Какое зрелище больше всего щемит человеческую душу? Что больнее всего видеть взрослому человеку, что способно оставить в его душе настоящий ноющий рубец?
Вид голодного ребенка. Сироты без крова и пищи, навсегда обделенного родительским теплом, не знающего, что такое любовь.
Десятилетний мальчуган поднял замызганное какой-то копотью лицо и, сглотнув, уставился огромными блестящими от еле сдерживаемых слез глазам на своего обидчика.
- Пшел, пшел отсюда! - грозно повторил красноносый, с мясистым лицом, дворник и снова замахнулся метлой.
- Дя... - паренек всхлипнул и сделал еще более жалостливое лицо, - дядя... не надо... не гони меня, дядь, пожалста! Пожалей сироту! - он вдруг прытко поднялся с земли и, нырнув под уже замахнувшуюся метлу неожиданно обхватил дворника маленькими грязными ручонками за живот и прижался всем телом к дубленой коже фартука.
От такого порыва нежности размякло даже пропитое до последней жилки сердце старого пьянчуги. Однако, преодолев внезапный порыв, тот собрался, вернул неожиданно смягчившемуся лицу прежний сварливый вид и оттолкнул пацана. Тот попятился, сжался и, взглянув раз на готовую к удару метлу, развернулся и резво побежал, шлепая грязными босыми ногами по мостовой, так, что дворник только его и видел.
Вечером этот дворник будет долго и озлобленно материться, когда, заказав свой обычный эльфийский крепкий, не найдет в кармане ни одного жалкого медяка и всеми известными ему словами вспомнит мальчугана-бродяжку с огромным глазами, что так трогательно прижался утром к его карману.
Тем временем мальчишка забежал за угол, попав в узенький переулок, где-то на окраине Столока - столицы Кордмора.
- Сюда, сюда! Очередной проглазел!
Несколько мальчишек постарше подбежали к нему, один - со смугловатым лицом, сильно разодранной чуть выше запястья рукой, с достаточно странной прической - длинными, засаленными волосами, среди ребят он был, видно, лидером, подошел к прибежавшему и громко спросил
- Сколько там?
Сирота спешно залез в карман продранных брюк, и достал оттуда пару серебряных монет и горстку медных.
- Три цейна и пятнадцать медяков.
- Отлично. Он быстро достал из своего кармана пятьдесят медных монеток, забрал у принесшего деньги и разделил между четверыми оставшимися мальчуганами добычу.
- Мне цейн за размен и я заберу у тебя еще один. Один твой остается. Да. Молодец. Чьи карманы проучил-то хоть?
- Дворника, духи его наказали за меня - он метлой, метлой меня, был бы добрее - может быть и при кармане остался бы.
Старший засмеялся слегка ломаным смехом.
- Что тебе с нами делать-то, я не понимаю? У тебя вон отец есть, вроде из гро. Деньги есть, вернись ты к нему, или если ты с нами, то я говорил уже, что тебе делать - папин то кармашек пусть не золотой, а на пару месяцев нам всем на еду хватит. Все равно ж бежал из дому - так что уж оставлять ладони пустыми?
Мальчик нахмурился, опустил голову и сказал что-то невнятное, про то, что он не хочет.
- Ну дык коли не хочешь, изволь цейн мне. Куда б ты делся, не покажи мы тебе сарай недалеко от орковских улиц?
-Тихо, там идет кто-то, - указал в начало улочки один из мальчишек.
- Ну пусть идет, деньги только спрячьте, капюшон мне его не нравится - может кто из бродяг. А они отнимут. Хотя, что гадать. Пусть проходит, а кулаки готовьте.
Фигура в балдахине и капюшоне зашла в подворотню. Судя по росту и осанке, это был эльф, но эльф не из здешних, ребята никогда таких не видели, местные ушастые ходили гордыми, лицо - напоказ, нос задерут и идут себе, грудь выпятив, а этот - вроде и походка эльфья - тихая, грациозная, - и плечей не сутулит, а все равно - лицо под капюшоном спрятал, рванину какую-то напялил, да запахнулся так, что ног не видно.
