Марков Сергей Владимирович : другие произведения.

Дверь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    История банальна. Главный герой волей судьбы попадает в другой мир, после приключений в нём встаёт выбор вернуться назад или навсегда остаться там, тем более есть возможность путешествовать по разным мирам.

  
  Дверь.
  
  
  
  Я сидел на поваленной бурей сосне, у самого корня, удобно откинувшись на него, и задумчиво смотрел на слегка приоткрытую дверь. Обычную деревянную дверь, серого цвета, местами грязную, местами с облупившейся краской, с оторванной ручкой. Сухой сосновый сучок, встряв между дверью и косяком, не давал ей захлопнуться.
  Так я сидел довольно долго, лишь периодически меняя положение тела. Солнце уже успело добраться до зенита, и давно высушив росу, теперь пыталось высушить все остальное, припекая с каждым часом все сильнее и сильнее. Вняв его предупреждению, попрятались птицы, и лишь иногда какая-нибудь не в меру резвая птаха подавала голос, но, быстро одумавшись, тот час замолкала. Только комары, не обращая внимания на жару, продолжали свое нелегкое дело, по добыче пропитания, да охотящиеся на них стрекозы периодически блистали крыльями в лучах солнца.
  Убив очередного кровопийцу, особенно больно укусившего меня прямо в нос, я понял, что больше терпеть их выходки не имеет смысла. Пошарив по карманам, достал пачку сигарет и закурил, стараясь отравить дымом особенно активных. Стало немного легче. Выдохнув очередную порцию яда на подбиравшегося к лицу совсем потерявшего страх, любителя свежей крови, я с удивлением осознал, что пачка то практически полная. То есть, за всеми своими приключениями, я ни разу не закурил. И вообще чувствовал я себя значительно здоровее.
  Со стороны картина моего сидения перед дверью казалось нелепой. Еще бы. Попробуйте представить себе огромную старую сосну, покрытую от старости мхом почти до середины ствола, а в ней обыкновенную дверь. Да, да самую, что ни на есть обыкновенную дверь.
  Я сидел и смотрел на эту дверь уже давно, не решаясь ни открыть и войти в нее, ни закрыть дверь, ни просто взять и уйти. Слишком много разных событий произошло со мной за последнее время, странных и хороших, временами, жутких и необъяснимых. Но никогда скучных. Все это отучило меня от опрометчивых поступков.
  Сидел я перед дверью и пытался совершить самую тяжелую человеческую работу - сделать выбор.
  
  2
  
  Ужасней похмелья может быть, наверное, только ранняя импотенция или неожиданный приступ поноса, во время поездки в общественном транспорте в середине города в час пик.
  Тупо вглядываясь в потолок, я пытался вспомнить две вещи: во первых, осталось ли у меня, сколько нибудь монет, а если осталось то на, что их может хватить, на пиво и банку консервов или только на пиво, во вторых, как звали девушку, которая принимала душ. Не то, что бы ее имя меня сильно волновало, просто я хотел попросить денег. А для этого, как минимум нужно знать хотя бы имя человека, у которого собираешься их просить.
  От напряжения памяти ничего хорошего не получилось, только сильнее заболела голова. Постановив больше не подвергать себя таким испытанием, я благоразумно решил дождаться развития дальнейших событий не вставая с продавленного дивана.
   Лучи утреннего солнца по воровски пробирались в комнату через дыры в давно не стираных шторах, рисуя странные фигуры в летающей по всюду пыли. Закурив, я при помощи выдыхаемых струй дыма обогатил палитру этих узоров и стал ждать продолжения событий.
  
  
  В очередной раз, окинув взглядом большую из комнат, своей двухкомнатной хрущобы, я с удивлением отметил, что, не смотря на полное безразличие к быту и систематическому пьянству в обществе сомнительных типов, облик жилища пострадал, не так сильно, как должно было быть. Поблекшие обои некогда сиреневого цвета еще достаточно крепко держались на стенах и лишь в местах, где на них что либо проливали, начали коробиться. Обстановка обычная для людей, которые живут, или когда то жили, на зарплату. Диван, на котором я в данный момент находился, переживал не самые лучшие свои времена, продавленный, местами горелый, след курения в нетрезвом виде, был заправлен серой простынью. Подушки не было, накрыт я был легким, так же не стиранным примерно с полгода покрывалом, потерявшим свой первоначальный цвет и узор. Более теплого одеяла доставал по причине того, что давно уже спал одетый и ложился чаще всего сильно не трезвым, и не всегда помнил момент отхода ко сну. Обстановку большей комнаты дополняли пара старых кресел, разбитая табуретка, да сильно обшарпанный стол, заставленный пустыми бутылками, стаканами, тарелками с засохшими остатками пищи щедро сдобренными пеплом и сигаретными бычками. Телевизор и родительскую радиолу я, в конце концов, пропил. Вторая комната выглядела несравненно лучше, по причине полной ее непосещаемости мною, а также моими собутыльниками.
  Докурив, я с трудом поднялся с дивана, сильно сказывался веденный мною нездоровый образ жизни. Доковыляв до пустой кухни, попил водички из стоявшей на окне банки, чайник кажется, в один из угарных вечеров выкинул, затем с тайной надеждой заглянул в холодильник и не найдя там ничего, кроме заплесневевшего огурца, побрел дальше, в маленькую комнату.
  Открыв комнату, я чуть не подавился новой сигаретой. Некогда являющаяся супружеской кровать была застелена свежим бельем, цвет которого больно резал глаза. Первая мысль была простая, откуда белье? Вторая, я не спал на этой кровати, иначе она так чисто бы не выглядела. Немного подумав, я вспомнил, что оставался подарочный набор, который был преподнесен на свадьбу моими бывшими однокласниками, вот он и был расстелен на кровати.
  Только я закончил любоваться видом чистого белья, как вдруг открылась дверь ванной. Обернувшись, я на мгновение потерял дар речи, мысли, возможность двигаться и соображать. Передо мной, завернувшись в одно лишь махровое полотенце, которое больше открывало, чем скрывало, стояла, наверное, самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видел.
  Боже мой, красота ее ослепляла!
  Елена Троянская, Василиса Прекрасная, сексуальная фантазия тринадцатилетнего школьника, все это переплелось в стоящей передо мной красавице. Длинные стройные и в тоже сильные ноги держали на себе тело, увидев которое, хваленый Голливудский стандарт тихо скис бы не приходя в сознание. "Лебединая" шея грациозно держала на себе голову, за возможность написать портрет, которой любой художник Эпохи Возрождения без сожаления продал бы свою душу Дьяволу. Смотрелась она в моей квартире точно роза на помойке.
  -- Э..., у...,я..., -- что то проблеял я, пытаясь завязать разговор.
  -- Как меня зовут, это не важно. Денег, -- ангел ухмыльнулся саркастической улыбкой, -- денег, я тебе не дам, --продолжала она предугадывать мои вопросы.
  -- Но,я...
  -- Пусти меня, мне надо одеться, -- и не обращая на меня никакого внимания скинув полотенце, стала не торопясь одеваться.
  От этой картины у меня полезли на лоб глаза и не только глаза. Правда тут же пришло осознание того, как я все-таки опустился за последнее время, а точнее за последние полтора года. Запах, исходящий от моего тела стал как бы сильнее и противнее, одежда, да про нее... Короче говоря, первый раз, за многое время, я стал себе по настоящему противен.
  Одевшись, девушка подошла ко мне, привстала на носки и, поцеловав меня в лоб, произнесла.
  -- Спасибо тебе за все, а теперь мне пора.
  -- Постой, за что спасибо то? Я ничего не помню.
  -- За доброту и участие, а детали, -- девушка улыбнулась печальной улыбкой, -- а детали потом вспомнишь. Прощай, -- и вновь предугадав мой вопрос, ответила,-- скорее всего мы никогда больше не увидимся, а впрочем, все зависит от тебя.
  Озадачив меня своим монологом, она направилась к входной двери. Легко, с первого раза открыла дверной замок, на который я, хозяин хижины, бывало, тратил достаточно времени.
  -- Прощай прекрасная незнакомка, -- попрощался и я, с трудом сдерживая накатившие, откуда ни возмись слезы. - А может останешься, честное благородное слово, начну новую жизнь.
  -- Не начнешь, пока не начнешь, не готов еще, -- ответила она, выходя из квартиры. Хотя..., -- девушка обернулась,-- на держи, когда совсем тошно станет от самого себя, прислони той стороной, на которой нет ручки к любой стене.
  -- И что?
  -- Откроешь и войдешь, но учти дверь только в один конец, обратной дороги нет.
  -- А почему это брелок? - спросил я, рассматривая миниатюрную дверь.
  -- Чтобы с собой носить дурашка.-После чего, хлопнув дверью, навсегда покинула мою жизнь.
  
  3
  
  Первая утренняя кружка пива пьется быстро, скорее проглатывается, ведь ее не пьют, а тушат пожар, который полыхает где то там, внутри организма. Вторая кружка это совсем другое, ее пьют медленно, стараясь получить максимальное наслаждение от данного процесса.
  Я, как раз занимался поглощением второй, к сожалению и последней кружки разливухи, на большее денег все равно не было. Удобно устроившись ларьком прямо на траве, я тихонько потягивал это пойло, называвшееся пивом Жигулевским и досмаливал оставленный кем то чинарик.
  На улице стоял жаркий июньский полдень, но тут, в тени забора и могучих, давно не опиливающихся тополей было прохладно настолько, что мне даже пришла в голову мысль подремать на этом месте до вечера.
   Деньги на пропитание и за квартиру, я добывал, разгружая ночами вагоны на товарной станции. Капиталу вообще то хватало и если бы не моя пагубная тяга к Бахусу, то можно было жить достаточно прилично. Но регулярные запои, сомнительные собутыльники и т.д. Короче говоря, бывало, я не появлялся там неделями. Правда имея незлобливый характер, достаточную физическую силу и готовность работать столько, сколько нужно окончательно меня никто не прогонял.
  В свои двадцать пять лет, я успел пройти в этой жизни достаточно интересный путь. Направляющих было много. Конечно, самую большую роль сыграли родители, антогонизм их интересов слепил из меня черт знает что. Отец, вечный спортсмен, всегда бывший в хорошей форме, но так выше кмс ни в одном виде спорта не поднялся. Зато менял гонял по разным секциям в надежде на то, что отпрыск окажется талантливее родителя. Правда надежд я не оправдал, больно уж не любил соревнования. В общем, класса до седьмого меня мотало от гимнастики до фектования, плавания, легкой атлетики, пока, наконец, то на радость родителя не остановился на нашем национальном спорте - борьбе самбо. Там я и дошел, в конце концов, до желаемого папой мастера спорта. Учителя мне всегда попадались хорошие, большие мастера своего дела и учили от души. Дальнейшую мою спортивную карьеру прекратила армия, но в этом, как ни пародоксально это звучит, виновата мама.
  Мама, скромный преподователь литературы и русского языка, хотела от меня еще большего, чем отец. Она хотела, странное дело, для мира, в котором обитала страна, она хотела, чтобы из меня вырос порядочный человек с идеалами добра и справедливости. Так, что кроме физического, со мной достаточно много занимались и духовным развитием. К сожалению, успешно, но как показало время, мне это не помогло абсолютно.
  Так вот полный идеалов, навеянных мамиными книгами, под недоуменные взгляды и бормотанье в спину, я добровольцем отправился в ряды Вооруженных Сил. Поступок не просто глупый...., как вы сами понимаете, имея рост, метр восемьдесят шесть, а также мои физические данные, после стольких лет спортивного детства, совсем не вдруг я попал в батальон спецназа при одной из дивизий МВД. Все это можно было прокоментировать, одним словом попал...
  Помотавшись два года, по так называемым горячим точкам, я растерял большинство идеалов. И к дембелю представлял из себя здоровенного циничного мужика, которого научили делать только одно дело хорошо, портить здоровье окружающим.
  Только я хотел отправляться домой, приказ вышел, начальство нас обычно не задерживало, судьбу не испытывало. Как вдруг получил подлейший удар судьбы. Обзаведшись к пенсии подержанным москвичем, родители решили заняться автотуризмом. Как говориться, только начали жить для себя, жалко об этом не знал тот пьяный водитель Камаза.
  Став неожиданно для себя единственным наследником библиотеки русских классиков, двухкомнатной хрущобы с отцовскими гантелями, я заключил с родной дивизией контракт и еще на два года продлил сомнительное удовольствие общения с горцами и своим армейским начальством.
  Время лечит. Вернувшись по окончанию контракта в родной город, я месяц потратил на поиски работы, но не имея ни образования, ни тем более связей встречал кругом лишь вежливое понимание, участие и т.д.
  Практически доев выходное армейское пособие и начав подумывать о продаже квартиры, с последующим превращением ее в еще более маленькую, я совершенно неожиданно для себя встретил своего бывшего тренера, который устроил меня инструктором по всяческим боевым наукам, благо учили на совесть, в отдел охраны одного банка. Убедившись, что работа с бандитизмом не имеет, ну почти не имеет ничего общего, я согласился.
  Работа была не пыльная, да и платили хорошо. Так полгода я занимался тем, что выбивал из бывших штангистов, самбистов и просто культуристов, ту дурь, которой они набрались, насмотревшись боевиков. И все бы ничего, да зачастила ко мне в спортзал дочка главного учредителя банка, кстати, бывшего секретаря парторганизации завода, на котором работал отец.
  Так вот сея, юная особа была очень красива, тем более избытком морали не страдала и хотела в отличии от кошки всегда, а не только по определенным дням.
  Короче говоря, решили мы с ней пожениться. Папа конечно в восторге не был, но и препятствий не чинил, благоразумно решив, что приключений на ее долю уже, пожалуй, хватит.
  Свадьба, медовый месяц прошли на ура. Вернувшись из свадебного путешествия, я вновь вернулся своей работе, правда подумывая о продолжении образования. Юная моя супруга возвратилась к прерванным на время каникул занятиям на инязе.
  И все бы ничего, впереди ждала достаточно понятная и накатанная жизненная дорога, но...
  В тот вечер мы с женой были в гостях у родителей на их фазенде. Удобно развалившись в кожаных креслах, приватизированных тестем при случае из своего бывшего заводского кабинета и потягивая из запотевших стаканов холодный Туборг, мы с ним смотрели какую то передачу из горячих точек. С экрана огромного Панасоника вещала миловидная девчонка, то ли ругая, то ли хваля тех парней в камуфляже, которые устало, расположились под огромной чинарой. Вдруг мой взгляд выхватил пару знакомых лиц, сделав звук сильнее, я понял, что идет репортаж о моей бывшей части. Говорили что то о наркомафии, национальных войнах и так далее и такое прочее, а потом вдруг показали убитых солдат.
  Не может быть, не может быть, я не был готов принять увиденное. Боже мой, среди тел, которые грузили в вертолет, был мой лучший друг. Тупо уставившись в экран, я застыл. В голове с огромной скоростью пролетали воспоминания. Из этого ступора меня вывел самодовольный, презрительный возглас, который после очередного глотка дорого пива издал тесть.
  -- Придурки!
  -- Кто? - машинально, не вдаваясь в подробности, переспросил я.
  Тесть с некоторым удивлением посмотрел на меня и пояснил.
  -- Да те в телевизоре, идиоты, спасают, видите ли, молодое поколение. Идиоты! - наверное, перед пивом водочки принял, я не узнавал этого человека, обычно не позволявшего вылезти своей настоящей натуре на всеобщее обозрение. Ну да чего меня то опасаться, из милости принятого в семью.
  -- Почему идиоты? У каждого свой выбор, к тому же делают они и вправду достаточно нужное дело,-- я старался говорить спокойно.
  -- Заткнись придурок! - Тестя понесло. - Тебя в приличную семью взяли, не для того, чтобы ты умничал, человеком стал только благодаря мне, поэтому заткнись козел! Тьфу!
  -- Человеком я был всегда, за остальное советую извиниться!
  -- Чтооо?!! - Густое пиво расплескалось по моему лицу. - Вооон, быдло!!
  Про дальнейшие события, произошедшие на даче, я узнал потом, из протокола следователя, который вел дело о злостном хулиганстве. Сам то я эти события не помнил.
  Огромная кастрюля голубцов, которые в этот момент теща вносила в комнату, нашла свое пристанище на голове тестя, после чего он вместе с кастрюлей и рамой на шее был отправлен в огород, где и затих в ожидании дальнейших событий под развесистым кустом сирени. Визжавшую, от ужаса тещу, женщину хоть недалекую, но добрую я просто запер в шкаф. В след за вылетевшим в окно банкиром, в дом ворвались его любимый бультерьер с охранником и любопытствующей дочкой, которая до конца событий не принимала ни, чью сторону.
  Больше всех пострадал охранник, пытавшийся вытащить пистолет, ему я вывихнул руку и после того, как выкинул бедного пса в окно вслед за хозяином, вновь занялся охранником, который к тому времени пытался притвориться потерявшим сознание. Вытащил его во двор и засунул прямо в свежую навозную кучу.
  Жена от всего этого погрома в ужас не пришла, а возбудилась, правда я ее предложение отклонил. Обидевшись, она вызвала милицию. Вот, что значит во время не удовлетворенная женщина.
  Дальнейшие мои поступки не были уже столь кровожадными. Первым делом, с криком: -- " Свободу всем несвободным ", -- я отпустил с цепи огромного "кавказца", охранявшего дачу. Как потом рассказывали, вырвавшись на свободу, он от радости придушил любимого пуделя мэра, который по недоразумению или скорее глупости и не знанию законов природы, пытался отогнать его от приведенной к нему на случку очень дорогой заморской штучки. Сделав дело, он покинул капризную англичанку, и пошел в разнос. Меньше всех, как потом, оказалось, пострадали кошки. Все же наиболее умные и свободные создания и лишь старый персидский кот, отвыкший за долгие годы сытого жития у генеральской жены к самостоятельному передвижению, пострадал. Выпав, с испуга из окна, он попал в бочку с дождевой водой и чуть бедняга не утонул. Но был спасен, обогрет и в очередной раз накормлен, любящей его даже больше собственного мужа, генеральшей.
  Пролетев по дачному поселку, пес походя, придавил несколько кур, загнал всех псов по подворотням и в момент, очистив улицу от людей исчез в лесу. Больше его никто и никогда не видел.
   Вернувшись в дом, я прошел на кухню, где занялся поглощением деликатесных продуктов, запивая все это водкой Абсолют, справедливо решив, что, наверное, больше мне это не едать никогда. Там меня и застал вызванный женой наряд милиции. К тому времени я уже слабо, что понимал, и передвигаться мог только при помощи посторонних.
  Отсидев два из отпущенных мне судом четырех лет. Адвокат попался не самый продажный, приплел что-то о синдроме участника локальных конфликтов, а затем достаточное примерное поведение в зоне и в дополнение ко всему неожиданно свалившаяся амнистия, все это позволило мне выйти через два, а не четыре года. Жена развелась со мной, еще до суда. Через пару месяцев, она выскочила замуж за одного из клерков папашиного банка, который после этого быстро пошел в гору и теперь они с моей бывшей прозябали, где то, то ли в Женеве, то ли в Брюсселе.
  Вернувшись, я некоторое время искал работу, но благодаря стараниям тестя, не смог нигде найти постоянной. Не брали даже в ассенизаторы. Бандитом не хотел становиться по личным убеждениям.
  И вот уже больше года качусь вниз по наклонной, не прогнозируя и совершенно не думая о последствиях.
  
