Неправильная дева
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
Едва оправившуюся от скандала героиню отец ссылает в Императорскую Академию Магии. Волшебство - не то, о чём мечтала Эдгара, но выбора ей не оставили: жизнь в плену монастырских стен в сто раз хуже зубрёжки скучных формул, приправленной мрачной легендой о родовом проклятье. Дочь семьи Аллэр не догадывается, что вскоре на сцену явятся призраки её и не только её прошлого...
|
Глава 1
Секретарь была слишком юна, белокура и голубоглаза, поэтому я ни капли не удивилась, когда она спросила, отчаянно хлопая ресницами:
- Не можете подписать? Почему? Вы ведь Эдгара Литания жуэн Тара, верно?
- Эдгара Литания рудо Аллэр. Супруг лишил меня фамилии, когда вернул отцу.
- Официально?
- При человеке Императора, пяти аристократах, восьми простолюдинах, священнике и настоятельнице монастыря святой Оделии. Официальнее некуда.
- Простите. Список зачисленных дворян составляют по "Белой книге", а там записи не успели исправить, - секретарь виновато развела руками. - Бюрократия.
Я скривилась. Моя семейная жизнь уложилась в шестнадцать часов, но проблем наплодила на пять лет. У министерства знати был месяц на правку бумаг. Ха-ха! Чиновники и пальцем о палец не ударили! Забавно, ведь именно с подачи сплетницы-тётушки министра мой развод прогремел на всю Империю. Прозаичная бюрократия? Как бы не так. Благородное общество изощрённо мстит нарушителям спокойствия, а я для него - злостная преступница.
- Ещё раз извините...
Я вздохнула.
- Просто впишите меня куда надо. Занятия начнутся уже завтра. Не хочу проблем.
Секретарь резко - слишком резко - мотнула головой.
- Эдгара Литания, в Императорской Академии Магии мы не работаем абы как.
Гордо вскинув подбородок, блондинка скрылась за маленькой тёмной дверью в глубине кабинета. Я проводила её недоумённым взглядом и устало опустилась на стул. Прошла минута, две. Секретарь не возвращалась. Мне стало не по себе. Что, если ждать бесполезно? В "Белой книге" ложная запись. Для государственной машины - и Академии - меня не существует.
Для большинства девушек учёба магии лишь дань моде и способ повысить цену на рынке невест. У меня причины припасть к знаниям намного серьёзнее.
Через два дня после развода отец вызвал меня посреди ночи и сказал:
- Либо в чародейки, либо постриг. Выбирай, Эдгара.
- Но папа, я не виновата!
- Конечно, не виновата. Это всё дурная кровь твоей порочной матери. Я знал, что рано или поздно она тебя погубит, как уже сгубила Севериана.
- Папа, ты же знаешь легенду... - у меня дрогнул голос.
Отец поморщился.
- Глупые предрассудки. Существование проклятья так никто и не доказал.
- За последние двести лет лишь единицы магов рудо доживали до тридцати лет. Папа, ты хочешь моей смерти?
- Не дави на жалость, Эдгара. У тебя долг перед семьёй. Выбирай.
- Отец!
- Нам больше не о чем разговаривать.
От воспоминаний о ночном разговоре к горлу подступил комок. Чёрный Галахад рудо Аллэр сдержал слово. В четыре недели мы не перемолвились и парой фраз. В отчем доме мне недвусмысленно отказали даже в той малой толике родительской любви, что заслуживает самый блудный ребёнок.
"Если с Академией ничего не выйдет, сбегу в Озёрное княжество. Пусть отец отрекается. Ни за что не вернусь в монастырь".
Я смахнула предательскую слезу. Нельзя сдаваться! Я не изнеженная ллэо, истеричная верто или пугливая жуэн, а рудо. Мои предки отважные воины. Что чиновничий произвол в "Белой книге" и причуды девчонки-секретаря для той, чьи прадеды повергали в пыль армии?
"Но ни над Анром Драконоборцем, ни над Рыцарем Белого Солнца не висело смертельное проклятье..."
Нет, нет! Нельзя бояться! Страх убивает разум, а мне жизненно важна острота мысли. Нужно придумать, как убедить секретаря закрыть глаза на неточности в бумагах. Та ещё задачка, ведь дипломат из меня неважный.
"Уныние - грех. Отвлекись, успокойся".
Я огляделась.
Сквозь решётчатые окна лился бледный утренний свет. Половину западной стены занимали изящные гравюры на сюжеты мытарств Гведы Бессмертного, рядом висела большая рыба-часы с шестерёнками вместо глаз. Шкафы из металла и стекла заполняли вперемешку книги и причудливые алхимические сосуды, по потолку вились гирлянды нежных голубых цветов. Сила и слабость? Мужественность и женственность? Разум и чувства? Я ломала голову над символикой, пока не вспомнила, как выгляжу со стороны: темноволосая дева в красном посреди царства изысканных холодных оттенков. Готовый сюжет для картины, но художник не берётся за кисть, если нечего сказать. Просто девушка, просто обстановка. Ни секретов, ни ответов.
Стрелки сошли, и рыба-часы ощетинилась иглами. Я досадливо поморщилась. Двенадцать, а секретарь до сих пор не вернулась. Безответственная девица!
