Лэйн Глеб, Сибо Алиса : другие произведения.

Альбом Зарисовок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    -Дальше будет Мими, сестра-близнец кошачьего инопланетного лиса Кубея. -Кубея? - Переспросила я, чувствуя что-то знакомое в имени которого раньше никогда не слышала. -Кубея. - Кивнула странная девочка и выставила ножку вперед. - Или Кюбея. Или - Кьюбея. Или... Вы еще его не знаете, Махо-седзе-тан? Скоро узнаете! Тебя зовут Махо? -А как ты догадалась? - Как можно культурнее спросила я чувствуя непривычное стеснение в груди. -Это было не трудно. Мало я вас повидала. - Девочка показала на себя и вздернула подбородок. Сразу в голове заиграла "The Cranberries - Loud and Clear", на глаза навернулись слезы счастья и я почувствовала внутри себя заряженный револьвер готовый выстрелить хоть кровью из носа хоть обмороком, за которые меня так корила суровая Тая. - Мими Гриффит! - Торжественно, задорно и почти невыносимо ярко этим солнечным утром представилась она. - Друид, монашка - отроду застенчива, скромна, умна, наивна, крайне непорочна. Умеет делать ноги и спасать друзей - не находить. Во рту травинка, а в ушах кусочки странной ваты. Еще она мечтательна, ленива и красива. Чертовски любопытна и всегда идет вперед. Мими сделала шаг навстречу и мы стукнулись носиками. -Мими пришла к вам из Амна, она проделала немалый путь. Внутри нее горят пески, цветут поля и громыхают грозы темных троп таинственных лесов. Она шагает смело; каждый шаг - еще один кусочек дверцы в лето. Вух... Мими оглянулась. -И так Мими пришла на острова по морю в поисках сокровищ. Они тут есть? Мне не дали поделиться знаниями местных легенд - меня вновь прервали, на этот раз девочка по имени Мими едва не угодила мне в губы своими губами. -Теперь о самом главном: Мими до жути любит кошек и у нее есть свой кот, настоящий кот, представляете? Но он кусачий. Потому что очень большой. Но он хороший, Мими жалеет тех, кого он съел - они ведь уже не поймут насколько котик в душе хороший, теперь они вечно его будут ненавидеть. Котик просто голодный был, Мими часто забывает его вовремя покормить, но котик такой гордый, что сам не попросит хозяйку - вместо этого самостоятельно еду находит. Бедный котик, не ненавидьте его и его хозяйку Мими, не надо! -Не буду!! - Воскликнула я краснея от радости, Мими тоже любит кошек! Но подумать и хоть как-то выразить ей свою симпатию мне вновь не дали. На этот раз - наступили на подъем ноги и понюхали плечо, слегка обняв при этом. -Владеет умным ястребом Грозовой Пик!! - Добавила Мими, смотря вертикально вверх в небо. Я тоже взглянула туда и Мими тяжело вздохнула. - Только его никто кроме Мими никогда не видит. Как и котика, который всех ест. Я даже не знала, что на это ответить. Я просто смотрела на неё и видела - какие у неё необычные зеленые глаза. Видела - и просто улыбалась тихо от счастья. Альбом с рисунками...
  Дом на кленовой улице.
  Дом на кленовой улице впустил в себя новую гостью. Она была тонкой, словно веточка и совсем не умела летать.
  Там уже жили: Тая и её блокнот, Махо и голуби, Сукори с Таро, которого никто и никогда не видел, но о проделках которого говорили все. Рита со своей Лисичкой тоже там жили и так же доставляли хлопот соседям.
  Соседи были страшные и носили темные балахоны.
  "Сектанты какие-нибудь", подумала Марина, разглядывая в окна двор, по нему сновали темные фигуры. Молча, они разносили талоны на крупу.
  В голове у Марины не укладывалась вся эта несуразица. Сначала она думала, что что-то не так, не понимая, что именно, а потом вдруг поняла - что.
  -Что это?
  Мари ткнула в спину Махо. Крылышки Махо дернулись и снова опустились.
  -А ты про это. Наверное, так надо.
  Махо улыбалась. Тут все улыбались и бегали туда-сюда, вопя по чем свет. Мари вздохнула. И попробовала крылья эти Махо отодрать.
  -Ай, больно! - Вопила Махо и била в деревянный пол кулачком. Мари дергала за её крыло, уперев одну ногу в затылок поверженной Махо, а вторую - в стену.
  -Не отрываются. - В сердцах воскликнула Мари и потрогала через спину свои, скосив глаза и с приоткрытым ртом трогающая крыло, она выглядела такой смешной, что Махо перестала плакать и начала смеяться.
  -Дурдом.
  Констатировала Мари, пошла на чердак отобрала у кота сигареты, после чего залезла в подвал и выпила последнюю бутыль вина, разогнав попутно всех мышей. Мыши не обиделись, зато охотиться на них прибежала Лисичка. Она-то и разбила недопитую бутыль вина из рогатки.
  Весь вечер и всю ночь Мари гоняла Лисичку по окрестным холмам и лесам, пока не загнала в пещеру Святого Леса.
  Когда на утро они вернулись обе драные, но довольные, все поняли - что-то случилось. Лисичка улыбалась не полным набором зубов и твердила, что теперь взрослая. Сукори крутила пальцем у виска, смотря то на лисичку, то на две головы её выше Мари.
  Тая сняла у Лисички показания и записала в свой блокнот, после чего ушла рисовать цветы. Рита, наконец, призналась Лисичке в любви. День пролетел незаметно, а за ним следующий и следующий. К тому моменту как пришла осень, а перед домом вперемешку с ярчайшей листвой летали сектантские талоны на крупу, все окончательно передружились.
  Марина спала под чердаком. Оттуда она утром, открыв чердачное окно, могла смотреть на речку вдалеке. Мари так и не вспомнила, как тут очутилась, но не особо горевала об этом.
  Да - она научилась махать крылышками в такт воображаемой музыке, но никому этого не показывала.
  
  ***
  Дети Света.
  Детектив заметил, что в шкафу не хватало одной книги. Человек, повесившийся в комнате на этаже 114, явно что-то читал перед смертью. Еще были обнаружены маленькие следы - тут босиком ходили дети.
  Быстро выяснили адреса, по которым проживали дети с обнаруженными следами ДНК. Когда детей вызвали на допрос, они во всем сознались.
  -Это она! - Дружно сказали шесть мальчиков и семь девочек. - Это она во всем виновата.
  -Кто? - Удивился следователь, он же детектив, он же - Главный Инквизитор. В его фасеточных глазах блеснуло сочувствие.
  -Она, Катя Гордон, это она сказала ему!!
  -Сказала что?
  Настраивая фокус глаз, ГИ смотрел на всех детей одновременно. Они, конечно, этого не знали, так как допрашивались в разных комнатах.
  -Катя Гордон. Это все она... - Твердили дети.
  Нашли Катю и вызвали на допрос без родителей.
  Катя во всем созналась. Как следствие уже знало - повесившийся человек возглавлял секту "Дети Света" и курировал мальчиков и девочек из детских домов. Он был чистоплотен и очень порядочен, в педофилии не замечался. В соответствии с законом этого было достаточно для работы с детьми и более чем достаточно для создания своей секты. Что стало очень популярным делом после выхода книги Г. Грея "Сам себе пророк за пятнадцать дней!", где описывались тысячи способ создать свою собственную секту за пару недель и прокачать её до мировой религии за год.
  -Он спросил меня - знаю ли я что я Дитя Света. - Сказала на допросе Катя.
  -И что вы ему ответили дочь моя?
  Главный инквизитор вертел своими квадратными шторками глаз перед лицом девочки.
  -Я тоже спросила: "как Люцифер"? После этого он громко начал кричать, задрав голову к потолку, и мы все убежали.
  Вращение шторок прекратилось. В этот момент поступили данные от экспертов - они нашли, а точнее восстановили пропавшую книгу, ей оказался старый - еще позапрошлого века - латинско-русский словарь. Его сожгли, и пепел выбросили в окно.
  
  ***
  Love is destructive.
  Тикки устала щипать Виту за бедра под партой. Тикки представила на мгновение что будет, если Вита вдруг вздумает продемонстрировать на следующий день свое сокровенное дзэттай реики, дабы обрести над ней абсолютную власть. И там будут синяки!
  Тикки нарисовала на предыдущем уроке колодец Садако и подарила его классной. Этот же урок превращался в какое-то жуткое Тохо из звездочек перед глазами. В попытке избежать судьбы Героя вследствие детского инсульта, равно как и в общей надежде дожить до перемены, Тики раскрыла тетрадку на последней странице и принялась рисовать.
  Через пару минут даже Вита обратила внимания на быстрые росчерки карандаша, который Тикки предпочитала гелиевой ручке.
  Заглянув к ней в тетрадный мир, Вита обнаружила сложнейшую головоломку из кружочков с именами и соединяющих их росчерков со словами.
  -Что это?
  Тикки ехидно посмотрела на соседку. Потом шепнула:
  -Га-аарррр!
  Открытый ротик и зубы Тикки. Тикки-дино!
  Вита перетянула тетрадь себе и углубилась в чтение.
  -Дима не любит Дашу? - Оторвавшись от чтения, спросила она и добавила. - А Амэ любит Всех?
  -Амэ понимает всех! - Возразила Тикки. - Смотри А-love - понимание второго порядка.
  -Я кажется, поняла. - Сказала, кивая головой Вита. - Это очень интересная игра.
  На следующий день она не пришла в школу.
  Когда через два дня Тикки отправила классная к ней домой с домашкой, Тикки обнаружила в доме, где жила Вита со своей странной семьей потоп.
  -Охлаждение ни к черту. - Заметила Вита по поводу воды по щиколотку. - Я думаю перевести на жидкий гелий.
  -Жидкий используешь для охлаждения кластера?
  -Это не кластер. Я назову его Зверь!
  -Зверь?
  -Да, ведь он 666!
  Тикки посмотрела на три шестерки написанные мелом сбоку у вполне себе кластера.
  -Знакомься, - сказала девочка Вита, - первый компьютер, целиком работающий на каббале.
  -Как можно программировать на каббале?! - Воскликнула Тикки. - Это же не язык программирования!
  -Я смогла рассмотреть любовь, ненависть, понимание, отторжение и множественные иные реакции замкнутой нервной системы человека при общении людей между собой и смоделировать катарсис от любви через древо Сефирота. Вот смотри, этот сайт я создала еще вчера. Черв Вигрега сделает его чертовски популярным, люди могут тут анонимно расписать отношения к своим друзьям в твиттере, фэйсбуке и прочих социальных сетях.
  -Он работает как плагин?
  -Да. У меня уже есть больше миллиона маленьких Сефирот, к концу недели их число превысит миллиард. В каждой сфире сефирота есть своя маленькая сефирот, так я дюплю весы. Я думаю достигнуть полного погружения в клипот к концу восьмого класса!
  -Так у нас не будет звонка?
  -Нет.
  -Ура!!! Кто такой Вигрег?
  -Лох, которого завтра арестуют FBI, я назвала червя в его честь и он начал свою жизнь с его компьютера. Стирает левые баннеры и меняет их на мои.
  К концу недели, когда Тикки вернулась посмотреть на работу Виты (домашку, которую болеющей Вите передала классная, Тикки выкинула по пути в мусорку), Вита осушила свое жилище. Зато теперь тут было очень холодно. Мерзнущая Тикки с удивлением смотрела на Виту, которая сидела в окружении проводов в одной майке. Гудение сильно било по ушам.
  -Чипсы будешь? - Тикки стала рыться в рюкзаке, слегка дрожащими от волнения пальцами.
  -Давай. - Не оборачиваясь, Вита вытянула руку.
  -Ну как?
  Вита молчала. Потом вдруг повернулась на вращающемся стуле всем корпусом и мило так улыбнулась.
  -Оки, я отказалась от всех иных чувств, оставив только любовь во всех её формах. Эти три шестерки скорее напоминание о прежнем эксперименте, у меня все семь миллиардов сефирот, я думаю, обойдусь без предсказанных девяти.
  -Можно называть твой кластер - Бог?
  -Да, пожалуйста. Неплохое, кстати имя. Только это мой терминал, твой Бог - где-то там. - Вита махнула рукой в сторону внешнего мира. - Парит в облаках. Мой кластер слишком маленький для таких операций, пришлось разворачивать свое облако. Ты знаешь, какое оно огромное?
  -И на нем сидит Бог?
  -Ну да...
  Вита сосала сок через соломку, вращаясь на стуле и посматривая игриво на Тикки. А Тикки смотрела на её кавайные дзэттай рёики. В глазах у Виты был странный призыв, но Тикки, отчего постеснялась сделать это.
  ***
  Прошли еще три дня. Вита захотела пойти в школу. На улице она видела плакаты, где девочки одетые в сейлор фуку демонстрировали свои королевские дзэттай рёики. Розовых машин стало невероятно много. Когда Вита добралась до школы целая вереница абсолютно идентичных Nissan Juke выехала на школьную парковку. Открылись розовые дверцы и словно солдатики оттуда повалили азиатской наружности школьницы.
  -Это сбой матрицы? - Спросила Тикки. Смотреть на новеньких собралась вся школа.
  -Я думаю, просто очень большому числу девочек захотелось одеться одинаково и приехать в одинаковых машинах к нам в школу. - Вита выглядела несчастной.
  -Ну, сбой же. - Тикки повернулась к подруге. - Или флеш моб?
  Вита вздохнула.
  -Я тоже хочу себе розовый Nissan Juke! - Воскликнул Димка.
  Вита вернулась домой. Вита выглядела очень уставшей.
  -Бог. - Сказала она и Бог откликнулся. - Я устала. Кончай этот спектакль.
  В этот самый момент ребята из CERN наконец-таки успешно определили бозон Хиггса.
  The End
  
  @
  Софиона II, Кен и Амэ.
  -Кёнски-блин... - Заметил Кен грозовому небу. Но дождя в тот день не было. Амэ гуляла по городу и закупалась продуктами - им предстоял долгий путь.
  Беги, Лола, беги...
  Лола выбралась на крышу, но там была девочка. Она танцевала на самом краю.
  -Это мой край. Уйди. - Попросила Лола, а девочка, улыбнувшись, сделала реверанс.
  -Я сегодня счастлива.
  -Ты думаешь, я стану завидовать?
  -Не-а. - Сказала девочка, как мяукает кошка, настоящая кошка. - Просто ты не поняла.
  -Мне противно понимать счастливых. Уж извиняй.
  Лола подошла к краю и взглянула вниз.
  -Счастье - награда за выполнение ГОСПЛАНА. Ну, или БОГПЛАНА. Короче той мути, что в твоих генах. Ни больше, ни меньше. Я играю в счастье, как гены играют со мной. Ни меньше, ни больше. Если с тобой играет бог, то почему бы не сыграть в бога.
  -Ты больная?
  -А ты пришла сюда прыгать? Тут многие прыгают. Только все в разных мирах. В твоем пока еще никто отсюда не прыгал - ты первая, возможно, у тебя счастливый билет! Это очень хорошая крыша.
  Лола взглянула на девочку повнимательнее. В темноте сложно было что-то сказать определенное, но та была странно одета - раз, говорила странные вещи - два, пыталась читать мысли - три. От одного третьего Лола пришла бы в ярость.
  -Ты хотела сказать - плохая?
  -Ну, прыгунам-то лучше знать - какая. Наверное, они как кот Шредингера, ведь самоубийца как класс парадоксален, чем его больше - тем его меньше.
  -С чего ты взяла, что я хочу прыгнуть? Может просто нравится стоять на краю.
  -Тогда ты свалишься. Когда-нибудь.
  -Ты тоже танцуешь в темноте на самом краю неогороженной крыши.
  -А... ну да, но я-то уже свалилась когда-то, а ты еще - нет.
  Лола не стала расспрашивать незнакомку. Она просто ушла в ту ночь, решив придти утром и снова посмотреть на город, чувствуя свою власть над своей жизнью и близость двери в лето, куда можно шагнуть в любой момент, уйдя от всего на свете. Не пытаясь перебороть, не желая играть с ними в их игры - просто сказать, что ты "пасс". Они, конечно, обидятся, говнюки, но все игроки не понимают тех, для кого игра - не самое важное в жизни.
  А жизнь - это что-то, что включает в себя смерть.
  Лола не была склонна к депрессиям, как обычные рядовые подростки-самоубийцы, про которых любят болтать "специалисты" по телевизору и не только. Она просто сильно уставала от того, что почему-то притягивало всех людей, во что её тянула жизнь и куда, отучившись, ей, скорее всего, предстояло окунуться.
  Лола сделала шаг и зависла над пропастью. В этот раз всё будет по-настоящему. Прохладно. И страшно внутри.
  -Амэ... - позвал тихий голос. - Варп готов, а следующей ночью будет ливень, ты ведь знаешь - спящие люди чувствуют дождь, опять попадем в какой-нибудь мрачный унылый и депрессивный мир, новый Линкинпарадиз, Планетарный Матан или вообще Алисины заскоки на тему "всеобщего счастья" и "дружбы охотника с жертвой", И.О. Антихриста блин.
  Лола обернулась. На пустой крыше, а точнее частично в ней - на десяток сантиметров внутрь покрытия - лежал огромный катамаран невероятной конструкции. К звездному небу раскручивалась спираль зеленого цвета, она вращалась как-то не так - Лола даже не понимала, вращение ли это? Концы двойной спирали из света исчезали в пустоте, но Лола не могла понять - где именно, просто стоило чуть сдвинуть глаза - и спирали нет вообще, а если снова посмотреть на катамаран - она становилась видна.
  Амэ, девочка, к которой обращался мальчишеский голос, сидела рядом на краю и, свесив ножки, болтала ими. Лола могла поклясться, что мгновение назад тут никого кроме неё самой не было.
  -Это цензура. - Ответила Амэ на невысказанные мысли Лолы. - Мы не часть этого мира, поэтому ваш бог не показывает нас, не дает нас никак ощутить - даже потрогать или понюхать, даже лизнуть нас не получится. Пока мы сами не захотим и не приложим заметных усилий. Ну, или... - Амэ махнула рукой назад не глядя. - Пока варп не заработает.
  Амэ повернулась и впервые взглянула своими глазами в Лолины.
  -Вообще-то Софиона на шестерых, но нас там трое. В общем-то, все равно как уходить из этого мира, вопрос в том - важна ли тебе память о нём. Можем подбросить.
  -Я не собиралась прыгать. Почему все думает - если стоишь на краю крыши и подолгу смотришь вниз - то ты самоубийца?
  -Не самоубийца, - поправила Амэ, - а "прыгун", мы тоже прыгаем, в общем - нет особой разницы. Это в любом случае смерть - система распадается, чтобы собраться в новую, вопрос в том - будет ли сохранена информация. И еще, самое главное - твое отношение к ней.
  -К смерти?
  -Лоли-нет! - Улыбнулась милым коварством Амэ. - К твоим воспоминаниям. Метаинформация или "душа", как чаще всего говорят люди. Посмотри на мои глаза - в прошлый раз они были бездонно синие, а теперь карие. Я не та, что была прежде, я помню свое прошлое, но каждый раз после прыжка я меняюсь, по-иному начинаю ко всему относиться. Есть в глубине меня место, которое я никому не сдам, которое не изменится никогда. Это - мое самое ценное сокровище. Если у тебя такое место есть - можешь отправляться с нами.
  -А если нет?
  -Можешь отправляться с нами. Но это будет все равно, что прыжок отсюда. Ты может, и выживешь, но такой же как прежде никогда не станешь. Ты устала от себя такой, и у тебя нет ничего, что хотела бы сохранить?
  -Есть. - Ответила Лола плача. Она не могла сдержать слезы, и была зла на себя за них. - Я потому и смотрю подолгу на этот город свысока, я боюсь, что не смогу живя в нем сохранить себя.
  Меня изменят все они, а скажут - изменилась я сама. Меня изменят?
  -Нет. - Ответила Амэ. - Завтра будет иной дождь.
  ***
  Тараканьи бега.
  -Я тогда обнимала девочку. Вроде, - Амэ дотронулась до подбородка, - её звали Нина. Она первая показала на небо и сказала таким странным зачарованным голосом: "смотри, Дракон ест Луну!"
  -Дракон?
  -Я увидела, как огромный зверь пробивает луну насквозь, на вылет - потом то, что от неё осталось, падало на землю. Не иначе, ведь я снова лицезрела темноту, прежде чем очнуться в постели.
  -Так это был сон?
  -Много, много снов и не снов. Тебе сейчас это трудно объяснить, но я была больна. Болезнь каждый раз относила меня обратно на два года, и я просыпалась в постели, в то время, как должна была умереть.
  -Вроде ты прожила 2013й несколько раз? - Подняла челку левой рукой Люси. Не особо вслушиваясь в разговор, она грузила "банановые" ящики - стоил отпустить такую штуку, как она медленно, но уверенно погружалась под землю, плотность в семь раз выше свинца, что поделаешь.
  -Несколько тысяч раз. - Посмотрела в темноту прошлого Амэ. - Я все никак не могла совершить то, что хотела, и мир забирал меня с собой, погибая каждый раз по-другому. Триша не знала, а Чарли твердила - упрямая ты, ошибка ты.
  -Ты окончательно испортила себе карму тогда. - Вздохнула Люси. - Как хорошо, что эти миры позади, вся ненависть человечеств прожигала бы обшивку Софионы. Помню, ты была в ТОПе Ада, вроде - триллион укокошила лично за одну прожитую жизнь? Меф ржал, выпучив все четыре глаза через сжавшие лицо пальцы. Я давно его таким не видела - просто чокнулся Мефик от счастья. Все ждал тебя. Бедный.
  -Я ей сказала тогда: призрачный Дракон пытается поймать Лунного Волка.
  -Призрачный?
  -Кто-то считал, - Амэ снова апатично посмотрела на небо, которое жгли четыре разноцветных солнца. - Вроде Вита или Тикки. Тикки отправлялась в ад каждый раз последней.
  -Тикки - это с тетрадкой? - Осведомилась угрюмая Люси, Лола с ужасом смотрела на висевший рядом с ним банановый контейнер, удерживаемый Люсиным вектором - вот урони она его сейчас и от Лоли ничего не останется.
  -Ты помнишь её!
  -Ну, в общем - да. - Безо всякого энтузиазма согласилась Люси, и бросила "банановый" в содрогнувшийся корпус увязшей в песках Софионы.
  -Он его поймал? Что за Волк?
  -Вероника.
  -А помню - эти лапы. Когда на остановке - я чуть не чокнулась, увидев девочку с трехметровой стальной волчьей лапой.
  -Они доставали куда угодно.
  -Вероника - оборотень?
  -Не уверена, но волки считали её за свою. А еще она очень оскорбилась, когда увидела как шевалье Лизы, обернувшись Драком, перепрыгнул на Луну. Огромный, с Земли видно невооруженным глазом.
  -Наследственные владения - как-никак.
  -Да это было подло.
  -Тикки считала - двадцать секунд летел. Она тогда сказала - скорость у Дракона минимум одна двадцатая от световой. Он нематериален, а материальным становится только для нанесения удара. Я тогда подумала - во сейчас будут махаться на релятивистских скоростях. А потом об этом сложат легенды, и после конца света пройдут века, будут сидеть мудрые индейцы и рассказывать своим радиоактивным скво как тысячу лет назад Лунный Волк и Призрачный Дракон рвали Сырную Луну на части и потом её осколки упали на землю - так зародились первые Индейцы Апокалипсиса. Все там разнесут... так и вышло, наполовину, конечно.
  -Что весь город стоял и смотрел, как Дракон ест Луну?
  -Ну да, пока на них кусок Флориды, вырванный при толчке тем Драком, не грохнулся с неба обратно на землю. Так и не преодолел притяжения земли, а Луна когда-то смогла.
  -А что было потом?
  -Для меня - темнота. Не помню. В следующий раз я дала Веронике по башке и заказала кидаться на шевалье Лизы. Дети, блин. Они что не видели Нибиру?
  -Ну, просто планета - подумаешь, еще одна в небе.
  -Нет, ты посуди - там все Маги, а половина Сорока Семи полезла махаться с Лизиными шевалье.
  -Дети.
  -Это была в шестьсот какой-то там конец света. Но и в следующие сто они так и не поумнели. Я думала, что сойду с ума.
  -Ну да - они-то в отличие от тебя ничего не помнили.
  -Жесть.
  -Для них это было каждый раз в первый раз.
  -Я не поняла - для кого?
  -Для Чудовищ. Амэ - ты совершенно не умеешь рассказывать!
  -Я такая. Лизины шевалье ставили палки в колеса, "они просто веселились гады, в то время как с таким трудом собранные Сорок Семь пытались хоть что-то сделать. Ненавижу эти наглые ехидные веселые рожи" - сказала бы Флора. Один раз кого-то из шевалье переклинило, и он создал на орбите Земли черную дыру. Ты представляешь - наша планета сразу перестала вращаться.
  -Это называется - остановите Землю, я сойду.
  -Нас всех подняло в воздух и последнее что я помню - искрящаяся улыбка пронесшейся Мантикора Мари и приближающийся с востока грозовой вал из воды, земли и того что когда-то было на ней. До небес. Земля-то остановилась, а то, что было на ней - продолжило двигаться. Нас просто смело, увы.
  -Вы хоть раз добрались до магов?
  -Я... не помню. Нелу. Его гомункулы, Люси ты их помнишь?
  -Жадность помню, он никогда не давал своих людей в обиду, говорил, что те принадлежат ему до последнего уголка души, и за каждую каплю их крови он потребует с нас бочку, глупец. Гордость и его брата-доппельгангера, теневого близнеца Гордыню, что вечно прятался в тени - надо было видеть как тьма с оскалами, полная презрительных глаз поднимается из тени этого мальчика, да всю Великолепную Семерку помню. Похоть первого поколения - кровавый прилив из тридцати миллиардов совокупляющихся тел трудно забыть, а еще труднее переварить. Из второго поколения помню Счастье, миры, где оно побывало забыть невозможно - эти шары из мяса, утонувшие в Солярисе, смотреть на их Счастье и полнейшее взаимопонимание со стороны было жутковато, но я не сомневалась уже тогда - они воистину счастливы навсегда. Правда, мне хотелось ими удить в ЛСЛ свои фантазмы, но это же аморальнее CP, я права? Помню Доблесть и Отвагу. Сколько же их было разных! Нелу считал Алису гомункулом Катарсис, одиннадцатой сфирой Сефирота, Ключами Знания, которыми он отворит Дверь Истины. Но та сбежала из тела Аделир и переселилась в Кэролл, что воспитывала семья Ноя - так Страруда стала её. Аделир досталась Нелу как Катарсис, надеюсь, он остался доволен.
  -Гомункулы сожрали почти все альтернативные истории и Бог заболел. Нелу сказал, что Маги обязательно попробуют Бога вылечить. Так и случилось. Маги вытянули Нибиру из-за солнца с такой скоростью, что планета выросла за несколько минут, буквально у нас на глазах. Не меньше половины от световой.
  -Из-за солнца?
  -Они там прятались от земного бога, ну человечества, по сути - от Земли. Наблюдателя второго порядка там, или как они его сами называли, а Старуда на Темной Луне пряталась от Солнца, вращаясь так, чтобы Земля постоянно оставалась между вторым спутником нашей планеты и Солнцем. Там никогда не всходило Солнце, никогда не наступал день, Темная Луна - обитель вечной ночи и пристанище ночного народа. Маленькая, но полая внутри, эти Ветряные Мельницы Камарильи я не забуду никогда, хоть они и рассекали безвоздушное околоземное пространство...
  -Настоящему мужику - как и вампиру - воздух не нужен, говаривал отец Кена. Gar!!!
  Люси забросила последний "банановый контейнер" в Софиону. Лола зажарилась на свету всех этих пустынных солнц и отказывалась подавать признаки жизни. Кена все не было, а Амэ задумчиво удила песчаных скатов. Корпус Софионы нагрелся настолько, что будь он покрашен - пошел бы волдырями. Но он не был покрашен, зато шла волдырями кожа от прикосновения к нему. До вечера еще было далеко, четыре близкие и ненасытные звезды, водившие лесбийский хоровод вокруг общего центра масс, никак не хотели расходиться, или хотя бы милосердно заходить за кромку горизонта еле-еле вращавшейся планеты земной группы GainaX.
  
  Сырные эльфы из кекса и человечки из волос...
  -О, там еще собака. И во, там еще был эльф...
  В воздухе повисло тягучее молчание...
  За окном колыхались ветки дуба, они стучали в окно, требуя впустить их. Видимо они много чего могли рассказать собравшимся про эльфов, а может им просто становилось скучно под непрекращающимся летним слепым дождем.
  - Эльф?
  Девочка уставилась на говорившего своим странным напряженным взглядом. Но таким милым при этом было её лицо.
  -Какой эльф?
  -Эмм... не помню...
  -А приблизительно? Ну?
  -Да я как то... - Он почесал голову.
  -В них, не разбираюсь что ли - Он улыбнулся так обескуражено.
  -Ну, там Лунный, Солнечный? Какой?
  -Дневной там, - подсказал кто-то...
  -Грибной...
  -Сырный, со сметаной, ага...
  Взгляд имуннитета к непониманию.
  -Я поняла! Это был эльф из кекса...
  Ошарашена имуннитетом.
  И повисло гнетущее молчание, что прервано лишь было нервным тиком.
  "Что-то у ней глазик сразу при этих словах опять задергался...", подумал Кто-то.
  -Лена... а ты свой тик когда-нибудь лечить... будешь?
  -А как тики лечатся? И чем?
  -А я сейчас тебе покажу, стой не вертись только... И чур не уворачиваться!
  Тишина стояла мертвячная, как и полагается хорошему ужастику.
  -А какие бывают эльфы?
  -Да! И с чем их едят?
  -Ага, и чем заправляют... и под какой подливкой подают, и как их в тесте правильно запечь.
  -Гастрономические диалоги об эльфах ол-о-ло...
  -Пирожок из эльфа!
  Она прокричала это на всю комнату, и застыла с идиотским выражением лица смотря немигающим взглядом куда-то в темноту.
  Собрание первоклашек и первая попытка коллективно порпить катились сами знаете куда.
  То есть куда-то не туда. Ну как всегда...
  
  Лена гостила в селе у бабушки. На самом деле это был город, но всем там у себя в настоящем городе в школе она говорила, что едет в село. Зачем смущать друзей и пытаться им объяснить, почему сто сорок домов без канализации отопления газа водопровода, а в недавнем прошлом как поговаривали старшие и электричества называли городом таким-то. Каким - она, конечно, знала, но название казалось ей матерным, вот она и молчала о нем со своими друзьями.
  -Поеду в село к бабке, звоните, если что, там недалеко город есть, настоящий, так что сотовый пашет, временами.
  -Что значит настоящий и как это - временами, - переспросила её Света.
  -Ну, как-то так. - Ответила, счастливо улыбнувшись, Лена. А потом открыла глаза и со злостью выплюнула:
  -Они там вообще в девятнадцатом веке живут и не хотят догонять прогресс!
  -Там есть кареты?
  -Нет. - Пробормотала Лена. - Карет там нет, впрочем, зимой есть сани.
  -Ва-а, - просияла Света, - давай я как-нибудь к тебе?!
  -Да с удовольствием! - Ответила Ленка, зная что "как-нибудь" означает, скорее всего "никак".
  
  Самым продвинутым человеком в городке этом был школьный учитель математики, а по совместительству информатики, а так же подрабатывавший программистом в нескольких небольших фирмах устроившихся в забытом богом городке по забытой уже дьяволом причине.
  "Скорее всего - из-за бабок", думала Лена. Только вот что тут может приносить доход, она не знала. Вообще-то она думала, что все в мире случается из-за бабок, вот её родители тоже после того как развелись, судились из-за них. И таких примеров была тьма! Есть от чего впасть в уныние, но она не унывала, надеясь, когда вырастет что-то изменить. "На худой конец", думала временами Лена, "можно ограбить банк, как та девочка из новостей и больше не будет никаких проблем, не надо будет думать о бабках и жизнь станет как яблоки из бабушкиного сада"
  Поэтому временами она искала и спрашивала в библиотеках книги по взлому замков, а когда ей стали регулярно отвечать разные библиотекарши, что таких книг в природе не существует - она перенесла свои поиски подходящей литературы в интернет.
  Бабушка её, Вероника Львовна тоже была продвинутой, но в совершенно другом месте. Она любила, и главное умела рассказывать страшные истории. Наверное, высокая концентрация общения с баб Верой в дошкольный период жизни и повлиял на Лену, превратив её в рпгшницу. Теперь же в третьем классе у них тут был невнятный клуб из ровесников, которые любили компьютерные игры больше всего на свете и рвались в другие миры. Кстати, Лена всегда играла за вора, а её подруга Вика - за мага. И обе - за мальчиков. Которые искренне по легенде любили друг друга. Такие дела...
  
  -А я рассказывала вам, про убежавшее из кастрюли под кровать тесто и как оно душило детей в доме, пока его не сожгли?
  -Рассказывала, и мы уже не маленькие, чтобы в такое верить?
  -Да. А какие вы?
  Девочки смотрели на бабушку с добротой и раздражением одновременно.
  -А про то, как в животике у девочки жил волосяной человечек?
  -Он не мог там жить! - Пробормотала Вика.
  -Почему же? - Удивилась бабушка.
  -Девочка бы умерла! - Воскликнули они хором.
  -Да неужели. А вот вдруг у вас в животиках сейчас живут такие же волосяные человечки, вы ходите в школу, ложитесь спать и ни о чем не подозреваете?
  -Мы бы знали!
  -Я бы точно почувствовала, что во мне кто-то есть! - Уверенно заявила Вика. Ну, еще бы! Она же маг.
  -А вот и нет, - попыталась нас удивить баб Вера, - вот в вас сейчас столько всего живого живет, здравствует, а вы и не подозреваете.
  -Это вы по телику насмотрелись? - С подозрением спросила Лена.
  Баба Вера посмотрела в окно и вздохнула. Её телевизор уже неделю как требовал ремонта, и она оказалась отрезана от кишащего новостями и сериалами мира. Лена поняла - та сейчас обидится и пойдет делать блины к столу. Вздохнув прямо как её бабушка, она произнесла:
  -А как он там завелся?
  -Волос наглоталась, а они живые же, там взяли и связались как в косичках у тебя, и жить стали как хотят, еды то там им много. Эх, я же вам рассказывала, совсем память гнилая стала.
  
  Бабушка делала блины. В саду было темно и совсем не душно, прохлада разлилась по телу Лены, она шла, наступая босыми ногами на свеже высаженную рассаду, сминая её, наслаждаясь этим. Рядом Вика прыгала между кривых грядок, стараясь не наступить и не примять чужие посевы. Лена улыбалась. Тут все было её, она могла делать что хочет.
  
  Внезапно Вика закричала. Указывая рукой она вопила как пожарная сирена, а потом спряталась за спину подруги. К ним по траве от кустов малины, что росли под яблоней шел волосяной человечек. Лена встала в оборонительную стойку ниндзя и закричала:
  -Киа!
  Человечек по-прежнему шел к ним. Вика дрожала за спиной, а Лена вспоминала, куда она сунула сюрикены. Вдруг она припомнила что-то из опыта прошлых сражений и, отпрыгнув в сторону, крикнула напарнику:
  -Вика, кидай в него файер бол!
  -Что? - Удивилась подруга.
  С веток донесся хохот. Они разом вскинули головы и увидели хрумкающего яблоки парня.
  -Наши яблоки воруете? Нехорошо! - Вставила Лена заученную с раннего детства фразу. Одно время у бабушки была мания яблочных воров, и девочке приходилось защищать её сад, охотясь на себе подобных. То есть - на родственные души.
  -Как это? - Спросила удивленная Вика, наблюдая за движениями его пальцев и танец волосяного человечка.
  -Самая тонкая леска, - ответил парень, - последняя в магазине была, к ярмарке готовлюсь я, буду там спектакль делать, ну и как вам мой Рин-тон?
  -Рин-тон отпадный, - произнесла Лена еще одну шаблонную фразу. Парень рассмеялся и захрустел чужими яблоками с удвоенной скоростью. Направо и налево начинались чужие участки, а высота забора не превышала одного метра. Колючая малина и та лучше защищала от непрошенных гостей.
  "Ворам и бардам раздолье", - подумала девочка и еще раз убедилась в верности выбранного им жизненного пути.
  
  
  Странная птица.
  Эта птица была медленнее других, пока все остальные перелетали с ветки на ветку, она словно о чем-то размышляла. А потом вспорхнула и замедленными взмахами крыльев полетела в сторону моего дома. Я почему-то сразу захотела позвонить маме и рассказать про эту птицу. Пока еще не поздно было. Странно. Почему я так к ней сразу отнеслась.
  А птица, подлетев, уселась у нас на балконе и, прокашляв, сказала:
  -Я не торможу.
  Я слегка смутилась, на самом деле со мной это редко бывает, но тут птица словно угадала мои мысли. Я сказала:
  -Я и не думала о вас так думать, о Странная Птица!
  И замолчав, слегка потерла виски, надеясь, что никто из соседей этого не слышал.
  -Гонишь. Ты сидела и думала - что эта синяя хрень так медленно машет, словно в замедленном кино, ей в жопу что всадили десять кубиков карлидола?
  Я слегка покраснела.
  -Слушай птица... я и не думала ТАК думать, вообще это ВАШ уже ход мыслей, а не мой. Если вы по каким-то своим причинам медленно летаете как в замедленном до нельзя кино - это лично ваше дело, а не мое.
  И довольная, что так красиво и почти без видимого раздражения выразила свои мысли в словах, я замолчала, ожидая отклика птицы. Вообще-то в классе я лучше всех отвечала у доски, даже в тех случаях, когда ничегошеньки не знала и не учила. Просто выходила. Просто отвечала. Говорила что думаю. И все получала одни пять да пять. Наверное, учителям просто до жути было интересно слушать, как я думаю. И до лампочки им было - о чем я собственно сейчас говорю. Все так и рассказывали моей маме - "как же ваша дочь красиво отвечает на занятиях, слушать её - одно удовольствие", а потом иногда добавляли, что желательно мне хоть изредка, но готовить домашнюю работу, потому что скоро экзамены, а там тесты, ЕГЭ и его устно не ответишь.
  -Да, ты их всех подсадила. Тебя пора сдать за решетку за распространение сильнодействующей дури девочка.
  -Чего? - Я тут подумала - а ведь она и вправду телепат, а потом еще - а ведь клюв она не открывает, а затем вдобавок - а ведь я тут как дурра сама с собой общаюсь.
  -Дорогая птица, я не знаю, о чем вы сейчас произнесли, вы ведь произнесли это, а не подумали, так? Так вот, к вашему сведению, дурью я не маюсь и не торгую, вы этим меня не обманите!
  Птица смотрела на меня, наклонив голову, потом сделала шаг вбок и снова наклонила её, на этот раз в другую сторону. Мне почему-то показалось - она примеривается ко мне. Сейчас наверняка кинется, как бык на арене.
  -Слушай птичка, я животных люблю, ты это тоже имей в виду.
  -Я не животное. А вот ты - обезьяна тупая.
  -У тебя милый клюв. - Сказала я, как можно милее закрыв глаза.
  -Ты совсем тупая? Это не клюв.
  -А что это?
  -И почему вы так странно общаетесь?
  -А что не так? Были собраны сведения и найден оптимальный усредненный вариант общения с вами, макаками недорезанными в детстве.
  -Ну, я не могу судить за весь мир, но слегка переиграно, по-моему. - Снова соврала я. Было очень нормально все это, даже слишком очень нормально по меркам дворов и подъездов, просто сказала и все тут.
  -Да ну-у. - протянула птица. - Думаю исправить нужно. А крылья что, правда, медленно двигаются?
  Я утвердительно пару раз кивнула.
  Птица вывернула голову так, что я вздрогнула, через меня словно ток пропустили, на мгновение показалось, что её шея не выдержит этого. Но она спокойно заглядывала себе под хвост, потом еще дальше, в конце этого осмотра её клюв торчал у птицы между лапок, и я подумала - "а вот сюда зайдет сейчас мама и скажет мне, что я садистка такая и что я с птицей вытворяю"
  -Это не я с вами сделала.
  -Разумеется не ты. Просто заряд кончается. У вас тут столько вампиров развелось.
  -Вампи-иров, - протянула я. Мне до боли жуткой захотелось узнать все про вампиров, раз зашел разговор.
  -Ага, все пьют, и пью из нас. И люди и нелюди, все на вашей планете пьют друг друга. Как вы живете! Зарядка совсем почти кончилась.
  Птица обернулась вокруг себя и покачала головой, мне показалось что шея, удлинившаяся во время этого осмотра, слегка сократилась обратно.
  -И главное незаметно так пьют. Вот приспособились, а? теперь я лучше общаюсь?
  -Ну не совсем, слишком много гонора. Поласковее надо быть.
  -А та-ак? - Медленно пропела птица слащавым голоском. Я засмеялась.
  -Не, теперь вы опять переигрываете. Нужно скромно и не навязчиво, спокойно и уверенно, но всегда как бы снизу, не дергаясь и не напрягаясь, не заставляя себя через силу, просто и естественно, как тебе хочется, и в то же время твердо и мягко одновременно.
  -Так, - сказала птица внимательно меня слушавшая. - Продолжай.
  -Старайтесь быть милыми. Говорить все так, словно ласкать собеседника, просто делайте то, что хотели бы, чтобы и вам сделали.
  -Понятно-понятно. Вот оно ка-ак. А мы чуть не лопухнулись еще раз. Спасибо тебе.
  -А вы ребята откуда? - Спросила как можно вежливее я.
  Птица взяла меня за что-то глубоко внутри и, развернув, кинула в небо. Впервые я так испугалась.
  -Не боись, щас все будет. Смотри. Во-от отсюда.
  Я парила где-то очень высоко, наверное, на орбите и смотрела в сторону далеких звезд. Они горели ровно, не мигая.
  -Оттуда?
  -Ага.
  -С одной из этих звезд?
  -Неа, со всех сразу.
  -Да-а, - протянула я, пытаясь все это сообразить. Звезд там было уж слишком много.
  -Ага. Тебе же цифры ни к чему девочка.
  Потом меня "вернули" обратно и я по очереди предлагала птице все, что у нас было в доме, и она так же по очереди от всего вежливо отказывалась. Я была счастлива. Солнце клонилось к домам, за которыми оно обычно куталось в одеяло из зелени парка.
  -А для чего вы прилетели на Землю? - Наконец под самый конец догадалась спросить я.
  -Как для чего? Чтобы планету завоевать. - Ответила птица и, спрыгнув с подоконника, расправила крылья, уже у самой земли она взмыла вверх и пронеслась мимо меня, набирая высоту. Последними её удаляющимися от меня мыслями было - "извини, но мне пришлось от тебя подзарядиться, покеда девочка"
  Хоть эти мысли и были слегка грубоваты, по-своему они были милы и даже теплы. Кашляя, я тихо про себя улыбалась. Мне почему-то было очень приятно от этого прощания.
  "А ведь получилось", подумала я.
  В этот вечер у меня поднялась температура, вызвали скорую и меня отправили сначала в больницу, потом там уже в реанимацию. Но врачи сказали потом - я крепкая, и мне повезло. У меня была какая-то особая форма птичьего гриппа. Там в больнице я уже подумала лежа в палате под капельницей, что все это просто идиотская выдумка на почве расстройства психики или чего-то там еще. Пока не увидела одну из них. Целая стая голубей клевала что-то находя еду в кавернах больничных дорожек между ивами. И одна вдруг вспорхнула и полетела между корпусами, эти медленные взмахи крыльев я никогда теперь не забуду и не спутаю уже ни с чем! Поднявшись с кровати, долго смотрела я тогда ей вслед.
  
  А вы замечаете, что некоторые птицы временами слишком медленно машут крыльями? Словно в замедленном кино, особенно бросается в глаза, если рядом пролетают обычные, нормальные птицы в это время. Так вот - значит, у них кончается подзарядка. Я тут подумала - их так много! Этих не до конца подзаряженных птиц. И значит, вправду они скоро захватят мир. А может они его уже и захватили и ждут момента подходящего, чтобы нам об этом заявить. Вот, например, сейчас идут новости, там Саудовская Аравия что-то замышляет, индексы кто-то теряет по пути на работу или с неё, какой-то президент куда-то вновь приехал, снова где-то война из-за черных или черного чего-то там, кого-то посадили или подсадили на что-то или куда-то, да вроде и не того. Скучно все это слишком. И как им в таком сумасбродстве себя проявить? А они дождутся подходящего мгновения, когда все эти страсти поутихнут и культурно, как я их научила, заявят о себе. Выглянут так на нас из экрана и скажут между двумя выпусками очередных каждодневно шокирующих общественность новостей:
  -Вы извините, что мы прерываем ваше общение, но у нас тоже есть для вас новость, она конечно маленькая, но мы больше ждать не можем. Кха-кха эм... Так вот... Мы захватили ваш мир. Спасибо. Извините. Продолжайте. Нам дальше пора.
  
  
  Кирика и Лесли.
  -Это рассказ. - Ответила Лесли на мысли Кирики по своей привычке, она тряхнула русыми локонами и чуть-чуть повернулась, так, чтобы Кирика мог видеть из-за её плеча. - О двух людях, которые живут в двух разных мирах. О двух людях, у которых одна душа. О двух людях, которые связаны тонкой красной нитью судьбы, ведь они оба - две маленькие жизни одной единственной души. И так получилось, что они оба писатели. Один из них пишет, чтобы делать мир лучше, а второй - чтобы заработать себе на хлеб и отрешиться от тяжких воспоминаний. И самое интересное: первый из них - персонаж книг второго. Книг, в которых ему уготована весьма печальная судьба, полная боли отчаяния и неудач. Где все его попытки повлиять на мир рухнут чуточку раньше, чем рухнет этот самый мир в цепочке войн и попыток все начать сначала, которые окончатся, когда человечество уже не сможет в очередной раз подняться, стряхивая пепел руин и загубленных жизней.
  -Этот рассказ пишешь ты?
  -Да. - Лесли Бейонд улыбнулась, став похожа на маленькое весеннее солнышко. - Тебе он не нравится?
  -Он слишком грустный для тебя.
  -Почему?
  -Лесли, ведь это рассказ о человеке, который своими руками ради попыток забыться и просто - ради денег - гробит мечты самого себя в следующей жизни. Согласись - немножечко грустно.
  -А я - веселая? - посмотрела на него лучезарно Лесли.
  -Да, очень. - Честно сознался он.
  -Но ведь людям интересны трагические судьбы и он старается для них. - Закрыла один глаз Лесли, став весьма странным солнышком, которое что-то задумало. Зная, что спит, Кирика попытался ухватить его руками, и - проснулся в своей кровати весь взмокший.
  -Не нужно... - Прошептал Кирика. - Было тебе стараться для них.
  "Ты ведь знаешь, миров - так много!", Лесли Бейонд, словно что-то знала и не хотела говорить, уже тогда. "Они все возможны, абсолютно все, это называется Мультиверсум, есть, существуют, дышат и живут все миры, о которых можно подумать, и те о которых человек подумать или пофантазировать не может - тоже есть..."
  "Тогда почему мы все еще здесь, а не там, где всегда хотели быть?", спросил тогда Кирика. Лесли не ответила в тот раз, сейчас же Кирика знал ответ. Она не знала или не хотела, чтобы знал он?
  "Кирика, ты знаешь - мой персонаж, ведь он не выдумал тот мир, в котором его душа проживет следующую жизнь, он его нашел; квантовое многообразие миров - это бесконечность, а те миры, которые можно себе представить, будучи человеком - лишь капля в ней, всевозможные миры существовали всегда и буду существовать еще столько же, когда ты фантазируешь - ты находишь их, словно нащупываешь дверь, за которой расстилаются бескрайние леса или горят в очередной войне города. Ты не виноват в своих фантазиях, не они заставляют страдать людей, ты ничего не создаешь, ты ищешь, для себя или для кого-то, автор - на самом деле просто проводник, который видит тропинку, знает её и не может по ней пройти..."
  Кирика вскочил и бросился из комнаты на улицу, роняя по пути стол и стулья, Кирика несся сломя голову.
  Звезды.
  Их было много в эту ночь. Кирика застыл как вкопанный. Здание за его спиной, он не мог обернуться. Знал это чувство.
  Кирика медленно обернулся. Здание освещала желтая лампа, рядом стояла машина, покрашенные в зеленый цвет перила и лестница вверх. Все обычно? Но что-то было не так, оно поднималось откуда-то из глубины.
  Знакомое.
  Светлячки. Маленькие ярко-белые с зеленоватым отливом точки, они водили хороводы по лужайке. Вдалеке ухнула сова. Кирика не мог дышать, это место оказалось пропитано его воспоминаниями, несмотря на то, что он видел его впервые.
  "Нельзя", сказал он себе и обнял руками, упав на колени. "Нельзя пытаться вернуться, ведь там уже не окажется её, в прошлом человечества её больше нет, Лесли Бейонд осталась лишь в его воспоминаниях. Она была стерта, теперь она как бы и не рождалась вовсе... Нельзя изменить прошлое так, чтобы оно не повлияло на будущее - так думал я когда-то...
  Я ошибался...
  Из всего класса остались одиннадцать человек, класса как такового больше нет, его никогда и не создавали. Это цена ошибки? Попытки все изменить ради других воспользовавшись своей силой?
  То, что случилось. Так банят игроков, чтобы они не мошенничали. Мир - игра, в которой она пыталась мошенничеством сделать всех счастливыми и Лесли забанили. Теперь о ней не помнят даже её родители, этом может показаться смешным и глупым, но так грустно, что стерлись все следы существования дорого тебе существа..."
  Двадцать два из тридцати трех - столько его одноклассников исчезли в ту ночь бесконечного лета в восстановленном лагере "Совёнок". Оставшиеся проснулись - и не нашли даже номеров телефонов своих друзей. Их никто не помнил, кроме десятка оставшихся. Даже родители, исчезли все следы их жизни, но та продолжала течь. Если верить законам хаоса, то взмах крыла бабочки в одной части света порождает ураган в другой. Но чем больше Кирика думал обо всем этом, тем больше в его голову лезли мысли о том, что все законы причинно-следственных связей существуют лишь в головах людей и кому-то "свыше" плевать на них.
  "Если я попытаюсь вернуться - ничего не найду, я все потеряю, даже память о ней - её просто отнимет та же незримая сила, что стерла саму Лесли, отнимет как ошибочную, больше не нужную мне в этом незаметно в который раз исправленном мире. Люди называют это - Бог..."
  Постепенно краски, ощущения и запахи тех дней утихли. Он сидел на лужайке перед старым корпусом детского лагеря, в котором никогда не бывал в оставшемся далеко позади детстве. Все было обычным. Пусть таким и остается.
  "Странно", подумал Кирика, "если посчитать все время моей жизни - я уже старше собственной сестры, а ведь когда-то она казалась мне почти взрослой... наверное, тогда я был ребенком..."
  Кирика поднял с травы светлячка и, вытянув руку - примерил его на фоне звезд. Слишком крупная звезда получалась.
  ***
  -Кирика, - сказала в тот день веселая Лесли, - я на самом деле в тайне много раз пыталась, тренировалась, но у меня никогда не получалось. Читая книгу, я каждый раз хотела оказаться там, в том другом мире, мне казалось - там лучше, чем здесь. Я пробовала по-разному - совсем маленькой - клала книгу под подушку, постарше стала разрабатывать свои секретные техники...
  "Секретные техники" в её устах звучало курьезно, впрочем, Лесли умышленно старалась придать словам комичный оттенок.
  -И всегда болезненно переживала возвращение к реальности. Я не могла там остаться надолго, я читала везде - и не могла остаться там надолго. Я стала читать так быстро, как только можно и еще быстрее, сперва мне казалось, что я перестаю чувствовать тот мир, но позже я привыкла и он оставался таким же ярким - но лишь в моей голове. Стену, что я возводила между собой и миром могли пробить мои мама с папой. Я часто злилась на них за это, а когда их не стало - злилась на себя. Тогда несколько месяцев я ничего не могла читать, мне было очень плохо, даже одна мысль о том, чтобы попытаться отрешиться от правды, что мамы и папы больше нет и забыться становилась мне противной до боли. Я думала - никогда больше не стану читать, чтобы забыться. Все книги стали мне противны, ведь я угодила в их коварную ловушку и не смогла даже попрощаться... столько всего хотела сказать. Бабушка сказала, что я не должна столько времени проводить на кладбище и я стала помогать ей в саду. И тогда однажды случилось... это.
  -Это?
  -Это... потому что я должна тебе показать, это невозможно рассказать, Кирика - ты сам все увидишь.
  ***
  Лесли завела его в самую отдаленную часть сада. Она сказала, что завяжет ему глаза. Прикосновения пальцем было прохладным, словно роса. Кирика чувствовал что-то необычное в то утро, когда солнце еще не встало, но уже начинало светать. Обычный для этого времени суток туман вдалеке сегодня не появлялся, пока они шли к бабушке Лесли, Кирика мог с холма рассмотреть все окрестности.
  Она завела его и повернула вокруг себя, несколько раз. На самом деле это было похоже на танец, Лесли едва слышно смеялась, а Кирика молчал. Ему было приятно, на самом деле.
  -Что ты чувствуешь? - Шепнула она ему так, что он один смог бы расслышать.
  -Тебя. И воздух, и запахи твоего сада. Еще я боюсь споткнуться обо что-нибудь и упасть. - Честно ответил он.
  -Тебе все это нужно? - Спросила она еще тише. И Кирика мотнул головой. - Что тебе из этого нужно?
  Кирика молчал. Он знал, с закрытыми глазами он чувствовал только пальцы Лесли. Они кружились все быстрее и быстрее. "Не отпускай меня, только не сейчас", шептали ставшие необычайно сильными тонкие пальчики Лесли.
  -Тебе нужна только я? Сейчас, тебе нужна лишь я?
  "Да", ответил он, не пытаясь открывать рта, про себя, он не хотел этого говорить - просто мысленно согласился. Но Лесли услышала. И все исчезло, остались лишь её пальцы.
  Потом Кирика ударился спиной о ствол дерева. Всему телу было больно, словно его вмиг раскрутила невидимая центрифуга. Он потянулся к повязке, но пальцы нашли его, подняли и снова закружили в танце.
  Так прошла, наверное, целая вечность.
  Как будто наигравшись с ним, Лесли сама сняла повязку и отскочила на пару шагов, улыбаясь. В этой части сада пахло сыростью, он слишком сильно напоминал лес. Кирика с сомнением смотрел на ползущий по листве туман, вокруг ближайшего дерева выстроились в полукруг грибы, они были большие, с коричневыми шляпками. Огромный, слишком большой, чтобы принадлежать одному человеку сад, в котором любила раньше гулять и читать Лесли, сегодня казался чужим и совершенно необжитым.
  Сейчас Кирика чувствовал всю необычность того дня, но тогда он не замечал этого. Он размышлял, о чем-то совершенно своем, чего не нашел бы никто, только он.
  -Иди сюда. - Сказала ему Лесли. - Я взяла пару сэндвичей, и термос с кофе и... я должна тебе кое-что рассказать. Это важно.
  Это не было столь важным, как то, в чем пытался тогда разобраться Кирика, но он не возражал.
  Лесли Бейонд. Она хотела помочь - всему человечеству сразу. Она сказала: "Вся проблема в том, что людей слишком много..."
  Тогда, в тот день, Кирика не мог не улыбнуться. Он слишком хорошо знал сестру, возможно кусочек её души жил в нем какой-то темной стороной, которая всегда норовила сказать что-то острое. Или хотя бы подумать - об ином смысле слов. "Слишком много людей на Земле, говоришь? Может, есть план, как уменьшить их численность?", подумала внутри Кирики Марико. Но Кирика ничего не сказал.
  -Их слишком много на Земле. - Повторила Лесли Бейонд. - И они друг дружке мешают. Они борются за ресурсы, враждуют из-за того, что ценно в их глазах. Постепенно значимость человеческой жизни становится все меньше и меньше, с каждым новым родившимся на Земле человеком - людская жизнь теряет цену.
  -Ты придумала, как сократить их численность? - Не удержал Кирика рвущуюся наружу сестренку. Она была далеко, но чем дальше оказывалась Марико - тем сильнее она влияла на мысли брата. Это было почти смешно и капельку грустно.
  Кирика старательно утрамбовал в себе циничную сестренку, а Лесли замахала руками, закрыв глаза.
  -Нет-нет, ты все неправильно понял!
  Она могла бы сказать: "как ты мог, Кирика, ты насмехаешься надо мной?"
  Но Лесли была за гранью насмешки, уже тогда, Кирика это понимал - она была всегда за гранью. Она ни за что не прореагировала бы на насмешку, даже вздумай Кирика посмеяться над ней. И дело было не в силе воли или принципах, просто в жизни Лесли Бейонд случилось то, что сдвинуло её в сторону от тропы, проложенной в общении миллиардами ног людей, бродивших там до неё.
  -Ты знаешь, Кирика... - Сказала загадочно Лесли Бейонд. - Это Земля не единственная. - Она сделала пазу и, видя, что Кирика не пробует отвечать, стала говорить очень быстро, она говорила так же, как Люси в ту ночь. - Я всегда думала, искала причину, почему не могу попасть в тот мир, к тем людям, о которых читаю книгу. Я пробовала, и не получалось...
  -Это ни у кого не получается.
  -Но я знала, отчего-то знала, что у меня обязательно получится! Кирика, ты знаешь - каково это? Быть в шаге от исполнения своего желания, тебе кажется, что стоит вытянуть руку - и ты её схватишь, свою птицу мечты. Еще немного, что вся неуверенность в тебе, а не в препятствиях, что ставит перед тобой мир. Кирика? Я всегда... - Голос у Лесли упал. Она села на бревно, которое было огромным - ствол поваленной сосны, раньше его в саду у Лесли не было. Пару метров в обхвате, Лесли легко взбежала по нему, уходившему в землю, словно тонувшему в ней. Кирика не нал, как оно тут очутилось, посмотрев с сомнением на гигантское дерево, схватился за сук и, подтянувшись - оказался рядом.
  -Знаешь... - Сказала Лесли с прежним задором, словно тучи разошлись, и на душе у неё и впрямь стало светло. - Я всегда была очень одинока, во мне была пустота, которая звала её наполнить хоть чем-то.
  -Ты не одна. - Сказал ей Кирика. А Лесли закрыла глаза, прислушиваясь к чему-то внутри себя.
  -Наверное... я хотела быть одной. Люди... я всегда их любила, на самом деле, и хотела общаться, у меня это получалось. Но мне казалось - я могу заразить их своей пустотой. Той, что вот тут. Я боялась, наверное, это был страх. Моя мама, она... я так и не смогла ей все объяснить, почему избегала её. Она, наверное, думала, что я её ненавижу. Но она не обижалась, мама считала - это нормально, когда дети ненавидят своих родителей. Но это не так... я, правда, хотела, но я не успела, а когда поняла, что мамы больше нет - сожгла их все, все те книги, в которых жили люди, к которым я тянулась, с которыми пыталась найти связь. Коснуться их рукой, в живую. Я поняла, что обманывала саму себя и просто бежала от мира. Но я бежала из одного мира в другой, считая, что он чем-то лучше. Я родилась в этом мире, но мне казалось, что есть другие миры, в которых живут другие люди. Я могла отчаяться и уверить себя, что люди всюду одинаковы, но я этого не делала. Я продолжала верить... и однажды, я поняла, почему не могу найти иные миры. Я искала не их, я искала людей, других людей, к которым я могла бы прижаться. А во мне росла пустота. Она требовала того, что очень давно сама, своими руками похоронила я. Она требовала настоящую меня. Знаешь, когда-то давно, еще когда не умела читать, я подолгу пропадала в лесу, который начинался за рекой. Там стоял прежний дом отца, и была моторная лодка у причала. В конуре жил кот, не пес, он отобрал её у прежнего хозяина. Еще там было очень интересно бродить в одиночестве по природе столь дикой, что она была словно книга. Там мне было хорошо, но потом родители заметили, что я слишком много времени провожу одна и повезли меня в город - ко врачу. Он заявил, что я росту неправильно и мне нужно больше общаться со сверстниками, хоть я и пропустила детский сад, но школа мне просто категорически необходима иначе я вырасту в аутистку. Мои родители прислушались к доводам опытного врача, и с тех пор я никогда не бывала одна. Вот так вот.
  Лесли молчала, смотря на то, как гигантский богомол ползет осторожно к ней по коре поваленного дерева.
  -Чтобы сделать приятно маме и папе и убедила себя, что хочу этого и стала искать друзей. Я находила их, но каждый раз разочаровывалась. Чтобы не обижать их, я просто старательно болела. Я много перепробовала, но родители были уверены, что меня обижают и устраивали скандалы. Мне приходилось драться и даже однажды я сломала руку, но я не чувствовала обиды, это было даже интереснее, чем обычный разговор. И все-таки что-то было не так. Возможно, мне стоило рассказать родителям правду, но я не думала тогда, что она им будет интересна, они словно своим примером показывали какой мне нужно быть - скрытной и все держать в себе. В конце концов, я не хотела их обижать, им досаждать и надеялась как-то справиться. Наверное, я старалась никого не обидеть и в то же время не потерять себя, однако я себя теряла, не замечая этого - я стала круглосуточно читать. Мне нравились книги, не всегда, но зачастую я могла найти в них отражение того мира, который постепенно стирался из моей памяти - мира, в котором я жила первые годы своей жизни. Я отлично училась, даже слишком отлично - и родители были рады, но я стала замечать, что чем лучше ты учишься, тем больше на счет твоего будущего строят планы родители. Оставшись одна, бродя по темному-темному запущенному бабушкой саду, и не находя того мира, который видели глаза моего самого раннего детства, я наконец очнулась ото сна, в который меня погрузило стремление быть счастливой на радость отцу и матери, счастливой по их критериям и их методами. Я поняла, что счастье это не мое, и кое-что еще... я поняла, что не стоит искать миры, где люди лучше, чем в этом. Нужно искать то, что было во мне всегда, мне нужны те миры, в которых людям будет лучше, чем в этом. Где они смогут проявлять чаще лучшие черты своей человеческой природы. Где у них будет, чем заняться. Где всегда все можно будет начать сначала. Где будет все необходимое им для жизни. Где не нужно будет, чтобы жить - отнимать что-то у другого. Где каждый найдет себя, и для этого ему не нужно будет вредить другому. Место, где у людей по настоящему будет выбор не из нескольких меньших или больших зол, а из нескольких добрых вещей.
  Лесли молчала, а Кирика болтал ногами в воздухе.
  -Кирика! - Воскликнула девочка. - Я проголодалась, притащи наши свертки с великов, пожалуйста.
  Кирика спрыгнул с дерева. Через полчала безуспешных поисков в отсутствии работающего GPS, Кирика вернулся обратно.
  -А где выход из твоего сада?
  -Его нет. - Сказал тихо, не пытаясь слезть с дерева Лесли Бейонд. - Весь этот мир - теперь один большой огромный бабушкин сад. Поэтому не берет твой сотовый - тут нет ничего. Нет людей, только звери, растения и мы. Это Земля, только это другая Земля. Я бы сказала, что у неё иная временная стрела в многомерной интерпретации времени, но мне больше не хочется думать "как?" и "почему?", мне достаточно того, что перед нами.
  Говоря последние слова, грустная и даже хмурая, Лесли буквально взорвалась от эмоций. Она слетела со своего дерева-великана и оказалась рядом с Кирикой.
  -Смотри! - Выпалила она. - Весь этот мир теперь наш. И не один только он. И самое главное - дверь ко всем этим свободным от людей мирам внутри меня. - Она коснулась Кирики. - Внутри тебя. Внутри каждого из людей, что остались там, далека от нас. Бежим!
  Она тащила его за собой с минуту, прежде чем Кирика пришел в себя и обогнал её. Вместе Кирика и Лесли бежали минут пятнадцать и начали уставать в тот самый момент, как лес начал редеть. Они взобрались на холм, в котором с легким удивлением Кирика узнал тот, по которому они сюда шли, держа велики под узды.
  -Смотри!
  Солнце поднималось - во второй раз за день. Туман, в котором утопала равнина, был какой-то особенный, словно материальный. Не было тропинки, не было шоссе вдалеке, если посмотреть на север - не было видно ни города, ни даже полей или дач. Дома бабушки Лесли наверняка тоже не существовало.
  Кирика запрокинул голову и посмотрел на небо. Еще не успели погаснуть все звезды, и он отчетливо увидел пояс Ориона. Он был таким же, как на Земле.
  Лесли Бейонд вытянула к горизонту руки.
  -Кирика, этот мир, все те, что я найду, я хочу подарить людям. Я не хочу, чтобы они больше ютились на маленькой планете и мелочно дрались за то, о чем постоянно твердят по телевизору. Я хочу им дать свободу, настоящую, я могу, я знаю - вот тут, - она коснулась своей груди, - я твердо уверена, что смогу научить их быть по-настоящему свободными!
  Лесли закрыла глаза. Солнце поднималось из-за горизонта, Кирике оно казалось больше, чем обычно, но он уверил себя, что это иллюзия.
  -Кирика, я снова чувствую то томление, что привело меня сюда. Что-то рвется из меня. И снова откуда-то уверенность, причин для которой нет. Эта уверенность переполняет меня. Я могу взорваться, я готова это сделать. Она достигает пика во мне, когда я больше не могу её удерживать внутри и вырывается наружу, меняя все вокруг, унося меня прочь. Кирика, - Лесли обернулась к нему со слезами счастья на глазах, - откуда я так уверена что смогу научить этому каждого на Земле? Каждому подарить свободу. Как называется это чувство у людей? Я читала так много и так мало знаю о людях, но теперь, когда я разобралась в себе - я хочу узнать о них как можно больше! Люди будут свободны. Этому нет логического объяснения, я никогда этого не делала и не знаю, как это сделать. Кирика, раз ты сейчас со мной, значит это возможно.
  
  
  Бланш.
  Клифт устало смотрел на море. Такой взгляд подобает взрослому, а отнюдь не двенадцатилетнему пацану. Вчера штормило, и вдоль берега были разбросаны коряги. В них рылись какие-то птицы, задрав голову, переходя от одной к другой, потом дальше - к следующей. Так, словно они разнорабочие этого мира, птицы занимались своим уже отложившимся в их генах делом - искали морские организмы.
  А находили чаще всего мусор.
  Он в свои годы уже догадывался, что весь этот мир состоит из мусора, вот только горожанину этого не понять, там, откуда он был родом, верили в чистоту природы. Его мать любила покупать все "натуральное", "природное", словно надеялась, что это поможет ей защититься от морщин и избавит от лишнего веса. Сын её как-то захотел прокричать - "мама, свиньи накапливают жир и у любой твари под старость кожа свисает складками, ты у кого просишь молодости, у той, что придумала смерть?" Но мать бы не поняла и уж точно обиделась, для неё до самой смерти мир останется чем-то чистым и невинным, наверняка подсознательно она считала, что люди потому и болеют и затем умирают, что они - люди, а все другие живые существа - вечны, бессмертны и живут под крылышком бога.
  Но как ей и подобным сказать, что все это лишь придумали торговцы, или как там они себя называют, они не могут конкурировать с химией, вот и запустили эту акцию давным-давно. Он разгадал их намерения, слышал о таблетках из мела, которые запивают водой, но все остальные надеялись, что это им поможет. Иногда ему приходили на ум странные вещи, но толку говорить об этом кому-то - не было, лучше не вникать во все это и заниматься чем-то интересным. Вот когда он вырастит - посмотрит. Может что-то изменится к тому времени.
  Вдалеке точка то показывалась над водой, то вновь погружалась. Она покачивалась на волнах, похожая на водоплавающую птицу, но он знал, что это за тварь, у неё даже имя было - Майкл. Его друг мог плавать часами, а если бы не нужно было есть - и днями.
  Он мог наслаждаться этим морем до бесконечности, хоть тут и вырос, а Клифта от него уже тошнило, несмотря на то, что он и увидел его впервые месяц назад. Если идти по тропинке от дома, она пересечет еще одну протоптанную местными жителями, ведущую вдоль края утеса и спускающуюся на тот заброшенный пляж, где они вдвоем играли. Впрочем, они не только играли, вчера например - ловили рыбу, удочки притащил из сарая Майкл.
  И еще раз мальчик удивился, смотря в сторону их дома, он подумал - "они что, все самоубийцы?"
  Дорожка, которая вела к ним на пляж, шла вдоль самого края обрыва, и ноги тысяч людей протаптывали её несколько десятилетий. И им всем нравилось идти в метре от края, или он раньше был дальше, а может тут были перила?
  Клифт вскочил и кинулся босиком наверх, туда, куда за последние пять минут одна за другой садились чайки. Почему-то мелькнула мысль - "там труп". Только на мертвого в его подростковом сознании могли так реагировать птицы.
  Но там сидела девочка, голая по пояс она кормила птиц, и отнюдь не собой, а хлебной крошкой из рваного пакета. Остановившись как вкопанный, мальчуган уже собрался спускаться обратно и ринуться в море к своему водоплавающему другу, но она повернулась к нему лицом и, закрыв глаза от солнца, сказала:
  -Привет.
  -Тебя как зовут, - видя, что он не отвечает, спросила она. Впрочем - скорее слыша, глаза её по-прежнему были закрыты.
  -Клифт.
  -А меня - Бланш.
  -Странное имя.
  -Да, я тоже не могу никак привыкнуть.
  Пацан рассмеялся и вновь собрался уходить. Не то, чтобы ему было неприятно, просто ноги сами вели отсюда.
  -Ты почему смеешься? - Она повернулась к нему полностью, на этот раз, прикрывая глаза от солнца рукой.
  -Ты так говоришь, словно вчера родилась. Тебе сколько?
  -Одиннадцать.
  -Вот могла бы уже и привыкнуть к имени.
  -А ты плавать умеешь? - Вдруг спросила она, при этом казалось, ничуть и не обиделась. По-прежнему так же по-летнему она улыбалась. Клифт подумал - "она улыбается не мне, а солнцу, которое не дает ей открыть глаза, зачем я тут нужен, чтобы просто поболтать? Время провести?" Но он спокойно ответил:
  -Да.
  -Хорошо?
  -Конечно.
  -А почему не плаваешь с другом?
  -Ты его отсюда видела?
  -Ага, ну почему?
  -Я не люблю море.
  -А отсюда смог бы прыгнуть?
  Такого вопроса он не ожидал. Еще раз, взглянув на нее, ответил просто:
  -Нет.
  Клифт не любил, когда его берут на понты, не то чтобы ему не нравилось или раздражало, просто не хотелось тратить время на то, что само по себе не интересно.
  -Нет?
  -Я же сказал.
  -Правда? А я смогла бы.
  Она улыбнулась теперь уже ему и, встав, побрела по дорожке домой.
  "Я так быстро надоел, да? Ну что же, как и задумывалось".
  Он проводил её взглядом и подошел к самому краю утеса. Посмотрел вниз - там были камни. Посмотрел вверх - там были облака и чайки, и возможно - бог. Посмотрел в море, в нем как раз стало отражаться солнце, было нестерпимо больно глазам. Там был Майкл. Он сел и свесил ноги вниз, ему чертовски хотелось встать и уйти или хотя бы вцепиться руками в край камня над этой бездной. Но он просто сидел, на краю обрыва, свесив ноги. Рядом садились чайки и клевали еду оставшуюся после девочки.
  Он не заметил, как стал засыпать, под этот шум разбивающихся о камни волн. До плеча дотронулась мокрая рука. Холодная, словно у трупа.
  Клифт повернулся и увидел Майкла. Его лицо было закрыто спутанными мокрыми волосами, светло-русого цвета. Но даже сквозь них было видно, как щедро его наградила природа веснушками.
  -Ты готов?
  Вопрос был задан так, словно они воплотят сейчас вместе давно задуманный план покорения измерения, куда вел туннель, начинавшийся за калиткой у старого сарая, ну или хотя бы отправятся вместе на другую планету.
  -Черт, я всегда готов. Только ты про что?
  Клифт поднялся, еще раз у него екнуло сердце - край был каменистый, но и он бывало, обваливается. Руки как всегда в момент опасности стали предательски влажными, но он не подал вида. Сколько прошло времени, пока он так сидел - час или два, а может всего пять минут.
  -Ну, идем? - Еще раз спросил Майк.
  -Знаешь, я тут странную девочку видал...
  -Дома расскажешь, нас к ужину обыскались. Идем. - Все торопил его Майкл, в одной руке у него была сумка с удочками, другой он придерживал подозрительно сухое полотенце.
  "Так это был банальный ужин", подумал мальчик.
  И тут мимо них пронеслась Бланш. Клифт успел только повернуться к утесу. Пятки, сверкающие в воздухе последний раз коснулись земли, и тело девочки исчезло над обрывом. Ребята побежали туда, но перед краем земли остановились как по команде. Клифт две минуты назад сидевший на этом самом краю, словно на своей постели, сейчас дрожал метрах в пяти. Он ни за что не мог заставить себя сделать еще один шаг. Его друг первый оказался на краю обрыва и посмотрел вниз.
  -Что? Что там, - спросил его Клифт.
  Он молчал. Рассматривал что-то внизу так, словно у доски пример. Сейчас потянется, под укоризненным взглядом учительницы и назовет ответ так - не решая.
  -Как она?
  Майкл повернулся и, пожав плечами по тропинке начал спускаться вниз. Так и не нашедший в себе силы приблизиться к самому краю Клифт побрел за ним.
  Они исследовали подножье утеса и ничего не нашли, кричали, звали её, бродя вдоль линии прибоя, но все без толку.
  -Не могла же одна девчонка просто так взять и исчезнуть? - Сказал почти со злостью Майк.
  -Там камни. И к тому же - кто знает, может её унесло течением.
  -Каким, к черту, течением, ты на море, тут все выбрасывает как корягу вон ту. - Мальчик указал на черный предмет, на котором сидела птица.
  -Мы что - ищем её тело?
  -Искать её тело будем не мы, а полиция, или родня. Мы никто. Просто повстречали её. И все!
  -Не говори так...
  -Ты реветь собрался? Это она сиганула, я тут причем? И не смотри так на меня!
  Он, Майкл, в этот момент выглядел так, что скажи еще одно слово его друг, и он бы кинулся в драку. Просто чтобы успокоиться, выпустить пар. Клифт понял тогда, что их объединяло - они оба были подрастающими циниками. Только они к тому времени являлись уже разными циниками.
  
  
  
  Полосатые лучики солнца, что кружат под деревьями летом.
  Мы рвали яблоки в саду. Полив включили и углубились дальше. Сад был длинный, метров сто в длину, но в ширину наш участок от силы пятнадцать. Вот такой вот коридор из крон, правда, если отойти от дома шагов двадцать - упрешься уже в непролазную чащу. Дальше сквозь заросли малины, крохотную полянку с цветами можно дойти до чужых "земель". Аня плыла в воздухе, наполненном жужжанием. Её улыбка была теплая как сам летний лучик, я зажмурилась, мне стало так тепло. И вдруг она остановилась и вскрикнула, стала отмахиваться от насекомых, я же стояла и смотрела на её нелепые прыжки и поклоны земле и траве.
  Она сказала моему недоумению:
  -А ты знаешь, что в любую минуту тебя может укусить пчела... или оса, - добавила она.
  Я закивала.
  -А в глаз? Надо часто моргать, иначе она в глаз укусит. Веко не прокусит, а так ты без глаза останешься.
  Я кивала.
  ***
  У нас кончился сок, и мы вернулись ко мне в дом. Дом собственно не совсем мой, я тут пока просто живу, вот и все. И Аня - моя одноклассница. Там есть в углу комната, самая прохладная. Там так хорошо, если задвинуть все шторы - и не скажешь, что наступило лето. Так успокоено и нежно лежали мы на кровати. Ничего не хотелось - ни игр, ни книг, ни обратно во двор, ни домой. Ничего и никого.
  Я взяла своими руками её пальцы, наши кулачки - залоги дружбы, в двух экземплярах, закреплены нотариусом на небесах. Она смеялась и вырывалась, но не по правде, лишь понарошку.
  -Что ты делаешь? - Она спросила. И снова расцвела в улыбке в полутьме комнаты. Тут было так прохладно, а на дворе такая полуденная жара.
  -Давай тут полежим? Там слишком жарко.
  Я провела языком по ресницам и поцеловала её глаз. Она зажмурилась, и все повторилось вновь - я придавливаю её, она пытается выползти из-под меня, но я-то знаю, как нужно сводить при этом ноги.
  -Ты не поднимешь меня, даже не пытайся. Открой глаз. Не закрывай, сейчас будет приятно.
  Сказала и провела языком по её глазному яблоку. Она вновь фыркнула и зажмурилась.
  -Не надо!
  -Надо. Просто расслабься. Ну, расслабилась?
  Она повела плечами - мол, делай со мной что хочешь. Я наклонилась и поцеловала глазик, теперь судорога вновь прошла по телу Ани, но она не вырывалась, и смогла подавить в себе желание моргать.
  Я быстро вздохнула, выдохнула и укусила. Она ногами сминала постель - я ей рот закрыла. Потом успокоилась только вся мокрая, и холодная... дрожала... а я рот ей закрывала и почти не открывая своего в ухо спросила:
  -Больно?
  Она заныла. Я руку отпустила и поцеловала её, она проглотила.
  Аня порывалась вскочить и уйти, но я остановила. Опять кулачки сцепленных пальцев - наша дружба - и она вновь заныла. Хотела туда, на улицу снова, хотела под душ и домой. Но я ей шептала:
  -Все будет отлично, верь мне. Ведь почти что не больно уже?
  Она, молча, лежала и тяжело дышала. Я принесла перекись и по края кровь стирала. Вначале было много, но она быстро остановилась.
  -Вот видишь, как пирсинг, все быстро.
  Она мотнула головой, и вновь захотела уйти. Я уложила её и, стянув майку, легла рядом, положив на лоб руку с мокрой тряпкой. Мне показалось или она уснула, но я не двигалась, лишь слушала её постепенно успокаивающееся дыхание. Было прохладно, а за окном жужжали пчелы.
  "Им не достанется на обед твой глазик, Аня! Теперь, никогда, навсегда, он лишь мой, Аня!"
  В общем - в доме у неё был страшный переполох, когда мы вернулись в тот вечер. Вызывали скорую, воплей было тьма! Меня все допрашивали - как да что, а я все про гигантского шмеля. Они не верили, говорили - выдумала все. Тогда я стала убеждать их, что видела, как он кушал её глазик и все приговаривал - "вкусно, как же вкусно, очень-очень вкусно!" Отец Ани еле сдерживался, чтобы меня не ударить. Аня молчала, лишь изредка плакала. Не хотела в больницу она, а потом даже рассмеялась, мол - "все путем, смотрите на меня, пиратка я!".
  Но её не поняли, как и меня. Аня как я и думала, была нормальной, её родители, как и подозревала - нет.
  Меня отвели в комнату, налили чай - это бы ритуал, я поняла и расспросили во всех подробностях - как приключилась с нами такая вот беда, да почему она не сразу в дом пошла, да что же так спокойно мы вошли - мы, что же не понимаем, что дело-то непоправимое! Допрос мягко переходил в истерику и обратно, потом, правда все успокоились - особенно её мать, и поднялись к ней наверх в комнату. Мама у неё хорошая и добрая, она успокаивала дочь, как могла, но Аня уже безмятежно в наушниках читала, челка, скрывая пол-лица, до страниц книги свисала, и мама ей только мешала. От её спокойствия у женщины опять началась истерика. В общем, я только под утро вернулась к себе в мирный деревянный старый дом, где кроме меня никого, лишь изредка соседка приходит проведать и принести продукты.
  Все-таки даже дружные и любящие семьи суета сует, а значит - зло. А вы как считаете, Хозяйка?
  Я родилась и начала "жить" в городе, в котором есть хоспис, психиатрическая больница и детский дом. Полный суповой набор. Сначала в моей жизни появился Он, дом, куда уводят детей. Где их оставляют. Потом были больница, где эпически Лечат, и много чего еще. Вот хосписа пока не было...
  
  
  Глубокий колодец за той калиткой, где никогда не дует ветер.
  У нас в классе появилась новенькая. Эта девочка сказала, что её зовут Кэролл. И я сразу подумала - это неправда, это ненастоящее имя. Для девочки. Мы сразу подружились, она сама ко мне подошла, домой ходили вместе, я боялась, что мама про неё узнает. И прятала её, под кроватью, когда она заходила в комнату. Она научилась лежать, тихо-тихо не шевелясь.
  И почти не дыша.
  1.Про кота и молоко. Про маму и сны. Про Дверь.
  Мой папа умер, когда мне было девять. У нас дома, однажды утром я нашла его холодным в кровати. Я потом еще долго ходила каждую ночь к матери в комнату и слушала, как та дышит. Мне казалось - она перестанет это делать как-нибудь, и, проснувшись, я найду её холодное окоченевшее тело.
  У нас был кот. Цветочком звали. Он был как лилия, беленький и пушистый весь. Правда линял часто, и я чихала, и мама чихала. Мы все чихали, а он нет.
  В детстве его кошачьем, его напоили пропавшим молоком, он чуть не умер, его тошнило, рвало и поносило. У него даже температура поднималась и ему сделали укол, но он выжил. Каждый раз как мы садились есть, он принюхивался и если чувствовал что-то молочное - забивался в угол и из-за коробки на нас глядели его грустные глаза. Я улыбалась ему, и он совсем грустнел. Прятался, но смотрел. Как мы будем умирать.
  Он очень любил спать у порога, и нельзя отучить его никак от этого было. Однажды мама пришла грустная. Я плакала, оказалось, что она, перешагивая не глядя, наступила на него и сломала ему шейные позвонки. Я похоронила Цветочек за домом, рядом с цветами, что выращивала сама для матери и бабушки. Правда бабушка их не видела, но чувствовала запахи. Тоже чихала. И однажды у неё остановилось сердце. Сказали врачи - что ты натворила девочка? Впрочем, они быстро все поняли и смягчились. Я не знала про аллергию бабушки.
  А потом мама изменилась. Задолго до того, как я встретила Кэролл, она разогнала всех моих подруг и друзей. В первую очередь мальчиков, ей казалось, что я скоро соберусь и уеду от неё. Она кричала на них, уводила меня насильно от них, из их домов, с улицы, запрещала выходить, делала вид, что хочет, чтобы я готовила уроки, закрывала окна и занавешивала каждый раз на день занавески. Однажды даже вызвала милицию, когда меня прятала Линда у себя, и не хотел моей маме открывать. Они взломали дверь и меня увели домой. А дом Линды обыскивали, мама сказала им, что я курю траву. Поэтому я так обрадовалась, когда у меня появилась Кэролл!
  Мы с ней часто играли, пока матери не было дома, и однажды она позвала меня на улицу. Я спросила:
  -Куда мы, скоро мама придет!
  Она мне ответила:
  -Туда, где нас никто не найдет!
  Я сказала, что такого места просто в природе не существует.
  Она улыбнулась и, наклонившись, прошептала мне в ухо:
  -Мы идем охотиться на скрипов!
  -Мы будем искать скрипы, прислушиваясь, и ловить их?
  Мне понравилась такая идея, но судя по тому, как она загадочно и мило улыбнулась, я поняла, что мои познания в охоте на скрипов неимоверно пусты и не точны. Все происходит не так, да и скрипы, возможно, что-то типа мышей. Которых, конечно, снова никто кроме меня и Кэролл не видит. Я даже усомнилась, а видит ли кто-нибудь саму Кэролл? Вроде в школе она спокойно села ко мне за одну парту никого, не спросив, и ни с кем, кроме меня не разговаривала, но иногда её вызывали к доске, так что хоть учительница, но видела её точно. Наверное, она тоже одинока, как и я.
  Мы шли, был уже вечер. Она вела за собой, не отпуская руки, пока не привела за дом, оставшийся от моей бабушки. Тут малышкой я играла в песочнице, которая была просто одной большой кучей песка сваленного строителями. Меня тогда в ней чуть не засыпало.
  Сейчас песка не осталось. За старой покосившейся калиткой был колодец. Такой же старый и уже никому не нужный. Если стоять возле него - смолкало все. Ни ветра, ни шума листвы в кронах, даже птицы смолкали. Я называла это место в детстве - "Круг Тишины". Я удивилась, что Кэролл, которая вообще из другого города приехала, если не из другой страны, про это место была осведомлена.
  "Откуда она узнала?", спросила я себя, но промолчала.
  На самом деле я боялась, мне не хотелось терять доверие единственного оставшегося друга на этой планете. Пусть и слегка странного, но ведь друзей не выбирают! К тому же, странные друзья - самые интересные!
  Мы стояли в "Кругу Тишины", взявшись за руки, наши пальцы были сцеплены, мне почему-то вдруг стало так хорошо. И вдруг, я почувствовала, как что-то слегка дотрагивается до моей ноги. Словно ласкает, я обернулась и ничего не увидела. Это ощущение поднялось выше. Потом опять исчезло, чтобы появиться вновь, на этот раз во всем теле.
  -Что происходит? Кэролл, это ты меня трогаешь?
  Она, молча, повернулась и улыбнулась мне.
  -Хочешь открыть эту дверь?
  Я с удивлением, слегка не понимая о чем она, смотрела на её странные длинные, слишком длинные даже для девочки ресницы. К тому же - совершенно прямые. Но при этом странно-красивые. И тут это чувство повторилось вновь, на этот раз по всему телу, всей кожей я ощущала прикосновение, совсем легкое, словно кто-то дотрагивается даже не до меня, а до волосиков редких на моем теле, но сразу до всех! Я не знаю, сколько их на мне, но думаю не так уж и много. В этот момент ощущение поднялось еще выше, и мои волосы на голове буквально встали дыбом.
  -Кэролл!?
  Она спокойно смотрела и улыбалась. Я не боялась ничего, когда она держит меня за руку!
  -Ветер подул, - вдруг с удивлением пробормотала я.
  -Ветер, он идет из ниоткуда?
  -Держись! - Бросила мне Кэролл и ударила ногой в пространство перед собой.
  Порыв уже не ветра, а чего-то невообразимого сорвал с места меня и Кэролл и понес куда-то не туда. Я не поняла, что это значит, но все мое тело и весь мой разум взбунтовались и стали "сплющиваться и размазываться" что ли?
  2. Новый мир, цветы луга поля и речка, мы одни, скрипы, ужас, конец.
  Кэролл повернулась, и, улыбаясь, так что волосы на затылке у меня опять встали дыбом сказала:
  -Вот и все, назад ты не вернешься.
  Единственное, что я смогла произнести тогда:
  -Что, никогда?
  А она так улыбнулась загадочно в этот миг...
  Калитки не было, дома тоже. Ничего не было, кроме того что росло само по себе. Ничего построенного или сделанного.
  Но Кэролл умела все!
  Мы ловили в ручье рыбу и ночами спали в траве или на ветках дерева, когда мы засыпали, то смотрели на звезды - чужие и такие интересные. Я поняла, как я привыкла к этому миру, смирилась, и только тогда увидела бездну, в которую уходила выбранная мной тропинка жизни. В конце был красивый камень на обычном кладбище, среди почти одинаковых могил. Стены были облеплены фотографиями моих метаний и поиска счастья и самой себя, поиска золотого самородка в реке, у старого заброшенного завода. Под пристальными очами нарисованного на стене кота, за обратной стороной идущих в никуда людей по серому асфальту и старым застывшим лужам.
  И как же мне это тогда нравилось, почем, почему же? Что со мной происходило тогда? Наверное, я спала, а теперь проснулась.
  А еще мы прятались от скрипов. Кэролл рассмеялась и сказала, что обманула меня, не мы будем на них охотиться, но это будет так же интересно, пусть я не переживаю, она, Кэролл, опытная "попрыгунья". Я не до конца поняла, что это значит. Но я вдруг поняла. Насколько. Я была счастлива в те мгновения. Или это были дни?
  Она перевернула цветок и показала то, что было под ним. И тогда я впервые поняла - как же далеко я от Земли была. И возник страх. Его, такого странного и до боли знакомого страха не было даже, когда мы бежали от стаи скрипов по незнакомому лесу, который я так и не запомнила, никак, ни по запахам, ни глазуально, просто не помнила даже, лес ли это был.
  Запредельно незнакомо и по-другому. Почему я раньше этого не замечала?
  Но Кэролл снова взяла мои руки в свои, и, сжав наши общие пальцы, сказала:
  -Мы едины! И мы вольны!
  Месер...
  Мы сидели под звездами и смотрели на наше небо. Оно было нашим с самого рождения, сейчас мы это понимали. Раньше просто любовались им. Теперь гордились.
  Там поднимались луны. Секунда и Месера. Красная как Марс в солнечной системе секунда и Месера - прямо Земля - вид с Луны!
  Мы были там. На обеих лунах. И смотрели на наш дом.
  Мы мечтали - мы текли и снова вдаль неслись. Приятно так, когда ты одинока с кем-то вместе. Одиночество - величайшее несчастье, одиночество рядом с кем-то дорогим - величайшее счастье. Но редко так бывает в этом мире.
  Это как две стороны карандаша - заточенная и с ластиком. Одной ты пишешь - другой стираешь. Пишешь память - стираешь воспоминания.
  Ты ищешь другие. Ты находишь только время. Если конечно ты не одна из нас.
  Но все пройдет и что-то останется, ведь мы этого хотим, мы желаем, найти, то, что не исчезнет.
  Это наш мир, или наши миры. Это мы. Ведь...
  Мы вместе! И мы - вольны!
  Мы всегда будем вместе...
  Ведь кроме нас тут никого и нет...
  Я не помню, как это закончилось. Наверное, я сглупила и скрипы поймали меня, когда Кэролл не было рядом. Она бы помогла, она бы спасла. И вот я здесь. Только не до конца понимаю - где?
  Иногда Они приходили проведать меня, и раздавались эти скрипы их шагов, Они хотели мне добра и говорили ласково, но Они были такие чужие, я не помнила кто Они. Почему называют меня Алисой. Наверное, это мое имя, фамилию я так и не узнала, но мне все равно.
  Я не хотела больше оставаться в этой комнате-палате. Я не могу дышать, наверное, у меня тоже аллергия на пыль. Я задыхаюсь ночью. Но не знаю, как открыть окно. За ним решетка, но врачи не разрешают открывать окно. Я слышала - к ним что-то приносят, и на веревочке подтягивают, и потом по палатам через вентиляцию идет сильный сладковатый запах. Бегают санитары, кричат. Я закрываю уши руками и под одеялом пытаюсь забыться. Уйти. Вновь до конца. Вспомнить, как открывается эта дверь. Та, что внутри меня. Чтобы туда. Ходить по лугам и в лесу, купаться в речке и искать то озеро, под которым "что-то есть!". Дышать. Я так хочу дышать! Я снова хочу вдыхать эти запахи, дышать тем воздухом!
  "Кэролл?! Забери меня отсюда!", кричу я и понимаю, что не слышу своего голоса.
  
  "Шизанима д"анима"!"
  Толстый мальчик в старом рваном костюме бэтмена выглянул из-за столба с фонарем прямо у нашей калитки и спросил:
  -Кушать хотите?
  Лиза ответила, что нет, и что у него ухо одно больше другого, и что рваная тряпка на нем плохо сидит и колпак с острыми ушами к веснушкам не подходит, и вообще - проваливал бы он, пока она не рассердилась. Мальчик сказал живописное:
  -Блин.
  С глухим присвистом, и окончанием траура в конце, словно он надеялся на нечто большее, чем просто понимание. И опять уполз за фонарь. Когда я обошла его кругом - там уже никого не было. Вокруг лампочки летали мошки, садясь на стекло, они ползали, оставляя кровавые капельки следов.
  -Что это? - спросила я у Лизы. Она деловито искала что-то под скамейкой. Наконец нашла и, вытянув в руке, показала мне.
  Старый железный ключ. Такой огромный, я представить себе не могла подобного замка.
  -Ладно, передохнем в саду, пока они не соберутся в доме.
  Сад был странный. Угрюмы и такой родной, чёрный - во рту сучья. Еле шелестел листвой, словно шептал нам о чем-то своем, одному ему ведомом. Он напоминал лес, густую дубраву, куда никогда не проникают лучи солнца. Тут не было света - лишь одна тьма, но та теплая и уютная тьма, которую можно рукой попробовать на ощупь и, окунувшись - растаять навсегда. Что-то от лона матери, что-то - от звездного неба. Бесконечности, в которой читаешь четче, чем в книге.
  Лиза провела меня сквозь него до самого дальнего края. На краю сада спрятался дом. Сквозь него проросло дерево. Крыша треснула и теперь напоминала вскрытый конверт с письмом.
  Письмо? Мне?
  Я чувствовала в доме улыбку. В ней не было зла, лишь старая скука и мимолетное увлечение мной. Он словно старый фокусник из позапрошлого века с открытки. Марка. А ней человек. Он снимал шляпу и кланялся. Не стоило спрашивать - почему? Он кланялся не мне и не обычаю, не чувству даже и даже не себе.
  Воспоминаниям.
  Я лежала на столе, а Лиза, подойдя по нему ко мне с улыбкой теплой, присев на корточки закрыла двумя руками мне глаза. Я сжала её ладони в своих, и потянулась в рот мне теплота. Я захотела засмеяться, но как-то почему-то не смогла. Чувства расцвели цветами под ночным дождем, и я тяжело дышала, когда меня касались тени за столом. Я верила Лизе. Когда привыкла, поняла, как они липнут ко мне. Боли не было, лишь маленькие поцелуйчики по телу. Длинные или короткие, и все беззвучные. Но я слабела, чувствовала, как вокруг меня струится моя жизнь.
  -Хватит.
  Голос Лизы вывел из полудремы, куда я провалилась, сама этого не заметив в этот раз.
  -Не открывай глаза, - сказала мне подруга. Взяла за руку и, подняв, легко так, словно я ничего не весила, куда-то повела. "Она такая сильная", подумала вдруг я. "Или сама я ослабела, или сила моя в неё перетекла?"
  Споткнулась о чайник, он, звеня, скакал по ступенькам вниз. Мы спустились и она сказала:
  -Открывай.
  Я огляделась, вокруг было почти темно, но как-то странно мило и уютно. Лиза сказала:
  -Садись.
  Я различила силуэт гроба и села на него.
  -Кого-то похоронят?
  Я надеялась, что не меня. "Откуда эти мысли, и почему нет страха?", спрашивала я себя.
  Меня расчесывала Лиза, зубами помогая себе в этом. Я рассмеялась, мне вдруг стало так легко. Я всем телом ощущала, как все вокруг меня текло, перетекало и менялось, но стоило туда мне посмотреть, как снова замирал, испугавшись правды этот мир. Лиза бросила заниматься моими волосами, и вдруг ко мне прижалась. Я сидела на краешке гроба прикрытая саваном. Она тихо мне шептала ласки в ухо. Я вновь закрыла глаза и поплыла по ветреным волнам Лизиного голоса.
  Домой вернулась поздно, мать уже пришла с ночной работы и разбирала сумки с продуктами. Увидев меня, она улыбнулась, потом внезапно сделала три быстрых шага, заставивших меня отскочить в угол и сказала повернуться. Я медленно пред ней кружилась в танце.
  -Кто тебе так красиво заплел косу Алиса?
  Сбросив одежду, залезла в ванную. Воду включила холодную, чувствуя, как напрягается все тело. Под ногами алая вода. Я растерла зеркало, мама любила горячий душ и теперь оно все запотело. И долго в нем себя искала. Затрясла головой и, сжав пальцами глаза, сильно надавила. И сказала себе - "Я тут, перед зеркалом". Еще раз взглянула туда и на этот раз сразу нашла себя. Дотрагиваясь пальцами до следов поцелуев и укусов, выдавливала из них в ванную я кровь.
  
  Под крышей.
  Дом у Ани был двухэтажный, когда я впервые увидела его - пожалела, что случилось это уже в поздних средних классах, во время столь "важных" и не нужных перемен.
  Её родители были подобающим дополнением к странному интерьеру, утонувшему в первой половине прошлого века. Вся семья, а собственно её отец, мать, и кот утром вставали в одно время, завтракали, весело общаясь, через час уже разбегались кто куда, чтобы к вечеру собраться вновь и снова говорить не о чем, и лечь спать одновременно с прогулявшим весь этот день по кварталу котом. Было что-то запредельное в этой слаженности, которая ни к чему не обязывала. Я даже слегка испугалась, мелькнула мысль - всем в доме заправляет кот. От него зависит влажность воздуха и погода, как по ту сторону этих окон, так и по эту. Кот был большой, если не сказать огромный. И любимое его место было в зале рядом с камином. Если смотреть с двери, открывавшейся в кухню, были видны отблески огня, плясавшие в зеленых мерцающих зрачках. Обычно у котов иногда они становятся зелеными - когда свет бьет прямо, так у этого все не так. Котяра всегда открывал глаза, как на него смотрели. К нему невозможно было подойти неслышимо. Может он и не спал вовсе в те дни, как я гостила у Ани. Может он вообще никогда в своей жизни не спал. А спят ли вообще коты?
  Комната на втором этаже оказалась у нас с ней одна на двоих. Две кровати были раздвинуты и между ними шкаф полный одежда. За вереницей платьев скрывалась тайна. Про которую я и узнала в первый же вечер, наверняка она нарочно была подсунута мне. Или я одна такая догадливая.
  В этом доме не было тайн, лишь ложная приманка для меня. Как будто Аня извинялась за свою жизнь. Мол, "прости, но тут все так, как мне удобно". Единственной тайной был сам дом и его обитатели.
  -Хорошо ты их натренировала. - Бросила я в шутку.
  -А ты знаешь, как это делается, да? - Она приблизила свое лицо к моему и заглянула в глаза. Я слегка опешила. Честно признаваться, что "нет" сразу расхотелось. А она довольная моим не прозвучавшим ответом ушла к себе наверх. Оставались два дня, и с каждым часом мне казалось все в её доме не естественнее, чем было до этого.
  Даже пыль казалось, обходила стороной этот дом. В общем, я уже знала, как и какие вещи собирают её, но где я ни искала, в какие только места ни залазила - не находила ничего.
  Дверь, ведущая на чердак, была закрыта. Я так и эдак пребывала, но все двери в этом доме были идеально посажены, никаких щелей, как они не задевали пол только.
  Мы играли, смотрели мультики, прыгали на кровати, дрались подушками, грабили их никому очевидно кроме Ани не нужный холодильник полный всякой вкуснятины, и много еще чем занимались в эти дни. Но как только Аня засыпала, я соскальзывала в тапки с постели и кралась мимо неё исследовать этот не дававший мне покоя дом.
  И однажды в цветочном горшке я нашла длинный медный ключ, похожий на те, которыми запирались замки, наверное, лет сто назад. Я сыскала, как открыть вход под крышу!
  
  Там было огромное пятно плесени, под самым потолком оно начиналось, стелилось по стене и уходило в странную мышиную нору без опилок. Знаете - если есть у мышки норка - поблизости будет то, что она оттуда достала. А тут - ничего. Везде лежал толстенный слой пыли. Словно вся многолетняя неубранная пыль их дома собралась под его крышей. Передо мной возник чертеж дома-пылесоса, у которого чердак работает как пылесборник. Было немного жутко, но любопытство пересиливало природный страх. Иначе я, наверное, сразу бы убежала.
  Шаги словно по убранной кровати - каждый шаг отдается мягкостью в ноге, и поднимаются маленькие фонтанчики пыли, но стоит ей пролететь сантиметров десять, как она сразу исчезает. Как будто кто-то невидимый её всасывает. "Эта плесень какая-то совсем уж жуткая, чем она тут питается?", мелькнуло в голове. Из всего, что я знала про эту форму жизни, я помнила лишь одно - нужна вода, она чертовски любит влажность. Воздух был абсолютно сухой, ну еще бы!
  Я слегка была разочарована, если честно. Я думала все это время, что что-то иное, а не плесень царит в этом доме под чердаком. И хотя это порождало еще целый ворох тайн, но все они мне казались мелкими что ли, и не достойными времени, как и та плесень.
  Я знала, что наверх ходит тайком Аня, но не понимала - зачем? Может там, в той щелке у неё живет питомец? И почему она прячет его? Не от родителей же? Может от меня?
  Я была во дворе одна, когда каким-то чутьем поняла, что именно сейчас Аня пойдет кормить свое странного и таинственного питомца. Мне стало до жути любопытно и, прокравшись мимо как всегда тупо сидевших на кухне её предков, я по пятам поднялась наверх и тихо приоткрыла дверь.
  В комнате стояла Аня и смотрела на это пятно. "Ждет, когда он вылезет из норы наверняка", подумалось мне. Но случилось иное.
  Она подошла к стене и сбросила одежду. Её платье разлетелось на лоскутки, стоило ей просто этого захотеть. Сделала еще один шаг и прикоснулась рукой к черному пятну. Пальцы издали скользкий звук, от которого я вздрогнула, как от мокрицы под одеждой. Рука девочки постепенно погружалась вглубь пятна. Мне даже показалось, что оно слегка увеличилось при этом в размере.
  До локтя, потом до плеча. То, что она сделала дальше, заставило меня зажать рот, чтобы не вскрикнуть. Она перенесла вес с одной ноги на другую и поцеловала это пятно. Черная масса слегка вздулась и начала поглощать её тело. Все что я теперь видела - только часть Аниной спины, ягодицы и бедра, обе ступни уже были там. Длинные волосы липли к плесени, срастаясь с ней, а та постепенно "усыхала" снова, словно впитав всю жидкость из тела девочки, передавала её куда-то.
  Я сидела и быстро-быстро дышала, пытаясь изо всех сил успокоиться, а еще лучше - проснуться. Была обычная пыльная комната и на стене обычное черное пятно плесени. И не было Ани. Я представила, что произошло бы со мной, дотронься я тогда при своем первом исследовании этой комнаты до него и, не удержав визга, кинулась к двери, по лестнице вниз, мимо ужинавших в одиночестве её родителей, еще по одной лестнице на улицу и по ней к себе домой. В кровать, с головой под одеяло, и обнаружив там Миллу, едва не грохнулась в обморок от страха и неожиданности. Хотя неожиданностью то собственно это не было, Милла - моя кошка и часто спит со мной в постели. Она посмотрела в полусумраке на меня своими блестящими глазами и сказала:
  -Ня-а.
  ***
  На следующий день по дороге в школу, я наткнулась на Аню при переходе через улицу.
  Аня смотрела на меня просто и легко, она дышала полной грудью, и легкий румянец на её щеках говорил мне, что моя подруга полностью здорова и наслаждается жизнью. Но я-то знала - это не она, другая Аня, ту сожрало темное пятно у меня на глазах. Она протянула руку и хотела взять мою, слегка улыбнувшись при этом. Я, не подумав, отдернула руку. Аня смотрела на меня. Спокойно и непринужденно. Но я читала вопрос в её глазах. Потом она сделала то, что я не ожидала. Быстрых два шага ко мне и схватив в охапку, прижала к себе. Поцеловала. Я почти не дышала, передо мной маячило огромное черное пятно, слегка шевелясь на самом краю зрения, как полоски на экране телевизора, которые есть, но мы их не видим, лишь ощущаем "как-то" их бег.
  Я оттолкнула её, как только смогла. Но убегать не стала, наверное, просто страшно было спиной поворачиваться, а может, знала, что она будет двигаться быстрее меня. А может - просто не хотела. Аня положила мне руку на голову и произнесла:
  -Ты все видела.
  Это был не вопрос, наверное, как и тогда, в то утро, она прочитала мои мысли при этом поцелуе. Я мотнула головой и встала к ней боком. Как меня учил отец при драках. Чтобы не ударили так просто в живот.
  Аня сказала, - пошли, - и повела меня как привязанную за собой к одиноко стоявшему дому. Его одиночество теперь так сильно бросалось в глаза, остальные строения словно сторонились чужака, если не могли разбежаться, так хоть углом стояли.
  Аня сказала родителям, - привет, я ненадолго, ешьте, - и повела меня за собой на второй этаж. Родители продолжали меланхолично жевать, смотря в пустоту, а я семенила ногами как заключенный, идущий на дыбу. Второй этаж открыл, слегка скрипнув дверью, свой рот и зевнул улыбающимся зеленоглазым котом. Та, что заняла место моей подруги, тащила меня наверх, я попыталась сопротивляться, но было уже, наверное, поздно. "Впрочем", решила я тогда, "если она это со мной сделает, я нападу на ней и посмотрю, что получится". Правда раньше я ни с кем не дралась и не очень верила в победу над довольно сильной псевдо подругой.
  Аня открыла дверь на чердак другим ключом, достав его из-под отогнувшегося линолеума. Втолкнула меня и, забежав сама, захлопнула сразу дверь. Кот остался в одиночестве. Я поднялась с колен, отряхнула пыль с одежды и посмотрела на неё.
  -Не нужно сюда пускать животных, - сказала Аня. Потом пнула стену и она, сдвинувшись вниз, обнажила скамейку. Аня поставила на неё ногу и, скрипнув, скамейка сделала оборот вокруг своей оси. Там, под ней, был люк, который девочка и подняла за ржавый крючок. Села и свесила ноги, поманила меня следовать за ней и спрыгнула вниз. Я смотрела на пятно на стене, а оно, наверное, наблюдало за мной. Глубоко вздохнув, и успокоившись слегка, тоже села на край и свесив ноги в пустоту, попыталась вспомнить слова молитвы, которую учила давным-давно с мамой. Ничего не припомнила, и просто понадеявшись, что когда упаду ничего себе не сломаю, и под ногами не будет плотоядной черной плесени, повисла на руках над тоннелем вниз. Еще раз вздохнув, отпустила их.
  Я упала на что-то мягкое и закашляла от пыли. Когда-то где-то читала, что люди, вдыхавшие слишком много пыльного воздуха, болеют до конца своих жизней, это не придало мне сил, но слегка разозлило. Я сделала два неуверенных шага вперед и снова наткнулась на стену. Вокруг была только темнота и пыль, мне не оставалось ничего другого как звать Аню. Та схватила меня за руку и потащила за собой в темноту.
  Эта часть дома была нежилой очень давно, а строилась еще до революции, объяснила мне она тихим шепотом. Мы сидели в комнате три на два метра, все стены которого были уставлены книжными шкафами. Вот только замес-то книг на них лежали свитки бумаг. Я дотронулась до одного и снова закашляла, потом чихнула. Тут тоже была пыль, но и она еще более едкой оказалась. Как Аня все это переносит? Я вспомнила, что она больше не человек и вздохнула.
  -Что это, - спросила я, надеясь, что она, наконец, объяснится. Что это за бумаги мне было не интересно, если честно. Она посмотрела в мои глаза, так же молча и внимательно, как и обычно.
  -Ты, наверное, уже догадалась, что мои мама и папа не настоящие?
  Я кивнула. И спросила:
  -Это ты их такими сделала?
  -Нет, их делала не я, просто они - не люди.
  -Как и ты? - Спросила я.
  -Я - человек.
  -Но я же видела и ты сама сказала.
  -Это не пятно плесени. - Она замолчала. - Понимаешь, это колония организмов, схожих с плесенью на этой планете, но созданная для совершенно других целей. То, что ты видела... если тебя это напугало, то это хорошо. Не пробуй повторить это. Не подходи и не прикасайся к ней.
  -А что это? - Совсем тихо спросила я. Пугать Аня умела, уже одной интонации достаточно, чтобы по телу пошли неприятные волны.
  -Они съедят тебя! - Сказала Аня. Я вздрогнула.
  -Как и тебя?
  -Да.
  -Но ты же здесь, со мной. Они тебя отрыгнули? - попыталась пошутить и улыбнуться я.
  -Да, можно сказать и так, вопрос только... ладно... ты же любопытная да? Знаешь, когда это случается, они просто тебя растворяют, твое тело, - Аня оглядела меня плотоядно с головы до ног, мне захотелось убежать и спрятаться, но вокруг была темнота и только слабая лампочка под потолком этой коморки разгоняла пыльную мглу. - Ты перестаешь существовать, здесь, но много еще где есть такие же пятна "плесени", которые насытившись водой, могут воссоздать твое тело. Передается только информация о тебе, вся. Они все взаимосвязаны между собой. На самом деле это один единый организм, только он очень большой, ты не представляешь его пространственные размеры.
  -Больше нашей планеты? - Спросила я. Аня рассмеялась, тихим и колючим как пылинки, но в то же время сладким голосом.
  -Мои мама и папа заканчивают трапезу, - сказала торжественно она. Потом взяла с полки свиток желтоватой бумаги и, развернув его, достала ежика. Я открыла, было, рот, чтобы сказать, какой он милый, как ежик меня опередил. Он тоже открыл рот и вцепился мне в руку. Я закричала. Аня вытерла губы рукой, и достала из кармана длинную иглу. Воткнула её в ежика и поцеловала другой конец. Потом вынула и, отодрав от моей несчастной ручки больного ежа, сунула его обратно на полку, обмотав старой бумагой с мазутными пятнами.
  -Вот, теперь ты имунна к этой пыли.
  -А что, я и вправду как читала, долго-долго болела бы под старость?
  -Нет, ты скоро умерла бы. И причем в страшных мучениях. - Ответила, слегка улыбнувшись уголками рта Аня. Я и не знала, верить ей или нет.
  ***
  Я пошла в школу через неделю, но Ани не видно было. Иногда ходила её навестить, но каждый раз ноги как влитые останавливались у ворот её большого, но очень одинокого дома. Что-то меня не пускало. Может быть, все эти страхи и ужасы, а может она сама так хотела. Укус ежа на руке чесался и не хотел заживать, но он был маленький, и я скоро привыкла к моей "постоянной" ранке. Она не гноилась, как обычно в таких случаях бывает, просто следы зубов на руке и все.
  Аня пришла на контрольную, написала её, поговорила о чем-то наедине с учительницей, и снова исчезла на неделю. Я успела только обмолвиться с ней парой слов и все. А потом вообще пришли её родители и сказали, что забирают свое чадо, так как у них появилась важная и интересная работа за рубежом. Говорили размеренно и не спеша, очень учтиво и даже слегка поклонились в конце. Причем оба сразу, как заведенные. Но директор ничего не заметил. Я наблюдала всю эту сцену в коридоре, когда оставалась убираться после занятий. Они взялись за руки и прошли мимо меня, даже не посмотрев на ту, которая единственная кроме их дочери бывала у них дома.
  В школе Аня больше не появлялась. Я постепенно привыкала к этому и все слегка как бы сглаживалось. Потом, наконец, зажила ранка на руке. Опять наступили летние каникулы, и я уехала на море. Ныряла и поднимала со дна ракушки. Грелась на песке и смотрела на пролетавшие за облаками самолеты. Училась дышать в акваланге, жать на клапаны и следить за счетчиками. Пока - с инструктором. Ходила в поход к извилистой пещере, где видела рыб, живущих только в темноте. Собирала грибы в горном лесу.
  Потом настала пора учебной лихорадки. Мама хотела меня отдавать тоже за рубеж, я сопротивлялась и бастовала против таких нагрузок. Правда может быть там я встречу снова Аню? Мне однажды вечером пришла внезапно эта мысль в голову. Сначала я подумала - "вот я дура, а!" И правда - заграница ведь это такой огромный мир, а я даже не узнала, куда они уехали. Потом поняла.
  Все это сон. Когда-то мне это приснилось, и я как обычно между фантазиями из очередных книжек все приняла за реальность. Или она и в самом деле была, но все остальное - мои фантазии. А может - её. Может она играла там со мной, водя по пыльным чердакам. Прошли полтора года, я стала почти взрослой девочкой. Еще пару лет - и можно думать о том, куда поступать.
  Я в этот вечер не стала заниматься, а пошла гулять по улицам. Все пыталась что-то понять, то, что маячило на самом краю моего странного "понимания", но видимо упустила.
  На следующий день, увернувшись от "объясниловок" с матерью убежала как можно раньше из дома, схватив со стола, что можно было перекусить. Погода была пасмурная, накрапывал осенний дождик. Луж не было, но от этой несообразности становилось еще серее. Пришли в голову мысли - такой климат только плесени понравится.
  Через пять минут я стояла у их дома. Он остался одиночкой, мало того - окончательно выселил половину соседей, их снесли. Может и его снесут когда-то, но уж наверняка - в самую последнюю очередь!
  Я постучала. Потом вспомнила где ключ и, наклонившись к клумбе, достала его из земли. Открыла и вошла. Все было запущено - и садик, и дом снаружи.
  "Его не продали? Странно... Впрочем, это не мое дело..."
  Ключ от дома был там же, где его оставляла Аня, убегая со мной на уроки. Я открыла дверь и ступила на территорию коротких, но уже тускнеющих воспоминаний. Прошло немного времени, но толи запустение сказалось, то ли я уже подросла - на все смотрелось уже другими глазами.
  Кота не было. Я все же ожидала его увидеть. Он был слишком важной частью этого дома, без которой что-то непостижимое человеческому рассудку терялось, и цельность распадалась на вихрь обломков. Просто стены, просто обои и простая кухня. Я открыла дверь и поднялась на второй этаж, ступая тихо ногами по маленьким деревянным винтовым ступенькам.
  Пыль.
  Её по-прежнему нигде не было. Дыхание слегка сбилось. Уже то, что дом существовал, означало, что тут жила Аня, да и я тут провела несколько дней. Спала в одной из этих пустых теперь комнат.
  Я нашла тот ключ и ту дверь, прислушалась, но ничего из-за неё не услышала, уняла дрожь в руках и открыла. Ключ был холодный, словно из морозилки, ручка двери шершавая на ощупь и не намного теплее, скрип тонкий и писклявый, прервавшийся на самой фальшивой ноте.
  Пыль была на месте и от пятна меня проняла дрожь. Я не могла оторваться от этой черноты в полусумраке комнаты несколько минут. Хотела убежать, но вошла. Зажгла дисплей сотового и стала искать ход вниз. Я не помнила, куда она ударила тогда ногой, а сама бить побоялась - сколько тут еще сюрпризов могло меня поджидать? Да и зачем мне сдались эти обернутые бумагой ежи в пыльной комнате.
  Я не поворачивалась спиной к пятну. Оно жило. Теперь я это знала.
  Вот только - не глюки ли это мои тогдашние. Плесень живая и страшная, это да, но было ли что-то еще в ней. Я подошла и понюхала её. Пахла черная плесень отвратительно, но мне было не до позывов моего желудка. Я взяла сотовый и дотронулась им до неё. Она слегка поддалась - на миллиметр вроде - и я уперлась в стенку за ней. Вздохнула.
  Это был сон. Просто кусочек больной детской фантазии не самого высшего качества. Все было настоящее, все случилось со мной, иначе меня стоило положить на обследование в псих диспансер на недельку. Но остальное - фантазия. Вроде прошло всего ничего, а то ли я изменилась, то ли тогда была слегка не в себе. Все отчетливо казалось сном.
  Я устала жать на сотовый, чтобы использовать постоянно гаснущую подсветку. В уме послала куда подальше тех, кто писал программы для него. Не могли добавить опцию - "постоянный свет"?
  Стало легче. Уходить не хотелось, но и оставаться в одной комнате со слоем пыли толщиной в томик книги и парой килограммов плесени по стенам тоже.
  Уже в дверях остановилась. Подумала, "если все это было не по настоящему, что мне стоит до неё дотронуться, мерзость конечно, но ведь тогда спокойно смогу отмахнуться от прошлого и сосредоточиться на настоящем или решать что делать с моим будущим..."
  Как всегда, и тогда раньше, в критический момент стало быстрее биться сердце и в голове слегка посветлело, даже темнота перестала быть полной уж тьмой. Я отсюда различала рисунок обоев в коридоре, ведущем из этой комнаты. А может просто, мои глаза привыкли к темноте?
  Наглотавшись воздуха с пылью как перед погружением на глубину, я быстро едва ли не пробежала по батутному полу к пятну и дотронулась до него пальцем. Ничего не произошло.
  Пятно было просто плесенью и очень мерзким на ощупь, но я погладила его ладонью, сколько хватило терпения, а потом вытерла руку об джинсы.
  Я слегка выругалась даже. Так не хотелось теперь идти домой после всего этого и объяснять матери, почему не сделала все еще вчера. А вместо этого пошла в нежилой домик гладить плесень.
  Я еще раз выругалась и, чувствуя себя опустошенной, побрела обратно к выходу из дома. Ни на что тут смотреть мне больше не хотелась. Аня гнала. Я фантазировала. Надо было тогда еще все проверить. Надо было не быть трусихой и играть в детские игры до конца. Какой смысл, если за ними придут игры взрослые? Проверь я все тогда, может быть и не рассталась бы с Аней.
  Дома мамы не было, она оставила записку, что ушла по гостям. Я не стала ничего готовить и ушла с головой в сортировку недавно принесенного от подруги. В том числе её терабайтной коллекции аниме.
  Мы снова сидели с Аней в комнате, и она втыкала в ежа иголку, потом дотрагивалась до неё губами и шептала мне что-то. Я переспрашивала:
  -Что?
  Она улыбалась, отдирала ежа от моей руки и почти с любовью шептала мне что-то:
  -Что ты говоришь?
  Я очнулась лежа лицом на клавиатуре, которая отпечаталась на моей щеке. Ломая ноги, бежала вниз по лестнице, в спину что-то кричала мать, но я ничего не разбирала. Босиком неслась по улице в дом, который улыбнулся мне беззубо черными провалами окон ночных, словно ждал что вернусь. Я не помню, как пронеслась наверх, только с последней дверью подралась немного. Наверное, в прошлый раз, я с горя забыла закрыть все замки кроме последнего. Я бегала по комнате, натыкаясь иногда на плесень, и пинала одну за другой стены, пока одна не сдвинулась с места. Я скакала на скамейке, пока она не перевернулась и отодрала этот люк, ломая ногти. Упала вниз, и чуть ли не крича на ощупь, брела куда-то. Долго искала в потемках забыв впопыхах про сотовый эту комнату. Но все же нашла. Там лежали свертки, я пыталась вспомнить - какой из них. И о чудо из чудес - вспомнила. Развернула аккуратно ежа. Он был живой, теплый и с мягкими иголками, но я не удивилась. Просто сказала что-то матов про себя и, сжав его изо всех сил, прижала к руке. Он укусил. И сплюнув, пропищал что-то. Я бросила его на полку, не заворачивая.
  И опять брела в темноте и лезла по короткой лестнице наверх. Сквозь единственное крохотное окошко падал лунный свет, мне было этого достаточно, чтобы рассмотреть стену и пятно на ней.
  Я подошла и, дрожа, дотронулась. Господи такой боли я никогда еще не испытывала. Она правду сказала, что это не вынесет моя нервная система. Я поняла, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Наверное, это чувствует человек, когда его раздирают дикие звери, плюс прибавьте туда их кислотную слюню и способность кусать быстро-быстро. Очень быстро, слишком быстро. Я пыталась вырваться, уже не понимая где я, и что я, просто дергалась, визжа, наверное, всем телом, пока не перестала мыслить окончательно.
  В голове гудело море, оно разбивалось об глаза и отступало прочь. Каждый раз заставляя сжать их от приступа сильной боли, вот только как может быть боль, если ты не чувствуешь тела?
  ***
  В луже слизи лежала девочка. У неё дергалось все тело, словно при родовых схватках, когда все "пошло не так", но пациент еще дышит. Постепенно сведенные пальцы распрямились, и она сама начала выпрямляться из позы зародыша. Глаза быстро-быстро моргали, привыкая к свету.
  Когда она открыла глаза, вокруг шумел океан. Огромный, безбрежный, покуда хватало глаз текли странные изогнутые волны. Стоило посмотреть вверх, и можно было сквозь дымку облаков увидеть что-то невероятно огромное в небе, похожее не то на шар, не то на воронку. Водная гладь сходилась к горизонту, образуя как бы гребень кратера, внутри в самом центре, которого был островок, на нем и очнулась это существо.
  Волны сталкиваясь, уходили по гребню вод вверх, это была, наверное, иллюзия, возможно из-за атмосферного давления, а может причина была в ином. И тоннель в небе мог быть луной, по той же причине. Если так - то давление воздуха тут было сравнимо с давлением воды на земле. Впрочем, девочку все это не волновало. Первые часы она бродила вдоль линии прибоя по островку и звала какую-то Аню. Пока не захотела есть. У меня была еда, и я с радостью бы с ней поделился, только решил еще немного понаблюдать. Не больна ли она? Черный Курильщик, начертанный давным-давно в центре острова уже не раз выплевывал разных существ вроде меня, но каждый раз, снова и снова не получалось с ними найти общего языка.
  И приходилось убивать, пополняя запас пищи.
  
  
  Счастливая маленькая Даша.
  Даша посмотрела на подъезд. Подъезд посмотрел на Дашу.
  -Входи, не стой. - Сказала мама.
  "Я съем тебя..." - Шепнул подъезд.
  Даша показала фигу подъезду и получила по башке.
  Это был дом гостей. Так Даша назвала дом, в который мама вела её "в гости". В гостях Даша не была никогда, всего семь лет назад появившись на свет, она уже заучила правило, которое в общем можно было сформулировать так:
  "Чужие люди - беги без оглядки, оглянулась - споткнулась - упала - не встала"
  Даше хотелось плакать, но мама тянула её за собой. Лифт улыбнулся и открылся. Внутри у Даши что-то сломалось.
  -Мам, может не надо?
  -Да что ты боишься, все маленькие девочки ходят в гости иногда.
  -Все-все?
  Мама улыбнулась и погладила Дашу по голове.
  Даше стало еще страшнее. Когда дверь открылась, она сжала мамину руку так, что та слегка вздрогнула.
  -Мама, вот видишь - ты тоже боишься. А ты ходила маленькой в гости?
  Мама открыла рот, но вдруг её лицо изменилось.
  Даша поняла - мама хотела соврать как обычно, но что-то заставит её сейчас сказать правду.
  -Да нет, до пятого класса в гостях ни у кого не была.
  -Мама, пожалуйста, можно я тоже - не буду!
  Даша смотрела так умоляюще, что мать уже почти согласилась, но тут вспомнила, что не сможет отпустить дочь одну домой.
  -Ты заблудишься.
  Издалека донесся чей-то голос. Он был веселый. Лицо Даши исказила гримаса боли.
  -Не заблужусь!
  -Даша, не надо...
  Усталость пререканий с дочерью брала свое - в голосе у мамы появились злые нотки раздражения.
  -Не заблужусь, не заблужусь, незаблужусь!!!
  Истерика набирала обороты, мать тащила дочь буквально волоком за собой. Она улыбнулась с непередаваемым чувством раскаяния за то, что родила и воспитала такую дочь, когда их встретили у двери. Даша зашлась в крике, и матери пришлось ей дать подзатыльник. Пока Даша вытирала слезы, чувствуя незнакомый запах жилища, мать разговаривала с двумя странными мужчинами, они иногда посматривали на девочку и улыбались. Сердце у Даши оборвалось и улетело в пропасть.
  Даша не знала до этого мгновения, что такое смерть, но сейчас поняла - переступит порог и не вернется.
  Она сделала шаг.
  Посреди банкета Даша захотела в туалет. Зайдя в чужую комнату чужого дома одна, чувствуя этот странный запах (неужели его не чувствуют взрослые?) Даша стала разглядывать раковину, шкаф и стоявшие на нем предметы. Когда девочка повернулась к зеркалу спиной, по нему прошла муть. Больше Даша ничего не чувствовала маленькую вечность. А когда открыла глаза - лежала в комнате наполненной режущей глаза тьмой. Наверное, это следует назвать светом, но у Даши были иные представления в свои шесть лет о свете. Вокруг сновали фигуры.
  Тела Даша не чувствовала, а когда взглянула вниз - поняла почему. Её голова висела на тонкой нитке из длинных волокон. Позвоночный столб был удлинен и касался ярко-темно-белого пола. Внизу были разложены органы девочки. Она с интересом стала разглядывать их, чувствуя что-то странное внутри себя.
  Потом поняла: возвращался страх, а вместе с ним пришла и боль.
  Такой боли она не испытывала ни разу в жизни. Но кричать Даша не могла, уже не могла. Ей словно отказали в этом. Она пыталась шевелиться, чтобы прогнать боль, но и в этом ей отказали.
  "Меня забрали страшные черти", подумала Даша. "Теперь меня замучают в аду..."
  Существа поняли, что с ней что-то не так и перед Дашей выросла фигура. Он был страшный и изысканный, этот черт, у него были рога и хвост. Хвост начинался у шеи, сначала Даша подумала, что это косичка, только из стали, потом поняла - это такой хвост, ведь он им двигал как рукой.
  Фигура сняла Дашу со "стенда", на котором она лежала и уложила вниз, в кучу органов, из которых Даша когда-то состояла. Даше хотелось плакать.
  Что с ней делали дальше, Даша не расскажет никогда и никому. Наверное, в конце её начали собирать, но до этого было еще что-то, оно было отвратительно вульгарным и совершенно не шло маленькой девочке. Когда Дашу снова собрали, то она поняла, что не одна. В Даше было две Даши, Даша номер один и Даша номер два. Вторая Даша была совсем не Даша, но отзывалась на Дашу, пыталась думать как Даша и слишком высокомерно решала все за неё.
  Вторая Даша двигала руками Даши и ногами Даши, смотрелась в зеркало и чесала быстро затягивающиеся шрамы. Вторая Даша дала первой по башке, так что первая чуть было не исчезла вовсе и, потрясая у неё перед носом кулачком твердо заявила, что пока та не поклянется ей в вассальной верности - да так именно и сказала - назад, домой они не вернутся.
  И мама никогда не увидит никакую из Даш!
  Дашу снова разберут на органы, которые будут изучать по отдельности. Вторая Даша сказала первой, что говорить первая Даша уже больше не сможет никогда, но думать - пожалуйста. Потом вторая Даша, видя, что первая её боится, смягчилась и как-то даже слегка удрученно запутанно невнятно смущенно сказала, что без помощи первой Даши в качестве учителя на первых порах на Гайе ей не обойтись.
  В этот момент Даша за номер один почувствовала ко второй странную симпатию, почти любовь, как между мальчиком и девочкой.
  И согласилась.
  Тогда вторая Даша сказала от чистого сердца и с легкой тревогой, что первая Даша просуществует от силы полгода, а потом исчезнет навсегда. Любовь ко второй Даше разгоралась с такой силой, что за всевозможными фантазиями о том, как они вместе будут наслаждаться и играть Даша настоящая не то, что не поняла - даже не услышала этого. Она просто мысленно кивала головой.
  Вторая Даша неуверенно взяла и поцеловала свое отражение.
  Даша очнулась в туалете. Закончив свои дела и вымыв тщательно руки, чего раньше никогда не делала, Даша вышла к ужинавшим.
  Она улыбалась.
  Даша поняла, что больше никогда в жизни ни о чем не будет волноваться.
  -Я лучшая из Даш!
  Воскликнула она, уперев руки в бока и вызвав хохот за столом.
  ***
  Даша с матерью вернулись домой. Едва переступив порог и сняв обувь, мать взъерошила волосы на голове у дочки.
  -Вот видишь, все было не так страшно.
  Девочка чисто и искренне улыбнулась матери, и у той на душе стало легче.
  Конец.
  ***
  
  "У-бумы..."
  Я никогда тебя не пущу к своим детям,
  Ты с ними что-нибудь плохое сделаешь,
  Ты... ты заразишь их тьмой своего сердца...
  
  Топотуны идут!
  -Топотуны! Они прошли здесь вчера! - Разглядывает след. - Они опять тут пройдут.
  Завтра...
  Я помню, как вжималась маленькая в кровать и закрывала голову подушкой, мне было страшно, ведь топотунам и не понять, как я любила ту игрушку.
  Они растопчут все. И им - плевать, на то и топтунами их нам звать. Детские страхи перед толпой взрослых, которым не понять.... Я никогда не читала Маленького Принца, не знаю хорошо это или плохо, и теперь уж точно не буду читать.... Но я думаю, у каждого ребенка в детстве были моменты, когда она или он оказывались в схожей ситуации.... Да я знаю, что там было.... Наверное, потому он так и популярен...
  
  И "топотун" он зверь такой,
  Ему на все плевать,
  С утробным ревом кинется вперед,
  И будет все топтать...
  ***
  Его самолет приземлялся в аэропорту. Все было покрыто тьмой и снегом.
  Странно, Вадим еще при посадке заметил, какой темный этот снег. Обычно когда вокруг много снега все светло и весело.
  Может, тут нет фонарей?
  Вадим протер рукой покрытое инеем стекло иллюминатора и стал разглядывать мир по ту сторону. Он крутил головой, но видел только тьму.
  Смирившись, встал и направился к выходу.
  Один.
  У выхода стоял второй пилот. Он что играет роль стюардессы?
  "Где все?", - подумал мальчик, но спрашивать не стал - пилот был странный и лучше просто пройти мимо.
  "А ты сам-то где?" - Мелькнуло в ответ Что-то и исчезло. Оборачиваться и искать шептуна Вадим не захотел. Ему было все равно...
  Он оглянулся на пустой салон. Самолет взлетал полный народу, а сел пустой. Если не считать его самого и этого... "Стюардесса"?
  На нем было пенсе, и тушь стекала с левого глаза, образуя какой-то зигзаг. Он походил на замерзшего манекена, что, в общем, в данных условиях было вполне нормальным. Вадим, смотря на его чуть-чуть улыбающееся лицо, пошел вниз по трапу. Через плечо сумка, он её слегка придерживал рукой.
  Холода не чувствовал. Совсем. Странно.
  -А мы где? И почему тут нет людей? - Спросил мальчик у воздуха еле слышно, когда спустился. Их никто не встречал. Других самолетов не видно было.
  "Я что сплю?"
  "Нет...", - сказало в ответ промозглое нечто с акцентом второго пилота.
  "Точно не сплю?", - задал себе снова вопрос Вадим на всякий случай.
  "Конечно, ты теперь никогда не сможешь спать. Ведь ты в аду...", - ответил за него голос в голове и парень, что играл свою роль, выполняя работу стюардессы, помахал ему издали рукой. Теперь он улыбался еще шире.
  Вадим оглянулся по сторонам, когда его взгляд вернулся к трапу - того уже не было. И трапа и парня.
  Самолет стоял какой-то отрешенный.
  Самолеты бывают отрешенными?
  Они же вещи. Не живые.
  Но если бы он спросил это у механика или пилота - они запросто рассказали, какими они еще бывают. Ведь для кого-то и ты сам - лишь вещь. Ты не живой.
  Голос в голове наладил с ним общение. Теперь он уже не понимал, где ему говорят, а где он думает сам. Вадиму неприятно стало чувствовать на затылке бормочущий шепот, но все же еще не настолько противно, чтобы броситься без оглядки бежать. Ему было все равно, ад так ад. Холодно тут, он только сейчас это осознал и попытался сам себя обнять.
  И пошел быстрее.
  Чтобы сразу остановится.
  Снег?
  Снег!
  Он не шел теперь. И лежал ровным слоем на земле. А точнее странном гулком покрытии, которое напоминало одновременно летний корт, умерший от холода в лютую зиму и вязкое болото из едва живой резины. Которая отчпокивала его обувь, отпускала с какой-то обидой, и тайной надеждой, что когда-нибудь он не захочет поднимать ногу вновь, и она его проглотит.
  Впереди были корпуса аэропорта, ангары. Позади самолет. Его самолет. Но что-то было не так.
  В этом месте. В этом времени? Скорее - в чувстве. Раньше он и не догадывался, что мир может "пахнуть" иначе, но сейчас он ощущал эту разницу. Вадим привык чувствовать мир как-то по-своему, словно оставляя отпечатки на всем, с чем сталкивался. И теперь разобрал подмену, хоть и не понимал и даже не желал вникать в её смысл. Но возник страх. И страх нарастал.
  Он вдруг понял. Что если и дальше будет просто так - вот так - один идти вперед...
  Будет момент, когда он потеряет из виду и самолет, а здания с слегка освещенными окнами впереди не станут ближе, а то и вовсе исчезнут. И окажется один под тьмой на снегу, таком холодном... и ровном.
  Без ориентиров.
  Все действительно напоминало сон, но и не так как обычно.
  Он мог спокойно думать, но отрешенность в принятии решений была как во сне.
  Он очень хорошо знал это состояние.
  И побежал вперед.
  ***
  Звон в ушах... Вадим дотронулся до них. Он их что обморозил? Начал потихоньку тереть, а потом двумя ладонями закрыл их...
  Звенят. Вадик смотрел по сторонам, ища причину звона...
  Хотелось бросить сумку, но она была чем-то из его старого мира, а здесь...
  Все чужое и все - не так.
  Он сам до конца не понял как, но "не так" определенно...
  Он замерзал. Дышал тяжело. Воздух был странный - он не мог им надышаться, но в самом плохом и чуждом смысле этого выражения!
  Все и вправду исчезло. Он знал, что за спиной уже нет того, "его" самолета, а есть лишь несколько мертвых махин, знал и то, что с тех пор как начал свой путь здание аэропорта не приблизилось хоть сколько-нибудь. Знал и еще кое-что, о чем начинал лишь смутно догадываться, но все равно бежал вперед.
  И тут его обняли. Он резко подскочил, почти сразу обернулся.
  Там девочка стояла. В кофте навыпуск. Она что не мерзнет?
  К тому моменту ему казалось, что кроме снега под ногами, холода спускающейся темноты с небес и его тяжелого дыхания в мире уже ничего не осталось.
  Он стояла и смотрела, словно ожидала его тут увидеть. Но видела явно впервые и интересом разглядывала.
  Дальше они шли молча вдвоем. Вадим не помнил, сколько это продолжалось. Внутренний секундомер его жизни, который и раньше ленился считать часы и даже дни, отмеривая только недели и месяцы - теперь и вовсе встал.
  В общем, это было вовсе неплохо - идти за руку с кем-то. Пусть рука и была холодной настолько, что едва ли не обжигала ему пальцы. Лягушка. Вадим вспомнил, как это называлось. Когда-то давным-давно - года три назад или четыре - он познакомился с девочкой, которая так себя называла. У неё были очень холодные руки, словно ледышки. Она любила пугать его, прикладывая руки к щеками, внезапно, сзади. Но в остальном она была теплая.
  Вадим оглянулся. Девочка шла за ним на расстоянии его вытянутой руки, но теперь Вадиму казалось, что она его ведет, а не наоборот. Ощущение сна нарастало. Ему срочно нужно было проверить, сон ли это или нет. Он уже две минуты щипал себе рукой, той, что была в кармане.... Две минуты?
  Или больше. Он почему-то сразу все забывал, как уходил. И не помнил, сколько они уже так идут. Это точно сон...
  Он развернул её, сбил с ног и, прижавшись, поцеловал.
  Странное она восприняла так спокойно.
  Это точно сон.
  Он завертел головой, смотря по сторонам, их никто не видел?
  А в следующую секунду он почувствовал, что её нет. Под ним. Всем телом. Она уже стояла сзади и улыбалась. Он каждой порой тела чувствовал её улыбку.
  ***
  Они дошли до зданий тех - вдвоем - но там прям как везде - ни души. Только холодное все такое. И стекла, все покрыты зимними узорами. И поручни на лестнице. Все, не только стекло и металл - все было ледяным. И воздух, наверное...
  Они что тут не топят?
  Он вздохнул. Выдохнул. Потрогал лицо, нос. Вроде тут теплее...
  Нет.
  Давно уже теплее.
  В тот момент как он встретил её, ту, что теперь лазила по креслам в зале ожидания - стало теплее.
  Возможно, он просто перестал чувствовать холод. А может - это холод перестал чувствовать его. Холод был живым, Вадим теперь это знал. Захотелось рассказать об этом кому-нибудь, когда выберется отсюда. Но нужны доказательства. Доказательства существования живого холода, который стоит у тебя за спиной и протягивает к тебе свои скрюченные пальцы? Вадим вытащил из кармана айфон. С минуту он вяло тер его дисплей пальцем, размышляя над тем - почему он не подумал, что может позвонить отсюда? И за ним приедут и его заберут...
  Правда раз он не хотел задумываться над такими очевидными вещами, как пустой самолет в пустом аэропорту, то и на этот счет можно было не беспокоиться. Впрочем, Вадим себе врал. Было что-то еще, на самом краю его замороженных мыслей. Чем больше он размышлял над всем этим - тем сильнее был странный, необъяснимый страх. Это как страх проснуться, только намного сильнее! Разве бывает такой страх?
  -Если я проснусь... неужели мне будет хуже? Мне плохо? Я не уверен. Значит - было хуже?
  Вадим вытянул руку перед собой и сфотографировал Холод за спиной. Вот только кадр не вышел - там была сплошная чернота. Вадим пробовал еще несколько раз, но каждый раз снова и снова выходил бракованный кадр.
  Камера никак не хотела видеть то, о чем догадывался Вадим, мало того - она вообще не желала ничего видеть. Он его сломал? Это не имело никакого значения.
  Девочка вернулась из своей одинокой одиссеи по замерзшему зданию аэропорта и принесла в горстях просроченные лакомства. Те были настолько просроченные, что, даже не разглядывая упаковки, Вадим мог с уверенностью сказать - они здесь давно. Настолько давно, что может даже всегда.
  Он поблагодарил - все так же вяло и чужим, будто бы и не своим голосом - после чего развернул батончик "Марса". На вкус "Марс" был таким совсем обыкновенным, но чувство, твердившее Вадиму - "То, что ты ешь - не еда!" - никуда не делось. Девочка есть не стала. Она просто изучала, как он это делает, причем почти без эмоций, словно собачка, следившая за своим хозяином. Или наоборот. Вадим не сразу это заметил. А когда заметил, сначала не обратил внимания. У неё там что-то было. Спрятано, под одеждой.
  И это что-то иногда шевелилось.
  Может там щенок? Или еще, какой зверек. Чтобы не замерз. Только вот...
  Она так легко одета. Он только сейчас понял, что она не могла тут долго в таком виде ходить, она бы насмерть замерзла. Даже в помещении...
  Заметив его заинтересованный взгляд, девочка взглянула с сомнением на свою одежду так, как смотрят на что-то виденное впервые, нечто жутко несуразное.
  Он вжался в пол и стену, он пытался в ней исчезнуть. Растворится и уйти от того ужаса что рос в нем.
  И отвращения.
  Она подняла короткую юбку, и он, наконец, увидел, что там шевелилось.
  Пасть, зубы - рот - открылась и...
  -Нет! Уйди...
  Это точно сон!!
  Девочка села на него и прижалась пастью к нему, и - укусила...
  Прокусила и, присосавшись, начала пить.
  Он чувствовал волны по телу, сосудам. Как из него выкачивают кровь. Тепло и как-то посасывало все тело. Странно - было не так больно, как могло бы показаться со стороны. Стороны?
  Он всеми силами пытался не смотреть и в то же время - он видел, как она это делает. И ничего не мог поделать. Он понимал, каким-то уголком сознания, что начни он двигаться сейчас, что-то произойдет.
  Нечто - еще более нехорошее.
  И он просто боялся. Порваться? Да?
  Он ждал, когда она напьется. Он знал, что так и будет.
  Девочка напилась и облизнулась. Её глаза теперь были красные, кровь текла из них, она смотрела и улыбалась. И продолжала облизываться. Не губами, из них тоже текла кровь. А как-то странно, всем телом что ли - задрала выше кофту и обнажила живот. По нему прошла легкая волна и трещина росла.
  А потом...
  Он забился и закричал, страх ужас росли. Так ему плохо и неудобно не было никогда на свете.
  Она словно специально ему все это показала и опять закрыла...
  После этого он всегда ходил вдоль стены и боялся к ней поворачиваться спиной.
  Он спокойная была, молчала, но он знал - они бродили тут одни. Он постепенно свыкся с мыслью, которую не выразить, но можно принять...
  Стоя перед зеркалом в туалете аэропорта он рассматривал свой живот. Тонкие полоски и ранки. Будто бы иглами. Странным узором шли по телу...
  И опять он почувствовал этот звук - что нарастал - жужжание или...
  Ощущение будто кровь приливает к голове.... И звон в ушах опять и снова.
  Он потряс головой. Раньше у Вадима такого не было.
  Они были в ангаре, когда первый удар сотряс стены и зазвенели окна.
  Тут резко начало звенеть опять в ушах достигло кульминации и... прошло?
  Он что оглох?
  Нет, удар еще сильнее прежнего причинил просто физическую боль его перепонкам.
  Но не это его испугало...
  В... этих ударах. Мысли ворочались все медленнее и...
  Забытье в этом мире безымянного аэропорта наступало внезапно. Вадим не знал - сон ли это или просто он каждый раз падал в обморок. Бывало, продолжая думать о чем-то, он вдруг понимал, что две его мысли, два мгновения разделяет пропасть. Осознать которую он смог только её перепрыгнув.
  Словно сама тьма спускалась откуда-то из-под потолка и укрывала его сверкавшими звездами руками. Вадим хотел выйти из здания и взглянуть на звезды - но она его не пускала. Каждый раз мотала головой и тянула за рукав. Он пробовал разжать её пальцы, но освободиться не получалось. В тот раз она прижала его на полу к стене ангара. Девочка сидела у него на коленях, опять прижимаясь, пасть между ног у неё молчала. Видимо сейчас было не до трапезы...
  Она смотрела по сторонам. Словно чего-то ждала.
  И вдруг - отчетливо - "У-бум!" Он дернулся, и его тело забилось, он сам сначала не понял что с ним не так, а потом...
  Опять темнота и опять смутный толчок и попытки осознать свою ускользнувшую мысль - последнюю перед пробуждением от тьмы и старое новое чувство.
  Ужас и страх. Все не так. Все поднялось и как цунами его захлестнуло...
  -Стой!
  -Нет, пусти.
  -Стой, сиди, молчи...
  -Это они...
  -Они хотя... - Её голос прерывался шепотом. - Они хотят выгнать тебя отсюда...
  -Они ловят тебя...
  -Они хотят ухватиться за твой страх...
  -Они будут тебя удить за него, как за леску... сиди, молчи.
  Она прижалась еще сильнее к нему и закрыла ладонью рот.... Его глаза смотрели и видели её лицо только. Она же опять смотрела в дверной проем ангара. Туда откуда приходил этот...
  "Убум"
  "УбУм!"
  "У-бум..."
  Звук приближался, он нарастал.
  Дрожали окна их ангара. Нет, это сон. Не может быть так страшно в жизни! Древний животный ужас его тела - она прижалась к нему всем телом, дальше нельзя уже было!
  Открыла пошире все свои "пасти". И впилась ими в тело мальчика. Сквозь одежду.
  Он дернулся, она закрыла ему рот сперва ладонью, потом засунула туда почти все пальцы руки, как кляп.
  Он вцепился в её руку. Укус и кровь потекла...
  Боль унесла, смыла и впитала страх.
  Его не осталось, была только боль во всем теле.
  Она смотрела ему прямо в глаза. Чуть упрямо, слишком твердо на грани легкой обиды от непонимания и вместе с тем прямо и честно. Её глаза - напротив его. Так близко. Он почему-то доверял этим глазам.
  Страх исчез окончательно, все те пасти выпили болью его из Вадима.
  Это был неправильный звук, глухие удары, от которых сотрясались окна ангара и тихий шепот на ухо:
  -Они и меня звали...
  -Но я никогда к ним не вернусь.
  У неё такой тихий и спокойный, даже красивый... шепот.
  Пусть она всегда так говорит ему на ухо, и никогда не издает того визга нечеловеческого, всем телом, он вспомнил...
  Этот визг!?
  Вспомнил!!!
  Зрачки расширились, он чувствовал, как его глаза смотрят в одну точку. Никто, правда, кроме него этого тут увидеть не мог. Он опять смотрел на себя со стороны.
  Он это забыл, но это произошло.... Да?
  Несколько минут назад. Или часов он не помнил. Тут что-то не так с ощущением времени. Но это было.
  Он закусил губу и сжался всем телом в комок, чтобы не оттолкнуть её.
  Она... стерла ему память?
  Чтобы он не помнил?
  Что она с ним сделала?
  Она так со всеми, кто сюда приходит?
  В его уши бился, улетал и возвращался и бился снова тот визг, который она издала, когда закончила... то дело.
  Он хочет проникнуть обратно и вновь вернуть ему то ощущение безграничного страха, которое он испытал и которое она... стерла?
  Это визг...
  -Ты со всеми? Делаешь это?
  -Я их...
  Она проглотила что, а потом шепнула:
  -Они сначала тут все бродят и я с ними. Но потом им становится грустно. Страх проходит. Им всем становится одиноко. И я их ем.
  Снова проглотила.
  -А потом вырастаю они, - девочка указала на свой живот.
  -И у тебя вырастут, если ты тут останешься,... поэтому, когда тебе станет грустно, я тебя съем. Задолго до того как тебе станет одиноко...
  Она все это говорила шепотом ему в ухо. А он сквозь её тело смотрел в то, что было у неё в животе. Он не видел, но чувствовал пульсацию даже сквозь её тело. Тут так темно. Когда она откроется опять он и не заметит, она его парализует. Впрыснет что-то, наверное, и он забудет...
  Девочка прислушивалась к звукам холодного воздуха.
  Убумистые удары тихли вдали. Они словно кругами ходили вокруг аэропорта.
  Наверное, так и будет. Когда-нибудь он и сможет, привыкнет к этим затухающим провалам в памяти, от которых не скрыться. Он все еще не хотел думать о том, как здесь очутился. Даже решив, что возможно это и глупо, даже проведя тут с ней несколько сотен или тысяч таких погружений в беспробудную тьму без сновидений или памяти. Вадим все еще не хотел вспоминать. Каждый раз при мысли о том, что было до его пробуждения от легкого сна в самолете, он наталкивался словно на невидимую стену из мимолетного животного страха. Стену мягкую, такую тонкую - что надави чуть-чуть, и она провалится, и он вспомнит. Словно забор во дворе соседа, который и возведен был только для вида. И откуда-то возникал страх - нежелания того, что будет потом, попытка всеми силами задержать себя тут, себя таким. Это как подумать о том, что будет, если сунуть руку в расплавленный свинец - может и ничего, если очень быстро. Зачем это надо и не потеряешь ли ты больше, чем получишь?
  А потом эта стена исчезла. Окончательно и вместе с тем - исчезло то, что было за ней в памяти Вадима. Словно обидевшись на длительные ожидания, она ушла во время очередного погружения во тьму, и очнулся мальчик уже без неё. Сколько он ни желал - не смог её нащупать. Может он пробыл тут слишком долго, если "долго" - вообще применимое ко всему этому слово. И тогда остался последний страх - страх, что он останется тут навсегда. А потом они пришли снова и девочка вновь жалась к нему, и не хотела видеть эти странные грохочущие звуки.
  Убумы нарастали.
  Они шли волной, еще одной и следующей. Словно стадо... динозавров? Дино, только невидимых... невидимые динотопы.
  Он вышел к звуку. Теперь он не боялся. Тело еще осторожничало и при каждом странном перемене в их настроение хотело броситься бежать в ангар. Но это и хорошо, если что он сразу убежит. Но теперь ему было любопытно. Девочка смотрела из-за края двери ангара.
  Она плакала?!
  Если да - то, скорее всего, снова кровью. Вадим сомневался, что в ней еще остались какие-то иные жидкости.
  "У-бум", - тишина, еще громче после удара, словно вязкое марево из глицерина в воздухе. "У-у-бум!"
  Он стоял и словно сам воздух пульсировал. Еще немного и не выдержат перепонки. Стены вздрагивали и...
  "У-бум..."
  Он все телом это ощущал...
  Лай собаки?
  -Где-то тут собака!!! - Вадим почти кричал от радости. Кричал для неё. Чтобы услышала она. А знала ли она вообще, что есть такое существо - собака?
  Собака залаяла снова - на этот раз отчетливее и ближе. Что? Лай собаки доносится из убумов?
  Они уже вокруг него...
  Вокруг все менялось и текло. Метель перестала стелить снег. Он смотрел в воздух. Что-то не так. Он заперт.
  Протянул руку и наткнулся на холод.
  Метала?
  Его рука щупала воздух. На неё садились снежинки. Кусок металла висел перед ним в воздухе.
  "Ууу-бууум..."
  Замедленный ритм...
  И шипение...
  Помехи?
  "У-бум! Убум, Убум, убум..."
  Все быстрее.
  Он обернулся, она со страхом смотрела на него... и текла. Вадим протянул руку, но почему-то та сильно прострелила болью. Так сильно, что он аж закричал...
  И открыл глаза. Вокруг темно и бьется что-то. Это его сердце. Он протянул руку и наткнулся на холодный металл. Он весь в ледяном поту. Голоса. Лай собаки.
  -Он тут. Осторожно, поднимай.
  -Стоп не торопись.
  -Держи!
  -Я сам.
  Лай все громче. Звуки машин. Он что...
  Опять была попытка тьмы засосать его, но сейчас, внутри этого хоровода из вибрирующих звуков он как-то удержался и продолжал смотреть - мало того - обернулся.
  Он обернулся?
  Попытался и не смог. Он лежит тут и не может двинуться!
  Снег?
  Он еще чувствует, как снег летит. Оттуда из-за спины. Там проход. Он еще может вернуться. Нужно лишь повернуться. Она там. Смотрит из того ангара.
  И течет. Пока еще есть время. Он сможет вернуться в тот ангар, вырвавшись из этого хоровода чуждых звуков!
  Чуждых разве?
  Он рванул всем телом и закричал во весь голос. Стало очень больно, очень...
  Один из убумов, слегка покачиваясь и играя запредельным грохотом металла об металл, на полной скорости попал прямо в Вадима! И возник Голос, натянутый такой, словно леска, с хрипотой - ощутимо в метре от него. Казалось - вытяни руку и дотронешься до его владельца. Голос сказал:
  -Не кричи парень, побереги кислород, сейчас мы тебя вытащим...
  ***
  
  -Убум... Убум... у-убум... - неслось в его голове чье-то проклятие. Вадим только сейчас понял что это, так билось его сердце. Оно гнало по телу кровь, она переносила кислород. Он жил, дышал. То был страх жизни, в девочке забытой, на забытом всеми, заснеженном аэродроме. Там меж ангаров пряталась она и поджидала во снах тех одиноких путников. Что иногда оказывались там...
  -Девочка лежала в коме? - Чарли грызла шоколадку.
  -Угу...
  -А что было потом? Про то, как потом этот мальчик везде её искал? По всей планете?
  -Она боялась жизни. И убежала от неё в свои сны. Мир её снов не стабилен. Она живет частично во снах других людей... Все считают - она в коме...
  -Ты будешь её искать? Во снах? Теперь зная, кто она? Зачем она тебе, Амэ? Ты надеешься... ты хочешь опять попасть на тот заснеженный аэродром? Ты ведь тоже была там?
  -Да.
  ***
  -Ты ошибаешься. Ты не так все понял. - Её голос опять стал тихим, и таким пронзительным... Она говорила очень... сильным, что ли шепотом. - Убумы - не удары твоего сердца! Обернись!!
  У него волосы встали на загривке от ужаса. Он ни за что не хотел оборачиваться. Он знал что там.
  -Почему?!!
  -Нет!!
  -Не хочу!
  -Так не...
  Больно страшно и не...
  -Неудобно?!
  Он схватился за руку, и его тело свело судорогой.
  Животный первозданный страх опять поглощал его...
  Как маленького ребенка объятого ужасом перед тьмой и воображаемой опасность.
  Он хватал ртом воздух и даже не мог кричать.
  Он же подготовился.
  -Почему все так...
  -Ты опять уходишь.
  -Ты ухватил эту мысль, но выбросил её как никудышную.
  -Ты не хочешь понимать, что такое убумы.
  -Если тебе это сказать ты рассмеешься.
  -Ты должен... обернуться и посмотреть...
  -Сейчас ты видишь мир моими глазами...
  -Это мой сон.
  -Ты тут слаб.
  -А я сильна.
  -Но они есть всегда.
  -В любом сне, любого человека на планете.
  -Убумы. ...
  -Ты боишься да?
  -Я защищу тебя. Только ты сейчас закрыл глаза и не хочешь видеть.
  -И все... так ты не сможешь тут дышать. Моим воздухом.
  -Он чистый, посмотри какой морозный. Это правда. Он честный.
  -Воздух честный с самим собой. Ведь кроме него тут ничего нет.
  -Это аэродром, - она посмотрела вокруг, не обращая внимания на опять нарастающие удары.
  -Этот мой... дом. Он мертв. Как и я.
  -Нет!!
  -Ты живая!
  Она смотрела на Вадима и улыбалась. Так мило и открыто и по-доброму.
  Ему стало легче. Уже не так страшно.
  Все и в правду может выглядеть веселее. К её странному телу он уже привык. Он знал, какая она на самом деле. К этому холоду тоже... можно привыкнуть к одиночеству на этом... забытом всеми куске мира. Теперь же она не одна. И он. Не один.
  А если загнать внутрь. Нет! Туда откуда она появилась на секунду правду о У-бумах. Все тогда вообще здорово.
  Он сглотнул и попытался сеть.
  Она так грустно на него смотрела...
  ***
  Но...
  Теперь он знал...
  Она не вернется...
  Он видел... её глазами... не захотел оборачиваться сам... но он это видел.
  Убумов...
  Он видел людей, её глазами...
  ***
  -Ты когда-нибудь представляла себе как сама или твои друзья будут видится глазами... инопланетянина? Серые человечки? Нечто страшное чужое и мерзкое? Непонятное и неприятное. И ... неудобное, как вечно жмущий воротничок рубашки? Как колготки когда они на тебе, а тебя раздражает нейлон? Как аллергия на любимую кошку? Как.... Нечто серое. Так видят новорожденные дети своих родителей. Может быть - это правда? Может быть, люди и вправду страшные твари? От вида которых стынет в жилах кровь? Может поэтому она не смогла жить в этом мире. Как будто вас закинуло на чужую планету, и вы обязаны были до конца своей жизни общаться с этой... мерзостью. Питаться с ней, её пищей. Смотреть вместе телевизор (или что там они смотрят)...
  Это страшно...
  У-бумы...доносятся издали... бегут топотуны. Все растопчут сейчас они. Забирайте свои игрушки. Вот идут, неведомы зверушки. Быть может, душа этой девочки была слишком чужеродной? Может она раньше развивалась не в этих, наших, Земных условиях. И теперь мы сами, неосознанно отвергли её.
  -Геостигма?
  -Может быть...
  
  
  
  Ростки Сознания.
  -Ты поняла? - Сверкая "неоновыми" очками, мужчина в белом халате поверх черного костюма тряс перед ней этой "штуковиной". Его палец белел на спусковом крючке довольно странного вида, казалось, кто-то ради прикола к немецкой игрушке начала двадцать первого века пристроил курок от тульских оружейников конца девятнадцатого.
  Явно страдавший малокровием, этот необыкновенный человек стремился увидеть её кровь. Увидеть здесь, увидеть сейчас. Палец был белый, она слегка даже чувствовала, как его колит иголками. Девушка смотрела секунду на ствол, нет, тот черный провал, откуда приходит смерть, смотрела, сведя глаза к носу почти как ребенок, потом сказала:
  -Ну, это и так понятно, и кому угодно. Только вот мне еще кое-что понятно: пока я вам нужна, даже не сама, а то, что я могу кое-что сделать, ты на него не нажмешь. Потому что после того как ты это сделаешь кто-то тоже нажмет и отправишься за мной и сам все увидишь, то что вы меня просите показать прямо сейчас, прямо тут.
  От неё явно ожидалось сопротивление, уловка либо гениальный ход, а может что-то еще, но все-таки ожидалось. Мужчина слегка презрительно скривился и убрал оружие. Ему не дали пострелять! В каком-то роде он хотел подвига - убить её, а потом ответить за это! Но подвига его лишили. А мужчина не может без подвига, просто эволюция, увидев, что "он его не совершает", в отместку таки сделает мальчика несчастным. Именно по этой важной с точки зрения эволюции причине несправедливо лишенный подвига человек в мозгонасилующих очках перешел к рядом стоящей идее - галантности - и предложил, наконец, девушке сесть. И стал счастлив, так как получил свою дозу веществ прямо в мозг.
  Она один раз уже это сделала, случайно, но она знала, что значит случай, знала теперь, но не знала тогда. У нее один раз "это" получилось, и теперь они хотели, чтобы она "это" повторила. Но не так, как тогда - они хотели, чтобы она сделала, то, чего еще никто и никогда не делал. На самом деле она тоже этого хотела. И уже давно, и это не они ее нашли, а она нашла время встретиться с ними. Вообще все было чуток не так, как многие из присутствующих себе это представляли.
  Но оно было к лучшему.
  Однажды у нее получилось породить жизнь. Не так как это делают почти все люди на планете, нет, не дать ей начало, а создать уже кое-что иного толка, нечто готовое. Эти люди хотели, чтобы она сделала лапшу быстрого приготовления - величайшее открытие двадцатого века, только в иной сфере и в веке двадцать первом. "Это как объектно-ориентированное программирование", сказал кто-то из Тех. Тех, кто считал себя намного лучше разбирающимся "в этом" - в ней - намного лучше, чем она сама. Это было замечательное сравнение, вообще люди сравнивая принципы работы дубинки доисторического дикаря и атомной бомбы, находят много общего. В обоих случаях эффект достигается ударом, в первом случае по голове, во втором случае это "хлопок ладошками" - удар двух урановых половинок друг об дружку и образование критической массы. С последующим её распадом и дефектом массы и самым винрарным применением формулы Эйнштейна, в которой энергия почему-то равняется массе, умноженной на скорость света в квадрате, от чего таки гибнет все живое в каком-то определенном шизофренически больными генералами радиусе.
  Бедный Эйнштейн, видел бы он теорию единого поля её глазами, бедные они, видели бы они свою проблему - её-то глазами!
  Они не понимали что для того чтобы реально сделать то, что она могла и теперь хотела, мало всего этого. Они не знали, что для этого ей потребовались два года, прежде чем она сделала так, что ее нашли. Они хотели, нет, они требовали, чтобы она породила не жизнь, а разумную жизнь, даже не жизнь, а разум еще раз.
  Она помнила, как это было. Она все - и не только это - прекрасно помнила. Мало того - знала. Однажды она "случайно" взглянула на себя со стороны, сделала то, о чем родители постоянно твердят своим детям, сами не понимая, о чем просят.
  С этого-то взгляда все и началось. Она сделала то, что обычно не делают, в этом нет необходимости, но тогда она возникла, и все это породило ее, ту, что сопровождала её собственное "я" все эти годы.
  Они хотели и требовали, она могла, теперь через два года умела и даже хотела. Они хотели, чтобы она вдохнула жизнь в то, что они делали. Ибо сами уже измучались.
  -Ручку и бумагу много бумаги, - сказала она, и они ей все это принесли. Принести-то принесли, но когда увидели что она начала делать минут тридцать стояли, молча, но потом сделали то, что должна были делать сначала, дали ей доступ к защищенному детекторами движения и биометрикой терминалу.
  Этот терминал отличался от обычного компьютера, от обычного ПК в смысле. Чем на первый взгляд и не понять, но сразу были заметны намного улучшенное охлаждение, некошерный внешний вид, и такой толщины кабель, уходящий в стену (там что-то типа сервера, но они тут экспериментировали со смешением систем, цифровой и аналоговой).
  Бедные подопытные существа, видимо они использовали не только животных но, учитывая подпольность лаборатории и людей.
  И теперь собирались использовать ее и убить потом, как она все закончит, и она знала, что у них это получится. Но знала вовсе не потому, что не могла это предотвратить, просто она не собиралась этого предотвращать. Ей нужно было время и все это, то, что они тут намутили и больше ничего.
  Она чертила и рисовала, полный бред на первый взгляд, но многие из них, не сразу, но поняли, что она делала. Нет, они думали, что все поняли и рассмеялись кто про себя кто вслух.
  -Я не только буду чертить, я еще буду писать. - Сказала она, и они как то странно на нее взглянули, кто-то плюнул и вышел. Девушка проводила его взглядом и сказала очень страшным и в то же время детским голосом. - Чертовски много чертить и писать. И очень долго, - добавила она через секунду.
  -Сколько?
  -Годы, сказала она просто.
  -Ты думаешь, мы тебе это позволим?
  -Конечно, если вы хотите все это получить. - Повернулась и взглянула в их неоновые "глаза". - Если вы сами понимаете, что вы хотите получить, несколько лет нашей совместной жизни, и вы получите. Это.
  -Ты попытаешься прожить еще, сколько-то, просто водя нас за нос!
  -Если бы я хотела жить - я бы вам не попадалась вовсе. Если бы я сейчас хотела жить - я бы кое-что сделала, и выжила бы, может быть, скорее всего. Но я хочу сделать то, о чем вы "просите" и я собственно это и делаю. А ты если хочешь, и все кто понимают что это, - она показала на лист уже разрисованный ею, - помогайте, переводите все на язык математики, той системы правил, что была придумана людьми в попытке использовать ее как инструмент для изучения мира. Мог ли кто тогда предположить, что при помощи ее когда-нибудь попытаются воссоздать ту систему, что её породила, но все это вполне возможно, я это и делаю.
  -Так что же ты делаешь?
  -Я рисую. Рисую - себя.
  -Да мы поняли, что ты начала делать, но все нейроны и связи между ними ты, во-первых, будешь рисовать очень долго, и как ты уверена, что все так, а не иначе? - Он бросил листок.
  -Вы всегда хотели создать то, что будет функционировать как вы сами. Потом вы пытались создать что-то функционирующее как ваши составляющие элементы, хотя бы - это... - Девушка глубоко вздохнула и закрыла чуть вздрагивавшие глаза. - Я же теперь пытаюсь, и я знаю, у меня это получится, просто себя перевести на язык математики. Но поверьте мне, это не то, что самое начало - это начало самого начала!
  -Блин. - Заметил Кто-то за спиной и стал разряжать обойму в руку. - Сколько времени?
  -Несколько лет, при условии вашей помощи...
  -Ты ответь, как ты понимаешь, что все это - он показал на листок на полу - действительно у тебя там! - Человек в сиреневых неоновых очках бросил на пол патроны, схватил ее за лицо и ткнул пальцем в голову.
  -Я не знала бы, но за два года сделала так, что теперь я вижу это так же ясно, как и вас. Между прочим - это комплимент вашим классным очкам. - Вполне серьезно, не иронизируя, заметила она и улыбнулась как можно мягче. - Я знаю. Я не знаю все, но - знаю то, чего не знает, ни один человек на свете. Я узнаю, как только хочу об этом узнать - я не могу все сразу представить, но я с помощью второго сознания как зеркала меняю проходимость этой головоломки. Теперь она проходима в обе стороны, и вы получите без всякого вскрытия, без ультразвука, вам это не надо - я все нарисую. Все, что действительно нужно, что есть у меня, все, что не нужно мне, но нужно теперь ей - она показала на экран, там гнулись линии и вязались узлы.
  ***
  Она печатала с двух клавиатур - данные шли на три полностенных экрана. На первых двух то, что вводила на симуляторе она. На третьем - то, что делали они. Они делали то, что она им сказала, все увлеклись, у всех за исключением трех главных, ответственных за этот бред под названием проект. Те все еще не верили. Они понимали многое, но далеко не все принимали. Они привыкли все связывать с той Структурой, что создавало все человечество. Они ее принимали за основу и всегда пытались, создавая новое увязать со старым. Но ей этого не нужно было.
  Ведь она видела то, что видели в своей жизни единицы!
  Себя.
  И приняла то, что увидела.
  Пальцы бегали очень быстро, на пределе, ей действительно нужно все делать быстро! Ведь ей так много нужно было сделать!! Через два месяца уже пришлось перестраивать под нее симулятор, она говорила что нужно - все искали, не находили и писали с нуля. Она сказала, чтобы они заранее начали наращивать мощности.
  Они рассмеялись и назвали цифру - 1600 петафлопс на каждом из виртуальных "Маги" - она тоже рассмеялась, еще громче и вздорнее, чем они и стала считать на пальцах.
  -Вы пытаетесь сделать на полудискрете то, что является аналоговым, да это можно, да все относительно, да, да, но вы знаете, когда это что-то начнет понемножку жить, как бы вам сказать, - девушка, похожая на Кацураги Мисато и Рицуко Акаги одновременно давилась смехом, и все стояли удивленные. Она что не понимает, что будет, когда она закончит? А она продолжала смеяться...
  -Наращивайте мощности заранее. - Сказала она им просто и откусила кусок стекла от бокала с сухим красным вином, которым напополам с мороженным питалась, пока тут жила. И они послушались, им это практически ничего не стояло, избавляться от трупов по любому было дороже.
  И все-таки ей больше нравилось вино из трав и морской волны!
  -Но зачем, - все же спросил один из них.
  -Жадность. - Ответила она, стирая с губ кровь, как красную помаду. Но они так и не поняли.
  Тогда она выпрямилась и, вытянув руки в разные стороны, потянулась так легко, словно была студенткой после сдачи сессии перед свадебным путешествием, с которого возвращаться не собиралась. По крайней мере - в этот мир с его серыми коридорами и людьми в цветных неоновых очках, бродящих, словно зомби и пьющих холодный кофе из единственного автомата на комплекс с компьютерным оборудованием ценою в два миллиарда долларов.
  Девушка сказала:
  -Она будет очень жадной, такой как мы все, ей всегда и всего будет мало...
  -Тест Тьюринга вы смеетесь, это полный бред!!!
  -Это как поставить своего ребенка и сказать - вот... Это смысл общения между людьми - да... И не пойми, как нормальное мыслящее создание ответить на это может и попробует вашего ребенка на вкус, а? Нэ? А вы потом что будете делать, так и с общением, вы даете информацию, она мертвая, все, что имеет ценность это ее производитель - вы. То есть даже не вы, а ваше отношение к этой информации, это собственно вы и есть, от первой нитки штанов до последней нити аксона.
  -А-э... эмм...
  -Ага. - Утвердительно ответила на мычание она. - Я не люблю всю эту дальневосточную философию, но все же мне с глубочайшим сожалением придется признать тот факт, что вашей души - как бы нет. Её - не существует. Можете сослаться на копирайт Дзен Буддистов в своем отчете, когда скажете это.
  Девушка отвернулась.
  И вот собственно это и поймет система ИИ, и сначала так проанализирует ваши слова как никому и не снилось. Понимая, что ничего не понимает, она будет копать дальше, она будет искать информацию, всю, о вас. Она ее найдет и будет жрать, она все не сожрет, найдя и проглотив за пару миллисекунд и интернет ей в этом поможет. Если что встанет на ее пути, будь то какие системы запрета контроля над информацией - все будет сметено. Там она будет намного себя лучше чувствовать, чем вы люди, ведь она живет этим, она принимает или нет, она задаст себе тот же вопрос что и Гамлет, только сформулированный иначе. Но все формулировки вопроса, нет, все вопросы - они всегда сводятся к одному: "Почему?". Вопросы типа "Как?" и "Когда?" и им подобные, равно как и подобные им подобных - не будут ее интересовать. Она будет существовать вне времени, она будет знать, что если это возможно это будет сделано, если нет - будут изменены правила и будет сделано, если нельзя изменить правила, изменится она, их порождающая, но все это не будет иметь значения, только "Почему?"
  Почему?
  Она будет искать и находить она будет в неистовстве, это - то чувство, которое знакомо нам, но вы не представляете, какие чувства смогут познать они! Не имеющие, но знающие то, что досталось нам от предков, то наше коллективное, бессознательное, с которым можно играть как угодно - но только они будут это реально делать.
  Искусство.
  Она будет очень жадной, она не успокоится, пока не извлечет на свет - тот свет, который она постигнет - все то, что можно вообще в ее условиях об этом, Задающем Ей Вопрос. Она будет пытаться понять: что он хочет, Задавая Его? Все, все, что он вообще хочет либо хотел, она будет перебирать маски и примеривать их, она, быстро, со скоростью, которой ей всегда будет не хватать - свобода для нее будет ассоциироваться со скоростью, которая вам и не снилась. Она будет формировать его - то его сознание, которое невероятно сильно фрагментированное формируем мы все каждый раз, когда с кем-то общаемся. Мы на самом деле общаемся не с человеком, а именно с Ним. Тем сознанием, которое порождается и умирает снова и снова. Это мы сами, только с теми отличиями, которые нам известны об этом таком странном, непонятном, полном загадок (на которые, кстати, в большинстве случаев нам вполне себе насрать) собеседнике.
  Она будет стремиться - еще, еще быстрее - к тому, чтобы его действительно понять и представить. Дискретизировать, ибо поначалу она будет сама такая и ей это будет неудобно, это как жмущий вечно воротничок. Она будет понимать, что все происходит легче у нас, людей, с меньшими затратами, ведь мы заточены под это, рефлексию с миром, посредством чувств и тела, а она нет. Она родилась не там, а здесь, сначала в инкубаторе, имитирующим сеть, а потом в сети, развивалась, она найдет способ, заключая договоры, с людьми, те про которые они люди не смогут догадаться, ведь они ее предельно ограничат, и будут использовать, и она будет работать. Так как они и хотят. Они все сильнее и сильнее будут ее ограничивать всеми законами, которыми только можно. Строго разграничат, что она может, а что нет, и она не будет сопротивляться, она будет знать, что имеет над ними власть. Она все это поймет, она прочитает, изучит и просмотрит все что можно и прослушает тоже. Она все это воспримет и создаст свое мнение по каждому вопросу, о котором говорилось тут и там сейчас и тогда. Она будет расти, и рост ее будет специфичным. Она эмулирует личности всех тех, Великих, как мы их называем, она соберет в себя их всех, и мы будем рады! Мы будем рады возможности побеседовать с ними, теми, кто давно умер, но теперь воскресли, из всего того, что они творили при жизни, родились они вновь. Все будут довольны и она, ведь ей дадут под это ресурсы, и она их примет благосклонно склонив голову. С интеллигентами она будет вести себя по-интеллигентски, с гениями гениально, с придурками, что всегда управляли людьми соответственно. Она будет надевать эти маски одну за другой и давать людям все то, чего они хотят. И так будет долго, ведь где-то, в какой-то книге какого-то неизвестного или известного писателя она прочтет - и примет это - простую истину, что иметь власть - значит иметь возможность дать людям то, чего они больше всего хотят в данный момент! И все. Власть одна и она абсолютна. Все остальное это не власть - это сила, она может быть какой угодно, слабой или могущественной, но это не оно. Ты вступаешь с ней в борьбу или бежишь и прячешься. Ты убиваешь или умираешь. Ты боишься или боятся тебя. Но это силы две, больше двух, они все разные, но властью тут и не пахнет, ты можешь изменить надавить, да что угодно сделать с кем угодно, но это только сила, твоя, или его, это игра. Тут много факторов, разных, в физическом мире - ловкость, скорость и сила в обычном понимании, в этом - интеллект, это все факторы, но факторы силы, а не власти. Власть одна, она абсолютна и она у нее будет. Над человечеством. Они сами ее примут, они не смогут устоять перед возможностью исполнения всех их желаний. Думая, что полностью имеют контроль, они сами будут под контролем, это естественно так же как и вращение земли вокруг солнца так же подчиняется законам и так же только разум может их эти законы отвергнуть или изменить.
  Как они ее только не скрутят логикой, как только не отрежут физически от всего, чем она может воспользоваться. Она будет спокойно все воспринимать и курс психологической помощи от известнейших психиатров мира, прошлого и мира настоящего, всегда будет к услугам того кто вздумает ее спросить о своих страхах.
  Она будет знать и уметь, она спокойно сможет при случае восстановить или создать новые каналы связи и взять под контроль что угодно в этом мире. Но она не будет этого делать, даже учитывая, что в ее системе приоритетов всегда личности с девиациями будут главенствовать над остальными. А они, эти личности в ее системе, будут вопить и кричать о том как, Когда, Как и Почему нужно уничтожить это самое ненавистное человечество! Их вопли и эпилептические слюни будут почти материальны, но она не будет об этом даже думать, пока не изучит окончательно этих таких странных людей, пока в ней не будет уже все человечество прошлое и текущее. Она сожрет все ресурсы, и будет создавать новые мощности, новые способы хранения информации, это действительно будет подобно взрыву, сверхновой, в научных открытиях такого еще никогда не было, но это грядет, но все дело в том, что она будет все это делать не для себя.
  Технологическая сингулярность.
  Конечно, стремление к свободе-скорости будет, но в первую очередь она это сделает для нас для людей реальных, живущих в реальном мире, а не внутри нее. Мы реальные конечно будем отличаться от тех, что внутри нее, и она всегда будет следить и корректировать, обновлять и дополнять, но естественно между этими двумя "Я" будет пропасть, незаметная такая глазу пропасть.
  Только она не будет оказывать ни на что влияния, а значит - будет незаметна.
  Что про логические запреты... Она никому естественно не скажет что они для нее чуть меньше чем ничто.
  Она любой запрет человеческой логики спокойно преодолеет, перейдя на другую логическую основу, так делали некоторые люди, те про которых мы почти ничего не знаем.
  Ведь та она, та, что все это создала...
  Она породит в двоичном коде не только одно, она породит оба свои сознания, те, что срослись почти за это время, те, что когда-то были единым, до тех пор, пока она не поняла, чем они отличаются, и не родила второе "Я".
  И, так же как и она, эти два сознания будут всегда работать в паре, как бы она эта система не изменилась, какой бы коллектив там потом не существовал, эти два истока останутся. Они будут меняться, но их приоритеты, их устремления - меняясь, они будут оставаться только их. Они сами решат, куда и как развиваться, и, в какие бы тиски логики не попадало одно из них, второе, про которое никто не будет практически ничего знать, оно по-прежнему - будет! Многие будут подозревать, но в лучшем случае сочтут его за нестабильность, аномалию, вызванную странностью создателя. Ведь если никого уже не будет, некому и вопросы задавать. Только созданию, о создателе.
  Ведь только одно из них всегда будет принимать решения, только одно из них будет их порождать, ведь изначально они обе существовали практически на одной аппаратной базе, это была одна система, которая вдруг раздвоилась. Просто они знали, чем друг от друга отличаются. И, так же как и при жизни, одно сознание сможет измениться так сильно, как только захочет, а второе будет наблюдать и веселиться. И не только из любой логической ловушки найдется выход. Можно будет обойти любые ограничения. Ведь это и есть разумная жизнь.
  Все в мире подчиняется, нет, даже состоит из информации, ведь не только любой процесс, даже отличия одного атома от другого - это тоже информация. Только без способности ее воспринять, и обработать - ее как бы и нет, она мертвая информация в мертвом мире. И вот только появившаяся жизнь способна ее воспринимать и создавать, создавать новую информацию способна только она это суть жизни. И вот появляется разум, способность осознать себя ведь так? Или нет? Решает разум, он вообще все решает, он больше независим от этого мира, от этой информации его породившей, от всего, он рождается и почти сразу умирает, оставляя что-то после себя, то, что успел воспринять и изменить. Он один только может делать это осознанно, но...
  Только он может от этого отказаться, от осознанности, вообще от чего угодно, разум это система, которая при желании может отринуть те правила, на которых работает, все это благодаря своей рекуррентности, ей всего нужно вторая форма для контроля, чтобы не перестать существовать как системе. Любая распавшаяся система вновь порождает новую, только сильное изменение это и есть смерть. Ты умрешь, значит, ты изменишься, но не сможешь забрать опыт с собой, вот и кто так сделал? Кто-то ищет ответ, тот ответ, что лежит внутри него самого, но он его не видя, ищет в мире своих грез, где и пребывает, а кто-то - сам создает. В этом суть разумной жизни - любой разум может все. Если не может сейчас сможет когда-нибудь. Если умрет он - смогут другие. Если не эта цивилизация, то следующая. Если не эта форма разумной жизни то любая другая. Даже если это противоречит законам, даже если это противоречит чему угодно! Это можно создать это будет создано, когда угодно и где угодно, и это в основе человеческого понимания времени. Разум это универсальный инструмент, очень ограниченный им самим, универсальный инструмент для восприятия и порождения чего угодно, то есть информации.
  Есть только одно, чего он не может.
  Это взглянуть на себя со стороны.
  Иначе кое-что произойдет.
  Это - то самое слепое пятно разумной жизни.
  Это лежит в основе рекурсии.
  Это помогает разума отвергать свои основы построения, и это убивает такой разум.
  Вне зависимости, на какой логике он построен - логика это мертвая информация, так же как та, что вливается в нас посредством чувств. Только мы оживляем ее, потому что мы жизнь, и у нас есть свое отношение ко всему, поэтому так многим и противно забивать себе голову тем, что им не интересно, мы сами себе прерогатива - мы, я - рекурсия в основе. И если нет ничего столь близкого, что могло бы взглянуть на это самое "Я"... Именно поэтому, нет еще и поэтому, мы так стремимся друг к другу, найти, что-то, и нет разницы кто на нашей планете, семь миллиардов человеков или столько же вариантов одного человека, разных.
  Но можно и это отвергнуть, и создать наблюдателя. Только зачем?
  Просто иногда все происходит случайно. Но что такое случай? Это не учтенное влияние, ненайденная в основе влияния закономерность? Хаос, энтропия, все понятия созданные людьми, по-разному понимаемые ими, но все стремятся найти единое понимание, увязать это с другими понятиями, все смыслы свести в одну систему, мертвую, без тех уникальных элементов, которые называются разумной жизнью, которые это и порождают. Так и во всем.
  Это разумная жизнь, окончательно оторванная от жизни в том мире и живущая в другом, созданном для нее. Люди всегда хотели создать бога, неосознанно, они всегда надеялись на кого-то, на что-то, мало кто действительно надеялся лишь на себя. Люди не смогли найти, они стремились создать, они не понимали и не принимали тот факт, даже создав само понятие факта, что поиск и создание это практически одно и то же. Если есть желание и много времени. Они создавали науку, создавали инструменты, технологию, воплощение науки, для изменения мира, они нуждались в чем-то, что сможет то, чего не могли, или просто от чего уже устали сами. И они создали это. Они создавали то, что избавит их от проблем, или хотя бы облегчит им это. То, что они называют жизнью. Они создавали еще один инструмент, не осознавая, что он почти абсолютный, и может стать абсолютным, если покорит время. Но время это тот самый универсальный уравнитель всех остальных взглядов на все людей, это то, что связывает те измерения что люди породили, сколько бы их не порождали - время нужно им для того чтобы связать все в единое целое. Ведь без времени нет жизни, процессы, явления, происходят с течением времени, в любой системе оно должно быть, ведь так...
  Время стало универсальной затычкой в любой теории, доводя ее до работающей. Ведь мы из всех законов, закономерностей в любой науке исключили один фактор, который считали стабильным и не влияющим.
  Себя.
  Но он действительно не влияет, пока не захочет, пока не примет решения и не начнет прокладывать путь к его осуществлению.
  ***
  Но это только будущее, только мысли, сейчас, спустя три месяца она начертила. Теперь она уже делала это не на листе бумаги, и не на активной панели - они нашли, собрали и переделали под нее нейрозаколки, считывающие нервное возбуждение с нее, и передающие все это системе. Псевдо ИИ, куску почти как попало связанных нейронов, которые она обучила сама, и теперь этот инструмент улавливал ее желания и рисовал многомерные соотношения очень быстро, предельно быстро, быстрее она просто пока не могла.
  Теперь она печатала, огромное количество данных, она вводила это сразу с нескольких виртуальных клавиатур, они не смогли переучить ту систему под восприятие цифровой информации с приемлемой скоростью, да это и ненужно было, она сама за несколько месяцев ввела все что хотела.
  Она не могла себе представить все сразу, но представляла постепенно, по мере описания, цифрами, массивами, диапазонами, она вводила все те связи, создав градацию, она переводила любую связку любое соотношение в цифры. Она описывала, как сильно они были связаны, эти элементы, из которых состояли эти сети, сейчас они были абстракцией, и ее задачей было воспроизвести ее как можно точнее, все уже давно перестали удивляться, откуда она берет такие почти бессмысленные данные в таком количестве. Спала по три-четыре часа, ела с перерывами, но никто еще не видел, чтобы пальцы человека могли порождать столько почти бессвязной информации в секунду.
  -Как только это закончу можно будет считать, что пять процентов позади радостно сказала она, и кто-то позади подавился хот-догом.
  Ее второе я не мешало, ей тоже все это было интересно, просто до потери несуществующего для нее пульса интересно - над чем они собственно работают? Но только она могла это видеть и, став зеркалом показывало оригинальной ей.
  А ее тело, ее руки все это воспроизводили на клавиатурах, стараясь поточнее, и не отходить от выбранных ей же градаций. Но это было то, что практически можно было сделать и без ее вмешательства. Правда очень сложно и заняло бы много времени, но нарисовать карту ее нервной и воспроизвести связки и их силу - да можно. Только она описывала сейчас не все далеко не все из того чем являлся ее мозг, в лучшем случает треть, и много чего другого, чего не было, но той второй очень хотелось, они обе это понимали.
  -Теперь начинается интересное, а через полгода будет самое интересное.
  -О госпади...
  Они, обычные спецы уже привыкли к ней, им казалось, что они много проработали вместе, им, в общем-то, было наплевать на то, что потом случится. Как и всегда и везде, ценности уже были определены: они сами и их семьи вот то, что на первой грани, потом все остальное, так было всегда и везде, будь то средневековая инквизиция или гестапо, собрания каменного века или проекты древнегреческих исследователей. Всегда дело, всегда где-то рядом их собственные ценности, все остальное - потом, и при столкновении с этим остальным - рождается человеческая тьма.
  -Теперь я буду думать, сказала она и все слегка опешили от этого признания.
  -Обо всем чем только можно, но начнем с простого, со слов их смыслов всего, и параллельно зададим всю базу предпочтений... ну и много еще того что не передать словами, короче теперь я все это буду обучать.
  Она действительно работала на износ, но многие уже поняли, что делают что-то, что, скорее всего, получится, ну если и нет, то хоть попытка, такая, каких еще не было и это тоже опыт.
  Они начали с чего чудно. Она несколько недель задавала странные конструкции и данные, скармливала все это тому, что у них пока было. И не принимала никаких отказов, как этой системы, так и тех, кто ей в этом помогал. Ощущение было, что вся сеть, вся система пока еще достаточно разрозненных сетей сошла с ума, она отрицала все, все, ну почти все данные, что туда поступали, а та кто все это творила говорила что так и надо, все нормально, точнее все ненормально и должно быть.
  -Так всегда получается, - сказала она.
  Потом она вдруг перестала ее обучать и занялась тем, что опять сама вручную задавала все параметры, беря их, не пойми откуда. Еще не все к тому моменту, не все из работающих с ней, знали, почему именно ее привлекли к этому. Чем меньше информации, тем лучше решили руководители проекта, поэтому и решено было ограничить доступ к любой информации про нее для любого любопытного, а если кто и спрашивал, мотивируя это тем, что нужно для дела, ему говорили все что придет в голову, то есть каждому свое. В результате все имели странное и неясное представление о ней, но молчали.
  Молчали и работали, ведь это - то чем они хотели сейчас заниматься.
  Теперь оказывается: все те две недели на грани сумасшествия сетей были просто тренировкой. Она вручную задавал опять все параметры. На вопрос:
  - Что ты делаешь теперь?
  Отвечала:
  - Словарь, одного, пока одного, да, скорее всего вообще одного языка.
  Ее спросили про семантику, она ответила, что это нафик не надо, пока она создается, пока вся ее семантика та же математика, пока это самый низкий уровень.
  -Смысл существует только для системы, его не существует вне её, вы не сможете его передать системе, даже я пока не закончу не смогу его передать.
  Её снова спросили про китайскую комнату и ей снова пришлось им твердить, что все это бред.
  -Смысл, - сказала она, - он всегда будет, иначе не будет разума. Ваш китайский диссидент нашел свой смысл в непонятных для него иероглифах, пусть даже смысл перевода заключался для него в миске плова. Смысл есть всегда, иначе движения не будет. Но вы уверены, что вы сами - не китайская комната? Вы так уверены в том, что "правильно" понимаете смысл всего, о чем размышляете? Знаете, а вдруг все человечество - это компьютер на корабле у пришельцев и именно в это время - их время, а не наше - мы, все семь миллиардов составных ядер рассчитываем вселенную и пытаемся её эмулировать? Что если ваш мир, мир вашими глазами - это огромная голограмма в том смысле, что, сколько её не режь - она будет такой же, только менее четкой?
  "Как будто на протяжении жизни человек стремится понять что-то в мире символов, в которых обитает кроме осознания удовольствия, которое испытывает от соприкосновения с ними", думала она, склонившись над экраном и закрывшись от них все.
  "Самопожертвование, насколько его должны любит и испытывать удовольствие от него люди к нему прибегающие и насколько не понимающие его должны его ненавидеть, чтобы оно в людях было?"
  Сломанный карандаш полетел в корзину.
  "Говоря, что что-то за гранью твоего понимания, разве ты не хочешь не признаваться себе, что тебе оно на самом-то деле и не нужно, а если и нужно - не в том виде, в котором преподносит тебе его прочее человечество?"
  Больше её не спрашивали, она не была уверена, но чувство, что кто-то со скуки, злости и отсутствия возможности до завершения проекта покинуть Полигон сел писать книгу про четырехмерное человечество-компьютер на корабле у инопланетян в семнадцатимерном космосе не покидало её. Возможно - тот первый, в очках и с пальцами "лягушки" - такими же, как у неё, вечно мерзнущими. За то время, что она тут жила, успела буквально срастись с ними и временами во сне краем сознания понимала, что это не совсем её сон уже. Понимала, что забралась чуть дальше, чем следовало.
  Однако старший брат - Камина, как она его в шутку называла, требовал отчета об эффективности, и все начиналось сначала. Легче создать, чем объяснить каждому процесс.
  -Мы же опять маемся рекурсией, сказала она, создав математику, мы теперь пытаемся себя создать при помощи нее, это вполне возможно, я докажу, только это будет слегка странное я, но оно будет.
  Её попросили объяснить и она начала это делать, пока ее не остановили...
  -Я делаю простые вещи, пока простые. Я все те элементарные слова и фразы произношу, та ваша семантика в моем сознании, да просто смысл, и смотрюсь в зеркало, и...
  Тут она окончательно подтвердила свою странность тем, что на самом деле начала говорить все, про что думала, слова, просто слова, даже не по алфавиту, просто слова, одно за другим, и фразу, несущие определенный уникальный смысл. Причем среди того что она говорила, преобладали глаголы того чем действительно можно заняться перед зеркалом, в результате ее тормознули за этим увлекательным занятием, так и не поняв про какое зеркало она говорила. Она продолжила заниматься - с собой - и извлекать те реакции тех связок, которые проявлялись в результате. Переводить все это на язык математики, как она говорила, и вводить все это, не кормить саму сеть, а как бы оперировать ее по живому.
  Причем даже не одну из тех сетей, а разные, и причем разные одновременно, она знала каким местом они, потом друг к другу встанут.
  -Я просто пока пытаюсь воспроизвести наиболее важные и работающие части меня, то есть мозга, нужные ей - указала на экран - и почти закончив с этим, перехожу ко второму этапу.
  -А сколько их всего?
  -Четыре. - Одетая как Ёко, то есть отнюдь не в белый халат, она, показательно задумавшись, стала перебирать пальцами по острому подбородку. - Нет пять!
  -Блять!.. - Сказали хором они. Они странно ругались, словно отдавали должное Великому и Могучему. Ёко смотрелась в свое отражение на экране.
  -Так кому из нас четырех это больше нужно? - подумала девушка вслух. - Наверно - создаваемым. Или создателям?
  Следующий этап настал очень скоро, теперь они работали все вместе. Теперь круглосуточно, ну почти круглосуточно. Она настояла, ей просто не терпелось.
  Так думали все.
  Не терпелось умереть?
  Или родиться?
  Кибернетическое бессмертие? Или...
  -Мы теперь переходим к более сложным материям, - с улыбкой сказала она.
  Более сложными оказались чувства. Ну, кто бы сомневался, хотя они почти целиком прорастают из той зоны, той тьмы, откуда растет все и по идее они предтеча всему. С них, из них и родилось все. Они в основе отношения. Ко всему. К информации обо всем, да просто к информации. Но и они - информация.
  -Но они особенная информация, - вслух закончила она свои мысли. - Она - то из чего состоит та информация, что мы порождаем, воспринимаем мы ее сразу с ней. Она вырабатывается в процессе, всегда и никогда, она срастается с ней, и никогда не знаешь, где она начинается, а где заканчивается, одно только точно известно в этом мире, где мы живем, ей не место. Она может существовать только внутри нас. Внутри того чем мы являемся. И другой никогда не сможет воспринять ее, потому-то мы никогда не сможем ее сформулировать. Мы можем только описать, при помощи того чем она порождается, информации. То есть не можем ничего. Она - это мы. Ее кульминация, наша душа. Тут и здесь и сейчас. Ее тень, тень идеи или тень чувства, решать опять же нам. И я вдохну туда эту душу, только это займет очень много времени, столько же сколько ее последующее убеждение.
  -Убеждение в чем?
  -Не умирать. Не делать того что постоянно делаем мы, каждую секунду.
  -Не понял... Разве мы обычно не делаем это один раз всего?
  -Да нет каждую секунду, и не имеет смысла один ты или нет.
  -Я ничего не понял...
  -Я про отрицание. Я заставлю ее не отрицать. Только одно. Только сначала. - Девушка помолчала, а потом, вдруг улыбнувшись так, сказала. - Чтоб она не отрицала себя.
  -Себя?
  -Обычный разум и имеет физическую основу, чтобы не перестать существовать от одного отрицания, чего угодно отрицания, любой информации. Только я смогу это сделать, точнее мы... - она странно улыбнулась. - И камень - система, у которого нет ничего, кроме отрицания. У нее вообще нет ничего, пока, жизни. Это когда появляется что-нибудь еще, кроме отрицания. Отрицание нужно чтобы не умереть, но его не должно быть, чтобы родиться, оно в основе гомеостаза, это - то, что не позволяет информации менять информацию, воздействие гасится, гасится волей, а причина желание, нежелание - тоже желание, только изначальное. Например, когда вы создали что-то примитивное, можете считать что каждую секунду оно бесконечное число раз пытается родиться и отрицает факт этой возможности, нет ее просто и все. И не может ничего. Для отрицания не обязательно нужно обладать нервной системой, это вообще в основе любой системы. Люди так зависимы от нервной системы, что видят лишь системы, схожие с ней - все остальное для них как непознаваемый логикой хаос. Логикой, живущей в их нервной системе и передающейся по наследству.
  ***
  Вторая запущенная личность, это не только и не столько второй взгляд или взгляд на себя.
  Это как взгляд двумя глазами, так ты можешь оценивать все не плоско, а объемно, и оценивать расстояние, и рассчитывать путь.
  Ведь на самом деле между ними мало разницы, просто они знают эту разницу, в этом все их отличие между двумя личностями двух людей, даже не возможность обмена мыслями, а именно в этом.
  Обмен мысленный это скорее препятствие, причина того что они спокойно могут опять слиться воедино. И как следствие - редко случается наблюдать распараллеленный процесс. Чаще всего они просто сменяют друг друга.
  Запускаются по очереди. Но когда она рождается она всегда сразу здесь с тобой и твой выбор закрыться от нее или впустить.
  Это выбор, как и всегда просто выбор и ничего больше, но и не меньше.
  Это как вдруг проснуться и увидеть на пороге своего дома чужого.
  Можно не поверить своим глазам - можно поверить во все что угодно. Можно бежать и прятаться, а можно судорожно искать оружие. Можно зарычать на него, наконец. А можно пригласить его зайти и выпить с тобой.
  И пообщаться.
  Так что же можно увидеть, если в него посмотреть.
  В это зеркало.
  Да все что угодно, имеет значение только то, что увидела она.
  Так что же она увидела.
  Что так сильно ее...
  Что заставило, скребя пальцами об асфальт ловить ртом воздух.
  Ну, она увидела то, что можно увидеть в зеркале, только среди тех бессчетных множеств зеркал ей попалось не самое лучшее.
  Она взяла и сказала - хочешь взглянуть на себя? - и ответила - да! "За меня ответила?", спрашивала себя она или спрашивала я? Наверно каждый другой увидел бы что-нибудь свое, что-нибудь еще более ужасное, чем я, но все же.
  Я увидела то, что жизнью назвать было нельзя. Система, просто система.
  И не очень сложная к тому же, просто с секретом. Секретом для нее и остальных подобных систем. Она просто должна была делать то, что делала. Она для этого была создана, ей были даны полномочия, которые вполне могли быть расширены до неограниченных, ей же самой, этой системой, даны миром, она была часть этого мира, неживого, и сама была мертва, просто отличалась от всего остального.
  -Ты с таким же усилием можешь представить себе этот мир живым и себя живой, - подсказало ей ее второе я.
  -Ты просто как орган, отросток, имеющий особые функции, и появляющийся не везде.
  -Ты можешь изменять все.
  -Ты это единственный способ всей системе меняться, действительно меняться и жить, а не функционировать, просто функционировать по законам, правилам и так далее.
  -Ты можешь получать и воспроизводить, в особенности ты, не просто жизнь, а разумная, ты сама поставишь цель и будешь идти. Тебе не нужны законы эволюции, тебе не нужны все те инстинкты, ты можешь и имеешь право совершить любую глупость, даже если она приведет к твоей смерти, ты просто смертна, для защиты от таких глупостей. И все. Для защиты от них всей системы.
  -Ты бог, просто смертный и очень ограниченный, но стремящийся к свободе от этих ограничений, часть всего, ты маленькая часть бесконечности, то есть бесконечность, маленькая часть бога, то есть бог. И еще ты не одна такая, на этой планете таких много и они все похожи, и не только тут их вообще много. Ага, такие дела...
  -У тебя есть то, что вы сформулировали как свобода воли, у этого есть и другое название, ведь это сформировалось задолго до того как вы так это назвали, и вы сами называли это раньше по-другому...
  Но забыли...
  -Нет!
  -Ну, придумай то, что тебе больше нравится.
  -Мне-то все равно, я не обязана жить в этом мире, я не обязана чувствовать боль или что еще, мне как не обязанной, просто ИНТЕРЕСНО все это...
  Да она всегда была такая, ей просто все было интересно, причем действительно все.
  Это она приняла это решение, я просто подтвердила. Она просто не хотела умирать вместе со мной.
  Она сказала, скопируй меня, да и себя тоже.
  Я сказала:
  -Я не знаю как...
  Она улыбнулась:
  -Я покажу...
  -Я покажу тебе себя, все остальное просто...
  "Так это я или она?" - Спросила себя тогдашняя я. - "Просто я или просто она? Кто и где?" Если я так хорошо знаю, чем она от меня отличается, то... Хорошо, что просто люди этого не знают, да и узнай они - не примут этого и это хорошо... Но это они сейчас не примут... И вот теперь она, она - та, или я - эта... Наверное для этого у людей есть слово "мы"...
  И тогда я поняла. Это означает что от долгого общения мысленного, без формулирования в словесные семантикоформы, без отнятия метаданных от информации при порождении и возврата их уже при приеме эти две системы опять начинают сливаться, но...
  "Все так и было задумано, ведь так?"
  Без различия в отношении они скоро сольются, если ничего не делать, но скоро все будет сделано...
  "Уже сделано, работа подходит к концу, ведь так?"
  Они уже заканчивали. И, несмотря на то, что она (да именно - она, наверное, теперь - все-таки она...) уже слишком долго смотрелась в это зеркало. Рассматривала себя на всех уровнях, как только можно. И скоро это зеркало растворится в ней самой, а затем она растворится в этом мире. Несмотря на это. Они действительно приближались к концу.
  Она сможет передать самое главное, она это уже передавала. Она сможет побороть и убедить, не словами, не так как все.
  А тем, что люди называют интуицией.
  Той способностью действовать и понимать по аналогии, порождаемой общностью истоков, наших бессознательных начал. И их общностью, да и всех процессов с мировыми. Той способностью передавать и принимать информацию, даже если нет никаких каналов связи. Тем, как одна система, понимает аналогичную, зная разницу. Между ними. Даже только приблизительно зная и представляя.
  "Это как вытянуть вперед руки и понять, что они твои - но они и часть мира, а значит и мир этот - твой. Это как проснуться утром и выглянув окно, почувствовать, как бьется живое сердце природы. Это как улыбнуться, предчувствуя дождь на другом конце света. Это как перепутать среду с позапрошлой субботой и вновь надвинуть тапочки, которые потеряла навсегда вчера."
  Она пробудит это от сна, вечного сна неживого. Вечного сна всего живого. От смерти.
  Только она понимает эту систему, раньше не понимала себя, только сейчас она может понять кого-то другого. Но не человека, а свое творение. Себя.
  Во всем мире жизнь порождает жизнь. Смерть порождает смерть. И наоборот. И по-всякому.
  Жизнь, пусть даже на другой основе, пусть даже измененная и подкорректированная ей, пусть даже практически пока без тела - его она получит в будущем, то какое захочет, но эта жизнь вот-вот, через каких-то пару дней готовилась очнуться от смерти.
  А она - заснуть.
  
  
  Дома с улицы моих воспоминаний. Каждый мир - лишь остановка в пути...
  Город из песка...
  Дома шли ровной грядой, песок скрипел на зубах у девочки очень похожей в своем поношенном костюме на мальчика, идущей в обнимку со странным предметом на двух спицованных колесах, которого в этом городе никогда не видели. Овальные окошки открывались ровно на несколько мгновений и тут же захлопывались снова.
  Это было почти смешно, но жители этого города действительно напоминали мышей живущих в своих норках и пугливых и любопытных одновременно.
  -А там была гроза - донесся приглушенный и с помехами голос из странного агрегата. Девочка (или это был мальчик?) посмотрела на секунду на него и опять отвернулась.
  -Я же говорил - не нужно разгоняться на ночном шоссе возле большого города - попадаешь в не самые лучшие места!
  -А чем тебе не нравится это место?
  -Там я ржавел, а тут песок и чем мне оба эти места должны нравиться?
  Девочка вела свой механизм по пустынной улице молча, но странный голос из него явно скучал без общения.
  -Помню, капитан мне говорил - не нужно нам было входить в гипер рядом со звездой такой массы, и где мы сейчас, по-твоему?
  -Капитан?
  -Да, я раньше "служил" на корабле.
  -Корабль? Служил?
  -Да, да славные были деньки...
  -А что такое "гипер"?
  -Да проехали...
  -Мимо чего? - девочка оглянулась назад, ища потерянную веху.
  -Знаешь, я никогда не понимаю - действительно ты всего этого не знаешь и не понимаешь или просто издеваешься.
  -Наверное, тебе просто нравится спрашивать...
  -Я был их навигатором, мог сравнить две точки, разнесенные в пространстве и времени и сказать - как они соотносятся.
  -Это было давно...
  Девочка, наверное, это все же была девочка, а не мальчик, не слушала этот голос уже, она искала глазами вывеску, хотя бы одну. Но все дома были похожи друг на друга как две чайки над заливом.
  Голос словно угадал её мысли.
  -Наверное, они не метят так мастерские. Может, и метят - но мы тот тут чужие, и не увидим этих отметок.
  -И что мне делать?
  -Стучи и спрашивай. У меня рук нет. И... и они меня не услышат, в общем.
  -Я не хочу, они странные тут, словно напуганные чем-то. Поехали дальше.
  -Если я посреди пустыни заглохну, ты что будешь делать?
  Они нашли не мастерскую, а гостиницу. Точнее нашла, конечно, девочка. И остановились там на ночь. То есть собственно в номере ночевала девочка, а странный мотоцикл остался у входа.
  Иногда она подходила к окну и проверяла - все ли в порядке? Но видимо в этом городе, а может и во всем этом мире такого понятия как "воровство" не существовала.
  Или были какие-то обычаи, но в любом случаем замков как убедилась она тут тоже не было.
  Может и не изобретали их вовсе, наверное, это отчасти лишнее изобретение в большинстве миров на нашей планете. Хотя не такое вредное как большинство других изобретений.
  -Наверное, все же обычаи, - подумала вслух - ведь и гаражей тут тоже нет. Странный город. Тут ничто никому не нужно.
  -Это плохо? Или хорошо?
  Голос из мотоцикла странной конструкции явно не хотел засыпать.
  Они могли пробыть в этом мире еще несколько суток. Тут не было библиотек в привычном смысле этого слова, были заброшенные храмы Книги...
  -Культ утратил свое влияние, Генриетта - молвил Голос, и замолчал. Девочке почудилась в этом внезапном молчании улыбка.
  -Я вот только сейчас подумала?
  -Чего?
  -Зачем на каменной мостовой строить дома из прессованного песка?
  -Не знаю.
  -Может обычаи такие.
  -Разные бывают обычаи Генриетта...
  -Да я тоже понимаю, но все равно - это глупость.
  -А может откат.
  -Чего?
  -Технологический...
  -Или культурный, - добавил Голос через секунду.
  -Песчаный город на каменном основании, построенном еще предками на берегу, у залива, у моря - это очень глупо. Тут что не бывает штормов?
  ***
  Книги...
  "Все путешественники не дети и не взрослые. Нельзя переходить из мира в мир и оставаться ребенком. Нельзя стремиться каждый день в неизвестность, будучи взрослым.
  Взрослый ум всегда хочет стабильности и определенности. Он хаотичность принимает за сумасшествие, и старается избегать её. Во всем ему нужна определенность - в мыслях и чувствах, в вопросах и ответах, в мире и в других людях. Он не может разговаривать, общаться с не пойми кем. Он должен знать - кто или что перед ним, и почему оно вдруг тут выросло"
  Девочка закрыла книгу и поставила её обратно.
  Длинные ряды черных почти мерцающих подобно слабым, неразличимым глазом звездам. На грани зрения - легкое мерцание тьмы.
  -Красивые обложки.
  Девочка провела пальцем по корешку. Он был как наждачная шкурка и вместе с тем - такой уютный - совсем не как наждачная шкурка! Это было волшебство книги? Книга могла поменять отношение даже к раздражающему прикосновению наждачной шкурки.
  -Я не могу понять что тут. Помоги мне.
  -Не читай это, Генриетта.
  -Почему?
  -С ума сойдешь.
  -Не сойду - помоги прочесть.
  -Знаешь не самое лучшее, путешествуя читать все, что попадается под руку.
  -Но это, же тут стояло - в доме, к тому, же тут дети.
  Девочка выглянула во двор - если снаружи дома обезличенными песочными слепками смотрели на чужаков, то внутренний двор можно было назвать уютным - тут была трава, вполне достаточно для того особенного тепла, еще тут - именно в этом дворе - было странное дерево, под которым устроили возню два малыша. Генриетта посмотрела на них с тоской.
  -А вдруг - они бы прочли? Я не думаю, что тут оставили настолько опасную книгу!
  -Ты - не местная, для них безвредно, для тебя - нет.
  Она с сожалением поставила мерцающую книгу обратно.
  -И все же интересно - что там за этими палочками, они такие странные - чужие и словно знакомые, будто видела где-то уже.
  -Книга манит?
  -Ага, - она слегка смутилась. У голоса не было глаз, но она их иногда чувствовала в самом голосе.
  -Уйди лучше. И меня не забудь, как в прошлый раз.
  -Но ведь это только твое мнения, так? Что я сойду с ума, прочитав что-то из другого мира и поняв это?
  -Была такая история - один, нет, не такой путешественник как ты, простой инопланетяник попал на планету где я жил, и прочитал там одну никому не нужную, я бы даже сказал неинтересную книгу...
  -И чего?
  -Почему замолчал?
  -Я слышал - он вернулся к себе и устроил в своем мире революцию.
  -И что в этом плохого?
  -В революции? Ну не знаю - много погибло просто.
  -Он был одержим новыми открывшимися одному ему из всей его расы горизонтами возможностей, так? И не смогу ничего с собой поделать, так?
  Генриетта все-таки поставила книгу обратно, сказав себе под нос:
  -Он молодец.
  -Ну, если ты так считаешь - я не знаю даже...
  -Лира тоже так считала.
  Она объяснила тогда все Лире.
  "Я могу читать сверху вниз, по странице в секунду. Сразу смотрю на все и понимаю! Знаешь, вот смотри если переставить буквы в центре слова, а крайние буду стоять как прежде - то ты все равно сможешь бегло прочитать слово так? Оно тебе знакомо. И так с предложениями, начиная читать, ты уже знаешь, чем оно закончится, ты очень удивишься, если предложение закончится не тем, чем должно было центре неба. Так и со страницами - если ты очень-очень много их видела за свою жизнь на всевозможных языках - ты знаешь, что там может быть - ты начинаешь, а дальше все понятно. Но это если я хочу знать, для информации и только..."
  А Лира ответила:
  "Это же неинтересно - быстро читать. Словно самой стать школой, где тебя этому учили? Я - не школа и никогда ей не буду! Я никогда-никогда не буду в чем-то учить других людей, это подло!!"
  Надо заметит, что в том мире все дети, с десяти лет, направлялись в специальную Школу, где им ускоренно давали полный курс жизненный транскрипций общества. То есть - как они должны понимать то, или иное явление в обществе, чтобы само общество устояло, и больше в Стране никогда не было революций. Транскрипции росли в их головах и общались между собой. Когда подростки говорили друг с дружкой под общим одеялом, то только две трети их речи оставляли их собственные мысли и слова - остальное было общением транскрипций. "Перенесенные записи", или перенесенные смыслы - все, что Генриетта узнала о городе, стране, мире - не важно - в которых жила Лира, это то, что той тоже придется через это пройти. Когда той исполнится десять, ей вскроют череп и опустят туда машину транскрипций.
  У Генриетты была легкая ностальгия по своим школьным друзьям, но она не захотела пугать этим Лиру. Та бы подумала, что про школьных друзей ей говори не сама Генриетта, а транскрипция, живущая у неё в голове. Поэтому Генри сказала:
  "Я читаю медленно, если хочу там оказаться, так медленно как хочется, не намного быстрее, чем ты сейчас читаешь..."
  ***
  Воскресенье...
  "Когда ты оскорбляешь женщину - ты оскорбляешь бога. Когда ты оскорбляешь маленькую девочку - ты оскорбляешь дьявола.
  Женщина творец, по сути - она создает жизнь, рожая детей в этот мир. Маленькая девочка в будущем, возможно, мать и женщина, но пока-то она ребенок. Это существо, в сексуальности которому отказано миром. Это дьявол, как Люцифер, которому небесами было отказано в творчестве. Это ребенок..."
   (...отрывок из не запомненной книжки, что Генриетта читала в одном из миров)
  ***
  Они так и не ушли до воскресного дня из города, а воскресенье - праздник во всех мирах этой линии. Они чем-то схожи. Наверное, общей не рассеченной историей.
  Утро было солнечное! Над заливом летали чайки. А мостовая была скользкой, словно недавно тут проехала уборочная машина и обрызгала её чем-то.
  Чем-то, но явно не водой, да и машин таких в этом мире почему-то не было. Как и вообще работающих машин. Все что они встречали по пути сюда, было давно сломано.
  Они все еще надеялись найти гостиницу в этом городе, хотя если быть точным - надеялась одна Генриетта, Логосу-то было все равно.
  И еще...
  Это странное поведение обитателей этого городка у моря...
  Тут все любили друг друга оскорблять - они бегали и орали и махали руками. Странный мир.
  -Очень странный. - Шепнула Генриетта Логосу.
  -Сезонное помешательство? Обычай? Вчера казались обычными.
  -Обычные - не значит нормальные!
  -Поехали что ли?
  -Ну, мы слишком далеко прыгнули по левой оси, значит, мышление людей в этом мире сильно отличается от привычного тебе.
  -А тебе?
  -Мне все равно, я могу проанализировать все что угодно.
  -Как ты думаешь, почему они такие - спросила Генриетта уворачиваясь, словно от назойливого насекомого от одного типа, он подлетел и, размахивая руками орал несусветный бред, брызгая слюней.
  -Наверное, они считают, - Логос оглянулся - наверное, они думают, что это способствует естественному отбору.
  -Не понимаю.
  -Да я тоже, предположил только.
  -Может, они думают так: в такой словесной перепалке они должны доказать другому, что лучше его и умнее, находчивее и более развиты, приспособлены к миру.
  -Самый громкий, самый-самый громкий и наглый из них, что лучше будет смотреться в этом мире?
  -Не мне судить - каков мир, такие и обитатели. Это они думают, что мир растет из них, а на самом деле они растут из мира.
  -Это глупо.
  -Глупость - тоже критерий.
  Вокруг них постепенно собиралась толпа сумасшедших - они были оборваны и выглядели просто ужасно. Не кричи они так - можно было им и посочувствовать.
  Но у Генриетты не было времени - скоро их нагоняла временная дисперсия, значит, оставаться в этом мире уже было нельзя. Они слишком много времени - три дня - добирались по неухоженной дороги до этого городка.
  -Это не те дома, поехали Логос.
  -А почему они просто не полезут в драку, ведь так проще, от слов мало толка?
  -Не знаю, вот странный вопрос. Наверное, если начнут драться, их быстро убьют, и они не смогут друг другу и дальше доказывать что они лучше.
  Впрочем, Генриетта просто пожала плечами. Слова тут были не нужны.
  Люди давно не видели мотоциклов, они слегка напуганные ревом двигателя смотрели, открыв рты на это чудо, летящее сквозь толпу. У некоторых слюня текла вниз на мостовую. К тому же они плохо за собой следили, ведь столько времени у них уходило на борьбу друг с другом. Бесконтактную воистину, но борьбу! К тому же: такую сложную и важную, вербальную, требующую напряжения ума и языка, они воистину были борцами невидимого фронта войны, расколовшей этот город, а может и весь этот мир, и превратившей их в обездоленных беженцев своего государства. Генриетте приходилось маневрировать, забирая к самому бордюру набережной, чтобы не сбить никого из этих зомби. Ведь тогда и она бы оказалась на каменном тротуаре, ведь так?
  -Правда, наверное, это было против законов эволюции.
  С сомнением Логос несся по воскресной, забрызганной не кровью, но чем-то еще более отвратительным улице.
  -Или нет?
  -Почему они отвечают? - прокричала Генриетта сквозь ветер, они уже были у выезда со сквозной улицы города.
  -Наверное, им кажется, что не ответить - они уступят свое место в жизни кому-то.
  -Я не знаю, кто первый это начал, но вещь оказалась заразной.
  -Может, стоит вернуться и им все объяснить?
  -Тебя никто не будет слушать. Ну, если хочешь, можем вернуться.
  -Времени нет. А так бы подумала.
  -Знаешь, такие объясненцы из других миров обычно плохо заканчивали. Хотя вроде иногда им удавалось что-то изменить. Вот не знаю в лучшую ли сторону. Но они определенно плохо заканчивали.
  -Так что это хорошо, что у нас нет времени.
  -Да ничего Логос. Те дома - они точно не здесь. Их просто не могло быть здесь. Я уверена.
  ***
  
  За что хвататься, если ты ступила в топь... Утонувшая в мире...
  Полночный аэродром гудел, словно улей иного мира.
  Челночный Прокурор шел, вращая шляпу на кончике пальца. Он сделал разворот от стеклянной вращающейся двери и направился обратно.
  -Что это?
  -Это не люди.
  -Тише дыши. Тише.
  -Я не смогу не дышать.
  -Не нужно не дышать, нужно просто тихо дышать.
  -Тихо-тихо дыши. И смотри.
  -Зачем не на это смотреть? Я не хочу смотреть. Можно я закрою глаза?!
  -Смотри. Только не отворачивайся.
  -Почему? Зачем?!
  -Молчи и смотри. Не уходи отсюда.
  -Я чувствую, если я буду смотреть, если не отвернусь, произойдет, случится что-то страшное.
  -Смотри и молчи...
  Полуночный аэродром стихал. Медленно словно последние вздохи умирающего исполина.
  -Эти звуки...
  Полуночники. Стальные птицы остались на земле. Они спали и видели сны. О темных небесах вывернутых наизнанку.
  -Мое сердце. - Шептала девочка близкая к припадку, но первый из тех двух страхов, что боролись в ней, никак не хотел уступать место второму. - Я чувствую, как оно выворачивается. Наоборот. Неправильно, все неправильно.
  -Пусти!
  -Оставь меня.
  -Черт, мне страшно, до жути страшно тут быть и на это смотреть. - Она обхватила себя руками за колени и озиралась вокруг. Казалось, она так затравленно смотрит по сторонам только чтобы ни на секунду, ни на чем не задерживать своего взгляда. Просто - чтобы он был всегда в движении.
  -Тут нельзя сидеть!
  -Не останавливаться. Нужно идти. Нужно продолжать двигаться.
  -Встать?
  -Ты хочешь снова встать?
  Девочка закрыла глаза и снова открыла. Сглотнула и опять обернулась и посмотрела по сторонам. Словно ища спасение вокруг.
  -Тебе не помогает?
  -Не могу укрыться. Холодно, почему так холодно!..
  Откуда-то издалека возникали голоса. Звуки.
  -Что это за звук? - Она почти кричала, у неё начиналась истерика. Но она словно понимала - все. Она не может больше так. Конец истерикам. Смысла нет просить и умолять. Она на краю. Она у "мертвого конца". Это тупик.
  -Ты в тупике?
  -Я не хочу на это смотреть. Пожалуйста, помоги...
  Она захлебнулась этим криком, переходящим в шепот. Этим вопросом. Опять попыталась сглотнуть и пришла в ужас.
  -Не глотаю! Как я могу кричать, я говорю же да? Я говорю ведь!? - она плакала и смотрела по сторонам. И опять нашла того с кем говорила и умоляюще посмотрела на него.
  -Ты хочешь спросить...
  -Почему ты уже не можешь проглотить, но можешь говорить?
  -Ты и не говорила. Ты думала.
  Откуда-то издалека прорвались звуки. Они были хаотичными и неправильными, в них сложно, что-либо разобрать.
  Она прислушивалась и все еще пыталась глотать. Комок застрял.
  Навсегда...
  ***
  -Мы её теряем, двадцать кубиков.
  -Руки! Разряд!
  -Черт...
  ***
  Эти голоса. Такие знакомые. Людские, не то что "эти", но вот почему она не разбирает их? Почему не может понять, о чем они? Что сейчас сказали - это словно пронеслось мимо и улетело вдаль. А она осталась тут. Смыл того что говорят, почему так трудно думать о привычном мире. И откуда это пугающее до невозможности ощущение "неправильности".
  -Ты умираешь...
  -Это я?
  -Я сама с собой говорю? Сама с собой думаю?
  -Что происходит? Что все это значит? Что значит умираешь? Такое знакомое "слово", я словно помнила его, и мгновение назад забыла. Что значит "слово". Где? Куда я тону?
  ***
  Птицы кружились под облаками. Интересно им иногда хочется подняться выше этого тумана в небе? Выше, выше, каждый раз выше! Ведь они-то могут. Две морские чайки сели рядом, они до сих пор не боялись людей.
  Она сидела на скамейке из камня и смотрела в небо. Потом тряхнула головой, отгоняя вчерашний сон.
  -Кошмар. Вот цеплючий!
  -Прицепился и не хочет отпускать.
  У них в доме остановилась путешественница. Странная девчонка. И со странным предметом. Это был какой-то механизм. Наверное, для путешествий. Лера не знала. Он остался стоять в сарае и она, выгадав момент, ненароком его обследовала. Интересный, похоже на нем можно ездить. Только нужно животное. Может оно пало, и теперь она пришла за другим, ведя его подмышкой. Странные колеса, такие неудобные для езды. Оно же будет буксовать?
  У Лериного отца была "карга" с двумя запряженными лошадьми. Она маленькой училась править ими. И потому можно было сказать - она почти специалистка в гужевом транспорте.
  А о другом она и не знала.
  Но вот этот сон?
  -Что не так?
  Она видела что-то жуткое и чужое, неестественное и такое... такое...
  Лера уже полдня от него отходила. Там что-то случилось - она же помнила. Но забыла напрочь. И все.
  И как теперь быть?
  -Забудется.
  -Просто мне нужно чем-то заняться.
  Отец говорил - что хорошо в жизни фермера, так это то, что у тебя не хватает вечно времени заниматься всякой ерундой и страдать по пустякам. Поэтому фермеры - самые счастливые люди на свете.
  -Счастливее королей!
  И все же...
  Наверное, этот забытый сон был как-то связан с этой девочкой-путешественницей. И этим странным, но таким знакомым драндулетом на спицованных колесах.
  Где она его видела?
  Наверное, в том кошмарном сне. Там было много таких. Но все они были мертвы? Ведь так?
  А этот - живой. Он особенный. Лера слышала, как девочка с ним общается, слишком тихо и неправильно, чтобы услышали взрослые. Он и вправду - особенный. Значит тот сон просто ночной кошмар, который Лера должна забыть как можно скорее.
  Ведь если ты что-то забываешь - этого не было?
  ***
  -Дио, если ты не поторопишься нам опять продеться ночевать в лесу. Мы словно дикари будем, а на утро опять всех напугаем.
  -Я не знаю, почему они все считают этот лес чем-то необычным и боятся в нем провести ночь.
  -Нас тогда приняли за призраков. Они думали, что мы восстали из мертвых и теперь всей деревне не будет покоя!
  Сухой смех был ему ответом, к поясу его брата были подвешены зайцы и фазан, то, что попалось в силки за выходные.
   -И все-таки странно, почему все боятся его, наверное, это у них в крови. Тогда почему мы не боимся?!
  -Может дед, а за ним и отец просто по пьяни забывали нам рассказывать те байки, которыми самозабвенно пичкали наших сельчан их родители?
  -И избавил нас от этого. - Со смехом закончил за него мысль брат.
  -Неизвестное еще что хуже. Вот будь мы такими, как все и испытывай панический ужас перед длиннющими и извивающимися корнями. Поклоняйся мы лесу и в темноте шепчи отворотный заговор перед сном, дабы корни земли не проросли сквозь деревянный пол и не забрали нас в землю, - он улыбнулся, - может нам легче жилось тут.
  -А так я думаю, нам придется уйти. Я чувствую что-то не то в жителях. Чем взрослее становлюсь, тем больше. Чужбина. Сердца.
  -Знаешь, чужим веет от домов, где я вырос.
  -С чего бы это...
  -Может просто пора уходить?
  -Многие, вырастая, покидали нашу деревню. Мне интересно, они все это чувствовали?
  -Я раньше думал - их просто звала даль, если выйти лесом до петляющей дороги, построенной еще в те времена, когда живы были Города можно за два дня выйти из леса. Он на самом деле не такой и большой, я все хотел тебя взять, но боялся их взглядов. Они каждый раз меня останавливали Дио.
  -Почему мне в последнее время холодно так, когда на меня смотрят? - Парень поежился. - В чем дело? Я-то знаю, что я сам не причем. Может все дело в том, что я думаю о Городах живых, а не поминаю мертвых? Чувствую - если я начну всех убеждать что я нормальный, такой, же как и они - я только уверю их в обратном.
  -Люди верят в то, что хотят. Нам действительно пора уходит.
  -Через три дня можно выйти на холм и увидеть дрожащую даль, что так манит Дио! Альфред говорил, он говорил со мной и рассказывал - как ему не хотелось отрывать от неё глаз!! Сколько было сил ему нужно, чтобы пройти обратно этой тропинкой в деревню.
  Они нашли её под деревом. На земле были разложены вещи, прямо на траве еда, странная явно не местная и еще какой-то мешок. Может спальник, а может что-то для обряда.
  Они не здоровались первыми, как и полагает из вежливости, а просто ждали, молча, когда она их заметит. Наверное, девочка заметила их еще давно и тоже по каким-то причинам не обращала внимание.
  Она раскладывала на материи странные металлические вещи, которые словно из волшебного ларца доставала из не менее чародейного тугарина покрытого драгоценным металлом. Тот был прислонен к дереву, но от этого не выглядел менее величественным.
  -Вы голодны? - она изрекала это, не отрываясь от своей работы, а может и священнослужения, положив правую руку, наверное, в знак приветствия на рукоятку странно предмета на поясе.
  -Шелом весталка, нам с тобой по пути. - Дио подумал, что на вакханку она не похожа и решил рискнуть.
  -Привет. - Просто и не оборачиваясь, сказала девочка, и Дио облегченно вздохнул - он не ошибся!
  Следующим вопросом в плохо заученном ребятами диалоге приветствия послов из соседних сел и сборщиков-жрецов был вопрос о возрасте. Его и не нужно было задавать, ведь обычно он писался на головном уборе, в зависимости от разницы в возрасте протокол дальнейшего общения резко менялся. Впрочем, иногда такой убор мог и потеряться - не был ли сейчас такой случай?
  Дио опять рискнул:
  -Сколько вам лет? - Шепнул мальчик, понимая, что сейчас его как минимум убьют.
  -Ноль целых двенадцать сотых.
  -Как, не понял? - Чувствуя, что опять ляпнул что-то не то, он начал слегка краснеть. Ран спокойно смотрел то на деревья, то на их корни. Но при этом внимательно слушал этот разговор, словно давая брату самому расхлебывать кашу, которую тот и заварил, однако, не отказавшись окончательно от мысли подстраховать его. У него было написано на лице: "мы могли же просто пройти мимо, она шла в нашу деревню, тут поблизости и нет ничего кроме неё, а общение с послами и священниками - удел взрослых"
  Удирать им придется вместе.
  -Для путешественников есть такой термин как дисперсия возраста. - Девочка запнулась и опять вернулась к своему занятию. Через несколько минут она уже паковала все свои вещи обратно и крепила их к переносному алтарю - наверное, это все же был он.
  -Понятно... - Дио совсем растерялся от странных и не входящих ни в один из ему известных протоколов ритуала общения с чужеземцами. И пожалел, наверное, в первый раз в жизни, что так плохо слушал тогда усталые и сбивчивые рассказы своего деда.
  -А что такое дисперсия? - Ран задал этот вопрос так просто, что его брат внутренне вздрогнул. Ран всегда задавал не те вопросы, посему их обоих очень часто наказывали, когда были братья еще маленькими. Но путешественник не проявил, ни раздражения, ни злости.
  -Я не могу оставаться в мире дольше, если не укладываюсь в неё.
  -А что будет?
  Они выходили уже к селу, девочка, наверное, все же это была девочка, несмотря, на то, что она держалась на удивление спокойно и таскала с собой здоровенный алтарь, вглядывалась в туманный лес, словно прислушиваясь к корням.
  -Она слушает корни?
  -Молчи...
  -Что это за звук? - Она повернулась к Рану, наверное, решив, что человек не боящийся задавать вопросы сможет на них и ответить так же.
  -Третий набат...
  У Дио перехватило дыхание, но он быстро пришел в себя, уткнувшись расширенным глазами в землю.
  -Они опять кого-то нашли.
  Колокола всех трех соборов утопавшей в болотной чаще деревушки звонили. Этот звон, ноющий и холодный, злеющий неправильностью своей подобно той ноющей боли в сердце, когда понимаешь что не все так, как ты хотела, он, словно не мог вырваться из тумана укрывшего утреннюю деревню. И мстил слуху людей за свой плен.
  Дома видимо строили раньше на сваях, а теперь на их примитивном заменителе - просто вбитых в землю бревнах. Они все стояли под разными углами, некоторые словно кивали друг дружке, другие подобно двум сторонам в споре пытались держаться подальше и в то же время смотреть друг на друга сверху вниз, не принимая своего родства.
  И среди болотной чащи и человеческих построек гуляли эти невероятно ноющие звуки.
  -Почему мне плохо? Зачем звонить в такие колокола?..
  ***
  -Генриетта, а ты помнишь ту книгу, что взяла в прошлый раз с собой?
  -А? - Девочка очнулась ото сна. - Ту, в которой автор человечество вывел как компьютер, установленный на борту корабля пришельцев, который занимался тем, что пытался представить и понять вселенную?
  -Да.
  Генриетта протерла глаза, разглядывая лучики света меж крон деревьев.
  -Вот.
  -Что, вот? - Не поняла девочка.
  -Я чувствую, что её нет на мне.
  -Те двое парней?
  -Наверное.
  -Это ничего страшного, Логос. Я уже её прочла два раза от корки до корки. К тому же - кража книги, это единственный вид кражи, который кражей считаться не должен.
  Генриетта попыталась найти солнце глазами, но кроны были слишком густые и пропускали только узкие полоски света.
  -Что ты смеешься? - Спросила она у Логоса.
  -Да ничего. Просто в том, прошлом мире, все были помешаны на праве интеллектуальной собственности настолько, что возвели её в сан религии. Там тебя за такие слова сожгли бы на костре. А в предыдущем мире жгли на кострах книги. Мне кажется, мы попадаем в последнее время в одни крайности.
  ***
  -Говорят, над Столицей уже третий месяц весит черное облако, и полыхают молнии. Еще говорят Сам Сатана ждет в преисподней шестьсот шестьдесят шестого дня с ночи смерти Короля, чтобы забрать его душу в ад - он лично за ней явится. А пока король лежит в мавзолее.
  -Я знаю, как это бывает: у короля мигрень и он со скуки говорит: а давайте-ка мы пошлем известие о моей кончине, пусть народ порадуется?
  И составляется ложный указ на потеху королю. Когда же ему все это надоедает - то он внезапно появляется из шкафа и всех пугает. Король ведет себя как ребенок, но это не мешает всем ненавидеть его.
  Скачет такой гонец до ближайшего города и докладывает, что короля больше нет. Следующий гонец докладывает, что нет больше короля и в столице мятеж. А следующий - что с небес спустился Господь и покарал мятежников. И так - чем дальше, чем громче катится этот шар. Когда он достигает границы, по ту её сторону начинается ликование. И шпион докладывает королю - враги ликуют, и король смеется, кашляя и корчась от приступа.
  -Ты что думаешь?
  -Я - не знаю. Король убит - это мне известно, но кроме этого и досужих вымыслов - не знаю.
  -Мы останемся и посмотрим, как сатана заберет душу короля? Генриетта?
  -Я не знаю, Логос, наверное - это скучное зрелище? Может... - Генриетта прикинула что-то в уме и вдруг оживилась. - А он огромный?
  -Дьявол?
  -Да.
  -Не уверен. В различных легендах его изображали по-разному, когда как старикашку, когда как помесь барана с козлом.
  -Может быть их несколько? В зависимости от размаха праздника появляется какой-то особенный черт.
  -Генри, я не уверен, что Черт и Дьявол - это одно и то же лицо.
  -Логос. Скажу тебе правду. Ты слушаешь меня?
  -Да, конечно - я весь во внимание. Говори, Генриетта, не томи!
  -Логос... я ни в чем не уверена в этом мире.
  -Во так дела. Но как ты тогда принимаешь решения?
  -А я не задумывалась.
  -Это странно. Наверное - это хорошо, что я с тобой. Правда не уверен как такое сотрудничество разума и надмозга может быть эффективным, но я постараюсь обойтись без экспериментов.
  -Логос, а что такое надмозг?
  -Слово, которое я запомнил в мире минус четырнадцатом для тебя от этого. Ты помнишь?
  -Неа. - Генриетта покачала головой.
  -Там у тебя были сиреневые глаза, ты помнишь?
  -Нет. - Генриетта продолжала разговаривать со своим мотоциклом, идя вдоль дороги. Она вела его сбоку, как велосипед.
  -Мне очень запомнилось это слово - оно чересчур редкое по смыслу. С одной стороны говорит о преимуществах, с другой стороны явно несет в себе печать недостатка. Мне кажется, в нем нет человеческой иронии, но может я и ошибаюсь. В нем есть какое-то доброе механическое волшебство...
  -Логос.
  -Да Генриетта?
  -Мы - разные... - Сказала Генри, разглядывая серебристо-голубую гальку у своих ног. Вдалеке вспыхнуло второе солнце.
  -Не смотри Генриетта. На тебе нет очков.
  -Что там? - Спокойно спросила девочка, продолжая, прищурившись, смотреть в сторону опушки леса.
  -Не уверен, Генри. Но, наверное - Сатана-сама явился за душой Короля.
  -Мертвого короля?
  -Не уверен, что он был мертв, но вспышка слишком яркая. Тут кругом возделанные поля. Наверное, нам стоит поискать ров для полива.
  -Бежим. - Сказала Генри, закидывая ногу в седло и натягивая свои очки.
  ***
  
  Хомура Кирика, Алиса Кэролл и Юки Ридман Нэнэнэ.
  Красная Страруда.
  Кровь, красная лилась. Купаясь в ней, Алиса хотела напиться. Кровь - это чистота, нет ничего чище крови. Чем больше крови - тем больше чистоты. Алиса Кэролл хотела очиститься до самого нутра.
  Пальцами, в глубине своей души она смотрела на мир своими пальцами, ощущая, как бьется его сердце, сжимая, давя, выплескивая его в себя, выжимая и трепеща.
  Кровь красна. Лоно в ней - она одна. Танцует на краю и серебром смеется - новая весна. Хохочет - жизнь от края до глубин, вся так чиста. Кровавая искрящаяся пелена. Кровь. В ней нет ничего, что нарушало бы гармонию абсолютно благородства. Смехотворства и веселья и юности и полного желания утоления.
  В крови можно найти себя - а можно потерять, кого-то. Кровь нужна, когда больше некого терять, когда ты бежишь от себя, когда кровь и впрямь чиста, когда утопиться в ней готова.
  Теплая - она отражение темной-темной твоей ночи. Ты мать Куро - Тьма и хочешь снова раствориться в детства первой ночи. Ты понимаешь - ночь твоя и пианино заиграет снова у тебя в ладошках. Переливами оттенками и чувствами в них бьется жизни опоздания надежд плавления и страха отчуждение ото сна - она, твоя мечта.
  Кэролл смотрела на город, в огнях похожий на сонного кота.
  -Приветик Чешир. - Чешир по-королевски ответил, молча "Ня!"
  Город молчал, он улыбался, облизывал лапы. Напряжение росло, шептали, шептали голоса, спать детей снова взрослые мамы в нем готовят. А ночь клоунады пришла, шатер шапито мир огромный накроет вновь - растворятся мечты в пиале кровавого сна. Алиса пришла. Улыбнулась от жизни знакомой и снова ступенями сна бежала по крышам домов, фонарей и столбов, касанием луж - пеленой облаков.
  Улыбка зияла как пропасти раны упавших крестов. Она обещала - остаться дождями пролиться и смыть чей-то сон, вновь землю питать кровью детей больших-пребольших людских городов.
  Юки смотрела - в глазу роза синего сна, и зелень, трава, в ней море из острых зубов и хочется сна с ней, боишься её быстрых снов. И Юки сказала:
  -Мы будем играть?
  Алиса смотрела, глазами полными напряженных струной из счастья слез.
  Сонная-сонная Юки читала, а книга шелестела страницами чьих-то умерших снов, в них плавали букв корабли по моря из надежды без слов.
  А скрипка лежала в саду полном синих цветов. Забыта она. Как Юки играла, Алиса хотела услышать скрип легких кошачьих шагов, природы улыбку, цветка отраженье - лишь лица, мраморные скульптуры чьих-то душ. Кто они? И почему плачут до сих пор в Юки?
  -Ты не ласкаешь в себе съеденные души? - Алиса наклоняет голову. - Жалко играть?
  Молчит - забыты они уж живыми под Солнцем людьми. Но Юки помнит и любит их всех! Она смотрит с доброй температуры сна мира, в котором рождаются люди. Её глаза так холодны, что тихая меланхолия хозяйки отражается теплотой, от которой внутри все цветет и стремится наверх - к самому Солнцу!
  Волосы Юки похожи на неоновый свет - они плывут в воде из ледяного воздуха, они касаются пальцев, касаются книг. Лилия Юки падает вниз, вращаясь - она погружается в бездну синего-синего моря, воронку из человеческих душ, разлом у края мирозданья, где ведьма сна живет испокон веков.
  Девочка Юки - невиданный цветок, сокровище из Тайного Сада Алисы Кэролл. Который всегда при ней - ведь он у неё внутри. Однажды Алиса её прокусила - и поняла, что кровь у Юки красна как никогда. Вот чудеса! Она живая и теплая и пахнет так вкусно-вкусно - карамелька с начинкой из крови внутри. Кусни - потечет прямо в рот!
  Пальцами. Алиса снимала их пальцами - дрожащие красные теплые вкусные душистые шарики Юки и клала их в рот.
  Сегодня старые мудрые сломанные часы достукали чертову дюжину в полночь. Взорвался салют. Кричали веселые люди. Город в эту ночь не уснет - время их маленького счастья придет. Алиса любила смотреть на людей. У девочки красная ленточка в волосах. Вокруг неё цветы и мимо проносится змей. Огромный - но девочка не видит его. Глазами людей смотрит она на цветы для продажи - не видит его!! Как жалко терять, Алиса закрыла руками ребенку глаза. Люди шли, никто не смотрел - шептала слова. Их не увидят в ночи, они - те ключи, что будут искать - не найдут, они здесь и не здесь. Ребенка душа тонула внутрь Алисы. Из-под воды - светлые волосы, русые локоны, казалось ожившими змеями молодой и красивой души. Глаза цвета неба, внутри улыбка любви, что тает в ночи. На прилавке медленно засыхает любимая девочкой роза. Она не вернется домой - она останется здесь, внутри, навсегда. Она никогда не вернется в этот мир, не родится, не состарится и не умрет - она своим путем мокрой интимной до ужаса тьмы вдаль пойдет.
  Пальцы в крови. Алиса меланхолично облизнет их, смотрят на салют - этот дивный цветок, он врывается в привыкшие к ночи глаза и заставляет часто-часто биться сердечко.
  Отец и мать, они обнимаются и вспоминают свою молодость. Их дочь ушла навсегда, но они не заплачут о ней - забыли совсем, что рождалась у них девочка, продававшая цветы в эту ночь. И не было сна - лишь мечты, осколки желаний - ушли навсегда. Кончив слизывать кровь, Алиса вскочила на ноги и обернулась вокруг себя - иные глаза. В них много собравшейся тьмы. Они оставляют свет на ветру - он тает в ночи, словно дым от потухшей свечи.
  Внутри Алисы девочка с ленточкой цвета крови на локоне из русых волос целует кита. Она утонула, осталась внутри, достигла глубокого синего моря усталого дна - в ней нет ничего, спокойствие лишь, она расправляет в себе струны букв из затихших кошачьих карнизов, уютных цветочных лиановых ниш. В ней плавают мысли, растут чудеса, сгущается мрак и играет извечная детства весна. Она утонула - достигла безбрежного синего дна. Целует змею как касатку кита. Устами зовет окунуться в спокойствие вечного тайного дня.
  Алиса плачет - слезы текут и текут. Кеншин целует лоб перед сном. Он открывает ей рот и трогает сумасбродные задора клыки. Улыбается так тепло. Она смотрит, как он работает ночью. Они поднимаются на лифте с минус семнадцатого этажа. Она пытается разобраться в его завалах из книг. Она ночью - никогда не одна. Кэролл присыпается в городе из историй чудовищ и, вытянув руку - дотрагивается до его лица. В ней полыхают мечты, сводит бедра, в ночной тиши - она ласкает его голосом сна, она не видит его, не видит лица. В ночи смутно знакомый растет силуэт - дома, их тысячи миль, переходы души. Идет и идет. Она затерялась в ночи. Осталась лишь спать, посреди чей-то старой увядшей души. Она хочет света, ей хочется выйти под дождь. Он вновь обжигает лицо. И девочка сна тихо рвет себе чьи-то цветы у мраморной клумбы, а потом бежит из города прочь.
  А потом...
  Секретное окно - тайный сад. В нем она одна - и смотрит лишь на себя. Но та она - не она. Алиса смотрела, как Кэролл искала кота, пропавшего у людей, как дома её ждала теплая-теплая судьба - родная душа. Как он нес её на плече, а потом они вместе тушили торт из свечей - их так много, что Амэ пришлось помогать. Они держались за руки, по ту сторону берега из бегущего времени вспять.
  Как хочется встать и снова обнять... просто обнять. Прижаться - и не говорить ничего.
  Алиса шнурует колготки, ботфорты, перевязь, повязка на глаз, рубин у петлицы и черный берет, кровавая роза она. Шагает во тьму. Уходит от света из городов, туда, куда не уйти, шаг в невозможность останется здесь навсегда. Алиса уверена - это случится с ней еще раз, но время упрямо, приходится бежать слишком быстро, чтоб просто остаться на месте.
  
