Снег, сколько бы его не выпало, был и оставался водой. С приходом весны ему суждено было растаять и обнажить всё то, что он так долго прятал под собой. Именно этого и боялись многие люди. Истины, обнажённости, голой картинки без прикрас и прикрытий.

Матс никогда не лгал, но в глубине души боялся правды. Той самой, которую скрывали люди. Следовало ему опасаться и Джеймса Эндрюса с его необычным гостеприимством, но усталость от своей собственной подозрительности взяла верх, подавив всё желанием хотя бы ненадолго побыть простым человеком, гостем снежного Тромсё.

Матс вернулся в гостиницу, выписался и перевёз свои вещи к Джеймсу. Тот отдал полковнику гостевую комнату, одну из самых лучших и тёплых в доме. Они поужинали и быстро разошлись спать: Ларсену всё ещё не хватало отдыха, а Джеймсу нужно было выспаться, чтобы держать эмоции под контролем.

Что было ожидаемо, на следующее же утро Матса разбудила ругань: Джек заявился к сыну и отчитывал его за то, что тот принял у себя дома их "врага". Джеймс с трудом угомонил старика, и тот ушёл, хлопнув дверью, сказав напоследок пару нелестных слов в сторону сына.

После этого Джеймс не сильно спешил на работу. Он всячески старался оттянуть момент выхода из дома: переоделся в другой костюм, вспомнил, что что-то забыл в комнате, снова налил себе кофе, опять переоделся. Матс сидел на уютной и светлой кухне, пил чай и молча наблюдал за его метаниями. Он невольно ощущал себя виновником его проблем и переживаний.

- Так и знал, что доставлю тебе сложностей, - сказал Матс, поставив чашку на стол.

- У меня и без тебя их было много, поверь, - ответил Джеймс, усмехнувшись. - Зато вместе мы возможно найдём ответы, о чём пока моему отцу знать не обязательно...

Разговор прервал звонок в дверь. Джеймс удивлённо вскинул брови, глянул на часы, не понимая, кого могло принести в это время, и пошёл открывать. От внимания Матса не укрылось, что он специально оставил дверь на кухню открытой, чтобы визитёр сразу увидел, что он не один. Словно Джеймс действительно чего-то боялся, как той ночью, когда высматривал кого-то у окна.

Однако вопреки опасениям, на пороге, широко улыбаясь, стоял Андеш Бергене, молодой сержант из участка, который два дня назад подвозил Матса. Щёки у парнишки были раскрасневшиеся после уличного мороза, и выглядел он так забавно и бодро, что полковник тихо усмехнулся. Наивная молодость была прекрасна одним своим проявлением.

- Смотрите, кто это в такую рань... - скептически протянул Джеймс, облокотившись на косяк двери. - Чего припёрся такой довольный? Едва ли с хорошими новостями, да, Бергене?

- Ну что ты начинаешь? - моментально скис сержант. - Я и правда с не очень хорошими новостями, но не нарочно же! О, полковник Ларсен! Доброго утра!

- Доброго, Андеш. - Матс не смог сдержать улыбку и отсалютовал сержанту чашкой.

- Смотрите, как бы вас ночью не покусали злобные вампиры, - сказал Андеш заговорческим тоном. - Они имеют свойство пить кровь и чужие эмоции, портить окружающим настроение и недовольно гундеть по утрам.

- Всё сказал? - хмыкнул Джеймс, поняв намёк. - Вот за это я тебя ещё со школы терпеть не могу. Говори, чего хотел.

- Администрация просит тебя как можно быстрее разрешить вопрос с забастовкой, - серьёзно продолжил Бергене. - Твои рабочие каждый день туристов распугивают на центральных улицах. Просили передать, что понимают ваше положение, случившееся, но по возможности...

Джеймс тяжело вздохнул, перебив тем самым речь Андеша. Тот моментально замолчал, смутившись, и посмотрел на Джеймса сочувствующе. Матс подумал, что для службы в полиции он излишне эмоционален.

- Ненавижу тебя, гонец с плохими новостями, - сказал Джеймс после паузы. - Проходи, угощу кофе, отогреешься.

