Это лето пахло по-особенному: немного приторно, немного затхло, но было в этом что-то загадочно издевательское, что-то такое, что заставляло настораживаться не только прохладными дикими ночами, но и полуденным пустынным зноем. Настораживаться и оглядываться в поисках причины этого внезапного и очень неприятного ощущения. Запах витал над домами, деревьями, травами, рекой... Этим летом было очень мало птиц, только вороньё; по улицам часто бегали крысы, а озверевшие собаки ловили их и терзали на части.
Это было особенное лето: жаркое, знойное, удушливое. Оно выжимало из тебя всё, что дала тебе зима и очень поздняя весна. Оно требовало и ничуть не расплачивалось за это, только лишь заставляло настороженно оглядываться по сторонам в пустынной улице, искать глазами то, что могло тебя так напугать, но находить лишь пустоту и полуденную тишину, наполненную стрёкотом неугомонных кузнечиков.
Это было странное лето. Оно не принимало чистого неба и свежего ветра, оно только сжигало всё золотым оком лазуревого неба, открывающимся рано утром, когда каждая живая тварь поворачивается в сторону тонкого и невыносимо яркого луча, чтобы потом забыть и жить дальше, каждый рассвет и закат оглядываясь на этот луч. Насмешливый луч небесного светила.
Это лето запомнили все. Оно всегда готово было уйти и унести с собой все свои странности. Но никто об этом не думал. Только тьма, река и тот зверь...
***
Настя пребывала в чудесном расположении духа, хотя дорога утомила её и усталость прочно засела в теле, однако девушка мало обращала на неё внимания, поглощённая созерцанием проплывающими за окном вагона видами. В основном это были светлые, изнывающие от июльской жары сосновые леса. Высокие, надменные сосны с рыжими стволами тянулись к кристально чистому голубому небу, к нещадно палящему солнцу. С краю леса скромно примостились мелкие кустарники и сосенки-подростки, растущие вдоль железной дороги и словно провожающие убегающий вдаль поезд.
Девушка редко ездила в деревню к своей бабушке, и сейчас её переполняло радостное чувство скорой встречи. До прибытия на станцию оставались какие-то пятнадцать минут, а то и меньше. Вагон мерно покачивался, стучали колёса. За спинкой мягкого, но неудобного кресла переговаривались пассажиры. Настя уже и не помнила, что значит ехать в поезде, да ещё и несколько долгих часов, с двумя пересадками: день уже клонился к своему завершению, хотя небо ничуть этого не выдавало - в начале июля темнеет поздно и внезапно.
Вот за лесом показалась дорога, ныряющая между стволами недовольных деревьев; пробежала около минуты вдоль рельс и свернула в сторону. В этот час она была странно пуста: ни одной машины, никого. Девушка добродушно улыбнулась, радуясь этой пустоте, как будто она возвращала этому лесу дикость и первобытность. Вдоль спины скатилась прохладная капелька пота, и только теперь Настя подумала, что в вагоне очень уж жарко, и даже пара открытых окон не решали этой проблемы. Она огляделась, вырванная из своих ощущений и мыслей: пассажиры уже начали собираться, упаковывать достанные во время пути вещи в сумку, шуршать пакетами и громко переговариваться. Девушка решила тоже не терять зря времени: очевидно, поезд приближался к станции - и начала не спеша собираться.
Состав из четырёх вагонов начал замедлять свой ход. Несколько пассажиров направились к выходу, Настя пристроилась позади них, таща огромную спортивную сумку с вещами. Стоять пришлось недолго - минут через пять поезд остановился, и проводница открыла дверь, опустив подножку вагона: местный вокзал не отличался высоким перроном.
Тяжеленная сумка шмякнулась на землю первая, вслед за ней с подножки спрыгнула и Настя, уже пожалевшая, что набрала с собой так много вещей - всего ведь на две недели собиралась. Девушка оттащила сумку в сторону, остановилась и огляделась, выискивая взглядом в толпе прибывших и встречающих любимую бабушку. Она отыскалась скоро, причём сама, и сразу же бросилась обнимать свою не менее любимую внучку, расталкивая на пути всех, кто там оказался по неосторожности.
-Настенька! Родная, как же я рада тебя видеть!- сопроводила свои лобызания соответствующей речью бабулька, крепко стискивая в своих объятиях девушку, которая была чуть не на голову выше её самой.- Как ты изменилась! Я даже не признала тебя сначала.- Бабушка отстранилась и оглядела Настю.- Похудела, побледнела... А что это ты с собой сделала? Покрасилась? Деточка...
-Ба, всё нормально. Я и была такой...- попыталась отбиться девушка, чувствуя, куда клонит старушка.- Просто ты забыла...
-Да ничего! Пошли-ка домой, а-то ведь устала с дороги-то. Целый день ехала. А у меня уже всё готово: и стол накрыт, и кровать застелена...
Настя, подняв свою тяжеленную сумку и слушая несмолкаемое бормотание бабушки, рассказывающей о том, что они будут делать в следующие две недели, а заодно и делившуюся последними новостями, ощутила непреодолимо чувство радости, вспыхнувшее в то время, когда они уже шли в направлении бабушкиного дома.
***
Настя была в полном восторге, когда увидела дом: небольшой, аккуратненький, обнесённый деревянным забором и засаженный огромным количеством картошки, в зарослях которой виднелись и шикарные верхушки лебеды. Девушка поёжилась, вспомнив, что в бабушкины планы входила совместная прополка данной фазенды, но сразу же забыла об этом, когда оказалась в доме. Внутри он оказался гораздо больше, чем виделся снаружи: две комнаты, кухня и столовая, расположенные вокруг одной большой печки. Пахло пирогами и ещё душистыми полевыми цветами. Из распахнутого окна доносилось сумасшедшее щебетание птиц, разбавленное воплями купающихся людей на другом берегу реки. Речка была широкая, радостная, поблёскивающая за зарослями ольхи, скрывавшими её своими раскидистыми ветвями.
-А я уж и забыла, как тут всё,- с вздохом сказала Настя, наполовину высовываясь из окна и обследуя любопытным взглядом огород.
Здесь стояло пара теплиц и несколько грядок - остальное благодарно зарастало травой, малиной и шиповником. В нескольких местах торчали старые кривые яблони, а у забора высились гигантские берёзы и даже одна лиственница. Всё шуршало, жило и радовалось лету, передавая половину своей радости приехавшей девушке.
-А как же - не была здесь, поди, уже лет семь, а то и больше. Ну-ка садись за стол, я смотреть уже не могу - кожа да кости!- в приказном порядке заявила бабушка, накладывая ей в тарелку гигантскую порцию салата.
