Аннотация: Ироническая проза с элементами фантастики.
ЗАСЛАНЕЦ
...Служили у нас в гарнизоне три лейтенанта: Горшков, Ма-карычев и Соловей. Где-то в семидесятых ещё. Вот как-то получают они очередной отпуск. И решили вместе на юга махнуть.
А что? Ребята молодые, неженатые. Купили билеты. Ну, и надо это де-ло, конечно, обмыть. Короче, забурились в комнату к этому самому Соловью и загудели там. Серьёзно загудели. Аж, на целых три дня.
Вот уж ехать пора. А они никакие совсем. Потом двое-то оклема-лись маленько, а третий, ну, Соловей-то этот, вроде как в отключке лежит. Они его будили-будили и так и эдак... Глядь а мужик-то уже не ды-шит. Помер оказывается. Представляешь?! Водки, наверное, обожрался...
Ну, эти, конечно, в шоке. С бодуна ничего сообразить не могут. Что делать? Куда бежать? Скорую что ли вызвать? Но сначала решили позвонить командиру части. Так, мол, и так, неувязочка вышла. А полкан им, вы что, кричит, охренели там совсем?! Соцсоревнование мне сорвать хотите?! Полк на первое место идёт по округу, через две недели подведение итогов, а вы мне тут такое ЧП? Да я вас за можай загоню, сукины дети. Да вы у меня землю жрать будете. Лейтенантами службу кончите, засранцы.
Они туда-сюда, ля-ля тополя... А он поорал-поорал, потом остыл маленько и говорит. В общем так, говорит, берите этого раздолбая и везите куда хотите. Не в части будто случилось. А в отпуске где-нибудь. Далеко. И чтоб я месяц про вас не слышал! И про алкоголика этого грёбаного... По возв-ращении - доложить! Выполняйте.
Ну ребята, говорят "есть!", а сами думают, как же его везти? Он же мёртвый. Тогда они берут его, зна-чит, как был, в тренировочном костюме, под руки и - вперёд. Тащат, вроде - пьяный. Документы ему на всякий случай за пазуху пихнули...
Приходят на вокзал. Проводница их пускает без звука. А чего? Пьяный, обычное дело... Сели в своём купе. А покойника пристроили у окна. Будто спит. Нормально всё.
Четвёртого пассажира в купе нету чего-то. Опоздал там, или как. Посидели они так посидели... Не по себе им... Покойник всё-таки, неприятно. Они тогда - в вагон-ресторан. Надо же боевого товарища по-мянуть. И там, конечно, нахрюкались капитально.
Пока товарищи офицеры культурно отдыхали, заходит на первой же остановке в их купе - четвёртый пассажир. С целой кучей чемоданов. Смотрит - человек кемарит у окна. Пассажир с ним поздоровался культурно. Тот молчит. Ну, пусть, вошедший думает, поспит парнишка малость, не буду его тревожить. И стал чемоданы свои распихи-вать. Все вроде распихал, а самый большой - не поместился. И он его, значит, решил на самую верхнюю полку затолкать, туда, где матрасы.
Заталкивал-заталкивал, да не удержал. И этот самый чемо-дан покойнику значит по башке - бамс! Тот на пол - брык! Ле-жит. Пассажир перепугался, кидается к нему. Глядь, а тот уж и не дышит. Пульса нет. Зрачки не реагируют. Ё-ка-лэ-мэ-нэ, думает. Я ведь его убил. Посадят теперь ни за что...
Куда деваться? Он возьми, да и выброси покойника в окошко. Пока никто не видел. Сам сидит, газетку вроде читает. Тут эти друзья возвращаются из ресторана. Обалдели. А где, спрашивают, наш товарищ?
Какой товарищ? А-а, который спал-то сидел? Да за сигаретами по-бежал. На предыдущей станции. И чего-то нету. Уж не отстал ли от поезда, боюсь?
У тех, понятно, шары на лоб. Но как не поверить? Вот же человек говорит. И трупа фактически нет. Значит правда. Жив Соловей. Ну, слава Богу! Отлегло у них.
А чего, думают, может он и в самом деле отживел на свежем воз-духе? Не до конца, значит, окочурился. Они - опять в вагон-ресторан. Уже на радостях. И там, конечно, нахрюкались вторично А со следующей станции командиру телеграмму в часть, мол, ошибочка вышла, ваше благородие. Пациент скорее жив, чем мёртв. В общем, с соцсоревнованием все нормалёк.
