Смирнова Мария Марьевна : другие произведения.

Лд-10: Последнее лето в горах

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это не совсем обычный, традиционный детектив, а скорее рассказ, в котором предпринята попытка показать преступление, расследование и развязку со стороны невольных свидетелей событий - подростков, которые неумело и неосознанно оказываются замешаны в эту криминальную историю.
На лето нас с сестрой отправляли в Крым, к друзьям семьи. Дело было в небольшом поселке среди гор в нескольких километрах от моря. Я любила эти месяцы, но в то лето мне было пятнадцать, и душа просила приключений. А наш распорядок жизни трудно было назвать захватывающим. Каждое утро мы все вместе завтракали за большим столом во дворе в тени заросшей виноградом терраски. Тетя Катя, дядя Юра, мы с Аней из Риги - мне пятнадцать, ей шестнадцать; моя сестра Катя и Анин брат Антон, ей шесть, ему четыре. Мы с Анькой были ответственны за завтрак, и обычно в огромной сковороде мы жарили яичницу с помидорами. Затем нас всех сажали в огромный Додж Караван и везли на море. Несколько часов мы купались и вялились на раскаленных солнцем камнях. Дети резвились в волнах. Мы плавали и учились нырять, но я боялась глубины и редко плавала далеко. Странно, но я тогда много чего боялась.
Затем мы возвращались домой и ложились спать. Разумеется, мы уже были взрослыми, чтобы спать, так что мы читали взахлеб все, что находили на книжных полках. Аня любила классическую литературу, а меня было не оттащить от детективов. Но эти книжные приключения были единственными в нашей неторопливой жизни, построенной по детскому графику. После обеда, пока малышня резвилась в надувном бассейне, мы с Аней отчаянно скучали, уже дочиста истощив все запасы нерассказанных историй, накопившихся за год. Мы слезно просились на дискотеку в Дом культуры, но тетя Катя была непреклонна: "Туда ходят одни местные, и Бог знает, какие правила у них там. Ясно лишь, что эти правила можно и снять в отношении двух нездешних девиц, так что и думать забудьте о том, чтобы шляться по поселку после заката!" Как назло, в поселке в то лето пропала девочка, и это лишь все осложнило, и упрочило наше заточение.
Из нас двоих я была больше склонна к авантюрам и, кажется, оттого, больше страдала от ограничений. Через полмесяца я уже полностью погрузилась в мрачное отчаяние, яркие краски лета потемнели, я не замечала всего хорошего, что для нас делали наши заботливые хозяева, и, как темная туча, то и дело выдавала всплески недовольства, грубость и холодность, особенно в отношении малышей, которым, мне казалось, только и уделяли внимание. Но неожиданное спасение принесли нам, как ни странно, именно они.
Наши неугомонные дети очень быстро обзавелись компанией - скоро всю вторую половину дня они со стайкой соседских ребятишек разных возрастов носились по улице, оглашая пол поселка нестройным хором воплей. Сначала тетя Катя сама то и дело за ними присматривала, но затем нас с Аней приставили к надзору, и мы поневоле стали участниками этих необузданных развлечений. Главными участниками компании были двое местных мальчишек, и татарская девочка Лия, лет семи, которую, как оказалось, тоже привозили на лето со старшим братом. Еще был прибившийся к ним длинный паренек из Петербурга по имени Святослав, которого все звали Свят. Ему было одиннадцать, но, как я поняла, ему было все равно с кем дружить, лишь бы не дома с бабушкой. Как-то раз мы все играли в вышибалы, и я поняла, в пылу схватки, что, хотя это совсем не то, что рисовало мне мое воображение, однако я уже и думать забыла о своем мрачном амплуа. Мы кричали, перекрикивая друг друга, носились по дороге, шедшей сверху вниз под большим уклоном, перескакивая через камни, намытые дождями. Мы с Аней обе растрепанные, раскрасневшиеся, не хуже малышни. И тут я вижу, что в калитке дома напротив стоит высокий парень и, сложив руки на груди, задумчиво на нас смотрит. Что-то в его внимательном и глубоком взгляде, в том, как неторопливо и обстоятельно он обращал внимание на все, что угодно, произвело на меня неизгладимое впечатление. Я застыла, на мгновение смутившись за свое буйное веселье, но тут к нему подскочила Лия, схватила его за руку и втянула в игру. И вот он уже тоже смеется, метко бросая мяч, и бегает вместе со всеми. Это был Ренат, ее старший брат. И тогда, можно сказать, наше скучное лето определенно поменяло свой курс.
