На наше первое свидание Горан пригласил меня в театр. Югославский драматический театр привез в Москву одну из своих лучших постановок по пьесе признанного сербского писателя и драматурга. И в этом была своя прелесть - сводить меня на спектакль соотечественников, чтобы я могла почувствовать знаменитый сербский дух, добравшийся и до русских окраин, дух путешествий сквозь века и сны, услышать красочный, дерзкий язык, острый, словно балканская пища. Второе название пьесы так и звучало - "Меню для театрального ужина".
Действие началось, и я погрузилась в новый, чарующий мир. После спектакля Горан был задумчив, наверное, он затосковал по своей маленькой, красивой родине, измученной страданиями.
--
Много лет назад, тогда еще в Белграде, я смотрел этот спектакль, и тогда роль Петкутина играла молодая актриса, Петра Вишнич.
--
Но это же мужская роль? - удивилась я. И Горан рассказ мне историю, удивительную, как и весь сербский миф, рожденный под бомбежками, придуманный Павичем, снятый Кустурицей и озвученный Бреговичем.
Петра всегда хотела быть актрисой, едва научившись говорить, она уже выступала перед взрослыми, читала стихи, пела песни, танцевала, мастерила себе забавные одежды из родительских вещей, и потом, в школе, ни одна постановка ни обходилась без нее, черноглазой, темноволосой, белокожей красавицы Петры Вишнич, тонкой, хрупкой, как вишня и гибкой, порывистой, словно лань. Ей хотелось играть в театре. Выйти на подмостки и в течение нескольких часов быть иной, по-другому говорить, двигаться, очаровывать, дурманить, притворяться, и все на одном дыхании, чтобы потом, в изнеможении от усталости становиться бестелесной, но отчаянно счастливой. Без труда она поступила в театральный институт, и уже через некоторое время ее взяли на роль Маши в "Трех сестрах". Газеты отметили ее удачный дебют, и путь к славе молодой актрисы был начат. Шло время, шли "Три сестры" и из вечера в вечер Петра играла одну и ту же роль. Ставились другие спектакли, но места в них для Петры не было. Ясмина Блажевич, примадонна, муза режиссера Болеслава Яры всегда все расставляла по своим местам. В невысокой тонкокожей, косточка к косточке, блондинке таилась неведомая сила, она умела подчинять и властвовать. Она была первой, она была единственной и она была лучшей.
С "Тремя сестрами" театр отправился на гастроли. Спектакль шел в Србице, небольшом городке в Косово. В номере гостиницы рыдала Петра Вишнич, рыдала от безысходности и жаловалась своей подруге.
--
Не могу я так больше, Янка. Лучше уж умереть. Она хочет выжить меня из театра. А что я буду делать? Это же лучший театр в стране, а Яра - гений. Куда мне уйти? Все это разрушает меня, каждый день непризнания, невостребованности, отвержения роет во мне яму, а потом заполняет ее страхом, самоуничижением, горечью, тоской. Может, я бездарна, Янка? Может, это иллюзия, что у меня есть талант? Что я достойна лучших ролей? А может, это они слепы? Не видят, на что я способна? Ты знаешь, что он будет ставить "Вечность и еще один день"? И для меня опять нет места! Я уверена. Ясмина будет играть Калину, Владо - Петкутина, а я? Я больше не могу так, Янка. Я боюсь, что наступит день, когда не выдержу и что-нибудь сделаю с собой.
--
Прекрати, Петра. Даже слышать ничего не хочу об этом. Такой грех взять на душу. Подожди, Петра, потерпи, придет твое время и весь мир узнает о тебе и будешь смеяться над своими мыслями, потерпи, Петра, - как заклинание твердила Янка, гладя подругу по черным, цвета воронова крыла, волосам.
--
Не могу, Янка. Боль внутри меня, рвет меня на части, как избавиться от нее? Как жить? А Влад? Ведь он предал меня! Оставил, когда мне так тяжело, променял меня на Ясмину. Что в ней такого, что? Знаешь, иногда мне так хочется унизить их, сделать им также больно, как делают мне больно они.
