Аннотация: Зимин расследует гибель своей подруги, певицы 1990-х. Его почти 30-летний поиск завершается в зловещем подземельи, под Мосфильмом.
Зимин состарился раньше положенного природой срока из-за своей несгибаемой мизантропии, но он хорошо знал ради чего ему пришлось вытерпеть столько мук. Он ни за что не променял бы сейчас свою судьбу на какое-нибудь беспечное существование, ведь у него есть цель. В далеком 1990-м они забрали его жену, прекрасную Радмилу, блиставшую, на тогда еще советской, эстраде певицу. Едва только она стала известна широкой публике, как её сразу пригласили на съемки того злосчастного новогоднего концерта на Центральном телевидении. Зимин сначала обрадовался, но потом ему пришлось узнать цену этого приглашения.
Зимин шёл к своей цели двадцать девять долгих лет, и сегодня состоялся его выход. И вот, он сидит посреди огромного подземного зала, рядом с ним дымится и парит кровавым паром закопчённая бензопила, на его коленях полулежит забрызганная красным Тася, а сам Зимин бережно держит в своих мозолистых ладонях ее голову. Они точь-в-точь, как Иван Грозный со своим сыном на известной картине: Тася не дышит, и лицо Зимина тоже точь-в-точь, как у Грозного...
За годы изнурительных и опасных поисков Зимин наконец узнал куда исчезла его Радмила, но только сегодня он видел всё своими глазами. Его разум сейчас пуст и светел, как у ребёнка. Распоротые туши тварей разбросаны по всему залу, словно камни в японском саду Рёан-дзи, но Зимин не видит их скверну, он мысленно с Радмилой, он почти видит её в лике своего внутреннего Солнца, как, вероятно, видел Данте свою Беатриче.
Обычно съемки новогоднего концерта заканчиваются еще летом, но в угаре праздников обыватели думают, что телезвёзды сидят сейчас в студии и поднимают тосты за их здоровье. На самом деле в новогоднюю ночь лимузины со знаменитостями съезжаются не к Останкино, а к Мосфильму, к секретному павильону, где под надёжной охраной у них начинаются отнюдь не съёмки, а свой собственный праздник, который они называют Йолубог Гоноёк.
Когда Зимин узнал про это сборище, он сделал всё от него зависящее, чтобы устроиться на Мосфильм, и сегодня он затаился в своей каморке с бензопилой наготове. Он - простой уборщик, и о нём никто не вспомнит. Павильон заперт, снаружи выставлена охрана, и известные всей стране телезвёзды разоблачаются донага. Из одежды на них - только багрово-чёрный бодиарт, изображающий языки пламени. В паланкине, напоминающем детскую кроватку, самые знаменитые артисты-мужчины несут Примадонну. Процессия движется по тайной винтовой лестнице в подземелья Мосфильма, которые, как удалось выяснить Зимину, копали миллионы замученных в 90-е годы соотечественников, которые потом сгинули, как его Радмила. Эти подземелья поистине грандиозны и представляют собой антипод Останкинской телебашни, направленной острием вглубь земли.
Позади процессии телезвёзд, распевающих в манере каргыраа*, прикрытый темнотой, крадётся Зимин. Лишь его бензопила изредка поблёскивает во мраке, но этого никто не замечает. Участники процессии постепенно погружаются в транс. Нескончаемы подземелья цитадели 'бандерлогов', как Зимин называет всю эту голозадую тусовку силиконовых звёзд и ботексных примадонн. Подземелья устроены так, будто это гигантский конденсатор энергии, энергии обожания и трепета перед магией попсы. Миллионы телезрителей накачивают спроектированные по древним технологиям подземные лабиринты, и там кумиры миллионов каждый год обновляют свой, так сказать, 'имидж'. Нагота телезвёзд сейчас ещё не полная, они сбросят свои покровы там, на глубине, где стоит Алтарь. Как змея раз в год меняет кожу, так и кумиры телезрителей давно уже носят человеческое обличье, только как дань традиции, как сценический костюм, который меняют в день, когда проходит Йолубог Гоноёк. Там, в глубине подземелий, их ждёт жертва - молодая певица Тася, которой обещали стремительный карьерный рост, если она согласится сыграть 'на съёмках' роль жертвы. Откуда ей было знать, что всё взаправду?
Процессия приближается к подземному залу, где уже не действуют человеческие законы и горячее дыхание бездны будоражит существ в телах телезвёзд. Паланкин с Примадонной раскачивается, носильщики беснуются в экстазе, и внутри самого паланкина происходит что-то важное и тайное, прикрытое полупрозрачными тканями. Надрывное каргыраа гудит под сводами подземного зала, и в нём угадывается что-то о зове сквозь злые ночи, нарисованное в небе солнце и разбитые мечты. Гигантская камера-резонатор подхватывает мелодию и гул недр работает, как исполинский монитор на концертной площадке. Йолубог Гоноёк начался. Вот процессия уже у Алтаря, паланкин с Примадонной падает на землю и сотни обнажённых тел извиваются перед привязанной к чёрной плите и бьющейся в ужасе Тасей. 'Как когда-то моя Радмила', - плачет Зимин, спрятавшись за огромным валуном и сжимая в руках свою бензопилу.
Гудит ритм подземелий и под ним тела телезвёзд съёживаются и опадают сморщенной человечьей кожей. Огромные опарышеподобные жирные твари выбираются из-под сброшенных покровов, и только в их маленьких головках угадываются гротескные черты того или иного кумира. Они движутся к Тасе и их намерения ясны по трепещущим жвалам, требующим крови...
Саму резню Зимин помнит плохо. В конце концов, это было несложно - распороть стальной вращающейся цепью бензопилы почти беспомощных человеко-червей. Но что с Тасей? Её ведь никто не тронул, или Зимин пропустил что-то? Может кровавая слизь тварей обожгла, отравила беззащитную обнажённую Тасю? Или тут что-то другое? Не случайно подземелья продолжают гудеть, а тело Таси такое горячее, да и сам Зимин чувствует, что он весь будто горит от непонятной, чуждой человеку, но такой осязаемой темной подземной энергии. Внезапно Тася делает шумный вдох, её губы приоткрываются и Зимин едва различает слова, срывающиеся с них: 'Позови меня с собой... Я приду сквозь злые ночи... Я отправлюсь за тобой... Чтобы путь мне не пророчил... Я приду туда, где ты... Нарисуешь в небе солнце... Где разбитые мечты... Обретают снова силу высоты...' Зимину становится страшно. До него доходит смысл происшедшего. Подземелье, жертва, пусть не человеческая, но правила соблюдены... Тася открывает глаза и Зимин с ужасом видит глядящие на него глаза Радмилы... Беатриче... Примадонны... Тася гладит его по щеке и шепчет: 'Теперь мы с тобой, мой Данте, главные на этом шоу. Голубой Огонёк - наш'. И подземелье взрывается рёвом аплодисментов.