Аннотация: Случай определяет, кто из рассказчиков выживет - и расскажет о драконе.
Рождение дракона. Холодная сказка
- И вот, - говорил он детям, он вырастил три головы: одна ела мясо, другая - рыбу, а третья траву. Зачем, догадайтесь?
Маленький Тото запрыгал. Как ему удаётся прыгать в этой одежде? Малыш похож на тючок, обмотанный сверху сухими верхушками листьев попра, и листья внизу загибаются оборкой. Не ребёнок - шишак ховоща. Маленькие ножки обуты во взрослые сандалии поверх толстой тканевой обмотки. "Когда-нибудь для этой одежды найдутся имена, - с грустью подумал Жен. - А сейчас это - всё, что мы можем придумать, чтобы согреться.
- Чтобы не голодать! - пищал тем временем Тото. - Рыбы не найдёт - мясо съест, мяса не найдёт - траву съест, всё сразу найдёт - он толстый!
- Правильно. Так он научился есть всё - и рыбу, и мясо, и траву.
... Его Гусочка ела только траву. Озноб побежал по спине. Они были едины, Жен и Гусочка. Она хорошо плавала. Если бы она плавала не так хорошо, не пустил бы он её тогда на яйца ради хорошего потомства.
Она сидела на целой горке яиц, и Жен ждал её детишек, предвкушая, как он будет их растить и тренировать.
Когда пал Холод, она сидела на яйцах. Она не голодала, нет, Жен днями собирал ей траву - но Гусочка вынеслась, потратила силы на яйца, и понадобился бы не один год, чтобы вернуть её прыть.
Она сидела на яйцах. Вот и всё.
Она отказалась уходить. Жен помнил её огромные глаза, которыми она умела разговаривать.
_ Прощай! - сказали её глаза. - Я буду их защищать. Может, вернётся тепло. Уходи. - И она спрятала голову с нежным клювом в самое тёплое место - в свой пах.
В деревне была только Гусочка. Зачем малой общине две лодки? Гусочка с Женом бродили-плавали по болотам и держали связь с другими деревнями. Тремя. Больше не было. Там, вдалеке, жил Гусочкин муж. Неприятный тип. Что ей нравилось в нём? Свирепый и быстроходный, он жил в самой большой деревне невдалеке от города.
Жен ушёл с людьми. Тепло не вернулось. Зря он мучает себя. Даже если бы Гусочка ушла с ними - она замёрзла бы через день, когда ледяной коркой заросли болота.
Эдор решил верно. Они не обогнали Холод, но успели уйти от самого страшного. На лету замерзали и падали планеры с людьми. Иногда планеры кричали. Иногда - сбрасывали людей, надеясь спастись, улетев налегке, но недолго длился их одинокий полёт...
Падал град из замёрзших ящеров и людей. Одного человека подобрали живым - Шута королевы. Больше никто в округе не выжил.
Они ели мясо заживо замёрзших ящеров и разводили костры. Попры стали хрустальными, их листья обламывались и падали на людей, но в ховощах идти было вовсе невозможно: на их острых листья висели, словно конфеты, длинные капли намёрзшей воды. "Сосульки", - назвал их неугомонный Тото. Этот малыш словно родился для испытаний. Невыносимый из-за своей энергии раньше, теперь он стал опорой и помощником.
Дети привыкли к смертям неприлично быстро и словно не замечали, как изо дня в день редела община. Гибли от упавших сосулек, замерзали, теряли силы и уходили от общины умирать в леса. Так велел Эдор. Люди не должны есть людей. Пусть голодно, пусть мясо ящеров далеко позади - искушения мясом сородича Эдор не допустит.
Жестоко. Но прав. Старухи и старики все жестоки. И все живы. Гибнут молодые. Старики, дети, Жен и Шут идут и идут вперёд, убегая от Холода.
- Живут те, кто знает, зачем живёт, - сказал однажды Эдор.
Зачем живёт Жен? Наверное, чтобы глаза Гусочки остались в памяти людей. Он сейчас придумывает сказки про ящеров, что смогли выжить в Холоде...
Нет их. Это его сказки. Его мечта - универсальный ящер: летающий, ходящий, с тремя головами и перепонками на лапах, чтобы плавать, как Гусочка. У ящера три длинных шеи и красивый хвост с зубом на конце. Он катает на спине детишек.
- А зачем ему быть толстым? - для порядка спрашивает Жен.
- У нас нет для него одежды, а жир тёплый, - снисходительно объясняет растерявшемуся Тото самый старший - Бубу. Его тёмные волосы среди светлых людей общины напугали их давно, когда Бубу родился, а теперь уже все привыкли. Когда детишки прижимаются к Бубу во сне, головки напоминают глаз со зрачком.
