Лацманович Маргарита : другие произведения.

Прости за всё

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   "Прости за все"
  
   Прости за все - я тебя отпускаю,
   Я тебя отрываю от сердца... Прости...
   Прости за все - я тебя отпускаю,
   Вот только забыть я не в силах, прости!!!
   Дмитрий Колдун
  
   Натянув капюшон так, чтобы он полностью закрывал лицо и засунув руки поглубже в карманы, Томас возвращался домой после рабочего дня в Склифе. Он пытался понять, как такое вообще могло произойти - Товальдсен был уверен, что после того случая пятнадцатилетней давности он уже никогда не сможет снова влюбиться, да еще так... стихийно, что ли.
   ...Вечерний Копенгаген завораживал своей красотой. С неба медленно падали огромные хлопья снега, а вокруг царила та радостная суета, которая обычно является неизменным спутником самого главного праздника - Рождества. Зябко передергивая плечами, люди спешили домой, к любимым и близким.
   В один из таких дней Томас Товальдсен не спеша прогуливался по городу со своей девушкой Александрой. Неожиданно она остановилась и положила руку ему на плечо.
   - Давай зайдем куда-нибудь, - попросила она.
   Товальдсен в ответ нежно коснулся губами ее щеки. Алекс прекрасно знала, что Томас готов выполнить любой ее каприз, потому что ему с детства вдолбили, что желание девушки, а уж тем более любимой - закон.
   Они зашли в первое попавшееся кафе. Взяв по чашечке экспрессо, Томас и Алекс уселись за столик у окна. Товальдсен с веселым обожанием смотрел на девушку.
   Она немного смутилась, но быстро взяв себя в руки, начала.
   - Том, я хочу серьезно с тобой поговорить. Слушай меня. Мы расстаемся. Между нами все кончено. Я больше не хочу быть с тобой. Эта часть понятна?
   Товальдсену показалось, будто его ударили под дых. Не в силах что-либо сказать, он лишь кивнул, судорожно облизнув губы.
   - Ты понял меня?
   Томас опять кивнул.
   - Ну вот и умница. Прощай. Спасибо тебе за все. Целоваться будем?
   Товальдсен отрицательно покачал головой.
   - Ну, не хочешь, как хочешь.
   Она встала и уже было собралась уйти, но тут Томас наконец обрел дар речи.
   - Алекс, почему?
   - Потому что через три недели я выхожу замуж.
   - За кого!? - вскочил Том.
   - За мужчину, - фыркнула Александра и быстрым шагом вышла из кафе.
   Странно, но Томас ничего не почувствовал в этот момент. Все его чувства просто исчезли. Не было ни боли, ни горечи, ни отчаяния - ничего. Абсолютно...
   Придя домой, Томас сразу же поднялся в спальню Дирка. Старший братец валялся на диване, подперев голову рукой и лениво листал журнал. Увидев Томаса, он сладко зевнул и потянулся.
   - Привет... Ты чего такой... перевернутый?
   - Дирк, ты только не вопи, ладно? Я хочу уехать из Дании. Насовсем.
   - Да ради Бога. Только куда?
   - В Россию. Я же свободно говорю по-русски.
   Что правда, то правда - Томас десять с лишним лет учил язык и в свои двадцать пять в совершенстве знал русский. Вот только акцент, но это приложится...
   - Томас, а зачем? С чего тебе здесь разонравилось? Тепло, светло, и мухи не кусают. Именно в этот момент Томас Товальдсен навсегда выбросил из головы, что он - аристократ, лорд, и его полное имя - Бертель Томас фон Товальдсен. Забыл про то, что он принадлежит к великосветскому обществу Копенгагена, и то, что он - один из самых завидных женихов Дании. Про то, что он - олимпийский чемпион, пятикратный чемпион мира и семикратный чемпион Европы по спортивной стрельбе...
   - Дирк, она от меня ушла.
   - Алекс?
   - А кто еще?
   - Ну мало ли. Ведь ты у нас всю жизнь девушек как носки менял.
   В этот момент Тому захотелось огреть своего любимого братца по башке чем-нибудь тяжеленьким. Уж чья бы корова мычала, с раздражением подумал Томас. Сам Дирк Товальдсен в свои тридцать лет уже шесть раз успел сбегать под венец и столько же раз развестись, был одним из самых скандально известных музыкантов Европы и фаворитом среди всех представителей шоу-бизнеса по количеству упоминаний о нем в желтой прессе. А уж сколько у него было любовниц, останется тайной навсегда (причем для самого Дирка тоже). Но вместо того, чтобы треснуть брату по чайнику, Томас спокойно продолжил:
   - Да, Алекс. Более того, сегодня выяснилось, что через три недели она выходит замуж. Не за меня.
   Дирк закатил глаза.
   - Прими мои глубочайшие соболезнования по этому трагическому поводу.
   - Не идиотничай. Кроме того, мне просто все это надоело. Соревнования, афтепати, выходы в свет - у меня все это вот здесь вот стоит, - Томас попилил ладонью поперек горла. - Все, надоело. Вот поэтому я и принял решение уехать.
   - Что, прямо так все взять и бросить? А я?!! Ты что, оставишь меня здесь??? С этими??!!! - Дирк округлил большие глаза прозрачно-голубого цвета
   - А что такого? Не одного же тебя отец будет пилить. Еще Джон есть.
   - Эта сопля?!!
   И тут, словно услышав, что речь идет о нем, в комнату, грациозно двигаясь, вплыл самый младший из Товальдсенов - пятнадцатилетний Джонатан.
   - Джон, у нас для тебя новость.
   - К нам едет ревизор? - улыбнулся Джон, обнаружив неплохое знание русской классики.
   - Скорее он от нас уезжает. Томас хочет кинуть нас, уехав в Россию. Надоело ему тут, видите ли.
   - Вот как? - красивые, четко очерченные брови Джона взметнулись вверх.
   - Угу.
   - А с какой радости?
   - Радости?! - театрально взвыл Дирк. - РАДОСТИ???? О, Джонни, это не радость!!!..
   - Дирк!.. - прошипел Томас.
   Сделав вид, что ничего не заметил, Дирк продолжил представление.
   - О нет, это не радость! Это ТАКАЯ трагедия! В кавычках, - он хитро подмигнул. - Александра выходит замуж, - закончил Дирк свой пламенный монолог.
   - За Томаса? - вытаращил глаза Джон.
   - Не-а, - зевнул Дирк. - А-а-а... Спать охота.
   - Да спи, кто тебе не дает?
   - НИКТО! - гаркнул Дирк.
   - Ну еще бы, - фыркнул Том. - Потому никто и не дает, потому что под тобой уже вся Скандинавия полежала. Некому.
   Дирк стоял у зеркала, не спеша расчесывая чуть густые волосы цвета пшеницы длиной до плеч.
   - Ты просто мне завидуешь, - сказал он после небольшой паузы.
   - Было бы чему, - усмехнулся Томас.
   - Ну прекратите, - капризно протянул Джонатан. - Ты что, правда уезжаешь? - повернулся он к Томасу.
   - Еще не решено, - отмахнулся тот. - Но вполне возможно, что да.
   Через месяц Томас Товальдсен окончательно переехал в Россию. Нашел работу, снял квартиру, спустя еще несколько лет получил российское гражданство. Со временем все утряслось. Но еще тогда, в Дании, Том наложил на себя обет любовного молчания. Ни разу за эти пятнадцать лет он не нарушил его...
   Пустоту в душе ему помогала заполнить работа. Врач-кардиохирург по образованию, Томас торчал в Институте Склифосовского круглыми сутками. Коллеги смотрели на него, как на ненормального - тут люди поскорее домой уйти торопятся, а этому что праздники, что выходные - все на работе. И отпуска не отгуливает, компенсацию деньгами берет. Вот только, бывает, пропадает на несколько месяцев - но, говорят, он еще где-то работает...
   А Томас кроме работы еще успевал и защищать диссертации - кандидатская, докторская... К сорока годам Томас Товальдсен был почетным академиком одной европейской академии, доктором медицинских наук, членом-корреспондентом РАМН и вообще очень уважаемым человеком в мире медицины.
   Он жил, никого не любя. Его не интересовало, нравится ли он девушкам. У него было все, кроме любви. Но Томас нисколько не тяготился этим, наоборот - никто не мешал жить так, как ему хочется.
   Товальдсен был готов прожить так всю оставшуюся жизнь. Но вдруг... влюбился. Алиса вошла в его кровь, душу и осталась там навсегда. Эта болезнь развивалась у Томаса ураганно - но, к сожалению, люди еще не придумали противоядия от любви. Да и навряд ли когда-нибудь придумают. Хотя оно, наверное, пользовалось бы большим спросом...
   Естественно, за эти семь лет он встречал красивых женщин. Но он не почувствовал влечения ни к одной из них. С некоторыми даже ложился в постель - но это было, как он сам шутил по этому поводу, "для здоровья".
   То, что он сейчас чувствовал по отношению к Алисе, его пугало. Томас был уверен, что он уже налюбился в этой жизни - не только за себя, но и еще за три поколения Товальдсенов вперед. Но он боялся не самой любви.
   Он боялся "повторения пройденного"...
   Томас понимал, что сегодня ночью он не уснет - настолько этот день был насыщен впечатлениями. Захват, приказы, штурм, Бакстер...
   Товальдсену было страшно. Он не знал, как дальше ему жить. Страсть к Алисе с каждым днем все сильнее захлестывала его. Будущее, которое еще совсем недавно казалось таким ясным, с каждой секундой становилось все неопределеннее...
   От желания при виде Бакстер у него мутился рассудок. Он не видел никого и ничего, кроме нее. Он хотел быть с ней. Он хотел обладать ею. Томас встал с дивана, и, подойдя к зеркалу, сказал, глядя в глаза своему отражению:
   - Она будет моей. Она уже моя. И всегда ей будет.
   После чего он возвратился в спальню, и, воровато оглянувшись, вытащил из-под матраса потрепанную тетрадь. Вот он. Свидетель его любви и юности, его чувств, переживаний, хранитель секретов и самый внимательный слушатель. Его дневник. Раскрыв тетрадку на чистой странице, Томас заскрипел ручкой.
   "Моя жизнь рушится на моих же глазах. Я люблю Алису. За что мне это?! В чем я провинился? Это чувство мешает мне жить. Я не могу думать ни о чем и ни о ком, кроме Нее. О Господи... Столько лет мучений, лжи самому себе, бессонных ночей, попыток превратиться в женоненавистника - и все напрасно. С Ее появлением моя жизнь разбилась пополам - до и после встречи с Бакстер. Я не знаю, что мне делать. Я боюсь признаться не то чтобы Ей, а даже самому себе. Я уже любил в этой жизни. Я верил в то, что Алекс будет со мной всегда. Я отдавал ей все - и в конце концов получил, мягко говоря, по голове. Я не хочу, чтобы это все повторилось. Мне же никто не нужен..."
   "Кроме Алисы" - подумал Томас.
  
