Аннотация: Сеанс стихоанализа от доктора К. Безжалостного
"Когда зимы второй урок затвержен,
По темноте, скрипящей на лады,
Из дымом опоясанных наверший
Нисходит тот, кого поет латынь,
И долго смотрит в окна налитым,
И все-таки... и все-таки не зверь же..."
(Кокоулин А.А. "Сказ")
Призрак бродит
Введение в прикладную деспиритизацию
- Но любой стих - мираж!
- Сейчас вы узнаете Истинное
назначение этого стиха!
Честно говоря, вначале я не собирался озвучивать своё мнение (уважая Заслуги, а также Нелёгкий Труд,.. вклад в Общее Дело и пр. и пр.), но всё же, боюсь, что обстоятельства просто требуют внести ложку расплавленного свинца, притом не куда-нибудь, а в самую глубь великого и бесконечного процесса творческих измышлений (пардон, я хотел сказать - размышлений).
Пожалуй, можно приступить к делу. Однако предупреждаю, здесь не будет ничего такого, к чему все уже давно привыкли: никаких литературных обзоров, пространных рассуждений, спорных эпитетов и бесспорной субъективности - только факты и цифры - ничего более. Не стану скрывать, что речь пойдёт о банальности и той, несомненно, серьёзной роли, которую играет она в творчестве каждого настоящего поэта. Я, естественно, понимаю, что избранная мною тема является одной из наиболее тёмных и неблагодарных, но она же и самая, надо полагать, наболевшая. Замечу также, что отнюдь не корысть подвигла меня на сию жутковатую стезю - просто под рукой оказались инструменты, пригодные для вскрытия наболевших вопросов.
Итак, банальность - всем она известна, всем портит аппетит (а кому и репутацию); у всех она на слуху (а у кого и на мониторе ПК), все с нею отчаянно борются, не считаясь ни с какими жертвами (даже в том случае, если жертвы эти - человеческие). Однако, несмотря на то, что о банальности слышал каждый, вряд ли найдётся хоть один автор, который бы совершенно точно знал, что же она собственно за зверь и с какой, извиняюсь, петрушкой её едят? В самом деле, что за странный феномен: всем он известен, каждый с ним встречался по сто раз на дню, а никто толком не может узнать его "в лицо"? Порою бывает даже так, что вот "здесь", был он ясно и отчётливо виден, а где-нибудь "там" - его не разглядишь и на расстоянии двух шагов! И это притом, что сам он ничуть не изменился - и "там" и "здесь" был один и тот же - прямо мираж, фата-моргана или призрак какой-то! Впрочем, так представляется лишь на первый взгляд, но если приглядеться повнимательнее, то призрак банальности, может оказаться вовсе не так страшен, как малюют его некоторые даровитые критики, стращая некоторых простодушных авторов. Проще говоря, вся неимоверная жуть этого бессовестного привидения, заключается не в нём самом, а (как это ни банально) в его банальности.
Ну, теперь у нас есть представление об этом неприятном феномене (хоть и призрачное), однако существует ещё один немаловажный аспект проблемы, а именно, вопрос "образности". По общепринятому мнению, субстанция сия куда более благонадёжна, нежели зловредный фантом банальности, однако и с ней не всё так уж просто и гладко. Дело в том, что образность тоже частенько бывает "призрачной". Причём, согласно мнению некоторых авторитетных источников, она не просто бывает таковой время от времени, но обязана оставаться призрачной всегда и везде поскольку "любой стих...". Впрочем, не будем забегать вперёд. Однако уместно будет сразу поставить вот такой, не побоюсь этого слова, Краеугольный Вопрос Преткновения: если и "образность" и "банальность" призрачны, то как отличить первое от второго? И где найти таких умельцев, таких Провидцев Образа и Зодчих Формы, кои сумели бы разрешить эту мозголомную проблему, ухитрившись, раз и навсегда отделить плевела от шелухи? Кроме того, даже если таковые титаны мысли и отыщутся, то где гарантия, что они не подсунут нам одного призрака вместо другого, и мы, по своей слепоте душевной, не начнём восхищаться банальностью, удачно скрытой под маской тонкой и прозрачной образности?
Да - темны и тернисты пути светлой мысли. Непросто, ох непросто, ловить мутного призрака в мутной воде, но пока скажу лишь одно: как бы там ни было, а Ваш покорный слуга, Верховный Жезлоносец Совета Инквизиторов К. Безжалостный, берётся вывести всех беспокойных духов на Чистую Воду. Потребуются для этого сущие пустяки: раскалённая жаровня, чугунные клещи, пара стилетов, два - три священных текста и десяток добровольцев. Одним словом, считайте, что злобный призрак уже попался в лапы СИ (то бишь Святой Инквизиции).
