Лагно Максим. Белый мусор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

"ОБГОНЯЯ БЕЗУМИЕ"

Глава 1. Мыслящее существо

...

Я существовала, как призрачный набросок мыслящего существа, которое пыталось увидеть себя со стороны и ужасно жалело, что рядом нет зеркала.

Зеркало не помогло бы.

Нет глаз, чтоб узреть себя. Нет рта, чтоб закричать при виде своего отражения: комок фарша, плавающий в колбе с диссоциативным электролитом. Гигантская фрикаделька, слепленная полоумным поваром.

...

Есть ли "Я" вообще, или я -- это Клод, удивлённый своей новой ролью?

О командане Клоде Яхине знала всё, что знал он сам. Даже то, что ему стыдно вспоминать. В особенности это.

Моя личность, которой, возможно, нет забилась в уголок, стесняемая образами и мыслями из памяти Клода. Хотелось казаться себе искоркой сознания... но -- я была шариком фарша, плавающим в диссоциативном электролите.

Хотя бы в этом полная ясность.

...

Глаза мои появились позже знания того, что они у меня должны когда-то появиться.

Видела вокруг себя глубину, как в Океан-море. Электрические всполохи озаряли синюю муть, показывая комки какого-то белого мусора, плавающего вокруг моего сознания, как рыбий корм, насыпанный в аквариум, где все давно сдохли.

Этот сизый мир всего метра три в диаметре. Представлял собой высокую стеклянную колбу, установленную в бункере. Колба -- часть добедового клонатора, обнаруженного ханаатцами в Санитарном Домене. Ради клонатора, (или, как его называл профессор Сенчин, АКОС -- "Аппаратный Комплекс Органического Синтеза") Клод и сунулся сюда.

Синяя муть электролита и белый мусор в ней -- единственные знания о реальности, полученные через собственный опыт. Всё остальное -- знания Клода, которые меня не устраивали.

Даже имя для себя придётся выбирать из чужих воспоминаний. Из воспоминаний командана Клода Яхина.

...

Главное не сбиться с мысли.

Я ведь не восставала из мёртвых -- Клод ещё никогда не умирал. Значит, и у меня нет этого опыта.

Хотя... не считая того случая, после спецоперации Эскадрона в Нагорной Монтани, когда мой оригинал, командан Клод Яхин, попал в реанимацию с ранением в голову.

Он увидел свет в конце туннеля и услышал райское пение, пока хирург не попросил медсестру выключить радио "Шансон" и не отвёл лампу от лица оперируемого. Клод до сих пор полагал, что побывал одной ногой в могиле.

...

Электрические разряды пульсировали в фарше, заменяя удары ещё не работающего сердца. Снова пограничная двойственность: сердце стучало исключительно в моём представлении. Мозг посылал сигналы, но не было крови, которую этот орган должен был перегонять. Была только идея функции организма под названием "сердцебиение".

У меня испуганно колотилось сердце, которое то ли уже существовало, но не работало, то ли ещё не было создано, но уже всё-таки, дьявол его побери, работало.

Не важно, клон я из колбы с диссоциативным электролитом или родилась из утробы матери, как оригинальный Клод и миллионы остальных граждан Империи Ру?сси.

Мир за стенами АКОСа -- это единственное подтверждение моей реальности. И я буду цепляться за мир руками, щупальцами, обрывками мыслей... всем, что есть.

Мой оригинал -- Клод Яхин -- не раз встречался со смертельной опасностью. Тогда на его лице появлялась та косая улыбочка одним уголком рта, которая была свойственна всем Яхиным. Мне тоже хотелось косо улыбнуться несуществующим ртом. Мне предстояла встреча с миром.

Это нервировало.

Отлично!

Значит, нервы у меня уже появились.

Глава 2. Клодирование

Круглый потолок бункера покрывало переплетение труб и проводов. Ниже висели большие лампы. Половина из них не работали, поэтому внутренности бункера освещались частями, как сцена театра. Не считая колбы АКОСа, -- изнутри она подсвечивалась слабым огнём лампочки, которая, впрочем, не пробивала толщу жидкости.

Командан Клод -- красавец-брюнет, в комбинезоне, поверх которого одет заляпанный кровью бронежилет, сидел на медицинской кушетке и жевал тартину. Одной рукой макал её в стакан с оранжиной, другой придерживал на коленях автомат.

Антуан, его аджюдан, сидел в пятне театрального света. В обеих руках вертел засапожные ножи: кривые четырёхгранные лезвия с ханаатскими узорами. Завершив серию быстрых вращений, сунул ножи за голенища и поднялся.

Подошёл к трёхметровой колбе АКОСа. Прикрыл глаза ладонями с обеих сторон, вглядываясь в мутную синеву:

-- Интересно, что он там думает...

Клод пожал плечами, что значило: "какая к чёрту разница?"

Вместо него охотно ответил профессор Сенчин:

-- Существо переживает стадии собственного рождения. То есть проходит путь от сознания червяка до человеческого. -- Сверившись с хронометром, добавил: -- Сейчас это существо, или иначе "синтезан", вполне осознаёт и себя, и свои воспоминания... то есть воспоминания донора.

-- Почему ты, дед, его "существом" кличешь? Почему не клоном?

-- Потому что, молодой человек, я учёный. Клонирование -- теоретический процесс недостижимый на практике. В АКОСе происходит созидание, синтез по заданным параметрам, но не клонаж.

-- Будто есть разница.

-- Есть. Чтоб её понять, вам надобно сорок лет учиться.

Изнутри колбы выплыл и прилип к стеклу белёсый кусок плоти, похожий на уродливый пельмень в протухшем бульоне. Антуан зажал рот рукой и отошёл.

Пол бункера несколько раз вздрогнул. Лампы на потолке запрыгали на тросах, как сторожевые псы на привязи. Посыпалась пыль.

Гоша, четвёртый человек в бункере, флегматично смахнул со стёкол своих синих очков пыль и посмотрел на экран сканера. Красные человеческие силуэты возились у прямоугольного проёма бункерных дверей.

-- Минируют, -- дополнил Гоша.

На связь по рации вышла Руди:

-- Уничтожила два лазерных термо-бура. Третий ушёл к вам вниз, так что держитесь. У нас бой на земле, приходится отвлекаться на поражение вражеской пехоты и наземной техники. ПВО противника подавленно, так что мы тут справляемся.

Профессор Сенчин глядел то на Клода, то на показания ординатёра. Извиняющимся тоном доложил:

-- Последняя стадия процесса.

Клод обмахнул крошки с бронежилета и перевернул одну железную кушетку. Под её прикрытием опустился на колено:

-- Гоша и Антуан, занимайте позиции. Стрелять без команды.

Гоша встал за выступом в стене лаборатории. Задумчиво спросил:

-- Командан, когда твой клон будет готов, он будет полностью, как ты? Нам слушать его приказы?

-- Не гони, Гоша. Философ херов.

-- Но если он начнёт орать, что тоже главный? Что он тоже командан, тоже имеет право... то сё? Вас же хер отличишь.

Антуан заржал.

-- Отставить шутки. Будет рыпаться -- грохнем.

Синяя жидкость в АКОСе бурлила. Вспыхивали слабые электрические искры. Профессор Сенчин бегал между колбой и ординатёром и восторженно кричал:

-- Завершился перенос донорской памяти. Иисус-дева-мария.

В диссоциативе мелькнуло что-то похожее на раскрытую ладонь, окутанную прожилками электроразрядов.

-- Искры зажгут эту ночь... -- вспомнил Клод свой девиз.

Профессор остановился перед экраном ординатёра и усиленно потёр переносицу. Провёл пальцем по табло. Повернулся к Клоду.

-- Готово...

Стеклянная дверца ёмкости опустилась. Синяя жидкость, мерцая искровыми разрядами, хлынула на пол. Антуан зажал нос и выругался:

-- Мерде.

Не отрывая взгляда от колбы, профессор пояснил:

-- Отвод диссоциативного электролита нужно продумать. Пока что спускаем прямо на пол.

-- Воняет, будто сдох кто-то.

Гоша философски изрёк:

-- Рождение и смерть одинаково воняют.

Чем ниже опускалась дверца, тем сильнее изумлялся Клод.

В опустевшей ёмкости висела девушка. Нити органики, прилепившиеся к стенкам колбы, поддерживали её в центре.

Глаза -- закрыты.

Мокрые длинные волосы облепили грудь. На губах застыла косая улыбочка левым уголком рта, столь свойственная Клоду. Тело синтезана усеяно белыми кусками трупного фарша вперемешку с синей плёнкой. Широкие полные бёдра, плоский живот. Из него тянулась пуповина, уходящая в недра клонатора.

В полной тишине раздался возглас Гоши:

-- Мать моя женщина.

Антуан согнулся и выблевал недавно выпитую оранжину.

Гоша сказал:

-- Ну, командан Клод, с удачным клодированием, это девочка.

Профессор выволок девушку из колбы и положил на кушетку. Никто и не думал ему помогать. Быстро отсёк пуповину, орудуя как опытный врач. Крест-накрест залепил рану пластырем.

Достал из шкафа полотенца и обтёр девушку.

Она вздохнула, сплёвывая остатки синей жидкости. Открыла глаза и обвела взглядом лабораторию.

Глава 3. Жизель

Профессор помог мне сесть на кушетке. Я двигала руками и ногами, как пьяная или сильно передо?знутая пудрой. Руки сами сгибались, пальцы сплетались в невероятные фигуры, угрожая сломаться. Одна нога колотила по кушетке, вторая, спустилась на пол, словно собралась в самоволку.

Профессор вколол мне что-то. Проявив свободу воли в последний раз, мои конечности подчинились сигналам мозга.

Сенчин помог вставить руки и ноги в комбинезон. Точность моих движений быстро пришла в норму. Лямку на плече застегнула сама. Сенчин подал полотенце. Наклонив голову, начала промакивать волосы.

-- Ну, объясняй, профессор, -- приказал Клод. -- Почему вместо меня она?

-- Э-э-э, могу только предполагать, что субпрограмма сменила пол синтезана, чтоб уменьшить количество обрабатываемых данных.

Гоша хмыкнул:

-- То есть, по науке доказано, что бабы глупее?

-- Субпрограмма просто избавилась от половой информации, присущей фенотипу оригинала. Всё что было мужского в Клоде обнулено в этом существе.

Клод добавил:

-- Информация о размере моего члена занимала слишком много места.

Хотела сказать в ответ, чтоб не обольщался, я-то знаю его размеры, но лишь закашляла, выгоняя из горла остатки синей жидкости.

Антуан посмотрел с отвращением:

-- Видимо, способность к речи тоже не скопировалась.

Повернулась к нему, хотела напомнить, что у него самого красноречия чуть больше, чем у автоответчика. Но только булькающе прохрипела.

Гоша сверкнул из своего угла синими линзами очков:

-- Командан, эта дублированная пута... твоя сестра или дочь? И в том, и в том случае -- ты её отец.

-- Она неудачный эксперимент, каким станешь и ты, сержант-шеф, если продолжишь неудачно острить.

Вмешался Сенчин:

-- Синтезан -- это плоть твоей плоти, Клод. А дочь или сестра -- вопрос юридический. В законе Империи есть правовой акт, регулирующий отношения синтезированных существ и доноров...

Клод буркнул:

-- Пусть клиент решает, что с ней делать. Может, отправят в один из своих борделей.

Я поднялась со стула, аккуратно сложила полотенце, точь в точь, как делал сам Клод, когда выходил из душа. Резко поднырнула под его левую руку. Выбила из рук автомат, перехватив ремень, а снизу локтем заехала по подбородку. Правую руку закрутила за спину и обмотала ремнём автомата.

Антуан кинулся освобождать Клода, но наткнулся на мою ногу. Удар пришёлся точно в лоб. Антуан охнул и сел на пол.

Гоша направил на нас автомат

-- Командан? Могу синтезированную сучку отсюда снять одним выстрелом.

Не отпуская жертву, я наклонилась к оглушённому Антуану и вытащила засапожный нож. Приставила к горлу Клода. Приблизив губы близко к его уху, хрипло прошептала:

-- Предлагаю отложить решение вопроса, кто из нас более настоящий. Надо валить из лабы и доставить профессора к заказчику.

Клод прошипел:

-- Убери нож, решим мирно.

Помедлив необходимые несколько секунд, чтоб Клод понял, что он в моей власти, отпустила. Протянула руку Антуану, возвращая нож и помогая подняться на ноги.

Антуан шатающейся походкой подошёл к Клоду:

-- Дерётся не хуже тебя. Не огрести бы проблем с нею.

-- Пригодится ещё один боец. Доберёмся в Моску и сдадим её клиенту вместе с Сенчиным.

Антуан с сомнением покачал головой:

-- С другой стороны нехорошо, она же типа твоей родственницы...

-- Отставить полемику.

Потирая шею, Клод отдал приказ:

-- На время текущей миссии в состав боевой группы принимается существо... э-э-э... как тебя называть?

Я прикрыла показавшуюся из-под лямок комбинезона грудь и представилась:

-- Жизель.

Клод покраснел. Подростком он был влюблён в девушку с таким именем. Выкрадывал у родителей десятки эльэкю, чтоб оплачивать её корыстную любовь. Одно из самых постыдных воспоминаний. Я лучше всех в мире знала, чем уязвить великого командана.

Клод наклонился ко мне:

-- Будешь манкировать мой авторитет, вонючка, превращу обратно в фарш.

Вместо ответа я пошатнулась и упала бы, если бы между нами не встал Сенчин:

-- Иисус-дева-мария, прекращайте драку. Образец только что вышел из процесса. У меня пара вопросов...

Отвёл меня на кушетку. Ноги снова начали идти в разные стороны. Уложил и оттянул мои веки:

-- Головокружение?

-- Сильное.

-- Наблюдалось у всех существ. Скоро пройдёт. Вопрос, как глубоко воспроизводится краткосрочная память?

-- Всё помню.

-- Насколько близко до момента выхода из АКОСа?

Я отвела морщинистые руки профессора от лица:

-- Хватит мне глаза тереть. Мне уже лучше.

Глава 4. Чувствующее существо

Я снова села и поправила постоянно спадающую лямку комбинезона. Профессор Сенчин грубо взял меня за волосы. Привык, старый извращенец, обращаться с новорождёнными синтезанами, как со скотом.

Перехватила его старческую кисть и заломила пальцы. Дед запищал.

-- Будь ласковее, старик, а то не доживёшь до конца задания.

Сенчин осторожно убрал мои волосы со лба и прилепил два электрода.

Клод вернулся под прикрытие кушетки. Диковинно было смотреть на него, как на постороннего, чьи мысли могла угадать до самого последнего, скрытого образа. Его бесило то, что я взяла имя постыдного воспоминания, а меня это почему-то веселило.

Антуан держал позицию наискосок от заблокированной двери. Но ханаатцы медлили со взрывом. И я, и Клод догадывались, что они пытаются просчитать заряд так, чтоб не повредить АКОС. Антуан поглядывал на меня с отвращением, которое казалось напускным.

Гоша как всегда делал вид, что хладнокровен и философски равнодушен. Что никакие синтезаны командана Клода, пусть и противоположного пола, его удивить не способны. Настоящее имя сержант-шефа -- Ив де Гош. Он гордился аристократическим "де", свидетельствующем о происхождении из упразднённой сто лет назад провинции Гош.

За эту гордость его и высмеивали, упорно называя простонародным "Гоша". Глупо гордиться дворянским происхождением среди офицеров Империи Ру?сси, где дворянин -- каждый третий.

Сенчин прилепил мне ещё два электрода на виски.

-- Постарайся рассказать самые ранние воспоминания, -- сказал он, поглядывая на экран табло.

-- Дед, -- вздохнула я и поперхнулась: изо рта воняло, как из лежбища больных брюхоногов. -- Нас сейчас будут атаковать ханаатцы, а ты хочешь, чтоб я рассказывала истории?

-- Понимаешь, существо, -- промолвил Сенчин и осёкся: -- Можешь сломать мне руки, но ты -- именно существо. Даже если процесс, хм, синтеза прошёл удачно, то ты всё равно не являешься полноценным человеком. Степень твоей сознательности я должен оценить по твоему отношению к тем образам в твоей голове, которые ты всё равно не считаешь своими. Тебе с ними жить.

-- Если клиент разрешит ей жить, -- вставил Клод.

-- А как мне рассказывать воспоминания Клода? Ведь я знаю, что это происходило не со мной.

-- Реакцию на этот парадокс я и должен проверить.

Подошёл Антуан. На его лице было всё тоже выражение брезгливости, какое застыло при моём появлении на волне вонючей синей жидкости:

-- Скажи, профессор, чего ждать, если она не вытерпит чужих воспоминаний?

-- В лучшем случае существо впадёт в ко?му из-за дисфункции и паралича высшей нервной деятельности.

-- В худшем?

Я не дала профессору ответить:

-- В худшем, аджюдан, я засуну тебе твои ножички поглубже в задницу.

Профессор Сенчин сухонько засмеялся:

-- Да, существо станет диким животным, сознание которого будет помрачено мыслями и рефлексами, значение которых оно перестанет понимать.

-- Ещё раз скажешь, что я "существо", я так помрачу твоё сознание, старикашка, что в тебе и рефлексов не останется.

Я поправила лямку комбеза, не упустив того, что Антуан скользнул взглядом по моей груди:

-- Ладно, записывай. Я лежала на... То есть вот он, наш командан Клод, лежал на кушетке:

Глава 5. Самые близкие воспоминания Жизель

Клод, лежала на кушетке животом вниз. Брюки спущены до колен, под живот подложена круглая подушка.

Гоша и Антуан сидели на пустых криогробах возле входа в лабораторию и смеялись. Когда ещё будет случай видеть командана с голой задницей?

Незаметно от профессора Клод погрозил им кулаком. Мало того, что идиот Гоша не снял свои экстравагантные синие очки, так они оба ржали, не пытаясь притворяться пейзанами.

Клод решил:

-- "По возвращению в Форт-Блю всему Эскадрону назначу дополнительный курс по технике сохранения тайны деятельности. Расходы вычту из жалования этих двух".

Профессор махнул шприцом:

-- Свободен. Плату получишь на выходе.

Клод сел на кушетке:

-- Мы уже получили.

Профессор Сенчин оборотил к нему удивлённое морщинистое лицо. Почуяв неладное, дал знак охранникам лаборатории, и те направили на фальшивых пейзан автоматы.

Антуан вскочил с криогроба и выкинул вперёд руки. Каждый охранник схватился за своё горло. Лезвия кривых ножей, неизящно крутанувшись, как раненные птицы, застряли в шеях растерявшихся бойцов.

С двумя другими охранниками разобрался Гоша из бесшумного электропистолета, замаскированного под бутылку из-под оранжины.

-- Что за шум? -- С другой стороны двери в лабораторию заглянул последний на этом уровне бункера охранник.

Антуан ударил его по хребту топором, что снял с пожарного стенда. Гоша наткнул безжизненное тело на багор, который снял с того же стенда и втянул тело внутрь лаборатории. Вдвоём захлопнули массивную бронированную дверь.

Подключив ручной ординатёр к датчику электронного замка, Гоша перепрошил его. Теперь прежний код открытия не сработает. Вынул провода, поправил синие очки и отрапортовал:

-- Чисто.

Одной рукой Клод схватил профессора Сенчина за ворот халата, а второй пытался натянуть на себя брюки.

Профессор сипел:

-- Кто... заказал? Дам денег больше... Не убивай...

-- Не реви, тебя желательно доставить клиенту живым.

Поняв, что его не будут убивать, Сенчин стал наглее:

-- Блокировка двери не спасёт вас. Её просто взорвут...

Клод застегнул ремень на брюках. Легонько махнул рукой со сжатым кулаком -- Сенчин упал на пол, держась за нос. Антуан поднёс к лицу профессора окровавленный топор и угрожающе повертел.

Клод присел перед профессором на корточки:

-- Доставить живым желательно, но не обязательно. Так что, давай, запускай свою мясорубку, хочу поглядеть, как добедовая техника работает.

Антуан заткнул кровоточащие ноздри профессорского носа ваткой, которой протирали задницу Клода перед уколом. Гоша занял позицию у двери и проверил автоматы, собранные у охранников. С помощью своего ординатёра взломал оружейные предохранители, блокирующие использование оружия посторонними. Разделил боекомплект и раздал оружие компаньонам.

-- В чём проблема, профессор? -- спросил Клод.

-- Вы моих ассистентов убили. Нужно чтоб кто-то загрузил биоматериал.

Профессор нажал кнопку, крышки двух жёлтых ящиков раздвинулись. Оттуда повалил морозный пар. Гоша и Антуан нехотя принялись открывать криогробы, на которых сидели ранее. Вынули оттуда закоченевшие трупы, освободили от застекленевшей оболочки и переложили в жёлтые ящики.

Профессор стоял у экрана ординатёра. Вводил команды, сверяясь с табло, раскиданными на поверхности стола.

Сломав растопыренные руки замороженного мертвяка, Гоша и Антуан запихали в ящик последний труп. Антуан кивнул на охранников:

-- Может этих тоже утилизировать? Валяются тут.

-- Нет, их тела не подготовлены для переработки, -- покачал головой профессор.

Он закончил вводить данные в настольный ординатёр АКОСа. Последний раз внимательно изучил график на табло. Отложил в сторону и посмотрел на распятие, висящее по монтаньской традиции на потолке. Пробормотав: "Иисус-дева-мария", нажал кнопку.

Загудели воздухоотводы. Пол мелко затрясся, от работающих моторов. Из жёлтых ящиков донёсся хруст костей. Высокая, в два человеческих роста стеклянная ёмкость в центре комнаты постепенно заполнилась розовой массой переработанных трупов, которая напоминала фарш.

-- Мерде. Пакость какая, -- скривился Антуан.

Антуан постоянно сплёвывал, чтоб отогнать тошноту. Достал свои ножички и стал их крутить, лишь бы не смотреть на колбу.

-- Однако, ты неженка, -- заметил Клод.

-- Ты меня со школы знаешь. Кто-кто, а я не ранимый. Но этот фарш, это противоестественно. Хуже чем выживанцы, которые готовы совать себе в шею лишние чипы, чтоб словить плезир.

Клод неожиданно согласился:

-- Этот эксперимент ещё и опасен. Я тебе не говорил, но...

Гудение воздухоотводов прекратилось. Лампы перестали мигать, и в лаборатории установилось тишина. Колба заполнилась до верха.

-- Что теперь? -- Метнулся к профессору Клод.

Профессор устало сел на кушетку:

-- Ждать.

-- Долго?

-- Час. Два. Три.

Клод спросил у Гоши, который нёс вахту у входа:

-- Сколько мы продержимся?

Гоша осмотрел бронированную дверь. Просветил бетонные стены инфракрасным сканером:

-- Будут атаковать нежно, чтоб не повредить лабу. Плохо будет, если зайдут с двух сторон. Взорвут дверь, а вон ту стену просверлят буром, там примыкающий коридор со склада, самое тонкое место. Если Руди уничтожит буры, час продержимся. Если пойдут с тыла, то не могу сказать. Наша слабость -- боеприпасы.

-- Учтено. Передай Руди, чтоб выходила на атакующую позицию. Пусть наблюдает за подходами к лабе. Если увидит, что ханаатцы подгоняют термобуры, пусть кроет ракетами.

Гоша передал приказания по рации, выслушал неразборчивый ответ:

-- Командан, пилот спрашивает, что ей делать, если подтянут аэронавтику?

-- Тогда пусть передаёт Парламенту и Императору, что Конурский Ханаат объявил Империи войну. Остальное -- забота дипломатов.

Поигрывающий ножичками Антуан присвистнул:

-- Ого, так мы на правительственном задании?

-- Вы на моём задании, -- поправил Клод.

Глава 6. Бремя опыта

Клод поставил перед диваном стул и сел. Стукнул профессора по коленке:

-- Слушай, дед, если не будешь честно отвечать, умрёшь прямо сейчас, не дотянув до допроса в корпорации.

Профессор Сенчин вытянулся и сел ровно:

-- Я готов к сотрудничеству. Зачем пугать?

Клод поморщил лоб, собираясь с мыслями:

-- Первый вопрос, откуда технология? Только не ври, что ты гений, и сам всё придумал.

-- Археологи Конурского Ханаата раскопали в своей зоне Санитарного Домена остатки древней лаборатории. Аппаратура частично была разрушена временем и природой. Ханаатские биоинженеры выяснили, что в лаборатории работали с технологией бесполого размножения. Дальше этого понимания не продвинулись. Всё же добедовое человечество было на тысячу лет развитее нас. Тогда ханаатцы вышли на вашего покорного слугу.

-- Продал родину, -- презрительно сказал Антуан и сделал вид, что хочет метнуть в профессора нож.

-- Я согласился работать с древней находкой исключительно из научного интереса. Отказался категорически от денег. Ну, от излишне больших денег. Так, в разумных пределах...

-- Не отвлекайся.

-- Моя главная заслуга не в том, что удалось восстановить основные функции АКОСа, но в том, что я понял: клонирование -- тупиковый путь. Древние люди не занимались клонированием. Они синтезировали новые существа с параметрами организма-донора.

Клод снова стукнул Сенчина по коленке:

-- Трясти заслугами будешь на суде. Идём дальше. Чем добедовые технологии отличаются от наших или ханаатских?

-- Всем, молодой человек. Добедовые учёные добивались стопроцентной точности синтеза, молекула в молекулу, а у нас -- трата денег депозантов на сатисфакцию собственного невежества.

Клод показал на колбу:

-- Клон будет таким клоном, о каком мечтают шефы Корпорации?

-- Я же говорил, не существует клонирования...

-- Не придирайся к словам. Мне влом произносить "синтезированное существо". Отвечай, он будет покорным биороботом?

-- Нет, конечно. Эти мечтатели из корпорации хотят видеть в добедовых технологиях только выгодные для себя стороны. Синтезан по идее должен не отличаться от донора. Но он не копия и не клон. Повторяю, это отдельное живое существо.

Клод сверился с записями в своём портабельном ординатёре:

-- Правда ли, что память и навыки оригинала переносятся в клона? Синтезана, если угодно, дед.

-- Молекулярный процесс формирование памяти заключается в установлении связей между нейронами. То есть ты, Клод, в каждую секунду существования -- это определённая конфигурация синапсов в нейронной цепочке. Добедовые учёные могли создать точный биоинформационный слепок организма в данный отрезок его жизни.

-- Почему мы или ханаатцы так не могли? Я знаю, что тридцать лет назад ты руководил экспериментом...

-- При нашем уровне развития счётных технологий -- невозможно. Находка в древней лаборатории почти решила проблему переноса данных из ординатёра в искусственный организм.

-- Какие результаты?

-- Сначала мне удалось синтезировать овцекорову. Новая версия откликалась на ту же кличку, что и оригинал.

-- А зачем для синтеза людей ты набирал именно молодых пейзан?

-- Древние могли создавать организм на любом сегменте его биологического возраста. Мой АКОС работает лишь с людьми лет до тридцати. Баланс -- двадцать пять лет.

-- Почему возрастной ценз?

-- С процессом старения организм набирает слишком много данных. Цифровая копия мозга сорокалетнего человека займёт всю память ординатёра, не оставив места для информации об остальных клетках организма. Не говоря уже о бактериях...

-- Бремя опыта, -- вставил Гоша.

-- А почему именно пейзане?

Гоша вмешался:

-- Тут мне ясно, командан, они же тупые. Их проще копировать.

Профессор согласился:

-- Недостаток образования, простая сельская жизнь, несложные хобби, вроде пьянства и походов на сабельные чемпионаты -- всё это умещается в пределы возможностей наших ординатёров.

Антуан усмехнулся:

-- Ты наплодил ещё пейзан? От них и так деваться некуда.

-- Я успел провести только четыре серии синтеза существ. Первое существо не получилось, сбой при переносе данных. Я провёл перенастройку АКОСа. Второе тоже не смогло вырасти живым, я неправильно рассчитал количество диссоциативного электролита. У третьего оказалось слабое сердце. Мы его несколько дней держали на аппарате искусственного кровообращения, да отключили. Электричество много тратилось.

Антуан махнул ножом:

-- Мясники, ничего в вас человеческого.

-- Так, а четвёртый?

Профессор кивнул на одного из мёртвых солдат:

-- Четвёртый получился хорошо. Живой, без дефектов. Оставил его для наблюдений, заодно назначил в охрану. Успел привыкнуть к нему. Но именно он демонстрировал вспышки эмоциональной нестабильности.

-- Почему?

-- Я считаю, что причина в том, что мы синтезируем существ из иного материала, чем добедовые люди.

-- Они разве не из трупов делали?

-- Нет, конечно. Это уже наш варварский подход. Из чего синтезировали организмы добедовые люди не известно. Нашёл упоминание, что выращивали некий искусственный материал. То ли растение, то ли специальных животных, то ли просто биомассу.

Клод поморщил лоб:

-- Но ведь я не пейзанин. Ты уверен, что получится?

-- Что-то да получится... Мне самому интересно, как субпрограмма АКОСа выкрутится из положения. Ведь какую-то часть твоего информационного слепка придётся выбросить, чтоб уместить в память. Интересно -- какую. У меня несколько предположений: или синтезан получится дегенератом, либо младенцем с полным набором твоих знаний и памятью...

-- Представляю, какой кошмар быть запертым в теле младенца! -- Воскликнул Гоша.

-- Или того хуже -- копия сознания Клода будет жить внутри "фарша", который так и не принял форму человека, потому что не хватило места для "чертежей" тела. Было бы интересно наладить обратную связь с сознанием "фарша". Полагаю, он быстро сойдёт с ума...

Профессор поднялся со стула и постучал пальцем по колбе:

-- Наши ординатёры с трудом ворочали базу данных с фенотипом пейзанина. А ведь мы их даже не расшифровывали и не очищали от мусорных данных, как могли добедовые учёные. Просто копировали в буфер и записывали в синаптическую последовательность созревшего мозга синтезана и его клеток.

Гоша достал из холодильника тартины с ветчиной и несколько бутылок оранжины. Раздал товарищам. Антуан оттолкнул руку с упаковкой тартин:

-- У нас под боком пюре из мертвяков, а ты хавать собрался...

-- Обед по расписанию. Держи тартинку, Клод.

Клод отошёл от центра комнаты и подозвал Антуана:

-- Ты всё понял из разговора с Сенчиным? Понял, что если сейчас из этой колбы выйдет мой точный клон, то всему Эскадрону хана?

Антуан удивился:

-- Почему?

-- А если у профессора врёт? Наши заказчики получат возможность создать армию дешёвых воинов, которых можно расходовать, не беспокоясь о компенсациях семьям погибших.

-- Но ведь синтезированные существа всё равно будут копией оригинала? Значит, нет уверенности в их лояльности. Не думаю, что, например, мой клон будет так туп, что пойдёт в корпоративное рабство, чтоб умереть во славу чужого капитала.

-- Из одного тренированного имбециля, воспитанного в преданности к корпорации, накопируют тысячу. Это вопрос времени воспитания одного солдата. Пятнадцать-семнадцать лет.

-- Мерде!

-- Синтезирование солдат уничтожит деятельность не только моего Эскадрона, но и всех Приватных Военных Компаний. Наши услуги перестанут быть нужными.

-- Что делать-то?

-- Если эксперимент получится и из АКОСа выйдет покорный военный биоробот, то грохнем профессора и уничтожим всю лабу. А заказчику скажем, что успешный клонаж -- дезуха от ханаатцев.

Антуан достал гранату:

-- Смастерю пока что мину. Профессора мочкануть?

-- Давай подождём результатов. И если что -- я сам.

Глава 7. Дель Фин

От воспоминаний чужой жизни я очнулась из-за крика и того, что кто-то тряс меня за плечо. Открывать глаза не хотелось, казалось, что надо мной стоял Сенчин, ожидающий, когда приду в себя, чтоб снова оттягивать мне веки и заглядывать в глаза.

Села на кушетке, осмотрелась, стараясь понять, сколько пробыла в забытьи. Антуан настойчиво тряс за плечо, не скрывая отвращения. Впрочем, меня саму тошнило от запаха засохшего на теле электролита.

Антуан бросил мне на колени автомат.

Головокружение мигом прошло.

-- В укрытие! -- заорал Гоша и юркнул за выступ. Я спряталась рядом с Клодом за перевёрнутой кушеткой. Профессор Сенчин заметался туда-сюда, поскальзываясь в вонючих лужах электролита. В последний момент успел присесть за стеклянной колбой клонатора.

Дверь вздуло силой взрыва. Железо лопнуло. Дверные болты и заклёпки разлетелись. Лабораторию заволокло дымом и пылью.

-- Охраняй Сенчина, -- приказал Клод.

Я проверила автомат, убедившись, что Гоша взломал блокировку по отпечаткам пальцев. На корточках перебралась к профессору. Антуан и Гоша уже стреляли одиночными в неясные пыльные силуэты в разорванном дверном проёме.