  
   ***
   Алиска, словно ошпаренная муха металась по квартире, запихивая в сумку все подряд: телефон, документы, записную книжку, карандаши... Господи, и приспичило же отцу! Да чтобы прямо сейчас! Горит, что ли?.. Нацепив ветровку, она вылетела на улицу. Алиса не успела усесться на лавку у подъезда, как внезапно из-за угла показался Томас. Он с деловым видом чапал в сторону проходной Московского Уголовного Розыска, здание которого находилось неподалеку от жилого комплекса, абсолютно ничего и никого не замечая. Бакстер с интересом наблюдала за ним. Товальдсен было двинул к входу в здание, но его тут же остановил молоденький постовой. Видимо, парень потребовал у Томаса пропуск, потому как господин Товальдсен перехватил поудобнее папку с документами и начал рыться в необъятной спортивной сумке, которую повсюду таскал с собой. Когда через пять минут Томас закончил исследование своей авоськи, он тоскливо посмотрел на постового.
   - Забыл, - раздалось прямо над ухом у Алисы.
   Она повернулась и увидела смеющегося Романа Бакстера. Бессменный телохранитель Бакстера - Кристиан - топтался рядом. В начале этого месяца Роману исполнилось пятьдесят семь, и сейчас, когда на его простоватое лицо падали беспощадные лучи заходящего апрельского солнца, всем окружающим становилось ясно, что корифей европейского рока даже и не пытается скрывать свой возраст. Алиса посмотрела на отца. Под растрепанной челкой цвета вороньего крыла в окружении мелких морщинок поблескивали ярко-зеленые глаза. Вот от кого ей по наследству достался жесткий, но вместе с тем добродушный характер, деловая хватка, предпринимательская "жилка". Сейчас Роман стоял во главе музыкального концерна под названием "EuroMusic", включавшего в себе продюсерские компании, звукозаписывающие студии, телеканалы, радиостанции, музыкальные журналы и газеты и многое-многое другое. Роман постарался взять под свой контроль весь верхний эшелон европейского шоу-бизнеса. Лерика однажды на фуршете услышала, как один российский продюсер пожаловался другому, что сейчас в европейском шоу-бизе, пожалуй, даже (извините за скабрезность) "... пернуть нельзя так, чтобы Бакстер не услышал!..". "Или учуял" - весело подумала Алиска.
   Томас растеряно оглядывался по сторонам - ну нету пропуска, и все тут!.. Ничего не попишешь, а документы отдать надо! Вчера в Склиф поступили трое с огнестрельными, а он, как врач и совестливый гражданин, просто обязан заявить об этом в милицию! А притаранить из Склифа документы (ну конечно!..), больше некому! Вот и приходится ему - заведующему двумя отделениями, между прочим! - пилить с бумагами в МУР самому. Делать ему больше нечего... А теперь - вот напасть-то! - еще и пропуск забыл!.. Блин, одним словом.
   Вздохнув, Алиса схватила Романа за руку и потащила к Томасу. Отец никуда не убежит, а вот другу помочь надо бы.
   - Что, тяжко без пропуска? - улыбнулась она, тронув его за плечо.
   - Угу, - согласился датчанин, не оборачиваясь. - Ой, это ты?!
   - Конечно, нет. - ухмыльнулась Аля. - Откуда мне тут быть? Ладно, иди сюда...
   Томас деловито почесал за ней.
   - Сереж, - обратилась она к бывшему однокурснику, когда тот снял трубку, - будь другом, выпиши пропуск!..
   - Ага, давай... На кого там?
   - Томас Товальдсен...
   - Товальдсен? Так я ж ему сегодня утром выписывал, он мне сам и звонил!..
   - Не знаю, что ты ему выписывал и когда, но сейчас это чухло топчется около проходной и с документами.
   - Ладно, сейчас... Передай этому хрену, что с него бутылевич. Чмошник.
   - Вот ты ему и передашь. Да, и спустись за ним, ладно?
   - Угу.
   Алиска не выдержала и прыснула.
   Виной тому были многочисленные чрезвычайные происшествия, случавшиеся с Томасом из-за его катастрофической рассеянности относительно всего, что не касалось работы. Он имел обыкновение забредать в гости к соседям, причем, как правило, без приглашения. Последний случай произошел пару месяцев назад: возвращаясь с работы, Томас нанес визит своему соседу снизу - певцу и актеру Александру Платонову. Просто открыл дверь, почему-то оказавшуюся незапертой, зашел в прихожую, поставил свою котомку, и, усевшись на стул, с умным видом принялся расшнуровывать кеды. Бедного Платонова чуть не удар не хватил, когда он в три часа ночи обнаружил у себя в квартире соседа сверху. Томас же, увидев Александра, возмутился:
   - А ты что здесь делаешь?!
   - Кто, я? - пискнул Платонов.
   - Да, ты.
   - Вообще-то... живу... - проквакал Александр.
   - Живешь?! - Томас выронил из рук кроссовок.
   - Да, живу! А вот что ты здесь делаешь, да еще в три часа ночи и без приглашения, у меня в голове не укладывается!!!
   Товальдсен осмотрелся, почесал тыквочку...
   - Извини. - Он надел обратно уже снятую с ноги кеду и быстро упилил восвояси.
   Если вы думаете, что Александр отделался только этим происшествием, то очень сильно ошибаетесь. Так получилось, что дача Саши оказалась рядом с халупой Томаса. Платонов почти не удивился, когда, приехав на дачу, обнаружил в гамаке Томаса, а в огороде - Алису. Смешно было всем, кроме самой Бакстер: она-то, уверенная в том, что эта фазенда принадлежит Товальдсену, уже чуть ли не языком вылизала всю избушку на курьих ножках, которую Томас назвал домом, и занялась грядками. Надо сказать, что вот тогда-то в душу к Алиске и закрались первые подозрения: слишком уж много в огороде посадок было! Картошка, редиска, щавель, укроп-петрушка... Проведя весь день в позе тюленя, Бакстер к вечеру еле разогнулась. И тут на тебе, приехал Платонов вместе с матерью. Смеясь, Саша сказал:
   - Ты иди, а вот она пусть останется. Аленька, - вкрадчивым голосов продолжил он, - вы знаете, мне бы вон там, за домом, еще траву скосить, парник пленкой покрыть, и цветы посадить бы! Я привез рассаду! Я шучу, шучу, - испугался он, видя как лицо Бакстер медленно приобретает зеленый оттенок. - Шучу! Спасибо большое! Вы теперь заходите ко мне в любое время, не стесняйтесь! Я-то уж ехал и думал, что вот, сейчас приеду, а завтра, с пяти утра, начнется...
   Но шутки шутками, а теперь на Сашиных воротах весит табличка:
   0x08 graphic
  
  
  
  
  
  
  
   Надо заметить, что именно благодаря этому случаю Алиса и подружилась с матерью Платонова - Александрой Павловной. В принципе, они встречались и раньше - тетя Саня, как ее звали на Петровке, служила в МУРе на должности главного судебного медика (у Альки там была фигова гора знакомых) - но до этого их отношения дальше "привет-привет, пока-пока, морковка кончилась вчера" не двигались. А сейчас их вполне можно было назвать подружками, если бы они сами не были твердо уверены в том, что женской дружбы не бывает.
  
  
   ***
   Стрелка на часах приближалась к двум часам ночи, а Алиса еще и не думала ложиться спать. Она думала о Томасе.
   - Попалась, полуночница, - раздался голос Александра.
   Она повернулась в его сторону.
   - А ты чего вскочил?
   - Чего, чего... Попить захотелось.
   - Пей, - она пожала плечами. - Минеральная вода в холодильнике.
   Оторвавшись от бутылки с минералкой, брат поинтересовался:
   - А тебе чего не спится?
   - Не знаю, - ответила Аля. - Голова что-то болит.
   - Может, переволновалась?
   - Ну, не без этого...
   - Выпей этот... ну как его там... новопассит и спать ложись.
   - Да не усну я!
   - Да ты и не пробовала.
   - Да не хочу я спать! И не суй мне этот свой... новохренит! Я и так таблетки горстями пью.
   Лежащий на столе мобильник пронзительно пискнул и засветился белым светом. Пришло сообщение. Томас. Алиса дотронулась до сенсорной панели.
   "Я тебя люблю".
  
  
  
   ***
   Загнав машину в подземный паркинг, Даниил забрал из нее портфель с документами и двинул к выходу. Мимо него проскочила спортивная "Тойота". Из нее вышли два высоких, статных блондина - фигуры показались Дане знакомыми. Забрав вещи из багажника, они направились к выходу. Когда блондины поравнялись с Даней, удивлению Белоключевского не было предела - Товальдсены!..
   Пять лет назад жизнь Дани разбилась пополам - произошло самое страшное, что только может случиться со спортсменом - он получил травму, которая навсегда поставила крест на его спортивной карьере. Как водится, в то утро ничто не предвещало беды. Дело было сразу после Олимпиады, на которой Даниил подтвердил свое звание олимпийского чемпиона. День, как день - утром, в шесть часов он пришел на стадион в Сокольниках, где обычно тренировался. Тренер Алексей Славин готовил Белоключевского к чемпионату России. После небольшой разминки Даня вышел на лед. Роковым для него стал "тройной тулуп"...
   ...Очнулся он в реанимации Склифа. Почувствовав нечеловеческую боль
   в спине - и это еще при условии, что в него всадили полведра обезболивающих - он понял, что сломан позвоночник... Оказалось почти так. Компрессивный перелом крестцового отдела. Никто не верил, что он вообще когда-либо сможет передвигаться без посторонней помощи.
   Никто, кроме Томаса Товальдсена. В институте Склифосовского его считали местным чудиком. Мозги набекрень, говорили про него медсестры. Вечно все ему не так!.. Вон, одна позавчера таблетки перепутала - ну, чего там, обычное явление!.. - надо было от давления, андипал, а дала анмедал, от склероза. Подумаешь, фигня какая, говорили санитарки, мозги лишний раз прочистятся, так этот принц Датский (именно так Томаса в Склифе и звали, за глаза, разумеется) взял да и уволил, да еще с соответствующей записью в личное дело. А уж орал-то! После меня, говорит, хоть потоп, но пока я здесь, чтоб все чин-чинарем! И еще много таких случаев было. Карьерист чертов...
   Вот и сейчас: радуйся, что вообще очухался, а этот - все будет хорошо, все будет хорошо!..
   Примерно месяца через два Даня случайно услышал разговор двух врачей:
   - Так, это чей у нас рентген? А, Белоключевский Даниил Константинович, семьдесят первого года рождения... Фигурист наш. Та-ак, что у нас тут? Ага, перелом крестцового отдела позвоночника... Не знаешь, это с ним Товальдсен все таскается так?..
   - Да с ним, с ним. Все на ноги хочет поставить.
   - Хочет, не хочет, но ходить этот мальчик больше не будет...
   "Ходить не будет"... Даню словно ударили по голове дубиной. Не будет... Не будет...
   Он с трудом дождался Алексея.
   - Отвези меня в палату.
   - Как скажешь. - улыбнулся Шехтель.
   "Леша... Господи, как он будет без меня?!.." - подумал Даня. Так, в тумбочке лежит целая упаковка клофелина. Если выпить таблеток пять, то смерть во сне от сердечного приступа обеспечена... Все лучше, чем всю жизнь висеть на шее родителей и Шехтеля.
   Он дрожащими руками выковыривал таблетки из упаковки, когда в палату вошел Томас. Глаза Товальдсена стали похожими на огромные пуговицы, когда он увидел, чем занимается Даниил. Он подлетел к Белоключевскому и со всей силы ударил его по руке снизу. Таблетки разлетелись по углам.
   - Ты... Ты что, о..ел?! - взвыл он. - Совсем того, да?!! С ума сошел!!!
   Даня молчал.
   - Совсем головы нет!
   Отдышавшись, Томас подошел к Белоключевскому и присел рядом.
   - Что случилось?
   Даниил рассказал.
   - Б...., - рявкнул Томас. - Запомни, - он схватил Даню за подбородок и посмотрел прямо в его изумрудные глаза. - Запомни раз и навсегда - ты должен слушать только меня. Только меня. Я твой лечащий врач. Только я достоверно знаю состояние твоего здоровья. И только я - я, и никто другой, смогу предсказать последствия заболевания. Ты слышал?!
   Белоключевский кивнул.
   - Хорошо. Очень хорошо. Теперь слушай дальше. Пусть ты не сможешь заниматься спортом - но ходить ты сможешь. Это точно. Гарантирую. Или - как вы, русские, говорите? - зуб даю. - Товальдсен немного помолчал. Потом снова обратился к Даниилу. - Зуб даю - это правильное выражение?
   Даня снова кивнул.
   - Все будет хорошо... Ладно, мне пора. - Томас вышел из палаты.
   Он выполнил свое обещание - через год Даня смог сделать несколько шагов. Правда, пока что только держась за Алексея, но это уже было победой. А через два года после трагедии Белоключевский вполне мог передвигаться самостоятельно. Вот только о спорте он забыл. Навсегда. Даже Томас полностью исключал возможность возвращения Даниила на лед.
   Уход из фигурного катания он переживал очень тяжело. Коньки были сосланы на антресоли без права реабилитации. Даня даже не мог смотреть соревнования, не то чтобы комментировать или судить!.. А ему предлагали. Внезапно появилась возможность заняться музыкой. Из группы "Беспредел" ушел Вадим Подушный - больное сердце не позволяло ему вести светско-звездно-гастрольный образ жизни. Не долго думая, Иван Воропаев предложил Даниилу занять место Подушного. Он начал музыкальную карьеру - а вместе с ней и деловую. Экономическое образование сыграло на руку - топ-менеджер в компании Воропаева... Но с каждым годом Иван нравился Белоключевскому все меньше и меньше. На негласном совете акционеров Мурат Бейсенов из "Астаны" рассказал, что своими глазами видел документы, которые свидетельствуют о том, что контора Воропаева ни сегодня, так завтра прикажет долго жить. Поэтому, господа, вещал Мурик, мой вам совет: давайте-ка потихоньку подыскивать себе другое место работы, а заодно и продюсера. Белоключевский так и сделал. Вот уже год он работал не столько на Воропаева, сколько на Бакстера. И дело было не только в надвигающемся банкротстве. За эти три года Даниил прилично натерпелся от Воропаева, и душа жаждала сладкой мести. Примерно тем же занимались и другие подопечные Ивана. Весь фокус состоял в том, что Воропаев и не догадывался о двурушничестве... А сколько информации утекло только через "Беспредел"! Не говоря уж об "Астане" - в мире шоу-бизнеса все знали, что Мурат... ну, если не дружит, то приятельствует точно с Байгали Серкебаевым, лидером легендарных "А-Студио", человеком достаточно влиятельным в российском шоу-бизнесе, работающему вместе с Бакстером и также имеющему претензии к Воропаеву. Что может быть проще, чем попросить не особого отличающегося умом Муру, который имеет доступ к воропаевским бумагам, снять копию с того или иного документа!..
   За три года, прошедшие с момента выписки из Склифа Даня ни разу не встречался с Томасом. Равно как и с его младшим братом Джонатаном, который после ухода из большого спорта Даниила оттяпал себе пальму первенства.
   Естественно, Джон с Томасом тоже его узнали.
   - Ой, привет... - нараспев протянул Джонатан, удивленно рассматривая Даниила.
   - Привет, - пожал плечами Венцемиров.
   Томас же лишь злобно сверкнул глазами, и, схватив Джона за плечо, потащил его к выходу. Даня удивленно посмотрел им вслед. Немного постояв, Даниил вышел на улицу и быстро потопал домой.
  
