Я направлялся домой после дежурства. Засиделся допоздна. Единственным желанием было лечь и уснуть, но до дома было еще как минимум пятнадцать минут ходьбы. "Ну, ничего",- думал я, - "завтра выходной, можно будет выспаться"... К сожалению, в эту ночь уснуть мне так и не удалось. Не спеша плетясь по дороге я одним полушарием мозга уже спал. Все произошло слишком неожиданно для моего уставшего разума.
Внезапно стало холодно, после чего откуда-то сверху прорезался яркий свет. Некоторое время спустя я рассмотрел человека в черном балахоне - он стаял прямо в столпе света, падающего на землю с высоты. Источника же света видно не было. От человека исходило зло, оно заполнило каждую часть моего тела, каждая клетка была пронзена этим злом. Что-то потустороннее ощущалось в незнакомце. Лица его я не видел. Хотя, что говорить, я и себя-то не замечал в тот момент, мне было все равно, что со мной случится, кто-то завладел моим разумом, и я был не в силах даже думать. Незнакомец откинул капюшон, но лица его я по-прежнему не видел, его закрывала тень, неизвестно откуда взявшаяся, как и свет из ниоткуда. Только глаза, горящие в темноте красным, гипнотизировали меня - черные, как ночь глаза. Я не мог двигаться, мое тело не подчинялось мне, а подчинялось его глазам, его разуму - Ему. Не понимая что делаю, я двинулся за Ним. Немного пройдя по парку, мы оказались в самой его глубине. Там стояло множество людей, только не в черных, а в серых балахонах и масках, наподобие таких, какие носили палачи. В руках каждый держал горящий факел. Незнакомец в черном балахоне, на спине которого я заметил рисунок в виде перевернутой пятигранной звезды, встал около серого бетонного жертвенника. Я, окончательно потеряв контроль над собой, лег на жертвенник, повинуясь незнакомцу. Он же в свою очередь достал нож, который блестел серебром (с кривым лезвием и искусно сделанной рукояткой, украшенной россыпью каких-то драгоценных камней) и поднял его над головой. Выкрикивая что-то непонятное, он вонзил нож мне в грудь. На эту выходку я никак не отреагировал и лишь через несколько секунд, когда воздействие колдуна на меня прекратилось, я ощутил жуткую боль в груди, дыхание замерло, перед глазами все расплылось, даже кричать не было сил, лишь негромкие хрипящие звуки вырывались наружу вместе с бурлящей кровью.
--- Стоять!!! - неожиданно крикнул кто-то из темноты, потом последовала череда выстрелов, и незнакомца, стоящего около меня, пронзили навылет три пули и улетели прочь, "вырвав" из Его тела капли крови, упавшие мне на лицо. Всем весом он повалился на меня, прямо на грудь и боль запульсировала с новой силой.
Когда я уже задыхался, какой-то человек подбежал ко мне, снял с меня убитого человека в черном балахоне и взвалил меня на плечо, унося в глубь парка. Позади я видел людей в масках, снующих в разные стороны. Они то и дело падали замертво и лежали, истекая кровью. Некоторые пытались уползти, но их тут же успокаивали выстрелом в голову. За несколько мгновений поляна оказалась полностью залита кровью, повсюду лежали мертвые тела. Некоторые стонали, захлебываясь и медленно умирая.
В тот момент, когда мы уже заходили в гущу деревьев, я заметил, как от незнакомца, который меня гипнотизировал отделилась еле заметная черная тень и, пометавшись немного, ринулась ко мне. Я удивленно смотрел на нее, не понимая, что происходит. Хотя, что я вообще мог понимать в таком состоянии, болтаясь на плече у кого-то, почти теряя сознание и истекая кровью. Черная тень, догнав меня и человека, который меня нес, вошла прямо в мое тело. В душе стало пусто, темно, холод пронзил все тело, но боль отступила. Теперь душа моя была, как пустая церковь без икон, без чувств, без эмоций, темная и холодная, в которой тонким слоем пыли осталось то, что было у меня раньше, но легкий сквозняк сдул и эти остатки, и я потерял сознание...
Глава 1.
Больница
...Придя в себя, кроме темноты я ничего не увидел. "Я умер",- была первая мысль. Но вскоре я заметил окно, стал различать очертания комнаты и опасения за свою жизнь полностью развеялись. Помещение, в котором я находился, было похоже на больничную палату: небольшая комната со стоящей у окна кроватью, рядом с которой стояла тумбочка, напротив еще одна кровать, но пустая. Большего в своем положении я заметить не мог. Осмотрев в полумраке комнату, я решил заняться собой. Подвигав руками и ногами, я понял, что они на месте, движения головой не вызывали боль. После этого я попробовал привстать на кровати. Препятствием оказалась резкая боль в груди, от которой я застонал и обессилено лег обратно. Перед глазами все поплыло, а потом я начал с трудом вспоминать последние события. Меня окутал страх, в палате стало холодно, а перед глазами стоял незнакомец в черном балахоне, с ножом в руках. Кровь, мертвые тела и какие-то люди, стреляющие в убегающих. Незнакомец почему-то дико кричал, то ли от боли, то ли от страха, охватившего его. А потом все исчезло, и я увидел тень, мечущуюся по палате. В ушах звенело и этот звон нарастал. Когда он стал невыносимым, я закричал, закрыв уши ладонями. Тень еще немного пометалась и вошла в меня. Дверь в палату открылась, включился свет, который резал глаза, отвыкшие от него. Я что-то кричал, не слыша самого себя, уши невыносимо резал непонятно откуда взявшийся звук, который, как я потом понял, слышал я один. Когда глаза привыкли к свету, я увидел двух людей в белых халатах, склонившихся над моим извивавшимся телом. Один держал меня за руку, другой делал мне какую-то инъекцию. Сделав свое дело, они ушли, оставив меня мучиться от боли, которая постепенно стала уходить и я забылся беспокойным сном.
Мне снова и снова снилось случившееся со мной в парке и незнакомец, который постоянно дико кричал, а потом темнота, непроглядная темнота и больше ничего... Потом снилась жизнь. Вся жизнь в одном коротком сне. Такая долгая и одновременно короткая жизнь. Двадцать четыре года, а ничего толком так и не сделано. Вот я в возрасте восемнадцати лет поступаю в институт, через месяц в автокатастрофе при необычных обстоятельствах погибают мои родители. Дальше сам - приходилось работать и учиться, учиться и работать. Свободного времени не было вообще. Окончив институт, иду работать в милицию, зарплата грошовая, денег на жизнь еле хватало. Ушел оттуда, кочевал с работы на работу, а в итоге... работаю охранником, ни семьи, ни детей, ни девушки, ничего. Друзья... а что друзья? Каждый живет своей жизнью, встретились, выпили, посидели, обсудили наше дурацкое государство и последние новости спорта, и разошлись. Каждый сам за себя, каждый думает только о себе, до остальных дела нет. В этом мире выживает только сильнейший...
Проснувшись, я ощутил боль в голове. Вроде не пил, а голова трещала "по швам". В окно светило по-летнему яркое и теплое солнце, лучи которого гуляли по мрачно-зеленой палате. Я немного полежал, подумал о своей тяжелой участи и захотел в туалет. Для этого надо было сделать попытку подняться с кровати, которая (попытка) тут же отдалась болью в груди, но уже не такой невыносимой, как раньше. Кое-как я встал на ноги и поплелся к двери. Открыть ее не удалось, и я стал колотить по двери кулаками. Моя настойчивость принесла мне успех, дверь отворилась, и вошел доктор - мужчина невысокого роста в белом халате и марлевой повязке на лице. Глаза уставшие, но одновременно чем-то озабоченные.
--- Вам нельзя вставать, - обратился он ко мне, - ваш организм еще не достаточно окреп.
--- Я в туалет хочу... а под себя неудобно, - невозмутимо ответил я.
--- У вас под кроватью горшок стоит. Ложитесь в постель немедленно ,- уже более настойчивее проговорил он, - и не вставайте.
--- Сколько же мне валяться на кровати, и могу я хотя бы узнать, где я и что со мной случилось? - решил как можно больше узнать я.
--- Пока нет. Вам сейчас нельзя волноваться...
--- А что мне можно? - перебил его я.
--- Вам можно лечь в постель. Если вы будете сопротивляться или не будете делать то, что я вам говорю, у вас будут проблемы. Вам все понятно?
--- Все...- ответил я, а сам подумал, что что-то не так в этой больнице, да и больница ли это?
