Зинка рожала тяжело. Схватки начались в шесть утра. Зинка вначале даже не поняла, что произошло. Боль пронзила позвоночник, обволокла раздутый до неимоверности живот и молнией ушла в мозг.
Последнему, досталось больше всего. Он ни как не хотел признать охватившую все существо боль и несколько раз пытался уйти в бессознательное.
Зинка всем своим нутром чуяла, что как раз такого поворота событий допустить то и нельзя. Собрав всю свою волю, стиснув зубы и широко открыв глаза, она стойко переносила боль.
Ей казалось, что она вот-вот лопнет, что ее разнесет на части...Она дулась, терпела, обливалась потом и не произносила ни звука...
Еще с вечера, Зинка чуяла неладное. Странно вел себя Иван. Выпив водки и закусив краюхой хлеба, он несколько раз подходил к Зинке, щупал ее живот, и чесал свой рыжий лохматый затылок.
- Чего мне делать с тобой Зинка? Самим есть нечего. А тут еще ты со своим приплодом. Раньше надо тебя было из дому выгнать. А теперь грех на душу придется брать. Эх, жизнь...
Смутный страх начал теребить душу Зинки. И не за себя, а за тех, кто мирно почивал в ее животе.
- Может, к соседям сбежать...Так дверь Иван, вероятно, уже на засов запер...Утром уйду.
Николай Петрович, как никак, ветеринар. К нему со всей округи собак и кошек несут. И меня не прогонит. А мальчишка, какой у них хороший, глаза у него голубые - голубые и такие добрые, так ласково на меня смотрит, когда я по улице с Иваном прогуливаюсь.
Зинка убаюкивала себя сладкими мыслями, пока сон не охватил ее. Он понес ее в неведомые дали, там было светло и очень радостно. Как-то, слишком радостно. В своей юной жизни Зинка о такой радости и не подозревала. Безбрежные просторы и радуга. И по этой многоцветной радуге шла она, Зинка. Обычная, ну совсем обычная земная Зинка и по такой неземной радуге! А следом за ней шли ее маленькие детки...А, затем, все резко оборвалось. Что - то темное и страшное заволокло радугу и бросило Зинку в пропасть.
Она открыла в ужасе глаза и увидела перед собой худые волосатые ноги Ивана. Это к его ногам она приземлилась после долгого полета в пропасть...
Зинка хотела встать, но ноги не слушались. А потом появилась боль, эта страшная, изматывающая боль...
Зинка никогда еще не рожала. Стать матерью ей доводилось впервые. Она не до конца понимала и осознавала последствия подобного опыта, но инстинкт ей подсказывал, что этот опыт будет самым важным в ее еще совсем юной жизни. Только поделиться своими думами на этот счет ей было абсолютно не с кем. Вечно пьяный Иван и черный кот, вот и все обитатели дома, в котором жила Зинка.
- Ну, чего, Зинка, надумала все - таки? Ну, давай- давай побыстрее, а то мне на работу скоро ехать. Автобус ждать не будет.- Торопил Иван.
И Зинка поняла, всем материнским сердцем прочувствовала, что чем быстрее ее деточки увидят свет, чем быстрее она выпустит их из своего лона, тем быстрее Иван сотворит с ними, что- то страшное. Не гулять больше Зинке с ними по радуге, не радоваться безбрежным просторам, не видеть солнца...
Часы, эти предательские часы, которые Зинка и раньше не любила за их неустанное тиканье, начали свою черную работу. Иван сидел на старом деревянном стуле, нервно закуривая одну за другой сигарету. Его запухшие, постоянно слезящиеся глаза следили за стрелками.
- Ну, что ты там, Зинка, скоро уже? Давай быстрее, выплевывай их, семь часов скоро.
А Зинка дрожала от страха, боли и ужаса. Если бы все в жизни сейчас зависело от нее, и она могла хоть на денек еще сохранить деток в своей утробе, то побежала бы, куда глаза глядят, лишь бы подальше от этого Ивана и от этого дома. В лес куда - нибудь, на простор, где никто не отнимет у нее ее счастье, где никто не отберет дарованное Свыше.
Иван встал из - за стола, взял наполненное водой ржавое ведро, и, шаркающей походкой, подошел к Зинке. Она жалобно смотрела ему прямо в глаза.
- Тьфу, ты! Ну, что ты так на меня смотришь, как человек, прямо...Не гляди на меня так Зинка, все равно утоплю, делать мне нечего, как с ними возиться...Закрой глаза, а не то стукну...
Зинка глаз не закрывала, возле ее живота уже лежали четыре крохотных черно - коричневых комочка. Зинка с нежностью ощущала их живое тепло. Иван тоже увидел их, протянул к ним свою костлявую руку и... услышал рык. Зинка зарычала. Она понимала, что делает, что - то не то, не дозволенное, но поделать с собой ничего не могла. Сердце разрывалось на куски от жалости, любви и страха за детенышей...
Иван убрал руку.
- Ты, чего, совсем ошалела, на хозяина рычать? Кто тебя кормит, кто тебя приютил, не помнишь, как на станции от голода помирала...Вот тебе и благодарность...
