Когда поднимаешь взгляд к чёрному небу и смотришь на падающий снег, начинает казаться, что это не снежинки опускаются вниз, а ты сам отрываешься от земли и летишь, летишь, летишь...

Матс открыл глаза и понял, что больше не летит. Электронные часы показывали десять утра, и Джеймса уже не было. В доме царила настоящая тишина. За окном ярко светило солнце, снег играл цветными бликами в утреннем свете, делая этот день более тёплым и уютным. На мгновение Матсу показалось, что он снова в Праге, сейчас на него запрыгнет Бекки и будет весело лаять, просясь погулять.

Полковник потянулся, прогоняя остатки сонливости, неспешно встал и прошёл в ванную. Спешить было некуда, и он принял душ, выпил заботливо сваренный Джеймсом кофе и оделся, думая о том, что надо покинуть тёплое помещение и выйти на улицу. Погода казалось обманчиво мягкой. На столе Матс нашёл оставленную хозяином дома записку: "Ключи на тумбочке в прихожей, остановка чуть ниже по склону. Приезжай на фабрику, встретишься с отцом".

Полковник усмехнулся. Джеймс вёл себя по отношению к нему излишне доверчиво, когда в то же самое время закрывал все окна и двери, опасаясь соседей. Вспомнив о ночном инциденте, Матс подошёл к тому самому окну, где стоял Эндрюс, и различил на снегу едва заметные следы. Ночью кто-то прогуливался рядом, сошёл с дорожки и подошёл к дому, под это окно. И возможно не в первый раз, если Джеймс уже высматривал ночного визитёра. От кого он на самом деле закрывался на надёжные замки?

Они были знакомы меньше двенадцати часов, но Джеймс уже казался Матсу странным. Он боялся окружающих, но так легко контактировал с ним, с чужаком. Матс усмехнулся, смотря на следы, оставленные на снегу. Возможно, это гостеприимство было не больше, чем попыткой подобраться к нему поближе. Задобрить, успокоить и разговорить. Только Матсу нечего было ему рассказать.

Матс вышел из дома, закрыл дверь, после чего неспешно спустился по склону, радуясь безветренной погоде. Стало заметно теплее, и кожу уже не щипало от мороза. Снег забавно хрустел под ногами, кое-где Матс проваливался в сугробы по щиколотку, после чего тихо ругался себе под нос. В его ботинках уже было много снега.

Зато постепенно Матс привыкал к Тромсё и погоде Норвегии. В памяти то и дело воскресали образы прошлого, прогулки с дедом и улыбка бабушки. Тогда были долгие походы, рыбалка, ночные посиделки с шаманами и игры в снегу с соседскими детьми. Однажды Матс приехал сюда вместе с отцом, а теперь всё это осталось в далёком прошлом.

Полковник быстро нашёл остановку, расположенную чуть дальше от склона, и до фабрики доехал всего за полчаса. По дороге он снова увидел митингующих, которых на этот раз было больше: видимо, благоприятная погода способствовала раннему митингу. Матс невольно посочувствовал молодому Джеймсу: руководить большим предприятием было непросто, особенно когда душа к этому не лежит.

На ресепшене фабрики, в современном круглом зале с зеркалами, креслами и домашними цветами в огромных горшках, его уже ждали: стоило полковнику назвать своё имя, как девушка, молодая сотрудница в светлой розовой блузке и короткой юбке, надетой явно не по погоде, встала из-за стола и вызвалась довести его до нужного кабинета. Пару раз она с плохо скрываемым интересом глянула в сторону Матса, отчего ему стало немного не по себе. Он догадался, что девушка уже знает, в чьём доме нашли тело дочери владельца фабрики, и ощущал себя неловко, словно одним своим появлением тут мог спровоцировать новые нежелательные сплетни. Если бы не приглашение Джемса, Матс бы ещё подумал, приходить сюда или нет.

