Дежурство близилось к концу. Лейтенант Байкулов, подражая своим коллегам из боевиков про американских полицейских, закинул ноги на край стола и, качнувшись на стуле, сладко зевнул. Звонок в предутренней тишине был настолько неожиданным и громким, что Байкулов не удержал равновесия и грохнулся на пол. Сочно выругавшись, он схватил трубку. Несколько не по уставу ответил:
--Алё! Алё! Слушаю вас.
В трубке некоторое время было слышно лишь тяжелое дыхание. Потом раздалось приглушенное шуршание и только только через паузу на том конце заговорили хриплым голосом. До Байкулова не сразу стал доходить смысл сообщения. Звонивший был до крайности возбужден, говорил быстро и путано, проглатывая обрывки слов.
Но чем дальше лейтенант его слушал, тем суровее становилось его молодое лицо. Рука быстро потянулась к ручке. Он старался ничего не пропустить и записать каждое услышанное слово. В тех местах, где уж совсем было непонятно, что хотел сказать незнакомый информатор, просил повторить. И незнакомец так же спеша, повторял. Но как только лейтенант попросил назвать себя, в трубке сразу же раздались короткие гудки.
Смысл сообщения незнакомца был зловещ: на изгибе дороги на въезде в аэропорт Северогорска убиты три инкассатора и водитель. Они везли деньги старательской артели "Промысловик" и золото, добытое старателями за последний месяц. О том, что инкассаторская машина с таким грузом выехала из Усть-Кута в Северогорск, Байкулов был проинформирован, когда заступал на дежурство. Груз солидный, что и говорить. Потому и было распоряжение отслеживать весь его путь.
Во всем была виновата северная погода. Арктический циклон накрыл все пространство от моря Лаптевых до Верхоянского хребта. Тяжелые тучи, насыщенные влагой, буквально легли на Усть-Янскую низменность. Даже самые отчаянные летчики не рисковали летать по такой погоде. Периодами над промозглой местностью проносились ураганной силы ветры. Они срывали крыши с домов, гнули низкорослые деревья и кустарник, заставляя людей прятаться по домам. Потом ветер ослабевал и только дожди по-прежнему проливались на землю сплошными потоками. Такое светопреставление продолжалось уже около трех недель.
А у золотодобытчиков артели пошел, как говорится, фарт. Они набрели на нетронутый производственниками, разрабатывавшими это месторождение до них, пласт богатых драгоценным металлом песков. Намытого золота скопилось изрядное количество.
Потому при первой же возможности на базу артели в Озерное был послан легкий самолет местной авиалинии с инкассаторами. Они везли деньги золотодобытчикам. Аванс за сданный ранее металл и для оплаты труда тех, кто уезжал в отпуск или, не выдержав тягот полевой жизни, увольнялся и отправлялся на "материк" навсегда. Но посадить самолет в Озерном летчики не смогли. Полоса и без того вконец разбитая за последние годы безвластия, после ливней вовсе пришла в негодность. Золото было решено отправить вездеходами в Усть-Кут, где удалось посадить самолет.
Но те, кто думал, что Усть-Кут то место,где прячется удача, жестоко ошибались. Когда вездеходы с драгоценным грузом подтянулись к поселку, погода снова испортилась. К тому же один вездеход еще на подходе к Усть-Куту сломался. Его пришлось брать на буксир, чтобы доставить в ремонтные мастерские.
--Твою ж мать! Вот это невезуха! - сетовали инкассаторы.- Сколько же нам еще болтаться по этим Богом забытым поселкам?
Скорее всего, психологическая усталость и стала основным фактором, повлиявшим на их решение: перегрузить золото и деньги в УАЗ и отправить в сопровождении одного вездехода в Северогорск. Предполагали деньги в райцентре сдать в банк, а самим с золотом улететь я Якутск. Но как показали последующие события, это решение оказалось самым неудачным, которое только можно было принять в такой ситуации. Золото само по себе большой соблазн. А тут еще и деньги к тому же!
И вот теперь сообщение незнакомого информатора о трагедии.
Байкулов посмотрел на часы: семь пятнадцать. Мелькнула мысль: кто же в такую рань оказался на повороте дороги более чем в двух десятках километров от райцентра? Но мелькнув, эта мысль тут же угасла, вытесненная другими. Надо было срочно принимать меры. Вспомнив инструкцию, куда и кому звонить в таких случаях, лейтенант взялся за телефон.
* * *
Перед наспех сформированной следственной группой предстала страшная картина. Дорога в месте трагедии делала крутой поворот и начинала постепенно убегать в долину. А в месте изгиба откос был крутой, убегал вниз не менее чем на восемнадцать-двадцать метров. Отсыпанная несколько десятков лет из галечника дорога по бокам уже проросла невысоким кустарником. Машина, видимо, кувыркаясь, пролетела через него и теперь уродливо искореженная дымилась в самом низу на бровке. Все что могло выгореть в ней, похоже, уже выгорело.