Враги двигались неторопливо и почти не стреляли. Боялись задеть аппарат и профессора, догадалась я. Впереди шёл солдат в тяжёлом экзоскелете. Убирал обломки бетона с дороги. За ним выстроились пять или шесть пехотинцев.

Отметила, что, теоретически, в этой позиции мы могли сдерживать противника, пока не закончатся боеприпасы. Разве что экзоскелет доставит проблем. Но есть надежда на Руди: разобравшись с целями на земле, она вышлет подмогу... Напрасно радовалась!

Противоположная стена завибрировала. Бетон задымился и потемнел.

Я отползла от кушетки к колбе и отвела растерявшегося профессора от стены.

Все ждали решения Клода. Битву на два фронта мы не осилим. Руди не успеет помочь -- стену прожгут раньше. Враги в разрушенном дверном проёме тоже остановились. Хотели дождаться конца бурения и атаковать объединёнными усилиями.

Я подползла к Клоду:

-- Нужно прорываться, иначе нас сомнут. Скопируем данные по исследованию. Колбу и оборудование взорвём к дьяволу.

Клод немного подумал и кивнул:

-- Антуан, начинай минирование клонатора. Гоша -- удерживай позицию. Жизель -- на твоей ответственности профессор и данные.

Пригнувшись, Клод пересёк лабораторию и встал у края проёма. Гоша прикрывал передвижения командана.

Бетон уже расплавился и стал рушиться. Лучи лазера пробились сквозь щели и стали жарить противоположную стену.

Враги в проёме зашевелились и попробовали продвинуться вперёд, но меткие выстрелы Гоши и Клода, заставили вернуться в прежнее положение. Пилот экзоскелета был настолько уверен в победе, что беспечно закурил, стряхивая пепел в открытое боковое окошко.

Я подтолкнула Сенчина прикладом:

-- Давай, дедуля, копируй инфу.

Из дверного пролома донеслись звуки настраиваемого громкоговорителя. Кто-то напыщенно, с интонациями конферансье прокричал:

-- Эй, Клод! Ты ещё жив? На этот раз я тебя прикончу!

Клод кратко выглянул за угол: негрянин Дель Фин стоял, оперевшись о солдата в экзоскелете. Это наш заклятый конкурент, основатель и командан ПВК "Нуар Дель Фины".

Я проследила за выражением лица Клода: он тоже недоумевал, что конкурент делает тут? Нет ничего странного, что конкурирующая фирма занята тем, что мешает нам выполнить миссию... Но поиск и захват АКОСа в ханаатском секторе Санитарного Домена -- это сверхзасекречнная задача, координируемая Имперской Канцелярией. Откуда Дель Фин мог узнать?

Как всегда перед боем, Дель Фин снял с себя майку. Считал, что вид его мускулов психически подавляет врага. На груди висел портативный динамик. Дель Фин использовал акустику для дополнительного доминирования над противником.

-- Работаешь на Ханаат?-- крикнул Клод.

-- Работаю на тех, кто платит, -- ушёл от прямого ответа негрянин. -- Предлагаю сделку, Клод. Ты возвращаешь профессора, а я позволю твоему горе-эскадрону уйти живым.

-- Только что ты собирался меня убить, а теперь предлагаешь обмен? Негряне -- лучшие среди людей, но ты -- позорная подделка. Каждое утро мажешь рожу чёрным кремом?

Сомнение в чистоте негрянского происхождения взбесило Дель Фина. Он злобно зашипел, начал плеваться, будто надеялся достать до Клода. Пообещал оторвать Клоду яйца и скормить брюхоногам в песках Санитарного Домена. Его громкоговоритель дребезжал от звука, выкрученного до предела.

Антуан подал сигнал, что минирование окончено. Клод приказал всем готовиться к прорыву.

Дель Фин успокоился:

-- Ладно, Клод. Надеюсь, после смерти твою фирму унаследует какой-нибудь имбециль, который разорит её!

-- А твою фирму уже возглавляет имбециль. Дела у "Нуар Дель Финов" идут хреново, раз взяли заказ от Ханаата.

Дель Фин ещё раз пригрозил расправой и ушёл контролировать работу термобура.

-- Алле, -- скомандовал Клод и первым ринулся в пролом.

Уверенные в своём превосходстве враги не успели ничего понять. Клод просунул дуло автомата в раскрытое окошко экзоскелета и расстрелял пилота. В следующее мгновенье в упор расстрелял двух солдат. Остальные даже не видели, что Клод пробрался в тыл, потому что были заняты Гошей. Тот с диким криком бежал на них и стрелял:

-- Суки, это вам за резню в Нагорной Монтани.

Смог уложить двух вражин. Третий залёг и дал очередь по Гоше. С разбегу он рухнул на землю. По инерции прокатился несколько метров и застыл. Ханаатец хотел добить Гошу, но Клод успел выстрелить раньше.

Оставшиеся два бойца обернулись на выстрелы Клода и открыли огонь. Командан почти успел спрятаться за обломок бетона. К сожалению, сразу две пули нашли цель и попали в левую ногу Клода.

Ханаатец достал гранату и замахнулся для броска, но вовремя был сражён пулей из моего автомата. Прикрывая профессора, я появилась в проломе, внося неожиданный перевес в силе. Вторым выстрелом ранила последнего врага, не дав тому ответить. Приблизилась к раненому и добила.

Профессор жалобно пискнул, глядя на кровавые комочки, повисшие на его брюках.

-- Неоправданная жестокость, боец, -- прокомментировал Клод.

-- Привыкай, -- отозвалась я. -- Может, я твой злой близнец.

Глава 8. Боевой товарищ

Опираясь на автомат, Клод подошёл к Гоше. Я уже стояла перед ним на коленях:

-- Ранение в грудь.

Профессор передал аптечку, которую я приказала захватить, когда покидали лабораторию. Клод достал баллон с гемостатическим спреем и помог мне обработать рану Гоши. Тот лежал без сознания и сипло, со свистом дышал.

После этого Клод покрыл спреем свои раны, останавливая кровотечение.

Антуан, согласно приказу Клода, в бое не участвовал, охраняя заложенную взрывчатку:

-- Эй, что там? Мне долго ещё тут сидеть?

Превозмогая боль, Клод поспешил в лабораторию. На ходу вынюхал две порции обезболивающего. Я поспешила за ним.

Антуан сидел на корточках перед клонатором и тревожно смотрел, то на дыру от лазерного бура, то на вход.

-- Уходим, ставь минутёр на две, -- приказал Клод.

Антуан быстро выполнил приказание и, пригнувшись, чтоб не попасть под лучи лазерного бура, пересёк комнату. Тут стена окончательно обвалилась и в дыру полезли солдаты. На этот раз уже не ханаатцы, а конкуренты Эскадрона, бойцы Приватной Военной Компании "Нуар Дель Фин". Сам командан Дель Фин орал в громкоговоритель:

-- Я иду, Клод!

Антуан остановился, посмотрел на Клода и вдруг побежал обратно к мине. Клод дал приказ вернуться, но Антуан сделал вид, что не слышал. Сбросил минутёр с двух минут до нескольких секунд, и успел сделать пару шагов назад и залечь.

Взрыв разнёс колбу АКОСа. Осколки того, что было моей колыбелью, местом, где размышляла о мире, будучи бесформенным фаршем, превратились в стеклянные снаряды. Отвернулась, закрыв глаза. Осколки вонзились в шею, спину и кое-куда чуть ниже спины. Не увидела, но почувствовала, что прядь волос была сбрита крупным куском колыбели. Пройди он чуть ниже, мой жизненный путь закончился бы тут, в бункере, где и начался пару часов назад.

Верхняя балка перекрытия обрушилась, накрыв обломками тех вражеских бойцов, что проникли в комнату. Облако пыли накрыло тело Антуана.

Клода оглушило взрывом. Он упал, тут же поднялся на четвереньки, помотал головой, прополз несколько метров и повалился без сознания.

Я была дальше всех от взрыва, меня только оглушило. В клубах пыли увидела несколько шатающихся фигур -- уцелевшие пэвэкашники, выбрались из-под завала. С трудом направляя автомат, выкосила их несколькими очередями и рухнула на колено. Всё-таки меня зацепило сильнее, чем казалось.

Протёрла глаза, закинула автомат на спину, иссечённую осколками и мокрую от крови. Рывком поднялась на ноги, буквально бросила своё тело в сторону копошащегося Клода. Схватила за ворот бронежилета и потащила к остальным.

Обломки закупорили пролом, атака прекратилась. Противники опасались лезть в щели, мы бы перестреляли их поодиночке. Тихо. Редкое шуршание оползающих камней, а из-за стены доносилась глухая ругань Дель Фина.

Я и Сенчин пытались оказать помощь Антуану. Его пыльное тело напоминало поверженную статую.

Клод пришёл в себя, сел спиной к стене:

-- Жизель, уводи профессора. Эликоптер Руди у выхода. Выполняй приказ.

-- Я вас не оставлю. И мне твои приказы по барабану, я не в Эскадроне.

Сенчин осмелился подать голос:

-- Должен заметить, ты не сможешь вынести всех троих. Я помочь не смогу, я старый, тяжести нельзя поднимать...

Я вскочила на ноги:

-- Сейчас, -- и убежала.

Экзоскелет так и стоял со слегка приподнятой левой ногой, сохраняя равновесие за счёт того, что облокотился на бетонный столб. Открыла дверь и вытащила безголовое тело пилота. Пролезла на его место. Чужая кровь пропитала мой кровавый комбез и без того воняющий диссоциативным электролитом. На стёклах кабины висели кусочки мяса и мозгов бывшего пилота, соседствуя с ханаатскими оберегами. Даже розовый окурок застрял в решётке радиатора.

Медленно перебирая ногами, привыкая к управлению, сделала несколько шагов. Чуть не упала на стену, но вовремя выставила руку. Наконец, сообразила, как настроить тактильные контакты, чтоб соответствовали моему мускульному напряжению.

Разгребая каменные завалы, вернулась в лабораторию. В одну руку взяла Антуана. Клод взобрался на плечи. По дороге подобрала Гошу и поместила на другую руку.

Тяжесть была большая даже для экзоскелета. Двигались не быстро но уверенно. Черепашьим шагом, не встречая врагов, выбрались на поверхность.

Площадка у входа в лабораторию была усеяна воронками от взрывов, остатками разбитых буров. Горела подбитая ханаатская бронетехника. Кое-где на песке чернели обожжённые трупы. Те раненные, что могли двигаться, сбились кучкой в тени гаража и пытались помочь друг другу, потеряв всякий азарт к войне.

Эликоптер Руди стоял на пригорке. Солдаты Эскадрона охраняли периметр. В отличие от лаборатории, битва на поверхности прошла без потерь для экипажа. Тяжеловооружённый эликоптер Эскадрона, не имея соперников в воздухе, уничтожил всю ханаатскую пехоту.

Пока я выбиралась из экзоскелета, бойцы приняли раненых.

К нам подбежала Руди, высокая блондинка с большими грудями, которые выпирали даже из-под пластин пилотского бронежилета:

-- Клод, ты в порядке?

Клод привычно отмахнулся от назойливой заботы.

Эскадронный медик показал, куда положить пострадавших. Быстро стабилизировал состояние Гоши и принялся за Антуана.

Клод разместился во втором кресле пилотской кабины. Потребовал порцию обезболивающего. Втянул порошок обеими ноздрями и распорядился:

-- Профессора Сенчина в арестантский отсек. Жизель... Знакомьтесь, кстати, это -- Жизель. Моя... мой... наш боевой товарищ. Если б не она, мы не вернулись бы.

Руди враждебно оглядела меня. Принюхалась и скривилась:

-- Сядь подальше от меня. Ты воняешь.

-- Не смотри на меня, как на врага. У тебя больше шансов переспать со мной, чем с Клодом.

Руди посмотрела на Клода. Тот пожал плечами:

-- Она всё знает обо всех. Позже объясню...

Медик закончил осмотр Антуана:

-- Нужно в городскую больницу. В штабном лазарете нет необходимой аппаратуры.

Все расселись по местам. Эликоптер взмыл в воздух, обдав пылью раненых врагов.

Я сидела у раскрытой двери, надеясь, что ветер выдует страшную вонь от моего тела. Видела, как из развороченной лаборатории выскочил Дель Фин. Он орал, проклиная Клода, и требовал сбить эликоптер. Кто-то из подчинённых, чтоб успокоить командана, сунул ему в руки зенитный гранатомёт. Эликоптер был неуязвим для подобного устаревшего оружия. Дель Фин всё же сделал бессмысленный выстрел и погрозил:

-- Я вас ещё достану!

Эхо его динамика слилось с гулом винтов эликоптера.

Глава 9. Вольное существо 001/1

Меня доставили в лабораторию Имперского Института Инноваций, (ИИИ) на том же эликоптере. Всю дорогу держали в арестантском отсеке. Клод задвинул окошко, чтоб не слышать моих упрёков.

Передавая меня в руки персонала ИИИ, Клод сказал:

-- Если выживешь, обещаю, вернусь за тобой.

Так началась моя жизнь в качестве "Исследовательского образца 001/1". Такая бирка была нашита на одежде.

Поселили в палате, похожей на камеру, прибранную перед посещением тюремной инспекции. Мне не давали ни книжек, ни слушать радио, ни доступа к Обинару, Общеимперскому Информационному Архиву.

День состоял из того, что под надзором трёх охранников с электрошокерами кочевала с этажа на этаж. Из кабинета биодиагностики в зал рентгенологии, оттуда обратно в биодиагностику через хирургию и гинекологию.

Ежедневно брали кровь, образцы кожи и волос. Всерьёз опасалась, что такими темпами меня разберут на составные части. Зондировали все отверстия моего тела, куда можно было просунуть зонд.

Меня простукивали, просматривали и допрашивали оравы психологов. Задавали одни и те же вопросы:

-- "Голова не кружится? А сейчас? А если вот так -- кружится?" -- с этими словами засовывали меня в центрифугу, где голова закружилась бы и у статуи императора Володимара Третьего.

Мне давали таблетки от головокружения. Исправно принимала, не чувствуя какого-либо эффекта. Никто не сообщал мне причину дотошного внимания, но я-то знала. Во время биодиагностики спросила врача:

-- Почему владельцы Глапп Корпорасьён не обращают внимания на выкладки экономистов?

Он был занят осмотром моих внутренних органов: на экране гигантского, во всю стену монитора (даже не знала, что у нас такие делают) шевелилось моё сердце, сжимались лёгкие, что-то ещё подрагивало и медленно переливалось мутными прожилками.

-- Какие выкладки? -- нехотя переспросил он.

-- Доказано, что набрать на службу молодёжь из пейзан или городской бедноты всё равно дешевле, чем пытаться синтезировать покорных солдат.

-- Ничего не знаю, не моё дело.

-- Высокая рождаемость и низкий уровень образования, вот и всё, что требуется для создания армии синтезанов. Этот метод работал для человечества задолго до Большой Беды, работает и сейчас.

-- Пардон, но попросил бы вас не разговаривать.

Я перевела взгляд на моё сердце, биение которого чувствовала в колбе раньше, чем оно появилось. Увидела дату в углу мониторов: 15 сентября 1017 года, то есть через двадцать дней после моего рождения из колбы АКОСа.

Меня продолжали простукивать и замерять, пока, наконец, всё внезапно не прекратилось. Перестали водить по кабинетам. Из-за этого потеряла счёт дням.

Иногда ко мне вообще никто не заходил. Еду подавали через окошко в двери, не отвечая на вопросы. Стала чувствовать себя как в колбе, расширившейся до здания лаборатории.

Занять себя было нечем. Я не уставала, поэтому спала плохо. Постоянно просыпалась, отплёвываясь: казалось, что белый мусор снова окутывал меня в синей глубине диссоциативного электролита.

В один из дней в камеру-палату заявилась делегация, состоящая из отменно старых и наглых учёных.

Ассистенты бесцеремонно раздели меня и снова простукали, прощупали и взяли кровь. Но я особо не протестовала, чувствуя, что это -- прощальные церемонии.

-- Головокружения не прошли? -- спросил руководитель исследовательской группы, самый старый и мерзкий из всех.

-- После того, как я начала принимать те таблетки, что выдали, головокружения прекратились, -- доложила я.

-- Продолжай принимать. И... катись на все четыре стороны.

-- Я свободна?

-- Не совсем, тебе объяснят.

Руководитель сердито вышел, сопровождаемый свитой старикашек.

-- Какое сегодня число? -- выкрикнула я вослед.

-- Какая тебе разница, существо?

В камере остался один из ассистентов, который относился ко мне чуть теплее, чем к экспонату лаборатории.

-- 12 октября, -- посмотрел он на свой ординатёр-табло.

-- Я тут всего месяц, а ощущение, что всю жизнь... Хм, впрочем, так и есть.

-- Если честно, Жизель, мы уже подготовили тебя к вскрытию, надеялись что исследование мозга даст ключ к тайне работы добедового АКОСа... Но пришли документы от Клода.

-- Таки он вспомнил обо мне.

-- Клод Яхин официально признал тебя родственницей, поэтому в лаборатории не имеют права проводить вскрытие или ставить эксперименты, угрожающие здоровью пациента.

-- О, теперь я пациент? Чем же я больна?

-- Это просто статус, -- ассистент фальшиво улыбнулся. -- У нас нет слов для обозначения таких категорий, как ты. Мой руководитель, например, классифицирует тебя как сложнейшего биоробота, который имитирует биологическую жизнь до степени полного сходства.

-- К дьяволу его маразм. Что дальше?

-- Согласно договору с Эскадроном Клода, корпорация продолжает работать с тобой как с важным образцом добедовых биосинтетических технологий... Но в остальном, ты почти вольное существо. То есть -- человек. Но это всё на словах. На деле -- ты больше не интересна корпорации.

Далее всё произошло стремительно:

Мне вернули лохмотья, в какие замотал меня Сенчин, когда вынул из колбы. Проинструктировали, что наблюдение за мной не закончилось, но перешло в период "испытания в естественной среде обитания".

И буквально вытолкнули из лаборатории.

У входа ждали Клод и Антуан.

Моя жизнь началась по-настоящему.

Глава 10. Обгоняя безумие

Командан и аджюдан прибыли за мной на парадном бронепежо. Это транспортное средство Эскадрона Клода не участвовало в боевых вылазках. Таранный бампер был декоративным, украшен выпуклыми узорами. По бортам блестящими буквами шёл девиз:

"Искры зажгут эту ночь"

Буквы были украшены проблёскивающими лампочками. В ночи они действительно смотрелись искорками. Подошла и поскребла ногтем знакомые с детства лампочки. Клод встал рядом:

-- Когда ты рождалась, по вонючему электролиту бежали искры.

-- Тоже их видела. Это было мгновение, когда я вдруг появилась, а вокруг -- искры. Не могу пошевелиться, хотя чувствую, что у меня есть руки и ноги. Кошмарное состояние. Мне казалось, что я Клод, который прямиком с кушетки профессора очутился в неизвестности.

-- Помнишь, откуда взялся девиз?

-- Мой, твой, наш дедушка, когда подыскивал слоган для Приватной Военной Компании, обратился к историкам. Те предложили поэму безымянного боевого трубадура, жившего задолго до Большой Беды. Звуковые файлы сказания не сохранились, только обрывки лирики:

Мои мысли -- мои скакуны, словно искры зажгут эту ночь,

Обгоняя безумие ветров хмельных эскадрон моих мыслей шальных.

Клод нервно провёл рукой по лбу. Ему не хотелось его морщить, как это делала я. То есть он. Сходство жестов пугало:

-- Странное совпадение с искрами. А помнишь ли ты...

-- Клод, если ты пытаешься выяснить, насколько я помню твою память, так и спроси, нам пока что нечего скрывать друг от друга.

-- И насколько?

-- Если что-то и забыла, то всё равно не узнаю, ведь так? Чтоб что-то припомнить из твоей жизни, мне нужно делать усилие, знаешь, как попытаться вспомнить лицо тёти Жанны, на твой... наш шестой день рождения.

-- О, да, тогда был моден яркий макияж. Я её испугался.

-- Вот, ты сразу вспомнил, а мне нужно копаться в себе. Твоя память во мне больше похожа на безымянную поэму, чем на пережитый опыт. Правда, воспоминания о "прочитанном" тут же становятся настоящим переживанием, если достаточно долго буду о нём думать. В лаборатории сказали, что это результат работы субпрограммы. Большая часть памяти заархивирована в глубине сознания. Я извлекаю их по мере надобности.

-- Мне не понять эту хренотень.

-- У меня в лаборатории было время, чтоб понять, что моя жизнь -- это чужое воспоминание. Я прожила гораздо меньше, чем могу вспомнить.

От этой двойственности у меня закружилась голова. Пошатнулась, а Клод даже не дёрнулся, чтоб мне помочь.

Меня подхватил Антуан:

-- Корпоративные изверги. Замучили девушку.

Отнёс меня в салон бронепежо.

Антуан уложил меня на заднее сиденье. Намочил платок водой из бутылки и хотел провести по лицу. Но я отстранила его руку и села:

-- Всё нормально. Поехали в Форт-Блю, мне надо...

-- Отставить! -- гаркнул Клод. -- Тут я отдаю приказы, не забывай.

-- Прости, привычка.

-- Засунь её поглубже в сознание и никогда не вынимай.

Антуан сел за руль, Клод рядом со мной:

-- В Форт-Блю.

Антуан кивнул и начал выруливать со стоянки. Клод нахмуренно молчал, показывая, чтоб к нему не лезли с вопросами.

Я попробовала пригладить волосы, поправить лохмотья комбинезона. Антуан посочувствовал:

-- Жмоты корпоративные, не могли халат выдать.

-- Рада видеть тебя живым. Получил награды?

-- Откуда ты... а, ну, да, ты же типа Клода... В моём формулярном списке три новые записи: взыскание за манкирование дисциплинарного устава, объявление благодарности за мужество, и повышение еженедельного жалования на плюс четыре эльфранка на три месяца.

-- Плюс четыре? Я бы вообще не награждала. Ты пошёл на ненужные потери, жертвуя собой.

-- Хорошо, что ты не командан.

-- Отставить фантастику, -- Клод достал из-под сиденья вещмешок с чистой одеждой и передал мне. Извлёк из чехла чип-машинку: -- Убери волосы с шеи и нагнись.

Я согнулась над его коленями:

-- Скажи хотя бы, что за фамилию и отчество ты мне выбрал?

-- По закону обязан дать свою фамилию.

Клод загнал мне под кожу чип. Стальные нити развернулись внутри меня, проникая иглами в позвоночник и мозг. Я прикусила свою руку, чтоб не вскрикнуть. Боль сильная, но быстро утихающая. В зеркале заднего вида поймала сочувствующий взгляд Антуана.

Клод достал чистый кусок гербового пластика, вставил в прорезь чип-машинки и пропечатал текст.

Потирая побаливающее место вживления чипа, прочитала:

-- "Яхина, Жизель Клодовна..." Дурацкое отчество... "Гражданский номер: 25 359 347-009. Статус: жива. Здоровье: 100%. Место рождения: Моску..." Ну, мерси, что в столице прописал... "Возраст: 52 года..." Ты рехнулся? -- обернулась я к Клоду: -- Мне и месяца нет.

Клод пожал плечами:

-- Не все данные чипа с чёрного рынка выживанцев можно отредактировать.

-- А получить чистый чип? Разве мне не положено по закону нулёвая гэчка?

-- По закону тебя положено препарировать и изучить на благо Империи. Я пошёл на подлог документов, признав синтез организма из своего биоматериала запланированным. Носи тот чип, что дают.

Своё мнение вставил и Антуан:

-- Вообще, ты, типа, родилась или, типа, синтезировалась где-то в подземном бункере в ханаатской зоне Санитарного Домена.

-- И, типа, что?

-- Технически, ты даже не гражданка Империи. Какой тут закон?

Я продолжила читать:

-- "Кредитный статус: минус сорок восемь эльфранков. Кредитор: Банк Ханаат-Хан, 8-е отделение в Моску..." Я бабки должна?

-- Бывшая владелица чипа приобретала что-то по ипотеке, -- пояснил Антуан. -- Умерла, не расплатившись. Всё по закону, типа. Ты носитель чипа, ты и плати.

-- А что приобрела-то? Вдруг и мне сгодится?

-- Этого я не знаю, -- ответил Клод. -- Сама выясняй.

Закончила чтение своих паспортных данных:

-- "Корпоративный кластер: приватная военная компания Эскадрон Клода. Жалование: +8,5 эльфранков/неделя. Должность: солдат..." Да ты, папаша Клод, вообще меня не ценишь. Мог бы и аджюданом назначить вместо Антуана. Мне ведь можно доверять как самому себе.

-- Я тебе доверяю не больше трупного фарша, из которого ты сделана. И ценю не больше белого мусора, что плавал вместе с тобой в вонючей колбе.

Антуан одобрительно хмыкнул.

Я хотела возразить, но, Клод наморщил лоб, что было признаком бесповоротно принятого решения. Тогда я точно так же наморщилась и начала переодеваться.

Глава 11. Cестра или типа того

Штаб-квартира Эскадрона Форт-Блю -- двухэтажное здание синего цвета. Первый корпус построил дед Клода. (Всё время хотелось сказать "мой дед") Его тоже звали Клод. Тщеславный, как все Яхины, он назвал свою Приватную Военную Компанию "Эскадрон Клода". На полковом штандарте даже одно время был его профиль. Отец Клода, Шарль Яхин, вступив в наследство, распорядился заменить профиль на нейтральный силуэт всадника, а лик деда выносили лишь на празднования годовщин.

Ещё при деде здание обросло множеством построек. Под конец жизни пристроил круглый донжон, где расположились две квартиры: командана и управляющего директора.

Отец соорудил авиадром и ангары. Теперь вся аэронавтика Эскадрона, десяток эликоптеров, авион и малый аэронеф "Искорка" базировалась рядом со штаб-квартирой, чего не могли позволить себе конкуренты.

Сам Клод не внёс значительных усовершенствований в штаб, что его сильно мучило. Клод полагал, что недостоин своих предков. Я, его синтезан, это подтверждаю.

Изначально Форт-Блю находился на Староназванском Бульваре, округ Фортифир. По бульвару часто передвигались подразделения Императорской армии для участия или в парадах на площади Фьюзенмо, где располагался Ле Кремлё, резиденция Императора, или для разгона демонстраций на той же самой площади.

За сто лет Моску разрослась так, что Эскадрон Клода мог похвастаться элитным месторасположением вдоль бульвара, одной из сторон "золотого квадрата", района самой дорогой в Империи Ру?сси земли и недвижимости.

Вокруг Форта, как дикие брюхоноги, бродили агенты по недвижимости. Осаждали донжон, чтоб поговорить с управляющим директором или Клодом. Проценты от посреднической сделки по продаже хотя бы трёхсот квадратных метров сделало бы любого из них обеспеченным человеком. Последнее предложение о продаже дошло до миллиона.

Форт-Блю был родным домом, но очутилась здесь впервые.

Помнила, как в детстве играла на крыше возле эликоптеров. Забиралась на чердак донжона и выглядывала из бойниц, воображая, что отстреливалась от авионов и бес-пилотов Ханаата. Помогала механику в гараже чинить бронепежо, пострадавшие на миссиях.

И одновременно -- у меня не было никакого детства. Я не играла на крыше. Никогда не бывала в гараже, хотя знала там каждый закуток.

При попытке разобраться с этим ощущением снова закружилась голова, перед глазами поплыл белый мусор.

Чтоб унять головокружение, рассказала Антуану, как меня мучили в лаборатории ИИИ, угрожая сделать вскрытие черепной коробки. Эти воспоминания хотя бы принадлежали мне, а не Клоду.

Антуан поделился впечатлениями от реанимации, где побывал впервые в жизни, хотя за время службы получил немало ранений.

Антуан больше не подчёркивал брезгливое отношение ко мне. Насколько я его знала... а знала настолько, насколько его лучший друг, Клод Яхин, Антуан обдумал и решил дать мне возможность проявить себя как человек, а не мыслящее существо их колбы.

Клод приказал остановиться возле ворот Форта-Блю. Согнал Антуана с водительского места и сел за руль. Я и Антуан покинул бронепежо.

-- Послезавтра, в семь утра брифинг в Форт-Блю, -- сказал Клод. -- Накануне брифинга не бухать, не нюхать пудру и не драться на саблях. Кстати, рядовой Жизель, теперь ты в Эскадроне. Только посмей ослушаться приказа.

-- А то что, наградишь, как Антуана?

-- Выпорю, как пейзанку. -- Клод захлопнул дверь и уехал.

Я и Антуан прошли мимо контрольно-пропускного пункта. Часовой вытянулся смирно, поглядывая на меня. Слышал уже, небось, про "существо".

Антуан признался:

-- Хоть в тебе много клодовского, но ты другой человек. -- Будто убеждая сам себя, добавил: -- Типа, сестра его или типа того.

-- Не пытайся меня понять слишком быстро. Я не Клод. А ты всё тот же Антуан, которого знал Клод и знаю я.

-- Да, это всё странно, -- согласился Антуан. -- Пошли, буду сопровождать тебя во время обхода.

Глава 12. Заноза

Первый пункт моего обхода: бюро управляющего директора.

Оставив Антуана в приёмной, я постучала в дверь.

Жан-Люк, худощавый, лысоватый мужчина, облачённый в бардовый обтяжной тужур, сидел в кресле и курил, пуская дым на лопасти настольного вентилятора. На грудной части тужура блестел значок, полученный за победу на бухгалтерских соревнованиях. Непосвящённый мог принять её за боевую медаль, а когда Жан-Люк сообщал, что он директор (опуская "управляющий") Приватной Военной Компании, то непосвящённый окончательно верил, что перед ним офицер.

Клод считал, что Жан-Люк косил под военного для того, чтобы досадить ему. Я теперь точно знала, что это действовало.

Решила для себя, что нет нужды смотреть на мир глазами Клода. Нужно научиться давать людям и явлениям свою оценку и всегда следить, чтоб оценка не совпадала с жизненным опытом Клода.

Жан-Люк тот человек, к кому Клод испытывал ненависть. И только я знала, что источник ненависти -- страх.

Убедила себя, что, быть может, Жан-Люк совсем не такой, как я думала. Ведь, по сути, думала не я, а остатки памяти Клода, которые мозг извлекал из архива, реагируя на внешние раздражители.

Примерно как-то так объясняли учёные корпоративной лаборатории, простукивая и ощупывая меня.

Я вошла и улыбнулась Жан-Люку, что Клод сделал бы только в том случае, если бы увидел, как кишки управляющего вывались на землю.

Управляющий директор неторопливо достал ординатёр-табло, нашёл досье контракта:

-- Будешь читать типовой договор?

-- Мы его вместе составляли и утверждали на совете акционеров.

-- Забываю, что внутри красавицы сидит личность Клода, которая всё знает.

-- У меня своя личность.

Жан-Люк перестал пускать дым на вентилятор:

-- Скажи мне, личность, у тебя не вызывает подозрений то, что Клод так запросто записал тебя в Эскадрон, в который некоторые мечтают попасть годами?

-- Это называется трайбализм, Жан-Люк, тебе ли не знать? Как-никак я плоть его плоти и всякое такое.

Лицо Жан-Люка исказила хитрющая усмешка, казалось даже на лысине собрались морщины. Я прервала нарастающее торжество:

-- Кроме того, в контракте с Глапп Корпорасьён указано, что при обнаружении АКОСа и подтверждении его возможностей, командир группы обязан испытать технологию синтеза на себе для того, чтоб принять дальнейшие решения о присвоении технологии. Что Клод и сделал.

Жан-Люк смутился, а я продолжала:

-- Ты недопонимаешь, да? Я знаю всё, что знает Клод.

-- Утечка конфиденциальной информации, -- пробормотал Жан-Люк. -- Вечно этот мальчишка делает всё наперекор мне!

Как бы я не силилась составить о Жан-Люке своё мнение, оно начинало совпадать с Клодовским: управляющий директор невыносимая сволочь. Да уж, не сильно преуспела в создании независимого мнения.

Попробовала смягчить тон, что Клод сделал бы лишь тогда, когда убедился, что кишки управляющего вывалились, а сам он уже умер:

-- Думаю, Клодом вдобавок руководили кое-какие чувства. Я и он... ну, мы оба, -- сироты. Клод увидел во мне что-то вроде сестры...

Жан-Люк расхохотался, плюясь дымом сигары:

-- Не льсти себе, он видит в тебе что-то вроде занозы, которой может колоть меня в каждом отчёте о миссии.

Жан-Люк встал с кресла и подошёл ко мне сзади. Потрогал волосы, погладил плечо, приобнял за талию:

-- Интересно, ты так же меня ненавидишь, как и Клод?

Вывернулась из объятий:

-- Начинаю.

-- Отлично, мон ами. Не переношу неопределённость. Если не будешь читать контракт или ублажать меня, то поставь подпись, и иди дальше. Да, кстати, в каком банке счёт у твоего чипа?

-- Ханаат-Хан Банк.

