Так и Джеймс стремился прикоснуться к кому-то. Матс понимал его желание и знал то чувство, когда ты бесконечно долго блуждаешь в лабиринте и мечтаешь не проснуться. Выхода из этой тьмы не было, избавлением казалась только смерть, а всё остальное было пустым. И всё же Джеймс, с его желанием сблизиться с кем-то, каким-то неведомым образом сумел найти в Матсе то, чего, казалось бы, давно не стало. Желание жить.

Утром Джеймс проснулся с горящим взглядом. Матс планировал свой отъезд, и Эндрюс был полон энтузиазма провести последние дни вместе с полковником ярко и незабываемо. Он грозился показать Ларсену всю красоту Тромсё, раскрыть город так, чтобы Матс обязательно захотел вернуться летом.

- Я покажу тебе душу и сердце Тромсё, - провозгласил Джеймс. - Сегодня выходной и можем гулять сколько угодно.

- Сколько угодно по такому холоду? - лениво пробубнил Матс, утыкаясь лицом в подушку. - Иди к чёрту, Джеймс! Открой гугл и покажи мне всё, что угодно. Так будет и тепло, и красиво.

- Никогда бы не подумал, что, дослужившись до полковника, ты можешь быть таким ленивым, - хмыкнул Джеймс. - Вставай, пей кофе и поехали. Давай, давай, больше такого шанса не будет!

Ларсен тихонько выругался, но послушался, несмотря на то, что на часах значилось всего шесть утра. За окном было темно как ночью, но душ и кофе придали полковнику сил, так что вскоре он выглядел почти что бодро. Джеймс уже ждал его в машине, и вскоре они выехали на дорогу, покидая жилую часть города.

Они пересекли длинный Тромсонский мост и въехали на остров Сёр-Квалёй. Матс с интересом смотрел в окно на пробуждающуюся жизнь, которая вспыхивала светом в окнах домов местных жителей.

- Всё хотел спросить, - сказал Матс, - вот это треугольное строение на въезде - это же собор?

- Ты там не был? - откровенно удивился Джеймс. - Полковник, да ты не жил! Стыд и позор. Ладно, ладно, - он улыбнулся, заметив тяжёлый взгляд спутника. - Это здание лютеранского Арктического собора. По сути: двойная треугольная конструкция из бетонных плит, покрытых алюминием, но при этом одна из фирменных достопримечательностей города. Это церковь Тромсдалена.

- Я так много не помню, - признался Матс и улыбнулся. - А ведь этот город когда-то был моим домом.

- Был и остаётся. Кстати, этот самый мост назван мостом самоубийц.

- Дай угадаю, почему.

- Да, тут самое популярное место для самоубийств во всей Норвегии. А ограждение видишь? Забор самоубийц.

Матс усмехнулся и покачал головой. Джеймс говорил таким тоном, словно хвастался.

- Да я просто пытаюсь тебя расшевелить, полковник! - сказал он.

Скоро начало светлеть. Полковник ощутил прилив сил, словно солнце заряжало его своими лучами как Супермена, мультфильмы о котором любила смотреть Эстель. Джеймс выглядел довольным и бодрым, как будто спал перед поездкой много часов. Он включил радио и тихо подпевал знакомым песням, и Матсу нравилась спокойная и уютная атмосфера.

- Гора Кьёлен! - провозгласил Джеймс, указывая на гору, к которой они подъезжали. - Средней сложности тур, семьсот девяносто метров над уровнем моря. Сколько сможем - проедем, остальное пешком, там всего-то семь километров до вершины, дорога ровная.

- В гору? - удивлённо спросил Матс, не желая даже сейчас говорить о своей травме. - Ты не предупреждал меня об экстриме.

- Никакого экстрима, это один из самых лёгких туров, - улыбнулся Джеймс. - Я тут в юности бывал каждые каникулы. Не волнуйся, я тебя не столкну и не потеряю. А если потеряю, то найду.

- Спасибо, утешил, - буркнул Матс.

Голубое небо поражало своей чистотой, и лёгкие росчерки облаков казались настоящим произведением искусства. Снега укрывали всё вокруг, а впереди виднелись горы с редкими проблесками своего натурального цвета. Джеймс подхватил из багажника рюкзак, закинул его на плечо и повёл полковника по каменистой припорошённой снегом дороге. Они шли, изредка останавливались, когда Эндрюс делал фото или рассказывал что-то Матсу о том или ином месте. Они проходили мимо огромных высоких гор, подобных исполинам, возвышающимся над случайными путниками, и мимо озёр, обрамляющих эти горы.