Из-за приоткрытой тёмной двери кабинета, куда его привели, доносилась грубая ругань, и провожатая поспешила оставить Матса, чтобы не становиться свидетельницей ссоры между начальством.

- Тебе не хватает мозгов разобраться с банальной забастовкой! Вместо того, чтобы работать, твои сотрудники стоят на улице с дурацкими плакатами!

Голос был неприятным и требовательным, той самой интонации, слушать которую долго было невозможно. В нём было всё от пренебрежения до раздражения, и Матс невольно поморщился - ему не хотелось становиться свидетелем чужой ссоры, и он уже отошёл от двери и хотел сесть на бежевый диван, чтобы подождать, когда услышал продолжение спора.

- Я предложил тебе идеальное экономическое решение данного вопроса. - Спокойный голос принадлежал Джеймсу. - Мы можем сэкономить на закупке и производстве, но поднять заработок нашим рабочим...

- Ты оставь эти свои университетские штучки! Тут такое не работает, Джеймс! Как ты не понимаешь? Я сейчас занят Лорой...

- Да, только Лора умерла, а у нас проблема с живыми людьми...

Раздался звон, и полковник, отбросив лишнюю скромность, распахнул дверь. На светлой стене расплывалось мокрое тёмное пятно, на полу лежали осколки разбитой чашки. Джеймс, сидящий за рабочим столом, невозмутимо смотрел на своего собеседника, а мужчина, который стоял напротив него, тяжело дышал и нервно сжимал кулаки. Увидев Матса, он и вовсе рассвирепел. Его лицо, старческое и морщинистое, скривилось в презрении, а светлые холодные глаза впились в полковника. Губы были приоткрыты, а на залысинах проступили капли пота. Несмотря на свой неприятный внешний вид, одет он был "с иголочки": тёмный костюм идеально сидел на нём, а наполированные туфли идеально блестели.

- Какого чёрта... - недовольно протянул он.

- Это полковник Ларсен, - вмешался Джеймс и, встав, оправил пиджак светло-серого костюма. - Внук Лукаша Ларсена, как ты понимаешь. Матс, это мой отец, Джек Эндрюс. У нас тут вышел небольшой экономический спор.

- Мистер Эндрюс, - кивнул Матс, припоминая этого человека из далёкого прошлого и протягивая руку, - давно не виделись. Примите мои соболезнования.

- Лет двадцать прошло с вашего последнего визита в Тромсё, мистер Ларсен, - ответил Джек более спокойно и пожал протянутую руку. - Вы были совсем мальчишкой. Как я понял, вы уже знакомы с Джеймсом? А мне минутку уделите?

Матс вернул Джеймсу ключи от дома, поблагодарил за приют и прошёл за Эндрюсом старшим в его кабинет. За эти годы Джек заметно постарел: его волосы тронула седина, а уставшее осунувшееся лицо покрывали глубокие морщины. Он выглядел так, словно мало спал и ел: дряхлый, тощий старик, нервозный и вспыльчивый. Или же человек, чьё здоровье подкосило очередное напоминание о Лоре. Дважды пережить смерть дочери - кто вообще смог бы перенести такое.

Джек пытался скрывать раздражение, но это у него получалось откровенно плохо. Он то и дело нервно вздрагивал при каждом шорохе или стуке, хмурился и злобно смотрел на проходящих мимо сотрудников, которые обходили его стороной. В кабинете Джек надёжно закрыл двери, чтобы никто их не подслушал, и указал Матсу на стул.

Полковник сел и осмотрелся: кабинет был маленьким и тёмным, когда как у Джеймса он был чуть больше, но заметно светлее. Здесь же на полках лежала пыль, книги в порванных ветхих обложках стояли тут явно не первый десяток лет, стулья были потёртыми, а стол впитал себя следы от чашек с чаем или кофе. Среди бумаг и чертежей, разбросанных по столу, Матс рассмотрел и пузырёк с успокоительными таблетками.

Джек дошёл до своего стола, наклонился, чтобы открыть сейф и достать оттуда бутылку. От предложенного виски полковник отказался, желая сразу перейти к делу.

