Неожиданный вой милицейской сирены разбудил придремавшую у телевизора Зинаиду Петровну. Открыв глаза, она прислушалась к странному шуму во дворе. Зинаида глянула на часы, они показывали пол двенадцатого истекающего дня.
--
Наверное, что- то случилось. - подумала пожилая женщина, отодвигая шторку на окне.
--
Красота! - зевнула Зинаида Петровна.
В соседнем подъезде громко хлопнула дверь, чья -то тень прошмыгнула вдоль дома. Затем послышались шаги, вернее, чей то бег, на лестничной клетке. Женщина прислушалась. Шаги затихли, а затем раздался скрип.
- Не иначе, на чердак люк открывают, так на нем же давно ржавый замок висит, ключ
давно жильцами утерян. Может наркоманов ловят, да на чердак хотят попасть.
Женщина подошла к входной двери и посмотрела в глазок. На лестничной площадке было тихо и спокойно. Во дворе раздался шум мотора, милицейский Уазик, вероятно, собирался покинуть старый двор. Женщина вернулась к окну и с облегчением вздохнула, увидев выезжающих со двора блюстителей закона. Ее радовало, что обошлось все без стрельбы и душераздирающих криков, которыми был переполнен экран телевизора. Смотреть совсем стало нечего. Она хотела уже нажать кнопку и отключить, без умолку тараторящий ящик, когда услышала из уст диктора название своей улицы.
--
... был зверски убит известный предприниматель в своем кабинете. На место преступления выехал наряд милиции.
О происшедшем сообщил по телефону неизвестный
гражданин...
Опустившись на диван, Зинаида Петровна поняла причину суеты во дворе. Через пару домов от ее дома находилось административное здание, в котором произошло убийство.
--
... подозревают в убийстве сына убитого, который двое суток назад прибыл домой после окончания службы по контракту в Чечне. Приметы подозреваемого: возраст двадцать пять- двадцать шесть лет...
--
Это надо же, отец богач, а он за деньги жизнью рисковал. Что в мире делается, не
поймешь.- дослушала Зинаида Петровна милицейскую сводку и выключила наконец телевизор.
За годы одинокой жизни его хозяйка привыкла разговаривать с ним, как с человеком, делясь всеми проблемами, советуясь и жалуясь на странные перемены в обществе. Этих перемен она не могла ни принять, ни понять. Но жизненная позиция хозяйки вполне устраивала рыжего домоседа. Животных она любила, слабым, голодным помогала, делясь порой последним куском, а, главное его просто обожала и баловала. Рыжий платил ей тем же. И сейчас он живо спрыгнул с дивана и преданно побежал за хозяйкой на кухню. Ему досталась вечерняя порция молока, а хозяйке- зеленый чай.
--
Сейчас попьем и спать пойдем. - ворковала Зинаида Петровна.
Неожиданно она услышала чей то шепот. Шептались двое, голоса были мужские. Женщина замерла в испуге, затем, три раза перекрестясь, встала со стула и пошла в направлении раздающихся голосов. Ноги привели ее к газовой плите. Прямо над ней находилась отдушина, от туда -то и доносился шепот. Медленно пятясь назад к стулу, Зинаида Петровна прикрыла ладошкой рот, что бы не закричать от нахлынувшего страха. Страх сковал старческие ноги и начал сдавливать горло.
--
Успокойся, родная, успокойся, сейчас во всем разберемся. - ,тоже шепотом, успокаивала себя женщина.
Страх начал отступать, освобождая место любопытству. В ее одинокой жизни давно не происходило событий, важнее похода в ближайший магазин за углом. А тут была возможность целый разговор подслушать, тем более, что голоса все смелели и перешли уже границы шепота, превратясь в обычно звучащую речь.
--
Но как же они туда попали, как? - в недоумении обратилась к коту Зинаида Петровна. - Столько лет прошло, никому не говорила, никому не показывала. Это надо же! Кто бы это мог быть?
В голове роилась масса вопросов. Но постепенно они отошли на задний план, уступив место ожившим картинам далекого прошлого. Рыжий терся об ноги хозяйки, надеясь заполучить дополнительно-поощрительную порцию молока, но хозяйка уже была далека от реальности. Воспоминания унесли ее в далекое прошлое, в котором не было места Рыжему...
В этом доме Зинаида Петровна помнила себя с самых малых лет. Здесь она родилась, в спальне на кровати, ее, правда, уже давно выбросили, здесь она провела свое детство и юность, здесь она вышла замуж, будучи еще совсем девчонкой, здесь она заканчивала свою долгую жизнь. За последние годы было много предложений обменять или продать большую трехкомнатную квартиру, в старом доме довоенной постройки, стоящем почти в центре столицы. Но слишком многое связывало ее с этим жилищем, она, казалось, срослась с ним, не то что сроднилась. В этой квартире бродили души ее родных и близких людей, она слышала их тихие осторожные шаги молчаливыми ночами. И от этого ей было уютно здесь жить, она не одна, просто она не видит их. Так и появилась привычка разговаривать вслух, она разговаривала с невидимыми, давно покинувшими земной мир, душами дорогих людей. А Рыжий считал, что хозяйка обращается исключительно к нему, и все толстел и толстел от важности.