Оторвав взгляд от машины, а точнее от того, что от нее осталось, подполковник Никита Иванович Петров огляделся вокруг. Сопки причудливыми изгибами очерчивали на затянутом тучами небе неясный изломанный контур. Привычный глазу пейзаж. Сколько раз Никита Иванович выезжал на рыбалку и вот так же оглядывал горизонт! Скоро будет двадцать лет, как перевелся служить на Крайний Север. Природу здешнюю полюбил сразу за ее суровую неповторимую красоту. Но сейчас впервые она показалась враждебной.
Поеживаясь под усиливающимся ветром, пригнавшем с долины промозглые тучи, Петров вернулся взглядом к месту происшествия. Ему не хотелось признаться себе в этом, но он не знал с чего начинать осмотр. Сотрудники опергруппы, видимо, испытывали те же чувства. Переглядывались, обменивались ничего не значащими возбужденными восклицаниями.
Подполковник уже пожалел, что сам возглавил оперативную группу. Хотя, собственно, выбора-то у него не было. Всех начальников отделов отпустил в летние отпуска. Все-таки жизнь на Крайнем Севере не сахар, хочется хоть раз за пару лет погреть свое тело на южном солнышке. Кто же знал, что такое преступление может случиться именно в этот период. "Жаль прокурора дома не оказалось, вызвали в Якутск,- уныло подумал Никита Иванович.- Он мужик тертый в их оперативно-следственных делах. Сам когда-то был следаком. Может, посоветовал бы что. Как бы чего не упустить".
В обгоревшей машине что-то треснуло, и вспыхнувший было огонек тут же потух.
Петров перевел взгляд на кустарник. В сереющем утре ему показалось, что один из кустов был примят сильнее других и как бы раздвинут, а между ветками что-то темнело. Присмотревшись, убедился: там что-то или кто-то действительно лежал. Предостерегающе подняв руку, предупредил, чтобы все оставались на местах. Осторожно стал спускаться к кустам. Однако на мокром скользком галечнике не удержался, упал и покатился по крутому откосу прямо к темнеющему предмету. Попытался схватиться за редкие кусты, когда поравнялся с ним, но руки соскользнули с веток, и он полетел дальше вниз. Осознав бессмысленность попыток притормозить падение, положился на волю случая.
К счастью, обошлось без травм. Поднявшись, Петров угрюмо посмотрел наверх. Маленькое приключение, похоже, развеселило оперативников. Но увидев, что начальник РОВД смотрит в их сторону, тут же погасили улыбки. И только участковый Тарасенко весело пробасил:
--Надо уж было и покойничка с собой прихватить, товарищ подполковник.
"А ведь это и в самом деле покойник!"- спохватился Никита Иванович. Теперь у него сомнений на этот счет не осталось. Он пролетел буквально рядом с ним и, вроде, даже задел. Несомненно, это лежал человек!
Карабкаться вверх снова не хотелось. Раз уж оказался в самом низу, решил осмотреть сначала УАЗ, а точнее, что от него осталось. А за одно взглянуть на остальных пострадавших.
Вскоре убедился, что осматривать практически нечего. Сгорело все, остались только железки. Ничего похожего на золото - тоже не было.
Сгорели и люди. Петров поморщился и с состраданием смотрел на обуглившиеся кули. Они скатились на боковые дверцы машины и лежали плотно прижавшись друг к другу. Конечно, только экспертиза окончательно установит: люди это или что-нибудь другое, но, скорее всего, ошибки быть не может. Обгоревших кулей было три, значит, тот, на откосе, и есть четвертый.
--Да, работенки нам хватит тут надолго, господа оперативники,- почесал подполковник за ухом.- Принимайтесь за дело и смотрите не наследите. Может, что-нибудь найдем?
Голос его окреп. Начал действовать - и растерянность прошла. Никита Иванович отдавал команду за командой и чувствовал, что поступает правильно. Вспыхнули вспышки фотоаппарата, заскрипела быстро разматываемая рулетка, под тяжестью спускающихся по откосу людей зашуршала падающая галька. И в этой деловой суете вдруг едва слышно раздался стон. Для оперативников он прозвучал призывным набатом.
Они на миг застыли. А потом с разных мест бросились к лежавшему в кустах человеку, грозя свалиться на него. Но все обошлось. Кружком обступили стонущего человека. Подождали подполковника. Только криминалист Николай Хардиков поспешил сделать несколько снимков.
Человек лежал вниз головой, уткнувшись лицом в кустарник. Одежда в нескольких местах была порвана, а в двух казалась прострелянной. Когда стонущего перевернули, ужаснулись его лицу. Оно было все в порезах, исцарапанное и в крови.