Скоро, однако, нам наскучило проводить время с малышней. Их компания росла, как снежный ком. А мы, напротив, решили обособиться. Нас было пятеро - мы с Аней, Ренат, которому только исполнилось шестнадцать, его местный приятель Миша и Свят, который прибился к нам на правах младшего товарища. Мы все по очереди упражняли на нем свое остроумие, кроме Рената, от которого я в жизни не слышала грубости или насмешки, да и вообще он редко говорил. И очень быстро мы нашли даже собственное место, этакий штаб, где мы встречались, обсуждали планы и откуда планировали все вылазки. Если пройти вверх по нашей улице, а затем по узкой тропке между заборами, можно было выйти к шоссе, идущее прямо под горой в обход поселка. За ним начинался пологий склон, поросший колючками и выгоревшей на солнце травой, росшей желтыми пучками и шелестевшей на ветру. На этом склоне, прямо посередине стояла огромная старая шелковица. Мы залезали на ее кривоватые ветви, словно для этого созданные, и висели, полеживая там часами, а когда спускались, наши руки по локоть, все лицо и большая часть одежды были покрыты синими, багровыми или ярко-красными потеками, в зависимости от свежести ягодного сока. Придя потом домой, и видя немой ужас на лице тети Кати, мы с Аней хохотали и фотографировались, как вампиры, а потом, как пьяные, падали в детский бассейн прямо в одежде.
Но очень скоро все ягоды на том дереве были съедены, все задушевные истории для укрепления дружбы между нами пятью были рассказаны, и мы начали наши вылазки. Незаметно для нас железобетонные, как казалось, границы дозволенного, определенные тетей Катей, все расширялись, и вскоре мы уже по полдня таскались по окрестностям поселка сами по себе. Наша первая вылазка была в горы, нависавшие над нашей шелковицей. Как-то раз Миша, сидя почти на вершине, углядел на горе справа какое-то темное пятно. Решено было, что это пещера контрабандистов, и мы отправились на обследование.
Мы поднимались на небольшой холм, поросший травой, впереди Ренат, подававший мне руку при каждом удобном случае, за нами Миша с Аней и Свят в выцветшей красной кепке. Впереди небольшой заборчик и лениво пожевывающая сухую травку коза. Дальше по пути нам попался пастух с корявой палкой и совершенно серым, невыразительным лицом, под стать его выцветшей одежде, и еще несколько коз. Под нами поворачивало под гору шоссе. Внизу расстилалась долина, и в ней, словно в ладонях из виноградников, спускавшихся с окрестных гор, уютно лежал поселок. Но свернув, и поднявшись на несколько крупных валунов, мы вдруг оказались в совершенно другом, диком и первозданном мире. Вокруг теснились скалы и серые, поросшие лишайником валуны, ломкие изогнутые ветви кустарников извивались между ними. Здесь между скал пел песни ветер, сдувая с лиц вечерний жар. И мы ненадолго замерли, не сговариваясь, и притихли. Мы все почувствовали тогда какую-то общую тайну, разделенную в этом волшебном месте, которую мы все пронесем потом через долгие годы. А затем, надышавшись этим чувством, мы полезли дальше, смеясь от этого невероятного возбуждения.
Та тропа нам казалось тогда опасной. На некоторые высокие скалы мы могли взобраться, только помогая друг другу, проходили по узким каменным карнизам над отвесным склоном из осыпающегося под ногами щебня, пролезали в узкие щели и подолгу сидели на уступах, зависших над пропастью в несколько десятков метров.