-- Непатриотично, но практично. У них проценты меньше.

-- Это всё?

-- А ты думала я упаду в обморок, увидев копию этого мальчишки? Вы, Яхины, хоть членом сделанные, хоть синтезом, одинаково считаете, что все должны танцевать вокруг вас. Так вот, девочка из пробирки, запомни, танцевать я не буду. Ни вокруг тебя, ни вокруг Клода твоего.

По тому, как Жан-Люк разгорячился, поняла, что тот не доволен моим зачислением в Эскадрон.

Я развернулась и вышла, а Жан-Люк кричал вослед:

-- Так и передай, танцевать -- не буду.

Антуан поднялся с кресла в приёмной:

-- Типа, и у тебя с Жан-Люком непонятки?

-- Это генетическое. Пошли к доктору.

Глава 13. О пользе блонамина

Антуан снова остался ждать в коридоре у двери лазарета.

Пока эскадронный медик д'Егор мыл руки и натягивал перчатки, размышляла: мои дружеские чувства к Антуану это уже собственные или всё ещё наследство Клода? Лично я ощущала, что и у Клода не всё ясно с этими чувствами.

Доктор д'Егор усадил меня на кушетку и приказал раздеться.

-- Слушай, док, я месяц провела у врачей. Может, ты просто запросишь у них данные и всё?

-- Как глава медслужбы Эскадрона, я обязан провести освидетельствование новобранца. Скидывай портки.

Доктор ощупал и простукал меня совсем как корпоративные лаборанты. Просветил глаза, заглянул в уши. Взял кровь на анализ. И проделал ещё с десяток необходимых наблюдений:

-- Жалобы есть?

-- Как начинаю думать воспоминаниями Клода, кружится голова.

-- Насколько знаю, тебе прописали от этого состояния какой-то препарат? Помогает?

-- Да.

-- Что ж, не буду вмешиваться в назначение врачей из корпорации. Хотя должен предупредить, что впервые слышу о таком препарате. Это что-то из секретных разработок. Так что за побочные эффекты не отвечаю.

Д'Егор поставил метку в ординатёр-табло:

-- Сядь вот в это кресло. Ноги раздвинь.

Просунул в меня пальцы:

-- Так ты девственница?

-- Даже не знаю, как реагировать.

-- А врачи в лаборатории не сказали?

-- Они молча тыкали мне туда стеклянные трубки, светили фонариками... Обменивались кивками. Ну, ты же знаешь врачей.

-- Что ж, у тебя впереди собственный опыт. Могу помочь, если...

-- Фу, док, мы десять лет знакомы.

-- Мадемуазель, я имел в виду хирургическое вмешательство, сексуальное мне противно так же, как и тебе.

Доктор проследил как я одеваюсь, комментируя:

-- Интересно, что твои движения напоминают клодовские, но одновременно и не его. Эффект женского телосложения, я полагаю.

-- Вот-вот, представь, что у меня в голове?

Д'Егор провёл меня к столу. Достал стандартную медицинскую карточку и просканировал мой чип. Я ввела индивидуальный номер. Пришлось считывать его с удостоверения, как бабушка с плохой памятью. Ведь я помнила только индивидуальной код Клода.

-- Так... Контрацепция активирована... -- Считал показания Д'Егор. -- Поздравляю, на твоём чипе имеется лицензия на ребёнка.

-- Отдай её нуждающимся.

-- Миграция лицензии заблокирована по запросу из банка.

-- Чёрт побери, так вот за что выплачиваю ипотеку -- за ненужную мне лицензию.

Д'Егор поставил подпись в ординатёр-табло:

-- Совершенно здоровая. Никаких болячек или отклонений. Внутренние органы, как новые. Что неудивительно, учитывая, что ты младенец. Тем не менее, каждый вторник нужно ходить ко мне на осмотр. За пропуск без уважительной причины, подтверждённой офицером, -- дисциплинарное взыскание.

-- Осмотр завершён?

Д'Егор немного обескуражено ответил:

-- Ещё нужно психологическое освидетельствование. Но я пока что не понимаю, с какой стороны подойти... Про психологию синтезанов ничего не знаю. Поставил покамест отметки, что эмоциональное состояние рядового "неустойчивое" и "ведётся наблюдение". То есть, как все психи, пригодна для несения военной службы. Свободна.

Я поднялась, доктор добавил:

-- Перекинул на твой чип рецептурный заказ на э-э-э "блонамин", так называются корпоративные таблетки. Правда, приобрести можно в одном месте -- в лаборатории Глапп Корпорасьён. Попробую затребовать у них доставку в нашу медчасть, заодно хочу разобраться в составе опытным путём.

-- Мерси, док.

Антуан встретил меня в коридоре:

-- Здорова?

-- Доктора из корпорации прописали таблеток, чтоб исправить этот недостаток.

Глава 14. Ненависть, непонимание, жалость

Оружейник, дядя Кирилл, не скрывал недовольство:

-- Совсем с ума посходили. Скоро выживанцев на работу брать будут. Стрелять-то можешь, клониха? Автомат видела?

-- Дядя Кирилл, я же вас с детства знаю, -- грустно отозвалась я. -- Я синтезан Клода, стреляю как он, даже лучше, у меня глаза совсем новые.

-- Да, да, ври больше, синтезюха. Ничего, тебя быстро раскроют, -- пробурчал он. -- Хоть бы мужиком притворилась, раз под Клода подделываешься. Щетину пририсовала бы, мышцы нарастила. А то девка же натуральная, кто поверит, что ты Клод?

Кирилл выдал мне стандартный набор солдата: автомат, пистолет, нож и две гранаты. Но гранаты тут же отобрал:

-- У тебя в личном деле указано неустойчивое эмоциональное поведение. Был у меня такой, нанюхался пудры, да стал на спор гранатами жонглировать. Давай, синтезянка, выполни-ка мне норматив номер двадцать два "Б".

Я проворно разобрала автомат, разложив детали по длине стола. И тут же собрала обратно.

Ещё во время стычки в бункере, заметила, что профессиональные качества, такие как умение стрелять и стратегически мыслить, не вызывали ни головокружения, ни видений того, что я снова плаваю в колбе, пытаюсь кричать несуществующим ртом...

Кирилл с уважением посмотрел на свой секундомер:

-- Быстрее Клода на две секунды. Давай, жги дальше по списку.

Снарядила магазин и подошла к огневому рубежу. Дождавшись выхода мишеней, начала стрелять. Кирилл одобрительно смотрел в бинокль и кивал:

-- Меткая клониха.

Зарегистрировал отпечаток пальца на замке от оружейного шкафчика. Кривым почерком, который так и не выправил за годы службы, написал на бумажке имя "Шизель" и приклеил на дверку.

По правилам новобранец должен был сдать нормативы по стрельбе из различных положений из всех видов оружия, используемого Эскадроном. Кирилл махнул рукой:

-- Всё с тобой ясно. Нет смысла боеприпас жечь. Иди-ка ты отсюда, клониха, чёртова.

На выходе Кирилл окликнул Антуана:

-- А ты что за ней таскаешься-то? Не можешь бросить старого друга, даже если он уже подруга?

Смех оружейника гулко разносился по коридору. "Когда друг уже подруга" -- хохотал Кирилл.

Я повернулась к Антуану:

-- У меня последний этап: снятие мерки и заселение в казарму. Не думаю, что твоё наблюдение понадобится.

Аджюдан взъерошил волосы и с прямотой решившегося человека сказал:

-- Ты не думай, что мне неохота быть в твоём обществе.

-- Да? Тогда ты плохо скрываешь.

-- Просто всё странно.

-- Очень.

-- Быть может, если узнаем друг друга лучше, типа того... Хотя, -- мерде! -- мы знакомы с детства. У меня голова кругом от таких мыслей.

-- Ха, не представляешь, аджюдан, что у меня с головой. Повторяю, перестань думать, что я -- Клод. Ведь я даже не клон, а, как говорил профессор Сенчин, синтезированное существо.

Лицо Антуана приняло бесстрастное выражение -- признак того, что он в мысленном тупике.

-- Да уж, дружище, кажись, этими словами я тебя окончательно запугала. Отставить, сомнения, проваливайте, аджюдан.

-- Ты не командан, -- тупо заметил Антуан. Чуткость к юмору у него всегда была примерно как у деревяшки.

-- Знаю... поэтому просто прошу, иди, не мучайся со мной.

Перед уходом Антуан спросил:

-- А саблей орудуешь так же, как огнестрелом?

-- Вероятно, как Клод, а то и лучше.

-- Жаль, что до брифинга командан запретил сабли, а то, типа, скрестили бы.

-- Ещё скрестим, -- пообещала я. -- Как раз хочу убедиться, что фехтование у меня в генах.

Антуан ушёл, а я отправилась в казарму.

Каптенармус Наталья Боке, или просто -- тётя Наташа, сидела за своим столиком в коридоре хозчасти. Слушала Катохристанское Радио и заполняла коммунальные счета.

С живостью поднялась на встречу. Взяла меня за руку и жалостливо произнесла:

-- Бедная девочка. Молись. Всё будет хорошо.

Пока тётя Наташа снимала мерку, я подумала:

-- "От трёх человек, которых одинаково хорошо знаю, я получила разное отношение к себе. Ненависть, непонимание и жалость. Все трое ошибались"...

Наташа открыла кладовку и достала постельное бельё. Не грубое полотно и зелёное негнущееся одеяло с инвентарным номером, которое полагалось рядовым, а офицерское, мягкое.

-- Пойдём, девочка, заселим тебя в комнату.

-- Разве мне не полагается спать в казарме?

-- Вот ещё. -- Тётя Наташа сунула мне бельё: -- У тебя мозги свои или Клода?

-- Мои, вроде. Не знаю даже.

-- Ты себя в зеркало видела?

Вспомнила, как была фаршем в АКОСе и размышляла о необходимости посмотреться в зеркало:

-- Видела.

-- Не позволю такой красавице спать в одной комнате с пердящими солдатами. Да они при виде тебя со стояком ходить будут. Или всю ночь дрочить возле твоей койки.

Во мне заговорили знания Клода:

-- Более двадцати пяти процентов личного состава Эскадрона -- женского пола. Мы придерживаемся гендерного равноправия. Женщины в должности рядовых, не имеющие собственного жилья, размещаются на общем основании...

-- Иисус-дева-мария, девочка моя, ты хотя бы знаешь, где живут все эти двадцать пять процентов?

-- Разве не в казарме?

-- Снимают квартиры в городе.

-- Понятно... Из-за пердящих солдат и стояка?

-- Гендерное равноправие существует лишь в голове у Клода. Пусть остаётся там, а не в твоей прелестной голове. Мы, женщины, сами решим, где нам жить. Без приказов на равноправие.

Мы пошли по коридору. Я не удержалась:

-- За нарушение правил ротного хозяйства командан имеет право оштрафовать.

-- Пусть попробует. Давно подзатыльников от меня не получал. Да и в каких правилах написано, что сестру Клода Яхина надо селить в казарму? Ты Яхина? Яхина. Значит, имеешь право на свою жилплощадь в Форт-Блю.

Снова почувствовала, что мне, в отличие от Клода, приятна забота посторонних. Наталья Боке -- ветеран Форт-Блю, как и оружейник Кирилл. Поступили на службу ещё во времена, когда отец... Шарль Яхин, был команданом. Поэтому для Клода... (и для меня) они "дядя" и "тётя".

-- Жан-Люк приставал? -- спросила вдруг Наташа.

Она была давно и безнадёжно влюблена в него. Жан-Люк время от времени пользовался ею. Обещал, что вот-вот покончит с делами, остепенится и заведёт семью. Окрылённая надеждой, тётя Наташа возвращалась в объятия оружейника Кирилла, который с нею изменял жене.

Такой вот любовный радиосериал раскручивался на протяжении жизни Клода.

-- Пытался приставать.

-- У-у-у, кобелюка. Жан-Люк кое в чём сильнее Клода.

-- Я знаю, тётя Наташа. То есть, Клод знает.

Голова закружилась. Тётя Наташа ввела меня в комнату и посадила на голую кровать. Села рядом и обняла:

-- Тяжко?

-- Вся моя жизнь -- воспоминание другого человека.

-- Ну, ну, -- успокаивала Наташа. -- У всех жизнь -- это воспоминание. И какая разница чьё оно? Помолись, легче станет.

-- Знаете, с тех пор как умерла мама... Мама Клода... Он мечтает выплакаться на чьём-либо плече, но не может. Он же великий командан. Несокрушимая скала. Победитель.

-- Я знаю, знаю. Пусть приходит, когда захочет. Помолимся и поплачем вместе. А пока плачь ты. Не за него, а за себя.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

"АН ГАРД!"

Глава 15. Брифинг

На экране отображалась карта северной части Неудоби. Перед ней стояли Клод и седой мужчина в чёрном камзоле.

Эскадронцы начали рассаживаться на креслах. Я двинулась было к карте, но вспомнила, что моё место больше не там. Заняла кресло среди остальных эскадронцев, хоть и не перед доской с картами, но в первом ряду, между Руди и Антуаном.

Была одета в новую форму Эскадрона. Утром тётя Наташа принесла её в мою комнату. Нашивка с именем ещё не вытерлась и не полиняла, как у остальных эскадронцев. Портной постарался на славу. Брюки ровно облегали тело, тогда как у той же Руди штаны висели на заднице дряблым мешочком, хотя задница у неё была большая. Забавно, что Клоду её задница нравилась, а я злорадствовала -- если Руди будет продолжать расти в этом направлении, то придётся менять кресло пилота на размер побольше.

Вообще ощущала себя новенькой... и странно весёлой. Возможно, это та самая эмоциональная нестабильность, о которой упоминал Сенчин. Но мне хотелось думать, что весёлость происходила от ожидания новой миссии. Хотелось драки, хотелось продемонстрировать, что я не копия, чёрт подери, я такая же как вы все, только лучше.

Окружающие пялились как на меня как некое чудо, но старались делать вид, что всё в порядке вещей. Ну, синтезан Клода, ну, женский. Всякое в жизни бывает.

Жан-Люк занял своё кресло возле столика у стены и приготовил ординатёр-табло для записей. На брифингах он выступал в роли писаря. Будто ему мало зарплаты управляющего директора.

Седой мужчина попросил внимания:

-- Меня зовут Патрик Паск, старший техноархеолог Историко-Технологического музея имени Георгия Фуке. Вкратце изложу задачу. Необходимо выдвинуться в отдалённую часть Неудоби, на место древнего поселения, которое называлось Бретань Нуво.

Сколько не напрягала память Клода, не могла припомнить такого клиента. Значит, что-то новенькое... Чем дальше расходились во времени я и память Клод, тем меньше оставалось общего.

-- Много веков назад, -- продолжал техноархеолог, -- в Бретань Нуво жили перемещённые граждане Соединённых Государств Америки. Их предки удачно избежали все четыре волны Большой Беды и погибли в Пятой. Именно там, где остановилась Пятая Волна, и проходит нынешняя граница Неудоби.

Патрик Паск показал на карте место. Гоша тут же задал вопрос:

-- Но там же пустошь. Нет даже руин. Только радиация и вулканы.

-- И реки раскалённой магмы, -- добавил Патрик Паск. -- Всё как положено для ландшафта Неудоби. Но ваша цель не на земле, а под ней.

Патрик увеличил карту местности и поставил звёздочку в нужной точке:

-- Предположительно в данных координатах располагался бункер правителя Бретань Нуво. Если бункер сохранился, вам нужно проникнуть внутрь и вывезти предметы, представляющие историко-технологическую ценность. Основной упор -- на носители информации. Древние ординатёры, табло, приборы связи, карты памяти. Эти предметы, в каком бы состоянии сохранности не находились, должны изыматься первыми.

Патрик Паск настойчиво обратился к Клоду:

-- Командан, очень важно, чтобы ваши люди понимали, наш приоритет -- информация, а не предметы быта.

Клод поблагодарил Патрика и сурово оглядел компаньонов:

-- Всё поняли про приоритет? Есть вопросы к мосье Паску?

Я подняла руку:

-- Почему в музейную экспедицию посылают не археологов, а приватные войска? Не дорого ли для музейного бюджета?

-- Археологи не работают в зонах с красным уровнем опасности. Мадемуазель, мы даже в оранжевый уровень боимся ходить, -- ответил Паск. -- Обычно копаемся в зонах не выше жёлто-зелёной. Но там всё разграблено ещё до нас, в эпоху варварства. Поэтому, кстати, научные изыскания продвигаются так медленно.

-- Можно нанять фрилансеров из выживанцев. За несколько сантимов или лишний гражданский чип, они вам всю Неудобь вынесут.

-- Мадмуазель, вы хотите меня в чём-то уличить? Если Эскадрон Клода не желает принимать заказ, мы пойдём к другим. К Нуар Дель Финам, например. У них и цены ниже, раз вы так переживаете за наши расходы.

Клод приказал мне заткнуться и сесть на место.

Я села, продолжая молчаливый спор:

-- "Ага, Клод, сам бы хотел задать эти вопросы, да профессиональная этика не позволила? Знаю, что ты думаешь, командан: какая разница, что хочет клиент? Лишь бы платил".

Клод попросил пардона за то, что рядовой фраппировал неуместными вопросами. Патрик Паск принял пардон, пожелал всем удачи и ушёл.

Командан раздал роли и объяснил порядок взаимодействия между членами Эскадрона. Отчего-то миссия была очень срочной. Выдвигаться нужно в ближайшие два часа.

Гоша, который на всё смотрел презрительно-философски, заметил:

-- Лежало это историческое говно под землёй сотни лет, что за спешка такая?

Помещение опустело. Дождавшись, когда Клод перестанет говорить с Антуаном, я подошла к нему:

-- Ты ослеп? Этот Патрик Паск вовсе не...

Клод окинул меня суровым взором:

-- Рядовой, знаешь ли ты, что еженедельно я обязан пересылать в Глапп Корпорасьён отчёт о твоей деятельности?

-- Я не об этом. Ты разве не видишь...

-- А ты разве не видишь? Ты как обращаешься к командану? У нас тут не клуб родившихся из пробирки. ПВК Эскадрон Клода -- это, в первую очередь, дисциплина.

-- Но я...

-- Знаешь, рядовой Жизель, что я напишу в следующем отчёте? Что "Существо" так и не свыклось с ролью рядового эскадронца, упорно путая чужие воспоминания со своими достижениями, которых у данного существа ровно ноль.

Я вытянулась, приложила два пальца к виску:

-- Так точно, командан, признаю нарушение субординации. Прошу слова...

-- Отказано. Выполняйте приказ, готовьтесь к миссии.

-- Клод, послушай же... У меня есть сомнения. -- Я замолчала. Опустила руку: -- Есть выполнять подготовку к мисси. Разрешите идти!

-- Разрешаю.

Перед тем как уйти посмотрела на Антуана, который во время разговора отводил взгляд. Демонстрировал поддержку Клоду тем, что коротко кивал каждому его слову.

Я развернулась и строевым шагом покинула зал для брифингов.

Глава 16. Родное существо

Стычка с Клодом вызвал серию головокружений. Крапинки белого мусора словно затеяли вокруг меня хоровод, возвращая в то состояние, какое было в колбе с электролитом.

Я была вынуждена присесть на один из пустых контейнеров, готовых к погрузке в бронепежо. Вытряхнула на ладонь сразу две таблетки блонамина.

Как же я так сплоховала?

Клод всюду прав.

Я ничем не доказала право участия в делах Эскадрона. Я -- рядовое существо. Даже мои боевые качества -- наследство, а не результат собственных усилий.

У блонамина вкус мела. Это, кстати, вызывало подозрения, не плацебо ли мне прописали мясники из корпоративной лаборатории? Надо спросить у д'Егора результаты анализа вещества.

-- Запивон, -- сказал Антуан, протягивая свою флягу. -- Ты как Клод, так же игнорируешь запас воды.

-- Мешает при беге, -- ответила я. -- Кроме того, рядом всегда есть мой аджюдан.

-- Рядовой, вы обязаны иметь при себе аптечку и флягу с водой. Их отсутствие -- нарушение дисциплины.

-- Слушаюсь, мой аджюдан.

Я поднялась, чтоб отправиться в хозчасть за флягой.

-- Жизель, -- сказал напоследок Антуан. -- Я тоже считаю, что Патрик Паск не тот, за кого себя выдаёт. Клод это прекрасно знает.

-- Да. Я должна следить за своими мыслями и не смешивать их с чужими воспоминаниями.

-- Э-э-э, ну, типа того.

До пункта экоконтроля на въезде в Санитарный Домен бронетехнику и личный состав доставили на грузовых эликоптерах. Затем Руди пересела за руль первого бронепежо. В салоне разместились остальные члены эскадрона.

Во втором бронепежо демонтировали оборудование и заполнили пустыми контейнерами для артефактов. За рулём находился помощник Руди, второй пилот Эскадрона Карл Дженго. Молодой негрянин, недавно окончивший военную академию.

На лавку рядом со мной сел пулемётчик Захар Легрет. Косил на меня глазами, иногда поворачивался и спрашивал отрывисто:

-- Так ты клон, значит?

-- Угу. Синтезан.

Через пару минут снова покосился:

-- Клон Клода, значит?

-- Угу. Но синтезан.

-- Разноголовая, значит. Ну и чё, как?

-- Нормально, Захар. Когда вернёшь Клоду двадцатку, что занимал в прошлом году?

-- А-а-а-а. Вот какой ты клон, значит? Ясно. -- И Захар отсел.

На его место опустился профессор Сенчин. Одет в устаревший китель со споротыми знаками отличия. Китель хранился в кладовке каптенармуса так долго, что пыль стала частью окраски. Скафандр и шлем держал на коленях, оттягивая необходимость переодеваться.

-- Ты-то как здесь очутился, дед? -- спросила я.

-- Клод предложил должность научного консультанта в Эскадроне. Эта миссия будет для меня испытанием. Ведь я физиогенетик, а не историк.

-- Надо было думать, прежде чем работать на врагов, дед, -- сказал Антуан. -- Не понимаю, почему тебя в острог не бросили.

-- Я бы гильотину прописал, -- заявил Гоша.

-- Ни в острог, ни на казнь меня нельзя. У меня был титул. После суда и вынесения приговора, Глапп Корпорасьён прибрала себе материалы моего эксперимента. За измену родине и сотрудничество с потенциальным противником, лишили профессорского титула, а с ним и пожизненной ренты.

-- Не жди, что пожалею, -- сказала я.

Захар поддержал из дальнего угла:

-- Получай по заслугам.

-- Признаю свою ошибку. Но имеешь власть, имей и милосердие. Я готов искупить вину работой. Корпорация не дала мне этого шанса.

-- Ага, выдадут тебе кредитный ошейник путы и отправят в бордель. Вдруг и на тебя клиент найдётся.

Не обращая внимания на насмешки, Сенчин продолжал:

-- Глапп-Банк де Моску заявил, что не желает иметь дела с ренегатом. Аннулировал мои пенсионные накопления в пользу ветеранов войны в Нагорной Монтани. Я вернулся в провинцию Вилле, рассчитывал протянуть последние годы в родовом имении, но дом поджёг ветеран, когда узнал, что меня осудили за измену. Я еле успел выбраться из огня. Вот так вот, на шестьдесят шестом году жизни, остался без дома и денег. И всё от любви к науке.

-- Любовь наказывает строже пьяного жандарма, -- изрёк Гоша.

-- Неделю назад, в приюте, где я обитал, появился Клод. Дал мне сутки, на изучение истории добедового и бедового периода человечества. Я не спал, готовился к миссии. Теперь я профессор и в области истории.

-- Дед, а зачем ты мне всё это рассказываешь?

-- Ты же немного и моё дитя, Жизель. Родное существо. Я дал тебе жизнь...

-- Да ну, не гони дед.

Я отвернулась, чтоб он не заметил слезу в уголку глаза. Этот чёртов блонамин делает меня чрезвычайно слезливой и нервной.

Гоша философски резюмировал:

-- Жизель -- это дитя Клода и Сенчина. Поздравляю, командан, у тебя наконец-то наладилась семейная жизнь.

Глава 17. Кое-что о брюхоногах

За постом экоконтроля простиралось несколько десятков километров Санитарного Домена. Каёмка как бы ничейной земли, опоясывающая границы Империи Ру?сси, Ханаата, а так же мелких городов-государств и прочих якобы независимых территорий, граничивших с Неудобью.

Санитарный Домен, как марлевая прокладка вокруг открытой раны, отделял Неудобь от мира, пригодного к жизни. Правда, при взгляде на карту можно было перепутать, что является аномалией: Неудобь с её ядовитой атмосферой, радиацией и вулканической активностью, которая покрывала большую часть планеты, или пятна территорий, где существовала жизнь, где небо изредка, было синим, где текли реки и бродили по лугам овцекоровы.

Очень медленно, как и всё в природе, Неудобь отъедала сантиметр за сантиметром земли, оставшиеся во владении биологии. По прогнозам специалистов из Лаборатории Динамики и Баланса Неудоби и Санитарного Домена через пятьсот-шестьсот лет и Неудобь расширится настолько, что существование двух атмосфер на одной планете станет невозможным. Наш воздух перестанет отфильтровывать газы из Неудоби, вода смешается с мутными потоками кипящих химикатов. Щупальца новых мелких разломов в земной коре дотянутся до наших городов. Вытекающая из них магма прогреет воздух так, что сгорит всё живое...

Пять-шесть веков -- и конец жизни. Можно будет не трепыхаться, не бороться за территорию, не совершенствовать биотехнологии в стремлении повысить урожайность каждого метра чернозёма...

Смерть неизбежна, и эта смерть будет для всех.

Скептики верили, что аномалия -- это мы, а Неудобь -- фаза существования планеты. Оптимисты... оптимисты продолжали жить, рожали детей по лицензии, воевали за пару лишних метров территории, отобранные друг у друга, словом, вели себя так, как и должны вести живые: верить, что никогда не умрут.

Из-за близости к Неудоби в Санитарном Домене постоянно дул однообразный горячий ветер, нагоняя одинаковые барханы.

Здесь мало что росло, кроме температуры.

Поэтому растительность в Санитарном Домене тоже была переходной фазой от безумия к нормальности. Кое-где встречались непробиваемо каменные деревья с колючками вместо листьев. Саблемусс вспарывал барханы лезвиями своих клиновидных веток, на которые можно напороться насмерть. В редких оазисах землю застилал колючий, как гвозди, Эрб -- трава с мощной корневой системой. В период цветения, который у неё длился чуть ли не весь год, кончики травы затвердевали так, что протыкали подошву стандартного армейского ботинка.

Среди этого великолепия бродили брюхоноги, звери которые выглядели как куча тряпья, с воткнутыми в неё собачьими лапками и пастью, словно их создал обиженный на мир таксидермист-халтурщик.

На самом деле под "брюхоногами" подразумевалось несколько видов зверей, но внешне они были так похожи, что разницу видел только зоолог, да и то -- после вскрытия.

Эти территории стали прибежищем для людей, не поладивших с цивилизацией. Беглые преступники, дезертиры всех армий, пудрилы, просто психи или романтики, желающие острых ощущений.

Издревле этих людей называли "выживанцами", хотя, признаться, если ты владеешь оружием, выжить в Санитарном Домене проще, чем в цивилизации, с её законами, "долгом перед Родиной" и кредитной историей на гражданском чипе.

Глава 18. Странный вопрос

Зона Неудоби проявлялась по ходу движения через Санитарный Домен.

Сначала исчезли все растения. Земля стала чёрной и твёрдой. Температура в салоне бронепежо резко повысилась, заработали кондиционеры. Клод приказал не курить. Дышать стало труднее, включился автономный режим.

Скорость передвижения снизилась. По пути постоянно попадались огромные расщелины, из которых валил дым и пар. Через некоторые удавалось установить перекидные мосты. Другие расщелины объезжали, наворачивая ненужные круги. Снимки бес-пилотной аэрофотосъёмки столетней давности давали лишь примерную карту местности. Детальное расположение разломов и озёр магмы приходилось уточнять на ходу.

После долгого блуждания, наконец прибыли на заданные координаты. Местность ничем не отличалась от той, что видели ранее. Слева небольшая расщелина с вибрирующей струёй газа. Напротив -- небольшой холм, с которого стекала ярко-красная ниточка ручейка расплавленных горных пород.

Клод дал сигнал и все надели скафандры. Проверили связь. Гоша философски рассудил:

-- Это ж как надо любить историю, чтоб сунуться в Неудобь за осколками чашек?

Профессор Сенчин услужливо ответил, отрабатывая звание научного консультанта:

-- Странный вопрос. Ты разве не знаешь о роли археологических находок в становлении науки и культуры современной цивилизации?

-- Ты, дед, из тех, кто верит, что без древних находок мы оставались бы неразвитыми дикарями?

Гоша прикинулся невежественным солдафоном. Его любимая игра при общении с интеллектуалами.

-- Да я... да ты... Ты! В школе не учился? -- Сенчин даже замахал кулаками: -- Одно изучение архивов по добедовой истории, обнаруженных в Сен-Брянске, позволило обществу перепрыгнуть на несколько веков в развитии! Электричество, ординатёры, воздушная аутомоция, порох, радио, гражданские чипы, биодизельное топливо... Куда ни сунься, везде используются знания добедового человечества.

Гоша сделал глупое лицо:

-- Ну-у-у, не знаю дед. У меня папаня умный, маманя не дура. Братишка в унир-ситете учицца. Мы и без древних людей могём забабахать технологию. Сами изобрели бы и порох, и радиву, и горючку из навоза.

-- Это у тебя в голове навоз. Да, мы многого достигли, благодаря тому, что мудрый Володимар Первый объединил племена Ру?сси, прекратив бесконечную междоусобицу. Появилась возможность развивать науку и культуру. Но ещё больший вклад в развитие привнесли первые исследователи Неудоби. Именно они рисковали жизнями и проникали вглубь, вытаскивая оттуда крупицы знаний и технологий. Остаётся только гадать, какие богатства таятся на территориях недоступных нам... Древние были прогрессивнее нас.

-- Да ладно, -- не поверил Гоша. -- С чего бы это?

-- А ты оглянись. Большая Беда была спровоцирована людьми. Даже если и мы и Ханаат напряжём все свои ресурсы, всё равно не сможем сотворить и сотой части подобных разрушений.

-- Сломать -- не значит владеть.

В переговоры вмешался Клод:

-- Отставить засорять эфир. Мерси за инфу, профессор. Сержант-шеф, отставить стебаться над дедулей. Говорим только по делу. Высаживаемся.

Люк десантного отделения открылся.

Атмосфера Неудоби ворвалась внутрь бронепежо. Один за одним бойцы вышли наружу. Руди осталась на шофёрском месте и начала настраивать термобур. Пилотша всё так же вызывающе меня игнорировала.

Клод и профессор посовещались о возможных точках бурения. Придя к согласию, дали сигнал Руди и указали место. Она подвела бронепежо и включила лазер. Толстый сноп света вонзился в пропечённую землю.

-- Как строители какие-то, -- высказал недовольство Гоша. -- Любой пейзанин справился бы с этой работой. В кого тут стрелять? В вулканы?

В Неудоби я была... то есть Клод был, несколько раз.

Неудобь использовалась для тактического манёвра: незаметно подойти к неприятелю через Санитарный Домен или наоборот -- скрыться в ней, после военной операции на территории Ханаата или города-государства, граничащих с Доменом. Вести же боевые действия в самой Неудоби было примерно так же комфортно, как петь под водой.

Видимость ограничивалась плотным дымом, сочившимся из разломов или небольших вулканов. Радио не пробивало дальше, чем на полкилометра, потом превращалось в стационарный шум. И это только в начале зоны Неудоби. Чем дальше вглубь, тем меньше видимость, выше температура, а радио едва позволяло общаться на расстоянии в десять метров.

Эликоптеры глохли через пару минут, набрав ядовитого воздуха. Все электронные боевые системы начинали глючить, искажать показания или вырубались.

Время пребывания в Неудоби ограничивалось запасом воздуха, а любая стычка могла привести к полному поражению. Одна дырка в скафандре -- и ты труп. Поэтому любой командан избегал боевых действий в Неудоби.

Во время учёбы в ВАВО (Военная Академия имени Володимара Объединителя) Клод, как и все "вавоны", проходил практические занятия в Неудоби.

В специальных усовершенствованных скафандрах, плотных и неповоротливых, как шкафы, курсанты выдвинулись как можно дальше в Неудобь. Вместо радио использовалась контактная связь: на тыльной стороне перчаток располагался разъём, для разговора следовало присоединить его к разъёму собеседника.

Курсанты доходили до максимально доступной точки. Пока температура не поднималась так высоко, что датчики скафандров начинали пищать.

В дальних регионах можно было испытать действие гравитационных аномалий, которые, по гипотезам учёных-неудобистов, располагались в центре Больших Разломов. Можно было испытать или лёгкое изменение силы тяжести. Кто-то слышал голоса внутри своей головы, кто-то уверял, что за секунду переживал несколько жизней в чужом теле в неизвестном мире.