Нехотя я вернулся к постели и достал горшок. Врач молча ушел, закрыв за собой дверь. Сделав свое дело, я снова лег на кровать и стал думать, как бы выбраться из палаты. Надо было что-то делать, иначе не факт, что я выйду отсюда живым. Еще в возрасте тринадцати лет я, насмотревшись боевиков, самостоятельно научился открывать замки проволокой или чем-то подобным. Навык пригодился, оставалось только найти проволоку. Обшарив кровать, я ничего похожего не заметил. "Может через окно?" - промелькнула мысль в моей голове, но, увидев, что палата моя находится на высоте пятого этажа, я передумал, зато нашел кусок проволоки, непонятно зачем прикрученный к задвижке на окне. Открутив ее, я пошел к двери. Повозившись около пяти минут с замком, я все-таки открыл ее. Напротив была еще одна дверь и таких дверей было много вдоль коридора, в конце которого сидел за столом спиной ко мне человек в белом больничном халате, он что-то писал и, по-видимому, был очень занят. Не было слышно ни звука, тишина и покой царили в коридоре, а может быть и в больнице. Медленно и осторожно я двинулся по коридору в сторону человека за столом. Шаг за шагом. Бетонный пол пронзал холодом мои босые ноги, тишина напрягала и накаляла нервы до предела. Если я хоть как-то выдам себя, то выбраться во второй раз мне вряд ли удастся. Человек за столом, казалось, покинул этот мир и находился где-то в своем мире, ему было не до чего и не до кого. Тем временем расстояние между нами уменьшалось, биение сердца и каждый мой шаг отдавались эхом в голове, грудь немного побаливала, но об этом я сейчас не думал. Когда нас отделяло каких-то два метра, я заметил аккуратно поставленный кем-то у стены костыль, будто специально оставленный для меня. "Что же, если идти, то идти до конца",- подумал я и аккуратно взял костыль в руки. Подойдя немного поближе, я размахнулся костылем. Человек за столом наконец-то оторвался от своей писанины, заметив нависшую над ним тень, но было уже поздно, костыль ласково опустился ему на голову. Врач сначала как бы удивился произошедшему, а потом просто потерял сознание, обомлев прямо на стуле. Я поддержал беднягу, чтобы он не съехал под стол и молча потащил его в свою палату, сняв предварительно со стула. Каждое движение отдавалось болью в груди, бисеринки пота стекали по лицу, напряжение росло все больше и больше, но приходилось терпеть, так как другого выхода у меня не было, слишком уж подозрительной казалась мне эта больница.
С горем пополам я, наконец, затащил врача в свою палату, еще раз проверил коридор, нет ли никого, и закрыл за собой дверь. Времени на раздумья было мало, поэтому я, сняв больничную пижаму, стал снимать с доктора одежду. Тело мое прикрывала только повязка на груди. Раздев бедолагу, который по росту и по глазам напоминал заходившего ко мне в палату человека. Я одел на себя его одежду: брюки, которые были мне коротки (при росте метр восемьдесят семь), рубашка, которая так же была мала, больничный халат и колпак, марлевая повязка, без которой я бы себя наверняка выдал (в пору пришлись только туфли). К халату был пристегнут бейджик на имя Васильева Эдуарда Николаевича, который я прикрепил к больничной пижаме, надетой мною на доктора для приличия. Связав ему руки простыней, я привязал его к батарее и вставил в рот кусок наволочки. Все, можно было уходить.
Повозившись со связкой ключей, которые лежали в кармане халата, я закрыл за собой дверь и уверенной походкой направился в конец коридора, но на половине пути меня сковала жуткая боль в груди, которая заставила меня упасть на пол. Я стиснул зубы и еле-еле поднялся на ноги. Перед глазами все плыло, голова кружилась, но я шел. Неуверенно, шаг за шагом, но шел. Дойдя до стола, я сел на стул и стал медленно дышать, приходя в себя. Боль немного утихала и когда голова перестала кружиться, я увидел на столе тетрадь, которую, по-видимому, заполнял Эдуард Николаевич. Посмотрев на обложку, я увидел надпись "Пациенты". Немного полистав тетрадь, я наконец нашел то, что мне нужно. Несколько страниц, заполненных на имя Алексея Сергеевича Двоецкого. Написано было не до конца, наверное, это я прервал заполнение моего личного дела. Вырвав несколько листов, я свернул их, убрав в карман. Боль утихла и надо было идти дальше.
Сразу после стола, справа я увидел двери лифта, нажал на кнопку вызова и стал ждать, когда створки лифта откроются. Когда лифт приехал, я зашел в него. На панели были только две кнопки. Около одной цифра пять, около другой буква "П". Большего выбора не было, и я нажал на кнопку с буквой "П". Спустя несколько секунд лифт остановился, и створки его открылись.
Я оказался в конце слабоосвещенного коридора, вдоль которого под потолком располагались трубы, с которых капала вода, которая так же была и на полу. Пахло сыростью, где-то слышался писк то ли мышей, то ли крыс. Обстановка была жуткой и навевала страх. "Подвал", - догадался я и двинулся по мрачному коридору. Под ногами хлюпала вода, она же иногда капала на колпак, надетый на голову, марлевая повязка немного притупляла неприятный запах. В конце коридора была двустворчатая дверь с непонятно зачем приделанным к ней кодовым замком. "Это уже тяжелее", -промелькнуло в голове. Я подергал за ручку двери - конечно же, она оказалась закрытой. "Что же делать?", - подумал я, - "неужели это конец?" Обессилено я сел на пол и достал мое личное дело. Три листа, заполненные четким, разборчивым почерком в начале и плохо понятным в конце. Из-за слабого освещения приходилось напрягать и без того уставшие глаза. В начале моя краткая биография... так, обстоятельства смерти родителей... это мне самому известно... а вот это уже интереснее:
"Доклад Фомичеву Александру Валерьевич: Двоецкий Алексей Сергеевич. Поступил в больничное отделение ОБН 6 июля 1995 года. Был тяжело ранен в грудь в процессе жертвоприношения, организованного черным магом Дрелионусом (как он себя называет, настоящее имя Петр Степанович Темнин). По-видимому, колдун подчинил Двоецкого своей воле, так как следов сопротивления ни на теле, ни на месте преступления не выявлено. Был нанесен один удар в грудь... повреждения, - так, это неинтересно. Перечисления препаратов. Мать вашу! Значит я целых восемь дней не приходил в сознание! Во дела. Бред какой-то написан. Колдун, подчинил меня своей воле... Что за чушь? , - до полного выздоровления должен находиться в больничном отделении ОБН, после чего необходимо подвергнуть его амнезиации, либо вербовке, на ваше усмотрение. Ведет себя странно, слышит какие-то звуки, в процессе лечения заметил...- кажется, на этом месте я его и прервал. Ну, дела, похоже, я вообще в психушку попал. Что же все-таки со мной случилось?"
Странным выглядело то, что в подвале на двери стоит кодовый замок. "Хватит сидеть", - сказал я себе и встал с пола. Надо было что-то делать и чем быстрее, тем лучше. "Может быть в халате врача есть что-нибудь, что может мне помочь", - подумал я. Ответ нашелся сам собой. Из внутреннего кармана халата я вытащил пластиковую карточку. Сам я такими никогда не пользовался, но понял, что ей надо провести по бороздке, находящейся справа от панели с цифрами. В том же кармане я нашел и маленькую бумажку с небрежно нацарапанными девятью цифрами. Вероятно, врач написал код себе на бумажку, чтобы не забыть. Набрав на панели цифры в той же последовательности, как и на бумажке, провел карточкой по бороздке и на маленьком экране, сверху, показалось слово "Открыто". Замок щелкнул, я потянул за ручку и дверь поддалась...
За дверью коридор еще продолжался около пяти метров, дальше был поворот налево. Я быстро преодолел это расстояние и повернул налево по коридору. Заканчивался он обычной дверью, закрывающейся на замок. Повозившись немного и с ней, я открыл ее одним из ключей на связке. За дверью было небольшое помещение, похожее на вестибюль. Хорошо освещенное с мраморным полом и лифтом напротив меня. У лифта стояло два человека, по-видимому, охранники. Два здоровых лба под два метра ростом, ширина плеч была чуть меньше шкафа. Оба коротко стриженные и с тупым выражением лица. "Проблема", - пронеслось в голове, - "смелее Леха, смелее."
--- Предъявите пропуск, - отчеканенной фразой сказал тот, что стоял слева.
--- Да-да, сейчас, - ответил я. На душе скреблись кошки, сердце бешено колотилось, пытаясь вырваться из груди, мозг лихорадочно соображал. Тем временем я рылся по карманам, будто ища неведомый мне пропуск, - черт, кажется, забыл. А без пропуска никак?
--- Ты что тут первый раз? - громоподобным голосом спросил второй охранник, - сними-ка свою повязку с лица.
--- Почему же первый? И вообще, какое право вы имеете задавать мне такие вопросы? Ну-ка пустите меня, - я решил перейти в нападение, как известно это лучшая защита, но марлевую повязку снял.
--- Че-то я раньше его не видел, - обратился один охранник к другому, будто меня нет, - ты кто такой?
--- Да меня Эдуард Николаевич послал по поводу нового больного, - стал быстро соображать я, - попросил передать его личное дело для Фомичева Александра Валерьевича. Сказал очень срочно. Так что не задерживайте меня, пожалуйста.
--- Для Александра Валерьевича? Виталик, свяжись-ка с Фомичевым...- попросил тот, что стоял справа.
--- Вот-вот, давно пора, - поддержал я, а сам подумал, - "Ладно, будь что будет".
--- Хорошо, - ответил второй, - Алекс? Тут к Александру Валерьевичу безбилетный пассажир, говорит срочно... с докладом от Васильева... Да, понял... Хорошо, так и сделаю, - он выключил рацию.
--- Ну что? - спросил я.
--- Мне приказано сопроводить вас. Пройдите, пожалуйста, к лифту.