Наконец, мы добрались до той самой пещеры, уже порядком запыхавшись и жалея, что никто не догадался взять с собой воды. Скрытая в расщелине под двумя огромными скалами, пещера была неглубокой, но темной. Солнце уже ушло за горы над нами, и нам было немного не по себе от этой темноты и холода. Внутри не оказалось никакого клада контрабандистов, но в глубине пещеры в земле мы нашли кости. Сидя на уступе перед пещерой, мы обсуждали самые невероятные гипотезы происхождения этих костей. Кто-то предполагал, что это останки саблезубого тигра или пещерного льва, Свят упорно выступал за останки динозавра, но, когда Миша предположил, что это может быть пропавшая девочка, нам стало совсем не по себе. Кости мы не трогали и решили спускаться. В тот день мы их больше не обсуждали, и вскоре, по пути домой, наши страхи развеялись, и мы вновь смеялись над Святом, сосредоточенно карабкались по крутым скалам, с неприятной неожиданностью обнаружив, что спускаться намного сложнее, чем лезть вверх. Мы вернулись уже затемно, но нас никто не ругал. Отужинав, мы с Аней забрались на крышу над терраской и долго смотрели на звезды, которые были такими огромными, и холодно мерцали, навевая не мысли об ангелах или дружелюбных огоньках, а о бездне времен и равнодушных огромных пространств, разлитых вокруг нашего уютного маленького мира.
А на следующий день мы проспали, проснулись от жары, и с удивлением обнаружили, что все уехали на море без нас. На столе для нас оставили завтрак, и не веря внезапно свалившейся на нас свободе, мы взахлеб обсуждали, как же можно ею воспользоваться. Аня предлагала остаться дома, но я и слушать не хотела. Мы собрались, зашли за Ренатом и Мишей и отправились на море пешком. Путь был долгий, но очень живописный. Дорога, с растрескавшимся от жары асфальтом, петляла между холмами и виноградниками, по обочине несли караул стройные кипарисы, и нас окружал хор цикад и сверчков. А затем впереди раскрылось безбрежно-широкое, такое синее и мерцающее море. Мы гонялись друг за другом по раскаленным камням, ныряли в прибрежные волны, топили и спасали друг друга, искали драгоценные камни в гальке и вгрызались в горячую кукурузу. Потом снова купались, и снова лежали, обессиленные, щурясь на пылающее солнце. В какой-то момент я утонула в этом жаре и блеске, расплавившись на своем полотенце, а открыв глаза, увидела Рената и его глубокий внимательный взгляд совсем рядом, устремленный прямо на мое лицо. Но тут на нас обрушился поток холодной воды, которым Миша окатил нас с дьявольским хохотом, и мы снова носились с воплями по горячим камням. Мы опомнились только, когда уже похолодало, солнце скрылось за горы, и море стало нежно голубого цвета под розовеющим небом. Мы с Аней заволновались и поспешили домой. Такой же всепоглощающей, как и наше забвение, стала наша тревога о том, как нас встретят дома. Мы не слышали никаких уговоров мальчишек и неслись к дороге, подкрепляя друг в друге опасения разными версиями, что нам устроит тетя Катя. Возле придорожного кафе стояли два мотоцикла. Их хозяева курили рядом - два молодых парня лет двадцати с лишним - совсем взрослые для нас, и вида более чем местного. Но тревога была сильнее осторожности, и, увидев возможность, я поспешила к ним. Смерив нас долгими откровенными взглядами, они сразу же согласились нас довезти. Я уже шла к одному мотоциклу, когда меня за локоть схватил Ренат, и, не вдаваясь в детали, твердо проговорил: "Нет". Но я вырвалась, и уселась, демонстративно обняв уже сидевшего на сидении парня. Я оглянулась только один раз, а затем ветер засвистел у меня в ушах, и я схватилась за мотоциклиста куда крепче демонстративного, поскольку меня так и носило по сиденью. Страх был лютый: на крутых поворотах его мотоцикл наклонялся так, что моя нога задевала мелкие камни на дороге. Глаза мгновенно наполнились слезами, а сердце затопил ужас. Я не заметила, как мы свернули где-то с дороги, но ехали мы прилично, и, когда остановились, уже почти стемнело, а вокруг было безлюдно, ни признаков поселка, и ни одного фонаря. Утерев глаза и еще не перестав дрожать, я увидела Аню, бледную, должно быть, как я сама. Парни смеялись над нами, но довольно злобно, лишь иногда перемежая брань человеческими словами. Тот, что вез Аню постоянно сплевывал в пыль. А тот, в которого я вцеплялась мертвой хваткой еще пару минут назад, казалось, все не хотел меня отпускать, и глаза у него блестели.