Дети спали в середине, у костра, и Бубу не мог шевелиться, чтобы не обжечь малышей. Утром он с трудом вставал, и старухи, что окружали детей, разминали его затёкшие мышцы.
- Тогда ему нельзя спать у костра, - мстительно говорит униженный неведением Тото. - Жир горит. Помните, мы разжигали костёр ящером?
Жен вздрогнул. Гусочка! Пусть тебя никто не найдёт. Не съест. Не спалит на костре. Пусть ты пролежишь долго-долго под этим жутким Холодом, а потом тебя найдут те, кому этот Холод будет уже не страшен, и скажут: "Вот мать, что спасала своих детей даже в смерти!". Может быть, тебе поставят памятник, потому что лучше тебя Жен никого не знает...
Будет ли кому тебя найти? Четыре деревни - и города, полосой, по лучшим пастбищам для планеров. Горожане смеялись над общинами: сектанты! Едят натуральную еду, как ящеры, трудятся в полях хОвощей ради бульб на их корнях, жгут сушняк в печи - да когда им радоваться жизни? Они день и ночь в трудах - только чтобы выжить.
Город не зависел ни от чего. Водопровод и газ, планеры и бегуны, искусственная еда и общее тепло.
Холод убил их. Лишил воды, тепла и пищи. Планеры и бегуны замёрзли. А община ушла в полный тягот путь к теплу. Есть ли оно где-либо? Сколько из них дойдёт? Что в других деревнях?
Шут сказал, что остальные пришли в город, под защиту королевы. А та уже улетала...
Нехорошо сказал. Ненавидит королеву. Презирает? - Наверное. Зачем? Её уже нет. Не до того.
Королева улетела на планере - великом ящере Туманном, а тот начал замерзать и сбросил седоков. Один из троих выжил: Шут. Принц и королева упали на замёрзшую землю, а Шута отбросило в попры. Он падал сквозь листья под звон осколков.
Наверное, Шут был красив. Ходили слухи. Сейчас он был страшен. Шрамы делили лицо на куски, красными полосами уходили на шею, замотанную шарфом королевы - Шут обобрал трупы, надел все наряды. Потом, надо признать, поделился с малышами. Пожалел. Тото любил его - Шут был затейником.
- Ага! - сказал Шут. - Ещё у него были толстые мешки под горлом, с салом, и он совал голову в костёр, а потом дул: "Ха!" - и выдувал струю огня!
Сам Шут выдувал пламя, набрав в рот огненной жижи. Об этом тоже ходили легенды.
Вот и хорошо. Шут развлечёт детей. ЖЕну пора копать бульбы к ужину - старухи сушат и греют одежду на ночь, а есть всем хочется.
Жен повернул в чащу ховощей, осторожно ступая под стволами.
- Эй! - громко завизжал Тото. - Ты куда без меня?
Звон. Жен успел чуть приподнять голову - и увидеть её, свою сверкающую смерть.
Гусочка моя!
***
Шут вернулся с комком его одежды и отдал старухам посушить. Дети надулись.
- Кто теперь расскажет нам про ящера? - спросил Бубу. - Зачем орёшь рядом с ховощами? От голоса сосульки ломаются.
- Я не хотел, прости, - Тото спрятался за Шута.
- Поздно прощать! - махнул рукой Бубу. - Последнего мужика своим ором угробил.
Захныкали младшие.
- А давайте я! - предложил Шут. - Я тоже умею сказки!
- Их было много, таких ящеров, - начал он. - Звали их... драконы, потому что они любили подраться. А тот, про которого шла у нас речь, звался Змеем Горынычем.
- Он принцем был? - удивился Тото. Их, человечьего, принца звали Змей.
- Ну да. Драконий принц. Горный принц. И он любил красть в городах принцесс, а когда за ними приходили люди, Змей Горыныч тех людей ел. Тогда люди стали закрываться железными доспехами, чтобы он сломал зубы. Таких людей назвали...
- Рыб-цари! - подхватил Тото. - Они как рыбы, помните стражу, все в чешуе!
- А Змей Горыныч, - воодушевился Бубу, - на них огнём, огнём. Испекутся - вкуснее есть!
Шут вспомнил, как истеричная королева отхлестала мужа тяжёлым каменным ожерельем. Змей только закрывался рукой. Мог бы её одним пальцем... Хороший был принц. Жаль его.
- А принцесс Горыныч тоже ел и собирал их бусы в коробку! Много бус! - кровожадно закончил он.
***
Гусочка лежала как живая. Лёд всё намораживался и намораживался на её тело, погружал её в свои глубины, сохранял в вечности тело несчастной матери.
Тело погибшего Жена съели маленькие крысоподобные ящеры, что давно сменили чешую на шерсть и умели греться. Словно люди...