Аннотация: Много ли надо для полного счастья, и возможно ли оно в принципе?
Массивные двери трамвая с лязгом отошли в сторону, пропуская внутрь салона студеный зимний воздух и грузного мужчину, громко разговаривающего по телефону.
Одетый с иголочки, приятно пахнущий, он был поглощен переговорами и, казалось, не замечал окружающих его пассажиров. К слову сказать, их было не много. Час-пик остался далеко позади, и трамвай был полупустым.
Гавриил Иннокентьевич Голиаф впервые за последние два десятка лет был вынужден посетить столь неподходящее его персоне средство передвижения. Причиной тому явились непогода и срочные дела.
Ночной морозец и сильный снегопад под утро практически свели к минимуму вероятность доступа к личному автомобилю. Четверть часа назад Гавриил Иннокентьевич уныло созерцал заваленный снегом гараж, а когда, дозвонившись диспетчеру такси, услышал в ответ, что ожидать машину придется ни менее получаса, совсем скис. Он задрал рукав дорогого кашемирового пальто и, взглянув на часы, присвистнул. Золотой 'Брегет' давал не более сорока минут до начала важных переговоров, опоздать на которые он не мог позволить себе ни в коем случае.
Из угрюмого состояния бизнесмена вывел звонок трамвая. Мужчина обернулся, и сквозь млечную пелену снегопада увидел мерцание приближающихся красных габаритных огоньков. Остановка была рядом.
Заметив свободное место у окна, Гавриил Иннокентьевич проследовал к нему, продолжая давать указания мобильному телефону. На какое-то мгновение пассажиры стали невольными свидетелями важной конференции. Некоторые делали вид, что им все это совершенно безразлично, другие заинтересованно наблюдали за редким явлением в общественном транспорте.
- ...и сделай им самого лучшего кофе... да... скажи, что уже подъезжаю, - командовал мужчина приятным баритоном.
Изящный корпус телефонного аппарата нырнул в карман пальто, и упитанный бизнесмен перевел дух, окидывая салон суровым взглядом, как бы пытаясь понять, куда это его занесло. Отовсюду на него с любопытством смотрели воспаленные от хронического недосыпа глаза людей в мятых серых одеждах.
Умостившись на холодном и страшно неудобном сиденье, Голиаф с кислым видом уставился в мутное, замерзшее окно, но тут же был потревожен - откуда-то сверху раздался тихий смешок, и хрипловатый голос произнес:
- Что, грязноват истеблишмент?
Гавриил Иннокентьевич только собрался задрать голову, как перед ним на свободное место опустился худощавый мужчина лет пятидесяти в засаленной тужурке и шапке с 'ушами' в разные стороны. Он с прищуром взглянул на соседа, не скрывая своего любопытства.
- Простите, что вы сказали? - бизнесмен склонил голову набок, делая заинтересованное лицо.
Мужчина довольно хмыкнул и, содрав с правой руки дырявую вязаную перчатку, протянул руку попутчику.
- Филипп Иванович!
Голиаф несколько растерялся от такого безапелляционного подхода, но после секундного замешательства руку все же пожал и представился.
- Куда путь держите, досточтимый Гавриил Иннокентьевич? - поинтересовался неугомонный пассажир.
- На работе еду, - несколько рассеяно ответил бизнесмен, непривыкший к разговорам с незнакомыми людьми.
Такой диалог возник в жизни Голиафа впервые, он находился в некотором замешательстве, не знал, как реагировать на словоохотливость соседа, и решил, что будет лучше подыграть, тем более что ехать оставалось не так долго.
- Простите мне мою болтливость, - мужчина спрятал перчатки в оттопыренные карманы тужурки, и лукаво подмигнул. - Честно сказать, я обознался.
- Со спины вы очень похожи на одного моего старого знакомого.
Бизнесмен скептически посмотрел на соседа. Тот усмехнулся и провел узловатыми пальцами по небритому подбородку.
- Что, мало похоже чтобы у меня были знакомые среди людей вашего круга?
- Ну почему же...- смутился предприниматель.
- Да ладно, - махнул рукой пассажир, - я все понимаю. В это трудно поверить, но когда-то я выглядел столь же презентабельно.
- И что же произошло? - без ложной скромности поинтересовался бизнесмен.
- Кризис!