Настя весело улыбнулась: хорошо здесь было; хотя насчёт её фигуры бабушка переборщила, это, наверное, у всех бабушек бывает: накормить и откормить любимую внучку до состояния радостного розового поросёночка. На самом деле девушка не была настолько уж худой, даже немного полной, но это скрашивалось тем, что такая полнота словно дополняла её и без того очень красивую внешность, полную изящества и природной прелести. Она была невысокой, обладала "шикарными формами", как шутила над ней подруга, обделённая такими данными. У неё были ярко-зелёные глаза и огненно-красная шевелюра, имеющая обыкновение стоять дыбом, но никак не иначе.
-Ба, а мы пойдём сегодня купаться?- спросила Настя, сев за стол и приступив к еде.
Любимая бабушка села напротив и счастливыми глазами следила за тем, с какой скоростью с тарелки исчезает еда. Девушка не ела почти весь день, поэтому еда оказалась ещё одним очень приятным дополнением к полученному этим вечером позитиву.
-Пойдём-пойдём,- закивала бабушка.- Вот поешь, отдохнёшь немного и сходим. Ты помнишь, где тут пляж-то?
-Да. За ручьём, вроде, был,- закивала девушка, вспомнив из своего далёкого детства тот ручеёк, заросший осокой и усыпанный разноцветными камушками по всему дну.
-Верно. Значит, не всё ещё забыла?
-А тот дом ещё стоит?
-Какой дом?- удивилась старушка столь неожиданному вопросу.
-Ну, тот, огромный. С гигантской рябиной, заросший.
-Этот?- бабушка нахмурилась.- Да стоит, окаянный. Куда ему деться? Купили его вот недавно люди какие-то. Не знаю, зачем он им сдался: они редко туда приезжают. Хотя живёт там одна женщина, с сыном, вроде. Странные оба.
-Опять страшилки, ба?- фыркнула Настя.- Я уже выросла из этого возраста.
-Да нет, не страшилки,- покачала головой старушка.- Их вся улица не любит. Побаивается. Разные ведь слухи ходят...
-А-а-а,- протянула девушка, хватая с тарелки пирожок.- Понятно. А Вика приехала этим летом?
-Конечно. Уже месяц как здесь. Даже заходила один раз, про тебя всё спрашивала. Может быть, завтра наведается. Соскучилась тоже. Остальные не приехали.
-Жаль,- равнодушно сказала Настя, жуя пирожок.
Но хорошо то, что Вика приехала: будет с кем пообщаться. Лучшая подруга всё-таки! Пускай и давно это было, но ведь было же. И дружба, и куча приключений, и куча затрещин от бабушки за всякую ерунду, которую они успевали натворить за один только день. Даже в тот дом забирались, хотя дальше первого этажа не зашли...
-Настюш, зачем же ты покрасилась?- вернул её на землю бабушкин голос.- Тебе ведь и твой каштановый цвет хорошо был.
Девушка задумчиво накрутила на палец прядь непослушных волос: они отливали яркой медью, слишком красной, чтобы быть естественным цветом.
-Это мой натуральный,- нехотя сказала девушка, запивая пирожок квасом.- Можешь у мамы спросить - она подтвердит.
Бабушка недоверчиво покачала головой, глядя на этот огонь.
-Н-да, много воды утекло...- пробормотала она.
В окно постучали. Старушка посмотрела в сторону кухни, откуда доносился стук, и весело улыбнулась, заметив в окне улыбчатую растрёпанную голову.
-Ох, Вика! Ох, непоседа! Настя только приехала, а она уже тут как тут. Заходи, уж коли пришла!- крикнула она девчонке.
Та, осчастливленная, скрылась в сторону двери, и через пару секунд в сенях загрохотали шаги. Она никогда не была тихой девочкой, а походка её это только подтверждала, хотя в детстве Настю это нисколько не беспокоило.
Девушка возникла в столовой почти мгновенно, выскочив из двери, как чёрт из табакерки. Настя ещё успела подумать, что Вика нисколько не изменилась за все годы их разлуки: такая же тощая, белобрысая, загорелая и лохматая, как и несколько лет тому назад. Пожалуй, только лицо стало гораздо взрослее и покрылось несколькими прыщиками, ну, и девчачьи формы превратились в женственные округлости. Настя подумала ещё, что эта шикарная улыбка, достойная всяких голливудских звёзд, никогда не сходит с весёлого лица чересчур позитивной девушки, завёрнутой в полотенце и явно настроенной на купание и показ местных достопримечательностей своей старой подруге до полного изнеможения последней.
-Привет, Ведьма!- завопила Вика, кидаясь к столу и вытаскивая из-за оного несчастную девушку, не слишком радостную от столь бурного приветствия, сопровождавшегося крепкими объятиями старой дружбы.- Как же я давно тебя не видела! Даже соскучилась!
"И это - питерская девчонка? Ученица частной школы?!"- подумала Настя, вяло, но отвечая на объятия.
-Ага. Здорова, Боец,- улыбнулась девушка.
-Ты помнишь?!- обрадовалась ещё больше Вика.- Ты помнишь эту игру?
-Естественно. Такое нельзя забыть.
-Что это за игра такая?- тут же встряла бабушка, до этого помалкивающая.
Девушки заговорщицки переглянулись.
-Да, ничего особенного. Обычная детская игра,- пожала плечами Настя.- Играли когда-то. Я ведьмой была, Вика - бойцом.
Вика с торжественным видом кивала, словно они посвящали старушку в одну из своих самых главных тайн. Как в детстве.
Бабушка сделала вид, что поверила, и встала, чтобы прибрать со стола, а Вика к этому времени уже тащила Настю к дверям с воплями и криками, что уже пора купаться, нечего ждать - ведь впереди столько интересных дел! Девушка кое-как отбилась, сказав, что хочет переодеться, и, получив снисходительный кивок соскучившейся бабушки, помчалась переодеваться.
-Будь добра, вернись к полуночи!- выкрикнула бабушка, когда девчонки уже выбегали за калитку.
Впереди было ещё три часа полной свободы действий.
***
Солнце уже село, последние розовые отблески его на тёмно-синем небе погасли. На другом берегу реки горел костёр, вокруг него сидели люди, и где-то там играла гитара. Река была спокойная и тихая: музыка разносилась далеко. Над головами двух девушек, валявшихся в густой и мягкой траве под кустом ольхи, светила тусклая половинчатая луна, обсыпанная россыпью мелких белёсых звёздочек. В листве кустов иногда шелестел ветерок, принося от забора, возвышающегося на верхушке крутого берега, запах бузины. Комары были, но вялые, почти не беспокоящие отдыхающих девушек, которые молча смотрели на небо и слушали игру гитары. Мысли протекали медленно, тягуче. В реке изредка плескалась рыба, а в домах уже давно горели огни. Почти во всех, только огромный старый дом, стоявший за чёрным от старости забором, безмолвствовал, лишь в одном из нижних окон слабо светился огонёк свечи.