--
Петра, все это очень нехорошо, то, что ты говоришь.
--
Янка, я устала. Я чувствую себя такой одинокой, такой ненужной никому. Появится ли в моей жизни кто-то, кто будет любить меня искренне, заботиться обо мне бескорыстно, утешит в трудные минуты, ради кого стоит жить? Или быть мне вечно одной, одинокой? Иногда столько любви внутри, но ты не можешь понять, кому она предназначена, ты выходишь на сцену, даришь себя, но - было ли у тебя подобное? - чувствуешь, что любишь не так. Не так мне предназначено их любить. Так что, я плохая актриса? Или, знаешь, раньше мне казалось, что когда играешь, то становишься не тем, что ты есть, убегаешь от себя. Но теперь я понимаю, что наоборот, ты ищешь себя, в разных ролях, в одной и той же роли, ты всегда сравниваешь героиню с собой и пытаешься найти себя и только ускользаешь. Иногда это пугает меня, потому что я не знаю, кто я, настоящая. У тебя бывает такое?
Но Янка не успела ответить. В дверь постучали.
--
Девочки, нас приглашают на экскурсию в монастырь Девич, это под Сербицей. Едете?
--
Нет, - негромко, запекшимися губами, вытирая слезы, ответила Петра.
--
Едем, - решительно сказала Янка.
--
Тогда встречаемся внизу через четверть часа, будет автобус.
--
Какой еще монастырь? С ума сошла? Мне еще монахов не хватало!
--
Петра, надо взять себя в руки, развеяться. Жизнь - это не только театр.
--
Но и не монастырь.
--
Собирайся, Петра, послушай меня хоть раз. И надень что-нибудь соответствующее.
--
Ну, ладно.
Даже после нешумной Србицы казалось, что в монастыре необычайно тихо и спокойно, словно монахи смогли своими молитвами очистить пространство от мирской шелухи. Сначала думалось, времени нет здесь, только вечность, среди белых построек под красными крышами, среди зелени деревьев, среди каменных плит на кладбище. Но потом виднелись они, эти признаки времени, которое врывалось сюда, в дом Бога и разрушало его, истязало самые дорогие святыни и не щадило ни подвижников, ни икон, ни крестов.
"Монастырь Девич был впервые построен, - экскурсовод, сухопарый, загорелый мужчина в летах, с благородным, четким профилем, аккуратно зачесанными седыми волосами, повел их по монастырскому двору, - я говорю впервые, потому что, увы, жизнь этой земли была бурной, и здания, дома, монастыри, словно люди, умирали и возрождались, правда, совершенно в ином виде.
Так вот, этот монастырь был впервые построен в первой половине пятнадцатого века. Деспот Джурдже Бранкович выстроил здесь в 1434 году церковь Введения Богородицы в память о выздоровлении своей дочери, в честь чего монастырь и получил свое название - Девич, девичий. Храм воздвигли на месте старой церквушки, основанной первым благодетелем монастыря св. Иоанникием. В 1458 году сын деспота Гргур, сохраняя связь семьи Бранковичей со святым местом, подарил монастырю колокол.
Монастырь несколько раз реконструировался, на сегодняшний день в нем несколько храмов: Введения Богородицы, св. Иоанникия и св. Георгия. В 1941 году во время итальянской оккупации Косова, четыре храма и братский корпус были разграблены, осквернены, взорваны и разрушены албанскими нацистами. В монастыре, имевшем ранее свою переписную мастерскую, находилось богатое собрание рукописных и печатных книг. В пожаре 1941 года сгорели все старинные книги и иконостас с древними и новыми иконами. Тогда же была разрушена и пещера святого Иоанникия Девичского, находившаяся на холме, севернее от монастыря.
Фрески монастыря датируются пятнадцатым веком. Здесь вы видите изображение св. Иоанникия Девичского в одежде великосхимника с надписью на фреске "первый ктитор места сего", также лик св. Акакия, сюжеты "Свадьба в Кане Галилейской" и "Исцеление расслабленного". Помимо этого слоя, существует второй слой фресок четырнадцатого века и третий - девятнадцатого.