--Да это же Витька Самохин!- воскликнул участковый Тарасенко.- Ничего себе, досталось парню. Но жив, слава Богу!
--Окажите помощь и в больницу срочно, - распорядился Петров. И обращаясь уже только к врачу, попросил:- Делай, Сергей, что хочешь, но пусть он выживет.
Главврач поселковой больницы Сергей Леонидович Ликунов, высокий, спортивного вида мужчина средних лет, и так уже делал все, что надо. Они были с Никитой Ивановичем давние друзья. Сдружились на почве обоюдной страсти - любви к рыбалке. Ликунов видел его всякого, но такого расстроенного впервые. "Нелегкое испытание мужику выпало,- с жалостью подумал он.- Надо же, еще вчера за бутылкой водки рассуждали, что пожили здесь, на Севере, хорошо, спокойно. И дальнейший ход судьбы определился".
Сам Ликунов, списавшись с былыми дружками по институту, подыскал себе место заместителя главного врача в одном из южных районов. А Петрову вот-вот должен прийти перевод в те же края дослуживать. Конечно, сетовали, что рыбалка там будет не та: здесь чебачков можно мешок надергать удочкой из-под льда за один световой день. А такой рыбы, как хариус, нельма, чир, муксун на "материке" не найдешь вовсе.
Планы планами, а жизнь рассудила по-своему. Теперь вряд ли Никите дадут уехать, пока не раскрутит это дело с убийствами инкассаторов и исчезновением золота. А когда он его раскроет и сможет ли? Там ведь тоже ждать не будут. Места в таких теплых краях не так часто освобождаются, охотников на них хоть отбавляй. И конечно же, он понял как важно для друга, чтобы хоть один свидетель происшествия смог заговорить. А что он заговорит, Сергей Ликунов не сомневался. Даже спешный осмотр показал, что серьезных повреждений у водителя инкассаторской машины нет. Пули тоже не оставили серьезных следов - так царапины. Крови много - это да!
* * *
Виктор Самохин заговорил уже в машине после укола от шока и глотка спирта. Правда, он был необычайно слаб от потери крови, то и дело закрывал глаза и надолго умолкал. Потом снова начинал рассказывать. Не все было понятно, но его никто не перебивал и не торопил, не переспрашивал и не уточнял. Слушали, затаив дыхание. Картина нападения на машину с инкассаторами выглядела дерзкой и пугающей.
На крутом повороте дороги перед машиной вдруг, как будто из ниоткуда, возник человек в маске и с автоматом в руках. Никто ничего не успел предпринять, как раздались выстрелы.
--Я инстинктивно крутанул баранку вправо,- рассказывал водитель.- Но увидев откос, выпрямил машину. Иначе мы могли слететь вниз.
-- Может, надо было лучше самим съехать по откосу, чем остаться перед стрелком, на линии огня?- Похоже, этот вопрос водитель задавал сам себе.
Помолчав, продолжал рассказ:
--Выстрелы не прекращались. Пули ударили мне в левое плечо и в мышцу чуть выше локтя. Я пытался закрыться рукой. Лобовое стекло разлетелось. Машину уже не чувствовал. Дергался туда-сюда. Перед самым обрывом колеса подвернулись, машина стала кувыркаться. Боковая дверца раскрылась, и меня выбросило на кустарник. Больше я ничего не помню.
--Вот гад!- с чувством произнес участковый.- Откуда он только объявился, сволочь? Ничего подобного в наших краях отродясь не было.
Машина с раненым водителем инкассаторов уехала, а следственно-оперативная группа продолжила осматривать место происшествия и окрестности.
Петров поднялся на насыпь и, увидев невдалеке валун, присел на него. Накинул капюшон плаща на голову,укрываясь от холодного ветра. Пытался мысленно воспроизвести всю картину происшествия и последующие события. Почувствовал, что какая-то деталь ускользает от его внимания. Достал телефон и сделал попытку дозвониться до дежурного полиции. Не получилось. Связи не было. Пожалел, что под руками не было рации. Сам отправил полицейскую машину с раненым.
Вернулся в размышлениях к тому моменту, когда ему позвонил дежурный Байкулов.
Первые слова были о нападении на машину с инкассаторами и жертвах. Но что-же было еще? О чем дежурный не докладывал, но он, несомненно, владел этой информацией? И постепенно подполковник догадался, что он упустил. УАЗик с инкассаторами, везущими золото и деньги, сопровождал вездеход! Как же он мог забыть об этом?! Подумал:"Вернусь в поселок, дежурному промою мозги, чтобы правильно докладывал".
Самохин тоже ни словом не обмолвился о вездеходе. Где теперь он? Может, тоже сломался и застрял где-нибудь в пути? Или все же благополучно добрался до Северогорска и теперь водитель отдыхает, поджидая инкассаторов? Вопрос в том, мог ли он опередить УАЗик? И сам ответил на него утвердительно. Если, конечно, не петлял вслед за ним по разбитой дороге, а поехал напрямую.