   Через две недели после вышеописанных событий
  
   Простые истины - ни чудес нет, ни волшебства...
   Вот уже который день Томас мучился вопросами: правильно ли он поступил, предложив Але пожить вместе? Чем это все закончится? Как она себя чувствует рядом с ним, по сути дела, абсолютно чужим ей человеком? Почему она так много молчит в последнее время?..
   Он не мог ничего плохого сказать об Алисе. Но с того момента, как Бакстер переехала к нему, в ней словно что-то преломилось. Или перегорело. И Томас это очень хорошо видел.
  
   ***
   Даниил Белоключевский пришел в бар "Олимпийского" с надеждой посидеть спокойно, отдохнуть от суеты, сопровождающей Премию.
   - Чашку кофе, пожалуйста. Капуччино, - уточнил он, поймав вопросительный взгляд официанта.
   Расплатившись, Даня замешкался. Вопреки его ожиданиям, в баре было полно народу. Звезды, продюсеры, менеджеры... Внезапно его взгляд остановился на столике у самой стены. Венцемиров узнал сидящего за ним мужчину - Николай Тимофеев, первый вице-президент "АРСа". Коллеги, блин... Место рядом с Тимофеевым было свободно.
   - Здорово, - сказал Даниил, поставив чашку на стол.
   - Здорово, - откликнулся Николай.
   Тимофеев поправил рукой непослушную прядь своих довольно длинных, до плеч, темно-русых волос. От Белоключевского не укрылась его бледность. На фоне почти прозрачной кожи лица волосы Николая смотрелись чуть ли не смоляными.
   - Устал? - Даня сочувствующе посмотрел на Николая.
   - Очень, - кивнул тот, не поднимая глаз от своей чашки.
   Даниил внимательно посмотрел на Тимофеева. О нем ходило огромное количество слухов и сплетен. Ему предписывали романы со многими представительницами российского и не очень шоу-бизнеса. Но, к сожалению, а может, к счастью, слухи так и оставались слухами...
   Последний романтик.
   - Коль, ты какой-то перевернутый сегодня. - сказал Даня.
   Николай было открыл рот, но внезапно зазвонил мобильный Белоключевского.
   - Алло!
   - Ты где? - резко спросил Воропаев.
   - В баре, - вздохнул Белоключевский и посмотрел на Тимофеева. Тот уставился в чашку с нетронутым кофе, словно пытался увидеть в ней решение своих, одному ему известных проблем.
   - Подойди сейчас в гримерку. Дело есть. - понизил голос Иван.
   - Сейчас буду, - Даня положил телефон-слайдер на стол и поднял глаза на Николая. Вид у того был болезненный. - Тимофеев, ну ты мне сегодня совсем не нравишься. Болит чего?
   - Это пройдет, - он грустно улыбнулся. - Усталость, магнитные бури... Все пройдет.
   - Ну ладно, мне пора. Давай. - Даниил поднялся.
   - Давай. Удачи тебе.
   Уже на выходе Белоключевский не выдержал и обернулся. Николай неподвижно сидел на том же месте. На его тонком, очень красивом лице маской застыла боль. Боль от одиночества.
  
   ***
   Алиса повернула ключ зажигания отцовского "Мэйбаха". Мотор ответил ей противным зимним ворчанием. Все это фигня, подумала она, что моторы дорогих машин заводятся с пол-оборота. Как же. Все бы так было.
   Наконец машина завелась. Выруливая из паркинга, Бакстер подумала, что если она и надумает покупать машину, то только "Жигули". Дешево и сердито. И сделано для российских дорог. Что бы там не говорили - "Жигули", машина на букву "ж", мол, одним словом! А "Мэйбах"? Машина на букву "м", вот уж точно. Причем большую. А стоит бешеных денег. Альку уже три года интересовал вопрос, зачем отец его приобрел, если не ездит?.. Выпендрежа ради? Если только.
   Она, в принципе, собиралась сегодня ехать на метро - да только папа, не упускавший случая поддеть Воропаева, упросил ее взять "Мэйбах". По его мнению, если дочурка прикатит на годовое собрание акционеров "ИВ Мьюзик" (компании, принадлежащей Воропаеву) на такой машине, то у Вани челюсть до пупка точно отвиснет. А Бакстеру, в принципе, оно только и нужно было - довести Воропаева до ручки...
   Продюсер Иван Воропаев был заклятым врагом ее отца. Да и не только его. В верхнем эшелоне всего европейского шоу-бизнеса у него уже давным-давно назрел конфликт со многими коллегами по цеху. Те обвиняли Ивана в нарушении человеческих прав - уж очень он круто обходился со своими подопечными. В руках Воропаева находились три топовых проекта - группы "Беспредел", "Бирюльки" и "Астана". Уже который год Роман Бакстер вел с Воропаевым холодную войну за право продюсирования хотя бы одного из вышеупомянутых коллективов. Но Иван ни в какую не хотел сдавать своих позиций. Что же касается его отношений с подопечными, то здесь даже журналисты старались не затрагивать этой темы в прессе. Первое: заработная плата. Артисты, работавшие по контракту с Воропаевым, никогда достоверно не знали, сколько на самом деле заработали - на руки они получали стабильно долларов 200-300. Если учесть, что гонорар начислялся в процентах с общей суммы, то наглости господина Воропаева можно было только поражаться. Второе: стиль поведения. Иван держал своих подопечных в ежовых рукавицах. Упаси их Господь нарушить условия контракта. В лучшем случае провинившийся участник лишался на какое-то время гонорара за выступления, в худшем - без суда и следствия выгонялся из коллектива. Свое поведение Иван объяснял просто: они должны играть по моим правилам. Кто не хочет - до свидания, благо каждому из них можно найти равноценную замену, и популярности у коллектива от этого не поубавится. Третье: отношения к публике и коллегам. Если у Воропаева чего-то и имелось больше, чем наглости, так это эпатажа. Порой Иван позволял себе ТАКИЕ высказывания в адрес своих коллег-продюссеров и других артистов, что даже бывалые "акулы пера" прикусывали язык, отзываясь об этом лишь двумя словами: no comments...
   Проехав еще метров двести, Алиса влилась в здоровущую пробку на Кутузовском. Вот вам еще один минус езды на машине. Вчера вечером, переключая каналы, Бакстер наткнулась на какой-то старый, снятый лет тридцать назад фильм. Через пять минут поняла, что теряет сознание. Одна машина проехала, через три минуты - вторая! А сейчас... Хорошо народ жить начал. Весь город - одна большая пробка.
  