Мальчуганы предпочли скучковаться. Так отбиться легче, если что, да и, если бежать придется, обмануть легче - вроде и вместе а один вдруг раз - и в одну сторону, другой - раз - и в другую, ну и так далее.
А странный эльф, тем временем, приближался. Уже стало ясно, что направляется он совсем не в сторону бродяжек, и ребята чуть успокоились.
Но когда главарь уже махнул незаметно рукой, мол, пронесло, все и случилось. С поразительной быстротой незнакомец метнулся в сторону компании, сгреб в охапку одного мальчугана и ринулся прочь из подворотни.
Обалдевшие бродяжки сориентировались не сразу. Когда через секунду все они, наконец, бросились вслед странному похитителю, того уже было не догнать. Тогда главный повернулся к остальным, махнул подранной рукой, и сказал:
- Ладно, забудьте. Мелкого не жалко.
Эльф к этому времени уже успел преодолеть с десяток улочек и переулков и, наконец, замедлил шаг. Мальчуган, тот самый, что давеча что ограбил дворника, молотил руками и ногами, брыкался, кусался и царапался, но с железной хваткой эльфа ничего поделать не мог. Пройдя еще пару улочек быстрым шагом, незнакомец остановился, бросил пацаненка на какую-то бочку, сдернул с головы капюшон и уставился звериным взглядом прямо мальчугану в глаза. Тот от испуга замер, перестал дергаться, и лишь ошалело глядел на своего похитителя. Под капюшоном скрывалось лицо самого настоящего эльфа, длинноволосого, остроухого, большеглазого, с по-эльфьи гладкой и светлой кожей.
- Как кличут тебя, сопля? - сквозь зубы спросил он.
- Как назвали, так и кличут, не твое ушастое дело! - пискнул паренек и попытался извернуться, но тщетно. Незнакомец размахнулся и засадил кулаком мальчугану в висок, тот осел и мир вокруг него померк.
Очнулся он от сжигающей тело боли. Хотел подняться, но боль хлыстом заставила его лежать не месте. Приоткрыв глаза, мальчишка увидел худощавого, исполосованного шрамами эльфа, который пристально вглядывался в него.
- Мм... Тебе повезло. Определенно. Или не повезло. Смотря как поглядеть. -
В его голосе прослеживалась усталость, разочарование, странное внимание, граничащее с безразличностью к своей жертве.
- Тебя пытали. Я пытал, да... Сейчас не больно уже, я каждый день такое испытываю. Добровольно. Хм... Я ошибся... Духи говорят... Да-да. Кровь твоя здесь. Что? Ты не спрашивал? Ах да. И раны заживут. Хм... Денег дам, конечно. Нет-нет, не избранный. Судьба рукой чертана, да...властной. Но силы нету. Возможности обычны.
Пока мальчуган пытался хоть как-то прийти в себя и боялся пошевелиться от боли, эльф продолжал хмыкать, говорить что-то рассеяно, в принципе общаясь более с собою самим, нежели со своим подопечным.
- Я мазь тебе дам. Тебе серьезно повезло! Пытка во сне. Отвар черного семени из страны Размиир - хорошая вещь. Мм... да. Дорогая, правда. Не стоило того.
Тут он полез в небольшой шкафчик. Тем временем мальчик с трудом повернул голову и осмотрел комнату. Он лежал на простой деревянной кровати, постеленной соломой. Вокруг была не особо просторная, но вполне себе уютная комнатка, пугающая разве что обилием крови на полу, да множеством всевозможных ящичков и шкафчиков с надписями на непонятном языке.
Тем временем незнакомец вытащил какую-то мазь, повернулся и направился к мальчику, по дороге споткнувшись обо что-то, что похоже могло служить орудием пытки, и вполне возможно именно его пытки, и громко выругался:
- Чертовы железки!