Сама собой вырисовывалась первостепенная задача: искать вездеход. Вызывала беспокойство мысль: не водитель ли вездехода неожиданно возник перед машиной с автоматом и в маске?
Петров аж вспотел от этого предположения. Даже если хоть на мгновение допустить такую вероятность, то он давно уже должен искать вездеходчика. Объявить перехват. Перекрыть, отрезать все пути для его исчезновения. А исчезать ему есть с чем - свыше четырех миллионов рублей и около десяти килограммов золота!
Подозвал к себе старшего лейтенанта Хардикова.
--Ты на машине?- получив утвердительный ответ, предложил:
-- Давай прокатимся, Николай, с тобой немного вдоль дороги.
--Я не все еще осмотрел, Никита Иванович.
--Тогда я возьму твою машину, покатаюсь немного. Осмотрюсь по сторонам.
Хардиков достал ключи и отдавая, не утерпел, спросил:
--А что искать будете?
--Вездеход сопровождения. Кстати, посмотрите вокруг, не обнаружатся ли где поблизости следы гусениц.
Вездеход и в самом деле быстро нашелся. Он стоял километрах в восьми от места происшествия в густом ольшанике в пойме небольшой речушки. Петров увидел его случайно. Небо на какой-то момент на востоке просветлело, и тусклые солнечные лучи буквально на несколько минут прорвались сквозь тучи на промозглую землю. Этих минут хватило, чтобы они отразились в фарах и лобовом стекле вездехода едва заметными бликами. Но они сразу привлекли внимание подполковника.
Визуальный осмотр транспорта и окрестности ничего не дал. Ни трупа, ни крови Петров не увидел. Вся надежда было на Хардикова, может, он отыщет хоть какую-нибудь зацепку.
* * *
Итоги первых двух дней оказались малоутешительными. Криминалист нашел в вездеходе много отпечатков, но ни один из них не значился в полицейской базе. Одновременно высказал мнение, что это ложный след. По гусеницам было видно, что вездеход давно не трогался с места. Да и водитель вездехода сопровождения Александр Ларионов характеризовался руководством старательской артели как один из лучших и надежных работников.
Выяснилось, что из Усть-Кута он выехал с напарником Гришей. Но оставил его на полпути в Северогорск, на заимке. Раньше здесь мог найти приют и ночлег любой проезжающий по трассе водитель. Более того, заимку официально содержало дорожное предприятие. Она служила промежуточной базой по поддержанию дороги в проезжем состоянии в зимний период. А летом в основном использовалась как аварийный пункт. Работники ее приходили на выручку застрявшей на трассе машине, оказывали помощь в ремонте, обогревали и кормили путников. Кухня на заимке всегда была отменная. Редко какой водитель отказывал себе в удовольствии отобедать здесь.
В последние годы разрухи в стране предприятия на Крайнем Севере банкротились и ликвидировались чаще, чем наперсточник в уличной толпе обжуливал доверчивых зевак. Настало время, когда именно люди с мышлением наперсточников пробрались в Кремль, банкротили и разоряли страну. Заимка оказалась никому не нужной. Заботиться о благе людей труда для наперсточников, которые быстро распространили свою философию на всю страну, оказалось делом накладным. Хотя и дел-то всего - содержать в штате слесаря-механизатора и повара-хозяйку. Чаще всего это была еще и медсестра. Жили они, как правило, одной семьей.
В момент проезда инкассаторов на заимке продолжала жить семья Лопухиных. Муж Игнатий и жена Дуся уже давно не были закреплены ни за одним предприятием. Жили в основном натуральным хозяйством: охотились, рыбачили, собирали грибы, ягоды и целебные травы. Всего было в избытке. Поддерживали в исправном состоянии строения и механизмы, которые давно уже подлежали списанию. За небольшую плату оказывали посильные услуги проезжающим водителям.
А недавно погостить к ним приехала дочь Игнатия от первого брака Даша. Да и задержалась на заимке. На "материке" у нее не заладилось с замужеством. Здешние же просторы и тишина оказались лучшими лекарями душевных недугов молодой девушки. Понравилось и изобилие северной земли.
У главы семейства дело не заладилось с назначением пенсии. Вместе с ликвидированными предприятиями исчезли все документы. Подтвердить почти двадцатилетний стаж работы Игнатий в местных социальных органах не смог. Пришлось лететь добиваться правды в Якутск. Но и там у него что-то не получалось. Уже второй месяц пошел, как от него вообще никаких вестей не поступало. Женщины однако не сидели сложа руки. Вели хозяйство исправно и в помощи не отказывали.
