Коробова Мария Владимировна : другие произведения.

Золотой ковчежец. Повесть для детей среднего школьного возраста

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Аннотация В "Золотом ковчежце" двадцать небольших глав с прологом и эпилогом. О чем хотел сказать автор на этих восьмидесяти трех страницах? Цель книги - помочь детям еще раз задуматься о Родине, о смелости и честности, о дружбе... Вместе с тем автору хотелось, чтобы читатели пережили интересные, а часто - и рискованные события вместе с героями. Хотелось, чтобы дети подружились с этими отличными ребятами, а может, и захотели подражать им в чем-то. В повести много реальных эпизодов из жизни православной гимназии. В центре истории группа детей лет двенадцати-тринадцати. Эти ребята - православные гимназисты. Они дружат, помогают друг другу; жалеют животных, трудничают... - И умненькая, чуточку суровая - в бабушку! - Муся-Маруся(любимица автора), и креативная Татьянка со своей "музыкой" (детским синтезатором) на плече, и Федька с Димкой (он же - хозяин спасенной им Крыси) - неразлучные друзья, и Антошка - мечтатель, и другие отличные девочки и мальчики... Кстати, такса Крыся воздаст за добро в самой страшной сцене повести. Ребята берут шефство над умственно отсталой Катенькой из интерната, не зная, что именно она сыграет неожиданную роль в финале истории с поиском клада. Что за клад? Об этом даже не догадывается старушка, приехавшая в городок с тетрадью отца Михаила. В течение примерно полутора недель разворачивается интрига с загадочной тетрадью. - В смешной считалке спрятана тайна... Кто первым доберется до клада - гимназисты, которые мечтают вернуть храму святыню или алчный внук энкавэдэшника?.. В рукописи живут и взрослые - совсем молодой духовник гимназии отец Александр, разделивший с ребятами поиск и риск; старичок-профессор - краевед, романтик; бабушка Муси - и она же ее настоящая подружка; хорошие учителя и плохой учитель; человек с пистолетом - жадный и беспринципный Эдуард - а еще (в прологе) - отец Михаил и юный Алеша. Батюшка появляется перед читателями в прологе. Священник - настоящий подвижник и новомученик - спасает перед закрытием храма в 1934 году его сокровище. Волнующее послание отца Михаила, исполненное любовью к России, читают ребята в ночи под чистыми апрельскими звездами над обретенной святыней, а в ветвях шумит ветер... - перемен?
  Золотой ковчежец
   повесть для детей среднего школьного возраста
   Посвящается Семеновской православной гимназии
   Пролог. Осень 1934 года.
  
   Старая-старая яблоня так и склонялась над крыльцом. Яблок на ней почти не было - а те, что все-таки уродились - стали мелки. Отец Михаил - хозяин дома и садика с ягодами и цветами - не позволял ее срубать. Из окон лился приветный свет, падал клином на крылечко, усыпанное зелено-бурыми листьями, на кусочек земляной дорожки среди зарослей золотых шаров. Кошка Мурыся вышла погулять и села на ступеньке. - Что-то тревожно мне нынче... - верно, говорила она яблоне, и та соглашалась шепотом: "Да, да... Слышишь... Слышишь..."
   Звякнула щеколда, кто-то пробежал к дому и дотянулся, застучал пальцем в стекло: "Батюшка, выйди, беда!"
   Отец Михаил поставил бледно-розовую кузнецовскую чашку.
   - Вот и до нас докатилось - негромко сказал он. Высокий и немного сутулый, он отодвинул венский гнутый стул с выпадающим круглым сиденьем и отомкнул двери в сени и на улицу. На пороге переминалась тетка Ирина, уборщица в правлении колхоза. Она с плачем стала у косяка. На непокрытой голове бурые листочки с яблони.
   - "Уходи, батюшка, уезжай куда... Завтра придут!"
   Она сказала еще много лишних и горестных слов, но священник понял главное: храм закроют, утварь и ценности - "драгмет" - свезут - корзины припасли переносить...
   - Иди с миром, Бог с тобой! - отец Михаил ласково улыбнулся женщине. Круглым красным лицом она вдруг показалась ему похожей на куколку-держалку для сапожных щеток из обшитой картонки с карманчиками...
   Матушка тихо сидела, склонив голову. Что скажет он - то и будет. Проснулся от беды, что глядела во все окна, восьмилетний Алеша. Прижал к себе собаку из овчины (ни у кого такой нет!) и сел на кровати, стал вертеть железные шарики на спинке-грядушке. Вторая собачка - деревянная, на колесиках, смирно стояла под кроваткой, таращила пуговишные глаза.
   По велению отца Михаила Антонина и Алеша - жена и сын - в ночь уходили пешком на станцию - не свою- следующую. Из одежды - узелок, из еды - другой.
   "Я не могу уйти. Велика честь пострадать за веру. А даст Бог - и свидимся. Уезжай в Калугу, к родне. Про меня не сказывай."
   Сыну в руку сунул тетрадь - они писали туда с милым батюшкой считалочки, стишки, сказки.
   "Береги тетрадь; найди пятую страницу и затверди. Вырастешь - поймешь. Сменятся времена - найдешь!"
   Широким движением он благословил ненаглядную свою семью. Тихо и сурово прощались они - словно первые христиане...
   До утра священник успел забрать из храма малый, но ценности небывалой образ Богородицы - редкий список иконы Боголюбской, дар храму от графа Шереметьева - в драгоценном окладе, в каменьях. Богородица во славе своей стоит в полный рост и поклоняется ей Святая Церковь... И дароносицу золотую работы тонкой и нездешней тоже взял. Достал Алешину деревянную собачку и ушел в лес. Вернулся к утру, тихонько улыбаясь чему-то; отдал Мурысю плачущей соседке.
   Потом он стоял на паперти и ждал. Подошли люди. Они молча смотрели, как красноармейцы в двурушных корзинах выносили церковную утварь. Из кармана комиссара торчал крест, свешивалась тяжелая цепь. Батюшка улыбался растерянной и застенчивой улыбкой, когда его в толчки гнали к машине. Таким его запомнили последние прихожане церкви Бориса и Глеба в большом селе Борисоглебское. Никто отца Михаила боле не видел.
   Антонину остановили за 30 верст от села, но ничего не нашли в убогих пожитках. После тяжелой "работы" никому не хотелось возиться с арестованными, и матушку отпустили.
   "В тетрадке что?" - в последний момент спросил энкавэдэшник. Алеша звонко ответил: "Сказочки, считалки - батюшка писал!"
   "Во глухом бору на синем бугру, на самом на юру ковчежец зарыт - пес сторожит..." - начал читать по складам белобрысый человек в кожаной странной одежде.
   - На, попенок! - добродушно сунул он тетрадку. И страшные люди ушли.
   ................................................................................................... Через 11 лет Алеша погиб при взятии Будапешта, через 20 - умерла Антонина. В семье ее сестры хранилась тетрадочка как память дорогая...
  
  Глава 1. "Слепая принцесса". В конце репетиции.
   Семьдесят лет спустя.
   -...Ну, какая же ты слепая принцесса, если головой крутишь во все стороны!" - в сердцах прикрикнула Странница в синем мамином плаще.
   - А я, может, слушаю! - сердито отозвалась Муся, она же Принцесса.
   - "И потом, я говорю - воротник тугой. Как только принцессы в таких ходили..."
   Отец Александр - духовник Борисоглебской православной гимназии - быстро подошел к Принцессе.
   "Кто у нас за костюмы отвечает?" - строго спросил он.
   Федька пробормотал: "Так я по выкройке..."
   - А припуски на швы?
   - Забыл...
   - Ладно - улыбнулся батюшка, сунув воротник засопевшему костюмеру - давайте дальше.
   -...А я говорю тебе: ты исцелишься, прикоснувшись ко Гробу Господню... - убеждала Принцессу Странница. Служанка топала ножкой и отговаривала свою госпожу от странствия в Иерусалим. Над сценой уже висел этот чудесный сказочный град. Из трех рулонов обоев склеенное полотно, над которым трудилось пять лучших художников из 9 и 10 класса. Гуаши не пожалели для синего неба, желтого песка, белых стен. Разбойнику было еще рано выходить, и он рассматривал Иерусалим, ширму с зелеными ветками, изображавшими лес, и мечтал. Ах, как будут свистеть и топать все мальчишки, когда он лихо ворвется на сцену! И костюм ему не Федька безрукий шил, а мать наладила: кепка, ремень широкий, разбойничьи зеленые штаны в сапоги заправлены, а на сапогах - отвороты с зубцами из бархатной бумаги...
   - Опять замечтался!!
   Разбойник подпрыгнул и бросился вперед.
   -А-а-а-а... - завел он особенно грозно (из-за того, что проспал!)
   - Я Разбойник! Я отберу ваши драгоценности, а вас продам в рабство...
   Неожиданно раздались тихие всхлипывания. Совсем старенькая Иринушка (девяносто четыре года - вон сколько), еще недавно подававшая звонки, сидела на третьем ряду... Отец Александр погладил старушку по голове, Странница дала водички.
   Это же не по-правдашнему! - неловко выдавил Разбойник, стащив с головы разбойничью кепку.
   -Ах, милый, я и по-правдашнему видала.
   И она рассказала гимназистам почти все, что вы уже знаете.
   - ... А вот образ драгоценный так и не сыскал никто. Сохранил батюшка тайну
   - А мы - найдем! - решительно сказала Странница - Татьянка. - Бог поможет!
   - Долго не мог отец Александр закончить репетицию "Слепой принцессы".
  
   Глава 2. "К Господу дорога". Вишневый голос.
   Из приоткрытых окон музыкального зала слышались музыка и пение. Ребята, не занятые на уроках, невольно останавливались. Легко и светло неслось к апрельскому небу: "Летит душа к Тебе, Спаситель, как стая белых голубей...." Старшие, правда, небрежно роняли: "А мы вовсе в церкви на клиросе поем. Регент по имени здоровается. А они пока - на два голоса только и умеют..." "Они" - это шестиклашки. Среди них - все наши знакомые. Муся любила петь с хором. Душа - и верно - уносится куда-то. Наверно, Богу тоже нравится. На первую Седмицу Пасхи - большой гимназический праздник. Но они не подведут! Вон под окнами народ собрался - слушает.
   " Ищите к Господу дорогу..." - звучно начала Аня. Эти стихи - большие, и девочки прочтут их втроем: Муся, Татьянка и Анюта. Мусе вдруг представилась эта дорога - золотом по синему, а кругом цветы, как огромные деревья. А под деревьями-цветами - скамеечки. Кто старенький, как баба Иринушка, устал - пусть отдохнет.
   Отец Александр во все вникал, на всех репетициях сидел. Муся неожиданно для себя подошла к нему и рассказала про дорогу к Господу, которая ей привиделась.
   - Нет - серьезно сказал батюшка - это красиво (картину вышей - маме подари). Но дорога к Господу трудна. Кто-то и не найдет, и не увидит ее. Надо помочь ближнему на этом пути...
   - Как это? - Растерялась Муся.
   - А ты, дитятко, пока подумай сама об этом - весело улыбнулся отец Александр.
   Жаль - кончились уроки и репетиции. Мусе нравилось в гимназии. Она помахала с горки Анюте и спустилась к узкому мостику-лаве. Речка проснулась, но воду на плотине еще не спустили, и она была тихая, смирная, узенькая совсем.
   - Что, Веша, боятся, кабы ты огороды с погребами не потопила? Набедокурила в прошлую весну-то!
   Речка грустно и глухо булькала посерединке пустого почти русла. - Ладно, Вешенька, не грусти! Скоро отпустят тебя на волю.
   Муся дошла до середины мостика и запрыгала - уж очень денек хорош был, уж очень ловко досочки пружинили... И вдруг к ней подскочила стриженая девочка ростиком чуть пониже и тоже стала прыгать, схватив Мусю за обе руки.
   -Ты откуда взялась? - весело и растерянно спросила Муся.
   - Я - Кутя! Из интерната. - сообщила странная девочка.
   -А почему - "Кутя"?
   Муся говорила и пыталась понять: на лице взрослой девочки, ее ровесницы, светились глаза четырех-пятилетнего ребенка.
   -... А потому - Кутя, что дурочка она! Кутя-Кутенок, малый ребенок! - заорал с берега Пахомка из параллельного класса. Славился он тем, что один, наверно, во всей гимназии не любил "введение во греческий", и еще: противный он был парень.
   Девочка сразу померкла - словно лампочку какую выключили внутри. Руки упали так печально, как будто не она прыгала только что. Муся погрозила кулаком вредине, увлекая Кутю на другой бережок.
   -Меня зовут Муся - я в гимназии православной учусь - спокойно сказала Муся, как будто ничего не случилось - Давай-ка посидим.
   - Давай - весело отозвалась Кутя. - Всех на выходные забрали, а мамка запила небось... Меня погулять отпустили.
   Она легко вздохнула. Мусе стало страшно жаль эту Кутю - такую заброшенную. Но сама Кутя, похоже, не умела грустить больше одной минуты.
   - Слушай, а ты в церкви с большими поешь, я знаю... (это была чистая правда: единственная изо всех шестиклассников!) Так... как ангелы поют. Меня повариха берет послушать, когда домой не забирают. И Кутя, к великому изумлению гимназистки, вдруг пропела: "Богородице, дево, возрадуйся!..." - Ах, что за голос! Он был легкий, но глубокий, теплый какой-то -"вишневый", а еще был похож на голос виолончели, а еще... Этот голос ну никак не подходил для девочки. Такими голосами пели в оперном театре в Верхнегороде! Муся схватила узенькую руку в цыпках:
   А где поешь ты?! Вот это классно, я понимаю...
   - А вот тебе пою. На скамеечке.
   Наверное, добрый ангел подсказал Мусе, как говорить с этой девочкой.
   - Кутенька, а другим ребятам ты поешь? На уроке музыки, может?
   Кутя помотала головой: "Я не умею петь. Это я про тебя пела"
   Муся резко встала, подхватила пестрый школьный рюкзак и сменку в пакете.
   - Меня бабанька ждет. Придешь завтра на скамеечку? Часа в два... Ну, пока!
   "Надо так сделать, чтобы все узнали про вишневый голос. А завтра приведу ее к бабаньке моей пообедать. А рукава у куртки какие короткие ... Ничего себе мамка у ней!" - Муся быстро шла, сердито сжав губы, и все думала, думала...
  
  
  Глава 3. Бабушка и внучка. Снова Федька. Опасная игра.
   По пятницам Муся частенько приходила к бабушке на субботу и воскресенье, даже если в субботу были уроки - подумаешь, - ноги свои! Баба Олюшка жила на совсем деревенской улице. И не скажешь, что через мостик пятиэтажки выстроились и Дворец культуры, как сказочный терем красуется, и даже свои городские маршрутки бегают, а не только мимоезжие автобусы. Даже три светофора поставили! А здесь, на окраине города Борисоглебска, все по- иному. Улица Зеленая - и вправду зеленая, а в колдобинки ботву выкидывают. Гуляют козы, а у Кошелевых - гуси. Вот они бы лучше дома сидели... Муся опасливо оглянулась и прибавила ходу. Ни за что бы она не созналась, что боится гусей (и вы никому не говорите!) - а кустик прошлогодней полыни выдернула и ухватила половчее.
   - Мусечка, Марусечка моя! - Бабушка шла из "маркета". Вообще-то "маркет" был похож на курятник, только в голубой цвет покрашен, и
   весь убирался между двумя березами -сестрицами, но "зеленые" магазинчиком этим гордились. Пусть теперь другие за два километра на велосипедах шуруют! - Муся хотела взять сумку у бабы Олюшки, но та сама ловко выхватила у нее рюкзак. Обе расхохотались и обнялись. Дружные они были. Вы, небось, думаете, что бабанька у Муси совсем как Иринушка. А вот и нет! Было ей пятьдесят четыре года, носила она брюки со свитерками, а еще водила мотоцикл "Иж" с коляской. Кто не знал - думал: вот мама с дочкой хохотушки какие...
   -Ну что, артистка-гимназистка? - Ну что, бабушка-старушка?.. -Отсмеявшись, они как раз подошли к воротам. На водосточной трубе сверху вырезные жестяные лилии. На крыше флюгер - ангел с трубой - беззвучно и радостно трубил и трубил Благую весть... А над крышей - апрель, солнце, радость... Как-то в первом классе Муся сказала: "Солнышко про каникулы светит", и это стало семейной поговоркой. Вот и сейчас бабанька дернула Мусю за ее короткую толстую косичку и поинтересовалась: "Про каникулы светит? А про лук-севок ничего не светит? Кто-то, вроде, помочь подряжался, а потом ушел к Веруньке видик смотреть..."
   -Это, бабанька, Карлсон был. Наобещал - и улетел себе! А я - сразу, как покушаю...
   Они вошли в горницу и угомонились.
   - Слушай, Марья, - объявила бабушка - давай пообещаем друг другу не гоготать каждую минуту, как твои любимые гуси.
   Муся осторожно присмотрелась к бабушке - нет, она похоже так просто про "любимых" гусей помянула. - С той недели глухой пост начнется, а мы про что веселимся?"
   - Да я просто рада, что к тебе пришла... - пробормотала Муся. - Давай, бабаня, пообедаем.
   За обедом Муся сидела чинно и старалась не болтать. А уж потом отвела душу! Мыла посуду (водопровод осенью подвели - супер!) и говорила без умолку. Другая бы и не поняла ее: что ты тараторишь, какая принцесса, какая Кутя, почему голос - и вишневый... А Ольга Андревна сидела строгая и важная и медленно кивала. Муся не боялась ее такую - просто бабаня работала заведующей в садике и привыкла слушать именно так - она же там самая главная!
   - Что сказать, Мусенька, у девочки Божья искорка, да только с матерью не повезло. Она, может, не в интернате бы училась, а у вас - да отличницей... У нас каждый год такие ребятишки приходят - один-два... Давай попробуем ее показать вашему хоровику. Хочешь, я записку напишу?
   Муся вздохнула.
  - У нас, бабанька, кантор в гимназии, а меня и без записки послушают, я зря не сболтну.
   Муся достала из школьного рюкзачка наклейку: "Барби-фотограф" и стала аккуратно налеплять ее на газовый баллон. Она его тоже побаивалась и наперекор своему страху сама зажигала и конфорки, и духовку - и плиту чистила около него. А наклейки - это чтобы он не задавался! Когда баллоны меняли, кому-то в городке обязательно попадались Мусины обклеенные... Бабушка с уважением посмотрела на свою Мусю-Марусю: Ольга Андреевна сама всю жизнь перешагивала через страхи, смеялась над ними - и Муся в нее пошла.
   -Муся, я про лук-то пошутила, сидит в грядке давно. Иди погуляй - в гимназии уж и насиделась, и напелась...
   И Муся побежала в сад. Тюльпаны уже проклюнулись - желто-зеленые росточки вовсю торчали из темной мокрой земли. А у лилии тигровой - совсем белые еще листочки-перышки. Как хорошо, что снег уже весь ушел... Розы-капризницы тоже не спят. Их только-только раскутали, раздели после зимы. - Грейтесь, барыни, на солнышке, грейтесь! Проспали морозы под соломкой, под корзинками...
   Муся не любила как дурочка болтаться - она увидела, что бабушка немножко не закончила грядку с луком и принялась за работу - благо, оделась в старенькое и резиновые башмаки-калошки свои отыскала в крытом дворе.
   - О, Принцесса гуляет в королевском саду! Исцелилась и лук сажает!
   Муся вздрогнула от неожиданности. Через забор перевесился Федька - у него на Зеленой дружок был...
   - Ах, мы разгневались! - продолжал веселиться Федька. - А уж улица - точно королевская. На вашей Зеленой крокодилы развелись - в каждой луже по штуке!
   - Так это мы их сами развели, чтоб таких гостей поменьше было! - отрезала Муся, и Федька сразу не нашелся что ответить.
   -Да уж, асфальт нам ни к чему... - пробурчал он - наши гусиные лапки любят по грязи да по воде...
   - Да! - крикнула Муся, потеряв терпение - не нужен ваш асфальт! Чтоб дураки на мопедах не летали! Кое-кому и трехколесного велосипеда хватит. Кое-кто с материной "Камы" носом навернулся! (Федька слегка смутился. Мопед был у его двоюродного брата, и Федька любил повыпендриваться, пролетая на железном коне почти по ногам знакомых. А с велосипеда он, действительно падал - было дело)
   - Ну-ка, подойдите ко мне, чада. - раздался страшно знакомый голос. Муся глянула в длинную щель - ой, правда, отец Александр... и на мопеде... Девочка вышла из калитки и быстро подошла к нему. Федька топтался в сторонке.
   - Отец Александр, простите Христа ради, я не про вас говорила, а про мопед, то есть не про ваш мопед...а про...
   - Маруся, - сказал батюшка - дело не в мопеде. Что за празднословие такое - вот для игры, для шутки вроде - говорят люди слова обидные, злые - а они как камни бьют. У Федора - я знаю - шрам за ухом, швы накладывали - что ж ты ему про историю эту поминаешь? А ты - Федь, парень не глупый и не вредный - чего пристал к девчонке? Она к тебе не лезла - бабушке помогала. А на Зеленой улице все борисоглебцы рады бы поселиться и не уезжать. Вот здесь все весной пахнет, а на Советской? - автобусами и мусорными ящиками. - Ладно, не огорчайтесь, только поразмышляйте на досуге о моих словах.
   Батюшка легко оттолкнулся и укатил себе. Длинные волосы в хвостик собраны, куртка веселая, трехцветная, совсем молодой... (И такой умный - заключила Муся)
   Федька торжественно изрек: "Ладно, проехали".
   - Это батюшка проехал, а мне в саду работать. - огрызнулась было Муся и тут же спохватилась - А ты к Диману?
   Федька понял, что это - мир и важно кивнул на прощанье. Но у Димана Федька забыл еще один любимый совет батюшки мальчишкам. Берешься за что - подумай хоть минутку - а дело ты делаешь или беды ищешь? Димка согнул отличный арбалетик с крючками, резинкой, а стрелочки - загляденье. Короче, затеяли мальчишки огромную глупость: стали стрелки поджигать (ватки со спиртом цеплять) и из арбалета выстреливать. Хоть и маленькие - летят далеко, красиво.
  - Прям как в кино про Трою - довольно сказал Федька.
   - И потом, вода кругом - что мы, по крышам что ли пуляем! - подхватил Диман. В тот же момент одна золотая стрелка попала на крышу курятника Ольги Андревны (выходил он к забору на улицу). Был он дощатый, а сверху еще -толь -картон такой просмоленный.
   - Ух, блин!!! - Заорал Федор. Но стрелочка упала в лужу, скатилась. Все было в порядке. В закатных лучах ребята просто не увидели, как крохотное волоконце пакли под крышей потемнело, скрутилось и начало тлеть, нагревая исподтишка доски.
   В это время бабушка и внучка обсуждали рецепты творожной пасхи, а потом просто сидели в саду и глядели, как солнышко садится. Куры в вольерке на краю огорода тоже не спешили в сарайчик. - Разговаривали, гуляли, а то и ссорились. К драчуньям бросался петух Султан. Он всегда разнимал безобразниц, а то и тумаков давал каждой. Правда, если находил что-нибудь вкусненькое, никогда не ел сам, а звал: "Клук-клук-клук!" - И курицы бежали со всех ног.
   - Ладно, Мусенька, пошли в дом - нагулялись.
  