Эльф растёр этой желтоватой мазью руки, и принялся обмазывать ей мальчишку с ног до головы. Боль понемногу утихала.
- Шрамы... Хм... Они быстро заживут. Залечит. Настой хороший. Тоже редкий. Духов благодари... Мда. Все порой ошибаются. Эльфы, духи. Своеобразно. Да-да, прости. Через десять минут всё пройдет. Дам тебе тунику. Ты в Шкихе, если что. Хм... Да.. Пойдешь. Повезло и не повезло, да...
Потом он прошептал пару слов на каком-то наречии, поднял "железку" с пола, протер ее тряпочкой, открыл что-то вроде погреба и положил ее туда.
- Вытирать всё это. А, даже не заплатят. Жаль, жаль...
Он сел на пол, скрестив ноги, и о чем-то задумался, закрыв глаза и подперев подбородок руками. По истечение минут десяти вдруг открыл глаза, подошел к мальчонке, за руку поднял его, подал ему тунику и сказал только одно слово, указав на дверь в другом конце комнатушки:
- Иди.
Ветер свежей прохладой ласкал изувеченное, полное энергии тело. Кордморское лето обещало быть жарким.
***
Сезар еще раз оглядел себя, поправил слезшую на глаза челку, глубоко вдохнул и постучался. Тяжелую резную дверь открыл старый слуга, Эрбет, личный лакей отца, бывший раб. Тот освободил его еще около двадцати лет назад, но, будучи сильно привязан к хозяину, Эрбет остался с ним. Старый аристократ подобрал ему жену из свободных граждан, платил кое-какие деньги и отвел неплохую комнату в собственном доме. Взаимопонимание между ними было полное, и в какой-то мере Эрбет даже разделял любовь отца к своему единственному сыну - молодому юноше, грозе всех светских кокеток, будущему сенатору Серденто Сезару.
На самом деле, Сезар не был настоящим сыном старика Серденто, тот подобрал его девять лет назад в Восточных королевствах, привез в Дуонгмунд, усыновил, воспитал и отправил в свободное плавание в море политики, в залив Дворца Сената в Рогоре.
Молодой Сезар, в свою очередь, уважал и любил его и ни разу не усомнился, называя "отцом".
Он кивнул Эрбету и вошел в затопленную сумерками комнату. Привычные тяжелые шторы и гобелены с родовыми знаками, обитые дорогим резным деревом стены, высокие решетчатые окна, порой чадащий камин - все это было привычным и родным. Как и сидящий в кресле перед камином отец.
- Папа, - он опустился в кресло рядом.
- Привет, - отреагировал тот.
- Все хорошо?
- Как всегда.
Сезар улыбнулся:
- Сегодня я тебя обрадую.
Отец мягко повернулся к нему. Отсветы огня из камина играли на его лице, оттеняя морщины и тяжелые веки.
- У нее будет ребенок? - спокойно спросил старик.
- У кого?
- У Карны.
Сезар засмеялся:
- Нет, нет, что ты! Я теперь осторожен. С Карной такого не будет. Да и, сказать тебе честно, ее и самой больше не будет. Так вот.
- Что ты сказал? - встрепенулся старик.
Сезара внезапно окатил холод.
- В смысле, с ней все, мы разошлись. - быстро сказал он.
- Хорошие у тебя выражения, сынок, - старик Серденто усмехнулся, - ее и самой больше не будет, - передразнил он Сезара, - разговариваешь как агент Рогорской мафии.
- Пап, у тебя видно хорошее настроение? Ну так что же, я тебе его готов еще улучшить. Меня назначили помощником сенатора Стругвара.
Отец рассмеялся. Он крикнул Эрбета и вновь обратился к сыну.
- Молодец, скоро будешь сенатором. А там, а там посмотрим, - он продолжал смеяться, - Реординалом станешь со своими способностями, а хотя, тебе лишь бы девушки... Эх, были бы в сенате особи женского пола, да помоложе, да покрасивее...