Эпизод 1
Овсянка, сэр!
Основным объектом преследования (то бишь исследования) станет подборка стихотворений, любезно предоставленная нашему вниманию рабочей группой из ордена Гофманианцев. А именно:
Эстерис Э. Сказка о фрау Холле
Ashsa Водолаз
Чёрный-Георг беглый квадрат
Суренова Ю. Календарь
Есликова О. "На дворе метель..."
Эзрас Э. Дорогой времени
Бурель Л.Л. Исход
Кокоулин А.А. Сказ
Лосев С. тангента
Как я уже говорил, традиционного обзора не будет, и хотя он, безусловно, мог бы раскрыть многие достоинства (или недостатки) каждого конкретного произведения, но сейчас куда важнее выявить общие тенденции, средства и методы. А это в свою очередь, позволит чётко и ясно определить направление того пути, которым ведут нас досточтимые авторы (и, разумеется, доблестные критики). И что-то мне подсказывает, что где-то там, на этом самом пути (весьма ухабистом и тёмном), встретимся мы с тем самым банально-образным (а то и образно-банальным) миражом-призраком. И уж поверьте, на этот раз не ускользнёт он от Десницы Карающей!
Для начала, кратко изложим общую суть дела: я не сомневаюсь, что любой читатель этих строк повидал на своём веку немало образов - их сочетаний, сплетений, соцветий и пр. и пр. Но боюсь, что никто не уделял внимания тому материалу, из которого строятся сами образы, а не их, извините за выраженье, "сплетения". Задумывался ли кто-нибудь над тем, куда уходят корни замысловатых словоформ и что за сок питает глянцевитую красоту махровых лепестков постмортума (я хотел сказать, "постмодерна")? Полагаю, что этот вопрос не задавал себе никто. А вот мы сейчас и посмотрим: так ли прочна ткань искусства на ощупь, как хороша и блестяща на вид!
Чтобы выделить основные составляющие стихотворных форм, обратимся к цифрам и статистике, ибо только они могут быть абсолютно беспристрастны и недвусмысленны.
Итак, проведя небольшое исследование текстов девяти вышеозначенных произведений, я обнаружил следующее:
- дом (в смысле, жилое помещение), а также окна, двери и прочие атрибуты человеческого жилища встречаются в данных текстах не менее 6 раз;
- также около 6 раз упоминается дата и время (дни, часы, годы);
- различные вещи (в основном предметы повседневного обихода, такие как одежда, посуда, предметы мебели и прочее) упоминаются более 10 раз;
- страх упоминается 2 раза прямым текстом и несколько раз читается между строк;
- смерть, трупы и прочее тление встречается 4 раза буквально, и достаточно часто мелькает в подтексте.
Полагаю, что суть моих рассуждений пока не ясна, и кто-то даже может возмутиться: дескать, какой смысл в этом странном перечислении и зачем оно нужно? - Терпение, друзья, и ещё раз терпение - очень скоро вам всё станет ясно. И пусть кто-то скажет, что перечисленные мною цифры представляют собой всего лишь ряд случайных совпадений, ни как не связанных между собой и ничего не значащих. Однако я осмелюсь утверждать совершенно обратное. И скажу больше: даже самая незначительная случайность несёт в себе ту или иную долю самой фундаментальной закономерности.
Итак, уже на первом этапе расследования (то бишь исследования), нам удалось определить, что в стихах, признанных компетентным жюри лучшими из лучших, составляющими частями "Образов" нередко служат самые обычные бытовые предметы и даже сами помещения, внутри которых происходит действие. Вот уж поистине: "Бытие определяет сознание". Ничего страшного в этом, разумеется, нет (по крайней мере до тех пор, пока "бытие" не превратится в тривиальную "бытовуху").
Продолжим: мотивы гибели, распада и гниения также оказались очень востребованы. Кто-то может возразить, что они встречаются здесь гораздо реже, нежели "бытовой фактор". Пожалуй, я мог бы с этим согласиться... однако... Не всё здесь так просто - ох, не всё!
Для сравнения: любовь, воля, правда, борьба, энергия - практически не встречаются в исследуемых произведениях. И даже в подтексте они мелькают крайне редко, но и там, на втором (а то и третьем) плане общей картины, они часто предстают перед нами в каком-то двусмысленном, а то и просто ущербном виде. Правда, необходимо отметить, что мне удалось обнаружить в исследуемых текстах "жизнь" и "свет": и то и другое упоминается по три раза в буквальной форме, а также нередко угадывается в подтексте. Но при этом жизнь то и дело пересекается со смертью, а свет - с мраком, причём перевес силы логических акцентов почему-то всякий раз оказывается именно на стороне "смерти" и "мрака", но не "жизни" и "света".
