Пополнение - вновь прибывших на Остров десятилетних новичков - по давно установившейся традиции в первый же день собирают в Зале Церемоний, увешанном знамёнами и старинным оружием. И сегодня всё, как обычно, так же, как уже много лет подряд: рано утром прибывают транспортные черепахи с лопоухими мальчишками, их стригут и моют в бане, кормят обедом. Кормят, как у нас принято, очень плотно - многие впервые в жизни наедаются до отвала. И вот сейчас начнётся первое собрание новых слушателей с обязательным выступлением директора Школы наездников Огненных черепах. С моим выступлением...
Пока учителя рассаживают свои только что образованные классы по рядам, я из-за бархатного занавеса украдкой рассматриваю неспокойное море тёмных и светлых детских голов. Ребятишки вертятся, восхищённо показывают пальцами на сверкающее оружие. Знамёна же и портреты прославленных наездников - выпускников Школы - их пока мало интересуют. Я волнуюсь. Я всегда волнуюсь в этот момент. Через несколько мгновений в зале объявят, что будет выступать директор Школы Николо Йешь. Николо Йешь - это я. Я поднимусь на резную кафедру и обведу взглядом притихший зал. Множество блестящих от любопытства глаз будет следить за каждым моим движением. Конечно, я знаю, как начну свою речь. Так начинаются мои обращения уже много лет. Я, не оглядываясь, протяну правую руку назад, указывая на вышитый золотом герб нашей школы. Герб, который, как я знаю, висит у меня за спиной. Три острых башни нашей Школы на спине огромной Огненной черепахи, которая плывёт по небу. Черепаха и Школа вышиты золотой нитью по тёмно-синему бархату. Замечательное сочетание - золото на синем, оно мне всегда нравилось. И я спрошу:
- А вы знаете, ребята, что означает подпись под нашим гербом?
Я помолчу, ожидая ответа. Я всегда жду ответа на этот вопрос. Долго жду. К сожалению, уже многие годы никто в зале не произносит ни звука в ответ. Незаметно вздохнув, я продолжу, старательно скрывая разочарование:
- Это наш девиз, ребята. Девиз наездников Огненных черепах. Написан он, как видите, на древнем языке. А перевод звучит примерно так:
"Счастье не в награде за доблесть, а в самой доблести..."
Но это я скажу через несколько мгновений, когда рассядутся и успокоятся последние новички. А пока я перевожу взгляд на противоположенную стену, где в обрамлении пышных знамён и скрещенных двуручных мечей еле заметен портрет тёмнолицего молодого человека с густо татуированным лицом. Это портрет Араматро, который сейчас считается лучшим выпускником Школы за всю её историю. Он был моим учеником - Араматро по прозвищу "Дикарь". До выхода ещё есть время, и я не мешаю наплывшим воспоминаниям...
Всё изменил один день. И в Школе, и в нашем королевстве, да и во всём мире. Барон Парано, маленький свирепый северянин, по милости короля занимавший тогда пост директора Школы, вызвал меня в тот памятный день сразу после обеда. Начальник яростно сверкал на меня глазами, не говоря ни слова. Так барон обычно изображал крайнюю степень своего возмущения. Этим яростным молчанием он как бы говорил: "У меня нет слов - так я возмущён!". Чёрные длинные стрелки усов барона при этом энергично шевелились, вразнобой двигаясь вверх-вниз. Его сходство с песчаным тараканом в такие минуты всегда меня изумляло. Я тоже молчал, но - почтительно. Я знал, о ком пойдёт речь. Конечно, о нём, о "дикаре" Араматро... О моём ученике, причинившем в последнее время и мне, и всей Школе хлопот больше, чем все остальные ученики, вместе взятые...
Выждав достаточную, по его мнению, паузу, барон топнул ногой. Шпоры громко отозвались звоном металла.
- У меня просто нет слов - так я возмущён! Что будем делать с вашим оболтусом, а? Что скажите, учитель Йешь?
Я молчал. Я хорошо знал своего начальника - возражать или что-то объяснять в самом начале аудиенции барону Парано просто бесполезно. Директор Школы не давал вставить и слова.
- Две черепахи ушло! Целых две! Да ещё какие!!! Не мелочь какая-нибудь курьерская, а настоящие боевые тяжеловесы... И всё только из-за одного нерадивого ученика! Из-за вашего Араматро!
Я молчал, с хмурым видом рассматривая знамя Школы, висящее над рабочим столом начальника. Говорить было ещё рано. Барон стукнул ножнами меча по полированному мрамору пола, издав очередной металлический звук.
