|
|
||
Поток крови из носа - вот, что теперь сопровождает меня изо дня в день.
Приходится привыкать, ведь ко всему можно привыкнуть, если это продолжается достаточно долго. Жаль, что это не только мои личные проблемы. Скорее всего, они досаждают так же тем, кто меня окружает. Думаю им неприятно видеть, как из моего носа начинает течь кровь, как я выбегаю из комнаты и направляюсь к умывальнику. Это все повторяется с непостоянными периодами - совсем, как менструации у молоденькой девушки, которая готовится стать женщиной. На это не принято не то, что смотреть... Об этом обычно стесняются говорить даже в компании друзей. А у меня то же самое, но только с носом.
Есть во всей этой истории одна маленькая проблема - я не знаю, остались ли вокруг меня те люди, которые, как я думаю, меня окружают. Раньше я был твердо уверен в их реальности. Я еще помню, как Мы все вместе ходили на вечеринки, где все было окутано клубами дыма, причем не только табачного. Спиртного было столько, что всем как раз хватало и никто никогда не посылал гонцов в ближайший магазин. Все были рады друг другу, девушки были рады любому, кто предложит им уединится на полчаса в укромном местечке. Их никогда не приходилось долго уговаривать или поить спиртным. Все было замечательно.
Но, как верно заметил один человек, - все хорошее хочет закончиться, как можно быстрее, ему лень продолжаться вечно, радуя окружающих. Видимо топливо хорошего не радость, а, скорее страдания и боль. Хорошее приходит только после изрядной порции того и другого, чтобы потом опять уйти до тех пор, пока не накопятся новые запасы гадостных ощущений.
Для меня оно закончилось примерно неделю назад. Причем, если честно, я не знаю с чем это связано, - по-моему, ничего вокруг не изменилось. Меня окружают те же люди, и их отношение ко мне ничуть не ухудшилось. Хотя теперь, наверное, ухудшилось, а все из-за проклятого носа, каждый день извергающего наружу немного крови. Мне сказали, что это как-то связано с давлением. Впрочем, это я и сам понял: очень уж странные вещи начали со мной происходить.
Я уже и не знаю, есть ли все эти люди вокруг меня...
1
С самого утра я решил, что никуда не хочу сегодня идти. Делать ничего не хотелось и оставалось лишь лежать в кровати, размышляя о происходящем. В расслабленном мозгу, как на телеэкране, проплывала панорама жизни другого меня - того, который чуть более ответственный, правильный, хороший, дисциплинированный, общительный и вообще... Зачем нужен я, если есть он - ничем от меня не отличающийся, за исключением того, что в то время, как я нежусь в теплой постели, он уже умылся, побрился, начистил до блеска туфли и быстрым шагом идет по улице, улыбаясь всем прохожим.
Именно такой человек всем и нужен, думал я, следя за тем, что будет с ним происходить в течение трудодня.
Вот он входит в издательство сверхпопулярной бульварной газеты, дружелюбно здоровается со всеми, дает советы разным людям, у которых на лицах написано, что им нужен его совет. Потом усаживается за компьютер - привычное рабочее место и единственное, что я умею делать... И начинает работать в поте лица: доставать информацию самыми разными способами, подчас не совсем законно, но с твердым желанием найти что-то такое, чтобы удивить всех вокруг и поднять себя еще на одну ступеньку выше остальных.
Вот он находит то самое, что принесет ему славу и почет. Он молча отталкивает клавиатуру чуть подальше и начинает нарочито медленно подниматься со стула - так, чтобы все увидели, что он уходит. Когда он встает, на него уже смотрят все окружающие. Еще через секунду его окружает толпа операторов, сжимающих в руках фотоаппараты и камеры. В их глазах горит немыслимое желание - работать с ним. Все они предлагают ему свою помощь и ты наугад тыкаешь в одного из них пальцем и остальные, тяжело вздохнув, расходятся в сторону. Потом он подходит к молоденькой девушке, которая сегодня в первый день вышла на работу, только что, закончив факультет журналистики, и совершенно не представляя себе, что ей придется делать. Он предлагает ей помочь ему в подготовке новой статьи. Она робко кивает не в силах устоять перед обаянием, с которым никогда раньше не сталкивалась и он быстрым шагом устремляется к двери. Девушка и оператор сразу же побежали в его кильватере, стараясь не отстать. Как только эта троица скрывается за дверью, по помещению прокатывается вздох разочарования: все знают, что он сделает сегодня сенсацию. И всем хотелось, если не разделить с ним славу, то хотя бы посмотреть, как он будет делать свою работу, как он будет наслаждаться процессом создания новой статьи, которая будет многим неприятна, но многие сочтут все написанное за чистую монету. Всем нравится работа виртуозов, профессионалов...