Чего бы Джеймс этим не добивался, красота здешней природы так увлекла Матса, что он забыл обо всех проблемах и осматривался с открытым от изумления ртом. В его воспоминаниях Тромсё всегда был дивным краем, но даже тогда Матс не видел таких ярких красок и белых всполохов неба. Снежные вершины казались ненастоящими, нереальными; трава была разбросана вдоль троп, как по воле неизвестного художника. Каменистые дорожки казались крутыми и неприступными, но стоило подойти ближе, как это впечатление рассеивалось.

- Это чистейшая родниковая вода, - сказал Джеймс, указав на озеро. - Да не бойся, полковник, не рассыплешься! Давай спустимся. А вот тут ранней осенью много ягод, - добавил он, указывая на холм. - Вот прямо на этих склонах. Так много, что хоть с вёдрами приезжай и собирай.

- Помню, дед возил меня смотреть на касаток, - сказал Матс, когда они спустились к озеру. - Не знаю, где это было.

- Да, если ехать к фьордам, то их там можно застать, - кивнул Джеймс и наклонился, набирая во флягу воду. - Обожаю их фотографировать, они прекрасны.

- Ты и сейчас делаешь много фото.

- Я очень люблю красивые фотографии. Знаешь... мне кажется, что здорово ловить светлые моменты жизни.

Они шли всё дальше, и Матс с интересом рассматривал припорошённые снегом камни и валуны. Ноги порой скользили на каменистой дороге, но красивое светлое небо и свежайший воздух делали своё дело: полковник вовсе не ощущал усталости, даже в больной ноге. В середине пути он даже перехватил у Джеймса рюкзак, решив, что будет честно тащить его по очереди.

Через пять часов они наконец-то увидели вершину, но для Ларсена время пролетело незаметно.

- Дошли! - крикнул Джеймс и с детской непосредственностью дёрнул друга за рукав. - Идём, полковник!

Матс улыбнулся. Он заметил, что Джеймс практически никогда не называет его по имени, всё чаще просто полковником. И он не возражал. Почему-то голос и интонации Джеймса придавали его званию новый, интересный окрас. Матс поспешил за другом, когда тот ускорил шаг. На горе стояло вертикальное строение из камней, которое Ларсен про себя окрестил каменным тотемом, а неподалёку возвышался небольшой домик.

- Смотри! - Джеймс схватил Матса за рукав и потянул к краю.

- Осторожнее, осторожнее, куда ты так торопишься... - сказал Матс, взволнованно смотря под ноги, чтобы не оступиться, и поднял голову, только когда Джеймс затормозил.

В тот момент у него перехватило дыхание: их взору открылась река, горы и маленький-маленький Тромсё с кукольными аккуратными домиками. Белый снег укрывал всё вокруг, придавая всей местности нереальную чистоту. Его сияние играло бликами в солнечных лучах, и горы-великаны впервые казались такими досягаемо близкими, что оставалось только коснуться рукой.

Полковник выдохнул и вдохнул полной грудью. Морозный воздух был чистым и свежим, даже голова кружилась с непривычки. К глазам подступили слёзы, которые Ларсен быстро смахнул, чтобы ещё раз осмотреть местность в солнечном свете и снежном блеске.

- Невероятно...- прошептал Матс.

Голова немного закружилась, его повело, и Джеймс уверенно сжал его руку.

- Осторожнее, - произнёс он. - Надо передохнуть. Пошли в дом.

Джеймс открыл дверь домика и втащил в него рюкзак. В центре небольшой комнаты стоял стол, украшенный искусственными цветами, стулья и полки с посудой. Было чисто - за домиком явно присматривали.

- Специально для туристов, - пояснил Джеймс. - Правда, если бы мы выбрали день, когда сюда ходят экскурсии, то домик был бы уже битком. А так... вряд ли кто сюда сегодня кроме нас явится.

Он достал контейнеры с бутербродами и термос. Домик защищал от ветра, а горячий чай помог согреться. Они поели, и всё это время Матс смотрел в окно, любуясь небом и горами. Когда он глянул на Джеймса, тот едва ли не светился от гордости. Ему определённо было чем гордиться: впервые за долгое время он сумел чем-то по-настоящему восхитить Матса.

