Макеев Максим Сергеевич : другие произведения.

Времена былинные. Книга Первая. На дальнем кордоне (рабочая версия)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.77*55  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наш современник, в результате неудачного, а может и удачного - это как посмотреть, эксперимента, оказывается в далеком прошлом. Еще нет знакомых ему государств и стран, исторических личностей, а история данного периода противоречива и вызывает множество споров по сей день. Но есть люди. Такие же, как и во все времена - со своими проблемами и мечтами, трудностями и радостями, любовью и горем. И для Сергея этот новый мир должен стать новым домом, а люди прошлого - его новой семьей...

УВАЖАЕМЫЕ ЧИТАТЕЛИ! НА ТЕКУЩИЙ МОМЕНТ ГОТОВА ОБНОВЛЁННАЯ ВЕРСИЯ КНИГИ ПО ССЫЛКЕ (http://samlib.ru/editors/m/makeew_m_s/vb_2018_1.shtml) ЭТОТ ТЕКСТ Я ПОКА НЕ УБИРАЮ - ОН МНЕ ДОРОГ КАК ПАМЯТЬ :-) С УВАЖЕНИЕМ, ВАШ АВТОР

  ВРЕМЕНА БЫЛИННЫЕ
  Книга 1. На дальнем кордоне
  
   Наш современник, в результате неудачного, а может и удачного - это как посмотреть, эксперимента, оказывается в далеком прошлом. Еще нет знакомых ему государств и стран, исторических личностей, а история данного периода противоречива и вызывает множество споров по сей день. Но есть люди. Такие же, как и во все времена - со своими проблемами и мечтами, трудностями и радостями, любовью и горем. И для Сергея этот новый мир должен стать новым домом, а люди прошлого - его новой семьей...
  
  
  Времена не выбирают,
  В них живут и умирают.
  Большей пошлости на свете
  Нет, чем клянчить и пенять.
  Александр Кушнер " Времена не выбирают..."
  
  Пролог
  
   Хозяин леса уже проснулся после зимней спячки. Он ходил по своим владениям, искал пропитание, оценивал последствия зимы. Мало что изменилось за время долгого сна. Деревья покрывались почками и листьями, появилась первая трава. Иногда можно было найти остатки осенней малины и других ягод, и Хозяин с удовольствием их обдирал и поглощал. В частых ручейках и мелких речках начинала резвиться рыба. Весна пришла в лес.
   Преодолев очередной бурелом, Хозяин с шумом появился на поляне. Он тут никого не боялся. Странно пахнущие, непонятные голые медведи, таскавшие на себе чужие шкуры, тут почти не водились. От них хозяин и ушел сюда, на север. В прежних местах чащобы стали меньше, непонятные голые медведи делали из векового леса большие поляны. Иногда на них можно было поживиться вкусными плодами, но чаще можно было получить острой палкой в бок. Поэтому Хозяин и перебрался в эти места. Тут привольно, много ягод, много рыбы. Иногда Хозяин ловил ее в большом озере. Выбирал заводь, становился посередине, и замирал, ожидая пока глупые водоплавающие осмелеют приблизиться на расстояние удара. Тогда резким шлепком он оглушал большую чешуйчатую вкусняшку, выносил ее на берег, и наслаждался. Начинал с самого вкусного, с головы. Потом объедал оставшуюся тушку, и выбрасывал несъедобный хвост. И процесс начинался заново.
   Сейчас Хозяин шел в берлогу. В лесу уже было темно, а до берлоги еще добираться и добираться. Это не пугало его, все мысли были заняты поиском спутницы. Найти молодую Хозяйку, одуряюще пахнущую, сводящую с ума, вот чего он хотел. От приятных мыслей дорога казалась короче, время летело быстрее.
   Гром посреди звездного неба остановил Хозяина. Он поднял голову. Ничего не предвещало холодного дождя, какие бываю ранней весной. Но звук повторился. Хозяин навострил уши. Зрение не давало столько информации, сколько нос и уши. Хозяин втянул глубоко воздух. В нем были легкие оттенки свежести. Но не той, что бывает после ласкового летнего дождя поутру. А какие-то странные, непонятные нотки. Гром прогремел еще раз. В той стороне, где у Хозяина была берлога.
   Лицо его нахмурилось. Кто посмел!!?? Какой житель леса поднял руку на дом и спокойствие Хозяина? Надо разобраться, а то такими темпами скоро муравьи скоро его ни во что ставить не будут. Хозяин важно двинулся в направлении грома. Спешить не надо, Хозяин всегда передвигался уверенной, твердой походкой. Остальные это знали, и уходили с пути, едва услышав треск сучьев под его ногами.
   К утру Хозяин вышел к тому месту, которое гремело в темноте. Странно, еще два дня назад тут была хорошая поляна с вкусными ягодами. Теперь же земля стала странного черно-серого цвета, появились невиданные ранее деревья, и даже какой-то странный огромный зеленый куст. И странные камни неясного цвета, с рубленными краями. Все это источало противные, не лесные запахи, от которых кружилась голова. Хозяин мотнул ей, надо разобраться, кто посмел так быстро убрать одну из его любимых полян.
   Хозяин вышел из кустов. В утреннем солнце картина была еще печальней. Ягод нет! Поляны нет! Да еще и посредине места, где она была, стоял тот самый голый медведь. Цвет шкуры на нем был странный, в лесу таких ярких красок не встретишь. Лысый медведь увидел Хозяина, и побежал к большому толи кусту, толи камню зеленого цвета, и начал неловко на него взбираться. Правильно, беги. Ишь чего вздумал, поляну мою вытоптать! Хозяин злорадствовал, наблюдая за неловкими движениями своего обидчика. Но грустные мысли закрались все равно. И из этого места придется уходить. Жаль, жаль, Хозяину тут нравилось. Но две длинные раны на боку, оставшиеся от острых палок, предательски заныли, напоминая простую вещь, давно известную Хозяину.
   Там, где появляются лысые медведи, в чужих шкурах, которые ходят только на двух лапах, настоящему Хозяину делать нечего. Лучше найти новое место, куда еще не добрались эти странные существа, которые так любят делать эти свои поляны вместо леса, и тыкать в Хозяина при встрече острыми палками.
   Но все же, перед уходом, надо все осмотреть. А вдруг не придется уходить? Хозяин двинулся вдоль теплой, красной полоски. Осмотр ничего не дал. Поляна безвозвратно утеряна, лысый медведь выглядывал с высоты своего куста. Хе, думает, что его не видно. Наивный. Эх-х-х-х-х, ладно. Пока есть время, пока леса наполняются жизнью, красками, вкусными ягодами, а в речках появляется все больше рыбы, надо уходить. Искать новый дом, новую берлогу, да и Хозяйку бы не помешало в нее.
   Мысль о Хозяйке прибавила настроения. Хозяин решил двигаться на закат. Он повернулся, еще раз осмотрел уничтоженную поляну, и двинулся в лес.
   Огромная коричневая мохнатая туша Медведя-Хозяина скрылась из виду. А с большого куста-камня глазами ее проводил лысый медведь в странной шкуре.
   В лесу начинался новый день...
  
  1. Подмосковье, квартира Ковальцовых. Наши дни
   Голос Вадима с трудом пробился сквозь гул в голове:
   - Серега, просыпайся! Нам еще барахло до остановки тащить!
   Пробуждение было тяжким. Последствия вчерашних возлияний ощущались во всем организме. Надо было вчера остановиться еще в баре, но мужики настаивали на продолжении банкета, Сергей Валентинович тут еще с коньяком своим подарочным... Одним словом, начало проекта отметили на "ура". Точнее даже не начало, а завершение успешного поиска того, кто за него будет платить. То бишь инвестора, ну или бизнес-ангела, как сейчас модно говорить. Теперь работы у нас лет на пять-семь вперед, да еще и с неплохими финансовыми перспективами. После двух лет проработки проекта и поиска людей, готовых вложиться деньгами в нашу команду, хорошо отметить начало большого пути все посчитали единственно верным решением. Правда, отметить что называется цивилизованно, не вышло - получилась знатная попойка. Как сказал ночью Сергей Валентинович: "Вы в г..но, и проект у вас - г..но!". Потом засмеялся и отправился спать.
   Про проект - это он не со зла. Проект действительно, хм, дурно пах. В прямом смысле слова. Команда наша разработала комплексное решения по превращению городской канализации в доходный бизнес. Модернизация включала в себя кучу решений в области химии, автоматизации, энергетики, биологии, и позволяла при минимальных затратах выдавать из отходов жизнедеятельности полезный продукт - фосфорные удобрения. И практически решала задачу утилизации вредных компонентов. Проект родился три года назад, вся наша команда работала в разных городах. На почве общего интереса списались в Интернете, потом решили поработать вместе, и пошло-поехало. Ребята - Вадим, Игорь, Ваня, Женя, Дима - жили в Подмосковье, я - на юге. Когда пришло время защищать наше детище перед потенциальными инвесторами, решили делать это вместе. В команде я самый старший, и отвечал за общую компоновку и автоматизацию. Вадим - энергетик, Игорь - агроном, Ваня - химик, Женя и Дима - программист и инженер-технолог очистных сооружений соответственно. Они одноклассники, и только закончили ВУЗы по своим специальностям. Я отучился лет семь назад, поработал автоматизатором лет десять, еще со студенческой скамьи, и неформально числился руководителем проекта.
   Нашли людей которые могли нас выслушать, знакомые организовали встречу. Мы расписали в красках потенциальные прибыли, я, как самый опытный, зажигательно отплясывал шесть часов кряду на защите проекта, мужики подпевали на бэк-вокале по профильным решениям. Мучения закончились однозначным вердиктом потенциальных инвесторов - совместное предприятие и миллионы инвестиций. На такое мы даже не рассчитывали - радовались, как дети. Ну а потом уже по кабакам, потом за выпивкой в ларек, потом домой к Вадиму, продолжать банкет. У него дома был только отец, Сергей Валентинович Ковальцов, физик-теоретик, доктор наук, заслуженный ученный, да и просто мужик хороший. Мама Вадима укатила к родственникам на Волгу. Это и привело нас к Ковальцову-младшему на кухню вчера ночью после кабака.
   Там меня сразу взял в оборот Сергей Валентинович, как самого старшего (да и самого пьяного, чего скрывать, печень уже не та, что была в общаге на четвертом курсе), мы с ним засели за коньяк на балконе, чтобы курить не бегать, молодежь развлекалась водкой. У папы Вадима была своя радость, они начали в своей лаборатории эксперимент, который он планировал уже лет десять, и первый этап уже завершился полным успехом. Он мне пытался рассказать о сути их опытов, но моего знания, вынесенных с физфака родного университета хватило только на то, чтобы понять, что они пытаются на ускорителе толи распилить протон, толи получить какие-то частицы, как он выразился "заделать кварковый реактор на коленке в гараже".
   После того, как Сергей Валентинович понял, что на мой пьяный мозг описание его работы оказывает действие крайне усыпляющее, перешли на разговоры "за жизнь". Он рассказывал про свою учебу, работу аспирантом в Новосибирске, как встретил будущую жену, мать Вадима, "на картошке", куда их всем НИИ отправили на "подъем сельского хозяйства", как переехали в Подмосковье, как 8 лет ждал квартиру от НИИ, ту самую квартиру, где мы и заседали. Я рассказывал про военные городки, по которым колесили всей семьей, отец у меня военный, ракетчик. Как пришлось переселяться на Юг, поближе к родителям папы и мамы, когда они в связи с возрастом стали нуждаться в помощи. Как покатался по олимпиадам, по естественнонаучным предметам, еще по школе. Как мы в общаге во время учебы в университете жили. Оказалось, все студенты, даже с разницей в тридцать лет по годам обучения, одинаковые. Посмеялись, вспоминая смешные случаи из студенческой жизни. Перешли на работу. Я рассказывал, почему за 10 лет сменил 7 мест работы, искал себя, что называется. Он говорил, что последние пять лет в НИИ, где он работал, наконец-то потекли деньги, оборудование, гранты, проекты, и теперь можно спокойно заниматься наукой, без оглядки на хлеб насущный. Поинтересовался Сергей Валентинович моим семейным статусом. Узнав, что я холост, обещал познакомить со своими аспирантками, цитирую, "из тех, что посочнее". Хорошо посидели, только к 4 утра считай разошлись. Хороший мужик, несмотря на то, что почти в два раза меня старше.
   В комнату кто-то заглянул:
   - Вставайте, граф! Вас ждут великие дела! И рассол! И домик в деревне! - а это уже Ковальцов-старший, проснулся с нами, ни свет ни заря. Зачем? Ему, вроде, два выходных дали, после трех суток дежурства у опытной установки.
   Мы еще до защиты проекта, независимо от результатов, хотели поехать к Ковальцовым "на фазенду", как они ее называли. На берегу озера, в двадцати километрах от городка при НИИ, где располагалась квартира Вадима, у профессорского семейства был домик с участком. Ну как домик, по рассказам - сруб, сарай, да баня. И земли чуток - для мангала да для петрушки с укропом, плюс цветы, Ковальцова любила с ними возиться. На фазенду нас должен был отвезти Игорь, у него УАЗ-пикап был, отцовский, правда жил он в самой Москве. Наша задача была со всем хабаром - шашлыками, алкоголем, газировкой, продуктами - собраться в восемь утра на остановке на трассе. Там он нас должен был забрать. Планировали отдыхать четыре дня, потом он обещал меня забрось в аэропорт, прямо оттуда. Так что, помимо продуктов, еще и свою сумку брать придется, с вещами и ноутбуком.
   Ладно, надо вставать, приводить себя в порядок. Встал, одел штаны, поплелся в ванную, умываться и чистить зубы. Пока чистил зубы, рассматривал себя в зеркало. Н-да, сейчас, когда основная беготня с проектом закончена, надо заняться собой. А то тридцать лет, а уже и пузо пивное нарисовалось немалое, от бицепса одно название, да и темно-русая шевелюра, некогда бывшая густой и пышной, начинает редеть. Подстричься на лысо, что ли. Хорошо хоть плечи широкие от отца достались, и они не портятся со временем. Блин, еще и шея болит. Ковальцовы все невысокие, и зеркало в ванной стоит так, что приходится шею сгибать, чтобы морда, опухшая после вчерашнего, целиком влезла. Для моих 185 сантиметров роста низковато зеркало висит, неудобно.
   Пока принимал водные процедуры, Вадим собирал продукты. Сергей Валентинович внес свою лепту.
   - Вадим, захватите мешок с инструментами, купил на выходных. А то мы с Петровыми поехали банный сезон открывать на Восьмое марта. Как открыли - так и закрыли. Сарай наш зимой какие-то бродяги обнесли, все вынесли, даже гвозди. У-р-р-р-роды. Там мешок зеленый в коридоре, я туда все упаковал.
   - Пааа, да ну нафик! - это уже Вадим, - может, сами завезете, вы же через пару недель, на майские все равно собирались ехать?
   - Да мы то собрались, а там кто его знает, получится или нет? У нас сейчас горячая пора, моих охламонов-мэнээсов контролировать надо постоянно, они "дети Интернета", все знания там, а про нашу установку там не пишут. Следовательно, оставишь на сутки - запорешь весь процесс. А маман твоя приедет в среду, поедет свои "гладиолусы" сажать, а там не то что лопаты - палки не найдешь после тех монголо-татар, что там прошлись. Хорошо хоть в дом не залезли. Ты нашу мать знаешь - она меня не то что из ускорителя, из-под земли достанет, со своими цветами. И что мне, все бросать, лопату ей везти? Довезете, не обломаетесь, не на своем горбу же. У Игоря кузов большой, влезет. Да и на баню дров там уже нет практически, нарубите себе, топор я в мешок положил.
   Я вышел из ванной, оделся, пошел на кухню, откуда раздавались голоса.
   - О, Серега! Давай почаевничаем, да я спать пойду - вечером опять в институт, второй этап стартует у нас, - Сергей Валентинович полез за кружкой - я вам там накидал вчера еще с вечера овощей там всяких, закаток, чай, печенье. А то Вадим думает, что на четыре дня вам шашлыков и водки хватит. Молодой еще, неопытный, хе-хе.
   - Па-а-а, ну чего ты начинаешь, я не успел просто. Тем более пацаны тоже с собой берут, мы ж не одни едем. Нам на пятерых не тонну же продуктов тащить. Там Ваня еще удочки брать собирался, ухи сварим, - Вадим выглядел если и лучше чем я, то ненамного: лицо помято, глаза красные, амбре по кухне такое, что мухи пьянеют на лету. Видимо, они еще позже чем мы закончили.
   - Всех с добрым утром, - поприветствовал я ученное семейство, и принял благородную, как мне казалось, позу, - графу Игнатьеву был обещан рассол! Любезные судари, извольте!
   - О, это наш человек! - хохотнул Ковальцов-старший, и полез в холодильник.....
  
  2. Подмосковье. Трасса. Наши дни
   Рассол помог, организм начал приходить в себя. Дотащили с Вадимом сумки и кастрюлю с шашлыком до места сбора, теперь ждем пацанов да Игоря с транспортом. Апрельское солнце приятно пригревало. Погода отличная, на небе ни облачка. Стоял, прикрыв глаза, наслаждался утром. Тишина, машин нет, ветерок легкий...
   - Сбор китайских пчеловодов объявляется открытым! - послышался голос Женьки.
   Отрыл глаза, Ваня с Женькой переходили дорогу. Димыч по обочине уже шел к нам. Про пчеловодов он был прав - вчерашние посиделки у всех явственно читались на лице.
   - Здорова, короли г..на и пара! - это Димыч, мы его, как главного специалиста по канализации, постоянно этим подкалывали, теперь "мстит". Хорошо хоть "дерьмодемонами" не назвал, Ваня как-то раз такое выдал. Хотя подкалывали зря - у его бати неплохой бизнес в этой плохо пахнущей сфере, он потому и в вуз на эту специальность пошел.
   - Здорово, алкоголики, - улыбнулся я, пожал всем руки, закурил.
   - Не много барахла тянем? Мы вроде не на Эльбрус собрались? - Жека, как старый турист-скалолаз, взял свой профессиональный рюкзак, высокий такой, здоровый. Он фоток много выкладывал со своих походов, у них там целая секта скалолазов в городке, часто ездят.
   - Да не, папик нам тут насовал пожрать, - Вадим пытался прикурить, но зажигалка глючила.
   - А что за мешок? Мы картофан сажать не подписывались, - Жека дал Вадиму огня, задымили уже все.
   - Это "на фазенду" закинуть надо, сарай наш по зиме бомжи какие-то выставили. Сельхозинвентарь, короче, батя попросил.
   - А-а-а, тоже верно.
   - А ты чего, теннисом решил заняться? В лесу? - я заметил у Вани черный чехол на плече, по всем признакам - ракетки теннисные.
   - Не, мужики, это круче - Ваня снял чехол, расстегнул и вынул на свет какой-то высокотехнологичный арбалет, - я неделю назад купил, хотел где-нибудь на открытом месте на дальность попробовать. В городке у нас особо негде, а у тебя на даче в самый раз. Испытаем, может, хоть белку подстрелим.
   - Живодер, все б тебе мохнатых мучить, - Вадим полез к арбалету, игрушка и впрямь была знатная, за ним потянулись и все остальные.
   - Да ладно, я шучу, какие белки - тут бы хоть в банку пивную попасть с двадцати метров. А то из меня снайпер, как из тебя балерина.
   Я стоял чуть поодаль, пацаны наиграются - сам потискаю. Стреляющая штука любому мужику нравится, не зависимо от того, чем стреляет и сколько лет мужику. Полез за сигаретами. Оказалась, последняя.
   - Мужики, а курево кто-нибудь взял?
   Все полезли по карманам, обнаружили полпачки у Ивана. Засада у нас с куревом. От дачи до ларька, по рассказам Вадима, километров пять. Пешком не находишься, а машину гонять напряг для Игоря будет.
   - Позвони Игорю, может возьмет где по дороге?
   Я достал мобилу, набрал Игорька.
   - Але! Проспались уже, проектанты? - голос Игоря был бодрый, он вчера только в кабаке с нами был, потом домой поехал, чтобы утром за руль с запахом не садиться.
   - Привет. Да, нормально, пришли в себя, ждем на остановке. Все уже подошли.
   - Ну давайте, я через минут двадцать уже подъеду - на трассе сейчас.
   - Игорь, у тебя там ларька нет по дороге? Про папиросы забыли совершенно...
   - Не, чувак, ларька не будет, я заправку уже проехал, там можно было взять. Может, сгоняете, пока я подъеду?
   - Лады, давай, придумаем что-нибудь. Ждем тебя на остановке.
   - Мужики, - это я уже к ребятам, - а тут ларька нет поблизости? Игорь сказал ему не вариант...
   - Да давай в "Лилию" метнемся, она, вроде, круглосуточная, - Ваня положил арбалет, - тут идти минут десять.
   - Встречное предложение, - Димыч подал голос, - может, пивка в дорогу да для разминки возьмем? А то водки набрали, а я чувствую она в меня сегодня не полезет.
   - Да это ж ждать придется, раньше одиннадцати нам все равно не продадут. Мы и водку по этой причине с вечера брали.
   - Ну, это смотря кому не продадут, - Иван хитро улыбнулся, - "Лилия" место намоленное, там мне все что угодно и когда угодно продадут. Так что если все за - можем оформить.
   - Лады, сколько брать будем?
   - Да я думаю на пятерых, для начала, да и на утро.... - Димыч задумался, - давай литров 20 возьмем, у нас не испортится.
   - Хорошо, Серега, постоишь тут, мы пока сгоняем пива возьмем да сигарет. Еще что брать?
   Все переглянулись, посмотрели на сумки, изобразили мыслительную деятельность.
   - Да вроде все есть, - подытожил я, - возьмите пива, может, минералки еще, а то две упаковки всего взяли. Остальное, если не хватит, по дороге к даче возьмем. Может, Игорь еще чего придумает. По деньгам потом на всех раскидаем. Сигареты мне оставьте - я совсем пустой. А то накуриться не могу с утра... - Ваня положил пачку на кастрюлю с шашлыком.
   - Окей, давай, Серега, мы сейчас будем. Помоги Игорьку загрузиться пока, если он подъедет, - Вадим сбросил куртку и пошел в сторону городка. Пацаны тоже побросали шмотки - солнце уже довольно сильно припекало - и потянулись за ним.
   Я достал свою последнюю сигарету, закурил. Ребята скрылись в кустах. Я смотрел на дорогу, ждал Игоря. Дорога делала поворот в полукилометре от нас, и уходила в лес в сторону от городка. Оттуда должен был вырулить Игорь. Прямо шла редкая лесополоса, и виднелись корпуса ускорителя, на котором в одной из лабораторий работал Ковальцов-старший. Над корпусами воздух слегка дрожал. Наверно, котельная, или градирня для отвода тепла, подумал я. Сергей Валентинович говорил, что их эксперимент не останавливали после первого этапа, а продолжали накачку опытной установки то ли энергией, то ли частицами - я до конца не понял.
   Дрожание стало сильней. И сильно заметней. Потом раздался треск. По ощущениям - кто-то разорвал гигантскую тряпку. По ушам даже заметно приложило. Вдалеке, в стороне НИИ, завыла сирена. Блин, наверно что-то не так пошло. Обидно, Сергей Валентинович мужик хороший, сколько времени готовился - а тут на тебе.
   Мысли в голове ворочались туго, алкоголь еще не выветрился. Поэтому когда потемнело дрожащее марево над ускорителем, я подумал, что это глюк, обман оптический. На солнце много смотрел, потому и показалось, наверно. Но потом события понеслись вскачь.
   Раздался еще один треск, сильнее предыдущего. Марево стало темно-синим, и начало двигаться. Несколько секунд оно медленно перемещалось потом как будто быстрее, еще быстрее, и начало расти и ускоряться. Ускоряться в мою сторону! Посыпались искры - темно синее дрожащее пятно теперь двигалось вдоль линии электропередач, увеличиваясь в размерах. Проскочила мысль о шаровой молнии. Рассказов я слышал много, и фотки видел. Там они были яркие, а тут - цвета спелого баклажана. Даже переспелого, пятно было светлее. И формой - как клякса мультяшная. Только вот эта форма росла, пятно постоянно меняло границы.
   Я хотел уже было бежать в лес, подальше от надвигающегося на меня "баклажана". Но даже повернуться не успел - пятно дошло до трансформатора, поглотило его, резко увеличилось в размерах, прошло вдоль толстого кабеля, который шел от трансформатора к ЛЭП, и понеслось уже вдоль высоковольтной ЛЭП, которая стояла вдоль трассы. Я успел только повернуть голову в сторону своего побега. Послышался грохот - границы пятна подрезали одну опору ЛЭП, вторую. Границы пятна врезались в землю перед третьей. Запахло окалиной и чем-то горелым, горелой травой и землей. Пятно уже выглядело как въезд в туннель и шло вдоль дороги подрезая опоры, поглотило знак "Пешеходный переход", я попытался хотя бы отпрыгнуть, но земля заходила ходуном под ногами. Я удержался на ногах, но потерял драгоценные мгновения - пятно подошло вплотную к мне. Путь его от места зарождения до меня занял от силы секунд пять-семь.
   Пятно резко поглотило меня, остановку, вещи, складированные для поездки. В кармане сильно запекло. Как будто туда сыпанули горячих углей. По пяткам резко ударила земля. Послышался еще грохот - упал опора, которая стояла уже за мной. Очередной толчок по пяткам - и я не выдержал и упал. Упал на спину, вокруг меня было все окрашено в тот же светло-баклажановый цвет, с черными тенями в глубине. На небе были звезды. Звезды!!?? Резко повернулся - посмотрел в сторону пятна - оно ускорялось, расширялось дальше. Пятно было голубого цвета, с вкраплением зеленого по краям. Низ пятна сменил цвет на черно-коричневый. Треск, теперь уже напоминающий гром. Еще треск. Гром. Росчерк молнии. Какая молния!? На небе не было ни облачка! Пятно вдруг вывалило, другого слова не подберу, из себя еще одну опору ЛЭП. Еще один скачек земли подо мной. За опорой вывалился старый трансформатор, такой, на четырех ножках, такие в деревнях и поселках часто стояли. Пятно вдруг замедлилось. Начало сужаться. Я попытался встать, догнать его. Но не успел. Только вскарабкался на карачки, еще один удар со стороны земли опять уложил меня. Границы пятна резко стали размытыми, оно начало расплываться. Еще один треск, только теперь уже напоминающий звук закрывающейся молнии-застежки, очень громкий. И все. Пятно пропало. Я лежал на асфальте. В кармане сильно пекло. Баклажановый цвет начал рассеиваться. Выступили очертания деревьев на месте темных теней. Звезды стали ярче. Вокруг был просто темный, очень темный ночной лес. И длинный островок асфальта с остановкой, с лежащими вдоль него опорами ЛЭП. И я, как вишенка на торте.
   Первая мысль, которая пришла мне в головы была простая: "Мне п...ц".
  
  3. Темный лес. Ночь.
   Я встал на ноги. Пятки болели от удара, причем правая довольно сильно. Огляделся. Кусок асфальта, с землей и остановкой, на котором я находился, был окружен красной линией. Она слегка подсвечивала окружающий лес, которой стоял вплотную к "плато" с остановкой, на котором находился я. В одном месте даже начинал заниматься небольшой костер - там кусок дерева упал прямо на эту красную линию Вообще, она, эта полоса, напоминала оплавленный кусок металла. И достаточно быстро остывала. Красная полоса начиналась там, где пятно вошло в землю, там было уплотнение, потом превращалась в кривой эллипс, окружающий мое "плато", и заканчивалась еще одним уплотнением в том месте, где вышло из земли. Этакое веретено. Пахло плавленым гудроном, так как пахнет при ремонте дороги. Полоса, которая подсвечивала мне все то, что я мог разглядеть, практически остыла. Надо было подсветить себе чем-нибудь. Я потянулся за телефоном, и резко одернул руку. Телефон был горячий, очень горячий. Именно он так припекал мне во время этого события. Такой горячий телефон скорее всего уже не заработает, сгорел. Надо что-то другое. У Жеки из рюкзака торчал ручной фонарик, с динамо-машинкой. Случайно в глаза бросился мне, пока мы курили. Подошел, прихрамывая, к куче наших вещей. Нащупал рюкзак, он самый высокий, на нем фонарь. Начал качать рукоятку. Работала только треть диодов, фонарик тоже был горячий. Огляделся. В тусклом свете ничего не было видно. Только тот же асфальт, остановка. Поднял голову. В небе были звезды. Яркие, крупные, высокие. Узнал Большую Медведицу. По ней нашел Полярную Звезду. Она была довольно близко к зениту. Сильно ближе, чем у нас на Юге, да и в Подмосковье - успел заметить пока пили на балконе вчера. На глаз, Полярная отстояла от зенита градусов на тридцать. Значит, широта где-то шестьдесят. Только я в упор не помню, что там на той широте. И холоднее, опять же, чем в Подмосковье. Хотя, может из-за того что утро раннее.
   С той стороны, откуда пришло пятно, начало светлеть небо.
   "Б...! Где я!? Где все? Где городок!?? Что с пацанами!?". Последняя мысль привела в чувство - я пошел, хромая, в тем кустам, через которые они пошли в городок. Там была тропинка, она обрывалась у красной полосы, почти уже остывшей. Дальше был уступ, сантиметров в семьдесят вверх, и начинался лес. Обычный, насколько я мог разглядеть в темноте, сосновый бор. Было очень темно. Никаких источников света, кроме звезд и моего фонаря больше не было. "Ну, может ребят не задело, успели уйти", подумал я. Эта мысль несколько успокаивала - с ребятами я хорошо сдружился за то время, пока мы вместе работали, и, как старший в команде, чувствовал за них некоторую ответственность.
   Вернувшись к остановке, присел на лавочку, попытался собрать мысли в кучу. Меня куда-то занесло. Это не Подмосковье. Уж слишком высоко Полярная звезда. Значит, занесло меня на север от Москвы. Там у нас Петербург. Или Север Урала. Или вообще - Красноярский край с Чукоткой. Так с налету не определишь. Телефон не работает. Полез в сумку - ноутбук и планшет тоже горячие, как кирпичи, вытащенные из костра. Связи у меня нет. Посмотрел на часы - они шли. Часы старые, механические, "Полет", от деда достались. Я только ремешок новый поставил, металлический. Носил редко, с телефоном удобней. Одел в поездку, чтобы по карманам поменьше лазить. Часы показывали одиннадцать часов, а так как сознание я не терял, то значит провел тут как минимум два часа. Вокруг же было явно было раннее утро. Стало еще светлее. По ощущениям, часов наверно пять-шесть. Ладно, потом разберусь. Надо выбираться отсюда. Полез за сигаретами - в пачке пусто. Полез по сумкам - нашел те полпачки сигарет, которые мне оставил Ваня. Закурил. Хмель из головы выветрился еще при подходе пятна. Надо думать.
   Откуда пришло пятно? Явно от ускорителя. Что там происходило? Ковальцов говорил, накачка опытной установки для второго этапа эксперимента. Что они там делали? Отрывки памяти подсказывали, что пытались получить какие-то частицы, кварки, что ли. А еще Сергей Валентинович говорил, что работают они уже "на уровне пространства и времени как ресурса", как-то так. Им для накачки были нужны какие-то частицы. Они их получали с ускорителя. И первый этап прошел у них как по маслу. И даже больше. Он говорил, что помимо предсказанных эффектов, возникли еще и еле заметные, но зафиксированные аппаратурой, новые. Что материала для изучения у него теперь до конца жизни. И что второй этап скорректировали, с учетом вновь появившихся эффектов. И на втором этапе энергетика эксперимента будет на порядок больше.
   А еще он говорил что у него МНСы - рукожопы, и он боится что они запорют накачку установки - там довольно тонкий процесс. Особенно при повышенной энергетике. Вывод один - его рукожопы изобрели телепортацию. Случайно. И также случайно меня использовали как подопытного кролика. Т-а-а-а-а-к. Ковальцов звал в НИИ, обещал познакомить с аспирантками - это дело. Только перед этим я его рукожопам ручки-то повырываю, и вставлю туда, откуда они у них растут. Бараны, блин, козломордые. Они мне еще телефон, планшет и ноут купят.
   Стало уже достаточно светло. Сосновый бор у тропинки хорошо просматривался - там были высокие сосны. Надо оглядеться. В лес идти не стал - там меня точно никто не увидит. Решил забраться на остановку. Грела мысль, что такое светопреставление, в котором я участвовал, зафиксировали бы даже на орбите. И отправили бы кучу народу разбираться. Так что надо только дождаться. Это если не увижу какого-нибудь жилья.
   С отбитой пяткой, с трудом, но все же забрался на крышу остановки. Вокруг было очень раннее утро. Огляделся. Судя по всему, пятно-телепортатор вырвало кусок земли, на котором я находился, и с силой воткнуло в другом месте. Причем не сверху, а вырвав в свою очередь аналогичный кусок здесь, в лесу. Аналогичный, да не совсем - "мой" кусок стоял выше на те самые 70 см, которые были у тропинки. Причем, судя по всему, почва здесь была более мягкая, чем в Подмосковье - "мое" "плато" треснуло в нескольких местах. Наверно, грунт под ним не выдержал. Вдалеке лежали опоры, которые пятно повалило до того, как вошло в землю. А во-о-он там, где лес повален, наверно трансформатор, тот, первый. В противоположной стороне также лежал кусок опоры - ее подрезало под конец, и старый поселковый трансформатор. Этот край "плато" выглядел еще более странно - как будто плавно переходил из асфальта в подлесок, языками, на некоторых даже деревья остались.
   Посмотрел поверх леса. Попытался. Впереди не хватало высоты - кроны сосен все закрывали. Повернулся - там было полегче. Оказалось, мое "плато" выбросило на склон небольшого холма - с этой стороны обзор закрывали только несколько деревьев, остальные были ниже. И там что-то блестело. Вдалеке. Э-х-х-х, был бы телефон - приблизил бы. Хотя... Ваня с собой постоянно фотик таскал, любил он это дело. Фотик был цифровой, но не мыльница, а что-то вроде "Зенита", я в них не разбираюсь. С тех пор как с батей лет 20 назад последний раз еще с пленки сами фотки на кухне проявляли, я фотографией не увлекался. Мне же главное, что у него объектив оптический, а следовательно, будет у меня подзорной трубой.
   Спустился, нашел фотик, электроника у него тоже сгорела, он еще теплый был. Залез опять на остановку. Настроился. Вдалеке блестел какой-то водоем. Большой, не речка. Или огромное озеро, или море. Хотя, наверно не море - не знаю, почему мне так показалось, но не море. Слишком спокойная вода для моря. До водоема, по моим прикидкам, было километра два-три. Правда, весь путь идет по лесу. Оставим на крайний случай это направление, как путь отступления. Осмотрел в фотик местность - нового ничего. Ни самолетов в небе, ни линий электропередач, ни просек, показывающих, что есть дорога. Просто лес.
  
  4. Просто лес. Утро.
   Сидел я на крыше остановки где-то часа два. Смотрел на лес, искал признаки жизни и спасательной команды, которая обязательно должна прийти за мной. На дальней стороне плато зашевелились кусты. По ходу МЧС, и по ходу за мной. Я начал спускаться с остановки.
   Поднялся я еще быстрее. МЧС было в одном лице. В лице "санитара леса". Медведь вышел из кустов, и начал принюхиваться к линии, что светилась ночью в темноте. Медведь был худой, наверно после спячки. Нафик-нафик. Я залег на крыше, может, не увидит. Медведь еще понюхал границу телепортации, запах ему не нравился. Он прошел вдоль - втянул воздух, посмотрел в мою сторону. Я вжался в крышу. Через несколько минут кусты зашевелились, я приподнял голову - медведь ушел. Ф-у-у-у-х-х-х, пронесло. У меня одноклассник на Камчатке работает, когда приезжал много рассказывал про медведей. На Камчатке их много. Он говорил, что медведи сильно на запахи реагируют. Наверно, еще не остывший гудрон его отпугнул. Запах-то не природный, в лесу таких нет. А чужие запахи он или атакует, или сторонится.
   Но адреналину в кровь он все-таки пустил. Охватила жажда деятельности, где-то на грани паники. Я здесь по всем прикидкам уже четыре или пять часов сижу. Пока никто не стремится мою тушку спасать. Надо попробовать пойти к водоему. Там может лодка какая проплывать будет, хоть с берега покричу. Да и хоть какое-то движение в сторону спасения, все не на месте сидеть. Опять же, водоем в другой от медведя стороне. Может, туда не пойдет, они вроде больше по рекам шастают, да по мелким озерам, а это озеро явно крупное, нечего ему там делать.
   Ладно, надо только вещи спрятать, чтобы зверье не растаскало. А то непонятно, сколько мне тут сидеть. И надо определиться что беру с собой к озеру. Спускался уже с опаской, внимательно смотрел по сторонам. Тихо. Начал затаскивать все на крышу остановки. Медведь-то долезет, но всякая более мелкая живность точно нет. А от медведя надо чем-нибудь с сильным противным запахом намазать остановку. Пошел шерстить сумки в поисках вещей для похода к озеру. В принципе, разумнее всего будет взять Жекин рюкзак. Во-первых, рюкзак всего один, остальное пакеты да сумки спортивные. Во-вторых, Жека у нас турист, умеет все паковать так, чтобы и носить легко, и спину не натирало. В-третьих, у него там много плюшек, от аптечки, которая снаружи висит, до палатки одноместной, тоже снаружи висит. Профессионально собирался. Или просто лень выкладывать было, не знаю.
   Затащил барахло, намучился с кастрюлей с шашлыком, еле поставил. Кастрюлю замотал в куртку Вадима, чтобы меньше пахло и не подманивало зверей. Пошел искать что-нибудь с противным запахом, медведя пугать. Дошел до края "плато", там был сплавленный кусок асфальта. Взял его, пошел "смолить" остановку. Из мусорки возле остановки взял кусок бумаги, свернул потуже, поджег, грел асфальт и мазал по краю крыши. Под конец написал на остановке "Я ушел к озеру", и нарисовал стрелку, куда именно. И подпись с датой - "Серей Игнатьев, 16 апреля".
   На себя нацепил Жекин рюкзак, добавил в него бутылку водки, пару бич-пакетов, консервы у него и так уже лежали, как и котелок складной, по типу армейского. Устрою себе пикник на берегу, если ситуация позволит. Зажигалку в карман, куртку на себя, перешнуровал кроссовки, нацепил кепку Вадима (вдруг клещи). Топор из мешка с инструментом взял и арбалет. Последнее скорее для самоуспокоения, стрелять из арбалета я не умею, топором махать особо тоже. Встречу медведя - брошу все, чтоб бежалось полегче. Хотя бегун из меня сейчас никакой - правую пятку я сильно все-таки отбил. Встал посреди своего "плато", осмотрелся. Солнце уже было довольно высоко. Примерно там, где было до телепортации. Посмотрел на часы - 14:53. А забросило меня где-то в 9 утра по Московскому времени. Итого, почти пять часов разницы, причем на Запад, если по часовым поясам смотреть. Начал вспоминать, кто у нас с Москвой на пять часов отличается. Москва, как по настройкам компа помню, UTC+4:00. Значит, я западнее Лондона еще на час, ну или на пятнадцать градусов. Получилось, что я в океане, Атлантическом. Бред какой-то, что там западнее Лондона? Ирландия?, Исландия?? Гренландия??? Ладно, пока оставим все это, по ходу пьесы разберемся.
   Маршрут наметил еще на крыше остановки, там где лес не такой густой, и кустов вроде поменьше. Еще раз огляделся. Блин, забыл про мусорку - она наверно тоже запах дает не слабый, животину привлекает, вон как забита, даже вывалилась часть. Пришлось снять с себя все, лезть на крышу, один из пакетов побольше освободить от вещей, переложить их в сумки, спуститься, набить мусором пакет, часть хлама даже с земли подобрал, завязал пакет поплотнее, обмазал асфальтом, и определил его на крышу.
   Ну теперь точно все. Пахнущее убрал, зверье я надеюсь до моего прихода этим местом не заинтересуется. Взял арбалет в руки, топор на какую-то петлю к рюкзаку принайтовил, "Сникерс" засунул в карман (нашел запасы в сумках, это наверно Ванькино, он у нас любитель сладкого), по дороге перекусить, кепку натянул, и двинулся в сторону озера.
   Н-да, пятки еще болели после удара, рюкзак был тяжелый, я давно физкультуркой-то не занимался. По лесу идти было сложно - сплошные кусты, валежник, в сосновом бору было бы попроще, но там медведь, и бор в другой стороне от озера. Вспомнил про медведя - начал хромать медленнее, чтобы меньше шуметь. В итоге вышел на полянку. Здесь я уже был не один.
   На поляне спиной ко мне возле туши какого-то животного сидел человек.
  
  5. Лесные жители. День
   Все-таки я наверно не так тихо продвигался, как мне казалось. Сидевший резко вскочил, схватил что-то с земли и повернулся ко мне. Схватил он, как оказалось, лук. Сидящий успел наложил стрелу и нацелить свое оружие на меня. Я уронил арбалет, в нем все равно стрелы не было, и поднял руки. Он встал, загораживая собой тушу возле которой возился.
   Немая сцена. Я с поднятыми руками. Какой-то мужик, хотя нет, скорее пацан, целится в меня из своей стрелялки. Я старался выглядеть мирно изо всех сил. Руки поднял повыше, отошел на шаг назад. Начал лихорадочно оценивать обстановку.
   Стрелять он умеет - в глазу у животного, (олень, или лось, что-то копытное), торчала стрела. Передняя нога при этом у этого копытного была неестественно согнута. По ходу, копытный этот ее сломал, а пацан его добил. Но зато прям в глаз! Значит, надо еще меньше рыпаться, от греха подальше..
   Пацан был примечательный. Одет был в какую-то рубаху и штаны, причем из одного материала. Серого цвета. Не мешковина, а скорее что-то более приличное. И серое не от того, что грязное, а скорее, не выбеленное. "Домотканое" какое-то, что ли. Я такой цвет только в этническом магазине видел, индийском. Там похожие вещи, из конопли, продавали какие-то растаманы. Подпоясан пацан был веревкой. На земле еще веревка. Причем такая же как одежда, самодельная на вид. Пацан был босой. Вот это было странно. Уж кеды китайские всяко купить можно, зачем ступни себе резать по лесу? Пацан был белобрысый, истинный ариец практически. На вид лет 14-15. При этом лицо было серьезное, у подростков такого не бывает. Уставшее и серьезное. Узкое худое лицо. Да и сам был худой, как жердь. Одежда на нем практически висела. Но роста достаточно большого, сантиметров на десять ниже меня.
   - Уважаемый! У вас телефона позвонить не будет? Мой сдох...
   - Др-быр-дыр-дыр-сохаты-дыр-быр! Дыр-быр!!- пацан сильнее натянул лук, состроил грозную рожу. Странно как-то говорит, вроде где-то там на подсознании слова отмечаются как знакомые, только не понятно ничего.
   - Я ни хрена не понял. Do you speak English?
   - Др-быр-дыр-дыр!
   - Ладно... Шпрешен зе дойч? Парле ву франсе? Телефон? Коннект? SOS?
   - Уходи-быр-дыр-дыр! Мое! - вот "уходи" и "мое" я понял, он за тушу боится. Та-а-а-ак, вроде русский, но какой-то странный. Старый, что ли, или такой диалект непонятный. Попробуем по-другому...
   - Отче наш иже сие на небеси! Да святится имя твое, да прибудет царствие твое.... - пацан малость окосел от моих словесных экзерсисов, да еще и на распев, но не отреагировал. Повторил только: "Уходи!", и сжал покрепче лук.
   - Да твое, твое, мне эта туша твоя, - кстати, по-моему это лось, только небольшой, - даром не нужна. Забирай. Мне бы связаться с МЧС, полицией. Ну или из взрослых кого позови. Взрослые где? Родители есть рядом?
   - Уходи! Добыча дыр-быр, сам дыр быр, дыр-быр быр-дыр убью! - контакт начинает налаживаться, язык явно русский, только сильно искаженный. Надо как-то задружиться с этим юным Аполлоном, а то пристрелит ненароком. Вон какой серьезный и грозный стоит.
   - Город или деревня есть рядом? Люди? Ты же сам не утащишь эту хреновину? Далеко нести? Тебе может помочь? Давай вдвоем.
   Пацан что-то разобрал в моих словах, и начал кривиться. Ситуация получалась патовая. Сам он точно тушу не дотянет, надо идти за помощью. А уйдет - вдруг я его добычу оприходую? У него выход один - пристрелить меня. У меня внутри все похолодело. Он не выглядит убежденным гуманистом. Я бы наверно тоже не выглядел, если бы босой по лесу бегал долго.
   - Меня Сергей зовут. Тебя как? - ткнул я сверху (руки-то не опустил) себе пальцем в голову, - Сер-гей, имя, нейм, намэ... Я - Сергей. Ты -...?
   - Кукша, - пацан недоверчиво посмотрел на меня.
   - Хм, Кукша? Ты - Кукша, я - Серей. Вот и ладненько. Мне добыча твоя не нужна. Еда - есть. Не нужно. Охотник - ты. Добыча - твоя. Не претендую. Помощь нужна. Мне нужна помощь. Потерялся. Где - не знаю. Людей ищу. Люди нужны, - говорил односложно, чтобы ему понятно было, - и на тебе подарок.
   Арбалет было жалко, но стрелу в глаз, как у того лося, тоже не хотелось. Я пнул арбалет посильнее в сторону пацана. Тот опустил взгляд. Глаза расширились. Резко поднял голову, начал медленно двигаться ко мне. Встал теперь между мной и арбалетом. Ткнул стрелой в топор. О как! Да он меня боится! Так, ладно, это уже лучше. Одной рукой, медленно, начал двигать руку к топору. Взял его за лезвие, так чтобы он понял, что бросить в него топор я не смогу. Двумя пальцами взял, отбросил к нему. Он не глядя подвинул топор ногой себе за спину.
   - Рюкзак можно сниму? - непонимание, - Сумку, говорю, сниму? - ткнул пальцем в рюкзак. Он кивнул. Я начал также медленно снимать с плеч рюкзак. Снял, поставил. Надо дальше что-то делать. Что - не понятно. Он мне явно не доверяет. Вспомнил про "Сникерс" в кармане. Медленно, чтобы он видел, начал тянуть его за упаковку из кармана. Он напряженно смотрел. Я рукой показал себе в рот, сделал несколько движений челюстью, типа ем. Он кивнул. Я вскрыл шоколадку, откусил половину. Протянул ему. Он смотрел также недоверчиво. Я положил на верх рюкзака шоколадку, начал пятиться назад. Отошел шагов на пять, сколько поляна позволяла. Он тоже отошел, присел, резко взял топор в руку. Лук отбросил. Подошел к рюкзаку, не спуская с меня глаз, взял сладость, съел. Судя по всему, он не ел такое никогда, ну или очень долго. Такая гамма чувств отобразилась на лице. От недоверия к восторгу, блаженству и полному кайфу. Я улыбнулся своей самой добродушной улыбкой.
   - Ище? - вопосительно сказал он. Ище? А-а-а, еще. Я улыбнулся еще шире, закивал.
   - Да, да, есть еще. Еще дам, к людям только выведи. Люди, город, деревня, село, весь?
   Контакт начинал налаживаться. Пацан тоже убрал с лица свирепое выражение, слегка опустил топор.
   - Един? - это наверно спрашивает сколько нас.
   - Да, один, никого больше. Только я.
   - Твое? - он ткнул в арбалет.
   - Да, мое. Ну, не мое, друга, но его сейчас тут нет, - так, пацан опять залип, - Мое.
   - Вей?
   Что за вей? Вой? Вен? Воен? Я переспросил:
   - Воин?
   Пацан закивал на меня. Я отрицательно покачал головой:
   - Инженер. Программист. Физик, - это я зря, он опять посмотрел недоверчиво.
   - Нет. Не воин. Работа. Труд. - ткнул на топор, на дерево, изобразил рубку. Это все же ближе к инженерному делу, чем к военному.
   С военным делом у меня сложные отношения. Отец-то военный, а у меня из воинских навыков только военная кафедра. Командир мотострелкового взвода на БТР. Раз в неделю два года занятия, да месяц полевых сборов. Но оружием, мемуарами, техникой, сражениями интересовался. Фильмы, литература, игры...
   - Лес рубишь? - я закивал, побуду пока лесорубом.
   - Дыр-быр делаешь? - это, наверно, спрашивает, что я тут делаю.
   - Заблудился. Потерялся. По лесу ходил, - не посвящать же его в мои телепортационные приключения, - дорогу потерял. Блуждаю с утра.
   Это ему было не понятно. Он состроил удивленную рожицу, вопросительно поднял топор.
   - Лес рубил? Блуждал? - ну да, я же типа лесоруб, как мог заблудиться в лесу.
   Но кстати, помогая жестами общаться проще. Я сделал еще более удивленное лицо, пожал сильно плечами. Показал, что шел, шел, изобразил падение, удар по голове. Еще раз пожал плечами, ткнул в голову, покрутил ей, сам состроил удивленную рожу. Косил под амнезию. Все сопровождал короткими словесными пояснениями:
   - Шел. Упал. Ударился. Встал. Не помню, памяти нет. Почему тут - не знаю.
   Кукша удивился, но не сильно. И, кажется, все понял. Я намеренно чуть протягивал гласные, обычный быстрый мой говор был для него непонятен. Надеюсь, поверил. Тем более, что топор мой говорил в пользу версии о лесорубе.
   - Свей? Дан? Варг? Хазар? Финн? Норг? Карел? Гермнц? Ромей? - понимал я его плохо. Он гражданством моим интересуется. Свей? Дан? Финн? Швеция, Дания, Финляндия? Гермнц? Немец? А ромей - это ромалы? За цыгана меня принял? Он поднял топор, ткнул себе в волосы, потом мне, принял что-то вроде боевой стойки. Хм, его смущает что я темно-русый.
   - Не, русский. Игнатьев. Русский. Москва? Петербург? Славяне мы...
   А вот после "славян" он как-то слегка подуспокоился. Топор отставил. Наверно, славян он любит. Сам-то, судя по морде, тоже из наших. Решил его порасспрашивать:
   - Славянин?
   - Словен ильмен, - ответил парень.
   Ильмен это что? Словен - это словакия? Или словения? Не ясно....
   - Один охотишься - лось большой. Почему? - я словами и жестами поинтересовался причиной его одиночества в этом лесу.
   Он начал опять лапотать что-то по своему. Говорил, по нашим с ним меркам, долго, секунд сорок. Понял мало, что-то про род, не род, смерть, не смерть. Веи какие-то... Смотрел на него и всем своим видам показывал недоумение. Он вздохнул, и произнес только одно слово:
   - Голод.
   Тут как-то все сразу встало на свои места. И то, как он отчаянно тушу свою защищал, на взрослого мужика, то есть меня, не каждый с луком полезет, и босота его - когда жрать нечего, какие уж тут китайские кроссовки? И то что он худой, и лицо измученное и серьезное. Не понятно только, где родители его, пацан ведь еще.
   - Отец? Фазер? Папа? Родитель? - в ответ он отрицательно покачал головой, и погрустнел. Отца нет. Нда, не весело тут и них.
   -Мать? Мама? Мутер? - тут веселее, уверенно, но серьезно кивнул. Значит, отца нет, мать одна, а он по всем признакам - добытчик. Может, они староверы какие? Еще в моем детстве была история, "Таежный тупик", вроде. Там семейство большое староверов в тайге лет сто жило без связи с внешним миром. Так, значит в плане дружбы будем упор делать на провизию - она им, судя по всему, нужна, и сильно. Можно будет подсуетить что-нибудь из моих запасов в обмен на информацию, мне бы хоть примерно определиться, где я, и как к цивилизации выйти.
   - Еда еще нужна? Есть хочешь? - он медленно кивнул.
   Я пошел к рюкзаку. Он внимательно за мной следил. Расстегнул его (у пацана удивление), порылся, достал печенье (у пацана радость мелькнула, упаковка на "Сникерс" похожа), банку с рыбной консервой... А вот тут как-то странно среагировал. Глаза выпучил, смотрит недоверчиво. Консервов, что ли не видел? Порылся еще - нож походный, консервный, ложка. Начал открывать - пацан окончательно охренел. Протянул ему банку, вскрыл печенье, отдал ему и его, сам взял только пару штук, протянул ложку. Кукша взял ее как бокал хрустальный. Я ткнул в банку - типа, ешь давай. Он сначала недоверчиво, потом все активнее начал трескать.
   Умял все, печенькой подливу из консервы вымакал, чуть не вылизал бедную банку. Протянул мне. На хрена мне банка пуста? Может он, эколог, смотрит, чтоб не сорили. Хотя какой там эколог - оборванец какой-то. Дикий. В лесу. Ладно, помогу ему - он поможет мне. Взял банку, закинул в рюкзак. Ткнул пальцем в лося, мол, что делать собирался? Он сказал что-то вроде "несть", показал на ноги животного, на палку длинную, изобразил как кладет на плечо. Ага, он нести его хочет, за ноги привязать к палке и оттащить домой, где бы он не жил. Я кивнул, взялся за палку, типа, помогу. Он уже более радостно кивнул, но все равно, с каплей недоверия. Ладно, разберемся.
   Пока Кукша привязывал лося к палке, я собирал барахло: обертки от печенья и шоколада, рюкзак застегнул, одел на себя, пошел за арбалетом, он возле туши лежал.. Кукша успел его взять первым, и посмотрел выразительно на меня. Я пожал плечами. Ладно, пусть забирает. Ткнул в топор, спросил глазами, мол, его тоже возьмешь? Он напряженно кивнул. Я показал руки, типа, все нормально, забирай, и пошел к палке, к которой он привязал лося. Взялся за ближний конец, махнул себе за спину - если не доверяет, пусть с топором сзади идет. Если он на меня кидаться будет, рюкзак защитит, да и почувствую я, палка-то с плеча свалится. Рискнем.
   Кукша обвешался, что тот Терминатор - лук на плечо, в руке арбалет (также без стрел, они в рюкзаке остались), топор заткнул за ту веревку, что у него была вместо пояса. Взялся за палку с лосем с другого конца, толкнул ее слегка вперед, и мы пошли.
   Он палкой направлял меня - правее, левее, я впереди хромал сквозь кусты да траву, она была сильно выше, чем в том месте где было мое "плато". Так и шли, правда, не долго. Впереди услышали крик, девочка маленькая кричала. Потом еще один, кто-то заголосил, да не один. Кукша сильно дернул палку - надо поспешить. Я пошел так быстро, как мог. Вышли на еле видную тропинку, прошли метров пятнадцать, и при подъеме на бугорок перед нами открылась картина. Картина прямо из боевика.
   Перед нами была деревня. Ну как деревня, штук семь строений деревянных, разбросанный на небольшой поляне, окруженной естественными валами. Мы стояли на одном из них. За другим краем поляны, сквозь редкие деревья и кусты, виднелось большущее озеро, которое я видел со своего плато. Левая сторона поляны упиралась в лес, правая - была более пологой, там виднелось то же озеро и заросли то ли травы. то ли камышей.
   В деревне стоял крик. Толпа мужиков, натуральных гоповарваров, одетых в кожу, какие-то меховые причиндалы, шлемы (!), с мечами и щитами (!!), луками и копьями (!!!) сгоняла толпу одетых также, как мой спутник, в такие же серые шмотки, баб, детей, и высокого деда в кучу посреди деревни. Они, сгоняемые, собственно и голосили почем зря. Картина была страшная. Какие-то ретро-бандиты геноцидили деревню.
   Палка с моего плеча упала, я обернулся. Кукша вытаскивал топор и уже начал бежать в сторону деревни. Блин, там агрессивных вооруженных мужиков человек двадцать, он один на них в атаку собрался, с топором. Сам погибнет, и меня подставит Еле успел остановить, практически запрыгнул на него, повалил на землю, заткнул рот рукой, придавил всем весом своего тела. Кукша вырывался. Блин, да он кусается! Вдавил голову в землю, пригнулся к уху и начал свистящим резким шепотом давить на психику. Он все равно меня через слово понимает, пусть хоть по интонации догадается:
   - Ты чего творишь!? Их там толпа. Нас завалят даже пикнуть не успеем. Сами сгинем, людей не защитим, никого не спасем. Ты подумай, их там человек двадцать, все вооруженные, тихо сиди. Может обойдется. Заткнись и не вздумай кричать. Тихо, я сказал, не рыпайся. Ты со своим топором одного максимум завалишь, остальные тебя.... - ну и так далее.
   Слов моих он не понимал, я больше на эмоции давил. Эмоции в голосе даже собаки понимают. Я продолжал яростно шептать, Кукша вырывался. Я наблюдал за происходящим в деревне. Вот мужик с черными волосами в каких-то унтах притащил в высокому седому военному с мечом на поясе отчаянно вырывающуюся девочку, лет четырех-пяти. Прикрикнул на нее. Седой спросил что-то у черноволосого, тот переспросил уже обращаясь к девочке. Там показала рукой на край деревни. Там чернели несколько холмиков. Черный отправил девочку к толпе, что стояла посреди деревни. Вернулся к седому, они поговорили. Другие гоповарвары в это время шастали по домам. Точнее нет, не шастали.
   Они привычно, я бы даже сказал, профессионально шмонали хаты. Они привычно, древками копий, сдерживали людей. Они привычно, беззлобно, отвесили тумака какой-то тетке, которая порывалась бежать, и вернули ее в кучу. Они привычно, держали под контролем периметр деревни. Тут все было как-то привычно. Даже мечи, одежда, копья, дома-сараи. Все тут было к месту. Кроме меня.
   Сердце бешено колотилось. Адреналин хлестал. Кукша практически перестал сопротивляться, и по моей руке потекло что-то мокрое. Наверно, он заплакал из-за бессилия перед происходящим. Адреналин подстегнул память. Я вспомнил! Вспомнил!! Вспомнил!!! Картина ярко всплыла перед глазами...
   "... Сергей Валентинович закурил третью подряд сигарету, и продолжил что-то рисовать на бумаге. Я сидел пьяный, откинувшись на стуле.
   - Так вот, Серега, смотри. Мы установку запустили, рассчитывали подтверждение моей теории получить. И получили! Но помимо прочего, там пошел какой-то странный процесс. Мы-то работали в направлении кварков, а тут вылезли эффекты, которые мы наблюдали у мезонов. А этого быть не должно! Вот смотри...
   Я уткнулся в его каракули. Диффуры, формулы, графики, все карандашом на клочке бумаги. А он все продолжал:
   - Вот тут на графике был пик. Он предсказан мною. Это правильно. Но вот дальше, тут вообще пошла пила, а этого никто не ожидал! Мы второй день лоб морщим, что это. По нашим расчетам, такое возможно только если предположить, что мы вышли на уровень структуры континуума, а эти пики - это какие-то "обратные" тахионы, отскок от нашего континуума с другим знаком! Ты прикинь?
   - Так, дорогой мой ученный тезка! - язык у меня заплетался, - Ты по-русски сказать можешь? Я слегка запутался в твоих мюонах-мезонах-тахионах.
   Ковальцов-старший засмеялся:
   - Ну, если по-русски, то мы на квантовом уровне смогли остановить время, на какие-то микросекунды. Но частицы, которые должны были распасться за расчетное время, прожили дольше! Они как будто в пузыре каком-то очутились, где время идет медленней чем снаружи. Понятно, что прикладного смысла никакого нет, это все только на уровне квантов работает, но физика-то процесса! Это ж просто песня! Это ж как коньяк тридцатилетний!
   - О! Кстати о коньяке. Еще по рюмашке?
   - Заметьте, не я это предложил! Наливай..."
   Тахионы, б..ть! На квантовом уровне, б..ь! Пузырь во времени, е..й в рот! Еще и энергию они на порядок увеличивают на второй этап. Б..ь! П..ц! Е..е все! Теперь все стало понятно. И Кукша, и голод, и гоповарвары эти. Это - викинги. А Кукша - местный, древний славянин, мать его так.
   И меня скорее не столь далеко закинуло, сколько глубоко. Глубоко во времени, и глубоко в задницу!
  