В старческом мозгу всплыли картины из ее раннего детства. Вот отец спешно куда то одевается, на бегу целует ее и убегает в ночь. А через пять минут в дверях появляются люди в военном, допрашивают мать и уходят ни с чем. Мать плачет, но, как только захлопнута дверь за нежданными гостями, слезы высыхают и она бежит на кухню, тщательно запирая за собой дверь. Маленькую Зину бабушка туда не пускает, а идет укладывать в кровать. Отец появляется в доме через несколько дней, моется и снова исчезает. Так было много раз. А однажды в гости к ним пришел папин друг, он работал с ним в одном институте, занимаясь какими то секретными разработками. А вслед за другом нагрянули и гости в военном. Через неделю друга расстреляли. Приходила его жена, вся в черном, умоляла сказать, где мамин муж скрывается, что у нее для него важные сведения. Но мама молчала, говорила, что сама не знает. А маленькая Зина очень боялась, что, вдруг, она на самом деле не знает, где папа, и он может больше не появиться дома. А потом, вдруг, папа вернулся навсегда. Ему дали награду и новую должность в институте. Часто потом во время семейных застольев мама и папа вспоминали с благодарностью какого то печника деда Федора и пили за его упокой.
Тайна папиных исчезновений раскрылась, когда Зина вышла замуж за сотрудника с папиной работы, он был на десять лет старше ее. Тогда, после войны, наступило время, когда никто не знал, что с ним будет завтра, кого из жильцов дома подъехавший к дому "черный воронок", увезет с собой в глухую ночь. На чердаке было выстроено убежище. По папиным чертежам, печник дед Федор его и сложил. Со стороны никогда нельзя было заподозрить, что оно открыто существует. Впритык к вентиляционной трубе была пристроена еще одна, только намного пошире, в ней сидя друг напротив друга могло поместиться два человека. И вентиляционную трубу и это убежище печник обложил единой кладкой. Входная дверца была потайная, тщательно обложенная сверху таким же кирпичом. Ее мог заметить только тот, кто о ней знал. Отдушина в кухне была специально смещена, она теперь выходила не в общую вентиляционную трубу, а в убежище, через нее можно было вести переговоры и подавать еду. В убежище этом прятался папа во времена массовых арестов. Второй раз оно пригодилось теперь уже обоим: и папе и мужу Зинаиды. В институте был переворот, с плеч слетали головы невинных. Папа с Александром, так звали мужа, месяц не покидали убежище. По очереди выползали разминать ноги, боясь излишним шумом привлечь внимание жильцов из двух других квартир на площадке. Были серые и страшные, в туалет ходили в бутылки, которые Зинаида и, теперь уже покойная, мама забирали у них через отдушину. Трудно и страшно было, но мужиков своих тогда они спасли. Казалось, что еще чуть-чуть и они сойдут с ума от этого перешептывания через отдушину. Говорить надо было очень тихо. И что б, не дай Бог, не было каких либо подозрительных следов...
Прекратила весь этот страшный бред смерть Сталина. Закончились преследования за каждое невыверенное слово, закончилась игра со смертью. Убежищем больше никто не пользовался...
Мужской бас вывел Зинаиду Петровну из воспоминаний. Наверху в убежище разговаривали двое мужчин.
--
Ты за что его убил?
--
А я его не убивал. Я за деньгами своими пришел, хотел назад забрать, а он уже лежал в луже крови.
--
А бежал тогда чего с места, объяснил бы что к чему, а так на тебя могут убийство повесить. Алиби то у тебя какое? Никакого. Охранник тебя видел внизу, как ты входил, а потом вышел из здания.
--
Не знаю, ничего не знаю, мне нужно хорошо над всем подумать. А ты, вообще, как там оказался. И откуда ты место это знаешь, и зачем за мной побежал и сюда притащил?
После недолгой заминки первый голос ответил:
--
Откуда знаю, да изучал как то чердаки, твоему отцу все мерещилось, что его убить могут, хоть и врагов вроде не было. Все говорил мне, что точно знает от чего погибнет. От снайперской пули. Вот я облазил все. Как-то рукой в трубу уперся, а она возьми и пошатнись. Я обсмотрелся, фонарем подсветил, а в трубе этой - дверь, открыл, внутри все пусто, думаю, хорошее место, пригодиться может, вот и пригодилось...
--
Тебя, кажется, Дима зовут?
