Аннотация: Тиха карачинская ночь, но менестрель её испортит.
Тиха карачинская ночь, светла и безветренна. Лишь редкое мышиное пищание делает дыры в саване молчания. Сладко спит молодая 150-летняя ведьма. На её щеках горит румянец и потревожить её смеет лишь кудрявая тень вишневого куста за окном.
- Ой, беда-лебеда, денег нету ни черта! - раздался пугающий мужской фальцет.
Ведьма пошевелилась во сне, но сон не потеряла.
- Я мужчина золотой, только дурень и глухой!
- И бухой...- сквозь сон буркнула девушка и перевернулась на другой бок.
- Я люблю тебя, девица, если дашь ты мне напиться!
- Мертвой водицей, - закончила ведьма вновь, не отрываясь от объятий Морфея.
- Будь моей красавица и тебе понравится!
- Так, слушай, менестрель, если ты все делаешь так же, как поешь, то с тобой никому не понравится, даже старой карге которой уже ни с кем не светит.
Ведьма все-таки проснулась и была очень зла.
- Как грубо, девушка!
- А будить человека среди ночи не грубо?
- А мне плохо!
- Ты просто еще не знаешь, что такое, когда плохо! Но могу устроить!
- Простите, госпожа Эриния, сразу Ваше солнцеликое высочество не признал. Не буду более теребить Ваш сон.
- То-то же...
На следующую ночь ситуация повторилась.
- Честное слово, как можно! - встрепенулась ведьма услышав под окном знакомый голос. - Столько пить неприлично!
- Какие уж тут приличия, когда душа моя горит в адском пламени.
- А сам ты не хочешь там покоптиться? Могу организовать бесплатный тур, я думаю там как раз певцов недостает.
- Но...
- Не надо умалять право чертей на культурную программу
- Халтурную программу! - огрызнулся менестрель и скрылся в вишневой тени.
- Тьфу пропасть!
Долго еще Эриния ворочалась и не могла уснуть. И лишь занявшийся рассвет прекратил ее ночные бдения. Перед тем, как уснуть, ведьма приняла решение, что третий раз с рук озоринку не сойдет.
На следующую ночь месть оказалась необходима ибо певец был не один и не под окнами. Найдя единомышленников в трактире неподалеку, он визгляво брал фальшивые ноты и тренькал по своей балалайке так, словно где-то была объявлена тревога. Весь трактир проводил ночь в духе "кто не поет, как дурак, тот свинья без ушей". Наскоро одевшись Эриния вышла из дому и направилась в питейное заведение. Там ее встретил вопль певцов-победителей.
- Эй, Эриния, что не спится?
- Не спится бы тебе! - огрызнулась ведьма.
- Я-то уж крепкий парень! - отозвался из дальнего угла высокий и лысый детина.
- Хах, как же. Знаю я вас - только болтать и можете, а как до дела, то после первой стопки под стол валитесь.
- А ты не валишься!
- А я не валюсь!
- А спорим, что я тебя перепью. Будем выпивать по очереди по стопке самогона, кто первым упадет на пол - тот и проиграл!
- Если я тебе перепью, - отметила Эриния, - то вы заканчиваете этот балаган и я сплю спокойно все ночи в моей долгой жизни. А если нет, то хоть на ушах стойте на крыше моего дома - я вам даже бороды в козлячью шкуру не превращу.
Cпорщики ударили по рукам.
Трактирщик откупорил бутыль самогона, на которую все присутствующие дружно скинулись, и веселье полилось.
Но вот самогон вышел, а оппоненты держались крепко. Эриния лишь немного раскраснелась, да и детина был готов к продолжению.
- Ну что? Не хочешь отказаться от затеи пока не поздно? - угрожающе спросил лысый.
- А еще самогона! Ээ не! Закусывать нельзя, положи огурец, где взял.
Посетители скинулись на следующую и пьянка продолжилась.
На середине бутыли ведьма взобралась на стол, и припевая неприличные частушки начала танцевать жигу. Да так, словно по всему трактиру маршировала карачинская армия. Голосом Эриния не отличалась никогда, так что вскоре все поняли, что еще неизвестно, кто кого теперь пытает полуночными песнопениями.
На исходе второй бутыли детина пыхтел и много раз намекал на то, что Эринии пора сдаваться. Та в свою очередь была готова уже на любой шабаш и кричала сидя на столе: "Эй, трактирщик, неси третью! Бог любит троицу!" Удивительно какие вещи может говорить пьяная ведьма. Детина же напрягся, ибо знал, что Бог не дурак - так же любит пятак. Пришлось ему пить - спор есть спор. Выиграть ему хотелось. Ведьма больше не плясала, но выглядела так, словно еще хоть сто стопок самогона - ноги её будут держать крепко. Детина же потел и придерживался одной рукой за стол. Выпив последнюю каплю из тары Эриния спросила:
- Тебя-то хоть как звать?
- Е...ик...меля
- О!
Оппонент лишь снова икнул.
- Ну что, Емеля, продолжим или по-домам?
Обведя мутным взором всех присутствующих, Емеля понял, что отказываться от пения на ближайшие сто лет никто не хочет.
- Давай четвертую! - крикнул он трактирщику.
Четвертая бутыль шла туго, но все-таки имела дно.
- Бог не дурак! Любит пятак! - весело отозвалась ведьма.
Лицо детины было пусто и грустно.
- Но ты можешь еще сдаться, - бодро прибавила Эриния. - Я так уж и быть сделаю уступочку - вы можете горланить ваши непотребные песни по праздникам. На купалу там или рождество. Что я - зверь что ли?
Второй раз обведя присутсвующих стеклянным, как тара под горилку, взглядом Емеля почесал лысину и кивнул.
- Не слышу.
- Сдаюсь! - проорал в отчаянии оппонент.
- То-то же. Все - теперь я спать! И вам пора! - с торжественным видом Эриния покинула трактир. На последок ей подмигнул довольный трактирщик, пересчитывающий небывалую выручку за вечер.
- Приходи еще, - сказал он ей вслед.
Едва закрыв дверь ведьма пошатнулась, ничего не осталось от её бодрости. "Фух, хорошо, что он сдался, а то я уже была готова упасть замертво!"
На утро, мучимая похмельем и головной болью, ведьма услышала противный фальцет под своими окнами.
- Где же ты моя блудница - я готов с тобой напиться.
- Чтааа?! - вскочила на кровати ведьма.
- А про день мы ничего не говорили! - нагло заявил менестрель. - А ночь уже прошла!
Без сил упав обратно на подушки, ведьма временно лешила певца голоса и была такова. Утро было тихое, лишь одинокий соловей пел свои нежные, баюкающие романсы.