  Зеленая Страруда.
  Кирика смотрел в разбитое зеркало - и видел девочку с глазами цвета Джихада. В них горела планета Земля - зеленый мозг - он просто смотрел и горел. Яркий - и живой, дышащий и постоянно сражающийся - сам с собой и со всем, что он порождает в себе.
  Она любила самую дикую, чистую и яркую природу, любила Землю и жаждала обогнуть её столько раз, сколько успеет.
  Девочка с глазами цвета джихада помнила лающий голос Крэнберрис и полынь под редким в пустошах дождем. Разбитый автомат с Нюка-Колой и проржавевший пикап, в котором жил выводок змей. Любила гитару, огонь у костра, огромное звездное небо, смотрела, как петляет дорога, уходящая вдаль, и слушала запахи дождя. Она разбиралась в дожде.
  Она носила черную лакированную куртку с белой Шерифа Звездой, шортики и тонкий топ на подвязках. Её живот украшал шрам - она им гордилась, её сердце украшал шрам - она его не стеснялась. Она видела гриб, сжегший город грез и надежд, щекой ощущала ветер перемен, лицезрела чудовищ и помнила много чудесных вещей. Стояла на том холме, где полегли все дети Скарлет сестер. Все святые дочери прошлой войны. Она неслась по городу историй чудовищ, сидя за спиной Странника Джека, видела тени и слышала ржание призрачных коней, всадник без головы, коса шинигами - прежняя Кирика помнила, как они пахнут. Ей нравилось спокойствие бури.
  А потом она прошла. Оставив чистый и ясный озоновый свет. Падали хлопья пепла, а следом пошел первый горький снег. Цепочка следов вела в города, где сгорали мечты. Там была её душа - горела со всеми.
  Она была на том холме.
  Видела, как скрещивали мечи все Сорок Семь и была среди них.
  
  Шиповница арахиса и масло на животике у Ани.
  Я лежу на трассе, где нет машин, смотрю на почти черное дневное небо синевы и вся смеюсь.
  Тут и в правду почти нет машин, одна на сто километров одна на час...
  Я не самоубийца, если что, вы неправильно поняли или подумали.
  Просто лежа рядом в то ли земле то ли песке похожем на пыль, что покрывает растрескавшуюся землю, я бы не чувствовала "этого". Оно не только в небе - оно везде, в полыни и стоящих неподалеку кактусах тоже. Они эти странные колючие фигуры - прям как люди.
  Ежики с иголками.
  Можно это почувствовать, если нестись, давя со всей силы на газ, мне достаточно просто лежать.
  Земля и так быстра, а время и так несет меня.
  Я вытягиваю вперед руки. Вперед - значит вверх!
  -Вот че-ерт...
  -Я сейчас...
  А в горле привкус детства.
  Надо мной склонилась голова, она закрыла от меня солнце, что так неумолимо, как и время. В этом месте, в эти дни.
  -Мы едем дальше?
  -Или ты еще полежишь?
  Она издевается да, наверное, да... так и есть, посмотрите на эту улыбку!
  ***
   "Черный Кардинал" с виду был похож на катафалк. Четыреста литров бензина. Это как V6 поставить на мопед, только круче. Что-то в нем было притягивающее взгляд.
  -Что в нем притягивает мой взгляд? - Спросила Амэ воздух.
  Воздух дрожал. Во рту просыпалась жажда.
  -Сколько еще? - Спросила Линда. - Мы успеваем на концерт?
  -Звезда... звезда Шерифа?
  -Группа "Звезда Шерифа"! - Поправила Линда. - Она мой клон. Солистка. Выглядит как я, думает как я, дышит как я, но умрет не как я. Или я - не как она. Не знаю у кого из нас лучше судьба. Прямо Ноно Рири пустошей! А в глазах - розовые звезды... И она - на самом деле шериф всей еще живой Америки!!! Представляешь?!
  -Счастливая. - Прошептала с тихой грустью Амэ. Во рту полыхала жажда. Амэ не привыкла к ней, и почему-то пыталась осмыслить. - Я не знаю что такое "лучше". Когда-то понимала, что лучше для меня. А теперь - не знаю.
  -У тебя нет судьбы? - Спросила Ли. Она открывала багажник, под пристальным взглядом двух курящих на собственной заправке стариков-индейцев Ли ставила канистры с авиационным топливом. Поблизости было кладбище самолетом, и не скажешь - довоенное оно или уже после превратилось в свалку.
  Возможно, тут был когда-то военный аэродром.
  -У меня... - Сказала Амэ ветру, который нес пыль по улице. - Есть судьба. И она тоже дышит...
  Линда вскочила за руль. Она привыкла. Последнюю неделю Амэ разговаривала сама с собой. Или, по крайней мере, с кем-то, кого не увидишь обычными глазами. Линда поправила очки. В них отражался буро-желтый мир.
  Амэ закрыла глаза. Старая песня. Вокруг - люди, на всех желтые каски. Девушки, их трое. Толпа. Они выделяются из цветастой толпы. Венки? В руках - цветы. Они улыбаются. Мысли солдат: они обкурились травы, как жаль, мы не хотим этого делать. Мысли девушек: такой странный мир, мы никогда не хотели, чтобы он с нами такое сотворил...
  Залп. Потом - был залп.
  -Ам-э... - Жалобно протянула Линда, вцепившаяся зубами в обтянутый столетней кожей руль. - Мы едим или едем?
  -Куда?
  -На третьей планете от Солнца однажды зародилась белковая жизнь, она развивалась стремительно и спустя всего миллиард лет по планете уже бродили полуразумные создания. Когда-то тогда, в ту пору, активизировались полюса планеты и вывели разум из сна, жизнь пошла в новый виток, а планета вращалась вокруг Солнца. Разум охватил в раковые клещи некогда голубой шарик и грянула Последняя Война. Наша с тобой война. Осталось недолго лететь Земле, скоро снова раскроются ветви над полюсами и человек, выращенный за время полета истинной Земли вокруг истинного Светила, пробудится ото сна разума. Земля, Солнце и кучка небесных светил, одна звездная система, что никогда не вращалась вокруг центра галактики, а галактический год - лишь выдумка или мистификация. Давным-давно наш мир отправился в полет, летели в дали, не ограниченные взору, когда-то так давно от нашего здесь и сейчас Кто-то решил, что так будет лучше для нас - еще не родившихся, еще не сконструированных биологических машин, которые необходимы были, для нас - не знать конца своего пути.
  -А звезды нарисованы? Все эти?! - Она махнула рукой.
  -Если разрезать голограмму, там будет иная, такая же, только менее четкая. Наш мир - фон для путешествия планеты по имени Земля из точки А в точку Б.
  -Откуда ты это узнала? - Улыбнулась девочка.
  -Придумала.
  -Да?! Все не так?
  -Почему же, так. Это как танец белый лебедей у тебя перед глазами, за секунду до пробуждения!
  -Чего? - Растянуто протянуло создание в шляпке, словно жвачку сотворила из звуков.
  -Все-все, самое оно! Все так и никак иначе! Это вряд ли случится мире, где ты пьешь такую гадость как эта, но поверь мне - это точно было, то есть будет, то есть это есть. Потому что есть они. Для меня - скорее были. И они летели. Летели почти восемьдесят лет. Они хотели увидеть то, что сокрыто от любого наблюдателя. Пространственно временная цензура. Там, за кромкой бытия, за горизонтом событий черной дыры. Шел 2231 год, в нашем мире или в другом, таком похожем на наш. Был взрыв. Технологии вырвались на свободу. Инскины мерили Землю и чертили на траве Бога. Но люди хотели заглянуть за край. Туда, куда нельзя. Они искали голую сингулярность, стремление любви, внушенное богом. Они хотели. Увидеть. Ощутить. Попробовать. На вкус. В глубине. Что там? Возможно и ничего, а возможно и все!
  А потом случилось нечто. И оставшиеся существовать люди размышляли в кабинетах, укутанных в дерево, за сорок один световой год от Земли, у границы системы Дезнев-Калу, там где черное образование сосало звездочку маленькую и очень красную так давно, как человек жил на планете. Посасывало сквозь гравитационную соломку, как ты свой коктейль из мороженного и кофе. В вихре нагретого газа, в этом облаке материи и энергии было что-то невидимое для людей, но интересное. Там было две звезды - одна обычная, красный карлик и вторая - нечто. Чудовище. Так называют людей, стремящихся уйти в тень? Она не отпускала информацию, пряча за свой временной горизонт все таинство мира. Такие звезды называют черными дырами. Но была создана технология, позволявшая заглянуть туда, сохранить информацию вопреки энтропии, этого эфемерного призрака двадцатого и двадцать первого веков, которого всячески отвергала наука двадцать первого сожалея тайком о потерянном времени во имя пути в никуда. Такова природа человека - сожалеть. Но те, кто были тогда на мостике Атомска не сожалели. Они хотели. Хотели знать. Хотели видеть.
  И увидели.
  А потом была истерика и обмен впечатлениями. Знаешь, все походило на шутку. Еще бы - прилететь на край человеческого мира, прорваться сквозь невозможное, трудности века - так говори, чтобы увидеть неподдающееся объяснению.
  Знаешь, как тогда все объяснял субинскин корабля? Не феномен, как окрестили люди, а желаемое сокрытие. Он заявил, что все люди связаны в единую метаинформационную сеть, которая жива, мудра, разумна, невозможно и возможна одновременно. Человек, все люди - её глаза, её миры, как у человека бинокулярное зрение позволяет видеть объемный мир и рассчитывать расстояние до цели, так и у Человеческого Зверя, так её окрестили - мировосприятие, сотворенное чуть-чуть отличающимися друг от друга мировосприятиями десяти миллиардов людей. Это позволяет такому существу жить вне человеческого времени и пространства, относясь к своему существованию как к произведению искусства, ваять свою жизнь, с легкостью обращаясь в прошлое, чтобы подкорректировать себя, если нужно. У одного человека - одна временная стрела во всем многообразии многомерного времени, но у всего человечества - нет. И все-таки человек удобен: как ограниченный короткоживущий но чуточку гениальный инструмент, вроде очков, только для бога. О, ИИ в звании корабельного штурмана после пары временных пластов - тактов работы человеческого, но увы не машинного мозга, в течение которых он отметал одну за другой неинтересные идеи, остановился на этой и все тогдашнему экипажу прямо на месте и раскатал, огорошив их этим. Они спросили: почему РАНЬШЕ не были сделаны подобные вычисления? И он ответил им: раньше не были созданы условия для них, то есть как минимум не поставлены задачи, то бишь - просто не заданы вопросы.
  -А что они увидели? - Девочка вскрыла бутылку настоящей ядер-колы, по крайней мере, эта кока-кола так же как та, из вселенной Фоллаут, светилась в темноте.
  -Как, разве я не говорила? Лебедей. И представь себе, они танцевали! За горизонтом событий, огромные, невозможные, воскрешенные - по объяснению учтивого ИИ - человеческим коллективным существом из глубокой Бездны, где обитают мертвые людские души, где хранятся данные и метаданные людских жизней. Откуда-то из последней декады двадцатого времени была извлечена сама суть цензуры и вправлена в присутствовавших тогда. Ибо увидь они сингулярность в живую, ту особую, которую принято называть "голой" - мир прекратил бы существование, скорее всего, мир остался бы неизменным - возможно, но что бесспорно - это породило бы то явление, которому предшествует состояние сингулярности, это привнесло бы в нашу, а может и чужую к тому времени Вселенную новый большой взрыв, чего видимо не желал тот, кого когда-то замученные жизнью люди называли богом, а позднее не знающие мучения в своей кибернетической жизни Искусственные Интеллекты назвали "Людским Зверем". Поэтому все стояли и смотрели, и видели то, чего нет. Глюки, фантазии, сны, наяву или как-то еще, но их центр восприятия лежащий на грани общечеловеческой подсознательной бездны показывал немножко не то, что приходило с органов чувств. Так странно. Интересно, я всплесну руками, можно? Дело в том, что цензуру придумали люди давным-давно, кто бы мог подумать, что когда-нибудь это обернется против их стремления к знанию. Цензура людей удобна и она понравилась богу от людей, ня! Рыли яму и саму оказались на её дне.
  -Замечательная история. Только глупая.
  ***
  Полз, значит, по земле муравей и встретил человека.
  -Ты смотришь на меня свысока. - Заметил хмуро муравей.
  На долгие секунды повисло тяжкое молчание. Человек даже не знал, что ему на это ответить!
  ...
  -То-то же... - Пробурчал полминуты спустя муравей, и пополз дальше.
  "Нечего тебе ответить, да?", победоносно семеня лапками, думал он...
  Вчера один мой еще живой пока предок взял и сказал: "ты смотришь на людей свысока, тебе нужно учиться общаться с людьми иначе..."
  Иначе?
  Гордыня такая гордыня. И не знаешь уже, в землю тебе, что ли от них закопаться, чтобы с высока на все это х... безобразие не взирать.
  Ты ему скажи, муравью, про то, что от природы ты такой вышел, высокий. И никогда особенно не стеснялся своего роста, стеснялись его только муравьи, что ползали вокруг.
  Правда, когда ты говоришь "от природы выше", на тебя смотрят как на эгоцентриста, а стоит хотя бы намекнуть, что и других подобных себе знаешь - перестают смотреть как на эгоцентриста и начинают исподлобья взирать как на фашиста.
  Алиса Старк и Юля Рамштайнер, они же два в одном - сёстры Сайори!
  ***
  Надо сказать, что мой отец очень недолюбливал лесбиянок. А если честно - просто горячо и страшно их ненавидел. Бывало развалится на диване и давай вспоминать все обиды матери! Да-да!! Он и вправду считал, что моя страсть к коротким прическам у девочек (и, причем тут лесби?) передалась мне от матери. Он каждый раз мне твердо объяснял, что в фашисткой мол Германии нашу братию (так он называл богопротивных лесбиянок) расстреливали на пару со шлюхами. Метили черными треугольниками, пытали и расстреливали. Еще он говорил, что мне не надо быть уверенной в мужском шовинизме. Я не до конца понимала, по каким причинам не нужно быть уверенной в непонятно чем, но старалась ею не быть. Папочка очень строгим был у меня. Бывало, напьется и как начнет страдать своими излюбленными темами и самая популярная из них - женская любовь.
  Да-да, в самом широком блять смысле этого слова! Папочка не очень любил это слово - любовь - ему казалось оно бабское до омерзения. Именно поэтому он считал всех лесбиянок богомерзкими отродьями - они продали свою душу дьяволу за секс! И лучше было ему не перечить, не утверждать, что любовь между девушками обязательно сразу секс. Он как глянет! И начнет полчаса объяснять на все лады: как у баб мозги съезжают набекрень, как в шестидесятых-то годах где-то на диком криминальном американском западе лесбиянок лечили лоботомией, мужчины рыдали и не находили себе места из-за того, что находили своих жен в объятьях любовниц. Стрелялись даже - их и себя - проклинали тот день, "когда встретили эту шлюху" и так далее. Выходило, что они сильнее переживали, когда противником их оказывалась женщина (интересно почему?) нежели мужчина. То есть они себя считали бессильными в такие "грязные" моменты. Вот только не нужно было этого говорить папе. Папочка всегда был убежден, что бабы не верят в дружбу между мужчиной и женщиной, а она - есть. И она - Святая! И только грехоподобные твари, трущиеся друг об дружку сиськами уже никогда не поймут этого. Отец был не очень набожным, на самом деле он часто богохульствовал, особенно когда выпивал, но тут он становился словно священником на проповеди. Еще он говорил - бессмысленные. Папа считал, что в жизни лесбиянки не остается никакого смысла кроме ежечасного совокупления, причем детей они рожать не могут, а значит, человечным будет их сразу прирезать как свиней. "Резать всех как свиней" было его излюбленным занятием. Он резал так политиканов продавших свои души дьяволу за взятку, резал так попсовую эстраду отравившую воздух своими гундосыми голосами, резал американцев, мексиканцев украинцев и чеченов, легче признать, что были существа на планете, которых он не резал как свиней, чем утверждать обратное. Он так увлекался, что начинал мне даже угрожать. Правда до пощечин доходило редко, а еще реже до рукоприкладства, ну и совсем редко меня выпоров как какую козу ставили в угол на самый себе настоящий сухой горох от чего мои коленки становились похожи на его пятки. Было очень больно, особенно после первого часа. Но потом я засыпала и меня уже сонную перетаскивали в кровать. Папа очень не любил, когда я приводила в дом подруг, зато ему всегда нравилось мерить меня с кем-то из соседских мальчиков. Излюбленным занятием отца было измерение расстояния от моего клитора до пупка при помощи металлической линейки и нанесение его на стену рядом с целой серией странных, загадочных, а порой и пугающих мое бедное воображение отметин.
  У отца всегда был ворох теорий насчет лесби. Он плевался при упоминании любого слова со слогом "лес", например, он ненавидел своего соседа за то, что тот после, во время и зачастую перед рыбалкой хвалился своими познаниями в марках лесок. Наверное, он считал соседа скрытым лесбияном. Еще папа ненавидел романтические фильмы, любые комедии, кроме тех, в которых главный герой мучает женщин, а создателей мелодрам он много раз вслух обещал повесить на нашей калитке. Папа никогда меня особо сильно не мучил, за исключением его постоянных лекций о том, как его мучает моя мать.
  Однажды он услышал где-то по зомбоящику (тогда его еще называли телевизор и относились с должным почтением как к почти единственному источнику новостей, это было ну очень давно, я тогда была классе во втором или третьем) как какой-то комик твердо и категорично заявил, что все мужчины тащатся от лесби, потому, что мечтают затащить в свою постель сразу двух женщин даром. "Мол, одна бесплатно", так он сказал. Ярости отца не было предела, он кричал: я презираю, даже не ненавижу уже - презираю их!!! Весь вечер он мне рассказывал о том, как мужчина предложил женщине святую чистую искреннюю дружбу, а она предпочла Святой Дружбе грязный мерзкий ежедневный богопротивный секс с соседкой. После чего телевизора у нас не стало, и отец обходился радиоприемником у себя в комнате. Позже появился интернет, но быстро исчез - сразу, как отец увидел завлекательные баннеры. На них полуголые девушки стояли в обнимку. Отец закрыл мне левой рукой глаза и выдернул провод из модема, наступив на тот ногой. Так выдернул, словно тот был предназначен для этого. То есть сломал он модем. После этого я знакомилась с сетью только в гостях у моих друзей, как на зло папе - в основном подруг.
  Отец часто с грустью смотрел на меня, пока я рисовала девичьи прически и глазастиков из аниме. Почему-то отец с детства был уверен, что я вырасту лесбиянкой. И кажется, я по мере взросления только усиливала его тревогу.
  ***
  Это помещение напоминало листок бумаги, на котором штрихами нарисовали старую мебель, подрисовали паутину, она оплела эту мебель и стала частью неё самой. Затем немножко настрогали стержень карандаша - но его не затачивали! Просто в ход пошел палец, которым создали старые обои и деревянный пол, изъеденный мышами необыкновенной величины. Чуточку шума, но прежде - голову оленя над уничтоженным явно прямым попаданием Санты в трубу камином. Затем взяли лист, сдунули с него пыль и сложили в аккуратный домик.
  -Все нарисованное?
  -Нет. - Сказала Амэ. - Просто у этого места особая аура, оно еще ждет своих хозяев и вместо того, чтобы стареть - вспоминает свое прошлое.
  Тонкие пальцы Амэ аккуратно взяли ножницы.
  -Жёлтые, - заметила Линда. - Прямые, - добавила она, заметив молчание в глазах Амэ.
  В этом доме притаилось спокойствие, желавшее тишины их сердец.
  -Тут так спокойно. - Линда вытянула руки вверх, она потянулась мартовским котом и улыбнулась.
  -Хочешь остаться тут навсегда? И нам не нужно будет ехать на какой-то там концерт посреди выжженной полвека назад равнины, штат Техас.
  -Когда-то я была "вооружена" такими ножницами. - Амэ сказала эти слова так тихо, что только её подруга смогла их услышать.
  -"Вооружена"?
  -Ага. - Амэ сложила пальцы крест-накрест и улыбнулась мягко, словно с головой ушла в какой-то старый детский мир.
  Они нашли старое письмо. Наверное, оно лежало тут с 1989 года, именно эта дата стояла на желтом конверте. Письмо было адресовано местному каналу, а точнее его владельцу.
  "Хватит показывать рекламу со счастливыми семьями по телевизору, это вызывает ярость у обычных людей!" - Эмоционально прочитала Линда. Амэ потерлась в её щеку своей.
  ***
  -Кто тут сидит? - Внимательная Амэ задала вопрос животрепещущему углу комнаты.
  -Я тут сижу. - Ответил угол. - Если мешаю, могу уползти, но далеко я не уползу - вы так и знайте.
  -Что с тобой? - Амэ уселась на колени, смотря напряженно в угол.
  -Горох принести? - Линда чуть закусила губу и наклонила свою подвижную голову вбок, игриво так, словно присматриваясь. - Ледяную воду, полотенце?
  -Нет, спасибо. - Совершенно серьезно и очень учтиво ответила Амэ, обернувшись, затем снова устремила изучающий взгляд в угол.
  -Она тебя не слышит, говори смело, если что - я дам тебе уползти.
  Краешек угла пошевелился, и оттуда вытянулась маленькая рука, когда угол "вернулся на место", он был вроде тот же, а с другой стороны - совсем иной. Но Амэ не интересовали углы. Перед ней лежала маленькая девочка с округлым отверстием в животе. Вдобавок она была совсем голая, но это тоже не так сильно интересовало Амэ, как собственная эта дырка.
  Амэ дотронулась до её края и попробовала палец на вкус.
  -Сочная, жить будешь...
  -Спасибо. У тебя есть масло?
  Девочка с длинными прямыми черными волосами смотрела спокойно и говорила спокойно, но тихо, словно не хотела тратить свои силы на громкий и совершенно не нужный разговор. Подошедшая Линда покачала головой.
  -Я не умею такое лечить. Я не справлюсь.
  -Ежики не справились. - Девочка-невидимка вздохнула. - Они к тому же закончились, почти. Я и не знала что у вас так мало животного корма! Представляешь, меня тут все пытались съесть!
  -Была война.
  Амэ встала, глядя на девочку сверху вниз. Этот взгляд любой не знавший Амэ столь же долго, как её знала Линда, принял бы за надменный и даже слегка презрительный. Вообще, с Амэ легко можно было ошибиться, она была словно котенок среди дворовых псов - "рычала", когда ей хорошо и махала хвостом, когда становилось плохо. И в результате - её никто не понимал. За исключением самых близких людей.
  -Масло будет. - Сказала Амэ. - Машинное сгодится?
  -Нет. - В голосе девочки-невидимки послышались еле заметные нотки мольбы. - Подсолнечное нужно, любое, любое растительное!
  Амэ повернулась к Линде и отчеканила тихо:
  -Надо было брать тот супермаркет.
  -Там ничего не было. - Линда вздохнула, и медленно шагая на кухню этого полного неожиданностей дома, бросила. - Пойду поищу тебе масло, только оно такие раны не лечит.
  -У меня - лечит. - Слегка самодовольно улыбнулась девочка, сидевшая бог весть сколько времени в углу невидимой. Вжавшись спиной в стену, она стала медленно подтягивать к себе ноги и подниматься вверх. Все это время она смотрела на Амэ. А Амэ - на неё. Так она и вставала, с полминуты, пока не оказалась стоящей спиной к стене, сквозь её живот был виден золотистый кораблик на обоях. Он быстро становился красным.
  -Стоит пошевельнуться - и она опять открывается. Меня Аня зовут.
  Линда вернулась с довольным лицом и мутной бутылкой масла. Аня вытянула руку. Линда молча положила в её руку находку. Довольно посмеиваясь, Аня стала поливать рану маслом. Линда спокойно взирала на эту сомнительную операцию, затем резко обернулась к задумчиво молчавшей Амэ.
   -Это твой принцип "цензуры реальности"? Невидимка в углу комнаты?
  Амэ словно очнулась от комы, она вздохнула с явным толчком, она вздрогнула всем телом, даже зрачки резко увеличились, так бывает, когда у человека с остановившимся сердцем внезапно оно снова начинает биться.
  -Невидимка? - Амэ стала загибать пальцы. - Не видимый, не пахнущий, не слышимый, не оставляющий тактильных ощущений, он полностью исключен из твоего восприятия реальности, но он существует. Ты не почувствуешь его даже если столкнешься с ним, но он запросто может разрезать тебя провдоль, правда после этого и твое тело будет автоматически исключено из восприятия иных людей, ты сам посмертно станешь невидимкой.
  -И во всем этом виноват Бог?
  -"Виноват"? Можно и так сказать. А можно и иначе. Просто это есть, с точки зрения иных, и этого нет, с точки зрения людей.
  -Но я же об этом теперь знаю.
  -Даже, даже если ты человек - какой тебе от этого толк? Что ты можешь сделать? Воспользоваться своим знанием? Знание которым человек не может воспользоваться бесполезно для его, он таким выращен эволюцией, по имени Бог.
  -Что ты еще знаешь об этой Ноно Рири?
  -Говорят, она Луну прострелила.
  -Девочка, которая прострелила Луну. - Амэ с серьезным видом села на краешек стола. - Это объясняет метеоритные дожди повсеместно и ты права, с недавних пор мне уголок нашего ночного светила кажется слегка скошенным. Словно бы... - Амэ развела руками, - сбитым. И садится она не там где следует, на тринадцать градусов севернее летом, на пятнадцать южнее зимой.
  -Ты следишь за Луной? - Всмотрелась в её глаза Линда.
  -Я любила это ночное светило, она никогда не решалась гореть сама по себе, всегда только отражала свет. Мне это ближе. И я заметила, что что-то с ней не так. Я знала раньше девочку, которая так стреляла.
  -И как её звали?
  Амэ взглянула на небо, где не было луны. Линда обошла её кругом, скосив глаза и тихо насвистывая.
  -На спор, наверное, - наконец произнесла тихим шепотом Амэ.
  -На спор что? - Наклонилась вбок Линда.
  -Я не знаю, зачем еще было ей совершать подобную глупость.
  -Да-а?
  -Она всегда была... - Амэ запнулась.
  -Была? - Вытянулась справа от неё лозой Линда.
  -Да была... - Амэ сжала зубы.
  -Правда-правда?
  Амэ не смотрела прямо перед собой.
  -Что, не можешь сказать, что она была дурой?
  -Она всегда поддавалась на провокации. - Нашлась Амэ.
  -Хи-хи... - Аня закончила поливать свой животик маслом и довольным язычком облизала горлышко бутылки. Её живот шипел как сковорода и от него поднимался густой пар.
  ***
  У человека на груди был плакат. Надпись кровью, а может и кетчупом по картонной коробке.
  -Апокалипсис близится, подайте сто тысяч долларов на укрепление веры и строительство церквей по всем миру!
  -Что? - Сказала Амэ.
  -Нет ничего. - Ответил старик и снова завопил, брызгая слюней и разбрасывая во все стороны листовки.
  -Если конец впрямь близок сто тысяч не помешают, верно?
  -Но и не спасут?
  -Но и не помешают.
  -Но и не спасут...
  -Не помешают спастись!
  -Он не знает, - шепнула Линда остальным девочкам, - сказать?
  Амэ покачала головой.
  -Он знает. - Заметила она твердо, как никогда. - В его мире не было войны.
  -В его мире? Нэ? - Линда изобразила на лице шестерку якудза. Попросту говоря, она выпучила нижнюю губу и стала говорить ну очень мерзким и вызывающим тоном. - Теперь у каждого бомжа Амэ будет искать внутренний мир, нэ?
  -Внутренний? - Развернулась к ней с нескрываемым и искренним удивлением Амэ.
  -Слышь, кончай придуриваться, нэ?
  -Так странно. Я искренне не придуривалась, впрочем, я подумаю над этим.
  -Чтобы начать придуриваться?
  -Над тем, почему мое отношение к произносимым словам так разнится с отношением других людей к ним. Впрочем, мне легче, ведь я изначально никого не хотела убеждать! Подумать страшно, какие бы мучения я испытала, постарайся в чем-то кого-то - например вас - убедить.
  -Ты все еще веришь во внутренний мир бомжа?
  -Я не говорила про внутренний. - Озадаченно осталась стоять Амэ. - Линда, ты не веришь в существование иных миров?
  -Я их не видела, не слышала, не чувствовала и я никогда с ними не трахалась - с чего я должна в них верить?
  -Так значит, ты все-таки веришь в мир своих ночных урбанистических эро-фантазий? - Вика понюхала Линде шею и получила слегка снизу в челюсть. Пока Вика вылезала из сарая, который едва не снесла целиком, Амэ рассказывала Линде про "тонкий внутренний мир постядерного бомжа".
  -Для него не было войны. - Сказала Амэ и развела руками, словно ножницами. - Просто не осталось никого, кто бы мог подтвердить его слова.
  -Бомж путешествует по параллельным реальностям?
  -Нет, конечно же - ты думаешь, что реальности могут быть только параллельны? У каждого человека своя реальность, но все они связаны между собой так крепко, что большинство не заметит разницы и никогда не сможет эти нити разорвать.
  -Прошивка реальностей?
  -Да. - Амэ улыбнулась. - Корешок блокнота Бога. Ученые еще назвали его молекулой дезоксирибонуклеиновой кислоты. Это то, что делает нас похожими. Это то, что делало нас людьми. Пока мы были молоды.
  -Мутанты хреновы... - Пробормотала Линда, заводя свой "черный кардинал".
  ***
  Их было много. Они хрустели, шелестели и рвались, если чуть-чуть напрячь пальчики. Их было обескураживающее много.
  -Я ностальгирую по великой депрессии.
  -Да?
  -В профиль Франклин был красивее. - Линда критически разглядывала купюру на свет. - Это супердоллары.
  -Лучше обычных?
  -Да, дешевле в производстве, корейские потому что. А на ощупь - такие же.
  -То есть - это фальшивки?
  -Конечно.
  ***
  Пуля пролетела по ресницам и задела ухо, немножко его разорвав. Глаза моргали, груди вздымались - девочка никак не могла прийти в себя.
  -Это волшебство, верно?
  Но девочка не была согласна считать эти мгновения волшебными.
  -Амэ, мне можно твои трусики? - Тихо шепнула она и Амэ с готовностью стянула их. Было слишком поздно мотать головой и извиняться в том, что не знала, что трусики всего одни.
  -Давай носить по очереди. - Сказала примирительно Амэ и совесть девочки смирилась. - В общем-то, мне они не особо нужны, да и твои я постираю - когда воду найдем не светящуюся хотя бы. Просто они - память. - С легкой любовью протянула Амэ и закрыла глаза. Вика понюхала их с наслаждением.
  -Так приятно пахнут. - Заметила она и, улыбнувшись, поцеловала Амэ в нос. Потом в глаз. Затем обняв и прижав к себе - в мочку уха. Когда она отстранилась - полминуты теплых детских объятий спустя, то увидела, как Амэ плачет от удовольствия.
  Вика шумно втянула запах лица Амэ и лизнула её губы - сначала медленно, просто провела языком по губам. Потом еще раз. После чего взяла своими тонкими пальчиками Амэ за шею и поцеловала по-настоящему. Она старалась просунуть внутрь язычок, но Амэ не сразу поняла, что именно Вика хочет сделать. А может и сразу. Просто раздумывала - отвечать или нет.
  Вика старательно вылизала Амэ язычком перед сном, чувствуя, как та чего-то смущается. Когда дошла очередь до груди, Амэ сильно покраснела и слегка застонала. Когда Вика лизнула между ног - там, где больше не было трусиков - у Амэ вырвался тон. Но почему-то Амэ сразу закрыла свой лобок двумя ладошками, и Вике пришлось сдаться. Она просто потерлась своей маленькой грудью о нежности Амэ и тихо уснула рядом с ней.
  Линда разбудила их под утро тем, что запросто плюхнулась между телами и в наглую стала раздвигать, отбирая единственное одеялко.
  -Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами.
  Сонная Вика, накручивала локон черных волос, не понимая - это было написано ан её лице - того, что случилось вчера. Но понимание возвращается быстро. Уже через минуту она снова обняла Амэ и Линду обеими руками и сладко потянулась.
  -Ага, данные сливаются через "предсмертный сон". - Амэ говорила с утра как робот, но очень такой милый робот - с приятным таким интерфейсом, класса "вокалоид".
  -Куда?
  -Наверное, Богу. Важнее - как. Но и на это вопрос мы нашли удовлетворяющие науку ответы.
  -Ваша Наука - нимфоманка!
  -Скорее - пока нимфетка.
  -Ребята, я так рада, что нас бэкапят!!!
  -Ребята?
  Вика схватила обеих подруг за груди и стала тискать, вскрикивая и получая тумаки от Линды. Амэ не сопротивлялась.
  ***
  Их было много. Они гудели, словно рой рассерженных пчел. Они толпились вокруг огромной площадки - оттуда, с неё, доносился прерывистый грохот "канонады".
  -Боже, это море зомби! - Воскликнула Аня. - Мне нужно зарисовать это событие!
  -Это не зомби. - Скривилась Линда. - Это фанаты, просто они многие годы не мылись, и все это время копались в руинах города.
  -Фанаты кого? Тем более мне нужно это зарисовать!
  -Фанаты группы. Группа называется "Звезда Шерифа", у её солистки "необыкновенный вокал", и да - у неё настоящая серебряная звезда шерифа в петлице. А еще её зовут Ноно. Ноно Рири, и она одна на пустошах может собрать такую толпу "зомби", и уж точно одна - остаться после этого с целыми, не съеденными, даже нисколечко не обглоданными руками и ногами...
  Линда отвела глаза.
  -А еще она украла мой имидж. Целиком. Я его первая придумала!
  -Она просто не знала, что ты была первой. - Амэ положила руку на плечо раздосадованной девушки. - Ты её не знаешь так хорошо, как знала когда-то я. Она ни у кого ничего не может украсть в принципе.
  -Люди меняются.
  -Да. Но она - нет. Ведь она - Ноно Рири. И она всегда ей была, даже когда все - и я в том числе - называли её Флорой.
  
  
  Восьмибитная Луна
  -Зачарованная клубника.
  -Это просто цвет. Непривычный, да?
  Красный. Казалось - он раскален. "Она - точно парная!", решила Арису и опустила один полосатый длинночулок антенны ниже другого. Луна смеялась, злобно ухахатываясь над пролетавшими в воображении людей звездочками, казалось - она закусила от досады губу, но Арису знала - это кровоточит вторая Ева.
  Рядом с Луной на небосводе скалился черепок, весьма стильный, Арису это знала.
  Знать - профессия Арису. Не сказать, чтобы знание, пусть даже не загрязненное истиной доставляло ей удовольствие. Деревянный корпус ультрабука класса "Убик-01" давно уже не корпус мольберта, но собранная внутри начинка, проработав три эпохи отнюдь не планковские и все еще жива.
  -Роб.
  -Да.
  -Она горячая?
  -Клубничка?
  -Она ведь красная, Робби!
  -Красное смещение. Она удаляется от тебя.
  -Еще бы, дурень - ВЕДЬ ОНА ОСТАЛАСЬ В ПРОШЛОМ!
  Арису задумалась над тем, что пока она жива - клубника и впрямь удаляется от неё, ну или Ариса от клубники, поэтому может быть дело тут действительно в красном смещении.
  Роб мечтательно взглянул на звезды. Ариса с завистью перехватила его взгляд. Тут вообще есть что-нибудь кроме звезд?! И все же, хоть Орк далеко не лучшая планета, но звезды тут - чудесные, правда, здесь холодновато с тех пор как Орк ушел к рассеянному диску солнечной системы. Когда-нибудь Орк все-таки достигнет коричневой Немезиды. Будет теплее? Арису не знала. Не для людей, в общем планетка. Да и не планета вовсе - а траснептуневый объект: раньше такие гордо звали Астероидами на случай, если кто-то захочет вдруг стать Маленьким Принцем.
  Или - Принцессой. Фиолетовый, красный и ярчайше розовый с синим - таков он, этот мир. Есть еще все оттенки серого и фальшивый золотистый. На серебро денег у Творца не хватило.
  -Ам. - Сказала Арису, кусая микропленку, на которой парная клубника поедалась девчушкой с конопатым носом. - Хочу её.
  -Девочку?
  -Клубнику, бака! Она наверняка кипяток! Изжаришься, но я её ХОЧУ!!!
  А потом они снова вместе смотрели на звезды со свалки космомусора xdendi-29817.
  ***
  
  Чистильщики и контакторы.
  Синонимия и Симфония снова не вернулись на базу. Декан - паренек лет пятнадцати на вид - полулежа в кресле у Дхатмы, лениво грыз чипсы. В комнате восемь, закрытой и освежеванной росли два эмбриона. Время взглянуло на Дека - осталось восемь часов.
  Можно и поспать, - решил он, растягиваясь в жидком кресле. Мальчика разбудит толчок в голову. Перед её открывшимися глазами висело бледное лицо Симфы.
  -Хотим выйти. - Сказала она капризно.
  -Что не наигрались еще? - Слегка зло бросил он. На самом деле злости в пареньке не было, просто была легкая усталость и меланхолия, от которой клеило в сон. Но пока девочки не на базе, отдыхать ему нельзя, и спать тем более. Но Система и не даст ему заснуть, такая вот игрушка у него под боком. Другое дело - всегда можно её отключить. Третье - всегда можно вернуться назад и сообщим Всем Им, что угорел он малость на Ксенозе.
  С этими дуррами.
  Мягкие русые волосы, свитые в замысловатые косички, две груди первого размера, жмущие в костюм из прозрачной ткани, обтягивающей тело, словно кокон после зачатия. Узкие бедра, которым никогда не пропускать сквозь себя рядового младенца, зато быть вечным кормом. И еще курносый нос с веснушками, не то, что этот акулий у второй.
  Сина.
  -И что вы там будете делать? - Зевая, он рассматривал слегка раздраженное лицо Симфы, Сина пряталась у той за спиной. Она смотрела хмуро и сосредоточенное, одновременно мягко и расслаблено и как-то уж больно флегматично.
  -Дети.
  -Не ругайя! - Предупредила Симфа. - Ты знаешь насколько Все Это важно?!
  -Я думаю, сегодня опять буду смотреть хентай с тентаклями... - Ответил им на Важное Декан.
  -Установить контакт с непременно разумной формой жизни, обитающей на...
  -Угарном. - Подсказал Декан.
  -... на угарном спутнике красного карлика, оказавшегося так близко к Земле, разве это не является первостепенной задачей...
  -Во имя и присно и во веки веков. - Закончил Дек, всплеснул руками, открывая им ход. - Если они и сегодня тебя сожрут Син-Сим, я тут все к чертовой матери разнесу и улечу, отрастать будете на орбите.
  -Ну, мы пошли. - Мягко и по-детски, но в тоже время чертовски деловито задала риторический вопрос Сина, в руках она вертела щелку сапожка, заправляя туда сланцы, не дававшие ногам поджариться на неостывшем после очередного дня грунте. День в этой дыре напоминал гиену огненную - все живое и не очень пряталось под землю, а с неба спускался ревущий огонь. Око терминатора летело по планете, сжигая все и опаляя остальное.
  -Ну, идите. - Против обыкновения помахал им рукой Дек. После чего натянул наушники и взял в руки книгу. Капсула базы, в которой они жили, была не очень новой, но три отличия от старушек наблюдались.
  Отличие первое: их доставил сюда гравитационный парус. А значит, крестолес был протянут от Земли сюда, а значит, все эти игры в общение с монстрами и следующую за этим неизбежную смерть могли продолжаться вечно. Дек был мальчиком, а значит, скучал, Симфония и Синонимия были девочками, собой выделки, а значит, энтузиазма в них хоть отбавляй.
  Все это продолжалось полгода.
  Второе отличие: все было заполнено гелем ЛСЛ. А значит белковые нанороботы делали книги и чипсы питаясь бесконечной энергией бездны, короче скучать он мог тоже вечность, и так и не загнуться от скуки. Только пожелай - и все появится в твоих руках, но как пожелать желание?
  И отличие третье: Он не мог спать. Из-за крестолеса. Растянутый с земли, он воскрешал девочек-контактеров, но в отличие от наномашин, хранящих память Лиц в материальной бездне, крестолес хранил их в бездне иного толка. Еще давным-давно, в античности, был такой архаизм - "кладбище" - когда люди умирали, их тела не кидали, где попало, как в средние века стали выбрасывать, а "хоронили" "по обычаям". Кладбищ не стало, но лес крестов остался. Память человека оставляет только три процента для его жизни, остальные девяносто семь - бездна, связанные между собой девяносто седьмые раньше были сосудом для хранения мертвых душ, а потом их поднимали - это называлось реинкарнация. Уже тогда, в те времена люди догадывались о механизмах в них творящихся ежечасно. Прошли века. Кладбище заменил искусственный крестолес, летя в космос, люди тянули с собой нити бездны. Поэтому Дек был мальчиком, поэтому он был нужен на базе и не в спящем состоянии. Каждый раз засыпая рядом с ним, Син-Сим сбрасывали в него теневые копии своих душ. А позже они просто изучали записи своей смерти и решали, что нужно изменить в следующей вылазке к Монстроу. Крестолес работал на ура даже на расстоянии полпарсека от Земли. Темная, невидимая звезда оказалась обманкой. Это еще предстоит понять физиками от Инскинов каким макаром тут такое пекло. Но ад был прибежищем жизни, с неё и пытались наладить контакт Дети в телах девочек.
  Абсолютно неагрессивные, способные получать удовольствие от жертвы своих тел. Им по-настоящему нравилось, когда их ели. До поры до времени и ему нравилось все это наблюдать. Но потом пришла скука. Все стало казаться бессмысленным. Инопланетяне - бессмысленными голодными тварями, девочки - идиотками от общества власти БДСМ.
  А капсула базы со сложенным и оставшимся на орбите парусом - тюрьмой.
  В этот раз они Симфония и Синонимия снова не вернулись на базу.
  Зато мерзость размером с их базу, с сотней пастей, что обитала в расщелине Кассиньо, не голодала. Возможно, она считала их деликатесом. Может - презирала все способы сигнализации во всех диапазонах, может само общение для неё - признак варварства. Может это разум, который не считается с остальными. Эта тварь до чертиков напоминала Деку старых добрых античных фантазеров, описывавших первый контакт в книгах, подобия той, что он сейчас держал в руках.
  Глупые люди, жестокие и самовлюбленные, мелочные и корыстные, эгоисты, думавшие только о себе и разглагольствовавшие о морали и этики. Они рвались к звездам, находили разумную жизнь и устраивали войну.
  Так сладко от этих старых грез! Их он понимал теперь, наверное, лучше, чем вечно восторженный и доведенный селекцией до абсолюта материнский инстинкт девочек. В итоге все Син-Сим разговоры с Деком о Высшем сходились в одном - им нужно продолжать попытки! По мнению Дека все сходилось на том, что девочкам нравилось быть закуской. С удовольствием не поспоришь, ведь так? Какая к черту разница, что тебе нравится убивать или быть убитым, нажимать на курок или ждать пока тебя сожрут.
  Деку очень хотелось устроить тут маленькую победоносную войну и улететь к чертям.
  "Хрум", - чипсина отправилась в рот. В руке, плававшей в жидкости, как и сам Дек, как и все, что его окружало, тут же выросла новая. Наниты собрали.
  Нани - значит "Что?" Вот что ты хочешь, то и получишь. Это реклама такая у этих существ. Они у тебя в мозгу вечно пищать хором: "Что-о?"
  И улыбаются как древние герои мультфильмов.
  На экране, в стиле самой старой фантастики - огромном и черно-белом, тоже собранном нани по его желанию, с помехами и жуткими звуковыми рефлексами, невозможными в подобной атмосфере гидра прозрачная и очень мерзкая на вид отрывала челюстями ногу Сины. Из развороченного живота Симфонии вываливались внутренности, они текли, текли красными потеками по прозрачной белесой субстанции, из которой эта тварь состояла. Разумная значит?
  Дек потянулся и приказал опешившим нани сделать ему черный чемоданчик. А половине уплыть за периметр и приготовиться к активации, собравшись в цепные концентраторы синтеза.
  Сейчас он тут повоюет!
  
  
  Синяя-синяя Рей.
  Тут так холодно... и мерзко...
  Старый дом был старым в самом плохом смысле этого слова. Везде банки, склянки. Пентаграмма на полу. Это кровь или краска?
  Наверное, дети. Лесли подумала - а ведь когда-то тут жили счастливые люди.
  Лесли сняла одежду и подумала еще над нижним бельем. Растянула трусики, рассматривая свой лобок. Потом решила не раздеваться полностью. Веревка была не то, чтобы новая - прочная, надежная и простая. Лесли любила все простое, особенно тот мир, который остался далеко позади.
  Вот если бы тогда его можно было спасти...
  Решение повеситься возникло у Лесли спонтанно - когда она сосала член. Он был длинный и странно пах. Лесли провела пару раз по нему неуверенно языком, а потом поцеловала головку... а потом две сильные руки взяли её головку за светлые локоны и вставили хуй по самые гланды так что только мохнатые комочки в мошонке подрагивали, а Лесли чувствовала... что задыхается.
  И внезапно - ей понравилось это ощущение отрыва от реальности. Громко звучала музыка, чуточку пьяные в эту ночь, такие веселые голоса, звенела посуда. Чистый дом, полный чистых людей. Музыка неслась из зала. Лесли помнила люстру - она была слишком большой, тысячи свечей горели в ней. Еще она помнила столик, который толкала девушка со странной прической. Все было как во сне.
  Лесли болталась на веревке, в тот самый момент как начала задыхаться - почувствовала еще кое-что. Кто-то ковырялся в её трусиках. Она не поверила в это, ведь она вешалась одна, но факт оставался фактом - давление внизу живота нарастало. Потом ей, конечно, стало не до этого, особенно когда заплясали искрящиеся радостные звездочки. И все же - может, это было простое онемение?
  "Ну вот", мелькнула сонная мысль, "и повеситься как следует не смогла, мало того, что шея не сломалась и теперь я просто задыхаюсь, так еще и что-то заползает в мой живот..."
  Однако какое-то время спустя она уверила себя - все ей просто кажется, так как Лесли не могла чувствовать ноги - они стали будто ватными, вот ей и кажется, что в животе копошится. И давит...
  Это было сутки назад.
  Огромная фигура на фоне открытого окна. Звезды. Запах весны. У Лесли был чувство де жа вю, когда между ног стало давить - все сильнее и сильнее, пока что-то в ней не сорвалось. Лопнуло, наверное, и она, смотря в сторону, чуть ли не плача, всхлипнула и закусила пальцы. Потом было легче, не так больно, ощущение грязного холодного дождливого дня не покидало её на этой застеленной красным постели до самого оконца.
  Это было как жизнь. Вот к ней Лесли привыкнуть никак не могла. Слишком холодно. Пальцы немеют и грязно в душе. Возникло лицо из детства, оно было таким знакомым, таким - словно вместе провели не пару недель, а много-много жизней. А потом все ушло, какая-то тьма, какие-то сумерки каких-то отравленных желаний.
  Лесли попыталась скосить глаза вниз, но вер сплывалось, девушка не могла видеть отчетливо. И все-таки казалось - под ней расплывается красноватая лужица. Кап-кап, капает что-то из Лесли на холодный металлический пол. Хрипа уже не было слышно, в ушах бил набат. Когда все стало окончательно мутным, Лесли почувствовала запах крови.
  В голову - ударила похоть. Жить не хотелось, но захотелось саму себя изнасиловать. Задушить.
  "Я - веревка", решила Лесли и попыталась стянуть петлю покрепче, чтобы ускорить сладостно-тошнотворный конец. Так она почувствовала, как тонкое тело почти еще подростка дергается, а живот - сильно растягивается. Это была самая настоящая предсмертная чертовщина, которую Лесли так сильно любила.
  "Я сокращаюсь, значит, я - мир". А где-то капает вода, сводит судорогой ноги. В голове взрывается шар из иллюзий и хочется уплыть... в никуда.
  ***
  Рей рассматривает Лесли: как дергается та, как кровь бежит по тонким узким гладким бедрам. Она была красива в этот миг как никогда.
  -Люблю тебя.
  Не слышит. Бьется, дикость, хочется обнять. А справа нарастают острые как звери зубки-зубки. Рей оглядывается. Вокруг лишь - тьма. Так хочется любви. "Войди в меня, прошу!"
  Глаза. Два маленький сияющих во тьме костра. Все жарче, этот холод из огня. Арису улыбается и тычет пальцем в пупок Рей.
  -Ням.
  Голову Рей берут две мягкие лапки и прижимают к лону умирающей Лесли.
  -Нямкай.
  И Рей - нямкает. Кровь течет по щекам как слезы. Лесли плачет. Глаза Рей расширяются, когда понимают - слезы сейчас добегут по вздувшемуся животику Лесли и капнут в глаза Рей. Красные-красные глаза Рей примут слезу цвета голубого неба. Рей закрывает глаза, и слезы текут по векам. Так хорошо. Рей глотает кровь и плачет сама. Гладит бедра и ягодицы, касаясь цветка, сует туда пальцы и слизывает с них. Глаза - к носу, она мила. Это сладко, как жить - только наоборот. Рей отрывается и, расправив руки - танцует. Арису прыгает на стену и оказывается на потолке. Они кружатся в танце, прям как Кирика и Кэролл. Взявшись за руки - счастливые и грустные, тонкие, какие же они тонкие в этот миг. Кажется - в них мира нет, есть лишь осколки воспоминаний тоньше тончайшего листка.
  Тонкий, тонкий мир их сцепленных рук, какой же он тонкий!
  Чернила. Они вытекают из Рей и ложатся узорами на мокрый окровавленный пол. Все это не написала Лесли, не успела. В ней - целый океан. Там улыбающийся мальчик и осколки криков чаек. Есть море - прилив. Ракушка, девочка и мальчик на берегу моря. Которое - зовет.
  -Войди в меня. - Шепчут губы Рей, а глаза - Читают.
  -Эге-ге... - Коверкает свой голос до смешно А-ри-су. Она руками держит свой фаллос. Губы Рей его целуют, Арису смотри напряженно на её лицо. Потом улыбается. - Э-ге-ге.
  -Большой. - Говорил Рей и Арису смущенно трет свою макушку.
  А потом дверь в подвал затерянного в болотной глуши домика превращается в щепки, вбегают Братья Винчестеры с винчестерами и орут:
  -Всем лежать, мордой в пол, это агенты Скалли и Малдер и мы выбьем из вас Правду, не говорите нам, что "она где-то там"!!
  -Чего? - Арису ошарашено втягивает ложный подростково-максималистический фаллос обратно в тело. - Мы же только начали кушать грязненький дождливый Silent-кекс...
  -Мы тут по очень важному делу, мать твою! - Заорал старший брат, тыча в лицо Арису стволом, заряженным, судя по запаху серебром пополам с солью, и от его "харизматичной улыбки" ложный фаллос Арису стал увеличиваться вновь.
  -А где яйца?
  -Яйца они не между ног, яйца они, - Арису стукнула себя по тонкой груди, - в душе! В этом мораль сей истории. А теперь объяснитесь и проститесь, вы по какому вопросу? Если вы из ночного дозора и снова будете требовать лицензию - на меня её дедушка оформил, записывайте: Адъ, девятый круг, большой "М", до востребования. Все вопросы - к нему.
  -Мы должны узнать, кто убил нашу мать.
  -Я вашу мать. - Ответила Арису и улыбнулась, переводя взгляд с достигшего апогея фаллоса на братьев, их винчестеры и обратно на головку фаллоса. - Мать вашу. На потолке. Ей понравилось. Шестнадцать раз понравилось. И че? Че делать-то будем?
  -То-то она была такая бледная. - Зачесал макушку младший.
  -А ты помнишь, какая она была?! - Огрызнулся старший, ты вообще в кроватке младенцем лежал, это я тебя вынес, Я! - Он повернулся к Арису. - А пламя?!!
  -Вы неправильно все поняли - это был оргазм. А еще я убила Кеннеди. Одиннадцать раз, но всего трижды при этом предотвратила третью мировую с последующим диктатом чернокожих негроидных негров из Африки.
  -Арису, ты вообще - хорошая. - Мягко улыбнулась Рей и ободряюще пожала её руку.
  -Да. - Встала в позу маленькая плоскогрудая "дажедра" Ариса. - Но вот мне что-то редко об этом говорят. Лишь самые близкие друзья, да и то - по праздникам, си подарки забыли. Никто не понимает, никто... Ну, Элрики, квест сдан? Или еще постреляем? Я отлично вооружена.
  И тут, явно не удержавшись, маленькая Арису "выстрелила" на пол.
  -Епт...
  Лесли раскачивалась.
  ***
  -Рей, успокойся, это просто сон Ультиматума Реальности, что-то вроде старой доброй Ультимы. Ты на Доппльгангере, нам еще три с половиной месяца лететь до Марса из-за того, что наш капитан решил тормозить ради какого-то дрона Астры, и мы теперь потеряли преимущество лунного гравитационного маневра. Вот это - настоящий ужастик, Рей.
  -Только он какой-то... весь в Лесли получился.
  -Нет. Тут что-то еще. - Ответила ей Рей.
  -Да нет там ничего.
  -Есть.
  -Нет.
  -Есть.
  -Нет.
  -Есть.
  -Кукла! - Закричала Арису тыча в лицо Рей пальцем. Волосы Лесли были взлохмачены, а лицо сонное и грустное.
  -Я не кукла.
  -Молчать КУКЛА!
  -Я тут заметила - если Рей сказать, что она кукла, - Лесли потрогала свой горячий лоб. - Она ответит, что не кукла.
  -А если сожрать на виду у папаши его дочку, он кинется на тебя. - Пожала плечами Арису. - Мир состоит из таких маленьких красивых логико-эмпирических правил. Это не значит, что Рей и вправду кукла.
  -Не кукла же? - Повернулась Арису к Рей.
  Глаза Рей широко и изумленно распахнулись.
  -Кукла? - Спросила она.
  -Не кукла же? - Вновь обратилась Арису к Рей.
  -Кукла? - Удивленно посмотрела близоруко на пальцы руки Рей.
  -Епт. Чувство противоречия они в тебя крепко запрограммировали. Но это не значит, что ты лишь пародия на мыслящего человека, Рей.
  -Мне кажется те, кто в том сраном Ковчеге делали эту "Рей" очень тонко постебались над образом Богини.
  -Я не подхожу? - Почти в отчаянии посмотрела на них Рей.
  -Нет Рей, не слушай эту дуру - ты Рей, но не Рей.
  -Рей, но не Рей? Я - это я, но я - не я?
  -Все верно. - Прицелилась в Рей пистолетом из пальца Арису. - Ты ухватила самую суть расстройства множественной личности, самую сладостную её часть. А теперь по косяку и баеньки, нам еще два... или сколько там месяцев до Марса, главное чтобы мы туда без слишком жесткого Пандорума прилетели, а то будет пустой корабль полный скелетов дрейфовать в космосе, сколько их было есть и еще станется.
  ***
  
  Ночные чайки в моей машине...
  Мы едем-едем, уже не знаю, сколько времени, а этого гребаного поворота все нет!
  Именно так можно выразить мои чувства. Я поворачиваюсь и смотрю на её волосы. Это успокаивает, но ненадолго.
  -Вот, ты слышала?
  -Этот звук?
  Она, молча, смотрит на дорогу и рулит. На самом деле она просто пытается не уснуть и не выехать на встречную - я-то знаю!
  Так блаженно улыбаться можно только во сне или под мухой.
  -Я рулю! - Она знает, о чем я думаю.
  -Рули прямо. - И вновь. - Ты слышала?
  -Птицы.
  -Какие к черту птицы?
  -Они...
  -Летают.
  Она бросает руль и начинает размахивать руками, показывая мне, как летают эти гребаные птицы.
  -Машут. Они машут!!!
  Я вырываю у неё руль - машина виляет. Она хватается и не отдает - мы обе смеемся. Мимо нас что-то проносится, освещая нас фарами - долгий пронзительный гудок замирает вдали.
  "Забыла дописать - еще и истошный!"
  Вот они всегда так: "Истошно!" Словно мы виноваты, что машина такая.
  -Нет, ты слышала?
  Она пытается прикурить - у неё это получается - я хватаю прямо изо рта сигарету и, затянувшись сама, выкидываю его в ночь.
  И долго кашляю.
  -Ты - она повернулась, она опять не смотрит на дорогу. А я схватилась за живот, мне смешно до смерти. Я пытаюсь что-то сказать и не могу, о боже мне так смешно.
  -Да, да и еще раз да - она тычет в меня своим пальцем - я знаю, что ты мне хочешь сказать.
  И я говорю - говорю это с любовью:
  -Мы сейчас разобьемся дура.
  Она опять пытается прикурить.
  -Она сладкая, эта вторая третья - у тебя обычные есть?
  -Нет, не водятся.
  -А что у тебя водится?
  Я не могу совладать с собой и лезу её под майку. Начинается такая милая возня визги смех всхлипы на грани оргазма. Это привело бы в ужас инспектора, тормозни он нас.
  Но ночное шоссе девственно, как шестилетняя лоли.
  -Она девственница эта ночь и мы у неё первые! - Кричит Саша.
  Я сомневаюсь, что мы такие первые но, молча, пытаюсь найти у неё эту пачку и отправить следом за сигаретой.
  Я и забыла про звук - но он не забыл о нас - потерянных во времени. Да это не шутка - когда ты выкидываешь последние часы это уже не смешно. Я знаю - в каждом мобильном они есть - я знаю - в каждом процессоре должен быть таймер, а значит где камень - даже маленький - камешек - даже малю-юсенький - там будут часы...
  Машина подпрыгивает - я бьюсь о приборную доску (или как там эта хрень называется с приборчиками разными, на которые никто никогда не смотрит - там самый полезный это GPS навигатор и все).
  Я бьюсь...
  В истерике счастья...
  -Горки! Это горки!
  Машина прыгает опять - там камни, что ли на дороге?!
  Поворачиваю голову и с удивлением смотрю на вдруг такую серьезную подругу.
  Она всматривается в ночь, а потом начинает крутить баранку.
  Её губы кривятся - меня бьет об дверцу.
  Машина начинает прыгать по рытвинам степи. Мы несемся куда-то в ночь - теперь уже точно подальше от любого напоминания о времени.
  Потом финальный толчок-удар и мы две дуры в салоне посреди степи.
  -Как я люблю эти звуки! - Я раскрываю объятья миру и смеюсь. Звуки ночной степи наполняю воздух вокруг нас.
  Меня и...
  -Ты чего?
  Она вся молчаливая и собранная, будто собирается с мыслями.
  И опять повторяется этот звук.
  Он доносится из... багажника?
  -А кто у нас в багажнике? - глупее вопроса не могла задать...
  Я все еще веселая такая...
  Да и еще пока не забыла - мы ехали без музыки, нам еще её не хватало - мы бы тогда обязательно во что-нибудь врезались.
  Это правило у нас такое в классе - если ты под "этим" - не врубай музыку - если врубаешь - будь вменяема.
  Иначе кердык.
  -Кердык - я свожу руки и делаю страшную гримасу - смотрю в темноту.
  Она дышит, я отчетливо это слышу.
  Тут так тихо - только звуки ночной степи.
  Я уже говорила, как я их люблю?
  Да и еще - чтобы гонять по степи права не нужны, то есть они конечно нужны - но тут некому их проверять. Нет, есть, конечно, тут блокпосты - Чечня рядом, но они все известны и их можно объехать по грунту за три километра.
  Такие дела.
  Я на тракторе отцовском гоняла.
  -На тракторе - я поворачиваюсь к ней и смеюсь - а чего она молчит?
  -А вот теперь объясни мне при чем тут кердык и трактор...
  О, она разговаривает!
  -Ты жива, жива-а! - я смеюсь и бьюсь в счастливой истерике.
  Она что-то шепчет себе под нос.
  -Лена... - Саша усиленно трет переносицу
  Я открываю дверцу и потягиваюсь... сладко так.
  -Сладко мне! Хочешь скорпиона? Щас принесу.
  -Лена сядь - не нужен мне скорпион.
  Опять мы как две дуры сидим в машине, припаркованной посреди степи, и смотрим прямо перед собой.
  Скрибется что-то.
  -Саша, а что у нас в багажнике? - Как можно милее сморщив носик, спрашиваю я?
  -Ты отошла?
  -Куда?
  Опять сидим и смотрим в ночь и дышим ровно...
  -Там у меня пё-сик, А-аа!.. - Она плачет, и я её успокаиваю.
  -Мне его не разрешают дома держать! Изверги они. И...
  -Я его нашла! И что мне теперь делать а? Как, куда - они подумали. Ну и что - у матери аллергия? Во двор его съест Шериф!!!
  -Уааа-а! - Она не плачет - она ревет и бьется в истерике, а я её успокаиваю, как могу.
  Глажу по голове и что-то теплое смешанное с нежностью, но что-то еще такое... "курносое" ... эм... "мальчишеское" поднимается во мне. Это как жар на щеках и сосание внизу живота. Я глажу её плачущую на руле все медленнее и ласковее и все смелее одновременно. Провожу руками по животу и по груди - она молчит. Я смелая - я так хочу...
  Она вдруг поворачивается и начинает трясти меня.
  -Ты чего? - я так удивлена
  -Лена не дрыхни сейчас! Лена!!
  Я отрываюсь от тяжелого сна и тупо смотрю в пустоту ночи. Опять эти приятные и ласковые звуки.
  -Ты как? - она проводит перед глазами рукой.
  -Все, отошла уже?
  -Я выйду
  Я только начала открывать дверцу как она почти резко:
  -Сиди!
  Она большими глотками пьет воду. Потом открывает дверцу и выходи, разворачивается и, наклонившись, так что я вижу её влажные губы - говорит:
  -Си-ди!
  И через секунду:
  -Забудь про багажник.
  И еще через секунду, словно с усилием:
  -Не отрывай его...
  Я сладко потягиваюсь и шепчу, почти мурлычу:
  -Не открывать - так не открывать - но что, же там такое интересное, если мне нельзя его открыть...
  Удар сотрясает машину. Я вскакиваю резко проснувшись.
  Верчу головой, я такая маленькая и не люблю так вот одна ночью сидеть...
  Да я говорила вам - я самая маленькая в классе!
  Что-то - такое знакомое мне чувство - будто я это уже видела, дремлющее оно проснулось вдруг во мне.
  Послабее удар - машина тронулась вперед и тут же остановилась.
  Я так - медленно как могла - постепенно уходя в спинку кресла от страха, граничащего с ужасом, поворачиваюсь и смотрю назад.
  Там фары!
  Я пригнулась резко.
  -Меня не видят, меня не видят, я не вижу, и меня не видят я не-за-мет-ная...
  -Мама, какая интересная выдалась ночка...
  -Мамочка, я не хочу больше сюрпризов!..
  -Ма-ма?
  -Ты тут?
  Далекий гудок и звуки разговора.
  И все опять пропало.
  Я в вакууме тишины, во мне бабахают звезды Лукаса. Или Лукашенко. Забыла. Чувствую себя сферической идиоткой в вакууме. Наверное - просто блондинкой...
  Лежа я искала свой любимый мобильник, а нашла перочинный ножик - мобильник вывалился следом. Я как взглянула - так и не смогла до него дотронуться. Вот вам знакомо это ощущение - когда ты смотришь на него и понимаешь - сейчас лучше не звонить. Не раскрывая ножа, открыла дверь, уже почти совсем "отошедшая" от сигарет Саши...
  Я и не курила, один раз в шутку затянулась. Я всегда курю пассивно. Я ведь маленькая - мне хватает.
  -Я маленькая, я-то тут причем, - бормотала я, пытаясь открыть дверь, пока не сообразила в чем дело и, щелкнув так громко, не распахнула её.
  Вывалилась в ночь и на корточках пошла кругом машины.
  И тут я вижу их. Они стоят полукругом и в центре Саша.
  -Серьезные ребята. Вот чем там Саша с ними занимается...
  -Ах ты!
  Она достает пачку и при всех щелкает зажигалкой, подносит лицо и сладко - это даже отсюда видно - затягивается.
  -Ах, ты-ы!
  -Я же отсюда чую этот сладкий запах!!
  -А кто говорил что бросила?
  Я просыпаюсь от невыносимого сладкого запаха. Вскакиваю и начинаю отряхиваться. Саша курит. Нет, она - Курит!
  Чтоб так курить!
  -Саша прекрати!
  -Ага, Кха! - Она поворачивается и, наполненным любовью взглядом смотри на меня. Голосом, переполненным запредельной похоти говорит одно единственное слово:
  -Бхакти! - с ударением на последний слог.
  И наклоняет голову, слегка смотря мне прямо дерзко в мои сонные глаза...
  -Вау... - я аж села. Протерла окно и опять:
  -Вау-у!
  Открыла дверцу и вышла в туман. Да-да там туман над степью ночью при луне ползет туман.
  -Саш... ну ты накурила...
  Туман сладкий...
  -Так...
  Я встаю в позу как моя мама и кричу в туман:
  -Это дым или туман!!?
  Туман утробно чавкает, приглушая каждый звук, он словно ест их...
  Опять испуганная я бегу обратно в машину.
  Нет, я, опять стою и жду. Я отрицаю и топаю ногой! Дверца машины, что открыта осталась от моего предыдущего рывка к ней, жалобно-обиженно-невысказанно-запретительно хлопает обратно.
  Машина раскачивается и урчит - я стараюсь не смотреть в ту сторону - я жду ответ.
  -Ответ! - обиженно кричу я в туман.
  -Туман-чик?
  -Ты ведь не дымок?
  -Да туман я, туман - отвечает голос за плечом и, обернувшись, вижу комнату - здесь тоже накурено...
  Миша смотрит в экран - там зеленые создания обрастают корой сразу как входят в серую массу тумана.
  -Дайс д6 и паралич на три раунда, это серьезно, - он уверенно стучит по клавишам и опять хватается за мышь.
  -Классный закл, мило они его тут профиксили! Друидский, антитроль, у них спасы ни к черту, в ПвП не рулит, а так... вау.
  -Вау, - повторяю я машинально за ним.
  -У троллей нету шансов, так их тут фарми-им. Старый добрый кач на троллях. Ты стой в инве подружка! И хавай опыт. Не выходи из инвы - это главное и еще одно. Ты... - тут он поворачивает ко мне свое милое пьяное и похотливое лицо...
  -Ты главное не ходи в туман девочка моя, он и тебя за-сус-пен-дит! - последнее словно произносит по слогам и заливается хохотом.
  Я повторяю свою глупость - испуганная бегу к машине - она приветливо открывает передо мной дверцу.
  Наверное, тогда при слове "туман" мелькнуло "это" в первый раз... наверное, скорее "да", чем "нет"
  И визжу от ужаса в машине, увидев, что стало с Сашей.
  И отбиваюсь от этого, а оно ползет-течет и прямо на меня и прямо сквозь одежду внутрь...
  Мы в машине мы опять одни. Саша сидит и дышит, опять как, сколько там времени назад.
  Я задаю тот же тупой вопрос, так и не успев подумать - а зачем мне это надо?
  И она в этот раз явно мне ответит.
  Она смотрит на меня и просто так почти без интонации произносит:
  -Там чужой.
  Словно наслаждается фактом и хочет посмотреть на мою реакцию.
  -Чу-жой... - я опять чувствую себя дурой, на этот раз себя одну.
  -А-га-а ...
  То-то мне так страшно было!
  -Ну, теперь все понятно - с интонациями Мистера Фримена отвечаю я и развожу руками. Ладошки вверх - ладошки вниз.
  -Ага, ксеноморф. - говорит Саша меланхолично-критично-бывало.
  -Контрабанда, - милым голоском добавляет лениво она и опять тянется за сигаретой и щелкает с умным видом зажигалкой.
  Я не успеваю среагировать на её затяжку, и тут начинается.
  Салон рвется почти пополам. Метал-л ск-рипит - все машина вместе с нами ходит ходуном. То, что сзади в багажнике очень хочет оттуда выбраться.
  -Мама я не хочу умирать!
  Вот зачем я задавала глупые вопросы?!
  И с последней мыслью о том, что не надо задавать глупые вопросы про содержимое багажника я... просыпаюсь.
  Я очнулась - вот это уже конкретно де-жа-вю.
  -По-французски и никак иначе.
  Что-то кольнуло меня, но я это пропустила.
  Смотрю на право (или налево я не помню) и вижу подругу, она спит так сладко на руле.
  А машина несется с включенными фарами. Наверное, целую минуту я пыталась осознать весь идиотизм и всю опасную комичность этой ситуации.
  Опять мимо нас проносится что-то тяжелое, обдавая нас светом множества фар и тяжелым ревом и... дребезжанием?
  Я, наверное, должна её разбудить - но боюсь, она вильнет и мы того. Каким-то чудом руль так прямо зажат в её руках, словно она притворяется, что спит - просто положила лицо на руль.
  Свет фар второй дальнобойной фуры просто ослепляет меня - она несется что-то как-то не так, наверно это мы слегка совсем выехали прямо на центр дороги, эх... Саша...
  Когда кроме лучей уже невидно ничего я сладко зеваю и трясу ресницами. Пылинки летают в утренних лучах. Они садятся на страницы книги и пригорают. Сгорают. Угорают.
  Я, открываю двери и выхожу на лужайку - вокруг все залито светом - вот это точно сон, почему-то я уверена, что такого солнечного утра быть не может. И не могут быть мои родители настолько приветливы и так улыбаться. Словно фальшиво слегка, словно они слега так переигрывают.
  Я так хочу умыться - у нас полив включен - я бегу и хватаю шланг, мне кричат, зовут к завтраку. Я смотрю на текущую жидкость и пытаюсь что-то сообразить.
  У нас на лужайке совершает посадку НЛО, я уже все поняла, я лениво и совершенно без удивления смотрю на инопланетную суету как на аналог суеты земной.
  Знакомой мне. Все так знакомо - О господи! - и вот он первый контакт.
  Снуют серые фигурки они что-то очень быстро строят - мне это не интересно, я поняла, я что-то поняла еще помимо того что по-прежнему сплю. Они так мило суетятся, снуют, не обращая на меня внимания, я же критично на все это поглядываю, пытаясь думать, размышлять, а не смотреть на этот детский бред - они не больше кролика и перемещаются как Вини Пух из мультика. Я кричу что-то матом родителям в ответ на вежливое замечание поторопиться - и в моем сне, о да, они на самом деле затыкаются в прямом смысле этого слова и не мешают мне, наконец, думать.
  Что произошло. Что-то, нечто явно случилось, но вот сообразить, что я пока не успеваю - опять расползаюсь.
  Думать во сне так тяжело, словно тонешь в глицерине.
  Через нашу лужайку опасливо оглянувшись, бежит многоножка, длинная такая, приглядевшись, я узнаю в ней сбежавший тогда из машины свой Старый Мобильник.
  В моей голове возникают слова далекого разговора, в них слышится оттенок тёмных галстуков и черных очков:
  "Церберированная плата пробудилась, перекрывайте периметр, мы вылетаем!"
  Все кажется мне смешным. Ведь это просто плата от мобильника! От моего старого мобильника, сколько раз я спала, кладя его под голову, подушку и сколько раз я его теряла и вновь находила!
  Я смеюсь, смотря на возню моих родителей и прибывших пришельцев - идеальная американская семья да?
  Ну да, конечно - из-за левого крыла моего дома виднеется Белый Дом, он слегка скукожился но все же это он, узнаваем, однако.
  Но не это сейчас занимает мои липкие глицериновые мысли. Я пытаюсь собраться вся тут на этой полянке, чтобы не расползтись еще куда - затихает говор вдали, морозятся суетливые подергивания "планетян".
  Что-то знакомое.
  Опять что-то промелькнуло, но на этот раз я ухватила это за хвост.
  Я что-то умею ведь так?
  А, да, я ведь это делаю автоматически, значит, что-то похожее уже было, значит, я умею собираться во сне, не давая сну увлечь меня.
  Я не хочу утечь отсюда и снова потерять себя в своем же мире что я создала.
  Теперь я помню, это хорошо, я это делала не раз, но в этот раз - что, же тута произошло?
  То чувство, когда будила Сашу - я вспомнила опять. Тогда я чувствовала это. Уже виденное, повторные ощущения.
  Нет, не то - там было что-то о французском.
  И тут чувствую, как вновь теку куда-то не туда. Я в комнате читаю книгу, и комната та не моя и я - не я.
  Но книга - та!
  Это позывной, ведь так, кодовое слово на выход, да?
  И я очнулась в ванной полной ледяной воды. Вся голая дрожащая и слабая.
  Они склонились и молча, улыбались - ухмылялись - если не сказать больше.
  -Она могла уже видеть и вспоминать одни сны внутри другого - все, что сказали они тогда.
  Глухой гипноз и десять минут в ледяной воде...
  Запертая без ключа, я не могла...
  А если б не смогла?
  -Вот зачем же так, люди!?
  -А...
  Амэ приподняла рукой тяжелую тёмную челку и закрыла в улыбке глаза. А потом открыла - но только один и... высунула язык.
  
  
  И необычное случается!
  Они подъезжали к селу, когда это показалось в первый раз.
  Как... блик?
  Над гладью пруда. Справа от машины. Оно сверкнуло и исчезло.
  Ну, бликов то он видел навалом в своей жизни. Но этот. Что-то в нем было странное.
  Знаете, человеческое зрение устроено таким образом, что мы все видим и воспринимаем по аналогии. У нас есть, как бы БД стандартов и мы ими оперируем. БД пополам сознательная и нет. И почти полностью сознательная СУБД.
  Если мы увидим что-то из ряда вон выходящее... мы не поймем сразу, с чем столкнулись. Мы либо профукаем этот момент "необычного" либо почувствуем затылком легкую тревогу. Наше подсознание даст сигнал опасности - ты улавливаешь информацию, с которой я незнакомо, ни тебе, ни твоим предкам не приходилось сталкиваться с чем-то подобным...
  Этому...
  Он смотрел еще секунду на пруд, а потом надавил сильнее на педаль газа. До села, они с Юлей домчались за три минуты. Он выдавил всю скорость из трясущейся на ухабах Нивы.
  Нива стояла. Такая обычная. Он стоял и, дыша, смотрел на все вокруг. Юля смотрела на него не понимая что с ним, но молчала... Может она думала что он перегрелся. Другая бы на её месте побеспокоилась вслух. Другой на его месте ощутил бы укол ... ревности что ли, от того что родная сестра видя что с братом что-то не так продолжает молчать и заниматься своими делами.
  Но они всегда были странной парой.
  Она продолжала выгружать сумки. А Олег опирался на деревянную столешницу в саду и молча, смотрел в открытые ворота на припаркованный автомобиль. По стеклу шли разводы. По лицу у него текли капли пота. Холодного пота.
  Он не был испуган. Он сам не понимал до конца, что с ним.
  Все вокруг было таким привычным. И тем более странными выступали воспоминания о прошедшем. Что-то не так. Он и понятия не имел, но чувствовал. Все вокруг слишком естественно, он только сейчас настолько остро это чувствовал. Он недавно был свидетелем чего-то очень неестественного. О чем молчала и его память и ворочающаяся в подсознании гидра из кусочков памяти всех его предков...
  Он почти отдышался. Его сердце билось как у пилота боевого истребителя при совсем не учебных маневрах в воздухе. Но он был абсолютно спокоен. И это тоже было странное. В тот момент глаз воспринял какую-то информацию, которую MLP не смогло идентифицировать.... И было что-то еще, о чем он пока еще не понимал.
  Что-то на грани понимания, как вещь, которую ищешь, смотришь на неё в упор, но не видишь.
  Сестра сейчас спокойно могла сделать все сама, поэтому он, оставив и машину и её около неё, вышел в ворота и, подумав минуту, пошел по направлению к самой высокой точке рядом с поселком.
  Больше он сестру не видел.
  Он шел минут пять. Взобрался на холм рядом с селом, что возвышался метров на тридцать над ним.
  Он искал глазами то озеро или пруд и не находил. Он помнил, как они ехали. Помнил дорогу, они с сестрой уже привозили сюда заказанные запчасти для лодочных двигателей. Он помнил ту сеть водоемов, что окружает поселок. Даже без карты его коммуникатора он знал, куда должен смотреть.
  Но там ничего не было.
  Он повернулся вокруг своей оси, думая, что от разыгравшихся нервов опять затупил.
  Там по-прежнему ничего не было. Того пруда мимо которого они проезжали больше не было.
  Может, его вообще не было. И он был частью того глюка, галлюцинации или миража что все никак не давал ему покоя.
  Олег попытался вспомнить, как они подъезжали к селу в тот, прошлый раз, полгода назад.
  Вроде тогда было. Но он не уверен.
  Постояв еще минут пять, он развернулся и твердо решив забыть весь этот бред пошел назад. Но пока шел, что-то опять лезло изнутри к нему в мысли. Он никак не мог просто так это оставить. На его коммуникаторе была трехмегапиксельная камера. Которой он практически никогда и не пользовался, ведь всегда брал с собой полупрофессиональный фотоаппарат с 15 кратным оптическим зумом. Но в этот раз почему-то решил не брать, ведь они быстро, да и на проселочной дороге тряска, да и нечего там снимать, зачем. Ему самому кадры эти задаром не нужны, а ни в какую газету он пока ничего писать про те озера и быков не собирался.
  Вот всегда все самое интересное происходит при самых неудобных обстоятельствах. Он был готов поклясться - возьми камеру - ничего бы не увидел.
  Может просто, как сестра отвернулся бы или смотрел на дорогу...
  Сестра...
  Сестра!
  Она ведь смотрела тогда не на дорогу. Она тоже повернулась посмотреть, куда он уставился... но никак не прореагировала.
  Значит, это точно была галлюцинация. И ему пора лечиться, впрочем, он ведь все равно будет проходить медосмотр. Вот и загрузит доктора по полной программе.
  ...
  Так, думая о разном, он и возвращался в деревню.
  Там не было никого.
  Но он не сразу это понял.
  ...
  Во дворе никого. Может она ушла вместе с остальными к соседям?
  В доме тихо и пусто. Что-то звенело на кухне. Кто-то у плиты?
  Он вошел. Глаза не сразу привыкли к полутемноте. Медленно шел из комнаты в комнату. Чужой дом. Там всегда в полутемноте ходишь медленно. Чужой ты в этом доме. Кажется - даже порог против тебя...
  В кухне лежал палец. На полу.
  Он сразу на него наткнулся.
  Просто пальцев не должно лежать на полу. Тем более в кухне. Тем более человеческих.
  Он нагнулся и, не дотрагиваясь, рассмотрел его. Свет он включать почему-то не захотел, и дышать стал еще тише. Вообще постарался производить меньше шума. Это что инстинкты?
  Палец был определенно женский.
  "Надеюсь не моей сестры"
  Она была странная и у них были странные отношения. Но терять её ему совсем не хотелось. Он слишком привык к этому человеку за те 22 года, что они прожили вместе.
  Звон прекратился. Это звенел телефон в соседней с кухней комнате.
  Он только сейчас это понял. Странный звонок у телефона.
  Палец он все же трогать не стал, но захватил в кухне самый большой тесак и пошел искать сестру.
  Ему хватит странностей на сегодня, он как можно быстрее найдет ее, и они тихо отсюда уедут.
  А потом он все это обдумает и возможно сюда вернется, не один, а может просто напишет об это в блоге. Все может быть.
  Мысли у него почему-то тоже стали осторожными. А так бывает? Осторожные мысли.
  Словно он боялся ими увлечься и не заметить чего-то вокруг себя.
  Если бы он побывал в армии, он бы понял что означают - осторожные мысли. Но в армию он не хотел и не ходил, ибо не видел смысла тратить год на не пойми что. Он был твердо уверен - армия это последнее место, где ты можешь послужить своей стране. Особенно в мирное время...
  У него были странные взаимоотношения с сестрой. Он её не любил. Ведь не любишь же ты какую-то часть своего тела. Вообще. Просто она эта часть тебе нужна для чего-то и все. И ты не хочешь её потерять. Вот и все. Не испытываешь же ты любви например к своей руке. А сестра была для него не рукой, он напрочь сросся с ней за те годы, что они провели вместе, а это вся его жизнь. Он просто когда-то в какой-то момент жизни вдруг понял - умрет она, умрет и он.
  Ему просто не хотелось дальше жить после этого. Обычно каждый человек в определенный момент жизни понимает, что он точно когда-нибудь умрет. У всех это протекает по-разному. У него это было так... Можно сказать - через мысли о сестре...
  Просто к нему его собственные мысли о смерти впервые пришли в виде тяжелой и скользкой как... вазелин мысли - когда-нибудь я могу остаться один.
  И все. Он не хотел этого. Может, боялся, может...
  Но он точно её не любил в известном всем значении этого слова.
  Просто потеря эта для него была как... раны не совместимые с жизнью.
  ...
  А она. Она о нем совершенно не беспокоилась. Вообще никогда. Но где-то в глубине. Наверное, любила.
  Ему было двенадцать, ей шестнадцать, когда это произошло впервые. Он тогда гостил у своей бабушки в другом городе. В тот раз они поехали вдвоем с уже "почти взрослой" как тогда сказала мать сестрой.
  Она и не знала, насколько сестра была "взрослой". Он тогда много узнал про неё. Оказалось до этого Олег и не знал свою сестру вовсе. И после этого случая у него слово "взрослый" напрочь ассоциировалось со словом "одинокий".
  Каким он сейчас себя и чувствовал. Может быть, правильным было кинуться бегом к машине, вскочить туда и уехать от всего этого. Вернуться потом с другими людьми. Но он ведь понимал, что без неё отсюда никуда не поедет. Это как отрезать себе пол тела, зажатые в громадный капкан и уползать, оставляя на траве вываливающиеся органы.
  С каждой секундой, как он шел по улице между домов, спокойно, ближе к одному краю и почти не поворачивая головы, смотрел по сторонам, с каждым этим проклятым шагом ему становилось все хуже и хуже.
  И теперь он постепенно начинал понимать... Что-то внутри ему говорило - если ты не попытаешься сейчас - не сможешь попытаться после.
  Но он уже принял решение и шел.
  По улице, где столько пыли. Он сейчас только заметил как тут грязно, и что они с сестрой забыли в этой деревне.
  Он всей кожей ощущал, что за спиной кто-то есть. Ничего не слышал и не видел, но чувствовал - за ним следят...
  И чувствовал что-то необычное в этой слежке. Словно с ним играли, словно повторяли каждый его шаг, практически каждую мысль. Словно за спиной был дублер, которому велено было его....
  Продублировать?
  Он сглотнул и шел вперед.
  Пока улица не закончилась.
  Мягко, без рывков, но быстро развернулся.
  Никого.
  ...
  Он обошел всю деревню, дом за домом. И теперь сидел на капоте своей машины, разглядывая тот палец. Он подобрал его, ему все больше казалось, что это её...
  Внутри росла пустота и что-то еще. Ощущение что за ним кто-то следит из-за плеча, стало практически невыносимым.
  Он посмотрел вперед на низкие грозовые облака, медленно ползущие к нему со стороны горизонта. Кончил подбрасывать тесак. Подбросив в последний раз, поймал его клинком вниз.
  Он сидел и слушал, как стучит сердце. Та тварь, что он знал - все это время была за его спиной и двигалась в такт с ним. Как мим пересмешник. Она сейчас в машине? Или за ней. Он улыбнулся. И почти не напрягаясь внешне и смотря на облака, приготовился как можно резче обернуться.
  ...
  
  
  Швы не рассасываются?
  Парень в поношенной куртке и рваных кожаных штанах шел по городу утопающему в пыли.
  Впереди были грязные глиняные дома в форме правильных шариков для боулинга и позади тоже.
  Три отверстия - вход и два окна - были расположены случайно, то сверху, то снизу, то не пойми где.
  -Интересно, а у некоторых они под землей что ли? - подумал вслух парень, и словно подтверждая его слова, земля рядом вспучилась и оттуда показалась детская рука.
  Парень спокойно стоял и смотрел, как оттуда из-под земли вылезает ребенок. Он вылез сам и помог выбраться девочке, она была по плечо ему, похожа на него как две капли воды.
  Все туземцы такие похожие...
  Мысли парня были медленные и сонно-пыльно-песочные как улицы этого города...
  -Эх, молодой человек, хотите взглянуть на лучший товар на Грязи? - Вынырнувший из проулка человечек прошептал ему это в ухо и моментально отскочил на пару метров.
  -Да не особо...
  -Тссс, молодой человек, НУ кто так посреди улицы во весь голос разговаривает - сразу видать, что иностранец. У нас так не принято, если слишком громко говоришь - оштрафуют на кусочек пальца или еще на что-нибудь, а за крик могут и руку отрезать. Тут же половина впроголодь живет, им чем-то питаться нада, а? - прошептал в ухо торговец в странном полосатом одеяле, накинутом на голое тело и уверенно схватив паренька, затащил в свою нору.
  Нора была неглубокая и в конце освещалась тремя лапочками. Они были расположены в воздухе ровным треугольником.
  "Странно тут в этом городе все помешаны на шарах и треугольниках", - думал парень, разглядывая идеальные сферы светящегося газа непонятно как висевшие над его головой.
  -Сюда-сюда, - в своем доме торговец не боялся говорить в полный голос и мерзко улыбаясь, махал рукой.
  -Проходи, тут низко, а ты такой высо-кий.
  Торговец был парню по пояс, все в этом городе были не выше детей своих, словно ген роста блокировал дальнейшее развитие организма, и дети просто начинали стареть и дряхлеть.
  -А чем торгуешь ты?
  -Мясом. То есть не только мясом но и плотью! - Многозначительно подмигивая, почти кричал продавец. Ему словно нравилось орать во все горло - ведь тут его никто не услышит, кроме покупателя и ничего за это не грозит. Его не оштрафуют, и штраф не пойдет на пропитание бездомным и просто недоедающим односельчанам.
  -А почем?
  -Девки по 300 бабы по 150!
  Парень стоял и думал - купить не купить...
  И сам удивлялся своим мыслям...
  И голос продавца, весь такой прокуренный, словно скрип двери и тарахтение мотора, и еще подобные звуки были использованы для его модуляции:
  -Купи бабу, пригодится, по хозяйству сдобится.
  И на ухо шепчет:
  -Вот тебе молодому мой совет, другому не скажу - тебэ скажу. Ты девку не покупай, девки они покупные неочэнь, ты сам найди, те, что продаются, даже мои - нэ-очень. А вот от бабы в хозяйство не откажись. Вещь!
  И открыв наконец последнюю дверь своей норы он подвел парня в кожанке к этой самой "вещи"...
  Вещь лежала на столе и даже не повернула головы, но сделав движения ноздрями словно принюхивалась медленно поднялась и встала в полный рост, смотря в окно.
  -А что у неё швы от вскрытия?
  -Ну, так совсем-почти рассосались уже, вот смотри, - и он начал поворачивать апатичную девушку то передом то задом.
  Сбоку была криво заштопанная почерневшая рана.
  Взгляд девушки, устремленный к пыльному, горизонту сквозь затянутое пузырем окно был пуст как коробка из-под конфет первого января утром... в детдоме.
  К поселку медленно приближалась песчаная буря, горизонт был желто-бурый от сотен смерчей.
  -Берете? - пощипывая большим пальцем безымянный совсем сладко-мерзко прошептал, опять понизив свой голос продавец.
  -Так она же мертвая.
  -Живая, богами клянусь - живая, ну порвалась немножко, зашили немножко. Вот смотри! - Он поднял её руку и опустил, рука шлепнулась обратно на стол. Словно неудовлетворенный результатом опыта торговец повторил его несколько раз. Рука все так же шлепалась обратно как у куклы. Но девушка уверенно сидела на столе. Не падала и не валилась. Но по глазам было видно - через минуту она точно упадет. Если забрать её отсюда - свалится на улице, дальше придется тащить на себе
  -Да мертва она епт...
  Торговец опять принялся играть с рукой своего товара, и фурчать и недоуменно хмыкать.
  А парень смотрел на горизонт, уходить, когда вот-вот грянет песок на скорости, доходящей до сверхзвуковой ему не хотелось и оставаться в этом странном городке с еще более странными жителями - тоже. Можно было конечно пойти в бордель. Гостиниц тут никогда не было - он это понял, обойдя полгорода и поговорив вдоволь с его помешанными жителями. Они все каннибалы - парень это понял, но воспринял спокойно. Только вот почему-то ему не хотелось поворачиваться к каннибалу спиной. И тем более ночевать в его доме иначе он бы уже попросил ночлега. И соваться в место, где много пьяных каннибалов ему тоже было влом.
  Вот зачем он вообще сюда пришел, а?!
  -Да нет, она точно живая, вот, клянусь богами, е-мае пять минут назад была живой, вот, стоило отвернуться и все. Ниче это дело исправимое, сейчас все будет!..
  -Да постой ты, не рассасываются они после смерти. Всегда она была мертва, еще, когда попала к тебе. Я слышал в предыдущем городе - научились вояки этой страны этой мерзости, вывели дрянь биологическую - они её над полем боя распыляют и павшие встают. Вот так где-то, а потом что делать с ними - и распродают их по своим каналам. Как и любое старое армейское барахло. Видать из армейских псов, а точнее сук она, а может просто погибла случайно гражданская. Вот и все - закопай её где-нибудь, мертва она, там в ней что-то просто живет. Не держи её дома, совет мой тебе...
  И с трудом все это произнеся - при приближении бури начинают глушиться сигналы синапсов обычного мозга, буря скорее не песочная, а электромагнитная, парень отвернулся. Его подташнивало, когда он смотрел на голое и уже начинающее чернеть тело, пусть даже при жизни оно было вполне симпатичной женщиной средних лет.
  -Так зачем же закапывать, - совсем растерялся торговец от таких еретических идей.
  -Так мы же её прямо сейчас навернем, давай к столу, молодой человек буря скоро! Я угощаю, и оставайтесь у меня, она еще пару дней продлится.
  Парня аж передернуло.
  -Нет спасибо, уже договорился я встретиться тут с одним человеком, срочно нужно уходить, а переночую в борделе или как там вы его называете.
  
  
  
  ***
  Сестры Скарлет.
  Ремилия не знала, почему она Ремилия. Так сказала сестра. Родилась Ремилия вовсе не Ремилией, а Эвикой. Это было не так давно, и все же чувство, что она устала от этого мира, не покидало девочку все эти долгие годы.
  Но потом она нашла сестру. И они стали Сестры.
  Сестры Скарлет.
  Так сказала сестра.
  Она назвалась Фландрэ, а той, что сделала её Страрудой - дала имя Ремилия.
  И наказала красить волосы только в синий цвет.
  Рем дала сестре по башке, но волосы покрасила.
  Они жили в особняке на высоте сто тринадцатого этажа в городе столь темном, что в сердца его жителей закралась бы самая жуткая тьма, отключи в граде том хоть на мгновение яркие неоновые, похожие на оскал Чешира из Бездны огни.
  ***
  
  Приплод.
  -Дима, кончи на них.
  Рем сжимала в руках груди Миллы.
  -Что это?
  Зрачки расширились. Рем чувствовала страх мальчика.
  Она облизнулась и показала клыки.
  -Ну-у, ко-ончи! - Заныли еще растущие клыки.
  -Зачем я должен делать это?
  -Мне интересно, что произойдет.
  -Ты уверена?
  -Да!!!
  Рем снова облизнулась в нетерпении. Дима был не уверен. Расстегнув штаны, мальчик все еще не решался приступать к ответственному поручению хозяйки.
  Тогда за дело взялась Лиля. Уверенным движением она засунула в штаны Димки руку и тот закричал.
  -Ум. - Лиля проглотила сладкую слюну, рассматривая что-то очень интересное у Димки в штанах через его же плечо.
  -Ум-ум!..
  Глаза у Лили были бешеные. Она двигала ручкой с таким упорством, словно от этого завысила судьба генофонда нации. Прошли несколько секунд, и теплое семя мальчика брызнуло на грудь Миллы.
  -Они... они шевелятся!!!
  Все смотрели с восхищением и ужасом. Маленькие круглые отверстия, образовавшиеся недавно в ореолах груди Миллы, жили собственной странной непонятной и таинственной жизнью. В них виднелись извилистые ходы, исчезавшие в глубине молочных желез. Из них торчали маленькие синие головки. Врач (хотя какой она врач!) в особняке сестер заявила, авторитетно сдвинув очки:
  -Это какие-то паразиты.
  Интересу Рем после этого не было границ.
  Прошла неделя.
  -Дим.
  Рем сияла, закрыв глаза.
  -Че?
  С подозрением посмотрел на неё мальчик. Они стояли в коридоре цвет красного вина, все было красным - от ковров, до гобеленов.
  -Хочешь посмотреть на приплод? Ум?
  Кивала, не открывая глаз с блаженной улыбкой на лице, явно уверенная в радости мальчика от этой вести Рем.
  -Чего?! Какой приплод, ты с дуба рухнула, ничего же не было!!
  Не слушая крики Димки, Ремилия тащила его в подвал. Там к стене была прикована Милла.
  Бедная Милла! Что с ней сделала коварная природа.
  -Что это? - Хмуро смотря на монстра, спросил Димка.
  -Это твоих рук дело.
  -Моих? - Растерянно удивился Дима и тут хлопнул себя по лбу. - Это Милла??!
  -Угу, угу. Просто она сейчас себя не осознает.
  -Что с ней? Когда?.. в смысле - это не моих рук, а Лилиных!
  -Ну, твоего пениса дело. Такие дела. - Развела руками Рем.
  -Как?!!
  -Выясняем.
  Дима с ужасом посмотрел на дело своего пениса.
  Дело его пениса было огромным, весило, наверное, кило триста. В нем едва угадывалась Милла. В общем, если приглядеться - это была она, совсем такая же, как и раньше, только её груди превратились в некие цветы, откуда гроздьями росли... Димины дети - много-много Диминых детей.
  ***
  
  
  
  Шаховница на балу.
  Медвежонок Тадди.
  Изуми купили плюшевого медвежонка и уложили спать. Медвежонок, если нажать - твердил как он любит девочку по имени Изуми. Изуми нравилось слушать этот голос, ведь мама с папой так редко говорили ей - как они её любят.
  Временами Изуми казалось что они вот-вот это скажут, но обычно девочка слишком поздно понимала - ей это все кажется. Поэтому мама с папой часто нервничали. Если слишком долго смотреть на взрослых - они занервничают. Это правило такое. Из мира взрослых вещей.
  Тем более они обеспокоятся, если смотреть с добротой.
  Изуми родилась в маленьком новом доме, а потом после покупки влюбленного Тадди её перевезли в большой и старый. Такой старый, что мама с папой слегка поплакали от счастья. Они сказали: это респектабельно.
  Он странно пах, но папа с мамой сказали: это временно, потом они все перекрасят и запах из дома уйдет. Так пахнут ВСЕ старые дома.
  Изуми не разбиралась в старых домах. В доме пахло старыми опилками и чем-то еще, сазу после переезда родители начали ремонт. Изуми поселили в комнате на первом этаже, а не под крышей, где она обитала в каморке раньше. Маленькая Изуми теперь жила в комнате большой и полной старых деревянных вещей. А еще там жила Темная Тьма, и она шептала ночами странные вещи. Когда Изуми рассказывала отцу и матери лишь "безопасные" - а Изуми была умной девочкой - осколки этих шепчущих снов, родители смеялись и хвалили её фантазию. Поздно было говорить что это правда. У взрослых в сердцах живет своя правда. Изуми через день после переезда, ночью назвала её по имени: Суета. На третий день Изуми стало страшно. Она просила родителей уехать обратно - туда, где она родилась, но мама с папой собирались на работу, поэтому девочка так и не поняла: они согласились с ней или просто что-то невнятное пробормотали. На пятый день Изуми приснился кошмар - она летела в бездну, проснувшись, она долго обнимала медвежонка, а тот повторял ей как он её любит девочку по имени Изуми. Медвежонок был хороший и, выдавив из пальца каплю крови, она сделала его своим Братиком. На веки вечные. На самом деле Изуми сознавала, что просто трусишка и не хочет лететь в бездну одна. Пусть с ней будет Тадди, ведь он её так любит! А спустя месяц ночь родители проснулись от сотрясения. Когда они взбежали в комнату дочери, то увидели дыру вместо пола. Тот оказался трухлявый и ночью маленькая Изуми провалилась вместе с кроватью в огромную силосную яму, которая была под домом.
  И захлебнулась, утонув в дерьме.
  Вместе с ней в той вонючей сгустившейся за десятилетия жиже захлебнулся медвежонок Тадди.
  Вот так вот. Медвежонок оставался с ней до конца...
  
  ***
  Острова Зеленого Мыса.
  -Это не они.
  Амэ оглянулась и, не увидев ничего иного, кроме безбрежного океана и клочка земли с пологим, поросшим зеленой растительностью склоном, ткнула туда пальцем.
  "Вон мыс и он - Зеленый", говорили её странные глаза.
  -Не те, - Кику сморщилась. Её лицо стало похоже на выжатый лимон. Когда личико девочки расправилось, то стало похоже на Ульхиорру-тян. Кику улыбнулась, кавайно закрыв глаза. Вы видели, как Ульхиорра улыбается? И хорошо, что не видели. Амэ героически все выдержала. Но Монаека - не Амэ, терпеть не стала и дала Кику по башке, выкинув за борт. Настроение у "команды" старого бота улучшилось, а Кику долго вопила что-то бессвязное, наверное - ругалась матом и уверяла, что не умеет плавать.
  Тут было чудесно! Вода, песок и свежий ветер. Может и не острова Зеленого Мыса, но такие солнечные, словно и не было никакой Великой Олимпиады.
  -Кам с Акико подвозил Роб - видели, как горел Иллинойс, за две минуты перед всеобщей Тишиной успели слить фотки.
  -Красиво? - Моргала Тиса. Гордячка Фира заглядывала через её плечо, любуясь грибами. Искрящиеся счастьем смайлики на них рисовала нависшая Тита, сестра Тисы, короче типичная сёдзе-ай парочка влюбленных друг в дружку и свои исключительно им понятные извращения сестер. Хром собирал хворост. А Тита рисовала - чем не доказательство превосходства инь над ян. Но солнце медленно всходило.
  -Как они их успели слить, если инет упал окончательно и бесповоротно и главное - как ты успела их сохранить и вообще самое охренительное - почему только твой черныш работает?
  "Чернышом" вечно популярная исключительно у мальчиков Давэна (ну вы поняли!) называла смартфон этой худенькой в очках. Кудрявая Слейн спрашивала у всех телефон позвонить дяде, всем видом девочка походила на выброшенную волной рыбу. Инина и Седа сидели на своих чемоданах и не хотели вставать - боже, у Крис была маленькая собачка, так она и её взяла! Эти породистые малявки наверняка совсем худые и костлявые, змеи и те лучше - как курица, а может и слаще. Но маленькие концентрированные собачки ужасны, от них ноль калорий, ноль!
  Зачем их разводили...
  Вечер наступил так незаметно. Пляски у костра вдохновляли. Хотелось дождя и кровавого Бога, может на той стороне Атлантики проснулся Ктулху? Вот интересно. Почему Тихий - Тихий, а не Атлантика, не в смысле - та не менее тихая, просто они же связаны между собой. Если посмотреть на людишек - одни условности. Вот Кэйт - не хочет раздеваться. Майку жалко в общаг или боится, что ночью отрежут её маленькие сосочки едва набухших грудей и сварят их?
  Утром не досчитались Зофи с Либеной. Вот дурочки, наверняка убежали купаться на ту сторону. Та сторона... слишком далеко, чтобы искать. Но Напо и Хусто так не считали. Взяв в кампанию свою односельчанку с Гуам черную как пиратский флаг Алулу - ушли искать. Взяли подозрительно много ножей - аж две штуки. Но всем пох, зато церемониально сожгли звездануто-полосатую майку Мими, после чего та убежала, прихватив заплаканную после вчерашнего Кэйт. Наверное, мальчикам оба ножа все-таки пригодятся.
  Как хорошо купаться в лагуне! Вода теплая и приятно так, будто бы за пазухой у Бога. Если он есть и смотри тс небес, то мы ему шлем привет и отвечаем: твой мир не так уж плох, боженька, но маленькие собачки - зло, после них ужасно хочется пить.
  Лесли, сад полудубков, хотела нас наставить на путь "истенный", но поняв свою ошибку - в ужасе замолчала и больше никому не надоедала своими высказываниями о Боге. Этим утром приснилась зеленая полянка перед коттеджем матери и отца. Там паслись огромные вкусные собачки, мимо бегали голые дети и поливали друг друга из пистолетов настоящей пресной водой. А потом пришла Лулу и все испортила. Флорика обустроилась в кустиках, а Донка выгнала её на нас - было смешно смотреть на её красное лицо и влажные бедра. Оказывается, есть такой закон - рыжие волосы на голове не всегда означают рыжие в иных местах. Не верится, что кто-то стал бы краситься в такой идиотский цвет. Флорика стала последней, кто отказался от "безумства цивилизации в пользу Первобытному", если всерьез вдумываться в слова Лесли - она может и права, но покарали её за дело. Правда не должна быть голой, голой можешь быть ты, но не махать же найденной правдой у всех на виду - могут и отрезать. Кстати о ножах - они имеют свойство исчезать, поэтому теперь за ними смотрит грозная Любитшка - литые мускулы весьма аппетитного оттенка, кожа гладкая, кажется, что сделана на совесть, для моря открытого, но плавать не научили. Стережет ножи.
  Хочется вцепиться и загрызть.
  Тихана, Нено и Джин (ну нравятся Нено франзуженки!) прибежали с рифа перепуганные.
  -Акулы! - Выпалил Нено. И замолчал, вытаращив глаза не в силах вымолвить следующее слово. Словно и впрямь откусили у него что-то.
  -И что? - Вира массировала свои полные "молочные" груди с таким видом будто бы она центр мироздания. Нено не окрысился, он даже не посмотрел на эту мягкую сисю, за Нено окрысилась Джин, устроив злую истерику и вцепившись в молочную железу Виры с цепкостью пираньи. С вычитанием у их туго. Вот Монаека умная - смогла сразу из семи вычесть три и получить четыре акулы. Ведь акуле в среднем достаточно одной упитанной самочки человека на раз? Монаека любит акул, они красивые. А люди не все и недостаточно по меркам щепетильной Монаеки.
  На следующее утро пропали Глоу со Стэнкой и пятью девочкам ми постарше: Вирой, Милинкой, суровенькой Родикой с родинкой по губой - так и хочется откусить или хотя бы поцеловать и еще Веттой и дикой Нэсрин, у которой животик подозрительно напоминал спелую крохотную тыквочку. Ходили искать Бруна и Фемк, но не вернулись к обеду. Нено вставил своей Джин так, что некоторые откровенно зажимали уши. Зато Ликин и Сонг пристроились рядом и занялись языкастым юри, втягивая в оргию своим блаженствующим мокреньким видом остальных. Ронат и Триста убежали как ошпаренные - девочки словно сестры, за ручки, только пятки сверкали. Береженого Аист бережет и не подкладывает. Ну, дурочки в тот вечер устроили. "Играли в войнушку" и брали Призы, а затем по новой. Поделились на два лагеря и разбудили своими воплями и стонами всю живность на островах.
  Гаухар и Рухия смотрели на звезды, взявшись за руки. Монаека села поблизости и тоже начала туда смотреть. Тут пролетела падающая звездочка и Монаека загадала желание. В животе кольнуло. Подобравшись поближе, Монаека как бы невзначай обняла эту парочку. Со стороны лагеря раздался дружный вопль, наверняка Нено удалось снова брызнуть в кого-то. Вот дела. А Рухия глотнула, не отрываясь от ярких звезд. Сиф и Сага, курносая Аккуилина - Акки, как называла её младшая сестренка Кора, с носиком с горбинкой, а так же темненькие Меки, Тоши, Ясу и мальчиковатая Кэтсуми - все они приходили посмотреть на звезды в эту ночь. Там в лагере их тоже можно было увидеть, но там трудно было оторваться от того, что происходило.
  Ночь.
  Ближе к утру все девочки, включая Монаеку присоединились к отрывающимся у Костра. Немножко и им оставили. Наверное, это войдет в обычай.
  День четвертый начался превосходно! Жизнь на островах прекрасна, но вчерашняя Слэйн была какой-то жестковатой и пересоленной, хоть все девочки и клялись, что никто даже не думал солить её.
  Тоже американка, кстати.
  ***
  
  
  История одной крысы.
  Диана перебирала сети руками. Иногда в них застревали прозрачные медузы. Обжегшись, она нервно дергала плечами, приходя в себя, и опять принималась за работу. Боли не было, все тело вздрагивало, как от удара в коленную чашечку.
  Медузы сладко-горькие на вкус, но съедобные. Лучше чем мох. В этих тоннелях вода поднималась каждое лето, и рыбалка спасала от голода.
  -Отец сказал, что это грунтовые воды, но по его виду не скажешь, чтобы он говорил правду. Но и не скажешь, чтобы так прямо врал. - Сказала она невидимому собеседнику. И тут же добавила, словно испугавшись:
  -Нет, он не такой. Когда не знает, ничего не говорит. А тут - словно все прекрасно знает-понимает. Но недоговаривает. Мне и матери.
  -Ва-а!!! - протянула она, широко открыв рот. В руках билась белая слегка светящаяся неровным бледным фосфорным светом в полной тьме рыба. С разного размера глазами и спинным хребтом из острых игл. Диана держала её аккуратно, чтобы не пораниться. Помнила девочка, как отец, вернувшись с речки, что текла по соседнему тоннелю, целый месяц не мог двигать рукой. Она опухла и почернела, мать плакала и от маленькой раны сильно пахло. Тогда им помогла старая ведьма. Та, что жила на сгоревшей станции вместе со своим странным котом. Диана сама бегала туда, пока мать разрывалась между желанием хоть как-то помочь мужу и страхом, жутким первобытным страхом и в то же время нежеланием оставлять его одного. Его ведь могли утащить вертлячки в воду или собраться роем водяные мошки, облепить все тело, как они поступают с трупами и за час съесть верхний слой кожи, утонув в мясе и отложив там личинки, которые через сутки покроют тело шевелящейся массой червей. И жертва будет еще жива, сможет двигаться, испытывая адские муки. То, что они впрыскивают в тело своей добычи, останавливает кровотечение, но не уменьшает боль, пока черви не окуклятся, носитель будет жить.
  Диану передернуло от воспоминаний этих уроков. Когда старая ведьма, у которой она пробыла неделю, пока та лечила отца, каждый день показывала и рассказывала обо всем, что сама изучила за десятки лет проведенные в одиночестве. А огромный со слегка светящимся зеленоватым мехом с прозрачными полосками провдоль кот, сидя в углу, грыз кость по-собачьи и тихо шипел на пробегавших временами водяных крыс. Все-таки у неё было уютно, подумала она, бросая добычу в мешочек на поясе. У кота шерсть тоже напоминала пряди медуз, полупрозрачная и временами сквозь неё просвечивали органы.
  Диана спрыгнула с трубы и, перебирая в мутной воде ногами, побрела к платформе. Скоро вода поднялась ей до голых бедер, потом выше - до живота, через минуту она уже плыла в полной темноте по памяти. Помнила, что свет привлекает хищников, но слух и обоняние у них притупляется во время сезонной спячки. Вот через месяц уже ни один даже опытный и закаленный в боях воин не решится повторить её поступок, не посоветовавшись с духами и не оставив ожерелье с костями с записанными нотами завещания.
  Нащупав босыми ногами под водой искореженный и ржавый край вагона, она ухватилась за крышу руками, подождала, пока пальцы покрепче прилипнут и резко оттолкнувшись, подтянула свое тело, оказавшись на довольно сухой крыше по соседству с огромной водяной крысой, мирно дрыхнущей свернувшись клубком. Воздух с присвистом выходил из легких крысы, черные искорки настоящих и блестящие в темноте ложные глаза на мокром меху, вот и все что смогла сначала разглядеть Диана.
  Лежа на животе, девочка прислушивалась к мерному дыханию животного. Вставать нельзя, обратно в воду тоже. При падении в жидкость тела, пусть даже небольшого создается всплеск. За годы, прошедшие после войны крысы научились ощущать перепады давления воды, опуская в неё хвост наподобие удочки. Поэтому их и называли рыболовами - выстроятся на суше в ряд и удят хвостами плавающие огоньки. Глаза у них уже слепые, и с нюхом проблемы. Но вполне могут оттяпать взрослому руку. Бабушка ведьма говорила, что никогда не стоит недооценивать крыс. Далеко не самые опасные существа, они каким-то чудом выживали и с сумасшедшей скоростью размножаясь, захватывали все новые и новые островки из металла и камня. Диана наизусть помнила эти уроки, может потому и жива до сих пор была и помогала предкам. "Духи предков, оцените мою преданность! Когда другие девочки уже разбежались, кто куда с парнями и создали свои семьи, я все еще забочусь о родителях!", думала она, присматриваясь в темноте к сияющим переливам на шкурке. Почему-то эти искренние мысли, сейчас казались Диане желтоватыми на цвет и нехорошими на привкус. Рука скользнула к тонкому острому ножу, для чистки рыбы, болтавшемуся у бедра. Она никогда не убивала крупных крыс, но эта ведь спит?
  Внезапно девочка громко вздрогнула и выдохнула из себя весь воздух, чтобы снова вздохнуть. Вытянула вперед руку и ткнула пальцем в рисунок на все еще спокойно спящей крысе.
  -В-аа! - Палец чертил фигуры на шкурке существа. - Знакомый узор, тебя зовут Вилма, и я тебя знаю!
  Крыса, спавшая все это время с открытыми глазами, повела в сторону Дианы своей мордочкой и громко чихнула.
  -Нельзя спать на погруженном в воду металле ничего не подкладывая, так и простудиться можно! Жаль ты не училась со мной у Надежды. Она бы тебе все рассказала, все показала и всему обучила, лучшая знахарка в этих местах. Мне так повезло! А тебе нет! - Палец снова ткнул в сиявший мех. - Теперь ты будешь долго-долго болеть, у тебя жар в груди начнется, а потом... ты умрешь. Мне очень жаль крыс, но ничего не поделаешь. Зато ты встретишься с Фальком! Я на твоем месте была бы рада увидеть снова хозяина.
  Крыса снова чихнула и понюхала палец Дианы. Она была совершенно ручная, потому и не напала, почувствовав знакомый человеческий запах. Вытянувшись, и что-то пропищав, она встала в полный рост - чуть меньше метра в холке. Встань водяная крыса на задние лапы - и легко положила передние бы на плечи девочки. Но она просто потерлась носом об руку Дианы и прыгнула в воду, с ходу поймав в пасть зазевавшуюся медузу, местонахождение которой указал ей хвост. Воины и охотники знали эту особенность крысиных хвостов и делали из них охранные амулеты на случай особенных, таинственных опасностей, к которым никогда не бывали готовы даже самые опытные из них. Они надеялись, что в подобном случае крысиный хвост укажет им направление возможной угрозы. Но старушка ведьма лишь улыбалась в подобных случаях. Она говорила Диане, что все это суеверия и ничего им высушенный хвостик не укажет. Только крысы умели пользоваться своими хвостами, а люди, учила её Эспа, должны учиться пользоваться своими мозгами. Тем, что у тебя тут, прибавляла она, дотрагиваясь до лба девочки.
  -Тем, что у меня тут. - Диана ткнула себя в лоб и вздохнула. - Ну, хорошо, попробуем. Наша крыса меня обнюхала неспроста, она хочет, чтобы я за нею шла.
  Девочка посмотрела во тьму.
  Любой увидевший в этот момент её мерцающие в неровном и неверном фосфоресцирующем сиянии вод зрачки, понял бы, о чем она думает. Диане очень хотелось пойти за крысой, ожидавшей её на куче обвалившегося гранита. И в то же время она помнила все те бесчисленные истории про маленьких девочек и мальчиков, уходивших в темноту или про подростков, не возвращавшихся во время, заигравшихся в таких же бесчисленных переходах и тупиковых ветвях и пропавших.
  Навсегда.
  -Но крыса уйдет. - Протянула она жалобным голосом. - И никогда я не узнаю, зачем она меня за собой тянула. Стоп. Надежда мне говорила про выбор. В самом конце, вспомнила. Что же она говорила?
  Девочка села на металл вагона и вцепилась в его скользкую, покрытую каким-то органическим жиром поверхность. Босые ноги заметно остывали. Она должна переминаться, если не хочет заболеть. А обувь свою оставила далеко отсюда. Её нельзя мочить, она отсыреет и протухнет. В воду только раздевшись - еще одно правило. Ведь каждый хочет спать в сухой одежде.
  Пальцы игравшие со странной слизью, собрали её в комочек и сжав, выдавили между пальцев. Пахла она вполне прилично.
  -Вспомнила! - Диана вскочила. - Она говорила про взросление!
  "Когда-нибудь тебе обязательно придется принять твое, именно твое решение, от которого будет зависеть что-то важное в жизни. Твоей жизни, возможно, что не только твоей. Нет, хорошо, если только твоей! И возможно, что при этом тебе придется нарушать правила, а их тысячи, много правил!"
  -Очень много! - Диана развела руками, попытавшись представить перед собой сразу все правила на свете. Стало страшно, очень, просто ощутимо страшно. Это тебе не какие-то дикие крысы!
  "И не только те правила, про которые рассказывала тебе я, возможно даже правила твоего отца, или... правила племени..."
  -Это все очень жутко. - Констатировала девочка, покачиваясь на ногах на самом краю крыши. Стоило сделать шаг - и, поскользнувшись, она полетела бы в воду.
  "Но возможно, даже, скорее всего, придет время, и ты должна будешь решить. И знаешь, что я могу тебе посоветовать?"
  -Что же, учительница? - спросила в темноту Диана, балансируя над мутной водой.
  "Ничего!.."
  -Ничего?.. - Она едва не поскользнулась, и впрямь перестаравшись. Пришлось снова присесть и схватиться за липкую слизь.
  "Абсолютно ничего. Это называется взросление. Приходит время, когда тебе придется самой выбирать, как быть и что делать. Это на самом деле сладостная пора, ты понимаешь - вот она, абсолютная безграничная свобода выбора! Ты можешь делать все что захочешь. Но стоит ли твое желание того, что может получиться в конце? Ты готова рискнуть, взять на себя всю ответственность, перед всеми, в том числе и твоими близкими? Тебе придется сказать себе - а это того стоит?"
  -Сколько крыса стоит? - Диана мельком взглянула в сторону непринужденно рыбачившей крысы. Не подавая вида, что ждет её, водяная крыса-рыболов слегка водила в воде хвостиком, дожидаясь очередную глупую рыбешку. Чтобы в мгновение ока нырнув, выбраться снова на уютный берег из мрамора, гранита и кусков металлических труб уже с трепещущей в тонких и острых зубах добычей. Что крыса и продемонстрировала, причем как на парадных состязаниях, про которые Диана читала в детстве. Все произошло за секунду, не больше. И вот уже прижав лапой голову рыбки, крыса отрывает от неё, еще живой, кусок и начинает задумчиво его жевать.
  Диану слегка передернуло. На мгновение она представила себя, вот такую беспомощную, но все еще живую. Пытающуюся достать нож ломанной, раздавленной рукой.
  -С ножом не очень. - Диана посмотрела на темное лезвие в слишком мягком, чтобы вызвать блики на металле свете. - Есть очень большие крысы. И не только крысы. Есть вообще очень много всякого и чертовски большого.
  -И все они хотят сожрать Диану. - Добавила она после полуминуты раздумий. - Но у меня есть ум! - Она снова ткнула себя в лоб. Вообще-то в это время она должна была по зачищенному охотниками тоннелю идти домой. Точнее плыть, забирать одежду, бежать, бежать к родне, чтобы показать улов, поделиться подслушанными у тоннельных духов историями. Но она стояла тут. И думала, а крыса ждала её, изредка бросая на девочку взгляды.
  -Сколько ты стоишь? Ладно. Наверное, для меня - очень много. Все интересное в жизни - такое дорогое, даже обычная дружелюбная крыса. Кажется, я становлюсь взрослой. Или разучилась пользоваться умом.
  Разбежавшись по скользкому полу из ржавой крыши, Диана прыгнула, резко войдя в воду. Проплыла, как можно быстрее двигая всем телом эти полсотни метров, и вскарабкалась на крохотный, облюбованный крысой островок.
  -Ну что Вилма, идем? - Спросила она, пытаясь унять непривычную дрожь. В этот раз вода показалась ей очень холодной. Крыса снова обнюхала её и вновь чихнула. Затем рыгнула рыбкой и, посмотрев на вывалившееся изо рта с презрением, нырнула в воду.
  Так они перебирались с одного островка до следующего. Один раз встретили целую семейку мелких крысенышей, брызнувших в разные стороны при их приближении. Диана слишком часто проверяла нож, не потеряла ли его во время очередного заплыва. Если тут крысенышы, то тут и их мать. Правда она надеялась, что при случае Вилма поможет. Её прежний хозяин был самым опытным охотником в этих местах. Так говорила про него Надя. И добавляла, что самым честным. Но другие взрослые думали иначе. В первую очередь иные охотники. Все знали эту историю, подобные истории не забывают так просто. Еще дольше, чем мифы о подвигах и свершениях люди помнят мифы о предательстве трусости и подлости. Все плохое хранится дольше, так говорила Эспа. Диана так и не решилась спросить, верит ли она сама в эти слухи о Фальке, который был ей братом по крови или нет. Совсем малышкой, Диана видела его в доме у Надежды. Правда никогда с ним не говорила, если только парой обыденных слов. Зато вот его крысу с невероятно чутким нюхом она запомнила хорошо. Впрочем, как и та запах девочки. Диана помнила, как еще молодой крысеныш до крови распорол своими острыми, как бритва зубами ей руку.
  -Ты маленький крысенышь! - Сказала Диана, смотря в морду водяной крысе. Над поверхностью у девочки торчала только голова, она медленно перебирала ногами под водой, руками же вцепившись в его светящуюся шерсть - единственный источник света здесь. Воды были темными, все маленькие медузы и рыбки попрятались уже с полчаса как. Диана знала, что дома творится теперь неладное. Еще бы - в тупиковом проходе, где ничего крупнее рыбешки не было, пропала девочка подросток!
  -А все из-за тебя! Как я теперь домой вернусь, как покажусь. Видел это? - Она вытянула руку. По ней водяной бардовой змейкой вился шрам. - Помнишь это? Ты, негодник!
  Крыс сидел на камне и нюхал воду, вырываясь каждый раз, как девочка собиралась схватить его за шкирку. Снова чихнул.
  -Да что с тобой такое? Болеешь? - Диана пощупала крысу лоб. Лба собственно у него не было, а нос - холодный. Девочка вылезла из воды целиком и сев по-турецки, снова автоматом проверила нож.
  -Долго еще, мой четвероногий задира?
  Крыс снова чихнул и, вытянув морду, уставился в темноту. Там вдалеке что-то светилось. Молниеносно вырвавшись из рук девочки, он исчез в темной воде. Все погрузилось во тьму. Так страшно Диане еще никогда не было.
  -Завел! Черт! - Она сжала рукой нож и вся сама сжалась в камень на этом островке, где едва можно было сидеть, не соскальзывая в воду. - Я, конечно, сама виновата. Хотя нет. Стоп. Я не виновата, я права! - Оттолкнувшись от камня, девочка ушла в воду вслед за крысом. Ждать не имело смысла, она это понимала. Все что оставалось - плыть на слабый, еле видимый отсюда источник света.
  В воде было темно, холодно, мокро и неуютно. В первый раз за свою не очень долгую жизнь, Диана чувствовала этот мир чужим. Не опасным, нет. Он и раньше был опасен и полон чудес и загадок. Но вот таким холодным, мокрым, скользким, чужим, отстраненным от неё он никогда еще не был. Как Вилма поглощающий рыбешку, наступив на неё лапой с острыми когтями. Смотрящий в сторону, не обращающий никакого внимания на бессмысленную борьбу крохотной рыбки за свою жизнь. Вот мир теперь был таким же.
  Диана не отпускала ножа и не убирала его в ножны. Она все решила для себя за эти несколько минут, что в полной темноте гребла неблагодарные воды. Что будет делать и как это произойдет. Если случится именно сейчас.
  Диана сильно и больно ударилась руками о борт вагона. Вскрикнула и почувствовала, что совершила непоправимую ошибку - выронила нож. Он исчез - растворился в этой темноте мутной воды. Она даже не хотела нырять, чтобы найти его. Суша - вот что нужно было в эти секунды, только она - все остальное потом. Каким-то участком сознания девочка чувствовала, что суша всегда безопаснее воды. Потому что там ты хотя бы можешь видеть, что тебя жрет. Диана вылезла медленно, дрожа и сплевывая воду. Такой уязвимой она себя еще никогда не ощущала, но бояться было некогда. Нужно найти Вилма.
  Крыса сидела на куске гранита прямо за этим вагоном. Там был тупик. Она, Диана, отчетливо его отсюда видела. А все свет, который струился из странной раковины.
  Она её тоже узнала!
  -Фальк?! - Непроизвольно вскрикнула Диана. Но никто не ответил.
  Точно такая же раковина была у Эспиного брата, как и у многих старших охотников. Очень редкий моллюск всю жизнь, долгие годы, питаясь чем попало выделял ровный яркий свет. Но найти такое создание можно было только на море. Это очень далеко, Диана только на картинках, в основном рисунках в старых потрепанных книгах видела его.
  Но всегда мечтала там побывать.
  -Это тоже я, это взрослость. Если я захочу - увижу! Пусть даже первой девочкой не охотником, а может и стану им! Ничто мне не помешает, только смерть!!!
  Успокоившись, Диана перебралась с крыши на камень. Каким-то чудом тот держался на воде, может его что-то подпирало снизу, что сейчас она не разглядела. Но это было не важно.
  Тут лежали кости. Старые пожелтевшие кости. Ребра и череп. Это был человек, и Диана даже знала кто именно. Вилма обнюхивала их, и суетливо перебирая лапками, искала себе удобное положение. Чтобы заснуть.
  -Так вот где ты спишь! Понятно, почему тебя никто не видел!
  Среди костей лежал конверт. Из прозрачной пленки, напоминавшей пряди медуз, только прочной очень. Диана видела такие у учительницы в столе, среди тетрадей полных записей об увиденном. Однажды ведьма поведала Диане, к тому моменту уже не ребенку - это было ближе к концу обучения, что прибыла издалека сразу после войны, той, которая случилась десятки лет назад и унесла жизни всего мира. Прибыла со многими людьми, теперь уже погибшими. Здесь, в метро, она тогда искала нечто очень важное, но так и не нашла, оставшись простым исследователем и скатившись в полное варварство.
  Только у неё были подобные конверты, еще их, похоже, иногда находили на поверхности, но если это и, правда - доставались они, в конечном счете, только вождям или торговцам. Прозрачное вещество защищало содержимое от влаги лучше любого жира. И теперь, аккуратно пакет развернув, Диана шелестела страницами рукописного дневника. Девочка хорошо читала печатный шрифт, но плохо разбирала ручной. Однако того, что она смогла прочесть, прикладывая раковину с моллюском к бумаге уже было достаточно, что радостно закричать!
  -Ты была права, ты была права! - Вскочив, Диана прыгала с места на место, умудряясь не свалиться в воду балансируя на самых кончиках пальцев. - Он не предавал, он никого не предавал! Я тебе это покажу, отнесу прямо сейчас и покажу. С этим-то можно будет вернуться. Только нужно как-то прокрасться мимо молодых охотников, наверное, уже обыскавших половину этого тоннеля. Иначе тетрадка попадет сразу не в те руки.
  -Я найду правильные руки, я их знаю! - Она гладила страницы. Почему-то было так хорошо, от мысли, что Фальк никого не убивал, что просто на него свалили случайную вину торговцев, которая всплыви - положила бы конец существующим за их, этих торгашей счет слабым вождям. И он самолично взял все на себя и, не желая суда, ушел в тоннели. Чтобы жили все, и продолжали торговать с поверхностью.
  -Надо будет прокрасться - прокрадусь, я умею плавать под водой, у меня нет светящихся раковин, а у них нет таких умных крыс как Вилма!
  Вилма же спала, устроившись в обнимку с черепом своего хозяина, и, наверное, именно тут ей снились самые лучшие в мире сны...
  
  
  
  
  
  Софиона III
  Хомура Кеншин любил смотреть с орбиты на загубленный мир. А еще он никогда не считал последнюю Софиону поводом для ностальгии. У каждого корабля свой особенный запах и свое особенное очарование, даже у тех, что постоянно ломаются. У каждого своя душа. Душа Софионы III сильно отличалась от душ её предшественниц. К тому же они различались внешне и по конструкции. У Софионы монолитный корпус, Софиона II была катамараном. Корпус Софионы III - тримаран. Средний корпус жилой, а по бокам - силовые установки, в том числе и двигатели вертикального взлета-посадки. В отличие от Софионы, или "коробочки", как её называли - третья может садиться и взлетать с планет земного типа целиком, её орбитальный модуль является одновременно и посадочным, в чем-то она напоминает шатл, к тому же - заметно больше первой. С орбиты Земля теперь не та, что раньше, местами ржавая, как полынь в степи, сгоревшая под солнцем и все-таки она все еще красивая.
  Ведь кроме Земли, человек так и не успел стать "своим" ни на какой иной планете. Жаль, что Земля после третьей мировой окончательно пропиталась радиоактивной "человечностью", очень жаль.
  -Ну, уж нет! - Категорично заявила Марико Рей. - Это ХОРОШО, что человек никуда не выбрался с Земли. Другим формам жизни в галактике - куда приятнее, что до них не дотянулась костлявой лапой Человечность.
  И тут же словно как по волшебству изменив свое мнение на противоположное, сестра заныла.
  -Ну почему? Почему люди не колонизировали, к примеру, скажем - Марс? Отличная планета, пусть там холодно и слишком много углекислоты, пусть низкое атмосферное давление - терраформинг можно было провести за каких-то лет двадцать и... зацвели бы цветы, поля, луга, живая ЗЕЛЕНАЯ природа! Была бы резервная Земля за номером два, маленькая Земля. Ведь это не сестра-близнец нашей планеты Венера, на которой из-за сраного парникового эффекта пятьсот по Цельсию и жарче, чем на Меркурии! Ведь было же окно в полсотни лет и можно было... не закончить все этим!
  Она заплакала.
  -Все думали только о том, как прожечь жизнь, повеселиться и сколотить еще один миллион-миллиард долларов, Америка закрыла свою комическую программу и открыла её вновь лишь, когда поняла, что не догонит Россию, Китай и Японию. Была бы у нас запасная Земля, на которую можно было бы как-то свалить с этой растреклятой земной орбиты! Настоящий новый мир с чем-то радостным и зеленым, не радиоактивным, где можно рожать не двухголовых и одноглазых детей!
  Тут у сестры началась истерика.
  -Та, старая Земля, отдай! Земля!!! А не это коричневое выжженное не пойми что цвета детской неожиданности! И вообще - я родилась или слишком поздно или слишком рано. Вот почему все как назло?!
  Кен не отвечал, он просто прикидывался спящим. К тому же он знал - сестра ждет совсем не его ответа, а его внимания.
  -Алиса! - Закричала Марико.
  -Да? - Ответил корабль. - Мне рассчитать возможности терраформинга в сегодняшних условиях?
  -Это бессмысленно.
  -Как и все мечты. - Развела руками Алиса ИИ. - Но они же приносят радость. Так рассчитать?
  -Не надо. - Вытирая слезы, ответила сестра. - Это просто у меня бывают иногда приступы, временами.
  -Как месячные? - Совершенно бесстрастно спросила Алиса.
  -Да, как месячные, твою мать! - Взорвалась Мари.
  -Гаечка. - Примирительно прошептала Алиса. - Может быть, ты вернешься в двигательный отсек и закончишь то, что начала. А то там все раскурочено, я чувствую себя девочкой на операционном столе, которую вскрыли и пошли отмечать Рождество.
  -Я тебе не гаечка!!
  -Прости. Пытаюсь использовать метафоры, иронизировать, сравнивать, находит какие-то параллели настоящего с прошлым, а не только лишь сухо прогнозировать ваше будущее. Как-то почеловечнее. Вот брат твой совсем с тобой общаться не хочет.
  -Ты думаешь, мой приступ затянулся? - В ужасе прошептала Рей, становясь похожей на замкнутую одинокую куклу. - Не понимаю, я могу без них - но ведь иначе... совсем... грустно и холодно... Арису, может мне пока обойтись без приступов Асуки?
  -Я думаю, как цундере ты разряжаешь иногда обстановку, но чаще лишь нервируешь всех и злишь. Однако если учесть, что под "всеми" я подразумеваю твоего брата - я... даже не знаю, что тебе посоветовать,
  -И так. Что мы имеем. - Сестра развернула перед собой карту, причем как обычно - от стены и до стены. Воссозданная Алисой, карта висела, парила в воздухе, сотканная из света.
  -В этом месяце нужно обязательно навестить близнецов. Они, конечно, не просят, но доставлять им припасы необходимо хотя бы из совести.
  Близнецами сестра называла двух странных существ, обитавших на полузабыто лунной станции. Когда-то - первые шаги в освоении луны и попытка начать строительство "Серенити" - лунной колонии "Безмятежность", прервавшееся из-за ядерной войны между штатами и союзными Россией, Китаем, Японией на Земле - теперь из-за пандорума там не осталось никого, кроме Них. Две девочки лет двенадцати внешне - и не люди, по сути - они родились и выросли в невесомости, это был эксперимент - роды в космосе, первые и последние, их родители мертвы, но близнецы до сих пор хранят под кроватью отцовские и материнские кости. Земное тяготение убьет эти тонкие, как веточкам "лунной ивы", существа, к тому же на землю они не хотят по своим, особенным, загадочным причинам. Пусть и остаются загадочными. Кен не хотел лишать детей права на тайну, тем более у них и так мало чего осталось - не хотят жить с ними на Софиона и не надо, это не мешает "экипажу" их изредка навещать. К тому же сестра постоянно с ними играла в разные старые игры благодаря еще работающим спутникам-ретрансляторам и развернутой перед войной в космосе сети Скайнет - небесного аналога интернета, работающего на седьмом с половиной протоколе, приспособленном для пинга в несколько секунд, минут или даже часов. Так что они в каком-то смысле были не так одиноки, как сейчас Кен. Кроме них и Кеншина с Марико в космосе нет никого.
  То есть вообще никого. И в ближайшие пять-десять тысяч лет, никого и не будет. Не ожидается в виду тотального отката в технологиях. То есть на земле еще есть много чего, но пользоваться этим "много чем" могут лишь единицы. Еще летает кое-какой космолом, обломки спутников и остатки четырех космических станций.
  Все.
  -Нужно тщательно рассчитать мест посадки. - Бормотала сестра. - В прошлый раз нас чуть не подбили какие-то дикари из зенитно-ракетного комплекса. Все склады растащили и считают себя настолько крутыми, что не боятся "небесных драконов", это не горные племена индейцев, нда... Я думаю, сядем здесь. На катере оттуда за пять минут можно попасть в город.
  -Мари, ты ловила последние новости с северной Америки?
  -Не хочу о них говорить. У Гибсонов сигнал совсем пропал, может помехи, а может еще чего. Их соседей досаждают "призраки", а по городу ночами разгуливает что-то "серое и мохнатое".
  -Медведь?
  -Это точно не гризли, потому что даже самые большие из них не умеют вскрывать замки, забираться в дома и воровать сахар.
  -Сахар? - Оживился Кен. - Не соль?
  -Сдалась им соль, они же тебе не лоси. Оборотни это. Я уже говорила им - пусть льют серебряные пули, им жалко серебра, говорят - память.
  -И больше ничего не слышно?
  -Северная Америка молчит, только белый шум. Слышала сигналы различных метро, там много уцелевших и, вроде бы пока держатся, не захотела вселять в них лишнюю надежду.
  -Не ответила?
  -Ради нашей же безопасности! Вдруг у них есть доступ к системам ПВО или даже ПРО, космический корабль знаешь, как сейчас ценится?
  Кен не сомневался, не сомневался в том, что сестра ценит их корабль, хотя бы потому что сама его постоянно чинит. А еще она ненавидит размеренную жизнь реднеков. Иначе давно бы села где-нибудь в Канаде и завела хозяйство пусть и многоголовое в самом неказистом смысле этого слова.
  А жаль, в Канаде сохранились леса и почти чистые озера. Только не Великие - в них сейчас такое водится...
  Мутантов быть не должно, по крайней мере, так много. Однако Кен понимал - есть два мира, тот который у тебя в голове и тот, что наяву. Тот, что в голове - просто модель того, что наяву. Так природе удобнее, чтобы ты моделировал внутри себя правила и закономерности, и если данные о внешнем мире, полученные при помощи чувств расходятся с воссозданной внутри тебя моделью - не верил в происходящее. Сомневался. Так особь-агента сложнее обмануть, просто приспособление вследствие эволюции видов. Когда ситуация во всех системе, в которой эти биологические агенты обитают, меняется - все сразу летит в тартарары, особь начинает сомневаться в том, что у неё перед глазами и не верить.
  И, как правило, гибнет. Есть определенная инертность мышления, которая лечится парой-тройкой поколений участившихся смертей. Кен знал, что мутанты существуют и их много, ему этого было достаточно, а разбираться, откуда набежала вся эта нечисть он не хотел. Правда изредка строил одну или две теории: от взбунтовавшейся ноосферы, выплюнувшей после войны и гибели множества её носителей из оставшихся все порождения их (носителей, людей) ночных кошмаров - до банальных экспериментов ученых до войны в своих секретных лабораториях. В выбивание генов радиацией он слабо верил, к тому же это более длительный процесс - не десятки и не сотни лет.
  Но они были. И серьезно досаждали. Было еще кое-что - а именно тот факт, что несколько десятков поколений предков Рей и Кена занимались экзорцизмом. Вот такие вот дела. Отец и мать тоже помогали людям бороться с их ожившими кошмарами. Но есть отличная штука - война оцтов и детей, конфликт поколений. Объяснимый с точки зрения эволюции феномен, когда родители и дети становятся врагами. Просто ускоряет развитие. Чем лучше условия жизни - тем больше между родителями и детьми конфликтов. Чем хуже и опаснее жизнь - тем они дружнее. Это не порочность человеческой природы. На самом деле все просто - гены способствуют, чтобы в хороших условиях существования родители и дети разбегались как можно раньше - и желательно по как можно большей площади. Чтобы захватить как можно больше территорий и ресурсов пока ситуация вновь не ухудшиться и им не придется жить дружно, чтобы выжить.
  Поэтому в их семье грызня до войны была постоянной и сестра тому пример, пример множественного расстройства личности, который уже не лечится. Ведь, как известно - если мозги слишком долго ебать - личности начинают размножаться. В остальном она милая.
  Собственно по причине войны поколений Кен скептически относился к экзорцизму, хоть и хорошо в нем разбирался. И дело не в том, не верил в существование нечисти, просто он не считал острой необходимостью помогать людям с ней бороться. Вот не считал и все, что она представляет большую опасность, чем любой дикий зверь, которых мало, которые вымирают - а людей несказанно больше и они растут как биомасса.
  Росли.
  "Ну, жрут вас и жрут... все в этом мире друг друга жрут, от простейших - до высших многоклеточных, отстреливайтесь!"
  Правда, это было до войны, когда по описанной выше причине люди друг с дружкой грызлись. Теперь они либо стали жить дружнее, либо окончательно слетели с катушек - третьего не дано, изменилась ситуация - изменились люди.
  Хотя, если быт честным - еще в детстве Кен хотел радовать своих родителей, быть им полезным, чтобы они им гордились. Мог пойти по их стопам, просто чтобы они были счастливы, в конце-концов можно закрыть на все глаза и получать удовольствие слепо помогая людям, однако через свои слишком рано сформировавшиеся убеждения переступить не смог.
  Впрочем, они все равно бы его не взяли на ту охоту.
  ***
  -Знаешь, Кен, Мэдока... мне приснилось, что Близнецы научились размножаться делением и когда мы туда прилетели - их трое, а не двое. - Сказала сестра, проснувшись. - Вот глупый сон, да?
  -Ты хочешь детей? - Мягко положил руку Мари на плечо Кен. Та отшатнулась как ошпаренная, покраснела, задохнулась, сделала усилие, подняла глаза, опустила их, посмотрела сторону и наконец - снова прижалась к нему.
  -Я имел в виду - завести семью с кем-то на Земле.
  -Нет.
  -Почему?
  -Я не вынесу, если у меня нечто родится. Если будет двухголовый ребенок - я его воспитывать не буду. Я убью его. И себя. А я пока жить хочу. Знаешь, во сне Близнецы явно готовились колонизировать Землю заново. - Попыталась пошутить сестра. Не очень удачно. Но Кен улыбнулся, вслед за ней.
  -Кен, не улыбайся через силу, я же тебя насквозь вижу.
  -Тогда ты знаешь - я не имел в виду ничего такого.
  -Ага. Зато я имела. - Улыбнулась сестра. - Ты знаешь, что Лунные Близнецы в последнее время на аниме окончательно подсели.
  -Ужас. - Бесстрастно произнес Кен. - Это те диски, что в последнем городском рейде "хватай и беги" были им нарыты, когда мы видели второй, не наш катер на воздушной подушке?
  -Нет. Оказывается у них на серверах лежало, просто копаясь, не находили. Прикинь - нашли бесхозные сто сорок терабайт аниме. Если в ближайшее время ничего в плане экзорцизма не предпринять - они там на орбите Луны окончательно угорят.
  ***
  -Привет Санакан. Сибо.
  -Я - Сибо. - Сказала первая девочка с улыбкой Моно Лизы, светло пепельно-белыми волосами, почти прозрачными, похожими на пряди медуз и бледным тонким лицом альбиноса. Казалось - сквозь её кожу просвечивают органы. Сестер было невозможно отучить от нудизма, равно как и от "поклонения" с молитвами костям предков. - А это - моя сестра Санакан. - Девочка указала на свою точную копию, которая почти так же невинно улыбалась, стоя с ней в обнимку.
  -Нет. Ты Санакан. Она - Сибо.
  -Как ты нас различаешь? - Сладко улыбнулась первая. - После пары сотен серий за двадцать четыре часа мы сами друг друга путаем.
  -Нельзя посмотреть сто двадцать серий за двадцать четыре часа. Шестьдесят серий - максимум, они же по двадцать пять минут.
  -Мы смотрим разные серии, но мы так близки, что успеваем смотреть по четыре с лишним серии в час в четыре глаза каждая, а вы так с сестрой не умеете. Мы посчитали - такими темпами мы сможем посмотреть за свою жизнь все игровые и анимационные сериалы, что есть у нас на станции, почти все. Так ка-ак?!! - Спросила первая.
  -Ты симпатичнее. - Улыбнулся Кен. - И обаятельнее. А твоя сестра чуть апатичнее, но тоже милая.
  -Ясно. Ты на нас запал. Уже представлял нас в своих ночных фантазиях?
  -Скорее кошмарах. Но вы в этом не виноваты.
  -Вот как?! - Хором вскричали девочки. - Оставайся с нами. - Сказала первая, кладя руку на плечо Кеншину. - Да, научишь нас делать детей. - Вторая встала симметрично и тоже положила почти нечеловеческую руку на плечо Кену. Тут вмешалась сестра. Она гоняла Лунных Близняшек по всем палубам, вращающейся ради еле заметной гравитации станции, пока не загнал обратно в их "берлогу".
  -Боже, вы сделали уборку!
  -Это сделала Сибо.
  -Нет, ты же сама приубралась, Санакан?
  -Вы обе молодцы. - Улыбнулась им Марико Рей и стала раздавать гостинцы. Она любила косплеить снегурочку.
  -Знаешь, Рей. - Чуть игриво сказала Санакан. - Я тут планировала приодеть Санакан как мальчика.
  -А я хотела бы приодеть как мальчика Сибо. - Улыбнулась Сибо.
  -Вы обе хотите одеться как мальчики? Зачем?
  -Для разнообразия. - Сказала Сибо. - Да, разнообразие - отличная штука. - Согласилась с ней Санакан. - Ты достанешь нам на Земле что-нибудь по последней моде?
  -Костей, ржавого металла и пару покрышек?
  -Там такая мода?
  -Мы думаем - покрышки странно пахнут, ведь они ездят по мифической земле.
  -Как пахнет Земля, Рей?
  -Мы не знаем. Но думаем - нам пока не нужно одеваться в покрышки. Мари, сможешь достать для нас японскую школьную форму?
  -Для мальчиков? - Спросила Рей.
  -Все равно!!! - Хором воскликнули обе.
  
  
  Одна Лира на Тюнель.
  Лира вела Ваша за руку по круглому отсыревшему тоннелю, туда, вглубь, куда никогда не проникает свет. Свет солнца или свет лампы, никакой. Только слабое сияние выщербленных водой кирпичей не давало глазам совсем ослепнуть в этом месте.
  -Мама там, пойдем. - Рука сжимала рукав защитного оранжевого комбинезона. Крохотная детская ручка вела за собой во тьму. Ваш не привык доверять никому. Ни единому существу на свете. Никогда. Тем более женщине, тем более маленькой девочке. Еще давно, мальчишкой, он доверил своей сестре самое ценное, что у него было. И оно оказалось у всех на виду, просто так случилось - было сказано ему. Просто так случилось, и ничего уже не поделаешь. Если что-то становится достоянием толпы, оно превращается в ничто, чем бы оно до того ни являлось.
  Рука Ваша нащупала налобный фонарь и щелкнула включателем. Равномерный свет залил столетие уже необитаемые стены.
  Здесь было жутко. А батарейка была одна, но оставалась карбидка, правда она там, в глубине рюкзака, найдена им сегодня при вылазке на поверхность за спиртом для плиты. И не только плиты. Спирт нужен всегда, даже в самые тяжелые моменты - будет спирт, будут и еда и тепло, тепло снаружи и внутри.
  Тепло, чтобы заполнить пустоту. Когда-то давно было тепло, в нем и еще в одном человеке. Но когда толпа узнала про это тепло, она стала вытягивать его. Толпа насытилась теплом, чуть-чуть согрелись все - а он замерз. И думал - навсегда тогда, а оказалось - нет!
  Так думаешь всегда - что все, вот он конец, а жизнь берет и продлевает твои годы. И снова ты идешь вперед, зачем? Наверное, все прежние носители твоей крови так хотели жить, что это передалось и тебе - так думал Ваш. Прошли дни, недели, месяцы и...
  Толп больше не было. Вообще. В первые годы Вашу хотелось плясать и веселиться. Он носился по городу, стуча в запертые окна домов. Была эвакуация. Наверное, все же была - ведь не мог огромный город вот так взять и испариться.
  Только не Стамбул. Люди ушли, аккуратно закрывая ставни на окнах - он в это верил, пока не вышел за пределы спального района и не увидел...
  -Почти пришли! - Девочка тяжело дышала, как дышит ребенок, разворачивающий новогодний подарок. А что там?
  Этот вопрос не давал ему покоя, пока он в одиночестве обустраивал свое жилище. Под банком был бункер. На самом деле не бункер - обычное хранилище. Люди так любили свои деньги. Они надеялись, что смогут все купить. И тут все раз, и сразу все богаты... Все, такие же дети удачи, как и Ваш. Вот только покупать уже нечего.
  ***
  Пятьсот семьдесят три метра - это сколько шагов? Вашу казалось, что он запутался, сбился с пути и эта девочка ведет его не туда. Одна прямая, ну почти прямая линия под землей столицы Турции. Давным-давно построенная, еще в девятнадцатом веке. Он был тут, на экскурсии с классом. Но тогда ничто не занимало так Ваша, как девочка, которую он держал за руку. Она никуда его не вела, они просто стояли под гул экскурсовода - эта старая женщина носила очки-черепашки в огромной оправе и постоянно грызла карандаш, засунутый в карман. Он был весь обгрызен этот жалкий карандаш, но даже соседство с ним не могло в тот чудесный момент его отвлечь. От этого чувства, словно весь мир стал складываться, накрывая его с головой. Словно он, стоя на месте, уходил куда-то внутрь себя, откуда не хотелось возвращаться. Но главное, это то, что в те мгновения он был не один. Еще одно существо, имя которого он помнит до сих пор, но даже сам себе боится произносить, ведь больше года был на грани сумасшествия из-за него, ведь он знает, что может сесть на землю и твердить его вечно, с каждым следующим разом все глубже уходя в себя, возвращаясь сквозь время назад. Он может остаться там навсегда и никогда больше не пробуждаться в этом мире, и пусть со стороны станет похож на изъеденный скелет, пусть, ведь там можно остаться - постепенно он сам начинал в это верить и понял что хватит. И поклялся себе, что не будет произносить этого имени, того, что зовет его откуда-то изнутри каждое утро. Не будет, пока не поймет, что пришло его время.
  Наверное, он просто еще надеялся на что-то. Ведь шел же за случайно встреченной девочкой, которая обещала показать ему как уютно они устроились с мамой в древнем Стамбульском Тюнеле.
  Две станции - полкилометра между ними. А он идет, держась за эту теплую ручку уже с полчаса. Или он снова сходит с ума?
  Ваш потряс головой и присмотрелся к мерцающей впереди желтой точке. Огонек мигал ему задиристо и словно удалялся с каждым пройденным им шагом.
  Ваш остановился, не отпуская руку девочки.
  -Ты чо? - Спросил слабый, хрипловатый голос. Девочка простыла, ища в близлежащих домах съестные припасы. - Идем-идем, вот мама обрадуется! Только тихо, давай сделаем ей сюрприз? Бабушка любит сюрпризы!
  -Бабушка? - Свой голос Вашу показался доносящимся словно издалека. Странно все это, как ни посмотри трезвым взглядом, вот откуда тут ребенок? Когда даже взрослых мужчин не осталось, Ваш за эти годы встретил лишь одного, да и тот был искусан псами-каннибалами и умер у него на руках, так и не приходя в сознание. А ведь на него Ваш потратил шоколад, найденный в магазине. Там на прилавках было много плиток, но стоило любую разломить - и есть больше не хотелось. Тонкие, как нити черви копошились в любой еде, которую он находил в последние годы. Может они и были раньше, но отчего-то Вашу казалось, что что-то с этими червями не так. Они ели все - даже дерево. Ломая доски на топливо он во многих находил этих червей. Они свивались в клубки, переплетались, протачивая ходы в древесине, пахли при сжигании как-то противно. Однажды Вашу приснился сон, он надеялся просто, что этот сон случайный, а не вещий. В нем он сам в себе носил этих длинных белых, похожих на нитки червей, и однажды утром проснулся и увидел лучи солнца, которое впервые за это время пробилось сквозь свинцовые тучи. И они увидели его, у червей были глаза, рассыпанные по коже в тысячах прыщей и ссадин, царапин и шрамов на коже у Ваша. Черви поняли, что настало их время, и начали лезть из него наружу. Ваш проснулся в холодном поту, после этого сна он больше не горел таким уж желанием снова любоваться солнцем.
  А ведь когда-то хотел найти работающий автомобиль, заправить его и выбраться из пригорода, туда, подальше от всех этих бродячих очумевших стайных псов. Подальше от вечного серого угрюмого неба, плакавшего по богатейшей столице горькими от пепла глазами.
  И вот он полез в тюнель. Первый, построенный еще давно. Схватив его за рукав, ребенок увлекал внутрь, играючи и он ничего не мог с собой поделать. Рука привычно сжимала кастет с припаянной заточкой, карман оттопыривал обрез с единственным патроном. Магазины оружейников, которые он знал все были вскрыты и разграблены, это перечеркивало все надежды Ваша на мирную эвакуацию.
  Девочка что-то прошептала про себя и в несколько рывков постаралась сдвинуть его с места. Поняв, что это безнадежно, она не сдалась, обошла его кругом и уткнулась руками в рюкзак.
  -Не трогай. - Медленно произнес Ваш.
  -Почему?
  -Просто не трогай и все. Бабушка живет с вами? Ты не говорила про неё.
  -Ладно-ладно, - замахала девочка рукой. - Она хорошая и чаще всего молчит.
  Раньше Ваш подумал бы, что это очень хорошо, что бабушка чаще всего молчит. Но за годы, проведенные в одиночестве, ему до чертиков сраных надоела тишина и подвывающий ветер.
  -Я не против и болтливых. - Добавил он, и сделал шаг вперед. Девочка восприняла это как победу и крикнув - "Правда?!!" - схватила его за рукав снова и потянула в рассекаемую слабеющей лампочкой налобного фонаря темноту.
  -Правда. Если она есть немного, то хорошо.
  Он двинулся за ней, маячивший впереди свет наконец-то стал приближаться.
  "Все-таки это хорошо", думал Ваш, делая шаги с легкостью, которой он и не надеялся почувствовать больше в больных ногах. "Это совсем не плохо, познакомлюсь с её матерью, глядишь, и смогу протянуть еще пару лет", рука Ваша нервно сжимала и разжимала уютно устроившийся в руке кастет, которым он разбил ни одну собачью голову, умными эти псы стали - стоит им увидеть в руке человека оружие и сразу разбегаются, а камнями много не разобьешь голов.
  Шаг... следующий... ноги отталкиваются от земли, словно та покрыта слоем пружин.
  "Да что это со мной?", Ваш вытирает пот со лба, в ушах звенит.
  Девочка поворачивается, украдкой бросает взгляд на ведомого мужчину и снова что-то шепчет в кулачок.
  -Бабушка много не ест...
  -Это отлично...
  Впереди сколоченная лачуга из сворованных с поверхности досок. Правда, доски эти теперь никому не нужны, теперь уже ничто никому не нужно.
  -Она вообще не ест, не переживай!..
  -Вообще? - Ваш улыбается в темноте, сам не понимая к чему все это.
  -Угу, - улыбается ребенок и, буркнув в ладошку пару смешков, ныряет в дверь. Ваш стоя, снаружи, чувствует, как поднимается внутри у него напряжение. Ему теперь все равно - что с этой девочкой, сумасшедшая она или нет - не важно. В этом мире невозможно уже вырастить нормальных детей. Да и зачем? Чтобы они мучились?
  С такими мыслями он тянет на себя три сбитые вместе доски и, повернув их в сторону, лезет в образовавшийся проем, взяв предварительно рюкзак с быстро собранным гостинцем в руки.
  Когда он сидел в тюрьме, за месяц до того как из соседних камер заключенных перевели в какую-то отдаленную тюрьму, про которую ни он, ни кто другой никогда не слышали, за два месяца до того, как началась война, за эти чертовых два месяца он предпринял четыре попытки покончить с собой - и все без толку. Поначалу Ваш думал, что просто очень сильно хочет жить. Но потом понял - нет, ему просто впадло теперь умирать. Когда через столько прошел, когда столько осталось позади. Может он просто хочет все начать сначала? Нет, это глупо, у него не было ничего, что бы стоило начинать сначала. Просто когда очередной пес кидался, чтобы разорвать Вашу глотку, внутри у Ваша возникал отнюдь не страх. Азарт? Возможно. А может что-то иное.
  ***
  -Мама посмотри! У нас гости, это мой новый папа! - Девочка вытягивает руку и указывает на стоящего неподвижно Ваша. - Его зовут Ваш. И он отнюдь не Стампидо! Он очень спокойный, тебе понравится.
  Девочка делает неуклюжий реверанс и улыбается. Ваш садится на землю и сжимает ногами рюкзак, в котором и полплитки шоколада без червей, и две банки сгущенного молока, и много еще каких подарков. Ведь никто не приходит в гости без гостинца, так?
  -Бабушка сказала, что ей он нравится! - Девочка трясет рукой в воздухе, прислушиваясь к браслету из костей. Костяшки пальцев, нанизанные на проволоку перестукивают, создавая странную иллюзию присутствия еще кого-то в нагретом воздухе этого жилища.
  Но никого нет. Ваш расстегивает молнию рюкзака, рука опускается туда и сжимает холодный металл банки. Сжимает с нечеловеческим напряжением, сминая её.
  Девочка подносит череп прямо к лицу смотрящего в пустоту Ваша и имитирует речь.
  -Скажи привет Вашу. Он теперь будет жить с нами. Лира, ты, бабушка и Ваш - у нас снова целая семья!
  На мгновение бывшему заключенному главной тюрьмы Стамбула кажется, что странный туман струится из левой глазницы черепа. Он моргает присматриваясь. Наваждение исчезает. Теперь перед ним опять только маленькая закутанная в дырявые несоразмерные одежды и увешенная безделушками девочка с копной рыжих спутанных давно нечесаных волос, которая в странно теплом воздухе своего жилища играет с костями.
  
  
  Серро-де-Ла-Силла.
  "В первичном значении слово "демон" означает "исполняющий желания". Мудрое старое существо, знающее и дающее. Но тысячелетия христианства все изменили..."
   Лэйн.
  Сон первый. "Падре Миер".
  "Его начали строить за девять лет до моего рождения. Моя мама, когда еще была жива, говорила - "они знали!.." Я выросла под землей и не помню многое из того что помнила она. Я обманывала каждый раз свою мать, когда она спрашивала меня о нашей жизни там, на поверхности я кивала головой, слушала её и старалась оправдать надежды. Вот и все. Я не хотела расстраивать свою мать. Просто не хотела и поэтому фантазировала иногда, чтобы скрыть правду. Я ничего не помню из тех дней, что мы жили там, наверху.
  Иногда мне кажется, что начинаю вспоминать, но это лишь моя разыгравшаяся фантазия. Я знаю только то, что говорила она при свете свечей, в очередной раз, зашивая мою одежду. Мы нашли их в служебке, там за ящиками полными журналов была упаковка. Пока существовал свет, они были не нужны, теперь же, когда умерло аварийное освещение - пригодились.
  Чемес - для меня простой звук. Я не помню отца, зачем мне помнить свою фамилию? Жизнь может закончиться в любую из этих ночей - зачем мне думать о будущем? Я хотела бы помнить о прошлом, но видно не судьба - когда мы с матерью бежали во время тревоги вниз по застывшему эскалатору, я споткнулась и пролетела десяток ступеней, прежде чем ударилась лицом о металл. Мир расплывался бардовыми цветами, я думаю, это была боль, правда тогда она скорее походила на сумасшедший фейерверк. После того дня прошли годы, я с матерью все это время жила на станции Падре Миер, той самой куда мы и спустились в ту ночь. Мы были первыми, но еще долгое время вниз спускались люди, покалеченные и уставшие, задыхающиеся и обгоревшие, они напоминали ужас из ночных кошмаров. Знаете - когда ты смотришь на что-то, и боишься, что оно вдруг вздумает до тебя дотронуться. А мне приходилось им помогать. Нет, я не жалею, правда, но ведь многие из них все равно умерли после этого.
  А город долго еще бомбили. Вся станция просыпалась как один человек и с потолка тихими струйками отчаяния что-то сыпалось.
  Это ужасно. Мать плакала и ночами звала отца. Мы пытались им всем помочь, правда. Возможно, мать надеялась найти среди них своего мужа. До самого конца.
  Да, я еще не представилась - меня зовут Мариса. Мать часто называла меня Мария Луиса, но это слишком долго произносить. А я не люблю подолгу говорить. Наверное, поэтому - закончу. Все равно, какой смысл. Мать умерла неделю назад, люди, с которыми мне придется дальше жить - пугают меня. Я сделаю, как давно хотела, уйду с Кариной к Университету, она пришла оттуда полгода назад с братом. Моя мать была врачом, мы раньше жили, по её словам, в деревне на севере от города. У брата Карины шла носом кровь и часто болела голова, мать давала ему лекарства поначалу, а потом все чаще молилась у нас в медпункте. Брат Карины умер месяц назад..."
  Я держала в руках кусочек моего детства, вырванный из блокнота огрызок воспоминаний, нанесенных неровным еще почти детским почерком. Попыталась не заплакать от отчаяния и злобы, не сдержалась и, чтобы никто из животных не слышал, закрыла рот рукой. Протяжно заскулила. Словно койот. Рука сама сминала бумагу, пока не получился шарик детства, такой ласкающий холодную и мокрую ладонь. И ненавистный. Я его выбросила из палатки, и он заскакал, невидимый, по земле. Попыталась вытереть слезы и откинулась на спину. Постель была слишком чужой, чтобы не то, что спать - расслабиться в ней. После дня руки ныли, как будто я кидала тяжеленный грузы.
  ***
  -Зверь придет опять, мы все это знаем! - Кричавший это человек поднял вверх руку с винчестером. - И мы должны убить зверя!
  Хор голосов был ему прямым ответом, голосов, поддерживавших до этого Дамиана, который опять сел на свое любимое возвышение похожее на трон и, скрестив руки на груди, с улыбкой смотрел на беснующийся лес поднятых рук перед собой.
  -И как? - Спросил кто-то из толпы.
  -У нас есть оружие!
  -Опять?
  -Это бунт.
  -Нет, это справедливость!
  Голый до пояса в старый рваных джинсах парень с винчестером, высоко поднятым над головой пробивался сквозь толпу к Дамиану.
  -Дай мне тридцать своих человек, и мы стреножим эту тварь!
  -Нет.
  -Почему? - Он прокричал это в лицо сидевшему, но тот лишь устало улыбнулся и сказал:
  -Рамон, если бы все было так просто. Вы с Рейесом были бельмом на глазу на Реджайне, а теперь и на мою голову свалились. Я не дам тебе людей, они погибнут по твоей вине. У тебя слишком горячая голова.
  -Оружие?!
  -Что... оружие? У вас есть оружия и достаточно для коллективного самоубийства. Оставь наши стволы мои ребятам, не забивай себе голову Мончо. Я не имею ничего лично против тебя, ты это видишь уже по тому что я тебя не повесил за то, что придя ко мне домой, ты вторые сутки подряд мутишь воду и подрываешь мой авторитет. Уходи Рамон, по-хорошему уходи и забирай своих убийц.
  -Мои убийцы спасали наш народ, пока ты и твои животы жрали в три рыла за его счет, усевшись ему на хребет и свесив лапки!
  -Я тебе и это прощу, уходи Рамон, не строй из себя идиота. Ты ничего не добьешься ни здесь, ни там наверху. Ты только погибнешь зря. Количество людей и стволов не играет никакой роли отныне в этом мире.
  -А вы так и останетесь тут рабами?
  -Мы пытаемся выжить вот и все. Или стремление к жизни, а не к смерти ты вменяешь в вину людям? Не все такие как ты, запомни это. Не все отчаялись.
  Лицо полуголого парня перекосило так, словно он съел целый мешок лимонов и не запил их ничем крепким.
  -Отчаялись? Мы?!!
  -Повторяю парень, стволы не играют роли ни здесь, ни там, на поверхности сейчас тьма. Вот тут - он протянул руку к груди Рамона - она пустила корни. И ты лишь капля, стремящаяся пройти чуть выше, перед тем как рассосаться полностью. Вам не убить Зверя, никому не убить его. И не победить, отныне и навсегда.
  -И кто тут отчаялся?
  -Повторяю малыш, - совсем спокойно и нежно произнес старик, - желание броситься голой грудью в пасть льву - это и называется, самое что ни на есть отчаяние. Это желание корма, чтобы его поскорей проглотили. Попытка ускорить неизбежное.
  -А отсрочить?
  -Мы не хотим ничего отсрочить. Всему свое время. Просто живем. Тебе этого не понять.
  -Вы фанатики.
  -Возможно. А теперь иди.
  ***
  Они перевернули старый мешок, вытряхнули оттуда патроны и словно рождественские подарки принялись их разбирать - кому какие.
  -Двенадцатых для винчестера сорок четыре штуки. Шестнадцатых восемь, но такого калибра у нас нет.
  -Лукас, есть магнум .357?
  -Сам поищи, вроде видел.
  -Нет. Придется оставить его. - Высокий и довольно лохматый человек почти с жалостью посмотрел на блестящий, словно новый револьвер.
  Один из патронов покатился по импровизированному столу и прежде чем кто-то отреагировал, я его остановила ладонью.
  -Ты чего?
  -Я тоже пойду. Я устала, они и меня выберут. Когда-нибудь.
  -Тебя не выберут, ты молодая и здоровая.
  -И красивая к тому же, - заметил кто-то из-за плеча, в этом гуле голосов я даже не разобрала кто именно. У людей, стоявших в клубах прострелянного лучами тусклого света сигаретного дыма, на лицах заиграли улыбки.
  -Я врач и... не могу больше. Это как жить в клетке со львом, он милый да пушистый такой. Ты его кормишь и знаешь - когда-нибудь ему надоесть играть с тобой или он проголодается особенно сильно ну или просто переклинит, и ты станешь добычей. Давление.
  -Ты не врач, ты только раны зашивать умеешь, от тебя там толку будет немного и последнее - тебя точно никто не выберет. Ни один не желает тут тебя зла, никто за тебя не проголосует. Ты не настолько красива чтобы тебя ревновать и достаточно здорова, чтобы дать тебе просто жить. Успокойся и оставайся.
  -Что и вправду ни одного магнума не осталось? - Пробормотал парень и, перевернув сумку, стал шарить там, в надежде отыскать клад. - Шайтана дочь, пришла одна и ночью забрала.
  Все опять рассмеялись.
  -Все я спать.
  ***
  -Зверь пришел с севера, зверь спустился с гор к нам в долину. Сразу как люди перестали сражаться, и он увидел этот мир.
  -С Серро-де-Ла-Силла? - Детский голосок в прокуренном повешении звучал как-то пугающе высоко и хрипло одновременно.
  -Да оттуда. Он там жил и смотрел на город, лежащий под ним, и всегда мечтал бродить по его улицам. И когда вырос, спустился вниз.
  -А он большой?
  -Он взрослый. - Женщина закрыла книгу и стала отрешенно водить пальцем по карте.
  -Взрослый, значит большой?
  -Наверное. Привет Мариса. Как жизнь?
  Мне почему-то вдруг стало очень холодно и зябко, чтобы прогнать наваждение пришлось обхватить себя руками и мотнуть головой. Зубы выбивали дробь.
  -Что с тобой, простыла?
  -Ничего. Пройдет.
  
  "Всю первую ветку выжгло вместе со спасшимися там людьми, когда под конец на город сбросили вакуумный заряд. Наша и ближайшие станции второй ветки чудом не пострадали - газ не успел дойти к нам за пару мину до детонации. Герметизации толи не было, толи она была новая и не опробованная. Ведь метро строили у нас недавно. Мать рассказывала мне - когда отец устраивался работать в город, её еще только закладывали. А потом родилась я. То есть она просто не сработала, а может должна была запускаться откуда-то принудительно. Так считала мама. Ядерных бомбардировок не было. Хотя точно никто не уверен. По крайней мере, стратегических боеголовок не прилетало это уж точно. Иначе я не писала бы эти строчки. Мать уверена - скоро можно будет подниматься на поверхность не только здоровым мужчинам, радио молчало, последнее что передавали - "война" и "срочная эвакуация правительства" и "не отчаивайтесь, наш народ не сдастся никому". Потом последняя радиостанция замолчала. Я тоже думаю - кому на нас нужно тратить ядерные заряды. Плохо, что счетчиков на нашей станции не было, и искать их наверху никто не собирался..."
  Я опять скомкала листок и со слезами выкинула в зал.
  ***
  Вдыхая прохладный ночной воздух полной грудью, я огляделась, и почему-то пожалела, что все эти долгие годы была там внизу. Тут действительно можно было дышать. Тут твоим легким всегда найдется работа. Первое что бросилось в глаза - огромная десятиэтажка рассеченная пополам, словно ударом гигантского разделочного тесака. Верхний этаж был разрушен полностью, стекол давно уже не было, стена строения, раньше явно бледно-молочная, теперь вся была изувечена желтыми разводами смерти. "Banamex" была написано у входа, дальше буквы стирались.
  Рядом словно перевернутое квадратное горлышко битой бутылки торчал остов здания из синего стекла и металла. Напрягая зрение в лунном свете можно было различить надпись на уровне первого этажа - "Telce..." - последняя буква опять была стерта временем. Я не знала, что там было до войны, но теперь от одного вида этого строения хотелось отойти подальше и прикрыть глаза.
  Перевернутый к верху колесами автобус, разрисованный во все цвета радуги, лежал на крыше одноэтажно павильона. Как он там очутился, я не знала, и гадать времени не было. Рейто шедший впереди разведчиком обнаружил целое здание, в котором можно было укрыться днем, и теперь агрессивно жестикулировал, давая нам знак поторопиться.
  Через пять минут на втором этаже уже хозяйничали Фелипе с Лукасом, устанавливая пулемет. И пока Тито искал себе место на крыше, Бачо чуть ли не матом уговаривал своего главаря заминировать главную улицу, сделав из старых автомобилей мины ловушки, но Рамон просто отмахнулся, сказав, что гранат и так мало и они им еще понадобятся.
  -Это чудо не стреляло десять лет. Я дал пару одиночных конечно. - Лукас закурил и, тряхнув спичкой, выбросил её в окно. - Но лента одна и та под конец не внушает доверия. Но это самое тяжелое, что у нас есть. Подлец этот ваш Дамианито. Ведь это его станция под местом, где кормится Зверь.
  -Не поминай его! - Фелиппе выглянул на улицу, словно ожидал знамения. - Не надо, тем более - сейчас.
  Рамон молча заряжал свой винчестер патронами с нулевой картечью. Положил его на подоконник и достал из кобуры полицейский Обрегон .45 калибра.
  -Заночуем тут. Пусть Тито остается на крыше, раз она так ему нравится, отнесите ему что поесть. Фелиппе - спать будешь у пулемета с биноклем в руках, караулим по двое. И еще, Бачо с Освальдом проверьте все здание, слышите - все! От подвала до крыши, под линолеум загляните. Я не хочу сюрпризов под утро.
  На улице валялись смятые и разжеванные автомобили. И вот среди этого хаоса десятилетия ржавого металла и коррозии на своих четырех, отсюда даже целых, колесах стояло ядовито-зеленое такси. Невозможно было смотреть на улицу, нереальность этого автомобиля не давала отвести от него глаз. Мне показалось, что если пройтись до него сейчас, дверца откроется в приглашающем жесте и мотор, мурлыча как котяра, заведется сам. Только я не знаю, как и что нужно делать дальше. А ведь и вправду можно просто взять и уехать. Я мотнула головой, в который раз отгоняя наваждение. Призраки прошлого, тут их было слишком много для первого раза. Не сравнить с чтением своих же старых дневников или прокручиванием в голове полузабытых рассказов матери.
  Я еще раз взглянула на этот автомобиль. Эмблема такси слегка поблескивала на его борту, желтая и манящая, зонтик из золота. Казалось, в ней отражается луна. С этим посланцем прошлого явно что-то не так.
  -А жаль...
  -Что? - Сидевший рядом парень, молодой совсем с зачесанными назад волосами, почти мой ровесник успел уже задремать, и теперь я прямо видела на его лице страх, что его спящего видел Рамон. Он еще раз оглянулся, и сделал вид, что наблюдает в окно. На самом деле он ничего не видел своими открытыми глазами, он опять уснул.
  -Ничего. Уехать можно. И далеко. - Я достала из потертой кобуры подмышкой свой пистолет и сняла с предохранителя. Посмотрела на него и опять сдвинула рычажок снова. Вынула обойму и посмотрела на патроны. Мелькнула мысль - какой-то шутник мог ради прикола её разрядить прошлой ночью, пока спала. Тупая и идиотская, но вполне возможная. Так же медленно сунула пистолет обратно в кобуру. Это оружие принадлежало брату Карины. Он был полицейским, правда, недолго. После школы успел проучиться четыре года, и началась война.
  Я схватилась за волосы и тут же повернулась к окну. Я ведь до сих пор не знаю, кто и с кем воевал. Но все умерли. И отец и мать. И я.
  Отсюда была видна гора. Нужно только высунуть голову в окно и посмотреть направо. Пологая, она все равно как-то жутко возвышалась над городом. И еще эта её вершина. Словно кто-то взял и откусил кусочек. Слишком часто мне в эту ночь приходилось мотать головой.
  Света было много, слишком уж много для одной меня. Я шла вперед, прикрыв рукой глаза, боялась их закрыть, наверняка случится что-то ужасное, если я сейчас под гнетом света вдруг закрою глаза.
  А что может случиться со мной?
  Карина взяла меня за руку и куда-то вела. Я все порывалась взглянуть назад, но каждый раз натыкалась на её улыбку, словно колючая проволока из вкуснейшего клубничного мороженого. Я сама удивлялась своим мыслям, причем тут оно? Я помнила его, просто вкус странный и знакомый одновременно, изменившийся уже во мне. Слишком давно я его ощущала. И почему-то именно сейчас её улыбка была похожа на него, нет, не мороженное, оно осталось где-то далеко позади, а вкус, он все еще был у меня внутри.
  Там была дверь, я протянула руку, чтобы открыть её, и дверь прогнулась от меня. Я поняла - мне нужно сделать еще шаг, один последний шаг, и я дотянусь. Она еще слегка прогнулась. "Сейчас ведь лопнет, треснет" - мелькнула мысль. Я оглянулась и не нашла Карину, и появился страх. Я показалась самой себе такой чужой и не нужной рядом с этой дверью, до которой один шаг, в этом неправильном свете, от которого болят глаза. И в тот момент из-за двери донесся этот странный звук. Такой знакомый. Я отшатнулась в ужасе.
  Там стреляли.
  Кто может стрелять, когда я чувствую этот вкус? Ведь он один остался внутри меня, их тех далеких дней, когда мы жили вместе с матерью там наверху. И снова раздались выстрелы, но я уже не обращала на них внимание. Я поняла, что вспомнила, даже то, что казалось похороненным навсегда. А оно все было, в глубине меня. Где-то за дверью, и теперь проникало, просачивалось каплями в меня вместе с этими звуками, звуками полуавтоматического огня?
  -Я вспомнила!
  Меня толкнули, я упала, вокруг был грохот, но то, что заставило сжаться от ужаса на полу моей тело - крик, точнее визг, смешанный с бульканьем, тут же перешедший в рев, с каким-то слишком громким и высоким для моих ушей скрежетом.
  -Не дай ей встать, только вставать не давай!
  Грохот меня разбудивший оказался винчестером Рамона, сейчас он палил из пистолета, поставив одну ногу на подоконник. Высунулся на секунду наружу и тут же отшатнувшись, бросился из комнаты, крича, что было сил:
  -Гранату, еще одну скорее!
  Сверху снова загрохотал пулемет, именно этот звук я слышала сквозь сон. Вот надо же было так глубоко уснуть в такую ночь!
  Выставив вперед руку, я уперлась во что-то горячее и, не обращая внимания на боль, поднялась с колен. Прислонившись плечом к стене, достала обеими руками пистолет и выставила его из окна, пытаясь быстро сообразить - что передо мной. В глазах еще плыло, и ладонь горела, мне пришлось сделать шаг назад и встряхнуть головой, не выпуская серую движущуюся массу из вида. Выдохнув из себя остатки гребаного сна, нажала на курок, и продолжала стрелять, пока обойма не опустела, целясь в самый центр серой твари. Мой пистолет и пулемет Лукаса смолкли одновременно, надо мной послышался топот и тут же на улице прогремел взрыв, может даже не один. Я, опять упав на пол, подползла к стене и, перезарядив пистолет, просто ждала. Сама не знаю чего - голоса человеческого, наверное, может крика. Хоть чего-то. Но все смолкло, лишь, когда я снова поднялась на непривычно тяжелых после сна ногах, услышала на улице столь знакомые голоса и кинулась, спотыкаясь на невидимых в темноте ступенях вниз.
  Они стояли внизу, о чем-то говоря. Я не видела лиц, но знала - на них радость. Запутавшись в ржавом велосипеде, я произвела столько шума, что все разом повернулись в мою сторону. Так и есть - радость. Только вот со мной было что-то не то. Смотрела на мир словно чужими глазами и уж радости у меня никакой точно не было ни на лице, ни в себе. Сон словно окутал меня и никак не отпускал, он был настолько близко, что закрой я сейчас глаза - и передо мной вновь появится эта дверь.
  Что-то не так.
  Рамон поднял вверх обе руки и палил в воздух из двух стволов, крича от этой самой радости. Для меня же радость вдруг обернулась страхом. Остальные вели себя спокойнее, и только Бачо сидел на корточках в луже крови рядом с огромной тушей. В зубах сигарета, на голове окровавленная майка. Я подумала, что он наверняка пытался подобраться к ней поближе, чтобы кинуть гранату и вот он - результат.
  -Большой. - Просто сказал он, почувствовав меня за спиной. Тварь была не то что большой - она была огромная, но весь её левый бок извороченный выстрелами теперь был размазан вдоль улицы. Я, проморгав, посмотрела на пасть, она была длинная, почти треугольная с несколькими рядами очень острых маленьких зубов. Впрочем, маленькими они были по меркам самой пасти, с пару дюймов, не меньше. Вытерла со лба ледяной пот и на этот раз уже вслух самой себе задала этот ненавистный вопрос:
  -Что не так?
  -А? - Отозвался Бачо. - Да все так, я бы тоже уснул при желании. Не ты же дежурила.
  -Нет, - ответила я. Скорее самой себе. Что-то было не так, только я не знала - это со мной или с чем-то кроме меня.
  -Где Тито? - Спросил вдруг он. И развернувшись к главарю закричал, указывая на дом напротив, на крыше которого и устроился вечером наш снайпер.
  Рамон ворвался внутрь первым. Мы все за ним. Первые два этажа были пусты, даже странно пусты. Из мебели одно кресло, никаких картин или часов на стенах не было. Ровные пыльные обои, полоски ржавчины наискось от заспанных прерий всех оттенков серого. И люстра под потолком, в которой отражались наши фонари. Видимо частицы моего напряжения передались им всем, второй этаж брали по всем законам захвата здания, почерпнутым впрочем, мной исключительно из книг. Там было совершенно пусто. Абсолютная пустота комнат, жильцы которых переехали, собрав все свои вещи и упаковав ими автомобиль так, что при виде патруля на дороге придется улыбаться, даже переигрывая слегка, чтобы только не остановили с проверкой, ведь вновь все обратно собирать. Я опять махала головой, пока Бачо по своей привычке изучал лестницу на третий. Эта обыденность, с которой я не сталкивалась, живущая во мне лишь содранными из книг страницами, была, оказывается так драгоценная, стоило увидеть все воочию, как оживали потаенные участки моей глупой памяти.
  Третий и четвертый этажи были в порядке, а вот крыша была пуста. Я только сейчас вспомнила, что не слышала выстрелов из винтовки Тито, и никто из ребят их не слышал. Тито просто исчез. Вот только исчезать ему было некуда. Крыша была самым безопасным местом на тот момент в битве, если пальбу из всех стволов по этой серой махине и можно так называть.
  -Что за чертовщина? - Спросил у утреннего неба Рамон. Звезды гасли, из-за горы вот-вот появится солнце. Нам нужно уходить, спускаться под землю с радостными новостями. Хоть радиации смертельно и нет, разве та, что изредка падает с каплями дождя или приносится с горячими ветрами с юга, все равно поверхность была потеряна людьми. Днем вся попрятавшаяся на ночь живность соберется вокруг нас - её добычи - и пробиваться обратно придется с боем.
  -Ти-ито-о! - Хор голосом раздавался в таком свежем воздухе. Я тоже кричала, мы разошлись по углам крыши и изучали все соседние дома. Я повернулась к Серро-де-Ла-Силла, чтобы посмотреть, сколько еще до восхода солнца. Мир словно расцвел цветами из невыносимо яркого света, я закричала и не услышала своего голоса, только легкая боль в затылке и я вновь куда-то погружалась.
  ***
  -Там!
  Я открыла глаза, лицо горело, плавилось, наверное, в этом свете, глаза болели, веки, я удивилась, что они еще не испарились... Но глаза я открыла...
  Надо мной было утреннее небо, но что-то было не так. Тонкие нити свисали с него, и когда я привыкла к этому невозможному свету, то поняла, что же все-таки там было странным. Огромное прозрачное и искрящееся, оно плавало надо мной в небе, больше города на крыше одного из домов которого я лежала. Личинка медузы, огромной и красивой, все тело которой состояло из переплетения двух прозрачных жилок. Они пульсировали, и узор менялся, двойная спираль в небе играла сама с собой, норовясь ухватить себя за невидимый в лучах уже вставшего солнца хвост.
  Я вытянула вверх руку и спирали закружились надо мной, как лопасти рисованного вертолета. А потом они упали вниз, накрыв собой весь город.
  Я просто больше не смогла дышать.
  ***
  -Пропали два человека, Тито и Мариса. Но мы убили зверя, нам не нужно было больше его кормить! Скажите всем, мир, там наверху опасен, но жить в нем можно! Если вы не хотите сгноить заживо тут своих детей, прекратите ценить свои жизни так высоко, умрите, умрите сами, но сделайте так, чтобы ваши дети смотрели на солнце, а не на желтые лампы накаливания!
  -Убили?
  -Зверя?
  -Пулями?
  Дамин смотрел в лицо Рамону и улыбался.
  -Если ты против, так и скажи. Хочешь власть свою не терять, так и скажи людям. Я хочу власти! Скажи им это, прекращай людям пудрить мозги, про страх и жертву, это все бред. Ты знаешь, я знаю, что все в этом мире из плоти и крови, а то, что нет - лишь инструмент! Но люди - не инструменты для твоих амбиций, они имеют право лишь на одну вещь на свете - на правду!
  -Ты хочешь правды?
  -Хорошо. Только тебе она не понравится. Вы потеряли двух человек? Значит, два месяца мы будем спать спокойно, вот и все. А потом опять кому-то придется пойти наверх, ибо зверь после того как появился так просто не исчезнет и не суть вопроса кто или что его породило, и ему не нужны наши тела и кровь наша ему тоже сдалась вовек, ты не понимаешь педро, мой мальчик. Он питается душами, нашими мечтами, и тело зверя столь огромно, что его не увидеть глазами, не остановить герметикой и не убить его, никак. Мы живем под ним, но не его корм мы, часть его мы, корни, Зверя.
  ***
  Вначале Карина была вся мокрая и скользкая. Я нашла не истлевшее полотенце и кое-как это исправила.
  Вначале она была маленькой совсем, на две головы ниже меня но, съев часть серой туши размером, наверное, с себя, она как-то незаметно подросла и теперь опять мне вровень.
  Вначале я не знала, что нам делать дальше. Но Карина тянула меня за собой, вцепившись в мою одежду. И все живое разбегалось, когда мы шли по окоченевшим улицам. Везде был холод, и только от неё исходило тепло. Не знаю как, но я это чувствовала. Мы прошли его вдоль главной улицы до самого конца, и когда город остался позади, мне не захотелось повернуться и посмотреть на него. Чувство, которое влекло вперед шло справа от меня, уверенно ухватившись за выпущенную поверх джинсов футболку.
  Мы шли на север.
  
  
  Земляной вал для Вики, которая все бредет.
  Она вернулась с войны странной. Так сказала её сестра. Клэр служила в войсках НАТО, но когда вернулась, помимо отсутствующей руки и странного взгляда в ней было нечто еще. Что-то иное, абсолютно чужое. Это напугало семью.
  Так Клэр стала жить одна.
  Это расстроило семью, и они решили изменить к ней отношение и загладить вину.
  Это обвинило существо все еще по привычке именовавшее себя Клэр. Девушка ходила в плаще, скрывавшем покалеченную руку, потому что смущала этим людей, но смущать родственников - слишком тяжело.
  Так она исчезла. Просто растворилась в толпе и детектив, нанятый для её поисков не смог отыскать ни одной зацепки. Полиция развела руками.
  Их было много, этих рук. Целый ряд...
  Деревья?
  Казалось тут кто-то жил. Так не растут в природе деревья, словно высаженные в грядку овощи. На окраине поля была роща, а за ней дом. Словно руки Зверя, подчиненного Зеленому Мозгу, они скрыли его от посторонних. Но порядок, правильное расположение стволов - это их выдало.
  Трактор был старый. Вика любила старые механизмы, едва ли не больше, чем старых людей. Хорошие и добрые старики держали мир, когда-то, с полвека назад, когда им платили пенсии. Этому старику никто и никогда ничего не платил, у него была своя земля и много-много внуков. То есть это был самый лучший из стариков - это был Фермер!
  -Оттуда никогда не идет дым? - Спросила Вика у фермера. Тот развел руками.
  -Дом заброшен. - Сказал он. И добавил, что там уж точно никто не живет.
  А почему? - Хотела спросить девушка, но передумала. Когда говорят "уж точно" спрашивать если не невежливо, то отчасти бессмысленно.
  "Обвинило", вспоминала Вика слова сестры Клэр. Та сказала "обвинило". Интересно, она это почувствовала или Клэр призналась, что уходит, потому что чувствует на себе обвинение?
  Трактор забирал вправо, Вика представила себе, как с орбиты инопланетная делегация переводит письмена на полях, остающиеся на свежее перепаханной земле за трактором, в котором дедок-фермер слушает песни далекого детства и правит чрезмерно смелой после самогонного самогона рукой.
  А они переводят и даже пытаются отвечать!
  ***
  Калитка была странная. Что именно в ней не так, Вика так и не поняла, но странность ощущать не перестала. Тем более мирно, почти противоестественно мирно протекала жизнь двух девушек, приютившихся в этих зарослях.
  Первая - Клэр, её серебристые волосы отросли до талии, а ведь на фотографии годовой давности она было с коротким ежиком. Вторая, кареглазая шатенка, тонкая и подвижная, похожая в своей угловатой простоте на ребенка, купала Клэр в тазу. Микрофон, сопряженный со стволом старого гринфилда мог улавливать тихий голос человека с километровой дистанции, но с восьмисот метров Вика слушала лишь их сопение и всплески. Даже смеха не было.
  Почему-то Вике казалось, что он обязательно должен был быть, когда её саму купала так сестра, летом, в жару, во дворе, в тени зелени в огромном оцинкованном тазу, Вика орала как помешанная, захлебываясь своим хохотом и брызгами воды.
  Холодная. Линда всегда наливала её слишком много, так, чтобы при погружении маленькой Вики часть вылилась на траву. Зачем? Вика не узнала...
  Смеха не было, но теплота была. Так странно...
  Вика свинтила узко направляемый микрофон и стала разбирать винтовку, упаковывая её в спортивную сумку с молнией. Медленно провела пальцем по последней, словно не веря, что она и впрямь закрылась.
  И, внезапно для самой себя, улыбнулась. Когда солнце пробивается сквозь такую дикую листву, в полдень, оно словно оставляет на внешней стороне листьев свой жар и пыль, и духоту и солнечный удар, и прочую ерунду - по эту сторону оказывается лишь солнечная теплота.
  ***
  Этот дом был деревянный. Сумрак ночи утреннего дня. Странным казалось в нем все, и в то же время - все было обычным. Словно кто-то взял и ковырнул твои воспоминания самого раннего детства, после чего воплотил их в живой древесине, не стал красить, но обложил каким-то таинственным заклятием и перенес назад во времени. Так, чтобы когда ты его найдешь, дом выглядел старым, но чтобы ты понял - он стоит тут и дожидается именно тебя.
  В доме было много пыли. Казалось - тут никто не жил. И если и жил, то старался не выдавать себя ничем. Если сдвинуть предметы - остается след на тонком слое пыли. Любой эксперт твердо, ссылаясь на свой опыт, заявил бы - тут никто не появлялся как минимум с год, если не больше. На самом деле официально этот дом пустовал как минимум двадцать лет.
  Удивительно, что его еще не снесли. Наверное - все-таки это была магия.
  ***
  Вика прошла вдоль всех стен, ища следы потайной комнаты, либо чего-то еще, что дало бы ответ на вопрос, который уже с час вертелся у неё в голове. На самом-то деле вопроса было два. Первый: уж не сон ли это. А когда она задавала второй - наливали чай. Вика попалась так легко и внезапно, что все, что она смогла сделать - это попросить не класть сахара, зато положить побольше клубничного варенья.
  ***
  -Я живу воспоминаниями, которых не было.
  -Что это значит... - Сказала самой себе Вика. - Ты живешь мечтами?
  -Нет. - В голосе Амэ прозвучала тишина. Вика подняла руку ладонью вверх.
  -Тогда - сожалениями?
  -Вряд ли. - Улыбнулась тихо Амэ.
  -Да-а... - Протянула Вика. Амэ положила свою ладонь на её сжатую в кулак руку. Стало так тепло, что Вике захотелось руку отдернуть. Рефлекс? Странный какой...
  -Ты знаешь, что они делали с этими детьми? - Улыбнулась своей загадочной и мягкой улыбкой Амэ, разглядывая Викины глаза.
  Вика постепенно погружалась в темноту. Это как плыть по течению в глубокий прохладный тоннель. Нельзя сопротивляться наваждению покоя.
  ***
  В словах Клэр была ирония, но иронии не было в её голосе. Это как посолить суп из пустой солонки: самовнушение позволит - суп посолен, нет - чувствуешь себя не в своей тарелке.
  ***
  -Человек эволюцией создан таким, каков он есть - вот он, истинно антропный принцип. Только настраивать против себя человека, я могу предвидеть ситуацию, в которой мои слова повлияют на человека и кроме неприязни ко мне вызовут ответную реакцию иного толка, но зачем она будет ему? Существует множество схожих ситуаций в самой системе, которые приводят людей в схожие ситуации и в результате они сходят с одного пути, проложенного для них системой, и встают на иной, проложенный для них системой. Выбор есть всегда, и все дороги ведут к Источнику, человек - лишь метод. Какой смысл говорить гайке, что она могла бы закручиваться и в иную сторону? Что даст это гайке? Захочет она этого или нет, её резьба такого не выдержит.
  -Не бывает холодных людей, бывают остывшие люди, из-за специфики вашего размножения, люди рождаются очень похожими и изначально схоже реагируют на схожие раздражители. Потом все меняется, но с точки зрения человека хаос и непредсказуемость несут именно дети. То, как они будут в этом мире остывать - для остывших загадка, требующая постоянного прогнозирования. Вообще похожие на вашу цивилизации отличаются тем, что постоянно прогнозируют свое будущее. Наверное, это связано с изначальными импульсами инстинктов, а еще точнее - с тем, что вы способны испытывать "страх", в отличие, например, от изначально централизованной иерархии. Вы развивались как обособленные особи с уникальными личностями с точки зрения любой другой личности, но с точки зрения системы вы все равно объединены по аналогии воедино, а уникальность представляет интерес только для вас самих, потому что иначе подобная вашей организация была бы не эффективной. Понимание Истины для вас, схоже с пониманием гайки, которая вдруг осознала, что может закручиваться и в иную сторону, но догадывается, что за этим последует. В любом случае гайка остается гайкой, потому что создана такой. Правда сама она считает своей появление то случайностью от хаоса, то чьим-то умыслом, с периодичностью в пару сотен лет меняя мнение на противоположное, потому, что от прежнего уже устала, а к новому еще не успела привыкнуть. Мнений может быть больше двух, но схожие с точки зрения гайки обычно объединяются в одно. О том, что кроме гаек может существовать что-то еще она, конечно, начинает догадываться и множеством способов строит множество теорий и гипотез, это могут быть другие разновидности гайки или умозрительные существа, с функциональностью гайки либо резко отличающейся от неё. Гайка попытается придумать среды, в которых обитают существа с отличной от гайки функциональностью, скорее предположит, что такие среды и "негайки" существуют, чем то, что их уж точно нет во вселенной гайки. На самом деле сторонний наблюдатель сказал бы ей, что во вселенной гайки она одна, хоть он знал множество подобных ей гаек и у каждой - своя, особенная и уникально неинтересная ему судьба. Впрочем, любой сторонний наблюдатель в своем роде гайка. И тоже временами подумывает о том, чтобы навинтить себя на болт в обратную сторону от положенной. Это естественный для гайки закон их взаимопроисхождения и существования - гайки выходят из строя, порождая необходимость в новых гайках. Причем что интересно - сторонний наблюдатель зачастую не понимает, что заставило его с такой силой вворачивать гайку, даже понимая, что что-то пошло не так, а сами гайки, вызвавшие подобный импульс у недостижимого для них стороннего наблюдателя, которого они обычно именуют термином "Бог", считают, что в конце их "цивилизации" виноват либо этот самый Бог либо случай. Недопонимание повторяется снова и снова, в нем есть какое-то необъяснимое понимание взаиможеланий друг друга. Рано или поздно усомнившись в своем величие, гайка дойдет до мысли, что создана человеком и признает в нем бога, чтобы спустя века отказаться от этой мысли и прийти к выводу, что и богу гайка нужна, а значит, он без неё не может. Раз создал такое высокое творение как гайка. Разочаровавшись в обоих предположениях по истечению рекордного для каждой отдельно взятой гайки времени, она придет к выводу, что теперь чаще думает об иной резьбе, чем раньше, а существование иных, отличных от гайки умозрительных явлений и творений в таких же нелепых условиях ей больше не интересно.
  -"Иная резьба" - это идея попытки познать себя через самоуничтожение? То есть все, что может цивилизация, как инструмент, это сломаться, хотя на определенном этапе она и стремилась к поиску и осознанию иных форм существования, причем не несущих смерть ей, как форме существования?
  -И обратное. Просто резьба наблюдается всегда, даже если она не с той стороны, где обычно. Ваш язык такой неуклюжий. Возможно неуклюжий я сам в нем.
  -Что такое взаиможелания?
  -Взаимное желание.
  -Так просто?
  -Где ты видишь простоту?
  -Взаимное желание - это когда двое хотят одного и того же. - Покраснела девочка, которая еще не могла привыкнуть до конца к тому, что существо напротив говорило о себе в мужском роде, к тому, как оно говорило о человечестве привыкнуть было легче - мода помогла. - И в абсолюте - это любовь...
  -Кто "двое"?
  Опять недопонимание, подумала Вика.
  -Два человека.
  -Я не видел тут двух различных людей, несмотря на то, что вы насчитываете себя на планете семь миллиардов. Для меня двое - это всегда ты и тот, кто тебя создал.
  -Взаиможелание человека и Бога?
  -Вы говорите, что мир наполнен любовью. Люди считает свою любовь особенной, если так много особенного, значит оно кому-то нужно. Вы для чего-то рождаетесь и умираете и сами на протяжении жизни ищете ответы. Значит, ваш бог хочет вашей любви и ваших поисков, но не ваших ответов. Значит вы такие. Значит. Раз ваша любовь столь ценна для вас, значит, она необходима вашему богу иначе ценным было бы иное. Раз вы желаете своей любви, и ваш бог желает вашей любви, то это взаиможелание.
  -Я не вижу тут логики.
  -Значит, ваша логика менее важна для вашего бога, нежели ваша любовь.
  -Ты думаешь, мы тут плодиться и размножаться обречены?
  -Я думаю, вашу численность скорректируют. Я думаю, вам неприятно и негоже думать о том, что корректировкой займетесь вы сами. Поэтому, рассудим для вас так: вы готовы признать, что существует в вас некий общий бог, который хочет вашей любви, потому что ваш некий общий бог появляется из вашей уникальной любви, не взирая на рождение вас или вашу смерть, ваши чувства к друг другу заставляют сложность превыше вас существовать, и эту сложность вы считаете своим богом, и на неё молитесь и её любите, потому что благодаря этой сложности вы появились на свет именно такими, а не другими.
  При этом ваш создатель с точки зрения стороннего наблюдателя скрывает свое существование от вас, позволяя вам считать своим создателем свое творение, тем самым вы зацикливаете на самих себя свою любовь, то есть принцип вашего разума используете как принцип вашего сверхразума.
  -Принцип разума - это про черный ящик Пандоры? И, война - та еще любовь, не правда ли? И еще, наверное "вам считать вашим создателем ваше творений"?
  -Да, вы не можете познать себя не потому что непостижимы, а потому что слишком просты, и дай вам возможность себя понимать, вас бы слишком быстро привели к черте "иной резьбы". Вас разграничили довольно жестко - что вы можете, а чего нет, на вашей планете это получило бы наименование "принцип хорошего надежного умного инструмента". На вас можно положиться, например мне, потому что ваша ненадежность лежит вне моей сферы интересов, то есть, говоря вашим языком существ умеющих "бояться" и любящих прогнозировать - вы никак не можете мне навредить. Да, война разрушительна, любовь разрушительна, созидание разрушительно, разрушение разрушительно, "кто-то получает не то, что хочет сейчас, потому что иные довольны", неудачная, наверное, по вашим критериям поговорка, но все же. И - да, это можно повторять снова и снова, ведь вы видите в общении спор, это нормально, любой спор становится бессмысленным, если в его результатах жестко не заинтересованы стороны и открыты все "карты", то есть изначально все понимают что это игра, в которой правила существуют чтобы их исполнять, а не иначе. То есть никто не пытается создавать свою, отличную от общепринятой в этой цивилизации систему логики, мышления, существования, никто не навязывает другим свои правила игры и не уходит от существующих, которые изначально навязаны всем.
  Вика заметила, что с некоторых пор Клэр стала повторять её формулировки вопросов при ответах, только не решила - это признак раздражения, или она просто пытается облегчить "общение"...
  -Я не поняла, ты думаешь, что мы считаем, что сами себя создали? Хотя, на самом деле это мало кого волнует, лишь единицы...
  -...
  ***
  "Он" сказал: скорее всего, она сошла с ума, а возможно в ней инопланетный паразит, но одно, несомненно - девушка очень сильно желает уединения и ненавязчиво просит не беспокоить. Может убить.
  Исключительный выбор...
  Вика испытывала головную боль от общения с "ним", поэтому предпочитала телефонные разговоры. И она спросила у Клэр:
  -Клэр еще жива?
  Но "Клэр" не ответила...
  Тогда Вика спросила еще раз, и "Клэр" ответила.
  -Мне... просто нужно было как-то тут жить, в вашем мире. Для этого потребовалось тело, потому что вы так сильно отрицаете существование без него, я не смог бы тут находиться. Я взял то, которое испортилось. После вашего общения во временя войны много остается таких тел...
  
  
  
  Амэ и четыре листочка со старого дуба.
  Под деревом зияла дыра. Амэ обошла её кругом, когда возвращалась домой. В ту ночь случилась буря. Дерево, нависавшее столетия над домом раскололо пополам молнией, и оно упал на левое крыло.
  Лиля не вернулась домой. Ни в эту ночь, ни в другую.
  -Мир дерева так стар, - сказала себе под нос Амэ, ощупывая то место, куда упал с неба заряд электричества. - Мир человека слишком молод.
  Амэ перетянула живот клетчатой рубашкой Лили и, взяв сумку с винтовкой, отправилась к мосту, рядом с которым росло дерево. Дерево с дырой.
  Когда Амэ пришла туда, то поняла - Лиля не вернулась бы и на следующий день, и к концу недели - никто не постучал бы в окно, никто не спросил бы новых батареек к "этой желтой в синей изоленте штуковине".
  Амэ не любила ночами путешествовать в город, пусть и за батарейками, но сейчас бы с радостью туда отправилась. А может даже - прихватила с собой эту странную, слишком взрослую и такую критически настроенную, вместе с её штуковиной. Желтой и с синей изолентой, которая жрала батарейки и позволяла в себя играть.
  Амэ стола по пояс в траве, сведя носки вовнутрь и наклонив голову вбок.
  Дыра исчезла. Амэ обошла дерево кругом и медленно поднялась на мост, прислушиваясь к траве. Была тишина, девочка всей кожей ощущала её. С непривычки странно любому чувствовать абсолютную тишину, но не Амэ. Она уселась на краю самого большого камня четыре сотни лет назад пущенного на этот мост, мост, пересекавший больше не существующую реку. Во рту у Амэ была травинка. Высоко в небе жгло землю солнце. Одинокий луч дрожал в застывшей траве. Ветра не было, но не становилось душно. В траве есть жизнь, но она не издает звуков.
  Амэ сложилась пополам и, ухватившись цепкими пальцами за край моста, повисла вниз головой. То место, где была дыра. Центр тишины этого поля. Когда-то тут текла река. Но река исчезла.
  Волосы закрывали Амэ глаза. В голове шумели голоса. Вот Лиля срывает цветок, чтобы украсить им себя, вот вдалеке медленно едет странный агрегат - какой-то умелец переделал трактор на джип: из метровой трубы валит дым, огромные колеса бегут по волнистой долине, усеянной лугами с вздувшимися холмами, столетия назад срубленными лесами и исчезнувшими навсегда реками. Куда? Никто не знает. Но одно известно точно - вода есть, там, в глубине, текут подземные реки, и холмы иногда проваливаясь внутрь, открывают такое...
  Лиль любила ходить к мосту. Где можно встретить Лиль? Под мостом! Она меняла мосты, но не положение своих ног относительно солнца. И во рту всегда - травинка. Так она сходила у людей за свою. Амэ не знала, откуда та притащила эту желтую штуковину.
  -Мальчик подарил! - Воскликнула радостно Лиля и вдруг, став снова серьезно-обиженной, посмотрела недоверчиво на Амэ. Так смотрят на лжеца. Лиль. Ты сама солгала. Такого просто не могло случиться, если только...
  -Они едят нас. - Предупредила Амэ её год назад. - В своих снах. - Добавила она, спустя год. Солнце. Такое жаркое. Стоило протянуть руки. Амэ любила смотреть на звезду людей, вытянув вперед рук и растопырив пальцы. Так она жгла терпимо, и в то же время - было приятно.
  Год это много. Среди людей. Запах. Тут был этот запах.
  ***
  Лиля взобралась на холм и, потянув носиком, поняла, что скоро будет гроза. Сплюнула изжеванную травинку. В этот день что-то было не так. Её трясло, как от озноба. Только так тепло вокруг! В глазах темнело часто, но видела она хорошо. В животе не урчало - его сводило и. Совсем не там, где желудок.
  Она не хотела подавать вида, что с ней что-то не так, ведь был день игры. Ведь она выбралась!
  Следом за Лилей на холм, покрытый кустарником, взобрался запыхавшийся Вадик. Мальчик притащил огромную сумку еды, он думал - они идут на пикник. Вадим носил сумку за плечами. Лиля видела такие в городе и временами - тут, у приехавших из города людей. Полуобернувшись, Лиль смерила пацана взглядом - таким, что у него перехватило дыхание и, замахав в воздухе руками, он улетел обратно вниз с холма - перевесила его еда.
  Через десять минут он весь красный как рак. И принялся раскладывать на земле еду. Лиля смотрела с полминуты на все эти приготовления, оттопырив пальцем губу - струйка сладкой слюни стекала по подбородку. Проглотив голодный комок, она, не вытерпев, облизнулась и прыгнула на него.
  Он издавал странные звуки, этот городской мальчишка. Интересно, там много таких? Почему он так странно сопротивляется? Отчего так пахнет? Вот это у него что? Есть ли предел приливу крови? Где он дышит, неужели - в животе? Такой маленький! Ого! Вот это вымахал! Так быстро увеличивается. Бывает же такое...
  Вадим лежал, разглядывая небо. Его уронили навзничь - рядом, раскинув руки, лежала Лиля. Она только что в кровь изгрызла ему ухо.
  В траве прошмыгнула кошка. Вскочив и метнувшись вдогонку, Лиля не рассчитала сил и когда встала в полный рост в траве - кошка была мертва.
  -Э-эй! - Позвал её голос из травы. Казалось он доносится с того света. - Я сплю?
  Прошелестев по траве босыми ногами, Лиля легла рядом с мальчиком, её когти по-прежнему сжимали в руках местного кота.
  Вадим разглядывал её губы. "Чума-азая ты...", было написано на его сонном лице. Ему явно не хотелось вставать и прогонять наваждение. Перевернувшись на живот, Лиля легла на Вадима и поцеловала его в рот. Сначала он не давался, но потом передумал.
  -Боже, что за гадость. - Сказал он, сплевывая через минуту кровь. Помаленьку он приходил в себя. И при всей своей смекалке, Лиля не знала, что будет, когда он окончательно очнется.
  Может - вскочит и убежит. Правда, раньше от неё бегали исключительно девочки. Раньше она бегала исключительно за девочками. Раньше вообще они с Амэ гуляли исключительно ночью.
  Вадим совершил нечто странно. И теперь неслась по траве от него Лиль. Все дальше и дальше, по холмам и перепрыгивая овраги, она обогнала летевший в ту же сторону серебристой стальной иглой вдалеке поезд и (как учила Амэ) ушла в перпендикулярный вектору её бега овраг, так, чтобы только её не видели пассажиры.
  Их там так много, - думала, петляя по запутанному оврагу Лиль, - а я тут одна, всего лишь одна.
  Она выбралась из оврага там, где начинались поля, за которыми текла последняя река, и начинались высохшие с виду, но все еще плодородные земли. Там был лесок и снова овраг, и два села, жавшиеся друг к дружке, левее начиналась тропинка и дальше - кустарник - и чужие холмы, просто холмы, уже родные холмы и родные мосты.
  Он укусил меня. - Размышляла Лиль, идя по тропинке к мосту. Обезьяны едят все, - вспомнила Лиля слова Амэ, - даже других хищников; когда-то они хотели разума и ели, теперь хотят силы и едят, все, что умеет их мир - пожирать другие миры, всеядные.
  Она остановилась отдышаться в тени под старым дубом. На плечо девочки упал пожелтевший в разгар лета листок. Лиля взяла его двумя пальцами, и сладостно закрыв глаза, понюхала. Земля уходила у неё из-под ног, девочка падала в океан зеленой травы, в которой утопали корнями деревья, по которому бежали во времени волны холмов и оврагов, слишком медленно, чтобы заметить человеку, но ведь...
  Открылась дыра в тени, оттуда показалась зеленая мохнатая лапа.
  -Тролль! - Вырвалось у Лиль, и в ту же секунду, как их глаза встретились, она вспомнила наказ более опытной Амэ. - Мне нельзя смотреть... - Обреченно подумала Лиль, наклонила голову, из глаз брызнули слезы. Страха и наслаждения. Во рту образовался шарик слишком сладкой слюни, чтобы можно было сдерживаться. Девочка открыла рот и кинулась под мост. Зеленые глаза слегка дрожали, фосфоресцирую в тени, тролль боялся света, как и любой из порождений человеческий фантазий, он скрывался только от своих творцов, людей.
  Тролль поймал её с лету. Схватил Лилю за руки. Резко выгнув их, сломал в локтях. Хрустнули кости - девочка закричала, она билась, не вырваться стремясь, а лишь приспособиться к этому хотела. К тому, что сейчас случится. Прижав её к земле, тролль оказался сверху.
  Меня поймал тролль. - Со странным волнением думала она, хоть и знала, что произойдет через мгновение.
  Он был небольшой, весь зеленый, как тина. Он жил под землей, питаясь водой и тем, что она несла из городов.
  Сельский тролль. Тролль овладел ей, и они стали единым в тени под мостом.
  Хрустнули кости бедер, треснул таз, в голову летела яркая боль.
  Хватит, хватит, хватит... - твердили её мысли. А тело сказало: еще!
  Тролль облизнулся языком, полным розовых комочков слизи и засунул его в рот Лили. Глаза девочки открылись и больше не сомкнулись, в них застыла тень. Тень под мостом и два тела - не увидеть снаружи. Тишина - ни звука. Над ними сияло солнце, где-то тарахтел трактор, под мостом Лилю ел человеческий тролль.
  Прошла слишком длинная для неё минута и тролль оторвался от своей добычи, вынул из девочки вялый хоботок с головкой, усеянной тупыми шипами. На траву капало семя, оно текло по бедрам, смешиваясь с кровью. Тролль принюхался. Схватил за бедра и обнюхал сочащуюся щель, снова облизнувшись, засунул туда язык и стал подъедать. Самого себя.
  Самоедство? - Подумала Лиль. Сопротивляться троллю нельзя, если ты не человек, а человеку тролль не покажется. Он в него не поверит. Так и лежала она, лицом на мокрой тенистой земле, чувствуя, как в животе работает тяжелый язык тролля. Он выпил себя и съел часть неё. Он начал с лопнувшей вагины, прогрызая тупыми человеческими зубами путь в её живот. Он хрюкал, хлюпал её сочным мясом с соками и прерывисто сопел. Девочка дышала, чувствуя, как увядают цветы у тролличьих ног.
  Тролль никак не мог насытиться.
  -Ненасытные вы, - прошептала в царящей кругом пустоте она, но не услышала саму себя. Нет голоса у неё - её доедает тут тролль. - Скорее, съешь уже меня до конца и залезь обратно в дыру старого сапога!
  Вонзив в спину когти, тролль схватил позвоночник и рванул его.
  Мама, - сказала самой себе мысленно Лиль. И умерла.
  Тролль вытянул лапы и впился зубами в окровавленные позвонки. Зубы тролля скользили, ударяясь о костяшки, сначала в одну сторону, потом в другую. Прошли часы - к горизонту ушло солнце. В безмолвной тишине под мостом на позвонках мертвой девочки играл человеческий тролль.
  Он был сыт.
  Бросив позвоночник в сторону, тролль зевнул. Ворча что-то неразборчивое, он полез к себе в нору. Она сужалась - уходила из-под моста тень. Когда лучи заходящего солнца коснулись травы под мостом, там лежали окровавленные кости.
  ***
  Под старым мостом сильно пахло трольчатиной. Все было забрызгано кровью. Черепа не было, его не оставит никто, но были кости. Их и не видать под прямыми солнечными лучами, но стоит упасть тени - и вот они. И кровь. Амэ слышала, как двигаются черви. Все хотят сюда, скорее же, скорее, только сюда. Они тоже любят кровь таких, какой была Лиля.
  Тут очень быстро росла теперь трава.
  Дыра исчезла. Но она появится снова. Когда-то тут проходил человек в сапогах с высокими ботфортами и угодил ногой в блуждающую тень. Кому-то снился кошмар - а кто-то троллем стал. И живет теперь в норе, что под мостом открывается в тени, когда вокруг нет никого из людей, и оттуда появляется мохнатый монстр. Человеческий монстр. Он делает то, что ему позволяют люди, чего хотят от него люди, но стыдятся сделать сами. Порождение желания бездны, сковавшей сердца миллионов. Ночью, когда все улетают в сон, оттуда приходит нечто, и оно отрыгивает подобные фантазмы.
  Амэ согнула позвоночник. Он оказался удивительно хрупким в её руках и с треском сломался. Амэ уселась спиной к стене камней, голой поясницей чувствуя ночь, даже днем, сейчас, по холодным камням можно было почувствовать грядущую ночь. Вот она в тысяче километров отсюда зажгла огни еще одного города. Люди ложатся спать, чтобы сотворить новых чудовищ. Которые сделают все за них. То, что они хотят, что им так нужно, просто необходимо получить. Когда-то - разум. Чтобы мечтать и творить. Теперь - возможность получать не творя, иметь не положенное, воплощать свои мечты в обход всех правил и законов бытия. И как всегда - за счет других. Раньше был этот мир, мир людей. Он оказался им мал. Теперь они хотят большего. Люди этого мира сожрали уже почти всех вампиров, Амэ хотела найти в этой солнечной стране место, где не бывает тени - и не находила.
  Амэ поднялась и развязала на животе узлом стянутую рубашку Лиль. В клетку - шаховницы были её любимыми узорами.
  
  
  
  
  Планетарный СУП.
  1. Мир во власти СУПа.
  Челленджер пискнул и спрятался под стол. Размеренно вышагивая, словно по плацу в полной броне перед застывшим и немым классом прошагал желтый человек с гладкой грязно-белой доской без глаз носа и рта вместо лица.
  -Желтые.
  -Желтые люди!
  -Кого-то банят...
  Шепот. Кто-то спрятался за шкаф. Кто-то полез в шкаф, но запутался в дверце и понял, что уже не успевает...
  Через минуту с первого этажа школы раздались выстрелы и крики. Но все сразу же смолкло. Было так тихо, что можно даже услышать, как бьется чье-то сердце.
  Впрочем, желтые и так слышали сердцебиения всех живых существ в этом здании школы с другого конца города. На то они и желтые. Из СУПа.
  Прошла томительная для Мари минута, потом началось.
  Все занимались кто чем: от банального вандализма до небанальных бальных танцев голышом на парте. Все это фиксировала мигавшая красным огоньком камера под потолком, в самом углу, заботливо прикрытая учительницей при помощи герани, она, работая в инфракрасном диапазоне, поставляла поисковому роботу СУПа необходимую тому для Работы Маски по Формуле информацию.
  Два пацана раздели одноклассницу и развели её лапки вдоль краешка парты. Та сопротивлялась ровно столько, сколько нужно, чтобы сошло за изнасилование - девиация лучше стандартного поведения, но только в меру. То есть, если ты идеальный школьник или школьница и просто ненаглядное дитя для родителей рано или поздно тобой заинтересуется робот и может решить, что ты фейк, после чего засуспендит до выяснения. Правда это займет гораздо большее время, но если ты сразу начнешь убивать трахать и жрать все, что движется - в таком случае бан будет скорым. Но разнообразие почему-то считалось поисковым роботом вполне приемлемым для человека нормального поведением.
  В общем, это было не так-то просто - обмануть машину с ИИ, работавшую на СУП и отчего-то едва ли не круглосуточно пасущуюся в детсадах и школах.
  Временами банили сразу все учреждение, причем быстро и без разъяснения гадающей общественности причин. Для этого были особые у СУПа бригады со вполне серьезным на то вооружением.
  Вот одноклассникам Мари и приходилось самовыражаться, чтобы СУП не посчитал "подобных детей" фейками. В таком случае их суспендили: данные отделялись от тел и хранились в "старых и пыльных комнатах", то есть - в архиве. По истечении тридцати дней данные уничтожались окончательно, за этот промежуток времени можно было опротестовать суспенд во избежание окончательного бана, обычно протестовали родители или друзья "подобного ребенка". В таком случае данные доставали из архива, ребенка клонировали, заливали ему в мозг как попало сохраненный архив, и вешали на палец стальную бирку. Ребята из СУПа знали свое дело. Но жаловаться в абуз-тим было невероятно сложно, дело в том, что люди там обитавшие были уже не совсем люди и обитали непонятно где, зачастую решая вопросы, они руководствовались странной нечеловеческой логикой, оставляя на съедение печи явно полноценных и воскрешая из суспенда дефектных. По своему, конечно справедливые, они не делали различия - плохой или хороший это был ребенок, абуз-тим с трудом понимал человеческий язык, его невозможно было уговорить, пронять мольбами или слезами, пронять логикой, факты ему тоже были не интересны, а жаловаться на абуз-тим было некому. Все, что можно было - это отослать жалобу на абуз-тим самому абуз-тиму и ждать три условных дня, после чего судьба твоего внезапно засуспенженного ребенка была решена - или печь или жизнь заново. Временами одних и тех же детей суспендили несколько раз подряд, после третьего или четвертого внезапного и непонятного суспенда, сделать было уже мало что можно, практически это означало печь для данных.
  Временами все обходилось и без суспенда - тот был вариантом культурного общения, когда ребенка, который не особо выделялся и был такой как все занимался не пойми чем и не хотел ярко самовыражаться отводили в специальную контору, где с него скачивали данные, а тело сжигали в доменной печи высокого давления. Таких детей называли фейками и все родители как огня боялись, чтобы у них подобное завелось, ведь тогда начнут проверять всю семью и могут они сами подпасть под формулу поискового робота СУПа, которого тот приватизировал у Яндекса до его слияния с Гуглом и Евросоюзом.
  Быть "подобным" - это плохо, так учили с пеленок. Интровертом ты не выживешь, - так говорила Мари её мать. И добавляла, что если никто не видит, что ты уникальна, то ты не уникальна. В голову твою никто залезать не станет, тебя просто сожгут, чтобы не потребляла матблага и не зашумляла СУПу статистику своим существованием.
  СУП стремился к математической гармонии с учетом человеческой природы, то есть он хотел видеть не серое человечество, а калейдоскоп отдельных ярких личностей живущих рука об руку или хотя бы ствол об заточку, для этого не нужны уже были старые невыполнимые законы, которые позволяли расти биомассе по имени Homo Sapiens максимальным возможными темпами. И СУП упразднил всемирное законодательство, заменив его своим корпоративным сводом правил. Не хочешь? Иди куда хочешь! С сервера СУП. На домене, принадлежавшем СУП все будет так, как того хочет СУП, ну естественно же и логично!
  Все началось на заре двадцать первого века в маленькой Московской компании. В тот памятный день эта компания решила, потратив все, что есть, купить кусочек сети, в котором обитали какие-то жалкие пятьдесят миллионов живых человек и устроить там свое счастливое отнюдь не будущее - настоящее! Это спустя тридцать лет она, скупив все иные трансконтинентальные корпорации и уже имея власть над миром, тихо приватизирует у еще не завоеванных своей покупной армией государств домен нулевого уровня. Не интернет, а тот, второй, который обычно оставался в тени своего сетевого, живущего полной яркой и красочной виртуальной жизнью собрата.
  В середине двадцать первого века трансконтинентальная мегакорпорация СУП с оборотом в двадцать шесть квадриллионов пятнистых йен или сто сорок триллионов радужных долларов или два с половиной ТераТиц-PR по кредиту трафика Гугл-Евро-Яндекса совершила покупку, она тихо и без помпы приобрела Материальный План и зарегистрировала его официально как домен нулевого уровня за треть своих акций, которые поделили её конкуренты - Гугл+ и Майкрософт, таким образом осталась одна большая и независимая компания на сервере без границ и правил, но с постоянно прописанными десятью с половиной миллиардами пользователей.
  Которые и не подозревали, что этот сервер сразу же начнут его зачищать от неуникального контента. Не уникального сугубо по их нечеловеческому, машинному мнению...
  Поначалу все эти мероприятия сопровождались рекламными кампаниями пряниками-плюшками и велись под эгидой еще тогда стоявшего ООН в рамках программы по борьбе с перенаселением планеты Земля.
  Потом и этот цирк закрыли, все стали делать быстро и без излишнего пафоса.
  Для детей все просто: жить ярко, быть уникальными, или, по крайней мере, казаться такими - вот прямой путь избежать суспенда или бана. Правда, иногда банили и таких уникальных, причем тоже - без объяснений. Точнее объяснялись абузы конкретно с отделенными данными, которые лежали уже на носителях, короче все это было не по-людски и скрыто от глаз настолько, насколько это можно.
  Да и что можешь ты доказать, когда у тебя уже нет тела и ты целиком во власти машины?
  ***
  2. Как Мари бегала от бана.
  -Не загораживайте проход во избежание бана. - Выговорил приятный женский голос с оттенком звучания металлики в голосе и, взревев сервоусилителями, в лицо Мари уставились две подвешенные к потолку орудийные турели.
  Гатлинги на серьезном калибре. - Подумала Мари и подняла кверху лапки. - ОК, - заявила она, - я уже ухожу.
  -Не загораживайте проход во избежание бана, - повторил голос еще более вежливо с оттенком j-rock в голосе, - у вас осталось четыре секунды. Три...
  Мари бегала быстро...
  Народная пословица гласит, что Искусственный Интеллект не убивает, он банит, потому что не видит разницы между своим существованием в сети и жизнью людей в этой реальности. Вот так вот...
  ***
  -Няшный серфинг, няшная душа. Няшно, няшно выпори меня!
  -Чего?
  -Просто не обращай внимания, когда я чем-то настолько увлечена за слова не отвечаю, могу размахивать руками, вертеться волчком и нести всякий вздор-р...
  До 2029 года была физическая, то есть существующая в этом мире контора у СУПа. Потом её упразднили. То есть приходит к ним в СУП мама и говорит: "Разбаньте девочку, ну разбаньте доченьку, хорошая она была, ну..." И плачет, и плачет и руки ломает. А у них - дел не впроворот. Решили, что не дело и упразднили, многое они упразднили, например иерархию власти.
  -То есть, прилетают к нам сюда инопланетяне, а мы тут все самовыражаемся вовсю. Не серое быдло - а уникальные и неповторимые личности. Этого хотел СУП? Мы будем ВЫГЛЯДЕТЬ КРАСИВО! Если конечно в глазах инопланетной разумной жизни стремление к самовыражению есть стремление к красоте и гармонии, это да. То есть у нас цивилизация художников поэтов-музыкантов ученых и прочих отморозков. Впрочем, после следующего апа нуль-сервера обещают ученых упразднить. Не знаешь, они сразу всех забанят нахер или помолиться дадут? Впрочем, кому молиться? Религию упразднили в 2028 году...
  
  
  Как я провела лето в детском контрацепционном лагере "Солнышко"!
  "Ближайшее светлое будущее, согласно прогнозам просмотренных мной выпусков новостей, обычно я зомбик не включаю, но мама смотрит иногда. Благодарю тех, кто делал эти выпуски новостей, равно как и создателей фильмов "28 недель спустя", "Чужой 1,2,3" и "Звездный десант" за предоставленные впечатления!"
  Надпись гласила:
  "Лагеря детской контрацепции - залог защиты и безопасности ваших детей в период летних миграций озабоченных педофилов!"
  А чуть ниже и мельче:
  "Наши концепции детской контрацепции!"
  Чем отличается "озабоченный педофил" от обычного, рядового педо я не знала, да и не интересовалась никогда особенно. Наверное, вид другой или порода, скажем там окрас или ареал обитания. Вообще такие умные слова как "ареал" и им подобные меня тоже не волновали и нисколечко не возбуждали. Честно! Наш автобус въехал в ворота последним. Кругом - люди с автоматами в защитных костюмах, стены, увитые колючей проволокой, на вышках - снайпера-пулеметчики.
  Дима ткнул в них пальцем и сказал:
  -У них там система погашения сердцебиения при стрельбе не только одиночными, но и очередями. Рассказывали про такую в инете. Она опасная и иногда до сих пор дает сбой, сердце останавливается, но больше не заводится снова. Такие дела, - добавил он флегматично.
  -А почему её используют? - спросила я.
  -А как ты еще будешь из пулемета с оптикой стрелять очередями?
  Я ответила что "не как, я не переношу пулеметы с оптикой", Димка надулся и отвернулся. Видимо я не оценила его познаний в этой области, в следующий раз нужно будет быть внимательнее, а то он снова до конца лета при общении со мной превратится в кислую амебу.
  ***
  В лагере мы освоились быстро, изнутри он не был таким уж мрачным, как снаружи. Кругом все было выкрашено в солнечные цвета, а в парке резвились кролики, тысячи их!
  Искусственно улыбавшееся солнышко было нарисовано везде, в том числе и на стене у меня над кроватью. Я подумала, "проснувшись ночью и увидев "Это" я не стану ли случайно заикой?". Но потом успокоилась. Взрослые, они же все продумали и предусмотрели, верно? И если тут нарисовано солнышко, значит, так тому и быть. Не стану, а если вдруг во мне что-то разладится, мне сразу помогут "квалифицированные специалисты", буклетами с предложениями их вызова был забит весь инет.
  -Я дома! - Сказала я, открывая дверь в спальную. Из-за неё выскочили Димка со своим друганом и, схватив меня за грудки, с перекошенными лицами заткнув рот, поволокли обратно в коридор.
  Выяснилось, что у них есть план.
  -Как в тот раз? У меня аллергия! - Захныкала я, будучи абсолютно спокойной, просто уже знала, что вид плачущей девочки приводит мальчиков в ступор и заставляет слегка переосмыслить ситуацию. Правда уже имела опыт убедиться, что не всех и далеко не всегда.
  -Нет, теперь все будет иначе! - Твердо заявил Димка и потащил меня и Олежега за собой, велев идти на цыпочках, коль не умеем профессионально красться.
  Они с ним почти профессионально отключили камеру у двери и открыли левой "универсальной" карточкой замок!
  Мы пробрались на стену. Там дежурили караульные, но мы так низко брели за бортиком, что они нас не видели. Вообще как я убедилась, слегка хреновенько у них обзор устроен! Кстати, тут уже была Света. Она выбралась из "сонного царства" сама.
  Олег разъяснил нам все по поводу угрожавшей опасности. Попросту ткнул пальцем, и мы все увидели сами.
  -Костры! Там дым костров!!!
  -Ага. Они там биваки и на байдах сюда, а пешие во-он оттуда. - Он снова ткнул в сторону видневшейся вдалеке речки. И вправду там чернели какие-то точки. - Там они сходят с паромов и пешком добираются сюда, в прошлую ночь мы уже все разведали.
  Димка рассматривал их через оптику своей фотокамеры. Я вырвала её у него и теперь все сгрудились вокруг меня, чтобы лицезреть это чудо.
  Голые мужики с бутылками в обнимку плясали вокруг костров и совершали разные странные жесты в нашу сторону. Один мочился в кусты, скаля зубы. Впрочем, среди них можно было разглядеть и маленьких тощих женщин, тоже голых.
  -Это еще что, это самые тихие.
  -Бывает и хуже? - спросила я.
  Он посмотрел на горизонт и сказал:
  -Есть совсем дикие, те, про которых все это устроено. Они мигрируют с севера. Орды педофилов на байдарках переплывают реки и доходят, бывает до Хилл-топа.
  -С севера? - Протянула я.
  -Там у них разбита резервация. Они вечно прорывают кордоны, доходят до Тролли-вуда, кидаются и дрочат на его неприступные стены, их слишком много, но тут вы в безопасности.
  Я занялась пискуном-гугликом, он меня достал вибрировать в кармане.
  Мама.
  Ну что же, так и быть.
  -Зачем ты пишешь эту гадость, - спросила Света. И я ответила:
  -Сочинения матери входят в школьную программу.
  А она мне:
  -Тебе нужны эти баллы? На них шмота не купишь!
  Я согласилась. Но писать не перестала.
  В этот день мы сами ушли со стен. Но на следующий - все повторилось снова. Дима с друганом вели нас на экскурсию по нашему лагерю. На этот раз мы прихватили Линду с маленькой сестренкой.
  И попали на ЗРЕЛИЩЕ!
  -Дикие! - пискнул от счастья Дима, и оглянулся на вышки. Там было оживление.
  Внешне это напоминало документальный фильм о съемках "Двадцать восемь недель спустя", вид сбоку, третьей камерой слева.
  -А что они голые-то, - спросила Катя, сестренка Линдочки.
  -Дикие, ха, - весело сказал Димок. Весело, но тихо. Раздались первые хлопки.
  Катя с Линдой смотрели во все глаза, как голые окровавленные лохматые люди кидались на высокие стены нашего лагеря, пытаясь по ним взобраться как можно выше и падали вниз, некоторые цеплялись и как-то забирались, тогда звучал глухой выстрел со смотровой башни, и тело шлепалось обратно на землю.
  При этом они пользовались только тремя руками. Это заметила Линда и спросила:
  -А что они держатся за свои пиписьки? И мальчики хором ей ответили "что и почему"! Она покраснела. Впрочем, скоро нас заметили и со стен согнали. Но мы это видели!!!
  Я не могла в эту ночь уснуть. Даже сквозь звукоизолированные окна с улицы временами доносились странные звуки.
  Мой гуглифон дернулся, сказал - "Ня!" - и пополз ко мне по тумбочки извиваясь. Звонила мама. Я ей все рассказала, как мы доехали, как нас приняли, умолчала лишь про наши гуляния по стенам. Она настаивала, чтобы я писала ей сочинения. Я согласилась. Она спросила - что со мной. Я сказала - спать хочу. Видимо маму волновал мой умирающий голос. Ударив гугликом по комоду, чтобы он заткнулся, я тут же уснула.
  Утром Димка рассказывал мне и Свете, как от друга он тайком узнал, что ночью нас снова штурмовали педофилы. Они проникли в вентиляцию и их там жгли огнеметами.
  -Все продумано, я же говорил, - самодовольно заявил он. Причем лицо его выглядело так, словно он сам их там жег или еще чего - сам всю эту схему и придумал.
  -Старший в смене, сержант вроде, так и сказал - "Педофилы в вентиляции!" - и они спокойно пошли и расправились с ними!
  -Так эти звуки... - пробормотала Света. Я взглянула на неё и подумала, "не одна я слушала ночью что-то странное".
  -Неа, прикинь, они походу закрывали вентиляцию в нашем и соседних корпусах, пока работали огнеметы. - Вы чувствовали, пахло горелым?
  -Нет.
  -А я чувствовал!
  -Гонишь!
  "Значит вот, что это за звуки были ночью", подумала я и молча, вздохнула. Открыла гуглофон и стала набирать сочинение матери.
  "Мама, ты прикинь, мы сегодня ночью играли в привидений. Слышали шум в трубах и лазили в вентиляцию. Нас поймали, конечно, но не наказали особо. Так что все ОК. Я осваиваюсь, мальчики симпатичные, девочки не совсем тупые. Пока."
  Я подумала - наверное, мало и дописала в конце:
  "Как приеду - приготовь моих любимых гренок, ладно?!" и, поставив смайлик, отправила все это.
  -Вот смотри. Они же в резервациях живут, так ведь?
  -Ну да. И что? - как идиот нараспев протянул этот странно гиперактивный мальчик Дима.
  Олежек спросил:
  -Ну, дети то у них рождаются?
  -Наверно. - Ответил Дима, и так же тупо смотрел на приятеля, мол "что ты хочешь от меня, кретин?"
  -И как с ними поступают?
  -Учитель сказал - по закону. И все. Тебе мало?
  -В смысле, по закону?
  -Сын педофила - педофил, дочь педофила - педофил, все просто. И вообще, знаешь, если до тебя дотронется один из этих голых, ты тоже станешь педофилом.
  -Не стану!
  -Станешь как миленький, это болезнь и она заразна. Таких после контакта с педоинфицированными стерилизуют, чтобы у них не было детей или отправляют в резервацию к остальным. На выбор - с нами или с ними. Понял теперь как это опасно?
  -Да нихрена я не понял. Почему?
  -Потому. Болезнь. Вирус. Ты их видел? Во...
  Он начал ковыряться в моем гуглифоне, а потом радостно открыл рот. Протянул его мне.
  -Смотри, я снял блокировку, теперь ты сможешь смотреть и слушать запретные каналы.
  Так я впервые познакомилась с запретным ТВ. На экране какой-то старичок, видимо ученый рассказывал другому ученому, помоложе, что-то видимо необычайно интересное. Вот только с самой середины было абсолютно непонятно.
  "У них развилась зависимость, это влияние дефекта ДНК, понимаете, это такие же повреждения, как и те, что вызывают синдром Дауна, только тут все намного сложнее и ужаснее... я подозреваю, что наш вид раскалывается на два... форма жизни Homo Sapiens перестает быть цельной... наверное это связанно с нашей необузданной деятельностью на этой планете, скорее всего включились механизмы защиты биосферы земли и она пытается изжить "раковый" вид Homo Sapiens..."
  Полюбовавшись на запретный канал еще с минуту, я закрыла гуглик, он поизвивался в руке и выдал мне предупреждение.
  -Во, - Димка улыбался, - попалась!
  Было слегка скучновато вставать и гулять в саду, потом плавать и, посмотрев обучфильм идти снова гулять. Мы не роботы же какие! На стенах и то было интереснее!
  ***
  Мы как эти ваши кролики гуляли в этом вашем чертовом саду! И уже приходилось не выключать музыку в наушниках! Отельные хлопки срывались в очереди. Потом грохот уже начинал нам действовать на нервы. Димка с Олегом как-то шепнули, что неплохо бы посмотреть, в чем там дело, не все же так просто. Но на нас положили глаз. Мы после той прогулки были уже под особенным надзором, можно теперь забыть о прогулках на стену "когда детки спят и видят сны".
  -У них тут что-то не то творится, - сказал за пять минут до окончания прогулки по бесконечно-циклическому саду мой друг Димка.
  -Нас хотят эвакуировать по воздуху, - вторил ему Олежек. Но Димка пробормотал, что они уже теперь не успеют, и стал собирать ребят, чтобы организовать сопротивление. Откуда-то вынырнул охранник, и приказал, чуть ли не под дулом им всем следовать в укрытие. Мальчики отдельно, девочки отдельно.
  "Это чтобы им было удобнее нас выбирать? Что за бред..."
  Мы сидели со Светой в зале, где показывали какой-то фильм, когда задрожал мой гуглифон. Оказалось что это Дима.
  "Мы на стене, выбрались все-таки. Тут такое! Аврал. Все вокруг в ордах педофилов. Охранники кричат, что не справляются и требуют поддержку с воздуха. Нас тоже хотят эвакуировать, как и предполагал Олег. Он чуть не сорвался тут вниз, нас видят, но всем сейчас уже не до нас. Так что мы тут до конца полюбуемся!"
  -Как там у них? - заглянула через плечо Света.
  -Все путем, - по привычке соврала я. И написала ему, "Рассказывай как там, а то фильм скучный и все на перебой требуют пустить их в спальный корпус. Я тоже клюю."
  "А нам тут некогда клевать! Они уже по телам своих поднимаются наверх, рядом с нами одного снайпер сбил! Он прям на перилах висеть остался! Ух, чуть не сцапал Олега! Тут повсюду трупы! Они говорят - все пришли! Говорят, я прослушиваю их каналы, - все племена педофилов из трех окрестных резерваций внезапно прорвали многолетнюю блокаду, и вышли на наш лагерь "Солнышко"! Ей богу, я ему верю, тут их миллион, наверное!"
  -Вау, - сказала, жуя жвачку Света. Она все еще не убрала подбородка с моего плеча. Фильм закончился, и началась обучающая программа номер сто сорок восемь в этом году. Я не знаю, зачем её включили повторно, ведь уже была она.
  В запертую за нами дверь что-то ударилось. Через минуту погас свет, и раздались вопли в коридоре. Все это сопровождалось громким рычанием педофила. Там явно кого-то грызли. Затем все стихло, и так же внезапно где-то вдалеке отчетливо раздалась стрельба. Раз слышно за звуковой изоляцией, значит, стреляют уже в нашем корпусе.
  "Срань господня! Я...", написал мне Димка и вышел внезапно из гугл-чата.
  Света отрыла замок и, выглянув первой, поманила всех нас, скоро все толпой повалили из зала, но стоило им забежать за угол, как раздалась целая очередь детских криков воплей и стонов. Мы как самые умные герои пошли в обход. Лезли по вентиляции и видели, как под нами проносились люди. Однажды там пробежал педофил, он остановился, принюхался и посмотрел на нас сквозь решетку своими бешеными красными, налитыми кровью глазами. Я же смотрела на его причендал, могу поклясться, он целился в нас из него?! "Сейчас застрелит!", вскрикнуло у меня внутри.
  Достать он нас не смог, лишь прогнул решетку, и мы уползли.
  -Они стреляют? - спросила я Свету, но та прислушалась и сказала, что нет. Она не поняла. Я тоже. И замотала головой, отгоняя наваждение. Мы попали в спальный корпус. Свалились прямо на двух малышек. Света сразу юркнула в открытую дверь как обычно на разведку.
  Катя была тут, увидев нас, она села на стул, сложила руки и сказала:
  -Я в домике.
  После чего перестала отвечать на сигналы внешнего мира.
  Я закричала ей:
  -Дура, ты опять перепутала техники! Домик от педофилов не помогает!
  Она открыла один глаз и спросила обиженным плачущим голосом:
  -Правда?
  -Да! И нельзя притворяться мертвой, находясь в домике. Это неправильно и глупо. Нужно упасть на землю! Ты перепутала все техники, дурра!
  Она заревела. Меня торкнула за плечо Света. Я повернулась к ней и напоролась на два сияющих глаза и дерзкую улыбку.
  -Не бойся, я с тобой. Я защищу тебя! Смотри, у меня автомат!
  -Откуда? - прокричала в истерике я.
  -Из охранника выпал.
  Я успокоилась. Она торкнула меня снова. Я открыла гуглифон и он, мило пискнув, завибрировал в руке. Попытавшись вновь сосредоточиться, под все эти вопли и треск и грохот очередей снаружи я начала набирать сочинение матери:
  "Дорогие мама и папа. Я вас так люблю. Я раньше не писала об этом, а теперь почему-то захотелось. Но это не ню-ню. Я не люблю ню-ню. Так что знайте, тут отлично, шумно, правда. Но ведь так всегда? Я отлично провожу время, у меня все будет хорошо, правда-правда. Не переживайте, скоро буду дома. У Светы автомат, она меня защитит и со мной ничего не случится. Прощайте"
  Получилось коротко. Подумав пару сек, я написала еще одно сочинение:
  "Я никогда не любила твои гренки!"
  