  4
  
  От воспоминаний меня оторвал достаточно чувствительный пинок, опрокинув остатки пива, на свои старые трико, я поднял голову и получил удовольствие лицезреть местного капо со своими быками. На лице его багрово синел свежий бланш.
  При виде столь красивого фингала ко мне вернулась память. Вчера, когда застолье, на ящиках возле универсама, уже почти завершилось, неожиданно из тупичка, возле соседнего дома вышла девушка. Настороженно и с интересом оглядываясь, она прошла мимо меня.
   Валек, мой тогдашний собутыльник, вкусив нектара под названием портвейн, мирно спал на газете, положив под голову кулак. Поэтому делать мне было уже нечего. Уставившись на девчонку, я удивленно думал, как она попала сюда. Она же, быстро пройдя мимо нас, остановилась перед ближайшим ларьком и стала внимательно рассматривать толи товар, толи цены.
  Недалеко от нее стояла дорогая немецкая машина, которую у нас называют "Боевая машина вора". Хозяин лимузина похотливо смотрел сальным взглядом на незнакомку, затем вылез из машины и подошел к ней и что-то сказал. Девушка отрицательно помотала головой вначале с улыбкой, затем с досадой. Ловелас видать не привык к отказам. Схватив ее за руку, махнул рукой в сторону машины и вновь что-то сказал, на этот раз видно уж совсем грубо. Девушка досадливо поморщилась и попыталась вырваться, при этом она с надеждой смотрела на проходящих мимо мужчин. Результат был предсказуем заранее, никто даже не обернулся.
  Неизвестно почему, но я вдруг решил вмешаться. Толи портвейн ударил в голову, отогнав разумное чувство самосохранения, толи остатки воспитания напомнили о себе таким образом. Короче говоря, я вмешался. Быстро, хоть и шатаясь, я подошел к несостоявшемуся кавалеру и вступил с ним в мирный диалог.
  -- Сударь, разве вы не поняли, что мадмуазель не хочет с вами никуда идти.
  На что мне было не менее вежливо отвечено.
  -- Пошел вон козел!
  Такого хамства спускать было нельзя. Пожав плечами, я сделал вид, что ухожу, сам неожиданно для оппонента схватил его левой рукой за предплечье и нажал большим пальцем не нерв. Скривившись от боли, он отпустил девчонку, после чего я засветил справа ему в глаз, и не став дожидаться, когда он поднимется, побежал прочь, кивком головы предложил ей бежать за мной. Девочка оказалась понятливой. По дороге домой, я для снятия стресса взял еще. Потом было утро.
  -- Ну что, оправдываться будешь или как? - Скривившись, как от касторки, спросил битый.
  Сзади, переминаясь с ноги на ногу, стояли "быки". Одного, здорового я знал, вместе сидели. Это громадное и туповатое существо, было вообще то незлобным, если, конечно, не считать того, что срок он тянул за нанесение тяжких телесных повреждений своей жене, но чужая семейная жизнь потемки. К тому же, он был мне обязан по зоне. Видя, что я не собираюсь отвечать, он решил помочь.
  -- Босс, он ведь не знал, кто ты, может добром закончим? Слышь Паша, ты бы извинился а?
  -- Че на этого придурка смотреть. Мочить за такие вещи надо, совсем нюх потеряли,-- вступил в диалог второй.
  Этот с наркоманским блеском в глазах был опасен, было видно, что ему хотелось крови.
  -- Ты какой то грубый, сразу мочить. Мы же цивилизованные люди. Правда, придурок? - Обратился ко мне руководитель не ниве бандитского фронта. И повернувшись к своему кровожадному помощнику, произнес, -- пускай контрибуцию заплатит, а замочить, это всегда успеется. Короче баклан, пять тыщ зеленых. Думаю, твоя поганая жизнь больше не стоит.
  -- Босс, где же он их возьмет,-- вступился за меня мой знакомый.
  -- А мое какое дело, жить захочет, найдет. Квартиру продаст или еще как. Короче, неделя тебе сроку. Пошли.
  Развернувшись, они ушли, оставив меня в раздумьях о сущности бытия.
  Неделя прошла бездумно. Не то, чтобы я не понимал серьезности сделанного предложения. Понимал, просто мне все было по барабану. Только иногда перед глазами вставало лицо девушки и тогда душу всколыхивало тоской.
  Прошла неделя, затем еще одна. На исходе месяца, когда я уже устал ждать решение своей судьбы, мерзость бытия достала. По новому, остро захотелось начать все с чистого листа. Как-то подкинув на руке брелок, подумал, с чем черт не шутит. Принятое решение подняло настроение. Решив проверить, как действует оставленный подарок, я приложил его к стенке в коридоре. Дверь моментально выросла в размерах и приоткрывшись, призывно заскрипела. За ней я обнаружил большую светлую горницу деревенской избы, людей не было, только где-то слышалось приглушенное пение. Пела женщина. Вкусно пахло свежеиспеченным хлебом и теплом. Испугавшись неожиданности, я быстро захлопнул дверь и, сдернув ее со стены, бросил ее на пол и нервно закурил. Успокоившись, я понял, что очень рад сказке, которая не оказалась обманом.
  Решительно затушив окурок, начал собираться, торопясь от нетерпения. Достав с антресолей свой камуфляж, подтянутый по случаю из родной части, выбил из него пыль. Оттуда же были извлечены ботинки, рюкзак и плащ-палатку, последнюю вместе с флягой воды, банкой тушенки, булкой черного хлеба и парой луковиц засунул в рюкзак. Затем, подумав о том, чем черт не шутит, и что там меня ждет - неизвестно, положил туда же большой нож, презентованный по случаю одним из умельцев на зоне.
  Открыв, пустую кладовку, расположил дверь на стене и, закурив, присел перед дальней дорогой. И когда, я уже взялся за дверную ручку, мое внимание привлек звук осторожно открываемого замка. Отложив, на некоторое время поход в неизвестность, я осторожно встал у косяка, так чтобы меня закрыло открытой дверью, и стал ждать дальнейшего развития событий.
  Тихо, я еще удивился, чтобы моя дверь так легко открывалась, просто не могло быть. Но случилось. Вначале появилась рука с крепко зажатым в ней пистолетом. Вслед за ней появился бритый затылок одного из телохранителей, как раз того, кровожадного. В меня уже давно была вбита одна непреложная истина, чтобы тебя не убили, опереди врага, стреляй первым. Стрелять, правда, было не из чего, нож лежал в рюкзаке, выбора не было. Сзади меня, с незапамятных времен на тумбочке стояла чугунная статуэтка мужика, который пытался перековать меч на орало. Взяв этого пацифиста покрепче в правую руку, я не сильно, так чтобы не убить, тюкнул по затылку непрошеному гостю. Тихо хрюкнув, он упал вперед и затих. Пульс на сонной артерии бился ровно. Закрыв входную дверь, я перекрестился, и глубоко вздохнув, открыл другую дверь и шагнул в неизведанное.
  