Ни Клод, ни кто-либо из его знакомых ничего подобного не испытал. Как всякое малоизученное явление, Неудобь стала тем местом, о котором сочинялись небылицы. Наличие слабых гравитационных искажений подтверждали в Лаборатории Динамики и Баланса Неудоби, но доказательств о сверхъестественных влияниях не было.

Или о них не рассказывали.

Глава 19. Prezident

Антуан расставил бойцов по периметру буровой площадки. Отправил меня и Захара за холм, разведать обстановку:

-- Не отходить дальше радиуса действия связи.

Мои ноги утопали в перегретой почве. Каждый шаг поднимал в атмосферу облачко иссушённой пыли, которая смешивалась с узорами жёлто-зелёного дыма, стелющегося по земле. Иногда тяжёлый дым поднимался так высоко, что мы брели в нём по колено, ощупывая подошвой почву, прежде, чем шагнуть.

-- "Неудобь, как пункт назначения -- первый случай в практике Эскадрона" -- сказал Захар по рации.

-- "Это меня и бесит".

-- "Тебе-то какое дело, разноголовая?"

-- "Клод так соблазнился деньгами, что пренебрёг принципом полного владения информацией, прежде чем идти на миссию?"

-- "Эй, разноголовая, ты забываешься. Ты не командан, Клод не обязан отчитываться".

Мы поднялись на вершину холма и огляделись. Те же самые кипящие озера химикатов, сияющие прожилки магмы, теряющиеся в дыму. Связь ещё работала, Захар доложил Клоду:

-- "За холмом такая же адская херня, что и везде".

Когда вернулись к точке высадки, обнаружили, что наши уже пробурили несколько пробных скважин. Инфракрасный сканер просигналил об обнаружении полости на глубине двухсот метров.

Клод дал сигнал Руди, она расширила толщину луча.

Вскоре в земле образовалась круглая дыра из которой бил воздух. Даже сквозь скафандр чувствовалось, что прохладный. Над дырой установили лебёдку. Клод и Антуан пристегнулись и первыми опустились вниз. За ними я, Гоша, профессор и Захар. Последним спустился д'Егор.

Руди и Карл остались наверху.

Коридоры бункера завалены обломками скал или спёкшейся землёй. Тем страннее было ощущать под ногами хлюпающую воду. Клод и профессор обсуждали, куда повернуть и стоит ли задерживаться у найденных предметов?

Фонарики выхватывали из темноты очертания окаменевшей бронетехники странной конструкции. Вдоль стен стояли шкафы с оторванными дверцами. В них навечно приросли автоматы, покрытые слоями минералов или каплями застывшей века назад магмы.

Я попробовала выдернуть один образец, но он развалился на куски, как плохая бутафория.

-- Древнее оружие, безусловно, очень интересная находка, -- сказал профессор, -- но наша задача найти кабинет правителя. Боюсь, для оружия останется мало места в ящиках.

-- Ничего, -- ответила я. -- Отвезём первую партию артефактов, вернёмся во второй заход...

-- Второго не будет, -- сказал Клод. -- Патрик Паск приказал взорвать бункер, после выноса нужных предметов.

-- Это же варварство, -- ужаснулся профессор. -- Да тут артефактов столько, что хватит заполнить целый музей.

-- Клиент заказывает, мы выполняем.

Я помахала лучом фонарика, привлекая внимание Клода:

-- Откуда ты знаешь, найдём ли мы что-то важное или нет? Вдруг важное как раз упустим. Второй заход на разграбление добедового бункера -- логичная процедура...

-- Отставить обсуждение заказа. Сенчин научный консультант. Он и решит, что важно, а что нет.

Хоть я и слышала голос по рации, а сам Клод шёл где-то впереди, отчётливо представила, как морщится его лоб.

Несмотря на запутанность коридоров и завалы, цель была найдена.

-- Однозначно здесь, -- Сенчин посветил на стену с дверью наполовину залитой старой магмой. Сохранилась табличка с выпуклыми старо-франковскими буквами

P R E Z I D E N T

Антуан присел перед наплывами магмы и поковырял ножиком, который умудрился хранить даже за сапогом скафандра:

-- Крепко взялось. Нужно взрывать.

-- Не-не-не, -- запротестовал Сенчин. -- Иисус-дева-мария, вам лишь бы взрывать.

-- Да мы её до утра колупать будем, -- возразил Антуан.

-- Или лазерный бур настроить, -- предложила я.

-- Отставить высказывание противоречивых мнений, -- вмешался Клод. -- Делаем, как велит профессор.

Профессор велел лучшим воинам в Империи Ру?сси взять кирки и начинать работать. Разбивание монолита магмы заняло несколько часов. Профессор отказался применить хотя бы микроскопические заряды взрывчатки. Гоша клялся, что сможет рассчитать направление и дозу так, что ударная волна будет "не сильнее пуканья младенца". Но профессор мстительно отвергал все варианты, наслаждаясь властью над теми, кто его недавно унижал.

Работали посменно. Пока одни стучали -- другие бегали на поверхность, пополняли запасы кислорода.

Профессор и Клод отправились вглубь коридоров, исследовать.

-- "Добедовые бункеры, -- слушали мы по рации лекцию Сенчина. -- Настоящие сокровищницы. Депозиты знаний -- называют их археологи, или, более шутливо, -- консервы, подразумевая, что в бункерах законсервированы знания и технологии народов более развитых, чем мы"

-- "Щедрые были предки, -- пыхтел Гоша, орудуя киркой. -- Читал где-то, что за последние три века открыто более сотни бункеров разных эпох и степени сохранности. Не считая давно известных бункеров, разграбленных ещё в дикие времена".

-- "Всё дело в Большой Беде, люди пытались укрыться от катаклизма, спасти себя и цивилизацию, -- пояснил профессор. -- Нет лучшего способа спастись от гнева планеты, чем спрятаться в её недра".

-- "Но разве это их спасло? -- спросила я. -- Все эти бункеры находятся на территории Неудоби. Стоило так напрягаться ради того, чтоб сдохнуть в бункере, не имея возможности выйти".

-- "Их не спасло, а вот наших предков -- спасло. Не забывайте, мадемуазель, мы все потомки людей, которым повезло выйти из бункеров живыми".

Эфир заполнил грохот, сопровождаемые возгласом Гоши:

-- "Открыли, профессор, возвращайтесь".

Глава 20. Борьба с собой

Мы установили в комнате Prezident несколько прожекторов. Сохранность интерьера здесь была лучше, чем в затопленных и заваленных коридорах. Нет наплывов магмы или воздействия потоков из химикатов, образующихся в недрах Неудоби. Вероятно, комната была дополнительно изолирована от общего пространства бункера.

Столы, стулья, многочисленные шкафы -- всё было в сохранности. Если не приглядываться, можно подумать, что я находилась в заброшенном загородном доме.

Клод объявил по общей:

-- Напоминаю, во время поисковой операции личный состав слушается профессора, как моего второго. Ясно? Сенчин, продолжай руководить.

-- У меня просьба, ничего самовольно не трогать. О любой находке докладывать мне.

Под руководством Сенчина Клод и Антуан выбирали предметы, укладывали в ящики. Я и Захар оттаскивали их к дыре, подцепляли на верёвки и отсылали на поверхность.

Профессор восхищался сохранностью предметов в кабинете. Подбегал к решётке в стене, стучал кулаком и кричал:

-- Только поглядите. Местами даже вентиляция работает. Умели же строить раньше. Взрывать исторический памятник -- это дикость, дикость.

Ожидая новой партии ящиков с артефактами, я открыла наугад несколько дверок стола в углу комнаты.

Среди трухи и непонятных окаменевших предметов нашла плоскую металлическую коробочку. Замочный механизм проржавел и зарос каким-то минеральным налётом. Расковыряла замок ножом, поддев верхнюю крышку. Перчатки обдало сжатым воздухом, сохранившимся внутри коробочки. Вместе с воздухом выкатилось несколько мелких поролоновых шариков, сплюснутых от долгого хранения.

Внутри, под слоем шариков, лежал старинный ординатёр-табло. Очень тонкий, лёгкий. На пару секунд я сняла перчатку, поскребла ногтем корпус артефакта.

Остаточное сознание Клода сурово утверждало, что находку нужно положить на место: Сенчин решает, что брать на поверхность, а что нет.

Забыла, что я не командан, что приказ о недопустимости самовольного исследования бункера распространяется и на меня. Забыла или... намеренно игнорировала? При попытке разобраться в источнике моих решений, началось головокружение и мельтешение белого мусора в синем диссоциативном электролите. Принять блонамин не было возможности, кроме того, я и так закинулась двумя таблетками перед выходом в Неудобь.

-- "Раз Клод не желает знать, что в действительности ищет Патрик Паск, то я желаю", -- убедила то ли себя, то ли воображаемого Клода в себе. -- "Да и какой этот Патрик Паск техноархеолог музея? С военной-то выправкой? Да от него за километр несёт Имперской Канцелярией".

Оглянувшись и выбрав момент, сунула находку в свой вещмешок.

Наравне с желанием раскрыть тайну, зашевелилась совесть. Тянуло посоветоваться с Антуаном. Хотя бы намекнуть, провести собственное расследование, но было ясно, что верный аджюдан не оценит смелости моего поступка.

Лояльность к командану не распространялась на его синтезана.

-- "Почему мне так важно мнение Антуана? Почему мне нужно, что бы он поддержал меня в решении?"

Я несколько раз переключала рацию на двухсторонний канал с Антуаном, но не осмелилась начать разговор. Снова включила, но молчала.

-- Жизель? Что ты хотела сказать? -- голос Антуана звучал строго, но всё равно успокоительно.

-- Я... Хотела бы спросить...

-- Слушаю. Что-то случилось?

-- Нет. Ничего. Пардон, аджюдан, я ошиблась.

И поспешно выключила двухстороннюю связь. Именно строгость в голосе Антуана заставила отказаться от признания.

Снова я жила памятью Клода, раз считала Антуана другом. Он не мой друг, но друг Клода. Для меня Антуан... Нечто большее?

Решительно поборола мысленный диалог:

-- "Ну, посмотрим, кто смелее, Клод или я?"

Проверила, чтобы артефакт надёжно улёгся на дно вещмешка и вернулась к ящикам. В этот момент Сенчин заприметил этот стол и бросился к нему. Тщательно всё обыскал, приказал Гоше собрать какие-то предметы.

И долго-долго с подозрением разглядывал поролоновые шарики, которые своей относительной свежестью выделялись среди прочего.

Через несколько часов однообразной работы контейнеры были заполнены электроникой и всем, что хоть немного её напоминало. Сенчин даже датчики температуры распорядился отодрать от вентиляционных решёток. Было найдено несколько устройств, в которых Сенчин удовлетворённо признал банки памяти.

Я присматривалась к Сенчину: можно ли его посвятить в мою тайну? К тому же, Сенчин разбирается в добедовых технологиях.

Профессор возмущался:

-- Разграбить памятник старины, а после взорвать... Не удивительно, что в добедовая эпохе столько белых пятен. Настоящие археологи так не поступают.

Пространство кабинета "Prezident" опустело, будто за сотни лет ожидания владелец наконец-то решился на переезд.

Гоша устал так, что почти не ворчал. Клоду было стыдно, что заставил нас, лучших бойцов Империи Ру?сси, работать грузчиками. Он собственноручно установил заряды, Антуан поставил таймер на взрывателе.

Направились к выходу на поверхность, не отвлекаясь на запертые двери, таинственные шкафы и загадочные механизмы, которые хранил бункер. Профессор бурчал в общую волну про варваров и "тайны ушедших цивилизаций". Его поддержал Захар:

-- В журнале "Имперские Технологии" читал статью про добедовые бункеры. В 851 году, Ханаате, при вскрытии бункера, были обнаружены капсулы с замороженными людьми.

-- Не замороженными, а в состоянии гибернации, и не капсулы а...

-- Иди к чёрту, профессор. Как хочу, так и поясняю. Короче, ханаатцы смогли вернуть некоторых из них к жизни. Представляете? У Ханаатцев оказались специалисты из добедовой эпохи.

Вмешался Клод. Иногда любил проявить эрудицию:

-- Отставить пороть чушь. 851 год, говоришь? Это когда изобрели пудру? Всё ясно с журналистами: не рассчитали дозу. Нанюхались до галлюцинаций.

Сенчин подобострастно захихикал:

-- Как научный консультант, поддерживаю скепсис командана. Гибернация -- сложнейшая технология. Навряд ли она смогла бы проработать без сбоев несколько тысяч лет. Живые древние люди -- сказки. А вот остатки криогенных камер, действительно имелись во многих бункерах...

Я отказалась от идеи поделиться находкой с профессором. Сенчин старый и беспомощный. Предложив работу в Эскадроне, Клод вытащил его из пропасти забвения и презрения. Он мне не союзник:

-- Дед, ты же сам только что восхищался древними технологиями.

Профессор не ответил. Мы подошли к дырке и начали подъём на поверхность.

Глава 21. Грабители награбленного

Обратно ехали медленнее, из-за груза во втором бронепежо.

Конвой отошёл от дыры в земле на километр. Клод показал нам экран своего коммуникатора. Таймер, синхронизированный с миной в бункере, отсчитывал: 05... 04... 03...

Даже на этом расстоянии от эпицентра кузов бронепежо завибрировал. Я смотрела в окно: из-за подземного взрыва из вулканов и трещин выдавилась дополнительная порция магмы.

-- Варвары мы, варвары... -- вздохнул Сенчин.

Уставшие бойцы уснули. Превозмогая сонливость, Клод смотрел в лобовое окно. Руди несколько раз предлагала ему расслабиться и поспать. Но он упрямо мотал головой в скафандре. После разгерметизации салона, мы решили не тратить время, на очистку воздуха от ядов из Неудоби. Расселись по местам в скафандрах.

Я тоже сонно привалилась к плечу Антуана. Борясь со сном, как и Клод, смотрела в окно.

Бронепежо объехали очередной холм с вулканом на вершине. По склонам текли ручьи магмы, как талое оранжиновое мороженное из стаканчика.

Из дыма и пепла вынырнуло воздушное судно невиданной конструкции.

-- По левому борту, авион! -- крикнула я и прижалась к окну.

Гладкий фюзеляж без выступающих кожухов с лопастями пропеллеров или крыльев с гроздьями ракет. Ни смотровых окон, ни опознавательных знаков. В днище раскрылись люки и две ракеты полетели по направлению к нам, оставляя за собой дымный белый след.

-- Мерде! Что за хрень? -- крикнула Руди и резко крутанула руль.

Успела затормозить. Ракеты взорвались далеко впереди.

Захар проскользнул в пулемётную башню и открыл огонь по врагу. На связь вышел Карл:

-- Тут второй летун. По мне не стреляет. Высадили десант. Пытаются взломать грузовой отсек. Что делать, командан?

-- Держись за нами!

Оба бронепежо вновь загудели двигателями и понеслись по чёрной земле Неудоби. Пилоты уже не старались аккуратно объезжать ручейки магмы, а с разгону пересекали их, разбрызгивая светящуюся жижу. Иногда подпрыгивали на кочках, как на трамплине.

-- Держи-и-ись, -- предупреждала нас Руди.

Сенчин хватался за сиденье и поручни, попискивая в общий разговор:

-- Иисус-дева-мария... Иисус-дева-мария...

В окно десантного отсека Клод и я видели, что неизвестные воздушные судна не прекратили преследование. Явное предпочтение отдавали бронепежо Карла, словно зная, что там ценный груз.

Я металась от окна левого борта к правому, следя за неизвестным авионом. Озвучила то, что думал Клод:

-- Это австралийцы.

-- Как австры забрались так далеко в Неудобь?

-- Кто их знает. Если мы что-то не придумаем, нас укокошат.

-- Есть план?

-- Им нужен груз. Так давай отдадим.

Клод недоумённо посмотрел на меня, а потом кивнул:

-- Карл, слушай мою команду. Метров через пятьсот останавливайся и жди. Тяни время. Позволь десанту австров взламывать двери. Заплачь, позови маму, обосрись и умоляй не убивать. Всячески демонстрируй покорность и сотрудничество.

Карл остановился возле озерца с магмой, возле которого невероятным образом сохранилось окаменелое дерево.

Руди направила свой бронепежо дальше. Авионы не стали преследовать нас, а зависли над Карлом.

Через сотню метров Руди принялась потихоньку поворачивать направо. Где-то на середине круга, Клод поочерёдно высадил бойцов с зенитными гранатомётами. Первым пошёл Антуан и залёг у камней. Потом Гоша и я. Клод вручим мне гранатомёт:

-- Точно знаю, что умеешь работать с ним не хуже меня.

-- Так точно, мой командан.

Последним высадились Захар и доктор Д'Егор. Перепрыгивая ручейки магмы, взобрались на холм. Сам Клод занял место в башне и сменил патроны на бронебойные снаряды.

Руди завершила обход и остановилась точно позади бронепежо Карла, прикрывшись за скалами.

По рации бойцы эскадрона поочерёдно доложили:

-- Цель засечена. Готово. Ждём приказа, командан.

Только Карл не ответил, так как был вне зоны действия. Авион завис над бронепежо Карла. Десантники в необычных гибких облегающих скафандрах выпрыгнули из днища, Они не использовали верёвки или лестницы. Приблизившись к поверхности, они резко замедлялись в воздухе и плавно вставали на поверхность.

Далее австры действовали совсем как мы в подобной ситуации: часть заняла оборону, часть засуетились вокруг взломанного грузового отсека. Второй авион кружил сверху.

С первого авиона спустился поддон, но уже на обычных тросах, без фантастической магнитной силы. Австры достали первые контейнеры из бронепежо Карла и погрузили на поддон.

Клод прицелился в ближний австралийский авион.

Прокричал: "Огонь!" -- и первым нажал спусковой крючок. Целился предположительно туда, где мог быть двигатель. Бронебойные снаряды раскалились от трения в жарком воздухе Неудоби и светились, как трассирующие. Кучно легли на цель. Авион задымился и завертелся вокруг своей оси.

-- "Не такие уж они и непобедимые, эти австралийцы" -- подумала я.

Начала стрелять по австрам, положив гранатомёт рядом. Краем глаза отмечала успехи команды. Первый снаряд пролетел мимо. Это, скорее всего, Захар. Пулемётчик привык крыть врага по площадям, и прицельный огонь не был его сильной стороной. Тем не менее, авион дёрнулся и груз посыпался с наполовину поднятого поддона.

Вторая ракета попала в раскрытый люк. Снайпер Гоша и здесь точен.

Авион взмыл вверх и опрокинулся вверх дном. Его крепкая конструкция выдержала разорвавшуюся внутри ракету. Выгоревшая оболочка рухнула в озеро с магмой и затонула. Отложив автомат, взялась за гранатомёт.

В Неудоби нельзя доверять электронным системам наведения или оптико-электронным прицелам. Прицелилась, полагаясь только на свой глазомер и чувство времени.

Выстрелила одновременно с Антуаном. Оставляя двойной след, наши ракеты полетели рядышком, как любовники. Авион сделал два колеблющихся рывка: ракеты не нанесли дымящемуся авиону особого урона, лишь опалили лобовую броню.

Молодчина Карл не растерялся. Выскочил из кабины и стал палить по десантникам, которые, криво отстреливаясь, залезли на поддон. Продолжая неровно вертеться в воздухе, австралийский авион скрылся в дыму Неудоби, унося убитых, раненых и парочку контейнеров с артефактами.

Только сейчас я услышала в шлеме всхлипывания и рёв. Это рыдал и молился профессор. Не привыкший к войне гражданский испытывал настоящий мистический страх перед загадочными австралийцами.

-- Заткнись, профессор. Мы победили.

Глава 22. Ближе друг к другу

Двери грузового отсека не стали чинить. Побросали внутрь контейнеры и замотали двери проволокой. Карлу пришлось одеть скафандр и рулить в условиях разгерметизации салона.

Помчались к выходу из Неудоби. По пути обменивались впечатлениями.

-- Знатная у них техника, -- восхищалась Руди, -- фантастика. Вот бы порулить такой. Интересно, на какой тяге ходят?

-- Однозначно не винтокрылые, -- сказал по радио Карл. -- Наши эликоптеры и трёх минут не могут пробыть в Неудоби. А эти летают спокойно.

Антуан тоже поделился мыслью:

-- Типа, это, ещё ясно, что их электроника тоже не пашет в Неудоби. Когда мы ракетами мочили их, пилот вручную уворачивался.

-- Но зато их авионы способны летать в Неудоби, а наши нет, -- парировала Руди.

-- А скафандры? -- восторгался Захар. -- Я сам видел, пули отскакивали от них, как от брони.

-- Карл смог подстрелить кое-кого, -- вставил Гоша. -- А значит и у мега-скафандров есть слабые места.

-- Не ровня нашим лохмотьям! Австралийцы двигались свободно, а я себя чувствую, как на маскераде в картонном костюме.

Я спокойно возразила:

-- Мы, такие отсталые маскерадные клоуны, отбились от численно и технически превосходящего противника.

-- Верно, -- резюмировал Клод, -- всем объявляю благодарность. Каждому плюс один эльэкю к жалованию сроком на месяц. А новобранцу Карлу отдельное поздравление. Слышишь, Карл? Ты гордость негрянского народа. Мы в тебе не ошиблись, предложив работать в Эскадроне.

-- Мерси боку, -- отозвался по радио счастливый Карл.

Все мы испытывали не просто радость, сопровождающую любую победу, но и гордость. Австралийцы -- самые загадочные люди на планете. Их существование окутано тайнами и легендами. Об их технологическом превосходстве слагали небылицы. А то, что австралийцы совершенно не интересовались жизнью остальных народов на планете, прибавляло к их образу мистического величия.

В приключенческих радиосериалах Австралия была тем местом, куда радиосценаристы, исчерпав все идеи, отправляли героев за дополнительными приключениями. Ведь сочинять небылицы о месте, где не был никогда, легче, чем встраивать героя в реальный мир.

В массовом искусстве сложился канон изображения австралийцев. В представлении сценаристов и художников, австры наполовину люди, наполовину рыбы. Считалось, что после Пятой Волны Большой Беды Австралию затопило Океан-море, вынудив жителей мутировать. На сушу, то есть к нам, они выходили в скафандрах, заполненных водой.

Этот образ был взят из единственной фотографии австралийца, сделанной во время стычки Ханаата с Австралией, (даже не стычка, а позорное избиение Ханаата). На снимках австр стоял на вершине холма. На голове гладкий шлем, на котором не было прозрачного забрала. Сплошная белая поверхность. Отсюда и пошла идея, что у них нет глаз, а мир осязали специальным внутренним органом, испускающим радиоволны, на манер эхолота.

Учёные и военные не подтверждали рыбоподобность австров, но и не отрицали. Ведь никто никогда не видел ни одного австра без шлема. Да и вообще, наша схватка с ними была, вероятно, последним наиболее близким контактом с этим народом за последние десять лет.

Конечно, если бы они напали не в Неудоби, мы были бы уничтожены первым же залпом.

Мы веселились, а профессор мрачно смотрел в пол. Ему не верилось, что встреча с австралийцами закончилась счастливым исходом. Ощупал себя, проверяя всё ли цело. Оглядел пассажиров, подозревая, не перевоплотились ли они в австралийцев. Говорят, они и не такое могут...

Бронепежо Эскадрона покинули тёмные земли Неудоби и катили по горячей степи Санитарного Домена.

До поста экоконтроля остался час езды, когда впереди на горизонте показалась стена пыли. Клод поднялся в башню. Посмотрел в бинокль и стал считать:

-- Один, два, пять, десять, пятнадцать... более двадцати самосборных бронепежо и мотоциклистов. Будто бы все выживанцы Санитарного Домена собрались в единую орду и выехали на рандеву с Эскадроном.

Руди притормозила. Карл остановил свой бронепежо рядом. Мы спешно сбросили скафандры и переоделись в броню, превысив все мыслимые нормативы по скорости.

Все по очереди смотрели в бинокль. Недоумевали, как эта толпа имбецилей и недотёп смогла организовать сплочённую атаку? То, что целью выживанцев были наши бронепежо стало ясно потому, как они зашли с флангов, отсекая путь к объезду.

-- Едем обратно, -- приказал Клод. -- Тачки выживанцев неприспособленны к атмосферным условиям Неудоби.

Но только конвой развернулся, как со стороны Неудоби появилась вторая толпа выживанцев. Эскадрон взяли в кольцо.

Профессор упал в полуобмороке. Он вспомнил сообщения прессы, что выживанцы предпочитали вырезать гражданские чипы прямо из живых людей. Любили смотреть, как жертва медленно угасает.

-- Мерде! -- Выругался Гоша. -- Как они могут ехать и не отвлекаться на междоусобицу?

Все сомнения развеяла Руди:

-- Командан, тебя запрашивают по общей частоте...

Клод приказал включить громкую связь. По салону раскатился знакомый хохот:

-- Клод, Клод! Вот и попался!

Клод не нашёлся, что ответить. Видимо, на этот раз Дель Фин действительно поймал его... и нас всех.

Весь Эскадрон напряжённо ждал приказа командана. Я и Антуан переглянулись. И вдруг одновременно сели друг к другу поближе.

Глава 23. Силь ву пле

Дель Фин продолжал угрожать по рации. Видимо, он даже в неё кричал с помощью громкоговорителя. Клод поморщился и выключил звук. Перезарядил автомат, проверил прицел:

-- Эскадрон, слушай мою команду, готовимся к круговой обороне. Руди, успеешь активировать бес-пилотов?

Руди отрицательно покачала головой:

-- Нет времени на экспорт карты окружающей среды. Без неё бес-пилоты заблудятся, а в режиме самоуправления нет толку от бортовых сенсоров: пыльно и слишком много наземных целей.

-- Тогда работай из бортовых орудий обоих бронепежо. Карл, бери автомат.

Бронепежо поставили друг против друга. Ящики с артефактами подставили к бортам, чтоб можно было стрелять поверх крыши.

Захар спешно курил последнюю в жизни сигарету и проверял, хорошо ли движется пулемётная лента.

Наравне со всеми я выполняла приказ, имитируя воодушевлённость. Но слишком хорошо знала, что происходило на душе у командана: вдохновляя подчинённых на борьбу, он не находил поддержки для себя. Только я знала, что Клод, уверенно глядящий в прицел автомата, сейчас усердно молился и просил Деву Марию о быстрой смерти.

Я подошла к ящику с гранатами и рассовала их по подсумку. Огляделась. Антуан был неподалёку. Взяла несколько гранат и подошла к нему:

-- Не забудь.

-- Мерси.

Он разложил их в подсумок. Улыбнулся:

-- Эй, у тебя же, типа, нет доступа к взрывчатым боеприпасам? Дядя Кирилл чётко прописал это в твоём формулярном списке...

-- Ты же знаешь, что мы не справимся с оравой выживанцев.

-- Это да...

Мы помолчали. Антуан первым отвернулся, сделав вид, что поправляет ремешок на автомате.

Я грубо развернула его за плечо:

-- Мне лучше, чем тебе известно, что никогда нельзя терять время на то, чтоб подавлять чувства.

Притянув его за ворот, поцеловала в губы. Ожидающе отпустила.

-- Я... Я... думал... -- смущённо пробормотал Антуан. -- Просто...

-- Не трать время. Нам недолго осталось.

Антуан обнял меня и поцеловал.

-- Вот ещё новость, -- сказал Клод, глядя на нас. -- Отставить внеуставное мацание... Хотя, впрочем, продолжайте.

Руди вдохновил наш пример. Она оставила боевой пост и подбежала к Клоду:

-- Перед смертью хочу сказать, что люблю тебя и всегда любила. Я знаю, ты против отношений...

Попробовала поцеловать. Клод отпихнул её:

-- С ума все посходили? Я не собираюсь умирать. Капрал-шеф Руди Звягинцева, вернись в строй.

Руди успела коснуться плеча Клода губами. Вернулась обратно в башню бронепежо. Через секунду стала яростно стрелять в приближающихся врагов.

Гоша как всегда пофилософствовал:

-- Перед смертью из людей, вместе с дерьмом, выходят все скрытые чувства.

Прицелился в свою снайперскую винтовку. Выстрелил. Один из вражеских бронепежо потерял управление и завалился набок, придавив мотоциклиста, что ехал рядом.

Обычно, после первых потерь, выживанцы поворачивали обратно, но сейчас, понукаемые Дель Фином, они ещё громче заорали. По нашим бронепежо защёлкали первые пули.

Я прицельно стреляла в толпу, успевая оценивать боевую обстановку в Эскадроне. Ненужная рядовому привычка командана.

Негрянин Карл неторопливо стрелял то одиночными, то тройными, то случайным количеством, залихватски переключая режим стрельбы. Именно таким способом, каким запрещают переключать на первых же занятиях в академии.

Гоша, опустив окровавленную правую руку, работал левой. Д'Егор поглядывал на него, прикидывая, что выгоднее: заняться рукой снайпера или продолжить стрелять из автомата?

Захар водил стволом пулемёта, спокойно попыхивал окурком, будто поливал из шланга грядки цикория. Любил понтонуться невозмутимостью.

Клод тоже стрелял, изредка окидывая взглядом эскадронцев:

-- Что, Гоша, теперь есть в кого пострелять?

-- Командан, ассортимент такой, что не знаю с кого начать и кем продолжить.

Антуан вдруг махнул автоматом и, не выпуская его из рук, упал с ящика. Я бросилась перед ним на колени и попыталась заткнуть рукой рану на его шее.

-- Рядовой Жизель, -- заорал Клод, -- вернись в строй!

Я посмотрела на него. Вероятно, в моём взгляде было нечто такое, отчего Клод мягко повторил:

-- Силь ву пле, в строй.

Я убрала руку с шеи аджюдана и схватилась за автомат. Д'Егор уже подполз к Антуану и осматривал ранение.

Выживанцы подобрались вплотную. Впереди всех ехал Дель Фин на мотоцикле с коляской, в которой вместо пассажира размещался концертный динамик. Дель Фин сдёрнул с себя майку и блестел на солнце чёрными накачанными бицепсами. Верещал в любимый громкоговоритель:

-- Я мчусь к тебе, Клод! Пиши завещание!

Пулемёт Захара замолчал. Амбразуру башни залило пламенем из зажигательного снаряда. Руди стреляла из башни второго бронепежо. Ещё немного и всё кончено. Выживанцы просто задавят количеством.

Клод никогда не был так близок к проигрышу. Это я ощущала и по себе. Он сдался. Стал искать глазами Руди. Захотел перед смертью посмотреть на неё, ощутить ту нетребовательную любовь к нему, которую Руди всегда сдерживала, но при этом одновременно носила напоказ, как драгоценность.

Я знала: он пожалел, что так и не достал для тёти Наташи лицензию на деторождение. Общая черта Яхиных, мы сожалеем не о том зле, что причинили, но о том добре, что не успели принести нуждающимся.

Последний раз глянула на лежавшего без сознания Антуана, д'Егор обматывал его шею бинтом. На глазах моих выступили слёзы -- одна из женских привилегий, которую память Клода не способна оценить.

Не хотелось умирать, прожив чуть больше месяца.

Нетерпеливый выживанец на мотоцикле подкатил к бронепежо и на ходу выпрыгнул, цепляясь за крышу. Ударом приклада я отправила его на землю, а кто-то добил выстрелом.

Тут нас накрыла волна горячего воздуха. Взметнулась пыль. Над головой что-то промелькнуло, а по степи пробежала тень. И только потом оглушил рёв реактивного двигателя, прорвавшийся сквозь шлемы.

В стену врагов врезались две ракеты. Раздулись огненными шарами, раскидывая машины. Колесо от выживанского мотоцикла стукнулось о крышу рядом со мной.

Рёв отдалился и снова стал нарастать.

Результат второго захода выживанцы ждать не стали. Не обращая внимания на усиленные динамиком окрики Дель Фина, развернулись и беспорядочно разъехались по степи. Бронепежо сталкивались друг с другом, сбивая мотоциклистов. Блестящая спина Дель Фина исчезла в пыли.

Штурмовик Тифон-34 с гербом Империи послал ещё несколько ракет в рассеивающееся войско выживанцев. Пролетел над обороняющимися и накренился вправо-влево, приветствуя Эскадрон.

Из бронепежо выскочил профессор Сенчин с рацией. Как безумный^ повторял услышанное по радио:

-- Патрик Паск вызывает Эскадрон Клода. Патрик Паск вызывает Эскадрон Клода.

Клод принял рацию и ответил:

-- Клод на связи. Скажите, Патрик, все археологические экспедиции поддерживает имперская аэронавтика?

Патрик Паск хихикнул:

-- Нет, только особо важные. Ведь знание -- сила. А сила -- это Империя.

Глава 24. Минус пять на два

Меня натурально коробило от того, что не владела информацией о происходящем в таком же объёме, что и Клод. Слишком сильна во мне команданская привычка анализировать, сопоставлять и оценивать.