   ***
   Даниил устроился поудобней на сиденье и вытащил из портфеля бумаги. Пробка растянулась на много-много километров вперед. Есть время еще раз внимательно просмотреть документы.
   "Во мне печаль поёт натянутой струной..." - надрывался по радио Антон Макарский. Даниил вздохнул. Поет. А в нем? Ночи, полные боли, одиночества и вопросов без ответов... Пару дней назад Белоключевского ночью прижал гипертонический криз. Лежа на полу кухни, он думал о том, что ему, пожалуй и стакан воды-то некому принести. Зови, не зови - все равно никто не услышит. Вот помри сейчас, тоскливо подумал Белоключевский, и оставить-то все некому.
   В последнее время он стал люто ненавидеть выходные и праздники - словом, нерабочие дни, хотя их у Белоключевского по-прежнему было очень мало. Но все же случались. В эти дни, когда занять себя особо-то нечем, ему в голову постоянно лезли разные мысли, которые Даня сравнивал с настырными тараканами. Его одолевали мысли об одиночестве, неустроенности, "наперекосяченности" собственной жизни. Почему от него постоянно уходят?.. Почему женщины не задерживаются около него больше двух недель?.. Сколько это еще будет продолжаться?..
   В трехкомнатной квартире на Арбате Даниилу было неуютно, хотя он вложил в ее обустройство всю свою душу. Здесь словно постоянно гулял ветер. Квартира была слишком большой для одинокого мужчины, и по вечерам Даня долго не мог согреться. Его не покидало ощущение, что он - сам по себе, а квартира - сама по себе.
   В принципе, Белоключевский понимал, что за все в этой жизни надо платить. Но не такую же цену! А может, и такую... Кроме неустроенной личной жизни за блистательную карьеру Даниил расплачивался еще и отвратительным состоянием здоровья - дня не проходило, чтобы у него что-то не прихватило.
   На него всегда наваливалась тоска, когда родители отмечали очередные "тридцать пять лет со дня свадьбы". Почему у них получилось, а у него - нет?
   Оказывается, это так сложно - найти свою "половинку"...
   Он знал, что многие им восхищаются, даже завидуют.
   Но они не знают, какую цену за это нужно заплатить.
   Они не знают, чего это ему стоит.
   Они не знают, как он, придя домой в три часа ночи, плачет, сидя на краю ванной в куртке, потому что нет сил даже раздеться, и гладит сонную кошку Пульку (подарок Тимофеева), которая трется о ноги и требовательно мурчит - раз уж пришел, давай есть, что ли!..
   А утром все сначала...
   "Ты доберешься, - сказал как-то ему ныне покойный Баглан Садвакасов, который уже тогда был довольно известен как продюсер. Они курили на лестнице московского офиса "EuroMusic", а впереди была еще целая ночь работы. - Ты влезешь на эту свою вершину, и будет тебе там одиноко и холодно, а впереди будет только новая вершина". Даниил только-только начал работать с Романом Бакстером.
   Тогда он снисходительно посмотрел на Садвакасова и решил, что тот все выдумывает. Он влезет, и уж ему-то точно не будет там ни одиноко, ни холодно, лишь бы влезть!..
   Он влез и остался там один, и ледяной ветер - новых назначений, налоговых проверок, корпоративных предательств, постоянной, безжалостной, сумасшедшей конкуренции - пронизывал его до костей. А впереди, как и говорил Бага, только лишь новая вершина...
   Теперь нужно пробиться в правление "EuroMusic".
   Он преподавал в Университете Управления на факультете продюсирования антикризисное управление, ни хухры-мухры!.. Вел новости на одном из музыкальных каналов, кропал статьи для деловых журналов, выступал с группой "Беспредел", ну и заседал в совете директоров "ИВ Мьюзик", естественно. Даня не знал, сколько еще продолжится эта катавасия с двурушничеством, но, судя по всему, музыке играть осталось совсем недолго (извините за каламбур). Тем более не так давно он и сам увидел те бумаги из налоговой инспекции, о которых говорил ему Мурат Бейсенов.
   Девушка ушла, но не сразу. Тогда он встречался с Ксенией Ветровой, солисткой "Бирюлек". И со временем стал замечать, что каждое новое достижения Даниила все больше раздражает ее. Ксюша с тех пор только и делала, что пыталась "поставить его на место", "вылечить от трудоголизма", "вправить мозги". Она еще долго доказывала Белоключевскому, что тот - в каждой бочке затычка, умница на попе пуговица! - слишком образованный - МГУ, степень MBA, надо же, какой умный! - слишком известный для того, чтобы занять место в высшем эшелоне шоу-бизнеса!..
   Она почему-то думала, что руководящие должности в бизнесе занимают только ПТУшники, прочитавшие в своей жизни полторы книжки, зато виртуозно "забивающие стрелки" своим врагам и истребляющие их, а Даня был не такой!..
   Потом пошли слухи о его связи с Жанной Джанабаевой, президентом "КазМунайГаза", вдовой бизнесмена Бауржана Джанабаева. Да, Даня всегда тепло общался с семьей покойного Баура, Жанной и ее сыном Тамерланом, но чтобы так?..
   Даниил разошелся с Ветровой.
   Жены нет.
   Дети не родились.
   И будет ли он кому-нибудь вообще нужен... такой? Насквозь больной, с измотанными нервами, бизнесом, отнимающим у него все время и силы?..
   Обо всем этом он размышлял, рассматривая дамочку, сидящую за рулем "Мэйбаха", стоящего по соседству. Неплохо, подумал Белоключевский, совсем неплохо. Видимо, подарок мужа-банкира на день рожденья. А едет она в салон красоты, делать маникюр и шлифовать мордочку. Вот сейчас она достанет свой "Vertu" и будет обсуждать с подружкой последние сплетни.
   Незнакомка и вправду достала из сумки мобильник, нажала кнопку соединения и долго слушала собеседника, после чего начала горячо что-то ему объяснять, читая с документов, которые держала в руке. Даня чуть рассудка не лишился, увидев на документах знакомый гриф - "EuroMusic"!
   Ну, с другой стороны, почему бы и нет, успокоил себя Белоключевский. Просто там работает ее супруг, он не банкир, а крутой продюсер, что, впрочем, сути дела не меняет. Так вот, склерозный супружник оставил дома документы, а для того, чтобы их ему доставить, вызвонил из дома женушку. Совещание началось раньше времени, и документы по причине пробки не успели прибыть вовремя. Вот и приходится бедной мамзель пересказывать содержание мужниных бумаг по телефону.
   Наконец пробка тронулась. Даниил даже представить себе не мог, что молодая женщина, сидевшая за рулем "Мэйбаха", повернет все в его жизни на сто восемьдесят градусов.
   Стоило лишь научиться ждать.
  
   ***
   ...Душа онемела.
   Нет слова, чтоб крикнуть.
   И разбираться
   Не стоит в причине.
   Ирина Миклошич.
   Возможно, дело было в небольшом опыте общения с мужчинами. Ее сердце не замирало от предвкушения встречи с Томасом, а по ночам Алиса думала о том, зачем она, собственно говоря, согласилась пойти на это. Она всеми силами старалась разбудить свою душу, заставить себя полюбить Товальдсена. Но у нее не получалось.
   Хотя Томас по мере возможности старался сделать ей что-нибудь приятное. Прийти пораньше с работы, подарить какой-нибудь милый пустячок, сделать чаю. Аля от всей души благодарила его за заботу, понимая, чего Томасу стоит выкроить даже малюсенький кусочек времени для нее. Но не более. Она даже сама не понимала, почему не любит Томаса как мужчину.
   С Томасом они познакомились более чем банально.
   В офисном комплексе, помимо того издательства, с которым сотрудничала Бакстер, находилось еще около четырех десятком всевозможных офисов. "Московская топливная компания" соседствовала с салоном красоты "Тутанхамон" (интересно, о чем думал его создатель, называя свое детище?), а турфирма "Вокруг Света" с "Женскими колготками по низким ценам" и это никого не смущало. Аля отдала папку с листами, на которых был отпечатан перевод учебника по международному праву с немецкого, и, получив новый текст, попрощалась с редактором. Когда она шла по длинному как кишка коридору, на нее вдруг откуда не возьмись налетел очень высокий мужчина. Папка с монографией на норвежском выпала из рук Бакстер и раскрылась, листы разлетелись в разные стороны.
   - Простите. Пожалуйста, - сказал виновник происшествия.
   Бакстер внимательно посмотрела на него. Высокий, метра два, не меньше, худой, как сельдь, со светлыми растрепанными волосами и пронзительно-синими глазами. И акцент... Едва уловимый, но все-таки выдающий в нем уроженца Северной Европы.
   Незнакомец быстро собрал листы в папку и протянул ее Алисе.
   - Извините меня, - попросил он.
   - Ничего страшного, - покачала головой Бакстер.
   - Можно, я вас кофе угощу? В качестве компенсации за причиненный моральный ущерб, если можно так сказать.
   Аля согласилась.
   Они спустились к выходу и зашли в небольшую кофейню по соседству.
   Незнакомец заказал экспрессо и посмотрел на Алису.
   - Меня зовут Томас...
   Просидев в кофейне с Томасом часа полтора, Алиса засобиралась восвояси.
   - Оставьте мне свой телефон, пожалуйста, - сказал он.
   Она нацарапала на салфетке одиннадцать цифр и откланялась.
   Также она не знала, почему согласилась пожить с ним. Она вообще не хотела отношений с мужчинами, вообще!.. А у них с Товальдсеном все так шло... кувырком. У них не было прогульно-цветочно-конфетного периода. После того телефонного разговора день после они встретились в кафе "Республика кофе" на Арбате. Томас не стал ходить вокруг да около, а просто сказал:
   - Давай жить вместе.
   Алиса внимательно посмотрела на Томаса. Перегнувшись через стол, она сняла с его носа очки в тонкой серебристой оправе. Еще посмотрела, по-птичьи склонив голову набок. Томас щурился, глядя в упор на нее. Покрутив в руках его очки, она спросила:
   - Почему ты так решил?
   - Потому что люблю тебя, - последовал ответ.
   - А-а, - уважительно протянула она. Немножко помолчав, Бакстер сказала:
   - Давай.
   Успевший уже переключиться на что-то другое Томас вскинул светлые брови.
   - Что "давай"?
   - Давай жить вместе. Или, по крайней мере, попробуем.
   Вот и все, собственно говоря...
   Алиса думала о Томасе, постукивая пальцами по рулю "Мэйбаха" - тр-р-р, тр-р-р, тр-р-р. В сумке буквально заорал мобильник: "Ра-а-астяни меха, гармошка, э-эх, играй-наяривай!!!..". Бакстер посмотрела на экран. На нем высветилась довольная физиономия ее папы.
   - Что?
   - Аль, глянь там, в годовой отчетности, продажи по Расмусу, а! Сколько там?
   Она пошуршала бумагами.
   - 28 926 278. Платина.
   - Ага, сейча-ас... Так, запишу... Процент акций Джека скажи мне еще, ладно?
   - Где тут? Минуточку! А, вот, нашла. 3,7%. Твой 12,8%.
   - Спасибо. Слушай, ты это, не забудь... Что я тебе говорил. Торгуйся, предлагай деньги, короче, на ушах стой, но выбивай акции. Соглашайся на любые бабки, слышишь?
   - Конечно. Базар жок. - ответила Бакстер.
   - Ты сейчас где? - сменил тему Роман.
   - На Кутузовском, в пробке стою.
   - Сколько сейчас там, полдесятого? А собрание в одиннадцать?
   - Ага.
   - Как раз доедешь. - хихикнул он.
   - Сплюнь, - сердито фыркнула дочь.
   - Как у вас с Томасом дела? - спросил отец.
   - Пока не родила, - усмехнулась Алиса.
   - Ничего себе ответы родному папе!
   - Какой вопрос, такой и ответ.
   - Ну ладно, - сказал Роман, - давай. Покажи им там Кузькину мать!!!
   - Еще и самого Кузьку продемонстрирую, - пообещала Алиса. - Ладно, давай.
   Минут через сорок она наконец-то добралась до "ИВ Рекордз" на Дубининской, соседствующего с главным офисом почившего в бозе "Юкоса". Как и предполагал Бакстер, Воропаев приплясывал у входа в одном костюме. Увидев идущую Алю, он расплылся в улыбке:
   - Доброе утро, Алиса Романовна! А что папа-то не подъехал? Приболел?
   - Вовсе нет, Иван Анатольевич, - злорадно фыркнула Алиска, - У него сегодня заключение контракта с "Роллинг Стоунз", вот он и не смог приехать!
   Воропаева перекосило. Барским жестом Бакстер отодвинула его в сторону и вошла в здание офиса, гулко цокая шпильками по кафельному полу. Иван потрусил за ней.
   - Вы такая красивая. - Комплименты лезли из Воропаева, словно варенье из надкушенного пирожка. - Только что ж без шубки-то? Холодно же.
   - Я на машине.
   - На машине? - отодвинув жалюзи, Иван выглянул на улицу через витражное окно во всю стену. - Вон тот "Мэйбах" на стоянке не ваш случайно? - хмыкнул он.
   - Мой. Вам нравится?
   Воропаев в ответ пропищал что-то маловразумительное.
   - Если я не ошибаюсь, то конференц-зал находится на втором этаже. Так? - обратилась Бакстер к Воропаеву.
   - Да, да. Я вас провожу. Как у Романа дела с акциями? Говорят, ниже индекса опустились на этой неделе?
   Алиса ухмыльнулась.
   - Нельзя быть таким невнимательным. Упали акции "Universal Music".
   - Ну простите, Бога ради. А "EuroMusic"?
   - Голубые фишки.
   Воропаев защипнулся. Из финансового департамента им навстречу вышел Мурат Бейсенов.
   - Венцемиров приехал, - бросил он, проходя мимо.
   - Да? Хорошо. Скоро начнем. - ответил Иван.
   Они подошли к дверям конференц-зала. Воропаев галантно посторонился.
   - Проходите.
   - Благодарю.
   Алиса прошла к свободному месту за длинным столом для совещаний. Минут через пятнадцать народ стал потихоньку подтягиваться. Пришел вице-президент по музыкальному вещанию первого канала Володя Вернашевич, финансовый директор Алексей Шехтель, главный юрист Алексей Воробьев. Последним в конференц-зал быстрым шагом влетел первый вице-президент Дмитрий Венцемиров. Пожав руку Воропаеву и перекинувшись с ним парой фраз, он занял свое место, как раз напротив Алисы.
   Воропаев оглядел конференц-зал и кивнул:
   - Поехали...
  