  5
  
  Новый мир встретил меня лесом, мокрым от недавно прошедшего дождя. Запахом дыма и громкими криками, напоминающие команды, раздающимися из-за деревьев и высоких кустов неизвестной мне породы.
  Вдруг, слабый, но какой то угрожающий шорох раздался у меня над головой, заставивший меня непроизвольно броситься в мокрую траву и искать там укрытия. Подняв голову, я увидел тяжелую, оперенную белым пером стрелу, воткнувшуюся прямо над дверным косяком. Рефлекс, выработанный долгими годами, сработал сам. Не долго думая, я захлопнул дверь и метнулся в ближайшие кусты.
  Кусты встретили холодной водой, которую я стряхнул с листьев, осыпавшей меня с ног до головы, а так же комарами, жалящими словно дома. Стараясь производить как можно меньше шума, я по-пластунски пополз в сторону раздававшихся голосов, которые с моим приближением становились все отчетливее и отчетливее. Вскоре я начал различать отдельные слова, с удивлением осознав, что они мне понятны. Не вдаваясь в размышления над этим феноменом, решил подобраться ближе.
   Неожиданно кусты кончились, и моему взору предстала достаточно большая поляна с людьми, которые при ближайшем рассмотрении оказались воинской командой. Командовала отрядом, как ни странно женщина. Она единственная была верхом на прекрасной гнедой кобыле, танцующей под ней, как в цирке. Одета дама была в плотно облегающие ее крепкую стройную фигуру, кожаные брюки и куртку, на ногах ее были мягкие полусапожки, а на голове легкомысленная шапочка с пером, напоминающая тирольскую. К седлу был приторочен аркан из серебристого тонкого витого шнура, да колчан с короткими арбалетным стрелами. Сам арбалет она держала, перекинув через луку седла. С правой стороны на поясе висел длинный, тонкий меч в богато разукрашенных черных ножнах.
  Остальные были похожи на обыкновенных солдат, и если бы не средневековое вооружение, то по повадкам их вряд ли можно было отличить от бойцов моей родной части. Разве то, что они были более разновозрастные, ну еще размерами вроде бы по меньше.
  Одеждой и вооружением они напоминали мне солдат, из какого то исторического кино. На головах у всех, за небольшим исключением были надеты железные каски, какие рисовали у испанских конквистадоров в учебниках истории. По верх просторных рубах они были облачены в кольчуги, доходящие почти до колен. Просторные штаны, да грубые сапоги дополняли наряд. У большинства на щитах бал намалеван какой то герб, включающий в себя восходящее солнце из-за городской башни с часами. Вооружение включало в себя обязательно широкий меч средних размеров в простых ножнах, половина имела на вооружении короткие копья с длинными широкими обоюдоостро наточенными наконечниками, вторая половина имела на вооружение большие тяжелые луки и примерно по два десятка стрел, похожих на ту, что "гостеприимно" встретила меня в этом мире.
  На поляне разыгрывалось некое действие, которое я охарактеризовал бы, как взятие пленных после боя. В середине поляны находилось примерно человек двадцать в разной степени помятости. Половина из них была ранена и плохо и неумело перевязана, остальные хоть и не имели следов крови, но побиты были так же основательно, как после разговора с каким нибудь городским ОМОНОМ.
  Сбоку поляны полыхал достаточно большой костер, в котором как мне показалось, догорало оружие этой гоп компании.
  Видок у взятых в плен был явно уголовный. Об этом говорило все, от выражения лиц, до того, как они были одеты. Почти на всех была дорогая одежда с чужого, причем явно с чужого плеча, но которую не берегут.
  Дополняли картину пятеро повешенных, на пяти рядом стоящих березах. Скорее всего, это были главари.
  Вдруг, один из сидевших резко вскочил, ударом ноги в пах отправил на земли бросившегося к нему солдата и, перескочив через упавшего, бросился в лес. Пробежав, примерно метров десять, он как-то резко дернулся и стал заваливаться на бок. Из шеи, чуть по ниже затылочного бугра торчала короткая железная арбалетная стрела. Мадам, командир отряда выстрелила вслед убегавшему с руки, не прицеливаясь. Подивившись такой точности, я благоразумно решил потихоньку, пока меня не обнаружили исчезнуть. Желания очутиться в центре данного представления меня совсем не привлекала. И только я собрался убираться восвояси, как неожиданно для себя услышал за спиной голос и почувствовал возле шеи остро отточенный металл, при близком рассмотрении оказавшимся наконечником копья. С зада, надо мной стоял солдат и держал копье прямо у моей шеи, так что о побеге не могло быть и речи.
  -- Госпожа, тут еще один прячется, -- крикнул он обращаясь к командиру.
  -- Тащи его сюда, -- крикнул ему в ответ старый солдат, скорее всего выполняющий роль заместителя.
  Сама же командирша тем временем спешилась и направилась к убитому ей беглецу. Подойдя почти в плотную к телу, она вытащила меч, и одним ударом отсекла голову, подняла ее за волосы, выдернула стрелу и отбросила голову подальше в кусты. Затем обтерла стрелу о траву и, вернувшись к лошади, вновь зарядила арбалет.
  -- Ну, кто еще собирается бежать подонки? - обратилась она к пленным. Голос у нее оказался сильным и очень мелодичным.
  -- Вот еще один, в кустах прятался, думал уйти, -- довольным голосом произнес пленивший меня солдат, и, пихнув меня в спину древком копья, да так, что в момент оказался почти у самого стремени всадницы, добавил, -- думал, не найдем.
  -- Кто ты? На разбойника ты не похож, да и одет как-то странно.
  Ошарашенный последним развитием событий я молчал, как в рот воды набрал.
  -- Отвечай бродяга, когда к тебе обращается сама мадам Анна, теперь в разговор вступил тот, кого я принял за заместителя.
  Явно поглупевший за последнее время, за место ответа задал вопрос.
  -- А вы кто такие?
  Ответ в виде пинка в живот последовал незамедлительно. Отлетев на метра два, я с трудом устоял на ногах, но дыхание было сбито. Глубоко втягивая воздух широко открытым ртом, я услышал повторение вопроса.
  -- Кто ты? - На лице мадам был интерес.
  Лицо же ударившего меня ветерана выражало недоумения и в тоже время восхищение тем, что я не упал. Но в том, что я не упал, как раз ничего удивительного не было, ударившему, до мастерства моего ротного старшины уже никогда не подняться.
  -- Прохожий, -- более ничего умного я придумать не смог.
  -- И куда же ты идешь? - с издевкой в голосе спросила меня командирша, вкладывая в данную интонацию смысл, мне непонятный.
  Стоявшие по близости солдаты издевательски засмеялись.
  Поняв окончательно, что влип, сам не скрывая иронии в голосе, ответил.
  -- Куда глаза глядят, куда ноги несут, туда и иду.
  -- То есть тебе все равно, так? - Иронии в голосе мадам становилось все больше и больше.
  -- Ну, в общем, то так.
  -- Раз все равно, тогда пойдешь с нами. - И изменив голос на командирский, резко бросила. - Взять его.
  Один из солдат имеющий лук, быстро достал стрелу, наложил ее на тетиву и взял меня на прицел. Двое других грубо и тщательно ощупали меня с ног до головы, но почему-то не заглянули в мешок. Видать здесь никто оружия в мешках не носил. Обыскав, они втолкнули меня прямо в кучу разбойников.
  -- А может быть на березу его госпожа, не дай бог в магистрате узнают, -- спросил тот, кого я окрестил сержантом.
  Мне такой расклад совсем не понравился. Незаметно уронив мешок на землю, и тихонько засунув в него руку, я нащупал рукоятку ножа, готовясь продать свою жизнь, как можно дороже. Но тут заговорила мадам.
  -- Перестань молоть глупости Ян, по дороге будут шахты. Продадим его, какому нибудь владельцу, там нужны такие здоровые.
  -- А оттуда еще говорят, никто не возвращался.
  -- Вот видишь. А ты повесить решил. Да еще, поговори с солдатами, чтобы молчали. А то... Деньги поделим, как обычно. Вяжите их, -- она кивнула в сторону сидящих разбойников, -- пора отправляться. Что-то надоело мне в лесах, надо бы отдохнуть.
  Под прицелами луков, нам спутали ноги, так, чтобы идти могли, а вот бежать вряд ли. Затем, осадили на одну веревку, как рыбу на кукан, привязав каждого за пояс, так чтобы расстояние между нами было примерно метра два. Передний и задний концы взяли в руки два здоровых копьеносца, и мы двинулись в путь.
  Моими соседями оказались, впереди кряжистый мужик, одетый в длинный парчовый кафтан и заросший диким рыжим волосом, так что наружу торчал лишь конопатый курносый нос, да из глубины волосяных зарослей блестели два угольно черных, недобрых глаза. За мной шел парнишка лет тринадцати, четырнадцати, очень красивый, с аристократически породистым лицом, совершенно не вписывавшийся в нашу компанию. Правда, одет он был в отличие от своих подельников очень просто, по-крестьянски.
  Прозвучала команда, и мы тронулись вперед, по практически незаметной в высокой траве тропинке, подгоняемые криками конвоиров и периодически спотыкаясь о спрятанные в траве корни деревьев.
  
  
  6
  
  Часа через три идти стало легче, мы вышли хоть и не на широкую лесную дорогу, но все-таки на дорогу. Лес, по которому мы шли, в принципе ничем не отличался от того леса, к которому я привык дома. Только вот значительно больше было больших лиственных деревьев, не знакомых мне, да чувствовалось, что здесь климат значительно теплее.
  До ночевки нами было сделано пара привалов, минут по пятнадцать. На этих остановках пленникам выдавали по три глотка воды, после чего путь продолжался. Шли молча, говорить на ходу не было сил. К тому же, я и в компании этих отверженных был чужаком. Правда, некоторый интерес я все-таки вызывал, но это больше относилось к моему одеянию, чем ко мне самому.
  На ночевку остановились поздно, уже было почти темно. Для мадам была установлена палатка, остальные же расположились у трех костров, которые разожгли треугольником, в центре которого располагались мы. Освещены мы были хорошо, да к тому же шестеро стражников, трое из которых были с луками, постоянно наблюдали за нами.
  На ужин было выдано по куску хлеба, небольшому кусочку вяленого мяса и все те же три глотка воды. Короче говоря, нас не баловали. Сами стражники питались дичью с хлебом, запивая все это вином из фляг. Что ела мадам, мы так и не узнали.
  Поужинав, разбойнички сгрудились в тесную кучу и собрались спать. Меня, как ни странно приняли в коллектив, причем все смотрели на меня как-то жалостливо. Наверное, эти рудники и вправду были достаточно страшным местом.
  Когда уже стали раздаваться первые всхрапывания, мальчишка как самый нетерпеливый и любопытный прошептал мне на ухо.
  -- Как тебя зовут?
  -- А тебя?
  -- Меня, просто Владислав.
  -- А меня Павел. А, как зовут того мрачного типа, который идет впереди меня.
  -- Его? - Парнишка ухмыльнулся, -- его зовут Зуб.
  -- Почему?
  -- Он любит вырывать золотые зубы у пленников. Но теперь, наверное, уже можно сказать любил, его, скорее всего по приходу в город повесят.
  -- А, что не сразу?
  -- Не узнали.
  -- Слушай Влад, можно я буду тебя так называть.
  -- Валяй, что уж.
  -- Влад, почему все так на меня смотрят.
  -- Ну, ты дядя даешь. Ты, что не понимаешь.
  -- Нет.
  -- Из рудников никто и никогда не выходил. Понимаешь, никогда. Причем большинство из тех, кто там работает это или военнопленные или проданные за долги крестьяне, может быть разбойнички вроде нас.
  -- А я кто?
  -- Ты, ты, наверное, военнопленный.
  -- Почему?
  -- Ну, ты же шпион.
  -- Чей я шпион.
  -- Имперский, чей же еще.
  -- Ни фига себе, а я и не знал, что шпион. Слушай парень, я тут у вас новенький. Ты мне уж, пожалуйста, расскажи, что к чему. А то я что-то совсем запутался.
  В течение следующего часа я слушал. Из рассказа парнишки я узнал следующее. Попал я в страну под названием Линория, которая по государственному обустройству представляла из себя республику, состоящую из нескольких торговых союзов. В союз входило обычно два три города, один из который был портом, в остальных, в зависимости от специализации данного союза производили разные товары, которые затем продавались в другие страны или внутри союза. Короля или там герцога, какого либо не было, городами управляли магистраты, а в общем страной, что-то вроде парламента.
  Правда знать в стране все-таки была. Но в городах не проживала. Ей принадлежали обширные земли, на которых трудились крестьяне, бравшие землю в аренду. Да рудники, рыбные промыслы и т.д. Вот к одному такому вельможе, занимавшемуся добычей какой-то руды, какой Влад не знал, меня и собирались продать.
  С юга граница страны была морем, на побережье которого стояли порты, через которые осуществлялась торговля с другими странами. С запада примыкала огромная Гельская империя, во главе, которой стоял император пытающийся уже много лет навязать Линории свою волю. Лет пятнадцать назад была большая война, тогда страна чудом осталась независимой, говорят если бы не колдовство, то, наверное, была бы сейчас Линория одной из провинций империи. Но правдивее все-таки то, что помогло ни какое, ни колдовство, а нанятые во время за большие деньги юго-восточные кочевники.
  С востока находилось несколько дружественных княжеств. С севера же примыкало пара небольших королевств, про которые рассказчик знал плохо.
  Сейчас мы шли почти вдоль границы с империей, направляясь в самый большой город республики, являющийся негласной столицей, название его мне что-то напомнило. Город назывался Карлов.
  Мадам Анна была командиром отряда городской стражи, занимавшимся отловом бандитских шаек, мешающих нормальной торговле. То есть был этот отряд, что-то вроде милицейского спецназа. Так же в Линории имелась пограничная стража и регулярная армия, плюс постоянный контингент наемников кочевников.
  Со слов парнишки мне еще и повезло в том, что я не попал в руки пограничников. Те бы уж точно повесили сразу же.
  На все мои попытки разубедить Влада в том, что я не являюсь шпионом, приводили лишь к тому, что он тихо смеялся надо мной, и все равно не верил.
  Про себя парень рассказывал неохотно. Во время второй ночевки, после того, как я угостил его куском хлеба из мешка и дал воды, он неохотно рассказал, что является незаконнорожденным наследником одного землевладельца. После смерти, которого жизнь в поместье стала совершенно невозможной, и он сбежал. В лесу прибился к шайке разбойников, правда, был он среди них всего суток трое и поэтому натворить ничего не успел. А тут шайка встретилась с отрядом мадам, который магистрат, обеспокоенный обстановкой в приграничье, особенно после того, как было ограблено пара имперских караванов, направил для расправы с разбойничками. Что они успешно выполнили. И вот теперь вели остатки в порт, на продажу для галерного флота. Конечно, в начале будет суд, на котором каждому определят меру лет у весла. Поэтому есть надежда, что его отпустят.
  Так мы шли трое суток, все дальше и дальше удаляясь от границы. Лес становился светлее, теперь больше росло незнакомых мне лиственных деревьев с широкими кронами, которые хорошо защищали от солнца. Еду, которая была в мешке, мы с Владом почти доели, воду выпили и теперь были на равных с остальными. Правда она нам дала больше сил, чем оставалось у остальных. Шли мы часов по двадцать, имея часа четыре сна, да несколько привалов за день. Стражники казалось, были абсолютно неутомимыми, я в отличие от своих товарищей по несчастью также выдерживал этот темп, без особых на то последствий, что наполняло мой разум заслуженной гордостью.
  На четвертую ночь, на привал встали раньше. Недалеко от поляны, на которой отряд разбил свой лагерь, бил родник. Поэтому в воде нас не ограничивали, сводив по трое к
  роднику и дав вволю напиться. Я вдобавок наполнил свою флягу, на которую остальные разбойнички смотрели с завистью, но после того, как я отправил пару из ни в нокаут, на одном из привалов, отобрать не пытались. Так же дали больше мяса и хлеба.
  -- Чего это они расщедрились? - Спросил я у своего единственного собеседника.
  -- Говорят, завтра лес кончается, начинается степь, а затем горы. Кстати в них рудники, а идти всего дня полтора до них. Так что у тебя завтра последний шанс на спасение.
  -- Почему не сегодня? Вон караул сегодня значительно меньше. Кстати говоря, почему?
  -- Все просто Павел, справа, шагах в ста отсюда начинаются дикие топи, где без проводника потопнешь сразу. Слева заколдованный лес, знаешь, про него какие страшные слухи ходят. Говорят, там столько нечисти.
  -- И что с того?
  -- Как что! Попадешь в рабство, сделают из тебя чудовище, а может просто съедят живьем. Короче говоря, в одиночку, не зная мест здесь лучше не ходить.
  Размышляя над этими словами, я все-таки решил для себя, что бояться мне нечего. Все равно страшнее смерти нет ничего, а она по рассказам ждет меня в любом случае. Так уж лучше встретить ее на воле.
  Поев, я развязал мешок и незаметно для стражников сунул нож за пазуху, предварительно проверив, легко ли он достается из ножен. Вооружившись, стал дожидаться удобного момента для побега. Дождавшись темноты, я обрезал веревки на ногах, естественно оставив видимость пут, а затем избавился и от поводка.
  Когда почти окончательно стемнело, удача в виде самого противного из наших конвоиров сама нашла меня.
  Самый вредный и жестокий из солдат отряда мадам, который не упускал возможности поиздеваться над пленниками, остальные солдаты в массе своей относились к нам равнодушно, мелкий, с прыщавым лицом, на котором читалось столько порочных мыслей, видать, выпив лишнего, направился к нам. Он уже давно с вожделением смотрел на парнишку, и вот решился. Дождавшись, когда командиры уснули, а остальным было все равно, он схватил Владика за руку, и потащил за собой. Поняв, чем ему это грозит, он сопротивлялся так, как только мог. Но силы были не равны. Солдат дважды ударил его по лицу. Поняв, что он обречен, парнишка, размазывая по лицу кровь в вперемежку со слезами, покорно пошел за насильником.
  Дождавшись, когда они повернулись ко мне спиной я негромко, так чтобы остальные солдаты не услышали, сказал.
  -- Оставь мальчишку, подонок. - Спина солдата вздрогнула, он отпустил парня, который обессиленно упал на землю. - Тебе говорю недоносок.
  Такого оскорбления насильник стерпеть не смог, он резко развернулся и бросился на меня. Не вставая, я резко выпрямил правую ногу, заехав нападавшему прямо в солнечное сплетение. Потеряв возможность говорить, он стал заваливаться прямо на
  меня. Не давая ему упасть, я еще врезал ему в пах с левой руки, после чего бедолага окончательно потерял сознание.
  Придерживая его словно щит, я потихоньку стал направляться в сторону леса. Но видать, что-то насторожило его товарищей, и двое устремились прямо ко мне, а третий натянул лук и направил его в мою сторону.
  Я решил идти в ва-банк. Издав душераздирающий крик, так, наверное, и кричит нечистая сила ночью на болоте, я поднял бессознательного солдата повыше, и тем самым спровоцировал выстрел лучника. Последний раз в жизни почувствовал боль мой щит дернулся и затих навечно.
  Швырнув мертвое тело в двух подбежавших ко мне солдат, и сбив одного с ног, я вплотную сблизился со вторым так, чтобы лучник не мог выстрелить. Нападавший на меня солдат, при помощи передней подножки отправился на землю, второй раз, сбив с ног выбравшегося из-под трупа стражника. Затем, сделав кувырок в ближайшие кусты и с удовлетворением услышав свист стрелы в том месте, где я только что стоял, не дожидаясь развития событий, рванул в лес так, как никогда в жизни не бегал. Так вот, держа в правой руке нож в ножнах, плюнув на оставленный мешок, поминутно запинаясь за корни деревьев, я удалялся от быстро затихающей погони в так называемый заколдованный лес.
  