  Глава 5. Ночное происшествие
   Муся легла очень поздно. Она дочитывала "Таинственный остров" Жюля Верна. А потом что-то не спалось. Она то считала треугольнички с цветами на обоях, то вспоминала уроки и репетиции, то мечтала о светлом Христовом Воскресенье. - Она уже почти закончила подарки для родителей, Анюты и бабы Оли. А вот бисерное яичко отцу Александру надо доплести поскорей. Пока медленно дело спорится - сплести сеточку вроде и нехитро - да уж очень работа мелкая. Даже днем с настольной лампой надо сидеть. А деревянное яйцо уж давно раскрашено... лаком для ногтей - только обтянуть сеткой - и все! Муся хихикнула - она давно покупала на дешевом прилавке и красный лак, и зеленый, и фиолетовый. Анюта увидела: "Ах, модница-негодница!" - вот как получит чудесное фиолетовое яичко в розовой сеточке с серебряными цветочками!
   Мусе показалось, что розовые и серебряные цветочки нежно промелькнули по потолку у окна... - Все, спать надо, уже мерещится - проворчала Муся и повернулась на другой бок. Неожиданно девочка резко села в постели. Нет, это не мерещится. Господи Иисусе! На потолке плясали красивые, слабые и такие страшные блики - от окна наискосок что-то горело - только не видать.
   - Баба!!! Бабань, вставай уже! - Бабушка не просыпалась. Муся поняла, что нельзя терять времени. Внутри все как-то отвратительно переворачивалось и обмирало. Перед глазами так и виделся баллон, который может пол-улицы снести - и весь в огне уже... Больше всего хотелось убежать в глубину сада, зарыться куда-нибудь - пусть умные и сильные взрослые сами что-нибудь делают... Никто не понял бы, о чем она думает, если бы увидел сейчас. Ей самой показалось, что кроме Муси-трусишки вдруг появилась вторая девочка - умная, сильная и бесстрашная.
   Вторая Муся бегом влетела в крытый двор, сунула ноги в калошки, сдернула большую ватную стеганку с крючка, схватила лопату и бросилась в сад. Справа было светло и розово, метались тени. Какие жалобные и испуганные крики неслись из сарайчика, который полыхал с одного бока! Девочка дрожащими пальцами повернула вертушку и распахнула дверь. Оттуда пахнуло жаром, как из духовки - куры веером вылетали, разбрасывая помет и перья - все были живы. Султан лежал под насестом. Долю секунды она замешкалась, но вторая прикрикнула: "Стыдись! Тебе его не жалко?!"
  Прикрывая голову локтем (никто ее не учил, а так и делают на пожаре!), Муся, пригнувшись, пробежала к насесту. Сверху на голую руку упало что-то невыносимо горячее. Дышать было уже нельзя - вовремя куры спаслись. Жалобно и сердито изогнув сжатые губы, Муся схватила петуха - он повис как тряпка - и рванулась обратно. Она сунула Султанку в лужу, и бросилась к горящей стене. Стеганка хорошо сбивала огонь, но наверх добраться было невозможно. Муся стала поддавать лопатой сырую липкую землю, но она была тяжела и получалось плохо. Тогда Муся стала ломать забор к дому, отчаянно крича людей.
  Звякнуло окно напротив, кто-то охнул, хлопнуло через дом - и вот уже к ней бегут соседи - дядя Гриня, дед Арсентий, Петр, Костик-дембель, еще мужики... Они оттеснили Мусю и стали валить курятник и гасить пламя у земли.
   ...Пожарные подъехали, когда уже все почти закончилось.
   - Вот так с электричеством самодельным и бывает, - сурово заключил брандмайор.
   - Нет у нас света в курятнике! - хрипло сказала Муся. - Хотели - да не успели.
   Пожарный изумленно уставился на девочку лет двенадцати в ночной рубашке и калошках - с перепачканным лицом, спаленными ресницами - вроде и волосы подпалила - в руках обгорелый ватник, и, похоже, сильный ожог на левой руке.
   - Вы, барышня, - хозяйка будете? - он не решился сказать "ты" такой отчаянной - небось, сама тушила до людей...
   - Хозяйка - Ольга Андреевна Чечеватова, моя бабушка. Сейчас разбужу ее, погодите.
   Люди подходили - всех переполошила ночная беда. Анна Марковна - это она пожарных вызвала - обняла Мусю: "Манечка, пошли, пошли в дом! Простудишься -и руку надо обработать срочно. Завтра ко мне с утра, без отговорок!" (Она работала в поликлинике по Мусиному участку как раз!) - Муся неожиданно вырвалась и повернулась к соседям.
   - Спасибо, спасибо, простите, что дали мы вам мороки - перебудили улицу... Дай Бог здоровья всем...
   Муся не знала, как надо говорить в таких случаях и неожиданно поклонилась в пояс -красиво и неспешно - так столетиями кланялись женщины на Руси. И дед Арсентий Юрьевич понял ее и поклонился так же величаво:"И тебе спасибо на добром слове. Иди, детынька, Христос с тобой..." Люди одобрительно и сочувственно заулыбались и стали расходиться.
   - Вот есть же дети... - проворчал кто-то (не Димкин ли отец...)
   Позади взрослых воровато съежились двое мальчишек (Федька у Димы остался, мать позволила) - Они-то уж знали, какое "электричество" наделало переполоху.
  
   Глава 6. Необычное утро. Покаялись.
   Ольга Андреевна не проснулась, потому что была нездорова: артроз одолел. Натерла коленку, выпила "сонных таблеток", еще и "беруши" вставила - если Костик - сосед с утра музыку врубит - она все равно выспится. Поэтому бабушка долго не могла понять, что происходит. А когда окончательно проснулась, охнула от ужаса и прижала к себе Мусю. О чем баба Оля говорила с пожарным и соседкой - Муся уже не узнала - она заснула, сидя на полу в калошах и рубашке, прижимая к себе дымящийся ватник и не чувствовала, как ей бинтуют руку, обтирают, переодевают...
   Проснулась она поздно и подскочила в кровати: "Баба Олюшка, сколько времени? Что ж не разбудила-то!" Тут она заметила, что одета в красную пижамку в клеточку и еще почувствовала, что плохо открывается глаз - веко распухло. А что на руке - бинт? Почему? И руку печет, печет, терпения нету... Муся все вспомнила и содрогнулась. Хорошо, что кончилась эта ночь.
   -Ну, вот и проснулась! - вошла бабаня. Она заговорила таким веселым и уверенным голосом, что девочка поняла: бабушка волнуется и расстраивается.
   - Да не переживай ты так, лучше скажи - Султанка живой? Я его выносила - он как из тряпки был...
   Бабушка схватилась за сердце: "Так ты в горящий курятник входила?"
   - Да нет, бабань, он только сбоку и наверху горел, там просто жарко было - и все!"
   -Жив наш Султанка - я всю компанию в дровяной чуланчик отправила. На улицу не просятся, приходят в себя после передряги, ведро воды выпили. А ты чаю хочешь?
   - Какой чай! Мне в гимназию - четыре урока и репетиция... И девочка вдруг ждать будет. - Ну, Кутя... Ой, напиши записку, я уже на первый урок опоздала. Как нехорошо...
   - Все хорошо, Муся. И на уроки сегодня не надо тебе.
   Девочка так и подпрыгнула на кровати - в дверях стоял отец Александр.
   - Завтракай, я тебя к хирургу отвезу.
   - На мопеде?! Я хотела сказать - здравствуйте, батюшка...
   Батюшка расхохотался
   - Здравствуй, Муся, то есть я хотел сказать - на машине - на служебной нашей... Твоя мама подъедет прямо в больницу.
   Потом они все вместе пили чай. Муся слегка робела - такой гость у них! А потом расхрабрилась и спросила: "Отец Александр, а вот Иринушка рассказывала - все правда так было?" - Он молча кивнул, потом добавил: "Вот такими людьми и сильна Россия..."
   В дверь постучали, и на пороге появились Федя и Димка. Они увидели батюшку и отшатнулись. Потом Федька посмотрел на Мусю - на скуле синяк, сбоку ссадина, вокруг глаза ожог - все распухло и ресниц нет, и брови подпаленные, а на темной косе жуткая полоса серо-рыжих закурчавленных волосков... Лицо мальчика как-то жалко дрогнуло. Он решительно подошел к столу и молча положил на него обгоревшую стрелку от арбалета. И ждал, не поднимая головы. Димка длинно завез носом, но тоже подошел и стал рядом. Тишину нарушила Ольга Андреевна:
   "Так и будем стоять?"
   Муся подумала: как трудно было им прийти и признаться. А Муся с бабушкой на пьяницу с окурком подумали...
   - Федька, Диман, ладно вам убиваться - вы же не нарочно.
   - Она упала с крыши в лужу - там ничего не было... Правда - мы посмотрели... - прошептал Федька.
   - Наверное, пакля затлела, ее и не увидишь при дневном свете - заметил отец Александр. Раздались тяжелые шаги, и вошел Димкин отец.
   - Благословите, Батюшка... Простите великодушно, Ольга Андревна, сделаю курятник еще почище чем был. Как они с Федькой пришипились, я сразу задумался.
   - Это вы их послали? - Спросил батюшка.
   - Да нет же! Как вот они к вам пошли - я уж понял. Эх, выпорю обоих - и своего, и этого балбеса!
   Отец Александр сделал протестующий жест и встал, но бабушка опередила его и "надела" свое самое строгое "рабочее" лицо:
   "Нет, Петр Васильич, я вам не позволю, как педагог. У вас отличный сын. Это кто бы еще стал каяться?! Да ни за что бы и не подумали на них... А вот за курятник спасибо - я не гордая, не отказываюсь. Доски я свои дам."
   - Нет-нет... - Торопливо забубнил сосед. Отец Александр тихонько сделал детям знак, и они вышли из комнаты.
   - За дурное баловство - тоже ругаю, а что покаялись - молодцы. Идите с миром, не волнуйте Мусю. И на занятия -марш!
   Он ласково перекрестил детей и они, счастливые, запрыгали через лужи "с крокодилами"...
  
  
  