Самой главной святыней монастыря является гробница святого Иоанникия Девичского, которая уцелела несмотря на все войны и разрушения. Давайте пройдем к ней".
Примолкшие артисты покорно следовали за экскурсоводом, рассматривая фрески, вдыхая запах свечей и ладана, пока не остановились перед пожилым священником.
--
Это отец Серафим, духовник монастыря. Ему, как никому другому, многое известно о чудесах, происходящих здесь.
--
О чудотворной силе святого Иоанникия знали уже давно, в монастырской хронике сохранились письменные свидетельства об исцелениях еще со времени средневековья. От моих предшественников в монастыре я слышал много рассказов о чудесах, происходивших у его мощей. Святой Иоанникий является покровителем монастыря и всегда изливал свою благодатную милость на тех, кто приходил и обращался к нему в бедах. У каждого приходящего к мощам святого Иоанникия, чтобы получить от него помощь и утешение, есть свое горе, свой крест. Святой видит помышления сердца всякого, кто становится перед его гробницей. Множество паломников приезжают в Девич, чтобы с помощью святого Иоанникия получить исцеление, быть услышанными в своих молитвах. Если вы хотите, чтобы святой помог вам в чем-то, вы можете обратиться к нему с просьбой, с молитвой, и если ваша вера сильна, то он обязательно поможет вам.
--
И можно загадать желание? - спросила легкомысленная Рада.
--
Можно, - улыбнулся монах, как улыбаются словам несмышленого ребенка.
Какое-то время все стояли в задумчивости, думая о самом сокровенном. Потом экскурсовод повел актеров в монастырский дворик, а Петра вдруг почувствовала, как кто-то взял ее за руку. Отец Серафим отвел ее в сторону, и Янка видела, как начал ей говорить что-то, тепло, участливо, от чего у Петры сразу прояснилось лицо и озарилось каким-то мягким и нежным светом. После экскурсии она так и ехала в автобусе, молчаливая, тихая, с особым свечением в глазах. Янка пыталась узнать, что же ей такого сказал старец, но Петра только сказала загадочное: "Он дал мне мир в сердце", а потом перевела разговор на другое.
В тот вечер она играла вдохновенно как никогда. Когда после спектакля был выход к зрителям, публика хлопала ей с особым восторгом. Ее осыпали цветами, предназначавшимися Ясмине Блажевич. И именно ей подарили бутылку шампанского. Блажевич была вне себя. Она знала, что сегодня никто ее не заметил. Эти гастроли начали выматывать ее, еще не начавшись, она вдруг ощутила усталость каждого сыгранного в ее жизни спектакля. Из зеркала в гримерке на нее смотрела бледная, измученная женщина, которой нужен был отдых.
Болеслав Яра, прославленный режиссер, обладатель театральных премий, лицо светского общества, пил шампанское со своей замечательной актрисой Петрой Вишнич и другими актерами. Чувствовался небывалый подъем и радость, объединившая всех. Сегодняшний спектакль был одним из лучших за последнее время.
--
А когда начнутся репетиции "Вечности"? - как всегда не к месту спросила пухлогубая Рада.
--
Думаю, в сентябре мы уже представим премьеру публике.
--
Ясмина и Владо уже получили текст?
--
Нет еще.
Петра покусывала край хрустального фужера и вдруг спросила, глядя Яре прямо в глаза:
--
А не дашь ли ты мне роль Петкутина?
--
Но это же мужская роль!
--
Но другой же для меня нет.
--
Ты - травести?! Нет, уволь.
--
Ты еще не видел, как я играю, а уже говоришь "нет". Как это на тебя похоже. Хочешь быть в авангарде, а сам консервативен до мозга костей.
--
До кончиков пальцев, - подхватил кто-то.
--
До кончиков волос.
--
До кончика носа.
--
До самого-самого конца, - поставила точку Рада, и все рассмеялись.
--
Яра, ну давай хоть посмотрим, как это будет.