  7
  
  В яме было достаточно уютно, то ли из-за прошлогодних листьев заполнивших ее почти на половину и создавших мягкую и теплую перину, то ли из-за чувства, наконец, то обретенной безопасности. И вообще лес, окружавший меня, совсем не был похож на те ужасы, которые я ожидал увидеть.
  Мягкий, прозрачный воздух был теплым и свежим. В нем приятно сочетались ароматы хвойного леса, летнего луга и еще чего-то совсем мне незнакомого, но очень приятного.
  Странный какой-то лес окружал меня. Воздух, как я уже заметил приятно пах свежей хвоей, но хвойных деревьев практически не было, за исключением пары-тройки кустов можжевельника.
  Отдохнувшее тело сладко ныло, требуя движения. Сильно хотелось есть. Я выбрался из ямы, которая сослужила мне хорошую службу в качестве постели, потянулся и направился к просвету в деревьях, надеясь, найти на поляне ягод, а если повезет, то возможно и на ручей наткнусь.
  Буквально за десяток шагов от края поляны мне повезло, я наскочил примерно на десяток прекрасных боровиков, различных размеров. Присев рядом я аккуратно срезал половину самых больших, горюя об оставленном мешке, где у меня находилась соль. "Хорошо хоть спички остались, а то пришлось бы есть сырыми": -- думал я, собирая сухие ветки для костра, как вдруг чуть не рухнул без сознания, от страха услышав у себя за спиной глубокий и очень безмятежный мужской голос.
  -- Пожалуй, не стоит здесь разжигать огонь незнакомец. А то вдруг пожар?
  С трудом, справившись с нахлынувшим ужасом, я по удобней схватил нож, и развернулся в сторону говорившего, но ничего не увидел.
   -- Ты не бойся, -- услышал я тот же самый голос, раздававшийся совсем не далеко от меня, правда, обладателя его я так и не увидел, -- мы хорошим людям вреда не принесем.
  Разозлившись на себя из-за проявленного страха и обидевшись на покровительственный тон, я крикнул в ответ.
  -- А с чего это ты решил, что я хороший человек?!
  Чуть помедлив с ответом, голос произнес.
  -- А я это чувствую.
  -- Чем?
  -- Ни тем, чем ты подумал незнакомец, а разумом.
  В голосе послышались нотки обиды. Спрятав нож, обратно в ножны, я присел на траву и уже спокойным тоном произнес.
  -- Ну, извини. Обидеть не хотел, только вот невежливо это как-то разговаривать с незнакомцем, не только не представившись, но и даже не показавшись.
  -- Пожалуй ты прав незнакомец.
  После этих слов ближайшее ко мне дерево как бы раздвоилось, это от ствола отделилась фигура стройного мужчины, одетого во все зеленое и направилась прямо ко мне. Описывать его не имеет смысла, так как ко мне направлялся самый настоящий лесной эльф. Казалось, что сошел он прямо со страницы какой-то книги моего родного мира. Ошарашенный такой неожиданностью, я не нашел ничего умнее, чем спросить.
  -- Так вот как здесь нечистая сила выглядит?
  -- Только когда хочет понравиться, -- эльф принял игру, что говорило о том, что чувство юмора не чуждо сказочному созданию.
  -- Ну, здравствуй, -- я протянул руку.
  Эльф, чуть помедлив, пожал мне руку. Его ладонь была прохладна и необычна, крепка для такого хрупкого с виду создания.
   - Меня зовут Павел, а тебя.
  -- Мое имя для людского племени слишком долго произносится, поэтому зови меня просто Свен.
  -- Ты не обижайся, но сырые грибы я не люблю, а есть сильно хочется.
  Свен засмеялся.
  -- Извини, приглашаю тебя в свой дом, будь гостем.
  -- Спасибо.
  -- Ну, пошли. - Видя то, что я собрался собрать грибы, эльф озорно ухмыльнулся и произнес.
   -- Оставь, нам их принесут, -- затем тихонько свистнул, и почти тут же из травы выползла пара ежей, которые с деловым видом стали насаживать мою добычу себе на иголки.
  Остолбенев, от увиденного я не скоро понял, что мой новый знакомый ушел достаточно далеко. Решив больше ничему не удивляться, я бросился за ним в вдогонку.
  Свен оказался превосходным ходоком, так что к тому моменту, как мы пришли, я оказался полностью выжатым и имел только одно желание, упасть под первый попавшийся куст и тихо умереть. Попросить по дороге привала мешала, какая то непонятная гордость за весь род людской. И вот когда я уже был готов попуститься принципами, и взмолиться о пощаде, мы неожиданно вышли на берег небольшой реки. На другом берегу стоял дом, похожий скорее на огромное дерево неизвестной мне породы, чем на жилище. Перейдя на другой берег через брод, мы подошли к дому, который при близком рассмотрении оказался именно деревом.
  -- Вот мы и пришли, - произнес эльф, открывая, откидывая занавесь, которая по всему служила ему дверью, -- заходи, чувствуй себя как дома. Сейчас будем обедать.
  Я прошел вслед за хозяином вглубь дома. Помещение, в которое мы вошли было и кухней, размерам которой позавидовала любая хозяйка моего родного мира и обеденным залом одновременно. По середине стоял большой стол со стульями. По стенам было развешено невообразимое количество пучков различных трав, сухих цветов, каких-то плодов, грибов и т.д. Весь этот гербарий издавал дурманящий запах, который мог довести до истерики любое травоядное. Обессиленный, я упал на первый попавшийся стул и стал ожидать обещанного обеда.
  Свен прошел в дальний конец помещения, где виднелся большой каменный очаг и кухонный стол, на котором стояла довольно большая кастрюля.
  -- Ну вот,-- раздался разочарованный голос хозяина, -- опять эти засранцы огонь отключили, крохоборы. Слушай, ты холодное будешь.
  -- Буду, -- едва сдерживая нетерпение ответил я.
  Наложив какой-то массы в большую глиняную миску и дав мне ложку и большую краюху белого хлеба, Свен раскланявшись, произнес.
  -- Чем богаты. Подкрепляйся, давая, а я пока пойду разберусь с огнем,-- и, выйдя на улицу, закричал дурным голосом. - Шишка! Где ты бродишь, давай сюда!
  Оставив хозяину его проблемы, я принялся за еду, которая при близком знакомстве оказалась овощным рагу с грибами. Некоторое время я ничего не видел, не слышал, не осознавал, а только жевал и глотал, так как эта овощная паста оказалась на редкость вкусным блюдом.
  К тому моменту, как у чашки стало видно дно, я наконец-то стал разбирать слова диалога, который происходил прямо за моей спиной. Повернувшись, я в очередной раз изумился, хотя на этот раз не подал виду. Свен разговаривал с существом примерно около метра ростом, которое походило на большую ожившую сосновую шишку и только хитрое розовое лицо с картофелиной носа, короткие ноги одетые в деревянные башмаки, да жестикулирующие в такт разговору руки выдавали в нем живое создание.
  Так вот это чудо достаточно нагло отвечало приютившему меня эльфу.
  -- Не надо эмоций хозяин. Сами виноваты. Знаете ведь, что эти крохоборы ничего бесплатно не делают.
  -- Ну...
  Существо произвело руками очередной жест, и Свен, только что пытавшийся что-то возразить обессиленно замолчал.
  -- Хозяйка вам деньги оставила, чтобы вы расплатились за огонь,-- тон говорившего с каждым словом принимал все более и более обличающий характер, -- а вы, что вы сделали, а? Все потратили на это отвратительное пойло, причем,-- теперь в голосе говорившего появилась горькая обида,-- причем все выпили в одиночку. А теперь просите меня вам помочь. И не стыдно сударь, а еще благородный эльф. Королевского роду. Знал бы об этом ваш покойный батюшка.
  -- Ты прав Шишка, но пойми, у нас гость. Попробуй что-нибудь сделать. Может получится.
  Мне эта картина что-то очень сильно напоминала. Сделав каменное лицо, я прилагал последние усилия, чтобы не рассмеяться. Так, как сценка была достаточно нелепой.
  Тут существо повернулось ко мне, выражение лица стало еще хитрее и он как будто видит меня впервые, достаточно неожиданно спросил.
  -- А может быть, у уважаемого гостя есть пара монет.
  Свен возмущенно замахал руками.
  -- Не смей меня позорить, ведь он гость.
  --Знаю я ваших гостей,-- пробормотал себе под нос мой новый знакомый.
  Сделав вид, будто не слышал последних слов, я достаточно искренне ответил.
  -- Я бы рад помочь вам любезнейший, но боюсь, что мои деньги вряд ли будут иметь здесь хождение.
  -- Ну, это мы посмотрим, гномы берут всякие деньги. У них границ нет.
  -- Мои скорее всего не возьмут, -- почти искренне ответил я.
  Хотя после всех последних событий меня не удивило бы то, что мои, еще не деноменированные пятьдесят рублей, будут здесь иметь какую то ценность. С интересом, засунув руку в задний карман штанов, я вытащил на свет монету. Присвистнув скорее от радости, чем от удивления, я обнаружил, что жалкая в моем мире монета приняла вид такой же по виду, только с непонятными мне гербами.
  -- У меня только это,-- и я протянул монету хозяину.
  -- Что ты, перестань,-- эльф выглядел расстроенным.
  Правда, в его глазах читалось желание взять деньги, да вот только что-то мешало бедняге. Видать закон гостеприимства здесь оставался не пустым звуком.
  -- Бери, бери, -- и добавил чуть погодя, -- пожалуйста!
  Приподнявшись на носках, Шишка заглянул в мою руку, и разочарованно протянул.
  -- Имперские хозяин. Но неделю оплатить огонь хватит.
  В глазах эльфа заиграли чертенята, он довольно потер руки.
  -- А нам на неделю и не надо Эльфейра вернется через три дня. Так, что будет, чем гостя попотчевать, да и нам с тобой Шишка достанется.
  Последние слова разом изменили отношение этого лесовика к происходящему. Лицо его приняло довольное выражение.
  -- Ну, я пошел.
  -- Иди, иди,-- нетерпеливо ответил Свен.
  Шишку, как ветром сдуло.
  Пока он отсутствовал, я подробно расспросил Свена обо все, что меня заинтересовало в его доме.
  Свен был лесным эльфом, сыном верховного правителя всех лесных эльфов севера. Папаша был убит десять лет назад, во время одной из драк за территории с войском то ли какого то короля, то ли с имперскими властями. У власти осталась мать Свена. Его же сослали сюда. Здесь издавна было что-то вроде их семейного поместья. Так вот Свена на время отправили сюда, правда, он не сказал почему, но это меня, в общем, и не волновало. Эльфейра была его женой. Правда на данный момент она отсутствовала по причине визита к своей троюродной тете, ведьме дальнего леса, и ожидалась не ранее чем через три дня. Шишка был местным лешим, а по совместительству смотрителем дома и старинным слугой семьи. Служил он еще отцу Свена, да так давно, что, пожалуй, все забыли, что он является слугой, а воспринимали его, скорее за старинного друга дома.
  Рассказ прервало неожиданное появление лешего, который притащил с собой очередное экзотическое существо. Существо это было, как мне уже объяснили, гномом, который обслуживал линию подачи огня в очаг, чинил, если что-то ломалось, ну и конечно собирал плату. Так вот это существо переминалось с ноги на ногу делая вид, что не решается войти. Если бы не маленький рост, непомерно широкие плечи, то выглядел он примерно как наш сантехник-умелец из ЖЭКа. Такой же красный нос, засаленная спецовка, давно не чищеные ботинки и чемоданчик в руках, в котором брякали то ли инструменты, то ли запасные части, которые его аналог из моего дома продавал по выходным на ближайшей толкучке.
  Выдержав паузу, гном заговорил.
  -- Шишка сказал, что, мол, вы это, того, хотите заплатить. Блин. Ну, если, блин платить будете, то гоните монету, и я пошел. Дел п.. панимаете много.
  -- Держи мастер, -- эльф подал монету, которая мгновенно исчезла в одном из множества карманов спецовки.
  Да, даже эльфы стараются подделываться под всяких "сантехников". Видать проблемы с прокладками, вентилями и таким прочим барахлом есть и здесь.
  -- На пять дней хватит.
  -- Как на пять дней? Тут денег на неделю.
  -- Инфляция хозяин, имперская валюта падает в цене, блин.
  -- Нам понимаешь на три дня.
  -- А на остальные?
  -- На остальные,-- хозяин дома заговорщицки улыбнулся. - Видишь у меня гость.
  -- Нууу...., я посмотрю, что можно сделать. Только вечером. Ну, покедова хозяин, бывай.
  Идея пришла внезапно. Остановив жестом удивленного Свена, я произнес.
  --А вы любезный, не составите нам компанию за ужином? Пожалуйста.
   Работник "сказочной" службы сервиса удивленно уставился на меня, переваривая сказанное. Видно не очень здесь баловали вниманием работников сферы обслуживания. Затем, прокашлявшись, ответил.
   -- Это, пожалуй, с удовольствием сэр!
  Ошарашенный хозяин дома что-то пытался мне объяснить, но остановленный принявшим мою сторону лешим, перестал корчить разные гримасы.
  -- Ну, знаешь, Павел, ты конечно гость. Но сему есть предел. Понимаешь, может быть, откуда ты родом и практикуется такое, но у нас.
  -- Что такое? - Я весело смотрел на Свена, догадываясь о том, что он скажет дальше. Королевский снобизм, вот как это все называется.
  -- Понимаешь, я все-таки эльф королевской крови, а он...
  -- А он просто сантехник, да.
  -- Кто, кто?
  -- У нас так гномов называют. Так ведь я тоже не дворянин и вообще личность достаточно темная, ты меня ведь совсем не знаешь. Может я имперский шпион.
  Наблюдая за нашим диалогом, Шишка откровенно забавлялся. Он, кажется, давно понял, для чего я все это затеял. И полностью одобрял мою идею о раскулачивании или на крайний случай получение скидки на коммунальные услуги.
  -- Ты все-таки гость, а закон гостеприимства священен. К тому же, нам эльфам глубоко все равно кто ты и откуда, нас, эльфов ваши глупые разделения на всякие там государства совершенно не волнуют.
  Свен подошел ко мне ближе и тихонько произнес.
  -- Понимаешь, я вообще-то не сноб совсем, но воспитание, да вдруг мама узнает.
  Я внимательно посмотрел на Шишку.
  -- Хозяин, во мне будь уверен.
  -- А?
  -- А с гостем нашим подземным я поговорю.
  -- Ну, тогда, -- эльф обрадовано потер руки,-- ну тогда все хорошо. Шишка, сейчас займется приготовлением праздничного ужина, мы мой дорогой гость пойдем наверх. Я покажу тебе твою комнату, наверное, ты хочешь отдохнуть.
  Против того, чтобы поспать на нормальной постели, я совершенно не был против.
  
