Аннотация: У счастья нет рецепта. Так кажется. Но иногда оно обретает вкус. Например, вкус лавандового тарта с черникой.
Ох, уж эти басурманские праздники.
Марина вздохнула и уронила тяжелую, как церковный колокол, голову на сложенные руки. Ее стол был завален канцелярией и скорее напоминал курган нежели стол учителя русского и литературы. Марина преподавала в средней школе, чудом устоявшей перед повальной модой делать из школ лицеи. Директриса может и рада бы, но слишком низкого пошиба было их учреждение. В преподавательском составе одни раритеты так и не вышедшие на пенсию и грозящие из класса шагнуть сразу на погост.
Среди них Марина была белой вороной - тридцатилетняя, так еще и выглядела моложе своих лет. От пересудов в женском коллективе девушку спасала только ее серая невыразительная внешность. А еще широкая грудь бабушки, которая долгие годы была ее самой надежной защитой. Только Елена Васильевна уже неделю как покинула не только внучку Марыську, но и этот бренный мир. Потерю Марина переживала тяжело, с не проходящей болью в сердце. На работу Марина теперь носила не только сумку тетрадей с проверенными домашними заданиями, но еще и кусок базальта вместо сердца в груди.
Внутри ныло и тянуло. Их маленькая квартирка совершенно опустела и возвращаться в нее становилось все невыносимее день ото дня. Поэтому Марина самой последней уходила из школы, засиживалась до тех пор, пока сторож дядя Толя не начинал громко ходить под дверью учительской, гремя ключами. Намеки Марина, как и многие выпускники филологического, понимала даже самые тонкие. Ее чуткая натура не взяла бы на себя еще и этот грех. Стать причиной беспокойства пьющего сторожа? Что Вы, что вы.
Сегодня бессменный страж четверной общеобразовательной еще не начал бродить под дверью, словно тень отца Гамлета. А Марине уже осточертели тетради с неразборчивым почерком. Осточертели списанные с сети эссе. Как дети, отлынивающие от всего серьезного, могут рассуждать о любви, борьбе добра и зла, и гении Булгакова.
Марина обожала "Мастера и Маргариту". Но каждый раз, когда приходила пора писать итоговое эссе о том, какие чувства вызвало это произведение у школьников, Марина хваталась за голову. И через силу заставляла себя открывать тетради. Этим рукописным шедеврам самое место было в костре. Ох и не то жег Гоголь. То, что вынуждена была читать учительница должно было гореть синим пламенем, а не второй том "Мертвых душ".
Марина любила свою работу. Но эта неделя была затянувшимся кошмаром. Неделя бесконечного выгорания. Так еще и вдруг четырнадцатое февраля.
День Святого Валентина наступил без предупреждения. Марина словно сапер по минном полю пробиралась по школьным коридорам. Все было завалено сердечками и признаниями - в этой атмосфере одиночество чувствовалось еще острее.
Отношения у девушки не складывались. Несколько раз она искренне пыталась, но словно была не из того теста. Пару неудачных романов и она решила, будь что будет.
Марина сложила стопку непроверенных тетрадей в большую сумку, глянула в зеркало пудреницы, увидела свою бледную физиономию в обрамлении жидких русых волос с прямым пробором, и скривившись, бросила пудреницу поверх тетрадей.
Выходя из учительской, Марина закрыла дверь на ключ, сдала его дяде Толе и вышла в большой мир.
Снег покрывал улицы пушистым пончо, укутал серые хрущевки, сделав их похожими на пряничные домики. Воздух был таким вкусным, что хоть ложкой ешь. Завороженная, девушка решила прогуляться, вместо того, чтобы проехать пару станций метро и спустя полчаса оказаться в пустой крохотной квартирке.
Праздничного настроения не было и в помине. Но мир вокруг был прекрасен. И Марина тоже хотела праздника. Она шла мимо светлых огромных витрин, мимо чужого счастья и остро нуждалась в своем.
Марина была нежной чувствительной девушкой, несклонной к авантюрам - с мизерной зарплатой, невзрачной внешностью и глубоко спрятанной мечтой о женском счастье.