Приноровилась узнавать о команданских делах из косвенных источников: из бесед с дядей Кириллом, из случайных высказываний Гоши, от словоохотливого, но почти бессодержательного Захара.

Насколько я смогла выяснить, Патрик Паск был доволен находками, хотя задавал Клоду странные вопросы. Точно ли мы не забыли никаких документов? Осмотрели все стены? Вдруг, там замаскированный сейф?

Отчёт про нападение австралийцев выслушал скептически:

-- Скорее всего, это какие-то выживанцы. Зачем австралийцам наши исторические находки?

Клод возразил:

-- Мы мало знаем об австралийцах. Быть может, поэтому стоит расследовать подробности инцидента?

-- Я простой работник музея.

-- То есть штурмовик, что нам помог, из музейной коллекции?

Паск ушёл от ответа:

-- Внешняя политика это не моя компетенция. Тем более с такими полумифическими сущностями, как австралийцы.

-- Был бы там, убедился, полностью они мифические или наполовину. Сама Иисус-дева-мария оберегал Эскадрон.

-- Не Иисус-дева-мария, а твой ум и опыт, командан Клод. И немного штурмовик имперской аэронавтики, что случайно барражировал в том районе. Мы не зря обратились за услугами в Эскадрон Клода. Деньги получены? Дело закрыто.

Подробности беседы выложила тётя Наташа, которая присутствовала на отчётном заседании, подавая Клоду и Патрику Паску цикорий и оранжину.

Я убедилась, что украденный мною ординатёр-табло именно то, что искал Патрик Паск изначально.

Внутри меня словно что-то изменилось: теперь не моя крошечная личность забилась в угол, но остатки Клода оборонялись из последних сил, призывая то вернуть тайком ординатёр-табло, то признаться Клоду, то признаться Антуану.

В ответ я глотала блонамин, с удовлетворением отмечая, что Клод во мне становился тише, растворяясь как белый мусор.

От д'Егора я узнала, что Клод ходил в больницу к Антуану. Провёл лекцию, на тему внеуставных отношений. Напирал на то, что он не против любви, но она не должна мешать работе и дисциплине.

Антуан угрюмо выслушал:

-- Так точно, командан. Клянусь, что отношения не повлияют на дисциплину.

Клод хотел сделать выговор и Руди (рассказал мне Захар), но посмотрел в её заплаканные глаза. Выражение затаённого ожидания так его смутило, что смог лишь потрепать её по щеке и пообещал, что не будет назначать дисциплинарное взыскание. Руди покорно поблагодарила. Ещё Захар клялся, что капрал-шеф и командан тут же, в коридоре офицерских квартир, занялись сексом.

Клод заявился и ко мне, чтоб сделать выговор. Но я первая пошла в атаку:

-- У тебя в голове свои мозги или их тоже назначает совет депозантов?

-- Рядовой Жи...

-- Ты всю жизнь умудряешься уходить от разговора с самим собой, но от меня не отвертишься.

-- Что ты от меня требуешь?

-- В деле с артефактами что-то скрывается. Откуда снова взялся Дель Фин? Значит, тут и Ханаат замешан? Дай себе свободу мыслить самостоятельно.

Клод плюнул:

-- Отставить пререкания. За манкирование воинской дисциплиной лишаю тебя премии в плюс один эльэкю. Назначаю штраф в минус два эльэкю в течение месяца.

-- Ах ты, гад. На мне же кредит.

-- Минус пять на два месяца.

-- Ты меня без штанов оставляешь.

-- Привыкай.

Клод вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Я мстительно подумала, что теперь точно не расскажу Клоду про ординатёр-табло. Странное противостояние с Клодом вышло за пределы моих мыслей и началось на самом деле. Только вот сам Клод, кажись, не замечал, что с ним кто-то боролся. Типичный Яхин.

Ничего, кроме тайны ординатёра-табло у меня была возможность нанести Клоду удар по самому ценному в его жизни -- по праву командовать Эскадроном. Это раньше он был безоговорочным наследником. Теперь у него появилась сестричка, которая может это право оспорить...

Ещё я трусливо задумалась, как мне общаться с Антуаном, после его выписки? То, что произошло перед атакой выживанцев было одним из неосознанных импульсов, которые случались после приёма блонамина.

Но Антуан... Он отдавал отчёт в том, что делал. Я ему нравилась по-настоящему, без той шизофренической неуверенности, что иногда руководила моими действиями.

Глава 25. Разноголовая

Выражение "порыться в памяти" приобрело для меня буквальное значение. Я именно, что могла порыться в памяти Клода, как вор в квартире. Или как любопытный ребёнок на чердаке загородного дома.

Чердак Клода был завален занимательным хламом, оценить который он сам не мог, ибо не видел себя со стороны.

Чтоб увидеть чей-то внутренний мир, нужно посмотреть на внешний с того же ракурса, но своими глазами, например, стоя у человека за спиной. Клод не мог встать за собственную спину. Видел мир как видим мы его все -- из центра собственного сознания.

У меня было два таких центра. "Разноголовая", как верно подметил Захар.

Подобно пилоту, которому, для управления бес-пилотным роем, достаточно установить соединение с ведущим и замыкающим бес-пилотом, переключалась из головы Клода в свою голову. Из ведущего на замыкающего. Из прошлого в настоящее.

По воспоминаниям из детства Клода могла проследить те точки, которые формировали его личность. Сам он не видел в них ничего необычного: всего лишь обрывки сведений о прошлом, искажённые свойством памяти хранить образы. Для меня -- подробный отчёт о том, как человек становился тем, кем являлся сейчас. Кем я сама была в значительной степени.

Особенно выделялось его восхищение отцом, который был самым отчаянным команданом ПВК за всю историю. Его поведение Клод до сих пор пытался то ли копировать, то ли исправить. Именно отвага папы, Шарля Яхина, граничащая с глупостью, сделал Клода сиротой.

Отец Клода... (не могу говорить "мой", не хочу, трудно) погиб на миссии во время подавления восстания в НФР, Негрянской Федеративной Республике.

НФР зажата между провинциями Иваново, Биюсер и Миркур. Не имела выхода ни к Океан-морю, ни к горам с их многочисленными реками. Негрянскую Федеративную республику создали под нажимом Фонда Негрянской Культуры, который требовал обеспечить негрян Империи Ру?сси собственным "клочком земли", где они могли бы "воссоздать подлинно негрянскую государственность".

Это была засушливая бесплодная территория, границы которой нарисованы по линейке, а не по ущельям или течениям рек, как у других провинций. Уже тогда, пару веков назад, никто этими землями особо не интересовался.

НФР была создана по решению чиновников, которые сами там жить не собирались. Не собирались там жить и рядовые негряне. Богатые или просто обеспеченные негряне жили где угодно, только не в специально огороженной для них стране. Не смотря на призывы Фонда, никто не хотел ехать "на новую родину".

Постепенно Негрянская Республика превратилась в филиал Санитарного Домена, сохранив, впрочем, признаки государства: локальную вертикаль власти, какой-то госбюджет, пополняемый из Имперской казны и разворовываемый имперскими же чиновниками в Моску. До НФР доходили какие-то крохи, которые растаскивали республиканские госслужащие.

Местная беднота не различала себя по цвету кожи. И обильно, неустанно плодилась, так как власти не следили за ограничителями рождаемости в гражданских чипах, выданных в НФР.

Сам Фонд Негрянской Культуры быстро потерял контроль над умами бедноты. То есть не следил за чистотой негрянской расы. Именно здесь, среди перманентной засухи и голода, рождались единственные в Империи мулатки и мулаты, судьба которых определялась лет с четырнадцати -- бордели Моску, Лимузена, Кримеи, Сен-Брянска, а так же бордели богатых городов-государств Мизура и Балуна.

Из-за парадоксов существования НФР негряне Империи были представителями и самого богатого, и самого бедного слоя социума Империи Ру?сси.

Постепенно в НФР образовалась Партия Патриотов. Состояла в основном из тех негрян, что не имели средств для переезда в другие провинции. Партия Патриотов считала, что Империя намеренно уничтожает население республики, чтоб избавиться от подлинно негрянского государства.

С начала 1000-х годов в НФР надеялись на постройку дирижабледрома близ своей столицы, города Боку. Это придало бы республике веса в имперской торговле, оживило бы экономику, открыло бы источники дохода для местного бюджета. Но чиновники ТорФло (Торгового Флота Империи) решили построить дирижабледром в соседней ФРГ -- Федеративной Республике Гобон, -- второй национальной негрянской автономии, но с выгодным географическим положением.

Перенос строительства дирижабледрома стал формальной причиной того, что патриоты взялись за оружие.

В 1006 они провозгласили себя Новоафрикой, в честь прародины, которую много тысячелетий назад поглотила Неудобь. Потребовали выхода из состава Империи, с планами последующего присоединения к Конурскому Ханаату. Восстание было в первую очередь поддержано провокаторами из ханаатских спецслужб, которые вообще-то и создали патриотическое подполье в НФР.

Через пару месяцев усиленной пропаганды, поддержку восстанию оказало и всё население республики. Поверили, что присоединение к Конурскому Ханаату принесёт им блага роскошной жизни, которых не было в Империи.

Агенты не скупились на обещания. Ручались, что Конурский Ханаат поднимет экономику, выдаст всем новоафриканцам пенсии в десять раз большие, чем сейчас. Построят заводы, (не уточняя заводы по производству чего?) Проведут к городам новые дороги. Уверяли, что богатые ханаатцы давно хотят посещать туристические места Новоафрики.

Всё это было так красноречиво подано, что сами будущие новоафриканцы поверили в существование на своей бесплодной земле каких-то туристических мест.

Ханаатцы снабжали повстанцев оружием, провиантом и разведданными о передвижении имперских войск в период контртеррористической операции.

Для подавления восстания к операции были привлечены все ПВК.

То был хороший заказ и случай проявить себя на рынке, поэтому Шарль Яхин отправился на выделенный Эскадрону участок фронта, чтобы лично руководить спецоперациями. В 1009 погиб, прикрывая отход Эскадрона из-под артиллерийского огня ополченцев.

Клоду было всего девятнадцать, когда он стал наследником и команданом. С тех пор он всякий раз пытался воспроизвести поведение отца. Его глупую смелость почитал за доблесть, неумение планировать операции за чистоту помыслов, а общую бездарность в военном деле -- нераскрытым потенциалом полководца.

Чем старше и опытнее становился Клод, тем больше понимал, что отец не герой, а дурачина, подставивший себя под снаряд неумехи-ополченца. И тем тщательнее скрывал это понимание от себя и окружающих.

И тем меньше я хотела быть похожей на кого-либо из них.

Глава 26. Кое-что о Клоде

Утром выходного дня в дверь моей комнаты постучали.

Я ещё не решила, перенимать ли привычку Клода, подниматься в шесть утра даже в выходные. Поэтому валялась в кровати, что мне понравилось.

Скинула одеяло и поднялась:

-- Заходи, кто там?

На пороге стоял Антуан. На шее -- полоска пластыря. Выздоровевший отдохнувший, но напряжённый.

На мне были те великоватые трусики, что одолжила Наташа, и серая солдатская майка без рукавов. Трусики постоянно сползали, а титьки едва прикрывались майкой.

Мне пришлось смутиться и обернуть себя одеялом:

-- Ты выздоровел.

-- Д'Егор вовремя остановил кровь. Сама по себе рана ерундовая.

-- Пардон, что не посещала тебя в больнице. Мне было неловко.

Антуан подошёл ко мне:

-- Я, типа, так же чувствовал себя.

Короткий разговор почему-то воодушевил обоих. Я быстро умылась и начала одевать гимнастёрку и военные брюки. Антуан вдруг засмеялся и покачал головой:

-- Ты оделась как Клод. Брюки в сапоги заправила. Да и сами брюки, пардон, совсем тебе не идут.

-- Другого шмотья у меня нет. Как и других привычек. Наташа сказала, что после зарплаты вместе купим красивые платья да трусики кружевные. А пока всё уходит на кредит.

Упоминание о трусиках Антуан пропустил. Скрыл смущение за осмотром моей комнаты:

-- Маленькая.

-- Но хорошо проветриваемая. Не сырая, как большинство помещений Форт-Блю, -- отозвалась я. -- Не забывай, я не офицер. Должна в казарме спать.

Я выпростала штанины из сапог:

-- Готова. Куда пойдём? У меня ни сантима. Всё за твой счёт.

-- Поехали драться на саблях.

-- А ты способен?

-- Ищешь оправдание, чтоб не драться?

-- Берегись, у тебя появится парочка новых ран.

Мы покинули Форт-Блю. Антуан повёл меня вдоль Староназванского бульвара до станции метро.

Солнечный выходной день. Вместе с нами в метро стекались толпы пейзан и горожан. Многие пейзане открыто хлебали из бутылок алкоситро, но быстро их прятали, завидев патрульных жандармов.

Я не знала, что сказать. Антуан, скорее всего, тоже. Мы усиленно глядели в разные стороны, словно наслаждались прогулкой, хотя видели этот многолюдный бульвар миллион раз. В толпе удобно молчать.

Спустились в подземку, привычно растолкали потных и загорелых пейзан, что на выходные съехались в Моску, заполоняя собой все вагоны. Сели на лавку.

-- Так куда едем-то? -- нарушила я молчание. -- На спортивный сабледром или кабарешный?

-- Лучше на кабарешный, на спортивные надо места резервировать. Но если хочешь, я могу договориться...

-- Кабарешный устраивает. Но если мы едем в "Округ радости", как бы не наткнуться на Клода. Он по борделям сейчас шастает. Если увидит нас, сразу поймёт, что собрались фехтовать. Взыскание гарантированно. А у меня и без того штраф.

Антуан сказал:

-- Кстати, мы с ребятами думаем, что Клод настроен против сабельных состязаний потому, что боится, что его победят.

-- Он боится не этого. Клод сильный сабельщик. Он боится случайно убить кого-то на ринге, а не на войне. Считает это бесчестным. А фехтовать в защите ему неинтересно.

-- Типа, Клод не может убивать на ринге, -- усмехнулся Антуан, -- но замочит тебя, если подумает, что ты подвергаешь насмешкам его драгоценный авторитет.

-- Это я знаю. Но...

Антуан быстро взглянул на меня и посмотрел на рыжебородого пейзанина с баклажкой крепкого алкоситро "Пятая волна". Прихлёбывая пойло, тот переводил мутный взгляд с меня на Антуана, явно следя за беседой.

-- Но... -- повторила я настойчиво.

-- Ладно, ладно, что значит твоё "но"?

-- То, что многие мои чувства являются продолжениями клодовских. Даже блонамин против них бессилен. Д'Егор сказал, что особенности личности Клода стали этакими каркасами, на которые наращена моя личность.

-- И, типа, что?

-- Моя случайная страсть к тебе не так уж и случайна. Ваши отношения с Клодом -- больше, чем дружба, Антуан. Уж мне это известно наверняка.

-- Чего уставился, образина? -- заорал вдруг Антуан на рыжебородого пейзанина. -- В табло хочешь получить?

Пейзанин ухмыльнулся:

-- А хучь и в табло. Лишь бы задницу тебе не подставить.

Антуан схватился за пистолет, но я остановила его:

-- Не уходи от ответа.

-- Нет никакого ответа, -- буркнул Антуан. -- Прими двойную дозу блонамина и успокойся. Мы просто, типа, едем фехтовать.

Глава 27. Ан гард!

Квадрат улиц Авеню Дефюнеса, Авеню Фортесс и реки Малая Петовка был занят многочисленными кабаре и борделями. Носил негласное название "Округ радости". Радости там были известные: шлюхи, сабли и пудра.

Причиной, почему там расплодились кабаре, стало название центральной улицы района, "улицы им. Пятидесятилетия пейзанского освобождения". Получив пару веков назад разрешение выходить из черты оседлости и посещать города, пейзане из провинции Моску стекались на эту улицу, чтоб выпить в честь события. Само собой, там возникли кабаре, предлагая к выпивке пудру (редкую в деревне) и сабельные чемпионаты.

Со временем пейзане позабыли о своём освобождении, а городские власти решили, что удобнее держать все кабаре в одном районе -- и жандармам проще, и туристам. Между авиадромом Моску 19 и Округом Радости даже курсировал обветшалый прогулочный дирижабль, подвозящий вожделеющих развлечений туристов прямо к причальной мачте "Бара Сорокина", самого большого в Империи Ру?сси кабаре, вход в которое открыт для всех.

Я и Антуан прошли мимо блистательной громады кабаре-комплекса "Бар Сорокин" и свернули к кабаре "Компетисьён", вывеска которого виднелась с начала улицы: две перекрещённые сабли, под которыми сталкивались две рюмки, расплёскивая неоновую водку.

В главном зале кабаре было пусто. Основное развлечение этого часа находилось в подвальном помещении, на сабледроме, где установлено десять фехтовальных дорожек с подсветкой. Вдоль дорожек толпились зрители. Звенела сталь, на табло мелькали ставки.

Пейзане с горделивым презрением смотрели друг на друга и напоказ хлебали водку, разбавляя её не оранжиной, а густым гренадином. Каждый считал, что другие принимают его за горожанина.

-- Клод не бывал здесь, -- сказала я. -- Но знает, что в Компетисьён идут безостановочные сабельные чемпионаты.

Антуан подтвердил:

-- Саблисты любого уровня могут войти в соответствующую группу и принять участие. Сразу, без всяких приготовлений и очередей. Посмотри на список.

На отдельном табло, украшенном гербами и значками сабельных команд, светилась таблица:

Пять лучших саблистов Моску по версии кабаре Компетисьён

1. Прохор Фекан -- 1544 победы. Статус: не участвует.

2. Алмаз Экорше -- 1342 победы. Статус: активный участник

3. Антуан Рыбин -- 445 побед. Статус: участник.

4. Ив де Гош -- 437 побед. Статус: участник

5. Дель Фин -- 429 побед. Статус: неизвестен

-- Дель Фин тоже фехтует? -- удивилась я.

-- Конечно, у него же, типа, мания догнать и перегнать Эскадрон Клода. Всё надеется встретить тут Клода и скрестить с ним клинки. Но пока что, как видишь, двое из нашего Эскадрона занимают места в пятёрке лучших. С переменным успехом бьём Дель Фина. Но гад настойчив. Лезет на вершину.

-- Клод знает, что ты и многие парни Эскадрона любители подраться на саблях. Иногда вы получаете увечья, которые скрывали от него. Что вынудило Клода вводить запреты на драки.

-- У Клода на всё запреты, -- махнул Антуан. -- Свихнулся на своей дисциплине. А сам в любой свободный момент тащится в бордель.

Эх, знал бы Антуан, в какие игры Клод заставляет играть бордельных путан, не судил бы строго.

Мы прошли в зону регистрации. Антуана встретил интендант фехтовального зала. Распорядился освободить дорожку, где два пейзана, облачённые в глухую защиту, дрались незаточеными саблями.

Все с любопытством наблюдали, как мы переодевались в фехтовальные костюмы. Оба брезгливо отбросили защитные доспехи.

Тонкие белые гетры красиво подчёркивали мои ноги. Даже я сама залюбовалась.

-- Секундочку, мадемуазель, -- ко мне подскочил работник сабледрома, держа на вытянутой руку ординатёр-табло: -- Снимочек для анонсика.

Я собрала волосы под шлем, приняла воинственную позу и улыбнулась. Работник сделал "снимочек" и убежал.

-- Красивая, -- признался Антуан и спрятал лицо под стеклом шлема. -- Жалко, что могу повредить такую красоту.

-- Лесть тебе не поможет, -- покраснела я. -- Пощады не жди.

-- Это мы ещё посмотрим, кто кого пощадит, -- глухо из-под шлема отозвался Антуан и вынул саблю из ножен.

Мы разошлись. На табло появились портреты с подписями "Антуан Рыбин" и "Жизель Яхина" с коэффициентом ставок. Большинство было за Антуана. Его все знали, как локального чемпиона.

Арбитр занял место и скомандовал:

-- Ан гард! Алле!

Последний раз Клод фехтовал с Антуаном, когда оба были кадетами военной академии.

Клод обычно фехтовал без выкрутасов. Часто атаковал и чуть менее, чем в половине схваток побеждал. Главной слабостью Клода было его неумение переступать ногами, не шаркая, а, отступая, не успевал переходить на бег. Знал об этом, но ни чего поделать не мог. В контратаке терялся, но отлично бил с ближней дистанции,

Антуан несколько раз одолевал Клода именно в контрударе с прыжковым выпадом, от которого тот не успевал уклониться. Именно так Клод проиграл на выпускном фехтовальном чемпионате.

Как синтезан Клода, я не должна сильно отличаться в стиле фехтования, решил Антуан, поэтому начал атаку с типового выпада, приберегая любимый выпад-прыжок на будущее. Я встретила сближение крепкой защитой, а при отходе скрещивала ноги так, что мой противник засомневался в выбранной тактике.

Тогда Антуан предпринял первую глубокую атаку. Скачок, выпад. Я легко отвела лезвие и отошла назад. В боку у Антуана расплылось кровавое пятно.

-- 0:1 в пользу Жизель Яхиной, -- оповестил диктор.

Пьяный пейзанин радостно взревел, демонстрируя сородичам знание терминологии:

-- Удар по левому боку.

Толпа загомонила. Пейзане ринулись менять ставки. Они решили, что Антуан играет с путой, будучи в сговоре с букмекерами. Хотят создать видимость проигрыша, и, когда все поставят на бабу, быстренько выиграть. Но они-то не позволят городским прощелыгам обвести себя. Все пейзане удвоили ставки на Антуана.

-- Хороший отбив, -- сказал Антуан.

В ответ я сделала насмешливый финт клинком. Мы снова сошлись.

Подумала: отказ Клода фехтовать с Антуаном происходил не только от строгой дисциплины. Командан стыдился полового влечения к аджюдану. Само приглашение "скрестить клинки" вызывала в нём внутреннее сопротивление. Бедный Клод... Я-то теперь знаю, что Антуан тоже стыдился и боялся своей слабости к другу.

Законы Империи наказывали мужеложество унизительным судебным процессом, отлучением от церкви и штрафом. Мужеложцы Империи инкогнито посещали город-государство Мизур или Конурский Ханаат. Там давно отменили наказание за какие-либо формы половой ориентации. За это катохристанская церковь заранее прокляла их всех.

Проход, выпад, удар.

Антуан попал мне по гарде, прикрывающей вооружённую руку. Я чуть было не выронила саблю. Антуан ринулся развивать атаку, но я присела, нарушая все фехтовальные каноны, и провела лезвием по нижней часть маски Антуана. Этот приём Клод подглядел в поединке ханаатских фехтовальщиков, которые дрались кривыми остроконечными саблями, не соблюдали правил классического фехтования. Клод не мог использовать приём из-за своего высокого роста.

Удар считался смертельным. В бою без правил Антуану отрубило бы голову -- самый позорный вид поражения. Арбитр объявил завершение схватки.

Табло с пятёркой лучших изменилось и показало конец списка:

214. Жизель Яхина -- 1 победа. Статус: участник.

Антуан обескуражено стоял на краю дорожки. Санитар наложил на рану лейкопластырь. Предложил пакетик с обезболивающим, но Антуан отказался.

Я подошла и погладила Антуана по плечу:

-- Ты дрался сразу с двумя сильными саблистами. Почти победил. Не сильно я тебя порезала?

-- Ерунда. Пошли, выпьем.

Глава 28. До потери сознания

Переодевшись, поднялись на второй этаж и сели за столик напротив сцены. Шансонье в красном пиджаке исполнял лирические куплеты под аккомпанемент лютни и скрипт-оркестра.

Гарсон проворно обставил столик банками с оранжиной и гренадином, принёс бутылку водки и тарелку сладкого сушёного картофеля. Антуан взялся за стаканы и банки, налил оранжину, добавил гренадин и корицу.

Я спросила:

-- А как заказать пудру?

Антуан перестал смешивать коктейли:

-- Продолжаешь самоутверждаться за счёт нарушения приказов командана?

-- Могу позволить себе всё то, что он себе запрещает. Мне не нужно всё время поддерживать авторитет сурового командана. Можно парадоксально сказать, что сейчас я больший Клод, чем он сам.

-- Ну, тут без пудры точно не разобраться.

Гарсон достал из кармашка камзола маленькое меню и протянул Антуану.

-- Гарсон, мне пудру номер пять, а для мадмуазель "Золотую лилию".

Гарсон принял заказ и удалился. Антуан и я стукнулись бокалами, как недавно скрещивали сабли.

-- Последний раз Клод нюхал пудру в кабаре лет семь назад, -- доложила я.

-- Он вообще последний раз был нормальным человеком лет семь назад, -- задумчиво сказал Антуан. -- Как стал команданом эскадрона. Сначала он был слишком занят, а теперь сверх меры горд.

Я возразила:

-- Он тоже терзается от необходимости соблюдать границы. Пойми, что иначе нельзя. Тогда у нас будет не легендарный Эскадрон Клода, а Бардак Клода. Знаю точно, для него ты всё тот же братан, друг детства, которому можно доверять.

Антуан сокрушённо покачал головой:

-- Но разве обязательно запираться от всех в своём форте? Вот мы сейчас нормально же общаемся? Почему он не хочет так же?

-- Потому что я -- не Клод. Не забывай.

-- Я с радостью забыл бы, но ты говоришь, как он. И даже улыбаешься, типа, как он... Впрочем, тебе тоже нелегко?

-- Нужно учится жить своей жизнью, а не Клода. Как сказал д'Егор, генотип переварит фенотип. Нужно просто ждать.

-- А сколько ждать?

Я тихо ответила:

-- Есть вещи, которые можно и не ждать...

Оба отвели взгляды и спрятали их в бокалы с коктейлем. Гарсон явился вовремя, чтоб развеять возникшую неловкость. Поставил перед нами подносы. Стеклянные трубочки гармонично звякнули.

На баночке с пудрой для меня красовался искусственный цветок с ароматизатором. Антуан отпустил гарсона и собственноручно подготовил порции пудры себе и мне:

-- "Золотая лилия" -- это лёгкая смесь. Её даже беременным разрешают.

-- У моего чипа есть лицензия на рождение гражданина. Прикинь, я могу ребёнка родить, когда с кредитом раскидаюсь.

Антуан втянул через трубочку свою дозу.

Нанюхавшись, оба откинулись на диване. Некоторое время наслаждались игрой шансонье на лютне. Его красный пиджак резко стал самым ярким и притягательным пятном в кабаре.

Антуан подсел поближе:

-- И всё же, каково это быть, типа, Клодом, но и не быть, и вообще вся эта бодяга?

-- Это как в детстве остаться одной дома. Родителей нет и можно делать всё то, что они запрещали. В моём случае, родители -- это фенотип Клода.

Приняли ещё по кучке пудры. Антуан сделал вторую оранжину с кальвадосом:

-- Зря Клод не тусуется с ребятами. Много теряет. Может ты сможешь его убедить? Как фенотип фенотипа?

-- Его убеждать так же бессмысленно, как растить кукурузу в радиоактивной Неудоби. -- Я махнула трубочкой, рассыпая пудру: -- Кукуруза вырастет и съест того, кто её посадил. Хватит о нём. Давай... о нас?

Антуан сел рядом и обнялменя. Поцеловал в шею. Ощутил, небось, как там пульсирует моя кровь, взбодрённая "Золотой лилией". Я мягко поддалась в объятиях.

Гарсон, дождавшись, когда Антуан оторвётся от моих губ, протянул ключи от номеров. Собрал напитки и остатки пудры и побежал вперёд, чтоб подготовить столик к приходу парочки.

Мне показалось, что взлетела и парила под сводами кабаре, покачиваясь на воздушных струях, которые источала лютня. Открыла глаза. Оказывается Антуан поднял меня и понёс вверх по лестнице. Закрыла глаза и продолжила целоваться.

В номере Антуан положил меня на кровать.

Не открывая глаз, представила, как музыкальные волны опустили меня в тёплую ванну. Между ног, ближе к животу, зашевелилось незнакомое возбуждение.

Продолжая то целовать, то поглаживать, Антуан расстегнул мою гимнастёрку и закатал майку. Отщёлкнул пряжку ремня с гербом Империи. На некоторое время задержался, расстёгивая тугие пуговицы на ширинке моих армейских штанов. Они с трудом выходили из петель.

-- Завтра же пойду с Наташей по магазинам, -- пообещала я. -- Куплю кружевные трусики. К дьяволу кредит...

Волны музыки превратились в язык Антуана, который, как опытный боец, постоянно менял огневую позицию. То касался шеи, то вдруг возникал где-то между грудей. Снова прятался. И вот -- уже выглядывал из окопа, где-то в районе влагалища, и вёл прицельный огонь.

Время от времени я открывала глаза, чтоб проследить действия Антуана и сопоставить с собственными ощущениями. Тот уже давно разделся и ёрзал среди моих раздвинутых ног.

Пауза зятянулась. Основное действие давно должно начаться, но Антуан почему-то не спешил. Волны лютни просочились в вентиляцию и умолкли. Стало слышно, как внизу пейзане ругались с гарсоном из-за кролика в маринаде, которого они якобы не заказывали. Закрыла глаза, чтоб вернуть ощущение полёта. Но перед внутренним взором повисла только красная куртка шансонье.

Открыла глаза, и села с рядом с понурым Антуаном. Просунула руку ему между ног и потрогала вялый член:

-- Что это, братан? В чём дело-то?

Антуан раздражённо вскочил с кровати и отошёл к окну:

-- Я вдруг осознал, что трахаюсь с Клодом. Тут всё и опустилось...

-- А разве ты не мечтал об этом?

-- Что? -- Взревел Антуан. -- Что бы я, да мужеложил? Как ты смеешь такое обо мне думать... Ты! Ты -- существо!

Быстро надела гимнастёрку и натянула штаны. Пуговицы на ширинке снова сопротивлялись. Сдерживая слёзы, сказала:

-- Я урод и монстр... Я -- существо. Но ты меня удивляешь, Антуан. У тебя в башке ещё больше мусора, чем у меня.

-- Пардон. Ты самая красивая девушка... Я влюбился сразу, как увидел тебя в колбе АКОСа...

-- Но тебе мерещится Клод?

Вместо ответа Антуан начал одевать брюки. Прежде чем уйти, я поцеловала Антуана в щёку:

-- Возможно, нам обоим нужно время?

-- Да, типа, время! -- ухватился за мысль Антуан. -- Подожди... это... ты только не рассказывай ребятам, а?

-- Конечно, дружище. Буду всем говорить, что отодрал меня до потери сознания.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

СУД ДА ДЕЛО

Глава 29. О клонах, их оригиналах и субклонах

После миссии в бункер и моей несуразной попытки половых сношений с Антуаном, в Эскадроне установилась странная эмоциональная атмосфера.

Руди была подчёркнуто исполнительна ко всем приказам Клода. Так старательно прятать свои отношения могли лишь люди, у которых с этими отношениями какая-то беда. Как у меня с Антуаном.

Профессор Сенчин увлёкся историей и техноархеологией. Просиживал ночи за ординатёром и читал. В конце каждой недели приходили дикие счета за пользование Обинаром.

Захар вернул двадцатку. Принёс не Клоду, а мне:

-- Вы же копии разноголовые, располовиньте промеж себя.

Антуан был холоден со мной. Подчёркнуто безразличен, хотя я иногда ловила на себе взгляд, полный тоски и... благодарности. За то, что не давлю на него, не настаиваю.

Я изнывала от бешенства. Не понимала, почему Антуан, будучи бесстрашным военным, убившим больше людей, чем даже Клод, так изломчиво, так хрупко переживал свои проблемы?

"Разве это вообще проблемы? Разве так сложно понять, что я не "существо", я -- Жизель. Ну, пусть считает меня сестрой Клода, но не самим же Клодом без члена? Учитывая, что и к Клоду с членом Антуан был не совсем безразличен... Иисус-дева-мария, как же всё запутано у этих бойцов-героев".

С ироничным отчаянием решила, что нужно купить кружевные трусики, самое тонкое и соблазнительное бельё. Быть может тогда у Антуана сдвинутся с места заржавевшие механизма полового влечения?

Я жрала блонамин, отчитывалась д'Егору о побочных эффектах, которые не портили мне жизнь, а наоборот, открывали новые грани моей всё ещё неясной личности.

-- Да, да, -- соглашался д'Егор. -- Блонамин именно случайным образом, активирует то одни, то другие части долговременной памяти, которая у тебя сплошь состоит из воспоминаний Клода, соединяя их в опять же случайные временные симбиозы с памятью уже твоей личности. Создаются некие слепки психологического портрета Жизель, проверяя реакцию организма. То, что не приводит к потрясениям психики и физиологии -- становится постоянной частью твоего фенотипа. Хотя фенотипом бы я эти слепки не назвал. Согласен с Сенчиным, ты не клон, но синтезированное существо, пардон за термин. Соответственно и психология твоя -- это синтез Клодовского сознания, разобранного на крошечные детали, которые, под магнитным действием блонамина, собираются в причудливые конфигурации.