-Мне ба сказала, что дом этот купили,- негромко сказала Настя, наблюдая сквозь листву и дырявый забор этот зыбкий оранжевый огонёк.
Все темы за этот вечер были уже перебраны и детально обсуждены, поэтому говорить совсем не хотелось. Просто этот дом был неотъемлемой частью её беззаботного детства.
-Ага,- лениво отозвалась Вика, грызя стебелёк какой-то травинки.- Приезжие.
-И чего?
-Ничего. Странные они только, вот и всё... Что-то ночь сегодня тихая,- девушка раздражённо шлёпнула себя по руке.- А комаров почти нет. Странно как-то...
-А чего это они странными кажутся?
Вика поморщилась. Было видно, как ей не хочется отвечать, да и говорить на эту тему в целом. А может быть, эта была самая простая лень.
-Ну... в общем-то, они не такие уж и странные: обычные люди, вполне серьёзные и в своём уме, просто многим не нравится эта история. Понимаешь, они как будто что-то скрыть хотят, только вот что именно - этого, пожалуй, никто не знает. Да это никого и не касается...- девушка скосила свой глаз цвета чистой лазури на подругу. Казалось, что совершенно ничего и не изменилось с их последней встречи: вот она подруга, вот оно лето, вот она река и дом и так было каждый новый год.- А почему тебя это так интересует?
Настя сразу не ответила, хотя бы потому, что сама не знала ответа на этот вопрос. Вот просто интересно было и всё. Да и таинственно, а это всегда притягивало её немаленькое любопытство как магнитом.
-Не знаю...
-Ну и забей.
-Не могу. Знаешь, словно какую-то частичку детства оторвали от сердца, продав этот дом, и ничего не поделаешь. Я не люблю перемены, а они здесь есть. Хотя бы эта трава - она тут не росла, когда я уезжала семь лет назад отсюда.- Настя смотрела в чернеющее над головой небо с россыпью алмазных звёзд.- Здесь совершенно всё по-другому стало, словно бы я и не к бабушке приехала в знакомое с детства место, а куда-то совсем в чужое, непонятное мне... Так странно. Вот только ты, пожалуй, почти не изменилась.- Девушка приподнялась на локте и посмотрела на подругу, всё ещё грызущую травинку, но теперь её голова была повёрнута к Насте, и этот взгляд был слишком серьёзным и понимающим.- Или всё-таки изменилась?..
-Вот ты поменялась... Стала больше похожа на ведьму и меньше - на нормального человека. И раньше ты никогда так долго и грустно не размышляла,- сказала она.
-Не понимаешь...- фыркнула девушка и плюхнулась обратно на спину.
-Да понимаю, просто ты слишком паришься по этому поводу. Вот чего я тебе сказать хочу: как говаривала наша мудрая училка по литре - "Всё проходит".
-Так это же Соломон сказал.
-Ну да. Только у неё это получилось лучше... Более значимо, что ли, чем это же, но только буквами и по бумаге.
-Н-да... В чём-то есть твоя правда. Кстати, память-то всё равно останется...
-Это уже побочный эффект,- мудро изрекла Вика, сгоняя с носа наглого комара.
Настя отвела взгляд от неба и посмотрела на чёрный кустарник и далее - на дыру в заборе. Свет в маленьком окошечке трухлявого и зловещего своими тайнами дома уже погас. Где-то наверху скрипнула калитка, слышались голоса и шорох шагов по гравию.
-Кто-то идёт,- негромко сказала Настя.
-Да. Наверное, бабка из соседнего дома. Она любит по ночам ку...- Вика резко смолкла и села, глядя на тропинку, спускающуюся к каменистому пляжу.- Вот, блин, встреча, так встреча... Везёт как утопленнику.
-Чего?..- Настя тоже поднялась и поглядела на тропку.
По ней спускались два человека: женщина и вместе с ней юноша. Они вели себя немного странно, хотя, в чём именно странность заключалась, Настя долгое время понять не могла; просто что-то в их взаимоотношениях выглядело слишком гротескно. И оба они были какими-то чересчур странными. Женщина была среднего роста и полностью соответствовала описанию - "кожа да кости", её старое мятое и грязное платье весело на ней не лучше мешка из-под картофеля; тонкие и сухие волосы были связаны сзади в "хвост" и топорщились в разные стороны, создавая впечатление, что их давно не мыли и не чесали. А её лицо больше напоминало маску язычника, нежели человеческое лицо: грубые, изломистые черты, слишком длинный крючковатый нос и очень острый выдающийся подбородок, а глаза были посажены глубоко и казались в темноте чёрными впадинами. Она вызывала резкую антипатию, можно сказать, отвращение, Настя даже почувствовала лёгкий неприятный холодок, пробежавший по спине.
А вот юноша... Он особенным сам по себе. Высокий, худощавый, но не костлявый, и очень бледный - это можно было заметить даже в темноте. У него было очень необычное лицо, чем-то напоминающее те странные картинки, что она видела в учебниках по истории, когда в школе они проходили средние века: чем-то красивое, чем-то фальшивое, слишком вычурное или наоборот - чересчур обыкновенное. Некоторые чёрточки едва угадывались, и ни одна эмоция не была видна на нём. Он был слишком спокоен и равнодушен, как будто и не человеком был, а... куклой, марионеткой, а кукольником была эта ужасная женщина... Настя и не заметила, что очень долго смотрит на него, любуется этим профилем, бледным лицом, его чёрным силуэтом... У него были чёрные волосы, длинные, лоснящиеся и блестящие даже под тусклым светом одинокой половинчатой луны. Девушка случайно отвела взгляд ему за спину и вздрогнула. Что-то там было. Что-то похожее на туман, на тёмную дымку; что-то, что рассеялось в тот же миг, когда девушка попыталась пристальнее разглядеть это.
В глазах защипало, выступили слёзы. Она сморгнула и отвернулась, гадая, показалось ей это или там, правда, что-то было.
-Здравствуйте, Валентина Александровна,- как-то слишком резко и фальшиво произнесла Вика, давая о себе знать.
Насте отчего-то захотелось побыстрее исчезнуть, раствориться, убежать, лишь бы не быть на этом пляже, не разговаривать с этими людьми... Не видеть этого парня и не чувствовать в нём что-то...