Я молча повиновался, другого выхода не было. Мы зашли в лифт с охранником по имени Виталик. Он нажал на одну из восьми кнопок, и лифт поехал вниз. Пока ехали в лифте, я все думал, что делать. Охранника нейтрализовать не удастся, на него бетонную плиту опустить надо, что бы хоть какой-то эффект был. Ничего лучше не оставалось, как повиноваться судьбе... Тем временем лифт остановился, створки раскрылись, и мы вошли в такое же помещение, как и наверху. У лифта так же стояли два огромных охранника.
--- Иди, - приказал Виталик.
--- Ты куда его ведешь? - спросил один из них.
--- К Фомичеву, приказал доставить. Хрен его знает, кто это, я это пугало ни разу не видел, - ответил Виталик, не забыв меня оскорбить.
--- Ну, веди-веди...
И мы последовали к двери, за которой меня ждало что-то неведомое, о чем я и догадываться никогда не мог. Тогда я еще не знал, что, зайдя за эту дверь, моя судьба круто изменится. В тот момент для меня это была обычная дверь, за которую я немного побаивался зайти.
Глава 2.
Вербовка
Тусклая лампа слабо освещала кабинет, в который меня привел охранник. Напротив двери за столом сидел человек, одетый в аккуратный серый костюм-тройку. Две верхние пуговицы рубашки были расстегнуты, по-видимому, от духоты и затхлости, стоящей в кабинете, которая объяснялась отсутствием каких-либо окон. На узком овальном гладковыбритом лице с впалыми щеками и чуть выпуклыми глазами проступили бисеринки пота. Волосы были зачесаны назад и из-за этого, его высокий лоб казался каким-то бесконечным. Острый и длинный нос постоянно пытался учуять какой-то неуловимый запах в воздухе. Сам он внимательно изучал какие-то бумаги и появившихся в кабинете двух людей заметил не сразу. Охранник молчал, переминаясь с ноги на ногу, не желая отрывать человека, сидящего в кресле, от важного дела.
--- Кхм, - наконец решился он, - Александр Валерьевич, я тут привел, вы просили...
--- Да-да, - ответил Александр Валерьевич, не отрываясь от изучения каких-то бумаг, - проходите Алексей, - он указал мне на кресло напротив, нехотя оторвавшись от своего дела, - Виталик, ты свободен.
Охранник скрылся за дверью, а я сел в кресло напротив Фомичева. Признаться, я очень удивился, что он знает мое имя. Было такое ощущение, что он вообще все знает.
--- Здравствуйте Алексей Сергеевич, - он протянул мне руку, которую я пожал, - меня зовут Александр Валерьевич Фомичев. У нас тут душно, кондиционер сломался, думаю, вам это не будет мешать. Признаюсь, я не думал вас так скоро увидеть. Если честно, вообще не думал, что вы дойдете до этого места. Ну, раз уж вы здесь, начнем сегодня. Простите за любопытство, как ваша рана, не болит?
--- Пока нет, - ответил я.
--- Ну, вот и отлично. Значит так Алексей, сейчас я поведаю вам одну историю, которая покажется вам необыкновенной. Но все же считаю, вам будет интересно. Я думаю, вы слышали когда-нибудь истории про ведьм, оборотней, вампиров, колдунов, костры инквизиции, ордены, борющиеся с нечистой силой и тому подобное. Так вот в Европе, а именно в Париже в 1783 году был организован орден Священного Креста. Цели, которые они ставили перед собой, были жестоки и беспощадны. Они без разбора уничтожали всех, кто был хоть немного похож на человека, имеющего отношения к нечистой силе. Под жестокую руку их ордена попадали даже дети. Впоследствии один из основателей ордена ушел из него, посчитав их дело не богоугодным. Его звали Пьер де'Манс. Через три года все остальные члены ордена были казнены за распространение лживых слухов о нечисти и жестокие убийства людей. Еще через два года Пьер де'Манс, скрывавшийся тогда в России, находит людей, занимающихся тем же делом, что и когда-то он. Они называли себя Люди Христа, их методы были гуманнее, но не хватало знаний. В те годы, как известно, правила Екатерина II и в 1789 году на юге России был основан город Николаев, куда перебирается Пьер со своими новыми союзниками и набирает там все новых и новых людей. В течении двадцати лет Люди Христа из небольшой команды, состоящей из десяти человек превратились в целый клан, в котором уже тогда насчитывалось три тысячи четыреста двадцать восемь человек. Пьеру тогда было около шестидесяти лет, и он являлся главой клана. Он со своими теперь уже товарищами кочевал из города в город, истребляя разношерстную нечисть. В 1809 году Пьер отправляется в Петербург на поиски вампира, убивающего детей. С ним отправляются два его близких друга, которые были с ним еще в то время, когда их было около десяти человек. 7 февраля 1809 года Пьер погибает при неизвестных обстоятельствах. Главой клана становится его близкий друг Николай, который и сохранил рукописную историю жизни Пьера. К 1889 году клан становится огромной организацией, распространившейся по всему миру. ОБН - таким стало новое название клана (Отряд по Борьбе с Нечистью). Он разделился на многие организации в разных странах. С 1917 года до 1950-х годов деятельность ОБН в России сворачивается из-за революции, мировой войны, войны с немецко-фашистскими оккупантами и Сталинских репрессий. Все действия совершались в строжайшей секретности, многие члены клана были репрессированы, но все же он дожил до наших дней, став сверхсекретным проектом, все действия которого и теперь совершаются в строжайшей секретности. Наша организация не является, каким либо государственным органом, мы являемся независимой организацией, о нас не знает никто, кроме одного человека в правительстве, имя которого я называть не стану. Наша задача - бороться с любыми проявлениями нечистой силы, охранять людей от нечистой силы, жертвуя собственной жизнью, если требуется, на благо человечества...
--- Очень интересный и поучающий рассказ, - не без иронии заключил я, - вот только объясните мне лучше, что со мной случилось, почему место, где я нахожусь так странно расположено и, что вы собственно от меня-то хотите?
--- Хорошо-хорошо, Алексей Сергеевич, вы все узнаете, не торопитесь. Обо всем остальном вам поведает Наблюдатель за ОБН Алекс Волков, потомок Пьера де'Манса...- после его слов из тени в углу кабинета вышел высокий человек в блестящем серебристом балахоне. У меня слегка заломило в груди, но это была ложная тревога.
--- Добрый день Алексей Сергеевич, очень рад видеть вас, - сказал он необычно мягким и пронизывающим все клетки тела голосом, от которого веяло чем-то древним и загадочным. Голос его извивающимся червем проникал в мозг, и, казалось, знал все о тебе. Его невозможно было перебить, его голос был повсюду... и одновременно нигде, - вы хотели бы узнать, что с вами происходит, я правильно понимаю?
--- Да-а, - с трудом ответил я.
--- Что ж Алексей, - начал он говорить, хотя и объяснял он немного запутанно, - вы стали участником сатанинского сеанса жертвоприношения и выступили в нем в роли жертвы. Колдун Дрелиноус или Дрелионус, его и так называют, меняя местами две буквы, подчинил вас своей воле, и вы не думая, легли на жертвенный стол под нож. Петр Степанович Темнин разыскивался нашим подразделением уже давно. Он принес в жертву дьяволу тридцать восемь человек. Единственный из них, кому удалось выжить это Вы. Все члены секты Темнина были убиты, так как они были разного рода нечистью. Но вот Темнина кажется, нам не удалось нейтрализовать полностью. Но это сейчас не важно...
Каждое его слово, которое проникало в мой мозг, казалось чем-то запредельным. Оно медленно пробиралось сквозь густую пелену недоверия, завораживая своей таинственностью и нереальностью, постепенно просачиваясь и прочно укладываясь в участки моего разума. Голос его поражал своей мощью и одновременно слабостью, потому что он еле-еле ощущался в воздухе, заставлял отвлечься от всего происходящего вокруг и слушать, боясь пропустить каждую мелочь, каждую паузу и восклицание. Голос его занимал все пространство в душном кабинете, и даже Фомичев не смел, произнести ни слова, вероятно, как и я, боясь, что от постороннего шума он рассыплется в воздухе. Чем больше я слушал его, тем больше мне верилось в то, что он говорит, каким бы невероятным не казалось его объяснение всему происходящему со мной.
--- Зачем я вам? - наконец решился спросить я, - ведь если бы я вам не был нужен, думаю, вы бы не стали меня спасать, а тем более лечить.
--- Мы хотим тебе предложить стать сотрудником ОБН. Ты сообразительный и не глупый человек, поэтому мне кажется, что ты сможешь разобраться во всем по ходу дела. Другие наши сотрудники проходили двухлетнюю подготовку, прежде чем начать работать. Ты же станешь сотрудником ОБН без всякой подготовки. Если честно, я не одобряю эту идею, но на этом настоял Александр Валерьевич и согласился обучать вас. Не торопитесь с выводами, у вас еще есть время подумать, две недели точно в запасе. Еще есть вопросы?
--- Да. Что-то ведь вы умалчиваете. Не из сожаления же ко мне вы решили... ме-ня...- неожиданно перед глазами все поплыло, грудь сдавила сильная боль, опять перед глазами мелькал колдун и смех его оглушительно звучал в голове, а потом сменился невыносимым визгом. Голова лопалась на части, казалось, кто-то надувает ее. Когда визг стал невыносимым, я закричал, а потом почувствовал, как мое тело куда-то сползает и кто-то невидимый мне подхватывает его и аккуратно кладет на пол, после чего я потерял сознание.