Я старалась вникнуть в настроение Клода. Подозревала, что он сам не понимал, доволен он или нет. Вроде все стали точно исполнять обязанности. Исчезли вольные шуточки и амикошонство, но с ними исчезла и дружеская общность коллектива. Тот самый боевой дух, который не прописывали в уставе и не выносили на утверждение совета депозантов.

Тогда я пошла в атаку.

"Всегда нужно атаковать, если противник занят на другом фронте" -- так написал сам Клод в одной из брошюр по военному делу, озвучивая очевидную истину.

От Сенчина узнала, что до начала эксперимента по клонажу, Глапп Корпорасьён протащила через Парламент закон "О клонах, их оригиналах и субклонах". В корпорации предполагали создать армию по образцу одного тренированного солдата, гражданина Империи Ру?сси, что влекло за собой прорву юридических проблем. Крючкотворы корпорации предусмотрели юридическое регулирование даже клонов клонов (субклонов) глубиной до двухсот фаз субклонажа.

-- Но есть одно отличие, -- предупредил Сенчин. -- Технически ты не клон.

-- Знаю, знаю, я -- синтезированное существо. Но для того, чтоб стать полноправным команданом, готова назваться хоть клоном, хоть чёртом.

Я стала методично напрягать командана просьбами о повышении. По праву некоего "генофизического сходства", о котором Сенчин вычитал в законе о клонах, требовала дать больше власти в управлении Эскадроном. Намекала, что в противном случае добьюсь этого через суд.

Согласно одному из пунктов, я действительно имела некоторые гражданские права оригинала. Значит, являлась одним из косвенных наследников "ПВК Эскадрон Клода" на позиции держателя акций. Было неясно, насколько всё серьёзно, но в умелых руках судебное разбирательство могло привести к непрогнозируемым результатам.

Клод не хотел показать, что принял мои угрозы всерьёз (он и не принял), но старался меня задобрить, причём примитивным способом.

Когда наступала моя очередь выходить на дежурные миссии по охране, Клод важно заявлял на брифинге, что "мадмуазель Жизель доказала свою преданность Эскадрону, а так же проявила убедительные лидерские качества". Поэтому назначал меня команданом группы.

Глава 30. Старая вещь

В гараже Форт-Блю я позаимствовала устаревший бес-пилот, один из тех, что были на вооружении, когда Клоду было семь лет.

У бес-пилота не было нейро-ординатёрного интерфейса, ни даже примитивного гант-манипулятора, которым сейчас орудовали все операторы. Модель была простой, как детская радиоуправляемая машинка. Но в отличие от современных собратьев имела важное преимущество -- бесшумность.

Современная тактика боя на бес-пилотах давно вывела бесшумность за пределы необходимых параметров. Бес-пилоты на поле боя не были для противников тайной, как раньше. Они легко засекались радарными системами и не терялись из вида.

Бесшумными бес-пилотами сейчас пользовались фриленс-журналисты, как тот же Прыткий Шарль, рыскающие по улицам городов в поисках скандальных происшествий, да извращенцы, подглядывающие за мальчиками или девочками, -- в зависимости от типа извращения, -- в окна туалетных комнат детских садов и школ.

В памяти бес-пилота обнаружила старую синему: солнечным утром семилетний Клод и отец, запускали этот бес-пилот с крыши донжона Форта-Блю... Не стала смотреть, но безжалостно стёрла. Вместе со слезами на щеках. Чужие воспоминания -- меня не касались.

Недолго потренировалась в запуске машины, управляемой с сенсорного пульта ординатёр-табло, а вечером этого же дня вывела её под окно кабинета Клода.

Да, рисковала быть замеченной с земли. Но в случае чего, просто обрушила бы бес-пилота вниз, а точку, откуда шло управление, всё равно не определить без спецсредств войсковой ПВО, которую нужно было бы разворачивать заранее.

Камера бес-пилота показала внутренности моего... то есть клодовского кабинета. Портреты дедушки и отца на стенах. Коллекция сабель на стене.

Эти сабли -- чужое воспоминание, с которым не желала расставаться. Редчайшие образцы! Например, трёхгранная сабля-шпага графа Луи Дворковича, которая и стала причиной его инвалидности. На дуэли противник графа был вооружён обычной саблей, которые тогда только входили в моду. Трёхгранка графа оказалась слишком скользкой. Противник Луи был слабее, но лезвие сабли соскользнуло и прорубило руку графа до половины. Этот случай вынудил всех фехтовальщиков перейти на сабли.

Клод сидел в кресле за столом, а Антуан стоял перед коллекцией сабель. Видела его бритый крепкий затылок, маленькие плотные уши. Даже родным и милым показался...

Убедившись, что бес-пилот занял относительно незаметную позицию за углом окна, я дала команду выпустить акустические датчики. Тонкие усики присосались к стеклу.

-- ...она делает?

-- Сейчас Жизель занята рутиной: охраняет инкассаторов, сопровождает гуманитарные конвои в Нагорную Монтань, патрулирует железную дорогу, оберегая торговые составы от набегов выживанцев, -- сказал Антуан, не оборачиваясь к Клоду.

-- Чем же недовольна? -- Клод тоже смотрел на затылок Антуана.

-- Хочет достойной драки. А какой противник из выживанцев? Они с гиканьем и улюлюканьем отступают при малейшем отпоре.

-- Да ладно, а Дель Фин? Он чуть не прикончил нас.

-- Это, типа, беспрецедентный случай. Не так уж и туп наш конкурент.

-- Он туп. Поэтому смог договориться с тупыми.

Антуан развернулся и посмотрел прямо в камеру. Я сидела в своей комнате на три этажа ниже, но всё равно вздрогнула.

-- Жизель говорит, что рутина новобранца, не соответствует её "генофизическому статусу", что бы это выражение ни значило.

-- Мерде, понабралась слов от профессора, -- Клод оглушительно отодвинул кресло и поднялся: -- Что ты предлагаешь?

Антуан пожал плечами:

-- Ну, типа, ты не можешь назначить новенькую сразу в помощники аджюдана.

-- А если повысить её до есаула? Угроза оттяпать часть наследства не выдумка. Жан-Люк подтвердил.

Антуан хрустнул пальцами:

-- Как объяснить парням, почему эта симпатичная пута в продвижении по службе обгоняет ветеранов? Как быть после этого с легендарным авторитетом Клода, который считался, типа, самым справедливым команданом?

В кабинет Клода вошёл вестовой и доложил, что управляющий директор Жан-Люк вызывает командана к себе.

Антуан сделал вид, что не расслышал унизительного послания. Клод покраснел и гаркнул на вестового:

-- Как он смеет вызывать меня, словно какого-то подчинённого?

Антуан кашлянул и сделал вид, что изучает исторические зазубрины на клинке графа Луи Дворковича.

Глава 31. Сентиментальная дурочка

Царапнув по стене бортом, мой древний бес-пилот пролетел десяток метров вправо вдоль стены и остановился у окна кабинета управляющего директора. Занавески уменьшали область обзора, показывая, впрочем, главное.

Жан-Люк сидел в кресле, задрав ноги на стол, и курил сигару.

Бес-пилот протянул проводки аудиосенсоров к окну. Я услышала, что тихо играло радио "Шансон", а за дверью раздался разъярённый топот.

Клод пинком открыл дверь в кабинет. Жан-Люк спокойно посмотрел на Клода и на дверь:

-- Последствия контузии?

Клод навис над Жан-Люком, протянул руку, чтоб схватить за воротник, но сдержался:

-- Ты забыл, кто командан Эскадрона Клода? Как ты смеешь посылать человека с приказами ко мне? Ко мне! Ты, писарь, если что-то надо, сам иди.

Жан-Люк невозмутимо затянулся:

-- Я не только писарь. Ещё подрабатываю управляющим директором "ПВК Эскадрон Клода".

-- Мажор. Бухгалтер. Крючкотвор.

-- А ты забыл, кто кредитует бизнес и владеет половиной акций? Клод, ты какой-то нервный... Боюсь, по медицинским причинам, совет депозантов может инициировать процедуру смещения тебя с должности командана. Как финансист и друг твоего отца, обещаю -- инвалидная рента будет более ста эльэкю в месяц.

-- Я наследник компании.

-- Наследник долгов по кредитам? Да.

-- Без меня этой конторе хана.

Жан-Люк миролюбиво поднял руки:

-- Оставим спор. Ни тебя нельзя сместить, ни меня, как представителя корпорации. Прошу простить меня, глупого гражданского, что не понимаю солдатской дисциплины. Признаюсь, ты лучший командан в Империи. А я -- лучший управляющий директор в Моску. Ты способен свернуть мою шею, а я способен свернуть твою кредитную линию.

Угрюмый Клод сел в кресло напротив.

Жан-Люк кивнул:

-- О сути дела. Мой двоюродный брат фермер в провинции Фенье. Не пытайся острить. Не пейзанин, а фермер. Крупный землевладелец. Один из поставщиков императорского двора. Его компания крупнейший производитель долгоживущих кур Пулле. Каждая третья бутылка оранжины, которую ты выдул в своей жизни, сделана из ингредиентов с его плантаций. Каждая седьмая банка цикория...

-- Хватит рекламы. В чём задача?

-- У брата возникли разногласия с конкурентом. Детали объяснит, когда прибудете на место.

Клод поднялся:

-- Мы не поедем.

-- Клод, ну, не начинай снова.

-- Ты устраиваешь личные дела за счёт компании?

-- Клод, директорами становятся для того, чтоб устраивать личные дела за чужой счёт.

-- Что скажет совет депозантов, когда узнает о твоих делишках?

-- Что скажет совет депозантов, когда узнает, что за землю, на которой расположен Форт-Блю, предлагают уже десять миллионов? Единогласное "да!"

-- Ах, ты с-с-с... -- Клод снова сжал пальцы, будто хотел придушить Жан-Люка. -- Шантаж?

-- Как обычно.

Клод пристально смотрел на управляющего директора. Тот выдержал взгляд. Клод грохнул кулаком по столу. Жан-Люк не дрогнул, а только поправил сдвинувшуюся на край пепельницу:

-- Координаты я переслал Руди. Нужно сегодня вылетать. Заодно отпразднуете Масленицу. Пейзане умеют веселиться ух как! Не то, что мы, городские хлюпики.

Клод устало упал обратно в кресло.

Я понимала его чувства в этот момент. Жан-Люк, будучи другом покойного отца... отца Клода... имел большое влияние на дела Эскадрона. Жан-Люк не давал Клоду Яхину развернуться во всю широту военной души.

Директор вмешивался в планирование миссий, урезал бюджеты на закупку экспериментальной военной техники. Он постоянно демонстрировал свою власть Клоду, заставляя того мучительно переживать унижение.

Как, например, сейчас: Жан-Люк в очередной раз заставлял Эскадрон выполнять унизительную миссию, годящуюся разве что для захудалой провинциальной ПВК, но никак не для нашего Эскадрона.

Жан-Люк решил добить Клода:

-- Я окончательно уточнил. Жизель имеет право на часть наследства.

-- Без вариантов?

-- Почему же, с вариантами. На четверть наследства или на половину?

-- Мерде!

Жан-Люк сменил тон, как бы сочувствуя:

-- Я же говорил, пора прекращать валандаться с ней. Обязательства по контракту давно выполнены. Жизель не нужна никому. Она -- мусор, неудачный эксперимент.

Клод тяжело разлепил губы:

-- Нет.

-- Что нет?

-- Я не собираюсь её убивать, как ты предлагаешь.

Жан-Люк выпустил дым на кончик сигары, раздувая огонёк:

-- Не возьму в толк, какого чёрта ты сделал своего синтезана? Почему не Антуан, Гоша, Захар... Руди? Нам позарез нужен второй пилот, а не второй командан.

Клод нехотя оправдался:

-- Антуан, хоть и насквозь брутален, на самом деле неженка, он проблевался, когда фарш увидел. Гоша не согласился бы и философски нудел бы, Захар... на хрена нам ещё один Захар? Мне и этого дубины хватает. А проверить работу клонатора надо было. Вот и получилось, что я один...

Клод понуро опустил нос:

-- Буквально один. Единственный прямой потомок Яхиных...

-- Великий командан Клод -- оказывается сентиментальная дурочка. -- Фыркнул Жан-Люк. -- Жизель не какая-то там воображаемая сестра твоя. Она -- синтезированный организм. Хочешь продолжить род -- женись. Я тебе хоть десять лицензий на деторождение пробью.

-- Она -- Яхина. В Жизель наша кровь. Кровь моей семьи.

-- В ней кровь, синтезированная из трупного фарша.

-- Не играй словами, Жан-Люк. Однажды я вколочу их тебе в глотку так глубоко, что задохнёшься.

Клод вышел.

А я, не убирая бес-пилота из-под окна кабинета, утёрла слезу. Да. Яхина я. Сентиментальная дурочка... Где мой чёртов блонамин?

Глава 32. Табернакль

Набирая команду для неприятных миссий, Клод не пользовался рассылкой на ординатёры бойцов или общей радиосвязью Форт-Блю. Он лично заходил в комнаты бойцов и объявлял сборы.

Дедушка говорил отцу, а тот Клоду (ну, и мне соответственно): "После твоего приказа кое-кто из этих людей умрёт. А настоящий командан никогда не пошлёт бойца на смерть по почте или по радио".

Я утёрла слёзы, спрятала пульт управления бес-пилотом. Села напротив окна и раскрыла книгу по истории добедовых гиперзвуковых железных дорог. Автор, полубезумный археолог, утверждал, что тысячу или две лет назад (археолог с лёгкостью жонглировал тысячелетиями) планета была пронизана гиперзвуковыми туннелями, связывающими все точки планеты. Добедовые люди, утверждал автор, могли за каких-то полтора часа объехать всю планету, пересаживаясь с поезда на поезд. Археолог так часто употреблял в тексте слова "движение", "перевозка", "пути сообщения", что не было сомнений, что сам он давно съехал с катушек.

В коридоре послышались шаги Клода. Постучал. Раскрыл дверь. Я сделала вид, что увлечена чтением.

-- Сборы. В два пятнадцать на лётном поле, у эликоптеров. Снарягу получишь на месте, -- объявил Клод.

-- А куда летим? -- невинно спросила я.

-- На пленэр, боец. В деревню.

Клод почти вышел, как я подскочила:

-- Клод.

-- Чего ещё?

-- Я... прости... я не враг тебе. Я про наследство.

-- Верю. Верю, ты же немного Яхина.

-- Я тебя не подведу. Мы покажем Жан-Люку, кто в Эскадроне хозяин!

Клод нахмурился:

-- А он тут причём?

-- Словом, будь уверен.

-- В чём уверен, боец?

-- Уверен... в... ну, что я на твоей стороне.

-- Я не понял, боец, а на чьей ещё ты можешь быть стороне?

Я не знала, как отвести подозрения и ляпнула первое, пришедшее в голову. Ясно, что в мою голову это "нечто" могло прийти только из головы Клода:

-- Мы должны поставить статую дедушке. Вопреки мнению Жан-Люка.

Клод уже несколько лет пытался установить в табернакль на главной баше Форта-Блю семиметровую статую основателю Эскадрона Клода, Клоду Яхину. Его не смущало, что его имя и имя дедушки совпадают. Затея выглядела так, будто ставил статую сам себе. Все попытки саботировал Жан-Люк. То отказывался подписать смету для скульптора, то уверял, что табернакль нужно демонтировать так как он мешал пролёту эликоптеров. Чаще же просто говорил "нет", зная, что без согласия управляющего директора нельзя производить переустройство штаб-квартиры ПВК.

Клод обвёл взглядом комнату:

-- Прими таблетки, боец, ты не в себе. Какие статуи?

Клод вышел. Я затолкала бес-пилот ещё глубже под кровать, накрыла старой плащ-палаткой и стала собираться.

Подслушанная беседа Жан-Люка и Клода произвела во мне настоящий переворот. Была уверена, что для того, чтоб стать независимой, я должна вытравить из себя всё Яхинское, но Клод, сам того не подозревая, продемонстрировал, что Яхина -- это единственное, кем я могу быть.

Если я -- Жизель Яхина, то я -- личность. Со своей историей, со своими страхами... но личность, а не синтезированное существо, чьими поступками руководит случайная биохимия.

Беда была в том, что, признавая личность Клода в себе, провоцировала сильные приступы головокружения. Воображаемый белый мусор вихрем крутился вокруг меня, затягивая в себя мою испуганную натуру.

Выполнив все обязанности по подготовке к миссии, я забилась в самый дальний угол эликоптера и прикрылась книгой Прыткого Шарля. Мне не хотелось, чтоб со мной кто-то беседовал.

Кроме того, книга "Подлинная история Ру?сси" содержала такие знания, каких не было у Клода.

Глава 33. Буртумье и сыновья

Провинция Фенье, столицей которой был древний славный город Лимузен, была образцовой "органической" провинцией. Все вредные химические или обрабатывающие производства ещё век назад были выведены в соседнюю Оллекольскую провинцию.

Пространство Фенье было отдано под бесконечные зелёные поля, с вкраплениями ярких прямоугольников оранжиновых плантаций, перемежающиеся лесами или террасированными пастбищами овцекоров. Редко когда наш эликоптер пролетал над слабо дымящимися трубами заводов по возгонке бланкспирита, единственный вид топлива, производство которого не загрязняло, но наоборот обогащало атмосферу, выбрасывая в него побочный продукт производства -- кислород.

Даже грубиянка Руди расчувствовалась, глядя вниз:

-- Эх, как же я скучаю по таким местам.

-- От зелени в глазах рябит, -- отозвался Гоша. Вероятно, считал, что восхищение природой не соответствовало его статусу "эскадронного философа".

-- Приближаемся к пункту назначения, -- доложила Руди.

Я подсела ближе к иллюминатору. Пришлось даже прижаться к плечу Антуана.

Устройство фермы "Буртумье и сыновья" было типичным для органической провинции. Центром фермы являлся большой фамильный дом, где размещались бюро компании. В пристройке -- сельскохозяйственная лаборатория, в которой учёные-аграрии выводили новые сорта оранжа. От дома на все стороны света расходились четыре дороги, вдоль которых располагались домики пейзан, работающих на ферме. Дальше, сколько хватало глаз, шли плантации, поля и теплицы. Отдельно возвышались склады готовой продукции.

На лётном поле возвышалась причальная мачта, вокруг которой висели на привязи несколько грузовых аэронефов с эмблемой ТорФло (Торгового Флота Империи).

Руди посадила эликоптер на лётном поле близ лабораторий.

Нас встретила делегация из одинаково одетых людей. Все они были похожи между собой чертами лиц, коренастостью и приземистостью. "Буртумье и сыновья" в полном составе.

Сам мосье Буртумье мало походил на своего брата, Жан-Люка. Дородный, загорелый до красноты. Настоящий пейзанин, но в дорогой одежде. Крепко жал руки каждому эскадронцу, выходящему из эликоптера.

Проводил нас в кабинет, приказал подать напитки. Заискивающе обратился к Клоду:

-- Мерси, что согласились решить мою проблему. Для таких профессионалов, как Эскадрон Клода, это даже не проблема, а пустяк.

Клод принял от лакея бокал экспериментальной оранжины и поднял руку, призывая к тишине:

-- На время миссии исполняющим обязанности командана назначается мадемуазель Жизель Яхина. Уважаемый Буртумье, уверяю вас, что она столь же компетентна в решении вопросов, как и я.

Буртумье с недоверием посмотрел на меня:

-- Но Жан-Люк обещал...

-- Жан-Люк -- писарь. Планирование боевых операций не его область. Хотите работать со мной, работайте с Жизель.

Клод допил оранжину, поморщился:

-- Слишком кислая.

-- Мерси за комментарий. Мы уточняем формулу, -- сказал Буртумье и посторонился, пропуская Клода.

Командан отсалютовал оставшимся в кабинете:

-- Работайте, а я пошёл отдыхать. Давно хотел провести отпуск в деревне на пленэре. Поздравляю с наступающей Масленицей. Уюта и тепла!

Клод покинул кабинет, а я с энтузиазмом подхватила Буртумье под руку:

-- Ну, папаша, рассказывайте, где болит?

-- Три года назад, -- поведал Буртумье, -- в Лимузене объявился инвестор из Моску. Он выкупил соседнюю заброшенную ферму под названием Белый Китель и все близлежащие угодья. Вложил деньги в теплицы и фабрики. Даже начал строить причальную мачту для торгового аэронефа.

-- Но у вас уже есть мачта, мы видели, когда подлетали, -- подала голос Руди. -- Я сама выросла на ферме в провинции Фужер, могу оценить бессмысленность двух причальных мачт в одном районе.

-- В этом и беда, -- развёл руками Буртумье. -- Его мачта сможет принимать больше дирижаблей, чем моя, немного устаревшая... Кроме этого, конкурент из Белого Кителя производит в точности ту же номенклатуру товаров, что "Буртумье и сыновья". При этом умудряется держать цены ниже.

-- Это плохо, -- подала экспертное мнение Руди.

-- Очень плохо, мадемуазель, -- шаркнул ногой Буртумье. -- Закупщики стали чаще обращаться к конкуренту. Мы пробовали договориться с наглым новичком. Предложил соглашение о единых правилах конкуренции. Инвестор грубо отверг договор.

-- Ясно. Вы предупредили его, что начнёте Силовую Конкуренцию? -- спросила я.

-- Предвосхищая мои шаги, таинственный владелец Белого Кителя нанял охрану из одного местного ПВК. Показывая тем самым, что будет идти до конца.

Я переглянулась с Антуаном:

-- Хм, нас не предупредили о военном присутствии.

-- Я хочу объяснить этому парвеню, что так дела не делаются, -- завершил рассказ Буртумье. -- Следует беречь рынок и уважать людей, которые его создали. Экономика Империи падает. Нельзя бить её в спину низкими ценами.

Антуан деловито кивнул:

-- Насколько чётко мы должны объяснить ему его неправоту?

Буртумье застенчиво огляделся:

-- Настолько, чтоб нанести ущерб, после которого не сможет поддерживать низкие цены и переманивать клиентов. Хорошо было бы немного приостановить деятельность Белого Кителя. Из-за пожара, например. Или, вдруг, управляющий или сам владелец в больнице окажется надолго. Устроить косметические разрушения...

-- Как зовут владельца?

Буртумье засомневался, нерешительно посмотрел на Антуана, потом на меня:

-- Не знаю.

Я толкнула Буртумье в бок:

-- Эй, папаша, хочешь сказать, что ты, со всеми своими связями, имея пронырливого братца Жан-Люка, так и не смог выяснить, кто владелец?

-- Я достал кое-какие документы. Владеет Белым Кителем некая контора из Моску. Главный управляющий какое-то фиктивное лицо.

-- А как вы узнали, что вообще есть инвестор?

-- Пронырливый братец, -- как-то стыдливо ответил Буртумье. -- Это он всё разузнал.

Антуан с сомнением посмотрел на меня:

-- Чёрные делишки в этом Белом Кителе. Такая секретность, первый признак того, что истинный владелец кто-то из Михайлковых или Дворковичей. И Жан-Люк знает -- кто.

-- Согласна.

Буртумье осмелился повысить голос:

-- Вы же не собираетесь отказаться?

-- Мы вправе отменить заказ на услуги Силовой Конкуренции, если один из аспектов кажется сомнительным, -- отрезал Антуан.

-- Аджюдан, помолчите, -- приказала я.

-- Жизель... пардон, командан Жизель, хочу обратить ваше внимание на туманные детали дела. -- Антуан перешёл на официальный тон: -- Рекомендую отложить исполнение заказа до выяснения подробностей.

-- Рекомендация принята к сведению.

-- Мадемуазель, -- заныл Буртумье. -- Жан-Люк сказал...

-- Считай, что дело сделано, папаша. Сокрушим вашего конкурента.

Красное лицо Буртумье засияло от радости. Я повернулась к эскадронцам:

-- А вы что приуныли? Есть возражения?

Гоша поморщился:

-- Скверная миссия. Нас заангажировали в какое-то говно.

-- Поэтому Клод не участвует, -- согласилась Руди.

Посмотрела на Захара и Карла.

-- Я за экономику Империи переживаю, -- ухмыльнулся Захар. -- Нельзя бить её в спину.

-- Миссия, как миссия, -- пожал плечами Карл. -- Мне для портфолио пойдёт.

Антуан ответил последним:

-- Ты командан в этой миссии, Жизель. Тебе и решать. Хотя... Я, типа, не согласен с решением Клода назначить тебя команданом.

-- Проведу операцию так, что сам Клод будет завидовать, -- пообещала я. -- А ты, Антуан, напрасно стремишься стать моим врагом.

Глава 34. Игра в зажиг

Сразу после разговора с Буртумье я отправилась на воздушную разведку к Белому Кителю. За штурвал эликоптера приказала сесть Карлу.

-- Спорное решение, -- заметил Антуан. -- Руди выше рангом, Карл всего лишь стажёр.

-- Пусть Руди знает, что когда я стану команданом, у меня будут другие фавориты.

-- Ты серьёзно рассчитываешь стать команданом? -- изумился Антуан.

-- Почему бы и нет? Или ты считаешь, что я не личность? Что я синтезированное существо, ожившее чучело?

-- Ну, я не говорил ничего про чучело, -- осторожно ответил Антуан.

До Белого Кителя Карл довёл эликоптер по-ученически тщательно, избегая тряски или прыжков в воздушные ямы, чем любила развлекаться Руди.

-- Смотри, -- обратился Антуан ко мне: -- Вот на этом пригорке можно снайпера поставить. Если клиент выразит сомнения в нашей решительности, можно продемонстрировать её.

-- Вместо снайпера -- лучше ракетную артиллерию.

-- Это ещё зачем?

-- Для большей убедительности.

Антуан помотал головой:

-- Понимаешь, если клиент будет упираться, а он обязательно будет, то придётся исполнять угрозу. Не будешь же ты крыть ферму ракетным огнём, типа, ради демонстрации?

-- Почему бы и нет?

Вернулась на своё кресло и приняла таблетку блонамина. Когда я стояла к Антуану вот так вот, плечом к плечу, начиналось лёгкое головокружение.

На лобовом стекле эликоптера вспыхнула предупреждающая надпись. Карл доложил:

-- Командан, автоматическое оповещение от ПВО Белого Кителя. Если пойдём дальше -- собьют.

-- Держись в разрешённой зоне. Отснимем и просканируем всё, что можно.

-- На таком расстоянии мало что соберём, -- скептически заметил Антуан. Обратился к Карлу: -- Есть какие-либо признаки бес-пилотной составляющей ПВО?

-- Трудно сказать, аджюдан. В воздухе бесов не наблюдаются.

-- Будем считать, что их нет, -- подвела я итог. -- Возвращаемся.

-- Но я ещё не всё отснял, -- сказал Карл.

-- Пробудем тут дольше, поймут, что мы на разведке, а не просто мимо пролетаем.

Остаток дня эскадронцы под моим руководством изучали местоположение вражеских укреплений. Собирали данные о количестве охраны и вооружении. Я получала настоящее удовольствие от исполнения обязанностей командана.

Личность загадочного инвестора осталась невыясненной. Рабочие на фабрике и пейзане с плантаций называли его Милорд. Он редко появлялся в своих владениях и управлял делами из Моску. Раз в год, на Масленицу, приезжал в свой кантон. Показательную порку нужно было устроить через два дня, когда Милорд прибудет в Белый Китель.

Ферма Милорда выстроена недавно, взамен старой. Она во всём была красивее фермы "Буртумье и сыновей". Белый Китель выполнен в традиционном для Моску архитектурном стиле: ровные здания с минимумом окон и выступающих частей, да выкрашенные в белый цвет стены. Старое серое здание Буртумье выглядело грязной заплаткой на зелёных лугах.

Из разведданных выяснила, что Белый Китель охраняла ПВК Лимузенские Комбатанты. Серьёзный противник. Отличались заслугами и высоким профессионализмом. Во время подавления восстания в НФР Эскадрон Клода бился с ними плечом к плечу. По праздникам наши бюро общественных связей посылало Лимузенским Комбатантам поздравительную открытку, а они -- нам.

Но подразделение Лимузенских Комбатантов, выделенное на охрану Белого Кителя, было на удивление слабым. Среди них несколько ветеранов войны в Нагорной Монтани, которые могли на равных противостоять эскадронцам. Остальные -- сброд из практикантов и бойцов с низкими показателями в формулярном списке. Словно бы Милорд был так уверен в своей неуязвимости, что выбрал самый дешёвый тариф по охране.

Хм, Антуан, немного прав, что не стоило бы ввязываться в это дело. Клод отказался бы. Но я -- не Клод. Я покажу, что способна провести акцию по Силовой Конкуренции даже в столь подозрительном антураже.

До приезда Милорда в Белый Китель оставалось один день. Клод тщательно отдыхал, уклоняясь от разговоров с эскадронцами. Бродил по лесам, спал на холме под деревьями. Сидел с удочкой у реки. Гоша видел, как командан тащил раскрасневшуюся пейзанку в сторону сеновала. Пейзанка смеялась и говорила, что у неё нет времени на глупости.

Грустная Руди постоянно крутилась поодаль от Клода, но тот её игнорировал. Вокруг Руди постоянно крутился Гоша, но та его игнорировала. Круговорот любви в Эскадроне Клода.

С наступлением темноты в поле собрались пейзане на празднование Масленицы. Буртумье выставил несколько бочек алкоситро, десяток ящиков водки и цистерну гренадина. На столах лежали масленичные пироги и тартинки. Пейзане ходили с большими стаканами, чокались и поздравляли друг друга: "Ну, разлилась Масленица!"

Клод сидел на коврике в объятиях двух празднично одетых пейзанок. Все были веселы и ласкали друг друга, не стесняясь окружающих.

Я подошла к нему и протянула ординатёр-табло:

-- Хочешь ознакомиться с планом завтрашней операции?

Взмахом руки Клод отбросил ординатёр:

-- Не приставай ко мне с ерундой, командан Жизель. Я праздную.

Я пошла в поле, где готовились к игре в "зажиг". Парни и девушки собрались в центре будущего костра. Антуан и Гоша стояли поодаль и ждали начала игры. Завтра предстояла битва, поэтому они пили только гренадин.

Горючие брикеты разложены кольцом вокруг группы парней и девушек. Подошли несколько пейзан с факелами.

Гоша растолковал Антуану и мне суть церемонии:

-- Сейчас брикеты подожгут и получится огненный круг. Он символизирует границу перехода из холостой жизни в женатый мир. Вот... костёр разгорелся. По сигналу парни начнут гоняться за девушками. Смысл в том, чтоб догнать полюбившуюся девушку, схватить её и перенести через стену огня. У девок стратегия иная. Они должны уворачиваться от неинтересных претендентов и суметь сдаться любимому. Как видишь, вокруг самых красивых пейзанок начинается свалка из парней. Игра содержит много тактических уловок. Любящие парень и девушка могут заранее договориться о способе пленения, тогда как соперник парня должен разгадать замысел и выбрать контригру на упреждение. Соперников может быть и несколько. Они тоже могут договориться, чтоб оттереть желанного девушкой парня и замкнуть соперничество на себя.

-- Что будет, когда парень перепрыгнет через огонь с избранницей на руках? -- спросила я.

-- Свадьба. В зажиг играют согласные на свадьбу по результатам игры.

Рядом стоял пожилой пейзанин:

-- Я через зажиг два рази женихався. Считается, якщо муж жену из зажиги вынул, то счастливая свадьба будет. Молодые раньше всех получат лицензию на рождение гражданина.

Я подёргала Антуана за рукав:

-- Ты бы смог пронести меня через огненное кольцо?

Антуан не ответил и отошёл. Пожилой пейзанин наклонился ко мне, обдавая перегаром алкоситро:

-- А приходи у следующем годе. Я разведусь, и тогда скаканём через кольцо разом-вместе. Ты не дивись, що я старый, ради тебя любых кавалеров молодых раскидаю. Всю ихнюю тактику на жопу им натяну.

Глава 35. Ратный подвиг

Эскадронцы выдвинулись на позиции в пять утра.

Кольцо от зажиги ещё не погасло. Некоторые пьяные пейзане бродили по улицам Лимузена, перекликались, спрашивая друг у друга, не осталось ли водки или алкоситро?

Я решила атаковать Белый Китель со стороны реки, под прикрытием рощи. --> Эликоптер[Author:?????? ??] выгрузил бронепежо у опушки, чтоб скрыть от противника наше присутствие.

-- Надеюсь, мы не единственный объект на их радарах, -- сказала Руди.

Карл, выслуживаясь передо мной, ответил:

-- Недалеко проходит несколько трасс ТорФло. На Ле Муллен, на Сен-Брянск и на Бюсси. Примут нас за эликоптер сопровождения, отклонившийся от курса.

-- Никогда не недооценивай противника, стажёр.

-- Я оцениваю как надо, -- парировал Карл. -- Из рассказов пейзан я узнал, что такие случаи не редкость.

-- Пф! -- огрызнулась Руди.