- Прошу вас понять... - начал Джек, сев напротив Матса. Его руки подрагивали то ли от слабости, то ли от выпивки. - Мне нужно знать всё, что вам известно о Лоре. Это важно.

- Я понимаю, - ответил полковник, - но боюсь, что разочарую вас. Дед никогда ничего мне не рассказывал. После того, как было найдено сожжённое тело, он... слишком увлёкся этой историей. Мы не приезжали друг к другу, да и созванивались всё реже, потому что он постоянно говорил, что занят делом Лоры. А через полгода он умер, его сердце не выдержало волнений.

- Это я и сам прекрасно знаю, - раздражённо ответил Джек, - но неужели он совсем ничего не говорил? Тогда мы считали, что Лукаш чокнулся. Он бегал, ковырялся в биографии Лоры, расспрашивал о ней всех и вся. Мы решили, что он издевается над нами, что ему просто хочется создать видимость активной деятельности! Надо были искать убийцу, а он делал непонятно что. А теперь, когда оказалось, что эти десять лет моя дочь была жива, подозреваю, что ваш дед мог что-то знать, не просто же он так суетился. Лукаш не мог не оставить зацепок.

- Если он что-то и знал, то мне не говорил, - сказал Матс. - И вы меня поймите. Я хочу понять, что произошло с моим дедом. Почему тело нашли в его доме? Почему Лора решила вернуться? Почему наш дом? Может мой старик перед смертью терзался тем, что не смог поймать убийцу. А убийцы и не было.

- Не было? - усмехнулся Джек. - Был и есть. Ублюдок пропал... до вчерашнего дня.

- Вы думаете, это Олаф настиг Лору? - уточнил Матс. - Тот мальчик, который бегал за ней?

- А кто ещё? - искренне удивился Джек. - У моей девочки врагов не было. Один этот психопат за ней таскался днями и ночами. Впрочем, это дело полиции. Если вы ничего не знаете, я хочу попросить вас об услуге.

- Слушаю.

- Позвольте нам, после того, как полиция изучит дом, изучить его самим. Может, у Лукаша остались записи, зацепки. Не зря тело Лоры нашли в его доме. Это не просто так.

Матс нахмурился. Несмотря на всю сложность ситуации, меньше всего он хотел, чтобы в его доме лазили чужие люди. В доме, где свои последние дни доживал его дед, в доме, где, возможно, было и хранилось слишком много личного, чтобы так просто открывать двери каждому желающему.

- Это исключено, - отрезал Матс. - Я сам там всё переверну, изучу, и если что найду - отдам инспектору Юхансену, обещаю.

В кабинете воцарилось напряжённое молчание. Джек смотрел тяжело: его выжидающий взгляд мог заставить любого ощутить себя неловко. Любого, но не полковника Ларсена. Матс невозмутимо приподнял брови и расправил плечи, демонстрируя свою расслабленность. Тогда Джек улыбнулся, и улыбка эта была мерзкой, насмешливой. Совсем не такой, как у Джеймса. Сын был слишком не похож на отца, являлся его полной противоположностью. Возможно, именно поэтому они и не ладили.

- Вы уверены в своём решении? - Джек не стал ни убеждать, ни настаивать.

- Абсолютно.

- Значит, придётся от вас избавиться, - усмехнулся старик. - Уверяю, вас в этом городе не примет ни один отель, ни одна семья. Будете жить в снегу, и ждать, пока откроют ваш дом, или купите билет на самолёт и свалите отсюда. Если вы забыли, то ключи у нас есть. После смерти Лукаша ваш отец попросил соседей присматривать за домом. И эти соседи - я и моя семья. Решайте. Либо вы пускаете нас, либо я выживу вас из Тромсё и сделаю всё сам.