А он уже берет такси и, когда все попутчики забиваются в тесную кабину, говоришь ехать к вокзалу. Таксист, видя необычность своих пассажиров, требует непомерно высокую цену, но он не сомневаясь ни секунды, кивает, показывая таксисту свое желание поскорее оказаться на вокзале. Таксист мысленно пожимает плечами - прав тот, кто платит - и утапливает педаль газа, заставляя машину быстро мчаться по улицам, из-за чего изображение на стеклах автомобиля было смазанным и нерезким - как будто смотришь фильм, снятый на камере, с испорченным объективом. Он заплатил таксисту даже больше, чем было запрошено - за быструю доставку - и, выбравшись из машины, пошел к вокзалу. Причем делал он это не спеша. Так, чтобы не привлекать чьего-то внимания своим присутствием. Девушка шла рядом с ним, застенчиво опустив глаза от того, что ей выпала честь работать с таким человеком. Опытный оператор растворился в толпе, чтобы не привлекать всеобщего внимания своими орудиями труда, которые почему-то вызывают страх у обычных людей - таких, как я.
Он некоторое время смотрит на табло, указывающее платформу и время прибытия поездов, а его напарница, забавно нахмурившись пытается угадать на какой из десятка поездов смотрит сейчас ее кумир. Так ничего и не придумав, она переводит взгляд на него, но видит, что он уже идет в сторону перрона, не обращая внимания на ее отсутствие - он целиком поглощен работой, а ее дело всего лишь следить за его действиями и учится. Она догнала его и вновь пошла рядом, немного раскрасневшись от пробежки. Он дал фотографу знак подготовить свою аппаратуру к действию, и пошел ближе к путям, которые изгибались в повороте и скрывались за холмом сразу же после платформы, - приближение поезда увидеть было нельзя. Зато его можно было слышать - размеренный шум локомотива и едва слышный перестук колес на стыках рельс. На этот путь вот-вот должен прибыть поезд из столицы и он потирал руки, продумывая в голове все происходящее, и бракуя все появляющиеся варианты - лучше всего у него всегда получалось импровизировать. Он и сейчас надеялся на свой гибкий ум и хорошо подвешенный язык.
Локомотив неожиданно быстро выпрыгнул из-за поворота и тут же, словно устыдившись своего легкомысленного поведения, сбавил ход и застенчиво-лениво начал подбираться к платформе стыдливо поглядывая на свидетелей своего необдуманного поступка.
Он смотрел на приближение поезда и, как только тот поравнялся с платформой, стал идти в сторону его движения, словно желая подстроится под один из вагонов. Его напарница и фотограф молча следовали за ним, создавая величественную процессию для великого человека. Когда поезд остановился, он оказался точь-в-точь напротив дверей третьего вагона и стал ждать, пока проводник откроет дверь и выпустит пассажиров. Из вагона вышла всего одна пара - высокий лысый мужчина, одетый в аккуратный пиджак, в широких темных очках, его спутницей была роскошно одетая бабенка, в которой угадывалась обыкновенная шлюха. Ее не спасали ни многочисленные украшения, ни искусственно-умное выражение лица.
Напарница смотрела на эту пару во все глаза, пытаясь понять, чем она так заинтересовала ее коллегу, а фотограф быстро и не заметно сфотографировал происходящее. Тем временем мужчина словно догадался, что на улице отнюдь не теплый летний день и снял очки. Она тут же узнала его, - это был один из больших начальников, которые вершат свои дела в масштабах государства. Фотограф тут же сделал еще несколько кадров, причем настолько быстро, что жертва все еще ни о чем не догадывалась.