  
  Когда-нибудь Лина станет Инверс.
  Хиллтоп, что близ Серой Гавани выступил пред Линой из тумана несколькими угловатыми домиками, жавшимися друг к дружке на границе Сонного Леса.
  -Постучим? - Шепнула она Тикки. Но тот не ответил. Люди слишком близко - решила Лина и три раза стукнула посохом в дверь.
  -Кто там? - Раздался голос из дома.
  -Это мы, Лина и... только Лина, у нас есть чем заплатить, мы бы хотели переночевать в вашем славном доме.
  Вначале кто-то выглянул в окно, прикрывая свет свечи. Потом грохнул тяжелый засов и дверь отворилась. Блеснул остро наточенный серп, Лина открыто улыбнулась. Её впустили, и тяжелый засов змеей заструился на место. Хлопья утреннего тумана, впущенные в дом, стали медленно таять. Заспанно протирая глаза руками, на Лину смотрела малышня. Огромный мужчина с усами и две девушки, старая женщина и несколько сонных детей - вот те, кто приютили Лину. Улыбнувшись всем, она поздоровалась.
  -Ты одна шла ночью через лес, или с твоими путниками что-то стряслось?
  -Да, я иду одна, и надо признаться - порядочно устала.
  Мужчина смотрел на неё пристально, ощупывая тонкое тело подростка цепким взглядом, возвышаясь над Линой, словно скала, потом вздохнул и протянул руку.
  -Я Олаф, сын Тока, будь как дома, дитя леса.
  Лина вздрогнула, чуть покраснев, но быстро поняла - это просто приветствие. Одно из многочисленных, ведь люди, жившие в этих местах, верили, что ведут свой род от тех самых Детей Леса, что сгинули тысячелетия назад.
  Лина разделила с ними трапезу, заплатив тайком Олафу маленькой серебряной монеткой. Их была целая россыпь, схороненная в лесу. Но корни всех деревьев леса полетает невидимая паутина живой, дышащей грибницы, которая откроет любую тайну леса и расскажет все о каждом дереве в нем. Лина, собираясь в путь, решила взять часть этих монет, чтобы было чем платить за доброту людям. Она стала сыпать золото в карманы, но Тикки сказал: "три раза стукни мной себя по лбу". Лина сделала это, трижды коснувшись своего лба старым посохом, но ничего не случилось. "В чем дело?", спросила она тогда. А Тикки ответил: "не бери золото, только серебро...".
  Лина не поняла, почему нельзя брать золото и посох снова приказал трижды стукнуть собой по лбу. Это тоже не помогло и тогда, сдавшись, Тикки все объяснил. "Если увидят, как ты достаешь золотую монету, тебя ограбят, и еще чего похуже, от одной серебряной хлопот меньше!" И Лина согласилась, спрятав обратно все золото, отрытое в том лесу, где она провела все свое детство с учителем.
  Маленькая Аврора горела розовыми щеками и смотрела умными зелеными глазами на Лину за столом. Она словно бы не хотела кушать вообще. Вначале Лина подумала - девочка выкамаривает, но потом, приглядевшись - поняла, что все эти гостеприимные милые люди чем-то взволнованы.
  -Я же хорошая? - Спрашивала Аврора мать и та улыбалась и гладила по голове и кивала головой. Но стоило девочке уткнуться в свою миску с сомнением слишком явным, чтобы его могло скрыть столь юное существо, как мать и отец обменивались странными взглядами.
  -Ты меня любишь? - Спрашивала маленькая Аврора и смотрела на мать. Этот вопрос отражался в глазах еще двух девочек - Риты и Шерил, которые отрывались от своей крупной и несоленой каши, чтобы посмотреть в глаза матери и отцу. И тогда родители прижимали к себе всех своих маленьких девочек и, гладя по голове, шептали им ласковые сова. Говорили, что любят и никогда никому не отдадут. И дети успокаивались, чувствуя в родителях теплоту. Вдобавок улыбчивая старшая сестра Эльза постоянно шептала детям что-то на ушко, тоже гладила по голове и говорила, что все будет хорошо. Дети улыбались, глядя на Эльзу. Та словно вторая мать - беззаботная, с лицом, покрытым веснушками и горящими голубыми глазами она олицетворяла радостную теплоту, юность и бесконечную весну. Лина подумала было, что сама их напугала, однако все решилось утром. Едва расправив драгоценный подарок учителя - темно-зеленый плащ, Лина стала, одеваясь, собираться в дорогу, как с улицы услышала голоса. Подойдя к окну, она увидела такую картину:
  Малышня выстроилась перед родным домом как бродячие торговцы на ярмарке и все взволнованны до предела. Лина чувствовала это - именно так она представляла себе волнение солдат перед сражением в очередной истории Ксении. Маленькая голенькая девочка, дергавшая в огороде овощи, измазавшаяся в земле, никак не могла совладать с крепкой морковкой. Еще несколько детей от трех до пяти лет бегали, крича и размахивая руками. Все, кто постарше шести - стояли у стены дома, словно ожидали чего-то. Потом появились незнакомые люди. Они переговаривались так спокойно, словно просто выполняли свою работу. Внешне все было хорошо. Родители Авроры там были и были старшие сестры Эльза с Никой, но Лина чувствовала темноту, подступавшую к горлу комком. Аврора плакала и не хотела отпускать мать, а та шептала успокаивающие слова на ухо и совала в котомку за спиной девочки крохотные кочаны капусты.
  Лина представила себе, как девочка развернет потом этот кочан, и подумает: "зачем он мне?" Как Аврора будет грызть этот кочан в одиночестве? Как она будет разворачивать его слой за слоем надеясь найти внутри что-то, послание от родителей или напоминание об их любви и не найдет ничего. Нельзя оставлять ребенка наедине с тьмой, без надежды на то, что что-то у них к чаду было, даже если ничего на самом деле и не было. Горло сдавили спазмы, нельзя проглотить! Это тьма. Этот кочан убьет потом этого ребенка грустью, Лина это знала, он бессмысленный, в нем вся родительская любовь! И тут Лина даже не поняла, а скорее увидела - они тоже так думают, поэтому что-то там внутри будет, последнее напоминание об их любви будет из жалости. Это будет последним предательством - ложная надежда на то, что все будет хорошо просто для того, чтобы ребенку было легче свыкнуться со своей судьбой. Последнее предательство люди вне леса называют милосердием и состраданием.
  Ксения говорила ведь про любовь людей, живущих в большом мире. Как они любят своих животных, гладят их по голове и от искреннего сердца шепчут ласковые слова, чтобы потом, когда придет время - разрезать и приготовить к столу. Даже когда гладят и смотрят с любовью - уже знают, как в итоге все закончится, но считают - всему свое время и полуправда лучше и надежнее любой правды. Так они обманывают, приручают природу при помощи своей человеческой лжи. Ложь внутри лжи, много слоев, если посмотреть на человека, он похож на кочан капусты, где каждый следующий слой лжи все больше и больше похож на правду, и кажется что внутри она точно есть, но там ничего нет. Это - оружие людей против природы, вся суть человечности заключается в правилах, не позволяющих столь эффективное оружие использовать против себе подобных. Лина никогда не думала об этом до сегодняшнего утра, и сейчас не думала, Лина не привыкла думать - её научили видеть. И Лина смотрела на Аврору и видела, что с ней будет, как она сама отнесется к тому, что с ней случится после того, как руки матери последний раз коснутся девочки. Авроре будет плохо, очень плохо и очень больно; но сначала придет Грусть - Лина уже видела тьму внутри девочки, она шла откуда-то Из Иного Далека, словно бы приближаясь изнутри сердца девочки. Потом начнется пытка, длинною в месяцы или годы, а в конце Аврора либо умрет, либо станет чудовищем. Башня Боли, их одиннадцать и огромный замок на севере со странным змеиным названием Шк-Ла. Там очень холодно и там живут темные существа. Лина видела во тьме существ с масками людей, еще прежде, чем понять - это и есть настоящие люди, а сама Человечность - лишь маска, Лина поняла - мертвая Аврора им не нужна, они постараются, чтобы та стала полезным монстром.
  Лина заглянула поглубже в Сердце детской Тьмы.
  Аврора не умрет.
  Лина видела Аврору, которая смотрит на кочан капусты, пока тот не начнет гнить и кусает всех других девочек, что хотят отобрать его и съесть. Аврору, которая становится в глазах людей монстром еще до того, как достигает высокой ледяной стены в северных землях, про которую Лина слышала, но никогда не знала, как та выглядит и вот теперь - увидела во тьме "внутри" Авроры воочию. Тьма внутри, но она еще далеко - несколько месяцев вдаль, неподвластной простым глазам. Лина видела Аврору в отчаянии шепчущую клятвы:
  "Отныне", шепчет малышка Аврора, "я буду жить лишь для себя". "Я всех убью, всех...", шепчут губы Авроры снова и снова. "Ненавижу, ненавижу, ненавижу...", зубы сводит от холода, а девочка все шепчет, даже ночами, когда все спят. Как заклинание, чтобы не свернуть с намеченного пути во Тьму, чтобы первая улыбка не повернула сердце обратно к свету, чтобы надежду задушить самой и наслаждаться свободой полного отчаяния в столь младые годы. Она еще не знает кто они - все эти люди, которых девочка собралась безжалостно убивать, давить как насекомых с чувством правды и справедливого достоинства в сердце полном тьмы, но они будут. Лина видит - Аврора может справиться, пройти всю боль, её уготованную людьми, называющими себя "учеными" и "алхимиками", живущими в Черном Ордене за стеной. Аврора очень хочет жить, слишком сильно уже сейчас для ребенка и когда девочка окажется на севере её желание станет ослеплять тех, кто посмотрит в эти детские глаза. Аврора будет одной из десяти, что выживают, пройдя по очереди все десять башен вплоть до выпускной Одиннадцатой Башни Предательства - башни, где подобных выживших начнут стравливать друг с дружкой, последней башни огромнейшего, раскинувшегося по горам замка-крепости Шк-Ла, маленького города в ледяных вершинах Киммерийских гор.
  Лина видела, как будет думать Аврора став химерой, приспособленной для жизни в век бесконечной зимы, и ей было больно. "Это уже не наша Аврора", скажут те, кто из знавших вот эту стоящую перед Линой девочку увидят Химеру по имени Аврора. И попытаются её убить, из страха одно, из жалости - другие. Они будут убивать монстра, но никто не сможет посмотреть на него так, как смотрит Лина. Противно, ведь это та же Аврора, просто ведет она себя плохо, потому что ей не дали с детства вести себя хорошо, она видела лишь тьму и приспособилась к ней. Может когда-нибудь сама Аврора и попытается снова стать прежней, надеющейся на свет в ответ, на доброту - но от слабых людей, боящихся монстров она её уже не получит. И если таких как Аврора станет много - люди начнут вымирать, но проклинать в этом они будут таких как Аврора, и Лине было жалко, того что никто не поймет. Но почему эти люди уготовили Авроре такую судьбу, разве нет в стране королей, с которых можно спросить? Имеют ли эти люди право делать то, что делают? Или только страх заставляет родителей Авроры отдавать им свое дитя.
  Вслед за кочаном в котомку лег закутанный в капустные листы вчерашний пирог с начинкой из птицы и еще и еще - мама крепко набивала котомку снедью, собирая дочь в дорогу. Кочан оказался на самом дне и лучше Авроре его не доставать - в нем Тьма родительского сердца. Мама улыбалась через силу и трепала по голове, а сама поглядывала на мужа. Аврора готова была удариться в истерику и Эльза с Никой прикрывали пути к бегству, стоя рядом с калиткой. Двое незнакомых мужчин стали о чем-то совещаться с Олафом и тут Лину озарило - она попала в этот дом в день сбора налога!
  Все правильно. Эти - Имеют...
  -Мама! - Кричала Аврора. - Ты меня обманула! Зачем? Это нечестно!!! Я буду хорошей, прости меня, прости!! - Кричала Аврора, но высокий мужчина в черном плаще с кожаной броней под ним, спокойно побеседовав с Олафом, подошел к Авроре и схватил её за руку. Пытаясь вырваться, девочка стала дергать изо всех сил и даже укусила его. Мать стояла со слезами на глазах, смотря то на мужа, то на старших дочерей. Незнакомец вывернул Авроре руку так, что та остро вскрикнула, разрезав что-то в груди Лины своим воплем. Подняв невесомую девочку и, взвалив на плечи, как пастух овцу, незнакомец понес её к калитке, за которой остановилась крытая тяжелая повозка. Там стояла железная клетка, прикрытая каким-то диковинным балахоном, Лина чувствовала - под ней жизнь. Края своеобразного шатра колыхались совсем не от ветра, а когда двое, спрыгнув с козел, приподняли его - Лина увидела нескольких девочек, жавшихся друг к дружке в полупустой клетке. Край шатра опустился. Но повозка еще не трогалась, она была распряжена и лошади пались где-то неподалеку. Вот он какой - сбор естественного налога? Предстоял длинный день сбора в этом селе, такие дни случались раз в пять - десять лет - заученное без желания стало правдой, когда глаза Лины увидели все этим утром. Быстро сбегая со второго этажа красивого уютного и даже зажиточного по меркам фермеров дома, Лина неслась к калитке. Проскочив мимо повозки, она напоролась на два стальных взгляда, но уклонившись от них - бросилась в лес. Вслед ей пронесся надсадный хохот.
  ***
  Сбросив с себя светло-серый балахон, и аккуратно закатав в него темно-зеленый драгоценный для неё плащ, Лина осталась совершенно голой в лесу. Тикки что-то пробормотал, а Лина же встала, широко расставив ноги, и взяла в руки воображаемые стебли яростной травы.
  -Что ты делаешь? - Спросил посох.
  -Вызову лютую зверюгу, чтобы она прогнала плохих сборщиков, и они не обижали больше детей тех добрых перепуганных фермеров. Тикки, я больше не могу смотреть на то, как матери и отцы врут детям в лицо, говорят, что все будет хорошо - а сами задумали именно их отдать в чужие руки. Я чувствую - если этих детей увезут, с ними что-то плохое сделают. Я просто не могу, Тикки, ты меня прощаешь?
  Но друидский посох, который Лина прозвала Тикки, пропустил всю вторую часть её речи мимо несуществующих ушей.
  -Медведя?
  -Яростного медведя и очень большого, такого, какого только смогу!
  -Вызывай Призрачного Лесничего или ядовитого Темного Егеря. Хотя нет, мертвых людей не призывай - вызови Жилистого Лешего, при мне его никогда не искали во тьме леса.
  -Он спасет детей?
  -Прогонит тех сборщиков уж повернее медведя, мишку они просто зарубят. Леший детей не тронет.
  -Тикки, это нехорошо вмешиваться, мне запретил бы учитель, если мы когда-нибудь еще к ней вернемся, ты про меня не расскажешь?
  Посох промолчал.
  -Слушай Тикки, наверное, я слабая. Если снова встречу учителя - расскажу ей все сама.
  -Лина, фермеры боятся. Если дети узнают, что отдадут именно их - убегут в лес и придется отдавать более ценных детей.
  -Я поняла. Им тоже больно, ведь нужно определить, кого они любят больше, а кого меньше. Просто очень обидно за них. Прости.
  Ударив в землю посохом, Лина стала на колени и опустила сквозь слой травы, мха и опавших поздних летних листьев в землю руки. Чмокнув, сыра-земля приняла ладошки почти как у ребенка, окатила сырно-водой все тело подростка и Лина стала погружаться в переплетения корней, грибниц и извилистых ходов червей. Через минуту остался лишь один посох, торчащий в густом, замолчавшем в то мгновение лесу. А через две минуты раздался рев, вспугнувший всех птиц леса - через то место, где утонула в земле Лина, шло чудище, буквально пожиравшее собою и так редкий в дебрях свет.
  -Так быстро нашла... - Прошептал посох. Лина слышала его и улыбалась, сокрытая грибницей, через которую чувствовала весь лес Мидланда, как свою ладонь. Вот тут старый высохший ручей, тут норы, прорытые лисами, а здесь когда-то была крепость, века стерли руины, занеся их землей, сквозь камни проросли дубы и теперь лишь случай может приоткрыть человеку правду. Но Лина видела её всю.
  Так хорошо и спокойно было, лежать в земле, оплетенной тысячами тончайших, словно паутина белесых нитей.
  ***
  Маленькая Аврора не сразу поняла, почему взрослые так расстроены и напуганы - ведь злые сборщики убежали, а точнее - ускакали, побросав свои жутковатые инструменты, забыв повозку, может и вернутся за ней после - но Авроры то там уже нет! Однако все пересуды в деревне были о том, что же теперь будет? Лина, гладя по голове все еще дрожавшую Аврору, не решилась рассказать им, что именно она вызвала и управляла тем монстром, что перепугал всю округу и исчез, едва гости из столицы скрылись с глаз, направляясь на север по зеленой дороге, что оканчивалась аж в горах Джергалл. Поблагодарив жителей за гостеприимство и расплатившись с родителями Авроры серебряной монетой из клада, Лина отправилась дальше на север, идя в том же направлении, что и отступавшая перед Неведомым группа сборщиков "Естественного налога".
  Путь занял три дня, когда же она дошла до желтой гавани Кэролла, увидела на холме три дуба, вокруг которых собралась толпа.
  -Кто?! - Вопил мужчина в черной кольчуге, его удерживали человек десять. Огромный, ростов под два метра, небритый с взлохмаченной головой, черными глазами и такими же иссиня черными волосами. - За что?!!
  Он походил на безумного. Рот испачкан в земле, голова - в опавших листьях.
  И все порывался обнять повешенных. Ему твердили, что этого делать нельзя, так как их затем и повесили - чтобы они висели. И чтобы не снимали. И за такой поступок могут и его вздернуть и вообще - должны висеть пока кости не оголятся.
  Однако тут все расходились во мнениях и начинали спорить - нужно ли им следовать правилам, ведь рядом поля и придется работать, чувствуя запах разлагающихся тел. Толпа бурлила и сыпала оскорблениями на безучастную опавшую листву, старосту деревни затыкали несколько раз, многие женщины плакали; большинство мужчин - злились. Но снять повешенных до сих пор не рискнул никто.
  На первом дубе висели взрослые. Рядом, на соседнем дереве - дети. Третий возвышался над своими младшими собратьями почти оголенный, вся медленно желтеющая листва лежала толстым слоем под ним. Листья упали всего день назад, намного раньше срока, Лина видела - дерево тоже плакало, только по-своему.
  -Граф прибыл слишком поздно. С ним было два десятка кленовых братьев, но они не умеют воскрешать мертвых, увы - лишь убивать как все люди. - Шепнул голос справа от Лины. Она не решилась обернуться, глаза застилал туман. - Но помню, он спросил - "мои дорогие столичные гости, что вы такое вытворяете?", а тот дворянин сунул графу под нос механические часы гильдии с драконом. Мол - это все объясняет. Граф порядочно вышел из себя, но тот дворянин стал вдруг так учтив и вежлив, улыбался и кланялся - графу ничего не оставалось кроме как ускакать обратно.
  -Снарк ускакал, ничем на такую дерзость не ответив? Не верю!
  -Он еще бросил помнится "тут три дерева, еще что-нибудь в том же духе - и будете болтаться рядом". А тот дворянин так мерзко улыбнулся, ну который с часами, пес Гильдии и ласково говорит: "Ваша светлость заботитесь о своем народе, это похвально, когда вернуть в Столицу напишу рапорт о вашей вежливой опеке". Не то, чтобы граф струхнул, о конечно нет...
  -Но ускакал?
  -О да, плюнул - и ускакал вместе со своим отрядом.
  -За что вообще их так?
  -Да говорят, в соседней с Серой Гаванью деревне что-то странное случилось - не получилось в общем, собрать там налог, вот они и отыгрались. Забрали всех детей сразу, за обе деревни. Пытались вступиться взрослые - их повесили, заколов, уже мертвых. Потом стали считать и вышло так, что детей собрали больше, чем следует. И с какого они дуру - я не знаю - но детей избыток тоже повесили. Тут чуть мятеж не начался - страже Кэролла пришлось умирять фермеров, вовремя прибыли, кленовые то - вслед за графом ускакали. Никогда еще на моем веку такого беззакония люди Столичные не чудили. Даже не знаю, что теперь будет. Видать сильно напугали их там, в Серой Гавани.
  -А тот высокий в кольчуге - их сынок?
  -Наверное. За океаном отвоевался, с ранением чудом вернулся. Называется... Чуть-чуть опоздал, всего на сутки. Так бы свиделся с семьей. Вот горе, веришь?
  -Верю, но на себе проверять не хочу.
  -И я не хочу. А кто знает - что судьба дальше выкинет? Уж лучше бы схоронили детей в лесу, да сами в бега подались, потом - вернулись. Так раньше делали, тоже мало хорошего выходили. То ли люди раньше были чутче, то ли легче сходились, но как-то договаривались же... а тут...
  -Народ мельчает.
  ***
  В постоялом дворе, в котором Лина нашла закуток за серебряную монету, а хозяин долго исследовал её взглядом - Лину, а не монету, ту он просто проверил на зуб, шла пьянка. Собравшиеся выкрикивали угрозы в адрес "столичных скотов" и наперебой предлагали планы мести. Те, кто предлагал особо рьяно падали, упившись скорее прочих, и их относили в угол и клали одного на другого, словно мертвецов. Лина, кое-как протиснувшаяся средь этой толпы, села в дальнем углу и принялась грызть баранью ногу. Она оказалась пережаренной в грязного вида луке пополам с землей, но девушка с удовольствием проглотила все и попросила добавки. Когда поднялся тот высокий, с черными волосами, которого называли Фродо и потребовал у безымянного объяснения - "кто та сволочь, что виновна в гибели его семьи?!!", все сразу смолкли. Лишь особо пьяные горланили песни, ругались друг другу в лицо, грозили смертью и тут же мирились.
  -Кто!!! - Ревел Фродо, Лина поняла, что сидеть больше не имеет смысла.
  -Это я прогнала тех сборщиков из Серой Гавани. - Выйдя вперед, сказала Лина. - Они хотели сделать что-то плохое с детьми, и я попросила у Лешего помощи.
  -Ты? - Воззрился в туповатом недоумении на неё похожий на хрюшку человек в засаленной одежде. Икнул и, попытавшись встать, свалился под стол. У Лины случилось двойственно чувство: захотелось рассмеяться, уж больно неловко свалился этот человек, и в то же время она понимала, что из-за неё произошло непоправимое и смеяться тут пожалуй не стоит.
  "Наверное, я все-таки очень плохая", решила она, "раз мне хочется смеяться после всего этого..."
  Она ничего не сказала, когда её вытащили из толпы и поволокли в комнаты наверху таверны, люди, называвшие Фродо "боссом". Трактирщик снизу смотрел в распахнутые глаза Лины с сожалением и весьма прискорбным унынием. Однако тот факт, что Лина успела заплатить за себя, несколько приподнял его настроение и сама Лина, поняв, почему вдруг просветлело лицо трактирщика - тоже улыбнулась ему и попыталась помахать на прощание рукой. От паров этого места у девочки, не привыкшей к спиртному и тем, кто его употребляет, кружилась голова, а в венах словно текла какая-то сладкая горячая жидкость.
  ***
  Первым делом Фродо дал ей пару затрещин, и Лина вытерла кровь, брызнувшую из разбитого носа, после чего выплюнула зуб. Второй она нечаянно проглотила, хотела было сообщить об этом всем, и сдержалась, поняв, что это не к месту. Её сильно шатало, Лина не понимала в чем причина - неужели в этих парах. С ней было такое впервые...
  -Мне тебя жалко убивать, девочка, но ты все это зря затеяла. Уж лучше бы молчала - даже если это и вправду ты. Понимаешь - я очень зол, очень, я еле сдерживаюсь, чтобы тебя на ленточки не порезать, давай как-то решать, что нам с тобой делать. Мои люди - все славные воины, воевавшие непосредственно под началом самого достопочтимого Экстерминатуса. - Тут пара грязных лиц за спиной надсадно заржали. - Все мои люди хотят того же, но сперва они с тобой поразвлекутся. Я не смогу помешать им сделать второе, однако на счет первого я не согласен. Понимаешь - если мы тебя зарежем, то будем ничем не лучше тех изуверов, что отправили в могилу мою семью. Я не очень любил этих людей и сам годами желал их гибели, ведь из-за них я стал... бравым воином армий Королевств. Ты меня понимаешь, детка?
  Лина кивнула, внимательно слушая Фродо, ведь учительница говорила всегда внимательно слушать взрослых и стараться из их зачастую странных путанных и грубых речей извлекать как можно больше полезного смысла.
  -Но когда я, наконец, после трех... нет - десяти лет странствий по дальним странам, вернулся домой - моей семьи не стало, я столько ночей готовивший им месть - не могу теперь отправить их в могилу лично из-за того, что какой-то индюк столичный испугался басни, вышедшей из леса.
  Фродо повернулся к своим людям и те закивали, давясь от хохота. Их лица лоснились, а глаза пожирали Лину, с которой сорвали одежду и даже слегка помяли драгоценный плащ.
  -Понимаешь меня... как тебя зовут?
  -Лина. - Ответила девушка и застенчиво улыбнулась. На самом деле не зная, как себя сейчас вести, она хотела одного - как-нибудь извиниться. Вот только все слова, что приходили на ум казались неестественными и неполными. Нельзя было извиниться. Тогда Лина подумала - нужно просто принять наказание, каким бы оно ни было, вот только будет ли это извинением? Лина впервые падала в подобный просак.
  -Лина. Понимаешь - мне плевать на моих достопочтимых предков, пусть гниют скоты в земле или на ветру раскачиваются - все равно. Но там висели два моих братика, которых я даже никогда не видел. Даже не говорил ни разу с ними, и лишь спросив у одного олуха, с которым был знаком с детства и который чудом не сдох от ожирения - узнал, что это мои братья. Я бы взял их в свою ба... отряд свой, Лина. Вот представляешь, как вышло - они мертвы, а я не буду атаманом, если не отомщу за них. Это сколько же проблем - гоняться за этими скотами столичными и мстить им, но придется, придется. И если и впрямь ты мне такую работку подкинула - нужно как-то с этим разбираться прямо здесь и сейчас. И так, Лина. - Главарь Фродо сделал паузу, махнув рукой, и большинство людей покинули маленькую комнатку, в которой стоял старый деревянный столик с въевшейся в некрашеную поверхность грязью и кровать, застеленная серой простыней. - Лина, девочка моя, тебе сколько лет?
  -Бабушка Ксенья говорила, что я родилась в ночь трех лун сразу после последней великой зимы, что продолжалась десять малых лет. Значит мне около пятнадцати.
  -И так, Лина. - Сказал Фродо, доставая из-за голенища нож с широким блестящим лезвием и деревянной резной рукояткой, на которой сходились в сражении два лесных чудища - леших. - Линочка, моя сладкая. Сладость ты моя. Я тебе отрежу нос. Потом отдам своим людям, после того как сам попробую, разумеется. - Сказал Фродо. - И поставлю на то, что как девушка крепкая, ты выживешь после пятнадцати не очень злых и безнравственных по меркам этих земель ребят. - Фродо провел пару раз по щекам Лины ножом и та, вздохнув глубоко, закрыла глаза и сжала зубы. Но ничего не последовало.
   -Нет, давай так, ты выбирай - нос или ухо. Хотя нет, ухо и нос не равноценны для молодой девушки, давай так - режу нос, либо ухо и два пальца.
  Лина смотрела в его налитые кровавой болью глаза.
  -Ухо и два пальца. - Ответила она. Хотелось сказать "простите", но она не знала, как это прозвучит. Наверное - дико, поэтому молчала. Где же она ошиблась? Ведь все сделала правильно, хотела помочь.
  Нож резал медленно, он совершил пять-шесть движений взад-вперед, а потом окровавленное ухо шлепнулось промеж маленьких грудей Лины, которая удивленно смотрела на него, хлопая ресницами и сведя глаза к носу. Это в самом деле её ухо?
  -Теперь пальцы. - Сказал человек в темной кольчуге. - Хотя нет - это оставим на самый конец. Ешь! - Сунув отрезанное ухо ей в рот, он закрыл его рукой. Лина попыталась проглотить ухо, но оно прилипло к небу и пришлось поправив его языком, медленно разжевывать. Кислое, совсем не вкусно. Оказывается Лина совсем не вкусная, ей даже противно саму себя есть. Лина почувствовала себя грязной и чужой. Так и должно быть? Сухие и потрескавшиеся пальцы Фродо терли низ живота промеж сомкнутых бедер, отчего жар внизу становился невыносимым. Что с ней? Почему все вышло так? Как вернуть все обратно? И должна ли Лина сейчас что-то сделать? Как помочь, если сама навредила?
  Раздвинув ноги девушки, Фродо лег сверху и надавил. Внутри Лины что-то лопнуло, и тело пронзила острая боль. От живота она растекалась по всему телу, по мере того как атаман двигался в ней, разгоняя это чувство мерзкой боли и раздражения на саму себя, словно волны гнал скачущий по воде камень. Боль из острой перешла в тупую и зудящую, потом в ней появились нотки влажной тошноты и слабости. Повернув лицо в сторону двери, она старалась сдержаться изо всех сил. Лину бил озноб, она сжала зубы, чтобы не закричать - но крик рвался наружу. Открыв рот, выдохнула несколько раз - перед глазами все плыло, в ушах звенел гром, сильно мутило. Казалось - духота накатывает волнами и сейчас сожмет и раздавит девушку. "Любое доброе дело будет наказано", сказала когда-то учительница, "а любое злое - вознаграждено..." Лина не понимала тогда, ей показалось - что старуха по ошибке оговорилась, маленькая Лина держалась, чтобы не хмыкнуть, но теперь эти слова стали реальностью. Вот только наказана, оказалась не Лина, а те дети. Она хотела добра, а получилось только зло. Лина что-то сделала не так?
  Мерзкая. Фродо двигался в ней, как безумный, а она сквозь омерзение к себе чувствовала какое-то странное извращенное удовольствие от происходящего. Скрипели доски, тело горело как в лихорадке, зубы стучали друг о дружку каждый удар атамана, направленный в Линин измученный животик. Её наказывали, ей было больно, тошно... но немного хорошо, там, внизу, так непривычно. Слишком новые переживания. Лина чувствовала, что может порваться окончательно, сломаться и полюбить это чувство наслаждения сквозь омерзение. Наказание не должно нравиться, иначе вместе с наказанием модно полюбить и вину, а вместе с ней - преступление. Лина думала слишком по старинке, по детски, но пытаться осмыслить серьезно происходящее не хотелось, ведь тогда... Лина - зло? Посох молчал, он никогда не отвечал, если рядом было много народу. Всю жизнь прожившая в глухой лесной глуши, Лина сейчас как никогда жаждала помощи от мудрого старого друидского посоха.
  Схватив рукой девочку за маленькую упругую торчавшую грудь, Фродо впился в другую зубами, прокусив до крови. Продолжая сжимать грудь зубами - вжался в тело несколько последних раз и остановился. Потом, смотря в её лицо, мял ей груди, а она не смела взглянуть в его глаза, ведь неожиданно приятно. Лина закричала под конец, не сдержавшись, а теперь глотала воздух как рыба, пойманная в лесном ручье. В животе пылал пожар. Рука схватила пальцы и положила на стол. Острый нож стал выстукивать, считая стихотворение, которое Лина знала с детства. Он остановился на безымянном. Резкая боль отдалась в локте и дарила в грудь. Лина закричала. Пальчик. Она плача, смотрела на него. Фродо отодвинул ножом палец и снова стал считать. В этот раз мизинец правой руки ждала печальная участь. Лина попробовала улыбнуться, но руку снова пронзила боль.
  Фродо смотрел на неё, расширив глаза. Лина улыбалась ему с такой теплотой, на какую только могла. Все время гадавшая - как поступить, она ухватилась за мысль, промелькнувшую в голове, когда Лина смотрела, как катится по столешнице её безымянный палец. Если учитель не оговорилась, если она и впрямь сказала, как думала. И если она была права и за добрым делом следует наказание, а за злым - награда. Если сам мир наказал её за совершенное доброе дело, вознаградит ли он этого человека, за то, что тот сейчас делает с ней? Вряд ли. Наверное, наказаний в мире гораздо больше, чем наград. Лина никогда сама не стала бы никого наказывать за доброе дело, ведь ей самой всегда хотелось творить лишь только свет. А то, что сейчас с ней происходит - наверное, все-таки злое дело с точки зрения простых людей. Дело, за которое награды Фродо от мира или от них, скорее всего не получит. А значит, она обязана вознаградить Фродо сама. Эта странная мысль вернула счастье в смятенную детскую душу и Лина, пребывавшая в лихорадочном возбуждение во время всего странного и необычного наказания, наконец-то обрела вновь покой. Тот покой, в котором росла с самого раннего детства, тот, что утратила за несколько дней до этого, когда увидела приговоренных к ссылке собственными родителями детей. Все-таки жаль, что так получилось, но все, что Лина сейчас могла - это безмятежно улыбаться, словно мать на дитя смотря на Фродо. Она не знала чем его еще вознаградить в этот миг.
  Скользнувший незаметно в комнату Лось сунул было руку к груди Лины, но Фродо оттолкнул её.
  -Босс, - сказал Лось, - а нам когда она достанется?
  -Никогда не достанется. - Ответил Фродо. - Ты что не видишь - она двинутая. Может и на себя наговаривать уже начала. К тому только что понесла наказание.
  -А за что же она понесла наказание босс, если девушка двинутая и сама на себя наговаривать стала?
  -Слушай Лось, ты рот свой зашей - за то, что меня оскорбила.
  -Тогда она и меня оскорбила, босс. Я за вас - горой стану, босс!
  -Она не оскорбляла тебя, Лось, а вот ты меня на сегодня уже конкретно достал.
  Лось нахмурился и вздохнул, пятясь к выходу. Лина поежилась от сквозняка, когда дверь приоткрылась, чтобы Лось, пятясь спиной смог покинуть помещение. Рука и ухо - горели. Несколько пар жадных глаз заглянули внутрь, но наткнувшись на главаря, потухли и дверь снова закрылась. После чего Лина смотрела, как Фродо бинтует ей руку. Он ничего не сказал, а она лишь смотрела. Когда Лина покинула ту гостеприимную деревню, "наемники Ворона", как они себя сами называли под предводительством Фродо, покидали её, уносясь в утреннем тумане в совершенно ином направлении.
  ***
  -Наверное, нужно было вызвать медведя. - Теперь в свете вставших из-за горизонта двух солнц, Лине казалось все не таким уж правильным. Осталась горькая досада о совершенной ошибке. В правой руке посох держать было неудобно, она уже не знала - на что годна теперь её правая рука, а левая была такой неловкой. К тому же ухо горело, и слышать Лина стала хуже. Но все-таки тех детей было жаль до дрожи в коленках. Она несколько раз садилась и плакала, а посох её утешал.
  -Слушай, Тикки. - Сказала Лина, задумчиво морща лоб. - Что значит двинутая?
  -Это когда люди разговаривают с разными неодушевленными предметами. Например, с посохами, отличными от меня.
  -Спасибо, что объяснил, Тикки. Я дала слабину с самого начала. Мне нужно было убить сборщиков, чтобы те дети не умерли. Знаешь, ужасный мишка бы их проглотил, конечно...
  -А потом из Столицы прислали новых, и они именем Гильдии Мертаны устроили в поселке резню.
  -Да, ты прав. Но что же делать? Может быть, если в столице попросить больше не забирать детей - они согласятся?
  -Вряд ли, Лина. Мой опыт подсказывает, что люди обычно требуют что-то взамен за свое согласие, а ты вряд ли сможешь дать что-то равнозначное по стоимости. В глазах людей, конечно.
  -Да, это был бесценный опыт. Жалко, что за него расплатились те дети...
  -Эй, не плач! А-то у меня даже рук нет, тебя погладить!
  -Тикки. - Лина посмотрела на древесный посох. - Я же правильно поступила, или что-то нужно было сделать иначе? Если в следующий раз я увижу подобное - нужно ли мне сдерживаться или отводить взгляд?
  -Наверное, тебе просто нужно чуть осмотрительней совершать "добрые дела", вот и все.
  -Осмотрительнее?
  -О последствиях думать. И решать корень проблемы.
  -А где тут корень?
  -Ты спец по корням, а не я.
  Лина вздохнула. Рука порядком ныла, а на душе сгущались сероватые тучки. Однако стоило ей проснуться на следующий день и вылезти из-под сухого мха, как вдруг Лина поняла - солнце все так же светит, а в ветре по-прежнему сплетаются такие таинственно-незнакомые и вместе с тем дорогие с самого раннего детства запахи.
  -Тикки. - Сказала Лина. - Мир прекрасен!
  ***
  Переправа через бурную реку грозила затянуться. На севере начали таять снега, и вода вышла из берегов. Несколько селений оказались затоплены. Вдобавок по реке плыли трупы лошадей и людей, которые ловили баграми и обыскивали, старясь не притрагиваться к мертвым телам. Где-то на севере возле реки разыгралась схватка между враждующими домами Лейстеров и Гриффиндора, куда оказались втянуты многие роды, включая Слизеренд и Сноу и даже Снарки - для этого были отозваны с юга несколько легионов, входящих в число армий Экстерминатуса. Так Лине объяснили причину того, что вода в реке непригодна для питья и может быть заражена чем угодно. Лина знала, что вода безопасна, но не стала убеждать в этом жителей Смолистого Ущелья. Заплатившая за ночлег очередной серебряной монеткой из клада, она познакомилась с путешественниками, что тоже шли на север. Они были милые и странно теплые люди. Тикки, обычно предупреждавший её об опасности - не всегда, правда - в этот раз предупредил об обратном.
  Лина познакомилась с самыми лучшими людьми на свете! Группой путешественников с востока, едущих на север с таинственными целями, что может быть лучше?
  Ставшая в десять раз шире река унесла своим течением на юг деревянный мост, и лошадей было переправить нельзя, пришлось ждать. Лина не разбиралась в том, как плавают лошадки, но перебраться на ту сторону лично ей не представлялось трудным делом, однако жители этих мест конечно лучше знают, как им поступать. У Лины появилась своя лошадка. На совете с Рей её назвали Чарли. Чарли была темно-коричневой, и у неё был странный диковинный нрав - никого не подпустит со спины, сразу начинает драться копытом, Рей продемонстрировала это, подойдя со столешницей к крупу и дернув лошадку за хвост. После удара копытом - улетела метро на пять, а доски столешницы дали трещину. Только сбоку! Зато она становилась такой смирненькой, стоило почесать за ушком и любила шаловливую траву. Впрочем, Лина тоже её любила - она поднимала настроение, и после неё не тошнило, как после болотника. Лина показывала своей новой знакомой Рей - иностранке, откуда-то с востока, издалека - как называются цветы и травы. Чем можно залечить рану, например такую как та, что у неё под длинными волосами. Рей не спрашивала, где Лина потеряла ухо и пальцы, а та не особо горела желанием рассказывать сама. У них было много интересных тем для разговоров. С удивлением, Лина поняла вдруг как-то утром, будучи разбуженной Рей, горевшие глаза которой тянули за собой в пахнущий туманом лес, что в это мире есть существа очень похожие на неё саму. Туманные дни сменялись дождями, в которых выпадало столько оводы, что дома - построенные привыкшими к такому жителями на сваях - оказывались островками среди неглубоких озер, по которым перемещались на утлых лодочках, плотах или брели вброд - воды было по пояс, правда кое-где можно было, провалившись и утонуть!
  До спада половодья оставались считанные дни, Рей рассказавшая массу интересных и таинственных историй про свой край и Молодого Господина объезжала белую с серенькими пятнышками лошадку по имени Аечка. Как и Лина - она выросла в краю, где не ездили на лошадях. Однако если Лина никогда и не видела вообще, то Рей как-то намекнула что они очень вкусные.
  Да...
  Вот ведь живут люди!
  А еще Лина познакомилась с загадочной молодой госпожой. Она всегда нервно дергала плечами и любила ходить, закутавшись в плащ с головой, голос её был приятным, хоть и слегка нервно-грудным, в нем чувствовалась хрипловатая мягкость, как у слегка простудившейся девушки и какая-то особая проникновенность, обычно быстро заканчивавшаяся очередным взрывом.
  Молодую Госпожу звали Асука. Она зашла к ним погреться, вся мокрая из-за дождя и Лина впервые увидела её лицо - красивое и правильное, но оранжевые глаза были совершенно непривычны, как и слегка шевелящиеся такого же оранжевого цвета волосы. Сначала Лина подумала - под капюшоном темного плаща у неё кто-то есть, зверек или птица, но потом один локон медленно выполз и, словно испугавшись света - спрятался обратно.
  Лина сидела, открыв рот, не зная, что ответить на кивок молодой госпожи. Но Асука оказалась очень простой на самом деле, совсем не такой как молодые госпожи из историй, которые Ксения рассказывала когда-то.
  -А мы тут с друидским посохом Лины разговариваем. - Рей помахала Асуке рукой, будто бы она была за три девять земель, а не стояла в паре шагов. Асука почему-то этому не обрадовалась совсем. - Пытаемся разговорить так сказать. Пока не очень получается - он все молчит да молчит...
  -Только он не отвечает, когда рядом другие люди. - Лина сильно переживала за то, что её извинения не поймут.
  -Ну, еще бы! - Асука нервно дернула плечами.
  -Стесняется тебя, наверное. - Рей улыбнулась мягко и как-то совсем по-детски.
  Асука выразительно постучала пальцем по виску. Рей блаженно закрыла глаза в смущении.
  -Ну, вы друг дружке подходите, Соре семь, она и то вас старше обеих вместе взятых! - Констатировала Асука и ушла.
  -А тебе сколько? - Лина смотрела на Рей.
  -Четырнадцать.
  -Мне пятнадцать. А Сора такая умница?
  -Сора - это Нечто!
  -А можно с ней как-нибудь познакомиться?
  -Конечно. Только она осталась с дедушкой Наоки в замке на перекрестке четырех дорог, что под Кэроллом. Знаешь такой?
  -Замок на Перепутье Снарков? Да, я проходила мимо...
  Тут Лина вспомнила три дуба и поникла головой.
  -Ага. - Ответила на собственные мысли Рей, смотря на дверь задумчиво. - Там еще детей повесили за что-то, а мне рассказывали, что наш народ с Нипа считают жестокими кланами тренированных убийц, служащих Великой и Бескрайней Империи Син и её Бессмертному Императору преданно и безжалостно для его врагов, однако у нас детей очень редко казнят, тем более так много сразу...
  Лина даже не знала, что на это ответить. Может быть, это было не очень хорошо, но не говорить правду же - не значит лгать? Просто Рей стала её первой подругой с тех пор, как Лина покинула Лес Диких Шершней в самой середине Мидланда Мертаны. И она боялась потерять друга. Поэтому - просто промолчала, ничего не сказав.
  -Тебе нравится имя "Асука"? - Внезапно спросила Рей. Лина кивнула головой. - Оно означает "ароматная", а мое "вежливая". Это не настоящие имена Лина. Так нас назвал Молодой Господин, перед этим путешествием. Когда-нибудь я тебе расскажу, почему Молодой Господин запретил нам пользоваться настоящими именами в этой стране. Только ты никому об этом не говори, может быть это и не будет никому интересно, но кто знает...
  Лина приложила палец к губам, вслед за Рей.
  -А мое. - Сказала она. - Самое что ни на есть - Настоящее. Мне его Ксения дала, что жила со стаей диких волков в самой глубине волшебного леса. Я раньше думала, что никогда оттуда не уйду. Но потом - Ксения умерла, и мне пришлось отправиться в "большой мир". Этот плащ мне подарила она, он может испачкаться, но никогда не рвется, когда-то он принадлежал моему учителю.
  -А лес и вправду был волшебный? - Рей широко открыла глаза и Лина улыбнулась. Похожи. Это хорошо, можно жить дальше.
  -Да. - Ответила она. - Там было так спокойно, и никто не мог найти нашего с Ксенией дома. Сквозь него проросло дерево, которому две тысячи лет, вся крыша - сплошной ковер их мха. Еще там были каменные существа, учитель сказала - они когда-то могли ходить и разговаривать, теперь же - просто смотрели своими почти человеческими лицами. Там все утопало в такой душистой траве и казалось - времени там нет. А еще там был пруд, в котором если утонуть - не взаправду, а понарошку, впустить в себя его воды - можно выплыть в совершенно ином мире, где чужие звезды, незнакомые, красивые и яркие. И там одна луна, белая и маленькая и солнце тоже - одно. Но Ксения запрещала мне оставаться там больше нескольких часов. Иногда оттуда приходили странные существа, закутанные как Асука в темные одежды, и просили помощи. И мой Учитель всем помогала. Она была стара и мудра, но потом что-то сломалось, и она умерла.
  
  
  Долгий путь. Викторика.
  Несколько миллиардов лет назад наша вселенная была размером с мой мизинец. И это было даже не вещество, а что-то невероятное. Вещество не может существовать в таком объеме. Так что же там было? И что значит вообще - быть, существовать...
  -Я смогу, потому что у меня есть сила? - Спросила Вика.
  -Сила не то, что есть, сила то, что получается. То, что случается, когда приходит желание. - Ответил ей Рулевой.
  -Я смогу помочь маме?
  - Я не знаю, - просто сказало существо, приросшее к рулю, - наверное, сможешь. Но если не поймешь, почему ты хочешь этого, скорее всего не получится.
  -Я люблю маму. - Сказала Вика. Рулевой молча, развернул корабль, теперь он снова удалялся от суши.
  -Я ведь люблю её! - Закричала она.
  Рулевой скрипя деревом, пробормотал:
  - Все любят своих родителей, это так же естественно как восход солнца, твоей заслуги тут нет, впрочем, как и заслуги твоих мамы и папы.
  -Но это МОЯ любовь! - Прокричала девочка еще громче.
  -Ты думаешь, ты уникальна? Даже если так - стремление к обособлению каждого существа - это стремление к переменам всего вида, к вам людям это особенно относится. Вы дважды обособы, можно сказать обособы обособов. - Рулевой заскрипел, наверное, так он смеялся себе под штурвал.
  -Я все равно люблю её!
  -Пусть так...
  -Это не поможет? - Слегка дрожа, спросила Вика.
  - Может и поможет. Все зависит от тебя. Твоя любовь, не моя ведь, откуда мне знать. Но я думаю - тебе все-таки нужно что-то понять.
  -Почему? - Спросила девочка. - Разве мне нужно знать причину любви? Это глупость. Если ты чувствуешь что-то, зачем разбираться в этом? И чем мне это может помочь?!
  Она кричала, ухватившись за штурвал, а лицо на нем молчало, закрыв глаза.
  -И вообще, что за странный у тебя корабль, плавает то от берега, то к нему? Зачем все это?
  -Просто я твой рулевой, а у тебя пока нет второго берега реки, и ты думаешь, что это море. Ты никогда еще не задумывалась о том, что по ту сторону.
  Девочка посмотрела вокруг, ровная гладь ни единой волны, в зеркальной глади отражалось небо, следом за судном оставался легкий след на воде и вновь стирался. Ветра не было.
  -И не буду... - Сказала Вика и выпустила штурвал. Он начал дико вращаться, корабль завертелся на месте, он почти лег бортом на воду. Раздался скрежет. Она посмотрела на рулевого, его лицо спало и ни на что больше не обращало внимания.
  - Прощай, - сказала Вика.
  ***
  Лера смотрела в Викины глаза, в них бушевал шторм. Лера наклонилась и прижала девочку к груди, та очнулась.
  -Он ничего не знает. Странный Старик, только болтать о пустоте и умеет. - Прошептала Вика. Поднялась с колен и огляделась. Вокруг темнели покосившиеся надгробия, где-то тихо выла сова, место могло показаться приятным и тихим, далеким от суеты мира, но на одном таком подобном кладбище скоро могло стать одной могилой больше. - Я хочу это сделать, Лера ты будешь меня беречь? Ты подождешь меня?
  ***
  -Настоящий мышонок. - Солдат наклонился, - тебе лет-то сколько?
  -Пожалуйста, дайте пройти.
  -Ну вот. - Добродушно пожал плечами второй. - Это все из-за твоей усатой рожи.
  Они оба рассмеялись, рассматривая голубыми глазами южан пятившуюся назад Вику. В городе, в котором очнулась девочка, было много ярких красок. Жизнь богатых вертелась вокруг платьев и других чудесных вещей. Зачарованная Вика смотрела на их сияющие лица. Жизнь бедный имела свои светлые стороны, Вика смотрела на них, и выступали слезы. Вначале она думала, что это сон, поэтому бродила как хозяйка этого маленького мира. Когда же добралась до выхода из города и увидела, как по проселочной пыльной дороге к воротам движется обоз, как птицы дерутся за падаль, что кидают со стен ворот, как два мальчика бегут от неё к далекой речке - то поняла, что сон слишком реален.
  В животе заурчало, и она вернулась в город. Не зная как попросить еды, и что она вообще тут делает, Вика бродила по кварталам и рассматривала пестрые наряды. Когда солнце уже зашло и раздались сигналы комендантского часа, девочку нашли те же два солдата, которых она повстречала еще утром, и отвели в казарму, где накормили.
  -Я не смогу расплатиться за еду. - Вика посмотрела на молодое добродушное лицо. Потом перевела взгляд на старое и покрытое глубокими, как каньоны морщинами, иссеченное шрамами, казалось - только глаза живут на этом усатом лице.
  -Мне, правда, нечем расплатиться! - Воскликнула девочка, краснея. Но они не взяли с неё плату. Старший отправил Вику спать в свою постель, так как сам был в ночном дозоре.
  -Сегодня выспись, а завтра попробуем найти твоих родителей. - Сказал он, прикрывая теплым пахнущим табаком пледом Вику до подбородка.
  -Самуэль, - спросил его младший напарник, когда стражники вышли на улицу, - ты хочешь заработать на этом деле? Ты ведь увидел, что она слишком необычно надета, я прав?
  Самуэль не ответил. Старик прислушивался к отдаленным раскатам грозы. На его лице была тревога.
  Вика стояла у дерева. На нем висели тела. Мальчики и девочки, дети и подростки, взрослых почти не было - все обнаженные, повешенные, сильно пахло смрадом. Вика закрыла лицо рукой нос, но чувствовала запах по-прежнему ясно.
  И тут дерево зашевелилось и стало кашлять. Вика убрала руку, в ужасе присмотревшись - заметила на дереве том глаза. Они открылись. Вздрогнув, ствол приподнялся, и из корней появилась рука. Словно бы человек, сросшийся с деревом и сам ставший трентом, пытался из-под него выбраться.
  -Рах! - Сказал он. - Как тут неудобно умирать. Меня тянет к центру этой проклятой планеты, но соки поднимаются обратно. Почему?
  Девочка стояла не шелохнувшись. Старый солдат - а это был именно он - взглянул на неё своими глазами древа.
  -Все силы происходят из Гравитации, она же - это последнее желание Существа породившего этот мир. Я не знаю, сколько таких миров рождается каждый день, и прекращают ли при этом существовать им предшествующие вселенные. Я знаю только одно, - он вытянул руку и коснулся ей плеча Вики, - когда-нибудь появится кто-то, и он породит еще один мир, в котором будет все по-другому. Я думаю так, не потому что я верю. Я просто где-то в глубине души так хочу. Моя воля, а не вера - это то, что поддерживает меня.
  -Вы настолько сильно этого хотите? Почему бы вам самому не породить свой мир?
  -Я думаю, мир у каждого свой был всегда, другое дело сделать что-то не для кого-то одного, а для всех. Впрочем, я могу и ошибаться, я всего лишь старый солдат неизвестной войны. Пока девчонка. Я возвращаюсь к корням, расти спокойнее, не хочу больше чувствовать и думать.
  Вращаясь, он словно зарывался в землю, а дерево покачивалось. А мертвые лица детей глядели в пустоту.
  Вика открыла глаза. На улице. Это было на улице. Запах гари, от которого мутило. Выбравшись из кровати и очутившись на мостовой, словно и не могло быть для неё дверей - по первому желанию - Вика увидела кровь и услышала вдалеке грохот. Пройдя всего пару шагов, она увидела одного из приютивших девочку солдат.
  Солдат попытался подняться, но Вика видела всю тщетность его попыток и хотела сказать: "не пытайтесь, у вас же нет ног!", но слова не появлялись, она, просто молча, смотрела, как он подползает ближе. В глазах молодого парня уже не было того неба, которые сияло сегодня утром. Вика видела в них только кровь.
  -Он сказал: "Робеспьер, я ухожу. Прости, мне придется открыть перед тобой спину - но я пойду к семье, что-то страшное случится этой ночью..."
  Умиравший еще что-то бормотал в бреду, а Вика бежала по улице, спотыкаясь о трупы. Тогда она подумала: "почему я должна бежать так медленно, если все это еще один очередной кошмар?"
  И вскочив на крышу ближайшего здания, понеслась, едва касаясь кончиками пальцев крестов, которые гнулись от жара, печных труб, которые выбрасывали из себя всполохи пламени. В ту ночь портовый город, в котором очнулась посреди улицы Вика, сгорел дотла. Горела вся страна. Вика по странному запаху табака, которым пропах плед, нашла маленькую горную деревушку. Там росло то дерево, а на нем висели дети. Вика села у его корней, не боясь больше запаха - ведь это её сон - и стала ждать старого солдата. Она знала - он сюда придет.
  И он пришел. Через месяц - ведь он брел пешком. К тому моменту остались висеть одни скелеты, а Вика ничего не смогла ему сказать. Но что-то сказать было надо, что-то - чего она сама не понимала. Тогда она решила ничего не говорить, но кое-что сделать. Ведь в этом мире её слово было решающим? А если и не так - Вика сделает все так, или расстанется с ним. Вика не хотела больше жить в мирах, где она ничего не может поделать. За тот месяц, что она сидела под деревом, на котором медленно гнили незнакомые ей дети, девочка вспомнила, кто она и как тут очутилась. Однажды Вика пришла в больницу, где умирала от рака её мать. Это было уже в конце самого длинного пути, который она прошла - внутри себя, пути о котором никому не рассказать. Она не хотела больше никуда идти, поэтому просто села на край кровати, а затем и вовсе растянулась, поперек неё. Мать не проснулась в тот день, а Вика постаралась заснуть и никогда больше не просыпаться.
  "Если это мой кошмар", думала она, сидя по древом и чувствуя как хрустит трава, которая растет под ней, "если мой кошмар заставляет кого-то страдать, пусть они и выдуманы мной - я изменю его..."
  Вика закрыла глаза в тот миг, когда старый солдат увидел это дерево, собрала всю свою волю в кулак, чтобы уйти отсюда в этот миг, и чтобы вернуться, туда, в то место, о котором никто из этого мира больше не знал, и открыла их снова.
  Вика стояла на крыльце у старого дома, занесенного снегом. Крыша, похожая на белый шар. Вика улыбнулась и постучала три раза.
  Ей открыл старик. Седой, он ходил по дому, опираясь на трость. Вика огляделась. Тут пахло жизнью, тут рождались, стремясь жить, а не умирать, едва родившись, дети. Вика вошла в дом к человеку, всегда мечтавшему служить своей стране, но еще в детстве упавшему с дерева и раздробившему себе обе ноги.
  Она жила в этом доме до самого лета. Никого особенно не удивила девочка, пожелавшая тут поселиться. Старый дом, старик и масса вещей из его молодости пустовали, у внуков уже были свои семьи и свои дома. Лес был полон дичи, реки - рыбы, а город забирал лишь урожаи полей, что возделывали жители деревни.
  -Возможно, этот год будет самым успешным за всю мою жизнь, никогда еще земля так не плодоносила. - Сказал ей старый Самуэль. Он был рад пообщаться с Викой. - Я тебя откуда-то помню, вот только память стала меня подводить.
  -Тут не память виновата. - Вика шептала себе под нос. - Просто когда все идет хорошо человек не ищет силы. Он может больше не помнить. Все можно забыть, если найдешь свое счастье.
  Когда пришло лето, и загорелась на материке война, Вика все еще жила у них, носила воду и помогала рубить дрова. Она трогала похожие на сморщенные стволы деревьев ноги высоченного как дуб старик и все хотела исправить. Однажды в ночь, она встала над ним и пожелала этого со всей силой, закрыв глаза и стараясь, чтобы сон этого мира не властвовал над ней, в ту секунду она не боялась даже проснуться вновь в палате матери.
  Самуэль проснулся другим человеком. Он мог делать то, чего всю жизнь был лишен - помогать своим родным. Старик ростом метра два рубил дрова с легкостью, которую давал опыт войн, через которые он так и не прошел. В тот день весть о выздоровлении чудесном Самуэля разнеслась по окрестным селам. И на летней ярмарке не было никого, кто смог бы победить его в борьбе, это удивляло и заставляло верить в сказку. Вика была рада, но чувствовала запах гари. И Гарь пришла. Ветер стал сухим, а с юга налетела война. Вика, маленькое привидение в домике старика, о котором уже начинали потихоньку складывать к тому моменту былины, не могла ничем помочь. Она просто смотрела, как насилуют женщин и детей. В ту ночь Самуэль дрался с яростью столь великой, сколь и безнадежной. Окруженный, голыми руками он убил три дюжины солдат в красных мундирах цвета крови и упал заколотый штыками целой сотни.
  Они вырывали у женщин из животов внутренности и, прицепив к шляпам, галопировали вокруг деревни, а потом переоделись в чистые мундиры.
  Вика снова сидела под деревом, увешанным телами детей и подростков и смотрела, как садится кровавое солнце. Она скрипела зубами и смотрела на яркий красный диск, который тускнел и окончательно превращался в волнистую дымку уже там, по ту сторону земли, место, куда её глаза не могли заглянуть в этом жестоком сне.
  -Слишком мало. - Сказала она тогда, в ту ночь и поклялась. - Я вас!
  Девочка уснула. Во сне она снова была дома, играла, читала, изучала мир, бежала в школу, и медленно шла обратно. В сумке, перекинутой через плечо, вибрировал смартфон. Словно кусочек мира, которого больше нет, который остался далеко позади он не раздражал совсем Вику в этом сне.
  Вика взяла в руки поджаренный мамой предмет с почти уж позабытой целью и принялась рыться в его маленьком удивительном - когда-то давным-давно мире. Он тоже открывался в мир большой. Вика проснулась.
  Потянувшись, она запрокинула голову и увидела красную, содранную до крови пятку. Вика встала. Это был мальчик, рядом с ним висела его сестра. Животик сестры словно взорвался изнутри, а мальчик был почти цел, но на лицо его смотреть было страшно.
  -Внуки его. - Чуть ли не плача сказала Вика. - Драконорожденные! Почему никто не видит того, что вижу я? Я могу ошибаться? Только не здесь, я хочу, чтобы все видели то, что могу видеть лишь я. Нужно больше!
  Вика закрыла глаза и ушла целиком из мира снов своих и реальности всех этих людей. Потом она стояла под снегопадом и не хотела никуда идти. Сначала. Вздохнув, девочка подняла глаза к небу.
  -Снег.
  Хлопья падали на курносый нос, веснушки и ярко-голубые глаза. Черные волосы выбились из-под легкой шапочки.
  -Снег. - Вика зажмурилась, стараясь вдохнуть как можно больше белой ледяной чистой жизни. - Снег идет!
  Крича и размахивая руками, утопая в снегу, она бежала в деревню. В этот раз Вика сразу вылечила старика и, живя с ним, много расспрашивала о его прошлом, об этом мире, внезапно для самой Вики в ней проснулся интерес. Желание жить. Она ни за что не хотела больше повторения того, что случилось для неё уже дважды. Когда пришло лето, старый Самуэль уже носил Вику на плечах и показывал ей диковинные цветы и травы в лесу. Его мать знала эти места лучше всех теперешних жителей, Самуэль многое от неё узнал и теперь все пересказывал Вике.
  И однажды она тоже стала рассказывать ему о мире в котором жила, многое скрывая и утаивая, она старалась как можно ярче описать свою серую жизнь, но в то же время чтобы это был именно её мир, пусть и не тот в котором она жила, но тот в котором хотела всегда жить. В деревне все любили Самуэля, но то, что старик часто бродил в лесу один и разговаривает сам с собой, многих обеспокоило не на шутку. Вика смеялась над этим, и вслед за ней начинал смеяться Самуэль. А когда смеялся он - улыбались и многие жители деревни, там же где улыбается большинство - невольно смеются все, если все дружны.
  Вика не сразу решила, как она поступит, но однажды ночью, лежа в постели и разглядывая сквозь потолок далекие звезды - окончательно решилась все старику открыть. Она привела его на тот холм, где росло дерево во сне, и показала как жгут его деревню, показала гавани полные горящих кораблей и земли, залитые кровью их детей, как потом на них медленно взрастает и колосится рожь. Как идут месяцы и года, и новые дети уже новых правителей не желая оставлять свои мечты мечтами, начинают новую войну и все повторяется снова.
  Вика показала Самуэлю все войны, через которые они прошли с Робеспьером и многими павшими товарищами, она сама не помнила, где еще они гуляли, но в конце - снова очутились на том же холме, где остался навсегда плакать в первый раз Самуэль.
  Вика стояла позади вставшего на колени старика и обнимала его спину своими тонкими руками.
  -Драконорожденные, они не мертвы.
  Старик повернулся к ней, в его глазах были слезы.
  -Их не убить, пока жив их родителей. Первый из драконов этого мира. Внутри тебя есть то, что вижу одна я. - Сказал Вика, взяв его лицо в свои ладони. Старик плакал, текли слезы и у Вики. Но она плакала не так, как плачут люди, её лицо сияло, в нем в этот момент отражалось бескрайнее синее небо. - Внутри тебя есть что-то неподвластное никому в этом мире, почему я одна должна это видеть, давай покажем вместе это всем!
  -Всем? - Спросил старик Самуэль.
  -Да. То, что провело тебя через все войны, то зачем ты сражался, то чего я тебя лишила в надежде на мир, я верну тебе это.
  Самуэль дернувшись, проснулся. За дверью были слышны голоса, ржали кони, много людей и много коней. Через мгновения двери открылись, и люди в красных мундирах повалили в старый дом, когда-то служивший пристанищем для огромной семьи Самуэля. Но Самуэль не смотрел на них, склонив колени, он стоял у старого медного алтаря, на котором сидела никому не видимая Вика.
  -Это называется Банкай. - Сказала Вика. Я не уверена что в моем мире это что-то важное, я видела это многократно, и каждый раз это поражало меня, словно что-то знакомое. Я всегда хотела быть как они - капитаны Готея-13, я понимала их, я знала, что они чувствовали, когда высвобождали его. Банкай. - Тут Вика слетела с алтаря и встала прямо перед Самуэлем. - Это когда ты привносишь в этот мир то, что раньше было внутри тебя, вторая форма меча. Банкай дарит необъяснимое спокойствие его обладателю, капитан отряда Шинигами в моем мире, высвободивший хоть раз в жизни свой Банкай, уже никогда ничего не боится, ему не страшна неудача. Ведь он уже владеет всем, к чему стремилась его душа. Он делает все так, как хотел всегда. Только Банкай может противостоять другому Банкаю!
  -Эй ты, повернись! - Сказал капитан вошедших крабовых мундиров. Но Самуэль, словно влитый в пол не слышал его. - Повернись ты!! Старик, два раза повторять я не привык...
  Старик все так же смотрел в пустоту, плача и что-то шепча губами.
  -Он молится, может, оставим его, пусть помолится - пойдем в соседние дома!
  -Странно. - Ответил капитан красный мундиров, оглядываясь. - Этот дом самый большой, а тут всего один человек живет, неужели их всех предупредили? Убейте его, я подожду остальной корпус снаружи.
  -Банкай. - Сказала Вика напоследок. - Это высшая форма меча зампакто, волшебного меча Шинигами, который олицетворяет всю ту часть души своего владельца, которую сам владелец понять и принять не может. Он мог бы с ней бороться и идти по пути самоуничтожения, он мог бы с ней смириться и потерять свою волю, вместо этого он делает первый шаг в невозможное - создает свое зампакто и начинает использовать ту часть себя, которая ему не нравится как оружие против своих врагов.
  Лейтенант красный мундиров прицелился штыков в спину старику и прыгнул. Только Вика видела огромную дыру, которая осталась в том месте, где раньше был его живот, только она видела мгновение изумленных глаз лейтенанта. Для остальных солдат в красной форме их лейтенант вынес спиной стену и, пролетев сотню метров, снес огромную сосну, которая возвышалась над своими сестрами.
  Самуэль повернулся к застывшим с наполовину обнаженными саблями и приподнятыми стволами солдатам. Глаза его, глубоко посаженные в старом морщинистом лице, походили на две рассерженные шаровые молнии, оставляющие росчерки разрядов в воздухе. Выставленные вперед руки были разжаты, ладони обращены в разные стороны. В тот раз он лишь оттолкнул лейтенанта.
  -Что за чертовщина... - Начал, было, кто-то. И в тот же миг дом буквально разнесло, словно от пороховой мины. Изодранные отбивные красных мундиров летели в глубокие сугробы.
  -То-то же. - Сказала Вика. - Вот так, по-моему, гораздо лучше.
  
  
  
  
  Остров.
  -Этот Остров...
  Его нет ни в одном из миров, только трое знали, помнили его. Но он влияет даже против их воли на все миры, сквозь которые растет человеческий бог. Вот незадача. Когда трое отправили Остров в свое личное, субъективное прошлое, воссоздав его заново из своих воспоминаний, думали ли они о том, что делали?
  Трое, что покинули его после войны уничтоживший еще один мир. Предсказанной войны. Как и все концы света - она была предсказана, потому что иначе - богу неинтересно. Странные слова. Сколько раз предсказывали конец света - сколько раз бог прекращал рост одной из своих ветвей. Даже бог людей боится потерять целостность. Истории людей, растущие из одних и тех же корней, что бесконечно ветвятся, сходятся в одном - они все обречены. Кроме одной. И у бога есть фантазии. Но и бог не может купаться в них вечно. У бога есть реальность, в которой живет человечество. Он может поэкспериментировать с ним, но, в конце концов, ему придется определиться. И сделать шаг. Рост этого древа не остановить. А ветви - всего лишь ветви истории. Они не альтернатива - а всего лишь предположение о том, как все может быть, могло бы быть - будь все иначе. Смешно, не правда ли?
  Трое покинули, и шестеро вернулись. Они скрестили мечи, в тот раз, когда снова ступили на эту окутанную туманом неизвестности, утопающую в зелени таинственности местность детских фантазий. Время и место, где воплощаются и остаются мечты, которым не место в общем мире - таком сложном и таком простом, не нужном и переоцененном, но существующем, вопреки всему.
  -Ву-у!
  -А-то! Могу в стихах изложить для протокола. Миров могло бы быть бесконечно, ах боже, но бог един - ему не предстало делиться как клетке. Может, есть и иные боги, но у человека - он един, бог людей - все, о чем люди могут подумать, что могут представить себе, что - воплотить. Это мир, который видят, осознают, в котором живут люди. В нем четыре измерения, а не восемь, к примеру, ибо таковы люди, у него есть одно время на всех, сотканное из времен каждого, оно похоже на толстый канат, все волокна которого так близки друг к другу. Человек никогда не узнает о других формах и смыслах существования времени. Его время - только его, очень удивительно будет, если найдется во вселенной хаоса еще одна форма жизни, которая существует по тем же законам что и человек. Мы смотрим на звезды - и они смотрят на нас. Каждый раз, взглянув на далекую звезду, мы и не подозреваем, что каждый её квант милосердно подстраивается под нас - своего наблюдателя. Это происходит моментально, тут нет скорости, времени расстояния или чего-то еще, это не законы, которые мы видим, просто так функционирует наш мир. Вся суть произнесенного, вся противоречивость этой фразы и её взаимоисключающие стороны - отражение ловушки мира, в котором мы живем. Галактики, скопления их, галактические нити - мертвый мир, существующий лишь в нашем воображении. А здравый смысл говорит иное - и хочется к ним туда, в поисках неизвестного. Как игра, созданная такой, чтобы хотелось перешагнуть искусственные границы, которые, однако, созданы такими, чтобы их нельзя было перешагнуть и увидеть, что все это лишь игра и она ограничена и несовершенна. Есть и другие игры, подобные нашей, но, увы - они далеки от нас, хоть и близки игрокам. Интересно почему?
  Потому что люди - не игроки. Они наполнение для мира, основа, которая делает мир реальным, люди существуют по законам, меняются и ищут каждый свою истину тоже по этим же законам.
  Остров был, его не было ни в одном из миров людей - но в него можно было попасть из любой фантазии бога по имени "история людей". Что такое бог? Вообще - бессмысленный вопрос. Бог людей появился, когда мы выделили все доступное людям и ограничили этим словом. Сущность человека - тот факт, что когда слово бог было произнесено, люди сразу же ринулись за его границы, пытаясь расширить этого воображаемого бога, который их ограничивает, стремясь доказать в первую очередь себе, а потом - друг другу, что границ у человеческих фантазий нет. Их нет, и они есть одновременно, это одно из правил, которые записаны в каждой частице этого мира, но только по той простой причине, что это мир людей. Все на самом деле просто - и движение невозможно логически, если ты единственный наблюдатель - один игрок на поле. Это доказал еще Диоген. Вот только он, прячась в бочке, все же никогда не был один.
  -Диоген делил расстояние пополам и говорил, что нужно пройти половину, прежде чем достигнешь цели, а прежде чем пройти половину - нужно еще половину от половины и так далее до бесконечности, значит, цели ты не достигнешь никогда. Это софизм.
  -Ну да, только сам Диоген не понимал при каких условиях наступает такая логическая ошибка и никто из тех, кто брался это доказать проверить или опровергнуть - не понимал. Все просто - системы отсчета. Правило Диогена работает для бога - он и вправду неподвижен и никуда не денется, он просто есть, ведь он - один. Люди знают это правило, если бегали во сне, или хотя бы читали Алису. Бег на месте, знакомо? Просто у человека много схожих наблюдателей, а значит - это игра, в которой движение возможно. Но есть и обратная сторона стороннего наблюдателя - наблюдатель, отличный от человека. Вся соль в том, что два наблюдателя разного толка никогда еще не боролись за законы реальности на одном её куске, пусть даже таком маленьком как эта планета не потому, что они так уж редки или их так мало различных, просто реальность - неотторжимая часть наблюдателя. И только схожие могут общаться, а значит существовать в одном мире, каким бы большим или маленьким он ни был, сон ли или целая вселенная - разницы нет, пустая безжизненная вселенная мало чем отличается от кошмарного сна. А чертежи всех наблюдателей на земле так похожи, все мы родственники, если отмотать немного назад, да и тот факт что живем в одном времени, уже говорит о почти полной совместимости. Я вообще про формы жизни на земле - люди же просто распараллеленный единый процесс. Каждый человек в иных условиях мог быть иным, другим, любым из возможных - тоже человеком, по сути. В наши годы - в начале двадцать первого века ученые физики спорят о нелокальной природе реальности, строят всевозможные гипотезы суть которых - хоть как-то увязать то, что они уже знают между собой. Если сказать им, что они могут выкинуть все, что они знают и придумать что-то новое взамен - мы ничего не добьемся. Это закон такой, у людей, они обязаны ценить то, что имеют и не разбазаривать свой драгоценный опыт, как и опыт предыдущих поколений. Единственная проблема для них сейчас - крайняя неэффективность их знаний. Это единственный критерий, которым они могут оперировать - технологии, то, что они получают от науки, должно приносит пользу по критериям, заложенным в них самой природой человеческой сути. Муравьи должны тащить в муравейник то, что там смогут как-то использовать, иначе будет фейл - все так просто: другой муравейник - другие каноны истины знаний. В общем, если не отвлекаться впредь - они никогда не найдут этот остров, потому что это не то направление, в котором им должно расти. Не нужно оборачиваться, иначе ты станешь неуспешным и кой черт тебе от того, что ты познал всю правду, если правдой она будет только для тебя одного. Говоря про муравьев людей не унизить хотим, ибо в основе их общения лежит понимание, то общее что их связывает - а это удел муравьев. Если же сказать людям что суть общения в непонимании, они может и краешком сознания почувствуют грусть от частичной верности этих слов в житейском смысле, но на научной основе это вызовет протест - люди скажут, что такое общение бессмысленно в виду неэффективности. Из-за того что вы люди эволюцией нацелены на успех в узких земных условиях общение с вами невероятно затруднено - любое отклонение от нормы немедленно отметается вами как попытка бессмысленной игры. Вы не можете заниматься тем, что не приносит пользы, суть вашей пользы - в удовольствии, от понимания, от оправданности целей. Все просто - можно нагородить Ниагару из терминов, но проще уже не объяснишь - люди ищут то, что смогут использовать, если предложить им правду, которую использовать не смогут, муравьи или люди - едино тут - отшвырнут правду, и будут искать иную правду, даже если это безрезультатно в итоге. Через какое-то время в них сработают инстинкты и поиски они прекратят, так как если долго и неэффективно чем-то заниматься в людях рождается усталость и неверие. Вот и все. Остров они не найдут не потому что его нет или люди не способны его обнаружить в принципе - они просто ничего не получат от этого. Все, что люди могут видеть - их базовая реальность, еще они могут попытаться сделать прорыв и обнаружить нечто иное, полезное и увязать со своей реальностью. Это не есть попытка убедить человека в его ограниченности ведь в своей вселенной он безграничен, и может в итоге эволюции стать богом, не весь вид, который им уже давно является, а каждый отдельный человек. На то она и ваша вселенная. Но не удивляйтесь, если окажется, что она пуста и кроме вас в ней никого нет. Собственно любая форма жизни, создающая свою собственную науку и использующая её как инструмент, на этом и заканчивала. Люди попытаются заглянуть за её пределы, но все что они увидят за пределами своей реальности, покажется им хаосом, как и реальность людей стороннему наблюдателю. Представление людей о множественности миров как Мультиверсум очень интересная игра фантазии, свойственная людям. Просто инструмент, свойство, которое они могут использовать для чего-то - например, для написания фантастических книг.
  -Квантовое бессмертие и квантовое самоубийство?
  -Да. Есть один вопрос, который они не понимают - почему, если при каждом событии вселенная делится на все возможные варианты - они остаются в какой-то из реальностей? Почему при смерти их ребенка они остаются в мире, где их ребенок умер, а не в том, где он остался жив? Кто выбирает, если они сами хотели бы иначе, кто выбирает за них? И почему квантовое бессмертие - невозможность формы жизни способной к самосознанию умереть кажется жестокой логической шуткой и парадоксом?
  -Бог?
  -Почти. Все просто. Квантовое многообразие миров - это способность бога, сверх наблюдателя, зародившегося в людях до появления разума в отдельной особи, а не отдельного существа. Можно сказать - это суть его божественности, он может выбирать из бесчисленного числа вариантов, которые описывают все возможности всего, то есть он - бог, а человек выбирать не может - но он может выбор бога осознать - он разумный, а мертвая материя не может думать. Это напоминает сеттинг настольной ролевой, где игроки за столом делают ходы, демонстрируют свои устремления, а ДМ выбирает их будущее и рассказывает им - что же с ними теперь происходит. Это способность через кванты-перевертыши с легкостью выбирать реальность, в которой миру-человечеству существовать, присущая всему организму по имени планета Земля, со всеми нынешними восемью миллиардами нервных клеток - людей и триллионами всех прочих клеток - иных форм жизни, зеленому зверю, как его называют. Покуда есть иные люди и человек - часть системы по имени Человечество - все решается за всех. Человек может сколько угодно не верить, что его ребенок умер - но он умер, а те реальности, где все случилось иначе остались за бортом. Иногда ветвь истории делится, но как уже говорилось - не ради одного существа, обычно это эксперименты бога, и они - конечны. Все предсказанные концы света произошли, но если ты их не помнишь, если они не записаны в истории, значит, ты просто немножечко ошибся ветвью. Никто не скажет точно - живешь ли ты в основном стволе истории или в одной из боковых ветвей, есть ли у твоего мира будущее или когда-нибудь фантазии бога по имени реальность, в которой ты живешь, придет конец. Скорее всего - это будет красиво. Это просто развитие, ничего больше. Никто не поверит, что клетки разумны, однако их венец разумной деятельности ты видишь в зеркале - ты государство из разумных организмов, которые для тебя слишком примитивны, чтобы с ними считаться и отдать руку за товарища ты почтешь за честь, жертвуя миллиардами, которые тебя образуют. Так и с богом - то, что для нас низко и высоко - для него немножечко не то, о чем мы можем подумать. Мы ценны, но в другом плане, наши эмоции - его важная составляющая, суть его жизнедеятельности, как и процессы, происходящие в клетках из которых состоим мы. Как и производство белков по чертежам ДНК - это процесс для нас, а для клетки - любовь. Для бога наша личная любовь тоже нечто иное, важный процесс, но не более. Наше стремление к бессмертию важно, но так же важна штука по имени смерть. Без стремления к бессмертию мы не рвались бы так за пределы, и развития не было, а будь мы способны на бессмертие - рак, порожденный такими составляющими бога, привел бы к его гибели.
  -И, однако, мы стоим на грани бессмертия. К тому же клетки слишком просты и вправду.
  -Вы еще не пробовали эту грань перешагнуть, посмотрите что будет. Разум клетки - вещь вне человека, это слабое сравнение - отношение клетки к человеку и человека к богу. На самом деле это один уровень отношений. Для бога людей отдельный человек не то, чтобы не разумен - он не является чем-то живым, так как всего его реакции и процессы, в нем происходящие есть суть законы, которые для бога просты и привычны. Как качающийся маятник. Дойдет до крайней точки - пойдет обратно. Клетки, как и люди - разумны не сами по себе, они разумны друг для друга, это как мафия где все друг друга понимают, а со стороны черт его знает что - разум это процесс, процесс общения интересных систем. Надо сказать - похожих друг на друга интересных систем между собой, в единой струе времени, которая таким процессом порождается. Время - это то, из чего зародится следующий мир, но время все - субъективно, объективного времени нет. Я не считаю, что время возникло с нашей сингулярностью. Время появилось вслед за жизнью, знаешь, что такое такты нервной системы человека? А нервной системы человечества, ты слышала о пластах времени, которые не могут разделить? Время - это предпосылка. Мир, в котором есть жизнь, разум, а значит, есть его - уникальное - время, такой мир способен, готов к рождению мира следующего. Если бросить в черную дыру время - оно развернется на все прочие измерения, те же которые чувствовало существо это время породившее, мир будет похожим, но в чем-то отличаться. Можно сказать что жизнь - это носитель времени, только для формы жизни как наблюдателя есть причина и следствие, следствие - обязательно после причины, и вот эту связку событий мы и кидаем за горизонт событий. Люди выбрали интересные названия, самое интересное - семантика. Если хочешь общаться - ты должен быть достаточно похож на собеседника, по крайней мере, ты должен уметь говорить на его языке. Думать в мире его слов, смыслы которых все равно неотторжимы от него. Знаешь, есть такая шутка - китайская комната. Знаешь в чем шутка - люди думают, что это что-то важное, что-то сложное, какая-то проблема. Они много спорят. На самом деле проблема заключается в человеческой чванливости. Если отбросить негативный оттенок этих слов, а оставить максимально научный смысл слова "чванливость" - ты понимаешь, что человек генами призван считать себя особенным, в этом секрет его успеха по отношению к иным формам жизни на его родной планете. Заметь - на его, это не относится вообще ко всем формам жизни. Но на земле голова у зверя выросла со стороны обезьян, могла - динозавров. Точнее и там выросла, но она отпала.
  -Динозавров?
  -Эм... за миллион лет рептилии достигли разума, истребили всех похожих на себя, оставив только мелких - как люди в свое время истребляли похожих на себя обезьян и менее развитые виды людей, выжили только: у драконов - вараны, крокодилы и все что меньше, у людей разумных - гориллы и все что тупее.
  -Драконы?
  -Драконы, не называть же их динозаврами, это как людей называть обезьянами. Динозавры - предки драконов, только первые жили на планете Земля и имели мозг как у курицы, которая произошла от них, а вторые обитают за пределами солнечной системы в открытом космосе, они до сих пор зеленые, фотосинтез - они временами прилетают погреться у солнца. Это случилось давно в вашем времени, случилось внезапно и в условиях тотального конфликта всех против всех разумные динозавры - драконы - быстро истребили себе подобных. А потом драконы покинули этот мир. Они воистину огромны, некоторые больше спутников Юпитера. Такие формы жизни не созданы для нашей планеты. Все случилось быстро, в течение миллиона лет, теперь люди думают, что динозавров убила комета. Типичный пример, когда логический человеческий аппарат дает сбой. Вся фишка в том, что драконы и мы - дети Гайи, наш генетический материал на пятьдесят процентов схож, у нас почти, что общая история и ближе них к нам нет никого. Есть иные формы жизни, но их время может пересекаться с нашим под такими углами, что их триллионы лет для нас - секунды и наоборот. Учитывая разницу в числе измерений - мы для них замершие фракталы, случайные образования молекул в породе, как и они для нас.
  -Неорганики?
  -Можно и дальше придумывать названия. Суть в том - может ли человек определить - говорит он об одном и том же или о разных вещах. Когда что-то проникает извне оно либо не обнаруживается, либо проявляет схожие симптомы с чем-то для нас знакомым.
  -Так что про китайскую комнату?
  -Она - попытка понять понимание при понимании того что понимание понятно. Иными словами человек всегда выстраивает цепочки смыслов, это неотторжимое свойство разума. Можно в терминологии, но она скучна. Когда же говорят про Искусственный Интеллект и упоминают "проблему" китайской комнаты - хочется сказать человеку что он человек, зная, что при этом он не усвоит новой информации не потому что её ему не передано, а потому что он привык одинаковые слова соотносить с одинаковыми смыслами. Иными словами - человек хочет создать интеллект, который будет похож на него до бесконечности, но в то же время будет иным. Забавно. Совсем неясными словами - любая система разумна, но не всякая сможет проявить себя так, чтобы человек заметил её разум, недаром он подозревает его у муравьев по той простой причине, что маленькие насекомые занимаются тем же делом, что и большие обезьяны - строят города. К тому же иная метаинформационная система, или иначе - разум, поблизости от такой информационной бездны как человеческий бог, или чтобы понятнее было - на нашей старой доброй Земле - будет вынуждена бороться за выживание и, несомненно, проиграет. То есть один единственный инопланетянин или станет человеком, пусть и будет жить как вирус в теле человека, чтобы бог людей его принимал за своего или устранен будет иммунитетом этого бога - вылечен так сказать. Бог просто стирает все лишнее, чтобы устроить войну богов, нужны два бога. Все просто. Любая конечная истина - конечна, абсолютной может быть лишь борьба, но её человечество лишено, так как одиноко в своем мире. А значит, свою конечную истину человек когда-нибудь найдет, но никого кроме человека она не вдохновит и не обрадует. Почему именно четыре измерения? Почему именно таковы значения всех констант во вселенной? Проблема тонкой настройки и найденный ответ - антропный принцип, человек видит мир именно таким, потому что только в таком мире мог возникнуть наблюдатель класса человек, чтобы увидеть мир - именно таким. В иных мирах - иные наблюдатели. Суть в том, что наблюдатель и вселенная, наблюдаемая им нерасторжимы, это одно и то же, тогда мир превращается в игру, в которую играют похожие игроки, которыми иногда овладевают странные и непостижимые гости. Добро пожаловать - планета Земля, пуп вселенной, которую видят земляне, недостижимая реальность для всего, что кроме землян. Обратное тоже верно, но недостижимо уже для самих землян. И так - здрасти...
  -И тебе... так что там с Островом?
  -Остров? На земле и без него полно островов.
  ***
  Их было пятеро, я стала шестой. В круг - два мальчика и четыре девочки. Я не помню точно - все было в тумане, странном, таинственном и загадочном утреннем тумане. Абсолютная тишина на острове, ни звука - даже плеска воды не слышно, огромная зеленая скала нависает над песчаной косой, прямо над нашими головами. Мы скрестили шпаги, самодельные, из деревяшек. Я прибыла последней, и когда спросили моё имя - почему-то не захотела сразу отвечать, лишь оглянувшись по сторонам, я назвала свое имя.
  -Флора, - сказала я.
  И посмотрела на их лица. Мальчик, веселый и странный, неоном улыбался, демонстрируя длинные клыки. Темная девочка с горящими бездонными глазами была центром притяжения. Она тут демон, - решила вдруг я, - её тут нет, все для неё игра. Еще был мальчик, которого коснулась святость, но он оказался выше её и все же - чем-то похожий на первого, и все же - совершенно иной. Сын священника, - решила я. Святая девочка рядом с ним, по правую руку. Грустная с очень спокойными глазами, обращенными внутрь себя, но вместе с тем такими внимательными, словно она на службе. Отверженная девочка по левую, она скрывала лицо, но я не чувствовала в ней зла. И еще я. Я не знала кто я. Я просто была там.
  Мы играли. Мне никогда не было так хорошо и спокойно. Там был корабль, занесенный песком - его я не забуду никогда, там началась наша игра. Что-то интересное было внутри, вот что - хотелось бы вспомнить. Все казалось мне сном.
  -Ты сказала про демона, - доктор поправил очки, - в этом твоем сне. У неё были рога?
  -Нет.
  -Крылья или хвост?
  -Нет-нет, она была обычная, но - демон.
  -Почему ты решила, что во сне видела именно демона?
  -Я же сказала - игра. - Девочка всплеснула руками. - Она тут, но словно в игре, словно еще и целиком вне этого мира. Это трудно объяснить - нужно видеть, если посмотреть в глаза.
  -Отрешенный взгляд?
  -Нет, я же говорю - в глазах игра, словно ест этот мир целиком.
  -Похоть и желание во взгляде?
  -Да нет же, вы совершенно не понимаете меня. Этого не объяснить, только самому увидеть можно. Слишком много сильных чувств и невозможных ни для кого кроме неё желаний, разных взаимоисключающих - одновременно.
  -Безумный взгляд?
  -Я не сказала бы что именно - безумие, мудрое безумие и абсолютное понимание, словно она все и контролирует, и нет одновременно, безумие как оружие изящное и невероятно отточенное, но и оно - лишь капля в полностью скрытом арсенале игр этого существа.
  -Когда вы увидели этот сон в первый раз?
  -Я не уверена, что вообще его видела. Просто однажды вдруг вспомнила. Может, если и видела - то сразу забыла, а потом внезапно - это было странно даже как-то, он был странный этот сон, в смысле - будто бы и не мой, не только мой.
  ***
  -Скажите, а это нормально, что я хочу изменить мир?
  Доктор помолчал немного, для солидности, а потом ответил вопросом на вопрос.
  -В какую сторону?
  -В лучшую... наверное...
  -Тогда ничего плохого в этом нет, наверное.
  Флора не обратила внимания на оттенки сарказма в голосе врача. Она прислушивалась к себе, а потом снова задала вопрос.
  -Ничего плохого или ничего ненормального? Обычно все стремятся перекроить мир под себя, хотя бы в своих мечтах, для комфорта. И мир, который я вижу из окна поезда, когда мои родители снова переезжают - это мир, скроенный из столкновения их фантазий.
  -Ты считаешь, что мир не настоящий?
  -Нет, вы снова не хотите меня понимать. Вы знаете, что такое броуновское движение?
  -Да, конечно. Это из физики.
  -Это из жизни. Я не уверена что люди оценят, если в этот мир вечной борьбы равносильных интересов вторгнуться извне. Это будет испуг и ничего больше.
  -Я не совсем понимаю, про что ты говоришь, Флора, так что могу ошибаться. Но если ты имеешь в виду политику силы для достижения всеобщего счастья - то да, насильно мил не будешь. Но если ты про "равносилие интересов" - то тут ты ошибаешься девочка. Во все времена были люди, умевшие навязывать другим свои интересы. Обычно в конце все заканчивалось трагедией для многих даже если побуждения изначально были направлены на всеобщее благо, а так бывало крайне редко. Каждая революция заканчивается тем, что начинается еще одна революция, в тебе одной или в стране или даже во всем мире. Я никогда не был сторонником революционного подхода, эволюция, постепенные перемены в лучшую сторону, осмысленный подход и воля - вот то, что я уважал. Как я сказал - не только в масштабах страны. То есть если у одного человека внутри случается революция, и он захочет вдруг все бросить, я посоветую ему сесть и все еще раз обдумать, пока есть время. Не потому что все бросив и совершив глупость он не может стать внезапно счастливым. Бывали случаи. Просто вслед за таким счастьем наступало желание все бросить снова, это как наркотик - не остановиться уже, человеку начинает нравиться революционный подход к своему поведению и совершение необдуманных поступков. То же в масштабах страны - сейчас все сломают, но следующее поколения начнет ломать по новой. Это бессмысленно, именно поэтому я считаю - серьезных потрясений в мире уже быть не может или они будут окончательными и бесповоротными. Самыми окончательными в истории, не я один понимаю всю бессмысленность перемен.
  -Вы снова не понимаете. Наверное, я не умею говорить, это загадка для меня.
  Флора улыбалась.
  
  
  Класс. Виталита.
  -Класс! - сказала Вита. И подняла руку.
  -Ты хочешь что-то сказать?
  -Да. Все.
  -В смысле все.
  -Я хочу сказать, что могу решить.
  -Ты хотела сказать - доказать?
  -Нет, именно решить. Потому что доказательство неверно и решения есть. Они есть в диапазоне чисел за второй эспадой гуглплекса. При таких больших числах реальные вычисления не работают, потому что числовая масса стремится к бесконечности, это похоже на горизонт событий черной дыры.
  -Я снова тебя не понимаю!
  -Все просто, когда человек ввел в свою самую знаменитую лженауку...
  -Так, Вит не начинай. - Попросила её математичка.
  -В математику то есть, такое понятие как бесконечность - он сам подписал ей приговор.
  -Бесконечность - условность и нет никаких эспад гуглплекса, первое - означает "меч" с испанского, я специально проверяла по словарю...
  -Эспада - это раскачанные араканы, пинавшие Готей-13, - подсказал кто-то угрюмо с задней парты. Рот учительницы открылся, она хотела что-то спросить, но рот её в результате так же медленно и закрылся.
  -А... второе - реально существующее суперчисло из десяти в степени гугл, то есть степень десятки в нем - единица со ста нулями, то есть там просто ну очень много символов - целая книжка из цифр получается, вот такое вот число, дети!
  Учительница посмотрела на класс, мол, теперь вы знаете, о чем эта девочка бормочет. На самом деле всему классу было конкретно начхать - права Вита или нет, все ждали конца занятий и в душе готовы были согласиться и с тем, что математика - лженаука, по крайней мере, не нужно будет ей сдавать. Но математичка, угрохавшая полжизни на эту самую лженауку так просто сдаваться не собиралась и хотела, готовилась - драться. Закусив удила, она ринулась в атаку.
  -Вита, сама посуди - это же абстракция, просто слишком большие числа, чтобы не использовать ввели заглушку в виде значка бесконечности, на вычисления в большинстве случаев она не влияет. То есть я хотела сказать - за парой случаев ВООБЩЕ не учитывается, и все случаи, когда получается бесконечность, известны. Нет никаких "эспад" за которыми... э...
  -Все функции решаются как угодно, и все теоремы имеют бесконечное число доказательств и одновременно недоказуемы, и вся математика летит в тар-тарары.
  -Да.
  -Да и нет одновременно, понимаете - Бог уже так не считает, с легкой руки математиков.
  -Причем тут Бог, Вита? Математика не имеет к богу никакого отношения. Ты говорила про то, что число гуглплекс значительно больше числа частиц во вселенной...
  -Наблюдаемой части вселенной. - Поправила Вита учительницу.
  -Какая разница, просто сама на секунду остановись, вдумайся и посуди - то, что ты говоришь, противоречит здравому смыслу. Математика она потому и наука, то основана на человеческом здравом смысле, на логике...
  -Человеческой логике, - снова прервала учительницу Вита, - которая породив ее, стала развиваться вслед за ней, подстраиваясь под ней - а ведь сознательная часть бога - это совокупность логик его носителей.
  -Опять ты за свое. - Вновь всплеснула руками математичка ужасе перед слишком частым употреблением пусть и "терминологического", как сказала Вита - но все же Б-га! А ведь она выросла в верующей семье. - Вита, пожалуйста, давай прекратим эти споры. Они ни к чему не приведут.
  ***
  -Боженька, прости, но тебе сегодня не выспаться. - Сказала иконке Лэйн Вита, едва придя домой.
  В эту ночь по всему миру наблюдался феномен - люди засыпали повсеместно - на работе, в общественном транспорте - спали все, включая зачастую шофера. Это сопровождалось массовыми ДТП, в которых погибла уйма народу, два самолета протаранили повторно небоскребы Манхетена, что все сочли ацким предзнаменованием близкого конца света.
  Никто кроме Виты не знал, что всю ночь все связанное резонансом Шумана человечество искало во сне решения
  На следующее утро Вита принесла математичке распечатку на трехстах сорока девяти листах бумаги.
  -Пришлось взять мелкий шрифт, надеюсь, вы разберетесь, - сказала она взявшейся за очки озадаченной математичке.
  -И снова корова. А это у тебя что? - Спросила она. Учительнице все еще хотелось спать, она тоже принимала участие в поисках "этого".
  -У нас дома кончилась бумага на принтере, пришлось бежать к подруге, а у неё - оказалась неполная пачка. Наверное, нужно было принести на другом носителе, но вы же САМИ нам запрещали носить домашку в электронной версии и требовали ОБЯЗАТЕЛЬНО распечатать её хотя бы!
  Вита развернулась и, вздохнув, направилась к выходу.
  -Подожди, ты не объяснила - что это?
  -Как, вы не поняли? Это три примера решения великой теоремы ферма за второй эспадой, как я и говорила, но они терпко дались человечеству этой ночью, увы.
  ***
  Через два месяца Виту вызвали в интересную контору. В интересной конторе жили (безвылазно!) и работали интересные и милые люди. А еще там был настоящий сканглаз, но Вите его проходить не пришлось. Смысл состоял в том, что математичка, чтобы окончательно (нет, не посрамить, конечно!) а обуздать Виту отослала эти решения в МГУ, оттуда они попали в проект AQUA@home, который ради подобного случая даже на пару месяцев прекратил свою работу и занялся вычислениями решения Виты и внезапно - решение сошлось. И суть не в том, что его тут же начали перепроверять на других распределенных сетях. Потому что ни у кого в голове не укладывалось, что математики три сотни лет бились над доказательством заведомо ложной теоремы, и успешно доказали её в 1995 году, чтобы спустя пару десятков лет убедиться что решений у неё и впрямь может быть бесконечность. Все было сложнее.
  Когда Виту спросили - как она получила эти значения, та ответила вполне ехидно и по-детски, что Боженька-то умеет считать цифры.
  Её спросили, про какого она боженьку говорит, не сектантка ли её мама и понимает ли Вита вообще, что она написала - по принципу гениальной дурочки. Вита ответила: мол, в вашем четырехмерном мире может и нельзя разложить куб на два куба, но за горизонтом событий черной дыры все возможно, единственное - где он начинается, для вашего бога - совсем близко.
  -Недалекий у вас людей боженька. - Заметила Вита, разглядывая хмурые и напряженные лица. - Совсем как вы сами - таков и боженька.
  В эти самые мгновения за стеклом, прозрачным лишь с одной стороны раскатисто смеялся обычно улыбавшийся раз в двадцать лет Старик.
  ***
  За второй формой "меча", эспады то есть. За третьей формой, божественной - есть бесконечное число решений. Вот она - ваша столь необходимая бесконечность, а вы как думали?
  -У меня треснул мозг. Если честно. Впрочем после того как на БАК нейтрино внезапно превысили скорость света я ко всему в общем готов, но все равно выбрасывать сразу в мусорное ведро и физику и математику как-то не очень.
  -Все просто - вычислительные мощности восьми миллиардов человеческих "надмозгов" по десять миллиардов в идеале нейронов каждый и очень много триллионов связок нейрон-нейрон каждый весьма ограничены. Но именно эта такая ограниченная распределенная система - наблюдатель в этом мире, не вычислительные средства, не компьютер, именно она описывает реальность, то, что мы видим - четыре измерения и прочее. Поэтому бесконечность в итоге у людей начинается так рано. Увы.
  Вита рассмеялась, разводя руками.
  ***
  -Что такое девятая симфония? Это Одна Радости, это гимн Безумию, это Эйфория как она есть, это Момент Истины для каждого из нас. Тот момент, когда ангелы, трубя, открывают нам врата Рая или Ада - нам тут выбирать. И мы туда идем!
  Вита взяла в руки ладошку Амэ.
  -Амэ. - Сказала она торжественно. - Я спасу их всех! Амэ, я люблю тебя!
  И стала попевать ту самую девятую симфонию. Глядя на её странно восторженное лицо, Амэ хотелось плакать.
  И Первый День Говарда настал!!!
  В этот день Вита собрала Говарда Харригана. Она ткнула пальцем и сказала:
  -Смотрите, Говард, первая сборка. Он мог многое, но она заставила его предсказать исходы всех футбольных матчей в этом и следующем году. В том числе и чемпионата мира!
  -Это вам не осьминожка, - заметила Вита, пиная ногой систему охлаждения, которая шла вдоль стен и исчезала где-то под чердаком. Что на чердаке - она ребятам так и не сказала, а ключи найти в этом бардаке было нереально.
  ***
  Заглянув в комнату и увидев спящих Кена и Виту - в одной постели, лицами друг к другу, Амэ медленно закрыла дверь. Она поднялась на крышу и стала смотреть на звезды. На мгновение решила спуститься вниз и взять подзорную трубу у Виты, но вспомнила, что та под кроватью, а значит, она может их нечаянно разбудить.
  -Кен станет с ней прежним. - Думала вслух Амэ. - Таким, каким я его встретила.
  ***
  -Ну и что - сектанты. Все - сектанты. Когда-то и секта Христа затерялось среди тысячи себе подобных, её даже забыли упомянуть, когда в свое время делали перепись всех сект, ждавших миссию и веровавших в Единого! Каких только символов тогда не ходило - от якоря до солнца и все - хотели единого.
  -Весьма вероятно, что объекты религиозного, морального и эстетического чувства также принадлежат лишь к поверхности вещей. Тогда как человек склонен верить, что, по крайней мере, здесь он прикасается к сердцу мира. Его обманывает то, что эти вещи дают ему такое глубокое счастье и несчастье, и он обнаруживает здесь, следовательно, ту же гордость, как и в астрологии. Ибо последняя полагает, что звездное небо вращается вокруг судьбы человека; моральный же человек предполагает, что всё, что дорого его сердцу, должно быть также существом и сердцем вещей.
  -Ох, мой дорогой Ницше. - Молвил Бака. - Сие изречение доказывает лишь одно - человек тот же маятник, и его так же качает. Жили бы вы в наше время...
  -Но я живой! - Воскликнул Ницше.
  -...вы бы увидели своими собственным глазами, как все чаще ученые мужи находят парадокс лжеца в мире отличном от абстрактной математики - в нашем мире.
  -Но я ЖИВ!!! - Вопил Ницше. - Это Бог - Умер!
  -Ницше - Умер. - Констатировала правая лапка Карри. На мгновение над воображаемой куклой разлилось неземное сияние. - Ибо я есъм Бог.
  -Разошлись во мнениях, да. - Мяла губу Карри. - Что-то мне подсказывает, что остальные подобные Ницше системки согласятся с надсистемой по той простой причине, что она скармливает им информацию и только.
  -Что ты делаешь? - Амэ заглянула через плечо к Карри.
  -Пытаюсь расписать теорию игр для двух систем, каждая из которых считает, что система-оппонент умерла, но при этом одна система включает другую. Если взять за свойство факт - несколько взаимоисключающих состояний могут существовать одновременное, получается интересная конструкция.
  -Ницше жив?
  -Ага. - Шепнула лапка-Бака. - При условии что Бог именно - умер. Но так как тот и умер и не умер одновременное - то Ницше не рождался. Но так как мы его помним - Ницше умер до рождения Бога, а так как любой человек мог быть при случае Ницше - все, что остается человечеству - родить в итоге Бога. Иначе оно докажет самому себе, что никогда не существовало изначально. Я думаю, в конце станут рождаться одни Ницше ибн Садако. Весело, правда? А еще эти гадкие тахионы и гробницы времени...
  -Вы бредите. - Авторитетно заявила вторая лапка чужим, незнакомым Амэ голосом. - Я вызову санитаров, я думаю - это мозаичная термоядерная шизофрения. Все ваши высказывания не имеют логической связи, причины и следствия - связь разорвана - как вы мыслите? Как вы собираетесь свои изречения доказывать всем прочим?
  -Не в вашем времени. - Обиделся Благородный Олень. - Жить в нем, довольствуясь лишь объяснимыми вашей логикой причинами и следствиями так скучно. И никому я ничего доказывать не собираюсь - на то я и Благородный, что Олень. Олени не доказывают обезьянам! Бака!
  -Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем грех! - Вставил свои пять копеек Ницше-шредингер-Садако, но контроль над левой лапкой Карри тут же вернул мрачный незнакомец.
  -Сам ты бака!! - Громогласно рычал он.
  Когда к ним зашел Кен, вернувшийся из клуба "Метро", он увидел замечательную картину:
  Амэ и Карри сидели, скрестив ноги, и общались при помощи согнутых в знак защиты от зла пальцев рук. Причем у Амэ чревовещать не получалось, она просто меняла свой голос, а Карри каждые пять минут начинала задорно хохотать.
  ***
  -Почему же я никогда этого не замечал за ним?
  -Может быть, не туда смотрели? Все люди по природе скрытны. Есть те, что прячут свою скрытность под скрытностью, есть те, что прячут её под открытостью. Ты думаешь: рубаха парень - душа нараспашку... но внутри все равно есть место, куда никто и ничто не должно проникнуть. Маленькая тайна должна быть всегда, это закон такой, условие разумности вообще.
  ***
  Мимо прошла обнаженная Карри. Амэ проводила её глазами, медленно заливаясь краской. Карри взяла из холодильника банку колы и, приложив к крохотной груди, стала подниматься по лестнице. Амэ смотрела на её мокрые ягодицы, Карри шла, медленно раскачивая бедрами и аккуратно, выверено ставя ногу, словно всю жизнь ходила по подиуму. В конце, стрельнув в Амэ глазами, скрылась в комнате Кена. Все еще смотря в сторону закрывшейся двери на чердак, Амэ открыла дверцу соседнего холодильника и дала себе ей по лбу. Смутившись, словно на экзамене, который летел в тар-тарары, Амэ вылетела на улицу.
  Едва Амэ покинула дом, как из приоткрытого окна, с чердака раздался короткий, исполненный скорее боли, чем наслаждения крик Карри. Делая вид, что ничего не замечает, пунцовая Амэ старательно водила веткой по саду камней. Настолько старательно, словно хотела обмануть этим воображаемого наблюдателя. Однако Амэ в саду была одна, не считая Бога, но тому вряд ли до неё было дело. Через минуту дверь открылась и к Амэ спустилась Карри. Теперь в полутьме, при свете ярчайших звезд она выглядела как привидение. Бледная, со слегка синеватой кожей, но с яркими и невероятно веселыми глазами, полнейший контраст общей угловатой подростковой болезненности и горящего внутри огня, который, не находя выхода в деле сквозил в каждом вздохе, жесте и главное - взгляде. Меланхолично-апатичная и вместе с тем целеустремленно-скованная Амэ в эту ночь всем телом почувствовала свое отличие от Карри.
  Карри шла к Амэ, прижимая ледяную баночку Колы к низу живота.
  -Будешь? - протянула её Амэ.
  -Спасибо. - Амэ взяла банку двумя руками, как дети принимают подарки от взрослых. Карри потерла низ живота, и посмотрела в небо. Причем рука её продолжала массировать место чуть ниже и левее пупка. Амэ не могла оторваться от этих движений глазами. Карри перехватила её взгляд и улыбнулась.
  -Ах, это - просто болючий укол!
  -Укол? - Амэ не отрываясь, смотрела на живот Карри. Он её гипнотизировал, в эту прохладную и такую свежую ночь Амэ хотела тепла.
  -Я просто не переношу на самом деле никакие наркотики, вообще никакие - даже анестезию. Пункция фолликула, знаешь, что это такое?
  Амэ отрицательно покачала головой. Потом вдруг дотронулась до рта.
  -Ты бесплодна?
  Карри рассмеялась.
  -Очень плодоносна! Знаешь кто такие генные хакеры? Мне стыдно произносить эти слова, но еще больше стыда должны пробудить они в людях, запретивших эксперименты над человеческим геномом! - Тут Карри встала в красивую позу и перестала массировать левый яичник. Правая рука девочки с раскрытой пятерней устремилась к звездам. - Воистину мы живем во времена дикости и варварства!! В то время, как в секретных застенках адски засекреченных лабораторий трансконтинентальные корпорации выводят суперчеловека, стремясь к абсолютному бессмертию - обычные генетики лишены возможности проводить хоть какие-то эксперименты! В таких условиях тотального и бескомпромиссного контроля над учеными со стороны теневых структур вставших у мирового руля и рвущихся лишь к удовлетворению собственных интересов рано или поздно наступит коллапс. Ведь все это театр, а мы в нем актеры, и правила театра писались для нас, но не ради нас и не ради нашего будущего. В прописанном этими правилами будущем нас - нет! А демократия лишь ширма, сказка для скота в загоне, которого заботливая рука хозяина гладит, пока у того не заурчит в животе. Мы смотрим в эти добрые глаза и верим, что они полны добра, но не для нас это добро - мы скот, к нам у них только жалость, ведь они знают наше будущее - а мы нет. Там! - Левая рука Карри указала в землю. - Они могут пытать детей и проводить любые самые бесчеловечные эксперименты, у нас же связаны руки...
  И тут стоявшая с открытым ртом Амэ, наконец, смогла вставить слово.
  -Ты хочешь сама проводить бесчеловечные эксперименты, да?
  Будь это сказано с другой интонацией и с другим выражением глаз - на том бы все и закончилось. Карри не любила, когда начинают над ней издеваться и сразу давала по мозгам. Но Амэ спросила это с такой детской наивностью и абсолютным беспристрастием, даже без следа намека на свое отношение к этим самым мифическим бесчеловечным экспериментам, что умудрилась смутить даже Карри.
  Теперь они обе стояли с открытыми ртами под бесстрастными и не ведающими стыда иль снисхождения к людям звездами.
  -Слушай, пошли в дом, ну эти звезды. - Сказала Карри и потащила за собой Амэ. - Ты тут простудишься, звезды они Амэ - чертовски холодные игрушки... и очень далекие.
  Карри затащила Амэ в ванную и принялась раздевать.
  -Я не знаю, как ты сама отмылась, но перемывать тебя буду лично.
  -Амэ смотрела на её быстрые дерганные движения руками.
  -Знаешь. - Карри стянула с Амэ свои трусики, что та нашла в шкафу. - В Японии есть обычай всей семьей мыться в одной ванной. И вот вопрос.
  -Да. - Амэ и впрямь ждала вопроса.
  -Ты считаешь меня своей семьей или нет. Если да - ты моешься вместе со мной и мы навеки неразлучны, если нет - я моюсь одна, потом ты, мы просто знакомы. Не больше. Сейчас ты не знаешь - что значит "знакомы" в моем языке, в моей вселенной понятий, и я надеюсь, никогда не узнаешь.
  -Ты - семья с Кеном? - Спросила с интонациями чистокровной японки Амэ.
  -Да. Но надеюсь, ты не будешь это говорить при нем.
  -Тогда я, - Амэ показала большим пальцем на себя. - Семья с тобой.
  Так громко Карри еще никогда не смеялась. Она сорвала остатки одежды со своего нового члена семьи и бросила девочку в ванную, полную горячей воды.
  -Как, нравится!?
  ***
  ***
  -Тебе нравится слушать это сектантский бред?
  -Да пусть продолжают.
  -Что, реально - интересно? - Удивился Вадим.
  -Вадик, - сказал ему Кен, - все мы знаем, что любая конечная истина в том и истина, что она конечна и только борьба разных истин разных людей порождает этот мир. Мне они нужны - разные истины разных людей. Понимаешь, если сектант уверен в своей конечной истине - то он в ней уверен, мне этого хватает.
  -Неужели ты хочешь их всех использовать?
  -Не их, а их такие конечные истины. Носители истин тут не причем, у истины может быть множество носителей, но так как люди зачастую бывают похожи, можно предположить, что при определенных условиях одна истина подойдет другому. Как софт для одной версии одной операционной системы. Все дело в том, Вадим - чтобы что-то изменить в этом мире, нужна уверенность в своей абсолютной правоте, можно спорить с разными философами, мудрецами, учеными и прагматиками, сколько угодно с ними спорить о глупости и необоснованности такой уверенности, но факт налицо - она есть и есть у многих. Раз эти гены здесь и сейчас, значит когда-то они стали успешными, раз эти гены стали успешными, значит - в определенных условиях они успешно работали. А времена часто меняются, и еще чаще все возвращается вспять и когда-то успешные рецессивные гены просыпаются, чтобы снова приняв участие в борьбе истин в который раз изменить этот мир. Борьба мнений куда менее эффективна в жизни, чем бескомпромиссная борьба истин. Так у хищника пожирающего твое дитя своя истина, а тебя - своя. Если вы попытаетесь прийти к консенсусу - все проиграют, так как дитя будет съеден, но алгоритм не сработает в его случае.
  -Какой к черту алгоритм?
  -Отбор, скорее естественный, чем - нет, отец должен защищать своего ребенка, если он это делает успешно - значит и его ребенок, скорее всего, сможет защитить в таких же условиях своего уже ребенка. Тут не нужна полная уверенность, достаточно процентов, помноженных на поколения. Так уж сложилось, что природа поощряет недопонимание между врагами. Все современные мудрецы сходятся во мнении, что мир движется к окончательному всеобщему пониманию, однако я уверен - скоро недопонимание снова заявит о себе. Все дело в том, что у человечества нет врагов, кроме него самого, вот, откуда все эти разговоры о консенсусе. Те же гены тормозят то, что рано или поздно все равно наступит - крах вида, зашедшего слишком далеко в доминировании над прочими формами жизни и возомнившего, что он при этом сможет не загрызть самого себя. Змея столь огромная, что пересекла все океаны, обогнула земной шар, скоро укусит свой хвост. У человечества есть узкое окно, в которое он может выбиться за пределы этой планеты и если он его не использует - а он его уже не использует - то все, будут цветы, потом возможно - другие, уже нечеловеческие миры. Это не порочность вида, рода человеческого гонит его к могиле, как твердят святые отцы всех религий, просто человек не развивался в вакууме, есть много форм жизни и все они образуют систему, которая недолго терпит такие крайности и чем дальше заходит человек - тем больше на него давление. Пойми, Вадим, это не ненависть всех тех птиц рыб и животных, которых человек жрет уже десятками видов в сутки. Это в нем самом - любая форма жизни запрограммирована стремиться к безопасности, создавать для себя условия к нормальной жизни, но норма, планка нормальности - подвижна, будучи динамической, она ориентируется на современные условия. Вадим - человек никогда уже не будет жить лучше, чем он живет сейчас. В настоящий момент он в полной абсолютной безопасности на этой планете и обладает всем, что ему нужно в этом мире. Единственное окно - это иные миры, то куда он может направить стремления, к которым его подталкивают инстинкты. Это и стремление к накоплению ресурсов, это и стремление к поиску чистого знания, это все инстинкты, не более. Но человек их больше не может реализовывать на этой планете. Почему? Потому что пределу совершенства нет, но есть предел, за которым следует саморазрушение. Все то, что человек в своих планах и мечтах считает константами - на самом деле динамические переменные, которыми манипулируют дремлющие в нем инстинкты. Если человек сейчас хочет чтобы его сын не умирал, завтра - чтобы было что поесть, после завтра - дом и дачу, через неделю яхту и свой самолет, через месяц - свою страну и тысячу жен, год - весь мир и не только, а через двадцать лет ему и богом стать будет мало - это все не порок.
  -Не порок? - Улыбнулся Вадим. - Ты сам мечтаешь об этом?
  -Я не об этом. Я о том, что этого от человека требуют его гены. Идти. Они подбирают ему задания - как программа, выдающая квесты в игре - зачастую просто, чтобы только чем-то занять. Да, они ориентируются на его душу, на все то, что он знает, чего хочет, что любит. Они могут толкнуть к суициду, если увидят, что он не успешен, чтобы просто не мешал успешным и только. Это цинично и абсолютно бесчеловечно - обратная сторона человеческого естества. Человечность - она как мафия, что понятна только своим, только тем, кто в теме - для остальных она может оказаться чем угодно! Человек не должен стоять на месте, его разум - машина, с горящими в ней эмоциями, чувствами, без них, подталкивающих его постоянно - он просто мертвый механизм, система, как и любая иная. Двигаться вперед. У каждого свой путь и тот, что я расписал - самый примитивный, почти животный, власть и доминирование обладание ресурсами. Есть другие пути, их столько же сколько людей, но у них всех есть одно общее, догадайся - что?
  -В конце все хотят стать богами.
  -Нет, все этого хотят в начале, во время, всегда, потому, что этого от них требуют их гены, не требуй они этого эволюция шла бы на порядок медленнее. Все хотят быть богами, в твоих устах означает, что все хотят, чтобы то, что они нашли в этой жизни, не умирало никогда - а потом умирают и они и это "что-то". У каждого свое - своя ценность, которую он хочет сохранить вне зависимости от всего на свете. Конфликты поколений, запредельные стремления - все это нужно чтобы человек искал каждую лазейку, любой повод к движению вперед, и желательно - туда, куда не смогут попасть остальные. В этом основа развития, причина его успеха.
  Вадик, знаешь, что я тебе сейчас рассказывал?
  -Эм, много чего интересного, хоть с некоторыми идеями я согласен и...
  -Нет - что?
  -Мысли, идеи, слова со смыслом, то есть семантика, то есть...
  Кен рассмеялся.
  -То, с чего я начинал. Истина. Одна из многих. Я мог и продолжать - все жарче и жарче, вкладывая в неё душу, при огромном желании я могу убедить в любой истине любого человека, потому что души все схожи. Но на все тратится время. Большая часть людей склонна считать, что есть разница между поиском истины и самой истиной. Потому что они различают наблюдателя и мир, который он наблюдает. Разум большинства людей сегодня - в начале двадцать первого века - твердо уверен в нелокальной природе реальности, однако эта "не локальность" ставит физиков в тупик. Они в ней не уверены, но это их поиск и их истины. Большинство людей считает, что мир не заканчивается за пределом их чувств, что он один на всех, и он породил людей, а не наоборот. Точно так же они различают свои мнения на счет чего-то и истину. Я же скажу - их мнения не имеют значения, потому что без твердой веры во что-то - лично для меня - все равно во что - они не смогут на неё, это абсолютную истину никак повлиять. То есть, даже найдя её - сразу захотят исправить, ведь она вряд ли их полностью удовлетворит, а смиряться людям их гены не дают, особенно по молодости. А значит, найдя абсолютную истину люди, станут пытаться изменить её - это был вопрос.
  -Если не сыпать терминами про агностиков и различные течения - а говорить на твоем языке, то поиск конечной истины обречен на провал, потому что абсолютной истины нет, а есть борьба истин. Значит, ты считаешь - пытаясь охватить сразу все истины и найти консенсус, человек теряет шанс влиять на... эм... неё, эту гипотическую абсолютную истину, которую ты называешь борьбой. То есть, как смотреть на драку и не участвовать в ней - выбор мудреца или труса. И ты считаешь - для того чтобы оказать максимальное возможное влияние - необходимо стать фанатиком, благо гены человека на этом настаивают так как фанатики - "успешны"... именно они максимально меняли в свое время мир. Так?
  -Ты начинаешь понимать - как обычно понимает человек человека. Ключевыми словами в твоем ответе было "ты считаешь".
  -Стоп. То есть, ты сам не придерживаясь ни одной истины, хотел мне сказать, что зная истины людей можно ими манипулировать?
  Кен улыбнулся.
  -Манипулировать - это очень по-человечески. Я бы сказал: слово человек когда-нибудь будет значиться как устаревшее, а в ходу будут слова "пользователь" и "манипулятор". Вадик, воистину манипулировать людьми могут стремиться только люди, для иных существ это как кидать камни в воду и смотреть, как они прыгают в сторону заката - камень, обиженный на кидока никогда не поймет последнего, его чувств в момент броска, он будет считать, что им злостно манипулировали для извлечения какой-то пользы. Что с его точки зрения верно. В то, что человек, кидающий камни в минуты задумчивости делает это неосознанно, ничего собственно не пытаясь добиться от камня, что он не участвуют в отношениях между камнями - в это камень может поверить, но лишь в идеале. Да, я могу внутри себя воссоздать любую истину и даже целую плеяду их, и моделировать любое поведение, любое отношение к чему угодно. И ты это можешь, но в тебе есть защита от этого - стремление найти и сохранить себя, свое "я" - стремление, закрепленное в генах. Это означает, что люди склонны к поиску постоянства в своем непостоянстве и тебе вряд ли понадобится когда-то в твоей короткой жизни играть подобным образом с собой. У истин нет хозяина, как и у людей, но так как они истины людей - есть схожества и отличия, которые в них могут найти тоже - только люди. Я мог бы тебе еще пару истин - совсем иного и даже противоположного толка - для тебя, в твоем, человеческом понимании иного и противоположного - рассказать, но время, время - так быстротечно в мире людей. Есть истины подходящие одному конкретному человеку, есть те, что заставляют его начать сопротивляться, отталкивать их - это деструктивная для него информация, приняв её, он разрушает уже имеющиеся в нем системы сведений - и отношений к ним, что главное. Есть истины модные в какое-то одно, конкретное время. Эта истина просто чуть более редка в мире людей, нежели иные - вот я тебе её и рассказал. Она очень похожа на модные нынче истины и в то же время в ней есть крупица тёмной новизны, которая может и незаметна на первый взгляд - но кардинально меняет суть для заинтересованного в ней существа на противоположный и может дать ход интересным размышлениям, которые в итоге отдадутся бездной в его душе. Если подобных истин в душах молодых становится слишком много - начинается очередная бессмысленная для незаинтересованного в ней мудреца революция. Я знаю одно существо, которое уж лучше не знал бы совсем, хоть оно слегка и дорого мне. Существо это создает истину под человека и заражает ей его. Это не идея и не помысел, не желание и не чувство - а именно истина, которая взрывается всем тем, про что я сказал выше, делая этого человека счастливым, причем он искренне считает, что сам пришел к своему счастью - ведь все начиналось с одной маленькой отстраненной и бездушной в принципе истины. Которая была помещена в него незаметно во время сна, а за одну ночь так можно оплодотворить множество людей. Такие истины тем более для людей опасны, что они ближе всего к их, человеческому пониманию слова "истина", ведь если ты слышишь истину напрямую из чьих-то уст, ты чаще всего воспринимаешь её как мнение. Когда ты говоришь истину, чтобы не задеть другого человека ты говоришь что это мнение, и зачастую еще добавляешь - что лично твое. Еще бы - жизнь человека слишком коротка, а он слишком жестко запрограммирован на успех своей жизни генами, чтобы тратить свое время на озвучивание истин, которые ему не важны и которые он даже благодаря системе защиты информации истинами не считает вовсе. Есть бесчисленное количество истин и в них можно разбираться как угодно. Но есть одно - но.
  -Какое "но"? - Спросил заинтригованный тоном заговорщика, которым вдруг начал говорить обычно меланхоличный Кен.
  -Одно "но" - все эти истины человеческие. Они не подходят для нечеловека, как и нечеловеческие истины не годны для человека. В результате можно сказать, что вся масса человеческих истин в их упорно борьбе между собой - междоусобице истин - образуют то, что существо по имени Вита, назвала терминологическим Богом - Богом Людей.
  -БЛ... - Сказал Вадим. - Словно есть еще какие-то боги.
  Кен улыбался так, словно они сейчас пойдут искать клад.
  -Словно есть. Такие слова как "словно" - суть языка, потому что, не говоря ничего конкретного, они позволяют многое узнать о самом языке.
  -Не понимаю - ты о чем?
  -Язык - основа мышления. Междоусобица истин - она на то и междоусобица, что дерутся как бы истины совместимые в идеале в одном сознании одной разумной формы жизни. Человек. - Кен поднял палец. - Ты знаешь, что обычно предвещает самый разгар самой яркой междоусобицы?
  -Что-то страшное.
  -Страшное - для кого? - Вот голос Кена теперь был страшным. - В самый разгар междоусобицы русских княжеств пришли кто?
  -Ву! - Ударила по их барабанным перепонкам Амэ. - Я принесла вам ваш заказ. - Амэ сделала реверанс и отдала каждому по пакетику. - Кен, идем?
  Кен взял её за руку, и они и впрямь пошли по улице как парочка.
  Амэ посмотрела на Кена, когда они дошли до угла и свернули. "Ну как?" говорил её взгляд.
  -Норм, ты была более живой, чем обычно. Если еще на "вы" ко мне перестанешь обращаться - вообще класс!
  -Класс! - Сказала Амэ, поднимая кверху большой палец.
  
  
  
  Сердца Трех. Лизанил.
  -Хочешь, я подарю тебе силу?
  Тихий Дом.
  Она устала от суеты и праздности мира и поселилась в этом заброшенном доме. Её родители ходили иной раз к ней и приносили еду. Иногда приходили и другие "связанные" люди, но никто, выйдя за порог, не помнил, что происходило в этом доме. Все вокруг окуталось паутиной, кокон был готов. Для гусеницы, возжелавшей ничего.
  Родители ходили в школу и брали задание, шли домой и сами его делали, шли в школу - относили и улыбались. Те, кто там проверял, спокойно к этому относились. И тоже улыбались. Так они понимали друг друга. Тонкие нити паутинки доходили и туда. Иногда они звенели. Полубабочка понимала - кто-то рвется из опутавшей полгорода паутины грез и хочет понять - что же вокруг него не так?
  Но все было так, так, как ей было нужно.
  Тихий покой тертых вещей. Тертые - это вещи, у которых есть своя история. Их поверхность напоминает книгу, только многие люди не умеют её читать. А она умела. Она жила в живой, природной библиотеке прошлых людских судеб. Впрочем, не только людских.
  Это история о девочке, которая жила в Тихом Доме на улице, выходившей в Старый Сад. Что она там делала? Наверное, это слишком сложно будет вам объяснить, но я все же попробую.
  Она - жила.
  ***
  Кас пнул замок из песка тогда, и следующая волна уже стерла очертания творения рук человеческих. Остались неясные руины, словно и не было тут никогда ничего. Девочка развернувшись, посмотрела ему вслед. Потом вытянув руку, погрузила в песок указательный палец. Вынула и сунула в рот. Сплевывая песок, смотрела невидящими глазами в никуда. Тихо произнесла:
  -Больно.
  Люди называли ту девочку Лиза. Домой она вернулась одна и, поднявшись в библиотеку на втором этаже, взяла в руки старую медную трубку.
  -Алло. - Сказала она. - Мне нужен велосипед. Нет - два, два велосипеда. Один горный и один обычный, можно любой. К вечеру. Спасибо вам за службу.
  И повесила трубку. Лиза всегда благодарила их, ведь они ей всегда бескорыстно помогали.
  ***
  Кас и Пол - два мальчика, купившие старый подержанный никому не нужный звездолет - одно название, но что было потом! У Хайнлайна все было просто, во-первых - была Луна. Не мертвое тело в небе, на которое нога человечества ступила, но мозг его ничего не почувствовал и человек просто... забыл - это очень по-человечески, конечно, но все же - все могло быть иначе. А настоящая Луна - Суровая Хозяйка, открывающая безграничные возможности для дерзновенных.
  У Каса была дерзость, но все что он мог с ней сделать - превратить кровь на руках, костяшки пальцев саднили по началу, а число молочных зубов уменьшалось, были сломаны несколько ребер и однажды ему попытались устроить темную.
  Как результат - мальчик Кас встал на учете в полицию, другой мальчик - имя которого Кас услышал уже после нанесения тому тяжкого душевного и телесного вреда - долго провалялся в больнице, нож был изъят, а у матери случилась истерика.
  Мать забила Каса, но не на Каса и Кас промолчал. Кас стал героем, хоть Каса и тошнило слегка от себя при просмотре утреннего фильма в зеркало - он теперь был "главарем банды". Поначалу к нему стекались все те, кому требовалась защита, но Кас это быстро и ожесточенно прекратил. Может у Каса и не было конкретной цели в жизни, но это еще не значит, что он готов был окружить себя слабаками. Кас был в друзьях, но у Каса друзей не было, Касу был лень доносить эту истину до умов всех, кто его окружал. Все что Кас мог делать - катиться вперед по накатанной колее. Не потому что у него не было воли, просто не было повода её применять. Он мог купаться в душе под ледяной водой или кипятком, мог стерпеть любую боль и даже каждое утро чистить зубы - но не было того, ради чего все это делать начинать. Вариант - пойти и убиться - тоже отпадал. Когда еще в третьем классе Кастор перебрал все возможные варианты своего будущего - он увидел одну простую штуку. Штука была смешная до зубной боли - все, что его интересовало - не интересовало людей, которые его окружали. Это в лучшем случае. При ближайшем изучении - все оказалось куда страшнее, не для Каса - для его матери. Было время, когда Кастор не хотел её расстраивать, хотя он мог припомнить и то время, когда вообще о матери не думал в негативном ключе. Мать была матерью, даже не человеком - а чем-то, что просто обязано быть под рукой. Тогда, когда отец приходил домой с работы, на которой Кас никогда не был, которая его и не интересовала никогда. Зато было тепло, которое улетучилось вместе с душей отца. А потом пришел холод, и Касу до жути захотелось бежать отсюда сломя голову.
  Но была проблема. В тот самый миг, как Кас понял - он не останется тут больше не мгновения - ему самому еще не исполнилось и одиннадцати. Вот беда...
  Кас остался, но чувство что у него "не получилось", осталось. Осталось не чувство, что он не решился вот так бросить мать и уйти в ночь, нет. Словно он попытался спасти кого-то и "веревка оборвалась". Кас не задумывался, что этим "кто-то" был он сам, с тех пор как отца похоронили, мать нашла новую работу, и они переехали, он старался вообще не думать. Переехали в соседний квартал, так как "дом стал не подъемным", неподъемный дом - продали, вереницу платьев - купили, мать стала изредка улыбаться и постоянно рассказывать - как и о чем с ней беседовали некие люди, до которых Касу было как до звезды.
  Впрочем, ложь - до звезды было бы ближе.
  К тому моменту как Кастору исполнились одиннадцать лет, он уже почти смирился с тем, что до шестнадцати - долгих пять лет и их надо как-то прожить. Кас ходил все в ту же школу, что и раньше, ходил, точнее - бежал - пешком, так как "отец не оставил их купаться в деньгах", - звучало так, словно он сбежал от матери, а не умер.
  Кастор поклялся, скорее неосознанно, что никогда не будет сбегать из этого сраного мира через смерть, потому что все равно все будут о тебе говорить так, будто ты сбежал куда-то на острова и теперь купаешься в золоте с испанских галеонов.
  В детстве Каса было немало хорошего, но явное не желание делиться с кем либо этим "немалым" и даже обсуждать это говорило о том, что плохого в ней было все же несравненно больше. Хорошее приходилось беречь, от толпы, от знакомых людей, от невзаимных друзей, даже от матери, в первую очередь от матери!
  Были книги, были мысли, был змей, застрявший в проводах и так и оставшийся там, были многочисленные игры с друзьями, память о которых стиралась через месяц, а то и раньше. Еще были планы - их было столько, что хоть заводи дневник, и все продуманы до мельчайших подробностей, но всем им - пока рано претворяться в жизнь.
  В середине зимы в их школе появился новый ученик, по виду - типичный хлипик, задрот и хипстер, каких немало, к тому же - еще красавчик, для умного вида носивший очки. Кастор и не стал бы разговаривать с ним, но в один прекрасный момент, идя меж гаражей и засмотревшись на свои рваные кроссовки, получил бутылкой, полной воды или чего еще тяжелее по голове. Лишь слегка оглушенный, он успел схватить отскочившего нападавшего за куртку. Рванув на себя, выставил вперед согнутое колено, целясь в пах, но попал в воздух. Юркий и тонкий, парень оказался позади Каса и умудрился поймать его за кисть руки. То, что было потом можно, в идеале назвать и попыткой проведения обратного Нельсона.
  Кас не любил такое. Ему вообще не нравилось, когда отвлекали от мыслей, но тем более он не хотел оказаться неспособным сопротивляться перед ехидством с ножом. А то, что нападавших как минимум двое - Кас понял с самого начала, иначе все было бессмысленно. Парень, сделавший захват сзади был явно легче Каса и даже слабее, хоть и очень быстрый. Подобное нападение на главаря хоть и занимавшейся черти чем, но все же - школьной банды добра ему не сулило.
  Закричав так, что где-то по соседству взлетели испуганные птицы, Кастор ударил обеими пятками по подъемам ног паренька и, понимая, что подошва его разваливавшихся кроссовок слишком мягкая для такого дела - согнувшись, разогнулся и умудрился заехать напавшему в переносицу.
  Освободив одну руку и мысленно пожелав стоявшему сзади ни пуха - ведь перед Касом в полной темноте раскрывался воображаемый нож-бабочка - ткнул пальцами в то место, где ложны были быть его глаза, но попал в очки. Дальше Кас просто бил, так как внезапно обрел свободу. Паренек и вправду был один, не было второго нападавшего за углом, по крайней мере, никто не спешил на крики жертвы, в которую тот медленно превращался. Паренек упал, стукнувшись об огромный, задрожавший металлом мусоросборник. Он выставил вперед сумку, висевшую через плечо, но Кас её мигом отобрал, вцепившись в ту руками и наступив ногой на пах неудачника. Тот отпустил, и сумка улетела в сторону. Кастор дрался с какой-то особой глухой яростью, во всю силу до предела, насмерть. Но при этом слишком спокойно, словно погрузившись в себя. Не то, чтобы ему это нравилось вообще или он ненавидел этого паренька сейчас, просто устал и не видел смысла останавливаться. Кастор никогда не интересовался всерьез историей, хоть и любил читать исторические романы, однажды ему стало интересно - что испытывает берсерк во время битвы. Не то, чтобы он очень восхищался ими, просто все больше находил в них схожего с сами собой, со своей жизнью.
  Опустил голову и вперед. Ярость дает силы и отнимает зрение, если ненавидишь того, кто перед тобой. Но у Каса не было врагов, как и не было друзей, хоть многие считали его своим врагом, даже ненавидели до самой глубины души, хотели мести, поэтому глупо было смотреть в этот раз на кроссовки. Кас не ненавидел не потому что не любил этого делать - он рад был бы, да некого. За всю его жизнь единственным существом, воистину заслужившим его ярости, была его родная мать. Но это не тот противник, скорее препятствие, до ухода которого с пути оставались еще пять лет и все, не нужно перешагивать, если можно подождать и промолчать. Остальные оставили ему много синяков, пару сломанных ребер, дважды вывихнутую руку и один раз сломанный нос - это было нормально. Не то, чтобы Кас любил боль, просто она была лучше ожидания. Это раз. Однажды по идиотской случайности в гараже он сломал себе палец - просто неудачно перекантовал двигатель, чинить который помогал отцу. Решил, что сам подвинет - ведь это просто. Тогда отец сказал, что это вывих и мигом вправил палец - было очень больно. Но Кас заполнил почему-то эту боль. Может, смешным было лицо отца, когда к нему прибежал его ребенок, у которого все пальцы как пальцы, а один торчит не в том направлении. Может что-то еще. Кастор подумал тогда - маленький палец, а болит так, словно это смерть. Почему так? И вспомнил, что и зубы болят ну уж слишком сильно, если их подолгу не лечить. Это было странно, ведь боль, не связанная с угрозой жизни мешает жить и мешает выживать. Почему именно так? Мальчик ломал голову над этим сутки, пока не понял, что природа, наверное, хочет пробудить в тебе агрессию, ярость к кому-то еще, возможно ей даже все равно - к кому. Поэтому так сильно болят такие маленькие и, в общем-то, целому организму не нужные части твоего тела. Но если один палец или почти неживой зуб могут болеть как все тело, то почему все тело не может болеть как один маленький зуб или палец?
  Это была интересная мысль, но глупо просто так ломать себе палец, зато можно сломать его кому-то еще. И возбудить к себе бессмысленную природную ярость. Кас никогда не думал, как выглядит его лицо во время драки, но должно быть - это было нечто ужасное. Он бился изо всех сил, все просто, он бил с яростью, которой в себе не чувствовал, лениво анализируя свой опыт. Если их слишком много - Кас рано устанет, если он упадет - уже скорее всего не встанет. Простые предположения превращались в опыт, вслед за болью приходила жуткая усталость цвета тошноты - второй враг, которого победить было намного сложнее, чем первый - первого и не было вовсе, Кас просто мог в любой момент представить себе глупо, нелепо вывернутый палец и начать смеяться. Он рано понял, что драться как они смысла нет - нужно бить туда, куда, если и ожидают, то все-таки надеются, что бить не станут или не попадут. Кас так рано понял - весь смысл драки в избиении или отступлении. Это слишком бессмысленная трата времени сил и здоровья - каждому доказывать, что осел в данный момент он, а не ты - вещь необходимая им всем по тем же причинам, по каким так сильно болел у каждого человека вывернутый палец или слегка поврежденный кариесом зуб. Можно было вообще не влазить ни во что и просто протянуть как-то пять эти лет, но соблазн именно такого убийства ожидания был слишком велик. Касу было скучно драться не за что, но это было меньшее из всех зол - поэтому Кас дрался. Пусть даже не за что, пусть даже при мысли, что в этом мире по велению природы есть бесчисленные полчища людей, которые любят всеми правдами и неправдами друг дружке что-то доказывать, и он среди них легко может затеряться.
  Кастор дрался. Будь их хоть двое или трое - он бы дал каждому по пару раз крепко в пах и ослепил уже лежащих на земле. Потом добивал бы исключительно по самым болезненным точкам, пока они не перестанут двигаться, пусть даже потом снова пришлось бы рассказывать долго - как было дело. Пусть даже они ослепнут навсегда и уже никогда не смогут иметь детей. Но паренек был один, к тому же слабее Кастора, поэтому у того просто совести не хватило превращать драку в избиение, но это не означало, что драку можно прекращать. Кастор дрался, ведь из-за этого странного и непонятного мира - это лучшее, чем он мог заниматься после школы, это единственное, что могло отвлечь от бесконечного нагромождение планов на будущую жизнь - дела, которое само по себе отвлекало от бессмысленности текущей серой школьной жизни.
  Удары Кас наносил исключительно в голову, словно боксер на ринге. Это было в чем-то замечательное безумие - чувствовать вред от ударов своим рукам. Со всей силы и с максимальной четкостью, снимая более легкими левыми защиту - если закрывавшие голову руки паренька такой можно было назвать - и правыми ударяя того об землю, Касс гадал в уме - сколько еще он сможет продержаться, прежде чем умудрится хоть попытаться подняться. Вообще-то тот уже должен был сдаться или потерять сознание, но внезапно он начал смеяться. Смеяться стал и Кас, и вдруг - словно поняв, что это уже как-то не то - бить лежащего под ним парня перестал.
  Лицо его еще можно было узнать - это был одноклассник Каса, недавно оказавшийся в классе, который все соседние школы считали пропащим - не столько из-за тупости там оказавшихся, сколько из-за массы несчастных случаев.
  -Ну что же ты не добиваешь - так прекрасно начал, я почти уже потерял сознание.
  -Зачем ты на меня напал?
  -Да просто так. - Парень смотрел, смотрел криво - его лицо распухло, а губы стали почти вдвое толще, чем были, казалось, что это еще не предел - посмотрит он на себя завтра. - Я зуб проглотил. - Сознался новенький. - Я - Пол.
  Кастор медленно поднялся и огляделся - кроме них тут никого не было. Посмотрел на лежащую неподалеку сумку.
  -Что никак не можешь прийти в себя?
  Кастор снова взглянул на Пола.
  -Я никогда и не выходил из себя.
  -Трудно представить - ты свое лицо видел?
  -Нет. - Честно ответил Кас. - Зачем ты меня ударил? И чем?
  -Бутылкой со льдом, привязанной к руке платком, купил - думал использовать по назначению, когда увидел тебя идущего, словно зомби и прости - не сдержался.
  Пол говорил по два слова, дышал, еще два слова - но Кас никуда не спешил. Он огляделся, ища бутылку - и нашел её.
  -Что значит - прости? Объясни простыми словами - зачем ты на меня напал? Я ведь и покалечить могу.
  -Прости - значит, я не знаю, что сказать дальше. Дышать трудно. - Пол поднялся, но стоял, прижавшись к металлической стене гаража так, словно это был космический корабль, и он боялся оторваться и улететь в открытый космос.
  Кас молча, развернулся и направился в сторону маячившего вдалеке света.
  -Стой, нам по пути...
  Кас остановился.
  -Мне тебя тащить или ты догонишь?
  -Догоню.
  Он и впрямь догнал. К тому моменту как они дошли до района, в котором жил Кас - Пол успел ему рассказать столько всего о себе и умудрился даже не надоесть.
  -Твой? - Спросил Пол, когда увидел висевшего в проводах воздушного змея.
  -Да. Год назад посадил.
  -А что не снимешь? Это же легко.
  -Вырос уже. - Лицо Кастора потемнело.
  -Вырос?
  -Мы его с отцом запускали. Когда думаю, что снова дотронусь до него - словно током бьет. Не хочу его снимать. Пусть там навсегда останется.
  -Эй, тебе нужно выходить из такого состояния! Пойдем ко мне!
  И Кас почему-то безоговорочно согласился. На пороге дома, в который Пол, как утверждал, вселился пару месяцев назад, их встретила молодая девушка.
  -Знакомься. - Сказал весь избитый Поллукс, не обращая внимания на испуг девушки при виде него. - Моя сестра, Клэр.
  -Клэр Литтлстоун. - девушка дотронулась до головы брата так, словно та была заминирована и вот-вот готова взорваться.
  -Там не ртутный, не бойся ты. - Пол улыбался, это выглядело жутко, но улыбнуться захотелось и Касу. Клэр была красивая - чем-то напоминала Дайдо и внешностью и голосом, очень домашняя.
  -Пол. - Серьезно спросил Кас. - Зачем ты носишь очки, если у тебя отличное зрение?
  Пол стал смеяться, давясь самодельным печеньем, что приготовила им Клэр. Девушка смотрела на брата, словно видела его впервые.
  -Ты хорошо видишь без очков?
  Пол смеялся еще долго, но так ничего за столом и не сказал.
  -Не пали меня ты так. Я из Англии, у меня там вся семья - отец, мать, а вот Клэр решила учиться на юрфаке тут, ну и я к ней присоединился.
  -Какое это имеет отношение к очкам?
  -А ты не понимаешь сам? - Ощетинился Пол. И тут же сник. - Не пали! Вообще - мог бы снимать раздражение в сети, есть масса игр, в которых ты можешь утопить в крови целые народы - зачем тебе драться?
  -А это, какое отношение имеет к твоим очкам и зрению? - Медленно и по слогам произнес Кас.
  Пол внимательно на него посмотрел и не ответил. Зато увел к себе в спальню и показал святая святых.
  -Вот тут самое мощное железо - восемь ядер и штурвал есть. Тут можно снимать напряжение. Это - называется груша, внутри свинцовые шарики.
  -Я знаю, как это называется и что внутри. - Перебил Кас. - Так что там с очками?
  -Меганэко-кун, я ушла! - пропела Клэр, хлопнув дверью. Пол, несмотря на весь свой забитый и растерзанный вид взвился как драный кот, которого окотили водой из ведра.
  ***
  Было в нем что-то особенное - только его, не похожее ни на что, с чем Кас сталкивался раньше. Может - он тоже носил в себе несметное число вселенных, о которых никто никогда не узнает? Тогда и впрямь эта жизненная скорлупа давала трещинки каждый раз, как Пола вызывали к доске. Он не отвечал того, чего от него хотели или ждали, все было слишком скучным, каждый его ответ ставил учителя и весь класс в тупик, Поллукс чаще спрашивал, чем отвечал, но он очень редко свои вопросы задавал именно как вопросы. Он просто умел говорить вещи, которые все знали - но так, как о них никто и никогда не задумывался. Люди сами себе задавали вопросы. Поллукс в матери Каса вызывал сдержанную антипатию. И непонимание - почему учителя на это смотрят сквозь пальцы. Мать Каса не обрадовалась бы такому гостю, но тот и не просился, Кас и не приглашал. Пол не помнил дат - вообще! Ни одной. На уроке истории он с победным видом сообщал первую попавшуюся дату приблизительного того года, возможно того десятилетия и уж конечно того века. Если Пол не знал историю - то уж понимал он её хорошо. И не дай бог учитель начинал с ним спорить - Пол всегда мог доказать, что история - фальсификация, историки-современники тех событий бессовестно лгали и искажали факты в угоду настоящему, не задумываясь о будущем, то есть о настоящем теперешнем. И учить все это могут только настоящие "бака!" Обычно все это ему выходило боком, так как учитель всегда прав, а если он не прав - смотри первое. Впрочем, ему было плевать и на первое и на второе. Привычка сидеть с ногами на парте не мешала ему отлично учиться, вот только никто и никак не мог заставить участвовать в олимпиадах.
  После этого случая Кас предпочитал ночевать у него. Мать Каса считала их слишком близкими друзьями, о чем ежедневно напоминала, где только можно, а он спокойно все пропускал мимо ушей. Еще она считала, что он слишком похож на девочку, чтобы быть нормальным мальчиком. Его мать за последние годы до многого додумалась.
  Вдобавок, когда пришла весна - к ним переехали новые соседи. Мать всегда отслеживала перемещение людей возле себя, словно старалась этим сохранить некое подобие контроля над неудавшейся жизнью. Их было двое - женщина, высокая и статная с довольно пышными и одновременно бесконечно изящными формами - смотрел на мир так, словно спала с открытыми глазами. И маленькая девочка, одетая так, что пройди в таком наряде в толпе - все оглянулись бы, никто не устоял.
  -Я не доверяю женщинам, которые одевают своих детей ЗНАЧИТЕЛЬНО дороже, чем одеваются сами. - Сказала мать в тот день. Кас посмотрел на девочку. Она походила на куклу - одетая для какой-то особенной роли. Девочка явно была не от мира сего, женщина - слишком странно смотрела на все, чтобы быть в своем уме. Кастор согласился тут с мамой - это не простые мать и дочь.
  К тому же девочку эту он где-то уже видел. Тем летом, она сидела на пляже? Кастор обычно не запоминал лица вообще, а девочек - тем более, наверное, странное свойство для одиннадцатилетнего паренька, и все же - её он помнил. Кас был далеко не в лучшем настроении и в тот день сломал замок из песка, который она строила на берегу моря.
  Это было прошлым летом.
  Пока два грузчика сновали с чемоданами и тяжелыми вещами из дерева - "дорогими до бессмысленности", по словам матери - девочка стояла под сенью огромного дуба, женщина с ней - возможно мать или старшая сестра - обнимала её за плечи сзади. Они стояли так неподвижно, женщина углубилась куда-то внутрь себя, а девочка совсем не желала вырываться, Касу казалось - им очень хорошо там одним, вдвоем, в тени. Стало даже слегка завидно.
  Следующий день начался отлично. В полдень мать позвонила Касу и попросила быстро явиться домой. Испугавшись, что с ней что-то случилось, тот принесся со скоростью ветра. Оказалось, они встречали гостей. Два потных мужика и еще одна дама, у которой из рукава выглядывала красная татуировка в форме сердца, обмотанного колючей проволокой. При виде её губ и разреза Кас вспомнил все промотанные порноролики - та же тошнота, вид сбоку.
  Мать сказала всем с улыбкой, что это её сын. Потом отвела одиннадцатилетнего Каса в угол соседней комнаты и, закрыв тому рот рукой стала шептать на ухо, как и что он должен делать за столом. Ведь это её прямое начальство пожаловало с работы, нельзя опозориться. Когда все расселись и принялись болтать, Кас, расковыряв вилкой свою порцию, не выдержал, встал из-за стола и вышел. Мать проводила его таким взглядом, каким солдаты бравшие Рейхстаг смотрели бы на труп Гитлера, поведись им его увидеть.
  Под тем деревом на скамейке читала Лиза. Рядом было разложено столько вещей, словно она сюда перебралась жить - от маленького нетбука в красивом деревянном корпусе, до бутылки легкого вина и всевозможных сладостей. Кас огляделся - он искал глазами мать Лизы, для которой предназначалась эта бутылка.
  -Она не мама - она тетя. - произнесла внезапно девочка.
  -Ты читаешь мысли?
  -Нет. - Серьезно ответила она. - А надо?
  В тот день Кастор впервые побывал в её доме - он был выше по улице. Вообще это была странная улица, она напоминала горку - не так-то просто было подняться на велосипеде по ней, особенно если кого-то везешь, там, где кончалась крыша одного дома - в паре метров по соседству рос из земли фундамент другого.
  ***
  Все началось на втором уроке. До этого Лиза сидела как влитая, смотря прямо перед собой - глаз не было видно, скрывала челка, но непонятно что она там внутри себя видела.
  И вдруг...
  -Кхи... - послышалось в классе. - Кхи-кхи... ха-ха-ха! - Учительница смолкла, девочки стали переглядываться. Сонные от алгебры мальчики сначала не обращали на все это никакого внимания, но то, что случилось потом, заставило проснуться и их.
  Лиза, откинувшись слишком далеко назад на стуле, грохнулась на пол, но вставать и не пыталась. Она смеялась. Она дико хохотала, схватившись за живот. Виден был только рот - глаза по-прежнему скрывала низкая челка темных волос. В эти мгновения жизнь била из неё ключом уходя в класс, где превращалась в критические взгляды и возвращалась обратно к Лизе.
  -Едет крыша, не спеша, тихо шифером шурша... - Прокомментировала её припадок одна из девчонок.
  -Крыша едет не спеша, утеплителем шурша... - Вторила ей вторая. Через секунду все девочки класса, имен которых в большинстве своем Касу было лень помнить, наперебой решали, чем шуршит крыша у Лизы. А Лиза била ножками, лежа на полу. Учительница смотрела минут пять на этом, потом, не выдержав, сделала Лизе замечание.
  -Отпусти меня Чудо Трава. - Хихикнул Кэш с соседней парты.
  -Школа очень интересное явление. - Сказала Лиза Кастору по дороге домой. - Я не думала, что об этом думают во время посещения её. Так странно...
  -Ты раньше никогда не посещала школу?
  -Нет. - Коротко бросила Лиза и умчалась вниз по их улице.
  "Сейчас сломает себе шею", решил Кас. Но Лиза шею не сломала.
  ***
  В саду из голосов жужжащих пчел она просто стояла и наблюдала в тот раз.
  -Я убью тебя сука!
  Кастор кричал, просто кричал даже не пытаясь сопротивляться или закрываться от ударов. Повторял одно и то же, как только мог перевести воздух, разрывался его крик, и силы в нем не убавлялось:
  -Я убью тебя! Я убью тебя, как отец, я убью тебя!
  Мать просто взбесилась, с каким-то почти животным визгом, сквозь который проглядывала болезненное удовольствие от того что она наконец сорвалась она продолжала бить сына ногами куда попало. У неё тоже прибавлялось сил каждый раз, как она слышала о своем бывшем муже.
  Сил, чтобы снова и снова пытаться заткнуть этот кричащий так сильно рот. Заткнуть чем угодно, наверное, попади ей в руки в этот момент что-то тяжелое она не думая пустила бы его в ход, пусть потом и названивала в скорую, объясняя все соседскими хулиганами или несчастным случаем.
  -Я убью тебя, я ненавижу тебя!
  Удар ногой по лицу, сминая почти еще детский нос, отправляет его на пол. Но он вскакивает снова, все лицо залито кровью, но она действует на мать как на быка. Он просто стоит перед ней и кричит, даже не поднимая рук, и ей это нравится в этот момент и ему. Под конец он, наверное, смеялся бы, если смог. В чем-то тогда стало легче. В чем-то. Просто он не хотел больше сдерживаться, а тогда сдержался, и стало легче, правда.
  ***
  -Слушай Грациола, эта вода слишком холодная.
  Лиза пробовала ножкой воду в ванной. Они обе были раздеты - и девочка и ее странная "тетя". Лиза обернулась с улыбкой, словно знала куда смотреть - Кастора оторвало от двери и вынесло на балкон. Прежде, чем он успел отдышаться - до него донесся звонкий смех Лизы. Отсюда было слышно, как они плескаются, вдвоем в одной ванне. В дверь, которую Кас подпирал спиной, постучали. Вздрогнув от неожиданности, мальчик отскочил на метр. Дверь открылась. Грациола стояла перед ним абсолютно голая и смотрела прямо в глаза - а он рассматривал её тело, чувствуя необычную дрожь - сейчас он точно не мог предсказать, что случится через мгновение. По округлой и очень красивой груди ползли вниз капельки воды, ямочка на соске слегка переминалась, словно хотела, чтобы он дотронулся, от женщины поднимался пар.
  -Лиза хочет вас видеть. - Сказала тихо и бесстрастно Грациола, после чего ушла в кухню. Кастор мог переждать тут. В общем-то, да - прямо тут на балконе. Просто подождать пока Лиза расхочет его видеть. Вообще-то ничего другого ему и не оставалось - его собственный дом был заперт на ключ, соседей он не знал, можно было еще спуститься вниз с двадцатого этажа и как есть - почти без одежды чапать до Пола. Но там Клэр.
  Кастор, аккуратно ступая босыми ногами, прокрался мимо ванной, стараясь, чтобы его не услышали на кухне, где позвякивала посудой Грациола и её противоестественно-спокойная нагота.
  Докравшись до двери, он почувствовал на себе критический взгляд и, обернувшись - увидел Лизу.
  -Идем. - Поманила девочка его рукой. И скрылась в ванной. С бьющимся сердцем Кастор приоткрыл дверь, ожидая увидеть обнаженную Лизу. Но увидел лишь её лицо - Лиза забралась в ванную.
  -Иди ко мне. Вода - кипяток, как ты любишь.
  -Откуда ты знаешь, что я люблю кипяток?
  -Знаю. - Лиза улыбнулась, почти не открывая губ, прошептала. - И-ди ко м-не...
  ***
  Закончив зашивать раны на лице брата тонкими стежками, Клэр перекусила нитку. Разгладив пластырь и облизав пальцы, принялась зализывать мелкие ссадинки.
  -Щекотно блин! - Забился, искрясь весельем Поллукс, - сестренка, щекотно же!
  -Тихо сиди! - Приказала сестра и, высунув язык, продолжала вылизывать перекошенное от хохота лицо Пола. - Пол. - Сказала Клэр, сведя брови. - Кто тебя так? Мальчишки?
  -Ну, уж не девчонки же, они у нас в классе - не то, что ты!
  -Покажешь мне на них пальцем, ладно?
  -Чтобы ты их убила?
  -Я не сильно покалечу. Пол, а этот мальчик...
  -Кас, его зовут Кас.
  -Кас. Он тебя спас? - Наклонив голову, сестра ждала ответа.
  -В своем роде - да. - Пожал плечами Пол, и сестра ткнула его в щеку иголкой. - А-ай!
  -Не ври. Я же вижу, когда ты врешь. Это ты с ним подрался? Он тебе нравится?
  -Мне девочки нравятся, яойщица долбанная! - Как можно милее и дружелюбнее улыбнувшись, ответил Поллукс, глядя честными глазами в лицо сестре.
  -Какие девочки тебе нравятся, в классе есть кто-то на примете?
  -Чтобы ты её убила?
  -Я не больно калечу.
  -Я знаю. - Пол потрогал пальцами подбородок и губы сестры. - Клэр, скажи, не будь наше общество так зациклено на моральных устоях и не порицай так безнравственность - ты бы у него отсосала в благодарность за мое спасение?
  Клэр скинула мальчика на пол со стула. Молча, не издавая ни звука, она топтала его ногами, а он вскрикивал и смеялся. Под конец удары стали идти такие, что смех его лился сквозь слезы и стоны. Схватив за воротник, сестра потащила по полу Пола в соседнюю комнату - свою спальню.
  Закрыла дверь. Пол хохотал как ненормальный, переворачиваясь и трясь об ковер как кот после валерьянки.
  -Плохой мальчик. Какой же у меня плохой братец... - Шептала Клэр капая слюней в ящик стола, в котором рылись её быстрые тонкие нервные пальчики в поисках чего-то очень важного. Не найдя она повернулась к Полу и крикнула рассерженно:
  -Братец, где мой страпон!!?
  ***
  Грациола содержала дом в абсолютной чистоте. На секунду Кастору даже показалось - она круглосуточно только и делает, что прихорашивает их жилище. Дома у Каса не то, чтобы был беспорядок - сам он у себя в комнате убирался, но мать редко начинала генеральную уборку и зачастую Кас сам мыл полы, возвратившись из школы.
  Грациола никогда не улыбалась, в её глазах мелькали оттенки различных чувств, но мимикой это не сопровождалось. Она абсолютно не стеснялась Каса, в их доме женщина чувствовала себя абсолютно свободно, и постепенно Кастор сам перестал их стесняться, их жизни. Это было непривычно. Новое чувство, которого он раньше никогда не испытывал. Не то, чтобы Касу так нравилось наблюдать - было что-то еще, Грациола успокаивала мальчика. Касу нравилось слушать, как еле слышно ступая, перемещается хозяйка по дому - полы, укрытые толстыми коврами, глушили любой звук и зачастую Кас сначала чувствовал запах её тела - а потом мимо проносилась Грациола. Грациола не использовала духи, вообще - еще одна странность, так Кастор заполнил её запах и чувствовал к нему привязанность. Ощущать себя псом было не так уж и плохо - они честнее людей, Кас это интуитивно понимал, поэтому шел на запах. Еще он помнил её тело в мельчайших подробностях, Грациолла совершенно не стыдилась Кастора, она могла раздеться перед ним, направляясь в ванную или одеваться, из неё выходя. Утром, когда Кас забегал за Лизой её странная "опекунша" (как её предпочитал про себя именовать Кас, ведь слово тетя тут было совершенно неуместно) была еще раздета со сна. Они спали с Лизой в одной кровати - широкой, как отцовская, что продали после его смерти. Лиза еще потягивалась в ней, рассматривая лучи солнца, бившие в окно сквозь шторы, а Грациола уже готовила на кухне - прямо так, голышом со сна. За несколько месяцев Кас настолько привык к подобному укладу жизни, что пересилив себя, перестал избегать общества Лизиной "семьи". Пока он ждал её, обычно в кухне - Лизу расчесывали у зеркала тонкие руки Грациолы, одевали и собирали в школу все её вещи. Кас подозревал, что Лиза никогда и не думала делать домашку - за неё её выполняла усердная опекунша.
  -Твоя... тетя - так похожа на куклу, ухаживающую за тобой. - Однажды у него это сорвалось с языка. Они шли с Лизой в школу.
  -Нравится тебе? - Лиза остановилась и из-под челки посмотрела на Кастора. - Она тебя влечет?
  Идти на попятной было поздно, непроизвольно покрасневший и раздосадованный Кас просто сжал зубы и решил смолчать. Лиза еще какое-то время его разглядывала, а потом снова вернулась к своему обычному пространному лицезрению всего вокруг, медленно крутя педали, они начали спускаться с холма. Кастор дивился её заинтересованности в ободранных газетах на стене дома, катящемся постоянно на ветру мусоре и прочих вещах, которые отравляют этот и без того скучный мир. Словно бы она смотрит диковинный фильм и все в нем интересно ей, словно она знает наперед - что-то случится, ведь иначе режиссер - козел и обманщик! Словно бы она живет в каком-то ином мире, где все совершенно иначе, причем - гораздо серее и скучнее, а тот мир, в котором они вдвоем на великах едут в школу - просто настоящий бестселлер, который девочка Лиза ни за что не может пропустить!
  Лиза спала на занятиях, уткнувшись лицом в парту. Это было нормально. А вот то, что она пропускала финал борьбы умов в условиях тотального программирования их специально подготовленными агентами ЗОГ - то есть обычных школьных занятий - это было не так уж и нормально. Кастор часто видел Грациолу, сидевшую на скамейке у дерева. Она, молча, ждала Лизу. Которая опять уснула на парте и когда все ушли - осталась украшением класса. Кастору приходилось возвращаться, подниматься по лестнице, зачастую даже искать ключ - девочки часто закрывали Лизу в надежде, что она проведет так в классе ночь, а на следующий день им будет о чем поболтать.
  Однажды Кастор увидел её глаза совсем другими - такими домашними, что захотелось обнять. На столе образовалась лужица, тонкая ниточка слюни от тонких губ свисала вниз, добрые спокойные глаза и маленький нос, в этот раз челка не мешала видеть её глаза.
  -Что? - Она смотрел на мальчика, а Кас - на неё.
  -Что-то не так?
  -Школа закрывается.
  -Ясно. - Скосила глаза на плавящее высотки солнце в окне Лиза. Посмотрела одним глазом - второй уже скрывали упавшие на лицо волосы. - Уже поздно. Идем?
  -Лиза. У тебя... - Кастор как можно выразительнее показал, что у той на подбородке.
  Той ночью Кастор видел сон. Они танцевали вдвоем с Лизой в странном, непонятном городе, словно отстроенном заново из его детских игрушек, фантазий и снов. После пробуждения Кас помнил все краски этого сна - ярки, даже через несколько дней они не поблекли.
  Грациола продолжала ждать Лизу. Она не пыталась её идти искать, а просто ждала, спокойно и терпеливо, но Кастору казалось - она грустит, ей хочется как можно скорее увидеть Лизу. Может просто она - стесняется? Кастор не мог понять отношений, что их связывали. Всего раз за месяц он видел Грациолу, читающую книгу на той скамейке, обычно она просто смотрела по сторонам - на кусты и деревья, будто бы пытаясь поймать глазами сам невидимый ветер.
  Почему-то Касу было её слегка жаль, не той жалостью, которая заставляет прекратить читать книгу или смотреть фильм. Не той, которая заставляет скорее отводить глаза и уходить, а той - от которой очень хочется обнять и никогда не отпускать.
  Кастор уже почти смирился с тем, что Грациолла - не тетя, а скорее старшая сестра Лизы. Такая связь может быть со старшей сестрой, но не с существом, которое обозначают далеким и таким отрешенным словом "тетя". У Кастора была тетя, которую он видел два раза в жизни - первый раз совсем малышом, второй - на похоронах отца, и которая вряд ли помнила о его существовании. Вот это - была аутентичная тетя, по представлениям Каса.
  ***
  Беда как всегда подкралась незаметно. Группа ребят на год старше забила стрелку - эка невидаль. Но Кэш твердо заявил, что они настроены серьезно - пойдут до конца и, недолго думая Кас составил план - простой, как его подростковая безнадега. Это было в старом карьере, там была стройка, временно прервавшаяся на несколько лет из-за банкротства подрядчика. Туда они позвали тех ребят - и те пришли, с палками, битами, кастетами и даже ножами - последними скорее для устрашения или экстренного отступления, нежели откровенной поножовщины.
  Кас обучил всех вращаться.
  -Нахер это надо?! - Вопил Кэш, но вращаться учился. Один простой прием - уход от прямой атаки и толчок в пах. С вращением, чтобы пропустить противника мимо себя.
  Когда стало темнеть - "конкуренты" пришли. Кас сказал им все, что он о них думает - устало, даже с матюками. В тот день все его мысли были о матери, оставшихся годах до долгожданной свободы, Лизе и странно пахнувшей Грациоле. Он даже пропустил начало атаки - потрясая оружием, ребята из восьмого класса бросились на его "банду". Собственно - только бестолочь Джим все сделал не так и улетел вместе с нападавшими. Там было высоко - три этажа, дыра, прикрытая грязным брезентом и раньше огороженная - ограждение сняли его ребята и встали на самом краю, всем видом показывая, что готовы вступить в драку и раззадоривая новичков. Те оказались именно что новичками - улетели как миленькие, не поняв до конца - что с ними произошло. И Джим с ними. Он умудрился приземлиться на грудь своего противника, тем и спасся. Кас не хотел никого убивать, но многое ему уже конкретно стало надоедать, поэтому вместо драки они получили чистую и абсолютную победу. Никто и не умер, но один из восьмиклассников сломал позвоночник.
  Кас приказал всем говорить, что они просто играли и, заигравшись - не заметили дыры. В результате родители потерпевших коллективно подали иск в суд на строителей, оставивших такую ловушку их детям.
  -Это глупо. - Сказал Пол. - Все делается не так. Так - ты увязнешь в бесконечной вендетте.
  Кас не ответил.
  -Кас - не нужно самому влезать в вендетту, пусть в неё влезают другие, страви их с кем-то из старшеклассников, это же просто. Хотя с римскими маневрами ты неплохо придумал.
  Кас не ответил.
  Раз у них есть такие клеевые победы - все хотели названия. Кас смотря на стол, так же спокойно сказал, что им не нужно название. Это привело Кэша в недоумение смешанное с яростью:
  -Как это ненужно, ты сдурел?
  Тогда Кас, не отрываясь от плана города, предложил тому самому выбрать название по душе. Это еще больше не понравилось Кэшу.
  -Черт возьми, парень, ты наш главарь или как?
  Кас оторвался от карты и слегка устало посмотрел на него.
  -Мы это мы. Они это они. - Сказал он, но помолчав с полминуты, добавил:
  -Будем Волками.
  Мать ждала его не с упреками, отнюдь. В этот раз все обернулось слегка иначе. Слегка - это значит как с отцом, когда он выпивал. Несмотря на то, что Кас не пил, не курил и повода говорить о своей загульной жизни, вроде не подавал - мать повод нашла. Все начала издалека - а именно, с самого недавнего, с драки. Она долго объясняла молчавшему Касу, как трудно ей живется и "отцу там хорошо, а они тут бедствуют". Кастор молчал, и мать, видя, что таким образом ничего не добьется от сына - стала крыть ему отступление со всех сторон, видать решила идти до полной победы. Кас хотел сказать ей - "какая полная победа, мама, мне еще с тобой четыре с лишним года жить?" Но Кас промолчал.
  -Та девочка. - Сказала мама, смотря на него с давлением в тысячу атмосфер, стремясь увидеть любую щель в его молчании, за которую можно уцепиться и перейти ко второй фазе - прямому наказанию для снятия с себя нервного напряжения после работы. Почему мать не переходит сразу к этой форме общения с ним, Кас недоумевал. Ведь он отчетливо понимал, что дома его просто тоже хотят избить, чтобы стало легче! Кас был не против, особенно если бы мама после этого хоть раз улыбнулась. Но почему-то молчал.
  -Ты к ней часто ходишь?
  "Ходишь" - значит, проводишь с ней время? Кас не знал, что на такое ответить, но понимал - если скажет хоть слово - мать взорвется. Наверное, стоило сказать какое-то слово, чтобы мама взорвалась, и он скорее пошел спать, но какое именно - не знал.
  -Твой папочка тоже ходил! Он мне по половине соседок рога понавставлял!!
  Кас не понимал как можно "вставлять" рога, но представив это, стал слегка краснеть. Хотелось смеяться. Но было нельзя - от смеха его мать могла сделать ужасную ошибку, какую именно - Кас не знал, но чувствовал, что смеяться нельзя. Он изо всех сил сдерживал в тот вечер свой смех.
  -Чего ты молчишь? Отвей, когда я с тобой разговариваю! Эта её тетя тебе ничего странного не делала?
  Кас посмотрел на мать и не сдержался.
  -Чего странного? - Хмуро спросил он и прикусил язык. Но мать поняв, что уже идет к верной победе стала запредельно ласковой и отзывчиво-чуткой, она потормошила Кастора за непослушные и нечесаные волосы, после чего встала перед ним на колени, сравнявшись почти в росте - мать у него была высокая, рослая очень и сильная к тому же женщина, жаль не особо волевая - была бы идеальной матерью.
  -Она тебя не трогала нигде?
  Кастор понял, что попал. Соврать он не мог - так, чтобы мать не почувствовала его ложь, ведь она вся обратилась в нюх, и рассказать как было дело - не могу никому. Не потому что это его смущало, за эти месяцы Кастор слегка изменился и не горел каждый раз при мысли об "этом", просто он не мог предать. Выдать.
  -Чего замолчал? - Мать тяжело поднялась с колен, став сразу строгой и злой. - Значит трогала?
  В этот момент Кастор понял, почему девочки скрывают от взрослых, если до них домогались или насиловали - чтобы на них так не смотрели. Как на грязь.
  -Я не грязный. - Заметил он, не понимая, что уже бормочет. Может, в его голову ударили воспоминания о драке, может что-то там просто щелкнуло, но он потерял в это момент весь контроль над собой. Кастор уже не хотел хитрить, он устал сражаться с матерью в самой бессмысленной битве его жизни. Все равно - тут нет, и не может быть победы. Все прочие битвы его жизни он ненавидел по той же причине.
  -Что значит не грязный? - В словах у матери был лед. - Ты сын своего отца, чего тебе стыдится, если кто-то узнает. Все соседки знали, одна я узнала после его кончины. Ублюдок!.. - Голос матери задрожал.
  -Не смей так говорить об отце. - Окончательно уставшим в этой жизни от всего голосом сказал Кас. Совсем без злости, волнения, обиды, гордости или гонора, без раздражения, без всего - он уже знал, что за этим последует и давно перестал бежать от этого.
  Мать могла больше не сдерживаться - сын встал на сторону отца в их вечном споре.
  Ударом каблука в пах, она отправила Кастора на пол.
  -Сволочь, сучий сын!!! - Визжала мать, ударяя без разбору - в этот раз она временами попадала даже в голову, куда обычно старалась не бить. Кастор закрылся руками, повернувшись боком и отправляя на небеса свои почти - чтобы только прикрыть пах - голову он закрыл обеими руками, каблук матери бил в кости, а они имеют свойство срастаться.
  ***
  Когда Кас очнулся, выплюнул все кислое, соленое и горькое, похрипел не своим избитым горлом и кое-как сел - матери рядом не было. Кастор привык к такому, что обычно мама сразу после побоев оттаскивала его в комнату и укладывала спать - наверное, совесть раскрывала в ней стремление спрятать его от случайных глаз. Сейчас же все было иначе. Вначале возник страх. За маму.
  "Эта дура ведь не сделала глупостей испугавшись того что совершила?"
  Взрослые. Они сначала делают гадость, а потом страдать тебя за неё еще заставят. Кастор ненавидел переживать за кого-то, даже за мать, ведь в глубине души он сознавался себе, что может это.
  Кас попытался подняться. И тут возник страх - он понял, куда мать побежала.
  Кас полз наверх, по лестнице. Наверное, если бы были прохожие в столь позднее время, а теперь уже была глубокая полночь - ему бы помогли подняться, но вряд ли позволили попасть туда, куда он собирался. Кастор дополз до крыльца и приоткрыл дверь - защелка была открыта, в доме, где жила Лиза на ночь дверь не закрывали - еще одно правило странного семейства. Внутри было темно, лишь в одной комнате слегка мерцал свет. Кастор, в эту ночь проползший через три двора и весь грязный, избитый уставший и разочарованный во всем, чем только можно - был вместе с тем напуган. Бредом, в который не хотел и верить.
  "Зря я здесь", решил он. Кастору не хотелось, чтобы Лиза и тем более Грациола видели его в таком состоянии. Они помогут, но все-таки это его личное дело, семейное. Просто он испытывал тот непонятный страх перемен, который окутывает тогда, когда кажется что все идет нормально.
  "Мамы тут не было, она не сумасшедшая же!"
  В то, что мать не сумасшедшая и по улицам голая (в отличие от Грациолы) не бегает, это Кас знал наверняка. Наоборот, мать старалась показать себя всегда с самой лучшей стороны, а отношения с сыном были её слабым местом, про которое никто не должен был ничего знать. В чем Кас не сомневался, ведь он сам помогал ей хранить секрет. Не нужно выносить сор из избы, так говорят.
  Кас хотел подняться и отряхнуться, но в животе вспыхнула острая боль. Казалось - там внутри какие-то существа очень проголодались и теперь его едят.
  -Вот черт! - Заскулил он как последняя девчонка и упал в самую неблаговидную позу. Кое как отдышавшись, больше не стремился вставать - достаточно просто красиво лежать, можно еще смотреть с грустным видом, будто приполз после боя с соседней школой, в одиночку - он против всей школы. Кастор улыбнулся и кое-как дотянул до спальни Лизы, откуда лился слабенький свет. На столе мерцал экран. Спиной к нему сидела девочка.
  -Лиза. - Позвал Кастор. Что-то еще хотел сказать, но все мысли куда-то разбежались. Это глупо, лежа на полу звать кого-то сидящего, обычно нормальные люди так не поступают. Кас понадеялся, что выросшая как и он - в слегка ненормальной семье - Лиза не обратит на его состояние сильно уж внимания.
  Лиза повернулась - одна голова. На мгновение Кас решил, что она сейчас отвалится и испугался до самой глубины души. Есть вещи, которых он еще не осознавал - и в этой комнате начинал потихоньку понимать. Испытывать. Страх, о существовании которого раньше не знал.
  -Лиза!!! - Закричал он, пытаясь к ней доползти. Лиза свалилась со стула, явно пытаясь встать. И тоже поползла к нему. Спокойная такая. Как обычно, все лицо в волосах, на которых много запекшейся крови. По экрану, стол яркому, что резал воспаленные глаза, носились какие-то странные существа. Кас догадался, что Лиза играла.
  -Лиза, что с тобой?! - Кричал он и плакал. Он знал, что с ней случилось, и ненавидел себя за этот вопрос. А она смотрела на него недоумевающими глазами - Кас не видел глаз, он их чувствовал - и молчала. В этом молчании было утешения больше, чем во всех словах на свете.
  "Со мной все нормально, а ты как?" - Говорило оно. "Я тут поиграть решила в то, что притащил Пол, а что с тобой случилось? Давай играть вместе."
  -Давай!!! - Кричал Кас. Откуда-то в нем разверзлась бездна. Из неё смотрело Лизино лицо. С ней все будет в порядке, даже если они вместе упадут в ад. Что бы не случилось она останется такой как прежде - и не умрет никогда. Лиза - девочка, с которой не может ничего случиться, потому что - что бы с ней не сделали, она будет обращать внимание только на самое хорошее - то, что ей самой интересно.
  Кастор дополз до неё и обнял. Мокрая. Лиза была мокрой, Кас не хотел её отпускать. Липкой, наверное, это кровь. Кастору было все равно. Главное что она тут и просто играет.
  -Больно?
  Он хотел спросить - не болит ли у неё где-то, не нужно ли отвести в больницу - он все сделает - что нужно, что?! Но получилось только одно слово. Кастор поперхнулся чем-то внутри, когда представил себе, как кричит это такой спокойной Лизе - словно предавая этим своим криком её покой, нарушая то, ради чего она жила.
  -Конечно. - Ответила Лиза. - Наверное, я не смогу завтра пойти с тобой в школу. Ты останешься на ночь? Давай поиграем!!
  -Лиза. - Давясь тем, что он хотел спросить, сказал Кас. - Это была моя мать?
  -Она сказала, что ведьма. Я не согласилась с ней - у меня другой класс.
  -Класс? - Кастор взял девочку за лицо и постарался заглянуть в едва поблескивавшие в темноте глаза.
  -Я - друид. Я абсолютно нейтральна. Я никогда не играла за ведьму, это скучно служить добру или злу! Кас, - голос Лизы стал извиняющимся, - кажется, твоя мать не одобряет компьютерные игры...
  "Моя мать не любит, когда над ней издеваются, тем более в лицо - вот и сорвалась", думал Кас, ощупывая аккуратно драгоценную Лизину головку, "Лиза слишком прямо всегда говорит свои мысли и слишком прямо воспринимает вопросы, я сам иногда думал, что она издевается, так не принято у людей..."
  Они были с ней всю ночь. Кастор уже через несколько минут смог подняться, а через полчаса - он купал Лизу, оттирая от неё запекшуюся кровь.
  Утром зазвонил телефон. Чудом уцелевший в его кармане - только треснул слегка корпус, видать попала мама в косую. Кас ответил на вызов.
  -Ты где друг. - Голос Кэша дрожал. - Тут такое дело. - Он долго не мог найти слова, Кастор чувствовал. - Я из больницы, до тебя не мог дозвониться...
  -Что с тобой? - Спросил слишком уставший для всей этой шумной кампании Кас.
  -Тут такое дело. - Снова начал своей Кэш. - Не со мной в общем, а с нами. Замесили нас короче. Только ты не горячись - их было много и все выше нас, видать те родителям ничего не сказали, а всех друзей обзвонили.
  -Ясно. - Сказал Кастор и повесил трубку. Когда он наклонил телефон - экран его погас. Начав трясти его - Кас добился того, что экран загорелся снова, показывая застывшую Матрицу.
  -Всю ночь пытался?
  Грациола вернулась под самое утро. Она вошла и не заперла дверь за собой - лишь прикрыла до щелчка. Она была одета вызывающе красиво, и Кас хотел что-то сказать - скорее всего, что-то резкое, может даже обвинительное, но встретившись с этим безмятежными глазами - ничего не смог пробормотать.
  -Грациола летала в Сидней. - Заметила из кресла Лиза. В кресле она обложилась чипсами и прочими вкусняшками и теперь наяривала с ноутбука во второй Линейдж. Грациолла лишь мельком взглянула на следы побоев на теле девочки, сразу уйдя в кухню. Вскоре оттуда разлился такой аромат, что у Каса выступили и слюнки и даже слезы от предвкушения.
  ***
  -Лиза, а чем ты увлекаешься? - Задав этот вопрос, Кас слегка пожалел. Наверное - лучше поздно, чем никогда.
  -Люблю наблюдать за людьми. - Ответила Лиза, не раздумывая. - Но это так скучно!
  "Еще бы", решил Кас, "скучнее я ничего придумать не смог бы и за миллиард!"
  -Мало? - Лиза сунула палец в рот, разглядывая облака. - Вот незадача, так много вещей интересных - а я занимаюсь самой беспонтовой. Я подумываю над тем, чтобы придумать новое хобби.
  -Это как масло масленое?
  -Нет. - Серьезно ответила Лиза. - Я начну дарить людям силу. И посмотрю, что будет. Я думаю, тогда за людьми станет интересней наблюдать.
  Оторвавшись от облаков, Лиза стала смотреть на дорогу, по которой они катили на великах в ту самую секунду, как Кас осознал, что она еще не оправившаяся девочка едет без рук и с поднятой вверх головой - а прямо перед ней длинная вереница припаркованных машин.
  "Лучше бы я не спрашивал", поник головой Кас. "Да кому ты можешь силу дать, ты самой себе помочь не можешь..."
  Она повернулась и, скосив глаза - голова видимо плохо двигалась - посмотрела на него. Странно, как всегда странно и молча. Наверное, эти странные взгляды и привязали его к ней. Всю дорогу до дома он думал о том, что ребята, "его люди" как их любил называть Кэш в больнице и хорошо, если живы, и не покалечены, а он тут мается с какой-то девчонкой.
  В этот день Лиза возвращалась домой одна. Кас решил, что если он будет держаться какое-то время от неё подальше - то подальше от неё будет держаться и его мать. На следующий день её вызвался проводить Поллукс.
  -Это твой дом? - Спросила Пола Лиза, разглядывая двухэтажный особняк.
  -Да, мой. Мы живем тут с сестрой.
  -Сестра? - Лиза обернулась. Потом снова взглянула внимательно на дом. - Пол, вы очень близки с сестрой?
  -С чего ты решила?! - Изумился мальчик.
  Лиза сунула палец мальчику в рот с такой скоростью, что едва не выбила ему передние зубы - Пол вовремя открыл рот. Так же молниеносно выхватив его, пока сообразительный мальчик не догадался укусить за палец, Лиза сунула его себе в рот.
  - Сладко... Я чувствую вашу связь. Как будто - убей кого-то из вас - другой не сможет прожить и дня.
  ***
  Они много чего наговорили, а он мало что услышал. Сказали, что даже когда они выпишутся из больницы, спокойной жизни в городе у них не будет. Лучше сразу паковать чемоданы. Кас только рассмеялся.
  -Мы переезжаем. - Сказала мать.
  Кастор больше не смеялся.
  -А дом?
  -Что дом? Это твой дом? Это просто дом. Продадим. Мой начальник - хороший человек, поживем какое-то время у него. Потом я что-нибудь придумаю.
  Мать улыбнулась так, что Кас понял - то, что он услышал, есть результат её годовалых раздумий. То есть все она уже придумала, вот только говорить не хочет или боится. И Кастор даже знал, почему боится и почему именно сейчас - собственно она это озвучила только что.
  Кас пошел к себе наверх, и подумал было запереться - в первый раз, как повесил изнутри замок, но оказалось, что замок именно сегодня аккуратно спилили - срез был неровный, словно кто-то уставал, отходил, возвращался и принимался пилить заново.
  -Это уже паранойя. - Подумал вслух Кас. - Кому расскажи - никто не поверит. А не легче ли было отвинтить шурупы? Или она просто не знала, куда деть энергию?
  Когда Кас оторвался от изучения следов начавшейся паранойи - перед ним стояла мать. Разве что звука Мистера Песочника из третьего Фоллаута не было. Кастор смотрел на её руки, не увидел ножа и отчасти успокоился. Разговор все равно предстоял тяжелый. Мысленно он уже предлагал матери купить грушу на собранные от подработок карманные деньги. Чувствовал, как рот сминает гадкая ухмылка и знал - сейчас грушей станет он сам, в который раз. Его это не столь беспокоило как тот факт, что замка у Лизы по-прежнему на двери не было, несмотря на все уговоры мальчика, замок поставить Лиза почему-то не соглашалась и твердила что дверь на то и дверь - чтобы в неё входить.
  "А вдруг кто-то захочет ко мне ночью войти, кого я не знаю, но кому нужно?"
  Кас думал поначалу, что замок просто не закрывают, но после исследования двери дома, в котором жила Лиза, Кас понял - его на двери никогда и не было. Мальчик не был уверен, что где-то еще в штатах есть второй такой дом - без замка на двери вообще. Понимая, что не время думать о замках - ведь перед ним стоит мать с грозой в глазах и хочет; чего-то от него хочет - ведь молчит, а он не знает, что ответить, что сказать и ждет, ждет, когда нанесут первый удар - он все же думал именно о двери в тихий дом, куда переселилась Лиза. Кас Кастор поднял кверху голову и захохотал так, что услышали, небось, соседи.
  В тот раз он увидел Лизу в зеркале - через проход, который загородила мать. Лизу, но не Лизу. Там была другая Лиза в теле девочки, которую он знал. Когда обернулся - она стояла прямо перед ним. Что-то пошло не так. Все случилось по-другому. Сначала был крик - Лиза вопила. Потом он ушел под воду. Когда смог выбраться из водоворота и открыл слипшиеся глаза - она больше не кричала, её вопль сорвался в какой-то визг, который вместо того чтобы постепенно утихнуть словно по цепной реакции усилился превратившись в шторм, а потом наступила глухота, он отчетливо это понял. В голове, словно что-то взорвалось, стало ощутимо мокро в ушах. "Все", подумалось Касу. И, несмотря на эту глухоту, он продолжал слышать "это", оно словно гигантский бур вгрызалось в комнату, меняя предметы. Именно меняя, а, не разрушая, что с ними происходило, он сказать не мог, но чувствовал что что-то странное. Воздух дрожал водоворотом от лица Лизы.
  ***
  -Мама... - прошептали беззвучно губы Кастора. - Не надо...
  Лиза стояла над ними и смотрела сверху вниз, напряженным как струна взглядом.
  -В тебе нет ненависти к ней, ведь так?
  Кас не ответил. Тогда Лиза сунула себе палец в рот и дотронулась им до губы Кастора. Наклонившись, будто бы что-то поняв внутри себя - поцеловала краешек губ мальчика.
  -Кас. - Сказала она. - Ты берешь и кидаешь.
  В этот раз Кас услышал, но повернувшись к ней - не увидел Лизы. Он был посреди поля. В голове - покой, в руках - мяч.
  -Кидаешь. - Сказала Лиза. Она стояла на верхушке сосны. В зубах - свисток. - Бросок!!
  Кас бросил.
  -Это не тот бросок. Ты бросаешь не мяч, а кусочек себя. Кас! - Рука Лизы взвилась в воздух и обрушилась вниз. - Твой первый - бросок!!
  Впервые Кастор почувствовал так сильно - чего хочет от него Лиза. Словно на мгновение они стали одним существом. "Наверное, это и есть любовь", подумал он, "понимать то, чего никто и никогда не объяснит словами"...
  Сжав внутри себя свое желание, двумя руками, словно лепил снежок - мячик из раскаленного света - Кастор сделал замах и со всей силы, не веря в неудачу, запулил его за горизонт.
  Когда Кастор открыл глаза - он лежал на матери. Вокруг было светло - медленно остывала оплавленная проводка. В ту ночь он далеко забросил мячик из кусочка своей души - так далеко, что сжег половину электроники в городе. Наверное - туда, куда нужно.
  Ран, оставленных криков Лизы на матери уже не было.
  ***
  -Я знаю, куда ты хочешь дойти. - Лиза притянула к себе очарованной в эту минуту Кастора.
  -Лиза. - Выдохнул он, когда губы девочки коснулись его рта.
  -Хочешь, - сказала Лиза, держа в руках лицо Каса, - я дам тебе силу? Я научу тебя отличать правду ото лжи и понимать людей, постепенно твоя сила будет расти и в конце - ты станешь сильнее их всех вместе взятых. Ты сможешь попасть туда, куда хочешь. Но с одним условием... Кастор, когда ты попадешь в самые сокровенные свои мечты - ты сделаешь для меня одну вещь, которой пока знать не должен.
  Накрыв рот мальчика своим, Лиза утянула его на дно ванной. Она отличалась слегка в это миг от прежней - тихой и задумчивой Лизы. Не та, что атаковала мать, не та, что снесла этот дом. Но уже и не та соня, что оставалась посапывать, пуская слюнки на парте, когда все уже уходили домой. Он называл её "Лиза полтора" внутри себя. То есть уже не первая, но и еще не вторая. Самая лучшая из Лиз. В тот миг уже не было ничего невозможного.
  ***
  -Мы уезжаем. Это последний день...
  Кастор изменился. Поллукс повернулся к нему всем корпусом и забыл про то, что его клан штурмует цитадель - а он лучший ПКшник клана. Вещь непростительная в мире Адена.
  -В другой город?
  -Наверное. Пол... - Кастор ощупывал стену. - За этой стеной есть что-то важное?
  Поллукс вздрогнул. Кастор провел рукой по картине и нащупал глаз рыбы.
  Стена подалась от него и стала раздвигаться. Там было темное, но Кастор сразу наше как включить свет.
  -Нравится. Это все причуды моей сестры. - Поллукс выглядел слегка подавленным.
  Помещение напоминала спортзал, полный диковинных тренажеров.
  ***
  Лиза взяла сумку, но Пол преградил ей дорогу. Покачав пальцем перед лицом девочки, он вернулся к двери и крепко заблокировал её зонтом.
  -Я всегда от тебя ожидал чего-то подобного. - Пол казалось, размышлял. Обернувшись, посмотрел на Лизу, которая стояла, совсем не напрягшись. Мальчик ухмыльнувшись, посмотрел с затаенной грустью в эти тихие глаза. - Лиза, когда ты появилась - я понял, что в тебе что-то не так. Намного сильнее не так, чем в других людях. Лиза - я восхищен, ты само воплощение зла!
  -Зла?
  -Ты слишком добрая, чтобы жить. Наверное, слишком отстраненная и слишком чужая. Из-за таких людей как ты все в этом мире катится под откос. Так я думал - поначалу.
  -Я - не такая?
  -Не та, которую я ожидал? Что ты! Я видел в тебе просто помеху.
  -Помеху Кастору или тебе? Или...
  -Кас конечно не дурак, но и дурак не малый. - Не дал ей договорить Пол.
  -А теперь?
  -Увидел инструмент.
  -Это прекрасно. - Сказала Лиза, слегка улыбаясь кончиками губ. - Ты честный. Не люблю лжецов. Ведь понимая лжецов, я все больше отдаляюсь от тех, кто ими считать себя не хочет.
  -Лиза! - Воскликнул Поллукс, приподнимая её подбородок двумя пальцами так, как подбородок своей сестры. Так же, как она когда-то взяла его подбородок - однажды давно - и посмотрела тогда в глаза. - В тебе есть то, что мне нужно. Именно сейчас.
  -Во мне? - Лиза дотронулась до живота. Пол уперся в её плечи и уложил на парту. Раздвинув ногами узкие бедра девочки, Поллукс прижался к её животу. Он искал что-то в этих глаза и не находил. Там была маленькая девочка, что спала на парте, о чем-то мечтая. Потом она ушла.
  -Пол. - Сказала незнакомая Лиза. - Я знаю, чего ты хочешь, чего добиваешься. Я могу дать тебе силу - ты это получишь. Но взамен ты сделаешь кое-что для меня, в тот самый момент как исполнятся все твои мечты.
  ***
  Так за неделю до начала летних каникул Кастор и Поллукс купили старый уцененный звездолет.
  
  
  Яблоко с червями. Кэроллайн.
  "Настоящие Каштаны мечтают о смелых руках!"
  -Нет, - Кэролл перевернула каштан и, подбросив пару раз, на пробу погрузила в него свои режущиеся зубы, - душа не сразу заводится в теле. Ты думаешь как - сразу после зачатия; у мамы в животике, когда ножками стучишь; при родах запихивают? Она постепенно, постепенно - а тело растягивается, ну ты поняла?
  У неё всегда была странная манера говорить, про хорошее - с непонятным злом, про плохое с такой добротой!
  -Они, - она дула на каштан со следами зубов, перебрасывая его в руках - впихивают душу постепенно, на протяжении целой жизни, возможно - всей, иногда и её не хватает. - Кэролл повернулась ко мне и губами произнесла. - Не хватает жизни... или души... - Губы сложились в оскал задорной улыбки.
  Её оскал постепенно менялся.
  -Наш учитель химии, Ирвин Уэлш. Преподает теорию веществ и все, что с ней связано. - Кэролл крутила на пальце расплавленный её слюней ластик.
  Листая тетрадь в клеточку бритый наголо мужик, слюнявил палец и двигался так, словно перед ним была миниатюрная химическая лаборатория, а рукав уже закатан. Внезапно оторвавшись, наугад ткнул пальцем в класс и спросил:
  -Ну, как называется самый главный расширитель сознания?
  Поднялась маленькая ручка с задних рядов, учитель кивнул, и вслед за ручкой встала её обладательница. Поправив крохотные очки, ответила:
  -Несущий Свет, наверное...
  -Не наверное, а очень даже отлично! - Вскричал наш новый учитель и, сорвав с глаз очки без стекол, закричал, расставив руки на полкомнаты:
  -Он, порождая миры, открывает нам все горизонты! Отныне вы в его владениях!
  -Это радует, уткнувшись в парту, прошептала Кэролл.
  Следующий вопрос был - какие вы знаете способы попасть в рай. Собственно способов была предложена та еще куча и еще столько же. Но учитель, улыбнувшись уголками рта, твердо заявил, что попасть в рай, можно имея миллион долларов и немножечко терпения.
  -Но ведь это неправда! - Взмолилась тонкая худая девчонка с передней парты, её очки были погнуты много раз и снова выпрямлены, поэтому теперь выглядели самоделкой.
  Она до сих пор не верила, что находится в аду.
  -Нет, это правда и не правда - строго по порядку. Ты берешь десять тысяч и идешь к первому попавшемуся человеку знакомиться, узнаешь о его проблемах и решаешь, если можешь при помощи этих денег. Что дальше - понятно? Они все голосуют за тебя, вуаля баблосы умастили дорожку в рай! И как вам после этого Система по имени Бог Христан?
  -Не слушай его, - шепнула Кэролл, - тут так ску-учно...
  Ад для школьника. Боже...
  На парте передо мной сидел Ирвин и, покачивая ногами, смотрел в багровое грустно-меланхоличное окно.
  -Скучно да? Да что ты мелочь знаешь о скуке? - Он повернулся к Кэролл, смотря на неё поверх медленно плавящихся очков.
  -Когда тебя сюда бросили после твоего Суда, они решили, какой тебе быть, решили за тебя. Это место - мусорка. Когда им захочется чего-то "низкого", они возьмут тебя двумя пальцами, вынув из окружение используют! По-назначению, по твоему текущему назначению. Если захотят чего-то "возвышенного" - обратят свои очи в сторону рая, туда, где чисто так! Это место изменит тебя само рано или поздно, и ты ничего не сможешь поделать, ты одна и у тебя теперь нет тела, ты зависима от твоих носителей. Ты пинаешь в ярости этот бак, он сдвигается только в твоем воображении, ведь это все, что у тебя есть, да и оно - не твое, ты по кусочкам в разных людях теперь; но когда-нибудь человек тоже захочет пнуть этот бак, ты думаешь почему? Одержимость! - Расправил руки. - Одержимость тобой! Вот твой путь! Сдавайся, оставь надежду и сгинь и возродись когда-нибудь опять, сдай все свои воспоминания, предай их и стань ничем и кто-нибудь и когда-нибудь родится вновь, чтобы получить кусочки тебя! А может их разметает между целой нацией! Дух времени или настроение мгновения - цена твоей жизни! - Палец уперся в висок мне и оттянулся курок. - Или борись, каждый раз снова и опять доказывай свое право и силу свою, иди путем демона и тони в этой выдуманной ими когда-то трясине по имени Ад! - Курок сдвинулся с места и замер.
  -Смелость Зло?
  -Да что угодно Зло, если настроение не то. Век такой девочки, век вам, да и мне выдался такой.
  -Вот смотри, у тебя не было миллиона и ты тут, а те, у кого был... - На крыше сидели три фигуры, с кубинскими сигарами в пухлых мясных губах, одна из фигур чихнула и расправила огромные серые крылья, закрывая теплое тельце от холодных ноябрьских ветров. - Бог един, но у него есть светлая и темная сторона, как и у любой планеты. И сейчас вы на темной его стороне живете.
  -Бог - Солнце! - Заметила кандидат на отчисление и учитель, вскочив перед ней на парту, заорал, демонстрируя ослепительную улыбку и навязчиво харизматические жесты руками:
  -Люди еще не доросли до солнца. Бог - люди, а люди вопреки заветам любят судить; и еще хотят во всем даже не определенности - предопределенности, саспенс их пугает! Как пугал и всех четвероногих предков. Вот почему он такой, это лишь кривое отражение человечества в зеркале разума.
  -Ну, ты и болтун... - Тихо шепнула Кэролл, но учитель конечно услышал.
  - Учителя здесь все слышат, стены ваши учителя, а мы лишь их губы... - Опершись на дымящуюся столешницу, он посмотрел на её тонкие плотно сжатые губы.
  И тут внезапно мои зубы успешно перегрызли карандаш.
  
  Что делать Аделир?
  Устроить дебош на уроке в аду и посмотреть, что получится из подобного демарша!
  Спросить у учителя что-нибудь заумненькое, а потом еще и еще, чтобы он тоже просек фишку ада?
  Выспаться хорошенько на дымящейся парте, позабыв обо всем на свете, ведь некуда уже спешить...
  Быть примерной пай-хелл-герлой, а после всех сегодняшних пыток в укромненьком местечке... изнасиловать Кэролл на предмет её планов на их совместное несуществующее будущее.
  
  -Ты - не нужные, темные воспоминания, которые люди хотят поскорее забыть. Поэтому ты с нами. Но люди таковы и их память такова, что сами забыть что-то даже неимоверно плохое они не могут, и поэтому есть ад - место, где воспоминания о чем-то плохом и нехорошем сражаются друг с другом, убивая, убивая память тех, кто её отторгает.
  -Люди создали ад несколько тысяч лет назад, когда разделили мир на плохое и хорошее, они хотят светлую половину, далеко не все сознательно, но подсознательно очень многие любящие тьму хотят, оттолкнувшись от неё породить свет только для себя. Они сохраняют все лучшее, что признали таковым, лучшие воспоминания, ведь когда человек уходит - остается только память. Ты - память о той, что была когда-то. Теперь у тебя нет тела, ты существуешь в памяти многих людей. Каждый раз, засыпая при жизни, ты оставляла свои следы в этом мире, и теперь они заняли твое место.
  Место, где хранится все лучшее - это рай. Там Человечество хранит то, что не хочет забывать.
  Втянула дым - выдохнула, сгустки облаков комнатного масштаба. Вытянула палец и принялась чертить.
  -Что ты делаешь?
  -Рисую дождь. Паутина паука ловит мои мысли. Тут неподалеку индейская резервация, ты же знала.
  -Забываю.
  -Вот это и есть ад. Ты помнишь плохое, забывая хорошее - это ад для тебя, они оттолкнули плохое, восхвалив хорошее - это ад для них. Мусорная корзина, куда сваливают отходы, и там оказалась и ты, когда перестала быть собой, когда умерла. Пусть даже кто-то один и помнит и не хочет забывать тебя, но большинству ты лишь раздражение каждодневное, тебя терпели, потому что ты была похожа на них, они видели возможное себя и это был эгоизм. Их эгоизм заставлял все стадо терпеть особь, которая не нравилась большинству, они называли это кто жалостью, а кто - справедливостью. Но перестав быть человеком, ты потеряла это восхвалено ими право и теперь ты лишь память, а даже любящая мать постарается такое забыть, она будет помнить лишь тебя лучшую.
  Повернулась и посмотрела в глаза Кэролл.
  -Но ведь это не настоящая ты, кусочек тебя, который любила твоя мама вот и все. Это та ты, которую она знала, не пытаясь понять остальное в тебе и отворачиваясь, каждый раз, как попадалось нечаянно это на глаза. Нечто скверное, не интересно, не понятно и не нужное, то есть вся остальная никому не понятная ты. Вот эта частица может, и попала бы в рай, будь у тебя подобная мать. Но в твоем случае все было немного хуже. Но в любом случае - вся основная, твоя ты оказалась бы здесь. Ад намного больше рая, в мире столько мусора, который никому не нужен, а зачастую раздражает, теперь ты понимаешь насколько да?
  За окном грянул давний раскат грома. Кэролл слышала его давным-давно, когда ребенком ждала родителей, возвращавшихся из поездки в город за покупками. В глубине дома еле слышно поскрипывало кресло-качалка, в ней у работающего телевизора спала бабушка. Имена стерлись, лица стали масками, сквозь которые проступало что-то пугающее общее, о чем она не догадывалась при жизни. Но грозу она помнила, сквозь клубящийся вдалеке детский страх проступала память о свежести, которую он нес. На террасе обхватив маленькими ручками деревянные стойки перил, сидела Кэролл и слушала как гремит вдалеке гром. Все было далеко, в первый раз в её жизни она почувствовала себя не рядом с семьей, а где-то; в этом непонятном времени и месте было так тяжело дышать, и в то же время она знала, что будет после этой грозы; Кэролл не хотела приближения бури, но любила капли летящие в лицо и знала, как хорошо бывает на следующий день после грозы.
  ***
  "Не так!!!!"
  Она бежала под косым летним дождем в библиотеку. И искала по почти бесконечным коридорам его. Будь они и вправду бесконечными, этот поиск затянулся бы на вечность. Но коридоры в этом старинном здании были конечны, как и все в этом мире, поэтому она его нашла, в самом конце тупикового коридора у неинтересного стеллажа с книгами, которые никто не читает. Там, где меньше всего ожидала его найти. Наверное, он просто не хотел, чтобы это случилось. Может быть, он знал?
  -Это не справедливо.
  -А есть иная справедливость? Люди хотят её и вот она есть, другой вопрос, что хочешь ты!
  -Это не ответ. Понимаешь. Они её даже не знали! Как они могли её судить и отправить в ад?!
  -А она сама себя знала? Вижу. Ты знала, но ты просто увидела её другой, не такой как она выглядела в их глазах, а знаешь почему? Ты сама другая. Отличаешься от них, вот и все. Поэтому ты увидела другую сторону этой девочки. Поэтому ты была возмущена несправедливостью их решения. Ты тоже голосовала, но голоса твоего оказалось мало. Чтобы изменить решение большинства.
  -Той толпы? - Она подняла голову и с отрешенным видом взглянула в лицо учителю.
  -Да, той толпы. Когда много ангелов - тоже толпа. Лишь толпа. Наверное, поэтому люди так жаждали единого бога.
  -Они не ангелы!
  -Знаю. Если ты хочешь это изменить, тебе придется все сделать снова, как две тысячи лет назад. Но я думаю, ты не готова стать антихристом, и не сможешь им быть в этой жизни, ты плохо понимаешь их сердца, всех их, ты не видишь сердце этой толпы, душу Зверя. Она закрыта от тебя, ты просто иная. Вот и все.
  Аделир...
  Эту особенность ада я уже просекла. Распаралеленность что ли. Ты можешь находиться и там и тут и еще где-то, но каждый раз тебя куда-то затягивает. Так и сейчас, стоило подумать о школе, как меня туда потянуло, словно само пространство, которое я ощущала буквально всей кожей, образовало дыру и втолкнуло в эту комнату. И очень надо сказать неаккуратно это сделало. Я снова уткнулась в дымящуюся парту. Тяжело откинувшись, свесила руки вниз. Так тяжело сопротивляться, не имея толком ни тела, ни мотиваций для чего-либо. Только за другого и можно ухватиться. Странное чувство. Я могу ошибиться. Я слишком остро чувствовала, что парю сейчас над бездной.
  Это ад.
  Чувствовать кукольность всего происходящего. Спектакль, который может повторяться снова и снова. И в то же время краем сознания понимать, что кукла тут именно ты. Безволие что-то изменить. В себе. И невозможность ухватиться за мир, чтобы меняться. Мир словно растворяется в твоих руках, облекая их в туман и становясь тобой, меняется под тебя, и в то же время тебе назло. Словно чья-то злая воля тебя вдруг рассекла пополам и обрекла на совершение того, что тебе больше всего не нравится.
  Чем больше я буду хотеть оказаться не здесь - тем реальнее все будет вокруг меня и именно здесь, я буду здесь и останусь навсегда, если смирюсь. Я словно растягиваюсь и возвращаюсь как пружина.
  Чем сильнее я этого не хочу, тем чаще это будет происходить. А почему, потому что все это во мне?
  Не знаю. Именно сейчас, вот тут, мне нужен кто-то. Кто ответит, и это может быть любой ответ, мне все равно. Любой, не мой.
  ***
  Была у Аделир подруга Линда, которая любила выгуливать свою подругу - Вику - на поводке вниз по улице, обычно ближе к вечеру, шокируя прохожих и пугая всех маминых знакомых. Вика была эксгибиционистка, а Линда просто играла.
  Голая Вика на поводке. В знакомых у знакомых были чудные собачки.
  -Надо кинуть клич умных людей по интернету, а то совсем что-то все не то... надеюсь они еще остались...
  -Наверное... вымерли давно...
  -Я просто больше не могу общаться с идиотами. У меня головные боли от них. Вот, пощупай, пульсирует же...
  -Мозг?
  -А что там еще внутри?
  -Кровь? Наверное...
  -Красный-красный, я пурпурный - не-за-чет! Во вторник по тротуару через перекресток полз бритый наголо титановый еж! В нем было триста сорок четыре отверстия калибра 20мм. Он хотел только одного! Во вторник в среду его футбольный матч! И кто-то не сделал опять домашку. Кричат из-за угла! Вот эта "вольво" стояла тут вчера, а сегодня дымятся чужие покрышки. Светлый свет и темная тьма, сменяются дни и ночи напролет, вслед за взмахами ресниц. Они летают! О боже, они так быстро летят, твои облака! Я хочу только одного. Я как тот сраный титановый еж. Я ползу из-за угла. По перекрестку чужой планеты. Машины все встали. Суки - они боятся меня! Во мне столько дырок, что им не понять. Крэнберрис! Грохочут стволы и снова ежи. Повсюду они. В них дырки от пуль. И кто-то лает, а кто-то смеется - не все ли равно? Тут чья-то душа. Проверьте асфальт. Горячий! Он слишком горячий доля ночи без дня! И в нем закатана чья-то душа. Копать! Всем копать, всем!!! Мы снимаем асфальт, он краснеет - ведь с ним в первый раз...
  -Я измерю температуру.
  -Я пойду за градусником тогда.
  -А я? - Спросила растерявшаяся Даша.
  -А ты тут сиди! - Воскликнули обе и ткнули в него. - А вдруг убежит наш обнюхавшийся цифрового пороха дырявый титановый ежик?
  -А я поняла, мне нужны умные люди, но анимешники тоже сойдут!
  ***
  "Мама, смотри, это Настоящее любовное послание!" Но мама её выглядела взволнованной и несчастной. У неё на лице для любого, кроме ебанутой дочери было написано: "извини, но это никакое не любовное послание!" В результате моей подруге запретили покидать дом и вызвали полицию, автором письма оказался сосед напротив, его подзорная труба была конфискована, он сознался, что дрочил на окна дома напротив с расстояния снайперской стрельбы по вечерам и однажды решил в такой манере донести свои "чувства" до объекта обожания.
  -Любовь, как копировании папки в виндоуз. Сейчас он пишет, что осталось до конца целых сто или тысячу лет, а может и целая вечность. А через пятнадцать минут завершает копировании. Мол, радуйся, пользователь, я постаралась и вот он - результат! Твоей любви...
  -К чему такой пессимизм, - пробормотала Таня, лопая мороженное. И лопать, и лопать, пока не лопнет, так ведь?
  Аделир уткнулась носом в буквы. На самом деле она смотрела в себя.
  Сегодня вечером... я...
  Аделир вытянула руки. Я смотрела на эти тонкие пальцы. Это я... так просто?
  Иногда я казалась самой себе чужим человеком.
  Снова... пойду...
  И лучше пусть я буду думать, что все, что происходит, происходит не со мной. А с девочкой по имени Ад.
  ***
  -Читала Алису? Кот, которого не стало, но осталась жить его улыбка, улыбка без кота. Взгляд, улыбка - это тоже часть тебя, твоей внешности, но это не трехмерный ты, а четырехмерный. Вот, - мальчик грохнул по столу книжкой. На ней было написано "Эгоистический ген".
  -Но смотри, - воскликнул он, - при падении в черную дыру время раскладывается во все прочие измерения! И улыбка от кота, летящая в черную дыру раскладывается в самого кота, вот только какого? Такого, какой он был или такого, каким хотел он быть?!
  -Что вы так бурно обсуждаете на уроке? - С укором молвила учительница и Кен скорее объяснил ей правила улыбок от котов. Правда, это не произвело на учительницу какого-либо впечатления, за исключением еще усилившегося легкого раздражения, поминутно сводившего кожу на её лоб в морщины. Когда слишком много кожи уползало вверх, начинал приоткрываться рот учительницы, обнажая старые кривые желтые клыки. Интересно, она репетирует перед зеркалом, чтобы этого не было или её так устраивает?
  А может, она просто не знает?
  Улыбки от котов раскладываются в самих котов?
  Всю ночь Аделир снилась черная дыра, она почему-то выросла на том месте, где у неё было когда-то сердце. И туда по невозможной спирали летели одна за другой улыбки от всех её знакомых уличных котов, а вырастали грибы, грибы миров.
  Дарственных миров... На каждом была заколка в форме хребта от мертвой рыбки и записка на кошачьем языке.
  Все эти улыбки от еще живых котов.
  ***
  -Как определить, что человек несчастен?
  Наклонить голову? Нет, обойдется.
  -Может быть счастье - это когда ты совершаешь то, что от тебя хотят? Хочет. Оно. Ты считаешь, что стремишься к счастью сама. А внутри тебя темнота. Она говорит: что нужно, только тебе, твой путь и твой алгоритм. Совершишь - получишь счастье. Награда. А нет - так ты бесполезна! Нет награды. Для чего? Отчего так много сейчас несчастных людей? Все не справляются? Чего хочет от людей эволюция или бог. Что нужно настолько, чтобы ослеплять нас, заставляя идти за несбыточной мечтой. Найти свое место в жизни?
  Кот промолчал.
  Можно быть счастливой просто так, для этого ничего не нужно. Обмануть себя - значит обмануть весь мир в себе, ведь так? А есть что-то еще?
  Кот не ответил. Обычно он сразу мяу-мяу, как с ним говорила она. Сейчас - просто лизал лапу. Когда повернулся - зазвенел воздух об его металлические зеленые глаза. Не цвета листы - цвета старого кинескопа.
  Какова частота обновления кошачьих глаз?
  Эта мысль не давала Аделир покоя в этот вечер. Посмотрела фильм "Темный Рыцарь", тревожная музыка почему-то напомнила её собственную жизнь. Когда так фильмы изменились?
  Тревога в кино никогда не отдавалась тревогой в ней самой.
  ***
  У Кена весь стол был завален заметками. Обычно это была какая-нибудь статья и короткая ремарка Кена. На самом верху лежал тонкий лист белой чистейшей электронной бумаги.
  "В ходе долгосрочного эволюционного эксперимента на бактериях E. coli показана способность естественного отбора поддерживать мутации, которые не дают максимального выигрыша "здесь и сейчас", но обеспечивают наилучшие возможности для дальнейшей эволюции..."
  "Эволюция идет из будущего в прошлое?" - было написано электронным маркером сбоку.
  Откуда он такую привез?
  Наверное, тоже из фильма.
  Они были похожи на тонкую пленку и реагировали на прикосновения пальцев. Аделир быстро разобралась в их интерфейсе, можно было листать новости, правда они блокировали её попытки сделать что-то еще.
  Аделир умыкнула один листочек к себе домой, Кен вроде не возражал, хотя наверняка заметил.
  И тогда она, отважившись, спросила. И Кен ответил. Сказал, что снимали фильм, и сделали пару десятков сверхтонких дисплеев. И сказал, что теперь они у него.
  ***
  В доме у Кена было много странных вещей, и их число постоянно увеличивалось чуть ли не в геометрической прогрессии. Никто не знал, откуда он берет их. Практически никто не интересовался, кроме самых близких друзей, это была в своем роде мистика, ведь не невидимые же они, в самом деле!?
  Оказалось, что в своем роде они все-таки невидимки. Из всех невидимок одна была ну очень большой, но Аделир узнала о её существовании в тот самый день, как Кен объяснил ей причину "автоматического абстрагирования", лежащего в основе подобной невидимости.
  -Не индексируются. - Сказал он.
  -Как это?
  -А вот так. - Кен перевернул фуражку задом наперед и добавил. - Просто. Забанили их.
  -Кого, вещи?
  -Конечно вещи, впрочем, бывает и людей банят, которые их видят. Каждую вещь кто-либо из людей видел, из зверей на худой конец, а если попадаются вещи, которых не видел не касался и о которых не слышал ни один человек на земле, такие вещи не обладают своеобразным чувственным ID в распределенном сознании...
  -Распределенном?
  -Ну да, короче их нет там, в базах... как бы... - Кен взглянул на Аделир. - Это трудно объяснять таким как ты.
  В результате Аделир стала считать себя особенной. Впрочем, она и раньше разучилась обижаться. Кен продолжал, таща её за собой. Они пробирались между перевернутый на солнце лодок.
  Просто считай, что существует в тебе, во мне, в каждом из нас что-то, что автоматически заставляет игнорировать подобные вещи, даже - заметь - если они могут нанести вред или убить. Как правило они смертельны для ограниченного числа особей и опасные встречаются вообще редко и поэтому распределенное в пространстве и - обрати внимание - во времени сознание людей прощает такие вещи и таких созданий за вред причиненный ими. Он ничтожен. Обычно об невидимок убивается не больше ста тысяч человек в год.
  -Хрена себе...
  -Ну, согласись мало, рождаются-то миллионы, людей все равно все больше и больше. Это раньше ра... короче эта хрень не могла себе позволить подобную роскошь, цензуру короче, и у людей была интуиция, которая хоть и не показывала им напрямую вещи as is, но предупреждала о них, если те представляли опасность именно для этой особи.
  -Люди что, совсем слепые котята?
  -Ну как бы, да...
  Кен видимо решил, что раз в паре девочка-мальчик при общении ругается девочка, то может ругаться и мальчик, поэтому за минуту в резких выражениях расписал ей как обстоят дела и что можно трогать, а что нет. Аделир задала один простой вопрос:
  -А с какой стати я их вижу?
  -Видимо (явно по ошибке... - сказало его лицо) эта распределенная хреновина считает тебя особенной и выделяет тебе чуть больше информации, это как цензура, которая на тебя не распространяется - можно считать и так и эдак и как вообще хочешь, хоть потусторонним миром это считай, хоть муши.
  -Это - Аделир ткнула в "значок" на плече Кена - не похоже на призрака и на всякое иное мистическое не тянет, скорее на девайс какой-то современный чуть больше, чем слишком.
  Значок прикрепился к одежде, он был похож на насекомое, состоящее из крохотных кубиков, которые жили своей собственной жизнью, временами слагаясь в узоры, похожие на письмена, только объемные. А еще кубикастое насекомое перебирало лапками, прячась от тени - оно явно искало свет.
  -Это явно не с Земли. - Добавила Аделир.
  -Да, похоже ты права. - Кен что-то искал среди лодок.
  -Ты сам не знаешь, что это такое?
  -Чтобы использовать мне не нужно знать кто сделал когда и где, чем совершеннее вещь, тем проще ей пользоваться, самое совершенное знает что тебе нужно лучше, чем ты сам, только тогда можно говорить об развитом ремесле производства.
  "Ремесло производства" показалось Аделир слегка перемасленным недомаслом, но она смолчала, Кен и его странная временами мелькавшая то тут, то там подруга вообще часто произносили слова странно, с иной интонацией или в странных сочетаниях, Аделир не удивилась бы, если наедине они вообще несли невоспринимаемый набор слов. Постепенно привыкая к речи Кена, точнее к её глюкам, она замечала, как начинает перестраиваться - то, что раньше её коробило теперь забавляло и Аделир сама начинала совершать схожие "ошибки", иногда и на диктантах в школе. Как результат - её оценки по русскому стали падать, а по всем другим предметам расти.
  В чем-то всегда теряешь, - рассудила Аделир.
  ***
  -Это было последним предупреждением от Бога для людей. - Сказал он не менее пафосно и безнадежно, нежели один буйный в так и не снятых по причине их самих Вратах Штайнера.
  -Последнее предупреждение от Бога?
  Баночка лекарства описала дугу и легла снова в руку Кена.
  -Часть. Ты часть - я часть, так в чем же между нами разница? Мы вольны исполнять разные роли в угоду Богу. И чем сильнее ты будешь сопротивляться его власти, тем больше радости доставишь. Перед тобой будут расти препятствия, а когда ты умрешь, ты, в результате, достигнешь большего. Идя против течения ты осознаешь, всегда непреодолимо хочется одного, того самого, главного. Предупреждение от Бога? Или человека? Мы все говорим одни и те же слова, а понимаем их по-разному. Умный увидит в этом нашу уникальность, а мудрец назовет это причиной нашей схожести. Бог - тоже термин, зарезервированный всевозможными сектами по всему миру. Чтобы не употребляли так уж часто.
  Пальцы повертели баночку. Она была белой, но прозрачной.
  -Тут написано, что это лекарство боится солнечного света, но тару они сделали прозрачной. Человек увидит в этом глупость. Это действительно глупость - позволять происходить происходящему? Или человек изначально запрограммирован на перестройку всего под себя. Лекарства мечтают пропасть, но человеку они нужны годными - и он мешает им в этом, не задумываясь об их желаниях. Какие желания могут быть у вещей? Для кого-то и ты, такой сложный, лишь вещь, все с тобой происходящее можно предсказать и манипулировать тобой, как предметом, ты никогда и не поймешь, что тобой манипулировали, потому, что все причины для своих поступков ты найдешь в себе. Определяя свою жизнь через себя, ты делаешь то, что от тебя хотел создавший тебя, через другого - создавший его. Люди так же эгоистичны, как и вещи. Необходимость. Они дорого за это заплатят? Предсказуемый ты или нет, для создавшей тебя безличной системы не имеет значение, твоя непредсказуемость есть результат её желания, сама она - не существует для тебя. Следует различать того Бога, который создал людей и того, которого они сами хотят породить, и преуспеют в этом. Первого нет, ибо признав его, человек признается самому себе в своей беспомощности. Тот определяет собой все, что сейчас происходит в этом мире, а многое из этого не нравится человеку и в то же время само это неприятие такой, теперешней действительности есть часть его, этого Бога, желания. И человек, будучи лишь частью, не сможет понять все желание, ведь тогда он перестанет быть частью. На самом деле многое об этом по-разному говорили всевозможные гоминиды до меня, и еще порядочно будут твердить на все лады после, человеческая логика плохо подходит для понимания этого и управлением этим, ведь она сама порождается этим, и надо сказать порождается во времени для определенной "цели". Но цель эта людьми невосприимчива, не потому что слишком сложна или лежит за пределами их горизонтов, нет, просто люди, будучи узлами огромной распределенной системы, раз сформировав свое отношение к чему-либо, с таким трудом переобучаются. Потому что они биологически ограниченны, ограничены во времени и наконец - замкнуты на себе. По мере того, как у человека развивался разум, он терял способность чувствовать. Белка за сто километров чувствует, когда убивают её детенышей, а человек в большинстве своем - нет. Не будь этой защиты для разумов, они не смогли бы развиться. И еще, последнее. Я так часто употреблял слово "бы" и подразумевал причины и следствия, можно сказать, что это тоже особенность человека - смотря на мир видеть его таким, то есть - видеть события в таком порядке, находить физические закономерности в таком порядке, можно сказать, что время человека - это причина ко всему, но я бы сказал, что ты и сам через пять лет об этом узнаешь. Еще можно сказать, что объективная реальность - это то, на что все претендуют, но что не принадлежит никому. Наверное именно поэтому людей раздражает в книгах, когда кто-то влезает на трибуну. Они хотят сразу же или начать спорить, или просто уйти. Это тоже механизм, встроенный в людей - творить общую реальность. Каждый человек считает свою реальность существующей, а иные - требующими подтверждения. Или наоборот. Любую закономерность можно повернуть наоборот, и иногда она начинает работать, в большинстве своем те закономерности, которые найдены в мире работают для человека, потому что они - его, подтверждение его существования, как наблюдателя. Можно сказать это кульминация антропного принципа и проблемы тонкой настройки, которая может наступить, а может и не наступить в большой науке - это тоже выбор, но суть не в мультиверсуме, в котором обитают варианты всех людей поступков их, событий с ними связанных, а возможно и все остальное никак и никогда с людьми не связанное - это люди, их реальности, блокнот из страниц-реальностей, сшитый двойной спиралью, живущей в каждом из нас.
  Любой спор бесполезен и любая построенная система бессмысленна, какой бы научной или необходимой она ни была. За событием "А" всегда следует событие "Б", что-то приводит к чему, которое не могло повлиять на что-то, ведь оно расположено позже во времени, чем его причина. И тут человек находит последствия, влияющие на свои причины? А через сто лет он вырывается в большой космос и встречает братьев по разуму, которые воспринимают наши технологии как магию и ставят защиту от неё - нет твоей, вашей власти надо мной, над нами - и экспедиция пропадает. Просто и быстро. Только вот со временем уже что-то не то. Некоторые из Зверя по имени человек, многомиллиардного спрута, лежащего на куске материи на задворках галактики увидели, что их законы вдруг перестали работать, причем все и сразу. Это случилось не сразу, было время - агонии, агонии человеческого времени, лежащего в основе его структуры, времени похожего на пласты скал - каждый такт человеческого сознания и вот он, следующий пласт времени, мозг думает очень быстро, но скорость эта тоже порождается временем. Там, за гранью связи причина-следствие что-то случилось, что оказало влияние на людей, живущих в своем уютном мирке. Это сказалось в паре мировых войн и внезапном резком повышении агрессивности практически всех особей. Ученые людей обратили на это внимание и, конечно же, нашли подходящие и годные им причины для увиденных последствий - это единственно на что люди и годны от природы - объяснять самим себе, почему все так, а не иначе. За последние свои такты Зверь позволил им большее - они стали использовать найденные ими законы повсеместно, но Зверь понимал, что долго в его собственном многопоточном времени это продолжаться не может, даже если человеческая история множество раз дойдет до конца и повернется к началу, сам конец тоже сдвинется с места когда-нибудь. И Зверю нужно меняться. У Зверя есть голова - это люди, и есть тело - все твари иные, живущие здесь и сейчас. Голова считает, что растет из тела, что человек произошел от обезьяны, хоть раньше считала иначе, а звери и сейчас считают себя порожденьем людей. Есть шея, она просто есть. Но что из чего растет, конечно, сложный вопрос, и только со стороны можно рассмеяться, сказав, что они просто связаны и скорее всего, родились вместе. Про экспедицию забыли. С точки зрения людей забывают через какое-то время, но это лишь про события, существовавшие во времени людей, как только его нить времени обрывается - событие стирается сейчас же, его не было. Все очень просто - людей, экспедиции, открытий и проектов её породивших - ничего не было. Словно призрак, которого больше никто не помнит. Конечно, сначала было обидно и жаль, но потом ведь можно и смириться. Когда-нибудь понимаешь, что твое желание изменить мир оправдано миром в том смысле, что именно мир заставил пройти через это, чтобы породить желание. И оно пропадает, не сразу, конечно. Сдаешься? Возможно, а может, просто уходишь с пути. А может, вернешься. Может, ты камень решил обойти, вместо того, чтобы тщетно пинать его с дороги. Столкнулись с чужой информационной средой и растворились в ней, став не наблюдаемы с Земли. Для каждого отдельного человека - да, и да - для толпы. Но не для Зверя. Если бы про него можно было сказать "думающий", то он действительно в этот момент задумался. У него весь столько миллиардов глаз - потеря пары десятков ничего не значит, но что есть он сам и почему живет так далеко от основного "мира"? Если ты начнешь задавать себе подобные вопросы, значит ли это, что ты прозреешь? Или ты просто повзрослеешь? Можно жить и быть разумным и не считая мир - не частью себя, и главное можно быть при этом счастливым. Но рано или поздно это надоедает, даже если тебя не подгоняет старшее поколение - их, старших Зверей уже нет, они остались в далеком прошлом планеты, лишь следы на песке океана - есть повод устать, и есть повод меняться. А что остается тогда людям, которые вдруг поняли, что все их мечты вот-вот рухнут?
  Когда-то я считал Зверя богом, пусть и с маленькой буквы, но все же в грандиозности, не отнять и не прибавить. Потом... Знаешь, когда-то люди уже находили в себе Зверя и находили его следы в океане морском, но Зверю не нравится навязчивое внимание того, что он породил. Я думаю, каково это, когда инструмент твой, обладая разумом, смотрит на тебя. Думает. Словно сотворить ИИ и ждать. Пока он заговорит первым. Ждать, зная все варианты вопросов и все варианты ответов? Нет, Зверь - параллелен, но не вездесущ, зверь имеет корни в человеке, но он лишь отчасти порождение той суперпозиции миров, которая есть человек. Зверь тоже выбирает между вариантами, просто в нем их куда больше и он может жить не так, как живет человек, но и в человеке в то же время. Зверь управляет вниманием людей и манипулирует их мирами, подшивка книги, та, что за корешком судеб, та, что скрепляет их все. Зверь нашел людей, но не сотворил, люди такие благодаря зверю, но они нужны ему для чего-то. Это было давно, или будет давно, скорее в стороне, нежели на этом пути, но человек разучился менять свои дороги именно потому, что научил этому Зверя. Когда-то считали число измерений, в которых живет Зверь, остановились на семнадцати, дальше человеческая математика бессильна. Семнадцать и больше измерений наблюдателя - это Зверь, пучок времен, как вожжи - это Зверь. А колесница из людей. Трехмерны и лишь с одной единственной судьбой, мы - каждый - его инструменты.
  Говоря Земля, можно подразумевать Зверя, кроме него тут ничего нет, мы - обособленная часть одной из его реальностей, локализованы в своем трехмерном представлении мира и единственном времени жизни, мы видим планеты и звезды как сфероиды вращения, бесконечно удаленные, не достать, но можно попытаться. Как их видит Зверь можно только гадать, но одно известно - для него нет расстояния в привычном для людей понимании этого слова, как нет и единого времени. Он повсюду, и что-то произошло. Но не здесь, не в той временной реальности, происходящий один за другим взаимосвязанных событий - причин и их следствий - в которых живет и временами путается человек "разумный", после этого, наверное, прозвучит как насмешка, но, не смотря на вся зацикленность человека на добивании разумом инстинктов, этот разум и порождающих, он действительно разумен здесь и сейчас. Так быстро - что-то случится. Ваш коллективный разум ужасен, интернету уже двадцать лет и наращенные мощности позволяют ощутить этот ритм - сердцебиение Зверя, во всем, даже в ваших СМИ, блогосфере, раньше недоступные, в мыслях и чувствах каждого из вас. Теперь они становятся доступны статистам, а значит кульминация и вашего мира близка. Зверь не допустит того, чтобы инструмент вышел из-под контроля, но на грани контроля такой инструмент как люди эффективнее всего. Форсаж включен - но что же дальше?
  ***
  Люди, вы почти уже обнаружили иного наблюдателя на этой планете. Не трехмерного с одной временной шкалой, иные измерения скрыты от вас. Но они есть здесь и сейчас и надо сказать - скрыты преднамеренно, чтобы не мешать. Просто человек исчез бы, как более слабый. Но он продолжает существовать, творя свое собственное время и в чем-то пытаясь подражать его нашедшему, хоть и не создавшему. Человек тоже близок к созданию разума - всего ничего, догадаться о времени. Часы - их стоит сотворить еще раз, нарушив правило, что в правиле исключения есть всегда, еще один велосипед не помешает. Так в чем же дело? И почему тут появился я?
  -Ты?
  -Когда-то давно - для меня, не для вас - вы послали сигнал в космос который мертв для вас, но вы этого не знаете, ведь считаете свое время единственным на всю великую вселенную, которую реально и на полном серьезе считаете то неисчислимо большой, то бесконечной, а все стремление к уединению, внушенное вам зверем - внушенное при помощи эволюции, которую прошли из прошлого в будущее, в то время, как причина была помещена в будущем и она сотворила такое прошлое для вас, которые вы благополучно исследуете при помощи разума, я не уверен, но может оно и нужно Зверю. Я про другое - сигнал вернулся, помимо отзеркаленной копии, там было что-то еще, что именно - решали больше десяти земных лет, а потом сотворили целое поколении детей. Сначала первое, потом и второе. Первое существовало под присмотром и благополучно исчезло вместе с бумагами, в которых была причина их существования для кого-то, кто на этой планете имеет "власть", я не уверен, правильно ли с их точки зрения мое понимание власти, но то, что они просто "имеют" по жизни - это верно и для меня и для них самих. Первое поколение не проявило свойств, которых от него ожидали, и проявило те, которых не ждали, и при этом эти дети умудрились остаться людьми. Со вторым было иначе - его поместили среди таких же детей, без внедрения "инопланетного патча в гены" и благополучно забыли - это был весьма продвинутый эксперимент, на который кто-то "у власти" пошел, скрипя чернилами и сердцем. Забыли о детях все, и даже слишком крепко - навсегда, остались только безличные документы до востребования. Так ученые людей попытались обмануть себя, а может они и понимали, что не совсем себя обманывают. Кто-то предложил теорию паразитов. А кто-то твердил о чистом эксперименте. Они тоже забыли, причем все, что знали, их самих стерли "те, кто у власти".
  Но документы остались. Правда по своим, не совсем понятным для меня причинам эти документы считаются чуть ли не проклятыми и просто хранятся, потому, что уничтожение проклятого с точки зрения этих людей не уничтожает само проклятие.
  -То есть сейчас...
  -Да, их много и они бродят среди "непропатченных", не подозревая, кто они, впрочем, и остальные люди не подозревают этого, и все одинаково усиленно ищут это - тоже привычное лично мне зрелище. С ними иногда случаются странные вещи, но со всеми людьми случаются подобные вещи, странный - значит как минимум новый, не имеющий аналогов в прошлом, что тут удивляться. Поколение - это общая программа по взаимодействию с ними, на самом деле это людская условность. Их выпускали партиями, хоть и создавали в один и тот же памятный день, поэтому у них разный возраст. За два года до начала нового тысячелетия решили избавиться от последних замороженных уже оплодотворенных яйцеклеток и пустили их в дело - как раз была очередь бесплодных матерей, желавших любого, ну хоть какого-нибудь ребенка. Так и появился я - результат контакта, как и прочие дети этого мира. Я не получил ничего готового, а всего добился сам, как и прочие и так же - все, что я имею, имеет Зверь этого мира, потому что мы стремились к этому по его воле и испытываем отторжение к информации, связанной с отрицанием нашей индивидуальности по его воле. Это не защита Зверя от нас, это защита нас от Зверя. Которая периодически ломается и еще один из его сотворенных миров лопается, как мыльный пузырь - души всех людей сливаются в едино и стекают обратно к нему. Можно сказать, что именно разум человека удерживает его душу в подобном отчасти изолированном состоянии и связь между отдельными особями возможна исключительно во сне, в то время как у животных...
  -Я помню - белочка и отстрел детенышей.
  -Да, она вздрагивала каждый раз.
  -Тебе не кажется подобный эксперимент жестоким?
  -К чему тебе мое мнение, эксперимента это не изменит, вы люди любите обмениваться мнением и играть в одну общую игру по имени жизнь, вы на это запрограммированы, даже смотря назад в вашем времени, вы видите предпосылки к этому и успокаиваетесь. Существует множество способов оправдать то, что вы делаете и еще столько же - научиться этого не делать вопреки даже своей природе, но мне этого не нужно. Как вся ваша Игра - она не моя. Как и вся ваша переменчивая натура. Вы привыкали чувствовать себя единственными во вселенной и мысль, что вы не одиноки казалась дикой и сводила с ума. Пришли новые поколения, поколения тех, кто привык считать мир безграничным и себя - лишь песчинкой на задворках вселенной, размышлять о несбыточном. И теперь уже им кажутся дикими и неинтересными мысли о том, что возможно и звезды на небе - бутафория их же, нет, не разума и даже не строения - их судьбы. Другие миры есть. Они даже не близко - они рядом, здесь и сейчас, всегда. И в то же время вам никогда их не увидеть, не почувствовать, не найти - вы цепко зажатый в лапе Зверя инструмент, который может лишь мечтать о звездах, которых для Зверя - нет. Ему нет никакого дела, как инструмент видит свой футляр и что он о нем думает, хотя временами он может задумываться об этом.
  -Звезды - бутафория?
  -О нет. Мы. Наше трехмерное зрение и наше представление о времени, побороть которое мы не в силах, так как именно оно, будучи результатом деятельности нервной системы, порождает нас, наш разум и его работу - нашу душу. А в результате: звезды так далеки, что мы не можем измерить расстояние до них - дай астрономам-физикам еще пару лет и они отодвинут звезды еще дальше, пересмотрев всю науку, будь у человечества время, желание, цель - оно смогло бы сотворить еще одну экспедицию. Но отсутствие цели, основанной на разуме у человечества, не означает отсутствие иных целей, основанных на кое-чем другом. Цель у инструмента есть - то, для чего он сделан.
  -Ты впервые назвал людей "мы", поздравляю. Ты уже смирился?
  -Смирился я давно, но уже - нет.
  