  6. У деревни. Прошлое.
   Мы лежали с Кукшей и наблюдали за деревней. Точнее, я лежал на Кукше. Мужики-викинги сновали по домам. Местные слегка подвывали. Один из тех, кто еще шарился по хатам, пришел с деревянным ведром к седому вояке, он у них тут, похоже, за главного. Местные завыли сильней. Старик начал что-то громогласно вещать. Ему дали по руке, которой он размахивал, древком копья, слегка, просто чтобы не борзел. Он замолчал. Седой глянул на местных, на ведро, принесенное из дома, махнул рукой. Мужик ведро поставил, и пошел дальше. Осмотрев все дома, гоповарвары успокоились, оставили патруль возле пленных, пару наблюдателей по краям деревни, и пошли к краю поляны, на которой эта деревня расположилась. Я присмотрелся. На грани видимости, практически интуитивно, увидел зачем они туда пошли. Там торчал кусок корабля. Особо ничего видно не было, только темное пятно за кустами, которое слегка качалось на воде. Оттуда мужики вернулись с какими-то мешками. Перекинулись парой слов с черным мужиком, тот что-то спросил у местных. Дед махнул рукой в сторону леса. Типы с мешками пошли туда. Мужик, который охранял пленных, схватил за задницу ту самую, порывающуюся бежать тетку. Она съездила ему по физиономии. Точнее, по шапке. Все заржали. Седой что-то крикнул, тоже веселое. Все еще сильней заржали.
   Это продолжалось минут тридцать. Местные расслабились, часть присела на землю. Охрана откровенно скучала. Наблюдатели тоже. Седой раздавал поручения снующим к кораблю и обратно викингам. Из леса появились мужики с мешками. Только это, наверно, не мешки. Это тара для воды. Другие из того же леса волокли какие-то не то тонкие бревна, не то стволы молодых деревьев.
   Мы наблюдали грабеж. Но скорее случайный. Не целенаправленный. Эти гоповарвары, по ходу, плыли вдоль берега, искали воду, да место, чтобы починиться. Или материала набрать. Наткнулись на деревню, решили заодно и пограбить. Но грабить, судя по внешнему виду Кукши и местных, было нечего. И сражаться не с кем. Ну и согнали местных, чтоб под ногами не путались, в кучу, проверили все дома-сараи, и занялись своими делами.
   Мы продолжали лежать. Солнце уже было высоко, пришлые начали собираться. Седой что-то крикнул, черный перевел местным. Те понуро пошли в сторону одного из сараев. Дед по дороге успел забрать деревянное ведро, которое нашли в доме. Местные пришли к сараю, часть вошла внутрь, часть осталась снаружи. Вояки сняли наблюдателей, потом ушел местный, потом ушла охрана. Местные сидели у сарая.
   Кукша подо мной опять начал елозить.
   - Да тише ты, привлечешь еще внимание. Будешь тихо сидеть? - от кивнул в траве.
   Я отпустил руку, слез с него, и привалился к дереву. Тот сидел с потерянным видом.
   - Надо узнать, ушли они или нет, - сказал я, - проследить. Выйти - опасно. Надо тихо.
   Кукша кивнул, и почти нырнул в траву. Блин, я так не умею. Пошел на полуприсядках, чтобы край вала меня прикрывал. Доползли до двух высоких деревьев. Кукша взялся за нижнюю ветку, подтянулся, и пропал в кроне. Я остался внизу. Минут пять ничего не происходило. Потом крона зашевелилась, Кукша спустился.
   - Дыр-быр плавать. Мурманы дыр-быр плыть. Лодка дыр-быр-дыр, - я начинаю понимать, что он говорит. Эти, которые военные, он назвал их мурманами, собираются на берегу, готовятся отплыть. Лодкой возят все на корабль. Я кивнул
   - Надо проконтролировать... убедиться... точно знать, когда уплывут.
   Кукша опять полез на дерево. Остро хотелось курить. Но было откровенно страшно, вдруг запах учуют. Так я просидел под деревом еще минут двадцать. Кукша слез, сказал:
   -Все.
   Я снял рюкзак, показал на дерево, мол, сам хочу убедиться. Он кивнул, и я полез в крону. Блин, сто лет по деревьям не лазил. Поднялся метров на пять-семь. Отсюда была вида небольшая заводь озера, в которой "задом сдавал" корабль на веслах. Весел было много, а вот корабль был не ахти. Скорее, очень большая лодка. Но с парусом, точнее с мачтой для него, самого паруса видно не было. На носу корабля была резная фигура. Ну там, оскаленная рожа, то ли дракон, то ли змей, то ли еще что-то. Видно только общие контуры. Я наблюдал за кораблем, в голове крутились невеселые мысли. Сильно невеселые. Я бы сказал, мрачные.
   Путь домой закрыт, теперь уже точно. Если только эти дикие ученые не доделают таки свою машину времени. Но тут тоже проблема. Мое появление в прошлом может изменить время? Может, наверно. А значит, может так статься, что никаких ученных уже и нет, или не будет, уже путаться начинаю? А если даже я время не изменю, найдут они меня? Нет, одно дело если бы они намеренно меня посылали, тут хоть точка отсчета бы была, где и когда искать. Но меня-то случайно забросили. Засада.
   А если путь домой закрыт, то что делать? Жить как Кукша, с голода до недорода? Или искать места цивилизованные? К царю там пойти, или императору какому. Или вон, в дружину к викингам записаться. Кто тут в викинги крайний? В голове куча знаний, умений поменьше, навыков вообще крупица - программирование тут точно не пригодится. Силы у меня - слабые, мечом махать да из лука стрелять я не умею, да и физподготовка подкачала. Можно попробовать научиться, но что-то мне подсказывает, что мне в уже поздно. Если Кукша своим луком лосю в глаз в 14 лет попадет, я в тридцать дай Б-г чтобы стороной света при выстреле не ошибся, да руку себе не сломал. Эти, которые гоповарвары, так вообще с мечами своими и копьями ходят, как я с мобилой, даже не замечают их присутствия. Да и мой опыт подсказывает, что любое дело требует длительных тренировок для достижения мастерства, кучу времени для изучения мелких хитростей и больших секретов, наработки своего багажа знаний, подходов, принципов. И тут что программирование, что физика, что фехтование и стрельба из лука - разницы никакой. На все нужно время. И много.
   А кто меня, здорового мужика, все это время будет кормить? Поить? Одевать? Откуда взять это самое время? Напроситься типа в алхимики-колдуны к царю-королю? А меня там точно на костре не сожгут? Да и найти надо, этого самого царя-короля. И не помереть при этом от голода, от таких вот гоповарваров, холода, болезней. А потом уговорить, что мне нет цены. И если поверит, каждый день доказывать, что тебя не зря кормят. Причем без инструментов, приборов, материалов, без всего, чем я привык пользоваться в своем времени. Даже вещи, которые тут показались бы волшебными, ну там ноутбук, смартфон, планшет - и те не работают. А без движущихся картинок и странных звуков они не волшебные артефакты, а просто кусок непонятного материала. А я даже не знаю, что тут за материалы уже есть. Вообще, какое сейчас год? Хрен с ним с годом - век? Да и век тоже - тысячелетие? Эра? Такие гоповарвары, как по мне, они и до, и после Рождества Христова бегать могли. Попробовать от обратного? Кого я в истории самого далекого знаю, да еще и с привязкой по времени? Крещение Руси? 988 год нашей эры, киевский князь Владимир, богатыри еще, все трое, из мультиков которые. Кукша "Отче наш" не слышал. Значит, или раньше, или не сильно позже. Если позже, то когда? Предел - Иван Грозный, век 16. Я не помню, чтобы при его правлении викинги гарцевали. Европейская история для меня вообще тайна за семью печатями. Значит, считаем что сейчас раньше, чем 16 век. Христианство на Руси скорее всего не один год распространялось, значит, и крещение в 988 не опорная точка. О! Монголо-Татары! Они триста лет вроде Иго свое держали, при Грозном уже скинули, значит, если татар и монгол Кукша не знает, то точно раньше чем 13 век. Так, надо придумать план. Мне нужна информация....Ай, блин, больно!
   По заднице хорошо так прилетело. Я посмотрел на викингов - их корабль уже развернулся и уходил в глубь озера. Глянул вниз, там Кукша с горстью камней примерялся, куда мне еще засадить. Снайпер, блин. Я махнул рукой, мол, спускаюсь, и полез вниз.
   - Кукша, ты татар или монгол знаешь?
   Кукша отрицательно покачал головой. Я вздохнул, значит, как максимум, 13 век.
   - Пойдем, вещи заберем, да к вам в деревню, - я одел рюкзак и махнул рукой в сторону поселка. Кукша согласно закивал.
  
  7. Деревня. Прошлое, ранее 13 века
   Шли до места, с которого наблюдали за событиями, уже не таясь. Там подобрали тушу лося, арбалет многострадальный, который Кукша бросил, когда в атаку рвался, и пошли. Местные также сидели возле сарая, гомонили в полголоса. Увидев нашу процессию, замолкли, и напряглись. Блин, идиоты мы, я опять впереди иду, весь такой в кроссовках, джинсе́, куртке, бейсболке, да еще и рюкзак торчит. Кукшу из-за меня не видно. Я повернулся к нему, сделал приглашающий жест рукой. Он понял, пошел чуть вперед, теперь мы шли в один ряд. Первым его опознала та девочка, которую допрашивал черноволосый гоповарвар.
   - Кукша! Живой! - пропищала она, и бросилась к нему. За ней подтянулись все остальные, бабы с причитаниями, дети радостно.
   - Кукша сохатого завалил! - закричала та же девочка, все обеспокоенно посмотрели в сторону, где был "припаркован" корабль викингов. Кукша сказал что-то успокаивающее, погладил девочку. Все выдохнули облегченно, и уставились на меня. Особенно сухощавая женщина, и старик. Я показал на себя и сказал:
   - Я Сергей. Эти, как их, мурманы, во, уплыли, уже далеко. Я не с ними.
   Вперед вышел старик:
   - Я Буревой, голова тут. Дыр край быр делаешь? Роду дыр племени? - старика я понимал лучше, он как-то понятней говорил. Кукша меня опередил, и начал молотить что-то маловразумительное. Местные слушали Кукшу, смотрели то на него, то на меня. Дети откровенно разглядывали рюкзак и арбалет, что держал Кукша, мой топор за его поясом. Наконец, Кукша закончил. Местные слегка расслабились.
   - Благодарю тя дыр-быр Сйоргей дыр уберег дыр-быр Кукшу от мурманов, молод еще он дыр-быр-дыр-быр. Я - Зоряна, - это та самая сухощавая женщина, она обняла Кукшу. Мать, наверно. Я кивнул, махнул рукой, мол, не за что.
   - А я - Смеяна, сестра Кукши, - это та мелкая, которая узнала первой Кукшу. Она уже забралась к нему на руки.
   Старик оживился:
   - Так, бабы, дыр убрать быр после мурманов, не гоже в хлеву жить, соберите все, что эти дыр-дыр-дыр-быр не разломали, смотреть будем, что цело́ осталось.
   Бабы засуетились, начали напрягать детей, те побежали собирать разбросанную утварь, начали стаскивать ее по домам-сараям. Буревой раздал указания, все разошлись. Он повернулся ко мне:
   - А с тобой надо потолковать. Вишь, времена не легкие, с лебеды на воду побираемся. Угостить нечем, не дыр-быр. За Кукшу спасибо, что остановил его, у него отца даны убили, по дыр-быр, холода еле пережили, я да бабы с детишками. Он ответить за отца хочет, дюже зол на них всех, данов, мурманов,- он показал рукой на край деревни. Теперь я увидел те темные холмики, которые раньше Смеяна черноволосому показывала. Это были могилы. Три штуки. С небольшими столбиками на них, вроде памятников.
   - Да ладно, нормально все. Я сам вас угостить могу. Кукша говорил, у вас голод?
   - Ну лебеда-то родит, да щавель полез, рыбу ловим. Мурманы зерно не взяли - сеять будем. Авось не помрем.
   - Буревой, скажи, а могилы то чего три?
   - Дык Кукшин отец сын мой, а то рядом - братья его. А бабы эти это жены их. Вот, остался с одними бабами да внуками. Один я тут мужик, да Кукша еще подрастает.
   - Ясно. Сочувствую горю. Значит, осенью даны приплывали? - дед задумался, потом кивнул, - А сейчас - весна? Сеять будете? - еще один медленный кивок. Дед меня, похоже, достаточно хорошо понимал.
   - Буревой, мне идти некуда, потерялся я, нет дороги домой. Примешь меня к вам? Я вам с продуктами (непонимание у деда) .. со снедью (оживился) помогу, да с посевной (непонимание)... сеять помогу, - я пытался говорить так, как считал будет больше похоже на старославянский.
   - А снедь у тебя откуда? И сам ты кто? Волос у тебя темный. Почему домой дороги нет? И откуда пришел? - Буревой засыпал меня вопросами.
   Деда я понимал практически полностью, только он задумывался, когда говорил. Такое ощущение, что переводил про себя.
   - А откуда пришел - не смогу объяснить (непонимание)... растолковать. Где мы сейчас - не знаю. Зовут Сергей, фамилия (непонимание)... род мой (лучше) Игнатьевы (удивление), сам русский (опаска)... славянин (интерес), как сюда занесло - не ведаю. Снеди у меня есть чуток, надо только забрать ее. Она в лесу складирована (непонимание)... спрятана (непонимание)... схрон у меня там (нормально). Я к озеру шел, людей искать. Вот, Кукшу нашел, теперь и вас.
   - Странный ты, - без обидняков сказал Буревой, - оде́жа странная, говоришь странно, ведешь себя не так. Время сейчас у всех голодное, рыбы мало, запасов нет, грибов-ягод нет. Кто ж по весне едой делится? Почему так? Род твой где?
   - Род мой где, я и не знаю теперь. Да и живы ли они, не известно... Сам я все равно в лесу не выживу, я раньше в городе жил (удивление). Помру я тут. Лучше с людьми. Может, научусь чему, да и сам пригожусь.
   - Оно то так, то так, - Буревой почесал бороду, - город-то какой? Новый город? - Новгород, что ли?
   - Не, другой, на юге (непонимание), по солнцу - на полдень (понял).
   - Далеко забрался... Водой шел? - это он типа меня в Иисусы записал? Или про морской и речной транспорт?
   - Не знаю, не ведомо то мне, в вашем лесу уже очнулся, - старик посмотрел подозрительно, но все же кивнул.
   - Ухоронку со снедью надежно от Хозяина скрыл? - опаньки, тут еще и хозяин есть, только этого мне не хватало.
   - А кто хозяин? Я в лесу только медведя (странный взгляд деда) видел, от него и спрятал.
   - Ну то и был Хозяин. Ты только в слух его не зови, - тут уже я удивился, - его тут места. Мы так, его волей живем. За снедью идти далеко? До темна управимся?
   Я прикинул. Мы шли с Кукшей и лосем где-то час-два. На поляне еще час разбирались. Еще час я сам шатался по лесу. Час-два тут гоповарвары бегали. Я посмотрел на солнце и на часы, если сейчас пойдем, то к ночи только туда дойдем.
   - Не, не успеем. Туда идти часа три (непонимание). До ночи только туда успеем (лучше).
   Дед задумался. Еще раз почесал бороду, потом голову. Оглядел деревню, баб бегающих с барахлом. Кукшу, что самым мелким детям рассказывал что-то, наверно, наши приключения пересказывал. Дети постарше помогали бабам.
   - Ладно, Сергы́й (да что ж они имя мое вечно коверкают!), завтра с рассветом пойдем. Много несть-то? Вдвоем справимся? Без Кукши? - дед вопросительно посмотрел на меня.
   А вот тут уже интересно. Дед еще во мне сомневается. Думает, что могу в засаду завести, что ли? Зачем мне это? Хотя... Судя по всему, тут еще и в рабство продать могут как за здравствуй. Боится, что Кукшу захвачу в плен? На Кукшу у него большие планы, наверно. Старший внук, стреляет хорошо, сильный вроде, выносливый. Страшно деду. А с другой стороны, я ж не все понял, что ему Кукша говорил. Он еще топор показывал, дед прям стойку сделал на него, на топор этот. Короче, и хочется деду к ухоронке, и колется. Своих бросать не хочет. И кстати Буреслав он не совсем дед, пока общались я его рассмотрел. Ему полтиник с хвостиком, просто помотала жизнь мужика. Так то он высокий, широкий в плечах. Только худой, как тот Кукша.
   - Тебе решать, ты тут главный, - я поднял руки, показывая что согласен с любым его решением, - может, перекусим (непонимание)... поедим маленько (понял)? У меня есть с собой...
   - Давай бабы порядки наведут, а то эти быр-быр-быр-быр-быр-быр не столько взяли, сколько порушили, потом поснедаем - я с уважением посмотрел на деда. Ни хрена не понял, но по накалу эмоций, загиб его, который быр-быр-быр, был сродни Большому Петровскому, о котором легенды ходили. Сколько страсти, какая экспрессия!
   - Лады, я пока во-о-он там на холмике посижу, - дед кивнул, и отправился к снующим бабам и детям.
   Я взял рюкзак, топор остался у Кукши, арбалет тоже, и пошел на ту сторону оврага, которая спускалась к озеру. Нашел деревце поваленное, примостился, достал остатки сигарет (восемь штук всего), зажигалку, закурил. Озеро было спокойное. Располагало к размышлениям.
   Завтра с дедом пойдем к "плато", попробуем забрать сумки наши. Эх-х-х, пацаны мои, Игорек да Ваня, Вадим да Женька с Димкой. Да родители тоже, друзья, одноклассники... Как вы там, да и есть ли вы вообще там, в будущем? Так, гнать от себя эти мысли, а то тоскливо становится, аж жить не хочется. За один раз попробуем с дедом все принести. Палку возьмем, все нацепим, и понесем, как того лося сегодня. Самый геморрой с кастрюлей с шашлыками, она весит килограмм десять, и нести неудобно. Пакеты, сумки, шмотье - это просто. Мешок с инструментами тоже как-нибудь приспособим, не бином Ньютона. Дальше-то чего делать? Если дед меня на следующую ночь не прирежет (а я этого не исключал, он за толпу баб да детей отвечает, а я тут пришлый, да еще и странный), надо думать, что делать дальше. Прояснения по месту и времени пока никакого, разве что широта более менее понятна, и то, если меня забросило в наш мир, а не какой-нибудь параллельный, или вообще к эльфам и гоблинам. Географию я не настолько хорошо знаю, чтобы разобраться где я. Из привязки по местности - только это озеро. Здоровое, надо сказать, озеро. Другого берега не видно. Надо что-то решать, как жить дальше, да что делать. Варианты про царей-королей я еще на дереве отбросил, надо крепко встать на ноги. Разобраться где я, понять, какой год на дворе, как тут вообще люди живут, кто правит, как правит, международную обстановку, так сказать. Надо придумать план выживания.
   Причем выживания здесь, в той деревне. До другого жилья я могу и не добраться - в лесу я полный лох, медведи с волками меня в два счета оприходуют, по озеру плыть - только брасом, или кролем, на лодках я тоже не ходок. Да и не видно, чтобы тут лодками разбрасывались направо и налево. А тут и коллектив маленький, и вроде не сильно опасный - один дед и Кукша опасность представляют, они почти мужики. Только один "почти еще", а другой - "почти уже". Надо попробовать выжить тут, узнать побольше информации, научиться разбираться в местных реалиях, а потом уже думать дальше. Но сначала надо выжить.
   Что мне надо для выживания? Еда, вода, одежда, крыша над головой, безопасность. Нет проблем только с водой - ее вон целое озеро. Еда - только на первое время. Запасы мои деревня быстро съест. Лось еще, которого мы приволокли. Я обернулся - Кукша с Буревоем разделывали тушу. Кукша старательно орудовал ножом. Буревой осуществлял руководство. Учил, наверно. Я опять уставился на озеро. Крыша над головой вроде есть, надеюсь, местные угол в избе выделят. Но опять же, избы тут мелкие, без окон, корой какой-то покрыты вместо крыши. Не пентхаус, скажем прямо. Еще и дым из под крыши валит. На крайний случай - палатка Женькина есть, тут уже весна, скоро потеплеет, выжить можно. Она, палатка, так к рюкзаку и прицеплена, там тубус для нее специальный. Так что с крышей над головой вроде разобрались. Одежда. Моя еще год походит, куртки еще от пацанов остались, да моя сумка с вещами, с которой я домой лететь собирался. Хотя часть одежды отдать придется, тут вон детишки черти в чем носятся, мне их жалко. Туфли свои, что в сумке, деду подарю, пусть щеголяет, чисто поржать. Потом, через год, вопрос обуви и одежды станет остро. Значит, по одежде у меня есть еще год что-нибудь придумать. Отложим пока этот вопрос.
   Безопасность, пожалуй, меня волнует больше всего. Как так, второй раз за год гоповарвары нападают, а местные даже сбежать не успевают? Вопрос, вопрос... Надо у Буревоя уточнить. Значит, задачи на ближайшее время две - еда и безопасность. Причем второе - важней. В принципе, варианта два - искать "крышу" и отстегивать ей (только вот что отстегивать? и где эту "крышу" взять?), или сигнализация - и при опасности бегом в лес, чтоб аж пятки сверкали. Эти, викинги которые, сильно в лес не углублялись, вроде. Да и бурелом там местами такой, что быстрее ноги поломаешь. Вариант выйти на честный бой, и всех убить я пока не рассматривал - это вариант используем если тоска окончательно одолеет, и придет мысль о суициде. Значит, в лесу надо сделать какое-то скрытное убежище, и склад. Вдруг гоповарвары больше чем на пару часов остановятся в следующий раз? Еще и ловушек надо наставить надо, ям волчьих, кольев разных. Если угроза с озера сунется в лес - будем партизанить. Чтобы земля под ногами у захватчиков горела! Так, отставить патетику. Рельсовая война пока отменяется, за неимением рельс. Но ухоронку в лесу делать надо. И сигнальщика вот прям на этом месте поставить. Можно из детей кого-нибудь, по двое, да менять их каждый час, чтоб не баловались в дозоре. "Нычку" им тут сделать, чтобы не видно от озера было, чем-то отмечать за образцовое несение службы, чтобы значит стимул был, форму камуфляжную справить, бинокли...Так, опять не туда понесло. А, еще учения провести, по эвакуации населения. Чтобы знали все, куда бежать. Осталось уговорить население мне помогать в моих идеях. А для этого надо заиметь авторитет. Или уговорить деда - у него авторитета хоть отбавляй, наверное. Еще одна задача...
   И как бы не сложнее всех остальных. Я в голове у себя уже распоряжаться местным населением начал, а оно, население то, пока мне присыги не давало, и вообще, прирезать может, как стемнеет.
   С едой тоже сложно. Сад-огород растет не зависимо от приложенных усилий, время надо. Можно охотой заняться или рыбалкой. Во, точно, дед говорил он тут рыбу ловил, удочки у меня на "плато" есть, все подмога. Охота - тут арбалет осваивать надо, или лук, как Кукша. Капканы еще можно понаделать, если знать как. И Буревою помочь с посевной. Что они там сеют интересно? Рожь? Пшеницу? И как? Я вроде коней не видел, быков-волов и трактор тоже. Я повернулся лицом к деревне.
   В деревне продолжалась суета. Мужики, Буревой с Кукшей, разделывали тушу, шкуру уже скоблила одна из теток. Надеюсь, они знают что делают. Я в выделке кож полный профан. Остальные две женщины таскали куда-то по домам куски мяса. Кости складировали прямо возле того места, где разделывали. Дети постарше собирали какие-то деревяшки, веревки, доски-палки, тоже таскали в дом. Это то, что гоповарвары брать не стали, просто разбросали. Сидел, смотрел на это все, думал. Инструмента не видно, плуг тоже вроде большой должен быть, его нигде нет. Хотя нет, инструмент вон мелкий потащил, лет семи. Лопату, но деревянную. Вроде как для снега, только узкая она, для снега шире делают. И тяжелая, вон как мелкий пыхтит. А вон и грабли стоят. Тоже деревянные, и вилы с двумя зубьями, тоже из дерева. Вообще, я не из дерева пока видел только нож у Кукши (тот которым он лося разделывал, он все это время его на шее на шнурке таскал), одежду с веревками, да свой топор. Ведра деревянные, утварь, которую разбросали гоповарвары, тоже вся была деревянная, плошки, миски. Мешки еще с сеном какие-то, их нападавшие порезали, сено вокруг валяется. Бабы ее обратно в мешки с причитанием запихивают. Дома-сараи тоже скорее всего без единого гвоздя. Пока мои наблюдения показывали полное отсутствие металла, стекла, про пластмассу я вообще молчу. Поэтому, наверно, Буревой так на мой топор вылупился. Да и банка консервная, из которой я Кукшу кормил, тоже наверно тут в цене. И кости лосинные скорее всего тоже в дело пойдут. Надо взять на заметку.
   Пока я наблюдал за древним хозяйством, Кукша закончил разделывать тушу. Буревой растянул уже скобленную шкуру на колышках чуть поодаль от построек. Солнце стало клониться к закату. Вроде, суета основная закончилась, пойду к мужикам, налаживать контакт.
   - Ну что, Буревой, поедим? А то с утра считай во рту ничего не было.
   Буревой кивнул, вытер руки пучком травы, пошел к одному из домов, самому большому. Я подождал его, меня в дом никто не приглашал и с собой не звал. Он вышел с горящей палкой, махнул мне рукой, чтобы я шел за ним. Подошли к костровищу, в котором Кукша раскладывал "пионерский костер". Разожгли костер, Зоряна, мать Кукши, принесла нарезанные куски мяса, и ушла в дом. Остались втроем, Буревой надел куски мяса на палочки, постав томиться в костре. Мы с Кукшей с его подачи принесли бревно небольшое, положили возле огня. Парень пошел отмываться от крови и остатков лося. Я опять закурил. Буревой присел на траву с другой стороны костра, и спросил:
   - Серегий, а ты не волхв?
   - Я Сергей, можно Серега, - машинально поправил я, - нет. С чего ты взял?
   - Да дым ты ртом пускаешь, запах незнакомый. Может, задумал чего недоброе? - дед полез под рубашку, амулет наверно там у него.
   - Не, это... ну как тебе сказать... наркотик, не, не поймешь... Ну что-то вроде пива, только дым, отдыхать помогает. Волховать (правильно сказал?) не умею.
   - А-а-а, пиво это хорошо, - дед прикрыл глаза, показалось, чуть мечтательно.
   - У меня тут с собой есть кое-что, так сказать, от нашего стола вашему, - спохватился я и полез в рюкзак. Начал доставать запасы: тушенки пять банок и четыре рыбные, одну Кукша съел, бич-пакеты с супом, тоже пять, Жека по ходу по привычке чисто на себя взял, на четыре дня, плюс один комплект про запас, походно-полевую солонку с перечницей, в кожаной оплетке, модная такая, печенье, которое еще с Кукшей ели, ну и бутылку водки.
   Дед смотрел во все глаза. Смотрел на консервы, водку, бич-пакеты, на солонку внимание не обратил, кожа была ему привычна. Я достал из рюкзака походные котелок, из нержавейки, разобрал его, там был набор из четырех рюмок. Две убрал, себе и деду оставил. Кукша мал еще водку пить.
   - А что за снедь такая, странная? - дед ткнул в бич-пакеты.
   - А это суп такой, его только горячей водой залить надо, там макароны... хм... мучные такие... как бы объяснить, сухой тонкий хлеб... лапша? - дед понятлива закивал, потом вздохнул чуть опечалено.
   - Нет воды горячей, мурманы горшки побили, только пара ма́лых осталась, там бабы детей сейчас варевом кормят, не хватает посуды на всех, - сказал дед, и добавил в адрес гоповарваров фразу из тех, что относятся к непереводимому фольклору.
   - Ну так в чем проблема? Держи котелок, туда литр... ну влезет, короче, воды вскипятить. Печь же у вас в домах есть? - дед кивнул, даже обрадовался. Кликнул какого-то Власа, прибежал пацан, который с лопатой деревянной ходил, отдал ему мой котелок, сказал что-то на ухо. Тот умчался к дому.
   - Ну что, Буревой, а мы давай с тобой по консервам ворвемся? Ну, всмысле, поедим вот это вот, - я показа на банки.
   Дед посмотрел на жарящееся мясо, повернул его и кивнул. Пришел Кукша. Я достал консервный нож, вскрыл три банки тушенки, поставил в костер, пусть подогреются. Достал ложки, чайную и столовую, вилку, больше для еды ничего в рюкзаке не было. Подождал пока разогреется тушенка, взял рукавом ее из костра, раздал мужикам вместе со столовыми приборами. Вилку оставил себе, мне ей привычней. Вскрыл еще рыбных консервов, тоже раздал по банке. Печенье (галеты скорее) раздал по пачке. Вскрыл бутылку, налил рюмку себе (мне сейчас точно не помешает), деду. Сунул ему рюмку. Тот понюхал, чуть скривился, но рюмку взял. Хотя смотрел больше на бутылку. Это он алкоголик, интересно, или бутылка его так заинтересовала?
   - Ну, давай Буревой, за знакомство.
   Я опрокинул свою рюмку, стал заедать тушенкой с галетами. Дед повторил за мной, чуть застыл, прислушиваясь к ощущениям, и тоже сначала потихоньку, потом все активнее начал трескать консервацию. Кукша ел рыбу из банки, наверно, понравилось ему она еще в лесу. Я налил по второй.
   - За здоровье ваше, да семьи... рода вашего, чтобы не болел никто, - сказал я и попробовал "чокнуться" с Буревоем. Тот не отказался, только сильно ударил, водка перелилась из его рюмки в мою. Это он отравления боится, я читал о таком. Хлопнули, закусили. Водка легла в желудок и приятной теплотой растеклась по телу. Сидели молча. Мне говорить не хотелось, у меня был очень длинный и тяжелый день. Эти двое все еще меня опасались, изредка кидая то задумчивые, то опасливые взгляды. Ладно, подружимся еще. Я налил еще по рюмке, на сегодня этого хватит, закрыл и спрятал бутылку в рюкзак.
   - За наше долгое и продолжительное сотрудничество (не поняли)... совместный труд... дружбу, вот. За нашу будущую дружбу! - дед уже сам потянулся "чокаться". Ба! Да он уже окосел малость. Наверно, от недоедания.
   Выпили, дед полез за мясом лося, на палочках, протянул мне и Кукше. Тот взял свою порцию, воткнул рядом в землю, протянул мне обе консервные банки. Я уже понял, что железо тут в цене, взял с кивком благодарности, положил в рюкзак - он их так вылизал, что мыть не надо. Кукша забрал "шашлык", пошел к дому. Я попробовал мясо - жестковато, но есть можно. Только соли нет. Открыл солонку, посолил-поперчил. Посмотрел на Буревоя, может ему тоже надо?
   - Соль не нужна? - тот еще раз округлил глаза, протянулся за солонкой, - там еще перец есть, ну, приправа такая... для вкуса, только он горький, не сыпь много.
   Буревой потряс, очень аккуратно потряс над мясом солонкой, потом так же перечницей. Уловил пару крупинок соли рукой, отправил их в рот. Так, у них еще и с солью проблемы. Тоже надо запомнить. Буревой прикрыл глаза, балдел от мяса с солью, или от водки, или от всего вместе. Прям улыбаться начал, чего я до этого за ним не наблюдал.
   Начинало уже вечереть, солнце уже еле пробивалось сквозь лес. Я посмотрел на часы - они показывали начало первого ночи. Значит, так как у нас примерно пять часов разницы, сейчас начало восьмого. Надо будет часы перевести, на местный полдень. Вспомнил про время, решил, пока Буревой в хорошем настроении, спросить про месяц-год, что там на дворе у нас.
   - Буревой, а какой сейчас месяц? Я во времени потерялся - ни дня, ни года не знаю, ни месяца...
   - Березозол, вестимо, - дед вынырнул из эйфории.
   Информация была странная. Березозола я точно в календаре не помню. Березы? А дед продолжал:
   - Ново лето встретили. Давеча, два-девять дней без двух, Морену жгли, Хорс в свои права вступил. Без блинов только, все на высев оставили. Да даров мало отдали, считай только рыбу чутка, боюсь, урожай мал будет... - дед еще раз вздохнул.
   - Ладно, Буревой, не кипишуй... не грусти, прорвемся. Я вам помогу, вместе справимся, - ответил я, дед опять посмотрел на меня задумчиво.
   Про себя же пытался лихорадочно понять, что он сейчас сказал. Морену жгли, что там у нас жгли обычно по весне? Чучело на Масленицу? Если Масленица - то она вроде "плавает" по календарю. Хотя, это уже при христианстве плавает, раньше-то наверно по-другому считали. От чего считали? Что вообще Масленица? Проводы зимы. Когда зима заканчивается? У нас в феврале. Но у них-то наверно не по календарю заканчивается, а по солнцу, астрономически так сказать. Что там на олимпиадах по астрономии было про весну? Астрономическая весна наступает в день весеннего равноденствия, 22 марта. Логично? Логично. И определить легко, и смысла в такой "весне" больше. Если я правильно понимаю, то тут общество в основном сельское, а значит им именно правильная весна нужна, а не по календарю.
   Значит, считаем что жгли Масленицу, блины опять же дед упоминал. Хорс в права вступил - это кто? Бог какой-то местный? Я только Перуна помню из истории, да псевдоисторической литературы, и фильмов. Одина еще вспомнил, но он вроде у викингов. Ночь с днем сровнялась, Хорс в права вступил - дальше расти день будет. Значит, солнце больше на небе, чем ночь. Примем пока такую версию. Два-девять - это получается восемнадцать, без двух - шестнадцать. Ново лето - это ж не лето как время года, наверно, это год. Год весной наступил? Почему нет - у нас тоже раньше год в сентябре наступал, пока Петр I не заставил в январе праздновать. Значит, в переводе на язык родных осин, сказал Буревой, что наступил новый год 22 марта, они жгли Морену, это зима, чучело ее, и было это шестнадцать дней назад. Если день равноденствия они посчитали правильно, то сегодня тут 7 апреля, на наша деньги. Надо отметить где-нибудь. Я полез в рюкзак, там вроде нож был. Достал ножны, нож - ни фига себе тесак! Жека там в горах в своих походах скалолазных на мамонтов охотился, что ли? Посмотрел по сторонам в поисках палки какой, хоть нацарапаю, чтобы не забыть. Посмотрел на Буревоя - тот сидел "на измене", палку какую-то рукой сжимал. Нда, дурень я. Он сказал фразу, я считай сразу за ножом полез, и зыркаю теперь по сторонам с тесаком в руках. Я бы тоже испугался. Развернул нож лезвием к себе, сделал рукой успокаивающий знак. Воткнул нож в земля, сказал:
   - Отметку поставить хочу, чтобы день не забыть, - нашел таки палку, подлиннее, даже не палку - бревнышко, сделал зарубку, накарябал концом ножа рядом с ней "07.04". Засунул нож с ножнами обратно в рюкзак. Все время смотрел на Буревоя, тот понял вроде что я сделал, и успокоился.
   - Ты извини, что веду себя так, - я развел руками, - новый я тут человек, не привык еще. Угрозы от меня не жди.
   Дед кивнул.
   - А переночевать у вас место-то есть? Я много не занимаю. В уголке где-нибудь... Лишь бы крыша над головой.
   Дед еще раз кивнул, но задумался. Подошел Кукша, дед сказал ему:
   - Скажи Зоряне чтобы детей к Леде отвела, гостя положим в доме.
   - Не, Буревой, если кого теснить надо - то ладно. У меня тут палатка... дом... не, навес переносной есть, - дед посмотрел на меня с одобрением, - мне бы только укрыться чем, да матрац... перину... мягкое что под себя, чтобы не на земле спать.
   - Ну тогда Кукша, отведи его в Зоряне, пусть даст ему рогожку, и накрыться чем.
   Мы с Кукшей пошли к дому, Буревой остался у костра. Дом, или изба все-таки, был небольшой, где-то шесть на шесть метров. Дверь прибита на кожаную полосу, Кукша ее скорее, отставил, чем открыл. Внутри была печь, она занимала чуть не половину помещения, и стояла по центру, у дальней от двери стены. Из трубы печи шел дым, и уходил через окошечки под самой крышей. Натоплено было не сильно. Вдоль стен стояли лавки, возле одной из них стол. Все суровое, из толстого грубого дерева. Возле стола была странная конструкция, вроде палки, расщепленной вверху. В расщелине была укреплена щепа, которая горела и давала тусклый свет. Под горящей щепой было ведро, куда падали угли от горящей палки. Я так понял, что это лучина. На печи был какой-то тулуп, или шкура, напоминающая баранью. Из под ней блестели глазами две детских головы. Зоряна у стола, собирала в корыто деревянные чашки. Они, наверно, только поели. Мой котелок стоял отдельно, еще и чисто вымытый. Кукша подошел к матери, передал ей слова деда. Та пошла в дальний, темный конец избы, приволокла оттуда два мешка с сеном, из тех что я видел пока сидел возле озера. Я поблагодарил, мне протянули котелок, и я пошел к костру. Кукша остался с матерью.
   У костра сидел Буревой, помешивал палкой ветки и угли. Я начал устанавливать палатку. Палатка была двухместная, полукруглая, я такие использовал на одной из своих мест работы, чтобы оптический кабель варить в полевых условиях. Устанавливалась она на раз-два, соединил дуги на резинке, натянул полотно, и все. Я нашел место недалеко от костра, деревяшкой забил колышки. Бросил внутрь мешки с сеном, рюкзак. Буревой смотрел с любопытством, но мне кажется, он уже привыкать начал к моим "чудесам". Или просто ему палатка не так важна. На топор днем он смотрел с куда большим интересом.
   Я подошел к костру:
   - Ну что, Буревой. Я спать пойду. Утром, как к ухоронке идти разбуди меня. Сам проспать могу. Спокойной ночи.
   Дед кивнул, и продолжил мешать костер, периодически подбрасывая ветки из кучи, что лежала рядом. Я ушел в палатку, закрыл за собой молнию-застежку на входе, и завалился на мешок с сеном. Второй мешок был чуть больше и тоньше, использовал его в качестве одеяла.
   Я устал. Морально, психологически, да и физически тоже - я давно столько по пересеченной местности не ходил. В голове был шум, сквозь который прорывались отдельные мысли. Как там родители? Друзья? Девушка, с которой расстался полгода назад? Пацаны, с которыми я работал? Что с ними? И вообще, будущее мое существует, или я его "обнулил" своим появлением здесь? Потом мысль свернула на родную квартиру, диван с телевизором, пьянки-гулянки, опять на родителей. Вспомнил, как мама в детстве рогалики с повидлом пекла. Школу свою. Университет. Глаза заболели. Я всегда после алкоголя становлюсь сентиментальным, а тут еще и такие события. Захотелось свернуться калачиком, зажмуриться, и чтобы вся эта старина, деревня, викинги пропали, очнуться в своей квартире, попить кофе, залезть в Интернет. Вроде уже взрослый мужик, но чувствую, что сейчас расплачусь. От бессилия, как Кукша тогда, на краю оврага, когда я его прижал к земле. Потекли слезы, я провалился в дрему.
   Сна нормального не было, непрерывный поток коротких сновидений. То я бежал от пятна, а оно гналось за мной по дороге. То вместе с Кукшей пошел в атаку на викингов, а тот седой достал автомат Калашникова и направил на меня. То мы сидели у костра, Буревой достал "мобилу" и начал звонить. Потом мама и рогалики с повидлом. Свет на кухне, за окном гроза, я маленький сижу у стола и режу ножиком тесто на треугольнички. Она в них заворачивает повидло, укладывает на противень, мажет сырым яйцом и посыпает сахаром. Потом батя на параде в военном городке. Впереди парада, с палкой и лосем на ней, шел Кукша. Потом опять родные. Провалился в итоге в сон, как в черную бездонную яму.
   Проснулся среди ночи от давления в мочевом пузыре. Выбрался из палатки. У костра сидел Буревой, рядом спал Кукша. Буревой сидел с топором. Возле Кукше был лук. Было холодно, стояла глубокая ночь. Костер еле теплился.
   - Чего не спите, - пробурчал я, отходя к кустам.
   - Так... - неопределенно ответил дед, - не спится.
   Я вернулся к костру, руки окоченели, подставил их, погрелся.
   - А ты чего всхлипываешь там у себя в избе? - дед помешал палкой угли.
   - Да так, родных вспомнил, друзей. Не увижу их скорее всего никогда. И что с ними стало - тоже не знаю. И не узнаю.
   - Ну ты, Сергей (о, правильно произнес!) иди, не кручинься, утро вечера мудреней. А там, глядишь, придумаешь чего, - в голосе деда появились теплые нотки. Раньше такого не было.
   - Ладно, я спать. Разбудить не забудьте.
   - Ступай уже.
   Опять залез в палатку. Странно, чего они среди ночи сидят, в дом не идут. Еще и вооруженные. Викингов ждут? Или... меня сторожат? Чтоб не набедокурил ночью, пока все спят? Хм, боятся. Стремно, не хотел вроде пугать. Надо придумать, как войти в доверие. Это не дело - у меня на них еще большие планы. А себя жалеть хватит. Старый добрый принцип: тебе плохо? Да. Ты можешь как-то на это повлиять? Нет. Ну а чего тогда паришься и переживаешь? Живи дальше, играй теми картами, что выпали. Строй судьбу свою сам, насколько сможешь.
   С этой мыслью и заснул.
  