  8
  
  Ужин был в самом разгаре, когда появился мой приглашенный. Мы со Свеном уже успели съесть великолепное жаркое с грибным соусом, скорее всего из зайца и в ожидании следующего блюда, вели неторопливую беседу ни о чем.
  --Значит, ты уважаемый утверждаешь, что прибыл из другого мира. Кхм. Рассказ твой странен. Но в мире много странного, много неизведанного. Пожалуй, я тебе верю.
  -- Как верно подметил ты уважаемый хозяин, в мире много странного. Я ведь тоже не верил в существование эльфов, гномов, думал, что все это сказки.
  -- Да? А, что там у вас, нас нет.
  -- Теперь не знаю. Но мне, к сожалению, встречать не приходилось.
  Неожиданно лицо моего собеседника озарилось непроизвольной радостью.
  -- Ну, вот и, наконец, то и наш долгожданный гость.
  Обернувшись, я обнаружил за спиной опоздавшего, но ничуть не смущающегося этим гнома. Одет он на этот раз во что-то отдаленно напоминающее костюм, на ногах были до блеска начищенные сапоги. В руках этот франт держал огромную бутыль из темного стекла, литров примерно на двадцать, в которой тихо булькала какая то жидкость.
  -- А мы уже заждались, -- решил я подыграть хозяину, -- проходите, пожалуйста, садитесь, вот ваш стул.
  -- Извините, -- вмешался в мой монолог эльф,-- прошу прощения, я тебе Павел не представил уважаемого господина Алойзо Брамберга. Нашего уважаемого мастера.
  -- Да ладно, что уж вы, зачем же так официально то. Просто Алойзо, или как братва называет, Брам. А то господин, я даже засмущался блин.
  Знаете, господа смущенный сантехник это здорово, хотя встречается этот феномен так редко.
  Пока мы обменивались любезностями, Шишка успел поставить перед гостем дымящее жаркое, а перед нами по изрядному куску торта. Но кульминацией его манипуляций были три огромные кружки, и небольшой кувшинчик он приготовил для себя, в них была налита принесенная гномом жидкость.
  Свен с плохо скрываемым нетерпением припал к своей кружке, опорожнив ее, наверное, почти на половину одним глотком, остальные не отставали от хозяина. Лица их выражали непонятное мне блаженство. Причем здорово непонятное, так как, попробовав питье, я мог охарактеризовать его одним словом бормотуха, причем самопальная. Из вежливости, делая вид, что пью, я отдал должное великолепному ягодному торту. Остальные же потребляли эту отраву с завидной скоростью, причем действие ее на них сказывалось уж как-то слишком быстро. Мой же закаленный организм не чувствовал ничего кроме газообразования.
  -- А ...посему, нас увасаемый друг не пьет,-- от действия этого "нектара" Свен перестал проговаривать шипящие, что вместе с узившимися глазами и улыбающимся ртом, создавали впечатление, что со мной разговаривает японец.
  -- Да, ик, почему? - Поддержал его Алойзо.
  -- Мне это как-то непривычно, в наших краях пьют более крепкие напитки.
  -- Это хоросое, крепкое вино.
  Гном кажется, обиделся.
  -- Может быть, уважаемый расскажет нам далеким от цивилизации, как делают более крепкое.
  -- Прошу вас уважаемый Брам не обижаться. Я не хотел сказать ничего, что бы обидело вас. А что насчет того, как делать более крепкое... Правда, говорят, что вам гномам по силам собрать почти любую машину.
  -- Ну, если есть чертеж, то блин конечно.
  -- Начертить есть на чем.
  -- Сиска, принеси сюда бумагу и грифель.
  Я изобразил, на листе бумаги, больше, правда, похожей на папирус, чертеж обычного самогонного аппарата. Добавив, кой-какие объяснения на словах насчет материала и масштаба.
  -- Когда я могу надеяться на готовность.
  Внимательно посмотрев на мой рисунок, Алойзо ответил.
  -- Думаю к утру. Да пожалуй, заканчивать пора наш вечер, а то хозяин уже, кажется все, ослаб.
   И, правда, болтающийся, как флюгер на ветру Шишка, тащил своего хозяина спать. Сердечно попрощавшись с Алойзо, я так же отправился наверх, в свою комнату, отдохнуть, не мешало.
  Ночью мне снились разные кошмары, в которых я то общался с нашими родными бандитами, то вновь убегал от солдат мадам Анны. Поэтому разбудившего меня лешего, встретил с радостью. Он принес мне тазик с теплой водой, кусок мыла и полотенце. Поблагодарив, я от воды отказался и, взяв мыло и полотенце, отправился умываться на речку. Искупавшись в тихой заводи и побродив некоторое время по берегу, я вернулся в дом. Там меня уже ждал небольшой, питательный завтрак. Свен есть отказался и слонялся с кислой рожей по кухне, с вожделением поглядывая на оставленную гномом бутыль. Так, как я не выражал никакого желания вновь отведать этой бурды, то он, видать, из вежливости в одиночку не мог.
   Шишка весело посвистывая что-то делал по хозяйству, он то точно не отказал себе в опохмелке.
   Гнетущее молчание прервал приход Алойзо. Он притащил с собой большой холщовый мешок, в котором дребезжали какие то жестянки. Вывалив все это на пол у моих ног, он из- за пазухи вытащил завернутый в чистую холстину змеевик и бережно положил его на стол передо мной.
  -- Вот, держи.
  -- Хорошо, попробуем.
  Заинтересованные хозяин со слугой подошли по ближе и с интересом уставились на груду железа у моих ног.
  Я начал собирать аппарат для производства живой воды, при этом меня приятно удивила точность сборки. Видно было, что работали мастера своего дела. Закончив сборку, я вылил оставшиеся примерно литров десять напитка в аппарат и поставил его на огонь, предварительно засунув под змеевик кастрюлю.
  -- Теперь надо подождать.
  -- Долго,--спросил убитый потерей надежды на продолжение банкета эльф.
  -- Не знаю, посмотрим. Слушай, Шишка, можно, где ни будь раздобыть ведерко льда.
  -- Без проблем, а зачем?
  -- Потом узнаете.
  Примерно часа через два мы получили литр розоватой жидкости с малиновым запахом. Закинув в стакан кусок льда, я налил себе грамм сто, и хлебнул. Глаза мои чуть не вылезли из орбит, а по пищеводу в желудок потекло приятное тепло. Градусов семьдесят. Протянув на пробу кружку Свену, я с удовольствием стал ждать его реакции.
  -- Иаахо, -- только и смог произнести он, вытирая выступившие слезы.
  Больше ничего ни говоря, он отдал кружку Алойзо, он отхлебнул поменьше, наученный нашим опытом.
  -- Прелестно, прелестно.
  Затем кружкой завладел леший и не отдавал никому, пока полностью не уничтожил содержимое.
  Пришедший в себя хозяин дома с поклоном, адресованным мне произнес.
  -- Во истину волшебный напиток.
  -- Да, вы правы уважаемый Свен, -- поддержал хозяина гном.
  Леший же только восторженно тряс головой.
  -- Спасибо уважаемые, -- я раскланялся без всякой доли иронии,--спасибо.
  -- Ну, пора за стол, -- довольно потирая руки, произнес хозяин. Шишка, у тебя все готово.
  -- Давно.
  Сев за стол, я понял, что потреблением пищи занят только я. Остальные заправлялись совершенно другим. Не дожидаясь действия эликсира, я спросил у гнома.
  -- Уважаемый мастер Алойзо Брамберг, скажите мне, пожалуйста, как здесь у вас обстоят дела с авторским правом.
  -- С чем?
  -- С патентом на изобретение, все-таки идея то моя.
  -- Да, конечно, это не оспорить.
  Хотя по выражению лица, гном с превеликим удовольствием забыл бы навсегда об авторе чертежа, и мое напоминание о том, что бог завещал делиться даже доходами от винной монополии его откровенно не радовало. Справившись с собой, Алойзо оставался самой любезностью.
  Изобразив на лице гримасу, которая, как я понял, исполняла у него роль самой любезной улыбки, мой подземный друг, чуть помедлив, произнес.
  -- Вы хотите войти в долю?
  -- Пожалуй, нет, таких долгосрочных планов я, перед собой не ставлю.
   -- Тогда продать, у меня самого такой суммы не будет, мне придется войти в долю с родственниками или вы согласитесь на постепенное погашение долга.
  -- Ну, от какой то суммы я бы не отказался, но не думаю, чтобы она была для вас сильно большой. Я планировал обмен.
  Лицо предпринимателя, не люблю я слова бизнесмен, приобрело заинтересованное выражение.
  -- И что же вы хотите?
  -- Я собираюсь путешествовать, а из первого своего опыта я вынес, что мне хотя бы надо переодеться, да и кой какое оружие не помешает.
  -- Какое?
  -- Ну, наверное, не помешал бы меч, еще кинжал, наверное, -- прикинув, что из лука я никогда не стрелял и вряд ли есть время на учебу, я решил попросить арбалет.
  -- Что еще?
  -- Еще арбалет и естественно стрелы к нему.
  -- Хорошо, я скоро это вам принесу, и тогда мы с вами заключим соглашение. Не так ли?
  -- Конечно. Обязательно составим договор.
  Пока я ждал возвращения будущего бутлегера, мы пропустили еще по паре стаканчиков, закусывая свежими ягодами, которые вместе со льдом принес Шишка. Сам он предпочитал принимать продукт без закуски и в чистом виде.
  Свен вскоре вновь потерял все шипящие из своего алфавита, только сегодня у него еще больше блестели глаза, и он периодически начинал петь, но, увы, дальше первого куплета дело не шло, забывал слова.
  Часа через два появился Алойзо собственной персоной и с ним, как две капли похожий на него малый, только более что ли дикого вида. Вывалив на пол передо мной гору разнообразного оружия и ворох одежды, они молча отошли в сторону, предоставляя мне полную свободу выбора.
  Чего там только не было. Коллекция колюще-режущих предметов была достаточно впечатляющей, от огромного двуручного меча, до кривых сабель с богато разукрашенными рукоятками. Плюс ко всему десятка два разнообразнейших кинжалов, ножей, стилетов.
  Осмотрев и подержав все это железо в руках, я остановился на обоюдоостром клинке, напоминающем чем-то меч мадам, только по короче и по тоньше. Оружие имело очень хороший баланс, отличную заточку, удобную рукоятку, гарда закрывала кисть почти полностью, но самое главное вес меча позволял действовать им как шпагой, что совсем было хорошо, учитывая мои фехтовальные навыки. Так же я взял себе достаточно длинный кинжал, пояс, куда можно было прицепить все это хозяйство, арбалет, не превышающий размерами автомат Калашникова и весящий примерно так же. Двадцать тяжелых арбалетных стрел с колчаном.
  С одежной мне повезло значительно меньше. Из всего разнообразия предоставленных мне фасонов, ни один не был мне впору. Мой размер здесь, как я понял, шьют на заказ.
  Пришлось довольствоваться так же коротким для меня плащом, надеясь, что ему удастся скрыть мой камуфляж от наиболее ретивых стражей порядка. Да еще мешком и флягой в замен, утерянных мной при побеге.
  -- Вот вам чек на десять золотых крон уважаемый, -- произнес гном, подавая мне голубую бумажку с какими то знаками, -- получите деньги в любом банке городов союза и купите себе одежду.
  Алойзо вздохнул и с чувством выполненного долга кивнул головой своему спутнику, разрешая собрать оставшееся и удалиться.
  -- Теперь мы в расчете?
  -- Не совсем, не совсем, -- ответил я, широко улыбаясь.
  -- Что еще?
  -- Уважаемый Алойзо, как я понимаю вы человек не просто умный, но и предприимчивый, не так ли?
  -- Ну, вы блин, в общем, правы, -- без ложной скромности ответил гном.
  -- Так вот, мне кажется, что вы не остановитесь на достигнутом и сделаете много таких аппаратов, и будете торговать продукцией, держа технологию в тайне.
  -- Конечно.
  -- Я прошу о совсем малом. Пускай я буду иметь право всегда взять одну, такую вот бутылочку бесплатно, в любом вашем заведении.
  Напряжение враз отпустило будущего монополиста.
  -- С удовольствием, всегда рад услужить.
  -- И еще, нашему дорогому хозяину вы должны снизить плату за коммунальные услуги, и конечно не дать умереть ему от жажды.
  Учитывая будущие прибыли, Алойзо не возражал. Скрепив наш договор своими подписями, мы сели за стол, чтобы все это отметить.
  Дальнейшее мало, чем отличалось от моих домашних приключений. Разве, что в компании эльфа алкоголика королевского рода, лешего и гнома-сантехника мне пить еще ни разу не приходилось. Хотя кого-кого, а меня давно перестали удивлять разнообразные экзотические компании.
  К утру в седле оставался я один, как наиболее тренированный спортсмен. Свен мирно посапывал под столом, пуская во сне пузыри, и улыбаясь как младенец. Его верный слуга и собутыльник, куда то исчез. Сфокусировав с трудом зрение, я обнаружил его деревянные башмаки торчащие из-за кухонного стола. Господин гном, Алойзо Брамберг сладко посапывал, уткнувшись носом в тарелку с яблочным пирогом. На его лице явно читалась одна мысль, жизнь, блин, удалась.
  Вдруг дверь резко распахнулась и в дом вошла прекрасная женщина, одетая в плотно облегающее ее стройную, но очень женственную фигуру, шелковое платье.
  -- Так, значит гуляем! Стоит только оставить на какое то время одного, как дом превращается в кабак!
  Женщины везде одинаковые, подумал я, и сделал героическую попытку привстать со стула и поклониться. В конце концов, мне это удалось и с чувством выполненного долга, я вновь рухнул на стул.
  -- Госпожа Эльфейра вернулась, пора сваливать,-- пробормотал себе под нос мигом протрезвевший гном, и тихонько сполз со стула, затем, встав на четвереньки, тихонько стал продвигаться в сторону дверей.
  -- Брам, а ты как здесь? - Удивленно произнесла хозяйка.
  -- Так, по делам зашел.
  -- Все дела сделал.
  -- Да, -- проблеял Алойзо, продолжая двигаться по направлению к двери.
  Добравшись до выхода, он резко вскочил и мгновенно исчез, только его и видели.
  Меня такое поведение собутыльника сильно удивило, так как ничего угрожающего ни в ситуации, ни в хозяйке не видел.
  Проводив взглядом исчезнущего гнома, хозяйка сделала замысловатый жест правой рукой, затем хлопнула в ладоши и вдруг, опрокинув кухонный стол, мирно спящий под ним Шишка, воспарил в воздухе и медленно поплыл вон из дома. Через некоторое время, до моего слуха достиг отдаленный звук падающего в воду тела.
  Приготовившись последовать за лешим, я зажмурился, и крепко ухватился за свой стул. Но продолжения расправы не последовало.
  -- Успокойся чужестранец, иди спать, утро вечера мудреннея. Так вроде у вас говорят. Ты ни в чем, ни виноват.
  -- Извините.
  -- Иди спать, -- в голосе Эльфейры появились стальные нотки.
  Только я собрался встать, как за моей спиной раздалось легкое покашливание. Это абсолютно мокрый, но самостоятельно стоящий Шишка, давал знать о своем прибытии.
  -- Отнеси хозяина спать, помоги гостю и приберись. Завтрак, как обычно.
  Отдав распоряжения, она пошла наверх, как мне показалось, почти не касаясь земли.
  -- Уф пронесло, -- с облегчением прошептал вслед ей испуганный Леший.
  -- А что вы так все испугались, -- спросил я все еще заплетающимся голосом.
  -- Ты, что ничего не понял! Она почти самая могущественная волшебница среди эльфийского племени, а у них почти каждый пятый чародей. Но такого класса, всего трое, четверо. Так, что радуйся, что ты сейчас не жужжишь, где-то там, на воле и за тобой стрижи не охотятся.
  Утро и в правду оказалось мудреннее. Искупавшись, как накануне, я нашел завтрак на столе. Через какое то время, к столу спустились супруги.
  -- Павел, позволь представить тебе мою жену, Эльфейру, которая по праву считается одной из самых могущественных волшебниц эльфийского и, пожалуй, и людского племени. Я рассказал ей твою историю, ты не возражаешь.
  -- Конечно Свен. Мне очень приятно, мадам.
  Теперь, когда у меня перестало двоиться в глазах, красота хозяйки меня поразила еще больше. Я даже бы не взялся ее описать. Хоть тут легенды не врали. Эльфийки очень красивы. Только вот красота их слишком правильная, не похожая на людскую.
  -- Значит вы гость не только в нашем доме, но и в мире. Это интересно. Живите у нас, сколько хотите, мы по возможности ответим на все ваши вопросы.
  Дальнейшая неделя протекала, как в санатории. Я гулял, отдыхал, купался, учился стрелять из арбалета, под руководством Свена. Мы так же устроили с ним несколько фехтовальных поединков, в которых я, с техникой двадцатого века моего времени все-таки оказался более умелым. Ну, а в борьбе и тем более в банальной драке ему, конечно, было далеко не только до меня, но и, пожалуй, до любого "кухонного боксера".
  Зато в стрельбе из лука и даже из арбалета, мне привыкшему к более убойному оружию, до него было ой как далеко. Казалось, что он родился вместе с луком, что как, оказалось, было недалеко от истины. Его стрелы летели не просто прямо в цель, они летели туда, куда он хотел, они летели, как он хотел и мог повторить все это множество раз. Ну, я тоже конечно делал кое-какие успехи.
   Я от жизни на природе поздоровел, вернувшиеся ко мне навыки заставляли играть кровь. И вообще, я был готов к новым приключениям.
  Вскоре я засобирался в дорогу. Видя мое нетерпение, хозяйка этого гостеприимного дома, как-то за ужином сама первой завела разговор о моем уходе.
  -- Правда, Павел, что вы завтра собрались уходить.
  Я с облегчением подумал, что вопрос решился сам по себе.
  -- Да, только, вот не знал, как вам об этом сообщить. Вы так много для меня сделали, приютив в совершенно чужом мире.
  -- Почему бы и нет, к тому же ты тоже много сделал для нас.
  -- Чего это я сделал?
  -- Посмотри на моего дорого мужа, он стал намного лучше выглядеть, поздоровел, да и поупражнялся, теперь хоть не стыдно к королевскому двору выезжать. - И тихонько вздохнув, она посмотрела влюбленными глазами на своего мужа.
  Теперь я уже знал их историю. Свена отослали от двора, из-за его пагубной тяги к "Зеленому Змию", в надежде, что здесь вдали от цивилизации он быстрее отвыкнет от своей губительной привычки. Те ужастики, которые рассказывал мне Владик, когда я был в плену, были результатом кошмарных иллюзий, которые Эльфейра напустила на границу своих поместий, как она объяснила при помощи достаточно простого волшебства. Поэтому, мое появление доставило, принесло развлечение в дом, который не так уж часто посещают гости, просто так.
  -- Значит завтра? - переспросил Свен.
  -- Да. Я уйду рано, не провожайте меня, только подскажите дорогу до ближайшего города.
  -- Пойдешь в начале вдоль реки, примерно через сутки хода выйдешь на большак, который приведет к ближайшему городку под названием, кажется толи Ланица, то ли Лоница, -- ответила мне эльфийка.
  Прожевав и проглотив очередной кусок, я решил задать вопрос.
  -- Господа эльфы, а почему здесь так пахнет хвоей?
  Свен рассеянно пожал плечами и ответил.
  -- Потому, что мое жене нравится этот запах.
  -- Так просто.
  -- Да, так просто.
  -- Вот держи, -- в разговор вступила Эльфейра, -- возьми, пожалуйста, вот это и протянула мне маленький серебряный свисток. - Когда станет совсем не в моготу, свистнешь в него.
  -- И мне на помощь появятся тридцать три богатыря и выручат.
  -- Нет, никто к тебе не придет. Просто ты окажешься в том месте, куда впервые попал в этом мире. Надеюсь, он тебе не понадобится.
  