--
Отец твой строго Дмитрием называл. Я у него водителем два года отпахал, он приближать меня стал к себе последнее время, вроде телохранителя у него был. Он после свадьбы и рождения ребенка совсем подозрительным стал. Твоего возвращения из Чечни боялся. По пьянке в кабаке проболтался, что вот одного, мол, не хочу, что б Серега домой вернулся, не место ему здесь, лишний он будет, не ходить нам двоим по земле. Я вопросов не задавал, не привык, но на заметку взял. А, когда ты позавчера появился, следить за тобой начал, как бы чего не натворил. Видел, как ты в офис входил, а потом увидел, как выбежал. Ну, думаю, не ладно дело.
--
Ну, так я не понял, а выручать тебе меня для чего было? - спросил Серега, Зинаида Петровна знала теперь имена ночных гостей.
--
Так я, как услышал крик из окна: Убили! Убили!, -так и подумал, что без тебя не обошлось. А батя то твой мне зарплату должен за полтора месяца, премию обещал. А, если он уже мертв, как я деньги получу, а так может ты добром отплатишь мне, твоему спасителю. Менты бы тебя быстро достали, если б ни я.
--
Складно говоришь, только денег у меня самого нет. Все у отца были, я на счет ему перечислял все три года. Он все жаловался, что бедненький, помоги раскрутиться, вот и помог. А у него оказывается и тачка крутая, и водитель свой, и офис в центре. Он даже о смерти матери мне не сообщил..
--
Да, мать умерла в прошлом году, только нынешняя молодая жена еще до смерти ее в доме у них поселилась. И баба не плохая такая, молодая. красивая, не испорченная, а как могла при живой жене с ним жить не могу понять. Но одну скажу тебе- не счастливая она с ним, я не видел, что бы она улыбалась там, или смеялась. Всегда серьезная и строгая. Я ее даже побаиваюсь. Мне кажется это она кричала в окно: Убили! Убили!
--
А, что она там могла в такой поздний час делать? У нее же ребенок грудной.
--
Да, ребенка она обожает, как помешанная. Еле родила его, забеременеть никак не могла. Я все ее по клиникам возил. Вот из обрывков разговоров и понял, что у них проблемы какие то, короче, ее искусственно оплодотворяли.
--
И кто отец настоящий ребенка?
--
Как кто? Твой отец. Сперма его была.
--
И ты в это веришь?- голос Сереги вдруг стал жестким и злым. Ты веришь? Я тебя спрашиваю или кого?
--
Да не кипятись ты так. Не кипятись, здесь не Чечня, орать не надо. Верю. А, кто. По - твоему, отец- то.
--
Я отец, я! Понимаешь, я отец ребенка и жена его - моя баба! Понял ты, телохранитель хренов! - перешел, окончательно, в крик Серега.
--
Ну, слышь, ты там видать окончательно сдвинулся, прав был твой отец, когда боялся твоего возвращения. Ты че несешь -то? Я, конечно, все понимаю, но, когда она забеременела и духу твоего здесь не было...
--
А мой дух здесь и не нужен был, достаточно было, что сперма моя здесь была заморожена. Да я сам дурак, когда три года назад уезжал, мать проходу не давала, что в случае моей смерти, у них и внучат не останется, я и решился. Девятку свою продал, клинику нашел, завещание на родителей оставил, что могут использовать по своему усмотрению, услуги и хранение оплатил. Мать жаль было, думал спокойней ей жить будет. Я и забыл то уже об этом, а оно, вон, как обернулось...
--
Да ты погоди, может еще все и не так. Цела, вернее, заморожена твоя...
--
Я точно знаю, - перебил Сергей, что не цела. Был я в клинике, сегодня был. На меня ошарашенно посмотрели и сказали, что я должен быть мертв, так им год назад папашка мой объяснил. Они сделали все правильно, все получилось, яйцеклетка была оплодотворена, ребенок родился. Мой ребенок, ты понимаешь, мой, а не его, старого ублюдка. Да он и не отец мне никакой, отчим, мать все мечтала о девочке, а когда, лет десять назад, наконец, проверились, то оказалось, что он бесплодный. Он жизнь мою захотел за меня прожить. Я же видел, как он радовался, когда я в Чечню решил свалить. Он и на Аленку мою тогда еще глаз положил. Ей два года в институте еще надо было учиться, вот я решил, пусть учится, не буду ей мешать, а сам пока повоюю, да денег подкоплю. А отец перед самым отъездом счет мне на бумажечке подсунул, что б я на него зарплату свою перечислял, спокойней, мол, так будет. Разрешения спрашивал временно попользоваться суммой, пока бизнес его на ноги станет. Я же не жадный, я все разрешил, а вернулся - счет пустой, ни цента нет. Я к отцу, а меня и в дом не пустил, сказал, что знать не знает ни о каких деньгах, и ничего мне не должен. А, когда я Аленку в его машине увидел, убить его решил. Только, что б он перед смертью все сам Аленке рассказал или написал ей объяснение, и, что раскаивается и сам уходит из жизни. Это для нас всех был бы лучший выход. Мы бы с Аленкой и с маленьким зажили по-человечески. Да не успел, опоздал, кто- то меня опередил. Кто, а? Не знаешь? Давай мозгами ворочай, ты с ним рядом все время был, всех видел, все знал...