Зинка хотела заговорить, хотела все объяснить Ивану, рассказать, как нужны ей ее детки, как она их любит. Она хотела рассказать ему про радугу, про просторы, про свои мечты... И Зинка заговорила. Она завыла таким жутким, душераздирающим голосом, а затем, подвывая и захлебываясь, зашлась в лае. Она лаяла на свою судьбу, на Ивана, на саму себя, слабую и неразумную, и, казалось, не будет конца и краю ее стенаниям.
Иван закрыл пальцами уши и выскочил во двор. А Зинкин вой через распахнутую дверь вырвался на улицу и разлетелся по округе. Его подхватила соседская собака, за ней еще другая, и через несколько минут вся улица была наполнена воем и лаем.
- Вот, дура, что натворила, родить и то спокойно не могла, улицу на ноги ей поднять нужно было, все они бабы одинаковые...- Приговаривал Иван, растирая ногой в грязи очередной окурок. - Вой, вой, все равно, что надо, то и сделаю. День - другой поскучаешь, поскулишь, а потом и забудешь. Не ты первая, Зинка... Эх, а воздух то какой, хоть пей! Эх, Зинка, не ценишь ты простых радостей...
Воздух был и впрямь чудесный. Первый весенний дождь словно умыл весь двор и разукрасил новыми, яркими красками и первую листву на деревьях, и дом, и старый покосившийся забор, и одиноко стоящую будку, оставшуюся после прежнего пса.
Иван, счищая с ботинок грязь, уже собирался зайти в дом, когда услышал, что у калитки его кто - то окликнул.
- Чего надобно? Некогда мне, на работу пора.- Крикнул он неизвестному.
- Это я, сосед твой! Что там у тебя приключилось? С Зиной что - то случилось? Дай посмотрю.
Послышался скрип калитки.
- Ну, этого мне еще не хватало, сочувствующих и сопереживающих...
Он хотел побыстрее захлопнуть входную дверь в дом, но сосед, Николай Петрович, местная знаменитость и ветеринар в одном лице, уже стоял на пороге.
- Дай- ка, я погляжу, она же ощениться должна была у тебя на днях, может патология какая, что так воет?
Быстрыми уверенными шагами мужчина подошел к Зинке. Она лежала на полу у печки, усталая и изможденная, и, не переставая, выла. Возле нее лежало четыре маленьких мохнатеньких влажных клубочка.
Николай Петрович озабоченно смотрел на собаку, он не мог разгадать причину ее странного поведения. Зинка, все еще подвывая, печально перевела глаза на стоящее неподалеку ведро с водой, и тут он все понял...
Николай Петрович присел на корточки и прошептал Зинке:
- Не бойся, Зинуль, спасать тебя буду...- А, затем, прокашлявшись, обратился уже к Ивану.
-Ты, это..., Иван, не дури...Сколько денег за Зинку хочешь?
-Что, что? - Не понял Иван.
Николай Петрович нахмурил брови и сурово посмотрел на него.
- Не нужна она тебе, не мучь Божью тварь, будь Человеком, а? На тебе триста рублей и по рукам.
До Ивана, наконец, дошло, что ему предлагают сделку, в его глазах вспыхнула хитрая искорка.
-Так, что же это триста рублей? Она породистая, охотничья, не какая - нибудь там болонка, а кокер - спаниель. Мне племянник из города так и сказал, что деньги можно заработать на продаже щенков, если со своей породой свести, а она вон нагуляла живот не известно с кем, одна обуза...
Ветеринар, еще больше насупив брови, молча смотрел на Ивана.
- Да ты посмотри, Петрович, какой окрас у нее редкий, в городе за нее мне тысячу точно бы дали, да и щенята, если приглядеться, не так уж и плохи... Глянь шерсть на них так и переливается, так и...
- Ладно, на пятьсот, и Зинка моя.- Николай Петрович сунул деньги Ивану и наклонился к Зинке.
- Все, Зинуль! Будет, как ты и хотела: и простор, и воля, и детки. Все, как надо, как Природой заведено.
Зинка счастливо залаяла, она хотела рассказать еще и про радугу, но Николай Петрович ее перебил.
- А об этом, Зинуль, потом мне расскажешь, а сейчас нужно отнести тебя со щенками домой.
Он снял с себя почти новый серый пиджак и расстелил возле Зинки.
- Перебирайся.
Зинка поднялась на слабые ноги и легла на пиджак. Щенят Николай Петрович положил рядом с ней. Затем, он бережно поднял, получившийся увесистый сверток, и пошел к выходу.
Иван, почесывая затылок, с непониманием глядел вслед удаляющемуся соседу.
- И о чем это он с ней говорил? О чем это она ему рассказать должна? Вот дает, чудак человек! Пятьсот рублей отдал, а за что, я так и не понял.
А над улицей неожиданно появилась радуга. Зинка увидала ее и почувствовала себя самой счастливой на свете. И радостно ей стало, так радостно, как тогда во сне!