  
  9
  
  Лес кончился неожиданно, без всякого перехода. Теперь меня, куда ни глянь, окружала степь с островками возделанных полей редкими деревеньками и где-то на западе синеющими горами. Несколько раз по дороге встречались хутора с ухоженными и засеянными чем-то полями. Редкие крестьяне, которые работали на этих полях, не обращали на меня никакого внимания.
  Река, вдоль, которой я шел, стала значительно шире, в ней давно уже пропала игривость лесного ручья и теперь она несла свои воды, преисполнившись достоинства.
  Парило. Выбрав достаточно пологий берег, я искупался, доев остатки пирогов, которые уложил мне в мешок заботливый леший и, развалившись на плаще, стал вспоминать события минувших дней.
  Больше всего меня удивил Алойзо, который навестил меня перед уходом, презентовав бутылочку вновь сваренного зелья. Она теперь лежала в мешке и периодически била по спине, когда мне случалось убыстрять шаг. Незаметно для себя я уснул.
  Проснувшись, я обнаружил, что прекрасно отдохнул и готов был к дальнейшему пути. Правда, на горизонте собирались тучи, постепенно приближаясь. Через некоторое время они собрались над моей головой. Тяжелые, до самых краев налитые влагой, они ждали последней капли, чтобы всею ярость летней грозы обрушить на мою бедную голову.
  На землю опустилась тяжелая, вязкая тишина, в которой увяз даже плеск речных волн. Стоял полный штиль. Только где-то там впереди, у горизонта отдельные лучи полуденного солнца, с трудом пробиваясь через низкие, темно-фиолетовые тучи, рисовали в воздухе причудливые, фантастические фигуры.
  Увидев впереди мост, наверное, я наконец-то дошел до обещанной дороги, прибавил шагу надеясь укрыться под ним от грозы. Когда первые, тяжелые капли ударились о землю, прибивая пыль проселочной дороги, я скатывался под защиту моста.
  Картина, представшая моему взору, говорила лишь об одном, что с преступностью здесь обстоят дела также хорошо, как и у меня дома. То есть ее было много, и сдаваться под натиском правоохранительных органов не собиралась.
   Три оборванные личности копошились над лежавшим без сознания, богато одетым мужчиной. Я появился в неудобный момент, когда, обобрав карманы, дяденьку хотели прирезать, а затем, наверное, бросить в реку. Мой приход их совсем не смутил. Деловито, не говоря ни слова, они развернулись в мою сторону с явным желанием сделать со мной то же самое.
  Дав себе, зарок больше никогда не заходить в незнакомые места без заряженного арбалета, я выхватил меч и, забежав по колено в воду, встал перед нападавшими. Ситуация сложилась патовая. Я не мог выйти из воды, так как стазу терял перед численным превосходством противника преимущества своего длинного оружия. Они не могли зайти ко мне по той же причине, в воде численное преимущество их ножей перед моим мечом переставало играть свою роль.
  Наше противостояние нарушил один из лихих людей, который собирался до моего появления отправить, а лучший мир лежавшего на земле путника. Пожав плечами, он собрался завершить начатое, оставив наблюдать за мной своих корешей. Такой постановки вопроса я не ожидал. Зайдя еще дальше в воду, я снял арбалет со спины, быстренько зарядил его, искренне радуясь, что оружие мое не для дальнего боя и оттянуть рычаг можно было одной рукой. Зарядив, его я выстрелил в главаря, метясь прямо в его широкую спину, но класс мой как стрелка был еще достаточно не высок и стрела воткнулась прямо, а правую ягодицу разбойничка. Дико заверещав, он рухнул прямо на лежавшую перед ним жертву. Правильно оценив ситуацию, остальные двое развернулись и подхватив своего вожака удалились почти бегом, отдавая себя на волю уже во всю громыхающей грозы. Догонять я их не стал.
  Выбравшись из реки, я подошел к лежащему мужчине. Капли, обильно стекавшей с меня воды, попали на его лицо. Застонав, жертва открыла глаза и уставилась на меня бессмысленным взором. Затем с трудом сев, он спросил меня, державшись за голову.
  -- Чем это меня таким тяжелым.
  -- Наверное, вот этим камнем, -- ответил я ему, показав носком ботинка на увесистый булдыган, лежащий неподалеку.
  -- Да,-- только и смог ответить мужик, уставившись на камень. И чуть помедлив с облегчением добавил, -- а ведь могли и убить.
  Затем он обратил свой взор на меня.
  -- Спасибо большое, вы спасли мне жизнь. Теперь я ваш должник.
  Раззоряться на счет того, что это долг каждого честного человека я не стал и только невразумительно буркнул в ответ.
  -- Угу.
  Огорченно вздохнув, по поводу своей мокрой одежды, я начал раздеваться для того, чтобы ее отжать. Снимая мешок, в очередной раз задел лежавшей в нем бутылкой по своей спине. Что принесло мне не меньше радости, чем ребенку, родители которого, совершенно неожиданно подарили ему давно обещанную и желанную игрушку. Отхлебнув изрядную дозу, я прислушался к теплу, растекающемуся по всему животу, и удовлетворенно крякнув, добавил вторую дозу.
  Протянув бутылку сидящему передо мной мужчине, который незамедлительно последовал моему примеру и теперь глубоко дышал сидя с наполненными слезами глазами, видать, он также был непривычен к крепким напиткам, я в ожидании сосудорасширяющего эффекта, продолжил раздевание.
  Дождь все шел, периодически то, ослабевая, то вновь усиливаясь. Гроза кончилась, лишь где-то там, в далече блистали голубые всполохи молний, но гром уже не доносился. Слякоть обещала быть затяжной. Натянув мокрую одежду, я стал собирать плавник, которого речные волны вдоволь нанесли сюда, под мост. Найдя наиболее сухое место, куда не лилась вода сквозь щели между досками моста, я разжег костер при помощи спичек.
  Первым нарушил затянувшееся молчание мужик, который как мне показалось, уже почти полностью пришел в себя, после того, как вылакал почти половину из моей бутылки.
  -- Ничего более замечательного я никогда не пил, -- сказал он, слегка заплетающимся голосом, протягивая мне бутылку. - Замечательно прочищает мозги и как согревает. Я уж в этом понимаю. Разрешите представиться Филодор Заступов, купец из Южногорска. Торгую вином. Как вы теперь понимаете, в напитках я толк знаю. Так вот если этот нектар разбавить каким-нибудь соком и охладить, то можно подавать и к императорскому столу. Можно поинтересоваться, где вы его добыли.
  -- Боюсь, что монополией на производство завладел один мой знакомый гном, и не думаю, что он продаст вам это право.
  Филодор задумался, но расстроенным не казался.
  -- Гномы народ предприимчивый, от денег не бегают. Думаю, мы договоримся.
  Пока я сушился, бутылка была опорожнена, после чего мой новый знакомый растянулся на моем плаще и захрапел. И некоторое время мои раздумья нарушал лишь шум речного потока, да храп моего неожиданного собутыльника.
   Дождь кончился, когда одежда моя почти просохла. Разбудив Филодора, я спросил его, как добраться до ближайшего города. Узнав, про это, он предложил идти вместе, так как своего коня он, наверное, уже никогда не увидит. А "рыцари" большой дороги забрали у него не все, оставив чек на сто серебряных крон, которыми он собирался расплатиться за дубовые бочки. Поэтому, он предложил себя в попутчики и обещал заплатить за охрану, пару монет, благо идти оставалось недалеко.
  Городишко, в который мы направлялись, назывался Волчанск, говорят, что когда первые поселенцы обосновывались на этом месте, округа кишмя кишела серыми хищниками. Потом люди стали обрабатывать землю, разводить скот и серых практически уничтожили. Сей центр цивилизации, был населен, как и все подобные города, ремесленниками вперемежку с купцами, имел ратушу, банк и конечно несколько небольших храмов, так как в вопросах религии здесь царила полная свобода. Молись, кому хочешь, только плати налоги и не вступай в конфликт с существующей властью. Правда у Волчанска была одна достопримечательность, в виде ежегодной летней ярмарки, на которую и направлялся Филодор, чтобы присмотреться, да заказать местным бочкарям тару для своего товара. Когда, он переезжал через мост, то из-под него выскочила совершенно для него неожиданно та троица, стащила с коня и если бы не я, всплыл бы он через некоторое время ниже по течению.
  Все этот купец рассказал мне по дороге, правда, я не очень внимательно его слушал, наслаждаясь солнечными лучами, запахом озона и окружающим пейзажем, а также с интересом рассматривал людей, которых перед городом становилось все больше и больше. Здесь были различные купцы, важно восседавшие на повозках в окружении приказчиков и слуг. Одинокие всадники периодически обгоняли нас, предупреждая криком о своем приближении. Крестьяне возвращались с ярмарки с покупками. И если бы дорога не стало значительно шире, то неизвестно как бы весь этот поток поместился на ней.
  Медленно наступал вечер. Вдоль дороги росли дубы, с толстыми стволами и широкими листьями. Заходящее солнце с трудом пробивалось сквозь листву этих великанов, рисуя необычные узоры на подсыхающей дороге.
  -- Надо шагу прибавить, а то можем не найти ночлега, вон сколько народа.
  -- Без проблем, -- я прибавил ходу, да так, что мой спутник быстро запыхался и начал отставать.
  Когда купец уже был готов попросить пощады мы пришли.
   Ярмарка раскинулась широко и привольно, почти полностью окружив город различными платками, ларьками, возами. Тут и там раздавались пьяные крики, говорящие о конце торговли. Купцы по богаче тянулся в город, оставляя возле товаров внушительную охрану, по беднее располагались прямо рядом со своими товарами. Воздух был наполнен ароматом, густо настоянном на запахе специй, кож, дерева, а также лошадиным и людским потом вперемежку с мочой.
  С сомнением, посмотрев на Филодора, я подумал, что может быть лучше переночевать на свежем воздухе. Не хотелось мне что-то познавать все прелести быта средневекового города. Но тут дал о себе знать глухим урчанием мой желудок и я скрепя сердце и, стараясь дышать ртом, пошел за купцом.
  Подходя к ветхим городским воротам, я обратил внимания, что два крепких молодых человека методично били глиняные горшки, скидывая их с воза, третий, показавшийся мне со спины знакомым, что тихо втолковывал огромному гончару. Молча и как-то обречено он, понуро стоял то, сжимая, то, разжимая свои немалые кулаки, размером с хорошую пивную кружку. Заглядевшись на эту сцену, я замедлил шаг, и тут говоривший повернулся. В нем я узнал одного из разбойничков не так давно ограбивших Филодора, похоже, он также меня узнал. Скривившись так, как будто съел горсть неспелой калины, он, как ни в чем, ни бывало, отвернулся.
  -- Что это такое?-спросил я своего нанимателя, который при виде этой сцены не смотря на усталость и головную боль, резко прибавил шагу.
  -- Пойдем, пойдем, -- не наше это дело торопливо произнес Филодор, -- сами разберутся.
  -- Так может помочь надо.
  -- Тебе, что жить надоело, -- добавил он, таща меня за рукав.
  -- А что?
  -- Ничего, с ними лучше не связываться.
  -- Что ж, рэкет и коррупция, как это все знакомо.
  Двое стражников стоящие у ворот, прислонив копья к щербатой стене, пили вино, передавая, друг другу бутылку и делали вид, что ничего не видят. Проходя мимо их, Филодор бросил мелкую монету в огромную кружку, стоящую в нише стены.
  -- Налог на вход, -- объяснил он мне, и довольно потирая руки, добавил, -- сейчас пойдем поужинаем, а ночевать у моего родственника будем. Это лучше чем в гостинице, да и вряд ли мы там себе койку найдем.
  В городе, не смотря на вечер, царило оживление, которое явно еще не скоро затихнет. Множество разнообразно одетых людей сновали по улицам, среди них были не только люди, несколько эльфов и множество гномов. Купцы завершали совершенные днем сделки обильными возлияниями. Множество пестро одетых женщин, принадлежащих к одной из самых древних профессий, в поте лиц искали клиентов. И невостребованными не были. Смешно было наблюдать, как огромная, дебелая девица, сильно прижав к себе худощавого гнома в богато отделанной золотом одежде, целовала его так, будто хотела проглотить. В этом людском муравейнике казалось, царило полное благоденствие, но вдруг недалеко от нас раздалась громкая ругань, звуки погони, глухой стук упавших на мостовую тел. Плохо державшийся на ногах то ли купец, то ли богатый ремесленник безуспешно пытался догнать воришку, которому было не более десяти лет. Скользнув ужом среди ног, он как налим под камни, нырнул в ближайшую подворотню. Обворованный, поняв тщетность своей попытки вернуть свои деньги, махнул рукой и вернулся в трактир, из которого вышел перед этим, и в который направились мы с Филодором, пробиваясь сквозь толпу.
  Вдруг толпа резко подалась в разные стороны, расступаясь перед кем-то, облеченным видать не малой властью, раз народ без напоминания расходился.
  -- Черт подери, -- непроизвольно выругался я, пряча лицо за полой плаща и вообще стараясь стать, как можно меньше и незаметнее.
  Моя старая знакомая, мадам Анна, в окружении десятка своих стражников, словно дерзкий и сильный корабль, легко рассекала волны людского потока, направляясь к воротам. Попавшийся по пути, не успевший уйти с дороги то ли по глупости, то ли в результате опьянения гном, словно футбольный мяч влетел в толпу от удара седого заместителя мадам. Это ни на минуту не остановило их стремительного движения. Двое стражников тащили за шиворот полного мужика с толстой золотой цепью, на которой болтался внушительный также золотой медальон. Рыхлое его лицо было заплакано, он беспрерывно жалобно скулил, бесполезно пытаясь обратить на себя внимание.
  -- Похоже, влип бургомистр, -- злорадно прошипел Филодор, -- будет знать, как с Кротом дружить. Мадам это крысиное гнездо разворошит. - Затем, горько вздохнув, добавил,-- если позволят, конечно.
  -- Давай зайдем во внутрь, там и расскажешь, -- поторопил я жертву организованной преступности. -- За ужином дораскажешь, а то больно кушать хочется.
  Трактир к моей радости оказался достаточно чистым, он состоял из двух залов, второй был раза в два по больше первого, наверное, были еще и отдельные кабинеты. На первый, да и на второй взгляд не было ни одного свободного места. За столами сидело, пило и ело примерно около сотни мужчин и женщин. Стоял постоянный гул, в который периодически вклинивался довольный женский визг. Во втором зале играла музыка, музыкантов издававших эти визгливые звуки отсюда видно не было. Танцевало несколько пар.
  Досадливо сморщив губы Филодор, подошел к стойке, за которой громоздился то ли человек, то ли бегемот в переднике на голое тело, абсолютно лысый, с маленькими свинячьими глазками, которые внимательно наблюдали за залами. Это чудо природы кромсало огромным тесаком, размером с турецкий ятаган, который казался в его руках не больше перочинного ножика, бычью ляжку, складывая достаточно аппетитно выглядевшие куски мяса на большое деревянное блюдо. Затем, обильно сдобрив мясо, какой то приправой, отдал блюдо подбежавшему официанту.
  -- Хозяин, есть места, -- обратился купец к этой горе мышц.
  Неожиданно тонким голосом для такой туши, хозяин ответил.
  -- Только бархатный кабинет.
  Услышав этот писк, я чуть не рассмеялся, но во время был остановлен Филодором, который достаточно больно наступил мне на ногу.
  -- Хочешь, есть и кости целыми оставить, то лучше молчи, -- прошептал он мне на ухо.
  -- Так будете что-нибудь заказывать.
  -- Подешевле то нет ничего.
  Хозяин отрицательно помотал головой, не удосужив нас ответом. Помявшись еще с минуту, Филодор произнес.
  -- Хорошо, пускай нас проводят и примут заказ.
  Подозвав вертлявого молодого человека в рубахе с короткими рукавами и таких же штанах, что буркнул ему.
  -- Прошу с, пройдемте, -- официант был сама услужливость.
  Зайдя в комнату, стены которой были обиты розовым бархатом, я устало сел на довольно мягкий диван, который подковой огибал стол. Если бы не усталость и голод, то, наверное, мои ноги давно шагали бы с достаточно быстрой скорость куда подальше. Столько врагов в одном месте было многовато. Пока Филодор делал заказ, я незаметно зарядил арбалет и положил на диван рядом собой на диван, снял меч, от него в тесном помещении пользы было мало. Проверив, насколько легко выходит кинжал из ножен и, засунув нож глубоко за сапог, я постарался расслабиться и, надеясь на случайность и авось стал ждать заказ.
  Ожидая заказанное жаркое, мы спокойно попивали холодный, сладковатый напиток, чем-то напоминавший пиво и заедали его бутербродами с дичью. Чувство голода постепенно уходило, уступая место нормальному аппетиту. Вскоре официант принес большую тарелку тушеного мяса с овощами, и заговорщицки наклонившись над столом, произнес.
  -- Тут один гном продает чудесный напиток, но его пока очень трудно раздобыть. Но специально для вас, уважаемые господа, конечно за дополнительную плату, я мог бы принести вам бутылочку.
  Я обрадовано улыбнулся, в душе восхищаясь быстротой предпринимательской жилки уважаемого Алойзо.
  -- Передайте этому гному, что привет ему от Павла, и что я прошу набольшую бутылочку.
  Удивленный официант исчез, ни сказав ничего. Мы же продолжили наслаждаться едой, отдавая дань кулинарному искусству повара. Почти доев и думая, а не повторить ли еще заказ мы мирно беседовали. Узнав, от купца, Крот это глава огромного преступного клана раскинувшего свое влияние почти на все города Линории до сих пор легко обходившего закон. Он обложил данью почти всех купцов, а неприятность с Филодором произошла из-за того, что он задержал очередную выплату. Но теперь он надеется, что, поправив свои дела, сможет договориться с кредиторами.
  Рассказ был прерван появившимся гномом, в руках которого матово поблескивала запотевшая бутылка. В нем я с удивлением узнал того второго гнома, который таскал тяжести за Алойзо.
  -- С превеликим почтением прошу принять, -- произнес гном. И больше ни говоря, ни слова удалился.
  У Официанта от удивления отпала челюсть. Чтобы не ударить в грязь лицом он спросил.
  -- Чего еще изволите?
  -- Холодного ягодного сока,-- ответил купец.
  -- Из каких ягод.
  -- М.., лучше, пожалуй, из вишни.
  -- Сей минут.
  10
  
