Летом в Оренбургской области всегда очень жарко, а зимой - холодно. Тот год не был исключением. Я с мамой жил в Москве, но почти каждый год, когда у меня начинались летние каникулы, мы садились на поезд до Бузулука. Мне нравился большой вокзал, колонки с водой на улицах, старые чадящие автобусы, вкусно пахнущие бензином, и деревянные одноэтажные дома с высокими заборами. Наверное, из-за них я и считал Бузулук деревней, а дедушка всегда обижался на это и говорил, что это Москва большая деревня, а Бузулук - райцентр.
Мне тогда было где-то девять лет, сейчас я уже не помню точно. У мамы закончился отпуск и она уехала домой, оставив меня на попечение дедушки и тёти Гали. Я очень скучал по ней и терпеть не мог, когда меня заставляли есть щи, отдавать стирать мою любимую одежду, или, особенно, мыться в бане.
Рядом с дедушкиным домом, если обойти его сзади и аккуратно пройти по тропинке между грядок, так чтобы не ругали за то, что потоптал всю клубнику, была большая дыра в заборе на соседний участок. Там жил дядя Володя. Он иногда заходил к моему дедушке. Когда я спросил у того однажды, как отчество дяди Володи, чтобы вежливо к нему обращаться, он улыбнулся, крякнул и сказал: - 'Да сержант он!'. Так я и обращался к нему просто, не зная отчества - дядя Володя.
Он был небольшого роста, худой и очень смуглый, с обветренным лицом и открытыми тёмными глазами. Его слегка курчавые волосы и щетина пребывали в постоянном беспорядке, а носил он обычно простые брюки и рубашку с широко открытым воротником. Дедушка иногда называл его рыбаком - кроме небольшого огорода, это было его единственным занятием. Дом его был небольшим и обставлен очень просто: из всей техники там были только холодильник и радио, всегда настроенное на 'Маяк'.
Я стал часто заходить к нему в гости, а он никогда не прогонял меня. Его большие часы, висевшие на стене, стучали одновременно с 'точным временем' на радио. После этого, я внимательно прислушивался к голосу диктора, и тут же спрашивал всё непонятное у дяди Володи. Меня волновало и как работал холодильник, и почему кот мурлычет, и зачем люди летают в космос, и кто такой Борис Ельцин. На всё у него находились ответы, такие, что я мог их понять. Он никогда не отделывался чем-то вроде 'поймёшь, когда вырастешь', а спокойно отвечал на все мои бесконечные вопросы.
Далеко не с первой попытки мне удалось проснуться в такую рань, чтобы пойти вместе с дядей Володей рыбачить на речку. Она называлась Самаркой, была не слишком широкой или глубокой, но с сильным и быстрым течением. Мы стояли на автомобильном мосту над серединой реки. По самой дороге в сумеречные предрассветные часы почти никто и не ездил, только ещё несколько рыбаков стояли с удочками рядом с нами. Дядя Володя помог мне с грузилами и крючком, но я всё равно тогда так никого и ни выловил - сложно было вести поплавок по течению и заметить в дрожащей воде тот момент, когда рыба захватит наживку. Впрочем, у дяди Володи тоже клёв не пошёл - всё выловленное пришлось с чистой совестью скормить его котишке, Ваське. Он ещё рассказал, как однажды выловил, не с того ни с сего заплывшего в Самарку, ерша и как Васька, тогда ещё совсем котёнок, не знал как ему подступиться к непривычно колючей рыбке. А по дороге домой дядя Володя подобрал несколько пустых пивных бутылок и сдал их в пункт приёмки стеклотары, тут же купив мне и себе по мороженному.
Я начал каждый день ходить вместе с ним на речку, собирать пустые бутылки. Мне был интересен не столько результат в виде обычных и шоколадных вафельных стаканчиков мороженного, которое мне всегда покупал дядя Володя, а сам процесс. Туда мы шли через парк и небольшой лесок, в котором водилось множество комаров, а обратно возвращались по Бузулукским улочкам, мимо штрафстоянки ГАИ, на которой продавались по дешёвке всякие старые машины и мотоциклы. Тяжёлый пакет быстро начинал врезаться мне в кожу, так что я постоянно перекладывал его из руки в руку. Дядя Володя тогда забирал его у меня, и говорил, что ему так даже удобней нести два или три пакета - для равновесия. Тут я не очень-то ему верил, потому что ему приходилось иногда останавливаться и чуть-чуть отдыхать, и переживал, оттого что сам не мог донести.
Однажды вечером я ушёл гулять от дедушки, но решил пойти не к сверстникам, а прогуляться самому до Самарки. Тогда я собрал целых два больших и тяжёлых пакета, а ещё я увидел три полных пивных бутылки в небольшой заводи. Не думая о том, что у них могут быть хозяева, я быстро подхватил их.
Чтобы донести и не разбить полные бутылки, мне пришлось оставить в кустах рядом с речкой оба пакета. Когда я пришёл к дяде Володе, вместо похвалы он неожиданно строго сказал мне, что чужое никогда нельзя брать. Я сказал ему, что уже был вечер, и, скорее всего их просто забыли там, но он всё равно серьёзно предупредил меня, чтобы я больше так никогда не делал. А в кустах, где я оставил пакеты, оказывается, было любимое место местной шпаны и завтра там их мы, действительно, уже не нашли.
Но в тот день он всё же налил мне чуть-чуть пива в алюминиевую кружку. Это был 'Витязь', Оренбургского пивоваренного завода. Никогда в своей жизни я больше не пил более вкусного пива, ни в России, ни за границей. Тот вкус я запомнил на всю жизнь.
Ещё однажды я нашёл в тех же кустах полный пакет пустых бутылок, похоже, оставленный той самой конкурирующей шпаной. Было вдвойне приятно забрать его себе. А в песке я как-то приметил маленькие детские часы с Карлсоном. Дядя Володя помог починить их и научил заводить. Сколько бы ребята с улицы не просили у меня их сменять на что-то, вроде ордена чьего-то дедушки или, даже, целой лупы, я никогда не соглашался.
На следующий год, весной, нам с мамой позвонил дедушка. Он сказал, что Володя Сержант умер - сердце не выдержало в запое. Я очень переживал, что это могло случиться из-за тех бутылок пива, которые я принёс, но мама уверила меня, что это было не при чём - ведь прошёл почти год. Когда летом мы приехали в Бузулук, мы с мамой и тётей Галей почти сразу отправились на кладбище.
Оно находилось за городом, так что мы проехали по тому самому мосту через Самарку по дороге туда. Кладбище было очень большим, мне тогда казалось, что оно было даже больше самого Бузулука. Мы пришли на могилу к моей бабушке, которая умерла ещё до моего рождения. Дядя Серёжа, который привёз нас сюда, много говорил про то, какие скамейка и ограда тут и где он её заказал и за сколько. Могилу дяди Володи мы пошли искать уже без него.
Тётя Галя сказала, что его похоронили под простым деревянным крестом, и, чтобы не перепутать с другими, повязали небольшую ленточку. Мы нашли несколько таких крестов, три или четыре, но той ленточки не было ни на одном.
Мы так и нашли его могилу. Мама сказала, что, скорее всего, ленточка просто отвязалась и улетела, а мы уже были у него. Я злился на родственников, за то что они не могли поставить нормальную гранитную плиту, и не мог понять - почему у других они есть, а у дяди Володи нет?