Мой взгляд упал на письменный стол.
"Большой, но не массивный. Светлое дерево, вставки из голубого с серыми прожилками мрамора, ножки в виде драконьих лап. Бортики покрывает искусная резьба с вкраплениями серебра. Красивая вещь".
Ничто не говорит о человеке лучше рабочего места. Я отчаянно нуждалась в ключах, поэтому отбросила хорошее воспитание и приступила к исследованию.
Механические перья и карандаши строго на своих местах в письменном приборе, бумаги аккуратно разложены в чёрные папки с гербом Академии, уровень чернил в хрустальных чернильницах, и тот одинаков. Ничего личного кроме небольшого портрета в овальной рамке и громоздкого стеклянного сосуда с огненным духом, сонной красной ящеркой.
"Хаос рождает фантазию", - гласит известный афоризм. Судя по выхолощенном порядку на столе, для блондинки милая девушка была чересчур рациональной. Это настораживало.
"Святые угодники, она точно человек?"
Я усмехнулась глупой догадке. Нет, и ещё раз нет. У всех свои причуды, да и анализ ещё не закончен. Остаются картина и саламандра. Очень человечные мелочи.
Первым делом я занялась портретом. Странно, что старомодную живопись предпочли модной фотографии, но о вкусах не спорят. Художник - не гений, но первоклассный ремесленник - изобразил секретаря ангелоподобной девой. Распущенные волосы, венок из белых роз, летящее платье, изящные крылья. Всё по канонам образа, вот только среди ангелов нет женщин. За пятнадцать лет в монастырских стенах я это хорошо усвоила.
"Эя Виктория", - вилась гравировка на рамке. Любопытно, любопытно.
Второе имя не даётся за красивые глаза. Его обретают по поступкам. Своё я получила, девятьсот тысяч раз пропев "Господи, помилуй", хотя будь моя воля, взяла бы другое.
Виктория - значит "победительница". Это особенное имя. Им награждают на поле боя, но Эя не воительница, хотя одолеть мужское благоразумие ей под силу. Оставлю "Победительницу" на совести заказчика портрета. Любовь слепа.
Но ладно картина, с ней всё просто и понятно. Саламандра - другое дело.
Питомцев заводят многие. Кто-то предпочитает рыбок, кто-то птиц, кто-то - кошек и собак. Не так уж редки любители змей. Эя держала огненного духа. Странный выбор для человека её профессии, ведь у саламандр мерзкая склонность к поджогам, а мозг не больше горошины.
"Они красивы и мало едят. Опасность? Нет, не слышали. Ах, посмотрите, какие ми-ми-милашки!"
Камни цвета крови, камни цвета тьмы. Эя хорошо постаралась, воссоздавая для любимицы мрачный кусочек пустыни плана Огня. Суровый пейзаж скрашивали карликовые огнерозы и удивительной чистоты белый кристалл в форме многолучевой звезды. Сама ящерка мирно возлежала на горке из обломков базальта. Алое так красиво смотрелось на чёрном, что я невольно залюбовалась.
Ничто не притягивает взгляд сильнее затаённой угрозы. Саламандра кажется безобидной, а её тюрьма - надёжной, но реальность не терпит иллюзий. Одно неловкое движение, и все документы на столе обратятся в пепел.
"Раз - и нет проклятого списка. Будто волшебник поколдовал".
С мгновение я размышляла, не поддаться ли искушению, но доводы рассудка перевесили соблазн простого решения проблемы. Во-первых, все улики будут против меня. Во-вторых, при моём везении в пламени сгинет и список, и половина Академии, и я сама. Нет и ещё раз нет! Монастырь, Озёрное княжество, что угодно. Даже трижды тяжёлая жизнь лучше быстрой смерти.
Время шло. Эя Виктория не объявлялась. Мысль шла туго.
От безысходности я прямо спросила саламандру:
- В чём слабость твоей хозяйки, пироманьячное создание?
Словно понимая человеческую речь, огнерождённая тварь уставилась на меня чёрными глазками-бусинами. Её взгляд мне очень не понравился. Ящерица изучала. Ящерица... оценивала?!
"Показалось? Воображение изволило дурно шутить?"
Говорят, стихийные духи намного разумнее, чем о них думают. Ладно ундины, гномы и даже сильфы, но саламандры, убогие пародии на драконов... Не верю! Мышь, и то умнее.
Я внимательно осмотрела узницу стеклянной банки. Ящерка как ящерка, только красная. Голова, тело, четыре лапы и длинный хвост. Ничего подозрительного. Ничего интеллектуального.
Если саламандра просто саламандра, у меня большие проблемы. Я нахмурилась. Огнерождённое склонило голову набок и чересчур дерзко для существа своих размеров вильнуло хвостом. Я чуть не поперхнулась возмущением. Ящерица насмехалась!
"Совпадение? Как бы не так!"
Учителя говорили: эксперимент либо подтверждает теорию, либо разносит её в пух и прах. Настало время проверить, применим ли завет учёных к реальности.
Я состроила страшную рожу. Саламандра зашипела. Я высунула язык. На спине подлой твари вспыхнули пламенные узоры. Я выпалила одно за другим самые грязные монастырские ругательства. Ящерица раздула щёки и бросилась на стенку сосуда. Пустая бравада! Толстое алхимическое стекло легко сдержало натиск монстра длиной в два указательных пальца.