  Шум благодаря то ли удаленности от зала с музыкой, то ли в результате обивки, которая играла роль звукоизоляции, почти не достигал нас. Приятная усталость овладела моим телом, и теперь мысль о ночевке в городе уже не казалась мне такой безумной. Мы уже давно расплатились с заведением, теперь осталось допить буквально по последнему стакану, и пора было собираться.
  Неожиданно в коридоре раздались глухие голоса, возня и дверь в наш кабинет резко распахнулась. Собиравшийся уже выходить Филодор, получил дверью по голове и, не произнеся ни звука, глухо упал на ковер.
  Вначале в комнату вошли двое громил с тупым и жестоким выражением на лицах и молча встали с обеих сторон двери. Вслед за ними вошел тот, который узнал меня у ворот. Только теперь он был одет значительно приличнее.
  -- Вот они голубчики, -- просмеялся он, обращаясь к тому, кто шел вслед за ним.
  Вошедший следом был мужчина небольшого роста с хищным, узким лицом и мягкими движениями безжалостного убийцы.
  -- Ай, яй яй. Не везет, так не везет бедному Филодору. Два раза за день получить по голове, -- он сочувственно пожал плечами, -- так и последние мозги потерять можно.
  Все трое были одеты почти в одинаковые костюмы, шляпы и короткие сапоги. Только у главаря одежда выглядела чуть менее крикливо и более респектабельно.
  -- Ух, -- только и смог произнести я, мгновенно трезвея.
  Сев на диван, я закрыл полой плаща заряженный арбалет. Тем временем мой бывший соперник быстренько завладел мечом. Не обратив на это внимание, я сконцентрировал весь свой интерес на главаре, как наиболее опасном индивидууме.
  -- Значит, это ты продырявил задницу Быку. Знаешь, ты поступил неосмотрительно. Никто не имеет право наносить увечья моим людям, без моего на то разрешения. Хотя поучить его давно не мешало, я сам собирался предпринять, что ни будь по этому поводу. Ты мне нравишься, не каждый в наше время окажет помощь незнакомому человеку. Разреши присесть.
  -- Пожалуйста.
  -- Ну, вот и хорошо, я тот думал, что просто грубиян, который любит, не раздумывая втыкать стрелы в задницу незнакомым людям, которые, между прочим, тебе ничего плохого не сделали.
  -- Кроме того, что хотели меня прирезать.
  -- Так уж и хотели, -- главарь обернулся и удивленно посмотрел на моего знакомца.
  Несколько замявшись, он ответил.
  -- Ты же сам босс говорил, что свидетели нежелательны.
  -- Вот это правильно, свидетели нежелательны. Так, что вот такое дело.
  -- А может, договоримся, может я смогу откупиться.
  -- Глупости говоришь, мы и так заберем все, что у тебя есть.
  -- Что никаких шансов.
  -- Никаких, но разве что быстро все произойдет.
  Эти слова были приняты стоявшими за его спиной громилами, как команда к действию. Широко улыбаясь, они направились ко мне.
  Сдаваться так просто я не собирался. Схватив арбалет и отправив стрелу прямо в горло одному из громил, благо с такого расстояния было практически невозможно промазать, я звезданул наводчика разряженным оружием прямо по темечку и не дожидаясь пока тело, упадет, опрокинул стол на опешившего на некоторое время вожака. Освободив себе по максимуму, поле для побега, и оставив в животе второго громилы кинжал, который вошел туда по самую рукоятку. Пробегая мимо подымавшегося главаря, добавил ему ногой прямо в челюсть и с мыслью, что все-таки мне везет, вылетел из двери. Правда, радовался зря. Наткнувшись на кулак хозяина, я на мгновение подлетел в воздух с мыслью, что раньше здесь не было такой прочной кирпичной стены, и потерял сознание.
  