А искатель сенсаций, тем временем, подошел к парочке и спросил мужчину о том, что может делать такой большой начальник в их захудалом городке, да еще в сопровождении такой шикарной дамы, и все это при том, что он должен в это время быть где-то далеко - подписывать со странами-друзьями договор о еще большем укреплении дружбы. Начальник тут же растерялся и, бросив на него испепеляющий взгляд, надел очки и посоветовал не встревать в чужие дела. Ему захотелось уйти в сторону и увести свою подружку с собой. Но журналист ни на сантиметр не отставал от него, не прекращая говорить о том, как полезно для их города присутствие такого человека, как это благотворно повлияет на людей здесь живущих, не переставал удивляться тому, что он смог найти себе такую замечательную спутницу, оставив дома больную жену, - разумеется, у начальника все должно быть точно так же как у людей (в том числе и женщины), а иначе им никто не будет верить. Начальник крепко сжал зубы и даже не пытался отвечать на многочисленные выпады в его сторону, но его подружка оказалась совсем не такой крепкой: уже после нескольких минут, она завизжала в истерике и стала бить своего дружка, требуя немедленных объяснений. Она кричала, что он обещал ей, что никто ни о чем не узнает, и они проведут самый тихий уик-энд из всех возможных. Кончилось тем, что она сорвала с него очки, требуя глядеть ей в глаза, и фотограф смог сделать еще несколько кадров большого начальника в обществе подружки, которая вдруг превратилась в разъяренную фурию.
Потом эта парочка стала удаляться, но никто не пытался ее преследовать - все, что было нужно уже получено, а палку перегибать не стоит. Фотограф пожал руку удачливому журналисту, а молодая напарница в восторге поцеловала его в щеку, и едва удержалась от того, чтобы похлопать в ладоши. Но он знал, что работа еще не закончена и поспешил в издательство.
Примерно через час, все уже было готово, и он узнал о том, что его вызывает к себе шеф. Когда он, гордо улыбаясь, зашел в кабинет, шеф поздравил его с отлично выполненной работой и обрадовал премией в размере месячной зарплаты; прозрачно намекнул на то, что не стоит пользоваться незаконными источниками информации. Но закончил тем, что победителей не судят, и, поскольку статья вышла отменная - с фотографиями отличного качества, ни у кого не возникнет сомнения в достоверности информации. А знать начальный источник информации никому не обязательно. Потом шеф разрешил идти домой и готовиться к надвигающимся выходным.
Вернувшись домой, он расцеловал свою красавицу жену, рассказал ей про премию и они вместе порадовались возможности купить наконец тот замечательный огромный телевизор, о котором они так давно мечтали. Потом она напомнила ему о том, что скоро у их ребенка день рождения и они принялись обсуждать, что лучше всего подарить.
Потом они очутились в спальной, на удобной постели, которую разделяли последние несколько лет. Они любили друг друга, не обращая внимания на все происходящее, забыв про все вокруг. Каждый целиком отдавался объекту своей любви.
...
Я сознательно прервал мечтания, очень остро ощутив их нереальность. Тот, кто был в них, был очень похож на меня, но и очень не похож. Дело даже не в наличии жены, или необыкновенной удачливости - у меня все это было. Дело в том, что там не хватало одной маленькой, но неприятной сцены. Я знал, что могу дорисовать ее, но не хотелось. Мне хватало этого в реальной жизни, и очень не хотелось портить свои мечты.
С трудом поднявшись с постели, которая очень цепко обвила путами сонливости мое тело, я пошел на кухню. Пора наполнить себя чем-то вкусным и сытным, а то мои мечтания сойдут на нет, ввиду преждевременной кончины. Хотя, что может быть лучше смерти при такой жизни?
Но мое желание не захотело удовлетвориться, позвав на помощь пиликанье звонка.
2
Я недоуменно уставился на звонок, не зная, чего от него можно ожидать. По телу прокатывались волны тревоги, которая медленно, но верно перерастала в дикий животный страх, с которым не хотелось бороться. Хотелось отдаться ему целиком и полностью, унестись в безумье и спастись хотя бы таким образом.
Звонок зазвонил второй раз, и только тогда до меня дошло, что это отнюдь не ему что-то от меня надо. Он был просто придатком входной двери и пытался сейчас сообщить мне, что если я не открою дверь, то через несколько секунд ее начнут бить. Возможно ногами, и почти стопроцентно выбьют. Вот какой у меня звонок - о двери заботится, а о том, что его истошные вопли меня пугают, даже не задумывается. Впрочем, я давно привык к подобной неблагодарности.