  8. Деревня. Год неизвестен, 8 апреля.
   Проснулся я от деликатного покашливания. Возле палатки, кто-то стоял. Я потер глаза, вытянулся - на сене спать не очень удобно, тело болело в трех местах. Еще и нос холодный, ночью было не жарко. Я вылез из палатки. Возле нее стоял Буревой, с котомкой за плечами и палкой-посохом. На ногах у него были не то кожаные сандалии, не то недошитые сапоги. Больше всего это напоминало кусок кожи, привязанный на ногу, на манер портянки. Солнце только недавно встало, еще даже роса не сошла. В деревне все занимались своими делами, бабы с детьми шли в лес, Зоряна возилась с ведрами, за водой наверно. Ее мелкие, Смеяна и Влас возились рядом с домом, занимались своими детским делам. А может и что полезное делали, тут не разберешь. Траву какую-то разбирали.
   - Ты готов? - Буревой обратился ко мне.
   - Да, сейчас, только умоюсь. Кстати, доброго утра, - я двинулся к рюкзаку, потом в сторону заводи у озера.
   На ночь я не разоблачался, поэтому одеваться не пришлось. Зубную щетку нашел в рюкзаке, вместе с мылом и пастой. Бритвы не было - Жека носил небольшую бородку. Быстро умылся, почистил зубы. Перешнуровал кроссовки и вернулся к палатке.
   - Буревой, завтракать... ну есть не будем?
   - По дороге поедим, я взял с собой.
   - Воды взял? Я суп возьму, да рюкзак... мешок свой. На месте, у ухоронки пообедаем. Туда часть груза... поклажи положим. Подожди пару минут.
   Он кивнул, я пошел разбираться с рюкзаком. В нем из еды остались только "бич-пакеты", котелок, нож. Палатку собирать не стал - в нее положил барахло из рюкзака оставшееся, включая пустые консервные банки. Закрыл "молнию" на палатке, чтоб дети не лазили. Она была слишком яркая для этих мест, синяя, обязательно заинтересуются. Нафик-нафик, потом ищи ту же зубную пасту по всей деревне. Нацепил рюкзак, кепку из кармана достал, посмотрел на часы. Они показывали 12:40. Пока не забыл, надо выставить часы. Только как? Прикинул, нашел палку по ровнее, воткнул в землю около палатки, порылся по карманам. Документы не то, ключи от дома, тоже не то, сгоревший телефон в палатку надо закинуть... О, нашел! Леденцы от кашля, со вкусом апельсина, еще штук шесть в пачке было.
   - Влас, Смеяна, можно вас на минутку! - Зоряна напряглась, дети обернулись, посмотрели на мать, та кивнула, они подошли ко мне.
   - Возьмите, попробуйте, - я вытряхнул на руку два леденца, протянул детям.
   Те взяли, леденцы были яркие, оранжевые. Я вытряхнул еще один, положил себе в рот. Те повторили за мной. Расплылись в улыбке - сладкое тут у них скорее всего не часто бывает, еще и со вкусом апельсина.
   - Понравилось? Еще хотите?
   Те закивали, я подвел их к палке, что воткнул в землю.
   - Вот смотрите, тень видите от палки? - указал я на длинную черную полосу, - Мне надо чтобы вы периодически... раз в час... не то, изредка, вот, втыкали щепки по краю тени, воо-о-о так. Понятно?
   Я воткнул щепу в то место, где был край тени. Мелкие переглянулись, посмотрели на меня.
   - Я с дедом вашим вернусь, если щепок будет много, еще дам по леденцу. Почаще щепки ставьте, хорошо? - Буревой с интересом наблюдал за моими телодвижениями. Дети побежали обратно к матери.
   - Ладно, Буревой, пошли. Ты дорогу знаешь? А-а-а, Кукша рассказал. Это хорошо, я в лесу плохо ориентируюсь... ну, заблудиться могу.
   И мы отправились к моему иновременному "плато". Шли на этот раз налегке, показалось даже не так долго. Буревой показывал дорогу, я периодически узнавал приметные деревья и кусты. За час управились, дошли до памятной поляны, вон небольшое пятно крови от лося.
   - Куда дальше? - Буревой пропустил меня вперед.
   - Я во-о-о-н теми кустами пробирался, дальше вроде в гору должно быть прямо, - я повел его за собой.
   Зашли в лес с поляны, я откровенно плутал, пытаясь вспомнить дорогу, и держать направление на верх по склону. В итоге Буревой заколебался лазить по бурелому, и сказал:
   - Я смотрю ты и впрямь в лесу не бывал, вон твои же следы, не видишь? - он ткнул пальцев в куст, я посмотрел на него, куст как куст, где тут следы?
   - Ладно, держись за мной, ты тут знатно меток оставил, я вперед пойду.
   Я спорить не стал, хозяин - барин, пропустил его вперед. Дело пошло быстрее, он по каким-то невидимым мне признакам определял путь, я шел за ним, узнавая дорогу. Так дошли до самого "плато", потратив на это еще полтора часа. Я вышел к единственному месту, которое связывало меня с моим миром, с будущим.
   Буревой стоял на асфальте, и смотрел на "плато" с охреневшими видом. На остановку, на лежащие опоры ЛЭП, на надпись асфальтом, которую я оставил. Потом на вещи - сумки и пакеты - что лежали на крыше остановки. Посмотрел на упавший сельский трансформатор. Пощупал асфальт, подошел к остановке, пощупал ее. Потом присел на лавку на остановке. Достал котомку, из нее кожаный мешок с водой, гоповарвары с такими же ходили, только у деда меньше размером. Отпил, уставился на меня.
   - Кто ты, Сергей? Это твое все? Другие не придут за этим?- он обвел руками "плато", - Или ты мне это отдашь просто так? - в его голосе послышалась легкая горькая усмешка, - Богатство то знатное, одного железа сколько, не у каждого кунга (это кто? кунг, конунг, что ли? князь, по-нашему?) столько бывает. Как обращаться-то с тобой? Ты это сам сделал, аль наволховал? Или украл у кого? Или роду знатного, владетельного? Что мне с тобой делать - убить или в ножки кланяться?
   Я снял рюкзак, поставил на землю, сел рядом с дедом. Достал сигареты (последняя осталась, жаль), зажигалку, закурил. Что мне ему сказать? Правду? Поверит ли? И вообще - какой ответ услышать хочет? Он мужик практичный, я это еще вчера понял, немногословный. Вопросы тоже по делу только задает. Какое ему дело до того, кто я? Хотя, он объяснил, боится он, и меня, и тех, кто за этим всем придти может, моих подельников или врагов. Буревой ждал. Я собрался с мыслями, попробую правдоподобно и честно, но так чтобы ему было понятно, рассказать свою историю:
   - Я, Буревой, раньше в другом месте жил, в другом мире, под другим Солнцем, в другой стране. Там все такие как я, и вокруг все вот такое - я обвел плато рукой, - Попал в бурю, меня с куском мира моего к вам забросило. Почему да как, я не знаю. Потому и сказать не могу, где город мой, да родичи, не знаю просто.
   Буревой задумался. Почесал бороду, потом почесал голову. Не сказать, что я его сильно удивил "другим миром", к этому он спокойно отнесся.
   - А в твоем мире, ты кем был? Это твое все?
   - Мое да друзей моих, они тут точно не появятся, не переживай. А врагов у меня и не было. Мы в поход собирались, они отошли в магазин... в лавку, а меня к вам какая-то сила отправила, - про тахионы и Ковальцова я тактично умолчал, и так дед на взводе, - В моем мире был я инженером, штуки разные мастерил, чтобы работать людям легче было. Инженером меня звали,- повторил я, - в моем мире таких как я много было.
   - А "энжинер" это кто? Кому служит? Кем правит?
   Я опять задумался. Он спрашивает, я отвечаю, но как будто не слышим друг друга. Кем правит, кому служит... Не о профессии он спрашивает! Статус! Его мой статус волнует! Ну как там в Испании в средневековье было, идальго, дворянин, даже с голой задницей. Так и Буревой, интересуется моим положением в обществе. Родословной там, отношением к собственности, статус ему нужен. Блин, он, наверно из-за этого так вчера себя и вел. И все остальные. Тут, может, князю какому не поклонишься или слово дерзкое скажешь - короче на голову станешь. Или с рабом каким яшкаешься - так и тебя в рабское сословие введут. Только вот какой статус у меня по местным понятиям? Вольный ремесленник? Как у них тут это называется? Волхв-механик?
   - Да и род твой велик ли был в твоем мире?, - продолжил между тем Буревой, поглядывая на меня.
   Велик? Да вроде как все, дворянских корней не имею, пролетариат, так сказать. Или велик - в другом смысле? Велик размером? Они тут всей семьей вместе живут - может, у них род, родственники большее значение чем у нас имеет, гораздо большее? Вон как невестки у Буревоя по струнке ходят, не перечат, чуть что сказал - все сразу побежали делать. И никто права не качает. Качает права... Хм, а может в этом вся проблема? Буревой не знает как ко мне относится из-за статуса и полного непонимания моего положения в относительно его рода и его деревни? Чужаков вроде нигде не любят, ксенофобия - она у всех есть. Это в наше время ее чуть подрихтовали культурой да гуманизмом, а тут как? Чужаков может вообще прикапывать у березы принято, от греха подальше. Как тот медведь - непонятное опасно, он или бежит, или атакует. Я один, бежать Буревою с семейством смысла нет, проще прикопать. Но я вроде только помогаю пока - это мне в плюс, потому ночью и не прирезали. Задачка, однако. Надо стать своим, не чужаком, и определить свой статус. То есть, определиться, кто тут главный относительно Буревоя - так определится статус.
   И перестать быть чужаком. Русским представился - подозрительно смотрели, нет, наверно, тут еще русских. Славянином назвался - они нормально реагируют. Значит, сделаем градации чужаков: семья - род - племя. В племя я вписался - но это считай по краю прошел. Как в семью вписаться? Вдову из деревни в жены взять, их там все равно три? Так тогда вроде как основание своего рода получится. Близкого, но все равно не до конца родного Буревою. Да и вдова не факт что согласится, я по их меркам совершенно мутный тип. Проблема.
   Полез опять за сигаретами. Черт! Забыл, последнюю только что выкурил. Блин, жалко пацаны не успели с пивом и сигаретами прийти. Эгоистично, конечно, но все равно жаль. Они мне как братья стали, тут толпой проще выжить было бы. Братья... Братья... А это действительно мысль!
   Я вскочил с лавочки, Буревой тоже засуетился, переживает:
   - Буревой! Слушай меня сюда... просто слушай. Кем я был в том мире, и какой у меня род был уже не важно, нет мне пути назад, это я точно знаю. В вашем мире я один, как... перст, во! Нет никого ни за мной, ни рядом со мной. Твой род сейчас тоже ослаб, эти, приплывшие, сыновей тебе побили, с бабами да детьми ты один остался, на тебе все. Извини, если вещи обидные говорю, но ведь это правда. А если они еще раз придут? А если урожай плохой будет? Сам говорил, на Масленицу... Морену когда жгли только рыбу на... требы (вспомнил таки слово нужное!) положили. Я один в лесу не проживу - ты видел, я даже ходить по нему как ты не могу, охотиться тоже не умею. Ты один, Кукша пока не в счет, мал еще. На себе ты, Буревой, все не вытянешь, если беда какая придет. Нам с тобой обоим такими темпами... если так и дальше пойдет не сладко придется. Как думаешь?
   Буревой медленно кивнул, хотя на мои слова реагировал нервно. Вон, молнии - не молнии, так, искорки глазами мечет, палку свою сжал что есть сил, аж вспотел. Я ведь прав, он это знает. Эту зиму они пережили, следующую - далеко не факт. Я продолжил:
   - Но посмотри по другому на это. Ты, когда Морену жег, помощи в новом урожае просил?
   - Было дело...
   - Ну так может я и есть помощь? Ты у кого помощи просил? - напирал я.
   - Дажбогу требы клал...
   - Хм, Дажбогу, богу значит. А волю свою он, Дажбог твой, как проявляет обычно? - я продолжил давить на деда.
   - Да по-разному бывает, иногда никак, значит, сами справимся, чай не дети. Иногда погоду дает, иногда дождь на засуху. Оно ведь и от требы зависит, и от того, кто кладет, да и когда... - дед ушел от моего напора в оборону, начал оправдываться.
   - А меня тебе в помощь послать он мог? Так волю свою проявить? - я приосанился, сделал шаг назад, чтоб дед меня рассмотрел - Ты помощи просил, тут я появился. Кукшу вашего от мурманов этих спас, сами благодарили. Так может услышал он твои молитвы... нет просьбы? Я один, со мной никого, тебе же помощь нужна, чтоб род твой выжил. Я тут ничего не знаю, но сильный, здоровый, да и с мозгами... с умом у меня порядок вроде. Ты все тут знаешь, жизнь видел, но стар уже и ответственность... забота большая на тебя свалилась. Все правильно?
   - Правда твоя, стар я. А народу почитай на мне дюжина, да еще два. И волю богов только сами они знают, да предки наши. И ты в лесу чужой - сразу видно... И помощь твоя вовремя пришла, без Кукши мы бы загнулись, он хоть и молод - но охотник знатный. - дед соглашался, вышел из обороны, распрямился.
   - Во-о-от, а теперь смотри, твой опыт... знания, да я, да Кукша, неужто род твой не подымем? Сгинуть не дадим?
   - Но ты-то точно не нашего роду. Говоришь по-нашему, да слов много чужих, волос у тебя темный, да лицо вроде словенское. Росту ты великого - да и такие у нас были, и у варгов, и у мурманов...
   - Правильно, не вашего рода. Надо это исправить, - я сделал паузу по Станиславскому, и выпалил - Давай брататься!
   Дед малость прифигел от моего предложения, я же продолжал ковать железо не отходя от кассы:
   - Смотри, ты верить мне не можешь, все опасаешься меня, я вижу. Я тоже у вас себя неуютно чувствую... ну, тоже опасаюсь. У меня мыслей дурных нет, против тебя, рода твоего ничего не замышляю, но доказать я этого не смогу. Значит, клятву нам друг другу дать надо, так чтобы ты мне верил, и я тебе. Каждый самым дорогим для себя клясться будет. А чтобы ты меня как своего воспринимал, да знал место мое в роду твоем, предлагаю побрататься. Ты опытный... умный, здесь знаешь все - будешь старшим братом мне. Я у вас тут профан полный... не знаю много, но я другого много знаю, младшим буду, под тебя пойду. У нас говорил, старший брат, второй отец, я тебе помогать во всем буду, ты меня уму-разуму учить, вместе род твой, наш уже получается, подымем! Да и вместе - веселей, - закончил я рекламным слоганом свою речь.
   Дед задумался, дед просветлел лицом, дед проникся, потом стал хмурым:
   - А ты каким богам требы клал в своем мире? Кого из богов в свидетели звать будем? На чем клясться?
   Тут уже я задумался, вопрос серьезный. Религия простой не бывает, такую фразу слышал в каком-то фильме. Для него тут мои боги силу имеют? Или нет? Что толку будет от клятвы моей, если мои боги остались в моем мире? Да и какие мои боги? Я скорее гностик, в церковь только на отпевания ходил, да на крестины. Хотя крестик ношу, родители подарили, серебряный, с цепочкой. Ладно, попробуем что-нибудь придумать, за мной все-таки опыт человечества по "впариванию" ближнему своему всякой дребедени несравненно больший, чем у Буревоя.
   - Буревой, мои боги, точнее Бог, он один, и в том мире остался, где предки мои, род мой и друзья остались. Твои боги тут силу имеют. Давай так, и нашим, и вашим. Всех в свидетели позовем, да предками друг другу поклянемся. Если я клятву нарушу, меня тут твои боги покарают, а в моем мире - род мой мои боги проклянут. Если ты нарушишь - твои боги тебя тут покарают, а там и мои достанут. Богам ведь разницы скорее всего нет, мой мир или твой? Они же боги. На крови клясться будем. Да побратаемся по моему и твоему обычаю. Чтобы в обоих мирах боги нас как единый род увидели.
   - Это дело. А как у вас там братаются? Как в род чужой переходят? Твои предки тебя не проклянут, что своих бросил?
   - Не, мои точно не проклянут. Они же видят, что я не по своей воле, а под давлением обстоятельств... Не проклянут, короче. Да и то, там род мой моим все равно останется, в том мире, в этом мире твой род тоже моим станет. Они еще и помогут нам с тобой частичку рода моего в этом мире вырастить. А братаются у нас, - я задумался, - крестиками... символами веры... знаками богов своих меняются, обнимаются, руки жмут крепко... Во! На брудершафт пьют еще! Празднуют едой всякой там, напитками... У вас по-другому?
   - Кровь смешать надо, да братину с медом распить, - дед почесал бороду, - ну и клятва вечная на крови, то само собой.
   - Братина - это что? Посуда такая? С медом обязательно, или что другое подойдет? - как пить мед я не представлял, он же густой. Наверно, медовуха имеется ввиду.
   - Да можно и другое что, пиво там, вино...
   - Водка пойдет? Та, которую вчера пили? - я пнул рюкзак в котором звякнула бутылка.
   - Пойдет "вотка" твоя, она крепкая, крепкая связь будет между родами нашими, - на водку дед оживился, как бы не споить его.
   - Ну давай тогда клясться да брататься, - я полез в рюкзак, за водкой, рюмками и ножом.
   Дед встал, снял котомку свою, тоже полез в нее. Достал рыбу сушенную, мешок с водой. Такой мешок вроде кочевники бурдюком называли. Я достал котелок, раскрыл его, свистнул деда, пошли вместе собирать ветки для костра. Собрали, разожгли от зажигалки моей, деду зажигалка понравилась. Сказал ему, что скоро газ закончится, работать перестанет, он махнул рукой, мол, есть и хорошо, нет - и ладно. Набрали воды в котелок, поставили в костер, дождались, пока вода закипит. Я туда пару "дошираков" вытряхнул, со всеми специями и маслом. Закуска готова. Достал рюмки походные, налил водки в них до краю. Нож достал, на руке себе разрез сделал, прям на ладони. Деду тоже руку порезал. Взяли по рюмке, я толкнул речь:
   - Я Сергей Игнатьев, называю тебя, Буревой, братом своим названным, старшим тебя признаю и буду в твоем роду тебе подмога и опора! Да прибудут свидетели этому Всевышний, Богородица, и Дажбог, и все боги моего и этого мира. Клянусь делать все на благо рода, защищать его, зла не таить и главу рода, Буревоя, во всем слушать. Если же я нарушу свою торжественную клятву, - сразу почему-то вспомнился текс присяги СССР, в школе, в кабинете ОБЖ висел на плакате, - то пусть меня постигнет суровая кара богов, всеобщая ненависть и презрение рода моего и предков моих... во всех мирах.
   Я протянул порезанную руку Буревою. Он взял ответное слово:
   - Лепо сказал, как Баюн какой... Я, Буревой, глава рода своего, называю тебя молодшим братом, и беру в род свой, - дед сказал по простому, - тому пусть будут боги, люди и предки наши свидетели... во всех мирах.
   Он пожал мою руку, кровь смешалась, мы крепко обнялись. Я согнул руку, показал Буревою как пить на брудершафт, выпили. Целоваться не стали, мы же мужики, я надеюсь тут до таких "достижений" цивилизации еще не доросли. Буревой взял крышку от котелка, взял по хозяйски бутылку с водкой, налил до краев, капнул крови, я тоже капнул. Он отпил, скривился, дал мне. Я тоже отпил. Пили, пока не опустошили крышку. Я расстегнул куртку, достал свой крестик с цепочкой, Буревой из под рубахи вынул шнурок с отполированной руками деревяшкой в виде М. Я протянул ему цепочку, тот осмотрел ее:
   - Сребро?
   - Ага. Да в принципе не важно - тут главное не материал, главное что сам вкладываешь в него.
   - Это правильно, - дед одобрительно закивал, - на ромейский знак твой похож...
   - Ромейский? Ромалы или румыны?
   - Не, то греки, на полдень живут, они похожие на себе носят. Тех что ты назвал, я не знаю.
   Греки значит, на юге. Причем христиане, и ромеями называются. На Рим похоже, но те не греки. Византия, что ли?
   - У греков город главный как называют?
   - Царьградом обычно, сами они по другому.
   Царьград, щиты на ворота, "сбирается вещий Олег" - будем считать что византийцы. Мне от этого ни холодно, ни жарко, историю Византии я тоже не знаю. Но турков там нет еще, отметил я про себя.
   Меня развезло, деда тоже повело. Стояли, я смотрел на него, дед смотрел по сторонам да на небо. Дунул ветерок, лес вокруг тихонько зашумел, и успокоился. Облачко маленькое, которое прикрывало солнце, ушло, и солнечный свет ярко осветил все вокруг. Дед улыбнулся:
   - Похоже, брат Сергей, приняли боги нашу клятву! Так посему и быть, - а я думая, чего он по сторонам зыркает. Знака ждал значит. Ну, тоже правильно, как иначе волю богов узнать?
   Сели на лавку, начали уминать лапшу. Дед как-то расправился, развеселился, как будто камень с души снял. Трескал макароны, хвалил, запивал водой. Я тоже закусывал - нам еще обратно идти, а я после всех наших разговоров и выпитого устал, морально в основном. Сидели на остановке, ветерок легкий дул, ели, пили воду из бурдюка, ломали и наяривали сухую рыбу, которую с собой принес Буревой.
   Я достал носовой платок, разорвал напополам, смочил водкой руку, перевязал, чтобы инфекцию не подхватить. Деду тоже самое сделал. Дед был не против. Спросил только, зачем. Я ответил, чтобы не заболеть, он успокоился. Сказал, что нечего продукт переводить. Я ответ сказал, что еще есть. Дед обрадовался. Я малость остудил его пыл, объяснил что много пить нельзя, подурнеем да ноги и ум откажет. Он согласился, сказал, что от меда старого такое бывает, если принять много. Объяснил свою радость - меда он уже пять лет не пил, как в эти места перебрались. Дед вообще стал словоохотливый после нашего братания. Видно, и впрямь тяжело ему было тут зимой одному, да тут я еще весь такой непонятный нарисовался. Я его спросил:
   - Скажи, а отчего я с тобой разговариваю, да понимаю все. А вот с Кукшей не так, половина слов мне не ясна?
   - Да то ты говоришь на языках разных, - дед поставил котелок с лапшой, - я с ватагой, когда молод был, купцов охранял. Там разные люди были, и у всех свой язык, у некоторых похож, у некоторых нет. Купцы опять же все разные - ромеи, персы, варги, свеи, хазары. Вот и нахватался всякого. В ватаге все так разговаривали, слова мешали. Иначе не понять ничего.
   Я понимающе кивнул. Все правильно, привычный мне русский язык - это такая дикая смесь говоров, языков, заимствований, что понять где же он исконный, а где нам татары какие-нибудь своей филологии подкинули практически нереально. Буревой получается, торговлей занимался в молодости, потому и понимает меня. А задержки в речи у него из-за того, что вспоминает слова иностранные. Давно, видать, в ватаге он своей ходил. Кстати, да:
   - Буревой, а лет тебе сколько?
   - Два по тридевять без двух, - сказал дед после некоторой заминки. Я посчитал в уме.
   - Это пятьдесят два получается?
   - Да, пять десятков и два еще, старый я уже. Крижану, жену свою, уже дюжину лет и еще четыре как схоронил, - в сорок лет она умерла, получается.
   - А в ватаге долго ходил?
   - В ватагу вступил как два-девять весн без двух мне пошло. Нас много в роду у отца было, я средний. Мир посмотреть хотел. Да так четыре года и плавал.
   - Плавал? Вы на кораблях ходили? - морячек дед, оказывается.
   - На стругах ходили, в Варгском море да Понте, по Днепру да по Нови. Много где ходили, - дед покачал ногами, - пока к черемисам на Итиль не пошли.
   - А там что? - названия мне ни о чем не говорили, кроме Днепра, ну и ладно, будет еще время разобраться, - буря или шторм?
   - Не, какая буря на Итиле? - дед почесал бороду, - это ж река. Купцов не было, пошли по весне черемисов примучивать. Примучали, да добычу хорошую взяли. Только мне руку сломали, ватажники меня домой привезли, сами к ромеям пошли с купцами, а я остался. Думал, срастется рука, по следующей весне опять в ватагу примут. Да рука срослась криво, костолом ломал, так еще считай пол-лета (полгода значит) проходил однорукий. А там Крижану встретил, на землю сел. Первуша - отец Кукши - народился, потом браты его пошли, Вторуша и Всебуд. Не пошел обратно в ватагу я...
   Интересно девки пляшут. Это что ж получается, Буревой мой тоже гоповарваром по молодости был? Каких-то черемисов мучил. Не хилая такая "ответочка" ему привалила сейчас, за примучивание. Дети все полегли от таких же гоповарваров, только невестки да внуки остались. Даже любопытно стало, как он это воспринимает. Ладно, бередить душу ему не буду, полезное что узнать попробую:
   - Скажи, Буревой, а ты в ватаге ходил, значит и мечом умеешь, и луком? Учился этому?
   - Мечом нет, мало кто себе меч иметь мог. Лук - то учиться долго надо, да и лук хороший - редкость. Я с копьем ходил, да щитом. Этим чутка могу, в строю биться, да на струге веслом ворочать. Мог. Сейчас уже и не вспомню, да и рука ломаная даром не прошла, - дед закатал рукав рубахи, правая рука и впрямь была немножко дугой, - болит на дождь да на ветер.
   Коварный план заиметь себе учителя секретной местной ниндзю-цу провалился, не успев начаться. Дед уже не вояка, да и опыта, я так понял, у него не так много. Наверно, матросом просто был, с охранно-сторожевыми функциями, и весельной тягой для струга. Купцов охранять, если встретят кого послабее - так пограбить. Бандитизмом промышлял - крышевал коммерсов, ходил на разборки, держал тему, отбивал бизнес, был в бригаде. Выбыл по ранению, братва на медицину сбросила, он от дел отошел. Короче, "Бандитский Петербург" сплошной. Кстати о Петербурге.
   - Да ну и ладно, пусть его, эти мечи и копья. Скажи, озеро где вы... мы живем как называется?
   - Мы Нево называем, мурманы - Альдога. Кто еще как - то мне не ведомо.
   - Так мурманы тут часто ходят? Ну те, что вчера в деревню приходили?
   - Не, они на полдень ходят по нему, к нам почитай за пять лет только два раза наведывались, по осени даны да вчера. Они как к Варгскому морю идут, завсегда по Нево идут, по другому нет дороги реками.
   Так, теперь опять думать. Нево, Альдога, мурманы - север получается, причем отечественный, российский, названия уж больно знакомые. Мурманск, Нева... Альдога - это Ладога? Ладожское озеро? А почему Ладогу Буревой Нево назвал? Может, они просто речку и озеро не различают? Нева, вроде, из Балтийского моря в Ладожское озеро идет? Подходит. По озеру нашему гоповарвары ходят, по южной части. То есть выходят из рек, которые впадают в Ладожское озеро с юга, идут вдоль южного берега на запад, до Невы, и выходят по Неве на Балтику. Что там у нас в Ладожское озеро впадает-выпадает? Не помню, но вроде Новгород Великий где-то рядом был, на реке стоял. Спросить надо:
   - А ты город такой, Новгород знаешь?
   - Новый город? Знамо дело, большой град. Он на Волхове (вот как река та называется! вспомнил!) стоит, по пути с Ильменя. Там торг большой, да и я сам из тех мест.
   - Из города самого?
   - Нет, рядом селище наше стояло, на Кривой речке. Там мой род стоял. И еще два, - дед посмотрел на солнце, прищурился, - Я когда от черемисов пришел, род мой уже на восток подался. Меня голова местный землей наделил. Про свой род, братьев, слышал что к Белому озеру ближе осели...
   Итак, дед как выздоровел, ему дали участок земли. Именно так я его слова понял. Местного голова, мэр значит, или губернатор. Его родичи ушли на восток, к какому-то озеру. А он под Новгородом сельским хозяйством занимался. Кривая речка не ориентир - тут, небось, каждая вторая, которая не прямая, такое название имеет. Жил себе дед под Новгородом, не тужил, детей делал...
   - А сюда зачем семью перевез?
   - Замятня пошла, у варгов да у руси (руси??!!!). Друг на дружку ходить начали. А нас, словен, не так много было, тоже доставалось. Первуша уже кузню себе справил, сюда за железом ходил, говорил, места богатые, болотные. Он со Вторушей здесь его брал, мыл, да дома уже ковал. Они тут для выжига железа себе времянку построили. Когда очередной раз варги нас примучили (да что ж тут такое! все друг друга мучают!), пришлось им все железо отдать, да еще сверху (примучали - это заставили с добром расстаться? то есть не мучали, а принуждали?). Вот после этого и решил я род сюда увести. Путь не близкий был, да зато места спокойные. Были, - Буревой вздохнул, - тут на полночь болота сплошные, людей почитай нет на три дня по озеру, только дальше корела живут. На полдень на три дня пути тоже никого. Здесь кузню справили, железо выделывали, возили на Ладогу (блин, а мы не на Ладоге? опять путаница), варгам продавали, там зерно брали, одежу, животину. Так почитай пять лет и прошло. Последний раз по осени ходили, Первуша с Вторушей. Как вернулись, почитай на следующее утро даны пришли. Дальше ты знаешь - могилы видел. Даны железо взяли, животину, та сынов поубивали. Я зерно спрятать успел, в лесу отсиделся. Бабы с детьми тоже разбежались...
   Так, переводим. Какие-то варги и русские (русь) тут есть, у них замятня, конфликт, из контекста если. Буревой с семьей решил пересидеть конфликт подальше, по три дня пути в разные стороны. На севере болото, за болотом карелы. На юг - там новгородские земли, и конфликт у этих варгов-руси. Даны еще, датчане, тоже варгов при встрече бьют. Хм, значит Первуша с братом шел от этих варгов с товаром, что на железо выменял. Даны их наверно выследили, иначе как бы они на этот край географии попали? Выследили, да и напали поутру. А мурманы тогда как нашли? Те, вчерашние? Может тоже следили? Так уже не за кем, Первуша в земле сырой. А может, тех данов искали?
   - А даны с мурманами тоже не ладят?
   - Да по-разному. И бьют друг друга смертным боем, их кунги (конунг? князья?) за власть бьются, только перья летят, и вместе других бюьют. Мурманы к нам за мехом ходили, воском еще, медом, железом, Первуша им часто продавал на Ладоге, да с варгами к ромеям торговать ходят. На закат биться вроде ходят, такое слышал. Даны давно не ходили.
   - А русь с варгами не ходила?
   - Русь на земле сидит, с варгами они живут. Те ватагами, эти в городках, - дед терпеливо пояснял.
   - А на лицо они разные?
   - Да одинаковые они, что те, что эти! Только русь в походы не ходит, городки сторожит. Да и словен там много, что у варгов, что у руси. - дед всплеснул руками, показывая какой я тупой, но потом вспомнил, откуда я тут взялся, успокоился.
   Значит, мурманы и варги дружат, варги дружат с русью, русь сидит на земле, с ними куча словен. Наверно, русь - это сухопутные осевшие варги, экономический базис так сказать. Варги ходят в походы, добычу и что наторговали делят с русью, тех их кормят да крышей над головой обеспечивают. Базу обеспечивают, так сказать. Вот только кто такие эти варги? Я раньше не слышал. Или тут опять разнозвучие в языке? Варги, варги, вороги, вурдалаки, варкрафт, варвары, крейсер "Варяг"... Варяги! Точно!
   - Буревой, варги - это варяги?
   - И так тоже можно, - дед легко согласился.
   Варяги! Варяги, ура - я зацепился по времени! Варяги на Русь, в Новгород пришли! С Рюриком! В году так 860, или 862 нашей эры - перед уездом в Москву фильм смотрел одним глазом, пока к защите проекта готовился, там историк какой-то вещал про приход варягов в Новгород, и Рюрика!
   - Буревой, а Рюрик у варягов есть? В Новгороде... Новом граде уже сидит!?
   - Рёрик? Таких слышал, с русью сидят. В Новом граде Гостомысл, он старый, но крепкий. Первуша сказывал, на Ладоге баяли, хочет Гостомысл силу звать в Новгород другую, для порядку и равновесия, а то многие в городе на торговле силу взяли, своевольничают. К рёрикам этим по осени людей Гостомысл тоже отправлял, может и их звать будет. А может других.
   Ура! Считаем, что с временем определился, плюс минус пять лет. Будем считать что 860. Значит, Рюрика только-только звать начали, "земля наша обильно, но порядка в ней нет", практически цитаты из учебника вспоминать начинаю. Гостомысл - это по ходу главный в Новгороде, там у него проблема сохранения власти, олигархи местные торговые щемят его. Он третью силу зовет, баланс сохранить пытается. Рёрики эти - это Рюрик, с родом своим, как Буревоя род, то есть наш род конечно. Ладога - то город наверно, или фактория, на озере Ладожском. Стоит же Москва на Москва-реке? И тут так наверно. Про год только уточнить у Буревоя надо:
   - Буревой, а год сейчас какой? Ну, номер? По порядку?
   - Ну так у кого какой. Мы когда сюда перебирались, был два девятый да еще один от Гостомысла. У ромеев свой, у мурманов свой.
   Значит. год они тут по династиям считают, или по правителям. Девятнадцатый год Гостомысла. Мне это ни о чем не говорит. Будем считать, что сейчас 860, хоть какая-то опора по времени.
   - Я тебе чего все это говорю, - дед посмотрел на меня очень серьезно, - ты теперь перед богами нашего рода, предки наши теперь тоже на тебя смотрят. Будет беда какая, род в опасности, ты на восход от Нового града веди их, там наши родичи быть должны. Я старый, могу не дожить. Я и Кукше сказал это. Не подведи, клятву давал.
   - Буревой, - я тоже был предельно серьезен, - я от клятвы не отступлю. Род сохраню. Да и ты не рано ли на погост... на тот свет собрался? Мы с тобой еще повоюем! Ну, в смысле, поживешь еще, какие наши годы!
   Он улыбнулся. Почесал бороду, посмотрел на солнце, сказал:
   - Засиделись. Солнце за полдень уже. Надо ухоронку твою до дому несть.
   Я вскочил. Действительно, что-то заговорились. Как бы в темноте блуждать по лесу не пришлось.
   - Так, старший брат, давай становись сюда, я на крышу полезу, подавать буду - а ты тут снизу принимай.
   Мы принялись за дело. Я полез на крышу, начал подавать Буревою сумки и пакеты. Спустили кастрюлю с шашлыком, хоть бы мясо не испортилось. Пакет с мусором тоже спустили. Я слез с крыши, Буревой рассматривал надпись на стене, которую я сделал, когда уходил к озеру.
   - Это кто сделал?
   - Я, Буревой, для своих оставил. Вдруг искать бы пошли. Я не знал, что это твой уже мир. Сейчас знаю, понимаю, что не придут.
   - А что это значит?
   Я прочитал. Буревой пожал плечами и пошел в лес, надпись уже не имела никакого значения ни для него, ни для меня.
   Буревой вернулся с длиной палкой, скорее, стволом дерева. Мы начали нанизывать сумки и пакеты на нее. Помучались с кастрюлей, но все же привязали и ее тоже. Тяжелая ноша получилась. Буревой еще пошел мусорное ведро оглядел, оно было цементное, с вставленным в него металлическим. Металлическое ведро вынул, покрутил в руках, хмыкнул, сказав что делать нечего кому-то, железо на ведра переводить, и нацепил его на нашу палку. Мы встали с палкой на плечах по направлению к лесу. Буревой еще раз окинул взглядом "плато":
   - Ты, Сергей, никому про это место не говори, даже нашим пока. За столько железа нас всех под нож пустят. Цену оно не малую имеет, Первуша в стократ меньше за лето выделывал.. Скрыть от всех надо, даны почитай полтора пуда только взяли, и заради этого сынов моих упокоили. А тут его несчесть.
   - Согласен, место пусть скрыто будет. Да то что сейчас принесем, надо спрятать будет. Кстати, с данами понятно, за Первушей шли. А мурманы-то чего сюда полезли? Ты их язык понимаешь? Слышал может чего?
   - Мурманов тоже даны гнали. Они от них ушли, да снасть поломали. Искали место укромное, дерева взять. Случайно они тут.
   - Больше не придут?
   - Да не должны, вроде. А там посмотрим...
   - Надо сигнализацию... ну, охрану выставить, хоть из детей. Если кого на озере увидят, чтобы все успели в лес уйти. Дозорными у меня в мире их называли, - я решил поумничать своим воинским талантом.
   - У нас тоже так зовут, - дед повесил котомку на второе плечо, я уже успел одеть рюкзак - а в твоем мире как вообще? Люди какие? Что делают? Как живут? Расскажи, пока идти будем...
   Я хмыкнул, подмывало сказать "люди как люди, но квартирный вопрос их слегка испортил". Ладно, не буду шутить, он серьезно интересуется.
   - Люди, Буревой, такие как и тут, разные. Хорошие, плохие, сильные и слабые. А в остальном... Вот представь, как тут у тебя будет через тысячу лет? - я обвел рукой лес.
   - То долго, наверно, по другому все будет, дед моего деда рассказывал, и у нас раньше не так было...
   -Во-о-о-о-т, а прикинь у нас...- и мы пошли в лес.
   По дороге я рассказывал про города, про то сколько людей стало, железные корабли и железных птиц. Поезда, которые как тысячи коней. Машины, которые как сотни телег. Дороги и мосты, которые как паутинка покрыли землю. Буревой шел впереди, периодически удивлялся, спрашивал, еще больше удивлялся. Ему и правда было интересно. Правда, он наверно мои рассказы воспринимал, как байки про людей "с песьими головами", но виду не подавал. В душе-то он все равно остался тем семнадцатилетним ватажником, который за море пошел на людей посмотреть, да вон как жизнь обернулась. На привалах, а их делали часто, тяжело нести было, я рисовал ему то, что не мог объяснить словами, прямо на земле. Он хмыкал, говорил что-то вроде, "неужто правда!". Потом, отдохнув, шли дальше. Я продолжал распинаться, перешел на более приземленное. Буревой про баб тоже спросил - обсудили, пришли к выводу, что бабы везде одинаковые. В любом мире. Рассказал пару похабных анекдотов, поржали вместе. Он в ответ свои байки травил - тоже ржали. Так, часа за четыре и дошли до деревни.
   Времени было уже считай вечер, мои часы показывали 11 часов, минус пять - примерно шесть уже. Солнце было еще над деревьями, но уже скоро тут стемнеет. Мы вышли к вчерашнему костровищу. К нам потянулись люди. Подошел Кукша. Буревой снял котомку, сказал Кукше собрать всех. Тот побежал по домам.
   Я присел на бревно, находился за день, тоже стал ждать. Обратил внимание на мелких, они втроем строили какой-то острог, или крепость. Из щепок. Блин! Это ж я их напряг поутру, солнечные часы делать! Они постарались. Овал которые описала тень от палки был плотно, без щелей, утыкан палками, ветками, щепками. Я подошел к ним:
   - Сделали, ребята?
   - Ага, , - Влас сидел на корточках и задумчиво смотрел как тень движется дальше, - только зачем?
   - Мне время выставить надо... часы настроить... знать время... э-э-э-э, короче смотри, - я показал ему часы.
   Влас отвлекся от тени палки, посмотрел на часы, возбудился, такой игрушки он еще не видел.
   - Видишь, стрелку? - тот кивнул, - когда она вот тут - стрелка за день два раза круг обходит, первый раз когда она тут полдень, второй раз - полночь. А когда между - легко понять, сколько до полдня, сколько времени до полуночи. Ясно?
   - Ага, - но по виду его было видно, что ясно далеко не все, - леденец дашь?
   Точно, я ж обещал угостить его. Нашел остатки, там три было, высыпал все три ему в ладошку, сказал с сестрой поделиться. Тот побежал к собравшимся у костровища людям, Смеяна была уже там. Ну, надеюсь поделится по-братски. Он отдал один ей, второй сам съел, третий пацану, который еще мельче Смеяны. Может, помогал им щепки ставить. Я отметил чертой место, где была тень от палки, записал время по своим часам - 11:07, и пошел к толпе. Завтра посчитаю, насколько часы вперед у меня ушли.
   Буревой устраивал митинг. Собрались все. Он поманил меня, я подошел к нему. Дед начал вещать:
   - Родичи мои! Просил я Дажбога о вспоможении, Морену жгли, требы клали из последнего. Сами помните. Боги нас не оставили. Прислали помощь, Сергея. Мы клятву друг другу кровную дали, да побратались с ним. Теперь он молодший, а я старший брат ему. Принимай, род, нового родича!, - Буревой вынул из под рубахи мой крест, я вынул его амулет в виде молнии, вместе показали порезанные руки.
   Мне показалось, что выдохнула вся деревня, включая строения, а еще лес и озеро. Это был вздох облегчения. Тут половина уже с Буревоем попрощалась, судя по взглядам. Еще бы, непонятное тело в кепке увело деда в лес, и с концами. До вечера ни слуху ни духу. А тут и дед вернулся, и родственника нового приобрели. Первым подошел Кукша, протянул мне топор и арбалет. Все правильно, угрозы от меня нет, а оружием я теперь и его защищать буду. Потом подтянулись бабы - Зоряна, Леда, Агна. Меня обнимали, поздравляли. Второй день рождения, короче. Дети символически отметились, типа "привет, новый дед", и пошли по своим делам.
   - Буревой, надо это дело отметить. Давай на стол соберем, да выпьем малость. Вроде как праздник у меня, считай, в новом роду, заново родился.
   - И то верно. Бабы, тащи, что там есть у нас. Пировать будем.
   Странный, непривычный праздник получился. Принесли с Кукшей бревна, расставили вокруг костра. Буревой моим топором рубил сухостой на дрова. Кукшу я отправил, уже на правах старшего родственника, за камнями для мангала. Сам разобрал наши сумки и пакеты, часть спрятал в палатку, скоропортящиеся продукты поделил пополам, одну половину отнес к костру. Собрали мангал, накидали туда прогоревших углей. Я нанизал шашлык, тоже половину, поставил томиться. Нарезал крупно колбасу, сыр, баклажаны на мангал определил, порезал часть овощей, вскрыл пакеты с готовой нарезкой. Народ принес травы - оказалась, лебеда да щавель, еще какие-то называли, я не запомнил. Рыбу, что Кукша наловил, пока мы ходили. Ее тоже на костер отправили. Орехи какие-то лесные местные принесли. Я вскрыл сок, все принесли кружки. Себе с Буревоем налил водки, бабам, хотя какие они бабы, чуть младше или старше меня, девушки скорее, сделал коктейли из водки с соком. Мелким раздал печенье и конфеты, бананы да апельсин почистил. Подождали пока приготовится шашлык, и начали насыщаться.
   Ели, пили, жгли костер. Девушки наши охмелели. Мы с Буревоем тоже под газом сидели. Кукша пил сок, рано ему еще. Мелкие давились минералкой, с пузырьками, им было весело. Долго сидели, разговаривали. Говорили как жили, как жить дальше будем, все поздравляли нового родича. Я ответно поздравлял себя с такой замечательной новой семьей. Когда еще поднабрались - местные стали петь что-то грустное и протяжное. Я подвывал со всеми - песнопениями из моего времени тут всех только распугать можно, а слов их песен я не знал. Потом дети уже засыпать начали, Буревой вещал про жизнь свою, все слушали. Я сидел пьяненький, но довольный.
   Мне было жаль покинутых родных и друзей, своего времени. Горько было осознавать себя одним на весь мир. Еще вчера, когда я понял куда и "в когда" я попал, я почувствовал себя щенком, которого бросили в воду. Безысходность, потеря ориентиров, вся моя жизнь, казалось, рухнула. Но сейчас я обрел то, чего вчера в этом мире у меня не было. Опору. Точку отсчета. Новый род и новую семью. Я не знал, сколько и чего нам уготовано, но был готов, по крайней мере морально, сделать все, чтобы люди, которые приняли меня к себе жили лучше. И я улыбался.
  
  9. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - апрель месяц 860 года (8.04 - 13.04)
   Утро после пира по случаю моего вступления в род, было не таким тяжелым, могло бы быть. Экология, наверно, тут получше, да и кислорода побольше. Буревой опять разбудил меня с рассветом. Я привел себя в порядок, и пошел к Буревою, учиться жить и выживать в этом мире и в этом времени. Переночевал я в палатке, благо, было не сильно холодно.
   Мы перекусили остатками вчерашнего пиршества, и пошли к сараю, в который вчера сложили принесенные с "плато" вещи. Весь день мы с моим новым старшим братом посвятили инвентаризации моих запасов. Перед этим сбегал к моим солнечным часам, которые мне дети собрали из щепок и веток, прикинул насколько надо часы переводить. Оказалось, в расчетах я не ошибся, примерно пять часов разницы. Выстави местное время на своих наручных часах.
   Проще всего было с инструментом. Для Буревоя было понятно его предназначение, хотя он и удивлялся непривычной для него форме лопат, тяпки, грабель. Только коса вызвала недоумение. Она была в разобранном виде, я собрал ее, показал как пользоваться, чуть себе ногу не отрезал. Буревою коса понравилась, сказал, сено хорошо заготавливать. Я поинтересовался, а как там насчет уборки ей злаков - на это Буревой косу забраковал. Мотивировал тем, что осыпаться зерно сильно будет, серп лучше. Но серпы, железные, даны забрали еще по осени, поэтому будем собирать руками. Надо было что-то придумать. Решили отложить создание орудий для уборки урожая на потом. Деду понравились гвозди - их отец Вадима четыре больших пластиковых ведра сунул в мешок, все разного размера. Буревой спросил, насколько много у нас в мире железа, если его даже на лопаты пускают. Я попытался описать миллион тон стали - Буревой натурально охренел. А вот перчатки рабочие, которых целая упаковка была Буревой одобрил, нечего руки сбивать. Вернулись опять к вещам.
   Одежду, что осталась от меня и моих пацанов упаковали в одну сумку, Буревой потом поделит между нуждающимися, когда холода будут. Дед таки примерил мои лакированные туфли - сказал что хорошо сделано, но неудобно ходить по лесу. Свою обувку он называл поршнями, и она действительно была кожей, подвязанной на манер портянок. С одеждой тоже разобрались.
   Сгоревшие ноутбук, планшет, телефон - все это было бесполезно для меня, и непонятно для него. На всякий случай все сложили в пакет и тоже убрали в одну из сумок. Начали разбираться с едой.
   По моим подсчетам, на наш коллектив, род, еды у меня хватило бы меньше чем на неделю, при рациональном использовании. Соли обнаружили пачку, ей Буревой особенно обрадовался. Но я не спешил все пустить на пропитание. Еще на нашем скромном пиру народ удивлялся не столько моим овощам и фруктам, сколько их размерам. То есть морковку они знали, но в три раза меньше размером и не такую красную. Лук, чеснок, огурцы, яблоки, груши, сливы - все это было знакомо местным, однако в другом вид, отличном от того, к чему привык я. Картошку, помидоры, баклажаны, кабачки, укроп и петрушку местные не знали. Как я ненавидел в детстве огород! На дух просто не переносил. Однако здесь и сейчас от нашего урожая напрямую зависело наше выживание, мне это Буревой очень доходчиво объяснил. Поэтому я предложил Буревою пустить часть запасов на семена. Объяснил про высокий урожай картошки, которая второй хлеб, про томатный сок, который мы вчера пили, начал рассказывать про селекцию и ГМО. На этом этапе Буревой меня остановил, сказал что тут я для него Америку не открыл. Они тут сами знали и понимали, что из больших и сильных семян получается большой и хороший урожай. Поэтому еще с зимы все семена на посадку Буревой отбирал лично, чуть ли не поштучно. Так что проговорили вопрос с огородничеством, дед в части посадки моих овощей и фруктов дал мне карт-бланш, из своих у них была репа, капуста, та самая мелкая морковка да мелкий лук, остальное собирали в лесу. Я сразу предупредил, что новые овощи они южные, тепла много требуют, и результат не предсказуем, а апельсины и лимоны тут вообще не вырастут. Дед ответил в смысле того, что риск - дело благородное, и попробовать все таки стоит. Его мой рассказ про картошку сильно впечатлил. На том и порешили.
   Начали разбираться с остальным. Пластиковую тару, пустые бутылки, даже те, что были в из мусорного ведра с "плато", банки из под консервов решили отправить к нашим девчонкам, они им быстро применение найдут. Предупредил только, что пластик горит сильно, и дым от него ядовитый. Буревой обещал это вбить в голову всему роду, чтобы, значит, не терять ресурс. Металлическую посуду - котелок, миски, кастрюлю из под шашлыка - тоже отправили на кухни. Только рюмки оставили у меня, пригодятся.
   Единственное, что я попросил оставить мне, это мю одежду, лекарства, которые нашли, и письменные принадлежности. С ними вообще интересно получилось. Записную книжку, которую я привез с собой мне вручил менеджер по продажам одной международной конторы. Толстая такая тетрадка, формата А4, листов на сто. На переднем форзаце была карта России с указанием филиалов той самой конторы, на заднем - карта мира с той же информацией. Карта Буревоя заинтересовала. Они тут так не делали, в основном либо запоминали пути-дороги, либо делали какие-то зарубки и черты на дереве. Обещал ему потом все подробнее рассказать. Карты хоть и были нарисованы, что называется, "крупными мазками", однако понятие о географии давали. Если это конечно наш мир, а не параллельный какой. Бумага, ручки, карандаши, органайзер с канцелярскими принадлежностями - все это я оставил себе. Показал Буревою свои записи, буквы, схемы - Буревой отреагировал нормально. Он пока в ватаге был там насмотрелся на подобные вещи. Мои были пусть и непривычные, но функционально понятные. Про язык самих словен, Буревой сказал что есть способы записи, на бересте и дощечках, даже изобразил несколько на земле. Какие-то черточки, палочки, кружочки, абсолютно незнакомое мне письмо. Я ему сказал, что потом надо поподробнее изучить письмо друг друга. Он согласился.
   До полудня разобрались с принесенными вещами, обедать не стали - Буревой сказал, что утром и вечером тут едят. Я спорить не стал, он тут главный, старший брат мне все-таки. После обеда мы пошли в лес, дрова рубить.
   Тут с дровами, да и вообще рубкой леса, все тоже не просто. Буревой по ему только понятным признакам определял деревья, которые можно рубить на топливо, указывал мне, какие пойдут на строительство, какие вообще лучше не трогать. Я пытался запомнить, получалось откровенно плохо. Надо записывать. До вечера рубили и таскали стволы в деревню. Там все шло своим чередом - женщины занимались хозяйством, дети или помогали им, или собирали дары леса. Девушки наши тоже ходили с корзинками в лес, возвращались с травой, корешками и орехами - для грибов и ягод еще было рано. Орехи брали, разоряя зимние запасы белок и другой живности. Кукша, как я понял, ушел со своим луком на охоту.
   Вечером поели, на что ушла еще половина остатков шашлыка, малая часть других моих припасов, которые я выделил на пропитание, местные продукты. Остальное продукты, выделенные для припитания, Буревой подгреб под себя для более рационального, с его точки зрения, распределения. Ели, кстати, у Зоряны, в дом мне теперь как родственнику есть ход. После ужина у костра с Буревоем и Кукшей обсуждали дальнейшие планы.
   Решили переселить меня в более подходящее жилье. В тот самый сарай, в котором лежали вещи с "плато" - инструмент только Буревой перенес в какой-то секретный чулан в избе у Зоряны. Раньше в выделенном мне сарае они хранили сети для рыбалки, только их те же даны (вот уроды!) сперли. Хоть печки там и не было, решил переезжать, все лучше чем ярким пятном палатки посреди деревни светится. Палатку я решил поставить прям в этом сарае - он размером метра три на четыре был, с отставными воротами, без петель. Очаг Буревой обещал помочь собрать, из камней, тут их много. Так что, "переехали" меня пока еще светло было, палатка ровно встала на земляной пол, пожелали друг другу спокойной ночи, и все пошли ночевать. Я после непривычной нагрузки по рубке дров вырубился практически мгновенно.
   На следующий день я встал сам, никто меня не будил. Сквозь щели в двери моего сарая пробивались первые лучи солнца. Народ еще только просыпался, Кукша с какими-то плетенными корзинами и рыбой, нанизанной на палке, шел со стороны озера. Поздоровался, пошел приводить себя в порядок. Буревоя нашел в другом сарае, поменьше моего, он возился с какими-то странными конструкциями из дерева и веревок. Сарай оказался местной МТС (моторно-тракторной станцией), правда, без моторов и трактора. В нем были собраны все орудия для сельхозработ. Странная конструкция из острых палок оказалась бороной, непонятное сооружение, похожее на половину остова кресла-качалки - ралом. Буревой рассказывал мне про орудия труда, показывал что да как, потом хитро улыбнулся, полез в угол сарая, начал ковыряться в земле. Потом победоносно посмотрел на меня, и поднял над головой то ли коготь дракона, то ли гигантский перстень. Обрезок трубы с одним треугольным острым краем, короче. Дед поведал, что этот "сошник" успел спрятать от данов, перед тем как сбежать в лес. Именно на нем, на этом когте, базировалась зимой его надежда на урожай и выживание рода. Его они одевали на рало, и пахать землю становилось сильно легче. А это было важно - единственного жеребца, который у них был (Первуша со Вторушей по осени, как раз перед данами привезли), как впрочем и овец с козами, даны порезали, и пахать Буревой планировал на нас с Кукшей, и девушках, Зоряне, Агне и Леде. Мол, с железным сошником мы теперь толпой нормально вспашем. Я про себя застонал - как тягловую скотину меня еще не использовали. С опаской спросил, когда пахать будем? Буревой успокоил - пахать будем через месяц, когда земля готова будет. Осталось только определиться с объемом вспашки... Успокоил, блин, за месяц я трактор тут точно не найду, как впрочем и коня с волами.
   Позавтракали жареной рыбой, Буревой повел меня в лес. Метров в двухстах от деревни оказалось поле, Буревой назвал его лядом. Поле было метров двести в ширину, и метров пятьсот в длину, и было расположено в небольшом овраге, похожем на тот, в котором была наша деревня, только дальше от озера. Моя спина и ноги стали заранее ныть. Это ж сколько тут пахать-то на себе придется! Это ужас! Все на своем горбу! И как он планировал сам все это делать, с бабами да детьми? По краям от поля лежали несколько полуобгоревших стволов, сквозь землю уже пробилась трава, мелкая, правда. Судя по всему, на своей спине мне и Кукше и женщинами придется перепахать гектар десять пашни с дерном. Я застонал уже вслух. Буревой озабочено посмотрел на меня:
   - Здоров ли? Чего скулишь?
   - Буревой, да мы здесь костьми ляжем, всей деревней... родом! Это ж как мы вспашем все это? Мы ж не кони!
   - Да все пахать-то и не будем, это мы с сынами про запас жгли, тут леса мало было, березняк один, пока не заросло хотели сразу ляд большой сделать. Пожгли, правда, случайно, не сумели огонь сдержать.
   - А вы тут лес жгли?
   - Да, а как еще? - удивился Буревой, - порубили все, тут только мелочевка была. Угощение лешему само собой оставили, да и пожгли в первый год. Земля тогда родит хорошо, еще лета два или три урожай будет. А мы с запасом пожгли, так что переложи ляд-то подальше, и еще хватит.
   - А перед зимой вы не сеете? - я вспомнил про озимые, они вроде урожайней бывают, - чтобы зиму зерно в земле простояло?
   - Да тут зима лютая, непонятно, как зерно в ней будет. Лучше по весне сеять, так точно с зерном останемся. Это там, - дед неопределенно махнул рукой, - где местечко наше было раньше, там так делали.
   - А что сеять будем? Пшеницу?
   - Не, рожь будем сеять, она кормилица, завсегда урожай есть. Пшеницу по Днепру сеют - там она хорошо идет. Волами пашут, лошади не берут землю-то у них.
   - Ладно, так пахать-то сколько будем?
   - У нас зерна на высев на четыре десятины, я восемь пудов зерна сохранил, - похвастался дед, - дай Дажбог урожай сам-третий будет, на следующий год больше высеем.
   Так, пуд это у нас шестнадцать килограмм, значит - 128 килограмм зерна. Сам-третий - это типа урожай один к трем? Тонну посеял - три собрал? В нашем случае, центнера три-четыре соберем. Не густо, не густо... Десятина, кстати, это сколько?
   - Буревой, а где сеять будем? Покажи рукой, я в десятинах не понимаю.
   Буревой показал. Получился, квадрат, метров двести на двести, ну примерно. Уже лучше, но спина все равно начала ныть.
   - Ладно, разберемся, тебе виднее. А с огородом как у вас тут? Где овощи... ну, репу растите?
   - Под огород мы вот тут место взяли, - дед указал на небольшой участок ляна, метров на двадцать, окруженный кустами, - тут зверь не пройдет, целее будет.
   Ну да, через эти кусты и я бы не прошел. Так, надо прикинуть, что у меня там с посадкой моих, иновременных овощей, площадь прикинуть, да трудозатраты. Надо садится думать. да прикидывать. И еще про посевную - мне что-то не улыбается на своей спине тут целину подымать.
   Оставили с Буревоем поле, он повел дальше в лес. Там учил меня, как норки мышиные да укладки беличьи искать, про травы рассказывал, про деревья, тыкал на растения, рассказывал как время сева определять по цветкам, да насекомым. Передавал местный передовой опыт аграрных технологий. Показал дупло, сказал тут пчелы есть в лесу, он у них мед берет. Он их дымом окуривает, за забирает половину, половину пчелам на прокорм оставляет. Я так по крайней мере понял. Еще он травы разные собирал, мне тоже показывал. От болезней разных, от живота, от температуры ("горячки", как Буревой выразился).
   - Буревой, я думал травами лекарственными... ну, лечебными бабы занимаются, знахарки там всякие. Ты тоже знахарь?
   - То ты прав, Сергей, раньше этим Крижана занималась, она у нас за больша́чку была, ее это работа для рода была. Да и сейчас наши, Зоряна с Ледой, для своих малых собирают, что по весне в силу вошло.
   - А Агна?
   - А Агна в других местах жила, там свои травы были, тут нет таких. Они ее с собой берут, учат значит.
   - Большачка - это женщина главная в роду получается?
   - Ну да, жена моя.
   - А ты значит - большак? - я начал перелезать через поваленное бревно.
   - Ну да, так меня называют, - Буревой улыбался моим попыткам, он по лесу как по мостовой ходил, не замечал всех этих рытвин, кустов, пней да деревьев, - если ты большаком станешь - на тебя забота о роде будет, твоя жена больша́чкой станет, за женские дела да домашние отвечать будет.
   - А большак за что отвечает?
   - А большак - за защиту перед богами и людьми, за хозяйство все, за урожай да за дрова, да за людей новых, кого в род взять. Голова он.
   Ясно, "уйдите мыши, я стратегией занимаюсь", так должность у Буревоя называется. Определяет стратегию, куда идти, под кого лечь, кого под себя подмять, кадры на нем, политика партии, в смысле - общение с богами.
   - А с богами разве у вас не волхвы занимаются? У нас в мире так было - отдельные люди, специально обученные.
   - Эти твои "спесияльно" обученные они что, везде есть? - дед не понял концепцию религии, - у нас волхвы это те, кто лучше других знает как с богами разговаривать. Они мудрость свою другим передают, большак в роду первый к ним учится всегда. А спе-циа-ль-но, - дед на удивление старательно и, что немаловажно, правильно произнес незнакомое слово, - обученные они чем другим занимаются? Сеют? Пашут?
   - Да тут кто как, Буревой... Некоторые сеют, некоторые пашут, других люди за общение с богами кормят, - я подумал, прикинул, и продолжил излагать Буревою концепцию религий своего мира, - у нас ведь людей много, семьи родов некоторых за тысячи дней пути друг от друга, как тут большаку с богами говорить? Вот и сделали так, чтобы в каждом городе, ну или там селе, деревне, можно было с богами говорить, через людей ученых. А к ним людей выстраивается - тысячи, когда им сеять пахать? Вот и кормят их люди...
   Отвлеклись, Буревой стал про дерево рассказывать, которое для избы рубить нельзя. Дерево с листиками молодыми, круглыми, лицевая и оборотная сторона цвета разного. Я так понял, что это осина, и Буревой как-то похоже называл.
   - А эти, ученые твои, Сергей, они в свою пользу волю богов не перетолковывают? - Буревой жил долго на этом свете, самую суть сразу ухватил в наших религиях, - да и куну (конунгу?) одного под себя примучить можно, тоже в свою пользу богов для людей толмачить.
   - Тут ты прав, и такое бывало. Тут все от человека зависит...
   - И то верно. Вон Сергей, смотри, как на этой траве цветок синий....
   Так и проводил Буревой лекцию по ботанике, совмещенную с экскурсией по местным достопримечательностям и докладом на тему "Религия - опиум для народа. И главный тут - драгдиллер".
   К полудню вернулись обратно в деревню, Кукша принес с охоты двух кроликов, и опять умчался в лес. Блин, надо тоже заняться стрелковой подготовкой, а то арбалет так и висит в моем сарае. Лук опять же освоить не мешало бы, на уровне Кукши. Но у Буревоя были другие планы. Он повел меня к заводи, там мы ломали тонкие прутики, наломали целую кучу. В деревне буревой начал из этих прутиков делать корзины, вроде тех что Кукша носил с утра. Как оказалось, это не корзины, а верша, снасть для ловли рыбы. Мы с Буревоем развели костер, в кастрюле из под шашлыка нагрели воды, там дед вымачивал прутики, потом крутил из них эти самые верши. Я тоже попробовал, у меня даже получалось неплохо! Наверно, мелкая моторика рук после всех лет, проведенных за клавиатурой, давала о себе знать. Потом внутрь верши заложили камни, воткнули еловые ветви, и понесли устанавливать их на озере, там где поглубже.
   Я рассказал Буревою про удочки, решили после установки его снастей попробовать мои. Взяли лопату, накопали червей, разложили удочки, их две Ваня с собой брал, спиннинги. Показал Буревою как забрасывать, как вынимать рыбу. Буревой очень хвалил крючки и леску, у них удочки тоже использовали, только сами они и снасти к ним были сильно грубее чем те, которые были у меня. Нашли место, сели удить рыбу. Рыбы было много - за пару часов, что оставались до захода солнца наловили штук десять каких-то блестящих рыбин, килограмм на шесть в общей массе. Я в рыбе на разбираюсь, вроде на карпа они похожи. Буревой сказал что это жерех. С уловом пошли в деревню, есть да готовится ко сну.
   Так мы провели следующие три дня. Расписание не сильно разнообразное: подъем, собрать векши с рыбой, обновить их в части елевых веток и испорченных прутьев, поставить опять в озеро, за дровами, на "экскурсию" в лес с Буревоем, подправить в избах крыши-стены по мелочевке, рыбалка, отбой. Меня на довольствие, если можно так сказать, поставили к Зоряне. Ей отдал мыло, она стирала да готовила еду. Спал по прежнему в своем сарае внутри палатки. Устроили банный день - у них тут небольшая землянка с очагом была, там грели воду, парились, оттирали с себя пот да грязь. Спросил у Буревоя про субботу - она вроде банный день. Дед сказал, что не слышал о таком, у них в неделе пять дней. Я же себе на палке с зарубками, которую использовал вместо календаря отметил этот день как субботу, мне семидневками считать привычней. Одним словом, вели мы свое древнеславянское хозяйство. Потом зарядили дожди, два дня лило как из ведра. Все попрятались по домам, благо еды в виде рыбы, травы да корешков съедобных, и остатков моих запасов хватало. Буревой резал у Зоряны какие-то плошки-ложки, я ему под это свой тесак отдал. У меня же было время подумать.
   Я устроил себе из дров что-то вроде кресла с видом на улицу внутри сарая, открыл дверь, и в созерцательном настроении начал анализировать проведенное тут время.
   С языком вроде все решилось - я местных понимал почти полностью, они меня тоже. Причины изначального непонимания тоже стали ясны. Мало того, что в моей речи была куча анахронизмов из будущего, которые к тому же являлись еще и чужими, заимствованными словами, так была еще и проблема правильного произнесения. Мы там у себя, в будущем, в какой-то момент времени начинали язык учить по книжкам, текстам, которые были написаны с использованием стандартных правил русского языка. Из-за этого практически все начинали говорить по тем самым правилам - чисто, внятно, отрывисто. Мы все знали как слова пишутся, хотя бы примерно, и произносили их в соответствии с написанием. Тут написание слов - это скорее какое-то иероглифы, пиктограммы, рисунки. Мне Буревой показывал. Соответственно, каждый произносит так, как ему лучше запомнилось - потому произношение слов и хромает, каждый как запомнил так и произносит, правил нет. И каждое слово в итоге у каждого носителя языка имеет считай уникальное произношение. Я начал просто меньше вдумываться и сопоставлять привычный мне русский язык и то, что они произносят, и понимание пришло. Вроде как дети пятилетние говорят. Местные меня понимали просто потому, что для них пятьсот вариантов произношения одного и того же слова это норма. Мой вариант просто стал пятьсот первым.
   С безопасностью Буревой меня тоже успокоил. Сказал, что вроде как сейчас начало сезона для торга на реках, льды вскрылись, наша деревня далеко от основных путей, сюда никто не плавает. А вот если с торгом, или наймом, или грабежом не получится, ватаги мурманов, данов, варягов и прочих гоповарваров вполне могут и появиться. Или осенью, когда обратно возвращаться будут. Но это где-то через месяца два будет, как раз после посевной. Так что налеты морских разбойников Буревоя не пугали, его беспокоило хозяйство и выживание.
   По нашему хозяйству стало тоже понятней. Рыба, трава для одежды и пропитания, лесные дары, охота, и скоро будем сеяться. Корзины с зерном Буревой сохранил от данов, как оказалось, из-за того что их вынесли на поляну в лес, чтобы перебрать перед закладкой в кладовку. После данов Буревой озаботился сохранностью запасов, и сделал в доме у Зоряны фальшстенку, за которой и хранил зерно, которое мы будем сеять в конце мая. Но сам процесс посевной, как его описал Буревой, он меня просто пугал. Тащить на себе соху, потом борону, все своей спиной и ногами, да по полю, да в лаптях (их Буревой как раз и позиционировал, как рабочую обувку, одноразовую, обещал к посевной всем наделать), да вдвоем с Кукшей. Это же АдЪ! Передо моими глазами стояли картины хроники Великой отечественной Войны, там так бабы сеяли, когда лошадей на фронт забрали. Ужас. Надо что-то делать. Коня мы точно в лесу не откапаем. Ехать менять железо в Ладогу на коня мне было откровенно стремно, нравы тут те еще. Куда ни кинь - всюду клин. А трактор сделать на коленке да в одно лицо - тоже ненаучная фантастика. Да и топливо к нему где взять, даже если бы "Кировец" вместе со мной перенесло. Чем больше думал над этим, тем больше паниковал, тем больше заранее ныли спина и ноги, тем более призрачными казались наши шансы на выживание. Точнее, на посевную.
   Пока в голову ничего не приходило, сидел, смотрел на дождь, паниковал. Только мысль о картошке, которую я собирался посадить, не давала мне носиться по деревне с криками "Все пропало!". Кстати, о картошке. Надо подготовить семена моих овощей из будущего к посадке, а то все сгниет. Начал потрошить огурцы, помидоры, и кабачки на семена, перебирать картошку, морковку, лук, чеснок. Чеснок с луком и морковкой надеялся посадить как есть, целиком, авось взойдет что на семена. Но хотел дождаться тепла. Мысли переключились на то, что надо сделать корзинок для проращивания рассады, корзины побольше для проращивания лука, морковки и чеснока, вскопать огород под картошку. Да еще и саженцы прорастить из яблок моих. Лимон попробовать, будет самый северный лимон в мире, если вырастет. Закончил с овощами-семенами, и с новой силой запаниковал о посевной.
   Помогли мне, как ни странно, местные. Дождь на какое-то время прекратился, из деревни потянулись наши женщины с коромыслами и деревянными ведрами к ручью за водой. По дороге обратно Леда чуть не свалилась напротив моего сарая, решил помочь. Вышел, взял коромысло с двумя ведрами, оказалось достаточно тяжелое, понесли воду к ней в избу. Там для воды стояла кадушка, ну, вроде бочки, что сужалась кверху. Кадушка была литров на пятьдесят. Вылили воду - надо еще раз пять сходить. Пошел уже сам. Набирал воду, носил коромыслом в избу. Таскать деревянными ведрами воду было тяжело и непривычно. Пошел к Зоряне, попросил у Бурвоя ведро из под мусора, что принесли с "плато". Намотал кусок веревки на ручку ведра, чтобы руку не резать, и пошел к ручью. С ведром дело пошло веселей, в него сразу литров двадцать-двадцать пять вошло. За один раз половину кадушки заполнил. Натаскал воды всем остальным. Вернулся к себе, перевел дух.
   Вот что это сейчас было?
   А было следующее. Ведро деревянное весит килограмм пять-семь, коромысло еще столько же, ведра на коромысле два, вместимость литров пять-семь. Итого таскаем туда-сюда килограмм двадцать ради десяти литров воды. КПД ни к черту. Мусорное ведро весит килограмма три, вмещает двадцать килограмм воды. КПД зашкаливает, в сравнении с деревом. Значит, три кадушки на полсотни литров в трех избах деревянными инструментами я заполню за тридцать ходок, перенесу лишних шестьсот (!) килограмм ведер и коромысел. Или схожу семь-восемь раз с металлическим ведром, перенесу лишнего всего ничего, двадцать пять кило. При том же результате. И времени в пять раз меньше потрачу, учитывая время на балансирование с коромыслом, набор воды, навес ведер на коромысло. Эффективность! Да. На чем базируется? На металле! Может, и с посевной так? Наверно, стоит несколько отойти от шаблонного мышления, трактора, лошади, и попытаться повысить эффективность?
   Побежал к сараю с инструментом для посевной, начал тягать руками соху да борону. Тяжелые. Заменить на металлические? Я не кузнец, опыта нет, да и кузнечных инструментов нет - все гоповарвары сперли. Но у нас то есть "плато"! Да и у меня есть мозги! Надо их включать, а не грубую физическую силу!
   Мозги, кстати, у местных тоже были дай Б-г каждому. Буревой в лесу чуть не каждую породу дерева да травы с кустами знал, когда цветет, что съедобно, что несъедобно, повадки зверей, насекомых, даже жаб! Просто в отсутствии каких-либо записей, местные все держали в голове, гигантской стройной системой мира. Для них это было естественно, как мне помнить таблицу умножения. Знания эти были прикладные, их было о-о-о-очень много, тут даже мелкие в лесу не просто бегали, а кормились подножным кормом, разбираясь в травах, кустах, следах, ягодах. То есть, полезным делом занимались. Просто мои знания, и их знания, очень разные. Но интеллектом-то их не обделили! А мыслить абстракциями, как я привык, у них тут времени нет, надо каждый день использовать, чтобы прокормиться, да дуба не врезать. В таком ракурсе понятно становится, почему наука в привычном мне виде считай только к 16-17 веку начала формироваться, да и то в среде дворян. Когда хозяйство крепостное стало больше приносить "ништяков" (товарность повысилась! о какое слово вспомнил!), тогда и время свободное появилось. За звездами там смотреть, стихи писать, теории разные двигать, да математику придумывать. А пока выживание - главный приоритет, причем время потраченное на разные "измышлизмы" напрямую снижает вероятность пережить зиму, наука будет на месте стоять. Наверно, сделать какую-нибудь паровую машину и в 9-ом веке можно, лет за пять, только ноги ты протянешь на вторую неделю. Пирамида потребностей, пирамида Маслоу (фамилия такая), вроде так это звучало в том куцем курсе экономики, который нам читали на физфаке.
   А я что с ведром сделал? Я им при помощи железного ведра времени освободил часа два на каждую кадушку! То есть, экономим время, получаем дополнительный бонус в производительности, повышает количество "ништяков" в нашем роде! И все счастливы! А мне надо просто переключиться с привычных мне по моей жизни и из изучения истории парадигм, вроде "пашет лошадь или трактор", на необходимый функционал! С процесса на результат! Не "лошадь пашет", а "надо вспахать". Вот куда двигаться надо! Надо добиться результата при минимальных затратах ресурсов! В том числе таких, как наши, человеческие силы! Все же просто! Тогда и время появится на улучшение жизни, а не просто на выживание.
   Простая и понятная мысль, пришедшая в голову, подняла настроение и заставила мозг трудиться. Цель поставлена, задача ясна, средство - повышение эффективности - тоже ясно. Инструмент - мой мозг, опыт деда, бонусы с нашего "плато", я, дед, три девушки наших, и Кукша с мелкими. Я порылся в вещах, достал свою записную книжку, там еще страниц 70 пустых, и начал писать, рисовать да черкать. Озаглавил просто - "Проекты лучшей жизни". Оставшиеся дни под дождем пролетели как быстро, я сидел в 9-ом веке на куче дров, и занимался своим любимым делом - думал, как повысить эффективность работы. Ведь автоматизация, которой я занимался до попадания сюда, это прежде всего анализ процессов и выработка решений. Тут минутку сэкономили, там часок, да на триста человек рабочих... Глядишь, а выработка в пересчете на полезную продукцию при тех же затратах и выросла, раза в два. Одним словом, даешь автоматизацию древнеславянского хозяйства! Даешь прогрессорство!
  
