Аннотация: ...Кружащий голову запах усилился, здесь добыча отдыхала, сидя или лёжа на пожухлой от жаркого лета траве. В груди Лиин полыхнуло неистовое, дикое, она упала на четвереньки, задрала лицо к небу и торжествующе завыла...
Наверное, будет гроза. Уж больно сурово шумит лес, и потемнело как-то очень быстро и свинцово. Лиин потянула носом воздух, заметно посвежевший, и убоялась того, что после дождя взять след будет невозможно. Она ускорила шаг, временами переходя на лёгкую рысцу. Слабый, но такой сладкий запах добычи кружил голову, заставляя Лиин забывать о больно колотящемся на бегу о лопатку луке и о том, что со вчерашнего дня она ничего не ела. Сейчас не до еды.
На бегу отметила подозрительный шорох в кустах. Запах был совсем другой, острый и незначительный. Какой-то маленький зверёк. Пусть живёт, Лиин не до него. Добыча не слишком проворна, похоже, что и не подозревает о преследовании, но - она наверняка сильна, так пахнуть может только очень крупное существо. Кружащий голову запах усилился, здесь добыча отдыхала, сидя или лёжа на пожухлой от жаркого лета траве. В груди Лиин полыхнуло неистовое, дикое, она упала на четвереньки, задрала лицо к небу и торжествующе завыла. Её голос, чуть хриплый и низкий, разносился по окрестному лесу, вспугивая мелкую живность, предупреждая крупную о том, что здесь охотится злая и выносливая самка племени Лесных Волков. Связываться с волками желающих не было, уж больно опасны эти некрупные хищники. Поэтому прочие обитатели леса сторонились агрессивного племени.
Лиин, чуя близкую грозу, не стала отвлекаться на дальнейшие проявления чувств. Пока след горяч, добычу нужно настичь. Иначе - чего ради этот затянувшийся марафон по едва уловимому запаху? Волком бежать было бы легче, но кто может поручиться в том, что добыча, увидев зверя, не скончается от испуга? Впрочем, даже человеческий облик Лиин был способен напугать кого угодно. Спутанные тёмные волосы падали на спину лохмами, обернутая вокруг бёдер пыльная волчья шкура едва прикрывала грязное от многодневной погони тело. Гардероб Лиин завершался закинутым за спину ореховым луком с полупустым колчаном и коротким ножом на поясе, которым охотница разделывала дичь, и им же оборонялась от тех, кто по глупости считал лесную волчицу легкой добычей.
Племя Лесных Волков поселилось в этих краях совсем недавно, придя откуда-то из-за гор. Здешние, богатые зверьём леса, вполне устроили племя, и люди-волки обосновались на заросшей лесом равнине, построили свои шалаши и вырыли норы в земле на высоком берегу реки. Хищное племя заявило о себе рядом кровавых драк с аборигенами, Людьми Земли, после чего последние благоразумно убрались от злых соседей, умеющих оборачиваться настоящими волками, за реку.
Ведомая инстинктом Лиин, изредка принюхивалась, боясь потерять след, и встревожено поглядывала на небо. Оно уже заволакивалось темными тучами, где-то вдали погромыхивало. Время было против Лиин, стоит пойти дождю до того, как добыча окажется в пределах видимости, и лесная волчица утратит всякую надежду настичь её при помощи своего чуткого носа. Надо было, все-таки, бежать зверем, было бы быстрей.
Между тем запах добычи усиливался, она была где-то рядом. Низкорослые кустарники, росшие между деревьями, не могли скрыть такое крупное существо, и Лиин в недоумении остановилась. Нос не мог обмануть её, добыча была где-то здесь. Но почему её не видно? Лиин бросилась на землю, принюхиваясь к свежему следу, и первые крупные капли дождя упали на её голые плечи. Дальше след терялся, значит, добыча никуда не ушла. Лиин заскулила и закружила по поляне, принюхиваясь, припадая грудью к земле. Из-за дождя её крупная грудь быстро выпачкалась в земле, к ней прилипли сухие травинки, но это сейчас было несущественно. О чистоте тела можно думать в родном логове, на берегу широкой и медленной реки. На охоте не до чистоты.