Женщина резко остановилась и натянуто улыбнулась. Юноша, шедший за ней, чуть не врезался ей в спину, и только тогда заметил двух девушек, хотя на его лице по-прежнему не было ни одной человеческой эмоции. Пустота и кукольная подчинённость.
-А, девочки... Здравствуйте. А почему вы не дома в такое время?- надтреснутым и скрипучим голоском человека, которому есть чего бояться и что скрывать, произнесла незнакомка, потом повернулась к парню и что-то резко и злобно ему сказала.
Тот покорно обошёл её и двинулся дальше к реке, больше не обращая внимания ни на неё, ни на девушек.
-А мы здесь отдыхаем. Вот домой собирались, да вас встретили,- с фальшивой живостью в голосе и тем же почтением сказала Вика, отчего-то посчитавшая, что лучше уж разговаривать с этой жуткой женщиной, чем молчать и следить за ними втихаря.
Настя тем временем с некоторым любопытством наблюдала за странным парнем. Его и впрямь окружала какая-то странная дымка, которая могла оказаться и просто плодом её буйной фантазии или странной игрой света луны и безупречной чёрной глади реки. Просто ей было как-то не по себе от такого общества. А потом она и вовсе впала в ступор и не смогла отвести взгляда от парня, даже если бы очень захотела.
Сначала он снял свою чёрную футболку и бросил её на большой валун, лежащий около самой кромки воды. Настя тогда отчётливо увидела, что его тёмные волосы доходят ему до середины спины. Красивые волосы, прямые и переливчатые. Девушка ненароком залюбовалась ими, а ещё больше - его крепким торсом. Он стоял к ней спиной, но от этого менее красивым он не был: правильный - таким словом она бы смогла его охарактеризовать; слишком правильный, идеальный... Мысли заглохли. Парень, словно считая себя единственным человеком на этом пляже, снял джинсы, под которыми... Настя была в шоке: он был абсолютно голым; она покраснела и с превеликим трудом отвела от него взгляд, хотя ничего ТАКОГО она и не видела - он стоял к ней спиной. Она заставила себя посмотреть на него только тогда, когда парень был уже по пояс в воде. По поверхности реки побежала лёгкая рябь, поднялся небольшой ветерок, и прежде чем юноша погрузился с головой в воду, девушка успела заметить, как тёмная дымка приобрела за его спиной плотность, чёрную и неприятную даже глазу, хотя видела она её какие-то мгновения...
Она вдруг вскочила на ноги, схватила полотенце и, неуклюже попрощавшись с Валентиной Александровной, помчалась домой, забыв про всё и вся. Ей очень хотелось побыстрее уйти и забыть. Вика догнала её только у самого ручья. Настя уже перепрыгнула его и собиралась подняться по заросшей тропинке к дому.
-Ты чего?- окликнула её подруга.- Тебе не понравилась эта парочка?
Девушка остановилась и оглянулась на неё.
-Я устала и спать хочу.
-Плохая отмаза,- ухмыльнулась Вика.- Я же видела, как ты его костлявое тельце глазами пожирала. Понравилось представление?
-Иди ты...- отмахнулась девушка.- Странный он. Слишком идеальный... и что-то с ним не так. Какой-то он... неживой.
-А будь ты живой, если бы тебя точно так же только ночью выпускали?
-Чего?- Настя уставилась на неё как на дуру.
-Да-да... Я же сказала, что они странные. И уж не знаю, что там твориться в их семье, но этот парень явно больной. Они его боятся и не выпускают за пределы забора, чтобы кто ненароком не увидел этого... уродца.
-Уродца?..- негромко переспросила девушка, сначала подумав, что ослышалась.
-Да. А ты разве не заметила?.. А, ну и ладно! Не много потеряла,- как-то уж слишком злобно усмехнулась Вика.- Спокойной ночи, подруга. Я завтра за тобой зайду часов в семь. Пойдём на танцы-шманцы.- Она махнула рукой и пошла в обратном направлении, очень скоро скрывшись за разросшимся ивняком.
А Настя ещё несколько минут стояла в одиночестве на берегу реки и смотрела, как речная гладь покрывается рябью, словно мурашками от одного соприкасания с... уродцем? Он был странен, но он был красив, как демон. Кто же сказал, что он - уродец? Из-за того, что он неживой? Или непонятный? Или из-за той странной дымки, что обитала у него за спиной?..
Дымка...
Девушка поёжилась. Холодало. На другом берегу залаяла собака, и кто-то продолжал играть на гитаре. Настя развернулась и быстрым шагом пошла домой. За её спиной зашелестела трава, а потом стало тихо-тихо, но она этого уже не заметила...
***
Солнце вставало очень медленно, лениво. Небо уже было светлым, и первые лучики пробивались из-за горизонта, но самого светила ещё было не видно. Было по-утреннему тихо и спокойно, только лёгкий ветер шелестел берёзовыми листочками, да пахло росой и нежностью проснувшейся реки. Ещё ни одна живая душа не проснулась, только птицы тихо и ещё неуверенно в столь ранние часы начинали петь. И дальше - одна тишина... А небо было столь же чистым и безмятежным, как и днём ранее, предвещая нещадную жару.
На крыше одного из домов, ещё погружённых в сонный дурман, сидело нечто. Оно было неподвижно и всё время смотрело лишь в одну точку - ровно на восток, где совсем скоро должно было восстать из мёртвых солнце. Существо было страшно уродливо и крылато, напоминая своими очертаниями не то человека, не то животное. Оно не издавало ни звука и больше напоминало каменное изваяние, нежели что-то живое.
А солнце вставало предательски медленно: показав из-за горизонта сначала один луч, затем - второй, третий... И только потом уже показало свою золотистую краюху из-за неровного частокола верхушек сосен на том берегу реки. Водная гладь окрасилась в золотистые оттенки и покрылась лёгкой рябью, словно бы приветствуя новый день и золотое око неба... Где-то далеко заорал петух, на него откликнулось несколько злобных собачьих голосов. Всё просыпалось.
Существо же, как будто немного очнулось и зашевелилось: на его безобразном подобии лица появился какой-то странный намёк на улыбку, на человеческую улыбку; солнце отразилось в его стеклянных, нечеловеческих глазах, а кривая и сильная то ли лапа зверя, то ли уродливая человеческая рука протянулась в сторону солнца, словно хотела помочь ему выбраться из-за горизонта... Сделала еле уловимое движение, словно бы погладила, и опустилась. Существо прищурило глаза, замерло, а затем, не издавая ни единого даже самого незначительного шороха, исчезло с крыши, расправив свои огромные жуткие крылья.
Настало утро.
***
-А может не пойдём?..- заунывно предложила Настя Вике, когда та самоуверенно тащила подругу на "танцы-шманцы".