Зинаида Петровна сидела на табурете у газовой плиты ни живая, ни мертвая.
--
Что делается, что делается на белом свете, Господи! - беззвучно перебирала она губами.
Наверху раздался шум. Рыжий запрыгнул на колени хозяйки и жалобно мяукнул, ему явно хотелось побыстрей забраться в теплую постель. Женщина в испуге схватила кота, чтобы вынести его из кухни в другую комнату. Положив кота, на разобранную постель Зинаида Петровна вернулась обратно подслушивать разговор. Конечно, она была хорошо воспитана, конечно, она знала, что подслушивать нехорошо, но все это не имело сейчас никакого значения. Она прикоснулась к чужой жизни, и эта жизнь не могла оставить быть ее равнодушной. Ей теперь казалось, что всех участников, услышанной трагедии, ждет еще большая беда. Она это чувствовала, что- то не давало ей покоя. Сама не зная почему, Зинаида Петровна, как в кино, определила для себя положительного героя. Им был Сергей, невинно втянутый и обманутый. Дмитрий, особенно его голос, вызывал у нее недоверие. Ей, даже, хотелось задать ему пару вопросов, что бы прояснить кой какие детали, но она понимала, что это, по меньшей мере, опасно для ее жизни. Плотно прикрыв за собой на кухню дверь, женщина села снова на стул.
--
Ты че делать- то дальше собираешься? - раздался голос Дмитрия.
--
План есть у меня, но нужен помощник. Ты им и будешь. Я понимаю, что мне лучше исчезнуть, пока выяснится, кто настоящий убийца. Но мне для этого деньги нужны. Сейчас никого в офисе не ждут. Все опечатали, а я распечатаю. Деньги поищу. А потом Аленке позвоню, скажу, что оставил здесь на чердаке ей послание, пусть все прочитает, изучит, чтобы сомнений не было в отношении того, что ребенок мой. А я, как утихнет все, объявлюсь.
--
Не понял, какое послание?
--
Я Аленке, перед тем, как идти в офис к отцу, письмо написал, все подробно рассказал, документы, копию завещания приложил, что бы всю правду знала. Вдруг, меня прикончил бы он, а она не знала бы чей у нее сын растет. А сейчас мне просто время нужно. Я знаю, все утрясется, все у нас с ней хорошо будет, и сынка своего я еще на руках поношу, побалую...
--
Слушай, я уж и правда сомневаюсь, может, ты его прикончил, тебе, похоже, больше всех надо было. Не было у него врагов, понимаешь, не было. Он, конечно, не ангел был, но острые углы обходить умел, всегда договаривался. Жить очень хотел, а потому не хамел. Говорил мне, что у него жизнь настоящая только началась. А Аленку ревновал жутко, боялся на пол дня без присмотра оставить.
--
Это чего же?
--
Я думаю, боялся он, что она сбежит от него. Он ее из дерьма вытащил, думал тем привязал к себе.
--
Какого такого дерьма?
--
А он, что же, не сказал тебе, как проиграли ее в карты. Она в Турцию отдыхать по путевочке поехала, вещичек там прикупить, познакомилась там с кем-то, а он ее в тот же вечер турку и проиграл, ее ждало веселенькое будущее. Дома вряд ли бы ее уже увидели. А тут, как в лучшем кино, отец там твой был, в той же гостинице. Увидел, как ее с завязанным ртом по коридору ведут, ну и ввязался, бабки за нее заплатил немалые.
--
Но почему он мне тогда ничего не сказал?
--
Да потому, дурак, что он любил ее, он слова плохого никому не давал на нее сказать, оберегал, как какую драгоценность. И делить с тобой он ее не собирался.
--
Так получается, отец прямо герой тогда, а я пришить его хотел, за то, что он ее спас. Подожди мне нужно немного подумать, я совсем запутался. Но кто-то же его тогда убил?
Зинаида Петровна все больше поражалась тому, что слышала, через отдушину. Сон прошел, в спине ломило от сидения, старость давала себя знать. Сердце стало учащенно биться. Женщина подумала о валидоле, но боялась пошевелиться. Ей казалось, что на фоне ночной тишины, гостям наверху может быть слышен каждый звук из ее квартиры. Если когда-то она шепотом переговаривалась со своим мужем, то и сейчас, наверное, слышимость осталась та же.