* * *
Соловей тем временем лежит на насыпи. Тухнет помалень-ку. Утром идет обходчик. Человек какой-то лежит. Он наклонился посмотреть... Опа! ...Трупешник.
А обходчик, значит, пос-ледний день работал перед отпуском. Тоже на юг намылился с женой, и билеты уже взял. Думает, сейчас сообщишь, затаскают. Кто, да что, да не ты ли его убил? Какой уж там отдых будет. Билеты толь-ко зря пропадут.
Короче, сбегал он за тележкой, погрузил на неё покойника и оттаранил его в лес. А там карьер какой-то был огромный. Песок что ли добывали? Он бедолагу туда и вывалил. А сам с женой в Адлер поле-тел, на море.
Проходит сколько-то времени. Машина едет по тому месту. По дну карьера. Военная. А в ней тоже лейтенант и три солдати-ка: один за рулем, двое в кузове. Дело к вечеру, смеркается. Машина у них вдруг, раз! и подпрыгнула. Что, думают, такое? Остановились. Лейтенант вышел посмотреть, а там кто-то лежит. Мать честная, человека задавили! Они его в кузов скорей и - в больницу. Понаде-ялись, можно спасти.
А из приёмного покоя выходит к ним, значит, доктор. Пьяный в зюзю. Они в тот день юбилей чей-то справляли, ну и на-кушались, ясное дело. А этот самый тверёзый оказался. Вообще-то он был прозектор, на самом деле. Который вскрытие трупов производит. Но тут очки нацепил, щеки надул - главврач да и только.
Так, в чём дело, товарищи? Они ему объясняют. Где больной, спрашивает прозектор? Вот лежит. Тот посмотрел, губами поже-вал, пульс пощупал и говорит. Так-так, говорит, всё понятно. Состояние тяжелое. Но жить, надеюсь, будет. В операционную его, быстро! Сейчас буду реанимировать...
Ну эти принесли. Раздели. Положили. И в часть поехали. А прозектор окончательно окосел и стал Соловья скальпелем пластать. Пластал-пластал... Разуде-лал так, что мать родная не узнает. Потом притомился бедняга, на пол рухнул и заснул.
Просыпается утром. Смотрит, нехорошо как-то получилось. Зарезал спьяну человека насмерть. За это ведь и посадить могут. Как-то надо из положения выходить. Он его тогда оформил как нео-познанного дохлого бомжа, диагноз какой-то впаял и в морг.
Эти утром звонят, доктор, как там, мол, наш пострадав-ший? А он им и говорит, да все нормально. Зря только в операционную таскали. Я пока инструменты мыл, он в себя пришел. В общем, зеленкой помазал и домой отпустил.
Те обрадовались. Прозектор к жене пошел. А распотро-шённый лейтенантский труп лежит, значит, в мертвецкой на сто-ле. И сторож тамошний сидит рядом. Три стакана принял и с ним, с покойником то есть, разговаривает. Привычка у него такая была. Ишь, ведь, жизь-то, говорит, какая. А, Вася? Не успеешь только, а она уж - эва! Вот взять хоть тебя. Мог ли ты ещё вчера себе представить, что будешь здесь в морге лежать? Не мог! А лежишь. Так-то вот. Эх ты, мудила.
Сторож этот по жизни был умудрённый человек. Почти философ. Выпил бутылку - за другой побежал. Возвращается минут через двадцать, садится, наливает ещё стакан. И говорит опять покойнику, ну что, мол, Вася? Выпить-то хотца небось? А вот не можешь. То-то. И опять его мудилой обозвал.
А этот самый "Вася" вдруг приподнимается так на локотке и говорит ему спокойненько, ну почему "не могу"... Не хочется мне прос-то, и всё. И тебе не советую. Плохое это дело. Очень для здоровья вредное.
Сторож глаза закатил и упал без памяти... А лейтенант встал себе и пошел. В чём мать родила.
* * *
Вот ты не веришь. А зря. Сейчас объясню как дело было. Только сторож за бутылкой-то убежал, в форточку влетает шарик такой светящийся, малень-кий. И тут вдруг начинает пухнуть-пухнуть. И превращается в самую настоящую летающую тарелку. С Ориона, вроде. Или, вообще, из другой галактики. Или даже из ненашего мира.