Встретили приезжих приветливо. Накормили вкусной ухой. Выставили на стол дымящиеся ароматным запахом хорошо проваренные куски оленины и кувшин с брусничной настойкой. За обедом пожаловались на свою одинокую жизнь и тоскливые вечера. Да и мужских рук не хватает. И Григорий решил остаться в обществе гостеприимных женщин на несколько дней.
Когда на заимку приехала полиция, Григорий готов был рассказать все, что знал и о Ларионове, и об обстоятельствах, сопутствующих перевозке золота. Лишь бы только остаться здесь.
Его откровения ничем не помогли расследованию. Хозяйка с Дашей подтвердили, что Григорий все это время никуда не отлучался, практически не вылазил с постели.
--С такими красотками и я бы не очень торопился рано вставать,- пошутил один из оперативников, глядя на Дашу.
Уже когда полиция уезжала, парень догнал машину на выезде со двора. Предположив, что для них это может быть важно, сообщил, что у Ларионова было автоматическое оружие. Но какое именно он не знает.
-- Сашка с помощью артельных умельцев переделал какую-то старую рухлядь в отличную и компактную стрелялку,-запыхавшись доложил Григорий.--Постоянно возил ее с собой. Хвастал, что ему теперь сам черт не страшен.
--Что ж ты молчал раньше?- вскричали полицейские.
--А вы и не спрашивали.
Пришлось возвращаться в дом, подправлять протокол. Было задано немало новых вопросов. Особенно, что касалось оружия.
К Гришкиной радости, его официально предупредили не покидать без разрешения нынешнее место пребывания.
* * *
Подполковник чуть ли не каждый день звонил в больницу своему другу. Интересовался не только состоянием Самохина. Просил Ликунова поговорить с водителем в неформальной обстановке. Может, тот вспомнит какие-нибудь новые детали происшествия, о которых не рассказывал. Но обрадовать старого друга Ликунову было нечем. Более того, у Виктора началось воспаление раны на плече. По вечерам поднималась температура. Пуля хоть и прошла навылет, но все-таки задела кость. Ликунов проконсультировался с Якутском насчет возможной операции. Но его предупредили, что до приезда республиканских специалистов ничего не следует предпринимать. Настаивали на продолжении консервативного лечения.
Петрова тоже известили о готовящейся масштабной высадке лучших республиканских спецов сыска. Десять килограммов золота слишком большой куш, чтобы допустить его бесследное исчезновение. Подполковник и сам был не прочь передать дело, снять с себя ответственность. Тем более, что раскрыть громкое преступление по горячим следам не удалось. А теперь и вовсе не видел никаких предпосылок к успеху. К сожалению, прилет республиканских специалистов задерживала погода. В последние дни она только ухудшилась. Дождь лил не переставая. Петров понимал, что если и были какие-нибудь следы на месте преступления, то их давно похоронило ненастье.
Очередной субботний вечер у начальника РОВД выдался свободным, и Никита Иванович решил пригласить Ликунова провести его вместе. Еще днем он затопил баню. Прикупил ее по случаю вместе с теплицей по дешевке у своего бывшего коллеги. Тот был родом из Украины. Когда там настали мутные времена, заволновался, что может остаться без квартиры в Виннице, засобирался уезжать. Уж очень свирепствовали в городе западенские проходимцы. И особенно отыгрывались на тех, кто так или иначе был связан с Россией. А он еще и служил москалям!
Теплицей Петров не мог нарадоваться. Просторная, светлая, теплая. Он кое-что в ней доделал, облагородил, и теперь на зависть соседям она стала прекрасным местом отдыха. Чуть подтопишь маленькую печурку и можно чувствовать себя как на юге. Даже в самую холодную пору в теплице вызревали на корню помидоры. А огурцы и прочая зелень практически не переводилась весь полярный день.
Конечно, в последние годы все это можно было купить в здешних магазинах. Но уж очень большая разница была в качестве магазинной и своей продукции. Да и цены привозных овощей больно "кусались".
Друзья любили посидеть здесь за бутылочкой коньяка или самодельной настойки. Особенно расслабляло соединение двух удовольствий - бани и отдыха в теплице.
Предупредил жену Лену, что ждет в гости друга, попросил ее приготовить к столу что-нибудь из мясного, пока будут париться в бане.
Жена занималась стиркой. Миниатюрная, стройная, в коротком ситцевом халатике, она показалась ему особенно привлекательной. Петров даже заколебался: уж не отложить ли баню? Но пересилил возникшее было желание. Это он всегда успеет. А вот упустит подготовку бани - и вечер будет испорчен. Все-таки не удержался и, обняв жену, шепнул ей на ушко:
--До чего же ты у меня хороша!
Жена сделала вид, что засмущалась, а сама, довольная, слегка оттолкнула его:
--Иди уж, иди! Только долго не засиживайтесь.