  
   ***
   На собрании Бакстер едва сдерживала раздражение. Не помогал ни кофе, ни восемь таблеток валерьянки, которые Алиса схомячила во время перерыва. Собрание акционеров напоминало чтение вслух пресс-релиза, который каждый год размещался на сайте компании. Причем менялись только цифры в датах обнародования документа.
   - В следующем году компания "ИВ Мьюзик" подчинит себе весь европейский шоу-бизнес! - вещал Воропаев.
   Конечно, подумала Алиска.
   - Вся наша информация является открытой для наших акционеров, - продолжил он.
   А то. А где финансовый отчет за прошедший год?
   - В следующем году мы обязательно проведем вторичное размещение акций на бирже.
   Вперед и с песней. Только с первичным сначала разберитесь.
   - К сожалению, бизнес-план пока что не готов...
   Все, хватит сидеть тут безмолвным зрителем, подумал Белоключевский. Он поднялся со своего места и резко спросил:
   - Почему?
   - Что "почему"? - спросил Воропаев, округлив глаза.
   - Почему, я спрашиваю, до сих пор не готов бизнес-план?
   - А это не у меня надо спрашивать, - ухмыльнулся Иван.
   - И не у меня, - прошипел Даниил.
   - И не у меня, - повторил Воропаев.
   - Нет, у вас, господин Воропаев, - процедила сквозь зубы молодая шатенка в бордовом деловом костюме. - Подготовка и проведение общих собраний, а также предоставление акционерам предприятия годовой отчетности входит в обязанности руководителя предприятия. Последние восемь лет президентом сей конторы являетесь вы. Благодарю за внимание.
   Она села на стул, сцепив длинные нервные пальцы.
   Даниил понял, что ему делать дальше. Выдернув из ежедневника лист, он зашуршал ручкой по бумаге.
  
   ***
   Неожиданно на ее документы лег линованный лист с надписью сверху "15 января, суббота" и отметками сбоку "8:30", "9:00", "9:30"... Она быстро пробежала глазами текст, написанный твердым, угловатым почерком.
   "Сегодня в 19:00 в "Кофе-хаузе" на старом Арбате. Даниил Белоключевский."
   Алиса подняла глаза на Даню. Тот в упор смотрел на нее. Она кивнула.
  
   ***
   Роман Бакстер глубоко, чуть ли не до посинения затянулся и откинулся на спинку кожаного кресла. Стоящий на столе телефон захрипел, зашипел и выдал голосом его жены Натальи:
   - Ром, Алька пришла.
   - А-а, запускай! - обрадовался он.
   - В колхозе "Красный Лапоть" все спокойно, - объявила дочь, плюхаясь на диван у окна.
   - Угу, - промычал Роман, рассматривая документы. - Оп! Вторичное размещение в следующем году?
   - Говорят, - Алиса достала пачку "Собрания". - Но в целом погода не изменилась. Слушай, какой же этот хрен противный, а! Я думала, меня прямо на документы вывернет. Муси-пуси, сиси-паси... Так и хочется ему когтями в рожу вцепиться. - она с посмотрела на свои длинные ногти.
   Бакстер кинул ей свою зажигалку.
   - Ну и вцепилась бы. Сбылась бы заветная мечта всего российского шоу-бизнеса.
   - Разрешаешь?
   - Конечно. Кто там еще-то был?
   - Вернашевич был, - Алиса выдохнула дым, - Шехтель, Платонов...
   - А Белоключевский был?
   - Естественно. Пригожин еще был, Дробыш. Прикинь, Воропаев сказал, что собирается сделать вторичное размещение на Лондонской бирже. Интересно, кто его туда пустит. Он на ММВБ-то со скрипом пролез, а тут LSE...
   - Да ну его на фиг. Вторичное размещение...
   - Как у вас с Томасом дела? - спросила вошедшая Наталья Бакстер.
   Аля пожала плечами и, загасив окурок в пепельнице, сразу же вытащила следующую сигарету.
   - Нормально.
   - Это не ответ.
   - Мам, ну что я тебе еще могу сказать! Томас врачует, я перевожу. Если у него получается прийти пораньше с работы, вместе пьем на кухне чай и смотрим телик. Вот и вся наша, так сказать, семейная жизнь.
   - Ты не беременна? - внезапно спросил Бакстер.
   Алиса вздрогнула и выронила сигарету.
   - С чего ты взял?
   - Да я так спросил...
   - Да нет, кажется.
   Возникло неловкое молчание. В приемной затренькал телефон, Наталья вышла.
   Роман поерзал на кресле.
   - Аль, ты знаешь, мне все-таки кажется, что будет лучше, если ты начнешь работать по специальности.
   Алиса вздохнула.
   - Ты был свидетелем того, как я битые полгода рассылала резюме. Везде отказывали - "нет опыта работы"!..
   - А чего ты уперлась в нефтянку? Что, других отраслей нет?
   - Для меня - нет. Я хочу работать только в нефтегазовом бизнесе. К счастью, речь о том, что только бы платили, не идет. Я переводами и у тебя тут достаточно зарабатываю.
   - Я просто не понимаю, какого хрена тебя тянет в это болото. После нефти жизни нет. Это даже я знаю. Или ты там надеешься олигарха встретить?
   - Если бы это было так, то я сейчас не жила бы с Томасом!
   Вот здесь Бакстер здорово покривила душой.
  
  
   ***
   Сев за столик у окна, Аля раскрыла купленный еще днем "Коммерсант". "Газпром" никак не может договориться с Украиной, и Дмитрий Медведев в очередной раз грозится закрутить вентиль на газопроводе. Давно пора. Президент "Лукойла" и гендиректор "Сургутнефтегаза" очень сильно обеспокоены деятельностью государственных нефтяных компаний - ежу понятно, не хотят к Ходорковскому. Прохоров и Потанин благополучно поделили активы - ну наконец-то. Абрамович нынче не самый богатый в России - Олег Дерепаска его все-таки переплюнул. Германа Грефа утвердили на должность президента Сбербанка. Дубль два, подумала про себя Бакстер. Доллар падает все ниже. Евро растет.
   - Добрый вечер, - раздалось у нее над ухом.
   Бакстер вздрогнула и подняла голову. Напротив нее сидел Белоключевский.
   - Здравствуйте, - медленно сказала она, глядя Даниилу в глаза.
   Белоключевский молча положил перед ней прозрачный "файл" с документами и застыл в ожидании.
   Искушение схватиться за бумаги было велико, но Бакстер, выдрессированная, как бобик с таможни, вовремя взяла себя в руки.
   - Что это? - еле слышно спросила она.
   - Я хотел бы, чтобы вы выяснили это сами, - грустно улыбнулся Даниил.
   - Извлеките документы из папки и положите передо мной на стол, - дрогнувшим голосом потребовала Алиса.
   Дмитрий выполнил ее требование, понимая его обоснованность.
  
   ***
   То, что увидела Бакстер, не лезло ни в какие рамки. Ксерокопия документов, на которых стояла печать Отдела по борьбе с экономическими преступлениями. Это означало, что Воропаев, грубо говоря, попал. Очень серьезно.
   Больше всего ей понравилось обвинение по 165 статье УК - "Причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием", услужливо подсказала память название. Речь шла об утаивании прибыли, то есть о пресловутых двадцати пяти процентах от общей суммы выручки. По версии Воропаева, гонорар за выступление почему-то все время составлял около трехсот евро на душу.
   Алиса в изумлении уставилась на Белоключевского.
   - То есть квартет "Астана" стоит только четыре штуки евро?!
   - Примерно и по документам, - кивнул Даниил.
   - А на самом деле?
   - Если честно, то этого даже я не знаю.
   Алиска задумалась.
   - Если исходить из того, что "А-Студио" стоит не меньше двадцати пяти тысяч евро...
   Белоключевский улыбнулся.
   - Сравнили веник с ананасом. Кстати, откуда вы знаете, сколько казахи ломят за выступление?
   - Знаю. Между прочим, казах там один, да и тот частично. Вы и вправду не знаете размер прибыли за концерт?
   - За концерт - не знаю. Годовую знаю, конечно.
   - А за концерт "Беспредела"? - прищурилась Алиса.
   - А чем "Беспредел" отличается от "Астаны"? - парировал Белоключевский.
   - Сколько вы получаете за выступление?
   - Конкретно я или вся группа?
   - Вы.
   - Триста пятьдесят денежных единиц стран великого Европейского союза.
   - Тысяча пятьдесят евро на группу?!!
   - Тысяча пятьдесят евро на группу, - с улыбкой подтвердил Белоключевский.
   "Он разговаривает со мной, как психиатр с шизофреником, не понимающим элементарных вещей", - подумала Алиса. - "Неужели отец не в курсе, что Воропаев такой, извините меня, беспредельщик? Ведь это же мало того, что нарушение Уголовного Кодекса, но и просто не по-человечески".
   - А почему музыканты соглашаются работать на таких условиях?
   Даниил ухмыльнулся и вытащил пачку "Парламента".
   - Вы позволите?
   - Конечно.
   Он закурил, и, выдохнув дым, тяжело вздохнул.
   - Потому что Ваня сначала заливается соловьем, обещая немеркнущую славу и миллионные гонорары, а потом, когда пудра с мозгов артиста осыпается, уже поздно. А контракт с ним расторгать - себе дороже выйдет. На него работает свора адвокатов, специально натасканных на такие дела.
   - Но ведь некоторые продлевают контракты с ним...
   - Не забывайте, что многие музыканты работают в "ИВ Мьюзик".
   - То есть если, допустим, вы сейчас расторгнете контракт с Воропаевым, то автоматически лишитесь должности вице-президента?
   Он кивнул.
   - А пакет акций при этом сохранится?
   - Нет.
   - Но ведь должен же...
   Белоключевский загасил в пепельнице сигарету и отхлебнул остывшего кофе.
   - Кто вы по образованию?
   - Юрист. - коротко ответила Аля и достала сигарету из пачки.
   - А какая у вас специализация?
   - Международное и финансовое право.
   - А где вы учились? - продолжал допытываться Даниил.
   Она аккуратно стряхнула пепел.
   - В Институте Международных Отношений. А вы?
   - В МГУ. На экономическом.
   - А степень МВА?
   Белоключевский удивленно приподнял бровь.
   - В Бауманке. А откуда вы знаете?
   - Тоже мне, тайна Мадридского двора, - насмешливо сказала она.
   - А все же?
   - Сорока на хвосте принесла. Или вы полагаете, что я явилась бы на встречу с незнакомым человеком, не зная основных вех его биографии?
   Снова заорал ее мобильный телефон, от сигнала которого Даниил аж подпрыгнул. Конечно, Томас. Кто ж еще.
   - Да, - ответила Аля, краем глаза рассматривая Белоключевского.
   - Привет. Где ты есть?
   - Дела. А что?
   - Ничего, - фыркнул Товальдсен. - Уж полночь близится, а Германа все нет.
   Бакстер машинально посмотрела на часы.
   - Только девятый час.
   - По-твоему, рано? - раздраженно спросил он.
   - Ладно, скоро приеду. Ты дома уже?
   - Ну наверное, если тебя ищу. Давай недолго. За тобой приехать?
   Аля вздрогнула.
   - Нет. - Мысль о том, чтобы Томас встретился нос к носу с Белоключевским, ее совсем не грела.
   - Как хочешь.
   Она положила телефон на стеклянную поверхность стола. Даниил с усмешкой смотрел на нее. Алиса поежилась под его ярко-зеленым взглядом.
   - Знаете, в номинации на самый зубодробительный звонок мобильного телефона вы бы победили с огромнейшим отрывом. Муж?
   - Муж, - пожала плечами она.
   - И давно вы замужем?
   - Неделю...
   - А как зовут вашего мужа?
   Нагло, конечно. Ну а что же еще делать-то?
   - Томас Товальдсен, - отчеканила она.
   Дмитрий еле удержал челюсть в нормальном положении. Такого он услышать не ожидал. Наверное, он бы даже меньше удивился, если бы она назвала Билла Гейтса или Михаила Прохорова.
   - Нейрохирург-травматолог из Института Склифосовского?
   Она хладнокровно кивнула.
   - Хотя вообще-то он кардиолог, - попробовал завести разговор Белоключевский.
   Алиса опять кивнула, своим ледяным молчанием давая понять, что эта тема ей совсем не по душе.
   Белоключевский умолк. Ничего себе. Томас Товальдсен... Оказывается, и такое бывает... Интересно, где они познакомились?
   Этот вопрос он и задал Алисе.
   Она рассказала. Про работу в издательстве, правда, умолчала. Почему-то.
   Даниил вздохнул.
   - Спасибо за то, что потратили на меня вечер.
   - Вам спасибо...
   Он сложил бумаги в папку и протянул ее Бакстер.
   - Передайте Роману...
  