Дождавшись конца десантирования взвода пехотинцев, подняла эликоптер над рощей. С нею улетел Захар, занявший насест на пулемётной аппарели. Аппарель с пушкой занял Жозе, сумрачный парень, который работал в Эскадроне Клода седьмой год, но так и оставался рядовым. Он был настолько нелюдим, что Клод даже не помнили его фамилии.

Карл довёл бронепежо до места и высадил меня, Антуана и Гошу и остальных бойцов. Поставил бронепежо бортом к зданию и переместился в башню, которую для этой миссии оснастили автоматической пушкой и ракетной системой залпового огня. Гоша считал, что этой огневой мощи слишком много для "косметических разрушений", которые они обещали Буртумье.

Эликоптер облетел Белый Китель с противоположной стороны. Ему предстояла самая сложная часть операции -- начало атаки.

Я смотрела в бинокль, ожидая выхода эликоптера на позицию.

-- "Почти на месте" -- доложила Руди. -- "Нас засекли радары. Какие приказания?"

-- Руди, здесь я доверяю тебе полностью. Действуй по усмотрению.

-- "Есть".

Светлая заря окрасила небосвод. Розовые отблески легли на кончики белых крыш фермы. Небо было чистым, огромная редкость для Моску и больших городов, но частое явление в органических провинциях.

Часовой на донжоне Белого Кителя не спал, но и не был особо осмотрителен. Он то зверски зевал, то пил цикорий из походной кружки, то курил.

Эликоптер Руди подошёл на бреющем полёте близко к территории фермы. Часовой всполошился. Загудела сирена. Часовой достал и начал прилаживать на плече гранатомёт. Я махнула рукой, Гоша одним выстрелом уложил гранатомётчика, позволив себе недовольную ремарку:

-- Этот человек воевал за нас в Нагорной Монтани. Вот как мы ему отплатили -- снайперской пулей.

-- Отставить резонёрство, -- тоном Клода приказала я.

Из Белого Кителя выбежали пилоты, на ходу натягивая шлемы. На эликоптере заработали пушка и пулемёт. Захар подбил оба вражеских эликоптера, не дав им подняться в воздух. Жозе, как всегда, тоже участвовал в стрельбе, но особой результативности не проявил.

Пилоты побежали обратно.

-- Карл, шмаляй по зданиям, -- приказала я.

-- "Осмелюсь доложить, командан, что по правилам проведения акций Силовой Конкуренции мы должны оповестить гражданское население о начале операции".

-- Они и так всё поняли. Чёртовы пейзане, кто их считает?

Через громкоговорители бронепежо раздалась запись оповещения, призывающего "не участвующих в акте военного противостояния", покинуть территорию боевых действий. Стандартная юридическая процедура, для видимости заботы о бесправных пейзанах.

Рабочие фабрики, трактористы, пейзане и сельхозлаборанты побежали из домов в одном исподнем, унося кто детей, кто ценности.

Я решила, что первая часть плана реализована, превосходство в воздухе завоёвано. Основные силы эскадрона должны вступить в бой сейчас, когда можно не бояться обстрела с воздуха.

Хотела дать сигнал идти в атаку, когда опыт ветеранов преподнёс сюрприз. Ворота одного из белых ангаров фермы раскрылись. Оттуда вылетели три бес-пилота.

-- "Оказывается, у них ПВО мощнее, чем мы думали" -- виновато сказал Карл.

Руди могла бы одолеть и десять бес-пилотов, если бы с земли не работали гранатомётчики. Смекнув, что где-то снайпер, те не выходили на открытое пространство и посылали в эликоптер ракету за ракетой.

С земли, для непосвящённого или закоренелого пехотинца типа Гоши, воздушный бой выглядел мельтешением комариков над болотом, но я уверенным взглядом полководца считывала происходящее.

Руди приходилось одновременно воевать с бес-пилотами и уворачиваться от ракет. Тепловые ловушки безостановочно отрывались от эликоптера, покрывая небо будто бы дорожками пудры.

Но ракет было слишком много. Одна из них уже задела левый борт, оставив на фюзеляже дымящуюся борозду. При постоянном маневрировании от пушки Захара было мало толку. Он больше стрелял наугад. От Жозе толку не было даже если бы бес-пилоты висели неподвижно. Он всегда стрелял как будто наугад.

Аэронавтам требовалась помощь с земли.

-- Пора, -- сказала я. -- Гоша и Антуан, за мной!

За нами двинулись пехотинцы Эскадрона.

Неожиданный второй фронт ввёл врагов в замешательство. Гранатомётчики запаниковали, раскрывая свои позиции. Одним залпом ракетницы бронепежо убило большую часть гранатомётчиков, что дало Руди свободу сосредоточится на бое с бес-пилотами.

Карл решил серьёзно поработать над своим ратным портфолио. Крыл всю территорию фермы, не взирая, лаборатория это или жилое крыло с пристройкой детского садика.

Через многочисленные проломы в заборе пехота Эскадрона проникла на двор Белого Кителя. Судя по действиям противника, ветераны были или убиты или ранены. Враги бестолково перегруппировались, чтоб встретить подход эскадронцев, но половина была выбита ракетным огнём. Вторая половина вступила в бой с Антуаном, Гошей и десятком рядовых эскадронцев.

Оставаясь на небольшой возвышенности близ забора, я давала эскадронцам команды, корректируя атаку. Через несколько минут остатки врагов отступили и забаррикадировались в здании.

Карл подкатил бронепежо к воротам и нацелил оставшиеся ракеты на фасад. Руди уже справилась с последним бес-пилотом. Его обломки свалились на склад и подожгли. Столбы чёрного дыма поднимались над разорённой фермой. Эликоптер победоносно реял над полем битвы, ярко освещённый восходящим солнцем.

Глава 36. Уют и тепло

Как быть дальше? Косметические разрушения нанесены. Ферма разорена. Вроде бы победа. Но при этом враг не подтвердил капитуляцию, а основной цели клиента так и не добились. Милорд должен изъявить желание сотрудничать и подписать договор о принципах конкуренции.

Я приказала вызвать по рации осаждённых. Гоша протянул трубку.

Кто-то повелительно осведомлялся:

-- "Вы что себе позволяете? Немедленно прекратите убивать гражданских и убирайтесь отсюда".

-- Гражданские были перемещены, всё по закону.

-- "Вы знаете кто я такой?"

-- Милорд?

-- "Да, так я предпочитаю себя называть. Если услышите моё настоящее имя, вы пожалеете".

-- Ну, назови.

Милорд замолчал, подумал и продолжил:

-- "Убирайтесь, пока я прошу по-хорошему".

Вмешался Захар:

-- А мы по хорошему просим, прекратите бить в спину нашу падающую экономику.

-- "Я такую чушь обсуждать не намерен".

Я подвела итог дебатов:

-- Вы не желаете соблюдать честную конкуренцию?

-- "Троньте меня пальцем и сюда явится имперская гвардия. Вы не знаете моих возможностей... Я вашу пэвэкашку размажу, как грязь, как мусор, как..."

-- Карл, огонь, -- крикнула я, отшвыривая рацию.

Залп из шести ракет обрушил правое крыло здания. В рации послышались крики. Милорд замолчал.

Я выбежала на центр поляны перед фасадом Белого Кителя. Не обращая внимания на стрельбу из окон, стала кричать, срываясь чуть ли не на визг:

-- Мочи их, Карл. Полный заряд. Сровняй с землёй! Преврати всё здесь в мусор!

Карл нерешительно посмотрел на товарищей. Антуан попробовал утихомирить меня:

-- Мы и так достаточно разрушили. Миссия выполнена...

Я выхватила нож:

-- Здесь я приказываю! Вернись в строй, аджюдан. Считаю до трёх.

Антуан стоял. Затопала ногами:

-- В строй, импотент.

Антуан козырнул, взялся за автомат и начал стрелять по редким солдатам, что высовывались из окон.

Моё неконтролируемое неистовство передалось Карлу. Новобранец считал, что совершает подвиг. Тайком достал пакетик с пудрой и спешно вдохнул обеими ноздрям, обсыпав гимнастёрку. И с азартом стал посылать новые и новые ракеты.

Гоша не проявил особого энтузиазма. Бросил в окна несколько гранат. Пробормотал как бы про себя философскую максиму:

-- Женская истерика хуже ковровой бомбардировки.

Руди не знала деталей происходящего внизу. Отметив, что бронепежо засыпал ферму ракетами, зависла над дымящимися складами и вывалила из бомболюка несколько зажигательных снарядов. Затем переместилась к теплицам. Подожгла их. Захар беспрерывно стрелял из пушки то по овцекоровникам, то по разбегающимся в ужасе овцекоровам.

Я бегала среди пыли, дыма, криков раненых и умирающих животных. Иногда догоняла уцелевшую овцекорову и рубила её саблей, которую нашла у одного из мёртвых ветеранов. Время от времени корректировала огонь Карла:

-- А теперь по бассейну стреляй. Отлично. Сожги рощу. Давай снова по ферме.

Через десять минут от фермы не осталось ничего, кроме груды дымящихся развалин. Поля и сады пылали. Огонь передавался дальше и дальше. Всюду, сколько хватало глаз, был огонь. Сильнее всех полыхал гараж с грузовиками. Рядом валялись обгорелые трупы Лимузенских Комбатантов.

Устало уселась на камень и отпила из фляги оранжины:

-- Прекратить огонь. Вот теперь миссия выполнена.

Все хранили молчание. Карл выбежал из бронепежо:

-- Ух, как мы их! Красота.

Устало похвалила его:

-- Молодец. Сделай снимки для портфолио.

Карл достал камеру и приступил к работе. Антуан отвернулся и стоял под деревом, вытирая шею платком. Гоша усмехнулся:

-- Ну, это... Разлилась Масленица. Всем уюта и тепла.

-- Что прикажете, "командан"? -- не сдерживая иронии, спросил Антуан.

-- Проверьте, что там с Милордом? Жив-нет.

-- Да кто тут выживет, -- сплюнул Гоша. -- Хотя... если до подвального бомбоубежища добежал, то жив.

Вернулся Карл. Руки его безвольно висели, а чёрное лицо негрянина стало бледнее:

-- Командан, Жизель... Мне кажется, мы гражданских зацепили.

И показал рукой в сторону одноэтажного домика, половина которого была разрушена, а из щелей пробивался дым.

-- Ну и что? Бывает. Мы предупредили, кто не ушёл сам виноват.

Карл бросил камеру под ноги:

-- Да, верно. Но там трупы матери и ребёнка. Младенчик. И это я туда стрелял!

Карл утёр потное лицо рукавом и быстро пошёл прочь. Гоша побежал за ним.

-- Привыкай, боец, -- крикнула ему вослед: -- Ратное портфолио не создашь без крови невиновных.

Подняла его камеру и посмотрела на снимок. Не удержавшись на ногах, села на корточки, привалившись спиной к остаткам забора. Неудачник Жозе присел рядом, достал сигарету. К запаху гари примешался аромат курительной сныти. Огурцов фамилия у Жозе, вспомнила я.

Эликоптер Руди кружил над эскадронцами, выбирая место для посадки. К гулу её машины добавился звук второго двигателя.

Из дыма появился маленький эликоптер с эмблемой "Буртумье и сыновья" и опустился поодаль. Из него вышел Клод. Было видно, что сам мосье Буртумье сидит в салоне, вжавшись в кресло. Кажется, он был очень бледен.

Дождавшись, когда к нему присоединится Руди, Клод широким неторопливым шагом приблизился ко мне. Поднялась к нему навстречу, продолжая сжимать в руке саблю. Хотела отсалютовать по уставу, доложить, что задание выполнено. Но как-то сжалась и не сказала ни слова.

Клод поднял сжатую в кулак руку и наотмашь стукнул меня по лицу. Легко могла бы увернуться, но предпочла принять удар. Упала навзничь, потеряв на пару секунд сознание.

-- Отличный удар, Клод, -- засмеялась Руди.

Носком сапога Клод выбил из моей руки саблю и приказал Антуану:

-- Под арест существо. При попытке к бегству -- стреляй. При попытке говорить -- стреляй.

Антуан поднял меня за лямки бронежилета. Ноги отказывались идти. Перед глазами висел образ снимка с камеры Карла: труп женщины и... Антуан взвалил меня на плечи, почти как тогда, в кабаре, и понёс к эликоптеру.

Я не могла почему вела себя, как безумная? Что я такого забыла, чтоб превратиться из подобия человека в существо?

Глава 37. Белый мусор

Кружит белый мусор. То пропадает, то исчезает в мутной синеве диссоциативного электролита. Этот мусор -- часть меня. Я создана из него. Собрана по кусочкам, как бронепежо выживанцев собраны из кусков других механизмов.

Белый мусор кружит, кусочки сталкиваются друг с другом, соприкасаются, но не соединяются в осязаемую массу. Остаются разрозненными осколками плоти.

В каком из кусков этого мусора существует цельная я? Существует ли она -- эта чёртова "я" -- вообще?

Характер человека формируют его ошибки. Мой характер формировался искусственно на основе другого.

Я вся -- это ошибка. Синтезированное существо, обречённое собирать себя из осколков того, что никогда не было целым. Словно кто-то жестокосердно пошутил, подарив ребёнку конструктор, собранный из других конструкторов. Детали не подходят, пазы не крепятся, все отверстия разной формы.

Как тот ребёнок я слабыми руками пытаюсь вогнать круг в квадрат меньшего размера, прикрутить болт на другой болт.

Нанизываю детские воспоминания Клода на его взрослые комплексы. Его боязнь одиночества накручиваю на своё неумение находить общий язык с Антуаном.

Пудра, блонамин, пудра, блонамин. Химический синтез. Создание сложных конструкций из простых... Но всё сыпется, всё вываливается из детских рук.

Жажда жизни, вложенная в меня технологическим чудом добедовой цивилизации, не даёт мне простого решения: пулю в висок, саблю в живот, прыжок из окна. Ха-ха, как вариант, -- передоз блонамином, но я не знаю, возможен ли он.

Ну, съела я всю коробочку. Штук двадцать таблеток там было. Но не чувствую приближения смерти. Только ощущение белого мусора. Ощущение невозможности пошевелиться, невозможности понять, какой температуры окружающий меня диссоциативный электролит?

Белый мусор превращается в хлопья сажи от горящих ангаров, лабораторий, полей оранжины. От трупов, трупов, трупов.

Наука дала мне искусственную жизнь и военные технологии, чтоб я отняла жизнь настоящих людей, простых пейзан, инженеров... их детей. Как бы я не барахталась, как бы ни пыталась выплыть из колбы с диссоциативным электролитом, от памяти мне не уплыть. И эта память -- моя. Я уже не могу винить Клода.

Резню в Белом Кителе устроила я, хотя не могу поверить в это. Да, стрелял Карл, но отдавала приказы я. Что мной двигало? Какие импульсы? Какие вспышки электричества в вонючей синей жидкости?

Мерде! Вся моя жизнь -- лужа вонючей жидкости на полу подземного бункера, куда я вывалилась в день своего рождения. Жизнь, за которую я так боролось, будучи фаршем, оказалось обманом. То, что я совершила в Белом Кителе, невозможно оправдать ничем.

Что ж, раз умереть во сне о белом мусоре не получилось, придётся карабкаться дальше, пока искусственная жизнь держится во мне.

Нужно встать с кровати... вот так... хорошо... Стены плывут, как от контрабандной пудры из Санитарного Домена... Где я? А, ну да. В своей комнате, под арестом. Нужно сходить до унитаза, излить всю тошноту.

Потом подойти к кровати... вот так... стены перестали качаться как стенки палатки. Нужно встать на колени... нет, не для молитвы, как предложила бы тётя Наташа. Что бы достать из-под кровати коробку со старым бес-пилотом и запустить его, чтоб выяснить свою судьбу.

Глава 38. Суд да дело

Пока бес-пилот разогревался, я подвела итог, что мне известно на сегодня.

Клод, как и все граждане империи, изучал в школе историю Большой Беды: когда пригодная для жизни земля в течение сотни лет превращалась в раскалённые камни и чёрный песок.

Теперь Большая Беда, созданная моим безумием в Белом Кителе, обрушилась на Эскадрон Клода.

Неизвестный под псевдонимом Милорд, оказался членом парламента, человеком, которого лично знал Император Володимар Третий. Его звали Серж Шаргунов, граф де Глиссе. Шаргуновы -- древний род, чья родословная длиннее, чем у Дворковичей и Михайлковых вместе взятых. При этом бедны, ибо тратили все свои средства на поддержание статуса богачей. Шаргуновы занимались делами, которые не принято открыто вести среди знати такого ранга: растениеводство и животноводство. Через подставные компании они владели десятком подобных Белому Кителю ферм.

Как и предполагал Гоша, Серж Шаргунов успел укрыться в бомбоубежище. Был ранен, но выжил. Последствия за это посыпались одно за одним.

Жандармерия изъяла у Эскадрона лицензию на осуществление военной деятельности. Банк временно приостановил обслуживание счетов компании. Силовое противостояние между конкурентами не запрещалось законом. Но влиятельные Шаргуновы стремились наказать и Эскадрон Клода и Буртумье. Родственники требовали признать нападение на Белый Китель покушением на жизнь государственного чиновника.

Очень кстати пришлась смерть двух гражданских, жены и дочери мелкого служащего Белого Кителя. Сам он занимался на ферме транспортной логистикой и отсутствовал во время нашего налёта. Жена впервые попала в силовую конкуренцию. Не зная как себя вести, боялась покинуть дом.

Жан-Люк, рассказывала мне тётя Наташа, не спал сутками, встречался с людьми из парламента или Жандармерии. Убеждал, что произошедшее несчастный случай, а не злой умысел. Самое важное было не дать провести в суд версию о покушении. Слишком много желающих было прибрать к себе земли Эскадрона в случае его банкротства.

Буртумье тоже попал под волну Большой Беды, как заказчик. Подключил свои связи, и совместными с Жан-Люком усилиями они отбивались от атак адвокатов и следователей жандармерии.

Жан-Люк использовал своё влияние в корпорации. Смог открыть новую кредитную линию и выплатить ущерб пострадавшим. Остатками кредитных денег оплатили сговорчивость следователей, которые согласились забыть о показаниях свидетелей, что командовала бойней какая-то женщина.

Мою роль в деле, названном прессой "Геноцид в Белом Кителе", скрывали из-за причастности "Глапп Корпорасьён". Ведь на момент происшествия я оставалась их "проектом". Уверена, корпорация задним числом закрыла исследования и уничтожила компрометирующую документацию. Даже если их причастность всплывёт, они всегда могут указать, что подозревали об эмоциональной нестабильности "синтезированного существа", поэтому и прекратили держать меня в лаборатории. То есть вся вина ложилась на руководство Эскадрона Клода. Впрочем, этот пункт и был прописан в контракте с "Глапп Корпорасьён".

Командан Клод был признан виновным в превышении силы. На Эскадрон наложили штраф в минус сколько-то тысяч эльэкю в месяц. Эскадрон обязан был оплатить лечение графа Шаргунова. Дело наконец закрыли.

Судебная суматоха заняла около месяца. На время судебных слушаний все бойцы Эскадрона были отправлены в отпуск. В Форт-Блю остались только офицеры и студенты военной академии, которых распределяли по ПВК для прохождения практики.

Весь этот месяц я находилась под арестом в своей комнате. Раз в день разрешали прогулку на плацу, а раз в неделю -- посещение фехтовального зала, совершенно идиотская привилегия.

Никто не хотел фехтовать с сумасшедшим существом.

Я вытолкнула бес-пилот из окна. Предосторожностей не соблюдала. Совершенно безразлично, заметят его или нет. Смелость безразличия сработала: ни один из дежурных на плацу или у ограды не заметил движения.

Заранее выпустив щупальца аудиосенсоров, бес-пилот взмыл к окну кабинета Жан-Люка.

По донесению тёти Наташи, я знала, что сегодня директор и командан должны решить, что делать со мной.

Глава 39. О вреде блонамина

На экране я видела: Клод и Жан-Люк в кабинете вдвоём. Заходящее солнце налепило жёлтый прямоугольник на стене за спиной Жан-Люка. Управляющий директор устало курил. Клод сидел в кресле напротив. Между ними стояла бутылка водки и две рюмки.

Командан поднялся и пожал руку управляющему директору:

-- Прости, что был груб с тобой. Ты спас Эскадрон.

-- Мон ами, твой отец не зря взял меня на работу. Что теперь?

-- Объявлю Жизель о нашем решении.

Жан-Люк качнулся на стуле:

-- А может её того... прихлопнуть? Гражданский чип -- ворованный. Родственников, кроме тебя, нет. Никто искать не будет. А? Хватит рисковать?

Клод замялся:

-- Это как-то не по-компаньонски... мы к ней привыкли, подружились. Антуан -- влюбился. Парни не поймут, что мы своих убиваем.

Жан-Люк утомлённо махнул сигаретой:

-- Ладно, не буду лезть в ваши солдатские разборки.

Клод кивнул и налил в рюмки:

-- Иногда я размышляю о том, что всё ещё молод и ошибаюсь в людях.

-- Двадцать семь лет, -- хохотнул Жан-Люк. -- Ты ещё ребёнок.

-- Ведь я был уверен в том, что нет большего врага, чем Жан-Люк. -- Клод протянул рюмку. -- А кто в итоге оказался причиной беды? Существо, синтезированное по моему образцу.

-- Надо быть осмотрительнее. Не тащить в доверенные лица кого попало. Даже если это твои генотип с фенотипом.

Клод и Жан-Люк чокнулись и выпили.

-- Уф, что бы сказал отец, если бы узнал, что семейный бизнес чуть не пропал из-за истерики женской копии его сына? -- покачал головой Клод.

-- Дедушка уж точно не понял бы ничего... -- захихикал директор.

-- Зачем нужно было устраивать мясорубку в Белом Кителе? -- помотал головой Клод и налил себе ещё рюмку.

-- А чего ты ожидал от психованного синтезана?

-- Д'Егор утверждает, что влияние мог оказать блонамин, лекарство, что она принимает. У него сложный состав, половину веществ наш доктор вообще впервые видит.

-- Ерунда, -- быстро ответил Жан-Люк. -- Зачем корпорации пичкать синтезированное существо таблетками безумия? В ней своей дури хватает.

И только мне со стороны было видно, что Жан-Люк торжествовал. Что он глумился над доверчивостью Клода. Неужели командан настолько упал духом, что верит в доброту Жан-Люка?

Захотела срочно что-то предпринять, доказать Клоду, что он заблуждался... Но... Эскадрон Клода больше не моё дело. И никогда им не был.

-- Ладно, пошёл к ней, -- сказал Клод и вышел.

Я не спрятала пульт от бес-пилота, а сам аппарат так и оставила болтаться напротив окна кабинета директора. Какая уже разница?

Пока Клод шагал по коридорам, я раскрыла вещмешок и набила одеждой. Сделала это быстро, как по тревоге. Не зная чем занять те долгие три минуты, разделяющие мою комнату и кабинет Жан-Люка, села на стул.

Клод распахнул дверь и вошёл.

Я медленно поднялась. Заходящее солнце не попадало в комнату, будто уже исключило меня из личного состава.

Мне немного хотелось плакать, но держалась, знала, что Клод будет благодарен. Он смущался, когда Руди начинала плакать. Он совершенно терялся, когда плакала тётя Наташа, ругаясь на подлеца Жан-Люка, который уже который год обещает ей лицензию. Клод боялся женских слёз больше смерти.

Он обратил внимание на раскрытый вещмешок.

-- Арест снят. Утром в девять, к Жан-Люку за расчётом. После десяти тебя не должно быть на территории форта.

-- Можно кое о чём спросить?

Клод нахмурился, но согласился.

-- Та семья... что погибла из-за неаккуратного проведения операции...

Клод нахмурился ещё сильнее. Было заметно, что упоминание об этом его раздражает:

-- Погибли жена и дочь. Муж и взрослый сын были далеко от места проведения операции.

-- Я знаю. Как бы глупо не звучало, но я хочу чтоб моё жалованье перечислили им.

Клод с силой провёл ладонью по лицу, словно хотел сорвать с себя маску:

-- Кому нужны твои вшивые десять эльфранков? Кроме того, я уже выплатил им со своих денег. Сто тысяч, всё, что досталось от отца и дедушки.

-- Мерси, -- еле слышно сказала я.

-- Теперь Эскадрон Клод не имеет ни сантима собственных средств.

Клод развернулся и вышел, прикрыв дверь за собой. Тут же вернулся и выпалил:

-- Я воспринимал тебя как другую версию меня. Скажи, был ли прав или нет?

-- Конечно, нет, -- ответила я без промедления. -- Я тоже воспринимала себя как иную версию тебя.

-- Вероятно от этого все беды?

-- Да. Из-за моих попыток не быть чьей-то версией.

Клод кивнул, словно ободрял новобранца не бояться и нажать кнопку активатора на гранате, и вышел окончательно.

Слышала, как он приказал охраннику оставить пост. Я порывисто встала, сделала несколько шагов к двери. Остановилась. Что я ему скажу, если он и так обо всё догадался?

Глава 40. Кружевные трусики

Опустилась обратно на стул и продолжила смотреть в окно.

На плацу занимались строевой подготовкой кадеты Военной Академии. За оградой стояли два агента по недвижимости, фотографировали территорию и, видимо, мечтали, сколько бонусов получат, если склонят Клода или Жан-Люка продать хотя бы часть земли. К ним подошёл дозорный и, понукая автоматом, прогнал прочь.

В дверь постучался и вошёл Гоша. Что-то в его облике было такое, что я точно определила цель визита.

Гоша поставил на стол бутылку алкоситро "Мельник Жерар".

-- У меня нет бокалов, -- сказала я.

-- Захватил походные, -- ответил Гоша и достал набор складных стаканчиков. Хлопнул пробкой от бутылки и разлил пенящийся напиток. Молча выпили, наблюдая, как кадеты нелепо поднимали ноги и неровно выстраивались в шеренгу.

Гоша налил себе ещё. Залпом выпил и подошёл ко мне.

Я сидела перед ним на стуле и боялась поднять глаза. Гоша погладил меня по подбородку, запустил пальцы в волосы. Второй рукой расстегнул замок-молнию на моей гимнастёрке. Опустился передо мной на колени и стал целовать.

Делал он это не так страстно, как Антуан. Я осознала разницу между любящим и посторонним мужчиной. Это было не то, чтоб неприятно, но как-то необязательно. Я будто читала философские мысли Гоши: "Я мужчина, ты женщина, проведём время, как положено".

Гошина прелюдия была недолгой. Он положил очки на подоконник. С недоумением посмотрел на забытый пульт от бес-пилота:

-- Не знал, что ты пилотированием бесов увлекаешься.

Быстро раздел меня, перетащил на кровать и скорее объявил, нежели спросил:

-- Слышал, ты девственница. Я не хотел бы вмешиваться... Вдруг для тебя это важно.

Я неопределённо мотнула головой:

-- По ходу разберёмся.

Военную чёткость Гошиного подхода оттеняли команды на плацу:

-- Равняйсь! Смир-р-р-рна! -- орал на студентов офицер. -- Вольно. Заправиться. Головные уборы... сня-а-ать! Головные уборы... на-адеть! Эскадрон, в колонну по три... ста-а-ановись!

Гоша управился быстро, будто понимал деликатность ситуации. Обтёр себя краем простыни. Застёгивая штаны, пояснил:

-- Неизвестно ещё, когда свидимся. Сама понимаешь, не могу упустить случай. Ты красивая.

Гоша взял очки с подоконника. Немного помялся, глядя на меня, лежащую на кровати. Подыскивал слова для ухода.

Я села на кровати:

-- Может ещё выпьем? Сам говоришь, неизвестно, когда свидимся.

Гоша услужливо наполнил стаканчики:

-- Ну, по последнему. Мне нужно на подготовительные курсы к Сенчину. Буду на заочный в ГУМ, Государственный Университет Моску, поступать. На факультет философии.

-- Зачем тебе это?

-- Для саморазвития. Не век же солдатом куковать. И вообще -- философия рассказывает о жизни всё то, что скрывает смерть.

-- Ерунда какая-то. Сам придумал?

-- Ладно, мне пора.

Гоша раздражённо вышел. Я кое-как оделась, причесалась, невольно подчиняясь командам за окном:

-- Равнение нале-во!

Вышла из своей комнаты. Убедилась, что охрану действительно сняли. Быстрым шагом миновала несколько пустых коридоров и остановилась возле комнаты с табличкой "Аджюдан". Постучала. Дождалась, когда Антуан ответил и вошла.

Он тоже сидел возле окна. Пил водку с гренадином и смотрел на марширующих новобранцев. Остатки заходящего солнца окрасили комнату в красный свет, будто включились сигнальные лампы в салоне бронепежо, когда въезжаешь в Неудобь.

Он молча предложил мне стакан.

-- Мы должны поговорить, -- сказала я.

Слегка пьяный Антуан поморщился, будто его попросили о неудобном одолжении:

-- Мы, типа, всё решили.

-- Ничего мы не решили.

-- Не кричи.

-- Не могу не кричать. Мне плохо.

-- Жизель, я тебе всё сказал. Я не могу принять тебя. Не могу отделить тебя от Клода. Это... Это противно.

Хотела снова вскричать, но стерпела. Тихо сказала:

-- Я ухожу.

Антуан кивнул и протянул бокал, чтоб чокнуться:

-- Удачи.

Я подняла стакан и швырнула в стену.

Обратно по гулким коридорам добежала до дверей своей комнаты, где встретила Захара. Как настоящий гарсон, он растопырил пальцы и держал на кончиках поднос с двумя бутылками шампанского и бокалами. Другой рукой стучал в дверь:

-- Я подумал, когда ещё свидимся? Вот и зашёл...

Ногой я выбила из рук поднос, а кулаком двинула Захара в подбородок:

-- Убирайся вон, имбециль!

Оглушённый пулемётчик удержался за стену, чтоб не упасть. Поднос звонко покатился по лестнице, а шампанское полезло из-под осколков бутылок, как кипящие грунтовые воды Неудоби.

Я захлопнула дверь и упала на кровать.

Тут же за окном раздался треск ломаемых ветвей. Бес-пилот, у которого села батарея, рухнул на землю.

Я уходила из родительского дома и боролась с желанием обойти его последний раз. Тут же себя одёргивала: это не мои родители, не мой дом. Мой отец -- трупный фарш. Мать -- вонючий диссоциативный электролит с вкраплениями белого мусора.

Хотелось стучать себе по голове, чтоб выбить все воспоминания Клода.

Не стала ждать завтра. Взяла вещмешок. Пробралась в кабинет Клода и сняла со стены одну саблю и ножны. Хотела сначала забрать вторую гордость коллекции: прадедушкин клинок, выкованный на вакуумном прессе из сплава металлов Неудоби и титана. Но подумала, что это слишком похоже на ограбление, клинок стоил тысяч пять эльфранков. Клод не простит. Поэтому остановилась на современном клинке, тоже из сплавов Неудоби, но менее древний.

Покинула казармы и направилась к воротам.

-- Стой, девочка.

Тётя Наташа будто подстерегала. Подошла ближе и передала пакет:

-- Мы так и не сходили по магазинам.

-- Что здесь? Кружевные трусики? Мерси, но мне уже не надо.

Отбросила пакет и убежала. Дозорный еле успел открыть передо мной калитку.

Глава 41. Подлинная история Ру?сси

Остатков жалования хватало на билет до города Нижние Грязи, провинции Буффонд. Название города символизировало моё положение: белый мусор валился в грязь.

Клод часто бывал в Нижних Грязях. На границе с Санитарным Доменом располагался военный авиадром, на котором проходили практику кадеты. Гористая местность напоминала боевые условия Нагорной Монтани.

На гражданском чипе до сих пор значилось, что я боец Эскадрона Клода. Эту строчку должны были бы стереть завтра, после получения расчёта. Значит, беспрепятственно пройду через пост экоконтроля.

В час ночи я заняла койку во втором классе пассажирского дирижабля. У открытого иллюминатора, возле таблички "Иллюминаторы не открывать!", под которой висела табличка "Не курить!" стояли несколько пассажиров и курили, сплёвывая в ночную темноту, на огни ночного Моску.

Я уставилась в потолок и вспомнила... Гошу.

Однажды вечером, задолго до резни в Белом Кителе, шеф-сержант Ив де Гош постучался ко мне в комнату:

-- Салют, Жизель. Не занята?

По его лицу я мгновенно поняла, с какой именно целью Гоша заявился. С той самой, с какой не справился Антуан.

-- Занята.

-- Это жаль, -- сказал он и нагло прошёл в комнату. -- Кое-что принёс.

Он протянул книгу.

-- "Подлинная история Ру?сси", -- прочитала я на обложке. -- Автор Прыткий Шарль. Хм. Разве этот Прыткий Шарль не получает деньги от Ханаата, чтоб порочить нашу Империю?

-- Вовсе нет. Это выдумки пропагандистов, которым гражданская позиция Прыткого Шарля как кость в горле. Он предельно честен, а это у нас не любят.