- Отец, не иронизируй. Ты переоцениваешь мои возможности, - Сезар тоже рассмеялся.
В комнату зашел Эрбет.
- Вы звали, сэр?
- Принеси восьмилетнего скаппсского, друг мой, наш парень сегодня отличился! - оба, отец и сын, смеялись, Эрбет улыбнулся.
- Сию минуту, сэр.
Через мгновение он вернулся с большой глиняной бутылью, исписанную заподноадерской вязью и парой глиняных же бокалов. Серденто были богаты, но не настолько, чтобы приобретать стекло, хрусталь или салвенец. Старик поднялся, принимая у Эрбета бутыль.
- Выпей с нами, мой друг, сделай нам одолжение, - он положил руку лакею на плечо. - сегодня знаменательный день для всех нас.
Эрбет лишь улыбнулся и молча достал из-за пазухи еще один бокал.
- Старый плут! - засмеялся старик, похлопав лакея по плечу.
Они еще долго сидели втроем у камина, потягивая душистое сладкое вино, беседуя и смеясь. За окном окончательно стемнело, стольный Рогор, сердце Республики, осветила молодая, едва родившаяся луна.
Когда Сезар спускался с парадного крыльца старого каменного отцовского дома было уже далеко за полночь. Раскрасневшиеся от вина старик Серденто и Эрбет давно ушли спать, молодой помощник сенатора еще с час сидел с бокалом скаппского, глядя в огонь и размышляя. Потом решительно встал, зашел в свою спальню за некой вещью и направился туда, где его не должно было быть ни за что и никогда.
Ночной город был полон своих ночных, совершенно обычных для столиц особенностей. Где-то лаяли собаки, по улицам прохаживались стражники, хотя добрая половина ночного караула мирно посапывала на своих местах, другая же половина заливала глотки веселящим зельем, "кабаньей кровью", как называли в народе этот дешевый, темно-красного цвета винный напиток, оставшиеся же единицы, исправно несшие на усталых плечах свою службу были грозой воров и мошенников, вылезавших по ночам, вершить свое грязное, но не особо темное дело и, ночных бабочек, порхавших по безлюдным улицам города в поисках очередной жертвы, продавая свое тело и его болезни за щедрые и не очень суммы денег.
Сезар направлялся в западную часть города, известную как Волчья плешь - место, не привлекавшее городских жителей даже в дневное время, не говоря уже о ночном, своеобразный промышленный район, место нахождения ткацких, оружейных, деревообрабатывающих и других фабрик, а по совместительству, основной притон "ищущих и непринятых", как это называлось в народе.
Прошло около часа, и молодой человек красивой наружности оказался на небольшом пустыре, который идеально подходил для свалки. Он остановился на его середине, скрестил руки на груди и закрыл глаза. Через несколько минут к нему, странным шагом, иногда перекрещивая ноги при ходьбе подошел человек.
- Ты принес, то что я просил?
- А что ты просил? - не открывая глаз, но повернувшись в его сторону промолвил Сезар.
- Уже поверил, - парировал незнакомец.
Молодой помощник сенатора скривил рот в улыбке и открыл глаза.
- Конечно, принес, - он протянул незнакомцу небольшой позвякивавший мешочек. - К твоим услугам.
Человек уже протянул руку к кошельку, когда Сезар внезапно разжал пальцы. Мешочек плюхнулся на землю, монеты звонко раскатились по земле.
- Бери, твоё. - бросил он незнакомцу.
Тот мгновение прожигал его взглядом, затем отпихнул и, кряхтя, принялся собирать деньги. Сезар смотрел на него с усмешкой.
- Ты решил заплатить за магию? Магия не покупается.
- Но пожертвования приемлет? - с лица Сезара не сползала усмешка.
- Но пожертвования приемлет.
- Ты же именно это просил за свой чудо-отвар?