- Не на ту деву напал, чудовище.
Я рассмеялась.
"Если постучу по стеклу она что, вообразит себя драконом и пыхнет огнём? Надо проверить".
- Ааа! Демоново отродье!
Палец пронзила резкая боль. Ящерица победно заклекотала. Добрых пару минут ушло на осознание простого факта: меня обдурили. Когда я коснулась стекла, коварная тварь раскалила стенки сосуда.
От боли хотелось лезть на стену и выть, и мне было ни капли не стыдно. Да, рудо воины. Да, мои предки перекраивали королевства. Да, они смеялись смерти в лицо... Святые угодники, я, а не прадеды страдала от ожога! Превозмогание - геройство, но перед кем строить отважную воительницу? Саламандра спектакль не оценит, а других зрителей здесь нет.
Жалко всхлипнув, я засунула палец в рот. Как назло, дверь, главная, а не маленькая тёмная в глубине кабинета, мелодично тренькнула и распахнулась. На пороге стояла девушка - высокая, стройная, рыжая и очень юная. Дорогое при обманчивой простоте зелёное платье, по-детски сдвинутая набок шляпка и открытый взгляд выдавали любовно взращенный в недрах столичного особняка цветок.
Собрав волю в кулак, я вынула палец изо рта и выжидающе посмотрела на гостью.
Нежная дева ойкнула и, мило хлопая ресницами, спросила: - Я не вовремя?
- Если коротко - да.
Гостья разочарованно вздохнула.
- Я только приехала и ничего здесь не знаю. Где мне подождать?
Я быстро освежила в памяти сегодняшние блуждания по территории Академии.
- Если пройдёте от главного входа направо и повернёте у статуи Альре Софии на юг, то окажитесь в саду её имени. Он красив и умиротворяющ. На север идти не стоит. Там кладбище.
- Спасибо... Ой! Вы ведь не секретарь, а ученица, как и я!
- До завтрашнего утра мы лишь дочери своих отцов и матерей.
Девушка рассмеялась.
- Формальности для магов ничто. У вас есть дар, у меня есть дар. Мы почти сёстры. Давайте знакомиться! Я - Валентина верто Лазариа.
Она сделала шаг навстречу и протянула руку. Я опешила. Рудо служат войне, верто - богу. Так повелось с давних пор, но Валентина мало походила на дочку священника. Волосы она носила распущенными, здоровалась по-мужски, на правой щеке рисовала зелёную звёздочку, подчёркивающую белизну кожи и цвет глаза, а монастырь если и видела, то только в романтико-религиозном сне.
"Она расположена ко мне, но узнает имя, и всё изменится. Моя репутация убита скандалом. Я мыслю и дышу, но в глазах общества ходячий мертвец. Если верто умна, то не перейдёт границ "здравствуйте", "хорошая погода" и "до свидания". Да, так и будет".
Я не стала жать руку. Ни к чему тешиться иллюзиями.
- Эдгара Литания рудо Аллэр.
Глаза Валентины округлились. "Началось", - с тоской подумала я.
- Та самая Эдгара Литания?! Правда?!
- Правдивее некуда.
Я приготовилась к чему угодно: жалости, лицемерному сочувствию, брезгливому интересу. Жертва скандала в чужих глазах похожа на уродливую экзотическую зверушку. Начни Валентина нескромные расспросы, я бы поняла, хотя и не простила, но её реакция не уложилась в шаблон. В два широких шага верто преодолела разделяющее нас расстояние и крепко сжала мои ладони.
- Эдгара, то, что вы сделали... Это было невероятно смело!
- Да?
Мне стало неловко. Валентина выше на полторы головы, но умудрялась смотреть снизу вверх. Я не знала, принять её восхищение или отвергнуть. И то, и другое казалось неправильным.
Благодаря стараниям "верховной сплетницы" Шанны Василии ллэо Эртайо, слухи обо мне ходили многочисленные и разнообразные. Обнародуй бывший супруг вовремя истинную причину развода, пустая болтовня стихла бы сама собой, но Одар жуэн Тара и благородство всю жизнь шли параллельными путями. Муженёк и палец о палец не ударил для моей защиты. Да что защита! Одар даже не вернул отцу приданое. После выслушивания очередной бредовой истории я представляла, как мерзкий старикашка перебирает мои драгоценности, и на душе становилось ещё поганее.
"Верто очарована слухами - лестными для меня, но всё же слухами, частью паутины лжи. Могу ли её винить? Нет. Люди живут иллюзиями. Открыть ей глаза? Променять обожание на презрение?"
- Вы чудесны! - продолжала Валентина. - О, хотела бы я однажды...
Она остановилась и с надеждой посмотрела на меня.
- Могу я надеяться стать вашим другом?
- Другом?
- Да, другом. Мне больше нечего предложить.
Всё встало на свои места. Верто черпала вдохновение из книг и ничего не знала ни о жизни, ни о людях, ни о настоящей дружбе. Будь я мужчиной, она бы влюбилась.
"Нельзя сейчас прекращать спектакль. Иллюзии обман, но их крушение убивает".