Здесь уже можно подвести первый предварительный итог: мастера самого прогрессивного (или желающего казаться таковым) направления поэзии (а также и критики) старательно избегают в своей творческой работе тем любви, жизни, борьбы и вообще, стремятся не допускать каких-то особенно резких чувств, эмоций и мыслей. Но при этом они не гнушаются самыми, что ни на есть прозаичными аспектами самой циничной бытовой обыденности.
Впрочем, всё это касается не только тех стихотворений, которые я рассматривал сегодня, но и очень многих других. Я бы даже сказал, что в этом вопросе успела сложиться некая традиция. И вот ведь какой парадокс: стоит кому-то, хоть единый раз заговорить в своём произведении о любви, попытаться вставить полслова о красоте природы, либо поднять какую-нибудь героическую тему, как на него тут же начинают сыпаться упрёки в банальности. Зато многогранные образы, базирующиеся на философской глубине пригоревшей каши, таинственном дыме потухших сигарет, тревожном дрожании недопитого кофе в тонкой фарфоровой чашке - всё это никаких подозрений в банальности не вызывает! Холодные ветра, дующие в форточки, стучащие по крышам дожди, скрипучие двери, бетонные стены - не банально? - Вот чудеса!
Эпизод 2
Погружена в себя и благодушно дремлет.
Продолжим исследовать произведения дальше: сон, сновидения, миражи упоминаются в них не менее десяти раз. И это только прямым текстом, что же касается "атмосферы", так она нередко оказывается прямо-таки пронизана зыбкой неопределённостью и призрачностью, даже и не поймёшь - где сон и где явь, где люди а где фантомы.
Констатируем второй промежуточный результат: если бы некто, прочтя несколько стихотворений, обнаружил бы в каждом из них что-то вроде "кровь, любовь, морковь" - куда он отправил бы такие стихи? Однако не будем произносить наименование этого места вслух (скажем только, что оно называется отнюдь не шорт-листом). Так вот: "кровь" и "морковь" - банально, но зато "сном", "во сне", "присниться" - это (по мнению компетентного большинства) вершина оригинальности. Не откладывая это дело в долгий ящик, отмечу здесь же, что совершенно не разделяю подобного мнения. В самом деле, что оригинального может быть в снах? - Некоторые видят их по нескольку штук за ночь, да всё цветные! Но, видимо, что-то всё же есть, и очень скоро мы должны узнать, что же это такое. А поможет нам в этом следующая фраза: "В склянке клетушки без водки противно". Уважаемый Эзрас Э. подметил это очень точно. Я бы даже сказал, что фраза эта является в некотором смысле ключевой.
Но прежде чем перейти к подведению Окончательных Итогов, нужно отметить ещё несколько фактов. Начнём с того, что в исследуемых текстах дважды встречается упоминание о ключах и замках. Собственно, это не так уж много, однако, учитывая, что далеко не в каждом стихотворении авторов Самиздата рассматриваются эти любопытные скобяные изделия, можно сделать вывод, что нахождение среди лучших работ аж двух эпизодов с их участием, вовсе не является случайностью.
Кроме того, следует отметить, что в большинстве стихов из девяти рассматриваемых нами, содержатся некие аллегории на библейский сюжет, либо упоминания о Боге. Это тоже весьма характерный и немаловажный момент.
Эпизод 3
А вот и фосфор!
Что ж, пора подводить итоги.
Думаю, что время ещё не успело окончательно стереть со страниц Самиздата память о "великой постиндустриальной эклектике". Впрочем, сейчас речь пойдёт не о ней, но о другом, вполне оригинальном и самодостаточном направлении искусства, у которого есть немало скрытых... достоинств... и явных сторонников (которые, впрочем, не спешат признаваться в своей приверженности этому могучему стилю, должно быть из скромности). Хотя, думаю, что правильнее всего было бы присвоить адептам этой творческой линии титул "леонгардистов" (согласно псевдониму наиболее яркого представителя этого направления).
Итак, стиль: непростой, неоднозначный, который не опишешь в двух словах. Однако, суммируя результаты нашего анализа, вполне можно различить его основные черты и определяющие мотивы.