Андеш довольно улыбнулся, скинул обувь и прошёл на кухню. Казалось, его абсолютно не смущало поведение Джеймса: тот ворчал, но весьма миролюбиво. Матс подумал, что за его демонстративным скептицизмом скрывается болезненное и тягучее одиночество. Джеймс провёл в Лондоне почти что десять лет и, конечно же, отвык от Тромсё, а Тромсё отвык от него. Люди, скорее всего, казались чужими и далёкими, всё точно так же, как и в случае с самим Матсом.

- Поначалу мне показалось, что вы не очень ладите, - признался Матс, когда Андеш потягивал кофе.

- Нет, мы всегда дружили, - довольным тоном сообщил Бергене, косясь на Джеймса, который метался в соседней комнате с телефоном в руке. - У него, ясное дело, всегда было мало друзей, но я с ним со школы ладил. Джеймс вредный безумно, но не такой плохой, как хочет показаться.

Матс запомнил эти слова. Вероятно, Андеш не знал, что ночами Джеймс стоит у окна и опасливо смотрит на улицу. Тогда бы он понял, что причина его вредности может таиться в постоянных страхах. Не в первый раз полковник слышал, что Джеймса не любят в городе. Сначала он списывал это на забастовку и рабочие проблемы, но теперь стал подозревать, что проблема сокрыта чуть глубже. Только его это точно не касалось, в который раз повторил он себе. Думать надо было только о деде.

- Вообще, это очень странно, - сказал Андеш, когда они с Матсом вышли из дома Джеймса. Полковник решил добраться до центра города, и юный сержант с радостью вызывался его подвезти.

- Что именно? - спросил Матс, застёгивая куртку и садясь в его машину.

- В один период с Лорой пропали ещё две девочки, - пояснил Андеш и повернул ключ зажигания. - Изучая дела вашего деда, я читал об этом. Тогда инспектор Ларсен настаивал на том, чтобы все дела объединили.

- А кто ещё пропал? - с интересом спросил Матс, удивляясь, что не слышал этого раньше.

- Их звали Мэри и Инге. Одну так и не нашли, предположительно, она всё же сбежала. Выходит, как и Лора, а другая разум потеряла. Она изначально была больна. Живёт в приюте для душевнобольных где-то в Осло.

- Вот как... - ответил Матс, запоминая эти слова. - Но почему все говорили только о Лоре?

- Из-за Эндрюсов. У них семья такая, шум подняли. А те девочки были сироты, никто не мог устроить панику из-за них. Из детских домов часто сбегают. К тому же, одна из беглянок жива, а Лору считали обгоревшим трупом.

Матс нахмурился, а на улицах уже собирались бастующие рабочие.

Уладить вопрос с забастовкой Джеймсу так и не удалось. Матс не лез с расспросами, видя каждый вечер его болезненное и раздражённое состояние. Джеймс приходил домой, выпивал бокал виски и шёл спать, забывая о душе и еде.

Через пару дней полковник невольно познакомился с остальной роднёй Джеймса. К ним пришла Меритт в сопровождении Оле и стала упрашивать Матса пустить их в дом Лукаша Ларсена. Меритт оказалась болезненной на вид, очень худой и уставшей от жизни женщиной, но при этом она сохранила след былой красоты в тонких чертах лица. У неё были чёрные глаза и волосы, точно такие же, как у Джеймса и Лоры. Теперь было понятно, в кого пошли эти двое.

- Мама, успокойся, - просил Джеймс, сидя рядом и поглаживая её руку, когда Меритт в очередной раз просила Матса о помощи. - Обещаю, как только полиция откроет дом Матса, мы с ним там всё перероем.

- И если найдёте упоминания о Лоре... - произнесла Меритт.

- Обязательно сообщим.

Вместе с Оле пришёл и его сын, которого Джеймс когда-то в разговоре с Матсом назвал блаженным. Теперь полковник понял почему: молодой человек увлекался религией и хотел стать священником, но делал он это излишне демонстративно. Он так и не сел: вместо этого Кристоф прогуливался по комнате и скептически осматривал обстановку.

- Если бы ты чаще прислушивался ко мне, Джеймс, то у тебя было бы меньше проблем, - внезапно заявил он. - Если бы ты был более дружелюбен, то с Лорой всё могло сложиться иначе. Вот и сейчас ты не понимаешь. Рабочие - обычные люди, они всего лишь хотят быть услышаны. Ты пробовал говорить с ними?