Мне показалось, что дверь сама похотливо скользнула в мою сторону, когда я положил руку на ее маленькую металлическую ручку. Ведь я даже не прикладывал никакой силы к тому, чтобы сдвинуть ее с места. За ней показался пустынный коридор, посреди которого одиноким столбом возвышался мой гость. Его лицо было мне знакомым - один из лучших друзей, вот только сейчас его вид внушал мне смутные опасения о том, что этот визит неслучаен.
В голове вдруг расцвел маленький цветочек боли, заставляя мое лицо скривиться в приветственной улыбке. Эти только цветочки - ягодки еще впереди будут. Уж я-то это знал.
- Можно мне войти? - голос раскаленным утюгом коснулся моих ушей, но я мужественно стерпел испытание, которому подверг меня этот странный тип и нашел в себе силы ответить:
- Заходи!
Не знаю, почему, но мой голос вместо того, чтобы прозвучать величественно и жестко, большей вернулся в мой череп и стал бесцельно носится по нему эхом. Только маленькая часть вышла наружу. Но он услышал и ее, потому что уверенно шагнул ко мне сквозь дверной проем, оттеснив меня немного в сторону. Вот так люди приглашают к себе в дом вампиров и прочую нечисть, а потом не знают, как от нее избавиться.
Но теперь - это мой гость, а правила хорошего тона, которым меня обучили меня в детстве, требуют относиться к нему как-то особенно. Я провел его на кухню и мы разместились за столом друг напротив друга. Я сел поближе к окну, чтобы быстро выпрыгнуть наружу, если станет совсем невмоготу. Не хочется тратить время на бег к дверям, потом на их открывание и спуск по лестнице. Гораздо лучше бросится грудью на хрупкое прозрачное стекло, ощутить, как оно под действием приложенной силы будет продавлено и сотни осколков разлетятся в направлении вектора моего движения. И я полечу следом... Шестнадцать этажей за несколько секунд и я уже на земле, далеко-далеко от этого странного человека. Тогда и посмотрим, кто быстрее бегает.
Он смотрел на меня с подозрительным блеском в глазах, его зрачки бегали, словно он пытался скрыть от меня свое желание. Может быть, он пытался казаться заботящимся обо мне и напуганным сейчас моим самочувствием. Но я никогда не поверю, что он запутался и не знает, что делать. Очень уж похож на змею, которая пытается загипнотизировать меня своим взглядом, чтобы потом вдоволь поиздеваться над моим бренным телом, которому уже будет все равно.
- Может, ты расскажешь, что с тобой происходит? - спросил он, делая заботливый тон. Его голос уже не создавал такого впечатления, будто на меня надели железное ведро и бьют по нему кочергой. Он быстро адаптировался к обстановке - мог бы сразу же так, ведь в прошлом мы с ним много общались. Или это раньше был не он?
- Скажи лучше, что происходит с тобой? - я решил больше не пытаться говорить громким голосом, чтобы не ощущать потом ветерок, носящийся под черепной коробкой.
- Со мной? - он удивленно улыбнулся, - мне кажется, что все в полном порядке.
Он развел руки в стороны, демонстрируя мне чистоту своих намерений. На его лице появилась улыбка, настолько теплая и доброжелательная, что у меня мороз по коже пошел. Меня на это на такое не возьмешь!
- А как назвать то, что ты приперся сюда, как к себе домой? До смерти запугал мою дверь! Довел до истерики звонок! И, в конце концов, хотя это было раньше всего, лишил меня законного завтрака! Как ты это можешь объяснить? Или хочешь сказать, что так было всегда?
Я чувствовал, что говорю неправильно - не стоит злить этого гада. Я решил успокоиться и начал беспрерывно смотреть на кусок обоев, безжизненно свесившийся с потолка и открывающий невооруженному взгляду кусок бетонной плиты, со скупо нанесенной побелкой, которая отвалилась во многих местах. Наверное, я бы смог успокоится со временем, но мой "лучший друг" не давал мне этой возможности.
Он начал загонять меня в нокдаун тяжелым железным кулаком своих речей:
- Что ты мелешь, парень? Я всего лишь подумал, что в последнее время с тобой начали происходить странные вещи. Ну, я и решил заглянуть к тебе, посидеть, поболтать, вспомнить старые добрые времена. Может тебе это поможет?