--
Вообщем, я все решил. По сути, он спасал ее ради себя, надо еще проверить, как он в одно время в Турции с ней оказался. А еще мне не ясно, как Аленка решилась туда ехать. Первое, - она смертельно боялась самолетов, а, второе, - не раз мне говорила, что одна никуда не поедет, ее одноклассницу в Греции похитили, в публичном доме и померла, перед смертью письмо смогла родителям переправить. Короче, пока, они туда добрались, ее в живых уже не было. Сами еле ноги от туда унесли, живыми их было оставлять не выгодно.
Волосы на голове Зинаиды Петровны становились дыбом, казалось, что всей этой истории не будет конца. Все новые и новые подробности чужой жизни открывались ей.
- Я, конечно, по телефону постараюсь выяснить правду, лишь бы на прослушку его не успели поставить. До утра нужно успеть все сделать. Время сейчас почти два ночи. Думаю, в офисе уже все улеглось, труп увезли. Через часик туда и направимся. Письмо здесь под стеночкой оставлю, на виду, что б Аленка быстро его нашла. А сейчас давай часок вздремнем, неизвестно, когда в следующий раз прийдется.
Зинаида Петровна услышала шум и возню, эти звуки были знакомы ей, когда отец с ее Александром пытались усесться, вытянув ноги. Это можно было сделать, если сесть лицом друг к другу, валетом, можно было бы сказать, если бы поза была лежачей. А так, валет получался сидячим. Наверху затихли. Наступившая тишина тяжестью легла на уставшие веки женщины. Сон объединил всех троих.
Зинаиде Петровне снился муж, он грозил ей пальцем и говорил, как не хорошо подслушивать чужие разговоры. А, затем, какой то мужчина хотел запихнуть ее в укрытие на чердаке. Он никак не мог затолкать ее ноги, они все время высовывались, и дверь не закрывалась...
Мяуканье Рыжего под дверью разбудило хозяйку. На улице было темно. Часы показывали семь утра.
--
Господи, я все проспала. - прошептала она, пытаясь разогнуться от непривычной позы.
Невольно посмотрев на злополучную отдушину, Зинаида Петровна вздрогнула. За закоптившейся решеткой отдушины что то белело. Присмотревшись, женщина поняла, что это листок бумаги.
--
Письмо, - сразу догадалась она.
Дальнейшие свои действия она вряд ли могла объяснить. Держась за плиту и стену, она взобралась на стул. Затем аккуратно перебралась ногами на плиту, не спеша сняла решетку. В отдушине покрытый сажой и паутиной лежал сложенный пожелтевший листок бумаги. Приподнявшись на носки, Зинаида легко его достала. Отдушина была сделана под самым потолком, с высоты женщине казалось, что она покорила, по меньшей мере, вершину Гималаев. Держа в одной руке закоптившуюся решетку, а в другой лист, требовалось спуститься на пол кухни. В результате длительных усилий спуск удался.
Только крепко став ногами на пол, покрытый старым линолеумом, Зинаида Петровна начала делать оценку своим действиям.
--
Ему все равно нельзя было там оставаться лежать. Начали бы искать, наткнулись бы на мою отдушину, захотели бы поговорить со мной. А так, я сейчас быстренько позвоню дворнику, пусть за бутылку по - быстрому ее заделает, главное- успеть до прихода. - обратилась хозяйка к .Рыжему.
Рыжий согласно замурлыкал. Включив телевизор, женщина направилась к телефону.
--
... охранником был обнаружен труп сына убитого вчера предпринимателя. Тело лежало точно в том месте, где и тело отца, - вещал диктор утренних новостей.
Схватившись за сердце, Зинаида Петровна повалилась на диван.
--
Где же справедливость, где? Кто Сергея то убил, кто? Не увидит его сын родного отца теперь. Надо обязательно письмо, как - то назад положить, обязательно. Может Алена прийдет и все прочитает. Вдруг, Сергей ей ничего не сказал по телефону. А письма она не обнаружит, и правды знать не будет. Значит, надо письмо в само укрытие на чердак отнести. А кого просить, не иначе самой лезть по лестнице прийдется, а, может, под дверью у глазка сесть и ждать кто появится. Это надо же мне было на старости лет во все это ввязаться!
Рыжий с пониманием мяукнул и прыгнул на журнальный стол, на котором лежала находка хозяйки. Вначале он осторожно ее обнюхал, затем тронул лапой раз, другой. Письмо соскользнуло к ногам хозяйки. Она наклонилась, подняла его с пола, пригрозив Рыжему:
- Ну, не шали, нам еще его как - то вернуть надо обратно.
Рыжий виновато потерся о старческие ноги женщины. Зинаида Петровна развернула лист бумаги, текст перед глазами сливался, только теперь она обратила внимание, что бумага была слишком желтой, старой. Надев очки, она принялась читать. Ей нужно было убедиться, что в нем была информация, именно, для Алены.
--
Моя ненаглядная, моя любимая Зинуленька!- так начиналось письмо.