Я огляделась. Мы были на каком-то проселке, с одной стороны виноградники, с другой - холм, на него вела старая лестница с рассыпающейся оградой, будто в каком-то сквере, а наверху темнела роща. Над холмом вставала луна, и, поежившись, я поняла, что это определенно не то место, где я бы хотела оказаться. Тот второй начал недвусмысленно протягивать руки к Ане, она сначала отходила и отталкивала его, но потом он попытался схватить ее, она вскрикнула, вырвалась и побежала. Он сплюнул и побежал следом. Я видела ее светлое платье, как мечущийся призрак, взлетающее по лестнице к роще. Мне пришло в голову, что не стоит туда бежать, и я хотела броситься за ней, но меня схватили за руку, неожиданно сильно. "Стой, стой, девочка, куда это ты собралась? Они разберутся!" - сказал парень и развернул меня к себе. На какое-то время я просто оцепенела, он обнимал меня, что-то бормоча, а я все смотрела вверх на темную рощу. Тут я снова увидела их, Аня бежала уже обратно, а второй, хохоча и отдуваясь, не особенно спешил за ней. Я рванулась к ней, чуть не свалив мотоцикл рядом. Мы встретились на середине лестницы и схватились за руки, неловко и крепко, как утопающие. Сзади спускался, отдуваясь, второй: "Ну прямо, как та твоя мелкая погань, драпают, как кошки!". Первый ржал, даже не пытаясь нас догнать. Мы неуверенно спускались тоже, я все пыталась лихорадочно решить, куда нам бежать. Когда тот, что стоял у мотоциклов, сделал шаг к нам, я дернула Аню за руку, решившись, и мы припустили по проселку туда, откуда приехали. Один, поначалу, догонял, но потом отстал. Мы неслись, не разбирая дороги, то и дело спотыкаясь на камнях, и слышали сзади глухое рычание стартующих мотоциклов. Казалось, несколько секунд, и один объехал нас, резко развернулся, взметнув облако пыли задним колесом, и метнулся к нам, хватая меня за руку. Я дернулась, готовясь драться. Но тут я увидела спереди на дороге скачущий луч фонаря, он приближался, как и второй мотоцикл сзади, и внезапно врезался прямо в лицо тому парню, что схватил меня. Тот взвыл и ругнулся, отпрянув, и тут я увидела Рената, который снова замахнулся большим фонариком. Сзади донеслась ругань, второй бросился было в их сторону, но откуда-то с дикими воплями выскочил Миша, а за ним по дороге виднелся неровный свет приближающихся фар. Резко с шумом подкатила какая-то машина, и, ослепленная светом, я только слышала звук открывающихся дверей и голоса. Снова послышался звук стартера, и оба мотоцикла поочередно, проскальзывая в пыли, развернулись и уехали назад.
Меня обнимал Ренат, я по-прежнему вцеплялась мертвой хваткой в Аню, оцепенело пытаясь разглядеть машину. Вместе с наступающим облегчением меня затоплял страх, вдруг это тетя Катя приехала за нами. Но нет, оказалось потом, это был Мишин старший брат, подрабатывавший таксистом, и какой-то его приятель. Вид у всех был серьезный и немного напуганный, нас посадили в машину, старенькие жигули, куда мы чудом влезли все, и довезли до дому. Ренат на прощание посмотрел на меня с укором, и сказал: "Идите! Завтра поговорим". И мы, подрагивая от пережитого и ожиданий, как нас встретят, пошли домой. Тетя Катя нас, конечно, отругала, но как я поняла, она просто решила, что мы загулялись, и, ничего не зная о наших приключениях, не сильно беспокоилась. Мы уснули только под утро, а сразу после завтрака, отпросившись, побежали к нашей старой шелковице.