Я, не отрываясь, смотрел на выбранный кусок обоев. Говорить не хотелось, но я выдавил из себя:
- Не поможет!
- Я и сам вижу, что не поможет. Но вызывать тех, кто тебе поможет, я не хочу, - надеюсь, все встанет на свои места без оперативного вмешательства.
Теперь его слова стекали в мои горящие, от тяжелых ударов уши, словно живительная влага, которая заставляла меня чувствовать себя совершенно новым человеком, - исцеленным от всех горестей и бед. Но я понимал, что это очередная уловка моего недоброго гостя, который не хочет оценить гостеприимство хозяина. Может быть, он и сам хочет стать хозяином? Не выйдет - в своем доме и стены помогают!
Правда, сейчас меня выручил тот самый кусок отклеивающихся обоев, на который я беспрерывно смотрел. Его поверхность вдруг стала зеркальной, и отражающей все, что происходит на кухне. Я как завороженный смотрел на тесное помещение, посреди которого стоит стол. С одной стороны сижу я - довольно жалкое зрелище: руки дрожат, на лице боль и усталость. А вот то, что сидит напротив меня может с полной ответственностью заявить о своей изысканности и горделивой красоте.
Его огромные рога тянулись вверх, понемногу закручиваясь. Приоткрытый рот устроил демонстрацию огромного множества самых разных зубов и других средств для резания и кусания. На лице гордо красовалось три глаза, каждый из которых смотрел в разную сторону, но все они смотрели на меня. Почувствовав на себе этот тяжелый необычный взгляд, я подумал, что, если так будет продолжаться дальше, - я точно сойду с ума.
Поэтому, пока этот демон не догадался про мои умозаключения, я перегнулся через стол и крепко обхватил пальцами его не защищенную шею. Когда я перевел глаза с обоев на своего недавнего собеседника, то увидел там обычное человеческое лицо, на котором была смесь удивления и легкого испуга. Но я не обманулся внешним видом и продолжал вкладывать все свои силы в то, чтобы как можно сильнее сдавить его шею.
Я все ждал, что вот-вот в нем сломается жизненно важная пружина, которая приводит в действие весь этот кошмарный механизм, но этого не произошло. Вместо этого он протянул свои руки к моим и снял их со своей шеи, даже не напрягаясь. Неудивительно - ведь я уже почти неделю ничего не ем, а моего законного завтрака он меня наглым образом лишил. Мое тело слишком слабо, чтобы сражаться с этой нечистью.
Мы снова сидели друг напротив друга, причем он смотрел на меня с нескрываемой неприязнью, а я украдкой поглядывал на обои. Они снова стали простыми обоями - оставалось надеяться, что опасность миновала. Вот только мое сердце начало стучать все быстрее, иногда сбиваясь с точного ритма, как пьяный ударник, не всегда попадающий ногой по педали басовой бочки.
- Что ты хотел этим доказать? - спросил он громоподобным голосом. Я молчал.
- Зачем ты это сделал?
Я продолжал делать вид, что не замечаю его попыток заговорить со мной. Уж лучше я отмолчусь - может целее буду.
Окно позади меня начало петь заунывную песню о том, как скучно ему стоять на одном месте. Оно просило меня помочь ему в его простейшем размножении делением, звало начать путешествие вниз, и вызывалось быть верным спутником на этом пути. Я начал потихоньку выдвигаться из-за стола, надеясь, что это выглядит достаточно незаметно и безобидно. Я бы прыгнул, но в этот момент в моем носу произошло ужасное перевоплощение. Это был уже не мой нос - он вдруг начал выкачивать из меня гораздо больше крови, чем нужно, отплевывая все излишки на чистый стол. Мне пришлось прижать руку к лицу, теряя на этом драгоценные секунды и это отменило мою дорогу с неба на землю.
И тут мой собеседник открыто проявил свою кровожадность. Увидев кровь, вытекающую из меня, он протянул руки в мою сторону и начал приближаться, нашептывая при этом ласковые по форме, но уродливые по содержанию, слова:
- Я же вижу, что с тобой это происходит каждый день. Давай я тебе помогу! Может позвать кого-то?
Мало того, что сам меня уничтожает, так еще и дружков своих позвать хочет!