Вылезают из этой тарелки инопланетяне зелёненькие-мохнатенькие. На медвежат похожи. Пришельцы, короче. Берут они нашего лейтенанта и за-таскивают к себе в корабль. Сдуваются назад и в форточку - шмыг, тем же макаром.
Потом отвозят его к себе на Орион или там куда и оживляют. Им это запросто, потому, что продвинутые очень. Да. В общем воскрес Соловей. Смотрит вокруг, ничего по-нять не может. Мельтешат перед глазами какие-то зелёные тва-ри. Ну ясно, думает, допился.
А они ему и говорят, так мол и так, вы находитесь на дру-жественной планете, не пугайтесь, всё будет очень хорошо. Ну это они врали, конечно, потому как вышло всё очень даже плохо. А он их, значит спрашивает, на хрена вы меня сюда притащили, обалдуи? И как я теперь домой вернусь?
А зелёненькие ему разъясняют. Что мол он им понадобился для установления контакта с землянами. Поскольку, мол, Земля через несколько десятилетий должна погибнуть в страшных корчах. Это они по своей науке вычислили. То ли война начнется, то ли катаст-рофа глобальная. В общем будет нам каюк. Полный. Но сейчас ещё можно это всё предотвратить. Только надо сообщение от них объявить всему че-ловечеству. Объяснить людям что делать. Как бы рецепт спасения передать.
Вы, что, спрашивает Соловей, поумнее кого не нашли? Они отвечают, что поумнее-то найти конечно не проблема, только проку от этого всё равно никакого. Мы, говорят, давно уже у вас пасёмся и всё без толку. Почему это? - он спрашивает.
Да вот так. К мужику обратишься, для контакта, тот сразу думает - белая горячка началась. А с бабами и того хуже... Все до одной отдаться норовят. И чего уж им так это нравится? Нормально на контакт идут одни только сумасшедшие. Но тем никто не ве-рит.
Короче, говорят, решили мы сюда человечка взять, привести в порядок, вылечить, научить чему положено, а потом опять на Землю вернуть. С сообщением. Но у нас закон такой, что насилие стро-го-настрого запрещено. И против воли мы тягать никого не имеем права. Вот и взяли тебя, поскольку ты все равно покойник. Как это, спрашивает, покойник? Ну они объяснили ему всё как есть. В общем, будешь, говорят, спасать человечество.
Так что же, он спрашивает, я теперь получаюсь вроде как мессия? Они говорят, ну ты много-то на себя не бери. А то ишь раздухарился. "Мессия"! Засланец ты, а не мессия. Самый обыкно-венный засланец дружественной цивилизации. Идёшь на глубокое оседание. А сначала надо тебя, конечно, подлечить...
И вот они ему довели до ума весь организм по быстренькому. И перешли, значит, к психике. У вас, говорят, у землян, крыша ну вот просто у каждого поехамши. Все подряд невротики, не считая, конечно, шизофреников, параноиков и эпилептиков. Не планета, а чистый дурдом. Ну ничего, говорят, со временем исцелитесь. Ес-ли выживите конечно.
* * *
Посадили они его в кресло такое специальное и говорят, ну давай болезный вспоминай. Чего, говорит, вспоминать? А самое, отвечают, что ни на есть замечательное событие в твоей жизни. Вот самое-самое главное... Или там интересное. Ну, в общем, чего душа просит, то и вспоминай.
Он говорит, мол, не знаю даже с чего и начать. ...Вот, например, было дело мы с мужиками один раз... А они на приборы свои посмотре-ли и обрывают его на полуслове. Это ты, говорят, не то вспом-нил. Давай ещё чего-нибудь. Он поднатужился и ещё кой-чего выдал. Опять не то. Так мучился-мучился с неделю наверное. Всё перебрал. И то, и это. А они - не годится, да не годится. Замучили мужика сов-сем.
Он уж стал им что попало рассказывать. И вот припомнил, как мальчишкой ещё один раз с сарая грохнулся. А они как закри-чат, вот оно! вот! Давай, дорогой, вспоминай дальше. Только поподробней, поподробней, пожалуйста. Ну он, конечно, рад стараться.
А дело-то было так. Соловей еще когда пацаном был, вбил себе в башку, что можно научиться летать. И так уж ему этого захотелось! Сделал он себе крылья из чего-то, привязал их к рукам и ну махать! Ясное де-ло, где стоял, там и остался. Он тогда полез на крышу. Дай, думает, прыгну откуда-ни-будь, хоть как планёр полетаю. И спрыгнул. В общем, ногу сломал...