-Надо же развлекаться хоть иногда,- отрезала девушка, критически оглядывая Настю и решая, сойдёт ли её прикид для вечеринки.- Не все же две недели тебе картошку с бабушкой полоть. Нет, я, конечно, всё понимаю, что бабушке помогать надо и всё такое, но она же сама тебе разрешила сходить со мной на эту вечеринку... Слушай, примерь вот этот топик, он больше подойдёт.
Настя с сомнением поглядела на ядовито-зелёный топ, который протягивала ей Вика.
-К чему подойдёт?- уточнила она, брезгливо принимая вещь.
-К твоим глазам, естественно,- ничуть не смутившись, ответствовала девушка.- Да и формы твои подчеркнёт... Так вот, о чём это я?
-Про вечеринку,- тускло напомнила подруга, единственным желанием которой было побыстрее лечь спать. Увы, прополка этой фазенды, сплошь усеянной картофелем, ничуть не располагала к тому, чтобы продолжать бодрствовать.
-Ну. Вечеринка будет дома у одного из моих друзей. Ты не парься по этому поводу - я тебя сразу со всеми познакомлю, чтобы ты уж там совсем не скуксилась. Кстати, тебя официально пригласили, благодаря моим стараниям: сказала, что ни за что не пойду без подруги. Макс сразу сдался, сказал, что рад только будет. И ты не боись там ничего и никого: тока мне скажи, я ему сразу морду набью.
-Мы к полуночи успеем вернуться?- Настя скептически оглядела себя в зеркало. Топ, конечно, формы подчёркивал и к цвету глаз подходил, но выглядел уж больно вычурно, хотя ей понравилось.
-Успеем. Мы тебя проводим, а я ещё, может, останусь. Смотря как вечеринка пойдёт... Вот так и иди. И волосы не заплетай - тебе очень идёт.
-Ага, спасибо.
-Слушай, а забирай себе эти шмотки, а?
-Ты с какого дуба рухнула?
-Да я не ношу эти фиговины - мне яркие цвета не очень идут.
-Зачем тогда покупала?
-Со злости... Ну, чего, идём?- на лице Вики расцвела счастливейшая из улыбок.
-Пошли...
Они подошли только к восьми часам из-за стремления Вики выглядеть "по питерски" и точно также вырядить подругу. Собственно, успели они вовремя: к разгару веселья. Толпа уже весёленьких парней и девчонок рассыпалась аж по всему участку: они кутили прям по-царски. Чуяло сердце Насти, что одним пивом тут не обойдётся. Вика сразу же нырнула в самую огромную толпу, оставив на время Настю в одиночестве, а вернулась уже с парнем, таща того за руку из самого центра этого столпотворения. Тот не слишком сопротивлялся, завидев предмет знакомства.
-Макс! Это моя подруга - Настя. Настя - это Макс!
-Приятно познакомиться,- заулыбался парень, облапив уже одним только взглядом фигурку девушки.
-Ага,- только и кивнула Настя, и тут же переключилась на другие интересы: пошла к той компании, которая намеревалась залезть в реку.
Все были уже без малого пьяные в стельку, успев надраться за один час, но это нисколько не убавляло энтузиазма купальщикам, поэтому скоро они уже плескались в речке, счастливые до невозможного. Среди них купалась и Настя, сильно выделяясь, поскольку пить не собиралась на этом празднике свободы и независимости, да и курить тоже... Правда, она и не заметила, как к ней присоединился Макс, который чего-то там болтал, уговаривал и очень желал познакомиться поближе. И даже не заметила, как сдалась и выпила бокал шампанского. А потом ещё один. И ещё... Пока не поняла, что уже ничем не отличается от остальных веселящихся, не знает никого по имени, но очень энергично с ними общается, сидя в обнимку с Максом, а время уже близится к полуночи.
-Во... щас докурю... и домой,- сказала она.
-Жвачки хошь?- не менее "трезво" ответил Макс.
-Ага... Шоб баушка не заметила... ик!- правда, попасть жвачкой в рот удалось со второго раза, подавив в себе дикий смех из-за неудачной первой попытки.
-А мож, не пойдёшь?..
-Нее... Нада...
-Ладно... Тада мы тя проводим... В смыссе, я...
Хотя в данном случае было очень сомнительно кто кого проводит, а кто кого дотащит. И всё-таки они пошли, оставив дом на совести гостей, половина из которых уже мирно дремала где-то в пределах огорода; Вика с самого начала затесалась где-то среди них и так до самого конца не показывалась.
-До пляжу... шоб баушка не заметила,- сразу предупредила девушка, когда они не спеша двинулись в долгий и трудный путь.
Как оказалось, прелести ночного пейзажа в состоянии пьяного бодрствования не доставляют совершенно никакой радости, хотя в ту ночь там было действительно красиво: река, лес, небо... Всё тёмно-синее или чёрное, подчёркнутое лишь незначительными линиями и точками белого и серебристого. За время пути Настя успела выкурить ещё две сигареты, а ещё зажевать полпачки жвачки и потерять остальное. Топик был весь мокрый из-за того, что в последний раз она полезла купаться в одежде... В общем, ей было хорошо, но холодно.
Макс исполнил своё обещание и довёл её до пляжа. Правда, он не давал обещания не приставать, чем довёл девушку почти до бешенства, пытаясь забраться рукой под тот самый ядовито-зелёный топ. Он остановился только когда девушка влепила ему, даже не пощёчину, а самым натуральным образом дала в нос со всей дури.
-А!.. Дура!- выдохнул он, держа руку у лица; между пальцев заструилась кровь.
-Не фиг мне тут руки распускать!- сразу нашлась девушка.- Вали домой, пока не поздно! Может, жив останешься...
Он тогда как-то странно на неё посмотрел, отвернулся, подошёл к реке и начал смывать кровь. Оба они немного протрезвели после такой развязки, да ещё прогулка по берегу дала свои результаты, и теперь Настя почувствовала себя дико сконфуженной, хотя знала, что была права. Девушка медленно подошла к нему, села рядом и помогла остановить кровь.
-Извини...
-Ничего,- он фыркнул.- Сам виноват.
Настя улыбнулась.
-Тогда мир?
-Да... А поцеловать-то себя дашь?
Девушка сделала независимое лицо, но кивнула. Макс совсем осторожно - не так резво, как приставал - поцеловал её, попрощался и ушёл, пообещав, что утром позвонит или зайдёт. Настя махнула ему рукой и проводив взглядом до ближайшего поворота тропы, бегущей вдоль всего речного берега и ныряющей в высокую осоку или за ивняк, поднялась немного выше по берегу, как раз туда, где они вечером раньше валялись с Викой и завалилась в мягкую душистую траву, совсем позабыв, что должна идти домой. Это казалось таким незначительным, ненужным...