Человек с серьезным лицом, почувствовав возможность уйти в демагогию, точнее в серьезное философское размышление, ответил:
- Я сказал лишь что за всё в мире наступает расплата. За добро мы всегда получаем зло и за зло - добро, любое удовольствие влечет за собой муку, любое глубокое знание - элементарное незнание. Цель наша - магия, магия дает многое, платить надо будет мало, ведь плата за нее - ее поиск. Магия - высшая цель, то, что нам дано Высшим разумом. А средства достижения многого - маленькие уловки. Главная из них - умение жертвовать добровольно. Ведь отдав что-то по своей воле, мы платим Великим Течениям, за то что мы получили. Я всего лишь пытался научить тебя этому.
- Ну что же, - равнодушно сказал Сезар, - я думаю, жертва тебе понравилась.
Он не особенно любил этого человека, даже, сказать больше - презирал его. Но он искал то, что у него было. Только Скальт ( так он называл себя, хотя, по слухам, у него было совершенно другое имя) умел делать провидящие отвары, толочь и наделять дурманящими свойствами "магическое семя", и в первую очередь, что важнее - откуда-то брать это "семя".
- Пойдем, - Скальт проигнорировал ответ Сезара. Пойдем, сегодня ты попробуешь это. Хорошо запомни свое видение, оно сыграет огромную роль в твоей жизни.
Они отправились темными извилистыми закоулками, не избегая, однако, и хорошо освещенных, но пустынных улиц в центре города. Их путь лежал через пол Рогора, на юг города, места старинные и благородные но, все же, прогнившие. По пути ни один не произнес не звука, лишь Скальт пару раз отлучался в изредка попадавшиеся кусты.
Когда они пришли уже светало. Сезара клонило в сон, ноги подгибались и он поминутно зевал и тёр глаза, Скальт не проявлял признаков сонливости. Они зашли в небольшой деревянный дом из тех, которые строятся на окраинах городов, слегка покосившийся, но если ремонту и подлежащий, то ремонту только за счет его хозяина, но никак не за деньги государства. Человек указал Сезару на небольшую деревянную кровать, стеленную соломой.
- Ложись, ты будешь спать. Перед сном подумай о том, на что ты хотел бы получить ответы. Вспомни, то с чем ты пришел. И вопрос перестанет быть вопросом... Правда, появится много новых, - прошептал Скальт. - Но в этом, пожалуй, и прелесть. Не бойся чужих мыслей и чужих историй.
По истечении десяти минут, Сезару было подано странное варево с отвратительным вкусом, зеленовато-коричневого цвета. Он выпил его до дна и закрыл глаза. В голове вязкой смолой, которая складывалась в тонкую паутинку, начали сплетаться мысли и образы. Через пять минут уже спал.
***
Никогда не знал, сколько стоит боль. Оказалось - совсем не дорого. За свою бытность слугой Эллана я так привык видеть свет не просто в черном и белом, но исключительно розовом свете, что теперь не могу понять абсолютно очевидных простому обывателю вещей.
Меня зовут Хедрон, но не смотря на это, казалось бы, необычное для нашей гордой и утонченной расы имя, я эльф. Родом я из Алминского Наилата, я был монахом (а, по сути, им и остался) немалую часть своей жизни, около ста пятидесяти лет, но потом, в силу некоторых обстоятельств я стал палачом.
Хотя палач - не совсем верное для моей нераспространенной профессии слово. Я получаю скромное пожертвование за то, что пытаю эльфов. Конечно, моими подопечными становятся не только представители высшей расы, но и люди, и хладные, и орки, не было в моем послужном списке разве что миэров, но моей специализацией всегда оставались мои же собратья.
Чаще всего это эльфы-отшельники, или, по крайней мере, те, кого за них выдают.
Я бежал из родного Наилата в двести семь лет, на самой заре жизни простого эльфа. Тогда, помнится, я решил что оставшиеся мне примерно сто лет я с удовольствием проведу в Западной Лесной Империи или даже, чем дух не шутит, в Дуонгмунде, но, увы судьба моя сложилась отнюдь не так. Аины, называемые еще Совет Двенадцати, уговорили тогда Правящего Империи после серии убийств среди аристократической верхушки окончательно закрыть границы с Наилатом и устроить внутри государства облаву на Алминских ассасинов.