- Во-первых, я скромна. Во-вторых, всё, что произошло за стенами Академии, осталось за стенами Академии. Мы начинаем жизнь с чистого листа.
- О, простите, - улыбнулась Валентина. - Иногда я перехожу границы. Брат говорит, это невыносимо.
- В-третьих, мне нужно кое-что обговорить с секретарём. Без лишних глаз.
- Деликатное дело?
- Достаточно.
Лёгкая обида на лице верто мгновенно сменилась заговорщицкой ухмылкой.
- Поняла! Не буду мешать. Я не ллэо. Мне государственные дела не интересны.
Помахав рукой, поклонница удалилась, оставив меня переваривать права и обязанности сверхновой звезды. Как верто, Валентина обладала буйным воображением. Как рудо, я ужасалась и дивилась его плодам. Из пропащей женщины в героини. Неплохой карьерный рост, да только что сказать, когда спросят, во имя чего свершила подвиги? Я за равноправие, но не воинственный противник "кухонного рабства". Эх, мне бы быстрого коня, добрый меч, крепкий доспех, стать мужчиной и перенестись на пятьсот лет назад... В древности жизнь была намного проще.
Нынешний мир бескраен и непостижим, как океан. Фотография, поезда, автомобили, огромные и быстрые корабли из металла, летающие без магии машины. То, что вчера казалось диким, завтра - новая норма. Но рукотворные чудеса лишь вершина айсберга. Под тёмными водами технического прогресса сокрыто проклятое сокровище преображённого дерзкими замыслами разума.
Дева стародавних времён прошла бы ритуал Отречения, сносила сколь угодно противного мужа и уж точно не воевала с огненной ящерицей. Она бы тихо радовалась каждому дню, растила детей и не задавала лишних вопросов. Правда, отец бы её всё равно не любил. Суровые владетели не расточают чувства на то, что рано или поздно перейдёт к другому мужчине. Такова природа властителей Империи.
Я - дева нового времени. Мне не быть счастливой в скроенной по старым лекалам жизни. Но нельзя отчаиваться. Всё, что ни происходит - к лучшему. Юная Валентина в восхищении? Слава скандалу! Хвала "верховной сплетнице"! Забавно, как злое слово приносит и известность, и популярность. Что, если совсем скоро у меня появится сонм преданных поклонников? Чем я хуже знаменитых певиц и актрис?
Сказал "король", говори и "королева". Список зачисленных на первый курс Академии лежал на столе секретаря. Ничто - особенно совесть - не мешало мне в него заглянуть.
"Валентина верто Лазариа отважна, молода и современна. Она благородная столичная роза. Сколько подобных ей завлекли сети знаний? Я без труда вычислю всех. За пятнадцать лет в монастыре святой Оделии мне сомнительно посчастливилось перезнакомиться по сплетням со всеми знатными семьями Старой Империи".
На гербовой бумаге значилось тридцать имён, начертанных красивым округлым почерком безымянного чиновника из министерства знати. Кроме меня и Валентины, в чародейки метили ещё две девушки. Увы, семья одной славилась следованием старым традициям, а с сестрой-близнецом другой я не сошлась характерами в монастыре. Круг возможных почитателей сузился до неприличия. Валентина... и всё.
Мужчин я просмотрела по диагонали. От большинства не стоило ждать ни неприятностей, ни уважения, но от одного имени ёкнуло сердце.
Андреа рудо Иэро.
"Он не испугался проклятья?"
Я знала Андреа. Он приходился внуком младшей сестры деда, то есть мне роднёй, хоть и неблизкой. Чёрный Галахад плохой хозяин, но его отец, Иеремия "Верный меч" рудо Аллэр любил принимать гостей. Особенно дедушка привечал родственников. Ни один праздник не обходился без шумной толпы сероглазых и темноволосых мужчин и женщин.
Андреа рудо Иэро. Мы виделись всего один раз, в последнее лето деда и моей свободы.
День Арна Драконоборца не заладился. Взрослые пили в доме сапфировое вино, старшие дети отправились кататься на лошадях по Плачущему лесу, а мне и братьям доверили малыша Андреа, потому что слуги получили выходной по случаю праздника.
- Позаботьтесь о нём, - сказал дед. - Его мать из ллэо, но отец нашей крови.
Ни я, ни братья не посмели возразить, о чём вскоре сильно пожалели. Мальчик был младше нас на четыре года. В десять это казалось непреодолимой пропастью.
Увы, кроме возраста у Андреа хватало недостатков. Он быстро уставал, ныл, просил пить и всё время спрашивал, почему девочка играет с братьями, а не в куклы. Ради деда мы возились с бестолковым мальчишкой почти два часа, но в конце концов не выдержали и спрятались в замке на дереве. Растерянный Андреа бродил внизу и жалобно звал:
- Севариан? Орландо? Эдгара?
- Молчите, - прошипел Лан. Я и Сева мрачно кивнули.
Послышались горькие рыдания.
- Может, пригласим его? - неуверенно предложила я. Севариан вздохнул, но высунул голову из убежища и прокричал:
- Если хочешь играть с нами - залезай!
Рыдания стали только громче.
- Слабак, - хмыкнул Орландо.