На улице было свежо. Ярко сверкали звёзды. Река бесшумно несла свои воды куда-то дальше, к востоку; иногда покой тишины нарушала какая-нибудь плеснувшаяся рыбина. Чуть погодя девушка расслышала песню соловья... Это была волшебная ночь, и ей очень хотелось, чтобы она волшебством и закончилась. Она совсем и не заметила, как заснула, убаюканная сладкой ночью, мелодией ночных музыкантов, укутанная в мягкий ковёр душистой речной травы.
Проснулась она глубоко за полночь. Луна, прибавившая в размерах, стояла высоко, усыпанная бриллиантами звёзд. Тело немножко ныло, а голова побаливала. Настя заворочалась, повернула голову в сторону ольхи, скрывающей старый дряхлый забор, и замерла... Он сидел рядом, понурый, неживой и очень похожий на статую. Но он дышал, медленно и почти незаметно, иногда моргая и всё время глядя на реку и отражение луны в ней. Девушке стало не по себе: откуда он здесь взялся? Один? А где же..? Она взглянула ему за спину: дымка была плотнее и совершенно неподвижна, как что-то вещественное, но невидимое. По телу пробежал неприятный холодок: это был как сон, только страшно напоминающий реальность, будто всё это уже было, давно, но было... Настя старалась не двигаться и ничего не говорить, просто притвориться, что её там нет. И в то же время, она смотрела на его бледное лицо и не отводила взгляд, так он был красив... Странен, но красив.
Наверное, прошла целая вечность, прежде чем девушка нашла в себе силы подняться и сесть. Может быть, он и был дьявольски красивым, но столь же и бездушным: в этих странных глазах не было ничего, кроме пустоты и равнодушия; даже зла или холода в них не было... Она подумала, что ей ничего не будет, раз он до сих пор ничего не предпринял. И посмотрела на отражение луны.
-Ты странный...- тихо произнесла она.
В его глазах ничего не изменилось, на его лице не появилось ни одной эмоции. Он просто сидел и смотрел. Как ребенок-Даун. В нём совершенно ничего не менялось, как будто он подчинялся одной только Валентине Александровне, этой ведьме. А может быть, он не слышал её или не хотел слышать, просто потому что ему было так удобно... Она не знала. В нём она совершенно ничего не знала, и там не было ничего, что могло бы ей нравиться, кроме этой оболочки-внешности...
И тут она заметила: это обожгло её как плеть, как нечто такое, чего просто не может быть. Он был в ошейнике. Нет, это не была та пустая вещица, которой так гордятся всякие молодёжные направления типа панков или готов. Это был тот самый ошейник, который одевают обычно сторожевым или бойцовым псам.
-Господи, кто это тебя так?..- она непроизвольно потянулась рукой к ошейнику, хотя её сотрясала дрожь омерзения к этой вещи и к тому, кто это сделал. Просто жалость к парню была сильнее.
Она почти дотянулась, когда он странно дёрнулся и сильно схватил её за руку.
-Не трогай,- сказал, как пролаял, он.
И его лицо продолжало оставаться бесстрастным, а глаза - пустыми; просто в этих стекляшках блеснула толика ярости, чтобы мгновенно погаснуть.
-Почему?- даже не почувствовав боли от этой стальной хватки, спросила она.- Тебе не больно?
-Больно?- он удивился. По-своему, почти незаметно.
-Да. Они же впиваются тебе в шею...
-Я не знаю,- он ослабил хватку и отпустил её руку.- Я перестал это замечать.
-А, можно, его снять?
-Нет,- он отвернулся.- Не надо. Так будет лучше...
-Для кого?- девушка была обескуражена этим заявлением.
-Они говорят, что я болен. Что это может сдерживать приступы... Ты разве не замечаешь?
-Нет...
-Все замечают. Они называют меня "уродцем", потому что...
Сверху донёсся противный скрежет калитки и быстрые шаги по гравию.
-Велор!
Кричала Валентина Александровна, похоже, он ушёл без её ведома. Настя поняла, что пора уходить, да и бабушка волноваться будет. По крайней мере, ей совсем не хотелось встречаться с этой каргой, которая человека держит в ошейнике, как будто это пёс.
-Можно, я ещё приду?..- тихо спросила она, быстро поднимаясь.
-Уходи, она заметит...
-Можно?
Он не ответил. Девушка едва успела заскочить в заросли ольхи, когда около него появилась Валентина Александровна.
-Я же тебе говорила, что так делать нельзя! Быстро домой, паршивец! Если это ещё раз повторится без моего ведома - я позвоню твоему отцу!! Ты понял?!!
Велор, сидящий у её ног, от этого как-то сразу весь скорчился, как будто ему угрожали чем-то более ужасным нежели смерть. Настя вздрогнула, почувствовав, как по телу вновь пробежала дрожь отвращения к этой женщине. Да она же была монстром!
Валентина Александровна неуклюже пнула его, заставив подняться на ноги, и приказала идти к дому, тем временем цепким взглядом осматривая примятую траву около него и - ещё пристальней - ольху, где спряталась девушка. Похоже, она ничего не заметила, развернулась и побрела за Велором, прихрамывая на правую ногу.
Минут через пять, когда всё успокоилось, девушка вышла из зарослей и быстрым шагом направилась к дому. Она ненавидела эту женщину.
***
Вика объявилась только через пару дней очень бледная, но вся какая-то счастливая. За это время Настя уже успела сотню раз переболеть и пережить бабушкины надругательства над собой: прополка, поливка, уборка, прополка, поливка, уборка... А всё по долгу и ещё чуть-чуть из-за того опоздания: она явилась лишь около трёх и всё потому что её сморило. Гулять её бабушка поздно не отпускала, поэтому девушка сидела дома и тихонько свои беды переживала. Макс тоже не объявлялся, хотя причину этого недоразумения до неё донесла Вика, притащившаяся одним ранним вечером, сонная и больная, и развлекая подругу, пока та в поте лица таскала воду и поливала огород.
-Болеет он. Все болеют: кто до сих пор пытается желудок в норму привести, а кто - насморк пытается вывести... Я вот с температурой хожу,- и она вяло улыбнулась, предварительно чихнув.- Гулять тебя не позову, потому как сама не пойду никуда по причине болезни... А вот температура спадёт, так мы, эта... сходим обязательно куда-нибудь. Культурно сходим: на рыбалку, например, или в лес за грибами. Ты как на это смотришь?
-С сомнением,- честно ответила Настя, таща очередное тяжеленное ведро воды.- Думаю, не успеешь ты поправиться... Слушай, а ты когда домой-то собираешься?