  Глава ?7. Анюта. В гимназии. Гости.
   Анюта стояла в коротком халатике и гладила форму. Ей сегодня ко второму уроку: реферат сдала и зачеты - от контрольной по истории освободили. (Муся-то все равно хотела и контрольную сделать) Всегда чуточку растрепанная из-за страшно упрямых - коротких и прямых - волос, Аня Лапина была зато самая аккуратная и подтянутая девочка в классе. ("Утюг - Аньке друг, товарищ и брат" - пошучивал Антошка.) Светло-серый фартук на широком поясе - пышный, как юбочка - самый непослушный. Погладь-ка мелкую сборочку наверху!. От пояса шла грудка с защипками и широкими бретелями-крылышками, но там гладить уже легко. Вот так... А теперь намочить еще разок капроновый воротник-пелеринку. - Ш-ш-ш... - привычно зашипел воротничок под утюгом. Вот какой красивый получается. Кому нравится мятое - пусть всухую утюгом пилит... Девочка полностью погрузилась в свое занятие - даже язык высунула немножко. Телефонный звонок заставил ее подскочить с утюгом. Она слушала и менялась в лице. Мама вовремя выхватила капроновое великолепие и выдернула шнур из розетки.
   "...Ой! ...А сейчас где?... Перевязку?... Совсем не придет?..." - Анюта смотрела на мать круглыми напуганными глазами.
   "С Мусей что?" - сразу поняла мама (девчонки были "не разлей вода"). Она молча кивнула.
   - Пропустить-то сегодня нельзя, уж после репити... Ах! А как же "Слепая принцесса"...
   С утра вся гимназия обсуждала события на Зеленой улице. Отец Александр коротко и строго сообщил Мусиным одноклассникам, что Муся не придет на уроки, она молодец - тушила пожар - птиц спасла из курятника; петуха - так из огня вынесла - и людей подняла. А на улице- то балонный газ у всех, так что она просто великое дело сделала. Ожоги получила, но неопасные. Сейчас у бабушки - там воздух полезный.
  - И все. А гимназистам хотелось большего. По другим классам поползли слухи.
   Слух 1. Муся по очереди вынесла всех кур из горящего курятника - кажется, сто, ну, может - пятьдесят...
   Слух 2. Муся спасла бабушку, и ей дали пожарную медаль прямо на руинах сгоревшего дотла дома.
   Слух 3. Муся устроила пожар, потому что готовила курицу в духовке и забыла ее выключить. А бабушки дома не было - она уезжала на птичник выбирать петуха.
   После уроков ребят-артистов (гимназический театр назывался "Вифлеемская звезда") отпустили с репетиции ("Принцессу" играл только шестой "А"). - Муси не будет. А на ней весь спектакль, и песни она запевает - про "Град Святой" и "Будто Божьим дуновеньем..." Татьянка (она, кстати, в музыкальной школе еще училась, даже два раза концертмейстера заменяла) - так вот, Татьянка сказала: "Она ведь скучает там, а?"
   Антон - "Разбойник" (шутник невозможный!) не выдержал:
   "Как это скучает? - Ей теперь петух вместо соловья поет. Вот так вскочит на яблоню и..." - И он весьма похоже изобразил соловьиные трели.
   - Эй, Соловей-Разбойник, слушай сюда... - прошипел Федька. - Вот словечко про Муську пикнешь - и лучше я из гимназии вылечу - а тебя...
   - Храбрый портняжка Ганс! Пошутить нельзя... - быстро пошел на попятную Антон с настолько приветливой и милой улыбкой, что дураку было ясно - парень струхнул. Струхнешь тут - Федьку редко видели в такой ярости. Татьянка взяла Аню за руку и молча погладила - девочка прямо на глазах осунулась за это утро:
   -Я знаю, что делать. Слушайте!!!
   Ольга Андреевна выпросила Мусю у матери - воздух деревенский, даже на улице что-то к урокам почитать можно. Договорились, что дальше занятия пропускать Муся не будет. Уколы баба сама сделает. А на физиопроцедуры и перевязки - уже в больницу. Кто сможет - будет отвозить. Туда - не ближний свет - за железнодорожный переезд. На руке проявились гадкого вида волдыри, кожа под повязкой мокла, и Муся теперь постоянно терпела боль. Даже температура поднялась.
   Вернулись домой, и бабаня стала укладывать свою бедную внучку в постель, накормив всякими таблетками из длинного списка... Но не тут-то было! Муся оделась теплее (ее знобило) и села делать вперед задания по греческому. Характер у нее был бабушкин.
   Ольга Андревна вздохнула и пошла возиться на кухню. Достала пакет муки и затеяла постное печенье, слазила в кладовку за пыльными банками с самыми вкусными осенними припасами, какие только остались.
   "Бабаня, что, - придет кто-то ?" - крикнула Муся из комнаты.
  "Да уж, полагаю..." - мрачно и загадочно отозвалась та. Действительность превзошла все ее ожидания.
   Прямо под окнами раздалась мелодичная музыка (немножко со спотыкушками, правда) - играли на детском синтезаторе. А через мгновение красиво и стройно запели юные голоса - люди в окрестных домах так и бросились к окнам. "Это гимназисты православные!" - с уважением узнавали жители Зеленой, замечая строгие серые куртки с форменными пуговицами и длинные платья с фартуками.
   Вот она, эта песня.
   "Будто Божьим дуновеньем
   Все печали унесло.
   Мы молились со смиреньем-
   И вокруг опять светло.
   Припев: Божий свет, Божий свет - это горний ответ!
   Кто не дрогнет душой на дороге большой -
   Встретит Божий привет!
   Мы молились и страдали,
   Мы дорогой долгой шли....
   И за веру нам воздали -
   Прямо к свету привели.
   Припев.
   Божий свет! Сияй же вечно-
   - Ведь в светильнике - любовь!
   Жизнь трудна и быстротечна,
   Но душа всегда с Тобой!
   Припев: Божий свет, Божий свет - это горний ответ
   Кто не дрогнет душой на дороге большой -
   Встретит Божий привет!
   Пение смолкло, и никто не смел потревожить тишину; кричали вдалеке птицы, смеялось солнце... Неожиданно из соседних ворот выскочила согнутая старушка с тазиком, полным моченых яблок. Она стала молча совать холодные, пахнущие подполом яблоки гимназистам. Говорить она не могла: дрожащие губы выдавали ее. Все как очнулись: разом заговорили, засмеялись. Анюта поцеловала бабушку в темную щеку. Кто-то положил в пустой тазик конфету - негоже пустое отдавать, примета есть...
   Забор у дома был весь разворочен, а сбоку топорщились вкривь и вкось страшные обугленные доски. Постучаться не успели - ворота открыла Муся, в длинной теплой юбке и темно-красной водолазке, совсем как бабушка Оля.
   - Привет! Да, рановато нынче яблочный Спас настал... - Все-таки Муся была немножко суровой. - Не хотела показывать, как тронули и взволновали сердце нежданные гости с пением ангельским.
   Баба Оля сердито крикнула из дома:
   "Входите, артисты! Разувайтесь в сенях..." - Ребята побросали верхнюю одежку на лавку, скинули обувку. В крытом дворе было так чисто, как будто это уже горница. - Полосатые половички по дощатому настилу. Старая мебель покрашена вся в зелененькое, веселое. Только жутковатый привкус пожарного дыма, который набился из сада ночью, портил впечатление и будил смутную тревогу. Многие подумали снова: "Муся молодец!"
   Ребята вошли толпой в большую горницу, закрестились разом на икону. Ольга Андревна высморкалась последний раз, запудрила лицо - может, и не заметят детишки - совсем нервы никудышные стали... и с улыбкой появилась в дверях.
   - За стол, за стол...
   - Ой, у вас гости?! - испуганно пискнула Татьянка, чуть не выронив свою "музыку".
   - А как же? Ну-ка, Муся, посчитай, сколько гостей-то? Не принести ли еще к лавке да стульям табуреток с кухни...
   Старинный дубовый стол был разложен на две доски - чуть не во всю комнату. На трех больших блюдах громоздилось "монастырское" печенье. На двух концах стола уже дымились чайник и электрический самоварчик. В вазочках краснели и желтели цукаты из апельсинных корок, арбуза и даже морковки, сухое киевское варенье (Сколько люди ни учились у бабушки - так вкусно ни у кого не получалось.) Огромный хохломской поднос делили по-братски две горки свежего хлеба: черного и белого. Ох, какие перцы, какое лечо... И кабачковая икра в глиняной плошке с добрую кастрюлю... - Короче, гимназисты недолго стояли и любовались - с грохотом задвигались стулья, лавка... - На минуту воцарились шум и суматоха, как всегда, когда сажают кучу народу за стол. А после баба Олюшка громко прочла молитву перед трапезой.
   - А мы, вообще-то, порепетировать пришли... - раздался после чей-то слегка смущенный голос - А то нас Марина Николаевна отпустила без тебя.
   - А что! - Откликнулась Муся - И порепетируем! Только перекусим немножко. Анюта, раздай чашки на тот конец...
   Чашки получились разношерстные. Такого большого сервиза у бабушки не было. Шесть очень красивых - с золотыми цветами по фиолетовому полю (их все отдали девчонкам), три бокала с красно-белыми боками, громадная кружка с каким-то мультяшным зверьем, две небольших белых чашки с синими японками и еще две какие-то похожие...
   - Руки, руки давайте... - Бабушка, не спрашивая разрешения, вытерла всем ладошки сырым кухонным полотенцем ("Мне вас умывать не с руки!")
   - ... А батюшке мы не сказали - еще бы не пустил... - сообщил Антон. - Это Татьянка у нас придумала - во, голова!
   Кое-кто ехидно улыбнулся. Все знали, что кудрявая Татьянка - музыкантка и фантазерка - страшно ему нравится. Дети украдкой бросали взгляды на Мусины увечья.
   - Муся, - не выдержала Лариса Поспелова (отличница) - ну расскажи ты нам, Христа ради, сама про все!
   - Муся не была врединой: она вздохнула и снова вызвала в памяти страшную ночь...
   В самом начале истории ее изумленно перебила Олеся Гринько (приехала из Новокузнецка в том году): "Так це красиво, когда?.."
   - Да, почему-то красиво. Розовое такое по потолку... -
   Бабушка закрыла глаза рукой... Лелеяла внучку, лелеяла - и так проспать... Никогда она себе не простит.
   После рассказа гимназисты некоторое время молчали. Каждый прикидывал на себя: "Я смог бы так? - вбежать, где горит, где страшно, а потом махать лопатой около самых языков пламени..."
   Между тем позвякивали тарелки, пустели плошки. Домашней икры бабаня уж два раза подкладывала...- Вдруг Муся вскрикнула:
   "Ой, я забыла про девочку, уже два часа! А вдруг ждет там..."
   - Какая девочка? Где? - И Муся сбивчиво рассказала про девочку с удивительным голосом.
   - А давайте кто-нибудь позовет ее сюда - раздалось сразу несколько голосов. Федька опередил всех: "Я схожу, я... Я самый ходкий! Щас, Муся, сей секунд!" И парень исчез как не бывало. Каждый про себя отметил - у Муси теперь - верный друг. Если уж Федька зауважал кого - это всерьез. Год назад Диман с Федькой вздумали перейти через овраг по трубе теплосети. На самой серединке Федька вдруг струсил, вцепился в трубу ногами и руками - и все. Димка ему приказал зажмуриться и перевел, как маленького, хотя тот его чуть не уронил два раза - это метров с пятнадцати! С тех пор только попробуй кто Димке слово поперек сказать - Федор за него - в огонь и в воду. Вот так и с Мусей теперь, - как будто она не петуха, а Федьку из курятника спасла. Ребята еще не знали про арбалеты и Мусино прощение.
   Бабушка украдкой любовалась на оживленные искренние лица ребят, которые снова и снова обсуждали происшествие. Кто-то в конце концов неизбежно спросил: "А отчего же загорелось?" - Димка понял, что промолчать сейчас нельзя - конечно, его не выдадут, но быть трусом Димка боялся больше всего на свете. И этот страх страха приводил его то на край строительного котлована, то на крышу, то... В общем, маме и папе спокойной жизни не было никогда. Но сейчас встать и сказать несколько простых слов оказалось труднее, чем шагнуть в пропасть. Мальчишка резко встал, одернул куртку:
   "Мы с Федькой играли и нечаянно подожгли - стрела улетела с огнем, а загорелось только после. А днем не видать. Мы уж покаялись, и батюшка знает... - Голос мальчика звучал почти грубо. Он помедлил - Я вот перед иконой Богородицы Пречистой Девы обещаю - не делать людям беды, а делать помощь - то есть, помогать... И курятник новый с батей буду вместе строить"
   Димитрий широко перекрестился, не спуская глаз с образа в красном углу. Все молчали, немного смущенные, бабушка одобрительно улыбнулась.
   - "Ты чего стоишь-то! - негромко и участливо сказала Татьянка - Чай, не в суде!"
   - Дети как-то облегченно засмеялись, снова чайник пошел по кругу. "Ясно все... Проехали... Смотри ж ты - сознался..." - доносилось с разных концов стола. Никто не осудил мальчишку. И еще: ребята поняли, что никогда они не узнают - чья же стрела принесла беду. И грех свой, и вину друзья пополам делили.
   - Постойте, - сказала вдруг Муся - чего-то Федора нет долго. - Отпрашиваться пошли? Ищет девочку? А вдруг... - И почему-то стало ясно: что-то произошло.
   - Ну, Федька, ну, Димка - что тот, что другой - вот не соскучишься с ними... Бабушка пошла к телефону.
  
   Глава 8. В интернате. В милиции. Неожиданная встреча.
   Жанна, дежурный воспитатель, скучала над учебниками. Тяжело идет у нее Выготский - и Роджерс не читается. Не то... Она вообще-то охотнее почитала бы Устинову. Вот еще год - и будет просить направление в Москву, на дефектологическое отделение... Продержаться еще немножко... Жанна Станиславна потянулась и вытянула ноги на маленьком детском стульчике. Она сидела на пороге - и солнышко, и не озябнешь совсем... Будет после педуниверситета не с психами в провинции работать, а каким-нибудь психоаналитиком для детей миллионеров.
   Девушка вытянула руку с растопыренными пальцами. На каждом ногте - целая композиция (она трудилась над ногтями по пять часов!) - Да, - и косметику будет не китайскую и не польскую покупать. А "Ланком" какой-нибудь... Жанна лениво перелистнула еще несколько страниц - Хорошо, что сегодня опять только один "воскресный" ребенок - смирная, как мышь, и не лезет к ней. Вон она, на скамеечке - гулять пустили - и то села, как дурочка, и сидит. - Жанна с раздражением отвела глаза от маленькой фигурки внизу. Интернат стоял на высоком берегу, и куда приятнее было смотреть вдаль - виден край горизонта с полями и перелесками далеко за чертой Борисоглебска. Ей хотелось туда - за горизонт, в большой город, в какую-то другую жизнь...
   Говоря честно - в интернате Жанна Станиславовна была одна такая. Но откуда же знать, что отличница Верхнегородского педколледжа, скромная и сдержанная девушка, - детей не любит совсем, особенно больных, и мечтает вырваться из интерната и из родного города?!
   Она не увидела, как под горой возле одной фигурки возникла другая, и некоторое время отчаянно размахивала руками - видимо, что-то объясняя. Потом первая фигурка встала со скамеечки и...
   А - батюшки, а - батюшки!!! - раздался жуткий вопль. Жанна сердито посмотрела на старуху, которая бежала к ней (вот все здесь безумные - и дети, и взрослые!) по крутой улице снизу.
   - Ты чего стоишь, девка! Увели девчонку-то, дурочку-то вашу... А -батюшки! - снова запричитала она с подвыванием. Стали останавливаться люди. Кто-то торопливо вытаскивал мобильник.
   - Такой хлипкий и рожа страшная... Маньяк или террорист...
   Жанна с ужасом пятилась. Если это правда - конец ее карьере. Жанне Станиславовне стало очень жалко себя, и она громко всхлипнула. Этой "воспитательнице" даже в голову не пришло побеспокоиться о самой Куте. - Это учительница, переживает за девочку... - говорили рядом люди - Не беспокойтесь, мы уже позвонили в милицию. Сейчас его захватят...
   Кутя и Федька быстро шли по улице Заречной.
   - ...Она тебя ждет, только приболела малость - объяснял Федор. Он решил не пугать странную девочку рассказами о пожаре. Еще и не пойдет тогда... А он для Муси и слона из Африки был готов привести.
   - Гляди вон - трясогузки прилетели... Вот сейчас еще мостки на Пионерском проезде пройдем, и будет совсем близ...
   - Стоять!!! Руки за голову!!! - Щелкнули наручники... Федька как будто кино наяву смотрел. Только почему у него роль такая... Кутю быстро и ловко отдернули от него. Он не успел даже рот открыть, когда уже обшарили одежду и грубо пихнули лицом к дереву. В другой раз это было бы интересно (Федька нежно любил приключения) - но теперь вот совсем некстати...
   - А че случилось то? - буркнул он. - Вы меня спутали с кем, или чего?.. - Заткнись, бандюга! - ответил ладный парень в камуфляже. Кутя неожиданно так заревела своим "вишневым" голосом, что у всех уши заложило. Девушка с нервным лицом и пестрыми ногтями молча взяла ее за руку и повела назад.
   "Мы за вами подъедем через минутку - задержанного доставим только" Любопытные собрались мгновенно - они говорили такие глупости (причем все разные), что и пересказывать их нечего. Федька возмутился:
   "Какой я маньяк?!! И вообще..." - Молчать, я сказал! В машину! - И мальчишку засовали в старый-престарый "газик".
   - Зачем увел - колись.
   - На прослушивание. Она поет, как в театре.
   - Да??? А не танцует?
   И тут Федор вспомнил все кино, которые он посмотрел за свою короткую жизнь, и объявил:
   "Я буду говорить только в присутствии моего адвоката!"
   Начальник, Алексей Кириллыч, обедал у себя дома, и сотрудники райотдела запретили беспокоить его - человек и так замотался совсем. Федька сидел в коридоре. Он с любопытством и тайным удовольствием рассматривал наручники у себя на руках - вот будет потом рассказов...
   - Чего глядишь - не по зубам! - грозно сказал пленнику Ваня Коршунов. Он так давно мечтал о громком событии. Вот, наконец, похищение ребенка - а как они профессионально сработали!
   Федька упал духом. А если никто так и не поверит, что он не крал эту самую Кутю! А если мать его не отыщет здесь... Федьке сразу припомнилось, как он каждый вечер подзывает ее, и она садится в изголовье: "Мамка, мамка, вот послушай, что было..." А какая мать мастерица у него - лучшая закройщица в районе - а то и в области... Вот когда он станет великим модельером, как Зайцев или Юдашкин - он сам ей таких платьев нашьет... В носу защипало, и Федька сжал зубы покрепче. "Живый в помощи Вышнего в крове Бога Небеснаго водворится, речет Господеви: заступник мой еси и прибежище мое..." - зашептал мальчик. Ваня с опаской покосился на мальчишку:
   "Точно сектант. Колдун. Маньяк..." И храбрый милиционер, за всю жизнь не узнавший ни одной молитвы, отодвинулся подальше.
   В конце коридора хлопнула дверь, сверкнув на мгновение пятном света с воли. Федька тяжело вздохнул. Вошла невысокая пожилая женщина с чемоданом. - Она спросила начальника, и Ваня коротко отрезал: "Ждите!" Федька подумал: "Старушку тоже, что ли, арестовали?"
   Эта мысль показалась очень смешной, и "бандит и маньяк" глухо хихикнул.
  - А ты что тут делаешь, мальчик? - улыбнулась незнакомка.
   Гимназист неожиданно разозлился вконец. Чего его спрашивать - он, что ли, затеял эту глупость.
   "А я - бандит, маньяк, колдун..." Он позвенел наручниками и добавил:
   "...и еще Усама Бен Ладен"
   В коридор вместе с потоком свежего воздуха ворвались голоса. Вошел полковник - начальник. Он постучал пальцем по макушке Федькиного пленителя и сказал только: "Думать надо башкой-то" Отец Александр дернул парня за рукав: "Давай отстегивай, Аника-воин..."
  
  Глава 9. Юлия Алексевна. Заветная тетрадь. Неизвестный.
   -...Вот так, батюшка, я и решила приехать сюда. А в милиции говорят: "Мы вам не передача "От всей души" - попробуйте спросить в церкви Бориса и Глеба, и в гимназии православной работают еще пожилые, кто помнит чего-нибудь..." Директор гимназии, молодая женщина с живым и умным лицом, подлила чаю гостье. Отец Александр задумчиво кивал головой.
   - Вы, если мы поняли правильно, хотите узнать еще что-нибудь о судьбе отца Михаила? Мы-то немного знаем: сгинул новомученик в лагерях... В девяностых слали запрос - и в архивах не нашли, затерялся след...
   Юлия Алексевна откликнулась: "Про то мы с мамой да тетей Антониной знали - слали ее подружке карточки почтовые от чужого имени до востребования и спрашивали, не вернулся ли дедушка с курорта... Впрямую-то об этом и думать было опасно."
  Виктория Михайловга, молодая директриса, сидела, выпрямившись. С побледневшего лица сбежала привычная веселость. Перед ней приоткрывалось давнее, тяжелое, суровое.
   - А подруга матушки- Антонины жива?
   - Нет - грустно отозвалась Юлия Алексевна - давно ушла, в семидесятых...
   - Чем мы можем помочь вам? Показать вам дом вашей тети и отца Михаила? - он сохранился... Поживите у меня, будьте гостьей дорогой.
   Юлия Алексевна неожиданно улыбнулась, щелкнула застежкой и достала старую-старую тетрадку "по трем косым" - таких уж и не бывает. Когда-то фиолетовая - обложка выцвела до бурого. Чернильные надписи тоже стали тусклыми, но читались легко. Аккуратная рука выводила разборчиво, как для ребенка.
   - Это же стихи! - воскликнула Валерия. - И какие милые... - "... А денек такой погожий, от шмелей гудит лужок... - Это все созданья Божьи - не пугай их, мой дружок!"
  Гостья кивнула: "Да, отец Михаил писал для своего сына. Он хотел видеть его мудрым и милосердным, храбрым, по-настоящему верующим...Таким он и вырос, да жил недолго. Ушел добровольцем на фронт в 17 лет (приписал себе год) и не вернулся. Я вот подумала - отдать тетрадочку вашим ребятам..."
   - Валерия прижала заветную тетрадку к груди: "Вот будет у нас праздник скоро - прямо со сцены расскажем про нее и почитаем для всех. Спаси Господи, дорогая, дай Бог здоровья"
   ...- Слушай, Татьянка, а потом они еще читали, и была там считалка такая - про клад!
   - Да ладно, Антон - ты-то откуда знаешь?!
   - А мы с баянистами репетировали и упросили Василия Семеныча рассказать про секрет и показать тетрадочку - она в Музее гимназии лежит сейчас, где фотографии старые. Я сразу понял, что это про тайну, верное слово!
   Антошка и Таня сидели на поваленном дереве под высоким берегом. Там не было ветра, а то он дул нынче как-то не по апрельски.
   - А наши ребята знают? - Ну, Федька, Димка, Муся с Анютой... - Ты что?! - Федьку мать наказала, никуда не пускает - говорит, что вот только милиции для полного счастья не хватало... Муся сразу - к хирургу после уроков - на школьной машине. Диман убежал горелый сарай разбирать. Аньке я не успел сказать - она с малышней по понедельникам что-то клеит в левом корпусе...
   Антон отчитался так подробно, чтобы она не подумала, что ему важно поговорить именно с ней первой об этих удивительных вещах.
   -Я вот как думаю - отец Михаил в этой тетрадке объяснял, как найти клад заветный.
   - Это - образ драгоценный и еще что-то из храма?
   - Ну да! Там целый ковчег золотой спрятан - ну, не ковчег, а ковчежец, конечно... Вот послушай, я сразу наизусть выучил: "Во глухом бору, на синем бугру, на самом на юру - ковчежец зарыт - пес сторожит..." - Татьянка рассмеялась: "Так это же детская считалка! И, ты знаешь, я ее слышала, когда маленькая была, в садике. Нас нянечка из средней группы научила - старенькая...
   Антон серьезно ответил: "Да, сын священника был тоже маленький и играл с ней и другими детьми. И считалки из тетрадочки ему были нужны. Батюшка так придумал заранее, чтобы никто и не догадался."
   - Да? - Начиная сердиться, поинтересовалась Таня - А как тогда клад бы искали?
   -Ну... Наверно, он что-нибудь потом Алеше подсказал...
   - Слушай, Антошка- премудрый, а взрослые знают, что ты клад ищешь? Не влипни еще в историю какую, как Диман с Федькой...
   Ах, Таня-Таня, - она даже не знала, насколько была права!
   Человек с очень светлыми редкими волосами и одутловатым лицом, которое делало его гораздо старше своих сорока лет, стоял на заднем дворе гимназии и присматривался. Какой-то мальчишка-бездельник болтался по двору... Нет, ушел вроде... - Да, его дед был изрядно глуп, если не понял, что считалка, которую он из тетрадочки у попенка прочитал - вовсе не простая. Жаль, рассказал старик поздно... - А вот теперь только он отыскал след - последняя ниточка - племянница попадьи - подалась с тетрадкой вместе из Калуги! Хорошо еще, что прямо в Борисоглебск! Ладно - отпуска не хватит - работу кинет, а до клада доберется... Вот не вспомнил дед, что же там было - "...ковчег золотой, на горе, в лесу..." Охраны вроде и нет... Зайти, как туристу? Как чей-то родственник, который в коридоре заблудился? Или пробраться тайно?.. Зачем старая курица отдала тетрадь в гимназию?! Хорошо еще, что вызнал у нее все, что мог...
   Он сунул руки в карманы, не спеша развернулся и прогуливающейся походкой пошел прочь, не заметив, как невысокий мальчишка-шестиклассник, давно уже следивший за ним, осторожно скользнул следом.
   Антошка шел по следу! Его просто распирало от счастья - вот оно, самое настоящее приключение! Вот он, тот чудесный случай - показать всем, какой ты храбрый, умный - а потом самому принести скромненько чемодан (нет, на тележке привезти, это же клад - он тяжелый!), взойти на паперть церкви Бориса и Глеба и так смирненько спросить Благочинного... Так - щелк!!! А все старушки давай плакать, а отец Александр... - Ой, а где же?.. - Да, Антон-"разбойник" опять замечтался (был, был у него такой грех!) и потерял из виду странного дядьку, которого заметил у гимназии, когда распрощался с Танюшкой. - Так, а что бы делал какой-нибудь знаменитый сыщик? Этот... как его... Шерлок Холмс. Он бы сказал: "Элементарно!" - Сказать-то я скажу... А вот куда его понесло?
   Антон растерянно брел по узенькой (но асфальтированной!) улице Мичурина по направлению к Центральному парку.
  - Мальчик, мальчик! - Антон вздрогнул и обернулся. - Прямо перед ним стоял белобрысый незнакомец.
   - Чего испужался? Где у вас тут "Дом колхозника"? Мне объяснили, а я пришел к пруду какому -то...
   Антошка захлопал наивными голубыми глазами маленького глуповатого мальчика: "Ох, дяденька, вы по Солдатскому переулку пошли, а надо - по Солдатской улице... Вон она, направо сверните!"
   - Ну, спасибо! На тебе за услугу. - И дядька сунул Антону пятачок - Купи себе мороженого...
   - Бог спасет, дяденька... - Антошка взял пятачок (так, как это бы сделал придурковатый мальчишка, которого он изображал) и даже поклонился. Как только человек скрылся из виду - гимназист прицелился и метким щелчком пустил пятак в маленькую круглую лужу, похожую на кривую кастрюльку с одним ушком. Вообще-то, так обращаться с деньгами тоже не дело - лучше бы милостыньку подал!
  - Все, голубчик, теперь никуда не денешься! Пойдешь за тетрадкой не раньше ночи, а я ... - И Антон снова надолго задумался.
  