   ***
   Эмоциональная и личная жизнь Даниила Белоключевского всегда была очень сложной. Несмотря на вполне солидный возраст, его эмоции и мировоззрение так и остались на уровне девятнадцати лет. Неизлечимый романтик, он не смог принять этот мир вместе с его правилами. Его не понимали люди. От него уходили женщины. У него не было Её, не было любви...
   Пятнадцатилетний Даня не понимал, почему все девчонки школы сходят с ума от одного только вида Даниного троюродного братца Сашки, с его грубыми шутками и щипками за пятую точку. Ведь рожа-то - во сне увидишь, трусами не отмахаешься...
   Когда ему было семнадцать, он совершенно случайно услышал разговор двух своих одноклассниц:
   ...- Да ну его, этого Белоключевского. Он хоть и как бы красивый, а зануда - жуть! Да и ботан к тому же. Ну хоть списывать как бы дает, на этом ему спасибо. А так... заумный он, просто ужас. Вот брат его, Сашка Маркин - это да! Вот это как бы парень! Хоть мозгов рядом с ним напрягать не надо.
   - Зато Даник - первый красавчик всей школы. Представь, как будет как бы клево, когда я с ним появлюсь на дискаче! Все девки от зависти сдохнут. У него же на лбу не написано, что он как бы слишком умный. Да и в постели он...
   Даниил не стал дослушивать их разговор. Он уже, не разбирая дороги, бежал домой. Ах вот, оказывается, как дело обстоит! Они готовы спать с ним не по любви, а только для поднятия собственного рейтинга. Да и не ботан он вовсе!.. "Все, - подумал Даниил. - Надоело".
   Ему было больно, очень больно и обидно. И он решил, что больше так не может...
   Даню спасли родители, которые совершенно случайно вернулись с дачи на полчаса пораньше. Увидев распотрошенную аптечку и полуживого сына, они вызвали "Скорую". Врачи сказали, что еще бы минут двадцать, и вернуть Даниила было бы невозможно.
   Возвратившись домой из больницы, Даниил наотрез отказался выходить из дома. Ну как же он появится после этой истории в школе? Все же будут над ним смеяться... Целыми днями он лежал на диване, отвернувшись к стене.
   Прошло две недели. Из этого состояния Даню вытащил спорт. Фигурное катание, которым он занимался с пяти лет. А так же Леша...
   С Алексеем Шехтелем Даня познакомился в центральном парке Города. Семнадцатилетний Даниил понуро брел с очередной тренировки. Шел дождь. Даня подумал, что этот октябрь похож на его медленно умирающую любовь - продрогший, холодный, мокрый насквозь, как Данина подушка по утрам...
   Неожиданно на него навалилась чугунная усталость. Белоключевский присел на лавочку, благо их в парке было много. Запрокинув голову, Даня посмотрел на небо. Его душили слезы. Когда-то та, которую он так любил, называла его ангелом. Теперь же она называет так другого. И обнимает, смущенно целует, шепчет что-то о своих чувствах тоже другому...
   - Тебя кто-то обидел? - услышал Даня.
   Белоключевский раздраженно повернулся в сторону говорящего. Не минуты покоя, что ж такое-то...
   - Что вам от меня нужно?
   - Она тебя бросила? - допытывался незнакомец.
   Дима внимательно посмотрел на него. На торчка не похож. На маньяка вроде тоже...
   - Вы ясновидящий? - усмехнулся Белоключевский.
   - Вовсе нет. Но чтобы увидеть это, даже моих минус три хватает за глаза.
   - Что, так видно?
   - Ага. Послушай меня. Это пройдет. Правда. Через это все проходят. И я в том числе. Тебе есть куда поехать?
   - Только если домой. Можно еще к брату... но лучше не надо.
   - Ну вот видишь. Только домой тебе нельзя. Ты с родителями живешь?
   - С родителями. А почему домой нельзя?
   - Родители расспросами замучают. Да и не только они. К друзьям и родственникам ехать не советую по той же причине. Кто, что, как... Всю душу вынут. "Да забудь, еще сто таких будет, нашел из-за чего расстраиваться, лучше бы делом занялся...". Тебе оно надо?
   Даниил тяжело вздохнул.
   - Но мне больше некуда деваться.
   Неожиданно незнакомец встрепенулся.
   - Знаешь, что? Пойдем ко мне. Пошли, пошли, нечего.
   Даня опешил от такого напора.
   - Но ведь мы же незнакомы...
   - Так давай познакомимся. Меня зовут Алексей. Можно просто Леша. А тебя?
   - Даня...
   - Ну вот и все. А ты переживал. Ну что, пошли? - Алексей помог ему подняться.
   Даня безропотно дал обнять себя за плечи. Только когда они вышли из парка, Белоключевский смог как следует разглядеть Алексея. Высокий, ростом примерно с самого Даню. Слегка полноватый. Брюнет. Небольшие, черные как уголь глаза скрыты под очками. Не то чтобы красавец, но и не урод. Так, серединка на половинку.
   От своих раздумий Даня очнулся, услышав скрежет ключа в замочной скважине - Леша открывал дверь квартиры. Странно. Ведь, кажется только что из парка вышли...
   - Ну, типа добро пожаловать, - усмехнулся Алексей.
   Даниил вытер ноги об облезлый коврик с надписью русскими буквами "Вэлкам" и вошел в квартиру. Неожиданно ему в глаза бросилось обручальное кольцо на правой руке Алексея.
   - Ты женат?
   - Угу. Уже с полгода как. Ну и что с этого?
   - Да ничего. А разве она тебя не ждет?
   - Кто, жена?
   - Ну да.
   - Раньше ей надо было меня ждать, - фыркнул Алексей.
   - Поцапались, что ли? - посочувствовал Венцемиров.
   - Что ли.
   - Что ж не разводишься?
   - Ребенок будет. Пять месяцев уже.
   - А-а, - понимающе протянул Даня.
   Он повесил свою куртку на вешалку и пошел вслед за Алексеем на кухню.
   - Садись, - кивнул на стул Алексей, а сам сразу щелкнул кнопкой электрочайника - видно, тоже намерзся за сегодняшний день.
   - От тебя можно позвонить? - спросил Даня.
   - Ага, телефон в прихожей.
   Сняв трубку, Даниил набрал свой домашний номер.
   - Кремль на проводе, - услышал он.
   Даня невольно улыбнулся. Ну, папа...
   - Кремль слушает. Говорите, - повторил отец.
   - Пап, это я. Даня.
   - А! Ну и где тебя носит? Ты уже почти час как дома должен быть.
   - Пап, ты не волнуйся, со мной все нормально. Я в гостях, тут почти весь наш класс ...
   - Тогда ладно. Только пусть тебя потом кто-нибудь проводит. И не это... - Константин Михайлович хихикнул. - Не очень там напивайся.
   - Само собой... Ну все, пока.
   Дима положил трубку на рычаг и вернулся на кухню к Алексею, где тот уже разливал по чашкам дымящийся кофе.
   - Обманывать нехорошо, - шутливо погрозил пальцем он.
   - Ну и хрен с ним, - фыркнул Даня. - Всю жизнь меня на поводке водят. Если после тренировки на пятнадцать минут задержался - все!
   - После тренировки? Ты спортом занимаешься?
   Даня отхлебнул горячий кофе.
   - Ага. Фигурным катанием. Уже тринадцать лет почти.
   - Ух ты! И как?
   - Что - как?
   - Ну, как успехи? Соревнования там, чемпионаты...
   - Я чемпион России среди юниоров.
   Раздался грохот - это Алексей свалился со стула. Даня с улыбкой наблюдал за реакцией своего нового знакомого, и за тем, как Алексей, пыхтя, усаживается обратно.
   - Ничего себе ... Чемпион России... Предупреждать надо, - ворчал он. - Ну ладно, с этим понятно. А вот насчет нее... Вы из-за чего с ней... разбежались? Если не секрет, конечно.
   Даня сразу сник. Он не знал, с чего ему начать. Ему хотелось высказать все... Но как? Он не мог найти слов для того, чтобы выплеснуть всю боль, все страдания, переживания. Даниилу хотелось, чтобы Алексей понял, как он, Даня, ее любил. Но, к сожалению, нет на свете таких слов, которыми можно все это выразить.
   - Я сам не знаю. Просто она так захотела.
   - А ты?
   - Что - я?
   - Ты как на это отреагировал? - уточнил Леша.
   - Я... - Даня поднял на Алексея полные слез глаза. - Я не помню. Но Вадик говорит, что меня нашли в классе без сознания.
   - Обморок?
   - Ну... Получается, что да. Хотя все тот же Вадик сказал, что он вообще-то прибежал на вопль. И я вот думаю - может, я просто криком зашелся, потому мне и плохо стало. - Даня пожал плечами и отпил из чашки остывший кофе.
   - А Вадик - это кто?
   - Одноклассник мой, Вадим Подушный.
   - Интересная какая фамилия - Подушный, - улыбнулся Алексей.
   - Угу. А прозвище знаешь как?
   - Как?
   - Извини за скабрезность. Месье Сижу... - Даня кашлянул.
   Алексей вздохнул.
   - Ужас. Вот у меня погоняло всю жизнь было - Пинга. Ну, Пингвин.
   - Почему? Фамилия - Пингвинов?
   - Нет, моя фамилия Шехтель...
   - Как? Шехтель? Ты архитектор?
   - Не, я финансист. Так вот. А прозвище - из-за походки. Видите ли, я хожу как пингвин. Ну ладно, мы отошли от темы. А что было после того, как ты тогда упал в обморок?
   - Потом? - Даня поднял глаза от чашки.
   - Да, после этого.
   И тут Даня понял, что у него уже не осталось сил на весь этот спектакль под названием "Все нормально". Он рассказал Алексею про все. Про самоубийство, про подслушанный разговор, про все-все-все. И про нее тоже. Про то, как они познакомились, как гуляли вместе, и даже про то, как... ну, вы понимаете.
   Шехтель внимательно слушал его. По напряженным мышцам его лица Даня понял, что Алексей действительно хочет ему... ну, если и не помочь, то хотя бы дать возможность выговориться. После того, как Даниил закончил свою исповедь, они оба надолго умолкли. Алексей первый нарушил тишину.
   - А как у тебя вообще... с девушками? - осторожно спросил он.
   - Да никак!!! - неожиданно заорал Даня. - Я не знаю, почему!!! Ну что я не так делаю, а?
   Алексей лишь испуганно пожал плечами.
   - На свидания всегда вовремя приходил! ВСЕГДА!!! - вопил Белоключевский. - Еще не было случая, чтобы я опоздал! Ни разу!!! Изменял? Тоже нет!!! Когда встречался с Машкой, то других девушек для меня не существовало! Ну вот скажи мне, что не так, а?!! Может, я ей корм не такой покупаю? Или клетку плохо чищу? А??!! Ну скажи мне!.. - вдруг Даниил осел на пол и разрыдался.
   Алексей молчал, потрясенный монологом своего нового знакомого. Он не знал, что ответить Дане. Вернее, знал. Но он боялся высказать свои соображения вслух, опасаясь новой истерики.
   Вместо этого Алексей сел на пол рядом с Даней и обнял его за плечи. Венцемиров этого не заметил - он, похоже, был в состоянии транса. Глаза Даниила, и без того-то огромные, теперь были размером с пол-лица, а зрачки расширились до такой степени, что ярко-зеленой радужной оболочки не было видно вовсе. Алексей нежно провел рукой по щеке Дани. Словно очнувшись, Даниил медленно скосил глаза в его сторону.
   - Перестань. Она тебя не стоит, - тихо, но твердо сказал Шехтель.
   - По твоей теории получается, что меня никто не стоит, - горько вздохнул Белоключевский.
   - Значит, не стоит. Не зацикливайся на бабах, слышишь? Ну, или, во всяком случае, не сейчас.
   - А когда?
   - Когда-нибудь потом. Сначала закончи школу, потом университет, стань доктором арбузостроительных наук, выиграй Олимпиаду, вот тогда и поговорим.
   - Каких наук? - поднял голову Белоключевский.
   - Арбузостроительных. Или затылкочесательных.
   - Ну да. Или картошкокопательных.
   - Да хоть каких...
   Они еще посидели еще немножко. Посмотрев на часы, Даня потянулся.
   - Засим разрешите откланяться.
   - Давай провожу, - предложил Алексей.
   Но все это было восемнадцать лет назад. И Белоключевский уже давно превратился из мальчика Дани в ошеломляюще красивого мужчину Даниила. А еще немного, и все будут звать его не иначе как Даниил Константинович...
   Конечно, Даниилу было чем гордиться. Красный диплом экономического факультета МГУ, двукратный олимпийский чемпион, девятикратный чемпион Европы, и столько же раз чемпион мира, одиннадцатикратный чемпион России, мастер спорта международного класса. Но...
   За тридцать семь лет Даниил Белоключевский так и не узнал, что же чувствует мужчина, которого любят.
  