Демократичность всегда являлось предметом гордости правительства Западной Лесной Империи, и не зря. Быть может, оставшись там, я бы и выжил, сумев доказать что я отнюдь не ассасин, а всего лишь бывший монах, беженец из родных краев, но, решив не ставить все на па* я покинул эльфийское государство и отправился в Дуонгмунд.
Однако, не успел я доехать до первого серьезного людского города, как понял, что в этих краях эльфов не особо приветствуют, а если и дают жить, то все равно как-нибудь, да притесняют. Как ни странно, мечты мои не оправдались, а демократичная Республика демократичной была только на словах, в отличие от той же Западной Лесной Империи. Тем более у меня были более амбициозные планы, как минимум, насчет своей жизни, нежели разводить домашний скот рядом с Дуонгмундскими фермерами.
Возвращаться в Империю смысла не имело, оставаться в Людской
Республике - тем более. Вольные земли никогда меня не привлекали, оставалось только одно - западные королевства.
И вот уже четвертый год, как я обосновался в Кордморе - одном из самых серьезных здешних доменов. Его столица - богатый прибрежный город Столок совсем не далеко от деревни Шкиха, где я обитаю теперь.
***
- Этот Хедрон - знатная сволочь.
Хагх выкинул в окно кареты яблочный огрызок и повернулся к сыну:
- Неколф говорит, он у него не первый раз заказ делает, ищет все свою сккапку, бедняга... - глаза орка на миг приобрели совершенно стеклянный вид, упершись в спинку сидения рядом с сыном, но лишь на миг. - Ну ничего, я с этого упыря спрошу. По самые... - он поперхнулся, сделал вид, что прокашлялся, - как надо спрошу. - коряво закончил он.
Ирк, его девятилетний сын, сделав вид, что не понял, что хотел сказать папа и с трудом подавив смешок спросил:
- Ты думаешь, он знает, где гро Иоллаэ?
- Не знаю, сынок, не могу знать. Но надеюсь, что, по крайней мере, подскажет, где искать. Через его поганые руки столько эльфов прошло... Можно только надеяться, что наш Иол был в их числе... Тьфу! - он вдруг болезненно поморщился, - что я говорю... Надеяться! Не дай-то Судьба, чтоб его пытали. Ну вот, приехали - добавил он, глянув в окошко.
Карета остановилась.
*ставить все на па - устойчивое выражение, буквально обозначавшее пойти ва-банк на самом рискованном этапе игры в содло, распространенной на территории всей Адеры.
***
Сегодня для меня был совершенно особенный день. Сегодня я праздновал.
Праздновал я побег из Наилата. Каждый год, как день рождения я отмечал памятную дату, когда покинул внутри деревянного саркофага границы родной земли и отправился в свое двухлетнее скитание, прежде чем остановиться здесь, в Шкихе.
Каждый год я вырывал по странице из священной книги "Восхождение в Лиэнны", между строк которой, еще будучи монахом, начал писать автобиографию, и сжигал в своей небольшой печке, а потом вставал на колени, закрывал глаза, и читал от начала до конца главное, предсмертное, обращение к Эллану из Покоения Отхождения, молитвенника верующих Наи-Лэй.
А дальше бывало по-разному. Я устраивал этот личный небольшой обряд уже три раза; во второй я после этого сходил искупаться в недальней реке, а вечером приготовил особенно вкусную трапезу после чего спокойно лег спать, а вот первый и третий оказались для меня менее удачливыми. После Покоения Отхожденя я садился перед огнем и впадал в глубокие раздумья, вследствие чего осознавал, какой грех, какое святотатство я совершил и начинал биться головой об пол и стены, прося у всемогущего Эллана прощения и снисхождения, всю ночь самозабвенно устраивал самобичевания (пыточный арсенал в стороне не оставался), а наутро, когда спадала ночная лихорадка шел к реке смывать кровь.