Ты найдешь это письмо только в случае, если меня не станет, если исчезну, каким либо подозрительным образом. И то, если попадешь сюда. Я знаю, как ты трогательно сентиментальна, поэтому, и надеюсь, что ты осмотришь жилище, в котором я прожил последний месяц. Сил, действительно осталось мало. И, если бы я знал, что переношу гонения справедливо, то это прибавило бы мне энтузиазма. Я хочу, чтобы ты знала правду о своем отце. Я сразу прошу прощения за ту боль, которую могу тебе принести. Он очень страшный человек, он предатель, он предал многих своих друзей, которых или не справедливо осудили, или, вовсе, расстреляли. Первый раз он сделал это в те времена, когда ты была еще маленькой девочкой, когда это убежище только было выстроено...
Зинаида Петровна не верила своим глазам. Это, действительно был почерк ее мужа, и по сей день, она хранила все его блокноты и тетради.
- Отдел института, в котором мы оба работаем, занимается вопросами генной инженерии. Петр Алексеевич, действительно многого добился в своих опытах. Информация не должна быть известна многим. Поэтому Органы начали чистку рядов. Вначале отец отказывался способствовать и выдавать приближенных к информации. Но потом он счел себя наместником Бога на Земле и сам стал решать, кому умирать. Были уничтожены десятки людей с его помощью. Он решил, что только он главный, и без него исследования не могут быть эффективными. Все это я узнал около месяца назад, из уст жены незаслуженно казненного сотрудника исследовательского отдела...
Сердце больно давило в груди, дышать было трудно. По щекам женщины бежали слезы. Рыжий ласково терся и мурчал.
--
Господи, ну зачем мне это все на закате жизни? Что мне с этим со всем делать, как проверить, и что проверять. Если Сашенька погиб, действительно, странно, по дороге домой его сбила машина насмерть. Месяца два прошло после смерти Сталина., Сашеньку собирались начальником отдела назначить, и такая нелепая смерть... Сколько я убивалась, сколько слез пролила, замуж так и не вышла, так и не смогла забыть Сашеньку...Господи, неужели отец не захотел отдавать свое место, Сашенька такой перспективный был, ему большое будущее пророчили...- говорила в пространство комнаты потрясенная женщина.
--
Мне не очень то и страшно умирать, Зинулечка, а пожить еще, ой, как хочется. Я тобой еще не налюбовался, деток наших не дождался. Я каждый день что либо говорю твоему отцу, рассказываю о своих мечтах, планах, может, пожалеет меня. Странно мне, что он вместе со мной здесь сидит. Значит, и на прежние заслуги перед Органами не надеется. Бежать мне не куда, а рассказать тебе прямо сейчас, в открытую, не могу. Надеюсь, что все- таки пощадят меня. А, если пощадят, я правду сокрою. Пусть у наших деток будет хороший дедушка, пусть их жизнь не будет омрачена черным наследием их предков. Я не хочу выступать судьей, пусть Всевышний судит, это его работа. Моя - тебя любить и исследования свои завершить. На этом и заканчиваю, что дальше будет- посмотрим. Я письмо тут в нише прикреплю, надеюсь, ты догадаешься сюда подняться.
Крепко тебя целую. Твой навеки Александр.
--
Не догадалась, я Сашенька, не догадалась. Как в тумане после твоей смерти была. И кто теперь скажет, случайной твоя смерть была или кто подстроил, а, может, сам отец и подстроил. Он еще пять лет после твоего ухода прожил, отделом заведовал до последнего вздоха. Таких, как ты умов, больше не нашлось. Инфаркт у него случился, меня дома не было. Мама на похоронах не плакала, наверно знала все, не так как я...Прости меня, Сашенька, прости! - говорила женщина, смахивая пыль со старой фотографии.
Женщина вспомнила обо всем происшедшем с ней за последнюю ночь и с облегчением вздохнула, не нужно было решать ничего с чужим письмом, оно наверное где-то внутри убежища лежит. А это, вот, опустилось по проходу... Ей больше не хотелось думать ни о каких чужих проблемах, ей нужно было все осмыслить, переварить и определиться с выводом. Она должна была обязательно для себя определить степень виновности отца. Может, это он ей всю жизнь покалечил. Боль в груди усиливалась, нужно было срочно принять еще лекарство, оно стояло на холодильнике. Зинаида Петровна, в сопровождении кота, направилась на кухню. В глаза бросилась развороченная отдушина. Вдруг наверху раздался шум, а затем мат. По голосу было понятно, что ругался Дмитрий. Но второй голос был явно женским.
--
Здесь темно, я не хочу здесь сидеть. - было слышно голос молодой женщины.