Очнулся я снова на больничной койке. За окном шел сильный дождь, а в палате была оглушительная тишина. Первое, что я ощутил, когда проснулся - это сильный голод. Не знаю, чем меня кормили, пока я был без сознания, но похоже они хорошо на мне сэкономили, потому что было такое ощущение, будто я не ел, по меньшей мере, дня три. Грудь уже болела меньше, только голова была, как ватная, плохо соображала и не переносила резких движений. Похоже, меня чем-то накачали. Я встал с кровати, на мне снова была надета больничная пижама... может, все это мне приснилось? - подумал я, но чувство голода не давало думать ни о чем. Подойдя к двери, я подергал за ручку. На этот раз она оказалась не запертой. Открыв ее, я вышел в уже знакомый мне коридор. За столом сидел врач и опять что-то писал.
---Эй! - позвал я, - я есть хочу!
---Ну-ка марш в палату! - обернулся доктор, который был мне совершенно незнаком, - нечего босиком по холодному полу шляться! Сейчас все принесут!
---Ладно...
Я снова зашел в палату и улегся на кровать, вспомнил визит к Фомичеву, разговор с ним и с Алексом. То, что они мне поведали, было больше похоже на бред сумасшедшего. Никакого логического объяснения всему этому я не мог придумать. Либо это психиатрическая больница и я настолько сильно потерял рассудок, либо все окружающие меня сумасшедшие и черт его знает, что они хотят со мной сделать. В любом случае выбора у меня не было, выход был только один, через который я и попал к Фомичеву. Может быть, был и другой, но я об этом не знал.
За моими размышлениями меня застала медсестра, которая принесла мне поесть. Запах еды чуть не свел меня с ума. Теплый наваристый борщ, пюре с мясом, я не верил своим глазам. Как только ушла медсестра, я набросился на еду и, давясь и обжигаясь, глотал пищу не жуя. Наевшись, наконец, я улегся на кровать и лежал, думая о своей никчемной жизни. Так прошло четыре дня. За весь этот период меня никто не навещал, изредка приходил врач, что бы проверить мое самочувствие и увидеть, иду ли я на поправку или нет. На четвертый день мне принесли маленький цветной телевизор, что бы было не скучно. Работал только первый канал, и я смотрел новости. Не слушал, а смотрел, потому что слушать там было нечего. Ладно, будь что будет ,- думал я, - придется согласиться стать их сотрудником. Черт знает, что они от меня хотят, но другого способа выбраться отсюда я не видел.
На двадцать четвертый день моего пребывания в больнице меня посетил Фомичев Александр Валерьевич. Выглядел он немного уставшим и чем-то озабоченным.
- Ну, как твои дела? - спросил он войдя.
- Не плохо, скучно только, да и я подумал, в общем, я согласен работать на вашу организацию, - невесело ответил я.
- Ну, вот и отлично. Ничего, тебе недолго осталось здесь торчать. Твой лечащий врач сказал, что ты очень быстро пошел на поправку. Ты, вероятно, не знаешь, что тебе очень повезло, тебя буквально вытащили с того света, несколько раз у тебя останавливалось сердце, так что ты родился в рубашке...
- Ясно. Быть может, вы знаете, что со мной случилось в вашем кабинете, - спросил я.
- У тебя рана открылась. Ты был, еще, очень слаб, когда пришел к нам, хотя и не замечал этого, поэтому ты и потерял сознание от переутомления...
- Вы ведь знаете, что это не правда, что-то другое там случилось, только вот я не знаю что.
- Не думай сейчас об этом, - ответил Фомичев, - через четыре дня тебя выпишут, и будь готов к новой жизни. А пока отдыхай.
Он ушел, не попрощавшись, оставив меня наедине с моими мыслями. Я так до сих пор и не понял, что они от меня хотят. Ясно было одно, для чего-то я был им нужен, иначе не стали бы они, со мной, так нянчится. Тогда я еще не знал, что именно они задумали, однако убедиться в правдивости их слов мне еще предстояло. А пока оставалось надеяться на то, что я, по крайней мере, выберусь отсюда.
Глава 3.
Все с начала
Наконец-то я выберусь из этого заточения. Сегодня, по словам Фомичева я должен был быть выписан. Уже пол дня прошло, а никто почему-то меня так и не пришел выселять. Четыре стены, давящие на меня со всех сторон, надоели до чертиков. Телевизор был единственным спасением, но от него уже тоже потихоньку "ехала крыша". Я смотрел очередную серию какого-то глупого сериала, от которого медленно подступал ком к горлу, когда в палату вошел врач, которого я ударил костылем сзади. Вместе с ним был Фомичев и еще какая-то женщина с пакетом в руках.
- Что ж, Алексей, вы полностью здоровы, хотя еще и не окрепли, - начал доктор, он разговаривал со мной сухо и как-то обиженно, хотя и нечему удивляться, - я тут выписал вам несколько лекарств, будете пить, чтобы организм пришел в норму. Можете одеваться, всего хорошего.
- Я подожду в коридоре, - сказал Александр Валерьевич и, когда медсестра передала мне пакет с вещами, они все вышли за дверь.
Ну, вот и все, - думал я, - что же ждет меня дальше? В тот момент я чувствовал, хотя и не ощутимо, какие-то перемены в жизни. Что-то меняется, что-то нет. Я еще не знал, что меня ждет, но уже тогда понимал, что как раньше уже не будет. Правда, думать об этом не хотелось, любые перемены все равно вызывают страх, особенно когда не знаешь, к чему они ведут. Все меняется в этой чертовой жизни, все куда-то катится и, кажется, никакого выхода нет, а остается только плыть по течению, поддавшись неведомой силе, вести себя по этому миру, неизвестно только куда.... Все меняется, будь что будет, ведь надежда на лучшее есть всегда, надо только верить в это лучшее, и чем сильнее ты веришь в него, тем красивее оно будет. Дай Бог, чтоб все было хорошо...
Оделся я, спустя примерно десять минут, мысли не давали делать что-то быстро, хотя и времени-то особо не было. Вышел из надоевшей мне до ужаса палаты. За дверью меня ждал Фомичев Он чем-то походил на часового, с серьезным лицом, на котором было "написано", что лучше его сейчас ни о чем не спрашивать, он махнул рукой, мол, иди за мной. Я и пошел. Голову посещали разные мысли, не дающие спокойно идти и не думать. Знакомой уже дорогой мы проследовали до лифта, но когда двери открылись, мы оказались не в подвальном помещении, а в кладовой, двери лифта были тщательно замаскированы под продолжение стены. Пройдя между нескольких швабр, грязных халатов и веников, мы, наконец, вышли из затхлого и пахнущего хлоркой помещения и оказались в коридоре. Дверь в кладовую находилась в самом конце коридора, рядом с неработающим (по-видимому, уже много лет) туалетом для персонала. Коридор был длинным, а в конце него был большой вестибюль, с сидящим около выхода охранником, регистратурой напротив, уходящим вправо коридором. Рядом с регистратурой стояли пустые скамейки для посетителей, а с другой стороны двойные двери вели к лестнице. На стенах было вывешено множество плакатов о вреде СПИДа и опасности наркотической зависимости. Фомичев что-то показал, проходя мимо охранника, опять кивнул мне головой, указывая следовать за мной.
Наконец я оказался на свежем воздухе. На улице было прохладно, светило солнце, пели птицы. Тучи, как куски ваты, все ближе и ближе приближались к солнцу, стараясь закрыть его своей непроницаемой плотностью. Мне было хорошо, на лице моем даже появилась глупая улыбка, выражающая одновременно безразличие ко всему происходящему и удивительно поднятое состояние души. Все-таки как мало надо для счастья человеку - кусок природы после нескольких недель заточения, щебет птиц, пусть и не райских и лучи солнца, трепетно обогревающие лицо, стараясь успеть отдать все свое тепло, пока его не заслонила очередная туча...
- Ты чего там застыл с тупой улыбкой на лице? - опустил меня "на землю" Фомичев.
- Да вот, любуюсь. Погода хорошая, - ответил я, стараясь не улыбаться.
- Садись, поехали, - продолжил он, указав рукой на черную волгу, стоящую у крыльца.
- А куда?
- Сейчас все узнаешь...
Я проследовал молча к машине, все равно другого выхода у меня не было. Волга была просторной, в салоне пахло хвоей, стекла были затонированы. За рулем сидел терпеливо ждущий водитель.
- Куда едем? - спросил он у Александра Валерьевича, севшего рядом со мной.
- В магазин... - коротко ответил он и мы поехали. Я немного приоткрыл окно, чтобы наслаждаться свежим воздухом.