Голиаф покачал головой.
- Так банально?
- Увы. Ничего оригинального и романтичного. Моя финансовая конторка развалилась как карточный домик. Её с треском перемололи беспощадные жернова алчной банковской системы.
Гавриил Иннокентьевич с сожалением улыбнулся.
- Ну вот, а говорите никакой романтики - 'Алчные банки' - это так патетично!
Бизнесмен взглянул в окно. Сквозь морозный орнамент на стекле проносились люди, машины, дома... и стоило на мгновение задержать взгляд в одной точке, как потусторонняя жизнь тут же смазывалась в одну серую безликую ленту, развивающуюся под мерный стук железных колес.
- А мы, вот, прорвались,... выжили, - тихо вымолвил он, продолжая свой нехитрый оптический эксперимент.
- Это делает вам честь, но поздравлять вас я бы не стал.
Голиаф оторвался от окна, и удивленно взглянул на собеседника.
- Интересно узнать почему?
Филипп пожал плечами.
- У вас был шанс, и вы им не воспользовались.
- Какой шанс?
Мужчина подался вперед и вкрадчиво произнес.
- Жить нормальной жизнью.
Гавриил Иннокентьевич немного помолчал в растерянности, затем его толстые губы растянулись в улыбке.
- А что вы называете 'нормальной жизнью', уважаемый?
- Боюсь, вы этого понять сейчас не в состоянии, - Филипп улыбнулся в ответ. - По крайней мере, у меня не получалось.
До бизнесмена начинало понемножку доходить, что имеет в виду его собеседник.
- Вы, Филипп... э-э-э... - мужчина запнулся, но после подсказки продолжил, - ...Филипп Иванович, хотите сказать мне, что смогли освободиться от душащего бремени денег, и теперь пребываете в душевном равновесии, и вас такая жизнь вполне устраивает...
- Вы правы в общих чертах, - охотно согласился попутчик, - только, как я уже сказал, вам понять это будет очень трудно.
Голиаф кивнул, затем его взгляд оценивающе скользнул по собеседнику.
- Кем вы сейчас работаете?
- Сейчас я ни кто! - отрезал Филипп, - У меня нет такого привычного для вас мерила, как социальный статус.
- Ну, чем-то же занимаетесь? Жить-то как-то надо.
Попутчик блеснул глазами, и с каким-то мазохистским удовольствием ответил:
- Если вы про заработок, то извольте - служу сторожем на автостоянке.
- И в чем тут счастье?
- Да хотя бы в том, что от моего бытия не хуже остальным. Я не эксплуатирую людей в расчете нажиться за их счет.
Гавриил Иннокентьевич посерьезнел.
- Вы это сказали так, словно бы я наживаюсь на других.
- Именно! Уж простите великодушно мою прямоту, - и, не дав возразить, мужчина продолжил: - Посудите сами, вы же капиталист, а капиталистический мир стоит на принципах эксплуатации одних - другими.
- Вы правы, - смирился бизнесмен, - однако же, я не только эксплуатирую своих сотрудников, но и даю им работу, средства к существованию, обеспечиваю социальными благами...
- Они втягиваются в эту игру, - подхватил Филипп, - начинают играть по вашим правилам, а потом в один прекрасный момент все обрывается: деньги, социальные гарантии, работа, все летит к черту! И что тогда?.. Нет! Я больше не хочу вести за собой одураченных слепцов.
Филипп Иванович откинулся на спинку сиденья и перевел скучающий взгляд в окно.
- То, что предлагаете вы, - начал задетый за живое Голиаф, - обычное бегство от суровой действительности, нежелание встречаться с проблемами лицом к лицу.
- Вот именно, что 'суровой действительности'. А кто её сделал таковой? Неужто она досталась нам по наследству, - Филипп осекся, - Впрочем, хоть бы и так, все равно, мы в состоянии изменить этот мир, и начинать, как известно, следует с себя.
Предприниматель снисходительно посмотрел на собеседника.
- Мир! - он улыбнулся, - Так рассуждают идеалисты-неудачники. Вот, чего вы добились? У вас нет нормальной работы, рискну предположить, что и жилья. Живете как Диоген, без денег, без дела.
- Зато с чистой совестью! - парировал мужчина, - Я никому не выкручиваю руки, никто не произносит мое имя в проклятьях. Я не мешаю жить другим.