--
Остынь, и заткнись, письмо найти надо. А, как ты хотела,- много денег и никаких хлопот, так не бывает, детка. Я, вон два года потратил, чтобы осуществить свою мечту, отделаться от хозяина и завладеть его деньгами. Ждал пока сынок вернется, на него все хотел спихнуть, а он, больно резвым оказался. Мне кажется, догадывался он, что я пришил его отца, проверить меня хотел, да не успел. Мне он мертвым больше нравится. Да и раскусить мог, что это я отцу в Турции помогал. Он с картами все подстроил, там все купленные были, Алена не догадывалась.
--
Ну, и мудак же ты!
--
А ты, что хорошая? Зачем же помогала мне заманить хозяина поздно вечером вчера в офис, а?
--
Ну, я же не думала, что ты его убьешь. Я думала ты ему пригрозишь, он и отдаст деньги.
--
Где это ты видела, что бы добровольно со своими деньгами расставались? - захохотал Дмитрий. Лучше письмо этого придурка поищи, что бы не нашли его. Где то здесь он его засунул. На коленки стань, посмотри.
--
Ой, здесь дырка возле пола в стенке, боьшая.
--
Какая дырка, не видел я никакой дырки.
--
Сядь посмотри, может, туда письмо завалилось?
--
Вот, е мое! Только этого сейчас не хватало. Точно, дыра в стене, дай зажигалку, я свою еще ночью где то потерял. Да аккуратней, не вырони, письмо обязательно найти надо, неизвестно, что там написано.
Зинаида Петровна слышала каждый звук, ей казалось, что и там наверху слышат каждое ее движение. Но ей нужно было узнать, чем завершатся поиски письма, скорее всего оно провалилось в трубу, соединяющую ее кухню с убежищем наверху, и зависло где- то на полувековой паутине.
--
Людка, слышишь, а здесь труба какая то вниз идет, широкая. Отодвинься, я голову просуну, гляну, может, туда письмо завалилось. Слышь, так это на дымоход похоже, только он короткий, и на крышу выхода нет. А вон и письмо наше, зацепилось за что то. Людка...
Наступившая пауза, насторожила пожилую хозяйку квартиры. Гость наверху перешел на шепот..
--
Так это же выход в квартиру под нами, там у них дырка в стене, свет там вижу, до нее всего сантиметров семьдесят. А письмо достать не могу, оно возле самой дырки висит на паутине, падать ему не куда, а вот с квартиры можно заметить. Да и решетка там, по - моему снята. Вот это раскладец. Так там же они могли и разговор наш весь ночью слышать.
--
Дима, давай вылазь, мне страшно! Пойдем от сюда, во что ты меня втянул?
--
А по-твоему я для кого старался, все для тебя, повезу тебя на Карибские, или в Анталию, куда захочешь. Ты и думать забудь, что бросишь меня.
--
Что прирежишь, как и их всех.
--
Молчи, дура, нас слышать могут. Убрать их надо.
--
Кого убрать?
--
Жильцов снизу. Все равно, письмо только с их квартиры видать, рано или поздно заметят его. Да и разговор наш, точно, слышали, ментам заложат. Я много здесь лишнего болтал, хотел в доверие к сыночку хозяйскому войти.
--
Да ты что, маньяк! Как в крови то дальше жить будем? - чуть не плакала Людка.
- Заткнись, уедим отсюда и забудем все, поняла, забудем. Деньги в руках подержишь, и забудешь. Ты то их еще хоть не потеряла, а ну, раскрой сумку!... Молодец. Еще надо в банкомате успеть снять с карточек, пока счета не закрыли. Медлить не когда. Я помню, дверь в квартиру обшарпаная вся была, еще удивился, дом в центре, а жильцы нищие. И от коврика у дверей прошлым веком попахивало. Видать старики, старожилы живут. Я сейчас спущусь, на окна гляну, да, может, выясню кто там обитает. А, потом, да ладно, по обстановке отработаю. - проглатывая звуки шептал Дмитрий.
- Что потом то, что делать собираешься?
--
Хоть сами откроют, хоть сам квартиру вскрою, но оставлять их живыми нельзя. Или мы, или они. Все, закончили базар. Тут сиди, с квартиры, как все сделаю, сигнал дам. Выходим по одному, дальше, как договаривались. На вокзал, в Питер рванем, а от туда ближайшим рейсом куда пальчиком укажешь.
Страх, животный страх заполнил все внутренности Зинаиды Петровны. Не то, что часы, минуты ее жизни сочтены. Ноги онемели и не хотели больше держать свою хозяйку. До телефона в комнату нужно было сделать шагов пятнадцать, но где было взять сил их преодолеть. Глаза, нащупав стрелки часов, засекли время. Начало гонки за выживание. Кто первый? Кто победит: она или он, этот хладнокровный молодой убийца, не ценящий в жизни ничего, кроме денег?
--
Господи, не оставь меня! - взмолилась женщина и, держась за стены, направилась в комнату.