Мальчишки уже ждали нас полным составом, вид у них был немного насупленный. Только Миша ухмылялся, видимо, раздуваясь от гордости за свою роль спасителя, а Ренат смотрел на меня выжидающе. Мне вдруг стало так стыдно, я не знала, как на них смотреть, и пока Аня болтала что-то без умолку, я вместо того, чтобы поблагодарить их, мучительно раздумывала, как бы сменить акценты:
- Ты слышала, что он сказал? - вдруг выпалила я, повернувшись к Ане, - ну что-то про другую девушку? Что-то про ту, другую, которая тоже убегала?
Все замолкли и посмотрели на меня.
- Нет, я серьезно, один из них, когда шел за нами с лестницы, сказал что-то про другую девушку, может, девочку, помнишь? - я выжидательно уставилась на свою подругу.
- Ммм, да, может быть, - наконец, протянула она.
И мы тут же стали обсуждать эту загадочную фразу, высказывать предположения, разумеется, имея в виду ту пропавшую девочку, выстраивать самые невероятные связи. Миша рассказывал, что узнал от брата об этих парнях, они, мол, не из нашего поселка, но часто тусуются возле пляжа, катают вокруг на своих мотоциклах, не нравятся местным. Потребовалось не так уж много времени, чтобы эффект от пережитого перешел в новое возбуждение, и незаметно для себя, мы уже решили, что за ними нужно следить, вдруг удастся узнать что-то важное. Только Ренат высказывался против, он говорил, что одного раза хватит, что нельзя связываться с местными, что нам ни к чему разборки, но Миша спорил громче всех, с уже разгоревшимся взглядом, и скоро побежал домой, чтобы поговорить с братом.
Мы немного посидели, переваривая все это, потом решили идти по домам, чтобы не вызывать подозрений. Ренат провожал нас и был по-особенному молчаливым. Мне все время чудилось его неодобрение, и то и дело стыд омывал меня новыми волнами. Как с ним теперь говорить? Это все казалось очень сложным, и новым, и странным. И мы с Аней решили провести несколько дней дома, чтобы все поулеглось.
Через пару дней к нам зашел Миша, и, заговорщицки утащив нас на необжитую заднюю часть участка, стал рассказывать. О том, как он подговаривал брата следить за теми парнями, как брат очень жестко осадил его, запретив вмешиваться, но сам, по-видимому, насторожился, и стал расспрашивать людей о тех двоих. Но они больше не появлялись. И выяснить что-то стоящее о них не удалось.
- И что делать теперь? - спросила Аня.
- Погодите, надо позвать Рената, так нечестно, - сказала я, и Миша побежал за ним.
Ренат пришел с Лией, девочка полезла в бассейн, где уже сидели наши мелкие и, поглядывая за ними, мы устроились под вишней, то и дело срывая ягоды и выплевывая косточки, чтобы обсудить дальнейшие планы.
- Я думаю, это не наше дело, - как всегда обстоятельно заявил Ренат, - надо держаться от этого подальше, вот и все.
- А что, если мы правы? - не унимался Миша, - Что, если они связаны с той девочкой? Ее ведь так и не нашли, и не сказал бы я, что так уж особенно ищут. А ты знаешь, что ее родители? Они знакомые моих родителей, и там бабушка старенькая у них, мама говорит, совсем слегла! А отец пьет, просто пьет, и все, уже которую неделю!
- Погоди, я слышал, приехали следователи, - заметил Ренат.
- Приехали, а что толку? Сколько уже времени прошло? Что они могут теперь найти?
- Но ведь нельзя сразу подозревать худшее, - вступила Аня, - может, она просто сбежала? Ну там, или... ммм... похитили ее? - уже не так уверенно добавила она.
- Я думаю, мы должны рассказать, - задумчиво начала я.
- Что? - повернулись ко мне все.
- Ну да, точно! - я уже была уверена, - Мы должны пойти к следователям, раз они тут, и просто рассказать им все, ну про этих парней, про то, что они говорили. Может, это как-то поможет, а нет, ничего особенного, верно? - я повернулась к Ренату как самому рациональному из нас.