По лицу Джеймса было видно, что проблем сейчас может стать больше. Хотя бы в виде драки. Драки не случилось, но Эндрюс воспользовался моментом, когда все отвлеклись, и запер кузена на мансарде, когда тот искал старые фотоальбомы.

- Джеймс... - устало протянул Оле, заметив отсутствие сына. - Ну что за детский сад? Я знаю, что Кристоф не подарок, но хотя бы ради Меритт постарайся быть миролюбивее.

- Он всегда был таким, - пожаловался Кристоф позже, когда Матс впустил его и отвёл на кухню, чтобы согреть чашкой кофе. - Никого не слушал. Никого не уважал. В юности даже встречался с юношей, представляете?

- Это была девушка, - раздражённо процедил Джеймс, услышав его слова. - Её звали Кэсс.

- Уймись, Кристоф, - засмеялся Оле. - Это и правда была девушка! Да, из той молодёжи, что со спины не сразу определишь: мальчик или девочка, но я с ней общался. Кассандра была прелестной девочкой.

- Она была отвратительной! - сказала Меритт и поморщилась. - Стриженная, тощая, напоминала больную кошку с макияжем проститутки! Неудивительно, что её нашли на том шоссе. Видимо плохо обслужила какого-то водителя или байкера.

Матс в очередной раз старался не лезть в чужие семейные дела, но в тот момент он глянул на Джеймса. Тот помрачнел после слов матери и отвёл взгляд. Оле сжал его плечо, выражая поддержку, но промолчал. Только Кристоф всё кивал головой и поддакивал.

Через неделю полиция сняла ленту с дверей дома Ларсена. Матс и Джеймс много времени проводили в доме Лукаша, перебирая вырезки из газет и читая заметки о сбежавшем Олафе. Полковник не съезжал от Джеймса, ведь в доме деда из-за их поисков царил настоящий хаос, да и тот не хотел оставаться один. Иногда по утрам полковник замечал на снегу у дома запорошённые следы. Пару раз он подумывал о том, чтобы ночью покараулить у окна, а потом снова ругал себя: не нужно лезть в чужие дела. Если Джеймс сочтёт нужным рассказать о ночном визитёре, то он сделает это сам.

- Думаешь, Лукаш знал, что Лора жива? - спросил как-то Джеймс, когда они разгребали чердак.

- Не знаю, - ответил Ларсен и закашлялся от пыли. - Но точно одно: зря она вернулась, никого не предупредив.

- Что вообще могло произойти?

- Возможно, она бежала от чего-то или её похитили, я не знаю. Но мне кажется, что дед чувствовал, что она жива. Правда никаких подтверждений этому нет, и я это просто придумываю, чтобы придать его смерти... смысл.

- Как если бы он умер из-за внезапно вскрывшихся фактов, а не из-за того, что довёл себя? - усмехнулся Джеймс. - Матс, мне кажется, мы ищем смысл там, где его нет.

- Этого я и боюсь, - честно ответил тот. - Скажи, Джеймс, а Кассандра, твоя бывшая девушка, о которой вы говорили... Что с ней произошло?

- Она умерла, - холодно ответил его собеседник. - Кэсс ночью сбила машина. Водитель бросил её умирать, но его нашли и осудили.

Инспектор Юхансен, не имея никаких других зацепок, допрашивал мальчишек, которые обнаружили тело. Ганн и Лифул были перепуганы: они дрожали каждый раз, когда давали показания. Один раз Матсу разрешили наблюдать за их допросом, и, по его скромному мнению, пацаны боялись даже собственной тени. Далеко им было до убийц. В ту роковую ночь они провели в доме Лукаша Ларсена несколько часов. Принесённая ими выпивка кончилась быстро, и в ход пошли сигареты и травка. За окном валил снег, да такой, что утром ребята не смогли открыть дверь и вылезли в окно.

Они молчали с самого начала: молча сидели, молча пили, молча курили. Затем тихо хихикали, наблюдая игру теней на стене. Им нравился заброшенный и пустующий много лет дом. Он пах особенно, дышал особенно и во всём отличался от любых других домов. Пыль, казалось, укрывала мебель надёжным одеялом, храня память о предыдущих жильцах, и единственным источником шума было завывание северного ветра за окном.