Зелёненьким почему-то понравилось очень. Вот вокруг этого, говорят, мы тебе мозги и восстановим. И начали там с ним чего положено делать. Психику ему почистили. Энергетику сбалансировали. Успокоили, отвадили от водки, простатит вылечили. Ну в общем сделали все по уму.
Потом научили разным своим наукам, которые у нас ещё только через тысячу лет появятся... И конечно, зазубрил он ихнее послание. Рецепт спасения Земли. Год, в общем, у них там прокантовался.
Да! Вот ещё что. Зелененькие когда его на Землю собрались отправлять сделали ему на прощанье подарок. Вот ты, говорят, всё летать мечтал. Теперь умеешь. Попробуй. Он только подумал, как об потолок долбанётся. Потом уж в помещении старался этого не делать. На улицу выходил. И ещё сказали эти медвежата, что если люди ему не поверят, так пусть он полетает маленько, они и убедятся.
А у нас, на Земле, пока он на этом Орионе ошивался, прошло минут пять, не более того. И когда его назад-то припёрли, в морг на место положили, как раз сторож со вто-рой бутылкой вернулся. Ну, а что дальше было, ты уже знаешь...
* * *
Где уж он одежду нормальную раздобыл и как документы свои выручил я не знаю. Короче через неделю оказывается мужик в Москве. Про глубокое оседание он сразу забыл. Засуетился. Потому, что переживал очень, за земляков своих, за людей то есть. Ре-шил сразу взять быка за рога. Мол, чего там валандаться, дело-то спешное. И пошёл, значит, к самому высокому руководству. Хрен его конечно куда пустили.
Он тогда записывается в Приёмную Президиума Верховного Совета. Была раньше такая контора. Туда любой желающий мог прийти. Вроде на прием к главе государства. На деле-то принимали, конечно, всякие помощники. Ну а раз в год и правда - главный. Чтобы все знали, что у нас тут не чего-нибудь, а демократия.
Приперся он туда. Очередь отстоял длинную. Запускают его. Видит, сидят какие-то люди, кто непонятно, но вроде как шишки. Он им, значит, сразу всё и выложил. Про грядущую катастрофу и как с ней бороться, про зелененьких медвежат, и рассказал заодно, что летать может.
Они - ага, ага, - понятно... Он их спрашивает, вы мне навер-ное не верите? Нет, почему же, говорят, верим. Что ж тут неве-роятного? Только по этому вопросу вам нужно в тридцать шестую комнату. Там такими делами занимаются. Он - в тридцать шестую, а его уже ждут. Два санитара и врач-психиатр. Скрутили Соловья, укол сделали, - и в чумовоз.
Привозят в психушку. Там врач сидит бородатый, в очках. Профессор. Вопросы задает. Снохождением не страдаете? В постель часто мо-читесь? Видения, голоса, головные боли бывают? Он все, нет, нет.
-А когда у вас это началось?
-Что "это"?
-Мысли о мировой катастрофе.
-После того, отвечает, как похитили меня инопланетяне. Мертвого. Вот они-то, мол, это всё мне и разобъяс-нили.
Врач - ага, ага. Тот опять, вы мне не верите.
-Почему же не верю? Верю.
-Да я до-казать могу. Они меня летать научили. Вот смотрите.
-Нет, зачем же, врач ему, не надо. В другой раз. А сейчас мы вам укольчик сделаем. В попочку. Хорошо?
И глаза у доктора стали безумные.
Соловей понимает, ноги отсюда делать надо. Время-то уходит... А на окнах решётки. Ладно, думает, шлангом прики-нусь, чтобы они бдительность потеряли, а там поглядим.
В общем неделю его там промурыжили. За это время он од-нозначно понял, что лечащий врач человек совершенно сумасшедший. И как только на первую прогулку лейтенанта выпустили, он взял, да и взлетел высоко. И стал над этой самой дуркой кружить. Больные его увидели, обрадовались. Кричат, руками машут. А сумасшедший профессор, как раз с охоты возвращался на Уазике. Выскочил, бегает, тоже орёт чего-то.
Соловей кричит, ну что, поверил, козел бородатый? А этот самый козел поднимает двустволку, да как из обоих стволов шарах-нет. Но не попал правда...