Первым фактором я мог бы назвать мотив урбанистический, весьма чётко прослеживающийся, как на примере вышеозначенных девяти стихотворений, так и во многих других, хоть и не рассмотренных нами сегодня, но отнюдь не упущенных из вида. Мир леонгардиста никогда не бывает независимым - над ним постоянно довлеют массивные стены городских зданий и неумолимые законы жизни человеческого муравейника, заставляющего своих обитателей концентрировать внимание на суетных бытовых мелочах, постоянно догонять вечно ускользающее время и всегда держать двери запертыми. И всё это находит самое непосредственное отражение в творчестве, уходящем своими корнями в глубины техногенного термитника современной жизни. Да-да, именно поэтому, в текстах исследуемых мною стихов так часто встречаются ограниченные, либо и вовсе замкнутые пространства и применяются образы, составленные из различных бытовых предметов и ситуаций. И по той же самой причине, авторам и их героям частенько приходится отсчитывать дни или годы, стараясь не пропустить, не отстать и в конце концов, попасть в Нужный Ритм.
Сознание леонгардиста почти всегда оказывается запертым в "клетушке" из стекла и бетона. Порою, оно бывает заперто снаружи, но чаще всего изнутри: именно отсюда проистекает странная тяга к ключам и замкам, которая уже была отмечена мною выше. Однако этот творческий дух - узник повседневных условностей своего собственного бытия, далеко не всегда мирится с существующим положением дел. Он нередко ищет выход, причём весьма активно. Но, будучи отрезан от многообразия реальности миражами бытовой суеты, он не видит иного средства расширения своих творческих горизонтов, кроме как обратиться за помощью к Творцу Всего Сущего. Отсюда и обилие библейских аллегорий. Впрочем, попытки установить связь с Высшими Проявлениями Реальности, как правило, терпят неудачу: Творец отвечает на обращённые к нему призывы очень неохотно (не более чем однажды на десяток авторов). Быть может, это оттого, что они слишком часто поминают его всуе. Впрочем, это уже совсем другая история.
Второй главной отличительной чертой исследуемого нами творческого направления, является ярко выраженная склонность к солипсизму. Смешать явь со снами, размыть реальную действительность, сделать её неотличимой от призрачного видения - вот основные приёмы, которые использует леонгардизм для создания своих образов.
Здесь я хотел бы заметить, что подобные приёмы не только не могут считаться оригинальными или прогрессивными, но скорее, напротив - являются весьма тривиальными и набившими такую оскомину - прямо хоть зуб вырви! Кстати о зубах: сюжетные повороты, замешанные на жонглировании снами, чрезвычайно популярны в модных ныне "вампирских романах". Начинается всё, обычно так: Главная Героиня (Г. Г.) встречает Главного Вампира (Г. В.). И, как нетрудно догадаться, у них мгновенно развиваются "близкие отношения", что приводит к полной кровопотере первой и немалому удовольствию последнего. А затем автор романа тут же ловко вытаскивает сюжет из этого щекотливого положения. Хотите угадать, как? Элементарно, Ватсон, - Г. Г. просто-напросто просыпается! Оказывается, всё это было сном! И только во сне Г. В. был жестоким кровопивцем, а в жизни - сущий ангел (его самое тяжёлое преступление - ограбление станции переливания крови).
Одним словом, конёк леонгардизма - игра снов; то есть, я хотел сказать - игра слов... впрочем, хватает и того и другого. Но, пожалуй, я сказал уже более чем достаточно. И если каким-то чудом, хоть кто-то сумел дочитать сие малоприятное повествование до этого места, то ему наверняка станет ясно, что "банальность", как и "оригинальность", это не твёрдые и непреложные факты, но лишь предлоги, используемые в разных обстоятельствах и с совершенно различными целями.
В действительности, в поэзии нет, и не будет какого-то направления развития, которое могло бы во всём превзойти все остальные. И пытаться выдать некий шаблон за единственно возможный, универсальный и безальтернативный путь творческого поиска - дело не только неблагонадёжное, но, пожалуй, ещё и неблагородное.
Способы творчества всегда будут отличаться друг от друга. И, наверное, с этим ничего не поделаешь.
Запад есть Запад, Восток есть Восток,
И встретиться им не дано, -
Лишь перед Богом в назначенный срок
Вместе предстать суждено!
Эпилог
- А где сокровища!?
- На дне!
Всё вышесказанное относится не только к девяти стихотворениям, представленным в первой части данного текста, но и ко многим другим, участвовавшим в зимнем конкурсе журнала "Буквица" (да, пожалуй, и к целому ряду прочих, которые уже были
или только будут участвовать в поэтических состязаниях)
Пожалуй, ещё я мог бы добавить, что, на мой взгляд, лишь два стихотворения из тех, что послужили основанием для данной статьи, отличаются красотой звучания, живостью мысли, а также рельефной чёткостью образа (хотя одно из них слегка подпорчено правками, следы от которых слишком заметны в итоговом тексте). Остальные же произведения не отличаются какими-то выдающимися особенностями.
![[]](/img/m/marcew_j_f/spirroom/kvazi3.jpg)