- У, кошачье отродье, - дверь в избушку слетая с петель и протяжно моля о пощаде старыми, ржавыми петлями распахнулась. На пороге выросла Яга. Поддерживая скрюченными пальцами, дверной косяк Яга явила избушке порцию отборнейшего запаха свежего самогона.
Изба встретила Ягу всегдашним полумраком, запахом сушеных грибов и испуганными глазами кота Тимофея. Гаситься надо, подумал кот и прошмыгнул в открытую дверь мимо бдительного бабкиного ока.
- Ну где ты там порождение тьмы? Яви свой лик истинной владычице царство лесного! - хотя бабке слова давались с трудом, произносила она их с незабвенным чувством собственного превосходства, ну или старалась так произносить. - Не надо прятаться от меня драный клочок поганьего меха, думаешь в печи отсидеться, дудки! - с размаху ударив по задвижке бабка нырнула в темную горловину печи. -Что зенки выпучил? Недоделок! Боишься? Правильно бойса я тебя сейчас на похлёбку-то себе завтра выпотрошу. И с все больше закипающей яростью в груди смачно схватила тлеющие угольки.
- Ах ты мать твою, блудницу, - из печи лихо вынырнуть не получилось, - что ты линяющий кусок старого мяса не предупредил, что печку топишь. Всё конец твой настал крысоед. С трудом, выбравшись из печи, Яга сделала еще один шаг и с грохотом и треском дерева и костей прилегла на дубовый стол.
Кот Тимофей весь театр одного актера наблюдал с кошачьим спокойствием сидя на оконных наличниках, дабы те имели большие выступы и могли вполне комфортно уместить еще кого-нибудь. Наслушавшись речей в свой адрес и досмотрев драму до занавеса кот спрыгнул в багульник, который рос с недавних времен теперь повсюду, в радиусе тридцати метров от избушки и решил не спеша прогуляться до ближайшей опушки. Солнышко грело его шерсть, где-то вдалеке переливаясь, журчал ручеек, птички хоть и чирикали, но не так назойливо, чтобы все испортить - погода шептала. Тропинка петляла между буреломами и степенно уходила вниз, под уклон. Тимофей, будучи котом очень ленивым, успел прикинуть, что обратно надо будет в эту гору уже подниматься и решил прилечь на небольшом пригорке, погреть старые косточки.
- Да, были времена, предавшись сладким воспоминаниям, - кот повалился на душистый ковер из васильков и одуванчиков и в сладостной неге прикрыл один глаз. Второй глаз у кота полностью не закрывался ровно с тех пор, как бабуля, перебрав болотной браги, принялась за ритуал чёрной магии, разводя костер под своим котлом и попутно пытавшись отрезать тупым ножом спящему, тогда, коту хвост. Кот мурлыкал и смаковал время, когда бабка, отказывавшись от спиртного расчесывала его каждый день, поила коровьим молоком и кормила исключительно свежей рыбой из Маравайлова пруда. И ведь не то что он был совсем против её пьянства, нет, ему было вообщем - то всё равно, но после того случая с хвостом у бабки произошел очевидный сдвиг и сейчас в пьяном угаре она его дико ненавидела. Радовало одно запой у бабки длился ровно два дня и одну ночь, а потом месяц покоя и умиротворения. Время необъятной любви бабули к коту и всему живому, что растёт в округе. Жаль только в округе избушки, после очередной атаки волшебника - недоучки всё заросло багульником и чтобы они не предпринимали, никак с ним справиться пока не могли, росло себе падлючье растение. Утешало одно - как растение росло, так и гнил в темнице тот самый волшебник - Байлюкакмарат, и поделом ему пню старому, вот как найдёт способ избавиться от шайтан - растения, так и выпустим, а пока пусть репу чешет, скелет ходячий.
Солнце уже было близко к зениту и готовилось начать длинный спуск с горы - небосклон, как кота сморило окончательно. Свернувшись клубочком он спрятал открытый глаз внутрь своего шикарного меха и уснул.