Пока внезапно внизу не раздались голоса.

Ганн испуганно подскочил, но Лифул вовремя перехватил его и зажал рот рукой. Они вломились в дом незаконно, и, возможно, это были воры или такие же хулиганы. Оставалось надеяться, что никто не заглянет в эту комнату.

Снизу раздались крики, ругань, а затем раздался выстрел и звук удара. Ганн вскрикнул, но его вскрик затерялся в отзвуке пистолетного выстрела, и мальчишки замолчали, даже перестали дышать. Они лишь тряслись и молились, чтобы стрелявший не почувствовал их присутствия.

Внизу хлопнула дверь. Лифул хотел подойти к окну, чтобы посмотреть, кто покидает дом, но Ганн крепко вцепился в его руку. Так, дрожа и всхлипывая от ужаса, они просидели в комнате до утра. А как только стало светло, они осторожно вышли и спустились вниз.

Посреди гостиной лежала женщина. Кровь ореолом растеклась вокруг её головы, заполняя воздух медным неприятным запахом. Они выскользнули в окно и бегом бросились в полицию, сквозь слёзы и истерику рассказывая о событии, свидетелем которого стали.

Инспектор прессовал их и давил, доводил до срывов, подозревая, что они, испугавшись наказания за взлом дома, сами убили внезапно вернувшуюся Лору.

- Хреновая версия, - скептически заметил Матс, оставшись с Карлом наедине. - Они обычные хулиганы, которые забираются на крыши высоток и вламываются в давно пустующие дома. Для них это крутость, а на деле банальная трусость. Поймите, у них и пистолета быть не могло.

- И всё-таки сбрасывать их со счетов я не собираюсь, - решительно заявил Юхансен.

- А остальные девочки? Говорят, что вместе с Лорой пропали ещё две девочки.

- Их трупы мы сгоревшими не находили, - устало сообщил Карл. - Они сбежали из приюта, одну позже отловили. Хотя она и была не в себе, но всё рассказала. А вторая, полагаю, как и Лора, успешно покинула Тромсё. Не слушайте сплетни, лучше присмотритесь к мальчикам.

А Матс, смотря на мальчишек, думал только о том, что прекрасно знает такой типаж. В них не было того незаметного нюанса, чего-то такого, что выдавало в человеке убийцу. Они определённо были невиновны, и Ларсен не стал выдвигать обвинения за проникновение в свой дом.

Джеймс уставал на фабрике: с одной стороны давил отец, с другой - рабочие. Ответы на вопросы о загадочном возвращении Лоры они не находили, а как-то вечером Джеймс признался Матсу, что старший инспектор Юхансен кое-что ему рассказал.

- Он сказал, что сначала Лору ударили по голове тяжёлым предметом. Только затем был произведён выстрел.

- А умерла она от выстрела? Или от удара? - уточнил Матс.

- Пока неизвестно, ждём заключение. - Джеймс устало растирал виски. - Он всё ещё давит на тех пацанов, а они говорят, что никакого удара не слышали. Сразу выстрел.

- А её личность удалось установить? Не могла же она жить под именем Лоры Эндрюс все эти годы. У неё должны были быть имя, дом, работа... Хотя, если её похитили, то не факт.

- Для похищенной она была слишком хорошо одета. Следов насилия на теле нет, - сказал Джеймс. - Словно она жила нормально. Обычной жизнью, понимаешь? Вероятно, Лора приехала автостопом или как-то ещё. Полиция изучает камеры, но сложно угадать, где Лора могла засветиться. Документы и имя так и не всплыли, а при ней тоже ничего не обнаружили. Остаётся только ждать.

Постепенно они оба, и Джеймс, и Матс, стали уставать и от вопросов, и от поисков.

Ситуация накалилась, когда субботним утром полковник проснулся из-за ругани. Прислушавшись, он понял, что внизу началась самая настоящая потасовка, и вскочил с кровати.

В зале Джеймс громко ругался с отцом, и тот кидался на него, отвешивая град хлёстких пощёчин. Сын перехватывал руки старика, но это получалось не всегда, и он стал с силой отталкивать отца. В ходе драки была перевёрнута мебель, разбиты вазы - в зале царил настоящий хаос.

- Как ты смел?! - кричал Джек. - За моей спиной! Предатель! Вор!