Близ старого, дуплистого дерева запах добычи был особенно силён, поэтому Лиин побоялась отходить от дерева далеко. Дождь уже хлестал вовсю, сплошной стеной воды отгораживая лес от потерявшей след лесной волчицы. Под раскидистой кроной дождь не был таким сильным, и тут ещё можно было уловить дурманящий голову след. Но - разве после стольких дней охоты можно удовлетвориться всего лишь свежим следом? Заметив дерево, Лиин выбралась под дождь. Добыча не сможет вечно прятаться, она обязательно как-нибудь проявит себя. В том, что существо здесь, лесная волчица не сомневалась. Она стояла под сплошными потоками дождя, наслаждаясь его тугими струями, смывающими с кожи пыль многодневного преследования. Не выпуская из вида примеченное дуплистое дерево, лесная волчица через голову стащила бесполезный из-за размокшей тетивы лук и колчан, развязала пояс, удерживающий волчью шкуру, с которой теперь по бёдрам текли мутные потоки грязи. Может быть, добыча, увидев её безоружной, не станет так тщательно прятаться?
Лиин вытянула руки над головой, подставляя дождю загорелое тело, с трудом подавила рвущийся из груди торжествующий вой, способный испугать добычу. Она топталась на месте, кружась, по щиколотку погружая босые ноги в жидкую грязь, в которую мгновенно превратилась ещё недавно твердая и надежная лесная земля. Вместо воя её горло издавало странные мурлыкающие звуки, тоже свидетельствующие о полноте чувств. Но ни на мгновение лесная волчица не упускала из виду дуплистое дерево. Если добыча уйдёт сейчас - напрасным окажется многодневное преследование на пределе сил, бег с рвущим грудь ненасыщающим дыханием, голод из-за невозможности отвлечься на другую охоту. Поэтому, кружась под дождём, Лиин всю свою дикую душу вкладывала в движения широких бёдер и покачивание округлой груди.
Она уже не чувствовала запаха добычи, всё забил горьковато-пряный аромат мокрого леса. Дождь смыл следы, и у лесной волчицы остался только один шанс - выманить добычу из её укрытия собою, своим смуглым телом. И, если обоняние не обманывало Лиин, существо обязательно выйдет, ведь это должен быть крупный матёрый самец, который вряд ли устоит перед брачным танцем самки. Выйдет, хотя бы просто посмотреть...
И он вышел. Выбрался из огромного дупла старого дерева, расположенного в полутора ростах Лиин от земли, покачался на руках, повиснув на толстой ветке, и спрыгнул вниз. Обоняние не обмануло Лиин, самец, действительно был отменный - крупный, матёрый, с большой породистой головой. Это его кожа издавала такой головокружительный запах, запах зрелого самца, день за днём гнавший Лиин через заросли.
Самец был безоружен, во всяком случае, ни на поясе, сплетенном из волокнистой травы, ни на голых плечах его ничего не обнаруживалось. Желая приманить добычу поближе, Лиин удвоила усилия, низко прогибаясь в танце, демонстрируя самцу то ягодицы, то грудь. Но самец продолжал стоять, настороженно наблюдая. И Лиин рассердилась, топнула босой ногой прямо в грязь, отчего в стороны полетели брызги. Её опустевшее логово ждало свою хозяйку, и - не одну, а самец таращится серыми глазами и не подходит. Издав низкое рычание, лесная волчица сжалась в комок, готовясь к прыжку, и самец отпрянул. Но сделал он это недостаточно быстро, и смуглая тень ударила его в широкую грудь, опрокинула в грязь, и через мгновение Лиин уже сидела верхом на добыче, крепко ухватившись за мощные плечи самца.
Самец и не пробовал выворачиваться, он подставил ладони под грудь Лиин, зачарованно смотрел, как тяжелые полушария колеблются от её порывистых движений. Ягодицей лесная волчица уловила движение под его травяной повязкой, и поняла, что теперь добыча уже не ускользнёт. Просто не захочет. И она расслабила вцепившиеся в плечи самца руки, склонилась над его грудью, с наслаждением втягивая носом сводящий с ума запах кожи. Лиин лизала его грудь, кусала её, трогала руками - это было так приятно. А самец обхватил руками её ягодицы, тискал и мял их, отчего волчице хотелось рычать в восторге. Логово недолго будет пустым.
Она прильнула к широкой груди самца, трепеща от возбуждения, он сбросил её с себя, и навалился сверху всем телом, вдавливая в жидкую грязь. Лиин чувствовала тяжесть его тела каждой клеточкой, и эта благословенная тяжесть заставляла желать чего-то большего, нежели плотный контакт груди, живота и бёдер. Под хлещущим наотмашь дождем переплетённые тела барахтались в грязи, покорные первозданному инстинкту - инстинкту размножения, и, порыкивая от удовольствия, Лиин чувствовала, как детородный орган самца настойчиво вторгается в её заждавшееся тело, иногда причиняя самую настоящую боль. Но и эта боль была сладостной - охота удалась. Может быть, последняя в жизни стареющей лесной волчицы охота...