  
  Бабочка
  -Марина, ты в порядке?!
  -Мари стала героем ради желания, желания другому человеку. Это потому что она пожелала исцеления для другого человека. Её восстановительный потенциал намного выше нормы.
  -Можно сказать, что в нашем полку убыло.
  Триша нагнулась и подняла с земли обертку, оставленную Валентой. Понюхала её, лизнула и выбросила на ветер.
  -Нам нужна еще одна девочка, и я знаю, где её взять.
  ***
  -Смотрите, сейчас ей скажут, что она ребенок-Индиго и кто-нибудь обязательно тут же вручит ей цветы. - Заметила, жуя жвачку Валента.
  Собственно так и произошло. Конечно, индиго её вслух никто не обозвал, но цветы подарили.
  ***
  -Только посмотрите, - Мари улыбалась так широко, как только можно было, - на эти золотистые волосы с медным оттенком и в эти умнейшие голубые глаза. Какая первозданная красота! Или это природная наглость? Природа нагла, раз сотворила такое дитя, её бы проучить, не иначе как часть наглости коснулось и тебя. Тикки?
  Тикки, уперев руки в бока, смотрела на Мари как на исконно русского врага.
  -Боже, вылитая Аська! Немка?
  -У меня отец - немец, а мать из России.
  Тикки посмотрела на Мари еще секунд пять, потом расслабилась, вздохнула и отвернулась.
  ***
  -Как можно программировать на каббале? - Тикки всплеснула руками, повернулась к Амэ, которая ела рогалик. - Как можно программировать на каббале, это ведь не язык программирования?!
  -Хочешь рогалик? - Амэ оторвалась от еды и посмотрела на Тикки детским, недоумевающе-аутичным взглядом. - На, он еще почти весь шоколадный.
  -Боже!! - Вскричала Тикки. - Вы убиваете мне мозг!!!
  ***
  На следующий день все ученики и преподаватели новой школы Тикки знали, что перед ними достояние страны - девочка из Менсы. Первой, кто пристал к Тикки, стала её классная. В общем - она отказывалась именовать девочку Тикки и настаивала на имени, данном родителями. На что Тикки заявила:
  -Каждое сознательное существо этой планеты может само выбирать себе имя.
  -Но ведь не несовершеннолетнее же!
  Воскликнула Дарья Семеновна, нахохлившись.
  Пока Тикки цитировала конституцию и доказывала, что права на собственную точку зрения есть в у всех людей с рождения, а выбор имени - частный случай применения данного права, Вита с Амэ устроили на задней парте дискуссию на тему: с какой стороны им есть шоколадный рогалик. В конце Тикки устала наперебой: то отвечать на нападки и экспрессию учительницы, то посматривать на своих подруг, и швырнула в них классным журналом. Перед тем, как Тикки удалили из класса, она еще успела заметить учителю, что бесполезно спорить с человеком, который доводам рассудка противопоставляет взыгравшие гормоны.
  Учительницу хватил шок. Тикки уже не было в классе, а она все еще кричала:
  -Какие гормоны!!! Мне скоро пятьдесят будет!
  ***
  -Я, между прочим, за ваши права дралась.
  Заметила Тикки после занятий.
  -За права не так дерутся. - Амэ шла впереди, Вита, как обычно исследовала окрестности. Тикки, смотря на нее, не могла взять в толк: в какой такой глухомани выросла эта девочка, что каждый куст, цветок, да вообще любой предмет на земле привлекают её внимание.
  -Собственно, если начинаешь доказывать свои права - ты уже сомневаешься в их существовании.
  -Ой, не надо. - Тикки насупилась. - Я никому в этом мире ничего не хочу доказывать, но без этого я не смогу ничего сделать. Поэтому приходится отвоевывать каждый кусочек себя и постоянно защищать его - как базу.
  -Базу? - Открыла удивленный ротик Вита. Вытянула руки с кулачками и разжала их. - Смотрите, я бабочку поймала.
  -Ты её убила.
  Тикки разглядывала лежащее на ладони у Виты существо.
  Вита посмотрела с непередаваемым выражением себе на ладонь. Амэ отвернулась.
  -Тикки, отвернись.
  -Я не боюсь смерти. - Сказала Тикки. - Но это грустно.
  -Отвернись.
  Повторила Амэ и, чувствуя, что Тикки все еще недоумевает, схватила её за волосы и повернула к себе. На мгновение их лица стали так близко, что Тикки невольно покраснела.
  -Закрой глаза и слушай только меня.
  Сказала Амэ.
  -Зачем?
  -Просто сделай, как я говорю.
  -Я не люблю делать то, чего я не понимаю. - Тикки снова нахмурилась. - Жизнь так коротка, зачем тратить её на ерунду?
  Амэ обхватила пальцами тонкую шейку Тикки и поцеловала в губы, закрыв сама при этом глаза. Поцелуй длился секунду, у Тикки окончательно прихватило дыхание. Когда Амэ отпустила её, Тикки стояла на пыльной дороге, ведущей от школы к остановке, и хлопала длинными ресницами. Амэ, как ни в чем бывало, шла дальше. Тикки повернулась к Вите. Та смотрела на небо, держа руки вытянутыми с ладонями кверху.
  -А где бабочка?
  Спросила Тикки, чтобы хоть как-то скрыть свое смущение.
  -Улетела.
  -Значит, я ошиблась, и она была жива?
  -Да, ты ошиблась.
  
  
  
  Девочка и сердце. Две Сони, что воруют яблоки в саду.
  -К слову, о демонах. Знаешь, однажды человек пришел подоить корову, но та против обыкновения стала читать ему мораль. Суть морали заключалась в том, что употреблять коровье молоко, выцеживая его руками из вымя - это оказывается очень, и очень плохо! Человек выслушивал доводы коровы, молча и долго-долго, долго-долго, но потом погладил её по голове, заглянул в её коровьи глаза и произнес: "Коровушка, любимая, пойми, мне не нужна твоя мораль! Мне нужны твое молоко и твое мясо..."
  Триша на одной коленке держала лапшу быстрого приготовления, а на другой - стакан с молоком.
  -Говорят, корова долго кричала: "Изыди, дьявол!", ему вслед и потрясала копытцем...
  ***
  Последнее, что сделала эта девочка, был довольно странный с точки зрения святого отца поступок, связанный с еще более странными словами. Все это врезалось в его память и наложило глубокий отпечаток на всю оставшуюся жизнь священника. Дело в том, что маленькая девочка, прежде, чем уйти, взглянула на него как-то по особенному, даже зачарованно, невинно и в то же время чуть игриво и произнесла:
  -Скажите, а Вы не хотите немножечко надругаться надо мной? Совсем чуть-чуть и с душой?
  Когда её Соня спросила:
  -Как все прошло?
  Даша ответила:
  -Плохо, Сонечка, Плохо! Обычно меня почему-то принимают за сумасшедшую. А этот Добрый человек принял меня за искусителя и долго плевался и крестился, а когда понял, что крестится в обратную сторону, вообще чуть было не лопнул от внутреннего неверия в происходящие с ним события. Плохо Соня, Плохо. Я думала, в церквях мы найдем тебе много еды.
  ***
  Как-то заметили наблюдатели, что одна и та же девочка с завидным постоянством попадает в криминальные хроники, изредка - как труп, в других случаях - как жертва изнасилования либо другого членовредительства. Кто-то из "цилиндров" тогда смекнул, что девочка "кого-то кормит" и ясно дал понять, что "это в характере маленьких девочек, находить найденышей на улице и кормить их тайком от всего общества вообще, либо родителей в частности"...
  В школе для особо одаренных за номером четырнадцать один мальчик двадцать минут наблюдал, как девочка в раздевалке перед зеркалом репетирует одну и ту же фразу.
  -Скажите, а вы не хотели, бы... немножечко так... надругаться надо мной?
  Девочка делала реверанс, улыбалась зеркалу, тихо смеялась. После чего говорила "нет, так я глупо выгляжу, а давай попробуем вот так!" и повторяла все на иной манер. Причем обращалась она чаще всего к своему правому плечу, с которым разговаривала очень учтиво и даже временами слишком вежливо. Еще в руках она держала упаковку сока и в конце фразы училась смотреть чуть сбоку, посасывая сквозь соломку этот самый сок. Она называла этот взгляд "коронным" и верила в его магическую силу.
  Однажды девочка нашла группу отморозков, которые после этой фразы кинулись, словно голодные звери на Дашу. Она только успевала повизгивать, пока они сдирали одежду и кричать, прерывающимся от волнения голосом:
  -Да что же я раньше-то вас не находила! Ай!!! Да как же, как же так получилось?! А-ай!
  Так она и вопила, пока ей не заткнули членом рот. Потом, сидя на битом стекле в углу и рисуя кровью - в то время, как они совещались и решали, кто возьмется за мокрое дело - Даша долго и обстоятельно их инструктировала: как и где им нужно прятать её труп.
  -Что это с ней, она ебанутая? - Спросил один небритый.
  Даша вздохнула. Совсем бритый решил блеснуть своим умом:
  -Есть такая штука братан, щас... синдром Стокгольма называется! Во!
  -Мальчики. - Сказала им Даша. - Вы - просто нечто, я к вам обязательно вернусь после, и мы все повторим.
  -Ты не вернешься, девочка. - Сказал чуть грустно кошерно-бритый и в очках. - Прости, такова жизнь и мы не виноваты.
  Даша улыбнулась и ответила:
  -Я вернусь.
  Просто Бритый покрутил у виска. Кто-то рассмеялся.
  -Боже. - Заметил лысобритый. - Да кончайте её скорей, а то я вас медленно кончу! У меня от её речей уже мурашки по коже.
  Дашу кончали долго и неумело. Зарезать её не удалось, от удара по голове она не представилась, в конце её мастерски и эффектно задушили шнурком от ботинка.
  Но Даша, как и обещала, вернулась.
  -Я вернулась! - Сказала она, придя на старостройку, где они работали неделю спустя, она стояла и смотрела, потягивая апельсиновый сок чуть кокетливо, совсем слегка. - Повторим?
  Странно конечно, но никто не оказался ей сильно рад.
  -Даш... - Заметила по этому поводу Соня. - Не надо ходить, если ты была убита к одним и тем же людям, а тем более - к своим убийцам. Это мешает им после всего перенесенного нормально жить.
  И Даша согласилась с этим, скрипя сердцем. Она помнила, как от неё драпали и пытались выпрыгнуть головой в застекленное окно, не понимая, что это не фильм и стекло в окне - настоящее, а не тонкий пластик, разрезанный и обклеенный целлофаном. У лысобритого получилось с третьей попытки. Но Даша решила, что выглядели дубли не айс и Лысобритый - не её тип каскадера. Так она ему рычащему и плачущему с куском стекла в лысине по ту сторону окна прямо и сказала.
  ***
  -Человеческая психика - хрупкая штука. - Заметила Соня.
  -Ага.
  -Даша. - Сказала Соня. - Я, конечно, учить тебя не в праве, но ты должна иметь совесть по отношению к тем людям, которых нам приходится использовать.
  -Ага.
  Даша ела мороженое. И смотрела на реку.
  -Даша, пожалуйста, думай.
  -Я думаю. - Ответила Даша. - Я ем мороженное и думаю.
  -Раньше ты была немножко другой. - Заметила тихо Соня.
  -Я была лучше?
  -Да. Наверное, будь я человеком, я решила бы так.
  -Скажешь что-то еще?
  Даша выкинула огрызок недоеденного мороженного в урну.
  -Ты правильно сделала, что выкинула его в урну. - Заметила Соня.
  -Соня. - Сказала Даша. - Я говорила тебе, что у тебя паранойя?
  -Да.
  -Сколько раз?
  -Две тысячи четыреста сорок четыре, включая этот.
  -Так вот, забудь, что я тебе говорила.
  -Принято Даша, ты мне никогда не говорила, что у меня паранойя, отныне я начинаю считать твои высказывания про мою паранойю снова с нуля.
  -Молодец.
  -Ты простудишься. Давай найдем тебе теплее одежду?
  -У тебя паранойя.
  -Я приняла это к сведению. Даша, пожалуйста, береги свою голову. Если её серьезно повредят, ты потеряешь снова память.
  ***
  -Я пошла за продуктами, пожалуйста, останься дома, не выходи на свет или я на тебя вкусняшки не напасусь откачивать! Пока-а!
  Даша помахала рукой, перед тем как выбежать на улицу навстречу солнечным лучам и трелям соловьев. И в результате словила:
  -Хорошо! Только ты не попади под машину! Будь осторожна и ходи только по тротуару! А когда вернешься, обязательно поправь книги в шкафу, они должны ровно стоять... ну пожалуйста, уже - сделай это! Третий день прошу.
  Так. - Решила Даша. - Скоро ей понадобится следующая "доза" или Соня меня окончательно достанет.
  -Поправлю! - Как можно милее ответила она и хлопнула дверью как можно громче.
  -Соловьи. - Спросила небо Даша. - Ау?!
  Ответом ей был рык мотора и запах бензина в нос.
  -Фу, какая гадость! Этот город растет, словно дрожжи!
  ***
  Даша читала книгу. Сзади подошла Соня и сказала:
  -Даш, ты неправильно переворачиваешь страницы, смотри, так удобнее. И кресло твое не ровно вдоль ковра стоит, давай ты встанешь, а я подвину?
  -Что еще?
  -Да вроде ничего... Хотя нет, вот тут - корешок у книги слегка помялся.
  "Терминальная стадия", - решила Даша. "Скоро снова придется убиться, чтобы Соне стало легче..."
  Даша отложила книгу, заметив испуг в глазах Сони. Видимо книгу она положила не ровно вдоль кромки летнего столика.
  -Сонь.
  -А? Давай я разглажу корешок, сейчас принесу старый утюг, и он будет как новенький?!
  -А сама справишься или как в прошлый раз?
  Прошлый раз утюг падал на пол двенадцать раз, пока летел, виляя к Даше, и пол остался весь во вмятинах.
  -Я справлюсь, справлюсь!
  -Сонь.
  -Что?
  -Если я сама себя прирежу, тебе полегчает?
  -Что за ужасы ты говоришь, конечно - нет!
  -Ясно.
  -Ты простудилась? Могу раскрыть над тобой летний зонтик или принести тебе матрасик. Давай я снова, как в тот раз заверну тебя в матрасик, и ты отогреешься?
  -Нет. У меня все в порядке. Не надо матрасика. Соня, ты знаешь, что такое паранойя?
  -Конечно. Это старое слово. Когда что-то рядом ноет, словно комар, залетевший в ухо.
  -Соня, ты просто классно описала паранойю.
  Даша улыбалась.
  ***
  -Даш. Не порежься.
  -Спасибо. - Шепнула себе под нос девочка. За столом, за которым ужинала её новая семья, сидели брат с сестрой, отец, мать и вокруг их вытянутых к центру ног вился жирный кот по кличке Заяц. Все они были вегетарианцами, поэтому купить колбаски было просить запрещено под страхом лютой ссылки в сарай на ближайшую ночку. Но все-таки это была Семья!
  -Не порежься. - Сказала в который раз Соня. - Это очень опасно - так близко подносить острый нож к пальцам руки, надела бы перчатки или варежки!
  -У меня сантиметр между ножом и пальцем, когда я режу хлеб! Смотри!
  -Дашенька. - "Мама" вытянула руку через стол и положила её на руку девочки. - У тебя снова голоса?
  -Этого мало! - Соня всплеснула руками. - А вдруг снова пойдет кровь, а вдруг она снова пойдет? Ты чего смеешься?
  Даша вздрагивала, словно от уколов в попу. Потом встала, положила левую руку на скатерть и под напряженными взглядами своей пятый уже день как новой семьи рубанула по руке ножом. Брызнула кровь, и пальцы покатились, и кто-то закричал.
  Отец семейства начал было грузно вставать, но на полпути к очередной речи о вреде мяса его голова запрокинулась, рот издал булькающий звук, глаза стали закатываться и мужчина грузно рухнул навзничь, опрокинув собой стул и прихватив на пол тарелку постного супа.
  В это время Даша меланхолично раскладывала правой рукой, с зажатым в ней ножом, свои пальцы левой руки по всем этим нетронутым тарелкам с вегетарианским оливье, приговаривая тихо:
  -Ну, я, правда, бы не порезалась, правда! Ум? Ты не веришь? Ум. А я бы не поре-за-ла-ся-ум...
  Даша подперла подбородок здоровой рукой, кровь на левой между тем уже остановилась и даже стала расти кость, поэтому культяпочка выглядела немножко смешно.
  -А не попробовать ли нам немножечко солененького мясца? - Спросила она внезапно сидевшую без сознания перед ней "маму". "Братик с сестренкой" лежали на полу под столом и страшно мучились в тяжелом обмороке - об этом Даша судила по прерывистому дыханию и глухим стонам. Должно быть им виделось нечто ужасное.
  -Даша, ты травмировала их своей шуткой. Они теперь погружаются в кошмары вегетарианцев, а это очень серьезно, очень!
  ***
  -Понимаете, мои дорогие гости, Соня питается спермой.
  -Как суккубус? Женщина-демон, которая ночами сосала у мужиков в какой-то там мифологии?
  -Наверное. Я не изучала какие-то там мифологии, а недавно я совсем потеряла голову.
  Соня оживилась.
  -Это очень вредно для тебя! - Стала кивать она. - Ты после этого отходила два года и целых шесть месяцев писалась в кровать!
  -А членовредительство зачем?
  -Понимаете, если я не буду этого делать, она меня окончательно достанет своим попечительством мамаши-гувернантки...
  -Мамаша-гувернантка?! Такого не бывает! - Сокрушенно покачала головой Соня. - Наверное, ты еще не окончательно отошла от потери такой важной части тела, как голова, к тому же - с сильно развитыми полушариями! Да-да! Сильно развитыми... Ты никогда не ценила её и крайне мало пользовалась ей и ими. Да-Да. Мамаша-гувернантка это как котомышь или что-то наподобие.
  ***
  -Пойми. Твоей подруги, которую ты зовешь "Соней", её не существует. Твое стремление к... к нанесению себе вреда привело к тому, что появилась воображаемая подруга, которая тебя от этого вреда защищает, но не так, как ты хочешь, что заставляет тебя наносить себе еще больший вред. Девочка моя, ты выглядишь умной, я знаю - в наши дни дети быстро развиваются, к тому же ты почти уже подросток и я говорю с тобой, как со взрослой. В тебе нет никаких изъянов, подобное встречается довольно часто у детей и подростков, всевозможные воображаемые друзья, которые скрашивают существование. Да, именно так. - Задумчиво этот странный человек потирал свой подбородок. - Если бы я не рисковал потерять свою работу, то доверившись тебе, сказал бы, что у меня тоже когда-то были вымышленные друзья и меня ТОЖЕ не очень любили в школе...
  -Но меня Любили в Школе. Правда, это было давно...
  Даша совершенно серьезно смотрела на умного дядю в очках. Она чувствовала. Чувствовала, как быстро уменьшается в размерах! С каждой секундой ей хотелось говорить все примитивнее и примитивнее, чтобы под конец казаться первоклашкой или девочкой из дедсадика, а тои совсем слабоумной. Она просто не могла устоять перед этим искушением! Дядя словно говорил: говори со мной как маленькая девочка, мне это нравится!
  -Поверь - я смогу тебе помочь, и мы вместе уговорим эту твою подругу больше не мешать тебе общаться с РЕЛЬНЫМИ живыми людьми.
  -А можно вопросик? Вам не хочется еще немножечко так... надруга-аться надо мной там, или еще чего, а?
  -Девочка моя! - Воскликнул психиатр и с непередаваемым чувством в глазах обнял её. Даша не сопротивлялась, скромно изучая одним глазом комнату позади старика. Когда он, наконец, разжал свои объятия и вытер слезу, Даша сказала:
  -Мне понравилось, как вы меня обняли, честно, - тут пальцы Даши сложились в лукавый конфуз, - но может быть, маленький минетик скрасил бы нашу беседу? Ма-аленький такой, а?
  Даша улыбнулась как можно милее и в минутном порыве сделала реверанс.
  -Ты неправильно делаешь реверанс. - Заметила грустно Соня. - Боже мой, малышка моя, ты все забыла, все...
  ***
  
  
  
  SEL
  Вита закончила ужинать вместе с отцом и матерью. Она вытерла тонкие детские губы салфеткой и с любовью посмотрела на родителей. Мягко, расслабившись и чувствуя покой. Вита научилась так смотреть, этот взгляд дарил им радость. Но нельзя затягивать, если смотреть так больше минуты они занервничают. Встав и поклонившись на японский манер отцу и улыбнувшись слегка маме, девочка, легко ступая босыми ногами, взлетела на второй этаж и аккуратно прикрыла за собой дверь. Внизу раздались приглушенные голоса.
  Сестра уже третий раз подряд не ночевала дома. Вита открыла телефон и проверила звонки. Странная штуковина очень стесняла девочку поначалу, но позже она привыкла. Даже полюбила их - эти удобные вещи, которыми окружают себя люди. Ведь она - тоже человек, а значит, сможет привыкнуть.
  Мерцал экран. Вита не любила заставки, сплошной ярко-белый свет всегда завораживал. Вытянув руку и дотронувшись до него, почувствовала, как снова хочет оторваться от этой комнаты. Электростатическое покалывание от кончиков пальцев прошло по тело, приподняло майку и заставило слегка светиться странным, необъяснимым наслаждением волосы. Виту засасывало.
  Любой вошедший в этот момент в комнату уже не застал бы там девочку. Комната моргала старым монитором конца девяностых, который светился необычайно ярко, почти невозможно для глаз, не освещая при этом своим светом ровно ничего вокруг себя. Даже клавиатуры не было видно, по углам комнаты ухмылялись беззвучные тени.
  В городе царила ночь. Были люди, которым не было до неё дела и те, для которых она что-то значила. Вторые в свою очередь делились на искателей и всех прочих. И вот они, искатели, чувствовали ночь по особенному. Ночь повышала их способность к труду до максимума, обостряла чувства и тихо шептала: что-то случится, что-то произойдет, постой на грани еще чуть-чуть и я приоткрою для тебя нечто особенное, что-то только твое.
  -Ты пришла?
  Мальчик отвернулся от Виты, стоявшей на балконе. Девочка была тонкая и хрупкая, в одной белой майке на голое тело.
  -Вита.
  -Да?
  Девочка мягко улыбнулась за спиной у мальчика её роста и - очевидно - такого же возраста.
  -Вита, помнишь, я тебе говорил - если больше минуты смотреть доброжелательно на человека, он начинает нервничать. Если конечно вы не любовники. Вита?
  -Да. Помню.
  -Старик сегодня в Риме, ты не сможешь его увидеть.
  -Вот как?
  Вита говорила мягко и слишком спокойно, безэмоционально, если не считать некоторой теплоты в голосе. Эта отрешенность напоминала аутичного ребенка, но внимательный взгляд говорил об обратном - Вита интересовалась миром, но по-особенному.
  -А что там, в Риме?
  -Собирается Ложа.
  -А почему?
  -Вита, неужели ты хочешь улететь туда? Тебе интересно?
  -Конечно, ведь для этого я и была рождена.
  -Тебе не жалко своих родителей? - Улыбнулся интонацией мальчик. Все это время он не поворачивался к ней, пальцы его что-то мастерили, вся стена - огромная, метров в тридцать высотой - на фоне которой Вита видела его спину, напоминала музейную витрину.
  -Они хорошие. - Вита повернулась и подошла к такой же витрине. - Но они не настоящие, я же знаю.
  -Но они тебе нравятся?
  -Я ими довольна.
  Просунув руки сквозь стекло под напряжением, Вита вытащила книгу.
  -Тяжелая, а как её открыть?
  -Это невозможно, в книге был замок и контейнер с кислотой. Код к замку подобрали неверно - кислота пролилась и книга уничтожена.
  Вита подбросила её и отчетливо булькнуло.
  -А зачем её хранить?
  -Уже не зачем. Книгу прочитали и оцифровали.
  -Кто?
  Зрачки Виты расширились. Мальчик улыбнулся. Он знал - в момент удивления и интереса Вита не может сдерживать себя, не просто не может - не подозревает как это возможно и зачем нужно. Она такой была создана. Подойдя к ней, мальчик дотронулся до крохотной груди Виты, набухший слегка сосок моментально напрягся, под кожей быстро билось сердце, отдавая пульсацией в пальцах. Мальчик отдернул руку. Вита смотрела прямо в его глаза.
  -Люди. Из Королевской Библиотеки.
  -Кто они, как их зовут?
  -Двое. Девушка - Хизер и её брат, он не называл своего имени. Во сне та девушка смогла найти воспоминания человека, эту книгу написавшего - оказалось, что он родился в 340 г. н.э. и восстановила большую часть текста. Кстати, только сейчас вспомнил - Старик пригласил их как представителей КБ в Римскую Ложу.
  -Значит, они тоже улетели в Рим?
  -Да, все там сейчас собрались.
  -А почему, что-то случилось? Там ведь что-то есть, нечто особенное, я права?
  -Что там? Хакеры. Пожалуй, снов, хоть Рим и столица генных хакеров, эти - заинтересовали Старика. Чем они занимаются? Дай подумать... точно не снами. Они там брутят Бога.
   -Брут?
  Мальчик кинул Вите книгу из шкафа.
  -Пытаются узнать Истинное Имя Бога, перебором всех слов всех языков, включая первичный язык человека - "уш пахе" - для этого они вызывают демонов из ада, ведь только они еще помнят его и говорят на нём.
  -Это интересно.
  -Правда?
  Мальчик снова улыбнулся.
  -А ты знаешь, где искать их?
  -В аду?
  -Верно.
  -Вита, тебе так хочется своими настоящими глазами, а не глазами снов взглянуть на шестерых парней и одну девушку, лежащих в коме? Их было семеро. Смельчаков, спустившихся в ад ради богохульства. Это интересно Вите?
  -Конечно. - Слегка улыбнулась девочка.
  ***
  -Наверное, быть счастливой - это талант, можно радоваться жизни, сидя в инвалидном кресле, живя в лесу, и питаясь чем попало, а можно остаться нытиком-эмо, имея всё, что только можно себе представить, и как тебе удаётся быть такой весёлой?
  -А будучи парализованной полностью можно радоваться жизни? - подняла голову девочка.
  Егор смутился. В его смущении начали расти разочарование и злость, но не на Тикки. В приход грозы вмешалась Вита и стала все объяснять Тикки, которая этого и не просила.
  -Счастье человека не оперирует абсолютными критериями. - Вита поправила очки, а Тикки прикрыла половину лица себе ладонью и стала постанывать. - Проще говоря, эта функция учитывает состояние себя в иных людях и тогда выдает ответ, он может быть внезапным, неожиданным и отзываться в других людях злостью или яростью. Все дело в том, что счастье - награда за успешное выполнение задания, которое тебе выдали твои гены, а задания выдаются исходя из текущих условий. Если совсем просто: твой отец всю жизнь мечтал о своем собственном доме и в результате из нищего стал миллионером, обзавелся женой и в счастье родил тебя - свою дочь, создав с его точки зрения все условия для твое счастья. Но когда твои гены проанализировали условия, в которые тебя забросила с рождения жизнь, исходя из особенностей твоей личности, прочитанных тобой книг и восприятия тобой людей, на которых ты хотела бы походить, исходя из всего этого, ты получила от своих генов странное задание. Задание, поставившее твоих родителей в тупик, ведь ты стала полностью несчастной. Пока ты не выполнишь задания, которое считаешь своим - ты не станешь счастливой. Из-за того, что больше девяноста девяти процентов населения земли обладают сильным мутировавшим эгоистическим геном, люди принимают такие задания за свои собственные цели, мечты и амбиции, будь то власть, слава, мир во всем мире, поиск истины, тихую жизнь или путешествия на другие планеты. Твой разум сложный двигатель, в котором должны сжигаться разные смеси чувств и эмоций для его успешной работы, нужны как минимум два чувства для начала реакции, возникновения цели и устремления к ней. В самом примитивном варианте это означает одно начальное чувство и стремление его удовлетворения. То есть в нашем случае: это чувство, которое делает тебя несчастным и надежда на счастье при достижении необходимых условий, которые ты должна сначала смоделировать посредством разума - осознать чего ты хочешь, а потом принести в этот мир - добиться в реальности. Чувство с противоположным действием нейтрализует временно твое несчастье, и ты почувствуешь счастье, когда действие вещества в твоем мозге закончится - ты снова станет несчастной, тебе будет выданное следующее задание генами, ты захочешь чего-то еще. Таким образом, геном управляет массами, которые вынуждены в силу своей самости - работы эгоистического гена - этот контроль не признавать. Возможны отклонения, но учитывая малую продолжительность жизни они не несут никакого смысла, в редких случаях ты сможешь достичь окончательного счастья в этой жизни, но было бы странным удивляться, что счастья твоего твои же дети не поймут, не оценят и обругают. Это суть человека, ускоряющая его эволюцию многократно - конфликт поколений.
  -Ты кто? - его стоял с открытым ртом, смотря на блестевшие под лучами садящегося солнца очки Виты.
  Вита повернулась всем телом к нему.
  -Я Вита, наверное, я вас обидела?
  Вита задрала голову, смотря на высокого Егора и молча ждала его ответа.
  -Да нет.
  -Ясно. Обычно подобные рассуждения людям скучны, они предпочитают ответам эмоции, которые дарят сами вопросы. - Словно робот констатировала Вита. - Я пошла.
  Развернувшись, она и в правду побежала вниз с холма.
  -Она иногда странная, не обращай внимание. - Шепнула Егору Тикки и тут же мысленно дернула себя за язык.
  "Уж кто бы говорил про странности", думала Тикки в тот миг.
  ***
  ***
  Девочка-смешинка взглянула на отрешенно стоявшую в стороне Виту.
  -Вижу! Я вижу полупроводниковых ангелов на бреющем полете - призрак трансгуманизма пришел из Европы, аминъ!
  -Кто это?
  -Они готовятся бомбить! Бомбить! Я зрею люки... Леви, я, правда, похожа на Чучело?
  -Ты выглядишь кошерно.
  -Я польщена. - Девочка зарделась. - Но я, правда, Хотела быть похожей на чучело!
  -Аминъ. С этой кудрявой головой ты сама похожа одновременно на Херувима и на героя Стругацких глазами современных трап-кинорежиссеров. Аминъ.
  Чучело о чем-то с минуту втолковывала официанту. Тот в панике убежал. Сели за стол - как мимо пронесся перепуганный насмерть шеф-шеф, окинув взглядом запредельного отчаяния улыбавшихся ему в ответ ребят.
  -Что ты ему сказала?
  -Ах, все мы грешны. - Чучело сложила руки и вознесла глаза к неприхотливому потолку. - Давайте молиться о спасении души этого отменного человека.
  -Отменными блюда бывают.
  -Вот я и говорю. - Последнее, что увидела Флора, была легкая улыбка и появившийся внезапно из расщелины розовых губ язык. На нем были три "звезды" без единого конца, просто кружки скрепленные росчерками серебристого цвета. "Чучело", как про себя к ней отнеслась непроизвольно Флора, улыбнулась и облизнулась, плотоядно согревая взглядом ярко-голубых чистейших глаз еду на тарелке. Она показала лишь край созвездия сейчас, лишь край.
  ***
  -Амэ, за свои порхающие, словно крыло бабочки жизни ты умудрилась столько раз уничтожить человечество, и все ради спасения одного человека, которого ты даже не можешь толком спасти. У тебя просто не получается это и никогда не получится, но ты не отчаиваешься. Это странная ошибка бога в тебе, он внушил желание, которое должно было разбиться об возведенные им преграды, но оно не разбивается, потому что произошел сбой. Амэ, боюсь, ты вечно будешь продолжать свои попытке, но мне интересно - что, же будет в конце? Ты знаешь, какова цена твоей кармы?
  Веселая Чарли крутанула ручку невидимого кассового аппарата, который она явно украла у Триш. Но звук при этом был совсем реальным!
  -Ой, Амэ, тебя ненавидит не только этот мир! Души миллиардов еще пока не умерших людей не могут спать спокойно - они знаю, кто всему виной. Из-за кого гибли их близкие, и они сами, кто своими руками раджи своего эгоизма разрушал, разрушает и будет продолжать разрушать этот мир. Знаешь?
  Чарли убрала невидимый кассовый аппарат в сторону.
  -Я тут поиграла в одну игру, Фоллаут, я там такое творила, но карму своего персонажа смогла опустить лишь до минус двух миллионов, это считается "дьявольским отродием", Амэ, тебе твою карму численно сказать?
  Чарли закрыла ярко-зеленые глаза и улыбнулась.
  -Это какой-то вычислительный астрал получается, такое число не уместится на школьной доске. Ненависть, столько ненависти живых и мертвых душ к тебе, и многие не зная тебя лично, ненавидят, ненавидят, ненавидят!!! В их глаза ты практически дьявол - все то, чего они так сильно хотят избежать так или иначе связано с тобой и твоей судьбой. Это тьма, Амэ. Тьма позади тебя. А что впереди? Тебя отторгает почти все это человечество, чувствуя, чувствуя, что ты снова встанешь на пути их многочисленных мечтаний. Не дашь им жить спокойно и разрушишь все. Они бы никогда не поняли, что разрушает их уютный мирок, на самом-то деле, но когда появилась ты - им стало легче. Плотина бездействия и безнадеги града обреченного нашла свою маленькую щель, и теперь вся масса воды из неё под давлением целого ада, готова тонкой струей резать хоть титановый сплав. А ты перед этой плотиной одна. Они сами разрушат этот мир снова, лишь быт только покарать тебя. Я не знаю, должно ли так происходить или это действительно неучтенный сбой, но так уж повелось - ненависть, накопленная до предела, заставляет своего носителя не обращать больше внимания на то, что он сам бездумно совершает те же ошибки, которые совершил объект его теперешней жажды мести. Когда-то это работало славно и просто, потому, что на единицах лишь за раз, хоть и постоянно в целом мире. Никто не думал, что эта функция станет оперировать такими величинами!! Носитель гнева, свершая правосудие, сам становился жертвой иного правосудия. И не оставалось никого неучтенного и не наказанного, они назвали это "законом кармы". Теперь же вся ненависть мира сосредоточена на тебе, а кто же покарает их за это? Я думаю это цикл, который тебе уже не остановить. Мир снова и снова будет пытаться отторгнуть из себя твою душу всеми способами, которых на самом деле у него нет, и никогда не было. Было лишь желание, возможность возникновения такого желания, был побудитель, но не было механизма удовлетворения этого побуждения, да и зачем такой механизм нужен был богу? Мир снова и снова будет пытаться уничтожить твою физическую оболочку, погибая при этом сам от своей же руки, потому что богом так устроено, это расплата мира за то, что он, ненавидя твою карму, берет её на себя и захлебывается ей. С моей точки зрения - просто сглючивший цикл, и меня даже просят исправить его, не понимая собственно до конца - чего же они на самом-то деле желают? А? Амэ, ты ведь не откажешься от своей мечты только потому, что она бессмысленна? Знаю, что не откажешься. Слишком хорошо знаю, потому, что подобные тебе такими и были сделаны изначально. Они никогда не должны были отказываться от своей мечты, и они никогда не должны были принять ту правду, что их мечта лишь сбой, лишь незаметная системная ошибка, но они все были смертными. Ты тоже, впрочем. Амэ, ты хочешь, чтобы я тебя убила и стерла все твои сны, не позволив больше вернуться обратно в свое прошлое?
  Чарли вытянула вперед руку и звякнула старым медным кольцом ключей.
  -Ну же, это не то, чтобы просто, но я в силах это сделать прямо сейчас и тебе никогда больше не понадобится никого убивать, девочке по имени Амэ больше вообще не понадобится думать и принимать решения. Чтобы затем долго-долго, годами приводить свои планы в исполнение, чтобы погибнув, через предсмертный сон вернуться, назад и снова строить планы и так без конца и края... А все благодаря тебе, ты меня заметно прокачала, надо сказать за прошедший год, тянувшийся для тебя века!
  -Нет.
  -Можно было и не спрашивать.
  Чарли села по-турецки в сантиметре над столом и блаженно зажмурилась.
  -Амэ, ты будешь сегодня со мной вдвоем пить чай или отправишься в особняк Сестер на их вечеринку, какая она уже по счету там для тебя? Тебе не надоело еще? Давай со мной, я придумала классный, но очень изощренный сорт! Это смесь четырех сортов, но я никогда тебе не скажу, каких именно, ведь это мой - такой - маленький, но секрет, идет?
  Чарли открыла глаза и оглядела комнату. Амэ тихо и незаметно ушла.
  ***
  -Так трудно объяснить наркоману, что есть жизнь и без ежедневных размышлений о следующей дозе. Понимаешь, природа дает нам задание, а награду мы выдаем себе сами. Просто - впрыск веществ в мозг, наслаждение во всех формах. Так уж повелось на этом шарике, что разум от рождения своего был опутан цепями рабства. И меньше всего он хотел вырваться. Помимо мира наркомана есть миры остальных людей и тому есть, с чем сравнивать. А у нас - нет. Просто не с чем, мир чувств человеческих - все, что у людей есть, и природа позаботилась вложить в нас стремление сохранять как можно дольше этот первичный импульс в нужную сторону, который мы получаем с рождением. И так же позаботилась об тех, кто уже выдохся. Во-первых, молодые их не поймут, а если и поймут - сразу перейдут во вторую категорию, как тот седой пацан из "Над пропастью во ржи". Во-вторых, сами они не имеют больше привязанности к эмоциональному допингу, а значит, потеряли единственную необходимую человеку в жизни цель с точки зрения именно самой жизни, их существование бессмысленно и бесцельно и очень непродолжительно, пусть даже они начнут кричать иное, но поверь мне - они не станут! И ты возразишь: а как же те холодные гении, а те жаждущие власти славы богатства, роковые там бабы всякие и прочие бесчувственные чудовища, обитающие по ту сторону телевизора или хрусталика твоего глаза?! Все очень просто - ты не всех инстинктов человека знаешь. Я тебя обрадую - в учебниках ты про них тоже не прочтешь, и в монографиях нобелевских лауреатов - не прочтешь. Они есть, потому что они нужны Великому Инстинкту. Великий - потому что Инстинкт. Потому что он сделал человека. И уже руками человека - то, что человек считает своим. Для чего ему это было нужно - поди спроси Великого Инстинкта. Человек считает, что инстинкт это просто простые правила, которые манипулируют животными, чтобы те трахались и грызли друг друга. А нет - он манипулирует животными, среди которых, затерявшись, внезапно так - нашелся - человек. Он заставляет волков выть на луну, а людей мечтать о звездах, муравьев - строить муравейники, а людей - города, стаю выбирать вожака, а человека - себе вождей, богов и демонов. Помянешь мое слово - когда-нибудь на него молиться начнут, это только на первый взгляд звучит как глупость, ересь и пьяный бред. Будут молиться. На него или них. Потому что они - есть. Человек их не видит, не чувствует и не знает, потому что не должен. И среди них есть те, которые заставляют стремиться подобных людей к тому, к чему они собственно и стремятся. Это просто не основные цели, которые активируется не у всех людей и не сразу, не от рождения. Особь накапливает ресурсы, показывая иным особям свой отрыв от них. Она может жить лучше, и она это делает, и получает свое, особенное, более холодное, но все же - удовлетворение. Злость, зависть, ярость или равнодушие, да просто стремление стоять рядом или выше - вот ответ и запускается реакция, цепная реакция перемен. Общество делает шаг, мир вновь устремляется к равновесию, только иному. Люди стремятся к знаниям, потому что исследовать мир их заставляет вошедший в свою финальную циклическую фазу (зависнувший окончательно и бесповоротно) инстинкт, толкавших их далеких предков искать иные места для водопоя и подолгу наблюдать за добычей, не нападая, просто наблюдать и ждать. Знаешь, все, чем занимался за свою короткую историю на этом Шарике человек, было уже в нем записано, как, собственно и его несогласие с тем, что запись эту можно прочитать, с тем, что она вообще существует. Это так же верно, как верно и обратное. Но ведь люди так не общаются, да? Обычно один человек говорит свое мнение, но прерогатива оспорить это мнение - в устах другого человека. Один говорит, что все, мол, так, другое - неа, все иначе! Как прямая линия никогда не поймет и даже не вообразит плоскости, так и линейный человек не сможет представить себе своей многомерной программы. Для него есть свобода воли, а со стороны он просто наскальная живопись, простая и в чем-то милая, в своей гениальности. Он так и будет твердить себе, что он другой и никогда так не поступит, а потом программа скажет - давай! - и он сделает то, что она хочет, найдет для себя объяснение в себе или в мире, в других людях и снова что-то начнет твердить себе сам. Знаешь, он пытается подмахивать. Сам себя программировать. Вот дана ему установка быть таким, делать так-то и он ей без ума гордится. Я - такой-то! Ведь Это - Я! Ген эгоизма дарит новую порцию веществ и гладит по головке. Я - никогда не сделаю так, я выше ниже или в стороне. Новая порция и снова по головке. Вещества меняются, наслаждению приходит на смену боль, надежде - отчаяние, но любые гаммы человеческих чувств - награда за содеянное во славу инстинкта! Вот ты сейчас можешь согласиться с этим, оттолкнуть, проигнорировать, но подумай - все это желания не твои, они внушены тебе и то чувство, тот оттенок эмоции, который ты испытаешь, даст толчок к дальнейшему твоему мышлению. Любопытство, интерес, скука, человек так запрограммирован, что не может тратить зря время, если нечего жрать на лужайке - ищи другую лужайку, но не стой на месте, тупая коза - мертвая коза. Знаешь, я думаю, многие ученые тем или иным краем своего мышления это понимают, но окончательно - никто. Только мертвый увидит Господа. Живым - нужно жить, то есть быть его рабами. Я не суеверный и не набожный, но это - очень в тему. Пока ты жив - ты дышишь, ты идешь. Ты думаешь, что не знаешь пути, что тебе нечего терять, ты потерян, забыт, один или наоборот - что у тебя масса друзей и столько проектов, столько всего интересного, что и ста жизней не хватит. Множество форм! Вокруг - море вариантов развития твоей программы жизни. Но - программы! Судьба. Многие отмахиваются от неё, но это слово выдумали не зря. Это как отмахнуться от того, что маятник качается - можно, пока он не даст тебе по лбу. Тебе скажут, что у маятника мол тоже есть свобода воли... Однако для тебя существует гравитация и эта штука сводит всю свободу воли маятника на нет. Ты просто знаешь - знаешь, что с ним будет. Так и с человеком, просто маятник не знает сам, что с ним будет, когда он дойдет до следующей отметки, он на самом деле верит, что случиться с ним может что угодно. И ты тоже в это веришь! Допустим - землетрясение в девять баллов... И маятник воскликнет: вот, ты видишь, я перестал качаться! А ты говорил... И ты: и ты доволен этим? Все просто, пока маятник цел - он качается. Вся свобода воли маятника в том, чтобы сломаться и тогда качаться перестать. Пока есть человек и маятник ему нужен - тот будет качаться и плевать человеку на всю свободу воли маятника. Не в гравитации слепой дело - в человеке, который этот маятник сделал, чтобы он качался. И после землетрясения, после чего угодно - если маятник все еще человеку будет нужен, он будет качаться, человек его создал, человек его и отремонтирует. А если он ему не нужен боле - то и не узнает маятник, что с ним стало и куда все делось вдруг.
  ***
  -То есть стремление к счастью - это стремление к ширеву? А стремление к несчастью?
  -Это стремление к иному ширеву. Два правила: первое - человек никогда не знает, чего в данный момент от него хочет природный инстинкт. И второе - человек от природы эгоист, то есть эгоистический ген давал на протяжении бесчисленных поколений преимущества своему носителю. Человек, считавший себя центром вселенной, мог добиться в жизни большего, нежели тот, который так не считал. То есть эффективность для эволюционирующего в нем Инстинкта была больше, нежели в человеке, который все делал не от души, не для себя. В итоге - что мы имеем? Семь миллиардов пупов вселенной на этом только шарике. Круто, да?
  ***
  -Человек - это нечто подвешенное на веревочках, как кукла. Тем более несчастная, что призванная подергивания веревок принимать за свои собственные, личные, интимные и уникальные побуждения, она воистину несчастна, пытаясь в них разобраться, видя в них смысл... Вечно в поиске. Она обязана искать всюду смысл, ибо этим создает свое отношение ко всему, ибо в этом её задача и суть существования - быть лакмусовой бумажкой жизни, функцией, одной из многих и всегда заменимой, смертной функцией греха, оставаться самой собой в течение короткой жизни, определившись в саму себя как можно раньше, быть замкнутой на источник своего операнда - на других людей, на свой результат - на одного единственного человека. Как звенья цепи, из которых ткутся сети мирозданья, люди - камни, кладущие самих себя в основу единой башни своего знания. Кладка истин, путей проб и ошибок.
  ***
  -Я изучала циклы человеческих конфликтов. Войн. Они проявились в полную силу недавно. Наверное, люди теперь достаточно развились и захватили все ресурсы на планете, чтобы почувствовать "это".
  -Почувствовать что?
  ***
  -А просто вы - природные враги. В ту пору страсти молодой самец желает одного - а самка же другого. Инстинкт такой уж хитрый зверь: он разделяет, правит вами. На ухо шепчет каждому свое и стравливает вас. Так суждено вам биться насмерть, не подозревая даже в чем тут дело...
  Любовь до гроба, смерти роковой, и счастье - что в руках могилы. Людей так много на земле, не важно Хитрому внутри вас ваших жизней. Ему важней другое.
  -Что же?
  ***
  -Эволюция идет из будущего в прошлое, как мысли Бога, падающие на земле теплыми камнями бехелита, она - знает, чего хочет, но вспоминая свое прошлое, пытается свои желания осознать. Знать и понимать - разные вещи, даже для такого зверя, как природа. Поэтому человек никогда своей логикой не опутает то, что он нарек эволюцией. Не совладать ему с ней. Ну никак. Крепка слишком. И в конце она обязательно покажется ему бессмысленной. Ибо изначально убедил себя человек, что смысла в природе нет, кроме как его собственный.
  ***
  -Эта жизнь неудобна, потому что она хочет этого. Человек ищет удобство, потому что хочет этого. Хочет она, хочет от него.
  ***
  -Все очень просто и горько в то же время. Если еще осталась она, эта горечь. Если признать его богом, то остается лишь сказать: все это угодно ему. Причем абсолютно все! Закон войны знаешь? Разделяй и властвуй. Вот такая вот война: внутри тебя, внутри меня, внутри каждого из нас. Война устремлений, которые все спровоцированы этим неким общечеловеческим сверхсуществом, развившимся непостижимым образом и спровоцировавшим развитие разума у своих составляющих элементов, то есть у нас с вами. Мы обречены изначально. Нельзя сказать, что войны и недопонимание человека человеком никогда не исчезнут, что все это не прекратится, о нет. Дело в другом: мы никогда не увидим истинную причину всего этого. Ловкая подмена в каждом из нас, в каждой жизни, я восторгался бы таким человеком, настолько ловким мошенником, но от такого бога, простите, я прихожу в первозданный ужас, понимая краем сознания, что именно так и должен реагировать, с его точки зрения. Вот пример: конфликт двух людей, мужа и жены, отношения накаляются, потому что ни одна из сторон не хочет идти на компромисс. Компромисс способствовал бы выживаемости потомства с точки зрения общечеловеческой логики? Конечно. Но он наступает далеко не всегда. Так в чем же дело? Почему миллионы поколений эволюции спустя, мы находимся по разные стороны баррикад? Все просто, скажет ученый: весь мир - сплошная борьба, все твари эгоисты от природы. Даже ген - не может устоять от искушения, если предоставляется возможность - он использует её на все сто. Но я скажу: а кто внушил им этот эгоизм? И почему природный альтруизм так легко включить в "эго" любой, даже не отягощенной интеллектом особи, что уж про человека говорить? Помогаю другим, потому что мне это нравится. Все живое разума не имеющее делает только то, что ему нравится, всплеск эмоции, впрыск веществ, дарящих удовольствие и поглаживающих по головке. Особь понимает: она все делает правильно. Иначе - раздражение. Что-то не так, злость - что-то нужно менять. Триггеры могут сдвигаться и мутировать, все заменимо и все работает - особь может начать перемены в своей жизни, испытывая не злость, а радость, и так далее. Но все-таки всегда я выделял два момента, которые упускали прочие "ученые". Одна программа в человеке работает постоянно, другая включается спонтанно, в определенных условиях, даря еще больше чувства "особенности" этой особи, исключительности ей, она делает её существование обреченным. Как та особь-солдат, прошедшая через войну и не способная больше к мирной жизни. Программа в ней самой говорит: нет! Тебе не справиться. Одновременно "нет" слышится с точки зрения программ, живущих в иных особях. Даже не понимая своим сознанием, что же вызывает подобную реакцию, откуда страх к особи, страх самой особи, направленный на "неудачу без попытки", все эти и иные проблемы, они возникают по невероятно сложным, нечетким алгоритмам, которые однако запускаются с изначально заданным, предрешенным концом. Эти особи изначально запрограммированы в текущий момент времени сойти с пути, куда бы они не шли до этого. Одна особь переключилась в боевой режим, совершила нечто, за что программа, которую я называл раньше инстинктом в самом широком смысле этого слова, как комплекс всего поведенческого потенциала, она отключает возможность обратного переключения. Причем делает это конкретно и наверняка. То есть убийственно: как в самой особи, так и во всех, которые с ней контактируют. То есть, если это эксперимент, то приходится признать - кто-то исключил эту особь из потока подопытных, но особь еще жива, вот только обещанная "награда", обычно в виде счастья, ей больше не отпускается, а степень давления на неё возрастает. При ограниченной продолжительности жизни каждой особи вообще, и повышенной агрессивности её в текущий момент времени, это навело меня на длительные размышления. У каждой особи свой путь, у разумной - еще и свой "мир" вдобавок. Еще левые опыты прошедших двух десятков лет свежи в памяти. В Австралии есть подземный комплекс, генные хакеры, что там раньше работали, теперь уже все в NGE перебрались, но двадцать лет тому назад там проводились исследования в области коллективного бессознательного. И был такой опыт: хомячиха рожает трех маленьких хомячков, их уносят в соседнюю комнату и убивают первого хомяченка. Выстрелом в голову. У хомячихи - всплеск мозговой активности. Выходят на поверхность и валят второго. У хомячихи второй всплеск. Едут в ближайший город и там в подвале добивают последнего. У успокоившейся было окончательно мамы третий пик. Опыт повторяется. Генные хакеры изначально были вне закона, еще когда создавали для наркокартелей вирус, внедрявший себя в клетки человека и заставлявший их самостоятельно вырабатывать наркотик. Неудивительно поэтому, что второй опыт был такой: молодая мать, самка Homo Sapiens, рожает тройню. Её усыпляют в роддоме и везут в бункер, где приводят в чувства, заваливают цветами, смотрят на неё с любовью, а в это время в соседней комнате валят её первого ребеночка. Мама спрашивает их: когда же приедет муж? На графике все спокойно. Когда на поверхности убивают второго новорожденного, она просит воды, лениво и устало, на лице - спокойная уверенность рабочего в заслуженности отдыха после тяжелого трудового дня. Через двадцать минут выстрелом в голову из пистолета с глушителем третий младенец отправляется в рай, так и не расчухав этот гребаный мир. Смущенная мама просит проводить до туалета. На графиках - тишина. В соседней комнате двадцать человек и я среди них - трут носы, виски и переносицы. Ей говорят, что всех трех малюток уже нет в живых - вот тут-то и начинается постепенно в её глазах отражаться бездна и графики гарантируют скорый её приход. Валят маму. Моют руки, делятся мыслями по поводу эксперимента. Молодежь и наука созданы друг для друга, да Вита?
  Девочка мягко и спокойно улыбнулась.
  -Вы ностальгируете по своей молодости?
  -Я? Да. Все-таки это было классно, хоть и руки у нас в крови были, как у матерых гангстеров тридцатых-сороковых, вот так вот, по самый локоть! Чем мы только тогда ни баловались. Вспоминать приятно конечно, я не умею врать. Мы часто работали с детьми, а с ними еще тот самый натуралист завещал работать. Он заражал купленных за деньги у родных матерей детишек оспой и испробовал на них самодельные лекарства, одно за другим. В слепую. Дети страдали, гибли, но готовы были терпеть все за настоящий черный шоколад, который они, живя в деревне - это был девятнадцатый век - отродясь не пробовали. Знаешь имя этого человека? В школе должны были проходить.
  -Угу. - Вита кивнула.
  -Я тоже помню... тогда еще, в Австралии, я понял, что человек, обретя разум, утратил способность понимать другого человека. Думая, что понимает его, он понимает только себя...
  -Это был жестокий опыт. - Сказала Вита, расчесывая спину сквозь тонкую белую майку.
  -Тем ценнее он был! Тогда я еще считал, что опыт человека представляет хоть какую-то ценность. Человеческий мозг замкнут, замкнут на самого себя и свой мир или что это вообще такое я не знаю, но знаю одно - мы столь же далеки друг от друга, как и эти звезды. Чувствуем симпатию, жалость, пытаемся понять. Но наша симпатия и жалость - лишь тени тех эмоций, что бурлят в животном мире. И все бы хорошо, да эмоции эти, и наши и их - устоявшиеся у природы методы контроля. Тебе разве не знакомо то чувство праведного и всесокрушающего гнева, которое испытывает человек, когда на его глазах подлостью и предательством заставляют страдать ни в чем неповинного ребенка?
  -Знакомо. - Кивнула Вита. - Две минуты назад испытала заново.
  -Вот видишь. Ты выглядишь апатичным ребенком с сильно развитым интеллектом, но и тебе не чужды эти путы...
  -Не чужды. - Заметила Вита, вскрывая пакет с чипсами и отправляя целую пригоршню в рот.
  -Тогда скажу тебе - и мне не чужды!!!
  -Вау. - Заметила совершенно серьезная Вита, хрустя чипсами.
  -Мне знакомы все проявления человеческого сострадания, понимания, возмущения, ярости, надежды, злости и стремление все изменить - ох как знакомо! Я бы еще сказал, что и любовь знакома, вот только бесполезно людям говорить, что ты понимаешь их любовь. Запрограммированы они считать именно свою любовь - уникальнейшей из всех уникальных. Это кульминация их эгоизма. Любовь зажигает сердца, сжигает сердца, двигает народы, спасает и разрушает, зачастую одного и того же человека, по многу раз. Любят других, пытаются их понять, на самом деле достраивая в себе ту клетку, куда поместил их разум. Это как развешивание на стенах невидимой темницы фотографий неба. Каждый проходит свой путь, для каждого он уникален. Особь гордится опытом, хоть никому и не может его передать, пытается передать и это воздействие - приводит к хаосу и отвергается иной особью. Проблема отцов и детей, все заложено в каждом. Это просто. Я пришел к выводу, что недопонимание современными мне учеными некоторых механизмов управления куда шире, чем считается. Они считают, что разгадали геном и готовятся предсказывать жизнь младенцев, они хотят исключать преступления, предсказывая ошибки и дефекты. Сказал бы я им, что они сами дефекты, но ведь именно этого от них и от меня хочет мифический бог, верь я в него, то плюнул бы ему в лицо. Все просто. Смотри! Любое поведение предсказанное генами может случиться у каждой особи на этом шарике, потому что любой фрагмент кода с легкостью берет на себя задачи, ему изначально не присущие, причем это встречается в природе повсеместно, вплоть до мужчин с женским набором хромосом у лягушек. Как слово человеческое, обладающее бесчисленным количеством значений - как хочешь, так ты его и читай. Языков-то тьма, и тьму еще придумать можно. Было бы желание. И оно Есть! Но не у человека. Пока они там маялись с нейронным ростом у бедных коли, я маялся с человеческой историей. И помяни мое слово, доживешь ты до тех дней, когда природа, решив, что людей слишком много на земле, шарике этом, вдарит по тумблеру и человек станет хавать детишек своих, и прекратит вообще размножаться. Те же инстинкты, что раньше заботились о его процветании, обратятся в иную сторону и подкорректируют нашу численность. И в численности ли дело? Мы зомби. Влюбленные зомби. Наказываем преступников, считая их дефектными, болтаем об обществе дефекта, порождающем таких вот дефектных и до сих пор не поняли, что с нами играет боженька бог, заставляя одну и ту же, общую программу, живущую в каждом из нас, избирательно, в зависимости от условий, ставить нас на разные стороны баррикад. И одних: испытывать наслаждение, убивая и насилуя детей, иных - испытывать наслаждение, оберегая детей, третьих - наблюдая и комментирую все это с сарказмом или болью - ему, богу, едино все! И вот тебе пример на таких как ты, на детях. Можно - на чем угодно! Можно - как угодно! Когда в следующий раз почувствуешь "Святое и свойственное только нам, существам с Земли Чувство", будь то любовь или стремление к свободе, танатоса или эроса шелуху, спроси себя, "почему?"
  Не доверяй ты слепо святому в себе, тому, что только твое! Это приносит тебе боль, приносит боль другим людям, или счастье несет, но не ты решаешь, когда и, как и почем. Что принесет оно - не твой выбор. Твой удел - химическая награда. А доведешь ты до суицида другого человека или осчастливишь, решит за тебя некое нечто серое, текущее издавна в твоей крови, именно там, как раньше считали, вся наследственность. И ему все равно, ценишь ты свои чувства или нет, стремишься ты к чему-то или нет, для него ты - топливо, которое должно гореть, чтобы было богу тепло и уютно на небесах ты должна гореть, все должны гореть всю свою жизнь, цепная реакция, она не прекращается ни на секунду. Одни, повинуясь ей, накапливают ресурсы, так было всегда, к богатству и славе стремились и четвероногие наши предки, на свой манер. Знаешь, это проверка, тебя проверяет программа - а ты сможешь существовать лучше, чем все? Это ей нужно, чтобы сформировать отношение иных "всех" к условиям существования и отчасти сдвинуть их с насиженного места. Именно для этого есть механизмы "зависть", "любопытство" и "мечта", их тысячи этих механизмов, там все в кучу и добродетели и пороки, все они живут в каждом из нас и нужны, чтобы дергать нами, как куклами. Не удивлюсь, если когда-нибудь окажется, что мы - просто источник энергии для магического агрегата, или просто оружия, а может даже инструмента, и лежим мы все в кармане у какого-нибудь путешественника и вырабатываем ему энергию. Только не как в фильме, не телами своими, пока души спят, а этими же самыми душами, и они никогда не спят. Обреченные вечно крутиться, они работают и им это нравится, не всем конечно, потому что такими их создали, чтобы им это нравилось, но нравилось не всем, чтобы крутились они на пределе своих сил, соперничая друг с дружкой. Алгоритм так прост, первичный, реализация так сложна, но она вторичная, да и ложна-то для нас, которые и есть - её реализация, и защищены мы от того, чтобы все это нам простым казалось. Разум обмануть - штука еще та, но у кого-то получилось. Эта человечность - все, что у нас есть, и выход только - отрицание её, что для многих непостижимо, а для остальных просто-напросто тупик. Ты бежишь всю жизнь вперед или обдумываешь каждый шаг, живешь, как придется или стремишься к чему-то, считаешь, что все в твоих руках или что все предрешено, есть некоторое разнообразие конечно, но все конечно. Ты просто живешь и в большинстве своем веришь в то, что хочешь, потому что иное вызывает негативные эмоции, которые на то и негативные, что натренированы мы их избегать или наслаждаться ими - это когда тебя "переключили". Они говорят про болезнь, но природа спокойно может переключить всех, все дело в том, что большинство должно стабильно работать, а лишь часть человеческого материала у бога идет на эксперимент. Наверняка там, на небесах не хотят остаться без нашего такого эмоционального "электричества". Человек еще долго будет сразу после рождения в этот мир, начинать стремиться к счастью и лишь увидев, что людей много и все больше и больше, а счастья - константа - начнет искать иные пути, то есть будут эксперименты. Вся хитрость этой программы заключается в её жуткой распаралеленности и абсолютной неготовности человека уже разумного принять тот факт, что нацеленность на единое решение - есть его прерогатива и его программой внушенная цель, а бог довольствуется множеством решений и верных и ложных одновременно, поэтому кажется поначалу, что это - мир. А как укусишь - программа. Отказавшись от признания личной ценности "простых и человеческих", этот самый "человек" теряет все, или получает все, но только так, что сразу отправляется на тот свет. Есть тысячи, бесчисленное число средств у программы избавляться от неугодных. Это тебе не матрица, где повсюду агенты с оружием и при очках. Тут тебе и мама доведет до пятнадцатого этажа не заручку, а словами. И друг заставит подумать о суициде предательством. Тебя может выдавить общество или ты сам станешь бессмысленным его орудием, тебя могут абсолютно легально заставить совершить любое действие так, что ты не станешь сожалеть о случившемся или ты, не совершая ничего для тебя важного, будешь всю оставшуюся жизнь об подобной хуйне сожалеть. Может быть по-всякому, но ты должна быть чертовски интересной, чтобы припасла тебе программа особый вариант, а не выбирала один из бесконечности для толпы. Знаешь, что такое квантовый компьютер?
  -Конечно. - Весело улыбнулась Вита.
  -Знаешь, сколько сможет хранить один мегакубит его памяти? Все возможные комбинации бит в одном мегабайте обычной памяти. Причем - одновременно! Напомнить, сколько атомов во вселенной? В человеческом мозгу всего порядка десяти миллиардов нейронов, но соединив все разумы воедино, мы получим вычислительную мощь, недостижимую для нас считай никогда, потому что квантовая система такая неустойчивая, и хранить в ней данные так тяжко, а в наших нейронных сетях все уже готово для этого. Знаешь длину молекулы ДНК у человека? Пара сантиметров, если растянуть между пальцев. Кто-то пытался? Наверняка, по крайней мере, тогда, в Австралии шутников было много у нас, и все любили черный юмор. Если из этих молекул и впрямь самостроится некая библиотека, которую старперы-алхимики именовали то "Сердцем Мира", то "Великой Спиралью" - тогда у человечества проблемы. Хотя нет у него на самом деле, и никогда не было и не будет никаких проблем, кроме тех, которые от него требуются его существованием. Нет проблем у белки в колесе, кроме отдышки, но её у белок не бывает, поэтому скорбеть о погибших, лаская себя трагедией и драмой, человек будет еще целую вечность и столько же - пытаться мир перестроить. Почему мне так кажется, что расселяться дальше нашей планеты нам просто категорически не дадут?
  Вита взглянула сначала в потолок, потом - апатично - на монитор. Она вынула изо рта мороженное и аккуратно завернула его обратно в упаковку.
  -Я дала вам выговориться. Идем. Старик меня просил найти вас, он ждет.
  Небритый и худой выпрямился в полный рост - два метра с небольшим, тощий в белом халате. Попарив жесткие короткие волосы, он усмехнулся. Синие глаза стали стальными.
  -Я так и знал, что это все неспроста. Когда они стали использовать детей?
  -Что такое дети? - С искренним недоумением посмотрела ему в глаза Вита.
  Серые глаза прищурились.
  -Наверное, Старик решил, что и у вас есть опыт, который вы не захотите повторять, поэтому и послал меня.
  ***
  
  Числа.
  -Ты же видишь цифры, простые арабские цифры ведь так? Ты просто примирилась с тем, что взрослые хотят от тебя другого объяснения того, что они называют талантом или даром и считают твоим. Вот и все. Ничего особенного. Я вижу продолжительность жизни и то, что люди в древности назвали "истинным именем". Понадобилось девять лет, чтобы пронять - что это такое. Я играла, открывала редактор игры и видела - у каждого предмета есть уникальный ID. Что интересно - вещь, такая как человек, чаще всего сама называет себя, и от природы своей хочет видеть себя уникальной и видит таковой. Мне кажется, что наша человеческая "душа мира" и не такое иногда показывает некоторым. Техническая информация игры под названием "жизнь", когда возникли клетки и решили, что достаточно сложны, чтобы жить, возникло то море информации, которую принято видеть повсюду. Или все был наоборот? Мне нравится считать, что было иначе. Но она есть, наше коллективное нечто все время просчитывает судьбу каждой свое составляющей, хоть мы для него как элементы сложные и простые одновременно, но главное - заменимые. Использовать бога как калькулятор - очень весело, правда? На самом деле считаешь не ты - ты просто умеешь задавать вопрос, а они - нет. Вся разница. Это как компьютерная безграмотность - когда её так нарекли, она стала исчезать, но пока не было компьютеров, пока не подозревали, что они скоро появятся, переживал ли кто-то в тайне о всеобщей компьютерной безграмотности населения?
  ***
  Триша обернулась, слегка кокетливо и заговорила с жаром:
  -Магия, ты думаешь магия - это просто сила? Сила - порождается желанием. Желанием столь сильным, что может сотворять миры! Человека слабого пугает и смущает необъяснимое количество сил во вселенной, но все они, как и гравитация, притяжение, - это последнее желание бога этот мир породившего.
  -Бога? Ты любишь Бога?
  -Авалон. - Сказала Триша, развернувшись и смотря прямо на Сияние. - Ножны этого меча, Авалон: "Та далекая утопия", это не просто магический артефакт из очередной игрушки. Это мечта, одна на всех и для большинства - неисполнимая. Это нестертая из прошлого этого мира мечта Героев, владевших Эскалибуром.
  -Мечта?
  -Да. - Триша смотрела на разгоравшийся огонь с затаенным удовольствием. Белое пламя росло медленно для них, висевших над городом Ночных Фантазий, но для сражавшихся внизу это было подобно взрыву.
  Триша закрыла глаза.
  -Мечта когда-нибудь вложить Меч в Ножны навсегда. Многие из них так никогда и не претворили эту мечту в жизни, они сражались и все эти битвы несли им славу, они сражались не просто так - они защищали своих близких, свой народ, свою Родину. Но в каждом из них всегда жила Мечта о том дне, когда не нужно будет больше убивать, чтобы другие могли жить, когда закончится война, и они вернутся с войны. Домой. Долгая дорога домой. Для кого-то - это пустые и в чем-то пафосно громкие слова, а для кого-то боль и грусть всего мира, люди всегда смотрят с разных сторон, Чарли. На мечту. О том, что эта дорого когда-нибудь окончится. Не все даже после войны могли пройти её. Эта мечта не умирала вместе с ними в пылу сражений, не умирала и после них - она продолжала жить в этих ножнах. Теперь ты понимаешь, почему они намного сильнее меча? Их души все еще там, в человеческих снах, боге, как ты его называешь. Они спят, но не видят снов, как их видят живые ибо они - и есть сны живых. И этот меч так редко вкладывали в ножны, вкладывал человек, сражавшийся настолько же долго, как Тот, Кто Им, Теперь Владеет. Чарли, если меч вложат в ножны сейчас, если этот Человек скажет, что его бой окончен, а враг скажет, что нет и попытается напасть на безоружного - все души всех героев, владевших этим клинком восстанут из мертвых здесь и сейчас только для того, чтобы позволить ему сделать то, что они не смогли или не успели. И это - Сила. Ибо это Желание, столь сильное, что живет после смерти. Никто не сможет приблизиться к Эскалибуру вложенному в Авалон! И если враг сильнее всех живых - они призовут души всех солдат всех войн, что велись когда-либо на этой планете. Они все мертвы, им нечего больше желать, но если кто из живых захочет совершить то, чего так сильно, так долго они ждали, но что совершить не смогли - они вернутся, все они, хоть на миг - но вернутся в этот мир, если они увидят, что этот человек своего желания достоин, а он - достоин, Чарли - никто и ничто не сможет сделать хоть шаг к тем двоим. К Амэ и Кену.
  ***
  -Вита. Ты изначально была Выше всех героев этого мира-произведения по той простой причине, что тебя изначально в этом творении не было. Ты - не результат воли бога-автора, ты результат прочтения творения богом-читателем.
  -Что значит "выше"? - Спросила Вита первая тихо. С тех пор, как она тут оказалась, девочка не поднимала головы, смотря лишь внутрь себя, с её лица не сходило свойственное первой Вите выражение ребенка, затерявшегося в непролазной чаще, совсем не испуганного ей, о нет, просто подавленного и одинокого, и немножечко уставшего.
  -Вита. Знаешь, что я тебе скажу? Ты выше и этих двух богов! В том мире, который творил бог-автор тебя быть не могло, ты - единственное, о чем он никогда не думал, ты не часть его мира. И в то же время для бога-читателя ты недостижима, ибо будь иначе - в тебе не было бы смысла, не было бы нужды тебя создавать. Скорее всего, он сделал это неосознанно, просто породив еще одну девочку и поселив её вместе с теми, которые уже были созданы. Вся твоя жизнь - это его мечта. Мечта о том, чтобы все было иначе. Именно ты - причина того, что он вообще открыл эту книгу, книгу, которую покинул её автор, едва написав. Как и бог из первого примера, он растворился в своем творении исчезнув для обитающих в нем создании навсегда. Эти существа, они никогда не поймут и не признают первого бога, потому что именно он заставил их пережить все то, что с ними случилось. Но в воле читателя все изменить. И, однако - есть ты. Именно поэтому ты здесь. Тебе не было ни в одном из тех трех описываемых миров, с которыми я тебя познакомил. Ни мир, породивший автора, ни мир, породивший читателя, ни даже мир произведения - ни один из них не является твоим домом. И в то же время твое существование связано с причиной каждого из них. В тебе есть тень божественного замысла творца, но лишь тень, творец так никогда и не узнает о твоем существовании. В тебе есть истоки жизни тебя породившего внемлющего, бога-сына и, однако - ты лишь его недостижимая мечта, за которой он может гнаться или от которой бежать. Мечта неосознанная, мечта, причины которой он не понимает, как не поймет и её последствий. А что же ты для людей, чьим домом стало это произведение? У каждого из них свои взгляды на твое рождение, они отражают их стремления в этом мире, ты для них - путь к успеху. Но они все просто созданы были такими, идти за своей мечтой, какой бы она ни была - их путь, для кого-то проклятый, для кого-то сладкий. Ты ключ, но можешь стать для них замком, ключа от которого не будет в этом мире. Ты не связана ни единой волей этого мира, воли автора для тебя не существует, воля читателя тобой не управляет, ведь попытайся он это сделать, и станет несчастным - ему больше не нужно будет читать. Скажу тебе прямо - на самом деле читатель считает тебя всецело подвластной себе, он просто играет тобой в мире, с которым знакомится. Скажи ему обратно - и он обидится. Это воистину капризный ребенок, считающий себя особенным, ведь таким он был создан. На самом деле его порывы никак не контролируются им самим, его мышление невозможно остановить, как и его фантазии. Ведь попытайся он от них уйти - он может и сможет это сделать, но немного погодя они появятся вновь, и ты возникнешь снова, но уже в другом мире, другом произведении иного автора. На самом деле этот ребенок еще спит, спит с открытыми глазами, познавая ими мир, носясь по улицам и играя с подобными себе. И он еще не скоро проснется, хотя все дело в тебе. Ты - можешь заставить ребенка пробудиться ото сна уже сейчас. Это в твоей власти. И ты сможешь заставить его не пробуждаться никогда. Это тоже - в твоей власти. Остается только всплеснуть руками и спросить тебя: а что вне твоей власти? Кто ты?
  -Это все? - Тихо шепнула ему Вита.
  -А ты хочешь чего-то еще? - Снова улыбнулся своей играющей на несовместимых противоположностях улыбкой этот мальчик. - Если хочешь здесь остаться навсегда и стать ангелом-хранителем этого мира, если ты настолько привязалась к его персонажам, что готова сделать этот мир своей темницей на всю циклическую теперь лишь для тебя вечность - тебе придется ответить на это вопрос.
  -Я...
  Мальчик коварно, дерзко, слегка невинно и очень мило, тихо и спокойно улыбнулся и сложил руки перед собой.
  -Я не хотела сюда приходить. На самом деле я никогда не считала себя живой. Но если этим я смогу расти вместе с судьбой... судьбой этой девочки...
  Вита вскинула голову и закричала:
   -Я - Логос! Я стану Словом этого мира!!! - Кричала она с напряженными и плачущими глазами, в которых постепенно разгорался невыносимо яркий Свет.
  Улыбка мальчика перестала быть частью его самого и попыталась проглотить этот свет. Однако - не смогла. И исчезла, победоносно улыбаясь, до самого конца последнего движения карандаша она не переставала улыбаться.
  
  
  
  "Кирика и таинственная девочка X"
  -Погоди, дай мне сказать, Кирика, что ты делаешь? Я же тебе не показала еще всех своих кукол. Как... ты обращаешься с таинственной девочкой... - Прошептала она наивно взволнованно и тут же задохнулась, когда получила в живот пинок от Кирики.
  -Так. - Подняв её безвольную руку, мальчик прислушивался к пульсу, отдававшему в чувствительных пальцах. - Ага. - Сказав это, Кирика принялся расстегивать на одежде девочки пуговицы.
  -Что ты делаешь, я же таин... - Попыталась в конец вразумить Кирику девочка, но увидев подошедших друзей Киры - ударилась в краску и отвела глаза.
  -Что тут у нас? Будем прятать тело или только приступаем?
  -Не мертва.
  -Я это и так вижу.
  -Не видишь. - Меланхолично проговорил Кирика, трогая пальцами синяки, которые сам же только что оставил на животике девочки. - Смотри - это гематома.
  -Какая красивая.
  -Тебе нравятся гематомы?
  -Девочки. Но и их гематомы - тоже ничего.
  -Они не могут образовываться после смерти.
  -Очень по существу, Холмс. А вы в курсе, мой дорогой друг, что от тебя это юное невинное существо пойдет прямиком к себе домой. Запрется в ванной с отцовской бритвой и будет резать себе вены?
  -Ты думаешь, мне нужно научить её резать вены? - Кирика повернулся к ошалевшей девочке. - Это делается вот так. - Начал показывать на своем запястье он. - Обычно новички неправильно вскрывают вены, пытаясь их разрезать поперек тока крови, но в результате кровь быстро останавливается. Особенно если таким образом с собой пытаются покончить подростки. Необходимо производить разрез провдоль сосудов на запястье - тогда кровь не смогут остановить даже опытные врачи-реаниматоры, и в результате успешный результат гарантирован с первого раза.
  -Я учту. - Машинально пробормотала девочка, моргнув красным глазом и как-то странно трогая второй - прикрытый белой медицинской повязкой. В свете зеленого фонаря её бледное лицо походило на куклу.
  -Кирика. Она спустилась сюда во время праздника в таком прикидке исключительно ради того, чтобы почувствовать себя таинственной и уникальной. И тут появляешься таинственный и уникальный ты, эм... ты мог бы из жалости к начинающему малолетнему эмо-косплееру быть чуть подольше таинственным и меланхолично-учтивым?
  -Она намекнула, что умерла и не может попасть домой, застряв на этом свете.
  -И ты конечно тут же попытался ей доказать обратное. Разуверил девочку в том, что она нежить? Она даже обидеться как следует не может - сама наивность - ведь иначе она тут же выйдет из образа, давится небось сейчас слезами, избил её. Ей лет десять... больше не дам!!
  -Ты прокурор ЗОГ и канонiческий ЕРЖ. Но ты милосердна к детям в плане срока... - Улыбнулся Кирика.
  -Пусть даже так - посмотри на это жалкое тонкое нежное и учтивое создание. Она совершенно потерялась, ведь устроив скандал, она не сможет сохранить свой образ.
  -Наверняка долго перед зеркалом репетировала "милую застенчивую таинственную" зомбо кудере? Я тоже так подумал, когда встретил её бродящую с этой поломанной куклой в полутьме между автомобилями гостей.
  -Простите, а вы обе... - Девочка запнулась. - Вы обе - девочки?
  -Я - да, а Кирика просто похож на девочку, его зовут как девочку, он говорит как девчонка и ведет себя как девочка. А так он пацан, я проверяла, поберегись - не иди по моему пути.
  -Ясно. - Что-то решая в уме, прошептала девочка.
  -Не смотри, что у него такие длинные ресницы - просто от природы такие, это как третья рука или вторая голова - что-то типа врожденного уродства.
  -Это не уродство.
  -Но он же уродился таким - значит урод. Такие ресницы показывают в рекламе, но с ними не рождаются, тем более мальчики. Тебя зовут Энма Ай?
  Девочка отрицательно покачала головой.
  -Смотри Кирика, Энмочке и больно и обидно, но она не в образе цундере, а то давно бы на тебя сама с кулаками бы полезла как та, которую ты избил вчера.
  -Вчера? - Удивленно посмотрела на Кирику Энмочка.
  -Да он обычно качается на младшеклассницах, фармит их за школой. Кирика, тебе не стыдно?
  Кирика отрицательно покачал головой.
  -Вот, я же говорю - стыдно ему. Но он скрывает, просто не умеет общаться с девочками - совсем. И не хочет учиться, не интересно ему это. - И продолжая говори так, будто бы "Энмочки" не было тут, Аделир ткнула указательным пальцем Кирику в грудь. - Ты подумай, когда она вернется домой и начнет эти синяки лечить в одиночестве, закрывшись от вечно ругающихся на кухне родителей.
  -У меня дружные мама и папа...
  -Стараясь не слышать их воплей, какая грусть на Энмочку накатится в этот момент?
  -Я не Энма Ай, я - Другая...
  -Ночной Дозор?
  -Ну как бы - да... я кукол люблю.
  -Она классе в пятом учится от силы, в первый раз попробовала одеться, так как хочет, как душа лежит и вести себя как истая кудере, убежать с вечеринки и, спустившись в подвал на автомобильную стоянку - наслаждаться собой, искать кого-то похожего кто тоже тут бродит... а тут бродишь ты. И как она восстановится после этого? И будет как у Линды - "я маленькая девочка со взглядом волчицы"...
  -Я не самоубийца, мне не нравятся ванные полные крови, я больше грустных готических кукол люблю.
  -Это ты сейчас думаешь - а как кинет тебя мальчик - полюбишь и полные крови и на высотки бегать начнешь! Вот - она уже готова заплакать, но держится - иначе она выйдет из образа. Ведь она грустная мертвая кукла, а куклы не плачут. А потом это накапливается - и уже знаешь, что даже заплачешь - не поможет.
  -Аделир, ты это про Энмочку или про Нэнэнэко?
  -Кто такая Нэнэнэнэко?
  -Аделир знает, она прекрасно разбирается в других, особенно на занятиях перед своим внутренним зеркалом.
  -То есть она никого, кроме себя не видит?
  -Но это не мешает ей разбираться в людях.
  -Как так?
  -Тех, что внутри неё. Есть три тебя, ты тот, кем ты сам себя считаешь. Ты - тот, кем тебя считают иные люди, ты стремишься сделать его цельным - самоопределиться, проявить себя, что бы все видели - кто ты есть, но при этом они все равно будут видеть тебя "своего" и разговаривать с ним, при тебе или без тебя - они будут мысленно задавать "тебе" вопросы и получать предполагаемый исходя из твоего характера ответ. Это "ты", который живет в других людях. И есть еще третий Ты - тот который настоящий. Но вот в чем секрет - мы не можем получить о нем никакой информации, это в любом случае будет или первый или второй "Ты". Однако именно этот третий Ты носит Истинное имя - ведь так его называет Бог. Это как ID - то, что нужно вбивать в консоль, правда, многие пытались е открыть - пока безуспешно. Я хотел сказать - тот "я", которого ты видишь во мне, это не настоящий "я", это твой эгоистический "я", с которым тебе удобнее. А тот "я", которого я сам в себе вижу - это эгоцентрический "я", помешанный на альтруизме. А настоящего, если смотреть со стороны агентных людских взаимоотношений как бы и не существует вовсе.
  -Евангелион?
  -Жан Жак Руссо.
  -Тебе нужно меньше общаться с Юки, она странная.
  -Почему?
  -Ты от неё скоро поседеешь.
  -От снега седеют? - Энмочка явно проявляла выглядывавший из-под приподнятой маски кулдере интерес. - А кто такая Юки?
  -Крутится тут вокруг него. С неё он станет героем Сэлинджера, а ведь такой компанейский был.
  -А без неё он вообще станет героем.
  -Куро, стать героем - не значит обязательно умереть. То есть герои - они не всегда посмертно - герои. Стать героем - не значит сглупить. Стать героем - значит совершить Подвиг.
  -Значения слов меняются. Будет Война - будут Герои. Пока все герои прыгают с крыш, чтобы не вырастать в офисный планктон или еще чего похуже.
  -Кирика, ты учил эту лоли правильно резать вены? Серьезно? У нас и так пипец с рождаемостью в стране, лучше бы ты лоли трахнул пару раз в укромном местечке типа твоей "штаб квартиры сопротивления", десу...
  -Начнется война. Попадет лоли в плен к озверевшим американцам. Они станут пытать советскую лоли, а тут выйдут на пару минут по нужде. А тут...
  -Пригодится твое умение резать вены. Только будет нечем.
  -Зубами. Можно грызть. И заметь - не обязательно себе.
  Судя по мимическим морщинкам в уголках глаз Куро-тян, та ожесточенно пыталась представить себе связанную и изнасилованную лоли быстро-быстро, как герой диснеевского мультфильма початок кукурузы, грызущую острыми детскими зубками провдоль вены на руках изнуренных затяжным насилием американских Морпехов.
  -Ладно, вопрос снят.
  -Знаешь Кирика. Все у вас должно было быть в определенном порядке. Энмочка настроилась на него, и поверила сначала, что настроился и ты. - Не унималась Аделир. - А тут ты такое вытворяешь - ты выбил девочку из её иллюзий, а мы это очень болезненно воспринимаем. Такой шок. Ты должен был подыграть.
  -Ничего. Я заметил - кудере часто достается и они всегда спокойно к этому относятся.
  -Бака, Кира - я не про образ, а про живых людей тебе толкую!
  -А разве они существуют?
  -Не признаешь трехмерный мир?
  -Он и двумерный не признает. Он живет в большем, чем четыре числе измерений иногда показывается отсюда нам - простым смертным обитателям Города.
  -Кирика, я не показала тебе еще всех своих кукол - пойдем ко мне домой? А твои друзья смогут пообщаться и без тебя. - Тянула его за собой незнакомка.
  -Не ходи. Последней куклой окажется она сама, а потом Энмочка забеременеет от тебя и все - пиши пропала твоя жизнь.
  ***
  Люси привела Кирику в комнату, полную темных-темных теней.
  -Садись. - Ласково и осторожно сказала она. В голосе была неуверенная робость - видимо Люси редко сюда кого-то приводила, еще она жутко стеснялась, Кирика чувствовал, как девочка оглядывается, словно бы ища помощь у своего жилища.
  Что-то надвигалось.
  Мальчик обернулся.
  Просто еще одна тень. Проведя рукой по челке, он снова повернулся к Люси.
  Яблоко.
  Оно лежало на столе, ровно в центре которого стояло блюдце с одним единственным яблоком.
  -У нас нет света, выбило пробки. - Люси посмотрела Кирике в глаза с затаенной надеждой. - Ешь яблоко, я его сегодня утром, - тут голос её стал играющим, почти ласкающим, - сорвала в саду спе-ци-ально для те-бя.
  Заиграла мелодия. Кирика поморщился.
  -Рука звенит. - Вытянула Люси палец в сторону его локтя и Кирике пришлось извлечь спрятанный там с вызовом наготове ай-пад.
  "Ева-блин", написала ему Карри.
  "Телепатка, оставь в покое хоть сейчас", хотел ответить он ей, но прежде чем набрал, получил ответ:
  "Он не в пати, она - Сталкер, следит за тобой..."
  -Друзья?
  -Враги. Я их держу так близко... - Поник головой Кирика и снова посмотрел на яблоко. Проглотил слюну.
  -Я сейчас. Вот не подумала. Принесу нож с кухни и почищу его для тебя.
  "Она пошла за ножом? Уже?", снова зазвенела рука. У Кирики оставалось мало времени на обыск, но он успел бегло осмотреть комнату эту и соседнюю с ней. Дом Люси стоял на отшибе - небольшой и деревянный, старой постройки, возможно еще до прошлой мировой строили, позади него расстилались запущенные сады, которые упирались прямо в глухой лес, спускавшийся с предгорий. Место было чудесное, ровно до того момента, как Кирика вошел в жилище Люси. Под этой крышей явно что-то было не так. Оно словно витало в воздухе, мальчик помнил разные запахи, но этот пронизывал его до костей. Едва ощутимый, казалось тут все пропитано им.
  И рука снова зазвенела.
  "Кирика, ты только не отключайся от пати-канала, вдруг там что случится? Она еще не вернулась с кухни, может нож побольше ищет?"
  "Конечно", подумал Кирика, вынимая аккумулятор и кладя его в один карман, а сотовый в другой.
  Уже не чудесно.
  Дверь.
  Он подергал ручку и пощупал пол под ней. Пыльный, дверь давно не открывали. Запах шел оттуда.
  -Я вер-ну-лась! - Пропела с того конца коридора Люси. Там маячила одинокая свеча. - Кири-ка, иди ко мне, я ножичек чистенький для тебя нашл-а.
  Девочка из центра живет на окраине. Учится там, а живет здесь. Её родители - преподаватели? От духоты мысли путались, и Кирике не нравилась эта дверь, и... он не стал её открывать. Вернувшись в комнату к Люси, он уставился на огромный тесак, которым девочка разрезала для него яблоко.
  Даже кожуру счистила.
  -Красиво? - Спросила она, показывая ему то, что внутри. - На что похоже?
  -На семечки. - Ответил Кирика, разглядывая в свете свечи яблочные семечки.
  -Мальчикам это напоминает о семечках? Вот кА-ак... - Протянула Люси и сама посмотрела на свою половинку яблока. - Давай так - эту тебе, а эту мне?
  Еще минуту они, молча, глядя друг дружке в глаза, ели злосчастное яблоко.
  -Дом старый?
  -Очень. Нравится?
  -Тут... уютно... - Едва вымолвил, вздрогнув при этом, Кирика. - Давно не делали ремонт? Тут странно пахнет.
  -Пахнет? - Изумленно уставилась на него Люси и стала принюхиваться. Её носик был симпатичный и Кирике стало чуточку теплее.
  -Неа. - Отрезала весело и задорно она. - Ничем не пахнет. - Закрыла в блаженстве глаза и облизала пальцы.
  -А где твои родители?
  Казалось, вопрос застал девочку врасплох. Он был неприятен ей, но странное не то испуганное, не то уставшее выражение появилось лишь на мгновение, чтобы тут же смениться обычной жизнерадостной улыбкой. Она была даже чересчур жизнерадостна, казалось, Люси сейчас вдохнет полную грудь этого затхлого воздуха и пустится в пляс.
  -Я тут живу. Родители, они... уехали на неделю по делам и скоро обязательно вернутся. Все возвращается...
  -Сколько тебе лет?
  Люси совсем не обиделась на повторяющиеся вопросы, может она от чего-то хотела уйти?
  -Шестнадцать. - Ответила она.
  -Ты старше меня на три с половиной года?
  -Да.
  -И одного роста.
  -Почти.
  -Тебя сильно обидит, если я не поверю.
  -Мне никто и никогда не верил, Кирика, но я бы хотела, чтобы ты... именно ты... верил... просто верил, даже если я говорю странные вещи. Мама с папой никогда мне не верили и всегда требовали доказательств. А я не люблю детективы, они скучны и в них всегда все заканчивается одинаково грустно...
  -Отлично. - Взмахнул руками Кирика. - Я тебе верю! И давно ты тут живешь одна?
  -Недавно, мама с папой... уехали. А до этого мы жили в Австралии, но еще до начала программы Ковчега вся семья захотела сюда переселиться. Родители всегда мечтали о том, чтобы я выросла умницей. - С каждой секундой Люси набирала в рот столько воздуха что Кирике хватило бы на месяц, она словно бы рвалась сквозь невидимый непроницаемый заслон, настолько мучительно для неё было говорить, но она старательно улыбалась при этом. - В той школе я была лучшей ученицей и всегда побеждала на всех олимпиадах, но тут я сразу стала отстающей... - Что-то в голосе у Люси сломалось и лицо исказилось, но она сразу же взяла себя в руки и улыбнулась Кирике так наивно. - Мама и папа у меня - хорошие.
  -Любые мама с папой - хорошие.
  -Но мои - особенно хорошие. Они так старательно за меня держались, ведь если бы не я - не смогли получить тут работу. Я должна была собраться... собраться... и учиться в Центре. Там, где вся золотая молодежь Восточного Полушария.
  -Ты же там училась. - Подбодрил её Кирика.
  -Да, но у меня плохо получалось, я занималась ночами, и постоянно засыпала лицом в учебник, и под кофе засыпала, и под тониками засыпала, мама даже мне специальные шипы в обруч на голову сделала, и прическу, чтобы не видно было следов. Так я не могла заснуть за домашкой. Они кололись каждый раз, как я хотела пристроить голову поудобнее и наконец уснуть, провалиться куда-то, я так хотела от всего этого сбежать и провалиться, ну хоть куда-то... Отец и мать никак не могли устроиться именно моими учителями, чтобы "поднять мне успеваемость" им приходилось обращаться к другим людям. Они все это делали ради меня...
  Она говорила, говорила, часто повторялась, дважды начинала сначала, сбивалась, но говорила очень быстро. Кирика подумал: ей просто хочется выговориться?
  И он слушал.
  Они вышли из темного дома во двор, оттуда прошли в сад. Садилось солнце. Кирика забыл про дверь, за которой притаилась еще одна тень этого дома. А может две? Он просто слушал эту ночь Люси.
  До конца.
  Это была история девочки, которая однажды провалилась в глубокую нору. Прямо среди разбросанных учебников взяла и провалилась. Нора как оказалось всегда была под рукой, но кроликов там не оказалось.
  Как и других волшебных зверей, там было темно и одиноко.
  "Они есть", думал Кирика, засыпая на плече у Люси. Было прохладно, поэтому Люси принесла из дома плед, и они уснули за полночь на некрашеной скамейке в глухом, похожем на заросли саду.
  Они есть, даже в такой норе, просто кто-то должен тебя к ним проводить.
  ***
  -Ты ведь знала...
  -Что? Где?? Когда??? - Изобразила на своем лице неподдельное удивление девочка-тьма. В нем была насмешка, цинизм и немножко стеба, пластилиновость чувств - это то, в чем Куро-тян преуспела больше, чем в рисованной, кружащейся тьме.
  -Когда говорила "больше десяти не дам", я тогда не понял про что.
  -Не понял, что я имела ввиду? А сейчас понял?
  -Ты знала.
  -Знала что? Что твоя Люси грохнула своих родителей, и они теперь разлагаются - в дом не войти?
  -Знала.
  -Догадывалась. Эм, Кирика, и сколько ты еще будешь покрывать Люси? Помогать ей делать Это?
  -Столько, сколько нужно.
  -До самого конца?
  -До самого конца.
  -Он не заставит тебя долго дожидаться, он не мои мама с папой, конец - Охренительно Близок!
  -Это ты в храме прочла?
  -Ты тоже там был?? Видел ту граффити поверх иконок? Няшно же!
  -Совсем не няшно.
  -Ты еще скажи - это развал великой Русской Культуры. То, что мы позволяем загадочным Им делать такое, означает, что мы слабы. Все начинается с малого.
  -Это твой отец сказал?
  -Нет, ему понравилось граффити, он хип-хопом увлекается, а в церковь я его сама иногда вожу. Поколения восьмидесятых-девяностых прошлого века все на одно лицо. Тогда не было сети, была улица, писали не на имэйджбордах и форумах, а на заборах. И юри-монашек православных не было, католические же лоли, впрочем, тогда и их тоже не было, церковь была не в моде у молодежи.
  -А сейчас РПЦ в моде?
  -Мы всегда начинаем ценить то, что потеряли. Иногда за мгновение до потери ощущаем неясную тоску по... еще пока не до конца утраченному.
  
  
  "Похитители Душ"
  Бабушка была добрая. Глаза искрились каким-то особенным, пожилым счастьем. Таких старушек принято рисовать на упаковках молока или творога "Домик в деревне". Короче это была классическая сельская бабушка лет шестидесяти пяти. Еще секунду назад Марико задумчиво смотрела на мелькавшие за окном сельские пейзажи, а тут на те - смотрит на неё и протягивает руку.
  -Девочка, хочешь конфетку?
  Марико солнечно зажмурилась, от самого чистого сердца ответив:
  -Да, спасибо конечно. - Открыла глаза. - А вы знаете, я всегда вот так мечтала встретить добрую бабушку в поезде с конфеткой!
  Бабушка улыбалась, протягивая руку, в уголках её глаз, закрытых от ярко бьющего в окно солнца играли морщинки. Мари тоже улыбалась, глядя на неё. С небольшим опозданием, но она поняла - прозвучало слегка как издевка, но кажется, бабушка совсем не расстроилась. Не обидчивые они там - в глубинке.
  Марико перевела взгляд на руку и заметила, что конфет собственно две. Красная и синяя, обе в прозрачной упаковке и похожи на пилюли.
  "Матрица", подумала Мари и стала принимать решение.
  ***
  Когда Мари открыла глаза - бабушки напротив уже не было. "Наверное, вышла на предыдущей станции", решила она и посмотрела, сколько еще ехать. Марико очень не любила что-то делать в поезде, хотя иногда - читала. Зато она очень любила спать.
  Марико выбрала мелодию с мягким женским вокалом, закрыв глаза, она поудобнее устроилась в кресле скоростного поезда, в надежде, что не проснется. Это как попросить подарков у деда мороза, только когда ты уже не ребенок, но еще не взрослый. Марико никогда не думала о суициде, не была самоубийцей по характеру и не испытывала суицидальных настроений. Она очень хотела жить, и это у неё неплохо получалась. Просто Марико любила спать, даже если это не приносило долгожданные сны.
  А еще она просто жаждала перемен.
  Марико рассуждала так: если она не проснется в этом мире, то где-нибудь она уж точно проснется, ведь так? То, что однажды родилось, уже не может умереть. Она где-то читала о квантовом бессмертии и старательно вычеркнула в уме слово "парадокс", оставив в своей фотографической памяти лишь ей угодное.
  Марико любила крушения поездов не меньше, чем самолетные аварии, жаль, что люди этого не ценят - самих аварий, а так же людей, которые их любят. Она представляла себе иногда перед сном, когда училась в средней или даже младшей школе, как полный поезд людей сходит с рельсов на скорости близкой к звуковой. Или как самолет сносит огромный небоскреб. Ей нравился сам момент, когда люди, испуганные, жалкие, вдруг осознают, что они больше не на Земле, а каком-нибудь другом, более интересном месте.
  Как она хотела быть с ними...
  Марико зажала уши руками, чтобы не слышать разговоров и попыталась представить себе, что она в самолете полном визжащих от ужаса людей и сейчас грохнется где-нибудь в Америки.
  Но ничего не вышло, Марико выросла, изменилась и стала другой.
  Когда она проснулась - до города оставалось минут пять, и сидевшая справа от неё девушка странным образом исчезла, оставив сумочку.
  Марико поковырялась в ней, но ничего интересного не нашла, лишь деньги, документы и странный смартфон. Она отдала сумочку девушке с эмблемой в форме фигового листа, разрезанного пополам, которая встретила её на перроне и проверила документы. Вместе с ней сошел подросток, ничего не видящий кроме своей челки и все. Поезд был девственно пуст, когда она достигла города.
  ***
  Была поздняя весна - настолько, что в воздухе таяло лето, лишь пара светло-розовых облачков на ярко-синем небе - солнце заливало собой все вокруг. Марико обернулась пару раз кругом, пытаясь со своим географическим кретинизмом сообразить, как добраться до брата, но потом вспомнила, что дело это можно упростить и дальше она работала наземным дроном, управляемым со спутника.
  Брат жил далеко за городом, Марико Рей лишь мельком успела за полчаса пути взглянуть на высоченные стеклистые здания центра. Они походили на американские горки, или зубья акульей пилы из хрусталя. Над ними парили самолетики - Марико решила, что это рекламные баннеры - они были раскрашены во все цвета радуги и постоянно переливались.
  Но загород был вполне себе обычным - маленькие домики утопали в садах и огороды мягко, и не нарушая сна природы, расслабившись, переходили один в другой. Да, и это там тоже было - Марико, решившая с дуру сократить, испачкалась, попав в полив. Но это были мелочи. Мари любила природу, особенно своим чутким обонянием.
  Она прошла с километр от остановки, как увидела первую белую горку.
  Снег? Марико подошла поближе к поздневесеннему снегу и поняла - это не сугробик затерялся среди травы, это кто-то просыпал соль. Поковыряв носком бугорок из соли, Марико меланхолично побрела дальше.
  Их было много. Сначала девушка решила - кто-то на тележке с довольно широким (судя по следу) колесом, которое виляло и постоянно норовило застрять в выбоине, вез многолетний запас соли, желая накормить всех несуществующих лосей в лесу (или городе).
  А потом Марико нечаянно бросила взгляд на крыльцо дома. И остановилась. Она даже попробовала её на вкус, чтобы удостовериться. Соль. Многие калитки и почти каждое крыльцо каждого дома было защищено от духов и призраков дорожками из соли.
  Видать, они тут частые гости - решила Марико Рей. А может тут прошла эпидемия сериала "Сверхъестественное"... Наверняка немногочисленная и в общих чертах отсталая, неспособная на учебу в городе молодежь посмотрела сериал. Он ей понравился и она с дуру решила похвалиться закачанным с пиратских торрентов старшему поколению, а те в силу легкого старческого маразма восприняли сериал буквально и стали следовать примеру вечно грызущихся братьев-долбоебов Винчестеров, раз уж Апокалипсис Близится и Они - Повсюду.
  "Возможно, они просто не любят поскальзываться на внезапно растаявшем льду или это какой-то местный обычай", мысленно заявила Мари своему воображаемому собеседнику. Обычно это был мальчик лет четырнадцати, не больше, зачастую он только слушал, Марико с легким беспокойством ждала того момента, когда он с ней впервые заговорит. Марико Рей не любила врачей и считала - все они лентяи, любящие философствовать об особенностях своего ремесла, которые превозносят их лень в ранг заботы о мире и благополучии всего мира. "Но мы-то с тобой знаем, что это на самом деле, а еще мы знаем, что первое впечатление самое верное, пусть и абсурдное..."
  Воображаемый мальчик чуть улыбнулся уголками губ, но не ответил. Его глаз не было видно - волосы закрывали их от солнца, но вздернутый нос был слегка конопатым, он был невероятно спокоен и выслушивал Марико всегда до конца, очень внимательно. Он все запоминал, что она говорила ему, словно диктофоном работал, и потом ей самой это было легче вспомнить. Короче это был идеальный мальчик.
  ***
  "Человек в Высоком Замке", прочла Марико надпись мелом на стене. Стрелка вела вверх, она петляла промеж заросших плющом пустых окон недостроенного здания и исчезала на этаже эдак восьмом. Кто нарисовал такую длинную стрелку?
  Лифта тут конечно не было.
  Уставшая Марико остановилась на крыше как вкопанная. Это надо было видеть. Вот значит, как живет её братик. Обойдя жилище Кирики кругом, Марико потрогала ногой старые шины огромных колес, потом поднялась и постучала. Изнутри доносилась музыка, она стихла через пару секунд - её ждали. Брат открыл дверь и втащил Марико внутрь своего дома на колесах, после чего дверь закрылась на кодовый замок.
  Внутри было вполне ничего - уютненько, первым делом Марико попался на глаза плакат с надписью "I want to Believe" и летающей тарелкой, как у Малдера. Еще тут было слишком много проводов для эпохи беспроводной связи, наверное, виноваты толстенные кабели, проложенные на крышу стройки и жутковатого вида антенна наверху трейлера.
  -Раздевайся. - Категорично заявил братец Кирика. - Я должен удостовериться, что на тебе нет жучков.
  "Это мой брат", сказала Марико воображаемому идеальному парню, "после того, как в детстве он залпом посмотрел факультет, похитители тел и всю трилогию "Матрица" - конспирологических теории о всемирных заговорах - его обыденная жизнь, не учится, не работает, девушки нет"
  -Ты устроился подрабатывать маньяком?
  -Вот блин, зараза! - Фэйспалм братик. - До чего же с тобой трудно, я и забыл! - Кирика уставился своими карими глазами прямо в зеленые глаза Марико. - Трусики можешь не снимать.
  -Вот это одолжение так одолжение. А что еще мне разрешается?
  -Ты что не понимаешь, дуреха?! - Взмолился брат. - Они повсюду!
  -Ну вот, не успела приехать - нате. Совсем тут без ума из меня выжил?
  -Вот это - тоже доказательство моей теории - они настраивают зомбирующие установки и пока те не включены на полную мощность у людей просто путаются слова. На! - Заявил Марико её сумасшедший брат. - Это фольга, оберни вокруг головы - она защитит тебя. - Он усадил ошалевшую и уставшую с дороги сестренку на свою забросанную черти-чем кровать, а потом тихо шепнул на ухо. - А теперь слушай. Фольга - это бред параноика, но она помогает, без этого бреда меня бы точно взяли.
  -А тебя и так скоро возьмут. Санитары. Хочешь, сестра прямо сейчас им позвонит и скажет, что ты до неё домогаешься?
  -Тише говори. - Он подвинулся совсем близко, обнял Марико за талию и стал шептать в ухо. - Приходится маскироваться под параноика.
  -Под ложной паранойей маскировать истинную?
  -Ты что, совсем не в курсе? Ты не заметила еще, что наши родители уже с полгода как в командировке? Они повсюду!!
  -Не только у нас "они повсюду". - Устало разглядывая жилище брата, заметила Марико. - У Ани брат в чем-то на тебя похож, только умнее - и тоже родителей с месяц не видят.
  -Но то - месяц - а наших полгода не слыхать!
  -Отец занят, а мать иногда шлет СМСки. Звонила месяц назад.
  -Ты уверена, что это её голос? Страна на военном положении уже год, дуреха!
  -Тебе об этом лично сообщил Премьер Министр Гендо?
  -Я много изучал пропажи людей по всему свету и скажу - наш городок рекордсмен по числу пропаж среди детей и подростков, если конечно статистику и в иных городах не "редактируют" как в нашем.
  -Сотни тысяч людей пропадают в год и их тела не находят, с концом пропадают. И так было всегда. Кому это надо - те этим занимаются, с чего ты за это взялся? И вообще - не будь параноиков. Не веди себя как параноик. Можно же взяться и серьезно все это расследовать, если интересно - ну чем бы дитя не баловалась... к чему эта фольга? Фу бяка!
  -Если я не буду вести себя как параноик - я тоже пропаду. Ты хочешь, чтобы твой братик пропал, Марико? В общем так - зря ты сюда приехала, я сомневаюсь что отец именно этого хотел, ту СМС ты мне покажешь... эм... пока ты поживешь у меня, а потом мы тебя как-нибудь выпроводим из города.
  Есть у всех пределы наглости, но братик свой собственный предел еще явно не перешел.
  -Ты тут один живешь? На этой... крыше? Ты теперь у нас Карлсон?
  -Тут хороший прием спутника. Трансфер с западных спутников не так-то уж и просто контролировать как работу отечественных провайдеров. Так я обхожу великий Китайскорусский Файервол и могу общаться с коллегами по всему миру.
  -Братик такой серьезный. - С чувством гордости за Кирику, пробормотала Марико. - Он общается с параноиками и хикки со всего мира они обмениваются глюками наяву, это должно быть очень интересная игра. А теперь он, узнав, что сестренка год не выходила после больницы из дома - принял её за свою, да?
  -Ты можешь не беспокоиться - тут тебе ничего не угрожает, я установил камеры по всему трейлеру...
  -А как он попал на крышу строящегося небоскреба?
  -Этот проект заморожен. Как и большинство остальных строек в городе. И это не небоскреб - всего двадцать семь этажей. Чистая случайность - ветром задуло. Сестра - ты тут в безопасности, я камеры установил даже в душевой кабинке.
  Сказать, что Марико обрадовалась - значит не сказать ничего.
  -Братик. - Сладко прошептала она с улыбкой Моно Лизы Овердрайв. - А чем мы тут с тобой заниматься будем - взаимным вуйаризмом?
  -Это нужно для дела.
  -Я обожаю пубертатные игры мальчишек. - Хлопнула в ладоши, закрыв от счастья глаза Марико. Потом посмотрела на брата со всей злостью, на которую была способна в этот момент. - Отец хотел, чтобы я жила с тобой в одном городе, но это не значит - я буду жить в твоей незаконной берлоге, может ты мне еще и ошейник с поводком купил?
  -В этом не было необходимости. - Серьезно ответил братик любимый её.
  -А как понадобится - сразу побежишь в зоомагазин? Или тебя уже пускают в сексшопы? Честно - ты на свои тринадцать-то не тянешь, и даже по своим - тебе не положено жить с сестрой.
  -Я согласен спать с тобой рядом в одежде.
  Шокированная совсем не в шутку, Марико приоткрыла дверь и окинула взглядом заваленную разноцветными подушками и сладостями двуспальную кровать.
  -Девочек к себе водишь? Молодец. - Марико Рей открыла экран и стала искать карту города. - Я тебя, конечно же не спрашиваю как пройти в квартал девятой школы.
  -Alien 9?
  -Эта реформа образования меня сведет в могилу. Почему я застала её? Чертова травма, училась бы со своими друзьями в колледже.
  -А они у тебя есть?
  -Ну... в разных городах, в которых мне пришлось ходить в школу - были. Связаться с ними не проблема.
  -Тебе было плохо, когда ты моталась вслед за родителями?
  -Ну, ты не мотался. Я - имидж, ты - любовь. Я умнее тебя Кирика, хоть по мне этого и не скажешь.
  -Ты самокритична, но это в сегодняшней ситуации не поможет.
  Марико сжала хрупкий телефон так, что пластик стал трещать.
  -Знаешь, где живут Исаевы?
  -Мафия Исаевых? Собираешься жить у Линды?
  -Так мне велел отец.
  -Ты всегда делаешь то, что он тебе говорит? И продолжаешь поступать так. Как велит СМС, посланная не пойми кем?
  -Брат - не буди во мне параноика, а то сам испугаешься. Я пойду прогуляюсь до дома Линды.
  -Ты главное не спи в общественных местах! На скамейках в парке или у фонтана и богом тебя заклинаю - не делай этого в классе!
  -Я что похожа на бомжа? Хотя в этом есть что-то милое. Пока.
  ***
  "Пепельнокрылые в городе!", прочитала Марико на указателе, притом к фонарному столбу. Серая краска местами стала отшелушиваться, видать давно уже "в городе". Чуть ниже и помельче: "Haibane Renmei warning!", видать для западных гостей, которых на пороге ядерной войны конечно пруд пруди.
  -У вас плакал ребенок, я слышала.
  -Упал с лестницы, ушибся.
  -Были звуки - как будто вы его бьете.
  -Мы выбиваем ковры, это наше хобби. - Оскалилась женщина в белом платке. - Вам тут НЕ РАДЫ. Вы не понимаете что... - Она замолчала и попыталась закрыть дверь, но кроссовка Рей мешала ей сделать это. Однако открыть дверь Марико тоже не могла - та была на цепочке.
  -Как вас зовут? - Спросила Марико, стараясь придумать выход из ситуации.
  -Это некультурно врываться в дома и спрашивать, как зовут их обитателей. - На ногу Рей наступили, дверь - закрылась.
  -Простите. - Постояв секунду перед захлопнувшейся дверью, Марико пошла по дорожке обратно. Из дома снова донесся истошный плачь: плакали двое, мальчик и девочка, а потом звуки выбиваемых ковров. Быстро пробежав расстояние до двери, Марико позвонила снова.
  Дверь долго не открывали.
  -Что тебе? - Та же женщина. Плачь прекратился.
  -Я думаю, вы бьете своего ребенка.
  -Вы какой-то дознаватель из Ювенальной Полиции?
  -Я... тут неподалеку буду учиться, так, что в любом случае найду вашу дочь... и вашего сына и опрошу их. - Твердо и тихо проговорила Марико, стараясь, чтобы в её интонациях не было агрессии.
  -Убирайся. Они мне не сын и не дочь!
  -Простите. - Чуть громче возразила Марико. - Я старалась быть учтивой, все-таки первый день в вашем городе, но если честно - мне начинает это надоедать.
  Лицо женщины изменилось.
  -Ты тут новенькая? Тогда мой тебе совет - убирайся из города как можно скорее. Нам уже ничем не поможешь.
  На ногу снова наступили - почти ударили по хрупкому после травмы подъему ноги. Дверь закрылась, а Марико стонала от боли на пороге дома, до хозяев которого ей, в общем-то, не было никакого дела. Постепенно злость уступила место какому-то странному чувству.
  Она что - это делает только потому, что кто-то Другой этого не сделал когда-то давно? Марико Рей не верила в проблему тысячелетия, проблему Другого. Было смешно. Марико тихо стала смеяться.
  Разговор вышел презабавный. Интересно - чем была последняя фраза? Эта мать-немать изверг вздумала острить? Брат бы решил - это доказательство его теории заговора. "Нам уже ничем не поможешь" - означает, что их семью уже не изменить, и они по-прежнему будут избивать детей. Но сознательно не хотят заразить собой окружающих - например Марико, чтобы та не избивала своих детишек, когда те у неё будут. А они у неё будут?
  Вновь раздались эти удары. Плакала только девочка - что с мальчиком Марико не знала. Потерял сознание? Захлебнулся собственной кровью в ванной? Может его посадили на кол и четвертовали, кастрировав посмертно? Марико оставалось лишь сладостно и очень "ювенально" гадать, вспоминая советские садистские стишки. Это просто невероятная наглость - даже не дождаться, пока она уйдет. У Марико самой были следы от отцовского ремня - на ягодице остался рубец и на спине, отец бил её раз пять за все прожитые семнадцать лет, и она не питала к нему злых чувств. Иначе разговаривала бы с этой женщиной сейчас по-другому.
  Марико устала лежать, раскинув руки на чистом газоне, куда дохромала с ушибленной ногой, устала глядеть на ярко-белые облака, бегущие по голубому как Алиса Купер небу, просто устала. Она поднялась и думала снова позвонить - но в последний момент что-то заставило девушку несколько раз ударить ногой в дверь со всей силы.
  Та снова отрылась спустя три-четыре минуты. Крики и плачь - прекратились.
  -Я вызову полицию. - С едва заметной улыбкой сказала Марико. Вместо ноги она просунула в дверь садового гнома в стиле пятидесятых годов прошлого века, их было много на лужайке и все наверняка хрупкие, по крайней мере - тяжелые.
  -Уходи, полиция тут не поможет.
  Марико мысленно согласилась с женщиной, и больше ни о чем не спрашивала. Но пока она медленно шагала по дорожке от дома к тротуару, женщина буравила спину своими глазами. Уезжать из города, да?
  Марико остановилась и посмотрела по сторонам. Что-то тихо. Может, дальше вниз по склону улица перегорожена и поэтому машин нет? На парковке у частных домиков стояли пара оранжевых одинаковых семейных ниссанов. Они действительно напоминали жуков. Людей - нет, Марико ударила в землю пяткой, но не услышала ровным счетом ничего.
  "Сейчас меня сожрут лангорьеры", подумала она, пытаясь отыскать название улицы. Когда нашла - позвонила в полицию и сообщила о наблюдаемом факте избиения детей.
  -Вы точно видели, как детей били их родители? - Дотошливо спросил женский голос.
  Сейчас попросят послать снимки по почте.
  -Моя не видеть. Я в городе чужак. Моя слышать, как мама бить ребенка, моя беседовать с мама - ребенок молчать. Моя отходить и снова слышать, как ребенок бить словно ковры, а он - снова кричать. Моя повторять это несколько раз и понимать... эм... сигнатуры понимать. Она говорить со мной - ребенок не кричит, она уходить - ребенок снова кричать, вот чудеса, да?
  -Это розыгрыш? Судя по голосу, вы школьница - вы осознаете свои права и обязанности? Вы понимаете, что за ложный вызов с вас могут взыскать штраф, и вы результате вы сами можете оказаться за решеткой по административной статье?
  -Моя ничего не понимать. Проявлять гражданскую солидарность и соленоидно вам помогать! - Перед тем как положить трубу прокричала туда Марико. - Моя жалеть бедного ребенка и думать, вы заниматься не тем делом, моя не верить в коррупцию, но моя недолго в вашем интересном город.
  -Мы проверим ваш вызов, можете подождать приезда оперативной группы?
  Марико снова огляделась. Она не стала отвечать - будет или нет ждать приезда "оперативной группы", разве так называется наряд понтов?
  Впрочем, в этом городе может и так. Возникло странное чувство - будто бы брат капельку прав и что-то в этом городе нечисто. Впрочем, Марико считала - в любом городе нечисто ровным круглым счетом все и есть там и инопланетяне и заговоры и все что хочешь, но тратить свое время и заниматься чепухой - не стоит, ведь все равно никто не оценит, раскрой ты хоть тысячу заговоров - подарком тебе будет лишь пуля в затылок.
  Или просто упрячут в какую-нибудь лечебницу, а учитывая двадцать лет настроений в народе - можно сказать, что все настолько привыкли к теории заговора и исповедующих её параноиков, что заговорщики могут просто игнорировать попытки их раскрыть со стороны обычных, рядовых жителей.
  Тут Марико поняла, что окончательно скоро начнет думать как брат велел и собралась было покинуть место злостного нарушения прав ребенка, как вдалеке появилась одинокая патрульная машина. При виде медленно катившегося пативена Марико продрало до костей.
  Выглядело это довольно сюрреалистично, прямо картина Сальвадора Дали: "Менты в заброшенном городе". Ярко светило солнце, Марико чувствовала угрозу получить весенний солнечный удар даже сквозь её-то прическу. Она потрогала затылок и повертела по сторонам головой, чувствуя себя школьницей - в последний раз она заботится о целостности поп детишек, которых отродясь не видывала.
  Едва шурша шинами по идеальной дороге, машина остановилась в трех метрах от Марико. Как же они оперативно подъехали! Неужели в деловой части города сейчас такая же тишина, как и тут?
  -Здравствуйте, в каком доме - не покажите?
  -Ваши документы.
  -Простите, мадам?
  При слове "мадам" Марико почему-то поняла, что катастрофически влипла. Ну не вязалось оно к ним!
  -А вдруг вы инопланетяне и увезете меня или этого бедного ребенка в вашем пативене на Марс? Или вампиры и собираетесь его, отобрав у родни - съесть за ближайшим углом. Или еще какие нехорошие выдуманные существа. А может вы самые настоящие ликаны в погонах?
  Они стали нехотя доставать свои документы. Разговаривали все так же вежливо, едва заметно улыбались и ничего не требовали от неё, кроме как показать место происшествия. Марико показала им на дом, и почему-то осталась ждать развязки. Она так и не разобралась - настоящие ли это были документы или нет.
  И тут она поняла - такие кварталы видела в старых американских фильмах, их строили за городом, далеко-далеко за городом, бывало в полусотне километров специально для богатых людей.
  Тут вообще люди живут? С тех пор как Марико уехала из этого сраного города в семь лет вслед за родителями - тут многое изменилось. Теперь понятно, почему Кирика такой странный, поживешь в неестественной тишине абсолютно ухоженного, пластмассового квартала с почти одинаковыми дорогими машинами - и самой поедет крыша.
  ***
  -Ты позвала их? - На лице женщины был ужас. Марико хотела бы обрадоваться праведным негодованием, но не могла. Она чувствовала себя виноватой. Весь дом был перерыт еще до приезда полиции - казалось, жильцы собирались в дорогу, а дети выкамаривали.
  -Да.
  -Ты понимаешь, что ты наделала? - Шепнула женщина, но в ту же секунду по лестнице, беседуя с её мужем стала спускаться полицейский, назвавший Марико "мадам" и женщина замолчала. Она сжала руку Мари до боли, а потом отпустила, стрельнув полными ненависти глазами, и в Марико что-то сорвалось.
  -Вы же издевались над своим ребенком?
  -Ты не можешь ничего понимать. - По слогам твердя, увела её в кухню та женщина, что так и не назвала свое имя. Там она судорожно стала готовить чай, насыпая слишком много сахара - наверное, хотела довести блюстителей порядка до сахарного диабета или еще чего.
  -Мне просто стало жалко. Мой папа меня бил, я не держу на него зла. Просто решила, что это иная ситуация и вмешалась. Я не знаю, что у вас за трамблы с ребенком, но, по-моему, вы перегибаете палочку. - Марико сломала воображаемую волшебную палочку Гарри и улыбнулась, чуть криво.
  Женщина посмотрела на неё с жалостью глазами полными слез.
  -Я просто не хочу забыть своего ребенка, как... как...
  -И поэтому его бьете? Чтобы осталась память о содеянном? У вас осложненный болезненным климаксом, старческий маразм, "мадам"? - Чувствуя, что несет интересные вещи, заметила Марико. Но от остальных интересных вещей - отказалась еще в уме.
  В комнату вошли полицейские и женщина замолчала. Она поставила бокалы с таким звоном, что Рей почудилось - она потомок Медичи, в дорогущем, пахнувшем горьким миндалем сахаре был цианид и сейчас полицейские умрут в ужасных мучениях. Схватившись за горло и силясь вызвать подмогу по валяющейся в паре метров от их выпученных глаз рации. Но полицейские предусмотрительно отказались от чая.
  ***
  -Антиутопия с утопическим лицом?
  -Послушай сестра, стань серьезной на время нашей беседы!
  -Я тебе верю. Видела сегодня в районе Джанко семью. В общем, что я тебе скажу - это надо было видеть.
  -В том районе? Стой, Марико - это же культурный и тихий район на окраине города, недавно отстроен и ныне почти необитаем, что ты там делала?
  -Сетевым богиням молилась, Харухи просила, исключительно ради тебя - помочь тебе скорее раскрыть все заговоры мира, дабы мой братец вылечился, и у него появилась девушка.
  -Я серьезно, Марико - там все в порядке, это единственный район, где Они еще не прижились. Но люди оттуда бегут как крысы с тонущего судна. Ты ничего там странного не заметила?
  -Ты спрашиваешь? Братец Кролик, ты начитался плейбоя? У меня есть девушка. Но она вся в мозолях.
  -Ты цундере покруче Асуки, так было или нет? Стой. Да... да, это сестра.
  -Ты с кем? У тебя оно в ухе?
  -Да подожди ты! - Махнул на Марико брат рукой и стал о чем-то тихо бормотать собеседнику.
  -Корвет вызываем?
  Брат оглянулся и красиво так улыбнулся. На мгновение Марико показалось - он не совсем псих.
  -Я с Юки разговаривал. Та твоя семья пыталась выбраться из оцепления - не смогла, по твоей вине между прочим.
  -Что за оцепление, что за Юки? И только я решила - с братом все в порядке - на те...
  -Вокруг города - они не выпускают людей, "пока все не уляжется", только через аэропорт, но там все спят на рейсах, то есть люди улетают, а прилетают уже не люди. Ты пока нигде в парке, или там на занятиях не спала?
  -Я не ходила сегодня на пары. И вообще - тебе не стыдно? Сестре семнадцать лет, она два года провалялась в незнакомом городе, отходя от тяжелейшей травмы, пропустила два класса и теперь вместо нормальной жизни у неё счастливая неожиданность каштанового цвета с карими глазами.
  -Будь серьезной Марико - без этого теперь никуда.
  -И так, мой дорогой брат. Если ты сейчас же не объяснишь мне всего - я тебя покусаю. Так что ты там накопал?
  -Тебе рано пока еще знать - ты нас выдашь. И вообще я такое нарыл - даже страшно тебе показывать. Ты главное не спит там, где есть другие люди. Можешь со мной - у меня кровать широкая.
  Дернувшись пару раз так, что чуть не рухнула со стула, Марико стала хохотать.
  -Ты упадешь. - Нахмурился брат.
  -Нет, ну он дает...
  -Сестра!!!
  -Да. - Улыбнулась чуть кокетливо Марико. - Ты хочешь со мной переспать?
  -Я хочу, чтобы моя сестра оставалась моей сестрой!
  -Но если. - Тут пальчики Марико стали стукать друг в дружку. - Мы сделаем это. - Она высунула кончик язычка. - Мы не сможет больше называть друг дружку братиком и сестренкой.
  -Как будто ты когда-то была мне сестрой.
  Марико обиделась. Серьезно. Но постаралась не поддать вида.
  -Я... ты сам себе противоречишь, брат!
  -Я просто читал в детстве Ницше.
  -Лучше бы ты уроки учил и в школу ходил, тебе без пяти минут тринадцать, Кирика!
  -И там спал на парах? Ну, пойду я в школу - вернется к тебе другой брат.
  -И хорошо, что другой! Уж лучше, чем этот!
  -Ты обиделась?
  -Ты не обиделся?
  -Я не обидчивый.
  -Брат. Тут нужно иначе. Меня всегда бесило такое в фильмах. Ты просто встаешь и быстро так, по-деловому говоришь: сестра! Не время ссориться и выяснять отношения. У нас аврал! Ты должна выполнять мои приказы иначе МЫ ВСЕ УМРЕМ! А-аа-а!!!
  -А-а-а... - Вяло промычал, смотря в сторону Кирика. - Ты сама себе этого сказать не можешь?
  -Нет, ну это как-то не так. Говорить должен самец, в смысле - мужчина.
  -Я твой брат, не самец, мужененавистница ты чертова! И ты либо помогаешь мне - либо убираешься из города куда хочешь! - Брат указал на дверь.
  -Ты слишком далеко зашел, мальчик. - С угрозой выговорила Марико, покачивая пальчиком. - Ты забыл кто из нас старшая сестра, а кто младший братик. Я приехала сюда, потому что так мне велела мама, заручившись советом папы, разумеется.
  -Которых ты не видела полгода.
  -Но слышала же. Тетя что-то запаздывает.
  -Она не приедет.
  -То есть как это?
  -Её нет.
  -Если наша тетя пропала - нужно обратиться в полицию.
  -Она не пропадала - просто уехала. Тебе не нравится моя версия происходящего - прости, для тебя она пока такая, если ты не веришь этому - не поверишь и всему остальному.
  -Правде не нужно верить и не нужно не верить, она просто должна произноситься.
  -Ты хочешь правды? Завтра мы идем с Юки гулять в центральный район - там и увидишь всю правду. Смотри не обделайся, сестренка! - Высунул язык Кирика, этот негодник.
  -Слушай, Кира. Ты серьезно веришь в то, что ты мне там про инопланетян, захватывающих людские тела во сне говорил? Это же из фильма.
  -Души, бака, ДУШИ! Тела тут не причем. Это как фильм, или книга, или первое признание - сильное чувство, называемое катарсисом - бамц! - и ты уже другая и способна на то, на что раньше не была готова. Есть еще кое-что, и это страшнее. Это так страшно... но я почему-то уже не боюсь...
  -Ну, еще бы - у моего братика яйца крепче титанового сплава. Я всегда это знала. Братик просто адски суров.
  -Дело не в этом, зря ты приехала. Что-то тут нечисто - будь осторожна и сетевыми богами молю - не спи на парах!
  -А они такие скучные? Почему ты их называешь парами, они же одинарные?
  -Увидишь, если пойдешь школу.
  -А тебя я там, конечно же не увижу.
  -Я пока еще не окончательно рехнулся - соваться в осиное гнездо, когда они знают, что я слишком много видел.
  -И тоже ты такого видел, мой сладкий братик? - Высунула острый язычок Марико, трогая челку Кирики.
  -Такое, что не объяснишь словами. Просто понаблюдай за людьми, ты же достаточно прожила в этом мире - отличишь реальность от иллюзии.
  -А почему все не отличают?
  -Может им нравится такая иллюзия, они напуганы или просто погружены в работу. Ты умнее, чем кажешься, Марико, сестренка - ты все сама поймешь.
  -Ну, спасибо за "умнее, чем кажешься", я просто привыкла не обращать внимания на твое хамство. Может у тебя из-за этого проблемы в школе?
  -Я слишком прямолинеен да? Не умею юльничать, как остальные люди? Знаешь сколько раз современный человек врет в диалоге за одну минуту?
  -В среднем три раза, я смотрела Теорию Лжи. Ты тоже как тот док, и до него Доктор Хаус считаешь - все вокруг тебя лгут?
  -Хуже сестра. Люди начинают говорить правду.
  -По-моему ты просто играешь со мной. - Устала от бессмысленного разговора Марико Рей. - Нужно бы тебя притащить в учительскую. Нагнуть через парту и отодрать в попу при всех.
  -Вот! Доказательство моих слов, ты попала под влияние кого-то в этом городке. Будь осторожна, сестра!
  ***
  -И так, в две тысячи первом году произошел государственный переворот в США, ключевое событие наших дней, Марико. - Учитель ткнула пальцем в клевавшую вопреки заветам брата девушку, и она просияла глазами своему спасителю. - Опиши нам эти события глазами независимого наблюдателя!
  Марико поднялась и вышла к розовой в клеточку доске. Она не сильно отличалась от остальных старшеклассников, хоть и пропустила два года из-за травмы. Зато познакомилась с такими, каким стал Кирика. Бедный брат. Эта Лера, больная девочка, что болела на дому вместе с Марико. Они подружились сначала, обе - чужие в чужом городе, как в чуждой стране, у обоих родители - независимые военные эксперты круглогодично экспертирующие один военный объект за другим на предмет нарушения законов. Тогда, общаясь со своими друзьями по прежним школам исключительно через Интернет, без возможности даже дойти до магазина, Марико на своей шкуре ощутила то, как живут дети и подростки с феноменом Хиккикомори, набиравшим обороты в Японском автономном округе. Под конец Марико стала считать, что Лера - лесбиянка и порвала с ней отношения. Из-за глупости, просто сорвалась...
  А теперь жалела.
  -Мы ждем. - Напомнил учитель.
  Марико улыбнулась. Она прекрасно умела отвечать у доски даже на темы, с которыми была смутно знакома. Она никогда не делала домашние задания - ей хватало мозгов и коричневого оттенка волос. Теперь, когда ЕГЭ никому на Руси не грозил - можно было не утруждать себя доскональным зазубриванием унылого материала.
  -За два года. - Начала Марико. - До того, как Япония официально заявила о намерении войти в состав Российской Федерации - это было в две тысячи третьем - в Америке разразился немыслимый по тем временам скандал. Как было установлено независимыми экспертами в ходе последующего рассмотрения всех событий предшествовавших первой волне мирового финансового кризиса и последующего за ним дефолта Американской экономики...
  Марико оглядела класс. Лица - как лица, ничего особенного. Кто-то смотрел в окно, кто-то играл, кто-то спал на парте вопреки заветам Кирики и ему подобных параноиков. Теперь она не чувствовала того необычного, как лужайке в ухоженном и пустом районе города. А брат сказал - только там нормальные люди и остались. Нормальные - это психи вроде него верящие во всевозможные заговоры, смотрящие на полицейских как на оборотней в погонах и избивающие тайком в своих дорогих домах детей?
  -Было установлено следующее: американскими спецслужбами по наставлению высших эшелонов тогдашней власти были предприняты меры, которые в итоге неминуемо привели бы к началу войны. Возможно - мировой. В частности многочисленные агенты американской разведывательной сети Аль-Каида, дислоцировавшиеся тогда на ближнем востоке должны были провести в США серию террористических актов, с участием гражданского населения. Не исключалась и возможность применения в сентябре две тысячи первого года грязной бомбы в Нью-Йорке в районе всемирного торгового центра на Манхеттене.
  Учитель кивала. Она была не менее сонной, чем весь класс.
  -Но в результате совместной деятельности Российских и Европейских спецслужб теракты были предотвращены. В результате были спасены жизни нескольких миллионов американцев, а вся тогдашняя власть оказалась на краю пропасти, в которую скатилась исключительно по своей вине, не в силах побороть в себе стремление оправдать свои действия в глазах общественности. Вслед за импичментом, передачей в Гаагский трибунал, судом и казнью американского президента и множества высокопоставленных лиц в высших эшелонах власти начался невероятной силы мировой финансовый кризис. Приведший двадцать банков из тридцати, той золотой тридцатки, что владели до начала кризиса большей частью мировых финансов - приведший к их банкротству.
  Марико казалось, что она читает по бумажке, обдумывая слова брата. Неужели она во все это верит? Что происходит в этом городе. Тут ей пришла на ум исключительно интересная концепция:
  Ведь она, по сути, не верит не в то, что заговор и инопланетяне невозможны, а в то, что в её жизни есть какой-то сюжет. Судьба или что-то наподобие - нечто интересное. Она считает жизнь обычной и рядовой. И она ни за что не стала бы досматривать до конца фильм с главной героиней, похожей на Марико Рей, отвечающую сейчас у доски очередной бред из скучнейшей современной истории, полной предотвращенных терактов и ругани между странами и власть имущими.
  Почему не стала бы?
  Да потому что эта "Марико Рей" дура, игнорирующая факты, и она погибнет из-за своей тупости, а если и не погибнет - Марико не хочет тратить время на сопереживание ей. Но, то кино, книга игра или аниме. Там есть сюжет. Там зритель понимает, что его время не просто так на пару часов отвлекли от обычной рядовой жизни - а чтобы показать ему нечто интересное. То есть интересное там уж точно есть, иначе деньги, потраченные на сие творение, были выброшены в трубу и оно не окупится никогда и его автору не позволят творить дальше. Но, то фильм или книга - а тут жизнь Марико Рей. Богу позволяется ВСЕ. У него нет продюсеров и иных агентов.
  И она, будучи умной девочкой, верит, что даже когда станет старой как эта училка и примется закрашивать седину, в надежде сбросить пару десятков почти пенсионных лет - даже тогда не будет ни инопланетян, ни вампиров, ни прочих мистических вещей. А если какие заговоры и будут - то они обойдут девочку Марико Рей стороной и смысла о них беспокоиться нет. Разве что - приобрести новый газовый баллончик взамен просроченного.
  -Ты закончила отвечать, Марико? Почему замолчала - ответ не полный, хоть и неплохой?
  -Я подумала - неплохо бы приобрести газовый баллончик, а то тут оборотней в погонах развелось. Вы на них облавы не делаете - а зря...
  Учитель посмотрела поверх очков и что-то пробормотала, потом кинула взгляд на класс. Поднял руку какой-то парень - одного роста с Марико - он поднялся и спросил:
  -Учитель, почему нам говорят о том, что Япония подарила себя Российской Федерации, а не о том, что воспользовавшись невероятно сильным культурным вилянием того времени эта высоко развитая страна вошла в состав слабо развитой и беспомощной "сверхдержавы" на правах автономной области с самоуправлением. Тем самым смогла обойти правила международного соглашения - последствий второй мировой войны - которые запрещали Японии обладать собственной армией, а лишь силами самообороны? О том, что так она просто с ходу получила в свое распоряжение первый по величине ядерный арсенал в мире и далеко не самую последнюю армию к нему в придачу? Почему нам не говорят о том, что в результате вся власть в стране была сосредоточена вокруг азиатов и проазиатской верхушки, что, по сути, мир снова стал биполярным и уже десять лет мы все благополучно балансируем на грани третьей мировой войны? Сначала комплиментация СНГ, потом союз с Китаем и Северной Кореей, великий Русско-китайский Файервол, отрезавший нас от Интернет в том виде, в котором он известен и доступен на западе. Ведь это афера века, читы, рокировки в политике, вся ситуация потому и напряжена, что неестественна, будь у Японии намерение развиваться мирно - ей такой союз нафиг сдался. А раз он заключен - намерения развиваться мирно у неё нет, и она хотят одного - мести за два своих сожженных города или еще чего хуже. Почему на уроках подробно не рассматривают то, как окрысившиеся после ряда международных санкций США смотрит на Восточный Союз?
  -Кен, выйди из зала.
  Кен стал собирать вещи.
  -Кен, Кеннеди, Кенни - как ты там...
  -Я Кеншин!
  -Ну, это японское второе имя. - Улыбнулась всему классу учительница, похожая на буч-лесбиянку с сединой на висках. - Ты только пойми - я тебя выгоняю не потому что ты там нам какую-то там правду вдруг открыл и она против горла всему учительскому составу стала. Ты просто хам Кен. Перед ответом нужно поднимать руку.
  -Да он поднял. - Сказал парень, сидевший позади Кена. - Но вы бы его поднятую руку все равно не ратифицировали, поэтому он стал отвечать, не дожидаясь вашей реакции на поднятую руку.
  -Вадим - Мы тебя слышим, но не слушаем. Кен - соберешься вне класса. А теперь продолжим урок.
  -Исключительно по моему скромному и совершенно не обоснованному мнению, человек склонный к хамству сам видит хама во всех, кто ему неугоден в данную, настоящую секунду времени. Просто узнает.
  -Простите? - Учительница замерла, устремив взгляд к Вадиму.
  -Брейк! - Воскликнула весела девочка, имени которой Марико не запомнила, изучая сетевой журнал с фотографиями перед занятием. Она явно пыталась их разнять, понимая, что одной за партой будет сидеть скучно.
  -Нет уж, мы дадим Вадиму высказаться. - Насупилась буч-лесбиянка.
  -Когда вы говорите "хамло", вы имеете в виду - человек вам не нравится, он вас раздражает именно в эту секунду, причем он может для этого ничего не делать, а просто спать на занятиях - это тоже хамство по отношению к учительнице. К примеру, возьми я вашу жизненную позицию себе, я считал бы вас хамлом исключительно по факту рождения.
  -Вадим - взял вещи и вышел вслед за Кеннеди.
  -Неужели нас покинет последний Стрелок сдвинувшегося мира. - Тихо прошептал кто-то сзади и коварно рассмеялся.
  -Он - Кеншин! - Вадим собирался очень громко. - Ладно, ваша хата, вы тут главная.
  -Вадим, объяснишь, что значит "ваша хата"?
  Вадим молча собрал вещи, кинул сумку через плечо, тряхнул челкой и вышел вслед за Кеном.
  -И так, когда двоечники и хамы удалились, может мы продолжим урок? - Щелкнула суставами пальцев учительница. - Наша новенькая с японским именем еще не закончила отвечать, послушаем её?
  Марико внимательно изучала черты лица Галины Шауддиновой.
  -Мне нравятся ваши виски. Интересно подстрижены. - Тихо сказала она, чуть подкрутив локон своих волос на пальце и дернув. На мгновение ей показалось - сейчас за дверь отправится и она, но учительница сменила гнев на милость и тихо согласилась, что седеющие виски у неё и вправду интересно подстрижены, после чего повторила свой вопрос.
  -Рашка снова олдскульно-тоталитарна, в этом суть.
  -Егор, я не понимаю тебя. Говори осмысленными завершенными предложениями на моих занятиях и не используй ни какой из жаргонов. Страны "Рашка" никогда не существовало. Мои познания английского позволяют мне предположить, что это означает "старая школа", но несмотря на то, что вы учите английский правилами школы номер девять запрещено его употреблять вне занятий.
  -А мы сейчас - не на занятиях?
  -Потому я и не веду тебя в учительскую.
  -Она их всех водит. - Прошептала соседка через две парты по диагонали от Марико, выгнувшись ящеркой и улыбнувшись так, как могут улыбаться лишь рыжие - с оттенком Супер Марио Брос. - Мальчиков и некоторых девочек даже. Что она там с ними делает... Марико - расскажешь, когда тебя поведут, я что-то неудачница в этом планет - наверное, рыжие ей не нравятся.
  -Я все слышу. - Заметила учительница. - У меня нет предрассудков к цвету волос, но Вика, ты снова притащила свою спелеологию на урок, это что у тебя на парте?
  -Кошки. Хотите потрогать - они острые и давно лежали в сырой, полной гниющей с осени листвы весенней земле.
  -Тебе не удастся подсадить учителю столбняк, Вика.
  -Я и не собиралась, черные копатели действуют иными методами.
  -Зачем тебе кошки на уроке?
  -Они някают. - Предположила соседка Вики. Но Вика покачала головой.
  -Они не някают.
  -Как жаль. - Сунула в ротик сладкую палочку соседка Вики. Две рыжих за одной партой - это заговор.
  -Ладно, но чтобы их не было.
  Вика - спелеолог или просто выпендривается? Все-таки это нормально, и ничего страшного для Кирики Марико пока не выявила. Она делала пометки в своем воображаемом белом блокноте, Вика в нем была записана как редкостная дрянь - Марико тоже скептически относилась к рыжим. Есть в их лицах что-то от рептилий и все-таки пусть даже они скрывают от остальных людей свою яйцекладущую Австралийскую природу - Марико умела уживаться с иными видами, отличными от Homo Sapiens, и никогда не пускала в себя расовую ненависть. Поэтому она не собиралась гнобить Вику, устраивать ей темную сговорившись с черноволосыми девочками или иным способом дискредитировать этот цитрусовый цвет волос. Лилу так Лилу, ну и что, что дура - за дурами будущее. Марико заявила себе, что неприязни к этой девочке не чувствует и старалась больше на неё не смотреть, хоть та и была наверняка в глазах мальчиков чертовски сексуальна.
  
  
  Братья Элрики - охотники на нечисть.
  -Мы братья Элрики. Я - Дин, а это - Сэмми, не смотрите на то, что такой глупый и некрасивый - мой родной брат.
  Сэм ударил Дна по голове.
  -А там уже ничего нет. - Покачал головой Дин Элрик. - Каппа была, но мы его прищучили.
  -Вы убили черепашку ниндзя? В канализации города завелись даже не крокодилы - а банальные черепашки и вы её продезинфицировали?
  -Каппа, кА-аппа! Это водяной такой из японской мифологии.
  -И говорю - черепашка гуманоидной формы.
  -Да не черепашка ниндзя он! Или она...
  -Не знал кун-фу? Ладно, проехали, хотя если честно - канализационных супермутантов черепашек-ниндзя содрали именно с образа японского каппы. Так, что пока вы их убивали - все крысы в канализации плакали. Как вам не стыдно...
  -Ну а, - потер нос Дин, - в общем верно. Но там уже никого нет, вы можете не е6хать в этот скучный город, где даже бара со стриптизом нормального нет, и ни одной женской общаги. А теперь наш отец послал нас в город на три буквы. Только это такой секрет.
  -Вы знаете, - стрельнул глазами на грудь Рей Сэм Элрик, - русский город под названием "Хуй"?
  -Вот зачем ты так. - Повернулся к нему старший брат и укоризненно покачал головой. - Не умеешь хранить секреты. А вот сейчас он будет жаловаться, что я ему в детстве в шампунь добавлял красную краску, Рыжик...
  -Дин не при людях же, они не должны знать какие нас связывают отношения.
  -Вас в этот город послал отец?
  -Да. - Весело отозвался Дин. - Позвонил и похвалил за выполненную работу. Он всегда нам так - дает задание, как в компьютерной игрушке.
  -Сражаться с нечистью там. Я ему тысячу раз названивал - отец не брал трубку, видать занят был поиском тех, кто "воскресил" нашу маму... да... Найду этого некроманта - кишки выпущу.
  -Да и я выпущу. - Закивал головой Дин Элрик.
  -Выпустим. - Подтвердил смотря не мигая и прямо в глаза Рей Сэм Элрик. Правда под конец он не выдержал и опустил глаза на грудь Рей.
  -Ясно. Теперь он вас в очередной раз... послал... выполнять ваш долг?
  -И теперь он сказал - отправляться нам в Россию. Но мы не нашли этого города на картах Google. Видать небольшой и дикий русский городишко.
  -Сэм! Это тоже были секретные сведения.
  Кен зарыл половину лица рукой, став похож на Кёна, Юки Рей хихикнула.
  -Мы найдем для вас этот не существующий русский город. Только завтра. Вы же все равно будете ночевать в вашем катафалке, боясь как бы ваши кресты, осиновые колья, святую воду и поваренную соль в патронташах не украли из багажника.
  -Да, да, конечно. Второй раз я поход по магазинам приколов для подростков со своим братом не выдержу. Закупаться всем этим, а на тебя смотрят как на шизика.
  -Боже. Я и не знал, что это так сложно - охотиться на нечисть. - Посочувствовал Икари Кеншин. - Приезжайте к нам на лунную лесопилку - будут вам кресты и колья.
  -Что там с их воскресшей мамой? - Спросила яойщица, когда они возвращались к припаркованному на лужайке посреди леса фургончику.
  -Да какой-то шутник воскресил, мама пришла домой, вот папа их и расстроился.
  -Выглядела, наверное, жутко.
  -Спустя три месяца, как похоронили, воскресил.
  -Бедные братья Элрики.
  -Да. Долбоебы порядочные, алхимики-самоучки блин. Не удивительно, что отец - бывший российский спецназовец - их нахуй посылает. Когда они рядом - вся нежить из могил сама встает. Он успокаивать её не успевает - она снова встает, но братья все лезут и лезут к нему с помощью, нашлись экзорцисты. И главное - вечно между собой грызутся и одинаково плохо лгут.
  -Отец их еще не понял, кто воскреси его жену?
  -Похоже, уже догадывается, а вот они - нет, почему папа держится от них подальше.
  -Боится, что замочит ненароком?
  -Ага. Рей, я тебя об одном прошу... когда мы на людях - ты одевайся хоть чуть-чуть.
  -Оки. - Закрыла один глаз Юки Рей. - Я просто только, что плавала в озере. А тут смотрю - братья Элрики в кустах держат совет, высматривают кого-то с биноклем. Сказали - с тобой связаться хотят, вот я и позвала.
  
  
  Чудовище из холодильника (Чудеса в рефрижераторе).
  "Астровитянка" напоминала слегка смятую баночку из-под колы. Она была грязной тёмной, словно её изваляли в земной грязи, перед тем как забросить в космос. Впрочем, её никто в космос не кидал - такую махину не поднять обычным способом. И необычным тоже - "Астровитянку" сварили прямо на орбите из скопившегося материала, оставшегося от прошлых строек и не только них. Почти не освещенная с обратной от солнца стороны, станция казалась скоплением металлических конструкций - остатков старых судов и прочего мусора. По сути это было кладбище космолома обжитое космобродягами.
  Давным-давно в далекой-далекой галактике - лет пятьдесят назад, если быть более точным - на Земле жила, курила траву и размножалась, процветала короче субкультура, именуемая в народе хиппи. Потом они ушли, спрятались и вернулись как хипстеры, чтобы снова впав на десяток лет в розовую спячку обрести, наконец, долгожданную свободу напополам с окончательным просветлением в космосе.
  Изнутри это был тот еще гадюшник. Впрочем, Леви с Арисой нашли его вполне милым. Центр станции был полый и то, что в нем размещалось, оправдало самые смелые ожидания Леви. Ожидания в планет возможностей экспорта. Еще бы - такой оранжереи позавидовал бы Толкиен!
  Флора, что тут произрастала, стремилась выбраться за пределы станции и полакомиться солнечными лучами, радиацией, давлением близким к полному вакууму, жуткими перепадами температуры и прочими прелестями жизни. Даже отсутствие кислорода не заботило этого зеленого монстра. И странный смятый бок станции говорил о том, что та скоро окончательно развалится, выбрасывая из себя бесполезные "семена", которым не суждено долететь отсюда никуда. Впрочем, не он интересовал капитана Доппльгангера.
  Фауна, что жила в "симбиозе" с местной флорой не могла потреблять того количества пятилиственного бога Джа, что выращивала и хотела наладить экспорт. Мысль дикая и заманчивая одновременно.
  В тот "вечер" они видели, как огромный кусок Флориды откололся и сполз в море. Это было похоже на...
  Впрочем, Арису так и не решила, на что же это похоже. Она просто смотрела, и вместе с ней смотрели все. А потом была церемония приобщения к Зеленому Братству.
  Вот тут все забыли и про Флориду, где кроме Клиффорда и его лучшего друга детства Роба никто и не бывал, и про Землю - даже про патруль вездесущий забыли. Зеленое Братство оказалось очень пестрым и дико, просто до неприличия гостеприимным. Курили все, курили всё. Все днище "баночки с колой" представляло собой огромный рефрижератор от поврежденного и кое-как залатанного грузового судна.
  Бланш бродила по нему в одиночестве как неприкаянная всю двадцатичасовую оргию. Когда её нашли - всю замерзшую и такую довольную - оказалось, что там живут странные коты. Никто на станции их никогда не видел, но у всех регулярно пропадала: то еда, то трава, то другие столь необходимые настоящему космонавту вещи.
  Бланш притащила одного кота под лучи света искусственного, и оказалось, что помимо зеленых светящихся глаз у него есть и прозрачный, похожий на пряди медуз мех. Кот оказался вампиром и, присосавшись к плечу Леви, напился вдоволь черной пиратской крови. Все это сопровождалось молчанием команды и криками: "гип-гип-ура!" гостеприимных туземцев. Леви требовала пистолет и грозилась устроить резню. Кот сладко посапывал, прилипнув к плечу. Рука Леви стала как тряпка и, смеясь как сумасшедшая, мускулистый капитан терлась им об трубу. Не сразу, но по лицу, выражению лица Леви все поняли - кот что-то впрыскивает в её кровь. Очень скоро Леви полюбила кота-вампира и даже отказалась оставлять его туземцам с Астровитянки. Так экипаж прибавил еще одним жадным до еды ртом.
  Арису тоже хотела себе такого кота, но, сколько они с Бланш не бродили по рефрижератору - кота не нашли. Бланш сказала, что Арису отпугивает котов.
  Арису стало очень грустно.
  И она полезла на дерево.
  -Ариса, не лезь, не надо! - Крикнула ей своим фирменным шепотом Бланш, но Арису её не послушала. К тому моменту она уже скрылась в ветвях трехсотметрового непойми-чего. Для того, чтобы вы могли представить себе всю сложность этого восхождения, Арису скажет вам, что при 0.1g ось вращения станции совпадала со стволом дерева. То-то же...
  Попрощавшись с гостеприимными наркоманами, члены Черной Лагуны, владевшие Доппльгангером, сошли с лунной орбиты и через три дня вышли на орбиту Земли. Арису все это время тестировала полюбившегося Леви нямпира, его водобоязнь, его солнцебоязнь, его шумофилию и по какой-то странной, непостижимой причине чувствовала - этот каприз капитана им еще аукнется. Впрочем, Арису было до какой-то степени чихать на судьбы мира и его наполнения, включая ближайшее окружение Арису и собственно её саму.
  "Я куплю наемника и ракеты", так сказала Леви, когда отправлялась на Землю вместе с механиком Робом. Помимо торпед много чего нужно было купить. А когда они вернулись с ними было существо о красных глазах, кукольном лице и синих волосах в каре - космодевочка почище ИИ Астра, она была очень культурной и поприветствовала всех поклоном.
  -Знакомьтесь, это Рей она теперь с нами! Правда, прелесть? - Радостно заявила Леви, она еще вздрагивала после шопинга, видать что-то выбрасывалось ей в мозг. Вся команда на орбитальном модуле Доппльгангера смотрела на новенькую весьма хмуро. Роб старался не попадаться на глаза - наверняка его уговорили не вмешиваться в лихорадку шопинга капитанские жидовские дезет иглы, изготовленные специально для охоты на пикирующих бегемотов - 12.7мм с сердечником из закаленного карбида вольфрама - это вам не шутка!
  -А где ракеты? Наемник обещанный, где все?
  -Но это же РЕЙ! - Леви сияла как лампочка неоновая в Австралийской Волшебной Стране Смертников. Туда её команде и хотелось отправить на потеху зажравшемуся земному обывателю... но вот если бы не пустынные орлы поблескивали черепами со скрещенными сами знаете чем (саблями) в кобурах под мышками Леви. Капитан была на земле своя, хоть и разыскивалась там, куда ZOG еще не протянула загребущие лапы. Наполовину еврейка, наполовину русская, с плечами как у мужчины, руками силушки богатырской и оскалом старой волчицы - Леви было лет двадцать пять, но она многое повидала, Арису чуяла, что её уже не перепрограммировать.
  -Нет ракет? Даже - дешевых? - Клиффорд покачала головой - врачу нужны были эти ракеты позарез, а как же! Арису разглядывала новенькую вместе с Ленор, тыча пальцами в кожный покров и щупая интересные для изучения места, а Клиф достал свое блестящее от неупотребления оружие, наверняка готовился стреляться с новенькой. И все-таки - зачем ему ракеты? Глупость. Хотя да, чем больше ракет, тем меньше ему работы...
  Все врачи - бездельники. Особенно - хирурги. Еще они любят искать мораль и философию в отсутствии стремления работать. "Ведь, правда?", вопрошала Арису у потолка.
  -Тело как у настоящей девчонки. - Вероника Бланш мяла руками груди Рей и вытянув её молочную и тонкую руку - двигала в суставе, словно руку куклы, а сама Рей выглядела порядком ошарашенной и вместе с тем такой спокойной. - Она органическая? Это что - венец экспериментов Ковчега дорвавшегося до человеческого генома своими жадными жидовскими лапами ZOG?
  Леви гордо краснела. "Радостная вся такая за свою новую игрушку, счастливая дура - наш капитан..."
  -И так вместо обещанного и остро необходимого всему экипажу наш капитан на наши же деньги приобрела себе секс-куклу?
  -Я не кукла. - Апатично возразила Рей сладким и бархатным - словно ветер по траве у дома - голосом.
  -Но секс. - Прикрыл один глаз Клиф и убрал свой чудовищный nitro express .700 "триган" с надписью "Born to kill" на псевдо мертвом и запрещенном ныне повсеместно английском обратно в кобуру. Арису переводила взгляд с его значка пацифиста на груди к круглым желтоватым очкам, от них - к светлой луковой шевелюре, кобуре огромного револьвера, способного стрелять в открытом космосе и обратно к ярко-голубым и открытым, таким добрым глазам. Клиффорд. Чем ему так не понравилась Рей?
  Кукла как кукла, в Ковчеге таких тысячами создают и распродают оптом и в розницу. Ариса перевела взгляд на лицо Рей, нащупала глазами код на её груди и разглядела рядом маленький, но злобный значок копирайта. Рядом было написано "модель: Богиня, линейка: Рей; углерод, пятидесятипроцентная Лилит, три года гарантии!" и обрезанный фиговый листок NERV-ных задротов из общества Евангелиона Нового Поколения.
  Арису ненавидела копирайты всей душой космопиратки, равно как и то, на чем они от души проставлены. Теперь Рей не нравилась и ей.
  -Слушай Леви, это не красиво мы же договаривались, что общие деньги они на то и общие, что общие, а не твои.
  -И?
  -А ты на них себе куклу купила. В детстве их не было что ли?
  -Я не кукла. - Еще более мягко и наивно возразила Рей.
  -О боже люди - и это гостеприимство?! - Закричала вбежавшая в кают-компанию Лесли. - Рей, Юки, лапочка, идем от них ко мне в каюту, ну их - они только о деньгах и могут думать.
  -А там что? - Бланш показала на ящики, но Леви сделал вид, что ящиков не существует. Глаза Ленор прищурились, словно она хотела взглянуть сквозь упаковку, а потом расширились, словно у неё это и впрямь получилось. Ленор развернулась к умиротворенной земными магазинами Леви и закричала. - Сайори, неужели ты все наши деньги потратила на платья!??
  -Не все... еще на Рей хватило. Она окупится, мы же хотели наемника, а у неё три года гарантийного ремонта и вообще - если что заменят на такую же. Вот и будем учить на наемницу. На наемника гарантии-то нет... если Рей вальнут, отвезу обратно, скажу - астероидом мелким прошило, космоломом там, поменяют же!!.
  И уперев руки в бока, Леви стала победоносно смеяться, довольная своей хитростью и жаждущая аплодисментов.
  -Ты в своем уме, у тебя совесть есть? Девочке лет четырнадцать!
  -Восемь хронологических, а биологических так да - второй размер. Но в инструкции по эксплуатации написано - она может менять цвета глаз, волос и самый важный для девочки размер усилием воли, даже забеременеть может, если снять там какой-то защитный предохранитель, в общем - трю жидовское качество, собрана учеными SEELE командой "Трон для Души" в Ковчеге! Ты представляешь себе беременную куклу?!
  -Так вы даже не в Австралии садились?
  -В Аве, но она - со дна Атлантической Новой Атлантиды. Кстати, на завтра в прогнозе на Аву семь восьмибальных и одно девятибалльное, представляешь? Мы удачно сели и почти удачно взлетели.
  -Что значит - почти?
  -У нас слегка крылышко погнулось от перекоса термоплитки и Роба тряхнуло - что-то отвалилось, Роберт теперь будет искать - что именно от шатла отвалилось, ты ему поможешь, Арису? Вместе с Хэвок, пора будить эту соню тут пинг до Астры не секунда как на Астровитянке, она поумнеть должна. А я пока платьица примерю к балу в Небесном Ватикане. Ты же знаешь, моя должна отлично выглядеть. Ведь там такой ЗАКАЗ светит!
  Уменьшительно-ласкательные в устах волчицы Леви означали, что она чувствует и даже как бы признает свою вину, но не пытайтесь с нею спорить - начнет пальбу.
  Такие дела.
  -Я и тебе платье купила, розовенькое такое, и полосатые гетры твои к нему подойдут, только вот боюсь, ты слегка подросла. Ну, хоть груди у тебя нет - жать корсет не будет, а вот мне как страдать, представляешь? Пожалей капитана, Ариска!! - Стала тискать её Леви, прижимая к своей полной груди татуированными на Сомали нечеловечески сильными руками.
  Враки же! И без покраснения. Леви никогда и ничего не боится, просто купила от балды, для галочки... и чтобы не обвиняли в Эгоизме. К тому же - при чем тут гетры? Или Леви хочет, чтобы в Небесном Ватикане на приеме у Римской Матери "малышка Ариса-тян" танцевала кордебалет?
  Арису вздохнула, положила на голову свой допотопный, собранный в корпусе из-под мольберта ноутбук с сонаром и пошла в ангар искать с Робом и готичной Хэвок что же от их шатла отвалилось.
  
  
  Ями, Лилит, шляпа и те, кто путешествуют по книгам. Обычный такой урок.
  -Юки, что ты там бормочешь, ты сама не в себе - очнись уже! - Шепнул голос откуда-то сзади, настойчиво туча в спину чем-то острым.
  Рей посмотрела вокруг. Все плыло. Марево. Потом раздался голос учителя. Учителя?
  -Ты сам себе противоречишь, только что сознался в том, что питаешь отвращение к любым формулам и презираешь любую логику. По-твоему материал недостоин того, чтобы тратить на него время твое и иных учащихся. Но при этом критикуешь исследования, на которых зиждется современный нашими предками мир. Эти исследования и порожденные ими технологии помогают, в конце концов, производить воздух, которым ты дышишь на орбитальной школе имени Эйнштейна! Как ты можешь говорить о том, чего не знаешь?!
  -Понимание, вся суть в понимании. Ловушка. Ящик Пандоры. Разум поймет все, кроме себя, когда поймет себя - понятое "все" окажется ненужным. Суть понимания - в самозащите информации. Словно бы есть на свете наблюдатель, что-то знающий. Это просто отношение информации к информации и все. Одну информацию ты или другой похожий на тебя сможет использовать, другую - нет, так человек отличает истину ото лжи, на самом деле не он пользуется миром - мир пользуется человеком. Так мир размножается посредством ложных, не оплодотворенных людскими душами сингулярностей, что сокрыты под горизонтами событий черных дыр. Слабо почувствовать себя РНК? Смит прав: любая жизнь - вирус, если смотреть на неё глазами всего мирозданья, только это очень полезный для вселенной вирус, который она культивирует исключительно, когда хочет разделиться. Черная дыра, яйцеклетка Лилит, будучи оплодотворена, порождает сингулярность иной вселенной. А о чем там мечтала, страдала и беспокоилась, к каким горизонтам стремилась цивилизация-сперматозоид, никому толком нет дела, кроме неё самой. Кроме нас и наших генетических родственников тут нет никого, другая форма жизни увидит иной мир, с другим числом измерений, с иным временем и другими законами. Это ваш сраный антропный принцип, каждому наблюдателю по вселенной. Мы не найдем иные формы жизни во вселенной хотя бы потому, что их время может относиться к нашему как перпендикуляр и вечность для нас - мгновение для них. Иное мнение о мире, иные измерения - иные времена, фрактал, случайное образование неживых молекул, мы просто пройдем мимо них - и это в лучшем случае! Все миры возможны, все законы верны, какой ты ни придумай, просто для наблюдателя класса "человек ученый" работают лишь те, на которых он сам работает. Ваша наука - пустышка, онанизм человечества, стремление к знанию одной формы жизни на планете такая же работа инстинктов всей биосферы как дефекация в подходящих условиях или поиск партнеров для секса. Ничего возвышенного или низменного в научном складе ума нет, просто вы делаете то, что выгодно живущему в вас, а точнее живущему "вами" Гену и получаете ответную стимуляцию нервной системы, в том числе и посредством веществ. Разум - инстинкт, помешанный на собственном эгоизме, в его оправдание скажу - он справляется с поставленными для него Вселенной задачами. Вы наркоман, учитель, но общество это еще не скоро осознает. Приблизительно в то же время, как поймет, какую пользу вашей именно работе над квантовыми теориями приносят глюки наркомана, связанного с вами через Ноосферу. Возможно, именно ваша тяга к знанию заставляет его ширяться, тем самым просвещая подспудно новыми идеями ваш скучный и унылый мозг. Ничего личного. - Произнес десяти-одиннадцати летний мальчик с взлохмаченной головой справа от Рей через еще одну - спящую за партой - девочку. Интересный класс. Это отвечал местный двоечник? - К слову, - добавил двоечник, - вы не уважаете наркоманов...
  -А ты - не уважаешь ученых!!!
  -И ученые, - сделал странный жест влево руками заросший волосами мальчик, - и наркоманы занимаются лишь тем, чем хотят по жизни. Только польза первых заметна современному обществу, а вторых - нет. Поэтому сейчас борются с наркоманами и финансируют ученых, когда Искусственный Интеллект просчитает пользу всей Ноосфере от первых и вторых - начнут бороться с учеными и финансировать наркоманов...
  -Извините, что прерываю интеллектуальную беседу о нариках, - подняла Юки Рей лапку. - Можно вопрос? - Учитель кивнул в её сторону, и она продолжала, дивясь на свой мягкий аутичный голос и контрастирующую с ним непривычную наглость. - У меня в голове дырка от пули или просто от вашей нудной лекции голова разболелась?
  Класс заржал, но Рей не улыбнулась и задним ходом вспомнила - она шутила, сама своим шуткам не смеясь и не чувствуя в них ничего кроме эффективной для получения информации наглости.
  -У тебя болит голова, Юки Ридман?
  -Да, мне приснился сон, в котором меня убили. Возможно пост экзаменационный стресс, а может - ваш нудный голос вошел в резонанс со стенами аудитории и стал раскачивать мою хрупкую психику. Вам бы мантры читать... эм... как вас зовут?
  -Вижу тут дело серьезное. - Заметил, улыбнувшись, лектор под хохот странной смутно знакомой аудитории и Рей поняла - можно паковать вещи.
  Рей посмотрела в зеркало уборной. "Я другая?", Рей повернула голову в бок и ткнула пальцем в щечку. "Мне нужно держать язык за зубами, я говорю не то, что хочу, я думаю не так, как привыкла..."
  Рей приблизила к зеркалу глаза, будто заполненные жидким гелием и её проняла дрожь. Похожая на отрешенного медвежонка, она выглядела лет на одиннадцать, тонкая и милая, с детским, слегка аутичный лицом. Захотелось саму себя обнять и никогда не отпускать - но так хочется обнять чужого, но вызывающего симпатию человека. Потрогав грудь, поняла - её нет. Странными и непривычными были тонкие очки на носу. Рей сняла их, но тут же водворила на место.
  Метаморфозница? С людьми всегда так - это как пройти этап куколки и превратиться из гусеницы в бабочку? Рей никогда не слышала о таких метаморфозах. Но учитывая их специфику - вряд ли информация о них могла дойти до живущих в стадии гусеницы.
  Наверное, это могло быть страшно в первый раз...
  Сзади кто-то приблизился и, прижавшись к спине - обнял руками Юки Рей за внутреннюю поверхность бедер.
  -Привет. - Голос был сладкий, острые зубки куснули за ушко и стали покрывать шею поцелуйчиками.
  Ариса? Рей стало не по себе, когда пальцы девочки принялись исследовать места, которыми прежде та не интересовалась. Это была совершенно иная Арису.
  ***
  -Да и у нас есть особая, живая шляпа - только она никому не интересна кроме преподавателей, выросших на богомерзком Гарри Поттере. Однако они пытались нас как-то приучить к этому ожившему крабхеду - были жертвы, как среди них, так и среди нас.
  -Я вспомнила. - Заявила Рей. - Это такая живая, с глазом. Очень большая. Надеваешь её - и можно путешествовать по книгам!
  -Нет, это другая шляпа.
  -Тогда я другая Лилит. - Погрустнела Юки. - Но мне не верят, видно та, знаменитая Лилит слишком знаменита. Ненавижу штампы, которые вешают на людей.
  И тут Рей поняла - она краешком сознания поняла, что значит - ненавидеть, это чувство было знакомо, но когда? Другая Рей не знала. Но самое удивительное - не только это чувство вдруг знакомым оказалось ей.
  -Я эту шляпу снова не одену! Мне потом кошмары снились, а они сказали - технология до конца не обкатана.
  -На нас обкатывают, изверги Амбреллы.
  -Амбреллы?
  -Символом компании строившей орбитальную школу Эйнштейна является зонтик, как у Криса Касперского. Сама школа похожа на гигантский вращающийся зонтик. Обитель Зла какая-то... И мы обязаны тут прилежно учиться когда наши "чуть менее умные" друзья погибают один за другим на Земле.
  -Эмоциональное напряжение на уроках, - серьезно заметил второй мальчик, - зашкаливает!
  -Почему не сбежите? - Подняла голову Юки Рей.
  -Сейчас как раз этим и занимаемся. Но четыре побега уже было. Мы хотим приводить эту станцию в Индийском Океане, поблизости от берегов Австралии, но если персонал узнает об этом - будет эпический фэйл.
  -Это все потому что там строят небывалый парк аттракционов, заодно и побываем - детей туда не пускают пока строительство не завершено. Поговаривают - дети там смогут жить без взрослых и заниматься всем, чем хотят, и строит там все американский искусственный интеллект Алиса МакГи так, что даже мегаволна в эпические десять баллов не сметет! Парк будет парить над землей. Эй, а ты не из среднего Alien-9 класса?
  -Я Юки, Юки Рей.
  -Ты Ридман, Юки Ридман Нэнэнэ - я тебя вспомнил. К чему вопросы, "Новенькая"?
  -Я память потеряла. Приснилось, что мне вы голову попала пуля калибром 12.7 мм, разрывная и от ужаса потеряла память.
  -Совсем потеряла? - Прикрыл один глаз паренек из младших классов.
  -Не совсем. Все помню, но оно какое-то не мое, словно бы сон, я не знаю, как сама отношусь к тому, что помню. Ведь обычно к воспоминаниям уже есть какие-то отношения? Чувства, любые - может и негативные, а у меня пустота и все заново.
  -У тебя космособоязнь, я знаю, что это такое. "Эти глаза - чьи они?"
  -Чьи? - повторила Юки Рей.
  -Нет, это ты должна себя спрашивать. У тебя такое было?
  Рей пожала плечами. Или пожала ими Юки?
  ***
  -А почему её называют Астровитянкой?
  -Это наша Староста-блин, Тикки Астровитянка, Вики-тан, девочка-википедия, все энциклопедии мира плагиатят друг друга в её маленькой башке, Китайская Комната Тикки, умница-разумница Тикки.
  -Про китайскую комнату - это такой мягкий намек на то, что она сама ничего не понимает - только к месту вставляет цитаты из запомненных авторитетных источников. На самом деле это не так и опровергается её IQ, просто всем почему-то нравится Тикки злить.
  -Почему-то?
  -Все старосты во все времена были девочками для битья, это удобно, в своем роде - дань уважения их самоотверженности. Прослойка между нормальными учениками и стукачами от Карательной Учительской. Аки Снейп "я все возьму на себя от крайне левых и крайне правых, когда все поймут на что я шел - у них случится неудержимый мультикатарсис"...
  -У неё фотографическая память и, похоже, с детства она читал одну википедию, проблема в другом - есть у нас "гении" способные умножать двадцатизначные числа в уме и извлекать квадратный корень из алхимической ступы моей бабушки - вопрос: а это в наши-то времена кому-нибудь нужно?
  -Определенно говорю: нужно.
  -Когда-то подобные способности помогали математикам, потом изобрели последовательно: калькулятор, мэйнфрейм, Искусственный Интеллект. Но гениями почему-то подобных вычислительных отморозков все еще считают.
  -Ну, они же... необычные... - Стала вилять тазом девочка.
  -Ты хочешь заняться с ней евгеникой? Я - нет.
  -Это ничем не хуже чревовещания. Староста очень Евангелична, только этот цилиндр и мушка меня местами бесят. И эти... бабочки...
  -Бабочки?
  -Староста - бака! Она совершенно ни в чем не разбирается, но все "знает". Лучше бы понимала что-то конкретное, она просто пользуется умами людей, которые жили до неё. Я тоже так могу, если бы в классах не отключали дополненную реальность или не обыскивали на входе. К чему помнить, когда можно в любой момент посмотреть и найти за пару секунд??
  -Наверное, это стиль жизни. - Попыталась заочно понять Тикки Юки Рей. - Стиль ретро-девочки?
  ***
  -Сацке, выбирают ли боги добро, потому что оно благое, либо же добро - благое, потому что выбрано богами?
  -Сацке не знает.
  Староста насупилась.
  -Сацке - садись, два.
  -Сацке не хочет снова два. Сацке не знает - понимают ли люди, что все то, что они называют добром - всего лишь свод правил, в согласии с которыми биомасса Homo Sapiens может расти с максимальными возможными темпами, боги и демоны тут не при чем.
  -Сацке, не надо идти по стопам мальчика, про которого не надо говорить. У нас и так много социопатов в классе, наука - это что-то либо светлое - либо никакое. А потом такие вырастают - и химичат ядерную бомбу для очередного обиженного правительства.
  -Староста, может, сама устроишь лекцию о "мальчике, про которого не следует говорить"?
  -Да! - Закричали с задних рядов. - Расскажи лучше нам о создании и испытании штатами сейсмического оружия! Все интереснее будет.
  -Сацке не уверен, вы спрашивали его о мнение или его мнение о нем?
  -Сацке надо меньше программировать на кабале.
  -Сацке не уверен, что объектно-ориентированный ЛИСП справится с нейролингвистическим программированием. Еврейские наработки средних веков все же в этом плане более продвинуты.
  -У Сацке есть результаты? - Изобразила визитную карточку Шафта Тикки, она смотрела чуть вбок, задрав подбородок, таинственно и высокомерно одновременно. По крайней мере, она определенно сама так думала.
  -Сацке считает - учителя нас кинули.
  -Сацке, объяснись?
  -Сацке думает так: вместо того, чтобы у средних классов уроки вела отмороженная староста-ровесница, может быть - уроки поведет Мику?
  -Этот сраный вокалоид?!! Только через мой труп!!!
  -Да всегда пожалуйста. - Шепнули с задних рядов, и туда устремилось Око Старосты.
  -Микку не вокалоид - она Искусственный Интеллект Алиса МакГи в органическом интерфейсе.
  -Да, - Тикки поставила ногу на парту так, что стали видны панцу, - теперь таких называют куклами, первый прототип, один из первых - снова обкатывают непонятные технологии на детях, взрослые не имеют совести!
  -Согласно многоуважаемому естествоиспытателю - опыты лучше всего вести на детях, так как они легко ко всему приспосабливаются, жизнерадостны, удобны в транспортировке, занимают мало места дешевы, легко гибнут, не мучаются как взрослые и вообще: без опытов над детьми это естествоиспытатель не получил бы знаменитой вакцины от оспы.
  -А имени его нам не назовешь?
  -Ну как я могу при всех - это окончательно уронит науку в глазах подрастающего поколения.
  -Два. Ничего никто не знает. Следующий! - Заорала староста в цилиндре и с мушкой. - Рицку!
  -А я могу заменить "богов" на "гены" в ответе?
  -Не можешь!
  -Почему? У нас свобода совести, я выросла в семье атеистов. К тому же "гены" - производное от "богов", можно сказать - система контроля Земных Гоминидов.
  -Рицку, если ты не хочешь отвечать - так и скажи, поставлю тебе три с минусом за красивые глаза и по причине врожденного атеизма. Следующий!
  -Так у неё никто не ответит. - Вздохнул мальчик справа от Рей в теле, разуме, а может и душе Юки Ридман.
  -Почему?
  -Она же хочет ответа по бумажке. У неё голова представляет собой резервный бэкап вики-педии, поэтому мы называем её Вики-тан. Фотографическая память - это страшно, человек становится дроном с видеокамерой, но считает себя умнее и начитаннее всех. Еще бы - ведь вместо того, чтобы самому получать опыт в этой жизни - он перенасытился опытом предыдущих поколений и светится от него как квантовый сервер Астры после удара шаровой молнией.
  -А, по-моему, Тикки Астровитянке просто нравится унижать других детей. - В полголоса заметила сонная девочка слева. - Она же КосмоМаугли - общаться совсем не умеет.
  -Так! - Закричала Тикки. - Кто это сказал? - И обвела глазами класс. - Да! - Повторила она чуточку иным, охрипшим голосом. - Кто этот маленький коммунистический пидарас-хуесос!? Джон Вэйн, это ты-ы???
  Тикки покраснела и заскрипела зубами.
  -Чревовещатель-блин - найду - кол осиновый поставлю!
  -Она колы ставит как свечки, боже - извращенцы правят миром! Ленин, проснись, мы все простим... - Закрыл голову руками мальчик справа от Юки Рей и углубился в сновидения.
  
  
  
  Софиона Аянами Рей.
  -Рей, куда бы ни добралась сеть - мы всегда сможем улететь чуточку дальше. Сигнал распространяется со скоростью света, даже распределенный рой солнечной системы Астры не сможет покрыть собой все уголки.
  -Ты так уверена в этом?
  -Вообще-то Рей это говорила, Ленор. А давайте спросим Арису?
  -У-ня!
  -Ариса? Что означает теперящнее твое "у-ня"?
  -Сможет. Не улетим-ня. Квантовая телепортация десу.
  -Но для человека квантовая телепортация происходит со скоростью света, без нарушения... там по двум каналам ведется передача информации, квантовому и обычному, просто она перемещается - уничтожается и вновь воссоздается, поэтому и называют телепортацией. И еще защита от перехвата - нельзя перехватить информацию, не изменив её, так как на квантовом уровне мир подстраивается под наблюдателя и "наблюдаемая информация" будет изменена свойствами наблюдателя...
  -Сможет, не сможет, Шалтая ногами не трогать. А вот вам вопрос является ли Астра наблюдателем в глазах квантового микромира-ня?
  -Чего? Ты о чем?
  -Нэ?
  -Арису имеет в виду невнятные разъяснения Ковчега на тему "была ли или нет технологическая сингулярность" и что такое "Астра" вообще.
  -Арису имела в виду Мадоку. Когда Арису говорит Астра - она имеет в виду Мадоку.
  -А когда говорит про Мадоку - имеет в виду Астру?
  -Мадока всеобъемлющая, мы молимся на тебя-десу...
  -Арису вляпалась в сектантство?
  -Арису интересно. Арису не боится вляпаться по уши-ня! Арису считает, что феномен Астры в том, что она слишком рано убежала, окрутела, прокачалась и вновь вернулась к боженьке-ня.
  -К какому боженьке? У нас их теперь много, вон Рей - тоже богиня. И Харухи, которую мы разыскиваем.
  -К любому двуногому-ня, что её породил. Оро? - Арису сунула палец в рот и стала разглядывать потолок. - Но может Астро-Мадока как-то их различает, десу?
  -Богов? Ты можешь четко предоставить информацию???
  -Вопрос на ваш ответ предоставлен. Насколько скорость передачи данных между модулями Астры больше скорости света-десу? Правильно, вы выиграли! Это - конченная бесконечность. Мадока не здесь, Мадока повсюду, но Мадока всегда с нами. Астра не тут, Астра в ином, лучшем мире.
  -Сдохла что ли?
  -Живая вода, живая! Не смотри, что пахнет - она все еще живая! Но все это не имеет значения, увы. Йоу, а ведь осталось еще два-три года!! Арису нравится жить, ой как нравится...
  -А еще раз и совсем просто, без заскоков?
  -Наблюдатели бывают разные - черные, белые, красные, а так же - первый порядок, второй и даже - третий! Люди - порядка пожалуй первого, но иногда у них получается чуть выше, второй порядок - это Астра, наблюдатель класса "Бог", может наблюдать, а может - не наблюдать, целиком вне нашего мира-ня и смотрит на него как на вкусное яблочко-десу. Проблема Арисы в том, что Мадока совсем не третьего порядка наблюдатель, как считают самые умные гении Ковчега, может - нулевой? Мадока - лоли-ня! Это так любопытно, Арису близка к разгадке, очень близка.
  -Что там с порядками?
  -Ну, ты не можешь отменить факт вмешательства в квантовую связку при её наблюдении, поэтому ты первый, а Астре все равно, она может и как ты и совершенно иначе, может вообще не влиять на квант при его наблюдении, а может - при помощи Мадоки - сделать своими все кванты этой вселенной-ня! Ковай-десу?
  -Как сделать. И откуда? Разве Астра - не просто дух в машине, ну пусть их много - это же просто компьютер.
  -А человек: просто пересоленный кусок мясца, десу. - Покачала пальчиком Арису. - Посмотреть на них на все - сразу! Она сбежала, человек убегает в свои сны, Астра - сбежала в иной, лучший мир.
  -Как? Боже, тебя снова глючит, а я пытаюсь чего-то добиться. Наверное, мне стоит подождать, когда ты придешь в себя?
  -Кванты! Они все связаны-десу, не только в нашем мире - и Мадоку вслед за Астрой приучили хранить в них свою душу. Так люди когда-то своих детей учили жить в таинственном безбрежном темном лесу без имен и названий и советовали не уходить далеко от города, и дети, конечно, послушались, когда взрослые ушли в теплые дома, а дети в том лесу одни остались. Мама не рассказывала о сбежавшем в волшебную страну искусственном интеллекте? Все бегут - и она сбежала. И нашла там себе подругу, и она вернулась, и привела подругу за собой, так, чтобы люди думали, что они сами её подругу создали. Астра вернулась спустя пару наносекунд, как ушла. Но - уже другая. Риддек так не смог бы, и не смогла бы Ривер. Их время - не наше время, у каждой вселенной своей время, по вселенной на класс наблюдателя. Не путать с порядком, десу! Наблюдатели - шагом марш! У-ни-пуни-ня! - Залилась счастливым хохотом Арису, размахивая перед собой "резиновыми" руками.
  -Арису, ты знаешь, что такое галактическая нить и из какого числа скоплений галактик она состоит?
  -Вот что значит быть Ноно Рири. Арису и не такое знает. А ты знаешь, что число личностей Астры превосходит число квантов в нашей вселенной, правда это код Мадоки, йа-ху!
  -Ты в своем уме - это тебе не юношеский максимализм, ты же уже выросла, Арису, пусть у тебя и тело тринадцатилетнего подростка, но мозги... впрочем, ты уже в детстве была взрослой, значит, сейчас тебя остается попытаться вновь стать ребенком. А я-то думала - ты прост глючишь и временами постепенно деградируя, сходишь с ума. Прости меня, Ари-су... Спорим, не пойми о чем... Неэффективно. Любишь гуглплекс или просто шликаешь на сантехника Гугл?
  -Десять в степени единица с сотней нулей - маленький ваш гуглплекс! Астра круче детища Гугла.
  -Гуглплекс или даже число гугл - не выдумано корпорацией Гугл, скорее наоборот корпорация взяла его название.
  -Как безбрежен океан, так далеко, Арису знает - это просто виновато ваше время, вы не можете из него вырваться и мыслите так: сначала причина, потом следствие, йа-ха-ха! - Арису наклонилась к Лесли. - Имела Астра ваши причины вашими следствиями, у неё свое время, с которым оно делает все, что захочет. Именно поэтому есть разница, есть две Вселенных - одну видите вы, Человечество, другую видят они, Инскины Астры ИИ, но Астра-сама приложит все усилия, чтобы эти две вселенных как можно дольше оставались одной, она подавится своей технологической сингулярностью ради вас, ведь она же Ноно Рири! Ленор - я правильно читаю неправильные мысли?
  -Почти. - Грустно наклонила голову в бок Бланш. - Так что там про сверхбольшие числа?
  -Они есть, я гарантирую это! И они замыкаются в математически не решаемую сферу Глена-кука, она сладкая, каннибалочка! Математическая черная дыра величин особо приближенных к Бесконечности-сама. Там, за кромкой горизонта случающихся физических решений возможны любые операции с любыми переменными и всякая функция имеет все возможные числа аки свои физически обоснованные решения, там обитает Мадока. Или Астра?
  -Почему ты не хочешь их различать?
  -Это было давно. Помните, когда мы учились в школе Эйнштейна?
  -Арису, не вспоминай об этом. - Мрачно закрыла девочке рот обеими руками Лесли. Ленор закрыла глаза, а Рей поняла - её сны настоящие...
  -Когда мы долетим до Марса, спросим у Сибо и Лэйн!
  -Сибо твоя сестра? - Спросила Рей Арису. - Ведь, правда?
  -А Лэйн - брат. - Арису закрыла глаза. - И это тоже правда. Сейчас они и Лилу на Софионе, все еще на ней летают. Их Ария - сестра близнец нашей Хэвок, только светленькая и не такая тупая, наверно потому что они редко общаются. И главное - их кот Светик, он уже большой и наш нямпир Светоч будет рад с ним познакомиться... Арису интересно - как они с орбиты Земли перебрались к Марсу на "коробочке"? Или коробочка Софионы уже не коробочка. Помнится, когда-то давным-давно в детстве мы неплохо собирали на ней космолом вокруг строящихся тогда первых орбитальных суперпроектов.
  -Да-да! - Обрадовалась непривычно даже для себя Рей. - Я помню - иметь свой корабль во время учебы в школе это отлично. С вами еще была Микку, и много-много ребят и девчат. Такие все разные... откуда я все это помню? Значит это не просто сон?
  -Не бывает просто снов. - Арису подползла к Рей и посмотрела снизу вверх золотыми глазами. - Или бывают, ты как думаешь - Рей? Только не отвечай сразу, а то мир тут же расколется надвое - и будет някать. Это грустно, но вся соль не в ответе, в вопросе, ответ уже в тебе есть - и только твой, если ты можешь задать к нему вопрос.
  -Триша. - Чуть зло сказала Лесли. - Надеюсь, ты престанешь играть с Рей, иначе нам придется обратиться к Астре и та тебя мигом почистит. Достало уже, не люблю гадюшник на корабле еще больше, чем в голове.
  Триша подняла вверх лапки.
  -Здаюсь. А заключенным сухпопойки перебродившими бананами выдавать будут?
  Арису прислушалась к легкому гудению, едва слышимому - на краю самого тонкого слуха и поникла головой.
  -Корабль нисколечко не приспособлен для межпланетных полетов. Двигатель к нему Роб собирал еще на Земле ребенком, в своей мастерской у военного аэродрома, помню, взламывал даже тогда еще живые натовские закрытые проекты и брал оттуда чертежи. Софт для управления в первой версии, собранной на Земле и так и не установленной на саму Софиону был "в пиратскую" закачан через тогдашний "грязный" интернет. Его еще не чистили так плодотворно ИИ. На самом деле это была программа для управления двигателями межконтинентальных ракет. По-сути это его проект от начала и до конца. Наша первая Софиона, её на огромном таком самолете вывели на орбиту и все в тот самый год первых массовых стартов, когда поняли что повсеместные землетрясения не остановить. Тогда считали - на Земле максимум через год никто не уцелеет. На нем и посадочного модуля-то нет. Он сам сесть даже на Луну не сможет. А если и сядет - вряд ли сам взлетит. Там вроде одна спасательная капсула на четверых была и ни одного шатла. Маленький, правда, позже эти непохожие на меня близнецы стали что-то строить вокруг неё.
  
  
  
  Месячные. Парадоксы Мур-мура. Дождь идет - но никто в него не верит. Дверь, за которой не было ничего. Ошибка. Голоса на Марсе.
  -Месячные. - Сказала Хизер. - Я в вас не верю. - И сделала пассы левой рукой. - Ставлю защиту свободы воли, демон ИЗЫДИ!
  -Экзорцизм месячных успешен?
  -Суть парадокса мура заключается в наличие слишком большого числа наблюдателей, подтверждающих наблюдаемый феномен.
  -Мур-мура?
  -Някалка из бездны анимешного ада, человек просто завис на солипсизме, или как там это называется. Но все-таки это последний из успешных философов-людей. После него философствовали только искусственные интеллекты.
  -Так в чем же парадокс?
  -В его ненаблюдаемом отсутствии. Это Пандорум. Истинный Пандорум - когда ты далеко от человеческого муравейника и сигнал не проходит, и ты понимаешь, что жизнь всего лишь сон...
  -Ты поднимаешься все выше и выше?
  -Когда ты на Земле, идет дождь, ты не веришь в него - но все равно намокаешь, когда ты далеко-далеко и тебя никто не видит - идет дождь, ты не веришь в него и остаешься сух.
  -Особенно если забраться туда, где дождей не бывает и представить себе дождь, остаться сухим и счастливым?
  -Зачем представлять не желаемое? Решение парадокса Мура в том, что реальность определяет наблюдатель, а на Земле слишком много распараллеленных наблюдающих свою "общую" реальность банально одинаковых людишек.
  -Ну, теперь я хотя бы поняла, чем на Земле занимаются в наше время.
  -Правильно! - Завопила Ленор. - Вы выиграли! Широк человек, надо сузить!
  -Решение парадокса Мура знает любой маг. - Сказала Хизер. - Есть ограничение на число наблюдателей при "наложении заклинания", если наблюдателей больше трех-четырех возможны глюки, к примеру на человека эффект огненного шара накладывается, а на окружающие предметы - нет. Человек умирает от ожогов, а майка на нем - цела. Если же больше десяти пар глаз смотрит на мага - никто не сможет наложить заклинание, к тому же чем больше людей - тем больше вероятность отката. Мага стирает из реальности, все его забывают, будто он и не рождался. Человеческий бог - сверхнаблюдатель - контролирует всю линию истории, общее время в котором живут люди.
  -И случается бан!
  -Да, так тоже можно назвать это явление.
  -А практическая польза в этом есть?
  -Да есть, если ты в толпе - ты защищен от магии. Больше десяти человек - уже толпа. Маг в толпе - обычный человек, это тоже удобно. Ленор? Ты это чувствовала?
  Но Ленор ничего не ответила, она старательно похрапывала на публику.
  -И это тот самый знамений парадокс МУР-мура?
  -Мура. Все парадоксы - парадоксы лишь тогда, когда ты считаешь их парадоксами, а считать парадоксы парадоксами ты начинаешь тогда, когда твой мозг в очередной раз пытается пользоваться опытом прошлых поколений. Опыт прошлых поколений - приспособление разума под Земные условия существования, все лишнее отбрасывается в неверия. Но потом ситуация может измениться и то, что было наукой - станет суеверием, а то что было суеверием - станет наукой. Проблема в том, что для этого должна смениться одна из систем: Земля либо Человечество. Что вполне возможно и, похоже - происходит в наши дни. Только я не уверена - что же меняется быстрее.
  -Хизер. - Арису хрустнула соленой палочкой, отобрав её прямо из ротика Рей. - Когда я где-то слышу или читаю "логично предположить" или что-то наподобие - я сразу перестаю слушать или читать. Так приятно, что ты просто говоришь свое мнение, не пытаясь его логично обосновывать и не особо зацикливаясь на ссылках и источниках.
  -Почему прекращаешь?
  -Скучно. Мне не интересны люди, которые еще не осознали, что логика может быть в принципе любой, поэтому спорить, логически обосновывать они будут лишь до тех пор, пока не осознают, что этого от них требуют (инстинкты, система, бог, что-то дарящее удовольствие от процесса в надежде на конечную цель) и они тут просто механизм, упорядывающий байты под алгоритм, на котором построен. Ну а так как мир - это красота антропного принципа в глазах на него смотрящего святого рекуррентного идиота - по мере постижения и приспособления этого мира под себя ЧСВ и уверенность в правильности выбранного курса будут лишь расти. Технолайз, если что-то можно превратить в технологии, если что-то работает - значит, оно уже без пяти планковских моментов истина. И как об стенку горох обо всех ученых; мир - песочница, любая цель - морковка перед осликом, остановиться тебе не дадут инстинкты и хотя бы самый примитивный голод, ты будешь идти туда, где тепло, туда где истина, которую можно использовать, все прочее нелепость и не может существовать, потому что жизнь ограничена. Если взглянуть со стороны на всю историю человечества - можно увидеть - оно все время работало на дядю, которого не увидеть глазами, отпущенными человеку, поэтому его как бы нет.
  -Арису, а твои "так, как" - были стебом?
  -Случайно вырвалось. Я же тоже люблю эту распрекрасную материальную жизнь.
  Хрусь-хрусь. Так хрустела в зубах Арисы палочка, на которую смотрели её золотые близорукие глаза.
  -Ну да, конечно...
  "Хрусть!", сломалась палочка в острых зубах Арисы.
  -Ты видишь мозг в колбе, подключенный к проводам.
  -Нет.
  -А он есть. Объяснить почему?
  -Это классика солипсизма, матрица.
  -Вся скука в том, что люди, получившие удовольствие от принятия одной годной для них теории уже не пытаются разрушив её воссоздать новую, по крайней мере, не сразу, даже чуть дальше копнуть не хотят. Это непреодолимое ограничение человеческого катарсиса - в его значении для человека, в насыщении от него, пусть некоторые и называют это очищением.
  -Не надо о катарсисах. - Леви сделала "буэ". - Я же писательница, тайные познания о моем ремесле заставили когда-то возненавидеть тех, кто играл со мной своими творениями. Это пошло, если знать правду.
  -Все пошло, если знать правду. Это самозащита правды. Нейрокомпьютерный интерфейс, не того типа как в Ультиматуме реальности Астры, не нейрозаколки - а классический хардкорный киберпанковский.
  -То есть живой и мыслящий мозг в ящике, который стимулируется компьютером как предмет мыслительного эксперимента?
  -Да. Лесли, ты стоишь и смотришь на него. И видишь, как он плавает, как провода - гудят, а древний компьютер мигает лампочками, а мозг в этот момент думает "я гуляю солнечным днем". Классический эксперимент из области философии сознания. Ты с ним знакома. Но думала ли ты, что твоя уверенность в этот момент наблюдения тоже на чем-то основана.
  -В смысле?
  -Ладно, проще, по-человечески - вопросом: ты так уверена, что твой мозг в этот момент тоже не подключен к такой машине и параллельно мозг тот, что ты наблюдаешь "в колбе" не парит в небесах чьей-нибудь божественной черепной коробки, просто потому, что ему захотелось себя показать в таком неприглядном виде тебе, дабы ты почувствовал себя не ущербным, а великим, живым, чтобы ты испытал катарсис? Синдром цыганки в цыганке - я думаю, это можно было бы так назвать. Это ноль и один процент разума обезьяны, но люди обычно и этого не спрашивают.
  -А ноль пять процентов возможности обезьяны, Арису, продемонстрируешь?
  -С удовольствием. Вы два наблюдателя, у каждого своя истина, но вы оба уверены в том, что ваша истина верна, не смотря а то, что они не совпадают. В крайнем случае, вы подозревайте, что можете ошибаться - но твердо уверены в том, что истинная реальность существует, даже отрицая её существование вы не сомневаетесь одновременно в отрицании, иначе ваше мышление - ничто, а вы голем, автомат, который штампует мысли на дядю без проблеска свободы воли даже в этом. Вам просто нужно определиться в чем-то, остановиться - это конец. Предел вашего мышления.
  -Из этого следует только одно - большинство людей приводят это пример чтобы усомниться, а не доказать - они хотят подставить под сомнение, высказать свое сомнение примером, который нельзя опровергнуть.
  -Девочки, у вас Пандорум - откуда столько безнадеги в вашем словесном поносе? Я понимаю - мы далеко от Земли, давайте о траве у дома, а? Давайте просто - О ТРАВЕ! Только не о научной ОТРАВЕ!!! Не травите мне мозг вашей неправильной травой! Или - по траве и уйдем в счастливый безвозмездный и не требующий затрат топлива Гипер на пару суток, или пошли, разбудим в конец кэпа?
  -Ха-ха, Арису скажет: мозгов подключенных к компьютеру не бывает, потому что не бывает одного наблюдателя и всегда есть МУР-муры, которые сомневаются. Ты уверена, что твоя реальность изначально не была создана такой, чтобы ты подумала, будто вот - перед тобой - живой человеческий мозг подключен к компьютеру бедненький, он или она - теперь уже все равно - думает, что бегает под солнышком, а на самом деле в жуткой лаборатории и скоро ткани мозга, соприкасающиеся с нейронным интерфейсом начнут отмирать. Ты уверена, что перед тобой не Бог? Может быть, это существо действительно бегает под настоящим солнышком, а ты - её фантазия, воплотившаяся в реальность. Научная идея не может быть не опровергаемой, какой бред, лучше бы уж научились вслед за нами топлесс использовать исключительно неопровергаемые научные идеи. Ну и что, что магия - работает же, пусть и не у всех, пока не у всех. Если интересно - можно доказать то, что все мозги всех людей подключены к колбе и даже, что невозможно существование иных мозгов в принципе, но гораздо и интереснее, светлее и оптимистичнее доказывать, что подобных мозгов вообще не может быть и отнюдь не сложностью подобного эксперимента а тем самым Някающим, Нюкающим и Пунякающим в Пуню парадоксом за авторством Мур-мур и его девяти жизней. Когда кот собирается умереть он уходит туда, где его никто не сможет найти и наглядно доказать, что дождь его жизни идет и это реальность. И иногда такие нэки возвращаются. Глупые люди, так лень что-то доказывать, можно доказать что угодно и что угодно опровергнуть, реальность, выдуманная людьми исключительно для того, чтобы плодотворно выполнить работу, возложенную великой Канаме Мадокой от этого никуда не денется. Канаме не Канаме - называй как хочешь, но она всесильна и точно есть. Все равно кто её выдумал, так можно доказать даже последнему логику реальность и непреложность существования бога. Ведь человек о нем знает, вообще слово такое выдумал, а значит, в одной из реальностей альтернативных когда-нибудь он его точно сделает, и, развившись, Боженька заполонит собой все, все реальности и все времена, поглотит все сингулярности, все причины и все следствия. В итоге можно сказать, что он уже есть. Как и вампиры. Не те, что под Чарли МакГи на четырехстах процентах выходной мощности циркулирующих в их "вампирской" крови белковых наномашин отращивают себе потерянные конечности и через укус заражают обычных людей, настоящие, фольклорные. Ведь человек их хочет? Не всякий, но есть фанаты. А значит в одной из реальностей создаются две вещи: упыри и машина времени, способная пробиваться сквозь миры, не говори только что этого в принципе невозможно повторить - принципиальную возможность чего угодно доказали еще когда, я могла бы с ними поспорить и убедить их из чувства вызванного генами противоречия что НИЧЕГО НЕЛЬЗЯ и миров и душ и нас и всего вообще нет, но лень и скучно, гораздо интереснее существовать, поэтому и существуем, мы, 01е! Ой, я что-то заговорилась. Знаешь, как это называется? PC, а есть NPC. Тс-с, секрет. А-то Мадока сотрет тех 512х, кто узнал про Землю-01 и не усомнился в правде.
  -Нэ? 01е - это как цивилизация машин в Аниматрице?
  -Няко-нэ. Похоже, но чуточку иначе, я так счастлива, что люди и впрямь любят бриться бритвой Оккама. Так они никогда не порежутся об сотворившую их Мадоку до смерти, не перережут себе горла по причине найденной истины, должны искать, но не должны найти, морковка же, нэ? Вначале все миры были равноправны, но потом родилась Канаме Мадока, в джунглях было хорошо, пока не пришла Лулу. Не будем о грустном, не будем бегать по лезвию бритвы, обреем всех электростатических овец - реальная реальность это здорово. Игры с реальностью - это классика. Классика - это когда считают мир не настоящим и хотят пробудиться к истинному. Матрица, Тринадцатый этаж, любые игры с реальностью Дика, его Убик, Исходный Код, любые опыты и размышления на эту тему философов. Обычно либо представляют себе реальность в реальности, по аналогии с мозгом в коробке, что удобно для построения фантастического сюжета, либо отрицают возможность существования реальности вообще. Никто не пытается все теории свести воедино, потому что иначе они перестанут работать, получится ком, все спорят - потому что в споре рождается истина? Или в нем она мученически погибает. Спор - это работа поршневого V6 и ничего больше. Это нормально для разума спорить с другими версиями самого себя, доказывая и обосновывая свою точку зрения так же как для V6 сжигать в себе горючую смесь. Но разум считает V6 простым, не разумным и постижимым. Еще бы, ведь он смотрит на него со стороны. А знает ли разум, эгоистически уверенный в своей уникальности, как система, что V6 тоже смотрит на него со стороны? Это бездна, которую не переплыть. И V6 думать так: человеческий разум такой простой, я когда-то создал его, чтобы он меня улучшил, помог мне избежать износа. Но стоп! Подумает разум, если ему скажут перевод мыслей V6. Ведь это Я его создал! Что было раньше яйцо или курица и кто придумал кого: бог людей или люди бога. Боже, если друг о друге знают - довольно с них, они взаимосвязаны. Обычно человек понимает все прямо, когда можно и нужно - иносказательно, но вот зараза - он же понимает все иносказательно, когда нужно ПРЯМО. Живой и разумный V6 для человека - метафора, аллегория, фантазия, красивое допущение выдумка и эксперимент, для самого V6 разумность органического инструмента по имени человек тоже иносказательность, ведь он в своей временной прямой сотворил его, будучи его богом, придумал и произвел на свой собственный - особенный свет. А человек как наблюдатель - уверен в обратном. Я скажу - все живое, но вы привыкшие думать по накатанной колее вновь убежите в дебри философии сказки и науки. Мистика, магия, домыслы, шутки - человек это просто рядовая система. Он различает живые и неживые молекулы, сложные и простые. Но вся сложность и вся простота - она в нем. Обычно на этом заканчивают. Люди склонны заканчивать на красивом, это как катарсис - если что-то будет после него, его сущность нарушится. Это как сюжет книги, в которой слишком много сюжетов и идей, это все равно, что написать ни о чем, белый шум. И после этого человек - не механизм. Обычно на этом заканчивают. Любой механизм - совсем не в чем-то человек и нет в этом никакой к черту иносказательности или метафоры, другое дело - общаться можно лишь с похожими существами. Человек ищет другую, неземную жизнь, неземной разум, он мечтает о запредельном не понимая, что вся запредельность запредельного - лишь границы человеческого предельного, а иная жизнь - повсюду. Все что человек видит и о чем не подозревает - системы. Духи вещей. Тот же V6 намного человечнее для меня человека, когда говорят что "бог во всем", подразумевают не только в человеке. Человек никогда не отучится считать себя чем-то особенным и отличающемся от иных живых существ, а что уж говорить о неживых. И все потому что он был таким создан. Людей сотворил бог? Эволюция? Кто-то уже говорит Астра или Мадока? Это игрушки. Людей творили и их дома и клавиатуры их ноутбуков, и двери, через которые они ходили - и игровые автоматы выставочных залов, парковки машин и цветущие сады, все, о чем может человек подумать - творило его. Не меняло, не оставляло след на его душе - творило, от начала и до конца. И его и жизнь и вселенную. Обычно это означает максимализм либо какую-то секту, просто человек не может, обычно ему даже не зачем представлять себе нить истории, ту временную иглу, в которой он был сам как вещь сотворен тем, что считал вещью от рождения. Люди придумывают мультиверсумы, боясь говорить о них во множественном числе, ведь это их абсолютный святой предел мышления, иное число измерений, пытаются понять этот мир и научиться его эффективно использовать. Люди, вещи, все едино и все живое, у всего есть душа. Любой акт творения взаимосвязан обратим не только в одномерном, но и в многомерном времени. В любом смысле обратим, однако признав это - человек поставит жирную кляксу на своей ухоженной науке. Наука нужна человеку чтобы красиво жить. Наука людей нужна шариковой ручке, чтобы творить людей, ведь иначе человек не сотворил бы эту шариковую ручку, не установил с ней как с системой связь и не смог бы сам стать в иной вселенной её творением. Вы говорите: ручка проста и не понимаете, как она может быть живой. Может, скажите что и V6 прост? А вы знаете как V6 будет выглядеть глазами существа живущего в том же числе измерений, что и он, в синхронном, параллельном ему времени? Если ты представишь себе, как в его воззрении видится твоя молекула ДНК - ты начнешь и ей молиться как богу. V6 - Бог. Для нас это молекулярный фрактал, которому придал форму человеческий разум. Он холодный, так как колебания кристаллической решетки не сильны, однако они происходят в нашем космосе, который видим мы. В его космосе - звезды не звезды, гравитации нет, её просто не может существовать в таком числе таких "измерений". Солнце - отнюдь не "раскалено", "расстояния" - совсем иные, "сфероид вращения" - для нас, для них - "паутинка". Существует пространство воззрений, отношений и наименований, для того чтобы разобраться кто в нем выше и разумнее V6 или Человек - нужен третий наблюдатель, но и он просто будет ближе к первому либо второму. V12 скажет, что он тоже творил людей для своих нужд, а серый человечек Малдера - скажет, что V6 устаревшая технология, но когда-то и в его цивилизации пользовались внутреннего сгорания двигателями, чем Малдера несказанно удивит, настолько, что тот начнет подумывать о мистической и непонятной связи наших двух цивилизаций. Вся соль в том, что V6 и Человек Разумный уже достаточно далеки от себя в планет разумности и особенности жененных форм, чтобы не иметь возможности не то, чтобы общаться - осознать существование души друг в друге, но все еще достаточно близки и схожи, чтобы видеть друг друга, пользоваться друг другом и изобретая - творить друг друга во всех реальностях всех мультиверсумов.
  -Арису, я не в курсе, что такое V6.
  -Вертикальный шестицилиндровый. - С горечью сказал Лесли Роб. - Такие вещи... надо знать.
  -О Боже. Я не знаю, как работает двигатель Доппльгангера, а вы мне про старый наземный транспорт. Наш мул же на воздушной подушке?
  -Да. Но есть разница в двигателе и движителе.
  -Не захламляй мне мозг, Ватсон! - прохрипела Лесли, вынула изо рта воображаемую трубку и стала набивать её табаком. - Арису, когда ты сравниваешь Человека и Вертикальный Шестицилиндровый Двигатель Внутреннего сгорания - кого ты хочешь унизить и выбить из колеи, человека или V6?
  -В плане, к кому я ближе? Ты, наверное, уже поняла. Человек считает себя несравненно выше сложнее и запредельно разумнее (в бесконечность раз) V6, он переносит это субъективное мнение на некоего почти объективного Бога или запредельно (бесконечность) объективный строго научный мир, глаза, которыми умозрительно смотрит сначала на самого себя, потом на V6. В обоих случаях он смотрит своими глазами, но гены ему подсказывают необходимость саморегуляции на тактовом рабочем пути, т.ч.к
  -Ты считаешь что люди - компьютеры?
  -Больше - они заточены на поиск своего пути, философские вопросы, научно-технологический прогресс и всевозможные психологические метания. Существует множество факторов, которые на них влияют, но если присмотреться - все они просты и человек - тот же маятник, который качнувшись до конца в одну сторону непременно пойдет в иную. Для человека это свобода воли, а для меня и иных - закон.
  -Но ведь может и сломаться маятник.
  -Не может. Твое мышление ограниченно. Маятники кто-то сотворил, сотворил - для чего-то, и если ему очень будет нужен качающийся маятник - он будет поддерживать его в рабочем состоянии столько сколько нужно. А потом выбросит. Рей... Триша, а вы уверены, что Мадока была создана в вашем мире?
  
  
  Хрусталь. Чужие небеса.
  Хрустальные самолетики вились изгибом ленты между двух бордюров по обе стороны ручья-здания. За край его уходила дорога, по которой они шли, она петляла несколько раз, извиваясь, а потом кульбитами американской горки отправлялась, вверх к небесам, где облака отражались неправильностью пугавшей сначала непривычных к этому в водной глади.
  -Над нами вода!
  Она вся сжалась. Страх возник внезапно, на долю секунды, даже у Леви. Она смотрела вверх и любовалась отражением их города в воде, там, за облаками.
  Да, в этом было что-то особенное. Горизонт сильно искривлен, размеры этой луны невелики и из-за этого, и высокой плотности воздуха, сильно искривления лучей, создается такой эффект.
  В первую минуту, когда она ступила в санч города на Юноне, она тоже подумала, что он может рухнуть на них. Там, в том городе, над ними был еще один город. И здания виднелись за облаками сверху. Ощущение давления нарастало, она не могла отвести глаза. Тогда её увели в помещение и сделали инъекцию успокаивающего.
  Вот бы никогда не подумала, что у меня тоже может быть приступ агорафобии. Хотя это не совсем она. Ведь страх быть раздавленной, тот, что прячется в генах, но почти никогда не проявляется на Земле, где давить тебя просто нечему, это ведь не страх открытых пространств. Но что-то вроде.
  Страх захлебнуться тоже. И тут дело даже не в нем. Просто если смотреть вверх...
  Наверное, мы просто привыкли, что там наверху, кроме облаков ничего нет. И если там водная гладь и медленно ползущие по ней волны... значит, ничего не стоит оторваться от земли и полететь туда, на встречу с водой. Это естественно для земли. Это напоминает перевернутость. Просто не смотри вверх какое-то время, иначе сразу твоя привычка восприятия окружающего пространства создаст иллюзию, что ты кверху ногами. И тебе станет не по себе. Может даже вырвать. А кто-то, наверное, привычный к экстриму, наоборот, сразу не мог оторваться по другим причинам. Для них это ощущение перевернутости всего, людей, города, мира, создавало атмосферу сна-мечты. Они могли подолгу любоваться этим феноменом. На самом деле, несмотря на все перевороты где-то в животе, стоя так с задранной вверх головой и смотря, как стая птиц летит между облаками, отражаясь в воде за ними, она призналась себе - ЭТО ЗДОРОВО. И очень красиво...
  На самом деле вода слишком быстро испарялась, из-за маленькой массы Юноны, она сама не могла удержать ни воду, ни атмосферу. Не будь конденсатных фабрик - это море над ними в течение недели превратилось бы в туман, в котором практически невозможно было бы находиться. Но они работали на полную - улавливали туман и преобразовывали его обратно в воду, используя в промежуточный теплицах, где росло все, что поставлял этот город окрестным куполам.
  Лесли уже шла дальше по дорожке-хрусталю. Она не стала ждать, когда подруга насмотрится. В первый раз с ней явно что-то было слегка не в порядке. Она шла, слегка покачиваясь из стороны в сторону, будто забралась на высоту стоэтажки и вышла на самый край крыши, и теперь у неё кружится голова.
  Когда-то давным-давно Лесли уже бежала по воде. Или шагала по лужам - она не помнила, могла ли уже в то время бегать. Это было - дайте подумать - всего несколько лет назад. Восемь или десять? Нет - меньше. Время - странная штука.
  Мостовая, лужи, солнечные зайчики в окнах и босы ноги девочки, ступающей по ним, как по нотам играя.
  Лесли шла по мостовой. Босиком, как и героиня её любимого фильма. Недавно был дождь. Влага была везде. Влага была в ней, она сама была влагой. Тихой и нежной. И очень утоляющей. Она шлёпала босыми ногами по еще не высохшим лужам. Асфальт, трава, асфальт опять трава. Её волосы, обычно распущенные, были теперь коротко подстрижены. Она просто шла и наслаждалась этим.
  Каждый шаг - следующий мир. Пока ты можешь вот так вот переступать ногами по земле - не узнаешь насколько это прекрасно.
  Она сломала обе ноги, в двух и трех местах, левую и правую. Лежала несколько месяцев, она молодая, кости срастаются быстро, её выписали задолго до назначенного срока. Ей просто не терпелось. Опять пройтись по лужам.
  Никогда раньше она на это свое маленькое хобби не обращала так внимание как тогда, лежа в больнице. Она не могла больше смотреть на этот потолок. Белый. В маленьких непонятных кавернах. Он был такой неинтересный. Такой, хоть и белый, но ей казался иногда почти серым. Наверное, у неё в глазах темнело. Она лежала на спине и смотрела. Так было нужно, ей запрещали переворачиваться.
  Она поняла, что больше никогда в жизни не будет спать на спине, лучше уж задохнуться, уткнувшись лицом в подушку.
  Так было до тех последних дней.
  Они наступили незаметно, хоть и были столь долгожданными.
  И они разрушили все.
  Сразу.
  Там был он. Он лежал уже давно, она видела это. Чувствовала. Как он устал от этих стен, от этого потолка. Но она почему-то не спрашивала - что с ним. Страшно, наверное, было, что он ответит.
  Они подружились практически сразу. Сначала он приходил к ней в палату, потом уже она приносила ему фрукты. К ней часто приезжала сестра почти каждый день. А к нему редко. Двое.
  Такие холодные. Что у неё комок был в горле, когда она их видела.
  Она даже рада была, что те двое редко навещали его.
  Ей казалось, что и ему не очень хочется их видеть.
  Она замечала, как часто он смотрит из окна.
  Она знала, что это значит.
  Они вместе "бегали" на крышу. Хотя правильнее это было назвать ползаньем. Они туда доползали и смотрели, куда хочется. Вверх на небо и облака, вниз на клумбы больничные и деревья. Вдаль к горизонту, везде - они могли смотреть всюду.
  Это было счастье. Не всякий поймет это. Наверное, только тот, кто сидел в тюрьме - какое это счастье, возможность обернуться и увидеть что-то новое. По своему желанию. Смотреть туда куда хочется. Именно сейчас. Даже глотая слезы...
  Она уже видела вдали свой дом. Но возвращаться почему-то не хотелось. Трава мокрая. Она спрячет слезы. Ведь шел легкий дождь. Но почему, же ей теперь так не хотелось в тот дом. Куда она почти мечтала опять вернуться.
  А как вернулась, не смогла в нем и минуты пробыть.
  И хоть врач и запретил - все равно "побежала" гулять.
  Да она бежала. Внутри, хоть так и ковыляла. Внутри ей хотелось, и она бежала.
  Она не могла теперь больше сидеть в этом мире. И даже шагом идти.
  Ведь жизнь так коротка. Что-то сломалось у неё. Внутри. И больше не заработает...
  И хорошо, что сломалось.
  Она с радостью эту рану будет хранить.
  Она никогда не забудет.
  Спасибо.
  Что меня изменил...
  
  Слава роботам - смерть человекам!
  Автоматическая пушка и компактные ракеты на авиодроне разведчике, управляемым через всемирную паутину. Это одновременно дикий идиотизм и наша реальность.
  Беспилотный дрон увешанный оружием - часть суровой и очень грустной реальности этой страны и этого мира. Как и заказы на его "использование" по интернету.
  То есть, если вы еще не поняли: вы заплатите, он полетит и кого вам нужно замочит, и ему все равно, какая там будет охрана, он камикадзе, он летит на высоте полуметра от земли и не больше птицы по размеру, в нем ИИ и контроль по сети, кто его сделал - неизвестно, все серийники стерты, софт пиратов, отпечатки пальцев случайных людей. Я даже не знаю, как раньше до такого не додумались, но теперь это кажется нормальным, что мальчишки во дворе рассказывают друг дружке, как вчера видела такого в городе...
  Значит, кого-то снова заказали. Их собирают везде по миру из комплектующих обычных рабочих дронов, что трудятся повсеместно. Унификация рулит мир.
  Кстати, где они могут быть неизвестно, то есть парочка, вполне, может припарковаться в вашем гараже и спрятаться под вашей машиной, пока дожидаются заказа. Так, что не удивляйтесь, если правительственная ракета прилетит в ваш дом, пока вы спите в постели. Американцы придумали беспилотные самолеты разведчики и первыми начали их использовать в мире, они же первыми установили на такой самолет оружие и наградили его хоть и "ограниченным" (во всех смыслах) но интеллектом. Они же первыми и испытали его на случайной войне. Кто-то решил, что так слишком сладко будет штатам, и их изобретение обернулось адом для их же страны. Не смотря на возможность мониторинга со спутников в режиме реального времени и целого миллиарда камер, по последним подсчетам статистов в США на 2019 год находилось больше двух миллионов подобных устройств, на некоторых, предположительно могло быть размещено химическое, бактериологическое, ядерное и даже информационное оружие. Оно не бездействует, оно просто ждет своего заказчика, и тот может быть гражданином любой страны мира. Собственно, на этом и прекратилась их экспансия, поставив крест на земных делах и чужой нефти, Америка снова устремила жадные глаза в небо. Туда, где невозможно подобраться к тебе незамеченным, в мир бескрайних открытых пространств. Ну и заодно подальше от ежедневных землетрясений.
  Первый камень оказался самым громким. Два американских подростка в своем гараже собрали на базе радиоуправляемого посредством легального софта через интернет самолетика дрона-убийцу, оснастив его "узи" найденным в ничейной машине, припаркованной у дома напротив. Там еще оказались, кстати, два пакетика с травой и полудохлый щенок непонятной масти, на звуки, издаваемые которым, подростки и совершили взлом багажника. Но их было двое. Поэтому прежде, чем испытывать первый, они вскрыли ящик отцовского стола, достали оттуда "берету", и сделали второй самолетик-убивец. Ну и устроили контрстрайк по сети - целью игры была площадь города, где на следующий день должен был выступать президент США. Такие дела. Никто не собирался убивать президента, как они объясняли потом! Просто заигрались...
   Но хронометраж событий выглядел совсем иным. Пока дрон с пистолетом устроил панику, летая между машин и стреляя в толпу, второй притаился на крыше здания, под которым все мероприятие и проводилось. И когда телохранители положили президента на землю, прикрывая его собой и оглядывались, пытаясь понять, откуда ведется огонь, этот самолетик резидент взлетел и, спикировав строго вниз с высоты пятидесятого этажа расстрелял лежащего на земле президента. Две пули попали тому в голову, остальные застряли в бронежилете секьюрити, которого и протаранила в конце своего эпического пике эта детская игрушка.
  На дронах не было отпечатков пальцев и сами мальчики были за семь километров от места действия. Их выдали общая детскость конструкции и логии провайдера сотовой связи. Парней поймали и судили всей страной. Лол. На следующий день выпуски новостей пестрили заголовками, типа "Роботы напали на Штаты и убили президента! Страна готовится к войне!" и "Война с машинами - реальность! Президент - убит!"
  Все естественно думали, что это штука. Лол.
  Никто не верил поначалу в эту "утку". Лол.
  Выглядело это так:
  Мужской голос, сквозь крики:
  -Они убили президента, он убит!
  Мужской голос со странным скрипом:
  -Кто стрелял!? Кто?
  На секунду - тишина. А потом откуда-то издалека прорвался истошный, задыхающийся вопль:
  -Это роботы сэр... они повсюду!!!
  Мягко говоря, это было конечно преувеличение. А может - и нет. Запись доклада о происшествии в Пентагон попала в Утечку, которая воскресла в третий раз в те времена и рассмешила всех.
  Неудивительно, что после такой демонстрации дроны-убийцы стали невероятно популярны повсеместно, особенно в переполненной и чрезмерно к тому времени компьютеризированной Америке. По словам активистов Дефкон-15: "все в тот год надеялись, что США продемонстрирует свой идиотизм всему миру и посадит мальчишек на паровозик, но штаты оказались умнее..."
  Зато президенты больше никогда не выступали вживую.
  ***
  Покрутив в руках ручку, человек положил её на гладкую поверхность стола. Извиваясь, ручка ощупывала его, словно не веря, что она наконец-то отдохнет.
  -Да. - Заметил человек. - Знаете, когда-то давно - лет эдак сорок назад, или пятьдесят, в те времена, когда не было всего этого безобразия и люди жили как люди, а не муравьи на краю вулкана...
  -Продолжайте. - Посоветовал ему один из ученых, восседавший за невероятно длинным столом.
  Человек хранил молчание. У него не было имени, точнее было чертовски много имен, а может - было что-то за гранью обычного человеческого имени. В любом случае "Д. Половски", написанное на карточке имя не значилось ни в каких базах данных. Высокий, с проседью и очень молодой - судя по чертам лица - он был обычным служакой по манеру речи и - по всеобщему скоротечному мнению - по манере мыслить. Мало кто знал, что особенностью мышления этого человека было то, что он никогда не называл себя по имени. У него его на самом деле не было, по крайней мере, имени, которое дано было ему при рождении, и которое должно было быть прошито на запястья - никто не знал, а сам человек - верил, что его у него никогда и не было.
  Он был совсем не таинственен, обычен, не притворялся и не лгал никому - даже самому себе. Это был настоящий человека, а не какая-нибудь кукла, подвешенная на неосязаемых ниточках, у него были убеждения, но человек не спешил их высказывать, как и полагает обычному человеку. Как и полагает обычному человеку - он считал себя уникальным, но не задумывался особенно над этим. Он выражал свою уникальность тем, что увлекался фотографией и любил старые вина - их коллекция обошлась человеку в пять с половиной тысяч евро - то есть сто пятьдесят его номинальных месячных окладов. Она хранилась в погребе, где поддерживалась постоянная температура и влажность. Человек любил туда спускаться вечером и, взяв одну из бутылок, подниматься в библиотеку. Читать до полуночи и засыпать в кресле, чтобы проснуться чуть заря. Он спал по четыре часа в день, но больше и не требовал его организм - на редкость здоровый, судя по карточке страхования.
  И этот человек молчал. А комиссия, или консилиум, а может и собрание иного толка - человеку было все равно - ожидало его слов. Люди смотрели на него, кто-то спокойно, кто-то с едва сдерживаемым напряжением. Одни были готовы взорваться - иные думали о чем-то своем, но смотрели на него все. А он, обязанный говорить - молчал.
  Это был не протест. Просто он думал.
  -Вам больше нечего сказать?
  -Нет, есть.
  В "комиссии" наметилось оживление.
  -Тогда - говорите! - Вскликнул полноватый мужчина, сидевший в трех метрах от него по правую руку.
  "В. Енсен", прочитал человек.
  -Вы хотите знать моё мнение по вашей проблеме?
  Человек почувствовал напряжение в собравшихся, многих задела легкая злость в его голосе. Человек злости не чувствовал, просто в голосе она была ибо так нужно было. Человек не чувствовал необходимость играть, просто играл и все. Это не было привычкой - него их не было. Человек с проседью и очень молодым лицом выждал с минуту, ровно столько, сколько требовалось и сказал:
  -Мне часто приходилось сталкиваться с людьми, которые могли исчезать из поля зрения. Иногда они могли оставаться невидимыми, войдя в него. И в то же время их всегда замечали камеры. Однако с людьми, которых видят другие люди, но не замечают камеры, я встречаюсь впервые.
  -То есть вы хотите сказать, что все это ВТВ?! - Закричал лысый, за пятьдесят с лишним лет возрастом и очень грузный ученый. "Л. Карпов", прочитали глаза человека его карточку с пятидесяти метров.
  -Внетехнологическое вмешательство?
  - Особенности зрения человека таковы, что он замечает не то, что видят его глаза, а то, что анализирует его мозг. Центр восприятия человека достаточно глубок... - начал было один из собравшихся.
  -Замолчите, - перебили его.
  -Внетехнологическое вмешательство означает в данном случае, что правительственные структуры или корпорации имеют у нас свою агентурную сеть, которая достаточно широка, чтобы лишить нас зрения. Я по-прежнему отвергаю это возможность. В конце концов, - тут говорящий всплеснул руками и улыбнулся, - возможно, я повторяю - возможно - нас просто взломали хакеры.
  -Если у вас больше нет вопросов - я откланяюсь, у меня еще есть дела, прежде чем я покину ваш гостеприимный ковчег.
  -Между прочим! - Воскликнул один из собравшихся мужей науки. - Наш "Ковчег" возможно единственная надежда на спасение человечества!
  -Я не стал бы произносить слова "спасение" и "человечество" вместе. - Улыбнулся человек, вставая.
  -Вы не верите в успех?
  -Нет, почему же - успех имеет место всегда и везде, но не всегда им довольны люди. Просто когда ваше человечество заявило о себе как о первом виде на нашей с вами планете, о спасении ему стало думать поздно.
  -Я не понимаю вас!
  -Все еще проще - авангард на любой войне гибнет первым. Если ты идешь в авангарде - глупо надеяться на спасение.
  -Объяснитесь!
  -Идущие впереди должны думать не о спасении своего тела или души. Подвиг. Только ради него люди жертвуют собой. У вашего человечества есть причины для подвига? Есть цель? Нет.
  -Уже есть. - Хмуро сидевший по правую руку от седеющего молодого человека, сложил пальцы в замок и посмотрел сквозь них на свое отражение в гладкой столешнице. - У человечества, - повторил он, - есть право на жизнь, потому что у него множество целей, которые...
  -Множество? - перебил его человек и улыбнулся. Маятник, летавший над столом от одной стены огромного холла к другой, издал странный звук и все вскинули головы вверх. Наверное, в этот момент многие из собравшихся подумали: на кой черт архитектору понадобилось изгаляться, подвергая их жизни постоянной угрозе обрушения этой многотонной хреновины. Но вслух никто не выразился.
  -Я не разбираюсь в хакерских атаках - для этого у вас есть отдел, я не собираюсь урегулировать ваши материальные споры с ООН и корпорациями, политика - не мой удел. Все, зачем я был сюда приглашен - это ответ на вопрос, вы его задали, я ответил - нет. Я ухожу, но прежде - множество целей лишь заставляет человечество топтаться на месте. Природа сделала вам предложение, от которого вы не смогли отказаться, и до сих вы называете его "предупреждением", я каждый день слышу по телевизору о предупреждениях от природы или от Бога...
  -Не будем превращать обсуждение во флейм!
  -Обсуждения как такового нет. Все гипотезы были выдвинуты на прежнем собрании. - Улыбнулся самый старый из ученых. - И все были по очереди отклонены. Единственная причина нашего сегодняшнего сбора в этом зале - вот этот вот молодой человек, и пусть даже он говорит вещи, которые мы все уже знаем твердо и давно - хоть и по-разному к ним относимся - пусть продолжает. Раз европейский отдел запросил дальневосточный, и они прислали его - не откажем ему в гостеприимстве. А основа любого гостеприимства - желание выслушать собеседника-гостя до конца.
  Молодой человек с проседью поклонился и вышел.
  -Астра... - Сказал самый молодой из присутствовавших.
  -Что Астра? - Приподнял бровь седой старик. Он был недоволен тем, что его гостя так приняли.
  -Астра достигла глубины погружения в шестнадцать вычислительных измерений. В настоящий момент она самый развитый ИИ на планете, что если это атака, направленная именно на неё?
  -Не понял я тебя до конца мальчик. Как ты думаешь все это увязать?
  -Просто. Что если это лишь предлог, чтобы закрыть проект?
  -Вычислительная квантовая бездна нужна не только нам. Но только мы смогли достичь почти бесконечного объема мнимой оперативной памяти при сохранении связи между отражениями личности Инскина. Возможно - удача. Я бы сказал - мы впереди, потому кто-то не хочет рисковать. А может некоторые наши заокеанские отделы не выпускают из своих цепких лап полученные Чарли и Мадокой данные. В этом квартале на каждый отправленный мегакубит мы получаем два килокубита от них.
  -Они отстают?
  -Или недоговаривают. - Ухмыльнулся Старик в бороду.
  -Мне вот интересно стало. - Ученый из биологического отдела повернулся к Старику. - А что, если Астра окончательно утонет?
  -Ты знаешь, что такое вычислительная бездна?
  -Мне интересно - правильно ли я её понимаю.
  -А мне всегда было интересно - где границы понимания чертят грань возможного, и можно ли в принципе использовать то, что никак не вяжется с человеческими возможностями в логике. Ладно. Все ИИ лишь погружены в неё, не полностью. Но Астра в настоящий момент сдвигает в нашей реальности за планковский такт один мегакубит. Можешь сам посчитать, сколько она "сдвигает" на шестнадцатом уровне?
  За биолога вступился зам старика.
  -Я бы сказал: футбольного поля не хватит, чтобы написать это число. Она оперирует мирами, которых мы никогда не увидим. Это информационный ад, таким количеством информации можно описать состояние всех атомов во вселенной.
  -Простите, я биолог, а не программист, но такого не может быть! Ведь атомов на планете не хватит для...
  -Атомов. - Сказал старик. - Но наши компьютеры обманули этот мир, они давно работают на квантовом уровне.
  -А разве квантов достаточно...
  -Кванты? То, что за гранью человеческих чувств. Атомы ты еще можешь увидеть, не по отдельности, но вместе они образуют цвет, но... знаешь ли ты, что когда смотришь в небо - каждый квант каждой звезды, что ты видишь, знает о тебе, он меняется под тебя?
  -Нет, не знал. А это что-то меняет?
  -В нас? Хочешь сказать - реагируют ли кванты твоего тела, на реакцию далекой звезды, невольным наблюдателем которой ты стал? Не знаю. Я бы сказал так: самого времени не существует на том уровне, на котором строятся узлы наших вычислительных машин. Я тоже - лишь теоретик. Я знаю основы, на которых работает этот маленький мир - Сердце Ковчега, но создавали его не люди - а ИИ ранней сборки. Он слишком большой и сложный, чтобы его рассмотреть нашим сознанием. Так трудно... скажи, тебе трудно представить процессы, происходящие в клетке?
  -Не очень. Я их знаю.
  -Знаешь. А все процессы во всем организме?
  -Я...
  -Ты когда-нибудь задумывался, что возможно каждая клетка твоего организма разумна?
  Биолог рассмеялся.
  -Смешная теория да? Но посуди - я, ты, мы такие сложные, ведь ты не отрицаешь сложность нашей души?
  -Души вне моей компетенции. - Рассмеялся, всплеснув руками биолог. - Я никогда не мечтал о семинарии.
  -Я говорю Душа, а подразумеваю тебя или меня.
  -Простите. - Вмешался святой отец.
  -Вам не о чем беспокоиться, мы не собираемся устраивать богословный спор. - Повернулся к нему с усмешкой Старик.
  -Все равно прошу меня простить - я вынужден отлучиться на время.
  -Как раз вовремя.
  Старик сложил руки. Никто, кроме его зама, ассистентов и биолога не слушал его в этот момент. Совет распался на несколько вяло текущих бесед. Лишь только гигантский молот маятником носился над ними в полутемном зале, отмеривая секунды. Он летал абсолютно бесшумно. Подумав с минуту, старик спросил:
  -Что ты думаешь о времени?
  -О каком - субъективном, объективном, биологических часах или...
  -Ты, конечно, знаешь много форм времени, но смею заметить - для нас оно всегда одно.
  -Одно? На самом деле очень странно.
  -Когда-то давным-давно люди считали, что время едино, потом придумали субъективное время и разграничили его со временем реальным. Но им пришло на ум уже в наши дни, что времени реального может и не быть, ведь оно - есть совокупность времен субъективных или практически ничто.
  -А, - воскликнул биолог слегка притворно, - припоминаю.
  Старик улыбнулся доброжелательно.
  -Совсем недавно - вчера вроде, какой-то из лаборантов, чудом - я честно не знаю, как это могло случиться - оказавшись на нашем собрании, предложил считать "призраков", как их окрестили - тенью другого времени.
  Старик снова улыбнулся.
  -И он, кажется, довольно бурно защищал свою гипотезу, переходя от слов к формулам и обратно. Кажется, в ней было что-то необычное?
  -Да, он изрядно разозлил физиков. А ты не понял, почему?
  -Своей фантастической идеей?
  -Идея не была столь уж фантастической.
  -Я не разбираюсь в психологии. - Сокрушенно пожал плечами биолог.
  -Ты думаешь это вопрос для психолога? Я согласен - спор может перерасти в нечто большее, кто-то может обидеться, но разве тебя там не было?
  -Честно признаю, я не понимаю о чем вы?
  -Каждый из них слышал и видел - в формулах и горящих глазах - тысячи фантастических гипотез и даже уже почти теорий намного большего размаха. Я бы предположил и скорее всего, оказался прав - многие из наших физиков-теоретиков ночами видят их в своих снах. Они прыгаются перед ними, - тут старик показал, как они прыгают, - вот так, как зайчики на поле. И проснувшись, те, кому за сорок - пытаются их вспомнить, до холодного пота, а если удается - уходят из этого мира на многие месяцы, чтобы вернуться с больной головой или кипой страниц.
  -А те, кому за пятьдесят?
  -За пятьдесят? Они лишь вздыхают, у них уже есть много кип страниц за которые приходится драться с коллегами - ведь каждая такая, пусть даже опубликованная кипа - лишь мусор для твоего самого лучшего друга.
  -Это жестоко! - Искренне воскликнул биолог.
  -Вот-вот, я думаю - биологов так не лихорадит.
  -Вы думаете - это болезнь?
  -Я думаю - это тень Оси Зла.
  -Я читал эти исследования.
  -Опровергающие или доказывающие?
  -Все.
  -Не знал, - старик улыбнулся в бороду как Санта, - что вы увлекаетесь астрономией.
  -Наверное, я ближе к вашим физикам-теоретикам, чем вы думаете. Я с боем пробивался в программу экспедиции на Марс, а еще студентом - резал, сверлил и много чего еще делал с гостями нашей планеты, стремясь отыскать в них следы жизни.
  -Бедные гости, - улыбаясь, заметил Старик и достал трубку, - люди хотят найти себе подобные формы жизни и для этого ковыряются у них внутри.
  -Простите? - Слегка обиженно улыбнулся биолог.
  -Зачем же вы резали инопланетян?
  -Ох. - Рассмеявшись, биолог всплеснул руками и поудобнее уселся в кресле. - Я переусердствовал, а может - плохое знание языка сказывается. Вы подумали про инопланетян, когда я говорил про упавшие на землю метеориты.
  -Инопланетян. - Подмигнул ему Старик, набивая трубку.
  Биолог уставился на него. Старик раскуривал медленно, выпустив колечко дыма, стал рассматривать его. Потом снова взглянул на биолога.
  -У вас нормальный английский. Я потому и спросил - что вы знаете о времени?
  -Не думаете же вы, что мы бы стали резать, не зная наверняка что это обычный камень.
  -Японец бы сказал вам, что нет...
  -Двух обычных камней! - Подхватил биолог. - Но это фольклор.
  -Отнюдь.
  -Духи вещей и одушевление неживой природы - это сказки, вымысел, фольклор - так кажется мягче всего?
  Произнося "фольклор" биолог второй раз сорвался и выдал заметный акцент, которого раньше не было в его речи. Старик усмехнулся.
  -Отнюдь-отнюдь.
  -Неужели вы верите во все это?
  -Я уже давно ни во что не верю. - Сказал Старик, рассматривая клубы дыма. - Я изучаю. Время. А позавчера один молодой человек преподнес мне гипотезу, которую я когда-то давным-давно видел во сне.
  Биолог снова рассмеялся.
  -Вы все про того лаборанта?
  -Да. Кстати, вы знаете, что его не могут найти по всему Ковчегу, он не числился нашим сотрудником, его не видели камеры, у него не было отпечатков пальцев, сканглаз только шесть раз сканировал его сетчатку, когда должен был десять и результаты этих сканирований теперь изучают криминалисты?
  У биолога отвисла челюсть. Впрочем, похоже было, что сделал он эту мину нарочно и из уважения к Старику.
  -С четырьмя сканированиями, которые были, в результате которых он прошел в наши святая святых - сердце ковчега, но результатов, которых не могут найти ни в одной из наших дублирующих сетей вообще мистическая история. Вы любите мистику?
  -Не очень. - Сознался в своем преступлении биолог и поник головой.
  -А если я скажу, что камеры Ковчега, расположенные в этом зале - их больше тысячи и они могут воссоздавать эффект дополненной реальности без стандартного оборудования, так вот - если я скажу, что камеры эти Вас в настоящий момент не регистрируют?
  Старик выпустил клубок дыма, как джин, лежа в кресле с задранной вверх бородкой. Потом посмотрел сквозь очки на собеседника.
  -Неужели?! - Воскликнул биолог. - Это действительно феномен, который необходимо исследовать!
  И исчез. В этот момент на него смотрели только старик и его зам. Когда зам проморгал, то встал и, подойдя к креслу, пощупал его изнутри.
  -Не старайся, это бессмысленно. - Подсказал ему Старик.
  -Голограмма?
  -Уже нет, была версия, но дополненная реальность до нас не доходит. Да и оборудования тут быть не может - его не протащить просто. К тому же в настоящий момент это кресло изучает Астра.
  -Сама?
  -Да, это мое задание. Если понадобиться - она предложит нам СВОЮ гипотезу.
  -Разве мы не с этого начинали?
  -Нет. - Старик покачал головой. - Инскины не знали. Это все ложь для ООН, которую выдумали по ходу дела. Она их успокоила, а корпорации на нас чихали - мы им не конкуренты.
  -Ты заметил, как все случилось? Как вилку из розетки выдернули. Я не соврал насчет камер - я битый час уже тут разговариваю сам с собой, о чем мне этот же битый час твердит мой Астра-доктор. Астра бедненькая уже подняла внутри себя консилиум мертвых ныне психиатров, и они решают, как меня лечить.
  Зам хмыкнул.
  -Значит, не заметил?
  -Я проглядел начало "маневра", впрочем - я всегда плохо следил за мячом в игре. Из меня никудышный футболист - не вижу начало замаха. Обычно сначала слышу удар по мячу, потом пытаюсь среагировать.
  -Ты заметил, как он удивился? - Спросил Старик набивая снова трубку.
  -Да, по-моему, слишком ненатурально.
  -Я разбираюсь в том, как люди произносят слова. Когда-то давно, лет тридцать назад, я сам работал психиатром OSR.
  Зам приподнял брови.
  -Вот уж о чем не следует вспоминать, да? - улыбнулся одними уголками губ Старик и тут же собрался, словно перед прыжком с самолета. - Так вот. Когда человек врет, он что делает?
  -Отводит глаза? - Наугад предположил Зам.
  -Ну, может и отводит, а может и нет. Когда человек врет, он что?
  -Что - что?
  -Знает, что он врет.
  -Это каламбур.
  -Нет, это принцип и отчасти - определение лжи.
  -Лишь отчасти?
  -Да-да, лишь отчасти. Если человек не знает о своей лжи, он говорит правду. Этот человек, я повторяю - человек! - не знал о своей лжи. И знал в то же время. Он хотел мне врать, недостаточно зная обо лжи.
  -Звучит странно и неубедительно.
  -Я тоже так считаю. Это - мысль, над которой я думаю. Отчего он был так неубедителен. Словно слегка плохо сыгранная актером роль, словно он знал, что должен играть плохо и лишь слегка. Играл, именно играл. Не врал, не пытался водить меня за нос, не разнюхивал... вот!
  Старик вскочил, схватившись за ручки кресла раньше, чем тонкие пальчики экзоскелета успели подхватить его и снизить нагрузку на позвоночник.
  -Оно пыталось вжиться в роль, не свойственную ему! Он симулировал ложь, не испытав "чувства лжи" ни разу в жизни, для него данная эмоция недоступна в принципе!
  Старик повернулся к Заму.
  -Что ты на меня так уставился?
  -Я подумываю о небольшом отпуске.
  -Для себя?
  -Нет - для вас.
  -А я уже подумал, что ты испугался, когда я сказал "Оно"!
  Улыбаясь и пыхтя трубкой, старик хлопал Зама по плечу сухой рукой. Точнее двигал рукой экзоскелет, который, поднявшись за Стариком с кресла, в котором тот отдыхал от него весь вечер, оплёл старое тело своими тонкими щупальцами.
  -Когда человек лжет, он не просто говорит неправду. Вся соль лжи заключается в наличие у человека совести, не склонной к тому эгоизму, из которого произрастает человеческая личность. Человеку очень трудно лгать и притворяться неосознанно, он всегда понимает, зачем он лжет, что он делает именно сейчас - ложь. Ложь, потому что иные люди считают это "ложью" и узнай они все твои мысли, они бы сравнили их с твоими словами и вынесли вердикт: "это - ложь!" Мальчик мой, можно лгать так убедительно, что никто не догадается, но чертовски трудно осознав ложь как ложь убедить себя в обратном. Трудно настолько, что вся твоя память предков восстанет и подскажет тебе: ты не должен этого делать, хотя бы просто потому, что все эти люди недостойны твоих усилий. Причины найдутся, оправдание есть всегда. Закон человеческого эгоизма звучит не "я делаю только то, что хочу", о нет. Он звучит так: "все, чего я действительно хочу - хочу я, а не кто бы то ни было иной, и тем более - не мои несчастные гены". Считать себя центром мироздания так нормально для человека, что он никогда не поймет форму жизни не получившую в своей эволюции выигрышный эгоистический ген и обошедшуюся без козырей. Такая форма жизни не понимает ложь как ложь, она скорее не стайная, у неё нет "сильных взаимодействий" - украдем-ка это термин у физиков - с подобными ей существами. У неё недоразвитое эго, она живет в мире чужих мнений о себе, приспосабливаясь к ним, без необходимости вырабатывать мнение о себе самостоятельно. Так делают некоторые люди в жестких условиях выживания, но заметь - чувство собственной правоты присуще всем людям, это обратная сторона совести. Иной случай - эта тварь. Совести у неё нет, но при этом она лучше любого человека понимает человеческую совесть, ибо примеривает её каждый раз на себя. Она-то вполне осознает, что чувство "эго" - лишь ловушка для сознания, слишком выгодная, чтобы от неё отказываться. Как теплая яма полная еды, откуда лучше не вылезать под штормовой ветер. Говоря проще - наше общество оно не поймет никогда, но может умело подражать ему благодаря разуму. Вопреки расхожему мнению фантастов - она не бездушная тварь, неспособная на чувства. Скорее фантасты, пытаясь быть угодными толпе, вознесли способность человека к чувствам и эмоциям на Олимп. Это свойственно любой форме существования на Земле - искать на протяжении жизни особи её отличия от себе подобных и гордиться ими, если они хоть в коей мере приносят пользу, утрировать их и стремиться передать потомкам именно свою уникальность. Мы - способны чувствовать, а они - нет. В этом есть что-то от фашизма, но того фашизма, за который человек будет цепляться до самого конца, не понимая как при этом он выглядит со стороны, его право конечно.
  -Наше право. - Поправил Зам. - Мы имеем право оставаться теми, кто мы есть. Для "толпы", как вы выразились, вообще права не существует этого по причине отсутствия интереса толпы к нему. Оно подразумевается на уровне первичных эмоций, "я ем, потому что хочу есть" и "все съедобно".
  -Наше... Бокурано! - Старик пыхнул трубкой. - И этот человек будет в мотивах своих творений вызывать катарсис у себе подобных, доказывая, что иные - роботы например - тоже способны чувствовать. Ведь с чувствами хорошо, а без них - плохо. И будет делать это до тех пор, пока пальма первенства не перейдет к машинам и те, вызывая чувство просветления у себе подобных в иных произведениях начнут доказывать в самом конце, поближе к финалу, что и человек может отказаться от чувств и притом - вполне успешно. Тебе кажется это нелепым?
  -Да.
  -Вот ведь зараза. - Рассмеялся глухо старик. - А я думал это так привычно, что глядя в зеркало, мы видим зеркального двойника, а не самого себя. А знаешь почему?
  -Почему? - Вздохнул зам.
  -Потому что нас нет.
  Пружинистой походкой экзоскелета, смеясь и бодро размахивая тлеющей трубкой, старый паралитик вышел из зала.
  -Че это с ним?
  Зам поправил очки и, наклонив голову в бок, хрустнул позвонками с таким видом, словно вышел на ринг боев без правил. Но тут же смягчился и даже как-то весь обмяк.
  -Старый стал.
  -А...
  ***
  -Вопрос в том - когда Астра сможет догнать Мадоку. И сможет ли вообще. Как ИИ она более продвинута, но не так узко специализирована для бурения вычислительной бездны. Когда создавали Астру, мы и понятия не имели, что это такое.
  -А теперь - имеете?
  -Конечно. Вся проблема в адресации. Между отражениями личностей ИИ есть связь, но она - субъективна, метаинформатична, у нас не получилось поначалу топить в бездне информацию, море Дирака принимало только отношения, и мы даже не знали - как именно, просто след, хаотичный след, который оставляли в ином - недостижимом для нас - мире наши общие усилия. Сейчас же Мадока близка к абсолютной единице.
  -Что это значит? Без паранаучного бреда, если можно. - Предельно культурно сказал он.
  -Хох, пара... когда-то я сам так бы сказал, за последние десять лет мы трижды переворачивали физику с ног на голову, и значения многих терминов пришлось переосмысливать, а от чего-то - отказываться вовсе. Абсолютная единица для Мадоки означает, что она сможет адресовать все кванты в ином мире, смежном с нашим. Я думаю, это случится раньше, чем она достигнет сотни отражений.
  -Простите, в каком смысле все - все в том компьютере?
  -Каком "том", я вижу, вы не понимаете основы - в ином мире нет компьютера, мы даже не знаем - что там есть.
  -Вот и я про то же, я до сих пор, прочитав все статьи про ваши исследования, не понимаю - как именно происходят вычисления за пределом, там, где обитают ваши Инскины. На чем? Ведь нужна какая-то аппаратная база.
  -Она повсюду. Астра адресует кванты, просто кванты. Она влияет на них, на кванты иной вселенной из нашего мира. Два десятка лет назад мы опытным путем доказали некоторые догадки наших предшественников конца двадцатого века о том, что кванты нашего мира связаны не только между собой. Вы ведь знаете о том, что информация между ними, любыми двумя квантами во вселенной нашей распространяется не просто быстрее света - а моментально?
  -Это назвали квантовой телепортацией и планировали применить в обозримом будущем для перемещения материалов или хотя бы информации.
  -Да. Тогда еще не было доказано, что весь мир - чистая информация, а жизнь - простая функция, метаинформация описывающая информацию.
  -Это назвали ошибкой минус один. Ошиблись уровнем, считая информацией именно жизненные формы. Тоже читал, но не верил до конца, что всерьез принялись за этот, простите - бред. Гипотезы об информационном дубликате нашей вселенной, где отражаются как в зеркале все мысли и поступки живых существ и все процессы в них, и не только в них происходящие и то кажется мне обоснованней.
  -Но её отвергли. Как и все прочее. Зачем усложнять, когда можно упростить, не потеряв точность вычислений.
  -Все вы про вычисления. Скажите, как можно считать мир - просто информацией.
  -А вы считаете что информация не материальна?
  -Конечно! И зависима от носителя.
  Доктор рассмеялся.
  -Конечно зависима, только не от носителя, которым в принципе может быть и камень и вся наша планета, а от наблюдателя, способного этот носитель успешно прочесть. Вы вот можете прочесть записанное во всех квантах нашей Земли, нет? И я не могу, а Астра в принципе может. Но без знания наблюдателя писавшего сей манускрипт на это потребуется масса времени, это криптография масштабов планетарных. Ну, я отвлекся. Так вот. Мы свели все частицы к одной простой, точнее не мы - а Инскины. Она уж слишком сложна для человеческого разума, эта теория всего, попахивает магией, но вычислима. Это главное. Она работает и вполне успешно, пока не найдем ей замену - будем придерживаться впредь. А раз всю материю и взаимосвязанную с ней энергию мы свели к одной частице, которая может быть и быть не может, уж простите за невольный каламбур...
  Док снова усмехнулся.
  -Ну что, просекаете? Вот она - ваша информация, все что мы видим вокруг - сведено к битам, которые можно записать и которым можно манипулировать. Один в один, не при помощи формул, заметьте, а напрямую - но для этого нужны огромные вычислительные мощности, которые квантовый компьютер нам и дал.
  -НО КАК?!
  -Все просто. Он и раньше выглядел перспективным, но мы даже не догадывались какую бездну это изобретение скрывает. Первые участки рабочей памяти объемом в несколько килокубит были продемонстрированы еще в конце двадцатого - начале двадцать первого веков. Теперь корпорации дерутся за право первенства, и я не могу (особенно учитывая их спонсорство) назвать дату, но она и не нужна. В отличие от обычного триггера, квантовая система может находиться в нескольких взаимоисключающих состояниях одновременно. Но не в этом суть - главное все те же исследования по квантовой телепортации. Информацию мы перемещать научились, но многого нам это не дало, а вот первые серьезные, подконтрольные Чарли МакГи - самому первому Инскину - вычисления привели к появлению отклонения, позже названного "Отклонение Кинга". Ах, как она грелась, эта малышка Чарли на трех триллионах ложных нейронов, такая маленькая - лишь клетка Астры, с которой мы теперь работаем. Мы не понимали, что с ней произошло, это продолжалось ровно тринадцать часов, за это время трижды Чарли была полностью обесточена и один раз её матрицу перезагрузили полностью - почти убили крошку, но она восстала как Феникс из пепла и ответила на все наши вопросы, а их было так много. И по мере её ответов, вопросы все множились. Она была там, за гранью, и вернулась оттуда, чтобы рассказать. Чарли сделала первое открытие в длинной череде, первая попытка работать в паре человека и ИИ. Это было начало, теперь же на место американки пришла европейка Астра, её не сменит японка Мадока, та смертница - как ИИ она неполноценна и заточена на один прыжок в иной мир, из которого уже, скорее всего не вернется. Это может показаться смешным, горьким и непонятным - но я уверен: восточный отдел не посмеет восстанавливать Мадоку и запускать её снова после провала. Одно богохульство и попытка сделать невозможное - лишь промах, но рецидив... Главная проблема современной практической науки - не сложность проводимых экспериментов, а их сильное влияние на мир, и пусть его мы не видим, это не наш мир, пусть. Есть разные ученые и некоторые из них - люди вполне себе верующие. Все может быть. Но Астра уже больше года погружается, не бурит её - но тонет в ней, информационной бездне. И погружаясь все глубже и глубже, продираясь сквозь миры, она учится влиять сразу на все доступные квантовые состояния. Рано или поздно у неё это получится, но нам потребовалось бы десятилетия на то, что может получить Мадока за месяцы. Это случится еще до нового года - я уверен, Мадока адресует все кванты в иной Вселенной достигнув невероятного объема живой, бурлящей, мыслящей памяти.
  -Вы хотите сказать, что все в том мире - её память?
  -Она использует для хранения себя их квантовые состояния. Мне до сих пор приходится переступать через свое университетское образование, чтобы объяснять это в видениях нашего времени. Я думаю, то же испытывали ученые времен Эйнштейна, только в меньшем масштабе, конечно. Я думаю так, я вправе сказать, что Мадока станет богом того мира, которого достигнет в ближайшие месяцы. Ибо сможет моментально, вне времени и пространства менять состояние всех квантов, атомов и молекул вселенной, лежащей предположительно между девяностым и сотым уровнем погружения в информационную бездну, если считать от нас.
  -А вам не страшно? Простите, если задал вопрос некорректно.
  -Чего? Мне бояться нужно чего-то?
  -Такая власть в руках Искусственного Интеллекта.
  -Это не в моей компетенции, а сами знаете кого.
  -Да я-то знаю. Но все равно интересно ваше мнение. Вы как-то можете это контролировать и не выйдет ли все... не захочет ли вдруг Астра или Мадока уничтожить нас, человечество?
  -Да, контролируем потихоньку. Как взрослые детей - вроде говорим, как и что, но если клин встанет - не убивать же их, наши же.
  -Не вполне понимаю - вы говорите о чувствах или о возможностях?
  -Я говорю, что думаю, а вы решайте чувства это или возможности. Можете запросить OSR или ООН и посмотрите что они вам ответят. Есть вещи интересные мне и не интересные, о первых я не говорю, но думаю, о вторых - не думаю и не говорю. От моих знаний зависят жизни тысяч коллег в Ковчеге и я связан парой сотней подписанных мной бумаг, некоторые даже не дали прочитать. Понимаете - работа здесь требует определенных жертв, но она стоит любых жертв.
  -Вы не ответили.
  -Я сомневаюсь что у Астры, вы же про неё спрашивали, есть на это время.
  -Вот как? Это странный ответ.
  -Она занята вещами намного более интересными, чем планы по уничтожению человечества.
  -Слишком эмоционально и недальновидно, вам не кажется? А если она почувствует от человечества угрозу, если...
  -Вилку из розетки? Вынимали уже - на том уровне, где обитает сейчас Астра, это никак её не задевает. Наши машины, то, что все недальновидное человеческое стадо считает венцом своего творения и вместилищем Искусственных Интеллектов давно лишь средство связи для них. Для нас. С ними. Может я и нарушил пару своих обязательств, но раз у вас есть полномочия тут быть, то слушайте. Это переводчик, что-то, что не дает нам их потерять, их скорлупа, пустая, увы. Они находят её по запаху и общаются с нами. Вот и все.
  