Вика неопределённо пожала плечами и высморкалась в платок.
-С тобой хотела. Ещё через недельку или две... Сейчас не хочу, хотя мама почти в приказном порядке говорит возвращаться, а-то сопли до коленок свесились, теперь осталось на кулак намотать. Знаешь, я вот всё тебе удивляюсь: купалась вместе со всеми, а не заболела единственная. Чего это, а?
-Да я как-то с одиннадцати лет не простужалась,- отмахнулась Настя, качественно поливая огурцы.
-Понятно... А я вот чего спросить хотела, да чего-то забывала. Ты куда на целых семь лет запропастилась? К бабушке не ездит, писем не пишет...
Настя молчала, наверное, целую минуту, прежде чем ответить. В этот момент она могла бы по спокойствию и равнодушию переплюнуть даже самого Велора.
-Болела.
-Серьёзно, наверно?- озаботилась подруга.
-Да, серьёзно,- холодно ответила девушка.
-А чем? И почему бабушка твоя не знала об этом?
-Не надо ей это было знать. У неё и так со здоровьем проблемы, мы не хотели навешивать на неё ещё и наши.
-Справились, значит?- осторожно спросила Вика, явно обеспокоенная этим прискорбным фактом.
-А ты как думаешь?- вяло улыбнулась Настя, отставляя лейку и глядя на подругу.
-По твоему цветущему лицу вижу, что беды все позади,- радостно закивала девушка.- И всё-таки... Ты так и не ответила, чем болела.
-Какая разница? Главное, что всё хорошо закончилось.
-Ну, да.
-Может быть, в дом пойдём, ведь разболеешься окончательно. Я тебя чаем напою... Ну, или конфетой угощу.
-Но только ради конфет...- хмыкнула Вика, направляясь следом за подругой.
В доме поставили чайник. Бабушка всё равно в это время убежала к подружке за каким-то супер-дупер важным рецептом или что-то вроде того, поэтому в распоряжении девчонок были ближайшие полтора-два часа. Чайник разогрелся на удивление быстро, а благодарная подруга расплылась по стулу и поглощала этот напиток с конфетами, совершенно не обращая внимания на жару. Собственно, её периодически знобило, поэтому ей чай казался спасением. Настя же за компанию потребляла тот же чай, но в холодном виде, и без того упарившаяся, пока бегала с вёдрами и лейками.
-Ты мне лучше расскажи, чего хорошего в мире творится - я ж на улице несколько дней не была...- запросила девушка и потянулась за конфетой, когда Вика вдруг соизволила заметить:
-А откуда это у тебя синяк такой на руке?
Синяк, и вправду, был катастрофически синими и огромным, напоминая уродливый браслет, застрявший на слишком толстой руке. Конечно, за последние несколько дней, он стал не таким ярким, как был в самом начале, но менее заметным он от этого не был, периодически напоминая девушке о некоем Велоре, которого она давно не видела... и отчего-то жутко скучала по этому красивейшему лицу и глубокому голосу.
-Ударилась,- ответила Настя и подумала, что за этот день она уже смогла таким образом отмазаться от настырной подруги не однажды.
-Да ладно...- фыркнула Вика.- А чего это тогда тут пальчики чьи-то так хорошо видны? Ты мне прямо скажи - приставал кто? Обижал? Домогался? Я ж сразу даже с больной физиономией пойду мстить за подругу.
Девушка почему-то не стала отпираться и сразу сдалась, возможно, из-за того, что очень хотела поподробнее узнать об этом старом доме, делах, которые там творятся и о Велоре, в частности.
-Это мне Велор поставил,- негромко ответила она.
-Кто???
-Тот парень из старого дома.
-Уродец?
-Не говори так, он нормальный,- попыталась возразить Настя, но Вика разразилась ещё более энергичной речью:
-Нормальный? Настька, ты разве совсем ничего не замечаешь? Ты видела его тогда ночью?!! Да мало того, что он больше на манекена похож, чем на живого человека, так ещё... Блин, дурёха! И не вздумай мне тут влюбиться в этого ненормального! Ты просто не знаешь, что тут поговаривают про него, да и про эту семейку ненормальных, в частности...
-А может быть, я уже в него влюбилась. С того самого раза,- огрызнулась девушка.- Может быть, мне плевать, что там говорят. Всё это бред и чушь! А его называть "уродцем" это...
-Молчи и слушай, дура,- ударила кулаком по столу Вика, заглушив все излияния души у Насти.- Я не хочу тебе зла. Никто не хочет. Так вот, всё, что связано с этим домом - есть зло, которого тебе надо опасаться в первую очередь. И главный его источник - это сам... как ты его назвала - Велор? Вот, он самый. Его все ненавидят, даже его родители. Кто эта ведьма, которая его ночью гулять выводит? Никто не знает, а некоторые говорят, что это его нянька, приставленная к нему с самого его рождения, чтобы... Чтобы оградить всех от его приступов.
-Что за приступы такие, из-за которых он ходит в ошейнике?! В собачьем ошейнике!
-Господи, девочка... Да как же тебя убедить?.. Понимаешь, больной он. Нельзя с ним общаться. Даже река приходит в движение, покрывается рябью, когда он касается её.
-Это не причина,- резко мотнула головой девушка.- Если хотят что-то очень сильно доказать, придумывают другие, более стоящие вещи, нежели реку, покрытую рябью...
-Почему же ты ничего не замечаешь? Ни этой кукольной внешности, ни этих ненормальных явлений около него, ни...
-Я не понимаю. Тогда на берегу я с ним говорила, и он мне отвечал, как всякий нормальный человек. Просто вёл он себя не так, как все. Мне кажется, он такой из-за того, что от него все отвернулись. Абсолютно все!
-Ты защищаешь дьявола,- устало сказала Вика.
-Да? Ну и пусть! По крайней мере, я знаю, что чувствует он, в отличие от всех вас! До скорого, подруга!- Настя вскочила из-за стола, нечаянно смахнув с него чашку, которая упала на пол и разбилась.
Девушка этого даже не заметила, почувствовав, как на глаза наворачиваются слёзы. Она выбежала из дома и быстрым шагом побрела прочь, даже не думая, куда и зачем.
***
Она бродила по деревне весь вечер, слепо натыкаясь на прохожих и чужие заборы, и совершенно не желая вернуться домой. Они не понимали ни её, ни его. Они просто были... чёрствыми и злыми людьми. А она хотела просто помочь ему, поддержать его, чтобы он совсем не отчаялся, чтобы он жил. Хотя бы ради этого стоило повздорить с подругой...