- А пострадавшие ученики?! Как мне доложили из лазарета - у одного выбито плечо, а у другого вообще сломана правая рука! Когда они ещё смогут взяться за флейту? Не раньше, чем через месяц! Через месяц!!! Это когда черепах уже простынет и след!
Я продолжал покаянно молчать, изучая и так хорошо известный мне герб Школы, вышитый на знамени. Герб, как известно, у нас довольно простой: три высокие башни Школы на спине огромной Огненной черепахи, летящей по небу. Художник немного приукрасил действительность, для пущего эффекта поместив всю Школу на одну черепаху, - ведь даже самые большие, транспортные, берут на свою спину не больше двадцати человек. На гербе ниже черепахи полукругом тянется длинная надпись на каком-то древнем языке. Никто не знает, что означают эти слова, и каждый вновь назначенный начальник Школы придумывает себе новый перевод - по своему вкусу и разумению. Барон Парано считал, что там написано что-то вроде: "Дольше играешь - дальше летишь!".
- Так и будем стоять и молчать, учитель Йешь? Я ещё раз вас спрашиваю: что будем делать с этим неуправляемым варваром? Впрочем, о чём это я? Я и сам прекрасно знаю, как поступать с подобными нерадивыми музыкантами... Для начала - на неделю в карцер! Кстати, он уже там сидит... Потом - с первой же грузовой черепахой - на материк, на Большую Землю! С позором! Без права издавать музыкальные звуки...
Да, барон серьёзно разошёлся... И причины, надо признать, у него довольно веские... А ведь поначалу ничего не предвещало таких проблем с этим пареньком. Хотя - нет! Первый звоночек прозвучал в тот памятный день, когда Араматро только прибыл на наш остров. По многовековой традиции тогда перед новичками выступал сам директор - барон Парано. Как обычно, он начал свою речь вопросом, на который и не ждал ответа - что означает девиз на гербе? Три четверти вновь прибывших, как правило, не умеют читать и писать, да и лозунг написан на каком-то древнем несохранившемся языке. Иногда в моей голове всплывает крамольная мысль: может, вообще эта цепочка иероглифов просто придумана художником, который рисовал герб? Для красоты...
Итак, барон указал на знамя с гербом, висящее за его спиной:
- А вы знаете, ребята, что означает эта надпись на гербе?
Звонкий мальчишеский голос из передних рядов отвечал ему с недетской рассудительностью:
- Да откуда же нам знать?
Барон застыл с открытым ртом, стрелки-усы на удивлённом его лице при этом показывали примерно четверть восьмого. Вот что значит задавать вопросы, не рассчитывая на ответ! Справившись с собой, директор отыскал взглядом наглеца, долго сверлил его яростным взглядом. Смуглый паренёк с круглым безмятежным лицом, покрытым недавними, не совсем ещё зажившими татуировками, отвечал ему совершенно невинным взглядом. Директор так и не нашёлся, что сказать, только пробормотал про себя:
- Ну и дикарь...
Прозвище прилипло к Араматро быстро и надолго. В нашу Школу частенько попадают одарённые музыкальным слухом ребята из дальних западных провинций, которых школяры дразнят "варварами" за сильный акцент, тёмную кожу и многочисленные грубые татуировки на лице. Как правило, ребята-"варвары" крепки физически и не дают себя в обиду, так что особых сложностей в учёбе не возникает. "Дикарь" Араматро, впрочем, в первый год обучения ничем особенным среди сверстников не выделялся - обычный мальчишка, как и три десятка других, каждый год привозимых транспортными черепахами с материка. С Большой Земли, как говорят у нас в Школе. Смуглый неразговорчивый паренёк наравне со всеми исправно твердил ноты и азбуку, изучал устройство черепаховых флейт, тренировал мышцы ног для прыжков со спасательными балахонами и силу легких для продолжительной игры на этих самых флейтах. Я его поначалу и не выделял среди других. Но на второй год обучения начался новый предмет - музыкальная композиция...
Араматро словно подменили. Любую заданную учителем гамму, любую простенькую мелодию паренёк переделывал на свой лад. Его импровизации мало кому нравились. Уж на что я считался в Школе самым терпеливым педагогом, но его громкие, мало мелодичные пассажи доводили даже меня. И если в его наигрышах всё же смутно проглядывала какая-то определённая направленность, какая-то неведомая мне дикая музыкальная школа - паренёк где-то что-то слышал! - то его стремление играть максимально громко, самыми крупными флейтами было для меня абсолютно непонятно. На все резоны и замечания "дикарь" отвечал упрямо:
- Так лучше!
