Я была серьезно озадачена. Тон ее подразумевал, что речь о прибитии градусника шла давно, и я принимала в этом обсуждении живое участие, и даже, скорее всего, лично обещала этот злосчастный градусник прибить. Логически ход событий восстанавливался прекрасно. Беда была в том, что ничего подобного я не помнила.
Раз так, пришлось спросить:
- Какой градусник?
- Обычный. Который показывает температуру воздуха.
- Можно догадаться, что не медицинский.
- С неделю я рассказывала тебе про необходимость прибить его к окошку, и тебе, вроде, нравилась эта идея. Но так как дело в твоем исполнении не заладилось, пришлось прибить его самой. Вот такая история.
Я осторожно посмотрела на окно. Градусника там не было.
- Он на кухне, - сказала Мао, вздохнула и села на стол. - Ты слишком зациклена.
- На чем? - встревожилась я.
- Не знаю. Но я же прибила градусник.
- Хочешь, я прибью здесь еще один? - предложила я робко. Мао пожала плечами:
- Если это тебя как-то успокоит...
- Хорошо. Если я почуствую, что меня это успокоит, я прибью его.
- Знаешь, это звучит как-то неоптимистично. У тебя просыпаются деструктивные наклонности.
- Я очень зациклена на себе, - сказала я, - а общество себя везде и всюду, да еще такое навязчивое, не располагает к благодушию.
Мао выпрямленной рукой уперлась в столешницу и склонила голову набок, на плечо.
- Что? - поинтересовалась я.
- Нет ничего. Спать хочу.
- Почему?
- Потому что ночью я варила кофе. Секрет Полишинеля то, что я варю ночью кофе.
- Зачем?
- Чтобы не спать как можно дольше.
Я подумала и высказала осторожную гипотезу:
- Ты что, боишься?
- Отчего же, нет! - несколько более эмоционально, чем было прилично ситуации, воскликнула Мао.
- Ну хорошо, - кивнула я как можно спокойнее.
Мы немного посидели молча. Потом Мао посмотрела на часы и сообщила, что ей через двадцать минут надо пойти прочь, чтобы не опоздать на автобус.
- Куда едешь? - спросила я.
Она ответила:
- Надо тебе как-то отказываться от своего общества. Каждую субботу я еду в библиотеку, примерно в это время.
- И спишь там?
- Ну, это когда как...
- Зато как много новостей сразу, - подивилась я на себя самое. - Можешь сообщить что-то еще?
- Охотно. Метеосводку хочешь?
- Давай метеосводку.
- Так вот, всю неделю было грязно и мокро, а когда нет - то грязный гололед. Я упала два раза и оба удачно, потому что на следующий день случалось что-то хорошее. Ты упала один раз, но судя по твоей походке, нога болит до сих пор. К концу недели, то есть, к сегодняшнему дню, стало лучше. Вчера шел снег, и сегодня опять идет. Правда, под ним не видно льда, поэтому я предполагаю еще где-нибудь упасть... Еще у тебя сели батарейки в фотоаппарате. Ты заряжала их ночью, и я здорово напугалась, увидав в темноте пять красных точек. Еще у нас есть нечего. Если тебе беспокойно, не траться на градусник, не то вывалишься еще на улицу, лучше пойди купи продукты.
- Как ни странно, - подытожила я, - все это было мне известно.
- Вот и замечательно. Точнее, ничего замечательного в этом нет, потому что ты все равно ничего не помнишь. Но все-таки. У меня еще десять минут, я переоденусь.
Я отвернулась к окну и стала смотреть на снег. Вверху было небо, внизу - шоссе, а посередине много снега, много беспокойно мечущихся крупных снежинок. На глазах они мельчали и частили, так что скоро много снега превратилось на ощущение в сплошной белый туман.
- А какое сегодня число? - интереса ради спросила я.
- Первое марта.
- Ага. Заметно.
- Примерно в это время в одна тысяча шестьсот шестьдесят шестом году стал заседать собор, осудивший в итоге старообрядцев, - произнесла Мао. По тишине, воцарившейся в комнате к тому моменту, я поняла, что она переоделась, но отворачиваться от окна не стала.
- И что дальше?
- Как что дальше? раскол. А потом все умерли. Гораздо интереснее, что было до.
- А что было до? - спросила я тогда.
- Патриарх Никон разрешил Ивану Неронову служить по старым книгам, если он так этого хочет, в письме, чудесно построенном синтаксически. "Обои книги добры, - написал он. - Все равно. По каким хощешь, по тем и служи".