- Я прекратил забастовку, старый маразматик! - так же громко отвечал Джеймс, перехватывая руки отца и выкручивая их. - Пошёл прочь из моего дома! Тебе лечиться надо!

- Ты всегда завидовал Лоре! - обвинял Джек, нанося удары кулаками. - Всегда завидовал ей!

- И был очень рад, когда она умерла! - закричал Джеймс.

Джек схватил первое, что попалось по руку. Предметом оказалась кочерга, и старик наотмашь ударил, попав Джеймсу в плечо, и снова занёс руку. Матс в последний момент успел его перехватить и оттащить к двери. Кочерга выпала из его рук, но Джек продолжал вырываться и пытаться кинуться на сына.

- Отпусти меня! - требовал он. - Я убью этого выродка! Задушу ублюдка!

- Хватит, хватит! - встряхнул его Матс. - Прекратите, Джек, иначе я выставлю вас за дверь.

- Я больше не буду ничего искать! - закричал Джеймс, держась рукой за разбитую губу. - Пусть она горит в аду за то, что каждый день терплю я!

- Убийца! - Джек почти вывернулся, и Матсу пришлось приложить его о стену, чтобы немного угомонить. - Убийца! - яростно кричал старик. - Ты убил Лору! Ты убил её, чёртов ублюдок! Гореть будешь ты!

Матс с трудом выставил Джека за дверь и оттолкнул его от себя. Внизу у дома стояло такси, и полковник приказал старику убираться. Тот дрожал и смахивал слёзы с глаз, нервно всхлипывал и повторял: "Убийца". Матс хотел помочь ему спуститься, но холод взял своё: полковник выскочил на улицу босиком и обнажённым по пояс.

- Уходите, - повторил он и выдохнул ртом пар. - Повторять не буду, драться со стариком тоже. Я сейчас вызову полицию, если вы не уедете.

- Я хоть и старик, но стреляю по-прежнему метко, - бросил Джек ему в спину. - Попомните мои слова, полковник Ларсен.

Матс захлопнул дверь. Джеймс сидел на полу и тяжело дышал, стараясь прийти в себя. Полковник решил, что он справится сам, и поднялся наверх, чтобы согреться под горячим душем. Когда он оделся и спустился, Джеймс пытался навести в комнате порядок. На его губе виднелась кровь, на щеке красовалась ссадина. Его взгляд был отстранённый, и Джеймс не отреагировал, когда полковник его позвал. Он вздрогнул, когда Матс коснулся его плеча.

- Пошли. Помогу обработать раны, - сказал он. - У тебя синяки, губа разбита.

Джеймс рассеянно кивнул. Он впервые выглядел таким растерянным и уставшим.

- Что ты сделал? - спросил Матс, прикасаясь стерильной салфеткой с септиком к разбитой губе Джеймса.

- Расторгнул договоры. - Джеймс ойкнул от неприятных ощущений и поморщился. - Расторгнул со старыми и дорогими поставщиками, оформил с новыми, молодыми на рынке. Затем я пересмотрел несколько договоров поставок, переиграв условия более выгодно. В итоге я сэкономил и поднял зарплату работникам. На следующий год мы сможем поднять ещё, но...

- Но отцу ты не сказал, - усмехнулся Матс, обрабатывая синяк на его щеке.

- Не сказал, - признался Джеймс. - Он... назвал меня убийцей?

- Да, кричал что-то такое.

- А знаешь, почему? Потому что это моя вина, - прошептал Джеймс, и его взгляд вновь стал потерянным. - Я для них всех давно уже мёртв.

Матс промолчал. Он быстро глянул на Джеймса и отвёл взгляд, делая вид, что очень заинтересованно изучает аптечку. Утешать он не умел, а как ещё реагировать не знал. Полковник не хотел слышать откровений или признаний, его не интересовали чужие проблемы, и он даже подумывал молча уйти.

- Накануне, перед тем как Лора пропала, мы сильно поссорились, - признался Джеймс. - Мы часто ссорились, а тут... Она кричала, ударила меня, а я её. Она схватила сумку, куртку и убежала. Я закрылся в своей комнате и надел наушники, затем поздно лёг спать. Я даже не уверен, что она вернулась домой. Сначала мы думали, что она пропала утром по дороге в школу или из школы, а потом, когда я рассказал, что возможно это произошло раньше...