От такой наглости, я наотмашь ударил его рукой по лицу, что заставило его резко отклониться назад. Он наконец-то снял свою маску и его лицо полыхнуло пламенем ярости и гнева. Но через минуту он уже почти взял себя в руки и процедил сквозь зубы:
- Ну, знаешь... Тебе срочно нужно вмешательство врачей и я об этом позабочусь. Очень скоро тебе станет лучше, а сейчас мне пора уходить.
- Уходи! - закричал на него я, обрадованный таким неожиданно простым поворотом событий. Но мой крик покинул меня только маленьким кусочком себя, словно я кричал самому себе.
Он сидел напротив меня и медленно растворялся в воздухе, я слышал негромкие шаги по кухне - кто-то пошел в направлении входной двери. Потом дверь громко хлопнула, и видение окончательно растворилось, заменив себя безупречной прозрачностью воздуха. Но я чувствовал, что он оставил мне что-то, чего я не хочу. Я внимательно смотрел на его место, со смутным чувством тревоги несколько минут, пока не заметил, что от его стула к стене протянулось продолговатое темное пятно - тень.
Он ушел, оставив мне взамен своего наблюдателя. Но я победно улыбнулся, зная, что с этим справиться проще простого. Я подошел к окну и выглянул: перед окном свисали чьи-то штаны, наверное, соседи сверху постарались. Из-за этой незамысловатой одежки солнце было частично загорожено, и не весь его свет попадал ко мне на кухню.
Я резко зашторил окно и стало совершенно темно - раньше мне приходилось заниматься фотографией и пользовался светонепроницаемыми шторами. Никогда не думал, что они меня выручат таким неожиданным образом.
Я стал медленно выбираться из кухни, размышляя, что делать дальше. Не оставалось ничего, кроме, как лечь в постель и продолжить составление очерка о жизни человека, у которого все есть. Завтрак отменялся, поскольку кухня была оккупирована вражеским агентом.
Постель, как всегда, добродушно приняла мое тело, опускающееся в ее объятия. Я улыбнулся ей и стал думать, с чего начать...
3
Было бы неплохо придумать все так, как оно есть на самом деле. Мне даже кажется, что именно так я и делаю - сижу в глубокой темной норе и мечтаю о том, какой я славный парень, какая у меня жизнь, какая работа, какие друзья. Вот только сейчас меня одолел острый приступ клаустрофобии и боязни темноты и я навыдумывал для себя миллионы проблем, которых в действительности нет. Значит сейчас, для того, чтобы все прошло, мне нужно помечтать обо всем наоборот.
Я не совсем уверен в том, как это делается, но в моей голове возник определенный план. Сначала нужно создать мечту, которая будет в точности повторять все, что со мной происходит. А потом ее нужно одним махом стереть. Тогда все должно встать на свои места. Даже если и нет, то уж лучше попробовать заняться хотя бы чем-то, пока я окончательно не сошел с ума.
...
Когда он, гордо улыбаясь, вошел в кабинет своего шефа, тот сидел за своим столом, сурово глядя в его сторону. Шеф сообщил мрачным голосом, что их издательство закроют, если они выпустят написанную статью, а потому она не может быть пущена в ход. А тот, кто ее написал должен быть уволен, поскольку он воспользовался материалами, добытыми незаконным путем. Потом шеф улыбнулся и ткнул огромным когтем на указательном пальце, в сторону двери. Коготь переливался алым цветом, точно так же как и клыки, жадно, показывающиеся из под верхней губы.
Он вышел из кабинета, понимая, что его карьера сломана, и ничто теперь не поможет ему вернуть все на свои места. Все, кто был в издательстве, посмотрели на него пламенным, ненавидящим взором. Никто не любит неудачников, даже если они когда-то и были гордостью прогрессивного человечества. Он смущенно пробивался, сквозь поля отрицательных чувств, окружающих здесь все живое. Он вдруг увидел молоденькую девушку, которая совсем недавно смотрела на него с вожделением. Сейчас она смотрела с насмешкой, словно ее жизнь может сложиться намного лучше. Она ела что-то очень похожее на кусок сырой говядины.
Поежившись, он быстро прошел к выходу, и как только вышел за дверь, все начали дружно шуметь. Деньги начали переходить из рук тех, кто ставил за то, что у него пойдет кровь из носа, к тем, кто предпочел усомниться в этом. Вышел шеф и, цокнув кнутом, потребовал вести себя немного тише, отдал небольшую сумму денег своей секретарше и вернулся в свой кабинет.