- Мао, тебя несет, - предупредила я честно. - Ты просила говорить, когда тебя начнет нести.
- Спасибо, - сникла Мао.
- Я ищу эпос, - призналась я, чтобы как-то ее утешить.
- Какой еще эпос? - за моей спиной она прошла по комнате и села на матрас.
- Который все свяжет и сделает пригодным для запоминания. Ты думаешь, почему я не могу прибить градусник? потому что я не чувствую, что градусник и я чем-то связаны.
Взгляд Мао я почувствовала затылком и обернулась.
- Тебя несет почище меня, - уверила она.
- Как две картинки к разным статьям в энциклопедии. Они просто стоят рядом, и ничто их не объединяет.
- А нахождение в одной и той же энциклопедии?
- Возможно. - После паузы я сказала: - Но нужно ведь что-то большее.
Мао сидела тихо и думала, вероятно, все-таки о соборе.
- Еще я вижу диалоги, - продолжала я.
- А! - маловыразительно воскликнула Мао. - Уже что-то.
- Не-ет... не помогает. Телефон.
- Что телефон?
- Телефон, - сказала я, - может связать в диалог два голоса, но это же невправду.
- Вот это уже совсем бездоказательно!
- Ты очень зациклена. Конец цитаты.
- На чем?
- На доказательности.
- Возможно.
- Нет, но все-таки - я никогда не знаю, что делает на самом деле человек, который говорит со мной по телефону. Особенно по мобильнику. Я, например, могу в это время лежать под кроватью и думать о постороннем.
- Во время любого разговора можно лежать под кроватью и думать о постороннем. Хочешь, заберусь под матрас? - с искренней готовностью предложила она.
- Не надо. Брось ты этот собор, а то действительно залезешь...
- Ну, брошу, а дальше что?
Я честно не знала, что было бы дальше в таком случае.
- По-моему, - осторожно предположила затем, - для нормального диалога надо хотя бы видеть, с кем ты ведешь этот диалог. Я вообще одержима общением зрения.
- Ага, - кивнула Мао.
- Черт, - вырвалось у меня при недостаточном сопротивлении с моей стороны. - Ну расскажи, кто там что еще кому написал, из тех, которые все потом умерли!..
- Много всего, - не стала распространяться Мао. - И, увы, без особого разнообразия.
- А когда будет эпос, - сказала я, - я напишу рассказ. Я этим сто лет не занималась. То есть, с августа месяца, - пришлось уточнить в расчете на закидоны Мао.
- А когда я напишу про собор, - отозвалась она, - брошу все остальное и буду всю ночь читать худлит. Чтобы все в самом деле не по-настоящему. И красиво.
- Мне кажется, Мао, что ты всю ночь будешь спать. Крепко.
- Со сновидениями, - легко согласилась она.
- А снега не будет.
- Ну уж не знаю...
Снега уже почти не было. То есть, не было там посередине, где он был раньше. Он весь переместился вниз и лег на землю, и по нему топали вышедшие из его туманной ипостаси пешеходы, двигавшиеся к черной полосе шоссе.
- Я сегодня схожу в магазин и прибью градусник, - обещала я. - Мир прекрасен.
- Господи, - сочувственно вымолвила Мао. - Ну и несет тебя... я уже не говорю о доказательности.
- Ты невыносимое существо, - констатировала я. - Почему я с тобой поддерживаю отношения?
- А куда ты от меня денешься? - печально осведомилась она.
- Мне очень надо как следует увидеть мир, чтобы найти эпос, - резюмировала я.
- Наверное, я без тебя пропаду, - брякнула Мао.
- Ты меня слушаешь?
- Конечно.
- Я тебя тоже.
- И опоздала, кстати, на автобус.
- Ты же ездишь на метро.
- Хорошо, на электричку.
- Они ходят без расписания.
- Хорошо. Сформулируем это так: я изменила себе, это не очень хорошо.
- Я очень увлеклась самоисследованием, - сообщила я.
- Нет, я все-таки пойду. Но ты права. - Она стала зашнуровывать кроссовки. - Вечером обязательно вспомни, на чем мы закончили. Только, главное, не записывай.
Я очень постаралась запомнить синтаксис этой фразы и сочетание звуков в ней; а вместе с тем - скрюченную над ботинком Мао со свесившимся с шеи концом шарфа, украшенном редеющей бахромой и тянущейся из самого шарфа ниткой. Выпрямившись, она сказала, что, если я выполню эту задачу, то прибивать градусник будет уже совсем ни к чему.