- С тех пор отец так относится к тебе? - спросил Матс, желая прервать поток откровений о Лоре.

- Да. Он ненавидит меня. Мама сидит на таблетках и делает вид, что не воспринимает меня. Оле тоже поначалу отвернулся... но он растил меня, поэтому всё же смягчился. Пустил жить в этот дом, когда я вернулся из Лондона, чтобы мы с отцом оказывались на общей территории только на работе. Для всех и каждого я виноват. Что хуже всего, я сам ощущаю вину. Откуда я мог знать, что именно в ту ночь Лора решит убежать? Что она... не вернётся. Каждый в городе считает меня виновным, и, пожалуй, они правы. У тебя было такое?

Матс усмехнулся и покачал головой, не понимая, зачем Джеймс всё это говорит. Ищет облегчения, отпущения грехов, прощения? Возможно, только Ларсену было неинтересно. Он боялся, знал, к чему всё это может привести.

Но было поздно. За эти несколько дней Матс успел проникнуться дружеской симпатией к Джеймсу, и его слова, переживания, эхом отдавались в груди и сознании. То, от чего бежал полковник, было разворошено одним-единственным вопросом, и старая боль, словно ожидая своего часа, вырвалась и охватила его целиком.

- Было, - тихо признался Матс. - У моей кузины есть дочка. Чудесная девочка Эстель. Муж Марии бросил семью, и я часто приходил к ним, даже воспринимал Эстель как свою дочь. А однажды я её подвёл.

- Как именно она умерла? - так же тихо спросил Джеймс.

Матс поднял взгляд. Джеймс смотрел на него открыто и абсолютно спокойно.

- Ты сказал "приходил" и "воспринимал", - пояснил Джеймс. - В прошедшем времени. Любовь никуда не делась, значит, Эстель больше нет.

Эстель больше нет. Три коротких слова в одночасье разорвали спокойствие и безразличие Матса, которые он взращивал в себе годами. Боль ударила изнутри, когда перед глазами возникло её улыбающееся лицо. Эстель всегда смеялась так звонко, заливисто, и так радовалась, когда приходил дядя. Она называла его по имени. Матс. И это простое имя в её произношении звучало так прекрасно и необычно.

"Кристин к алтарю вёл её отец! - сказала как-то Эстель, играя с новенькой куклой. - А у меня отца нет. Значит, меня поведёшь ты, Матс!"

"Обязательно! - смеялся полковник. - Если я не испугаю своим суровым видом твоего будущего жениха".

Матс даже сейчас помнил её светлую улыбку.

- Я обещал Эстель, что в субботу вечером схожу с ней на каток, - заговорил он едва слышно. - Ей тогда только исполнилось пятнадцать. Но по службе было интересное дело, и я был на хорошем счету. Мне не терпелось снова проявить себя. Я позвонил Эстель и сказал, что не могу прийти и попросил её посидеть дома. Обещал, что сходим на следующий день. Она обиделась и ушла одна, никому не сказав, а... А утром мне позвонила вернувшаяся со смены Мария, сказала, что Эстель нет дома. Её друзья говорили по-разному. Кто-то видел её одну, кто-то в незнакомой компании. Куртку мы нашли в тот же день на берегу реки. Всё.

- И больше ничего? - спросил Джеймс. - Ни свидетелей, ни тела... только куртка?

Матс кивнул.

- Это всё, что мы смогли найти, - прошептал он. - И ничего не помогло. Ни мой хвалёный опыт, ни друзья, ни следствие. Да я и не уверен, что хочу знать... как это произошло.

В его голосе были заметны перемены. Матс понимал, что дал слабину, но не мог взять себя в руки. Воспоминания об Эстель всегда причиняли мучительные переживания, и как бы он ни хотел сохранить в памяти её образ, этому всегда сопутствовала боль. Поэтому в последнее время Матс гасил всё. Хорошие воспоминания тоже.

- Именно поэтому я не хотел проникаться делом Лоры, - добавил он. - Хватит с меня боли и вины.

- Хватит её с нас двоих, - внезапно сказал Джеймс. - Мы никогда не узнаем, почему Лора сбежала, и почему ушла Эстель. Никогда не узнаем правды и что с ними произошло. Может, нам стоит попробовать просто жить дальше?