Я чувствовал, что назревает конфликт. Заранее было ясно, что решится он вовсе не в пользу самонадеянного музыканта. Как мог, я гасил проблемы, возникающие с другими учителями, но понимал, что рано или поздно что-то случится. В принципе, отсеивание учеников из Школы происходит постоянно, несмотря на строгий предварительный отбор. Кто-то слаб здоровьем и не может играть на флейте часами, кто-то просто боится высоты. Некоторые не могут привыкнуть к самим черепахам. Но на моей памяти не было случая отчисления за нежелание следовать музыкальным канонам. Мною двигало честолюбие - уже несколько лет из моих групп никого не списывали и все мои выпускники улетали на Большую Землю полноценными наездниками, на собственноручно укрощённых черепахах. Я боролся до конца - до сегодняшнего дня. Сегодня утром Араматро напугал двух уже осёдланных черепах (самых ценных - боевых!) ужасающими звуками своей флейты, и они сбросили неопытных наездников. Пострадавшие, из-за малой высоты не успевшие применить спасательные балахоны, теперь лежат в лазарете, черепахи удрали, а виновник всего этого заперт в подвале, в карцере...
Наверно, надо сделать небольшое отступление и рассказать немного о самих Огненных черепахах. Притом, что жители нашего королевства довольно часто видят проплывающие по небу соломенно-жёлтые овалы этих чудесных животных с едва заметными маленькими фигурками наездников и пассажиров, мало кто из посторонних знает, чем они отличаются между собой. "Курьерские" черепахи быстры, но слабы - поднимают от силы двух-трёх человек. "Транспортные", они же "грузовые" или "каботажные" - медлительны, но берут до пятнадцати человек с вооружением. "Каботажный" рекорд по нашему королевству - двадцать два пассажира и полчаса полёта. "Боевые" черепахи ("комбатанты") занимают промежуточное положение, достаточно быстры и сильны. Они несут на себе оружие, либо сбрасываемое на врага, либо стреляющее по нему (для этого имеется множество всевозможных смертоносных механизмов). Для каждого вида черепах - свои флейты, отличающиеся размерами и конструкцией. А Огненными летающих черепах называют потому, что они именно такого цвета - красновато-жёлтые, с едва уловимым сизым оттенком дыма. Также мало кто знает, что эти незаурядные животные почти ничего не видят, как и большинство подземных обитателей. Звучит парадоксально, не правда ли? Летающие черепахи - подземные жители... Но факт остаётся фактом: черепахи рождаются, растут, и, вполне возможно, заканчивают свою жизнь под песками нашего острова, Острова Огненных черепах. Эта часть жизни черепах - под песком - совершенно неизвестна людям. Но человечеству крупно повезло - по необъяснимому, странному капризу природы, именно Огненные черепахи наделены уникальной способностью летать, подчиняясь малейшим нюансам волшебной игры на флейте. И только в течение одного месяца в году можно выманить чарующей мелодией повзрослевшее животное на поверхность. Четыре долгих года ученики изучают всё необходимое именно для того, чтобы в течение этого месяца в поисках своей Черепахи бродить по пескам острова, наигрывая на собственноручно изготовленных инструментах. А там уж - кому как повезёт... Прирученная черепаха и ученик, ставший наездником, превращаются в неразлучную пару на многие годы вперёд. И служат нашему королю...
Но вернёмся к моей аудиенции у барона Парано. Директор Школы сдёрнул салфетку, скрывающую нечто, лежащее на его столе. Это была флейта. Огромная. Она более чем на четверть превышала стандартный размер самой большой "транспортной" флейты. Пояснений не требовалось - это был инструмент Араматро, изготовленный тайком от меня. Много разных чувств испытал я в тот момент - преобладали обида на неблагодарного ученика и сожаление о зря потраченном времени. И много чего ещё...
Но директор больше не ругался, не топал ногой, не стучал мечом по полу. Барон Парано задумчиво смотрел на музыкальный инструмент ужасных размеров, и шевеление знаменитых усов отражало все напряжённые мыслительные процессы в его голове. Через какие-то мгновения дошло и до меня... Тут было о чём задуматься.
Прежде всего, выходило, что если Араматро смог напугать боевых черепах, то это же в отношении нас может сделать противник или мы - в отношении его. Ранее таких вещей не замечалось. Перспективы открывались насколько заманчивые, настоль и пугающие. Всё это требовало тщательной проверки и неторопливого осмысления. Мы с директором молча смотрели друг другу в глаза, думая, похоже, об одном. Потом барон подтолкнул флейту в мою сторону и тихо попросил, отводя взгляд:
- Поговорите с ним... Зачем он сделал такую... большую?