Он не нашелся, что возразить. И вот, уже решено. Миша еще сопротивлялся, спорил, что мы должны попробовать сами как-то распутать эту историю. Но мысль о том, чтобы шариться по окрестностям, следить за кем-то, уже не казалась такой привлекательной.
Но дело было сложней, чем казалось поначалу. Просто прийти в отделение милиции, и давать показания, значило моментально поставить в известность и тетю Катю, и наших родителей о нашем ночном приключении, а это значило, почти наверняка, до конца лета сидеть дома и, вполне вероятно, вообще больше сюда не вернуться.
Мы долго думали, и, в итоге, решили отправить Мишу, а ему передать нашу историю, записанную от руки, анонимно, в двух вариантах. В назначенный день он отправился, отчаянно волнуясь, и мы не могли найти себе места, переживая, что он придет назад с участковым, и нас включат в дело, как свидетелей, и все выплывет. Но он вернулся раньше, чем мы ожидали, и был весьма разочарован. Оказалось, что все еще более прозаически, чем мы могли предполагать. В милиции его пропустили к усталому молодому участковому, и тот сразу отмел его попытки попасть к следователям по делу пропавшей девочки. Миша отдал ему наши бумажки, но тот лишь удостоил их быстрым взглядом и, сунув куда-то под стол, сказал, что посмотрит, что с этим можно сделать. После этого Мишу выпроводили из участка, и напоследок сказали держаться подальше от разборок со взрослыми, и лучше просто сидеть по домам.
Мы все приуныли. Наши попытки поучаствовать в чем-то серьезном явно обернулись провалом. Но лето продолжалось, и нам некогда было скучать. Мы снова сидели на шелковице, лазили на горы. Однажды мы даже взяли с собой малышей, накормили их остатками ягод, повели на небольшую прогулку. Они с воплями и визгами носились по осыпающимся склонам, цепляя на одежду колючки. Антоша ободрал коленку и внезапно горько разрыдался, но затем так же внезапно успокоился и веселье продолжалось. Мы привели их в небольшую пещеру, расположенную намного ниже и ближе первой, и рассказывали всякие пугалки, пока дети не запросились в один голос домой. Лия прыгала с камня на камень, как молодая козочка, в своем желтом платьице, а Ренат заботливо, но снисходительно присматривал за ней. Лето шло своим чередом.
А потом все разбилось, раскололось вдребезги, как зеркало. Вдруг пропала Лия. Они играли с детьми на улице, а мы гуляли; а придя домой, застали тетю Катю бледной и растерянной. Она сказала, что дети, как всегда, резвились прямо перед домом, носились, и взрослые то и дело проверяли их, а потом позвали домой. Катя, Антон и мальчишки стали расходиться. А малышки нет. Ее бабушка стала ходить по соседям, всех спрашивать и искать. Мы вернулись на улицу и первым делом увидели Рената, бледного и сосредоточенного, стоящего посреди улицы с плотно сжатыми губами. Он мотнул головой и пошел вверх по улице, не совсем, видимо, понимая, что делать. Мы пошли за ним. Дядя Юра и другие соседи стали бродить по поселку. Все звали ее по имени, а солнце все дальше скатывалось за гору, и свет угасал, а тени синели. Кто-то из взрослых пошел к участковому, тот пришел и зашел сначала к бабушке Лии и Рената, потом к нам, и тоже ходил по соседям. Но все были растеряны, никто не знал, что делать. Мы вернулись домой глубокой ночью, и я долго рыдала в своей постели, все время вспоминая Рената и его лицо, и их бабушку с дрожащими руками, и бледную тетю Катю. Чуть свет мы все уже были на ногах. Люди собрались на улице, участковый что-то говорил, но мы почему-то, не сговариваясь, побрели к нашему штабу. Пустынное шоссе едва розовело в утреннем свете. Шелковица стояла в глубокой холодной тени. Мы постояли там, затем подошел Миша, и рассказал, что Свята родители увезли домой. Я смотрела на горы и увидела что-то светлое там, мы побежали наверх. Это был Ренат, который, казалось, всю ночь не спал, и бродил здесь один. Я, ничего не соображая, бросилась его обнимать, но он мягко меня отстранил, и уселся, вернее упал, где стоял, прямо на сухую траву на верхушке склона. Чуть ниже у ограды стояла коза, она что-то проблеяла тревожно. И мы все уселись там же, вокруг него, с немым вопросом, застывшим у всех на уме: "Что теперь делать?"