Матсу всегда казалось, что если он посмеет отпустить и жить дальше, то этим он предаст и Эстель, и деда. И всё же в компании Джеймса он решил попробовать. Они перестали говорить о Лоре. Теперь Матс занимался тем, что наводил в доме деда порядок, возвращая ему краски и жизнь. Джеймс, которого отец выгнал с фабрики, помогал ему, и вместе они занялись не только порядком, но и ремонтом.

Вечерами они много говорили, сидя у камина, и вспоминали прошлое. Джеймс очень удивлялся тому, что Ларсен так хорошо помнит его семилетним ребёнком: сам он плохо запоминал совместные праздники.

Матс давно ни с кем так не общался. После аварии, которая поставила крест на его карьере, и смерти Эстель, полковник много времени проводил один. Днём подрабатывал, вечерами пил и писал книгу. Он добровольно заперся в четырёх стенах, окрестив себя скучным и конченным человеком. Любовница бросила его, потому что Матс перестал по-настоящему жить. В один момент она просто устала бороться, собрала свои вещи и ушла.

Матс не общался даже с соседями, но помогал, если те просили. В ответ они так же помогали ему. И теперь полковник общался с кем-то спустя долгое время. Не просто общался, а ощущал интерес к собеседнику. Джеймс был умным и начитанным, но при этом он охотно слушал всё, что мог рассказать Матс. Они обсуждали литературу, музеи, политику, прошлое, словно дружили все эти годы.

- Собиралось много семей, - вспоминал Матс, когда они сидели в зале и распивали горячий грог. - Твои родители, вы с сестрой, Оле с семьёй, Келда из библиотеки с супругом, мои дед и бабушка, ещё кто-то...

- Людей было много, - кивал Джеймс. - Я их всех и не помню.

- Ты вообще не любил эти сборы, постоянно прятался. В детстве ты был жутко вредный, - сказал полковник, сделав глоток грога. - Впрочем, ничего не изменилось.

- Да ладно! - смутился Джеймс. - Разве я был вредным?

- Ещё как! Ты постоянно стрелял в меня из дурацкого игрушечного лука. Меткий был, сучонок.

- Наверное, ты нравился сестре, - задумчиво предположил Джеймс.

- Да, наверное. Она улыбалась мне и пыталась заговорить.

- Поэтому я в тебя и стрелял! - сделал вывод Джеймс. - Я ревновал людей к ней и расстреливал всякого, кому Лора уделяла внимание.

Матс помнил те дни. Маленький семилетний Джеймс прятался от людей и закрывался в своей комнате с книгой. Когда его выводили, он устраивал протесты и шалости. А вот Лора всегда была центром внимания. Девочка охотно общалась, играла с другими детьми и говорила со взрослыми. Поэтому Матс тогда не уловил, что дети двойняшки: слишком разными они были.

- Ты не любил её, - сказал полковник после паузы.

- Не то чтобы... - задумчиво ответил Джеймс, смотря на огонь в камине. - Мы были... как плюс и минус, но слишком похожими внешне. Лора ненавидела мои глаза, её сводило с ума наше сходство, - он поджал губы. - Я мечтал навсегда уехать из этого ужасного города, а Лора должна была возглавить фабрику, и ей нравилась эта перспектива. После её лже-гибели вся моя жизнь пошла под откос.

Матс поддался порыву и протянул руку, приободряюще сжимая плечо Джеймса. В тот момент ему показалось, что они с Эндрюсом смогут стать настоящими друзьями.

- Я не хочу, чтобы ты уезжал, - признался Джеймс, когда вечером мыл посуду. - Впервые за долгое время я не был одинок.

- Понимаю, у меня тоже в Праге никого нет, - признался полковник, вытирая тарелки. - Но мы справимся, так ведь? Сможем общаться через интернет, а как сможешь, приезжай в Прагу. Покажу тебе город.

- Может, я для начала покажу тебе Тромсё?

- Я бы не отказался. Мой дед, его родители, прадеды - все отсюда, а я понятия не имею, что это за место и чем оно живёт, чем дышит.

- Тогда я могу... - задумчиво протянул Джеймс. - Показать тебе душу и сердце Тромсё.

- Покажи.