  
  Глава 10. Еще про субботу. Воскресная служба.
   А что еще было в воскресенье и субботу? А как Федьку-то вызволили? А что с Кутей? - Вы ведь об этом хотели узнать? - Ребята, никто ничего не забыл - просто хотелось поскорей рассказать про главное - клад и тетрадочку. А теперь давайте спокойно вернемся назад. В книжке это легко. Итак, Федьку спасли Мусина бабушка и отец Александр. Ольга Андревна позвонила в интернат, извинилась, и расспросила про мальчика-гимназиста. "...Я не успела остановить его; Федор хоть спросил разрешения пригласить девочку к нам с ребятами пообедать?.." Телефонная трубка фыркнула и заговорила сердитым голосом быстро-быстро. Хорошо еще, связь была никудышная - только слышно было: "Бубу! Бубубу! Бубу,бу..." Еще бы! - Там очень переволновались - не будем смеяться. Ольга Андревна стала звонить в гимназию и, к счастью, попала сразу на отца Александра. Честно говоря, он в восторг не пришел - у батюшки было срочное дело к Благочинному, но он даже чай не допил и вскочил на мопед. Важного начальника из милиции он застал дома за обедом и с ходу изложил дело, причем очень коротко и ясно (вот Ольга Андревна, наверное, очень долго говорила бы - какой Федька хороший и что он ни при чем.) Отец Александр в армии отслужил и знал, как надо докладывать командиру. Но начальник не знал, что батюшка в армии служил. - Полковник-то как раз знал, как надо говорить со священной особой, и испортил весь его доклад - вскочил, склонился: "Благословите, батюшка..." Разобрались быстро: ребята из милиции - молодцы, сработали на сигнал профессионально. Произошло недоразумение по вине недисциплинированного гимназиста. Не спросил, не доложился. Отец Александр достал бумажник. "Борисоглебская православная гимназия приносит извинения и передает вам... он достал деньги - ну, за ложный вызов, за бензин..." Но полковник милиции не взял денег.
   - "Такая гимназия у нас одна. Если уж и вас наказывать..." - Ну, дальше про Федьку вы знаете. Забегая вперед, можно добавить, что он прославился на весь город. Свои не дразнили, а другие... бывало. Федька изо всех сил старался быть "хорошим" после этой истории и не огорчать мать, но "Федьку-маньяка" обидчикам спустить не мог, а Диман поддерживал друга... Но это другая история уже.
   А как Кутя? - Вообще-то, она так ничего и не поняла. Но очень поскучнела, стала мрачной и молчаливой. Раньше с ней этого не было, даже если мать исчезала на месяц. Директор интерната, Фаина Ивановна, разговаривала с Жанной:
   - Ну вот я не понимаю одного, Жанна Станиславовна... Один единственный ребенок - если она хотела погулять за территорией, вы вполне могли бы сходить сами на речку с девочкой, или в парк... Как оказалось, что Кутя - на скамеечке под берегом, а вы - на крылечке?
   Жанна смотрела на директрису честными обиженными глазами.
  - Вот как раз сегодня я, как чувствовала.... Никуда я ее не пускала, да она и не просилась. Сидела на песочнице и смотрела книжку... - Жанна запнулась - смотрела "Приключения Незнайки". В какой момент она выскользнула - ума не приложу. Дети с нарушениями психики непредсказуемы...
   Фаина Ивановна вместе с Жанной прошла в игровую. Кутя стояла у окна и безучастно глядела на дальние поля.
   - Кутенька, а почему ты ушла и не сказала нам?
   - Меня мальчик позвал. Он сказал...
   - Нет, деточка, почему ты на скамейку под берег убежала?
   - Я не убежала. Жанна Станиславовна сказала: "Ладно, сиди и в воду не суйся" - я и сидела...
   - Это неправда, она же ненормальная, вы ей верите или мне...
   По лицу Жанны ползли красные злые пятна, она опустила глаза, потому что иначе в них прочиталась бы такая неприязнь к девочке, что страшно бы стало. Директор спокойно сказала: "Идите, все понятно" И ей действительно все стало понятно. Не должны такие Жанны приходить в интернаты, садики, школы. Пускай улетают в свои дальние города (так их там и ждут, кстати!)
   А на Зеленой улице что было? - Да ничего не было. Мальчишки хотели начать разбирать горелые доски, но бабушка, конечно, запретила. - В гимназических куртках, кошмар!- Завернула каждому остатки сластей и отправила восвояси:
   "Скоро смеркаться начнет, а к нам - не ближний свет. Порепетируете в другой раз! И сарай ломать в ученической одежде не разрешаю. А то придет к вам этот... страшный... который еще спрашивает: "Вы еще кипятите?"
   Ребята отсмеялись и разошлись. Про Федьку выяснили уже и уговорились сразу: не спрашивать и не дразнить, а еще - не болтать никому. И так у парня одна неприятность за другой.
   Но матери Федора все доложили и без них - город все-таки небольшой! Пришла домой, села и заплакала. Федьке страшней наказания не было. "Мамка, мамка, я даже гулять в понедельник не пойду; и совсем никогда не пойду, скажу - ты меня наказала, не плачь а ты..."
   Алена - худенькая маленькая женщина с узким(и страшно веснушчатым) лицом - улыбнулась тонкими губами: "Кто кого наказывает - горе ты мое..."
   Быть горем для родной матери оказалось выше его сил. Федька ушел в свою маленькую отгороженную комнату ("конурку") и лег спать в половине десятого. Даже помолиться чуть не забыл.
   А мамка вдруг пришла и стала рассказывать: про четыре новых заказа (управиться до Пасхи, хоть разорвись!), про вредную клиентку, про уцененный джинсовый отрез - не сгодится ли кому на штаники или по оврагам и в старых хорошо шлендать... Она говорила и говорила - Федька ткнулся мокрым носом ей в руку и заснул счастливый.
   Когда ребята разошлись, Муся сразу легла - ей снова стало хуже к вечеру. Бабаня сделала укол, посмотрела по списку, какие вечером таблетки пить (она все лекарства распределила на день, чтобы не сразу есть их горстями - и записала на бумажку) Муся хотела взять и перечитать кусочек из своего любимого "Таинственного острова" и вспомнила: книга, треугольнички на обоях, окно... И вдруг поняла, что, к сожалению, долго не сможет читать "Таинственный остров". Она тряхнула головой и решительно потянулась за книгой, но бабушка опередила ее. Знала свою внучку - и спокойно забрала у нее Жюля Верна.
  "Хорошо быть сильной, но ломать себя из-за малого - это уже ригоризм" - серьезно сказала она.
   "Это уже... что?" - переспросила Муся, блестя сухими "температурными" глазами.
   "Словари есть" - важно пояснила бабушка. - Вот завтра возьмешь "Толковый" и сама посмnbsp; - Эй, Соловей-Разбойник, слушай сюда... - прошипел Федька. - Вот словечко про Муську пикнешь - и лучше я из гимназии вылечу - а тебя...
&отришь. Давай-ка лучше...
   И бабушка достала потрепанные зачитанные "Библейские легенды" - их читали Мусе в пять лет. В шесть - девочка читала их сама. Баба Олюшка раскрыла книгу и начала любимую их историю про Даниила - еще как он отроком был - и его друзей верных. Муся-Маруся пристроила повыше на боковой подушке больную руку (на повязке опять проступала какая-то гадость) и тихо опустила веки. Бабушка ласково перекрестила ее и поцеловала в горячий лоб.
   Вот и воскресенье. Наша новая знакомая Юлия Алексеевна гуляет по городу, узнает его и не узнает по рассказам свей тетки - матушки-Антонины. Храм - красавец. Трудно поверить, что его разорили дотла, что десятки лет в нем были то склады потребсоюза, то типографская мастерская и еще чего-то... А на церковном дворе-то - цветник, аллеи! Еще вчера она - заядлая дачница - приблизилась и увидела, что на клумбах и рабатках трудятся дети. Убирают малыми грабельками прелую траву, чем-то поливают, прыскают; подвязывают длинные сухие плети с белыми живыми почками на деревянные арочки -перголы.
   " - Милые, это они за розами плетистыми ухаживают!" На соседней узкой аллейке вскапывали и рыхлили землю, сеяли бархотки и ноготки двумя длинными полосами до самого притвора. Вокруг паперти были какие-то многолетники и сразу издалека узнавались росточки тюльпанов. Ребята вполголоса переговаривались друг с другом, но держались скромно и благочинно подле храма. Только один звонкий голосок прорезал негромкий гул, что смешивался с гомоном птиц и шумом ветра: "Пахомка! Ты в чем пришел?! А на Святой Праздник в дырьях да пятнах пойдешь?" - Девочка в старом "затрапезном" пальтишке и беретике выговаривала мальчику лет тринадцати выше ее на полторы головы. Он красовался в серой с блестящими круглыми пуговицами куртке - прямой, со стоячим воротничком - явно форменной. На куртке был небольшой серебряно-голубой значок: "Борисоглебская православная гимназия" -
  Юлия Алексеевна улыбнулась - теперь понятно, откуда здесь взялись эти замечательные дети. Близилось время обедни. В церковь входили несколько девушек -подростков в голубых косыночках. Старушка зачарованно смотрела на их милый наряд - было ясно, что они тоже гимназистки. Неожиданно ее "голубицы" исчезли из поля зрения и она только войдя внутрь обнаружила их с певчими на хорах с нотами в руках. "Умницы, умницы - чудеса просто!"
   Сегодня - в воскресенье - аллейки были пустынны - но такие ухоженные, аккуратненькие - славно поработали юные трудники вчера! А на паперти собирается народ, и девочки давешние опять пришли - видно, по выходным поют на клиросе. Одна - самая последняя - подъехала к ограде на машине. Видно, что младше всех, и бледненькая такая... Юлия Алексеевна неожиданно улыбнулась девочке. Темно-карие глаза в ответ залучились, строгое лицо вдруг все расцвело улыбкой. За милой незнакомкой поспешали взрослые: похоже, родители и бабушка.
   Пост ныне, и служится Литургия не Иоанна Златоуста, а Василия Великого. В церкви гостья Борисоглебска не выстояла до конца службы- ноги подвели. "Проскомидию" только и смогла выдержать. Старушка вышла из храма и тяжело опустилась на маленькую скамью. На следующей неделе - Страстной - в церкви не петь, а больше читать будут. Жаль - сегодня сил недостало... Завтра- послезавтра уезжать из приветливого этого городка. Она последний раз перекрестилась на лазоревые в звездах золотых маковки и тихонько пошла к гостинице на улице Солдатской.
  
  Глава 11. Больной. "Кошкин сын". Исчезла тетрадь.
   В понедельник Юлия Алексеевна собиралась навестить симпатичную и внимательную директрису гимназии, которую за глаза она стала уже называть Лерочкой. На выходные она постеснялась - люди, небось, с семьей побыть хотят. Было рано еще - рябина с длинными наполовину распустившимися серебристыми почками нежно светилась в рассветных лучах. За невысоким оконцем шелестел скверик из молоденьких густо посаженных и долговязых рябинок, ясеней и липок (тоже, кстати, гимназия сажала).
   Юлия Александровна прилегла на уже заправленную кровать и стала смотреть на разгорающееся утро. Неожиданно в дверь ее номера постучали. На пороге стоял человек средних лет, очень светловолосый. Ему явно нездоровилось - мужчина держался двумя пальцами за висок, на лице - гримаса боли. - Вы меня, ради Бога, простите, - с вымученной улыбкой обратился к ней незнакомец. Там аптечку заперли, что ли - в общем, не смогли ее...
   - Все-все, не говорите много, это явно мигрень! Пентальгинчику надо, сейчас, сейчас...
   Юлия Александровна сама налила воды из старомодного графина в казенный скучный стакан и протянула сразу две таблетки. - Идите, прилягте, вы в командировке? Или можно вам хоть минут сорок..?
   - Спасибо, время есть. Ложусь, с головой кошмар прямо какой-то! - И он шагнул в коридор, улыбнувшись улыбкой болезненной и веселой одновременно. Через два часа (она уже успела крошечку погулять и позавтракать) мужчина пришел с большой шоколадкой и настоял на чаепитии в благодарность за исцеление. Звали его Эдуард.
   -А вы такая молодец! В вашем возрасте по командировкам, по гостиницам... - Что вы, милый! Какие командировки... Я в память любимой тетки моей приехала. Посмотреть хотела, где юность ее прошла, на дом их, на храм, где муж ее служил, откуда на муки за веру пошел...
   - Постойте! - Серьезно и взволнованно сказал Эдуард - Это не отец ли Михаил, его дед мой знал, и отца моего он крестил...
   Они проговорили часа три. Теперь Эдуард знал все. Теперь он почти понял, что надо сделать.
   А что с нашими друзьями? На большой переменке перед риторикой Федька сидел на красной банкетке в рекреации. Любил он эти красивые бархатные скамеечки. Такие он еще видел только в оперном театре Верхнегорода. Федор негромко рассказывал Димке о давешнем разговоре с матерью. Красавец Пахомка из шестого "Б" пролетал мимо и круто остановился. - "Мамка", "мамка" - ухмыльнувшись, передразнил негодник. - Мамкин сын ты, вот кто! Мамкин сын, мамкин сын! - запел Пахомка. - Начал народ останавливаться. Кто-то захихикал. Диман стал молча отстегивать часы - он зря говорить не любил. Федька побледнел, но вдруг выпрямился и широко улыбаясь обернулся кругом и Димку остановил не глядя властным жестом.
   -Да! - непонятно радостно отозвался мальчик - и голос его вдруг зазвучал с такой нежданной силой, что стихло в коридоре.
   - Да, мамкин сын. И он - мамкин сын, и он, и ты, и ты...
   Он наугад тыкал в гимназистов, угодив и в практиканта теологического факультета, но парень серьезно кивнул и стал с ним рядом...
   -А вот скажи мне, чей ты сын, коли от матери отказываешься?! Рыбкин? Кошкин? Христос Спаситель матерь чтил свою, воскресил и живой на небо взял... - Не отличник я - а помню. - Голос Федора возвысился и разом упал до шепота - Молит за нас перед престолом Его, стоит в венце золотом...
   - Ты че, я в таком смысле, ты говоришь чего-то, а я всего-то... не про то... и вообще... - Пахомка растерянно оглядывался вокруг, а на него сурово смотрели глаза "мамкиных детей". Мальчишка развернулся и исчез. Отец Александр стоял в дверях преподавательской и взволнованно переглядывался с маленькой невесомой учительницей физкультуры - самой молоденькой и веселой учительницей гимназии.
   - Пастырь, это будет пастырь... - шептал духовник. И физкультурница Ольга Ефимовна - его жена ("матушка") - соглашалась с ним. Правда, Антошке все равно попало от батюшки, когда шутник попытался дразнить Пахомку "кошкиным сыном". И все-таки после всплывало это прозвище обидное порой - что ж, даже стихи есть: "Предугадать нам не дано, как наше слово отзовется..." Сам виноват, Пахомка. Думай сам, прежде чем словами бросаться.
   В дверь кабинета директора постучали. Она уже собиралась уходить. Мужчина на пороге вежливо старомодно поклонился:
   "Я - Артем, инженер-геодезист. Моя соседка по гостинице хотела сама вас навестить, но у нее голова разболелась..."
   - Ах, Юлия Алексеевна! Сейчас я подъеду, ей надо давление смерить, и вообще...
   - Нет-нет. Не волнуйтесь, она даже хотела выйти подышать воздухом. Еще не застанете. Она дала мне поручение. Тут подсела ко мне и часа два все рассказывала про ангела Борисоглебского, отца Михаила. Такая милая... Она хотела надписать тетрадочку и попросила, чтобы я принес ее. Юлия Алексеевна перед отъездом к вам занесет...
   - Валерия недоуменно улыбнулась... Но мы так и так договорились встретиться - вот и надписала бы сразу.
   Артем весело ласково улыбнулся в ответ: "Подозреваю, что она просто хотела еще и мне показать свой раритет. Пожилой человек, общение для них - все..."
   Валерия достала связку ключей и быстро прошла по пустым коридорам. - Вот она, очень старенькая, не сомните... Спасибо вам!
   Они с улыбкой кивнули друг другу, и тетрадь исчезла в пестром пакете.
   - Кстати, что у нас собираются строить? Просто так геодезическая служба не появляется...
   - Не все еще решено. Пока речь о выборе площадки - Ждет сюрприз ваш город - слушайте радио!
   Он загадочно улыбнулся и исчез. Еще через пять минут на пороге стояла Юлия Алексеевна с яркой гремящей коробкой постных пряников:
   "Я решила зайти, только не домой, чтобы вас не затруднять. Выпьем чайку, а то у меня билет на семь ноль пять на завтра."
   Валерия Михайловна всплеснула руками: "Вы разминулись с Артемом! Но так приятно, что сами все-таки зашли... Он тетрадочку вам может у администратора оставить, или зайдет к вам, когда вы вернетесь"
  - Какой Артем? Тетрадочку? Я ничего не понимаю...
   Эдуард успел юркнуть за угол, когда старушка входила в здание. Вовремя он управился. Рюкзак, оставленный в гардеробе, уже привычно оттягивал плечо. - Так. На автостанцию, и заехать недалеко, но чтобы не искали... Там снять дачу...- Он надел темные очки и яркую бейсболку из кармана, сменил походку.
   ...В гостинице сообщили, что Артем к ним не вселялся, а похожий по описанию мужчина - Эдуард Мухсинов. Он выписался и съехал около пятнадцати часов. Никакой тетради он не оставлял.
   - Но зачем, зачем этот спектакль? И ему-то на что? - Юлия Алексеевна сидела в учительской и смотрела на людей глазами обиженного ребенка.
   - Тут что-то нечисто. Неспроста этот "геодезист" здесь объявился. - негромко сказал учитель музыки, руководитель оркестра баянистов. Неожиданно он хлопнул себя по лбу: "А знаете, один парень мой убежден, что считалка из тетради - про настоящий клад..."
   - Конечно, Антон? - спросила физкультурница.
   - А вы не иронизируйте. Да, он мечтатель, но у таких людей - интуиция, особенно у детей. Им ангел шепчет.
   Отец Александр быстро отыскал телефон Антошки: "Антон, подойди в гимназию. Дело к тебе..."
   Через полчаса Антон, робея, вошел в учительскую. Василий Семеныч без предисловий просто сказал: "Тетрадочка пропала. Взял мужчина из гостиницы. Есть идеи?" - Выяснилось, что идеи есть, и даже слежка за Эдуардом уже была, но Антон не мог предположить, что Эдуард, дойдя до гостиницы, выпишется и сразу вернется, чтобы обмануть Валерию Михайловну.
   - А почему ты решил, что этот человек за тетрадкой? - спросила директор. - А чужой, и ходил по двору как бы тайком, на окна смотрел, и вообще... я просто почему-то понял, что он за ней.
   Духовник задумчиво произнес: "Да, мальчик прав. В тетради зашифрованное послание отца Михаила."
   -Кому? - спросил Антон
   - Вам, - ответил отец Александр. - Времена-то сменились.
  