- И вы не хотели бы вернуть прежнюю состоятельную жизнь?
Филипп ухмыльнулся.
- Нет, серьезно, - спохватился Гавриил Иннокентьевич, - Хоть мы, как выясняется, классовые враги, тем ни менее я прямо сейчас предложу вам хорошую должность и приличную зарплату! Человек вы не глупый, сразу видно, опять же опыт работы с финансами, говорите, есть. Мне как раз нужен такой.
Нищий молча смотрел в глаза бизнесмену.
- Сколько вы хотите зарабатывать?.. Я могу вам предложить, ну... - Голиаф стал вращать выпуклыми глазами, потом облизнул пересохшие губы, - ...скажем, тысяч пять в месяц, для начала,... долларов, разумеется. Такое предложение вас устроило бы? Нет, не так! Устроит?!!
Благоухающий бомж, дремавший на соседнем сиденье с лицом, напоминающим фигу, при упоминании такой суммы встрепенулся, и казалось, навострил уши. Компанию ему составляла добрая половина пассажиров, кто явно, а кто и украдкой наблюдавших за двумя собеседниками. Все понимали, что именно сейчас настает кульминационный момент. Заинтересованность на их лицах не ускользнула от Гавриила Иннокентьевича, но дискомфорта при этом бизнесмен не испытал.
Филипп Иванович еще какое-то мгновение сидел, внимательно разглядывая собеседника, затем резко поднялся и принялся нанизывать перчатки на узловатые руки.
- Покорно благодарю за предложение, но вынужден отказать.
- Я так и думал, - Гавриил Иннокентьевич с довольным видом откинулся на спинку сиденья, - Однако, мне показалось, что вы всерьез не раздумывали над моим предложением.
- Я вообще не раздумывал. Впрочем, мне уже пора, сейчас моя остановка.
- Все, что вы говорили, дорогой друг, - понеслось в след Филиппу, - чистой воды демагогия. И она ничего общего не имеет с действительностью. Имеют значения лишь деньги и власть, что в конечном итоге одно и тоже!
Мужчина задержался на полпути к дверям замедляющего ход трамвая, оглянулся и уважительно кивнул.
- Деньги - уж больно расплывчатое понятие. Моих сбережений вам и на час жизни не хватит, а для меня и десять рублей - сумма! Меж тем мне тоже было приятно пообщаться с вами, Гавриил Иннокентьевич. Время нас рассудит. И учтите, я был таким как вы, а вы, таким как я, нет, - Филипп Иванович приветливо улыбнулся, - Будьте здоровы!
Мужчина скрылся в открывшихся дверях, оставив после себя привкус какой-то недосказанности, а на его месте возникла толстая кондукторша, которая почему-то сразу двинулась к Голиафу, сверля того суровым взглядом маленьких жирно-подведенных глаз.
Увидев надвигающуюся угрозу, бизнесмен внезапно вспомнил, чем обороняются в таких случаях. Он быстро достал из кожаного кейса инкрустированный серебром портмоне и принялся шерстить его отделения.
'Черт! Как он мог забыть про деньги'. На глаза попадались только предметы его обычной жизни, которым здесь не было места: 'Виза', 'Петролеум', 'Мастеркард'...
Зловеще повеяло дешевыми духами. Гавриил Иннокентьевич виновато поднял глаза. Над ним нависла громоздкая фигура кондуктора.
- Вы знаете, - попытался улыбнуться мужчина, - у меня тут заминка с наличностью, э-э-э... может быть кредитку каким-то образом...
- Возьмите! - грубо оборвала заискивающую речь женщина при исполнении, протягивая Голиафу билет.
- Ох, благодарю вас! Я в другой раз...
- Не стоит благодарить меня, - вновь перебила его дама, - За вас уже заплатили - мужчина, который только что вышел.
Гавриил Иннокентьевич недоуменно перевел взгляд на билет.
Утратив интерес к пассажиру, женщина двинулась по проходу, распихивая остальных по свободным местам, но вдруг обернулась и зычным голосом произнесла:
- Да! Он просил еще передать, - она пожала плечами, - деньги не главное.
Трамвай жалобно звякнул и, противно лязгая колесами, повез заспанных пассажиров по десятому маршруту.