- Слушай сюда, Алексей. Я лично настоял, что бы тебя ввели в курс дела сразу и без предварительной подготовки. За неделю освоишься, а потом начнешь работать. Наша организация разделена на подразделения, в свою очередь, подразделения разделены на группы. Это связано с тем, что наша организация действует под грифом "Секретно" и каждая группа определенного подразделения замаскирована под то или иное предприятие. Подразделение, в котором ты будешь работать, предотвращает действия нечисти, связанные с опасностью разглашения их существования и проникновением государственных тайн в их ряды. Короче, Подразделение по Предотвращению Разглашения. Вот, держи устав, на досуге прочтешь. Твоим предприятием будет магазин по продаже авто запчастей ООО "Король дорог". Ты - директор. В состав персонала входят: бухгалтер (наш человек), который будет решать за тебя все вопросы, связанные с магазином; два продавца, работающих посменно и несколько человек техперсонала - это группа экстренного реагирования. Если что-то случится, выходящее из-под твоего контроля, обращайся к ним, но только в крайнем случае. Администратор - медиум высокого класса, она по потусторонним делам. Указания буду давать тебе я, так же я и твой наставник.
- Ну, почти ясно, ангел хранитель. Мне только одно не дает покоя...
- Я знаю, сейчас отвечу, - перебил меня Фомичев, - мне Алекс велел передать. Колдун Дрелионус, которого мы убили, не так то прост. То, что он мертв, еще не значит, что с ним покончено... Черная магия штука очень коварная, особенно запретные знания, которые он изучал. В них есть, глава, посвященная сохранению темной души после смерти. Так вот, Темнин посвятил этим знаниям несколько лет своей жизни. После смерти его душа не умерла. Ты, конечно, мне не поверишь, но мы предполагаем, что она вселилась в тебя для продолжения своей деятельности, отсюда вытекают причины твоих снов и видений, в которых ты его видишь. Дрелионус очень коварный и сильный маг, и он сделает все, чтобы подчинить тебя своей воле. Но, Алекс сказал, что у тебя сильная воля и твоя чистая человеческая сущность пока заглушает его, но это пока. У тебя могут появиться необычные способности. Но ты должен научиться контролировать темную душу внутри себя иначе у нас снова появится черный маг Петр Степанович Темнин в новом обличии, а твое молодое тело только ему "на руку". Поэтому мы и приняли решение немедленно привлечь тебя к нашей организации и уже в процессе наблюдать за поведением Темнина, что бы контролировать его действия и намерения. А в процессе деятельности он будет себя больше проявлять, чем, если бы ты лежал где-нибудь в больнице.
- Ну и дела... - удивился я, хотя и не поверил ни единому слову, - а как у вас обстоят дела с остальными, ну, в смысле, с другими людьми, которые вступают в ваши ряды?
- Обычно, большинство тех, кто к нам попадает, становятся свидетелями странных и необъяснимых для них явлений, а после этого мы узнаем как можно больше об этих людях и, либо предлагаем работать с нами, либо подвергаем амнезиации в случае отказа или если этот человек не составляет никакого интереса. Многие наши сотрудники обладают сверхъестественными способностями, например: пирокинез, телекинез и т.п. Далее они проходят длительную подготовку, а уж потом вступают в наши ряды. Ты - особый случай.
- Понятно...
- Кстати, мы приехали, - обрадовался Фомичев.
Мы вышли из машины, и он с удовольствием втянул длинным носом свежий воздух. Наверно, он, также как и я, был рад хорошей погоде. Магазин находился на окраине города рядом с дорогой. Это было небольшое одноэтажное белое здание. Над центральным входом была большая желтая надпись "Король дорог". Рядом с магазином стоял небольшой рекламный щит магазина, на котором гордо зияла рекламная речовка: "Зайди только на порог и ты уже Король дорог...", которая в свою очередь располагалась на кузове нарисованного КАМАЗа с короной на крыше и водителем-лихачем в кабине. По рекламному щиту было видно, что водитель нарисованного КАМАЗа совсем недавно был в магазине и под завязку закупился всевозможными деталями для своего "танка" и теперь он не только грязи не боится, но и всего остального, даже сотрудников ГИБДД.
Двери магазина открылись и из магазина вышел небольшого роста и средних лет лысый человек, а-ля восточные зазывалы. Широко улыбаясь и так же широко расставив руки, он со всем радушием, на которое только был способен, поприветствовал нас:
- Добро пожаловать, Александр Валерьевич! Рад вас видеть!
- И тебе не хворать, - ответил Фомичев, - кстати, познакомься, это твой новый начальник Алексей Сергеевич Двоецкий. Алексей, это Николай Витальевич, бухгалтер.
- Очень приятно, - сказал я и пожал маленькую потную ладошку бухгалтера.
- И мне... - ответил Николай Витальевич, - ну, проходите же, чего стоять-то?
Фомичев пошел вперед, я за ним. Сзади ковылял бухгалтер, рассказывая что-то очень интересное про перемену погоды и мягкое кресло в моем кабинете. Мы пошли не через центральный вход, а обошли здание и зашли внутрь через служебный вход. Немного пройдя, мы подошли к двери с надписью "Директор ООО "Король дорог" Двоецкий А.С.". Напротив - кабинет Бухгалтера. Чуть дальше по коридору - Администратор.
- Проходите, проходите, а я пойду, не буду вам мешать... - сказал бухгалтер и удалился.
- Смешной человек, - сказал я задумчиво.
- Не обращай внимания, у него восточные корни.
- Ну, я так и думал.
- Кстати, хороший мужик. Если меня не будет, ты к нему обращайся. А чего мы, собственно, тут стоим. Давай зайдем в твой кабинет, - сказал, улыбаясь, Александр Валерьевич, - заодно и осмотришься.
Кабинет оказался просторным, с большими зарешеченными окнами, полукруглым столом и мягким креслом, как и обещал Николай. На стене, прямо над креслом, висела картина "Три богатыря". На столе стояла настольная лампа, телефон и пепельница в виде раскрытой волчьей пасти. В углу у противоположной столу стены стоял шкаф и сейф.
- Код сейфа 1527, - ответил, проследив за моим взглядом, Фомичев, - все необходимое в столе. В шкафу есть мини-бар. За картиной секретная дверь, там склад оружия. Открывается она кнопкой под столом, затем кнопкой за картиной. Закрывать в обратном порядке. Вместе с уставом у тебя мой номер телефона и Алекса. Если что, звони. Да, ключи от кабинета, магазина и твоей квартиры в столе. Так же там имеется несколько "левых" документов и удостоверений твоей личности, которые могут тебе понадобиться в дальнейшем. Никому про свою настоящую работу ни слова. Ты тут пока попривыкни, можешь оружие посмотреть, только аккуратно, с персоналом познакомься, посиди, подумай. А я за тобой вечером заеду, домой отвезу, идет?
- Идет... - ответил я.
- Ну и ладненько. До встречи, - сказал он и ушел.
Вот и все.... Теперь можно и сбежать. Что же они задумали? Хотя, если бы они хотели меня убить, уже давно сделали бы это.... Значит здесь что-то другое, но в то, что он мне говорил, верилось меньше всего. Если подумать, то, в принципе, незачем "пороть горячку". Пока я жив и меня никто не сдерживает, и никто за мной не следит. Значит, сбежать, если что, я смогу. А пока, будь что будет. Начать жизнь сначала тоже неплохо звучит, в ней раньше итак ничего хорошего не было. Посмотрим, чем это кончится, - решил таки я и пошел знакомиться с персоналом, для начала.
Глава 4.
Первое задание
Шел седьмой день моей работы директором. К слову, особенно я ничем и не занимался. В основном общался, узнавал что-то новое, слушал дурацкие рассказы Николая Ивановича. На второй день я уже знал всех поименно. Склад оружия осмотрел еще в первый день. Было ощущение, будто попал в музей; здесь было все, от простенького перочинного ножа, до пулемета. Некоторое оружие вообще не вызывало у меня никаких аналогов, а их назначение я так и не понял.
Я начал понимать, что что-то из того, что мне говорил Фомичев, правда, когда на пятый день Николай показал мне такой трюк, который заставил меня понять, что, правильно сказано: "Век живи, век учись". Мы сидели в моем кабинете, играли в карты и пили виски, бутылку которого я случайно нашел в баре. Что бы было не очень скучно, бухгалтер предложил мне сыграть в Black Jack. Играли на деньги, ставки делали чисто символически, но, Николай, очевидно понимая, на что идет, вытянул у меня уже половину моих средств, хотя и был изрядно выпившим, и это при ставке десять рублей. Стыдно ему за это не было, наоборот, он веселился, глупо шутил, и все порывался достать еще одну бутылку. Пьяным он выглядел еще смешнее, его лицо как бы вытягивалось, глаза вылезали "на лоб", а широкая улыбка напоминала ковш экскаватора.
- Помню, лет двадцать н-зад, - начал он, - х-тя, к чему т-бе все это? Знаеш, Алкс-й, я одного не п-йму, как ты док-тился до т-кй жизни? Ты же м-не пр-игрыв-ш...
- Ну и что, - отвечал я, пора было завязывать, - на ошибках уч-тся...
- Да я не об этом. Вот как ты сюда п-пал? Ты н-верно даже не зн-ш, что ты тут де-ла-ешь...
- Почему, знаю, х-тя... не знаю...
- Вот и я о том.... А я знаю, - хитро ответил он, прищурив глаза, - смотри...
С этими словами он, играючи, простым усилием воли, поднял, пустую бутылку из-под виски и разбил ее о стену.
- У меня, по-моему, белая горячка начинается, - сказал я, моментально протрезвев, - пора заканчивать.