Я не разделяла ехидства брата. Рыцарь Белого Солнца одолел первого противника в пять, но Андреа был не героем преданий, а сыном матери-ллэо. Его учили поэзии, танцам и ни разу в жизни не пороли.
- Воинами не рождаются, а становятся, - сказала я. - Он рудо по крови. Мы должны разбудить в нём дух бойца.
Лица братьев просияли.
- Устроим крошке Андреа испытание! Как мудрый Одарин - Арну! - радостно вскричал Сева.
Орландо не отставал:
- Заставим съесть личинок тухложука! Обольём гнилой водой! Покажем лесную крысу!
- Лучше, Лан, лучше, - я выждала паузу, как актёр-жрец в "Драконьей погибели", и замогильным голосом прошептала: - Отведём его в Дом-Под-Холмом.
Братья притихли из уважения к величественности момента. Все мы прошли испытание Домом, но ни дед, ни тем более отец об этом не догадывались. Произошедшее под холмом было нашей тайной. Посвящая в неё Андреа, мы лишались единственного сокровища.
- Да будет так, - сказал Севариан. Ему лучше меня и Орландо удавались героические речи.
Мы скрепили решение тройным рукопожатием, символом нашей чудесной связи рождённых в один день. Что бы ни случилось потом,
Первой к мальчишке спустилась я. Он сидел на земле, обхватив колени руками и тихо всхлипывал. Я села рядом и протянула ему платок. Андреа с благодарностью его принял. Пока мальчик неловко вытирал слёзы, я внимательно его осмотрела.
Аккуратная одежда, завитые тёмные кудри, серые, но слишком мягкие глаза, длинные ресницы, нежное лицо. Кукла, одна из многих в комнате моей матери. Дорогая бесполезная игрушка.
Я ласково спросила:
- Хочешь стать героем, как Арн Драконоборец, Принц Вечерней Звезды или дедушка Иеремия?
Мальчик посмотрел мне в глаза и честно ответил:
- Хочу, Эдгара.
Я улыбнулась. Кровь рудо сильна даже в хилом теле.
...От деда нам влетело так, что ни я, ни братья неделю сидеть не могли. Через месяц отец Андреа умер, а спустя ещё два мать забрала сына в одну из глухих провинции Внешней Империи. Больше я о нём не слышала, хотя коротая год за годом в монастырских стенах, иногда гадала, что за мужчина вырос из плаксивого паренька и боится ли он до сих пор темноты.
Отвратительный скрежет разбил оковы воспоминаний. Я обернулась и увидела Эю Викторию. В руках она держала огромную тёмную книгу.
- Простите за ожидание. В старой части Архивов будто дракон валялся. Ничего не лежит на своём месте.
- В старой части Архивов? Легендарном "Чёрном подвале"?
- О, не беспокойтесь, - секретарь рассмеялась. - По-настоящему опасные документы заперты в особом хранилище. Моей жизни ничего не угрожало.
- А могло? - комедия стремительно дешевела. "Зачем Виктория полезла в "Чёрный подвал"? Какой ей прок от древних бумаг?"
- С годами у магических книг портится характер, но этой всего триста лет, - секретарь небрежно уронила фолиант на стол. От поднявшейся пыли я зашлась кашлем.
- Нельзя... ли... было... кхе-кхе... чуть... осторожнее?
Эя одарила меня сочувствующим взглядом.
- Выглядите неважно, Эдгара Литания. Что-то случилось в моё отсутствие?
Я покосилась на саламандру. Боль от ожога притупилась, но ещё долго будет напоминать о глупости. Проклятая ящерица! Провела меня, как девчонку. И сказать нельзя - засмеют.
Обидно до слёз.
- Я смиренно ждала вашего возвращения и только, секретарь.
Эя Виктория кивнула, то ли приняв на веру мою ложь, то ли из вежливости, и запустила руку в сосуд саламандры. Прежде, чем я успела крикнуть, она уже гоняла ящерицу по всей банке. Огненный дух шипел, раздувал щёки, бросался на бесцеремонно разгребающие песок и камни пальцы.
"Безумство! Чистое безумство!"
Меня обдало волной жара. Саламандра выплеснула ярость, раскалив до предела стекло и воздух. Я живо представила, как нежная белая рука секретаря прожигается до кости, как кабинет наполняет запах горелой плоти...
Время ухнуло в пропасть. Я закрыла глаза.
- Люблю держать универсальный ключ под рукой, - донеслось будто из другой Вселенной. - Никогда не знаешь, когда он понадобится.
Я открыла глаза. Эя держала белый кристалл удивительной чистоты. По форме он напоминал многолучевую звезду. Именно его я видела в сосуде саламандры чуть раньше.
Обиженная кражей ящерица скрылась в норе. Снаружи торчал лишь кончик красного хвоста.
Стихия огня подвластна обученным магам, но в секретаре я не чувствовала даже зачатка дара. Холод прозрения накрыл, как лавина. Внешность фарфоровой куклы - обманка. Ясно, почему пламярождённое не смогло навредить Виктории. Ясно, почему она не испугалась отправиться в "Чёрный подвал".
- Вы не человек.
Секретарь улыбнулась и откинула волосы. На шее тускло сияло клеймо - заключённая в круг серебряная голова волка.