Ларсен кивнул. За свою жизнь он слышал много угроз, но редко они были такими нелепыми. Старший Эндрюс был излишне самоуверенным, если считал, что контролирует жизнь каждой семьи в городе. Его положение, напротив, едва ли было устойчивым: слишком многие рабочие его же фабрики выходили на протесты.

- В ход пошли низкосортные угрозы? - иронично спросил полковник. - Вы действительно думаете, что если меня не будет, то вы сможете хозяйничать на моей территории? Я сообщу об этом полиции.

- Посмотрим, полковник. А теперь убирайтесь.

Матс ничем не выразил своего раздражения, только кивнул, встал и молча покинул кабинет. Джек оказался крайне неприятным типом - старость не пошла ему на пользу, и полковник не мог заставить себя отнестись к его поведению с пониманием. Горечь утраты, загадка Лоры и семейные проблемы не давали ему права так строить разговор. Что хуже всего, угроза Джека была реальной: остаться в холодном городе без жилья было равноценно смерти.

Полковник только дошёл до кабинета Джеймса, когда раздался сигнал смс. Матс достал телефон: его просили срочно вернуться в отель, собрать вещи и съехать.

- Вот ублюдок... - выругался полковник чуть громче, чем хотел.

- Дай угадаю, о ком речь. - Джеймс приоткрыл дверь кабинета и мотнул головой, приглашая Матса войти. - Разговор с отцом не удался?

- Можно и так сказать.

Матс убрал телефон в карман и прошёл в кабинет вслед за Джеймсом. В кресле напротив стола Эндрюса сидел незнакомый полковнику мужчина. Он, крупный и немолодой, приветливо помахал рукой и улыбнулся, отчего седые усы над его верхней губой забавно шевельнулись. Матс невольно улыбнулся в ответ. После раздражительного Джека было приятно увидеть добродушного и улыбчивого человека.

- Знакомьтесь, это Оле Нильсен, коммерческий директор фабрики, мой дядя и моя норвежская родня, - представил Джеймс, падая на свой стул и поправляя пиджак. - Более тактичная и воспитанная родня, если сравнивать с ирландской.

- Джеймс! - с укором потянул Оле, хмуря седые брови. Он шутливо пригрозил племяннику пухлым пальцем. - Прекрати. А это, как я понимаю, Матс Ларсен? Внук нашего Лукаша? Я тебя совсем пацаном помню. Ты был молодой, боевой, в теле. А сейчас так вытянулся!

Оле Нильсен. Матс вспомнил его почти сразу: мужчина, тогда ещё молодой и спортивный, возглавляющий местный лыжный клуб по выходным, постоянно занимался маленьким Джеймсом. Они везде ходили и появлялись вместе, Оле отвозил мальчика в школу и забирал после уроков, учил его стоять на лыжах, и Матс какое-то время ошибочно полагал, что они отец и сын.

- Да, это я, - улыбнулся Матс. - И я помню вас, Оле. Вы почти не изменились, - добавил он, имея в виду нескончаемый позитив, добрый взгляд и мягкую тёплую улыбку.

- Глаза раскрой, мальчик мой! Если кто в этом городе сильнее всех растолстел и поседел за эти годы, то это я! Как жаль, что мы видимся при таких обстоятельствах.

Теперь улыбка Оле стала вымученной и болезненной. Он не смог долго выглядеть безмятежным, словно ничего не случилось, и тень скорби легла на его лицо. Джеймс, напротив, казался абсолютно спокойным, словно случившееся с Лорой его не касалось. Матс в очередной раз одёрнул себя, повторяя, что это не его дело.

- Я соболезную вашему горю, - сказал он. - До сих пор не верится, что...

- Нам тоже, сынок, нам тоже, - выдохнул Оле и устало растёр ладонями лицо. Вероятно, эту ночь он провёл без сна. - Я так и не рискнул поехать в морг, чтобы опознать её... но не будем об этом. Расскажи, что там учудил Джек?