- Под-жди, - уверенно ответил Николай, - вот за этим ты сюда и приш-л, понял?
- Не-а. За "белой горячкой" что ли? - все-таки алкоголь еще не полностью выветрился.
- Ну да... - ответил он и полез за второй бутылкой.
Через час мы уже сидели в обнимку и пели песню "Черный ворон", путая слова и запинаясь на каждом втором предложении. В придачу к моему помутнению рассудка прибавилось еще и лицезрение того, как пьяный бухгалтер усилием все той же воли жонглирует тремя рюмками. Меня, впрочем, это уже не очень удивляло. В тот момент я бы даже не удивился, если бы три богатыря с картины оштрафовали меня за вождение в нетрезвом состоянии. К концу культурного мероприятия я проиграл Николаю все деньги и остался ночевать в кабинете, пожелав спокойной ночи трем богатырям, радостно махавшим мне милицейским жезлом. С утра чья-то заботливая рука поставила мне на стол графин с водой, который выглядел для меня как золотой кубок, сияющий в солнечных лучах, и я, руками победителя, жадно прижал его к себе, что бы он никуда не делся. Дальнейшее не очень интересно, про похмельный синдром можно узнать из научной литературы. Добавлю только то, что про летающую бутылку виски и несколько рюмок бухгалтер мне так ничего не объяснил, отнекиваясь фразой, Да-а, неплохо посидели, но именно тогда начали строиться мои первые сомнения насчет моего недоверия к этой организации.
В конце моего седьмого дня работы директором я сидел, скучая в кабинете. За прошедшую неделю Дрелиноус являлся мне четыре раза, при этом начинала немного побаливать рана на груди и раскалываться голова.
Наблюдая за голубем, пытавшемся что-то найти на подоконнике с внешней стороны окна, я не заметил, как вошел Фомичев.
- Трудишься? - сказал он вместо приветствия.
- Ага, не покладая рук. Видите того голубя за окном? - спросил я у Александра Валерьевича, не поздоровавшись.
- Вижу, ну и что? - ответил он недоуменно.
- Что он, по-вашему, делает?
- Не знаю, по-моему, так ничего...
- Вот и я о том же. НИЧЕГО!
- Понимаю твою обеспокоенность. Не переживай особо, не я решаю, что тебе делать, пока. Сегодня ты получишь свое первое задание, - он выделил интонацией два последних слова, - я сяду?
- Да, конечно!
- Именно я решил поручить тебе это задание, для начала. В наш город приехал человек. Зовут его - Валерий Петрович Рогозин. Нарушений закона за ним не числится. Я думаю, это просто случайность. Он угнал автомобиль (синий Рено), стоящий на стоянке, в багажнике которого лежал кейс с доказательствами по одному очень важному делу.
- Почему же вы тогда думаете, что это просто случайность? - задал я уместный вопрос.
- Потому что, машина стояла на стоянке гостиницы, в которой остановился один из наших агентов. Ему было приказано доставить кейс в ОБН. Он приехал поздно, поэтому решил остановиться в гостинице и отдать доказательства на следующий день. С утра он пришел на стоянку, а машины нет, сторож спит. Если бы это было преднамеренное похищение доказательств, достаточно было бы просто забрать кейс, а так, это просто угон. Мы вычислили этого человека, установили его личность, и я принял решение, в качестве обучающего задания, поручить, именно тебе забрать кейс с документами. Правда этот угонщик кейс в багажнике машины обнаружил и неизвестно, что он предпримет далее. Поэтому его надо забрать, в смысле кейс.
- А откуда вам известно, что это все-таки случайность?
- Это только предположения, поэтому, по мере возможностей, постарайся схватить этого автовора и доставить ко мне, можешь даже в угнанном автомобиле. Но это по возможности, главное забрать документы, пусть даже и без кейса. Поедешь с Николаем, он тебя довезет, дальше сам справишься; вот адрес, - он дал мне листок с адресом, - больше пистолета ничего не бери. Все ясно? Справишься?
- Не знаю, посмотрим, - ответил я.
- Тогда удачи, - ответил он, - если что, звони. Выезжай, как стемнеет, там дачный кооператив, так что в темноте будет лучше действовать. Ни пуха тебе, ни пера...
- К черту!
Он ушел... Моя жизнь в ту минуту была похожа на трех богатырей с картины, которые несколько дней назад радостно махали мне жезлом. Они так же стояли, смотря в неизвестность, не зная, что их ждет в дальнейшем, но стояли на страже, защищая матушку Русь. Мне тоже выпала такая честь - защищать, не понимая, что за глупое задание поручил мне Фомичев. Что-то он все-таки не договаривает, - думал я. Либо это заранее спланированное учебное задание, либо что-то серьезное, о чем говорить мне не хотят. Так или иначе, а любопытство все-таки меня пересилило, и я решил ехать.
По совету Фомичева, я дождался вечера. Когда солнце скрылось за горизонтом, даря последние свои частички тепла земле, я взял пистолет, листок с адресом и позвал бухгалтера. Он, улыбнувшись своей широченной улыбкой, проводил меня до своего старенького москвича, сел за руль; я сел рядом на переднее сиденье. Было немного не по себе. Ощущение чего-то неизвестного и пугающего. По словам Фомичева все было просто, но какое-то непонятное чувство тревожило меня и не давало полностью сосредоточиться. Оно по всякому мучило мой мозг, заставляя меня размышлять над предстоящим делом.
- А первое задание, это трудно, - спросил я, не выдержав.
- Кому как, - ответил Николай, - некоторые не выдерживают и первого и уходят, а некоторые выполняют его играючи. От человека зависит. Вот помню, был у нас один новичок...
И он затянул очередную свою неинтересную байку. Может, конечно, они были и интересными, но рассказывать он их не умел, поэтому, уже после третьего предложения, слушать дальше не было никакого желания, и я только кивал головой, делая вид, что мне безумно интересно.
Приехали мы примерно через пол часа. Передо мной открылось множество разбросанных кое-как домиков, от похожих на сарай, до двух и трехэтажных титанов. Окружал этот рабоче-крестьянский район лес, а в самом конце - озеро, у которого, скучно ударяясь о берег, стояли прогнившие деревянные лодки; вместе с ними гордо стояли, возвышаясь над своими старыми предками, катера, принадлежавшие, по всей видимости, хозяевам особняков. На некоторых участках заливались лаем собаки неизвестной породы, передавая, друг другу что-то очень важное. Бухгалтер высадил меня неподалеку от дома, нужного мне. Я включил фонарь. Он располагался примерно в ста метрах от озера. Это была сложенная из кирпича двухэтажная дача с чердаком, переделанным под третий этаж; окна были заколочены досками, участок рядом с домом зарос, очевидно, еще до перестройки, всевозможными видами сорняка, который, завладев огородом, больше напоминал живую изгородь, и меньше всего огород был похож на "немного запущенный". Забор рядом с участком был повален на землю, по плотности напоминавшую асфальт, но калитка все еще нагло стояла на страже дома. Рядом с домом, проделав колею на разросшемся сорняком огороде, стоял синий Рено, весь в грязи и помятой передней дверью со стороны водителя, лобовое стекло было треснуто. Круто, наверное, на нем погоняли, - подумал я. Кейс с документами искать в машине не было никакого смысла, если конечно он не дурак и не оставил его в багажнике; поэтому я, не желая лишний раз покорять заросли сорняка, стал пробираться к двери. Она, на удивление, была незапертая. Я потянул ее на себя и дверь, предательски скрипнув несмазанными петлями на пару с крыльцом, которое дуэтом с дверью романтично поскрипывало ей в такт, открыла передо мной темное, пахнущее сыростью, помещение.
- Рогозин, вы здесь? - негромко сказал я, - я вооружен! Отдайте то, что вам не принадлежит, и мы спокойно разойдемся! - в ответ - тишина.
Погода портилась, усиливался ветер и начал капать мелкий и противный дождь. Пришлось зайти внутрь, спасаясь от непогоды. Тусклый луч света от фонаря разрезал темноту в помещении. Прихожая в доме переходила в небольшую комнату с камином, отделала ее бревенчатая перегородка на половину ширины комнаты. В закутке, образованном перегородкой, стояли мешки и несколько пар резиновых сапог. Кейса не наблюдалось. Помимо камина, в комнате посередине стоял обеденный стол, покрытый толстым слоем пыли, впрочем, как и все остальное пространство, вместе со шкафом, стоящим у правой от входа стены. В шкафу стояло множество книг и несколько тарелок и чашек. Напротив шкафа - лестница, ведущая на второй этаж, в неизвестность.... Было немного жутковато, лампочку на потолке заменяли два торчащих оголенных провода, а вместо выключателя - дыра в стене. Все пространство в камине занимала паутина нелегального квартиранта - паука, который в данный момент где-то отсутствовал или тихонько прятался от внезапно проникнувшего в его обитель света. Обои на стенах больше напоминали старые куски газет, кое, где отвалившиеся и свесившиеся вниз. На полу, в пыли, четко виднелись чьи-то следы грязи от ботинок, ведущие к лестнице. Я, не спеша, достал пистолет, перезарядил его и пошел по следам. В этом музыкальном доме скрипело все, толи от сырости, то ли от старости; скорее всего и от первого и от второго. По лестнице я шел, затаив дыхание, каждая ступенька, как клавиша на сильно расстроенном пианино, каждый шаг - новый звук и, наверное, в этом доме уже все, вплоть до паука в камине, знали о моем присутствии. Бешеный стук моего сердца, казалось, как гром, раздавался по всему дому. Второй этаж, - пронеслась мысль в голове. Пистолет нацелен вперед, готовый к любой неожиданности и дающий уверенность своим холодным спокойствием.