   ***
   Пытаясь хоть как-то отсрочить неприятный разговор с Томасом, Алиса решила, что, пожалуй, завезет отцу документы сейчас, а не на следующий день, как предполагалось ранее. Сосредоточено вглядываясь в тьму, простирающуюся за лобовым стеклом, она набрала номер матери.
   - Алло, - наконец ответили на том конце.
   - Мам, привет. Отец дома?
   - Конечно, дома. Не то, что некоторые, - шутливо пожурила она дочку.
   - Тогда я к вам заеду сейчас.
   - О, в кои-то веки! - обрадовалась Наталья. - Ну не иначе как завтра жара будет тридцатиградусная.
   Алиска промолчала - камень был в ее огород. На улице стоял ядреный декабрь.
   - Сейчас приеду, ждите, - сказала она и остановилась перед шлагбаумом, преграждающим дорогу на территорию элитного жилого комплекса, в котором обитало семейство Бакстеров.
  
   ***
   Алиса поднялась на четвертый этаж и открыла своим ключом дверь. В тот момент, когда она вошла в прихожую, у нее зазвонил телефон. Опять Томас.
   - Да, - ответила Аля, сбрасывая туфли. Она даже зимой редко носила сапоги - в машине удобнее в туфлях. - Я у родителей, скоро приеду.
   - Я понял, - ответил смутно знакомый голос. - Аля, это Андрей Вильданов, - так звали близкого друга Томаса, тоже врача. - Томас занят, попросил меня позвонить. Передай Роману, что на Даниила Белоключевского напали. Прямо в его собственной квартире.
   - О Господи, - прохрипела Алиса.
   - Он более-менее в сознании, - продолжал Андрей. - Нас с Томасом, после того, как он тебе в первый раз позвонил, срочно опять вызвали на работу.
   - Из-за Белоключевского?
   - Да нет, тут... Ну не из-за него, короче. В общем, мы с ним приехали, а этого товарища как раз только-только наши привезли. Крови было...
   - А как его... Очень тяжело?
   - Состояние - средней тяжести. Сотрясение - это и к гадалке не ходи, гематома на затылке огромная. Скорее всего, удар широким тупым предметом. По лицу били, это точно - у него нос сломан и челюсть справа. Сломано запястье на левой руке и вывихнуто предплечье. Вроде все... Он очень просил, чтобы Роману сообщили. Вот я и позвонил тебе.
   - Андрюш, скажи, а... А кто его так?
   - Не представились, - грустно усмехнулся Вильданов.
   - К нему прийти завтра можно будет?
   - Вы что, знакомы?! - изумился Андрей.
   - Да, правда, не близко... Два часа назад он еще сидел со мной в "Кофемании" на проспекте Вернадского.
   - Ничего себе, - присвистнул Вильданов. - А зачем вы с ним встречались?
   - Он мне документы для отца привез.
   - Что за документы?
   - Долгая история. Но я думаю, что его... скорее всего, из-за них.
   - М-да...
   - Андрей, а кто "скорую" вызвал?
   - Вот уж чего не знаю, так не знаю. Но я спрошу. Кстати, в милицию еще не заявляли. Надо?
   Алиса задумалась.
   - А до завтра можно подождать?
   - Да хоть неделю жди. О, Томас идет! Ну все, пока - с этими словами Андрей передал трубку Томасу.
   - Я слушаю, - тяжело дыша, ответил Товальдсен.
   - Мне Андрей все рассказал про Белоключевского. Томас, я только спросить хотела...
   - Спрашивай.
   - Когда к нему будут пускать посетителей?
   Томас помолчал.
   - Завтра с утра. Но для тебя я могу сделать исключение, если очень надо.
   - Очень!..
   - Ладно. Тогда приезжай к двум часам ночи. Я тебя встречу.
   - Все ясно. Я тебе позвоню еще сегодня, - Алиса посмотрела на большие круглые часы, висящие на стене. - То есть, завтра.
   - Хорошо, - ответил Томас, и, как показалось Алисе, даже улыбнулся. - Я буду ждать. Целую, - он помедлил. - Люблю тебя.
   - И я тебя, - ответила Аля. Вместо ожидаемой нежности ее душу затопила волна горечи и страха. За Даниила.
   Вдруг перед ее глазами запрыгали разноцветные мухи, а в ушах противно зазвенело.
   Алиса схватилась было за косяк, но, не удержавшись, так и рухнула на пол, пребольно ударившись плечом.
   Коварные сосуды опять подвели ее в самый неподходящий момент...
  
   ***
   - Э-эй, Аль! Аля!!! - заорал кто-то прямо над ухом.
   С трудом разлепив глаза, Алиска поняла, что лежит на полу в крайне неудобной позе, а перед ней на корточках сидит брат. Алекс вздохнул и помог ей встать.
   - Что, опять?
   - Опять, - охнула Алиса, потирая плечо. - Алекс, где отец?
   - Спит давно, - удивился брат.
   - Вот чухня! Сказала же, что с документами приеду.
   - Когда сказала-то? Время первый час.
   - Сколько?! - взвыла Алиса.
   С ума сойти, она провалялась на полу без сознания почти полтора часа!..
   - Разбуди его, - попросила Алиса. - Это очень срочно.
   ***
   Буквально через пять минут Роман Бакстер материализовался на пороге кухни. Как он успел за столь короткий промежуток времени собраться - неясно. То, что он еще совсем недавно посапывал в уютной постели, выдавало лишь только заспанное выражение глаз. Роман был весь во внимании - он прекрасно понимал, что вряд ли дочь станет вырывать его посреди ночи из объятий Морфея ради какой-нибудь незначительной чертовщины.
   - Итак. Что стряслось? - спросил он, нажимая на кнопку электрочайника.
   - Белоключевского избили, - выдохнула белая как снег Алиса. Мягко шурша целлофаном по скатерти, она положила на стол файл с документами.
   - Что?! - белая сахарница с цветочками, в которой Бакстеры по какой-то, одним им известной причине хранили кофе, выскользнула из рук Романа и разбилась. Он горестно посмотрел на осколки вперемешку с "Фаренгейтом". Немного подумав, сдвинул их ногой в сторону холодильника и, сев за стол, буквально впиявился глазами в документы. Бегло просмотрев их, он откинулся на спинку стула и закрыл глаза:
   - Началось...
  
   ***
   Ровно без пяти два "Хаммер H3" глянцево-черного цвета, зарегистрированный на Романа Бакстера, плавно въехал на стоянку неподалеку от Института Склифософского. Выйдя из машины (телохранителя оставили дома, на что тот страшно обиделся), Роман взял в правую руку увесистый пакет с фруктами ("нехорошо это - с пустыми руками навещать человека в больнице"), а под левую его крепко держала Алиса, гулко цокавшая шпильками по покрытому ледяной коркой асфальту.
   - Тебе Томас не сказал, где будет ждать? - спросил Роман.
   - Нет, наверно, у приемного покоя.
   - Тогда пойдем.
   И правда, Товальдсен приплясывал под фонарем, нервно оглядываясь по сторонам. Увидев ковыляющих Бакстеров, он метнул в сугроб недокуренную сигарету и распахнул перед ними дверь.
   - Это что еще такое... - попробовала возмутиться дежурная медсестра.
   - Это со мной, со мной, - торопливо объяснял Томас, запихивая Алису и Романа в лифт.
   Поводив их еще какое-то время по кишкообразным коридорам, он, в конце концов, толкнул дверь в палату:
   - Вот, заходите.
   В небольшой двухместной палате на койке у окна лежал Даниил. Вторая кровать была аккуратно застелена.
   Томас подошел к Белоключевскому и слегка потеребил его за плечо. Даниил с трудом разлепил веки.
   - Только не долго, - с этими словами Товальдсен вышел из палаты.
   Белоключевский вдохнул и почти скороговоркой выдал:
   - Я не... не знаю, кто меня. Я не видел. Я... только вошел в квартиру... и сра... сраз-зу уд-дар... Спереди... Даже свет не успел включить... - он тяжело выдохнул и закрыл глаза.
   Алисе даже показалось, что он потерял сознание, но, к счастью, Даниил опять заговорил:
   - Уже неделя... как за мной, кажется, следили... Я спиной чувствовал. На улице... все время...
   У Романа зазвонил мобильный. Извинившись, он вышел из палаты.
   Даниил взял Алису за руку и неожиданно сильно сжал пальцы. Он зашипела, но руку не отняла.
   - Из... Извини, я нечаянно.
   - Ничего страшного. - Алиса протянула другую руку и погладила Даню по волосам.
   Он прижал ее руку к своей щеке и в потрясении уставился на Алису.
   "Приехали", подумал Даниил.
  
   ***
   Белоключевского выписали через две недели.
   Алиса похудела, побледнела, хотя и без того всегда была достаточно "тощей и зеленой", как говаривал братец. Несмотря на зиму, у нее почему-то участились приступы астмы.
   - И что с тобой происходит, - вздыхал Томас, засовывая ей в рот таблетку эуфиллина. - Кашель такой... нехороший. Нервный.
   - Работа, - хрипела Алиса.
   - Значит, бросать такую работу нужно к черту, - философски протянул Товальдсен.
   - Ума у тебя палата! Бросать... Скажет тоже.
   Но болела Алиса не только из-за работы и корпоративной войны с "ИВ Мьюзик".
  
