Луны уже давно нет. Ее пустили на самогон, на нейтринное топливо. Днем Солнце пока ещё функционирует, но крайне тускло. А всё потому, что решили, что ранее оно светило неправильно. Тысяча сто пятьдесят пять лучших астроинженеров галактики Млечный путь подкрутили что-то внутри звезды. В результате на улицу теперь просто так не выйдешь - необходим вакуумный костюм с внутренним подогревом. Но всё не так уж плохо. Надо в каждом негативе видеть что-то позитивное. К примеру, сломанное Солнце способствует поднятию продаж вакуумных костюмов. Правда продажами теперь никто не интересуется. Зато шансы, что тебя укусит марсианский клещ сводятся практически к нулю.
К чему это я? Я же просто по привычке, чтобы определить какая погода на улице, посмотрю через стекло купола. А мысли у меня путаются, мысли в моем мозге струятся так вяло. Почему? Вероятно потому, что я пользуюсь "Новейшим ускорителем мыслительных процессов Г.Х Пинкертона". Без этого медицинского ноу-хау не факт, что я смог бы вообще мыслить. И следовательно - существовать. Правда когда-то я обходился без этого препарата. Но вот как? Уже не помню.
"Не помню, следовательно - существую", сказал когда-то один древний мудрец после того, как ему пересадили мозг обезьяны. А существую ли я? Вот в чем вопрос. Раньше я был как-то более уверен в собственном существовании. Хотя теперь, после того случая с психоаналитиком - уже нет. Несколько тысяч лет я ходил на сеансы психоанализа. К Майклу Парэ, очень известному специалисту, исследующему проблемы пресыщения жизнью. Мне эти сеансы не особенно помогали, но тем не менее по привычке я продолжал ходить. На каждом сеансе психоаналитик терпеливо выслушивал мои стенания, а потом убеждал меня, что я всё-таки существую. А я ему не очень-то верил. Теперь Майкла Парэ уже нет. Мне пришлось уничтожить его мозг. А он даже не сопротивлялся. Вероятно, потому что сам разуверился в собственном существовании.
- Майк, - сказал я ему на последнем сеансе, - ты не существуешь.
- Нет, я мыслю, следовательно, я - существую, возразил Парэ.
- Правда? Ты в этом уверен?
- Абсолютно. Нет, тебе просто кажется, что ты мыслишь. Скажи, если я лазерным резаком разрежу твой новенький мозг на тысячу маленьких частей, то сможешь ли ты существовать?
- Конечно, ответил Майкл. - Я - воскресну.
- Ты уверен в этом? - ухмыльнулся я.
- Да. Разве ты не помнишь, Сергей, что все граждане Солнечной системы подключены к галактической системе резервирования индивидуумов? Даже если ты распылишь лазером мой мозг на миллион частиц, я всё равно буду мыслить, и, следовательно, существовать.
Мы поспорили и я разрезал мозг Майкла лазерным резаком. И его не стало. Как потом утверждали техники, в системе резервирования, в то мгновение когда Майкл синхронизировался, произошел сбой, затем система перезагрузилась, транзакцию не удалось откатить, и запись Майка в базе была повреждена безвозвратно. А ещё техники утверждали, это первый случай за последние сто тысяч лет. Но я им не верю. Все они лгут. На самом деле никого вокруг не существует. А эти проклятые техники не существуют в большей степени, чем все остальные. И я верю, что если я перестану принимать новейший ускоритель мыслительных процессов Г.Х Пинкертона, то Вселенная будет уничтожена.
Вакуумный костюм немного жмет, тележка с мозгом катится за мной и иногда больно бьет по щиколоткам. Лифта как всегда не дождешься. Но вот он открывается. В лифте марсианин. Я не люблю марсиан. Понаехали всякие к нам на Землю. Без них и так ресурсов не хватает. Я грубо толкаю тележку внутрь. Тележка придавливает марсианина к стене лифта. Он пищит. Противно так, в ультразвуковом диапазоне.
- Заткнись! - кричу я.
Но марсианин продолжает пищать. Зовет на помощь своих земляков. Я
выхватываю резак и отрубаю ему отросток, который у марсиан вроде бы должен быть головой. Белая кровь проливается на пол и стены грузового лифта, пачкает мой черный вакуумный костюм. Писк смолкает, но не сразу. Вот мы и приехали. Вернее, я.
Марсианина больше не существует. Да и существовал ли он когда-либо? В холле щелкает автомат воспроизводства и из кабинки выскакивает марсианин. Может это другой марсианин? Не знаю, все они для меня одинаковые. Он точно также противно пищит. Я снова поднимаю резак и он умолкает. Надеюсь, навечно.
Вот я и на улице. Ледяной ветер бьёт мелкой крошкой снега в забрало вакуумного костюма. Солнца нет, но зато ярко светят фонари-прожекторы. Я ежусь, затем включаю подогрев костюма и толкаю тележку к ленте транспортера. Тот подхватывает тележку, я заскакиваю следом. Но неудачно, от слишком сильного толчка тележка проламывает проржавевшие оградительные перила транспортера и опрокидывается.
Мой мозг падает вниз, а лента транспортера быстро движется дальше. Уносясь на ней вдаль, я вижу как мой мозг падает прямо в мусорные баки, к марсианским крысам. Они безумно голодные. Крысы накидываются на мой мозг, рвут его на части длинными зубами-бритвами, и тело мое на транспортере пронизывает ужасная боль. Извиваясь в конвульсиях, я падаю.
А в следующий миг я уже в кабине автомата воспроизводства. Я подхватываю свой мозг и открываю дверь. Подтолкнув к себе ногой ближайшую тележку, я опрокидываю в неё мозг. Уже в который раз моё странное бессмертие страшит меня. Я падаю на колени. Я даже не могу вспомнить имя Бога, но тем не менее молю Его:
- О, Господи, когда же всё это закончится? Сколько же это может продолжаться? Господи, почему Ты выбрал Майка? Почему Ты не выбрал меня?
Но Бог не отвечает. Воскресший некогда Бог давным-давно умер. Умер навсегда. А я, Сергей - бессмертный, всё ещё продолжаю существовать и, следовательно - мыслить.