--
Яра, не жмись.
--
Хватит тебе быть под женским каблуком.
--
Яра, вся Европа будет в восторге.
--
Ладно, черти, уговорили. Завтра, Петра, ты можешь одеться мальчиком с большими усами и порадовать труппу.
Вечеринка продолжилась, но уже без Петры, незамеченная, она выскользнула из театра и ушла в гостиницу спать. Ее сердце удивительным образом наполнилось миром и мягким пылающим огнем. Как никогда ей хотелось жить и быть именно собой, Петрой Вишнич.
"Вечность" была твердым орешком для любого, даже самого гениального и успешного режиссера. Едва только родившись на свет, она приковала к себе внимание творцов театрального действа, но до сих пор никто не отважился перенести ее на сцену, текст оказался весьма далек от традиционных представлений о сценичности. Пьеса состояла из трех частей - пролога, основной части и эпилога. При этом пролог и эпилог были написаны в трех вариантах. Режиссер был вправе выбрать любые из них и, соединив с основной частью, поставить пьесу девятью разными способами. Яра долгое время пребывал в сомнениях, пока вдруг не решил сделать одновременно две версии: мужскую и женскую. Два спектакля с разными концами, исход которых зависел бы от мнения зрителей. Когда эта идея пришла Яре в голову, он вдруг почувствовал, как сердце стремительно вылетает из груди от счастья, от ощущения верного решения. "Да, именно так", - твердил он себе, разыскивая своего сына Горана, художника, чтобы обсудить сценографию, ведь действие пьесы одновременно разворачивалось у древнего хазарского храма, в сербском городке семнадцатого века, Вене начала двадцатых и наши дни.
Яра перечитывал текст, он пытался понять, сможет ли высокая, гибкая, но все же женщина, Петра Вишнич, сыграть красавца с нежным лицом, юношу Петкутина, не будет ли это уже совсем недопустимым излишеством, или что хуже того, промахом? Петкутин по сюжету был слеплен из глины и одушевлен своим создателем и приемным отцом из рода деспота Джурдже Бранковича, киром Аврамом Бранковичем, уже имевшем двух сыновей, Вида и Гргура. Гомункулус Петкутин встретил пятнадцатилетнюю девушку Калину и обручился с ней. Однако влюбленным суждено было умереть в 1688 году в Константинополе - в день свадьбы на руинах древнего театра невесту разорвали на части мертвые, и жених отправился за ней на тот свет, а потом они оказываются либо на кладбище у развалин античного театра в семнадцатом веке, либо в Вене в начале двадцатых. Один конец был печальным, а другой - счастливым. Яра закрыл глаза, перед ним стояла Петра, покусывая фужер, покусывая его, Яру, вызывающим, мужским, взглядом. Яра вдруг содрогнулся от мысли, что уже тогда она все решила за него. Или мир перевернется, или Петра будет играть Петкутина. Яра выбрал второе.
Он загнал всех, идея поставить "Вечность" вместе с Петрой в роли Петкутина внезапно объяла его, как болезненный жар, репетиции шли одна за другой, а ему все было мало, все было еще не так, не идеально, не совершенно. Даже Ясмина подчинялась как кролик, все меньше позволяя себе истерик и споров.
А Петра? Петра была великолепна. Она сочетала в себе женскую гибкость, податливость с мужской жесткостью и твердостью. И Яра, как вдохновленный мастер, творец, лепил из нее образ Петкутина. Иногда он так остро чувствовал успех, победу, что к горлу подкатывал комок, сердце замирало, и он боялся, что просто упадет без сознания. И успех пришел. Присутствовавший на премьере автор пьесы объявил, что "постановка "Вечности" Югославского драматического театра воплотила в себе то, о чем он и мечтать не мог". В газетах и журналах появились рецензии на любой вкус, Яру хвалили, осуждали, им восхищались, но главное - он как всегда был в центре внимания. Фотографии Петры, двусмысленные фотографии Петры и Ясмины, Петры и Яры обошли все полосы и первые страницы. Им вручали премии, их приглашали на фестивали, их звали на гастроли.