Никого, - вздохнул я с облегчением. На стоящем в углу, рядом с окном, столе, кроме которого в комнате ничего не было, лежал кейс. Рядом стопка каких-то бумаг. Я, не спеша, пошел к столу, освещая фонарем свой путь. Подойдя к цели моего визита в этот дом, я поставил фонарь на стол и стал изучать бумаги. По краткому описанию документов Фомичевым, я понял, что это то, что я искал. Но документы забрать я не успел.
Сзади, неожиданно для меня, раздался звук спрыгнувшего на пол человека, причем довольно плотного телосложения, судя по тяжести удара об пол. Чердак, - пронеслось у меня в голове, - забыл. Я резко обернулся, нацелив пистолет, но, спрыгнувший с чердака, одним четким ударом ноги играючи выбил оружие и единственную защиту у меня из рук и ударил кулаком мне в челюсть. Я по инерции отошел назад, упершись в подоконник мягким местом. В тусклом свете фонаря, стоящего на столе, я не мог разглядеть лица незнакомца, но хорошо было видно, что он одет в балахон из черной ткани.
- Доигрался? - спросил у меня хриплый голос.
- Ты Рогозин? - ответил я вопросом на вопрос.
- Какая тебе теперь разница, - ответил он равнодушно. Разговор не клеился, да и добавить что-нибудь я не успел.
В ушах у меня раздался противный смех Темнина, заполнивший всю комнату и меня вместе с ней. Он эхом разлетался по всему пространству и, отталкиваясь от стен, все сильнее ударял по мне. Стало очень страшно. Я перестал понимать, что происходит. Балахон же, ехидно улыбнувшись, поднял с пола мой пистолет и выстрелил.... В этот момент случилось что-то, чего я никак не мог понять. Время для меня почти остановилось. Голова, казалось, сейчас разлетится на куски, как выпавший из рук арбуз. Я кричал от боли, но мой крик будто тонул в невидимой каше впереди меня. Пулю, летящую прямо мне в голову, могли обогнать несколько старых улиток, не спеша наслаждающихся жизнью. Она, никуда не торопясь, приближалась ко мне, а я кричал, от боли не понимая, что происходит. Снова в комнате, как пушечный выстрел, разразился смехом Дрелиноус. Пуля, повинуясь чьей-то чужой воле, стала равнодушно клониться вниз, а я удивленно смотрел на нее. Рогозина в тот момент я вообще не замечал. Время неожиданно вернулось в прежнее русло, смех прекратился, боль перестала меня терзать и пуля, сменившая траекторию, резко вошла мне в левое плечо и там остановилась. Плечо от выстрела ударилось об стекло. Я схватился правой рукой за рану. Кровь быстро окрасила одежду в красный цвет. В глазах у меня помутилось.
- Вот черт, - процедил я сквозь зубы.
Около балахона появился еще один человек. Обоих я почти не видел в темноте, да еще перед глазами все расплывалось, но голоса их я хорошо различал.
- Рогозин, ты что делаешь, идиот?! - спросил смутно знакомый мне приглушенный голос, - ты же чуть его не убил! Тебе же сказали, обезвредить и вырубить, а не валить его к чертовой матери!
- Да ладно, живой же, - отвечал Рогозин хриплым голосом, - ну не рассчитал немного!
- Пошел ты в жопу со своим немного! Я с тебя лично голову сниму, урод! Ты же чуть все под откос не пустил! - продолжал кричать голос.
- Мужики, - прохрипел я, меня качало из стороны в сторону и было чувство, что я вот-вот упаду, - я, между прочем, тут кровью истекаю, может, поможете?
- Иди и сделай все как надо, сволочь! Если он сдохнет, сдохнешь и ты, понял? - похоже, слова относились к моей скромной особе и мне это совершенно не нравилось.
- Понял-понял, - невесело ответил Рогозин и медленно пошел ко мне. То, что он решил сделать со мной, я никак не ожидал, - сейчас я тебе помогу...
Он приподнял меня своими руками, каждая, из которой напоминала совковую лопату.
- Ну че, мне его прям так из окна скинуть? - спросил он и я понял, что сейчас случится что-то очень плохое. Это помогло мне немного прийти в себя.
Пока второй отвечал, что скидывает меня, пускай Рогозин, как хочет, я успел схватить фонарик со стола. Луч света лизнул помещение, и фонарик со всей силы ударил стоящего рядом со мной балахона по голове. Рогозин отшатнулся, а я добавил ему ногой между ног. Это удар еще никто не переносил из мужского пола и Рогозин не оказался исключением. Он согнулся пополам, и я снова дал ему фонарем по голове. Он тяжело повалился на пол, а фонарь окончательно потух.
- Ах ты, сука! - выкрикнул второй и я, не успев ничего понять в темноте, получил удар кулаком в грудь.
Раздался звук бьющегося стекла, и я почувствовал, как вылетаю в окно. Как же сильно я пожалел тогда, что не родился птицей. Вся жизнь в одном замедленном кадре пролетела у меня перед глазами, и лишь звук звонко бьющегося стекла сопровождало мое падение. Через мгновение меня ударило о землю. Боли не почувствовал сначала, а потом она, разливаясь по всему телу, полностью охватила меня. Я лежал в зарослях сорняка, над головой немного шумел ветер, дождь больно хлестал по щекам, а над головой распростерло свои объятия мутное от туч ночное небо, на котором не видно было ни единой звезды; оно не спеша, отдалялось от меня, поднимаясь, все выше и выше, а потом сверкнула молния и после вспышки стало темно и безжизненно. Вот она, смерть, - подумал я. А через мгновение в ушах зазвенело, я увидел Темнина, который зло улыбался мне, обнажая свои желтые зубы. Скоро увидимся, - прошептал он мне и исчез. А через секунду снова что-то вспыхнуло, я услышал какой-то прерывающийся писк и чьи-то голоса.
- Алексей, Алексей, вы меня слышите? - спрашивал у меня женский голос. Чья-то рука поднимала мне веки и светила чем-то в глаза. В ответ на вопрос я смог только кивнуть.
- Он очнулся... - послышался чей-то облегченный голос, и затопало множество ног вокруг меня. Я еще не знал, что все опять начинается сначала.
Глава 5.
Шаг в будущее
Начиналась осень. Я шел по залитой дождем улице, весь промокший и замерзший от воды, которая просочилась всюду. Люди бежали мне на встречу, по лужам, не разбирая дороги, пытаясь спрятаться от дождя: кто-то под зонтиком, кто-то в первом же магазине или баре. Кто-то удивленно расширял глаза, смотря на меня, спокойно идущего под дождем, и промокшего насквозь, кто-то улыбался, очевидно, думая, что у меня "не все дома". Мне же не было до них никакого дела, я уже на столько вымок, что дождя почти не замечал. Он не волновал меня нисколько. Так и жизнь пройдет, одним страшным сном. Уснул, вернувшись с работы, проснулся уже стариком и пошел за пенсией.... А все куда-то спешат, стараются все успеть за короткий срок, а ведь всего все равно не успеть сделать. Куда они бегут; или от чего? Зачем вообще куда-то бежать, если финал один - тупик в конце дороги, - на душе было тоскливо, погода навевала уныние, хотелось забиться куда-нибудь, что бы никто ни нашел. Прошло три часа, как я вышел с больницы. Окрепший, выздоровевшей и живой, самое главное; а перед этим - четыре месяца адаптационного периода и пять лет кошмара, длительностью в несколько мгновений, а в конце - абсолютная апатия, хотя доктор сказал, что это временно, просто я еще не привык....
Все меняется, все вокруг появляется и исчезает, девается куда-то, но это незаметно, потому что постепенно, потому что не сразу. А у меня это постепенно случилось за несколько секунд и не заметить чего-то я не мог, даже если бы очень хотел. Поэтому, что бы ничего ни замечать, я решил, наконец "нырнуть" в ближайший бар. Странно, но, не смотря на дождь, народу было мало. Не спеша, я направился к ближайшему свободному столику, снял мокрый плащ, повесил на вешалку и сел на стул. Не успел вытереть мокрое лицо салфеткой, как появилась мило улыбающаяся официантка.
- Будете что-то заказывать? - ласково прощебетала она, продолжая улыбаться.
- Нет, спасибо, я погреться зашел, - ее брови удивленно "взлетели" вверх, а улыбка из радушной превратилась в недоуменную, - шучу... принесите, пожалуйста, чаю горячего с мятой и пятьдесят грамм водки с перцем, что бы не заболеть...
- Что-нибудь еще? - спросила официантка, опять мило улыбаясь. Улыбка у нее была красивая, она придавала ей обаяния, от которого хотелось заказать что-то еще, лишь бы лицезреть ее еще несколько секунд.