Когда пришел Ликунов, выстиранное белье уже было скинуто в тазик. Лена накидывала себе на изгиб руки несколько вещей сразу и, встав на табурет, старалась дотянуться до веревки, натянутой под потолком. А дотянувшись, развешивала их быстро и сноровисто. И без того коротенький халатик задирался не ней настолько, что открывались тонкие кружевные трусики. Они, пожалуй, больше открывали, чем скрывали. Ликунову такая картина была не в диковинку. Его жена Галя точно так же развешивала постиранное белье в ванной или на кухне. Но она была на добрый десяток лет старше Лены и лет на пять старше его самого. Гораздо крупнее и грузнее Лены. Ему в такие моменты не только не хотелось подглядывать за женой, наоборот - он отводил глаза в сторону. Лена же с первой секунды приковала его взгляд к себе. И Ликунов не совладал с взыгравшими в нем чувствами. Приблизился и нежно обнял женщину, прижался к ней лицом.
--Не надо, Сережа. Муж ждет тебя в бане.
Но Ликунова уже было не остановить. Он не понимал, что в него вселилось. Только ясно сознавал, что держит в руках нечто такое, что может стать самым ярким и незабываемым событием в его жизни. Да и Лена не сопротивлялась. Она только торопливо повторяла:
-- Не надо, Сережа. У нас даже дверь не закрыта. Сереженька, что же ты делаешь...
И все. Сколько времени это безумие продолжалось, Ликунов не знал. Но он твердо понимал, что это безумие самое сладкое из всего того, что было в его жизни до этого. Ему хотелось испытывать эти чувства еще и еще.
В баню он не пошел. Стал дожидаться друга в теплице. Отговорился тем, что заболела голова. Но пил с удовольствием. Петрова баня разморила, а после нескольких рюмок коньяка он и вовсе скис. Попробовал, было, рассуждать о злосчастном происшествии, которое отравляло ему настроение все последние дни, однако мысли сбивались на исчезнувшем водителе вездехода.
--На что он надеется, подлец?- спрашивал Никита Иванович не столько собеседника, сколько самого себя.
--Ну и куда он в конце концов денется? Рано или поздно, но с норы придется вылезти.
--С какой норы?- с трудом улавливая смысл слов собеседника, переспрашивал Ликунов.
--В которую сам себя загнал,- пояснял Петров, и предлагал: - Давай еще по одной выпьем.
--Давай,- охотно соглашался Сергей.- За твой успех!
Петров вздыхал и уныло соглашался:
--Успех не помешал бы. Только скорее всего не видать мне его. Если честно, то в этом деле я никто, слабак. Всю службу провел в органах надзора: то административного, то технического. При дежурной части какое-то время подвизался. Выправки мне не занимать - сам знаешь. Это в последнее время я пузцо отрастил маленько. А развлекать проверяющих вы, Сережа, с женой мне сами помогали. По службе поднялся, только оперативных навыков я так и не приобрел. А в этом деле особый нюх нужен.
Его мысли снова вернулись к исчезнувшему водителю:
--Вот где он может скрываться этот Ларионов? Золото наверняка с собой таскает.
--А Витька Самохин тоже хорош. Не мог разглядеть стрелявшего. Ехал-то с включенными фарами. Да и дело к утру уже шло,- поддержал разговор Ликунов. - Теперь и вовсе разболелся. Что ни говори, три пули схлопотать уже само по себе не мало. А тут еще и кость задело.
Петров от последних слов встрепенулся:
--Как три пули? Ты же при осмотре говорил о двух. И в протоколе так отражено.
--Третью рану обнаружили уже в больнице. В районе пояса пуля зацепила малость боковую мышцу. Даже сам Самохин в горячке этого не почувствовал. На общую картину третья рана никак не влияет.
--Еще как влияет! -вскричал Петров. Казалось,он моментально протрезвел.- Если Самохин, как он уверяет, сидел во время стрельбы в машине, то пуля никак не могла попасть ему ниже грудной клетки.
Никиту Ивановича охватило такое сильное возбуждение, что он не смог усидеть за столиком. Стал прохаживаться взад-вперед, постоянно повторяя:
--Нет, тут что-то не так!
Подошел к столику, налил себе полную рюмку и, не дожидаясь товарища, залпом выпил.
--Что-то Самохин не договаривает! Но что? Завтра обязательно допрошу его еще раз. Вытрясу с него правду.
* * *
Спал Петров неспокойно. С другом они разошлись по домам ближе к полуночи. Попробовал было прилечь к жене в нагретую постель, но Лена его отшила. Расстроившись, пошел на кухню и добавил еще пару рюмок водки. Укладываясь спать на диване, засмотрелся на жену. Она раскинулась на постели под одной простыней, которая при оранжевом ночнике только эротичнее подчеркивала все изгибы тела молодой женщины. И Никита не выдержал, сделал еще одну попытку утолить страсть, которую пробудила в нем спящая жена. К его удовольствию Лена на этот раз не сопротивлялась. Скорее всего, она даже не проснулась толком, потому как в один из моментов отрывисто прошептала:
--Еще, милый еще! С тобой, Сережка, так сладко...