-- Ха, был бы честен, не прятался бы под псевдонимом. -- Я вернула книгу: -- Не буду читать предателя.

-- Так я и думал, -- Гоша скривился в презрительной усмешке. -- Клод ответил теми же словами. Вы, Яхины, боитесь иной точки зрения.

-- Зачем мне вообще читать что-то по истории? -- возмутилась я.

-- Чтоб не быть Клодом, -- отозвался Гоша. -- Я же знаю, что ты борешься со своей похожестью на него. Раз уж убивать в себе Клода, то начинай с его пещерного патриотизма. Изучи правдивую историю Империи, а не ту патриотическую чернуху, которую нам вдалбливали в школе.

-- Ладно. Оставь книжку.

-- А остальное? -- Гоша показал на себя.

-- Остальное уноси, пока целое.

Гоша театрально вздохнул, окинул мою фигуру алчным взором и вышел.

Я раскрыла вещмешок и достала книгу. На фронтисписе, под портретом Прыткого Шарля было написано: "Для Жизель, самой красивой и почти самой умной".

Пролистала дальше.

Предисловие

Предисловие автора, которое полностью отдано проблемам летоисчисления и объективности

Меня зовут Прыткий Шарль. Вы меня знаете.

Я -- объективен.

Рассказываю о фактах нашей истории правду, а не то, что придумывают про неё пропагандисты Церкви или Имперской Канцелярии.

Я объективен, а значит признаю, что заблуждаюсь в свой объективности.

Так же и с общепринятым летоисчислением. Его внедрили в 7-8 веках монахи ордена Проксимы катохристанской Церкви. Независимые исследователи раздвигают границы нашего летоисчисления веков на десять дальше, чем сделали это монахи, подгоняя начало мира под свои летописи.

Мы, дорогой читатель, одинаково презираем монахов, но всё же будем придерживаться привычного летоисчисления, не впадая в ересь внесистемных учёных, считающих, что до дикарского общества существовала самодостаточная и развитая цивилизация (и не одна!), а значит, к году старта текущей послебедовой цивилизации нужно приписать минимум десять веков д. н. г. (до нулевого года).

Нет. Не нужно. Это лишь усложняет и без того путаную историю нашего социума.

В одном нет сомнения, общая человеческая цивилизация, со всеми технологическими взлётами и культурологическими падениями в варварство после каждой волны Большой Беды насчитывает не менее тридцати тысяч астрономических лет. Давайте держаться этого знания. Так будет проще и нам и пропагандистам Имперской Высочайшей Ревизии.

Искренне ваш, Прыткий Шарль, Моску, 1016 год.

СТАРАЯ ЖИЗНЬ (0-430 годы)

0 - 50 годы. Начало мира после Пятой Волны

Люди, переждавшие в бункерах Пятую Волну Большой Беды и её последствия, выходят на поверхность. Мнения современных исследователей об этом периоде разнятся до прямо противоположных.

Одни утверждают, что бункеров были тысячи, а выжившие исчислялись миллионами. Иные историки доказывают, что выживших было мало. Большая часть погибла от незнакомых им болезней и агрессивной окружающей среды. Остальные растворились среди дикарского общества, так и не сумев передать им свои знания.

Обе версии подтверждены косвенными данными.

Проблемы первой версии: если выживших было много, то почему они не смогли наладить цивилизованную жизнь? Почему опустились до уровня тех, кто выжил на поверхности планеты? Тех, кто недавно приручил лошадей и научился делать примитивное оружие и предметы быта?

Проблемы версии второй: если выживших в бункерах было мало, то почему в разных местах как в Империи, так и в Ханаате, на добедовых ординатёрах найдены файловые свидетельства, из которых ясно: выходы на поверхность были многочисленными и независимыми друг от друга?

Нельзя отрицать факт: на протяжении всей истории было разведано неопределённое число бункеров. Некоторые из них пустые, со следами того, что там жили люди. Многие просто законсервированные склады с техникой. Другие завалены землёй или залиты застывшей магмой.

Что бы ни произошло с выжившими в бункерах, -- основными представителями человечества того времени становятся не они, а те дикари, что выжили на поверхности.

Дикари живут в окружении механизмов и развалин прошлого, но не понимают ценности добедового знания. Не могут ни прочесть данные ординатёров, ни понять работу машин.

К сожалению, именно в тот период происходит потеря множества важных добедовых артефактов. Дикари попросту разбирают находки на кусочки или ломают, украшая хижины и пещерные храмы.

Примерно в это время создаются такие памятники литературы, как "Охотничьи песни", частично дошедшие до нас в переложении кунгардского шамана Пот-Пота, а так же бесценный источник знания о древнем быте "Поучение о благодати", сборник диалогов между шаманом Ри-Ку и молодым охотником Шит-Ту.

Шаман рассказывает юноше: как правильно разжигать огонь, выслеживать дичь, строить жилище, совокупляться с женщиной или отслеживать своё местоположение по "Летящим Звёздам".

"Летящие Звёзды" -- это предположительно добедовые искусственные спутники Земли, не сохранившие своё движение до наших дней.

Технологии сохраняются на том уровне, до какого добрались одичавшие после Пятой Волны люди. Используют простейшие, преимущественно каменные орудия, хотя кое-где сохраняются залежи добедовой техники, среди которой дикари находят детали, пригодные для использования в качестве оружия: металлические шарниры от бронепежо, железные прутья от изгородей или строительной арматуры.

В районах современного Ле Муллена (провинция Перельвад) и Бюсси широко распространены копья, изготовленные из решёток добедовых квантовых РЛС (радио-локационных станций), которые наши добедовые предки (по невыясненным ещё причинам) строили в том регионе в огромном количестве.

50-120 годы. Ходьба на ощупь

К 60-м годам дикарское общество организуется. Зарождаются и упрочняются религии. Общины формируют первые территориальные образования, которые племена отстаивают в битвах с соседними племенами.

Шаманы становятся первыми, кто методично пытается разгадать добедовые письмена. Вероятно, это приводит к тому, что шаманы случайно активируют "магические" свойства добедовой техники. Автоматы случайно стреляют, робототехника двигается, экраны ординатёров светятся, издавая звуки "загробного мира".

Заново изобретается обработка металлов, которая, впрочем, базируется больше на переработке остатков добедовых железных изделий, нежели на выплавке собственных.

Высмотренное в добедовых ординатёрах активно применяется в культуре. Многие шаманы вводят новые верования, основывая их на катохристанстве, религии добедовых людей. Дикарские имена, состоящие из двух половинок, из дву-трёх слогов, заменяются на исконно ру?ссийские, добедового периода.

Общество положительно относится к переменам, так как чувствует, что древняя мудрость богаче и умнее дикарских верований.

122 год. Жертва До-До

Создаётся легенда о "Непослушном До-До":

Пастух До-До находит в лесу магический шар, который может показать всё, что происходит в мире. Дух Магического Шара ставит условие: никогда не трогать драгоценный камень в центре пьедестала.

До-До пользуется магией шара. Видит всё, что происходит в мире, откапывает какие-то клады, помогает вождю победить соседнее племя, женится на дочери вождя.

До-До всё время мучается от запрета духа. Однажды, выпив много вина, трогает драгоценный камень. Магический шар "вырастает до размеров горы" и "превращается в пламень, поглощая непослушного До-До, его жену, детей и всё племя".

Текст легенды можно найти в хрестоматии древне-ру?ссийской литературы. Там красочно описан... банальный взрыв.

Ни один современный историк не сомневается, что пастух До-До нашёл что-то вроде пульта управления военными спутниками или бес-пилотами. Интеллектуальная система обучения, приняв До-До за неопытного оператора, предупредила, чтоб он не активировал систему самоуничтожения.

125-137 годы. Инициация

Шаман племени расселившегося на берегах нынешнего озера Олле-Коль отыскивает в развалинах добедового бункера что-то вроде автономной энергонезависимой системы Искусственного Интеллекта. Она способна распознать в речах дикарей искажённый древне-русси.

Шаман Па-Хи несколько лет проводит в разговорах с ИИ, который он сам называет Бесформенное Нечто, (намёк на плохо откалиброванную голограмму?) Па-Хи набирается от Бесформенного Нечто знаний о мире и тайнах природы. Эта история известна нам с точностью. До наших дней дошли копии файловых свидетельств тех бесед. Вероятно, система подсказывает ему, как работает добедовая техника. Советует как вести хозяйство, как изготавливать предметы быта. Своего рода отголосок "Поучения о благодати".

Есть версия, что "Поучения о благодати" в свою очередь тоже отголосок реальной беседы системы Искусственного Интеллекта с дикарским шаманом. Больше об этом можно узнать в монографии археолога Петра-Пьера Родинки "Первый разговор с прошлым".

Сам ИИ Бесформенное Нечто был уничтожен при нападении на племя Па-Хи воинственных соседей с территории современного Кунграда.

Те знания, что Бесформенное Нечто успело донести до племени Па-Хи не пропадают. Поэтому данную эпоху иногда называют "Инициацией". Дикари понимают, что они наследники великого прошлого. Что их задача "поместить мёртвых предков внутрь своей души".

Этот своеобразный поэтический взгляд не лишён логического обоснования, ведь мы до сих пор находим в бункерах чудеса техники. То есть, недалеко ушли от уровня развития шамана Па-Хи.

150-250 годы. Время роста

Скорее всего, Искусственный Интеллект племени Па-хи был не единственным в мире. В этот период происходит бурное развитие сельского хозяйства.

Основываются новые поселения, которые вырастают в современные города Сен-Фос, Колле и Бюсси. Обнаруживаются развалины добедовых поселений. В них находят знания о прошлом, кое-какие действующие механизмы, например, законсервированную сельхозтехнику и садовый инвентарь. Это приводит к первому технологическому скачку, ведущему к появлению и развитию книгопечатания, строительства, внедрению ирригационных систем.

Шаманы могут понимать всё больше и больше данных из ординатёров. В большинстве случаев они их искажают и доносят до сородичей, обвешивая собственными домыслами. Катохристанство распространяется повсеместно, уничтожая дикие верования.

Катохристане, скорее всего с подачи какого-то ИИ, вводят в обиход добедовый алфавит Ру?сси. Он логичнее пиктографического дикарского письма, у которого смысл картинок менялся в зависимости от места жительства рисующего.

250-300 годы. Продолжение роста

Общины стремительно превращаются в государства. Везде выстраивается вертикаль власти: князь (или катохристанский прелато-шаман) во главе, за ними идёт некоторое число наместников по всем отраслям экономики. Благодаря беседам с системами ИИ, быстро осваивается сложная архитектура. Возводятся каменные дома и городские стены. Строят водопровод, а самые богатые города, такие как Лимузен, обзаводятся превосходной канализацией и ливневым сливом.

Новые прорывные технологии или не найдены, или ИИ решают, что люди к ним не готовы, или -- что ещё вероятнее -- прелато-шаманы попросту утаивают их для своих выгод. Зато хорошо освоены технологии и приёмы найденные ранее.

Главное -- повсеместно приспосабливается к работе добедовая сельхозтехника, работающая от солнечных батарей, Развивается скотоводство. Приручаются одичавшие во время Пятой Волны животные, куры и свиньи.

Громадные Овцекоровы перестают быть священными животными. Их поголовье стремительно растёт, население вдоволь получает мяса и кожи для выделки.

Выходит "Лавровая Библия Мира", своевольное переложение Катохристанской Библии Мира, написанное мелким прелато-шаманом Лавром Водолазкиным из Сен-Муаре.

Водолазкин вводит себя в сюжет, делая себя одним из воплощений бога Иессу Кри. Так он называет Иисуса, уверяя, что в Катохристанской Библии его имя искажено. Создаёт собственный культ, назначает себя земным наместником Иессу Кри.

С каждым годом требования "живаго бога" Водолазкина растут. Если сначала он просит от прихожан небольшой подати, то дальше доходит до регулярного изнасилования малолетних дочерей прихожан.

Наместник Иессы Кри уверяет, что "таковы трассы Иессовы", а слёзы детей -- это испытания веры отцов. В 298 году Лавра Водолазкина убивает отец одной из девочек, не прошедший "испытания веры".

После смерти Водолазкина культ его имени неожиданно разрастается. Последователи ждут его воскрешения. Не дождавшись, совершают массовое самоубийство.

315 год. Сен-Брянск -- дар из прошлого

Катохристанская Церковь упрочняет свою власть. Это происходит после открытия города Сен-Брянск. Добедовый город находится в центре выросшего вокруг него дремучего леса. В развалинах обнаружено много уцелевших строений и бункеров с законсервированной техникой. Большая часть -- летательная, но никто не знает как ею управлять. Шлемы с нейроинтерфейсом не контактируют с людьми этой эпохи (нет гражданских чипов). Церковь переносит свою резиденцию из Сен-Муаре в Сен-Брянск, засекречивая тайну находок.

До наших дней дожило мало строений, которые можно отнести к добедовой архитектуре. Типичным является дом купца Селосеева, старая его часть, переделанная в танцевальный зал. Сохранилась добедовая кладка северной стены зала.

Все бункеры хоть и были обчищены катохристанами, но сохранились. Сейчас являются охраняемыми памятниками старины.

После событий с шаманом Лавром Водолазкиным, верхушка катохристанской церкви понимает о необходимости централизовать учение. Все разнородные и самостоятельно переведённые Библии объявляется вне закона. За их хранение назначаются штрафы.

Церковь выпускает каноническую редакцию Катохристанской Библии Мира.

Идут споры, насколько она соответствует добедовой версии? Ведь катохристиане могли поступить точь в точь как Лавр Водолазкин, подстраивая события под свои нужды. Само собой, добедовые тексты Библии были уничтожены катохристанами.

Считается, что именно тогда начинается планомерное уничтожение добедовых систем Искусственного Интеллекта, проводимое прелатами, решившими, что они угроза власти Церкви.

Находки в Сен-Брянске толкают дикое общество в новый технологический уклад. Большая часть находок недостижима для умов людей того времени, но кое-что раскрывает свои тайны. В первую очередь -- изготовление пороха и огнестрельного оружия. Оно быстро распространяется, заменяя лук и стрелы.

Позже откроется, что огнестрельное оружие не было распространено в добедовые времена. Добедовые стреляли из энергетического оружия, используя для генерации энергии неизвестный источник.

Происходят попытки воссоздания самодвижущихся экипажей. Но так как никто не знает, где взять топливо для двигателей, то все добедовые бронепежо используют как кареты, в которые запрягают лошадей. Из-за варварского отношения ни одно бронепежо той эпохи не дошло целым, сохранившись лишь в картинках и в файловых свидетельствах добедовых ординатёров.

Этот период ещё важен тем, что люди смогли не только освоить добедовые технологии, но и понять предназначение ещё не освоенных.

315-375 годы. Власть от Бога

Всё большим числом городов и земель начинают править катохристанские прелаты, смещающие светских князей интригами или убийством.

Прелаты могут ориентироваться в добедовых знаниях. У них появляется монополия на эти знания. Именно они решают кому помогать развиваться, а кому нет. Так они подчиняют светских князей. Насаждают повсеместную религиозность, открывают монастыри и школы, где учат прихожан, распространяя веру в Иисуса-деву-марию.

Впрочем, на этом отрезке истории именно катохристане, преследуя свою выгоду, двигают общество вперёд огромными скачками. Каждое поколение вырастает на порядок умнее предыдущего. Расшифрованные добедовые знания о прошлом выпускаются в свет огромными дозами, хотя и под редакцией прелатов.

Церковь содержит армию наёмников, которая разносит веру в Иисуса-деву-марию на окраины, уничтожая остатки местных культов и верований.

Именно катохристане строят новые поселения. Часто на месте добедовых, ибо у них есть карты с отметками потерянных добедовых городов. Каждые развалины дают какое-либо преимущество поселенцам.

В 369 году -- первого попытка синтеза биодиза, топлива для двигателей добедовых бронепежо. Литр биодиза получается невероятно дорогим, но факт того, что самоходные машины теперь могут оправдать своё название -- бесценен.

Кое-где строятся перегонные станции биодигенеза. Производство сопряжено с пожарами и массовыми отравлениями продуктами возгонки, которые пейзане употребляют внутрь для достижения краткого эффекта эйфории.

Впрочем, пока что лошади и повозки всё равно выгоднее. Работы по дешёвому синтезу биодиза продолжаются с благословения Церкви.

Из-за распространения грамотности расцветает светская литература. Освоив алфавит Ру?сси, люди пишут песни, перекладывают добедовые сказания на новый лад. Появляются первые прозаические формы: роман и рассказ. Почти все они дошли до нашего времени. Но самыми важными для нас являются именно те переработанные добедовые тексты, что оказали влияние на дальнейшее развитие культуры.

375-417 годы. Бога нет!

Светские князья устают от возросшей власти Катохристанской Церкви. Они хотят больше свободы, больше власти. Для противостояния с клерикалами создают Коалицию Князей (КК), куда входят города Лимузен, Ле Мулен, Шато-Ру и Фужере.

Коалиция Князей начинает войну с так называемой Святой Троицей, союзом городов Сен-Брянск, Сен-Муаре и Сен-Фос.

Так как среди самих катохристанских прелатов находятся те, что поддерживают князей, то борьба идёт на равных. У Коалиции Князей (КК) появляются те же военные технологии, что у Церкви.

Кстати, в наши дни КК всё ещё существует в виде аристократического закрытого клуба. Но самостоятельной политической роли уже не играет. Или нам говорят, что не играет... Совещательный орган, где аристократы обсуждают дела в узком кругу, а главой которого является Император Володимар Третий, не похоже на безобидное собрание интеллектуалов.

417-420 годы. Война с КК и основание Моску

417 год -- основание Моску, как форпоста для войны КК с Церковью. Форпост быстро перерастает в город. Он становится центром обучения солдат и постройки военной техники: пушек и гранатомётов, созданных по чертежам из добедовых архивов.

За пять лет "Войны с Коалицией" Церковь полностью разбивает КК.

Попытка выхода князей из-под власти Церкви не проходит зря. Церковь понимает, что зашла слишком далеко в контроле над жизнью людей. Она идёт на сотрудничество с поверженным противником.

420-430 годы. Декларация о Самоуправлении

После длительных переговоров с КК Святая Троица принимает Декларацию о Самоуправлении. Князья приобретают полноту власти в своих землях. Взамен сохраняют формальную подчинённость Церкви, выплачивают Божественную Дань, четверть всех доходов.

Церковь сохраняет монополию на знания. Проводит чистку рядов, выявляя предателей, передавших Коалиции технологии изготовления оружия.

С тех пор Катохристанская Церковь становится ещё более секретной организацией, в управление которой невозможно проникнуть человеку со стороны. А неофициальное деление провинций Империи на Святую Троицу и Коалицию сохраняется до сих пор.

Даже в наши дни, в финале Высшей Лиги Чемпионов неизбежно сталкиваются команда саблистов из провинций Святой Троицы и команда из Коалиции Князей, решая древний спор о превосходстве.

СРЕДНЯЯ ЖИЗНЬ (430-747 годы)

430-500 годы. Большая Школа и Жандармерия

Князья не оставляют попыток приобрести полную самостоятельность. Чтоб избавиться от технологической зависимости от Церкви, открывают в землях собственные школы, вводя поголовную грамотность. Читать и писать учатся даже те низшие слои пейзан, которым катохристане отказали в образовании.

В 443 в Моску основывается Большая Школа, которая впоследствии станет знаменитым ГУМом. Государственный Университет Моску, вероятно, единственное заведение в стране, не обременённое приставкой "Императорский".

В 495 отряды княжеской охраны переформировываются в Жандармерию. Позже она становится отдельным правоохранительным органом. Сегодня эта организация запятнала себя всеми преступлениями, от коррупции до торговли чёрной пудрой из Санитарного Домена. Но были дни, когда Жандармерия честно выполняла свою работу, защищая граждан.

Церковь против светского контроля над образованием, но ничего поделать не может, князья исправно платят дань на Иисуса-деву-марию. Формально им нечего предъявить.

500-545 годы. Мы Ру?сси, с нами бог!

Церковь активно внедряет идею о "великом богоизбранном народе Ру?сси", который должен быть единым, чтоб стать угодным богу. Идея нравится остальным землям, особенно в Моску, де Вилле и самом Сен-Брянске, центре Церковного управления.

Вопреки ожиданиям прелатов, светским князьям по нраву идеология о едином народе. Они используют её для своей выгоды.

Некоторые земли, не согласны становиться какими-то Ру?сси. Они считают себя отдельными нациями. Среди них "чёрные люди", негряне, живущие тремя отдельными землями. Для усмирения несогласных клерикалы создают в 537 году Армию святого Проксимы, отдельное военизированное формирование катохристанской церкви. Боевые монахи Проксимы начинают серию завоевательных войн, названных Собирание Земель. Армия состоит не из наёмников, а воспитанников монастырей, фанатично верующих, что Церковь несёт дикарям знание об истинном боге Иисусе-деве-марии.

Высокотехнологичная Армия Проксимы быстро покоряет негрян и других несогласных. Но на восточных землях успех заканчивается. Бойцы Проксимы сталкиваются с иноземцами. Это разведывательные отряды недавно образованного Конурского Ханаата.

Сейчас два самых крупных государства на планете связаны навечно. Но данный труд касается истории Империи, затрагивая Ханаат лишь в связи с нею. По истории Конурского Ханаата готовится второй мой труд "Конурский Ханаат как прообраз разумного развития". Я подробно и беспристрастно разбираю, почему система власти и экономики Ханаата эффективнее, чем самодержавные архаичные формы в Империи.

545-570 годы. Первые границы

Те, кто не хотят быть Ру?сси бегут на восток под защиту Ханаата. Проксима не может позволить себе растягивать фронт, поэтому не препятствует перемещению народов.

Земельные княжества на словах поддерживают Собирание Земель, на деле отлынивают от обязанностей. Высылают необученные и плохо экипированные войска из больных и пожилых мужчин и женщин. В ответ на обвинения Церкви князья сетуют, что нет средств на поддержку, но "сердцем мы всегда с Иисусом-девой-марией и Проксимой!"

В Конурском Ханаате происходят похожие процессы. Всех вынуждают или быть ханаатцами, или валить куда подальше. Беженцы ханаатизации идут на Запад, чтоб столкнуться с беженцами от ру?ссификации. И те, и другие оседают в гористой местности меж двумя территориями.

Продвижение армий Ханаата и Проксимы затрудняется. Обе армии отступают, так как эти территории слишком далеко от тылового снабжения. Кроме того, и Ханаат и Ру?сси начинают видеть друг в друге соперников. Каждый спешит обратно, чтоб реформировать армию для нападения.

569 -- Основание города Монтань, который развивается в столицу государства Нагорная Монтань.

570 - 600 годы. Новая Коалиция

Завершив насаждение национальной идеологии Ру?сси, которая была взята из добедовых летописей, то есть частично являлась правдой, Церковь хочет взять реванш над князьями. Те задерживают выплату дани. В землях Моску вообще делают вид, что никогда дани и не было.

584 -- Проксима предпринимает атаку на Моску, чтоб обнаружить, что за это время образовалась НКК -- Новая Коалиция Князей, под предводительством правителя Моску -- Георгия Фуке, который провозгласил себя Императором.

Даже среди светской знати Сен-Брянска находятся сочувствующие Коалиции.

605-607 годы. Гранд Собор

Клерикалы снова разбивают коалицию, но на этот раз победа достаётся ещё тяжелее. Формально признав поражение, на деле князья продолжают гнуть свою линию.

Так как Церковь обладает значительными знаниями по добедовой истории, она принимает мудрое решение. Созывает в Сен-Брянске Гранд Собор. Призываются все князья, признавшие катохристанство и свою принадлежность к Ру?сси. Церковь объявляет о передаче власти в светские руки. Назначает Георгия Фуке помазанником божьим и правителем всех Ру?сси. Признаёт его власть в делах мирских.

Как и ожидалось, это сеет смуту среди прочих князей. Каждый считает, что его обделили. Теперь непокорность князей -- забота Императора Моску. Церковь сосредотачивается на поиске и сохранении добедовых технологий.

607-630 годы. Поколение умных

Несмотря на междоусобицу, князья не забывают, что главный враг их власти -- Церковь. А сильна она знаниями. А знания она добывает в раскопках.

Кроме школ, князья начинают строить университеты и специальные учебные заведения. Преподают в них беглые монахи или дезертиры из Проксимы, соблазнённые распущенной жизнью при княжеских дворах.

Вырастает несколько поколений умных и образованных людей, для которых мир полон открытий, а церковь -- мрачная сила, утаивающая эти находки от людей. Их назвали Поколение Умных.

При помощи дезертиров Проксимы Поколение Умных проводит собственные раскопки. Обнаруживают несколько бункеров со старинной техникой. Её исследуют в специально созданных институтах.

Приспосабливают технологию производства пластмасс из органического материала.

630-650 годы. Блестящии? мусор

Скупость Церкви, не желающей давать князьям доступ к прорывным открытиям из добедовых архивов, приводит к неравному применению технологий. Например, в Сен-Брянске действует паровая железная дорога, а в Моску до сих пор общественный транспорт состоит из конно-вагонных экипажей, среди которых шныряют редкие биодизовые пежо, созданные по образцу найденных в развалинах.

Жилища богачей и аристократов освещаются электричеством от водяных мельниц, а беднота или середняки сидят при масляных лампах. Дело даже не в том, что электричество дорого, а в том, что его не хватает на всех.

Разделение на горожан и пейзан закрепляется законодательно. Пейзане становится рабами. Миллионы людей принуждены жить на той земле, что возделывают. Сельские школы дают им базовые навыки чтения и письма. Доступ в города ограничен. А через десяток лет так и вообще запрещается.

Избегая обвинений в нежелании сотрудничать, прелат Жозе открывает добедовые архивы Сен-Муаре и Сен-Фоса. В них содержаться исторические данные о совершенно далёких временах. Тех, что предшествовали даже Первой Волне Большой Беды.

Эти знания, конечно, любопытны.

Например, из "античной истории" можно узнать много полезного о развитии философской мысли. Оказывается, много веков назад люди уже проходили путь от дикости к просвещению, пока их не смыло Первой Волной. Даже наша социальная формация в чём-то повторяет тот путь, который наши предки уже проделывали. (И есть подозрение, что не в первый раз). У нас развитие происходит быстрее из-за "подсказок", оставленных добедовой цивилизацией.

Главный идеолог Поколения Умных, философ Кирилл де Рене метко высказался по поводу архивов прелата Жозе:

"Знание того, что двадцать веков назад, в таком-то году, кто-то уже строил дирижабль никак не помогает мне сейчас улучшить его скоростные качества и грузоподъёмность. Мне не нужен факт, мне нужны технические характеристики".

Архивы прелата Жозе вошли в историю как "блестящий мусор", став нарицательным обозначением для чего-то красивого, абсолютно не нужного, но с чем с тобой охотно делятся.

650-690 годы. Больше технологий в воздухе

Развитие общества более не зависит от милости клерикальных специалистов. Во всех землях образовываются локальные культурные и научные центры. Кроме освоения тайн добедовых технологий, ведутся собственные научные изыскания.

В небо поднимаются первые самодвижущиеся дирижабли, опровергая высказывание Кирилла де Рене. Они заменяют аэростаты и воздушные шары. Мир примерно очерчен в известных границах: от Неудоби до Неудоби. Проводится первое размежевание Санитарного Домена.

Войска граничащих с Нагорной Монтанью земель всё чаще встречаются с силами Ханаата. До полномасштабной войны это не доходит, но стычки регулярные. Народы приглядываются к военным возможностям друг друга.

Продолжая изучать и популяризовать "блестящий мусор" прелата Жозе, люди узнают всё больше о своём прошлом. Что Империя Ру?сси -- это не выдумка катохристан, но справедливая попытка возродить добедовое государство.

Это несколько примиряет светские и церковные режимы.

690-694 годы. Голодуха и Родительские Бунты

Бурное развитие городов приводит к тому, что темпы роста населения превышают сельскохозяйственные возможности. В некоторых провинциях при неурожае, который случается при повышении активности в Неудоби, начинается голод.

Проксима из просто армии монахов превращается в отдельный орган управления катохристанской церкви. Правители Проксимы призывают земельных князей следить за рождаемостью.

Первые попытки ограничения выглядят как простые указы. Дети, рождённые без лицензии, отнимаются у родителей и отдаются в пейзанские семьи в малонаселённых провинциях или в монастыри для пополнения армии Проксимы. Вспыхивают Родительские Бунты, которые жестоко подавляются как Проксимой, так и силами светских князей.

694-697 годы. Две Тройки

Земли Ру?сси окончательно делятся на управляемые Церковью, с городами Сен-Брянск, Сен-Фос и Сен-Муаре, их называют "Святой Троицей". Это самые богатые и развитые земли. Границы их строго охраняются, не пропуская голодных беженцев.

Земельные князья ведут междоусобные войны. Особо сильными становится "Имперская Тройка", земли со столицами Моску, де Вилле и Фужере. Все прочие земли или в состоянии войны с ними или уже побеждены, находясь в подчинении.

Междоусобицы решают проблему перенаселения и лицензии на рождение отменяются.

697-715 годы. Первая Хана

Воспользовавшись разобщённостью, Конурский Ханаат предпринимает первый поход на земли Ру?сси. В течение нескольких лет захватывает и подчиняет себе земли Имперской Тройки. Города Святой Троицы не оказывают поддержки, позволяя Ханаату господствовать на этих территориях.

Прелаты Святой Троицы заключают с Ханаатом пакт о Примирении, который Ханаат нарушает ровно через год.

716-720 годы. Вторая Хана

Развивая успех, Ханаат при поддержке войск Нагорной Монтани захватывает города и земли Святой Троицы.

718 год -- будущая Империя полностью подавлена.

Конурский Ханаат преследует монахов-воинов армии Проксимы, понимая, что в их знаниях и умениях кроется главная опасность для оккупационных властей.

Ханаатский наместник М?р-Лен открыто призывает "втоптать Ру?сси обратно в каменный век". Большинство монастырей разрушено. Монахов ловят и казнят на месте.

Жители некоторых регионов помнят о том, что Святая Троица не оказала поддержки Имперской Тройке, поэтому без колебаний выдают беглых монахов Ханаату.

720-745 годы. Непонятные годы

Конурский Ханаат вынужден контролировать слишком большую территорию. Снабжение войск растягивается от Чи Кента, через Нагорную Монтань, до Моску и Сен-Брянска.

Всё это время земли обеих Троиц, осознав собственные ошибки, пытаются объединиться и скинуть иго Ханаата. Все восстания жестоко подавляются родовыми тюменами М?р-Лена. Конурский Ханаат вывозит из земель все ценности, осваивает неизвестные технологии.

Естественно, происходит некоторое взаимообогащение культур. На примере армии Ханаата, народы Ру?сси убеждаются, что только единое государство способно противостоять внешним угрозам.

745-747 годы. Конец оккупации

После смерти Хана М?-Сула, Конурский Ханаат раздирают внутренние противоречия. Увлечённые борьбой за власть военачальники Ханаата ослабляют контроль над землями Ру?сси. М?р-лен и его сыновья отбывают на родину, чтоб вступить в борьбу за место Хана. Отсутствие опытного М?р-лена позволяет обеим Тройкам поднять восстания в столицах и освободить их от управления Ханаата.

Пока Конурский Ханаат во главе с новым Ханом М?р-Леном перегруппировывается и собирает армию, чтоб наказать восставшие земли, обе Тройки собирают свою армию, в которой участвуют почти все способные воевать жители.

Армии сталкиваются в сражении у Нагорной Монтани. Численный перевес армии Двух Троек столько очевиден, что Ханаат отступает, неся большие потери.

***

Чтение прервал пассажир, который пробирался среди коек, отпихивая свисавшие ноги и руки спящих, направлялся к гальюну:

-- И чего ты всю ночь читаешь, красавица? Лучше бы со мной полежала. У меня койка угловая, не заметит никто.

Через час дирижабль начал снижение. Через три часа, отдав последние деньги таксисту, я мчалась в сторону поста эко-контроля, чтоб навсегда раствориться среди выживанцев Санитарного Домена. *** Читатйте продолжение романа на author.today

Оставить комментарий © Copyright Лагно Максим (lagnomaxim@gmail.com) Размещен: 10/02/2018, изменен: 03/05/2018. 276k. Статистика. Роман: Приключения, Фантастика Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2
Аннотация: Любимый человек считает тебя монстром. На родине, во франко-славянской Империи - ты предатель. В Поднебесном Ханаате - изгой. В загадочной Австралии - звезда виртуального шоу. Ты синтезан, даже твоя личность - не твоя. Ничего не держит тебя на остатках планеты, которую после катастрофы поглощает Неудобь - зона радиации и загадочных аномалий. Именно тебе, "белому мусору" из Санитарного Домена, предстоит спасать мир, погрязший во взаимной ненависти.

Лагно Максим : другие произведения.

Белый мусор