Соловей, конечно, ходу. Отлетел подальше, приземлился в лесу. Сел на пенёк и стал думать. Чего ж делать-то теперь? Куда деваться, как миссию выполнять? Документов нет, денег нет. В часть не вернешься. К матери, разве, в Ме-леуз? Но и туда нельзя, там наверняка засада.
Пойти в газету какую-нибудь рассказать всё? Ясно, что снова в дурдом упрячут. Ну, зелёнень-кие. Ну удружили, медвежата. И как они это не просчитали? Да и он тоже хорош. Одно слово, засланец.
Может за границу улететь? И там это все поведать? Ну так ведь засекут радарами, не наши собьют, так ихние. И потом, те ведь тоже не поверят. У них собственных "контактёров" пруд пруди. А чтоб полетать, перед ними, так ему уж это как-то самому страшно стало. Всё равно, мол, никому ничего не докажешь. Да еще подстрелит какой-нибудь придурок.
Но делать-то однако что-то надо. Он, даже, в цирк с горя хотел уст-роиться. Временно. Иллюзионистом. Ну, чтобы там летать под куполом. Но какой же ты к чёрту иллюзионист, если у тебя документов нет?
Может в КГБ, думает, обратиться? Там всё-таки люди умные сидят. Сообра-зят что к чему. И ведь это же по их специальности. Ну не государственная безопасность, так общечеловеческая... Какая разница?
Очень ему идея эта понравилась. Он одежонку опять где-то стырил и пошёл на Лубянку. Вернее на Пушечную. Там тогда у них Приемная располагалась. "Приём граждан круглосуточно".
Здесь его тоже чуть в дурдом не упекли. Но действи-тельно оказались люди умные. Разобрались. Поверить не поверили, но поняли, что не всё так просто. Что мужик - феномен. Хотя, возможно, и сумасшедший. Но это не главное, а главное, что его можно как-нибудь использовать. Или хотя бы понять как он летать ухитряется.
* * *
Поместили его в какой-то сверхзакрытый институт и стали изучать. Но держали - в клетке. Чтоб не улетел сдуру. Люди-то они не злые, понимали, что ему тяжело и поэтому иногда выводили в город погулять. Правда под усиленной охраной и на цепочке. Кормили хорошо. Гитару ему в клетку принесли, телевизор цветной, чтобы он в свободное от изучения время мог культурно отдыхать.
* * *
Исследовали Соловья самые, что ни на есть лучшие ученые страны. На самой, что ни на есть новейшей аппаратуре. Специальный ан-гар построили для полётов. Представляешь?! Но кроме небывало хорошего здоровьем, ничего за-мечательного в нем не обнаружили. И как ему это удается, ле-тать-то, ни капельки не поняли.
Ладно. Стали тогда изучать версию про зелененьких. Но ведь ее ни дока-зать ни опровергнуть невозможно. Были они или не были и что ему там привиделось. Ну хорошо, говорят, допустим. Расскажи тогда какие они тебе такие особенные знания сообщили? Он им значит выдает. Они, конечно, ничего не поняли...
Хорошо, говорят, давай свое межпланетное сообщение. Он им всё пересказал. Послание как послание. Люди Земли, туда-сюда, вас ожидает катастрофа если, мол, не одумаетесь. Ну такого добра они немало перечитали... Но вот с рецептом спасения он их и до белого кале-ния довел.
Зелененькие велели, мол, Советский Союз, распатронить, на пятнадцать отдельных государств а заодно Югославию и Китай. Представляешь?! Германию, мол, надо объединить. А евреев с арабами помирить. И что-то там еще про Америку...
А в России, мол, необходимо какое-то новое сознание вырабо-тать, чтобы чего-то там такое в мире не то преобразовать, не то образовать. Ну я толком всего не знаю, но уж и одного это-го сказать достаточно, чтобы в те времена человека упрятали куда положено.
Они и так и эдак рядили... Но решили в конце концов, что всё это бред. Бессмыслица. Проблемы с головой...
Ну и психиатры ихние подтвердили, что, мол, типичный случай паранойи... А что летает.... Ну летает... Какая-то природная аномалия. Необъяснимая загадка природы. Что ж, если псих, так и летать нельзя?