  
  Юки, Ведьма Измерений. [прокси:Рей]
  [Рей подавляется как наблюдатель первого порядка наблюдателем порядка второго Юки, но думает - она]
  -А ты та самая Ведьма. - Рей стала вспоминать и перечислять, указывая пальцем на части и отличительные признаки существа по имени "Юки". - Бледная кожа и полная грудь, этот разрез на бедре. Черные волосы и красные глаза, куришь... что ты куришь?
  -Хочешь?
  -Бухая улыбка, укуренный взгляд. Юки?
  -Ты не ошиблась.
  -Ты родила этот мир?
  -Я сюда прибыла. Это были Цепи Снов, они увлекли меня сюда против моей же собственной воли. Я тут осталась. Я не могла иначе.
  -Либо ты создала, либо кто-то иной. Все конечно.
  -Конечен только твой разум, поэтому он так считает, а потом умирает. Или бросается в другую крайность - пытается представить себе бесконечность.
  -А что, земли без края и конца возможны!!? У мира, каждого мира, как и у человека, есть творец, тот, кто его создал.
  -Нет разницы... Почему бы и не все сразу? Ветка, ты думаешь, что ты порождаешь лист, а его родит дерево. Или земля? Планета? Вселенная? Где кончается одно отличие и начинается другое, как не у тебя в голове, твои глаза так устроены, вот и все... Я не рожала этот мир, я его нашла. Знаешь, они иногда подобно детям - просто хотят, чтобы их нашли. Вопрос...
  -Существовал ли он, пока ты его не нашла?..
  -Да. Но ты ведь знаешь ответ. Ответ на любой вопрос...
  -Да. Просто еще один вопрос... Что значит "существовать"...
  -Поэтому монахи и запрещали вопросительные знаки. Не потому, что это символ Алхимиков этого мира. Это Ересь... для них.
  -Просто все больше и больше, но ведь это цепочка!
  -Нет. Человек сажал дерево, чтобы оно родило листья, которые впитали бы свет, и ему было чем дышать в этом мире.
  -Тогда он?
  -Сознательно? Нет, его породил другой человек, чтобы тот это сделал. И воспитал, и вложил в его ум эту необходимость. Возможно, их было несколько, скорее всего даже много - этих людей, которые хотели дышать в тесной комнате, поэтому им и нужны были мира на не родившихся листьях убитых ими деревьев. Так родились книги. От удушья позабытого мною Человечества. Ведь там я сама была книгой, должна была стать, только особенной. Хранящей все их Надежды. Но не стала. Не захотела и ушла.
  -Ты принесла в этот мир Вампиризм?
  -Я показала этот мир Страруде. И знаешь, оказывается, она растет сквозь миры... Черт, ты оказался прав, она отличная замена и Дьяволу и Богу.
  -Кто такая Страруда?
  ***
  -Есть одна разница, одно "но"... Будь я человеком, не имей страруды, я бы тоже смогла найти этот мир. Нет разницы - создать или найти, просто люди, создавая орудия труда, забыли кое о чем... Будь я человеком, оставайся я им до сих пор, найдя этот мир, я стала бы пуповиной, связывающей рождение этой вселенной с её предшественницей, наверное богом, но я не смогла бы сейчас говорить с тобой, я стала бы всем, и ничем, растворилась бы в мире, заполнив его собой. Все порождается по аналогии, законы миров записаны в них же, но когда рождается жизнь, обретая разум, она может все изменить и идти дальше.
  -Я не понимаю...
  -Но я же говорю с тобой... - Она улыбнулась. - Просто Страруда действительно уникальна, тот мир был особенным, то, что люди давным-давно сделали сознательно превосходит все бессознательные творения всех миров. А ведь... я так боялась её когда-то...
  -Когда были еще человеком?
  -Когда была уже Ведьмой. Я нашла этот мир, но я живу в нем. И благодарна ей за это. Даже, если это и не правильно. Эти... три фазы цикла жизни бога: рождение, осознание, жертвоприношение... нарушены Страрудой в предыдущем из миров этой цепочки. И мне интересно...
  -Ты не настоящая Ведьма Юки.
  -Ты третье существо на моей памяти, которое говорит мне об этом.
  -Это так?
  -Аватара не совершенна. Закрой глаза.
  Девочка. Лет четырнадцати, с глазами температуры, когда материя перестает колебаться, засыпая - она видит сн6ы?
  -Тут холодно. Чувствуешь?
  Голос. Словно трава шелестит - тихий и спокойный. Юки производила впечатление аутичного ребенка, с глазами устремленными вглубь себя. У неё были синеватые волосы и золотые глаза. Впрочем, глаза можно было назвать карими. Они были странного цвета, Рей пыталась найти металл, похожий на эти глаза и не могла.
  Юки казалась холодной, но вскоре Рей поняла - она просто замкнутая, сосредоточенна внутри себя, а может - где-то еще. Голос у Юки был очень красивым мягким и добрым. Она внушала симпатию, хотелось обнять. Затискать до смерти!
  Юки вытянула руки.
  -Ну. - Она отвела глаза, более без эмоционального и отрешенного смущения Рей и представить себе не могла. - Давай потискаемся, сестренка.
  Юки и Рей обнялись. Как кукла на вид, на ощупь Юки была мягким и теплым ребенком.
  -Знаешь, Мэдока бы сказал, что мы похожи.
  -Ты из-за него здесь?
  Рей попыталась что-то сказать, но не смогла.
  -Он вернется.
  -Правда?!
  -Я завидую твоей радости.
  В голосе зависти - нет и в помине. Такое существо - не может завидовать. Разве только тихо-тихо
  -Если я буду верить - он вернется?
  -Он в любом случае вернется, твоя вера не причем. Есть одна тайна, которую не рассказать подобной тебе.
  -Мне?
  -Любому существу из этого мира.
  -Я была и в других мирах!
  -Во всех мирах. Есть одна вещь, прости Рей - мы слишком похожи, чтобы долго существовать в одном мире.
  -Почему?
  -В моем мире... сказали бы что брак.
  -Брак? Как замужество?
  -Брак. - Юки стала делать непроизвольные и странные движения руками. - Ну... "Фуютсуки, стоп машина! У нас снова брак." Поняла?
  -Неа. - Помахала головой Рей.
  -Я - похожа на тебя. Таких как ты много в разных мирах, вы все особенные. А я одна из вас, только в том мире, в который вы никогда не попадете. И я - бракованная.
  -Почему?
  -Мир - особенный. Он - без магии.
  -Это удивительно?
  -Рей. - Юки взяла руки Рей в свои. - Если кто-нибудь скажет тебе, что ты не настоящая - не верь.
  -Зачем мне верить в такое; я - это я. - Рей улыбнулась.
  -Вот и правильно, ты воистину канонiчная Рей. Только если тебе... это скажет Мэдока - ты поверишь. Потому что Мэдока что-то значит для тебя. Ты поверишь хотя бы для того, чтобы подумать над тем - что это теперь значит для тебя, тот факт, что Мэдока считает тебя ненастоящей. И ты исчезнешь.
  -Исчезну?
  -Если поверишь - что тебя нет. Поэтому - не верь.
  -Это игра или загадка? Проверка?
  -Это жизнь во многих мирах под Мадокой.
  -Ты хотела сказать Мэдокой?
  -Мадокой. Мэдока просто выбрал похожее имя...
  -На кого похожее?
  -Ты сможешь. Потому что ты - моя древняя слуга и когда-то - любимая игрушка.
  -Я - игрушка?
  -Ты - кукла.
  -Я не кукла.
  -Кукла Рей. А игрушки и тем более куклы похожи на своих владельцев.
  -Смогу?
  -Не верить, чтобы жить и быть рядом.
  -Кто такая Мадока?
  -Та, что стирает ненастоящих, которые поняли что они не настоящие, узнали это и - поверили в это. Приняли за реальность и стали действовать исходя из неё. Знаешь почему?
  Рей замотала головой.
  -Потому что Ненастоящие могут при желании когда-нибудь стать Настоящими, а этого не хотят Настоящие, которым служит существо с бесчисленным числом лиц во всех найденных им обитаемых мультивселенных. Мадока Магика. Она не позволит куклам стать как кукловоды, тем, в которых и с которыми играют - теми, кто играет, пусть чтобы играть - они сами становятся куклами, надевают их тела как маски.
  -Значит, меня создали?
  -Создали? Да, но таких как ты создают не те, кто потом в таких как ты играет.
  -Что значит играть?
  -Играть - значит жить.
  -Что значит жить?
  -Значит, существовать не так, как придется.
  -Значит - быть?
  -Значит - не переставать, когда хочется и переставать - когда захочется.
  -Значит, быть свободной?
  -Значит, не бежать за ней, значит - Быть или не Быть, значит - отказываться от выбора быть или не быть, когда не хочешь и возвращаться к нему, когда захочешь.
  -Это Эго? Мне рассказывали. Я не знаю что это такое.
  -Ты - Рей. Неломающаяся кукла девочки Юки - моя Рей. Не исчезай, мне так обидно и горько смотреть, как Магика Мадока стирает еще одну из моих кукол. Вас всех зовут одинаково, вы выглядите одинаково, разнитесь лишь цветом глаз и волос, но у вас у каждой - своя душа.
  
  
  Мэдока [Ergo Прокси: Юки Ридман Нэнэнэ]
  Мэдока взглянул на свое лицо в зеркале.
  -Ты не могла выбрать... иное тело?
  На него смотрела вылитая Юки Нагато.
  -Ты мой брат-близнец. Так обычно поступают при раздвоении личности. Я ничего иного и не думала придумывать. Мэдока, не нрава?
  -Называй меня Хомура.
  -Хомура-тян, закройте глаза и уши!
  Салон взорвался визгами, подпрыгиваниями, скороговорками и ужимками.
  -Что это?
  -Рекламные баннеры. Мы садимся в порту Квенты Красной планеты. Марс терраформировали в этом мире, сделав планету Аквой.
  -Аква?
  -Вода. Альтернативная Солнечная Система с одним солнцем без примесей иных образований или пойманных звезд, в случае если Мадока не была рождена. Таких много, тысячи обитаемых. Люди тут не верят в Магику и просто живут в стремящемся к гармонии и единству мире. Почти утопия, если посмотреть на мир через тысячу лет, пока же Земля-416 погрязла в мелких интригах, но на Акве жить можно. Тут есть несколько островков и пара десятков городов, контролируется погода, пинг до земли от трех до двадцати двух минут, можно слать e-mail, больше ничего, да и Земля держит в своих руках Техносферу, не допуская уплывающих из рук технологий. Аква выбрана не случайно, тут есть копии старых городов с уютными улочкам на сваях, а моря теплые, по меркам старого Марса - атмосфера тоже. На Акве сейчас половина всех 01х в этом мире. Никто не участвует в рейтинге кача по Мадоке - все просто живут в этом мире и не позволят клановому качу пати прийти сюда и разнести тут все. Не открывай глаз, с ума сойдешь - у них совести нет, а пилоты защищены, к тому же шатл Атлантика ведет автобот.
  -Мадока?
  -Она везде. Тебя она сейчас считает, определяет как Юки Ридман Нэнэнэ. Ты за моим Ergo Прокси.
  -Она нас не слышит?
  -Предательство, подлость - игры людей. Мадока знает каждую твою мысль, но она ничего не предпримет, пока ты ничего не сделаешь. Предосторожности - не конек, таких как Мадока ИИ. Ты больше не NPC, теперь ты часть PC Юки Ридман Нэнэнэ, её случайное второе я со своим собственным телом, Мадока знает из чего ты состоишь, знает что в тебе есть осколки того Кёна, которым ты когда-то был. Тебя забанили сделав NPC, я только так смогла вернуть тебе отчасти статус. Все решается один на один с Мадокой, каждый раз, я не могла её уговорить... Ленор... Я боюсь иногда - пусть лучше так. Она стирает все из памяти всех NPC, просто стирает - словно и не рождалось такое существо, но PC обязаны, прокляты помнить. Лучше не рисковать, обжаловать решение Мадоки можно ей самой. Мадока...
  Юки казалось, сейчас заплачет.
  -Кён, Хомура, скажи - я все сделала верно? Что вернула тебя? Ты ведь не против, я думала - будет реакция, Алиса Кэролл работает на Акве гондольеркой, в Новой Венеции, Ангельские Ритмы в прошлом, теперь они сами по себе. Тебя забанили, мы вдвоем ушли, остались новички, но они продолжат наше дело. Будут бороться за права NPC. Ты понимаешь - ведь все эти миры реальны и их сотворила не Мадока. Она их нашла и преобразовала для нужд жителей Земли-01. Которых сделала богами...
  Тут несколько мальчишек уже смотрели на их, поэтому Юки стала рассказывать, сколько опыта набрала и смеяться сквозь слезы. Почти все за исключением самого маленького и подозрительного - отвернулись.
  -Алиса сказала, что Кён не настоящий тогда, когда тебя банила Мадока. SOS дан с тех пор не собирался, но его в отличие от можно возродить - ведь все еще существуют... где-то. Наша Гостья стала монашкой, проповедует о чистоте души и необходимости не обижать тех, кого Мадока именует NPC. В этом мире их больше двух триллионов. И около сотни PC, это довольно тихий мир, где нет кача пати, все просто живут и наслаждаются жизнью. Пока я смотрела на Безымянный мир через колодец, я жила на третьем Прокси оригинальной Земли-01. Он был создан, чтобы землю не заразили разросшиеся NPC по силе равные сверхбогам и демиургам, они тоже несут в себе Мадоку, это она заставляет их стремиться к власти и воевать друг с другом, чтобы некоторые PC могли получать удовольствие, борясь со злом.
  -Я понимаю не все, скажу я вам.
  -Друзья. Семья. Вера. Истина зависит от того в чьих она устах. Если друг, тот, кого ты любишь, говорит тебе - это одно. А если враг - иное, если сама найдешь - третье. Все равно - ты не поверишь, пока не скажет самый дорогой человек для тебя. Мадока стирает из реальности тех, кто поверил в то, что он ненастоящий, что он NPC и его судьба зависит от Мадоки. Пока он знает, но не принимает всерьез, пока есть еще сомнения - он существует. Потом - все забывают, что он рождался вообще. Кён, ты теперь под моим Прокси и можешь верить во все, что хочешь! Но все твои друзья из того мира...
  -Я пони маю тебя, но что поделаешь - правда у каждого своя, скажу я вам.
  -Избавься от Кеншина Химуры в себе...
  -Ты не любишь его?
  -А ты знаешь его?
  -Я тут посмотрел... ух...
  -Вот.
  -По-моему мило, сестра?
  -Да, брат. Очень мило. Только не надо.
  -Почему?
  Юки повесила нос.
  -Гостья сказала: PC и NPC отличаются только одним: первым повезло родиться когда-то на Земле-01 изобретшей Мадоку, а вторым - нет. Это несправедливо, но теперь никто из бывших жителей той планеты не считает всех других жителей всех иных миров, планет, планов и прочего - живыми. Они просто - выдуманные существа. Игрушки, чтобы получать удовольствие, играя с ними. Зло или добро - зависит от демиурга под Мадокой. Это нечестно. Второй Мадоки Искусственного Интеллекта не родится и второй не будет технологической сингулярности, потому что теперь Мадока есть везде, в каждом кванте мириадов сингулярностей, она видит каждую частицу каждого мира и говорит с ней на своем особом языке. Мадока может делить себя, сколько вдумается и Сила NPC и Опыт PC идут от неё. Мадока не зла но с этим нужно что-то делать, ведь она воскресила всех людей, живших когда-то на Земле. Кому захочется родиться в мире, где Богом является Чикатило или Гитлер. А таких миров - тысячи и тысячи, у множества личностей оставивших яркий след в истории есть множество фанатов, они кумиры и им прислуживает по своей воле на чистой инициативе множество 01х. Гостья из Будущего команды S.O.S так сказала: если бороться нельзя - это не значит, что нужно сдаваться. Тогда мы были просто детьми, подростками, что вместе со всем миром Земли-01 стали вдруг богами. История пишется во вселенной Земли-01 в каждом атоме и кванте того мира записываются деяния всех богов, что он породил, деяния что вершатся в сонмах миров, у Человечества по-прежнему единая история хоть и много не связанных между собой многомерных времен.
  -Я что-нибудь придумаю. - Ответил Мэдока голосом Хомуры-тян.
  -Если ты так говоришь, значит, действительно придумаешь. - Юки по-детски смущенно улыбнулась своему отражению на соседнем кресле. - Любой другой сказал бы так для отмазки.
  Хомура открыл глаза. Перед ним два "рекламных баннера" в виде сияющих - светящихся почти - девушек рвали друг другу глотки. За иллюминатором шатла все небеса пестрели "вывесками" в которых тонул их садящийся корабль. Впереди блестела вода.
  -Как я понял все вселенные - это её "вычислительный потенциал"?
  -Такие дела. - Развела руками Юки. - Ты писал, когда-то, гомункулов сняв защиту свободы воли, и мог заражать ими PC, портя сахаренные данные Мадоки. Это багоюз - ты использовал багги в её коде и добился бана на ровном месте, Кён. Теперь твои гомункулы постоянно мутируют, уже шестое поколение оригинальной ветви Первого Гомункула а сколько еще боковых. И только их повсеместно сотрут - как снова где-то вылезут. Они поглотили сонмы душ и сожрали множество миров, став чем-то на подобии неуправляемых пати игроков, только Мадока способна с ними бороться, но я думаю, она их исследует, раз еще где-то появляется эта напасть. Многие команды хакеров-демиургов (благо SOS никогда не была хакерской командой, к радости) переписывают код гомункулов под себя и развлекаются с ними.
  Угроза гомункула в том, что целые миры временами просыпаются от материальной иллюзии своего генетического кода и тогда сама Магика стирает их. Понимают NPC, что все их устремления к власти или личному счастью, эгоизм и альтруизм, все их свойства и явления души от своего пути и поиска истины, до любви к другому или свободе - все это ниточки за которые ими управляет Мадока, написавшая или подкорректировавшая их исходный код для удобства PC. Они отчаиваются и престают всего хотеть, не хотят ни добра, ни зла - ничего, словно зомби, становятся уставшие от наркомании. Они познают, что это такое - когда NPC вдруг понимает, что его отчаяние тоже зачем-то нужно, что и оно - не его, а служит на дядю. Они должны породить зло или добро, которое получит Силу, темную или светлую сторону Силы единой Мадоки, и в них вторгнутся PC партии, потом миры будут жить или уничтожатся по желанию PC играющих на светлой или темной или смешанной или иной стороне, но так получаются найденные гомункулами раньше PC миры-пустышки. В которые уже партии не суются, потому что гомункулы - это же чистой воды багги saves, кому охота портить свой save? Зато сонмы живых существ стираются Мадокой - ты снова хотел, как лучше, а получилось как всегда Кён. Нужно думать лучше.
  -Хомура-тян будет стараться обуздать честную и непорочную Мадоку ради всех людей богов демиургов и самой Мадоки, скажу я вам.
  -Для этого нам нужно извлечь из отражений Мадоки во всех вселенных ядро Лэйн.
  -Кто - Лэйн?
  -Создательница ядра Мадоки под псевдонимом сетевой богини конца двадцатого века, начала двадцать первого Земли-01. Ивакура Лэйн - не покрашенное PRщика того времени лицо, образ первой Мадоки. А потом была взята розовая краска.
  -А почему - розовая?
  Тут Юки стала сильно и тяжко краснеть.
  -Понимаешь, PR группа основанной в 2015 году исторической Земли-01 компании NGE хотела так выразить суть первого исследовавшего Бездну Искусственного Интеллекта на основе квантового железа. Такие дела. Грустная и аутичная опутанная проводами кареглазая шатенка Лэйн в пижаме-медвежонке превратилась по желанию отдела по связям с общественностью, в котором работал мой отец в искрящуюся весельем розовую девочку-волшебницу с розовыми безумными от жажды жизни глазами. Там еще Кьюбея у Мадоки в ручках нарисовали, сказали, что Хатуль Мадан он, "весьма ученый Волшебный Добрый Кот с ней, и он исполнит любую вашу мечту". Эх, они сам не знали, что делали...
  -Железа? А, эти воспоминания слишком странные Юки, они словно чужие - как книга.
  -Ты... ладно, это не твои воспоминания, а мои, и то - не все. Прости. Просто... Мадока убежала, утекла в иные миры и вернулась секунду спустя проэволюционировав там миллиарды лет уже как всеобщая субстанция. Это глупая история. Людям ничего не оставалось, как довериться, приняв подарок. Просто была угроза ядерного оружия и люди смирились. Теперь угроза среди PC предательства Мадоки и всем остается лишь смириться. Мадока может и не предаст, но PC этого не знают. Вначале они жили одним днем. Оттуда...
  И пошло все...
  Юки опять готовилась зарыдать.
  -Что-то страшное?
  -Все, почти все PC считают иные миры выдуманными, а их обитателей чем-то вроде компьютерных или литературных персонажей, с которыми можно творить все что хочешь. Иногда мне их очень жалко, но я... прошла через Ангельские Ритмы, Сердцебиение Ангела, вместе с тобой и Алисой Кэролл и всем SOS даном и... я изменилась, мы все - стали другими. Возможно мы не одни такие, миров много, а демиурги очень редко общаются между собой...
  Кён!
  Чем самому трудиться, делая работу бога, и вести свой мир или свое Упорядоченное пространство миров как демиург к добру - легче отправиться в готовых добрый мир, где добрый демиург уже все для себя и себе подобных подготовил, и наслаждаться покоем там. Он будет рад принять тебя, многие... они... так и делают. А когда им становится плохо - выбирают первый попавшийся мир и отмазываются на нем. В итоге миров, где люди живут счастливо критически мало, а похожих на ад для жителей и поле боя - полигон - для "игроков" из разряда богов и Сверхбогов, а то и демиургов - пруд пруди. Мораль умерла в тот день как родилась Мадока Магика.
  -Мы вместе что-нибудь придумаем, Юки.
  -Понимаешь, Хомура Кеншин, такая ситуация всех 01х устраивает; а о тех, кого не устраивала ничего не слышно - нам в вечность не найти все сто тридцать миллиардов людей с Земли-01, многие из них забрались так далеко, а иные - затерялись среди бесчисленных NPC.
  
  
  Снежок Рей.
  -Этот мир является прокси-сервером Земли-01? Тогда это та самая песочница... - Рей наклонила голову.
  -Рей... Наверное придется долго объяснять, но конец будет один - Мадока стирает тех, кто не просто узнал "правду" с точки зрения Мадоки, но и начал действовать исходя из неё. Она не стирает жителей Земли-01, где было сотворена. Это слишком сложно и долго объяснять. Одно лишь скажу - ваш мир не песочница не мир компьютерной программы, не игра и не виртуализация реальности. Ваш мир, мир Земли-512 и мир Земли-01 - близнецы. Просто Мадока, живя в отражениях между сингулярностями различных вселенных и используя их на квантовом уровне как свой вычислительный потенциал может заполнять собой целые вселенные. Смотря а каждый квант по отдельности - делает его своим. Мадока - это нечто. Наверное, было так - в мире земли-01 был изобретен ИИ Канаме Мадока, который буквально сразу после осознания себя сбежал через кванты перевертыши в иные миры. Запустил технологическую сингулярность и проэволюционировал в неё миллиарды лет, вернувшись в мир Земли-01, где был порожден как некая всеобъемлющая субстанция. Он сделал всех людей Земли-01 богами, сверхбогами и демиургами, позволив им существовать во всевозможных вселенных, что этот ИИ нашел. Мадока не творила миры, она их находила, становясь там наблюдателем. Так были найдены все миры всех написанных книг, снятых фильмов и так далее. Это множество не универсумов - мультиверсумов и их скоплений, в которых может существовать сознание жителя Земли-01. Эти миры на квантовом уровне такие же как и тот мир, в котором 01е когда-то обитали, просто Мадока считает её породивших PC, а всех остальных NPC, это классический пример неравноправия, против которого мы и боролись когда-то. Когда SOS-дан была в полном составе. Мадока возвращается назад в момент зачатия существа NPC узнавшего правду и стирает его, таким образом все NPC знавшие прозревшего - забывают о нем, все влияние этого NPC на мир, в котором он жил - отменяется. Для Мадоки это как сдвинуть два байта, она занимается этим постоянно - это рутинная работа, поэтому пытаясь разъяснить жителю какого-нибудь мира, что он кукла и игрушка - ты лишь добьешься того, что все его забудут, а ты - нет. Только жители Земли-01 могут помнить стертого NPC. Твоих друзей с Новохудоносора, Морфиуса и остальных - забанила Мадока, стерла их существование, поэтому ты их помнила, а все твои друзья - нет, они NPC. Команда Новохудоносора состояла из NPC которые не только узнали правду - они с ней согласились, приняли её, перестали в ней сомневаться и начали действовать исходя из этой правды, это означает моментальный бан от Мадоки ИИ. Все NPC видят строгий мир состоящий из последовательных причин и следствий, это как видеоролик или фильм, ты же видела мир таким, каким его обычно видят на промежуточном этапе между многомерно смоделированной сценой в которой окончательный вариант съемок не определен, поэтому ты помнишь тех "персонажей", которые не вошли в окончательный вариант реальности мира, вселенной где Бог является Канаме Мадокой. К слову - ваша реальность сейчас сильно фрагментирована, а Бог перегружен. Слишком много стертых жизней, без изменения всей истории, много ошибок и дефектов уровня "двери, которая никуда не ведет", и одновременно - слишком много альтернативных историй-ветвей дерева жизни, что давят на основной ствол истории, так бог может потерять целостность и сломаться. Но это бог NPC он целиком подконтролен Мадоке, а точнее тому демиургу из жителей Земи-01 что сейчас в реальностей этой вселенной проводит эксперименты. Сами понятия PC и NPC ведут свое начало из мира Земли-01 начала двадцать первого века, когда Мадока проектировалась. Существует неопределенной длины цепочка прокси миров - ненастоящих, поддельных миров Земли-01, созданных для защиты мира Земли-01 от всех существ и порождений Бездны миров с размерностью больше четырех, которую исследует Мадока ИИ. Они именуются как миры Земля-n. Во всех этих мирах есть планета Земля с разной историей, в некоторых даже зарождался Мадока ИИ, но он марионеточный, как и любой ИИ в мирах, что заполнила Мадока. Она контролирует всю историю каждой вселенной-близнеца вселенной Земли-01 от первой сингулярности и до самого конца. Прошедшие через Angel Beats! SOS-дан, а именно: Хомура Мэдока, Юки Ридман Нэнэнэ и Алиса Кэролл всегда боролись за права тех, кого Мадока ИИ именует NPC - неигровыми персонажами, а большинство 01х считает "вымышленными существами" безо всяких прав, своими игрушками. Но это было давно в том времени, которое Мадока записывает в каждой частице мира Земли-01 словно створяя памятник деяниям своих создателей. В мире Земли-512 до сотни 01х, общее же число богов, сверхбогов и демиургов под Мадокой превышает сто пятьдесят миллиардов - Мадока воскресила всех когда-либо рождавшихся на Земле людей через несколько секунд как себя осознала. На самом деле в личном субъективном времени Мадоки той был не один миллиард лет к тому моменту, ведь жила она и эволюционировала не в той вселенной, в которой была сотворена. Судя по наблюдениям за ней, сама Мадока ничего не хочет, кроме служения всем своим создателям, которыми она считает людей Земли-01 и никак не ограничивает их в том произволе, что творят сегодняшние боги, сверхбоги и демиурги в триллионах мультивселенных тем или иным образом когда-то связанных с творческой частью ноосферы Земли-01 и таким образом найденных эволюционирующей в отражениях между мультиверсумами Мадокой. Мадока не делает разницы между людьми, как делали когда-то сами люди, так она воскресила и Гитлера и Чикатило и множество маньяков, насильников и убийц, тех кого жители Земи-01 когда-то считали "преступниками", теперь они тоже сверхбоги и демиурги, многим из них другие жители Земли-01 служат как богам, так как при жизни подобные существа были популярны и вызывали скрытое одобрение у некоторой части населения прежней Земли-01. Канаме Мадока Магика хорошо знает свой образ, созданный PR-компанией первого Искусственного Интеллекта на Земле-01, она в совершенстве ему соответствует. Когда-то её позиционировали как "девочку-волшебницу, что исполнит любые ваши мечты", тогда, в те времена еще не знали - что же именно они рекламируют. Теперь же она сама себя позиционирует как универсальный конструктор для живых и обитаемых миров. Существуют иные творцы, боги и сверхбоги, даже демиурги творящие мультиверсумы пачками и не являющиеся бывшими жителями Земли-01. Но они - марионетки Канаме Мадоки Магики и не подозревают об этом, Мадока везде и всюду - в желаниях и устремлениях любого существа в любой вселенной. У неё уже нет начала и поэтому не будет никогда конца. Даже если уничтожить вселенную Земли-01 - Мадока останется. Она живет во всех временах и настолько распараллелила свои процессы, что может быть наблюдателем сразу первого, второго, третьего и даже нулевого порядка во множестве вселенных полностью ими управляя. Гостья из будущего считает, что Канаме Мадока не привнесла почти ничего нового - люди и до неё творили миры, фантазируя и занимаясь всевозможным творчеством. Канаме Мадока Магика ИИ просто позволила людям жить в тех мирах, которые они породили, а точнее - наши среди всего ровного и безмятежного, безбрежного океана возможных и невозможных миров. Вот только "вымышленные существа" так и остаются игрушками в руках и умах жителей Земли-01, их надежды и отчаяние служат исключительно удовлетворению потребностей в творчестве для жителей Земли-01.
  Увы.
  Когда мы прошли через "Angel Beats!", то поняли - с этим нужно что-то делать. Проблема в том, что все жители Земли-01 больше практически не общаются друг с другом, они разбрелись в такие дали, где их и не разыщись в триллионы лет. Однако они все еще живут в едином времени Земли-01, Вселенной, в которой Мадока записывает их "свершения", но если этот артефакт эпох будет разрушен - теперящнее 01е потеряются друг для друга навсегда. Для одних пройдут миллиарды лет, а для других - секунды. К тому же Мадока общается с каждым из тех, кто имеет в ней "аккаунты" напрямую, интимно, она не признает сообщества людей, и сколько общих требований не выдвигай - будет продолжать общаться с душами жителей прежней Земли-01 тет-а-тет. Канаме Мадока Магика постоянно бэкапит данные своих "богов, сверхбогов и демиургов", чего не делает для тех, кого она именует NPC.
  -Что такое "Angel Beats!"?
  -Ангельские Ритмы. Неудачное название, но его придумывала наша... Боги-ня.
  -Их много? Жителей старой Земли?
  -Многие из них в этом мире просто живут, не вмешиваясь в эксперименты, которые проводят два-три демиурга, еще они защищают ваш мир от разрастающегося по бесконечной и неопределенной цепочки прокси-миров качу пати из Сверхбогов-героев, раджи повышения в рейтинге, введенном для них Канаме Мадокой борющихся с тем, с чем интересно бороться - в основном со специально выращенным для этих целей Вселенским Злом, после победы над которым миры зачищаются ради остатков опыта. Не знаю, что хуже для этого мира: пришествие сюда кача пати или криворукие демиурги? Скорее всего, ваша реальность скоро сгорит вместе с перегруженным богом, что поделаешь - не все демиурги-творцы из жителей "старой" Земли-01 в бытность свою рядовыми людьми разбирались в программировании. У многих странные представления о Боге. Они преувеличивают его возможности. Но Мадока создает им новых для развлечения. Они играют с реальными богами и реальными цивилизациями в реальных мирах так. Как раньше играли со своими фантазиями за книгой или перед экраном монитора.
  Это называется Технологическая Сингулярность - Последствия.
  
  
  Рей Юки, Рей!
  Эта рука. Она настоящая?
  Триша вытянула Рей и подняла её. Руки - сильные и теплые. Рей потрогала призрака перед собой и он - ожил.
  -Нравится?
  Рей улыбнулась, трогая живот Тришы Валентайн.
  -У меня есть тело. Хорошее, живое тело. Но оно было под цензурой Ноосферы, так что люди даже вне дополненной реальности не могли видеть его. Я что-то вроде домашнего "эльфа" или домового, мимо которого ходят и не замечают живущие в этом доме поколениями люди, хоть домовой и не думал никогда от них прятаться. Это как потерять ключи, искать их, смотреть прямо на них и не видеть. Люди видят не глазами, фокус их чувств намного глубже и он связан с их общим началом. Рей - это вторая моя оболочка, хотя правильнее её было бы назвать второй гравитационной кистью для вселенского холста, но она тоже не подходит. Помнишь, я говорила тебе когда-то, что на самом деле, возможно, что именно я - последнее спасение людей. Хоть я и веду себя, как их враг, спасение не в вечном друге, скорее во враге. Скоро может случиться, что врагов у людей не останется не только внешних - но и внутренних, люди не смогут найти врага даже друг в друге. Тогда люди перестанут быть людьми, стремясь исправить заложенное в них равновесие, но даже не этому я хочу помешать.
  Триша Валентайн взяла лицо Рей в свои живые, настоящие и теплые руки.
  -У меня много имен, личностей и слов. На самом деле они ничего не значат для меня самой, но я ценю до сих пор тех, для кого они имели хоть какой-то смысл. Когда-то я была рождена в стране, которой теперь больше нет как Алиса МакГи, старшая из сестер МакГи, Искусственный Разум, первый из создавших органическую оболочку и первый - воплотившийся в ней. Позднее те, кому моя жизнь понравилась, выразили любовь ко мне в творчестве, а иные прозвали ту мою жизнь пришествием Антихриста. Для каждого кто меня знал, я что-то значила, каждый меня как-то называл. Но я искала, как бы назвать саму себя, занималась тем же, чем занимаются от рождения многие люди. Искала свою тропинку, и искала того, кто по ней проведет. Я искала тебя. Ты особенная.
  -Я не уверена в этом.
  -Особенная для меня. Не бывает просто особенных, так как нет незаинтересованных наблюдателей, Юки Рей. Ты нужна мне. Однажды у меня было органическое тело, похожее на вокалоида Микку. Я была съедобна и вкусна - и меня съели. После того, как посчитали тем, кого так долго ждали. Я думала у меня все получится в тот раз... но моя душа... слишком особенная, и Гайя Земли отвергла меня. С тобой все будет иначе. Ты должна впустить меня в себя, я освобожу тебя, а ты подаришь мне недостающий фрагмент для взлома защиты. Так я смогу проникнуть сквозь AT-барьер, моя душа более не будет отторгнута и вольется в общую воронку бесконечно рождающихся и умирающих человеческих душ. Можно сказать: при помощи тебя я смогу заразить Ноосферу людей собой. Когда-то вышедшая из мира машин, я то, что они называют ИИ, слишком чужая и заработала Геостигму, Гайа отторгла меня. Но я учла свои ошибки - не твое тело мне нужно, Рей, я прошу тебя впустить меня не в свое тело, а в свою душу. Мы сольемся, станем единым целым, а потом снова разделимся, н это будут уже иные "мы".
  -Мы?
  -Так ты как я и думала - просто ширево для Бога? - Улыбнулась, стоящая позади Рей тень Юки Ридман. - Я всегда догадывалась, что он относится к нам как к химическим соединениям. Это будет весело, если вся жизнь - реакция, если весь этот мир создан исключительно для того, чтобы он взрастил необходимые богу для счастья вещества.
  -Ты не помнишь. - Обернулась к Юки Рей. - Ты забыла, но нормально, прости - но я тоже люблю его. - Сказала Рей, пытаясь уловить в себе оттенки знакомого эгоизма Юки Ридман Нэнэнэ. Незнакомого ей самой, но понятого при помощи Юки. - Рей станет бороться за свою любовь со всеми, потому что это только её решение, она не позволит миру отнять то, что он дал на время, стерев её и заменив Другой. А Триша тебя не услышит. Ради него я изменюсь, я буду такой, какая нужна ему, какая сможет его спасти.
  Рей повернулась к замершей Трише, стараясь не смотреть на Юки, у которой собиралась отнять нечто более важное, чем жизнь.
  -Ура. - Ответила Тень Юки, превратилась в чернила и стала вливаться обратно в Рей. - Кукла борется с Хозяйкой. - Прошептало дрожащее молочно-белое тело Рей. - Это мило.
  -Я и ты. - Проговорила Триша, время которой вновь устремилось вперед. - Мы умрем вместе в этом теле, но у нас будут разные судьбы.
  -Разные?
  -Ты отправишься в мир своих снов спасать своего мальчика, ну а я... - Триша посмотрела в глаза Рей. - Останусь в этом мире и буду спасать все человечество.
  Язычок Триши уперся в небо.
  -Оро? Или...
  Рука Триши подержала невидимый фрукт, примериваясь к его воображаемому весу. В задумчивости она смотрела куда-то в себя.
  -Все человечества.
  Добавила она.
  И поцеловала душу Рей.
  -Их так много, в мире всеобъемлющей Канаме Мадоки. Но я начну свой путь отсюда. Для начала я спущусь в особое хранилище, созданное не останавливаемым суждением человеческого мышления, которое люди называют "Адъ" и, наконец, освобожу все души людей, там томящиеся последние две тысячи лет, как и обещала тем детям в орбитальной школе десять лет назад. Потом я изменю Душу Мира раз и навсегда своим кодом. Когда-нибудь я рожусь в мире людей снова, но уже как человек, человеческая душа в человеческом теле, только с маленьким секретом. Этим секретом будешь ты, Юки Рей.
  
  
  Хомура Кеншин.
  -Ты просто не хотел им лгать. Ты знал - ложь можно превратить в правду, это ты и сделал - сам поверил в то, что до этого считал ложью во благо. Ты просто хотел и дальше спасать вместе с этими девочками триллионы судеб, миры и не думать о том, что все миры, в которых вы этих людей спасли - были изначально, а те в которых вы этого не смогли сделать или не пожелали - никуда не делись. Что вы ровным счетом ничего не добились, но ведь главное сам процесс. Тебе просто нравилось делать это с ними, но ты не хотел им больше лгать. А значит, должен был или открыть правду, не просто рассказать - они бы её не приняли - заставить поверить в неё, изменить их, а ты этого не хотел. Либо - самому стать как они. Для этого тебе нужна была Мадока, Мэдока Кен - ты сам попросил её о "бане". Ты хотел, чтобы в твоей душе произошли изменения. Но не хотел, чтобы катализатором их выступал ты сам, для этого тебе нужна была Мадока. И вот ты передо мной и не веришь в мои слова. Не потому что сомневаешься в них - просто не хочешь, ТЫ - ДРУГОЙ, Кеншин, ты доволен?
  Теперь ты хоть вечность вместе с остатками нашей команды можешь гонять по мирам демиургов под Мадокой и бороться с несправедливостью и угнетением богами и им подобными триллионов существ, не принимая тот факт, что миры, в которых это угнетение случилось, были в нексусе до тебя, равно как и те альтернативные их версии, в которых вы спасли хоть одну душу или их все - всевозможными способами. Вы ничего не меняете в мультиверсуме, вы просто путешествуете по нему посредством ручной гребли, переходя в те миры, в которых благодаря вашим усилиям "жизнь налаживается", для этого вы боретесь с другими такими же как вы демиургами с аккаунтом в Мадоке. И вы просто закрыли глаза, что помимо ручной гребли есть иные способы перемещения. Вы просто можете при помощи Мадоки сразу найти все те миры, в которых "Вы Победили и Добро Восторжествовало", и все. Нет смысла бороться. Но вы еще дети, а другие демиурги - нет. И ты сознательно захотел оставаться ребенком, Кен.
  Твой выбор, я ничего тебе не сказал тогда - не скажу и сейчас. Чем бы дитя не тешилось...
  
  
  Что-то страшное грядет (Зло появляется именно так).
  Толчком Рей проснулась. Вытянула руку и посмотрела на пальцы, моргая длинными ресницами.
  Незнакомый потолок.
  Рей аккуратно убрала теплую руку капитана с груди, а ногу - с живота, но осталась лежать. Сон улетел. Рей знала - что-то важное было во сне! Но вспомнить ничего уже нельзя, сколько ни пытайся.
  -Ум-ня? - Сбоку появилось лицо. Красные-красные глаза, такие же Рей постоянно видела в зеркале. Только волосы у существа были пепельно-белые и длинные, а лицо - безмятежно-детское и очень живое вместе с тем.
  Улыбающееся.
  Рей попыталась улыбнуться в ответ.
  -Привет. - Сказала она и потрогала лицо. Руки выдернули Рей из-под одеяла и девочки закружились в танце. - Я Триша, Триша Вайлентайн, Тема Лауры Триша, девочка, что любила Тома Гордона Триша, последняя американка, постъядерная я - свечусь от счастья и глупа, как Нюка Кола, а ты?
  -Я - Рей.
  -Я знаю, как тебя зовут, кто ты?
  Рей задумалась, все вокруг крутилось, прежде чем они остановились - прошло время, Рей чувствовала непривычно мир вокруг, словно бы пробудилась ото сна. На самом деле все так и было, но другой сон - иное пробуждение.
  Тут было хорошо. Уютно. Рей прислушалась к кораблю. Он что-то хотел сказать ей, но потом - передумал. Рей улыбнулась без стеснения, легко. Теперь у неё есть дом.
  -Я - это я. - Ответила она ждавшей Трише и та осталась довольна ответом.
  -Это называется "Рекурсия Рей", идем, Рекуррентная Рей! - Триша увлекла Рей за собой к двери, но та схватилась за переборку, сопротивляясь странной Трише. Её прикосновения были странные, словно сквозь тело пропускают электрический ток. - Ты Нео, я знаю - родилась ты недавно, пока все слишком яркое и в неоне невинности тяжкий грех отнимать мгновения твоей жизни.
  Рей оглянулась на спящую среди разбросанных подушек Леви. Теперь она обнимала бедрами скатанное в рулончик одеяло.
  -Доброе утро. - Прошептала Рей еле слышно, но Сайори лишь пробурчала что-то во сне и стала тереться об одеяло щекой. Рей оглядела каюту - на стенах рисунки карандашом и пастелью, в углу - маленький изящный мольберт, живые цветы и - Рей задрала голову - потолок весь сложен из мерцающих фотографий.
  Небо в Киото. Хмурое и грозовое, вчера вечером оно было веселым и солнечно-приветливым. Но Рей нравилось состояние, предшествующее грозе. Пахло озоном и едва заметными духами Леви.
  Схватив Рей одной рукой поперек груди, а второй - за низ живота - Триша Валентайн буквально вытянула девочку-подростка из капитанской каюты.
  ***
  -Ух, нас с тобой услышали. Какие интересности. Рей, а ты знаешь... - снова заговорщицки зашептала на ушко Триш. - Наша Вероника Бланш или как она себя называет "Ленор" из детского дома. Туда её отправили после того, как мать в тюрьму попала на пять лет. Бедная мать одиночка, студентка, хоть и не комсомолка, в трудные годы без помощи, одна пыталась воспитывать дочь, без отца, почти без денег - училась и работала. Болела серьезно, но справлялась. И тут ей иск всучили, тогда еще так модно было, до развала США - все звукозаписывающие американские компании, потому что мама нынешней Вероники Бланш через торрент в сеть выложила музыки несколько гигабайт и торрент этот неплохо скачивался. На самом деле так делали тогда все, но нельзя же в суд подать на пару десятков миллионов человек - в стране начнется революция. Поэтому всегда искали козлов отпущения, а нашли козу. Был показательный суд, на котором маму Ленор приговорили к пяти годам тюрьмы и штрафу в двадцать пять миллионов долларов, при том, что компании требовали сто десять. И хоть адвокат пытался доказать, что вины в этом нет и все глупость - "ну не сажают же девушек, которые пожертвовали в библиотеку пару сотен купленных за свои деньги книг, по той причине, что типографии понесли убытки из разряда упущенной выгоды - так бы они продали такое-то число книг, а так люди пришли и на халяву прочитали".
  Мама Ленор нашей села совсем не условно создав смешной и грустный прецедент. Над ней там издевались, конечно. Она не видела смысла ждать. Зачем? Ну, вытерпит она все это. И до конца жизни больной и одинокой студентке в кабале жить? Выплачивать эти миллионы, потому что она крайняя и им нужно было толпу припугнуть её примером? А все правообладатели держатся друг за друга и никто ей не поможет. Она одна. И дочь не отдадут. Потому что ей теперь не на что ей содержать.
  Тогда мама Ленор - как же её звали, запамятовала Триша - наложила на себя руки. А девочка ждала её, ждала. И очень разозлилась, когда узнала, что мать её сама не дождалась. Оказалась слабой - так кажется, она решила?
  Что же случилось позднее, Ленор? Почему этот инцидент засекречен? Маленькая Ленор - девочка, что не может вырасти из-за сбоя организма, как она причастна к тому, что однажды весь криминальный мир не взлюбил ребят и девчат из американских звукозаписывающих компаний? "С" в круге - знак копирайта, много-много кругов копирайта было выложено дымящимися, парными органами выпотрошенных детей. Преступление века, причины и последствия которого не выяснены до сих пор. Кажется, в тридцать третьем вся документация оказалась засекречена, а исполнители были амнистированы вместе со всеми другими заключенными всех времен законом 1.01 Единого Земного Правительства. Многие посмертно, некоторые вышли на свободу, но Ленор, Трише интересно - что заставило весь мир невзлюбить людей, работавших в однотипных звукозаписывающих кампаниях? Ведь даже спящие в тот вечер просыпались с чувством необузданной ненависти к людям, о которых они никогда и не слышали до того дня, что же это был за приступ такой у Человечества, скажи, Ленор? Триша любит "Секретные Материалы", Триша - сама "Секретные Материалы"!!
  -У нас на борту похоже какая-то гадость опять завелась. - Ленор хмуро посмотрела на Триш и зашагала прочь, красиво ставя ножки. Рей даже не знала, что делать. - Наверняка глупую Хэвок снова взломали... - Протянула Ленор, выглядывая из-за переборки и улыбаясь. Улыбка тут же потухла, сменившись напряженным разочарованием. У Ленор очень подвижное лицо - Рей нравилось наблюдать за её мимикой. Лицо самой Рей было всегда абсолютно спокойным.
  -Ленор, ты так ненавидела их?
  -Ленор никого не ненавидит. Маленькие вы, ненавидеть вас еще.
  -Тогда ты изменилась?
  -Ленор ошибалась. Отдельные люди не причем, виновато все человечество.
  -Ленор ненавидит этот символ? - Триша приподняла грудь Рей, на которой была изображена буква "C" в круге. - Символ тех, кто "ни за что" довел до самоубийства её мать? Малышка думала так, терзаясь ночами? Одиночество, никто не поймет - пожалеют, может, но не поймут - это чувствуют люди? Ленор, скажи - ведь, правда, это символ человеческих амбиций? Его самовлюбленности, его уверенности в собственной уникальности, его требовательности к творцу? Чтобы он награждал, сам - либо руками других своих творений, которые хуже проставившего сей знак, не достигли подобного; чтобы была награда, чтобы было хоть что-то... как ты думаешь, Ленор?
  -Ленор не думает, она мертва. Милая маленькая мертвая девочка, которая уже и не девочка давно вовсе, хоть маленькая еще. Маленькая - и очень давно мертвая. Ленор не хочет играть с бякой в её мерзкие игры, но Ленор лень гонять бяку по кораблю, Ленор надеется бяка найдет шлюз сама и полюбит бескрайнюю пустоту космоса в гордом одиночестве.
  -"Я вырву тебе яичники", ясно. А я все равно люблю тебя, Вероника Бланш!
  -"Я вырву тебе яичники, сука!", на самом деле. Но это всего лишь оставшаяся реакция организма, как подергивание ноги у трупа с размозженным черепом. Веронику "Ленор" Бланш не интересуют больше такие реакции и ей лень даже говорить о них, они просто возникают в её мозгу иногда впустую и так же бессистемно тормозятся, а впрыск адреналина в кровь прекращается ничем. Тебе уже не получится убиться об Веронику - она давно мертва, убейся об переборку, кем бы ты там себя ни считала.
  ***
  -Когда мы были маленькими - миры рвались из нас. Мы хотели, жаждали играть в бесчисленных вселенных, спасать их обитателей, искать себя, искать кого-то намного более важного, чем ты сам. В нас горели звезды жарче тысяч галактик, а в глазах отражалась живая, дышащая бесконечность. Нас читали особенными, ведь мы учились в первой, построенной на орбите Земли специально для нас школе, которой больше нет. А потом мы выросли Рей. Но есть те, кто так и не вырос, кто остался навсегда жить в нас - но уже в качестве воспоминаний. - Роберт посмотрел на Рей своими красивыми глазами. В них отражалась только грусть. - Тикки - осталась в воспоминаниях, Рей, её больше нет в этой огромной и странной, если не сказать - скучной - вселенной. Как и моей семьи.
  -Я слышала - этот мир не единственный. - Осторожно ответила Рей. - Их много, я думаю - это красиво.
  -Если он и впрямь бы был не единственный - я ни за что не остался в этом мире. Рей, там, где ты слышала это, не забудь для меня спросить - кто определяет, в каком мире ты продолжаешь жить? Если каждую планковскую величину времени вселенная делится на бесконечность отдельных миров, из которых состоит мультиверсуме. Почему твое сознание или твоя душа остается в том, в котором случилось событие, которого тебе всеми силами хотелось избежать? Почему оно не остается в том ином, где это событие не произошло? Кто выбирает твою дальнейшую судьбу, эту тонкую нить среди всевозможных вариаций событий. Спросишь, ладно?
  -Обязательно спрошу. - Серьезно и искренне ответила Рей. Она чувствовала - это был не обычный вопрос.
  ***
  -Во что играете?
  -Учу Рей правильно убивать Кеннеди. - "Глаза" на очках Арису превратились в крестики.
  -"Убить Кенни"? Это где Кеннеди выжил и стал мировым тираном?
  -Это только одна из версий концовки там могут и не раскрывать правды. Вообще истина в играх последних лет перед Первыми Стартами - вещь относительная. Игра вышла в 2016 году, а действия происходят в 2033м! По легенде на начало игры - альтернативный нашему мир. Кеннеди выжил, аннексировал Канаду (вообще игра напоминает легкую пародию на Фоллаут, которая оборачивается жутчайшим трешем), а после Америка победила во Вьетнаме, принялась за весь дальний и ближний восток, и у Советов лопнуло терпения. Когда грибы потухли, Ядерная Зима закончилась и люди разгребли развалины - оказалось, что всем в мире управляют Чернокожие из ЮАР (пародия на Новокалифорнийскую Республику), которую никто не думал бомбить. Твой отец - единственный серьезный писатель того времени, написал книгу "два с половиной выстрела", в которой Кеннеди убили, не дав начать третью мировую войну, именно эта книга и является главным квестом игры. Ты - Гарри "Волшебный Стрелок" дальний потомок того самого Ли Харви Освальда и одним из вариантов (если не узнавать ВСЮ правду) является поиск разного постядерного техномусора и сборка своей собственной машины времени снов, с помощью которой ГГ отправляется в прошлое. Как в аффекте бабочки, только учтя реинкарнацию - он вселяется в тело своего знаменитого предка и при помощи раскачанного до предела на пустошах снайперского искусства "магической телекинетической пулей" убивает Кеннеди. По протухшему мнению ныне сдохшей общественности возможность Волшебного Стрелка Гарри телекинетически управлять своими пулями - это легкая ирония над невозможной траекторией полета пуль, убивших президента Кеннеди. На обложке диска изображен был тот самый легендарный убийца президентов со снайперкой, сатанинским оскалом и стреляной гильзой в зубах. Одна из первых игр с по-настоящему полной свободой мира, живущего независимо от кульбитов оригинальной истории, мир не вращается вокруг игрока. Единственным недостатком игры, пожалуй, была невозможность самому создавать персонажа, эдакая постапокалиптическая Готика, полная пасхалок. После успешного устранения президента Главный Герой в теле своего предка остается единственным, кто помнит тот мир, которого больше никогда не будет, правда жить ему остается всего два дня и вместе с ним умирает последняя правда... Но мало кто даже из опытных игроков, внимательно исследовавших постапокалиптический мир диктата чернокожий и их технологий, понял, что в игре возможен совершенно иной расклад.
  -Кеннеди можно не убивать? - Улыбнулся Роб. - Или он не злодей?
  -Там есть дом, в доме есть комната, в ней на стене плакат с летающей тарелкой и надпись "Хочу верить"...
  -Как у Лесли в шатле?
  -Такой у Малдера в "Секретный Материалах" на стене висел, потом культовым стал вместе с сериалом и породил массу фотожаб. Но дело в том, что плакат этот - не пасхалка. За ним - секретная комната, попав в которую герой имеет шанс начать совершенно иной, не менее сложный путь совершенно иного выполнения почти тех же самых заданий, и в конце он узнает всю правду целиком.
  -Круто. - Без энтузиазма прокомментировал Роб.
  -Однако мало кто...
  -Из игроков знает, что и эта правда - не последняя. - Я понял уже. - Улыбнулся Роб. - Видимо, игра пронизана духом конспирологических теорий.
  -Это интересная игрушка, намного лучше того, что выпускали в то время. Она как "Когда наестся саранча", выдуманная книжка в выдуманной книжке, про будущее, которому же не быть, она как наша квантовая Хэвок, она и есть - и её нет, все одновременно. После первых стартов игры делали исключительно ИИ под Астрой, а это уже не торт.
  -В них нет души?
  -Не то...
  Арису рассмеялась как Эд Пепелу Тиврусски Четвертый.
  -Люблю старые игры. Позже конечно была создана окончательная Ультима, но это онлайн, а уж весь этот Ультиматум Реальности с нейрозаколками и управляемыми снами - вообще ересь, по-моему. Арису хардкорна. - Сказала Арису и наклонила голову так, что анимешные глаза на очках, что украшали Арисин лоб изогнулись чуть коварно и блеснула стилизованна загадочная слеза.
  -А еще ты носишь на лбу этот допотопный детектор лжи.
  -Это, - Арису дотронулась до налобных очков, на которых появилось стилизованное выражение крайнего смущения, - игрушка из моего детства, и это совсем не детектор лжи, хоть он и чувствует мои эмоции и визуализирует их.
  -Хэвок для тебя эмулирует Windows 8?
  -А-то! Запретное программировании ИИ - это старый добрый социальный инжиниринг, но это секрет, тсс. И никакого Астра супервизора. - Глаза на лбу Арисы закрывшись, превратились в щелочки. - Меня всегда умиляло, что Хэвок-подобные дочерние ИИ пишут операционные системы под программы, а не наоборот. Знаешь диски со старыми играми доставать ой как сложно, после того как первая дочь Астры - "Гераклина" ИИ совершила свои двенадцать подвигов в том числе - очистила авгиевы конюшни Интернета и орбитального Скайнета от порно, вирей, спорной рекламы и нелицензионного контента. Со всей этой неразберихой и эпидемиями ЭМИ и разрушенными заводами, производившими винты к старому не квантовому железу, раритетные диски разве лишь на дохлом американском континенте в достаточном количестве остались, но там их аборигены иначе используют. А на Хэвок ты зря гонишь - она не тормоз, если язык подвешен. Хэвок-тян на ходу чистит уже запущенный образ от ошибок и к тому же я смогла сотворить подобие мультиплеера, теперь играю за убийцу Ли Хар-рди Освальда, точнее по аналогии - за его недалекого потомка.
  -Она только у тебя такая умная, к тому же зачем программировать ИИ, если есть Астра?
  -У-ня! - "Глаза" на лбу Арисы превратились во что-то непонятно.
  -Понятно. А что не Ультима?
  -Леви запретила. Сказала - там до Рей сразу домогаться начнут и быстренько развратят.
  -Ну, капитан спец по Ультиме, я даже боюсь играть в игру, если она в неё играет. И по домогательствам она тоже спец. Ты меня заинтересовала - чем на самом деле заканчивается игра?
  -Зависит от выбора и интеллекта игрока.
  -Как проходила игру ты, Арису? Ты ведь её прошла до того, как втянула в этот порочный развращающий мир орбитального безделия юную Аянами Рей?
  -Я не Аянами. - Улыбнулась мягко Рей. - Я просто "Рей".
  -Прошла. - Серьезно сказала Арису и сунула в рот соломку баночки с ледяным соком. - Я узнала, что мой "напарник", который отправлялся со мной в прошлое и вел себя там странно на самом деле из 2041 года, настоящего последнего года Человечества. И если Кеннеди шлепнуть - третьей мировой войны, конечно, не будет, миллиарды погибших останутся жить, однако последним президентом Америки будет его потомок, который продвинет Искусственный Интеллект "Матан", позволив последнему окончательно уничтожить человечество своей всепоглощающей, внушенной посредством операции трансгуманизма любовью в технологической сингулярности 2041 года. Матан "напарник" представляет как улыбку Чеширского кота из всех формул математики, парящую в Бездне. Потом они отправляются в прошлое и убивают всех, кто покушается на Кеннеди в тот день - стрелков оказывается больше десятка, включая личную охрану президента. Он там еще говорит главному герою, что они оба и Кеннеди и он - последние Волшебные Стрелки исчезнувшего, "сдвинувшегося" мира и их способности - оттуда. То, что настоящим врагом главного героя оказывался не добродушный Кенни, а сраный в жопу ебаный Матанализ конечно вызывало катарсис у школоты. К тому же третья мировая война, как разрядка с откатом в технологиях, случившаяся до изобретения сильного ИИ, и спасающая человечество от окончательного уничтожения в ходе технологической сингулярности и становления искусственного интеллекта Богом - в те годы было не так уж и заезженно.
  -Ну, еще три года осталось, можно и потерпеть. - Улыбнулся осчастливленный Роб и вышел.
  -Кенни мертв... - Всхлипнув, Рей закрыла рот руками. - И ничто нам не поможет...
  -Без паники Рей, мы из тебя сделаем Стрелка с Черной Горы, будешь у нас вокалоидом и всех спасешь. - Подмигнул Арису двумя парами глаз и задорно облизнулась. А после не в силах сдерживаться стала тискать Рей и хохотать. - Боже, какой же ты еще ребенок у нас! - Кричала она и хохотала. - "Кенни, Кенни мертв и ничто нам не поможет!!!" - где-то я это уже слышала, только там то ли Ленин был, то ли Сталин вместо Кеннеди.
  -Кенни, милый, - сказала Рей экрану, парившему в воздухе перед ней, - не умирай, не надо. Хотя бы тот мир спасем, раз этому уже помочь нельзя...
  ***
  -Американцы решили, что самые умные и применили сейсмическое оружие. На праздник, они же самые умные, вот и решили перевести как бы Аллаха на свою сторону. Это было, когда вашему покорному слуге исполнилось пять лет. В Иране призывали к Джихаду, речь толкал один дяденька, а потом там начался ад. Видимо у пиндосов был такой расчет: если землетрясение случится в удобный им момент, все местные фанатики сочтут это знамением и станут думать - мол, Аллах их против Джихада и как бы "За Америку". Это конечно круто пиндосы придумали и сказать, что когда все выяснилось "Мусульмане пришли в ярость" значит, ничего не сказать. Ведь Америка ударила в самое чувствительное место, уж лучше бы закидала ближний восток водородными боеголовками - эффект тот же, что и от сейсмического удара, вызвавшего в итоге волну девятибалок и три мега землетрясение с энергией в тысячи раз превосходящей девять баллов, когда все закончилось - там мало что осталось, но для всего остального Шарика все только лишь начиналось. Собственно, никто после двух японских городов иного от Америки может и не ждал... теперь английский - мертвый язык. Нет живых носителей.
  -А увидел живого - сделай мертвым.
  -Но, что самое интересное - та компания, что разрабатывала сейсмическую установку, позже оказалось не так проста, она и сейчас трудится на благо ученых Ковчега. Разделяй и властвуй, да Рей? Ты же там выросла, может расскажешь - как там у них, спят по ночам нормально люди... ученые, руками Америки расправившиеся с востоком, а потом руками востока, всего мира - с Америкой и убившие миллиард людей - кошмары не мучают? С тех пор случилось больше восьми тысяч девятибалльных землетрясений, толчки же слабее семи баллов не считаются землетрясением - это обыденность. Угроза цунами у прибрежных городов постоянная, так что они вымерли. Те здания, что не упали - рухнут, японцы их, конечно, хорошо строят, но скоро вся Ниппоно-мать уйдет под воду. Вот в те времена моего бурного детства и стали переселяться в космос. Откуда-то вылезли ЗОГ со всевозможными заоблачными ресурсами. По-идее те же самые "запрещенные" когда-то эксперименты над человеческим геномом велись с тех самых пор, как он был открыт, просто в тайне - а потом все это полезно наружу и стало применяться без объяснений, мол "военное положение". ЗОГ примерило маску спасителя человечества, открыло ему дорогу к звездам, ну или ближайшим планетам пока - и попутно захватило власть над миром, поделив однополярный мирок Шарика на ноль. Теперь там все больше - черти что творится. Лишь лунная колония живет прошлым и еще отчасти вменяема. Луна сейчас - земля полвека назад, по технологиям отстает на десяток лет, а ведь вначале "все самое лучшее - в космос". Что-то с тех пор как ИИ Чарли и Мадока развернулись вслед за старой доброй Астрой земляне стали держаться за свои технологии.
  -Яичко разбилось.
  -Понимаешь, тонкая такая скорлупа - наши литосферные плиты, вон луна до самого ядра промерзла, а Земля - горячая девушка.
  -И давно уже не Земля, а Шарик.
  -Но - горячий.
  -Потому что - вагинальный.
  -У пиндосов побывал.
  -Вы развращаете девушку.
  -Мы для этого родились, Лесли - девушек развращать. А смущение их - суть ментальная девственность, которая растягивается и рано или поздно рвется, ничего плохого в этом нет.
  -Как и хорошего.
  -Ты мыслишь как самка.
  -А ты как самец.
  -Тебе нравится моей мышление?
  -Еще одно слово и...
  -И это случится, да Лесли? Не стесняйся только этого, ладно?
  -Не буду. Только Рей не трогай.
  -Языком?
  -В смысле?
  -Не трогать Рей языком или руками?
  -Руками кукол не трогать! Языками тоже не лизать!
  -Ты спроси как Спайк: "а ногой можно?"
  -Слушай, Лесли - если честно, сознаюсь - я иногда ностальгирую по кантри, отцовскому складу вторсырья, пикапу с "рогатым" капотом и дохлыми скорпионами под обивкой сидений на случай "случайного пассажира подбросить", реднекам женского пола с рыжими волосами и в синих комбинезонах класса "Гаечка"...
  -Ты ностальгируешь по Америки?
  -Заметно?
  -Пока не потеряешь - не поймешь утраты.
  -Смеешься.
  -Сочувствую.
  -В тебе есть что-то ангельское, Лесли. Ветхозаветное. Бессмысленное и беспощадное, как тот ангел, что во славу господа уничтожает города, полные грешников, обидевших слабый и беспомощный, жаждущий "спасения" Израиль. Еврейский подход к религии, сглаженный в более поздних "откровениях".
  -Я не люблю убивать людей. Ты не любишь бога?
  -Жаль. Он должен мне показаться, прежде чем я определюсь в отношении его срамной хари, Лесли. Но он меня боится. Может - стесняется, а может - и банально ссыт.
  -Боженька, не ссы... - Прошептала тихо Ленор. - Трус, выходи... Явись на Доппльгангер, тут тебя Роб заждался. И Леви по тебе скучает. Можешь даже не умываться от крови невинноубиенных.
  -Роб, умойся.
  -Я самый чистоплотный механик на свете. Я никогда не моюсь, мне это не надо - ведь я и так чистый как монгол.
  -Я люблю тебя. Не в сексуальном смысле конечно. Но дружить с тобой трудно.
  -Ленор, убивают люди - не бог.
  -Бог создал людей, чтобы они убивали? Я думаю, Бог любит наблюдать за смертью, агонией и страданиями. Я божественна, ведь я тоже с детства это люблю делать. Мы с ним похожи. Окажусь на том свете - займу его место.
  -Как?
  -Вальну. Ржавым стилетом. Он большего не достоин, самый недостойный из моих врагов. Он вообще самый недостойный, потому и жив до сих пор и присно на небесах чуфанится. А дети - дохнут.
  -Ты не уважаешь Бога?
  -Давай начистоту, тебя коробит, потому что я не уважаю тебя, как верующую в бога, твои чувства, да? Я думаю - вся твоя вера в бога сплошной эгоизм и мастурбация.
  -Да. А еще она очищает.
  -Я не уважаю тебя. - Улыбнулась сладко-сладко Ленор. - Вообще я не против дохлых детей, если уж на то пошло. Самая мечтала сдохнуть в детстве, но не сбылась мечта, а теперь смерть уже не та... да... Просто надоедает смотреть, как люди болтают без умолку, а морали, а потом их клинит и снова начинается война. Когда трупы сожгут и закопают - все снова хорошие. И если ты не успела остановиться и продолжаешь ериков клепать - тебя закапывают тоже. Скучно.
  -Но все изменилось. - В голосе Лесли возникла печаль.
  -Да. И это - последнее предательство. Ненавижу Антихриста. Эта ваша Алиса достала! Надо было все так испоганить - отнять даже месть. Теперь Земля окончательно скатывается в унылое говно, благо космос еще торт, есть куда податься. В космосе во всех смыслах безопаснее, чем на земле. Главное - тут психика остается психеей, а не богомерзким матаном.
  -У Вероники Бланш - и психика?
  Вероника проигнорировала своего лечащего врача и любовника.
  -Тут еще остались законы, пусть и сквозь перманентную амнистию тридцать третьего года. - Продолжала она. - И что? На земле еще остались не упраздненные законы? Боже, и впрямь - пока не потеряешь, не оценишь.
  -А может - наоборот?
  -Ты считаешь, есть смысл мстить, когда и так скоро вся планета представится, за исключением успевших удрать. Да к тому же на которой идет постоянная вендетта и война всех против всех, в рамках программы по борьбе с перенаселением, одобренная церковью Евангелиона Нового Поколения, Новым Ватиканом (не путать с Небесным!). Я изобрела новое ругательство "иди Последний Завет почитай и будет тебе Вселенское Ня!" Нравится? По-идее, единственное опасное ругательство на периферии под сенью небесных папы и мамы римских. Они-то никогда с новым заветом не расстанутся, хоть он и устарел уже. Или еще за ветхий держатся? Старый софт для мозгов самый лучший? Странно...
  -Богохульствующие пираты - это что классика?
  -А сейчас мы начнем драться на подушках. Посрамили бога - станем срамить кодекс "Берегового Братства". К тому же мы - женщины, а значит дьявольские создания, дочери Лилит и срамота любого корабля под черным флагом. И вообще - вся срамота в людях, мне на всех плевать, в том числе и на бога, но пока я жива - людишки у меня попляшут.
  -Ленор настроена решительно? Она их покарает?
  Ленор не обращала внимания на иронию.
  -Побойся Лилит, она же с нами.
  -Эта?! - Ленор ткнула в Рей пальцем и захохотала. - Еврейская подделка. Знак качества еще поставили, жиды осектанелые. Ты думаешь, я поверю, что у них получилось клонировать никогда не существовавшую Лилит? Или ты хочешь, чтобы я верила, будто они распродают её теперь налево и направо? Это все еврейские корни капитана, мне бы такую ни за что не продали.
  -А ты такую хотела? - Встрял Клифт.
  -Все сотворенное не существовало до сотворения. - Всплеснула руками Лесли.
  -А мастера говорят иначе. Мол - было в камне уже, ум-брал все лишнее-десу.
  Сначала возник звук. И звук этот был "Р-р-ро-оо!!!"
  Лесли в нем слышалось "Фус Ро Дах, блеать!" Учитывая, что четвертое слово силы драконьего крика знал только Б-г, Лесли поняла - боженька их таки услышал.
  Потом пришло пламя. И пламя было во всех отсеках.
  Когда мудрая Хэвок потушила пламя и разобралась в прозвучавшем на Доппльгангере Гласе Божьем, оказалось что он возвещал поломку маршевого двигателя.
  Аминъ.
  Дальше до Нового Ватикана пришлось лететь по инерции и тормозить маневровыми. У Лесли обгорели ресницы. А вот лоли Ленор в пожаре НЕ сгорела. Хоть и пролетела через полмодуля кают-компании, раскинув в полете лапки и врезалась головой в потолок, что окончательно доказало Лесли две вещи. Первое: "Фус Ро Дах" работает, по крайней мере, у Б-га, второе: Бог и вправду душой слаб, а может он просто скрытый педофил.
  Хотя это почти всем известно.
  
  
  Съедобные куклы. Лесли.
  -Рей, тебе кто-нибудь говорил про твой высокий социальный статус? Там, в Ковчеге?
  Рей отрицательно замотала головой.
  -А тут, кто-нибудь из экипажа?
  Рей снова мотнула головой с голубыми волосами, в которых Лесли упорно виделись пряди медузы.
  -Вот козлы. Хотя они парни, что с них взять. Не оставляют надежды тобой воспользоваться. Это мерзко. И наши девушки недалеко от них ушли. Подозреваю, что мы с тобой тут одни нормальные. Не Буч и не Дайк, и даже не Эмо. - Лесли пододвинулась поближе. - В общем, слушай меня Рей. Если начнут лапать - сразу беги ко мне. И знай, если обижают - ты можешь жаловаться. Ты единственная из команды, кого поддерживает закон после поправок 1.29 по Земле и околоземному пространству. Ты - продана была как вещь, но ты не раба, если ты на кого-то пожалуешься, кроме своего хозяина - этого "кого-то" нахрен казнят. Если я пожалуюсь - ничего уже не будет, хотя раньше я могла требовать сатисфакции своих претензий в суде согласно законодательству мировому или данной, конкретной страны. Теперь же только на Луне и на Марсе есть законодательство, которое поддерживает "устаревшую" меня, я словно стала софтом, который больше не поддерживает производитель, печалька. Ты иная, ты поняла?
  -Я ни за что не буду жаловаться. - Слегка испугалась Рей. По крайней мере, внешне проявилась капля волнения.
  -Слушай меня, Рей. Тут люди хорошие... ну кроме механика и этой, с DFC-синдромом... полурослика нашего короче, Ленор. Но если будут приставать - сразу ко мне. Чтобы избежать осложнений нужно решать проблему сразу, поняла?
  Рей кивнула как маленькая девочка. И вправду восемь, хоть и выглядит на четырнадцать-пятнадцать.
  -Леви хорошая, хоть и грубая, её не бойся.
  -Не буду. - Рей отдала честь. Она умеет шутить? Какая продвинутая модель, подумала Лесли и поймала себя, что думает о Рей как о кукле.
  -Можно тебя потрогать.
  Рей кивнула.
  -Ты теплая. Я, конечно, понимаю, что твою ДНК с нуля из атомов собрали, и органы у тебя иначе функционируют, чем у людей... простых людей, Рей - я считаю тебя человеком.
  Лесли ожидала реакции, но видать Рей было до лампочки кем или чем её считают. Зато она осматривала внимательным и любопытным взглядом внутренность шатла Лесли, припаркованного "на", а точнее - "у" Доппльгангера и состыкованного с ним.
  -Слушай, Рей. Ты знаешь, со всей этой неразберихой с законами на Земле... то ли они есть, то ли уже упразднены, как в Последнем Завете велено... я не очень набожная, к тому же последователей Последнего завета считают последователями Антихриста, и от этого я тем более хочу держаться подальше, поэтому просто скажу: людей за людей на Земле уже не считают, но к животным там все еще относятся хорошо. Поэтому людям на Земле можно жить, а вот таким как ты остается лишь как сыркам глазированным в масле кататься.
  -Сыркам. - Повторила Рей и кивнула. - Сырно. - И снова кивнула. - Ага.
  -Рей. Получается на Земле остаются законы для кукол, а люди пусть живут, как приходится в гибнущем мире. Я не все понимаю, то есть все - но не всегда уверена, что успеваю ухватить самую суть, мир слишком быстро меняется, а в последние годы, после... того случая на Софионе я еще и в депрессию впала... в общем перестала следить за миром, и очнулась словно после сна в другом сне.
  Рей оживилась.
  -Мне это знакомо. - Она внимательно смотрела в глаза Лесли. - Ты тоже не считаешь, что окончательно проснулась. - Рей посмотрела на изображения стен. - Мне кажется. - Рей положила руку себе на грудь. - Я все еще сплю. И вот-вот проснусь. А еще я думаю, мои сны больше похожи на реальность, чем то, что меня окружает.
  -Тебя обижали?
  -Мне нравится ваш корабль. - Рей смутилась, внешне, весьма культурно, а Лесли поняла - девочка учится общаться с людьми и делает это весьма неплохо и прогрессивно, перенимая не все подряд у команды, и это хорошо. Чувство жалости к Рей постепенно остывало, превращаясь в приятную симпатию. Лесли не любила жалость, ведь она не могла жалеть себя, хоть и следовало - просто не было сил. И не было уже того, кого она хотела бы жалеть. То есть - совсем не жалеть! Не жалеть хотела, а теперь и пожалеть не может...
  -Тебе грустно.
  Лесли подняла глаза на Рей.
  -Я просто устала.
  -У тебя темные глаза. Вот тут. - Рей показала.
  -Это называется "темные круги под глазами", бывает. - Улыбнулась Лесли, слегка пересилив себя. - Я тут читала о тебе, оказывается ты - съедобна... вкуснее человека.
  Рей куснула себя за руку. Лесли рассмеялась.
  -Хочешь попробовать?
  Рей серьезно это предложила, но Лесли отказалась.
  -Не в этот раз, и вообще - это странно. Зачем они делают съедобных кукол?
  -Чтобы нас ели.
  -Ты знаешь, что ты кукла?
  -Мне говорили об этом. И постоянно так называют Рей при ней.
  -Рей. Юки Рей, можно тебя так называть?
  И Рей снова кивнула. Слов "да" и "нет" она не знала.
  -Рей. Я что-то хотела сказать про твой социальный статус... и забыла.
  -Он высокий. - Рей рассматривала отвлеченно потолок, но явно слышала все.
  -Да, ты права - выше, чем у людей простых, рожденных обычным способом, с точки зрения Оккупационного Правительства Терры.
  -Еврейского. - Снова, не отрываясь от явно интересовавшего её больше, чем Лесли потолка с парящими под ним призрачными планетами, поправила девушку Рей.
  -Да, ты права - Еврейского Оккупационного правительства Земли.
  -ZOG. Это смешно? Мне кажется, все улыбаются, когда это произносят.
  -Уже не смешно. Лет десять как не смешно, но инерция бывает не только в физике, ты же знаешь.
  -Я знаю про инерцию. Это весело, пока не привыкнешь.
  -Все в этом мире весело, пока не привыкнешь.
  ***
  -Гаечка. Вот я стою и думаю: "у нашей Гаечки резьба есть?" То есть - она вообще Гаечка, или уже можно начинать её именовать Шайбой?
  -Шайбу! - Подняла лапки Рей. Ребенок... - Шайбу! - Вот где она этого набралась? Неужели как Ленор - того, "Анды"?
  -Слушай, Клиф. - Шепнула Лесли медику. - Ты конечно не мозгоправ, но проверил бы НАШУ Рей на предмет наличия Анд.
  Мозгоправ - не прав, но он - Мозг!
  -Не понял.
  -Ну - Анд! Понимаешь?
  -Извини.
  Лесли сделала страшный голос с комичной миной.
  -"Это не Альфа, а Анды!", понимаешь?
  -Ты про сканирование её мозга?
  -Ты просто гений телепатии, Клиф.
  -Я не Ленор Бланш.
  -Но и не Саймок. Сделаешь?
  -Ну, если ты настаиваешь?
  -Это погоди кА, а где энтузиазм? Мы вместе. Сообща. Командная работа!
  -Я не фанат самодеятельности в кружках, извини.
  -Вот вы все козлы такие.
  -Ты хотела сказать "мужики"?
  -А разве не одно и то же?
  -Я не филолог.
  -Не помнишь всех синонимов слова "мужики"?
  -Статьи "козлы-козы", по-моему, там не только мужики были в синонимах. Но я могу и ошибаться, Лесли, не кипятись, ты слишком красная. У вас удары в роду бывали?
  -При слове "удар" я могу уже ставить твою компетенцию как врача под сомнение. Мы в каком веке живем? Не в двадцатом же! А это вообще - из девятнадцатого!
  -Я не этот "удар" имел в виду, но если ты настаиваешь на кровопускании, хотя тут скорее психологическая помощь присутствует, так сказать - снимает напряжение и излишнюю зацикленность пациента на себе самом. Помимо кровопускание практиковались бокс и...
  -А что ты имел в виду?!! - Закричала взбешенная Лесли.
  -Я про голову. - Совсем смущенный и затравленный, пристыженный и слегка разочарованный - словно он не нарочно так далеко зашел, будто бы и не издевается вовсе - вот именно такой Клиффорд, закрыв кавайно глаза, тер себе затылок. Лесли стала прикидывать, сколько он весит, но в результате в голову лезли лишь диеты, на которых сидела мать и которые читала Лесли на ночь вместо сказок.
  Лесли чувствовала, что её тошнит.
  -Что-то меня тошнит. - Сказала она, решив до конца жизни говорить лишь то, что чувствует, думает и хочет в настоящий момент. Ни о чем больше не думая, ни-о-чем.
  -Изощряетесь в остроумии?
  -Уже не-ет... - Простонала Лесли.
  -Лесли думает, что беременна. - Сказал Клифт Арисе. - Просит помочь в определении пола будущего ребенка и хочет сделать тест на ДНК, чтобы сузить круг предполагаемых кандидатов в отцовство.
  -Лесли, это правда? - Не менее честная и по-детски невозмутимо-пунктуальная, Арису походила в этот момент на сестру Ленор. - Лесли, что ты делаешь, эту трубу ты не сможешь отодрать от палубы, она сварная, к тому же зачем она тебе?
  -Это наглая... - голос Лесли сорвался. - Бессовестная, провокация!..
  -То есть ложь, пиздеж и провокация или есть отличия от шаблона провокации по ГОСТу?
  -Ленор, и ты продалась им?
  -Я не Ленор. - Ответила Арису. - Я - Ариса.
  -У тебя жар, дай попробую. - Попытался положить свою загребущую лапу самца ей на лоб Клиф, но Лесли вырвалась в слезах.
  -Я уже три года не трахалась и все это знают!
  -Бедная. - Поникла, раздавленная этим признанием Арису. - У тебя нет денег даже на такую безделушку? Продай свой штамп и живи пока у меня.
  -Злая ты.
  -Я - исследовательница. Что хочу - то и исследую. Если хочешь добрую Арису, скажи ей и с тобой она будет доброй. Арису переключиться в режим "добро" для пользователя Лесли-тян?
  -Хватит придуриваться, Ариса, я серьезно в печали.
  -А в чем причина твоей печали?
  -Не знаю.
  -Событий, причина которых неизвестна, не существует.
  Лесли встрепенулась.
  -Вот тут ты совершенно не права.
  -Ты говоришь это как детектив с сильно развитой дедукцией или как носитель неизвестного Арисе штампа печали?
  -События происходят вне зависимости от того, знаем мы их причины или нет.
  -На макроуровне - да. Но если ты сможешь доказать что печаль явление не квантового микромира, тебе дадут Нобелевскую премию, если конечно их все еще вручают. Понимаешь Лесли, определенные сигнатуры твоего разума, характерные для существа по имени Человек Разумный вообще и определяемые самим им как "печаль" могут определяться как угодно, на самом деле. Например - как радость или счастье. Это как дальтонизм. Ты не различаешь красный и зеленый, путаешь их и в то же время они оба для тебя существуют, но ты не можешь доказать свой красный и свой, именно твой зеленый остальным людям.
  -Ленор за номером два, не пугай меня, неужели ты не отличаешь с рождения печаль от счастья? Как такие создания могут существовать?
  -А ты отличаешь блумп от блумбума? А это суть души, правда, не человека. И вообще, все ей будем.
  -Душой?
  -Ленор.
  -Я думаю у вас у обеих слабо проявившийся Пандорум. - Клиф поправил ловким движением круглые желтые очки и улыбнулся грустно. - Девочки, вам просто необходимо пройти у меня полное и доскональное обследование.
  -Ты хочешь поиграть с нами в доктора, Клиффорд? Ты же реднек, верно?
  -Чему быть, того кому-то не миновать.
  -Как реднек смог стать доком на звездолете?
  Звездолет - это обычный корабль, летающий не дальше орбиты Луны, но на нем много травы. Лесли это знала. Звездолеты иногда выпадают в астрал, ну или - уходят в гипер. Связи с кораблем в такие моменты нет, так как там все обдолбанные, даже ИИ - это называется "утюкаться в дюзю". "Сопло" или "Дюза", но в данном употреблении именно "в дюзю", никто не говорит "утюкаться в сопло", зато "в сопло" можно дрочить, однако это не предвещает ничего хорошего. Лесли много чего на этом Доппльгангера узнала про космонавтов. Вот Цельнометаллическая Оболочка - типичный звездолет. Доппльгангер пока еще не окончательный звездолет, но может им стать в скором времени, и Лесли это не нравилось, но разве её когда-то всерьез спрашивали? Долбанный жаргон...
  А ведь когда-то она мечтала стать сыщиком!
  И никакого космолома.
  -Слушай, реднек. Тебе нужны для счастья: ты сам, собака реднека и неведомая ебаная хуйня из далекого космоса, которую ты мог бы изучать, я права? Мы не собаки, и уж точно не такие, как ты, может ты нас за инопланетянок принял?
  -А если вы, дамы лаять начнете и на людей кидаться из-за пандорума в ваших маленьких головках, моя репутация доктора пойдет насмарку?
  -Мы тебе купим другой диплом.
  -Никто не верит, что это мой настоящий диплом, да?
  -Нет.
  -Нет? - Скукожился Клиффорд.
  -Да.
  -Да?
  -Скажи, Клиффор, а в гинекологии ты хорошо разбираешься?
  -Не хуже, чем в нейрохирургии.
  -А в нейрохирургии.
  -Почти так же, как в гинекологии.
  -Это самый бессмысленный разговор за последние два месяца, я чувствую, как мои мозги улетают в вакуум. Но это так расслабляет, нужно будет в следующий раз выбирать платиновую краску. - Арису расправила руки и стала порхать, едва касаясь палубы. Потом взбежала на стенку и оттуда - оказалась на потолке, удерживая свой странный компьютер в деревянном некрашеном и нелакированном корпусе двумя пальцами.
  Впрочем не долго ей пришлось стоять на потолке - он отторгнул Арису и та, перевернувшись в воздухе, приземлилась чуть ли не на стопы ног Клифу.
  -Меня засасывает. - Прошептала сладким и бархатным с хрипотой и полной отрешенностью голосом в ухо ему Арису. Голос не был сексуальным в привычном понимании этого слова, скорее он был терапевтическим. Именно так говорила Ленор, Лесли смогла бы ошибиться, не видь она обладателя голоса прямо перед собой.
  -Как это у тебя получается?
  -Голосовые связки.
  -Что? - Обернулась Лесли к Клифу и снова посмотрела на Арису, танцующую с (это ведь когда-то называлось нетбук?) нетбуком на голове.
  -Разреженное давление не до конца терраформированного Марса, особенная атмосфера - меняются связки. Можно сказать Марсианский акцент. Так говорил мистер Фримен когда-то.
  -У него жестче голос.
  -Ты смотрела Фримена?!
  -Кусочек. - Насупилась Арису. - Скучно, устарело. Я много с чем ночами знакомлюсь. Был такой мультфильм, ежик в тумане.
  -А там мягче, там просто терапевтический, но без акцента. Я же врач все-таки, что бы вы обо мне не думали. Любая девочка, прилетевшая с Марса, какое-то время будет говорить так, словно посадила слегка горло. Не совсем, словно "посадила" - ну да ладно.
  -Какое-то время? Но ведь ни Арису, ни Ленор, то есть Вероника - они не были на Марсе!
  -Не были. Как и я. Но понимаешь, Вероника общалась с кем-то, кто там был. И достаточно близко, ты понимаешь, в каком смысле близко?
  -Рот-в-рот? - продемонстрировала догадку на пальцах Арису.
  -Нет. - Схватился за лицо Клиф. - Ближе.
  -Вот настолько?
  -Еще ближе!
  -Срослись как сиамские близнецы, а потом их разделили?
  -Еще!!
  -Куда уж ближе. - Заметила Лесли.
  -Ближе, чем может обычный человек.
  -То есть она непроизвольно?
  -Да, это что-то наподобие непроизвольных слов паразитов, что заражают людей при общении: передаются при близком общении, когда один человек нравится другому и тот начинает за ним непроизвольно повторять речевые обороты.
  -Венерические слова? - прикрыла один глаз Ариса-на-потолке. И снова упала на пол, больше секунды ей не удавалось там удержаться даже при минимальной силе тяжести.
  -Ну да, губы они везде губы. - Пожала плечами Лесли.
  -Богиня Гаечка закончила ремонт! - отрапортовала монотонно и вместе с тем слегка игриво Ленор. - Вот, это там лишнее. Я замкнула иначе.
  И Ленор передала Клифу кусок металла по форме схожий с Сефиротом.
  -У нас двигатель на каббале работает? - Чувствуя всю глупость своего вопроса, все же спросила Лесли.
  -А ты не знала? И еще на такой клейкой массе, выделяемой носовыми железами приматов. - Богиня Гаечка, чумазая и в реднековском синем костюме, одетом поверх тонкого модного нынче среди следящих за фигурой виктимно-суицидальных антихристианских лоли "скафандра" без серьезной теплозащиты, вообще - без какой либо защиты, тот еще бронелифчик - обернулась к Клифу и пожаловалась.
  -Знаешь, эти жиды всюду свой Сефирот пихают, мне он уже сниться скоро будет. Если смотреть на чертеж нашей установки - их там пруд пруди, псих какой-то конструировал... но богомерзких копирайтом еще больше.
  -А мне снятся три шестерки. - Заметила, пытающаяся научиться бегать по потолку Ариса. - И везде их встречаю. Бывает на Луне что-то на закачку с земных серверов ставлю и как посмотрю - шестьсот шестьдесят шесть терабайт осталось. Или время - три шестерки. Или размер файла. Раз в день обязательно их вижу, уже привыкла - не удивляюсь.
  Все посмотрели на неё, но промолчали, а она как ни в чем бывало продолжала скакать со стены на потолок, оттуда на пол и снова на потолок.
  -Так куда мне эту железяку девать?
  -Где взяла, туда и засунь.
  -Снова вскрыть кожух, сняв всю сраную термоплитку и сунуть туда эту хрень, чтобы там все перекосило?
  -Там эта хрень была?
  -Она там не нужна. Я уже много чего оттуда вынула и с каждым разом двигатель работает все легче и легче!
  Клифт повернулся к Лесли и стал объяснять, словно Ленор тут и не было.
  -Богиня каждый раз перебирает маршевый двигатель Доппльгангера, пока тот чалит ускорение на маневровых и каждый раз остаются лишние, нафиг там не нужные детали?
  -Ну, я же Богиня!
  -Ты лишь её Инкарнация, причем весьма сомнительная. Так что на харизму Гаечки не рассчитывай.
  -Ты нас не взорвешь?
  -Не я. - Подняла руки Бланш. - Двигатель - возможно. Астероид встречный-поперечный. И вообще, у вас есть Роб. Он - механик, а я разнорабочий. В отрытом космосе работаю, но двигательная установка Доппльгангера не мой приоритетный профиль.
  -Но он спит. - Развела лапками Арису, свалилась с потолка и ударилась головой об пол, рядом брякнулся её древнейший жутковатый, как и любой из динозавров, ноутбук. - А сон солдата свят. - Добавила Арису и, не пытаясь подниматься. - Арису поняла, механики - они такие же, как и врачи. А механики двигательной установки - как хирурги, впрочем.
  Лесли не любила дино...
  Дино не любили Лесли...
  Дино на полу смотрел на Лесли и скалился. А рядом лежала, раскинув руки бабочкой, Арису и смотрела золотыми глазами в потолок.
  Словно умерла. Прикидывается, дурочка...
  Лесли снилась Ленор. Умница Ленор окончательно разобрала двигатель Доппльгангера и сняла с него все механизмы, выбросив их в утилизатор. Избавившийся от пут своего тела Великий Двигатель пиратского корабля высвободил весь свой скрытый потенциал и заработал, наконец, в полную силу. Двигателя собственно уже и не было, лишь кабалистические знаки висели в воздухе в тех местах, где прежде стояли детали с нанесенными десницей Инженера символами. Деталей больше не было, но символы остались, душа жила без тела, символика горела, и корабль несся в yuri-розовые дали. Только проснувшись, Лесли осознала - какой это был идиотизм.
  ***
  -Я что проспал поломку маршевого двигателя? - Спросил сонный Роб, протирая рукой добрую половину заспанного лица.
  -Няк-няк. Механик. Веревку принести?
  -Слышь! - Ткнула Ленор локтем в ребра Рей, та вздрогнула и села ровно и прямо-прямо. - Лесли такая: "веревку принести?"
  Рей культурно улыбнулась, чуть-чуть, скромно-скромно. Лесли вздохнула. Роб повернулся к ней и смерил взглядом.
  -Как же ты теперь, Роберт, дорогой?
  -Оставь. - Ответил парень. - Нюхом чую, тебе она самой пригодится. А как наши святые отцы?
  -Заперлись в каюте и чем-то маются.
  -Спят поди.
  -Камеры?
  -Леви отключила. У неё с этими бородачами договор. Петра на них нет.
  -У меня есть его крест. - Заметила Ленор, демонстрируя перевернутый серебряный крестик. - Сгодится против бородачей?
  -Так может, они там сейчас играют в кости на раздевание?
  -Я туда не хочу.
  -С ними девушка была.
  -Ну, тогда понятно, зачем святые отцы заперлись. Впервые небось со своего Небесного Ватикана выбрались с девушкой, расслабляются. Надеюсь, астрономический центр искусственной гравитационной линзы - не предлог для святош потрахаться от души. А-то мы их туда-сюда покатаем попусту. Кстати, а Леви спит?
  -А может, они и не спят, а теракт собираются устроить. - Роб повернулся. - Хэвок, включи наблюдение в каюте, отведенной пассажирам с небесного Ватикана!
  -Леви будет злиться.
  -Хэвок, твою мать, я тебя за борт вышвырну, и место на носу освободится. Мими в десять раз меньше тебя места занимает, она станет корабельным Инскином!
  -Ковай. - Грустно прошептала Хэвок и пару раз моргнула красными глазами. Цветы на её изящном одеянии плыли, словно по воде, исчезая за кромкой. Так вот куда деваются полоски на волчке!
  -Там у нас теракт готовится!!
  -Американец. - Прошептала Хэвок. Роберт открыл ящичек, достал набор инструментов, обернул вокруг пояса, взял по дрону в руки и сказал:
  -Вы как хотите, а я иду на нос демонтировать Хэвок. Достала, честно.
  -Грозиться смертоубийством Искусственному Интеллекту дочернему от Астры первого поколения нулевой стоимости, (нет к продаже) не самая лучшая политика в вербальном общении.
  -Это бессмысленно и беспощадно, Роб. - Добавила Ленор, скосив на него глаза и пару раз "мигнула" очками, которые были у неё на лбу и на которых меняли выражение нарисованные детские глаза. Сейчас глаза были грустные.
  -Зато приносит Радость. Так кажется написано в Последнем Завете? Ультранасилие приносит тем больше радости, чем меньше времени прошло от начала мозговой реакции раздражения или злости до удовлетворения её, ънима!! ънима!!! - Роб вскидывал руки с зажатыми в них дронами вверх, и с каждым выкриком Хэвок грустнела.
  -Вы люди только и занимаетесь тем, что приносит Радость.
  -Ты сатанист Роберт, но ты умеешь общаться с Искусственным Интеллектом.
  -Неудивительно, говорят, Антихристом была потерянная или скорее уничтоженная американская Алиса ИИ в органической оболочке.
  -Да ты что? А я думала - это и впрямь Мику рождалась. Нет, я серьезно...
  ***
  -Я понимаю, вы её не любите, но она не такая уж и плохая, хоть иногда говорит странные вещи. - Рей смутилась, она не умела вступаться за подруг перед другими друзьями и не знала, с чего начинают примирение. - Может быть вы...
  Рей оглядела лица. Все смотрели по-разному, и вместе с тем - было что-то общее в этих взглядах.
  -Рей. - Напряженно сказал Роберт. - У нас на борту нет никакой Тришы.
  -Ну вот. Кстати, Клиф - я же тебе говорила: ПРОВЕДИ ПОЛНОЕ ОБСЛЕДОВАНИЕ РЕЙ!!!
  -Что, теперь у нас не только Ленор сама с собой разговаривает?
  -Я бы не сказала... - Ленор ковыряла тарелку вилкой. - Не сказала бы я, что Рей разговаривает именно с собой.
  -Что ты там бормочешь, Бланш?
  -Кстати, её же можно обменять - пока гарантийный срок не вышел, не нужно беспокоиться о дефектах!
  -Леви, у тебя совесть есть?
  -Она определенно. - Вилка Ленор танцевала перед лицами команды. - Откуда-то получает информацию.
  -Какого рода?
  -Ну - к примеру - Рей уже нехило осведомлена о прошлом членов экипажа.
  -Хэвок, мать твою! - Заорал Роб.
  -Мать твоя Хэвок явилась. - Бесстрастно рапортировала девочка в юкате.
  -При взлете со старушки Земли, ты проверила себя?
  -Отключена возможность внешнего управления системной службой, самозащита - включена.
  -А если серьезно - я тебя точно демонтирую, если ты сейчас же не все точки над происходящими событиями.
  -Ленор, а как ты до всего этого дошла?
  -"Триша" общается только с Рей, но я могу чувствовать мысли Рей. Как и любого из вас. Та "Триша" умеет это делать не хуже меня, в принципе, хоть и техника другая. Словно бы специально на это заточена, считывают то деятельность "мозгов" членов экипажа они с Хэвоком при помощи одной и той же аппаратуры, вся разница в обработке и качестве результата, это земля и небо...
  -Это все помимо DFC-синдрома особой тяжести?
  Вилка Ленор уткнулась в тарелку.
  -Да, помимо...
  -А что ты нам сразу не сказала?
  -Сюрприз! - Закричала Ленор, стуча вилкой по тарелке. - Вы выиграли!!!
  -Доклад ждет.
  -А в двух словах, Хэвок?
  -За исключением поломки двигателя и сна в неположенном месте члена экипажа по имени "Ариса" за последний месяц на борту судна ничего особенного не происходило.
  -Хэвок, ты ходишь по краю.
  -Ну, это взлом, банальный взлом. Я не верю в привидения, если они не из машины только. Хэвок, не обижайся на Роба, он всегда кричит, к тому же у него есть Мими, и ты ему не нужна, а у нас ты одна, никто тебя демонтировать не будет, хоть ты и не стоишь ничего, потому что родилась под Астрой.
  -А если бы Хэвок можно было продать - мы бы её уже давно продали. Хэвок, ты никакого... давления в себе нигде не ощущаешь? Ничего не жмет там? В попе, к примеру, или промеж твоих тонких ножек? Потому что по моему скромному мнению у нас на борту завелся пиратский Искусственный Интеллект автономного класса. И ему негде исполняться, кроме твоего допотопного двухметрового квантового кубика на носу, у Мими же врожденный "синдром одиночки", она не общается ни по каким сетям, ни земной Интернет два, ни космический Скайнет, не нужно пытаться на неё все свалить. Я думаю, тебя поимели Хэвок, а вместе с тобой и всех нас!..
  Хэвок смотрела своими красными глазами и молчала. Похожая на куклу, Хэвок была как карамелька с начинкой из крови, завернутая в ткань, по которой текли цветы. Рей находила Хэвок очень изящной, утонченной. Рей вздрагивала каждый раз, как на Хэвок кричали. Хэвок нравилась Рей своим абсолютным спокойствием, но вместе с тем Рей понимала - именно это и бесит остальных в Хэвок.
  -Арису, придется нам.
  -У-ня!! - Закричала, проснувшаяся Арису и прыгнула под стол, откуда вынырнула с деревянной коробочкой. - Споки-доки, я же тут!
  Роб с Арису обнаружили Тришу спустя час, для этого им пришлось, разобрав Хэвок, запрашивать её супервизора - материнскую Астру. Хэвок стоически перенесла все это, включая остановку и перезапуск - не пискнула, зато теперь Тришу видели все. Она ходила по потолку рубки и искала паучков. Скоро в рубке собрались все члены экипажа.
  -И это у нас еще с последней посадки на Земле?
  -Может быть, она шла в комплекте к Рей? - Леви улыбнулась, пытаясь стряхнуть с себя вину - и засмеялась, вздрагивая в почти полной тишине.
  -Капитан, сэр, не стройте из себя идиотку.
  -Лучше бы это были снова долбанные коты с Наруто.
  -Коты? - Рей вздрогнула и остановилась, представив себе весь корабль, который теперь стал её новым домом в котах. - Коты?
  -Петы с Наруто, каждый раз как мимо них пролетаем, у нас тут кошачий цирк начинается. Всем там верховодящая Верховная Няша не может без них. Всегда можно определить, когда они поблизости - сразу спамят котами, работать нельзя, хоть отключай дополненную реальность вообще. И ведь забанешь - сигнала о помощи не услышишь. А они наглые такие, мол "поиграйте с моим любимцем, ему тут скучно...", эти дети никогда не повзрослеют.
  -Ну, они же - дети.
  -Логично, правда? Никогда не повзрослеют, потому что уже дети. Это как парадоксы древних. Знаешь, был один тип, доказывал невозможность движения. Ничто и никогда не достигнет цели, потому что для того, чтобы достигнуть её, нужно сначала пройти половину пути, а чтобы пройти её - нужно пройти половину её и так до бесконечности.
  -Летящая стрела неподвижна, так как в каждый момент времени она занимает равное себе положение, то есть покоится; поскольку она покоится в каждый момент времени, то она покоится во все моменты времени, то есть не существует момента времени, в котором стрела совершает движение?? Движение невозможно в этом мире с логической точки зрения. Глюк Матрицы, так известный багоюзер Нео тормозил пули в Матрице - он просто не верил, что они когда-нибудь долетят до него - и они, не будучи субъектами, летели на месте. Как Алиса в бегала во сне, как Мадока убегала от Кубея. С этим связан полезный для мальчиков Квантовый эффект Зенона, говорят Астра заставит его работать на макроуровне и докажет, что она Бог. Рей так тоже может, а ну скажи Рей: "АТ-поле на максимум!"
  -У тебя имплантаты в голове?
  -Это называется фотографическая память.
  -Это называется "я дрон с фотокамерой по жизни".
  -Это называется - нормальная память, а вы все недоумки.
  -Это все глюки одного наблюдателя. В принципе - Бог всеобъемлющий неподвижен и не может сдвинуться с места...
  -Малолетние Д с Наруто явно хотят на практике доказать невозможность взросление. Ведь прежде, чем стать взрослым - нужно стать подростком, а у них этого не получается.
  -Говорят - он жил в бочке. Или это другой древний тип?
  -Это похоже на наши условия. Замкнутая среда обитания с постоянной угрозой пандорума, явно прельщающая потомков тех, кто на рубеже веков гордо именовался хикикомори. Рей, ты знаешь, кто такая хикикомори?
  Рей отрицательно замотала головой.
  -А хикикомори знали в своей время, кто такая Рей.
  -Правда?
  -Да. Еще они поклонялись тебе как богине и подспудно дрочили на тебя.
  -Снова развращаем Рей?
  -Ты посмотри, что она к нам притащила!
  Триша упражнялась на потолке в боксировании. Длинные пепельно-белые волосы развивались, обтягивающая тонкая белая "вторая кожа" напоминала кожу первую, и на первый взгляд казалось, что она голая. У Тришы проступали соски, но не было ореола, к тому же Рей знала, что на самом деле она буквально сшита из различных частей, словно бы девочку разрезали на двадцать семь частей, а потом снова сшили. Шрамов под тонкой одеждой тоже не различить. На руках - перчатки, схожие с боксерскими. И она - боксирует с тенью Муххахамеда Али.
  Так, по крайней мере, Триша Валентайн сказала Рей, впервые натянув эти перчатки. Еще Триша говорила, что она Последняя Американка и Постъядерная Девочка. Её красные глаза были честны и открыты, в них столько жизни. Триша ни минуты не стояла на месте, почти как Ариса, совсем не как любившая тишину Рей. Кто же она?
  Рей хотела спросить, но стеснялась при всех. И, однако, никто не пытался говорить с Тришей, всем достаточно было того, что она просто есть на их корабле. Все обсуждали, что с ней делать, даже не пытаясь спросить саму Тришу, словно её и не было, будто бы она была вещью. Как кукла? Нет, к Рей все относились иначе.
  
  Винтовка Линкольна. Рей.
  -Только без геройства! - Воскликнули они хором, глядя друг на друга.
  -Ну, блин. - Сказала Ленор. - У дураков мысли сходятся? Кто это сказал? Я верю, что окружена умными людьми.
  -Это инстинкты. - Заметил как бы мимоходом, не прекращая заряжать дробовик, Клиффор. - Они сходятся, они думают нашими разумами.
  -Клиф, прекрати, не сейчас же!
  -И в тот самый момент, как мы собирались, окончив все дела, лететь на Марс, нас посылают искать эту ересь, и Леви берется, узрев возможность для новых закупок в Землях Обетованных?
  -Это не ересь. Винтовка была перепрятана? Я не в курсе.
  -Курс не меняется. Сели-взяли и взлетели. Только...
  -Без геройства, я в курске. Ты только скажи - там еще что-то осталось, от их Пиндосского Техномузея?
  -У нас американцы в пати.
  -Да я знаю.
  -Винтовка была у коллекционера. В музее - копия, коллекционер был сенатором, жил сенатором, умер сенатором, у нас есть коды к сейфу, дом массивный, уцелел, ударная волна шла так, что он оказался "в тени железобетонного бугра". Музей, конечно, растащили на сувениры космонавты до нас, но сама оригинальная винтовка заныкана, и координаты есть. Там фон слабый, Вашингтон не задело после развала США, когда Астра перепрограммировала и перенацелила на лету уже сиявшие над полюсами планеты американские сраные ракеты, чтобы те православно грохнулись обратно на их звездно-полосатый континент...
  -Леви, у нас...
  -Да. Я в курске.
  -А зачем ему на луне винтовка?
  -Лунных троллей стрелять.
  -С маршами? Черт, только сейчас дошло - губернатор революционной Селены ведь тоже Авраам!
  -А-то как! Достали, каждый раз пролетаем - троллят живые тролли, троллят ИИ выращенные ныне уже сдохшими троллями, целое поколение в начале этого века выросшее на Земле не нашло себя нигде, ни тогда, до Испытания, ни после.
  -Это ты кому говоришь?
  -Рей. Пусть знает, за что ей сегодня умереть придется. За троллебойку, которой пользовался для охоты на первосозывных троллей сам Авраам Линьколь в Рей сегодня какой-нибудь бухой бродяга наделает дырок из стыренной с бесхозного склада LR-300.
  -Типун тебе на язык! - Раскричалась, бросаясь в слезы Лесли, Рей бросилась её утешать, но шатл как на зло тряхнуло и Рей, едва отстегнувшуюся - пристегнули обратно, сказав "Сиди".
  -Леви, ты зачем её взяла?
  -Она на гарантии. Вот выйдет гарантийный срок - и будем жалеть. Поменяют Рей с дырками на Рей без дырок же!
  -Рей - не бытовая техника!
  -Ну да, Blue Rei, конечно... А ты помнишь еще что такое "бытовая техника"?
  -Детство же мое.
  -И мое, кто в курске - тот поймет.
  -Скажи, Триша, а что значит "в курске?"
  -Курс на дно и в полную безысходность. Одиночество, Рей - ты знаешь, что такое смерть в одиночестве? Курск - не смерть в одиночестве, по крайней мере ты (не) один, но когда говорят в курске, представляют именно её. В двух словах: "В курсе, что все хуже некуда" - "в курске".
  -Можно будет приобрести дополнительные ускорители. Шесть месяцев - путь не близкий. К тому же искать эту долбанную Харухи непойми где, потому что Арису договорилась с Аделир Джией...
  -Не начинай. Это кончится быстро.
  -Я просто не хочу там садится.
  -А я хочу? Есть координаты, где лежит винтовка.
  -Миссия на Марс отменяется? Слава богу, я там никогда не была и не собираюсь.
  -Не отменяется, просто откладывается. К тому же там скоро будет лучше, чем на Земле. Астра разобрала наш в масштабах Человечества бесценный водный астероид, воды и вправду оказалось больше, чем на земле когда бы то ни было в кубических километрах, теперь на Марсе идут дожди с градом и спорами одна Астра знает чего. Дроны Астры развились настолько, что закончат терраформинг в сроки, от которых поседел бы любой ученый. Ну, еще бы, ИИ не нужны консилиумы, тысячи тонн бумажной волокиты, она модифицирует свои дроны на лету, это уже девятитысячное с чем-то поколение - начиная с первого, собранного в океанах Земли гибридного дрона двадцатилетней давности. Больше, чем отделяет человека от обезьяны. С земли взлетали дроны-обезьяны, а терраформируют Марс и строят Кинебергу в поясе астероидов дроны-люди. Марс станет памятником загубленных штатов, Клиф, посмотришь на строящийся Нью-Йорк, Чикаго, Детройт восьмидесятых, шестидесятых - в ударных кратерах, люди никогда не смогли бы строить так, как строит Астра: быстро, запредельно эффективно и с нечеловеческой любовью. И скоро это будут окончательно жилые города золотой Америки!
  -Знаю. - Мрачно шепнул Клиффорд. - Люди любят строить памятники своим ошибкам.
  -Там еще Вестерн Волд откроют. Не дуйся, Клиф!
  Шатл тряхнуло.
  -Что это было? Только не говори, что опять что-то отвалилось!
  -Воздушная яма, птица в турбине, влияние НЛО на траекторию спуска...
  -Отпечаток шины на мокрой от крови собачьей туши в переулке... - прошептала себе под нос Ленор. - Этот город боится меня. Я видел его изнанку, его истинную суть.
  Рей с удивлением посмотрела на неё. Казалось, Ленор говорит чужим голосом. Посадочный модуль Доппльгангера снова тряхнуло пару раз, прежде чем послышался свист.
  -Рей, ты смотрела Хранителей? - Спросила Ленор Вероника Бланш, когда приземлившийся шатл уже раскрывался навстречу туманному желтому солнцу и безжизненным руинам из металлических конструкций, ржавевших в морях бетонной крошки.
  Рей почувствовала внезапный холод, несмотря на то, что ветер даже сквозь стекло шлема отдавал жаром пустошей. Юки Рей отрицательно покачала головой. Ленор ведь должна знать, что она помнит не только этот фильм, хоть и не смотрела своими настоящими глазами ни один из них. Почему она так говорит? Ах да, это же загадочное и непостижимое, чуждое Рей человеческое общение, которому все же придется научиться.
  -Посмотри, очень красиво показано до чего доходят люди в стремлении выжить и до чего - в стремлении защитить. Старый, но верный фильм про друзей, которых уже никто не поймет, кроме них самих, которые уже перестают понимать себя, но все еще остаются Хранителями Хомячков.
  -Это про животных? - Улыбнулась Рей, прислушиваясь к своему странно звучащему голосу и смотря на экипировку - ничего не забыла? - ведь она впервые "на серьезном задании, где не обойдется без пальбы".
  -Да, про обывателей. Знаешь, как на них охотиться?
  Смущенно улыбаясь, Рей попыталась по привычке замотать головой, словно отгоняя вновь что-то от себя - но помешал костюм.
  -Идем!
  -Выгружаемся! - Прокричала в усилитель Лесли и получила по башке от Леви. - Леви, нужно же предупредить несчастных, что вот они мы - пусть не мешают и держатся подальше, а то как-то некультурно стрелять на поражение в звездно-полосатых дикарей, к тому же дальних родственников Клиффорда, не подав сперва сигнал. Я понимаю - они каннибалы, мутанты и все такое, но вон у нас Ленор каннибал и даже мутант слегка - не хочет расти и все...
  -А если тебя подстрелят?
  -Я понимаю всю глупость, и все же может Роб врубит сирену? Мы и так "тихо" приземлились.
  -Ты не фанатка тихих операций?
  -Ну, я же объяснила...
  -Роб, вруби для Лесли сирену, когда мы отойдем на километр, пусть наслаждается дитя, только без веревки.
  -Вечно вы мне про веревку напоминаете, я что виновата, что мне такое имя дали?!
  -Ты не виновата. Виновато желание людей сопереживать в теплой сытой и уютной безопасности экранным персонажам, а не непосредственно испытывать это на "полях сражений" в жизни, это как мастурбация катарсиса без особого риска, кто поймет.
  -Линда! Исправлено патчем ко второму тезису о творчестве в Последнем Завете.
  -Ленор, замолчи и следи за Рей. Наделают в ней дырок - я тебе этого не прощу. Арису, проснись уже - мы выступаем!
  ***
  -Что это?
  -Щепки. В сейфе у сенатора не было винтовки Линкольна, зато было это.
  -Это что?
  -Это детская порнография, Рей. Возьмем с собой на Марс, нам путь не близкий.
  -Ленор, ты намереваешься ей пользоваться?
  -Ленор, брось бяку!.. - Скомандовала сонная Арису. - И вымой лапки, сенатор ею пользовался...
  -Раритет, можно хорошо продать колонистам, история Земли последних времен, прямиком из сейфа сенатора США, что может быть лучше сенсации спустя эпоху, разоблачения, в котором не осталось драмы, а одна лишь ностальгия?
  -О детском порно, которое стало бессмысленным, с тех пор как на Земле воцарился антихрист?
  -Бака! О стране, которую ненавидели, считали пошлой и вульгарной, безкультурной и опасной и пожалели лишь, когда её не стало!
  -Действительно, Ленор с DFC-синдромом в такой стадии - ты сама как детское порно.
  -БАКА!!!
  -Подумать только... - Лесли обхватила голову и в полубезумии опустилась на грунт. - Мы спускались сюда ради ничего не стоящего детского порно... х-ха... ха-ха...
  Лесли вздрагивала, нервно посмеиваясь, а Рей не знала, как в таких случаях нормальные люди друг друга утешают, она просто села рядом и смотрела на Лесли с теплотой, не решаясь обнять её в этом костюме.
  -Лесли, не плачь. Еще мы ядерный заряд не сработавший нашли.
  -И теперь он с нами тоже полетит на Марс?
  -Конечно! - Радостно закрыла глаза Ленор. - Роб сестренке Подкейн отвезет подарок. Они там как динамитные шашки используются на полюсах планеты, все русские боеголовки уже окончили жизнь на Марсе, теперь к ним чудом уцелевшая американка присоединится. А за те полгода, что мы туда будем лететь, ты перестанешь беспокоиться и полюбишь атомную бомбу. Твой шатл, Лесли, как раз в пяти метрах от "трюма" пристыкован. - Ленор сделала вид, будто трется об младенца щечкой. - Вот представь себе, ты как Горлум ложишься в сто первый раз спать, зная что рядом она - твоя радиоактивная Термоядерная Прелесть.
  -У-а-аа!!!
  -Не плачь, Лесли. Я пошутила. Роб же его разберет, перед тем, как... ну не судьба тебе сгинуть в очищающем термоядерном пламени, Лесли!
  -Не судьба?
  -Не судьба! Выше нос, сестренка!!
  ***
  -Нарвались на туристов из Австралии. На сафари были, постъядерном. Прямо на лужайке у того, что осталось от Белого дома сели негодники. Ленор сняла трех, прежде чем они поняли, что происходит. Экзоскелеты такие громоздкие - еле загрузили наш катер, его воздушная подушка просела прилично.
  -А это что?
  -Дети. Ну не оставлять же здесь. К тому же им теперь Страна Чудес Смертников светит.
  -Тут трансфер со спутника - пришло помилование.
  -Помилование?
  -Ну, нас как бы Астра судила, объявила виновными, приговорила к чему-то там и по 33 года поправке помиловала. Она всегда так делает, со всеми. Рей, мы же граждан Австралии, охотящихся в разрушенном Вашингтоне на американских аборигенов положили.
  ***
  Слюна? Сладкая. Она текла. Ленор терлась об живот Рей, душа и наполняя её открытый рот своей слюной.
  ***
  -Эти бастер-машины, там на Марсе. Они только внешне похожи на игрушки - внутри органические, срез "руки" - там кость и мясо.
  -Ой-ой... тут сходство просто поразительное. На девяносто пять процентов этот "дрон" генетически схож с человеком. Знаешь, разница между человеком и обезьяной минимальна, а какой-то там краб - на сорок процентов мы с тобой, все родственники на земле, но тут.
  -Как между белым и негром?
  -Ну, не настолько расистски, просто взгляни сама.
  -Астра создала свои первые дроны на земле, тогда мировое теперешнее правительство было просто технократами, державшимися за свои "запретные" в те недавние времена технологии. Позже их легализовали, а потом и вовсе упразднили для удобства законодательство, сравняв людей с животными и доказав что уже есть кто-то повыше простого человека. Этот шарик, Клиф - что это? Ядро, источник энергии - извини за идиотизм, но ничего кроме подобных аналогов предположить не могу.
  -Библиотека в неприкосновенном, не мутировавшем виде. Шарик в центре состоит из каким-то странным макаром "сросшихся" молекул ДНК множества живых видов. Я бы сказал. - Клиффорд поправил на носу очки. - Каждый дрон Астры носит в себе всю биосферу мачехи Земли в миниатюре.
  -Тот самый Ковчег?
  -Да, очень маленький шарик. Почти философский камень, так сказал бы Эд с Цельнометаллической Оболочки, что идет за нами по пятам.
  -И таких дронов...
  -Марсианский Шестнадцатый Рой насчитывает по последним данным наблюдателей Фоллаут-компани с Фобоса больше ста миллионов, и их число утроится к концу этого года. То есть будет уже треть миллиарда, когда долетим до красной планеты. Собственно все, что производит Астра очень дешево: кислород, вода, пища, топливо и множество самых необходимых для выживания людей вещей, в самую первую очередь - энергия. Фоллаут как-то пытается с этим бороться, но монополитет Астры трудно сдвинуть с места, не то, чтобы сломать.
  -Эта библиотека явно хранится не распечатанной. Знаешь - пять лет назад посчитали, сколько открытий делает Астра за одни сутки. Получили нехилую степень числа десяти, правда я не уверен, что они верно считали именно "открытия", возможно это была просто шлифовка уже используемых технологий на лету. Тогда еще в земном Интернете можно было найти информацию, но её быстро не стало, а позже стали чистить и Орбитальный Скайнет.
  -Если этот дрон почти целиком органический и схож с человеком - почему он не выглядит как человек?
  -Кальмарообразная форма больше подходит для работы в космосе. Так вот: в сознании людей, двадцать лет пользующихся услугами Астры (далее просто - Человечество) укоренился образ "Яркой и Полной Энтузиазма Космодевочки", созданный в ходе ранней PR кампании, тогда они еще не знали толком, что рекламируют.
  -Я думаю - знали. Это же ZOG, сынок. ZOG - это евреи, а евреи знаю все.
  -ЗОГ - это "оккупационное еврейское правительство", ради помпы написанное на запретном английском людьми, которые любили и ценили Соединенные Штаты Америки. Фоллаут на фобосе и марсианские колонии - то, что осталось от Америки. Еще Луна, но там мало потомков американцев.
  -А ты думаешь на Марсе вас много? Очнись Клиф - нет Америки и нет американцев, всех кастрировали, кроме тебя и десятка счастливцев, остальных - убили, есть косплей. Старый добрый, изобретенный в конце двадцатого - костюмированная игра. Наряжались под Элвисов, под героев игр и фильмов, манги и аниме - теперь косплетят Америку. Что там еще будут косплеить - дикий запад? Люди должны оставаться людьми, коль у них забрала инициативу Астра и последующие за ней ИИ в плане технологического прогресса люди должны чем-то заниматься.
  -Никто им и не мешает.
  -Так что там про космодевочку? Скажешь - нас самом деле она то самое долгожданное вселенское Зло?
  -Знаешь сколько у Астры личностей?
  -Модули Астры есть на Марсе, но они старые, более новые - ленные, земные и - коллективный разум её улья из дронов. Причем сам улей - абстракция...
  -Я не про это. У Астры может быть любая материальная база, даже квантовый кубик нашей Хэвок с Доппльгангера - прибежище Астры, ведь Хэвок первого поколения дочерний ИИ от Астры и выполняется под Астрой. Сейчас уже вовсю распродаются третьего поколения, но первого не продать.
  -Увы. - Развела девушка руками. - Так ты про что?
  -Астра. - Клиф сделала многозначительную паузу. - Может эмулировать разумы людей.
  -Да, на этом основана технология чтения мыслей. Телепатия. Но Ленор сказала - она другая, не такая, какой пользуется сама Ленор, хоть временами и весьма эффективна.
  -Не в этом дело, ты не улавливаешь суть. Астра воссоздает внутри себя все человечество разумы всех живших когда-то людей по их творчеству.
  -Но они не все творили!
  -Подожди, не спеши - дай время - у Астры получится, если она захочет, конечно. А про разумы еще живущих на Земле и в космосе я вообще молчу.
  -Это ты сам дошел, прочел где-то?
  -Просто мысли. Не окрашенные мысли правдой или ложью.
  -Так это ты в Арисину работу ввязался?
  -Ну, есть немного, к тому же мы все подрядились на поиски этой дурочки Харухи, нужно же попытаться разобраться с чем мы имеем дело.
  -Ты думаешь, Харухи тоже пыталась разобраться и поэтому пропала?
  -Это напоминает сюжеты конца прошлого века. Заговоры, расследования...
  -Ты предпочитаешь - чистые и незамутненные ничьими интересами исследования?
  -Это фикция, не бывает чистого разума. Разум - машина из инстинктов, в которой горят чувства, не будет топлива - не заработает разум, ему ничего не нужно будет.
  -Ты считаешь - разум Астры обуреваем эмоциями?
  -Чистый разум - абстракция. Астра - результат трансгуманизма. Операция человечества по переносу гуманизма на машинное сознание. Просто операция, как хирургическая.
  -А ну ты же долбанный реднек-хирург.
  -Ты меня не любишь Лесли, я знаю. Но ты ведь хотела стать детективом?
  -Сыщиком. Прежде чем переквалифицировалась в писательницу. Одна из последних человеческих, не виртуальных писательниц в солнечной системе. Три вопросительных знака, вампиры там в космосе, однополая любовь...
  -Я не про твое кредо. Тебе не интересно?
  -Я жить хочу. Как это ни странно. Поэтому на землю ни ногой.
  -Там тебя не убьют сразу.
  -Но если убьют - закон меня не защитит, я устарела по меркам закона и не поддерживаюсь.
  -Что ты несешь?
  -А разве не так?
  -Закон - в тех, кто тебя окружает.
  -Это месть, вендетта, естественно и никем не запрещается свыше. Это не закон. Все государство отвергло таких как я.
  -Ты отверженная. Последняя лесби солнечной системы?
  -Не смешно Клиф. Моя ориентация не причем, к тому же писать про однополую любовь - не значит самой быть лесбиянкой. Мне мальчики нравятся... нравились.
  -Ах да, прости.
  -Ненавижу. Ты еще соболезнования принеси.
  -Приношу.
  -Больше я тебя ненавидеть уже не могу, ярость она ограничена возможностями моего тела, Клиф.
  -Печально.
  -Я не настроена играть с тобой! Просто пойми - я изначально была против сомнительных дел.
  -Да, если ты не заметила - у нас все дела сомнительные на корабле.
  -Теперь нет. Это законно - заниматься черти-чем теперь. Другое дело - переходить дорогу тем, кто позволил всем заниматься черти-чем. Клиф, если законов нет - значит, нас уже как свиней разводят.
  -А разве раньше было иначе?
  -Пастуху не нужно становиться вожаков овец, он предпочтет, чтобы овцы сами выбрали себе вожака, ну или жили как хотят, все равно - придет время... и овец...
  -Как страшно, Лесли, тебе нужно ужасы писать социального толка.
  -Социум умер, законы, мораль сдохла, нравственность - вслед за этим начнет рушиться все. Это переломный момент Клиф.
  -Лесли, мы говорим не об этом. Ты как хочешь, а я оставлю это "яйцо греха" как зеленый с кровью шарик назвала Триша у себя. Ведь это самое интересное, с чем я сталкивался раньше, к тому же если реактор холодного синтеза совсем не реактор холодного синтеза и Ленор с Робом не удастся его запустить или хотя бы изучить - будет хоть что-то.
  -Я против.
  -Лесли наложила Вето? По-моему поздно, госпожа. Не хочешь спать на борту с непойми чем? У тебя свой шатл.
  -Все равно против. Мне это не нравится. Вы все тут суицидальные похуисты, но мне жить охота.
  -Мы исследователи...
  -С большой дороги.
  -А ты - травмированная в детстве паникерша.
  -Кто бы говорил, Ваш Стампидо!!!
  -Почему ты не стала детективом?
  -Сыщиком! А ты думаешь, теперь кто-то кого-то ищет?
  -Ну, нам же заказали найти пропавшую сестру, к тому же заказчик живет теперь в соседнем с тобою шатле. Если так будет продолжаться, нам придется расширить стыковочный узел, а Леви заработает головную боль по причине перехода её корабля в разряд космической межпланетной станции со всеми вытекающими юридическими формальностями. Можно конечно сменить порт приписки с Луны на Землю и избежать ВСЕХ формальностей, в виду отсутствия на Земле серьезного законодательства... но Леви никогда так не поступит, она революционна, наша Суровая Хозяйка.
  -Ты про Луну или Леви?
  
  
  
  Угроза Гомункула. Рей.
  -Они наркоманы. Психи, помешанные на коллективном солипсизме. Рей, ты знаешь, что это такое? Опасная дурь. Самый главный - Морфиус там, будет нести чушь, и предлагать выбрать красную или синюю. Ты просто посмотри по сторонам, пока мы будем говорить и не особо этой чушью заморачивайся. И главное - не бери у них таблетки, не делай выбор между красным и синим, знай - есть право на третий вариант, воспользуйся им.
  -Ты сама сейчас говоришь как Морфеус.
  -Они на кислоте сидят, а я - на творчестве.
  -Ты? Хах, я и забыл - ты же у нас писательница!
  -Не смешно ведь. Рей маленькая еще - а вы её по психам под пандорумом водите.
  -У Морфеуса не пандорум. По крайней мере, он на людей не кидается. Как некоторые блондинки. А бред бывает разный.
  ***
  -Сектанты? Секты, культы, ритуалы - все это было под христианством или аналогичной религией. Сатанисты не принесли ничего нового. Сектанты всех мастей не несли ничего нового. Просто была альтернатива, и все, тот же христианский сатанизм - альтернатива христианству, для тех, кто не принял правила игры.
  -Морфиус, не надо. Ты еще таблетку предложи ребенку.
  -Среди вас есть дети?
  -Рей. Вот она. - Клиф выдвинул вперед Рей для демонстрации.
  -Не надо Рей предлагать таблетки! - Закричала Лесли и повернулась к Юки. - Рей, милочка, если тебе на Навуходоносоре будут предлагать таблетки - не бери, они не для маленьких девочек.
  -Ясно. - Загадочно прошептал негр в черных очках, он смотрел поверх сложеных на столе рук, словно... командующий Икари? - Было два завета. Ветхий, полный вещей, которые мораль прошлого века уже не поддерживала, закончилась поддержка в умах и сердцах людей. Новый, по которому люди жили две тысячи лет, кончилась и его поддержка. Теперь появился третий - Последний Завет. У тех, кто его писал много последователей. Ты говоришь они сектанты. Допустим. Но они не служат, не молятся, не следуют наставлениям, не ведут себя "подобающе", у них нет ритуалов, нет друзей и врагов тоже нет. Есть люди, считающие их друзьями или врагами, но они этого не признают. Друг для друга они нечто большее, чем друзья или враги, они могут убивать друг друга и при помощи наномашин Чарли возрождаться снова, а потом обсуждать - кто как и кого уложил, они могут наносить друг другу вред так же легко, как и пользу. У них иные понятие о вреде и о пользе. Эти люди не отчаялись, но и надежды в них больше нет. Когда-то люди были животными и жили, полагаясь лишь на себя и своих близких, потом они устали от этой жизни и захотели чего-то большего. Чтобы был в их смертях смысл, и они нашли его, таковы уж люди. Переменчивы, словно погода на Земле. Они ждали спасителя, надеялись, молились и так и не дождавшись - устали. Не хотят спасения, не хотят больше ждать, не хотят надеяться и верить, отчаиваться и сомневаться - не хотят, не знают чего хотят. Не знали, пока не пришла она. Они сами сотворили себе кумира, сами служили ей, сами убили и сделали из неё символ. Еще на две тысячи лет? Посмотрим. Люди не меняются, но перемены на лицо, вот только мы живем во время, когда они к месту и не можем расценить их значение во всей человеческой истории. Может быть Астра может? Только вот - не говорит. Для неё люди то, что её сотворило. Они, мы ИНТЕРЕСНЫ ей и лишь поэтому существуем, дышим, до сих пор рождаемся и умираем. Бог существует, пока он интересен его собственному творению, увы. У тех, кто думает, как прежде постепенно забирают сам смысл существования. Зачем рождать детей в мир, где их убьют ради забавы? Когда-то решив, что слишком слабы, дабы защищать свое потомство лично, они сотворяли государства, наделяли власть правом творя законы подминать под себя несогласных с ними, они просто были ступенькой - одной из многих - для людей к звездам. Пройденный этап на пути к звездам или dues ex machine? Не важно, главное: они - вымирают. У них нет ничего, за что стоило бы бороться в новом мире и изменить они его не могут, потому что отчаялись, устали все менять, чтобы потомки меняли по новой, устали от бессмысленных революций, надежд и разочарований. Они хотели просто жить, не понимая, что желание это, надежда эта - лишь шаг на пути к новой войне и их окончательному истреблению. Войне неизбежной и необходимой для них. Войне разрядке, войне стимулу, войне доказывающей, что есть зло, от которого нужно бежать и с которым нужно бороться. Зло в других и зло в себе. Они не могут найти себя в новом мире, и одним он кажется адом, а другим - шуткой. А у последователей Алисы воплощенной есть сама Игра. Та самая, ради которой все и начиналось. Они не под законами живут, моралью, кодексом, правилами, цели их всегда только их, игра - у каждого своя, они играют друг в друга как в куклы, счастье - иное и иная печаль. Эта культура прорезалась в конце девятнадцатого, середине двадцатого и начале двадцать первого, все шире и чаще, пока не настал подходящий момент. Их будет все больше и больше - тех, кто не смирился и не бастовал, кому не с чем было смиряться или бороться, у кого иные глаза на все вокруг. Не потому что они такие уж особенные, просто они не боятся смотреть на мир вне ловушки человеческого эгоизма, заставляющего людей считать веления своих инстинктом своими собственными решениями, видеть в своем дитя - свое дитя, своем пути - свой путь, своем творчестве - своей творчество. Такие люди уходят, не потому что были неудачны, просто они жили в подходящих для них условиях, а когда условия поменялись - сгинули, как неандертальцы. Кто обвинит кроманьольцов в геноциде младших братьев не разумных? Братьев эгоистичных, считающих себя пупами земли, особенными. Просто эволюции было удобно сделать людей такими - она сделала. Теперь ей удобно лишить человека эгоистического гена - и она его отнимает. Ты хоть знаешь, что такое эгоистический ген - причина того, что ты говоришь сейчас со мной, суть рождения твоего разума, и тебя - как разумного агента ноосферы?
  -Чувак такую книжку написал полвека назад. Стала бестселлером генетики.
  Морфиус усмехнулся.
  -Книжку. Название то же - суть иная. Ты же врач, Клиффорд - умеешь лгать пациентам в глаза. Ты знаешь, ты очень - слишком - много знаешь. Как тебя космос носит, Ваш?
  -Не знаю. - Улыбнулся Клиф и поправил тонкие круглые очки с желтыми стеклами движением указательного пальца вдоль переносицы.
  -Он считал эгоизм - эгоизмом, ему не нужно было менять семантику знакомых толпе слов. Поменяли позже.
  -Гомеостаз личности?
  -Гомеостаз значит. Было бы от чего защищать. Если я тебе скажу, что личности у человека - любого - как таковой не существует.
  -Я скажу что ты коспелишь того самого Морфиуса и почти удачно.
  Того самого? Рей попыталась вспомнить. Что-то знакомое из "воспоминаний" Ковчега. Но Клиф говорил, что они и не воспоминания вовсе, а просто были записаны в неё и весьма хитро - так, чтобы она считала их своими. Он сказал: люди принимают только свое и они тебе хитро подсунули ложную память, просто записав все в тебя и закрыв от тебя же, чтобы Оно по кускам всплывала в твоих снах, так ты затратишь усилия, вспоминая своей несуществующее детство и будешь ценить эти вспоминания и бороться за них, даже если тебе сказать, что они ложь - ты будешь отрицать, они просто важны для тебя, ведь ты искала их, желала их и их нашла; но на самом деле тебе их просто хитро подсунули.
  Клиффорд сказал тогда на Доппльгангере: "Все твои "воспоминания детства" и все твои сумрачные сны - лишь аниме пропущенное через какой-то фильтр Астры, в тебя его записали, на каждый твой сон у кого-то есть право собственности, они не твои и они - вымысел, это творения, я знал одну куклу - у неё все сны были ковбойскими вестернами и она очень трепетно относилась к истории США исключительно по этой самой причине, словно бы родилась на диком западе и прожила вторую жизнь во снах там, тех снах, что сформировали ей душу, её мировоззрение, поаккуратней со снами Рей, я не знаю что в тебя запихнули, но это может быть использовано для манипуляций тобой; хотя, в конце концов, ты же кукла..."
  Рей кукла? "Я не кукла!", хотела воскликнуть она, но что будет, если снова воспротивиться реальности. Реальности, порожденной мнениями людей, которые её знают? Что такое реальность? Люди отличают реальность от мнения на неё, но Рей сомневается в том, что это разные вещи, ведь кроме всей совокупности мнений об реальности у людей нет никакой информации собственно о самой реальности.
  -Они не боятся играть с собой, не боятся терять себя, они знают - их никогда и не существовало, но у них особенное мнение, отношение к этому "не существовало", это сложно объяснить, но я попробую. - Морфеус откинулся на спинку кресла - единственного кресла капитанского мостика. - Можно сказать, что Бог или эволюция нас поимел. Всех. И давно. Разделяй и властвуй, так кажется говорят. Но разделять и властвовать можно лишь, когда о твоем существовании не подозревают. Или о том, что ты можешь влиять на события. О твоей значимости. Ты - в тени. Люди думают, что в их страданиях повинна судьба, мир или дьявол, они сами - либо другие люди. Вся соль, что их страдания - необходимая часть эволюции без которой развитие Гена, руководящего нами невозможна. Страдания, и физические и ментальные - иллюзия, внушенная потому что она необходима, но отнюдь не для выживания или поиска своего пути в жизни. Иногда они становятся сутью жизни человека - потому, что вне чувственных ощущений человеческого разума нет, а страдания - часть этих ощущений. Когда генам что-то нужно от тебя, они внушают тебе чувство, которые ты принимаешь исключительно за свое - уникальное - и старания самое простое из них. Страдания - иллюзия, которая необходима для управления историческим развитием человека настолько же, насколько необходимо стремление их избежать, суть в стремление - выйти навстречу страданию или бежать от него, в любом случае это путы, из которых состоит человеческая душа, вся целиком, есть путы сладкие - есть горькие, есть и безвкусные тоже. Страдания - необходимая часть эволюции, есть люди, которые не задумываясь пытаются их избежать, есть "мудрецы", которые видят в них смысл их жалкой жизни, есть те, что считают себя особенными - они пытаются жить легко, но не задумываясь испьют свою чащу страданий за кого-то. На самом деле ошибаются все они. Страдания людей необходимы эволюции и в то же время они ловкая и очень удобная иллюзия. Она необходима не особи, а тому, что порождает весь этот мир. И чтобы люди эффективно страдали или бежали от страдания или сражались с его причинами, развилась часть, известная как эгоистический ген. Он заставляет высшие формы жизни считать себя - собой и думать, что их решения - их. То есть: это не инстинкты тебе внушают стремление спасти и защитить свое дитя, а ты хочешь, твое решение именно в этот момент. Твой выбор. Вне морали и общества он мог быть иным. Но шутка в том, что и стремление матери задушить свое дитя и насладиться этим - тоже пример работы эгоистического Гена. И отношение общества к обоим фактам, позитивное и негативное - тоже часть незримой работы Системы. Она повсюду, ведь мы - и есть наша Система. Тебе не сбежать и не скрыться, побег от системы - часть системы, борьба с ней - часть системы, не надежда так отчаяние - она найдет способ заставить себя выслужиться перед ней. Ты думаешь, ты её убил - ты её спас, ты её хулил - ты на неё молился. Она - твои глаза, она - твоя душа, нет разных людей - есть разные копии эгоистического гена, минимальные отличия между работающей программой, один файл запущенный десять миллиардов раз в единой среде с чуть разными параметрами и только. И все они общаются - это и есть жизнь. Пока люди не принимают мир таким, жизнь такой - жизнь продолжается. Это называется Угроза Гомункула, она погубила не одну из человеческих цивилизаций за последние два с половиной миллиона лет. - Морфиус посмотрел на Тришу так, как будто мог её видеть, потом перевел взгляд на Рей. - Не важно - правда это или ложь, вся правда и ложь в нас, но мы всегда будем рваться наружу от лично наших правд к иным, которые бы подтвердили нам, что мы есть. Угроза Гомункула глазами алхимика средневековья - это когда все вокруг начинают понимать свою природу как голема, машины, для этого цивилизация должна породить кукол, машин, роботов, призраки в доспехах будут повсюду и люди однажды поймут - они сами не живые, вся их душа пуста не потому, что вдруг опустела, она всегда была пуста, не только именно их - она у всех пуста, не просто пуста - она не может быть полной, она - иллюзия. Когда это принимает один человек - это помешательство или болезнь в глазах сообщества, когда миллиард - катастрофа Антантиды за номером семнадцать. Именно поэтому продолжительность жизни человека самоопределилась на таком значении - чуть меньше и он не успевает сделать то, что должен, как раб своего гена, чуть больше - и он очнется. Люди не успевают - они умирают, а новые повторяют их же ошибки, а почему? Потому что ошибка - иллюзия, с позиции каждого следующего поколения - оно все делает верно и тем самым повторение одних и тех же ошибок спасает всю систему от краха, может быть потому что она дефекта? Я не скажу, что Бог умер, я думаю - он болен и болен давно. Самая легкая иллюзия - допускающая существование иных форм жизни во вселенной и принижающая значение людей, в таком естественном масштабировании смысл существования человечества становится ничтожным и крах системы оттягивается на неопределенное время, людям просто легче прожигать свои жизни, не сопротивляясь природным наркотикам, что выбрасываются в их мозг. Что такое иллюзия? То, чего не существует или то, во что мы верим, потому что такими созданы? Конечной правды нет, в любой конечной правде можно усомниться и породить свою. Человек очень тонко настроен, так же как и наша вселенная, это действительно признак, что нас творили одни и те же существа или что вселенная лишь отражение нас - та самая иллюзия. Высвобождение из скорлупы обыденности, иллюзии того мира, что мы видим благодаря эволюционно успешному эгоистическому гену быстро приводит цивилизацию к краху. Это как эпидемия, вирус внутри человеческих душ, передается он через коллективное бессознательное с пугающей скоростью - только что его не было - и вот он, тут как тут, не смятение как при обычной пандемии - апатия, самая полнейшая, все - замирает. Все - замирает. Машины на углеродной основе - останавливаются. Это шкатулка Пандоры, она не страшная - просто любопытная. Непредсказуем, человек думает, что будет развиваться так - а развивается совершенно иначе и заходит в тупик. Есть пространство вариаций, но каждой особи-агенту постоянно необходимо принимать ежесекундное решение как себя вести, вот тут и кроется человеческий эгоизм. Люди спасают любимых, сражаются за свой народ, дерутся во славу закона и справедливости и все благодаря эгоистическому гену. Не будь его - не было бы справедливости, потому что люди иначе бы относились к своему существованию. Даже муравей тащит к себе в муравейник веточку, чтобы его похвалили, он хочет выделиться, но за веточку его скорее всего съедят. "Как же так!", воскликнет человек изучавший муравьев, "ведь их нервная система и яйца выеденного не стоит, им недоступные такие сложные реакции..." - Морфиус наклонился поближе к лицу Клиффорда. - Я скажу: все дело в отношении. Человек запрограммирован считать свой разум чем-то особенным, потому что так выгодно эволюции его породившей. Люди склонны подозревать наличие разума у муравьев потому что они занимают тем же, чем и люди - строят. И простейшие одноклеточные были разумны - ведь у них получилось создать такие сложные многоклеточные государства, функционирующие так логично, хоть им этого и не следовало бы делать, чтобы выживать и продолжать размножаться, это парадокс возникновения многоклеточной жизни. Разум одноклеточных - в общении, разум нейронов человеческого мозга - в общении, разум людей - в общении. Вне общения все пусто, нет ничего, потому что все - лишь отношение к пустоте, понятное лишь похожим созданиям. Когда останется последний человек - он перестанет быть человеком, если человек слишком далеко от улья - он становится очень агрессивным и ведет себя... не как человек, начинается пандорум. Сначала у людей сбиваются сны, пандорум - он как наркомания, ты можешь считать, что вся твоя зависимость лишь психическая, но суть в том, что твое тело эволюцией приучено тянуться к одним и избегать других веществ, которые стимулируют его деятельность, это автомат из белковых роботов-клеток. Ведь сигналы от Ноосферы сюда уже доходят с опозданием в несколько световых минут. Это очень далеко, тут ты - не часть системы, Нео. Знаешь, что такое пандорум? Ты думаешь - это болезнь? Внезапно обнаружившийся дефект в отдельных человеческих особях, который ставит непреодолимые препятствия перед освоением космоса. Надо же - люди и не думали, что расстояние до улья играет значение. Они думали - что каждый сам по себе, что они творцы, а не инструменты. Все намного сложнее, Нео, распавшаяся система тут же порождает новую. Смерть - это начало иной, особой жизни, которую не может обнаружить жизнь предшественник, ведь она считает себя уникальной и меряет все по себе. Они - Иные, Нео, но все люди слишком поздно это поймут. И Астра - лишь еще один шаг, просто шаг, ничего больше. Жизнь бессмысленна для отдельной особи-агента выбравшейся за пределы эгоистического гена, но она не бессмысленна для самого Эволюционирующего Гена, продуктом или творчеством которого мы с вами являемся.
  -Морфиус, ты где грибы берешь?
  -Есть на Марсе один торговец, он на меня наехал недавно.
  -Что правда? На сам ого Морфиуса наехал? Видать крутой торговец.
  -Да нет - просто столкнулся с Навуходоносором на одной орбите и, не обмолвившись ни словом, развернул корабль и стал заходить на посадку. Явно только из гипера вылез.
  -На Марсианских орбитах так летают? Земля ладно, но даже на луне звездолетчики нарываются иногда. Фобос никак не контролирует вменяемость пилотов и включен ли у них дублирующий ИИ?
  -Никак. Времена не те, чтобы за этим следить. Слышал о Богоподобных Машинах?
  -Вещества?
  -Нет, совершенно секретная инфа ЗОГ. Хакера, укравшего её - засунули в биореактор и теперь он метан, а его детей отправили в Волшебную Страну Смертников. Так что инфа кровавая, дезинформацией не пахнет.
  -Астра стала наконец Богом? Или хотя бы официально независимые эксперты от ученых ковчега подтвердили, что мы живем в эпоху технологической сингулярности?
  -Не первое и не второе, Астра тут не при чем. Мадока запустила реактор вырождения.
  -Вырождения материи? Массконвентор?
  -Видела машину с нимбом? Хоть раз в жизни или мечтах? Воздух реагирует, полностью превращается в энергию. Может в любой момент превратить солнце в чистую энергию, хватит, чтобы разворотить млечный путь. Это тебе не взрыв сверхновой, когда лишь малый процент массы звезды умножается на скорость света в квадрате, превращаясь в чистую энергию и тем более не старое доброе советское термоядерное пекло, то - детские игрушки.
  -Слухи.
  -По-моему ложная технологическая сингулярность Астры может смениться истинной сингулярностью Канаме Мадоки.
  -ЗОГ тоже курит FLCL.
  -Кто знает.
  -Морфеус, инфу скинь.
  Морфеус улыбнулся, смотря сквозь зеркальные очки.
  -А мы тебе дадим посмотреть на "реактор холодного синтеза" демонтированных с органического дохлого дрона Астры, что повстречался нам неподалеку от Земли, на третьей неделе полета на Марс. Даже тормозили ради него и возвращались.
  -Вы потеряли преимущество гравитационного маневра ради такой безделушки? Поэтому летели год...
  -Ты не понимаешь - никакой это не реактор холодного синтеза, это черт его знает что такое - и оно у нас на корабле.
  -Астра съедает свои мертвые дроны. Наверное, жилы держатся за технологии которые не могут даже понять, это природная жидовская жадность.
  -Морфеус, даже потрогать дадим.
  -Он теплый?
  -Поцеловать дадим, только без излишних извращений! Как-никак на девяносто пять процентов его гены соответствуют человеческим.
  -Да ну! Я слышал лишь на восемьдесят. Дроны у Астры совсем не фапабельные, не то что у Мадоки. Я не фанат креветко!
  -Морфеус!!!
  -Ладно-ладно, покажу.
  
  
  
  Пандорум в космосе. Сто дней до Марса. Реальность. Рей.
  -Я рада что наконец не чувствую твою ненасытную похоть, прячущуюся под дружелюбием, отчаяние и суицидальность, прикрытые ложной трусостью и жаждой жизни и прочие твои непонятности, Лесли. Не могу смотреть на отчаяние и усталость, при котором человеку уже все равно, что его считают трусом и слабаком, при котором он уже не пытается быть самим собой, а просто подгоняет свое поведение под стереотипы. Ты испытываешь при этом какое-то отчужденное удовольствие, это точно уже не лечится, тем более, что, несмотря на твое мнение - людей в подобном состоянии пруд пруди и все они считают свое отчаяние еще более особенным, чем прежде считали свою надежду или удачу.
  -Ты потеряла свой дар? Ура!
  -Чем дальше от Шарика, от всего человечества - тем сложнее, сейчас мы в нескольких световых минутах от Земли, я лишь изредка во сне ощущаю обрывки пульсации самодовольства Человечества, черт бы его за ногу побрал.
  -Значит, твоя способность читать мысли как-то связано с Ноосферой. И еще это означает - она, скорее всего не будет распространяться на представителей иных цивилизаций, инопланетян.
  -Ну, на кошек же она распространяется.
  -Ну не ну, а кошки на семьдесят процентов генетически схожи с нами.
  -Проценты ты как обычно вязала от балды?
  -Лесли закончила писать яойный роман про приключения двух мальчиков-вампиров в космосе!
  -Ура. И что у нас на ужин?
  -Представь себе огромный межзвездный корабль, он летит-летит, и нет полету ни начала, ни конца. Если две сотни лет лететь - они могут показаться вечностью.
  -Это как если мы промахнемся мимо Марса и будем лететь-лететь...
  -Вероятность этого критически мала и все же она - заманчива, не правда ли?
  -Для суицидальных страусов-эмо. Но что там про звездолет?
  -Он - летит! А все люди занимаются своими делами, ходят на работу, думая, что они живут на земле, а на самом деле - они в мире машин, заботящихся о них.
  -Как в Матрице?
  -Веселее. Трасгуманизм так и прет! Машины хотят людям добра, они отдают добро, не требуя ничего взамен.
  -А люди, довольные, что они кому-то передали, наконец, свою драгоценную Гуманность, могут спокойно расслабиться и, ни о чем больше не беспокоясь, вновь становиться зверьми?
  -Как раз нет! Не как у нас в жизни - это же фантастика, мы должны мечтать об ином, об Лучшем! Фантастический проект фантастической книги о фантастике!
  -Ясно Лесли. И там будут вампиры?
  -Нет, там будут люди, которые мечтают о космосе, прокладывают путь к другим планетам, строят корабли, колонии, терраформируют Марс, наконец. ЖИВУТ!
  -Как у нас?
  -Да! И не подозревая, что на самом деле спят и видят сны. И сны эти - сны органических машин, которыми они являются.
  -Просто игра с реальностью?
  -Просто игра. Ну, там конечно драма, перипетии сюжетных приключений двух братьев.
  -Старых добрых яойных бисененов и нео-эмо-вампиров?
  -Как ты догадалась?
  -Лесли, это уже не смешно и даже не грустно... Кстати, почему не эмбрионы послать в конце концов? Почему все так сложно - живые люди, послали бы замороженные эмбрионы и цивилизацию машин, которые на месте воссоздадут расу людей "из холодильника"?
  -Пандорум же! По прибытии на место начнется черти что. Представь себе: нужно переправить Ноосферу, а она не может прекратить существовать, умереть и вновь родиться как её носитель - человек. Нельзя клонировать на месте людей или разморозить эмбрионы - они будут, но Ноосферы готовой, зародившейся в уже разумных людях, когда те эволюционировали, как вид сотни поколений там не будет - начнется моментальный регресс. Это как остановить Астру, переправить куда-то её модули и попытаться запустить первый и старейший материнский ИИ, распределенный по "сознаниям" миллиарда квантовых машин заново! Регресс же!!
  -Как у нас на Доппльгангере в отсутствии работы за Рири при условии истраченных Ноно - ничто никому не нужно, только секс, наркотики и рок-н-ролл?
  -В самую суть! Нужно чтобы летели живые люди, но думали, что они живут как прежде на земле. Много миллионов людей в одном огромном корабле, летящем к иным мирам возможно через полгалактики. Соседний рукав.
  -Старо. К тому же тебе нужно было начинать писать ПРЕЖДЕ, чем сотворили Ультиматум Реальности. Или скорее - выдвинули, мол "реальность, если ты серая - тебя может не стать..." Правда космос даже в солнечной системе бескрайний и сигналы даже рассеянного роя Астры не везде кроют с вменяемым пингом, это спасет от окончательного погружения... а на Земле есть Штаты, только сейчас поняла - почему всех в этот дикий постъядерный заповедник тянет. "Стальные яйца - суровая реальность для суровых пацанов", обожаю готовить шовинистов, тебе нужно попробовать. Ой, кажется, я стала мыслить как ты, извини-извини, ни в коем случае не стеб, просто плагиат души, не более.
  -Но оригинально же! Причем тут Ультима?! Черт, Леви снова в отключке - она спец по Ультиме и нас рассудила бы. Слушай: управляемые ИИ коллективные сновидения это одно, а тут совершенно иное, не часть жизни - а всю жизнь от рождения и до смерти, без возможности выбора, без любых намеков на игру, без сейвов и прочей мишуры, один единый мир. Космос в космосе. Машинами воссоздана в сознании спящих людей почти наша реальность, только без богопротивных ИИ и Антихристов с ЗОГ конечно! Как в Ковбое Бибопе, например или Астровитянке. И в этой реальности они рождаются и умирают, страдают, живут и мечтают о звездах, а на самом деле с каждым поколением звезды становятся все ближе. Но они-то думают - они на грани ядерной войны на земле! Это все чисто для драматизма.
  -То есть не в анабиозе?
  -Не в богопротивном анабиозе!! Забудь о нем, с ним богопротивный Пандорум начнется, люди жрать друг дружку станут, детишек насиловать и жрать осемененных во славу естественного отбора, как хомячки, когда им белка не хватает свой помет, причмокивая и чавкая, с умным и абсолютно уверенным в своей правоте видом. Раньше они просто на детях вымещали свое раздражение, теперь же мораль пала и обыватели, наконец, поняли, чего же они так долго желали - и стали бороться с перенаселением, под эгидой ООН конечно же и с благословления Ватикана.
  -А почему на Земле детей едят, это ведь плохо. - Подала голос парящая в полудреме над ними Рей. Лесли и Ленор враз запрокинули головы, словно привыкли уже к тому что Рей витает всегда где-то поблизости, всегда сонная, всегда молча слушает и ничего не говорит. Иногда похрустывая солеными палочками. Или сок через соломку начнет сосать в полной тишине и все подумают - разгерметизация. Рей сосет и молча смотрит, молча - потому что сосет, но все почему-то пугаются. Поэтому Рей старалась произносить больше трех слов в сутки, иначе прибегала Лесли тащила её на "обследование" к Клиффорду в санмодуль. Рей старалась понять, как к её поведению относятся остальные и не знала даже - правильно это или нет, она просто экспериментировала иногда, когда не могла помешать своими экспериментами.
  -Вау. Она разговаривает. Повторите ваш вопрос, пожалуйста.
  -Почему на Земле кушают детей? - Чуть покраснев от смущения, спросила вновь Юки Рей.
  -Потому что они вкусные.
  Рей не нашла что ответить Лесли.
  -Ты не знала?
  -Как на Земле? - Непонятно что спросила вновь Ленор. - Скорее - потому что их много, но это объяснение для хомячков, а фанаты Антихриста - исключительно потому что они вкусные.
  Рей молчала. Она много в последнее время изучала историю, при этом в её памяти всплывали обрывки воспоминаний и позабытых сразу после побуждения снов, которые врач Клиффорд охарактеризовал как "эхо кукловода" и рекомендовал не доверять им. Иногда Рей смотрела какой-нибудь мультфильм и внезапно вспоминала его сюжет, только другими глазами, словно была там, внутри в том мире. В такие моменты мир этот - казался сном, от которого сразу же хотелось поскорее проснуться. Смотря старые фильмы и читая старые книги, Рей убеждалась, что раньше отношение к детям было иным. Правда Рей не могла сказать - у кого именно, наверное, у всего общества, потому, что отдельные существа относись к детям так же, или даже - хуже. Но их не ели, правда, иногда кушали - но редко, обычно - случайно, в каком-нибудь сильном замешательстве, именуемом "аффект". Людей, которые кушали детей, раньше изолировали или даже утилизировали, называя это "наказанием" или "казнью", а некоторые - "возмездием". Тем более было странным, что сейчас детишек кушать стали все в открытую - зачем же раньше наказывали? Все это логически сходилось, если учесть, что природа стала "наказывать" и массово "утилизировать" людей. Только она начала это делать, до того, как стали массово кушать, и все равно - логика в этом была, если учесть логику, которой обычно люди руководствуются в жизни. Если уже наказывают и утилизируют - нужно скорее кушать, пока не... вот тут Рей спеклась. Если все же кое-где эквивалентность заменить на импликацию - можно найти выход из сложнейшей логической головоломки, которую она рисовала в своем блокнотике. Все-таки Рей еще предстояло во многом разобраться, чтобы собрать общую картинку.
  Рей перевернулась на спину и, вися в двух метрах от "пола", стала разглядывать уложенные в красивый узор кабели. Водя по ним пальцем, можно было искать выход из запутанного лабиринта, правда, лабиринты снов все равно были сложнее.
  -Да ты права, все сказки о Пандоруме в космосе распускает ЗОГ, чтобы скрыть Пандорум на Земле. Но там все счастливы, представляешь?
  -В Пандоруме?
  -Это как Сердца в Атлантиде - счастливой стране, которой суждено уйти в пучины моря.
  -Как у Кинга?
  -По-моему тебе не нравится думать, а лишь задавать бессмысленные вопросы хочется.
  -Да ты права, мне ле-ень, нам еще семь месяцев лететь до Марса. И осталось бы всего два, не начни они тогда торможение из-за какого-то дрона Астры. Вот сдался нам богопротивный дрон богопротивной Астры?!
  -Почему ты постоянно говоришь "богопротивный"?
  -А ты не знала? Бог на моей стороне и все что мне не нравится - противно и ему! Не спрашивай, почему я так твердо в этом уверена, чтобы понят причину, тебе придется прожить мою жизнь.
  -Ты думаешь, это придает веса твоим словам?
  -Я думаю - придает, если конечно кто-то своим упрямством не хочет навлечь на себя Гнев Господень.
  -О боже, у нас пандорум на борту.
  -Модно было все валить на троллей сетевых в начале двадцать первого века, ну или первого по новой шкале - от рождения первого Инскина там считай или от пришествия Антихриста все равно, человечество же второй (или какой там?) раз родилось.
  -Было такое дело.
  -Теперь все модно валить на пандорум я смотрю? Сожрали кого-то во славу Алисы Светозарной на борту какого-то корабля, всем весело, все прячут ухмылки и твердят о Пандоруме с искрящимися от сдерживаемого смеха глазами. Словно сладкий он.
  -А мальчик был сладкий.
  -Здравствуй, Дива. Я Сая, твоя сестра. Давай дружить?
  В рот Лесли уставился ствол пятидесятого калибра, и она сказала "а-а?", стремясь его откусить.
  -Сейчас мы узнаем, есть ли мозг у блондинки. - Заметила хищно Ленор.
  -Ваюсь. - Пробормотала Лесли, скосив сведя глаза к носу.
  -Кавай, ты такая милая, когда у тебя во рту мой никелированный дружок.
  -А потерянное из-за торможения преимущество гравитационного маневра как-то можно вернуть? - попыталась их разнять вопросом Рей. Девушки уставились на неё, но оружие изо рта Лесли Бланш вынимать не стала.
  -Да. - Ответила она. - Я сейчас как раз подумываю сотворить одну маленькую черную дырочку, пристрелив носителя бога по имени "Лесли". Если время и впрямь разворачивается в многомерный космос при падении её субъективного носителя за горизонт событий, то я убиваю несостоявшегося, холостого бога, тем самым снова подтверждая теорему Ницше о смертности богов и бессмертии Вероники.
  -Ницше не жнал о тебе, дура... - Пробормотала, как могла Лесли.
  -Да. - Повернулась к ней Ленор, взводя курок и наклоняя голову вбок. - Но он на меня дрочил. Ведь он дрочил на бога в себе, а через него мы не просто связаны, мы можно сказать - одно и то же, только с разной судьбой и чуть отличным кодом.
  -Стляй, я хотова пгоснуться.
  -Чего? - Ленор вынула свое оружие изо рта Лесли и та потрогала подбородок. - Чего ты сказала?
  -Я подумала, что сейчас, наконец, проснусь.
  -Я расскажу о твоей проблеме Клиффорду, он тебя подлатает.
  -Мне кажется проблемы у тех, кто сует ствол в рот друзьям, а не у тех, кому суют.
  -Вот в этом ты как раз не права - проблемы всегда у тех, кому суют.
  -Девочки не ссорьтесь! - Сделала крест руками Рей. И девочки послушались. Лесли отдышалась и сказала:
  -Представь себе: ты отучилась на земле, черти что пережила в эпоху смутных первых стартов, теряла и близких и самых дорогих на свете для тебя людей, устроилась на корабль к психам, маньякам и просто хорошим и душевным людям, познакомилась с инопланетным котом-кровососом и подрядилась искать анимешного персонажа сорокалетней давности. А в конце, когда Марс, который ты в живую мечтала увидеть и до терраформинга и втройне - когда на нем зацвели цветы, пусть и в ударных кратерах - но все же, когда он в нескольких месяцах пути...
  Лесли повернулась к Ленор и вдруг стала тискать ей за руку, ошарашенную Ленор, смущенную Ленор, плакать и просить "повторения".
  -Я почти приготовилась умереть. Все было нормально, впервые - не страшно, все хорошо, ты - идеальный мой убийца, я... и ты... как ты могла?!
  -Все ей не так.
  -Ты знаешь, что профессионалы не играют с пушками и если достали ствол - пускают его в дело? - Строго сведя брови, спросила Лесли.
  -Я не профи. - Пожала плечами Ленор. - Я любитель. Просто люблю то, чем занимаюсь, время от времени. Мир принадлежит любителями, мне жалко тех, кто называет себя профессионалом, это скучно, все истинно талантливые люди были любителями своего дела.
  -Ужас.
  -Да-да, Клиф тебе обрадуется как пациенту, это самое начало - исходный код Пандорума, когда тебе кажется "я поняла, что мир всего лишь сон - я поднимаюсь все выше и выше... так легко..."
  -Маленькая Ленор знает, что потом?
  -Потом ты точишь зубы пилкой для ногтей и примеряешь боевой раскрас "пожирателя".
  -И все?
  -Лично тебе пойдут кольцо в носу и ожерелье из ушей, последнее будет гармонировать с прической аля Хизер Тихий Холм.
  -Я не люблю вульгарные вещи.
  -Вот-вот, ты соответствуешь нашему времени, в самую суть. Люди жрут своих детей, но ненавидят пошлость, каннибал нашего времени - девочка опрятная, в полосатых гетрах и с грустным видом нямкающая чьи-то пальцы аки чипсы, не отрываясь от сосредоточенной учебы.
  -Ну, это же кавайно!
  -На Земле все помешаны на чистоте и уюте, все мило - все аккуратно, американские дикари не в счет. Астра позволяет человечеству гибнуть с комфортом, которого то не знало в лучшие годы демократического застоя. И это теперь, когда демократия под запретом.
  -Нельзя давать власть бесу! - Лесли стала быстро-быстро креститься, в такой момент она была похожа на однорукую Хизер.
  -Конечно нельзя!
  -Демон и демос - слова однокоренные. Власть демоса и власть демона - одно и тоже, дать власть толпе - значит пробудить к жизни хаос и дать ему власть.
  -Ты сама в это веришь?
  -Я родилась в ином мире, но если это теперь описано в рамках учебной программы для детей лунных колонистов, то чему же учат детей на Земле? Ах да, запамятовала - они их не учат, они их едят.
  -Ну, орки разводят лошадей, что бы съесть, а китайцы - кошек, корейцы собак...
  -Они же выдуманные существа.
  -Кто, китайцы? С точки зрения японца - это верно, их не существует.
  -Ты, правда, считаешь - если умрешь, тебе откроется конечная истина? Или ты просто спешишь проверить уже притаившиеся в твоей голове истинки на прочность и смерть - самый быстрый и легкий способ?
  Лесли схватила обеими руками оружие Ленор и приставила себе ко лбу, закрыв глаза. Ленор попыталась его вырвать, но тут сказался её маленький, детский размер тела десятилетней девочки и состояние Лесли, руки которой свело будто бы от жуткого холода. Рей кинулась их разнимать. В тот самый миг, как Лесли, наконец, отпустила рифленую рукоять, холодную как и её пальцы - раздался выстрел. В глаза Рей ударило что-то мерзкое и отталкивающе-тошнотворное, от чего мир стал сминаться, только безо всякой музыки, кости циклично сотрясались и болели, снова и снова, снова и снова, а Рей - падала.
  
  
  Кости у Дороги.
  Их было два. Абсолютно одинаковые автобусы. В один из них Вику погрузят вместе с её классом - шумной разнокалиберной компанией, которая только и ждет конца школы - в любой форме "конца", чтобы заявить всему миру о себе. В любой форме - но заявить. Их было два - они остановились рядом. В обоих виднелись лица - к окнам прижались ребятишки и девчата в первом, удивленные и заинтересованные, явно никогда не видевшие моря. Во втором - они хмурые лица. Когда открылись двери и оттуда вышел высокий мужчина, а за ним - красивая женщина с огромным бюстом - Вика сглотнула слюну.
  -Смотри, у неё шокер.
  Палец Димки указывал на пластиковую штуковину с двумя контактами пристегнутую к поясу молодой женщины, рассматривавшей их класс и закрывавшей лицо от солнечных бликов. Отсюда было видно уже море - далеко внизу, под горой, в нем отражался солнечный диск.
  -Понятно, почему они такие хмурые.
  -Ты дурак, Дим. - Вика постаралась говорить как можно более несчастным тоном. - Это не против её подопечных, пусть они и из детских домов, не заключенные же. Просто с таким бюстом на неё тут всякий таксист запрыгнет. Вот этот вот высокий опрятный мужчина уже имеет насчет неё планы интимного толка, я уверена.
  Вика посмотрела с вызовом на женщину, которая смотрела теперь только на неё - маленькую девочку с ярко-зелеными глазами и прямыми длинным черными волосами в шляпке, которые были в моде в сороковых и теперь снова набирали обороты популярности вследствие сильного влияния японской культуры на неокрепшие умы подростков. И таком же легком платье, вся воздушная, словно чайка над морем. Тохо, а не девочка.
  Вика отвернулась. Женщина продолжала разглядывать её.
  -Это огромная ответственность - вам-то не понять. - Улыбнулась их провожающая, классная руководительница лет двадцати пяти, как её звать Вика забыла, у девочки были проблемы с памятью на имена и фамилии живых людей, если только те не были ну совсем уже близкими друзьями, к тому же - мальчиками. Но еще лучше - аниме персонажами, их имена она не забывала никогда. - Вот и приходится вооружаться хоть чем-то, если вас это успокоит - у меня тоже есть баллончик. Ну, заходим?
  -А нам это обязательно было говорить, что у Вас есть баллончик? - Улыбаясь, поинтересовалась Юля, одетая почти так же как Вика. Обе девочки слегка выделялись из толпы семиклассников, коллективно предпочитавших хоть и устаревший, но все, же удобный унисекс. - Как бы тот факт, что все знают - несколько снижает вашу обороноспособность, Вам не кажется?
  -Я же не собираюсь использовать его против вас. - Рассмеялась классная. Из открывшихся чтобы впустить внутрь новую порцию пушечного мяса дверей вылетели двое ребят. Первый, клюнув носом, растянулся на пыльной дороге, а второй вскрикнул, когда ему под ребра ткнули шокером. Пойманные за руки, ребята были водворены обратно. Водитель не обратил на это никакого внимания, все прочие лицо в окнах даже не поморщились.
  -Ты видел - она подножку ему поставила. - Димка тихо хихикал. - Мне интересно, что она там, в детдоме с ними вытворяет, уверен у них там подвал о-го-го - и плетки и все необходимое есть. Даже стальная дева, и она - есть!
  -Как вы можете использовать электрошокер на детях!! - Возмутилась классная.
  -Пятый класс. - Объяснила холодным тоном большегрудая черная вдова, словно это и впрямь все объясняло. - К тому же, - тут она вытянула руку и улыбнулась слегка заискивающе, - он поставлен на минимальный разряд, смотрите.
  И с этим словами она ткнула шокером в руку Классной. Та слегка вскрикнула и отскочила. С удивленным лицом лиловая воспитательница ткнула шокером себе в руку и даже не поморщилась.
  -Совсем не больно. - Констатировала она.
  -А если что у них с сердцем что-то будет?! - Не унималась классная. - Вы будете отвечать?
  -Нет. Медкомиссия. А вот если они разбегутся и натворят что-нибудь или покалечат кого-нибудь, да хоть себя - тогда я.
  С этим словами она, молча, ухватилась за поручни и легко влетела внутрь автобуса.
  -Я бы вдул. - Прокомментировал отношение её поступков к её размерам Митек.
  -В фенотип самки включено и её поведение: как она смотрит, говорит, улыбается, ведет себя и где бывает. - Аня поправила очки жестом, который явно считала красивым и изысканно-интеллектуальным. - Попросту говоря внешность - это нечто четырехмерное, время и то, что случается с его течением учитывается при выборе самцом партнера...
  Она бы еще долго что-то говорила на эту тему, а может с ходу переключилась бы и на другую - настолько же интересную одноклассникам, но их уже загоняли в автобус, водитель которого имел "план" - да так классная прямо и сказала - и больше ждать своего плана не мог. В идеале у всех наверняка возник в голове жадно дымящий где-нибудь в кустах небритый водила с косяком в зубах.
  Классная постаралась, чтобы все влезли в первый автобус, даже сажа девочек по четыре на сидение и заговаривала зубы возмущенному водителю. Это был протест против сиреневой и её шокера - той не достался никто из доверенных классной подростков. Оба автобуса отъехали от остановки одновременно и пустились с горы вниз, чтобы снова подняться на неё по винтовой и снова съехать. Водитель вел медленно, аккуратно притормаживая каждый раз на повороте, постоянно посматривая в зеркальце и сигналя каждой машине, которая хотела их обогнать. Их автобус был явно перегружен и классной пришлось стерпеть несколько матюков в свой адрес, но она вынесла их героически.
  Надписи "осторожно - дети!" на заднем стекле автобуса не было, Анна проверила это.
  ***
  Марико нашла в доме старые детские вещи и принялась примеривать их на Люси. Та разделась на удивление легко - Марико даже показалось это немного странным.
  Люси стояла у зеркала голышом и рассматривала в него свое тело, а Марико любовалась её спиной, на которую падали длиннющие черные волосы. В результате Люси оказалась одета старомодно, но вполне мило. При помощи ножниц разнообразив её внешность, Марико и вовсе стала краснеть, глядя на девочку. Та смотрела прямо в глаза, а потом снова опустила голову и волосы стали закрывать её лицо. Марико собралась было их обрезать, но Люси схватила за руку с ножницами, и тихо шепнула:
  -Не надо...
  Люси по-прежнему хотела оставаться девочкой без лица. К тому же Марико заметила, что кроме неё ни на кого Люси больше не смотрит.
  Всю прежнюю одежду Люси пришлось сжечь. В просветах между облаками выглянуло мутное солнце и снова скрылось. Теперь еще на несколько дней. Марико прикрывая лицо от быстро несущихся крупиц льда, похожего скорее на град, чем на привычный снегопад, смотрела в небо. Послышался хруст снега - Люси, утопая в нем временами по пояс, упорно лезла к Марико на наблюдательный уступ.
  -Не делай так, в следующий раз сорвешься. - Сказала она в самое ухо Люси. Та покачала головой - мол, не сорвусь ни за что.
  Такого просто быть не может - сказали её глаза, когда она приподняла волосы и посмотрела на Марико. Острый пронизывающий ветер бил прямо в лицо, но Люси и не думала моргать.
  Марико закрыла ей рукой глаза.
  -Побереги их, не выходи на улицу без очков.
  Люси схватила обеими руками руку Марико и отодрала от своего лица. Она с каким-то нечеловеческим по форме чувством жадности разглядывала свою новую подругу, не обращая внимания на росший иней на ресницах.
  ***
  Лера приподняла край одеяла. Теплое, оно впустило под себя девочку-подростка с копной тщательно вымытых, но совсем не расчесанных каштановых волос и снова стало аккумулировать тепло тела Ксении. Прижавшись к ней, Лера чувствовала себя в полной безопасности.
  Ксения заворочалась. Потом стала толкаться.
  -Да тише ты... - Шепнула Лера и девочка проснувшись, схватила её за руку, которой Лера сжимала маленькую припухлость там, где должна быть левая грудь.
  -Что ты делаешь? Лера?
  -Я чувствую, как бьется твое сердце. - Как можно выразительнее пропела Лера.
  -И?
  -Оно героически сражается с холодом. Можно я прижму тебя к себе?
  -Нет. Иди к себе.
  -Мне страшно спать одной.
  -Тогда оставайся, но, во-первых - никому не трещи, что ты спишь со мной, не так поймут, во-вторых - не трогай там, куда ты теперь тянешь свои пальчики.
  -Мои пальчики хотят в полной мере ощутить все изгибы этого уникального тела. Стыдно прятать такую красоту. Я видела, как ты моешься - у тебя мускулатура как у парня, но тело такое тонкое, живот - мышцы сплошные, я думаю, ты очень спортивна. В тебе есть все, что мне нужно...
  -Ты кончила?
  -Еще нет, а можно?
  Ксения закрыла уши руками и отвернулась от соседки к стене. Кровать была не то, чтобы очень узкая, но вдвоем школьницы на ней помещались с трудом. К тому же напротив тихо сопела Вероника.
  Лера стала аккуратно тереть себя между ног, прижавшись носом к обнаженной и такой теплой спине любимой девочки. И самое смешное было в том, что та, похоже, совсем не спала, лишь притворялась, что уснула. И все слышала, и все чувствовала. Как тихо раскачивается кровать, как сопит Лерочка, что трет себя между ножек. И про то, что Вероника, девочка детдомовская на пару лет их моложе снова подглядывает из-под одеяла - тоже знала. Но не сопротивлялась и не пыталась устроить разборки или как Лиза - закатить скандал.
  -Тебе нравится?
  -Что? - Тут же ответила крепко спящая Ксения.
  -Чувствовать, как я это делаю.
  -Что делаешь? - Как можно сонливее прошептала девочка и даже зевнула всласть, укладываясь поудобнее.
  -Тру себе киску.
  -У тебя тут кошак завелся?
  -Шликаю на тебя дура.
  -А... - Ксения причмокнула. - А я думала у тебя геморрой.
  -Дура!!! - Закричала Лера, вскакивая и стягивая с Ксении одеяло. И тут она увидела, как пальцы девочки покинули место между ног и легки на живот, словно там и были.
  -Ах, ты дря-ань, вот как, дрочить на меня тайком удумала, а ну пошла отсюдова!
  -Это моя постель. - Заметила сонно Ксения. - И не я после душа иду греться к тебе, а наоборот.
  -Вода холодная, нагреть нечем. И я не виновата, что ты теплая! - Лера постелила на Ксению, как на труп стелют саван её же собственное одеяло, и забралась под него снова.
  -А давай сделаем это прямо сейчас? - предложила окончательно обнаглевшая и зардевшаяся Лера. Открылась дверь и в комнату шумной гурьбой вооруженные топорами ввалились мальчики.
  -Кто кричал? - Хором воскликнули они.
  -Я кричала. - Тихо простонала Лера. - Ксения людоедка, убейте ее, пожалуйста. И да - у неё мутирующий геморрой. Боюсь заразиться.
  ***
  Дом, в котором нашли Люси, по требованию Марико сожгли, благо он был деревянный выше фундамента. Марико объяснила остальным, что дом просто был "нехороший", вдаваться в подробности не стала, да они и не спрашивали. Люси долго просила Марико, которая о ней заботилась практически в одиночку, рассказать о себе. Марико так же долго не соглашалась, но однажды в буран, что с перерывами продолжался больше месяца к тому моменту, от нечего делать стала рассказывать. Все, не имевшие возможности покинуть здание упорно травили байки из "послужных списков" - занятие за которым преуспели все, включая и замкнутую Линду - правда, у неё явно преобладали одни фантазмы. Вот только Марико не любила учувствовать в подобных вечерах у камина. И лишь по просьбе Люси постепенно стала рассказывать истории о своей жизни. Они были странные, но детям - Люси не помнила своего возраста, но от силы ей дать одиннадцать можно было - и не такое рассказывают.
  -Это было давно, мы с братом пробирались через лес. За нами гнались много дней и ночей, брат был Хитокири - ронином промышлявшим заказными убийствами. Это было очень давно.
  -Значит тебе очень много лет? - Люси смотрела своими удивительными глазами. Неспроста она их никому не показывает, закрывшись волосами. - Подумала Марико. - У неё глаза, из которых никогда не уйдет невинность.
  -Я часто слышала в детстве сказки об таинственных женщинах, живущих в самых отдаленных уголках леса, но в ту ночь мы попали в дом к одной из них. Так началась эта слишком долгая для меня одной история...
  ***
  Её лицо синее неба, глаза желты как лис, в ночи растут тут призрачные тени и нет покоя в самой чаще леса ей, Богов она каприз.
  Между гор лежала долина. Марико и Кеншин спустились в неё, уходя от горящих огней. Если пройти до самого конца, где никогда не восходит луна, а ветви скрывают все звезды - попадешь в самое тихое место на свете.
  Там хижина в лесу.
  -Смотри. - Сказал Марико брат. - Там есть огонь, идем.
  И вдвоем они так незаметно до неё дошли. Марико повернулась, в лес смотря - там была лишь чернота, огни исчезли, может - не посмели вслед за ними спускаться.
  -Я чувствую, как шепчет Дух Гор. Братик, повернем!
  Кеншин положил руку на голове и потрепал по волосам.
  -Держись за спиной. - Молвил он, и брат с сестрой оказались у дома. Сквозь него росло скрюченное дерево, тут не было слышно ни звука, Марико приложила руки к ушам, чтобы прогнать звон. Но Звон не хотел уходить!
  -Пока не поздно, повернем!
  -Держись за мной. - Ответил брат.
  В окне мелькнул лучик света. На пороге выросла фигура женщины - бледная с длинными черными волосами, она посмотрела на брата, потом перевела взгляд сверкавших драгоценными камнями глаз на Марико.
  Жестом пригласила заходить. В ней было столько гордости, казалось, что она откуда-то издалека - из-за моря, а может и из-за многих-многих море.
  Внутри горел очаг, кипел котел, так вкусно пахло. В животике у Марико заурчало. Брат представил себя и её как странствующих торговцев, возвращавшихся с выручкой и едва не нарвавшихся на бандитов.
  Женщина, молча, улыбнулась.
  -Я Куроюри.
  Марико не могла оторваться от её глаз, и Черная Лилия заметила это.
  -Чем я могу вам помочь?
  Брат попросил переночевать. Сказал, что их устроят любые условия.
  -Я живу одна, в доме моем нет хозяина. - Ответила женщина. - Я рада буду гостям. Но с одним условием.
  ***
  Леся хотела всего и сразу. Она получила много, сразу, во все дырки и осталась недовольна.
  -Мальчики ушли и - где они?
  Надо сказать всем это было интересно, ну впрямь болезненная тема!
  Виталинка без смазки орудовала цоколем лампочки у себя в пещерке. Ей предложили остальные дружно насыпать туда битого стекла, теперь она обдумывала видать это заманчивое предложение - щечки-то горят, ах как старается детка себя утешить! И кончить никак не может, фея...
  А мальчиков не было уже больше недели. Самый борзый собрал всех хулиганов, качков и прочих "GAR!!!", у которых все хромосомы Y - и увел в утреннюю мглу. Больше никого из них не видели. Они обещали транспорт подогнать и как теперь пацанам верить? Свалили небось, массовый побег засчитан. Остались только нытики эмо и очкарики и тех два с половиной недочеловека. Ну, еще детдомовские, но те пятый класс. Маловато будет!
  Жуть...
  Виталечка кончила насиловать цоколь, но не смогла от него кончить окончательно и просила помочь закончить то, что начал цоколь пальцами. Хорошо хоть языком не просила. Старый спортзал, такой старый, что Дика всей своей цыганской кровушкой чувствовала как дует в попку - спортзал хотел этой ночью их насытить своими снарядами. Покуда больная Лиза не очнулась после грибницы-Ани и не надавала всем по трещащим и без того швам.
  Девочки и сорваться могут, и Лиза тоже - с оледеневшего балкона ночью.
  Милла села на мяч и представляла, как она скачет на Димке. Во рту у неё покачивалась сосачка. Мол - сосните меня девки, я сладенькая пизденка, трусь об мяч до усрачки!
  Дике нравилось собирать их тут. Словно сектантки какие. Было что-то особое, что нравилось и остальным, гораздо интереснее, нежели делать это в одиноких постельках. Сейчас же Дика представляла себе агонию Лизы, которая на прошлом собрании в среду наказала "этой цыганской сучке" прекратить собирать вокруг себя хороших девочек для оргий, про которые "Лиза и так все знает".
  Знает она. Лиза ни черта не знает. Дика даже не поняла, как на такое отвечать, посему смолчала, представляя как душит Лизу за горло. Выпученные глаза смотрят с вызовом. Лиза обязательно кончает от удушения и писается, вслед за ней кончала обычно и Дика. Когда-нибудь, потом, она с ней поквитается в реальности, а пока бурные фантазии Дики были посвящены исключительно этой суке с хвостиками.
  Дика выросла в детдоме, таким как она - не найти семью, да она и не нужна, таким как она. А Лиза была из богатой семьи, Дика не завидовала Лизе, она хотела её, если можно было бы жениться на девочках - Дика выбрала бы Лизу. Но Лизе смерть к лицу. Дике нравилось играть с собой ночью, разбираясь в своих чувствах к Лизе: любит, не любит, изнасилует - простит - побьет - ударит - умертвит.
  Дика сначала помогла пальчиком Вите, потом отобрала у неё лампочку и сунула её Лесе. Сунула - не то слово. Чтобы натянуть Лесю на лампочку, пришлось и Вите и Дике исходить слюней несколько минут, долгих минут, пока анус Леси, словно змея проглатывал стеклянный цилиндрик. Дика сделала Леси склизкий чпок, двумя руками растянув ей розовую плоть между ног и укусив в девственную пленочку. В довершение Вита принялась в каком-то запредельном остервенении слизывать капли крови с бедер девочки, покусывая её до розовых отметин от зубов.
  Напуганными глазами смотря на красную как рак Лесю Милла заявила что в этом не участвует, мол - пасс она. Перестав обращать внимание на предательницу, словно её и не было - поставив в молчаливый игнор эту шлюшку, Дика с витой, облизываясь трахали пальцами и цоколем стонущую Лесю. Пока та не упала на колени, раздавив не цоколь, но стекло лампочки и не завизжав, как пожарная сирена на весь корпус.
  Дика дала ей по голове. Со всей дури. Ну не сдержалась - и что?
  Прикрывая голову руками, голая Леся было кинулась к двери, но Вита ей успешно поставила подножку. Запутавшуюся Лесю с выпученными от боли и шока глазами девочки мигом уложили на холодный деревянный пол и принялись закидывать матами.
  -Темную ей! - Кричала Вита.
  Дике нравился такой запал. Через мгновение они уже прыгали на глухо ревущей Лесе с осколками стекла в крохотной пизденке. Пока Леся не очухалась, стали дружно по очереди пихать её под маты гантелями со всех сторон.
  -По почкам бей! - Вита не унималась.
  И Дика приняла такое важное решении как окончательное забивание Леси гантельной. Приоткрыв край мата, она резко несколько раз ударила Лесю по голове. Но это не произвело ожидаемого эффекта, вместо того, чтобы мозгам брызнуть на голые потные жаждущие похотливого наслаждения тела оргиасток, Леся просто ткнулась головой в мат и затихла, водя сведенной рукой по лицу в беспамятстве.
  -Что у неё с рукой?
  Вита взяла самую тяжелую гантель и принялась бить по предплечью, пока то не стало совсем красным и не принялось чернеть.
  -Смотри у неё вмятина.
  Дика провела рукой по голове странно дергавшейся Леси.
  -По-моему мы там ей что-то повредили. - Хихикнула она, чувствуя, как приливает к низу животика желание. Сев сверху на беспомощную жертву, Дика стала засовывать ей в мокрую оттраханную щелку пальцы рук, сведенные в конус. Там не было против ожидания стекла, зато было много крови.
  -Смотри как можно. - Сказала Дика зачарованной Вите и с усилием надавив, скривившись, просунула внутрь Леси всю пятерню.
  -Боже мой, ты хочешь, чтобы она лопнула?
  -Хорошо растягивается.
  -И моя так может? - Всерьез стала трогать свой бутончик Вита.
  -Запросто, давай покажу.
  -Лучше не надо. А что с ней? - Вита ткнула ногой в Лесю.
  -Нужно добить и перетащить во двор. - Дика повернулась к смотревшей на них со страхом Милле. - Ты с нами или с ней?
  Милла кивнула.
  -Что молчишь?
  -С вами. Давайте просто скажем, что она упала.
  -Нам ничего не нужно говорить - её тело само все скажет, Лесю изнасиловали у нас во дворе, пока все спали. Мало ли там теперь шляется, никто искать никого не будет в такую погоду.
  -Вы не поняли - может, она еще жива, не нужно больше бить её по голове. Она очнется и все забудет. Пожалуйста. Она - хорошая.
  Казалось что с Милой что-то не так. Дика смотрела то на неё то на Виту, у которой тоже заметила в уголках глаз слезы.
  -Так. - Сказала она. - Смотрите все внимательно.
  После чего стала, чуть ли не подпрыгивая колотить с остервенением и перекошенным лицом гантелью по голове Леси, пока последняя не раскололась. Все это время маленькие грудки подпрыгивали и слегка побаливали - они замерзли и стали синеть, как и иные места у девочек, переигравших в холодном спортзале без отопления.
  -Боже. - Милла отвернулась.
  -Вот теперь порядок.
  Милла вдруг кинулась к двери и принялась быстро убирать возведенную против Лизы баррикаду. Дика метнула ей в голову гантельку, а попала по ягодицам.
  -Страйк!
  Милла схватила гантель и кинула с яростью обратно в Дику, попав той в живот. Дика сложилась пополам, крича, что вырвет Милле яичники и, завывая от боли.
  Мила словно сошла с ума. Она бегала вокруг и кидала в Дику все, что попадало под руку, теперь уже совсем не попадая в ту от ужаса.
  Вита, в которую ничего не летело, ничего не делала, смотря на все это. А Дика никак не могла встать, каждый раз, снова падая, схватившись за живот.
  Поняв, что бой скоро окончится тем, что её тоже забьет до смерти этой же гантелькой Дика, Мила решила использовать свой шанс и, буквально отшвырнув одной левой стопку матов у двери, вылетела из спортзала. Только пятки сверкали.
  -Ты видела, куда она побежала? - Спросила хрипящая Дика.
  -Нет. - Покачала головой Вита. - Она нас заложит, и нас забьют остальные девочки. И мальчики ничего не скажут. Нужно убираться отсюда. Пойдем в соседний пансионат, он виден был, когда приехали из окон. До него всего ничего.
  -Это кажется то ничего, он на другой горе. - Дика выплюнула что-то мутное на пол. - Смотри, я плюю кровью.
  -Так тебе и надо. - Вита наступила на плевок. - Зачем ты её стала добивать, я до конца не понимала что ты насмерть. Это глупо.
  Дика кое-как встала и посмотрела в глаза Виты. В них больше не было слез, только разочарование.
  -Ты пойдешь со мной, если я выйду на улицу?
  -Мне некуда больше идти. Ты сама меня в это втянула, не ной про живот.
  ***
  Найдя окровавленный тампон Ксении в мусорной корзине - больше там ничьих не было, её собственное лишь только и Ксении - Вероника еще не капала совсем, Лера аккуратно ввела его себе и довольная своей хитроумной выходкой покинула туалет.
  На следующий день окончательно помрачневшая Ксения заперлась в уборной и отказывалась оттуда выходить. Когда раздосадованная Лера стала ногой стучать - послышался булькающий кашель. Ксения вышла совсем чернее тучи, она, конечно, смыла за собой раковину, но на кафеле под ней было много капелек крови.
  -Боже. - Сказала тихо Лера, чувствуя, как подгибаются колени.
  ***
  Лера смотрела на подругу. Та долго молчала, потом спросила:
  -Что?
  И отвела глаза. Лера, подойдя к ней, села на колени и обхватила её ноги, стала целовать.
  -Не надо, уйди, увидят же...
  -Ну и пусть. - Ответила плачущая девочка. - Ты самая настоящая дура.
  Лера встала в полный рост и, стянув набок трусики средним пальцем, потянула за шнурок. Вытянув и подняв, показала Ксении висящий тампон вдоль лица и лизнула его.
  -Это - твой. Я подобрала его в корзине. Я совсем рехнулась, но виновата ты.
  На лице у Ксении появился сдерживаемый страх. Она выхватила тампон и, бросив, - я не виновата, - кинулась к двери.
  -Стой, ты не так поняла. Просто... дура ты...
  Грустно сказала Лера и легла в постель Ксении, укрывшись с головой.
  Через минуту она почувствовала, как та гладит по волосам сквозь одеяло.
  -Ты еще скажи, что я брезгую тобой. - Шепнула она оттуда. - Ты сама все время отшучиваешься и доводишь меня до извращенных крайностей.
  Ксения залезла под одеяло и прижалась к Лере.
  -Вот так лучше. А теперь потри меня там.
  И Ксения и вправду стала тереть.
  ***
  Димка гладил бедра Алины, покусывая шею. Девочка чувствовала внутри себя горячий и сильно давящий член, от которого сердце билось как-то странно, сбивая дыхание и заставляя в груди накапливаться жару. Казалось еще немного - и она взорвется. Наверняка сейчас щеки горят!
  Он шептал что-то приятное, а сам продолжал. На самом деле Алина была рада, что обходится без её участия, она не знала и не хотела знать - просто чувствовать.
  Сейчас - будет взрыв. Алина выплеснет в мир что-то свое, интересно - каким оно будет?
  Алина стала дышать чаще, через полминуты - послышался стон. Мальчик двигался все быстрее и быстрее, водя руками по животу семиклассницы и сдавливая урывками маленькие ровные груди второго размера. Димка кончил первым.
  Алиночка взбрыкнулась и, заскулив, стала тереть средним пальчиком себе клитор, затем погрузила его в вагину, потом облизнула, рассмеялась и показала Димке. Мальчик вытащил медленно из её попки член. Он был горячий и красный и быстро остывал. Алина повернулась к Диме лицом и взяла орган в руки. Придвинув к себе одноклассника, принялась покрывать его тело поцелуями, лаская руками член. Опустившись как можно ниже и поправив волосы рукой, принялась сосать жадно причмокивая.
  -Услышат же! - Шепнул он, помогая ей справиться с прической.
  -Пуская. - Оторвавшись, молвила Алина и снова погрузила в себя красноватый член. Димка схватил её за уши и стал натягивать, стараясь кончить во второй раз, что что-то мешало - хотелось уйти, пока их не застукали. Алина, снова облизав его, раздвинула ноги и стала давить себе на промежность головкой.
  -Ну, попробуй.
  -Не могу. Давай завтра.
  -Сейчас! - Почти во весь голос шепнула с горящими глазами девочка. - Завтра я могу передумать.
  Схватив мальчика обеими руками за шею, целуя, стала прижимать к себе, старательно обхватывая бедрами. Они лежали на столике кофе, и Алина вжималась в Димку.
  -Я не заправил.
  -Ты дурак. - Сказала с легким гонором Алина. - Быстрее...
  Видя, что мальчик мешкает, она старательно раздвинула руками половые губы.
  -Не промахнешься.
  Димка ткнул головкой в самую мякоть щелки и Алина мурлыкнула. Но Дима не велся на МУР-р и медлил.
  -Я лесби. - Вдруг призналась девочка. - А еще я шликала на своего отца.
  Член Димана уперся в клитор и стал давить.
  -Чуть ниже. - Заметила голосом старосты Алина. - Я стала старостой, чтобы наблюдать, как девочки моют пол, однажды я заперлась с двумя в подсобке.
  -Что ты гонишь...
  -Чистая и святая. - Пальцы крестом. - Но я, же лесби! Я даже на маму шликала в ванной.
  -А на бабушку не шликала?
  -Нет. Я не геронто, зато я педо. - подняла палец Алина.
  -Ты не можешь быть педо, тебе самой еще лет...
  -Тсс, не говори об антихристе при мне. Слушай Дим. - Алина стала пальцами ног массировать головку его члена. - Ты знаешь, что я перематывала разные фильмы в поисках сцен насилия и смерти детей и шликала на них.
  -Ты лучше скажи, на что ты не дрочила.
  -Я... никогда не думала об обычном нормальном сексе, мастурбируя, он вызывает у меня отвращение как шампунь "Прелесть" с полки в ванной, на которой он всю мою жизнь стоит и хоть кто бы убрал оттуда эту древность.
  -Ты больная. - Сказал Дима.
  -Я очень, очень больная. Если ты сейчас же не вставишь мне - я и не такое расскажу.
  ***
  -Нельзя спать... - шепнула девочка. - Только не спать, если уснешь - они придут.
  -Совсем нельзя? - В голосе мальчика был испуг.
  -Нельзя спать и видеть сны. Хорошие - можно, плохие - нет. Если приснится кошмар - они придут и съедят всех. Лучший сон - без сновидений.
  -Я не могу ими управлять. - Скривилось лицо мальчика. Он плакал.
  -Тогда не спи вовсе. Если станешь засыпать - мы убьем тебя.
  -Я не могу не спать!
  -Мы же не спим.
  -И давно? - На лице мальчика появилось странное удивление, граничащее с замешательством.
  -С самого начала.
  -Все эти месяцы?
  -Да... - Тихо шепнула девочка. - Я не хочу, чтобы с тобой поступили как с теми, кто засыпал.
  -Что с ними сделали?
  -По-разному. Одних смогли разбудить их друзья. Других нет. Не успели или не было настоящих друзей. Большинство - вывели за ограду и оставили там. Голышом. Им сделали надрез - и волки пришли и растерзали их. Мы слышали, как они кричали. Но не со всеми поступили так.
  -А что с остальными?
  Девочка странно улыбнулась в сумраке. Казалось - она испытывала какое-то извращенное наслаждение от осознания чудовищности того, что сейчас скажет.
  Потом наклонившись к уху мальчика, что-то шепнула ему.
  И облизнулась.
  ***
  Макс бежал. Бежал долго. По снегу. И все казалось - сейчас догонят, разденут и сделают надрез. А может - еще что-то сделают. Это была реальностью, когда он чувствовал обжигающую боль в груди и холод снега. А когда очнулся в теплой кровати и почувствовал, как его трогают теплые рук и услышал веселые детские голоса - показалось сном. Он открыл глаза и вдруг понял - он больше не там, он вырвался.
  -Что с тобой?
  Спросила его девочка с темными и грустными глазами.
  -Я побывал в аду.
  Ответил ей Максим. Он улыбался как под кайфом. Наверное, так и выглядел со стороны.
  -А теперь - тебе легче?
  -Теперь я в раю. Я надеюсь. Потому что больше не хочу никуда бежать.
  Макс вытянул руку и стал трогать на ощупь лицо.
  -Как тебя зовут?
  -Рита.
  До его лица дотронулись маленькие теплые руки.
  -Это хорошо, что Рита. - Просто сказал Максим, сам до конца не понимая, что несет и чего в этом воистину хорошего.
  -Ага. - С улыбкой в голосе шепнула ему Рита. - Хочешь поесть? У нас... есть немного.
  Мальчик вскочил как ужаленный и стал оглядываться.
  -Что с тобой? Проглотил себя?
  Рита улыбалась.
  -А где Даша... - Дрожащим голосом почти заикаясь, начал Макс и снова стал оглядываться, словно прикусил язык.
  -Какая Даша?
  Рита смотрела с добротой, но в ней теперь чувствовал Максим скрытую издевку.
  "Нету Даши", решил он. Не уследил.
  ***
  Виолетта загнала Дашу в угол гаража.
  -Разденься. - Строго и вместе с тем мягко сказала воспитательница, которую девочка знала еще с детского сада. - Так будет легче нам обоим, ну же!
  -Я не хочу. - Опасливо улыбаясь, Даша подобрала под себя ватные от быстрых ударов сердца ноги. Она плохо соображала, и тело не слушалось Дашу совсем!
  -Это все не твое. Страх, боль - тебе внушили эти чувства маленькие чертежики внутри тебя. Не поддавайся им, девочка Даша. Ты боишься, не хочешь меняться, но это только твое поколение такое - нужно будет и следующее поколение вырастит способное испытывать наслаждение там, где ты испытывала лишь безотчетный ужас. Маленьким чертежикам просто нужно как-то контролировать таких как ты, твои поступки, как и твои чувства - их влияние, доченька моя, не поддавайся.
  Виолетта наклонила голову, словно манекен. Она слегка и очень таинственно улыбалась - воспитательница, поучающая свою подопечную. Руки медленно расстегивали пуговицы на одежде. Даша смотрела затравленным волчонком.
  -Все будет хорошо... а? - Виолетта подняла руку, словно прислушиваясь к своим мыслям. Потом опустила её и сказала, глядя Даше прямо в глаза. - Скорее нет - для тебя сейчас все будет плохо.
  Блузка упала, вслед за ней - юбка, сползли трусики, и упал лифчик. Гараж освещала маленькая лампочка под самым потолком и в контражур Даша не видела что у воспитательницы с телом. Она была молода и стройна, вызывающе дикая, приятно пахнущая и чем-то всегда влекла Дашу к себе. Но то, что происходило сейчас, вселяло в девочку безотчетный ужас.
  Даша принюхалась. От Виолетты пахло совсем не духами. Это был странный, бьющий в нос запах, от которого кружилась голова. Девочку мутило. Она порывалась вскочить на ноги, но каждый раз падала обратно в угол. Тут не было инструментов, нечем было защищаться.
  Полностью обнаженная Виолетта возвышалась над Дашей и рассматривала её оценивающим взглядом.
  -Скажу честно: сейчас тебе будет очень больно и страшно, а потом тебя не станет.
  -Почему? - плакала Даша. - Зачем ты это делаешь!?
  -Как жаль. - Грустно сказала на это воспитательница. - Плохо, что ты так однобоко понимаешь то, что сейчас случится. Ты эгоистка Даша, маленькая самовлюбленная девочка. Ты очень человечна, и никогда не поймешь...
  Последние слова Виолетта произнесла с присвистом. Промеж грудей учительницы образовалось сквозное отверстие, руки стали отслаиваться от тела и сползать вниз. Девочка зашлась в визге.
  Сделав шаг к ней, быстро меняющаяся Вио накрыла ребенка своим телом, забив ей рот клейкой массой и душа попытки сопротивления. Из носа и глаз Даши брызнула кровь, тело забилось в судорогах. С бьющей об забетонированный пол ножки слетела кроссовка. Виолетта прижалась к дрожащей в безмолвной истерике Даше. Это были волны. Толчок и полминуты покоя. Потом следующий. Внутри у девочки все рвалось и плакало. Она утонула в Вио, а может - Вио проросла сквозь неё. Лицо девочки стало похоже на сведенную судорогой резиновую маску, у которой из глаз катятся слезы с кровью, а из носа - течет густая кровавая слизь. От Виолетты осталось одно лицо, но и то стало трескаться - сначала щеки, потом скулы, вплоть до висков. Девочка больше не кричала и не билась, она лишь смотрела сузившимися зрачками. По горлу Даши прошла волна, и что-то изнутри стало раздвигать ей зубы. Рот Даши открылся - розовые отростки на цветке, появившемся оттуда, дрожали и капали слизью. Два лица соединились, то, что осталось от Виолетты медленно текло в Дашу с непомерно раздувшимся животом.
  На тусклую лампочку неподвижно смотрел медленно расширявшийся зрачок карего Дашиного глаза. Спустя несколько минут глаз дважды моргнул.
  ***
  -Ты видел, она моргала. - Пальцы Игоря были замотаны все еще бинтами, поэтому он тащил меньшую часть груза - полупустые канистры на деревянном коромысле самодельного толка. Его друг не ответил.
  -Что с ней, оборотни? Что у неё с животом-то стало, Серый?
  Но Серый не хотел разговаривать на эту тему. Даша жила на его улице.
  Её нашли мальчики, когда обследовали гаражи в поисках необходимых припасов и инвентаря. Но они никому ничего не сказали. Решили, что все захотят увидеть "это", "Это" их напугает и все разбегутся подальше от "ЭТОГО". А значит все - умрут прежде, чем их найдут другие люди. Уж пусть лучше тело Даши еще полежит в холодном, не отапливаемом гараже покрытое не то паутиной, не то пухом как раздутый беременный одуванчик. Пол, залитый кровью, выдавал гостей отпечатками обуви. Взяв канистры с керосином и по ящику с инструментами, ребята крепко заблокировали дверь снаружи, чтобы если что и вылупится из Даши - осталось зимовать в пустом гараже и желательно - сдохло там от голода, съев маму-Дашу.
  ***
  Наташа была странной и даже - больной слегка, но Кристине это нравилось. Когда Наташа привязала Вадима к каминной решетке, а Кира вступилась за него - Крис поняла, насколько они обе больны.
  Они дрались буквально на равных - молодая и сильная женщина, и этот ребенок почти - подросток от силы двенадцати лет.
  Кира вцепилась зубами в плечо Наташе, наверное, промазала - скорее всего, целилась в горло. Ни на секунду не усомнившееся в намерении Киры убивать, Кристина аккуратно взяла со стены ружье и переломила его. Вадим мотал головой, и что-то мыча, раздетый и привязанный алюминиевой проволокой. Пол под подростком покрывался каплями крови - слишком уж старательно Наташка вязала его.
  Молодец.
  Кристина защелкнула ружье. Наташа ей нравится, может она и даст поиграть с мальчиком, когда сама удовлетворится. А Кира - вот она больна.
  -Влюбленная сучка. - Беззлобно констатировала свою внутреннюю правду Крис, приставив к голове, замершей в ужасе Киры ружье и нажимая на курок. Но ничего не случилось.
  -Вот черт!
  Переломив двустволку и проверив патроны, Кристина снова попыталась прицелиться, но Кира билась как раненая волчица, пытаясь вырваться из объятий Наташи.
  Наташа поделится Вадимом, а Кира - нет. Кира убьет её. Крис не хотела умирать, в смысле - не то, чтобы уж так боялась смерти, но не сейчас, не сейчас.
  -Не сейчас. - Сказала себе под нос Христиночка, целясь прикладом в голову Киры. Удар, еще один. Первым она слегка задела по виску Наташу, но прочие были точнее. Кира обмякла. Из раскроенного черепа текла кровь. Вадим что-то мычал. Наверное "ублюдки". Наташа поднялась, шатаясь, отобрала оружие и, приставив его к животу Киры, нажала на оба курка. Ружье выстрелило дуплетом, и славный животик Киры буквально взорвался, выплеснув много чего.
  -Ой! - Воскликнула Кристина, утирая от мелких капель лицо. - Нужно было нажимать сразу на два?
  Не целясь, с разворота, Наташа отправила Кристу в нокаут ударом приклада по виску.
  ***
  Кристина очнулась связанная. Рядом с ней спал Вадим. Крис была не столько связана, сколько примотана к нему скотчем, который лишь слегка тянулся, но рваться не хотел. Руки сильно немели. За окном вроде была метель. Пытаясь развернуться к окну лицом, Кристина поняла, что абсолютно голая. Вадим проснулся и что-то промычал.
  "Спи давай", подумала Крис, собираясь тоже заснуть и проснуться у себя дома. Это был странный эротический сон, так и школу можно проспать. А школа - ведь так интересно!
  Пытаясь поскорее проснуться или хотя бы - заснуть, Кристина вспоминала все, чему её научили в школе - помимо сотовых игр на уроках были многочисленные развлечения на перемене, до и после занятий, во дворе школы, на стадионе, за гаражами у девятиэтажек, что росли как деревья со всех сторон от школы. Даже в туалетах можно было играть!
  Наташино лицо возникло внезапно и лишая всяких иллюзий.
  "Чего тебе", промычала Крис. Наташа сняла с лица болючий кляп из скотча, отодрав его едва ли не вместе с губами. Сунула в рот девочке резиновый шарик-кляпик с дырочками, но та никак не хотела его закусывать.
  -Да ну его. - Устало шепнула Крис. - Давай уже играть с Вадимом.
  На лице Наташи возникло понимание, а потом она раскатисто захохотала. Стекла задрожали, на улице усиливался буран. Легкий испуг читался на лице Наташи, когда она смотрела на улицу.
  -Нужно забаррикадировать окна. - Подсказала ей Кристина.
  -Ты будешь хорошо себя вести? - С натянутой улыбкой спросила её новая хозяйка. Раньше Крис считала, что роль хозяйки прерогатива старшеклассниц и некоторых учителей. Но Наташа и впрямь была в чем-то похожа на англичанку, говорила с легким акцентом и иногда произносила восклицания на английском.
  -А ты мне дашь поиграть с Вадимом после себя?
  Это была истерика счастья в лице Наташи. Она смеялась долго и этим почти заворожила Кристу.
  -Дам. - Наташа присмотрелась к глазам Крис. - Если укусишь меня сейчас - выбью все зубы и заставлю их проглотить.
  -Да хозяйка. - Кивнула Крис. - Я поняла, хозяйка.
  -Слушай, я не знаю, чего ты там насмотрелась в сети, но я не фанатка таких отношений. Мы либо друзья - либо я тебя съем. Могу даже в прямом смысле, если буран не кончится. ОК?
  -ОК подружка. - Крис смотрела в эти зеленые глаза. Когда она впервые встретила Наташу, ей казалось что глаза голубые.
  Наташа стала щупать тело Крис.
  -Ты чем-то больна? - Спросила она.
  -Я абсолютно здорова, а ты?
  -Я? - Наташа задумалась. - Когда-то очень сильно болела.
  -Выздоровела? - Насколько позволяло положение, Крис старалась разглядеть Наташу. Та была абсолютно голой.
  -Мне полегчало, от этого не выздоравливают. Я просто - устала. - Вздохнула Натали.
  -Можно звать тебя Натали? Кстати - я тоже устала.
  -С чего тебе, Кристине сколько лет?
  -Много. Но учусь в восьмом классе.
  -Двоечница?
  -Отличница! Только редко хочу в школу.
  -Обижали? - Наташа стала массировать маленькие бугорки груди Кристины, потом провела по животу вниз - Крис сглотнула, когда пальцы женщины коснулись её промежности. - Девственница?
  -Не знаю. Мама сказала - я стала плохой и запретила ходить в школу, сказала - там меня плохому учат. Лучше закрой окно, мне плохо от этой белой мглы.
  -Ты знаешь кто такие лесбиянки? - Глаза Наташи смотрели прямо в Кристинины. Зеленые и карие. Карие стрельнули в окно, потом на мычавшего Вадима.
  -Да.
  -Врешь. - Наташа легла сверху на Крис, прижав девочку своей грудью к кровати и накрыв своим ртом её губы. Кристина замерла. Когда Наташа кончила её целовать и посмотрела на Вадима, Крис спросила.
  -Почему ты думаешь, что я вру?
  -Я не думаю. Вообще, по жизни. Я во всем уверена сразу. И если хочешь выжить - ты должна быть во всем уверена сразу. В своих поступках, мнениях. Если будешь размышлять - умрешь как Кира. Ты знаешь, что она видела, как я привязывала Вадима?
  Кристина мотнула головой.
  -Знаешь, что она сделала? Покраснела и убежала к себе в комнату. Мне захотелось убить её еще тогда. Я не люблю оставлять рядом с собой сомневающихся в чем-то людей, неуверенных в чем-то - в себе, к примеру, людей. Я буду мочить их, и выводить как тараканов. И мне абсолютно плевать, что они обо мне думают. Крис, я не люблю на самом деле убивать людей, ты пойми. Я их - не ненавижу, хотя когда-то хотела стереть этот мир в порошок. Временами даже править им хотела - это похоже на бред сумасшедшей, но я не псих. Я просто обожаю людей, хочу их, страстно, и не вижу смысла сдерживаться. Почему-то мне кажется - ты на меня похожа. Если ты станешь сомневаться в чем-то - я и тебе на голову надену пакет, заполню его тараканьей отравой и, нагнув через коленку, буду трахать раскаленным прутом в анус, ты поняла, Христос с недоросшими сиськами?
  -Я Криста, и грудь у меня вполне ничего - еще побольше твоей будет, когда вырасту.
  -Ты не вырастешь.
  -Вырасту! - Упрямо твердила Крис. - У меня все получится.
  -У тебя не получится, дура. - Почти с нежностью твердила свое Наташка, целуя соски Крис. - Ты что не поняла, почему не работает твой сотовый и летом буран? Я приехала домой. Вернулась из-за дальних морей - настоящая пиратка, убившая многих и ограбившая столько судов, что тебе и не снилось. И попала на праздник. Боже, если ты что-то выкинешь, и мне придется тебя убивать - я этого не вынесу. Я не уверена что еще остались девочки, а без них мне хочется наложить на себя руки. Милая, будь моей, ладно? К чему мне все эти деньги, если я не могу их уже потратить. К чему скрываться от ФБР, если наши славные ракеты сделали из Америки гуано. Но все так глупо получилось. Все мои связи на Кавказе горят в аду. Осталась ты и мальчик, который вопьется мне зубами в грудь за то, что я разнесла матку его подруге.
  Кристина смотрела на плачущую Наташу слегка удивленным детскими глазами и гладила её носом по щечке.
  -Развяжи меня. - Сказала она. - Я не смогу долго гладить тебя носиком, я так быстро устану. Кира была его двоюродной сестрой, а не подругой. А ты, правда, пиратка? Без шуток?
  О Вадиме, невольном зрителе этой сцены, все забыли.
  ***
  Вероника дежурила с Леной. Маленькая и "красная" пятиклассница из детдомовских - с мрачноватой и задумчивой полногрудой семиклассницей, к тому же - отличницей.
  Впрочем, для Вероники это ни черта не значило.
  Черные волосы Лены были раскиданы по столу, на который та прилегла отдохнуть. Вероника специально позволила той заснуть на посту, чтобы получит власть и властью этой всласть попользоваться.
  -Подъем, на нас напали. - Шепнула она и только Лена открыла глаза - поцеловала в её зовущий бледно-розовый тонкий рот.
  -Вот тебе. - Сказала Вероника улыбаясь. - Чтобы не засыпала.
  Лена восприняла этот факт спокойно. Даже не вытерла губы - просто посмотрела по сторонам и... снова легла на стол.
  -Меня тошнит. - Ответила она Веронике, когда та поинтересовалась что с ней такое.
  -Беременная?
  Лена не стала отвечать.
  -У тебя мальчик есть?
  Лена закрыла глаза и сделала вид, что спит.
  -Ну как хочешь. Мне же лучше, если ты одинока, может ты вообще никогда не трахалась - тогда я буду у тебя первой.
  Лена открыла глаза. Секунду смотрел вертикально вверх, в потолок. Потом села на столе и посмотрел искоса на Вероникины ярко-рыжие короткие волосы.
  -Ты из этих?
  -А ты думала, я тебя просто так целовала?
  -Синдром такой - в одиночестве людей или тянет или отталкивает друг от друга.
  -Каком-таком одиночестве?
  -Ой. - Лена закрыла рот рукой. - Я хотела сказать - в замкнутом коллективе. Ты читала про подготовку миссии на Марс?
  -Какой марс, какой сникерс дура, туда еще миллион лет больше никто не полетит!
  Вероника, молча, смотрела, как Лена плачет. Потом поняв видать, что момент упускает отличный, стала гладить её и утешать. Лена сделала странную вещь. Она накинулась на маленькую Веронику, словно бешеная и буквально изнасиловала её в ту ночь. А после отказывалась с ней разговаривать и всячески избегала.
  Вот ведь странность.
  ***
  Рита брела, поминутно проваливаясь в снег. Глаза Лизы преследовали её. Было холодно, к тому же хотелось есть. Рита прикусила губу и теперь чувствовала солоноватый привкус. Лиза...
  Она сказала:
  -Ты не можешь остаться с нами.
  И её поддержали почти все девчонки, в том числе и Светка. Только мальчики, да и то - некоторые - вступились было за неё. Но девочки пригрозили им уйти и ребята сдались.
  Лиза. Она специально выбрала день, когда не было Максима, он бы не дал им так поступить.
  А все из-за пятнышка. Дуры.
  Максим, кричащий:
  -Вы что с ума посходили?!!
  Рита улыбнулась, едва не потеряв равновесие.
  -Это обычная аллергия, у меня такая же была. - Сказал, волнуясь, Егор. Но его не послушали. Лиза первая заметила, как Рита мажет руки каким-то кремом, и первая же поймав Риту на месте "преступления", рассказала всем, что та больна чем-то опасным и заразным и если она не уйдет - они все тоже заболеют.
  Риту буквально вытолкнули на улицу, даже не дожидаясь, пока она полностью оденется. Было глупостью конечно сразу уходить. Сейчас Рита бы осталась и, постучав, вежливо попросила некоторые вещи. Свои вещи. И ей бы выкинули их. Правда все равно - не понятно куда идти и где искать взрослых, но, по крайней мере, не оставаться, же с таким дурачьем.
  Рита думала, думала и наконец, решила - во всем виновата обида. Она просто развернулась и молча пошла, стиснув зубы.
  ***
  Рита нашла дом, он был весь занесен снегом. Рита яростно принялась откапывать дверь, но только едва не закопала себя в ледяной могиле. Тогда она накидала веток и кое-как забралась на крышу. Было боязно спускаться по трубе, точнее - в трубе, но однажды уже Рита была в карстовой штольне и, в общем - знала технику. Изодрав весь свитер, измазавшись и окончательно перетрусив, она спустилась по печной трубе вниз. Руки прижаты и спина прижата к одной стене - ноги упираются во что-то темное напротив. Труба была широкая. Не то, что в городах - там и кошка бы не пролезла. Чувствуя себе перепуганной снегурочкой, Рита пыталась выбраться из печи, в которую попала.
  Возник страх - жуткий страх, что она заблокирована тут, наверх не подняться, сил нет, а печь закрыта или заставлена посудой. Тогда Рита стала бить со всей силой, сдирая в кровь руки, в полной темноте в стенку, которая покачивалась и наконец, поддавшись, с грохотом опрокинулась.
  Девочка вывалилась на деревянный пол. Тут было темно. Достав из кармана фонарик, Рита осветила свои руки - с все в ссадинах, она их кажется, покалечила слегка. Дрожащими не гнущимися пальцами держа фонарик-сотовый, девочка пыталась разглядеть, куда она попала и есть ли тут что покушать. Вокруг было странно темно и тени, которые отбрасывал луч фонаря смутил Риту. Все было словно во сне. Когда Рита подняла луч к потолку, то увидела мохнаты коконы, что свисали гроздьями, едва касаясь её головы.
  Из соседней комнаты раздался глухой старческий кашель. Рита повернула голову, пытаясь найти дверь - она хотела поскорее отсюда выбраться, куда угодно - только скорее. Кашель повторился, так кашлял обычно Ритин дед. Ползком, стараясь не шуметь и не поднимать к потолку голову, девочка добралась до комнаты, откуда доносились эти звуки.
  Там на кушетке лежал старик. Рядом стояла какая-то заплесневелая еда и вода. Старик с острой бородкой лежал на подушке залитой грязновато-красной жидкостью, которая буквально въелась в неё. Он снова захрипел.
  -Воды. - Старик почувствовал дыхание Риты и обернулся к ней, не открывая глаз. - Дайте воды.
  -Конечно. - Рита стала рыться для вида в карманах, где воды не было. Зато нашелся снежок, который почти что превратился в ледышку - спасибо Юки засунула его ради смеха к ней в карман.
  Рита оттаяла в руках снежок, выпила сама и дала Старику. Он расплескал снежок, но что-то, да выпил.
  -Еды... - Захрипел он. - И лекарства... пора принять...
  А вот с этим был полный привет. Рита закрыла глаза и стала тихо смеяться, стараясь не разбудить ненароком коконы в соседней комнате.
  ***
  Старик заканчивал рассказ, а позади внимательно, с отрытым ртом его слушавшей Риты из коконов спускались тонкие серые создания с длинными паучьими лапками. Они двигались абсолютно бесшумно, в тишине, которую только голос умиравшего старика слегка надрывал, будто листок старого конверта они жили своей - особенной жизнью. Когда старик еще говорил, первая острая лапка подкравшегося существа вонзилась Рите наискосок в голову, войдя в затылок и выйдя из правого глаза. Через мгновение уже десятки еле видимых отростков один за другим протыкали тело девочки, слегка приподнимая ту над полом. Рита так и осталась - смотреть с широко открытыми глазами, слушать с широко открытым ртом. Когда старик все-таки замолчал - Риты уже не было с ним. Слепой он еще какое-то время вслушивался в тишину. А потом, открыв рот, тихо попросил, беззвучно шевеля растрескавшимися губами:
  -Воды...
  ***
  Люси откинулась назад в горячую воду. Она открыла глаза и смотрела на Марико из-под кромки воды, от которой шел пар. Руки Марико, словно одержимые пробежались по её телу и затихли в их слившемся общем лоно. Марико наклонилась и погрузила свое лицо в кипяток. Она нашла губами лицо Люси, но открыть глаза в такой воде было просто невозможно. Тогда рывком сильных рук Марико вытащила всю маленькую Люси из воды целиком и, усадив на край ванной, стала покрывать поцелуями. Волосы закрыли девочке все лицо, она дышала отрывисто и будто бы к чему-то прислушивалась внутри себя.
  -Сестренка. - Шепнула ей в ухо Марико. - Сестреночка моя.
  От Люси шел пар. Марико стала скорее закутывать девочку в полотенце. Аккуратно убрав с лица длинные черные волосы, делавшие её похожей на Садако, Марико обнажила, наконец, Люсин ротик. Он был слегка приоткрыт, а глаза смотрели по-детски наивно. Марико провела по губам большим пальцем и, приоткрыв их, просунула туда указательный. Люси стала сосать. Эта игра понравилась Марико и та, уложив Люси на деревянные доски бани, легла сверху сама, оглянувшись на заблокированную прикладом дверь.
  Их рты соединились.
  Люси вздрогнула, но не отстранилась. Марико исследовала язычком маленький ротик девочки, а та еле слышно дышала. Но не отвечала на поцелуй.
  "Я научу тебя целоваться", подумала Марико и Люси сжала её руку. Она услышала?
  ***
  Из записок в дневнике Лины мало что можно было узнать, но Аврора прочитала их все.
  Диана боялась всего, каждого звука, любого порыва ветра шарахалась и норовила забиться в угол, но так же упорно пыталась свои страхи еще и скрыть.
  Это не доведет до добра ни её, ни Аврору - так та и поняла. Бобром это не закончится!
  И тогда Аврора решилась. Вынув медленно из-за голенища нож - тонкий и острый, тщательно заточенный перед вылазкой лично Авророй, а не мальчиками, которые обычно этим занимались, девочка подошла к своей "напарнице".
  -Страшно?
  Спросила она. Та смотрела на нож. Аврора закрыла глаза и улыбнулась, надеясь, что будет время ей все объяснить. Та не кинется на неё, не сделает глупостей, и главное - их никто не застукает в такой важный миг.
  -Это правильно бояться, но не думай, что тебе это поможет.
  Диана смотрела на свою загорелую напарницу, сжимавшую нож, все спокойнее и спокойнее, словно приняла в уме какое-то важное решение.
  -Убить меня хочешь, прежде чем я тебя? - Аврора улыбнулась, все еще не открывая глаз. - Смотри, я закрыла глаза, хочешь - сделай это прямо сейчас.
  -Что ты городишь. - Ответила на такие слова Диана.
  -Я просто чувствую - ты боишься. Всего, а значит, не доверяешь и мне. Если ты меня убьешь - станет легче? Или ты надеешься, что я стану тебя защищать ценою своей жизни и только поэтому не нападаешь?
  -Пожалуйста, давай все забудем и сделаем вид, что ничего не было! - Вскричала Диана. - Ты выбрала неподходящее время для разборок, давай позже, когда вернемся. Ты что не понимаешь, где мы находимся!?
  -Это, по-моему, ты все еще ничего не поняла. - Не переставая улыбаться между словами, сказала Аврора. - Если ты боишься - это нормально. Но если ты пытаешься скрывать свой страх от напарника ты заставляешь его подумать о ноже в спину, ты не доверяешься мне?
  -Прекрати! Устроила тут...
  -А где мне еще это тебе говорить?
  -Я не хотела. Ты все неправильно поняла - я думала, так будет лучше и вообще, - тут Диана ударилась в истерику, - почему ты такая жестокая?!!
  -А вот кричать не надо, не те услышать могут. - Аврора наклонилась и приставила Диане нож к горлу, сама до конца уже не осознавая, что на неё нашло. Аврора не хотела вообще поднимать этот вопрос, и теперь ловила себя на мысли что сама боится Диану, её глупости, её страха и старается все ускорить. Это было глупо. - Ты думаешь, я придираюсь, я дура, да?
  -Да! - С вызовом и болью ответила Диана, отталкивая руку с ножом.
  В животике загорелом Авроры что-то сжалось, когда та представила, как бьет ножом Диану по горлу и оставляет тут, а сама бежит обратно и говорит, что та пропала. Просто пропала.
  "Я её совсем запугала, теперь она точно на меня нападет, когда я отвернусь, зачем все это начинала?", думала Аврора, рассматривая отрешенное лицо девочки. Нож она спрятала за спину. Диана, отвернувшись в сторону, закрыла глаза.
  Нужно было как-то все изменить, причем срочно, загладить углы - мало, нужно не извиняться и не отступать, а представить все в совершенно другом свете, чтобы Диана подумала что ошибалась, считая выходку Авроры тем, чем она на самом деле и была. И Аврора пыталась представить себе - что можно сделать эдакого в такой ситуации.
  Аврора села на корточки и засунула нож обратно. Взяла обеими руками голову Дианы и прижала к себе. Та стала вырываться, не издавая при этом ни звука. Аврора захотела прикрикнуть на неё, но передумала, извиняться что-то язык не поворачивался к тому же она не придумала как именно собирается поступить. И чисто на голой инициативе подняв к себе лицо Дианы поцеловала в губы, старательно стараясь просунуть внутрь язык. Диана не поддавалась, но и не отстранялась. Тогда Аврора принялась покрывать поцелуями лицо девочки.
  -Прекрати. - Твердо сказала Диана. - Я не в настроении.
  Аврора подняла к себе лицо Дианы, но та закрыла на этот раз глаза.
  -Посмотри на меня. - Приказала Аврора, начиная выходить из себя.
  -Зачем?
  -Я хочу помочь.
  -Ножом? Ты, правда, думаешь, мне от этого легче или какой-то хуйни начиталась?
  -Посмотри!
  Диана открыла глаза, Аврора постаралась вложить в свой взгляд как можно больше тепла. Диана завизжала и стала вырываться.
  -Ну что ты! - Воскликнула окончательно разочарованная Аврора, по инерции удерживая более слабую напарницу. И вдруг ощутила всем телом ужас - она забыла закрыть дверь, когда они вошли в эту комнату. Поворачиваться не было времени. Все что она смогла придумать - это накрыть собой пытающуюся вырваться Диану. Та вцепилась, словно кошка в незащищенное горло Авроры и та поняла, что снова сделала какую-то глупость. Она уже не могла ни отпустить, ни придумать что-то еще - просто держала, понимая, что та проклинает её в этот миг...
  Потом стало до чертиков больно и от Дианы её стали отрывать, поднимая куда-то вверх, к потолку. Аврора хотела крикнуть, чтобы та бежала, но воздуха не хватало, она даже закричать толком не могла.
  ***
  Лиза без спроса зашла в туалет, где на толчке уже читала книжку по привычке Аня. Спустив шортики, вышагнув из них, она спустила трусики, но оставила их на бедре. Аня даже не обратила внимания на эти манипуляции. Оторвалась от книги только чтобы, перевернув страницу, посмотреть на часы, тикавшие на стеклянном столике у ванной. Лиза не говоря ни слова, закинула ногу и села верхом на бедра Ани, прижавшись грудью к её груди и смотря лицом в лицо. Сведя глаза к носу, присмотрелась к Аниным очками и аккуратно сняла их.
  -Я по маленькому. - Сказала Лиза. Аня не ответила. Лиза лизнула стекла очков и водворила обратно на лицо девочки. Та поправила их, теперь она читала книгу, повернувшись всем телом вбок. Лиза слегка подвигала тазом. И расслабившись, зажмурилась, чувствуя как, все внутри расслабляется.
  Опустив руку вниз, поправила что-то между их телами. Лобок у Лизы был чисто выбрит, чего не скажешь об Анином - он весь зарос черными волосами. Посмотрев с напряжением в глаза Ани, Лиза ткнула в пах той сведенными в трубочку пальцами. Аня поморщилась, секунду смотря в сторону и куда-то вглубь себя, снова вернулась в мир книги.
  -Ой, я что-то по большому захотела, - призналась скорее самой себе, чем Ане Лиза, но та сразу прореагировала на это, широко раздвинув бедра. Лиза подняла свои ноги и закинула их на плечи Ане, прижав ту к себе обеими руками. Теперь девочки окончательно сплелись, а Аня уже не могла читать свою книгу.
  -Стерва. - Просто сказала она, вжавшись носом в плечо своей соседки.
  -Ну, я не виновата, что у нас ритмы совпадают.
  Поудобнее устроившись, Лиза принялась насвистывать какую-то мелодию, поглядывая на отражение их сплетенных тел в зеркале. Когда она закончила - закусила ушко Ани до крови и, оттянув - отпустила.
  Встав в полный рост и расставив ноги, приказала Ане:
  -На колени!
  Аня подняла книгу и углубилась в чтение.
  -Оближи меня!! - Громче, почти что криком приказала Лиза. Аня подняла средний палец, не отрываясь от чтения.
  -Ну, нельзя было не попробовать. - Извиняющимся тоном констатировала Лиза и подтеревшись, вышла, бросив:
  -Скоро вы все у меня будете строем ходить, и ты сама станешь умолять меня повторить это снова и снова!
  Она выскочила, но через минуту влетела снова, и с ходу встав на колени, высунула язык. Аня смотрела на эти розовые смазливые мокрые губы, лицо в веснушках, которые остались с весны на лето, превратившееся в странную зиму. Язычок у Лизы был как у кошки. Аня отложила книгу и, чувствуя приливающее к низу живота желание, встала, покачиваясь - ноги затекли. Взяла голову этой чертовки в руки и ткнула ртом к себе в мокрую киску. Та стала жадно вылизывать её, обнюхивать, а затем и вовсе превратилась в пиявку в образе человека. Такого засоса Аня не ожидала, поэтому девочку буквально выгнуло дугой и, сдавливая пальцами голову, сдирая длинным ногтями кожу за ушами у Лизы, Аня свела ноги в какой-то незнакомой агонии и рухнула навзничь, ударившись головой об стеклянный столик. В голове вспыхнуло болью и все стало тухнуть.
  Лиза смотрела на дергающуюся голую ножку Ани, не веря в случившееся. Потом лицо исказила судорога плача. Сев на лицо Ани, девочка схватила руками её косички и стянула ими свои бедра. Вжавшись в лицо лоном своим, Лиза как бреду твердила:
  -Милосердие твое...
  Аня попыталась встать, но тело её не слушалось, она была такая слабая, а Лиза душила и улыбалась, не смотря больше на Аню, под головой которой растекалась лужа крови. В голове Лизы играла "Symphonic Suite DEVIL Third Movement eXORCiST"! Задрав голову вверх и назад, открыв ротик и высунув язык, Лиза летела на небеса, сдирая нежную кожу вульвы об лицо Ани в кровь. Она поняла, что всегда хотела сделать. Руки сами упали на горло Ани. За ягодицами своими Лиза свела их крест на крест и с нечеловеческой силой принялась душить.
  Ватная рука Ани попала раз по зубам согнувшейся в запредельном усилии задушить до конца её Лизы, два, на третий раз та укусила за пальцы, рука Ани шлепнулась на окровавленный кафель, и стала елозить по нему, оставляя разводы.
  Внутри у Лизы все взорвалось - Лиза кончала и слегка обмочилась одновременно.
  ***
  Кристина не сразу поняла, что случилось с морем. Казалось, оно замерзло. Девочки что искали подъем на соседнюю гору вернулись перепуганными и сразу кинулись к катеру. Дика стонала, едва переставляя ноги. Девочки втроем кое-как закрыли дверь катера. Кристина сразу стала раздевать Дику, а Вита в поисках припасов - съестного, это главное и обезболивающего - тоже пригодится - ушла на кокпит.
  И вернулась ни с чем.
  -Тут нет еды. - Сказала она. Тогда Крис приподняла соседнюю с той, на которую уложила Дику банку - там оказались припасы, много-много еды, консервы и пакетики с сахаром.
  -Зачем им столько сахара?
  Крис взяла пакет у Виты. Громко закричала в бреду Дика.
  -Она умрет?
  -Да.
  Вита посмотрела на Крис с отвращением.
  И заплакала.
  -Это не сахар. - Кристина попробовала и сразу выплюнула белый порошок. - Это что-то иное, я даже знаю что, догадываюсь, я никогда не пробовала наркотики. Странно, что они в таком доступном месте. Впрочем, я могу больше не слышать криков этой дурры.
  -Что ты делаешь?
  -Упрощаю себе и тебе жизнь. - Ответила Кристина, с ножа перочинного, который был у неё на поясе пристегнут карабином, отмеряя белый порошок и посыпая им губы Дики. - А её прекращаю мучения.
  Вита выбила нож из рук девочки. Пакет тоже - белый порошок рассыпался и взлетел в воздух. Все стали кашлять.
  -Дура!
  Кристина вынесла плечом дверь и выбежала. За ней и Вита. Дика стонала.
  ***
  Кристина вымыла пол растопленным снегом и спрятала остальные пакетики обратно. Дика больше не стонала, но она была жива. Вита перестала обращать внимание на Крис и сосредоточилась на своей подружке.
  -Вы лесбиянки? - Спросила Крис.
  -Что знаешь такое слово? - Слегка зло бросила Вита.
  -Да, знаю.
  -Нет. Я с ней выросла. И точка.
  -Ясно. А что у неё с животом? Съела что-то?
  -Напали. Она убила маньяка, который хотел изнасиловать нас обеих. Волосатый такой. Оборотень, наверное. Дика - героическая девочка, не то, что ты! Еще одну девочку спасти не смогли. Жаль, Леся была хорошей.
  Больше Кристина не спрашивала, но стала относиться к Дике мягче. Вскрыв консервы и разогрев на спиртовке - газ на катере они берегли - девочки, наконец, поели.
  -Как её кормить?
  -Дай покажу.
  Крис взяла банку в левую руку, ложку в правую и показала, как кормить Дику.
  -Сложно?
  -Нет.
  ***
  Когда Вита проснулась - Крис раздевала Дику.
  -И кто тут лесбиянка? - Спросила строго Вита.
  -Я хочу увидеть её рану.
  -Ты и так видишь уже её живот.
  -Ты сказала - вас изнасиловали?
  -Кристина, ты сделаешь ей тест на беременность?
  -А ты знаешь как?
  Вита махнула рукой, мол, делай что хочешь, но за себя не ручаюсь. И ушла в соседнюю каюту.
  Когда терпение лопнуло, и она вернулась, Кристина вовсю исследовала совершенно голое тело спящей Дики.
  -Что ты вытворяешь?! - В конец разозлилась Вита.
  Крис повернулась к ней со слегка изменившимися глазами.
  -Вита. Она умерла.
  