Ренат поднял свое посеревшее, но такое же серьезное лицо и проговорил: "Надо идти. Искать". И мы все встали, хотя никто не знал, куда идти. Мы поднялись к той первой пещере, не знаю зачем, и, разумеется, ничего там не нашли. Стали спускаться, но тут Миша почему-то свернул и повел нас в другую сторону вниз с горы, прочь от поселка. Здесь был широкий уступ, а обогнув его мы спустились в небольшую долинку. Перед нами нестройным стадом брели козы, а впереди, под высокой скалой было какое-то старое, полузаброшенное на вид строение.
"Что это?" - я спросила, и никто мне не ответил, но Миша шел довольно уверенно вперед, и мы все пошли, постепенно ускоряясь, за ним. Подходя к хижине, мы услышали какой-то звук, то ли скрип, то ли стук, и Ренат вдруг побежал. Он почти что подскочил к двери, а мы за ним. На двери хижины, которая вблизи оказалась гораздо больше, чем казалось, висела старая цепь и замок. Ренат дернул ее, но с нее только посыпалась пыль и хлопья ржавчины. Однако в глубине строения вновь послышался какой-то звук или шуршание. Миша кинулся в обход стены. Мы тоже бежали туда, чуть не столкнувшись с очередной козой, которая забралась на валун у стены и объедала свесившийся с крыши пучок травы. Этот домик стоял, притулившись задней стеной к уступу, достававшему почти до крыши, но под крышей было окошко, и обежав строение, я увидела Рената возле этого окна. Он свесился со скалы и протянул к нему руки. Я слышала уже какое-то мычание, и непонятные странные звуки за стеной. И тут, удивительным образом Ренат весь то ли проскользнул, то ли съехал в это узкое окно. Мы полезли на скалу. Я добралась туда вслед за Мишей. Ничего не видя внутри, только темноту, я наконец разглядела затылок Рената, его руки и плечи, и что-то еще. Спустя мгновения, он развернулся, пропал в темноте, а затем вдруг прямо в окошке показалось грязное испуганное лицо Лии с грязной тряпкой, плотно обмотанной вокруг рта. Мы схватили ее за тонкие ручки с какими-то красными полосами на предплечьях, и соскальзывая, почти молча, стали тянуть ее, а она что-то нечленораздельно мяукала под тряпкой. Я наконец ухватила ее за талию, дернула, и выдернув, обняла, почти скомкала ее всю в руках, едва не свалившись со скалы. В окне показался Ренат. Тащили его уже Миша с Аней, и это было сложнее, чем с девочкой, мгновенно застывшей в моих руках, почти одеревеневшей. Наконец, он вылез, сильно оцарапав плечо. По одной лодыжке ручейком бежала кровь, он взял у меня Лию, и мы стали спускаться, слишком шокированные, чтобы что-то говорить. Миша первым слетел со скалы и побежал вдоль боковой стены. За ним, слегка похрамывая, шел Ренат с сестрой, прижавшейся к нему. Мы с Аней торопились, держась за стену сарая.