  10. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - апрель месяц 860 года (14.04 -22.04)
   За время дождей мысль о "прогрессорстве" на ниве хозяйственной деятельности окончательно оформилась. Даже некоторые, абсолютно безумные, идеи появились. И небольшой коварный план, по внедрению новинок через Буревоя. Все сразу решил пока не рассказывать, Буревой может встать в позицию "деды́ так делали, а нам так делать надо", а авторитет Буревоя мне сейчас ой как нужен.
   После дождей, за завтраком, рассказал Буревою про мои расчеты с переносом воды. Уткнулись в непонимание в числительных и разделение времени на четкие короткие отрезки. У них тут с этим полный швах. Показывал деду часы, рассказывал про часы, минуты, секунды. Вроде понял. Потом перешли в системе мер и весов. Тут все на человеке завязано, точнее на пропорции его тела. Всякие пяди, локти, шаги. Рассказал о нашей системе счисления, Буревой воспринял нормально. Рука-то тут, десница которая, то есть десяток, используется, но чаще всякие два-семь, три-девять, семь-сороков. Два, три, семь, сорок, девять - эти числа у них какое-то сакральное значение имеют, потому и используют, говорить и запоминать опять же проще. Но и с моими литрами-килограммами разобрались, память у местных цепкая.
   Идея с ведром, а также экономией на времени водоснабжения нашего поселка Буревоем сначала была воспринята скептически. Мол, бабы есть, пущай работают. А ведро железное, цены не малой, еще того гляди ржа его возьмет. Я заявил, что практика - критерий истины, ведро - из нержавейки, и предложил попробовать. Все равно мы сегодня собирались верши обновлять, в деревне будем до обеда. Опять же, упирал на то, что знания новые, которыми тут они меняются, посредством волхвов, от моих мало чем отличаются, и надо пробовать. Хотя решать все равно Буревою, он тут главный. Это я к деду так подлизываюсь.
   Буревой в конце концов согласился, мы набрали веток, опять разогрели воды в кастрюле, и начали чинить верши, да собирать еще одну, новую. Увидев процессию наших девушек, Буревой позвал Зоряну, и волевым решением выдал ей ведро. Я засек время, опять воткнул палку в землю, по солнечным часам деду виднее будет, сделал отметки, когда наши барышни стартовали за водой, и мы сели плести верши да наблюдать. Тараканьи бега, ей-богу.
   Первой к финишу ожидаемо пришла Зоряна. Хотела помочь остальным - мы остановили, по условиям эксперимента не положено. Она села с нами, помогала плести верши. Когда солнце приблизилось к полудню, закончили с водой Леда и Агна. И выгладили они не в пример более уставшими, чем мать Кукши. Подошли к нам, тоже присели, решили дух перевести. Я победоносно посмотрел на деда. Тот хмыкнул, и приказом по гарнизону объявил начало индустриализации села путем использования металлического ведра. Народ встретил решения партии и правительства с ликованием, долгими и продолжительными аплодисментами. В смысле, кивнули, и пошли по своим делам.
   Мы пошли ставить верши, да опять за дровами. Рубить деревья, таскать их в деревню, в деревне рубить на поленья. К вечеру замаялись, дождались Кукшу (он сегодня злой, без добычи), поели и легли спать.
   На следующий день наблюдали презабавную картину. Мы завтракали, строили планы на день, Буревой резал чурочки, для ложек, "бил баклуши", как оказалось. Чурочки эти они баклушами называли. Я помогал ему как мог, получалось правда не очень. Это они тут топором да ножом картины Айвазовского за день вырезать могут, я же хорошо что руку не порежу ножом, да ногу топором не отрублю. В итоге я колол пеньки, дед нарезал баклуши. Все при деле. Кроме наших барышень. Они сходили пять раз толпой за водой, ведро металлическое каждая несла по очереди, остальные с коромыслом. Управились за час, и... сели. Привычный ритм сбился.
   Жизнь тут ритмичная, размеренная, все заранее посчитано, последовательность действий, их продолжительность относительно солнца и времени года. А тут считай три часа свободного времени. И сил много сэкономили, не так устали пока ходили. Зоряна, Леда, Агна начали несколько потеряно кружить по деревне, как роботы, с зависшей программой, потом программа заработала, собрались и пошли в лес. Было забавно. Пихнул деда в плечо, тот тоже сидел улыбался хитро:
   - Да, Сергей, смутил ты девок. Хе-хе, теперь лебеды больше соберут, да крапивы. И то хлеб... - потом Буревой ушел на несколько секунд в себя, подумал, и уставился на меня, - интересно придумал.
   - Ага, брат, хорошо получилось. И девкам помощь, и с запасами полегче будет, - про себя подумал, когда мы построим первый атомный реактор, а это максимум через пару лет будет, я это ведро на постамент поставлю, памятник первого шага индустриализации будет, - давай за дровами опять, что ли.
   И мы пошли в лес. Первый шаг моего коварного плана сработал. Дед заинтересовался, девушки наши время лишнее получили, направили его в русло повышения благосостояния рода, сплошной позитив. Надо переходит ко второму шагу.
   - Буревой, скажи, - я рубил небольшой ствол сухостоя, - ты не запарился топором-то махать? В лесу машем, дома машем, только щепу делаем. Может, пилу где возьмем?
   - Дык где ж те ее возьмешь-то?, - дед тянул ствол в сторону, чтобы легче рубилось, - Первуша и тот полотно делал по месяцу, хотя кузнец был знатный. Работа тонкая. Опять же, ей что ей пилить то будем? Дрова в деревне? Дык с ней мороки сколько, править надо, да и поломать проще простого.
   - Хм, к нас пилы вроде тоже правили, но поломать пилу - это ж сколько дури надо? - дерево с терском поломалось от последнего удара, - Она же железная, да толстая, широкая опять же...
   - У вас может толстая и широкая, у на в два-три пальца делали, - дед положил ствол, пошли к другому сухостою, - у нас плотники ей работают. У вас-то пилы какие?
   Остановились, очистили участок земли, начали рисовать пилы, сравнивать. Я изобразил "Дружбу-2", двуручную, в натуральную величину. Дед - лучковую, с деревянным каркасом и веревками для натяжения. Сравнили, поговорили еще, я рассказывал про лесоповалы, Буревой - про мебель дорогую, что плотники делали лучковой пилой. Но с лесоповалом идея ему понравилась, особенно когда я про козлы, на которых дрова пилить рассказал.
   - Буревой, может сделать попробуем? На "плато", ну там где я появился, возьмем железа, да мою пилу сделаем?
   - Когда только? - дед почесал бороду, - давай завтра сходим, посмотрим. В той стороне мы еще припасов не искали, заодно и поищем.
   - Окей! Завтра так завтра, - дед к моему "Окей" уже привык, знал что это знак согласия.
   Мы начали рубить второй сухостой. На "плато" у меня много планов - надо завтра оценить, что там со мной вместе сюда перебросило. Может, мысли еще какие появятся.
   На следующий день добрались до плато к полудню, запасы по дороге собирали. Тут мало что изменилось, только дождем все вымыло. Еще асфальт сильнее потрескался, проваливается наверно в почву.
   Буревой расположился привычно на лавочке, начал перебирать свои травы-корешки, я достал записную книжку, начал проводить инвентаризацию по месту. Я в прошлый раз другим был занят, не до переписи было. А теперь мародерство и каннибализация остатков моей высокоразвитой цивилизации (будет смешно и грустно, если я обнулил ее своими действиями с обычным ведром) - это наш шанс выжить и приподняться.
   Потратил часа два, осмотрел оба трансформатора, опоры ЛЭП, кабель, саму остановку. Буревой отправился по окрестностям, дальше собирать дары леса и его жителей. Я прикинул, что мне понадобится для осуществления своего плана, и приступил к делу.
   Здесь для древнего хозяйства был просто клондайк. Железо, сталь, кабель медный, медь в трансформаторах, грозотрос стальной - все это здесь представляло огромную ценность. Проблемы было две: мы не смогли бы вынести это, просто не хватило бы сил, а если бы даже и вынесли, в деревне хранить такое богатство не самый лучший вариант, гоповарваров никто не отменял. Я решил есть слона по кусочкам, то есть брать только необходимое. Сейчас мне были необходимы листы металла, долото для того чтобы вырубить зубья у пилы, да какой-нибудь молот или молоток. Кузницу Первуши мы с дедом осмотрели с утра, там был небольшой кирпичный открытый горн, пеньки, верстак грубый да и все. Дед сказал, что Первуша железо варил в лесу, там где руду брал, а тут только обрабатывал. Инструменты, включая наковальню, сперли гоповарвары. Надо было создавать все заново.
   На материалы разобрал старый трансформатор, поселковый, такой, на ножках, его "пятно-машина времени" под самый конец выкинуло из себя. Боковые стенки шкафа пойдут на пилу, если не сильно мягкие, остальные стенки тоже заберем с собой, авось пригодятся, есть еще пара мыслей. Рамы на которых он держался, тоже заберу, ручки всякие, траверсы уголковые, все, что помельче, одним словом. Полосу вон ту еще толстую. Я приступил к мародерству.
   До прихода Буревоя из леса успел сделать то, что планировал, металл кучкой лежал на асфальте, я пытался длинной слегой вытащить два обрезка рельсы, на которых стоял трансформатор. Всего рельсы было четыре, они были вкопаны в землю, на них и стоял трансформатор. Рельсы пятно обрезало и оплавило, две были сантиметров по двадцать, две - почти по полметра каждая. Я выковыривал из толстой проволоки, которой были примотаны рельсы, одну длинную и одну короткую - буду из них делать псевдомолоток и псевдонаковальню. Дед помог, дело пошло быстрее, обе рельсы вытащили. Дед с интересом осмотрел внутренности трансформатора через поломанную мною дверь:
   - Сергей, а зачем такое у вас делали?
   - Ну как тебе сказать, для электричества, ну, молнии передавать на расстояние...
   - Молнии? На расстояние!? Перуна приручили!!?? - дед аж присел.
   - Не, молнии - это чтобы тебе объяснить, там не молнии. Сила такая, природная бывает, бывает людьми сделана, ее на реках да в... печах больших делали, да в каждую избу доставляли при помощи таких вот штук, - я ткнул в трансформатор, лежащий на земле кабель и поваленные опоры, - там при помощи этой силы двигали все, свет делали, да все почти делали. Молний мы сами опасались, но приручать частично умели. А вот если молнию сильно-сильно ослабить, да в железную веревку засунуть - тут и появляется то самое электричество.
   - Иди ты! Перуновой силой двигать! Да свет давать! - дед удивленно чесал бороду, - видать, в твоем мире люди силу большую взяли, с богами равняться начали.
   - Да не силу взяли, ум свой развивали, да знания копили. Вон, как с ведром у нас с тобой получилось.
   Дед хмыкнул, ведром да его преимуществами я ему все уши прожужжал, проводил политработу на тему прогресса.
   - Вот так, говоришь, как с ведром... И мы знать, когда-нибудь силы богов взять сможем? - перед дедом открылись грандиозные перспективы прогресса, - ну, раз с ведром смогли?
   - Ага, как с ведром. Только знания копить надо, передавать друг дружке, не бояться нового, - разговор был неожиданный, но это было пользу, - а молнию приручить тоже можно. Думаю, Перун не обидится. Мы ж делать ее не будем, а его воспользуемся.
   - Ишь ты, воспользоваться.... Перуновой силой воспользоваться!, - дед почесал бороду еще раз, расправил плечи - сами сможем такое сделать? Может, отсюда что-то взять надо?
   Настала моя пора чесать бороду, точнее - десятидневную небритость. Как-то я неудачно перед дедом похвастался, надо язык за зубами почаще держать. Что делать то теперь? Электрификации всей страны в масштабах одной деревни в моих планах не было... Но терять авторитет перед дедом тоже не хотелось. Опять придумывать надо что-то...
   - Буревой, давай я подумаю, как на с тобой Перуновой силой воспользоваться, потом вместе прикинем, как сделать. А то ведь от молнии-то и сгинуть недолго, - я начал нагружаться железяками.
   - А и то верно, - дед тоже начал собираться, - Перун бог своенравный, и убить может, как раз плюнуть. Но ты все равно подумай.
   - Во-во, как раз плюнуть... И подумать надо. Пошли, что ли.
   Мы понесли железо. Длинную рельсу взяли вдвоем, в ней килограмм тридцать было. Листовое железо связали да за спину мне, на манер рюкзака оформили. Дед понес уголок и короткий кусок рельсы. Домой попали под вечер.
   На утро дед сказал, что опять за дровами пойдем, да и верши обновить надо, рыбы наловить - понеслась обычная рутина. День потеряли, теперь догоняем. Пытался отпроситься у него начинать делать пилу, не удалось. Он мне доходчиво объяснил, что такими темпами мы оголодаем, замерзнем, заболеем, и помрем. И он был прав. Значит, на мои проекты придется использовать вечер, после заката. На том и порешили, Буревой обещал в кузнице помочь. Да и Кукша нам был нужен, его отец в кузнецы готовил, он там часто ему помогал. А Кукша опять умчал на охоту. Буревой на охоту не ходит - рука лук не держит. Силки веревочные иногда ставит, сам видел, да Кукша потом живность из них носит.
   Весь день занимались хозяйственными делами, а вечером разожгли в кузне дрова в горне, начали при их свете приводить ее в порядок. Дед сел мастерить меха из кожи и каких-то досок, Кукша посвящал меня в тонкости кузнечного дела.
   - Вон там у бати наковаленка была, малая, большую он не успел сделать, на продажу много уходило. Вон там инструмент разный, - Кукша показал на верстак, - а здесь его даны зарезали.
   Пацан сжал кулаки, в глазах мелькнули молнии. Очень злой он был на гоповарваров, очень. И отца, судя по всему, любил сильно. Вон, слезы на глазах выступили, жалко парня.
   - Не расстраивайся, отмстим мы за отца твоего, - я приобнял пацана за плечи, - со всеми поквитаемся.
   - Правда? - он повернулся ко мне, с надеждой, - я того рыжего, что батю убил как сейчас помню. Найдем его?
   - Да. найдем. Найдем и отомстим, - блин, язык мой - враг мой, опять обещания раздаю направо и налево. Как я этого рыжего искать-то буду?
   - А вот тут, - продолжил Кукша, - Сварогово место, батя всегда ему тут требы клал.
   - И то верно, - подал голос Буревой, - без Сварога железа дельного не получится.
   Сварог - это Гефест местный? Тоже бог? Ну ладно, Сварог так Сварог. Если он тут за кузницы отвечает, значит и мой бог тоже. Инженеры они тоже в некотором роде кузнецы. И от меня не убудет, за хорошее дело богу местному гостинец оформить. Кукша закончил экскурсию, я стал прикидывать, что нано сделать.
   Расщепили два пенька из тех что здесь были, вставили в них длинный кусок рельсы поплотнее, чтобы не выпал. Его широка сторона мне теперь наковальней будет. С молотком сложнее, как в стали сделать дырку я не знал. А рельс был монолитный, да еще и кривой - его под углом обрезало. Стал думать. Надо его острым краем в бревно тоже оформить, а на бревно ручку насадить, ровный край мне молотком будет. Хотя махать такой конструкцией я замаюсь очень быстро, да и не удобно. Опять все не слава Б-гу! Блин, чего Ковальцов старший кувалду не положил в свой мешок! Хотя... топор! У меня есть топор! Можно обухом колотить. Завтра надо попробовать, а то остальные уже спать намылились. Дед закончил меха, показал, как качать. Меха были из трех досок, с носиком кожаным, вставлялись в отверстие в горне, сбоку. Клапан дед сделал внутри, все как положено. Разве что я в качестве инновации предложил носик переделать из кожаного в металлический, из банки консервной. Дед согласился, согнули из крышки носик, так надежней будет. Потушили огонь, пошли спать.
   Весь следующий день опять рутина, а к вечеру я с Кукшей пошел в кузницу. Там поставили символ Сварога, дед нам сделал, деревянный, в виде языков пламени. Грубовато получилось, но делали на скорую руку, да и у них тут символы меньше значат, чем отношение к ним. Надеюсь, Сварог, если он есть, не обидится - мы от чистого сердца. Положили пару жаренных рыб на тарелку возле символа, поставили кружку с водой. И закипела работа. Если можно так сказать. Первым делом я попытался сделать зубило. Нагрел уголок в горне, обухом топора сложил его в одну полоску, начал дальше греть и стучать. Кукша помогал с мехами, я "ковал". Именно так, в кавычках. Потому что не столько ковал, сколько уворачивался от лезвия топора. Еще и держать приходилось в палке расщепленной - не было у нас клещей. Ой, дурак я, не с того начал! Надо было сначала для кузницы инструменты готовить, потом уже пилой заниматься. Но я надеялся, что с налету получится, а тут такое не прокатывает. С горем пополам получил полоску железа, начал конец ее отстукивать, чтобы поострее был, грел и стучал, уворачивался от лезвия. За весь вечер только долото это мое и сделали - запарились, что я, что Кукша. Рыбу Сварогову, кстати, съели, пацан сказал, что отец так тоже делал.
   Следующий день не отличался от предыдущего, опять рутина. А вечером я опять осваивал кузнечное мастерство. В этот раз без Кукши, выпрямлял края листов железа, которые я снял с трансформатора. Поставил Сварогу поесть (лебеда да кусок какой-то птицы, которую подстрелил днем Кукша). На этот раз я с топором заморачиваться не стал, греть железо тоже. Развел огонь для освещения, на верстак закрепил железо, как смог. Вставил таки при помощи топора и какой-то матери в бревно свой кусок рельсы, который брал для молотка. Под крышу кузницы примостил палку потолще гибкую. Бревно с рельсой привязал к палке, чтобы висело над верстаком. Получилось криво, но мне пока хватит. Начал обстукивать края бывших стенок шкафа трансформатора. Не скажу что очень удобно, но монотонно работая в течении трех часов получил лист металла. Один. На нем угольком нарисовал будущую пилу, поел в моем Сварожьем уголке, и завалился спать.
   Следующим вечером уже позвал Кукшу, и мы начали пытаться рубить в листе на зубья. Получалось не очень, приходилось постоянно править долото, в девичестве бывшее стальным уголком. Оно расходилось на две полосы, из которых было сделано. Сделали треть работы, поели у Сварога, и пошли в баню - Буревой объявил банный день. После бани - спать.
   За два дня по итогу закончили пилу. Она была страшной. Довольно толстое железо, кривые зубья, ручки согнули по краям. Вспомнил, что зубья обычно чуть-чуть под углом друг к другу обычно были - сделали также. Еще один вечер точил зубья своей пилы об камень.
   Настало время полевых испытаний. Как раз Буревой очередной раз объявил день заготовки дров. В лесу выбрали ручки, вставили в пилу. Нашли дерево и попытались пилить его. Инструмент стонал, гнулся, всем своим видом показывал, что руки у меня растут из задницы. Но после пары деревьев дело пошло. Надо просто сильнее натягивать на себя, металл пилы слишком мягкий. Ручки по опыту эксплуатации сделали на обе стороны, чтобы браться двумя руками. Решили устроить нагрузочные испытания - нашли дерево потолще. Сели с двух сторон, уперлись в него, и начали пилить, на манер двух неваляшек. Спина с непривычки болела, но дерево спилили. Начали стаскивать стволы в деревню. За день напилили столько, сколько раньше за три рубили. Это стволов. Теперь надо было превратить их в дрова. Стали мастырить ко́злы. Дерево побольше, последнее наше, распилили на четыре части, собрали две буквы "Х", между ними уложили ствол поменьше, Буревой связал всю конструкцию. Конструкция вышла хлипкая. Переделали, собрали заново. Опять хлипкое, стволы не держит. Буревой почесал бороду, сказал:
   - Надо на ногти сажать.
   Я не сразу понял, что он имеет ввиду. Дед объяснил, ногти - это так у них нагели называют. Надо сверлить дырки, в них запихивать эти самые ногти-нагели. Сверлить было нечем. Буревой призывно посмотрел на меня, потом на кузницу. Я вздохнул, кузнечное дело это явно не мое, но деваться было некуда. Кукша уже пошел разводить огонь в горне.
   Сверло, ну или что-то вроде, делали из отдельной полоски металла, такую тоже от трансформатора отодрали. Она тонкая была, для долота не подходила, но зато длинная. Кукша подсказал - у него отец так делал сверла. Нагревал сильно полосу металла, и сворачивал спиралью, пока она сильно горячая. Так что в этот раз грели горн очень долго. Кучу дров, добытых таким трудом извели. Саму полоску топором по краям обстучали, чтобы типа лезвие получилось. Потом согнули на треть, разогрели до красна длинную сторону, зажали в щели верстака, и начали крутить. Как и все, выходящее из моих рук в нашей кузнице, сверло получилось кривое. Пришлось еще кончик сверла топором обстукивать, да долотом обрезать, чтобы легче входило. Ручку загнули из остатка полосы, под хват как у ручки от ведра. Точил я края сверла уже за завтраком - вечером вырубился просто, даже Сварожью пайку не съел.
   С коловоротом - так дед назвал наше сверло - козлы сделали достаточно быстро. И они получились на этот раз устойчивые. Мы, правда, еще два "Х" в ним приделали, между основными, чтобы бревна покороче пилить. И пилили до вечера. Руки стали как чугунные, к концу дня я их еле таскал. А Буревой ничего, доволен, хоть и рука калеченная. Сказал, что теперь дров надолго хватит. И то хлеб. А мне после слова "коловорот" опять в голову мысль пришла. Только деду я ее не озвучивал, от греха подальше.
   Опять зарядили дожди. Наши барышни собрались на какой-то свой праздник у Леды. Буревой сказал, что посвященный роженицам, толи богине, толи всем вообще. Девченки принарядились, даже украшения какие-то на себя нацепили, металлические. Их, как ни странно, от данов сберегли. На календаре, моем, современном, было День Рождения дедушки Ленина.
  
  11. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - апрель месяц 860 года (23.04 -26.04)
   Вообще, погода тут меня удивляла. Мне казалось, что в такое время в это местности должно быть сильно холоднее. Однако по ощущениям на улице днем было градусов десять-пятнадцать. И ночью заморозков не было. Может, действительно параллельный мир, или сдвиг климатический какой. Вон, по РЕН-ТВ, в каких-то очередных "Затерянных цивилизациях" говорили, что раньше в Гренландии народ жил, и неплохо. А в мое время там гигантский кусок льда. Или просто с погодой повезло. Будем принимать это как данность. Ну, и традиционно, Буревоя допросим по этому поводу. Вернемся к хозяйству.
   Пока шел дождь, я сел анализировать наши успехи за прошедшее время. Опять открыл дверь своего сарая, устроился, медитировал под капли дождя. Хотелось курить - но с этим надо было подождать еще лет пятьсот-шестьсот, пока Колумб из Америки вернется.
   Успехи в реализации моего коварного плана были, и вроде достаточно существенные. Дед мне пока верит, результат моих действий на лицо. Вот только сил и времени ушло, особенно на пилу, просто уйма. Надо делать себе инструментальную базу. Кузницу оборудовать. Металл, принесенный еще остался, полоски, уголки, дверь от трансформаторного шкафчика и боковина от него. Надо распорядиться ресурсами так, чтобы дальнейшая работа шла быстрее. И изначально мне был нужен молоток. Глупо получается - но без него никак. Небольшой хотя бы, топором очень не удобно. Надо или пытаться варить железо, или использовать ресурсы моего "плато". Но на "плато" я ничего похожего не видел, а гнуть в кучу слоев полосы железа и отбивать топором, да еще и дырку сверлить - это куча времени и нервов. Варить железо - даже Кукша не знает как. Его отец сам этим занимался, иногда только Вторушу привлекал. Засада. Может, Буревой чего знает? Надо поинтересоваться.
   Буревоя перехватил, когда он с Кукшей шел верши обновлять. Хоть погода и не ахти, но есть-то что-то надо, вот и пошли они, ветром гонимые. Пошел с ними. Пока обновляли верши, доставали рыбу, Буревой поведал мне о своих знаниях в части металлургии. Первуша брал руду в болоте (!), мешал в горшках (!!) с углем, горшки делал сам (!!!), потом долго-долго грел. В деревню уже приносил крицы (это что еще за зверь?), которые долго и утомительно грел и отбивал молотом (да что ж это такое! и тут молоток!!). Потом дед поинтересовался, собрался ли я повторить путь Первуши? Тоже плавить железо? Я объяснил свои затруднения по поводу молотка. Дед пожал плечами, сказал, что можно сделать каменный. Мой план прогрессорства стал превращаться в план регессорства. От модной пилы - к каменным молоткам. Камень с дыркой искать еще придется. Потом его как-то, непонятно как , обрабатывать... Про дырку в камне Буревой "успокоил" - сделаем. Дней за пять-десять обязательно сделаем. И рассказал как. Они брали песок, палочку, устройство в виде лука с тетивой, сыпали песок на камень, и крутили палку, вдавливая ей песок в камень. Если долго крутить (и менять стачивающиеся палки), то можно сделать в камне дырку. Блин, дурдом, я так до зимы себе инструменты в кузницу делать буду. Опять надо думать. Я поблагодарил Буревоя, и пошел вдоль нашей заводи искать камень. Хоть попробую, может мысли какие придут.
   Бродил по берегу под несильным дождем, песчаный пляж начинался сразу за нашей заводью. Он был неширокий, метров пять. Основной берег с лесом уходил вверх метра на четыре, обнажая скальное основание. Я пытался найти подходящий камень. Искал почти до вечера, заодно набрал песка в тряпку, что использовал вместо банданы в наших походах по лесу - в бейсболке там не удобно. За закате вернулся домой, разжег опять огонь в горне, и стал прикидывать, как сделать допотопное орудие. В руках вертел камень, он был почти кубический, только слегка кривой, весом с полкило. И то хлеб.
   Собрал "каменно-бурильную" установку, о которой говорил Буревой. Попробовал работать - за полчаса лишь слегка поцарапал камень, но засылал всю кузницу песком. Не вариант, надо еще что-то пробовать. По итогу половину ночи ворочался, не мог заснуть, все думал.
   Утро опять встретило меня дождем, больной с недосыпу головой, и похолоданием. Не до заморозков, но нос замерз. Пошел делать свой утренний моцион, и опять завалился на мое место для размышлений. Вспоминал все механизмы из моего будущего, которые по моему мнению могли делать дырки в камне. Ничего не подходило - для всех нужны были шестеренки, привод, куча железа. Заболела спина от сидения дровах, забрался на верстак. Сидел, болтал ногами, даже записную книжку достал с бесконечной ценной для меня бумагой, по записям о запасах на "плато" пытался найти что-то подходящее. Потом задумался, болтал ногами и думал. Вспомнил, что мне это напоминает! Круг гончарный! Можно взять большое бревно, выпилить в нем надрезы, топором подшаманить, чтобы был похож на катушку для ниток, вбить столб в землю, на него "катушку", и крутить ногами! Ногами-то легче крутить, чем рукой туда-сюда на "каменно-буровой" машине! Потом, правда, опять сник - где то бревно взять? Сколько мы его пилить будем, как доставить в деревню, какого размера должен быть столб, как сделать дырку в "катушке" под столб - тут проблем еще больше. И времени это займет опять очень много. Гончарный круг не вариант, но другая мысль в голове осталась. Мысль о том, что ногами легче.
   Сразу пришла мысль о швейной машинке с ножным приводом, стал вспоминать как она устроена. Там, вроде ременная передача была - не страшно, сделаем, кожа у Буревоя вроде была. Сам стол - не будем делать, с краю верстака приспособим. Потом надо повернуть как-то сам крутящий момент. Можно попытаться нарезать шестеренку, другого я ничего не придумал. Надо попробовать. У меня, правда, стамеска-долото только одна, та, которой нарезали зубья для пилы. Начал рисовать станок, получалось плохо, нарисованное активно не нравилось. Но пока другого выхода я не видел. Начал плотничать. Один из пеньков, которые стояли в кузнице, пилил на деревянные блины, Кукшу позвал помочь. Напилили половину пенька. Получилось четыре круга, половину пенька я оставил для барабана для ремня в мою "швейно-токарную" машинку. Кукшу же посадил делать в этой половине дырку для оси. Пенек специально выбрали поровнее, надеюсь, получится. Сам расчертил на блинах круги, нарисовал шестеренки. Одинаковые, мне не усилие изменять не нужно, а только направление поменять. Начал долбить шестерни. Один круг запорол - он треснул у меня. Потом приноровился - сделал две шестерни. Пошел искать вал для шестеренок. На вал взял тонкий ствол поровнее, без коры, Буревой такие в лесу отдельно собирал для инструмента сельскохозяйственного. Пошел вместе с Кукшей делать дырки в шестеренках. Ну что, к вечеру у меня был барабан с дыркой, две шестеренки с дыркой. Одну также в процессе запорол, пришлось заново нарезать. А также два вала - короткий и подлиннее, на которые насаживались шестерни. Ну как насаживались, скорее, запихивались, но держались вроде крепко. Дождь литься не прекращал. Как бы Буревой завтра за дровами не погнал - по холоду и дождю сильно много их расходовали.
   На третий день ненастья привлек уже Буревоя. С ним собирали сбоку от верстака каркас "швейно-токарного" станка. Замучались с этими нагелями, но гвозди дед не давал. Мол, и так справимся, нечего добро переводить. Объяснил ему про идею с ножным приводом, тут такие тоже кое-где использовались, в основном, бабами для прядения. Дед пошел делать педаль и кривую передачу, искать под них кусок дерева подходящий, я продолжил сверлить дырки под нагели. Неудобно, блин! Ручка сверху, как у чайника, одной рукой только сверлишь. Вспомнил про коловорот, у нас в магазинах такие продавали, для ручного сверления, там ручка в виде буквы "П" на бок положенной была. Отвлекся, на нагелях же собрал ручку для сверла, деревянную. Даже упор сделал. Топором выпрямил ручку, отчекрыжил от нее кусок, вставил в расщелину, затянул веревкой. О! Теперь веселей пошло. Кривовато, но и так все равно быстрее. Закончил делать дырки минут за десять. Вот! Полчаса потратил, сделал ручку и пять дырок! А до этого на те же пять дырок полчаса тратил! Механизация! Еще шестеренок нарежу - вообще дрель сделаю!
   Собрал каркас, дед где-то бродил в поисках педали и кривой передачи для нее. Нижний вал притулил с деревянным барабаном из пенька, закрепил как смог. Смог плохо, просто прикрутил веревкой к перекладине сверху половину полена, сам вал вошел в паз, что мы сделали в перекладине. Барабан перекосило. Начал мудрить с поддержкой вала с противоположной стороны от педали - опять блин каркас делать надо! Да что ж это такое! Загрустил, сел задумался. А нафига мне вообще педаль? Точнее не нафига педаль, а почему одна!? Надо две, и как у велосипеда! Да я гений! Начал жадно оглядываться по сторонам, узрел то, что мне надо, и побежал, навстречу прогрессу. Задрав, так сказать, штаны, помчал за комсомолом. Остаток вала пустил на вторую половину оси, к ней полуполено (досок у нас тут нет), в полуполене дырку и в нее еще деревяшку, в деревяшке - полуполено в два раза длиннее, с другой стороны к длинному - еще деревяшку.... Короче, собрал педальный привод! И барабан мой устойчивее встал. Сижу, кручу барабан, довольный, как слон. Пришел дед, тоже с полуполеном под педаль, и кривой палкой для передачи! Увидел мою довольную рожу, потом крутящийся барабан, я объяснил и показал ему мой "велосипед". Деду понравился, он тоже его покрутил. Но сказал, что с педалью привычнее. Тут уже я полез опять в спор, защищать свой "проект велосипеда". О, кстати! Я изобрел велосипед!
   - Буревой! Так удобней и лучше будет. Сам глянь - ты педаль только в одну сторону постоянно давишь, да почитай только ступнями да слегка коленями. А тут такие скоростя́ получить можно! Закачаешься.
   - Ага, только ентот твой "арбаран", - я поправил деда, пущай изучает современную теперь ему техническую документацию, - да, барабан, он у тебя, если сильно вращать будешь, поломает всю твою "педалю". Кривой он у тебя!
   - А мы его сейчас ровным сделаем! Гладким, и канавку прорежем, - я после "велосипедно-приводного механизма" был окрылен, всегда приятно получить реальный результат.
   - Ну давай, ровняй, - дед усмехнулся.
   - Не вопрос! Только помочь надо будет, ты как?
   - Мы ж братья, - дед даже обиделся, и мы принялись за дело.
   Сняли барабан, малость в самых выступающих местах обработали топором, повесили обратно. Дед, похоже, сам заинтересовался, вон как поглядывает. Я пошел к дровам, нашел нужные мне поленья, вернулся и начал колдовать под барабаном. Установил свою "прелесть", долото, осмотрел критически конструкцию, барабан. Не, не потянет пока, надо еще подравнять чем-нибудь. И я даже знаю чем - я убежал к озеру. Дед удивленно посмотрел мне вслед сквозь дождь. Я побежал к ручью, где наши брали воду. Там я видел достаточно шершавый камень, здоровый кстати, он идеально мне подходил, у него один край почти плоский был. Еле приволок его в деревню - тяжелый, зараза. Подложил его под барабан, почти в плотную, сам сел рядом на пень, уперся в него ногами, и дал сигнал деду, чтобы начинал крутить. Барабан шел овалом, уперся первым выступом в камень, дед поднажал, пройдено! Второй, третий, четвертый... Через пять минут я подвинул камень ближе, дед еще поднажал. Камень пошел шлифовать барабан, я точил свое зубило, дед наяривал на велосипеде, я ногами подставлял его по чуть-чуть ближе к барабану. Через час мы закончили. Дед запыхался, но смотрел бодрячком - барабан перестал сильно "биться" при вращении. Я подставил очень остро наточенное мной зубило в конструкцию, которую соорудил. Показал деду что и как делать, объяснил как перемещать зубило, я его поперек полена приладил, и пару ограничителей сделал, чтобы типа каретки получилось. Двигаешь полено с зубилом туда-сюда, оно стружку сдирает. В теории. На практике все запороли. Зубило уткнулось, и выскочило из бревна. Но тут уже даже дед удила закусил. Решили вращать в обратную сторону педали, и перенаправить зубило. Восстановили все, теперь пошло ровно, педали крутились тяжело, но стружка пошла. Сначала приноровлялись, потом пошло совсем хорошо. Да, не идеально гладкая поверхность, как скажем на черенках от лопат, которые из будущего принес, прям совсем не идеально - но тоже не плохо. Три раза перемещали ограничители, добились прямо таки потрясающей (для хреновины, сделанной из... дерьма и палок, короче) ровности хода. Теперь большинство "взбрыков" нашего барабана давала система его крепления. Но ничего, и ее переделаем. Потом. А пока мы прорезали канавку посреди барабана, по ширине долота. Прорезали. Дед умчал искать подходящую кожу.
   Я начал прилаживать на верстак верхнюю часть механизма. Материалы подготовили заранее, тут все было быстро. Да и ставить то там - две загогулины в виде буквы "Л" с перекладиной, для надежности. Это будет держатель для вала шестеренки верхнего барабана и шестеренки. Да еще одну конструкцию в виде буквы треугольной призмы - это держатель для второй шестеренки. Ее под углом в 45 градусов к верстаку поставили, треугольной стороной на верстак, чтобы доступ к рабочему полю был и крепче держалась. На нижней перекладине этой пирамиды я хотел размещать сам камень, в специальной коробочке. Пока дед бродил, я все собрал, проверил руками как оно крутится. Ну, крутится. Это пожалуй все, что я мог сказать. Все плавало, люфт был достаточно большой. А это еще скорость маленькая была. Ладно, велосипед я изобрел, остальное будем добивать костылями. А, как известно, костыль и велосипед - основные инструменты любого программиста и инженера!
   Начал собирать костыли. Тут щепочку подложить, там ножом изменить форму, переделать держатель для моих палок, которые камень ковырять будут. Держатель представлял собой квадратную трубку, длинной сантиметров десять. Я планировал одним концом ее сажать на вал, во второй запихивать палку-ковырялку. И он под собственным весом должен был, по мере стачивания палки, опускаться на камень. Вес, правда, небольшой, надо будет чем-нибудь усилить. Привязал к держателю пару уголков, размеры его все равно с них брал. Стало тяжелее. Э-х-х, был бы свинец - я бы залил прям внутрь. Но пришлось и тут городить костыль - в виде гибких щепок, которые прижимали держатель к камню. Пока и так сойдет. Поэкспериментируем. Труднее всего было вторую направляющую для вертикального вала сделать - но и тут справился, наловчился уже нагелями работать, да и коловорот мой помогал. Сделал дополнительную перекладину, в ней дырку, собрал заново конструкцию. Так стало лучше. Вертикальная шестерня держалась на пирамиде за счет своего утолщения. Слабое место, сотрется быстро. Порылся в своем барахле, нашел в документах пару дисконтных карт (на банковские у меня рука не поднялась), одну под основания приделал утолщения и приделал. Пошло веселее. Костыли вроде все собрал, теперь только ждать деда.
   Дед не замедлил появиться. Причем с Власом, младшим братом Кукши. Любопытный мелкий, везде нос свой сует. Дед принес два длинных ремня, он их я так понял для коня готовил. Только конь считай не доехал - жеребца даны прирезали, на мясо. Мы начали мостить ремень. Ремень мостился плохо - вал верхней шестерни был слишком тонкий. А мы еще и канавку прорезали. По итогу пришлось тоже делать барабан, раза в три меньше нижнего. Перекосило теперь верхний вал, шестерня в потолок смотрела. Поколдовали с расположением "Л"-образных держателей вала - вроде встала ровно. Навесили ремень, сшили его на скорую руку, начали крутить. Ремень порвался, верхний барабан крутился очень криво. Начали эксперименты - потихоньку крутили конструкцию, шлифовали камнем барабан, перешили ремень, сделали его в два слоя. Начало получаться. Все крутилось. Мы выдохнули.
   - А зачем вы дерево крутите? - это Влас из угла поинтересовался.
   - Да вот, камень сверлить будем, - я натягивал ремень, путем подкладывания под держатели верхней шестеренки щепок.
   - А чем вы его просверлите? Он же твердый...
   - Песком, - сказал дед, покрепче затягивая крепления нижнего вала.
   - И палкой, - добавил я, забивая очередной "костыль" в призму-держатель.
   - Покажете, как?
   - Ага, - хором ответили мы, и отошли от "станка", - завтра.
   Зрелище было то еще. Был такой фильм, "Флинстоуны", про каменный век. Так вот, наш мега-станок с велосипедным приводом больше всего напоминал поделку из больной головы того режиссера, который его снял. Все грубое, массивное, кривое местами. Паропанк просто лох, у нас тут древопанк!
   - Надо выпить, - коротко и ясно сказал дед, оглядывая конструкцию.
   - Это точно, - поддержал я.
   Время подходило к закату, Зоряна напекла нам рыбы, выдала травы и корешков съедобных, из тех, что мы и они собирали в лесу, мы пошли в кузницу. Взяли бутылку водки (новую пришлось открыть), разлили по рюмке, сели на пеньках, и стали жевать. Молча. За день наговорились, пока собирали все это. Причем чаще всего нецензурно.
   - Сергей, когда дыру в камне делать будем? - дед протянул рюмку.
   - Завтра, с утра. С Божьей...ну, Свароговой, получается, помощью, - я налил деду, себе, посмотрел в Сварожий угол. Ему тоже налил, поставил. Пусть порадуется. Нам ведь его помощь завтра очень нужна будет....
   На испытания собралась вся наша инженерная команда. Буревой, директор предприятия, я, руководитель проекта, Кукша, мастер-ломастер, и Влас, стажер. И общественность в виде всех остальных. Мне Кукша по секрету сказал, что такого возбужденного Буревоя тут давно не видели, ему Зоряна вчера обмолвилась. Вот все и собрались глянуть, чего он носится как угорелый под дождем.
   Установили коробочку с зажатым камнем на нижнюю часть деревянной призмы. Закрепили, чтобы не ездила. Кукша принес песка, дед сделал палочку, которая будет тереть песок о камень, я проверял станок. Решил смазать чем-нибудь. Оказалось, на радостях от наличия тары (бутылок всяких, банок консервных и пластиковых, из-под бич-пакетов), наши барышни из рыбы выгоняли все это время жир. Смазал им места крепления валов, все лучше чем ничего.
   Расходные материалы и заготовки были готовы. Все установили. Кинули песка в коробочку с камнем. Я оглядел всех - несмотря на дождь, народ стоял какой-то одухотворенный. Даже дети, и те притихли. С чего бы это? Я осмотрел еще раз конструкцию у верстака. Страшная она у нас, бревна да поленья сплошные.
   - Буревой, - шепнул я деду, чтобы не портить момент - надо из досок и бруса следующую сделать.
   - За..ся топором махать, - дед тоже шепнул в ответ, наверно, вчера от меня наслушался нецензурной брани, теперь ее умело применял.
   - Ну что, родичи, давай спытаем работу нашу, - дед громко объявил о начале процесса, - веди, Сергей.
   Я повел общественность в станку. Сыпанул еще песка в коробочку с камнем, потом дозировку определю. Сел на пенек, укрепил палку в держателе, держатель на вал, тот уперся в камень. Я начал раскручивать педали.
   Машинерия пришла в движение. Что-то скрипело, дерево постанывало, верстак чуть подергивался. Но вращалось! Я "поддал газу". Песок ощутимо заскрипел в коробочке, запахло гарью.
   - Воды принесите!, - крикнул я, не хватало еще кузницу спалить.
   Мне сунули, даже не знаю кто, миску с водой, я плеснул в коробочку. Так и крутил педали, подливая воду, подсыпая песок, который высыпался из щелей коробки. Вдруг палка пошла в разнос, заелозила, я попытался остановить вращение. Вынул держатель, посмотрел, палка треснула в месте крепления. Я расстроился, но дед уже сунул мне еще одну. Закрепил, установил, начал крутить дальше. Палку заметно съедало. Дошла до половины, уже сам остановил, поменял. Дед остервенело точил палки у меня за спиной. Решил проверить, что получается. Глянул на часы - полчаса уже вертим. Аккуратно снял коробочку, высыпал песок. За час я прошел где-то сантиметр, может даже меньше, наверно. Прогресс! Глянул на деда, показал ему камень.
   - Получилось! Ведь получилось же!! - дед отреагировал очень радостно, чего это он? Народ тоже довольно загалдел, даже дети что-то крикнули радостное. Дед скакал возле кузницы, приговаривая, "Получилось!". Кукша ходил гоголем, как будто он все сам это сделал. У барышень наших глаза повлажнели. Странно реагируют, всего-то дырку в камне сверлим. Мне была непонятна такая реакция окружающих, я даже смутился. Взял новую палку, вставил, начал крутить, чтобы не показать, как я засмущался от их внимания.
   Постепенно вошел ритм, со станка мысли стали перескакивать на окружающих, на их реакцию. Вроде ничего сверхъестественного не сделали, они и сами эти дырки в камнях сверлили. Чего распереживались-то? Потом начал понимать. У них тут безнадега полная была. Дед хоть и светился оптимизмом, но сам-то тоже понимал, что по краю ходят. С едой проблемы вечные, инструмента нет, мужиков даны порезали. Сеять на своем горбу собирались, травой да корешками питались, вся жизнь - борьба за выживание.
   Поменял палку в станке, подсыпал песка...
   А тут я нарисовался. Да еще и в родственники набился. С моими запасами еды - чуть выдохнули. Топор принес - не руками ветки ломать, уже облегчение. Ведро это треклятое принес - еще полегчало. Но все равно зыбко как-то. А тут собрали машину. Даже так, Машину! Непонятную, но работает. Зачем нужна - не ясно, но раз мы с Буревоем Машину собираем - значит и впрямь жизнь налаживается. Значит, есть у нас время и ресурсы не только биться за выживание, но и дальше двигаться!
   Поменял палку в станке, подсыпал песка...
   А раз мы дальше двигаемся, значит и просвет в жизни появился. А когда видно просвет - всегда на душе легче. Наша деревянно-панковская машинерия не дырки в камнях делает, она камни эти, как груз с плеч снимает. Расправиться можно, планы строить, да и просто радоваться. Вот какой символизм получился! У меня мурашки по коже от этих мыслей пошли. Выходит, я им символ этот дал, надежду. И мне теперь отвечать придется, за их сбывшиеся и несбывшиеся мечты? Такой ответственности на мне еще не было.
   Поменял палку в станке, подсыпал песка...
   Буревой радуется - разделил заботу о роде на двоих, все легче. Кукша доволен - дело отцовское, кузнечное, продолжается. Девушки наши, многодетные, рады - мужики их силу в себе почувствовали, за непривычное взялись, и ведь получается у них! Дети видят, мамы улыбаются, значит, прошла черная полоса! Э-э-э-эх, теперь, Серега, держись. Не подведи их. Хоть и знаешь их всего ничего, не подведи Серега, вон как смотрят!
   Поменял палку в станке, подсыпал песка...
   Теперь я сам под грузом ходить буду. Под грузом оказанного доверия. И чувство внутри родилось, странное, непривычное. Как будто своих детей защитить мне теперь придется. Встать, между ними и голодом, холодом, врагами и болезнями.
   Поменял палку в станке, подсыпал песка....
   Чувство странное, никогда такого не было. Да и не дети они мне - но между тем. Однако внутри меня словно сила какая-то распускаться начала. Неумолимая, твердая как сталь, на грани ярости. Оправдаю! Добьюсь! Хрен теперь какие даны и мурманы родичей моих новых примучивать будут! Хрен теперь холодам, голоду, лесу этому, да всему, что против нас! Я теперь тут перед вами стоять буду, а люди мои за мной. И пока я жив, не пойдут мимо меня к ним беды и напасти. Я сжал зубы, сильней крутанул педали....
   Виу-виу-виу-фиу....
   Звук из коробочки поменялся. Стал писклявым. Я остановил станок. Достал коробочку с камнем, горячая. Начал аккуратно разбирать. Из нее вывалился камень. Камень с дыркой... Молоток мой будущий. Тут уже и у меня глаза повлажнели. Получилось! Все получилось!!
   - Буревой, принимай работу!, - я поднялся с пенька. В кузнице остались только Буревой и Влас. Остальные после первого успеха порадовались, и пошли по своим делам. Я стоял с камнем в руке. Садился на пень один человек, а выходит по всему, что встал с него немного другой. Я невольно расправил плечи.
   - И надо нам с тобой, Буревой, серьезно поговорить....
   Дед прекратил корчить радостную мину, отправил Власа домой, посерьезнел, и сказал:
   - Надо, так надо. Где говорить будем?
   - Давай тут, в кузнице, вон с того краю верстака пристроимся.
   Взяли по пеньку, присели с двух сторон верстака. Я достал свою тетрадку для записей, привык я так серьезные задачи решать, рисуя параллельно схемы, и делая пометки. А разговор я поднять хотел серьезный - о будущем. Не моем, которое я покинул, а о нашем, о будущем нашего рода. Поэтому и начать решил издалека.
   - Молоток наш будущий тебе сильно порадовал. Почему так? Ведь всего лишь молоток?
   - Сергей, ты же сам говорил - в кузнице у тебя без молотка работать не получается. А теперь есть - можем серпов наделать, ножей бабам, они костяными пока обходятся, еще один топор сделаем, да и торговать железом-то теперь можно, по осени на Ладогу поехать, - дед чуть прикрыл глаза, замечтался.
   - То верно, Буревой. И серпы, и топор, и ножи. Приноровимся - и сделаем, тут и думать нечего. А по поводу торговли - тут наверно погодить стоит.
   - А чего годить? За железо зерна возьмем, животину, может - жеребца опять купим. Лодку только сделать надо, старую отнесло в озеро, ее даны отвязали, когда набедокурили тут...
   - Вот-вот, даны. А теперь смотри, Буревой. Даны твои скорее всего за Первушей и Вторушей увязались, и на деревню вашу вышли. Как думаешь?
   - Ну, может то так, а может и нет. Делать-то вроде им тут нечего, специально место выбирали, подальше...
   - А зачем они вообще увязались за лодкой неприметной? Что им, железа мало? Что там взять-то было у сынов твоих?
   - Да знамо дело, железа много никогда не бывает. Но и взять много, тут ты прав, не взяли бы. Чего на лодке-то увезешь? Может, добычи за лето мало взяли? Добрать решили?
   - Ага, а за мурманами они чего гонялись?
   - Ну дык и то верно, мурманы воины знатные, данам не уступят. Сложно добычи взять. Наверно, дела плохо у данов совсем, раз они по весне не в торг да поход идут, а на пути грабят...
   - Угу, плохо дела у них... А почему плохо? Неужто торговля на юге, они же туда обычно ходили, такая плохая стала?
   - Да как тебе сказать, - дед почесал бороду, - торговля-то неплохая. Но кто ж просто так через себя пропустит? На путях торговых много людей сидит, каждый свою долю взять пытается. Вон, варяги те же, они с торговли почитай да набегов и жили. Раньше. Сейчас больше с русью сидят, к ним купцы сами идут.
   - И еще у них замятня, сам говорил. Отчего замятня?
   - Знамо дело, отчего. Торговли всем не хватает, кормиться им надо, больше людей, больше земли... Их раньше не так много было, варгов, варягами ты их называешь. Дед еще мой сказывал, они городками малыми на реках начинали. Потом уже и с местными породнились, людьми приросли, на зимовку сюда отправляться начали, а не к себе на Варяжское море.
   - Ага, то есть, они тут сели, обросли народом, разрослись сильно, и стало им не хватать ресурсов, ну полезного всякого. Народу много, еды надо много, одежды, оружия, чтобы защищаться. Железа того же. А торговли не так много, на всех не хватает. И начали они друг у друга эти самые ресурсы добывать. Война, короче, у них. Так, нет?
   - Так, да не совсем. Эти, "есурсы" твои -, я поправил деды, - да, ресурсы, их много не бывает. Тут ты прав. Но они ведь торговлей жили, ромеям да персам всякое возили, и стекло, и железо тоже. Железо наше, северное, там по хорошей цене шло. Вроде, должны были себе и на еду и на одежу заработать. Они ведь в походах, в основном, оружие да доспехи ценят.
   - Ага, но сам же говорил, Буревой, что меньше в походы ходят, больше на земле сидят?
   - И то правда, мурманы сторону нашу Гардарика теперь называют, из-за городков варяжских, да словенских. Старые люди говорили, раньше словены лесом жили, озерами да реками. Варяги, когда с полуночи идти стали, сначала торговые городки ставили, словены с ними там торговали. Потом варяги сами на землю сели, со словенами начали в походы ходить, да торговать. На том людей множество стало, и варяжских и словенских. Да и кто сейчас разберет, варяги там, в городках тех, или словене. Смешались все. Торговля многих кормила.
   - Так, Буревой, а дальше давай я тебе сам расскажу, что случилось, а ты скажешь, прав я, или нет?
   - Ну коль ты знаешь...
   - Нет, не знаю. Догадываюсь. В моем мире часто так было. Значит, слушай. Ходили варяги со словенами, торговлей много разного себе добывали, росли сильно, силу большую взяли. Так? - дед кивнул, - потом много людей стало, городки выросли, людей много в них стало. Надо было кому-то за городками теми присматривать, защищать, людей кормить. Появились те, кто постоянно в городках сидел, делами заправлял. Ну как ты в своем роде, только они в городке своем. Ремесла развивать начали. Так?
   - Так, кунги появились, они в походы редко ходил, только если поход большой...
   - Кунги - это конунги? У нас таких князьями называли.
   - У нас тоже так зовут, Гостомысл в Новом Городе как раз так зовется. В городе сидит, всем там заправляет.
   - А потом вдруг оказалось что сильно много народу, купцы товарами их не обеспечивали, в походы ходить не так выгодно стало, пограбили уже многих. Так? - дед опять кивнул - И стали в городках князья друг на друга ходить - близко, городки богатые стали, родичами там уже друг друга не считают. Так?
   - Ходили, было дело. Мы...
   - А вы сюда перебрались, потому как для походов железо да полезного много нужно. Это полезное - ресурсы - у таких как вы брали. Примучивали, как ты говоришь. Теперь-то варяги да князья ваши небось не только хлебом да одежей интересуется? На золоте пьют-едят, дружины большие завели, те, что только с меча живут. Ты в такой же был. Так все?
   - Так, нынче князья терема построили, челядников завели, да дружины справные...
   - И идут сейчас войны малые, промеж городков этих ваших, и князей. Кто кого примучивать будет, кто кому дань платить. А люди разбегаются... Вы убежали, род твой на восход ушел, значит, оставшихся еще больше примучивают? А тех, кто налоги, ну дань, сборы, платить не может, еще и в кабалу, в рабство брать стали. Да небось со всех проходящих в поход, или на торговлю, три шкуры драть стали, за проход по землям своим? Так? По глазам вижу, так все, не ушли бы вы иначе.
   - Так, все так, - дед задумчиво посмотрел на меня, - в нашем городке рабов не было, но те, кто земли не имел, да чужой волей жил, были. После недорода к князю за зерном идут, он их на свою землю за это сажает, да с урожая долю берет. Редко кто на свою землю обратно садился. Торговцы тоже жаловались, что княжья доля большая стала, роптать начали. Гостомысл потому и звать варягов стал - чтоб торговцы не роптали....
   - И значит, - продолжил я, - если с купцов теперь на пути торговом берут много, им теперь ходу нет на путь торговый. На меч городок не взять, сам говорил, сила там теперь большая. Объехать нельзя, путь один, из варягов... в греки, получается (вот что я вспомнил!). Приходится тем же данам или на закат идти, по Варяжскому морю, или грабежом промышлять. А грабят как раз наши места - тут ближе всего. Как думаешь, Буревой, так все?
   - Похоже, очень похоже. Мурманы те с многими варягами родичи дальние, больше торгуют, чем воюют. А даны с мурманами бьются, у них там князья ресурсы, как ты их называешь, поделить не могут. Кто главный разбираются, кому на торговле сидеть, кому дань собирать... У них тоже раньше глава рода в поход людей вел, теперь не только родичи ходят, свои кунги появились. Да и меньше их стало, многие тут сели с семьями.
   - Хм, ясно. Смотри. Сейчас скорее всего у них там такие же процессы, ну тоже самое что в словенском крае, происходит - сильно разрослись, городками своими воюют, пытаются всех под себя подмять. Когда подомнут - самый главный там королем или князем станет, остальные под ним ходить будут. Землей только они владеть станут, а остальные на них работать. Они войной только заниматься будут, да волю главного у себя на земле продвигать. Но порядок у них установится. Это всем выгодно будет. И в словенском крае тоже - пока главного не определят, кто тут над всеми стоять будет, неспокойно будет. Они потому и купцов примучивают - ресурсы для походов копят. А дружины чужие в походы по путям своим торговым не пускают, чтобы тех конкуренты, ну, противники, к себе на сторону не купили, да в спину эти дружине не ударили. А как главный среди словен да варягов с русью найдется, так и мир восстановится, и людям полегче станет - кормить одного лучше чем всю толпу этих князей ваших, да и войн, замятен, меньше станет. И купцы пойдут невозбранно - платить-то теперь одному будут, а не толпе, которая на пути торговом засела. Опять торговля пойдет, опять людей станет много. Если власть крепко главный держать будет. А если не будет - после его смерти опять все передерутся. Гостомысл твой потому издалека воинов и зовет, чтобы они его, лично его и рода его, власть защищали, от купцов да других князей, а во внутренних раскладах веса не имели. Тогда он ими крутить как хочет сможет, а им опереться в Новом Городе, кроме Гостомысла, не на кого будет. Чужие они там. Сам как думаешь?
   Дед задумался, сильно задумался. Под таким углом он местные реалии не рассматривал. Простой мужик, далекий от политики. Я и сам далек от нее, но в моем времени столько вокруг информации, фильмов, книг, что невольно многое понимать начинаешь. Да и историю я знаю. Не этих времен - про древних славян да викингов нам самую малость рассказывали, для проформы скорее. Мол, были такие, жили не тужили, поляне там всякие, древляне, кривичи, еще кто. Потом объединились в кучки-княжества, и пошли прибивать щиты к воротам разным. В Царьград - как в отпуск ездили, чисто поприбивать что-нибуль куда-нибудь. Может, олл-инклюзив турецкий, популярный в мое время, это генетическая память по прибиванию щитов к воротам? Тоже мысль. Жили славяне, князья воевали, столицу в Киеве сделали, потом всех Владимир Красно Солнышко в христиане записал, опять князья бились, половцев били, хазар каких-то неразумных. Потом пришел лесник, в смысле, монголы, и всех разогнал - сделал Орду и всех там подверг игу. Как-то так, большего из истории я не помнил. Разве что столицу уже при Орде в Москву перенесли, некий персонаж Иван Калита (то есть кошелек, слово забавное, вот и запомнил), да царь Иван Грозный, за свой суровый характер прозванный Васильевичем, монголов тех победил. Или как-то так. Но до царя нам еще пятьсот лет жить. Историю же более поздних времен, знал я чуть лучше.
   Мне всегда интересно было, как куча самых различных факторов двигала исторический процесс. И именно как процессы я историю в школе и универе и запоминал. И мои знания подсказывали мне, что любые процессы проходят одинаково, что у нас, что у инков, что у немцев, что у американцев. Сейчас тут происходит процесс формирования того строя, что в наше время назовут феодализмом. Кучки гоповарваров по всем своим маршрутам осели на земле, смешались с местным населением, стали формировать военную аристократию. Те кто их кормит становятся крестьянами. Военная аристократия перерождается в правящий класс, который уже не столько хочет в походы ходить, сколько на лаврах почивать. А значит, формируется политический класс. Но в походах тоже заработать можно, да и войско тренировать надо, поэтому уже князья формируют дружины, которые от их имени ходят в военные походы за добычей. И поддерживают класс торговцев, которые позволяют осуществлять обмен ресурсами. И класс ремесленников не сидит без дела - дает товары на продажу и поддерживается заказами на оружие для дружин, предметы роскоши для правящего класса. А для всего этого нужно зерно, чтобы их всех кормить. Зерно дают земледельцы, но они люди свободные, прижмешь посильнее - уйдут на свободную землю, как сделал Буревой. И тут пути Европы и наших мест, славянских государств, начали расходится. Их крестьянам бежать было не куда - на востоке славяне, то есть мы. Да еще и власть европейских феодалов поддержана церковью, которая внушает людям, что тут язычники, и переход сюда может погубить душу. Им деваться некуда.
   А наши земледельцы бегут на восток, по границам растекаются, двигаются дальше от нарождающегося феодализма. Поэтому и размеры государств европейских и славянских несравнимы. И рано, или поздно, для удержания власти и земледельцев, местный политический класс, да и скандинавский, придет в выводу о том, что надо бы религию подключать, начнется распространение христианства. Иметь такой рычаг давления на зависимое население, как доступ к раю, не откажется никто. Стоит дешево, относительно военной силы, держит получше цепей - кто ж пойдет в незнакомую местность, если будет знать, что попа там нет, грехи не отпустят, а значит прямая дорога в ад после смерти. А попы просто так не ходят, у них свое начальство есть, действующее в тесной смычке с правящим классом. Некуда бедному крестьянину податься. Разве что когда совсем припрет, бросить все, и рвануть в неизвестность. Такой вот тихой сапой и придет наше общество к крепостному праву. Но это потом. Сейчас же здесь идет самое начало процесса - формирование мелких уделов, определение прав собственности, распределение по классам, границы которых относительно зыбкие и прозрачные. И наше появление с ценным ресурсом - железом - на Ладоге заинтересует всех. И новоявленных князьков, и грабителей-данов, которым не досталось в этой местности роли аристократии, и они ошиваются в поисках добычи по таким мелким селениям, как наше, и различные походные дружины, которые работают, если так можно выразится, на расширение ресурсной базы своего князя.
   Дед прервал мои размышления о геополитике, и одновременно с этим, подытожил их:
   - Сунемся на Ладогу, нас похолопят, или ограбят, или всю нашу деревню данью обложат, и воинов на прокорм поставят.
   - Да, я тоже так думаю. И поэтому считаю, что высовываться нам сейчас не с руки. И на Ладогу тоже соваться рано.
   - Да как же мы тогда выживем!? - дед в сердцах ударил по верстаку кулаком, - я ведь думал урожай собрать, меха Кукша набьет, пойду сменяю на Ладоге. А если все так как ты говоришь, то или беду к роду приведу, или сам сгину. Но по всему вестимо, правду ты говоришь. Так все и было. И замятня у них когда началась, всем ясно стало, что власть делят. Ты просто подробнее описал все, ясно стало, что кормиться им нечем скоро будут, народ-то прирастает, не хватает походов, да торговлишки и земли. Вот и пытались под себя соседей подмять, чтобы значит кормиться сытнее. А нам с того только горе да поборы. Мы от того и сбежали...
   - Буревой, так все, поверь мне. В моем мире все так и было, а он очень на ваш похож. Там долгие замятни были, десятки лет, бывало. Потом княжества границы свои четко поделили, насколько каждый защищать мог. Потом войны долгие были, потом объединялись они и разъединялись. Когда я жил, княжества эти, государствами их называли, уже везде, по всему белому свету были, и не было нигде земли, которая никакому государству не принадлежит. Правда, при мне крупных войн не было уже не было, твердо границы стояли. Но народ крепко пострадал, много людей погибло, пока все так стало. Да и жилы из людей, везде по миру, много тянули. Иногда чуть не до смерти...
   - Страшно баешь, Сергей. Страшно. Я-то думал, с тобой род поднимем, как с сынами торговать станем, а замятней пусть князья занимаются. Выходит, долго еще замятня будет, городков-то в наших краях много, князь почитай в каждом есть. Долго они главного искать будет. Теперь как быть, не знаю. Нам в Ладоге много всего надо, Кукше через пару лет невесту брать где-то надо, тут-то все родичи. А теперь страшно. А ну как похолопят, да к земле прикрепят, и его, и невесту. Да и других тоже... - дед расстроился еще больше.
   - Ничего, Буревой, прорвемся. Я тебя на разговор за тем и позвал, определиться как дальше жить будем. Ты теперь знаешь, как дальше в миру будет. Какая от меня польза - тоже знаешь, станок видел. А у меня таких придумок полезных еще - полная голова. У нас в мире много такого было, я много что и сам делал, и знал, как делать, и видел, как другие делают. И вот исходя из этого, давай подумаем, как жить дальше будем, как род сохранить да приумножить. План нам нужен. Ну, порядок действий, по которому род наш обезопасим да подымем, да цели, которых мы добиваться будем.
   - Порядок? Порядок это хорошо... План, значит..., - дед задумался, - Сергей, мы издревле размеренно жили, с природой в согласии. Как тут порядок другой сделать, если у природы да у богов свои порядки? Сеять раньше не начнешь, из леса больше чем надо не возьмешь, а если и возьмешь - не сохранишь. Как ты этот порядок нарушишь, да свой насадишь?
   - У нас говорили, не надо ждать милости от природы. Взять их у нее самим - наша задача. И мы взяли. Ты свой порядок знаешь, я знаю, как его в свою пользу обернуть. Но доверять мне в моих задумках, Буревой, тебе придется. И помогать, если надо, тоже. А почему, да какая польза с того будет, я тебе расскажу. Сам поймешь.
   Дед задумался, долго думал. Непривычно было ему от своих порядков отступать. Размеренная, четко завязанная на природу жизнь имеет множество своих плюсов. Особенно в части принятия решения - позволяет всегда сослаться на традиции и внешние условия. Так испокон веков жили. Я ему предлагаю порушить привычный мир, до основанья. А затем... А что затем - дед не знает. Да и я не совсем в курсе. Вот и приходится думать деду, как поступить правильно. Дед наконец что-то надумал:
   - Ты, Сергей, помог сильно, совсем я думал род свой сгублю. Но нет, не сгубил. Ты помог. Я ту первую встречу нашу хорошо помню. И потом, что было, тоже. Не стал ты на себя силу брать, под меня пошел. За это я тебя и уважаю, не захотел власть брать. Молодец, - дед растягивал свой монолог, тянул время, - но если правда то, о чем ты говоришь, что у мурманов, варягов да словенов делается, а я вижу, что правда, все так как ты сказал было, хоть и не был ты в словенских городках. Значит, и дальше по твоему будет. А это уже порядок привычный порушит, и новый поставит. И я на это повлиять не смогу, пристраиваться придется. Но в любой новый порядок лучше большим, сильным родом встречать. А ты в этом помочь можешь, успел я за тобой понаблюдать. Не знаю, какая сила тебя к нам забросила, но знаки были, когда мы братались, и знаки хорошие. А значит, сила та роду нашему на пользу сделала все...
   Я прервал деда. Пора открыть карты. Когда он про меня все знать будет - доверять больше станет:
   - Не сила, Буревой, не сила. Люди меня сюда забросили. Они в лаборатории...ну, большой кузнице сложной, эксперимент проводили, по типу того, как мы сегодня первый раз станок запускали. Тоже дело новое делали. Но ошиблись они, и меня случайно сюда забросили. Без умысла злого, а по ошибке. И забросили они меня к тебе в прошлое. От этого времени до моего рождения, считай, тысяча лет прошла, да еще сто, да еще немного. Потому я точно знаю, как у вас тут все происходить будет. Мы это по записям старым изучаем. Да только в замятнях ваших мало записей до времени нашего дошло. Даже письмо словенское никто не знает. Я про Рюрика в записях тех прочел, да в пересказе многократном. Поэтому тебя спрашивал про него. У меня в записях одно было, а ты совсем другое рассказал. Но дальше что будет - это точно. По всему свету так будет.
   - Ишь, ты, - только и смог выдавить дед, ошеломленно смотря на меня расширившимися глазами, - люди? В прошлое!? На тысячу лет!!? А раньше чего не рассказывал?
   - А раньше ты бы мне поверил? Я ж к тебе пришел, как незнакомец странный. Ничего не знаю, одет странно, что ждать от меня, ты не знал. Поверил бы, про тысячу лет-то?
   - Не-а, не поверил бы... Твоя правда, - дед почесал бороду, и выдал - а роды да племена наши, словенские, значит совсем в записях не сохранились?
   - Нет, Буревой, не сохранились. Обидно, только название считай про вас и знают там, в будущем. Потомки ваши, очень далекие, по черепкам от горшков да по бревнам в земле лежащим узнают, как вы тут жили. Люди специальные те бревна копают - историки их зовут. Ты зарубку топором поставил - а они ее через тысячу лет нашли, гадают, зачем, к чему эта зарубка? Да много ли по ним узнаешь, - я вздохнул, - вот и гадают, что тут у вас, да как было.
   - Значит, забыли потомки предков своих, забыли, требы не кладут... Но знать хотят, бревна старые из земли копают, ишь ты! И главное это! Вот что, Сергей, надо потомкам тоже записи оставить, но только наши, правдивые. Чтобы знали они, как предки их в поте лица своего хлеб добывали, да за добычу кровь проливали!
   - Оставим, Буревой, оставим, - я даже обрадовался, не думал, что таким вот задену деда за живое, - и записи правильные, и черепки, получше тех, что они там раскапывают. Но для этого надо нам с тобой порядок этот наш новый, план то есть, составить, и продумать. Чтобы род наш своим потомкам записи оставил, да память о себе добрую в них, надо род с самого низа, почитай, поднять, да на высоту ныне не виданную! - я ткнул пальцем в крышу кузницы, - а в этом я тебе первый помощник.
   Дед переварил с трудом мою пафосную речь, но вроде все понял:
   - Ты про цели говорил, Сергей. Вот тебе и самая главная цель, потомкам о предках рассказать, мудрость свою передать. Да так, чтобы знали и через тысячу лет потомки наши нас, знали, да память о нас хранили, и своим потомкам передали. И нет главнее цели, ибо чем больше предков род свой знает и чтит, тем больше сила в роду том, - дед назидательно поднял палец, тоже в потолок.
   - То правильно, Буревой, правильно. Памятью о предках род сильней становится, племя, что из тех родов состоит - тоже. Но это цель, так сказать, стратегическая, то есть далекая. А нам с тобой сейчас тактические, то бишь близкие к нам цели поставить, не забывая о стратегической. С голодным брюхом не до записей для потомков будет нам, а с копьем в животе - и того хуже. Не о ком рассказывать будет. Как считаешь?
   - Хм, тоже верно. Давай про цели эти твои, близкие, "тахические", подумаем, да и о потомках не забудем. А в делах будет тебе моя поддержка, если будет это на пользу роду. Что ты там все рисуешь?
   - Смотри, - я развернул записную книжку к деду, - это пирамида, был такой человек, или будет, не знаю как правильно сказать, Маслоу звали, так вот он сказал, если человеку жрать нечего, то не до песен ему...
   И мы склонились над моими схемами...
  