Марина смотрела по сторонам, делала мелкие шаги вперед по тротуару, оскальзываясь в своих дешевых сапогах с распродажи. Девушка смотрела на прогуливающиеся парочки. Девушки гордо несли врученные букеты и подарки. Мужчины пыжились от ощущения собственного превосходства за свою щедрость.
Скромной учительнице некому было делать подарки и не от кого получать. Если бы была жива бабушка, Марина купила бы вкусный торт, цветы, красивую заколку - хоть что-нибудь, чтобы порадовать единственного родного человека. Может сейчас пришло время радовать себя?
Эта крамольная мысль зародилась и поманила Марину к витрине ЦУМа. Несколько раз девушка уже замирала напротив толстого подсвеченного стекла. Там на стеклянном подиуме стояли кожаные красные туфли Валентино. Марина всегда кротко немного с грустью вздыхала, когда видела эти недосягаемые для нее туфли.
Сейчас учительница, поддавшись моменту, зашла в магазин. Продавщицы странно на нее косились и с первого взгляда оценив благосостояние, предложили примерить пары с распродажи. Но Марина робко качала головой на эти предложения, а набравшись смелости попросила примерить тридцать седьмой размер. Валентино сели так, что казалось были созданы именно для ее ступней. Небольшая шпилька, ремешки подчеркивающие хрупкость щиколоток - у Марины екнуло сердце, когда она взглянула в зеркало. И больше не раздумывая ни секунды, попросила упаковать пару. Валентино обошелся Марине в две зарплаты. Это были ее единственные сбережения. До следующей зарплаты на карточке остались три тысячи.
Марина в забытье взялась за ручки красного бумажного пакета, на автомате поблагодарила девушку на кассе и вышла на воздух.
На улице щеки раскраснелись то ли осознания глупости совершенного поступка, то ли от удовольствия, а может и от куснувшего их морозца. Девушка словно во сне пошла дальше по тротуару. Она прошла буквально несколько метров и остановилось на красном сигнале светофора. Точнее ярко-алом, как ее новые туфли. Марина улыбнулась, мечтательно прикрыла глаза, представляя, как будет весной выгуливать свою покупку. Из грез на яву ее вырвал звонкий голос буквально в нескольких шагах.
-- !!
-- Что, простите? -- Марина взглянула на рекламу, которую ей в руки настойчиво совала девушка-подросток.
На проспекте было напечатано настолько реалистичное пирожное, что Марина невольно почувствовала во рту его вкус. Вкус свежей малины.
-- Приходите к нам, -- в голосе промоутера чувствовался легкий восточный акцент, -- в "Лавке бабушки Соны" лучшие десерты нашего города.
Марина улыбнулась, взяв рекламу. Хотела продолжить свой путь, но слова девушки заставили ее замереть на месте.
-- Заходите, не пожалеете. Лавка сразу за поворотом. У нас есть десерты, которые исполняют мечты.
-- Так не бывает, -- Марина неожиданно для себя вступила в диалог.
Обычно на рекламу Марина не поддавалась, вежливо улыбалась и всегда шла по своим делам. Но в девушке было что-то особенное. Лет четырнадцать, жгуче-черные волосы по плечи топорщились в разные стороны мелкими спиральками. Теплые карие глаза, обрамленные длинными загнутыми не накрашенными ресницами, смотрели тепло и казалось видели насквозь. Густые немного сросшиеся брови, нос с горбинкой - в девушке явно чувствовалась пряная восточная кровь. От нерусских Марина всегда держалась подальше. А сейчас не могла пройти мимо этого подростка.
-- Еще как бывает. Не узнаете, пока не попробуете.
Марина хмыкнула, пакет с Валентино, о котором она раньше могла только мечтать, придавал уверенности. И девушка внезапно ощутив жгучее несвойственное ей любопытство, повернула к Лавке.
Это оказалась своего рода кофейня. Миниатюрная, светлая, с окнами в пол. Сразу справа от входной двери тянулась узкая столешница с высокими обитыми фиолетовым велюром стульями. Прямо напротив прилавок с витриной пестреющей разнообразными десертами. По стенам горшочки с плетущимися цветами и декоративные мозаичные тарелки разного диамерта.
-- Добрый день, -- за прилавком хозяйничала маленького роста пожилая женщина.