Впереди послышался крик, затем еще: "Эй!", кричал Миша. Мы выскочили из-за стены. Впереди на каменистой тропке, застыл, чуть сгорбившись, какой-то человек. Он смотрел на нас расширившимися перепуганными глазами на сером лице, затем бросил какой-то пустой мешок и, повернувшись, прыгая, словно горный козел с камня на камень, побежал от нас. Ренат издал какой-то глухой, звериный звук, и, почти не глядя, опустив Лию на ближайший камень, понесся вперед. В его стройном, еще по-мальчишески вытянутом теле появилась какая-то упругость. Перед ним так же стремительно бежал Миша, он что-то кричал вслед убегающему человеку
Я обернулась к девочке, прижала ее к себе, стала искать узел, чтобы снять тряпку с ее лица. Аня застыла рядом, глядя вслед человеку и догонявшим его парням. Лия была как неживая, только огромные распахнутые глаза на запачканном лице, казалось, кричали что-то. Ее маленькие ручки держали мои с невероятной твердостью и силой, мешая развязать тряпку. Я попросила Аню помочь, и вместе мы наконец не столько развязали, сколько стащили ее с лица девочки. Но она все равно не могла говорить. Как рыба, то и дело приоткрывая рот, она смотрела на меня своими огромными потемневшими глазами. Я, крупно подрагивая, взяла ее на руки, как маленькую, и мы пошли по тропинке, поворачивавшей впереди в обход высокой скалы. Оттуда слышался неясный шум. Глухие выкрики, приглушенные удары. Повернув за скалу, мы увидели, как на спускавшемся сыпучем склоне Ренат остервенело бил ногами скрюченного, съезжающего по осыпи человека. Тот, как мог, прикрывал руками голову, но и она, и руки уже были покрыты кровью и пылью. Миша скакал вокруг, то и дело ударяя тоже, но как-то неуверенно, а Ренат рычал, хватал, кидал и снова бил того человека, пока тот вдруг не съехал совсем, покатившись вниз по склону к травянистому уступу, где стояли, замерев, и подняв в его сторону головы, козы. Они замычали и бросились врассыпную. Внизу от шоссе уже бежали вверх какие-то люди. Один из них первым подбежал к скатившемуся человеку, дернул было его за одежду, но тот уже, похоже, отключился, и запрокинув голову, всю покрытую посеревшими потеками крови, упал. Сверху к нему огромными скачками, то и дело оскальзываясь и проезжая на склоне, несся Ренат. Но тут подоспел еще один человек, кажется, Мишин брат, и, крепко схватив его, стал оттаскивать. Чтобы удержать и успокоить Рената понадобилось три взрослых человека. Все собрались внизу, вокруг упавшего и все еще неподвижного пастуха.
Мы с Аней переглянулись и осторожно пошли вниз. Скоро кто-то подбежал ко мне, поддержал на склоне, и хотел было взять малышку, но она вцепилась в меня изо всех сил, и ни за что не разжимала ручки. Какие-то слова, голоса, взволнованные и успокаивающие обволакивали меня, как вода на глубине. Мы прошли по шоссе, взяв влево, со всех сторон окруженные все прибывающими людьми. Я обернулась, позади двое мужчин вели Рената с остолбеневшим застывшим взглядом на покрытым капельками крови лице. Мы прошли через площадь напротив ДК и, проходя мимо милицейского участка, я увидела, как того все еще бездыханного человека кладут на заднее сидение патрульной машины, и склонившийся у передней двери участковый говорит что-то по рации.
Мы добрались до дома, и на улице, неведомо как появившаяся здесь мама Рената выбежала мне навстречу с громкими странными всхлипами. Лия все никак не хотела меня отпускать, едва узнавая маму. Но вдруг что-то вскрикнула, бросилась ей на шею и зарыдала, громко и надрывно. Меня взяла за руку тетя Катя, и едва соображающую завела домой. Там мы долго сидели, ничего не говоря, за столом. И со двора на улицу и обратно все время ходили и бегали какие-то люди, соседи. Вечером к нам пришел участковый с озабоченным лицом и сильным украинским выговором, и долго, очень обстоятельно, постоянно повторяясь, вел допрос. Потом мы наконец вышли и пошли к Ренату. У них тоже и двор, и дом были полны людей с одинаковыми ошарашенно-обеспокоенными лицами. Ренат сидел на кухне, в уголке, рядом с отцом. Все его руки был в ссадинах, а лицо усталое и опустошенное. Его такой глубокий взгляд потух, потерял осмысленность. Он едва взглянул на нас. И скоро мы ушли, так и не найдя, что сказать, о чем поговорить.
Через несколько дней нас всех отослали домой. И нас с сестрой перестали на лето отправлять в Крым, к тете Кате. Мы проводили лето на даче. И я больше никогда не видела ни Рената, ни Лию. Но на следующий год мне уже было шестнадцать, и лето больше никогда не казалось мне скучным.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"