В одном из приморских городков Яра решил поставить спектакль на свежем воздухе, на новой площадке летнего театра, на берегу моря. Если все получится, так можно будет сделать и где-нибудь в других местечках Европы, и опять ему это запишут в плюс. Он не консервативен, он старается всегда идти вперед, пусть шаг за шагом, но зато не останавливаясь.
Яра сидел с краю в партере и следил за ходом спектакля. Вдруг он поймал себя на том, как искренне любуется Петрой, не как актрисой, а как женщиной, красивой и талантливой. Вот она в языках синего пламени, полуобнаженная, вот за столом в доме Софии читает надписи на вилках и ложках, вот встречает Калину. "Как она прекрасна", - думал Яра, сидя среди зрителей и неотрывно смотря на каждый ее жест, взгляд, слушая вибрации грубоватого голоса. На мгновение он перевел взгляд на Ясмину. Сначала эти женщины ненавидели друг друга, с необычайной страстью, а Ясмина даже с яростью и жестокостью, так, что ему пришлось приложить немало сил, усмиряя их. Но потом между Ясминой и Петрой что-то произошло, появилась какая-то теплота и, что еще больше удивило Яру, взаимопонимание. Они не стали любовницами, но стали чем-то иным.
Калина. Откуда берется любовь, Петкутин? Откуда берется это сильнейшее чувство, радость и скрытая сила, что переливается из меня в тебя и из тебя в меня? Откуда все это берется в жизни человека?
Петкутин. Человек живет во времени. Но иногда в его жизнь вторгается вечность и прерывает бег времени. И человек называет это свершением или зачатием, это те моменты, когда человек служит вечности.
Калина. Но эта вечность постоянно меняется. Посмотри на нас, это началось так мягко и нежно, а теперь становится все сильнее и безумнее...
Петкутин. Потом достигает высшей точки и постепенно удаляется от нас, потому что вечность опять исторгает нас в наше бедное время. Это похоже на изгнание из Рая.
Началась любовная сцена. Ясмина пристроилась на качелях, Петра подошла к ней и начала медленно их раскачивать; голые ноги Ясмины были видны по обе стороны фигуры Петры.
Достигнув высшей точки, Петкутин снял ее с качелей и понес, все еще совокупленный с ней, как в ослеплении.
Успокоившись, Ясмина и Петра сели на скамейку. Яра сглотнул. "Изгнание из Рая".
Петкунин. На этих качелях ты настолько хотела, чтобы я был кем-то другим, что этим желанием даже превратила меня в кого-то другого в тот миг, когда я источал семя и не мог защищаться. Эти несколько мгновений я правда был кем-то другим. Скажи мне, кем я был?
Яра отошел покурить и долго не возвращался. Он был потрясен, хотя видел эти сцены уже много раз, сам придумал их и отрепетировал, но сегодня было столько огня и энергии в них обеих, что он почувствовал себя лишним, ненужным и очень-очень старым человеком. Спектакль заканчивался, призрак Калины беседовал с творцом Петкутина, Аврамом Бранковичем.
Калина. Дай мне один день своей жизни в обмен на три смерти.
Аврам. Хорошо. А на что тебе один день жизни?
Калина. Я хочу еще раз переспать с одним человеком, которого я любила. Я хочу любить его вечность и еще один день.
Аврам. Не думаю, что ты в выигрыше, Калина. Я знаю, что ты хочешь сейчас сделать и с кем хочешь встретиться. Тебе нужен Петкутин! Но прежде чем ты возьмешь себе три мои смерти, подумай о том, что этой встречи может и не получиться.
Калина. Пусть тебя не заботят мои заботы.
Аврам. На прощанье я открою тебе еще кое-что. Если на пути к Петкутину, а ведь ты ищешь его, вспыхнет синий огонь, ты его найдешь, но если полыхнет огонь красный, ты навсегда разойдешься с тем, кого любишь и ищешь по всем жизням и смертям. Вот тебе твой день!