  12. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - апрель-май месяц 860 года (27.04 -05.05)
   Долго мы с Буревоем в тот день беседовали, далеко за полночь спать легли. Но договорились. И предварительный план накидали, даже со сроками. По моему календарю. Буревой выторговал себе одно условие - крупные изменения проводить будем только после того, как я ему силу Перунову приручу. Пока - только косметические. И на том спасибо, прогрессивный дед попался.
   Утром Буревой собрал всех после завтрака, кратко описал международное положение, по типу "Советская Россия в огненном кольце врагов", постращал холопством да гражданской войной, типа, помещики придут да попы, царя поставят, а он на нашем горбу жировать станет. Ибо род у нас пока слабый. Но прогрессивный отряд пролетариата, в лице меня и деда, обрубит щупальца империалистической гадины, и ее передового отряда, гоповарваров, которые пытаются на нашем горбу в рай въехать, ну или попробует вместе со всеми от это гадины убежать и скрыться. Дед образно говорил, нараспев, тут такое любят.
   Общественность, и недостаточно подкованный марксистско-ленинской идеологией прослойка буржуазной интеллигенции, в виде меня, малость окосела от таких речей. Знаю, что сам деда напугал, но такого от Буревоя не ожидал. Аж самому страшно стало. Налетят вороги, всех в кандалы, и в урановые шахты. А тех кто не сможет в шахтах, например детей, пошлют тонкими ручками отбирать плохие куски урана от хороших. Ужас. Дед реально страху нагнал.
   После предварительной накачки, дед перешел к теории революционной борьбы, то есть стал излагать наш план. План был следующий: сидим тихо, активно развиваемся, если опасность, руки в ноги и бежать. И так, пока силу в себе не почувствуем, чтобы противостоять происходящему в Большом мире. Ну или не сможем гарантированно убежать от этих самых опасностей. А чтобы силу почувствовать, надо поднять хозяйство, да подождать, года четыре-пять, пока Обеслав (ему 11 лет), Олесь и Добруш (им по 8 лет) не подрастут, чтобы можно было их на хозяйстве оставить, когда мы на Ладогу пойдем. Обеслав и Олесь - это Агны дети, а Добруш - второй по возрасту Леды, у нее дочка старшая, Веселина. Бабы зароптали, что сильно мелких на хозяйство не оставишь, но дед сказал, что по-другому никак. Мы с ним, в свою очередь, пообещали сделать так, что бабы с мелкими и без нас справятся. А на Ладогу все равно надо. Кукше невесту искать (тот оживился), животину взять (бабы оживились), зерна на сев (я застонал, вспоминая местный хай-тек с сфере агрономии). Но для этого надо слушать меня и Буревоя, как откровение свыше, не перечить, и давать рацпредложения, то есть делиться своими проблемами со мной, я буду тут "решало". Бабы сразу потянулись. Дед их осадил, сказал, для начала уже ясно что делать, и с проблемами - это через пару недель. И выдал первые правила нового нашего совместного жития.
   Первым делом обозначили вопрос гигиены. Я еле уговорил Буревоя на это, долго рассказывал про микробов, какие они мелкие, да какие страшные. Рассказывал про болезни, которые они приносят. Даже фотоаппарат достал, показать, но в него ничего не было видно, в плане микробов. Но после фотика дед проникся, и поверил, что если еще приблизить, там точно будут микробы. Я напирал, что огонь от микробов спасает, да температура. Заодно спросил, почему у их печек трубы нет. Дед сказал, что так болезней в доме меньше, и теплее. Потом он подумал, посмотрел в фотик еще раз, и своим практическим опытом подтвердил согласием мою микробную теорию. Мол, раз после дыма от печки болеют меньше, может, и правда, мелкая живность какая живет, мелко гадит в организм, и от нее болезни происходят. А от огня и дыму вся помирает, и все здоровые, как лошади. Я разубеждать не стал, он все равно повторил только то, что я ему рассказал, только своими словами. Заодно упомянул, что водка тоже от микробов помогает, если ей ранки смазывать. Внутрь не помогает. Но под серьезный разговор, решили что пищевод смазать будет неплохо, и выпили по рюмашке. Водки осталось две литровых бутылки, считая початую. Под такой аккомпанемент дальнейший разговор пошел продуктивнее. Местное же население теперь было нагружено еще и вопросами кипечения воды, мытья рук, чистки зубов самодельными щетками и ромашковым отваром, он вроде помогает от микробор на зубах.
   Было решено сделать каждому жителю деревни по ножику, для хозяйственных нужд. Ножи я собирался делать новым молотком, из обрезков металла, которые принесли с "плато". Дальнейший инструмент доделывать планировали по мере переноса металла и необходимости. Заодно собрали список, чего необходимо сделать, чтобы жизнь наша стала лучше, девушкам стало проще (а мы бы их еще чем нагрузили!). Девушки запросили много. Считай, все надо было. Какие-то кухонные принадлежности, посуда для варки-жарки, ведра металлические (!), для шитья всякая мелочевка. Плюс отдельно встал вопрос про модернизацию жилья, но мы с дедом решили перенести это, пока стройматериалов не запасем. Буревой сказал, что зимой надо бревна рубить, чтобы на морозе просохли, а потом уже строить. Я спорить не стал - ему виднее. По требованиям наших барышень собрали "заявки", пока текстом, потом буду по одной вызывать, допрашивать, как выглядят всякие "пряслица" и тому подобное.
   По вопросу безопасности Буревоем, с моей подачи, была принята сигнально-беглая стратегия. То есть, для мелких оборудуем на берегу скрытую со стороны озера наблюдательную площадку. Они там должны сидеть по очереди, по двое, и докладывать о плавательных средствах, которые увидят. По докладу кто-то из взрослых уточняет масштаб угрозы, и при необходимости дает команду: "Все в сад!", и вся деревня бежит в лес, в специально оборудованную землянку (которую еще надо сделать). При этом поднимается над кузнице специальный знак (который тоже надо сделать), и все, кто не эвакуировался, например, по лесу шатался, как Кукша обычно, перед выходом из леса аккуратно смотрят на этот знак. Если он в положении "опасность", то "потеряшки" тоже тикают до землянки. В землянку же мы решили оттащить часть наших запасов.
   Туда же, к вопросу военной подготовки отнесли обучение стрельбы из моего арбалета всего взрослого населения. Не для того, чтобы принять бой и героически погибнуть, нет. Мы с дедом хотели понять, стоит ли вооружать стрелковым оружием баб, детей постарше. Чтобы если какая беда неотвратимо будет нас преследовать, мы могли в лесу отстреляться, ну или снизить ущерб. Авось, потеряв с одного залпа человек пять раненых (про убийство думать не хотелось, да и не факт, что мои планируемые арбалетные самоделки смогут кого-нибудь убить). Арбалет выбрали в качестве вооружения населения из-за простоты обучения стрельбе. С луком учиться дольше, да и стреляет он навесом. А арбалетом можно лежа бить, из засады, для натяжения ворот какой придумать, И зарядить сразу по три арбалета на человека, и пользовать по очереди. С луком так не получится. А по три заряженных на стрелка нам хватит - если одиночный корабль, по типу тех, которые тут уже были, то там человек 25-35, вшестером (я, дед, Кукша, три барышни), при достаточной удаче, оборудованных позициях и путях отхода, можем отбить охоту у грабителей. Если же кораблей больше, чем два, то только бегство. Мы с дедом, таким образом, стали изобретателями всеобщей воинской повинности.
   Тут оживились дети. Троица подрастающих, Добруш, Обеслав, Олесь заявили, что мол и они не лыком шиты, белку в глаз камнем сшибают, зайца на бегу ловят, лося ногами запинают. Подавай им тоже военную подготовку! Короче, пострелять из новой игрушки хотелось пацанам. Обещали рассмотреть такое требование трудящихся. Веселина, старшая Леды, ей 10 лет, тоже слабо пискнула что-то вроде "и я хочу", но как-то несмело, она вообще стеснительная, тихая, спокойная. Про нее решили даже не думать, и так бабий батальон получается. Остальных мелких, Ледыных Растимира и Предвоя, и Новожею Агны (5, 4 и 7 лет соответственно), Власа и Смеяну решили привлекать в помощь там, где они могут помочь. Это наш "Трудовой резерв".
   Перешли к хлебу насущному, в прямом и переносном смысле. Про еду. Кукша, как единственный охотник, продолжает заниматься мясом. Мы с Буревоем идем на плато, там "добываем" проволоки, ей модернизируем верши - они портились, в основном, в местах крепления прутиков друг к другу, и заменив самые "нежные" части мы планировали увеличить срок эксплуатации. А то каждое утро их переделывать надоело. Опять же, меньше портятся - дольше служат. Дольше служат - больше вершей. Больше вершей - больше рыбы. Я спросил, есть ли вопросы? Кукша сказал, что есть. Скоро, доложил он, прилетят гуси.
   О! Все оживились при этом. Что за гуси? Оказалось, тут на полянах, которые ближе к воде, прилетают гуси. Тьма! И это самое жирное время для местного населения - на них ставили веревочные ловушки, собирали яйца из кладок, объедались по самое не хочу. Но счастье не долгое, гуси тут месяц-два, потом улетают. Как раз к времени высева ржи. Обидно только, что долго не хранится мясо, его они коптят в основном. Месяц-два максимум, потом портится, даже в погребе. Можно дольше хранить, но надо много соли, а ее у нас и так не ахти. Я обещал подумать над этим. Бульонные-то кубики у нас как-то хранили чуть ли не годами? Надо и тут так попробовать. Тушенка еще, но для нее тара нужна, а у нас ее не много, герметичной. Дерево и глина тут не подойдут, мне Буревой про эти проблемы рассказывал, в горшках да туесках тоже не долго продукты хранятся. А хранение продуктов - тут чуть ли не важнее, чем их добыча. Я предложил ему высушивать до каменного состояния все. Но сам я так никогда не делал, только слышал, что у нас в станицах так делали, чтобы мясо сохранить, фрукты, овощи, зелень. С яйцами решили попробовать сделать яичный порошок. Про него я знал только название, попробуем придумать, как его сделать. Сушилку же для мяса, экспериментальную, мы с Буревоем нашим пообещали. Я там и с яйцами чего придумаем. Мою идею, кстати, про курятник, Буревой зарубил на корню. Сказал, что здорово это, когда кормить есть чем. А когда сами с рыбы на лебеду перебираемся, только птицу загубим, она на траве да сене долго не проживет. Я об этом не подумал. Век живи, век учись, да думай постоянно.
   Под тему о хранении опять задвинул лекцию про микробов. Мол, в дереве, да глине малюсенькие дырочки есть, через те дырочки маленькие, не видимые глазом зверьки в еду пролазят, да едят ее и портят. А чтобы жить этим зверькам нужен воздух. Который тоже через те дырочки проходит. Поэтому и не хранится еда в горшках, только если их металлическими сделать или стеклянными - те воздух не пропускают, зверьки мрут. Мне бабы резонно заявили, что если жира много, то не портится продукция. Я многозначительно посмотрел на всех - дед уже сам объяснил, что жир воздух не пропускает, вот зверьки те и дохнут. А еще они дохнут, если их жечь огнем и водкой. Но водку он не даст. Только огнем. Я добавил, что когда они коптят пищу, зверьки те дохнут, их мало становится, вот и не портится дольше. И когда варят. И что некоторые такие зверьки, попав в человека болезни всякие вызывают, и для защиты от этих зверьков мы моемся, руки их заставляем мыть, и воду кипятить. Народ не сильно верил, но дед своим авторитетом продавил мои идеи. Все загалдели, начали обсуждать мою информацию. По итогу сошлись на том, что вести себя с теми зверьками надо как с лесными - те тоже огня боятся, некоторые в воду не суются, и напасть могут. Значит, и с этими, очень мелкими зверьками вести себя надо как с лесными. То есть, лишний раз без надобности не лезть туда, где они водятся, да отгонять огнем и водой. Тоже дело. Да и гигиенические мероприятия под таким соусом стали понятней для местных жителей.
   Дальше пошли про посевную. Про три ее этапа. Первый - это высаживание моих овощей, их сажать через пару недель решили. Погода тут теплая, авось вызреют. Сажать будем половину, вторую - после злаков. Попробуем, какой урожай лучше будет. Мне нужны были корзины для рассады, эта работа досталась девушкам. С меня была информация о способах посадки и ухаживания. Эх-х-х-х, как я не люблю огороды, но делать нечего. После первой партии овощей из будущего - рожь. С ней больше всего вопросов, народ аж подобрался весь, посерьезнел еще больше. Скоро надо было пахать, недели через две-три, по погоде и жабам (!) определяли. Ну, типа, заквакают - милости просим спину под рало. Я ничего обещать не стал, попробуем вручную, если ничего не придумаю. А на следующий год надо этот вопрос решать. Не дело это, на своем горбу такое таскать. Тут ортопедов нет. Свалимся с грыжей - никто даже "Кетанова" таблетку не подаст (его всего две пачки у меня!).
   Третий этап - посадка местных овощей, репы, морковки и местного же лука. И капусты - она, правда, по описанию, тут вроде салата растет, не кочаном, а листьями. Мои лук, морковка, чеснок сидели уже в земле, в корыте деревянном, на солнышке. Корыто на ночь к Буревою домой затаскивал, там тепло. Я их на семена посадил, в том виде, в каком они из будущего попали. Может, прорастет чего. Буду держать пальцы крестиком. Лук, кстати, уже перья зеленые дал. А вот морковка с чесноком пока сидели молча. Толи гнили, то ли силы копили. Потом видно будет. Я поливаю периодически, ухаживаю. Это, кстати, тоже на девочек возложили теперь. Я общее руководство только осуществлять буду.
   Вопрос с одеждой и обувью оставили на Буревое (лапти да поршни), барышнях (ткани на одежду). Начали подробно разбирать этот вопрос. Местные, я в одежке ни ухом ни рылом. Но услышанное меня шокировало. Одежду тут делали из крапивы (!), конопли (!!), да из сосновых иголок (!!!). Лен выращивали в принципе, но не у нас в деревне, он весь полег два года назад, семян не взяли новых. Решили, что и так пойдет. Плюс кожа, шкуры, и тому подобное. Офигеть! Деревянные (сосна) растаманские (конопля) костюмы, с элементами БДСМ (крапива). Но по местным и не скажешь, вроде все довольные ходят. Хоть и грубо, но тепло это все на них смотрится. Забавно. Надо подробнее узнать, как они это делают.
   Потом перешли ко мне и моему расписанию. С дедом я теперь ходить на лесные "прогулки" не буду. Буду кузницей заниматься. На мне остаются лесозаготовки, военная подготовка, консультации по овощам, кузнечное дело, ну и само собой посевная. Остальное время я посвящаю доработке и реализации плана по подъему нашего рода. Первая его часть состояла по сути из одного пункта - попытаться снизить нагрузку на местное население путем внедрения новшеств. Таких, как то самое ведро. Пока этого решили достаточно, потом дальше думать будем.
   На этом совещание решили закончить, дед раздал обязанности населению, свои я и сам знал, и все разошлись по работам. У меня тоже начались трудовыебудни. Даже не знаю, где здесь пробел правильно поставить.
   С дедом и Кукшей за остаток дня соорудили для мелких наблюдательный пост на той гряде, что отделяла деревню от озера. Лопатами вырыли проход между кустов, укрепили его палками ветками по стенкам, соорудили подобие крыши. На крышу положили дерна, пока хватит, обзор на озеро хороший, их самих видно быть не должно. Вызвали наш "трудовой резерв", в лице самых мелких детей, строго-настрого указали, чтобы кто-то в этой халабуде должен быть и периодически наблюдать за озером, не плывет ли лодка или корабль. Если плывет, искать меня или деда. Завтра с утра они заступали на первое дежурство.
   Для сигнализации на доме Зоряны, как самом большом, приделали над входом флагшток с веревкой, в качестве сигнального флага использовали выкрашенный заячьей да рыбьей кровью кусок тряпки, чтобы заметней издалека был. После чего с Буревоем сидели обсуждали "пути беспорядочного панического отступления населения" при угрозе. Наметили три, чтобы с запасом, по всем сторонам, кроме озера.
   На утро было блиц-совещание, назначили ответственного дежурного (им оказалась Леда, у нее сегодня дела только в деревне были), дед всем объяснил как поднимать флаг, и куда скрываться, если опасность. Мне потом обещал показать, в отличие от местных я в лесу не ориентировался, разве что самую малость. "Трудовой резерв" заступил на караул, их обещали сменить "рекруты" после обеда. К рекрутам у нас относились все, кому больше семи лет: Веселина, Добруш, Обеслав, Олесь. Мы детям дали полную свободу действий, лишь бы постоянно кто-нибудь контролировал пути подхода к нашей деревне.
   Сами с Буревоем отправились на "плато", за ресурсами. Кукшу в этот раз взяли с собой, планировали много взять. По дороге мне показали место сбора при опасности. Такой себе проход между кустов, не сильно заметный со стороны. Пройдя по нему, можно было попасть в лощинку, треугольную в плане, со сторонами треугольника метров по семь. По краям лощины тоже были кусты. Если сидеть тихо, не заметят. Тут Буревой с Кукшей должны оборудовать некую землянку, и подготовить припасы, на случай, если гоповарвары на несколько дней придут в деревню. В самой деревне тоже планировались различные секретные места, для припасов и инструмента.
   На плато дед застращал Кукшу наши перспективами, если кто про это плато узнает. Кукша проникся. Впрочем, он на плато и так проникся - разбросанные опоры ЛЭП, гигантские по местным меркам, зеленая металлическая остановка, куча впечатлений у пацана было. Мы начали втроем набирать материалы для деревни. Забрали оставшиеся два обрубка рельс, отломали приваренные элементы конструкции трансформатора, попытались раскрутить шкаф КТПН (шкаф РУ пошел на пилу и мои эксперименты). Раскрутить не получилось, а болты и гайки портить я не хотел, думал использовать. Оставили на потом, когда ключ гаечный сделаю. Разве что мелких пар гайка-болт изнутри понабирал, штук двадцать, трех типоразмеров. Отломали несколько элементов опоры ЛЭП, ближайшей. Собрали весь провод и мелкую проволоку, что нашли, это пойдет деду для вершей. Кабель пока трогать не стали - пусть лежит. Зато забрали весь пластик, который нашли. Он будет у меня пока вместо подшипников. И еще ограничители перенапряжения с ближайшей опоры забрали, со штангами, на которых они крепились. Нагрузились мы как кони, и двинулись к деревне. Я оглянулся на "плато". Меня манили две вещи - расширительный бак трансформатора, такой, на ведро похожий, и первый, большой трансформатор. Его я осмотрел в прошлый раз, он перенесся практически полностью, но был в стороне от плато, в лесу. Дверь у него была закрыта. Ломать я ее не стал, решил попробовать взломать замок чем-нибудь. Не хотел открытым его оставлять. Так что он, как сундук с сокровищами, стоял отдельно и привлекательно отсвечивал своей желтой стенкой. Эх-х-х-х, там может инструмент есть. Или монтажники чего полезное забыли. Мечты, мечты... Потопали домой. Пришли уже к вечеру.
   Следующий день посвятили лесозаготовкам. На обогрев сейчас уходило не много, погода установилась. Но на приготовление пищи и на мои строительно-изобретательские нужды я планировал потратить много. Весь день таскали сушняк на дрова, приволокли даже пять относительно толстых бревен, сантиметров по сорок в диаметре и длинной метра по три-четыре. Волокли перекатом, катили длинными слегами, но все равно запарились, тяжелые они. Еще дед перед каждым деревом (а их два пришлось срубить) поклоны какие-то бил, заговоры читал, ритуальные пляски устраивал. Чтобы значит леший не обиделся, и лес нас не сгубил. Не сгубил, к вечеру все, что напилили, включая крупные ветки (пригодятся), перенесли в деревню. И закипела работа.
   Для начала начал повышать инструментальную базу. Из принесенного железа делал себе щипцы для металла, трех размеров. Столкнулся с проблемой создания дырок в металле, пришлось ключ от дома круглый такой, точить и делать кернер. Еще два сделал из металлических шпилек, что наломали на трансформаторе, но они были мягче, только сильно разогретый металл дырявили. Щипцы насадил на деревянные ручки, скрепил клепками. Работа пошла быстрее. Всего на инструменты потратил три дня, наделал себе стамесок разных, плоскогубцы даже деду из уголка сделал, ему проволоку, которую принесли, неудобно крутить на верши было. Деду понравилось. Рассказал про рычаги, выигрыш в силе - интуитивно он понял, но расчеты и формулы для него были филькиной грамотой. Молоток себя, кстати, неплохо показал, почти не испортился. Надо только посильнее греть железо. А это дрова. У-у-у--у-у, бесконечный Сизифов труд! Заготавливать дрова для того чтобы сделать инструменты чтобы заготавливать дрова.... И так до бесконечности. Закончил с инструментами за три дня, пошли с дедом за топливом (опять!). Зато девчонки наши были довольны - я им ножей наделал, наловчился уже. Качество хромает, конечно, но и этому тут были рады.
   Инструменты мне были нужны для модернизации станка. Сделал держатель для длинных заготовок, обрабатывал дерево, менял валы, и опять делал валы, еще более ровные, опять менял, чтобы сделать еще ровнее. Кстати, педальный привод поменял, сделал как на швейной машинке, удобнее оказалось. Шестеренки стали толще, не вырубленные из деревянного блина, а с воткнутыми в них нагелями, по типу как дети солнышко рисуют. Рубленные шестеренки быстро сломались. С дедом изобрели наждачную бумагу. Приклеивали клеем, дед его из рыбьих остатков делал, к тряпкам песок. Сначала получалось не очень, засадил мелких, что стояли в дозоре, за сортировку песка. Они его в деревянных плошках трясли во время дежурства, снизу оседали тяжелые, более прочные частицы, сверху - более легкие. Тяжелые и клеили, потом под гнет, и вуаля - готова "наждачка". Не чета магазинной из моего времени, но тоже неплохо. Мелкий песок тоже на "наждачку" пускали, для финишной обработки.
   По итогу получился достаточно эффективный станок, для создания круглых деталей. Дальнейшая модернизация уперлась в станину - верстак плохо подходил. Ремень зато поменял - он проскальзывал, кожа растягивалась. Добавил еще один слой, проклеил, наделал дырок в коже. Получилось что-то вроде цепи. Набил под эти дырки в барабанах шпеньков, как в шестеренки. Да приделал еще один вал к верстаку - это натяжитель будет. Его можно было подвигать, кожу натягивать. Мне аж самому понравилось, как станок заработал.
   У меня получались вполне сносные фигуры вращения. Особенно если педаль кто-нибудь другой нажимал. Я ее на две стороны сделал, иногда привлекал кого-нибудь в помощь. Вечером деда и Кукшу, днем - мелких. Чаще всего Влас у меня "приводом" работал, нравилось ему в кузнице, был здоровый интерес к моей работе. Я потихоньку его просвещал в принципах работы станка, почему и как тут что работает. Он воспринимал, даже вопросы иногда задавал дельные. Напряг его точить инструменты об камень, остроту быстро у меня они теряли, так он полдня поточил, начал заливать мне про круглый камень, сделать в нем дырку, да приспособить к станку. Я изумленно посмотрел на него - в запарке даже не вспомнил про точило, которым у нас инструмент затачивали. Н-да, семилетка больше наизобретает тут, пока я так туплю. Взял за правило вечером час посвящать воспоминанием про механизмы из моего времени. Некоторые идеи даже на бумагу переносил, но аккуратно, ее не так много осталось в моей записной книжке. На станок тоже три дня потратил.
   Отвлекался только на руководство девушками в части ухаживания за моими овощами. Из пяти морковок, которые я высадил, три сгнили, остальные дали робкие зеленые ростки. Чеснок весь взошел. Как впрочем и лук. Картошка покрывалась усиками. Все вроде было в порядке.
   Из рабочей суеты вывели меня наши дозорные.
   - Дед Сергей! Корабль плывет! - в кузницу вбежал Растимир.
   Я бросил все, рванул к наблюдательному пункту, на бегу вспоминая куда бежать, если опять гоповарвары. Залез к мелким - а ничего так, они натаскали палок-веток каких-то, камней, игрушки себе делали, молодцы. Добруш, который был на карауле вместе с Растимиром, показал мне корабль. Ну как корабль, лодка скорее, небольшая. Достал фотик, начал рассматривать лодку. Она шла достаточно далеко от нас, шла на юг. В лодке было четыре человека, паруса не было. Наверно, карелы какие-нибудь, с севера на Ладогу торговать идут. Не опасно.
   Успокоил мелких, похвалил их, сказал, что сделаю игрушки в награду.
   - То для мальцов игрушки, - солидно ответил Добруш, - ты лучше из самострела стрелять научи, обещал ведь, дед.
   Дед - это я. Я Буревою, их родному деду, брат названый, значит, тоже дед.
   - Хм, и правда, совсем из головы вылетело. Завтра собирай свою команду, мам ваших после завтрака собирай, будем пробовать. Формировать мотострелковое отделение.
   - Какое? - Добруш напрягся, силясь понять, что я имею ввиду.
   - Стрелков, говорю готовить будем. Воинов.
   На календаре было пятое мая.
  