   Спустя полгода
  
   ***
   Алиса и Даниил сидели в том же "Кофе-хаузе". Даже за тем же самым столиком. Но теперь они говорили не о "ИВ Мьюзик". Пройденный этап.
   ... Офис "ИВ Мьюзик" был опечатан. На Ивана Воропаева завели уголовное дело сразу аж по трем статьям - уклонение от уплаты налогов, мошенничество и причинение тяжкого вреда здоровью - это уже про Даниила. В антимонопольный комитет было направлено заявление на поглощение "ИВ Мьюзик" концерном "EuroMusic". Через пару месяцев полномочия президента "EuroMusic" должны были перейти к Белоключевскому. Бакстер-старший решил, что так будет лучше. Сам же он скромно отодвинулся на пост председателя совета директоров.
   - Я не знаю, что делать, Даня. Честное слово, не знаю.
   - Ты боишься объяснений с ним?..
   - Не только.
   Даниил закурил. "Не только"...
   - Я люблю тебя, понимаешь? Я всю жизнь мечтал о такой женщине, как ты. Сильной, умной, независимой. К тому же красивой.
   - Да иди ты... Скажешь тоже, красивой. Я бледно-зеленая и тощая. И формами особо не блещу.
   - Ну, сиськи - это, как известно, дело покупное. Да и не в них счастье.
   - Ну, не в них, это правильно.
   - А счастье в любви. А вот ты сейчас сидишь здесь и счастья себя лишаешь.
   - Для меня счастье - в работе.
   - Вот как? Счастье в любви - сильнее. И глубже.
   - Даня, вот ты опять заставляешь меня поменять свою жизнь. А я люблю стабильность. Пусть у нас с Томасом нет африканской страсти, но за то все стабильно. У нас с тобой - никаких гарантий.
   - То есть ты не веришь, что я люблю тебя?!
   - Да нет, почему же, верю. - Алиса затушила окурок в пепельнице. Даниил, не отрываясь, смотрел на несколько точно таких же окурков с ободком бледно-розовой помады на фильтре. Алиса молчала.
   - Даня, а где гарантия...
   Вдруг он грохнул кулаком по столу. Алиса вздрогнула.
   - Да какие тебе нужны гарантии еще!? Какие, а!? Люблю я тебя, люблю, люблю, понимаешь?!! Лю-ю-ю-юблю-ю-ю!!! А он нет!
   Алиса оторопела от такой наглости.
   - Как "нет"?!
   - Так! Я чувствую!!!
   - Даня, сделай одолжение, держи себя в руках.
   - Извини, - он спрятал глаза.
   Алиса и Даниил просидели в кофейне еще часа два. Наконец Алиса сдалась:
   - Хорошо. Я готова...
  
   ***
   ... Квартира Томаса, которая еще с утра казалась ей такой родной и уютной, встретила Алису мертвенным холодом, если не льдом, несмотря на жаркий июнь. Она аккуратно положила ключи на стеклянный столик у двери и двинулась в спальню.
   Вытащив с антресолей три спортивные сумки, она начала методично укладывать в них одежду. Обувь - вниз, затем - зимние вещи, сверху - все самое легкое. Потом настал черед книг и бумаг. Огромного портпледа хватило только на книги. Пришлось подключать полиэтиленовые пакеты. В итоге "на вывоз" получилось: три спортивные сумки, один портплед, шесть пакетов и два чехла с верхней одеждой.
   Томаса все еще не было. Алиса сделала себе кофе и уселась на кухне, мысленно прорабатывая про себя предстоящий разговор.
  
   ***
   - Аля?
   Она вздрогнула.
   - Да, я здесь.
   - Тут у двери чьи-то чемоданы, - из коридора сказал Томас.
   Все, судный час настал. Раз уж решилась, вставай, иди и говори, не тяни му-му.
   Она вышла в коридор.
   - Томас, это мои. - сказала Алиса совершенно чужим, как ей показалось, голосом. - Я ухожу.
   Он облокотился на шкаф. Помолчав, Томас спросил:
   - Ты просто уходишь от меня или же к кому-то уходишь?..
   - Нет, мне есть к кому...
   - Не так обидно, - грустно улыбнулся он.
   Алиса вздернула брови.
   - Когда уходят просто так, куда угодно, это очень обидно. Это означает, что человек готов бежать от тебя на все четыре стороны, но только бы тебя не видеть. А когда уходят к кому-то - это не так страшно. Просто этот кто-то оказался лучше тебя. И все. Я даже знаю, к кому ты уходишь. К Белоключевскому.
   Бакстер молчала. А что скажешь?
   - Знаешь, я это предчувствовал. И ты правильно делаешь, что все-таки уходишь. Так будет лучше. Мучить и себя, и него из-за меня - нет, не надо. Я прекрасно понял, что у тебя проблемы в этом плане еще тогда, когда ты начала задыхаться. Я сразу сказал, что это - нервы. А ты ни из-за одной работы не станешь так нервничать. Ты слишком умна для этого.
   - Как ты догадался, что именно Даня?
   - А кто еще? Не Воропаев же, правильно? Ближе всех в последнее время ты общалась только с ним. И еще. Я хочу, чтобы ты поняла, что я ни в чем тебя не обвиняю. Ты делаешь свой выбор. Если у вас... Если не получится, ты всегда... - он запнулся. - Я всегда... Мы всегда сможем все... вернуть. Лучше так, Алиса. Понимаешь?..
   - Прости меня.
   - Я ни в чем тебя не обвиняю.
   - Все равно прости.
   - Прощаю. - он обнял ее. Она судорожно вцепилась в его шею.
   Томас помог дотащить ей сумки до машины.
  
   ***
   Она думала, что все будет намного сложнее. Оказывается, он знал... И жил с этим. Господи, как он жил с этим?..
  
   ***
   Ему казалось, что он говорил эти слова не от себя. А от другого... Другого Томаса. Да, определенно пора лечиться... Нет... Нельзя... Нет!!..
   Томас осел на пол и запустил пальцы в волосы.
   ... То, что он болен, он узнал на последнем курсе Университета. Нервный срыв, последовавшее за ним лечение у психиатра, и... диагноз. Маниакально-депрессивный психоз, шизофрения. Еще повезло, что врач был знакомым отца, и диагноз не дошел ни до университета, ни до тренера. Хотя Томасу настоятельно рекомендовали завязать со стрельбой.
   Он закончил спортивную карьеру красиво - двукратным олимпийским чемпионом.
   Болезнь вроде бы отступила.
   После она возвращалась в его жизнь лишь дважды.
   Первый раз - два года назад. Томасу было тридцать шесть, когда у него впервые умер пациент. Товальдсен не был виноват в его смерти. Он сделал для того несчастного все возможное, и все же... Отлежавшись три дня дома и наглотавшись под завязку феназепама, он вышел на работу. Вроде отлегло, подумал тогда Томас.
   Второй раз - меньше года назад. Когда он впервые осознал свою влюбленность и решил овладеть Ею во что бы то ни стало.
   Ах, да. Нечто похожее на дежа вю у него еще было после расставания с Алекс.
   Товальдсен просидел на полу до рассвета. Около шести утра он все-таки нашел в себе силы пойти в ванную и сполоснуть лицо.
   Накачавшись кофе и успокоительным он начал собираться на работу...
  
   Спустя полтора месяца
  
   - Да?
   - Алиса, здравствуй.
   - Томас!
   - Я... Можешь со мной встретиться... сегодня?
   - Да, конечно... А что случилось?
   - Мне нужно просто поговорить с тобой. И все.
   - Хорошо...
  
   ***
   Томас сидел напротив Алисы и упорно вглядывался в ее лицо. Она подумала, что правильно сделала, что додумалась надеть очки. Хоть какая-то преграда между ней и Томасом...
   Он говорил с ней просто так, ни о чем. Спрашивал о родителях, говорил о младшем брате, который готовился защитить диплом в Оксфордском университете, о работе... Алиса подумала, что ему просто захотелось пообщаться...
   Если бы она только знала...
  
   ***
   Вернувшись домой, Томас прижался лбом к стене в прихожей. Все. Назад дороги нет.
   Он неторопливо снял кроссовки, аккуратно поставил их на полку. Поправил у зеркала волосы. Пусть все будет красиво.
   Выдернул из блокнота лист и достал любимую перьевую ручку.
   "Прости меня за все", - дрожащей рукой выводил он, - "я с самого начала не должен был появляться в твоей жизни. Не вини себя ни в чем. Пожалуйста. Я отпустил тебя еще тогда, когда ты уходила. Отпустил окончательно и бесповоротно. Но забыть не смог. Прости меня за это. Прости, родная. Я люблю тебя, Алиса, и не могу ничего с собою сделать. Я больше не хочу терзать тебя своим присутствием. Меня нет уже давно. Душа умерла, говорят в таком случае. Но я врач, многократно присутствовавший на вскрытии, и я прекрасно знаю, что души не существует в принципе. Нет такой части тела. И сейчас я ухожу навсегда. Как бы банально это не звучало, но без тебя мне нет места на этом свете. С тобой я уже простился. Не вини себя ни в чем. Я больной человек, и мои поступки предсказать невозможно. Я просто больше не хочу жить.
   Прости за все. Твой Бертель Томас фон Товальдсен".
   Томас встал и положил предсмертную записку на кухонный стол. После чего он достал из ящика острый выкидной нож. Освободив лезвие, на минуту застыл в такой позе.
   Все.
   Он резко полсанул лезвием по вене правой руки. Темно-бордовая кровь брызнула фонтаном. Он, не медля, сделал то же самое и с левой рукой.
   Сначала он не ощущал почти ничего. Даже боли. Потом Томаса начало очень сильно знобить. Он медленно осел на линолеум, и, свернувшись калачиком, провалился в небытие.
  
   ***
   ...Около одиннадцати часов ночи в квартире Даниила раздался дверной звонок. Недоуменно пожав плечами, он пошел открывать.
   На пороге стоял бледный до синевы Марат Вернашевич.
   - Товальдсен покончил с собой. Вскрыл вены.
   Даниил ахнул и прислонился спиной к стене. Марат вытащил из кармана на подкладке свернутый вчетверо лист бумаги.
   - Передай это Але.
   - Что это?..
   - Предсмертная записка Томаса. Прощание завтра в три часа в морге Склифа.
   Даня кивнул и, как сомнамбула, побрел в спальню. Алиса уже легла.
   Из-под двери спальни выбивалась полоска света. "Еще не спит", - подумал Даниил.
   Он всем весом навалился на дверь. Алиса с испугом посмотрела на него.
   - Аля, - прохрипел Белоключевский. - Только что приходил Марат.
   - Что случилось? - прошептала она.
   - Томас вскрыл себе вены... - с этими словами он всунул ей листок и выскочил из спальни.
   Даниил ожидал услышать что угодно. Крик, слезы, ругательства - но только не молчание. Он осторожно заглянул в комнату. Алиса сидела на кровати.
   - Теперь я поняла, почему он сегодня встретился со мной. Он прощался.
   Вдруг она резко побледнела и начала отрывисто, со свистом кашлять, синея на глазах. Прошла минута, вторая - а приступ только усиливался...
   - Подожди!!! Нет, не надо!!! Я сейчас... - Даня побежал вызывать "скорую".
   Когда он спустя пять минут вернулся в спальню, Алисы уже не стало. Этот приступ астмы оказался для нее последним.
  
  
   Томас, это НЕ ТВОЯ
   дача!!!
   P.S. Твоя дальше.
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"