Петров в пылу страсти не обратил внимания на слова жены. Но, отдышавшись, все-таки поинтересовался:
--А что это ты про Сергея вспомнила?
--Я хотела спросить, был ли он с тобой. Но разве ты дашь сказать, милый. Ты сегодня, как лев, ненасытный.
Петров и в самом деле чувствовал прилив сил от того, что хоть какой-то просвет появился в деле о золоте. А тут еще и жена такой нежной и покладистой оказалась. И он снова со страстью обнял Лену.
Под утро приснилась всякая ересь. Как будто на вездеходе он гонялся за львом, а потом в свете фар увидел стрелка с ружьем. Он целился прямо в него. Но когда прозвучал выстрел, вместо пули из ствола вылетел ворох денежных банкнот. И хоть лобовое стекло осталось целым, банкноты залепили ему глаза и он не знал, куда ехать.
Проснулся от ощущения, что ему надо куда-то поторопиться. Вспомнил, что собирался съездить в районную больницу, допросить по новой Самохина. У него крепла уверенность, что тот каким-то образом причастен к преступлению.
Дежурная медсестра больницы удивилась раннему гостю, да еще в воскресенье. Но узнав по какому делу, дала Петрову халат и без лишних слов проводила к больному. С одного взгляда на Самохина было видно, что парню очень плохо. Он прерывисто хрипел, судорожно открывал и закатывал глаза, с уголков рта сочилась жидкость. Медсестра бросилась в ординаторскую. Крикнула кому-то:
--Срочно вызывайте врача!
Сама быстро взяла шприц, набрала какого-то лекарства и быстро сделала укол больному. Побежала консультироваться по телефону с главврачом.
Больной притих, взгляд стал осмысленным, задержался на подполковнике. Сделал усилие заговорить, но не получилось.Вместо звуков из гортани вырывалось сдавленное бульканье.
Петров наклонился над кроватью:
--Что происходит, Самохин? Тебе все равно придется вспомнить и рассказать, как было все на самом деле.
Но больной только безучастно смотрел на подполковника. Взгляд его постепенно тускнел. Последнее, что Петров услышал, были бессвязные слова:
--Золото...отрав...оно...рядом...
Больше Самохин не произнес ни звука. Он был мертв.
Никита Иванович чуть не взвыл от досады. Он, как ему казалось, был в шаге от разгадки. И вот теперь тайну похищенного золота Виктор Самохин унес с собой.
Вскоре в больнице стало шумно как никогда. Возле недавнего больного собрался настоящий консилиум врачей и медсестер. Главврач появился одним из последних. Накидывая халат, буквально засыпал вопросами:
--Что тут произошло? Что удалось выяснить? Кто обнаружил больного в критическом состоянии? Кто последний был при Самохине?
Врачи и дежурная медсестра что-то отвечали, показывали на Петрова, который в сторонке чуть ли не кусал губы от досады, корил себя, что раньше не заметил простых вещей. Многое теперь казалось очевидным. С горечью думал: при желании его можно даже обвинить в халатности. Скорее всего, республиканские сыскари так и сделают. Это значит - прощай перевод, а, возможно, и вообще турнут со службы.
Отозвал в сторонку Ликунова:
--Серега, ты даже не представляешь, как мне хреново. Скажи, пусть нальют сто граммов спирта.
Главврач не стал никому перепоручать выполнение просьбы друга, провел его в свой кабинет. Достал коньяк, налил в стаканы:
--Это будет получше спирта. Коллекционный. Дар пациентов за особые услуги.
Выпили, смакуя. Коньяк действительно был превосходный. Сказал об этом врачу.
--Тогда, может быть, еще по одной, - предложил Сергей Леонидович.
--Наливай. Ну что там твои коллеги говорят по поводу этой неожиданной смерти?
--Смерть всегда неожиданна, мой друг. А причину обязательно выясним. Он хоть что-нибудь успел сказать?
--Прохрипел что-то. Но я ни черта не разобрал. Он уже фактически не дышал. Ох и достанется мне на орехи от приезжих спецов! Столько ошибок я совершил, дружище.
Сергей Леонидович бросился утешать друга. Но тот отмахнулся и попросил:
--Лучше налей еще. Да я пойду. Сегодня уж точно никто не потревожит. А завтра будь что будет.
Уходя, посоветовался:
--Как думаешь, может, мне Хардикова подослать? Пробу какую-нибудь на анализ возьмет. Будет хоть чем отговориться. Посодействуешь?
--Конечно, Никита. Присылай, помогу твоему криминалисту чем смогу.