  13. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - май месяц 860 года (6.05 -14.05).
   Военная подготовка, которая началась на следующее утро, была делом забавным. Хоть и относились к ней серьезно, но получалось у нас весело.
   Всех девушек и "рекрутов" прогнали через арбалет, который перебросило вместе со мной. Проблем в принципе не было. Даже натягивать тетиву получалось у всех, благо ворот для натяжения тоже был в комплекте. Я с дедом сделал мишенное поле на краю деревни, поставили конструкцию из прутиков, набитую травой, изображающую гоповарвара с головой. Прогнали всех через стрельбу из положения стоя, с колена, лежа. Арбалет был довольно мощный, разобрал бы нашего травяного гоповарвара на куски еще на первом стрелке. Если бы хоть кто-то попал. Кроме Кукши. Тот оценил удобство приклада, прицел какой-никакой, и с третьего выстрела (привыкал) засадил стрелу в голову. Послали мелких собирать стрелы, они в край естественного вала, окружающего деревню, за мишенью воткнулись, одна только в лес улетела. Мелкие вернулись, Кукша отстрелял за две минуты все пять стрел, что были в комплекте, попал четыре раза в туловище и один в голову. Заявил, что луком привычнее. И показал. За то же время (я засекал!) набил в "условного противника" с десяток стрел с того же расстояния - мишень мы метров на двадцать пять поставили.
   Прогнал всех еще раз, медленней, сам учился стрелять, не пробовал до этого. У меня получалось неплохо, привычно мне было с прикладом, мушкой, прицелом. У остальных пока дела шли хуже. Пока наблюдал за огневой подготовкой, комментировал да давал советы, меня потянули сзади за рукав.
   - Деда, а дай мне тоже, - это Веселина, мы ее в "рекруты" не записывали, девочка все-таки. Сказала, а сама раскраснелась, как свекла.
   - Да не вопрос, - я почесал бороду, от деда привычку взял, - только смотри, ты же девочка, синяки останутся на плече....
   - А я все равно попробую, - она еще больше раскраснелась, потупила взгляд, но выглядеть старалась при этом решительно.
   - Ну ладно. Эй, кто еще не отстрелялся?
   -Я!, Я! - отозвались Олесь и Добруш.
   - Ты, Веселина после них будешь.
   Пацаны отстреляли каждый по пять стрел, попали на двоих один раз. К рубежу подошла Веселина. Н-да, воин из нее тот еще. Впрочем, как из нас всех. Но она еще и плавная такая вся, медленная, двигается - как будто танцует. Вот взяла арбалет, я помог ей натянуть тетиву, она покраснела еще больше, аника-воин. Ну, пусть хоть попробует...
   - Фьють! Фьють! Фьють!
   Я натурально охренел. Выпустила три стрелы, все в голову. Снайпер! Как ее, Людмила Павличенко! Во!
   - Фьють! Фьють! - все в голову! Хед-шот! Она повернулась ко мне, так же плавно, как всегда ходила. И опять красная.
   - Ах ты ж моя снайперша! Мастерица! Видали как она! Умница! - это я пошел обнимать да хвалить, - Да не красней ты, вон как покосила врагов, пусть пока и травяных. Гордиться надо! Да других учить... Так! Все сюда собрались, стрелки. Садимся, сейчас нам Веселина скажет, как она так точно стреляет, а мы будем слушать, да все учиться! Буревой, не смотри на меня так. Она тут больше чем мы все в мишень попала, Кукшу не считаем. он старше и тренировался долго.
   Все уселись полукругом, я с Веселиной остался в центре. Та натурально паниковала, я положил руку на плечо, шепнул:
   - Спокойно, спокойно, тут все свои. Мы ж не ради забавы тут стреляем, а чтобы от мурманов да данов отбиться, - при упоминании данов она резко посмотрела на меня, и вязала себя в руки.
   - Вы когда крючок дергаете, - она показала на курок, - у вас самострел не смотрит на этого, - указала пальцем на мишень, - если тихо нажимать быстрее попадете...И держать его вот так приемистей... И... И...
   Я успокаивающее погладил девчонку, опять засмущалась. Хоть вроде все свои и даже родичи, но тут к выступлениями перед толпой не привыкли, тем более в десятилетнем возрасте.
   - Так, Веселина, значит смотри сюда. На сегодня мы закончили, время уже делами заниматься. Арбалет, так самострел этот называется, бери себе, тренируйся на этой мишени, думай, как нас стрельбе правильной да меткой учить. Это твоя теперь наиглавнейшая задача. Все согласны?
   Никто ничего против не имел, даже Кукша. Дед подтвердил мое решение, и мы разошлись, оставив Веселину тренироваться. Да... Иногда жизнь преподносит сюрпризы, в любом веке.
   С сигнализацией нашей еще веселее получилось. Несколько раз пацаны звали меня, когда проплавали лодки. Угрозы пока не была. Но появилась мысль провести учения. Я дождался, пока все уйдут в лес, кроме наших дозорных, поднял тряпку, залез к дозорным и начал ждать возвращения людей. Вернулись за два часа все. На тряпку никто внимания не обратил. Даже Буревой. Я нажаловался ему, постращал местных последствиями, но действия это не возымело. На следующих учениях опять никто на тряпку внимания не обратил. Решил устроить им обстановку, приближенную к боевой. Взял местную одежду у Зоряны, сказал что для работы. Вечером, чтобы никто не видел, в кузнице сделал себе маскарадный доспех из дерева и коры, шлем там, копье, щит, даже меч деревянный смастерил. Сделал углем на морде боевую раскраску, чтобы пострашнее было. Дождался опять ухода населения в лес, предупредил дозорных пацанов о моем плане, спрятался за домом в деревне и начал следить.
   Из леса народ шел по одному-два человека. Вот показались Зоряна с Ледой, с корзинками. Спокойно пошли к дому, разбирать принесенные припасы. Потом пришла Агна с детьми, тоже с корзинками. На тряпку никто внимания опять не обратил. Когда пришел Кукша с охоты (неудачной) я решил, что пора действовать. С криками и воплями выскочил из-за дома, колотя копьем по щиту, и поскакал вприпрыжку к бабам.
   Фьють! Фррыг!
   Блин, хорошо что щит делал считай из поленьев! Бабы отреагировали почти правильно. То есть, с воплями похватали детей, кого смогли, и ломанулись, аки лоси в лес. Даже не в сторону нашего схрона, а просто в лес. А вот Кукша и Веселина - неправильно. То есть они меня чуть не убили. Кукша схватил свой лук и начал меня обстреливать. Хорошо, что с перепугу мазал, только вскользь в щит попал. Но своими действиями он меня натурально спас, дал время укрыться за щитом. Потому что Веселина подтвердила свой статус снайпера - всандалила мне в щит стрелу ровно там, где была моя голова. Она арбалет с собой постоянно таскала, тренировалась, привыкала, я настоял. Я завопил, благим и неблагим матом, погибать молодым мне совершенно не хотелось, а Веселина уже натягивала тетиву, недобро на меня посматривая. По характерным словам на буквы Х и Б, наши стрелки меня, наконец узнали, и уставились недоуменно. Потом из леса подтянулись бабы, которые, как позднее выяснилось, не далеко отбежали и стали наблюдать. Подтянулись, и чуть не навешали мне - я от них убегал по всей деревне
   - Это же учения! Подготовка! В обстановке... Ай, больно! - это мне коромыслом слегка прилетело, - В обстановке, приближенной к боевой! Ай, блин! Агна, кто ж камнями то кидается в родичей! Это ж по-современному! Прогрессивно!
   Продолжалось это минут пятнадцать, местные слили адреналин, я запыхался в своем маскараде, остановился и поднял руки. Сдался, значит. Кукша с Веселиной ржали как кони, пока меня гоняли по деревне, но сами в процессе экзекуции не участвовали. Наконец, на вопли из поселка, в основном мои, нарисовался Буревой. Всех уже отпустило. Стояли, тяжело дышали.
   - Ты чего поленьями обвешался да рожу размалевал? - дед рассматривал мой маскарад с недоумением, - да и крик подняли, на озере слышно, а оттуда для нас главная опасность.
   - Вот! Вот! Правильно! Братик, защити от баб, всю спину исполосовали! - я заскулил и побежал к Буревою, - Я учения устроил, по эвакуации, ну побегу в лес при опасности. По результату эти личности, - я ткнул в Веселину с Кукшей, - меня чуть на тот свет не отправили, а эти, - обвел баб руками - вообще дрекольем по деревне гоняли! Никакого уважения! Никакой дисциплины! Вон, знак опасности же висит!
   Я ткнул в тряпку. Народ синхронно повернул голову к флагштоку. Там развевалось наше красное знамя.
   - Ну дык это, а пошто поленьями обвешался? - дед почесал бороду.
   Я начал в красках описывать замысел, его реализацию, как готовился, как засаду устраивал, процесс моего кавалерийского наскока, артналета со стороны стрелков, и позорного бегства от разъяренных баб. Дед сначала слушал серьезно, потом начал кривиться, потом заулыбался, потом начал ржать. Особенно на том моменте, когда меня загнали в кузницу, и тыкали палками, а я орал и отбивался. Бабы подключились к рассказу, как они страха натерпелись, как в лес детей спасать, как услышали кодовый сигнал "Ай, б...ть! Что ж вы творите, снайперы хреновы!", как вернулись посмотреть, узнали меня и решили наказать за страхи свои. Куша тоже с Веселиной добавили свою лепту в мой рассказ. Через полчаса вся деревня ржала как кони, вспоминая отдельные моменты и ситуацию в целом. Больше всех смеялись дозорные, они всю картину видели со стороны, и знали про мой маскарад. Дед аж присел на пень, плакал от смеха.
   Когда все несколько успокоилось, народ устал смеяться, дед посерьезнел, и перешел к оргвыводам:
   - Так, родичи мои. Все это конечно хорошо, особенно Серегу по деревне дрекольем гонять, - все заулыбались, - но брат мой младший, названый, прав. Если были бы мурманы или даны, а не этот ряженый, в поленьях, тут бы вам конец и пришел.
   Народ проникся, улыбаться перестали. Кукша вылез вперед:
   - Ну дык мы ж его убили бы! Вот, Веселина бы еще раз стрельнула - и все!
   - Ага, еще раз... Да по родичу, который вас уму-разуму учил. Который в бой не шел, только орал громко. Да по одному. А если бы еще пяток выскочило, тогда что?
   Наши стрелки задумались, прикинули про себя, и погрустнели. Еще парочка гоповарваров бы их положила.
   - Вот! - дед поднял палей над головой, - Головой думать надо (о! моя цитата!)! Сами бы сгинули, да и нас погубили бы. Сергей прав, не дело это, дозорных выставили, а их никто не слушает. Тряпку эту, флаг которая, подняли, а никто на нее не смотрит. В лес ломанулись так, что за вами любой дурак дорогу найдет. Не гоже.
   Дед встал с пенька, почесал бороду, и начал раздавать ОВЦУ (особой важности ценные указания):
   - Теперь учения эти будем проводить не раз. Сами запомните, и детям строго накажите - из леса сразу не выходить! Спрятались укромно, глянули на флаг, если нет - тогда идите. И только так! И никак иначе! Это я вам, как глава рода говорю. Наказывать буду всех, кто напролом до дому прется! Мужей схоронили, теперь детей схоронить хотите!? Или жизнь вам не мила!!? Хотите на в рабы податься!!!? Я вам покажу! - дед не на шутку рассвирепел - Слушать надо, когда говорят вам! Умные люди говорят, опытные!! Мы же не просто так все это затеяли!!!...
   Дед распалялся, бабы поникли. От былого веселья не осталось и следа. Дети даже посерьезнели. Накачка личного состава продолжалась еще минут двадцать. Потом дед оглядел население - до всех ли дошло? Народ стоял понурый. Значит, до всех. По крайней мере, здесь и сейчас свою ошибку поняли и бабы, и дети, и Кукша с Веселиной. Дед успокоился, а народ. видя это, начал ему жаловаться, что страху натерпелись, что я, злыдень такой, выскочил, как черт из табакерки, что за детей испугались... Дед характерным жестом руки пресек на корню эти стоны:
   - Сергей правильно сделал, сейчас страх переживаете - когда даны придут не растеряетесь...
   - Тяжело в учении - легко в бою! - я поддержал суворовским лозунгом выступление деда.
   - Ага. ага, - дед зыркнул на меня, нечего старших перебивать, - вот чтобы боя этого самого не было, теперь в деревню с поднятым флагом не заходить! В стороне держаться, наблюдать скрытно! Рано нам пока в бой вступать...
   - Как же рано, мы вон на учениях этих воя убили считай? -Кукша продолжал гнуть свою линию.
   - Вот только ты-то не попал! - дед показал на меня и на мой щит, где торчала только стрела Веселины, - и стрел сколько потратил? Сколько осталось у тебя? Дальше что делать собирался? Почему как перст посреди деревни стоял? Почему Веселина вместе с тобой стояла? Метнул бы Сергей копье свое - не тебя, так сестру бы убил или покалечил. Ты бы потом мне сказывал про подвиги свои, если бы сестру не сберег? Или как?
   Кукша сник. Дед был со всех сторон прав. Подготовленный воин, по его рассказам, даже при том вооружении, что было у гоповарваров, да еще и в чистом поле - это штука страшная. Они чуть не с пеленок готовятся, да потом в походах опыт набирают. Те, кто выживает. Кукше с луком если что и светило, то только поцарапать своими стрелами одного, максимум двух, и то не факт. Щит он мой не пробил, я мог (теоретически) приблизиться и наподдать ему копьем. И не было бы Кукши. Не говоря уже про Веселину, та стрелять метко научилась, талант у нее к этому, а вот все остальное, выбор позиции, порядок целей, укрытия, перемещения с оружием - этого она ничего не знает. Так и стояла во время учений в полный рост бедная девочка, лихорадочно пытаясь взвести арбалет.
   - Родичи! Не для смеху стараемся, для дела, - дед начал подытоживать, - учения те Сергей проводить теперь будет часто, то мое слово. Да и другие всякие, чтобы род не сгубить. Я все сказал.
   Дед обвел взглядом народ. Его слово услышали, надеюсь, поняли правильно. Только Веселину жалко, стоит девчонка, чуть не плачет, опять красная вся. Пока меня "убивала" белее белого была, а тут опять как свекла. Перспективы, описанные дедом, ее испугали. Да и другие тоже малость поплыли. Решил перевести разговор в конструктивное русло, чтобы в депрессию не впадали:
   - Учения будут пока двух видов. Первый - это как сегодня, тряпку вывешивать буду, пока все в лесу. Буревой вам подходы к деревне скрытные определит, как делать что расскажет. Еще убегать тренироваться будем, если мы в деревне, а с озера кто на нас пойдет. Что первым брать, куда бежать, как к ухоронке идти. И по утрам учиться стрелять не забываем. Потом к более сложным вещам перейдем. У меня все. Буревой, научишь их, как скрытно домой ходить?
   Дед кивнул.
   - Тогда со мне нужны только Кукша с Веселиной, остальные - разойдись! - что-то сразу вспомнилась родная военная кафедра...
   Стрелки подошли ко мне. Я в процессе разбора полетов решил сделать для них отдельную программу подготовки. Будет маневренная снайперская группа. Маневры осуществлять будет на своих двоих. Повел ребят в кузницу, в свой штаб.
   - В целом вы молодцы, не растерялись, огонь вести, ну, стрелять начали, даже почти попали. Особенно Веселина, - я похвалил их, чтобы не сильно переживали, - однако толку, как Буревой правильно сказал, от этого мало. Людей бы не сохранили, да сами полегли. Надо по другому делать, нам перебить врагов сейчас не главное.
   - А что главное? - изумился Кукша. Давно подметил, нравится ему охотиться, стрелялки разные, дедовы рассказы про походы его недолгие. Воином себя пацан видит.
   - Нам сейчас главное себе да родичей уберечь, да выжить. Сколько мурманов пришло, когда мы встретились впервые, Кукша, помнишь?
   - Ну пять вот там было, еще два тут стояли, один посредине... - Кукша напрягал память в попытках вспомнить те события.
   - Не продолжай, их двадцать семь человек было, три-девять по вашему. У тебя стрел сколько было, когда ты в меня стрелять начал?
   - Я четыре успел пустить, да еще две осталось, - Кукша продемонстрировал оставшиеся стрелы, - они с костяными наконечниками, на зверя, вот щит и не пробили...
   - А у тебя? - это я уже к Веселине.
   - Я одну стрелку пустила, четыре осталось еще, не успела... - та начал всхлипывать.
   - Так, успокойся, ты все равно молодец, меня чуть не пристрелила, метко попала. Остальное мы сейчас придумаем, для того учения и проводили, - я погладил девчушку по голове, та вроде успокоилась.
   - Итого, если бы вы своими стрелами каждый раз по воину попадали, ранили бы или убили одиннадцать воинов, еще шестнадцать бы осталось. С ними бы вы что делали?
   Молчат, глаза опустили.
   - Вы когда стрелять начали вокруг себя смотрели? Нет. Может, там тоже лучник был? Натыкали бы стрел в вас, и поминай, как звали. Поэтому ваша задача сейчас - обеспечить уход остальных из деревни. Себя сохраним - барахло да железо еще сделаем. Не сохраним - все сгинем. Это понятно? Вижу, что поняли. Теперь по тактике, ну по действиям вашим. Кукша, тащи сюда во-о-он те чурочки да ветки, я вам сейчас по методу Чапаева расскажу все.
   - А это кто такой? - Кукша принес охапку палок-веток, обрезков и обрубков.
   - Воин у нас такой был, лихой рубака, на коне скакал, бурка там, все дела, - я расставлял деревяшки, - славный воин был. Враги ранили его, в руку, он в реке потонул, не смог переплыть. Но молва народная его запомнила, песен насочиняли, анекдотов опять же... Вот, примерно так. Смотрите.
   На верстаке я сделал небольшой макет нашей деревни. Дома, сараи, разложил веточки в качестве границы леса, нарисовал углем окружающие поселок холмики, обозначил озеро, заводь. Не очень точно, но им сойдет. И так вон вылупились, как на новый iPhone.
   - Это наша деревня, как ее птицы видят. Вот Зоряны дом, кузница, лес, Агны и Леды дома. Понятно? Тогда дальше. Я в засаде вот тут сидел, - я поставил небольшую чурочку, разукрашенную углем в черный цвет, - вот тут вы стояли, - эти чурочки были белые, не крашенные.
   - Как забавно, - Веселина потянулась к макету, - а вот тут еще сарай наш должен быть, тут вот кустики, а тут...
   - Это потом, смотрите, Вот тут были все остальные. Вот тут, далеко, наша ухоронка с припасами, которую вы с Дедом, Кукша, делаете. Так? Я выскочил на вас и встал вот сюда, - я передвинул чурочку, - а вы начали в меня стрелять, - я повернул чурочки, чтобы показать на схеме их расположение и направление стрельбы, - остальные ломанулись в лес.
   Я убрал всех, кроме нас троих со схемы.
   - Вот отсюда, - я показал на заводь, - обычно к нам приходят гопо..., ну вообщем мурманы с данами. Ты, Кукша к этому месту спиной был, оттуда тебя убить могли. Ты, Веселина, боком стояла, но смотрела на меня. Был бы еще один воин - убили бы вас. Что делать надо было?
   - Вот сюда бежать, - Кукша передвинул "свою" щепку, повернул так, чтобы видеть выход к заводи, и чурочку, изображавшую "меня", - отсюда я бы и стрелять смог - место открытое, хорошее - и видел бы все. А Веселине вот сюда надо идти, чтобы в лес не прошли вороги. А остальные...
   - Да вам вообще показываться в деревне не надо было! Флаг же висит! Давай по другому поставим всех, до того момента, пока вы в деревню не вошли...
   Мы просидели за тактикой по-чапаевски еще часа два. Кукша лихо двигал фигурки, прикидывал как получает, мне рассказывал, я предлагал свое. У него толково получалось, готовый полководец. Точнее, учитывая материалы, из которых делали макет, палко-водец, от слова "палка". Веселина же дорабатывала схему, указывала какие-то непроходимые кусты, овраги, буераки, деревья крупные, ручьи рисовала. Готовый начальник штаба. Она по жизни аккуратная и глазастая, много видит и помнит того, на что я бы даже внимания не обратил. Засиделись мы, Буревой пришел нас разгонять на работы. Он накачивал баб, намечал им пути отхода, да вдалбливал схемы эвакуации. Не разогнал нас, сам в процесс включился. Итогом всего этого стало окончательное понимание нашего защитного механизма, то бишь драпа в лес.
   Три укромных места по трем сторонам деревни, куда стекались люди при опасности, пути их отхода, еще два промежуточных, по дороге к ухоронке, и собственно она сама. По тактике стрелков наших тоже определились. Тут я предложил, остальные поддержали:
   - Наша сила сейчас - маскировка, ну, скрытность, чтобы нас не видели, и знание местности. Поэтому вы вдвоем должны дать нам время для побега. Работайте на пару, тренируйтесь тоже. Кукша, тебе наконечников для стрел я наделаю, металлических, скажи только каких. Для стрел древка тоже сделаем, на станке. С оперением только сам реши, какое да как крепить. Тебе, Веселина, тоже стрел наделаем, к арбалету. Испытаем разные, из дерева разного, какие лучше подойдут.
   - Да чего тут испытывать-то? Их клеить надо, - это дед поучаствовал в техническом прогрессе.
   - Клеить, так клеить, покажешь как. Вы теперь у нас команда прикрытия. У нас так это называлось. Когда все разбегаются, или в деревню носа не кажут, из-за опасности, флага поднятого, то вы занимаете позицию во-о-т тут, - я показал на схеме их позицию, - мы с дедом вас по флангам, по краям то есть, прикрываем, чтобы не обошли незаметно. И задача ваша - дождаться пока все не соберутся в ухоронке. Сколько времени там им надо, Буревой? Ну, по моим часам? Два часа? Вот, значит вы сидите и наблюдаете за деревней два часа, ориентировочно. Потом переходите сюда, - снова отметка на схеме, - тут еще час ждете. Потом - в ухоронку вот этим маршрутом. Если же на вас пойдет кто, или нападающие в лес захотят сунутся, ваша задача - ранить сильно одного, желательно при этом чтобы место ваше не обнаружили. И переходить вот сюда, или сюда, сами определитесь по ситуации. И дальше ждете. Опять полезут - еще одного сильно ранить. Убивать не надо, а раненый - обуза для остальных. Они ж его не бросят, Буревой, как думаешь?
   - Не, не бросят. После первого выстрела, мы так делали, они в строй встанут, или попрячутся, стрелка искать будут. Раненого за строй оттащат, или тоже спрячут, пока стрелка не найдут.
   - И долго они так стоять будут?
   - Да по разному. Иногда и четверть часа, чаще меньше, - дед лучше остальных ориентировался в моих отрезках времени, но минуты пока не осилил.
   - Ну пусть будет пять минут. Пока оглядятся, пока осмотрятся... Потом разведку посылают, Буревой? Ага, точно, пару человек вперед идут, это и есть разведка. Значит, меняем тактику, - к этому слову они привыкли, - вы перемещаетесь после первого выстрела так, чтобы сделать второй. По разведчикам, с другой стороны. Вот сюда, например. Опять раните разведчика, незаметно, и меняете позицию. Потом - опять. Ясно?
   - Ага, навроде как леший в лесу крутит, мы их крутить будем, - Кукша оживился, - а потом всех и убьем!
   - Убьет он, вояка, - дед включил сарказм, - на третий выстрел они толпой побегут, все лучше чем под стрелами стоять. Меня так ранили, когда мы лучников в лесу атаковали. Но лучники их не ушли тоже.
   - Тога после второго выстрела смещайтесь в лес, на следующую позицию. По лесу незнакомому они, чай, не сильно бегать будут? Ага, вот и Буревой подтвердил, так все. Нам главное, чтобы они ушли. Просто ушли, напугать их надо. Когда потери у них сильные будут - они уйдут, зачем головой рисковать, если добычи в нашей деревне большой не предвидится? Я так думаю...
   - То верно, в лес соваться, да незнакомый, да когда по тебе палят почем зря, не будут. Нет тут для них добычи. Только опасность, - дед почесал бороду, - только вот что с доспехами делать? И как Кукшу спрятать, ему ж во весь рост стоять надо, чтобы из лука стрелять?
   - А вот тут самое сложное, - я предвидел сопротивление, потому сделал паузу, собрал к себе внимание всех, - Кукша стрелять не будет. Будет Веселина.
   Заявление мое перекосило всех. Особенно Веселину. Кукша скривился, начал было открывать рот, но я жестом остановил его:
   - Ты будешь сестру прикрывать, ну беречь. Если много полезет, или опасность вам непосредственно угрожать будет, твоя задача - закидать их стрелами, заставить спрятаться, пока Веселина не перейдет на другую позицию и не подготовит выстрел. Потом и ты к ней пойдешь. Без непосредственной опасности - стрелять запрещаю! Имея я право? - это я уже к деду.
   - Хм, закидать и заставить спрятаться, говоришь... А то дело, если бы черемисы тогда так с нами боролись, мы бы оттуда не ушли, по одному бы нас вырезали. У нас лучников пятеро было, да самострел один. Их человек десять стреляло, да еще пять с копьями были. Не ушли бы мы. Или ушли, но без добычи... Верно, Сергей, говоришь, прикрывать надо. Тогда мы их точно задержим, и сбежать успеем.
   - Ну тогда, раз все согласны. - я посмотрел на Кукшу, он был не согласен, но решение принял, понял его выгоду, - тогда будете тренироваться в стрельбе вдвоем. По той тактике, как мы вам с Буревоем назначили. А меня, брательник, будешь учить копьем работать, хотя бы теоретически, на словах то есть.
   На том и порешили. Еще обсудили мелкие детали, поигрались на макете, да и пошли по своим делам. Разве что Веселина осталась, ее схема заинтересовала, она хотела точнее ее сделать.
   Дед с Кукшей пошли ставить силки на гусей, они уже начали прилетать, а я пытался сделать сушилку для мяса. Ее начал делать параллельно с нашими военными упражнениями. Делал я ее из провода, с которого пережгли изоляцию, листа железа, который оторвали от трансформатора, камней, ну и вездесущего дерева.
   Собрал что-то вроде деревянной коробки с крышкой, посередине нее воткнул лист железа горизонтально, выложил камнями, скрепленными глиной, печь по типу камина. Авось не сгорит. Поверх листа железа, чтобы не касаться его, сделал сетку из проволоки. Огонь в "камине" будет нагревать лист железа, тот горячим воздухом сушить продукты, разложенные на сетке. Вроде надо это без доступа воздуха делать, это мне память подсказывала. Крышку сделал, чтобы давление создать, и конвекцию воздуха. Испытал, не сгорела по крайней мере. Начал думать, чего бы посушить. Решил рыбу опробовать, ее с утра Буревой с Кукшей из верш достали. Кстати, мысль с проволокой для верш удалась. Они их теперь два десятка ставили, чинить мало приходилось, вот и наделали.
   Разделал пару рыб побольше, вынул мясо, нарезал полосками, разложил на сетке, и начал проводить испытания. Первую партию сжег, сильно перегрел. Вторая вроде ничего получилась, но какая-то приваренная. Следующую партию делал, приоткрыв крышку, да замазал глиной щели. Получились неплохо, но до того каменного состояния, в котором я хотел сохранить мясо, было далеко. Решил механически еще обработать. Опять пошел к станку.
   Выточил два вала, сантиметров по тридцать, соединил их, чтобы получилось как прокатные валки, ручку приделал, шпеньков вставил да короткую кожаную ременную передачу соорудил. Полученный продукт после сушки, наиболее успешную партию, прогнал через эти валки. Мясо стало тонкое, выступил жир. Опять на просушку. Теперь получались пластинки рыбы, без соли, почти безвкусные. Наделал я этих пластинок, пока экспериментировал, кучу. Дооборудовал немного сушилку, прям на горячую, сделал ее более герметичной. Встала проблема поддержки нужной температуры. С ней провозился в кузнице, делал термометр. Медных мелких элементов да мелкой проволочи внутри трансформатора в прошлый раз мы надергали, гвоздей у Буревоя я немного выпросил под свои "прожекты". Плющил гвозди, соединял между собой по три штуки в длину. Приплющивал к ним медь, получалась полоска слоенная. Из проволоки, которую не успел освоить Буревой, сделал стрелку, ее вставлял в полоску железа из тех обрубков, что остались после моей инструментальной деятельности. Согнул в виде спирали полоску из гвоздей с медью, одним концом вставил в стрелку, там узелок для этого сделал, второй закрепил на железке. Саму железку согнул слегка по краям, чтобы дугой получилась. Такие термометры на духовках в моем времени стояли, простейшие механические приспособления. Всю конструкцию вставил в деревянную коробочку, обмазал опять глиной, и присобачил коробочку с термометром к сушилке, поближе к листу железа, чтобы не костер измерять, а сам воздух. Ну что, всего две переделки потребовалось - и стрелка начала отклоняться.
   Три дня потратил на сушилку в общей сложности. Мужики приносили мясо, мы пробовали его сушить. Подбирали температуру, нужную щель в крышке, срок сушки. Сушить по итогу приходилось долго. Лучший вариант был - отварить перед этим мясо, часть мы сразу с бульоном съедали, часть, грудку особенно, резали на тонкие полоски и сушили. Жир собирали отдельно, чтобы влаги поменьше было при сушке. И сушили мы их до состояния чипсов, прогоняли через мои валки в начале и середине процесса. На вкус опять же не очень получилось, и полезного в таком мясе немного, и выход полезного продукта небольшой. Однако, после кулинарных испытаний, когда мы высушенные куски сварили с добавлением жира, полученный бульон все одобрили. Съедобно. Невкусно, но съедобно. Теперь осталось понять, сколько оно так храниться может. Поэтому сушенное мясо упаковывали в пластиковую бутылку, закрыли, обмазали сосновой смолой крышку для герметичности, и убрали подальше. Набрали одну "полторашку" мясных чипсов, и решили пока не продолжать - если мясо испортится, то только время да дрова переведем.
   Но зато мою сушилку приспособили под копчение. Клали щепки, ветки, шишки на железный поддон, разогревали пожарче, мясо на сетку, и продукт готов. Они до этого на кострах коптили, в яме их разводили, сверху травой прикрывали, чтобы дымило, да и подвешивали продукт. Долго, муторно, неравномерно. А тут я еще и поддувало сделал каменное, трубу по сути, чтобы костер быстрее разводить. Теперь травы никакой не надо, шишки знай себе собирай да суй внутрь и в костер. Удобно, и время экономит.
   Мне вообще весь этот процесс моего хозяйствования напоминал отдаленно игры компьютерные, стратегии. Особенно явно ощущение пришло, когда c Кукшей щепки двигали. Прям "Panzer General" получился. А тут у меня микроменеджмент сплошной. Так в мое время называли тактику, при которой стараешься в начале развития в игре скрупулезно подсчитывать ресурсы, экономить каждую копейку, что дает по итогу достаточно значительное преимущество, особенно перед компьютерным интеллектом. Так и тут, экономлю по пять-десять минут на операцию - а по итогу токарный станок в кузнице, при том что все сыты и одеты.
   Кстати, по поводу сытости. Спинным мозгом я ощущал, как уходит время до посевной. Местная агротехнология, на лаптевом приводе, меня пугала. Допрашивал неоднократно деда про его рало, сошник, насколько землю пахать в глубину, какие бороздки должны получиться. В голову пока ничего не приходило, придется на себе пахать. Но решил попробовать сделать это попроще.
   Узнав параметры будущей вспашки и боронения, пришел к выводу, что надо совершенствовать само это рало. Сделать его более острым, с загнутыми внизу краями, по типу плуга. Делал новое рало из уголка, который смогли отодрать от опоры ЛЭП на "плато". Грел, сгибал, делал дырки. Уголка было четыре куска, по полметра каждый. В итоге получился достаточно острый плуг, правда, узкий, но не уже чем сошник. Его я предполагал втыкать на нужную глубину, и тащить. При перетаскивании земля поднималась бы по "крыльям" плуга и ложилась бы по краям, как и говорил Буревой. Глубина вспашки была не большая, сантиметров на пять-семь максимум. Буревой сказал глубже нельзя, там почва другая, не плодородная. Попробовали с дедом на поле мою обновку. Пахать было легко - удерживать нет, постоянно выпадал сам нож из земли, мотылялся из стороны в сторону. Дед забраковал. Переделали, по краям установили что-то вроде колесиков из дерева, на станке точил. Треугольную держалку сделали с перекладиной. Теперь Буревой этой перекладиной удерживал наш плуг, я его так обозвал, не стал нового выдумывать, а я его тянул. Получилось лучше, Буревой меньше уставал. Зато я намаялся - конструкция сильно громоздкая получилась. Стал думать дальше.
   Потеряли день. У них праздник большой, Именины Земли-матушки. Пахать, бороновать, да и вообще портить землю нельзя. Эксперименты наши накрылись. Население деревни пошло собирать травы лекарственные, я в кузнице дорабатывал свой плуг.
   В итоге плуг мой стал шире, в нем появилось четыре лезвия все их того же уголка, только покороче, чтобы полностью уходили в землю сантиметра на четыре-семь. Крепились эти лезвия на несимметричной Л-образной конструкции, на одной из граней. К второй приделал нечто, напоминающее оглоблю. Ее если поднять, лезвия меняли свое направление, вглубь земли смотрели. Поколдовал с противовесами из камней, получалось что в спокойном положении лезвия "впахивались" вглубь. Ставишь пацана, их у нас все равно много, ему на плечи оглоблю эту - плуг вставал ровно. Колесики оставил, они устойчивость придавали всей конструкции. Да все упряжь на две-три человеческие силы. Они тянут, пацан идет к ним спиной, смотрит за плугом, колесики вертятся, красота. Опять пошли экспериментировать. Чуть не вкопали в землю Власа, которого на поддержку плуга поставили, переделали противовесы, слегка поправили угол у всей конструкции. Получилось лучше, Влас по крайней мере не поломался. Спиной только ему ходить не удобно было, но другого выхода я не видел. За полчаса мы с Буревоем и Власом вскопали полоску метров сто метров длинной и в метр шириной, по ширине плуга. Замаялись. Но Буревой был рад. Сказал, что он все и не рассчитывал сажать, думал, не хватит сил. Сколько получится - столько получится. Время на сев тоже ограничено. Плюс еще боронить надо, перед вспашкой и после.
   Сели считать, дед мне рассказывал про технологию, я прикидывал, как все сделать. Получилось, надо три плуга, на всех взрослых, плюс Кукша, экипаж по два человека. Детей на оглобли, и менять почаще. Они ростом разным - ремни на оглоблю приделать надо. Да и нам оглобли не помешают, в руках держать будем, удобнее так да и мелким помощь. Плюс бороны, они тут ствол с сучками использовали, а надо бы что-нибудь поэффективнее. Это, кстати, буревой сказал, не я. Нахватался моих словечек. Скрипя сердцем, Буревой разрешил использовать гвозди. Борону сделать хотели их сколоченной решетки, в которую насквозь забивали гвозди. После сельхозработ надо гвозди вынуть, да в жир положить, чтобы не ржавели.
   Дед пошел по полю, я сидел с краю, планировал объем работ. Буревой трогал землю, мял в руках, дергал какую-то траву. По возвращению, как приговор, прозвучали слова Буревоя:
   - Через седмицу сажать будем, земля как раз поспеет.
   И улыбается, блин, гад такой.
   На календаре было четырнадцатое мая.
  
  14. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - апрель месяц 860 года (15.04 - 31.04)
   "Над равнинами колхоза бабы свеклу собирают. Между бабами и свеклой гордо реет председатель, брючной молнии подобен" - такую, или примерно такую картину я застал, когда после недели беспрерывной работы в кузнице вышел на поле. Шла посадка овощей. Бабы мотыгами ковыряли землю, Буревой руководил процессом, и помогал по необходимости.
   А необходимость была. В коллективе зрела зависть, наушничество, и лоббизм. Из-за тяпки из будущего. Первой ее взяла Зоряна, по старшинству. Ее выработка, относительно мотыги, выросла раз в семь. Остальные посмотрели на нее, и пошли напрягать Буревоя. Мол, надо тяпок еще. Тот ко мне. Я же последние десять дней напоминал дикого ученного из фильма. Глаза красные от недосыпу, всклокоченные волосы, руки трясутся, как у наркомана. Я делал сельхозинвентарь. Мне надо было успеть до сева. Но бабье лобби победило - Буревой пришел в кузницу, и начал клянчить тяпки. Даже с Кукшей сгонял на плато, принес мне еще уголков от опоры ЛЭП. Пришлось отвлекаться еще и на это. Оснастил народ инструментом. Дело пошло сильно быстрее. Время осталось, даже с учетом посадки картошки и рассады моих овощей, она как раз сейчас происходила. Закопали проросший чеснок, картошки килограмма три, причем двумя способами, целиком и разделенную на кусочки с отростками. Читал где-то, что так тоже можно. Еще рассаду огурцов и помидоров, половину. Остальное, включая кабачки, помидоры, и еще три килограмма картошки, оставили более поздний срок, после злаков. Морковка, та что взошла, росла на семена возле дома.
   За время, что дал мне Буревой на подготовку, я устал как собака. Болела спина, забросил тренировки по стрельбе с Веселиной, да вообще кроме как инвентарем ничем не занимался. Учения и то всего три раза устраивали. Два раза просто флаг поднимал, да оставшихся в деревне прятал, один раз эвакуацию отрабатывали. Ну ладно, четыре раза. Меня тоже один раз тут подловили.
   Шел весь в мыслях о сельском хозяйстве, из леса, материалы искал. Пришел в поселок, так никого. Ну и пошел к своей кузнице. Не дошел. На меня из нее выскочили два типа в каком-то странном прикиде, с палками-копьями и громкими криками. Я впал в ступор, на мгновение, потом рванул в лес. Убежал далеко, чуть не заблудился. Искали меня всей деревней. Нашли, успокоили. Это Кукша с Буревоем меня там прикололи, учения устроили. Народ ржал, я обзывал всех, и отмазывался, что очень занят. Мне тыкали на мой флаг - я только развел руками. Со всех сторон все правы. Сам повесил, сам не посмотрел. Начал каяться, что мол последний раз, что больше не буду. За это меня направили на "отработку". Гады, моими же пытками меня же пытают!
   "Отработки" придумал я, после череды учений, еще в первой половине мая, мы тогда их часто делали, иногда по два раза в день. Всех, кто на мое красное знамя не обращал внимание, Буревой наказывал отправкой ко мне на подмогу. Чаще попадались дети, Зоряна, Агна, Леда по разу всего. Я сначала их на педаль сажал, к станку. Потом температуру в сушилке поддерживать. Но чувствовал, что как-то это для них на наказание не похоже. Тут работой не наказывают, тут ей занимаются непрерывно. Влас так тот вообще, видел знамя, и сознательно игнорируя его, чухал напрямую ко мне в кузницу, на отработку, сам. Ему у меня нравилось, железки всякие, механизмы. Идея же наказывать этим провалилась. Задумал суровое коварство. Начал заставлять их учить в качестве наказания алфавит русский и цифры. Народ, кто побывал на моей "пытке" мигом воспитывался, и по двадцать минут сидел в лесу перед входом в деревню, флаг значит искал. Даже Влас и тот слился. Так что привлекать в помощь при работе я их привлекал, а учиться, гады, не хотели. Непривычно им и непонятно.
   Меня тоже, по общим правилам, отправили отрабатывать. Делать инструмент, да еще мелочевку всякую кузнечную. Пришлось работать. Мой молоток каменный уже поизносился, но времени делать другой не было. Работал тем, что есть. Объем работы был такой, что даже поход с Буревоем за дровами воспринимался, как отдых. Кстати, теперь дрова потребляли только кузница да печки с сушилкой-коптилкой. На отопление их уже не использовали, тепло на улице. Я даже хотел деду предложить потихоньку начинать пахать, но тот сказал что не время. Как жабы запоют - так сразу в путь. Пока же сажали овощи. Рассаду вырастить мне девушки помогли, как сажать я им объяснил, как ухаживать - тоже. Все, что знал из своей прошлой огородной жизни. Они не сачковали, все делали на совесть.
   Сегодня пришел к ним проверить, как продвигаются дела. Дела шли хорошо, практически все уже высадили. Дед же метался по периметру огорода. Я ему предложил малину дикую по краям посадить, чтобы звери не лазили, в дополнение к тем кустам, что обрамляли огород. Просто мои овощи солнце любят, их в кусты не спрячешь, сажали в открытую. Вот вокруг этих овощей дед и размечал места под посадку. Малину они с Кукшей рыли в лесу, прям кустами, и высаживали подальше, чтобы тень не создавать.
   Дед позвал меня, мы продолжили обсуждение плана посевной. Всех распределили по экипажам плуга, согласно росту и силе, подогнали к каждому экипажу плуг. Сейчас я делал точило для лезвий. Хотел сделать как в моем времени, чтобы с ручкой, и точильным кругом. С ним особенно много мороки получилось. Его делали порошковым методом.
   Сделали в плоском камне на станке при помощи палок и песка отверстие побольше, Влас со станком освоился, он делал. Потом сортировали песок, выбирали покрупнее, мыли его от всяких веток, мусора, трясли долго миски, выбирали песчинки покрупнее. Потом песок перемешали с рыбьим клеем, как смогли запрессовали в форму. Получился крошащийся круг клееного песка. Искали пропорции клея и песка, добавляли песок помельче, для связи, колдовали с давлением. Все равно круг сыпался. Его надо было спечь под давлением, так мне память подсказывала и опыт. Но формы металлической для этого не было. Пришлось идти на "плато".
   Я наделал гаечных ключей, на "плато" аккуратно разобрали шкаф КТПН, забрали болты, все, что смогли открутить, и сами стенки шкафа. Трансформатор вместе с бачком расширителя отнесли к остановке, спрятали под крышу. Также взяли двутавровые балки, но которых он крепился к рельсам. Принесли домой, и началась морока. Я пытался сделать форму под диск. Выбил долотом из плоскостей шкафа два круга, долго обтачивал, прямо два сразу, стопкой, чтобы как можно круглее получилось, и были одинаковые. Потом по размеру этих кругов гнул внешний край из полосы металла, получал обруч. Соединил все вместе, и подгонял друг к другу. Сваривать мне было нечем, обруч я склепал. Засыпали песка, который хорошо перемешали с клеем, установили всю конструкцию над горном, придавили верхний круг большим камнем, и начали греть. Грели долго, эффект был, но все равно не такой, как я привык. Добавили в смесь золы и толченного деревянного угля. Думал, уголь внутри разогреется, и крепче сплавит мелкие песчинки. Не срослось, круг разваливался по малейшим воздействием в тех местах, где были кусочки угля. На месте скола блестели микроскопические кусочки, похожие на стекло. Убрал уголь, оставил золу. Кусочков стало больше, но крепости это не добавило. Отложил себе в памяти этот процесс, стекло мне было нужно. Перешел на другие связующие материалы.
   Взял сосновую смолу. Вот тут процесс пошел веселее. Поиграл с составом, временем спекания, получил свой точильный круг, сплошной. Второй сделал, вложив небольшое кольцо той же ширины, что и внешнее, внутрь формы. Получил привычной формы, хоть и низкокачественный точильный круг, с дыркой посередине. Нацепил на станок - вроде дело пошло. Продемонстрировал Буревою - и началось паломничество местных с ножами, топором, лопатой (ее-то где уже затупить умудрились!). Волевым решением перенес всю заточку на утро, после завтрака и военных занятий.
   Дальше уже привычно собирал из дерева точильный станок, на двух А-образных упорах, с валом наверху, и подшипниками из пластика. К валу приделал ручку. Пластик почти весь ушел на токарный станок, но на точилку хватило. Теперь все, больше его у меня нет. Сегодня вот принес конструкцию на поле. Установили, опробовали на топоре. Круг абразивный сильно стачивался, но работал хорошо, и главное для нас - быстро и без особых усилий. Вместо десяти-двадцати минут нудного натирания камнем лезвием топора крутанул ручку пяток раз, поднес и готово, и пяти минут не надо. Микроменеджмент, мать его так. Буревой опробовал лезвие, остался доволен. Потом еще пару таких же точилок сделаю, поставлю под навес какой-нибудь, чтобы сами пользовались, без меня. И так в кузнице проходной двор.
   - Хорошая штука, только песка много летит, - Буревой почесал бороду, - да надо ее на плуге твоем опробовать.
   Пришлось тащится еще и за плугом. Благо, после всех усовершенствований, я его один принести мог. Его тоже заточили, прошли несколько метров на пробу, вроде легко идет. Буревой выбрался из сбрую, в которую впрягались для волочения плуга, и постановил:
   - Сегодня бабы закончат с огородом, потом сеять будем, - дед взял горсть земли, помял в руках, - вон земля какая славная, лягушки вот-вот петь начнут...
   После всех моих мытарств с инвентарем, мысль о вспашке плугом лаптевым приводом уже не внушала столько ужаса как раньше. И, как оказалось, зря.
   Ад начался ровно по расписанию, то есть в пять утра на следующий день. Я проснулся от шума со стороны заводи. Прислушался - дед оказался прав, орали лягушки. Сон не шел, да и светлеть уже начинало слегка. Пошел умываться, встретил Буревоя, который шел на поле, шаманить собирался, насколько я понял, проводить ритуалы свои, повышающие урожай. Ну вот такая тут агротехника.
   К рассвету вся деревня, кроме двух мелких, которые стояли в дозоре, собралась на поле. Началось боронование, чтобы убрать камни, ветки, корни. За день справились, таскать утыканную гвоздями решетку было легче чем, бревно с сучками, мне так местные сказали. Да и качество было получше, как авторитетно заявил дед.
   А в следующие дни я осознал, что такое безысходность. Бурлаки на Волге, с известной картины и из не менее известного стихотворения, по сравнению со мной были образцом оптимизма и веры в будущее. "А кабы к утру помереть - так лучше было бы еще". Ишь ты, к утру. Я помереть собирался уже к обеду. Да и все остальные тоже. Причем перед этим хотели прибить меня. Ну или на крайний случай заставить таскать мои "изобретения" в гордом одиночестве, пока я сам не сдохну. А все из-за стереотипов! Ну зачем я полез к дедовскому ралу со своей модернизацией! Веками ведь отработанная технология! Нет, вспомнились картинки, на которых трактора тянут за собой целую батарею плугов, решил что в этом что-то есть. Идиот. Еще и на перекуре, пока точили лезвия плугов, умудрился ляпнуть, что наверно с тремя или с двумя плугами было бы легче. Местные, сидящие на земле в попытках отдышаться, начали поглядывать на меня как на врага народа. Заткнулся, от греха подальше.
   Посевная принесла самые большие потери моему гардеробу. Кроссовки сдохли на второй день вспашки. Не сильно дольше проходили джинсы и одна из маек. Меня нарядили под местного, в рубаху, штаны и лапти с обмотками, подвязали веревками. Лапти скользили, стало еще трудней и неудобней. Последний день нашей вспашки представлял собой зомби-аппокалипсис в отдельно взятой деревне. Серые, грязные, в осунувшимися лицами, еле передвигающие ноги люди, с детьми шатались по лесу. Все молчали, не в силах даже языком ворочать. Также молча устроили баню, молча помылись, молча разошлись по домам. Лишь бы не подпалили меня, вместе с палаткой и моим сараем. В отместку, так сказать, за принесенные страдания. А нам еще боронование по новой проводить. Потом сеять - дед будет, он спец в этом деле - потом опять бороновать.
   Но справились. Чуть не надорвались - но справились. Боронование после вспашки прошло легче. День передыху, пока дед разбрасывал семена. Разбрасывал как на картинке, из лотка, что нес перед собой. Мы только новое зерно подносили. Заборонили сверху семена еще раз. Пригладили поле, таская небольшое бревно. Сюда я с модернизацией не лез, поэтому наверно и получилось легко и непринужденно.
   Потом бабы досажали все на огороде. Получилось много помидоров, огурцов, кабачков - их из семян растили. Лучше бы картошки побольше получилось. Солить все это на зиму нам все равно не чем. Пачка моей соли уже закончилась. Осталось чуть только в походной солонке, да перец из нее же почти не использовали.
   И начался праздник. Мы сделали это! На радостях бабы даже хлеба напекли, из остатков посевного материала, которые забраковал Буревой. Расщедрился - отдал остатки соли. Нажарили рыбы, надергали травы и корешков в лесу съедобных. Достали остатки бутылки с водкой - одну бутылку пока не распечатывали. Опять же, угощали какого-то местного бога, ответственного за урожай. Хорошо посидели, даже на ночь задержались. сидели у костра, вели с Буревое беседы по поводу сельского хозяйства.
   - Ты, Сергей, вроде правильно сделал. И испытывали мы с тобой плуг этот, нормально было. Но бабы-то наши его не тянут, сил у них поменьше, - дед помешал костер палкой, - вот и замаялись. Зато все, что запасли на семена, посадили. Если боги дадут хороший урожай, да сами постараемся, зиму спокойно проживем. Так что ты не расстраивайся...
   - Да я, Буревой, и сам теперь понял, что не на нас рассчитывать надо было, а на самый слабый "экипаж", - это слово он знал уже - сделали бы по три лезвия на плуг, легче было бы. Да и колеса надо было не сбоку ставить, а чуть вперед, они нам только мешали. У нас, в моем мире, там машинами поля пахали, я у них форму плуга вспомнил, решил такую же сделать. Ну или близко к тому, - налили по последней рюмке водки, выпили, закусили рыбой, я продолжил - машины те сильные очень были, одна - как пол-тысячи коней.
   - Ух ты! Прям как пол-тысячи! Это ж сколько вспахать можно! Вот бы нам такую, - дед хитро посмотрел на меня.
   - Да не, нам она тут без надобности. Для нее топливо, ну горючее...э-э-э-э, масло специальное надо, нефть зовется, его из земли добывают...
   - Земляное масло? - прервал меня дед, - у нас привозили такое, черное, да вонючее. На озерах иногда всплывает, его собирают от хвори всякой.
   - Ну да, наверно оно. Так вот, масла того много надо, да очистить его надо, обработать особо. Да и жрет эта машина масла, нефти то есть, бочку за час, а то и больше. И запасные части к ней нужны, и сноровку особую иметь надо, и резину... Много чего. А у нас тут вон кожа заканчивается, сам говорил, да лес весь в округе дрова скоро вырубим - нет ни сырья, ни сил. Были, кстати, такие машины, на дровах работали, точнее - на пару, воду дровами или углем специальным грели, в пар превращали, пар тот крутил колеса. Так вот про нефть, ее ж глубоко из земли добывают, да огромные железные заводы ставят, чтобы в топливо то самое превратить.
   - Так может такую, на дровах сделаем?
   - Туда тоже железа много надо, да крепкого. Пара много - давление большое, не держит тонкое железо. Такие машины у нас в основном по рельсам ездили. Да и дров они много потребляли, леса много рубить придется.
   - А рельсы - это что? - дед старался мои незнакомые слова запоминать, мало ли что.
   - А ты видел их, только короткие. На них та железяка стояла, которая силу Перунову приручает, на "плато". Только их длинные делали, и по ним машины катались, много груза везли. Поезда звались. Рельсы ведь гладкие, катить легче, чем телегой или тачкой катать.
   - То тоже машина такая?
   - Не, то не машина... или машина? Не знаю даже, с двумя ручками, на колесах. У вас нет таких? Нет? И не было? Ну так сделаю, она не сложная. Что ты ей только таскать будешь...
   - То я найду, - дед подбросил полено в костер, - в лесу много чего есть.
   - Ну, смотри, я сделаю тогда, на пробу, как время будет. А с машинами думать надо, крепко думать. Не знаю пока, что да как мастерить. Тут и так заказами закидали - тяпки, ножи, скребки какие-то, серпы. Оружие еще делать собирались, копья стрелы, арбалеты, помнишь об этом?
   - Это верно, надо все, надо... Да и урожай соберем, корзины плести надо, бочки делать, хранить же надо, а то до зимы не сохранится.
   - Во-о-от, тару еще надо делать. Ну, все, во что можно складывать вещи всякие, урожай тот же, тарой у нас называли. Да банки какие-нибудь стеклянные или жестяные, чтобы овощи наши да мясо с лета хранить. Сам говорил, копченное да вяленое долго не простоит. Да дома улучшать, чтобы жить удобней было...
   - Дом то по весне, когда лес на зиму повали, его мороз возьмет, сухое дерево будет. По весне как раз готово к дому дерево-то будет.
   - Хм, на зиму рубите? Ну да, сок из дерева уходит, оно суше становится, правильно. Хитрые вы тут!
   - Вот что, Сергей, с домами да мясом пока не думай, не срок еще, да и мяса того нет. Про та-ру, - дед старательно выговорил новое слово, - думай. Для репы да лука, картошки твоей, да и вообще - бочки нам нужны, сундуки какие, на то много времени уходит.
   - Думал я уже, не раз. Доски нам нужны. Да гвозди, желательно. Ты же не даешь, приходится на ногтях, нагилями у нас их зовут, собирать все. Долго и муторно. Давай досок наделаем?
   - Наделать-то можно, только это тоже долго, топором махать не один день придется...
   - Топором? У нас доски пилили, пилой по типу той, что у нас.
   - Пилить можно, но они никуда не годны, воду пропускают, гниют, тесанные лучше.
   - Но напилить зато больше можно, - не согласился я, - да и воду же не везде пропускать надо. Ящики те же для картошки они с водой никак ни касаются. И покрыть их можно, олифой у нас крыли, чтобы не гнили. Вы не кроете?
   - Кроем, из масла конопляного делаем, варим со смолой, и держим дерево в этом вареве потом. Но то для лодок так, масла тоже много надо.
   - Кстати, а чего вы коноплю да крапиву не выращиваете? Вы же на одежду ее пускаете, может, засеем кусок поля?
   - А зачем? - дед удивился, - в лесу полно, само растет, пахать, - усмехнулся дед, глядя на меня, - не надо.
   - Тоже верно, - я тер мозоли на руках, набитые за время посевной, пахать еще и под крапиву не хотелось бы. Но досок все равно напилить надо. Пол в доме сделаем, чтобы по земле не ходить, ящиков я наделаю, может, крышу покроем, вместо коры вашей да мха.
   - Ну делай, как знаешь, пока все твое удавалось.
   - Как же все? - тут уже я удивился, - а пахали-то как? Чуть не померли там, на поле твоем, из-за плугов моих.
   - Так, да не так. Мы бы ралом не успели бы, им ходить много надо, перезрела бы земля. А тут из последних сил, через пот и кровь, но все успели посеять. Без тебя бы не справились, - дед с благодарностью посмотрел на меня, - ты баб не слушай, они скорее по привычку ворчат да жалуются. Мы пока огород сажали, они тебя хвалили сильно, без тяпок твоих тоже меньше бы посадили, силы людские-то не велики. Да и с ведром тем, ножами опять же, сам говорил все считать надо. Сколько лишнего не делаем сейчас, ты все научил. Да и спокойней сейчас. Дозорные наши малолетние бегают, про лодки малые уже и не сказывают, только про большие. Кукша с Веселиной стреляют, их учат, бабы голову подняли, силу свою, и нашего рода, почувствовали, а когда силу за собой чувствуешь - любые беды и трудности ни почем.
   Дед поправил костер, и уставился на пламя. Я тоже уставился на пламя, думал. Дед молодец, хоть и без цифр, по наитию, но тоже считать все начал. Даже укрепление морального духа личного состава. И вести себя стал, рациональнее, что ли. Насмотрелся на меня, наслушался про расчет ресурсов, сил и средств. Вон, спросил недавно, почему по утрам перестали верши таскать. Оказалось, что дед прикинул, рыбой только в половину за день заходит. А все, и пустые, доставать все равно приходится, проверять. Теперь они через день их проверяют, типа два дня по половине - все полные. На самом деле не так, но все равно эффективней получается. А сами верши меньше портятся из-за проволоки на связях. Итого - экономия в один человеко-час в день. И это они сами дошли. Прогресс. Да и с посевной он прав. Надорвались почти, но высеяли. Теперь время появилось до следующей посевной придумать, как пахоту попроще производить.
   Посидели еще чуток, да и пошли по домам. Все спать - а я опять думать. Самое противное. Зацепится мысль в голове - всю ночь ворочаешься, обсасываешь ее, пока не вымотаешься окончательно. И редко ведь умное что придумаешь, так, баловство одно. Вот и сейчас лег, а заснуть не мог. Мысли скакали от парового двигателя до карбюратора. И все равно скатывались на баб.
   Хорошо, что не в двадцать лет попал, а то бы спермотоксикоз замучил до смерти. Я тут без малого два месяца, шок уже прошел, мужской организм просил свое. Только вот объектов, подходящих для него, в окрестностях не наблюдалось. Наших барышень я воспринимал как товарищей по суровой борьбе с природой и выживанию, да и выглядят они, скажем прямо, не фотомоделями. Из-за серой одежды, постоянной работы, отсутствия косметики. Вон, даже украшения, кольца они иногда одевали в районе висков, и те у них какие-то темные, медные да железные. Может, отпескоструить их? Блестеть будут, красота в деревне появится. Бабы благодарны будут, а там и мне чего перепадет. Как родственников я их все равно не воспринимал. Ага, отпескоструить. Компрессор еще надо изобрести. Атмосфер на пятьдесят желательно. а там и холодильник сделать, там тоже компрессор есть.
   Я начал проваливаться в дрему. Мысли о бабах, их цацках, тракторе и холодильники в голове причудливо переплетались. Перед самым провал в глубокий сон почему-то вспомнился дядя Петя. У нас так преподавателя называли, Петра Александровича. Хороший мужик, в возрасте за шестьдесят. Мы у него лабораторию в порядок приводили, пропуски отрабатывали. Там много барахла скопилось за его сорок лет в универе. Растаскивали хлам по полкам, да в подвал. Тяжеленную штуку одну аж впятером несли, помню. На вопрос, зачем в век новых технологий такую хреновину у себя держать, дядя Петя сказал что мы еще щеглы, и это установка для сжижения газов. На каких-то трубках. Мы на втором курсе были, нам название ничего не сказало. Дядя Петя добавил, что мы щеглы желторотые, и про стирлинг не знать стыдно. Застыдил, я в общаге потом порылся - нашел этот самый Стирлинг. Это фамилия такая. Он паровики делал, хитрые такие, без воды. Схемы там тоже были...Стирлинг, Стирлинг, когда же ты родишься... Помог бы мне, в индустриализации. Хорошо, хоть схему вспомнил, с тем и заснул.
   Снились бабы.
   Время перевалило за полночь. На календаре был День защиты детей.
  