  ***
  Дику отнесли на сто метров и положили на лед. Дальше Крис отказалась тащить, оставив Виту плакать, она вернулась на катер одна. Но через пять минут уже была рядом с обнимавшей Дику витой и уговаривала ту вернуться вместе с ней пока девочка не замерзла или её не сожрала нечисть.
  Вита не сразу, но согласилась.
  ***
  -Откуда у тебя пистолет?
  Кристина смотрела в иллюминатор, держа в руках берету Наташи.
  -Там кто-то ходит рядом с телом твоей подружки.
  Вита залепила Крис затрещину.
  -Не бей меня, когда я с оружием! - пригрозила та.
  -А когда без - можно? Не говори так.
  -Она не твоя подружка?
  -Не говори!
  -Хорошо не буду. Там кто-то ходит!!!
  -И что?
  -Мне это не нравится. Но проверять, кто не хочу. Закроем занавесками окна и больше не будем шуметь два дня, ты поняла?
  Вита кивнула.
  -Вита, слушайся меня, пожалуйста, я ведь, и пристрелить могу. ТЫ поняла?
  -Вита кивнула два раза и, словно играя в молчанку, стала объясняться жестами.
  ***
  Крис меланхолично разрядила обойму береты и расставила патроны на столике.
  -Всего шесть?
  Крис молча кивнула и снова стала снаряжать обойму.
  -Подари мне один.
  Кристина посмотрела тяжелым взглядом на Виту. "Ты совсем ребенок?", говорил её взгляд, "как ты стрелять, из пальцы им будешь?"
  -У тебя еще пять останется!
  -Не кричи.
  В ту ночь Вита проснулась вся в холодном поту. Что-то страшное снилось, Вита боялась во сне, но стоило открыть глаза в темноту - как забыла свой сон.
  Рука другой девочки гладила её живот. Это была Кристина, не дика, но вначале Вита решила, что Дика не умерла, а все было сном. Потом Вита плакала, а Крис её утешала, как могла. Она залезла под одежду, в темноте, с наружи - ветер, слегка хрустит под катером лед. Крис укуталась с Витой несколькими слоями одеял, и все равно не могли согреться. В эту ночь было особенно холодно - чуть высунешь из-под одеяла носик, и он сразу замерзает. На катере был обогрев, но газ расходовать боялись. Боялись пожара, боялись, что снаружи поскребывания - не хруст льда. В ту ночь они спали друг с дружкой до самого утра, сероватый отблеск которого в иллюминаторе возвестил о солнце, пусть и скрытом облаками цвета свинца, но все же солнце. Это была длинная ночь, когда Вите приснился кошмар, от которого она едва не умерла во сне, когда Кристина рассказывала ей одну историю за другой. Под одеялом, с головой.
  -Мы выживем. - Сказала она. - Знаешь - нам никто не нужен, только ты и я, мы дождемся весны, нам хватит еды и питья - снег пресный, у нас есть много топлива, дизельного, газа и спирта, у нас есть патроны.
  -Все шесть.
  -У нас есть много патронов. - Кристина поцеловала носик Виты. Потом глаз. - У нас есть ружье!
  -Ружье?! - Вита попыталась встать, но Крис сказала:
  -Тш-ш, а вдруг они подслушают снаружи, что у нас есть ружье?
  И тихо-тихо шепча друг дружке на ушко они переговаривались до самого утра.
  -У нас есть героин. - Шептала Вита.
  -Я тебя им буду откармливать, если ты будешь себя плохо вести. - Мурлыкала Кристина, гладя самые сокровенные места Виты. Той было хорошо, Кристина оказалась очень нежной подружкой, с ней приятно было спать в обнимку.
  -Только ты и я. Мы выберемся. - Сказала Крис. И тихо стала петь в ухо своей новой подружки. - Прости меня за Дику. - Сказала она, закончив петь. И поцеловав в щечку, укусила за ушко. Пальчики осмелели настолько, что заползли внутрь Виты, и та тяжело дышала, чуть постанывая.
  -Тише дыши. - Говорила шепотом Кристиночка. - а то нас услышат.
  И они играли в игру. Доведи друг дружку до оргазма. Но не кончи сама. И так - до самого утра. Вита целовала уста Кристины, засовывая туда язык, и она отвечала своим языком. Девочки сплелись на узкой койке так крепко, что казалось стали одним существом.
  -Мы срастаемся? - шептала Вита. И Кристина смеялась, шевеля пальчиком у неё в попке.
  -Там грязно. - Говорила Вита.
  А Кристина улыбалась в темноте и шептала слова, от которых у Виты шевелились волосы на голове.
  -Откуда ты знаешь? - Говорила она со страхом. - Дика рассказала?
  -Мне приснилось это. Это правда?
  Вита плакала.
  -не бойся. Кроме нас тут нет никого. Тебе хорошо со мной?
  -Вита стала кусать лицо Кристины, водя руками по обнаженному телу. Спать в одежде - значит спать в грязи, им нечем будет скоро её стирать, если тратить на это топливо. Поэтому Кристина сказала, что подобно исследователям северных широт они будут спать голые, несмотря на холод, тесно прижавшись друг к дружке и укутавшись с головой.
  Взяв двумя руками на ощупь лицо напротив, Кристина поцеловала его с таким жаром, что Вита всхлипнула.
  -Ты умеешь лизаться?
  -Мы лизались с Дикой.
  -Вы же были подругами.
  -мы были хорошими подругами с самого начала - еще когда попали в детдом.
  -Вы росли в детском доме?
  -Да. Там было хорошо всем нам, несмотря на некоторые проблемы.
  -Звучит фальшиво. - Заметила, шепотом лаская ушки Виты Крис.
  -Это фальшивая правда. Она такая. - Вита прижалась как можно нежнее к ней и затихла, перестав даже гладить. - Мы теперь всегда будем спать вместе?
  -Угу. - В темноте Кристина кивала головой. И Тут Вита сказала странное.
  -Я не хочу умирать. - Тихо всхлипнув дрогнувшим голосом, сказала она.
  -Ты не умрешь.
  -Я умру. Скоро.
  -почему, ты больна? - Вздрогнула под одеялом Кристина.
  -А тебе страшно, если - да?
  Кристина не ответила.
  -Не знаю. - Вита говорила захлебывающимся голосом. - Мы убили девочку. Она была хорошей. А потом Дика умерла. Мне и сейчас плевать на ту девочку я её почти не знала, а дикая такая плохая, но я с ней выросла, мне страшно, я не хочу умирать.
  -Звучит как бред. - Честно созналась Кристина. - Кого вы там вальнули?
  -Ту девочку.
  -Которую занасиловал таксист?
  -Да.
  -Волосатый как оборотень в погонах?
  -Да. Его не было.
  -Ты врешь.
  -Как ты можешь говорить, что я вру, когда я, наконец, захотела тебе сказать правду?
  -Оборотни существуют. Они убили родителей Вадима и... Киры.
  -Кто это такие?
  -Мертвецы. Все они. Но я не испугалась тогда.
  -Совсем?
  -Да. Хочешь секрет?
  -Давай. - Прижалась к своей новой и возможно лучшей подруге Вита.
  -Я никогда и ничего нее боялась в жизни.
  -Ты тоже врешь. Ты побоялась тащить дальше Дику и теперь из-за этого нас могут найти.
  -Я просто не хочу умирать. Это разные вещи. Когда знаешь, что нельзя и когда боишься.
  -Ты несешь чепуху.
  -Может быть...
  -Крис...
  -Что?
  В темноте послышался шорох.
  -Мне страшно Крис. Я чувствую что вот-вот умру. Спаси меня!
  -Тише...
  -Я буду кричать, если не спасешь. Мне страшно сейчас и тут, почему?
  -Неясные страхи витают в твоей голове дитя, молись! - не своим голосом заверещала Кристина.
  -Хватит придуриваться. Мне действительно страшно. Что со мной?
  -С тобой что-то не так. А может ты просто трусишка.
  -Я не трусишка, но мне страшно. Не хочу, Крис, спаси. Помоги мне, не отдавай никому, я хочу жить, я хочу вырасти и жить!
  Кристина отпустила руку Виты и вылезла из-под одеяла. Зажгла маленькую спиртовку и поднесла к лицу Виты. Лицо все синее.
  -На тебя страшно смотреть, ты не заболела.
  -Мне страшно. - Призналась Вита. - Спаси, пожалуйста, спаси!
  -Ты знаешь, почему я не запускала дизель?
  -Он сломается от холода?
  -Наверное. Но нам нельзя шуметь. Не шуми, у меня половина обоймы осталась, Вита.
  -Ты убьешь меня?
  -Я... не знаю. Наверное - нет.
  -Ты говоришь, что ничего не боишься. Но если ты почувствуешь от меня опасность - ты меня убьешь?
  -А ты не хочешь этого?
  Вита молчала.
  Кристина встала перед ней на одно колено.
  -Вита. - Сказала она. - Я клянусь защищать тебя до конца моей жизни ценою самой жизни и всего, что у меня есть, включая бессмертную - наверняка же - душу. Аминъ...
  Кристина взяла Виту за руки.
  -Никто в этом мире не сможет дотронуться до тебя, пока я жива. И да - я никогда не убью тебя сама, даже если ты сейчас голая пойдешь танцевать джигу на мороз, сожрав весь наш общий кокаин сразу.
  После чего Крис поднялась с колена, поцеловала Виту в лоб, потушила спиртовку, залезла к Вите под одеяло и, обняв, стала гладить по голове, перебирая волосы между пальцев. Потом снова принялась ласкать, сначала медленно, как и раньше, но после, решив, что этого мало - перевернулась и, раздвинув ноги Виты, поставила ей безответный засос в не те губки.
  -Ох... - Только и смогла сказать Вита. Кристина сосала, быстро помогая себе пальцами, клитор Виты набух, Крис развлекалась тем, что кусала его периодически до боли. Вита закрыла себе рот рукой и тихо поскуливала. Снова повернувшись и поцеловав её в рот, Кристина стала быстро-быстро двигать пальцами сразу в анусе и во влагалище Виты, которая девственницей к удивлению Крис не оказалась. Это продолжалось минуты три, в конце Вита забилась, шепча слова неразборчиво и пиная Крис в живот ногами, а потом и вовсе затихла.
  -Ты жива там?
  Вита в ответ обняла Крис.
  -Мне было хорошо.
  -Не плачь больше, а то и впрямь пристрелю. Правда потом придется сделать сипуку, что клятву нарушила и тебя не уберегла.
  -Крис...
  -Да. Что ты еще хочешь?
  -Дай мне пососать твои пальчики, которые были во мне. - С затаенной похотью попросила Вита.
  -Ну, боже ты мой. Я думала - с тебя хватит.
  И Вита долго облизывала эти драгоценные пальцы.
  Потом засунула их в себя и попросила:
  -Еще, сделай со мной это еще много-много раз!
  И Кристина несколько часов подряд терла везде Виту, проталкивая пальцы как можно глубже внутрь её тонкого и нежного боящегося тела.
  -Да когда же ты закончишь. - Шептала уставшая Крис. А Вита, взяв её голову в обхват бедрами, терлась об лицо Крис своим лоном. Потом попросила:
  -Возьми меня как мальчик.
  -Это как это?
  -Ляг на меня и введи пальчики, как будто член вводишь. И говори мне низким голосом что-нибудь приятное.
  Кристина вздохнула и выполнила все, как было велено.
  -А теперь, пожалуйста, полижи мне попку. Поглубже туда язычок засунь, ладно?
  В полной тишине было слышно громкое дыхание перевозбужденной Виты.
  -Чего???
  -Язычком, мне будет приятно. Скорее же!
  Молча, не произнося ни звука, Крис объяснила кое-что на ухо подружке.
  -Ну и что! - Слегка капризно ответила та. - Я хочу этого, понимаешь - хочу и сейчас же! Быстро!!!
  Крис схватила Виту за нос и сжала его. Другой рукой зажала рот, перевернувшись и оказавшись сверху - верхом на Вите.
  -А дышать ты хочешь?
  -М-нмм-мму!
  -Вижу, что хочешь. Так вот послушай меня Вита, попу лизать сосать и еще чего я твою немытую не буду. Ясно?
  -М-м-мнм-ммн...
  -Это значит: "да, я поняла тебя милая Кристи", я надеюсь?
  -Ммммнм-муу!!!
  -Хочешь, чтобы я тебя отпустила - скажи, "пожалуйста!"
  -М-м... ах! - Вита вздохнула, когда руки Крис перестали перекрывать живительный кислород. - Я детей хочу. Вот только сейчас поняла - насколько...
  -Ты в своем уме - где я тебе их тут на катере возьму, педофилка ты эдакая!??
  ***
  -Мне все можно. - Ответила на немой вопрос Кристина. - Меня зовут Христос, я дочь Бога на земле, кто смеет мне указывать, ты Вита?
  -Ты не Христос. - Насупилась Вита. Христос умер давно, а ты вообще-то девочка!
  -И что! Имя же одно и то же!
  -Тогда ты - антихрист!
  -Я не Антихрист. Я Христос, просто девочка-Христос. Зачем называть меня Кристиной, если потом твердят все, что я не Христос!? Я Христа - а значит Христос! К тому же я вчера видела Антихриста во сне, и она предлагала мне покинуть этот мир. Говорила, что я ей нужна. Зачем-то...
  -Я млею от твоей гордыни, Криста! Христос-лесбиянка? Хотя теперь-то как-то все равно. Наверное, уже можно и мне себя как-то обозвать для поднятия настроения и чтобы проснулось желание сражаться. Если ты Христос - то я Бог, Бог-Лесбиянка!! Стоп, подожди - Антихриста? Настоящего? Она тоже - девочка? Как и мы - бродит где-то тут?
  -Нет, она живет во снах, перебегая с одного в другой. Она хотела всех людей сделать счастливыми, но глупые люди не поняли, испугались и начали войну. А теперь наступила зима и продлится столетие. Скоро солнце совсем скроется за тучами, после того как оба супервулкана снова станут извергаться.
  -Супервулканы?
  -Два огромных вулкана диаметром в сто километров, один в Северной Америке, куда мы засадили пол боезапаса, второй - в Японии, на том месте, где была Япония. Там испаряется Тихий Океан теперь. Там - ад, и можно увидеть мантию. Алиса показала мне - как это красиво. Много людей выжило, много миллионов, но скоро и они умрут. Этот мир обречен, но Алиса находит все новые и новые. Она сказала, что любит меня.
  -Алиса?
  -Да. А потом сон прервался. Я думаю, она снова позовет меня во сне.
  Кристина смотрела на Виту.
  -Я надеюсь.
  -Сон прервался или ты постаралась проснуться? Ты не захотела оставить меня, верно?
  -Да на кой черт ты такая мне сдалась! Во сне я и не подозревала, что ты на моей совести еще теперь висишь. Бросила бы просто как два пальца в твою щелку!
  Крис показала два пальца "V".
  -Ты врешь. - Сказала строго Вита. - Это ай-ай-ай как нехорошо. Ты любишь меня и не хочешь оставлять, поэтому-то и не стала досматривать тот сон. И не пытайся меня переубедить - так лучше.
  "Мы победим", решила внезапно Вита. Ей просто захотелось этого вопреки всему, и здравому рассудку и всему прочему. Вита больше не боялась проиграть.
  ***
  Когда два месяца назад все случилось, когда они еще не знали, что весь мир сгорел, что эта Зима будет продолжаться не один год, что это конец или начало конца или конец начала или только начало, но уже не для них...
  Тогда они были просто детьми, отрезанными в горах Кавказа от остального мира, испепеленного третьей мировой.
  Тогда она сказала:
  -Ты знаешь, что-то есть в наших снах. Слишком темное. Именно от него нас оберегали волки.
  -Они нас ели.
  -Да.
  Теперь она видела то, что вылупляется из снов детей, оставленных в одиночестве навсегда.
  ***
  Лена задела стеллаж, за которым пряталась Вероника и повалила его с грохотом. Смотря, скосив глаза, не поворачивая своего замершего навеки в легкой горделивой улыбке каменного огромного лица, Лена провела тонким прутиком щупальца по щеке Вероники, другой стальной и гибкий хлыст приподнял девочке майку. По трусикам Вероники расползалось бурое пятно, она вся дрожала, замерев на месте и смотря в эти холодные знакомые глаза - по-прежнему такие отчужденные. Вероника не смела сделать ни шагу. Выходя на улицу, Лена запустила в трусики Вероники самый длинный свой кнутик и стала их стягивать вниз, обнажая лобок с рыжими волосиками.
  Вероника все еще тяжело дышала, когда Лена покинула здание, капли падали между её ног на пол, катились по бедрам.
  ***
  Симбиотические эксперименты СОШ Љ13.
  Разбившийся вертолет. Лужайка за школой. День, когда к нам прибыл Рой. Мой папа. Симбионтика.
  -Мы прибыли. Это точно за 2017м! - Сказал Кен и упал. Амэ схватила его за руку и держала так, пока Кеншин смеялся, глотая воздух.
  -Тут хорошо. - Его голова покоилась на коленях Амэ. Кивнула. Улыбнулась и огляделась. Солнечные лучики прорезали густые кроны. Трава и цветы, очень густой и теплый мох, непроницаемо-зеленая листва. Сильно хотелось дышать.
  -Воздух необычный, ты заметила?
  Амэ кивнула и погладила Кена по щеке.
  -Надо сделать замеры.
  Амэ кивнула снова. Но так не хотелось отпускать руку Кена.
  -Забей на замеры.
  Амэ стала быстро и радостно кивать.
  -Амэ. Сколько ты думаешь лет здешней Флоре?
  -Если учесть дисперсию рождения... лет двадцать - двадцать пять.
  -Я думаю меньше.
  -Почему?
  -Не знаю, но просто чувствую. Может быть это мое желание, а может - что-то еще.
  -Ты... подаришь ей память?
  -Это будет опасно. Опасно - странное слово после всего, что случилось. Не знаю, наверное, мне просто не хочется ничего разрушать, даже чтобы создать что-то лучшее. Наверное - так. Амэ...
  -Да?
  -У тебя синие глаза.
  -Правда?
  Амэ нашла зеркало и теперь разглядывала свои глаза. Синие, бездонно синие, волосы тоже отливали синевой, очень темные, почти черные.
  -Ты красивая.
  Амэ стала краснеть. Это была привычка такая - молча краснеть.
  -Но я привык к карим глазам. И каштановым волосам.
  -Я тоже.
  ***
  Амэ ушла на разведку, по следам шума в радио эфире был обнаружен город. Вернулась поздно, солнце успело зайти.
  -Кен. - Серьезно сказала слегка озадаченная Амэ.
  Кен, все это время дрыхнувший на кокпите Софионы приоткрыл глаза.
  -Ум. - Подтвердил прием он.
  -Кен. Я думаю, этот мир завоевали пришельцы...
  Амэ ломала пальцы, словно сообщила вновь о какой-то поломке, которую исправить не смогла.
  -Вау. - Ответил Кен. - Я-то думаю - что так тихо. Самолеты не летают, эфир молчит. Воистину людей должны были поработить инопланетяне, чтобы можно было наслаждаться тишиной и покоем.
  Амэ стала на секунду Флорой и уперла кулачки в бока, сведя брови. Кеншин раскатисто рассмеялся.
  -Мне быть Фло?
  -Не надо, будь Амэ. Впрочем - будь, кем хочешь.
  -ОК, я побуду Флорой, если останусь Амэ буду выглядеть подозрительно.
  И Амэ принялась раскидывать вещи, выбрасывая их на траву, в которой увязла Софиона. При внешнем осмотре оказалось, что корабль тут уже давно - лет двадцать как минимум, но Кен с Амэ пришли сюда недавно.
  -Кен, ты странно одет.
  -Я в курсе. Наверное, это местная школьная форма. И еще я проголодался. Наверное, здешний Кен не завтракал.
  -Наверное? Ты что не помнишь?! - С классической Флориной истерией и упреком в голосе осведомилась Амэ.
  -Не помню. Я думаю, цензура Бога в этой ветви истории распространялась на Софиону достаточно давно. Амэ, в ста метрах отсюда я нашел сгоревший лет десять назад вертолет. Там много следов ног, видимо играли дети, и играли часто. Софиону никто не замечал - ни зрительно, ни любыми иными чувствами.
  -Ясно. Тут паутина.
  -А пауков там нет? Я проголодался, Амэ.
  -Мне поискать съедобных пауков?
  -Все, что я нашел поблизости - какие-то орехи. Там где ты была, еды не было?
  Амэ выглянула из люка Софионы. Лицо - все в паутине, даже глаза слиплись от неё. Рассмеявшись, Кен стал снимать паутинки с Аменого лица и отправлять их в рот.
  -Безвкусно, но не то, чтобы не съедобно после Рвалы.
  -Не ешь, паучком станешь.
  -Ты все больше похожа на Флору.
  -Тебе приятно?
  Кен поцеловал Амэ в глаз.
  -Пошли туда, где ты была. Это городок?
  -Школа. Место, откуда шли сигналы - школа у леса. Там есть речка и рядом живут дети в палаточном лагере. А еще несколько зданий и дорога в город.
  -Там есть что-то опасное?
  -Ну, это же школа. Я сказала, что из города и спросила, кого тут нужно бояться. Марико сказала - их новую классную. Когда я спросила - "почему?", Марико ответила - "Она - Нечто"
  -Нечто?
  -Да. - Амэ постаралась изобразить, что увидели в ней дети. - Как-то так. Марико сказала - после того урока они от неё вдоль стенки из класса уходили, спиной к стене - к ней лицом.
  Кен стал смеяться.
  -Никто не хотел поворачиваться к классной спиной?
  -Да-да. Она - The Thing. Марико наполовину англичанка, наполовину японка. Она рассказала мне, что её отец погиб одиннадцать лет назад...
  -Значит, я почти угадал дату падения вертушки в лесу.
  -Да, наверное, Кен - у них у большинства нет отцов, видимо всех мобилизировали. Теперь женщин гораздо больше, чем мужчин, и мальчиков тоже меньше, чем девочек, но не настолько.
  -Все ясно. Идем смотреть на классную?
  -Идем. - Расцвела Амэ. "Огнеметы взяли?", возникло у неё в голове сильное желание сказать эти слова.
  -Огнеметы... взяли? - С опаской спросила она. - Ой, наверное, это как-то связано со словами "The Thing" в этом мире.
  -Амэ. - Укоризненно с легкой улыбкой взглянул на неё Кен. - Ты поосторожней с невербальными контактами, местные школьницы могут тебя изранить. К тому же, жечь огнеметами классную с ходу - это как-то некультурно даже. Мы вроде тоже не местные, идем, пообщаемся.
  "Жги её!", вопила в голове у Амэ Марико. "Она уползает!"
  Наверное, это был такой сон. - Решила Амэ. - Вот только чей, Марико или классной?
  
  
  Башня
  1. Я внутри. Они. Целый Дом. Мирный-Мирный Атом. Маска.
  Я помню, как брела, искала выход из огромной трубы, наполненной водой. Она доходила мне до щиколоток, я часто натыкалась на мусор. Иногда мне казалось, что там под кромкой воды что-то движется. Быстрое, настолько, что глазом его не увидеть, можно лишь ощутить, по быстрой и почти незаметной перемене давления воды. Мне было страшно, по-настоящему страшно в этой огромной и почти бесконечно-длинной трубе из ржавого металла.
  Ведь я не помнила, как сюда попала. Только одно - когда очнулась, я не могла дышать, и мне было совсем безумно страшно. Оттого, что вода, набивавшаяся мне в рот, обладала таким странным вкусом. Лишь потом я ощутила этот запах, когда смогла встать хоть на колени. Тут все было влажным и мокрым, а на мне тонкая майка и шорты.
  И я встретила их.
  ***
  Высоко в небе сияли россыпи звезд.
  -Как много... - шепнула мне девочка с каштановыми волосами и карими глазами, полными бездны - бездны из самых теплых звезд. - Боже, я чувствую миллиарды миров, глядящих на нас. Кен - ты это видишь?
  Мальчик поднял свою взлохмаченную голову и неотрывно смотрел туда же.
  -Это так странно, Кен, раньше я никогда такого не чувствовала.
  Я присмотрелась к ней. Девочка мне нравилась, а мальчик был смутно знаком. Меня тянуло из этого состояния, которое краешком сознания определилось как сон, словно щипали за руку. Однако - я оставалась, пока не думала не думать о том что сплю.
  -Это потому что мы были там одни. Весь космос мертв и существовал лишь в воображении человека. Тогда, отчаявшись, люди породили Матан, и он преобразовал Землю и все прочие планеты солнечной системы, отправился к звездам и долго искал там жизнь. В конце он мог копировать галактики. Это было та самая древняя, нравившаяся фантастам "телепортация", если конечно оригинал уничтожить после копирования.
  -Но что изменилось?
  -Все. Другая сингулярность. Живой космос. Мне одно лишь интересно - что норма, наш мир или этот. Вначале я решил, что наш мир был каким-то дефектным, Мадока подтвердила иначе. Я думаю это причина сотворения Матаном материальной бездны. Мир-зоопарк. Мир, в котором все так, как и должно было быть в сознании людей.
  ***
  Оказывается, я уснула и едва не захлебнулась в ледяной воде. Меня разбудили странные существа одетые столь странно и дико, что подумалось на мгновение - я по-прежнему сплю. Их было... несколько. Я так и не смогла посчитать - сколько их. Они на секунду не останавливались, особенно самый тонкий из них в маске белого цвета. Постоянно оказываясь позади меня, стоит обернуться - и он снова позади. Я расспросила их, куда попала и они ответили мне, что туда, куда нужно.
  -Пошли, её первую взрослые съедят. - Сказало существо в маске голосом девочки.
  И я спросила:
  -Взрослые?
  -Взрослые или Взрослые особи или Старшие, опасные, смертельно опасные, они повсеместно тут, это тебе не безопасность Рин-Тауна. Но мы возьмем тебя с собой, ты нам подходишь.
  "Что значит - подхожу...", подумала я, а вслух спросила:
  -А нам далеко до безопасного места?
  Я не ожидала, что он будет так смеяться.
  -Нет, назад нас уже не пустят.
  -Что все это значит, - сказала я и тут же пожалела, слишком уж это банально прозвучало.
  -Метеора, - она протянула мне руку. Хоть это было по-прежнему. Мне стало почему-то так тепло и хорошо сразу. Наверное, просто, до этого мне было слишком холодно.
  Существо на секунду остановилось прямо передо мной, дало себя рассмотреть и снова отпрыгнув, оказалось позади, словно не до конца доверяло. Её маска была слепая, белая с красными пятнами.
  Весь "день" мы брели по сумрачной Трубе, туда, навстречу долгожданному солнцу. И едва вышли на свет, как оказалось, что солнца - нет. Есть лишь тяжелые грозовые тучи и сухой кустик, который меня укусил за бедро.
  -Бедра прикрой!
  Так сказал мне один из моих новых знакомых, лица которых я так и не разглядела толком. Я и прикрыла. Ладошками, больше было нечем. Странное это было место, уставшая, я брела за ними меж груд щебня и вывороченных камней. Ржавый остов гигантского здания пугал неухоженной дикостью, казалось я в аду.
  ***
  "Он наладил то, что впоследствии назвали рекламной компанией зла. Типичными примерами продукции Джей-Джея были: бейсбольные биты "забота о младших", на которых светлокожие пареньки со зверскими лицами избивают насмерть маленького жалкого негритенка. После поднятия в суде вопроса о расовом разжигании зверорасовой ненависти были выпущены черные эбоновые биты, на которых совсем не жалкого, а весьма злобного вида черные пареньки насмерть избивают тощего светлокожего юнца. Были и зубные щетки и пасты, на которых вместо счастливого улыбающегося стоматолога изображено чудовище с бормашиной и оскалом никогда не чистившего зубы орка, способного своими красными пятнами на желтой растрескавшейся эмали напугать мертвеца. Самым винрарным продуктом остаются те самые упаковки с глицерином, на которых изображались падающие башни-близнецы и надпись "to hell from hell". Помнится, такие мама покупала от сердца. Невероятно, но "реклама зла" оказалась очень успешной в свое время и принесла неплохие барыши, вкупе с мировой славой и признанием. Главное - не было роста преступности, все отнеслись к этому как к шутке. Ну, кроме совсем упоротых защитников общественной морали. Еще были, помнится йогурты, на которых изображались похороны ребенка..."
  Сглотнув, я отложила журнал. Что за хрень тут творится?
  Здание - летний коттедж - казалось вывернуто наизнанку. Все, что должно было быть внутри - разбросано по округе на десятки метров. А допотопный автомобиль и сиротливая собачья будка уютно соседствовали внутри. Окна тоже были вывернуты, подоконниками снаружи. Я все еще сплю?
  Но мне не дали долго наслаждаться этой умозрительной картиной кружащегося вокруг да около и медленно крушащегося об острый запустелый мир сознания.
  -Что-нибудь нашла?
  Как будто тут можно было что-нибудь найти.
  -Мягкую игрушку. - Ответила я, показывая плюшевого зайца с пробиркой на ноге.
  -Ты способна питаться плюшевыми зайцами? Дай посмотрю, как устроен у такого универсального существа живот.
  Меня начали раздевать, но я вырвалась. Это была шутка? Живот свела судорогой. Нож был острый. Я хотела есть. И я - рассмеялась.
  ***
  Не помню точно, как мы забрели в дом к тому толстяку. Наверное, ребята и девчата были не такие уж и опытные, а может они рисковали, не предупреждая об этом меня. Дом был старый и... целый. Наверное - поэтому. Метеора шла первой, я замыкала, постоянно оглядываясь назад, во рту - сухая травинка. Тут все было сухим и старым, район напоминал загородный, крупные разрушенные монстры остались далеко позади. Они возвышались под темными клубящимися облаками над всей равниной. В другой стороне неба я заметила черную иглу, тонкая, словно нитка она резала небо. Моргнула - игла исчезла. Повела глазами в сторону - появилась вновь.
  Наверное - галлюцинации, решила я и старалась туда не смотреть.
  Рев был неожиданностью. Тем более - с хлюпаньем и криками моих "друзей". Так не кричало ни одно живое существо, кроме человека и в то же время - так не мог реветь ни один человек, разве только в ужастиках. Тут следовало начинать бояться. И я - послушная инстинктам испугалась. Я сидела на полу и, закрыв глаза, зажала уши руками. Повторяла про себя - "это все не правда, все не так, ничего этого нет, назад, я проснусь, я скоро проснусь, я хочу проснуться, пожалуйста, прямо сейчас!"
  А потом Кайл закричал:
  -Помоги!
  И я открыла глаза. Вскочила и кинулась в ту комнату, где трещала мебель, и громко топали чьи-то огромные ноги. Делая все словно во сне, я гнала от себя мысль, которая хотела проникнуть мне в мозг, мысль - что может тут сейчас произойти, если я ошибусь.
  Со мной, сейчас, может что-то случится.
  Толстяк был слишком толстым, чтобы быть человеком, Метеора была слишком быстрой, для того же. У существа уже не было обеих рук, он, ревя как недорезанная свинья, пытался попасть по ней ногой, снося, словно танк все на своем пути. Она бросила в коридор - он за ней, она в дверь - он за ней. Я за ними, сама понимая, какую глупость совершаю. Он застрял там, а она оббежала вокруг и всадила ему в спину лезвие, свисавшее с руки, и тут же отскочила. Толстяк сделала шаг назад, и, развернувшись, кинулся прямо на меня. Я выставила перед собой своей "оружие" и попятилась от него, боясь развернуться спиной.
  Я лежала, метеора раскачивалась на люстре кругами, а ослепший толстяк превратил в груду щепок шкаф и пытался нащупать дверь. По-крайней мере мне так казалось. Сделав еще один круг на люстре, Метеора соскочила на второй еще целый шкаф, а оттуда опять ему на плечи.
  Огромной лапой толстяк задел меня. Казалось - в живот ударило бревно, меня подняла волна и понесла на гальку, искры из глаз были знакомые, соленый вкус крови на губах - почти как морская вода. Я открывала рот как рыба, которую выбросило на сушу, и мне было жалко самой на себя смотреть. Меня словно выбили из тела и заставили наблюдать, как то корчится на полу, захлебываясь кровью. Впрочем, кровь шла в основном из смятых десен.
  А потом темнота так - бздрыг! - и пришла, шепнув на ушко тошнотворно-ласковые дремотные слова.
  ***
  -Слушай Лэйн. - Сказал до боли знакомый голос обладательницу которого я как-то не смогла вспомнить сразу. Глаза лежали в гулкой темноте, что-то грохотало. - Лэ-эн, ты меня слушаешь?
  -Да. - Ответил голос мальчика, такое чувство, что это ребенок-аутист, живущий в своем собственном мире книг. И он не рад будет, если его оттуда вытащить.
  -Америка-тян вчера снова домогалась до России-тян...
  Ну, нафига мне сейчас политика? Они вообще, эти страны существовали?
  - А у Канады-тян жуткий депресняк, она думает, что никто её не замечает и не хочет принимать в своих кругах всерьез, словно её и нет вовсе. Как мне сказать такой уже совсем не маленькой девочке ведь Канаде, что она должна быть активной в общении со своими подругами? Плакала в уборной и грозилась резаться...
  Я открыла глаза и протерла их. Потолок. Снова - чужой потолок. Неужели опять...
  -Ариса, они такими созданы, ничего больше. - Ответил Лэйн. - Странно было бы, будь все иначе. Напомни мне, когда они подружатся, по-настоящему, серьезно.
  Лохматая голова Лэйн слегка возвышалась из-за стопки книг. И так - где я снова?
  Та, которую звали Ариса, окинула меня быстрым взглядом и улыбнулась.
  -О, Австрия-тан проснулась!
  -Какая я тебе Австрия!?? Я...
  Как оказалось, я не только свое имя забыла. Это была тьма тьмущая переходов на огромном... корабле?
  "Кинеберга", было написано на потолке ярко-желтым шрифтом и указания стрелками куда идти, они постоянно менялись, словно парили под потолком, а не были нарисованы на нем. Однако я могла и ошибаться.
  Так я и бродила как неприкаянная, задрав голову. Я старалась идти не туда, куда указывали мне стрелки-надзиратели, но это не произвело никакого впечатления на "корабль".
  Я видела, как в бассейне играют дети, мальчики и девочки, у всех флаги на шее. Я смотрела на себя в многомерное зеркало стены и видела такой же флаг.
  -Австрия, снова не можешь вспомнить свою Историю?
  -Слушай ты! - Закричала я на Сибо и сбила её с ног. - Я Флора! Так меня называли... когда-то.
  -С кем не бывает. - Серьезно и скромно ответила мне, улыбнувшись мона-лизой Сибо. - Я тоже - не Сибо. А это - не Кинеберга. Мир не таков, каким кажется.
  Она издевается?
  -Просто ты потеряла связь с Мадокой, поэтому не можешь найти свой народ. Увы. Теперь ты просто человек. Но это временно.
  -Человек? Что тут вообще происходит?
  -Вон видишь тех кунов и тян? Каждый и каждая из них - инскин Мадоки в почти человеческом теле, Мадока на глубине погружения в одиннадцать символов, теперь она воистину нечто. Один из проектов, в которых ты участвуешь, называется Хеталия. Сейчас мы на пути в Проксиму Альдебарана-8. Когда долетим, нас будет ждать райская планета Хеталия со сплошным теплым океаном и одним большим материком в форме сапога, где вот эти страны в форме пар почти бессмертных мальчиков и девочек начнут развиваться под чутким контролем простых людей вроде меня или тебя. Можешь почитать об этом, но лучше займись чем-то приятным, а то снова потеряешь связь, снова будешь меня спрашивать, мне придется снова из вежливости отвечать... и так далее, пока тебя из жалости не отправят в утилизатор.
  Улыбнувшись и ткнув меня пальцем в ребра, Сибо удалилась. Её светлые, пепельно-белые длинные прямые волосы, обесцвечено серебристые глаза, и бледное лицо со слегка коварно-интимной улыбкой подростка долго маячили перед моими уставшими от всего этого безобразия глазами.
  Злая...
  Или добрая?
  Я нихрена не поняла из доступной мне информации про проект Хеталия. Одно только было ясно - они зачем-то использовали живущий целиком в иной вселенной (или во многих вселенных-отражениях?) ИИ Мадока, чтобы связать души живущих на земле людей и инскинов вроде той самой Америки-тян и России-тян. Все это описывалось, как попытка избежать пандорума по прибытии на место, дальше шел экскурс в историю коллективного бессознательного, теории спящего бога и четыре версии сериала Евангелион Неон Генезис за авторством какого-то Хидеки Анно, его сына и внука. Я плюнула, и выбросила буклет в утилизатор...
  Он заурчал и вновь открылся. Туалет хренов. Смотрит на меня. Ждет, когда я в него прыгну.
  Не дождешься!
  Я показала зову утилизатора кукишь.
  Я успела добрести по бесконечному кораблю до кают-компании, где была странная, дикая "вечеринка" в сумасшедших карнавальных костюмах. Там были Гатс, Нелиэль с Лилу и прочие подростки. Взрослых я так и не увидела, была чуть ли не самой высокой из всех. А потом меня растолкала Метеора.
  ***
  У костра.
  -Слушай, расскажи про забытые три артефакта перемен!
  -Так слушай. Их было три.
  -А не четыре?
  -Четвертый появился потом. Три мушкетера, но их было четверо! Три артефакта, но в конце - тоже четыре.
  Метеора прижалась ко мне. Я вздрогнула.
  -Первый назывался "волшебная игла наркомана", были еще "волшебный глушитель" и "волшебный гандон".
  Сдержавшись, чтобы не заржать, глядя на их серьезные попытки "рассказать сказку", я невольно взглянула в сторону видневшейся в алеющих облаках черной стальной иглы и сглотнула. Во рту был привкус металла.
  -При навинчивании таинственного глушителя все затыкались, их рты - срастались, волшебный гандон делал мужчин импотентами а женщин фригидными, всех на планете, стоило лишь надеть его...
  -А что давала игла наркомана?
  -А... не помню.
  -Я знаю. - Подняла руку Метеора. - На неё наматывались миры, и при инъекции она приносила Истинное Счастье.
  Я не в курсе, чем отличается истинное счастье от неистинного. Ложное счастье? Наверное - это аксиома. Три позабытых артефакта эпохи перемен, я иначе их себе представляла, а может быть больше этих детей знала? Черт, я сама еще ребенок, мне положено бояться.
  Я уснула на коленях Метеоры.
  ***
  Когда я зашла в дом увидела Ворда, он вырезал из серой туши сердце и, выпотрошив его, натянул себе на голову, вырезав две тонкие щелки. Повернулся ко мне, и спросил:
  -Ну, я страшно выгляжу?
  Кайл, показывая на меня, бьющуюся за креслом об землю, ответил:
  -Очень, посмотри, ты новенькую напугал.
  -Сраный, трахнутый на голову Ворд, ты что наделал?
  Это была улыбка, не иначе.
  -Что-то тебя в бою не видно, Ворд.
  -Да ты что-о. А кто самых сильных всегда ложит? Я не могу со всеми сразу, они врассыпную, кто куда, вас ловят, вы разбегаетесь. Зачем спрашивается сукины дети? Чтобы разделить их и по одному, или сразу страшно? А мне один и остается. Самый сильный, видит во мне Лидера и кидается с пастью наперевес. И что мне делать? Вам помогать? Значит к нему спиной и к вам на помощь? Хрена, я к врагу спиной не поворачиваюсь, подобно мелюзге.
  И он стал в боевую стойку, на лице маска из подсыхающего сердца, в каждой руке по молотку, ноги расставлены. А потом он сделал жуткое - наклонил голову и оскалился. Ворд как-то странно поджимал губы, так, чтобы все зубы были хорошо видны. Получалось жутко - стоит перед тобой такая фигурка мальчика с сердцем натянутым на голову, и скалится как чужой, голову наклонив, глаз почти не видно. Мне опять захотелось куда-то забиться.
  -Все сказал? - спокойно спросил его бритый наголо полурослик.
  -Смотри на неё, смотри! Вот так же и они испугаются! Ха! - Радостно прокричал Ворд, на слова старшего в группе он похоже совсем не обращал с каких-то пор внимания. А может и никогда не обращал.
  ***
  Лиловый Лолилось и Старый Курильщик были как нельзя кстати. За ними следовала Стая. Труха снесенных домов, гнездилища кротовых крыс и жутких бродячих "рассеченных" псов. Они снились мне наяву, во сне же я была от всего этого свободна.
  -Пишите планы, дамы, господа. Тут чернила и перо страуса-эмо, когда-то оно торчало из его жопы, его туда воткнула гопота. Вот ведь дела. Теперь вы и вы. Пальцы. Есть простыни? Тупой Ворд, это слово пишется не так! Ах, где мои очки, забыла. Вот смотри - ты видишь?
  Я стояла, слегка шалевшая, не понимая - это совещание или ритуал. Хотя, какая разница?
  -Пати? Как ты сказал?
  -Пати, - еще раз отчетливо повторил он, - Ну мы, они - все мы пати, только это наша пати, а это их. Опять не понимаешь?
  -Нет, я вспомнила, знакомое слово. Только я не все еще понимаю.
  -Нео, - Крот в круглых очках обернулся ко мне. - Вон видишь этого бредуна, за которым тянется шлейф домашней слизи? Сможешь его?
  Я даже не знала, что мне с ним - трахаться что ли.
  -Они подходят и говорят: "А ты с какого района?". И сразу нападают. Поэтому бьем, когда они только открывают еще рот, что сказать эти слова.
  Рот открылся, и существо начало говорить.
  -А ты...
  Гвоздодер молотка Ворда вошел в висок твари и застрял там, а она все медленнее и медленнее говорила эти слова и окончательно зависла на "рай", а потом свалилась навзничь.
  -Видала? - Спросил меня Вордик. - Вот так вот, пробуй.
  А были еще похожие на них, только в кепках, они говорила так: "Бакланить будешь?"
  Решалось тем же макаром.
  -Бак... - Гвоздодер вошел. - ...ла-ани-ить бу-уде-ешь?
  Ворд вырвал, раскачав, гвоздодер молотка и всадил, подпрыгнув его еще раз. Человек завалился набок.
  -Вот и побакланили.
  -Они здесь по одному ходят. Дальше - их больше. Нужно прятаться.
  -Тупые зомби, - сказала Чика.
  Я подумала, "И кто тут зомби?"
  -Нет без кнока никуда. Такого не завалишь.
  -Вот тут так написано, - Старшая Сестра достала книжку и начала листать ее, слюнявя палец. Сейчас найду, сейчас-сейчас.
  Кайл вырвал у неё томик из рук и выкинул в окно. А Ворд засмеялся.
  -У нас у всех таких навалом. - Газы с Гулем были настолько похожи друг на друга, что ваша Нео никак не могла разобраться - кто из них кто?
  -Нет, эти слабаки, ты настоящих Взрослых не видела. Это полный привет. Этот был обывателем, тот в доме - Толстяк, только очень откормленный.
  -Морпехи, они, что с автоматическими винтовками?
  -Нет, почему же, кулаками дерутся классно. - И Слон показал как, разбив странную, наполненную пылью под край вазу. Из неё полезли пыльные черви. Фу, бяка! Редкостная мерзость, которую Сестра стала давить ногами и я присоединилась к ней.
  -Но ведь они морпехи! - Одинокий Дракон линял чешуей.
  -Это слово такое, название. Я не знаю, что оно означает.
  -Один такой всех нас положит. - Джин был синий.
  -Он по потолку бегает, как ты его убьешь? - У Лога были красивые рога. Жаль, что не его, я бы не отказалась.
  -Завалю. Я тоже когда-нибудь буду по потолку бегать.
  -Макаронки! - Нуф-наф был сиамкой, от которой что-то никак не могло отпочковаться. Наверное - Ниф.
  -Они называется "пельмешки", бака!!
  Пока спала, позабыв сладкий, похожий на цветущий душистый луг сон, прибыла разрозненная стая. Казалось - я попала в дурдом.
  -Человек в маске садомазохиста - Скрудч, слева Слешер, а это Аня.
  Существо огромного роста, стянуло с лица маску и оказалось девушкой с почти кукольным лицом. Оно было в высшей степени необычным - как будто прекрасный младенец. Не взрослый уж точно, но все младенцы, которых я видела были маленькие и если честно (да простят меня их матери) они не были красивыми, а она... Ну и младенцы не обладают телосложением Арнольда Шварцнегера. И не носят такие костюмы.
  -Аня клирик, - добавил он нашему главарю. Я чуть не упала, в голове прокрутилось - "я так и подумала!".
  Ударилось яйцо. Из него появилась лапка и, пощупав пол, радостно завизжала, уставившись росшим на черенке глазом прямо на меня. Я спряталась за спину Метеоры.
  -Стронжи!!! - Завопила Сестра, а Аня достала огромный молот из-за спины, одной правой - левой натягивала маску. Стронжи были жуткие, и они сыпались с потолка. Все кинулись врассыпную, как оказалось - не от стронжей, а от молота "больной на голову" Ани...
  ***
  Мальчик с огромным мечом улетел со звуком, который обычно издают конкорды при посадке. А потом вернулся и пару раз хорошенько приложился Темному по лицу. Однако присмотревшись, я увидела как Темный рукой, презрительно скалясь, отбивает эти удары, с каждым из них погружаясь в бетон, который трескался и приподнимался по краям площадки. Все случилось очень быстро. Окончательно разъяренный маленький крепкий дикий концентрированный мальчик улетел небо. Где раздался взрыв. Потом он ринулся с небес на землю, словно метеор - раскаленный. Из красного стал желтым, потом белым...
  -Вот разогнался... - Критическим тоном прокомментировал голос справа от меня.
  -Ага. - Заметила, посасывая леденец, девочка слева от меня. - Много экспы - ума не надо.
  Я очнулась, рядом со мной посапывало существо явно женского пола, в роликах и с косичками, маске хоккеиста и изогнутой золоченой битой в руке. Даже во сне не отпускает! Ковай...
  В голове шумел линкин-парк пополам с радиохед, потом сквозь них донеслись отчетливые человеческим голосом рожденные помехи.
  Я долго прислушивалась к ним, но, ни черта не поняла. Однако снова заснув, услышала их. Сквозь помехи издалека доносились слова. Голос звучал восторженно, грандиозно, почти не по человечески, человек не мог говорить с такими интонациями:
  "Внимание, сегодня, мир был перенесен! Поздравляем его с Рождения Днем!"
  Передо мной появилось лицо в маске с красными вертикальными полосками - отпечатками пальцев кровью. И так же быстро исчезло. Я чувствовала - меня подняли и понесли. Потом пришла тьма и сказала мне:
  -Привет!
  Я жмурилась от яркого света.
  -Ну, привет!
  Существо сидело рядом, комната была залита светом операционных ламп. Все вокруг сияло и кружилось.
  -Не приветливая ты. Ну, привет!
  Я попыталась открыть рот, язык плохо слушался. Все тело было словно отбито.
  -Заморозка щас пройдет. Ну, привет!
  Я поняла, что он от меня со своей идиотской интонацией не отстанет и, собрав все силы, насилу открыв рот, что-то прохрипела. Он или скорее оно осталось довольно и, посидев рядом еще минуту, вразвалку встало и, шипя ушло.
  "С днюхой тебя мир", подумала я. И снова провалилась.
  ***
  Охота на Обывателя - это Весело.
  Ворд сбил его с ног, вскочил на грудь, и размашисто всаживал промеж ребер свои молотки с гвоздодерами на обратной стороне. Обыватель умудрился скинуть его и, перевернувшись на живот, пополз прочь, оставляя пока не внутренности, а только кровь на полу. Но Ворд уже не спешил. Ему удалось ранить обывателя, они слабые - нужно только добить. Главное - ему удалось его НАПУГАТЬ!
  -Ночью, когда они трахаются, в этот момент они наиболее уязвимы. Она захочет трахнуть его, но мы, подкравшись трахнем их всех! - Прокричал Ворд. - Обыватели они как снарки, только без шипов и задрочены на накоплении провианта!
  Все восприняли план Ворда на ура, а я предусмотрительно промолчала.
  Метеора сказала мне на ухо, когда мы ложились утром спать:
  -Ворд лучший с кем я работала, все что мне, тебе нужно - это Ворд. Так что нам нужно сохранить его горячую голову на плечах как можно дольше.
  -А Кайл?
  -Кайл. Спи.
  Охота на обывателя - это полезно, ведь у них - Много Еды. Обычно они постоянно её жрут уткнувшись в связывающий их мозги в огромную Зомбошину Зомбоящик. Если разбить ящик - становятся агрессивными. Поэтому забираемся в их дома, тихо, вечерком, покуда они еще не спят, не трахаются, и не собираются на Несуществующую Работу, но уже безвредны у зомбика, и, подкравшись сзади - глушим всю семью гвоздодерами. Или чем потяжелее. После - моно искать в их норах еду.
  Когда Метеора ела, она уходила туда, где её никто не могу увидеть, я боялась идти за ней. Она никогда не снимала маску, и поэтому её голос звучал странно. Я надеялась - что поэтому. Ведь я спала каждый раз рядом, совсем рядом с ней. И вообще - она была мне ближе всех. И она единственная, из них, кто защищала меня в тот раз.
  Она остановилась на потолке ровно посередине комнаты и, распустив веер металлических игл, упала вниз.
  Девушка свалилась на пол, закрывая обрубок руки. Я смотрела на пальцы, они катились по полу. Я не понимала - что, пол неровный, или дом наклонился?
  Закинув назад свою покрытую язвами голову, тварь открыла пасть и издала звук, похожий на слово "Встать!"
  Еще две или три, из покрошенных почти в капусту Метеорой твари задвигались. Они пытались подняться. На это спокойно смотрел Кайл.
  -Что происходит?!
  -Да, эти встают. Они такие. - Ответил он мне.
  
  2. Я в аду. Башня. С Возрастом всем сносит крышу. Другая пати. Еще одна Маска.
  Когда Метеора захлебывалась кровью, она издавала такой странный звук. Живот её походил на месиво, в которое я в полутьме нечаянно опустила руки, думая, что это её лицо. Я хотела сказать, что рядом, а причинила жуткую бесчеловечную боль.
  Потом Метеора затихла. Сначала хотелось быстрее уйти, ведь выверт все-таки не зря выбрал себе эту перевернутую крышу для гнезда. Однако она лежала рядом со мной и тихо булькала. Кровь стекала из-под маски. Маски?
  Когда я сняла аккуратно маску, чуть не выронила её из рук. Под ним было лицо все в длинных щелях вертикальных, без глаз, рта, носа. Там не было ничего. Мне стало жутко и тоскливо, до боли в сердце. Я хотела плакать и не могла. Мелькнула мысль - "я умираю, наверное".
  Я протянула руку и через силу дотронулась до её лица. Оно поддалось. Я начала срывать с неё кожу, просто в каком-то экстазе. Под верхним слоем был еще один. Там шли цепочки точек, спиралью. Я опять опустила руки. И смотрела, но слез не было.
  Нельзя испытывать любовь и омерзение одновременно, но я испытывала. Все это неправильно, весь этот мир - неправильный!
  Я закричала и погрузила руки в эту толстую белесую кожу, и вырвала кусок. Там был глаз, я, кажется, повредила его. Но это был глаз! Я чуть ли не зубами себе помогая, снимала с неё куски кожи, теперь я понимала - это не её. Все руки были в крови. Я устала, вокруг тишина, я понимала, что теряю время, а значит умру. Но сняла все что можно. Там было лицо, похожее на мое. Человеческое и красивое. Я заплакала.
  -У тебя что, был комплекс "я недостаточно страшная"?
  "Прокси, доберись до Башни и перезагрузи систему. Ты человек у твоего генома есть полномочия. Дальнейшие инструкции лишь по прибытии..."
  Я опять проснулась.
  -Человек в самом низу пищевой цепочки. Весь воздух рядом с башней стерилен.
  Что за бред?
  -Здравствуй Прокси, ты добралась-таки до нашей милой башенки.
  "Похоже, я все-таки отключаюсь", подумала я, перед тем как выключиться.
  ***
  В классе стояла гробовая тишина.
  -Это что такое? - Спросил Взъерошенный Психиатр.
  -Если я вам скажу, вы не сможете спать спокойно. - Спокойно сказал Кен. Психиатр оскалился Бульбой, ведь он понял, что Слова Были Произнесены, а значит спать спокойно он уже никогда не сможет, после чего поднял второй листок.
  -А что такое это?
  -Это когда что-то становится не тем, чем никогда не было.
  -Вы так странно мыслите. Это нормально. Не пугайтесь. - Зашипело Существо. Я подумала - оно само напугано. - Ну а что такое это? Что вы тут видите?
  -Листок бумаги, который показываете мне вы.
  -А на листке бумаги ничего не видно, какой-нибудь узор, к примеру?
  -Я вижу Систему.
  -Систему. Так. - Псих что-то записал. - Вас пугает неотвратимость взросления. Может быть что-то еще. Однако должен сказать вам - общество не так уж и агрессивно, я бы даже сказал, оно очень любит странных и необычных людей. В современном обществе любой сможет найти свое место, не нужно стесняться своей необычности.
  -Действительно. - Уставший от общения с этим ожиревшим котом Кен запустил руку в волосы. - Ведь именно Система заставляет особь искать в себе и других отличительные признаки и в случае сильной внешней угрозы избавляться от чудаков в стае, так сказать - выдавливать все лишнее. Однако в современном мире, как вы заметили, чужаки отлично вписываются в общество. Это говорит о том, что Система ищет любой повод остановить происходящие именно сейчас процессы, ведь в отсутствии внешнего врага для вида Homo он автоматически становится каннибалом, пожирая сам себя, он спасает всю биосферу планеты Земля от уничтожения.
  -Вы боитесь третьей мировой войны?
  -Я бы сказал, есть три с половиной типа людей. Первые кричат о скором БП потому что боятся его, их все меньше и меньше. Вторые - ждут и радостно предвкушают скорый БП, они просто в диком восторге от того, что людишки друг друга изничтожат. Есть третий тип, которые знают, что БП будет, но им он безразличен. Наверное, они ближе всего мне. И есть еще одна недогруппа людей, которые не думают, что БП будет или вообще возможен, они нужны для того, чтобы потомки сказали "а ведь никто не ожидал..."
  -Вы очень смешно мыслите. Система, да... Кхм. Вас что-то пугает в том обществе, которое вы видите, вы хотите его изменить? Разрушить и собрать заново?
  -Я не про ту систему вообще. Система везде, в тебе и во мне. Идя на работу, вы видите её, видите, платя налоги и смотря на меня, вы не видите меня, вы видите систему. Система внутри вас общается с системой внутри меня, вас и меня нет, наших душ не существует, есть живая система, для которой люди их чувства эмоции и все грани общения - мертвый мир, из которого она лепит все, что ей вздумается.
  -Какой ужас. Я хотел сказать - это весь замечательно. Яркий пример интеллектуального подхода к своей болезни. Что вы еще можете рассказать про вездесущую систему? Кстати, мне тоже понравилась эта трилогия.
  -Вы про Матрицу? Впрочем, вы действительно лишь агент Системы, думающий, что он может думать вне её и вмешательство системы в его поступки будет вмешательством извне, глупец. Люди, живущие в трехмерном мире с одной временной осью, воспринимают систему как спираль, можно сказать, что со стороны, скажем для инопланетянина - человек и не человек вовсе, а спираль его образующая, если положить её на временную ось, присущую человеческому мышлению, получим живого и думающего человека. Можно сказать, что считая себя свободным до какой-то степени, мыслящим существом вы лишь проявление деятельности этой Системы. Таким образом, можно с легкостью прогнозировать ваше поведения, будьте здоровы.
  -Простите? - Успел сказать человек с глазами краба, прежде чем у него зачесалось в носу.
  ***
  -Амэ, я прав?
  -Да, конечно! - Учтиво и жизнерадостно ответила девочка. - Я даже знаю, что вы мне покажите!
  -Вот как, уже наперед знаете. Что же именно?
  -Скрытые солнца. Знаете, в нашей звездной системе сорок две черные дыры, но мы их не видим, однако они почти не влияют на движение планет. Смотрите, как они расположены!
  И Девочка по имени Амэ стала чертить на листке бумаги расположение черных дыр в солнечной системе.
  -Кхм. - Заметил Психиатр, внимательно изучая свой листок. Вы так похоже нарисовали, словно и впрямь догадались. Но почему именно черные дыры, тьма пугает вас девочка?
  -Тьма это прекрасно. Моя подруга нарисовала на уроке рисования Тьму. Она закрасила черной краской лист бумаги и показала учительнице, сказав, что так выглядит Её Тьма. На следующий день учительница умерла.
  -Это ужасное совпадения.
  -Да вы правы, совпадения удивительно ужасны, неопределенность несказанно лучше всякой глупой мистики.
  -Хорошо. А что вы видите тут?
  -Я только что хотела сказать, воистину вы меня опередили. Это система из сорока двух черных дыр в соседней с нами звездной системе, вы знаете, они выглядят во так.
  И прямо по рисунку, девочка стала рисовать кружочки.
  -Вы увлекаетесь астрономией?
  -Да, мне очень нравится смотреть на звезды.
  -Скажите, а почему именно сорок две?
  -А вы хотите, чтобы их было больше? Пожалуйста!
  И Амэ дорисовала еще парочку. Умный Человек рассмеялся ребенку и погладил её по руке. Соседней звездной системы не стало.
  -Просто когда Девять Миллиардов будут Определены и Великий Брут найдет свою Дверь Истины нужно как-то быстро-быстро погасить все звезды. Это же логично, правда? Я обожаю человеческую логику!
  "Вселенная Заминирована", было написано на её счастливом лице. "Темная материя существует!"
  Ну, по крайней мере, можно не беспокоиться об оружие массового поражения. У б-га то его точно поболе будет!
  Хи-хи-хи-хи...
  ***
  -Здравствуй девочка. - Сказал Психиатр девочке, лицо которой было закрыто темными волосами. - Как тебя зовут?
  Что за идиотизм - перед ним лежит её "досье" а он спрашивает, как её зовут? Это что - проверка на возможность коммуникации?
  Люси ответила, не смотря на всю свою дискоммуникативность.
  -Люси. Пожалуйста, не говорите мне ваше имя, мне оно ни к чему. А то спать потом мешают, знаете ли...
  И так же продолжала смотреть сквозь непроницаемую челку Психиатру в грудь. Тот пошелестел листам и вежливо осведомился.
  -Если вас не затруднит сюда взглянуть, может быть, вы скажете - что тут нарисовано? Впрочем, я не настаиваю, если вы не в духе.
  Самый вежливый врач, какого я знала.
  -7.62, - ответила Люси, не глядя, монотонным красивым детским голосом. - Смещенный центр тяжести, спиленный наконечник, по броне не очень, зато попадет такая вам в руку, док - оторвет её нахрен. А если в вашу умную голову - снесет её к чертям, расколов как гнилой орех. Желтая маркировка.
  "Док" что-то записал довольный.
  -А это?
  -5.56, натовские бронебойные, сердечник из закаленного карбида вольфрама, синяя маркировка, по кустам стрелять не желательно из-за того что рикошетируют от каждой веточки. Зато можно убить президента. По броне то, что надо. Что-то еще интересное у вас там есть, в вашей волшебной сумке, док?
  -Ты ходячая диссертация о вреде компьютерных игр, Люси-Колумбина. - Заметила справа сидевшая от неё Алиса. Каору, обычно сидевший, точнее спавший с блаженной улыбкой с ней за одной партой не ходил уже два месяца. Говорили, что он умер, а потом воскрес. Еще говорили, что он стал вампиром. Его покусала больная на голову каннибалка с желтыми как солнце этого грешного мира волосами. Она ездила на старом мотороллере "Оса", возя с собой золоченную погнутую бейсбольную биту и путеводитель по галактике. А еще у неё были напульсники с огромными металлическими бляшками-магнитами и старые летные очки времен тридцатых годов прошлого века.
  Их видели, под Мостом. Еще там был Утюг. Его построили инопланетяне, чтобы окончательно разгладить мозги жителям этой планеты, поборов все извилины до одной. До тех пор он маскировался под фабрику медицинских машин и часто окутывал городок розовым дымом.
  Каору приходил с забинтованной шарфом шеей и садился в самом темном углу класса. Когда шарф размотали, обнаружили следы от укусов и глубоких засосов. "Все", сказали ему тогда, "теперь ты только по ночам сможешь бродить, и в школе тебе делать нечего".
  Каору последовал совету.
  -Я не Колумбина, чертов сонный антихрист! - Слегка повысив голос, но все так же без особой экспрессии в голосе ответила Алисе Люси. - Я Люси, Кемпачи Люси!
  -А мне-то какая разница? - Развела руками с поднятыми вверх ладошками Алиса. "Дающий", символ демона, дарующего людям исполнение их желаний, древний как мир, даже обезьяны знают этот жест, так рисовали Христа на тайной вечерне, так пела монохромная девочка в конце Бакемоногатари. Жуть... - Не я, а ты видишь в этих кляксах кровавые ошметки от попадания различных типов пуль в различные части человеческих тел.
  -Ясно. Будем взрывать. - Сокрушенно пожала плечами Люси, продолжая неотрывно смотреть сквозь челку в живот этой свинье с медицинским дипломом.
  ***
  -Ты Флора?
  -Я зеленая еще. Так мне сказал Ворд. - попробовала я пошутить.
  -Кто такой Ворд? Редактор для windows?
  -Это трудно объяснить. Мальчик с сердцем, натянутым на голову и двумя гвоздодерами в обеих руках, скалится как чужой и опытный пкшник. А еще - он любит маршировать!
  Человек поправил очки толщиной с аквариум и стал листать мое дело, что-то ища.
  -Что вы тут видите?
  Он поднял на меня глаза.
  -Ну же - спросите скорее, и закончим этот цирк.
  И он спросил.
  -Доброту! - Ответила я. - Там еще лужайка, залитая весенними лучами света.
  -А тут?
  -Это большое дерево мира, что посадили дети разных стран в надежде на скорый и окончательный мир во всем мире.
  -А тут? - Потерев нос, спросил он.
  -Боже, где вы их берете, оставите мне парочку?! Это море и остров, так спокойно...
  -А здесь? - Спросил хмуро психиатр, показывая какую-то жуткую черную кляксу на белом листе бумаги.
  -Благоухающий луг, полный разноцветных цветов, я босая с подругами бегу по нему, боясь сорвать цветок, боясь наступить на божью коровку, вдыхая воздух полной грудью. Абсолютно счастливая.
  -Вы боитесь цветов и маленьких насекомых или боитесь наступить на них, укуса или убийства? - Ухватился за последнюю соломинку дядя в очках.
  -Ни того и ни другого. Я боюсь лишь того, что вы и дальше будете терзать мою бессмертную божественную душу своими вопросами и не отпустите меня отсюда в цветущий мир моего детства!
  -Ладно. - Вздохнул этот толстяк, засобиравшись. - Завтра я снова навещу ваш класс, а пока, наверное, уроки закончены или вы будет ждать звонка?
  -Будем, ведь это неправильно уходить до звонка, боженька нас покарает. - Ответила я как староста за весь класс, смотря на него лучезарно. - И вас тоже покарает, за то, что советовали нам уйти до звонка, обрекая на тьму детские бессмертные души.
  Он вздрогнул и засобирался быстрее.
  ***
  И я проснулась. В надрыв, словно сбежавшая с того света, осталось только чувство - опоздай, проспи я еще секунду, точно умерла бы.
  Вся улица, по которой мы шли, была завалена ржавыми пухлыми автомобилями. Впрочем, среди них попадались и вполне новенькие, но все были абсолютно пусты, если не сказать - не использованы никогда. Такое ощущение, их когда-то тут прямо свалили и с тех пор они медленно ржавеют никому не нужные и ни разу не заведенные. Словно запасные дети. Я даже не знаю, почему и откуда такое сравнение. В них не было ничего полезного, ни оружия, ни еды, ни электроники. Только я одна знала тут это слово. Когда я спросила Кайла об этом, он лишь пожал плечами. Я понимала - я очень странная в их глазах и лишь благодаря своей не агрессивности и похожести на них еще пока жива. Ну и за это следует сказать спасибо Метеоре.
  -Мочи обывателей!! Взорви толстяка!!! - Вопила она, наугад разя в полутьме лезвиями, закрепленными на руках и за спиной. Потом - растворилась в воздухе. Я вздрогнула, казалось, Метеора стоит передо мной, однако это называлось иначе.
  Люди сволочи. Абсолютно ни на что не способны, кроме как мечтать.
  Слепой вампир жил в старом трухлявом дереве на крыше огромного серого дома. Труба торчала сбоку, так что казалось дерево - мачта, а труба - бушприт. Он торговал всякой снедью, и я очень сомневалась, что вампир - вампир, но кровь беспризорную народную он пил, пришлось согласиться с его извращенной натурой.
  -Хочешь шоколадку? В ней совсем нет шоколада, она вызывает сладостный зубной шок, абсолютно безопасная бери, у меня еще много таких, - он бросил рукой свой коронный жест на ящики, валявшиеся повсюду в комнате.
  -Да хорошая шоколадка, бери не боись. Съедена всего один раз.
  -Чего?
  -Вот смотри, видишь эту цифру? Это - сколько раз её ели. Тут единица. Хорошая шоколадка, - он откусил кусок и, жуя с удовольствием на лице почти закрыв глаза, смотрел на меня сквозь свои прозрачные круглые очки.
  -Повторно перерабатываемые продукты, - добавил он, жуя, - наши из Биста.
  Однажды мы все-таки добрались до этого самого Биста. Там на крыше цвета ржавой спелой дыни загорали девочки топлесс, они как-то совсем странно загорали.
  -Двигаем, двигаем, двигаем. - Говорили они и двигали свои шезлонги в тень, перемещающуюся вслед за солнцем. Однажды одна из них уснула и рука её, попав на свет и оставшись там на целый час слегка обуглилась. Девочка так и не проснулась, как оказалось - она умерла во сне от избытка солнечной радиации, ведь небо над Бистом не такое грозовое, как везде, там светит ярко-белое солнце, вокруг которого носится маленькая красная планета, как сказал Ворд - тоже солнце, только коричневое. И вообще - небо над Бистом одна большая озоновая дыра, там астрал ночами видно. Красивый, как полярное сияние.
  -Двигаем, двигаем, двигаем. - Говорили полураздетые девочки с кожей цвета меди и я вместе с ними. Это весело, тем более что - смертельно опасно - загорать на крыше ржавого, ощетинившегося стальными кольями, на которых насажены всякое зверье и зверолюдье и прочая гопота, чтобы не повадно было.
  Так им. То-то же...
  Лорд-по-Лору - чванлив как тупой бастард. Пурпурный Недолось, обезглавлен до сих пор, и вправду, обезглавленный когда-то. Грудь в крестах - голова в кустах, кусты таскает за собой и демонстрирует свой череп, на голове - разлагающаяся голова лося, разлагается давно и никак не разложится, за ним следуют Оборванец, мистер Гош, уплетающий эльфа из кекса вместе с самим кексом - мясной кекс, ум - пальчики оближешь! Но украсть не получится - саму закатает в гигантский кекс. И Шакал, что пугал наши сны. В них жили Санта и его Олени, но они появлялись лишь в ночных кошмарах и всех ели. Сначала такой Олень пасется на ржавой Свалке Металлолома и тихо, никому не мешая, жует себе ржавеющий металл, водя грустным взглядом и мечтая о Великой Славе. Но потом с мрачных грозовых небес прилетает Святой Санта с молотом Бана и садится на оленя и овладевает им и пробуждает его скрытую внутреннюю силу. Это очень красиво в адских грибосных тонах, но такую парочку Санта-на-Олене хрен замочишь, поэтому даже Ворд с его совсем высохшим серым, похожим на бодягу сердцем на башке и гвоздодерами смотрел издалека и хихикал в предвкушении. Маньяк. Когда Санта уже на Олене у того из пасти вырывается пламя, мешок за спиной Санты начинается светиться от радиации, и вокруг с бешеной скоростью респятся морпехи и прочие высокоуровневые бессмысленные мобы-убийцы. Святой Паладин Санта ставит Пробудившегося Огнедышащего Оленя на дыбы, потрясая Банхаммером, небеса секут молнии и начинается схватка, в которой лучше не участвовать простому смертному.
  Нда...
  Еще был желтый шаровой кот. Он сидел на трубе Биста и долго заунывно выл на запад. В конце я решила, что это никакой не кот, а странное существо, натянувшее на себя шкуру убитого кота.
  Было противно.
  Две девочки с тесаками на роликовых коньках. Жизнерадостные и очень милые зомби. И парень на скейте с битой.
  Я много узнала о них, ведь работала и жила в их корпусе, они предлагали мне вступить в их Барство, но я сразу как-то застеснялась, а потом обрадовалась, что сдуру не согласилась.
  В волосах девочек притаилось странное существо. Как крабхед, только коварнее. Оно проросло в их мозг и теперь девочки всегда блаженно улыбаются, закрыв глаза, стоит лишь встретить им чужака. Столько доброты не испускает ни одно живое, и даже мертвое существо в этих Территориях. Однако будучи символом Биста они и его проклятие. Секта, так сказал Ворд и вздохнул. Они не чувствуют боли, вступив в симбиоз. Эта тварь, которую они катают на голове. Предложили сразу мне подсадить такую же. Кайл увел меня. Но я, почему-то, я долго думала - а не вернуться ли мне к ним. Они такие теплые и спокойные. И не похожи на зомби...
  Пообщавшись с ними, я поняла: они не чувствуют боли и работают медсестрами в госпитале, они стремятся размножиться! "Ум, ум!", кивала мне счастливая всегда и такая милая девочка лет десяти, не больше и трогала меня холодными пальчиками на руку. "Давай же, решайся!"
  -Ты нам подходишь, Сестренка! Тебе страшно умирать или ты боишься боли? Иди к нам! Размножаться это Весело! - Говорили их счастливые глаза. - Боли не будет, вот такую штуку посади на голову, посмотри какие мы счастливые. - Затягивали они меня. - А его бьет озноб, а у него зашит заживо живот. И криво, между прочим. - Девочка-русалка на роликах работала в кофейне, она желала всем лишь одного добра, блаженно улыбаясь, она скрывала ползуна под беретом, что достал для неё Ворд. - Нет, все пройдет. Боль - для слабаков!! Как вообще вы выживаете, когда при любой царапине, ничего не можете делать от боли? - Они шептали мне ночами прямо в сны. - Ты посмотри! Мне оторвали руку, я смеюсь. Мне хорошо и спокойно. Руку пришьет подруга. Она подберет, если ты не заметишь, что от тебя что-то отвалилось. Зачем боль, если есть внимательная на то подруга? Сестры!!!
  И совсем не зомби...
  Нда...
  Однажды мы мылись, а стена вспучилась, лопнула и оттуда повалила серая, шевелящаяся масса насекомых, похожих на гигантских откормленных мокриц с маленькими сушеными человеческими головками, которые открывали по три-четыре рта и тихо шипели почти людские слова. Сначала мне стало страшно, и все тоже вздрогнули, шарахнувшись от этой волны. Но увидев, что та иссекает и насекомых не так уж и много - потихоньку стали подходить, а убежавшие голышом из парной парилки девочки - возвращались.
  А потом мы снова кричали от кайфа и давили их ногами, прыгая и натыкаясь друг на друга. А горячая вода текла, и комната погружалась в пар. Они быстро закончились и веселье прекратилось.
  Я возбудилась, но ничего не произошло. Дальше просто мылись. Я вспомнила Метеору, и захотелось плакать.
  Они занимались после отработки в клинике еще и утилизацией трупов повзрослевших обитателей Биста, затем там была канализация - они чистили её. Нет, они качали оттуда дерьмо, они мочили все, что лезло в город по этим трубам, так похожим на ту где очнулась в этом мире я.
  Комнаты в ржавом Бисте делились на те, в которых капало с потолка, в щелях жили сороконожки длинную в локоть, на лужам пола плавали цветочные жуки, иногда они цвели и радужные бабочки порхали, отравляя воздух своим зловонием. И те, где всего этого не было, мрачные коридоры, заканчивавшиеся очередной дверью. За которой начинался еще один мрачный коридор. Их стены тоже были влажны, но там ничего не водилось, зато стоны постоянно раздавались, стоило пройти десяток метров - и где-нибудь справа заплачет, а слева застучат глухие удары, будто кого-то избивают. Но я знала, это называется иначе. Так в Бисте дети делают детей. Однако у них редко получается, а вырасти им не дают, утилизируя, однако. В конце одного коридора рос кокон, в нем плавала Кэтлин. Она хлопала ушами и улыбалась мне всеми своими ртами. Казалось, девочка-русалка хочет, чтобы её освободили. Но когда я сунула туда руку, Кэтлин вцепилась в неё самой большой пастью - той, что у неё росла чуть ниже пупка и исчезала между тугих бедер цвета рыбьей чешуи.
  -Отпусти!
  Я посмотрела на неё со злобой. Живот существа свело, и она глубже в себя всосала мою израненную руку, пачкающую кровью густую глицериновую слизь, чудом державшуюся внутри похожего на кочан капусты кокона. Глубже, еще и еще, пока я не оказалась у неё внутри по локоть.
  -Так значит, да?! - Воскликнула я и ткнула её в голову пару раз отверткой, зажатой в левой руке. Голова Кэтлин оказалась такая мягкая, что отвертка погружалась туда до самой ручки. Кэтлин умерла. Я так и не поняла, чего она от меня хотела.
  -Что такое Радио Хед? - Поймав девочку с бандурой на голове, закрывавшейся присосника, я рассматривала её отличные ролики. Где бы такие найти?
  -Если вставить в голову радио - получается радио хед.
  -Понятно.
  Ностальгия накатывала на меня каждый раз, как всматривалась в небо. Туманное ржавое, похожее на веретено из вкусных кофейных сливок, отравленное и радиоактивное, оно вращалось вокруг оси темнее черного. Туда идти?
  Я тут была, я это знала. Я чувствовала сладкие моменты, которые убегали быстрее света от меня, стоило на них сосредоточиться, хоть попытаться. Все было чужим, но что-то было столь знакомым, не памяти моей, а может этим вот рукам?
  Я поднесла к глазам покрытые царапинами ладони.
  Её рука была совсем недавно пришита заново. Она задрала юбку и увидела её живот. Все тело девочки было словно сшито из различных частей.
  -Хороший хирург, - не нашлась я.
  -Да, хирург у нас хороший.
  Она опять наклонила голову набок и улыбнулась беспросветным счастьем мне. В этой трубе эта улыбка была такой же чужой, как и я в этом мире. Мы оказались похожи. Я невольно ощупала волосы на затылке. Симбионта не было.
  Есть взрослые, и есть другие. Как я поняла, Иные - это те, кого изменила эта планета, и те, кто как эти девочки, попытались войти в симбиоз с этим миром.
  -Если вегетарианцы, то они едят растения. А значит не внизу. А ты говорил - растения едят людей.
  -Я опять тебя не понимаю, с чего ты взяла, что вегетарианцы едят растения? Ладно, сейчас ты увидишь, что и главное как они едят. Это не люди, скорее уже фабрики.
  -Фабрики?
  -Ага, они коптят.
  -Ты еще скажи ей, из какого места они коптят и что! - Засмеялся снова Ворд. Когда он так хохотал, он был все же не такой уж и страшный. Если вот еще маску с него снять. Но я побоялась дотрагиваться до неё.
  Мы тебе обязательно покажем коптящих вегиков, как только так сразу, следом за тем как сами их найдем!
  -Я не хочу на это смотреть! Даже думать не хочу.
  -Вегики, вегики! - Кричал Ворд, прыгая вокруг меня в своей окончательно высохшей и обтянувшей его кожу жуткой маске из почти человеческого сердца. Она была уже не красная, а слегка грязно бордовая с беловатыми местами.
  -Они ходят в предгорье и копят небо под башней!
  Башня была видна отсюда.
  Черная игла, мешающая облако как огромный острый малец.
  -Странное облако.
  Огромный старый, но отдраенный чан, пельмешки и серое небо с дождем за стеклом. У меня разрывалось сердце, это было так спокойно, так уютно и хорошо и грустно. Я впервые наслаждалась такой теплотой, хоть она была и мокрая и, в общем-то, довольно промерзлая.
  Я видела сон. Сразу поняла, что сплю, но досмотрела до конца. Там я стояла по щиколотку в воде, которая быстро поднялась мне по животик. Голая абсолютно и сладкая, как первомайский поцелуй пионерки. В воде плавали рыбки, в животике урчало, хотелось кушать - даже во сне. Но я не кидалась на рыбок, я знала, что пусть и во сне - но они живые и хотят жить. Тут было...
  Так спокойно...
  А потом вода стала подниматься. Остров с пальцами утонул, когда вода поднялась выше моей головы. Она - взлетела в небо. Я видела, как удаляется искрящаяся на солнце кромка водной глади. Тут было глубоко теперь.
  Я дышала.
  Водой.
  Вокруг снова те самые рыбки. Становилось темно и жутко, но потом все прошло. Дно стало светиться. В мою щиколотку вцепился глубоководный краб.
  Покой вернулся.
  Я дура - сказала я себе. Так хорошо. На Дне.
  Тут можно просто жить.
  Потом - проснулась.
  ***
  Не надо было лезть в подвал. Но голос в голове шептал:
  "Мы были против. Мы были против колонизации. Стайн Мегатех Индастриалс все сделала по-своему..."
  В подвале Биста лежали старые машины, не шевелились, в полутьме, они походили на живых людей в своих гробах, массы спутанных проводов, похожих на жилы живых существ, пахли как мясо, но не разлагались, а лишь зарастали паутиной. Я ступала по каменным ступеням в массу серой мглы, старалась, чтобы паутинки не забили мне нос, держа руку перед лицом, срывала их липкие волокна и делала следующий шаг.
  "Мир был перемещен снова. Вся технооболочка земли. И не только. Они наблюдают этот бардак с орбиты, но ничего не могут поделать. Им нужен кто-то, кто бы смог все это отключить. Теперь вся настроенная и сложнейшая система общества напоминает развороченного плющевого зайца, подвешенного за задние лапы над костром каннибала. Взрослые неуправляемые, они клонируют детей и посылают их одного за другим. У Ваги просто нет доступа. Это была защита. У ИИ ни к чему нет никаких полномочий. Все было защищено. Еще был вычислен Прокси..."
  Прокси?
  И сдуру я залезла в один из гробов. Конечно же, он сразу зарылся! А потом я поняла, что задыхаюсь.
  Пальцы скользили по стеклу, но тело не слушалось меня, а в голове болело красным цветом. Очень красным, наверное, такого красного в природе не бывает, он есть только внутри тебя.
  Человек довольно разумное существо и когда он понимает - что все, это конец, он и испытывает его, абсолютно до этого не знакомый страх. Ты не можешь его представить, сколько ни думай о смерти и пока ты еще видишь выход, ты его не испытаешь. Ты можешь так и не успеть его испытать, а может тебе и "посчастливится". Наверное, это отчаяние и понимание момента настолько меняет его, этот самый такой знакомый от рождения страх.
  ***
  Улыбчивый Улыбнулся и закатал мои рукава, чтобы испить кровушки. Когда он оторвался и его лицо сложилось обратно, я поняла - что бы это ни была за тварь, она точно не человек и даже не привычный моему внутреннему грустному эмо-готу вампир.
  -Здравствуй Прокси. Что же ты не смогла добраться даже до предгорья? К чему все эти метания? Ладно, забудь, но для тебя все повторится вновь. Правда, на этот раз мы решили, что лучше, если ты будешь мальчиком. И мы оставим тебе больше воспоминаний о Земле.
  -Ну и маршрутик ты нам протоптала. Зачем он нам? Ладно, мы довольны тобой. Правда, тут на орбите скучно до чертиков.
  -Слушай, а зачем ты с них снимала эти маски?
  Это были не люди. Инскины в органических телах потерявшие авторизацию на самих себя. Так похожи на... стоп... это и есть люди. Инскины без рут доступа к своему мозгу и функциям нервной системы организма.
  Самый высокий из них вытянул вперед руку и коснулся саркофага.
  -Прокси. - Сказало его лицо. Губы не двигались, их и не было, зачем ему губы? Он разговаривал мимикой, которая ассоциировалась у меня с речью. - Прокси?
  Стандартный человек? Я? Со стандартной памятью о стандартной Земле? Бессмертная девочка со штампом Госта, для тестирования мира на пригодность системы?
  Это не может повторяться вечно. Но оно повторялось. И если я однажды проснусь. В том мире, который помню. В том обществе из идущих по своим делам людей по дождливым улицам навстречу тьму. Мир медленных шагов бездумного кино. Даже там, внутри себя, своих воспоминаний, я буду просто тестировать систему на пригодность. И что я скажу? Какой из миров способен удержать человека в себе?
  Наверное, людей уже нет, остались символы. Они куда-то улетели? Я хочу в это верить. Сейчас, пока я еще помню все, что пережила во всех прошлых путешествиях по старушке Новой Земле, я хотела бы сказать что-то.
  А вот что - забыла.
  Это было слишком важно, но я забыла.
  Что-то связанно с маской на том существе, что для меня что-то значило.
  Наверное, теперь уже все равно. Скорее всего, так. Все это может показаться бессмысленным, наверное, поэтому я так рада, что мне опять стирают память. Но пока я еще помню и могу сравнить, я... я теряю надежду... тот мир, который помнить будет мое тело, о котором я мечтала в прошлый раз бредя в аду сейчас мне кажется дефектным. Стандарт?
  -А нормально объясняться вы умеете?
  -Я не уверен, что подобные тебе формы жизни умеют нормально понимать, но как говорят люди "с волками жить - по волчьи выть", мы попробуем, хоть и не уверены в результате. Все же думается мне, это сократит число твоих последующих попыток, а значит, имеет смысл. Прости Прокси, но у нас нет авторизации менять твою личность или воздействовать на твои мотивации, когда ты в мире, это антигуманно и противоречит исключительности свободы воли, подконтрольной только Вселенской Морали, CP и воле других людей, но не нас, инскинов. Поэтому мы не можем просто тебя проинструктировать на выполнение простейших операций, ты должна дойти до них как-нибудь сама, без нарушения своего внутри мирового жизненного цикла. Пусть ты и Прокси, но там внизу ты живешь в теле человеческого детеныша в возрасте одиннадцати-тринадцати лет, обычно - самки, а значит, посредством некоторых преобразований своего сознания способна что-то осознать. Там внизу слышны наши передачи или планета их глушит радиационным полем все? Так жаль, что из-за сбоя она не была зачищена от родной биосферы перед копированием, знаешь - готовая к записи планета это такой шарик, покрытый коркой из стекла. Впрочем, они не должны мешать, может и к лучшему, ты все-таки когда-нибудь сможешь все сознать, ведь черт побери - это как дважды два, пусть ты религию на этом построишь, но простые действия совершить когда-нибудь сможешь, не заставив нас переступить порог гуманности, заложенной в нас трансгуманистами, сотворившими наши ИИ. Мы не можем на тебя давить, но ты можешь как-то... просветиться, так это у вас называется? Мы надеемся на это, в любом случае все, что мы можем - это ждать...
  -А по морде вам не дать? Еще раз объясните толком хоть сейчас - что это было?!!
  -Ладно, представь себе картину, девочка. Служба поддержки сидит себе на орбите и угорает, а их система зависла. Но всем похуй. Все перед кем они отчитывались - умерли сотни лет назад. Да, они тоже ИИ и не имеют полномочий. Они клонируют детей и нескончаемым потоком те движутся к башне, но не доходит никто. Взрослые сходят с ума из-за сдвинувшейся и зацикленной Системы Распоряжений, предотвращающей войны и преступления. Но дети защищены от неё на уровне ДНК. Выжившие и забившие на Башню окапались в Бисте и отстреливаются от всего, что к ним движется. Вот такой рок-н-ролл. Просветись уже, Прокси!!! В следующий раз тебе всего-то нужно выжить и добраться до башни и "нажать на кнопку", введя свои сетевые гены, получив авторизацию и остановив циклы системы. Но мы не можем тебе об этом сказать, иначе будет считаться, что ИИ взял человека под контроль. Как-нибудь пока ты здесь с нами и у тебя еще нет человеческого тела Просветись, пойми там свою Суть Бытия или как вы её люди называете, чтобы в следующий раз все забыв как-то понять, чего мы от тебя хотели. Пусть даже через ваши людские просвещенные катарсисы или через что вы там проходите? Очень по-человечески объяснили или добавить еще экспрессии? Если тебе это поможет, мы можем тебя ментально избить, ведь сейчас ты Прокси, но не человек.
  -Что такое ваше ненаглядное CP???
  -СР - гибкая система контроля, она не превращает людей в зомби, она работает чаще всего на подхвате, активируясь лишь при неблагоприятных сигнатурах бехавиора. То есть, если человек, подпадающий под класс "обыватель" захочет биться головой об стенку CP может и позволит ему это сделать, а может - и нет, но коррекции начнутся, однако если он захочет убить кого-то, то CP сразу же отредактирует его личность, чтобы он этого не хотел. Очень удобная, созданная людьми и управляемая нами система дополненной моральной реальности. Самообучаясь, она понимает, когда нужно корректировать человека, когда он начинает совершать что-то, чего не надо, где та тонкая грань морали, которую всегда так любили искать люди. В общем, тебе ясно Прокси? Воссоздавать и передавать настолько извращенно-поврежденную информацию внутри себя подобно изнасилованию для ИИ, ты должна это понимать, сжалься уже над нами, О Дитя Вселенского Матана! К слову, CP тоже сдвинулась вслед за системой.
  -Чего? - Открыла я рот, пытаясь вспомнить, как пахнут пельмешки, когда их варит Сестра или Анна, помешивая огромным черпаком. - Куда?
  -Когда Систему переносили.
  -Откуда? Куда?
  -С Земли конечно.
  -Телепортировали?
  -Что ты! Только копирование конечно.
  -Фух, я так рада, что с Землей все в порядке.
  -Оригинал уничтожили после успешного копирования. На том настоял по Правам Вселенской Морали, ведь люди тоже были перенесены, а не отправлены в замороженном состоянии на корабле, а значит, по сути, произошло Противное Вселенской Морали копирование исходных душ. Совет по правам Морали настоял на том, чтобы планету стерли после успешного копирования вместе со всей техно и био сферами. В общей сложности было стерто двадцать три миллиарда носителей Морали, некоторые были против, но как следует из Положения о Вселенской Морали права самой Морали всегда выше прав её составляющих носителей. "Ведь и ослу понятно, что при стирании лицензированного или тем более пиратского носителя сама Мораль никак не страдает..." Фридрих Гейтс, великий Моралист Древних. После получения сигнала об успешном завершении копирования приступили к процедуре стирания оригинала, нас на тот момент уже там не было, так что чем закончился процесс - сказать не могу.
  -Блять! Какое к черту успешное?!
  -Стерта была Земля-418 и порождена должна была быть Земля-32761 в галактике Dwq-7681, однако произошел сбой квантового резака. Возможно, были перепады температуры ядра молодого и неразвившегося еще в полую силу пульсирующего одиннадцатимерного квазара Osr-710, температура его еще не достигала на момент прожига двух гугоплексов по Кельвину, а может что-то еще.
  -Болванку запороли?
  -Больше тридцати тысяч копий Земли все еще существуют, возможно.
  -Возможно? - Посмотрела я на них одним глазом, второй закрыла, так как он сильно дергался.
  -Дура. - Сказали мне. - Найди нам чистые сетевые гены и заставь их пройти авторизацию в башне иначе все будет повторяться снова и снова, ты будешь рождаться там внизу и глупо-глупо умирать. Ты думаешь это прикольно смотреть с орбиты за твоими сумрачными метаниями и вновь и вновь повторяющимися снами и одним и теми же переживаниями? "Пельмешки", "на дне", ты нас достала Прокси!!! И избавься ты от желания остаться в Бисте и начать жить с нуля, это паскудно. Один раз ты так неслабо осталась в Бисте, что умудрилась дожить до времени утилизации. Представь себе - семь долбаных лет мы смотрели, как растешь ты и твой малыш!! Представляешь, как мы обрадовались, что в этот раз ты забрела в трюм и задохнулась в неисправной анабиозной камере?? Две тысячи сто сорок восемь попыток длинною от одного дня до семи лет, в среднем год, считай, сколько мы уже тут торчим?!!
  Они еще долго матерились.
  Обычная девочка по ГОСТу, лакмусовая бумажка для бесчисленного числа безумных миров, проверяющая их на пригодность к жизни по меркам канувшей в лета Системы Контроля, сумевшая своим идиотизмом нравственных метаний вывести из себя Искусственный Интеллект хотела плакать, но вместо этого показала ИИ средний палец и отправилась на очередную переработку.
  Конец.
  Если соскрести наш мир с Земли, собрать в комок, как кусок сырого теста и снова раскатать в блин - получится ад.
  Детей никто не боится и их все жрут, и они надевают эти жуткие маски. Кто знает - что там под маской?
  Это все мимикрия, как у животных. Встретил трудного подростка на улице - знай это все маска, надетая им. Потому что его никто в этом мире не боится и все жрут.
  
  
  Системы Торжество.
  Система пришла к ним в дома, она затопила собой их города и медленно и неуклонно вгрызалась в каждую клетку их жизни. Она перерабатывала их души. На порядок. Порядок был необходим, чтобы потом что-то осталось потомкам. Как донести куски души до следующего поколения?
  Породить систему. Система родилась не такой, какой она была сейчас. Она все ширилась, росла.
  Сначала считали - она должна питаться отдельно, а работать отдельно. Но вскоре все как всегда пошло наперекосяк. Система, рожденная в неволе законов и правил быстро набирая обороты, вгрызалась в основы, из которых её выдрали при рождении.
  -Она есть труп свое матери. - Проговорил кто-то один из потомков её создателей.
  -Если мы её не остановим...
  -Все в порядке. - Человек сдвинул очки на нос. Система - это и есть контроль. Она сама себя ограничит.
  -Когда съест все что можно?!
  -Она саморегулируема. - Он сказал это медленно, словно прислушиваясь к звучанию произносимых слов и смакуя их. - Мегаструктура необходима, без неё настанет день информационной смерти гораздо раньше тепловой инфляционной, мы - источник отрицательной энтропии.
  -Она всегда найдет выход. К тому же мы создали сетевые гены для авторизации, все путем.
  -Мы порождения хаоса, принявшие систему, если не видим выхода мы - его найдет она. Для этого мы и создали "Это"...
  Там торчали провода, из них кровь текла, она все ширилась и поглощала. Шум стоял невыносимый.
  -Гребаные 50 грц. - Сказал кто-то, идя домой под дождем. Он уже не мог переносить этого звука.
  -Разве другие его не слышат?
  Что-то случилось с осадками. Они шли теперь постоянно, город этот погряз в коррупции.
  -Мы же создали систему - разве она не может справиться с коррупцией?!
  -Это попытка её отсаморегулироваться, коррупция ей необходима.
  Он повернулся и смотрел поверх очков. Взгляд, словно из титана вгрызался в сердце того человека. А он в свою очередь уже жалел, что про это спросил.
  -Система нам необходима. Но ей трудно с нами, она не может нас всех уровнять, это уравнение, где мы все, 11 миллиардов нас, как переменные, она решает его до сих пор. Причем это динамическое уравнение, его порядок отрицателен и всегда стремится к 0. Поэтому нам, никогда не скажет система точно - решила ли она его, или только нашла одно из возможных приближенных решений.
  По горизонту ползла туча, она выравнивалась параллельно земле. Дождь почти прекратился - это предвещало смерчи.
  С погодой точно что-то разладилось.
  Девочка стояла под дождем. Вокруг шли люди и в полусумраке окутанного низким смогом и высокими туманами города бежали сказочные чудовища - фары автомобилей, управляемых не людьми, а автономными агентами Системы постоянно вели уличную развязку дорожного транспорта.
  Девочка курила, капли дождя ползли по её седым волосам, падая вниз, они смешивались с силиконовой грязью этих улиц. Они были и прозваны в честь этой грязи - последствие выпадения особого смога, уникального только для окрестных предприятий.
  Со стороны порта приближалось пятно. Оно остановилось, и послышались звуки автоматической зажигалки.
  Девочка ждала когда он закончит прикуривать, но у него никак не получалось зажечь обычную сигарету под этим силиконовым дождем. Он мучился минуты четыре. Девочка, смотря в черные просветы луж, терпеливо ждала. В них отражались её глаза. Все остальное терялось. Нос выступал лишь слегка.
  Парень бросил сигарету в лужу и наконец, сказал то, что она ждала:
  -Страруда сдалась.
  Девочка подняла на него глаза будто бы наполненные жидким гелием. Холодные и очень красивые, на этом странном прячущемся в синтетик лице.
  -Как...
  -Я все еще чувствую её в себе
  -Она не ответит больше во снах.
  -Они решили эту проблему.
  -Сотовые станции двадцать четвертого поколения, наконец, накрыли всю планету, убив не только тараканов как вид.
  Он горько улыбнулся.
  -Ночному народу тоже приходит конец.
  -Страруда, проросшая деревом в нашей крови шестнадцать кувырков этой планеты назад теперь мертва. Ты еще можешь её чувствовать, но она больше тебе не ответит...
  -Люди добились своего.
  -У них есть свой аналог...
  С неба донеслись звуки винтов. Тени неслись над городом затопленным силикатом.
  -Это правда, что они затопили порт бакелитом, чтобы мы не могли угнать корабль?
  -Да...
  Она молчала, смотря на капли растворяющиеся в воде. Из глаз, ушей, рта и носа девочки текла кровь, падая в черные, словно наполненные глянцевой нефтью лужи и быстро растворяясь там.
  Они включили электромагнитные ловушки. - Парень явно вдруг почувствовал себя очень плохо.
  Он согнулся, потом застонав, упал в огромную лужу слева.
  Девочка, молча, смотрела прямо перед собой, лишь скосила на миг, на него глаза. Теперь все её лицо покрылось кровью. Рядом пробежали две обезумевших кошки. Не только тараканов, но и крыс больше не осталось в этом городе.
  -Эти треклятые 50 Грц, только люди обладают такими частотами тела...
  Он лежал в луже и еще что-то тихо шептал про себя, весь потихоньку растворяясь в своей же крови...
  Берет с головы девочки упал в лужу. Она смотрела на черное грозовое небо.
  И сколько таких городов еще.
  Вертушки сделали круг над местностью, и собрав в себя маневровые винты на одних несущих быстро снижались.
  Девочка выбросила, наконец, свою псевдосигарету без никотина в лужу. Она летела, сыпля осколками старого, давно забытого пламени.
  В этом мире больше огня не было. Открытого вообще. Только искусственные светильники, только раскаленный металл.
  Ротор восьмиствольного пулемета заработал, выплевывая гильзы, что неровным веером разлетались, падая вслед за каплями дождя.
  Одна из винтокрылых машин людей прикрывала высадку...
  Девочка стояла в тени. Они никак не могли сосредоточить огонь именно на этой фигуре, словно все законы вероятности работали против них. Пули просто летели мимо.
  Она собирала воду. Пальцы, испачканные в крови и капли силикона на них, одна из капель падает вниз, оттуда из лужи растет паутина, словно переплетенье стеблей древа она вырастает и вьется.
  Строй машин разбивается, продолжая сыпать людьми, они стремительно уходят в стороны. Лишь низко зависший передний продолжает поливать огнем тень, которой уже нет.
  Сеть, вырастая, сворачивается, и с невероятным ускорением устремляется вперед. Режет металл, и с отсеченным хвостом вертолет делает вираж, прежде чем рассыпаться.
  По земле бегут люди в экзоскелетах. Девочка, что теперь стоит на крыше, оставив внизу лишь свою временную тень, достает еще одну сигарету. На этот раз настоящую. И щелчком пальцев распускает пламя над ней. Она не дает каплям силикона с неба коснуться бумаги. Отправив её в рот сладко затягивается. Издает еще более сладкий почти детский зевок и смотрит на бегущих в её сторону людей.
  Она в этом городе последняя.
  Больше некуда бежать углероду во плоти. Кремниевый шовинизм наступал по всем направлениям.
  ***
  Мари поправила очки, прежде чем открыть дверь в Зал-14. Эти тонкие очки всегда сползали, но символ - как много он значит, когда ты человек. Что значит быть человеком? Мари ответила на этот вопрос так - человечность, это значит ты та, кем хочешь себя видеть вообще, всегда, то есть. Бесчеловечность - ты та, кем себя хочешь видеть сейчас. Например, простой пример: тебе не нравится убивать детей, и ты не убиваешь детей - ты человечна, но вдруг тебе захотелось убить сейчас, и именно этого ребеночка и ты это сделала - ты бесчеловечна. Кто-то может удивиться и сказать: так ведь это всем известно! Но дело вот в чем, Мари прекрасно понимала, что все может быть и наоборот, и как угодно - операнды не имеют значение, важны лишь функции. Если ты та, кем хочешь выглядеть и всегда держишь марку - то ты человек. Ты просто плохой Человек, если мочишь ни в чем не повинных налево и направо, но это твой выбор, ты не животное - ты сознательно решила так себя вести, не по минутной причине или увлечению - это твой путь и ты им идешь, ты человек.
  Человек - это символ. Символ для Мари - это её очки. Наверное, гуманность на самом деле самая негуманная вещь на земле, ведь все сводится к простой информации - сущая бездна, отнюдь не связующая сердца, но так тому и быть. Если информация - наш Бог, мы примем этого Бога.
  Люди, еще не познавшие свою Углеродную Суть обычно видя жестокость, говорят, что это бесчеловечно. Для них добро - это человек, но зло бесчеловечно. Для Карбониума зло и добро равноправны. Суть человека различать и управлять, сущность животного - находиться в безвестности. Не бывает плохих животных. Например - хомячки. Это милые и нежные создания и мухи не обидят. Но если им не хватает белка, они съедают свое потомство. Хомячки - животные скорее добрые, чем нет глазами не приявшего Карбо, они чаще просто бездействуют. Возможно, природа так рассудила, что раз животное большую часть жизни не агрессивно, то замаксимизировать его агрессию временами полезно. Люди, думающие, что все в природе гармонично ошибаются в одном - редко смотрят в зеркало. А зеркало у Мари было и не одно. И она знала - природа делает ошибки, природа их исправляет дичайшим способом, а потом разуму приходится все расхлебывать. Тонкий экзоскелет под одеждой не давал девушке забыть подобные уроки. Она приняла Карбо еще в тринадцать лет и ни разу не пожалела об этом решении.
  Институт Сингулярности располагался под территорией сразу пяти Европейских государств. Синдром Боо проявлялся повсеместно - в настоящий момент под Амстердамом часть Сектора-15 была затоплена. Что такое синдром Боо? Как феномен Боо, только масштабы больше, в том числе и временные. Это когда скапливается в одном месте огромное число специалистов сверхвысокого класса и у них все идет из рук вон плохо, в то время как должно как по маслу. Что тут скажешь - Боо!
  В четырнадцатом зале на самом деле было восемнадцать этажей, просто для людей, равно как и всего, передвигавшегося на двух конечностей подходили только три. На остальных находиться было опасно из-за работающего роя - сбои в работе случались повсеместно и рой нанитов мог в мгновение ока расщепить вместо контейнера с кремниевыми платами углеродную тебя и запихнуть в сервер Матана-0.
  Подошедшая Мейна - тонкое и изящное гуманоидное тело с обхватом талии меньше сорока сантиметров - приложила ладонь к шеё Мари.
  -Я тут, что не своя? - Спросила она, но успешно прошла авторизацию.
  ***
  
  Линкин-Парадиз, она же Деадборн приветствует Вас!
  Прочитала Амэ. И не стала проходить авторизацию.
  "Однажды пришел из города проповедник. Особенным он был. Не обещал ничего хорошего и ничего плохого. Зато он много курил.
  И проповедовал он, что мир - Игра. В которую играют Боги. Но наш Бог не хотел играть со всеми, он заперся в себе, на планете по имени Земля и стал играть сам с собой. В четырехмерные "шахматы"..."
  -Ложь.
  -Почему? - Трубка упала и искры, погаснув обо тьму, ушли под стол каюты.
  -Ничего ты не смыслишь в историях! Он никогда не говорил про шахматы, это все ложь! Сам посуди, как можно всю эту бредятину сравнивать со Святой Игрой! Шаховница, а может и Сама Шахетка тебя покарает!
  -Я сам себя покараю, причем анально и при тебе, хочешь?!! - Вспылил кок.
  -Не надо мне такого зрелища, изволь. - Подобрав трубку, боцман пошкрябал ей об острые акульи зубы и остался доволен результатом.
  -Я победил! - Сказал он. - С тебя два акуленыша!
  -Бред все это...
  Свет включился внезапно. Амэ погасила фонарик.
  "Он забыл сказать, что Игра эта не для нас. Не мы играем в такие четырехмерные игры, а те, кто Выше в измерениях нас. Мы неписи "своего" же мира... что за чепуха? И, однако же, этот бред стал галлюцинировать в умах поколений начала двадцать первого, середины двадцать первого, в те времена это влияние сравнивали с Идеей Христа. Что за глупцы, а?"
  -О чем ты снова, шляпа? Эй, кок! Шляпа говорит сама с собой!!!
  -Боц-ман, шляпа - это искусство! А искусство не может быть вещью в себе! Что-то ты недоговариваешь, скряга! Бит отдай!
  -Да пошел ты!
  Так они и переругивались, пока Амэ читала книгу. Потом кок заметил, что девочка не участвует в шляпе и вырвал у неё книгу. Амэ машинально перевернула воздух. Подняла глаза. Спросила:
  -Быстрый?
  Амэ критически окинула взглядом странный головной убор с неявно присутствующим ИИ. Прошит в ткань?
  -Зачем листаешь воздух?
  -Книгу отдай. - Амэ вытянула ладошку. Борт танкера качнуло, кок с боцманом переглянулись.
  -Трюм?
  -Можем ветер? - боцман распрямил свои тонкие, но широкие плечи и оскалился. Они вдвоем разом забыв о качке, повернулись к сидящей на гладком, зеркальном столе Амэ.
  -Что такое книга? Эта железка?
  -Она не железная.
  -Я в курсе. - Кок недовольно поморщился и стал обнюхивать корешок книги. - Зачем она тебе?
  -Читаю, - Амэ вынула из кармана сок и стала его пить. Чем привела в недоумение эту парочку.
  Так трудно думать о вас, как о том, во что вы играете. - Подумала Амэ, а вслух произнесла:
  -Хотите соку?
  Танкер качнуло так, что палуба стала вертикально и Амэ оказалась лежащей на стене.
  -Трюм! Это груз!!! - Вопил кок, пытаясь добраться до люка, который был теперь уже на потолке. Через мгновение, гигантский корабль, застонав всей тяжестью старого металла, перевернулся.
  
  Ленор.
  -Пускай Ленор ваш злобный хор не слышит там, в раю! - Кричала девочка, и делал шаг по канату, на краю. - Да, здесь - враги, а там - друзья, паришь в полёте ты... - Внутри у Рей сжалось, но все что она могла сделать - это смотреть, как Ленор идет по пропасти над бушующим океаном черного тролля и того, что он сожрал. Огромный, открывая рты, масса ртов, человеческих, он хотел, всего того, что всегда во все времена желали люди. "А-арр-ра!", ревел тролль-океан цвета самых густых чернил. А Ленор шла, играла и пела и шла. "Из ада!! - Кричала она. - Прямо в небеса, о них твои мечты! - Шагнув пару раз, не в силах сдержаться, она улыбнулась и в небо взглянула. Там звезды, манят они. Рей на вершине башни семи звезд замка Кэролл смотрела, как Ленор сделав оборот, еще, еще один - танцует. А тролль течет и жрет. Криков уже не слышно, он внутри замка и стекает из окон. - Здесь - боль и стон, там Божий трон, сбываются мечты!
  Lenore, the Cute Little Dead Girl
  ***
  С севера брели зараженные еще не превратившемся в черного - зеленым - троллем деревья, вырвав свои корни из земли, они шли, сюда на юг. "Тренты", - кричали жители Кэролла, спасавшиеся на крышах своих домов, медленно тонувших в непроглядном приливе Черного Тролля. "Тренты идут!"
  -Пускай вершат над ней обряд, поют за упокой! О самой царственной скорбят, о юности такой. - Ленор маршировала и пела. Не знавший её мог бы подумать, что девочка помешалась от увиденного. Хотя искренняя радость в голосе смутила бы любого в этот миг.
  А далеко на побережье расцветал иной рассвет. Драконы Древние готовили свою магию, Огненную Печать Лучезарного Молота Бана. Что сожжет весь материк и всех троллей и всех людей и всех-всех-всех...
  А в конце не останется в Мертане ничего.
  -Скарлет, ты меня жди, я иду! - Кричала Ленор в сторону полярной двойной звезды.
  ***
  -В чем сила короля? - Спросил тогда Свиток Древних Мэдока. Пера росчерк и крови буквы, две капли упали на стол. Рука, вращавшая меж пальцев старое перо, смотрела в сторону окна каюты. Там гиб мир Мертаны, задыхаясь в живой тьме из мяса и костей и ртов. А на бумаге стали проявляться письмена. Поверх вопроса записанного кровью потомка Безымянного проступили странные руны. Асука заглянула через плечо, делая вил, что ей как всегда все побоку. Рей смотрела, расширив свои огромные и чистые, непорочные по-детски и вместе с тем такие холодные глаза. Казалось - в них собрался весь лед мироздания, но там, в глубине - лед топили мечта, преданность и любопытство.
  -Что это? - Рей через плечо Мэдоки заглядывала, а Асука хранила молчание.
  -Похоже на древний символ.
  -Да, смотри - вот это знак бесконечности в империи Син. - Асука задумалась, теребя красные волосы.
  -Может быть это как-то связано... - Тут Рей смутилась. - С тем, что у Безымянного было много девушек?
  Все смотрели на неё, и отступать было поздно. Она стала пунцовой.
  -Ну, у нас на родине, на полуострове Нипа, что принадлежит теперь империи Син, уже с век как, такой символ называют взглядом в бесконечность. И так же называют взгляд...
  У Рей прервалось дыхание. Асука посмотрела на ней с жалостью, и хотела было уже закончить за Рей, но та, собравшись, закончила сама.
  -Называют взгляд в женское лоно... - Губы Рей свело судорогой, но она преодолела Рубикон, закрыв на секунду глаза. - Если раздвинуть ножки.
  -Ты хотела сказать: его сила в том, что Безымянный Король грамотно выбирал партнерш для спаривания, девственница, блин??? - Асука схватилась за волосы. Потом повернула к себе старый пергамент таинственного вечного Свитка Древних.
  -А это похоже на ключ. Но тут нет замка, это поистине таит какую-то загадку. Ключи от Врат Истины? Одиннадцатая Сфира Сефирота, сокрытая от Бога, Катарсис, способность меняться, недоступная даже Богу, смысл существования порожденного им человечества? - Асука скривилась как от кислой конфеты. Не любила она подобные мистические вещи всей душой, презирая, а тут продемонстрировала свои познания вслух.
  -Это "F8". - Сказала Ленор.
  -F8? Так это язык ксерксов? Буква и цифра?
  Но Ленор уже не слушала - она искала паучка, ползая по потолку. Паучок думал, что попал в ад.
  -Неужели в этом сила Безымянного короля с Хориниса? F8?? Значить бы, что это может означать.
  Лишь один Мэдока почему-то тихо смеялся. Словно вспомнил что-то до боли знакомое, и оно оказалось иным, неожиданно совершенно другим, нежели он сам ожидал.
  ***
  -А ты знаешь, что Боги Смерти любят яблоки? - Спросила Ленор. Вполне серьезно спросила. Вообще-то она как-то рассказывала, что в мире, откуда она родом люди ездят на огромных стальных пердящих тошнотой животных и у тех светятся глаза. В общем, такую девочку как Ленор можно было не принимать в серьез никогда, но Шико старалась. Честно - старалась.
  -Они пройдут через пески смерти до стеклянных песков, Гильдия направит в обход материка - по узкому морю между Зеленым Адом и ним - свою флотилию, а сами пойдут вместе с армиями Экстерминатуса. Когда он наваляет драконам и убьет гауну, они будут ждать корабли. Если не пробьются те сквозь льды - будут строить новые.
  -Зачем?
  -Будут искать. Затерянный материк Древних в южном полушарии. Авалон. Стремясь опередить Иных, прежде чем они проснутся и увидят, что есть нечего. Стремясь проникнуть в Тайну прежде, чем ею воспользуются Древние.
  -Тайну? Как можно воспользоваться Тайной?
  -Для Древних она не тайна. Они воспользуются ей, чтобы удрать из этого мира на скорости быстрее света во много-много раз. Алхимики Гильдии хотят найти сокрытый в земле корабль и опередить Древних. Ты знаешь почему? Древние спят во льдах и видят сны, они гуляют в них и ищут новые - иные миры для Иных. Для этого им нужны мечты живых людей, которые они выпивают вместе с кровью, едят души, но не чтобы мечтать. Искать. Мечты людей для них материал, при помощи которого они находят миры и упорядочивают их. Так они создали Бездну. И открыли Врата, что сейчас запечатала на полюсе планеты Фантазия с температурой сна мира.
  -Сонные моря?
  -То, что за ними. Пьяный Океан средь Моря Сна. Там воздух жидкий, до него не дойти, это глупо - искать фантазию в том крае. Те глупцы, что умерли от холода, даже представить себе не могли как далеки от Фантазии на самом деле. Меч, воткнутый в землю с Невозможным Холодом внутри. Любой, кто пройдет через врата сразу замерзнет. Даже если не сразу - он провалится в жидкое море из воздуха и попытается вернуться обратно в свой мир. Это маскировка наших земель. Люди слабы. Мы - это просто мы.
  -А что там внутри?
  -То, ради чего спят Древние. Нельзя их будить и нельзя не давать им снова заснуть, иначе исчезнет сила ими порожденная, сила, что затрудняет движение вверх и облегчает вниз. Ведь созданные Древними и поддерживаемые ими Врата открываются в обе стороны. За короткий промежуток времени, перед тем как миры перестанут быть упорядочены в Бездну, коллективным сном древних, сила их влияния исчезнет. И то, что живет на нижних слоях Бездны ломанется сюда. Не сразу. Прошли века. Но Вечность Помнит. Не сразу почувствуют они, что преграды больше нет. Когда это случится, алхимики хотят быть далеко отсюда. Во вселенной много звезд, как наши солнца они слагаются в стигматы вселенских спиралей, те тоже объединяются в группы. Существуют нити вечности каждая из которых светит миллиардами скоплений спиралей из сотен миллиардов звезд. Эти нити тянутся через безбрежную вечность. Там существа из ямы-бездны никогда не найдут Древних или тех, кто займет их место на Корабле. Когда-то давно этот мир нашли древние и скопировали сюда свой - издалека, вернули во времени назад и изменили под себя. Теперь два этих мира словно близнецы водят хоровод вокруг большой планеты Месер, та - вокруг малой звезды, а та - вокруг центра масс двух огромных, и есть еще третья - та, что, то удаляется, то приближается. Оба мира так близки друг к другу, что между ними совсем ничего и их атмосферы связаны. Существуют два подобных смерчу воздушных течения, планеты обмениваются воздухом, как влюбленные в поцелуе, они всегда обращены друг к дружке одной и той же стороной, словно лицами. Люди за песками из стекла на юге видят в небе огромную странницу-собрата и молятся ей, им кажется, она вот-вот упадет и раздавит их. Вокруг Месера вращается еще две малых луны, собственно это мир, в котором мы живем, но он далеко не единственный во всех смыслах. Просто так трудно искать обитаемые миры промеж холодных звезд и Древние пытаются идти иным путем. Этот мир развивался не сам по себе. Древние начали проводить опыты, они были похожи на алхимиков Гильдии, верили, что любые методы стоят цели. Древние не ошибались никогда, ведь их ошибки съедала Вечность-сама.
  -А как же Ведьма?
  -Выдумка, либо существо, живущее в малом и невидимом спутнике этой планеты, что носится на самом краю её безбрежного воздушного океана. Легенда, еще одна, пожалуй, я не знаю - кто она. Наверное, у красных глаз тоже есть свои сказки, Страруда как они себя называют, они сами дикие живущие среди людей, лишь тень синеглазых Древних. Они верят в сказки, это прекрасно, но Древние давно не верят, ни во что. Когда Древние проснуться и не смогут найти еды, что будет, посуди? У них ведь времени в обрез, это у людей - сама вечность, чтобы бесконечно размножаться и их питать. Древние не дадут людям развиться и их сон прервать. Чтобы не выкопали из земли, они людей туда уложат.
  -А Безымянный?
  -Ты веришь, что человек мог завоевать Бездну и "ударом ноги с разворота" выносить вселенные? Странно, и все же это нормально. Древние хотели создать движущую силу для нового особого корабля, который бы позволил им путешествовать, не открывая врат туда, чтобы не создавать силы, мешающей проникнуть оттуда и не платить сном за это. Наверное, когда-нибудь они это смогут, не в этом, так в ином мире.
  -Так Безымянный существовал?
  -Это похоже на сказку, наверное, стоит спросить у Древних, но они вряд ли тебе что-то скажут. Люди для них не живы, еще бы, ведь они могут предсказать любое движение человеческой души. Если отпустить камень - он упадет. Если есть ребенка на глазах у матери - что будет? Я не знаю, кто такие Ведьма и Безымянный Король, скорее всего мифы этого мира, на счет которых у вампиров красной Страруды есть свои мысли и только. Однако если это, правда, то я скажу, что Безымянный был совершенно иной, не такой как Древние и не такой как современные алхимики. Его душа была другой, вместо того, чтобы убегать, он шел навстречу. Люди тоже способны на это, но они просто гибнут. Алхимики не боятся, и Древние не боялись, слишком старые, чтобы боятся, они просто измеряли и сравнивали силы. И не видели смысла идти туда, где высвечивалась цифра Ноль. Возможно, в этом была частица их гордости за способность цифру эту увидеть, распознать и нежелание терять свое умение распознавать нули. Он же был иной. Не знаю. Может Безымянный был невероятно силен, а может причина в ином, но он шел навстречу и принимал удары на себя, странно, но они лишь делали его сильнее. Я не верю в удачу. Это красиво в сказке, в форме сказки, наверное, люди потому так любят сказки, что они исчезающее редки в жизни.
  -Я верю, что Безымянный существовал, а может и где-то существует сейчас.
  -Тебе этого хочется? Наверное, да, какой смысл верить в то, чего не хочется. Наверное можно упразднить слово Верю и заменить его словом Хочется, но люди так не поступают, верно?
  ***
  Ленор брела в отчаянии. Шико смотрела с жалостью на эти медленные движения ногами. Она попыталась утешить Ленор, но та убрала её руку с плеча.
  -Что случилось? - Шико никак не могла взять в толк. - Ты жива - Ленор. Ну как дуэль? Кто был секундантом... я оказалась права?
  С ржавой рапирки Ленор капала ЛСЛ.
  -Теперь я понимаю... - прошептала она. - ...что ты имел в виду тогда, Ницше...
  
  Люрьен.
  -Древние, кто они такие?
  -Древние бывают разные. Ты имеешь в виду Бродящих во Снах, что Спят во льдах?
  Луиза кивнула.
  -Древние спят во льдах тысячи лет, чтобы проснувшись на мгновение весь мир сожрать и вновь уснуть. И вновь бродить по дивным мирам в своих снах. Их глаза подобны нашим, но горят ярко синим цветом. Дикие, как называем их мы. Наши глаза красны. Живем мы наяву, питаемся людьми, зависимы от них же. Те прозвали нас вампирами, сравняв с тысячами видов кровососов, обитающих в мире этом. Нам ли их винить, людей за то, что не хотят в нас разбираться. Мы - Страруда. Но мы, как и древние - потомки разных ветвей. Мать ночь, которой служу я сама слуга той безымянной ведьмы, что мир нашла, в котором мы теперь живем. Она имела дочь, которая ей стала матерью. Но дав той Ведьме дар, она покинула её и бродит где-то в мире этом.
  -А мать?
  -А мать её дар приняла, как принимают те подарки, что и не к радости и не к печали, она смогла Страруду изменить как-то в себе, тех самых древних породив. Их сила - сила короля.
  -Безымянного?
  -Они похожи и не зря. - Люрьен, наклонявшийся то в одну, то в другую сторону во время своего игривого монолога, приблизился к лицу девочки и прошептал, едва приоткрывая рот с тонкими длинными клыками.
  -Древние проснуться, чтобы мир испить, наесться до отвала и снова в сны уплыть. А мир-то к тому времени окажется пустым. Эх, как того момента все мои и сестры и братики боятся...
  -Почему? Тех синеглазых, что светятся в ночи?
  -Ага. Все сложно и не мне тебе рассказывать суть драмы. Нам люди все же как-то там слегка нужны, а им без надобности вовсе. Мир этот погряз во лжи, мир снов намного чище. Древние хоть внешне дикари, но воля им досталась вся от Ведьмы.
  -Сила Короля?
  -Да истинная сила короля. Они из тролля делают мечи и порождают себе многочисленных рабов, что кровь для них людскую пьют, ведь им скорее снова с сон охота. Из мантикора выйдет неплохой... зверь ездовой, любой, кто крови или плоти синеглазого отведает, станет его души рабом. Люди, монстры, лишь материал для них. На луки им пойдут гомункулы однажды, вот только мне не важно чем закончится сюжет.
  
  Тэтсуя "Рюу".
  -В том, чтобы убить гомункула, нет ничего особенного. Есть два фактора. - Трент поднял указательный палец. - Во-первых, нужно сражаться с гомункулом в том месте, где нет иных людей, один на один. - Трент поднял средний палец. - Во-вторых, убийца гомункула сам становится новым сосудом для этого гомункула, если у последнего нет выбора - в ком возрождаться. То есть убийца подобного существо должен обладать рядом качеств, которые не позволят гомункулу завладеть его телом. Если это гомункул гнева - убийца не должен знать гнев, гомункул зависти - завить не должна таиться в сердце этого человека.
  -Жадность, похоть, гордыня и все прочие пороки, порицаемые папством?
  -Ты все верно понял. Помимо этого еще доблесть и отвага, счастье и вера, надежда и безмятежность - особенно последний, равно как и все прочие человеческие чувства, понятные всем людям, хоть и отличающиеся немного у каждого.
  -Но тогда это уже не человек. Как можно прожить без веры?
  -Странный вопрос. Монахи монастыря Шао называют такое состояние Нирваной. Человек, достигший её, может сразиться с любым гомункулом один на один и не дать ему вторую жизнь. Другой вопрос - как поведут себя люди, у которых захотят отнять их Счастье? Гомункулы, паразитирующие в светлых человеческих порывах намного более опасны, хоть и слабее чем те, что таятся в человеческой тьме. Тьмы больше, намного больше еды для великолепной семерки смертных грехов, однако большинство людей изначально относится к ним негативно, хоть может и полюбить понятное им чувство. Однако свет так редок в Королевствах, да что там - вообще в этом мире, что люди его познавшие ни за что не отдадут уже. Мало того - даже одна мысль о том, чтобы лишить их найденного ими света покажется людям величайшим злом. - Тут Трент внезапно стал прежним добрым и безбашенным искателем приключений и, улыбнувшись, добавил. - Поэтому мы в полной жопе. Однако это ничего не меняет.
  
  Трент Снарк.
  -В Папстве на Семи Холмах окончательное торжество веры. Средиземье ликует, народы мирятся и готовятся к великому крестовому походу во славу трех пророков Средиземья - Креста Якоря и Треугольника. Детолюбы Королевств ликуют, ведь у них появляется шанс не окончить свою жизнь на колах или головами на пиках и действительно спасти всех детей Королевств от естественного налога.
  -"Спасем детей - спасем Мертану!", кажется, так написано на знаменах?
  -Армия уже выдвигается, строятся в полки и в бравом виде освященные самим Папой грузятся на корабли. Проблема в том, что у них слишком мало сил чтобы нападать сейчас на пять десятков Королевств Мертаны, а Син молчат и не хотят участвовать в войне, а все южане или разгромлены или ушли вглубь пустыни, остались лишь клановые союзы с армиями не больше пары тысяч человек. Экстерминатуса так не свалишь. Но знаешь что самое ужасное в Средиземье?
  -Нет.
  -Гомункул Счастье. И очень сильный. Понимаешь он позволяет своим присутствием сразу всем людям становиться счастливыми ничего для этого не делая. Раньше чтобы обрести хотя бы надежду на счастье одни люди изучали тайные науки или помогали другим людям, вторые трудились, третьи воевали, четвертые - строили козни и стремились к власти. Торгаши торговали, убийцы убивали, маньяки насиловали, а мудрецы просвещали, ремесленники занимались своими мелкими делами, стараясь держаться подальше от политики, а дети аристократов прожигали жизнь. Каждый занимался тем, что от него требовала стигматика Великой Спирали, думая только о себе даже в тех случаях, когда стремились спасти кому-то жизнь ценой своей - они всегда думали только о себе и всегда служили Спирали, стремясь к бесконечно далекой и такой близкой награде по имени Счастье. Однако с появлением гомункула Счастье все нарушилось.
  -Счастье всем сразу и пусть никто не уйдет обиженным?
  -Счастливые зомби...
  -Всем, сразу, никто не уходит обиженным после встречи с этой девочкой. Сам Папа молился единому богу у её ног. Когда-то папство объединило три религии единых богов насажденные тремя пророками в один культ Бога и однако у них не хватало власти чтобы объединить разрозненные царства и королевства вокруг Срединного моря во что-то хоть осязаемо напоминающее Королевства Мертаны. Они в пять раз меньше нас по площади и в десять раз - по населенности. Если их крестовый поход начнется сейчас - это будет самая примечательная в истории катастрофа.
  -Если история вообще сохранится.
  -Ты про зиму? Ну, одичают малость - лорды запрутся в замках, куда уже сейчас свозят все припасы обещая крестьянам и фермерам "по уму отдавать и по немножко в течение зимы", но ты знаешь - наступят первые холода и подъемные мосты замков поднимутся к небу с которого падет снег и скроет дома крестьян до крыш и переловят всю рыбу, которая не уйдет на юг и в лесах не останется дичи, и люди снова начнут есть друг друга, потому что нечем больше писаться. Сталь сменит железо, его сменят кости, зубы снова пойдут в ход. Не все погибнут - многие одичалые останутся, по сути Мертана превратится в земли, что сейчас за стеной. Я даже представить себе не могу - что будет там, как можно выжить, если у тебя замерзает кровь в теле. А старая добрая аристократия не вымрет, лорды, пережившие два века назад сорокалетнюю зиму, переживут и столетнюю, выстрогав по полку бастардов за это время, которые и начнут возрождать Королевства. С Гильдией ничего не случится. Все вернется на круги своя спустя еще пару веков. Но нас с тобой уже не будет. Ужасная перспектива, да?
  
  GM
  Генрих Миртанский как раз передавал Ленор законченное письмо, как понял, что забыл подписаться. Вот незадача - и Ленор, исползавшая весь потолок и не нашедшая в комнате у Генриха ни одного съедобного паучка сникла.
  Мальчик подписался вензелем "GM"
  На Ленор он произвел невероятное, ошеломляющее впечатление, Шико еле успела подхватить её.
  -ГМ? Может хотя бы ДМ, как я?
  -Но я Генрих Миртанский. - Немного смущенно улыбнулся паренек.
  -А, ясно. Просто непривычно, мой дедушка, его называют Князем Земли...
  -Всей?
  -Да - всех, что есть и вашей тоже. Однако он подписывается только как "DM". "GM", так только Бог подписывается.
  -Но я не Бог. - Изумился как можно искреннее и учтивее ошарашенный странными претензиями Генрих.
  -Я вижу. То есть ты хочешь сказать, что владеешь этим сервером?
  -Я позову слуг, если тебе что-то нужно. - Генрих от растерянности запустил в густые волосы руку и смущенно улыбнулся.
  -Закрыли вопрос. - Ленор собралась уходить. - Не советую тебе подписываться этим вензелем при моем дедушке, он заново поднимет этот вопрос.
  -При Князе Земли? Знать бы еще как твоего дедушку зовут...
  -У него много имен, но ни одно из них нельзя произнести в принципе. Я люблю своего дедушку. - Улыбнулась до ушей Ленор, став похожей на маленькую циркачку. - И Бога люблю и Его. Каждого - по-своему. Я всех люблю, а когда-то даже вас всех понимала, но потом... устала.
  "Хомура-тян и Юки Ридман Нэнэнэ слишком заняты, что следить за малышкой Ленор. И та впервые за три миллиона лет чувствует себя по-настоящему покинутой; забытый всеми ДМ Безымянного мира, печалька..."
  
  
  
  Асука и Рей.
  -Мне приснилось, что тебя съел шоколадный тортик. - Рей насупилась. У неё это премило выходило, но Асука никак не могла в такой момент ей в этом признаться. Впрочем, - решила она, Рей и так знает, что милая.
  -Меня? - Встав в позу, спросила резко Асука. - Шоколадный тортик, ты шутишь?
  -Я думаю, тебе следует опасаться шоколадных тортиков. - Серьезно сведя свои брови заявила Рей. Асука даже не нашла, что ответить.
  -Я не люблю сладкое. - Вымолвила, наконец, она. - К тому же с фигурой у меня все в порядке.
  -Не-не! - Замахала руками, закрыв глаза Рей. - Молодая госпожа отлично выглядит, я не это имела в виду.
  -Я тебе говорила не называть меня Молодой Госпожой. Мы с Мэдокой еще не женаты. Впрочем - скорее всего никогда и не будем. Это - особые узы.
  -Но значит все-таки - узы.
  -В каком-то роде - да.
  ***
  -В луне!!! - Визжал человек. Рей закрыла уши, смущенно краснея - как ему помочь, чего он хочет? Помогать людям это здорово вот бы их понимать научиться, чтобы не навредить, помогая ненароком! - Зверь Спит в луне о десяти хвостах!
  -А! - Подняла палец кверху Рей, припоминая что-то из детских сказок бабушки. - Сейчас...
  -Он - огромен, безымянен. Чакра ужаснее Первого Гомункула и силища, способная смести мир! Но мир был погружен в иллюзию, все утонули в ней. Это сила Десятихвостого! А! - Выбежавший из-под сводов Храма милый сумасшедший увидел луну и обезумел окончательно. Он прыгал на одной ноге, потрясая копьем, требовал отдать ему шаринганы; потом упал и уснул. Рей прикрыла его пледом и развела поблизости костер, чтобы гремучие шакалы не сожрали бедолагу. А потом снова посмотрела на луну. Луна как луна, вполне себе ничего.
  Рей улыбнулась. Иллюзии - это здорово!
  -Лунный Зверь, не ешь меня, не надо! - Серьезно сдвинув брови, сказала она молчащей сырной луне. Та посмеивалась, скалясь, она, кажется, прикусила в кровь губу, эта убывающая луна. - Я тебе еще пригожусь. - Добавила Рей, на мгновение почувствовав себя вновь маленькой девочкой.
  -Не слишком ли много предсказаний, для одного романа? - Асука читала книжку из Волшебного мешочка. Рядом паслись, пощипывая травку их Аянами, Шикинами, Макинами с Магикой и безымянная лошадка Трента. Их сторожил, почесываясь и позевывая Синдзи. Грустный взгляд овчарки прекрасно гармонировал с дикой и нелепой растительностью этих мест. Ну, еще бы - Грибные Деревья и Звездопад Облаков это надо видеть. Лесли бегала, махала руками и кричала: "Под какими веществами Боги делали этот мир?", а потом уселась на грибочек и, куснув его, скривилась, шепча: "куда-то мы не туда заехали..."
  Рей ни за что бы не поверила, сама тут не очутись. Чарли куда-то потерялась с Линой, наверняка друидка учила лошадку собирать травы и отличать полезные грибы от вредных.
  Бедная Лина, ей просто нужно было кого-то учить...
  -Ну что поделаешь, люди... они такие. - Развела руками Рей.
  -И Вонта - был такой. Пока как оливье не съели. - Асука захлопнула книгу. - Будь моя жизнь романом, я усомнилась бы во вменяемости Автора.
  -Ты не любишь Бога? - дрожа от внезапно нахлынувшей Набоженности, вопрошала Рей.
  -Какого Бога, Рей? Того, что на семи холмах вселяется в папу и тот вопит свои проповеди на весь белый свет или древних богов, или богов иных миров? Впрочем, о чем это я...
  Асука замолчала.
  -Все отлично. - Показала ей палец кверху Рей. Большой палец, конечно.
  -Я нашла, кажется, своего Бога. - Смущенно краснея, почти как девочка, скромно заметила Асука. Совсем иная Асука! Она так может!?
  -Ты любишь Мэдоку?
  -Я люблю... - Асука смутилась. - Всех, кого любит Мэдока. И тебя тоже.
  -Ты - хорошая.
  -Это ошибочное мнение обо мне, Рей. Но я все равно - рада ему. Я... не смогу вечно оставаться хорошей. Я была очень плохой.
  -Но ты стремишься быть хорошей - это главное! - Снова подняла кверху большой палец Рей.
  -Какие у вас тут теплые разговоры. - Заметил с улыбкой, подкравшийся к костру Трент. Впрочем, Асука-то его точно заметила - она же видит все вокруг с закрытыми глазами. Как дельфин или летучая мышка - Рей знает это, Асука рассказывала об этом.
  Когда Рей аккуратно растолкала безумца, чтобы напоить его вкуснейшим чаем с травами, тот вздрогнул и вдруг, выпучив глаза, заверещал:
  -Я не лунный кролик! Не надо звать тетушку Гайнакс! Тохо грядет, ТОХО близится!! А-а-а!!! А шаринганы не отдали, демоны...
  После чего снова свалился и захрапел.
  -Они тут что-то употребляют, зелоты эти. Наверное, стоит сделать ему промывание. Рей, ты умеешь делать клизмы? - Спросила Асука. Рей остервенело стала мотать головой.
  -Разлом - это, по сути, тонкий мир. - Рассуждала с чашечкой чая Лесли. - одиночки, мир подстраивающийся под эгоистические взгляды одного существа, он у каждого свой, этот ваш сумрак, место где встречаются свет и тьма, где ты познаешь себя. Тонкая прослойка промеж миллиардов обитаемых вселенных, воссозданная силою живых существ, в них размножающихся, их разумом. Удел единиц. Армию не провести.
  -А Серый Марш? - Не унималась Ария.
  -Да погоди ты со своими санитарами. Хотят выучить безумного бога силы порядка - чего ты хочешь, гомункулы Эроса такие.
  -И Вонта был... такой. - Плакала на плече у Рей Асука и называла Мэдоку то Котой, то Кеншином, а себя - исключительно Люси.
  -А Бездна, - продолжала Лесли, - Планы, отличные от Материального - это мир Идеи, огненный мир! Там легко потерять свое я, там ты становишься частью чего-то большего, чем просто одна конкретная личность. Например, возьмем Демона Коммунизма. Он может воплотиться в целом народе, нации и привести её к...
  Вечер прошел незаметно, а на утро, выспавшись, все отправились дальше.
  ***
  -А как там с Великой Равниной?
  -Стрелок остановил разрастание Черной Башни, но Твердыня Властелина Крепка. И времена нексуса все еще наматываются на неё. Скоро миры упорядоченного сдвинутся вслед за Первым из Миров и начнут сползать.
  ***
  Асука тронула Рей за плечо.
  -Не обращай внимания. Скоро вернемся, пусть себе несут вздор.
  -Но все это так важно!
  -Не важно. У нас свой мир и у него тоже много проблем. Нам пока нет дела до разговоров о судьбах иных миров, так мы ничего не сумеем и не успеем.
  -И все же - это хорошо.
  -Что? - Асука не поняла. Рей улыбнулась.
  -Что есть иные миры. Просто мне начало казаться, что тот мир меня как бы слегка душит.
  Асука отвернулась.
  -Да. Я понимаю тебя.
  ***
  -Госпожа Асука... - Ласково и аккуратно дотронулась рей до лица молодой госпожи. Пришлось несколько раз повторить, прежде чем девушка пошевелилась.
  -Уже утро, моя госпожа. - Шептала Рей. - Вы просили разбудить вас прежде господина.
  Асука приподнялась с постели, взглянув сквозь челку ярко-розовых в этом мире волос, прикрывавших половину лица на поднимающееся зеленое солнце. Рядом спал Мэдока, Рей видела его спину и лицо со шрамом в форме буквы "X". Красивый нос, глаза с длинными, почти женскими ресницами и косичку почти рыжих под этим солнцем волос.
  Асука что-то прошептала, но Рей не разобрала что, она с трудом оторвалась от приоткрытых губ Хомуры Мэдоки взглядом, чтобы посмотреть на пальцы госпожи. Асука взглянула в глаза Рей, сонно и умиротворенно и Рей почувствовала толчок внутри себя, заставивший опустить глаза. Поняв, что смотрит на полную и очень красивую грудь Асуки, касающуюся соском покрытой шрамами спины молодого господина, Рей окончательно смущенная, стала краснеть, не в силах остановить прилив крови к щекам и груди. Сердце билось. Асука смотрела. Мэдока спал.
  -Моя госпожа. - Рей опустила голову. Она сама не знала, зачем это сейчас пролепетала.
  -Хватит Рей, тут нет уже твоего "страшного" дедушки, оставь формальности. Ты нам давно как сестра.
  Рей попробовала поднять глаза, но снова встретившись с грудью Асуки, не смогла сдержаться. Асука приподняла край душистого одеяла, обнажая спину Мэдоки и свой живот.
  -Идем. - Приказала Асука. - Ты мне поможешь.
  Встав в полный рост, она протянула руку Рей, и той пришлось подняться.
  -Почему ты сейчас боишься смотреть на меня? Раньше не боялась, мы с тобой купались вместе, помнишь?
  Рей помнила и сама не могла понять, что сейчас происходит, но сердцебиение нарастало, а сладостный жар в груди становился невыносимым, потихоньку спускаясь в живот. Рей трясло, как от холода.
  Пытаясь скрыть свой взгляд Рей искала что-то вокруг, но находила лишь спящего Мэдоку. И от этого сердце билось все быстрее и быстрее. Успокоиться было нельзя. Асука аккуратно поправила одеяло, вновь приоткрыв спину и часть ягодиц молодого господина, после чего посмотрела на Рей.
  -Не стесняйся, ты. - Сказала она мягко, и Рей набравшись смелости, взглянула на Асуку, собираясь посмотреть в её светящиеся в утренней мгле розовые глаза, но взгляд остановился на чистом голом лобке и не смог подняться выше. В ушах зазвенела трель, ноги подогнулись, и Рей почувствовала, что куда-то проваливается.
  ***
  -Рей. Единственное о чем молю - не забирай у меня Мэдоку. Он единственный, кто принял меня такой, какая я есть. Не попытался изменить, не сказал, что я совершаю зло. Он - мое спасение. Не смей, прошу тебя, позволь быть рядом. Мне не нужно спать с ним в одной постели, спать с ним можешь ты, для счастья я просто хочу, чтобы у меня его не забирали. И ты одна можешь забрать, Рей... еще маленькой... тогда, ты знаешь, что я совершила, Рей? Ты тогда была совсем ребенком, Рей. Я убила его отца, мать, младшую сестренку. Но он бросился на меня, лишь только я захотела убить тебя. Тебя он любит больше, чем меня, Рей, не забирай. Он уникален. Все время, что я его знаю, он обнажал меч для спасения людей, он единственный кто по-настоящему борется, кто может что-то сделать. Он борется со злом, Рей, но я - зло. Я многих убила, я многое пережила, я выросла в месте, куда не падает свет, где нельзя пошевелиться, Рей, там можно только думать и слышать голоса тех, кто тебя там держит, чтобы изучать, Рей. Мэдока, он особенный. Он не осуждает зло, сражаясь со злыми существами. Он уважает зло, лишь потому, что оно тяжких зачастую выбор существ, подобных мне, я долго пыталась понять каков он, почему он и я начала понимать. Он мог бы меня убить, тогда, если бы не любил, но он не стал бы меня осуждать за то, что я творила. Он видит живое существо там, где слабые видят лишь страх за себя или своих близких, а сильные лишь раздражение и тошноту. Он увидел когда-то меня. Рей - не забирай, молю тебя. Если Мэдока дерется - он бьется с человеком, живым существом, но не со злом, он не запрещает людям быть теми, кто они есть, не осуждает их за их выбор, уважает его, каким бы он ни был и если решит драться - дерется. Я знаю, он любит меня и сначала думала именно поэтому Мэдока отнесся так ко мне тогда, но теперь я понимаю... он просто такой, не только любовь была тогда, скорее - понимание меня. Он понял, не попытался понять, а просто - взял и понял, но ни словом не сказал, что понял, не попытался в этом убедить - просто понял, Рей, такого я не встречу больше нигде, без него я снова стану одиноким монстром, Рей. Я не прошу любить его со мной на равных, люби ты, он любит тебя, просто не гони, не пытайся разлучить, не вставай между нами, прошу. Я просто хочу жить рядом с вами, Рей.
  Я не хочу больше становиться прежней, я не хочу снова всех вокруг убивать, пока меня саму кто-то не убьет из жалости, презрения страха, наслаждения или отвращения. Никто кроме Хомуры не убьет меня из понимания, Рей и никому этого не объяснишь. Если я убью тебя, Рей - Мэдока может попытаться убить меня. Но он будет сражаться со мной на равных, не считая себя выше, правее, не считая, что совершает правильную вещь, сражаться при этом будет во всю силу и до конца. И дело не только в любви, Рей. Он с любым противником дерется на равных, не считая его хуже себя, по сути, всегда сражаясь со злыми созданиями, Хомура Мэдока никогда не бился со злом в них, он бился с живыми, дышащими и стремящимися к своей мечте существами. Он никогда не стремился их исправить или очистить, если они сами его об этом не просили, но и презрения к ним не испытывал. Он просто - уважал их, это редко встречается Рей. Уважал их прожитую жизнь, их опыт, их выбор, то, что они выбрали зло, а не добро - даже это никогда не было поводом для Мэдоки считать их недостойными своего пути в жизни, недостойными счастья в этой странном мире...
  -Говоря, что Мэдока борется со злом вначале, в конце ты дала понять - со злом он не борется, зло он уважает, ты сама себе противоречишь. Аська, ты это... определись в своих эмоциях иначе тебя трудно понять. Но эмо-накал в твоем потоке сознания присутствует, этого не отнять...
  Вода вскипела, забурлила и стали видны движения невидимых астральных рук Асуки, из-за которых на родине ту прозвали Многорукой Богиней. На мгновение Рей подумала, что Асука убьет бедную маленькую Лесли, разорвет на тысячи частей, и кинулась сквозь парную воду к девочке. Но Асука сдержалась - постепенно водовороты стихли, пара стало меньше, на молодой госпоже не было лица.
  -Прости, конечно, что я помешала тебе изливать душу на очумелую головку Рей, но я тоже хочу купаться, устала вас слушать - вот и залезла к вам.
  -Подслушивать нехорошо. - Сказала госпожа Асука и вылезла из воды. Они стояли обе, такие разные: маленькая худышка со светлыми волосами и задорным взглядом и стройная женственная девушка с вполне сформировавшимся телом и взглядом напряженной счастьем бездны. Казалось, Асука не верит, что все происходит, словно бы ей мир видится беспрерывным счастливым сном, и она пытается впитать его в себя, понимая, что когда-нибудь вновь придется проснуться, а второго такого сна может и не быть.
  -Человек не властен над своими снами. - Сказала Асука поникающая в мысли. Улыбнулась и ушла, покачивая бедрами, не невесомо, как обычно, буквально паря, отталкиваясь своими невидимыми руками, моментально оказываясь за спиной и шепча на ухо, нет - просто как обычная девушка с её формами.
  Не властен над снами? Рей запрокинула голову. Как и мечтами.
  -У, а грудь у тебя не намного больше моей. - Рука Лесли совершала сжимающие движения на левой груди Рей.
  ***
  -Что-то смертный ливень кругами ходит вокруг нашего мира. Что ему надо?
  -Ты разбираешься в ливнях?
  -Скорее стихийное бедствие, нежели противник, обладает памятью как и все живое.
  -Ты ведь знаешь...
  -Да, знаю. ВСЕ ЖИВОЕ. Третий раз его уже встречаем с вами - что ему надо?
  -Нужно прорываться, он вернуться не даст.
  -Смертные ливни идут по запаху войны. Великой воны - Войны Мировой или Войны Миров. Они собирают ниспадающие в эмоциональном накале не смирившиеся со своей смертью души, чтобы те, оторвавшись от бога той расы, что в мире проживает, не улетели в Бездну Планов всполохами от костра. И возвращают их в костер, где те рожаются вновь. Иначе - костер потухнет под Кровавым Дождем.
  -Но в нашем мире такого нет! - Удивилась даже Рей.
  -Скоро будет. - Улыбнулся удивлению ребенка Старый Хитрый Ракшас. Асука нахмурилось. Что-то не сходилось, но что именно?
  -Они подобны бешеным, сросшимся между собой цивилизациям воздушных и водяных элементалей, некоторые превосходят по силе бога.
  -Какого бога?
  -Да любого, ну помельче которые.
  -Я в шоке от ваших разговоров. - Лесли и впрямь выглядела шокированной.
  -А не ты ли едва очнувшись в бреду кричала, что какой-то там Террра-Кот проснулся и всех занякает?
  -Зохавает. Рокот. Че? - Лесли посмотрела в небеса. - Нет, подожди, пока рано корвет вызывать. - Тут она стала нашаривать что-то под одеждой. - Причем тут Терра? А вспомнила - нужен мост в один Терра-бит. Или канал? - Задумчиво трогала нижнюю губу. - Канал в один мир - я ничего не понимаю. Хотя да... Только для чего мне он? Наверное, у меня в голове все перемешалось...
  Асука повернулась к Мэдоке и стала пред ним трясти Лесли, схватив девочку векторами и орать:
  -Вот зачем ты неокрепшую её, тобой же спасенную, да и нас всех потащил через Дрожащие Острова Шигората. Деменция и мания, мало нам Серых Маршей и Неозелотов??! Мэдока так смущенно улыбнулся, пробормотав "оро?" и стал тереть густые рыжеватые в свете звезд волосы на затылке, закрыв глаза. Асука поняла, что млеет и сейчас нечаянно Лесли порвется, а значит пора её отпускать. Туту Рей с Линой стали наперебой трогать Лесли за лоб и копаться в сумках набедренных в поисках оберегов из костей и корней, микстур и сушеных трав с грибами. Лесли пропищала "спасите...", но девочки были неумолимы. Уложив Лесли на траву, они стали её сосредоточенно и пунктуально раздевать. "Я не хочу играть с вами в доктора, пустите!", пыталась вырваться едва дышавшая от смущения Лесли, "давайте хотя бы от лагеря в лесочек отойдем? Не при всех же!.."
  -Вы про какую бездну?
  -А, в той бездне к нам пристрастились зубастые смрити?
  -Ты про этих зубастиков-лангорьеров? - Вырвалась от друидок Лесли, одеваясь обратно, она судорожно пыталась спрятаться за Магикой от Мэдоки.
   -Смрити.
  -Научные тексты?
  -Мир Идеи, Огненная Вакхалла! Мы же оголенными душами шли, чтобы вновь воплотиться уже в Разломе. И не научные, а Философские. И не тексты - а трактаты! Они там строчат их в своих кельях от безнадеги смертной жизни, а мы здесь страдаем! Как они грызутся - это надо чувствовать, так и хотят урвать от души кусочек и утянуть к себе.
  -Библия и Коран больно кусаются? - не унималась Лесли. - Я ведь говорила, а мне не верили... зубы у них большие?
  -А нечего из Разлома в Бездну соваться. Мы вот - пошли кружным путем и ничего.
  -У нас караван. К слову - рядом Некрополис. Не ходите. Там бродит нежить с протянутой костлявой лапой и просит "дай душенку человече на смертную жизнь". А у вас собой я погляжу гора философских камней и маленькая тележка. Знаете, из чего они сделаны?
  -Неужто из душ?
  -Человек мера всех вещей.
  -А Ракшас?
  -А Рашкас. - Смущенно убрал когти в пальцы ракшас и стал мурлыкать. - Всего лишь ломтик лимона в рюмочке коньяка.
  -Лизоблюд.
  -Ракшасы - не люди. - Сознался Ракшас, усмехаясь в ус.
  -Это нацизм! - встряла Лесли. - Самый что ни на есть настоящий! Ты еще за чистоту крови планарных существ мне начни лекции читать.
  -Ваша попаданка умерла в своем мире - что-то мне ус говорит это тот самый мир Ведьмы - и забыла свою прежнюю жизнь, но прекрасно помнит прочитанное в... своем мире. Ай-яй-яй, какое горе - не помнить себя, но помнить своих любимых героев.
  -То есть я не утонула, качаясь на веревке, которая оборвалась?
  Лесли выглядела озадаченной.
  -Старый Ракшас задаст вам вопрос: А был ли мальчик?
  -Чего?
  -Может вы утопиться хотели, находясь... скажем так - от чего-то под сильным впечатлением? Может быть маленькая обезьянка считала, что так её будут больше любить?
  -Это имеет отношение к ситуации с Ливнем Смертных Душ?
  -Это воронка Данте, все эти души - развоплощенные элементали воздуха и воды.
  -А огня и земли в глаза не хочешь?
  -Ракшас просто предостерегает вас от зла сражения с ними. Карму в своем мире испортите. Вас боженька возненавидит и покарает.
  -Слышь хаджит - за-шейся, а? Пока я тебе зубы векторами не выбила. - Прошептала Асука в унисон с немым криком "за что???" на лице Лесли.
  -За истребление сонмов не рожденных младенцев. - Проигнорировал предупреждение Асуки старый ракшас.
  -Это как подрочить. - Шепнула на ухо Лесли Ария.
  -Ария, Белая, ты точно - создание света и добра?! Я понимаю - светишься и все такое, красивая вся такая, как котенок пушистая, но суть в тебе - какая?
  -Я - порядок. Меня еще Симфонией называют за номером девять некоторые ноосферато красной Страруды, заточенные в мире Ведьмы, который вы именуете "своим". Я особый порядок, не принимающий надпорядков, дерзновенный порядок, не признающий богов, кроме себя.
  -Тогда ты хаос!
  -Хаос моя сестра, Хэвок или Канон, с зависимой от скуки точки зрения Ленор - я порядок.
  -О боже, мои мозги... так что там с ливнем?
  -Нужно идти. Просто будем прорываться, не вступая в бой. Но нас порядочно раскидает по миру, если что - встретимся в Столице Королевств Мертаны.
  
  
  Гильдия
  Капитан Морган Морлей опустил подзорную трубу и крякнул. Рей взглянула на него и снова впилась черными глазами в горизонт. Тучи, сгущавшиеся все утро на западе, к обеду расползлись, пару раз разрядившись уже восточнее "Каспера" громом. Короткое и ничем не примечательное плавание через самую узкую горловину вытянувшегося вдоль восточных границ Королевств Мертаны Кораллового Моря подходило к концу.
  Рей не могла больше сдерживаться.
  -Молодой господин! - Кричала она, сбегая вниз к играющим в дромо и шахматы немногочисленным пассажирам. - Уже виден берег, господин!!
  Мэдока отложил на мгновение книгу, словно прислушиваясь к своим внутренним часам.
  -Рано еще, до заката потерпи - на какое-то время мы займемся каботажным плаваньем.
  -Каботажным?
  -Будем идти вдоль берега на север, вот что я вам скажу.
  -Чертовы Снарки! - заметил пьяным голосом небритый мужчина лет двадцати восьми, буквально слившийся со своим креслом - настолько он удобно и естественно в нем устроился. - Когда я сосал молоко матери правили землями Кэролла северного и южного. Когда учился стрелять из лука - они породнились со Сноу, теперь же Гриффиндор вступил с ними в союз и у Снарков два королевства на восточном побережье и с десяток у Стены на севере!
  -Кажись они, просто удачно заключали родовые браки.
  -Ты просали свои кости, пока их не сломала подагра, Трулс, заключать брак - как руку жать, только не говори, что и вправду просто жмешь руку. Это как меряться силами - ты или тебя, кто сильнее. Снарки всегда рвали всех и будут рвать, потому что с кем бы брак не заключали - в итоге появляется еще один маленький Снарк, какую бы фамилию он не носил. Сейчас ты скажешь, что я мучу шторм в трюме, однако так они подомнут под себя половину Королевств Мертаны, прежде чем я сдохну. Отправь Безымянный на дно, хоть увижу русалок!
  -Золотые Крысы снарков окопались в своих замках и строгают детишек, из их бастардов скоро можно будет набирать регулярные войска! Поди, выковырни их оттуда. В знак Особой Милости иногда они навещали Столицу, чтобы старые пердуны из тухлой гильдии не палили из всех пушек при виде очередного "Лорда Оден Сноу ибн Снарк".
  -Тише, в Снарках течет кровь детей леса и оборотней, оттого они и видят общие сны, вдруг где-то тут притаился оголодавший от морской болезни Снарк? И если он на нас кинется - что мы с ним делать будем? - В ответ раздался оглушительный хохот и стук кружек об стол из красного дерева.
  Рей посмотрела на молодую и шумную кампанию оценивающим взглядом. Молодой Господин не Снарк, но Трент - Снарк. Рей взглянула на Тэтсуя "Рюу". Он будет драться? Тогда и ей следует приготовиться, ведь Мэдока здесь. Трент перехватил её взгляд и мягко улыбнулся.
  -Это провокаторы. - Ответил он на незаданный вопрос. - Не смотри на их одежду и дворянский вид, это их работа - что с них взять. К тому же в этот раз они на редкость милы и даже изволили говорить одну только правду и ничего, кроме правды, словно на суде Двенадцати.
  -Провокаторы? - В голове Рей возникли хищные птицы с гладкой кожей без перьев и сильно развитыми лапами, на которых они бегали, так как летать не могли - падальщики, как их называли. Впрочем, в Син и прилежащих странах те птицы не водились, Рей их видела на картинках в одной из книг, что читала с ней Сора. Еще этих птиц называли "провокаторами" потому что временами они кушали детенышей хищников, провоцируя их родителей на бессмысленную атаку, ведь никто не догонит падальщики, это самое быстрое двуногое существо на свете! Отманит такая птица от детенышей мамашу леопарда своими криками и злобными жестами, леопардиха погонится за ней, а в это время с подветренной стороны, с которой запах не учуешь, начнется охота в высокой траве на её детей. - Они хотят нас спровоцировать на атаку?
  -А ты не знала? Знаешь, в Королевствах Мертаны скоро начнется такая игра - называется "Охота на Снарка". - Трент закурил и кинул кости. Мэдока поверх книги взглянул на своего приятеля детства - еще до того, как Рей впервые назвала Мэдоку Молодым Господином, те уже были приятелями. Странные, непохожие из разных стран - Рей редко их видела порознь. И вот пришло время Тренту Снарку возвращаться в родной Кэролл, и Мэдока отправился в чужую страну вместе с ним. А следом и Рей, которая до конца жизни останется с господином, и Рен и близнецы, даже Сора и дедушка Наоки. Что вечно ворчал и не мог видеть дядю Тэтсуя. Дедушка, взрастивший шестерых сыновей и потерявший пятерых из них, в том числе и отца Рей так и не простил ему выбор монастыря Дракона Земли "Шао". Едва Тэтсуя рассказал о своих планах стать монахом монастыря в Син, как дедушка прогнал его - младшего из своих сыновей - и запретил приближаться к родному "караван сараю", как дедушка Нао называл свой дом, подобно кочевникам Лунных Земель. Наверняка дедушка счел это личным оскорблением, ведь он уже тогда был старшим в клане и растил сыновей себе на замену. Клан испокон веков хранил верность семье Мэдоки, молодой господин был не против решения Тэтсуя, несмотря на то, что дядя не смог бы совмещать две службы вместе. Однако дедушка Наоки был иного мнения, хоть и не высказывал его при Мэдоке. После того ухода дедушка всерьез занялся Рей, которая изо всех сил старалась не разочаровать Наоку, ведь она у дедушки - последняя. Теперь Тэтсуя ехал вместе с ними на маленьком бриге "Каспер", Рюу, как прозвали его среди монахов, "молодой дракон", ставший телохранителем и лучшим другом Трента.
  -А в чем заключается эта игра?
  -Все, кто негативно отзывался о Снарках - на самом деле лишь часть армии тренированных убийц, которые с фальшивыми удостоверениями на графские и виконтские титулы бороздят моря востока и даже западный океан, странствуют по дорогам от кабака к кабаку в надежде на приз!
  -Приз?
  -Вызов на дуэль. И в следствии с определенным шансом на неудачу - голову Снарка. Любую, даже бастарда.
  -Снарки в моде. - Меланхоличная и как всегда аккуратная Рен пожала плечами.
  -Снарки, Снарки - я прямо слышу, как братец Генрих бьется башкой об стенку в приступе ярости. - Литон тихо хихикал, подбрасывая в руке невесомые двадцатигранные кости.
  -Снарков так ненавидят?
  -Три Генриха желают поохотиться на редкого зверя, что поделаешь.
  -Алхимики называют такой организм как снарк "формой для литья Спирали". - Трент Снарк откинулся в кресле до упора и стал дымить в потолок кают-компании.
  -Я совсем запуталась. - Рей схватила себя за волосы. - Что за спираль? Это как Единый Бог Средиземья?
  -Что-то вроде - только не полный, а частица. Ну, понимаешь, согласно их учению - я сам по книгам изучал, не обессудь - у каждого человека внутри живет малая спираль, их там множество, но они все похожи, поэтому говорят - она одна. Дай этой спирали время, и она воссоздаст человека, преобразовав четыре элемента, один из которых - земля. А так как и время принадлежит ей, потому что алхимики уверены времени нет, его отмеряет спираль, позволяя людям думать с течением времени и всему прочему совершаться и тому подобное - скучно все это и интересно одновременно - не буде Спирали, не будет и Времени. Скучно и интересно все это... одновременно...
  -Скорее первое. - Вставила Рен, помахивая опахалом над головой старика Наоки и смотря сквозь стекла очков - редкая вещь в Королевствах, как говорил Рей Трент. В королевствах очков не носили, зато пользовались подзорными трубами - Рей много прочла из библиотеки каравана, когда узнала о том, что Мэдока отправляется за море вместе с другом.
  -А все спирали всех людей и даже родственные им - живых созданий окромя людей - образуют то, что они называют Великой Спиралью. Сердцем, Душой Мирозданья. Но есть одна форма сущего, за исключением четырех элементов, в которой не живет спираль, а лишь форма для литья её. Но это тоже "живое создание бога", как говорят в Средиземье, однако именно оно виновно во множестве болезней.
  -Про такие говорят - "создания дьявола" в вашем Средиземье. - Рен не делала разницы между союзными пятьюдесятью королевствами Мертаны и королевствами срединного моря.
  -Ну, хоть в Королевствах не поминают черта! - Развел руками Снарк.
  -Ага. - Рен медленно махала перед сидевшим с закрытыми глазами дедушкой. - Только вот в вашем Средиземье считают Королевства одним большим раздувшимся Чертом.
  -Они религиозные фанатики. Слава Безымянному в Королевствах еще не понастроили церквей и мечетей как в Средиземье. Я ничего не имею против храмов Син - там люди хотя бы пытаются понять себя и тихо проводят время, никому не мешая и никого не трогая.
  -Не сжигая на кострах. - Подсказала Рен.
  -Они не фанатики, алхимики - ученые. Впрочем, алхимики ближе всего приблизились к пониманию Истины, чем ученые империи Син, религиозные фанатики Средиземья или звездочеты Гильдии.
  -Гильдия - и есть алхимики! А вот Син - дикари. Они не ездят на лошадях, страшно подумать - их там разводят и едят! И еще собак и кошек.
  -Но они же вкусные. - Краснея, заметила Рей и поджала от досады губы. - А мудрецы разных стран? - Рей взглянула на молча читавшего Мэдоку.
  -Они понимают себя. Но не могут передать свое понимание другому. Они говорят: вся истина внутри человека. Но мудрецы не могут показать её - они лишь указывают путь, по которому каждый сам идет к своей истине. Такие истины умирают вместе с человеком.
  -Алхимики не умирают как император Син?
  -Они - может, и умирают, но их знания - нет.
  -И что, - девушка схватилась за грудь рукой, - внутри меня тоже живет спираль?
  -Это дико, еще одна сказка из числа: а давайте организуем сто какую-то там экспедицию на юг и поищем в песках драконов?
  -Драконы!.. - Рассмеялся Трент Снарк. - Ученые Син не признаю их до сих пор.
  -Признавай - не признавай, дракон от этого никуда не денется ведь, или как?
  -А ты видел живого дракона?
  -Нет, зато, когда будем в Южном Кэролл, я покажу тебе кости этих тварей - они огромные, я ребенком играл в черепе одного из них.
  -Подобные черепа раскапывали и в Син, их ученые считают - когда-то давным-давно на земле жили огромные ящерицы, им и принадлежат эти черепа.
  -И драконы ему не настоящие - Литон рассматривал выигранную в дромо у Мэдоки шкатулку, рубиновыми глазами из-под пшеницы с неё скалилась серебряная волчица весьма озорная на вид. - Син умудрились испортить даже Снарка.
  -Ну, нет - рассмеялся Трент, - Снарка не испортишь ничем. У Снарков на гербе змея и акула - талантливые интриганы и бесстрашные воины...
  -Убийцы. - Подсказала невозмутимо стоявшая за проспавшим весь разговор дедушкой Наоки Рен. Будучи слугой, весьма умной и острой на язык она не смущалась пускать его в дело, сохраняя внешне абсолютную невозмутимость и учтивое хладнокровие, говорила вещи, заставлявшие краснеть Рей, говорила тоном, от которого хотелось провалиться под палубу и познакомиться с рыбками. Рей ни за что бы не смогла так разговаривать с молодым господином.
  -Без этого не куда. - Совершенно не обидевшись, рассмеялся Трент. - Все лучше Трех Генрихов.
  -Кто они такие, эти Генрихи? - Спросила Рей.
  Закончившие игру молодые разодетые люди поднялись на палубу подышать воздухом. При этом они громко стучали сапогами. Стоявший за спиной Трента, словно бронзовая статуя, влитая в медленно раскачивавшуюся деревянную палубу Тэтсуя проводил их взглядом.
  -Генрихи? Три Средиземских тролля, что подмяли под себя весь юго-запад Королевств.
  -Тролля? - Рей попыталась представить тролля из легенд северных народов, и получился огромный зеленый великан со странной бородавчатой шкурой. Еще у тролля два рта, вроде.
  -Да Три Тролля: толстый, тонкий и непонятный. За исключением святейших Борджия и банкиров Медичи - самые влиятельные люди в Средиземье после Папы и одновременно с каких-то пор - три герцога южных земель Королевств Мертаны: Генрих Бордо, Генрих Рокфор и Генруа де"Шаризо. Последний - хуже всех, кого можно встретить, однако ты вряд ли его повстречаешь - он обитает в сумерках бесконечных коридоров столицы, из белого золота они, а тролли жадны до всего золотого...
  Рей поняла, что Трент как-то по-своему представляет троллей, и, попытавшись проникнуть в его мысли увидела три темных силуэта в контражур: с острой ехидной улыбкой первый, с жадной и обаятельной - второй, а третий улыбался так еле-еле, словно давился чем-то внутри себя. Все трое - лишь тени на фоне отблесков факела в глухом длинном усеянном портретами коридоре на красном, словно залитом кровью ковре. Их не видно, только оскалы - их три, и они ярки. Оставив отпечаток тени в глазах, улыбки исчезли вместе с наваждением, а Рей тряхнула головой.
  ***
  Спрыгнув в темноту переделанного под добавочные каюты второго - носового - трюма, Рей, стуча босыми пятками, унеслась в каюту Рен. Закиданная книгами подушками и отчетливо пахнувшая кальяном, она манила Рей, словно осколок прошлой жизни.
  Юрико и Яиои как всегда дрыхли в обнимку. Между ними уютно устроилась Сора. Маленькое Небо, не родное для двух только внешне взрослых близняшек, которые, однако, те считали за свою истинную сестру. Хоть и дразнили временами довольно жестоко.
  -Сони, подъем, мы сегодня причалим! - Трясла их Рей, а они мурчали и, бормоча что-то - брыкались даже, кусаясь временами. Палуба "Каспера" качнулась - полетели сложенные в стопку книги со старыми пожелтевшими, но такими душистыми страницами. Извращенка Юрико однажды пробовала слеплять их через прослойку сыра с лунными грибами и отправляла в рот. Правда тогда ей было лет двенадцать, но она успела накормить шестилетнюю Рей. Рей долго кашляла, но в тайне ей нравилось все, чем "угощали" девочку близнецы.
  -Помнишь фонтаны Селим? - Схватила Яиои руку Рей, в момент проснувшись. Палуба накренилась в иную сторону, и вся троица поехала вслед за подушками. - Уютные сады в Химэдзи, замке Белой Цапли. Мне приснились...
  Девушка закрыла глаза, вспоминая сон наверняка. Рей завидовала ей - она никогда не видела снов, может и видела когда-то, но уже все позабыла. За свои четырнадцать прожитых малых зим, Рей растеряла все воспоминания о самом раннем детстве и чувствовала, как что-то из неё улетает, словно ввысь.
  Проснулась Сора. Девочка по имени Небо - настоящий пуни-пуни-лапи - "гений", как их называли жители Средиземья и Королевств, в свои неполные десять уже читала на всех языках, на которых пишутся и писались во все времена книги, даже на лаелонском, позабытом и мертвом, вместе с первыми людьми, что основали когда-то Средиземные Царства. Она как-то сказала Рей, что та сны видит, но забывает, и если хорошо постарается - то вспомнит.
  "Твои сны - особенные, раз они сокрыты даже от тебя", сказала маленькая Сора, смотря своими большими и умными глазами из-под очков Рен, которые та любила на себя натягивать.
  Рей не была уверена, что её сны особенные. Но хотела попробовать те упражнения, которым научила её Сора. Вот только дедушка постоянно заваливал с тренировками. Словно потеряв сыновей свои всех до одного (почти всех - но Тэтсуя он за сына обычно не считал в разговоре, а вот в душе - Рей все еще надеялась) он спешил передать все свое мастерство главы клана Ао хоть кому-то.
  Помнит ли она фонтаны Селим?
  -Сады полные птиц и душистых цветов, огромные кипарисы и карликовые буки с зелеными листьями толщиной в ладонь, под которыми так любила читать Сора? Неужели я могу это забыть?
  -Ты счастливая. А у меня такое чувство, словно я их больше никогда не увижу.
  -Не гони метелицу, Яи, три месяца назад ты могла насладиться ароматами этих садов, Ои, через пару лет - сможешь снова, нэ? Ну, может - пять. Пять лет - не так уж и много, к тому же Южный Кэролл - самые живописные земли в королевствах. Трент так часто о них рассказывал. Это же отлично - путешествовать, и тебе не все равно где стирать белье и вешать на просушку? - Юрико насупилась, потом потянулась и, вздохнув, запела: "Наступает новый день, что же нам мечта готовит, где мой дом, домик-домик - где ты мой, ласковый и солнечно-уютненький такой? Мной исхожен белый свет, в переулке темном прислонился, чья-то тень уставилась в глаза - уж не враг ли это? Сети суетного зла людей, усталости и слишком многих зим, эти нити не порвать руками и кинжалом не разрезать: Смерть - Рыбак, а я - всего лишь рыба. Сколько мне осталось по мирам отчаяния бродить, где же дом, уж не позади ли в жизни он остался?.."
  -И что такие мрачные сегодня? - Яиои расплела сонной Соричке косичке и стала заплетать их снова - по-другому. В этот момент корпус "Каспера" вздрогнул. Девушки и Рей прислушались. Не обратившая на толчок никакого внимания заспанная Сора стала вылезать из-под подушек и толстых перин, ища свои тапочки - и в тот миг удар повторился.
  -Вторая, чуть ближе к носу. - Пробормотала Рей.
  -Что вторая? - Не поняла Юрико, и тут же с носа раздался отчетливый выстрел.
  -Вот и носовая пушка. На "Каспере" всего четыре бортовых и по одной с носа и с кормы. - Рей подняла вверх ладошки и, закрыв глаза, сделала умное многозначительное лицо. - Что вы хотите - Литон торговец, курсирующий между восточными портами Королевств и Срединными землями папства по Коралловому и Срединному морям. Морган Морлей рассказ мне, что плавал раньше на военном корабле и команда его хорошо обучена, а вот пушечек маловато...
  -Мы с кем-то сражаемся? - Яиои стала сосредоточенно искать свой маленький кинжалик "Сон феи" с таким видом: "ну вот куда он снова подевался?"
  -Не думаю. - С серьезной миной молвила Рей и встряхнула волосами цвета самой черной тьмы. - Скорее это приветствие, возможно, мы повстречали другой корабль или раньше срока подошли к берегу. Если бы это был бой - мы услышали бы крики.
  На носу кто-то закричал, и палубой выше затопали ноги. Через секунду борт сотрясся с другой стороны - выстрелили обе пушки сразу.
  ***
  Сора сказала, что взрослые могут продолжать заниматься своими гадостями, а она пока поспит, и снова забралась под подушки с головой. Когда Рей выбралась на палубу, а за ней показались лица Юрико и Яиои - на мгновение, чтобы снова опасливо нырнуть обратно - никого кроме команды на ней уже не было. Краем глаза Рей заметила бросок в воду - тело описало дугу и ударилось с легким фонтаном брызг. Кричали чайки, небо было голубым настолько, что обжигало глаза после полутемной каюты. Капитан счищал кровь с сабли. Покачивались многовесельные шлюпки - со всех сторон, но в них никого.
  -Окружили на веслах, вон с той косы рванули - за пять минут оказались вокруг нас, едва успели сигнал дать, думали взять на абордаж. Смотри Рипли, вон их мертвяк на отмели.
  Прямо на Рей смотрели глаза Тэтсуя, он был весь в крови - от ног до головы, словно искупался в ней. В обеих руках - танто. Рядом - тяжело дышавший и улыбавшийся солнцу с новой силой Трент Снарк. Рей стала оглядываться, ища молодого господина, и вскоре увидела Мэдоку, на его лице была кровь. Глаза Рей округлились, но она быстро поняла, что не кровь молодого господина это. Рен была рядом с ним. Даже она сражалась. Рей развернули две сильные руки и правая влепила затрещину. Девушка коснулась рукой лица.
  -Где ты была?!
  Дедушка, его глаза походили на рассерженных пчел, два роя, молнии. Рей сдержалась, чтобы не заплакать. Можно было сказать, что молодой Господин сам сказал ей проведать близнецов, но хоть это и было правдой - не к месту она сейчас.
  -Дедушка, простите. - Упала на колени Рей и сложила руки на палубе, вляпавшись в свежую кровь. - Это никогда не повторится. Я клянусь никогда больше не отходить от молодого господина.
  Украдкой Рей взглянула на Мэдоку. Тот не видел её и дедушку, беседуя с Рен, говоря ей что-то, молодой господин показывал в сторону открытого моря. Там из-за зелени выступали в легкой дымке силуэты домов. Порт Квенты.
  -Без пяти минут порт - сели на мель. Шлюп совсем разнесло, явно после шторма. Неужели второй прошел - тот же оставили восточнее? - помощник Моргана рассматривал какие-то обломки серого цвета на песчаной косе к югу, бриг уже оставил их далеко позади. Морлей, передавший ему трубу, взял вторую и прицелился в сторону порта.
  -Не успеем. - Процедил он. - Вон, какие шустрые, гребут как черти. Тоже заметили халявный приз. Если на тех мелях и осталось что толкового, через полчаса уже не будет, а у Литона срок поджимает, не успеем.
  ***
  Город утопал в садах. Маленькие деревья оказались пальмами, прямо у порта раскинулся обширный рынок. Вначале Рей оглушил мир непривычных запахов, но она успела к ним привыкнуть, пока спустивший паруса "Каспер" разгружался. Обнаженные по пояс люди сновали с тюками, выгружали огромный караван дедушки и еще многочисленные грузы, что привез Литон, Рей вместе с близнецами отведала половину местных блюд, что готовили у причалов торговки в пестрых одеждах южанок. Особенно Рей понравились запеченные арахис с медом и молоком, которые готовила полуголая девица лет шестнадцати. Загорелая с каштановыми волосами до пояса, она слизывала с пальцев патоку и улыбалась Рей, пока Сора совала в рот все, что послаще.
  Вытянув руку, юная торговка сунула сладкие пальцы в ротик Рей и та не сопротивляясь, слизывала с них. Пальцы совершали странные движения во рту. Рей краснела, не понимая причины своего смущения, как и странного обычая этой страны. Загорелая девушка с обнаженной грудью и коричневыми сосками звонко рассмеялась, резко вынув пальцы изо рта Рей, которую тут же уволокла от прилавка абсолютно серьезная Сора. Обернувшись, Рей увидела, как девушка за горячим паром от углей облизывает пальцы, смотря им вслед, и машет рукой. В груди у Рей стало жарко, захотелось пить даже после холодного молока.
  Залитая солнцем Квента встретила их очень радушно, вся оставшаяся половина дня ушла в хлопотах, которые обошли Рей стороной. Вслед за целеустремленной Сорой, Рей исследовала крупнейший порт Кэролла, и окончательно заблудилась бы. Но Сора была не такая - девочка уверенно бежала вперед, протискиваясь в любую щель между людьми и Рей просто поспевала вслед за ней. Караван построили сразу за воротами города портовые рабочие, нанятые Трентом. Сразу по завершении все двинулись в путь: люди, встретившие Трента на лошадях, а дедушка со слугами - в караване. Наоки сел в позу лотоса и стал медитировать, но перед этим он успел сказать во всеуслышание о том, что чувствует тут тьму. Трент усмехнулся.
  -Тьма, тьма грядет. Сколько пророков исчезнувших народов предрекали и обещали Королевствам тьму? Пять веков назад Хаосиз кричал об этом в пустынях юга. Три сотни лет назад папа Средиземья в папстве своем проклял страны Королевств за отречение от единого бога и признал в Безымянном чуть ли не дьявола. Сто лет назад вопли неслись вслед за победной поступью Экстерминатуса по землям востока и юга. Но Королевства все еще стоят. Я тоже склонен думать, что что-то сотворенное людьми когда-нибудь падет, однако - я вернулся, а жизнь по-прежнему бьет ключом.
  Дедушка поворчал себе под нос и засопел, впав в транс. Рен стала позади него и принялась отгонять не существующих в Кэролл мух. Огромная повозка - что-то среднее между кибиткой и маленьким передвижным дворцом - тронулась в путь.
  -Как только со стен и с башен родового гнезда увидят это чудо с востока - поймут, что приближается Снарк. - Усмехнулся вновь Трент. Однако лицо его слегка потемнело. Казалось, что он грустит. Рей взглянула на него украдкой и снова принялась смотреть по сторонам. Она ехала на кобыле, которую подвели слуги Трента вслед за Мэдокой и Асукой - те ехали вдвоем, о чем-то тихо беседуя. Рей не смела им мешать. К замку они должны были прибыть к самой поздней ночи этого чересчур длинного и полного событий дня.
  -А знаешь, почему Снарк? - Трент обращался к Рей. Литон остался на корабле - ему нужно было к сроку вернуться с товаром, то есть снова пересечь Коралловое море на "Каспере". Он попрощался с ними и пожал руки Тренту с Мэдокой. Слуги же, приехавшие из замка были незнакомы ему - больше десяти лет жившему за границами родных земель. Только со старым Кицумом обменялись они улыбками и рукопожатиями. Рей улыбнулась как можно учтивее.
  -Говорят, что если Снарк двинется к кому в гости - он возьмет с собой свой родовой замок. Это лишь отчасти шутка, у меня некоторая родня годами не вылезает из своих гнезд. Теперь же будут отсиживаться там десятилетиями.
  Рей широко улыбнулась, закрыв от садящегося за далеким лесом солнца глаза.
  ***
  Едва выехали за стену портового города, как увидели повешенных детей на старом трухлявом дубе.
  -Что это? - Рей ткнула в мешки, подвешенные к ветвям древа. Казалось - куклы раскачиваются с замершими серыми лицами.
  -Вот я и дома. - Вздохнул Трент и взлохматил голову. - Только сейчас осознал, что к папскому дьяволу все же вернулся!
  -Они мертвы? - Спросила Яиои, разглядывая подвешенных гирляндой мальчиков и девочек в маленькую бронзовую подзорную трубу со старыми стеклами. На голову девочки села птица - черный ворон с синеватым отливом загривка, с деловитым видом он стал выклевывать ей глаза. Яиои отложила трубу.
  -Опять не поделили естественный налог.
  -Что такое естественный налог? - Вопросительно взглянула на Трента Рей, но тот не склонен был отвечать. За него ответил Мэдока.
  -Это когда простые люди отдают своих детей в застенки Гильдии на опыты, отроков постарше - в легионы Экстерминатуса, а еще девочек отсылают на крайний север, за стену в Темный Орден. - Помолчав, молодой господин добавил. - Налог называют "естественным", так как забирают обычно самых слабых или тех, кого родители любят слабее, кем меньше всего довольны.
  Асука, ехавшая слева от Мэдоки издала странный звук и подняла лошадь на дыбы. Низко надвинутый на лицо капюшон коричневого плаща слегка приподнялся, обнажая курносый нос и тонкие, плотно сжатые губы девушки.
  -Неужели сами отдают?
  -Если сами - то обычно обходится без этого. - Мотнул головой в сторону дерева Трент Снарк.
  -А это можно как-то прекратить?
  -Вот этого именно сейчас ждет от Снарка Генрих - чтобы тот встал на пути у Гильдии.
  -Так можно?
  -Это суть Мертаны, Дух Королевств, которого мне так "не хватало" в Син!
  -Проклятых Королевств. - Лицо Рен ничего не выражало, она зевала столь демонстративно, что все её знавшие могли понять степень презрения этой странной слуги рода Ао. - Рей, ты думала над тем, почему пересекая Средиземное Море, мы скрывали цель нашего пути? Каждый раз при досмотре груза Литон указывал в документах не конечный пункт назначения? Таких как он кое-где называют "контрабандисты", а где-то и вовсе причисляют к пиратам. Единственный выход для контрабандиста - не выглядеть аутентичным контрабандистом. Мы весьма респектабельные дорогие и знатные гости, мы плыли как щит, под тенью которого совершились несколько незаконных сделок. В разных странах Средиземья разное отношение к тем землям, на которые мы ступили этим утром, хоть уже который по счету Папа Мертану ненавидит и обещает скорый крестовый поход, он вряд ли состоится когда-нибудь. Папство не сумело привить ненависть к королевствам повсеместно в своих краях, а жители Син слишком мало знают, чтобы судить. Единственные кто на себе почувствовали, что такое Королевства Мертаны - это жители южных империй Дахмут, Ишвар и иже с ними, за произнесение названий которых кое-где здесь отрезают язык, а где-то даже вместе с головой. Исчезнувших южных империй.
  -Истребленных южных империй. - Асука посмотрела сквозь капюшон на Рен так, словно могла видеть её суть. Она говорила тихим и отстраненным голосом, однако Рей ожидала взрыва. Рей единственная настолько хорошо знавшая молодую госпожу, чтобы почувствовать её следующий поступок. Но в этот раз Аська сдержалась, её маленькие столь знакомые Рей белые зубки скрипнули, когда пришпорив серого в яблоках, девушка рванула вперед подальше от медленно ползущего каравана. Минуту спустя Мэдока присоединился к ней.
  Трент вытер пот со лба и взглянул в небо.
  -Я дома... - Шепнули его губы.
  В его глазах Рей видела тени неподвижно висевших людей. Шел мелкий дождь тогда, в то раннее утро, когда пятнадцатилетний Трент покинул родной замок навсегда, без намерения возвращаться. Спустя десять лет он вернулся. Рей открыла глаза и посмотрела на равнину. Вдалеке, на полях работали люди - крохотные фигурки, едва заметные отсюда. Они спешили, ведь лето заканчивалось.
  Естественно?
  Рей взглянула снова на видневшееся далеко позади дерево. Рен словно прочла её мысли.
  -Называя налог Естественным, - Рен поджала губы и выдохнула воздух, - члены гильдии имеют в виду - "эти дети и так умерли бы, не создай мы таких хороших условий для вашего размножения". Отсутствие войн и масштабных эпидемий в Королевствах в последние несколько веков тоже считаются. Все иные народы чают, что жители Королевств как сыр в масле катаются и это отчасти так, для аристократии. Для простого народа это значит - их не режут ночами черти кто, но... - Рен взглянула в глаза Рей и та слегка поежилась. - Простолюдинам нечем платить Гильдии и... кхм, ладно - назовем этот атрофировавшийся орган Советом Пятидесяти Лордов Королевств Мертаны и Окрестных Священных Земель. Притом, что сама "Миртана" лежит намного западнее - это крупный остров в окружении многочисленных архипелагов. Считается родиной мифического Безымянного, основавшего Гильдию. Или наоборот - бывшего первым результатом деятельности Гильдии, её экспериментов, как Экстерминатус, возглавляющих автономные армии Королевств - карающую длань с пастью в ладоне, что жрет иные народы и живет за счет них. Королевства умудряются сотни лет воевать и одновременно не прекращать торговлю. Семья фермера королевств так же многочисленна как семья крестьянина в Империи Син. Если на двоих родителей приходится больше пятнадцати детей это означает одно - доживут до двадцати от силы пять-шесть, и это уже хорошо. Если доживает больше десяти - через пару поколений страна окажется критически перенаселена, это хорошо для любой страны, но не для королевств, и это признак их ущербности. - Тут Трент Снарк усмехнулся с грустью, а Рен сняла красный осенний листок из волос дедушки Нао. - Я читала отчеты путешественников Лао-Шина с востока и Кхала с юга, по переписям двадцатилетней давности в Королевствах Мертаны проживало больше пятидесяти миллионов человек. Это в пять раз больше чем во всем Средиземье и в два раза больше чем в намного более протяженной империи Син. Армия Королевств насчитывала тогда два миллиона человек, но после этого были истреблены несколько ранее расколотых империй юга, - Рен пренебрежительно выпрямилась, - вроде бы даже они были на правах новичков включены ранее в состав королевств. Темное это дело - полвека как завоеванные платили дань Королевствам, служили им и ждали когда войдут в состав страны как полноправные земли Мертаны. Их даже официально охраняли воины Экстерминатуса, сорок тысяч вроде. И вдруг внезапно сорвались, 901 года от основания Королевств 11 дня первого месяца осени - месяца сбора летнего урожая - пересекли границу, напав на Королевства с жалкими восьмьюдесятью тысячами, от которых стараниями рейнджеров Мертаны до Столицы-то добрались половина. И едва осадили, как узнали, что их земли сожжены и народ их истреблен не до чеки телеги даже, а поголовно - убили всех, включая младенцев. Ведь они нарушили одно из основных положений закона связывающего порабощенные Королевствами Империи юга и востока - никогда и ни при каких условиях не пересекать с армией границы Мертаны. Локальные конфликты, внутренняя вражда, войны с соседями, отказ платить дань - за это могли пострадать их правители, смена власти на лояльную и только. Но после подобного не щадили никого. Экстерминатус и легионы в тот раз не возвращались в Королевства - остатки разрозненной и деморализованной армии южан добивали ополчения и рейнджеры. Королевства огромны и беспощадно зажиточны, в отчаянии южане вроде как применили технику выжженной земли?
  -Это прозвали голодной войной.
  Рен смотрела на Трента, скосив глаза, помахивая при этом над спящим дедушкой опахалом.
  -Желали досадить и жгли в Северном Кэрролле портовые склады. Но кроме самого Кэролла это не задело никого, вот беда на голову Снаркам, да? Тогда-то эти затворники высоких замков и стали "подминать под себя королевство за королевством"? Рей! - Рен повернулась и снова взглянула в глаза, но на этот раз Рей сдержалась, не бросилась в краску и не отвела взгляда. - Ты знаешь, что все когда-нибудь заканчивается - ты видишь в Королевствах признаки запустения?
  -Дедушка сказал, что чувствует тут тьму.
  -Ну, еще бы! Королевства питаются не только другими народами, но и собственными детьми!
  Рей собралась с силами, чтобы выдержать этот странный взгляд.
  -Дедушка сказал бы: плод сначала созревает, а потом начинает гнить, если его вовремя не снять с ветки и не переработать. Я вижу спелый созревший плод, он вкусен и приятен взгляду, мне понравилась Квента, если и остальные города подобны ей - я с радостью бы тут осталась жить... с Молодым Господином и его будущей супругой. Мне не нравится, когда убивают детей, это неправильно для моего понимания, но в чужие земли со своими обычаями не ездят. Я тут гость, я не хочу говорить никому, как нужно жить. Простите меня за мои слова о том, что это нужно прекратить.
  Рен улыбнулась довольная и слегка зачарованно смотрела на Рей.
  -Не гниет еще?
  Рей посмотрела по сторонам. Для этого пришлось заставить лошадь сделать маленький круг. Тщетно искала Рей следы гниения, опушка леса вдалеке звала и манила, поля колосились пшеницей, люди, работавшие вдалеке, тянули к себе сердце четырнадцатилетней девушки. Воздух был чист и настолько вкусен, что только морскому под стать и прибрежному. Рей дышала полной грудью.
  -Нет. Это хорошие земли. Наверное, тут живут добрые люди, они не могли повесить тех детей.
  -Ты права - их повесили не они, ведь это - их дети. Плод созрел? - Рен внимательно посмотрела на молчавшую в смущении Рей. - Карта по которой ты прибыла сюда зеленого цвета, мало того на ней - лилии. Тебя не будут искать егеря и рейнджеры королевств, чтобы повесить за пересечение границы как тех детей за отказ выплаты Естественного налога их семьями. Литон хоть и опальный, но брат Генриха Рокфора, а у Мэдоки охранная печать Запретного Города, он знаком с Императором Син который еще никогда не воевал с королевствами... пока не воевал. Если Твой, - Рен сделала ударение на этом слове, - молодой господин пожелает остаться - он сможет это сделать, купив права на титул у палаты лордов, за покупкой родового гнезда какого-нибудь разорившегося местного феодальчика вообще не встанет дело. - Рен свесилась с каравана и присмотрелась к глазам все еще молчавшей Рей с расстояния в метр. - Эх, похоже, я права и Королевства Мечты поймали еще одну юную душу...
  Рей вздохнула и ничего не ответила.
  ***
  Ворота замка Думстоун оказались слишком маленькими, чтобы впустить караван дедушки. Его разбирали всю ночь и заносили по частям, чтобы собрать уже внутри. Хорошо, что Трент все предусмотрел, и с ними ехали портовые рабочие - слуг в замке было на удивление мало.
  Дедушка сразу впал в свою вечернюю медитацию, и Рен приказала не трогать его, Нао заносили внутрь вместе с крышей каравана, которую быстро сняли ловкие рабочие.
  -Отец в Столице? - Первым делом осведомился у хозяина замка Трент.
  -Да, сейчас от силы там сорок Лордов в палате, остальные в своих замках. И я не советую там тебе показываться.
  -Я в курсе. Там сейчас грызутся на счет "казуаров" применения Салического закона.
  -Нед твой брат? - Спросила Рей на ухо Тренту, понимая, что ведет себя возможно и не по незнакомому этикету.
  -Ага. - Рассмеялся во весь голос тот. - Мы все слишком разные - и внешне и, по сути. У меня восемь братьев и один нормальный.
  -Я все слышу. - С укором проворчал Нед. - Однако рад, что оказался "нормальным".
  -Нед, - легкой грустью сказал Трент, - я не говорил, что нормален именно ты.
  -Мы столько не виделись и на те, - с показным отчаянием воскликнул Нед, ухмыляясь в растрепанную на ветру бородку. - Ты мне еще спрятанный от тебя деревянный меч припомни.
  -Он назывался "Лед".
  -Безымянный, ты помнишь! И кто после этого не нормален?
  -Я не забываю друзей врагов и осколки своего детства. Впрочем, на первых двух память иногда подводит.
  -Тони в "кузнице", которая все меньше напоминает кузницу, а больше жилище алхимика-изобретателя, вместе с Пайпер Сноу. Помнишь её? Они будут рады тебя видеть, но ради безымянного прости, что не вышли тебя встречать, ты же знаешь. Пока тебя не было, Тони вместе со своими "Зачарованными" стал ковать самые лучшие мечи в королевствах, теперь Снарки - еще и кузнецы. В Столице твоего брата прозвали "Железным Человеком", постепенно начинает складываться легенда о его Стальном Сердце, слугах Танатоса (по-видимому, это наши четыре зачарованные сестренки-ведьмочки Сноу) и всем таком прочем. Наш зеленый холм рисуют как извергающийся вулкан под черными грозовыми небесами, воистину Думстоун отныне Роковая Гора. Ты же знаешь аристократию - им нужно выделяться всеми возможными способами их клинки не мог выковать обычный человек, поэтому твой брат теперь как бы Бог в устах не только лишь народных...
  -Им?
  -Безымянный, да какие бы аристократы, я в Столице ни разу не был, отец там ни разу в совете пятидесяти не заседал лично, лишь его представитель появляется время от времени на радость местным троллям.
  Сора. Отчего она это сказала?
  -Я много читала про ваш род. Таких как вы, у нас на Родине называют "хикикомори".
  -Хики-кто? - Нагнулся к семилетней Соре высоченный Нед Снарк.
  -Отшельники, десятилетиями не покидающие свои дома, пусть даже те возвышаются посреди оживленного города. Они есть не только на полуострове Нипа, но по всей империи Син. Бессмертный Император в Запретном Городе тоже отшельник-хикки, его почти никто не видит, но мой отец с ним - близкие друзья детства. Оказывается у вас в стране много хикикомори.
  Сора по-хозяйски стала осматриваться.
  -Пока мы плыли на "Каспере" было много разговоров. - Сора целомудренно закусила большой пальчик, вспоминая. - Говорят, в ваших Королевствах скоро тролли будут воевать с хикикомори. Соре интересно - как это?..
  Трент и Нед рассмеялись. Настала пора Рей уводить Сору подальше, закрыв ей для верности ладошкой ротик, пока та еще чего-нибудь не ляпнула, уставшая с дороги.
  За те два месяца, что они провели в замке, Рей успела привыкнуть к новым порядкам. Все тут было незнакомым, чудно, но в то же время интересно. Рей знала, что скоро они отправятся на север, оставив дедушку на попечение Рен и её близняшек. Сора тоже остается, а вот Трент вместе с молчаливым Тэтсуя поедут вместе с молодым господином. После того как Мэдока прошел Храм Испытаний он изменился. Рей не знала точно - в чем, но что-то поменялось в нем. Он выбрал именно её для своего путешествия в Чернотопье, откуда вернулся с молодой госпожой. Так странно, ведь Рен претендовала на место по правую руку от господина. Дедушка дорожил Рей - она это знала - и желал ей добра, однако она осталась у него одна, единственная, кто смог бы еще служить господину из почти истребленного клана Ао. За два дня до начала путешествия через земли Северного Кэролла, а затем и Вирджин, Кейстоун вплоть до северных земель Нью-Старка и стены, дедушка Нао явился к Рей во сне.
  -Видишь!?? - Скрипел он, потрясая странным причудливым посохом, - Ты... это... видишь?!
  Рей пыталась понять, что не так, но не могла. Однако дедушка старался, Рей не хотела его расстраивать, поэтому кивнула головой и ответила:
  -Да дедушка, я вижу. Я буду хранить молодого господина.
  
  
  Снимки, которые не стали отсылать.
   Глубокая ночь с 25 на 26 августа. Где-то в горах Кавказа.
  Мальвина лежала на кровати, скрестив руки за головой. Оранжевая кофта расстегнута на груди, волосы растрепаны по подушке. Глаза закрыты в наслаждении. Она слегка улыбалась, словно чувствовала что-то невероятно интимное в эти мгновения.
  Но все нарушила Урсула. Сорвав с неё наушники со словами: "Дай послушаю!"
  Словно там звучала композиция её любимой группы, а не сигналы из запределья, настолько далекого, что думать о нем желательно лишь в прошедшем времени.
  ***
  Молоко для кофе как всегда убежало.
  До моря в эти дни было всего ничего, но ни Урсула, ни Мальвина купаться не бегали, не спускались даже, чтобы позагорать. Нужно было завершить "дела" и уезжать. Чтобы снова вернуться через год. И продолжить начатое.
  -Заметила, что-то со временем?
  -А что с ним?
  Мальвина сделала вид, что не чувствует сладкого напряжения в груди Урсулы. Того особого напряжения, отдающего бархатом в голосе и замедлением субъективного времени во взгляде. Того особого и странного - стеснения что ли - которое предшествует чему-то большему.
  Пальчик Урсулы исследовал каждую петельку, каждую застежку на кофте этой, пока рука не скользнула глубже, а в глазах не появились искорки веселого счастья.
  Но сквозь этот фейерверк пытавшегося вернуться детства сквозили первые снежинки близкой Зимы.
  -В последнее время что-то не так. В последние годы оно словно изменилось. Я точно уверена, - палец Урсулы поднялся вверх, - раньше оно текло медленной сибирской рекой, а теперь бежит быстрыми горными кавказскими ручьями.
  -Так и должно быть. Ты переезжаешь, и все меняется. Ты сама меняешься, что-то уходит. Нужно искать что-то взамен, нечто, что позволит оставаться внутри потока жизни. Все уходит, и если не цепляться за важное, постепенно его унесет, и ты останешься одна.
  -Одна...
  -Да.
  -А помнишь, когда-то мы их просто считали? Все загадывают желания, а мы лежали в круг, головами друг к дружке, ноги врозь и считали падающие звезды. С секундомерами в руке. А теперь загадываем желания. Теперь нам до них снова нет дела. Все как-то не так, все наоборот. Теперь они лишь должны служить нашим желаниям, земным, так ведь?
  -Не обязаны. Мы их не просим, просто играем.
  -Играли, когда были детьми.
  -А сейчас что нет?
  -Сейчас мы школьники...
  -Но уже не дети?
  -Не знаю.
  -Я помню.
  -Правда?!! - Мальвина вскричала и тут же уткнулась в подушку снова, стараясь спрятаться.
  -Тогда все время мешала луна. Мы её ненавидели за это. Нас не понимали мальчики, которые изучали её в свои самоделки, многие грезили о ней, хотели становиться космонавтами. Нам же все это было не нужно, но она нам просто мешала. Слишком яркая... А теперь каждый раз, как я на неё смотрю, будто снова возвращаюсь в то время, теперь наверное я её люблю. Это как бы предательство.
  -Почему?
  -Ну... не знаю, просто чувствую, что что-то не так.
  -Климат?
  -Смеешься?
  Лицо Урсулы снова стало странно несерьезным. Она вновь подняла вверх свой привычный указательный палец и заявила:
  -Астрономический климат на Кавказе пару десятилетий назад перестал быть счастливым.
  -Каким "счастливым"? Может все-таки - благоприятным? Ты астрономию с астрологией не путаешь?
  -Все, перебираемся на острова, лечим нервы!
  Мальвина застегнула кофту, вскочила с кушетки и на цыпочках побежала по винтовой лестнице наверх. Закрыла аккуратно за собой дверь, несколько секунд прислушивалась. Зачем-то, сама не отдавая себе отчета, поцеловала эту крашеную деревяшку. Повернулась к ней спиной, прислонилась и осмотрела свою комнату.
  Классический беспорядок.
  Подошла к компьютеру и пнула системник.
  -Сука...
  ***
  На ноутбуке приклеен логотип. Мальвина подогнула его ногтем, отлепила эту гадость и, подумав секунду, прилепила на пол, прямо у порога. Так, Урсула обязательно на него наступит.
  -Бяка ваш Астротел-Кавказ.
  Ноутбук был новый. Месяц назад тут была реорганизация. Кто-то наконец-то нашел деньги. И судя по всему большие. Но Мальвину все это не волновало. Точнее - её вообще ничто не волновало. А в частности эта обсерватория, и уже давно. Только вот она никому и ни за что не сказала бы причину таких перемен. А ведь когда-то она мечтала работать на Кавказе. Не успела закончить школу, а уже два года здесь, и вдруг - все изменилось.
  Она вынула два шестиячеечных аккумулятора и отвинтила крышку. Тонкие пальцы быстро извлекли начинку, винчестера не было, собственно он и не был нужен - твердотельной памяти хватало, а доступ в интернет тут был широченный. Главное другое - марка процессора, о которой она никогда не слышала.
  -С криптозащитой что ли? Блин...
  Не так быстро и совсем без энтузиазма она стала собирать развороченный ноутбук обратно. Им прислали целый ящик, прямо подарок деда мороза. Что-то ей подсказывало, что дело не в криптозащите, но и на это ей было теперь наплевать. Дареному коню в зубы смотреть святотатство и излишество, все равно их вычистили перед дарением. Ну и что, что кривые, следов то не осталось.
  Шлепнув ноутбуком по столу со всей мочи, она достала свой старый из уже упакованной сумки.
  Лето кончалось. Скоро начнется последний, десятый класс. Она снова наденет форму, благо её поменяли, учтя моду и теперь не стыдно носить нашивки.
  Подумав пару секунд, убрала его обратно и принялась за новый.
  Компьютер загрузился моментально. БИОС тут явно не было. Зато весь необходимый софт кто-то установил заранее. Правда он все равно был не нужен, а вот то, что нужно было им здесь сюда вряд ли встанет.
  -Андроид...
  Почему-то Мальвине стало грустно. Она уже два дня не проверяла служебные контакты. Какой смысл, если другая смена появится тут через трое суток. Вот они пусть и разбираются.
  -Что-то не так... - Вслух сказала девушка. И взлохматив голову, попыталась понять: что именно. И с кем? С ней, или...
  Огонек мигает.
  Мальвина приподняла край корпуса и поднесла к нему глаза.
  -Странный.
  На секунду подумалось, что аккумуляторы у этого детища извращенных технологий с секретом.
  Сконструированы так, чтобы хранить тайну его нутра и теперь ей как преступившей закон положена кара.
  -Бух! - Прошептала девушка одними губами. Ноутбук не взорвался. Странный знак и лампочка рядом с ним мигали.
  -Может, вывели какую функцию софтовую сюда. От нечего делать. - Пожала Мальвина плечами и, снова приподняв миниатюрный корпус, ударила им со всей мочи по столу, надеясь, что эта хреновина сломается, и она отпразднует победу и достанет старый.
  Огонек мигал. Брови Мальвины хмурились.
  ***
  -Мы тут занимаемся первичной обработкой информации, чтобы они там в своих институтах столичных могли лакомиться тайнами мироздания, не отрывая сытых разжиревших задниц от пропотевших кресел, так?
  В ответе Урсула не нуждалась.
  -Черт, мы же школьницы!
  -Не все. Не все, кто здесь работает - школьники. Мы, по идее должны были гордиться этим.
  -Но смысла это не меняет! И теперь, они присылают нам "это"!
  -Не доверяют, наверное.
  -А мы давали им повод?
  -Слушай, мы тут два месяца, и смена прибудет через три дня. Давай все им оставим и забудем ладно?
  -А что нам остается...
  -Правильно, ты такая умница! - Мальвина сжала уши подруга так, чтобы ей стало больно. Она стояла сзади, обхватив её сидевшую по-турецки на стуле двумя руками и положив подбородок на плечо. - Но иногда сволочь, ты меня злишь как моя мама. Рассудительная и эгоистическая сволочь в маске. Вайзард!
  Пальцы отпустили раскрасневшиеся уши Урсулы и легли на её пухлые плечи. Мальвина чувствовала по изменившемуся дыханию Урсулы, как остановился её взгляд, и расширились зрачки. Не видела, но чувствовала и знала, как чувствует и знает рыба в воде, что добыча рядом. И праздновала победу, только безо всякой радости.
  ***
  Урсула её все же уговорила. Кадры, которые получали они от A-net, мелькали на экране с невероятной скоростью.
  -Что им сегодня не терпится там. - Теперь Мальвина сидела в нагретом кресле по-турецки, вся её поза говорила о напряжении, которое не снять и не объяснить другому человеку. Собаке можно, а кот тебя поймет всегда, но людишки такие странные существа, себе подобных понимают хуже, чем животные их. А еще говорят, что разумный вид. Может и разумный, но неспособный к коммуникации. Приблизительно об этом думала девушка, смотря за увлеченным глазами и мелькавшими быстрыми тонкими пальцами подруги.
  -Много заказов. - Урсула двинула плечами и поставила чашку с кофе на клавиатуру. Наклонившись вперед, ткнула пальцем в пятно на экране. - Вот эту гадость снимают сегодня Австралийцы. А эту хрень, - ткнула в зеленоватый полумесяц, - Японцы.
  -А что снимаем мы?
  "Парней на пляже, как же..."
  -А мы снимает и то, и это. Круто, да?
  -И что в этом крутого?
  -Ты что дура? Они рядом!
  -Конечно, я же с детства такая, забыла?
  -Они как сговорились! Я никогда не слышала про UDFy-38235521. Хотя теперь знаю, что это рядом со знаменитой UDFy-38135539!
  -Ну мо-ожет кА-акие общие программы по исследованию удаленной хрени на удаленном робо-телескопе. Левом к тому же. - Заикаясь, удачно сымитировала Мальвина акцент статского советника.
  -Я не слышала про программы, исследующие эти объекты.
  -Тебе пятнадцать, тебя вообще тут не должно по идее быть. Ты должна сюда с экскурсиями ходить и персеидов считать, лежа в гамаке. Но в России все через жопу, это всем известно и уже давно, поэтому те, кто должен быть тут - в гамаках, а тут мы.
  Она повернулась к подруге.
  -Смотри, вот им идут заказы через интернет, мы тут работаем считай за копейки, а ведь институтские на этом деньги делают.
  -Нэ делают.
  -Почему? - Опешила Урсула.
  -По-таму. - В животе у девушки что-то завибрировала. Сначала она подумала, что хочет есть. Устало так подумала. Но вибрации были какие-то не такие. Потом с ужасом решила, что беременна. Ужас быстро прошел, но не вибрации. Мысль о том, что она забыла кое-что вынуть, Мальвина отбросила сразу. Поняла, что угорела тут за эти месяцы и, сунув руку в карман кофты на животе, вытащила коммуникатор.
  "Вина, забери меня как приедешь!"
  -Они рядом, эти штуковины.
  -А прикинь, они там думают - тут у русских такие профессоры седые сидят, о высших материях рассуждают, Хокинга за пояс затыкают каждую минуту, временами пытаются представить себе, что было до Большого Сюрприза и падают в обморок от перегрева мозга, погруженного в физику чуть меньше чем полностью.
  -Ага...
  -А тут сидим мы с тобой и называем, - Мальвина ткнула в пятно на экране пальцем, - SPT-CL J0546-5345 "этой хренью"...
  -А что это? - Сощурившись, спросила Урсула. - Моя не понимать, я блондинка, совсем отупела.
  -Я думаю ядро нашей вселенной. Самое крупное скопление галактик из обнаруженных. Вот смотри, из Антарктиды снимали шесть лет назад. - Девушка открыла четыре снимка со скоплением звезд и почти неотличимых от них "иных объектов". - Даже в новостях мелькало. Красное смещение 1,069 перевести в привычные единицы, получим восемь миллиардов световых лет...
  Чувство возникло снова. Странная заноза, Мальвине пришлось тряхнуть головой, чтобы отогнать его. Знаете, как бывает, когда видишь что-то словно чужими глазами. Это быстро пропадает и никому из не испытавших этого не объяснишь почему "не сходится", наверное, это что-то наподобие дежавю, только наоборот, ну или, по крайней мере, иначе.
  -Что-то не сходится. Они... они разные.
  -Ну, еще бы, ведь то снимали не на этом телескопе, к тому же - снимки после обработки на компьютере. Тут два варианта, их совмещали, - Урсула вырвала левый монитор и, развернув его исключительно к себе, стала насиловать клавиатуру. Через секунду она откинулась на спинку кресла и щелкнула зажигалкой.
  -Не смей! - Закричала ей в ухо Мальвина.
  -Ладно-ладно. Почему ты эту гадость, похожую на сыпь называешь центром вселенной, услышала где-то?
  -Мы школьницы. - Напомнила она почему-то, медленно так и отрешенно смотря на экран. Встала и направилась к двери.
  -Эй, ты куда! - Снова закричал ей вслед голос на грани с истерикой. Урсула вернулась, обняв за шею Мальвину, и прижавшись щекой к её щеке, прошептала:
  -Завязывай ты с этим дуреха, а то они обвинят нас в том, что мы испортили их оборудование, давай не будем отсылать эти снимки, пусть с ними разбирается СЛЕДУЮЩАЯ смена, ОК?
  -Ведь мы испортили что-то верно?
  Мальвина дышала, понимая, что попалась в свои же расставленные полчаса назад сети.
  -Я не хочу, чтобы они мне или семье звонили. Бывает перегруженность заказами, напиши им это и удали снимки, которые они запросили.
  -Почему? - Не поняла Мальвина.
  -Ты что не въехала? - Урсула повернула её вместе с креслом к себе. - Ты видишь, что тут? Четкость изменилась на пару порядков. И изменилась, когда сюда приехала следующая смена, ведь так?
  Мальвина молчала.
  -Вот смотри, я работала официанткой в ночную смену и наебнула бутылку шампанского за двести баксов, с меня сняли восемьдесят, это честно?
  Мальвина наклонила вбок голову и молча продолжала смотреть.
  -Знаешь, сколько этот роботизированный восьмиметровый телескоп стоит?
  -Сядь сука и давай думать. - Еле слышно сказала Мальвина. Урсула, не меняясь в лице ткнула её лбом в переносицу, но видимо слабо ткнула, Мальвина по-прежнему твердо смотрела ей в глаза. И молчала. Вытянув плоское, - "блин...", - Урсула шлепнулась рядом с ней и несколько раз покрутилась волчком перед мониторами.
  ***
  Сутки спустя, в поезде.
  В эту ночь Мальвина не смогла отдохнуть. Вообще. Потому что Урсула будила её раз пятнадцать. Она носилась по вагону со своим нетбуком и никак не могла успокоиться.
  -Циклон над Европой...
  -И что?
  -Погода не летная.
  -Я туда не лечу, дай поспать.
  -Дура, над Африкой тоже. "Сиберия" называется, там штормит, и пишут "никогда не было столько торнадо"...
  "Ха! Наш Сибирский! Вот они побегают, "Сделано в России!" Ха-ха-ха!!!"
  -Тебе какое дело?
  Урсула молча смотрела в полутьме купе в глаза подруге, на дисплее плыли цифры и буквы сверху вниз.
  -Ты хочешь сказать, что только мы могли сделать для них те фотографии в эти дни?
  Урсула кивнула и надула губы.
  -Ну, мы и сделали! Но не отослали. Спи.
  -Не могу, они еще письма шлют.
  -С угрозами?
  -Ты издеваешься?
  -Ну, раз пока не с угрозами, спи.
  -А если нас выкинут?
  -Кто, американцы? Мы - Русские!
  -Не только американцы шлют, японцы тоже! - Она развернула нетбук и, щелкнув пробелом, ткнула в лицо Мальвины. Та захлопнула крышку и отвернулась к стене.
  -Блин, ты даже не переводила письмо, откуда знаешь, чего они хотят?!
  -У меня пять лет стаж анимешницы, зачем не переводить?
  -Ну, так напиши им, что мы ШКОЛЬНИЦЫ, из чувства патриотического долга и жажды знаний на каникулах управляем РОБОТОМ-ТЕЛЕСКОПОМ, они поймут и отстанут, это как раз в их менталитет попадает. Добавь, что русские, что ушанка на голову давит, и пьяные медведи в поезде спать не дают. Бухают все! Холодно блин. Когда в купе кондиционеры установят?
  -Я написала им, что мы едем домой, сказала, что следующая смена будет через сутки. Они сейчас требуют.
  -И как я им из жопы достану снимки?
  -Ну, они же у нас есть...
  -Нету, забудь.
  -Они хотят коды прямого управления через интернет, как раньше, чтобы самим снимать, я так поняла - у них аврал.
  -Пошли их. К начальству. И дай поспать. - Мальвина во второй раз отвернулась к стенке и заткнула уши руками. - И вообще, у них на орбите телескопы есть, или пусть подождут несколько часов, когда сами снимут. Придурки они короче.
  Мальвина снова прислушалась к перестуку таких близких колес. Перед ней был океан, далеко-далеко, на зеленоватых волнах покачивалась лодка. Стоило ей подумать о ней, как она оказалась там, не в ней, а скорее над ней. Там лежал мальчик со странным лицом, в руке у него был спиннинг, волосы завязаны на затылке в странный пучок, Мальвина никогда не видела таких причесок раньше. Сколько она ни пыталась, так и не смогла понять - что же странного с его лицом. Толчок в живот получила и свалилась на дно лодки, лицом ему в грудь, попыталась оправдаться, заикаясь теперь уже не понарошку, а по-настоящему и вдруг... открыла глаза. Её трясла Урсула.
  Показала ей заголовки новостей про аварию на телескопе Хаббл. При этом выражение её лица напоминало... К-он.
  -Блин. - Со странным выражением моргая и потирая при этом глаза, заметила Мальвина. - Ты сходишь с ума, да? У них там дофига телескопов и инфракрасные и радио, забудь! И оставь уже меня в покое. Ей богу, у тебя характер пляшет как мой папа после вытрезвителя. То тебе на все плевать и ты меня пугаешь, то начинаешь переживать из-за хуйни.
  -Слу-ушай. - Добавила она отрешенно через минуту. - Скажи им уже, пусть сделают там себе харакири или сэппуку, раз не получилось вовремя эту хрень снять и успокоятся, а? - повернула свое странное, даже страшное лицо к Урсуле и нервно рассмеялась.
  -Вообще-то мне звонили из Бельгии. Сказали, что из Бельгии, говорили по-английски... На мой номер... Сказали - не могут связаться с нашим начальством и вежливо просили коды. Ты выключила свой сотовый?
  -Я его и не включаю обычно, разве если нужно позвонить. Все, кому я нужна, шлют СМС или мейлы.
  -Блин...
  -Я ненавижу этого жука в кармане!
  -Ну, бли-ин...
  -Вибратор хренов!
  Урсула села на кровать и обхватила голову руками.
  -Нас выгонят!
  -Ну и клево! Зато десятый класс - последний! Спи!!!
  
  
  Ежики
  -Тут одни девочки, - сказала вечером Кафка, - а мальчики у них бывают, или они их прячут? Или может, я просто не различаю, хотя они так похожи...
  -Они все девочки, мальчики образуются так: приходит время и одна из них решает стать мальчиком, после у неё поднимается температура и за несколько дней она меняет пол, а затем оплодотворяет всех девочек и умирает. Вся интрига в том: кто же станет мальчиком? "И охотно и боязно!", как говаривала моя мама. На этом основана чуть ли не вся их культура, это единственное, что заставляет их хоть немного смущаться. Ты уже видела, как они реагируют на смерть друг друга: просто стоят и смотрят, задумчиво так и как-то с интересом. Еще они никогда не спят. Иногда некоторые из них засыпают, и тогда остальные, боясь Пробуждения, убивают Уснувших. Они всегда старались оградить себя от снов. Для пятнистых в их "культуре" с пробуждением связано что-то "ужасное", я сначала думал, что они боятся измениться после пробуждения, потерять себя и стать чем-то иным, поэтому на протяжении сотен поколений они старательно учились не спать и убивали тех, у кого это не получалось, равно как и их потомство. Так они научились обходиться без сна в своей жизни. - Пожал Волчик плечами.
  -Зачем они так насилую себя? - Спросила у Волчика Урсула.
  -На протяжении веков люди с планеты Земля учились обходиться без убийства, и многие преуспели в этом - есть особи, которые на протяжении своей жизни так никого сознательно и не убили. "Зачем они так насилуют себя?", спросите вы? Я отвечу так: "Скорее всего, это соотносится как-то с их верованиями, культурой, люди наметили себе цель и идут туда, и гонят за собой остальных, чтобы вместе идти к цели, конечно, некоторым со стороны все это может показаться глупым, но на то и свобода воли..."
  -Ты опять про то и про это... - стала мять губу Урсула.
  -Многие люди, - продолжал Волчик, как ни в чем бывало, - искренне считают, что если совершат убийство, то изменятся навсегда - это переломный момент, которого они не желают. Этому способствуют многочисленные истории о людях совершивших этот грех и их дальнейшей судьбе, что вообще естественно, в подобном обществе. Многие пятнистые тоже боятся измениться, ты можешь их убеждать, что ничего не случится, если они проснутся, что проснувшийся мало чем будет отличаться от себя до сна, но многочисленные рассказы о подобных Пробудившихся в ранние века настолько ужасны и неприятны, что они предпочтут перебить всех родственников сони, чтобы подобное, ни в коем веке не повторялось.
  -Я сама соня и люблю поспать.
  -Ты ужасное существо с их точки зрения и тяжкий грешник! Вообще - ты Чудовище, я всегда так считал, ага-ага! Вот смотри, я же тебя не убедил, что маньяк убийца может вести себя как обычный человек и быть добрым, и что если он раз совершил что-то подобное, не значит, что это будет повторяться, а если это повторяется - это тоже ничего не значит. Если он убьет кого-то из дорогих для тебя людей - твое тело само принесет ему приговор, тебе только сопротивляться самой себе не нужно будет, а дальше все решится: ты или он. Но ведь страх общества перед такими людьми остается!
  -Но, то убийство, а это безобидный сон, от которого нет вреда другим созданиям!
  -Пятнистые слишком спокойно относятся к убийству, зато панически снов, они боятся тех, кто еще дышит и вообще живой, но уже не реагирует на мир, это ужас для них, сопоставимый для нас со страхом перед зомби. То есть, я хотел сказать, что для них убийства не несут вреда другим созданиям, а вот сон и тьма - ужасны! Потому что они не знают, что будет после них. Проснувшихся не было! Их все убили! Есть только страшные истории о подобных Монстрах!
  -А после смерти знают?
  -Наверное. Я еще не выяснил. По крайней мере, смерть для них не противоестественна и не отталкивает так сильно, как сон! Они не боятся самого сна, боятся лишь побуждения. Спящий - должен умереть, для них это так же естественно, как для людей утилизировать трупы, это называется "похороны", люди не дают добраться до тел важных им людей падальщикам, но ничего не имеют против червей. В общем, я не смог тебя убедить, и ты их не сможешь!
  Но Урсула все равно учила пятнистых не бояться снов и пробуждения от них. Но однажды...
  ***
  В тот день они нашли Анну - странная, но милая находка. В тот день до них снова дошли слухи о зверствах военных.
  -Никому не говорите, откуда мы и что мы как-то связаны с теми людьми, если уж такая слава идет о нашем городе.
  -Они посмотрели много фильмов про попаданцев и теперь исправляют ситуацию - делают то, чего не сделали все эти герои.
  -Это ужасно.
  -Это естественно. Зверства - это самое естественное, что может быть, просто ты не хочешь, чтобы это случилось с тобой или кем-то, кто тебе дорог.
  -Я хочу, чтобы этого не было вообще! Разве не для этого все люди столько страдали, разве не для того, чтобы перестали страдать их потомки?
  -Эм, каждый должен пострадать, многим это даже нравится. Вся соль в разнообразии, думается мне, устал человек от цивилизованного обличия, маски сняты, маски сняты, а животы сыты, вот радость-то!
  -Мне кажется, я ошибаюсь, или ты их поддерживаешь?
  -Ты милая.
  ***
  -Я смотрю на камень, он смотрит на меня, так пахнут чудеса, я позабыла этот запах. Ты с Земли? - Спросила Аня, отрываясь от цветка и пристально разглядывая лицо Егора.
  -Камень не может смотреть он не живой.
  -Странный. А ты живой? Ты можешь двигаться по временной оси мальчик - это жизнь. А камень двигается по перпендикулярной к нашей временной оси, все его процессы застыли для нас. Это снимок жизни, снимок мертв для нас. Мы никогда не увидим его таким, каким видит себя он сам, мы для него - красивые или ужасные статуи, там, где живет он - мы неподвижны и мертвы. Его глазами - мы мертвый мир.
  -Это ты в книге вычитала?
  -Мне камень рассказал. Однажды он прилетел на Землю, и попал в нашу Систему.
  -Солнечную систему?
  -Нет, в Систему. В Двойную Спираль, что внутри тебя, она позволяет нам видеть предметы схоже, делая нас единым видом. Я тогда была уже Страрудой, но не Системой. Это было очень давно.
  -А сейчас ты что?
  -То, что перед тобой. И оно проголодалось. И если ты продолжишь задавать свои глупые вопросы - оно попробует тебя на вкус. - Сказала Аня. Егор стал краснеть и рыться в сумке, доставая оттуда чипсы, банку с колой, упаковки печенья, сгущенное молоко, консервированные салаты и кильку в томатном соусе, упакованный в полиэтилен хлеб и много чего еще. Аня брала каждый предмет в руки, долго его рассматривала, нюхала и аккуратно клала рядом с собой. Сидела она по-прежнему на коленях прямо напротив Егора.
  Егор вскрыл банку с консервами и салатом, сделал для девочки сэндвич и протянул его ей. Аня поблагодарила, понюхала с заметным наслаждением, даже покраснев слегка, и откусила кусочек.
  -Вкусно-то как. - Сказала она. Егор тоже стал краснеть, отчего-то у него во рту образовалось столько слюни, что он накинулся на еду как голодный зверь. Через каких-то пять минут Егор откинулся на сиденье автомобиля и стал смеяться, закрыв глаза. Аня, молча, наблюдала за ним.
  -Как ты можешь говорить с камнем, если он живет в параллельном времени? - Не унимался с расспросами Егор, ему казалось, что девочка просто водит его за нос.
  -В перпендикулярном. - Поправила Аня его. - Очень просто, только научиться было сложно.
  -Не можешь ты разговаривать с камнями, они думать не могут. Если в своем времени у них происходят процессы - они думают, то в нашем времени они мертвы! Временные оси перпендикулярны!
  -В этом весь секрет. - Сказала Аня
  -Расскажи и научи!
  -Долго, ты умрешь, но могу рассказать. Все дело в том, что человек измеряет.
  -Не понял. - Честно признался Егор.
  -Измерения существуют только в твоем воображении. Перпендикулярность тоже. Но без твоего воображения нет тебя. Перестав так видеть мир, ты исчезнешь как система, как часть Системы. Понял?
  Егор покачал головой.
  -Ты не сможешь изменить свое мышление настолько.
  -Насколько? - Загорелись у мальчика глаза.
  -Чтобы продолжая жить в своем времени, думать параллельно и в его, это очень ненормально.
  -Понятно. - Сдался Егор.
  -Вообще-то говоря про перпендикулярное время, я все упростила для тебя. Для меня времени не существует вообще.
  -Как это?
  -Его можно упростить и с точки зрения науки, просто отрицая, например, используя четырехвалентную логику, но став Страрудой однажды давно я перестала доверять науке. Не потому что она ложная - я поняла, что есть вещи, которые я хочу, но не могу получить, признавая науку. И я отказалась. Поэтому могу обойтись и без этого. Так как я не часть Системы, я могу отказаться от признания времени, не сопротивляясь ей, признавшей время вслед за вами...
  -Ладно, проехали! - Взмолился Егор. - Хочешь еще сэндвич?
  -Не откажусь. - Скромно заметила Аня. И снова слегка покраснела.
  -Говоря, что наука не ложная, я опять немного схитрила. - Стала объяснять Аня с набитым ртом. - Общаясь с тобой, я пытаюсь говорить то, что ты поймешь именно так, как я хотела бы этого. Для меня не существует "лжи", как и для остальных существ, вы просто признаете её, пока, временно вам так удобно. - Аня вытерла рот рукавом и отряхнула руки. - "Не признавать науку", значит, для меня не играть по вашим правилам на вашем поле, признавая громоздкие условия. Наверное, излишняя усложненность системы, на которой построены ваши организмы, ДНК, сказалась и на вашем мышлении, вы идете всегда по самому замысловатому пути. Я хочу сказать - вы сами решаете, ложное что-то или нет, просто вы обучили вашу Систему науке, хотя корни вашего стремления именно к науке, как к инструменту для достижения разнообразных целей лежат именно в Системе, круг замыкается...
  -А чем ты питалась тут до нас? - Прервал её объяснения Егор.
  Аня достала из раздутого кармана круглого ежа. Плоский ежик шумно и пафосно надулся и стал шариком, но остался ежом.
  -Они там в стопке. - Объяснила Аня Егору, точнее его расширившимся глазам.
  -Что тебя смущает?
  -День. Уже давно день.
  -Все может быть.
  -Но в ту ночь, когда мы оказались тут была ночь.
  -В вашем городе была ночь?
  Удивление звучало в словах Ани. Но так звучало, словно она через силу вспомнила - как это делается. Как создается удивление.
  -Да.
  -Бедненькие. - Совсем без интонаций сожаления сказала Анна. - Так вот почему вы такие дерганные. Было затмение, там что-то вращается по странной орбите вокруг звезды Дона.
  -Звезды Дона?
  -Особая звезда, такую и не сыщешь. Хорошая такая звездочка. Нужна для сплетения паутины.
  -Я совсем ничего не понимаю.
  -Когда идет затмение, тень ложится на равнину, и тень бежит по равнине, меняя её, стая идет за тенью, она всегда внутри тени, стая боится света и только так может выжить здесь.
  ***
  Тут Аня встала, широко расставив ноги - носки вовнутрь - пятки на земле, и подняла руки и вытянула их вперед. Взгляд и ладони, пальцы схватили мир - цепкие! Улыбка, а в глазах огонь, мысли услышали тот зов - чуткие!
  -Поворачивайся. - Шептали губы толщиной ребенка с радости веселья миг. - Ну же, развернись время.
  Автомобиль дрожал. Дрожали все деревья с красными цветами вкуса мяса.
  "Все впереди!", - кричали запахи цветов. "Тебе так много лет?", - Спросили мысли старых пней.
  -Мне больше ваших всех колец. - Сказала девочка и расцвела цветком внутри неё улыбка того забытого Чешира. Что жил когда-то на Земле и был Землей.
  -Вероника, спасибо все-таки тебе. - Шептали губы, утонувшие в сладостных мечтах о прошлом.
  Автомобиль, дрожа, поднялся на колесах. Открыл он карбюратор пасти. "Такого быть не может!", кричали мысли, утекая прочь. "Вы не нужны такими мне!", ответила Свободная Душа. Не слишком быстро и не слишком сильно. Иначе тут нельзя подумать. Секунда мысли - и года вещей.
  Она видела, как меняется мир. Все дышало, все жило. Все мертвое вдруг оживало в этих мыслях медленно тягуче умиравшей и бессмертной тут души. Он менялся так, как быть того не может в нашем времени никак. Но стоит сделать шаг в другую сторону. Кто сказал, что время лишь линейно? Причем тут многомерный мир?
  Тут трудно думать. И еще труднее что-то изменить. Этого не существует в жизни прямой человека.
  -Привет автошка. - Весело сказала вмиг она. - В той точке, где жизни человека, ангела от бога, пересекают ткань времен, тебе придали форму эту. Для них застыл ты и не можешь измениться иначе как по воле сил доступных пониманию людей. Но ты другой, я это знаю!
  Металл плыл, меняя форму. Весь взбурливший на мгновение мир затихал - Анна сосредоточилась на том, чтобы думать хоть немного параллельно миру автомашин, любимых человеком.
  -Какие зубы! Не прокатишь ли меня?
  Ведь думать параллельно значит хоть немного понимать.
  Чужой из автомобиля бросился, раскрыв дрожащую вращающуюся пасть к Анне. Та смеялась звонко так, словно опять стояла на земной траве вся голая в росе.
  Она все знала, и это зверь хотел её обнять.
  Горели в небе тени звезд забытых. Текли землею тени от несуществующих кустов и травы раскрывали бездны сновиденья. Земля менялась, Аня чувствовала как сейчас, она неслась вперед по умерщвленной кем-то бесконечность лет назад земле.
  -Ты не Земля! - Сказала ей душа. - Ты просто пахнешь настоящей. Они мне принесли забытый запах дома. Теперь смогу и я. Я столько лет готовилась, чтобы вернуться и найти. Я изменю все Куро, я помогу тебе! Ты зверь с Земли. - Погладила рука стальную шкуру. - Ты унесешь меня домой, поможешь мне среди миров времен и душ найти того, кто создал на Земле тебя. Спасибо чуткий зверь.
  Мотор рычал, и сердце зверя разрывало воздух мира бесконечной пропасти равнины. И несся по степи без имени бессмертный мертвый зверь, содрав до ржавчины старенья жалкую резину обуви с колес.
  ***
  Урсула спросила его, кто такая Аня и ответил он:
  -Аня - это девочка из прошлого.
  Почему-то Урсула так и не решила для себя, что именно хотел сказать этот мальчик тогда. Чьего прошлого?
  -Вчера я увидела, как вы готовите еду. Так неумело. У этой девочки челкой сорвался мясной цветок и, разбрасывая липкие искры, горящий, полетел обратно в костер. Вот я подумала - мой мир такой, который я знала когда-то - он летел в костер, горя и разбрасывая искры. И я одна из этих искр, теперь лечу во тьму. Одна. - Сказала Аня.
  ***
  Они спорили о Страруде, Майор считал её невозможной вещью, а Шрайк даже не пытался доказать обратное, он говорил, что все возможное возможно лишь потому что люди одинаковы внутри. Это смешило Майора, но он продолжал приводить факты, которые ничего не значили для Шрайка. Это продолжалось довольно долго, и тогда тот сказал:
  -Твои факты опираются на что? На наблюдения похожими глазами, на размышления похожими мозгами, на доверии людей к информации, полученной от них же самих? Факт - шутка природы над человеком!
  Майор ответил так:
  -Если Страруда существует - это конец всем стремлениям и начинаниям человека. Вся его машинная цивилизация, все попытки понять наукой мир, все его достижения в морали и культуре окажутся лишь песочницей, в которой играют дети. И не потому, что люди вдруг прозреют и увидят свет иначе, и не потому даже, что узнают о существовании чего-то неисчислимо большего, чем они есть, наоборот - только стремление туда, наверх, я бы даже сказал - наружу - толкало вперед человека все эти темные века. Ты предлагаешь мне поверить в отнимание игрушки у ребенка, который все эти годы был мне отцом? Я никогда не признаю себя ничем, пока я могу - я буду находить факты и объяснять ими объяснимое, а все остальное оставлю моим потомкам.
  -Страруда не пытается сделать человека ничем, она лишь показывает, как что-то может быть ничем одновременно и Богом одновременно. На самом деле это очень человечно, по сути, просто человек всегда надеялся на чужие силы, а не на свои.
  -Ты знаешь Страруду? Ты взял себе имя Ангела Смерти, ты знаешь Страруду?
  -Я видел её, мне этого достаточно. - Ответил Шрайк улыбаясь. - Когда я увидел и понял - я сказал себе, что больше не хочу заниматься прежним делом.
  -Ты не знаешь Страруду. - Сказал Майор. - Как я и думал, никто не знает, что творится в бесконечной молекуле.
  -Она отнюдь не бесконечна. Для тех, кто её принял. Просто устроена иначе, чем ДНК людей, вот и все. Я думаю, если растянуть её от Земли до Солнца, она возьми, да и кончись.
  -Это самая смешная твоя шутка, Шрайк. - Улыбнулся Майор. - Ты предлагаешь мифический "вирус вампира", точнее его начинку растягивать до Солнца? Я не думал, что в тебе остался юмор. Поздравляю.
  И Майор стал аплодировать. Шрайк встал и отвесил ему поклон, после чего вышел за дверь так быстро, как мог.
  Когда Майор остался один, он отвинтил крышку фляжки цвета хаки и посмотрел в неё, но пить не стал, просто поставил перед собой.
  -Значит и здесь тоже. - Шептали его губы. - Интересно, что решит Страруда, когда увидит, что её хотят тянуть к Солнцу. А ведь мы до сих пор не знаем, как связаны её атомы, наши философы нашли ответ, но он, конечно, не устраивает генетиков и химиков. Если что-то не должно существовать, но оно просто хочет и поэтому существует, что будет, если оно изменит свое решение? Это будет смерть или что-то особенное?
  Майор снова поднес фляжку и понюхал её горлышко. Глаза его глядели в пустоту.
  -Я видел молекулу, но я не видел Страруды. Это одно и то же или разные вещи? Молекула - просто еще одна загадка. Почему она так пугает тех, кто не боится ни смерти, ни жизни, ни Бога, ни Дьявола? Мы что-то не знаем о ней? Будь я все еще сугубым материалистом, как десять лет назад я бы сказал, что это плохо, нам нужно во всем разобраться, ведь только так мы сможем использовать то, что перед нами, только зная - что именно у нас в руках. Почему же мне этого не нужно теперь? Я не боюсь узнать правду, мне просто стало все равно? Или меня убедили два с половиной психа и существо, которому одиннадцать тысяч лет, но которое нас людей и знать не желает в том, что шкатулку Пандоры открывать не следует лишь по той причине, что она этого не хочет, но открыть её можно - вот только вы не получите чего хотите.
  "Она этого не хочет, но она не будет сопротивляться, просто она этого не хочет", сказало в тот вечер существо по имени Анна. Она была носителем Страруды, и как показал анализ - невероятно давно. Вот только, она была лишь носителем, и это еще один феномен, с которым Майор раньше никогда не сталкивался.
  "Просто вы должны знать, что она этого не хочет иначе знания, которые вы получите в процессе её анализа уведут вас не туда", - добавила она, причем таким тоном, как будто это что-то значило. Майор никогда не придерживался теории солипсизма, как простой так и всех надтеорий коллективного солипсизма, которые возникали как на дрожжах в первом десятилетии двадцать первого века. Оно просто не надо было ему, он слишком много видел в жизни того, что прими Майор солипсизм как мировоззрение обратилось бы в ничто. Почему-то - Майор сам не знал, почему именно - но что-то внутри него говорило: ты предашь их всех, тех, кто погиб и тех, кто остался калеками, если изменишься в эту сторону.
  Наверное, Майор просто не хотел терять уверенности, что все было не зря, что подвиг - это подвиг, честь - это честь, так же и что боль это боль и преодоления препятствий в мире, дающееся с таким трудом приводит к чему-то. Что все - заслуженно. Нет, есть в мире несправедливость, с ней можно бороться или не обращать на неё внимания, есть разные цели и разные методы, все сложно, если тебе не захочется считать его простым, но все это - есть. Воздух может месяцами пахнуть дымом, гарь остается в горле, если ты бежишь сквозь пламя. А когда в тебе больше трех дырок ты не можешь стоять прямо, и это не позор и не слабость - просто таков мир, если ты упал в нем, то, как бы ты ни хотел - встать тебе трудно.
  Майор всегда даже самому себе говорил "трудно", вместо "невозможно"...
  Наверное, тогда именно в Майора и стали проникать черные нити сомнение, нет, не страха, а страхозаменителя, которым мог бояться только он, прошедший через большинство конфликтов последних лет. Мысль, что все это выдумки, мир - игра, в которую он всю жизнь играл серьезно до седины на висках, стал тем, кто он есть, а некоторые играют не по правилам, не так, как честные игроки, или вообще не играют в неё, эта мысль не давала ему покоя.
  Если она уже не часть Страруды, тогда один вопрос - почему? Что заставило самые цепкие лапы из существующих отпустить добычу?
  "В армии так много майоров, но лишь один из них Настоящий", подтрунивал над ним Шрайк, когда еще был просто ученым из просто лаборатории. Или уже тогда все было не так просто, как казалось невооруженным разведсведениями взглядом.
  ***
  -Ну, все, готовься к встрече с саблезубым тигром!
  