Сегодня я надеялся на трапезу.
Сухая кожаная страница испещренная священными символами и моим собственным почерком уже догорала в веселом пламени, а я уже стоял на коленях и мысленно готовил себя к молитве, когда потрескивавшую огнем тишину уединения нарушил стук в дверь.
Это была редкостная неудача. Похоже, ко мне пришел заказчик. Ох, как же не вовремя, но роскошью отказывать клиентам я не обладал, поэтому пришлось вернуть почти готовое к связи с Элланом сознание в оболочку мозга и подняться.
- Кто там? - устало спросил я. Привычки открывать по первому зову я не имел и связывал это с особенностями профессии.
***
- Кто там? - раздался голос из-за хлипкой двери заурядной деревенской избушки. Окон не было, хотя рядом с избушкой на траве лежали слюдяные пластинки, видимо владелец как раз собирался эти окна вырезать.
- Это гро Хедрон? - насколько только мог дружелюбно осведомился Хагх.
- Да, я, - ответили из-за двери, странно растягивая гласные. - Можно ли узнать ваше имя?
"Странно, он что, знает, что пришли по его счастье?" - насторожившись подумал орк, но лишь назвал свое имя.
- Добро пожаловать, гро Хагх, - отозвался Хедрон, подражая орочьей манере обращения и дверь, наконец, открылась.
Хагх ожидал увидеть седовласого старца, шкафоподобного громилу, ну или хотя бы поджарого силача из рода людей или орков, или даже хладного, но никак не этого. Перед ним стоял тщедушный эльф, вроде как молодой (понять по эльфу его возраст всегда было крайне сложно), и все бы еще ничего, но он был ощутимо изуродован. Лицо и шею покрывали неоднозначной формы шрамы, кожа рук была отнюдь не по-эльфийски нежной, но рубцеватой, мешковатой и сухой. Впервые орк видел таких. Одно время он немало дел имел с эльфами Западной Империи и смешанных государств вроде самого Кордмара, где эльфы встречались так же часто, как и представители любой другой расы, но те всегда напоминали скорее искусственные, неестественно идеальные восковые статуи. Этот же эльф выглядел так, как будто его самого ежедневно пытали.
Но помешать делу Хагха это точно не могло. Он переступил порог избушки, оказавшись во вполне уютной комнатке с печью, столом и кроватью, покрытой сеном. Она освещалась воткнутыми в меж бревен лучинами, чад которых ловко вытягивался через вырезанные то тут, то там отверстия в стене.
- Чем я могу быть полезен благородному Хагху? - вежливо, но не через чур дружелюбно осведомился эльф.
Орк не стал мешкать с ответом. В карете снаружи его ждал сын, нечего здесь тянуть.
- По пыткам. - нетерпеливо бросил эльф. - А вы, как я понял, желаете сделать мне заказ?
- Не-ет... - непроизвольно протянул Хагх, инстинктивно тоже начиная растягивать гласные, и быстро добавил: - Нет. Я пришел к вам с просьбой. Даже, скорее, с вопросом.
Кажется, эльф напрягся.
- Слушаю.
- Я ищу... - орк вдруг замялся, но пути назад уже не было. - ...одного своего пропавшего друга. Его зовут Иоллаэ, он тоже эльф. Мне сказали, что ваша специализация - эльфы, быть может...
- Я прошу прощения, гро Хагх, но я не даю информацию о своих клиентах и, гм, жертвах.
Орк почувствовал, что его терпение лопнуло.
- Ну все, сволочь!.. - он вскочил и бросился на Хедрона, широко замахнувшись сжатой в пудовый кулак ладонью.
***
Сезар проснулся тихо. Не видя ничего перед собой он поднялся и на негнущихся ногах побрел прочь из покосившегося деревянного дома к Дворцу Сената.