Матс вкратце рассказал о разговоре с Джеком. Джеймс забавно вытянул губы, словно его подобное едва ли удивляло. А вот Оле помрачнел: вероятно, он был обеспокоен состоянием родственника. Матс снова заставил себя не проникаться излишним сочувствием к этой семье. Принятие чужого горя дело неблагодарное.

- Может, я зря упрямлюсь, - сказал полковник под конец рассказа, - но я не хочу, чтобы чужие люди снова ходили в доме деда. Не в смысле, что вы совсем чужие, просто я боюсь, что это нарушают его покой.

- Твоё право, - кивнул Оле. - Мальчик мой, Джек тяжелее всех переживает потерю Лоры, прости ему эти выкрутасы. Он так постарел... Я не могу смотреть, как Джек и Меритт снова убивают себя.

- Меритт? - переспросил Матс, услышав новое имя.

- Мама, - пояснил Джеймс и, как непоседливый ребёнок, покрутил в пальцах карандаш. - Родная сестра Оле. Она... она сейчас живёт на одних антидепрессантах, даже редко пребывает в ясном и здравом уме.

- И Джеку надо начать принимать успокоительное, - сказал Оле и встал. - Зачем ему обшаривать дом Ларсена? Полиция и сама с этим прекрасно справится. Ладно... Рад был увидеться, Матс. Ты так похож на Лукаша в молодости, одно лицо. А теперь оставлю вас и пойду, попробую поговорить с Джеком.

Прихрамывая, Оле вышел. Как только за ним закрылась дверь, в кабинете воцарилась тишина. Джеймс задумался о чём-то своём, а Матс не знал, о чём говорить. Так вышло, что молодой Эндрюс оказался его единственным знакомым в городе. Другие, та же Келда, были людьми из прошлого и не более того. И рядом с Джеймсом Матс невольно ощущал себя более уверенно. Как и говорил Джеймс, они обы были чужаками.

- Можешь пожить у меня, - сказал Эндрюс, нарушая тишину. - Там отец точно не сможет проклевать тебе мозг.

- А тебе? - спросил Матс. - Он не сочтёт тебя предателем?

- Сочтёт, что не очень сильно меня волнует, - хмыкнул Джеймс. - Не думай об этом.

- Я не хочу создавать тебе проблем.

Эндрюс демонстративно закатил глаза. Матс понял этот жест: проблем с отцом Джеймсу хватало и без него, и без Лоры. И едва ли из-за чего-то могло стать хуже. Чужие переживания и проблемы неприятно отзывались покалыванием в груди. Вот чего уж точно не хотел полковник, так это очередных бесполезных волнений. Проще было купить билет до Праги и уехать, плюнув и на дом, и на Эндрюсов, и на историю деда.

- Пойду, пожалуй. И должен извиниться, - добавил Матс, вставая. - Вчера я даже не сказал тебе слов соболезнования.

- Да брось! - Джеймс весело улыбнулся и махнул рукой. - Было бы из-за чего. Мы уже один раз похоронили её, и то, что произошло, не должно сильно влиять на нас.

- Думаешь?

- Конечно! За эти годы все смирились с её смертью, и какая разница...

Он замолчал, когда его голос предательски дрогнул. Джеймс зажмурился, проморгался и снова улыбнулся, хотя теперь уголки его губ подрагивали. Он снова попытался принять безмятежный вид и даже беспечно развалился в кресле.

- Какая разница, была она жива все эти годы или нет, - продолжил рассуждать он. - Она уже умерла один раз? Умерла! Мы похоронили? Похоронили. Так к чему... все эти...

- Ты боишься назвать Лору по имени? - заметил Матс.

Джеймс больше не смог сдерживать слёз. Он зажмурился и зажал рот рукой, стараясь побороть усилившуюся нервозность. Только его плечи уже сотрясала дрожь, - сказались стресс, усталость и недосып. Матс был так сосредоточен на своих проблемах, что не спешил анализировать поведение семьи Эндрюс и всячески отгораживался от их слов и поступков. А ведь если подумать: деланная беспечность Джеймса, раздражительность и злоба Джека, мрачность и грусть Оле говорили только об одном - не так сильно их сломила смерть Лоры, как то, что все эти годы она была жива и даже не попыталась выйти на связь.