  15. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - июнь месяц 860 года (01.06 - 21.06).
   После посевной вздохнули спокойно. Жизнь стала размеренной, и относительно беззаботной. Ну то есть все работали от зари и до зари, но аврала не было. Также собирали лесные дары, ловили рыбу, Кукша охотился, дед руководил, мелкие стояли в дозоре.
   Дозор наш бегал периодически ко мне, о безопасности мы не забывали. По озеру периодически шли лодки, но достаточно далеко от берега. Не страшно. Но учения возобновили. Самими забавными поначалу были учения на эвакуацию. Первый раз тренировались после завтрака еще в мае. Прибежали мальцы, увидели лодку. Мы с Буревоем оценили степень угрозы как низкую, дождались пока она лодка скроется в дали, и объявили тревогу, подняли флаг. Сами сели наблюдать за поведением местных. Кукша с Веселиной сразу побежали в кусты, на огневую позицию. Грамотно выбрали, но все равно видно, белеют их головы и шмотки на фоне леса. Бабы заметались, дети, воспринимавшие наши старания скорее как игру, добавляли суматохи. Дед подлил масла в огонь криком "Берем самое ценное!". В итоге поселок через два часа закончил сборы, и сгрудился на входе в лес. То, что это учения, мы им не сказали. Картина была та еще.
   Самым ценным оказалось все, что не было приколочено. Отряд из трех баб и восьми детей стоял в граблями и лопатами наперевес, на манер теток из "Свадьбы в Малиновке". Вокруг них и на них было все самое ценное. Какие-то корзинки, ведра (металлическое, как самое дорогое, несла Зоряна), кадушку приволокли, тряпки. Мы повели отряд на место схрона. Не дошли. По дороге бабы стали выбрасывать все, что тяжело было нести. Процентов девяносто от набранного. Остановились на промежуточной базе. К нам подошли Кукша и Веселина. Они шли по следу из утвари, оставленному по всей дороге. После нас осталась широкая, понятная всем в этом времени дорога из ведер, грабель, тряпок, ложек (!). Стрелки наши часть подобрали, часть оставили. На промежуточной базе объявили, что это учения. Дед прочитал лекцию на тему вреда жадности. В ответ посыпались упреки в том, что ценное тут все, у что конкретно тащить, а главное, как, никто не сказал. Дед от бабьего гнева отгавкался, сказал что все будет. Мол, так и было задумано. Хитрован старый.
   Итогом стало создание "тревожных чемоданчиков". Чемоданчики делали с дедом в виде корзин, которые должны одеваться на спину, на манер моего рюкзака. В них предполагалось складывать то, что мы посчитали ценным, а также инструмент. Дед вдалбливал в головы невесток принцип "не используешь - положи в корзину". Типа, поработал ножом, положи его в корзину, вот место для него. И так со всем стеклом, пластиковой тарой, редко используемыми ресурсами - кожей, лекарственными травами, жестяными банками консервными и так далее. Часть матери примотали вместо подкладки к спине. Надо - сделай новую, положи, забери старую. У рюкзака было три ремешка, два на плечи, один поясной, чтобы спину не отбить. Крышку сделали, кармашки, для мелочевки. Такой вот памятник народному творчеству получился - плетенный рюкзак. На каждого жителя предполагалось по одному, даже на детей.
   В дальнейшем учения проходили не так весело, как в первый раз, но на порядок эффективней. По моим часам, если все были в деревне, то собирались мы за сорок минут. Причем дольше всех я - палатку складывал. Потом плюнул на это дело, оборудовал себе спальное место прям в своем сарае, палатку спрятал в рюкзак из будущего. Это мой тревожный чемоданчик.
   На третий раз эвакуация прошла как по маслу. Короткая колонна стояла у входа в лес, с вещами, детьми, рюкзаками, с инструментом наперевес. Прям приятно посмотреть. Чтобы не натаптывать тропу, отправляли народ несколькими маршрутами. За три часа все, включая стрелков оказывались в ухоронке. Они, стрелки наши, здорово научились искать и занимать позиции, мы наблюдали за их парными учениями. Но всплыли другие проблемы. Маскировка и обувь. Кукша с Веселиной гарцевали босые, что их задерживало в пути. Одежда местная была сплошь бело-серая, выделялась на фоне леса. А если они прятались так, что их не было видно - то не могли стрелять, особенно Кукша. Плюс Веселина в юбке бегала, тоже не фонтан. Занялся вопросом униформы.
   Объяснял Зоряне, как самой опытной швее, идею с камуфляжем, военной формой, привычной мне. Не поняла. Надо рисовать. Нарисовал как смог, понятней, но драгоценный лист бумаги перевел. Шили тут руками, поэтому форма для Веселины, ей нужнее, получилась только к середине июня. Я же со своей стороны сделал ей пряжки для ремней, дед - сбрую, по типу тех, которые в ВОВ носили, на плечи чтобы одевать. Далее красили вываркой из какой-то травы, коры и крапивы одежку в камуфляжные цвета. Ну, как смогли. Очень даже ничего получилось. Занялись обувью. Делали паллиатив - клеили под прессом тоненькие полоски дерева, типа шпона, пропитывали их смолой. Из двадцати слоев получалась заготовка под подошву. Местные удивились, когда предложил сделать их зеркальными, на правую и левую ногу. Тут всю обувь делали одинаковую что туда, что туда. Достал из загашника свои туфли из будущего, дал походить деду. Дед походил часа два, размер как раз его был, вместо носков портянку натянул - и как на него шили. Вернулся Буревой задумчивый, сказал делать по-моему. Он опыт ходьбы в сапогах местных имел, не так удобно было как в моих туфлях. Взяли Веселину, обвели ей ноги угольком на заготовке, и выпилили подошву. Каблуков местные тоже не знали, и не сильно понимали, зачем они. Но делали, как сказал Буревой, по моему образцу. На остальную часть обувки, та что не подошва, использовали крашенную ткань. Шнурки еще покрасили. Неплохо получилось. Бандану я попросил сделать, коса у нее до пояса, цепляется в лесу.
   Все было готово, осталось самое главное - уговорить Веселину во все это влезть. Вот на что девочка спокойная, а тут прям паника какая. И каких-то парней вспомнила, и что портки эти она не оденет, и пацаном бегать не станет. И косу тоже не спрячет, вот. Носите это сами. Уговаривали всем селом. Я сыпал примерами из будущего, Бурда-моден и кукла Барби, все дела. Дед кричал что парней тута на три дня пути кроме нас никого, а если она к родичам лезть собирается, пусть лучше сразу в лес уходит, он такого сраму не потерпит. Бабы скулили на момент того, что если она не оденет, то нам всем сразу тут кирдык придет, их дед застращал. Я опять со своими воспоминаниями о прошлом-будущем влез. Ни в какую. Пообещали, что оденет ненадолго, и если плохо ей будет, то носить заставлять не будем. Веселина паниковать прекратила.
   Нацепили на нее наряд, подогнали ремни, пока в качестве примерки. Одевали бабы в доме, мы ждали на улице. Вышла Веселин. Валькирия! Мелкая, но высокая, одежда по ней как раз. С арбалетом наперевес, бандану завязала, в новых берцах, да на каблуке небольшом, приталенная утянутая ремнем куртка, встала, покраснела опять вся. Кинулась в дом, от туда ее выперли бабы. Охали да ахали, рассказывали какая она красивая. Та не верила. Повели к воде. Не помогло, в нее плохо видно. Побежал за зеркалом - было у меня небольшое, вместе с зубной пастой, щеткой, и бритвой. В походном несессере, который в поездках таскал. Я тут сознательно не брился, под местного косил, поэтому раньше и не доставал. Принес зеркало. В него залипло все население деревни. Гладили его, нежно передавали из рук в руки, и так до бесконечности, особенно бабы.
   - Чего они, Буревой? - дед не поддался всеобщему соблазну, стоял поодаль.
   - Чего, чего... Бабы, - дед был краток.
   Зеркало к Веселине все-таки попало. Она оглядела себя, насколько смогла, наряд отошел на второй план. Рассматривала свое лицо. А я смотрел на нее, и сам начал краснеть. Господи! Детей на вону считай отправляю. Им бы в куклы играть, да в школу ходить. Я хоть и понимал мозгом, что мы с Буревоем с ними будем, сами копьями махать будем, если до драки дело дойдет, им мы строго-настрого бежать приказали в случае чего, и на нас не оглядываться, но на душе было гадко. Гадко стало не только мне.
   В деревне на следующий день царила депрессия. Бабы ходили понурые, друг на друга не смотрели. На меня и Буревоя тоже редко. Все больше в землю. У них зеркал не было раньше, как потом оказалось, в воду да начищенную медь много не насмотришь. А тут их ткнули прям носом в их внешний вид, все мелкие рубцы и изъяны на коже, уставшие глаза, жилистые шеи, далеко не лебединые. И вроде друг друга они раньше видели, но на себя такого рода вещи не распространяли, думали, уж я-то точно красивее. А теперь, когда увидели в зеркало себя, тоска их взяла. Что были красавицы (ну, когда-то точно были, или такими себя считали), а теперь как звери лесные. Это все мне Зоряна рассказала, застал ее в тоске и печали, сидящей возле озера. Чуть не плакала бедная. Успокаивал как умел. Обещал, что все выправится, шутить пытался. На себя показывал, говорил что вообще леший теперь, с бородой, волосы нестрижены. Вроде отошла. Помечтали уже вместе о перспективах, какие красивые и холенные мы будем, когда черная полоса пройдет. Она про мужа рассказывала, хороший мужик был, по ее словам, детей любил, ее тоже. Пообещала с остальными поговорить, чтобы не печалились, все наладится. А мне теперь надо думать, как их из депрессии выводить. Думать много не пришлось, само все сложилось.
   Началось все после формы для Кукши. Ему быстрее сделали, опыт был. Берцы ему тоже пошили, я нашим стрелкам еще пластиком плавленым, который на подшипники не пошел из-за своей формы, заделал подошвы, чтобы дольше проходили. Вышел по итогу к нам одним утром Воин, с большой буквы. Форма вообще человека меняет, а Кукша еще и здоровый достаточно был, для своих лет, мускулистый. На Кукшу и Веселиной теперь все пялились, они здорово смотрелись вдвоем, даже просто когда шли. Подтянутые, опоясанные ремнями, в обувке модной. Каблук им даже походку поменял, гордая какая-то стала. Не прошло и три дня, как я начал замечать странно одетых мелких. В каких-то веревках, травой перемазанные, с палками носились по всей деревне и лесу. Причем что пацаны, что девчонки. Резидент, в виде выдернутого во время очередных пробежек через село Власа, доложил, что играют они в Кукшу и Веселину. А наряд - это они копируют их униформу. Ну как мы в "войнуха" в детстве играли. Палки - лук и арбалет, засады на данов в лесу устраивают, мурманов бьют, других невидимых врагов повергают в смятение и ужас. Интересно, интересно, надо с Буревоем посоветоваться. Пошел искать деда.
   Деда нашел, дед делал себе подошву для берцев! Тоже детство заиграло в Буревое? Спросил на этот счет, тот аж засмущался:
   - Ну... Сергей ты того... Вообщем... Лепо дюже получилось. Вот.
   - В смысле красиво? Дык вроде ничего такого, сами же красили, сами шили.
   - Сами-то сами, то правда. Да только мы же просто так никогда не красили ничего, что по обычным дням носили. Времени нет на это, и сил. Да и обувку твою мы видели, да внимания не обращали. А сейчас Кукша по лесу со мной как на крыльях летит, я не успеваю, пока кочки обхожу в лаптях своих. Веселина тоже быстра́ стала, как птица. И ведь не видно их! Прав ты оказался - не могу я их теперь в лесу заметить, когда они скрываются! Так получается, что не за ради развлечения мы тут красим, а для этой, как ее, мас-ки-ров-ки! Вот. Полезное знать дело.
   - Я собственно по этому поводу и пришел. Давай на всех пошьем, если получится? Мелкие сами уже бегают веревками да корой подпоясаны, все травой испачкались, бабам тоже, чтобы не светились в лесу. Мне надо, а то моя одежда прохудилась вся.
   - А давай! - дед легко согласился, - бабам наказ дам, пусть всех обшивают, да себя не забудут. Им подошв только надо наделать, остальное они уже знают.
   - Только сказать забыл. Им это, всем, ну трусов надо наделать, белья всякого. Не сильно бабам удобно в штанах будет, да и тебе не мешало бы попробовать. Мои ты видел, чай не чужие люди, таких вот надо. И бюсга... лифчи... титишников, вот, невесткам твоим. Ну такие, для груди. Я нарисую. Только ты сам уж как-нибудь им это предложи, ты им кровный родич, а я названый. Бабы меня не так понять могут.
   - Да ты нам уже родной, Сергей, родной. Сделаю все, поймут как надо.
   - Ладно, а я пока подошвами займусь, чтобы делать быстрее их.
   Пока разбирались с одеждой, я проводил эксперименты с винтовой резьбой. Очень хотелось мне иметь у себя на станке каретку нормальную, тиски, да зажимы всякие. Резьбу пытался делать по дереву. Попробовал вручную резать ножом, не вышло, криво да косо. Да и с внутренней резьбой непонятно, что делать. Пробовал гайки от трансформатора накручивать на дерево - слишком мелкая резьба получалось, да некрепкая. В итоге пришлось начать с вырезания внутренних поверхностей в поленьях на своем станке. Не с первого раза, но получилось. На глубину сантиметров в пять я делал достаточно ровные стенки. пришлось делать новый инструмент, насадку на станок специальную, податчик заготовки. Даже рюмки деревянные сделал, большие, по типу кубков. Буревою понравилось, мы из них вечерами отвары из трав пили. Глубже делать не давала конструкция станка. А для ее исправления мне был нужен винт. Конструкция для нарезки внешней резьбы в моем исполнении представляла собой деревянный полый цилиндр, с набором отверстий вдоль него. В эти отверстия я вкручивал очень остро заточенный длинный болт, половина резьбы ушла на резец. В зависимости от выбранного отверстия получал резьбу с разным шагом. Всего получилось десять размеров шага. Глубину контролировал вкручиванием резца. Прошел раз, повернул на два оборота - прошел еще раз. Через три-четыре прохода получал достаточно глубокую резьбу. Внутреннюю резьбу резал, создав первые деревянные болты. Брал палку, ровнял на станке, один конец срезал под тем углом, под которым должна идти резьба. Шлифовал до блеска, выпиливал в нем паз, и приделывал небольшой резец. В резце делал три дырки, последовательно, в торце тоже, чтобы глубину прореза менять. Всего у меня получилось четыре деревянных метчика разного диаметра, под один резец, и четыре соответствующих им плашки. Долго подгонял их под себя, чтобы болты от одного подходили к гайкам от другого. Но получилось. Только ровно заготовки держать надо было.
   Поэтому первым делом сделал тиски. А перед этим для тисков сделал рубанок, рельсу создавать под них. Тиски вышли громоздкие, деревянные, на деревянном болте. Но держали заготовки ровно, особенно когда сделал для них специальные держатели. Метчики и плашки обросли ручками для удобства, тиски прочно осели у деда - понравилось ему деревяшки, которые он резал, ими держать. Рубанок тоже пригодился. Жаль, что все это придется скоро выкидывать.
   Я когда начал работать тут с деревом, столкнулся с тем, что сухого дерева тут практически нет. Специально никто не сушил, не до того было, Первуша со Вторушей леса на зиму нарубить не успели, даны пришли. Поэтому когда мои поделки причудливо изгибались в самый неподходящий момент, я не обращал внимания, сжимал зубы, и надеялся, что следующий вариант будет крепче и устойчивее. Даже возня с моим станком, его подготовка к работе в основном заключалась в исправлении косяков из-за того, что все у меня сделано было из сырого дерева. Хотели с Буревоем сделать сушилку для леса, прикинули трудозатраты, объем дров, и бросили. Зимой леса навалим побольше, там думать будем. Авось, с третьей итерации, когда сушилку построим, будет полегче. Но все равно было обидно тратить время на будущие дрова для костра.
   С винтами и рубанком опять полез усовершенствовать станок. Он становился похожим на привычные мне, разве что грубее и гораздо массивнее - для той же прочности, что при использовании металла дерево приходилось брать толще. На длинном винте (почти метр, пять убитых заготовок, две переделки плашки) теперь ездили деревянные тиски со специальными держателями, тоже на винтах. В них зажимал инструмент, и гонял вдоль заготовок. Теперь я мог получить не просто круглые, а одинаковые по толщине ручки для мелкого инструмента, шпильки для станка. Рельсу, по которой ездила каретка, я разметил. по маленькой линейке из своих запасов. Уверен, что ошибся часто и много, но опорные размеры у меня теперь были. Я даже научился делать деревянные болты. Делал шестигранную заготовку, размечал резьбу и головку, резьбу снимал, подпиливал небольшой пилкой, специально сделанной для станка, и с метра заготовки получал десять-пятнадцать заготовок под болты, на них плашкой наносил резьбу. Гайки делал еще проще, в шестиугольной заготовке выбирал отверстие, потом метчиком прорезал резьбу, и распиливал. Станок, по моим ощущениям, стал работать в два раза эффективнее, а то и в три. Надо было браться за следующее дело.
   Как раз на этот момент и пришлась кульминация одежно-зеркальной депрессии, совмещенная с искренним желанием местных жителей сменить моду в отдельно взятой деревне. Буревой собрал совещание, на котором объявил что в целях маскировки всех переводят на новую форму одежды. Дети обрадовались, Зоряна с девушками тоже, только заявили что как раз через пару лет все и сделаем. Я удивился, мне объяснили, что материя, которую они делают из местных продуктов, делается долго, муторно, и пока ее хватает только на первоочередные нужды, и малюсенький запас. Который, вместе с остатками закупленной на Ладоге материи, и ушел на Кукшу с Веселиной. Для остальных надо делать ткань, свои теперешние наряды пускать на переделку они не хотели, привыкли к ним, и боялись, что камуфляж по моему образцу им не подойдет в повседневной жизни. Вкрадчиво поинтересовался, что можно сделать, чтобы улучшить выход материи. Если резюмировать то, что мне ответили, то выходило, что надо набрать где-то еще толпу баб. Решил пойти другим путем, назначив на утро обследование процесса заготовления ткани.
   Результаты обследования не порадовали. По всему выходило, что современным методом мы не сможем одеть всех в форму еще года два, как и говорили ранее. Да еще и всех наших девушек превратим в слепых. Это уже я додумал. И все из-за технологий обработки материалов. Я все это время не мог понять, чем они там занимаются у себя дома. Целыми днями собирают что-то в лесу, все вечера собираются в кучки и при лучине колдуют над собранным. Ну, помимо огородных и домашних дел. Так вот, это все и было технологическим процессом создания ткани. Делали ее из крапивы, конопли и сосновых иголок. Больше подходящих материалов тут или не было в достаточном количестве, или выход ткани был совсем уж микроскопический. Процессы при обработки всех трех ингредиентов были следующие: их сушили, варили, мяли, выбирали нити, полученную субстанцию - кудель - чесали до потери пульса, с целью изъятия остатков стеблей, оболочек. Кудель крепили на веретене, и скручивали руками в нитки. Из ниток делали ткань, на небольших станочках. У каждого процесса, в зависимости от материала, были свои незначительные особенности. Крапиву и коноплю не варили, а сушили на солнце, сосновые иголки наоборот - проварили основательно. Процесс изъятия тканевых волокон тоже отличался - из крапивы и конопли простейшими деревянными инструментами выбирали остатки стебля, из сосновые иголок доставали сами нити. Качество получающегося продукта тоже было разное. Крапива давала мягкие и шелковистые ткани, конопля - более грубые, но прочные. Сосновые иголки давали прочную и грубую материю, напоминающую шерсть. Из нее в основном у нас и было сделано все. Прочность, толщина ткани, грубость ее, помимо свойств сырья, зависела еще и от толщины и качества полученной нити.
   Ресурсная база же сильно разнилась. Если сосновые иголки были тут в огромном количестве, с крапивой дело обстояло хуже, конопля росла совсем редко. При этом основной "крапивно-тканевый" сезон уже прошел - ее убирали сухой поле зимы, а конопляный - не наступил. Сосна же была под рукой всегда. Про лен тут знали, но никто не знал, будет ли он тут расти. Шерсть в принципе тоже использовали, но овец у нас не было, как и собак, верблюдов и прочих "шерстеносцев". Хлопок же видели только в виде готовой дорогой ткани, которую привозили купцы.
   Вечер сидел с девушками, много думал. При тусклом свете лучины, под монотонные разговоры-песни-байки, они перебирали варенные мятые иголки, выбирали вручную из них нити подлиннее, складывали в кучку. Получали кудель. Иголки специально отбирали слегка подсушенные, они проще обрабатывались. Посмотрев на это, как напрягают глаза наши барышни, какой мизерный выход от всех их усилий, я и пришел к выводу, что такими темпами ослепнут они очень скоро. Из большого, в одной руке не помещается, пучка иголок выходил по результатам всех действия кусочек ткани размером два на два сантиметра.
   С этим кусочком я пошел на улицу, к деду. Тот сидел у костра.
   - Буревой, с одеждой действительно засада, мы скоро тут и без всякой формы будем с голой задницей ходить.
   - Да сдюжим - пожал плечами дед, - бабы коноплю соберу по осени, да за лето что сделают. А там и крапива опять пойдет.
   - Ты видел, КАК они там работают? Я тебе по своему опыту скажу, при такой работе они ослепнут, причем очень скоро.
   - Да, бывает и так. Редко кто с острым зрением из баб остается, моя Крижана к сорока летам тоже плохо видеть стала... - дед чуть сгорбился, вспоминая любимую супругу.
   - Вот что, я бросаю сейчас все свои придумки, и стану делать так, чтобы труд их легче и производительней, ну, за то же время больше ткани давал.
   - А с Перуновой силой как? - этот вопрос дед задавал мне постоянно, ждал от меня не только хозяйственного подтверждения моих успехов, но и мистического, так сказать.
   Я с этой Перуновой силой, с приручением молнии, уже сто раз пожалел, что подписался на такое. Казалось бы, что стоит построить громоотвод, и забрать заряд в землю? Но для деда реального результата не будет. Подумаешь, поглотила земля молнию, эка невидаль! Да такое постоянно тут происходит, то дерево заполыхает, то в озеро молния ударит. Ему вынь да полож результат, которые можно руками пощупать, а не костер на поляне от моего громоотвода. Поэтому я хотел сделать воздушного змея, поднять его во время грозу, в веревку, которой его удерживают добавить проводник, и сделать металлический наконечник. Молния ударит в самый высокий объект, то есть змей должен сильно подняться над озером, на берегу планировал пускать. Проводник от такого напряжения конечно испарится, однако, испарившись, создаст ионизированный канал в атмосфере, через который электричество уйдет в песок, я электричество из курса физики хорошо помнил. В песке образуется сплавленный кусок стекла. Он и должен стать материальным подтверждением приручения Перуновой силы.
   Затея, на первый взгляд, простая. Но опять все уперлось в материалы. Провод использовать - слишком тяжелый змей и веревка получится, еще и непрочные, не поднимутся высоко. На змей пробовал клееные листья, местную ткань, прутики - тоже тяжелый выходил, да еще и намокал безбожно во время дождя. Замкнутый круг.
   - Вот что, брательник мой названый, я баб тогда тоже привлеку для приручения этой силы, ты на то добро свое дай. Приручим - дашь тканью заняться, - я поднялся от костра, - проволоки мне надо, медной или алюминиевой, металл такой у нас был, легкий и прочный.
   - Баб привлечь можешь, на то тебе мое старшее в роду слово. А как приручишь - я тебе дам свободу самому решать, чем и как заниматься, - дед тоже встал, - не думай, что не вижу пользы от твоих задумок, но подтверждение того, что боги разрешат уклад старый рушить, да новый строить, тоже надо. И не только мне. Бабы, вон, от твоих словечек до сих пор пугаются, да на станок твой и плуг поглядывают - нет ли тут чего от Мораны. Покажешь силу Перунову, сможешь ее взять - быстрее дело пойдет.
   - Ну, значит так тому и быть. Пойду к Зоряне...
   И я отправился в дом, где продолжалась добровольная пытка наших девушек местными текстильными технологиями.
   Провода принесли с "плато", метров двадцать нашли, в стороне валялся. Его, видать, концом пятна срезало. Провод был алюминиевый, я целый день по "плато" бродил, пока его нашел. С проводом пришел вечером на женсовет. Серьезно, с нажимом, во всех красках описал, как они к сорока годам станут слепыми сгорбленными старухами с такой работой. И решение деда о помощи мне в приручении молнии. Барышни молчали, думали про себя, изредка задавали вопросы. Подумать я им времени дал до вечера. И задачу описал - надо сделать тонкую, прочную, непромокаемую ткань, и много, метра три квадратных. И такую же тонкую и прочную, непромокаемую бечевку, метров двадцать. Мне по прикидкам надо змея на высоту в метров шестьдесят поднять. Проводом на сорок закину (жалко провод, блин!), еще двадцать доточить надо.
   Утром бабы дали мне ответ. Они согласны, бечевку и ткань сделают из остатков конопли, она не промокает. Я же пошел готовить конструкцию змея. Выбирал самые прочные прутики, делал из них каркас, наподобие летучей мыши. Пока делал, все думал, как мне уменьшить расход провода. Надо сделать его потоньше, мне же не пропускать сквозь него ток надо, а испарить. А значит, толщина тут роли не играет. Но тогда бечевку надо не двадцать метров, а все шестьдесят. После каркаса, барышни еще полотно не сделали, на кусочке провода проводил эксперименты. Отбивал его на наковальне, пытался греть и тянуть, протягивал через дырки разные. Итог - сделать можно, но очень муторно. Весь вечер думал, рисовал на песке (бумага почти вся вышла, экономил). К моменту, когда мне принесли ткань, я собрал надстройку к своему станку, для вытягивания тонкой проволоки. Она представляла собой насадку на вал, с двумя встроенными железными конусами, их ковал и делал особенно долго. Между ними вставлялась проволока, я ее разогревал, для мягкости, а потом вращал станок. Конусы вращались, вытягивали провод. За тонкий конец я его тянул сначала руками, потом одевал на валик с ручкой, накручивал катушку. Тянул очень аккуратно, но все равно иногда рвал. Изначально он был сечением чуть больше миллиметра в диаметре, длинной метр, больше не решился на эксперименты брать. После первого прогона он удлинился на сантиметров сорок. Прогнал еще три раза, постоянно сближая конусы. Получил очень тонкую проволоку, не как волос, но очень тонкую. И длина его была метров пятнадцать! Ну, все те пять кусков, которые у меня поучились в сумме, рвалось часто.
   Барышни принесли ткань. Действительно, тонкая, прочна, похожа на паклю. Она и есть, решил я, ее тоже из конопли вроде делали. Бечевка тоже была достойная, и ее было много. Ткань они делали по моим чертежам, а на канат пустили все остальное. Даже жалко было такое под молнию подставлять, метров семьдесят прочного тонкого каната.
   Я изменил конструкцию змея. Изначально хотел вплетать в веревку проволоку, но теперь вплел в нее деревянные держатели из щепок, на них уже вставил проволоку. Натянул ткань на каркас, и пошел проводить эксперименты. От озера полигон для испытаний первого летательного аппарата в этом мире убрал, нашел большую поляну, заросшую березняком и травой. Практически ровное плато, окруженное лесом. Радиусом, на мой взгляд, метров четыреста. Даже интересно, почему дед ее под рожь не использовал. Наверно, деревьев мало, жечь нечего, золы не будет - урожай меньше. А мне поляна понравилась. По северному краю проходил ручей, в глубоком овраге, он впадал в заводь и из него мы брали воду. За ним был сосновый бор, а дальше болота. После лесополосы на западе, метров сто шириной, начиналась наша заводь, где мы ловили рыбу. На юге были заросли лиственного леса с нашей ухоронкой, и начинался холм, на котором было мое "плато".
   И начались мои мучения с непослушным ветром, управлением змеем, непрерывные починки проволоки, каркаса, и прочего. Через несколько дней мучений, смотреть на которые собирался весь поселок, наконец при небольшом ветре запустил змея над деревьями. Он парил достаточно долго, я отпускал веревку и довел высоту парения до метров пятидесяти. Больше не получалось, веревка провисала, слишком тяжелой для змея она становилась. Решил, что хватит заниматься ерундой, надо пробовать. Ждать грозы. Сделал шалаш для змея, чтобы не размок от дождя, в нем сделал ворот, чтобы не руками держать, ящик с песком установил. Песок мне дети подготовили, самый белый и самый чистый брали. Дальше просто вынести змей, сориентировать его и ворот по ветру, проволоку прикопать в песок, и отпустить. Ворот вращался достаточно туго, змей при ветре поднимался медленно, но самостоятельно. Я даже небольшой флюгер сделал, направление ветра определять. Меня устраивало любое - конструкция располагалась посредине поляны. Все с интересом слушали мои пояснения про электричество, ионы, происхождение молний, но понимали мало, и ценность этих рассказов в их глазах пока была мала. Всем был нужен результат, который можно пощупать руками.
   Гроза разразилась в мой День Рождения. Резкие порывы ветра, налетевшие тучи, гром все это застало меня за экспериментами с сосновыми иголками. Потянуло сыростью.
   "Ну, пан или пропал", - подумал я, и побежал звать деда.
   Кроме деда, собрались опять все жители, за исключением самых маленьких. Их оставили под присмотром Веселины. Она обиделась, что с собой не взяли, но я обещал отдельно для нее повторить, если получится в этот раз. Побежали все на поляну, из туч посыпались крупные капли дождя, сверкнуло где-то в глубине облаков.
   Зрителей разместили в лесу, на краю поляны. Мы с Кукшей, он добровольно вызвался, устанавливали змея на специальные держатели, определяли по флюгеру направление ветра, дождались пока он установится. Ветер установился, он дул в сторону озера. Дождь усиливался, капли стали мельче, но их стало заметно больше. Я переживал, что конструкцию побьет каплями, разрушит. Если в этот раз не пройдет - в другой сложнее будет народ уговорить, да и ресурсов, особенно тканей, у нас не много. Разве что разорвать остатки вещей из будущего. И если не сделаю то, что обещал Буревою, увеличение этих самых ресурсов вообще останется под вопросом. Я переживал, и сильно. Настраивали змея, конструкцию, на адреналине не замечал дождя, Кукша тоже нервничал, это было видно.
   - Давай, Кукша, отпуска потихоньку ворот... Так, так, не так сильно, пусть встанет змей ровно... Вот, лучше...
   - Серега, - фига себе, раньше только дед себе такое позволял, фамильярность такую, - смотри, вроде встал. Ну Перун, дай знак, дай только знак!!!, - Кукша, похоже, молился про себя.
   - Сейчас, Кукша, гроза к нам подойдет, будем отпускать, - ветер усиливался, веревка натянулась как струна, - главное, чтобы не порвалось, да нас не поубивало. Помоги, Хосподи!
   Ветер продолжал усиливаться, и слегка сменил направление. Мы вытравливали бечевку, постепенно доводя змей до высоты метров в десять. Вдруг дунул порыв ветра в сторону, противоположную нашим настройкам. Веревка просела, змей начал опускаться, Кукша убрал руки с ворота, наблюдая с досадой за тряпкой на каркасе, я тоже ослабил хват на веревке. Это нас чуть не сгубило. Следующий порыв резко дернул змея, унося его вверх. Ворот стал быстро раскручиваться. Кукша смотрел, как зачарованный, на быстро удаляющийся в сторону озера змей. Мне бечевкой сильно поранило руки, до крови.
   - Кукша, беги! Беги я сказал, мать твою!!! - я схватил его за руку, силой развернул в сторону леса, и толкнул в спину. Тот замешкался, и чуть не упал. Змей стремительно летел в сторону туч, ворот угрожающе покачивался, раскручиваясь. Удержал Кукшу от падения, потянул за собой, и мы побежали. Скользкая трава, какие-то рытвины и мелкие кустики не давали бежать быстро. Куша быстро ушел вперед, а я попал ногой в лужу, поскользнулся на куске грязи, и рухнул в траву. Упал боком, на земле меня развернуло на спину. Я приподнял голову. До конструкции было метров пятнадцать. Ворот трясся, как ненормальный, и через секунды должен был разрушиться - веревка на нем походила к концу. Змей рвался вверх, как космическая ракета, все больше набирая скорость. Это конец, подумал я. Следующие доли секунд напомнили мне процесс попадания сюда. Я наблюдал все это как будто в замедленном кино.
   Треск, ворот одним концом оторвался с держателя. Вся веревка была выбрана. Змей завис, вся конструкция держалась на честном слов. Казалось, еще мгновение, и весь мой план полетит к чертям. Я начал подыматься. Но тут, из глубин черной тучи протянулась тонкая, ветвистая молния. Она, казалось, на одну миллиардную секунды зависла над змеем, а потом протянула крошечный язычок к парящей конструкции, повернула к нему вся. Змей вспыхнул. Молния продолжала двигаться к змею, перешла на него, и рванула вдоль веревки. Кривая зигзагообразная, рванная и очень яркая лента уперлась в ящик с песком и...
   Громыхнуло очень сильно. Шалаш, ворот, вся удерживающая конструкция вспыхнула в одно мгновение, несмотря на то, что была пропитана дождем. Звуковой волной меня больно ударило по ушам. В голове билась одна мысль: "Хоть бы получилось! Хоть бы получилось! Хоть бы получилось!". Веревка от змея упала на землю. Я медленно встал.
   Как потом рассказал мне дед, зрелище было потрясающее. Он в красках расписывал мне, как прибежал Кукша, обернулся, не увидел меня, и бросился назад. Буревой удержал его. Он видел как я упал, неуклюже вскинув руки. Как со страшным грохотом молния ударилась, казалось, в то место, где я лежал. Как он уже подумал, что Перун решил наказать строптивца, решившего взять часть его силы. Как он взялся за амулет, в виде молнии, такой же, как отдал мне, когда мы братались. Крестик мой он носил, но для покровительства местных богов из дуба все равно себе сделал амулет и носил его на той же цепочке. Как вспыхнул шалаш и остатки ворота. Как на фоне пожара, под проливным дождем, и порывистым ветром, в раскатах грома и отблесках молний из травы поднялась человеческая фигура. Фигура расправила плечи, подняла руку вверх и огласила окрестности жутким, почти нечеловеческим криком, и бросилась в пожар. Как человек ногами раскидал горящие поленья, и склонился над ящиком. Как он щипцами взял что-то из ящика, и, опять жутко закричав, побежал к людям.
   Тогда Буревою, по его словам, стало ясно все. Воля богов была однозначна. Мое появление в этом времени стало не просто случайностью, а проявлением величайшей, непознаваемой в своей мудрости божественной силы, направленной на помощь его роду. И доказательством этого стал кусок еще красного, раскаленного стекла, который я щипцами принес к лесу, где прятались местные, и бросил к его ногам. Все. Я сделал это. У меня получилось. Мы стояли мокрые, в лесу, я напротив Буревоя, с щипцами в руках, в лаптях, грязный как свинья. Дед во все глаза смотрел на похожий на коралл еще светящийся стеклянный камень.
   - Люди! - закричал он, - Вы все видели сами! Перун явил свою волю! На нашей стороне он! И сила его теперь тоже!
   Дед поднял с земли горячий кусок, обжегся, уронил. Сорвал с себя рубаху, разрывая ее без жалости, схватился опять. Потянуло запахом жженых тряпок.
   - Сергей, родич наш названный! Приручил! Поймал силу Перунову! Его он выбрал для донесения силы своей людям! Нашему роду на славу, а врагам на погибель! Смотрите же и запомните, и потомкам своим передайте! Наш род, Игнатьевы - я удивленно вытянул лицо, - по названию родича нашего, Сергея, во всем свете первый подобен детям божьим стал! И Сергея нашего выбрали боги своим гласом на земле нашей! Слава!
   Местные, после такой накачки, заорали как ненормальные. Все бросились обниматься, обнимать меня, кричать что-то непотребное. Даже самые мелкие и Веселина прибежали, они втихаря наблюдали за нашим экспериментом, сбежав из деревни. Стояли за кустами, чтобы их не отправили обратно. Это был не праздник. Это больше всего напоминало победу после кровавой, страшной битвы. Крики вокруг, звериные, наполненные яростью, радостью и силой, сопровождаемые раскатами грома. Перекошенные лица деда, Кукши, детей, женщин, освещаемые вспышками молний. Мистическая, наполненная непередаваемой силой картина. Я проникся. Все происходящее проникало в меня, возвышало, наполняло яростью. Я как будто стал расти на глазах, возвышаясь над деревьями, озером, упирался ногами в земля, а плечами подпирал небосвод. Я поднял руки со щипцами, тоже заорал нечто невообразимое. Народ чуть притих, и посмотрел на меня.
   - Люди! Народ! Товарищи! Братья! Род мой! Все вы видели, как Перун силой своей с нами поделился! Не только со мной, я всего лишь волю его принял, как она есть! Да истолковал правильно! Все Вы, - я выделил голосом, - Вы сделали это! Кто-то ткань ткал, веревки делал.
   Девушки приосанились, гордо подняли голову.
   - Кто-то змея делал, да дерево мастерил, чтобы змея воздушного на земле держать!
   Кукша и дед тоже расправили плечи.
   - Песок готовили, помогали во всем!
   Дети вытянули спины, встали, широко расставив ноги. Гордость и сила чувствовалась даже в них.
   - Все мы, родом нашим, Перунову силу поняли, и себе часть ее взяли! Я вам только слова сказал, волю его! А вы ее в доказательство земное превратили! И теперь повязаны мы с вами не только узами кровными и родными, но и силой божественной! Перуновой!
   Народ опять закричал.
   - И воля его говорит во мне, что сложные времена требуют сложных решений! - я решил толкнуть программную речь, пока момент подходящий, хотя было сложно, адреналин кипел в крови, - И традиции наши, веками проверенные и предками нам переданные, мы должны не только чтить, но и менять! Менять, чтобы жить так, чтобы потомки наши уже нас запомнили, и детям своим передали, а те внукам, а те - правнукам! Много сделать нам предстоит, непривычных вещей и странных! Но все это для того, чтобы род наш в веках выжил, и слово, свое и Перуново, через века эти пронес! Ибо нет силы большей, чем род и племя, живущее едино, и силу свою на благо каждого направляющее! И нет тут запретов в работе нашей, если вся она направлена на это! Благо для каждого - вот теперь новая традиция наша! Предки наши, и боги наши, тут свое слово сказали! Что каждому на благо - то всему роду на благо!! Что предки нам оставили - то предкам пусть слава будет, наша славу мы сами делать будем! Их чтить и уважать! Но и самим своим умом жить!! Жить так, чтобы высоко голову держать!!! Чтобы любой, я подчеркиваю, любой, малец неразумный, женщина слабая, муж добрый, дед старый да старуха дряхлая, кто в нашем роде или племени будет, гордо мог смотреть на мир и говорить "То мой мир, и мои боги, и воля их - моя воля"!!! Это наш мир! И наши боги! И нашей волей изменить его!!! Ибо воля наша - это и есть воля божья!!!!
   Народ проникся. Натурально проникся, без притворства. Встали толпой, но гордой, а не бесправной и запуганной. По-хозяйски оглядели себя, мир вокруг, лес, поляну с догорающими остатками шалаша, небо, землю. В глазах читалась гордость, сила, и желание непременно сделать так, чтобы сказанное мной в жизнь воплотить. Обнялись в итоге все, да так и стояли посреди леса под дождем. В воде, пламени и на ветру новое общество рождалось, а я роды те принял. И станет каким то общество - мне неизвестно, может лучше, может хуже, чем покинутое мной. Но здесь и сейчас стояли мы посреди природы нетронутой не как приживалки лесные да озерные, игрушки в руках богов да сил мистических, неизведанных, а как хозяева своей судьбы.
   Дождь стал прекращаться. Тучи стали светлее, между ними появились просветы. В один из них выглянуло солнце, осветило поляну, лес, и нас. Мы разомкнули наши объятия, посмотрели друг на друга. Лица. Как лица-то просветлели! Глаза блестят, плечи расправлены, куда грусть, печаль да безысходность делась. Радостные люди, сильные и стремящиеся окружали меня.
   - А ведь праздник сегодня. Перуна рождение, - дед расправил рубаху, в которую был замотан кусок камня, образовавшийся после удара молнии, - значит, и правда нам Перун знак сильный дал.
   - Ага, а у меня сегодня День Рождения, - сказал я, - как раз в самую короткую ночь на свет появился, через два часа после полуночи.
   Все заворожено посмотрели на меня. Обеслав даже пальцем ткнул, проверял, материальный я или сейчас появится копье мое, или меч там, что у Перуна на вооружении, гряну громом, да и улечу на небо.
   - Сергей, знать Перун тебя еще в твоем мире отметил, силой своей поделился. Родич ты ему, наверно, благоволит он тебе. И к нам послал, видел как плохо тут роду нашему приходится. А ты силу эту в нас влил, породнившись. Выходит, все мы ему теперь родня, - дед почесал бороду, - те самые внуки, о которых ты говорил. Вон оно как получается...
   - Ну, влил. или не влил, я не знаю. Но День Рождения у нас принято отмечать! У вас как?
   Ответом мне было громкое одобрение. Все пошли в деревню, отмечать мой День Рождения, заодно и праздник Перуна и день передачи силы его в род. Род Игнатьевых. Спросил деда, почему мою фамилию взял.
   - Дык, это. У нас то прозвище родовое разное у всех было. Хоть и род один, да родовые имена разные. То Криворечниками были, Первушу Кузнечным звали, меня, - дед усмехнулся, - Криворуким звали после ранения, потом правда Длинным. Так что твое родовое имя, фамилия как ты зовешь, ничем не хуже. А после того, как ты силу Перунову приручил, твое имя родовое взять - честь для нас. Что оно означает-то?
   - В мое время говорили, что в честь предка Игната фамилия моя, а Игнат - это римское, ну греческое слово, означает "неведомый, неродившийся, огненный" - я происхождением фамилии интересовался в свое время, - а имя вроде тоже греческое, только не знает никто точно, что же оно означает. Говорили, или "знатный, высокий" или "слуга божий", в веках значение затерялось.
   - Ишь ты, и впрямь с Перуном родственник. И неродившийся, неведомый... - дед почесал бороду, - все как есть правда. Здесь ты не родился, откуда пришел - неведомо, а Перунову силу взял - огненный, как есть огненный. И родился с ним в один день... И имя соответствующее - знатный божий слуга.
   Я даже опешил от такого. И действительно, интересное совпадение получилось. Или не совпадение. Может, и впрямь сила какая-то неведомая есть, что судьбу мою вела к этому месту? В воздухе отчетливо запахло мистикой. Столько совпадений на одного меня - тут и в леших с водяными поверишь. И фамилия, и имя, и дата рождения, и Перунова сила эта, электричество которая. Я от такого чуть не перекрестился, вовремя опомнился, только что чертыхнулся про себя. Вот и верь тут в случайности.
   - Ты теперь из моей воли вышел, - дед между тем продолжал речь, - не мне Перунова родственника или слугу доброго под себя гнуть. Сам решай, как жить дальше, а мы за тобой теперь.
   В голосе у деда стала заметна почтительность, чего раньше не было. То ли действительно в Перуново происхождение мое поверил, то ли ответственность с себя снять хотел, или разделить с кем.
   На празднике в деревне я склонился ко второму варианту. Дед речь толкнул перед общественностью, на момент смены власти, и того, как под Перуновым гласом теперь ходить будем. Из нее по мелким оговоркам, интонациям, понял я, что вымотался дед, устал один на себе тащить все. А Перуново происхождение мое - это повод только разделить ярмо ответственности. Праздник, кстати, получился веселый, хоть и без алкоголя. Костер большой развели, песни пели, даже я что-то спел, из более-менее адекватного этому времени. Ну там "Ой, мороз, мороз", про березку, что в поле поломали, про дубинушку, которой ухнем. Слова, правда, знал плохо, половину сам додумал. Местным особенно понравилось про Стеньку Разина, правда, разнонаправлено. Мужикам за удаль молодецкую, а бабы рыдали по княжне, которая плавать не умела. Еще про зайцев , которые траву косят, но та всех развеселила. Хорошо посидели.
   Под конец сидели под местный рэп. Дед речитативом, нараспев выдавал местные былины. Про "Ой ты гой еси добры молодцы", и тому подобное. Длинно так выдавал, как только запомнил. Я же сидел и прикидывал, как теперь себя тут вести, как работу нашу построить, чтобы всем лучше было, да как с ответственностью , возложенной на меня справиться. И при этом "крестного" своего, Перуна, не посрамить. Я на полном серьезе начал подозревать, что мое попадание сюда - его промысел. Слишком много совпадений, так не бывает. А раз есть хотя бы малая вероятность, что его волю я тут исполняю, то лучше соответствовать. От греха подальше. А то не ровен час он меня молнией своей стукнет. Значит, буду под себя род брать, да на путь истинный, прогресса и индустриализации, направлять. Так сказать, железной рукой, если смогу конечно. Они же мне тут и впрямь все как родные. А дед мне за канцлера будет, серый кардинал так сказать и визирь в одном лице. Вот прям завтра и начну. Что у нас там завтра?
   Отметки на моем "палочном" календаре показывали, что завтра будет 22 июня.
  