* * *
Где же искать этого неуловимого вездеходчика? Эта мысль все больше и больше отравляла жизнь начальнику РОВД. Многое сразу прояснилось бы с его поимкой. Один задумал это преступление или вместе с Самохиным? И главное, появилась бы реальная точка опоры для предметного поиска похищенного. Так и ориентировал оперативников:
--Ищите Александра Ларионова. Там где он - там и золото!
--У нас же это дело скоро заберут. Стоит ли так дергаться, да еще по такой погоде?- выразил сомнение кто-то из коллег.
Петров, который и без того был на взводе, не сдержался:
--Не нравится? Боитесь свои задницы промочить? Тогда быстро рапорт об увольнении мне на стол! Никого держать не буду. А пока всю местность, прилегающую к происшествию, тщательно прочесать еще раз. Подбирать любой предмет, вызывающий подозрение.
Он понимал, что эта команда запоздала как минимум на неделю. Боялся, что об этом кто-нибудь скажет вслух. Но и сидеть сложа руки больше не мог. А тут еще криминалист Николай Хардиков подлил масла в огонь своим заявлением. Экспертиза показала, что людей, прежде чем сжечь, обильно поливали бензином. Причем, в несколько приемов. Хотел упрекнуть Хардикова, что тот затянул с экспертизой, но вспомнил, что криминалист докладывал ему о сильном запахе бензина, идущем от обгоревших людей, еще на месте преступления. А значит у него, как руководителя, должен был возникнуть вопрос:" Почему троих тщательно сжигали, а Самохина пощадили?" Не возник! Как и не возникло желания тщательно собрать все гильзы. А ведь из одного трупа Николай Хардиков извлек пули, выпущенные из разного оружия.
Подполковник и сейчас не был уверен, что действует правильно. Больше от желания заполнить паузу, чем услышать что-нибудь новое, спросил у Хардикова:
--Что там медики говорят по поводу смерти Самохина?
--Пока не пришли к единому мнению. Предполагают, что от воспаления у раненого стала подниматься температура. Виктор занервничал, что золото без присмотра долгое время остается, тромб оторвался и закупорил сосуд в голове.
--А ты сам пробу крови или чего-то еще на анализ взял? Будет чем отмазаться от приезжих спецов?
Хардиков утвердительно кивнул головой.
--Только там действительно не все так однозначно, Никита Иванович, как говорят медики,- с сомнением в голосе сказал он.
Петров в ироничной улыбке прищурил глаза:
--Ух ты! Медики тебе не указ, выходит. Ну, а что же ты определил, старлей?
--Пока ничего. Анализ еще не готов. Но у меня сомнение вызвало то, что во рту покойника скопилось много слюны.
Вернувшись вечером домой, Петров увидел припаркованный возле теплицы джип своего друга. Обрадовался: будет причина уговорить жену распить бутылочку домашней наcтойки. Каково же было его удивление, что стол был уже накрыт, обильно уставлен яствами. А в центре стоял графин с настойкой. Лена с Сергеем оживленно разговаривали. Оба раскрасневшиеся, веселые. Было видно, что они его не дождались и выпили уже не по одной рюмке.
Лена выпорхнула из-за стола. Капризно поджав губки, деланно обидчиво спросила:
--Где ты, милый, так долго пропадаешь? У всех рабочий день давно закончился. Один ты все трудишься.
--С тебя штрафная,- поддержал разговор Сергей.- Мы чуть-чуть поторопились.
--Ты еще должен попробовать коньяк, который Сережа принес. Собственно, это он и организовал стол. Сходил в теплицу, принес помидоры, огурцы и разную зелень. Мой руки и быстро за стол.
Никита не узнавал жену. Обычно она если и шла навстречу по поводу выпивки, то практически не принимала в ней участия. А их мужских разговоров и вообще сторонилась. Сегодня сама была заводилой и выпивки и разговоров. Тосты произносила, смешно подражая киношным героям: "Так выпьем же за маленькую птичку, как я,- и поглядывая на мужчин,смеясь, добавляла,- которую и любить и беречь надо".
Никите Ивановичу очень хотелось задать Ликунову вопрос о результатах расследования происшествия в больнице, но Лена и слушать не хотела про работу. При каждой его попытке заговорить на эту тему она прислонялась к мужу, пальчиком прикрывала ему уста.
--Не надо, Никита, портить сегодняшний вечер. Мне так весело и хорошо, как давно не было.
Графин быстро опустел. Пока хозяин ходил на кухню наполнить его, Сергей выставил на стол бутылку коньяка. Наполнил рюмки.
--Помнишь, Никита, какими планами мы совсем недавно жили? Как думаешь, наша удача не заблудилась в буднях? Давай, за нее, сердечную!
Тост понравился. Посчитали, что удача заслуживает не одного тоста. Повторяли в разных вариантах пока бутылка не опустела.