  11
  
  Вначале появилось тепло, которое, постепенно усиливаясь, приобретало контуры факела поднесенного прямо к моему лицу. Чисто инстинктивно, чтобы не опалить лицо я дернул головой и полностью пришел в себя. Я сидел на полу, в каком то почти пустом сарае, руки были крепко связаны за спиной сыромятным ремнем. Судя по тому, как онемели руки, связан я был достаточно давно, ноги также были спутаны такими же ремнями, точно как у лошади. Недалеко от меня, в темном углу, валялось все мое оружие.
  -- Гляди, очнулся, -- проквакало совершенно отвратное существо, одетое в лохмотья. - Что дальше с ним делать хозяин.
  -- Дай мне посмотреть ему в глаза, -- услышал я знакомый голос предводителя гангстеров.
  Его хищное лицо склонилось надо мной, почти всю правую половину занимал свежий кровоподтек. Молча, он посмотрел мне в глаза. В его глазах не было ненависти.
  -- Ну что, можно забирать, -- мой будущий палач подпрыгивал от нетерпения.
  -- Уводите. - Чуть помолчав, добавил,-- только быстро и избавьтесь от тела.
  Ко мне подошли двое новых громил и легко подняли на ноги.
  -- Давай сам, иди, покойник произнес один, -- сопровождая своё высказывание достаточно чувствительным ударом по спине.
  Закинув голову вверх, я с тоской посмотрел, как сквозь дырявую крышу пробивался свет раннего утра, последнего утра в моей жизни. Глупо было умирать так просто. Я, который выходил целым и не из таких переделок, должен был быть зарезан, как баран каким то сказочным уродом. И всему виной моя глупая тяга к приключениям. Лучше бы я тихо скончался от цирроза, там, в родном мне мире. Во всяком случае, это было бы не так обидно. Я полностью упал духом и безвольно переступал ногами навстречу своему концу.
  И когда я уже совсем смирился, дверь в сарай с тихим скрипом растворилась и прямо к моим ногам упало тело с огромной раной на спине, и дважды дернувшись, застыло навсегда. В дверях молча и сосредоточенно стоял Ян и вытирал меч шапкой упавшего. По бокам и чуть сзади стояло два стражника с натянутыми луками. Бандиты державшие меня остолбенели, мой будущий палач попытался прорваться на волю, но, получив рукояткой меча по голове, упал как подкошенный. Один лишь босс, казалось не потерял самообладания.
  -- Всем стоять и не дергаться. Ребята нервные, могут тетиву не удержать.
  После этих слов в сарай зашли еще пятеро, которые сноровисто связали моих оппонентов, правда, меня освобождать не стали.
  -- Можно входить Ян.
  -- Да мадам, -- он молча посторонился, пропуская своего командира вперед.
  На этот раз она была одета в длинное платье с разрезом впереди, открывающие ноги великолепной формы. Амазонка была без оружия.
  -- Ну что Хорек, попался. На этот раз тебе кранты. Даже адвокаты твоего дяди не помогут. Ни деньги, ни адвокаты.
  Главарь, которого она назвала Хорек казалось нисколько не расстроился.
  -- В чем дело мадам, в чем меня обвиняют. Я вообще здесь случайно.
  -- Дурачок, не шебуршись. Тебя будет судить верховный суд республики.-Мадам широко улыбнулась, -- а ты прекрасно знаешь какие приговоры он выносит.
  -- Не берите меня на понт, так я и поверил чтобы верховный суд занимался уголовщиной.
  -- А кто сказал об уголовщине? Ты несчастный на этот раз обвиняешься в государственной измене, -- и, обернувшись к своему заместителю, добавила. - Ян зачитай ему его права, а впрочем, не надо. С изменниками ни к чему соблюдать правила.
  Хорек побледнел, но сдаваться не собирался
  -- Какая измена? Ты, что белены объелась.
  -- Государственная, мой милый друг, государственная. Вон тот человек, -- она показала на меня, -- является ни много, ни мало имперским шпионом.
  -- А свидетели!-Потеряв остатки самообладания, крикнул Хорек.
  -- Введите купца.
  Двое солдат ввели Филодора см забинтованной головой. Он старательно избегал смотреть в мою сторону.
  -- Подтверждаешь ли ты, Филодор из Южногорска, что названный мной человек является имперским шпионом, -- спросил его Ян.
  -- Да, -- еле слышно ответил Филодор.
  -- Подтверждаешь ли ты, что он пришел в Волчанск для встречи с Мироном Коптеловым, больше известным под кличкой Хорек, племянником небезызвестного Крота.
  -- Да.
  -- Подтверждаешь ли ты, что встречались они с целью государственной измены.
  -- Да.
  -- Вот видишь Хорек, на этот раз тебе не открутиться. Понимаешь, если связать Крота с империей, то можно легко ввести военное положение и вырезать половину, а может больше бандитов твоего дядюшки, -- в диалог вновь вступила мадам..
  Услышав эти слова, Хорек радостно улыбнулся. Самообладание казалось вновь возвращалось к нему.
  -- Анна, можно мне так называть тебя, ведь мы так давно знаем друг друга.
  На лице предводительницы стражников на мгновение промелькнуло выражение удовлетворения.
  -- Что ж, называй.
  -- Так вот Анна, план твой хорош, только имеет один существенный недостаток.
  -- Какой?
  -- Дядя то, скорее всего, исчезнет, а он опасен, очень опасен.
  -- Тебя к тому времени уже повесят.
  -- Знаешь, я хотел бы еще какое то время покоптить это небо.
  -- Неужто сам Хорек предлагает мне сделку. И какие твои предложения.
  -- Предложения есть, только вот здесь слишком много ушей.
  Мадам взмахнула рукой, просвистели стрелы и двое громил рухнули рядом со мной.
  -- Так лучше.
  -- Значительно Анна, значительно.
  -- Это не все Хорек или теперь тебя можно называть Мирон.
  -- Что еще?
  -- Клопа, -- она показала на очнувшегося и с ужасом слушавшего весь этот диалог бандита, -- кончишь сам.
  -- Не могу, он мне как старший брат.
  -- У тебя нет выбора, откажешься, считай, что сделка не состоялась.
  -- Хорошо, развяжите меня и дайте меч.
  Один из стражников развязал веревки и подал ему меч.
  -- Смотри не дури парень, -- спокойно произнес Ян, кивнув головой стоявшему за ним лучнику.
  Хорек огляделся, затем медленно прошептал чуть слышно.
  -- Прости брат, -- и быстро почти без замаха перерезал Клопу горло.
  -- Теперь излагай, -- нетерпеливо почти прокричала мадам.
  Хорек растерянно смотрел на свои руки, потом поднял голову и тихо произнес.
  -- Можно не здесь.
  Возбуждение, еще недавно охватившее всех присутствующих, угасало, да и сарай, переполненный трупами не внушал оптимизма.
  -- Да, конечно, -- и грозная предводительница вышла сопровождаемая новым союзником и своими солдатами. Перед выходом она остановилась, посмотрела в мою сторону, махнула рукой и произнесла. - Закончи здесь все Ян.
  -- Да мадам.
  Подойдя ко мне, он некоторое время смотрел мне в глаза, потом, пожав плечами спросил.
  -- Есть ли у тебя последнее желание.
  Оно у меня было давно. Когда я падал, то больно ударился грудью, вогнав, а свою кожу серебряный свисток, подарок Эльфейры. И теперь у меня было только одно желание, дунуть в него как можно сильнее.
  -- Развяжи мне, пожалуйста, руки, я хочу помолиться перед смертью.
  Ни слова, ни говоря, он перерезал веревки на моих руках. Дикая боль, вместе с кровотоком вернулась в мои онемевшие пальцы. С трудом, не чувствуя рук, я расстегнул верхнюю пуговицу и достав свисток сделал вид, будто целую амулет. Поднеся его к губам и еще до конца не веря в свое счастье, я дунул в него во всю силу своих легких.
  Сарай закрутился бешеной каруселью перед моими глазами, затем наступила темнота, и я очутился перед дверью, через которую вошел в этот мир. Усталый, не раз испытавший страх и бывший на грани смерти и отчаяния неоднократно. Сходу, решил вернуться, но что-то непонятное, похожее на ностальгию остановило мой первый порыв.
  
  
  12
  
  Так вот я сидел уже несколько часов, на поваленной бурей сосне, у самого корня, удобно откинувшись на него, и задумчиво смотрел на слегка приоткрытую дверь. Обычную деревянную дверь, серого цвета, местами грязную, местами с облупившейся краской, с оторванной ручкой. Сухой сосновый сучок, встряв между дверью и косяком, не давал ей захлопнуться.
  Так я сидел довольно долго, лишь периодически меняя положение тела. Солнце уже успело добраться до зенита, и давно высушив росу, теперь пыталось высушить все остальное, припекая с каждым часом все сильнее и сильнее. Вняв его предупреждению, попрятались птицы, лишь иногда какая-нибудь не в меру резвая птаха подавала голос, но, быстро одумавшись, тот час замолкала. Только комары, не обращая внимания на жару, продолжали свое нелегкое дело, по добыче пропитания, да охотящиеся на них стрекозы периодически блистали крыльями в лучах солнца.
  Убив очередного кровопийцу, особенно больно укусившего меня прямо в нос, я понял, что больше терпеть их выходки не имеет смысла. Пошарив по карманам, достал пачку сигарет и закурил, стараясь отравить дымом особенно активных. Стало немного легче. Выдохнув очередную порцию яда на подбиравшегося к лицу совсем потерявшего страх, любителя свежей крови, я с удивлением осознал, что пачка то практически полная. То есть, за всеми своими приключениями, я ни разу не закурил. И вообще чувствовал я себя значительно здоровее.
  Со стороны картина моего сидения перед дверью казалось нелепой. Еще бы. Попробуйте представить себе огромную старую сосну, покрытую от старости мхом почти до середины ствола, а в ней обыкновенную дверь. Да, да самую, что ни на есть обыкновенную дверь.
  Я сидел и смотрел на эту дверь уже давно, не решаясь ни открыть и войти в нее, ни закрыть дверь, ни просто взять и уйти. Слишком много разных событий произошло со мной за последнее время, странных и хороших, временами, жутких и необъяснимых. Но никогда скучных. Все это отучило меня от опрометчивых поступков.
  Сидел я перед дверью и пытался совершить самую тяжелую человеческую работу - сделать выбор.
  Наконец резко встав, я подошел к двери, приоткрыл ее и хотел уже войти обратно, как понял, что не хочу этого делать. Дернув, за болтающееся сбоку кольцо свернул брелок и сунул его в карман.
  Посмотрел на сосну в последний раз и отправился по знакомой уже дороге за новыми приключениями, думая о том, что неплохо бы сменить одежду, благо деньги есть, выручить из того сарая свое оружие.
   Да и чем черт не шутит, может, удастся встретить ту, которая втянула меня во все эти приключения.
  
  * * *
  
  Старший следователь районной прокуратуры, Федор Иванович Петрухин, положил бутылку водки "Смирнов" в морозильник. Молодая картошка, лучок, укропчик, все это было припасено заранее, помидоры и огурцы привез шурин со своего огорода. Так же в холодильнике стояла огромная кастрюля с котлетами, которые там оставила жена, перед тем как уехать вместе с дочерьми на дачу.
   За столом вольготно развалился шурин, перед ним стояла початая бутылка пива, еще почти полный ящик стоял под столом. На блюде перед ним лежал, отливая аппетитным янтарным светом, порезанный крупными кусками, балык, собственно приготовленный им из самолично пойманного сома. Тихо играл магнитофон.
  Положив водку, Федор Иванович уже собрался присоединиться к шурину, как вдруг неожиданно, протяжно и противно зазвонил телефон. Досадливо дернувшись, Федор посмотрел на аппарат, как на личного врага. С понедельника он считался в отпуске и поэтому в выходные звонков по работе не ожидал. Очень хотелось попросить шурина ответить, что его нет дома, но многолетняя привычка взяла свое.
  -- Петрухин слушает,-- ответил он замогильным голосом.
  В трубке раздалось извиняющееся покашливание, затем хриплый и какой то надтреснутый голос произнес.
  -- Извини Иваныч, тут такое дело понимаешь, все в разгоне.
  Голос дежурного по РОВД Федор узнал бы, даже если бы оглох. Таким, будто бы вечно пьяным, он уже был лет десять. При этом человек был необычный, абсолютно непьющий милиционер, примерный семьянин и так далее и тому подобное.
  -- Не томи Петя, ближе к делу,-- прервал дежурного Федор Иванович.
  -- Тут такое дело, в паре кварталов от тебя,--дежурный назвал адрес,-- труп нарисовался. Соседи по запаху вызвали. Его уже увезли, эксперт, опера там. Ты уж по- присутствуй, не больше часа на все уйдет, ладно.
  -- Машины конечно нет.
  -- Сам понимаешь,-- голос просящего стал еще более извиняющимся. - От тебя ведь недалеко.
  -- Хорошо, выхожу.
  Еще некоторое время, слушал короткие гудки в трубке, затем положил, подошел к столу, взял предварительно открытую шурином бутылку, подхватил вилкой кусок рыбки и долго, с наслаждением жевал, запивая холодной светлой "Балтикой". Проглотив и полностью опорожнив бутылку, он обратился к шурину.
  -- Я на часок отлучусь по работе, не скучай тут баз меня. Видик посмотри, есть пара неплохих фильмов, кассеты знаешь, где лежат.
  -- Угу, -- жуя, ответил шурин и понимающе кивнул головой.
  Выйдя из лифта, Федор мгновенно, даже не посмотрев на номера квартир, понял куда идти. В коридоре стоял противный, "сладковатый" трупный запах. Не меньше недели лежал определил Федор, превращаясь из расслабленного отпускника в усталого и циничного профессионала.
  Подойдя к широко открытой двери, он столкнулся с криминалистом, который выходил, торопясь покинуть помещение. Поздоровавшись с ним, он прошел в прихожую. На кухне, про стегнутый наручниками к батарее сидел грязный мужик, заросший многодневной щетиной, с совершенно с безумными глазами и, пуская пузыри, тупо смотрел на входную дверь.
  Никаких глупостей, вроде обведенного мелом контура лежащего тела, по всюду суетящихся криминалистов, больших милицейских чинов и прочей киношной дребедени в помине не было. Люди, сделав свое дело, ушли, оставив только тех, кто оставался нужен. Перешагнув, через большое, уже давно высохшее, но всё ещё плохо пахнущее пятно, Федор прошел на балкон, на котором раздавались приглушенные голоса. Там, спасаясь от запаха, курили судмедэксперт и один из оперов. Поздоровавшись с обоими за руку, следователь вопросительно посмотрел на опера. Опер, стараясь не дышать на Петрухина, видать уже принял с утра по поводу субботы, произнёс.
  -- Вызвали милицию соседи, на запах.
  Федор утвердительно кивнул головой, соглашаясь, что такой запах не может не волновать соседей.
  -- Давай по делу Ваня.
  -- Уделанного звали Гнус, в миру Дербилов Александр Борисович двадцати шести лет отроду. Русский, дважды судимый, оба раза по бакланской статье. Первый раз еще по малолетке. Последние два года заделался активным коммерсантом, под руководством популярного в нашем районе бизнесмена. Опер назвал фамилию достаточно известного бандита. Но, скорее всего он при нем исполнял роль толи телохранителя, толи исполнителя. По агентурным данным на нем пара трупов, да несколько тяжких телесных, причем как всегда свидетелей то нет, то они уже навсегда уехали. А с поличным не попадался. Так, что парень доброе дело сделал, отправив этого подонка в ад. Орудие преступления стоит в прихожей на тумбочке, отпечатки взяты. Прокрутить это все будет нетрудно, парнишка то тоже судимый. Только вот наш благодетель по моему полностью с катушек съехал, пришлось псих бригаду вызвать, чтобы его забрали.
  -- Может, он от убийства свихнулся, совесть замучила.
  -- Иваныч не смеши, у парня там дембельский альбом лежит, да кое какие документы. Он в своей жизни пострелял, и убивать, наверное, не только из автомата приходилось. Не, причина не в этом.
  -- Может, ему и пришлось убивать раньше, но на этот раз он никого в лучший мир не отправлял, -- вступил в разговор медик.
  Следователь внимательно посмотрел на говорившего.
  -- А кто?
  -- Да никто, скоре всего захлебнулся в собственной блевотине. Удар то по затылку был не сильный, и очень точный. Я бы даже сказал профессиональный, бил он не на поражение, а так, чтобы всего лишь оглушить. Но точнее скажу после вскрытия.
  -- Интересно, интересно, -- Петрухин почесал в затылке.
  -- Я пойду, -- произнес эксперт, прощаясь,-- отчет пришлю, думаю так и будет.
  -- Не мне, я в отпуске с послезавтра, а завтра уезжаю на дачу, и гори все синим пламенем целый месяц.
  -- Хорошо тебе, -- врач завистливо вздохнул,-- а мне еще до сентября париться во всем этом бардаке. Ну, бывайте.
  -- Счастливо.
  После ухода врача следователь с опером еще некоторое время постояли на балконе, молча, готовясь к работе.
  -- Давай, что ли, -- первым нарушил молчание следователь, -- напишем протокол, и я пойду.
  -- Пойдем.
  -- Квартиру осматривал.
  -- Так, не особенно, ведь и так все ясно.
  Следователь укоризненно покачал головой.
  -- Посмотри, глядишь, и еще один найдем, -- невесело ухмыльнулся над своим предположением Федор Иванович.
  -- Ладно.
   Вернувшись в квартиру, они занялись каждый своим делом.
  Осмотрев место преступления, следователь сел за кухонный стол, чтобы написать протокол, а опер продолжал внимательный осмотр квартиры. Прервавшись на середине, Федор откинулся на спинку стула, закурил и хотел, было продолжить, как вдруг пристегнутый хозяин забеспокоился, в его глазах появились признаки разума. Одновременно с этим из-за двери раздался голос опера.
  -- Ни хрена себе! В кладовке еще одна дверь, большая и знаешь Иваныч, она приоткрывается.
  -- Ты, что Ваня с утра растворитель пил.
  -- Обижаешь начальник, как обычно, ничего кроме водки. Да приди сам посмотри. Во бля..., -- и дальше не для всякого уха
  -- Ты чего ругаешься, -- спросил встающий со стула следователь.
  -- Она исчезла.
  -- Знаешь, Иван, я тебя вместе с этим мазуриком псих бригаде сдам, будете там от "белочки" вместе с ним лечиться.
  И не слушая оправданий, продолжил дописывать протокол. Вскоре приехали врачи и забрали преступника, когда его выводили, седой врач, повидавший на своем веку всякого, лишь покачал головой.
  Вскоре, опечатав дверь в а присутствии представителя ЖЭКа, ушли и опер со следователем.
  Федор Иванович счастливо провел отпуск, и никогда не вспоминал об этом деле. Опер Иван, долго размышлял над тем, что видел, но, будучи человеком, сугубо земным, решил последовать совету и пить меньше.
  
  
  
  
  Апрель-июль 1999 год.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"