  Глава 12. Дачник. Пахом и Анюта. Димкина Крыся. Про Грошика.
   В деревню со смешным названием "Мокроносово" автобусы не ходили, но на трассе был указатель, и узенькая "двухполоска" - достижение нового начальства - честно вела до берега реки Кушмы(притока Оки) - намного больше и сильнее Веши. - Там, прячась под толстыми ивами-старушками, и лепилась Мокроносовка.
   Вишни-девчонки будто посбежали из садов и разрослись по оврагу и откосу пополам с черемухой и совсем уже одичавшей долговязой смородиной. "Круче, чем у Горбатова" - гордились берегом мокроносовцы, будто это они такой крутой спуск сами устроили. За рекой - чудесные заливные луга, сейчас все в воде, и под берегом тоже ходить покуда нельзя...
   Заезжий отпускник терпеливо слушал и про двухполосную асфальтированную трассу, и про варенье "из Вишневого оврага", и про то, что с сеном нету проблем - вот с работой проблемы есть... а со скотиной в деревне порядок; и даже про то, что некоторые работают... в Верхнегороде.
   - Это как?
   - А так: пять дней там, а на выходные - домой, а что делать...
   - А я-то сам из Москвы, люблю автостопом поездить, но вдруг вот захотелось выскочить, пожить хоть неделю как нормальные люди, на природе... До конца отпуска время есть.
   - А ты, мужик, в Борисоглебск давай. Он - рядом. Там гостиница: и природа тебе, и туалет городской, и даже экскурсию водят.
   -Нет! - Решительно заявил старику Михалычу Алексей. Хватит с меня города. У вас тут рай. Пустите пожить, вот паспорт...
   - Да ладно, убери. Пущу за...
   Алексей не дал договорить и сунул пятьсот рублей. - Это за две недели пока. Михалыч благодарно закивал. И только овчарка Сурка испортила всю картину: так злобно бросилась на гостя, что еле ее ухватили, и все равно рюкзак попортила.
   - У, паршивка, хорошего человека не признала! Посидишь у меня ужо...
   Анюта спешила в библиотеку - "взрослую" - по маминому формуляру. Дорога прескверная была - крутая глинистая тропка мимо задворков городской школы, да еще "кавыка" рядом. Из этой немного ямы, немного пещерки, действительно, похожей на запятую, весь город копал глину, кому на что надо. А еще в ней прятались мальчишки покурить - даже со второго этажа не увидишь. Сколько их ни гоняли - все без толку, уж больно место было подходящее. Анюта побаивалась эти компании и сквернословие ненавидела. А куда деваться: не срежешь угол - идти через парк и по всей улице... Аня осторожно подобрала подол - скользко, грязно... И вдруг увидела Пахома с чужими парнями в кавыке. Он собирался закурить!
   -Молодец, давай, и плюнь на них, тут у нас круто!
   Девочка поняла, что еще миг - и Пахом станет потерянным для той веселой, трудной и честной жизни, которую вели гимназисты. Если бы Пахом не был такой противный, на него можно было бы любоваться, как на картинку. Такой парень - и дурак... Окликнуть - будет еще хуже. Устыдится и нарочно станет делать не так. Он всегда все назло делает... Надо, чтобы сам перестал... А вот сейчас увидит ее - что тогда? Сорвется? Уйдет с ними? Мысли вихрем пронеслись в голове, и через долю секунды Анюта быстро наклонилась, чтобы поскользнуться понарошку и опереться на руки - они моются... - Ах! - Она не рассчитала, и упала в глинистую сырость на колени. Бедный, бедный фартук! Но Аня не вышла из роли.
   - Ой, Пахомка, как из-под земли прямо, а я задумалась и...
   Пахом с ужасом смотрел на девочку - видела или не видела?
   "Давай руку" - выдавил он наконец. Пахомка сам не понял, как прибился к этим ребятам, уж очень неприятная история с Федькой получилась. А как отказаться от курева - он не знал; засмеют, а то и поколотят еще (большим храбрецом вообще-то не был). И вот еще девчонка из Федькиного класса непонятно откуда нарисовалась... Так видела или нет?.. Пахом очнулся: девочка едва не плакала, счищая глину с утюженного фартука.
   - Пошли, я рядом живу - мать почистит. - Спасибо! - И Пахом взял у Анюты пакет. - Книжки целы вроде твои...
   Они уходили прочь от кавыки, и в душе Пахомки нежданно расцвели радость и ликование - он спасен! Зачем только он вообще пошел к этой яме... А тут и отказываться не пришлось, девчонка его выручила просто...
   - Тебя как звать? - неловко спросил мальчик.
   -Аня Лапина - а дружу с Мусей Чечеватовой- слышал уже про нее?
   - А, ну да...
   Пахомка жил в деревянной двухэтажке на восемь квартир - под окнами длинный газончик в голубом штакетнике - по осени золотые шары, по весне - маргаритки, а летом - чего только нет! Уютный домик и не запущенный, лесенка - крутая-крутая с перилками точеными - жильцы сами ремонтировали... Воду и газ сюда подвели уже лет десять... Вот напряжение в сети скачет - одно плохо, видик испортили... - Об этом и многом другом сбивчиво рассказывала Елена Ванна - Пахомкина мать. Приход такой "положительной" девочки к первому кандидату на вылет из гимназии, как она звала сына, маму совершенно обескуражил. Она металась от буфета на кухню, роняла чайные ложки и рассыпала заварку, а девочка растерянно подворачивала рукава совершенно цыганского красно-черно-зеленого халата, в котором поместились бы еще как минимум три Ани Лапины. Пахом помогал принять "гостью поневоле" - притащил фотографии, альбом репродукций художника Айвазовского, потом подумал - и принес свои марки - кошки, собаки, космическая техника. Аня терпеливо посмотрела многочисленные фотоизображения Пахома в яслях, Пахома в манежике, на горшочке, на руках у каких-то родственников, с какими-то еще детишками... Когда дошла очередь до марок, Елена почти досушила утюгом бережно почищенный и замытый подол платья и край фартука.
   - Ах! - Вымученная вежливая улыбка, которую девочка уже устала держать на лице, сменилась искренним изумлением и восторгом. - Какие киски... Смешные, мяучат...Черные котята! Такие, такие...
   - Это польские марки семидесятых - небрежно пояснил Пахом. Папка покупал на "Развале" - как рынок такой для коллекционеров прямо на улице - это в Верхнегороде, когда еще в "Политехе" учился. А эти - рыжие пушистые - постарше. Они гашеные - видишь, со штемпелем, значит... Ну, их уже как бы посылали... Аня быстро заинтересованно кивала, переворачивала страницы в глянцевых прозрачных полосках, под которыми пестрели чудесные зверушки на крошечных кусочках бумаги. Елена Ивановна вся так и светилась - угодили гостье. И Пахом не куряку какого на лестнице развлекает, а такая детонька в дом зашла - может, не скатится еще непутевый Пахом, не выгонят его, не станет он пьяницей и бродягой... Елена Ивановна с улыбкой подошла к Ане и нависла над ней как скала. "Вот в кого Пахом высокий такой!" - подумалось Анюте.
   -Анечка, вот фартук, платьице...
   Аня изумленно глядела.- Ох, как новые! Спасибо вам и Пахому! Пора мне, я должна еще уроки доучить, а то я с первоклашками в кружке задержалась... Какие марки у вас! Я теперь тоже буду собирать, такое чудо, оказывается... - Аня вышла из ванной в форме.
   - Ну, до свиданья! - Сейчас, секундочку... - Елена ухватила сына железными пальцами и втянула в кухню. "Голова садовая, не догадался, что надо сделать?"
   -Догадался - ухмыльнулся Пахом - а может, на Пасху лучше..?
   - На Пасху само собой. А сейчас...
   Елена достала пинцетик и ловко наловила со странички полдюжины кошек - самых смешных и красивых - достала картоночку с прозрачными полосками, еще и в обложке - такой крохотный альбом марок - и сунула Ане в руки. Та заспорила испуганно, но вдруг решилась ("А то еще испорчу все!") - мать и сын одинаково смешно закивали, провожая ее на лестницу. Пахом довольно улыбался, выходя в парадное. Неожиданно для себя Аня остро глянула ему в глаза и негромко сказала:
   "Не водись с ними, Пахомушка!"
   Этот день был не совсем обычным и для Димки. Он сделал уроки и сразу полетел заниматься сараем. Федька должен был прибежать вот-вот, а отец - еще через час. Димка позвонил Чечеватовым:
   "А можно я Крысю с собой приведу?"
   Бабушка только пришла с работы и не успела "переодеть лицо".
   "Ведите хоть Крысю, хоть Мышу, хоть белого слона!" - отчеканила она. "Да приводи!" - смеясь, выхватила у нее трубку Муся.
   - Ну что ты всех пугаешь, бабаня!
   И они опять чуть не прыснули, но сразу спохватились, вспомнив недавний уговор "не гоготать".
   "Ну вот, значит, пойдешь сегодня со мной!" - Крыся довольно запрыгала с передних лап на задние - как лошадь-качалка - другие собаки так не умели. В опасные места он свою Крысю не брал, но гулял с ней много и подолгу, чтобы Крысе хорошо жилось. Он надеялся, что собака уже забыла, что с ней приключилось. Это было примерно год назад в конце зимы. Димка с Федькой отправились на шоссе пуляться снежками в проезжающие машины. Отошли подальше, чтобы из домов не пристали с замечаниями. Неожиданно из дорогого автомобиля с зеркальными стеклами что-то вылетело, покатилось в кювет - взревел двигатель, и машина скрылась из вида. На низеньких дрожащих ножках в грязной снеговой жиже стояла... большая такса. Изумленные шоколадные глаза мигали, таращились, становились все ярче и влажнее. У Димки вдруг стиснуло сердце непонятно чем. Он схватил в охапку длинное перепачканное тельце и шепнул ей: "Они не хотели, они нечаянно... Живи у меня, а?" Таксу полюбили все и сразу; наверное, еще и потому, что очень пожалели.
   "Ишь, рыльце крысиное. А хвост-то, хвост... Кого притащил?" - подсмеивался отец. Так и пошло - Крыся да Крыся... Наверное, у нее было красивое имя породистой собаки. "Зато я ее ни с каким именем не выброшу на дороге!" - утешал себя Димка. Знакомый студент-ветеринар из Сельхозакадемии определил возраст и породу собаки: около года - молоденькая совсем - большая королевская такса. Она со всеми дружила, но за хозяина признавала одного Димку. Он не муштровал ее и даже отучил служить на задних лапах - "Чего ты служишь, как собачка?! Я и так тебя угощу..." И угощал, и баловал, и ничему специально не обучал, а просто разговаривал, как с человеком. Поэтому в свое время Диман удивился до крайности, когда кто-то сказал: "Собака-то ученая у тебя какая!" А он и не замечал уже, что Крыся все понимает - как будто по- другому и быть не может. "Иди постой у ворот покуда..." - и она застывает у калитки, как часовой... "Эх, поводок-то не взяли!" - и она мчится в дом и выносит поводок. "Ну, к Федьке, что ли?" - И Крыся с радостным лаем несется в сторону реки. Дед Арсентий - сосед через дом - тоже полюбил Крысю. - Он приговаривал часто: "Блажен, ибо скота милует... Вот ты гимназер православный - должен знать."
   Диман вошел в крытый двор и оттуда сразу в сад. Куры бродили в своей вольерке, обгорелой с краю и загороженной фанерами; он бросил им горсть припасенного арахиса из кармана: "Это вам от меня за... - да! - за аморальный ущерб." Султан лично проконтролировал, чтобы всем досталось. "Ты хоть себе-то оставь!" - не выдержал Димка и принялся за работу, никого не дожидаясь. Крыся бегала вокруг. "Смотри, по грядкам только не сигай." - вполголоса предупредил хозяин. Неожиданно ворота затряслись так, словно в них ломился великан из сказки про храброго портняжку. На пороге стоял Федька.
   "Я думал - великан ворота ломает, а это портняжка пожаловал" - съехидничал Диман. Федька даже не обратил внимания - он был не на шутку взволнован.
   "Антошка позвонил - ну, дела..."
   И он, захлебываясь от восторга, рассказал про исчезнувшую тетрадь. Но ребята не бросили работу. Черные ошметки с крыши и от обшивки сарая снесли в колдобинки на улицу. - "Они смоляные, воду не пускают." Доски с целыми несгоревшими кусками откладывали в сторону - таких больше было от забора. Потом их отпилить - на дрова или на что сгодится. Когда подошел отец - мальчишки практически закончили разбирать сарай. Они как сговорились и ничего не стали обсуждать сейчас. Каждый уже знал - этот клад они найдут непременно и очень скоро. Жаль только, Муся выходила только минут на десять- опять занедужилось. Крыся охотно поиграла с ней и позволила посадить на колени. "Да, был бы жив Грошик - он бы нас раньше поднял - и все бы обошлось." Грошик умер года два назад от старости. Он был такой громадный, и породу узнать никто не смог - какая-то заморская. К бабушке на рынке пристал пьянчуга с большущим напуганным щенком на веревке. Не иначе, украл.
   - Купи, купи, не пожалеешь, вон лапы-то широкие! Во, зверь будет!
   Она презрительно фыркнула, а тот взвыл: "Ну, купи хоть за грошик!"
   Вот тогда Ольга Андревна пошла в атаку. Она помянула Общество защиты животных, Городскую Администрацию и, наконец, пригрозила Европейским Судом. Европейского суда мужик испугался больше всего - сунул собаку ей в руки и скрылся. Так и стал щен Грошиком. В крытом дворе ему построили отдельную квартиру очень скоро - уж больно велик вымахал. Он катал маленькую Мусю в саночках и на лыжах, вообще очень любил детей, а вот пьяные обходили ворота за квартал. Даже Мусин папаня после праздника всегда просил привязать Грошика от греха... После него бабушка так и не смогла завести другую собаку.
   Бабушка накормила ребят щами на кухне и отправила домой, а Петр Васильич еще что-то про стройматериалы обсуждал...
  