- Верно. Во мне нет ничего, что делает дочерью Евы. У меня нет родителей. Моя кровь как густой сироп, кости - металл, а лоно бесплодно. Мне не снятся сны. Я - гомункул.
Петух приветствует солнце криком, а Императорская Академия Магии встречает неофитов приветливой демонстрацией чародейской мощи. Гомункулы - сложнейшие волшебные создания. Мастера-алхимики работают над каждым годами. Не все приходят к успеху. Одна ошибка, и вместо искусственного человека в колбе корчится комок псевдоплоти.
Эя Виктория была очень хороша сделана. Внешне от живой девушки её почти ничего не отличало.
"Безупречная кожа, белокурые волосы, голубые глаза - и ума ровно столько, сколько захотел вложить создатель. А желал он красивую куклу с хорошо подвешенным языком. Простительная старческая фантазия".
Я не удержалась от комплимента.
- Вы превосходны. Не знала, что наши маги настолько совершенны.
- О, я не знаю, кто мой настоящий создатель, - небрежно обронила секретарь. - Чармастер Драго'ринн лишь нашёл и пробудил меня. В благодарность я разрешила ему поставить клеймо. Есть и знак Академии. Мужчине я бы его показывать не стала, но раз мы обе девушки...
- Не надо.
- Как пожелаете, - пожала плечами гомункул.
Эя вставила белый кристалл в едва заметное гнездо на обложке книги. Послышался тихий щелчок, фолиант слабо засветился оранжевым, затем потух. "Универсальный ключ", - вспомнила я слова гомункула. Маги ревниво оберегали тайны. На моих глазах обезвредили защитные чары высокого уровня - возможно, смертельные.
- Министерство знати не всегда навязывало Академии, кого учить. Ещё двести лет назад имена студентов заносили в книги Стихий. Это - последняя и единственная сохранившаяся, - пояснила секретарь. - Остальные уничтожены после злополучного инцидента.
- Багрового затмения? - уточнила я.
- В стенах Академии не произносят это простонародное прозвище. Глупое суеверие, но мы ему следуем, Эдгара Литания, - холодно сказала гомункул.
Я прикусила язык. Багровым затмением называли трагические события, произошедшие в стенах Императорской Академии два века назад. Вместо прохода на план Воздуха студенты открыли путь могущественному и очень голодному демону. Ошибка в заклинании стоила пять жизней и положила конец вольностям Братства Стихий. Император Василий Грозный взаимно презирал магов. Трагедия дала ему повод прижать ненавистных кудесников к ногтю.
Книга Стихий... Она лежала передо мной на расстоянии вытянутой руки, осколок седой старины, не скованной условностями нового времени, мрачная громада. Фолиант мог бы осчастливить доморощенного позёра-чернокнижника, вот только обложка изначально не была тёмной. Краски сгубило время и безжалостное обращение, но кое-где ещё проглядывали остатки изысканного яркого узора, символизирующего взаимосвязь образующих мир стихий: огня, воды, воздуха и земли.
- Сезантэ, - зачитала исполненные древней силы слова Эя Виктория. Пахнуло жасмином и сырой землёй, послышался тихий, будто голос призрака, вздох. Секретарь развела руки в стороны, и книга распахнулась. С неизъяснимым трепетом я заглянула внутрь.
Фолиант сильно пострадал от сырости и вредителей. Левую страницу сверху донизу покрывала неразборчивая вязь, в которой едва угадывались старомодно начертанные имена. Правая была чиста.
- Сюда вписывали новых членов Братства Стихий, - в голосе Эи Виктории сквозила печаль. - Ныне традиция мертва.
Я едва сдержала улыбку. Искусственная женщина, грустящая о строго мужской тщеславной Организации-которую-мы-потеряли... О, злая шутница-судьба!
- Благородные, умные, смелые люди, - секретарь нежно коснулась хрупкой страницы. - Ллэо, жуэн, верто, рудо... Лучшая часть Старой Империи.
Услышав "рудо", я невольно принялась искать родные имена в порченой вязи завитков и крючков старинного почерка. Удалось разобрать лишь одно, особняком стоящее почти в самом низу страницы. "Дарий рудо Энима, студент Императорской Академии Магии".
Незадолго до Багрового затмения Василий Грозный развязал войну с Островным королевством. Рудо - воины, кровь обязывает нас сражаться. Двести лет назад дома остались только самые юные, увечные, больные, старые и женщины. "Благородные, умные, смелые"? Как бы ни так! В старину не знали мощных боевых заклятий. Магов считали учёными, место которым в лаборатории, а не на поле боя.
Кем был рудо, два века назад вступивший в Братство Стихий: калекой или трусом, бегущим от войны?
Из раздумий меня вывели властные слова Эи:
- Распишитесь здесь, Эдгара Литания.
- Что?
- Впишите имя в книгу Стихий.
- Зачем?
- Официальный список не исправить до начала занятий. Из-за особенных обстоятельств я иду вам навстречу.
- Разве подпись здесь имеет силу? - я не могла сдержать сомнений. - Традиция умерла двести лет назад.
- Традиция мертва, но правило из устава Братства не исключено. Действуйте, Эдгара Литания. Будущее в ваших руках.