- Ты первый за многие годы, кто поднялся сюда со мной, - признался Джеймс.

- Почему у тебя нет друзей в городе? - спросил Матс. - Неужели из-за того, что несколько лет ты жил в Лондоне?

- Нет, конечно. Просто... Знаешь, это неважно, - наморщил нос Джеймс. - Сейчас темнеет ещё раньше, через два часа начнёт садиться солнце. Мы согрелись, пообедали, теперь можно в темпе начать спуск.

- Хорошо, но я ещё немного постою на вершине, - сказал Ларсен.

- Договорились.

Чуть позже Матс подошёл к краю, рассматривая потрясающий вид. Джеймс ходил вокруг и делал фото, акцентируя внимание то на реке, то на небе.

Спустились они чуточку быстрее, но когда дошли до машины, стало очень темно. Джеймс отлично знал эту дорогу и помогал полковнику не оступаться, когда спуск становился особенно опасным. Ларсен ничего не видел, благо на телефоне был фонарик, но Джеймс ориентировался и без него. Словно в местности, далёкой от цивилизации, он попадал в свою среду.

- Но мы не домой, - сказал Джеймс, когда они сели в машину.

- А куда? - спросил Матс, растирая руки и грея их дыханием.

- Мы стоим. И ждём.

- Чего же?

- Увидишь.

Больше Джеймс ничего не сказал. Полковник усмехнулся, покачал головой и стал ждать. Что-что, а терпеть он умел, тем более Эндрюс уже доказал, что ему можно доверять.

Первый отсвет заставил его вздрогнуть от неожиданности, второй заставил сердце биться чаще. Когда изумрудная волна скользнула по тёмному небу и приобрела розовый тон, полковник вышел из машины и поднял голову, рассматривая необычайную красоту вечернего чуда.

Северное сияние освещало всё небо от края до края. Матс никогда прежде его не видел: он приезжал к деду тогда, когда уже не застанешь сияния, а и порой мешала непогода или яркий городской свет. А тут, вдали от города, северное сияние озаряло небо яркими всполохами, жило и играло, перекатывало волнами. Отсветы отражались на снегу и горных вершинах, весь мир преобразился, окрашиваясь в совершенно новые цвета.

- Невероятно... - прошептал Матс. - Впервые вижу его вживую.

- Это и есть душа Тромсё, - сказал Джеймс, подходя к полковнику и убирая фотоаппарат. - Горы, северное сияние, полярные ночи, касатки. У нас дивный планетарий, театр, музеи, общительные люди, отличное производство. Вот что такое мир твоего деда. Мир, в котором мы научились жить и процветать рядом с дикой, необузданной красотой. Мне кажется... подобное пробуждает желание жить.

- Это невероятно, - повторил Матс.

- Я рад, что тебе нравится, - улыбнулся Джеймс. - Слушай... у меня есть просьба. Ты не очень устал?

- Не особо. Какая просьба?

- Тут неподалёку живёт шаман. Когда-то давно, будучи мальчишкой, я сделал себе одну татуировку и... в общем, хочу свести. - Джеймс приподнял рукав куртки, расстегнул часы и показал символ, выбитый на запястье. - Но старик требует, чтобы я привёл настоящего друга, иначе при сводке меня одолеют злые духи.

- Знаешь, - усмехнулся Матс. - А поехали. Когда-то я знал местных шаманов. Возможно, расспрошу их о деде.

- Лукаш с ними дружил, они приходили в город, - кивнул Джеймс. - Собственно, так я и сделал это тату!

Джеймс привёз его к небольшому дому в пригороде. Шаманом оказался обычный с вида старик, улыбчивый и бодрый. Матс узнал его: когда-то давно этот человек приходил к его деду и просил о помощи. Его дом был небольшим, но самым обычным: скромная обстановка, старенькая мебель. С лестницы на гостей смотрели любопытные правнуки старика, которых вскоре увела его улыбчивая дочь. Шаман был рад увидеть внука Ларсена и настоял на том, что нужно не просто свести татуировку Джеймса, а усовершенствовать её.