  Глава 13. Сон. Прослушивание.
   Муся лежала в каком-то забытьи: спала - не спала... Перед ней вставало бесхитростное круглое лицо стриженой девочки с волшебным голосом. Оно расплывалось, таяло, а голос Анюты читал: "Ищите к Господу дорогу..." Занавески колыхались, за ними что-то розовело, поднималось... Голос исчезал за страшным скрежетом... - Мусечка моя! - Она разлепила веки. Сердце бешено стучало. У лица - чашка; бабушка, склонившись, гладит по голове, за окном светлые сумерки; фонарь на столбе - как прохладная голубая звезда.
   - Выпей, Марусечка моя, тебе снилось что-то... Температура опять полезла... Все спокойно, все хорошо... - Бабушка перехватила болезненно-тревожный взгляд за окно. - Пойдем-ка в ту комнату на диванчик...
   - "Да нет, бабань, что ты, я заспалась просто. И какая-то еще важная вещь была во сне - не про страшное. Вот... сейчас... Кутя. И стихи... Баба! К Господу дорога! Да нет, это не температура - батюшка сказал, помочь ближнему дорогу найти! Кутя ищет дорогу, а ей не помогли. Она же в церковь любит приходить и молитвы знает - а она... только с поварихой, как в театр, послушать..."
   Ольга Андревна молча открыла телефонную книжку и, немного поколебавшись, набрала домашний номер директрисы.
   А это - уже вторник. Наши ребята подкрались к двери в кабинет директора и подслушивают, хотя никогда не делали этого раньше. "...В порядке шефской помощи интернату... Музыкальная одаренность... Посещать занятия воскресной школы и Борисоглебский храм... Разумеется, организованно, с преподавателем и гимназистами... Очевидный интерес и желание ребенка... Зона ближайшего развития..." - долетали кусочки фраз. Аня, Татьянка и Муся не подслушивали, но стояли, волнуясь, поблизости. Пахом шел коридором и хотел было свернуть, увидев эту компанию, но Анюта быстро подошла к нему.
   - Привет! У нас дома, оказывается, тоже марки есть, только мамины. Вот это (она вытащила прозрачный хрустящий пакетик из кармана) - монгольские семидесятого года, с лекарственными травами. Квадратненькие, большие, а фон - нежный-нежный... Мама тоже передает спасибо за спасение формы - а это - тебе! Она мне больше не разрешила там ходить, хотя там близко в библиотеку - хулиганов боится.
   - А чего - "хулиганов"... Уж до библиотеки-то я всегда провожу, только скажи - когда.
   Пахом понял, что она не только не выдала его. Аня не забоялась показать, что водится с ним, даже при Федьке и всех своих. Он больше не "кошкин сын", у него общие дела с самой отличной девчонкой из всех шестых классов... Это было дороже любых марок. Пахомка поднял голову и неожиданно кивнул Федору, а тот... протянул ему руку!
   Дверь щелкнула, Антон шарахнулся в сторону, чуть не опрокинув Федьку с Диманом. Кутя и невысокая шустрая учительница из интерната с седеющей стрижкой вышли из кабинета вместе с Викторией Михайловной и поднялись в зал с роялем.
   - Муся, пойдем с нами - быстро негромко обронила директор. Девочки радостно улыбнулись друг другу.
   - Как тебя зовут, птичка? - Ласково спросила учительница музыки, Наталия Сергевна (за глаза - "Птичка", потому что у нее все были "птички"). - Наталия Сергевна пришла после консерватории и курсов катехизаторов, но ее никто не робел, а очень любили - уж очень красивая и добрая.
   - Кутя, Кутя-Кутенок...- пробормотала гостья.
   - Нет! - вскрикнула Валерия Михайловна - Не Кутя-Кутенок, а Катя-Катюша, запомни. Тебя твой ангел под этим именем знает и любит. Не отзывайся на Кутю ни-ког-да! А теперь спой для Муси, пожалуйста, покажи, как она поет.
   - А я не... - начала было девочка, но догадливая Муся сделала вид, что плачет, и... голос Катюши (теперь и мы будем называть ее только так) поплыл, заполняя зал, врываясь в коридор... Она почему-то запела Рождественский тропарь, но мы не будем смеяться. Не смеялись и слушатели. Учительница со стрижкой испуганно оглядывалась по сторонам (как будто ее кто-то стукнуть хотел), пыталась что-то сказать, но не могла вымолвить ни слова. Сбегались гимназисты, толпились у дверей. "Артисты приехали? А кто поет? Новый кантор?.. Я не вижу!" - Им невдомек было, что пела эта худенькая круглолицая девочка со странной улыбкой.
   - Настоящее контральто... Природная постановка голоса! Это просто уникум! - Заговорили взрослые со всех сторон. Потом Наталия Сергевна предложила Кате поиграть с ней в прятки: "Я нажму на клавишу, а ты потом найди - на какую! Понажимай и отыщи!" - Катя не сделала ни одной ошибки. Так же легко она пропела заданные на рояле звуки - и по одному, и сразу помногу. Прохлопала все отстуканные карандашом ритмы - даже самые-самые сложные. - И слух, и музыкальная память, и чувство ритма... - Муся стояла такая счастливая... Катя взяла ее за руку и не отпускала - все-таки робела, значит. Улыбающаяся Виктория Михайловна вспомнила, что она - директор, и спокойно серьезно сказала: "Ну, в основном мы договорились. Одаренная девочка будет заниматься в нашей воскресной школе, посещать репетиции ансамбля "Благовест", и еще надо срочно решать вопрос с преподавателем: ей надо работать со специалистом-вокалистом индивидуально. Это мы тоже берем на себя. Такой голос - редкий драгоценный инструмент."
  
  
  
  
  Глава 15. Шарада. "Богатая деревня". Лариса, Динька и Дуся. Интернет.
   "Катюша будет петь вместе со мной в "Благовесте", и на празднике уже успеет выступить. Ей разок показали, и она помнит слова и мотив...К Господу дорога..."
   Муся шла, как всегда, очень быстро по узенькой очень крутой улочке - даже с лесенками кое-где. Она радостно улыбалась, не обращая внимания на боль по всей руке выше локтя, которая теперь мешала Мусе размахивать руками на ходу. Сегодня она не к бабе, а домой. Хватит, нагостилась. Матери к Пасхе кто поможет? А к бабане они с мамой еще наведаются на неделе с уборкой. Хорошо, сегодня на перевязку не...
  
  - Эй! Эй, Муся! - Она вздрогнула и оглянулась. Антон, Димка и Федька выскочили из полуподвального магазинчика с громким названием "Все для всех" (неблагодарные борисоглебцы переименовали его в "Никому ничего"). У Димана в руках - пакетик собачьего корма.
  - Ну, что - значит, ничего про клад не придумала?
  Муся вздохнула. Вот неугомонные парни...
  - Антон, ведь ты у нас главный кладоискатель? - "Ой, извините..." - обогнал их, толкнув, городского вида человек, бритый наголо и почему-то в детской бейсболке. - Что успел сам надумать?
  - Ясно что. Надо по каждому слову... понимать. Вот: "во глухом бору..." - Федор перебил его: "Ну, где, где у нас тут бор да еще глухой? Смешанные леса, березняк. "Глухого бора" ну никак рядом не найти, а батюшка за одну ночь управился.
  - А может, раньше был? - с надеждой выдохнул Антон.
  - Был - да сплыл. - вышел из терпения уже Димка. Муся неожиданно резко остановилась. "Пошли!" - Она свернула к парку. Перед ними вырос большой стенд: "Борисоглебск старый и новый"
   - Вот, вот: "Пионеры сажают лес. 1924 год."
   - Ну и что? - Фыркнул Дима.
   - Это - "глухой"? Хвостики какие-то в грядках!
   - Смотри, смотри, внизу мельче: "Пионерский бор"! В 1934 году это был густой молодой ельник. А про "глухой" - нарочно так написано. И - глядите - на фото видно холмы - "бугры"!
   - А где он сейчас? Его же нигде нет! - Тоскливо выкрикнул Федька. Антошка, наоборот, свистнул и схватил Мусю за руку - та громко ойкнула.
  - Ой, прости, забыл. Это... Это тот самый лес, который в войну вырубили... Дед рассказывал - целый молодой лес на дрова пошел, а потом в пятидесятых насажали все другое...
   Дети замерли. "Тогда узнать, где он был - и почти все!" - выдохнул Димка - ай, да Муся-Маруся!
   - Антошка, бежим к деду! Он с вами живет или где?
   Антон вздохнул: "Нету деда - царствие Небесное... Он мне много чего рассказывал, да я плохо слушал - маленький был. Жалею сейчас. Отец Александр - краевед отличный. И в музее можно узнать еще..."
   - Нет! - быстро сказал Федька - Клад - это тайна, и человек с тетрадкой где-то поблизости. Правильно, что не стали заявлять никуда... И горе - кладоискатели еще прослышат и набегут.
   - Антон прошептал: "Он не уехал, он где-то здесь..." Антон не видел, как ухмыльнулся за газетой светлоглазый человек с черными бровями в красной бейсболке , которая, не влезая, высоко топорщилась на бритой голове..
   - ...А "Синий бугор"?
   - Что-то синее росло... Черника - раз там были елки! Искать самый высокий холм - и с черникой! - Подпрыгнул Федька.
   "Пес...Пес..." - задумчиво пробормотала Муся.
   Димка предположил: "Картинку возле клада положили или косточка зарыта... Непонятно..."
   Антон снова повеселел: "Ура! Ищем бор!"
   - И бугор! - в рифму закончили все. - Бежим к отцу Александру! Он сейчас должен быть дома.
   Муся кивнула мальчишкам и забрала у Федьки свой ранец-рюкзачок.
   - А ты? - удивился Федька.
   "А у меня обязанности есть" - отрезала Муся бабушкиным голосом.
   - Да, плохо на нее Ольга Андревна влияет... - пробурчал Федька, глядя вслед девочке.
   Но у отца Александра их ждало огорчение. Матушка, подтягиваясь на перекладине во дворе, крикнула им сверху, что отец Александр уехал по делу - в Епархию. Ребята грустно потянулись со двора. Физкультурница крутанулась на турнике и легко спрыгнула на низенькую изумрудную травку. - Постойте! Может, я могу помочь чем-нибудь?
   - Федька решился: "Где был Пионерский бор?"
   - Нет, я не знаю... Советую посмотреть в интернете в системе поиска - "апорт" или "яндекс" - возьмите несколько ключевых слов по вашей проблеме. У нас компьютер барахлит, к сожалению.
   Она подумала и добавила вполголоса: "В интернет-кафе не ходите".
   Дети молча серьезно кивнули. Они поняли.
   - Куда теперь? - К Ларисе Поспеловой. У них хороший компьютер со всякими прибамбасами и интернет, конечно.
   Они пробежали через парк с деревьями, уже подернутыми зеленым сквозным пухом; остро пахнуло оттаявшей землей... С пригорка открывался отличный вид. Лариса жила в "Богатой деревне" ( коттеджный поселок "Смородинная балка" вообще-то) - Девять нарядных коттеджей на одну-две (не больше!) семьи с лужайками и бассейнами, теннисными кортами и подземными гаражами, какими-то еще неизвестными постройками стояли особняком в охраняемой зоне, а прямо через дорогу от них тянулись обычные четырех- и пятиэтажки с маленькими, но любовно ухоженными газонами и садиками, скамейками и не один год выносимыми на улицу старыми стульями и ящиками. Видно ломаные-чиненые детские городки... На асфальте места живого нет - все изрисовано цветными мелками: "классики", куколки, домики с комнатами - девчонки дорвались после зимы. Дальше - "частный сектор", весь в нежно взлелеянных и причесанных, мелко рыхленых и выровненных по линеечке грядах, в деревцах на кривых улочках, укутанных и обвязанных сеткой рабицей от коз и прочей несознательной живности, с большими цыплячьими клетками прямо посереди дороги, глубокими коричневыми лужами из-под заборов - ясно, в саду на задах склад полезного материала (первые мухи тоже разобрались, что к чему)... Низкие кустики смородины уже выпустили крохотные веерочки ярко-зеленых листиков... Так близко от всего этого "Богатая деревня" казалась какой-то придуманной, ненастоящей - из кино или из тех ярких блестящих журналов, которыми торговали на железнодорожном вокзале. "Наверно, им тоже странно жить так по другому..."
   - Антон, ты чего загляделся? Пошли! - Антошка шагнул под гору, еще, быстрей, и вот уже вся ватага с визгом и криками несется вниз - туда, где начинается аккуратная высокая ограда и стоит кирпичный домик пропускного пункта с воротами и даже шлагбаумом. Парень в камуфляже недовольно и лениво глянул на ребят, неохотно выслушал, а потом нажал кнопки: "Лариса, это вы? Тут какие-то пацаны вас спрашивают..." Через мгновение Лариса вышла к ним в длинном вязаном пальто из, казалось, совершенно невесомой пряжи нежно-кремового цвета и по лицам гостей поняла, что разговор "не телефонный"
   - Пойдемте к нам - серьезно и просто сказала девочка.
   - Пропустите, - коротко бросила она охраннику.
   - Слушаюсь - поспешно отозвался тот. Федька и Димка переглянулись тайком.
   - Барыня какая! - хором подумали они. Неожиданно Лариса обернулась и улыбнулась: "Ну, у них в агентстве порядок такой, как к клиентам обращаться. Я же не барыня какая-нибудь"
   Мальчишки испуганно и смущенно отвели взгляд - она легко прочитала их мысли. Они перешли кукольный прудик по изогнутому мостику и сразу оказались около подъезда с высоким нарядным крыльцом. На резных столбах - навес в старинном духе, весь в серебристом металлическом кружеве. Федька вдруг узнал ангела с трубой - как у Мусиной бабушки. От этого ему стало как будто легче дышать сразу.
   - Правда, красиво? Это папа сам делал по вечерам и в выходные, когда не в командировке.
   Димка удивленно посмотрел еще раз на эту красоту. Вот его батя может такие штуки делать и много чего другого, но чтобы управляющий по внешнеэкономической деятельности в богатой фирме, который по всяким Казахстанам мотается и в Австрии был по делам, - самолично возился с пробойниками, молоточками...
   Лариса улыбнулась, довольная произведенным эффектом. Она никогда не оправдывалась за свою обеспеченную жизнь и не прибеднялась никогда, но вот умелым отцом с золотыми руками девочка гордилась. Лариса легко взбежала на крыльцо - длинная пушистая коса прыгала на спине, а Федька вдруг вспомнил короткую Мусину косичку с пегой паленой прядью...
   Пока дети озирались в красивом холле со встроенными светильниками - круглыми окошечками на бледно-голубых панелях стен и какими-то кривыми завитыми ветками в грубых вазах красной глины на полу, пока торопливо разувались, чтобы не затопать матовый розоватый паркет, Лариса негромко отдавала какие-то распоряжения по мобильному.
   - Руки мыть вон там. Я тоже еще не пообедала...
   Бирюзовые стены, бирюзовая раковина и опять какая-то красная глина - африканские статуэтки, высокие квадратные стаканы с зубными щетками и на полу такие же плитки... На дне стенного аквариума - разбитый африканский кувшин -только маленький. Толстые глазастые рыбины тоже как будто кирпичные. Надо же...
   - Керамика хорошо забирает лишнюю влагу, а потом - отдает. - пояснила Лариса. - А красная охра и бирюза, вообще голубой, очень красиво сочетаются по цвету.
   Дети сели за накрытый круглый стол с живыми цветами - ветвистые бело- розовые гвоздики в узкой изогнутой вазе бутылочно-зеленого стекла. Рядом - маленький круглый ковер с выпуклыми бело-розовыми цветами и кривыми пронзительно-зелеными стеблями. А это что: буфет - не буфет - уж слишком напоминает дом Кая или Герды на старинной улице. Мальчишки глазели по сторонам, пока не взялись за ложки. Вот обед был как обед: никаких странностей. Нормальные постные щи - с грибами! - причем очень вкусные, хлеб местный, кисленький, темный. Димка любил такой. И огурчики борисоглебские - ум отъешь! Когда мальчишки, стуча ложками, доедали первое, в комнату вошла странная особа: рыжая вертлявая девчонка на вид чуть постарше Ларисы - лохматая, на брови - пирсинг с колокольчиком, улыбка шире лица. А одета в скромное голубое платье с белым полукруглым фартучком - непонятно... Она лихо подмигнула Федьке, который, открыв рот, разглядывал незнакомку. Лариса строго посмотрела на девицу и взяла у нее поднос с какой-то кашей на тарелках. А потом - вот чудо! - что-то быстро и неодобрительно проговорила по-английски. - "Сори" - опять улыбнулась та в шестьдесят четыре зуба и скрылась с пустыми тарелками, пританцовывая на ходу.
   - Это - Дина, мы прозвали ее Динькой из-за колокольчика. Она говорит - память сердца - и не хочет убирать, хитрая. Мама помогла ей вылезти из... в общем, из неприятности большой. Мы тогда жили в Африке. Она стала горничной, потому что по-другому никак нельзя было ее оставить. А потом она не захотела уходить, когда уезжали, ревела... У нее виза, Дина - пока иностранка... Вы не обращайте внимания, она хорошая - просто с ней мало занимались, ей еще подрасти надо.
   - А сколько ей лет? - поинтересовался Антон.
   - Девятнадцать. Вот выучит язык как следует - отдадим ее в хороший университет...
   Мальчишки подумали разом, что тринадцатилетняя Лариса со своими серьезными немного грустными глазами и мягкой улыбкой похожа на старшую сестру этой бесшабашной Диньки.
   - Вы ешьте, ешьте - остынет. Это перловка, а я в нее еще кладу наши перцы консервированные с луком и морковкой. Кто хочет - вот томат.
   - Ты что, сама готовишь? - изумился Димка.
   Нет, не каждый день - только, когда маме некогда. И на праздник люблю готовить. Вот на Светлое Христово Воскресенье мы с ней...
   - А Динька?
   Лариса досадливо махнула рукой - Да хоть бы не мешала. Она рядом, как ребенок, вертится, все роняет... Это же надо с самого начала учиться, а ей сразу скучно становится. Ну, дали ей белок взбивать для куличей в прошлом году, а она пыталась миксер пальцем потрогать - хорошо - увидели! Зато открытки самодельные мастерит - восторг! - С сухими травами, с мятыми салфетками, цветными нитками...
   Динька, не подслушивай, кам хиа!
   Рыжая голова снова показалась в дверях. Девушка с робким и вороватым видом подошла к столу. Федька разглядел красно-зеленую татуировку на ее птичьей руке: два сердечка. Лариса улыбнулась ей и о чем-то попросила.
   Через минуту Динька вернулась с большой шкатулкой и стала показывать старые подаренные домашним открытки... Их глядели уже за чаем с постными пряниками. Лариса сама поставила большую расписную кружку для своей странной горничной. - А вот чай Диночка по-русски пьет!
   После чая Димка вполголоса сказал: "Поговорить надо."
   -Давай ты, Антон.
  Облеченный доверием Антон к молчаливому одобрению мальчишек коротко и быстро изложил всю историю целиком - было ясно, что Ларисе можно довериться. Результаты расследования тоже заняли несколько минут.
   - Вот с интернетом только заминка вышла... - закончил Антон.
   - Я знаю, что нам нужно! - глаза девочки засветились какой-то мыслью.
   Она сделала им знак рукой и быстро прошла по дому. Ребята очутились перед винтовой лесенкой - такой интересной и забавной, что хотелось раз пять по ней пробежаться...
   - Диман, в другой раз полазишь!
   Димка остолбенел. Ведь он шел себе по лесенке и не говорил ничего. Удивительная, необыкновенная девчонка. Читает людей, как книжки...
   - Да ладно изумляться! Просто, когда ее построили вместо другого хода, я, как обезьяна, на ней сидела неделю.
   "Кто она? Сказочная фея?.." Неизвестно, до чего бы еще додумался Димка, если бы из боковой двери не вышло что-то огромное, бело-рыжее и, взбрыкивая передними лапами с добрую лопату, устремилось к ним. Ребята замерли и напряженно смотрели на этого зверя. Но только не Дима. Он неожиданно опустился на корточки и протянул руку вперед: "Давай, давай знакомиться, не бойся... Иди сюда, иди, лапка..."
   "Лапка" (чуть поменьше Грошика) свернула к Димке, нагнула большущую башку и стала подсовывать ее гостю под ладошку, а потом... дрюкнулась на пол и подставила пузо - явно, чтобы почесали. Димка стал разговаривать с ней, как с Крысей - ласково, тихо и очень всерьез. "Гулять-то ленятся с тобой небось? В магазин не берут? И в гости?.. А что ты кушать любишь? Чем тебя кормят?.."
   - Надоедливыми гостями! - кончилось терпение у Федьки. - Хватит сюсюкать.
   Он повернулся к растерявшейся девочке:
   - Ларис, а кто это такое?
   - Московская сторожевая. По паспорту - Дольче и еще как-то длинно, но дома она - просто Дуся. Дина, ротозейка, все-таки выпустила ее.
   Лариса восхищенно смотрела на Димку. Такой смелый и добрый...
   - Дуся не очень жалует гостей... Я только хотела крикнуть, чтобы не двигались на всякий случай, а она... Дуська только маме брюхо подставляет - больше никому.
   Димка улыбнулся: "Просто у меня дома тоже зверушка - королевская такса" (важно и со значением подчеркнул он породу)
   Лариса подбежала к полке: "Вот, я сначала таксу просила. Мне книжку даже купили - "Такса". Только в ней, оказалось, есть глава, как охотиться и натаскивать в искусственных норах с живой лисой. Там такие лабиринтики и задвижка - шибер - чтобы по-разному делать... Ты про это не читай. Ненавижу жестокость! Не по Божески это. Зверей-то уже не осталось почти..."
   Димка кивнул:
   - Дед Арсентий у нас на улице говорит все время "блажен, ибо скота милует"...
   Лариса протянула книгу мальчику: "Возьми, мне она действительно не нужна"
   Диман прижал книгу к себе: "Спаси Бог... Здорово!" Он хихикнул и добавил: "Буду Крысе вслух читать" С ярко-красной обложки толстой книги на него смотрела Крыся - ну, точь в точь! Он открыл наугад - и сразу узнал, что предками таксы были "зольные" пещерные собаки древних людей, а вот фото с подписью: "Детеныши таксы так хороши, что хочется унести их всех с собой", а вот... - Антошка молча забрал у него книгу и кулаком читателю погрозил.
   Ребята попали в небольшую, явно учебную, комнату. Компьютерный стол был набит всякой техникой, несколько стеллажей с книгами призывно пестрели, но ребятам было уже недосуг глазеть по сторонам. Лариса быстро вошла в интернет.
   - Нам надо посмотреть в каких-нибудь краеведческих, экологических областных конференциях и на сайте района можно глянуть сначала...
   Легкие пальцы пробежали по клавишам и вдруг замерли.
   - Смотрите! Только что подвесили... "Увлеченный краевед просит срочно предоставить информацию о трагически исчезнувшем "Пионерском боре", о детях, которые сажали его, об истинном географическом положении на карте района."
   - Знаем мы этого "увлеченного краеведа" - угрюмо пробормотал Антон.
   - Он не дурак и идет в том же направлении. Только еще и хитрец, - согласился Федька. - Его электронный адрес, думаю, ничего не даст.
   Антон молча смотрел на друзей со странным выражением лица.
   - Нас человек обогнал - помните? Помните?!- Чего ему было нас толкать и впритык идти - улица вся пустая... Он был лысый! - чтоб не узнали, значит... И бейсболка дурацкая мала ему была... А в парке у мужика из-за газеты тоже ведь бейсболка торчала... А мы орали так... Сами ему подсказали... Он нас опередил на час, пока обедали...
   - Значит, к тому же, он нас выследил... - выдохнул Димка.
   - Вот скажи, Антошенька, где ты раньше был - умник ты наш... - проворчал Федька.
   А Лариса ободряюще улыбнулась.
   - Ничего, он уже выдал себя дважды. "Предупрежден - значит, вооружен".
  