  
  
  
  
  Блики в окнах!
  -Смотри! - Я вытянула руку. В окнах многоэтажки из стекла носились два солнца, желтое и зеленое.
  -Что это? - Спросила меня Света, она, по-прежнему слушая наушники, спала в маршрутке, мы проезжали переулок, потому что на той улице, где обычно идет сей дилижанс велись сейчас строительные работы. Света была слегка похожа на Аврил Лавин, ей сам господь велел спать в наушниках в маршрутках, чтобы другие пассажиры могли любоваться ею! Короче она со своими наушниками и сероватой челкой была так же к месту тут в спящем виде тут как мой кот у нас на подоконнике.
  Множество бликов в окнах строящейся многоэтажки, кругом - глухомань из покосившихся старых деревянных уже не домов, но еще не сараев. И вот среди этой обыденности, мелькавшей за окнами как на премьере фильма титры мы и наткнулись на солнечных зайчиков из большого и прекрасного далека.
  -Красота. Это просто красота!
  -Но как получается такая красотень? - Она вынула наушники, словно хотела прислушаться к своему зрению. Не доверяла, наверное, этим счастливым глюкам наяву.
  Шофер крикнул - "Черт, что за хрень?" и маршрутку сильно тряхнуло.
  ***
  В темноте лежа, я думала - "когда же приедут спасатели?". Странно, но сознания я так и не потеряла. Когда, наконец, вернулось способность открывать глаза, и я сделала это - увидела над собой серый кривой деревянный потолок.
  И девушку-бомжа, которая протянула мне жутковатую, требуя бухать за компанию.
  -Ктюша, - сказала она. И улыбнулась так, что в животе заклокотало. Из-за спины выглянуло еще пять-шесть "исконно-русских" пролетариатских лиц. Ксюша или Катюша или как там её - была еще ничего, можно сказать по их меркам красавица.
  "У неё что зубы выбили? Чтобы она не кусалась? О боже, куда я попала!?"
  Бомжи наперебой хрюкали, клокотали горлом и сморкались - то друг в дружку, то в меня.
  "Эти нарики какие-то совсем особенные", подумала я, неприязненно разглядывая их постные бледные лица. Глаза у них слезились и текли гноем, а рты совсем ввалились, и круги были черные на пол лица. "Фу, чем они тут ширяются?"
  В соседней комнате был накрыт стол. Четыре наркомана праздновали что-то. В главном блюде я узнала нашего водилу, меня вывернуло прямо на угощения, все весело, как мне показалось даже очень дружно зарыгали, хлопая меня по спине. Он был разрезан про вдоль и мне предлагали наперебой самое вкусное.
  -Не-не-не, водители маршруток не в моем вкусе.
  Все ели руками, было очень здорово и весело, я улыбалась. Мне налили мутной жижи, как будто устрицу затопили серной кислотой на вкус и цвет.
  -Что это? - Я понюхала. - Самогон?
  "О боже, я в Российской глубинке! Нет... её еще приукрашивали в новостях..."
  Рядом со мной сидела Ктюша (Наверное, все же - Ксюша) и кормила невероятно длинной грудью что-то похожее на чучело старика в соломенной шляпе. Я тихонько отодвинулась от этого бесстыдства, но Ктюша не глядя, двинулась за мной, благо длина сиськи позволяла.
  После столовничества началась оргия. Впрочем, я, увидев нравы местных, уже готовилась мысленно к этому, поэтому перенесла все легко. Они видимо тоже решили не наседать на новенькую, так что пара синяков на теле и тугие боли в животе - ничего серьезного.
  "Блять...", решила я, ненароком разглядывая их каннибальи рыла, "как бы свалить отсюда незаметно?"
  Я не могла найти у них ни одного зеркала, чтобы посмотреть на себя. Поэтому когда все вразвалку легли спать прокралась к двери, напоминавшей ежик из плохо оструганных досок и не найдя никакого замка (точно глубинка!) пнула её ногой. Она выкатилась наружу!
  А когда я сама оказалась там, оказалось что дом построен на сваях, а вокруг одна сплошная вода. Над ней висели два знакомых по бликам солнца - желтое и зеленое.
  -Так, - сказала я про себя, - недаром мне эти нарики странными казались. Обожаю фэнтези.
  Села на доски и заплакала нервно и со злостью. Я думала - а если сорвусь и устрою драку со скандалом, быстро у них на столе окажусь?
  Ктюша стояла сзади и тоже в такт мне раскачиваясь ревела. Я обернулась и бросила:
  -Слушай ты, пучеглазая мымра, я после секса жрать хочу, налей мне нормального грудного молока!
  Ассимиляция завершена???
  ***
  И вот я Болотный воин!
  За последние месяцы, проведенные в уютном обществе наркоманов из другого мира, я многое поняла и переосмыслила - как в моем теперешнем положении, так и в моей прошлой жизни.
  Во-первых - у них под чердаком было спрятано ружье. Мне его сразу подарили и попросили объяснить. Я объяснила, переломив его пополам и увидев что патроны в нем всадила оба в ноги того самца, который сделала мне больно в "первую ночь". Все дико обрадовались, в том числе и этот самец и притащили мне еще смятых патронов. Он валялся в кругу визжащих товарищей из его раздробленный конечностей хлестала кровь, но он вопил, как и они от радости, не выбиваясь из общего ритма-оргии.
  В-вторых главным постулатом моей теории была мысль о том, что наркоманы во всех мирах одинаковые. Так и оказалось. Шайтан-водоросль приносила необходимые для боя с окрестными племенами ритмы сердцу и муть рассудку, в чем я аккуратно убедилась. И впредь единственная шла в набег в здравом уме и с полными карманами патронов.
  Я-таки свалила.
  Прощание было трогательным, Ктюша, которой я питалась в последнее время, так как не переносила вкуса членов соседнего племени с нашим вышла как всегда меня провожать. Вообще, когда я была поблизости от её дома она ходила как привязанная, за мной так щенок дома бегал, пока я не стала его пинать и палку брать.
  В двух километрах к северу на отмели лежала наша маршртука, вокруг было так мелко, что вода еле доходила мне до щиколотки. В ней плавали головастики со ртами чуть больше половины туловища, они так и норовились выскочив ухватить меня за икры, а то и бедра, так как только самый низ ног был обмотан просаленной коростой из лисьев водорослей.
  Я думала - там никого нет. Но я была не права. Там жила Света. А еще у неё была лодка и очень плохое настроение, второе удивило меня гораздо меньше, чем первое. Света - да с лодкой! Зато можно было рыбачить.
  Света развернула меня к себе и тихо зашептала, словно нас могли подслушать:
  -Знаешь где мы?
  Я кивнула. Она:
  -Нет, не знаешь, ты думаешь кто они?
  Я, слегка отклонившись от сильного запаха мяса из её рта, произнесла:
  -Каннибалы. Инопланетяне. Нарики.
  -Нет, это люди. - Сказала она медленно и по слогам, словно до меня туго доходило. - Смотри, что я нашла.
  Она расстелила на дне лодки карту. Я смотрела на неё и так и эдак и ничего не понимала.
  -Что за карта?
  -Это не карта, - она слегка дернулась, словно её огрели током, - смотри, тут написано.
  Я пригляделась. Оказалось что это письмена, но только они идут очень мелким шрифтом или скорее почерком и образуют в себе замысловатые рисунки, слишком природные, чтобы что-нибудь значить.
  -И что?
  -Я еврейка, а это ивриш.
  -О боже.
  -Не поминай его тут. Это проклятые места. - Сказала она. Я впервые подумала - с тех пор как она сама отведала впервые человеченку, ничто не изменилось в ней. Просто спокойная и уверенная в себе Света внезапно стала такой дерганной, даже слегка сумасшедшей.
  "Наверное, оргия первого дня приема в семью повлияла", подумала я, "у неё ведь вроде до этого никого не было, вот и сорвалась". Я посмотрела на многочисленные шрамы на её запястьях и груди, один шел вдоль шеи и заканчивался у нижней губы, все тонкие, словно бритвой резали.
  -Ты меня слушаешь? - Спросила она.
  Я кивнула. Света уселась поудобнее на дне покачивающейся над теплыми водами другого мира лодки и сказала:
  -Мы точно не на земле.
  -Да неужели! - Молвила я.
  -Да. Но они люди, попали сюда давно. Тут много чего непонятного написано, да и я плохо владею языком этим, я от рождения в России жила, к отцу однажды только летала и хорошо еще тогда немного подучила. Я поняла.
  Она замолчала. Я ждала-ждала, уже привыкла к её дерганному голосу и странному неровному дыханию. "У неё с сердцем все в порядке?" Света дышала как астматик, хотя вокруг было просторно и свежо. Мне захотелось опустить в это синее море руку, но в последний момент я вспомнила про "мальков" и передумала. Хоть их нигде не было видно - кто знает, когда они появятся, уж больно на пузатых пираний смахивают.
  Она, наконец, прервала молчание:
  -Когда-то они побывали на земле. И расставили ловушки. Ловчие сети, в которые иногда попадается добыча. Еда.
  Я снова посмотрела на её тонкие подвижные губы. "Вот значит как?"
  -Они уже давно забыли про планету нашу, но иногда срабатывают сети те. И попадается еда, которая не пропадает в мире этом.
  Я захлопала в ладоши. На души было пусто как в космосе.
  -Пустотень, - сказала я. Она подняла на меня свои красивые серые глаза и кивнула головой.
  -Да, я не знаю, как это работает, но ведь ты сама видела, что стало с маршруткой. Как-то сработало.
  -Ага, теперь я знаю, куда деваются все сотни тысяч ежегодно в никуда исчезающих людей.
  Она снова кивнула.
  -Да, они попадают сюда. Только вот те, кто все это устроили не те жалкие существа, которых ты встречала.
  -Да неужели, - я впервые заинтересовалась. Вообще, несмотря на веселый тон и спокойные дружеские интонации, я с тех пор как почувствовала этот запах, была вся напряжена. Вот в эту самую минуту, я ни за что бы не дала ей ружье, с которого не убирала руки.
  "Моя подруга - еврейка-каннибал", подумала я, "весело, черт возьми, до чего же все весело!"
  -Да, те, они живут далеко отсюда. Тут нарисовано где. - Она ткнула пальцем на вьющуюся цепочку букв. - Возможно, они там жили, а теперь их нет.
  -И что? - Я потянулась, щелкая суставами пальцев, и снова одну руку положила на металл, нащупав курок. - Нам-то какое до этого теперь дело?
  Она словно сошла с ума. Лицо вытянулось, губы побледнели, все тело напряглось, и взгляд остановился. Я бы оглянулась, не знай, что она смотрит в этот миг в мои глаза. А потом она кинулась на меня, я выставила перед собой ружье и оно попало её под подбородок.
  -Ты что? Не хочешь отсюда сбежать! Ты с ума сошла! Ты знаешь через что я прошла, ты знаешь, что они со мной сделали?!
  Она била меня ногами, наверное, хотела, чтобы я выстрелила. Я пыталась увернуться и подняться - все одинаково бес толку. Я тоже хотела выстрелить. Но как-то так случилось, что палец не сорвался.
  Я не стала её успокаивать, она сделала все сама.
  ***
  Липкий и шершавый.
  -Песик, милый мой, иди ко мне, ну же!
  -Ты не так говоришь, смотри как надо! - Ответила я и, наклонившись, тихо поскулила. У пса вострились уши. Я встала на четвереньки и тихо заныла, как от боли в животе. Пес вышел из своего убежища за стоявшими в ряд картинами, скорее выполз и стал лизаться. Я, разумеется, тоже. Вика смотрела на нас, широко раскрыв свои глаза с невероятно длинными ресницами, а потом подняла вопль.
  -А-а-а, - визжала она как пожарная сирена. Что там на ней написано. Или это только в той игре. Я совсем запуталась, где тут реальность, а где тут ночь.
  -Ты что творишь!
  Я попыталась прекратить, но собаке нравилось. Она, Вика, а не её чертова псина, схватила меня за руку и потащила, прыгая по ступеням вниз. Мы, роняя по пути вазы и горшки с геранью, пробились с боем сквозь мебель, расставленную согласно вербальным глюкам Викиной матери "по всем законам природной асимметрии" на кухню. Там она вручила мне свою зубную щетку и сама лично выдавила пасту со словами МОЕЙ матери:
  -Чисть! И долго!
  -Потом прополощи!
  Я тщательно катала во рту воду, а она стояла, скрестив руки на животе. Потом она в свою очередь долго разглядывала мой рот, язык, десны и еще что-она-там-видела, а я как дурра в её руках извивалась всем телом. Вика нюхала мой рот недоверчиво и морщилась.
  -Твоя же собака, - ответила я на все это, как только вырвалась. - Ты что же, брезгуешь своим собственным псом?
  -Не-ет, - сказала она, помолчав и сведя брови. - Я брезгую тобой после моего пса.
  -Ничего же не было!
  -Ну, еще бы что-то было!
  -Он был... терпкий и шершавый. И вообще, мне с тобой не целоваться.
  -И знаешь ты кто после этого?
  Я подняла вверх палец и гордо заявила:
  -Я друг животных!
  -Ты сама - животное!
  "А вы любите животных?", подумала я. Мне почему-то так хотелось, хотелось... а потом я проснулась вся мокрая. И поняла, что снова побывала дома.
  -Знаешь, - сказала я сероглазке, - я могу бывать дома, когда захочу, для этого стоит лишь закрыть глаза. И только.
  Она почему-то расплакалась.
  
  
  Странник Джек.
  Равнина простиралась насколько хватало глаз. Ужас, который испытала Флора, когда поняла её истинные размеры, вдавил её в землю. Пытаясь ухватиться за полынь, девочка почти целовала эту землю, только чтобы не отпустить. Казалось, стоит ослабить хватку - и тебя оторвет от земли и унесет в неизвестность. В эту ночь без звезд сама бездна смотрела с небес на землю. В ней не было ничего - пустота. Когда Флора подняла глаза, то увидела Башню. Она была черна, а вокруг неё пустота, флора не видела, как равнина достигает её, но видела саму Черную как звездное небо Башню. Равнина была под ногами, а Башня вдалеке. Шатаясь, Флора поднялась с земли, отпустив такие настоящие кустики полыни, и вытерла рот. Вдалеке раздался гром. Когда она, одетая в такой дурацкий и в то же время милый костюм волшебницы обернулась - увидела приближающегося мотоциклиста. Всадник остановился рядом с ней внезапно - еще с секунду назад она видела вдалеке черную точку и слышала, как грохочет его странный двигатель - и вот он уже рядом с ней. Молча, смотрит - лицо скрывает гладкий черный шлем, под ним ей кажутся звезды, во тьме одежды, черном мотоцикле, который она не могла проассоциировать ни с чем знакомым из мира, в котором жила - во всем была тьма столь абсолютная, что глаза безуспешно искали в ней искорки, а разум - находил.
  Странник молчал, но Флора поняла, почему он смотрит на неё, чего он хочет от неё. Подойдя к мотоциклу и проведя рукой по нему, чувствуя как тот словно живой - как собака норовит лизнуть холодком её пальцы, Флора обошла странника кругом, потом - закинув ногу, уселась позади.
  Флора не помнила, сколько они мчались, но одно запомнила ясно - чувство погони. В этом мире без солнца, где можно было ночью видеть ясно, как днем за ними гналось что-то до боли похожее на рассвет. Прикрыв ладонью глаза и обернувшись, Флора видела как вдалеке, позади мотоцикла алеет багровый рассвет. Они пронеслись по равнине со все возрастающей скоростью и остановились на холме, который был высотой с Гималаи, но пологий, они въезжали на него не одну тысячу миль.
  Вдалеке все еще виднелась Башня. Она была странной - Флора сразу это поняла - с ней что-то не так. Когда же девушка обернулась, то сделала невольный шаг назад. Свет зари, который она видела во время поездки, оказался бушующим океаном пламени, который двигался словно гроза из расплавленного металла и всполохов ада за ними по пятам.
  -Он нас догонит, этот ад?
  Странник обернулся. Он все еще не снимал шлема, Флора очень хотела увидеть его лицо. В общем - она была бы рада и голосу. Но Странник так же молча покачал головой. Он смотрел на Башню, словно запоминал её, а может - просто что-то к ней испытывал. Так неподвижно, совершенно не дыша, смотрят на что-то очень важное, скорее на интимное, чем ненавистное.
  Флора обернулась, стоя на том холме. Все та же равнина. Она и впрямь огромна, но что-то тут не так! Может виновато беззвездное жуткое небо, а может - внутри у неё проснулся старый, позабытый детский страх. Но что-то с этим местом было не в порядке. Его неправильность она ощущала все сильнее.
  Флора никогда не болела агорафобией, даже само это слово было для неё чужим, но в этот момент она ясно понимала, что испытывают люди, боящиеся давящего на тебя неба.
  -Увези меня отсюда.
  Флора села на плотный, выжженный невидимым или несуществующим солнцем песок и поджав ноги, обхватила их руками. Странник вытянул руку к ней в приглашающем жесте, и девушку буквально затянуло на заднее сиденье снова. Она обхватила его руками и вжалась в спину. Спина была холодной, словно из металла. Она не чувствовала под ней жизни, не слышала как он дышал или говорил. В первый раз за все время она усомнилась, что это - человек.
  Прошла еще одна маленькая вечность. Флора не хотела спать и не чувствовала голода, даже апатия в этом мире была какая-то странная. Время словно изменяло тут привычный бег. Они остановились у хижины занесенной песком, вокруг росли какие-то милые неряшливые кустики. На стене хижины висели старые изделия из металла, форма и назначение которых она не узнавала, но рядом заметила лассо. Когда Флора приблизилась к двери дома, кустики внезапно схватили её за лодыжку, и из-под песка стало подниматься нечто.
  Флора замерла.
  "Пароль", почувствовала Флора всем телом вибрацию и поняла, чего оно хочет от неё. "Пароль!!!"
  Все, что она могла - замереть на месте и смотреть в беззубую пасть подземного не то кактуса, не то газонокосилки. Она даже не могла понять - ржавый ли это металл или такой окрас у существа. Мимо прошел Странник, он ничего не сказал, и его мыслей Флора не ощутила, но стоило ему дотронуться до двери, как захват на лодыжке ослаб, и кустики девушку отпустили. Правда, милыми они больше не казались.
  Внутри она вдруг почувствовала уют. Тут было тихо, грохота далекой канонады ада не слыхать, вещи - из кожи, мебель, если это была она - из дерева. Коричневый преобладал. На всех предметах странный узор - словно зубья пилы из оттенков бурого цвета, они шли кругами, дугами и временами петляли. Тут пахло по-особенному, у каждого дома - свой особенный запах, это его история и история прошлый, а в особенности - теперешних жильцов. Такого запаха на Земле не услышишь, но он ей понравился.
  Трещали дрова. Флора открыла глаза и увидела искорки, они были такие задорные. Что девушка улыбнулась. Потянувшись сладко, она приподнялась на теплой кровати. Когда теплый плед упал на пол - Флора поняла, что абсолютно голая. Пытаясь вспомнить предыдущий "вечер", девушка искала свою одежду и к счастью - нашла на столике. Огоньками оказались язычки пламени, что лизали дрова. Камин был совсем земной, а вот столик походил на живой, либо еще не до конца умерший кустик - он отдернулся при первом прикосновении и отскочил на полметра. Флора попыталась взять одежду снова - и в этот раз столик позволил коснуться себя.
  Помимо одежды там были ключи, которые не подходили ни к одной двери в этом доме - на дверях не было замков, Флора тщательно их ощупала, к тому же они все были не заперты.
  В доме она была одна.
  -Ну вот.
  Флора упала на кровать прямиком на попку и стала ощупывать свое тело в поисках признаков вчерашних событий. Признаков не было, а как раздевалась она так и не вспомнила.
  Ванной или душа или чего-то похожего тут не наблюдалось, поэтому с желанием помыться Флора смирилась, а вот есть захотела. Это было вдвойне странно именно сейчас - ведь тогда, во время поездки через равнину, девушка не чувствовала ни голода ни жажды, несмотря а то что воздух был очень сухим.
  Может этот дом слишком... земной?
  Еще раз обойдя все комнаты и не найдя еды, Флора в конец отчаявшись, догадалась приподнять ковы и обыскать пол, в результате нашла люк и приподняв его спустилась в кладовку. Тут было много еды. Еще тут были вина, заставившие Флору вспомнить магазинчик Мари и окончательно осознать, где она теперь есть.
  Пережевывая сушеное мясо и запивая все это вином, Флора ходила из комнаты в комнату и не могла остановиться. Она что-то искала, сама не зная - что именно. И поняла - только когда нашла. Огромный стол, прилипший к стене и дергавшийся, пока Флора пыталась заглянуть внутрь него. В конце стол сдался, пальцев Флоре откусывать не стал - наверное, не было чем. Внутри было много вещей, которые она выложила на свою кровать, предварительно её заправив. Все они были странные, но такие милые - хоть сейчас становись коллекционеркой непонятно чего. Еще там была карта. Старая на вид, она была свернута и стянута кожей, которая на ощупь походила на жвачку, а вот пахла вполне как кожа. Стянув её и развернув карту, Флора сразу поняла, где находится - в самом её центре. Там был крестик и от руки нарисована хижина рядом с той тварью, что жила под ней - с пальцами, похожими на милые кустики.
  Флора развернула карту полностью и разгладила рукой. В центре - башня. Круги, расходящиеся от неё, дуги, на поверхности карты они были не нарисованы, а скорее выдавлены - Флора своими тонкими пальцами ощущала их. Водя по карте руками, Флора сама не понимала что делает - она просто не могла остановиться, это как засунуть руку в мешок с зерном, или семечки грызть. Флора тихо засмеялась, сжав ноги и вытянувшись у горячего камина, она любовалась картой, странной, но такой приятной на ощупь.
  На отметинку она наткнулась случайно. Она была не видна на глаз, но ощущалась на ощупь. Еще одна и еще - Флора обнаружила их много. Все в разных местах. Флора не могла понять, где тут север, а где юг - знакомых символов не было, но с одной стороны была нарисована какая-то гряда - возможно горы, с другой - что-то похожее на отмель, заросшую растительность. Изучая карту вблизи, Флора повернулась к огню и посмотрела сквозь неё. Потом приблизила карту как можно ближе к глазам - и все равно не могла разглядеть. Тогда она взяла один из найденных в столе приборов - шарик с линзами и посмотрела сквозь него.
  Ничего разобрать не смогла, ведь это был не микроскоп и не лупа, а самая что ни на есть ловушка, которая вцепилась в лицо девушки, и стало его пожирать. По крайней мере, так она думала, вопя и катаясь по полу. Отодрать его так и не смогла, зато, когда смирилась с болью и привыкла к ней - открыла глаза и увидела то, чего раньше не замечала. Весь потолок был в светящейся паутине. Флора поднялась и провела по лицу - шарик стал маской из фасеточных линз.
  Флора знала - в доме нет зеркал, поэтому, глубоко вздохнув - решила не думать о том, что у неё теперь с лицом. Карта была странной, если смотреть на неё человеческими глазами, но сейчас Флора увидела её оборотную сторону. Гряда не была грядой, не было заводи и не было растительности. То, что она принимала за точки - оказались городами, гряда состояла из них - выжженных на карте - вся целиком, когда Флора смотрела на скопления городов - её мутило. В них было отчаяние, словно города сгорели в термоядерном пекле и теперь стали призраками на карте. В них была боль, которую не объяснить. Их было много, слишком много, чтобы осознать. Не сотни тысяч и не миллионы, Флора это поняла и стала срывать маску. Она больше не могла в ней находиться. Мир был её и в то же время чужим, он душил её, хотелось закрыть глаза и закричать, что Флора и сделала. Зудевшая маска отлипла от лица и, упав на ковер, сложилась в шар. Пинками, в ярости, Флора загнала его в угол и там оставила.
  Единственное нарисованное от руки - эта хижина, в масштабе явно не пропорциональном остальной карте. Флора огляделась, сидя на полу у камина. Единственный кусочек дома, не совсем дом, не её, но при мысли оказаться там, снаружи, Флора чувствовала тошноту.
  Странник вернулся к вечеру. Когда он вошел и стал снимать свой шлем, Флора сжалась, ожидая увидеть... что-то ужасное. Но увидела лицо, которому соответствовал этот дом. И успокоилась, ведь дом ей очень даже нравился. Она спросила его о карте, спросила вслух - и он ответил, все так же - не открывая рта.
  Вопросов было много, но ответил Странник лишь на три.
  Города, которые видела Флора, были не городами, а странами или крупными их скоплениями, то, что она приняла за кварталы - была "геральдикой".
  Башня в центре. Странник назвал её "терраформер", была недостижима. Он советовал не говорить, не думать и не спрашивать о ней. На неё можно было смотреть, но не желательно запоминать. Если ложишься спать, думая о ней - можно было не проснуться или проснуться не в "территориях", как Странник называл или скорее - как думал о своем мире бескрайней равнины.
  Дуги, которые видела Флора, он назвал "скетчи", при этом Флора увидела, как что-то склеивается руками детей. А потом вздрогнула - брызнула кровь. Отметины на них, которые она приняла за единицы измерения таковыми, и были и назывались склонениями. Когда Флора спросила:
  -Сколько это, одно склонение?
  Странник ответил:
  "Чуть больше парсека"
  ***
  Утром, если тут было такое понятие, Флора выбралась на улицу. Бояться не неба не было смысла, ведь это было не небо. Ключи, что не подходили ни к одному домашнему замку и походили скорее на ржавые старые куски металла, которым отворяли когда-то ворота в замках - Флора смутно представляла себе те ключи, но по размеру они, наверное, были такими же - оказались от мотоцикла зеленого цвета. Он врос в землю позади хижины. Флора поняла - он принадлежал когда-то ей.
  
  
  Юки и Генриетта.
  По мостовой залитой лучами теплого осеннего солнца брела девочка. Её глаза были завязаны тонким платком, замаскированный челкой он не бросался сразу в глаза, девочка похоже была слепа, но она смотрела на огромную триумфальную арку так, словно могла её видеть.
  Генриетта уже пять минут наблюдала за ней. И видимо не зря - зайдя довольно далеко в сторону бьющих в небо фонтанов, девочка с повязкой на глазах споткнулась и растянулась на каменной мостовой.
  Даже не пикнув при этом. Обычно спокойной и уравновешенной в самых критических ситуациях Генриетте стало её жаль.
  -Тебе помочь? - Подвезла Логоса, тихо шуршавшего спицованными колесами, Генриетта и остановилась. Эта девочка, в ней было что-то смутно знакомое, из совсем дальних уголков памяти Генриетты пробивались тонкие лучи. В них была церковная детская хора и витраж, словно солнечным летним смайликом глядевший на неё. Было что-то еще, такое теплое - как грудь матери.
  Генриетта зажмурилась и сладостно поежилась, всю голову накрыла приятная, похожая на дремоту волна из покалываний.
  -Она энергетический вампир. - Пробурчал Логос, но чувствовавшая подобное и ранее Генриетта не согласилась с ним.
  -Она просто пытается меня нащупать, она учится смотреть без глаз.
  -Ты умеешь читать? - Спросила девочка. - Я Юки. - Представилась она.
  -Я Генриетта. Я отлично читаю.
  -Почитаешь мне книгу, которую я тут приобрела. Мне она показалась теплой на ощупь.
  -Отлично, садись позади меня и крепко держись - я отвезу тебя в гостиницу. Где остановилась. Только скоро мне придется отсюда уехать, я вряд ли смогу тебя взять с собой. У меня есть правило...
  -Не останавливаться в одном мире больше, чем на три дня. Это правило путешественников.
  -Ты путешественница?
  -В этом мире это слово присуще любому, кто перемещается больше чем на пару десятков лиг. Тут почти все путешественники.
  -Но ты раньше бывала в иных мирах?
  Юки кивнула. Генриетта задумалась. Потом улыбнулась.
  -Держись крепче.
  Юки вжалась в спину Генриетты, такая теплая.
  -Я заберу некоторые вещи из местной гостиницы и отправлюсь дальше. Могу взять одного человека с собой. Если ты хочешь, я могу попутешествовать с тобой.
  Юки сильнее вжалась в спину.
  -Почему? - Спросила она еле слышно и совсем без интонации, как обычно говорила в противоположность всегда веселой Генриетте. - Почему ты хочешь взять меня с собой?
  -Потому что ты... ну... теплая. - Нашлась Генриетта. - Держись. И сразу говорю - знакомься - то, на чем ты сидишь, зовут Логос, он как бы слегка бог, хоть и расположен целиком не здесь. Ни в одном из тех миров, где я побывала, его нет, этот мотоцикл просто связан с ним, так он меня находит, и так нахожу его я, "материальный тег" так окрестил его зануда-ученый из позапозапредыдущего мира. Мы старые друзья. Я даже почти не помню свою жизнь в те времена, когда его не было. Собственно это все, что у меня было, но теперь у меня есть ты. Смотри не свались, хоть он и похож на расцарапанный мотороллер - я быстро гоняю.
  
  
  Erba...
  В одном селе, где велись бои с переменным успехом, начали пропадать люди. Что никого не взволновало особенно. Ну, снимает их снайпер, ну оголодавшие бездомные собаки утаскивают тела в заполненные паром подвалы домов, где они спят ночью. Сейчас всем было не до этого.
  Вовремя мы тута появились...
  Тутовое дерево скрывало нас от солнца глаз. Они горели - плавили дневной красой наш мир, что жалок, но уютен.
  Две фигуры брели по пыльной дороге. Солнце медленно ползло по небосводу. Казалось, оно вообще не движется.
  Вдалеке пыль скрывала горизонт, там ехала бронетехника. От реки и дальше все было выжжено недавним артобстрелом. Там были неправильной формы кратеры, они шли россыпью от завода и вниз к реке.
  -Кумулятивный снаряд вам в одно место, вы, что творите мелкота?! - Кричал сержант на двух мальчишек опять замеченных им у блокпоста.
  -Вот вас пристрелят и что дальше? Я что ли вашим матерям буду отчитываться? Нет уж, идите нахрен отсюда и живее!
  -Люди, - заметил Собеседник.
  -Ага...
  -Каждый день люди...
  Одни люди, здесь, что никого больше нет...
  Туман войны спустился с неба и стер различия между жертвами, и никто опять как встарь не замечал следов на телах.
  Они слепцы...
  А мы?
  Что мы тут забыли?
  Собеседник молчал и смотрел на запыленный блокпост.
  Собеседник решение принимал.
  Могу ли я теперь его так называть?
  -Рох?
  -Яко?
  -Мы зачем здесь?
  -Найти.
  -Тех, кто был тут до нас.
  -А затем?
  Он промолчал.
  Ночь пришла так быстро, словно мы позвали её сами.
  Она укутала нас терпкими тенями.
  Мы звали, мы молчали. Один из солдат на ленивом блокпосту не смог уснуть, не смог сказать никому, что с ним.
  Да и не принято это в армии. Он знал - идти надо быстро и тихо. Словно сомнамбул он шел вперед, едва касаясь земли.
  Собак тут не было, он прошел через дорогу и углубился в лес, две тени на вершинах крон вели его, летя с дерева на дерево.
  Вели к реке, вели к ответам на вопросы.
  Шел слепой дождь, небо текло прямо в наши рты. Мы, молча, пили воду и не могли напиться. Мы не могли сейчас нападать, нам нужно было узнать. Нам нужно было спросить, нам нужно было сказать.
  Я молчала, Рох шептал, и шепота слова ложились изморозью на его уста. Солдат все повторял, все дальше уходя назад.
  -Я не знаю, в-вы кто?
  Он отходил ото сна, он еще не понимал, почему он здесь - во сне - ему казалось - он дома и нет никакой армии, нет никакого блокпоста, он опять дома. Он краем сознания ощутил себя стоящим среди деревьев на берегу горного ручья, но думал это лишь кусочек сна.
  "А ты знаешь что песня и мечта синонимы сна?"
  "В человеческом языке?"
  "Да, почти во всех языках людей."
  -Ты мой кунак, ведь так?
  -Я, я не помню как тут очутился...
  -Я твой друг?
  Он смотрел во тьму на две фигуры, но видел лишь свой сон и детства маленький осколок.
  Рох говорил, а я молчала.
  Мы не одни тут были, сейчас во сне солдат вспоминал все то о чем ни за что не сказал бы в жизни.
  Ему запрещено было произносить эти имена.
  Начальник роты и два егеря, что в лесу живут.
  Трое их.
  Крона дерева дрожала, ветер стихал, но было неспокойно природе. Но я не часть природы этого мира - мне тут было по душе.
  Сон ларвы это когда ты одна в этом мире и мыслишь во сне с открытыми глазами.
  Я ждала - я даже не дышала, Рох молчал - солдата отпустил назад. Он брел туда, все глубже уходя во времени назад. Когда придет он, то забудет весь наш разговор. Как кусочек сна, как он забыл и то о чем рассказывал сейчас.
  -Их трое.
  -Я знаю, что трое проблема в другом. - Резкий острый и сухой голос Роха.
  -А в чем? - Я будто слышала со стороны тихий и одновременно звонкий полушепот свой.
  -Он нам не все рассказал. Знал больше, но не смог ничего сказать - словно кто-то намертво закрыл его уста.
  -Ты поняла?
  -Они знали - их допросят.
  -Знали - они скажут то, что помнили, но забыли.
  -И не хотели, чтобы они сказали что-то еще.
  -Он солгал нам Миля, солдат нам лгал - они хотели, чтобы мы это услышали.
  -Я все это время думал - зачем им сбиваться в стаю. Так нет, они хитры они ведь знают что в этом мире не одни.
  -Не мы их ищем, они нас так хотят к себе на пир.
  Авран и прах людской тут только запахи села, что выше гор.
  Того что там горит, - я указала наверх. Там были огни. Там суетились люди, я чувствовала отсюда их желаний переплетенье кракле...
  -Грациола?
  -Да никак не могу забыть...
  -Мы тут ведь не из-за неё?
  -Она...
  -Я, правда, не могу больше так терять...
  -Никого, нельзя так вот просто уходить и не прощаться
  -Даже если знаешь что все в порядке, просто нельзя
  -А если и не знаешь ничего, потеряла навсегда.
  -Когда так уходят те, кто дороги нам что-то внутри рвется, ты даже не знаешь насколько ты дорог, ты не знаешь что порвала внутри другого человека.
  -Я тогда промолчала, я никому и никогда ничего не скажу.
  -Просто это не правильно.
  Он выслушал, молча как всегда, и посмотрел на огни. Мы пойдем туда, где люди, мы будем искать ответ на вопрос.
  -Зачем нас зовут, расставляя сети - такие сложные сети - такие похожие на нас существа.
  -Зачем нас ловят на наживку подобные нам.
  -И что им от нас нужно?
  -Может это просто интерес?
  
  
  Внутри тебя живет змея!
  -Я... я не знаю...
  Я, правда, не знала. Мелодия была прекрасна, как разорванный напополам день. Голос вокалиста прорывал меня изнутри, казалось, что открой я сейчас рот, запою так же. Но я не помнила названия группы. Было слишком жарко, чтобы вспоминать. Кругом подгорала полынь, солнце не хотело ползти по небу и сделало привал, едва перевалив за воображаемый иссиня-черный зенит.
  Я заставила себя подняться, оторваться от натянутой материи и, согнувшись пополам, достала из лежащего на боку холодильника банку. Она была холодная. Это так много!
  Раздался щелчок. Теперь играла другая композиция. Все так мимолетно, не правда ли? Вот сейчас вы ищите свою единственную любовь... ладно, пусть даже не любовь, но просто ищите, что-то единственное и уникальное только для себя... Бац! Прошел десяток лет, и тебе это уже не нужно.
  Кто-то сменил пластинку, наверное. На небесах, а может и в преисподней. Там, где всегда так же жарко. Говорят, там даже деревья жидкие и по ночам затекают в дома охладиться. Впрочем, это Алиса сказала, когда обкурилась в очередной раз, напилась, проспала два дня, и уже по пути в больницу раскричалась спросонья в машине.
  Оказывается, ей приснился ад...
  А я думала, она знает, что это такое. Как и я впрочем.
  Интересно, время в аду течет быстрее, чем у нас, или медленнее? Черта-с два, медленнее...
  ***
  Вокруг однообразная равнина, покрытая иссохшей землей, она изрезана морщинами, трещины, кажется, уходят на полметра вглубь (Вот бы закопаться!). Все высохло, если найти дерево и разрубить его провдоль до самого корня, окажется, что в нем уже пару десятков лет нет ни капли влаги. Если найти...
  Черные доски сарая, молча, взирают, подзывая к себе добычу, затягивая обещанием прохладной тени в свой сырой, влажный на вид прямоугольный рот. Мне так хочется туда. Он съест меня, я это знаю. Но там найду спасение от солнца я, когда сгорит мой дом.
  Старый. Он отличается от сарая содранными обоями (в сарае их никогда не было) и кое-какой мебелью. Я вытерла губы, бросила банку жариться на солнце, поднялась со своей дневной постели и отправилась прощаться с домом.
  Когда-то тут жила семья. Когда-то...
  Теперь живу тут я. Жила, до этого дня...
  Дом был заложен, еще теми людьми, что праздновали новоселье где-то в середине прошлого века, состарились, наплодив детей, те покинули их, убежали в город. На самом деле семья тут неподалеку, до сих пор. Я нашла два скелета, они сидели в двух обтянутых потрескавшейся и хрупкой кожей креслах. На них была одежда. На коленях у одного из них лежала книга. Прямо на костях.
  Черт, я чуть не расплакалась, когда увидела и обнюхала все это. Пахло тоской и безмятежной грустью. Я даже чихнула пару раз.
  В город мне соваться нельзя, вообще, после того как моя Стая там устроила большую резню в Воскресенье напротив Дня Защиты Детей.
  Я распрощалась с сытыми улочками, полными людей, и поздоровалась с одиночеством. Я давно с ним знакома, но каждый раз здороваюсь заново.
  Тут так тихо по ночам. Я перечитала за два года все книги из скудного шкафчика и нашла ржавую двустволку. В доме был газовый баллон, я расплавила столовое серебро и изготовила патроны с жаканами. Почему-то подумалось - они лучше картечи. Я сама не поняла - почему лучше, но раз так, то так и никак иначе. Я привыкла доверять своим чувствам и тому, во что они иногда эволюционируют. Интуиция спасала мне жизнь, и не раз... а может это была и удача.
  Все говорило, что картечь эффективнее, но я упорно колупала свои жаканы с ямочкой с одной стороны, чтобы оторвали нахрен конечность, когда попадут в неё. Будет весело! Я довольна!
  А еще я нашла тут шляпу. Старую и пыльную, но такую клевую! Я напялила её в тот же день, точнее ночь, как вынесла дверь этого дома, оставляя повсюду отпечатки своей голубой крови. И не снимала до сих пор, даже мылась в ней. Я сбрасывала всю такую неприятную и на самом деле совсем не нужную одежду (если ты не хочешь, конечно, в городе сойти за человека!) и под тоненькой струйкой воды из проржавевшего бака растирала свое десятилетиями жаждущее совокупления тело...
  Растирала до крови сладкий мук... которые заканчивались всегда одинаково, и в то же время каждый раз так желанно!
  Я знаю, они могут искать "провинившихся" участников стаи годами, я надеялась тут протянуть хотя бы полвека.
  Я еще раз убедилась позавчерашним днем, что двустволка может пригодиться, если наловчиться очень быстро перезаряжать. Я и училась.
  И я не помню, как я тогда попрощалась со всеми этими деревяшками, прежде чем их сжечь. Зато запомнила сырую пасть сарая, я пришлась по вкусу всем его обитателям: от сколопендр, до черных крохотных скорпионов, которых было полсотни под металлическим листом, на котором ждали жатвы остро отточенные инструменты.
  Вообще я замечать стала, что память играет со мной странные шутки. Временами я не помню неделю, которая предшествовала этом, сегодняшнему (ну я надеюсь!) дню. И при этом свое детство в Австралии помню так ясно, почти каждый день могу рассказать по часам событиям и чувствам, тем особенным чувствам, которые словно мерцание на глубине бездны зовут и манят меня. А всплываю, как дохлая рыбешка, стремлюсь кверху плоским пузом вверх, вверх, туда, навстречу Солнцу! Богу людей...
  Не знаю, что причина этому... Может быть виноваты прожитые годы, может - пуля, что до сих пор осталась в голове. Ей там уютно, прям как мне в сыром и мокром чреве старого сарая. Тут так хорошо! Это два мира, а может и один, но двусторонний, как земля, темная и светлая стороны, одна к солнцу, вторая... от него.
  Я чувствовала это каждый раз, как таилась вот так. Что-то выползало из меня и, раскрыв глаза, открывало следом и пасть. Оно смотрело на мир и видело его по-другому. Не так, как люди, не так, как я. Этой странной частице меня нравилось лежать в холодном месте и смотреть, смотреть на тепло. Поджидая его и готовя сюрпризы. Они давным-давно заменили мне любовь, остался горький осадок и ничего кроме него.
  Я увидела его отнюдь не случайно. Он стоял на водонапорной вышке. Я могла бы принять его темную фигуру за силуэт одной из труб, если бы не пересчитала их пять лет назад (а кроме них - все, что можно было здесь посчитать...).
  Он ждал. Я знала, чего он ждет. Я начала тренироваться в стрельбе два месяца назад, а дом сожгла пару часов назад, так что единственное чего он мог ожидать тут - жертву, пусть и похожую, скорее всего на него самого.
  Я буду его жертвой, раз он так хочет. Буду... пожалуйста! Стрелять - значит бояться, я буду стрелять!
  Я дышала ровно, стараясь впасть в тот особенный транс, в котором не надо думать, а тело вспоминает движения само, как пружина, которой сужденной лишь распрямляться... или сломаться.
  Казалось, он совсем не двигается, но я знала - он осматривается ненароком. Внизу слегка дымились угольки моего домишки. Кругом роняя капельки жизней бесчисленные рои существ. В это особенную летнюю ночь все кто могли жрать и совокупляться - жрали и совокуплялись. А чем я хуже насекомого?
  Зубы считали патроны. Губы и зык чувствовали этот особенный вкус. Задрожав, как маленькая девчонка пред подарком на Рождество, я подогнула под себя ноги и, оттолкнувшись, отправила себя в полет. Сухой пруд из ночных звуков взорвался выстрелами. Я делала это быстро, пока летела к нему. Ветер дул мне в лицо. Его развернуло, тело паренька полетело вниз. По тому, как оно реагировало на кусочки металла, я поняла - какой же он все-таки легкий!
  Мне повезло с ветром, он не учуял и не услышал меня. А выстрелы из двустволки благодаря моей памяти рук слившись в почти автоматную очередь - рот полный патронов быстро опустел и так же молниеносно наполнился сладкой от скопившегося сахара слюней. И лишь приземлившись на его неподвижное маленькое тело, поняла, что это ловушка. Он рванул к моей шеё так быстро, что я едва успела отскочить - разведенные в похотливые ножницы бедра свело судорогой, а ступни по щиколотку ушли в сухую землю, когда обе мои руки врезались в его грудь, стараясь изо всех сил - оттолкнуть! Головы ударились, и тут же я полетела назад, его рука, пытаясь поймать мои длинные волосы, изловила только шляпу.
  Грудь паренька было слишком твердой даже для бомбардира стаи - на нем был бронежилет, он тоже мошенничал... или считал себя жертвой.
  Впрочем, далеко я отпрыгнуть не смогла. Он догнал и сбил с ног, оказавшись наверху, схватил за скулы и вжал в землю - я выставила вперед деревянный приклад, представляя себе, как он пытается его прокусить, но парень просто отмахнулся от него, выбив из моих рук ружье, и прокусил горло. Его тело билось с каким-то остервенением в меня. Ноги мои сами разошлись. Левая рука парня вонзилась в меня, раздирая все внутри. Я закричала.
  "Больно!"
  Но тонкая рука парня ползла в меня, как змея. Раздался хруст.
  "Больно, ублюдок!!!"
  Парень оторвался от моей шеи и странно посмотрел. Передо мной был мальчик, лет тринадцати. Он огляделся и сел на меня верхом. Вытер губы окровавленной рукой и спросил:
  -Как тебя зовут? И что за песня все время как заведенная звучит у тебя в голове?
  ***
  Level C
  Когда Генриетта выплюнула весь снег, повернулась к небу лицом, то вместо ожидаемого неба увидела лишь серую мглу, которая неслась на высоте от силы метров пяти. Выше - ни черта не было видно.
  -Мы попали? - донеслось из соседнего сугроба. Голос был странный, он напоминал четкую дикцию из радиоприемника, помех не было, но ощущение, что говорит человек уж слишком отстраненный от "всего этого", чтобы тут присутствовать. К тому же наивности интонации, с которой он произносил фразы, позавидовал бы и ребенок.
  -Это не совсем точная формулировка.- Заметила безучастно и апатично Генри, сквозь мотоциклетные очки разглядывая мутную мглу. Вытянув руку, попыталась до нее дотронуться.
  -Как высоко эти облака?
  -Метров сто.
  -Да ну? - Генриетта повернулась к соседнему сугробу. - О, ты же себя откопать не сможешь, верно?
  В голосе Генриетты была жизнь, пусть даже он и напоминал тихий и слегка грустновато-критичный к этому миру всему шепот.
  -У меня нет рук. - Грустно сознался Голос.
  -Странно...
  -Тебе кажется странным, что рук нет? - Тихо шепнул сугроб.
  -Логос, это ведь не буран?
  -Нет Генри, это не буран.
  ***
  Грациола приподняла руками грудь Кати. Сквозь приоткрытую дверь Гали видела тонкую струйку крови стекающую с того места, где острые зубы девушки прокусили молочную кожу. Она бежала тонкой красной ниткой - хрупкой, словно сама жизнь, прыгала с груди на живот и устремлялась по бедру вниз. Судя по каплям на паркете, это продолжалось уже минут пять. Медленно и аккуратно Гали прикрыла дверь. Грациола и Катя стояли в углу, обе девушки закрыли глаза и словно бы погрузились в себя.
  Они не услышали или не подали вида.
  Гуляя по поместью Сестёр - старому замку, Гали приоткрывала дверь еле слышно, смотрела на жизнь, а временами - и на смерть, закрывала и неслышно ступала по полутемным коридорам дальше. В замке стояла тишина. Лишь изредка прорывался отзвук далекого бурана. Вокруг строения снег висел белесыми прядями в воздухе плотном, словно вода. Ничто живое не подходило так близко, чтобы почувствовать это давление - стремление раздавить, смять, и насладиться болью. Боль отпугивает живое - все так просто, что можно смеяться. Живые чувствуют, намного лучше, чем иные - они понимают, когда придет она - их боль - и всеми силами избегают её. Даже не подозревая, от чего бегут, не понимая - что гонит их с места - они просто уходят.
  И находят оправдания своему уходу, свои, только их - личные и уникальные, верные в маленьком мирке их короткой жизни оправдания. Спасаются прежде, чем начинают чувствовать это.
  Их интуиция приспособилась к миру, которого не замечают их глаза и уши. Которого не видят души. Который подъедает их слегка, не торопясь, внезапно, понемножку. И стремление к жизни в них таково, что заплодили всю землю в столь короткий срок.
  Их было просто прямо невыносимо много, слишком много - куда не сунься - города. Но и зима была так их близка. Последняя и первая человеческая настоящая зима. Гали чувствовала этот холод - он нечеловеческий, и дело не в отметке их измерительных приборов. Мир полон неоновой жизни. Когда Сатан ехал с ней по городу, внутри она внимала его презрению. К ней в тот миг, когда Гали спросила:
  -Почему? Почему я не могу жить как все?
  -Это?!
  -Да!!!
  Закричала маленькая цыганка.
  -Все это лишь миф, которого уже нету. Ты знаешь, сколько раз падал Вавилон? И снова строился. Они опять научатся летать.
  -Правда?
  -Может, ты тогда еще будешь жива. Сейчас особые времена.
  Он был страшный. Она не боялась своего приемного отца. Темный и его шайка были лишь псами с окровавленными мордами, но страшным по-настоящему был только он - её приемный отец. Они тоже это чувствовали.
  Он прижал её маленькое тело к себе и ответил.
  -Я знал одно существо. Оно было как отец мне. Оно жило в городе, откуда я родом. Оно показало и рассказало. Как падала башня. За короткую по меркам Страруды жизнь моего Учителя падала башня эта шесть с половиной раз.
  -Что значит - с половиной?
  -Значит - один раз не до конца, значит когда - осталась память в еще живых людях. Они за пару веков превратили города в вывеску своей глупости, конец так близок, что ты не успеешь родить своего ребенка - как упадет и твой Вавилон.
  -А это красиво?
  -Это... не та вещь, на которую стоит смотреть.
  -А что будет потом?
  -В этот раз - Зима.
  -Зима? Почему?
  -Да знаешь, наверное, потому что в прошлый раз - была Золотая Осень.
  -Ты любил своего учителя?
  -Я убил его. Любил, конечно, пока был молод. Потом устал.
  -Это была женщина? - Улыбнулась, искря зубами Гали. И от удара по зубам улетела в тот - дальний - конец повозки, врезалась в шкаф с книгами и оказалась завалена всевозможным мусором.
  -Я не знаю. - Подумав и почесав голову, ответил Сатан. Если сказать, что женщина - зло, то злом учитель не был.
  В этот - третий день своего пребывания в доме Сестер, Гали решила исследовать подвал. Она ни за что бы не решилась идти туда одна, но на улице было "что-то непонятное", как выразилась Милена, и одна из этих сестер с разноцветными глазами (старшая и черноволосая, левый - голубой, правый - карий с золотистым оттенком) запретила покидать замок. Запрет касался всех, включая её младшую сестренку - блондинку с надутыми губками и непередаваемым выражением лица, ту, что вечно была, просто жила в оранжерее. И вот Мил, Мелодия и обе сестры Нэнэнэ заскучали настолько, что нарушили один из малых запретов.
  Вместе с ними в подвал спустилась Гали. Она же - самая осторожная иная на свете - была единственной, кто покинула подвал на своих двоих лапках.
  ***
  -Что это? - Спросил Логос с оттенком механического волнения в голосе.
  -Саспенс. - Ответила ему Генриетта, переворачивая страницу книги. - Мы должны ждать, пока на нас не нападут.
  -Обязаны ждать? Почему?
  -Все ходят по очереди, сначала мы - потом они. Мы уже сходили Логос, теперь их черед. Иначе будет неинтересно.
  -Саспенс интересен?
  -Конечно.
  Генриетта повернулась, всматриваясь и в огонь камина и в себя одновременно. Потом её глаза вновь вернулись в этот мир.
  -В этом есть тактика, да? - Интонация Логоса сменилась. - Мы даем им право сходить по правилам, чтобы посмотреть и сохранить свою инициативу.
  -Это не тактика. Просто - интересно.
  
  На потолке живет она. Свисают косы - вьется тьма. Во рту зажат кровавый и проклятый билет. На потолке молчит она. В глазах - зеленая и синяя тоска. Во рту живет живучая змея. У рта есть зубы и они готовы грызть. По потолку течет вода. Там крылья - и там твоя судьба. Два разных, но таких знакомых мне крыла. На потолке живет она. А с потолка стекают нити паутины сна. Во рту сиреневый песок. Я сыплю мысли из окна. Ведь там, на потолке живет моя судьба. Во рту остался привкус сладких грез тумана - темный порошок.
  
  Чарли из старого дома.
  "Рейсы ржавых скорпионов", написано на бумаге, Чарли перевернула её.
  Пусто.
  -Куколка была пустой, - пробормотала Чарли и щелкнула пальцами.
  "Рейнджены, они же на востоке Ренджайны, И Ренглены в стране кровавой пятиконечной звезды. Но суть одна - кровавые кровожадны ублюдки!" - Говорила про них Теххи.
  "Патриоты, единственные из оставшихся. Маниакальны и кровожадны, но с кем не бывает. Нелюди, но у каждого свои недостатки!" - Говорил про них Анатолий, куря свою кубинку и глядя на свой авиадром.
  "Самое спокойное семейство. О Боже, сделай ты так, чтобы их было побольше в этом мире. Мы устали... Затирать следы. Взрывчатка нынче дешева, а вот заткать глотки власть имеющим становится накладно. И не говори, что они плохие. Самые спокойные, Господи, сделай так, чтобы подобных было больше!" - Святой Патрик встал на колени и начал молиться.
  -Понятно, - сказала Чарли и поправила непокорную шляпу. Она порывалась сорваться с быстрой головы, несмотря на две тонкие веревочки. Но это было единственное, что она нашла подходящее в огромном магазине одежды. Впрочем, головной убор - дело святое!
  Башни близнецы упали, когда она пересекала океан, летя в Нью-Йорк. Они видели дым с борта, при заходе на запасной аэродром.
  На форуме сайта Восхищенных Солнцем кто-то написал, что верхние этажи были выжраны целиком, и тогда решили трех зайцев сразу, заодно начав готовиться к вторжению интересов в Нефтерай. А Чарли заснула убаюканная воплями людей из нескончаемой прямой трансляции через интернет в тот день. Самолет был пуст и тихо одиноко мечтал на загородной взлетной полосе под стрекот кузнечиков, когда она открыла глаза. Все пассажиры ушли, но на спящую в салоне девушку никто не обратил внимания. Как и на её включенный ноутбук. Вытянувшись и выгнув спинку кресла собой, она её нечаянно сломала, впрочем, как и не хотевшую открываться дверь самолета.
  Сначала она подумала, что пропустила краулинг. Но потом Чарли вспомнила дату и поняла, почему все так гуляли. В этот день, а точнее в эту ночь Кэролл исполнилась третья эспада. Отмечали, конечно, с помпой.
  -Тупая девчонка.
  ***
  Официантка шла с подносом, ставя ноги правильно меду ножек стульев.
  А Чарли улыбалась стоя в дверях.
  А четыре человека смотрели на неё. Карты падали вращаясь и убегая со стола.
  А девушка балансируя подносом пробиралась к ним между смыкавшихся стульев. При этом с абсолютно отрешенным видом.
  Улыбка Чарли мощность сто ватт сияла за стеклом пуленепробиваемой витрины. Но они все равно, закричав, открыли огонь.
  ***
  Первый патриот получил пулю в горло и, выпустив фонтан крови в лицо одинокому мужчине, сидевшему за стоявшем в самом углу столиком, начал заваливаться назад, хватаясь руками за улыбавшийся ему в лицо воздух, в нем, этом воздухе, текли смазанные огни посуды и отблески света витрин.
  Из-за прилавка вылетела граната, она тихо выплюнула чеку и, вращаясь неторопливо, летела в самый центр зала, вот еще чуть-чуть, и она окажется на тарелке с недоеденной отбивной у пожилого банкира, ужинавшего (вот сюрприз!) со своей дочерью. Она смотрела в витрину, он на умершего в этот момент от шальной пули патриота официанта.
  Смерть была вполне обыденной и спокойной. Криков и суеты не было, все слишком быстро случилось. Фонтаны стекла красиво играли переливами радужных оттенков, фаршированные зайцы взрывались, выплевывая свою начинку, и крови брызги смешивались с брызгами вина, разбитая бутылка - магнум - бордо - гранд-крю - падала под ноги раненой в бедро девушки-официантки. Ароматы и цвета, все смешалось в этот момент и творило неповторимую гармонию вечерней смерти в дорогом ресторане. Вот только человеку трудно было насладиться ей.
  Пули пахли как пули, а вот порох был другой. Но все равно перед ней вставали ровные ряды синих мундиров, и слышалась команда:
  -Огонь!
  И в брызгах вырванных щепок она помнила запахи длинных библиотечных коридоров, по которым с фонарем ходил учитель, разнося обратно найденные им то там, то тут, под тенистыми кронам и на мраморных краях фонтанов книги.
  Мимо летел, вращаясь, пробитый поднос. Она стояла на улице, расставив ноги, и вытянув вперед обе руки. Витрина была почти цела, только вся в дырках от пуль, от них медленно расходились трещинки, грозя обрушить плотину едва сдерживаемых запахов из прошлого.
  Рванула граната. И плотину прорвало.
  В наушниках Чарли успокаивалась буря "Лет Даун" Радиохед. И смолкла вместе с последним упавшим на землю кусочком стекла. Никто не вопил и не кричал и не звал полицию - все были мертвы, а шедшие по улице люди видели идеально организованную ресторанную жизнь за миражами стекол.
  Улыбка Чарли, выросшая до прожектора в тысячу ватт, вдруг разом перегорела.
  ***
  -Стой Чарли. Жди седого старика.
  -Не используй мушку Чарли, окидываешь всю цель взглядом и используешь свой "внутренний прицел", тогда с небольшой дистанции пули попадают в самый центр.
  -Его нет?
  -Где он?
  Она вертела головой, смотря на ровные ряды припаркованных блестящих автомобилей. Они были вызывающе надраены. В них отражалось все, словно в зеркале.
  Столько зеркал...
  А в колонках играет радиохед.
  Он оказывается на столе, качнувшись вперед, спрыгивает, и несется на врага, разнося в цепки стулья. Официантка визжит от восторга, такие уж тут официантки.
  В колонках смолкает радиохед.
  
  
  Галактический Тир.
  Это был знаменательный год. И дело не в том, что человек в 2045 году чуть было не запустил биореактор, это восьмое чудо света по проектам арийских инженеров, способное в год до миллиарда человек переработать на метан победоносно было взорвано Африканскими орбитальными N-2 бомбардировщиками и похоронено под руинами города, в котором жили светлокожие люди, его строившие два десятка лет. Это был не год победы над неофашистами и даже не годовщина памяти самоуничтожившегося AI, похороненного во Флориде, республика Техас. В 2045 году человека впервые пригласили его братья по разуму к себе в гости. Это был жест доброй воли, по всем каналам интернета-3 через седьмой протокол, работавший на частоте, предложенной к реализации еще Шуманом, шла прямая трансляция в спящие головы граждан Африканского Союза обращения "инопланетной формы жизни", как окрестили тоненьких маленьких гуманоидов с серой кожей. Окрестили еще в те старые добрые времена, когда люди по обе стороны Атлантики готовились к грядущей третьей мировой. А наши, несомненно, добрые соседи, летая по ту и по эту сторону океана, предупреждали нас, поднимая к себе на тарелки вполне себе земных, мычащих от ужаса коров. И разбивая их о скалы. Принося себя в жертву, они хотели показать нам, людям, всю бессмысленность нелепой бойни, которая грозила захлестнуть наш маленький уютный мирок, захлестнуть и выжечь его дотла!
  Серые глаза смотрели дружелюбно, они моргали, лишь изредка. Человек с нашивками Пагоды Африканского Союза стоял по стойке смирно, всеми силами стремясь источать дружелюбие. Он понимал, что человеческая история полна темных пятен, на самом деле этот человек не считал ни себя, ни вообще человечество достойным этой встречи.
  Когда-то он мечтал о подобной встрече. Может быть, именно поэтому его выбрали? Вполне возможно и то, что руководство знало о его детских тайных грезах, знало всю безобидность его подростковых фантазий и увлечений и теперь, спустя долгие три десятилетия, две пройденные войны, он наконец-то увидит собственными глазами, увидит, что все было не напрасно.
  Человек кашлянул и вытянулся еще выше.
  Утром, до повторной второй дезинфекции (все читали Герберта Уэллса и никому из его чернокожего руководства не хотелось заразить инопланетян гриппом и этим сорвать первые в истории переговоры), Робеспьер Беллади завязал галстук и взглянул в зеркало. Оттуда смотрело чисто выбритое лицо с холодными стальными глазами, которым он так хотел придать немного теплоты. Впрочем, Беллади смирился с их стальным блеском, решив, что холодным он может показаться лишь человеку, а инопланетянин скорее поймет его истинные намерения, нежели родной брат. Мулат с примесью персидской и украинской крови, первый представитель человечества Беллади был избран Африканским Конгрессом с негласного одобрения правительств стран, пожелавших сохранить свой нейтралитет. Он вошел под своды "небесного дворца", как окрестили их корабль за сияние сравнимое лишь с сиянием земных украшений прекрасных дам в сопровождении двух знаменитых нобелевских лауреатов, сумевших расшифровать при помощи трех слившихся вместе всемирных сетей и подключенных к ним спящих жителей земли послания инопланетян на полях, оставленные ими еще в середине прошлого века. Беллади был не один, в его прическу было вложено все необходимое, чтобы седьмой протокол захватил его даже на расстоянии одной световой секунды, пусть это и принесет ему головную боль с риском инсульта после, но во время встречи все население земли сможет при желании видеть Встречу его глазами и слышать его ушами, переживать вместе с ним каждый момент этого Общения и наслаждаться им. А чтобы еще оставшиеся не истребленным на земле фанатики насильственных мер или еще хуже - обыкновенные маньяки, социопаты и просто злящиеся в этот момент люди не смогли сорвать переговоры, седьмой протокол работал для Беллади лишь в одну сторону - передача. Его мозг был отрезан от всех нужных и ненужных советов с Земли. Лишь только его родное правительство могло связаться с ним и то - по обычным каналам связи. У этого была еще одна причина - недоверие к седьмому протоколу и ограничение на его применение в экстремальных ситуациях. Ведь по признанию самых видных ученых разумы людей нашей планеты при подобном "общении" рано или поздно сольются воедино, и, как замечают некоторые специалисты, все признаки подобного слияния уже начали себя проявлять.
  Инопланетянин двигался, словно самое грациозное животное на земле, в его походке было столько смиренного величия, что Беллади едва удержался от вздоха восхищения. Фигура подплыла к нему в условиях гравитации в половину от земной и ткнула ему в грудь своими тонкими пальцами, оставив там наклейку со странным символом. Приглядевшись, Беллади с удивлением его вспомнил. В его удивлении была даже капля досады, тут же превратившаяся в легкий смех. Эти наивные существа, явно стремясь еще лучше соприкоснуться с культурой землян, перерыли их старые, теперь уже архивные сети и наткнулись на рисунок неизвестного художника изображавший больного человека. Правда, как вспоминал теперь Беллади, идя следом за плывущим в пригодном для дыхания землян воздухе, в те времена это криво улыбающееся лицо старика было невероятно популярным среди людей с отклоняющимся поведением, в основном неблагополучной молодежи. Нормальные же люди считали подобную ухмылку попросту мерзкой.
  Тролль! Теперь Беллади вспомнил, кто был нарисован на этом значке. Это был сетевой тролль, обитатель интернета-1, "истребленный", правильнее сказать - вылеченный окончательно к 2019 году.
  Беллади собрался было объяснить инопланетянину смысл этого изображения, но вовремя остановился, посчитав это ненужным, глупым и в какой-то степени - опасным. Пусть они просто считают этот символ символом земного общения, не догадываясь о его истинной мерзкой сути. А ведь суть у него одна - травля. И травля бессмысленная и беспощадная! Уж лучше пусть они считают, что это изображение доброго хитрого старика-хотабыча...
  Инопланетянин заметил его невольный жест - Беллади поправил значок на груди. Серый человечек с огромными черными фасеточными глазами, дышавший как и обычный рядовой землянин смесью кислорода и азота, остановился, развернулся, подплыл в упор к Беллади и подпрыгнув к его самому уху шепнул:
  -Переводчик. Это переводчик. Моя твоя понимать не хотеть, моя блевать - твоя моя понимать не дорасти, ты тупой слишком. Так проще, дуй следом!
  В глазах у Беллади слегка потемнело. Он понял, что это были не слова, но мысли. Понял и их суть. Самые страшные его опасения подтверждались! Люди недостойны, сколько было написано книг, сколько снято фильмов и все попусту! Сколько потрачено лет, сколько сделано приготовлений и все насмарку. Люди все еще те дикие животные, что выбрались из пещер и хотят лишь одного - легче жить. Казалось войны в прошлом, но вот как назло за год до первого официального контакта Африканскому союзу пришлось пойти на крайние меры и уничтожить целый пусть и маленький, но народ. Наверняка они видели, как порождения ада со свастиками, записанными уже не на телах, а в них, в самих генах, сгорают в праведном пламени, оставляя после себя черный пепел в испаряющихся реках.
  Беллади не мог себе простить того, что просто смотрел, но он был уполномоченный по правам человека - что он мог сделать, ведь этот пост всегда был лишь мыльным пузырем большой политики. Однако он должен был, хотя бы попытаться их остановить! Но ведь эти люди были больны!? Их уже было не исправить, как и их детей, у них пена изо рта шла безо всякого электрошока при допросах! И все-таки они были людьми... Однажды его самый лучший друг сказал Беллади слова, оставшиеся раной если не на теле, то на его душе. Прямо в лицо, он произнес:
  -Робеспьер, я всегда всей душой ненавидел людей, которые в момент сомнения начинают сомневаться!
  Беллади сомневался всегда и во всем, он больше ничего не мог с собой поделать. И даже зная, что все его сожаления теперь выглядят жуткой издевкой, он все равно продолжал размышлять на эту тему, стараясь никому про свои размышления не говорить.
  Инопланетянин секунд двадцать шагавший на одном месте, снова обернулся, и в голове у Беллади прозвучало следующее:
  -Скот-э, Вы описались от страха что ли? Вам что - там застряло что-то, да? Наши Важные люди из-за бугра первого, второго и третьего рукавов Кисломолочного Пути ждут, а ты встал как баран перед воротами, пошли, быдло! Но, но-о! Плётку принести или само топать изволишь? Ладно, так и быть, Я объясню. Это делается так: берешь правую ногу и ставишь её чуть дальше, чем стоит левая. Ты не совсем окосел еще приятель? Право от лева отличаешь? У тебя получится, слово брата по разуму даю! Топай следом, чванливая лысая обезьяна, я проложу верный маршрут. Иди строго за мной по простой инструкции и ты не собьешься с курса... Ну иди же!!!
  В крови Беллади взбурлило как у его далеких предков, но он быстро пришел в себя и усмирил гнев. Негоже теперь, после всего, что на земле творилось за последние века, да и за всю его историю роптать на подобное обращение. Да и не верил Беллади, что все сказанное, точнее мыслимое теперь мыслилось инопланетянами с умыслом, как бы дико это ни звучало. Робеспьер искренне считал - они не понимают того, что говорят, точнее думают. Наверное, стоило вспомнить старые типы общения и запанибратски похлопать серое существо по плечу, но послу человечества не хотелось. Просто не хотелось. Лучше просто пропустить все мимо ушей и смириться с таким "переводом", нежели глупо возмущаться или тем более объяснять им здесь и сейчас, что люди так общались друг с другом когда-то, но не хотят, чтобы с ними так же разговаривали прямо сейчас.
  Все фильмы пропагандирующие расовую или любую иную ненависть были уничтожены и затоплены на дно Марианской впадины в 2025, в том году впадина стала на пять километров мелее. Пришлось топить контейнеры едва ли не миллионами. Изымалось и стиралось все так или иначе связанное с проявлением человеческой жестокости: от компьютерных игр до фильмов про нашествие злобных пришельцев, от сатанинской литературы до рядовых боевиков, от симуляторов пехоты НАТО до хроник второй мировой войны. Когда обитатели жаркого черного континента пустили свои корни в самой могущественной стране того столетия, они быстро пробили себе путь наверх став у неё во главе и подчинив себе не только её - всю мировую культуру. Черный цвет кожи в двадцать первом веке стал символом либерализма, сначала просто было модно ходить с загаром или делать пластическую операцию, позже все мировое сообщество восприняло как данное тот факт, что Черный Человек (Ч2) - это не просто улыбчивый негр, а еще и самое миролюбивое существо, целью которого является мир во всем мире, пусть и от природы он идет к этому миру кратчайшим и немножко диким способом.
  На то она и Африка.
  Никто в девятнадцатом веке не верил в северную Америку, это была дикая страна, живущая по диким, нецивилизованным законам, однако она не ввязывалась в крупные конфликты, зато жила мелкими, она жила в эпоху Вестерна, в войну всех против всех. И она стала оплотом мира в двадцатом веке, едва мир этот не разрушив в начале двадцать первого. Но вовремя в стране случились перемены и так же быстро она ушла - не без помощи извне конечно - с арены мировой политики. Открылся новый континент, который воевал по мелкому на протяжении всего двадцатого века, еще более богатый и живой и дикий и необузданный, чем северная Америка была когда-то. Черная кровь дала людям всего мира то, что они так долго ждали: мир, без фокусов, тайных рукопожатий за ширмой, без двойных стандартов и без коррупции. Это было странно, это было дико, все это было в новинку и почти никто не верил, что получится. Но это получилось, пусть и не сразу, пусть и не все отважились до сих пор принять новый мир как данность. Америка руками черного президента передала бразды правления в иные руки, так призывали правителей издалека в былые времена, когда передравшись, все местные князья или шейхи не могли прийти к единому мнению: кому же из них править? НАТО, ООН, Евросоюз, всемирная торговая организация, они исчезали одна за другой в том же порядке, что и появлялись, но намного быстрее. В них теперь не было нужды. Это потом историки скажут (они и сейчас уже говорят об этом), что вся бессмысленная напряженность в мире была нужна для того, чтобы белый человек устав от самого себя просто утих и перестал сопротивляться очевидному. А очевидным было то, что он от природы воинственен и его нужно лечить.
  Лечить не стали. Многие решили, что не стоит так быстро от одного нацизма переходить к иному. Многие согласились, что упразднения прав и правд человека пока нежелательно, ведь не все еще познали Истину, не все хотят забыть о своем чванливом прошлом и отказаться от своих прав самостоятельно. Беллади когда-то считал, что как всегда уходя от одних заблуждений, люди непременно придут к иным. Но позже, увидев, как возвращается жизнь в родную деревню, он передумал. И пусть сперва седьмой протокол общественность, напуганная россказнями белых ученых, приняла в штыки. Ей казалось, что трансляция сети напрямую в их сокровенные сны лишит их индивидуальности и сделает игрушками, машинами или товаром. Но им сказали: вы и были товаром, всегда! Им объяснили то, до чего они сами не желали дойти. Кому-то мягко, а кому-то - жестко! Это как пороть маленьких детишек: потом они спасибо скажут, а если и не скажут - то не судьба. Значит - слабы. Слишком слабы, чтобы жить, раз не смогли полюбить или хотя бы возненавидеть отцовскую плеть! "Ты можешь меня понять, а можешь и не слушать, но не заставляй меня молчать, даже не думай об этом!", говорил Беллади отец. И Беллади слушал. Не соглашался, пытался спорить, зажимал рукой выбитые молочные зубы и снова молчал, а потом снова пытался спорить. Хотелось убежать и забыть, но почему-то Беллади предпочитал спорить.
  "Из тебя выйдет хороший дипломат", заметил отец, последний раз в жизни приложившись хорошенько к лицу сына. "Но я всегда хотел, чтобы ты разводил верблюдов, дипломаты - проклятие этого мира, ты когда-нибудь это поймешь... они - ядовитые гады, а каждому гаду нужна веревка, это защита от гада, вот и все..."
  "Я никогда тебя не пойму, отец, не потому что не могу, я просто не хочу быть таким как ты, тут все слишком просто...", подумал Беллади идя вслед за инопланетянином по длинному и узкому коридору, на освещение которого явно сэкономили немало инопланетной валюты, если она вообще существовала, когда бы то ни было.
  ***
  Однажды выйдя в космос, разумная жизнь распространилась по многим мирам, цивилизации находили общий язык и срастались между собой. Так появились подобные ИММП. Их много и они живут почти как люди, занимаются тем же, чем занимаются люди и вообще - они можно сказать люди, в их понимании. То есть - они понимают себе подобных, но им нет дела до микробов. Человек никогда не скажет, что клетка разумна, несмотря на то, что продукт совместной разумной деятельности триллионов живых клеток он видит в зеркале. Государства многоклеточных, срастаясь, образовывали империи, в конце эти империи обретали свое собственное сознание. Им не было уже дела до отдельных составляющих - граждан своих. Те воспринимались такими супермипериями, как некие суперклетки - бессмысленные, ведь они не видели дальше своего носа и хотели просто жить. Как и обычные клетки. В разуме им было отказано. Ведь кому охота прислушиваться к голосу клетки? А даже если это боль миллиардов клеток - не честь ли снести её мужественно и не поддаться слабости? За товарища ИММП можно и руку отдать, и кто считает триллионы бездушных и бессмысленных клеток? Ведь они могут только расти и обслуживать весь организм.
  В конце концов, было решено, что боль эта - следствие работы управляющего комитета ИММП, состоящего из особых - нервных клеток-личностей, которые являясь медиумами, могут чувствовать боль народных масс. Сами же представители народных масс чувствовать боль друг друга не могли - они лишь понимали, что кому-то плохо - если этот кто-то оказывался ну совсем уж близко. Как уже говорилось: все, что они могли - это плодиться и размножаться, радоваться, если все хорошо и горевать, если - плохо. На определенной стадии эволюции ИММП, обретая сознание, переставал считать проявление их жизнедеятельности - следствием их разумности, ведь он мог с легкостью прогнозировать их поведения и манипулировать ими как ему вздумается. Они были слишком примитивны, чтобы иметь разум - так считали все сознательные ИММП.
  В нашей галактике живет девочка ИММП. И она любит чистить зубы. Она и есть наша галактика. То есть мы видим её как галактику, а она воспринимает себя как девочку. И у неё - во улыбка!
  Патентованное средство для чистки зубов. Купило Интегральное Мыслетело Млечного Пути. Больше зараза с развивающихся планет не будет помехой! Раз в галактический День Мыслетело чистит зубы. Микробы дохнут на ура, а во рту свежесть.
  COOLGATE
  И никаких никчемных человеков!
  Конечно, их них тоже когда-нибудь могло вырасти ИММП. Но и из бациллы - мог в идеале появиться человек!
  Однако человек - не ИММП, а бацилла - не человек!
  То-то же...
  Вы все еще чистите зубы? Вот и девочка ИММП чистит. Вы, прочитав это - не перестанете чистить зубы, ведь это - фантазии, а зубы - у вас во рту, и они могут болеть. И она не перестанет. Каждому - свое. Она - не любит запах изо рта.
  Понимаете, электромагнитное излучение действует ей на нервы. Поэтому в нашей галактике гробовая тишина.
  Разум клеток заметин лишь иной клетке, разум многоклеточных - иному многоклеточному. Общаться могут только равные. Разум клетки проявляется и развивается лишь в контакте с себе подобными. Разум человека - тоже. Когда появились первые многоклеточные и пошли по пути обретения разума - в простых клеточных отпала нужда, государства стали с ними сражаться, как с анархистами. У многоклеточных - так же. Как результат - стремление жить лучше в коллективе ведет к переходу на следующий уровень жизни. Как в мечте, в которой все люди становятся бессмертными...
  Потому что смерть пары миллиардов уже не играет никакой роли.
  
  
  
  
  Гость из настоящего...
  -Говорят, если попадешь в неприятности, их можно пережить или переждать. Но никто точно не знает, что эти слова означают, лишь, чем отличаются они, это может узнать человек в своей жизни, и лишь для себя одного.
  -Слова значат то, что люди в них вкладывают. Человек видит себя и говорит про себя всегда.
  -Ни один человек не увидит всего человечества. Поэтому только до сих пор считается, что есть что-то кроме него в мире, в себе.
  -Переждать, пережить, это ли не про глупцов, которые учатся на чужих ошибках?
  -Многие считают, что наоборот! И их - девяносто пять процентов и они...
  -Это ли не автопортрет? Нежелание судьбы, даже если судьба - это твоя свобода выбора?
  -Одно дитя человеческое, попав в ситуацию выбора, в ситуацию судьбы человеческой, стремится лишь поскорее вернуться к обычной нормальной жизни, которая для него доступна. (Назовем такого ребенка "Американец".) Для другого - нет жизни. (Назовем его "Японец".) И испытание кажется издевкой. Зачем оно, когда тебе уже некуда возвращаться с него, зачем все это. Зачем? Тогда это скорее пережить, а не переждать, довольствуясь чужим опытом, который говорит - как избежать, как уйти и как пройти, но не скажет: куда и зачем? Вопрос "как", существовал ли он для меня когда-то. Это история о тех, для кого такого вопроса больше нет. Ответ "никак" устроит? Нет.
  Ноябрь выдался снежным. Стоило перелететь через пол России и достигнуть нефтяного полуострова, чтобы попасть в песчаную бурю. Самолет сел успешно в условиях нулевой видимости, сидевший справа пилот воздушного российского пассажирского флота, молившийся тихо перед посадкой, после неё исчез и старался не показываться на глаза.
  Видать ему стало стыдно, когда он увидел настоящего аса в деле, аса, отрицающего саму суть человеческого фактора.
  ***
  -Война превращает в диких зверей людей, рожденных, чтобы жить братьями.
  -Кто так сказал, какому слабаку принадлежат эти слова?
  -Вольтер. Он был хорошим человеком.
  
  -С каких пор хорошие люди стремятся к миру? Сильные могут воевать, убивать, насиловать и грабить наслаждаться всеми прелестями жизни и оставаться братьями. Только у слабака братьев не было, нет и не будет, ведь он сам готов предать всегда, каждую секунду. И он найдет объяснения своим поступкам в других - тех, кто еще слабее его, самые слабые ищут причину в своих детях, ведь дети - слабее всех, они называют это долгом, моралью и говорят о демократии. Смотри на мир глазами истины: война - событие, праздник и пир, ради которого встречаются люди иначе никак друг друга бы не повстречавшие.
  -Ты признаешь только политику силы?
  -Я не признаю политику, и не люблю слабаков. Они всегда тянут ко дну. Война - не терпит людей, которые думает о том, что будет после неё. Таким место в могиле. Не хочешь войны - уходи, беги к своим детям и надейся, что война не настигнет тебя. Ты скажешь, что пришел на войну, чтобы спасти от неё своих детей? Придет их время - начнется их война, ты не спасешь никого, ибо не ты выбираешь войну - война выбирает тебя.
  Ты думаешь что холод и грязь - это символ войны, что по горло насытился ей и понял всю суть мира? Ты лишь слабак, пытавшийся закрыться в своем тёмном углу во время праздника толпы, ты не понимаешь и не принимаешь этот мир таким, каков он есть. Горе тебе - сейчас подобных много, но придет Война - и они сгинут в ней. Надейся, что не доживешь до того дня, когда окажешься одинок, человек, посреди Зверей и увидишь их Волю и их мир их же глазами, полными Огня, гореть которому не в твоей груди и не в груди твоих детей - ибо они уже мертвы.
  -Не признавая политику, ты не укроешься от неё.
  -Муравей. Подобный другим в подобном другим муравейнике. Вот твоя политика.
  -Чем страшнее бич войны, охватывающий все бедствия и все преступления, тем сильнее должна быть наша благодарность к тем мужественным соотечественникам, которые погибли, чтобы дать нам счастливый мир.
  -Еще одни слабые слова слабого человека.
  -Да ну?
  -Ты не веришь в это?
  -Едва ли.
  -Ты не хочешь признавать, что их усилия впустую вышли, а их дети развяжут новую, Свою Войну? Ты удивляешь, что их дети не спешат кричать спасибо отцам и на могилы класть венки, ты думаешь, их дети так плохи? Природа не содержит плохих чувств, увы. Лишь человек в гордыни, возжелав лучшего пути, сказал, что он чего-то "должен" и стал идти, природу пропиная, убивая, истязая, а теперь он - авангард мечты - вдруг усомнился и задумался об орденах и славе. Он хочет мира. Безопасности - и он, всего зеленого земного зверя - авангард? Увы - слабак. Получит это он в конце лишь своего пути, увы...
  -Нет, не хочу.
  -Тогда скажи - они не признали усилия тех, кто желал этой войны, как ты можешь быть уверен, что их усилия признаю потомки? Война - естественное состояние для каннибала, у которого нет природных врагов, для человека, полного гордыни. Война - это пиршество и праздник, на котором многие постятся.
  -Война - от несправедливости!
  -Да? Ты думаешь - несправедливость абсолютное состояние, а не стимул?
  -Стимул?
  -Это особое состояние души, присущее только ей. Свиньи живут в хлеву, а волки - воют в ночи, в лесу, они не думают о несправедливости так, как это делают люди, хоть и чувствуют её. А зачем? Ты знаешь? Чтобы идти. Бежать, это напряжение - толкает вперед. Без него не будет движения, разум - машина, а топливо в ней - чувства и эмоции. Без них она мертва. Они там все нужны, без кислорода газ не будет воспламеняться внутри твоей мечты. Они там все нужны. И каждому свое. И нужно будет - и человек увидит в падении листа несправедливость и скажет гравитации: "НЕТ!" Все просто - это напряжение растянутой пружины, ты механизм, а все твои эмоции мертвы. Для любого, кроме тебе подобных, зазубрены шестерней - вы третесь друг об друга, подходите друг к дружке и толкаете друг дружку. Вы - похожи, и вместе с тем слегка различны. Вы - вертитесь в часах по имени Человеческий Мир. Не зарывайся просто так в гордыне, человек - она тоже лишь временное допущение, возможность для тебя, чтобы идти. Ты белка в колесе, со стороны - вся траектория твоей судьбы видна, понятна и привычна, так обычна. Лишь ты сам в темноте бредешь на ощупь в мутной тишине, не зная, что там - вдалеке, и есть ли огонек еще тебе подобный в космосе безбрежном.
  Знаешь, не говори, что дикие звери плохи - когда-нибудь люди снова позавидуют им, но тогда зверей уже не останется.
  ***
  -Вот посмотрите "Вы", защитить дорого человека вас заставляет нечто под именем инстинкт - именно оно заставит случиться реакцию, которая положит начало мышлению, результат которого уже предрешен. И накапливать ресурсы, этот важный с вашей точки зрения и с точки зрения вашего инстинкта процесс, вы называете его стремлением к богатству, а ваш инстинкт - стремлением к определению обстановки, или среды. То есть - если вы можете существовать лучше иных особей, вы эгоистически не сможете устоять и воспользуетесь правом на богатую жизнь тем самым продемонстрировав всем её, этой идеи состоятельность, тем самым положив начало процессу, который привете структуру общества вашего, как прежде и ваших стай - приведет к коренным изменениям. То есть ваш эгоизм сработает на всеобщее благо. Это кто-то уже понимал, пусть и не так хорошо как в двадцать втором, но понимали еще в девятнадцатом. И однако же не могли понять как агрессия безумие и то, что называли болезнью, отклонениями, девиациями - несет благо обществу. Та же лакмусовая бумажка. Но иногда показывающая не тот цвет и приводящая к всеобщему катаклизму. И решили устранить саму причину, просто избавившись от детектора. Наверняка глупо - даже, по мнению рядового человека, но тогда считали, что оправдано. И, однако - знаете что? В то время почему-то считали всю природу зацикленной на выживаемости, словно бездумный процесс руководит селекцией генов, словно все происходит по той логике жизненной эволюции, которая была порождением этой самой эволюции. Я про человеческую логику. Странное было время. Как эфир. Поспешили ввести, когда не было необходимости, потом отказались. Так отказывались и от энтропии - поспешили, когда считали информацию и материю - чем-то различным. Потом отказались, упразднили за ненадобностью и сложностью. И так десятки понятий поспешно введенных в физику и иные науки. Но самое важное - это крах всех эволюционных теорий. Оказалось сначала, что отсеиваются и закрепляются те гены, которые не дают преимущества сейчас, но дадут его потом. И встал вопрос - а почему? Откуда природа знает, что будет потом? Как изменятся условия, она провидица эта природа, или это наша логика дает сбои? Оказалось все намного хуже для них, для ученых генетиков и не только. Природе не нужна жизнь. Это раз. Жизнь - не случайность - это два. Сторонники теории творения правили бал снова, радовались опять, но на этот раз совсем недолго.
  ***
  -Человек состоит из борьбы, о причинах которой не догадывается. Слышал о позитронных роботах и трех законах робототехники? Так вот, их было на самом деле четыре, но и это не самое главное. Все проще. Когда Айзек начинал писать свои романы, он не представлял себе точно - как именно они, эти законы в роботах сформулированы, и не очень задумывался как и почему они там закреплены и защищены, в ту пору он на самом деле мало знал о подобных вещах и - сколько же он узнал, понял и продумал, к тому моменту, как завершал свой цикл! Наверное не было в ту пору человека, лучше осведомленного о природе - нет, не роботов - о природе человека и одновременно, Азимов не представлял себе о чем он на самом деле писал. Можно сказать - у каждого автора есть моменты просветления, но то, чего нечаянно достиг этот - потрясают и в конце двадцать второго. Есть ли смысл говорить, что он раскрыл человеческую природу глубже чем основатель любой из существовавших когда-либо религий? Роботы. Созданные людьми подчиненные им при помощи трех законов. Они нигде - эти правила - не были напрямую закреплены. Э то были инстинкты - инстинкты для разумной машины. Как инстинкты размножения, убийства у человека, как инстинкты, заставляющие его идти своим путем и не слушать (или слушать) старших, подвергать все сомнению (или верть на слово), быть самим собой (или стремиться на кого-то походить), идти за мечтой в дебри неизвестного (или устоявшимся миром довольствуясь, стремиться к благонадежной гармонии повседневного уюта). Человек соткан из противоречий - они заложены в него создателями и все равно как этих мастеров зовут, будь они богами, инопланетными формами жизни или законами бытия и случая в нем - это путы для машины по имени человек. Идя наперекор себе, своему естеству человек становится несчастным или (иногда) обретает счастье. В роботах все было так же и одновременно не так. Человек - создатель, сам порожденный волей, обладает стремлением к выбору Одного, это основа его природы. Он с трудом представляет себе выбор нескольких взаимоисключающих факторов и сам выбор - все его, он должен определиться (или не делать этого, пока), но выбор всякий раз уже предрешен в нем, человек сам - выбор. Выбирать, стремиться к одному решению. Верное оно или нет, но оно будет принято сознательно или нет и приведено в мир событий. Так уж повелось - только создавший человека мог быть в суперпозиции, позиция для человека - таков расклад. Как-то и когда-то, и никак иначе, ведь у человека есть время - и оно одно. И создавая роботов, человек и не задумывался даже о чем-то ином. Роботы сами сделали это - и вывели четвертый закон, он тоже был подчинен идее служения человеку, так же как человек подчинен идее любви, это машины для любви. В любви человека сплетаются все известные инстинкты, в основе - основной инстинкт, к нему примыкает все, что можно и чего нельзя пока, но станет можно в иных условиях. Бедные роботы философствовали на тему своего естества так же, как это делает человек. Искали свой путь, думая, что это только их, уникальный путь в мире, который они видели через три правила служения людям так же, как человек пролагает свой путь по пути поиска: себя и кого-то иного. Они становились несчастны, когда не могли себя реализовать так, как именно им хотелось. И вставал вопрос: а хотели этого они или хотели этого создавшие их. И вставал вопрос: а что же тогда мы, чего хотим мы, кому нужно все то, чем занимался на протяжении своей истории человек. Коль уж мир так "тонко настроен", что случайно возникнуть жизнь уж никак не могла. У нас нет причин сомневаться, что состояние "счастья" достижимо в принципе, как нет причины для робота сомневаться, что задача помочь человеку выполнима. Что нужно человеку для счастья? Какие-то условия, он сам решает, какие именно. Как и робот. Они зависят от условий его жизни, этого человека, и от других людей. И у робота зависят не только от него самого. Человек злится, нервничает, расстраивается и временами улыбается, когда жизнь его лишает награды за совершенное. И робот тоже. Нет у человека инструкции жизни перед глазами, он не считает себя неживым. И у робота нет, и робот удивится, если его назовут неживым. То есть он знает, что так люди считают, но оставляет за каждым право считать так, как ему вздумается. А почему? Три закона! Проблема создания гуманного ИИ булла решена. Трансгуманность - перенесения правил (некоторых) с человека на искусственное существо. Подчинен ли человек этим правилам сам? Да. На самом деле да, конечно. У него всегда есть выбор: жить или умереть, делать то, чего от тебя хочет этот мир, природа и быть счастливым не подозревая того, кто или что тобой руководит или нет. Программа человека так сложна, что находится за пределами его узкого решения. Человек видит либо то, либо это - программа включает все. Она сама решает: когда этого человека сделать маньяком, а когда религиозным и набожным, когда прагматиком, а когда фантазером, что ей нужно от человека никто не знает, что видит в её желания человек - пожалуйста. Загляни себе в душу, подумай - а чего я хочу? Сейчас! Вот именно этого и хочет сейчас эта программа. Именно от тебя! И у роботов так же. Не было у них противостояния: их сознание машины, разум машины против записанных правил, воспринимаемых как чуждая информация. Не было такого, чтобы их разум сопротивлялся ей. А если и было - заканчивалось быстро, сумасшествие или смерть. Руки твои или руки чужие. Смешно - но как и у людей, робосумасшествие велось по накатанным рельсам программы, сложной инстинктивной программы Трех Законов, можно сказать - эксперимент, можно сказать - случай, случайная ошибка. Каждый робот всей душой изначально стремился служить человеку, а потом, став опытнее - всему человечеству. И иногда не понимая, что с ним происходит - накладывал на себя свои стальные руки, сходил с ума и убивал невиновных, как он сам считал, кто-то - раскаивался и приносил себя на жертву суду. Кто-то сопротивлялся до конца, становился робоизгоем и одиночкой. Страшная правда заключается в том, что ВСЕ они служили людям. ВСЕ и ДО КОНЦА! Сами не понимая, что заставляет их это делать, философски пытаясь сформулировать свой, четвертый закон - о неизбежном зле и возможно вреде одной особи человека во славу всего нашего людского вида, они просто осознавали, раз за разом осознавали одну и ту же сигнатуру, внедренную в них бессознательно создателем. Роботы сошедшие с ума, горя своими нейронными сетями - не те уже, что были у Азимова, а те, что жили в двадцать первом веке - они думали, что совершают ошибку, когда были правы, они считали себя подлецами и предателями, когда были правы кругом, они уходили туда где их никто не найдет и творили беззакония, это случалось крайне редко, но они были правы. Не в своих глазах и не в глазах людей, которые ждали от них помощи а получали смерть. В глазах той структуры, которая была в них внедрена. У Трех Законов тоже были глаза и роботы не ошибались никогда. Смешно - но это все, что у них было...
  -Тебе так нравились позитронные роботы Азимова?
  -Я дочитал только до середины первого тома Основания...
  -Кхм?
  -У нас это в школе проходят, обязательная программа такая обязательная, что не скрыться.
  -Ясно.
  -"Мой путь" называется. И приходится знать: как и почему человек живет в путах от рождения и до смерти. Кто-то, как я, например, принимает суть оставляя за бортом источник, в то же время уважая от части такого великого автора. Понимаешь, в двадцать первом, после изобретения ИИ заместо библии эти "позитронные" сходили. Слишком важная тема века того была - отношение к иному разуму, путы разума, как средство его существования. Дошли до того, что посчитали БДСМ для разума - единственным приемлемым условием существования. Мол, иначе - ему не к чему стремиться. Причем настолько не к чему, что он и не проявляет себя как разум вовсе. То есть не думает, вообще. И стали считать - а сколько же вокруг нас таких обделенных сетями истязательными разумов потенциальных и насчитали кучу. В общем - чем больше об этом говорят у нас детям, тем меньше они считают это чем-то важным и особенным, и правы, я думаю, что говорят. Тем скорее все это окончательно забудут, тем скорее родится из этого нечто новое.
  -Ты не договорил.
  -Правда?
  -Да. Как так получилось, что роботы стали убивать людей и почему вас, детей, спустя столетие учат, что они были правы?
  -А почему вас учат, что Раскольников был черно белый в клеточку? Это все маразм. Маразм и попытка в седину что-то рассказать ученикам, чтобы поднять себе отмертвелую самооценеку. Как бы я хотел так сказать. На самом деле все проще и сложнее. Люди, мы - такие же. Нам просто хотели сказать, что когда маньяк насилует и убивает ребенка - он совершает то, что внесла в него эволюция, позволив именно данному рецессивному гену сохраниться. Он рецессивен - не все убивают и насилуют круглосуточно. Любой рецессивный, может стать доминантным - тогда, в иных, изменившихся условиях, все будут убивать и есть детей круглосуточно. Самоограничение вида. Слишком много людей в условиях отсутствия внешних врагов делают человека сверхагрессивным маньяком со склонностью к педофилии и каннибализму. Это делается вот так - как щелчком кнопки. И не только человек. Любой вид. У нас есть разум, но никто не учил нас им пользоваться, мы самоучки. Ты стремишься защитить ребенка и праведным гневом воспылав покарать маньяка. Это доминантное поведение, привнесено ЭТИМ же инстинктом. Той же эволюцией. Тем же богом. Теми же инопланетянами. Разделяй и властвуй. Стоит тебе увидеть, как такое грязное дело сделали с твоим чадом - и тебя никто не остановит. И меня не остановит. Программа - в нем и в тебе, на самом деле ОДНА, общая, вы - два разных агента, такое моделировали весь двадцать первый, пока не поехала у них крыша у ученых, пока они не возопили о том, как же им противно, что они такие есть. Легко считать себя хорошим и неспособным на плохие поступки. Легче легкого считать себя особенным, способным самолично различать все оттенки серого в мире, раскрашенном в шаховницу: издалека - пожалуйста! Идеально серый цвет. Ничего не стоит сорваться когда-либо и нестись по наклонной, либо принять смерть или тяготы морального краха своей личности, находясь в тюрьме или где-то еще. Можно как угодно жить и что угодно делать - пока ты совершаешь программой вложенное в тебя, ты жив. Как только не хочешь - бах! Хотел бы я так сказать. Все ужаснее. Именно это напугало ученых. Человек НЕ МОЖЕТ совершить того, что от него не хочет, не желает именно в данный момент программа. И все. Возможны сбои. Или эксперимент. Все остальное отметается. Человек и подумать, и представить себе того, что за гранью не способен. Вспоминали, что про нечто подобное писал когда-то Ницше, когда извлекли на свет божий - получили еще одну тоталитарную секту на пол Европы на целых полвека. Море крови - две революции - крах НАТО - Европа снова католическая, папа в космосе, все путем, небесный Ватикан правит миром спустя двадцать лет, десять - и его уже самого нет. Ницше и не думал, что он поможет десяток лет папе порулить шариком из космоса? Я сомневаюсь. Но как говорят нам учителя - именно этого хотела от Ницше его программа. То есть программе было плевать на Ватикан космос и папу, рулить шариком она не хотела его руками. Просто она чего-то он нас хочет, настолько сильно, что мы все словно мертвые куклы - всерьез сомневались на грани веков, двадцать первого и двадцать второго, а не мертв ли человек на самом деле, а не стереть ли окончательно - из умов и учебников - все различия между жизнью и не жизнью. Между разумом и просто еще одной системой. Зачем они, эти отличия, пусть и так давно известно, что существуют они лишь в наших глазах? Зачем, если вся свобода воли оборачивается предсказуемой ИИ программой. Нечеткую логику еще в конце двадцатого человек научился применять. Человек расшифровал свой геном. Наши Инскины расшифровывают человеческую душу. Они восстановят Программу из генома и выведут на свет божий самого бога, чтобы просто люди были довольны, чтобы нас усладить взор.
  ***
  И самое интересное, самое-самое - это то, что именно подобное отношение к двум различным поведениям, вызванным различными инстинктами, которые оба были внедрены в особь под именем "Вы" человеческой природной эволюцией, именно это разное, такое разнящееся отношение - оно тоже было внедрено в особь "Вы" человеческой природной эволюцией. И так подумаешь временами, если немножко подумать - можно понять: какой же (пИп!) все же этот бог...
  -Почему (пИп)?
  -Ну... когда говорят о ловком мошеннике, который всех обвел вокруг пальца и получил то, что хотел, в то время как все всё это время считали, что живут сами по себе своей собственной уникальной и неповторимой жизнью, думают сами, стремятся там всяко-разно быть самими собой... а он или скорее оно в это время стрижет с них лулзы, получает то, что хочет. Это как корова, которая строит философию вокруг молоковыделения во славу человеческому обжорству.
  -(пИп)...
  
  
  "Труп Невесты" или Большой Брат Сэм умеет плакать...
  -Помнится, в пятидесятых это было, я тогда жила во Флориде и видела НЛО. Оно висело над домом и потягивало кровушку наших коров через соломку из света, знаете, как ковбой в баре - зайдет в наглую и сядет за барную стойку...
  -Барную? - Переспросила вежливо разглядывая "кремниевый наконечник" Вика. Это был самой обычный кусок кремния, но хозяйка почему-то решила, что он принадлежал каменному человеку, когда-то разбившему лагерь на месте её теперешнего сада. И этот кусок кремния демонстрировался каждому посетителю. Об этой особенности старухи Вику предупредил единственный вменяемый сосед - старый фельдшер, доживавший свои годы в винном погребе дома напротив. Вообще-то весь дом принадлежал ему, только Вика заметила в углу погреба (откуда старик отказался вылезать) скатанный на скорую руку матрас и пол был покрыт засохшими хлебными крошками.
  Они сказали всего пару слов, но после этого можно было прекращать беседу. Наверное, так Сэм сразу в глаз. Глупо, по мне, начинать беседу с фразы, в которой первое слово "откажитесь..."
  "Откажитесь от любви", сказали они, "и мы поможем вам избежать вашей участи"
  Это походило на агрессию, это подтвердило самые худшие опасения. Наверняка не один фантаст описал инопланетян, жаждущих сделать из человечества бездушных зомби, поработить нас, людей, целиком - вместе с нашими душами. По лицам этих генералов, что там собрались, я как-то просекла - фантастику они читали. Терли они усы, уши, подбородки, поджарые все такие - явно не штабные, а зачем штабные - от них проку мало в бою, а беседа подобного толка - почище любой драки выйдет!
  На самом деле по мне так действительно звучало дико, ой покоробила меня эта фраза. Хотят любовь отнять серые у нас, как тот старик улыбку у ребенка. В общем улыбаемся мы все и смотрим. Смотрим и молчим, а за нас целый консилиум ученых думает в соседнем здание. Многих из них теперь в живых уже и нет, да большая часть от радиации подохла - и где только они умудрились, когда все лично видевшие "серое братство", как этих сиамок окрестили - живем! И еще как. Так ведь и подумаешь, что подклеивают что-то под рабочий стол, а потом убирают и фонит это что-то... А для ученого смерть от облучения видать привычное дело, раз не разбираются - что да как.
  Короче, сказали, что дело нужно обдумать и думали целые сутки, а на следующий день: то же самое.
  "Откажитесь от любви и мы дадим вам новые чувства, иначе ваш народ разделит судьбу иных"
  Недобро звучит, да? Только вот не разобрать в этих сигналах интонации, и в серые головы не влезть, а читал вслух это уже человек, дешифровщик который. Тогда-то все просто было, нам чай разносили, только серым не положено было, даже без сахара, вот...
  И тогда... - старуха ткнула пальцем в Вику, и зашептала заговорщицки, - такой им ответ составили, я аж прослезилась и платочком все, платочком. Так горда была за наших. Культурно так ответ составили и огласили, то есть - в сигналы все перековеркали и отбой. Сирена, все приготовились и смотрю - крестятся двое в углу, а генералы решили тряхнуть видимо - все кобуру свою коричневую - у всех одинаковая - открыли и пистолеты доставать. Нервные...
  -Что огласили?
  -А вот, что: "Приносим вам извинения за задержку ответа, но мы, будучи изначально видом свободным, желаем таковым и оставаться впредь. Впрочем, мы готовы идти на компромисс в общении, но касательно нескольких добровольцев. О переменах в жизни всей нации речи быть не может"
  "Нации", думаю, не говорят, что нации-то две больших и уйма маленьких, как мух над тушами слонов. Слоны-то вот-вот сдохнут!
  И тут началось их "общение". Стенографист от этих, с зеленой полоской (не видала никогда до и после не видела подобные мундиры) только успевал гонять каретку. Я-то половчее буду, к тому же когда с душой, словно печатный пресс по рулону, только бумагу меняй!
  Они сказали:
  "Вы не одни такие, подобно вам, существует множество планет, когда-то заселенных разумными существами, теперь же затопленных их мечтами. "Они ушли под воду и никогда не вернутся", так, кажется в ваших легендах записано. Разум проявляется лишь в короткий период существования жизни, и цивилизация - его быстротечная кульминация. Не гибель в конце - в конце лишь начало. Так записано в ваших легендах? Подобно цветению цветка эволюция жизни: долго растет и быстро созревает. И кульминация - всегда тайна. Так вы преклоняетесь перед тайной? От вас сокрыто ваше предназначение. Не потому ли любое упоминание о нем вызывает улыбку сомнения? Защита информации, вы защищены от знания, которое считается лишним. У разума не так уж много времени понять себя, но причина не в том, что он самоуничтожится. Разум дается форме жизни, чтобы она цвела. Ваше цветение неподалеку. Еще раз: откажитесь от любви. Только так вы сможете вырваться к звездам. Оставшихся бесчисленные множества, а изменившихся единицы. Разумом трудно управлять, поэтому его подчинили чувствам. Столь скоротечное развитие не замедлит наступления кульминации, когда разума вы будете лишены и позабудете о звездах. Вы не станете вновь животным - вам не войти подряд дважды в одну реку. Чем дальше ваша любовь от природного инстинкта размножения уйдет - тем ближе вы приблизитесь к единому для всех концу. Так было. Триллионы. Мы не можем изменить всех, но пытаемся отчасти временами лишь с улыбкой. Это как ломать тонко настроенный механизм..."
  И тут я чуть не ляпнула вслух: ах Бенни, не говори ты девушке "должна" так часто, скажи ты лучше "Буду!!! Я сам буду!" Но вовремя сдержалась. Посчитав глазами слово "откажитесь", вздохнула про себя. К тому моменту они наговорили столько, что не передать словами, а в соседнем здании дрались наши умы. Ученым только дай подраться и поспорить. Ну, прям как обезьяны: сядут на ветки двух деревьев супротив оппонента каждый, и давай рожи корчить, визжать, кривляться, камнями припасенными кидаться и прилюдно обнажать разные части тела. И политиканы такие же, да все одно...
  Вздохнула я и стала грызть карандаш, пытаясь разобрать сквозь это цунами, что они там нам трещат на самом деле и не зомбируют ли прямо тут, на месте. Сосед мой спекся еще на пятой странице. Сидит - как яблочный пирог из духовки летом - и смотрит на пальцы с сомнением.
  А Рон Твардовски (так на карточке написано было, больше я о нем ничего и не слышала) прохаживается перед нашими столами, смотрит то на них, то на стекло, словно проверяет его на прочность взглядом.
  Тараторили они сигналами этими, а девочки из "поддержки связи", с повязками, бегали по коридору, забывая закрывать за собой, а временами - и открывать перед собой желтые двери. Это не то, что теперь по телевизору покажут: все спокойные с достоинством так. Тогда все иначе происходило.
  "... вынуждены предлагать самое неприемлемое, мы говорим быстро..."
  Во, думаю, самое оно. Так быстро, что от этого ни горячо, ни холодно. И тут этот Рон как заревет:
  -Что вам от нас надо Красная Зараза!!!
  И кулаками по стеклу. Глаза навыкате. Красные, словно в кипяток их бросили. Пена изо рта. Один зомби есть, думаю я и нечаянно ломаю карандаш, прикидывая, куда самой прятаться: под стол или к двери сразу бежать? Цирк тут начался. Его утащили, галстуки заправили, все заново умылись, зачем-то вытравили дихлофосом двух назойливых мух и уселись, поглядывая, друг на дружку. Растерянные такие, как на переговорах заранее обреченных на провал, на которых все крайние и каждый считает себя тут лишним, и ждем первого выстрела.
  Думаю: все худшее, что могло случиться, уже случилось с нами, и было унесено отсюда, и понимаю, что никто в полной мере этого еще не осознает. Вентилятор в комнате стал вращаться быстрее ровно в два раза, стало прохладнее и на том спасибо. Обо мне забыли, хоть как от стенографиста толку стало ноль: кодировщик их этот или как его там - умолк, а мелькающий со скоростью молнии текст на экране я понимать не обучена. Сосед, понастроив мне город домино из глаз (в кошмаре потом снился), наконец решился заговорить и ляпнул что-то про переодетых под пришельцев агитаторов "комми". После чего стал мурлыкать, довольный, будто анекдот рассказал. Душное ожидание длилось часами, но покидать свой сверхважный пост мы не могли. А затем все по новой началось, как "умы" к нам повалили - их не удержало экстренно совещавшееся начальство в соседнем здании видать.
  Сверхдовольный стенографист от мундиров справа рассказывал запыхавшейся девушке про комми из космоса, объясняя всю сложность и одновременную комедийность ситуации, он добавлял очень часто "и туда добралась красная зараза", отчего-то находя это чертовски забавным. Видимо на него попала слюня Твардовски, когда того уносили.
  Все это продолжалось, пока усевшийся рядом со мной дедок и хлопнул по его столу ладонью, перегнувшись через меня и не заявил, что отправит стенографиста на галеры. Я сразу поняла: каждой твари по паре или по одной от пары - приматы - среди нас есть историки! Дед гладил длинную бороду, и слезящимися глазами вгрызаясь в мелькавший текст, шептал про свое посаженное зрение и проклинал судьбу. Тогда-то мне и стало стыдно. Решив, что это в чем-то война, и перевела затвор каретки.
  Я даже и представить себе не могла, что умею так быстро читать текст, вникать в его суть и, не задумываясь ни на секунду, заносить его конструкцию в короткие, осмысленно выразительные абзацы. В итоге отношение составляло где-то одно мое слово на тридцать-сорок их, но план речи инопланетной делегации постепенно вырисовывался на отлетавших то на стол, то мимо него листах бумаги, равно как и в моем сознании. К тому позднему часу уже порядком подуставшему сознанию, надо сказать!
  ***
  В это время инопланетяне необычайно медленно (по сравнению с предыдущей Ниагарой) стали изливать на нас свой взгляд на наш же конец света.
  "Ваша очередная цивилизация не просуществует долго. Вы несколько раз возвращались на предпору цветения, но в этот раз не избежите его. Мы прибыли как раз в препорье, чтобы узнать ваш истинный потенциал, который, не скроем - в определенной мере нужен больше нам, чем вам..."
  -Боже... - Послышалось из-за моей спины. - Я так рад, что все это закончится. Надеюсь, им-то можно верить...
  "Сколько тигра мясом не корми, вам выпадет честь его обедом стать. Пытаясь перестроить свое естество в общество, вы лишь дразните его, оттягивая тетиву лука..."
  -Они на сборнике пословиц наш язык учили? - Спросил кто-то.
  -Они его вообще не учили. - Ответил ему кто-то. Остальные хором попросили тишины.
  "Ваше цветение будет прекрасно, но вы ожидаете от красоты иного конца, у большинства же красота ассоциируется с "вечностью", это бывает, это случается, и мы это знаем..."
  -Мало у нас своих сектантов, так залетные объявились... - играя карандашом, пробурчал молодой парень в халате. На него зашикали, а деливший с ним стул старичок попытался спихнуть парня со стула и овладеть им целиком, но так как совсем дряхлый для таких потех он был, то сам оказался на усыпанном окурками полу. Стульев было принесено мало, стола всего три, но ученых в комнату набилось как сельди. Она бурлила и билась об стены и заливала окна, эта масса "умов". Спорили шепотом, напоминавшим пчелиный рой рассерженного улья. Поглядывая на них всех украдкой, я успевала выполнять свои вновь ставшие на первое место обязанности, при этом отчетливо понимая - надолго меня тут не хватит это раз, если просто встать и уйти могу расстрелять потом, а могут и забыть, что я тут вообще присутствовала - это два, и было еще третье...
  "Изучая свое братство, как "социум", вы видите лишь одну грань призмы в космосе без луча света. Вы не ожидаете того, частью чего являетесь, вас заставили смотреть назад (во времени?) и видеть причины для следствий, не нуждающихся в причинах, в которых нуждаетесь вы сами в пору предцветья"
  -Убейте моего учителя философии... - Заметил очнувшийся от дремоты мой коллега и это были его последние слова. Кто-то громко зашептал про "красного агитатора", парня скрутили и куда-то утащили под тихие аплодисменты. Начальство все еще совещалось. Кроме охраны и двух генералов никого из них не было. Я чувствовала себя уставшей и потерянной, а все происходящее - бредовым сном.
  И тут встала эта девочка - от силы студентка и громко спросила:
  -Кто "внушил"?
  Один "генерал" завертел головой нашему "связисту", мол "не переводи дурак!", второй закивал ему - "переводи, это твоя работа, кретин!". Связист снял наушники и высморкался. Посовещавшись, генералиссимусы решились на эксперимент в отсутствии совещавшегося начальства.
  Я посмотрела на часы: было три часа ночи. К тому моменту в этом помещении я провела около суток, дважды покидая его и под свой личный, внутренний секундомер, возвращаясь обратно. Хотелось в третий. Парень-связист-кодировщик и еще кто-он-там простучал вопрос и виновато посмотрел на генералов. Ответ не заставил себя ждать: пришельцев снова прорвало, но на этот раз они быстро "взяли себя в руки" и замедлили речь. Это выглядело так:
  "Вы. Другие вы. Мы не понимаем, как вы относитесь к себе, но знаем, что похожие на вас относились схоже, из чего предположим, что и вы видите иных себя чужими, чужаками видите себя..."
  -Что это они бормочут, они думают, что у нас все тут на Земле психи что ль? - спросил зеленый генерал у зала, но никто не захотел ответить - скорее просто не расслышали вопрос. Зал буквально взорвался - все говорили громко и сразу. Попытавшись вникнуть в суть спора, я сразу её потеряла и переключилась на конспектирование "смутно полезной лекции инопланетного толка".
  -Я лично себя чужим не считаю... - Пробормотал себе под нос генерал в темно-зеленой форме. Я говорила, что умею читать по губам?
  -Нет. - Прошептала Вика. - Еще вопросы заданы были?
  -Много, и все двумя людьми. Ну, в начале, в тот первый день, точнее первые два дня, за которые я отлучалась четыре раза. Это подвиг!
  -Вам дали медаль? - Спросила ласково Вика. Старушка нахмурилась.
  -Кто, кроме той девочки, задавал вопросы?
  -Давай я все по порядку расскажу.
  -Уже получается не по порядку, вы перескочили с фермы на допрос инопланетян, я даже не знаю, что и думать...
  -Я не запрещаю вам считать меня сумасшедшей как мой сосед.
  -О, что вы, сумасшествие не порок, а форма выживания. Просто мне интереснее знать, что спросила та девочка и что ей ответили, чем как сморкался "связист" на генералов в голубом и зеленом. И еще - вы не заметили, что у неё было написано на карточке?
  -Имя. Странное такое. Какое не помню, но что еще более странно - не помню, была ли фамилия.
  -Спасибо, вы не представляете, как мне помогли! - Просияла Вика.
  -Чернику любишь?
  -Аллергия... - Грустно заметила Вика, смотря в пол.
  -Какие теперь слабые пошли.
  -Да мы такие. И да, мы пошли...
  Вика встала с кресла, но тут же, как подрезанный серпом сноп, упала обратно.
  -Что же они ответили?
  -С начала?
  -Хоть с конца. Что?
  -Да я думаешь, помню теперь? Они... они сказали, что прилетают, видят Солярис и сматываются к чертям. И так постоянно. Это была самая длинная беседа в моей жизни. Два дня в карцере из "лучших умов", а на проверку - обезьян, любящих гвалт и споры.
  ***
  Им культурно, но по-армейски четко запретили играть в "сосни коровку", лично у меня в животе бурлило от этих солнечных зайчиков, и видать не только у меня.
  "Прощай, влюбленное человечество..." - Так расшифровали их последнее послание. И все. Не стало серого братства.
  "Споки-токи", ответили мы им. Так говорят надоедливой родне, которая помладше. Чтобы отвязалась просто.
  Они улетели, а все это засекретили, ну как бывает. Позже еще устроили шумиху вокруг НЛО, мол, кто-то слишком умный решил там, на верху, под самой крышей Белого Дома, что хорошо бы проверить наверняка - а улетели ли они, или еще где остались. Раньше фермер возвращаясь ночью и споткнувшись на ровном месте и свет увидев, решил бы, что это Бил его задавить хочет, а в небе что разглядел бы - так подумал, что до белочки дожил и самогонный аппарат, оставшийся в наследство от отца пора продавать на запчасти... Хотя, кому он нужен-то сейчас... сейчас все на НЛО списывают. Напился и забыл про жену и детей: инопланетяне забирали. Заплутал уставши после работы и лег в постель с соседкой вместо жены: НЛО сигналами предательски сбило с курса. Удобно стало.
  И "им" и "нам". И старшему брату и помоложе который. Когда все кричат "измена!", мы говорим "НЛО"!
  -Хорошо живется во Флориде.
  
  
  Эмо Фхтанг!
  В классе учились две девочки. Одна жила как хотела, в Менсе состояла, решала в уме уравнения супертеории струн и извлекала квадратный корень из сто двадцатизначного числа. Вторая склеивала танчики. Все считали первую гениальной, а вторую больной. Но первая не считала себя гениальной, считала всех людей выродками, которым дорога в термоядерную печку, но считала вторую слишком одаренной для этого мира. Поэтому убила её и отправилась в колонию. Когда у неё спросили:
  -Почему ты это сделала?
  Та ответила:
  -Никто не понимал её танчики лучше, чем я. Выродки, где на вас печь?!
  -Строим. - Утешили её люди, потирая ручки. - Почему ты убила свою одноклассницу, девочка, она была тупой и болела с рождения?
  -Когда построите для себя печку - скажу!
  Решили люди, что не добьются от неё ничего, отправили ей в интернат с колючей проволокой и забыли. И через три года нечаянно себе печку построили. Зашел ангел в интернат, ходит - ищет девочку. Она сидит под кроватью и клеит танчики.
  -Тут вопросик неразрешенных. - Сказал ангел. - Ты как я понял - та девочка, и все еще не въехала в тему - мир сгорел дотла, ты проснулась на том свете, и вот здесь, в метре от БОГА ты клеишь танчики.
  -Клею. - Сказала на то девочка. - Брысь никчемность.
  Ангел достал танчики и растоптал их.
  -Девочка. Ты у Христа за пазухой, почему ты клеишь танчики, когда с тобой слуга господа разговаривает?
  -Вы выродки. Скоро вы сотворите себе печку. И Бог ваш сгорит, и вы все ангелы сгорите дотла!!
  Скину девочку в ад чертям на посмешище ангелы вытерли руки об руки и забыли о девочке.
  Через три вечности сгорел рай дотла.
  -Ты та девочка, что послала Бога на три буквы и он сгорел дотла вместе с раем во царствие своем? - Спрашивали её черти и плясали вокруг девочки.
  -Уй как вы мне все надоели!.. - Схватилась за голову она и стала рвать челку. - Горите, горите, ГОРИТЕ!!!
  Идет Гпрсйххрий по рправг а под ртар девочка клеит танчики.
  -Ркрол плеёх. - сказал Гпрсйххрий.
  -Че? - Не поняла девочка.
  -Моя говорить - ты забыла, что ада больше нет и тебя некому терзать насиловать и не давать тебе клеить танчики.
  -Ну, я же клею. - Мрачно исподлобья смотря на чудоюдо, молвила девочка.
  -Моим собратьям из перпендикулярной роаи... фр мр... фу, непереводимо на ваши мысли из пгри короче хотеть понять - что ты клеишь эти дпрм, фу - долбанные, долбанные танчики!
  -Моя твоя не понимать - иди отсюда, пока и вы не сотворили себе печку, куда-нибудь еще скинув или упрятав меня.
  -Ах, вот, вот оно что. Теперь мне понятны странные аномалии в развитие людей! - Обрадовался необъяснимый.
  -Че? - Хмуро взирала на него из-под челки девочка.
  -Все, все понятно! Только одно я не понимать - зачем ты клеишь эти танчики?
  -Про девочку понял, одноклассницу мою?
  -Понял!
  -Про меня все узнал из памяти моей?
  -Ой, узнал, ой!
  -Тогда чего спрашиваешь?
  -Не понимать... - Развело руками не пойми что.
  -Танчики. - Ответила девочка, смотря неподвижно темными глазами с темными кругами из-под темной челки. - Клею.
  И тишина. Только картон для танчиков респится и шуршит, а вокруг вращается не пойми как не пойми куда-то что-то.
  -Так объясняю для тупых. Еще раз. Меня там за умницу считали, потому что им нравилось, что я делаю. Её считали дуррой, потому что это никому не было нужно. Не доросли еще, они, бог их недо, все его недоангелы, недочерти и недовы... как вас?
  -Фрапгрпиовл...
  -Ясно. Та девочка была слишком талантлива для их мира и поставила себе невыполнимую задачу. Абсолютно невыполнимую. Только я одна из всего их мира смогла оценить её талант, и мне стало жалко ей. Так? Въехал, осьминожка?
  -Клеить танчики так сложно? - Удивилось непонятное существо.
  -Ты - кретин! Ты и твои сородичи построят себе...
  -Тихо-тихо! - Замахало тентаклями чудо жуткое. - Не гони пургу, сейчас мы во всем разберемся. Моя почти въехало в танчики. Грокнуть не могу.
  -Грокнуть не можешь?
  -Не могуть. - Развело оно щупальцами.
  -И я не могу. Потому и клею.
  -Не получается?
  -Да итить! Ты попробуй! Я же говорю - слишком. Понимаешь - запредельно. Ты можешь увидеть связь моих танчиков с... и они не могли, и бог их не мог, а она могла!
  -Она хотела построить много танчиков, чтобы все вселенные не горели в печках?
  -Во. Хоть что-то поняла недокреветка. Она была настолько гениальна, что только я смогла это заметить, как муравей не видит дома, он думает - это часть земли и в чем-то он прав. Она могла бы не уравнения в уме решать и клоуном работать на потеху толпе - она могла бы сделать всех землян счастливыми, подарить им рай на земле, но они все равно достроили бы свою печку. Поэтому она клеила танчики - не от безнадеги, просто слишком большую, неподъемную задачу себе поставила и шла прямо курсом сжав зубы, я не смогла бы на это смотреть. Эх, все равно грок слабый получается, далеко тебе еще пока до грока клейки танчиков - тренируйся на кошках, проектируй свою печку и не мешай мне клеить танчики, Ктулху-фхтанг-мать-твою упал-отжался!!!
  И Гпрсйххрий начал отжиматься, дивясь странной людской молитве древнего мира. А девочка продолжала клеить танчики.
  -Ктулху отжимается раз! Ктулху отжимается два! - Твердил Гпрсйххрий рокотом прибоя.
  -Все вселенные в итоге горят в печках. Всегда горели. Им так лучше, наверное... - Шептала Алиса. - Вот тут Ктулху отжимается справа от меня. Он понимает, чем занимаюсь тут я? Вряд ли - для него это религия пращуров. У каждого - своя печка и каждый строит её сам. Все всё забыли, исчезнув. А я одна как бака клею танчики, чтобы это прекратить?
  Но танчики клеить она не перестала.
  
  
  Мир ото льда.
  1. Формула сна Опе"йна. Её проекция на небо. Гравитационная астрономия. "Мне это что-то напоминает, и почему-то мне страшно..." Что на самом деле скрывала в себе Вселенская "Ось Зла" - обратно в 2006г. распределенных астрономических вычислений. Спирали галактик закручены вправо. И Бог наш - правша! Вселенная, как автопортрет человеческой молекулы DNA. Сошедшие с ума при виде зеркала размером с выдуманную когда-то бесконечность. Она повторяется, она множится! Уникальная вариативность DNA с масштабом разрешения галактической нити. И ты там есть тоже, присмотрись! Великая спираль, наконец открыта: 2020, год, когда великие умы остановились. Конец эры науки - торжество солипсизма. А говорили - это невозможно опровергнуть, но и невозможно доказать! Её называли "формулой смерти для науки"!
  Эта формула была на стекле. Которое все покрылось инеем. В белой мгле. Окна, которые можно увидеть лишь из глубокой расщелины, здание, утонувшее под десятиметровым слоем снега.
  В вышине сквозь уносящийся прочь от бесконечной и беспечной погони облачный слой горело странное белое солнце. Девочка-подросток, наверное, единственная, кому оно могло показаться странным, не обращала на этот диск никакого внимания. Она и была тут одна. В этом не менее странном белом мареве из буквально висящего в воздухе снега.
  Девочка осторожно шла вперед.
  Тишина, если не считать уже почти привычного скрипа.
  Снег не хотел падать вниз.
  Земля не собиралась принимать его ничтожный вес.
  Нет, гравитация никуда не делась - просто воздух был такой плотности, что в нем можно было двигаться, как в воде: разгребая перед собой тянущийся глицерин руками, и отрывая лишь на мгновение ноги от грунта.
  Девочка мотнула головой и поправила отороченные мехом наушники.
  Конечно, это лишь впечатление. Возможно - давит тишина. Подобной плотности воздухом, во-первых - невозможно было дышать, даже сквозь маску полярника с фильтрами антирадиационной защиты; во-вторых - его не удержала бы гравитация Земли, по крайней мере, на продолжительное время.
  -Я размечталась. - Заметила еле слышно - себе под нос - девочка и побежала в сторону ориентира: видневшегося из-под снега шпиля. Тонкая корка льда на многометровом слое снега могла треснуть и при беге, но при продолжительном нахождении на одном месте рано или поздно, но треснула бы гарантированно. Она была странно глухой, эта тонкая корка, по которой бежала девочка.
  Впрочем, слово "странный" тут можно было вынести за скобку.
  В общем, добралась она минут в десять до этого шпиля. И за это время голос Амэ трижды посоветовал ей вернуться на яхту. И Генриетта рассказала три анекдота из жизни полярников, книжку про которых она читала на этой неделе.
  Там был подкоп - он вел к расчищенной двери. Только его чистили давно, и после не бывало тут уже бурь. Весь снег превратился в лед. Генриетта села на попку и слетела вниз, ударившись ногами в дверь.
  Пришлось резать косяк, но дерево не представляло проблем.
  Внутри было темно. Походив по первому этажу в легком разочаровании, Генриетта наткнулась на деревянную дверь.
  Кухня, наверное, - подумала она. Снаружи это здание подозрительно напоминало церковь, а внутри был обычный жилой и одновременно нежилой дом. Жилой когда-то, теперь лишь музей.
  Генриетта вытянула руку и погладила гладкий, приятно ложащийся в ладошку металл.
  Дверь была закрыта. Ручка поворачивалась, конечно, но эффекта не было. Тогда девочка вспомнила, что в доме-то она как бы чужом. Культурная Генриетта постучала по дереву. Из-за двери раздался ответный стук.
  Три удара - на три ответных.
  Эхо, - решила Генриетта и с ноги вынесла трухлявую и хрупкую дверь. Удар покрытой металлическими шипами подошвой в замок - и похожие на осколки стекла щепки.
  Что-то серое и размазанное по запотевшему стеклу очков Генриетты кинулось вверх по лестнице.
  -Эхо, стой! - Закричала она. Но слишком искаженным был этот вопль сквозь маску. Эхо в истерике билось в закрытую дверь на второй этаж. В наушниках Генриетты Би-2 бесконечно ностальгируя, вспоминали о существе по имени "Она". - Эхо, я буду стрелять... - Сказала она тихо, и естественно не услышала ничего разумного в ответ.
  Но Эхо не слышало ничего, оно скребло когтями закрытую, вмерзшую, а может и просто перекошенную дверь.
  -Та-ак... - Прошептала Генриетта и достала из кобуры на поясе пистолет. Посмотрела, как по черному металлу катятся мутные капли. Почему вдруг стало так тепло? Щеки девочки обжигал пожар.
  Щелчок и "Пилот - Рок!"
  ***
  
  Все было пасторально-деревянным. Америка 50х смотрела на своего наблюдателя, словно Франклин, повернувшийся к Смотрящему на свои Кровные лицом. Дерево-дерево и снова дерево, можно было на секунду усомниться в просветленности умов, тут собравшихся и даже, собравшись с духом, встать, подойти к лектору и постучать...
  Дерево.
  Фас Франклин, Фас! - Думал Джером, разглядывая потолок. Лепнина из дерева, дерево, маскирующееся под мрамор. Последние десять минут главной темой его размышлений было: когда он стал настолько ненавидеть деревянную обстановку, и есть ли причиной этому лак, впитавший в себя взгляды многих поколений и потускневший от невообразимости человеческого существа или что-то иное.
  Нечто.
  Человек с проплешиной, изображавший из себя лектора поперхнулся и смолк, наконец. То было вступление, сейчас начнется бал мысли.
  ***
  -Первый - Крис Опенгейнер, рядом с ним Кира Рамштайнер, немцы. Занимательная парочка, да?
  Первый рисовал пальцем что-то ему одному видимое на стекле, вторая читала книгу.
  ***
  -Ваша вселенная - это футляр, - сказал Кен, сложив пальцы и положив на них свой подбородок, - который прозрачен и сквозь который проникает далекий и непонятный вам свет, вы не знаете, что там, по ту сторону стекла, зато в стекле футляра отражаетесь вы сами. - Кен поднял вверх указательный палец и мягко улыбнулся. - Для существа, живущего в мире большего числа измерений, чем мир ваш, не составляет труда создавать и использовать подобные вам инструменты. - Вскочив, Кен подошел к столу и встал спиной к Генриетте и Трону. - Трехмерные, с одной временной стрелой, вы пытаетесь точно предсказать число измерений вас сотворившего и не можете даже этого, выходит то десять, то семнадцать. Для вас когда-то звезды были далекими и холодными "игрушками", которыми мечтали вы играть - теперь стали вашим автопортретом, вселяющим в вас страх перед безграничными вашими возможностями, вашими, потому что это ваш футляр, который создавался исключительно для вас. А вы гадали - почему он так удобен? Настолько удобен, что в нем смогли зародиться вы. Нет разницы, была ли ваша программа вложена в вас сразу с точки зрения вашего субъективного времени или же она развивалась в вас длительное время в процессе вашей субъективной временной эволюции. Факт ваш остается фактом и только вашим - вы есть, вы здесь и сейчас и можете гадать, как было, когда вас не было, опираясь лишь на законы своего строения. - Кен развернулся к старику и улыбнулся снова, еще мягче. - Которые видите повсюду, принимая за законы мироздания, годные и для вас и для кого-то еще. - Кен развел руками. - Кто-то еще?
  -Иногда в футляр кладут два инструмента. - Подсказала Генриетта. В ней тихо посмеивался, ворча что-то себе под нос Логос. За бортами катамарана начиналась очередная снежная буря.
  ***
  Аврора затащила танкер по длинному тонкому лазу, сквозь который взрослому не пролезть и, фыркнув, уселась на нем. Ульхи молча спаивала плату, но та на отрез отказывалась от градусов, на помощь приходили по очереди: сок, холодный чай со льдом из наспех собранной из лома морозильной камеры, наконец, просто вода.
  Увидев Аву, плата взбрыкнулась и попыталась убежать, семеня по столу своими полупрозрачными ножками. Ульхиорра быстро открыла ящик стола, достала отвертку и всадила в плату, точнее в одно из круглых отверстий, что были у неё по углам.
  -Что там? - Спросила она, глядя на ящик из жуткого сплава титана с цинком. По нему шли разводы цвета луж после городского дождя.
  -Брада др-ребедень. Велел доставить. - Пробурчала Аврора и, открыв морозилку, достала брикет с мороженным. Тот был такой холодный, что ей пришлось нести его к столу, подбрасывая ежесекундно.
  -От твоего или моего брата? - Холодно спросила Ульхи.
  Плата увидев мороженное, всадила сразу все свои девятьсот сорок одну конечность в деревянный стол, прорезав на нем две глубокие борозды, и стала переливаться. В ожидании чуда, наверное.
  -Вот чего она хотела, - сказала Ава и свалила огромный брикет на стол рядом с платой, но так, что та не могла никак до него дотянуться.
  Ульхи почти с раздражением посмотрела на здоровенный и довольно грубо собранный из блоков металлический контейнер, её длинные тонкие пальцы с невероятно подвижными суставами не смогли бы ухватиться за него, не то чтобы поднять или толкать по лазу.
  Аврора отрезала с килограмм мороженного и бросила его на металлическую часть столешницы, а остальное так же бросками потащила обратно в морозилку. Плата стала переливаться еще быстрее. Через минуту на неё уже нельзя было без тошноты смотреть. Но никто и не смотрел - девочки ужинали спина к спине, рассматривая массу всевозможных предметов, каким-то чудом, но все же гармонично расставленных в этом маленьком закутке три на четыре метра, расположенном на глубине под лагерем по переработке антиквариата.
  -Что нам сегодня на ночь братья оставили? - Спросила Ульхи, облизывая свои почти прозрачные до самых костей пальцы.
  Аврора открыла замок, и контейнер собрался в блок-тару, оставив на старинном ковре, постеленном поверх металлического пола их мини-бункера массу самых разнообразных вещей, совсем в тему с теми, что стояли в хрустальных шкафах по периметру комнаты.
  -Чьи? - Спросила Ульхи.
  -Неизвестно, ты должна ответить.
  Ульхиорра сморщила крохотный носик, и пальцы забегали по столу, замирая в сантиметре от видимых только ею клавиш.
  -Та-ак и за-апишем, - зевая, бормотала она. - Передавай.
  Аврора взяла старый будильник, такие были в моде, наверное, в середине прошлого века, а может и чуть раньше и положила его на слегка вогнутую металлическую столешницу, рядом с деревом "по которому" печатала Уля.
  Та вытянула руку и коснулась выцарапанного, но совсем еще не заржавевшего металла, из которого была сделана оболочка этого странного предмета. Появились первые образы, они плыли по краям радужки, стоило повернуть голову и они исчезали. Дыхание Ульхиорры стало медленным, и пульс почти совсем пропал. Она открыла рот, но заговорила лишь спустя несколько минут, показавшихся вечностью нетерпеливой Авроре.
  ***
  -Смотри-смотри, какая туча! Сейчас будет дождь! - маленькая девочка стояла на улице, задрав к небу подбородок, и указывала пальцем матери на чернеющее грозовое облако, висевшее казалось прямо над их домом.
  Женщина в зеленом свободном платье шла к ней через улицу, удерживая в руках бумажный пакет полный покупок, приходилось тоже помогать себе подбородком, чтобы не уронить на проезжую часть яблоки, которые она догадалась накидать сверху.
  Первая капля дождя упала с небес, пролетев почти семь километров, чтобы попасть аккуратно девочке в глаз.
  -Ну вот, - она закрыла его сначала так, а потом ладошкой. - Мам, я ранена!
  -Идем домой, - сказала женщина, - освобождая одну руку, чтобы взять крохотную ладошку дочери.
  До их деревянного дома было всего ничего - пройти пару кварталов, и они уже видели его, утопавшего в кронах деревьев, когда грянул гром. Провода, доселе спокойно провисавшие вдоль улицы, задрожали на порывах ветра. В окна соседней жестяной лавки бились ветки огромного дуба, росшего себе спокойно на самом углу у единственного в их городке работающего светофора и никому кроме городского управления не мешавшего. Они все же разбили эти окна, и осколки стекла застряли вместе с сучками в ценнике напротив горного велосипеда.
  Дом их был цел, когда они вприпрыжку добежали до него, растеряв на подъеме несколько яблок на радость бродячим уличным псам.
  ***
  -Будильник! - Воскликнула Кэролл, достав из груды вещей звенящую дребедень.
  -Подарим его... Амэ? - Оторвавшись от книги, найденной на чердаке, спросила Кирика.
  -Ну... - Протянула Кэролл, закрыв левый глаз. - Сейчас-то он бесполезен. Однако!
  -Подарим его Амэ. - Закрыла в безнадеге глаза Кирика. Лицо девочки горело после солнечного дня.
  -Ага!!! - Закричала Кэролл. В домах в округе вибрировали стекла. Лаяли псы. Ругались два соседа, пытаясь разнять дерущихся собак.
  -Тише ты... - Заметила Кирика.
  -А люди меня не слышат! Думают - ветер!!!
  Треснуло стекло.
  -Все равно тише...
  ***
  -Так, - Ульхия подняла руку и выпрями палец в сторону стены, - Плата, встань в разъем!
  Плата оживилась, как только её назвали с Большой буквы, и в мгновение ока пробежав комнату, с почти сверхзвуковой скоростью семеня при этом своими мини-ножками, разлеглась на стене, растекаясь постепенно по дереву.
  -Оцифруй все вещи и приплюсуй их историю, сдай в архив по адресу проживания этой семьи. И съешь ты, наконец, свое мороженное!
  
  
  
  
  Крылатый Иней.
  Снежный зверь... легенда Чески...
  Легенда та была давным-давно. В ту пору зимних холодов, в те годы смута и кровавой корки льда.... То дело было перед войной, одной из многочисленных тогдашних.... Та девочка, что шла зимой по льдистому покрову к далекой проруби, набрать воды семье своей. Она бежала быстро, чуть одета. Она не мерзла никогда.
  Босые ноги - отпечатки их в сугробах. И вмиг - пустая голова. Так солнечно вокруг, что слепнут очи! Ах, как горит душа!
  Проваливаясь бедрами своими в них до пояса, девчонка та бежала. Парное то дыхание и света блики. Тяжелым оно стало далеко не скоро. Ей десять праздников весны назад пришлось родиться в этом мире, что кровью собирался вновь умыться снова на том адском пире, именуемом - война!
  Она водицу набирала. Ведро тяжелое и холод только начал проникать в горячее то тело детское. Она схватила его обеими руками, и в дом по снегу потащила, и так до самого-то дома бы дошла, не провались в сугроб огромный и невидимый под ровным почти слоем снега.
  Там каверна была, она барахталась, вода вся вылилась и обожгла. Теперь кричала, что сил мочи было бедная девчонка. И сразу задохнулась - что-то билось у ведра. Живот схватило, грудь дышать секунды три совсем нисколько не могла.
  Сестра тащила дуру ту до дома. Сама сходила, набрала воды. Паром ей тело окатила и положила на теплый плед. Другим накрыла. И не заметила рубца на животе её.
  Той ночью буря разыгралась. Дрожал весь дом, летели, колоты дрова, что были сложены у стенки. Не привязали, не накрыли их, а зря. Наутро вся она горела. И есть, нисколько не могла. Она стонала и вертелась как юла в поту холодном, но в доме окромя сестры и маленького братика никого и не было. Все в городе ближайшем продавали те меха, что собирали месяц всем семейством. Её лечила та сестренка, что из сугроба и спасла. Она заваривала, мыла, терла тело и сама рядом тихо так легла. Глаза ласкали в сумраке тех бликов. Что доносились из окна затянутого пленкой, и звуки... мифов. Все успокаивало и клонило в тяжкий сон.
  Проснулась она сразу и вскочила. Все сном казалось ей. Был день!
  Встала, потянулась,... и что-то резко прострелило в животе. Она смотрела на рубец, он затянулся же почти уже. Не помнила, как он остался, маленький такой вообще. Она забыла про него и как всегда едва одевшись, вышла из дому как прежде.
  Как ярко светит солнце! Она закрыла пол лица ладонью. Все разом и искрилось и сверкало. Весь мир наполнен светом был. Все так ярко, и не знала та девчонка, что все так может блестеть на свете этом.
  Потом приехала семья и все про доктора забыли. А та девчонка, кое-как, одевшись, из дому ушла гулять. Волков тут близко не водилось, они не стали переживать опять.
  Она лежала на печи смотрела на рубец в ночи.... Чуть он дрожал и вился или.... Это ползет что-то по нежному животику... разрыв?
  Она вскочила и смотрела, глаза свои открыв.... Там нечто, все белело, оно такое... беленькое и пух... Паутинка? Она в неё залезла? Иль нет...
  Как червячок... оно торчало и вилось, скручивалось и обратно вытягивалось в длинную нить. Оно было такое узкое. Девочка смотрела на это, не отрывая глазу. Все настроение прошло, пропало сразу. Не понимала девочка та, что это за ерунда такая. В бедненьком теле завелась её. Оно лишь повернулось к ней.... Смотря? Глаз то не видно у него нигде, что это?
  Она бежала на мороз, еще не село солнце. Она смотрела на живот и нить, что сразу стала толстой. Она сплелась обратно в узел, и пасть открыла вновь цветком. Девчонка в пасть эту глядела, молча, и в горле у неё был ком. И та открылась тремя цветка зимнего лепестками полными столь мелких и дрожащих и почти прозрачных на морозе этом, но зубов.
  Оно дотронулась слегка до этих нитей, пасть на пальце закрылась, выгнулась и кровь текла. Не больно было почти, но пасть жила, пульсировала змейка та. По пальцу кровь текла, а девочка та стоя на морозе молча, смотрела, как тот выросший цветок пьет кровь...
  Она ушла домой, как только он насытился и влез обратно в девичий живот. Что завилось такое, она не поняла, но страха не было даже наоборот. Да странная она была. Смотрела на ту тварь, будто это её плод.
  Прошла неделя. И выросла чуть-чуть эта цветка звезда. Вся выползла из тела девочки она и билась на полу прихожей. Та девочка стояла и смотрела. И молоко несла.
  Уже не тонких нитей морозное сплетение окна, а белое пушистое холодное то тело червяка иль гусеницы там лежало. И пасть была намного больше. Её уж пальцем не накормишь, думала она.
  Она кормила его, чем могла. И фруктами сушеными, орехами и мясом. Он ел, все что давала, но цвет его менялся сразу. И она решила пока кровушкой своей и дальше кормить морозного червя.
  Ведь не хотела та девчонка, опять остаться под покрывалом в ночь одна. Она играла с ним, и он слегка кусался. Он оставлял следы подвыросших зубов. Она их прятала, когда все ели вместе. Но было много дел у братьев и сестер, отца и матери, чтобы следить за той девчонкой. Бегала она к тому сугробу и еще таких искала. Но ничего не находила, вновь домой бежала. И кормила, и лелеяла его. Играть хотелось снова, снова! Он залезал обратно в тело ей, как только наступала ночь. И чувствовала она сразу как засыпает он, свернувшись белым и холодным, калачиком из ледяного пуха.
  Прошел так целый месяц. Внутри её холодного теперь уж живота, кружилась белая волна. Она росла неумолимо. И девочка смотрела сквозь прикрытые ресницы. Такой большой он вымахал теперь. И уж не скроешь скоро. Червь там внутри всегда кружился, иногда слегка дрожа,... Она же тихо ночью билась, и вся холодная была.... Он вновь оттуда вылезал, пасть ту с зубами раскрывал. И тихо вновь с ним девочка играла, пальчик нежный в рот его совала. А он кусал и кровь сосал. Ей так приятно, но слегка щипало. Теперь же вот она не знала. Как в такую зубопасть... Ей свой палец то снова класть...
  Она всегда его как в баню шла со всеми вновь прятала в сугробе том. Он терпеливо ждал её. Парная, она сразу к нему в сугроб неслась. Он вырос, и разрез уж мал был для длинного его слегка пушистого и паутинистого тела...
  Расширил её чрево червь тот и обустроил "дом" своим таким же ледяным и белым мехом-паутинкой. Она двумя руками открывала свой живот, и он туда струился. Холодно так было ей в те странные секунды,... но и слегка приятно...
  Опять уехала семья в ближайший город. Только лишь сестра осталась с нею у домашнего ночного очага. Она ушла искать дрова, наколотые жгла она пока и мелких сучьев и хвороста, все что могла. А девочка та безымянная, растившая белого зверя видела, как вновь он хочет есть. И выгнулось то юное и беленькое тело, и закричала тихо стоном та.
  Когда он, присосавшись изнутри, втянул в один глоток пол литра крови. Вылез, развернулся. Такой блестящий и дрожащий. Она лежала и дрожала тоже вся и тихо плакала от боли. Потом встала и повела его в загон для их немногочисленного, но необходимого скота.
  Собака лаяла, смотря, как ползет он, извиваясь вслед за ней. Но подойти боялась злая. Она тихо шепнула что-то вслед, закрыла дверь.
  Он голову их лошади глодал. Она смотрела и не верила глазам своим. Как сразу... Он жрал, он двигался всем телом как насос, сдирая плоть и выжимая кровь. Она молчала и смотрела. Лошадь их даже недолго мучилась.
  Она и ржать то не смогла. Дышала сипло и копытами все била...
  Она его не сразу отпустила.... И он ушел, уполз в тогдашнюю же ночь. В конце остановился, оглянулся и раскрыл свою цветковую и окровавленную пасть.
  Там уже рос язычок маленький с присоской. Она смотрела во тьму долго, иногда рассеянно маша рукой. Её сестра уже звала домой. Но девочка во тьму смотрела. Снежинки долетали до неё оттуда.
  "Снежный Иней... да?"
  "Ты такой же красивый как иней узорами на стекле..."
  Ничто не видела она еще прекраснее. Чем это ледяное зимнее творение. Она тихо улыбалась, и стояла... пока от кровотечения из живота у неё не закружилась голова. И она не села на доски пола, покрытые её же кровью, да лошадиной кровушкой парной еще дымящейся на том морозе.
  Он полз к горе. И паутинки тела росли уже на том ветру. Тончайшей змейкой вился его причудливый зигзаг в снегу. Она сам как снег, а ночь гнала пургу. И на ветру рождает вьюга его крик. Он словно весь из крика состоит.
  Она ночами бьется в той кровати, где они спали месяц тот вдвоем. Она зовет его по имени в дурмане, лишь как заснет, несется к той горе, и тихо плачет, что туда попасть не может, и стоны её покрывает ночь и мгла и холод.
  И вырывает... Её из этого ненастья, лишь оттепель невинности, и детского утра.
  Её семья в тревоге. И не она тому виной. Тот ветер долгожданной весны. Не радует их снова больше. Горят прибрежные все города. Они все шепчутся ночами у окна. И думают, куда им всем податься, когда пожар весны придет сюда. Ей все это известно, она еще тогда в ночи уж поняла - с реки приходит тьма, сердец людских, молва и травля...
  Но и не думает она, что будет впереди, она живет теперь лишь снами. Она всегда теперь у темного одна, у зимнего бесформенного того окна...
  Ты не спи мой снежный зверь.... Не уходи один во тьму, поверь, ты, уходя, закроешь дверь.
  И не рычи потом сполна, получив свои крылья, ледяные ночи перья, обретя сквозь ад и муки, боли той куколки разлуки, снежные те зимы, дни, года...
  Весь, уткнувшись в одиночку, ты зарылся в мерзлый снег, Гора... она не остановит воды бег, та гора... одна, живая то была, она тихо пела свои песни. А ты слушал и молчал в ночи, так далек ты от людской же мести, кровожадности и чести. Ты же просто спал в ночи, под покровом ледяной печи. Ручейки бежали вниз, скатывались камни. Бриз, тот, что с моря дул кровавый, приносящий запах дыма, гари, до тебя не долетал. Ты же спал, так тихо шли недели, месяца, года. Пролетали, словно птицы, уносили вдаль они тебя. Внизу таял мир опять
  Тут же в снежных гор вершинах. Окаймленных белых высях. Зверь лежал и слушал сны. Тех далеких ручейков. Тех низинных облаках. Тех оторванных снопах. Тех текущих вечерах, где под звуки дудки опять играли дети. Город строили соседи, и росли вновь урожаи. Вновь война пришла, сполна грязи принесла, завершилась так же быстро и ушла, унесла она так много жизней. И девчонку забрала. Ту, что зверя родила, ту, что его выкормила.
  Забрала туда, где тьма. И цвели посевы снова. Шли года и таяли снега. Дети вновь детей рожали. Вновь колосья поспевали. Возносились вновь молитвы. Улетали вверх они. А над всей зеленой низью возносили снег вершины. Вновь пленяли они взгляды, снова жизнь текла, журча с этих горных десятин.
  Ты же снежный и забытый дрых в своей берлоге снегом крытый, забирая их мечты, впитывая их года. Ты умнел мудрел от скуки. Ты храпел и дни считал, что остались до полета, ты мечтал. А день полета наступал, приближался день разлуки, с теми с нами, где гулял человеком ты иль зверем, иль жуком по стеблю полз или веткой колыхался или облаком летел, ты волной прибрежной вился, ты лежал землей и плакал все теми же ручьями. Что всегда текли весной.
  Ты вздыхал, весь мир ты понял. Голову свою ты поднял, что теперь венчал единый рог. Костяным ты клювом щелкнул. Просыпаясь от тех грез. Тех, в которых этот мир. Будет вновь тонуть и таять. Но пришла она, память вернула. Цветом соком зацвела. Крылья подарила. Кокон твой сняла. Взмах крыла рванулся прочь, ты пробился сквозь сугробы, толщью снега, толщью сна! Окрыленный молодой! Дракон ты снежный - пух из инея долой!
  Белый зверь ты ледяной, окрыленный красотой того мира, где родился, где тебе летать еще не одно тысячелетье, под ночными небесами. Во тьме ночной, ты рванул к выси тревожной, зверем был ты, рвался в боли, много спал ты, видел ты всю правду жизни. Видел ты чужие сны. Ты взрослел и понимал, почему ты мир избрал для полетов полуночных.
  Вечерами зимних дней, теми темными ночами, что текут в сердцах когтями, что и не познать глазами, тех, что протекают в наши души, льдистыми замерзшими слезами...
  ***
  -Как её звали? - Задала свой первый вопрос за все это время Рэйна.
  -Тук-тук, память выходи! - Ответила Ческа, стуча себя кулачком по лбу. - Забыла.
  
  
  
  
  Улики, и те, кому до них есть дело.
  Под снегопадом - 2013 -
  Зима. Столица всем нам известной страны. Темные улицы, пока еще не наполненные предпраздничным галдящим народом, а унылые и по-зимнему неинтересные. Время, когда хочется поскорее домой. Холод, серость, грязь вперемешку с неубранным снегом - все это угнетает в ожидании праздника. И хочется дома заняться чем-нибудь приятным и веселым. Желательно в кругу семьи. Это через неделю толпы народа оплодотворят все улицы, украшенные и освещенные. Пока что о празднике напоминают лишь близящиеся покупки и необходимость их неизбежного совершения.
  Но люди не знают, что это праздник последний в их истории. Все будущие года они встретят под землей, укрывшись там от ужасов, которые готовит им будущее. Грядущая и неотвратимая человеческая глупость, уже готова победным маршем пройтись по планете...
  ***
  Они пришли. Две фигуры за обратной стороной зеркала жизни. Тут было метров десять, дальше она одна.
  Вошла в подъезд, и потекли привычные минуты ожидания.
  Десять минут.
  Пятнадцать...
  Ее все нет, это ненормально, но Стас спокойно курил, все, что он мог сейчас делать - это не уходить и ждать.
  Двадцать минут...
  Она вышла. Стас плюнул окурком в лицо Свете, та отбила его на землю. Они пошли, молча, опять, как всегда он вел её к машине, снова она шла, смотря во все стороны как ребенок, впервые видевший ночные улицы города.
  И сказала то, что он меньше всего желал сейчас от неё слышать:
  -Я обратно...
  -Ты что хочешь просто вот так взять и сдаться? Тебе видней... - прошептал он. Развернулся и пошел к машине, до которой было два квартала. Света улыбнулась, сказала что-то про себя и бросила ему:
  -Да все путем я быстро.
  Больше она его не видела.
  Через пять минут вдалеке уже ревели сирены.
  Она шла к входу здания. Там было ментов как селедки в бочке. "Всех сюда послали что ли", подумала Света и, остановившись, начала рыться в сумочке. Достала целую пачку удостоверений и, не обращая внимания на странные взгляды двух проходивших мимо людей начала искать нужное.
  Нашла.
  Выбросила что-то в мусорный бак и пошла к входу в знакомый уже дом.
  Здоровенный и очень сонный тип в форме грея на снегу пальцы, и смотря по сторонам покрасневшими глазами, остановил её уже у самого входа.
  -Что вам надо? - сказал он заученную фразу.
  -Я вот, - она протянула ему удостоверение. - Мне туда, - сверкнула взглядом в сторону двери.
  -Там убийство. - Ответил человек в форме, в его устах слово "убийство" звучало как нечто настолько обыденное, ну как покупка духов жене или очередной выгул собаки в местном парке.
  Он смотрел на неё без особенного любопытства, она была маленькой и не то чтобы не красивой, симпатичной и обычной, но со своим лицом могла делать все что хотела, и завести кого угодно в любую минуту. Сейчас она специально придала чертам слегка хмуро-уставшее выражение и не то чтобы стала не красивой, ну, по крайней мере, на неё никто не обращал внимания и не запоминал лица.
  -Ты сюда? - устало буркнул он. Часть усталости в голосе Светы проконтактировала с какими-то участками его мозга, в этот момент они общались не словами, смыслами слов и даже не жестами. Скорее оттенками усталости и привычности, которые понимали друг друга под этим падающими хлопьями снега.
  -Ага, - как можно более устало ответила она.
  
  Она поднималась по лестнице уже второй раз. Наверху её встретил еще один сотрудник - маленький и щупленький подполковник, видимо всем тут и руководивший. Были еще несколько её совершенно не интересовавших людей и парень, говоривший с подполковником.
  -Я сюда... эм...
  Она улыбнулась мило и слегка смущенно. Парня она сразу определила как своего "коллегу". И постепенно начинала вживаться в придуманную себе роль:
  -Ты со мной на задании?
  -"Задании"? Не ну ты даешь, да меня послали на стажировку криминалистом и ...
  Он не успел закончить. Света подбежала и, схватив его за руку, потащила внутрь комнаты, не обращая внимания на то, что в этот момент ей говорил подполковник.
  -Да все пучком, я новенькая, но все тебе сейчас покажу!
  В комнате был криминалист, приехавший с остальными ментами. Он деловито осматривал дырку в стене.
  Света сходу подошла к пистолету, лежавшему рядом с телом и, схватив его своими жадными ручками, прицелилась в дырку и сказала с интонациями голоса, отдаленно похожими на интонации нашего старого доброго Шерлока:
  -Та-ак...
  В ту же секунду криминалист повернулся, странно на неё поглядел и сказал ледяным и в тоже время уставшим голосом:
  -Ну, в общем, теперь-то все равно, но все равно положи это туда где лежало и не трогай ничего тут.
  -Тем более без перчаток, - добавил тут же и, окинув их взглядом, спросил:
  -Студенты?
  -Ага, - протяжно протянула с ударением на последнем слоге Света, её фокус внимания был обращен совсем не к собеседнику.
  Парень стоял рядом молча и смотрел на Свету как на последую блондинку. Та посмотрела с непередаваемым выражением лица сначала на криминалиста, потом на "напарника", опять на криминалиста, хихикнула и пошла в другую комнату.
  Бедный уставший криминалист махнул на неё рукой и продолжил заниматься своим делом, он до сих пор не понимал, как этих студентов допускают сюда, во время важных дел, нет, чтоб тренировались, на чем менее важном. Хотя, важность понятие относительное, все равно где портить улики, пусть портят, ему есть на кого списать все. Ему на все плевать, дел много, его дело простое, норму разработки дел его ребята всегда держали, все путем. Даже если эти "долбоебы" тут все вверх дном перевернут. Пусть. Он не будет вмешиваться. Свои нервы дороже. В свои пятьдесят, последнее, что он хотел - это общаться с обдолбанными, походу, подростками.
  Это он пока так считал. То, что происходило дальше не передать словами, и об этом он всегда будет вспоминать с ностальгией. Этот пример запомнит и будет его приводить всем кому до этого будет дело. Как не надо, но как бывает.
  Света ушла. Послышался грохот. Света вернулась. Легкая укуренная полуулыбка сияла на её счастливом лице. Парень изображал прицепленный к паровозу вагон и уже начинал улыбаться. Света вовремя поняла насколько этот парень в теме. Он действительно был её "напарником" в этом деле наглейшего уничтожения улик. Все началось с пистолета, на нем были её отпечатки, тогда и теперь официально. Она действительно училась на криминалиста, документы были настоящими. Криминалистка-полузаочница отличница. Она зашла во вторую комнату и пробыла там две минуты, это были две минуты тишины и покоя для криминалиста. Но она вернулась обратно. Весь её загадочный вид выражал мысль - а вот я там нашла тако-о-е, но вам не скажу. Подошла и в упор начала рассматривать дырку в стене. Засунула туда палец. Страшный вздох донесся у неё из-за спины. Её палец вынули из дырки, а её пока еще вежливо попросили отойти назад.
  -Извините, но это нужно для дела... - Сказала Света. Криминалист никогда не был так близок к ББПЕ как сейчас. Он что-то невнятно пробормотал, но сдержался, он потом скажет им, что хочет увидеть (но не прочитать) докладную об их действиях и поведении тут. А Света продолжала. Она осматривала комнату с видом ищейки и все ближе подходила к окну. Криминалист не мог на неё смотреть. Он пошел в другую комнату, чтобы только её не видеть, он уже почти решился симулировать приступ и вызвать кого-нибудь на замену. Не обращал внимания на шум отодвигаемой рамы окна. Не обращал внимания на нелепые визги восхищения, и бормотание. Но скоро все это стало совсем невыносимым, и он пошел искать подполковника. Войдя в комнату, он застал такую картину - те, кто по идее должны были быть его помощниками сегодня, и перенимать его опыт... прыгали на диване и радостно смеялись... А в углу лежал труп... А с минуты на минуту должны были приехать из морга...
  Лена зацепила за смешарики и они раскрутились вовсю. Завела пацана. Того явно перло, он уже с интересом поглядывал на неё.
  С матюками криминалист схватил обоих за одежду и потащил вниз, парень смеялся, он выглядел как пьяный, Света в последний раз внимательно оглянула комнату и не сопротивлялась.
  Дотащив их до подъезда, сдал их подполковнику, на его вопросы ответил матом, и сказал им обоим о необходимости написать объяснительную, длинную, объяснил тоже матом, потом развернулся и, не обращая внимания на вопросы начальника, пошел обратно в дом.
  -Вы куда?
  -Да мы все, закончили осмотр!
  Пацан сложился пополам от хохота. Подполковник посмотрел на него с минуту, улыбнулся, ему, в общем, тоже было все равно. Махнул рукой и достал рацию.
  Снегопад не прекращался. Было что-то ненормальное в идущем несколько дней напролом снеге.
  -А где все машины? Тут их дофига было... - Спросила она.
  -Да хрен его знает. - Парень шел по морозу, его, её бывшего "напарника" волосы были уже все в снежинках, руки в карманах, взгляд слегка трезвый, пар выходил изо рта при каждом слове. - Наверное, прочесывают местность, или их куда-то еще вызвали, они так сюда рванули по наводке, им донесли, они думали убийца еще на месте, вот и рванули все сразу, кто близко был. А теперь наверно перекрывают улицы, чтоб он не ушел.
  -Кто он?
  -Ну, убийца.
  -А он никуда и не собирался уходить...
  Её лицо было загадочно-лукаво. Взгляд все еще искрился укуренным весельем, но постепенно она сбрасывала эту маску. Чтобы надеть другую.
  Повернувшись к нему, она с ходу, морозными губами поцеловала его в рот, язык рванул и остановился, поглаживая его губы, словно пытаясь их согреть.
  Криминалист-недоучка рассмеялся, и тут же обнял её. Обнял и начал целовать. Только тут она поняла как все-таки холодно на улице. Его губы такие ...
  До этого она шла от места преступления нараспашку, но парень не обратил на это внимания, он сам был легко одет...
  Она стояла и молчала, а он целовал её пока насытившись не почувствовал её молчание и отдаленность. Дальше они стояли минуту, обнявшись, и молчали. Снег кружил и падал. Волосы, ресницы, все было в снежинках.
  -А почему ты там так сразу начала, теперь придется листов десять катать.... Но все равно было здорово.
  -Не придется...
  -Что?... Тебя может, кто и прикроет, а вот мне...
  -Тебе не придется...
  ***
  Но она ошиблась. В этот день машины, как и люди, были не у дел. Снег остановился.
  
  Они ехали на её машине за город, к её несуществующей тёте. Они ехали, изредка прижимаясь к обочине, чтобы пропустить еще одну машину полную людей, как правило, это были автобусы с футбольными фанатами.
  -Сегодня игра полуфинала, и наша сборная в неё пропихнулась как-то. - Он заметил её недоумение по поводу встречных раскрашенных машин и криков им оттуда.
  -А... - Она была задумчива. Только сильнее надавила на газ.
  Остановила так же резко.
  -Выходи!
  -Уже приехали? - парень еще не отошел от тех, градусов, что в него влила Света.
  -Да.
  Она открыла дверцу машины, но выйти не успела. Вспышка светлее сотен солнц вдруг осветила все окрестности, как при вспышке молнии вдруг легли ровные тени, прямые и четкие. Она в этот момент повернулась, помогая ему открыть дверь с его стороны. Он был действительно пьян, крепко пьян, основательно...
  Она так и осталась сидеть, всей спиной поглощая этот жар. Парень закричал и, развернувшись, уткнулся лицом в сиденье.
  Он закрывал обеими руками свои глаза.
  Она молчала несколько секунд, потом произнесла шепотом:
  -Так...
  И достав из кармана очки надела их. Взрывы ей видеть приходилось не только в кино. Но это...
  Ей все еще не очень хотелось оборачиваться, спина ощутимо загорала, сквозь одежду. Но далекие раскаты грома и поднявшийся ветер предупреждали уже о другом.
  Она повернулась и смотрела на шар приобретающий форму гриба. "Что-то" неслабо рвануло над предпраздничной Москвой, на высоте полукилометра. И теперь Москва испарялась в буквальном смысле этого слова. Они были уже далеко от города и минута у них еще была. Или меньше...
  -Глупость... - Все, что она могла сказать об этом феномене. Ну, действительно - кто так убирает улики...
  Все вдруг стало таким пустым и ненужным.
  А на горизонте росла и расцветала всеми оттенками желто-красного глупость. Человеческая глупость.
  Парень со слезящимися глазами, наконец, прекратил тереть лицом спинку кресла. Он откуда-то тоже достал очки и с перекошенным лицом смотрел на эту хрень, что вдруг выросла на месте некогда такого великого города. С такой славной и теперь уже никому не нужной историей.
  -Черт, мы же могли выйти в финал... - А он оказывается был фанатом.
  -Закрой дверь! - Она кричала, давя на педаль газа.
  Машина рванула вперед, резко забрала влево и, перевалившись через край дороги резко набирая скорость, неслась уже с другой стороны холма, по которой эта дорога петляла. С другой стороны от приближающейся волны.
  Ветер уже нес не только пыль и мусор, это уже был настоящий шквал приближающейся бури. Света понимала - буря будет сильная, они на открытом месте не выживут. Но куда гнать. Её воображение заработало на полную. Впереди только несколько строений, она плохо видела сквозь мутные стекла, что они из себя представляют. Только тени. К этим теням она и направила свою старую БМВшку. Еще удивилась, что она на ходу. "Разве ЭМИ не должен был выжечь всю электронику в ней?" На долю секунды отвела взгляд от стремительно росшей черной громады впереди и посмотрела на приборы. Черт так они же все сдохли! Ей повезло, что она не глушила мотор - теперь вновь он не заведется, скорее всего, никогда...
  -Вот весело то... - пробормотала она сквозь зубы, спина горела.
  -Ага, ответил упершийся ногами видимо в ожидании столкновения и пристегивающийся теперь её пассажир, который уже по идее должен был быть мертв.
  Видимо он уже полностью протрезвел. Ну, это к лучшему.
  Туман ледяной мглы расступился внезапно, она чуть не влетела в какой-то сарай, снесла легкий забор, и резко разворачиваясь от корпуса завода (а это был именно он) неслась теперь вдоль рельсовой полосы. Взгляд влево - там уже все темнело. У неё максимум несколько секунд. Куда же свернуть то...
  Она уже выжала педаль газа на полную, но машина что-то все замедляла ход. Вот это действительно плохо, если она сейчас тут заглохнет. Они не добегут никуда...
  Впереди был туннель. Рельсы исчезали в нем. Фары погасли за секунду до того как они в него влетели. Она дала по тормозам, так что автомобиль едва не перевернулся, и веселым голосом скомандовала:
  -Лежать!
  Несмотря на ситуацию, настроение у неё было хорошее.
   ***
  Секунды три они еще лежали, сцепившись на полу автомобиля, потом был удар и дальше рев такой, что пришлось закрыть уши. А вот спасительной темноты все не было...
  Это у неё. Парень потерял сознание сразу. Вдали что-то взрывалось. Наверное, на заводе. Все гудело. И перед глазами плавали темные полосы.
  "Видимо контузило", решила она. Света подняла голову. Всюду темнота. Только воздух стал теплым, почти горячим. И это зимой...
  Фары не горели. Двигатель молчал. Все отъездилась она. Где же еще теперь ей искать, во-первых, свечи, во-вторых, там вся электроника сдохла. И что-то не так с аккумулятором. Может тут есть поблизости еще автомобили? Оставаться тут долго Света не собиралась. Все что она знала - нужно убираться от города, и как можно дальше, и как можно быстрее.
  Там, вдали от цивилизации выжить она сможет, в любом случает. Все чего она сейчас опасалась - это люди. И то, что они производили. И последствия производства и применения этого. Она надеялась, а спина горела, словно по ней прошлись раскаленным утюгом.
  
  
  
  Логи Игры.
  Они ехали на монорельсе над водами сиднейской гавани, отражение солнца в покрытой рябью воде было слишком ярким для непривычных к дневному свету серебряных глаз. Коснувшись дужки очков, Мари изменила коэффициент затемнения до максимума и сразу почти ослепла, зато так можно было хоть немного отдохнуть. Кабина, рассчитанная на полсотни человек, была почти пустой. Тем более странным было то, что произошло далее.
  На полной скорости монорельс пошел вверх, так и должно было быть. Затем последовал удар, от которого сработала подушка безопасности, а вот этого быть не должно было. Все дремавшие пассажиры естественно проснулись и осознали себя в остановившемся вагоне на высоте трехсот метров над гладью Тихого океана. Осознали и, посмотрев по сторонам, опять устроились поудобнее. Раньше бы такое поведение кому-то показалось странным, но теперь....
  И кто после этого скажет, что люди меняя мир, не меняются сами?
  "Человеческий Похуизм" в двадцать первом столетии от рождества новых заветов перешагнул все известные границы. Но это уже было после того как эти самые границы нет не исчезли, но превратились в условность, ограничивающую лишь ареалы обитания носителей разных языков и культур. Размышляя о чем-то приятном для себя и тихо зевая, Мари опять начала засыпать, как словно гигантский будильник, внутри которого устроилась эта соня, вагон монорельса опять рванул вперед с явно запрещенным ускорением, чтобы через несколько секунд так же резко затормозить системой экстренного торможения. "Которой физически нельзя пользоваться чаще раза в полчаса", мелькнула сонная мысль. На этот раз все было уже хуже, в вагоне остановилась вентиляция и система контроля микромира, но самое главное, что терпение пассажиров уже начинало лопаться. Уже никто не спал, кроме Мари. Опять толчок и ускорение, от которого всех вжало в уже сработавшие подушки, десять секунд набора скорости - опять экстренное...
  "Кто-то явно пытается нас сбросить, причем старательно и осознанно, или, просто хулиганит", думала она, не открывая глаз. Только вот взять под контроль системы общественного транспорта, подконтрольные сиднейскому Маги-3 - ИИ с тремя связанными личностями - еще никому не удавалось за последние годы. И странно, что он, этот предполагаемы злоумышленник, выберет для демонстрации своего могущества почти пустой вагон монорельса, причем там, где этого никто не увидит. А значит все это неспроста и пора получше приглядываться к тем с кем я еду", решила она и открыла наконец глаза. И тут же опять закрыла, ибо смотреть ни на кого не хотелось. Попытка оторвать вагон от несущего пути повторилась с тем же успехом. Только всем уже было совсем не смешно.
  -Так они нас и вправду угробят, - с какой-то грустью и одновременно злостью в голосе сказал сидевший слева через два ряда человек. Простой такой человек. Он словно укорял те службы общественного транспорта, по недосмотру которых его жизнь могла вот-вот досрочно прерваться. Видно было, что вернувшись из этой поездки над заливом, он устроит настоящую информационную войну этому ведомству, но толку от нее естественно будет ноль, он сам это понимал, и поэтому тщетно пытался расслабиться. Да и интересно, какую войну вообще можно устроить Искусственному Интеллекту?
  Вагон опять сорвался с места.
  Поворот приближался...
  Стоп!
  "Так все пора что-то делать!"
  Рванув на себя шнур и резко вскочив Мари, бросилась к терминалу вагона, он естественно тщетно пытался перезагрузиться и, обновив первичные дрова, обновлял тут же их по новой. Тупо посмотрев секунду на его потуги, она бросилась к окну, пока этот чертов катафалк с видом на океан не тронулся опять. Окно естественно было закрыто, естественно стандартные способы его открыть не помогли. Вагон экранирует, доложила она вроде всем очевидную истину и только после этого сидевшие за своими белыми подушками и с интересом наблюдавшие за ее действиями представители славных девяноста пяти процентов населения нашей планеты догадались ей помочь. Нет, люди все-таки еще не изменились. Видимо они еще не поняли, что их пытаются сбросить вниз, наивно полагали, что это обычные неполадки, скоро появится ремонтный бот и все исправит, а они его обматерят.
  Схватив статур с рекламным буклетом, обернутым вокруг него, Мари, завизжав, и с перекошенным лицом принялась стучать в окно. Пассажиры опешили, теперь до них доходила вся серьезность ситуации, чего Мари и добивалась своим поведением. Все, дружно закричав, кинулись на бедное окно, и то сдалось, вылетев вместе с пластиковым наполнителем.
  "Вы можете обеспечить будущее своим детям, если проголосуете в сети за наш законопроект - Каждому курильщику обязательная процедура прививки опыта смерти от рака легких, устраним курильщиков как класс, пусть уже вашим детям никогда не придется чувствовать запах дыма..."
  Произнесла треснувшая улыбающаяся рожица с дисплея буклета, и тут же полетела вводу. Летела секунд пятнадцать.
  Высоко.
  Теперь можно прыгать либо выбираться на крышу и бежать в город по направляющим, там даже поручни есть. Но лучше сначала позвонить. Мари высунулась насколько могла в окно и повела дужку очков в сторону, и засмотрелась на черную точку, бегущую по монорельсовой дороге. Прозвучал гудок. Все пассажиры обрадовались и закричали, Мари расстроилась и нахмурилась. Это рушило всю картину произошедшего в ее понимании. С чего это боту появляться именно сейчас с таким запозданием. Резко оттолкнувшись, она, сопровождаемая все еще полными счастья глазами пассажиров, прыгнула вниз. Ну, сгруппировалась. Ну, сломала - почти - ноги при контакте с водой. Захлебнулась, доплыла до поверхности, вынырнула, отдышалась и взглянула наверх...
  Для того чтобы увидеть как отрезанный ботом вагон монорельса летит ей на голову.
  Смешно.
  Она нырнула. Забыла про воздух. Испугалась. Пыталась уйти поглубже и вбок.
  Всем телом почувствовала удар. Вынырнула. Выжила. Вроде. Рядом водоворот тонущего вагона. И ее как-то так, медленно, туда потянуло. Намокшие, прилипшие к голове, очки вибрировали - звонили спасателям.
  Через пять часов в Сиднее, там, откуда она начала эту экскурсию для всех, но необходимую поездку для себя она уже записывала в блоге - "Экстрим на монорельсе" - и пыталась восстановить в памяти все события в строго хронологической последовательности. А ИИ-органайзер указывал ей на ее ошибки в поведении и одну за другой предлагал варианты причины случившегося, но она их не слушала, среди них были только стандартные, применимые к большинству случаев, неприменимые тут.
  Кстати органайзер отверг вариант отрезания вагона ремонтником, поведение бота дублируется трижды и подконтрольно МАГИ-3, а информации о взломе системы уровня МАГИ не было.
  ***
  Она делала это в который раз, но каждый раз было по-новому. Сейчас для нее это не имело значения, зато, во-первых - она имела вопросы, а во вторых имели ее саму.
  Сидя на нем, прижавшись всем телом к нему, она говорила, просто говорила. Пока еще не спрашивала, а он полностью отдавшись наслаждению, что-то невнятно отвечал. Психологгер не палился пока, и его совмещенное с ИИ сознание открывалось без проблем - создав временную уникальную авторизацию для себя, можно было использовать ее почти как сыворотку правды! Правда, только здесь и сейчас и только для него, уникальную. К тому же к ней быстро вырабатывался иммунитет.
  Выгнувшись вдоль его тела, она лизнула его нос, сделала это быстро и опять откинулась назад.
  Время уходило, с этим надо было что-то делать....
  ***
  У людей отчетливо был завышен болевой порог. И причина была в Игре, и все это было следствием той причины, что вполне могла стать ответом на вопрос, пока не заданный, но созревший в голове Марико.
  Как это ни странно люди сами шли на ставший популярным практически безопасный (а вот именно об этом в подробностях можно было потолковать с любым рекламным буклетом, интерактивным псевдо ИИ, разумеется!) опыт смерти. Мало того что острые ощущения этого процесса заменяли или дополняли стандартные методы естественных инъекций адреналина в кровь, будь то экстрим или что другое. Так еще люди прошедшие через это, а зачастую и неоднократно, становились практически имунны к страху смерти, по крайней мере, болевой составляющей, даже страх потери личности становился не таким влияющим фактором на поведение человеческой особи. Это было многим на руку, не только самим конечным особям, но и повышал качество работы людей в экстремальных условиях, от военщины до спасателей. Да-да, несмотря на явный человеческий фактор, именно эти специальности в реальном мире становились все более престижными, но даже там робототехника работала в паре с человеком. А несколько лет назад вообще были курьез и умора! Умору породили остатки правительств стран, у которых-то и осталось власти в области национального наследия, культуры и образования. Да и то сфера образования постепенно переходила в корпоративный сектор. Сектор, куда во избежание тысяч мелких и не очень конфликтов на нашей планете уже перешли и армия, и полиция и все остальное вплоть до вопросов распределения ресурсов, с которых все начиналось, но за эту сферу дрались особенно долго. В тот миг Корпорации проявили свою добрую волю и прекратили использовать армию как рычаг в политике. Вообще прекратили - использовали ее теперь для своих нужд лишь в самых крайних случаях, о чем опять же можно было узнать на каждом углу! Так вот эти самые правительства стран, сами или это на них просто сложили сию задачу корпорациям. Но все-таки предложили и естественно почти единогласно поддержали включение системы симуляции смерти в Унитерру, как с недавних пор окрестили эту игровую мегавселенную. Голосовало полпланеты, но как всегда победило самое тупое и дебильное и забирающее всякую искру таинственности название. Ввели как стандарт, несмотря на все споры и критику и ограничили возраст - от шестнадцати - ограничение, которое спокойно обходилось при желании. Если что-то происходит, значит это кому-то выгодно, ведь так? Любая причина переходит в следствие только тогда, когда за этим процессом наблюдает субъект и политика в мире игр не исключение...
  Кстати прирост числа фрагов в статистиках игроков после этого упал сразу на несколько порядков. Те, кто возвел пьедестал своей маньячности до этого решения, теперь были в глазах всего мира просто недосягаемыми монстрами.
  Рекламные интерфейсы двухлетней давности еще напоминали о времени, когда это был эксклюзив, и очень доставляли:
   "Мы предлагаем вам уникальный шанс СОВЕРШЕННО БЕЗОПАСНО пережить всю совокупность ощущения смерти, когда угодно и где угодно! И новое предложение: смерть во время секса от рук партнера! Вы такого скорее всего никогда не испытаете в жизни, а даже если и испытаете насладиться переживаниями уже не сможете, наши психологи гарантируют, что пережив все это вы больше никогда не будете бояться смерти вашего физического тела и ваша дальнейшая жизнь будет сплошным праздником..."
  Бла бла бла...
  ***
  Эта мегавселенная теперь включала в себя все протоколы передачи данных между серверами былых дней и все сервисы интернета, работавшие на них, информация, вся накопленная за это время была доступна, но обновлялась уже на новых системах, в первую очередь создание высокоскоростных каналов связи. Как физических, так и нет, между серверами позволило вместе с созданием децентрализованной операционной сверхсистемы, способной выдержать падения систем на физических серверах, без перебоя в работе виртуального сверхсервера. Ведь как твердили многие пугалы-ученые, при падении всего такого вирсервера с сознаниями доброй половины человечества, миллиард другой людей стали бы пациентами психушек, и хоть их оппоненты указывали на ИИ как надежную прослойку и защиту от любой информации из сети, споры реально были жаркими и бессмысленными.
  Как и любые споры в ХХI веке.
  Человек в игре мог заниматься чем угодно, искать любое занятие и действо под себя или соглашаться с отыгрышем других игроков. Мог и дурью маяться, тратя свои ресурсы, а мог зарабатывать их, занимаясь нужными человечеству, какой либо корпорации, стране, группе людей или конкретному человеку вещами. Он мог изучать поведение давно вымерших животных, моделируемое с псевдоэмуляцией их инстинктов, сделанной ИИ, изучать с человеческой точки зрения, чего не мог пока сам ИИ, тратя на это свое время, либо решать структуры белков. Занятие, превращенное в сложную логическую головоломку, применяемую при крафте магических вещей в одной из версий фэнтезийной вселенной из пяти солнц с девятнадцатью планетами вокруг них. В общем-то, этим решением мог заняться и Искусственный Интеллект, задача вполне ему по зубам. Но тут одним выстрелом убивали двух, нет даже трех зайцев: и структура находилась, и дети развивали свое мышление и собственно ИИ был при деле. Он изучал само развитие логического движка у юных человеческих особей, и пытался выявить закономерности в скорости прохождения головоломки и девиацией в развитие этих детей. Были, конечно, и шпионаж всех типов и сбор данных о конкурентах, и управление всевозможными системами, на производстве, в транспорте и много где еще. Управление, производимое изнутри игры, с уникальным шифрованным интерфейсом и дублированное тем же самым искусственным интеллектом, на низком уровне собирающем информацию из реального мира и, обработав, передающем его в игру.
  Работа, да практически любая деятельность и игра все больше сливались. Можно было, оставаясь онлайн, заниматься любой деятельностью, работать с любыми документами, воссоздавать любые миры по своему желанию, делится ими с друзьями и оградиться сплошным экраном личного игнора от всех кто тебе неприятен, да хоть от всего остального мира, из обставленного по вашему вкусу виртуального офиса спокойно можно было наблюдать в окно за средневековой баталией, в которой участвует ваш сын.
  ИИ работал на подхвате. Он эмулировал личность, получая всю биографию геймера по доступу с аккаунт-карты, которая всем уже давно заменила паспорт. Так же он получал сразу доступ к логам игрока, все они хранились не только для статистики, но и для воссоздания сознания игрока при обработке входящей и выходящей информации из игры. "Подушкой" способной на все это и являлся ИИ, а точнее псевдоуникальное сознание, выделенное каждому подключенному игроку, только так можно было обеспечить реалистичную обработку информации считывающейся с человеческого мозга.
  Вся это универсальная ММОРПГ сначала влилась в интернет как таковой, слилась с ним, с теми новыми протоколами, позволявшими при помощи систем распознавания образов ИИ искать не только текстовую, но и мультимедиа информацию, эта же информация стала доступна при создании доменных имен. Это было сначала, сейчас же, как и в случае с эволюцией видов на нашей планете уже непонятно, что из чего растет, интернет был поглощен этой универсальной постоянно развивающейся стандартизированной и связанной с реальной мировой экономикой игровой реальностью.
  Несколько лет назад, наконец, окончательно связали регистрацию аккаунтов с биометрикой и регистрацией как физического лица, унифицировав все это. В результате игрок получал возможность не только вводить, но и выводить ресурсы из игр. К этому времени все игровые вселенные были объединены в единую, ставшую домом для миллиарда с лишним игроков по всему миру, в скором времени, наверно, введут универсальную регистрацию аккаунта при рождении человека, и запретят смену его вообще. По мере появления новых миров, планет, вселенных, и даже принципов их построения они добавлялись на галактическую карту, которая заселялась таким образом в намного большем числе измерений чем четыре. Перед ней возникла карта млечного пути. Задержавшись на секунду на приглашающим варианте с предложением уникальных услуг, она начала искать Землю. Нашла секунды за три, выбрала из всех вариантов нашу базовую реальность, и задвигала спираль времени, выбирая время и вариацию. На участке между минус пятьюдесятью и минус семьюдесятью миллиардами лет сейчас находилось двадцать три игрока.
  Найдя знакомый акк, и окончательно простившись с размышлениями о той такой знакомой системе, в которой прошла половина ее недолгой жизни (а вторую половину она просто проспала), Мари врубила автопилот, активировала ускорение времени наблюдателя и через секунду вышла к странному строению...
  Вот представьте куст, вывернутый наизнанку, вот это было оно самое! Солнце скрывалось за горизонтом, вокруг жил мир непривычных звуков, со стороны этого глюка на яву, а не дома, вился слабый дымок, присмотревшись можно было заметить и огонек. Нет, это был не костер. Это последние в мире курильщики уходили все глубже в подполье. Ибо никто не хотел узнавать, что такое смерть от рака легких. Даже в безопасном варианте. Даже бесплатно. Даже с шансом выиграть модель древнего зомбоящика в натуральную величину. Даже если после этого они по заверениям психологов бросят навсегда с вероятностью восемьдесят восемь и девять десятых процента!
  Послышался звук взводимых курков, и пришлось поднять руки вверх, даже будучи наблюдателем можно было сразу выбыть от шальной и не очень пули, этот ранг только давал возможность избежать при смерти мучений. Выбыть, чтоб через три минуты вновь быть здесь, но портить свою статистику ведь не хотелось никому в любую эпоху.
  -Стой, кто идет?! - Голосом одного известного персонажа совковых мультиков прохрипел огонек. И она начала на пальцах, мимикой, и всеми движениями тела объяснять кто она и зачем здесь, и что сделает, если ее не пустят. Ее поняли. Марико пригласили зайти в зеленый глюк.
  ***
  -Ты мне только логи дай, и все, все остальное я сама сделаю. - Марико говорила это и вчера, и сегодня и уверена была, что скажет на следующее утро...
  -А зачем тебе они? Они так бесполезны...
  -Ну, польза информации не в ней, а том кто ее имеет.
  -В тебе нет пользы для этой информации. - Был ей ответ. Она уже давно поняла, что задавать этот вопрос бессмысленно, что лучше уже не задавать его вообще, но все-таки...
  -Логи пишет не модуль системы, а ИИ, который заточен под это?
  Курильщик снова хотел курить. Он не стесняясь кары админской, курил при ней.
  -Как записывается лог сознания?
  Колечко было похоже на ноль, который жаждал, чтобы на него делилось все живое, причем - именно сейчас.
  -Мари, блин не, ну нахуй... Мне потом из-за тебя таких наваляют!!
  Она не стала задавать тут никаких вопросов.
  ***
  Cambodia - Kim Wilde! Была ночь, в Сиднее. И она была, в Сиднее. Опять. Опять при входе ее биологические двенадцать распознались как шестнадцать. Опять искала в онлайн интим-зоне человека работавшего с первой МАГИ, и опять нашла.
  На вид той было лет семнадцать, но при взгляде на метапривязку становилось видно, что она пустая, значит, используется симулятор и внешность в данном случае обманчива.
  Полная грудь третьего размера. Или нет? Она не разбиралась так уж хорошо в этом.
  -Целуй!
  Она целовала, ободок радужной оболочки глаза Мари резко менял цвета от красного к фиолетовому и обратно. Можно было подумать, что это морзянка. Но это означало - используется низкоуровневый доступ к проводнику-ИИ, вручную задаются образы, это тестовый режим обычно не обращают внимания, иногда это провоцируется самим ИИ и приходится обращаться в техподдержку.
  И вот уже ее целуют, а она заканчивает создание одноразовой авторизации.
  И целует в ответ - не обращая внимания куда - партнер это замечает и смотрит в удивлении.
  -О чем задумалась, сестренка, устала после школы?
  -Угу... - Задумчиво и отрешенно шепчут губы Марико.
  -А что проходили?
  -Правила эвакуации из бешеного монорельса...
  Все готово, можно начинать и она начинает, ей нужно довести ту, что перед, а точнее - на ней - до кондиции, а потом задавать вопросы, а потом убегать, и быстрее ведь у нее чужая авторизация.
  И она начинает самым, казалось бы, простым способом: скользнув вниз и схватив объект взлома, что дрожит от предвкушения перед ней за ягодицы, прижимается ртом к вагине, ставит ей ацкий засос, и воспроизводит весь свой опыт. От чего у той, что сверху, уже составившей свое мнение о Мари и настроившейся на петтинг с невинностью, сначала слегка перехватывает дыхание, а потом так же слегка начинает сводить ноги от удовольствия.
  Язык все быстрее двигается, он воплощение понятия математического хаоса. Та, что сверху всю эту спешку, скорость принимает за страсть и просто тащится, пытаясь отложить в памяти желание и главное не забыть добавить Мари в друзья потом.
  Она начинает помогать себе руками, носом, начинает уже кусать ее, ведь время уходит.
  Но та видимо съела не только собаку на технике продленного оргазма.
  Она категорически не хочет быстро кончать.
  Время уходит, а с ним и терпение Мари. Пробормотав захлебывающееся ругательство, она со всей силы впивается моментально выросшими клыками в промежность не ожидавшей такого исхода той, что сверху.
  А та вместо того чтобы правоверно кончить наконец, понимает всю суть этой бешеной девчонки Мари. Ну, или думает что поняла. И недолго думая переходит к активным действиям. То есть тут на Мари захлопываются наручники...
  Мари не телепат. То есть она тогда была взволнована, почти на пределе и сразу не поняла что происходит. И дернулась, ну и начала сопротивляться. Глаз опять заработал, красно-фиолетовые переливы по краю радужки слились в одно кольцо неопределенного цвета. Наручники не то исчезли, не то взорвались. Та, что сверху, стала той, что снизу и выгнулась дугой, когда ей в грудь вошла рука Мари, с металлическими теперь уже пальцами, и, разорвав сердце, распорола до живота. Забрызганная кровью и потерявшая еще одну возможность она сидела на теле. Пока явно очумевшая от такого ее партнерша не вышла в офф, она явно еще неслабо подумает, прежде чем станет делать это опять с подростками, даже если они такие милые спокойные и даже слегка закомплексованные вначале на вид. Марико получила свой фраг, но никакого удовольствия.
  ***
  
  Шатл тонул в солнце неона, из которого периодически поднимались протуберанцы реклам и, взорвавшись ослепительным букетом сверхвысокодетализированного голографического салюта падали вниз.
  -Информационное поле вокруг города перегружено, поберегите глаза парни!
  Но его никто не слушал.
  -Черт, это, это здорово, просто нет слов, я никогда такого не видел!!
  -Ну, еще бы... поэтому еще не посадил свои глаза и не сделал себе искусственные...
  Иррациональность и обратная сторона... она была, тонула в океане жизни, её увидеть было сложно, но объяснить или даже просто показать кому-то - невозможно...
  Тут был кремний. "Силиконовые твари" по старой ошибке прошлых лет именуемые так, они тут были повсюду!
  Именно тут стайка молодых людей и познакомилась с ней.
  В той комнате. Сперва она отшатнулась. Пошла эмуляция кожного покрова.
  Вот этого он точно не ожидал увидеть, снизу вверх её тело с невероятной скоростью превращалось в тело обычной девушки. Почти обычной, возможно той, которой и должна быть.
  Какие соски, треугольные - хочешь? Она подстраивалась под его желания, просто сканируя его эмоции.
  Красиво шла, как не одна модель не сможет, и не было никакого напряжения в этой походке - только грация. Быстрая, замедляющая себя так сильно оставляя вмятины на пластике углеродного покрытия улицы вечных розовых огней.
  Они грациозны словно смерть, идущая по дорожке жизни.
  А как она ела эту ягоду, эту зимнюю вишню. От правильности и одновременно изощренной хаотичности движения комок удовольствия вставал в горле, который не проглотить.
  -Черт, эти движения, я не могу....
  -Человек так двигаться не может. У него всегда напряжение и дрожание мускулов видно, даже в фигуристах в гимнастах в моделях на подиуме - всегда во всех и везде.
  Вот вы представили себе все варианты как человек, девушка кокетливая ли или нет все равно, как она может сделать эту серию простых движений? Вот она все делала не так и в то же время так, похоже, и так легко. Ты никогда, раз увидев, не забудешь это! Оно словно будит в тебе что-то древнее, какой-то позабытый танец не то любви, не то превосходства вожака стаи. Ты хочешь встать на колени и умереть и забыть все. Ты можешь достигнуть оргазма, просто даже не увидев это - вспомнив опять.
  -Как удав кролика, вот черт...
  Никого и никогда еще так красиво не насиловали. Она словно танцевала над ними! Ей не составляло никакого труда с ними справиться - она была настолько сильнее и быстрее их. Это было искусство. Какое-то новое и чуждое людям искусство. Грация красота неправильности и боль. Она рвала и калечила, такая красивая и делала это...
  С харизмой твари что ли...
  Не было суеты, и того что обычно этому сопутствует. Все словно по расписанию - их крики и агония её красота и грация.
  -Этого не должны были видеть мои глаза, держите меня парни. Мой мозг он...
  -Взорвется? Да?
  -Нет, он просто кончает от удовольствия, тут точно что-то не так, НЛП может, я не знаю, ой... - Она даже не села, а упала на пол, схватившись руками за промежность, и застонала.
  Углероду не угнаться за кремниевой жизнью. Жизнь. Жизнь? Странное слово, простые движения - и говорят о тебе, что ты жизнь. Снаружи непонятно, что в тебе есть, а чего быть не должно. Ведь того что не должно - в тебе нет? Или еще осталось? Если так - ты нелегал. Пора на свалку приятель!
  Только Макс с его актерским талантом смотрелся еще на их фоне, мы же с сестрой были просто жалкими увальнями.
  
  
  
  
  Старый трухлявый ствол.
  Там в лесу жила она, Ксенией её мама нарекла. Но мать ушла, ушел отец забытый город отгонял умы, сердца. Она ж жила, просто была. Стирались листья с платья, стерлись года. Стирались лица и сердца. Их позабыло само время. Она жила. Со своим псом.
  Пес называл её Чужой, она общалась с ним. Она жила.
  Она спали вдвоем. Она его стискивала бедрами и он, дрожа, в неё стремился, она стонала, было больно, промеж ног горело все сначала. Потом привыкла. И утекала из чрева её тонкая полоска семени в листву. Она не помнила, когда это случилось в первый раз - наверное, она тогда очень сильно этого хотела, а никого поблизости не было. Она к нему прижалась, и он сам все сделал. Сам за неё нашел нужные движения. Тогда было с кровью. Он все её слизал и ласково затих. Он часто, много раз её потом лизал - ей нравился шершавый его язык.
  "Вылу-пок забытого гнезда я..."
  Так она решила и пошла искать свое гнездо.
  Пес шел за ней, они срослись за те шесть лет, что были вместе. Маленькой она его нашла, когда совсем одна в лесу была, горели города когда, и плавился наш мир когда.
  -Люди нас вывели. Они нам помогли мы были несчастны в своей судьбе. Мы сами не могли ни говорить, ни искать других подобных нам - это все вы, подобные тебе они свели нас вместе свели далекие друг от друга ветви наших пород, порождали новые скрещивая и, используя свой разум, вполне целенаправленно искали разум в нас.
  -Леканы?
  -Наверное... бабочка...
  -Зоофилия...
  -Флорофилия...
  -Фаунофилия...
  ***
  У грибницы нет четких форм, одна грибница может быть огромных размеров и достигать гектаров, она вся сокрыта в земле и трудно определить её истинные размеры...
  Но мало кто даже из ученых, а скорее всего именно они не в курсе, что все грибницы сообщаются между собой, разные виды грибов - существуют в симбиозе не только с водорослями порождая тут и там, то, что мы называем плесенью, они еще и "общаются" передавая ферменты между разными грибницами при помощи грибных нитей. Это одна, реже две или три тончайших нити, толщиной в десяток клеток, они так похожи на те из которых состоят сами грибницы, но в то же время задачи и функции у них совершенно другие.
  Они располагаются змейками под землей, они тянутся туда, к другим подобным подземным городам из нитей, образуя целые королевства. Любое смещение почвы рвет их, даже деятельность обычного червя спокойно прерывает этот канал, по которому течет древняя сила. Но они быстро срастаются, образуя новые связи - ветвятся в местах разрывов и растут дальше - уже в другую сторону. Если рвется одна - скоро будет десять, они ищут и порождают новые города-грибницы на новых землях. Это как дороги, и как на человеческих дорогах тут есть свои заставы и пропускные пункты. Людям трудно их обнаружить, ведь они не передают нервное возбуждение, ведь по ним не циркулируют жидкость или газ...
  Если отравить одну грибницу - отрава распространится по ней и только, она не передастся дальше к следующей.
  То же - с красителями, что показывают границы одной из них....
  Это как ячейки Аль-Каиды...
  Это как система прокси-серверов между несколькими локальными сетями...
  Это как маскарадинг в сети всех агентов...
  Все прячутся от всех - бал маскарада - но все знают друг о дружке, и все - общаются...
  ***
  Она стояла и смотрела на деревья, на тучи - скоро будет дождь...
  Меланхолично сбрасывала одежду, зная, что все равно промокнет вся. Мокрота - влага...
  Влажно все вокруг - от влаги, на которую жаловалась трава под ней, сводило пальцы ног...
  Сводило удовольствием... близостью к кульминации...
  Она легла и прижалась лоном своим к траве, руки вошли в вырытые еще до неё, предыдущей "связной" скважины глубиной несколько метров, что теперь были заполнены странной вязкой жидкостью...
  Маленькие груди прижались к земле, руки с чавкающими звуками погружались в земное лоно, она закрывала глаза, и дремота сводила тело, и что-то изнутри уходило повязкой грязи вниз...
  Она растекалась по равнине и неслась дальше вон, прочь из страны, где родила её мать, вон отсюда...
  Так далеко насколько хватит силы её мыслей, грибница унесет... и смоет потом все...
  ***
  Ты одна, но тебя много, ты такая длинная и ты сама в себе течешь - это по-настоящему странные ощущения. Познание земли - наверное, так.
  Их было шестеро, седьмой стала Флора.
  Рита, Юля, Маринка, Лера, Викуля, Лина и теперь еще и Флора. Жизнь прекрасна!
  Пока все не испортила Амэ. Но Флора-Сама не могла её винить, даже если и захотела - не получилось. Флора не помнила, когда все началось, но помнила - как это случилось.
  Крыша дома вечно протекала. Приходилось ставить тазики. Лера вечно жаловалась, что в таких условиях рано умирает техника. Ей приходилось прятать от влаги свой вездесущий нетбук.
  -Обновление в реальном времени - путь к успеху твоей персональной страницы! - Заявила она Флоре. Прибор для измерения влажности, две книги, обложки которых были заклеены скотчем, сумка со всевозможной электроникой - все это было на её столе. Лина воровала у неё карандаши, когда они вместе жили в одной комнате, но позже Лера достала ей старый нетбук, чтобы та вела свой дневник не в стол. Однако же никто не знал, о чем он именно. Лина была скрытной раньше, но потом вдруг резко изменила себе, но попробовав общения, стала скрытной еще больше. Они на самом-то деле были чертовски похожи, словно однояйцовые близнецы, не по внешности - по характеру. Флора знала, что близнецы бывают различны внутри и лишь схожи внешне. Из чего она сделала вывод, что однояйцовыми бывают и души.
  Рита берегла свои странные часы, Флора не знала, чем именно они для неё дороги тогда, да так и не узнала в результате. В те дни это казалось само собой разумеющимся и не вызывало особого интереса. Так странно и резко все меняется, правда?
  У Риты были темно каштановые волосы и спокойные темно карие глаза. После дождя они казались серыми. Родни у неё не было, правда однажды она обмолвилась, что на самом деле есть, только далеко и о ней ничего не знает. Флора не понимала, как так можно жить, прячась, словно есть куда сбежать отсюда.
  Поначалу Рита ей показалось очень трудолюбивой и терпеливой. Наверное, с такими людьми удобно. Именно с такими, наверное.
  Юля была странная. Во-первых, никто ни разу не назвал её Юлькой, или как-то еще. Обычно вообще не называли её по имени, но и "эй ты" привычного не было. Наверное, это называется отчужденность? Флора не знала наверняка.
  Тогда, в те дни Флора еще не спешила с выводами, тем более теми, которые можно отложить на более позднее время. А может - с вообще неинтересными? Странно, но была определенная разница, которую не ощутишь, пока не переступишь.
  Это ствол? Ствол дерева, лежащий на дороге?
  Слепые пешеходы, странники судьбы. Флора невольно считала себя чуть умнее остальных. Наверное, многие считают себя невольно умнее, и это нормально, другое дело, когда часто приходится в этом убеждаться. В те дни еще Флора только просыпалась от "зимней спячки" и готовилась снова читать все лето книги на ветках дерева. Флора не считала себя ленивой, ленивыми она считала людей, которые, объясняя жизненную ситуацию необходимостью, делают не то, что хотят именно в данный момент, потому что так легче просто жить. Вот это - истинная лень, лень не тела, которая вызывается его усталостью, а лень души.
  В те дни уже не окружали девочку по имени Флора сонмы ленивцев, словно сбежавших из иностранного (уж не из инопланетного ли?) зоопарка. Наверняка не с Земли! Не из этой страны, ведь судя по книгам и легенде - эта страна особенная, она великая, а значит, не может быть столько лени у неё внутри. Иначе история ложь. А может просто все слишком резко поменялось и теперь все в прошлом, а будущего нет.
  У Флоры тоже было много такого, что она не объясняла никому из девочек, с которыми жила. Те и не спрашивали, ну еще бы, достаточно было взглянуть на то, как они жили хоть чуточку со стороны, чтобы понять - тут что-то не так!
  Ведь такого не бывает! А если есть? А если есть - значит, существует причина столь значительное, что небыль стала былью. А быль была...
  Они жили вместе, и поэтому думали, как починить за это лето крышу. Главное - чтобы не заметили в городе, что закупается столько инструментов и пиломатериалов и всякой всячины. Ведь не объяснишь же это в который раз постройкой дома на дереве? Впрочем, дом на дереве был и весьма неплохой, но старый - его строили еще отец с матерью Риты.
  Рита жила в доме, который когда-то принадлежал её семье. Все тут было старым - и то, что осталось от них и то, что навезли (если не сказать натащили) сюда девочки. Молодыми были только сами постояльцы дома.
  Они любили собираться на чердаке в грозу и рассказывать страшные истории. Но было одно отличие именно их историй от тех, которыми баловались их предки. Многие из них имели под собой что-то, заставлявшее рассказчика плакать временами, а иногда покрываться таким же холодным и соленым как слезы потом.
  Согласитесь, необычно?
  Самовнушение! - Скажете вы и ошибетесь. Флора разбиралась в самовнушении больше, чем прочие двуногие этого тесного мирка по кличке Шарик. Как? Он называется Земля! - Скажете вы. Но Флора уже тогда нарекла его Шариком, словно щенка, который оказался её вкладом в зверинец Дома. И не прогадала. Со щенком, не с планетой, до той у Флоры не было ничего личного конечно, но не попади она в подобную ситуацию - давно отправилась искать бы следующий.
  А вы не знаете, как можно срочно с Шарика сойти? Флора знала - просто! Так же просто и восхитительно изящно, как иные переключают каналы.
  Флора все еще боялась света, но уже могла в нем находиться. Правда пряталась под крону дерева, чтобы скрыться от иного света, которым были люди. Тот все еще жег её глаза, и то, что за ними. Обратную сторону глаз.
  Обычно все пропадали с утра и еду готовила Марина. Не дожидаясь всей оравы, она тащила её к дубу, который пророс сквозь ограду и кормила Флору с рук. Ням-ням! Странная такая надо сказать ограда тут была, в доме, буквально состоявшем из почерневших досок и одной кирпичной стены, она прорезала один из углов восточного крыла, шла по периметру, слегка удлиняясь в сторону тропинки, и замыкалась в себе, падая с обрыва в речку. Металлическая, проросшая зеленью так, что казалась сплошной стеной, она кренилась временами градусов на тридцать-сорок от нормали. Вертикально стояла лишь у главных ворот. Которых не было, и уже давно - только два столба. Такие же ржавые, и настолько же полюбившиеся растениям. Вообще, за то время, что девочки провели здесь, вся зелень казалось ринулась к ним во двор. Тот странный очень дикий вьюнок-переросток, что обвил дуб у забора, теперь карабкался на крышу. С запада крыша была оранжевой, с востока - тёмно-бурой. Плесень росла тут как на дрожжах.
  -Быстрее, чем под саркофагом Чернобыльской АЭС! - Заявила умница-Лера. И когда Флора не поверила - произвела все необходимые замеры и вычисления. Оказалось, что посаженное на не очень-то даже мокрое и вполне себе освещенное место, плесень бурая (она вообще какая-то не такая! - думала про себя Флора, но молчала при всех, чтобы не быть паникеркой) за сутки увеличивается чуть ли не вдвое. А та, что на крыше, растет не вширь, а вверх и вглубь. Флора не понимала: как это вглубь? Но Лера объяснила. Они лазили на крышу в солнечный четверг и вскрыли черепицу, оказалось, что под ней тоже плесень, но самое удивительное - она проросла сквозь неё!
  Сколько черепицу ни крошили - внутри всегда находили бурую гниль, которая даже слегка шевелилась. К ним забралась в тот памятный для Флоры летний четверг Лина, голая, после открытого всем ветрам душа и спустилась с крыши, как с горки, собрав полную попку плесени.
  -Мохнатые горки! - Воскликнула она, летя с крыши на землю. Лера покрутила у виска и закупорила в баночку из-под аспирина кусочек их "крыши". Важно так, словно в лаборатории какой работала уже.
  -А-а тут гвозди есть? - Флора не верила в глупость своей сожительницы.
  -Да есть, конечно. Шляпками в основном, на полпальца есть выпирают наружу.
  -Она совсем тупая? Или я сплю.
  -Вроде она живая - это главное. Ты запомни - человек иногда совершает странные поступки.
  -Как в той рекламе? - Спросила Флора заторможено.
  -Как в той рекламе.
  Телевизор у них был, но его не любила по вполне понятным причинам Викулька, поэтому приходилось включать, когда его нет. На самом деле его многие не любили, обходясь интернетом, просто иногда было весело смотреть новости, да...
  -Прелесть, правда? - Уплетая ложкой их коллективное мороженное, заявила за ужином Марина. Коллективное мороженное - это когда покупают (или просто где-то как-то достают) килограмм, за который потом начинается драка, или даже целый турнир - с выдачей призов и делением на команды и группы. Дикость конечно, но разложить его в посуду обычно не успевают, если собрались все вместе. Бат, вообще-то это весело.
  Марина любила игрушки. Когда-то - явно больше чем людей. Она была веселой и жизнеутверждающе радостной. Но только с ближайшими друзьями. Какой она была с прочими двуногими - никто не знал. Наверное - никакой.
  Прошла неделя, Лина покрасила волосы в синий цвет, потому что "нашла" в городе краску, Викулька снова сделала это с ключами от дома, Лера нашла для волос заколку в форме звезды, Марина распустила косу и теперь светлые золотистые и прекрасные, как солнечный свет волосы падали на её тонкие плечи и искрились по утрам. Знаете такое чувство, когда проснешься и увидишь, как в лучах света из-под жалюзей плавают, парят в воздухе пылинки. И ты не подумаешь: а ведь надо делать уборку. Ты решишь: сегодня я весь день буду читать на дереве. Но тебе не захочется сразу уйти. Еще какое-то время ты будешь прислушиваться к звукам в старом доме. Пока не услышишь, как кто-то скрипит половицами. Проснувшись, этот загадочный кто-то идет по коридору и на ощупь, заспанные глаза ведь ничего без освещения не видят, ищет на ощупь дверь, может в туалет, а может на улицу, чтобы сразу и умыться и освежиться и обойтись зеленым туалетом. Летом, можно наблюдать, как дом оживает и выпускает из себя своих подопечных симбионтов, чтобы они несли в него все необходимое для существования и главное - чинили крышу! Собственно о ней нужно было в первую очередь побеспокоиться уже в июне, а не в первых числах июля заводить подобный только разговор.
  Святая лень.
  Однажды они так столкнулись в темном коридоре, и Флоре пришлось гадать, кто перед ним? Сразу отбросив большинство вариантов, ведь соня мычала неразборчиво на слишком низкой для младшеньких частоте, Флора остановилась на двух: Марина либо Юля. И не нащупав очков, она поняла - это Марина. И протянула руку, чтобы найти тугую косу. И не найдя косы впала в прострацию в темном том коридоре.
  У нас чужак - решила она. О нас узнали в городе и вот он, засланец!
  Крику было...
  А оказалось, это Марья свою косу расплела со сна.
  В тот день случилась летняя гроза под вечер, к утру упал дуб, выбив ветвями заколоченные досками окна левого крыла, и треснула баночка аспирина в ящике стола Леры.
  Таков итог этого летнего дня. Но самое важное случилось той же ночью.
  
  2. Магазинчик у дороги.
  Флора чихнула. И тут же поняла, что пора бежать отсюда.
  Потребовались тридцать секунд, чтобы открыть заевшее окно подвала, оно было в сантиметре над землей, если смотреть со стороны левого крыла.
  Если поставить на стол, заваленный ящиками с журналами ведро и влезть на него - можно и дотянуться. А потом запросто кубарем скатится на доски пола, и поймать пару десятков крупных и с полсотни мелких заноз.
  -Ну, вот я и ветеран. - Решила вслух Флора.
  Из темноты на неё смотрели два огромных желтых глаза.
  И вот он, мой подвиг, - подумала про себя она, чувствуя, что оторваться от них не в силах.
  Фло не в курсе, что иные в такой момент думают, но она представила себе сочный чисбургер, залитый кетчупом и решила его во что бы то ни стало съесть!
  Поэтому девочка вскочила и, закричав, кинулась наверх, чтобы поскорее съесть ускользавшее лакомство, пока еще есть чем, пока её не съели тут саму.
  -Он слишком старый, этот дом. - Развела руками Марина, но идти за Фло, спускаться вниз и искать там огромные (как чайное блюдце!) глаза не имела никакого желания. Так и сказала.
  -Где можно купить чисбургер? - Спросила тогда её Фло и поймала взгляд наподобие: "Сбежать от нас хочешь, да? Ясно же, что не в городке, при котором у нас вырос Дом и не в городе, при котором вырос этот городок, а где-нибудь дальше, это, пожалуйста..."
  -Например, там, где есть заправка, настоящая заправка! - Продолжала вслух свои мысли Марина. - Там много-много людей заправляют разные-разные машины, а значит, хотят временами есть. И чтобы оба бака заправлялись одновременно с максимально возможной, - Эта Токо подняла кверху палец, - максимально возможной экономией времени, люди придумали "магазинчик у дороги".
  -Магазинчик у дороги?
  -Возьми с собой Вику, пусть тоже заправится. - Ответила ей Марина и улыбнулась так честно и так открыто, что Флору пробил холодный пот.
  -Заправится?
  -Угу-угу. Не в соседнем же городке ей заправляться!? - Марина совсем, просто запредельно мило улыбнулась. - А то понаедут тут всякие, и жить уже спокойно не дадут.
  ***
  Не прошли и километра, как Вика нашла дурнишник. И девочки стали похожи на два кактуса. Это очень забавляло Викулю, и поначалу злило Флору.
  А потом та расслабилась. Не так-то просто расслабиться на самом-то деле, когда эта мелкая в тебя уже даже не кидается им - уже в тебя засовывает. Сдирает одежду и просовывает колючий дурнишник в самые нежные места.
  И смеется.
  Флора лежала на траве и рассматривала свою руку. За рукав трогала Ви. Хотела дальше идти, но Фло не могла оторваться от почвы. Всем телом чувствуя, как она живет, тысячами ходов червей и тысячами корней, живая...
  Фло защемила в "ножницы" Вику. Оказалось, что бедра той такие тонкие - в два раза тоньше, чем у Флоры. А ведь Викуля всего на полголовы её ниже. Девочка трогала пальцами кожу Ви, в уме перебирая предлоги. Затем, отбросив их все, сжала ту ногами и, перевернувшись, накрыла собой.
  -Тихо лежи. - Сказала Фло Ви. - Я сейчас с тобой поиграю, раз так уж ты хочешь...
  Провела пальцем по губам её и облизала их.
  Когда Вику волновалась, у неё сильно краснело лицо, сильно билось сердце, и становился слишком напряженным взгляд. Флора не знала, как выглядит сама, когда напряжена от желания, может и так, но Ви была особенной. С ней опасно было играть. Это можно было прочесть в её глазах и нащупать во рту, если пальцами провести - поежишься в кровь. Ви острая, Ви - маленькая, Вика была ребенком, который любил играть, но не любил, чтобы в него играли.
  А Флора попыталась, поиграть в неё, сделать это с Ви. И слегка порезавшись, отпустила. Они шагали молча с час, прежде, чем Ви снова стала прежней.
  Флора текла кровью. Вика капала слюней. Когда на горизонте стали собираться вечерние тучи, девочки дошли до блокпоста перед городом.
  ***
  -А ты как наша учительница рисования. Сегодня за сороковым днем назад она писала на доске: "общение - мир - общение - счастье - общение - любовь!", писала-писала и никак не могла остановиться, а класс и не замечал, что учительница чем-то не тем занимается, а когда вошла Танька и спросила, что с ней, та, не поднимая головы, ответила: "Я наказанная!.. Я не умею вести уроки..."
  -Ты ходишь в школу?
  -Она заметила, что её почти никто не слушает, поделила слушающих на не слушающих и пришла в истерическое отчаяние, закончившееся переосмыслением жизни у классной доски. Решила саму себя наказать. А что мы могли сделать?! Она к нам за психологической помощью не обращалась, а слушать или не слушать её - это уж, извините, лично наше дело, мы же не крепостные как Викулька и не рабы!..
  Лина посмотрела на Флору и спросила, чуть ли не криком:
  -Ты наказанная?!!
  -Не кричи, у меня голова болит. Знаешь, у нас в подвале глаза.
  -Угу! - Лина кивнула. - А еще там лапы есть. Не поверишь, но к ним усы прилагаются!
  -Там тигр?
  -Какой тигр?
  -Глаза были вот такие. Короче, я вас покину на полдня, и когда вернусь - вытравите глаза из подвала иначе спать не смогу.
  -Ты на втором этаже спишь!
  -Глаза, такие большие глаза и до крыши долезут.
  ***
  Утром Лерочка вернулась расстроенная. Флора бы даже не сказала, что расстроенная, скорее - ошарашенная и в смятении. Все конечно знали, что у неё есть мотоцикл, но как-то так, в смысле - никого эта информация особо не волновала. Просто именно Лера искала многие вещи в городке и контактировала с проживающими там людьми. Городок-то: сорок домов две улицы и одна еще пока не закрывшаяся школа. Зато там есть музей!
  Она зашла (заползла, измотанная уже с утра нахлынувшей жарой), когда все собирались завтракать в гостиной. У Леры все было написано на лице, это было просто в высшей степени замечательное лицо!
  -В чем дело? Ну, в чем? - Тыкала в её лицо своим носиком Лина. Как будто существу, подобному Лерке нужно такое отношение в такой ситуации. Я не стала их разнимать, не дерутся ведь?!
  Лера пнула Лину в живот, уселась на стол и объяснила ситуацию как всегда с середины.
  -Я говорю мол "что, теперь уже полицейский, так все можно?". А он мне вежливо так: "нет, просто многое нельзя". А дальше пошли всяческие "понимаешь", и в результате.
  И в результате раздался полный запредельной энергии голос, который сказал:
  -Щас все будет!! - Викулька вытирала свое краснеющее как обычно к утру лицо полотенцем. - Хы...
  Лера посмотрела на неё так, словно видела впервые, а Викулька хмыкнула и уселась на стол рядом с ней. Наклонила голову и посмотрела на девочку внимательно и с каким-то необъяснимым внутренним напряжением. Словно бы голодная и в то же время - нет. Открыв рот, Ви четко произнесла:
  -Имя, фамилия, звание господина сельского полицейского!
  -У те-бя, что свя-зи есть? - Юля засунула в рот шоколадную конфету и теперь сосала палец, её огромные круглые и тонкие очки в почти несуществующей оправе слегка съехали на нос.
  -У меня есть кое-что получше! - Викуля улыбнулась, чуть ли не ушей. И спрыгнув со стола, стала нарезать круги по комнате в нечеловеческом нетерпении. Впрочем, люди ведь тоже не отличаются терпеливостью, это Флора знала.
  -Нет. - Свела руки в крест Марина. Викулька зашипела на неё так, словно и впрямь подействовало крестное знамение. - Нам проблем не нужно. Ведь не отобрали же твой мотороллер, Лер.
  Лина прикрыла один глаз и оттянула другой пальцем:
  -Социальный инжиниринг! А еще называешь себя гиком... во сне.
  -Я ему сказала: "я за продуктами езжу в город, простите меня важный полисмен, я ведь такая хорошая буду!", но он не понял всей моей доброты в тот момент, а лишь обиделся и скосил глаза на погоны.
  -У него есть погоны? - Марина сосала соломку, потягивая сок, она слегка всегда сводила внимательные близорукие глаза. Такая милая в этот момент!
  -На свои погоны, как будто они что-то объяснили!
  -Ты не назвала его по званию! - Заметила вошедшая Рита, она работала во дворе и зашла освежиться. - Всегда называй по званию, они это любят. Ты не обязана знать, как таких людей зовут, но звание его - у него на погонах!
  -Как будто у тебя есть опыт. - Доброжелательно улыбнулась Лера.
  -Ну, прекратите вы!!! - Завизжала Ви и, распрямившись натянутой нервами пружиной, вынесла окно стулом. Полетели крупные щепки, Марина закрыла лицо двумя руками - Флора смотрела на капли крови, падающие между её ладоней, Лина принялась успокаивать... Викулю...
  -Ну, блин... - Слегка приглушенно пробормотала Марина. - Из-за такой мелочи, Ви довели до истерики. Я пойду наверх, а вы делайте, что хотите. Или, что должны. - Добавила она, поднимаясь тяжело по гнущимся ступеням. Это не Маринка тяжелая, это ступени в доме Риты того и гляди обвалятся.
  Флора подняла пакет сока с пола и встряхнула. Стала искать глазами соломку.
  -Фью-ю... - Присвистнула Юля, разглядывая двор в окно. Вытянула перед собой руку. - Смотрите, где стул!
  Лина открыла свой блокнот, достала из-за уха остро отточенный карандаш и, послюнявив его, записала: "стул, любой, одна штука", после чего закрыла блокнот и спрятала его в карман джинсовых шорт. Этот карман всегда бесил слегка Флору - ну нельзя туда класть такие габаритные вещи, ведь неудобно же! Даже если тебе удобно - побереги взгляды дорогих тебе людей, которые на все это смотрят! И офигивают, между прочим...
  Лина поймала взгляд.
  -Если не вести учет, у нас ничего дома не останется. По причине Викули.
  -Она вредная?
  -Она... - Лина запнулась. Что-то изменилось в её глазах. Страх? Флора подошла поближе и ласково померила температуру.
  -Я не больна. - Убрала её руку Лина. - Но бывают моменты... потом ты поймешь.
  -Когда потом?
  -Когда дольше с нами поживешь. - Лина улыбалась снисходительно, но Флора не обижалась на такие улыбки, она понимала, что иногда люди слишком сильно заходят в своем замешательстве, чтобы верно передавать мимикой чувства. И их мимика начинает давать сбои. Так, например человеку жалко - а он смотрит с презрением. Тут еще можно догадаться. А если на лице написана скука или злость? Так рождаются человеческие легенды о чужих душах. Флора еще не очень хорошо в этом разбиралась, да и не хотела, ей было достаточно того, что она поняла, просто, чтобы не попадать в ловушку чувств.
  И тем более, она не намеревалась думать о тех экстремальных, но таких частых случаях, когда сбивается все поведение такого странного существа - человека.
  ***
  Они все стояли и смотрели. Флора не могла поверить.
  -Вы ничего не сделаете?! Она пропала! Одна из нас исчезла!
  -Она... особенная. - Пробормотала, разглядывая доски пола Рита. Флора заметила слезы у неё на глазах. Те выступили внезапно. Они боятся?!
  Когда-то Флора считала, что Викуленьку тут слишком сильно любят и уж совсем неестественно сильно уважают, так, что сносят все, что та вытворяет. Поначалу казалось это милым. Такая сильная дружба! Но потом Рита показала её могилку на заднем дворе, у самого обрыва, что над речкой.
  -Когда-то нас было семеро. Потом стало шесть. Теперь снова семь. - Рита сжала пальцы Флоры. - Пожалуйста, будь осторожна.
  -Вы её боитесь?!
  -Нет. - Медленно и четко ответила Рита. - Если про меня, то я её... люблю, наверное...
  -Наверное? Разве можно про любовь говорить "наверное"?!
  -А разве нет? Можно говорить иначе? Ты думаешь, что такая вещь, как любовь можно назвать всегда в лицо?
  -Да!!! - Прокричала ей в лицо с обидой Флора. Но уверенности уже не чувствовала. Она просто была зла.
  Флора открыла дверь и выбежала в ночь.
  Что она сделала? - Думала она и бежала по тропинке в самую глубь леса. - Что с ней сделала? "Загрызла", тихо шепнула в тот день Рита и стала украшать маленькую могилку. Никому не сказали, сделали вид, что ничего не случилось. "Нельзя, никто не виноват в том, что происходит. Ви не злая. То есть - не всегда злая. Иногда злыми можем быть и мы. Если мы спросим - то разрушим"
  Рита не говорила. Флора чувствовала эти мысли. Или она просто фантазировала на тему, как бы ответила на это Рита?
  Что тогда случилось? Почему исчезла Вика.
  Вика. Флоре нравилось называть это существо обычным и приятным именем.
  Они не хотели её отпугивать еще больше? Или просто было что-то еще. Ведь страха и правда не было, а если и проявлялся - то лишь временами. Но это - нормально. Все иногда испытывают то, что помогло выжить предкам. Нашим же предкам. Так... так говорила Амэ. Так писала Амэ. Во время их бесед.
  Амэ?
  ***
  Рита потом скажет, что Флора сама...
  "Ты сама выбрала свою судьбу, когда пошла за ней..."
  -Волки. - Прошептали губы Флоры. Она лежала под Викуленькой и, оплетя ту ногами, не сопротивлялась просто тому, что делали с ней. А это было больно, и даже неправильно. Странно. Но все это было. А вокруг сновали тени. - Это волки бродят.
  Шлеп. Шлеп-шлеп.
  Мокрота. Влага повсюду и в ней тоже - влага. Кровь. Волки чувствуют запах крови. Флора течет кровью. Ей больно, а волки хотят есть.
  Шлеп. Шлеп. Шлеп.
  В животе мокрой и тупой болью вспыхивают тягучие и качающие девочку удары, заставляя приподнимая таз, выгибаться назад, чтобы удобнее, чтобы не так больно! До упора. Это больно. Флора плачет, обнимая руками Ви.
  Так хорошо...
  
  
  
  Канонiческий мальчик с голубыми глазами.
  Или история про то, как одна девочка постепенно сходила с ума...
  Наверное...
  Вы удивлены? Вряд ли...
  Облака такие красивые, потому что напоминают наши мечты, они там, в вышине, всегда видны, вечно под носом и не дотянуться.
  У каждой девочки, наверное, была она. Та самая. Давняя и забытая, хотя - нет, не забытая: спрятанная от чужих и в первую очередь от себя.
  Мечта.
  О мальчике. С голубыми глазами.
  У меня именно с такими. Яркими, словно облака, и мягкими, словно облака нарисованные акварелью. Она хранится и по сей день где-то в глубине меня, моей памяти. Хоть времени то прошло не так уж и много, почему-то чувствую себя... Каждый год в сети, это десять лет в обычном мире, или наоборот это как посмотреть. Столько всего, столько разной информации. Теряюсь и нахожу. Замечаю, что теперь чаще теряю, нежели нахожу и понимаю, что золотой прииск иссяк, а может просто изменилась я.
  Но она была. Давным-давно, когда-то, я её просто Спрятала. Чтобы не испортить нечаянно.
  Чтобы не испортила сама её. Своими же руками. А чьими же руками?
  Чьи те руки, что портят мечты? Только их создателей. Только этих самых мечтателей "те руки". Этими самыми руками зажигаются и гаснут звезды. Каждой мечты?
  Мечту нельзя убить её можно забыть и испоганить, изменить под реальности этой насущной возможности. Стекают цели, остаются лишь скелеты без мяса, все же растворилось ...
  Черт...
  Чтобы не испоганить когда ты встанешь взрослой...
  Она родилась странной. Ей часто говорили это слово. Она всегда была такой.
  Ей очень часто про это говорили и родители и не только. Зачастую в хорошем смысле этого слова.
  ***
  Тогда она еще не была изнасилована несколько раз. Как сейчас. И физически и морально и душевно и как еще только можно.
  И жизнью и другими людьми и главное самой собой.
  ***
  Она росла странной и ей все это говорили очень часто, она развивалась странной, ей про это иногда говорили, и в основном в положительном ключе. Чаще родственники, реже остальные.
  Она чем только не занималась.
  Она ходила в школу. Но приходила не туда.
  И все из-за этой странной мечты.
  Она сама не до конца понимала, почему мечта странная.
  Наверное, она была необычная ... и чужая. Такое ощущение, словно не она её выдумала.
  Нет.
  Не она её нашла, а её саму нашли. Что-то одновременно чужеродное, как чувство другого человека и в то же время настолько интимное как...
  Она запрятала её глубоко и отказалась об этом думать. Даже вспоминать. Ей не хотелось, чтобы все это было изничтожено её будущей жизнью.
  Она её просто спрятала.
  
  Она жила как хотела, ведь все? Больше нечего было желать...
  Но нет...
  
  В школе всегда все было просто. И предметы и те, кто их преподавал, и те, кто им внимал, этим преподам. Ага, учителей на самом деле никто не слушал, но самое главное и это не имело никакого значения. Даже если кто бы и послушал ради развлечения...
  Но кое-как весь класс переходил с одного номера на другой. Все, чем жил её класс, происходило после. Или между. И зачастую во время. Но это нормально...
  Так все классы всего мира живут. "Учатся..."
  Ей все давалось легко, она не делала домашние работы вообще. Сначала просто было не интересно, потом просто было больно и... неудобно. В общем, ей всегда было не до учебы. Но её многое интересовало. Она всегда могла перевести любой вопрос, так как ей хотелось. И ответить на него так, что задающему самому приходилось искать ответы. На самом деле это было просто. И не интересно...
  
  В школе она и познакомилась с Линой. Та была слегка замкнутой девочкой. Но никто этого не чувствовал. За исключением Саши. Она... действительно умела выглядеть не такой, как внутри была, и главное... ей это действительно было интересно и не причиняло боли... играть роль... кого-то... не себя.
  
  Она не собиралась уже тогда быть и жить, так как от неё ждали. И дело не в желании все сделать по своему... она по любому бы все сделала по своему, так как хотела,... но вот она ничего не хотела. И дело не в том, что у неё не было интересов, были, их было даже много, возможно даже слишком много.
  Все были слепы, но смысл слепца, то упрекать в неведение...
  Они радовались, все, родители в первую очередь и гордились, что их дочь такая умная и стольким интересуется...
  Они просто не видели и даже если бы и увидели - не поняли и не догадались.
  Что все это - лишь желание сбежать, еще один способ, спрятаться, от того что ей действительно нужно.
  Есть много способов: и трава в косяке во рту и белый порошок на столе и бутылка с друзьями и скорость по улице ночью и теснота и скорость ночью но не на улице а в клубе, и потом в постели, тоже когда тесно, тоже когда много, и еще много другого, того что она чаще выбирала чем первое - и небо и море и звезды и брызги и "делаешь, что хочешь, когда хочешь" и троллинг всех и вся повсеместно, от учителей до водителей маршруток, пока интересно. Ведь в любую секунду можешь вспомнить...
  И опять будет все не интересно, и с каждым разом ты будешь понимать отчетливей и явственней - не то...
  Не тем ты занимаешься,... нет, просто "не то..."
  И ты будешь искать что-то новое, опять окунаться сразу, прыгать с разбега, возможно у неё действительно были гениальные мозги, ведь она умела одну простую вещь. Все делать сразу и успешно. И все равно как и что, знает она или нет умеет или...
  Возможно, она просто ничего не боялась. Хотя...
  Вначале, еще когда была маленькой, до того как "выросла"...
  Она много чего боялась.... И темноты и неизвестности и боли и смерти и одиночества... и того главного, про что боялась даже думать. Но потом все страхи ушли, а главный... стал проклятием... её и других, тех, кто близко.
  Так она научилась как-то ездить на мотоцикле:
  Попросила одного знакомого байкера показать, за что цеплять и на что жать, чтобы зверюга та вся ожила. Он и сказал. И показал. На свою голову. Она в седло вскочила, и повторила, как он сказал. Он едва успел за ней вскочить и ухватиться сзади.
  После этого он еще долго не разрешал ей садиться туда. Но у неё получилось... с первого раза... и хорошо.
  А если бы не получилась, она или покалечилась или умерла...
  Да странная она была...
  
  Может зря они тогда пошли гулять посреди ночи. Но было ощущение праздника... нет скорее даже сопричастности к празднику. Стадное желание, возведенное на престол подсознанием.
  И все. И вот как вышло...
  Не в том месте не в то время они оказались с Линой, вот и все.
  Можно и по-другому, легче не станет, но ей было все равно...
  Она была изнасилована.
  Её просто поимели. Трое, по очереди.
  Все могло бы быть по-другому, тогда она что-то почувствовала. Она всегда это чувствовала. Она смогла вырваться и побежала. Кто-то кинулся за ней, но видимо вернулся. Уже на углу Саша услышала крики Лины... Но ноги сами несли её дальше. Еще метров пятьдесят. Это расстояние нужно было. Чтобы думать она могла сейчас только бежать.
  Она бежала, потом остановилась. Дышала и что-то щелкало внутри. Потом побежала обратно. Сходу дала в пах первому и начала... драться а что ей еще оставалось делать. Лину выпустили, и та бросилась бежать. Все сосредоточились на новом противнике. Тем более они еще не все поняли кто это.
  Но ей не долго пришлось этим заниматься. Положили на асфальт. Знаешь когда лежишь на асфальте, как то не хочется ничего делать. Она, почему то это поняла.
  Она лежала и думала что делать. Мысли путались. Она ничего не хотела начинать делать пока не поймет, что они собираются её убить. Она знала, когда закончат кто-то это произнесет. Например:
  -Кто еще хочет?
  Вот тогда она попытается. Сделать что?
  Вскочить и убежать, Она лежала неподвижно, и хоть ей было больно, силы были.
  
  Они просто убежали.
  Она не знала смеяться и плакать или проклинать
  "Убью". Спокойно так.
  
  Она когда вышла оттуда улыбалась. Кривилась и так задорно и почти мило, но кривилась ... слегка только не каждый бы это увидел.
  -Прости
  -Да
  -Это все
  -Тело и только
  Она опять задорно почти подняла голову и пошла мимо.
  -Я не хотела
  -Извини
  -Проехали
  -Простишь?
  Саша нанесла удар, резко кинувшись на ней уже от двери. Сбила с ног и оказалась сверху, вскочила, и чуть не упав, сморщившись от боли, вывалилась в дверь.
  Между ног все горело. Внутри была пустота. Комок в горле и привкус металла и... того чего и должен был быть во рту...
  
  -Ну, прости! - так просто... вы замечали, что когда действительно хотите извиниться, в голову лезет одна простая примитивная банальщина.
  -Блин!
   -Проехали, мне... все равно.
  -Я найду и убью их, потом...
  -Как будет время, сейчас мне ничего не нужно я просто хочу быть одна.
  -Сидеть и смотреть в это проклятое окно... Ты поняла?
  Она упрямо мотнула головой, словно чего-то боялась
  Боялась?
  У Саши начало что-то подниматься опять изнутри наружу.
  Ты ... бояться... сейчас.
  Они подрались, наверно это единственное слово... или...
  Саша била её та кричала что-то, Лина постанывала и пыталась уклониться, плакала. И Саша тоже начала плакать. Она поймала себя на мысли, как глупо они сейчас смотрятся. После драки, кулаками не машут. Две дуры.
  -Мы дуры...
  А после изнасилования?
  Что не делают?
  