- Над вами висит тень опасности, - сказал шаман, пригласив гостей в дом. - Я не буду сводить знак, но сделаю из него защитный символ. И тебе, внук Лукаша, советую сделать то же самое. Ваш дед верил в силу этих символов, сам он сделал их три или четыре. Один носил на запястье, пряча под ремешком часов.

- Вообще я приехал, чтобы полностью свести... - признался Джеймс.

- Нет. Нельзя, - старик был непреклонен. - Я предупреждал тебя, Джеймс, когда ты упросил меня нарисовать символ. Исправить - можно, свести - нет! Я его обновлю и сделаю сильнее. Матс, тебе тоже.

- Полковник? - улыбнулся Джеймс. - Не хочешь на память из Тромсё ещё и тату привезти?

- Нет, не хочу, не тот у меня возраст, - улыбнулся Матс. А через несколько минут уговоров добавил. - Чёрт с вами, я согласен.

Какого же было их удивление, когда символы оказались одинаковым отражением друг друга. Матс непонимающе изучал рисунки, когда как Джеймс не казался удивлённым.

- Теперь мы связаны, - сказал он довольно. - И, если над кем-то из нас нависла беда, мы разделим её на двоих.

- Ты нарочно меня сюда заманил, да? - Матс усмехнулся. - Ничего ты сводить не хотел.

- Не хотел, - признался Джеймс. - Я хотел переделать свой символ, и сделать тебе такой же, чтобы ты всегда был в безопасности. Между прочим, Лукаш хотел, чтобы такой был у тебя на руке! А ещё он всегда говорил, что мы могли бы подружиться, если бы были ровесниками.

- Дед редко ошибался? - усмехнулся Матс.

- Твой дед видел людей насквозь, - улыбнулся шаман, рассматривая результат своих трудов. - Потому и не ошибался. Если ты унаследовал его талант, то этот символ поможет тебе стать прозорливее.

- Я не верю в силу рисулек, - сказал Матс и уловил суровый взгляд шамана.

- А я верю. - Джеймс поправил рукав свитера. - И дед твой тоже в них верил, думаю, не просто так. Он говорил со звёздами и животными, Матс! Мир открыл ему свои двери, возможно, через эти рисунки тоже.

Домой они ехали в полнейшей темноте и абсолютной тишине. Только сейчас Матс ощутил усталость после насыщенного дня, то и дело проваливаясь в сон. Плавный ход машины приятно укачивал, и полковнику снилось северное сияние, играющее отсветами между горных вершин.

- Это ещё что... - внезапно сказал Джеймс, смотря в сторону на горящие в темноте дороги огоньки.

- М? - Полковник, успев задремать, тряхнул головой. - Чей-то дом.

- Не чей-то. Это дом деда, - пояснил Джеймс и нахмурился. - Но в нём никто не живёт, почему там горит свет? Проверим, ладно?

- Хорошо, но предлагаю ещё и полицию вызвать, - спокойно сказал Матс и потянулся, когда они повернули в сторону дома. - Если это воры, без оружия я тебя не защищу. Не обижайся, просто ты не тянешь на мастера боевых искусств, да и военной подготовки у тебя нет.

- Пистолет в бардачке. Пользуйся.

- И когда ты собирался сказать мне, что хранишь оружие?

- В идеале никогда.

Матс решил отложить этот разговор на время. Джеймс ничего не был ему должен, но всё же они были пусть и временными, но соседями. Эндрюс постоянно от кого-то прятался, запирался на замки, хранил оружие. Если ему угрожала опасность - он должен был сказать об этом, хотя бы из уважения к Матсу. Или ради собственной безопасности: полковник имел достаточную подготовку и опыт, чтобы его защитить.

Вот и сейчас Ларсен был абсолютно спокоен и собран, так как знал, что тревоги и волнения сыграют только негативную роль. Полковник позвонил в полицию, попросил прислать помощь; только после этого он достал и проверил пистолет. Когда они подъехали к дому, в свете фар стало можно различить очертания машины.

- Полицейская машина, - сказал Матс.

- Наверное, дежурный тоже заметил свет, - сказал Джеймс и притормозил. Полковник видел, как он взволнован. - Но почему он не выходит? Думаю, нас было видно и слышно.

- Если только он сам не попал в беду. Нади идти на выручку. Сиди здесь и если что - уезжай.