Я взяла механическое перо и неуверенно расписалась на чистой странице. Запись вспыхнула золотом и потухла, став тёмно-синей.
- Как...
- Магия, Эдгара Литания, - гордо сказала Эя Виктория. - Древняя, славная магия. Её не сломило ни время, ни людская ненависть.
"Приняли в чародейки по овеянному романтикой старины ритуалу. Радость-то какая! Избранность! Мало мне скандального развода, ох, мало..."
- Всё? Я могу идти?
- Нет! Подождите немного, - всплеснула руками секретарь.
Она достала из ящика стола ручное зеркало и полную коробку серебряных значков с символом Академии - клинком, пронзающем уробороса, вечно пожирающего свой хвост змея. Прежде чем я успела возразить, гомункул прикола эмблему на ворот моего платья. Затем она вручила мне зеркало. Скорее из вежливости, чем из любопытства я в него заглянула.
С той стороны смотрела едва ли восемнадцатилетняя девушка, типичная рудо. Тёмные волосы, серые глаза, длинные ресницы, чётко очерченные пухлые губы. Не первая красавица и не прелестная незнакомка из мужских грёз, но и не страшна, как смертный грех. Чародейка? О, я и без волшебства пускаю пыль в глаза, скрывая истинный возраст, но раз семья велит, стану владычицей стихий. Приходи и забирай меня, проклятье. Лучшие умирают молодыми.
- Добро пожаловать, Эдгара Литания, - промурлыкала Эя Виктория. - Вам у нас понравится.
"Очень вряд ли", - хмыкнул внутренний скептик. - "Очень".
Глава 2
Высеченная из белого мрамора женщина бережно прижимала к груди прозрачный шар, заполненный золотыми звёздами. Голову статуи венчала роскошная тиара, в чертах лица сквозила грусть. Строгие буквы на окружённом лиловыми ирисами постаменте складывались в имя: "Альра София".
Я села на ажурную кованую скамью напротив памятника и крепко задумалась.
Для непосвящённых магия - искусство невозможного. Волшебник, обрати камень в золото! Достань звезду со дна пруда! Сплети цепь из кошачьих шагов! Оживи мёртвое! Удиви! Напугай! Порази до дрожи в коленях!
Обыватели заблуждаются. Чародеи способны на многое, но не совершают чудес. Волшебство лишь способ познания мира. Дар похож на зрение, осязание или слух. У него есть границы, он дополняет, а не перекраивает реальность. Да, есть боевые заклинания мощностью в тысячи солнц, но произнести их способны единицы. Удел большинства - сгибание ложек под оханье салонных львиц и работа в алхимических лабораториях. И в море, и в воздухе, и на суше машины справляются лучше чародеев и дешевле обходятся. Хорошо или плохо, но в век пара магия - тряпичный дракон.
Прогресс - не главный враг чародея. Сплетая заклинания, мы ведём опасную игру со стихиями, иногда забываемся, делаем ошибки и погибаем. Стоит ли иллюзорное могущество жизни? Я плоть и кровь Империи, для нас есть три пути. Какой избрать, каждый решает сам.
Первый - вступление в братство Стихий. Орден поддержит и направит, распахнёт двери библиотек и лаборатории, а взамен потребует верное служение. Если не противны жёсткие запреты и подчинение, золотая клетка братства - хороший выбор.
Непокорных Ордену одарённых называют колдунами. Девиз "свобода или смерть" высечен в их сердцах, тела покрыты загадочными шрамами, а брови спалены в дерзких алхимических экспериментах. Братство не делится с ними знаниями. Науку игры со стихиями колдуны постигают на своих ошибках.
Третий и последний путь - ритуал Отречения, рвущий связь между человеком и стихиями. Это самый простой выход, но возможен лишь в первый месяц после пробуждения волшебства. Ритуал выжигает дар. Чародей превращается в обычного человека. Всё, что ему остаётся - воспоминания.
Ещё полвека назад все одарённые благородные девушки проходили через ритуал Отречения. Братство не принимало женщин, а аристократы считали, что лучше иметь сына-певца, чем дочь-ведьму. Традицию нарушила императрица Альра София, на смертном одре завещавшая сыну разрушить "порочное правило". Амальрик Печальный не осмелился нарушить последнюю волю любимой матушки. Братству пришлось проглотить гордость и допустить женщин к знаниям.
- Ничего ты не понимала, Альра, даром, что звалась Мудрой, - сказала я статуе. - От магии одни проблемы.
Сказала, и сразу пожалела. Волшебство породило скандал, избавивший меня от домашних забот, воспитания детей и ублажения дряхлой туши муженька. Жаль, плата за "чудо" высока. Я никогда не стану прежней. Пробуждённая магия течёт по крови, стучит в висках - "тук-тук", "тук-тук-тук", манит, соблазняет использовать. Если не хочу умереть, придётся с ней совладать.
Учёба в Императорской Академии мало отличается от жизни в обители святой Оделии. Привычное зло не страшно, не так ли?
"Утром я ещё была рудо, наследница воинов, а теперь брат Стихий, хоть и не мужчина. Мы с Орденом ближе, чем супруги. Даже всемогущая имперская бюрократия не смогла нас разлучить".