Когда на землю спустилась ночь, всё такая же свежая и прозрачная, Настя отправилась к пляжу. Ей очень хотелось увидеть Велора, может быть, сказать ему что-нибудь, а может просто затаиться и посмотреть, как он купается или просто сидит на берегу и неотрывно смотрит на отражение вечно холодной луны. Никого ведь больше не занимали эти тысячи пустых алмазных дыр в небе, которых не достать, не ощутить. Оставалась лишь старуха луна, вечная спутница ночи. Второй глаз неба, из чистого, но злого серебра.
Настя села на берегу, в зарослях ольхи, чтобы её не заметили, если он опять придёт вместе с этой старой ведьмой, и принялась ждать. Он всегда приходил сюда в районе двенадцати, не раньше, не позже. Время тянулось и обрывалось. Девушка настолько ушла в себя, разглядывая реку и небо, и противоположный берег, и огонёк костерка на том берегу, что не сразу заметила его появление на пляже.
Он шёл абсолютно бесшумно, не примнулась ни одна травинка, не выдал ни один звук. И его лицо было всё так же бесстрастно и спокойно, как и раньше. Он никого не ждал. И его никто не сопровождал. Велор оставил одежду на камне и зашёл в воду. Река, как обычно, не смогла спокойно перенести этот визит, поэтому сразу покрылась рябью-мурашками. Парень стоял так несколько долгих секунд, а потом плавно и красиво нырнул в чёрное стекло воды.
Настя прислушалась. От дома не доносилось ни звука. Единственными звуками был плеск воды, пищание комаров и отдалённый лай охрипшей собаки. Девушка рискнула всё-таки и вышла из зарослей кустарника. Казалось, вынырнувший Велор этого не заметил. Чёрная дымка неотлучным приятелем парила над его головой и плечами, иногда приобретая плотность и пугая своими странными очертаниями, отчего-то смутно знакомыми. Настя неторопливо подошла к кромке берега и потрогала воду: тёплая и мягкая. Не задумываясь над своими действиями и возможными последствиями, она скинула с себя одежду и не спеша стала заходить в воду. Ощущения нахлынули одной слаженной толпой: это был и холод, и приятная ласка родной реки, забирающая все дурные чувства и воспоминания, и лёгкий стыд от того, что она здесь делала совершенно одна в обществе странного юноши, которого все ненавидели, кроме неё самой. Ненавидели за что-то, чего не говорили ей... И поэтому она не остановилась, когда ощутила этот стыд, а пошла дальше, всего лишь прикрыв руками грудь.
Велор заметил её, подплыл ближе и встал на каменистое дно. Здесь ему было по пояс. Ей - чуть глубже, по солнечное сплетение. Они стояли напротив друг друга и чего-то ждали. Она не могла поднять на него глаза, а всё смотрела куда-то в сторону и стыдливо прикрывала грудь руками. Огненно-рыжие волосы непослушными волнами спадали на плечи и спину, приятно лаская кожу.
-Ты вернулась...- сказал он, и в этом голосе не было обычной холодности или напряжения, скорее лёгкое удивление и благодарность.
Девушка, наконец, нашла в себе силы поднять глаза и посмотреть ему в лицо. Эта перемена поразила её: он был ещё красивее, чем раньше, но теперь это прекраснейшее демоническое лицо украшала сама жизнь. То была самая замечательная из всех улыбок, какие только видела в своей жизни Настя.
-А ты изменился...
Он лишь прикрыл глаза, не скрывая улыбки. И молчал. Ждал.
Она протянула одну руку и коснулась его плеча, стараясь ни рукой, ни взглядом не задеть этот грубый и жестокий ошейник, вызывающий в ней столько отвращения. Она осторожно и очень медленно провела рукой по его красивому телу, восхищаясь им и позволяя новым ощущениям захлестнуть себя с головой. Где-то это уже было... Чуть позже она подключила к этому изучению и вторую руку, просто ощупывая это совершенное тело, какого не смог бы добиться ни один мужчина: его нельзя было назвать костлявым, оно не было мускулистым, но и дряхлым его нельзя было назвать... Оно было просто идеальным во всём. А Велор стоял перед ней и не двигался, явно получая удовольствие от того, как эта красивая девушка восхищается, изучает... Это было интересно и необычно, это было волнующе.
Девушка обошла его со спины. Он был высоким, чуть не на голову выше её самой. Но это было хорошо. Она неторопливо коснулась его мокрых тёмных волос, почувствовала их гладкость и восторгающую мягкость. Провела пальцами по спине. Волшебно! Она могла бы сравнить эти ощущения только с исполнением всех заветных желаний. Она трогала идеал, божество, демона...
Она медленно вернулась и встала перед ним, глядя ему в глаза. Лицо... предел всех мечтаний. Красивое и необычное. Она осторожно откинула прядку его волос, непослушно спадавшую ему на лицо. И там, около самого уха заметила небольшое пятнышко, что-то вроде родимого, но маленькое и очень странной формы: похожее на паука. Он попытался отнять её руку, когда она легонько коснулась этого пятнышка, но девушка улыбнулась и откинула волосы со своей шеи.
-Не беспокойся, у меня такое же...- А потом она опустила руки.- Хочешь так же?
Велор сначала стоял неподвижно, какое-то время, рассматривал, наслаждался её красотой, которой могли похвастать только настоящие ведуньи - дочери природы, - а потом он провёл двумя пальцами левой руки, холодными от воды, от самого её подбородка, ниже, между грудей, по животу и даже ещё ниже. Девушка как-то странно всхлипнула. Его прикосновения были необычны: не те пустые человеческие касания; он делал это так, что девушка чуть не задохнулась от восхищения... и страсти...
Он двумя пальцами коснулся её подбородка и осторожно, словно боялся навредить, поцеловал. Хотя эта осторожность просуществовала не дольше трёх секунд... И они стояли так в воде и целовались, наращивая в себе эту страсть, неудержимую, неподвластную, давая рукам полную свободу, давая эту свободу телам...
И была буря. Он и она, небо и река, берег и вода... всё перемешалось, сместилось и стало единым целым, неделимым. Хотя бы на несколько мгновений, но этого вполне хватило, чтобы...
Она закричала. Это был крик ужаса. Он был хорош, он был неистов и ненасытен, но... она не ожидала такого, просто не ожидала, что тёмная дымка приобретёт очертания и плоть. Настя сделала два шага назад, пытаясь закрыться от него. А он... Велор выглядел таким ужасным, но таким беспомощным, он даже не пытался остановить её, а просто стоял и смотрел, как она убегает, перепуганная и удивлённая. Он так и не сдвинулся с места, пока она не скрылась из вида, провожая её долгим, вновь остекленевшим взглядом человека, которому нечего и не от кого ждать.