- Пока, пожалуй, все, - пересилил я себя.
- Сию минуту принесу, - ответила она и мне все же пришлось расстаться с этой милой улыбкой.
Ожидая заказ, я задумался о своей безжалостной судьбе. После шока, пережитого от падения, я очнулся в больничной койке. Магнитом меня туда тянет, подумал я тогда. Все почему-то бегали вокруг меня, суетились, что-то говорили, но я ничего не понимал еще. Пришел в себя я только через неделю, тогда врачи все-таки решились сказать мне правду, и то устами Фомичева. Лучше бы он молчал, может быть, я и не заметил перемен. После его слов у меня закружилась голова, и я потерял сознание. Когда мне стало лучше, и я пришел в себя через несколько минут, врачи сказали, что мне нельзя сейчас волноваться, но было уже поздно, я все прекрасно понял. Сначала я, ничего не соображая после лекарства, которое вколола мне медсестра, послал Фомичева подальше, а после он уже объяснил все по порядку, когда я успокоился.
- Неподалеку от тебя, - начал он рассказывать, - находился Николай. Он сообщил мне, что ты задерживаешься, и я сказал ему, что бы он проверил, все ли у тебя в порядке. Обнаружил он тебя, лежащего в траве на куче осколков, окно второго этажа было разбито, в доме он никого не обнаружил. Ты был без сознания, но что-то говорил постоянно. Слов было не разобрать. Николай отнес тебя в машину и доставил в больницу, ты истекал кровью: осколки вонзились во многие участки тела, ты был на грани жизни и смерти... Усилиями врачей ты остался жив, но... ты был без сознания пять лет... пять лет, ты лежал в коме.
Этого было достаточно. Он еще добавил, что Рогозина они нашли, но мне уже было плевать на него. Пять лет из жизни были вычеркнуты, и мне никак в это не верилось. Следующие четыре месяца я приходил в себя - учился ходить, так как мышцы отрафировались за пять лет лежания, да и психическое состояние мое было не совсем в порядке. Наконец, врачи решили, что меня можно выпускать "на волю". Фомичев дал мне две недели, что бы прийти в себя. Пока результатов я не замечал. После больницы я решил прогуляться и по дороге меня застал дождь, но с моим нынешним состоянием мне было не до него.
- Ваш чай, - снова появилась официантка, и от ее улыбки на душе стало теплее.
- Спасибо.... А вы скоро заканчиваете работать? - зачем-то спросил я.
- Через два с половиной часа, а что?
- Да так, ничего, - ответил я, наслаждаясь теплом, исходящим от официантки.
Через два с половиной часа я неплохо полечился водкой с перцем, и домой попасть в этот вечер так и не получилось. На утро пришлось напрячь память, что бы вспомнить, что я делаю в чужой квартире, в чужой кровати и что делает на моей груди спящая девушка Аня, имя которой я вспомнил сразу, на удивление. Спустя некоторое время я вспомнил, что это официантка, которая обслуживала меня в баре, и что мне с ней было хорошо. Многое подлая память посчитала скрыть от меня, может это и к лучшему, по крайней мере, ни за что не надо будет краснеть. Хотя, судя по тому, как сладко спала на моей груди моя новая знакомая, стыдиться мне было нечего.
Я обвел глазами комнату, в которой находился. Неплохая мебель, да и обстановка хорошая. Все-таки многое изменилось за эти годы. Старые скрипучие диваны и массивные неподъемные шкафы заменила элегантная и легкая, как воздух мебель. Комната девушки была обставлена со вкусом. Большая кровать, по которой можно было гулять вечерами, по бокам две тумбочки со стоящими на них светильниками. Напротив кровати - большое зеркало и столик с огромным количеством всевозможной косметики и средствами непонятного и неизвестного назначения. Рядом с кроватью примостился пушистый коврик, на котором, не сводя с меня ревнивого взгляда, лежал толстый персидский кот. Не знаю, что было у него на уме, но по взгляду его я понял, что счастья хозяйки от моего присутствия он не разделяет. В этой же комнате был огромный встроенный шкаф, количество содержимого которого я даже боялся представить. Я даже подумал, что за умеренную плату я мог бы снимать этот шкаф для проживания в нем. Над кроватью висела большая картина с лежащей на фоне водопада девушкой, смутно напоминавшей ту, которая лежала рядом со мной. В воздухе плотно стоял запах дорогих духов, от которого немного кружилась голова.
- Ты уже проснулся, - прощебетал рядом со мной ласковый и нежный голос.
- Почти... я как раз вступил в напряженный бой взглядов с котом. Кажется, ему не нравится, что я здесь нахожусь.
- Не обращай внимания, просто он очень ревнивый, но больше чем презренно смотреть, он ничего не может.
- Кис-кис кис, - решил я подружиться с котом, но он, нагло махнув хвостом в мою сторону, гордо вышел из комнаты, мол, смотреть противно, - не хочет дружить, ну и не надо.
- Если ты подружишься с моим котом, я выйду за тебя замуж, - она весело засмеялась и впилась в меня своими мягкими губами. Вставание с постели пришлось отложить еще на пол часа.
Через сорок минут мы сидели на кухне. Аня приготовила кофе и яичницу с беконом. Кот терся рядом. Решив все-таки войти в его доверие, я дал ему кусок бекона. Он недоверчиво посмотрел на меня, будто думая, хочу ли я его отравить или делаю это из добрых побуждений. Решив, наверное, что хозяйка не допустила бы отравить любимого питомца, он взял бекон из моих рук.
- Хороший кот... - сказал я и задумался. Опять стало грустно.
- Какой-то ты... странный, - задумчиво проговорила Аня, - такое ощущение, что что-то тебя гложет. Ты какой-то грустный, особенно это было видно вчера в баре...
- Не обращай внимания, просто небольшие проблемы, - соврал я.
Дальше мы сидели молча, каждый думал о своем. Я медленно пил ароматный кофе. Посмотрел в окно - снова шел дождь. Не такой сильный, как вчера, но все равно неприятный.
- Мне с тобой было очень хорошо, - прервала Анна молчание.
- И мне, - тихо сказал я, - опять дождь.
- Да, опять, - ответила она. Похоже, обиделась, надо сменить тему.
- У тебя очень красивая квартира, и обставлена со вкусом.
- Это папа... подарок мне сделал два года назад, до этого я снимала комнату у одной старушки.
- Хороший у тебя папа... Ладно, думаю мне пора, - решил я, наконец. Разговор не клеился, настроение было ни к черту.
- Уже пойдешь? Куда спешить, сегодня же воскресение, - настаивала она, чтобы я остался, но мне срочно надо было побыть наедине с собой.
- Извини, мне, правда, было хорошо, и все очень понравилось, но я должен идти.
- Понимаю,... пойдем, я тебя провожу.
Я встал из-за стола. Кот проводил меня взглядом победителя, прогнавшего врага. В прихожей я одел свой уже высохший плащ. Аня стояла рядом, наверно думая, что привела в дом сумасшедшего.
- Мы еще увидимся? - решилась спросить она.
- Поживем-увидим. Я найду тебя, когда разберусь со своими проблемами.
- Хорошо, до встречи, - ответила она грустно и потянулась ко мне для поцелуя. Похоже, я ей нравился. Поцелуй был страстным и мне пришлось его приостановить, иначе был шанс остаться еще на несколько часов.
* * *
Прошла неделя после того, как я вышел из больницы. Потихоньку я приходил в себя, вливался в жизнь. С каждым днем становилось все лучше и лучше. На улице стемнело, и я сидел на кухне в своей старенькой квартире, доставшейся мне от родителей и пил чай. По телевизору шли новости, было скучно одному. Анну я так и не видел, решил пока побыть один, а там видно будет, хотя Фомичев сказал, что при нашей работе, длительные романы лучше не начинать.
Вечер плавно переползал в ночь. Я решил выпить еще один (пятый) стакан чая, вставать со стула было лень, и я потянулся за заварочным чайником. Тянулся, тянулся и, вдруг, чайник сам медленно проехал по столу и нырнул мне в руку. От удивления я даже забыл о чае. Поставил снова чайник подальше от себя и стал пытаться притянуть его силой мысли. Чайник опять, словно живой, лениво оторвался от своего места и заскользил прямо мне в руку. Чудеса... Выходит, Фомичев говорил правду... - подумал я - Как же он называл этот феномен? Теле... телевизор, нет, что-то связанное с теле, но не телевизор. Ай, не помню!
Именно в тот момент я начал чувствовать и понимать, что во мне на самом деле что-то появилось необычное. Темнин это был или нет, но что-то точно было. Пораздумав над новой способностью, я опрометью рванул к телефону и набрал номер Фомичева. Этот человек не спал никогда.
- Да, - бодро ответил он.
- Александр Валерьевич, это Алексей, - протараторил я.
- Что-то случилось? Какой-то у тебя голос взволнованный...
- Да уж случилось тут. Думаю, мне надо поговорить с Алексом.
- У тебя хоть все нормально? - озабоченно спросил он.
- Лучше еще не было. Ну, так что, я могу увидеть Алекса?
- Думаю да, ты у нас особый случай, так что тебе вне очереди. Жди, через двадцать минут к тебе подъедет машина. Да... и купи себе мобильник! - сказал он и повесил трубку.