  Глава 16. Внук энкавэдэшника. Антошкина телефонограмма. Странница. Катя и Синий Бугор.
   Да, Эдуард не был дураком. Он без труда вспомнил мальчишку, который бродил во дворе православной гимназии и мальчишку на улице Мичурина, который объяснял ему дорогу - теперь было ясно, что это - один и тот же парень. И этот же гимназист шел с дружками и говорил про "синий бугор"... Интуиция, как всегда, не подвела его - он вовремя наведался сюда из Мокроносова - "город поглядеть".
   - Когда успел разнюхать, свиненок?! И он - что?! - следил за ним раньше, чем удалось забрать тетрадь? - У, дрянь, - вот куда полез, мелкашка такая?!
   Ну, теперь я сам обошел их и держу на крючке - будет им мой клад, как же...
   Только-только компания этих чересчур умных трех поросят (погодите, ужо!) свалила с горы, Эдуард быстро пошел в сторону интернет-кафе - еще одной гордости Борисоглебска. На ходу он бормотал "слова и выражения", которые наверняка не понравились бы Ане Лапиной...
   Татьянка бежала за хлебом сломя голову: как всегда, забыли взять - отец придет - а ни крошки... Мобильник зазвонил, когда она на ходу отламывала теплую хрустящую корочку у купленного только что ржаного.
   "Мы нашли, нашли Пионерский бор! Но Эдуард наверняка тоже успел узнать. Он даже объявление повесил в интернете... Половина этого места дачами застроена - это к северу по трассе - пять километров от нас... - "Первые Сады" - знаешь?.. А дальше - правда, лесок; только сейчас не бор, а березовый. - Так, для дачников-шашлычников. Там легче рубль найти, чем гриб!"
   - Антошка! Не таранти так быстро - пробубнила Таня с набитым ртом. - А мы не грибы там будем искать - еще есть шанс, только не лезь никуда один! Обещаешь? Ну, пока!
   Антон сидел за письменным столом и делал вид, что учит уроки. Он размышлял. - Вот Эдуард следит за ними. Вот он узнал или догадался, что мы нашли Пионерский бор. Он - что - будет дожидаться, пока мы предупредим взрослых, соберемся экспедицией?.. Но именно сейчас он спокоен, он как раз отдыхает - кого туда сегодня понесет... Эх, Синий Бугор, где, ну где ты?!
   Катюша устроилась на лавочке с Ульяной - они любили смотреть книжки вместе - еще светло было... Кто-то качался на качелях, кто-то гонял в бадминтон. Во дворе интерната было очень уютно из-за новенькой травки и свежепокрашенных красно-желтых лавочек и качелей. Неожиданно кто-то окликнул из-за изгороди: "Катюша, Катенька!" Девочка вздрогнула от радости: за забором стояли Анюта и Муся.
   Муся (к ужасу вернувшейся с работы мамы) вымыла два окна и успела сделать уроки, которые никогда не запускала, а имела привычку готовить вперед "на всякий случай". Они с Аней вместе решили навестить свою "соловушку".
   -Здравствуйте! Можно войти? Мы из гимназии к Катюше... - вежливо спросила Муся у девушки - воспитателя с таким неприятным выражением лица, что оно сводило на нет всю ее красоту.
   - Вон калитка! - раздраженно буркнула она, небрежно махнув рукой с длиннющими (и страшными! - подумала Аня) ногтями, еще и в картинках...
   - Привет! Познакомь нас со своей подружкой.
   - Это Ульяна, мы книжки смотрим. - застенчиво отозвалась Катя.
   - А я очень люблю читать вслух! - заявила Муся, сделав глазами знак Ане, которая удивленно обернулась к ней.
   И они почти полчаса читали вслух "Приключения Незнайки и его друзей" - Аня и Муся по очереди. Как видите, Жанна Валерьевна про книжку как раз не наврала. Катенька любила читать Носова. Сбежались еще дети - Никитушка - заика, Олечка, Таша... Они окружили гимназисток и с восторгом слушали книжку. Директор интерната глянула из окна. "А ведь Жанны работу девчоночки делают... Мало ей выговора, мало И деть никуда нельзя - молодой специалист..." И она сердито захлопнула раму.
   - Муся, а у тебя есть бабушка? - спросила вдруг Катя. Муся весело посмотрела на нее и ответила очень честно:
   "Еще как есть! Мы с ней очень дружные. Я так ее люблю - мы с ней любим шутить. А еще моя бабушка сильная - я хочу быть, как она..."
   - Чтобы шкаф самой отодвигать, когда тапку потеряешь? - поддержала разговор Ульяна.
   - Ну.. - замялась было Муся, но Аня выручила ее: "Да, конечно! Сильной быть хорошо".
   В это время Татьянка тоже разобралась с делами и уроками. Как-то странно было на сердце, тревожно, маятно - что-то не сделали, что-то не так... Неожиданно простая и ясная мысль осветила ее худенькое лицо.
   Кто, кто может мешать Богоугодному делу, ставить преграды, наводить смуту и уныние, сеять плевелы страха - на Страстной неделе ?! Теперь девочка знала, что надо делать. Она схватила пальтишко и выбежала из дома. Антошка шел навстречу - услышал ее, что ли? Они быстро пошли по улице, не говоря ни слова. Из парка появилась Лариса - ей там ближе из-под горы - и подбежала к ребятам. Татьянка, как Странница из пьесы, увлекала их за собой к храму. Она не знала, каким красивым и вдохновенным стало ее милое неправильное личико, апрельский ветер расправил непокорные кудри...
   В прохладной полумгле огоньки свечей, словно сонмы ангельские. Резной иконостас высится будто град Иерусалим в их пьесе...Они стояли рядом и каждый молился, как умел - с просьбой научить и умудрить, помочь в пути, избежать искушений... А еще - исцелить рабу Божию Марию и просветить раба Божия Пахома, а еще - привести к истинной вере рабу Божию Катерину и Дину - будущую Евдокию... Они молились за чистые души отца Михаила и его сына, отрока Алексея... Они молились за тех, кто уже ушел и за тех, кто был с ними сейчас... И казалось - все Христово Воинство реяло над головами трех безвестных ребятишек из русской глубинки, и Матерь Божия благосклонно и нежно склоняла к ним убранную венцами главу...
   Муся с улыбкой протянула "Незнайку" Кате: "Все, смеркаться стало. Завтра мы забежим еще... Катюша, до свиданья! Ребята - пока!" У калитки девочка неожиданно обернулась и спросила: "Катенька, а почему ты про бабушку спросила? У тебя у самой есть бабушка?" - -Да... Только другая - бабушкина мать. Она не пьет, оладышки умеет делать. Мы с ней ходим из ее деревни Белые Пшенки - это возле "Первых садов" - на медуницу глядеть... Цветочки сразу и голубые, и с красненьким... трехцветные такие... Их шмели едят... - Ну, сок...
   Аня одобрительно закивала: "Молодцы вы с бабушкой - не рвете, а просто любуетесь". Муся с улыбкой спросила: "А где же сейчас столько медуницы, что смотреть ходят?"
   - А на Синем Бугру - там всегда ее было..." - Муся побледнела и бросилась к Катюше:
   - Катя, умничка, скажи, ради Христа, как туда попасть, где это?!!
   - А надо за нашу околицу выйти и по кривой тропке такой в горку по лесу. Оттуда уже видно. На Синем Бугру береза сухая без коры
  
  Глава 17. Возвращение батюшки. Пилигримы. Белые Пшенки. Истории в машине. Деревянная собачка.
  Кто-то кричал в телефонную трубку, кто-то уже летел по улице, кто-то уронил ящик с рассадой... Дотянулись, стукнули в окно... Диман запер Крысю в своей комнате: погоди, я скоро! не бузи, ладно?
   Отец Александр хотел вернуться поутру, но, к счастью, подвернулась оказия: машина - "газелька" из Института развития образования шла в Шалхунью - с лектором на трехдневные курсы повышения квалификации воспитателей... Он поколебался немного и спросил в лоб хозяина дома: "Так вы едете со мной, Эраст Николаевич?" Старик-профессор, историк и краевед, руководитель поискового патриотического клуба "Белый курган", известный далеко за пределами области, подозвал его к компьютеру: "Я думаю, мы не можем не ехать именно сейчас, взгляните!" - "Увлеченный краевед... Пионерский бор... истинное географическое положение..." - пробежал глазами объявление отец Александр.
   - Вы поняли, Александр Степанович? Не обгонит он нас?
   - Не обгонит - ответил сквозь зубы отец Александр, набирая чей-то номер на мобильнике. - Вечер добрый, Алексей Кириллыч, не поздно звоню? ...Узнали?... Да... Да... А вот у нас проблема есть... Да, серьезная... Да, по вашей части... Записывайте!
   Девчонок не взяли. Решено было не дожидаться утра - утром и "увлеченный краевед" засобирается. Девять вечера - можно доехать на проходном автобусе до "Садов", а там - пешком до "Белых Пшенок". (Обратно можно остановить последний проходной - марийский - автобус примерно около одиннадцати. А то - пешком махнем! С кладом и дома не заругают!) Можно, наверное, не через деревню - и быстрее, да сбиться легко - дорогу-то "от печки" объяснили. Только через околицу.
   - А если сказать взрослым? - все-таки спросил Федька, совсем недавно попавший в историю.
   - И они скажут: "Не порите горячку, та-та-та, ля-ля-ля... Завтра мы сами все найдем..." А утром - бац! - там пустая яма. И заберет Эдуард золотой ковчежец, за границу продаст. А это - для нашего храма отец Михаил - царствие небесное - схоронил! - горячо отозвался Антошка.
   Карманных денег хватало на эту, недалекую в общем, поездку. В сумки наскоро побросали лопату-саперку, карманные фонари, моток веревки, мешок для сокровища. Домашним не рассказали ничего. "Надо к урокам одну вещь у Федьки обсудить." (Федька, соответственно, сослался на Димку) Когда мальчишки уже подходили к автостанции, кто-то налетел на Димку сзади - с визгом и лаем Крыся вылетела под свет фонаря - она подпрыгивала, норовила лизнуть его в лицо и умоляла не отправлять ее назад.
   - Вот что с тобой делать - недисциплинированная животная! И домой вести некогда... Никогда так не безобразничала... - Димка ловко подхватил таксу под мышку, забираясь в полупустой пазик. Ребята взяли билеты и молча замерли у дверей...
   Дверцы злобно зашипели, и гимназисты вывалились во влажную апрельскую темноту. Ее не мог одолеть желтоватый свет одинокого фонаря, который высвечивал только скамейку с навесом и название остановки: "Первые Сады". Глаза привыкли, и стали различимы высокая сетка изгороди, убегающая в темноту, темный массив дачных домиков в яблонях и вишнях.
   -Деревня - за дачами, но тут заперто... - Федька рассматривал огромный висячий замок с той стороны калитки из редких металлических прутьев.
   - Это ведь закрытая территория - "Садоводческое товарищество"...
   - А если перелезть? - Подумаешь! - предложил Антон.
   - Ага - и сторож тут как тут! Доказывай, что лез не за посадочным материалом и не за кастрюлями - чтоб в пункт приемки цветного металла сдать. У дачников тянут все, что можно - да они тебя просто повесят на яблоне сразу! Еще и Крысю твою обидят...
   Это урезонило Антона сразу.
   После короткого совещания пошли в обход. Это меняло дело - идти дольше и страшнее, и дома хватятся. К счастью, вокруг дачного хозяйства шла неширокая тропка; рядом - пашни совхоза "Коростылевский", силосная башня в темноте хорошо выделяется, а ивняка сколько! - недаром в Борисоглебской средней школе есть студия лозоплетения... ай! (это Федька отчего-то замешкался) а впереди... - Домики! Неогороженные! - Ребята подпрыгнули от радости. Только Федька не обрадовался - но только потому, что в темноте попал ботинком во что-то нехорошее. - "Распустили этих коров совсем..."
   Белые Пшенки встретили собачьим лаем. - Крыська, помалкивай, ладно? - попросил Диман, и она подчинилась, недовольно ворча из - под куртки.
   Наши пилигримы быстро прошли задами. На единственной улице был свет - курили мужики, и даже какие-то неуемные пацанята еще носились с криками.
   - Это, что ли, околица? - За последним домом выделялось прясло, похожее на коновязь. Туда взгромоздилось человек десять сельской молодежи: гремела музыка, пела Бритни Спирс. Девчонки и парни в джинсах, с металлическими банками пива и пакетиками чипсов не только не были похожи на русских людей - в зыбком неверном свете их можно было принять за призраков из далекого, враждебного нам мира. Девушки громко гоготали, выкрикивали перековерканные английские слова... Гимназисты с осуждением окинули взглядом эту (плохо освещенную к тому же) сцену...
   - А, я понял! Деревенские и дачники друг перед другом выпендриваются... Вот дураки...
   Федька поддержал друга: "А "инглиш" у нас покруче будет - ишь, неформалы!"
   Оставаться незамеченными становилось все труднее - решили снова сделать крюк и отыскать "косую тропку" уже из леса. Сразу начались низкие, но практически непроходимые кусты, но ребята упрямо продирались в потемках, чувствуя, как в ботинки заливается ледяная жидкая грязь. Главное было отойти от Пшенок и не спутать горку, с которой видно сухую березу.
   - А вот все в апреле - и ночью - сухую и "сырую" отличат? Листочки проклюнулись только на бузине, сирени, рябине... смородине еще. - Димка тяжело вздохнул... и вдруг:
   "Ой! Ай! Глядите сюда!!!" - мальчишки бросились к Диману - Что? Змея? Укусила? Поранился обо что?
   - Нет, - с нежностью тихо произнес Димка - ежик. Ежик маленький... Хорошенький... - Федька сжал губы, чтобы не вылетело что-нибудь неподходящее для гимназиста православной гимназии.
   - Антон, возьми этого Маугли за руку и не отпускай... Вот тоже юный натуралист на нашу голову... - Неожиданно Крыся так страшно зарычала на своих давних приятелей, что пленить Димку не удалось. Хорошо - "поселяне" сами так шумели, что не обратили внимания на возню и крик в лесу.
   Они все еще искали тропку, когда оказались на верхушке холма. Тут было почти сухо, березы расступились, облака рассеялись. Сияющий звездный купол распахнулся над ними как раз в тот момент, когда они увидели сухое перекрученное дерево, явно без коры. До него было метров двести - не больше: спуститься и подняться! Трое отроков с чистыми и бесстрашными сердцами стояли, словно на краю пропасти, словно зачарованные странники, словно путники у жданного порога... Первым опомнился Федор.
   - Надо помолиться - просто сказал он.
   Машину мотало из стороны в сторону - "газель" летела, как на пожар. Лекторша сначала пообщалась с попутчиками, а потом задремала, обхватив большую "командировочную" сумку с заветными лекциями на скоросшивателе, "наглядностью", теплой одеждой и старыми удобными туфлями, в которых легче простоять на ее бедных, больных "преподавательских" ногах целый день за кафедрой... Честная светлая труженица - немолодая и некрасивая, она вызывала огромное уважение и симпатию. Попутчики стали говорить шепотом, чтобы не потревожить женщину. Отец Александр развлекал "похищенного" профессора.
   - ...А еще у нас был случай - учительница молодая согласилась было, и вдруг - ни в какую: не хочет окончательно оформляться в гимназию! Оказывается, она увидела нашу директрису, поющую в церкви: темный плат, платье, как монашеское... Она дома бабушке так и объявила: "Я бы пошла работать туда, да у них как монастырь - замуж-то не отпустят!" Хорошо, разобрались. А однажды, наоборот, отказалась за три дня до начала учебного года хорошая специалистка. Завуч - в слезы. А я говорю: "Господь ведает, что творит!" - Так вот, за день пришла девушка. Говорит: "Я только узнала, что у нас православная гимназия открывается... Возьмите хоть уборщицей!" Спрашиваем: "А вы кто по профессии?" - Оказывается, учитель. - Педколледж? - Оказывается, педуниверситет, красный диплом, три специализации...
   - Да что вы говорите! - вежливо удивлялся Эраст Николаевич. (Подозреваю, что он тоже хотел подремать)
   - А в поездки, походы вы с ребятами выбираетесь? - поинтересовался собеседник батюшки.
   - Ну да! Я ведь рассказывал сейчас...
   Профессор слегка смутился, а отец Александр продолжал:
   - Вот в прошлый год мы в Макарьевском монастыре трудничали - ну и познавательный компонент, конечно... Но была одна история... Встретили ребята итальянских туристов группу, - и очень почему-то заинтересовали мальчишек эти итальянцы. Вертятся дети около них, по-английски стали заговаривать, а они то ли не понимают, то ли не хотят "с туземцами" знаться. Вот тут один смышленый мальчонка - Федор - и предложил: "А давайте им по латыни споем - на их язык ведь похоже..." Мы пискнуть не успели: человек десять встали в линеечку и запели. А музыка у нас, к тому же, знаете сами, на каком уровне. И в университете Верхнегородском мы выступали недавно на встрече Любителей латинского языка... - Короче, несколько стариков-итальянцев... заплакали! Они не ожидали услышать свой древний гордый язык в русской провинции...
   Отец Александр взволнованно перевел дыхание, и... услышал тихое похрапывание: Эраст Николаевич уже сон десятый видел. Но батюшка не обиделся, а заботливо укутал старику ноги своей курткой от сквозняка.
   ... Федька вытер лоб грязной рукой и передал лопату Диману. Сразу сел на землю и стал плевать на сбитую воспаленную кожу на ладонях. Они сделали уже две ямы, казалось, на самой верхушке и серединке этого небольшого холма - "на самом на юру" - и впустую... Неужели все было напрасно?!
   - Ну что - ведь опять глубокая и широкая, как корыто - и все... - Что это? Что это?..
   Что-то звякнуло под лопатой. Даже Крыся тявкнула от нетерпения. Но Димка извлек на поверхность... консервную банку - справедливости ради добавить - весьма старую. В свете фонарика чуть-чуть угадывались беловатые буквы на истлевшей наклейке: "Завтрак туриста".
   - Да, жаль пустая... А то здесь как раз туристы голодные. - съязвил Антошка.
   Димка наклонился: "А вот какой-то хвостик - тряпочка или веревочка - сбоку прокопалось...
   - Дерни за веревочку - дверь и откроется...
   - Антон, а она не выдергивается, правда... А если это мешок... Ну, краешек...
   - Неожиданно все трое стали серьезными. Ребята поняли, что это их последний шанс, последняя надежда... Решили не сверху, а как пещерку к загадочной тряпочке выкопать. Это оказалось очень неудобно, земля осыпалась, руки мгновенно уставали. Уже все сбили себе ладони, и мозоли невыносимо горели. Что-то твердое, но не звонкое попалось под лопату. - Фу! Коряга еще... - Помоги - а то она не даст дальше работать...
   Мальчишки вытащили деревяшку и бросили наверху. Федька пнул ее ногой, и... завопил: "Пес! Пес! Пес!!!" Деревянная собачка с пуговичными глазами, на колесиках смотрела на них в упор. Они бросились все сразу - и скорей мешали друг другу, чем помогали, разгребая холодную рыхлую апрельскую землю. Их била дрожь волнения, а не торжества. А вдруг не сбудется, не отыщется после такой надежды?! Плохо соображая, как во сне, они потянули наверх черный сырой мешок, с мышиным гнездом в большой дыре. Димка надрезал дыру... Старый баул полусгнивший, а в нем...Тускло и неправдоподобно блеснул бок золотой дароносицы. Рядом - коробка - ящик посылочный. Такие в точности и сейчас делают. Гвоздики ржавые - подались, скрипнули. Внутри что-то завернуто в рядно, еще пергамента наверчено...- И вот уже, вот она, Мария Боголюбская. Стоит во славе... Димка коснулся губами образа заветного. А вот конверт - письмо? Кому? Неожиданно Крыся залилась злобным лаем. Они обернулись - никого.
  