Ее седые волосы были заплетены в такую тугую косу, что глаза казались раскосыми. Карие с медовым переливом, они были такими же теплыми, как у девушки на перекрестке.
-- Здравствуйте, -- Марина робко улыбнулась, -- девушка с перекрестка сказала, что ваши десерты исполняют мечты.
Хозяйка лавки на мгновенье замерла, потом хитро заулыбалась.
-- Это внучка моя баловница. Приятно, что вы решили проверить ее обещание. Меня Сона зовут, чем могу Вас угостить?
Марине стало неловко за сказанную глупость об исполнение желаний, она представилась и задумчиво замолчала, рассматривая витрину. Ей захотелось сбежать, но уйти, ничего не купив, показалось какой-то глупостью.
-- Не робейте, Мариночка. Я знаю, чем вас угощу. Позвольте на мой вкус?
Хозяйка чисто символически использовала вопросительную интонацию, по глазам было заметно, что это восточная поседевшая женщина не примет отказа. Марина всегда соглашалась, боясь расстроить собеседника. Но обычно при этом чувствовала себя не в своей тарелке. Сейчас же девушке было тепло и уютно, как будто она на кухне со своей бабулей.
Марина хотела устроится на одном из высоких стульев, но Сона ее остановила.
-- Задержись на секундочку.
Через прилавок Марине подали кружку. Она заглянула и удивленно вздернула брови.
-- Не удивляйся, будет вкусно, -- Сона загадочно улыбалась, -- загадай желание и подуй в кружку.
На дне посуды была веточка лаванды. Ее запах чувствовался в воздухе, в нем же повисло Маринино удивление.
-- Плохого ничего не случится.
В это Марина верила. Сона и ее заведение вызывали доверие и тепло. Загадав большую взаимную любовь, девушка подула на веточку лаванды и вернула кружку хозяйке.
-- Вайме! Присаживайся красавица, в ногах правды нет.
В кафе не было ни души. Сона, подпевая мелодии, льющейся из приемника, крутилась за прилавком. Марина устроила на высоком стуле сумку с тетрадями и пакет из ЦУМа, присела на соседний. Огромные окна в пол были обработаны специальной пленкой и с улицы совершенно не просматривались. Из зала - наоборот.
Любимое маринино занятие - смотреть на жизнь со стороны. Прохожие перетекали по тротуару из стороны в сторону. Но никто не проявлял интереса к заведению Соны. Марина попыталась вспомнить и поняла, что на входе не было вывески. Она пожала плечами и продолжила свои наблюдения.
Спустя какое-то мгновение перед Мариной появился исходящий парком напиток и десертная тарелка с ярко-синей каемкой. А еще ложечка с длинной чеканной ручкой и миска сахара.
-- Приятного аппетита, милая, -- Сона выставила угощения и снова нырнула за прилавок.
Ее присутствие мягкое, теплое едва ощущалось, только восточные напевы на незнакомом языке давали понять, что Марина здесь не одна.
Девушка достала из своей бездонной сумки потертую книгу, раскрыла ее - нежно провела указательным пальцем по странице, немного приминая, чтобы удобнее было вчитываться в строчки. Книга пахла офсетной краской - один из ее любимых запахов. Кроме печатной краски пахло лавандой.
Прежде чем нырнуть с головой в мир "Мастера и Маргариты", Марина аккуратно ложкой отделила уголок тарта. Запах лаванды стал чуть резче, смешавшись с ароматом черники. Парочка темно-синих ягод упала с крема на тарелку. Марина отправила ложку в рот и зажмурилась от удовольствия. Отхлебнула глоток лавандового кофе с нежной молочной пенкой, и окончательно почувствовала себя на своем месте.
Строчки перед глазами раскрывали для девушки дверь в удивительный мир. Удивительный вкус десерта делал удовольствие от манеры письма Булгакова еще более вкрадчивым. Марина выпала из реальности.
В себя пришла от толчка. Сначала даже не поняла, что случилось. Моргнула и увидела, что кружка опрокинулась и остатки кофе растеклись по раскрытой странице.
-- Извините, я сейчас все исправлю.