Я спускался по длинным винтовым лестницам центральной башни в подвал, где уже несколько часов Араматро обживал карцер. По дороге я додумывал ещё одну мысль, зародившуюся наверху, в кабинете директора. Если черепахи реагировали на низкие звуки огромной флейты "дикаря", не означало ли это, что, возможно, существуют ещё более крупные черепахи, чем наши "грузовые"?
Араматро не сидел с понурым видом в сыром каменном углу карцера, как можно было ожидать. Паренёк, совершенно не тяготясь мрачной обстановкой подвала, увлечённо работал, расположившись прямо на полу посреди камеры. Обернувшись на лязг железной двери, он увидел меня и широко улыбнулся. Вместо приветствия сообщил доверительно:
- Учитель, я нашёл, наконец, подходящую заготовку! Я сделал флейту, какую уже давно хотел!
Я обошёл паренька и увидел "заготовку". Клянусь, только крепкое здоровье бывшего наездника удержало меня от падения в обморок. "Дикарь" выломал приличный кусок из трубопровода горячего отопления, не действующего пока по причине тёплого сезона. Араматро смастерил некий музыкальный инструмент почти в рост человека, который назвать флейтой язык просто отказывался. Забрать личные инструменты у него, похоже, забыли. Или не смогли. На мою растерянность и удивление Араматро внимания не обратил. Он обрадовался тому, что увидел в моих руках.
- Моя флейта! Как хорошо, учитель, что вы принесли её! Я как раз не знал, из чего сделать мундштук! А теперь у меня есть готовый!
Потрясённый, я сам уселся в сырой каменный угол - ноги меня не слушались. Так и не произнеся ни слова, я наблюдал, как Араматро переставлял мундштук и окончательно приводил в порядок свой колоссальный инструмент. Вот он посмотрел на меня торжествующим взглядом, набрал полную грудь воздуха и приложился к новой флейте...
С того дня, когда Араматро впервые вызвал Царь-черепаху, прошло уже десятки лет. Но до сих пор мне не забыть это ощущение надвигающейся катастрофы - то ли неминуемого землетрясения, то ли начавшегося извержения вулкана. Низкие звуки ужасной флейты неожиданно переплелись с другими низкими, меняющимися звуками. Звуками живого существа. Это отозвалась гигантская, никогда ранее не виданная Черепаха, которая через мгновения подняла всю нашу Школу, все её три остроконечные башни в воздух. Сотрясалась земля, сотрясались каменные стены, что-то сыпалось с потолка. Совершенно неожиданно гипербола, заложенная в наш герб, оказалась реальностью. Остекленевшими глазами я смотрел в зарешечённое окошко карцера на проплывающие под нами пески, а Араматро увлечённо играл, умудряясь сохранять на напряжённом лице счастливую улыбку...
Оказывается, меня уже некоторое время теребят за рукав, приглашая в зал. С трудом вырываюсь я из пелены воспоминаний. Много, очень много воды утекло с того памятного дня, со дня первого полёта Царь-черепахи. Да, это был день, изменивший всё. С появлением таких черепах, медленно, но неотвратимо перемещающих по небу целые крепости и полнокровные армии, разом изменилась и военная, и политическая обстановка во всём мире. Давно уже нет в живых самого Араматро, как и большинства наездников того выпуска, погибших в мясорубке разгоревшейся вслед за этими событиями яростной воздушной войны. Они стали национальными героями - слабое утешение родным и близким. Так оказалось угодно случаю и нашему королю, что директором Школы теперь являюсь я. Цитирую из высочайшего указа - "лучший Учитель королевства всех времён "... Признание и награды - тоже слабое утешение. "Счастье не в признании доблести, а в самой доблести...". Остается только дальше следовать своему собственному девизу, ставшему сейчас девизом Школы. Меня согревает сознание, что я всё же боролся за него, за Араматро, до последнего, и, как оказалось, не зря. Но, по большому счёту, мы с бывшим директором бароном Парано хорошо знаем, что Араматро смог добиться столь многого не благодаря нам, а вопреки. И это беспокоит меня постоянно, уже многие годы. Я ужасно боюсь пропустить ещё одного одарённого ребёнка, боюсь раздавить правилами и нормами слабые, малозаметные ростки индивидуальности, самобытности и таланта. Поэтому я так жду любого ответа из зала на свой вопрос, который прозвучит уже скоро:
- А знаете, ребята, что означает эта надпись на гербе?