И что же с ним теперь прикажете делать? С полетами-то им обломилось... А выпускать такого летуна тоже как-то не хочется. Мало ли он чего учудит. Но что ж его теперь вечно в клетке держать? Они ведь тоже не звери...
Доложили самому Андропову. Тот заинтересовался. Даже все его рассуждения самолично прослушал. И принял решение. Из клетки не выпускать! От паранойи - лечить! Летные качества изучать! Всё! ...А там, мол, видно будет.
Его тогда стали лечить. Кололи чем положено. Мозги ему промы-вали каждый день. Внушали, что никакие инопланетяне его ни-куда не таскали и никаких глупостей ему не говорили. А что он сам это всё выдумал, потому, что болен... Но мы, мол, тебя вылечим, ты, мужик не бойся.
А Соловей и сам уже смекнул, что его того и гляди снова в дурдом упекут. Да и в клетке сидеть кому же захочется... Все их уколы и таблетки ему, конечно, трын-трава. Зелененькие организм, так отладили, что мужик стал совершенно неуязвимый. Хоть цианистый калий килограммами жри... А уж какой-нибудь там аминазин паршивый...
Короче, решил лейтенант этих тоже обмануть. Прикинулся опять шлангом. Стал потихоньку с ними соглашаться. Это, мол, галлюцинации. От белой, мол, горячки...
Они, конечно, радуются. А он им вдруг и сооб-щает, что летать разучился. Хочу, мол, а не могу. Ах-ах, какая беда! Они с ним и так и эдак, он стоит на своем. Короче муча-лись-мучались, но в конце концов поверили ему. А что делать?
Обошлись с ним, надо сказать, по-человечески. Во-первых, выпустили. Во-вторых, оформили инвалидность по психзаболеванию. Пенсию выхлопотали. И даже комнатку в ком-муналке дали где-то в Подмосковье. (Его-то место в гарнизоне уже занято была.) Да и не стал бы он к нам возвращаться...
...Ты вот спрашиваешь откуда я все подробности знаю? У нас в городке эта история каждому известна. Даже у детей игра такая есть. "В Соловья", называется. Раскачают кого-нибудь "за руки - за ноги" и бросают на песок. Или в воду, если летом. А когда и об за-бор.
Взрослые-то некоторые еще помнят лейтенанта. Говорят мужик был и мужик, ничего особенного. Макарычев, друг-то его, жив еще, до майора дослужился. А Горшкова, говорят, не то в Афгане убило, не то от водки сгорел...
Где теперь проживает Соловей и что с ним, наши не знают. ...Может быть летает себе по ночам. ...А может и бросил. Налетался. Жену себе завел или лю-бовницу. Ему теперь за полтинник должно быть. Работает где-нибудь на макаронной фабрике, водку хлещет... Хотя нет, не хлещет. У него же организм особенный. И психика... А насчет всемирной катастрофы, пока непонятно. Будет она или как?
...Только когда у нас все эти дела-то начались, перест-ройка с перестрелкой, развал Союза и прочие радости, наши стали говорить: "Это Соловей шерудит, не иначе!" А хрен его знает, может и шеру-дит... Хотя, конечно, навряд ли...
...Я вот о чём иногда думаю. Ну хорошо, в советские времена ему ничего кроме дурдома не светило. А если бы он сейчас объявил-ся? Рассказал бы про зелененьких. Полетал бы. Ну и сообщение это свое сделал. Что бы было? Поверили бы ему?
Чёрта с два! То есть, про него в газетах может быть и напечатали бы. Сейчас чего только не печатают?! Но кому это всё нужно, кто будет читать?
Что еще? Нашлись бы, возможно, придурки, уверовали бы в него. Богом бы объявили. Религию новую организовали. И наворовали бы денег немерено... Но чтобы кто-нибудь прислушался, чтобы понял... Не было такого и не будет... Не может у нас такого быть! Ты-то вот понимаешь, чего я тебе сейчас рассказал?..
...А Германия, думаю, сама по себе объединилась. Безо всяких засланцев. И Союз сам рухнул. Ни при чём здесь Соловей...
Так что зелененькие-то лопухнулись, помочь нам не смогли. Ничего про нас не поняли дураки продвинутые. А Соловья жалко... Жалко Со-ловья... Посмотришь вокруг иногда, такая тоска берет... Сделать бы себе крылья, а ещё лучше летающую тарелку, да и улететь отсюда к чёртовой матери. Только вот куда полетишь? Некуда нам лететь...