А он шел по улице, глядя на то, как мимо него мелькают тысячи пятен, в каждом из которых можно узнать человека, если приглядеться. Но ему совершенно не хотелось узнавать людей - он был сыт ими по горло. Он предпочел, чтобы все они выглядели огромной толпой, каждое лицо, в которой, заменяется пятном. Не нужно никого выделять, поскольку все это одно целое - огромный пятнистый монстр вяло текущий по улицам города. Вздрогнув от подобных мыслей, он отошел к краю тротуара - туда, где движение толпы было меньше. Но чувство, что рядом с ним идет огромный монстр о тысяче голов, не оставляли его в покое.
Он постоянно следил за тем, чтобы не слиться с ним, не разрушить свое гордое уединение на коллективное сознание. Все эти люди в толпе ненавидят его за то, что он начал все видеть таким, как оно есть. А это значит, что для него не осталось ни друзей, ни товарищей. Он видит, что все они продажны и ждут только нужного момента, чтобы схватить его душу и утащить в ад.
Он упрямо шел против толпы к себе домой, надеясь, что там его встретит добрая и ласковая красавица жена, которая совсем не такая, как все эти странные и страшные существа.
И вот он открывает дверь в свою квартиру, но никто не бежит к нему навстречу. Вместо этого за дверью в спальню раздаются очень странные звуки. Он полный дурных предчувствий открывает дверь и видит за ней жену в постели с одним из щупальцев страшного монстра. С одним из тех безликих людей, которые составляют толпу. Они только что закончили, и теперь просто лежат и любуются друг другом.
Впрочем, когда он заходит в комнату, любовники оборачиваются в его сторону, но в их глазах не видно страха. Скоре там скрывается ирония и смех. И он видит это, он понимает, что опять остался в дураках. А его любимая тем временем говорит, что ей не нужны психи в ее квартире, что он стал чересчур эксцентричен для нее. В конце концов, она громоподобным голосом требует оставить ключи от квартиры на шкафчике и убираться вон. После этого она вновь поворачивается к своему новому суженному и готовится отрабатывать новую позу. Через пару секунд они становятся целиком поглощены собой и перестают замечать все вокруг.
А ему остается только выйти из квартиры, бросив по пути ключи на шкаф и думать о том, что ей, оказывается нужен не гений и не утонченный виртуоз, а обыкновенный грубый отросток монстра, который все мы впустили в нашу жизнь. Он подумал о том, что она тоже, наверное, как-то связана с этим монстром. От этой мысли по коже прогулялся холодок: он вспоминает, сколько замечательных ночей они провели вместе.
Улица встречает его легким дождем, который заторможено падает с небес на город. Под воздействием воды, тело монстра постепенно тает, оно становится менее плотным, но он этому только рад. Он идет по улице, глядя на то, как приспешники монстра убегают в тихие подъезды и прячутся под сомнительной крышей автобусных остановок.
Он идет к ближайшему киоску и берет несколько бутылок вина. Сразу три, или даже четыре. Потом садится на мокрую лавочку и начинает быстро поглощать розовую жидкость. К нему подходит бабуля и просит разрешения на передачу собственности в ее руки. Он внимательно смотрит в ее глаза и видит, что она не принадлежит тому монстру, который его столь сильно пугает. Он разрешил ей забрать бутылки. И проследил за тем, как она быстро направляется в сторону свалки - местожительству еще одного монстра, который пока еще мал, но развивается очень быстро.
Он встал и, покачиваясь, пошел по улице, не зная, что ему делать. Дождь все усиливался и усиливался, закрывая от него все, что происходит на улице. Вскоре, он уже не мог видеть ничего, кроме пелены дождя, которая окружала его со всех сторон. Но он неустанно продолжал идти, чувствуя, как у него из носа начала течь кровь. Откуда-то вынырнул шеф и, восторженно захлопав в ладоши, убежал за своей выигранной суммой.
А он все шел, чувствуя, как весь мир вокруг него размывается этой водой.
Он почти физически ощущал, как его тело расплывается, под огромными каплями, усевающими все вокруг.
Он уже понимал, что мир его страхов пропадает, а он исчезает вместе с ним.
июнь 2001
Днепропетровск