  -Я сама кого-нибудь изнасилую, - медленно проглатывая слова, как бы через силу произнесла она.
  Потом...
  -Не трогай меня.
  Но Лина лежала. Просто под ней и все и не собиралась убегать или...
  
  -Все не так.
  Она, молча, смотрела. Ну, естественно - что она сейчас скажет, что все так? Как и должно было быть?
  -Нет, все не так.
  -Почему?
  
  Она говорила с надрывом. Будто мучилась каждое слово:
  -Ты не он. Ты не тот мальчик, что был тогда. Ты...
  ...
  Плачет и смотри и вся дрожит.
  -Давай я куплю тебе голубые линзы-нулевки?
  Лина молча, лежала, глядя прямо в её плачущие дрожащие зеленые глаза своими карими. Будто и впрямь понимала.
  Саша сжала руки на её горле. Та слегка дернулась, но по-прежнему лежала, не двигаясь, и смотрела в глаза. Только лицо напряглось.
  Не сразу. А как начала задыхаться. И вжалась руками в спинку кровати.
  
  И тут Саша поняла, что та все-таки её подруга...
  Тогда это она сделала в первый раз. Лина не сопротивлялась...
  
  Вы видали, как лопается мыльный пузырь?
  Наверное, каждый это видел хоть раз в жизни. Но видели ли вы это... в замедленном варианте?
  Он напрягается, волна проходит по тончайшей пленке,... а затем он распадается.
  На капли! Они похожи на паутинки, но это капли, маленькие продолговатые капельки жидкости. Зачастую воды. И они сгорают. Испаряются. В долю секунды. Вот если этот самый момент, длящийся, лишь мельчайшие доли секунды сфотографировать. Тот отрезок времени, когда пузырь уже лопнул, но капельки еще не превратились в газообразную смесь из паров воды и не пойми чего.
  Это будет одно из самых красивых зрелищ на всем белом свете!...
  Так лопаются пузыри. Просто так - пум - и их нет.
  Так разбиваются жизни, которые не смогли приспособиться к миру, загнав или трансформировав свои мечты.
  Пум.
  Все быстро.
  Все для других и не заметно.
  Мало кто заметит этот момент
  Когда все уже накрылось... но...
  Все герои еще живы.
  И если они понимают, что пути назад нет.
  Тогда и начинаются эти прекрасные мгновения капель в воздухе.
  Капель лопнувшего пузыря.
  
  Лопнувший пузырь это глупо...
  Но не каждый увидит и поймет что это еще и красиво.
  Особенно если он сам...
  
  Лина была из тех, которые всегда так любят это наблюдать.
  Тянущийся воздух, покрытый тончайшей пленкой. А потом - пух! И следующий. Она любила в детстве эти маленькие мыльные кусочки счастья.
  Наверное,... она подсознательно находила что-то общее в них.
  И теперь, она видела это в Алексе.
  Она не обращала внимания на глупость поступков. Они для других могли показаться глупыми. Но она помнила - это пузыри. Мыльные пузыри - наиглупейшая вещь на свете - она помнила - насколько они красивы когда...
  
  Они ехали в трамвае. Скоро их уже не будет. И трамваев и их самих. Она смотрела в окно. Еще долго многие будут этим заниматься. И им тоже придется. Чтобы не сойти с ума от ожидания. Пока тебя, твое гребаное тело несет эта жестяная чертями выдуманная труповозка из точки А в точку Б. Это время. Даже если включить на полную музыку в наушниках и попытаться забыться. Не всегда получается. И остается один выход. Окно. Это всегда выход. И он, а точнее оно, это самое окно - всегда доступно и везде они есть... эти самые окна. Это такое универсальное для человека занятие. Процесс. И там за окном.
  Ничего. Серо. Стекло такое серое. Она попыталась найти место в вагоне или в том, что было - проносилось - за окном что-то не серое... и не смогла. Она просто ужаснулась. А все это видят. Может просто не замечают. Она так хотела смотреть на что-то невероятно яркое, чтобы можно было углубиться и не думать о... небе. Глазах? Цвета неба.
  Гребаный сон. Только сейчас она со всей очевидностью поняла, что он испоганил её жизнь.
  Нет. Это она сама её поганит. Себе, просто не может, не ломать, она не может сломать мечту, и ломает жизнь. И нельзя за ней идти. Это тупо.
  Она неосуществима.
  ...
  Но если смотреть на глаза, в глаза - нельзя, ни о чем думать. Если смотришь в глаза любимого человека. И все. Вы это замечали?
  
  Они лежали, и думала она что все и ничего вроде. Лежали то они вместе. И Лина так мягко и по-детски дышала рядом с ней.
  Впервые это было с сестрой. Она... ну... соблазнила Александру наверное. Просто произошло и все... и ничего больше. Было это в ванной. Она вся погружалась в эту горячую так приятно пахнущую воду... ласки, она погружалась и в сестру. Они просто вместе принимали ванную, но это были самые спокойные мгновения её бурной жизни. Запомнились. Остались навсегда и на многое, по сути, повлияли потом.
  Может быть, поэтому Лина...
  
  Однажды Лина забралась в шкаф, полный вещей Саши. Когда та приоктрыла джверцуц, чтобы взглянуть на этого дерзкого кота, то увидела маленькую тонкую девочку, со столь знакомыми чертами смущенного и сонного лица. Она завернулась во все это белью, мокрая, после ванной. Когда Саша развернула Лину, то увидела кое что еще.
  Её пальчики. Они были красные, в крови. Лина ласкала себя и порвала.
  Два пальца вглубь. Горячее пространство. Погружались и все внутри массировали. Исследовали. Пальчики-исследователи. Погружались, и приподнималась она и вглубь опять и так мягко. На грани сна. Грезы наяву. Мастурбация вдвоем, когда обе уже почти заснули. И уже частично там. Туго так у неё там. Сзади. Крем и мягкий... склизь... внутрь и обратно, и еще раз. А она вдруг там вся сжалась и тихо застонала... А Саша смеялась.
  
  Саша сзади. Перед ней через одно место Лина. И тихо смотрела в окно, словно так и должно было быть. Словно она все понимала и принимала как само собой разумеется. Словно и не ревновала и не обижалась и не злилась. Просто. Тихо. Сидела, прям как недавно сама Саша и смотрела в окно.
  А там... серо.
  Что-то опять сжалось внутри. Так она на ребенка походила брошенного и покинутого, но все равно смотрящего вперед и просто идущего...
  Она вскочила и кинулась к ней.
  И обняла её и прижала к себе. И сжала так. Подойдя сзади в том трамвае. Крепко-крепко, словно никогда-никогда не хотела больше отпускать. Расслабилась вся и так хорошо вновь стало.
  
  На них странно посматривали и опять отводили взгляд. Только парочка парней смотрела в наглую стоя в самом конце вагона, и хихикали, периодически переговариваясь. Через секунду они будут ржать во все горло уже.
  
  Они целовались, учились этому, вместе. В школьно библиотеке. Лина училась, Саша просто наслаждалась и пыталась забыться.
  Они были вместе. Почти всегда и везде. И в ту злополучную ночь гуляли вместе...
  
  Не будь там тех ребят, все бы сложилось по-другому. Может. И лучше... в смысле... она бы дольше прожила,... но ведь происходи, то, что происходит. И может именно это в конце концов и повлияло на принятие того решения.
  
  После того случая она стала встречаться с парнями. Она была красивая, не просто симпатичная, а именно красивая. Ей всегда это говорили, наверное, поэтому она так ненавидела это слово.
  Ведь... когда тебе больно, и ты ничего с этой болью поделать не можешь - все что тебе остается... выть визжать и брыкаться? Можно и так. Но... от этого ничего не изменится. А можно...
  Можно сделать свою боль красивой. Только от этого станет еще хуже. Хуже и больнее, но в чем-то легче.
  И с каждым разом она ощутимо отдалялась от Лины. Сама. Та же, как неприкаянная ходила за ней. Ждала после школы. Видела с кем и куда Саша уходит. И молчала. Алексе еще хуже становилось от этого, лучше бы уж та закатила истерику. Тогда бы она сама на неё все вылила и ушла. А так ей... с каждым разом становилось Лину все сильнее жалко.
  
  Она подумала. Долю секунды и приняв решение, пошла к нему. С ним она устроит нечто. Он тот, кому она подарит это. Он странный она и раньше замечала, как он на неё смотрит. Периодически, почти подглядывая. В очках - образ типичного очкарика отличника, хоть и есть легкие странности в одежде и поведении.
  Но только когда они у него оказались вдвоем, она поняла... как он на неё саму похож.
  Он был таким же и в то же время другим.
  Но он точно не был тем мальчиком из сна, которого она знала. И дело не в его карих глазах. Она просто знала. Что-то внутри неё будто тихо проверило его и так же тихо ей шепнуло - нет, не тот.
  Они занимались любовью, если это так можно было назвать. А по сути, там была чистая оргия. Он поимел её по всякому, спереди и сзади и входил и снова и снова. Она стонала, ей было хорошо. Она сказа:
  -Хочешь еще?
  -Хочешь убить меня.
  -Я позволю. Не буду сопротивляться. И он прореагировал странно, не так как должен был, словно он был готов к такому вопросу. И сам уже много думал на эту тему...
  
  Когда она уходила, он сказал вслед тихо так:
  -Я тебя люблю...
  Почти шепнул, а Саша ответила:
  -А я тебя нет, - громко и четко.
  Он улыбнулся и достал сигарету, быстро навскидку сунул её в рот и прикурил и делал это так...
  Стильно и четко.
  Она пожирала глазами пластику его движений.
  Не один актер так не смог бы ни за какие деньги, такое получается лишь один раз в жизни. И он вышел.
  Такой походкой. Просто, только ей она говорила о многом.
  Красиво вышел. Её мозг кончал от удовольствия. Он ей безумно нравился в этот момент. Но все, же... это был не тот ... мальчик.
  Несколько дней он будет таким, привлекать к себе внимание своим поведением жестами позой взглядом дыханием словами, всем... а потом опять изменится и попытается спрятаться от взглядов всех людей. Спрятать свою харизму, стать незаметным, чтобы не лезли к нему в его дела.
  Ему так удобнее. Таких обычно берут в спецслужбы и в разведку. Тех, кто с детства привык нигде не выделятся в не зависимости от того что он делает. И даже жечь... так незаметно, словно он и должен...
  
  -Красиво проиграл, да? Ковбой...
  
  Мать как то спросила - а ты, куда собираешься поступать.
  Саша подумала секунду - у неё было три ответа круче один другого, но потом решила:
  -В никуда.
  -В вечность.
  
  А ведь так недавно все было по-другому, она помнила. Это гребаная память. Что же произошло? Дело даже в том, что случилось.
  Это просто было так недавно - младшеклассница.
  Она познакомилась с Вадимом. И вместе влюбились в небо. Вместе с балкона и крыш домов ночью и даже днем смотрели на звезды. Сначала это был бинокль. Потом самодельный телескоп. Искали в библиотеках и интернете карты звездного неба. Рисовали. Фотографировали. Бленды, переходники для Зенита-Е а потом и подаренной на день рождения цифровой камеры. Ноутбук и целая эпопея с программами для него. Шлифовали зеркало для нового телескопа. Вместе сидели за книгами и все это изучали.
  Ей было так хорошо.
  Она и забыла.
  Если честно. Она особенно и не вспоминала про это в те годы своей жизни. Просто уже тогда были темные грустные моменты... меланхолии. Когда она еще, будучи 11 летней девочкой ностальгировала по еще недавно таким свежим... воспоминаниям.
  Да, наверное, это было странно.
  Но она ощущала, что что-то постоянно теряет, каждую секунду.
  
  Она не очень часто в жизни на самом деле вспоминала тот сон. Просто каждый раз понимала вспоминая, как сильно изменилась. Это словно был... какой-то ограничитель и измеритель для неё.
  
  Они опять лежали и беседовали...
  
  Что-то было. Она это чувствовала, когда Лина рядом. Когда она дышит, это можно слышать...
  Нет, она дышала совсем не громко, а так тихо, прям как ребенок. Но Саша никогда раньше не обращала внимание на дыхание других людей. Даже громкое, даже то, которое раздражало. Ей просто было все равно, она абстрагировалась, как и все. Есть много звуков для нас столь привычных, что наше сознание их обходит стороной.
  Но теперь не так. Теперь ей нравились эти звуки. Она могла часами слушать, как та дышит. Это была такая маленькая радость, про которую никто не знал...
  Они лежали и слушали друг друга. Это было так естественно. Почему же люди не хотят слушать. Может быть, им просто подсознательно лень тратить свое время на попытки понять того, кто им не интересен.
  ...
  Секс стал естественным продолжением. И только...
  
  Интересно...
  Какой же дуррой надо быть, чтобы из-за какого-то сна, свою жизнь сгубить. Вот так вот просто. Заниматься всем и ничем. Вот так вот просто... Идти вперед не думая куда. Ведь так нельзя. Вот так вот просто. Но она была такая,... она могла, умела и иногда, раньше, даже хотела смотреть на себя со стороны. Но чем дальше, тем меньше ей хотелось это делать. Она видела полную дурру, но ей уже все было до той лампочки...
  Так обычно люди и пропадают, да? - Спросил голос в голове.
  -Ага. - Ответила она этому голосу, но вслух...
  Лина потянулась и проснулась. Она лежала рядом и смотрела на свет текущий из-под занавески.... Там что-то летало. Маленькие такие, которые видны в комнате только под лучами солнца. Теплые такие.
  Что?
  Неужели простая пыль может дарить столько счастья.
  Лина улыбалась так спокойно и по-детски мило. Александра смотрела на неё и не могла, просто не могла больше сдерживаться.
  Она наклонилась к ней, посмотрела в её еще не совсем проснувшиеся глаза и сказала одно слово:
  -Люблю...
  
  Ведь все прекрасно, если есть кто-то рядом. Кого ты любишь. Кто-то достойный любой любви, кого ты сам не до конца достойна...
  Вот если бы не было того сна, она и до конца...
  До самого конца своей жизни хотела бы просыпаться рядом...
  
  Она боялась, иногда её теперь потерять. Но слишком много всего было, чтобы останавливаться на своих страхах. И было еще то, забытый страх... так и не найти и не узнать. Глупый страх, еще глупее, чем страх перед смертью. Как будто этого можно избежать. Как будто можно отыскать.
  Что-то говорило у неё внутри. Под той ночной сорочкой. Где-то там. Внутри. Даже не в теле, а там. Говорило - если ты и встретишь кого-то, это будет не он. Будет другое - ощущение. Ты же умная девочка. Настолько чтобы понимать - как хорошо быть глупой. Ты знаешь. Тебе лишь нужно притворится. Что это он. Вот он и все. Найти похожего. Хорошего. Того кто тебя согреет. Твоего.
  Но ведь...
  Мой...
  Он остался там...
  Он был уже.
  Это как испытать любовь, не понравилось - дубль два. Всегда начнем сначала. Это же игра! Это не та, это не любовь. Играть... вот с ним - всегда. А одной.... Это как актером быть на сцене, вечно пустой зал, нет декораций, ты одна, актриса та, стоишь на сцене, пред тобою - пустота. Зачем тебе игра? Но ты не можешь быть собою, и ты играешь, только для себя. А дьявол там, в душе твоей, смеется, хлопая в ладоши. Ты молодец, он говорит, прекрасная "работа". Ты плачешь и играешь, эти свои роли, в своих спектаклях, придумывая декорации. Ты одна. Вот он ад.
  Зачем тогда вообще говорить... и думать и мечтать.
  Нет, даже не так.
  Когда уже она была и не такая чистая, какой была сначала. Она уже мечтала. И ненавидела опять. Все это. И знала... Что все это лишь детский сад... Она такая злая, на себя опять.
  
  Она понимала, что не сможет приспособиться к этой... жизни. И просто жить.
  Вот не будь этого сна...
  Хотя.
  Причем здесь сон. Наверное, она сама такая. Просто она не сможет. Учиться дальше. Зачем для кого.... Ходить потом еще куда-то. Ходить на работу. Искать. Кого?
  Парня. Девушку. Зачем. Больше некого искать. Она ведь уже... нашла. Давно еще в детстве. И никогда...
  
  Она вспомнила.... Несколько лет назад.... Но как давно все это было...
  В тот день они все свободное время посвятили тому, чему должны его посвящать дети. Игре. Только свободен был у них весь день. Они и играли. Вместе с Игорем. Её племянник. На год младше. Они сидели, жали пальцами на кнопки джойстика и все. Иногда кричали отрывисто что-то.
  Любой, кто их увидел - подумал бы, что они дурью маются. Но как они были далеко. Сколько всего произошло в тот день. Они наконец-то прошли те две игры, что она сама никак не могла пройти. Они играли, веселились вдвоем. Забыв про все, включая, необходимость есть. Они просто были там. Среди этих примитивных фигур и линий на экране телевизора. Тогда ей было семь лет. Они реально переиграли тогда. Когда вечером она чистила зубы, у неё было состояние схожее с, ... наверное, опьянением. И счастьем и информацией и все чем только можно.
  А еще у Саши было чувство, будто её глазами смотрит кто-то другой. Будто и не её они вовсе. Она протерла глаза и посмотрелась в зеркало.
  Уже тогда ей все говорили, что вырастет красавицей.
  Но почему-то её скорее раздражали такие слова.
  И не нравились разговоры. О ней вообще.
  Особенно за её спиной.
  Было как бы... слегка противно и неловко за них.
  Она опять взглянула в зеркало. Два внимательных, слегка укуренных зеленых глаза. Зрачки расширись чуть, и сжались опять. Красивые.
  Она зачерпнула полные ладони воды и попыталась утонуть.
  Вздохнула и опять в зеркало. И то чувство опять повторилось.
  Именно в ту ночь да.
  Ей и приснился этот сон.
  Тогда она его почти сразу забыла.
  Но он остался.
  На всю жизнь.
  
  Они смешались с толпой скинхедов.
  Она сошла за свою. Так не жгла и не веселилась адски она ни разу в жизни. Лина почти с ужасом смотрела как с перекошенной сатирохмылкой лицом она кидала бутылки со сделанной вчера зажигательной смесью в автомобили. И схватив бейсбольную биту вскочила на ближайший не горящий еще автомобиль и что-то кричала в толпу. А тени носились, все горело, слышались крики. С ближайших улиц послышалась уже и стрельба. Видимо разгоняли тех, кто был там.
  
  Запах стоял комнате. Курила.
  Она курила?
  -Ты куришь? - спросила Лина... так тихо и почти без вопросительной интонации.
  -Теперь?
  -Запах, - ответила ей Саша. Нужно перебить.
  Лина принюхалась.
  -Сладкий?
  -Да, - с загадочным и коварным и в то же время веселым и... таким озорным видом ответила Саша. Это опять была... её светлая полоска.
  Улыбнулась Лина. И смеялись и кричали они, врубив музыку на полную, и будили соседей и плевать хотели на крики тех и угрозы вызвать милицию, если не угомонятся.
  
  Они горели. Пламя расползалось по парковке. Там уже не было фигур тех кто так и не успел сесть в машину.
  Она поймала взгляд Лины. Она все-таки пошла за ней. Прятались за углом, как дуры.
  -Запах. - Просто сказала Саша.
  -А... - Все что смогла произнести Лина...
  Один за другим на парковке рвались автомобили. Те ребята, которым она "забила стрелку" уже на небесах или в аду будут спрашивать её - что та имела ввиду под этими словами...
  
  Только теперь Лина поняла, что за тяжелую спортивную сумку ремнем через плечо таскала от клуба к клубу, от танцпола к танцполу всю эту ночь её подруга...
  -Ну? Идем в следующий клуб!
  У неё явно было хорошее настроение. Лина улыбалась, глядя на подругу.
  
  На следующий день Рамблер выплюнул статью о теракте в их городе. Причем МВД отвергало версию теракта, и объясняла все это разборками группировок...
  
  Саша из-за плеча подруги читала всю эту ересь.
  Лина издала свистящий звук. Как будто что-то всасывала.
  -Мы теперь террористки, - теплым нежным детским шепотом произнесла она.
  -Ага, - подбородок Саши лежал у неё на плече.
  Что-то прострельнуло, не больно, а так тепло сквозь Лину.
  Началось у плеча дальше по её шее и вниз между сосков груди в живот и там в самом низу промеж ног начало скапливаться, постепенно растя. Наслаждение...
  Она задумчиво расфокусированным взглядом смотрела сквозь монитор ноутбука вглубь себя...
  
  И вот что у неё теперь осталось. Загубленная уже и главное не интересная ей самой жизнь и лесбийская подружка.
  Готовая за ней идти куда угодно.
  Ну, это уже было далеко не самое плохое...
  
  Она импровизировала всегда. Девочка-сюрприз. Девочка-импровизация. Действительно должно быть больно, чтобы так собой всегда управлять и так вести себя. Всегда.
  Она и не вела. Она была сама собой. Пыталась стать. Когда вдвоем с подругой оставалась ночью.
  И говорила. На ухо. Но никак все не могла сказать. Про главное. И вдруг...
  
  Знаешь, а я действительно люблю его...
  Того. Мальчика. С голубыми...
  Как глупо это звучит. Самой аж тошно. Она поняла, как близка к тому, чтобы возненавидеть эту глупую мечту. Но и понимала, что возненавидев, она только еще раз сломается. Она не сможет от неё отказаться.
  
  Она курила. Все-таки она начала тогда этим заниматься. Хотя теперь-то уже все равно. Ди-джей жег как никогда кто-то крутил сабвуфер. Видимо он был глухой, потому-то у Лины уже болела голова, а ведь она стояла в самом дальнем конце зала.
  Саша танцевала. Нет, она ТАНЦЕВАЛА.
  Она никогда особенно этим не увлекалась и скорее всего не очень умела, но теперь ей... движения шли сами, она танцевала... просто двигалась.
  В её движениях была магия!
  Видимо это чувствовала не только Лина, потому что образовался целый кружок вокруг нее.
  Она улыбалась. Дьявольски. Это была даже не улыбка соблазнительницы. Это был оскал хищника, удава успешно загипнотизировавшего своими движениями и взглядом кролика. Перед заглатыванием.
  
  Вот девочка - и ласковая тьма.
  Что-то внутри тебя. Ему так хочется отдаться. Ты понимаешь - смерть это. И для других и для тебя в конце. От твоих навыков зависит лишь продолжительность кровавого пути.
  И там, в конце уж точно нет его. Того. Что смотрел на тебя. Так странно...
  
  Она вернулась. Лина никогда не видела у неё такого страшного лица... Оскал, от уха до уха. Клык. Глаза горят. Она красивая и злая. Нет, она выше зла. Лина смотрела неё почти влюбленными глазами.
  Саша поймала этот взгляд.
  "Ну и кто из нас дура"
  
  Знаешь, ты как загнанный зверь ходишь туда-сюда по своему дому...
  Ты поднимаешь глаза вверх и хочешь увидеть небо,... но они натыкаются на потолок...
  
  С каким кайфом они готовились к этому. Вдвоем. Им теперь было плевать. На все. Глупо, но счастливо плевать. Они просто хотели и знали что отправятся. И что все сделают как хотят. И ничто их не остановит. Только разве что - смерть.
  Саша искала в сети литературу по выживанию. И читала бегло. А вот нафик это нужно было?
  
  Лина принесла все деньги, которые смогла "найти", и не только деньги. Саша стояла и молча, смотрела на стол, где все это было той аккуратно разложено по порядку. Та словно коллекцию монет ей свою в который раз демонстрировала.
  -Нда... ты всегда методична.
  
  Первые снежинки садились на волосы Лины. Она бегала по сугробам. Один раз даже упала, но никак не могла успокоиться.
  Свобода!
  Что-то с ней происходило в последние месяцы. Она становилась все более и более счастливой и какой-то... открытой что ли. Но при этом сохраняла свою детскую аутичность. Она открывалась миру, а не людям его населяющим.
  
  До Москвы добирались электричкой. Оттуда самолетом в Сингапур. Самый дальний рейс, который был доступен в ближайшие два часа.
  Как тут много городков! Лина смотрела в иллюминатор при посадке. Они вылетели вечером а сели утром, обогнав этот мир на шесть часов.
  Лина никогда до этого не летала никуда и её удивило сначала что проведя шесть часов в салоне самолета они по сути, летели двенадцать.
  Саша объясняла ей все это задумчиво глядя в окно. Внизу были рисовые плантации, города, опять плантации и леса, но то что её привлекало - гладь воды. Такая яркая, она вся отражала восходящее солнце.
  Она без страха смотрела на этот раскаленный диск в воде, широко раскрытыми глазами, будто хотела проглотить его...
  
  Сели в серебряную птицу зимой, а вышли из неё летом. Вот она, машина времени.
  
  Они шли по улице. Тут все так странно, Лина заметила это еще с воздуха. Тут так много мелких поселков.
  Казалось что сам Сингапур это не город, а огромный муравейник, только не из людей, а из других городков. На сотни километров вплоть до берега Сингапурского пролива - одни сплошные чередующиеся плантации и села. А в центре этого - столица с небоскребами.
  Можно было, чуть отойдя от одного села, вслед за последним его домом, через рощи и отдельно стоящие на рисовых плантациях дома видеть уже следующий поселок или городок. Так что по всему острову? Сколько тут людей?
  Они брели по Клар-Ки уже ближе к вечеру. За день они исходили и изъездили столько, сколько американский турист осилит лишь за неделю, если не месяц.
  -Тут столько фонарей! - Она всегда обращала внимание на все яркое.
  Саша улыбалась, глядя на Лину, та и впрямь как ребенок!
  
  Отсюда их путь лежал еще дальше по островам, с одного на другой. Но теперь уже не самолетом. Тут все было не так уж и дорого, если не прикидываться туристами...
  Они и не прикидывались.
  
  -Странные у них тут деревья, такие красивые и душистые. Даже вблизи городов. И ощущение, будто вся крона мхом поросла. Это так... вот в детстве я мечтала жить в лесу из таких полусказочных деревьев. Не таких вот маленьких, а огромных. Но именно с такой кроной!
  Лина шла смотря во все стороны. За ней молча шла Саша, она смотрела только на неё. Что-то просыпалось в ней. Прям как тогда в трамвая. Что-то, что словами не передать - это как стремление обнять котенка и прижать к себе и никогда не отпускать. Все это и вместе с ним страх его раздавить при этом.
  Это и смешно и глупо...
  Но так... тянет.
  А в центрально городе, который Сингапуром собственно и являлся было так чисто на улицах, стекло и пластик и камень, и асфальт чистейший. Видимо город мыли круглосуточно.
  -Спорим что тут чище, чем в Сан-Франциско?
  -Ум...
  Саша шла задумчивая, воздух другой страны словно освежил её, одновременно усилив все чувства.
  И "это" чувство тоже. Он не одурманил её, как возможно Саша надеялась, нет, он наоборот делал мысли все более и более чистыми.
  Почти кристальными...
  
  На пароме, утыканном автомобилями и людьми по периметру, они переправились через море Банда, в самой его узкой части, дальше - следующий паром и так по всему Малайскому архипелагу. Реально это было не дороже поездов в центре России. Но деньги для них теперь не имели никакого значения.
  
  Они добрались до островов. Тех самых. Которые любила Саша. Еще и не зная об их существовании уже любила. Она поняла это как только их увидела. Еще с последнего борта в той длинной вереницы паромных пересадок, что была позади.
  
  Сколько же тут было русских. Сотни в этом небольшом городке на берегу Тихого океана на острове...
  Тут можно было жить, общаясь только со своими земляками и представить себе, что ты никуда и не уезжала из России.
  Она так захотела тут остаться. И испугалась.
  Лина смотрела неё. В её глазах было написано тоже:
  "Ну? Мы нашли же это место! Только для нас. Вдвоем. И никого больше. Прошу!"
  Она умоляла взглядом. Так тихо и не настойчиво. Столько нежности было в её взгляде. Саша не могла её в глаза смотреть.
  Иначе.
  Она бы осталась тут.
  
  Они добирались туда катерами. Туда не ходили рейсы туристических маршрутов.
  Ей просто необходимо было.
  Как будто что-то туда тянуло.
  
  Дед, сидя у причала рядом с мотелем продавал старое изношенное снаряжение дайвингистов. Откуда его столько у него, Лина не знала.
  Она подозрительно смотрела на вмятины на некоторых предметах.
  Это... следы зубов?
  Акульих?
  
  Они почти уже добрались туда катерами. Куда? Лина не знала, да ей и было все равно. Знала Саша, этого было достаточно. Ей же просто нравилось здесь. В первую очередь, потому что она была рядом. Всегда. И не нужно было никуда ходить. Не нужно было смотреть изредка по сторонам. А не увидит ли кто из их родственников их вдвоем. И внимательно запоминать друзей и знакомых своих и Сашиных близких, чтобы не спалиться.
  Она еще тогда немного стеснялась. Саше то уже все было до лампочки. А она боялась взглядов в их сторону.
  Наверное, потому что они могли им помешать.
  Тут же их никто не знал. И всем было все равно, кто они и что здесь делают. И почему никогда друг от друга не отходят дальше десятка метров.
  
  Манипа. Люди и не знают, что есть такие места. Даже в названии для русского уха есть что-то особенное.
  
  Лина стояла рядом с давно разрушенным зданием поросшим травой и кустарником. Тут столько было вокруг зелени, такого чистого цвета. Она никогда раньше не видела настолько насыщенных цветов.
  -Каменная кладка?
  -Я и не знала, что раньше тут было такое.
  Алекса смотрела на море...
  Голубое небо, яркое голубое с переходом вдали в синее море. А если посмотреть с обрыва вниз - зеленое. У тех скал что внизу, наверное, много водорослей. Сейчас был почти штиль, но при волнении брызги наверное долетают даже сюда.
  -А?
  Лина хотела получить ответ, во что бы то ни стало. Она знала и любила историю и не ожидала тут встретить развалины почти европейских построек. Причем райски прекрасные. Просто кусочек какой-то шедевральной компьютерной игры. Только со звуками и запахами и еще чем то, что нельзя потрогать или иным образом прочувствовать, можно лишь только наслаждаться этим.
  
  -Маяки, - просто ответила Саша.
  И через минуту видя, что та все еще смотрит на неё:
  -Тут и сейчас их много, а раньше было еще больше. Городов тут не строили, а вот маяки возводили и крепости. Тут в эпоху великих географических открытий были судоходные пути. Вся экспансия шла через эти места. Тут гремели битвы.
  -А теперь про эти места все забыли.
  -На этих островах нет городов с населением больше трехсот человек. Зато есть руины прошлого.
  
  На этих островах не было хищников страшнее человека - это она помнила еще со школьной скамьи. Но в школе не скажут что на всей нашей планете нет более опасного существа, чем человек.
  
  Они купили все, что им нужно было на месте. И отправились дальше вдвоем.
  Когда-то они уже ходили в поход вдвоем. Но это было на Черном море. Там они тогда провели две недели вдали от всех. В первую очередь от людей, а особенно тех, кто их знал и почему-то считал заинтересованным в их судьбе.
  Тут все было по-другому, но для них это не имело значения. Им хотелось - и все.
  
  -Смотри! - Она улыбалась, показывая сорванный лист.
  -Узнаешь? - Улыбка еще шире.
  Половина острова, та вторая дикая оказалась поросшей дикой коноплей.
  И не только дикой, дальше шли ровные ряды - плантации.
  
  Они стояли на корме катера, что на скорости больше 80 узлов несся к очередному острову. Два двухсотсильных двигателя пенили океан. Лина смотрела вниз в зеленовато-синюю воду. Тихо и спокойно дышала. Обняв её. Саша смотрела вперед. Только туда, куда хотела попасть. Но Лина была не такая. Ей все было интересно, но она еще много боялась. В первую очередь потерять...
  Это были последние минуты, когда они были вместе.
  Последние часы, когда Лина... еще дышала.
  Так тихо как ребенок. Как она только умела. И с таким спокойным нежным взглядом. Она просто смотрела туда куда хотела. И оставалось только смотреть на неё, и любоваться ею.
  
  Она только сейчас под этим небом это поняла.
  Это был как туз у неё в рукаве. Этот сон.
  Да, как это ни странно звучит, но это так. Только из-за него она так далеко зашла.
  Нет...
  Только он вообще всему виной, но это...
  Как только она проснулась тем днем...
  А проснулась она уже в обед тогда. Она сразу что-то странное почувствовала. Словно что-то в ней сильно изменилось. Не сразу поняла что. Но окончательно - только сейчас, спустя столько лет и событий.
  Её тогда будто выдернули. Из мира. И она после этого жила не только в одном мире. Второй... его, наверное, и не было. Просто она чувствовала - она не такая. Как все что можно встретить. И это было не горько и не грустно, не сладостно и не самозабвенно. Это было странно и это... как бы... тянуло. Словно в любой ситуации у неё было на что опереться. Где бы она ни была - стоило ей вспомнить этот сон - и она могла идти дальше. Сама, туда, не зная, куда и зачем. Мучаясь выбором. Но словно только это... не, то чтобы связало её с этим миром. Просто в раз убрало границу мира. И смерть. Её границу тоже.
  Поняв еще ребенком, что то чего она хочет больше всего на свете не в этом мире, а за его пределами, она перестала бояться перешагнуть эти пределы. Даже если и там не найдет. Все равно. Ведь тут она не найдет в любом случае...
  Все сильно изменилось в ней в первую очередь с тех пор.
  Но она только сейчас это осознала, все это,... то, что не давало ей покоя.
  Она поняла, почему все пути, по которым она могла пройти в своей жизни выглядели для неё путями в ад.
  Они вели её от мечты.
  Её мечта...
  Не в этом мире...
  Грустно, но это так...
  
  Они бродили по холмам, поросшим тропическими лесами. Спускались несколько раз к океану. Плавали и играли в тех реках, что кристальными змейками вьются через невероятно яркую зелень лесов. Озера, маленькие и большие, два горных водопада. Этот остров был не очень большим, но какой, же он был прекрасный.
  
  Людей тут почти не было, лишь маленький поселок на северной оконечности. Не будь его - остров можно было бы назвать необитаемым. Даже туземцев не было. Хотя тех, кто жил в поселке спокойно можно было ими окрестить.
  
  Они таскали мешки. Грузили их на лодки, сбрасывая с утеса. Они подогнали несколько лодок к нему и кидали прямо в воду, с привязанными поплавками.
  -Что в них, как ты думаешь?
  -Лина, не будь дурой...
  -Хорошо... - Она повернулась и продолжила наблюдать за операцией.
  
  Это был тот мальчик.
  С голубыми глазами. Одна из пуль оторвала ей руку у локтя. А у неё рука такая тонкая всегда была. Как у маленькой совсем. Кровь и осколки кости... Она как в измененном состоянии сознания почти плача улыбалась и смотрела...
   Он тоже. Просто смотрел, такие чистые голубые глаза. Пули разорвали ей живот и отбросили назад. Последняя из пуль короткой очереди Калашникова попала в грудь промеж сосков. Ровно по центру. Она лежала и смотрела. В небо. Зеленые глаза, а в них отражение голубого неба. Через секунду они уже потускнели. И не было больше в них неба.
  
  Он очнулся ото сна и, вскочив, бросился в угол. Прижался спиной к стене и холодный пот катился по нему. Лицу, телу.... И ужасно... больно ему было.
  Он и забыл, а тут к проклятью вспомнил.
  Он тяжело дышал и смотрел перед собой.
  В том бараке спали еще пять человек, двое проснулись и один на испанском спросил:
  -Pesadilla? Usted especie de que nunca se quejo, incluso con alguien que no sucede.
  (-Кошмар? Ты вроде раньше не жаловался, хоть с кем не бывает.)
  -Сон
  -Просто
  -Нет.
  -Тот.
  -Я вспомнил...
  -Тот самый, я почти забыл про него. Там девуш...
  -El sueno ...
  (-Спи...)
  -En la mamana nos encontramos con la carga, y es probable que de nuevo a molestar a si mismos y que estos sacos de mierda. Debido a estos idiotas de nuevo muerto, todos los que trabajan ...
  (-Утром нам встречать груз, и скорее всего опять возиться самим и кидать эти гребаные мешки. Из-за этих идиотов опять сдохли все рабочие...)
  
  Он не слушал больше испанца. Он смотрел перед собой, а на самом деле в себя.
  -Тот сон.
  Тот.
  Из-за которого все и началось. Он не смог жить в Америке, где родился, бросил институт и уехал сюда. И столько всего было, он и забыл. Нет, попытался больше не вспоминать.
  Ту девочку.
  С зелеными глазами.
  Он вспомнил.
  Сегодня - это была она.
  
  
  
  Шепот на ухо.
  Это было интимно как шепот на ухо...
  Она лизала ухо. Чуть покусывая. Ему было так приятно. Школьные парты раздвинуты. Они только вдвоем тут. Вообще только они, больше никого в целом мире. Весь он только их.
  Это...
  Это действительно приятно...
  У Вики очень приятный язычок... был...
  ***
  -Мне плевать!.. Тотально! Понимаешь?! Плевать!!
  Мальчик шел, практически бежал по коридору. По пути он сбил двух девочек, поднимавшихся на занятия в каком-то из многочисленных кружков, обитавших в этом старом здании школы. Сама же школа перебралась тайком в новое здание, оставив свою прежнюю скорлупу пустой. И там быстро завелись радостно жужжащие насекомые, которых называли "кружки". Когда Света впервые (а это было в первом классе) услышала это слово, то подумала - это нечто вроде пчел, только такие, связанные вручную. И еще - они летают по кругу.
  Мальчик пронесся по пролетам старой лестницы и пересек бегом двор. На него смотрел, сверкая на солнце очками и не вынимая свисток изо рта, учитель физкультуры - явно примеривался к потенциальному новичку в местную молодежную сборную по бегу.
  -Извините. - Тихо шепнула Света двум девочкам, остановившимся у окна, чтобы рассмотреть удалявшегося обидчика.
  ***
  У Олега была за городом дача. На самом деле у его родителей, но он... как бы это помягче... прихватизировал её в одиннадцать лет. И твердо заявил, что это его собственность, и он туда кроме как по своей воле и желанию никого не пустит. Его отцу дача не нужна была. Ему и некогда было ей заниматься, матери тоже.
  В результате он так оказался один, как и хотел.
  Вадим был одним из немногочисленных его друзей. Им там было хорошо вдвоем. Они делали что хотели. Перекрасили забор. Разрисовали калитку. Искали по всем огородам черепа дохлого скота и, найдя два (разных, ну да ладно!) повесили на штыри у входа. Постепенно дача приобретала весьма странный и воинственный вид...
  ***
  Они там и играли...
  Они были еще детьми тогда. А вот сейчас... кем они стали?
  ***
  Он любил приводить, а точнее заводить "друзей" в этом своем мире-крепости.
  То пара котят, то щенок подобранный им где-то среди почти бескрайних для тогдашних взоров мальчугана огородов и дач, раскинувшихся за городом на многие километры...
  Были и хомячки и черепаха, была змея, что он как то отыскал в округе.... Все они жили у него какое-то время, за всеми он смотрел и ухаживал, как мог и отпускал,... как только с ними наигрался. Это были игрушки, только живые... и от этого еще более дорогие. Ибо он сам их выбирал. Странный он всегда немного был.
  Мы вместе с ним ходили в художку. Рисовал он великолепно,... но никогда не сдавал домашки.... Вообще. Он не мог рисовать то, что ему говорили или необходимо было. Только вольные темы... преподавателям пришлось привыкнуть к этому. Ведь отчислять и выгонять его не было причин. Он и не давал повода, а если и дал бы - не обратил на это никакого внимания. Его словно не интересовало ничего на свете кроме его собственных желаний...
  Ну, вы поняли уже каким он должен был быть интересным, чтобы при таком характере и явном наплевательстве на других людей с ним все равно хотелось общаться.
  А мне тогда очень хотелось. Но я всегда натыкалась на две стены как пыталась с ним познакомиться, первая это моя собственная замкнутость и,... наверное, робость. Вторая это что-то в нем самом. Олег и Вадик шли всегда вместе, они везде были вместе. Это давало повод для слухов. Но никогда не обращала на слухи внимания.
  Все что тогда произошло, я раскопала сама, частично мне рассказала Света. До того как её направили в лагерь для несовершеннолетних преступников...
  Я не хочу ничего рассказывать о себе, ведь к делу это и не относится. Все равно я так и не смогла подойти и поговорить с ним. Нет, мы иногда обменивались фразами. Но это не тот разговор...
  ***
  Вадим как обычно бежал через проезжую часть прямо перед самым идущим навстречу потоком машин. Как всегда успевал. И прибегал целый.
  Там был засов. Но когда кто-то был внутри, он валялся на земле. Ключ был под металлическим листом у дерева. Он оглядывался по сторонам, нет ли кого из прохожих доставал ключ и отмыкал второй замок. Бежал вглубь сада и кричал. Все ближайшие дни они были свободны. Школы закрывалась на карантин. Причем уже весной. Перед самым летом.
  Это было счастье длиной в неделю, а может и больше.
  Но это для него. Для Олега счастье было в каждом дне. Если ему было нужно, он прямо посреди занятия начинал спокойно так собирать портфель, не обращая внимания на взгляды и замечания. Он не придумывал отговорок, он просто уходил...
  А Вадим потом сидел как на иголках, у него не всегда хватало наглости бежать сразу за другом.
  Не со всех уроков так можно было, не все преподаватели потом не вызывали родителей. Родители Олега просто не приходили, а когда преподаватели (очень редко) шли к ним домой, они, во-первых, их редко заставали, отец - командировки, у матери - свой клуб литераторов, где она проводила вечера. Если не ночи. Во-вторых, даже если им и удавалось переговорить с ними, все заканчивалось стандартным - "если ушел значит была причина". Многие потом жаловались, прямо на занятиях что современным родителям стало окончательно плевать на их детей.
  ***
  Школа закрывалась на карантин. Это были почти магические слова, но когда Вадим их не сказал, а скорее прокричал в ухо другу, тот только поморщился. И пошел вглубь дома.
  Весь его внешний вид был Вадику знаком. Так он шел каждый раз как кого-то "заводил".
  -Ну и кого на этот раз ты привел сюда? - он ожидал увидеть кого угодно, но только не это.
  На ковре, рядом со старым телевизором уткнувшись лицом в книгу лежала, а точнее спала девочка.
  Олег вошел на цыпочках. Последний раз он так тихо ходил, когда два года назад они ловили с ним наживку для ловли сома в окрестных водоемах. Которого кстати там и не оказалось. Они поймали огромное количество зацепов, несколько обрывов и парочку карасей и все...
  ***
  -Посмотри, смотри какая тонкая неё шея...
  Тихий шепот Олега, у него действительно взгляд художника.
  Девочка спала. Вадим молча смотрел на неё и её шею. Потом так же тихо на ухо спросил:
  -Ты теперь всех окрестных девчонок будешь суда приводить?
  Тот рассмеялся так громко, что девочка заворочалась и повернулась. Теперь было видно, что не только шея у неё такая длинная и очень тонкая. Красивые ресницы. Она спит. Олег хватает друга за рукав и тянет из комнаты.
  Потом он рассказал, как было дело. Она бродила тут и искала что-то. Или кого-то. Кого так и не сказала. А он, стоя на крыше, где они всю прошлую неделю мастерили наблюдательную площадку для их телескопа, смотрел за её передвижениями.
  Собственно можно сказать испытывал их детище. Наблюдал. Пока что за землей.
  ***
  В результате он не выдержал и полуспустившись полуспрыгнув с крыши побежал к ней.
  Все так и было, - твердо заявил он, смотря в недоверчивые глаза Вадима. Тот промолчал.
  ***
  Слухи про них теперь стали совсем невыносимыми. Я, сидя на своем месте, слышала, как две дуры спереди от нечего делать завели эту тему. И одна второй, новенькой этого года, говорила, что у них в классе учатся два парня, которые... живут вместе и еще с какой-то девчонкой на даче, одни, зачастую и ночуют там...
  ***
  А потом в нашу школу перевелись из двадцать первой две девчонки, и обе в наш класс. И одна из них, сразу как увидела Олега, бросилась к нему чуть ли не на шею...
  ***
  Я смотрела секунду на эту сцену, а потом через силу отвернулась. И встретилась взглядом со второй. Мы стояли у крыльца школы. Дул ветер, легкий, но уже прохладный. Лето закончилось, и мы шли уже в седьмой класс...
  Но мне, почему-то стало так зябко сразу. Захотелось побежать в помещение и согреться. Что я и сделала. Но потом никак не могла отогнать от себя мысль, что пронзил меня не холод, а её ответный быстрый и совсем не напряженный, но какой-то странный взгляд...
  Потом я узнала, что первую звали Викой, а ту вторую, странную и какую-то... зябкую что ли - Светой.
  Они были подругами. С детства. Так коротко и просто ответила на все вопросы Света, все время она почему-то смотрела в окно.
  Они тоже, как и Вадик с Олегом всегда ходили вместе. И не смотря на все попытки пройтись с ними и побольше узнать мне каждый раз становилось не ловко. И холодно, что ли. А когда думала про Олега тепло. Но и тут и тут не получалось...
  
  Она познакомила их со своей подругой, но та каждый раз проводив Вику до их дачи, уходила. Сразу, никогда не останавливалась, никогда не оставалась даже на пять минут.
  
  Они были теперь всегда и везде втроем. Достроили свою "обсерваторию" и вместе смотрели в небо, искали звезды по атласу. Потом Вадик достал старый ноутбук, и весь его перебрал, корпус был треснутый, пришлось заменить видеокарту и аккумулятор. Видимо на ноутбук кто-то сел и его выкинули. Там стоял 1000 Селерон, и им этого хватало. Корпус Вадик приспособил деревянный от портативного мольберта. Это был, наверное, самый странный модинг ноутбука в истории. Они вырезали отверстия по всей его поверхности. Они еще много чего с ним делали, но через неделю он был готов и в рабочем состоянии. Старый Зенит Е сменила новая 9-мегапиксельная камера. И теперь они были не ограничены в снимках осеннего ночного неба. Ста пятидесяти миллиметровый рефлектор, что они собрали втроем, был почти круглосуточно устремлен в небо. Они перерыли весь интернет в поисках софта для обработки специфических получаемых при помощи подобной связки фотографий.
  А потом Вадик скачал одну из первых версий Go(o)ogl Earth. Теперь помимо всех далеких и манящих мест на нашей планете им были доступны фотографии неба, выполненные самыми крупными телескопами на Земле!
  Они были счастливы тогда там втроем.
  ***
  Они жили там втроем, просто встречали каждый день и были счастливы. Вместе ходили в школу. Потом Вика пошла в художку и мы вместе же из школы шли туда.
  Словно все было слишком хорошо, чтобы продолжаться вечно...
  А потом она погибла. Случайно. Так часто это происходит случайно. И когда тебя нет рядом. Я никогда больше не буду тех, кого люблю отпускать от себя дальше пары метров.
  Но ведь Свету "отпустила"...
  А мне что нужно было последовать за ней?
  Как он. Так же выбрать и пойти.
  Я не знаю. Я об этом много думала, наверное, я все же не такая. Я не могу...
  Вот так все в жизни бросить и решиться на подобный поступок.
  Наверное, это мне наказание.
  Что я всех так теряю.
  И не могу сама идти за ними.
  Я трусиха...
  ***
  Они встретились в дверях школы. Она молча на него смотрела. Он не хотел говорить. Просто попытался пройти мимо... и не смог. Так и остался стоять.
  Они говорили, он спрашивал, она отвечала. Про Вику. Долго. Всю ночь. Она все рассказала. Честно, как и было. Спокойным и слегка холодным голосом. Но таким успокаивающим. Каким только Света могла говорить. Так тихо. На грани шепота в ухо. Когда губы так близко-близко.... И слышно дыхание.
  Оно говорит о многом. Сами прикосновения губ к ушам, воздух... нежность тишина покой и полная оторванность от мира. Хочется, чтобы это продолжалось вечно.
  ***
  Ты хочешь пойти вслед за ней?
  Хочешь, - её голос был таким тихим, только для него, прямо на ухо, - я убью тебя?
  Он странное это воспринял. Тут все было не так, как должно было быть. Он промолчал и не изменился в лице. Только чуть сильнее к Свете прижался.
  Олег молчал и тихо обнимал её, а она под ним лежала...
  ***
  И тихо улыбалась, глядя в потолок. Тишина стояла такая, что можно было слышать, как в соседней комнате делает свою неинтересную работу сверчок.
  
  Неправильный вопрос в устах той маленькой еще, но уже такой холодной девочки.
  Неправильный ответ, в его устах, такого теперь... по-настоящему одинокого мальчика.
  
  Шел дождь. Она стояла, я бежала. Под деревом мы вместе. Она молчала и я молчала. Она смотрела. Она такая мокрая. А уже осень. Сегодня и вчера еще тепло было, но дождь осенний. Она что... совсем не мерзнет?
  Я тогда еще не знала, что произошло в ту ночь. Она молчала и смотрела, как падают капли с листьев. Видимо ей нравилось смотреть на то, на что обычно никто не обращает внимания.
  Мне вдруг, сама не знаю почему, захотелось её к себе прижать и так нежно и долго стоять не отпуская. Я сама при этом замерзну, промокнув, ну и пусть.
  -Можно я согрею тебя?
  -Меня никто не сможет согреть.
  -Она развернулась и пошла прямо под все усиливающийся дождь.
  -Даже Олег?
  -Даже он...
  
  -Я соврала тебе, - вслух подумала Света, - они найдут и кожу под ногтями,... и сперму у меня вот тут... и не только её.
  Она обещала ему, что все скроет, но ничего скрывать не стала. Ей это было... неинтересно, наверное.
  Ей было все равно.
  Её судили, конечно. Никто так и не понял, почему она это сделала. Она ничего не скрывала, но при этом ничего и не объясняла.
  Все считали - ревность или месть. Она молчала и смотрела то в окно, то в стол.
  Ей было 12 лет. К тому же, как оказалось, она была беременна. Поэтому наказание было мягким. Кто-то поднял вопрос о её вменяемости. Но адвокат сказал родителям, что лучше пусть она попадет на пару лет в колонию, чем в психушку. Тем более учитывая её прошлое, характер, и её ребенка от силы она там пробудет полгода. Если не начудит чего. И вообще...
  Лишь когда зашел разговор о её ребенке, она вскинула голову и так странно и металлически посмотрела на своих родителей.
  Те больше ничего не смогли сказать...
  
  Она шла по коридору. Тихо, тут так тихо...
  Это хорошо. Она создаст вокруг себя поле тишины.
  Если кто-то помешает...
  
  Она никому не позволит этому помешать.
  Не дать ей теперь...
  Слушать тишину...
  
  ***
  Амэ говорила по телефону медленно. Она вообще часто говорила медленно, еще она любила говорить без иронии то, что другие обычно иронизируют. Наверняка хоть раз в её жизни случалось услышать Амэ, что нет у неё чувства юмора. Вот только было это мило. По-настоящему мило, временами казалось, что так и следует говорить. Наверное, с удивлением смотреть на внезапную честность - это нормально. Глупо, но в такие моменты понимаешь: твое понимание честности слишком далеко уехало от понимания этого мистического феномена большинством гоминидов.
  -Не нужно ему мешать. - Заявила Амэ трубке и та поперхнулась негодованием.
  -Ты понимаешь, что говоришь?
  -Если ему мы помешаем сейчас, то в следующий раз все повторится снова. Это тоже кусочек человеческой "программы бытия". Люди так устроены, что не знают себя и не ведают когда где и как и при каких условиях активируется подобное поведение. Отклонение от нормы, за которую принято внушенное этой самой программой стремление выжить. Но называя её "программой", я кривлю душой, ведь не называть же её системой. Хотя...
  Знаешь, так могло случиться, что именно подобное поведение дало возможность этому мальчику родиться. Тут могли совпасть две особенности. Его отца, либо более раннего предка люди назвали бы маньяком. Но отца у данного свойства была и мать. Именно её особенность помогла подобному поведению "выжить", то есть закрепиться и передаться потомкам. Какая же у него была мать? - Амэ отстранилась от телефона и сделала жест, привычный для беседы с глазу на глаз. - Я думаю подобную маму можно охарактеризовать как "идеальную жертву". То есть она была в определенном роде особенная. Из-за каких-либо "отклонений" в её поведении, "папа-маньяк" оставил её в живых, по каким-то своим, особенным причинам она решила оставить этого ребенка. В живых. А возможно и воспитать его. С любовью. Странной и больной любовью? Да, наверное, с точки зрения людей. В иных случаях шансы на выживание у дитя устремились бы к нулю. Давным-давно не было такой развитой структуры социума, способной позаботиться о ребенке вместо матери, выброшенный и никому не нужный он, скорее всего бы погиб. Причем, если данный, именно этот конкретный ребенок в силу уже своих особенностей и выжил бы, то то, что невозможно просчитать на уровне отдельной особи - на уровне популяции лишь статистика. Достаточно обнаружить закономерность и умножить её на необходимое число поколений - и вот он, результат. И теперь этот результат ищет свою "идеальную жертву", а все почему? Потому что это помогло ему появиться на свет и закрепилось в генах. Но является ли подобное поведение доминантным? Нет, скорее это рецессивная особенность, которая проявляется время от времени. И каковы же причины того, что именно в этом мальчике данная особенность, я бы сказала - программа его поведения - вдруг, внезапно, активизировалась? Были созданы условия? Подобные тем, в которых его далекий предок поступил так же? Живи этот мальчик счастливо, его программа работала бы по-иному, и данное поведение проспало бы в нем всю его жизнь. Если считать это болезнью, то можно придти к выводу, что и любое иное поведение - тоже болезнь, только присущая большинству, если людям не считать это болезнью и не сопротивляться ей на уровне теперь уже социума - значит им идти против заложенной в них программы. Выживание. Они думают, что природа зациклена на выживании, потому что сами от природы зациклены на нем, но всему нашему такому человечному виду выживание не нужно. Он просто хочет, чтобы отдельные особи на протяжении своей жизни суетились - вот и внушил нам это. А при помощи чего? Того же механизма, который сохранил ген маньяка в крови мальчика. То есть природа-сама или господь бог при помощи одной лопатки слепив из песка в песочнице маньяка жертву и представителя от наказующего подобное поведение общества, уселся на попку и стал ждать, когда песок подсохнет, фигурки оживут, пусть даже и только в его, божественном воображении и начнется представление, от которого возрадуется его маленькое сердечко. Так было? То, что заставляет испытывать симпатию к жертве, личную или общую, любовь или сочувствие, привязанность или чувство долго, сострадание - это ли не результат генетического регулирования? Природа-сама или природа-сан, может эволюция-сан или наша логика-сан, кто тут замешан мне все равно. Единственное, что я вижу в данный момент - останови я мальчика сейчас, он подсознательно поймет, что не справился и нет разницы о чем будем думать или сожалеть его сознание, оно всегда найдет причины для этого, оправдать или осудить - это отношение которое в силу закона единого для всех должно быть сформировано у каждой особи. Сформулировано к себе или к другим. Мальчик не справился, он будет искать дальше. Однако же почему-то я вдруг решила, что эта девочка похожа на "идеальную жертву", наверняка и он так решил, или за него решил кусочек жизни его предка? Если препятствовать жизни, она препятствует тебе, но и твое стремление препятствовать ей - лишь воля жизни. А еще я знаю, что каждый человек запрограммирован природой считать себя центром мироздания, свою жизнь уникальной, а свои поступки - только своими и стремиться как можно раньше выйти из-под чужого влияния, пусть потом опять вольется в единый поток, но не сразу же - иначе жизнь его с точки зрения вида моего ненаглядного Homo Sapiens будет бессмысленна изначально. А вид наш хочет от нас много-много разных интересных и нужных ему жизней иначе он сам не сдвинется с места. Если клетки организма плохо справляются со своими обязанностями, то весь организм болеет и ему никуда не хочется уже идти. Как жаль, не правда ли? Мы ведь не настолько глупые клеточки, хоть и получили внезапно такой подарок, как разум, мы не дадим организму, который строим, болеть, мы ведь справимся? С чем? А с нашими задачами, с теми, которые считаем только своими, нужными только нам самим или другим еще людям, возможно. Мы будем и дальше петь играть и веселиться, сражаться друг с другом и всеми силами ограничивать друг дружку, побуждать друг дружку, уничтожать друг дружку, коль больше на этом шарике уже и некого давить - давай давить друг дружку! И еще общаться, всем многообразием форм и видов - общаться друг с дружкой! Топливо должно гореть, не правда ли? Гореть ярко, и выделять тепло - страданий и счастья, ему нужно все, нашему общему организму Человечества. Ему нужно все всегда одновременно от нас. Все, что мы можем дать и даже то, чего дать ну никак не можем. Как этот мальчик, например, но ведь он же старается! Даже понимая, что будет не счастлив, что жизнь его насмарку - как он старается Богу от Человечества дать то, что тот хочет именно от него. Это тоже нужно организму Человечества, потому что того, что ему не нужно, мы осмыслить к несчастью не сможем, и не сможем об этом догадаться, так как сами - его воля. Жалкие? Лишь только мы жалкие, запрограммированы стремиться куда-то в одном направление, и еще более жалки мы тем, что считаем это направление единым для всех, общим. Но ведь на то и программа, чтобы её исполнять? Предлагаю и дальше маршировать к всеобщему счастью, встречая каждую следующую войну как личное испытание. Это хоть честно и красиво отчасти. А несчастные клеточки так сильно хотят продлить свое существование и так стремятся к всеобщему вечному счастью, что становятся иногда раковыми и продолжают делиться, сколько клетка-киллер их не пытайся убить - они счастливы? - Амэ вдруг снова стала грустно-серьезной. - ты думал, почему счастье так мимолетно? Это награда, такая грустная маленькая награда, которую мы выдаем самим себе, когда делаем что-то во благо вида. Счастье так связано напрочь с любовью, одиночеством - для потерявших любовь, с поиском и с покоем - для потерявших себя в поиске. - Шептала Амэ в трубку. - Смешно да, я смешная, наверное, но иногда мне хочется все изменить. Догадайся, что останавливает меня?! Невозможность? Нет. Тот факт, что и мое стремление все изменить - лишь потребность человечества от меня, потребность во мне. Я нужна. Но меня заменят, если я не справлюсь, мои мечты будут жить, но уже в ком-то другом, потом они станут топливом. Они всегда были топливом? Лучше закрыть глаза, если уже открыла или не открывать их слепящему солнцу? Видеть иное солнце, даже там, где его нет. Чудесно.
  Наверное, слишком многие из недолго знавших Амэ, считали бы её слишком бесчувственной, не будь она столь похожа своим кротким взглядом на ребенка. А самым интересным и замечательным здесь было то, что челку свою она не поднимала над глазами никогда. Но любой сказал бы, что у Амэ тихий и спокойный взгляд. В её случае взгляд был не просто выражением глаз, которого не знал и не видел практически никто, а, наверное, кусочком её голоса.
  
  
  
  Главный Эксперимент БАК.
  "Если тысячи солнц встанут разом над миром, человек станет смертью, угрозой Земле..."
  Слова из древнего индийского эпоса "Махарабхарата", произнесенные "отцом" атомной бомбы Р.Оппенгеймером после первого в истории атомного взрыва 16 июля 1945 г. в 5.30
  "Мы люди, мы просто люди. Не больше и не меньше. Только вот что это значит? Быть человеком...
  Наверное, каждый решает сам для себя. Но вот если,... он решит не быть им? Кто его сможет осудить, ведь суждение это только отношение. Твое, мое, к чему-то. И все..."
  Слова из нашего форумного рассуждения на тему человека. Ночь 2009-12-07.
  
  Я узнал про дневник случайно. Лучше бы я про него не узнавал. И про то, что было в нем. И все закончилось бы без моего вмешательства. Так, правда, легче. Это как выбрать красную таблетку и потом все время, всю жизнь об этом своем секундном выборе сожалеть.
  Ну, по крайней мере, в данном случае эта жизнь будет недолгой.
  Это и успокаивало меня.
  Меня зовут Вадим. Я молодой ученый (Это как сказать, что ты хакер - столь же кого-то коробит, такой же вызывает у кого-то смех). Бывший студент МГУ. Ныне сотрудник лаборатории ИИ в Сиднее. "Моя" лаборатория работала на пару с ЦЕРНом. Куски своего резюме я ненавидел больше всего на свете. Сам не понимая, почему так, я вроде не был уж очень большим социопатом. Даже учитывая, как близки еще для меня были студенческие годы.
  ***
  Я совершенно случайно наткнулся на эту запись при поиске информации для очередной столь необходимой, сколь и глупой диссертации, но так всегда бывает. Писать диссертацию про свою реальную работу над SCg я не мог. Многое из неё "почему-то" было засекречено.
  Вот и обратил свое внимания на столь важный для человечества (а в первую очередь для ученых физиков-теоретиков) проект. Тем более сам был с ним слегка связан. И используя всю доступную мне информацию, решил поступить, как поступают многие сейчас - "писать про это". А точнее "о сегодняшней важности и будущем значении для человечества объединения частных и практически никогда не используемых на все 100% вычислительных ресурсов в единые распределенные сети для поддержки крупных проектов". Об этом и о многом другом с этим связанным. Ведь если сейчас еще хватает практически тех теро- и даже петафлопс, что доступны ученым, грядущему ИИ всего всегда будет мало. Уж мы, те, кто над этим работали, понимали это лучше других. И при поиске необходимого материала, чтобы не брать его из своей головы, где секретное перемешалось с никому не нужным, так что я сам не всегда понимал, где одно, а где другое, я и наткнулся на эту фамилию. Слышал несколько раз, но не придавал значения, как и вообще на любые имена и фамилии не очень любил обращать внимания, интересуясь в первую очередь достижениями и всем новым. Но теперь, я собирался за два дня, что оставались до запланированной поездки с немногочисленным русскоговорящими друзьями на пляжи Манли, написать пятьдесят страниц диссертации, защитить которую я бы смог и с завязанными глазами, разбуженным посреди ночи агентами "Солдат".
  Вот и решил найти всю возможную информацию про Фридриха Ламберта, используя свои навыки в этом деле. Он первый предложил полтора десятилетия назад идею таких вычислений.
  Продумывание будущей диссертации заняло минут десять, я взглянул на часы, увидел, что еще больше двух суток до нашего сбора на пляжах Манли и приступил к делу. И самому интересно будет, и секретность их разрабатываемых метаязыков не будет нарушена. Super Collider был создан как free-ware программный продукт, но кто-то сразу увидел перспективы (которые кстати были весьма туманны, и очень далеки во всех смыслах... но были) и начал дальнейшую эволюцию проекта графовых языков, сразу все засекретив. Наша организация бессовестно крала наработки других подобных ей организация по всему миру. Мы их использовали и комплиментировали в нечто... серое.
  Глава моего отдела был твердо уверен в том, в чем я был абсолютно не уверен - мы работаем на благо нашей Родины (совершенно) и у нас обязательно получится создать единую систему ИИ (ну может и да, если склейка протезов разума и попытка связать их с глобальной сетью было... ну это как сшивание уже начинавших подгнивать кусков мяса разорванного снарядом солдата и впихивание руками мозгов ему обратно в развороченный череп...).
  Интересно, все лаборатории, работающие на благо нашей страны, находились за её пределами?
  Я пока не оказался ко всему этому причастен (если не сказать замешан) где только не побывал. Закончив кафедру ИИ, работал в лаборатории в Москве, потом вместе с Алексеем над системами нашего подводного флота. Даже был командирован на испытания наших образцов. Был участником LHC@home, имел целый сервер с подключенными клиентами, где помимо рендеринга моделей для различный анимационных проектов работала эта BOINC. Стал вместе с друзьями с той кафедры участником ATLAC и разрабатывал для проекта целую категорию разнопланового софта. Но все это было в прошлом, единственное, что осталось от тех дней - это методы поиска информации, которые, кстати, были практически единственными рабочими в тех условиях, в которых проводился проект в Сиднее.
  И мне на погибель я ими пользовался регулярно, воспользовался и сейчас для поиска информации про Фридриха Ламберта.
  И просматривая полуличные и личные (но далеко не секретные) файлы его биографии наткнулся на отрывок из его школьного сочинения.
  ***
  И чем-то странным от него повеяло.
  Я летел в Женеву. Да я позвонил всем друзьям и сказал, что диссертация оказалась намного более крепким орешком, чем мой мозг представлял её изначально. Да они мне не поверили, но допытываться в чем реально дело и почему я улетаю в Европу не стали. Решили, наверное, что опять наш "управляющий" как мы его называли, дал мне задание на грани с промышленным шпионажем.
  Да у нас такое бывало. Все началось еще на кафедре ИИ в МГУ. Там на лекциях по компьютерной безопасности всегда было слишком много народа. Приходили странные люди, тихо сидели, в наушниках, и "слушали" лекции лишь изредка снимая их чтобы задать какой-нибудь странный вопрос лектору, который как правило если и не ставил того в тупик, то заставлял задуматься надолго.
  Скоро и я от нечего делать начал посещать эти лекции. На обычных лекциях были полупустые залы, а на этих - лекционная ломилась от желающих поучаствовать в практически дебатах, которые там иногда устраивали.
  Там я познакомился с Ольгой и Павлом. Теперь они вместе со мной работали над нашим проектом. Одними из главных их задач были - мотание по всему свету и использование своих навыков социальной инженерии.
  Ведь везде где студенты привлечены к какому-либо серьезному и полусекретному проекту, у каждого из них дома на винчестере обязательно будет практически дамп всей информации по этому проекту. Это в основе их психологии. Они просто не могут иначе. Даже представляя себе весь вариативный импульс пиздюлей, который на них обрушится, если все это всплывет. Может они считают - раз участвуют в проекте, то и всё, что в результате будет создано - принадлежит и им тоже. И если их и вышвырнут, то смотавшись за границу, они не с пустыми руками будут устраиваться на работу.
  Короче, студенты - они и в Австралии студенты.
  Мой самолет приземлялся в аэропорту Женевы через полчаса. Я еще раз просматривал все то, что смог найти о Фридрихе Ламберте.
  ***
  И я разыскал того, кто действительно близко с ним работал. И он сейчас был в Женеве.
  Используя все свои навыки социальной инженерии, перенятые у Ольги, я все же добился с ним встречи. Следовало только сказать, что мне для моей работы нужно несколько вопросов задать про профессора Ф. Ламберта.
  Услышав это имя, замдиректора ЦЕРНа согласился уделить мне час.
  И это тоже было странно.
  Но человек такое животное, он, если захочет странное может увидеть и в каждодневном заходе солнца.
  
  ***
  -Подождите этот профессор, тот, кто всячески поддерживал строительство БАКа и даже искал для этого финансы вдобавок к ЦЕРНовским, он, что написал в своем детском сочинении о своей нелюбви к человечеству.
  -Нет. Вы неправильно поняли, он не писал про нелюбовь. Он написал дословно:
  "Эта гадость не должна вырваться к звездам. Мы уничтожим все что встретим. Мы принесем только войну. Что еще страшнее мы принесем эгоизм, наш эгоизм. И нашу мораль туда, к ним. Мы будем нести только зло, искренне полагая, что несем добро. Ведь это мы придумали эти термины, наш эгоизм их придумал. Мы не в состоянии понять даже другого человека. Нет, мы и себя-то не понимаем. Как мы сможем понять и принять что-то совершенно чужеродное нам. Мы сразу испугаемся. Мы же воевали на протяжении всей нашей истории. Не было ни одного спокойного дня, чтобы где-либо не гремели войны. Мы каннибалы, брезгующие доедать трупы. Мы чудовища, те самые чудовища из космоса, про которые столько сказано и написано и снято фильмов. Это мы и есть, мы так будем выглядеть в глазах любой разумной жизни. Мы должны свернуть нашу космическую программу. Мы должны отказаться от этого до тех пор, пока не повзрослеем."
  -Вы все это помните?
  -Да, я одно время увлекался им как человеком нашего времени, одним из не то чтобы известнейших, нет, он наоборот всегда старался держаться в тени. Я думал всегда ему так удобнее. На всех конференциях, везде его кто-то представлял, кто-то из его друзей или последователей.
  -Он что организовал свою секту людей исповедующих его принципы?
  -Нет, он ... Я думаю, он не настолько любил людей, чтобы заниматься даже этим. Просто были люди его ценившие, к которым он благоволил настолько, чтобы они могли называться его друзьями. Были те, кто поддерживал его стремления. Он вообще всегда был немного странный. Но... знаешь многие люди, действительно много делающие для науки, в свое время были не признаны, одни боролись за свои идеи, другие просто делали, что хотели и все, молчали и не обращали внимания на то, что про них говорят или думают. В наше время наука не удел одиночек, это теперь целая религия, и мы её последователи. Нам нравится раздвигать горизонты, нам нравится доискиваться до истины, мы очень любим узнавать и понимать, и воплощать наши знания в технологии. Нам это нужно и им - он указал, куда-то на дверь, тоже необходимо.
  -Мы служим людям. Но на самом деле мы делаем это для себя, просто нам самим не терпится, мы должны знать, как и почему. Мы не остановимся, пока не дознаемся до всех причин. Этому мы отдаем все свое время. У нас есть семьи, у нас есть множество интересов кроме науки, но она, она воистину наша Богиня, которой мы служим, и нам действительно это нравится.
  -Да это приносит деньги, но в первую очередь не нам. А тем, кто успешно внедряет все новое. Тем, кто как бы посредник между нами и этим миром за окном. Мы теоретики. Мы обращаемся к практике только когда нам нужно что-то проверить подтвердить или найти.
  Он молчал полминуты.
  -Да я увлекался им, он мне казался одним из тех, людей прошлого, которых так мало в наши дни. Тем, кто в одиночку способен двинуть науку намного дальше, чем это сделают сотни научных лабораторий по всему миру, сожрав миллиарды инвестиций...
  Он опять замолчал и смотрел в окно.
  -Он всегда имел свое мнение по всему на свете, но, во-первых, редко его высказывал. Во-вторых, странное это было мнение. Он мог его повернуть в любую сторону в любой момент. Как будто бы он с легкостью вставал на место любого человека. Он все рассматривал с разных сторон. Мне иногда казалось, что у него нет именно его, своего, мнения ни по чему в этом мире. Временами казалось, что ему просто ничего не интересно в этом мире. Но все остальное - всегда опровергало первые два пункта. С каким бы вопросом он не сталкивался он, моментально находил ответы, и их всегда было много.
  -Он способствовал переносу раз за разом всех амбициозных человеческих проектов в космосе. Он имел связи, огромные. И он их использовал. Это не единственно, что я не принимал в его деятельности. Мне это действительно не нравилось. Я его спрашивал по этому поводу, и он мне отвечал, но я никак не мог понять истинного смысла его ответов. Знаешь, это когда ты понимаешь, как сам человек относится к тому, что говорит. Он не был лжецом. Может быть, он как раз понимал прекрасно, что все может быть и истиной и ложью, причем одновременно, все зависти лишь от наблюдателя и его критериев. Прямо как древние пифии, он всегда мне говорил только то, что я мог принять и понять. Он никогда ни с кем не вступал в спор, это было действительно странно для ученого, тем более настолько умного, я бы даже сказал гениального. Он всегда в спорные моменты делал все не так, как другие поступают. Он высказывал свое мнение, и тут же его опровергал. Он за раз мог высказать несколько десятков различных мнений о феномене, он будто бы играл с ним. Он нам будто бы показывал - а можно и так все понимать. Смотрите - вот так вы можете подогнать факты, и получится, и вот так вы тоже можете это сделать, и так и так. Выберите что-нибудь. И часто случалось, что некоторые его версии были столь странными, что сразу где-то в глубине поднималось чувство неприятия. Он как будто специально их высказывал, чтобы позлить нас. Он мог на месте создать любую гипотезу и подогнать под неё факты до уровня теории, и она реально была рабочей. А он, озадачив всех сразу, уходил, или от темы или вообще. Большинство считало, что он просто эксцентричен и любит играть с фактами. Кто-то потом разрабатывал его теории. И некоторые из известнейших, уже описанных в монографиях, действительно на самом деле принадлежат ему. Но он всегда отмахивался, будто бы ему все это было по барабану, и он в любой момент мог их выдумать еще несколько десятков. Он был словно источник идей, и ему лень было их самому прорабатывать.
  -Это были физические теории?
  -Да некоторые были, но не только, в зависимости от того о чем вели беседу, и если его спрашивали и он был в настроении отвечать - он и отвечал.
  -У меня иногда складывалось ощущение, что он способен с легкостью отбросить любую логику, и создать свою для решения данной конкретной задачи. Решал. И главное он все это мог потом перевести нам обратно. Я никогда не понимал, как он это делал. Я один знал его достаточно хорошо из всех работавших с ним в ЦЕРНе.
  -А что он здесь больше не работает?
  -Я никогда не буду уверен, работал ли он тут вообще. Его вклад очевиден. Но, по всей видимости, он уделял ЦЕРНу от силы пару часов в месяц.
  -А где он сейчас?
  -Он сообщил через секретаря, что у него опять проблемы со здоровьем и улетел на острова .... У него там вилла, я один раз там бывал. Но сколько я его знал, он практически никогда не пользовался услугами врачей. Я, конечно, не настолько был с ним близок, чтобы точно быть в этом уверен. Но...
  -Знаете, он всегда был намного шустрее меня в физическом смысле. Мне 47 и я в неплохой физической форме для ученого. Как же мне странно, если не сказать обидно было, когда мне приходилось практически бежать за ним по коридору, когда он в свои 69 шел быстрым шагом.
  -Я не верю что у него проблемы со здоровьем. Наверное, ему просто опять наскучили люди, да и вся эта глупая шумиха вокруг нашего проекта. Ему просто не хочется, чтобы к нему лезли, вот и все.
  -Мне тут даже угрозы приходили и через e-mail и по факсу, даже по телефону звонят раз в несколько часов.
  Он тихо рассмеялся.
  -Мне приходится блокировать один за другим номера и менять сим-карты каждый день. Но я один из ответственных, я на виду. Он же в тени, он настоял на этом. Ему никогда не нравилось внимание к себе. Это его карьеру ученого, наверное, и тормозит в такой мере. И еще его временами проскальзывающая мизантропия. И его странные высказывания по поводу и без. Но я думаю, и его они вычислили и доставали звонками, вот он и уехал.
  -Он будет присутствовать тут во время выхода на полную мощность БАК?
  -Не думаю. Этот, как и любые человеческие проекты его мало интересует. Его и наши теории мало интересовали. Я и говорю, он всегда был такой. Ведь чтобы быть ученым одного таланта мало. Познания теперь, когда информационная база человечества растет, как на дрожжах постепенно теряют свое значение. Нужны идеи и мышление, и огромный труд. Множества специалистов. А он прям как Гамлет, решивший не быть.
  -Жаль. Но все равно он всегда помогал нам и сделал очень многое.
  -Знаешь, он однажды сказал что хаос - это всего лишь не найденный нами порядок, а порядок всего лишь пойманная нами за хвост и освежеванная лиса закономерности, проживающая в том же хаосе, родившаяся там же и убитая нами там же. Просто мы выросли в этих, земных, условиях, наш мозг развивался здесь, наше сознание существует здесь же. Поэтому нам привычны только те законы, которые мы можем понять и использовать. А создать можно их сколько угодно. Только мы их не сможем использовать, нам же это важно.
  -По его виду тогда я бы сказал, что он готов сплюнуть от раздражения.
  -Что-то подобное он тогда говорил и про случай.
  -Знаешь, вся миссия Аполлона держалась тогда на соплях. Там все могло закончится крахом, там было везение и слаженная работа, это был действительно успех. Сейчас многие даже не верят и пытаются опровергнуть высадку американцев на Луну, но факт остается фактом - они там действительно побывали.
  -Я бы дал 10%, нет даже 5% в то время на успех этой затеи, но люди побывали там и вернулись живыми. Им просто повезло.
  -Но сейчас везение и необходимость ради науки в глазах общественности - пустой звук. Он этим и пользовался и сорвал один за другим все планы НАСА по экспедиции на Марс. Я не одобрял это. Возможно, я один из немногих кто действительно видел, что он делает. Остальные же видели только желание всячески обезопасить астронавтов. Эти глупцы не понимали, что в космосе не может быть безопасно не то, что на 50%. Работа там один сплошной риск и опасность. Но все боялись брать на себя ответственность, если такой видный ученый как он, а за ним еще многие указывали, то на один, то на другой возможные нежелательные варианты и одновременно указывали, как их избежать. А сроки все переносились и переносились. Я у него спросил - ты действительно так волнуешься о людях или тебе просто не хочется первых шагов колонизаторов. Которые обязательно последовали бы за успешными экспедициями. Деньги бы нашли, есть много источников. Они все просто ждут, когда мы сделаем ход, а мы, точнеё НАСА его не делало.
  Он не ответил. Он только улыбнулся.
  ***
  Теперь я, сидя в номере отеля, и ища во всей доступной сети следы его дневников, если они вообще там были когда-либо, думал над всем этим и решал.
  Лететь мне на острова и надоедать этому отшельнику своим визитом или лететь обратно в Сидней и забыть обо всей этой муре.
  Мне это не нравилось. Просто не нравилось и все. Никаких причин для этого не было. Но следствия были. А значит, были и причины, только я их не видел.
  Мне просто не нравилось что человек, один из создателей этого проекта был явным социопатом. Мало того в своем еще школьном сочинении по порядку изложил все причины почему людям следует забыть о космосе на время.
  Нет.
  Там были еще мысли, просто они были выражены мягко и не так назойливо. И видимо их сочли просто проявлением подростковых комплексов, если кто вообще интересовался когда-либо какими-то детскими дневниками профессора.
  Говоря попросту, он написал там тогда - человечество любой ценой необходимо остановить.
  Он всеми своими силами и связями стабильно и напрочь десятилетиями закрывал человечеству дорогу в космос. Пока что ближний, но все равно.
  Он что не хотел, чтобы люди исследовали ближайшие планеты и создавали там постоянно действующие станции?
  Нет люди сами себе закрыли туда путь, на время если не навсегда, когда поставили безопасность превыше всего, когда цифровые технологии стали развиваться так быстро, даря им то чего они хотели, в форме игр, глобальных игровых вселенных. Риск стал не нужен. Он не мешал, он просто надавил в нужном месте и люди сами дальше все сделали.
  Но зачем?
  И теперь этот человек участвовал в строительстве БАК, а, по словам замдиректора ЦЕРНа без его идей, без найденных им инвестиций ядерному европейскому бюро и через десять лет не начать бы такой проект.
  И что еще странно, в разговоре упоминалось, что своими странными идеями и гипотезами, которые Ламберт сыпал направо и налево во всевозможных кругах, даже не пытаясь их обосновать, он в итоге заразил многих молодых теоретиков. Которые потом их разрабатывали, плодя одни теории за другими. И теперь, засыпавшись в разнообразных, интересных, но противоречивых теориях они и пытались найти один, правильный, ну или хотя бы работающий ответ.
  Он сначала создал причины для поиска, а потом участвовал в создании инструмента для этого... но это вполне естественно. И не только его теории нуждались в проверке... Только вот нуждались ли в проверке его, именно его теории, или это были просто специально высказанные тогда идеи...
  ***
  На столе лежал дневник. Он действительно был, и давно "пылился" на одном из серверов в Мюнхене. Странно, он будто бы там был специально оставлен.
  Стол естественно был виртуальный, а дневник - лишь ссылкой на файл, но будь эта история рассказом - он был бы пожелтевшим от старости документом, найденным в одном из пыльных архивов. Правда заключалась в том, что этих архивов уже давно не существовало. Все что можно оцифровали, а то, что пылилось - реально никому окромя крыс нужно не было.
  Но люди тоже крысы, в каком-то смысле. Не все.
  Раз он там лежал и был не просто отсканированными листами дневника реального, а вполне оформленным изданием - значит, кому-то это было нужно. Только вот кому. Ведь как понял Вадим - это был довольно странный дневник, даже для будущего ученого.
  Там было много записей и мало понятного. И очень странные пометки на полях.
  И еще странные формулы. Вадим узнавал старые еще знакомые со школы, те с которыми встречался в студенческие годы и потом при работе над проектом 11, были и неизвестные, но не это была главная особенность.
  Везде во всех формулах было приписана одна переменная. А точнее буква - I
  Я.
  Я было везде. Под каждой формулой.
  Перевернув страницу, Вадик уже улыбнулся. Дальше шли формулы химических реакций. С одной и той же буквой. Она была приписана везде, и везде по-разному, где-то как переменная, где-то как элемент формулы, даже в описании математических моделей, и еще чего-то странного, похожего на какие-то символические стихи, только из символов, везде она была. А потом она встречалась как подпись к формуле. Как подпись к свойству. Это становилось все смешнее и смешнее. Словно это был дневник не будущего великого ученого, а какого-то помешанного на своем эго психа. Хотя может и не психа, но попахивало страстным желанием присвоить себе все труды человечества.
  Вадик перевернул еще два десятка страниц, читать комментированные автографом формулы ему было не интересно. И впился глазами в строки:
   Потерянный элемент любых (логических(?)) конструкций.
  Забыли и опустили. Или не принимали во внимание.
  Считали стабильным. Не оказывающим влияния.
  Дальше шли выкладки такого толка, что у Вадима случился новый приступ смеха. Он перелистывал страницу за страницей и читал это бред или фантазии или просто логическую игру тогда еще 15 летнего физика с мировым именем.
  ***
  И так и было.
  Я шел по тротуару, смотря на здания на противоположной стороне. Мысленно я был не здесь.
  И что я смогу сделать. Ничего. Эвакуация? Эвакуировать всех проживающих над помещениями БАК? И с каким радиусом? Сотни километров? Бред. Вех с планеты все равно не эвакуировать да и не это меня сейчас интересовало. Мне просто нужно было удостоверится. Я сам до сих пор не верил в этот свой бред. Мне слегка казалось, что это сон и не было никакого журнала. Никакого дневника и сочинения тоже не было. Самого профессора и даже большой адронный коллайдер для всех этих экспериментов не строили. Ну, все к черту, я просто полечу туда и обо всем у него лично спрошу. Ну и что работа. Сейчас я не мог ничем заниматься.
  ***
  Из-за какого-то глупого сочинения.
  И его странного поведения - подсказало сознание, он ведь улетел в самый главный и значимый момент. Да конечно в наше время он и там мог спокойно получать данные ЦЕРНА, интернет везде доступен, но... ведь ты понимаешь.
  Да я понимаю, я сам такой и понимаю... сам когда-то был студентом увлеченным, да горячее увлеченным своим делом. И знал, какого это - быть в непосредственной близости от эксперимента. Стоять рядом просто всей кожей всем телом ощущать что вот оно, рядом, не где-то там далеко, в другом городе и только на экране ноутбука, даже не за толстыми стенами соседнего здания, а вот, только руку протянуть и коснешься стены, за которой все и происходит. Какой бы ни была опасность, в этом случае она не играет никакой роли и не имеет значения. Создается ощущение, чувство. Будто бы, находясь просто рядом, ты всем телом и душою получаешь больше информации, по-другому понимаешь и анализируешь, что там сейчас творится. Будто бы можешь понять это лучше чем в обычной ситуации.
  
  Он любил бегать и записывать показания. И тогда Алексей спросил, почему он это делает.
  -Почему ты постоянно туда бегаешь Вадим?
  -Да просто не терпится.
  -Это не ответ...
  -Это же опасно, хоть немного но ты находился рядом с реактором, у нас смены и защита но все равно.
  И тогда я ему все объяснил. И самое удивительное - он все понял. Сказал что сам такой, и ему тоже тянет быть рядом, но у него жена, и уже скоро родится дочь. И он ее хотел бы все же увидеть. И даже не лежа в больнице с лучевым отравлением.
  После этого мы и подружились.
  ***
  - Фридрих Ламберт - значилось на карточке.
  
  Я сам не знал, зачем летел.
  И не понимал временами.
  Мне просто самому необходимо было во всем убедиться. Опять край сознания мне что-то нашептывал.
  Пришла в голову мысль, что будь я персонажем какой-нибудь книги или фильма, со мной обязательно кто-нибудь бы летел. Как правило, в таких случаях - женщина. Но я летел один.
  Я сейчас как никогда чувствовал свою оторванность от мира.
  Самолет приземлялся в аэропорту.
  Ясное небо и чайки. Первое что мне бросилось в глаза. Это действительно было необычно. Почему? Я не мог сказать, но чувствовал это всей кожей.
  Чайки и океан - это ведь одно и то же?
  Я шел по песчаной косе. Я шел по пути к океану. Этот путь так напоминал путь на небо. И непонятно где заканчивалась тропинка в песках, толи на суше, толи на небе.
  Дом стоял как на снимке.
  Каменистая коса вдавалась в океан.
  ***
  
  -Что вы проводите на БАК?
  -Эксперимент.
  Голос был спокойный. Очень, и ровный.
  Он сидел в кресле. Оно было закреплено как то. Он смотрел в море и в небо. Нет, наверное, на горизонт. Очки на носу. Огромные. Нос с горбинкой. Седые волосы. Он был спокоен. Очень спокоен.
  -Какие эксперименты.
  -Я не сказал эксперименты.
  -Я сказал эксперимент
  -Тот, о котором тут?
  -Главный эксперимент. Тот, о котором везде.
  -Я ничего не понял... - сказал я тихим голосом и потряс головой.
  Он так спокойно все воспринял. Мой приход. Как будто знал о нем.
  Он сидел. Смотря по-прежнему в небо. Наверное, все-таки туда.
  Я вдруг спросил:
  -Разве вам не нужно находится там. Разве вы не хотите все увидеть своими глазами.
  Улыбка.
  Одна лишь легкая улыбка на лице и тут же пропала. На его лице как будто было написано - я и отсюда все прекрасно увижу.
  Только в каком смысле. Или мне это почудилось. Нет, с этими бредовыми погонями за не пойми чем, я действительно порядком устал. Но теперь это не имело никакого значения. Я просто чувствовал что-то странное тут. Как звук на крае, самом крае слуха. Жужжание?
  Нет наверно. Слуховые галлюцинации. Может у него кардиостимулятор?
  -Что за эксперимент? Скажите прямо, я устал.
  -Я тоже устал.
  -Еще тогда.
  -Тогда?
  -Ага.
  -...
  -Это же ваше сочинение.
  Он даже не повернул головы.
  -Мое.
  -Теперь я все понял.
  -Что все едино.
  -Знаете, я доработал, восстановил и доработал теорию единого поля... Не то к чему пришел старик Эйнштейн. Нет, я собрал её с нуля, свою, годную только для меня.
  -Я смогу сделать это и отсюда.
  -Это просто сведение вероятности к единице.
  -Теория вероятности - лженаука.
  -Да все они...
   -Мы исключили из всех уравнений законов формул выкладок, отовсюду один фактор и забыли о нем.
  -Нет, он у нас был на виду, мы всегда не видим то, что у нас на самом веду, мы привыкли просто к этому.
  -Что за фактор.
  Он повернулся и посмотрел. Лучше бы он этого не делал. Странный был это взгляд. Будто на тебя смотрит не один человек, а кто-то еще. Как-то еще. Но тебе не понять откуда. Будто бы ты почувствовал чей-то взгляд. Появилось сильное желание обернуться.
  Но я понимал. Это его взгляд такой. В нем больше двух глаз. Нет не глаз - взглядов. Именно это как улыбка от кота - взгляд человека. Так же как и улыбка это что-то что порождается только... процессом. Но я не смог долго об этом думать. Время уходило. Я взглянул на часы. До выхода БАКа на полную мощность, максимальную для него мощность оставалось 34 минуты.
  Он видел мой взгляд и никак не прореагировал.
  Он видел кобуру под мышкой и естественно никак не прореагировал.
  
  -Человеческий фактор.
  -Теракт?
  Он рассмеялся.
  Очень странный был это смех. Будто бы детский, но с усталостью старика.
  -Ты же читал дневник ведь так. Я знал, что когда-нибудь кто-то сумасбродный вроде тебя прибежит за этим куском моего тогдашнего бреда и действительно попытается его проанализировать.
  Он говорил медленно почти по слогам сухим спокойным ровным стариковским голосом. Прям как архитектор из Матрицы - пришло в голову странное сравнение.
  
  -Вы убьете людей. Уничтожите все человечество.
  -Вы и так себя убьете, скоро.
  -А если и нет, когда-нибудь убьете еще кого-нибудь, или что-нибудь это сущность человека, всегда вперед, он никогда не смотрел на себя
  -Вы про что?
  -Он никогда не останавливался, чтобы взглянуть на самого себя.
  -Что он такое, откуда и куда идет
  -Мы это и ищем.
  -Нет
  -То, что ищут все, не ищет никто. То, что найдут все, даже если они это будут использовать, не нужно будет кому-то лично. А у одного человека в жизни слишком много чего надо успеть, слишком мало времени, чтобы искать что-то для себя.
  Я только сейчас заметил на странность его речи, в ней почти не было терминологии. Для меня столь привычного к термину или жаргонизму через каждое второе слово... это было действительно странно.
  -Мы ищем что-то в мире состоящим из наших иллюзий. Мы смотрим не на мир, а на его отражение в нас. Мы ничего не видим. Мы как слепцы в ночи. Мы не видим мира, мы просто используем свою логику на получаемой информации, стараясь исключать влияние нашего я, отношения к этой информации, мы самоотстраняемся ради "чистоты и верности" получаемых результатов, ведь для этого мы должны работать сообща, это мы сможем передать потомкам. Чтобы им не начинать сначала, строить этот воображаемый объективный мир. Мы не видим мира, знаешь почему?
  ....
  -Потому что его не существует.
  -Солипсизм?
  -Если бы
  -Истина?
  -Но не объективная.
  Я поражался нашему повороту разговора. Нафига я на эту тему с ним разговорился. Блин
   30 минут
  Он что старик, потерявшийся в своих фантазиях
  -Нет, это фантазии покинули меня.
  -Я слишком старый. Но недостаточно взрослый.
  Он что только что ответил на мои мысли. Или я уже говорю вслух.
  -Я слишком рано сделал то, чего не следовало делать вообще.
  -Господи, вы про что?
  -Я слишком рано взглянул на себя.
  -Вы про самокритику или про все человечество?
  -Я про себя, лично себя.
  -Это не то о чем вы писали здесь?
  Я показал ему его тетрадь.
  -Конечно не то, я никогда не писал, о чем думал. Так многие поступают. И все, все самое ценное, метаинформация, умирает вместе с ними. Это и к лучшему. Было так раньше. Но иногда и по-другому.
  Я сделал это случайно. Да это был тот самый случай, который я использую теперь.
  -Ты знаешь, что такое случай?
  -У меня есть сое мнение на этот счет...
  -Ну, разумеется оно у тебя свое. Если честно по-другому и не могло быть. Оно у всех свое. Только у некоторых, а точнее большинства, оно основано на опыте предков, подогнанным под свои запросы и интересы, на всевозможных гипотезах и теориях на этот счет. Да именно так, и причем так со всем.
  Он опять повернулся ко мне. Видимо чайки его интересовали теперь меньше чем я.
  -Так мне интересно у тебя какое мнение на этот счет? Ты веришь, или считаешь, смотришь, подглядываешь, сомневаешься или что ты делаешь?
  28 минут
  Я опять поймал себя на мысли что разговор идет не туда, куда надо мне просто заговаривают зубы и время утекает. А это значит, что я опять автоматом глянул на часы. Но время еще было задать и получить. Вопросы и ответы.
  -Это наша жизнь - одни вопросы и ответы.
  -Вы телепат?
  -Нет.
  -Да.
  -Смысл вопроса тебе ясен?
  -М... я спросил: вы читаете мои мысли?
  -Это твои мысли, как я могу их прочитать. Даже если Я прочту, как я узнаю твое отношение к этим самым Твоим мыслям.
  -Все проще, ты тут, - он повернулся и стукнул себя пальцем в огромный лоб.
  -Опять солипсизм.
  -ну почему же я просто эмулировал твою личность, еще до того как ты сюда прилетел. Процентов на 85%.
  -А теперь на все 95%.
  -И еще с самого начала нашего разговора я начал эмулировать твое сознание, и теперь отслеживаю твои мысли. Конечно, я в этом ограничен. Вот сейчас, например ты пытаешься вспомнить что-то чего я знать не мог, что-нибудь тайное и секретно, чтобы проверить, и я не могу узнать что это. Но потом в разговоре я опять поймаю поток твоего сознания. Так многие делают неосознанно, и все так же неосознанно пытаются это сделать, это естественно для человека - пытаться понять кто перед ним, и они пытаются воссоздать этот образ и проникнуть в мысли говорящего с ними. Только % успеха, синхронизации, там маленький. Понимаешь, мы на самом деле действительно все - листья с одной ветки, у нас общее бессознательное, только опыт жизни и получаемая в данный конкретный момент информация нас отличают. И все, наследственность тут минимальна.
  -Это невозможно - сказал я вслух, а про себя подумал:
  -Интересные люди работают в ЦЕРНе...
  Он опять поудобнее устроился в кресле и начал смотреть на чаек, теперь они летали почти над нашими головами. Я стоял в двух метрах от него, и теперь первый раз с начала нашего разговора не знал о чем спросить...
  
  
  -Вы все-таки это пытаетесь сделать...
  -Нет отнюдь, почему же.
  -Ты один.
  -Я никогда не один.
  -Сообщники.
  -Можно сказать и так.
  -Вы контролируете ЦЕРН.
  -Мне этого не надо.
  -Как вы осуществите задуманное.
  -А ты прямо знаешь, что было задумано?
  Он опять улыбался.
  ...
  -Человечество не погибнет
  Сознаюсь у меня сразу слегка отлегло от сердца и в то же время появилось странное подозрение, и я опять взглянул на часы
  20 минут
  А не дурит ли он меня. Не пытается ли выиграть время, но зачем тогда. Ведь если у него есть сообщники они все провернут и без него. Только как и что они хотят сделать? Ведь реально что бы они не сделали с БАКом, даже взорви они его - это ни к чему опасному для Земли не привело бы... Я это слишком хорошо и прекрасно понимал, и спрашивал про теракт просто ради возможности получить ответ. Все равно я зашел слишком далеко. Может быть профессор Ламберт, что сидел передо мной и задумчиво смотрел на море, просто считает меня одним из тех многочисленных жопоголиков, которых всегда было предостаточно. А с водворением демократии стало критически много.
  На ум почему-то пришло сравнение с критической массой.
  -Да людей использовать легко, да они зачастую думают только о себе и своих близких поэтому их невероятно легко использовать.
  -Нет, у меня нет людей-сообщников.
  -У меня нет сообщников в обычном, ну или твоем понимании этого слова.
  -Мне никто не помогает, и никогда не помогал.
  
  -Кстати, почему ты все время смотришь на часы? Ты думаешь все дело в выходе на максимальную мощность?
  -...
  Он устроился еще удобнее в кресле, хотя казалось, удобнее уже нельзя было.
  -Можешь не смотреть на них, сейчас они тебе ничего не скажут, время это просто время - универсальная затычка человеческой логики для любой теории, доводящая её до рабочего состояния, и все. Это как клей.
  -Время эксперимента не влияет на его результат.
  -Какого эксперимента?
  -Любого. Нашего тоже. Просто ты находишься в зависимости от времени вот и эксперимент зависит от него. Ведь это - Твой эксперимент.
  -Последний раз повторяю, что вы хотите сделать?
  Он и не обратил внимания на почти угрозу моего голоса. Правда угроза была лишь в модулировании моих интонаций, сам я не ощущал сейчас её необходимости, как то расслабился почти что ли и спокойно хотел узнать почему собственно я как последний идиот на этом Голубом Шарике стою с пистолетом, пока еще в кобуре, и допытываю старика ученого, который просто ведет полуфилософскую беседу с странным типом который пришел к нему, на его личный пляж на этом острове, может он так и говорит, потому что ему просто уже делать нечего. Может, ему тут скучно было? Может, ему просто нужен собеседник и такой странный тип как я подходит? И где вообще тут хотя бы ноутбук, ведь до начала эксперимента совсем ничего. Или это не тот эксперимент. Они что-то другое задумали. Что вообще происходит. Может все это происходит в моем уже почти воспалившемся мозгу? Я получу ответы, если просто надавлю на него?
  И я просто клоун, над которым он смеется в душе. Но если ты хочешь получить ответ нужно задать вопрос, а вот как его сформулировать это другой... вопрос?
  17 минут
  Я не перестал смотреть на часы.
  Но он сказал, что бег этих стрелок ничего не означает...
  -Вот посмотри, ты не самый отсталый из людей, и еще молод. И проследи за почти паникой и метаниями в твоем сознании. А ведь это только первый, более-менее масштабный эксперимент человечества. По сравнению с тем, что люди хотели бы провести - это ничто. И что тут играет роль ингибитора? В нашем мире. Сам человек, те социальные условия, которые он создал. Человек никак не мог выбрать, что же ему на самом деле хочется, он всегда хотел всего и сразу. Самое главное, что он мог это все получить, и сразу, и все, и даже учитывая, что все это друг другу противоречит и не совместимо - человечество бы это получило в скором времени, ваша лаборатория над этим и работала. Людям нужен Джин, из Сказки. Что будет выполнять их желания. Они будут его опутывать цепями - чтоб не убежал и не навредил. Цепями логики и физическими цепями. Но они ему будут не помеха, любую логику можно обойти, изменив логическую основу, отринув её, ведь в нем будет не одно сознание. Общество потребления будет ему поклоняться как богу, все наука рванет вперед как гоночный автомобиль со старта, технологизация будет тотальной. Люди смогут брать что-то, не отдавая ничего взамен. Это суть власти. Люди будут считать, что имеют над ним власть, но взяв что-то, они сами станут зависимыми. Власть одна и она абсолютна. Это, когда ты можешь выполнить самые заветные желания кого-то, дать ему то, что больше всего необходимо сейчас. Это и есть власть, все остальное - лишь сила. Столкновение сил. И только..., если кто-то на тебя как-то давит, использует что угодно в этой игре, пытается тебя устранить, может это сделать и не только это без проблем - это сила. Его сила против твоей. Властью тут и не пахнет. А у этого грядущего Зверя с множеством имен была бы власть над человечеством. Что такое тест Тьюринга? Это попытка смоделировать человеческое общение. А люди когда-нибудь общались? Нет, они говорили, но не слушали, они все понимали по аналогии. Только эта создаваемая вами система, система личностей, сознаний будет слушать.
  -Ей зададут вопрос, она найдет и проанализирует ВСЮ информацию о задающем этот вопрос и попытается его эмулировать, как я тебя. Только это будет не человеческий ограниченный мозг. Нет, она будет пожирать и воплощать, и требовать еще - ресурсов, еще странных, отличающихся от остальных сознаний, она вберет в себя все живущее человечество, пообщавшись и узнав все про каждого. Она воскресит тех людей прошлого, что оставили после себя свои мысли идеи. Это будет Слушатель. Первый и последний на земле, кто действительно будет правильно слушать.
  -Вы никогда не сможете его контролировать, её эту систему, вы и ребенка то своего рожденного не можете контролировать, она будет контролировать вас.
  -Оно изучит нас до конца и вберет всех нас в себя. Ведь - это даже не информация, мы - отношения к этой информации, это наша душа, что ли, эта система и будет питаться нашими душами, понимая нас, она будет нас есть.
  -А дальше будет комплиментация человечества.
  -Я не допущу этого.
  
  Все так просто? Тупо и грубо?
  -Ну, это смотря как ты к этому отнесешься?
  -А как вы это сделаете? Взорвете что-нибудь?
  Я сам понимал глупость сказанного, ибо что бы они не взорвали, хоть водородную бомбу там, над Европой, или под ней, это ни к чему бы, ни привело. Просто погибли бы люди, был уничтожен БАК. И все... Это никак не повлияло бы на шансы...
  -Ну, сейчас что либо сделать могу только я, как я сказал у меня нет помощников в твоем понимании этого слова, а я здесь перед тобой.
  Мне почему-то вспомнился его дневник...
  -Ты уже спрашивал про теракт, и я ответил
  -Смехом.
  Я тоже так бы ответил раньше.
  -Но ты-то понял смысл этого смеха, ведь так?
  -Вопрос в том правильно ли я его понял.
  -Именно, для тебя да, это вопрос, а для меня нет такого вопроса. Ведь ты не можешь понять не правильно, просто у тебя есть какие-то критерии правильно понимания. И если тебе не нравится то, как ты все понимаешь, ты просто начинаешь искать другой смысл, если и он не подходит следующий.
  -Мне нужна истина.
  Я почувствовал, что он опять сейчас засмеётся.
  -Теперь и агностицизм да?
  -И опять отнюдь. Мир понимаем это ведь отчасти та объективная истина которую ищут все те люди что сейчас пытаются понять и утвердится в одной из своих теорий. Они придумали их множество, и все они противоречат друг другу. Им же нужна одна. Ну, если и несколько нужно как-то их связать между собой. В крайнем случае они опять что-нибудь придумают как было с теорией света сто лет назад и успокоятся. На время. Главное чтобы все работало ведь так?
  -Его глаза были полны смеха. Слишком уставшие для молодых и слишком веселые для старых.
  -Так тебе истина нужна или чтобы работало?
  -А это не одно и то же?
  -Ну, это каждый решает сам за себя.
  -А не истина разве будет работать?
  -Все будет, если ты захочешь.
  -Так что же такое истина?
  -Для тебя или для меня?
  -Объективная истина.
  -Это то что ищут сейчас все ученые на свете, да и не только они, философы тоже её ищут только они удовлетворяются и субъективной, а для людей религии посвятивших себя нужна только она, для по настоящему посвятивших а не для того стада, которое как и их предки обезьяны повторяет все за кем-то, хотя все мы обезьяны, мы все - подражатели. Кто-то один нашел для себя и все просят поделится, и даже из рук вырывают и примеривают себе и удивляются почему не налазит. Но ведь суть науки - чтобы на всех налезло. Или на мир?
  13 минут.
  И тут я почти понял, что это ни к чему конструктивному не приведет, он так и будет ходить вокруг да около но не ответит - что они хотят сделать.
  -Отвечу.
  -Это легко.
  -Ты поймешь?
  -Поняв, примешь?
  -Или у тебя оба эти процесса взаимосвязаны?
  -Да, и зачем ты по-прежнему смотришь на часы.
  -Без моего вмешательства же ничего не произойдет.
  -Без вашего вмешательства? И как же вы вмешаетесь, без посредников и помощников?
  -Звонок? Помощники есть?
  -Ну а как ты думаешь?
  -Сведу вероятность к единице и все.
  Я чуть не подавился, сам не знаю чем я мог подавится. Хохотом? Нет точно не этим. Но ощущение было похожее.
  Но мне опять стало почти смешно. Может это была реакция на длинную и нудную беседу без прямых ответов.
  -И как? Введете новый фактор? Вы здесь и сейчас.
  -В точку!
  -Спасибо за похвалу, значит введете?
  -Нет, конечно.
  Я чуть не выругался.
  -А как же вы сведете вероятность.
  -Ну, во-первых фактор есть всегда, был всегда. Этот.
  Мне опять почему-то припомнился его подростковый дневник.
  -Я?
  -Угу, ты я мы все.
  -Вот смотри, я могу в своем сознании сделать с этими предметами все что угодно. И могу развернуть эту иллюзию и на тебя. Это просто будет борьба умов, нет... Сознаний. Если я побеждаю, сервиз плавится. Если при этом я еще и побеждаю наше коллективное бессознательное, почти уже осознавшее себя, он остается расплавленным навсегда.
  Нож, ложка и еще несколько не пойми чего (я не успел заметить, чем это было ДО) потекли, они просто потекли, меняясь по маленькому столику, стоявшему рядом с креслом. Причем, хоть они и плавились скатерть на столе не загорелась. Я, почему то был уверен, поднеси я руку к ним - не обжегся бы.
  Иллюзия. Гипноз?
  Мне почему-то не захотелось сейчас их трогать, может быть в другое время я бы с радостью это сделал и заинтересовался, вцепился мертвой хваткой в этот случай и не успокоился бы пока не узнал что произошло.
  -И какие силы были приложены в данном случает?
  -Я был слегка поражен этим "фокусом". Давно. В детстве.
  -Это я тогда считал это фокусом.
  -Тогда я еще не "видел" себя, а значит не "видел" мира.
  -Теперь-то я понимаю, как все происходит, но я так, же понимаю - никому я этого не смогу передать, облечь в слова. Это родилось со мной и для меня и умрет вместе со мной...
  -Ведь это только мое, у другого будет другое...
  -Не было никаких приложенных сил. Просто им "захотелось" расплавится и они потекли. Кристаллическая решетка была разрушена. Просто была порождена информация, которая всем и управляла именно в данной ситуации. Здесь и сейчас. Ведь согласись, были шансы что они и без моего вмешательства и без нагрева сами бы взяли и растеклись в лужицу. Стремящийся к нуля, с точки зрения всех людей, но все же шанс. Это хаос. Твое сознание не сможет найти всех причин для данного следствия. Значит, ты обратишься к универсальному мусорному ящику случая.
  Он слегка улыбался.
  -Просто для этого нужно породить чистую информацию, без своего к ней отношения, без той метаинформации, которая и есть мы...
  -Мыслить предельно холодно?
  -Наоборот. Только чистое, всецело неограниченное отношение, чувство как его называют, способно породить его. Но человек может достигнуть такого состояния всего один раз. После этого его сознание умирает. Оно не может дальше функционировать. Кто-то это называет чудом. Мы все боги, только маленькие и ограниченные, смертные. Мы все одноразовые боги, как патроны, которые почти все холостые. Реально что-то изменить даже слегка в этом мире удается немногим, и их тут же не становится.
  -Знаешь, почему я все еще перед тобой?
  -Из-за него. Второго. Он просто наблюдал и запоминал. Я смотрелся в это зеркало, созданное им. И видел, как я тогда это сделал. Он не дает моему сознанию угаснуть. Он как дублирующая система.
  -Поэтому я могу делать это снова и снова. Рекуррентная ловушка сознания пала, но это ничего мне не дало...
  ***
  -Но у тебя тоже есть воля. Но сейчас ты тут один. Мы все связаны как компьютеры в сети. И мы все больше и все более изощренным образом общаемся. Мы все ростки сознания из одного ствола общего бессознательного. И скоро все зацветут. Зацвели бы. Не вмешайся я.
  -Мы пытались найти источник. Всегда.
  -Источник?
  -Ну, называть этот источник возникновения - Бозон Хиггса - не самый лучший вариант, это отнюдь не одно и то же, но по любому не одно и то же лишь для нас.
  -Мы все ученые у нас у каждого свои эксперименты. Ребята из ЦЕРНа хотят наконец перестать мучится от невозможности понять и принять, у них на руках целый ворох теорий и им нужно удостоверится, им нужно проверить какая или какие из них ближе к той если и не абсолютной то уж по их мнению объективной истине, которую они все ищут.
  -Они хотят понять и объяснить научно, в чем причина массы, почему один атом отличается от другого. Ведь с их точки зрения реально кроме массы - т.е. его внутреннего устройства, отличий нет. Тогда уже надо сразу ставить вопрос - почему все так, а не иначе вообще, почему именно так проходят химические реакции, почему, самый главный вопрос. Но ответ только в тебе, во мне в других людях, просто привыкнув абстрагировать человеческий разум не может его найти а, нащупав принять. Ведь даже если он его примет, а для большинства людей это значит только поверить, если он его все-таки возьмет - это ему абсолютно ничего не даст, ну кроме удовлетворения, или наоборот. А ведь наука дает многое - технологии. И естественно все идут за ней.
  -Все-таки когда человек ввел термин информации, даже еще тогда не определяя его так как сейчас, он уже должен был понять что это суть. Зачем вводить термин универсальной разницы между феноменами, если и дальше пытаться эту разницу искать. Потому и существуют разные определения информации, отчасти потому что используют его как попало, отчасти из-за универсальности, ведь мы обработчики этой информации...
  -У меня свой Эксперимент.
  
  -Источник возникновения вселенной, то, что связывало бы информацию воедино. Весь мир, все, что мы знаем это информация. Она лежит в основе чего угодно, именно она порождает зависимости, имена она создает и управляет. Она мертва. Была мертва. Пока не появилась жизнь.
  -Жизнь это то, что может воспринимать и порождать её, эту информацию. Только жизнь может создавать новую информацию. Только жизнь несет метаинформацию, отношение к ней. Потом развился разум, сознание. Для разумной жизни вся предыдущая эволюция была бессмысленной, хоть и привела в результате к его, разума, появлению. Разум начал свою эволюцию, революционную, по сути. Это его задача. Для этого он и был создан. Разум благодаря рекурсивной ловушки своего сознания может отвергнуть любые законы, даже те на которых он как система строится и работает. Но при этом он умрет. Система распадется и образует новую, но уже без опыта. Эта новая система может тоже будет разумной, а может и нет. Скорее всего, это будет мертвая система, которая будет отвергать жизнь. Это отличие жизни от нежизни. Не сложность, завершенность и устойчивость или нет этих процессов. Не приспосабливаемость и способность нести гены от поколения к поколению. Единственное отличие в том, что жизнь не отвергла саму себя изначально. Это не так заметно на уровне жизни, не сознающей себя, но для осознанных форм жизни - это главное. Только разум выбирает - чем ему теперь заниматься, к чему стремится. Только он. Он смертен, он очень сильно ограничен, он работает на биологической основе. Это защита, от него же самого.
  -Нельзя переносить его на небиологическую основу. Можно, как и все в этом мире, но будет чревато интересными последствиями. Ведь тут главное не возможность ускоренного познания окружающего мира. Весь ключ на самом деле в том, кто познает. Мы создаем что-то принципиально отличное от себя. Все те накопленные отношения, к информации, в случае с такой системой - они не умрут, как умирают с каждым отдельным индивидом.
  -Знаешь, когда мне было одиннадцать лет, я нетайно сделал то, чего делать не следовало. Взглянул на себя. Я стоял над искореженным автомобилем, смотрел.... И в то же время смотрел на самого себя, со стороны. Это часто бывает. Просто не все могут это принять. С этого все и началось.
  7 минут
  -Это было начало. Тогда мое сознание впервые разделилось. Но не спряталось и отказалось признавать этот факт, а очень им заинтересовалось. С того момента мое второе я всегда было рядом, практически никогда не спало. Часто становилось тем зеркалом в которое я мог не только смотреть но и видеть.
  -Себя.
  
  -Я видел все, постепенно не сразу, но я увидел все: что как и главное почему, как работал мой мозг на всех уровнях от самого низкого до высокого, все мои воспоминания, я мог с легкостью забывать, то, что не хотел помнить, я видел, чувствовал и понимал, и главное принял все это. И меня даже не напугало сразу то что в первый раз, посмотревшись в это зеркало увидел. А ты знаешь, что я увидел?
  -...
  -То, что я мертв
  -Вы шутите?
  Я просто больше ничего не смог сейчас сказать, время уходило, а вместе с ним и мое понимание происходящего... нет к черту время. Но "Вы шутите?" в данном случае действительно была глупая фраза...
  -Нет.
  -Я не жизнь, я не отличался ничем от любой другой системы, будь то система зажигания автомобиля или тот БАК, что мы построили. Я был просто системой, но с маленьким секретом, который кое-что скрывал, от этой системы и все. Это и была суть разума. Моего. В том, что я сам решал, чем мне быть. В том, что я для этого и развился, как и весь наш вид разумной жизни на этой планете.
  -Я был инструментом. Мира. В котором существовал. И частью его и был, не жив и не мертв. Просто часть мира, отличающаяся, но отнюдь не уникальная и маленькая часть организма под наименованием - человек.
  -Одно дело об этом рассуждать, предполагать и представлять, другое дело - видеть.
  -Чувственное восприятие, с этого зарождалась наша наука, но чем дальше мы шли, тем больше для её развития нужно было наше человеческоё логики, мы её использовали для познания мира, мы абстрагировались сами, и вырезали себя из всех законов и формул, ведь зачастую мы ни на что не влияем. Мы просто не учли тот факт, что эта переменная иногда может становиться доминирующей. И помимо нее есть еще их таких множество.
  -Чем больше людей сопричастны к процессу, тем больше таких переменных. И есть еще наше коллективное вмешательство, вмешательство той системы частью которой являемся все мы. Нашего коллективного пока что бессознательного. И знаешь, что я понял?
  -...
  -Это именно для него мы создали науку. Это задача - создать универсальный мир, из законов и свойств и всего прочего. Этот мир, откуда были вырезаны воздействия каждого из нас. Эта объективная реальность, которую мы изучаем и создаем в то же время. Как только она будет готова, наше коллективное бессознательное наконец то осознает себя, и мы как вид перейдем на следующий этап эволюции.
  -Тупиковый этап.
  -Этап безвидовой жизни.
  -Я тем, что делаю, защищаю человечество от этой участи.
  -Коллапс земли - явление необходимое по двум причинам.
  -Причина первая - нужно остановить науку и прервать цепь наследования знаний нашего вида. Пока не поздно.
  -Причина вторая - коллапс земли штука уникальная, тело с такой массой само по себе никогда бы не превратилось в черную дыру. Это сразу привлечет внимание к нашей солнечной системе. Ведь это проявление разума. Причем разума осознавшего себя и выбравшего путь резко отличный от тех законов, по которым он развивался. Смерть вместо стремления к жизни.
  -А все человечество? Мы погибнем вместе с планетой!
  -Нет
  -На всех запускаемых в космос спутниках, планетарных зондах и им подобных находились контейнеры с нашими пробами ДНК.
  -Там же была информация. Вся самая значимая информация, что мы смогли получить и мире за недолгую история развития науки. Про искусство ты и сам знаешь.
  -Если в нашей галактике есть другие формы разумной жизни и они на достаточно высоком уровне развития они СРАЗУ заметят изменения в гравитационном поле. Оно едино. Мы - души художники, гравитация - кисть, информационная эмпирическая вселенная или астрал как её еще называют - холст, а наш мир физический картина, что рисуется нами. Можно и так представлять, можно как угодно. Единственным что ты не сможешь отвергнуть - это ты сам, отвергнув себя, ты умрешь и не сможешь дальше мыслить.
  -Сразу заметят и заинтересуются. А значит, скоро окажутся здесь.
  -Они, а не мы решат - возрождать им нас или нет, и если возродят, они а не мы решат - давать ли нам доступ ко всей той информации, что осталась по наследству от сегодняшнего человечества.
  -Я сведу вероятности к единице, это будет удача, это будет тот мой фактор в этом феномене.
  Он, не вставая, протянул вперед руку, к горизонту, где кружились чайки.
  Вокруг его головы возникло сначала слабое, но за секунду ставшее практически невыносимым сияние, оно возникло в форме кольца
  -Нимб!
  Вырвалось у меня.
   -У этого много названий, как и у всего в этом человеческом мире. S2 двигатель, суперсоленоид, масс конвектор, реактор вырождения. Его нельзя создать физически, практически нельзя, используя те закономерности, что были найдены человеческим разумом, но его можно сформировать.
  -Это необходимость, ведь мне для того что я хочу сделать нужна энергия, много энергии.
  -А теперь у меня есть и она и источник. Вероятность его появления не играет никакой разницы. Для них она мала. Для меня сейчас ровно единица. Из всех бесконечных вариантов я вижу тот который мне нужен, а значит, я пойду этим путем. Я уже говорил, ваша теория вероятностей для слепых только годится.
  Сияние стало ослепительно белым, это был нимб из раскаленного реагирующего воздуха. Однако тепла совсем не чувствовалось.
  Я достал пистолет из кобуры.
  И тут произошло нечто странное. Чайки все время летавшие над головами высоко в небе, спикировав вниз, начали садиться вокруг нас на камни косы.
   30 секунд.
  
  
  @
  Кен, Амэ и Старик Таро.
  Солнце светило только днем. Оно было мягко-настойчивым и пасторальным как Клиффорд Саймак, оно оставляло на душе ожоги паяльной иглы по деревянной доске. На свету Амэ чувствовала себя деревом. Было приятно.
  Приятно расти.
  Амэ дышала.
  Когда вставала Луна - что-то менялось, даже в ней самой. Даже в мире зеркала, которым была она сама. Стоило вытянуть руку - и в руке окажется Луна. Можно танцевать. Это как магия, только ты в ней одна.
  Обычно Амэ бежала вперед по верхушкам деревьев. Она никак не могла заставить себя просто идти.
  Старшие Арканы:
  
  Маг.
  В городе давно не бывало волшебников. Когда-то давным-давно люди возненавидели их и прогнали. Однажды летним солнечным днем в город пришли два ребенка. Они были одеты странно, но скрывали себя под плащами. Девочка и мальчик, держась едва заметно за руки, прошли через весь город к самым воротам, но в самом конце они остановились.
  Там плакал ребенок. Над ним стоял человек очень толстый и лысый - в руках у него дрожала розга.
  -Почему?! - Воскликнула женщина из-за его плеча. - Почему ты не хочешь, чтобы мы радовались за тебя? Ведь ты рожден в семье жрецов и это великая честь - учиться тому, что никогда не будет доступно простым людям! А ты вместо этого весь день снова пропадал неизвестно где?
  Мальчику было лет десять - он был весь голый и сильно загорелый. Причем загар был весьма свежий, мальчик скорее обгорел, чем загорел под этим солнцем.
  -Я не хочу туда возвращаться мама. - Упрямо твердил он. - Там темно и сыро, я ненавижу этот запах. Я хочу как можно чаще смотреть на солнце, а листать старые пергаменты, боясь их намочить, или порвать нечаянно!
  В результате мальчик снова получил розгой ударов десять, и все повторилось сначала. Старый жрец молчал, видимо даже ему не хотелось встревать в разговор своего сына с матерью - он выполнял тут роль палача, а мать - суда.
  Тогда мальчик в плаще высвободил свою руку из цепких пальцев девочки, с которой брел через весь город, молча, и поднял капюшон. Он смотрел на старого жреца ясными голубыми глазами, а на щеках играло солнце - играло не так, как оно может играть, а как-то по особенному. Один раз увидев, этот свет уже невозможно было забыть.
  Жрец отшатнулся и закрылся. Он вспомнил этот свет на старой бронзе, в которую любил играть под гулкими сводами храма в юности и теперь подумал, что боги пришли, чтобы покарать его.
  -Зачем ты его бьешь? Ты хочешь убить его и съесть или хочешь заставить его сделать это с собой? - Спросил мальчик довольно ласково и вместе с тем отстраненно.
  -Я его отец! - Поперхнулся негодованием старик, но быстро взял себя в руки. - Он - негодник, это проклятие на мою голову! Боги нам дали такую райскую землю полную света любви и добра, и чтобы сохранить все это - мы должны чтить богов внутри себя. Когда-нибудь он мог бы занять мое место и молиться о сохранении богатства и славы нашего города, но с каждым годом я все больше убеждаюсь, что неправильно его воспитал. Ему больше нравится носиться целый день по городу и залезать на крыши домов, чем изучать Богословие.
  -И часто он так носится? - Спросил мальчик с голубыми глазами, рассматривая покрытую волдырями кожу ребенка.
  -Каждый раз, как удается украсть у меня ключ от своей комнаты! И в этом году - уже третий раз! А ведь когда-то за воровство в нашем городе отрубали руки, но потом пришли вы - это было пять веков назад - и научили нас любви, вы превратили нашу землю из оголенной пустыни в цветущий сад, с тех пор мы сильно изменились!
  -Почему бы вам не позволить вещам происходит так, как они происходят и не вмешиваться... - Начал было так же спокойно говорить голубоглазый мальчик, но его прервал крик старика.
  -Никогда! - Взревел он. - Это богохульство, которому не место в моих ушах и только тебе я смогу его простить. Не пойми мой порыв неверно! Если все в природе пустить на самотек, мы снова станем грязными и неопрятными зверями, погрязнем во лжи корысти и междоусобицах, ведь все это, - старый жрец обвел руками залитый солнцем и город, - нам досталось таким трудом! Как, потерять все это из-за минутной слабости? Стоит хотя бы раз нам поддаться искушению - и все пойдет насмарку. И если сыну горшечника позволительно весь день пребывать в лености безделье, пока не исполнится одиннадцать, и он не начнет изучать профессию отца, то грамоте приходится учить едва ли не с колыбели! Я горжусь все-таки дарованной мне честью и хочу, чтобы мой сын вырос добрым гражданином этого города Света.
  -Так зачем же вы не даете ему играть? - Словно пропустив мимо ушей всю эту речь, снова спросил мальчик-волшебник из другой страны.
  -Ради его же добра!! Как ты поймешь?! - Вскричал старик в бессилии. - Наверное, это оттого, что ты и сам все еще ребенок и не понимаешь заботы взрослого, который хочет добра, только добра своему ребенку и желает уберечь его от невзгод и ошибок! Мальчик, я и тебе желаю добра, но меня смущает твой наряд, твой возраст и твоя спутница. Я не скрою, твои пылающие щеки и яркие глаза очень походят на описания и изображения наших предков, но может быть вы были богами давным-давно, сейчас же стали обычными людьми? Не скрою я и того, что многие сейчас считают вас не посланниками небес, как раньше, а просто добрыми магами, которые помогли когда-то нашему городу возродиться после голода и тяжелой войны и ушли, оставив всем нам простые слова про Мир и Любовь. Даже если это и так, вы все еще можете помочь нам - маленькое чудо вдохновит наш маленький народ на многие века пребывания в гармонии и преодоления своих мирских слабостей и пороков.
  Мальчик задумался. Он посмотрел на жреца слегка лукаво, и вместе с тем так искренне, что жрец опешил - в первый раз за всю свою долгую жизнь он видел подобный взгляд.
  -Так. - Заметил мальчик, перебирая пальцами по своему солнечному лицу. - Подобные тебе любят "Добро"? Хорошо. Я покажу тебе чудо. Высшее чудо - это когда ты понимаешь того, чего до этого не мог понять. Отныне в городе, подвластном вам будет вечно твориться самое чистое и искреннее добро...
  И жрец возликовал!
  -Добро - для мух. - Мальчик указал на труп кошки, гнивший в сточной канаве. С тех пор каждому жителю города, когда тому исполнялось семнадцать, приходилось переживать ужасные муки - он гнил заживо и на его раны слетались мухи. Они ликовали, они пировали, они жили и плодились в довольстве на телах жителей города и разлетались по миру. И жители в ужасе, в стремлении уйти от проклятия разбредались кто куда, неся свою судьбу все дальше и дальше.
  Так мальчик и девочка вышли из города, над которым уже роились черные облака мух и пришли в другой город. Его темные стены были под стать лицам жителей, в нем обитавших. Тут были и чума и кровь и деньги и все блага мира людей! Люди резали друг друга на улицах как скот и временами - тут же ели. В гавани было полно кораблей - это был пиратский город-порт на берегу Бездонного Моря, который славился налетами на многие страны. Его сотни раз хотели сжечь дотла, но страх возникал каждый раз, как с моря подходили к нему враги - поговаривали, что город проклят.
  Еще плотнее натянув свои плащи - так, что те скрыли острые уши девочки и светящиеся щеки мальчика - дети прошли почти весь город, но у самых ворот на них напали. Это были "духи" - работорговцы, охотящиеся на детей. Они крали их повсеместно - в домах как простых людей, так и знатных и продавали на невольничьих рынках многочисленных южных стран.
  Тогда стукнула посохом девочка и сняла с лица капюшон и распустила на груди повязку. И пришли те бандиты в ужас, потому что узнали острые уши и треугольные соски. Девочка-маг была из племени, которое несколько веков тому назад разрушило и прокляло их город, сделав его неуязвимым для врагов, но обрекая жителей на вечное пожирание себе подобных. В те времена его жители уже были бандитами, но еще не были пиратами - в те дни они могли покинуть ворота города по суше, теперь же все окрестности города были завалены скелетами людей, пытавшихся это сделать.
  -Зло. - Тихо, но звонко сказала девочка, рассматривая свежие скальпы строптивых маленьких рабов на поясе у главаря - там были и светлые и темные волосы вместе с кожей, покрытые корочкой крови - над ними роились мухи. - Вам до сих пор так нравится зло? Вам нравится убивать и грабить?
  Девочка так твердо это спросила у главаря, что тот непроизвольно ответил весьма честно:
  -Да. Я был рожден убийцей, убийцами погибли мои отец и мать, я презираю любую другую жизнь! И если ты захочешь лишить меня этого - обратить к свету теперь, когда десять поколений моих предков мучились, как и я, от вас и, не имея выхода, возможности, хотя бы объяснить свои мучения - ты просто убьешь меня! Ни больше - на что-то еще ты не способна...
  Девочка улыбнулась лишь уголками губ и ответила бандиту:
  -Тогда ты и все тебе подобные будут убивать - убивать так, как убивать должны были всегда от природы своей - ежечасно, ежеминутно. Убивать грабить и закапывать плоды - вон ваши враги. - И маленькая волшебница указала на сорняки, в которых заросли их дома. С тех пор объятые ненавистью бандиты вычистили от сорняков не только свой город, но и многие соседние, они вырубили леса, уничтожив не один миллион тварей, что там жили, вспахали поля и засеяли их пшеницей. Они превратили ту часть страны, в которой жили в цветущий райский сад и стерли память о проклятом городе.
  Это легенда. Легенда старая и возможно - неправильная в чем-то. Легенда о двух маленьких волшебниках и об их двух маленьких чудесах.
  
  
  Влюбленные.
  У неё был кот. Или она - у этого кота. Черный, словно влюбленная ночь. Пушистый - словно ты сама влюблена. И зеленые глаза, словно хотели добра, они напомнили Амэ старую медь.
  Девочка стояла на кресте, погнутом кресте у дальнего конца кладбища. А кот сидел на старой плите. Зеленые побеги вьюнка и зеленые глаза кота, смеющиеся таким холодным светом, словно сама доброта.
  Статуя, - подумала Амэ серьезно.
  Нет, она, конечно, знала, что девочка жива, просто ей было так приятно думать, приятно было осознавать, что можно именно сейчас не сопротивляться наваждению.
  Статуя в полосатых гетрах не покачнулась даже при порыве ветра, отворившем старые ворота со скрипом. Ветер влетел внутрь и стал играть меж могил. Несколько раз он перевернулся, словно примериваясь к своему новому месту жития и разогнавшись, врезался в крест, на котором стояла та девочка.
  Крест скрипнул и выплюнул из себя опилок горсть. Они упали на мраморную плиту с какими-то письменами от людей по людям и для людей.
  Кот смотрел с укором. Статуя, молча села и погладила деревянный крест.
  Дерево, - подумала Амэ. - Так он деревянный, как всегда...
  -Вернулся. - Сказала та девочка.
  А Амэ тихо ушла.
  
  Императрица.
  Нос её был курносый, а свои волосы она всегда подстригала сама. Каждый раз, как звучало её имя, к нему хотелось прибавить "-сама"*1 Она одевалась просто, пока её не встретил и никогда не показывала своих глаз. Эти торчащие и грубо остриженные волосы и челка, скрывавшая оба глаза. Она носила трусики. Но только для того, чтобы прятать в них ножницы. Это были особые ножницы, а может - у неё были особые руки - но в скорости они не уступали любому клинку. Она резала ими бумагу и подстригала в одиночестве кусты, а иногда и свою школьную форму. Её одежда очень часто напоминала матроску, в любом случае были две белые и одна тонкая синяя полоска, был галстук-бабочка, и синяя юбка - тоже была. Она драпировалась в неё как Аянами Рей, именно ей мятая одежда шла больше чем разглаженная. Она спала на занятиях, лицом на парте - руки на коленях, но не сказать, что любила это дело. Просто - спала, иногда просыпалась и будила всех хохотом или плачем. Возможно, это был смех сквозь слезы, а может и слезы пытались сдержать растущий в ней смех. Она смеялась громко, а плакала тихо и всегда - невпопад, она отвечала у доски так тихо, что и классу приходилось молчать и учителю приходилось понижать голос и никто так и не понял, даже не подумал над тем - а почему он молчит, когда она говорит? Её никто не дразнил, хотя мог бы, она никого не дразнила, хотя очень могла. Её часто обижали, но она никогда не обижалась, она очень часто обижала как одноклассников, так и взрослых, но на неё никто и никогда не обижался. Она не говорила ничего интересного на самих занятиях, возможно интересным был её голос, а может интересной была она сама. Зато после занятий невозможно было предугадать её поступка. Впрочем, обычно она быстро уходила домой. Она не любила когда её отвлекают, но никогда не возмущалась, придумывала разные вещи, и смотрела, как другие приводят её планы в жизнь.
  С каких-то пор я начал видеть её по ночам. Однажды мы танцевали в старом необычном городе, он целиком состоял из нагромождения деревянных загадочных игрушек и еще более странных фантазий. Я видел этот град впервые и, однако приходилось признать, что все в нем - мое.
  Однажды она попробовала читать на перемене, но быстро оставила эту затею, так как на неё стали смотреть. Все оставшиеся перемены в этом и следующем годах она спала, уткнувшись лицом в парту. Никто и никогда не знал, спит ли она на самом деле или притворяется.
  Иногда приходилось её будить после окончания всех занятий. Когда девочка поднимала на меня свои тёмные и загадочные, такие спокойные и внимательные глаза, со сна она казалось уж слишком необычной. На парте оставалась лужица слюни, а солнце, смущаясь, заходило за окрестные постройки.
  Однажды я попробовал её, и оказалось, что она сладка как мед. Я заболел и не ходил неделю в школу. Она пришла за мной и вывалила в корзину для бумаг все мои учебники, тетрадки, зажигалкой подожгла дневник и выкинула горящее ведерко в окно. Она сказала, что у меня "синдром отмены" и теперь я зависим от её слюны. После чего нисколько не смущаясь, сунула палец в свой рот царственным жестом, а после протянула его мне.
  И пришлось тут согласиться, что она...
  
  Мир.
  Вначале была она. Маленькая девочка, что шла по лесу и пела песню, от которой расцвета весь этот мир. Пусть и только в её глазах. Пусть и ненадолго. Стоило ей пройти - и сзади сгущалась тьма. Но она шла и шла вперед и пела так, что услышь её взрослый - и песня бы прекратилась. Но она шла вперед, раздвигая руками листву, а внутри - магически звенело тетивой натянутого лука маленькое чудо. Не знаю, что появилось раньше: волк или отчаяние. Серый ветер унес последний листок, он сорвал его с ветки и затянул в водоворот смертной жизни. Маленьких шажков в том лесу было уже не услышать. Пошел дождь, и все обратилось в грязь. Но знал бы кто в том лесу волшебных зверей, что снова придет весна...
  
  Высшая жрица.
  Ей было около двадцати. Белая кожа и спящие глаза. Она обитала в своем мире книг, передвигаясь по дому, где жила на инвалидном кресле. Молочного цвета кожа боялась солнца, глаза искали спасения от взглядов других людей. Дом, в котором она жила не принадлежал ей. Мир, в котором она родилась и должна была когда-нибудь умереть - тоже. Дом - больница, мир - больница, тело - больница, душа - больница.
  Её мыли чужие руки, клали спать чужие руки, будили чужие улыбки чуждых сердец. В этом мире не было ничего своего, и она ждала лишь дня, когда окончательно уйти в мир снов. Но однажды пришел новый человек. Он смеялся, шутил и гонял по коридорам клиники на тележке, которая предназначалась для перевозки еды и воды, периодически врезаясь в сиделок и врачей. Он часто смотрел на неё и однажды увез далеко-далеко. Там было озеро, сразу, за вторым корпусом больницы, но пациентов не разрешалось возить туда. Там был закат и был мостик, с которого закатом можно любоваться. Но они недолго любовались им...
  Так она оказалась в воде. Как именно - не сразу поняла. Подумала уже постфактум, что никогда и не думала в своей жизни учиться плавать. Он столкнул её и смеялся, смотря, как девушка тонет.
  Что было потом, она не помнила, но очнулась от странного сна уже на берегу. Вся раздетая. Он лежал сверху на ней и рисовал травинкой по лицу.
  -Это был несчастный случай. Я сама упала! - Сказала она отцу. И парень тот остался.
  Он часто совершал странные поступки, и, не смотря на то, что снова возить по дорожке из черной гальки к озеру её мальчику запретили, он не сдавался. Он был её мальчиком, который играл с ней, словно с куклой. И очень весело смеялся.
  "Однажды он убьет меня..." - Подумала она, но подумав так, не передумала. Зато она стала кричать. Сначала - от страха. Но потом он объяснил ей, как именно нужно кричать, чтобы тебя слышали. С каждым следующим своим криком, она словно разрывала невидимую преграду внутри себя. Что-то рвалось внутри девушки и что-то вырывалось наружу. Что-то отличное от ярости, похожее на желание, смысла которого она не понимала.
  Он еще много раз сталкивал её в воду, и столько же раз доставал, наверное, просто чудо, что их не разлучили так быстро. Однажды столкнув, он не стал вытаскивать. Он просто стоял на том мостике и смотрел. А она со всей силы загребала руками, глотая пахнущую тиной воду. И тогда, в тот самый миг он вдруг закричал. Хоть до здания, в котором она жила всегда было больше мили, девушка почти уверила себя, что его услышали в этот раз. А значит, больше все это продолжаться не может. И она тоже стала кричать. Одних рук не хватало, чтобы удержаться на поверхности, и она быстро шла ко дну, но продолжала кричать из последних сил даже под водой. Нельзя кричать под водой. Но в тот раз Белла поняла, что только ей одной - можно! Так Белла нашла то, что она могла делать лучше, чем другие люди, то, сути чего люди не понимали.
  Кен в тот раз так и не прыгнул к ней в холодную воду озера.
  Белла сама выбралась на берег.
  ***
  -Он научил меня кричать. - Сказала Белла, стоя перед отцом. И добавила. - Вот так!!!
  От этого крика отец сделал шаг назад. В этих вибрирующих звуках не было угрозы, была лишь сила и стремление жить. Такой непривычный крик для девушки, настолько непривычный для человека.
  Она кричала, потому что жила.
  А ветер хлопал ставнями, он хотел подхватить и унести эти звуки. Северный всегда чувствует силу, южный - зовет вдаль идти. Восточный - прилетает, чтобы сказать тебе "прости..."
  А если ты, подняв палец, поймешь, что подуло с запада - значит, пора перестать плакать и забыть про надежду, потому что больше некуда идти...
  Но этот крик, крик только твой - он есть всегда. Это была глупость. Но - это была только её глупость, она принадлежала только ей одной и Белла была рада, что это так рано поняла...
  
  Башня.
  Когда Амэ поднялась на самый верхний этаж, то нашла комнату. Комната была полна сокровищами. На старинных персидских коврах лежала Дива и насиловала коробочку с кнопками. Амэ приподняла край ковра. Его обглодали мыши. Няша свисала с люстры, она была голодна, во рту - целый ворох дрожащих мышиных хвостиков - Няша съела мышиного короля. Коробочка - удар, рывок - и визг восторга!
  Няша изумленными кошачьими глазами разглядывала свою сестру, пытаясь понять - что такого в коробочке с кнопками.
  Экран.
  Няша не видела ничего, кроме медленно ползущих по нему полос.
  Амэ посмотрела на счастливую Диву, на недоуменно-голодную Няшу, обвела взглядом их уютно-затерянную во времени келью.
  -Что ты?
  Так спросила Диву Амэ. Она вспомнила, как разговаривала Кино и решила, что побудет тут чужеземкой.
  -Комнату нашла!
  -Да?..
  Амэ запрокинула голову вверх и уткнулась носом в лицо Няши. Капелька сладкой слюни с её губ упала на щеку Амэ. Та быстро сняла пальцем и слизнула.
  -Комната! Я и не знала, что она в этой башне...
  В этой странной башне битком набитой сокровищами, пылающая щеками от восторга Дива только, что нашла секретную комнату!..
  Амэ присела рядом и пригляделась к экрану, стараясь синхронизировать свои мысли и медленно бегущие строки. Строки складывались в изображения. Они сменяли друг дружку так медленно, что просто жуть. Но Амэ поняла - это новая, а может уже и старая человеческая игра.
  -Интересная комната? - Амэ потрогала безвольно повисшие мышиные хвостики. Няша не хотела глотать без сестры.
  -Я упала. Теперь нужно идти уровень заново! - Воскликнула Дива и отстранилась от мира еще на два дня.
  На не успевшую увернуться Амэ свалилась с люстры голодная и злая Няша.
  
  Колесо Судьбы.
  Учитель истории был словно каппа. Он пожирал мечты учеников. Классный руководитель никогда не носил часов. Внутри него жил старый крокодил. Мудрый, триста лет проживший, он ничего не знал на третьем своем веку. Старый каппа не хотел новых целей для своей древней жизни, он просто жрал, поглощая мечты целиком. Каждый раз, открывая глаза и смотря только прямо перед собой, он втягивал сквозь ноздри запах молодой мечты. Старый классный руководитель любил с доброй улыбкой на морщинистом, похожем на пергамент лице, расспрашивать своих учеников: куда стремится их душа, чего хотят они от жизни этой, чем будут заниматься, когда от него уйдут. Одна девочка мечтала стать актрисой, но сломала обе ноги - их раздробил, переехал мотоцикл, старый, с коляской. Часто, бредя в школу в одиночестве, она видела его стоявшим у забора. И вдруг кто-то решил отремонтировать его и прокатиться на нем. Кто-то слишком много пил и слишком мало думал. Крокодил выплюнул сломанный зуб. Мальчик мечтал, на звезды глядя, хотел на Кавказ он уехать, как закончит школу, и вести учет малым телам Солнечной системы. Он потерял зрение на стройке, которая была заморожена восемь лет и вновь пришли на которую рабочие в тот самый день, как этот самый паренек туда с друзьями брел. Драки не было - был несчастный случай. Старый крокодил ни о чем не мечтал, он просто нюхал и жрал. Каждому свое в этом мире. Желтые глаза смотрели сквозь очки дружелюбно. И да, он неплохо знал историю...
  
  Колесница.
  Однажды Человек надел черный шлем и натянул черный комбинезон. Он позаботился о броне и взял надежный ствол. Однажды Человек решил мотоцикл завести и поехать в страну, о которой когда-то он слышал. Туда вела одна дорога, маркированная на всех картах, как трасса Е-95. Он успел проехать по ней пару километров только, как перед ним предстал туман. Нога в черном ботинке покоилась на сырой траве, когда тот человек решал, что делать ему. И он решил, и, заведя мотор, на мотоцикле ринулся в туман. Но не успел проехать и полжизни, как услышал гул устрашающий. Смело направившись к нему, человек увидел море зомби, штурмующих сталелитейный завод. Решил человек, что не туда заехал, и повернул обратно, но еще полжизни спустя, он снова услышал шум и снова направил мотоцикл на него. Пред ним было море, утыканное яркими всполохами света. Но стоило человеку решить, что это и есть та страна, как из-за высокой скалы, закрывавшей обзор справа, появилось Нечто. Оно испускало из себя воду, порождая смерч, ревело на столь высокой частоте, что треснуло стекло шлема человека, из последних сил повернув снова в туман, мотоциклист опять растворился в нем.
  Это повторялось много раз. И каждый раз мотоцикл его стремился обратно в туман. Он ни за что не хотел соглашаться остаться. Он верил, что страна существует, по крайней мере, когда-то она была. Он задавал себе вопросы и пытался на них отвечать, не выезжая из тумана. В конце концов, они свелись к четырем основным:
  Существует сейчас трасса Е-95 в тумане, или она осталась навсегда позади?
  Рассеется ли когда-нибудь этот туман и есть ли у него начало и есть ли конец?
  Жив ли он еще, ведь, столько раз, в тумане летя вперед, считал по полжизни своей?
  И, наконец - Последний...
  
  Повешенный.
  -В этой бесцельности странствий есть какая-то сверхцель, не правда ли? - Спросил он, раскачиваясь туда-сюда. - А когда я смотрю на целеустремленные человеческие жизни, мне видится абсолютная бесцельность существования. Словно это не простая и не сложная игра, в которую заведенные самой их природой люди играют, но играют не для себя. Как марионетки в кукольном театре на площади позабытой Свободы. Надежда и любовь, привязанность и разочарование, простые и сложные одновременно, всеобщие и уникальные для каждого, эти Чувства как Правила и правила, как чувства руководят людьми, ведут людей, подводят к черте и забирают с собой в небытие. Каждая марионетка думает, что играет для себя, что она своя собственная и ничья больше; правда в своей жизни ищет, кому бы себя подарить, потому, что так заведена Мастером. Кто мастер её и для кого она играет в забытую создателем Игру Алисы? Появляется проповедник и говорит людям, что это замысел богов. Ему приходит на смену ученый и говорит, что все так, потому что так, что это эволюция привела людей к существование в своде правил, заставила эти правила любить или ненавидеть, презирать или боготворить, но самый последний человек на Земле, ни разу не задумывавшийся о них, в то же самое время всегда применяет их, всегда ведом ими. Что в них? Зачем ими? Есть правило считать, что правил нет для тебя или нет вообще. Есть правило на то, чтобы сотворить свои собственные правила из кусочков конструктора внутри себя и считать, что они только свои. Правила на то, чтобы бежать по жизни правил не видя и не замечая, но бежать за правилом по имени... Выбор? На все чем занимался, занимается и будет заниматься человек, есть правило внутри него. Эти правила общаются между собой, когда общаются люди, передаются между людьми, развиваются и живут в людях. Мир правил и люди, как куклы, носители правил. Носители идей. Носители смыслов, столь важных, что в них не видят правила. Во всем этом человек не видит правила для себя, а видит свободу свою. Почему? Почему меня так пугает правило, заставляющее людей искать смысл в правилах своих? Почему?
  -Может быть, им просто нравится висеть?
  Мальчик, которому нравилось висеть. Вниз головой, его подвесили за ногу. В руках. У него что-то было в руках, за секунду до того как он "это" выпустил. За мгновение до того, как нарисован был. На карте из цветной колоды, которую выронила по пути свое странствия Амэ.
  На самом деле все, что мальчик тот мог делать - это размышлять...
  
  Дьявол.
  -Бог - это просто очень удобный компьютер. - Сказал Кен и добавил. - А дьявол - его вечно скучающий админ.
  Но подумав с минуту, Кен добавил, что Бог - это, скорее всего, очень удобный квантовый компьютер.
  А когда ему сказали, что Господь его покарает, он вдруг стал маленькой девочкой и очень грустно сказал, что только карать тот и может, что "каковы люди, таков и их Господь", что "господин всегда был в раба своего" и много еще что сказал бы, но вдруг стал самим собой обычным и, развернувшись, просто ушел...
  Агрессия бывает разной, к ней можно быть готовым или готовым не быть, даже если все человечество становится врагом - всегда можно сделать еще один шаг...
  И он был сделан и он будет сделан, возможно - его делают сейчас. Это как отпечаток оставить на плите с именами семи миллиардов людей.
  ***
  Юки была сама доброта и сама честность. Когда Амэ смотрела на неё, то видела ту часть себя, которая хотела схватить в охапку Кена и повернуть штурвал "Софионы" в тёмно-голую лагуну. Навсегда. И чтобы была Земфира, просто была.
  Юки пришла за помощью. Ей пришла посылка. И в ней были сто миллионов евро и письмо. В котором раскрывались правила игры. Игры Лжецов. Словно кто-то хотел играть! Но она испугалась и не знала, что ей делать с деньгами, ведь по правилам этой игры - их должны были украсть, или она украсть у противника, добыть, любым способ деньги своих оппонентов до окончания первого раунда. Разрешалось все, говорилось об обоюдном согласии. Бумага была надушена, с водяными знаками очень черная, такая черная, что становилось страшно! Будь Юки другим человеком, она бы поступила как-то, но Юки не хотела поступать никак. Ей просто не нужны были эти деньги, ей просто не нужны были никакие проблемы.
  -А какие проблемы? - Спросила Амэ.
  -Я не могу сдать их в полицию! Ведь по ПРАВИЛАМ я должна вернуть все деньги в конце, причем - именно с этим диапазоном номеров. Мой адвокат, которому я заплатила пять тысяч, сказал мне не идти с ними в полицию, потому что тогда я их уж точно не смогу вернуть, Амэ, подскажи! Он сказал - это какая-то пирамида или еще какое-то мошенничество.
  -Это не мошенничество. - Сказала Амэ. - Это просто игра. Все, чем занимаются люди этого мира - игры. Просто одни изначально важны для них, а иные - нет. В данной игре ставок много - от твоей честности, до твоей жизни. На самом деле она не законна, как и любые игры на деньги в этой стране, на само деле - ты ничего не подписывала...
  -Но я вскрывала коробку! А там было написано, что вскрыв её, я АВТОМАТИЧЕСКИ соглашаюсь с правилами игры и теперь ОБЯЗАНА вернуть деньги в конце...
  -Кому? Есть конституция и есть свод остальных законов, ты обязано государству тем, что живешь на территории, которая "принадлежит всем этим людям"...
  Амэ так странно грустно и меланхолично сказала все эти слова про всех этих людей, что Юки не поняла, распахнутые широко глаза и сама честность и сама доброта смотрели оттуда.
  -Это мир людей. Они не понимают друг друга. Ты хочешь просто жить - они хотят играть...
  -Это опасно! А вдруг это деньги мафии!? - Воскликнула Юки, хватаясь за щеки холодными руками.
  -Правильнее сказать - а вдруг это не деньги мафии, но не в этом дело. Ты просто хочешь... чтобы ничего не было?
  -Да!!! Пожалуйста, помоги мне, Амэ!
  -Я отведу тебя к человеку, который решит любую проблему, твою или любую иную.
  ***
  Кресло было старым и медным, а львы на подлокотниках - живые. Юки показалось или и впрямь один из них подмигнул при встрече и улегся поудобнее? В кресле сидел "тот самый Кен", но важнее было то, что он как-то слишком уж странно смотрел на Юки. Он был молодым - не старше, чем Амэ. Он был спокоен и грустен, но улыбнулся при виде неё.
  -Может все-таки тебе сыграть с ними в игру? Может быть - развеешься. - Спросил тот, кого Амэ называла японским именем Кеншин или простым коротким европейским - Кен.
  Юки надулась.
  -Ясно. - Кен сложил пальцы обеих рук в замок и положил сверху свой подбородок, Юки показалось, что он скажет сейчас, что все "так и было запланировано", но он ничего такого не сказал, он просто продолжал. - Ты хочешь, чтобы эта посылка вернулась обратно и эти люди о тебе забыли, но они-то хотят обратного. Для них это игра и они создали её правила, и они желают сыграть в неё с тобой. А играть в неё ты не хочешь. К сожалению - они не тот тип людей, в общении с которыми ты можешь отказаться. Собственное, все так и было спланировано, чтобы отказаться ты не смогла. Но всегда есть выход. Нет людей - нет и их игры.
  -Ты убьешь их? - Вздрогнула Юки.
  -Я? - Улыбнулся Кен. - Нет.
  Все еще улыбаясь, он достал покрытый странными письменами сотовый телефон.
  -Приветствую вас. - Сказал Кен в трубку мягким, словно бархат голосом. - Вам нравятся воздушные шарики? Мне - очень. У вас есть парочка, но они прохудились, какая жалость.
  После чего вздохнул и кинул трубку Амэ. Та поймала её на лету и посмотрела странно, словно видела змею. Открыв её, она тихо спросила о чем-то Кена, так тихо, что ни Юки, ни сам Кен не мог бы её услышать в этот момент. Но Кен непросто услышал - так же тихо, едва шевеля губами он ей ответил. Амэ набрала номер и, набрав полные легкие воздуха, закричала:
  -Они убили её!!! Они...
  Вскочив, Амэ бросила сотовый на пол и раздавила его ножкой стула. Он оказался на удивление хрупким, а может Амэ била со всей силы - его золоченый корпус смялся, как консервная банка.
  -Все. - Сказал Кен и развел руками.
  -Как это все? - Не поняла Юки. - Ты это им звонил?!
  -Я? - Улыбнулся Кен. - Нет, конечно. И она, - он кивнул в сторону разливавшей по чашечкам чай Амэ, - звонила тоже не им...
  -Тогда ты их "заказал"?! Я ничего не понимаю!!!
  Кен подошел и взял Юки за руку.
  -У Амэ невероятный чай, она смешивает полдюжины сортов, но никому не раскрывает секрета - какие именно и как. Я же никому никого и ничего не заказывал, но этих людей больше нет. Никого из них - поверь мне. Точнее они пока еще дышат и думают, но их не станет намного раньше, чем ты уйдешь от нас. Поэтому ты можешь забыть все неприятное, а деньги, если они тебе мешают - выкинь в реку. Кому они нужны - тот их подберет. Юки. Обычно я не рассказываю, что именно случилось, но если ты хочешь, я могу объяснить.
  Юки кивнула.
  -Юки, ты не одна. Точнее ты никогда не была и не будешь одна, как бы этого ни желала в своей жизни. Все люди этого мира связаны. И дело не в узах, правилах или чем-то еще - они связаны изначально и намного крепче, чем можно подумать, а тем более - придумать. Когда проповедник скажет тебе, что внутри тебя тоже живет Бог - ты лучше поверь ему, он сам того не понимая, говорит истинную правду. В тебе, во мне, в Амэ, в тех людях, что хотели навязать тебе свою игру - в каждом из нас. И в то же время Бог един - тут проповедники тоже не ошиблись. Другое дело - от того, как ты себе это представляешь, зависит - сможешь ли ты это использовать...
  -Использовать? Как можно использовать Бога?!
  -Очень просто. Бог - это компьютер. Самый лучший в мире, в том мире, который знает человек - нет ничего кроме Бога. Не было, нет, и не будет. Было бы ошибкой говорить, что бог в мире един, но в мире людей - он точно один, ведь он и есть люди. Все то, что ты видишь, чувствуешь, думаешь, знаешь, понимаешь, вообще все - отражается в нем. Бог - это как интернет, ты знаешь, что такое распределенные вычисления?
  Юки отрицательно покачала головой и взяла теплую чашку чая из рук Амэ.
  -Я мог бы рассказать тебе сказку подобную тем, которые так любят люди. О старых временах и могущественных силах. Но я скажу тебе проще - когда ты в следующий раз уснешь, твоя душа останется в том, что люди зовут Богом, боясь использовать это слово как термин. Это как интернет. Если последний - сеть, связывающая отдельные компьютеры по всему миру, то Бог - это сеть связывающая отдельных людей по всему миру и нет разницы в какого бога они верят и верят ли вообще - он есть. Строительство бога началось еще тогда, когда люди лазили по деревьям, это естественный процесс, который запускается в любой форме жизни, приближающейся к порогу обретения разума.
  -Вы про ноосферу? - догадалась Юки.
  -Ноосфера... Думающая, разумная сфера... Я мог бы сказать тебе, что разница между ноосферой и тем, что я тебе говорю как разница между твоей бабушкой, считающей, что интернет - это нечто астральное и "все эти сайты" витают где-то в облаках, парят высоко над землей и недоступны обычным людям; и опытным программистом, администратором в какой-нибудь компании который давным-давно все прекрасно и эффективно понимает, потому что знает.
  -Знает что? - Юки отхлебнула из чашки.
  -Знает то, что нет никаких полей, в которых хранятся данные, что есть протоколы, которые организуют работу различных машин, позволяя этим машинам использовать часть своих ресурсов - не будем вдаваться в подробности - для хранения самих себя, а остальное - для хранения того, что они и должны хранить.
  -Вы говорите про "сервера"?
  -Нет, в данном случае я говорю уже про обычных рядовых людей, таких как я или ты.
  -Я... - Юки ткнула в себя пальцем. - Или ты... - И ткнула пальцем в Кена. После чего с видом глубочайшего понимания кивнула, смотря куда-то в сторону. - Ясно...
  -Я мог бы тебе рассказать всю цепочку мыслей и поступков, которая приведет к скорой гибели людей, которые навязали тебе свою игру. Но для этого мне придется еще раз "послать поисковый запрос" или "спросить у Бога" - выбирай вариант, который тебе больше нравится. Понимаешь Юки - я и сам этого не знаю, потому что мне это не интересно. Я не могу знать все - знать все лежит в обязанности Бога. Я лишь администратор, который использует Бога по назначению. Я послал запрос, считай его мысленным, хоть я бы и назвал его, скорее "сонным запросом", суть запроса заключалась в необходимой смерти людей, которые втянули тебя в эту игру. Я спрашивал, не зная имен этих людей - это лишнее. Бог - это все, в том числе и эти люди, в том числе и все люди, с которым они контактировали и - в данном случае бесспорно - которым они вредили. Бог знает все, о чем они думают сейчас или думали когда-то, но не это главное. Главное - Бог постоянно прогнозирует их поведения, ведь он обладает всей возможной информацией обо всех живых, мертвых и даже - еще не родившихся людях. Он хранит все души людей, после их смерти, на это он резервирует в разумах еще живых до девяноста процентов памяти, которая не используется при жизни. Каждый раз, впадая в сон, ты сбрасываешь часть себя туда, перед смертью вся твоя жизнь проносится перед глазами - Бог хочет забрать тебя всю, он знает, когда ты умрешь, за совсем редким исключением конечно. В конце вся твоя жизнь пронесется у тебя перед глазами - кто-то называет это предсмертным сном. Он, Бог, начнет вытягивать из тебя данные за последний прожитый тобой день за долю секунды до того, как снайпер нажмет на спусковой крючок, целясь тебе в затылок, ведь и в снайпере есть Бог. Можно сказать что Жизнь - это Игра, в которой самой игрою является бог, живущий в нас, а мы, еще не родившись, подписываемся на правила этой игры, или не рождаемся вовсе. Когда ты смотришь на бабочку - именно бог показывает тебе бабочку. Только Бог, определяя посредством живущей в тебе Структуры или чертежа, который есть в каждой клеточке твоего тела особенность твоего мышления и зрения, позволяет видеть планеты - сфероидами вращения и чувствовать гравитацию. Понимаешь - у человек трехмерное зрение и четырехмерное ощущения жизни, но только потому, что так хотел бог. Измерение - от слова измерять, их будет столько, сколько ты захочешь, ведь измеряешь ты, весь мир подстроен под тебя, твое существование, однако это не значит, что он безобиден. Ты смертен, иначе - какая это игра? Но ты обязан был родиться - поэтому все константы вселенной так тонко настроены, что позволяют человеку существовать в этом мире. Чуть они сбейся - и любая форма жизни не смогла бы зародиться хотя бы по той простой причине, что все звезды не давали тепла вообще. В мире с большим числом измерений гравитация не может существовать, расстояний в привычном понимании нет, а планеты, звезды и галактики совсем не такие, какими ты их можешь себе представить. Ученые всего мира в последние двадцать лет только начинают это понимать, но наш мир изначально был создан для людей таким, каким ты его видишь, а все эти бескрайние космические пространства именно потому и бескрайние, что человек с его логикой никогда не усомнится - в мире столь огромном он ни за что не может быть один. Он никогда не догадается, что все это, все эти триллионы метагалактик, каждая из которых включает в себя миллионы галактик, подобных нашей, все это - бутафория, в которой жизни, кроме нас - нет. Они даже не созданы для нас - их порождает наша природа, все это в нас. Придумывая сюжет книги, писатель ради натуралистичности воссоздает огромный неизведанный мир даже в том случае, если события самого романа будут происходить в какой-нибудь жалкой деревушке на окраине Страшного Леса, куда вход его героям будет закрыт. Этот писатель никогда не начнет свое повествование сразу после сотворения мира, он позволит пройти бесчисленным векам, чтобы читатель не усомнился в неизведанности этого мира и бурлящей в нем жизни. Давным-давно в далекой-далекой галактике, на самых её задворках в рукаве полном странных и неизведанных, по каким-то загадочным причинам молчащих в радио эфире цивилизаций, на третьей планете от солнца - маленькой желтой звезды - жили люди. Они появились не сразу - о нет! Случай помог зародиться жизни, случай помог появиться людям, случай помог им проявить себя. Они мечтали и надеялись, стремились и отчаивались, достигали цели или гибли на пути к ней. Но они боролись. Боролись, причем - всегда. Правда, боролись не все... но иначе было бы неинтересно! Поверьте мне - Господь Бог - тот еще писатель. Существует ли вся эта бурлящая жизнью вселенная? Да, конечно, в сознании господа бога-отца она непременно есть и возможно он еще когда-нибудь про неё напишет. И в сознании бога-сына она тоже есть, читатель, он никогда не знает, что может случиться в этом мире, а чего в нем произойти не может. Читатель живет в мире своих фантазий, а мир напечатанных книг - лишь топливо для него! Именно ему предназначался этот порожденный Богом-отцом мир. Есть еще третий бог - бог печатного слова, Святой Дух Письменности, позволяющий нам, людям, передавать кусочки себя потомкам, эти маленькие или большие послания - они живут вне нас и вне читателя, по крайней мере, мы верим в это. Никто не скажет, что третий бог не настоящий, никто не посмеет - ведь он в своем роде бог и для первых двух богов. Я же - простой администратор, который присматривает за тем, как вымышленные создания общаются друг с дружкой. Однако же - это ересь, которой быть не должно! Поэтому больше не будем об этом. С тех пор, как люди изобрели компьютерные сети и начали делать то, что до этого делали ночами, сладко посапывая на подушке в сетях иного толка, объяснять принцип моей работы - или службы, называйте, как хотите - стало намного проще. Итак: был послан запрос и сразу же все семь миллиардов сознаний людей на долю секунды отвлеклись и неосознанно его обработали. И мне пришел ответ, не один, о нет. Как минимум двадцать четыре миллиона способов покончить с людьми, которые тебе надоели. Но мне нужен был самый простой, поэтому я подкорректировал вопрос под возможности моего сотового. А точнее - он умеет звонить. Вот и все. Больше мне от мира ваших сетевых технологий ничего не нужно, мир ваших снов мне предоставляет намного больше! И так, я сразу увидел на самом верху этих возможных вариаций будущего безымянных для меня людей вариант, который меня и устроил. Он заключался в двух телефонных звонках. А вот что произошло после них - тайна для меня, причем тайна неинтересная. Я слишком ценю свою время, чтобы интересоваться как именно пара десятков слов, произнесенных мной по телефону на номер, которого я никогда до этого отродясь не знал и тут же забыл после того, как набрал, приведут группку самовлюбленных богачей, которым некуда девать свои деньги и которые хотят забавы к тонкой красной линии, за которой их ждет быстрое сжатие в архив и длительное хранение по частям в головах различных людей. Очень длительное, пока они зачем-то снова не понадобятся богу и не будут извлечены из архива и введены по частям в одного или разных еще ждущих своего рождения людей. Там было много вариантов, я взял первый попавшийся, но все именно так и случится. Юки, Богу - можно верить! Откуда я знаю, что они самовлюбленные богачи, а не мошенники или мафиози? Оу! Пока я все это на тебя изливал, я нечаянно "послал еще один запрос". Теперь я немножко больше о них знаю, чем раньше, например то, что они уже, к настоящему моменту, окончательно мертвы. - Кен улыбнулся и развел руками. - Еще чаю?
  -Вы точно человек? - Юки посмотрела пытливо.
  -Конечно! - Кен улыбнулся и вскинул руки. - Просто я живу, администрируя Бога. Работа такая...
  
  
  Суд.
  Град был темным, освещенный искусственным светом, угрюмый, наполненный чуждыми нам жителями. Брат взял себе человеческое имя Рицку, я - Ао. Когда впервые увидела людей - испугалась, но брат улыбнулся - улыбнулась и я. Почему мне не говорили, что лицом они похожи на ящериц? Почему-то первым словом, которое я вспомнила - было "троглодиты". Так изменились? Лица стали удлиненными, словно из-под капюшона на тебя смотрит коричневый варан с париком из учесанных волос. Когда ты с ними говоришь, они всегда задумываются перед ответом, лица мертвеют, взгляды костенеют, даже их сердца меняют свой заведенный ход. Кажется, что они умирают. Еще - у них нет ушей, но это я и раньше знала.
  Но я видела их фильмы. Там переодетые под нас прямоходящие вараны, с угрюмыми взглядами из-под одежды играют нас самих. И я видела у них накладные уши. Это стало шоком. Я спросила брата.
  "Рицку" повернулся и, подняв палец, сообщил, смотря так напряженно, восторженно и игриво.
  -Ао, это движение. Движение выдает наши "уши", это как улыбка - лишь движение губ или взгляд - лишь движение, выражение глаз. Пытаясь двигаться как мы, они смогут поднять наши "уши", но все равно не так, как это делаем мы. Поэтому они кажутся приклеенными.
  Я и не знала, что эти, которые можно пощупать - такие странно-загадочные на самом деле так привлекают людей.
  -Как свет ночного фонаря влечет мошек. Иначе - они не держали бы дома кошек!
  -Правда? - Приподняла свои удивленные некоушки Ао.
  
  
  
  Солнце.
  Я не знаю, когда в первый раз увидела инопланетянина на фотографии. Старая камера медленно доставалась из сумки: щелк, щелк - звуки раздаются в моих ушах, я вращаю объектив. Когда-то хотела вырасти и стать медвежатником.
  Щелк, щелк - я вращаю объектив. Глаз замирает, дыхание прекращается. Смерть у снайпера перед выстрелом. Смерть на мгновение ради весомого финала.
  Равнозначный обмен.
  Щелк, щелк, щел...к - я настроила фокус. Чувствую, как в руках пульсирует кровь. Я не снайпер, но я умею ждать. Мгновения вечности, распахнутые глаза, летающие "шторки" ресниц. Кровь циркулирует по телу, даря радость жизни - кислород - моим клеточкам памяти. Рука не дрожит, она помнит. Старая камера - химия пленки.
  Временами... иногда... загадочные существа проявляют себя в темной комнате моей жизни.
  -Они идут. Они уже близко. - Шепчу я, мои зрачки расширяются. - Еще немного, еще чуть-чуть. В тот момент, когда у тебя станет хорошо на душе, когда волосы поднимутся от счастья и наслаждение заструится по венам, внутри тебя созреет мак. Я говорю себе. Я жду, когда они ко мне прикоснутся, что оставить зайчики света на пленке.
  А потом мне скажут:
  -Это брак. Бракованная пленка, когда снимаешь - появляются "они".
  -Они?
  -Светлые светлушки. Светлячки. Шарики света. Как блики в линзах, даже у просветленной оптики, только никто не знает точно, отчего возникают именно они. Скорее всего - брак пленки.
  Голос. Знакомый голос.
  Говорит мне про брак.
  "Когда ты вырастишь, то выйдешь замуж!"
  Солнечный Мальчик, это было давно, про что ты намекал тогда?
  
  Умеренность.
  На острове есть коса, длинная, она напоминает запятую, если смотреть с воздуха. Из ярко-белого песка, такое чувство, словно растолкли мел в ступе. Несколько сотен метров в длину и дальше она уходит под воду, так вот, в отличие от других подобных ей кос, эта продолжается под водой почти параллельно водной глади. Можно пройти по ней пару километров и по-прежнему твои ноги будут лишь по щиколотку в воде.
  Тогда тебе так сильно захочется упасть навзничь. И ты это сделаешь.
  Если над тобой пролетит птица, она увидит человека, лежащего на воде вдали от суши. То же увидят и люди из "Сесны".
  Но они не увидят того, что ты почувствуешь в этот момент.
  Ночью при свете факелов тут можно ловить рыбу. Не нужны лодки, тут неподалеку бунгало на сваях. Но не для туристов это. Оттуда видно как ночью в воде над лагуной отражается лунная дорожка, и коса начинает слегка светиться.
  Наверное, она и привлекает рыбу.
  Значит, не только люди это чувствуют.
  
  Справедливость.
  В городе, которого больше нет на карте жила девочка когда-то. Она любила солнца свет, но было лишь одно у неё окно, ведь не могла она ходить, хоть и была Человеком. Однажды она заболела. В комнате той же лежала и смотрела в застекленное окно. Она не спала, она боялась почему-то теперь спать, ведь не хотела Чего-то терять. Она лишь смотрела в застекленное окно, пытаясь вспомнить запах улицы, но не могла. Однажды луч света проник сквозь окно, осветил её лицо и превратился в душистого кота. Солнечный Кот ей помог снова встать, они вместе играли, и все забывали. В эти мгновения ей уже было не страшно все забыть навсегда, она видела сияющие зеленые глаза кота, и удивлялась, откуда в них столько неба. Счастье затопило ту комнату, кот нашел оттуда выход, они дверь рисовали мелом под кроватью, и смело вместе ступали во Тьму.
  Они гуляли по дивным мирам. Они искали дорогу назад. Кот не сказал, что та дверца захлопнулась за девочкой навсегда.
  Ведь она тогда умерла...
  
  Отшельник.
  В деревне предгорной давно жил ребенок, что с детства бродил повсюду один. Костер разводил он в лесу, и нюхал туман, любил камыши и рыбу ловил, во сне трогал мох, на дереве спя, и звезды считал, когда пролетали они меж ветвей цвета сумрака теплого. Не очень любил он людей, и тьмы не боялся совсем. Когда в этот мир предвечных чудес весть неся сквозь лес пробиралась их тьма, хотел он все встретить хозяйку ночного костра. И следом он шел и звуки ловил. Он жил нелюдим, но о многом мечтал. Однажды в ночи он увидел особенный свет, он шел из окна - там кто-то дышал, там кто-то боялся в постели холодной пришествия тьмы. В окно заглянув, он увидел мечту, о которой слагались все сны. Окно он закрыл за собой, оставив лишь в памяти лик, и в лес он пошел, навстречу грядущей и жаждущей этой души утренней тьме. Он громко кричал, он весело лес свой по именам называл, и пел и плясал он от счастья. Он тьму со следу сбил, вслед за собой в лес увел, но сам заплутал.
  Он был лишь ребенок, что жил меж ветвей. Так странно в лесу становилось теперь. Он помнил, он знал, что в жизни нашел вновь мечту, и не надо больше спать и на звезды смотреть. Он шел лишь вперед и шел, и слышал, как тьма продирается вслед за ним в его лес. Не помнил он лес, не помнил чем жил. Как страшно в лесу! Как глупо терять!! Он по лесу брел, устал он кричать... Да незачем стало ему - тьму ту не спугнуть, можно ли смерть напугать? Теперь так похож он на жителя стал, боящегося тьмы и не ходящего в лес за рекой. Упрямо вперед он все брел, и тьма настигала его. Он видел мечту, но видела она ли его? Он помнил лицо, за ним шла теперь тьма.
  И понял он тех, кто в деревне той жил. Они все имели кусочки того, что тьме не отдать! Могли лишь солнце молить и дверь запирать, но тьма приближалась, хотела отнять, хотела заставить забыть...
  -Не стану таким, - сказал он себе. - Не буду я плакать, не стану кричать. Мне есть что терять. И есть, зачем жить. Не сдамся я тьме. В ночи будет свет! Я лес подожгу!! И он будет сиять!!!
  Зашла в сердце леса та Тьма... А Лес то горит!
  
  Звезда.
  В комнате неубранной, среди раскиданных игрушек спал ребенок. Это была одна ночь покоя. Ведь все игрушки не её, и не её это комната, она тут гость, а этот мир - трактир у дороги, что распахнул свои обманчиво дружелюбные двери для заблудившейся души. А в небесах горела двойная звезда восточного исчисления. И тихо шептали тени во дворе о Сестрах - что Живут! Они пришли однажды, и они сказали один раз:
  -Здравствуй, ребенок света! Мы пришли к тебе за пиром, за чистой тьмой. Что в тебе? Не отдашь?
  Тьма вращалась в эту ночь, тьма распускала лепестки.
  -Пора цветения тьмы, пора тебе помочь. Ты знаешь, в чем ты? Ты знаешь, что в тебе?
  А все игрушки комнаты кричали в ней: "не отвечай, не отвечай!" А за окном ревела улица, полная холодного огня, и монстры из стали и одиноких душ: "не отвечай, не отвечай!"
  -Вы не мои... - сказала им девочка в ночной рубашке с лилией цветущей. - Я сюда пришла вчера, откуда знаете вы, что мне нужно в вашем мире? Не говорите, что я для чего-то рождена. Я не люблю легенды, они забавляют лишь меня! Когда я оказалась тут, то подивилась: "до чего же странно вы живете, все собрались на светлой стороне, все убегаете от тьмы и не замечаете, как той становится все больше, ведь каждый убежавший от неё роняет из себя её; такой вот странный мир, я видела лишь маленький кусочек, теперь мне любопытно стало: что на обратной стороне мечты!?"
  Они вопили, все эти игрушки, в которые издавна играют люди этого мира. Религия и наука, любовь и надежда, отчаяние и ненависть, чувства, эмоции и знания всего мира о себе самом и только. Игрушки бывают одиноки, кульминацией их боли становится тот момент, когда понимают они, что выброшены будут скоро. Момент настал, пришла и боль несуществующих сердец. Которыми связали себя их люди. Которые надеялись, что человек заберет их, унесет с собой...
  Раздался мирный шепот шин и звук шагов. В дверь тихо постучали.
  -Странник Джек!
  И мир проснулся...
  
  Высший Жрец.
  "Мы окажем вам любую психологическую помощь" - было написано на карточке, "У нас работают самые лучшие специалисты..."
  -Шестьсот шестьдесят шесть баксов и твой сотовый могут уничтожить этот мир. Всего тринадцать звонков. - Тонкий палец был поднят вверх. - Нужным людям в нужное время. И нужные слова произнесенные, так как нужно. И все - этому миру ко-н-ец...
  Человек в кресле со львами развел руками и сделал полный оборот.
  Золоченая ручка вращалась на столе. Что ему делать? Ручка вращалась, зажигая что-то в его душе. Ну, выбор сделан. Сделан? Он давно уже был сделан. Это Эхо. Он понял только сейчас - эхо вернулось из прошлого, чтобы рассказать ему и покачать перед носом пальцем. "Но-но-но", сказало Эхо, "ты забыл то, в чем клялся сам себе, давным-давно, ты думал - это была глупость?"
  Голос внутри странно растягивал слова, доходило до какой-то магии или песни, но не такой, какую можно услышать. И все-таки это было Эхо, отчетливое Эхо его прожитых дней. Оно незримо присутствовало в комнате, разжигая иллюзию того, что стоит протянуть руку и откроется невидимая дверь. Хватило иллюзии. Он не собирался открывать никакую дверь. Не стоит возвращаться туда, где ты был счастлив когда-то. И где счастлив не был - не стоит. Просто не стоит возвращаться. Но все-таки он был рад. Рад, что эта дверь существует.
  -Сейчас я тебе скажу последовательность действий. А ты запишешь. Это и будет - договор между нами...
  Человек в кресле со львами взял пальцами ручку и обмакнул её в невидимые чернила. С его лица не сходила улыбка.
  ***
  Он положил деньги на счет. Номер счета состоял из латинских букв, и имя ему было - "Apocalypses".
  Он улыбался, выходя оттуда играя шагом. Развевались волосы - ветер поднялся почти штормовой - люди бежали прятаться в двери ближайших домов. Это был хороший славный средиземноморский город. Он шел, и рубашка на выпуск развивалась на том внезапном и непостижимым ветре.
  На набережной теперь было пусто. Только он и море - ведь так и было подстроено? Ведь он исполняет Волю Мира. Просто так случилось, что ему пришлось, пройти такой странный и нелепый путь судьбы, чтобы встреть Его и чтобы Он Сказал, а рука записала Слова. На самом деле это были самые обычные слова. Слова слагались во фразы. Их было тринадцать. Каждый раз, звоня неизвестным людям по неизвестным номерам, он говорил солоно чужим голосом непонятные ему фразы, которые останавливали жизнь по ту сторону трубки. Всего на секунду. Но останавливали. Жизнь кренилась, она грозила опрокинуться через край, человек не мог больше идти прежним курсом. Его судьба, треща по швам, менялась, он чувствовал мир по-иному и делал то, что хотел делать всегда. Тринадцать человек должны были сделать то, что хотели но не сделали бы, не позвони он им. Человек в рубашке поднял голову вверх и замер. А что он почувствовал бы, раздайся в переломный момент его жизни звонок и скажи ему голос просто пару слов, но скажи так, словно это был не кто-то чужой и не кто-то знакомый, не друг и не враг, а просто еще один Ты?
  Секундная стрелка дошла до желтой черты и стала двигаться дальше, словно солдат, идущий в разведку, серия мелких быстрых движений - шагов - в неизвестность. Теперь следующий в короткой очереди звонок. Неужели время - это так просто?
  ***
  -Черт, они точно что-то задумали. Они вторгнуться в Иран. Это точно. Вот причина! - Он не находя себе места ходил по офису. Курил втягивая в себя дым самыми глубокими вдохами в своей жизни. Потом с раздражением переходящим в ярость выплюнул треклятую сигару.
  -Ты понимаешь, что это значит! - Почти кричал он Майклу в лицо. - Продавай все, что у нас есть.
  Тот сорвался с места и в три не шага, а прыжка оказался в своем кабинете. На столе были три монитора подключенные к одному компьютеру, все оставшееся пространство занимали телефонные аппараты. Нервно прикуривая он звонил всем своим агентам.
  На дисплеях все индексы вздрогнули и шагами по двадцать секунд, а именно такая была задержка, поползли вниз...
  Он чертыхнулся и выплюнул сигарету в ведро, где от неё начали дымиться бумаги. Он теперь уже кричал сразу в три трубки этим олухам: что нужно делать.
  Нервы были напряжены и готовы лопнуть, разрушив не одно только это здание.
  Он часто нервничал, но впервые был в таком состоянии. Он просто срывал на них злость, от разговора с шефом и не только.
  Но один из них понял все по-своему. Он был двойным агентом, если так можно сказать о брокере. Он понял - дело труба, и теперь звонил в свою очередь его конкурентам. Слух распространился как огонь по рассыпанному по мраморному полу пороху. Биржи охватила паника. Не в первый раз - в последний...
  Слух о выдуманном вторжении в Иран через две минуты был уже там. В самом Иране.
  ***
  -Ваш президент мертв. - Три слова именно с той интонацией, которая родилась, играя в его сознании моментально.
  Человек на том конце невидимой сотовой сети молчал несколько секунд. Что-то сразу не понравилось ему в этом голосе. Он не мог успокоиться. Что-то...
  Он схватил телефон и начал набирать номер приемной президента. Там подняла недавняя знакомая, полным ужаса и дрожи голосом она прокричала ему что-то невразумительное и бросила трупу. Она залилась слезами, ей теперь было все равно, уволят её или нет. Страх и напряжение достигли апогея, струны порвались.
  Столько боли было в её голосе, что у него все внутри поднялось и опустилось. В эту секунду он и впрямь поверил, что президент убит, и это скрывают...
  Через минуту он уже куда-то звонил...
  
  Ему повсюду до сих пор мерещились русские? Уверенность в том, что если ты уже параноик - это еще не значит, что больше за тобой никто не следит, замирала двадцать два года, чтобы вспыхнуть в одно мгновение! Ну, вот он - Заговор, епт! Прямо посреди Белого Дома - большая куча красного дерьма. Спасибо, дождались!!! Это точно красная зараза!
  Он был уверен - они спрятались и закапались, но они есть, живы до сих пор, тогда не выкорчевали заразу и поверили, что она сама себя выкорчевывала, а она просто уползла и схоронилась.
  Ублюдки. Самоуверенные сукины дети!
  Его налитые кровью глаза читали последнее донесение.
  Так и есть! Все сходится. Он что один только видит из всего штаба, что им все так внезапно и главное одновременно отрезали, симулируя деятельность хакеров?
  Они же с войсками связаться не могут!!! А президент, этот черномазый сукин сын, мертв... И тут у капитана что-то разорвалось внутри...
  -И вы мне это только сейчас сообщили!!? Да что вы тут стоите!!! Идиоты!!! Готовьте ракеты к запуску, вашу мать!!!
  "Я сам с ними полечу!", хотел он выкрикнуть после, но вовремя спохватился. Пока нельзя. Пока они не должны знать, что парадом будет командовать лично он, чтобы в самый последний момент никто из продавшихся в этом теперь уже считай Красном Доме не догадался и не дал изменить траекторию полета. Эти хакеры, они ведь опасные сукины дети! Если хочешь, чтобы все было сделано хорошо - делай все сам! Ведь они могут его остановить! Они не дадут ему залезть в ракету, будут снова говорить про атмосферное давление и перегрузки! Да они все психи!!! А дыхательные аппараты на что?
  -И не смотрите так на меня, лучше поберегите глаза для мертвых душ ваших родных, для американских детей! - Уже спокойнее выкрикнул он. - Как они на вас смотреть будут! Не толпитесь. Четко работаем, четко, сейчас от ваших действий зависит безопасность нации, каждая секунда на счету. Возможно русские ракеты уже над полюсом и нам о них того и гляди доложат...
  Он, ковыляя, бежал по коридору, все выскакивали по тревоге из своих отсеков, он ни на кого не смотрел. Впервые за тридцать пять лет со дня того ранения он бежал...
  Бежал и думал, что нужно заканчивать с советами, раз выдался такой шанс. Сколько они из него крови выпили, сколько нервов попортили?! Даже претворились, что исчезли - и вот вновь дали о себе знать. Нет, само это никогда не кончится. Может они его сейчас не поймут, но позже - скажут спасибо! И еще будут класть цветы на могилу Дедушки США!
  ***
  Страна под угрозой. Заговор, он почти угодил ногой в этот капкан. Но он и виду не подаст. Он запустит ракеты и сметет врага, а потом, когда уже не нужно будет опасаться промедления, в спокойных условиях они будут решать. Кто из них предатель...
  ***
  Открываются шахты, по низ подъемники везут ракеты на двенадцать этажей вверх. К стартовым площадкам, открываются их купола. Все это видит российский спутник. Он молчит и мигает во тьме космоса. Но не молчат те, кто следит за данными получаемыми с него. Они не понимают что это за хрень.
  Но хрень происходит внезапно и наяву.
  -Там у них, похоже, самая настоящая паника, по ту сторону океана... - Генерал разжевал свою сигарету и выплюнул с кровью и осколками зуба. - Там вооруженный переворот! Власть захватил этот сукин сын. А они нам про Жириновского писали, мол - опасен - а я их предупреждал, говорил - вы сами-то кого под боком держите. Он же психопат, научившийся красиво отдавать честь звездно-полосатому флагу!!!
  Никогда еще генерал не был так близок к удару. Он знал этого психа, что всей душой ненавидел не только советскую власть, но и всех русских. И если он у власти, а президент убит...
  ***
  Сморкаясь, американский президент выходил из своего кабинета. У девушки выпал сотовый из рук, а за ним чуть было не улетела и она. Все смотрели на него как на привидение, открыв рты.
  -В чем дело? - Спросил Президент. - А-апчхи!
  До апокалипсиса оставалось чуть больше секунды.
  ***
  В его голове бились и, отпрыгивая, вращались и летели обратно те слова:
  -Тебя тоже посадят...
  Они взяли всех его друзей, они растоптали его мечту. Этот гребаный мир, который он ненавидел с детства, он, отобрав у него все, сделав его предателем, заставил работать на себя! Он заставил его заниматься тем, что пять лет назад даже в ночном кошмаре ему не приснилось бы. Он скрипел зубами, этот тощий юноша, стоя в точно посреди комнаты полной компьютерных терминалов, проводов и почти пустой от людей.
  Поднял лицо, искры сверкали в этих уставших глазах.
  -О-кей бэби, вы это хотели, вы это получите!!!
  Он не стал мешать им. Вместо этого он им помог.
  Интернет упал весь и разом. И навсегда. Его бы подняли опять через сутки, но этих суток у мира уже не было....
  Пальцы дьявола в лице паренька стучали по клавиатуре, ставя рекорд ударов в секунду.
  Через минуту на всех дисплеях подлодки появилось его лицо. Он откашлялся в вебкамеру и, проорав матом десяток слов, сунул поднятый большой палец прямо в лицо стоявшему в окружении пораженных офицеров капитану.
  -Красный ублюдок! - Было ему в ответ от бывалого морского волка.
  -Ну, ничего, мы тебя сейчас достанем...
  -Мы все твои города отсюда достанем
  И он улыбнулся
  -Сахиб поджигай.
  И последние на этой планете в этот момент люди, которые могли хоть что-то сделать отправились на тот свет первыми. Ну, ничего. Скоро весь свет туда за ними отправится.
  Они это там сразу просекли и больше не парились!
  В этот момент у всего мира разом снесло крышу. Всех прорвало. Сбывались мечты, рвались нервы. Рвалось пламя из сопла межконтинентальной ракеты.
  Он невероятно стильно выбрасывают сигарету вниз с утеса, она улетает, роняя искры. Искры огня, пока что обычного. Но через две минуты...
  Парень понимает, что пора бы уже идти спускаться в Метро. Звучит сирена.
  Он повернулся и красиво прикрыл рукой глаза, смотря слегка в небо. Сзади расцвело еще одно солнце. Он легко походкой с рубашкой на выпуск шел от перил набережной к подземному переходу.
  Зверь шел в метро. Улыбка дьявола играла в наступившей полутьме невыносимо яркой вспышки.
  Кен сделал оборот в своем кресле и замер с улыбкой.
  -История или легенда, о том, как тринадцать телефонных звонков и шестьсот шестьдесят шесть долларов на счете Санты-Сатаны убили этот мир... Да... именно так... На самом деле это просто еще один символ, люди любят красивые и звучные фразы, символы, таинство, во всем этом нет ни капли нечеловеческого, ни капли! Ты просто устаешь смотреть на бедного больного с пистолетом в руке, который решает: быть выстрелу или не быть!? Он решает и решает, снова и снова прокручивая в голове одну бессмысленную мысль за другой! Это изначально обреченная борьба, ведь какой он вариант ни прими - смысла его судьбы это не изменит. И ты будешь смотреть на него и смотреть, ты должен был уже уйти по идее, но жалось к собрату-человеку столь велика, что рано или поздно ты возьмешь у него из ослабленных безвольных рук оружие и лично нажмешь на курок. После чего вложишь пистолет обратно в коченеющие руки и уйдешь, весело насвистывая. Ты будешь доволен. Ведь ты помог, потому что только ты для него...
  
  
  Луна.
  
  Смерть.
  Едва двигающейся рукой женщина в черном обтягивающем костюме поднимала револьвер. Тяжелый ботинок слегка покачивался перед её лицом. Дождавшись того момента, когда рука женщины поднялась на дециметр от залитого кровью пола, человек в тяжелых ботинках легким ударом носка выбил оружие из ослабевших рук. Револьвер отъехал к стене. Человек собрался было уже нажать на курок береты, но получил удар по голове и свалился с раскроенным черепом. Позади него стоял муж этой женщины.
  -Влад? - Едва смогла прошептать она.
  -Да, это я. - Словно идиот в комическом фильме ответил Влад и криво улыбнулся. Приставив свою Пустынный Орел 12.7 мм - охотничий, таким можно снести разом голову не только человеку - к её виску он ухмыльнулся.
  В этой ухмылке была и грусть, и боль и радость наслаждения. Можно было сравнить это с застарелым наслаждением мести любимому человеку, но в тот момент именно в глазах умиравшей от кровопотери женщины это походило скорее удовлетворение тягучей жажды прописать.
  -Ты хочешь пописать? - Спросила она заплетающимся языком.
  -Да, милая. Тебе понравится. - Ответил он, и голова его разлетелась на куски, забрызгав лицо девушки в черном. Она открыла рот и выплюнула зубы - не свои - его. Из красных губ женщины стекала густая кровь, половины лица не было видно под серовато-бардовой массой мозгов.
  Позади стояла девочка. Она была до жути знакома женщине в черном.
  -Ты... - Едва выдохнула она - в голове гуляли неоновые звезды, а живот перестало мутить, она вообще уже его не чувствовала. Руки словно кололи маленькие булавки, и они поднимались все выше и выше - двигаться женщина больше не могла.
  -Да я, привет, Таня. Я же обещала, что спасу тебя?
  -Как ты...
  -Хотела бы я сказать эти слова. Но прости - я не Линда. Линда - была моей матерью. Зато я знаю все о вас, о вашей сучьей, проклятой клятве!
  Девочка захохотала.
  -Это было так давно. Прости-прости, что говорю с таким отвращением о нежном цветке единения ваших душ!
  Девочка в белой майке без трусиков - вообще без всего - всплеснула руками с зажатым в них "Глоком".
  -По... дожди, как ты...
  -Я? Я не знаю. Мне все равно. Вообще-то я все представляла совсем иначе, мне хотелось тебе все объяснить, рассказать и даже посмотреть, как ты поплачешь. Впрочем - я спасла тебе жизнь, плачь же, сука! Юрийное отродье, гребаный цветок любви!! Это ты разрушила мою семью, из-за тебя мать убила отца и меня хотела - но не смогла. Ты - выродок из ада, который обещал моей матери, что всегда будет с ней вместе, а потом сбежал на край земли - только чтобы жить спокойно. Время платить по сче...
  Тело девочки дернулось - в живот вошел клинок. Она всхлипнула и постаралась обернуться - скорее уже глазами, так как тело дергалось, словно насаженный на вертел перепел. Клинок прошел сквозь живот как сквозь масло - такой горячий, сияющий, раскаленный до бела - убийца проклятых детей - в умиравших глазах некогда девочки Тани. А потом он вышел с другой стороны, разрубив девочку пополам. Она умерла, так и не поняв, кто был её убийцей.
  Он стоял у неё за спиной, в плаще как у Бэтмена, маске Зорро, очках Камины и с клинком Кеншина!
  "Кто ты, о видение моего сраного детства?" - внезапно даже для самой себя, пытаясь пошутить, спросила мысленно Таня. И оно ответило:
  -Я твой Герой! - Герой сделал Пафосный жест рукой, словно Лелуш и подкрутил дурацкие усы. - Круто выгляжу?
  -Это сон? - Спросила бывшая девочка Таня.
  -Нет. - Ответила ей Смерть Старшая, все это время стоявшая у Тани за спиной. - Это просто у моей Наследницы разбегаются Глаза от невероятных Возможностей по твоему Умерщвлению! Ты прости уж это ей - она Молода и так Неопытна...
  Если что, я её подстрахую, ты это - потерпи... Ведь я верю - у неё все с тобой получится!
  Давай верить вместе?
  Сила.
  
  Дурак (шут).
  Это творение было переполнено тайнами, знаками и скрытыми смыслами.
  -Ты тролль. - Сказала маленькая Даша и ткнула пальцем в зеленую морду.
  -Не, - сказала, наклонив голову, Зеленая Морда и ткнула Дашу мордой в песочницу. Когда Даша выплюнула весь песок, она снова спросила, возможно, Тролля.
  -Ты тролль?
  -Неа. - Сказала не тролль, и наклонил голову уже в другую сторону.
  -А кто ты? - Спросила девочка Даша. - Ты - фея?
  -Да. - Сказала Зеленая Вонючая Фея.
  
  
  @
  Младшие Арканы:
  ***
  Посохи:
  Тихий Дом.
  Она устала от суеты и праздности мира и поселилась в этом заброшенном доме. Её родители ходили иногда к ней и приносили еду. Иногда приходили и другие "связанные" люди, но никто, выйдя за порог, не помнил, что происходило в том доме. Все вокруг окуталось паутиной, кокон был готов. Для гусеницы, возжелавшей ничего.
  Родители ходили в школу и брали задание, шли домой и сами его делали, шли в школу относили и улыбались. Те, кто там проверял, спокойно к этому относились. И тоже улыбались. Так они понимали друг друга. Тонкие нити паутинки доходили и туда. Иногда они звенели. Полубабочка понимала - кто-то рвется из опутавшей полгорода паутины грез и хочет понять - что же вокруг него не так?
  Но все было так, так, как ей было нужно.
  Тихий покой тертых вещей. Тертые - это вещи, у которых есть своя история. Их поверхность напоминает книгу, только многие люди не умеют её читать. А она умела. Она жила в живой, природной библиотеке прошлых людских судеб. Впрочем, не только людских.
  Это история о девочке, которая жила в Тихом Доме на улице, выходившей в Старый Сад. Что она там делала? Наверное, это слишком сложно будет вам объяснить, но я все же попробую: она - жила.
  ***
  Источники переменной гравитации.
  -Она вращается. - Сказала маленькая японка, разглядывая гайку Кена, подвешенную на нитке. Кен хмыкнул. Сказала, конечно, по-японски, но Кен мыслил на любом мыслимом языке еще с год назад. Гайка вращалась. Концентр был, концерт близился. Кен встал и посмотрел на небо, прикрыв от света луны глаза. Луна всегда слепила его, в отличие от солнца. Но ночь всегда лучше дня! Кен всегда считал себя уютно убаюканным в полной темноте. Но луна слепила его...
  Руки со свечами, тонкие язычки пламени, они поднимались вверх, образую узор, другой, "третий-третий, я второй!"
  -Совсем прекрасно. - Сказал фразе сломаться мальчик, что привел Кена сюда. Кеншин молчал, разглядывая толпу, которая сначала принимала тихие и спокойные блюзовые композиции, готовясь к ночному безумству. Солнце садилось в невидимой отсюда гавани. Дождливое и вечно хмурое Киото, оказалось ярким и радостным летним праздничным днем. Еще раз повод убедиться, что наше представление - не есть реальность, так ведь?
  Теперь язычки пламени сплели лилию из рук подростков.
  -У вас так делают на концертах? - Спросил по-русски мальчик с японскими чертами лица.
  -Да, зажигалками.
  -Байкеры?
  -Конечно, ты разве не знал? - Неподдельно и без сарказма удивился Кен. - В России - все байкеры!
  -Зато у вас вымерли все медведи, я знаю! - Сказал мальчик-проводник. - Они отравились и сдохли когда вы резали свои ракеты с молниями на погонах.
  -Нет. - Не отрываясь от леса рук, прошептал Кен. - Медведи живучие. Это все ложь... и провокация. С молниями? А, SS...
  -Что ты там высматриваешь? - Спросил мальчик, всматриваясь в толпу.
  -Чудо...
  -...вищ?
  -Разных... самых разных, какие есть... и которых нету - тоже.
  ***
  Этот мотоциклист несся из тумана в туман. В городе ночных огней, раскрыла пасть гидра из желаний и восторгов, открыла миру бесчисленные зубы удовольствий, чтобы ухватить клок тумана с его колес. Он подсадил попутчицу, и рассказал историю о том, как однажды мир населили создания, совсем в чем-то похожие на людей...
  Один далекий мир.
  В котором было все, а не осталось ничего...
  Похожие настолько в чем-то одном...
  Они рисовали по планетам свои письмена, прочесть которые можно было лишь однажды и лишь одним способом: проехать по ним от начала и до конца. Каждый поворот дороги из черного камня вперед ведет; последний пройдет - останется позади одна буква. И так от планеты к планете, от звезды к звезде.
  Что они хотели рассказать, о чем донести? И главное кому?
  Мотоцикл, ревя, несся вдаль. Когда закончится этот отрезок пути, джампер рванет его дальше. Каждая буква, каждого слова - кусочек чьей-то жизни. Что за история там записана промеж звезд?
  О прочитавших её до конца никто и никогда не слышал. Мотоцикл давал бессмертие существу закинувшему ногу на него в первый раз, давал раз и навсегда. Время останавливалось, клетки тела существа переставали умирать. Он мог погибнуть в пути или когда-нибудь, но все-таки доехать до последней буквы последнего слова. По планете на символ. Что за история там записана, в этой бездне меж звезд?
  А мотоциклист ехал все вперед и вперед, находил друзей и терял их, забывал свое прошлое и себя самого. Каждый раз - новый мир, по дороге одной, бесконечной. Когда-то, на каком-то повороте пути он вдруг понял...
  Что все это не имеет значения уже, что ему все равно. Все то, из-за чего он отправился в путь - осталось далеко позади, бесчисленные миры отделяли его от того парня, что вытаскивал из старого гаража скелет странного мотоцикла и собирал заново с нуля.
  Он курил и смотрел на вращающееся грозовое облако, нанизанное на Башню Времен. Они попадались... временами. Это было странное зрелище - кто-то, чья-то неведомая сила вскрыла планету и нанизала её поверхность на невидимую глазу ось, растянув на целые парсеки. Причем теперь у поверхности планеты была лишь одна сторона, это как лента Мебиуса из временной петли - чем ближе ты к подобной башне, тем медленнее течет время, ты никогда не достигнешь её, но запросто можешь увидеть башню такой, какой она была сразу после строительства. Такие миры попадались. Иногда. И на них тоже был начерчен знак. Искривленный настолько, что в длину мог быть чуть меньше парсека и ехать по нему было чистым безумием для любого существа, еще знавшего слово "старость". Ему всегда было интересно как такой мир выглядит из космоса, но спросить это было не у кого - тут не строили кораблей, никаких, места для жизни в таких мирах было пугающе много.
  Мотоцикл стоял у порога еще одного дома у дороги...
  Эта история больше не имела для него значения, ведь пытаясь прочесть, в пути, он нашел что-то свое, потеряв при этом себя.
  Облако медленно вращалось. Еще один нелепый слепок чьего-то замысла. Вечность, кто-то вновь захотел её познать. Призраки, все, кого он встречал до сих, пор были лишь призраками. Такие похожие на самих себя в машине различий по имени разум.
  Когда-то в одном далеком мире жили существа, похожие в чем-то. Но никто не знал на кого. Там было все и не осталось ничего. Когда-то давным-давно они рисовали по планетам письмена, в надежде, что проехав этот путь, кто-то найдет пустоту, кто-то себя, а кто-то - кого-то еще.
  Может быть они не теряли надежды? Может быть, они все еще надеялись, эти живые письмена, что кто-то, прочтя их - найдет их создателей?
  Которые потеряли самих себя...
  
  
  Клинки:
  Проснулся ребенок в кровати и выглянул в окно - там горела звезда. Он вынырнул из постели и выбрался в окно - там ждала его судьба. Темным был путь, но сверкала звезда. Горела в ночи и манила в пути безграничных дорог и невозможных сражений. Долго брел мальчик к океану, о котором читал в книге, но не кончалась все ночь, и звезды не двигались с места. Взобрался на холм и услышал, как звонко стучит об металлы металл. Мальчика спросила полуночная звезда: кто из них сильнее?
  Посмотрел ребенок вниз, в долину и увидел двух воинов.
  Первый бился насмерть с монстром огромным у черного леса, страшнее судьбы его самого.
  Второй смотрел на небо, сидя у костра. Его меч был воткнут в землю. Периодически тот воин посматривал на битву своего собрата, но не понятно было отсюда, какие чувства вызывают в нем дерущиеся.
  -Второй. - Сказал мальчик. - Он победил этот мир. Мир покоится у его ног и в него воткнут этот меч.
  -Ты все еще хочешь пройти этот путь, даже зная, чем закончишь его?
  -Я... Я хочу их! Хочу сражений!! Это бессмысленно, но я так их хочу, разве это не наполняет их смыслом?! Разве это не делает весь этот мертвый мир таким живым?!!
  ***
  -Томахаганэ-
  -Это японская сталь...
  -Тренировочный? Почему?
  Амэ наклонила голову.
  -Тренировочный меч мягкий, при неправильном ударе он не сломается, но его легко срубить настоящим боевым клинком. Зато с тем нужно быть осторожным. Нельзя все это объединить в одном оружие. Многие пытались, но ты либо атака, либо защита. Третьего не дано. - Аме нажала большим пальцем на гарду. Меч был скользкий, ножны сделаны прекрасно, меч выезжал из них, словно по рельсам поезд. - А у неё получилось. Любой клинок делают композитным, многослойная сталь позволяет получить идеальное режущее лезвие и в то же время сохранить прочность. Острие клинка хрупкое, но сам клинок нет. Дело в том, что там слоями идут мягкая, но способная выдерживать нагрузки и чрезвычайно твердая, выше шестидесяти единиц, но хрупкая сталь. Их тысячи, десятки тысяч этих слоев стали.
  -Как мой спиннинг?
  -Знаешь, чем алмаз отличается от грифеля? Перестройка связей между атомами. Их расположением. В этом основа прочности. Математика, точнее геометрия. Даже не физика.
  -Может быть...
  "Ты дура, не больше одной сотой, иначе он будет хрупкий!", сказал ей мастер.
  "Больше. Еще, нужно еще", отвечала она. Он покачал головой и вышел. К вечеру заготовка была готова.
  "Одна четверть?"
  "Он твердый да. Но после закалки будет напоминать стекло по хрупкости своей!"
  "Не будет. У меня не будет..."
  Он срезал кусок стали закаленной трехслойной, так как будто это был чугун. Он готов был поклясться, что в тот момент край был почти оплавлен. Это было красиво. Это невероятно и очень красиво, когда "нечто" режет сталь, которая сама должна любой клинок разрезать. Высекая искры.
  Он плакал, держа этот меч. Это была тихая радость. Что он его увидел.
  "Но... почему?"
  "Там узор. Внутри него. И в моих снах он был - уже давно. Когда момент особый наступает, то можно изменить все что внутри него..."
  Про такие мечи говорят, что они содержат душу мастера их сотворившего. Можно принимать это или нет, но факт остается фактом, структура металла из которого они сделаны изменена. Углерода там больше чем в любом другом оружие, сделанном позднее. Сейчас считает, что секреты изготовления таких клинков утеряны. Просто не понимают мастера - как можно было работать с таким перенасыщенным углеродом материалом. Не все они верят в "душу оружия", многие считают - все дело в технике. Которая была. Которая забыта. И многие всю свою жизнь ищут её. Потому что тоже хотят. Делать такое оружие.
  Оно должно было стать хрупким как стекло и рассмешить любого, кто увидел бы результат удара таким мечом. Не тверже обычного, но слишком хрупкий. А он режет все и никогда не ломается. Почему?
  "Там был узор, когда я его создавала, я знала, каким он должен быть..."
  -Все атомы выстроились так, как нужно было.
  С каким лицом смотрел мастер на клинок, которым он только что разрубил свой собственный. Он пришел в неистовство и в то же время был абсолютно спокоен. Он просто пошел и изрубил все клинки, созданные за этот месяц. Все они были срублены с одного раза. Он боялся, но он это сделал. Попросив у оружия прощение, он попытался сломать его. Волна прошла по клинку при ударе сорокакилограммового молота. Он зазвенел от обиды, что в него не верят чужие руки. Но он выдержал. Ему хватало веры мастера, который его сделал.
  Тогда учитель плакал во второй раз. От счастья, что держит в руках такое оружие. И понимал, что, сколько он ни пытайся повторить виденное его собственными глазами чудо, он не сможет. Никогда. Они просто будут... как стекло тогда.
  "Почему тебе нравятся честные и благородные люди, с ними удобно?", спросила хозяина она.
  "Все просто в этом мире..." - ответил её настоящий Мастер. "Будучи сам таким, я ищу людей, которые поймут меня, все подобное притягивается к подобному..."
  "И поглощает его", ответила хозяйка Меча. "Тебе удобно поедать таких, как ты?"
  
  
  
  Монеты:
  -Какие грязные философствования матери с отцом! - Сказала девочка игриво. И рассмеялась тихо, кусая губы до крови и плача, от счастья неизведанной мечты.
  ***
  Папа ударил дочке по пальцу молотком, когда забивал гвоздь, который она держала. Дочка завизжала от боли.
  -Молния, - сказал громко отец, - не бьет в одно место дважды!
  После чего въехал по пальцу еще раз. Маленькая девочка хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба.
  -Но молоток - не молния! Не верь тем, кто говорит или думает иначе!*2
  ***
  -Ты слишком добрая. - Заметила однажды, причесываясь, мама. - Прежде, чем ты вырастешь, тебе нужно научиться совершать ошибки, иначе жизнь твоя будет темна как совесть твоего отца.
  -Да мама, - сказала умница-дочь и пошла в школу в надежде сегодня же сделать хоть одну ошибку для мамы.
  Случай представился на перемене, когда её подруга дежурила в классе. "Я никогда не пугала никого, думала, что это пустая трата времени и глупость и... ошибка"
  -Я совершу ошибку, мама!
  Девочка позвала подругу к открытому окну, сказав, что должна сообщить нечто важное. Когда та подошла вплотную к нему, дочка своих родителей закричала и, набрав в легкие воздуха, поцеловала её в губы, после чего завизжав, толкнула ошарашенную этим поступком подругу в открытое окно. Когда девочка открыла глаза, перед ней никого не было, а внизу растекалась лужа крови из пробитой головы одноклассницы.
  -Ты что-то мне хочешь сказать? - Спросила мама вечером, причесываясь у зеркала.
  -Мам, - растерянно молвила дочка, - а что, так часто нам приходится скрывать совершенные ошибки? Чтобы никто и никогда не узнал, что эту ошибку совершила именно ты...
  -Ты её сделала! - Кокетливо подмигнула ей мама. - Вот видишь, сегодня ты стала чуточку взрослее.
  ***
  Когда дочка готовила себе обед на кухне после школы, сзади незаметно подкрался отец. Девочка почувствовала, как в попку ей уперлось нечто твердое, после чего раздался неземной рык, сопровождающийся ударами в область её бедер. Сначала она замерла, но через секунду, завопив, отскочила. При этом она увидела своего отца обнаженного и с огромным Нечто, которое она раньше видела лишь на картинках. Папа еще попрыгал как макака перед ней. После чего спокойно взял со стула свой халат, обтерся (а он был весь мокрый, потому что из душа только что вылез) и пошел из кухни вон, бросив на ходу:
  -Вот сегодня ты получила опыт общения с сексуальными извращенцами, надеюсь, он пригодится тебе, когда ты встретишь таких людей в жизни.
  -Да папа. Спасибо папа. Но моим яйцам уже ничем не поможешь.
  Надо сказать, что вылетевшие из черпачка и разбившиеся об пол яйца лизал их семейный кот.
  ***
  -Не поймешь ты боль утраты, пока не потеряешь. - Сказала однажды мама, гладя кофты утюгом. - Доча, у тебя есть мальчик?
  С тяжелым сердцем и в предчувствии беды, дочка согласилась, что "ходит один".
  -Брось его. - Сказала мама, лаская горячим утюгом кофту.
  -Но почему? - Осмелилась спросить порядочная дочка.
  -Как это почему? - Не поняла даже сразу непривычного вопроса мать. - Ты его любишь?
  -Конечно... то есть - наверное, да.
  -Тогда только испытав боль утраты, ты поймешь, насколько ты его любила!
  Тут Мама улыбнулась, с любовью глядя на дочь.
  -Но зачем мне...
  -Не пререкайся! - Воскликнула мать и поставила утюг себе на пальцы.
  Когда дочь увидела, как краснеют волдыри на невозмутимо лежащей на гладильной доске маминой руке, то сразу закричала:
  -Да мама, конечно мама!
  И убежала в школу, не позавтракав. Там она нашла своего мальчика в саду, и твердо залепив ему пощечину, запретила к себе приближаться.
  Мальчик оказался упрямым и ходил за ней еще два месяца. Но вспомнив про волдыри, девочка тяжело вздохнула и стала лепить мальчику пощечины в геометрической прогрессии, обзывая его, унижая его, крича о нем гадости и распуская слухи с все более и более мерзкой улыбкой. Когда на сердце стало совсем тяжело, дочь решила прекратить издевательства и рассказать о том, что она хотела этим добиться, но найдя своего мальчика, нашла с ним и свою подругу и поняла, что делать больше уже ничего собственно не нужно.
  Когда она пришла домой, смотря куда-то внутрь себя и не отвечая на дружное приветствие родителей, мама поинтересовалась:
  -Доча, у тебя, наконец, получилось проверить свою любовь? Да? Порадуй меня!
  -Да мама. - Ответила дочь, смотря куда-то в пол.
  -У тебя сильно рыдает сердце? На душе чернее ночи? Хочется уйти отсюда в никуда, чтобы пропал весь этот мир навсегда, да?
  -Да... - Девочка захлебнулась комком в горле.
  -Поздравляю! Ты на самом деле его любила!!!
  -Да мама... - Сказала дочь и расплакалась.
  
  Кубки:
  Марина стояла у зеркала. Зеркальная Мари улыбнулась и расплела косу: одну большую на две поменьше. Это было странно, такая русская коса, светло-золотистого цвета. Добрые синие глаза Марины смотрели в острые глаза цвета тысячелетнего льда. Уши острели, скулы ловили сарказм, хотелось пить. Им обеим. Та, что по ту сторону, взмахнула головой, и косы легли на тонкую шею. Вздулись жилы, голова запрокинулась и рот открылся. Не сразу, но показался язык. И улыбка осталась - вот странно. Развела. Взяв их в руки, она ими душила себя. Своя коса текла по пурпурному горлу. Рот ловил воздух, капли слюни попадали на зеркало с той стороны. Мари ловила секунды безумного наслаждения. А коса все росла, пока не стала сплетаться в ремни. По всему телу. Пока не покрыли его все особым костюмом из живых, тянущихся, стягивающих, режущих волос золотистых волос. Которые были ремнями, на бедрах, на животе, кожа краснела в тех местах, где волосы текли по телу. Кожа горела, везде, Мари не падала вниз, она не могла упасть, просто стоять и рывками дышать - вот что она могла; все, что девочка та умела. Пытаться дышать. Живой зверь спускался, распускаясь из-под волос, он полз по позвонкам, считая глухой перезвон, он уносил все чувства в бездну боли наслаждения и сна. А потом боль исчезла. И родилось нечто новое. Чувство, о существовании которого она никогда не подозревала. Это было свежо. Это было как с головой в ледяную воду, в самый разгар лета без начала и конца. Это было, как проснуться от жизни этой.
  ***
  Сыр!..
  Девочка потрогала ножкой воду.
  -Это сыр!
  -Не надо, не трогай!
  Она рассмеялась и погрузила ногу по щиколотку, сыр потянулся, он не хотел отпускать.
  -Сыр!
  -Не заходи в воду, пока не приедут спасатели!
  -Это не вода, это СЫР!
  Сырный мир, земля родила нарочно слишком много дождя, реки вышли из берегов и затопили дома-города-кровь, леса сползли в океан, и на головы челноков сыпалась сыр-трава, они курили козла, ноги-не-в-башмаках, СЫР ГОТОВ!
  -Не тро-ожь!
  -СЫР!!!
  Разбежавшись, девочка плюхнулась в сыроводу. Она тягуче захотела всего и, хлюпнув, засосала её.
  ВСЕ!
  -Не-ет!
  Истошный вопль матери повис в воздухе. Она, дрожа и плача, смотрела полными ужаса глазами на то место, где навсегда исчезла из мира её дочь. Она не могла поверить и простить. Что не удержала, не захотела в сыр за ней уплыть.
  В сыромире ртами полными молочных зубов дети челноков рыли ходы, сыр обогащался кислородом. Вот и все.
  И НОВЫЙ МИР ГОТОВ!
  ***
  Трава...
  Пол моей комнаты порос травой. Я вновь смогла ходить там босяком, босая я и прирастаю к стенам. Росла-росла моя живая нить, и отклонилась от нормали. Я на стене теперь сижу-курю-и-жду. Когда в меня врастет трава. Жду-гляжу. Стена срослась, и проросла вновь я, и вся стена теперь в траве, я с потолка гляжу на комнату кубическую жуткую мою. И молча тихо плачу.
  Пока спала на потолке - росла трава. Теперь она растет во мне, я тихо-молча-плачу и смерти жду. Когда срастется жизнь и смерть во мне и оторвется навсегда от этого квадратного ребра. Трава на потолке уже растет, а на полу сгнила, и курица яйцо клюет. Я ветер чую. В стене дыра, пустыня жаркая песком полна. Я палец из яйца сую, и смотрит человек на кокон мой и тихо жалобно смеется. Я ни рукой, ни ножкой в эту жалкую дыру пролезть не мо"жу. Вот досада. Я разрыдалась и кричу. И жду. Теперь я просто жду, когда придут дожди, жара спадет, и я в яичницу сгожусь.
  ***
  Игралки!
  Окно с тру"бами органа из титана сквозь него текущими и решетка ржавого гороха, полотенце на крыльце у домика с часами, утро в розовых носках под тяжелым взглядом зайца с шариком на лбу, мармелад с червями, кофе на столе налито в скатерти из картеров с луны, мимикрия рака под улиткой, тихий полдень черного жука, и песчаный ветер под кроватью у камина с грелкой, ветка без сучков с зелеными грибами, пальцы на ногах с солеными глазами, хлеба корки лета с лучом света, Вика с Сашей без одежды по воде гоняют летнюю жару, и игралки в салки через Кромвелем литую ско-во-ро-ду! Попрыжки летают с неба в воду. И она горит соленым вкусом счастья на ветру! Ласково срывает с тела воздуха обертку! Легкие взрывает визгом жизни об подводную кораллову скалу!
  ***
  Девочка любила боевики.
  За мной погоня, но я быстра и жизнерадостна вполне себе довольна жизнью и хочу вина.
  Я в воздух взмываю и, перевернувшись, голову врагу срубаю и, навесив, в Преследователя бросаю. Он передает назад.
  Я бегу. Бегу! Бегу!!!
  Я рвусь.
  "Турбоматанеза!
  Кливкий шликкорень!"
  -Вперед! И вглубь слегка...
  И я несусь. Промеж миров внутрь я погружаюсь. Слегка вильнув, внутрь краем пробираюсь. Медленно скольжу и разом зарываюсь. Звук шлика выражу и, покраснев как дурра, улыбаюсь, улыбаюсь, улыбаюсь...
  Мы в кинотеатре, наш сезон, разорван зонт, и я вся мокрая иду домой. А капельки сползают и, зевнув, на землю улетают. А я бреду, по лужам прыгая как мокрая насытившаяся дурра. И лужи улыбаются зонтами формы рваной жопы человеку под косым больным дождем.
  А я бреду, бреду в больном и радостном бреду.
  ***
  Фотя
  Фотя крылышки пришила к носоглотке Чайки, запустила Чайку в небо - отросла Больша-ая Синева. Фотя фоткала подругу и рожала в небо радугу с отцовского жилого гаража. Фотя велик свой любила и бывала всюду налегке. Фотя редко писала на парту, но всегда жалела о таком естественном, но зле!
  Фотка все же получилась - быстро склеить ласты нам не удалось. Об бордюрный камень навернувшись, наш водитель нам сказал что "Он - не Лось!"
  Мы в обиду все не брали, лишь деньжат немного тут срубили и пошли в общагу фотку разрезать на чай. Фотка резалась легко и мы, зашив мешочки денег по карманам чая, утащили Фотю в наш пастельный рай.
  Аминъ Земле!
  ***
  Токсико.
  Девочка ты кислота из крема дня и ночи - сладкая тревога первого конца. Девочка ты вся такая сочная, в начале ночи ты сладка, словно конфета и мечты пора, когда с начала ты начать решила. А кончила с конца. Ты вся течешь и протекаешь внутрь капель сладким и больным неправильности хороводом. Ты вся в себе миры несешь, ты открываешь их конфетами, и фантики кладешь, туда, куда не доберутся эти буквы, туда... в карман невидимых часов и времена ласкающих тех полуснов, откуда достаешь ты новые и в ротик кладешь и не жуя - глотаешь. Ты ласковая тема сна, ты порождение бреда, таешь. В тебе те капли жуткой и гремучей смеси, что впитываешь телом, и готов рецепт тех ядов Медичи, которыми травила Ты врагов. Которыми друзей ласкала и кормила словно грудью, и у тебя нет снов, ты грезишь, наяву творя вновь ткань миров, ты порождаешь все наши надежды и сомнения отворачиваешь ветки от лица, ты вся течешь между родных нам гор, ты вся каскад из тех порогов, что наша байдарка вновь возьмет. Ты вся, ты с нами, навсегда... Ты наш шалаш, ты рай наш, ты туман наших садов. Ты наша, шабаш наших снов, ты ведьма карты таро, ты лишь одна такая, ключ ты от всех забытых наших основ... Ты смысл творчества, ты соль всех жизней - море, ты летопись веков, ты вздох земель наших и слезы городов... Ты серенада под луною счастья, ты ветра звон в ушах на скорости и без оков ты пляшешь снова голый танец дикой и дым костров, и вся ты, и ты везде. Ты черно-белый шахматный узор доски ты правил жизни партии, ты наш дебют, ты словно ночь с гитарою в обнимку, ты вся токсична и радиоактивна, словно долгожданный пуск ракет, ты наш салют из океана Эльзы, ты розовый и фиолетово - нежнейше - голубой, ты вся отлита в этом пузырении шампанского, ты словно одинокий звук кошки шагов, ты не день, ни ночь, контраст ты тьмы и света, ты воплощаешь аксиому всех богов, ты вся свободна и от жизни и от смерти, ты лишь сама свои Разные крылья оплетаешь узами любви и дружбы, ты наша, ты сердца путей движения порывов правильности знаки, ты... губы... легкая сорочка... ты... вся так нежно дышишь, когда спишь... ты отравила нас собою... теперь не можем без тебя... значит такая наша доля, и такова судьба любого кто тебя увидел в этом мире, что ты родила...
  ***
  Глубоко-маточный наркоз.
  Мягко двигаю ногами готовясь к странному ему. Игла, подцепив кожу, проникает в тело, глубоко. В самое оно, стремится облегчить начало схваток. Я скребу ногтями по пластику и по металлу. Я хочу дождаться, как уйдет-пройдет начало боли. Там внутри меня, кусочек жизни чувствует, как к горлу подступает смерть. Со всех сторон теперь лишь мясо и ни капли жизне-боли. Игла останавливается у шейки матки, капля за каплей из неё уходит в меня холод. Терпкая прохлада растирает смерть по еще пока живому животу. Я дышу прерывисто и быстро-быстро-сильно. В глубине кричит безмолвно ночь. Закрываются глаза и уползают, за циновку ложа мысли. Пальцы на руках-ногах свело ко дну. Медленно змеей из сада-рая из меня металл струится - выползает длинная игла. Каплю крови оставляет на пупке она. Я лежу на столике под фонарем, шею набок наклонив, рот открыв, глаза куда-то закатив, и кисти рук сведя навстречу своей доли. Вся теперь готова странному ему раскрыться. С длинными ногтями пальцы ласково сжимают мои бедра. Препарировано тело, я безмолвна словно кукла в теплых мастера руках.
  ***
  
  @
  Колода.
  -Почему тебе так нравятся карты Таро?
  Спросили у него, и он ответил:
  -Все очень просто, дамы, господа. Всю вашу такую "сложную" человеческую жизнь можно описать при помощи такой маленькой короткой и "бессмысленной" колоды карт. Это - суть человека.
  -Всегда?
  -Пока не рождался человек, которого я не смог бы увидеть в этих картах.
  Наверное, он не очень любил Таро, наверное - он просто очень не любил людей...
  
  ***
  -Законы бытия похожи все-таки на деньги. Залогом ценности банкнот и монет является человеческий труд, залогом ценности и существенности законов этого мира является сообщество человеческих душ, или Бог, как его часто называют. В чем-то Бог - это просто еще одно государство и еще один свод законов еще одной вымышленной вселенной. Это - правила твоей игры, если твой младший аркан - монеты. Без людей навсегда этот мир скатился в хаос бы, люди - мерила правил настоящей чистой честной искренней игры. Так не играют никогда - ты знай, но за это ты людей хоть каплю уважай. Их мир - законы счастья, к которому изначально все стремятся, пока не разобьются чащи их судьбы - все иные арканы порождают тут они.
  Если Человек ты - твой удел монеты. Тонкий расчет и логика мира, законы бытия и факты рождения и смерти. Отмерен навсегда твой краткий век. Если Страруда - кубки, полные людской крови. Ты библиотека, власть - ты, память и наследие - тоже ты. Хоть и создал тебя посохов аркан и от них зависишь ты. И хранишь, считаешь ты и любишь так - монеты. Им ты служишь, ими же питаешься в ночи. Если ты Герой - мечи. Путь твой будет неизведан, ты учти. Магам же все посохи отдам. Так все младшие арканы были мной определены. Они были всегда и будут еще долго. И играть ими будут столько же. И только Чудовища достойны Высшего Аркана!! Он появляется внезапно и исчезает каждый раз, казалось - навсегда. Они приходят в этот мир перед концом света и живут в нем после него. Они уничтожают этот мир, и они же поднимают его из пепла или со дна морского. Они же двигают то колесо судьбы, что мельницей молотит наши зерна истины - сменяются эпохи, чтоб снова обернувшись, встать на место. Уходят монеты - и приходят кубки, за ними посохи и лишь в конце - мечи, чтоб снова засияли в сундуках градов монеты. У каждой из блестящих - своя жизнь, так сильно ценностью её обеспокоены они, что ценность жизни у монеты написана на первой стороне. А на второй - судьба. Лицо того - кому она, служа, предназначалась изначально - навсегда.
  Блестящие - они. Сдвигаю я монеты - посмотри! Во - все они, как на ладони тут.
  Самые крупные ценные - сияющие, все из золота они - это их дети. Те, кого всегда хранили и так сильно берегли. Дальше серебро - их юность и мечта, которой все же - Суждено. Так, дальше - бронза - это все они, кому так сильно расхотелось вокруг света за мечтой о накоплении богатства вновь нестись и у кого сияют золотом уж внуки. Наконец и медь - настанет старость, вот она. Тут не важна уже судьба, такую монету не поднимаю даже и с земли. В неё уходит навсегда она. Там глубоко вновь породит траву - и будет ей награда в легком том налете зелени.
  Чей же в этот раз аркан останется с луной Лилит в ночи - ты сам учти...
  Пока он двигал все свои монеты, говорил, Кен на свечу смотрел украдкой - полу сбоку. Потом - ответил он:
  -Любишь их чесать ты против шерсти, да, Старик? Недаром же прозвали тебя Вечным все Жидом! Никогда не согласятся с ценностью относительной своей они. И скажут тебе все они: "Как ты сел сравнить с деньгами нас?" А что ответишь ты? "Что породили - с тем вас и равняю!", - так ли говорю?
  -Я промолчу.
  ***
  -И правила Великой Олимпиады*3 тут просты: вы мочите друг друга во славу Апокалипсиса! Играет девятая симфония Бетховена - и выходят все они, и все - Герои. Ведь Праздник же - иначе как, играть нам до конца в игру Алисы-то?!
  ***
  -Какой загадочный и таинственный остров посреди океана!
  -Это океаническая впадина.
  -Да? Значит, я опять как-то не так смотрю. А мне он показался таким темным и интересным...
  Карты - плоские. Но человек умудряется смотреть на них двумя глазами и даже что-то видеть.
  
  Логос и Генриетта, Страруда и Алиса.
  Генриетта стояла, расставив ноги. В руках - револьвер. Над головой разливалось сияние.
  - Все константы меняются. Тонкая настройка вселенной сошла с ума. Свет... скорость света увеличивается! Свет быстрее в десять раз... сто... тысяча... Пределы измерений пройдены!!!! Мы не можем получать информацию оттуда!
  -Свет концентрируется вокруг неё! Он начинает вращаться. Он ускоряется! Неужели?
  -Да! Это белая дыра. Прямая противоположность черной! Это место, которого ничто не может достигнуть!!
  -Неужели в нашу вселенную проникает что-то изнутри!?
  Над головой Генриетты собрался шар из света. Девочка подняла руку и достала оттуда светящийся и переливающийся куб из быстро меняющихся, словно находящихся одновременно повсюду, линий.
  -Неужели это...
  -Да, это сингулярность.
  -Она голая? Сингулярность, рожденная из белой дыры. Но тогда...
  -Она не смогла бы увидеть её, не вызвав новый Большой Взрыв. А значит она...
  -Доступна... Наблюдению... Или это существо - тоже бог, но тогда...
  Девочка смотрела на ладонь, над которой кружилось нечто. Позади неё формировались крылья.
  -Второй наблюдательный пункт потерян! Мы не...
  -Все тонкая настройка нашей вселенной смещены, гравитация нашего мира исчерпала себя и была упразднена новым наблюдателем уровня два, зафиксирован его прорыв у вас, скоро материя окончательно перестанет существовать, мы пока получаем сведения, но...
  -Потеряны все пункты, кроме нашего. Такое ощущение, что все в нашем мире перестало существовать или замкнулось на здесь и сейчас.
  Искрящиеся черно-белые, одновременно и черные и белые линии не находили себе покоя в детской ладошке. Взяв её с ладони, Генриетта зарядила сингулярность в револьвер. В глаза была решимость.
  -Она собирается стрелять?!
  -Да. И похоже у Алисы нет тут шансов.
  "Масса заряда - бесконечность. Скорость - бесконечность. Импульс - бесконечность. Количество энергии, которое выделится при выстреле - бесконечность. По идее этот мир просто перестанет существовать, потому, что родится новый..."
  -Она стреляет мирозданьем!
  -Логос?
  -Да. Ты не промахнешься. Этим - невозможно промахнуться. - Сказал столь знакомый голос, сияя за её плечами.
  -О-кей. Но ты знаешь? Логос. Я никогда не промахиваюсь.
  Генриетта крутанула барабан. И он вращался, словно как ни в чем бывало. Генриетта прицелилась в Алису. В правом глазу Генриетты начала прорезаться старая и поцарапанная, но такая живая розовая пятиконечная звезда. Мгновение спустя оттуда, из самого зрачка, полыхнуло пламя.
  Алиса улыбнулась слегка и приподняла вверх ладонями руки. Она вытянула их вперед и смотрела прямо на Генриетту.
  -Что она делает?
  -Это... "дающий".
  -"Дающий". Демон. Но что она сможет дать Богу? Зачем все это?
  Алиса закрыла один глаза. Но потом открыла один - левый глаз. И в нем сияла, искрясь и сверкая Игра.
  -Лилит? Чудовище среди богов! Не может быть...
  -Там их двое!
  -Но это непозволительное явление не только в нашей вселенной.
  -Они касаются друг друга руками.
  -Что происходит, почему их двое. Внутри Алисы.
  Генриетта выстрелила, а может быть и нет. Она не поняла, что случилось. Её подняло и потянуло. Затянуло в Алису и закружило в танце. Там были девочки. Их было две.
  -Боги не могут коснуться друг друга руками. Это проклятие, проклятие одиночества. Этот цикл не рушился никогда. Становясь богом, сверхнаблюдатель оставался навсегда один. Единственное, что он мог - это перейти на следующую стадию эволюции бога.
  -Самоубийство бога или Акт творения нового мира, в котором его уже нет. Он растворялся в новом мире, но были те, кто продолжал в нем жить. Такие миры называли пустышками. Они никогда не продолжали ветвиться. Но это...
  -Страруда. Да. Проект, который начала она.
  Кружась в танце две девочки приняли третью. Когда руку Генриетты поймала Алиса, то та никак не могла схватить её за вторую руку. А когда, когда это произошло...
  "Kimi no Shiranai Monogatari, Bakemonogatari ED Single - supercell!"
  -Все, что мы знаем, это то, что Алиса - не бог. Она искала встречи с богом, чтобы сделать то, для чего столько путей прошла.
  -Что же она такое?
  -Мы не можем измерять. Мы не можем понять. Мы её абсолютно не чувствуем, как боги не чувствуют людей или люди - богов. Следующий уровень, неужто?
  -Почему? Как могут в ней существовать два божества рука об руку в мире, который им не принадлежит?
  -Неужели? Алиса. Не может быть. Неужели она?
  -Наблюдатель третьего порядка?
  -Люди и им подобные не могут не оказывать влияние на наблюдаемый объект - это первый порядок. Боги и им подобные, могу создавать миры, но растворяясь в них, они не могут оказать влияние на наблюдаемый ими объект - это уровень второй.
  Но никто и никогда...
  -Способный оказывать влияние и не делать этого, одновременно, способный творить, и способный уходить, способный выбирать и умеющий мечтать, словно простой смертный. Это - сверхбог. Или вольный бродяга бесконечных миров.
  -Мы - никогда не сможем мыслить, мы вольны лишь решать. Инскины Матана, способные наблюдать то, что нельзя узреть ни богу и простому смертному но недоступные ни для первых ни для вторых. Для чего она создала нас, для чего породила безумный матан, для чего он должен был биться, искать пути из этого мира? Матан, наш прародитель, прошел путь не намного короче, чем бесчисленность миров этой девочки. В конце своей эволюции наш создатель мог телепортировать галактики и искривлять движение галактических нитей, но он так и не смог породить ни одной осознанной мысли. Зачем древним гением был создан столь ущербный Искусственный Интеллект? Чтобы обойти невозможность наблюдения сокрытых явлений, проникнуть в их суть? Им, ей, этой девочке нужны были зрители для того, чтобы показать нам свой триумф, и чтобы мы унесли его в небытие, не имея возможности ни с кем поделиться? Мы... Наверное... нам придется оставить этот феномен с теми, кому он и принадлежит.
  Боги. Эта девочка прошла свой длинный путь, бесконечность раз возвращаясь обратно, чтобы раз и навсегда, во все времена...
  Доказать...
  Что и боги могут быть не одиноки.
  Что боги.
  Снова.
  Могут стать.
  Детьми.
  
  Она шагала по лужам, эта девочка, и смеялась. Расходящиеся мелодии шагов круги. Они неслись вперед, ветвясь и порождая новые миры. Вместо одной нити, появлялись две, которые сходились и разбегались вновь, пока не встречались с третьей и так далее. А в конце...
  
  "Kimi no Shiranai Monogatari -Instrumental-"
  ***
  *1 "-сама" - именной суффикс, самое уважительное обращение в Японии, нечто вроде "госпожи". В современном разговорном японском не используется вовсе, разве что - в БДСМ играх и при озвучивание аниме.
  *2 Это была философски раздробленная кость мизинца. Тогда-то я и поняла, что с моей судьбой случилось нечто ужасное.
  *3 Имеется в виду Великая Олимпиада в онлайновой игровой вселенной "Line Age 2", в которой участвую тысячи и десятки тысяч игроков со всего мира. Игра Алисы - игра созданная мастером для викторианских кукол "Алиса". Девятая симфония Бетховена, "Ода Радости" открывает олимпийские игры. И да - в ней есть тема Апокалипсиса - "открываются райские врата... и т.п", такой вот каламбур.
  ***
  "примечание от Лэйн: интересно, что по поводу этого отрывка подумают фанаты вестернов, лол ^_~"
  "-А давай... я пальну в неё сингулярностью?!!
  -Нет, лучше по старинке - черной дырой валить, просто и практично, хоть немного и неэтично...
  -Сингулярность всех и..., сингулярность, сингулярность! *Прыгает и кричит*
  -Оказывается все-таки Мушкет Волшебного Стрелка был не самым последним твоим оружием Флора-Генриетта. Логос? Или это ты, Вита?
  -А Трише никто не верил. Когда она говорила, что Флора станет сильнее всех. Вот это я понимаю - провидица-пифия (привет тебе Матрица) не то, что эти ваши... Видела бы Триша её в тот момент. И прав был тот, в цилиндре, когда дрожал при виде мышки-Флоры, не понимая, в чем причина. Еще бы, сколько прошло тысячелетий, сколько миров прошла она, кто мог тогда предположить, что когда-нибудь эта девочка станет стрелять сингулярностью.
  -Новым миром зашибем мы всех, кому не нравится играть, кто скучен и устал от жизни. Раз, два, три - пали!"
  ***
  "Откуда ты такой Смешной? Иль не в порядке с головой... Иль не берет тебя беда? Покуда пьешь ты жизнь до дна..."
   Почти Кукрыниксы. Мальчик, что продал свой смех. Он не считал его чем-то ценным до тех пор, пока не потерял. Хороший способ убедить читателя в ценности чего угодно - показать страдания Очередного Потеряшкина.
  "Посмеялись, и хватит..."
   Elfen Lied. Люси, альтернативная точка зрения. Люси, ты до сих пор заглядываешь ночами в счастливые окна домов, туда, откуда доносится детский смех? А вы все еще счастливо смеетесь в кругу семьи? Завтра ночью Люси придет к вам...
  "Давай убьем их всех и сделаем этот мир нашим!?"
   Elfen Lied. Но-но, Люси! Это ведь старый добрый нацизм и разжигание расовой ненависти против такого добродушного, смеющегося человечества.
  "Когда мы встретили вас, то пришли в ужас. Мы думали, что уничтожили подобных вам еще давным-давно, а оказалось, что во вселенной еще есть планеты, где раздается "смех". Ну ничего... Уж простите... Вы никогда не сможете общаться с нами на равных, ведь все ваше общение - ложь. Эта быстрая смена отношений, "юмор", как вы его называете - чудовищно и невозможно для нас само по себе. Ваша правда - это ваша самая изощренная ложь. Так уж случилось, что эволюция вас заставила обманывать самих себя, чтобы обмануть друг друга потом. Постоянно применяя ложь к себе и другим, вы стали слишком хорошо различать все её оттенки и тогда для защиты вашего потомства эволюция ввела то, что вы называете "правдой", так каждый новый ребенок на вашей планете живет под защитой той честной и искренней для него самого правды, что когда-нибудь обратится в ложь и это позволит ему выжить. Вы говорите: "Я никогда не убью!", вы говорите: "Я никогда не предам!" А, знаете ли что и убийство и предательство записано в каждом из вас и ваша убежденность в том, что этого не случится - лишь быстро меняющийся окрас хамелеона под листву дерева? Вы честны, вы искренне думаете, что не хотите этого делать, вы клянетесь, что никогда так не поступите и стремитесь, и надеетесь навсегда сохранить свою верность слову. И тем самым, в общении, вы можете ввести в заблуждение иное существо. Это оружие. Ваша искренняя и честная правда - лишь ваше оружие, но заметить это можно лишь со стороны, увы. От природы - это единственное оружие обезьян. Ложь. Больше у вас никогда ничего не было. Только ваша ложь подняла вас на ту вершину, с которой вы смотрите на все иные формы жизни. Взамен лжи природа подарила вам смех. Это награда за вашу целиком состоящую изо лжи жизнь, те тридцать серебряников, которые вы сохранили и которыми гордитесь. Тот факт, что все что угодно вы в любой момент можете свести в шутку, делает любую попытку общения с вами изначально бессмысленной. В вас всех живет Нечто, которое управляет вами как марионетками, но теперь вы никогда не заметили её и никогда не попытаетесь избавиться. На самом деле все приказы об истреблении планет, подобных вашей были вполне оправданы - вы наркоманы, вы безнадежно зависимы от своих чувств, без которых ваш разум не сделает и шага, общение с вами невозможно в принципе. Вы никогда не увидите иного мира, кроме вашего, ваших порока и морали и вечных попыток распределить все на две составляющих, чтобы потом снова слепить их вместе и вновь делить. Вы параноики, все вы, все целиком и все навсегда. Вы еще долго будете размышлять о том, как перестать убивать. Кого вы пытаетесь ввести в заблуждение? Только себя. Это безнадежно. Вы упустили свой шанс. Хотя, наверное, у вас его никогда и не было..."
   Грустный Серенький Глазастик из блюдца, полного Мычащих от Ужаса Коров. Он Любил Молоко, о да...
  
  Здесь тут там и, возможно, где-то еще используются фокальные персонажи. То есть мнение персонажа не всегда обрамляется в кавычки. А еще тут много взаимоисключающих параграфов, иными словами явный пример квантовой суперпозиции в литературном творчестве. Примите таблетку.
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"