  Глава 18. Лицом к лицу. Крыся. "Явления и появления". Развязка. Письмо из прошого.
   - Все, щенки. Приехали. Мне терять нечего... Пять минут вам даю. -
   Негромкий, даже приятный, голос раздался, как гром. Эдуард стоял с газовым пистолетом у березы. Крыся неожиданно умолкла и только глухо рычала.
   - А вот не уйду! Фиг получишь! Мы-то не себе разыскали! И тетрадку отдай!
   Димка пятился, прижимая икону к груди, отчетливо понимая, что детские приключения кончились. Это уже не игра... Но он понял и другое о себе: он не отдаст заветный клад даже, если придется умереть. Димитрий остановился, сощурился и очень тихо сказал: "А ты возьми, попробуй..." И встали рядом с ним Федор и Антон.
   Нет, Крыся не струсила - зря вы так про нее подумали. Жиденькая гладкая шерстка встала жутким гребнем по спине. Она припадала передними лапами и острой мордой к поросшей медуницей земле и выбирала момент... Она никому не позволит обидеть ее Человека!
   Когда Адам ласково нарекал именами больших и малых тварей земных - прекрасных детей сотворенного Вседержителем мира - одна -единственная тварь не захотела по своей воле покинуть Человека, став Собакой. Наверно, Бог и вложил в ее маленькое сердечко столько верности, что говорят иногда люди: "собачья преданность", "верность собачья"...
  ...А-а-а!!! - Эдуард уж никак не ожидал от таксы такого; от земли-то не видать... - А-а-а, пусти, гадина, убью!!! - Мягкий точный прыжок - и такса намертво вцепилась в руку с пистолетом. Хлопнул выстрел. Дети опомнились - Федька на бегу вытащил отключенный от любопытных девчонок телефон и заговорил, задыхаясь - Алло! За Белыми Пшенками, скорей! Пистолет у него... Это дежурный РОВД? - Клад церковный... он отнимает... Или это Алексей Кириллыч говорит?.. Приедете? Приедете?..
   - Да здесь я, торопыги! - У мальчишек, наверное, был очень глупый вид. Но немудрено обалдеть на месте.
   - Как в мультфильме: "До чего у нас техника дошла... - А это не техника дошла, а я сама..." - даже сейчас не удержался и начал было Антошка...
   - Димка, Димка, стой!.. - мальчик вдруг на ходу повернулся и бросился назад. Федьке не было времени раздумывать. Если ты друг - догоняй, если трус - жди, пока взрослые разберутся... И он исчез в наползающем тумане. Антон рванулся за ним.
   Крыся поняла, что Этот Плохой убивает ее - ведь он колотил ее длинное тельце обо что придется. И еще она поняла, что ее Человек успеет спастись, а за своего Человека она могла издохнуть еще несколько раз. Собачьим чутьем она безошибочно вычислила тот кусок жизни, который ей остался, и за который она еще продержит ненавистную руку Плохого. И маленькая бесстрашная Крыся обрадовалась за своего спасенного хозяина.
   - Получай! Гад, мерзавец, Антихрист - на тебе! - Димка схватил деревянную собачку и обрушил на голову Эдуарда, отбросил ногой упавший пистолет. Дернул Эдуарда на землю - Да брось, Крысенька, эту гадость...
   Антон еще и подножку ему сделал. Федька взвел курок мгновенно поднятого пистолета (ой, тяжелый какой!).
   - А ну, лежи, где лежишь... - прошипел он, как уж.
   Откуда взялся невысокий старичок интеллигентного вида - уже никто не понял - он легко отодвинул Димку и каким-то неуловимым движением завернул Эдуарду руки за спину - прямо как десантник из кино. А отец Александр (он-то откуда - дивны дела твои, Господи!) давай старику куртку отряхивать... Федька и Димка только остолбенело переглядывались, таращась на эти чудесные явления (то - бишь "появления"). Странную сцену завершил толстый запыхавшийся Алексей Кириллыч со своей оперативной группой, которая бесшумно возникла на холме с разных сторон.
   - Да, хорошо мы сработали, оперативно... - довольно начал начальник милиции и осекся, увидев Федьку с пистолетом, Димку и Антона с ценностями, старичка верхом на внуке энкавэдэшника и батюшку, который вязал негодяя... Ваня Коршунов смутился больше всех: он сразу узнал "бандита и маньяка" из недавней дурацкой истории, где дураком в конце концов оказался сам милиционер Ваня. - Этот "колдун и маньяк" - такой парень боевой, оказывается...
   - Привет, похититель! - Ваня с улыбкой шагнул к Федьке. Пистолетик-то отдашь? И он осторожно вытянул оружие из судорожно сжатой ладони.
   - Привет, Аника-воин! - не смутившись, откликнулся Федор, и они крепко пожали друг другу руки.
   Алексей Кириллыч подытожил: "Надо еще бумаги оформить, чтобы официально передать церкви сохраненные ценности. Кстати, нигде не сказано, что клад предназначался именно для Борисоглебского храма - а может, схоронили просто, чтобы не достался той власти?.. А если так, то по закону - большая часть принадлежит государству...
   - Постойте! Письмо! Письмо! - Федька вытащил желто-бурый конверт.
   - Посветите!
   Все, кроме ребят-оперативников, которые волокли притихшего Эдуарда в уже знакомый нам газик (все такой же драный), собрались в бледный кружок света. Мальчик бережно развернул прямоугольник ветхой ломкой бумаги. Он сразу узнал разборчивый, без выкрутасов, почерк из тетради - как для ребенка. Ясным и звонким голосом Федор начал читать, хотя это оказалось очень тяжело.
   "Дорогой сын, а может - неизвестный мне друг! Брат мой во Христе или сестра! Я не знаю, сколько лет минет над многострадальной моей землей и какие испытания еще грядут над ней Знаю одно: если Богом суждено, что читаешь ты эти строки - значит, сменились времена. А коли так - пусть сияет во славе Богородица в милом сердцу моему храме, о котором сейчас проливаю слезы так же, как о своей семье. И пусть дароносица вернется в алтарь. Нету на земле храма Борисоглебского? - отдай сокровище русской православной Церкви. Пусть твоя рука, что достала из земли мой "ковчежец золотой" - выполнит до конца предначертанное. Мне почему-то кажется, что это будет юная и честная рука. Знаю, что скоро я уйду туда, откуда - в тот миг, что читаешь ты эти строки - шлю благословение свое...Милость Божия с тобой, и да спасет Бог страстотерпицу-Россию.
   Смиренный служитель Бога, иерей Михаил, последний священник церкви Борисоглебской. 12 октября 1934года.
   Никто не мог сказать ни слова. - Налетел ниоткуда ветер, прошелестели березовые ветки: "Слышишь?.. Слышишь?.." И снова воцарилась тишина. Алесей Кириллыч пробормотал сдавленным голосом: "Там оформят - а пока возьмите... на свою ответственность... батюшка..." Он резко замолк, и снова - тихо.
   - Ладно, пошли, - неожиданно сурово, по-солдатски, сказал старик. И все подчинились.
  
  Глава 19. "Ее вылечат!" Возвращение.
   -Диман, эй! Ты чего? - Федька тряс за плечо друга, а тот молча сидел на корточках - прямо перед ним что-то лежало среди стебелечков медуницы.
   - Крысенька, Крысенька моя бедная... Очнись, лапка... Она меня спасла от смерти... Она не дышит, этот гад молотил ее обо все, а она его руку с пистолетом... держала... - Димка закрыл лицо руками.
   Батюшка наклонился и подсунул палец под переднюю лапу глубоко.
   - Нет, жива. Он мягко пробежал пальцами по липкому темному боку - похоже, одно или два ребра сломаны; ну, снаружи шкурка ссажена - это не страшно, зарастет... Вот хуже, если отбито что-то внутри, но ребра как раз могли защитить...
   Димка скинул куртку: "Батюшка, помогите..." Они осторожно завернули таксу и пошли с Синего Бугра в хвосте странной процессии.
   Алексей Кириллыч сел в газик и позвал батюшку: "А мы за остальными подъедем прямо сейчас"
   - Нет, я с ребятами моими - отозвался отец Александр. Возьмите Эраста Николаевича.
   - Увольте от такого удовольствия! - гордо отказался профессор.
   - Мотоцикл! Смотрите... - Пыльный "Иж" резко затормозил возле наших пилигримов.
   - Старичок - сзади, парни - в люльку! Батюшка, а вы на коляску сверху - слабо? - Ольга Андревна в красной водолазке и мужской куртке сразу принялась командовать, как у себя в садике. И все сразу немного успокоились, отпустило страшное напряжение... Даже Димка улыбнулся.
   - Черный "Лендкрузер" вылетел из темноты почти бесшумно. - Лариса выскочила и бросилась к Димке. - Она жива?
   - Да, но надо врачу хорошему показать... рентген там всякий... В общем, не знаю теперь...
   Солидного вида мужчина в дорогом спортивном костюме вышел из авто:
   "Садитесь, развезем всех! Собачку завтра - в "Айболит" при Сельхозакадемии..."
   - Не беспокойтесь, пожалуйста, господин Поспелов! - поспешно отозвался отец Александр. У меня завтра очень важное дело в Епархии, вот и отвезу Крысю в "Айболит" сам. - Православная гимназия полностью оплатит лечение этой героической собаки! - подчеркнул он голосом специально для Димки. И Крыся неожиданно вильнула слабо длинным хвостом, который так и не убрался в куртку. В общем, они расселись в конце концов. На мотоцикле поехал один Димка с Крысей - бабушка Муси жила на Зеленой, как и он.
   Поспелов вглядывался в незнакомого пассажира и вдруг ахнул: "Господи! Эраст Николаич! Узнаете студента? Участника всех походов 90 - 94 года? Клуб "Поиск"... Это наша группа вам прозвище придумала - "Эрик пионерик" - заглазно, конечно..."
   - Ах, Костенька! Главный прорицатель и психоаналитик... До чего хороший парень был - а сейчас, вижу - и отец хороший, и в жизни преуспел... Только - знаю - не по специальности... И чеканкой своей, металлом всяким уж не занимаешься наверняка...
   - Нет, нет, занимается! - вдруг хором выкрикнули Федька и Антон.
   Стало ясно, что профессора снова похитят: второй раз за этот день.
  Глава 20. Перед праздником. Подарки. Служба.
   Несколько дней пролетели так сумбурно, что толком описать их не представляется возможным. Город просто гудел слухами уже наутро после "путешествия пилигримов". Сокровище поместили в сейфе гимназии, чтобы торжественно передать храму на празднике Детской Пасхи - гимназическом празднике на первую Седмицу. Все наши друзья стали настоящими героями - и Катенька тоже! Приехала тетка из газеты...
   А как Крыся? - жива, жива. У нее действительно было сломано ребро, еще чуть-чуть - и оно впилось бы в легкое - сказал ветеринар. Она вернулась с фиксирующими повязками на боках, но такая счастливая! Дома за ней все принялись ходить по пятам то с чашкой сметаны, то с провернутым мясом, то с вареной рыбой. Ее любимых сливочных конфет купили специально. Еще бы - спасительница! Если бы Крыся не была такой чудесной собакой, она бы избаловалась вконец.
   Суббота. Наши ребята "сряжаются" в церковь. Подарки все готовы, куличный дух из каждого двора... Федька выложил из потайного места чудесный летний сарафан для мамки: с воланами, рельефами, какими-то лямками тройными... Муся бисерные яички припасла уже. Анюта платочки вышитые разложила... А в доме у Ларисы Поспеловой Динька заперлась и торопливо разбирает пачку своих фирменных открыток: у нее сочинились городские зимние пейзажи синей гуашью - в этом году они с яичной скорлупой. Почему у нее на Пасху вышла зима - неизвестно. Наверно, потому что в России холода... Сверху она что-то надписала золотыми чернилами. Жалко, по-английски пока.
   Диман нарисовал Борисоглебский храм тушью - тоненько! Вставил картоночку в готовую рамку из пластмассы под красную глину. Для кого? - А вот не знаю и врать не буду. Кому складывает в пакетик, сделанный из открытки, свои самые интересные марки Пахом - тоже непонятно...
   И вот в Борисоглебском храме началось богослужение Пасхального вечера. Плащаница Спасителя стоит еще в храме. В любимой церкви места нет, но православных гимназистов почтительно пропускают вперед - особенно, кто помладше. Чтение Деяний Апостолов. Огоньки свечей так же сияют, как и несколько дней назад... но каким ожиданием близкой радости наполняются сегодня сердца...
  Я различаю в толпе вдохновенное сияющее личико Анюты, горящие темные глаза Муси, русые головы наших мальчишек, иконописное лицо Ларисы, которое стало немного ярче, радостнее. Открою вам ее секрет. У нее новая мама уже два года. Умерла прежняя мамочка в Африке, хворь подхватила тропическую. Дружит Лариса с новой мамой и отцу настроение не портит, а сердце еще болит...
   Половина двенадцатого ночи: Пасхальная полунощница. Плащаница исчезает в алтаре. Все замирает к двенадцати. Поют тихо, громче, громче - и вот полногласное пение при открытии Царских врат. Выходит крестный ход: "Воскресение Твое, Христе Спасе, Ангели поют на небесах, и нас на земли сподоби чистым сердцем Тебе славити." Вот, вот останавливаются при закрытой двери, и звучит любимый всеми тропарь:
   "Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ, и сущим во гробех живот даровав". Вот он, вот он, радостный возглас священника, который так ждали все... И как откликаются сердца порывом единым: "Христос Воскресе! - Воистину воскресе!" Счастье, ликование, полет чистой души выше и выше... Праздник праздников!
  Наши девочки стоят в нежных платочках - не в голубых нынче, а белых. У Татьянки нежданно всплывают в памяти слова: "Летит душа к тебе, Спаситель, как стая белых голубей..." И сами они как голубицы... - Гимназический наряд преобразился - как хороши белоснежные парадные фартуки... Как ждали гимназисты - девчонки и мальчишки - этого дня...
  Глядите, Юлия Алексевна в кружевном шарфике с директрисой рядом - не отпустили ее в Калугу, забрали домой из гостиницы. Дождалась она в Борисоглебске Светлого праздника. Радость кругом. Во влажной тьме плывет звон, а тепло-то...
   И даже оболтусы-хиппи из Белых Пшенок оделись, как люди, и пришли с куличами в узелках. Федька, Димка и Антон посторонились и пропустили их поближе, как маленьких - пусть приучаются к церкви.
   - Бом-м-м! Бом-м-м! Бом-м-м-! - Христос воскресе! - Воистину воскресе!!
  Эпилог.
   Ну, что, дорогие друзья, пора прощаться с нашими героями. Конечно, вам интересно узнать, как прошел праздник в гимназии? - Хорошо прошел.
   Прозвучали стихи, торжественные и важные слова. "Ищите к Господу дорогу..." - появились перед всеми Анюта, Муся и Татьянка - наши подруги.
   Вышла на сцену круглолицая девочка Катя Литвинова в новом шерстяном светло- желтеньком платье с помпонами и вышивкой - подарке (а от кого не знаю и врать не буду) - и спела соло одну из самых любимых песен гимназистов: "Будто Божьим дуновеньем..." Припев пели все: "Божий свет, Божий свет... Это Горний ответ!" И долго-долго не успокаивался зал. Выскочила на сцену очень плохо причесанная рыженькая девушка в синем бархатном платьице с белым воротником. - Оу! - И залопотала по- английски, схватила за руку, стала трясти... А Катюша запрыгала - и быстро-быстро заговорила что-то по русски в ответ. Они сошли в зал, не отпуская друг друга. "Два сапога пара!" - добродушно фыркнул Антошка.
   Распахнулся занавес на задней стене - вот он, чудный град Иерусалим! Туда устремлялась Слепая Принцесса - и воротник на этот раз был не тесным. И снова увлекала за собой Странница... И Разбойник на сцену выскочил вовремя... И исцелилась Принцесса, прикоснувшись ко гробу Господню...
   Вдруг затихло все. Торжественно и величаво вышел Благочинный. На вышитых полотенцах вынесли икону, вынесли дароносицу золотую... Защелкали вспышки, телевизионщики засуетились. А все встали, как один, и слушали, замирая, послание отца Михаила.
  Пригласили на сцену наших друзей. Они, волнуясь, вышли на глазах у всех. Посмотрите на них еще раз, пока им вручают хорошие книги и жмут руки. Они радуются или печалятся? Почему они плачут и смеются? - Я не знаю.
   Вышла Юлия Алексевна и еще раз подарила гимназии свою тетрадочку - память дорогую об отце Михаиле и его золотом ковчежце... Вспоминаю чистый голос Татьянки , которая первой звонко крикнула на репетиции: " А мы найдем! Бог поможет!" Пусть Он поможет и вам во всех чистых свершениях и порывах благих...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"