Иногда мне так хочется, вообразив себя настоящим джентльменом, оказаться в Англии. И непременно с друзьями у горящего камина. Потрескивают мирно поленья, на столике в бокалах томится в ожидании наших крепких губ джин с тоником, шуршит подолом платья горничная, эдакая лукавая бестия лет восемнадцати, симпопончик, которая, при случае, вечерком, может исполнить чудесно и роль сопереживательницы чувств - при том условии, если вычеркнуть из первой строчки намёк на джентльменство. Шуршит, значит, и спрашивает - точнее сказать, воркует, обозначая вопрос как утверждение: "Сэры, может быть, хотят чем-либо подкрепиться?". А почему бы нет! У пребывающего в особой атмосфере "английскости" организма, да ещё на фоне беспрестанно льющего за окном дождя, зверский аппетит и непреходящая жажда.
Да-с, сама обстановка располагает к откровенности и, соответственно, долгим разговорам. Сидя в кресле, чьи формы непременно наводят мысль о прелестях канувшей в небытие викторианской эпохи, закинув нога на ногу, насытившись и отогревшись после охоты на фазана, после бесконечной тряской езды в седле на лошади по прилегающим к замку угодьям, обсохнув и отдохнув, так приятно рассуждать на философские темы.
- Сэры, - заводит, например, беседу сидящий обок с вами джентльмен, которого ради приличия назовём Николсом, - не случалось ли вам быть свидетелем какого-нибудь явления, подтверждающего известное изречение, что всё - тщета и вздор?
На породистом лице задавшего вопрос - интеллигентная улыбка, какая бывает только у людей, отмеченных особым умом, нисколько не портящая общего вида, - это при том, что она явно вышла из берегов, чуть широковата, и упирается прямиком в благородные, видимо, от аристократического недосыпа мешки под глазами. В крепких ладонях его с изящно взбухшими венами на тыльной стороне нашла приют курительная трубка. Самый раз неспешно затянуться, подав добрый пример товарищам. В атмосфере мира и согласия у табачка нет иного выбора как, постепенно истлевая в чаше, дурманить головы собравшихся своей затхлой душистостью. Отогретые сердца склонны к искренности.
- Ах, - произносит, скажем, с чувством сэр Эндрю, которого джентльмены между собой по-свойски зовут Андрюхой, - выпало мне однажды побывать в эпицентре трагического случая. Обычно я в паб не хожу, предпочитаю пропустить стаканчик-другой-третий дома. А уж тут отчего-то свернул с пути. В тот день, сэры, я дал скакуну замечательную возможность передохнуть в стойле, взяв себе в союзники "Роллс". С утра зал обычно похож на провинциальную железнодорожную станцию: из угла в угол бродят какие-то редкие тени, борющиеся со сном, отчего и одиночество человека, зашедшего сюда, столь явственно и до такой степени вызывающе, что невольно притягивает к себе взгляды. Разбавив собой пустую действительность, я вознамерился приобрести бутылочку доброго джина. Но в тот момент, когда я вёл расчёт, ко мне подошли два хорошо воспитанных джентльмена, обоснованно высказавших опасение за мой сгибательно-запрокидывающий сустав и предложивших посему распределить нагрузку поровну и честно - на троих. Сэры, самое ужасное произошло спустя секунду, сравнимое с гибелью целой цивилизации. Сосуд с драгоценной жидкостью, подхваченный шестью крепкими руками, внезапно заартачился и, как этого следовало ожидать от английского подданного Её Величества, воспитанного на идеалах свободы, устремился прочь - из клетки пальцев. Осколочив в самой издевательской манере пол, сей бунтарь не нашёл ничего лучшего как пригнуть наши добропорядочные спины по направлению к низу, где попытки найти истину среди остатков счастья равнялись нулю и были не только тщетны, но и - вздорны.
Процесс угасания голоса мистера Эндрю сопровождается сочувствующим поцокиванием языков товарищей. Действительно, грустная картина разворачивается перед нашими мысленными взорами.
- Это же были мы, - говорит назидательно Николс, - сэр. Мы.
И так как в нежелании солидаризоваться с участниками той давней встречи есть что-то постыдное, я - в соответствии с правилами хорошего тона - тоже добавляю печально:
- Неужели вы и вправду позабыли, кто тогда выказал готовность придти вам на помощь? Сэр?
- А было ли у вас, господа, - говорит джентльмен Николс, или, удобства ради, Колян, спустя мгновение, открывая новую тему и расширяя поле для философствования, - нечто такое в жизни, что соответствовало бы определению "будешь богатым - будешь и рогатым"?
И так как тишина грозит сорвать праздник аристократически бьющихся сердец, смущённый Николс, покинув захолустье чувств, обосновывается на оживлённом перекрёстке словес.
Без всякой связи со сказанным прежде, он начинает витийствовать, положим, о противоположном, о том, что нам ближе, - о ценности всякой вещицы. Сам себе оратор и слушатель, джентльмен Николс презанятную повесть излагает, так что мы все втроём весело начинаем смеяться. На английский манер - очень осторожно, чтобы не навредить работе пищеварительного тракта.