- Возможно, она не могла связаться с вами, - сказал Матс. - Никто не знает, что с ней произошло.

- И никто никогда этого не узнает, - прошептал Джеймс, всё ещё дрожа. По его щеке скатилась слеза, которую он раздражённо смахнул. - А ведь я поступил так же, как она!

- Джеймс, - тихо позвал Матс. Он никогда не умел утешать и не знал, как себя вести себя в подобной ситуации. Ему хотелось уйти, чтобы не видеть чужую слабость, но и оставить Джеймса он сейчас не мог. - Тебе надо успокоиться.

- Как?! - Тот убрал руки от лица и нервно рассмеялся. - Я поступил так же, как она, понимаешь? Лора умерла, а что сделал я? Сбежал! Уехал от проблем в Англию, прикрылся учёбой, бросил семью. Лишь бы не сидеть тут, никого не утешать, не слышать о ней, не работать на фабрике. Я просто струсил! А теперь получается, что она тоже просто... сбежала?

- Даже если и так, то мы не знаем, от чего она бежала, - ответил Матс. - У неё могли быть причины...

- Ты не понимаешь о чём я!

Джеймс раздражённо встал, смахнул со стола бумаги и отвернулся к окну. Его всё ещё сковывала лёгкая дрожь, но было видно, что Джеймс старается угомонить истерику. Матс выдохнул: вот не хотел же он лезть во всё это. На кой ему нужно слушать о чужих проблемах, копаться в них, утешать посторонних людей и вообще хоть как-то с ними контактировать?..

Матс хотел уйти. Он даже сделал шаг в сторону двери, но не смог пересилить себя, потому что он понимал. Понимал куда больше, чем мог представить Джеймс, и почему-то в душе предательски зародилось сочувствие к этому парню, а за ним и симпатия. Полковник хотел помочь. Впервые за многое время он готов был решиться снова кому-то помочь.

- Я прекрасно понимаю, - внезапно признался Матс. - Мой дед был так поглощён этим делом, так переживал и выкладывался, что потерял себя. А что сделал я? Я стал реже звонить и брать трубку. Игнорировал его, отгораживался. А потом даже не приехал на похороны, прикрывшись работой. Я сбежал, так же, как и ты, лишь бы не ощущать боль и вину. Я бы сюда никогда не вернулся, если бы не звонок старшего инспектора.

Джеймс медленно обернулся. Он впервые посмотрел на полковника так открыто и доверчиво. Глубокий взгляд тёмных глаз завораживал, словно напротив Матса стоял хищник, гипнотизирующий добычу, но никак не человек. И в глубине этой тьмы скрывалась боль.

- Ты был прав вчера, - произнёс Джеймс. - Я не упустил своего шанса. Сразу узнал тебя на остановке, решил помочь и подружиться, чтобы потом вместе с тобой попасть в дом Лукаша.

- Спасибо за честность, - Матс понимающе кивнул, - но что ты хочешь там найти?

- Если бы я знал, - прошептал Джеймс. - Если бы я знал, полковник. Неужели Лукаш ничего не оставил после себя?

- Я не знаю, - честно ответил Матс. - Уверен, инспектор Юхансен тоже задаётся этим вопросом и ищет ответы. В любом случае, я благодарен тебе, Джеймс. Ты не отвернулся от меня ни вчера, ни сегодня, пусть даже по своим причинам, но не хочу быть обузой.

- Ты и не будешь, - сказал Эндрюс. - Мне нравится общаться с тобой. Ты второй после Оле, кто не относится ко мне враждебно в этом городе. И мы понимаем друг друга. Может, ты всё же останешься у меня? Без всяких "своих причин".

Матс не стал больше задавать вопросов. Он улыбнулся, кивнул и принял предложение.