В Калининой половине античного театра рассвело, появилось солнце. Калина сбросила красный плащ и предстала во всей своей красоте, обнаженная, едва прикрытая длинными, волнистыми волосами. Но на половине Бранковича по-прежнему была ночь с луной и звездами, ночь, в которую, понурив голову, ушел печальный кир Аврам.
Калина вынесла на середину своего дня хазарский горшок, синий с золотом. Принесла воду и стала из глины месить Петкутина. Положив глину в горшок, начала шептать сороковой псалом.
"Твердо уповал я на Господа, и Он приклонился ко мне и услышал вопль мой. Извлек меня из страшного рва, из тинистого болота; и поставил на камне ноги мои, и утвердил стопы мои..." Раздались три удара колокола с ближайшей церкви. Калина палкой разбила горшок, из него вырвался красный огонь, но Петкутин не появился. Горшок так и остался пустым. Калина в отчаянии упала на землю и стала рыдать. "Ах, добрый мой ангел, неужели ты меня навсегда оставил?"
Освещение стало меняться, ночь начала пожирать день. Калина еще смотрела на солнце, а когда оно зашло, вскрикнула три раза, сорвала волосы с головы, будто шапку, обернулась в красный, словно от крови, плащ и вновь стала тенью.
Спектакль закончился. Все, не сговариваясь, спустились к морю. Тишина перемежалась шутками, кто-то принес вина. Петра в полном гриме - в мужском костюме, с подведенными черным глазами, в желто-синей шапке, подошла к воде и смотрела, как по дну скользят мальки, тени, как колышутся водоросли. Влад приблизился незаметно, встал рядом, поглядел вдаль и вдруг сказал:
--
Я знаю, какое желание ты тогда загадала в монастыре, - Петра оторвалась от воды и непонимающе взглянула на Влада. Тот, не смущаясь, продолжал.
--
Ты захотела себе роль мужика, да, вот такого, в штанах, в сапожищах, мужика. Не смешно тебе, Петра? Хочешь сказать, что здесь некому играть мужчин? А может, тебе чего-то не хватает? Нормального парня рядом, который мог бы тебя радовать утехами? Думаешь, это нормально - искажать свою сущность? Хочешь каждый раз трахать Ясмину, пусть на сцене, пусть играя? Ты женщина, Петра, и от этого всего ничего нового между ног для тебя не добавится. А ты ведь это загадала? Да, Петра?
Самовлюбленное лицо его было зло и бледно. Петра резко откинула шапку на песок и стала снимать сапоги.
--
Откуда ты знаешь, что я загадала, Влад? Откуда? - Петра сделала шаг к морю, ветер трепал ее распущенные черные волосы, - Ничего ты не знаешь, Влад, потому что только Господь знает наши пути, - сказала Петра и пошла по воде, прямо по водной, спокойной глади.
Там, на берегу, все замерли в молчании, не понимая, была ли это иллюзия или театральная сцена, а Петра шла, не оглядываясь, и вера ее была больше, чем горчичное зерно. Больше Петру никто не видел. Говорят, она дошла по воде до монастыря, постриглась в монахини и молится где-то за нас. А потом началась война, "Вечность" долго не шла, под бомбежками она была не к месту. В июне 1999 года в монастырь Девич вломились албанские экстремисты. Три дня длилась оккупация монастыря, три дня святыню разрушали, оскверняли и грабили. Гробница святого Иоанникия была вскрыта, монахини и отец Серафим претерпели избиения и надругательства, и чудом остались живы. Сына режиссера, Горана не было в стране, когда все это случилось. Неприкаянный, он бродил по свету и не знал, куда возвращаться, ведь так мало осталось от того, что он когда-то любил. Хотя сейчас у него появилась надежда на свой дом, свой очаг, на то, чтобы вырваться из потока времени и начать все сначала. Может быть, ему повезет.
"Такая вот история", - закончил Горан. Я смотрела на него влюбленными глазами, и знала уже, без всяких предсказаний, с кем проведу отпущенную мне вечность и еще один день.