- Как-то я был сопричастником удивительного происшествия. Сэры. Уж, видимо, наш паб не обойти стороной. В тот день моросило с утра. Такая установилась скверная холодная погода, что иной мысли, как согреться, у меня и не возникало. Кроме двух невесть как оказавшихся в нашей дыре джентльменов, никого более не было. Итак, слегка закоченевший, сэры, я направился к стойке, чтобы заказать себе рюмочку виски. В очертаниях предполагаемого сосуда я уже видел выход из многих ситуаций, докучавших меня тогда, - и как замок, пришедший со временем в упадок, привести в порядок, и как с леди Лиз Кой, с которой мы слегка повздорили на супружеском ложе, навести мосты взаимопонимания, и как поладить с констеблем Майклом, всё что-то о моём неправильном недиетическом образе жизни толкующем, - как вдруг... Как вдруг один из присутствующих посетителей, поднявшись с места, направился ко мне. Конечно же, это был джентльмен, но сказать честно, не совсем полноценный, с какой-то примесью деревенщины. Благовоспитанные люди так себя не ведут. И этот полусэр заявляет некстати, что он запросто может сотворить истинно английское чудо - выпить целиком бутылку виски за мой же счёт. И что не ему, а мне будет при том худо. Он поспешно заказал вышеозначенный предмет и довольно неаристократично, офеноменив ситуацию, тут же его опорожнил. Из горлышка, фактически принадлежавшего Её Величеству. Запрокинув самым неприличным образом голову.
- И где же здесь вопрос о ценности? - Помрачнев, спрашивает сэр Эндрю, в описанном персонаже вдруг признавший себя и потому испытывающий некоторую неловкость.
- Да, действительно, - подаю и я голос с осуждением, вспомнив о своём никчемном тогдашнем присутствии, - где, сэр?
Логика Николса, замысловата, однако имеет право на существование. Упоминание имени королевы вкупе с любой вещью приобретает особый смысл.
Мы, поражённые этой догадкой, склоняем смиренно головы.
Постоянное наличие паба в нашей беседе меня несколько тяготит. Джентльмены ходят и в иных направлениях! Будто подслушав мои мысли, Николс по-дружески обращается ко мне. Как сэр к сэру:
- Митяй, - хотя, надо сказать, в минуты искренности меня зовут строго соответствующе: Мэттью, - а не пора ли и вам облагородить атмосферу общения своей историей? Вот вам задание. Готовы ли вы что-нибудь изложить насчёт жертвы и самого дорогого, что есть в жизни, связав эти два явления воедино?
- Вы хотите сказать, - я достаю свою трубку и вытряхиваю пепел в предназначенное для этой цели чайное блюдце, - "жену дай дяде, но чего это ради"?
- Вот именно.
Достоинства у меня не отнять. Как и познаний в различных областях искусства и науки. Английские пословицы и поговорки - моя слабость. Со степенностью, характеризующей меня как человека солидного, в себе уверенного, я роняю следующий перл - осталось его только подобрать:
- Где щи - там и нас ищи.
И так как никто, не раскусив моего замысла, не реагирует, я продолжаю:
- Случилось это, сэры, в те далёкие времена, когда Шотландия, ещё не оставив надежд приобрести независимость, пошла против Англии войной. На самой границе, там, где кончает свой бег одна область и начинает - другая, меня остановил дозорный юбчатых, выставленный здесь с определённой целью - не столько предупреждать основные силы о приближении врага, сколько грабить забредших по своей глупости сюда бедолаг, подобных мне. Я буду с вами, джентльмены, не до конца откровенен, если умолчу, что со мной в "Бьюике" рядом сидела прекрасная леди, соседка, которая и сорганизовала этот вояж, чтобы проветриться. А если уж быть точным, виной всему её супруг, уехавший накануне во Францию и оставивший несчастную страдать в одиночестве мигренью. Мигрень отлично лечится в Шотландии, но не на континенте. Ещё скажу в довесок, что на заднем сиденье покоилось самое дорогое, что у меня было на тот момент - сумка, принявшая в своё лоно бутылочку абсента и прикрытая незатейливо пледом.
- Мэй, фа, - приказал нам остановиться этот грубиян и направил на меня ружьё образца 1896 года. Такое оружие ещё называют отчего-то колониальным.
Да будем вам известно, джентльмены, что вне стен паба я знаю с десяток европейских языков. "Мэй" присутствует в лексиконе многих народов, но особенно выпукло, зримо, - в сочетании с музыкальным "фа" - южных, тех, что отождествляют себя с потомками римлян. Что навело меня на мысль о декоративности шотландского пейзажа.
- Здравствуйте, - сказал я как можно вежливее, как и полагается воспитанному сэру. - Чем могу быть любезен гордому и чужому мне народу?
Удивительное дело, джентльмены! Пока я баловался объяснением с дозорным, набежал целый отряд - и всё с теми же стреляющими палками - юбчатых. И как один наставили на меня дула. Без единого звука. Знаете, говорят, что перед смертью вся жизнь прокручивается перед глазами человека. Такой вот будто бы необычайный фильм со своим участием он видит. Это пошлое толкование, принимаемое на "ура" физиологами и военными, любителями последнего сеанса. Неверно, сэры, в корне. В страшные минуты человек вспоминает о самом дорогом, что у него есть. Я подумал тогда, накатив печаль на лоб, обратившись к Господу: "Вот - жертвую я дрожащим, точно студень, телом той, что предала мужа, предаст и меня - если так нужно для пользы дела. Только и у меня, Господи, есть свой предел, выстраданный, который преступить я не смогу и потому стоять буду насмерть. Отведи - во избежание беды - взоры и длани врагов от сокровенного, направив их на витринно предлагаемый дар!".
- Вы хотите сказать, - говорит Эндрю, изображая раздумье, которое обычно посещает его голову, побаливающую деликатно после глубокого сна, поутру, - что готовы были отдать во власть этих мужланов женщину, только чтобы они не тронули абсент? Сэр, я вас правильно понял?
- Сэр? - Требует ответа и Николс.
И так как я с достоинством киваю, подтверждая догадку, они выпрастывают свои контуры из кресел и с чувством пожимают мне руку. Ибо сказано в кодексе чести настоящего джентльмена: сэру - сэрово, а всем остальным - как получится.