Я представила могильный камень, белый, как снег, и на нём ровные строчки золотых витиеватых букв. "Спи, Эдгара, спи сладко, милая принцесса. Пусть ангелы баюкают твой сон, навеянный проклятьем..."
Я разрыдалась от обиды и отвращения к себе. В детстве братья считали меня смелой и умной. Мы всё делали вместе: играли, учились наукам, фехтовали, охотились, проказничали. Я взяла вину на себя, когда Севериан порвал любимую книгу дедушки, и мне же пришлось утешать расплакавшегося в эльфийском могильнике Орландо.
"До одиннадцати лет я была настоящей рудо, а кто теперь?"
- Сёстры научат тебя смирению, - сказал Чёрный Галахад, отправляя меня в монастырь.
Пятнадцать лет я не могла простить отцу этих слов, но, в конце концов, он оказался прав. У меня был месяц, но я, до жути боясь проклятья, не отреклась от магии. Галахад рудо Аллэр хотел дочь-волшебницу. Я не смела его разочаровать.
Порыв мерзко холодного ветра пригнул к земле цветы и разметал мои волосы. Воздух наполнился густым ароматом роз. Я печально рассмеялась. Последнее дело упиваться обидами прошлого. В настоящем у меня не меньше проблем. Начать их решать можно с распаковки вещей. Интересно, какую каморку отвело для меня руководство Академии?
Я собралась уходить, но застыла, захваченная врасплох противным тревожным чувством. От памятника Альре Софии отходили четыре посыпанные белым песком дорожки, обрамлённые кустами кремовых роз. По какой из них я пришла? Простой вопрос, но память и чувство местности, моя гордость, молчали.
Вдалеке раздался бой курантов главной башне Академии. Раз, два, три, четыре, пять.
Корни настоящего кроются в прошлом. Я медленно опустилась на скамью и попыталась восстановить события последних часов, чтобы понять, почему сломался мой внутренний компас и откуда дыры в воспоминаниях.
...Покончив с формальностями у секретаря, я отправилась в сад имени проучившей магов императрицы. Измученная волнениями душа жаждала единения с природой, а разум - прекрасных видов для созерцания. Сентиментальность не была мне свойственна от рождения. Словно изощрённым ядом, я пропиталась ею за пятнадцать лет монастырского воспитания.
Один не царственных предков Императора четыреста лет назад пожертвовал монастырю собранную в путешествиях коллекцию экзотических растений. Настоятельница считала царицами наук физику, математику и астрономию, а ботанику не ставила ни в грош. Лишь страх вызвать гнев Императора мешал ей пустить коллекцию деревьев на дрова и хоть как-то о них заботиться. Когда монастырские стены сжимались в кольцо, я всегда сбегала в заброшенную часть дендрария. Наедине с диковинными деревьями и травами на меня быстро снисходило спокойствие.
Даже лучшие алхимики ошибаются. Мой привычный способ поиска равновесия потерпел крах в саду Альры Софии.
Почти два часа я блуждала по дорожкам, шаг за шагом погружаясь в пучину меланхолии, пока не вышла на закованный в камень берег пруда. По периметру чаши росли голубые и лиловые ирисы, в прозрачной воде среди белых кувшинок плавали рыжие карпы.
"Здесь мило", - подумала я, и, повинуясь порыву, легла на живот среди цветов.
Воинственно трещали стрекозы. Тихо булькнуло - прыгнула лягушка. Карпы лениво скользили в воде. Наблюдая за ними, я испытала озарение.
Меня продали. Снова.
Я дочь человека, прозванного за дела и помыслы Чёрным. Даже по монастырю святой Оделии гуляли страшные слухи о Галахаде рудо Аллэр. Говорили, он не выбирает средства, взбираясь к вершине власти, перстню премьер-министра.
Первое время я не верила историям про отца, считая их просто злыми словами, порождёнными завистью к нашей семье. Дед спас Императора на поле битвы. Подвигами он вписал имя Аллэр в легенды, но стоило ему умереть, как на свет божий выползли клеветники с подлыми байками.
- Папа не такой, - плакала я ночами в подушку. - Не такой!
С годами моя наивность истаяла, как свеча к утру. Отец был именно тем, кем казался - безжалостным карьеристом. Имя семьи для него ничего не значило. Кровь - тоже.
Первой жертвой стал Севариан, а спустя пять лет настал мой черёд. Чёрный Галаха продал единственную дочь Одару жуэн Тара, хозяину быстро растущей промышленной империи. Как не раз заявлял мне супруг до свадьбы, не пройдёт и пяти лет, как он "перевернёт мир". Я не слишком верила хвастливым басням: историю вершат великие, а в Одаре не было ничего героического, но отец считал иначе. Меня чуть не стошнило, когда он назвал старика Тара "возлюбленным сыном"!
Развод стал для дорогого родителя ударом, но он не был бы Чёрным, если бы почти сразу не нашёл новых союзников.
С одной стороны - последняя книга Стихий, неспроста двести лет томившаяся в забвении "Чёрного подвала", ветхий артефакт, полный имён мертвецов. С другой - я, чародейка-дочь беспринципного игрока в престолы.
"В старых сказках деву приносят в жертву, чтобы оживить мёртвое..."