Уверенно сжимая пистолет, Матс вышел из машины и осторожно двинулся к дому. Свет горел только на первом этаже, дверь была приоткрыта. Казалось, что хозяева очень спешили, а на деле полицейский мог потревожить воров, которые проникли в брошенный дом.

За спиной Матс услышал тихие шаги: Джеймс всё же пошёл за ним следом. Спорить полковник не собирался, а потому притормозил, позволяя Эндрюсу нагнать себя.

- Кто-то уехал, - сказал он, когда Джеймс подошёл. - Видишь следы на снегу? Тут была ещё машина.

Джеймс промолчал, только громко и нервно сглотнул.

Матс толкнул приоткрытую дверь ногой, и пустующий дом встретил их скудным освещением в прихожей. На полу были влажные следы от талого снега, у стены стояло что-то большое: квадратный силуэт заслонял окно. Матс нащупал на стене зала выключатель, щёлкнул им и увидел, что на полу лицом вверх лежит полицейский. Вокруг его головы растеклась лужа крови, и, судя по ней, напали на бедолагу совсем недавно. Полковник сделал шаг и с ужасом замер, узнавая убитого сержанта.

- Боже, нет! - выдохнул Джеймс и рванулся к нему, но Матс вовремя перехватил его за руку и дёрнул на себя.

- Не затаптывай место преступления, - попросил он тихо, ощущая, как сознание ведёт. - Ему ты уже не поможешь.

- Но это же...

На полу посреди зала лежал безжизненный и бледный Андеш Бергене. Молодой сержант не был похож на себя: смерть украла у него с лица радостное выражение и заменила обычный румянец неприятной синевой. Матс видел этого паренька всего пару раз, но и этого хватило, чтобы сейчас в груди болезненно сжало.

- Останься тут, - сказал Матс побледневшему другу. - Джеймс, ты услышал меня?

Тот, в ужасе смотря на труп школьного друга, кивнул.

- Я вызову скорую, - сказал он и дрожащими руками достал телефон.

- Скорая ему уже не поможет. Холодильник тут раньше стоял? - спросил Матс, обратив внимание на то, что посреди пустого зала неровно стоит холодильник. Вокруг него было натоптано, словно его тащили, а потом бросили.

- Нет... - ответил Джеймс. - Тут никто не оставлял технику, дом был пустой.

Матс видел, что дальше зала тот, кто вломился в дом, не прошёл. Лестница была пыльная и сухая, когда как в зале растеклась вода. Кто-то принёс в дом много снега, и тот успел растаять, оставляя разводы и грязь. И всё же, когда наверху что-то стукнуло, ради безопасности Джеймса, Матс решил проверить второй этаж. Он осторожно поднялся и замер, прислушиваясь к малейшим звукам.

Вокруг стояла мёртвая тишина. Скрипнула лестница, когда Матс переступил, и раздался гул: в одной из комнат гулял ветер. Видимо, окно раскрылось или разбилось. Странное ощущение тревоги охватило полковника, и он вспомнил ту метель, которую видел, когда прибыл в Тромсё. Она напомнила ему о неизбежности смерти. Холод и снегопады поглощали всё вокруг: жизнь, свет, человечность. Этот дом определённо не нравился Матсу.

Его словно прошибло током, когда снизу раздался отчаянный крик. Матс стрелой бросился вниз и увидел, что Джеймс сидел на полу, в ужасе отшатнувшись от открытого холодильника, и зажимал рукой рот, с трудом сдерживая вопли. Матс шагнул к холодильнику, но тут же замер.

Из холодильника на него смотрела голова. Отпиленная голова с искажённой гримасой на безжизненном синем лице. Казалось, что она прибывала в немом крике мучения и боли, бесконечного страдания от вечного холода. Ниже виднелись руки, ноги. Отдельно пальцы, кажется, торс. Матс всегда считал себя морально сильным, но не так часто он видел разделанные замороженные трупы, чтобы сейчас реагировать трезво. С трудом поборов дрожь в ногах, полковник отошёл, отвернулся и присел на корточки, закрывая собой обзор Джеймсу. Он сжал его плечи, стараясь успокоить, а сам судорожно думал о том, что увидел на куске ткани, напоминающем куртку. Вышитое "Олаф Йоргенсен".

Пропавший десять лет назад ухажёр Лоры Эндрюс был наконец-то найден.

А за окном, получив свою жертву, переливами играло северное сияние.