(Очерк, напечатанный в журнале "На суше и на море" за 1920 г. N12)
Мурманск... Маленькая точка, которую найдешь не на всякой карте. Город-подросток. Даже не комсомолец, а пионер. Если бы у городов были метрические свидетельства, у него значилось бы: год рождения 1916. До этого было захудалое рыбачье становище, приютившееся в тихой ложбине на берегу залива.
Было все, как у всех: зимой голубовато-зелеными огнями горел снег, сияли сполохи, выл ветер, а летом синели горы, светило круглые сутки незаходящее солнце и переливалось блестящее море. И вдруг- в 1914 г., по военным соображениям, решили провести на северное побережье железную дорогу. Клали рельсы по камням, горам, топям и мхам, перекидывали мосты через бешеные порожистые реки, ставил спешно маленькие станционные домики и в 1916 г. построили.
В поселке застучал молотки, завизжали пилы - вырос порт. Появилось несколько изб с вывесками учреждений - и стал город. Потом была война, интервенция, революция, жизнь вошла в более спокойные берега.
Старожилы говорят, что за последние 2-3 года город неузнаваемо вырос. И все-таки, когда вы выходите из маленького вокзала, вы невольно поражаетесь - какой же это город?! Как горсть пестрых камешков, разбросались деревянные домики без всякого плана и порядка. Ни одного двора, ни одного забора. Когда вы выходите, вас не встречают назойливыми приставаниями носильщики и извозчики. В этом городе нет ни носильщиков, ни извозчиков. На его улицах вы не рискуете встретить ни автомобиля, ни трамвая, ни мотоциклета, ни велосипеда, хотя со всех концов города вы увидите трехэтажный бетонный "небоскреб" - кооператив ТПО. Здесь "все как у людей". На небольших одно- и двухэтажных домиках, которые еще не успели посереть от времени и сияют белизной своих новых бревен, вы прочтете свеженькие вывески: "Библиотека", "Госбанк", "Окрсуд", "Сберкасса", "Клуб", "Кооператив Красный мурманец", "Кино", "Контрагенство печати", "Краевой музей". Есть даже стадион, на котором происходят футбольные матчи.
Мурманск - единственный, наверно, город, у которого нет своих традиций, преданий и святых. Его история - это история революции на севере. И потому, имея несколько клубов, он не имеет ни одной церкви. Только где-то одиноко живет единственный захудалый попик для нужд верующего населения.
Если вы вздумаете пройтись по улицам, попеременно будете тонуть то в песке, то в пахучих сосновых стружках город строится. Целый день стучат топоры, скрипят доски, летят стружки. Как грибы после дождя, вырастают аккуратные двухэтажные дома с большими окнами и просторными комнатами. Это - государственное строительство.
Но и помимо него город расширяется, растет, расползается во все стороны, образуя колонизационный поселок, железнодорожную и портовую "нахаловки". Когда спросишь у местных жителей: "Почему же, собственно, "нахаловки"?" Они отвечают: "По нахальству строились. Народу много стало наезжать, жить негде, нут, таскали бревна и доски, где плохо лежали и строились. Земля-то ведь ничья была. Колонизационный отдел только с двадцать четвертого года стал". На фоне этого невероятного роста (в пятилетке предусмотрено увеличение города в несколько раз) весь беспорядок, неустроенность и какая-то временность построек кажутся мальчишеской угловатостью подростка, который вот-вот станет сильным мужчиной...
Главное богатство Мурманского края - рыба. Каждый год весной и осенью выезжают тысячи рыбаков на лов трески. Ловят беспорядочно, бессистемно, всецело завися от того, близко ли подойдет треска. Два года тому назад в Мурманске построил траловую базу. Траловая база - центр государственного рыболовства. Все время приходят и уходят тральщики (специально рыболовные пароходы), выгружая наловленную рыбу, набирая уголь и воду. Тральщики не ждут подхода трески к берегу. Они дут в океан и, найдя рыбу, черпают ее огромной сетью - тралом.
По 4-5 недель остается тральщик в море, и круглые сутки в любую погоду работает команда. Жара, ветер, шторм... Обдаваемые брызгами, по колени в рыбе работают матросы. Блестящая рыба льется сплошной массой из громадной сети, как струя воды, сверкающая на солнце. Когда рыбы достаточно, тральщик направляется в базу и там сдает ее.
База полна жизнью. То туда, то сюда прокатываются вагонетки с бочками рыбы, проходят, блестя зубами, черные от угля грузчики, пыхтят тральщики, блестит море, сияют новенькие здания, и отовсюду несется крепкий смешанный запах рыбы, сосны и воды. В базе принятую с тральщиков рыбу сортируют, моют, как следует засаливают и уже готовую упаковывают в бочки. Вот засолочная. Огромные чаны до верху наполнены рыбой и покрыты досками. Вы идете - и всюду под вашими ногами рыба: скромная треска, ярко-красный пучеглазый морской окунь, пятнистая как леопард зубатка, огромный палтус.
База является центром всех новых начинаний. Из ничего, казалось бы, из таких вещей, на которые до сих пор никто не обращал внимания, получаются миллионы. Чешуя, кожа, кости, головы, - все, что до последнего времени беззаботно выбрасывалось, пошло в дело. Удобрения, клей, искусственный жемчуг (он приготовляется из чешуи), десятки производств ждут своего рождения. Пока при базе существует только завод рыбьего жира, оборудованный по последнему слову техники, но предположено открыть и другие.
Но самое главное в Мурманске - это порт. Благодаря теплому течению он не замерзает, и там круглый год свободное судоходство. Издали порт кажется картиной. Спокойная, защищенная от ветров гавань окружена со всех сторон горами, серые глыбы которых точно сползают в прозрачную глубокую воду. Залив так глубок, что даже большие океанские пароходы свободно могут подходить к самой пристани. Все время в гавани воет землечерпалка, углубляющая дно для новой пристани, подходят и уходят маленькие пароходы, скользящие между большими океанскими, как маленькие вертлявые мальчишки между взрослыми людьми. Медленно причаливают внушительные иностранные пароходы с самыми разнообразными грузами: то это плотные белые тюки хлопка, то ящики с машинами, то шерсть, то еще что-нибудь. Скрипят и грохочут паровые лебедки, пружинятся канаты и тяжелые тюки легко взлетают вверх, точно ребенок на качелях, подкинутый сильными руками. С уханьем и криком принимают рабочие груз и на маленьких тачках увозят в сторону. Вот, сорванный ветром, катится пушистый и легкий как пух одуванчика, кусочек хлопка. Вот лежат блестящие бруски алюминия, точно плитки шоколада в серебряной бумаге. Вот стройные пахучие сосновые бревна, доски, шпалы. Каждый угол пристани имеет свою жизнь. В одном месте выгружают из вагонов лес, в другом - погружают привезенные иностранным пароходом товары, в третьем - вывертывают тачки с углем в пароход-угольщик...
И порт и город начал свою жизнь после революции. Только при советской власти Мурманск из захудалого маленького городишки стал важным портом и окружным центром. Революция вдохнула в него жизнь. Здесь нет "до", есть только "после". Здесь никогда не услышишь приглушенного вздоха: "Вот раньше-то было!"