Марина услышала хриплый голос у себя над ухом. Скосила глаза и увидела мужчину. Он схватив салфетки со столешницы пытался промокнуть остатки кофе, впитавшегося в строки Булгакова. Буквы на глазах превращались в не читаемую кляксу.
Кроме того что книга была испорчена, кофе разлит, так еще и сумка опрокинулась и тетради бумажными птицами разлетелись по полу. Марина очнулась и бросилась их собирать, надеясь, что тетради не пострадали. Дети писали несусветную чушь. Но сама мысль, что Марина может испортить чужую вещь обращала ее в ужас. Девушка очень трепетно относилась ко всему, что ее окружало. И любая другая на ее месте накричала бы на виновника происшествия. Но Марина была не из того теста. Бабушка всегда говорила, что ее мягкий чуткий характер придет к тому, что на ней будут ездить. Она понимала, но вульгарно кричать и ругаться попросту не умела.
-- Ничего страшного.
Мужчина бросил попытки спасти книгу и нырнул к ней под столешницу. В две руки они быстро вернули беглянок на место. Когда стопка тетрадей возвратилась в сумку, Марина, сидящая на корточках, подняла глаза. Напротив в такой же нелепой позе замер виновник происшествия. Их глаза оказались на одном уровне. И у девушки перехватило дыхание.
Сказать, что мужчина оказался красавчиком, можно было только с сильной натяжкой. В чертах лица было что-то хищное - в продолговатых глазах, в играющих крыльях носа. Но побелевший от давности, грубый шрам у нижнего века правого глаза отвоевывал все ее внимание. А еще у мужчины была гетерохромия. Правый глаз - карий, левый - голубой. И карий был настолько темным, что не просматривался зрачок.
-- Извините, в знак раскаяния, я оставлю вам свой кофе. Мне очень жаль, что своим вмешательством помешал такой красивой девушке, -- голос был хриплым.
Хрипотца от сигарет, об этом Марина подумала почувствовав тонкий запах табака. Но он ей даже понравился.
-- Надеюсь кофе хоть немного улучшит ужасное первое впечатление, -- мужчина выпрямился во весь рост.
Марина последовала за ним. Незнакомец был весь в черном. Из-под расстегнутого укороченного пальто проглядывала черная водолазка, черные джинсы, черные туфли - всадник Апокалипсиса, не меньше. Так еще и рост - выше девушки на две головы. Незнакомец пододвинул к Марине кофейный стаканчик. Он все это время - целый и невредимый стоял на столешнице.
Мужчина в черном попрощался легкой улыбкой и выскользнул в объятия февральской улицы. Марина проводила взглядом его угольно-черный силуэт.
Сердце колотилось в груди, словно сумасшедшее, к щекам прилила краска. Она смотрела на закрытую дверь и понимала, что этого призрака нельзя было так просто отпускать. Марина задрожала от волнения и второй раз в жизни поступила так как хотела, как диктовало ей очарование момента. Девушка дернулась к двери, как была без пуховика - в тонком джемпере лавандового оттенка со строгим круглым вырезом, вместо обезоруживающего декольте.
Дверь качнулась, пустив внутрь воздух с едва ощутимым ароматом табака. Марина почти нырнула в объятия мужчины, который внезапно решил вернуться. Девушка ухнула носом воротник. На секунду прижалась, впитывая всем естеством запах февральского мороза и дорогих сигарет.
Марина смутилась и попыталась отпрянуть. Но сильные руки бережно удержали на месте.
-- Я подумал, что сбежать не представившись - совсем не вежливо. Но бабушка Сона сама меня представила.
-- Марина, -- она промямлила себе под нос, засомневавшись, что этот лепет вообще можно разобрать.
-- Стопроцентное попадание, действительно, морская. Глаза - цвета океана. Ни разу в жизни не видел таких красивых глаз.
Все девушки любят ушами - вот и она растаяла. Руслан провел ее в зал. Сона сновала за прилавком, готовя свежие горячие напитки, чтобы порадовать гостей. А Марина теряла голову, кажется, тарт с лавандой, действительно исполнил ее заветное желание.
За эти несколько секунд, в течение которых она тонула в разноцветных глазах, не жалко было тридцати лет ожидания. Такого мужчину она могла ждать много больше. Но один раз его увидев, поняла - это судьба.