Перемещение заняло почти три минуты, она отметила это по другим часам, стоящим на серванте. За это время преступник, явно, уже оказался во дворе. Подняв трубку телефона дрожащими руками, намеченная жертва набрала 02.
- Помогите, я прошу вас, убийца предпринимателя и его сына сейчас в моем доме. Адрес? Остоженка, дом двадцать восемь, первый подъезд, я на последнем этаже. Быстрее, он хочет меня убить, я свидетель, я все знаю. Он собирается взломать мне двери. Убийца со своей девушкой прячется на чердаке.
Положив трубку, Зинаида Петровна, отметила, что стрелки часов передвинулись еще на пару минут. В груди обожгло огнем. В глазах помутнело.
--
Неужели, конец? - шептала женщина.
Рыжий, почувствовав неладное с хозяйкой, жалобно замяукал. Хозяйка снова подняла телефонную трубку, онемевшими пальцами набрала 03.
--
Девушка, сердце, плохо, очень плохо. Остоженка, двадцать восемь, квартира двенадцать. Быстрее...
Схватившись за сердце, женщина повалилась на диван. Стрелки отсчитали еще пару минут.
--
Где он сейчас? Хорошо было бы, чем нибудь, подпереть входную дверь, нужно немного времени, совсем немного. Почему я сразу, еще ночью не позвонила в милицию? Может, это просто мой час пришел, а я так сопротивляюсь Божьей воле. Я и так долго пожила, столько повидала, не так, как Сашенька, в самом расцвете сил погиб. Хотелось бы самой умереть, только, что бы не от его руки. Может сейчас и умру, вон, как сердце печет.- думала Зинаида Петровна.
Рыжий мяукал, надеясь, что хозяйка, как всегда заговорит с ним, но сил говорить не было. Часы отсчитали уже тринадцать минут после ее звонка в милицию.
Посреди утренней тишины дома на лестничной площадке раздались осторожные шаги. Кто-то подошел к двери, а через пару минут раздался настойчивый звонок
--
Вот и он, Господи, помоги! Только бы своей смертью... ну, почему она не приходит? Все равно уже не успеют. - глазами следя за стрелками часов, думала одинокая женщина.
Звонок перестал звенеть, и в замке послышался скрежет, его явно пытались открыть.
- Хотя бы я вчера цепочку набросить не забыла, Господи!
Минутная стрелка часов совершила еще пару кругов по циферблату. В замке щелкнуло. В тот же момент, что-то внутри женщины оборвалось. Затухающее сознание уловило звуки сирены во дворе, какой именно, милицейской или скорой помощи, оно уже не смогло распознать.
Зинаида Петровна открыла глаза, кто - то аккуратно взял ее за руку. Перед ней стояла очень красивая девушка.
--
Я Алена, здравствуйте! Врач разрешил мне с вами побеседовать, он сказал, что вы идете на поправку. У вас есть воля к жизни, а вот у меня нет. Я после всего пережитого не хочу жить, я устала. Вот только Мишутка маленький, как же будет без меня в этом мире? Скажите мне что нибудь. В милиции мне сказали, что вы слышали весь их разговор, если можете, скажите, что Сережка говорил обо мне. Пожалуйста. В письме все так сухо он написал.
--
Аленушка, говорил, что хочет жить с тобой и малышом , что любит вас.
--
Георгий, отчим Сережки, мне тоже так все время говорил, а творил, вон что. Он же, буквально, задурманил меня, вначале спас в этой чертовой Турции, затем, в доме поселил у себя, говорил, что у него есть связь с Сережкой, что это он попросил, что б я для безопасности у них пожила, что он должен скоро вернуться. А, когда жена умерла, сказал, что Сергей погиб. Я в таком трансе ходила, ничего не соображала, а он жениться на мне предложил...Я, как дура, ему верила, я сама всю жизнь себе испортила, сама...- из глаз Алены текли слезы
--
Успокойся, милая, успокойся. Такова жизнь. Хорошо, когда обман вскрыт вначале жизни, есть время что- то изменить. У меня уже нет ни времени, ни сил. Я просто приняла открывшуюся мне тайну, и даже благодарна судьбе за это. Тебе же открыли глаза, когда ты полна сил, энергии, здоровья. Вот и направь все это на то, что бы сделать чью то жизнь светлей и лучше. Тебе есть ради кого жить. Твой Мишка. Постарайся, что бы он вырос справедливым и честным мужчиной. Ты в силах это сделать. Верь своему сердцу, оно никогда не обманет. Ступай, милая, взгляни на жизнь по-новому, в ней много хорошего, просто нужно научиться различать его, выделять из общей массы темного и плохого. И жить, просто дальше жить...
--
Да, Зинаида Петровна, просто дальше жить.
За девушкой закрылась дверь больничной палаты, женщина вздохнула и подумала, что это и ее теперь главный лозунг: " Жить, а судит пусть Бог."