  16. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - июнь-июль месяц 860 года (22.06 -30.07.2016)
   "Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется" - строчки из школьного стихотворения приходили мне на ум все чаще и чаще. Причем, пока только в положительном ручье. После праздника Перуна, который я решил считать днем образования нашей новой общности, по деревне пошли сначала незаметные, но потом все более явные изменения. И началось все, как ни странно, с нижнего белья. Еще до праздника ко мне пришла Зоряна, и поинтересовалась, чего это я деду там рассказывал про женскую одежду. Я как смог объяснил ей, про гигиену, про хм... верх для женщин, даже нарисовать пытался. Что-то донес, да и забыл про это.
   Через некоторое время начал замечать странности во внешнем виде женского населения поселка. Все, включая пятилетнюю Смеяну и семилетнюю Новожею обросли грудью. У Агны, невысокой и достаточно широкой барышни, так вообще выдающихся размеров. И все они гордо носили грудь по поселку, расправив плечи, и поглядывая свысока на нас, мужиков. Зрелище было классное, по-моему, даже Буревой стал задумываться о новой жене. Прижился бюсгалтер в нашей деревне. Внешний вид жительниц стал гордый у взрослых, и смешной - у мелких. Они травы напихали себе, подражая мамам.
   Привело это к первому ресурсному кризису. У нас таки кончилась ткань вообще, все ушло на новоделки. Это активизировало процессы исследований в часть текстиля. Шли последовательно, от задачи к задаче. Первая была с вываркой сосновых иголок. Нужна была металлическая посуда. Пошли на плато, опоры ЛЭП трогать не стали, начали разбирать остановку, она была обшита металлическими листами. Сняли одну боковину, принесли домой. А что с ней делать, я не знаю. Как из листа получить посуду? Надо варить? А чем? Электродов и розетки я не наблюдал в окрестностях. Буревой сказал, что Первуша сильно разогревал металл, потом добавлял песок специальный, потом долго бил молотком, непрерывно разогревая. Про дно, чтобы как у ведра сделать, Буревой не знал. И начались мои мучения. По итогу кастрюля получилась кубическая, дно сделал из цельного куска, загнул у него края. На самодельные клепки, сделанные из остатков железа, посадил квадратные листы железа - это стенки. Долго пытался еще и приварить по Первушиной технологии листы между собой. Получалось не очень - то ли песок неправильный, то ли недостаточно разогрел. Пробовали греть сильнее - сломали, а точнее порвали меха. Меха сделали новые - наступил новый кризис, у нас кончилась кожа. Но хоть кастрюлю сделали. С крышкой. Из всех экспериментов со сваркой только ручку к той крышке и удалось приварить по-человечески. Зато теперь она плотно прилегала, и позволяла, в теории, увеличить давление при варке, а значит и температуру.
   Пришли с кастрюлей к Зоряне - некуда ставить. Кастрюляка у нас знатная, сантиметров сорок грань по всем измерениям. А дырка для горшка, в котором раньше варили, маленькая, сверху печки. И в саму печку не сунешь, устье слишком узкое. Пришлось под это дело мостить навес, под ним собирать отдельную печку под кастрюлю. Делали из камней, промазывали глиной. Еще раз сбегали за уголком от опоры ЛЭП - сделали колосник из них. Дрова теперь горели на них, угли и зола падали в специальное место внизу. Трубу выводили тоже каменную, потом плюнули - подняли на метра на полтора "досками". В кавычках потому, что делали не доски скорее, а ополовинили стволы топором, и соединяли нагелями. Тоже внутри глиной обмазали, чтобы не сгорела. Труба высокая вышла, метра два. Крутая. Мы ее потом только на испытаниях раз пять поменяли - то падала, то гнулась, то вздувалась.
   В кастрюлю из истонченной проволоки сделал сетку. Дед узрел мой станок для вытяжки проволоки, радостно поматерился, начал потирать руки. Оказалось, тут проволоку тянули через специальную металлическую пластину с кучей разных дырок. Они ее волоком называли, тянули сначала через самую большую, потом через поменьше, ну и так далее, пока не получали нужной толщины. Адская работенка. У меня лучше и быстрее. Дед планировал увеличить выход проволоки, когда мы на выделку железа свою перейдем, он на это искренне надеялся. Я же даже боялся идти к болоту, где Первуша выделывал крицы. Чтобы в депрессию не впадать. Местная металлургия, по рассказам, представлялась мне чем-то страшным, трудным, и непонятным.
   Когда пришли наши барышни из леса, за ягодами ходили, мы им продемонстрировали устройство для варки иголок. Моему современнику оно бы больше всего напомнило бы фритюрницу. В сетку закладываешь иголки, сетку в кастрюлю, накрыть крышкой, придавить ее камнем, и знай себе дрова суй в печку. Потом за специальную ручку достаешь сетку, и вынимаешь варенные иголки на просушку. Опробовали. Кастрюлю долго доделывал, постоянно что-то протекало. Хорошо хоть она достаточно плотно стояла в каменном пазу печи, не заливала огонь.
   Наварили иголок, посушили их, и дальше процесс встал. Их надо было мять, мяли кривой палкой. Долго и в ручную. Сделал им валики специальные, последнюю кожу на них перевел и пустил подошву от кроссовок на резиновую оплетку. Из валика выходили достаточно ровные давленные полоски иголок. Только аккуратно подавать надо было, да от смолы чистить периодически. Но это не страшно - после мучений с кастрюлей работа с деревом, даже такая мелкая и тонкая, приносила удовольствие. Валики получились сантиметров десять в ширину. Наделали барышням сырья килограмм двадцать. Они застонали - им из этого иголки выбирать еще месяц, глаза портить, да ногти сбивать на руках. Долго исследовал получившиеся "Игольные пластинки", пытался понять, что держит волокна. Пришел к выводу, что это смола. А смола это что? Правильно, канифоль, любой, кто паяльник в руках держал, знает. А чем канифоль растворить можно? Точно! Спиртом! Я с тоской посмотрел на оставшуюся как НЗ бутылку водки. Не-е-е-е, так дело не пойдет.
   С дедом решали сложную, комплексную задачу. Как сделать самогонный аппарат. Принцип я ему объяснил, надо ставить брагу. Дед сказал, что не вопрос, литров пять к октябрю он сделает. Я затосковал, хотелось побыстрее. Помешал угли в костре. Думал, где взять спирт. Мне бы даже из табуретки подошел. О! Вспомнил! Как там наш Ваня-химик говорил, когда мы пытались углей и розжига купить для шашлыков? "Ни рубля капиталистам! Они бревно за червонец берут, в печку суют, пиролиз, мать его так, конденсат собирают, потом спирт древесный, нам за стольник продают как жидкость для розжига, а уголь древесный - еще за две сотни! Сами руками наломаем, лес рядом!". Надо попробовать.
   Что для этого надо? Правильно, много разной герметичной металлической тары, змеевик, посуда. Я опять застонал. Надо было делать еще несколько кастрюль, по типу тех, что я уже сделал. Тут дед еще с подошвой для берцев, мол долго, делается, придавливать сильно приходится, камни таскать. Решил первый раз в этом мире поступить как руководитель. Назначил деду на утро инструктаж по механике.
   Все утро объяснял ему, как сделать валки для сдавливания той фанеры, которая шла у нас на подошвы. Уткнулись в нехватку сырья (опять!), надо как-то снимать шпон. При кинул схему, необходимые материалы, оставил деда делать основы для обоих станков, с деревом он привычный работать. Сам взял Кукшу, и пошел к "плато". Опять таскали листовой металл, половину остановки разчехвостили. Да еще и кабеля силового три метра взяли. Еле донесли, не говоря уже про то, как мы это отдирали, особенно кабель. Кабель был медный, в полиэтиленовой изоляции. И весил где-то под пятнадцать килограмм на метр.
   Начались мучения с созданием трубки. На три метра кабеля у меня получилось сто пятьдесят метров проволоки диаметром полтора-два миллиметра. Пробовал накручивать на железный стержень проволоку, греть, обстукивать - трубки получались хрупкие, и пропускали воздух. не гнулись. Пробовал закапывать шов расплавленной медью - чуть не сжег кузницу, и сам чуть не сгорел. Пробовал другие варианты. Итогом стала трубка, диаметром под сантиметр, с толщиной стенок в два миллиметра. Ее делал из пучка проволок, которые сплел в пучок, нагревал до белого каления, и простукивал молотком. Из полученного стержня высверливал отверстия. Сверло делал из стальных полосок, которые отбивал долотом от уголка, из которого была сделана опора ЛЭП. Трубки получались по полметра длинной, больше не позволял тот набор сверл, которые я сделала, их было пять штук разной длинны, проходил последовательно. Очень много времени ушло на центровку - тренировался на деревянных палках похожего диаметра. Получилось двенадцать трубок. Создание баков-кастрюль пошло легче - руку набил.
   Параллельно дед под моим руководством сделал станок для выделки шпона и валки для прокатки заготовок под подошвы. Шпон снимали закрепленным в бревне метровым ножом, сделанным из того же стального уголка. Бревно-заготовку подкладывали в специальный паз, приделывали ручки, и начинали проворачивать за ручки. Получали шпон до пяти миллиметров толщиной. Его дед резал, сортировал, сушил, складывал так, чтобы волокна дерева смотрели в разные стороны, смазывал клеем, и прокатывал в валках, постепенно сжимая их. Получалась достойная фанера. Но тут нас настиг еще один кризис - клеевой. Рыбы, вылавливаемой нами, не хватало на выработку клея. Пришлось деду наделать шпона, оставить его сушиться, и начать плести верши, благо проволоки после моих экспериментов с трубой осталось много Наделал вершей, оказалось, их некуда ставить. Пришлось выбирать место вне заводи, и ставить там. А это для деда еще полчаса в пути через день на проверку, обновление и ремонт вершей.
   Одно цеплялось за другое, постоянно всплывали вещи, которых я или не знал, или не учел. Отсутствие привычных материалов, инструментов, даже знаний в химии и металлообработке - все это заставляло двигаться опытным путем, "медитировать" вечерами, извлекая из памяти крохи необходимых мне знаний. Медленно, со скрипом, но дело все таки шло. Мы собрали два очага, для получения древесного спирта и его дистилляции, установили "котлы", набросали щепок в первый, и произвели первый пробный процесс пиролиза. Продукт, представлявший собой жуткую смесь каких-то смол, эфиров, пахнущей чем-то невообразимым субстанции, собирали в отобранную у баб стеклянную бутылку - я хотел видеть что получается. Набрали в итоге пол литра, перегнали на слабом подогреве в другую бутылку. Продукта перегонки получилось на донышке, грамм двадцать-тридцать, эта жидкость воняла спиртом с примесями. И это с почти килограмма дерева. В бутылке с исходным сырьем осталась черная вода. Выход продукта был категорически мал. Мой приготовленный бак я буду заполнять пару лет. Учитывая, что продукт - я посчитал его древесным спиртом - еще и испаряется, а еще вреден до невозможности. Решили довести эксперимент до конца, сливая черную воду - то ли деготь, то ли креозот, запах похож на запах рельс - в тот самый бак для конечного продукта. Возились долго. Один раз неудачно открыли бутылку, в которой собирали продукт пиролиза - что-то вспыхнуло, газы какие-то. Пришлось делать отвод газа из бутылки с последующим их сжиганием. Так и сидели с дедом, наблюдали за сгорающим газом, подкидывали в печку дров, смотрели за капающей жидкостью. Потом пришла Леда, и спросила зачем просто так жжем синем пламенем посреди навеса? А действительно, зачем? Приделали трубку к газовыпускному отверстию, вторым концом направили в топку. Теперь стало еще скучнее - даже дрова подкидывать почти не надо.
   - А что, Сергей, так и камни варить можно? - дед сидел в легком трансе, наблюдая за капающей субстанцией. Кап-кап-кап-кап....
   - Да можно, только температура большая нужна, ну, тепла много, давление тоже, чтобы воздух не заходил, стенки потолще, чтобы не разорвало, - я сам застыл, смотря на выход продукта. Кап-кап-кап-кап...
   - А вот это черное, то что тут собираем, может тоже перегоним? Печка есть...
   - А давай, все равно нам пока делать нечего, - я встал, пошел за дровами. Вот, кстати, наметился и еще один кризис - энергетический. Дров на мои эксперименты уходило много, и это еще топить не приходилось!
   Разожгли под еще одним баком огонь, начали перегон черной воды, собирать получающуюся жидкость в третий бак - я их четыре сделал. Получилась вода. С какими-то примесями, но вода. Полезли посмотреть, что осталось от перегонки - вроде деготь. Точно, дед подтвердил. Сказал, что у них в ямах с мхом такой делают, только его сильно меньше получается, и он грязный. А тут - чистый, маслянистый. Я потыкал в него палкой, кажется я нашел смазку для своих станков! Дед побежал за плетенными промазанными глиной горшками - собирать продукт. Вот блин, казалось бы - полено и полено, а сколько полезного!
   Переделали наши печки - теперь из дров конденсат стекал сначала в большой бак, мы его аккуратно промазали глиной и смолой, для герметичности, там при помощи биметаллического термометра поддерживали температуру ниже температуры кипения воды, выпаривали спирт. На трубке сделали после холодильника отвод для газа - его в печку для дров. В качестве холодильника использовали корыто с водой, которую меняли по мере ее нагревания. Второй и третий бак соединили тоже трубкой, чтобы перекачивать жидкость, даже кран специальный соорудили. Ну, не кран - задвижку, из меди сделал, без резьбы, он просто вынимался и вставлялся, опорой ему был еще один кусок трубки, такая Т-образная конструкция. В третий бак дегтярную воду переливали, когда меняли дрова, открывая кран. Сам спирт собирали также в бутылку - я боялся отравиться. Процесс пошел веселее - дрова нагревали в первом баке, дистиллят шел во второй бак, оттуда выпаривали спирт, переливали в третий, там убирали воду, и собирали деготь. Я готовил щепки и чурочки для пиролиза, дед поддерживал огонь по меткам на термометрах, собирал деготь. Набрали две бутылки спирта, кучу дегтя и просто вагон древесного угля. Его складывали просто в кучу в углу. Дед уголь тоже нахваливал, говорил, что очень чистый получался, и однородный.
   Четвертый бак предназначался для непосредственного растворения смолы из иголок. Его тоже максимально герметизировали, сделали под него очаг. Но первые эксперименты проводил все равно с большой опаской, в консервной банке. Сделал маску, чтобы не надышаться парами, делал все подальше от глаз. В банку насовал пластинок из сосновых иголок, налил древесного спирта, закрыл банку, замазал щели, и подогрел. Вынул - посмотрел результат. Подогрел еще. Так до потери пульса. Я подбирал минимальную концентрацию спирта и температуру. Оптимальное соотношение нашел - получалось, при нагреве в половину от температуры выпаривания спирта и его соотношении один к трем с водой за двадцать минут нагрева смола растворяется в спирте. Значит, надо где-то литров десять спирта, и сетку - чтобы вынимать получившиеся нити. Перемешать тоже было бы неплохо, но только с закрытой крышкой, чтобы не отравились. Вопрос где хранить десять литров спирта, тоже открыт.
   Совещались с дедом по решению проблем. Рассказал ему как страшны отравления метилом, составляющей древесного спирта, даже испарениями, как нельзя допускать детей, да и баб тоже, до самого процесса, про хранение герметичное, а то испарится все. Дед взял хранение на себя - обещал наделать глиняных горшков, будем покрывать их смолой, чтобы воздух не пропускали и спирт не испарялся. Место для хранения тоже дед выбрал, построим там небольшой проветриваемый сарайчик.
   Я взялся за модернизацию бака для удаления смолы. Он обрел перемешиватель, в виде деревянного насоса, который подавал воздух снизу вверх. Надышаться сильно никто парами смеси вроде не должен был, клапана из остатков моей подошвы неплохо держали воздух. подумав еще чуть-чуть, изменил форму и предназначение насоса - теперь он вбирал в себя спирто-водную смесь, и с силой подавал снизу бака, то есть стал водяным, а не воздушным. Насос сделал по типу велосипедного, сбоку оставил отверстие для выхода паров спирта - там будет небольшая горелка, сжигать отраву. В сам бак вставил спираль с краном. Теперь испаряющийся спирт можно было конденсировать в емкость, он вроде всегда испаряется, выдыхается. В качестве емкости пока использовали бутылки, как бы не ругались наши девушки. Потравить все население поселка я очень не хотел. Еще сделал сушилку, пряма вдоль всего ряда печек. Вставил в печки по уголку металлическому, так чтобы они нагревались и нагревали воздух. Нагретый воздух гнал по деревянным трубам, собранным из половинок стволов и бревен, с досками не стал возиться. Да сделал мелкую сетку из истонченной проволоки. Теперь варенные иголки сушились заметно быстрее. Колдовал формой трубы, чтобы они не ломались при сушке, пару раз я пересушил их в труху. И вытяжку сделал небольшою, в крыше навеса, вроде трубы, расширяющейся к месту сушки.
   Испытания назначили, когда подготовили все емкости, наполнили их спиртом, проверили на солнце - за день спирт если и испарился, то не сильно. Значит, работает тема с герметизацией смолой! Пригласили девушек, наварили иголок, посушили их и начали наш химический процесс. Иголок набралось в три четверти бака, плотно упакованных. Их всей толпой подавили на валках, один крутил, остальные совали иголки. Набралось с треть бака для растворения. Наварили еще, заполнили бак до двух третей давленными иголками в специальной вынимаемой сетке. Прочитал (три раза!!!) лекцию по технике безопасности, все натянули на лица повязки из подручного материала, я два носовых платка связал. Рассказал про пропорции, мы с дедом сделали деревянный мерный цилиндр, чтобы отмерять смесь. Сделал раствор, заполнил емкость. Ушло всего три литра спирта. Хм, я не учел, что еще и иголки будут. Залил иголки, показал до какой отметки стрелки на термометре греть, накидали дров. Я демонстрировал насос, толкал поршень, под крышкой, замазанной глиной и смолой, что-то булькало. Вроде, процесс пошел. Дождались температуры, грели по моим часам, прогревали минут сорок, с запасом, качали насосом, объяснял почему ни в коем случае нельзя гасить грелку возле насоса, местные прониклись.
   Ну, вроде настала пора снимать варево. Убрали огонь, хорошо, что на колосниках все печки сделали, удобно. Часик подождали пока остынет, под мои увещевания о вреде той дряни, которую мы получили. Потом приоткрыли крышку - и еще часик подождали, пока выветрится. Достали получившееся сырье, промыли в воде, разложили сушиться, пока печки горячие. Просушилось - собрали, и принесли бабам. Пока мы с дедом возились с химией они в сторонке стояли, я их туда отогнал. Вывалили прямо под ноги, как военные трофеи. По деревне раздался вздох удивления и восхищения. Мы с дедом сделали за полдня, не считая времени на производство спирта, почти два килограмма кудели! Это вечерняя выработка всех наших барышень за месяц, если не больше. И самое главное - нитки были практически белые. Тут с выбеливанием ткани был целый ритуал, по типу расстилания затемно, до росы, на траве и ожидания, на какой из двадцати раз ткань станет белее мешковины.
   - Сережа, - это Зоряна, она только так меня называла, - да здесь же сколько...! О! Да мы...! Да я ... !
   - Опробовать надо, тонкие они какие-то, - это уже наш вечный скептик, Леда. - возьмется ли нить, да какая толщина будет...
   - Бабоньки, айда ко мне, нить тянуть! - Агна, похожая чем-то на Трындычиху из "Свадьбы в Малиновке, только симпатичнее, потянула всех в дом.
   Когда бабы удалились на свои испытания, мы с Буревоем присели у остывающих печек.
   - Ну что, как думаешь? Получится? - я осматривал нашу химическую лабораторию.
   - Дык, там увидим, - дед почесал бороду, - к вечеру. А пока думать надо, куда все это деть, если, как ты говоришь, это отрава страшная.
   Дед указал на зелено-желтую жидкость, которая осталась после выварки иголок. Решили ее тоже выпарить - спирт тут дорогой, с точки зрения трудозатрат, получался. Поставили на огонь опять, разогнали температуру, стали опять собирать спирт. Дед выпытывал у меня, что еще можно таким макаром сварить. Я вспоминал, про нефть рассказал, про уголь каменный, из него бензин синтетический получали. Потом перешли на химию вообще, кислоты, щелочи, основания, соли, растворы - все рассказывал, что мог вспомнить.
   Дед тоже делился секретами, практического характера. Получалось, его рассказы из жизни ложились на мою теоретическую базу. Жаль, что база слабая была. Так проговорили, пока не выпарили весь спирт из раствора. Осталась какая-то ярко-желтая, с небольшим зеленоватым отливом жидкость. И пахла мерзко, как растворитель. Назвал ее скипидаром, сказал, что им растворять краску старую можно. Дед пожал на это плечами - скипидар тут знали, только делали непосредственно из смолы. Вернуть удалось где-то половину того спирта, который заливали. Неплохо, неплохо. Скипидар перелили в глиняные горшки со смоляной изоляцией, их дед с запасом делал. Пусть стоит, пригодится. Стали дальше ждать наших барышень. Напомнило посиделки под роддомом, товарища как-то раз сопровождал. Тот тоже вроде говорил обо всем подряд, но мыслями где-то далеко был. Так и мы с дедом, ждали нашего "первенца" в области ткачества. Дед упомянул про золу, ей тут стирали, да вроде в стекловарении использовали, так по крайней мере Буревой слышал от людей, бисер так стеклянный делали. Любопытный брат у меня, используем это во благо.
   - А скажи Буревой, тебе вообще нравится вот эта вся - я обвел руками батареи кривых печек, увитую не менее кривыми трубками и украшенную самодельными кастрюлями, - канитель?
   - Дык, - дед почесал бороду, - сложного ничего, а полезного много. Вот если бы еще и водку эту твою делать...
   - Водку-то из браги гнать надо, а ее у нас не ахти, - алкоголиков еще мне не хватало тут, - а вот полезное что всегда можно попробовать. Ты про золу говорил, может, возьмешься сам опыт провести? Получить из нее что-нибудь?
   - Ну-у-у-у.... - дед выдал протяжный звук, - это как бы... и если... время сейчас летнее, вот кабы... осень вообщем...
   - Отмазываешься? - я вкрадчиво посмотрел ему в глаза, - не хочешь делать? Или не интересно?
   - Да интересно, интересно, - сдался дед, - только вот дел столько... Да и получится ли у меня...
   - Ничего, лабораторную, ну, для опытов, посуду тебе сделаем, да первые варки вместе проведем, авось сдюжим, - я прикинул, что первым делом будем делать, - давай сначала стекло варить попробуем? Там вроде кроме песка да золы этой твоей нет ничего? Вот и откроем секрет. Окна сделаем, банки для консервации, посуду для опытов....
   - Стекло - это хорошо, - дед быстро согласился, видать просто любопытным быть в его годы не модно, надо чтобы и польза была, - со стекла много поднять можно, торговать. Бусинки, бисер, украшения...
   Дед загибал пальцы, а я задумался над его речью. Выходит, тут стекло в основном как декор используют. Нет тут ни банок стеклянных, ни бутылок, ни зеркал... О, кстати!
   - А зеркала у вас делают?
   - Ну-у-у-у, - дед задумался, - такие как ты показывал не делали, медь до блеска натирали, бывало. А еще торговцы привозили, но у них хуже были, неровные, кривые. Да и дорогие те зеркала были - кто их брать-то будет? Разве князь для жен своих...
   - А у него много, жен-то?
   - У кого как, есть и много, а есть и по одной. Тут как содержать сможешь.
   - Ну, тоже верно. Одна сытая лучше трех голодных, - это я типа мудрость выдал, подняв вверх палец.
   - Хе-хе, верно, сытая лучше - дед заулыбался.
   - Буревой! Сергей! Получилось! Вот, держите, - на нас со спины напал ураган из трех вихрей с именами Зоряна, Леда, Агна.
   - Тише, бабы! - Буревой решил навести порядок в курятнике, - чего у вас там.
   Дед сделал вид, как будто мы тут не ждали, сидя как на иголках, а так, проветрится вышли. Серьезные мужчины, так сказать, не до бабьих тряпок. Их нам, кстати, и не принесли. А принесли нитки. Катушку в виде палочки, на ней метров десять нитки. Лучше, чем я ожидал, но гораздо хуже того, к чему привык в своем времени.
   - А тоньше их сделать нельзя?
   - Да тоньше долго будет, пальцы в кровь сотрем, - Зоряна показала свои руки. На подушечках пальцев были мозоли, как после долгой игры на гитаре. Н-да, не вариант. Э-э-э-эх, хотел со стеклом буревою помочь, да видно не судьба.
   - Завтра с утра собираемся под навесом, - я показал на нашу текстильно-химическую лабораторию, - будем станок вам делать, для ниток. А там чем черт не шутит - и ткань сделаем.
   - Ой! А правда можно? Чтобы как с куделью - все само? - это Агна вступила в диалог.
   - Да, можно, - солидно произнес дед, - сначала вы с бабами в лес идите, там дров соберите, ну вот как этот весь сарай. Потом, значит, на место секретное. Там во-о-о-о-от такой дрын железный будет, и змея "па-ли-ти-ле-на-вая! Вот. Ее тоже возьмите. Потом, значится, на озеро, там камней, пудов двадцать. Воды еще принесите...
   Я смотрел как дед с серьезной рожей рассказывает все это бабам. У тех глаза круглеют, все-таки он тут старший, уважаемый, попусту говорить не станет...Или станет? Я присмотрелся к деду! Ба! Да он их троллит! Наглым образом троллит!
   - И потом все сделается само, - закончил дед, продолжая оставаться серьезным.
   - И мы... вот это... бабоньки... сами, - Агна аж присела.
   Дед не выдержал и фыркнул. За ним остальные. Потом заржали все. Агна, правда, чуть засмущалась, что ее подкололи, но потом отошла и тоже засмеялась.
   - Буревой! Ну ты тролль! Самый натуральны тролль! - я даже слегка хлопнул его по плечу.
   - А это что за зверь? - дед заинтересовался.
   - Ну, зеленый такой, высокий, - я вспомнил тролля из "Героев Меча и Магии 3", про пузо говорить не стал, - сильный и дубиной бьется.
   - Ну так - то можно. Только бороду покрашу, - заулыбался дед.
   Это высказывание принесло новый взрыв смеха.
   - Ты главное в лесу себе не найди тролльчиху зеленую! А то она нам детей распугает! - Зоряна включилась в веселье.
   - А то гляди и зацветет, вместе с тобой, аки деревце зеленое, листиками покроешься - девчонки подкалывали деда, тот улыбался и принимал это нормально. Хорошие все-таки тут люди. Так до вечера сидели под навесом, шутили, дети потом пришли. Обсуждали события за день, да планы на завтра.
   Кстати, прозвище Буревою прижилось, даже дети периодически его "дед Тролль" называли. Как и наши посиделки под навесом. Мы делали там стол, лавки, когда было тепло там ужинали и обедали. Да, в окружении печек и всякого хлама, стены были пока номинальные, но всем нравилось. Особенно когда сделали некое подобие керосиновой лампы на самодельном скипидаре. Она и так светила лучше, чум лучина, а я еще и приделал к ней отражатель из полированного металла, получилась практически люстра. Еще бы стекло сверху сообразить, для тяги - вообще красота бы была.
   После удачного испытания нашего техпроцесса получения кудели, село охватил ткацкий бум. Оказалось, всем надо куча тряпок, каких-то бечевок, повязок, подкладок. Особенно старались наши барышни. Увидев, насколько теперь проще делать кудель, они атаковали меня по поводу ниток и самой ткани. Чтобы не отвлекать их сильно от сбора лесных даров, как раз пошли ягоды и первые грибы, я установил порядок, по которому одна из них мне половину дня описывала и показывала процессы получения нитки и ткани, остальные были свободны. В полдень они менялись. Буревой меня покинул - он ушел собирать мед. Кукшу мы тоже не привлекали - его задача сейчас найти нам зверя, кожаный кризис не давал нам развивать нашу материально-техническую базу. Пока получалось плохо, в основном с охоты он приносил птицу и зайцев. Лося не встречал, на волков, медведей и кабанов ходить мы ему запретили, нечего лишний раз рисковать. Заячий мех и кожа шли на мелочевку, вроде ремней да пряжек, для приводов станков же пока ничего не попадалось.
   Помимо кучи мелких приспособлений, по типу мялок, чесалок, резалок (оказалось, с отрезанными концами иголки лучше обрабатываются), трепалок, валиков и роликов, которые я наделал подачи девушек, но с применением всяких мелких хитростей из будущего, у нас появился шедевр местного ткацкого производства - станок для кручения ниток. Причем разного качества и толщины. За основу взял конструкцию для вытяжки проволоки для своего токарного станка, сделал конусы из дерева, изменил их форму, сделал специальные кассеты с выступающей шестеренкой. Теперь после необходимой обработки кудели, ее наматывали через небольшие валки в виде полоски на подобие веретена, веретено это ставили на специальный держатель, делали в кудели заготовку под нитку, продевали ее через первую кассету, проворачивали несколько раз, продевали через вторую кассету, опять прокручивали, и так далее. Потом закрепляли заготовку нить на вращающуюся ручкой катушку. Все кассеты стояли на специальной рельсе, к которой прикреплялись деревянными винтами, и приводились в движение одним валом с резбьбой и пазами для шестеренок. Базовых кассет, из которых на выходе получалась суровая мешковина, получалось пять. Всего можно было установить десяток, при этом из последней выходила достаточно плотная, крепкая, толстая нить. Регулировать станок можно было путем поворота ручки, на которую наматывался результат работы, чем медленней крутишь, тем более качественная нить получается, более однородная. Тут барышни сами определить должны. Процесс им понравился, руки не сбиваешь, сидишь педаль качаешь, все крутится, только настраивали они его долго. Расположение кассет, скорость их движения, скорость накручивания нитки на барабан, скорость подачи кудели - все это влияло на конечный результат.
   Хуже было с ткацким станком. Сколько я ни думал над ним, в голову ничего не приходило. Да, сделал конструкцию для крепления кучи катушек с нитками, формирования полотна по одной оси перемещения четных и нечетных ниток вверх-вниз относительно друг друга. Тонкая получилась работа, особенно гребенка, на которой держались нити. Сделал на винтах специальные валки, которыми ткань прижималась и прокручивалась. А вот что делать с челноком, летающим туда-сюда, мне в голову не приходило. Его приходилось протягивать руками. Причем наиболее производительным было протягивание двух челноков с двух сторон. Получалось, что для моего станка требовался "расчет" из трех человек. Один педалями менял направление ниток, два других по бокам от него пускали челнок по ткани, сначала один, потом нажатие педали, потом другой, после того как педаль отпускают. "Педальер" проворачивает ткань валками, за это время "челночные" разворачивают челноки для броска. Также на "челночных" был контроль за катушками с нитками, их надо было каждый раз слегка ослаблять, чтобы не поломать кулачку, на которых крепилась нить.
   До конца июля я успел только сделать небольшую действующую модель у себя в мастерской, она давала мешковину шириной в десять сантиметров. Модель, правда делал таким образом, чтобы из вот таких десятисантиметровых кусков можно было собрать станок нормального размера.
   Кулачки для станка делал я из той же медной проволоки, для чего пришлось изобретать штамповочную машинку из двух кусков рельсы, подъемного механизма на роликах, направляющих для рельс, и веревки. Нарубленную заранее проволоку грел, подкладывал на рельсу, которую поднимал веревкой и резко бросал ее. В процессе работы переделал конструкцию. У меня долго получалось обтачивать и обрабатывать заготовки.
   Поэтому я сделал прокаточные валки для проволоку, получал полосу. Полосу сворачивал в катушку, катушку делал ровной, обтачивая ее плоский край на нашей точилке. Из остатков плоских листов железа сделал матрицу и пуансон, получилось на всю рельсу. Сделал велосипед, по типу того что был изначально на станке, и качели, к одному концу которых привязал веревку держащую мой рельсовый молот. К велосипеду шел пенек с воткнутой в него палкой. Нашел пацана на улице, им оказался Влас. Посадил его на велосипед. Он не тянул, пришлось делать очередную шестеренчатую передачу. И все на шпеньках! Теперь у Власа получалось. Палкой он поднимал одну сторону качели на сантиметров двадцать, потом палка уходила из под качели, молот падал на наковальню. Сделал подачу медной ленты из деревянных выпрямляющих валков в три ряда, пазов для протаскивания ленты, приделал все к наковальне. Теперь Влас мне поднимал молот, я проворачивал валик с надетой на него катушкой меди до специального упора, Влас опускал молот, получался тринадцатисантиметровый молоточек для удерживания ниток. Подача следующего куска ленты выталкивала готовый молоточек для ткацкого станка. Прикидки по количеству давали мне необходимость в более чем трехста таких молоточков. Это забирало всю проволоку, которая осталась после создания медных трубок. Ладно, не страшно, еще кабеля притянем.
   Молоточков в итоге наделали почти четыреста штук, практически одинаковых, что вызвало опять восхищение деда. Тут практически каждая вещь была уникальная, ручной работы. Скорость тоже вызывала уважение. За три часа, наловчившись, мы с Власом и подменявшими его другими детьми нарубили все необходимые нам материалы. Причем сразу с дыркой для крепления нити. Влас проявил себя как изобретатель - придумал тормоза к вращающемуся барабану в виде ручки, с пазом для шпенька. Молодец, Кулибин растет. Дал ему задачу, пусть думает как протаскивать челнок в ткацком станке.
   Наткнулись на то, что была только маленькая модель станка, а большую он пока не представлял. Да и рисовать было негде, чтобы малой мысли свои мог выражать не только голосом, но и показывать мне. С дедом вырубили досок, сварганили доску, по типу школьной, только вот рисовать не ней приходилось угольком, и отмывалась она плохо, да и кривая была, трудно тут с досками. Но мелким понравилось, они там часто и много рисовали.
   В последний день июля я устроил себе полдня выходного. Устроился в тенечке, так чтобы деревню всю было видно. Наблюдал за снующими туда-сюда людьми. Вот Тролль-Буревой очередной раз вываривает иголки, он у нас как самый ответственный этим занимался. Дети толпятся у доски, рисуют что-то, кричат. Вот Веселина с Кукшей в камуфляже вышли из леса, неся несколько убитых ими птиц. Эх, опять кожи не нашли. Вот бабы сидят под навесом, крутят нитки, что-то обсуждают. Влас крутит велосипедно-приводной молот, бегает постоянно к нему. Я ему разрешил, только строго-настрого наказал пальцы нигде не совать, делать только так, как я показал. Жизнь кипела, а я пребывал в задумчивости.
   Если бы я начал рассказывать кому-нибудь из своего времени о проделанной работе, станках, ткацкой химической лаборатории, то наверно у моего современника сложилось бы впечатление, что у меня тут цех, привычный по картинкам из учебников, станки в ровную линеечку стоят, медь блестит, стрелки термометров подрагивают....
   Нет, больше всего это напоминало какой-то постаппокалипсис, обильно приправленный бомжатником. Низенькие жилые строения, кривой навес, под которым кучи камней с пылающим в них огнем, кривые баки, с не до конца облупившейся краской, столы и верстаки из неошкуренного дерева, кривые и косые, кузница так вообще напоминает последствия взрыва на свалке. Все это дополняется некоторыми элементами, которых в этом времени быть не должно. Вон кусок рельсы висит, в углу сложены куски полиэтилена с кабельной изоляции, пара сумок, которые висят в моем сарае, тут выглядят как два ярких пятна посреди дерева, коры, и растительности. Ужас, одним словом. Но от этого ужаса пока не избавиться. Надо придерживаться нашего плана по развитию деревни. А в нем пока не реализованы пункты по продуктам, одежде, безопасности. Учения мы периодически проводим, но местные их уже воспринимают как элемент пейзажа. Есть и есть, дело полезное, и не трудное. Оружие, арбалеты которые планировали делать, к нему еще даже не приступали. Стрелы для Кукши, запасные для Веселины - все только в планах. Разве что наконечников им наделал, треугольных, из уголка от опоры ЛЭП, древка они сами искали в лесу, получились какие-никакие боеприпасы. Ткачество вышло на уровень производства ниток, в огромном по нынешнем временам количествах, но само полотно надо еще выткать. Да одежды нашить. Ресурсная база по сосновым иголкам, которая казалась бесконечной, стала меньше. Поваленные деревья в окрестностях уже обобрали, а лазить на высоченные сосны за иголками бабы были не приучены. Надо валить деревья, но это трудозатраты, плюс активное сопротивление Буревоя. Он противился валке "живых" деревьев, мотивируя различными карами от населяющей лес мистической живности. Леших всяких, водяных и прочему.
   Думал я до вечера. Анализируя все состояние нашего хозяйства, пришел к выводу, что у него две основные проблемы. Первая - это низкая металлоемкость. Мое "плато" рано или поздно закончится, надо переходить на местные ресурсы, как делал Первуша. А это упиралось в другую проблему. Самую важную. У нас был реальный энергетический кризис.
   Местное хозяйство построено на ручном труде. Даже все мои ухищрения с химией, станками, печками держится на дровах, которые приносим мы руками из леса, руками же рубим, руками же обрабатываем до нужного состояния. Даже через все рычаги, ремни, качалки, перенос нагрузки с рук на ноги - все равно мы используем только мускульную силу людей. А если принять, что человеческая сила это десятая часть от лошадиной, мелких взять за половину человеческой, то все наше хозяйство базируется на одной лошадиной силе. Был бы у нас конь, ну ладно два - на подмену, половину ручных работ тут бы можно было сократить. Но коня кормить надо. Денно и нощно. Работает он, не работает, спит, болеет, пашет землю - вынь да положи ему корма два раза в день. А у нас самих того корма впритык пока, на рыбе, грибах, ягодах да корешках выживаем. Надо как-то организовать производство энергии. Ветер, вода - все это хорошо, но во-первых сильно демаскирует нас, во-вторых несет огромные трудозатраты при абсолютно неуправляемом результате. Сегодня дует, завтра не дует, плотина сегодня вращает колесо, завтра воды меньше, как сейчас, в июле, вся работа встанет. Да еще и зимой все льдом покроется. Это не считая того, что ставить прямо тут не получится, придется вынести часть производств к ручью или ветряной мельнице. Опять таскать туда сырье, носить обратно продукцию, строить навесы и дома. Модные в мое время возобновляемые источники энергии в нашей ситуации не могли быть использованы. Оставалось только одно - тепловые машины. Простейшая из них паровая, правда для нее надо столько металла и работы, что я боялся браться. На бумаге у меня были наброски всего того, что я мог вспомнить по паровым машинам. Колосники, кстати, для наших печек я сделал именно потому, что слышал о таких на паровых кораблях. Причем первая паровая машина должна уметь делать только одно - помогать заготавливать нам и себе дрова. На большее я пока не рассчитывал.
   Меня позвали к столу, под навес. Уже стемнело, девушки разожгли светильники на скипидаре, а я все думал над схемой применения и создания паровой машины.
   Послезавтра в моем мире, если я его таки не обнулил своим появлением, пьяные здоровые мужики в голубых беретах будут купаться в фонтанах и кричать "За ВДВ!". Надо мной тут кричали только птицы... Я пошел к деревне.
  
  17. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - август-сентябрь месяц 860 года.
   - Буревой, да послушай ты меня, Тролль зеленый! Нам дерево нужно, и много. Пока мы хлам всякий в лесу собирать будем, полжизни пройдет! - я в сердцах ударил рукой по столу.
   - Нельзя так к лесу относится! Он того не стерпит, всем худо будет! - не унимался дед.
   Спорили мы уже давно, не первый день. Каждый вечер я пытался внушить деду про энергетический кризис, что без рубки живого леса нам тут скоро туго придется. А он стоял на своем - брать на дрова только упавшее, на поделки - только больные. А если строить будем что - то рубить зимой. Я уже не знал с какого конца подступиться. Я хоть и числился тут в Перуновых любимчиках, но окончательные решения все равно принимал только в консенсусе с дедом. По этому вопросу мы никак не могла сойтись.
   - Вот скажи мне, сколько дров нам надо на зиму? Сколько для ткачих, вываривать нитки? Сколько в кузницу? Вон, серпы пока ковал, сколько раз мы за дровами ходили? - сейчас была горячая пора, готовились убирать урожай, я в кузнице делал сельхозорудия, - Или ты скажешь, что все это в пустую? Не понравилась обновка, что ли?
   Нас с дедом после того, как мы наделали ниток, даже не успев создать ткацкий станок, бабы умудрились обшить в нашу униформу. Правда, вместо модных кожаных ремней сбрую пришлось делать и многократно сложенной и прошитой мешковины. Зато на локтях и коленках появились кожаные вставки, зайцев, которых приносил Кукша только на них и хватало. Берцы тоже тряпичные мы сшили, с фанерной подошвой, с наплавленным полиэтиленом от изоляции кабеля.
   Дед погладил камуфляж, жестом комиссара времен Гражданской войны поправил сбрую.
   - Нет, тут ты верно все сделал, одежда нам нужна. Но мы и наделали ее с лихвой! - дед не лукавил, у нас скопилось много ткани.
   Учитывая то, что даже эвакуационные рюкзаки уже сделали из нее. Сейчас в основном шили камуфляж на детей, дед экспериментировал в нашей лаборатории с красками: вываривал различные цветы, кору, смешивал с теми компонентами, которые ему были доступны. Получалось неплохо, только вот краска держалась плохо, выцветала и выстирывалась. Мы камуфляж наших "стрелков" уже один раз даже перекрасили. Но дело шло на лад, новая краска обещала держаться сильнее.
   - Ага, только вот теперь ткани у нас не будет! Потому что иголки все оборвали с падалицы, теперь бабы за ними аж за Перуново поле ходят. По полдня пропадают - иголки ищут.
   Перуновым полем мы называли место, где ударила, с моей подачи, молния. Дед в конце июля пропал дня на три. Я испугался, но местные меня успокоили. Мол, праздник Перуна, Буревой шаманит. Результатом шаманства стал дубовый столб, в том месте где был шалаш со змеем. Дед таки раскопал остатки стекла, получившегося от удара молнии, часть пустил на украшении столба, часть раздал нам, часть - спрятал. Мы теперь гарцевали с амулетами, в виде ошкуренных кусочков черного блестящего минерала. Форму дед старался приблизить к молнии, не всегда получалось. Амулетами он занимался сам - как самый опытный в деле общения с местными богами.
   - И пусть ходят, все равно работы для них мало стало. Рюкзаки эти твои, да нитки наши, - дед сделал выделил голосом последнее слово, - сушилка, опять же. Им теперь что делать? Пусть хоть иголки собирают. Они заодно требы Перуну кладут, все рыбы много, а так хоть боги к нам милостивее станут.
   И опять дед был прав. Мелкие изменения, которые происходили в нашей деревне давали в целом достаточно существенный толчок в ведении хозяйства. Рюкзаки прижились не только как средство для эвакуации, а повседневный инструмент охоты и собирательства. Бабы сделали себе побольше, Кукша и Веселина - поменьше размером. С котомках да сумках, корзиночках да карманах (карманы тут начали лепить, по-моему, на все, включая трусы) много не унесешь. Короба плетенные же или лыковые, по типу лаптей, были достаточно массивные и неудобные. А так женское население, обнаружив поляну с ягодами, приходило, ставила рюкзаки, благо были они на жестком каркасе и с фанерным дном, да и собирало ягоды спокойно целый день. Приносили по двадцать-тридцать килограмм ягод каждая, плюс топлива по мелочи, садились у сушилки, перерабатывали в сухофрукты (или сухоягоды?), параллельно занимаясь мелкими делами.
   Сушилка, которая не сильно пригодилась при сушке мяса, пригодилась именно теперь. Вместо того, чтобы высушивать на солнце, постоянно опасаясь дождя да птиц и мелкого зверья, бабы сушили грибы и ягоды в сушилке. Сами подобрали температуру, сами определились со сроком сушки. Я только подсказал, как термометр работает. И часы им смастерил солнечные. С грибами все было аналогично. Кукша тот вообще говорил, что забрасывал рюкзак на дерево повыше, бил и ловил птицу-зверя, затаскивал в рюкзак и продолжал охоту. Причем все больше склонялся к ловле ловушками. С ними было эффективнее. Он просто шел по своим угодьям, проверял и снаряжал их, забрасывая добычу, если была, в рюкзак. Веселина ему теперь частенько помогала, оттачивала мастерство стрельбы по движущимся мишеням, да скрытное перемещение. Чтобы завалить того же зайца из арбалета, надо было чуть не на десять метров приблизиться. Если дальше, то звук тетивы мог вспугнуть его до того, как прилетит стрела. Такие вот гримасы древней охоты.
   И главное - обувь! Не успев наделать одежды, все переобулись в берцы. Дед даже подошву рифленую начал делать, по просьбам трудящихся. Обувь сильно повысила скорость перемещения по лесу и выносимый на себе груз. Даже дети, и те носились как угорелые, не обращая внимание на мелкие камни, ветки, иголки.
   - Требы требами, Буревой, но и самим надо куда-то двигаться! - я указал пальцем направление, куда двигаться, получилось - в лес.
   - Ну и двигайся, а живой лес рубить нечего, иначе мы тут ножки протянем, никакие боги нас не защитят...
   - Вот скажи мне, братик мой названый, - я вкрадчиво вгляделся в Буревоя, у меня забрезжила мысль, - боги они как? Только требами сыты? Или еще что надо?
   - Да как только требами-то? - дед нервничал, - надо же и волю их чтить, и знаки слушать и смотреть, и...
   Я перебил его:
   - А волю как чтить? Так вот сидеть, как мы с тобой сейчас, в любви и уважении признаваться? Ну там, "Спасибо, Перун, что ты такой есть". Этого достаточно будет?
   - Та глупость говоришь, Серега, - дед не понимал, куда я клоню, - конечно не так.
   - Во-о-о-от, то есть, ты согласен, что делами надо волю их исполнять, а не разговорами?
   - Ну да, как по другому-то?
   - А леших этих твоих, их тоже делами надо? Или так, поклоны отбил возле дерева, мол, прости полено, я тебя спилю, и они довольны? Ты же если мы живое дерево пилим, хоть и больное, так делаешь?
   Такая интерпретация его шаманств возле тех деревьев деда повергла в шок. Я же продолжил:
   - Ну дык давай пойдем в лес, каждому дереву поклонимся там, молитвы твои зачитаем, рыбу там положим, да и вырубим все? Не? Сил не хватит? Ну не беда - дай Перун, еще пополнится род наш членами новыми, вот с ними и вырубим все. Небось, лешие нашими словами успокоятся, рыбы наедятся, а мы тут после себя степь да березники оставим. Нормально, чо?
   Дед боролся в себе с противоречивыми чувствами. С одной стороны, я сказал правду, именно так тут и рубили живой лес. Задобрил мистическую живность, и давай топором махать. С другой стороны, вся суть сохранения этого самого леса в перспективе, с прибавкой людей, шла тем самым лесом. Дед так не рассматривал данный вопрос. Представленная картина была достаточно идиотской, но вполне реальной. И деду она не нравилась.
   - Дык это, когда будет то... Еще лес нарастет... Мы же потихоньку... Да сколько нам надо-то. А прирост в роду тот не скоро..., - дед почесал бороду, задумался.
   - А что, на вашей этой кривой речке, тоже никто лес не рубил? - я косил под дурака, - так и собирали на дрова валежник? И много там народу было?
   - Там рубили, - дед медленно, протягивая слова начал отвечать, - но народу много... И лешего задабривали. Хотя, вот помню, рощица была, такая, лиственная, я малой еще по ней бегал, а когда уезжали березняк сплошной там был...
   - Ага, тоже, небось, кланялись все, требы носили. Все пять сотен человек, или сколько вас там было? Каждый по рыбе принес, по два поклона отбил, и давай себе в хату бревно волочь, свежее. Вот и березняк пошел. Не так?
   - Так...
   - Так может мы лешего по-другому задабривать твоего будем?
   - Он не мой, он наш...
   - Ну нашего. Делом, так сказать? Вот смотри, если мы в год по сто деревьев, - дед ахнул, - вырубать будем, с поклонами и требами, мы когда степь вокруг себя сделаем? Лет через двадцать? Во-о-о-от, простая северная степь у нас будет. Будем по траве гулять, хотя нет, тут столько не будет без леса, чтобы гулять. Зато ровненько все будет. Ни ручьев, ни кустов, сплошная редкая трава да земля... - я рисовал страшные для деда картины, да еще и краски потемнее выбирал, - А потом мы, или потомки наши, за версту, а то и за десять ходить за лесом тем будут. Ягоды опять же брать, грибы. Редких - а они будут редкими - зайцев. Как тебе такое?
   - Ужас! Тихий ужас! - это дед от меня набрался.
   - Чтобы не было такого, надо лес сохранить, прав я? Вижу, что ты тоже согласен. А как сохранять? Да просто - давай его сажать.
   Деду мысль о посадке леса показалось новой, незнакомой. Он проворачивал ее в голове.
   - Мы, Тролль ты мой, будем на все спиленные деревья сажать новые, по количеству, да еще и с запасом. Ну там если не приживается, или заболеет. Глядишь, через двадцать лет вместо вырубленных нами лесов новые встанут. Как тебе?
   - Да как бы... - дед почесал бороду, - только оно же не годно будет, саженное то? Что из него делать?
   - С чего это вдруг? - я опешил,- у нас сажали да использовали. У меня, вон, стол ореховый и родителей был.
   - Да не будет счастья, если его брать. Не чистое оно.
   - Ты это брось, мы же не сады сажать будем, - я решил закруглить спор, - а лес! Вы же лес не сажали? Нет, только сады. А мы лес сажать будем! А значит, можно его будет использовать!
   - Ну не знаю... - дед опять почесал бороду, - не делали так...
   - Ну значит мы первые будем, - я рубанул рукой по столу, - будешь первый в мире Лесник! На тебе счет будет, да высадка. Поляну найдем, из шишек семян возьмем, будешь выращивать и сажать их. Так пойдет?
   Дед пребывал в задумчивости, колебался. Я его решил подтолкнуть:
   - Степь да степь кругоо-о-о-м. Путь далек лежии-и-и-ит! В той степи глухо-о-ой... - я завыл мерзким голосом.
   - А и ладно. Семь бед, один ответ! Давай по-твоему.
   Первая крупная победа прогресса и экологии над традициями была одержана. Я довольно потирал руки. Лес мне был нужен для глобального моего проекта. Его я пока не афишировал, но презентацию, по старой, еще с тех времен памяти, подготовил. Презентация располагалась на верстаке в кузнице. Причем презентация была разбита на несколько этапов.
   - А на что тебе леса много надо? Вроде и так пока справляемся? - дед был побежден, но не сдавался.
   - Доски пилить будем, строиться хочу.
   - Оно ж сырое, - разочаровано протянул дед, - завалятся постройки твои.
   - Хм, ты, дед, с досками вообще как? Работал? Ага, работал. Удобные они? Дорогие, говоришь, долго делать, говоришь. Ну тогда пойдем.
   Я повел еда на первый этап презентации.
   В кузнице, прикрытая ветками стояла пилорама на педальном приводе. Пилы сделал из элементов опоры ЛЭП, сделал их десяток. Толстые получились, но испытания прошли. На каждой из них была закреплена с двух сторон кубическая хреновина, с прорезанной квадратной дыркой. Через эту дырку я надевал пилы на специальный квадратный вал, на концах у него были винтовые нарезы, для закрепления пакета пил. Промежутки между пилами, если таковые были нужны, заполнял деревяшками, подобными тем, что были приделаны на краях полотна. Таки образом, я мог регулировать толщину распила. По концам пилы вставлялась специальный брус, с такими же дырками на концах, через эти же отверстия я стягивал конструкцию деревянными гайками.
   Получившаяся рама с полотнами вставлялась в пазы вертикально стоящих столбов, которые выполняли еще и роль салазок, я их отполировал сильно. Я даже часть дерева посушил для этой конструкции - сделал в кузнице из дерева короб, вывел его на улицу, для тяги, с другого конца был очаг, закрытый железом. Железо грелось, горячий воздух проходил вдоль короба, сушил дерево. Не известно, насколько качественно, эксплуатация покажет. И два "велосипеда" по бокам, с большими, массивными пеньками для инерции. На пеньках (как я намучился с их центровкой!), что ближе к пилам, был еще один штырь деревянный, на него крепился кривошипно-шатунный механизм, превращающий вращение "велосипедов" в возвратно-поступательное движение пакета с пилами. "Велосипеды" стояли на четырех столбах каждый. Передаточный механизм был в виде сочлененных деревянных валов. Один двигался свободно, и крепился к пеньку на штырь. Второй - вверх-вниз через направляющее отверстие, укрепленное в пазах. Конструкция была разобрана, я ее только для теста собирал один раз. На этой пилораме с педальным приводом теоретически можно было обрабатывать бревна диаметром до тридцати сантиметров. Подача бревен была сделана по чуть наклонным слегам, по краям бревно входило в мега-тиски с круглыми выемками.
   - Это чего? - с подозрением спросил дед, - тебе для такого вот леса много надо?
   - Не, это инструмент, чтобы доски делать, и брус. Если у нас с тобой, Буревой, сил конечно хватит.
   - А где топор? Как делать? Куда подступиться? - дед полез разглядывать машину, - Тут и не размахнешься особо...
   - Размахиваться не надо, давай лучше попробуем собрать, да опробовать, - я извлек из угла кузницы коловорот, для рытья дырок в земле, с одним лезвием, - только ее вкопать надо. Возле нашего навеса. Пойдем, я место присмотрел.
   Место выбрал поровнее, с той стороны, где мой сарай был. Получалось, что если смотреть на деревню из леса, то в ряд выстраивались дом Зоряны, пустырь, навес с ткацкими причиндалами, пустырь, пилорама, пустырь побольше, мой сарай, кузница, пустырь с большим деревом, дома Агны и Леды. Остальное, включая сушилку, сараи, баню, было либо за домами, либо перед, либо вообще ближе к лесу. У меня в закромах лежал генеральный план застройки деревни, только я его не показывал никому, чтобы не обсмеяли и не прибили, если делать захочу. Там я фантазировал без опоры на ресурсы, от души.
   Место дед одобрил, сказал, что как только разберутся с урожаем, помогут. Но я настоял на немедленном строительстве, без крыши пока. Материалы для этого и инструменты я приготовил, как и график работ, с распределением ресурсов.
   На следующее утро начали стройку. Вырыли дырки в земле коловоротом, быстро получилось и не сложно, тут больше лопатами да мотыгами с кирками такие работы делали, забили сваи. Потом, утрамбовав землю вокруг них, вынесли мою машину, по частям. Самое дурное было это мега-тиски, они тоже на сваях были, и были тяжелые. Но справились. Подрегулировали подачу по углу, градусов на десять подавалось бревно, и пошли искать сырье. Выбрал дед, сказал, что эта сосна все равно скоро высохнет, ему виднее. Спилили ее, приволокли к деревню. Обрубили сучья, на дрова пойдут да на спирт древесный, иголки - на ткань, да и уложили дерево в пилораму. Бревно было сантиметров двадцать пять в диаметре с одного конца, и двадцать - с другого, длинной метров семь. Я собрал пилораму на отрез горбыля. Закрутили все, сели на пеньки, приготовились крутить педали. Из-за упертого бревна прокрутить не получалось. Позвали пацанов, отодвинули бревно, сказали отпустить его по команде, дальше должно само пойти. Сели за педали - все равно не удобно. Вкопали ручки для того, чтобы держаться, получился такой велотренажер, стоя надо было крутить. Смазали дегтем хорошенько все сочленения, провернули по нескольку раз руками, встали на тренажеры, и пошли крутить.
   Чуть не угробили всю механику и сами чуть не угробились. Бревно начало вращаться. Пришлось вбить в него пару шпеньков снизу, через щель в слегах, по которым оно скользило. Повторили процесс. Вроде не вращается, поднажали на педали. За полчаса отрезали горбыль с двух сторон. Шпеньки наши подвесом бревна тупо обломались об мега-тиски. Устали, правда. Еле остановили инерционные пеньки-барабаны, слезли с конструкции, сели на опиленное бревно. Дед крутил в руках горбыль.
   - Эть, как оно ровно-то вышло. Только жаль, отсыреет быстро, топором лучше выходит, - дед возил пальцем по поверхности.
   - Ага, только мы бы этот горбыль - я ткнул пальцем в деревяшку, которую держал дед, - половину дня бы обтесывали. А так и полы сделать можно, и доски, сушилку я тебе показывал - там и просушить можно. Ну что, ко второму заходу готов?
   - А давай, ноги вроде привыкли.
   И мы понесли бревно опять на подачу. До вечера экспериментировали, замаялись работать ногами. Мы такими темпами чемпионами Тур-Де-Франс через неделю станем, если есть тот Тур и есть тот Франс сейчас. Но результат меня радовал - четыре горбыля, да четыре доски, по пять сантиметров шириной каждая. И семь метров длиной, толщиной под сантиметр.
   - И много у вас такого делали? - дед рассматривал получившиеся рейки.
   - Да у нас только их, считай, и использовали. Да еще брус, который я тебе показывал, из которого доски пилили, - я про себя прикидывал результат, пытался посчитать, сколько понадобится материала для строительства сарая над пилорамой.
   А то пойдет дождь, и плакали наши труды. Конструкция деревянная наша раскиснет. Получалось, что надо двенадцать метров длины сарая, при четырех метрах ширины. Если по два бревна в день будем распиливать, да бревна потолще брать, да не на гладкие доски пилить, а сразу на необрезные, то с такого бревна, как сегодня получу сантиметров тридцать ширины крыши. Значит, надо распилить около пятидесяти бревен. Месяц трудов. Придется опять делать паллиатив, ветки, мох, слеги, кора эта. Да и кто делать будет, кроме меня? Там у Буревоя урожай поспел - у них уборочная на днях начнется.
   - Надо еще такого наделать, - дед ткнул в горбыль с досками, - крышу можно горбылем крыть, потом просмолим, у нас смолы много после ниток осталось, корой покроем - ее я тоже наготовил, пока подошвы делал. Столы сделаем, лавки нарядные...
   - Погоди, Буревой, надо сначала саму пилораму от дождя спрятать, чтобы не разбухла. Да и когда делать - урожай собирать надо, сам говорил.
   - Урожай бабы соберут, - махнул рукой Буревой, - ты им инструмента сделал, не долго это будет. Картошку твою когда рыть? А то огурцы с этими, как их, помидорами, уже собрали по разу, там только зеленые остались, лук с чесноком знатный твой получился, на семена его взяли, наш хуже. Кабачки эти, длинные которые, тоже уже поспели, Зоряна их сушить пробовала - вроде получается, как с ягодами. Водой потом разбавляет - каша выходит, съедбная. Помидоры только мелкие сушатся, крупные сильно текут, надо что-то тоже придумать.
   - У нас их солили и мариновали, в уксусе, - я пытался придумать, куда деть помидоры, - а много их там?
   - Да почитай пудов двадцать набралось, мы на семена взяли, те что покрупнее, остальное пока в корзинах лежит. Сами наелись, дети наелись, не знаем куда девать.
   - Может, животину какую заведем да ее кормить будем? Ну там уток наловим, или кроликов?
   - Это кто такие? - дед про кроликов не знал, странно.
   - Это заяц, только домашний. У нас так выращивали, на мясо.
   - Ишь ты, зайцев растить! Забавно! - дед почесал бороду, - Кукше надо сказать, пусть принесет, может и выйдет чего.
   - То верно, попробовать надо, - я решал в голове задачу утилизации помидоров, - картошку после уборки зерна накопаем, вроде уже почти спелая, я выкапывал один куст, нормально.
   - И много вышло?
   - Вот кстати много. С куста, почитай больше килограмма, - тут картошка росла, как не в себя. Ухаживали конечно за ней, но наверно все-таки почва свое сыграла. На юге чернозем, он тяжелый, ей расти трудно. А тут - гигантские прям картофелины.
   - Это что же, двадцать пудов соберем, - дед знал про мою систему мер и весов, но переводил все в пуды и пяди, удобнее ему было, - мать честная, это ж как вся рожь наша, почитай!
   - На семена не забудь оставить, - я приосанился, чудо-овощ мой откровенно порадовал, - вернемся к нашим баранам, то есть бревнам. Как дальше делать будем?
   - Да пилить-то не сложно, а ты говорил, что еще проще сделаешь. Нести из леса тяжело, почитай, полдня уходит.
   - Э-х-х-х-х, точно. Сплавлять бы их как-нибудь, что ли?
   - В смысле - сплавлять? - дед заинтересовался.
   - У нас на больших реках так лес перевозили, рубили его, кидали в воду, плоты делали, да и плыли на них по реке до места, где он нужен, - я пытался вспомнить про лесосплав еще что-нибудь, но больше в голову ничего не пришло.
   - Сплав, говоришь... По рекам, говоришь... А по озерам у вас не сплавляли?
   - Я о таком не слышал, но попробовать можно. Надо место найти, где легко дерево к воде сбрасывать будет, да подготовить все для вязки плотов. И еще, как сплавлять будем, чтобы нас с озера не заметили?
   - Два месяца у нас на это есть, - Буревой почесал бороду, - пока все урожаем заняты. Потом торг на Ладоге пойдет, корелы повезут товар, часто сновать будут. А рубить лучше за полем нашем, там бор сосновый, большущий. Вот там лес валить будем, а потом, когда много его будет, свалим все на озеро, да под вечер и перевезем. Вечером мало народу плавает.
   - Хм, верно, - я почесал бороду, передалась дурацкая привычка от деда, - только предлагаю не через поле пойти, а по левому краю, там где холм. Посмотреть хочу, что там.
   - Ну то не сложно. Думай пока, что для плотов нам надо, да как пилить будем. Надо еще про пни подумать...
   И мы углубились в расчеты нашего лесоповала.
   Начали мы наш лесной промысел аккурат вместе со сбором урожая. Бабы выдвинулись на поле, мы с Буревоем нагрузились инструментом, и пошли на место будущего лесоповала. С собой взяли самодельный деревянный домкрат, два топора, один уже местного производства, сам делал, да две пилы, старую нашу и новую, уже из уголка сделанную. Она была крепче чем из листового железа. Еще взяли самодельный арбалет и не менее самодельную стрелу с кошкой. Ее пришлось делать для того, чтобы заваливать дерево в нужную сторону. Тут если дерево рубленное не туда упало, то его даже на дрова не брали, опасались всяких мистических кар. Ну и лопаты взяли, как без этого.
   Шли вдоль поля, по дальнему от озера концу. Я считал шаги, расстояние измерял. Когда я планировал массовую вырубку, про сплав мыслей не было, зато пришла мысль о дороге. Деревянной, но по принципам железной. Левый край поля я выбрал потому, что тут была длинная тянущаяся вдоль озера ложбинка. В ней я планировал строить наш путь. Наверно, мои современники бы покрутили у виска - ее бы постоянно заливало, подмывало основание, и дерево бы долго не продержалось. Но все остальные маршруты были или длиннее, или неудобнее, или трудозатратнее. То ручьи, то выходы скал, то слишком большой уклон. А в этой ложбинке уклон был небольшой, на глаз не больше пяти градусов, и еще. В ложбинке не было практически деревьев, только кусты по краям. Буревой сказал, что ложбинка тянется вдоль поля, нашей деревни, упирается в заводь, а в другую сторону - продолжается еще километра два, пока не превращается в овраг, уходя в границу водораздела. Потом перевалила оврагом через нее, и шла с уклоном уже в обратном направлении. Вода по ложбинке текла только во время большого дождя, стекала со склонов. Придумка моя таким образом была спорная до безобразия. Вот я и хотел проверить, насколько это реализуемо. Рекогносцировку проводил. Деду пока ничего не рассказывал, сюрприз будет.
   Пришли на место. Дед хотел рубить сразу после поля, мол тогда его расширить можно. Я предлагал оставить лесополосу, чтобы снег задерживать. Деду мысль понравилась, тут бывали малоснежные зимы. Поэтому отошли еще на пятьдесят-сто метров вглубь. Нашли место, где будем сбрасывать в озеро бревна. Такая же примерно заводь, как у нас, только более болотистая. Еще был небольшой холмик, скорее вал, отделявший нас от озера. Планировали накапливать стволы перед холмиком, а потом быстро переваливать чрез него для вязки плотов в заводи. Для вязки хотели использовать связанные в один большой канат корни деревьев - Буревой сделал такую штуку, метров тридцать длинной. Прошлись по сосновому бору, наметили деревья для валки, просчитали, как и в каком порядке их проще всего будет валить, и закипела работа. Правда, еще раз сходить пришлось - инструмент не весь смогли унести за раз, да Буревой камлания устроил, лешего задабривал.
   Деревья выбирали до тридцати сантиметров толщиной, больше было трудно перемещать вдвоем. Пускали кошку в крону, арбалет наш был здоровый, с толстой веревкой, и бил вверх максимум метров на двадцать, при натяжении его лежа, упираясь ногами в плечи. Потом кошку закрепляли в натяг так, чтобы дерево чуть-чуть, самую малость напрягалось в нужную нам сторону. И пилили его с другой стороны. Пилить дерево под напряжением было легче, причем заметно. У сваленного дерева отпиливали макушку, получалось бревно длиной в семь-восемь метров, больше наша пилорама все равно не тянула. Если же дерево было длинее - распиливали его пополам. Навалили за день два десятка деревьев, до темна их превращали в бревна. Поздно ночью вернулись в деревню.
   Утром пошли вязать первый плот. Худо-бедно справились, и, отталкиваясь слегами от берега и дна, благо тут было по колено глубины, поехали к нашей заводи. Ехали чутко, всматриваясь в озеро на момент появления других плавсредств. Все прошло тихо. В нашей заводи развязали плот, соорудили блочный механизм, и веревками затянули все в деревню. Итогом нашей операции было двадцать бревен в деревне, полная моральное и физическое опустошение меня и деда, да варварский пейзаж на месте вырубки.
   Следующий день был перерывом - анализировали нашу эпопею. такая эффективность нас не устраивала, слишком много полезного оставили, слишком устали, слишком все на грани человеческих сил. Буревой так вообще кричал, что те Гринписовцы, мол, лес губим. Правда, я деду напомнил наше решение, а также то, что все равно мы его губим, только на себе эти дрова таскаем. Тот успокоился, таскать деревья, особенно большие из леса было трудно, факт. Но оставленные там ресурсы было жалко даже мне.
   - Ладно, Буревой, смотри, вот как мы с тобой работали, - я показал ему дощечку с пометками, делал на лесоповале.
   - Это что за значки? - дед заинтересовался, когда я начинал такие значки писать да рисовать, значит полезное что придумал.
   - Это учет фактический наших работ, ну, сколько времени что мы делали. Вот смотри, первая строчка - выбор деревьев. На него час затратили. Вторая - первое дерево пилили, видишь, полчаса. Потом еще восьмую часа отпиливали верхушку, половину от того - сучья отрубали. Итого на первое дерево ушло три четверти часа. Говоришь, мы вечером верхушку отпиливали? Ага, а вот пометка, какое дерево когда делали. Видишь, номер дерева, начало спила по моим часам, окончание спила, а потом такая же пометка ниже - это то же дерево, но в этот момент мы сучья отпиливали и верхушку. Понял?
   - Хитро придумано, но понятно. Это ж ты что, все вот тут, весь день наш записал?
   - Ага, и тебя научу, полезная штука.
   - Дык ведь зачем, я и так вроде все помню? Так писать каждый раз - рука отвалится, да и отвлекает от работы полезной... Толку от царапин твоих этих? Ты же, хе-хе, не сделаешь так, чтобы оно само пилилось? А и так, без записей твоих, много сделали...
   О боже мой! Я как будто попал в свое время. Приходишь на внедрение какого-нибудь решения по автоматизации и информатизации, начинаешь с обследования. Если контора, которую автоматизируешь не производственная, а очередная купи-продай, офис или склад небольшой, при словах "технологический процесс" и "технологическая операция" начальство теряет волю, начинает от тебя скрываться. Рядовые сотрудники на вопрос "А чем вы тут занимаетесь?" отбрыкивается, вываливает кучу информации, совершенно не относящейся к делу, начинает рассказывать про то, какие они важные функции выполняют, по типу переноса бумажек из одного кабинета в другой. Понимания что за бумажки, зачем они нужны, что с ними дальше происходит - обычно ноль. Но, моя самая любимая фраза, четко знают - "Этим занимается Маша". Какая у Маши должность, кому она подчиняется, какие функции выполняет не знает чаще всего даже сама эта Маша. К середине внедрения системы оказывается, что она не нужна, у них и так все тип-топ, все заняты и вообще, времени на всякие ваши "программы" нету. А то не дай Б-г внедришь систему - работы никому не достанется, как и зарплаты. Я даже заулыбался, вспомнив свои приключения по разным конторам. Вот и дед сидел передо мной, и, как самый заправский "менеджер среднего звена", противился прогрессу. Даже отмазки те же клеил. Ну ни чего, опыт не пропьешь, убедим.
   - Буревой, а посмотри теперь вот сюда. Это линия времени, тайм-лайн мы ее называли. За все два дня нашей работы. Ты видишь, что получает? В первый день половину времени мы просто тупо потратили на переноску бревен. Второй день вообще, только вязали да развязывали плот, сама дорога меньше часа заняла. Давай парадигму менять. Ну, подход к работе. Нам надо добиться того, чтобы за один день мы могли нарубить, обработать, и перевезти. Сам говорил, вечером возить безопасней. Что скажешь?
   Дед смотрел на мои записи. Тайм-лайн он понял. особенно когда я значками изобразил процессы. Вот мы пилим дерево, вот делаем бревно, вот вяжем плот. Солнышко, нарисованное над горизонтом над этими всеми значками указывали ему на время суток.
   - Плот не надо вязать и развязывать, на нем возить, - выдал Буревой через двадцать минут напряженного мыслительного процесса.
   - Во-о-о-от, правильно. Только его побольше надо сделать, и вот такой формы примерно, - я начал рисовать плот, с ограничителями для бревен, местами для управления им, - а еще, когда мы его нагрузим, он под воду уйдет, сильно, можем не выплыть из заводи. Надо дальше в озере грузить, пирс сделать какой-нибудь, ну мостки в озере.
   Я нарисовал еще и мостки. Поспорили с Буревоем насчет процесса их строительства, будут ли держать, вроде должно было все быть нормально. Еще и пририсовал барабан с веревкой - для закрепления плота. Дед одобрил. Пирс теперь представлял собой две буквы Г из бревен, короткими концами стоявшими в воде, длинными - упиравшимися в берег. По длинному концу мы планировали катать бревна сразу на плот. Над водой пирс должен был возвышаться на сантиметров сорок, возить планировали бревна в три слоя, по двадцать-тридцать бревен в слое. Правда, получалось, что сам плот уйдет под воду, но то не страшно. Разве что места для управления им сделать решили повыше, чтобы ноги не мочить. Получилась такая баржа, метров восемь на восемь, с боковыми стенками из одного-двух бревен, с одной отсутствующей, для загрузки и разгрузки.
   - Надо тогда еще и в нашей заводи пирс такой сделать, чтобы разгружать удобнее было! - дед вошел в раж.
   - Ага, тоже верно, катать-то легче чем таскать, - я достал еще одну дощечку, начал писать план работ.
   - Только вот как быстрее их по лесоповалу перемещать непонятно, - дед почесал бороду, - да еще на холмик перед озером как поднимать. Мы там грязь размесили, последние еле протянули.
   - Поднимать на холм тоже надо по бревнам, - я начал рисовать схему на дощечке, она закончилась, чертыхнулся, - блин, рисовать не на чем...
   - Погоди, - дед рванул куда-то в дом, - вот, держи.
   Дед принес заготовку для подошвы, типа фанеры. Эта была, правда, тоньше, и больше. Где-то сантиметров сорок шириной и метр длиной.
   - Это-то тебе зачем?
   - Ведра делать хотел, да туески. Сворачивать на паре горячем, скреплять и дно вставлять. Быстрее, чем плести корзины. Даже влагу не так сильно пропускают - я их смолой сильно пропитал. И крепкие получаются, я когда укладывал шпон, слои в разные стороны направлял, - дед начал заливаться, как продавец "Гербалайфа", да еще и словечки мои, такие как "шпон", например, употреблял не колеблясь.
   - Буревой, ты вообще молодец! Какую штуку придумал! И с туесками это ты правильно - резать да плести у нас резалка и заплеталка отвалится. А тут свернул, дно вставил, и готово! А как ты ее такой широкой сделал?
   - Да валки соорудил, из палок двух, шкуркой этой твоей наждачной поровнял, вот на такую ширину валки получились, - дед указал на короткий край фанеры, - да и катаю теперь.
   - Как дно кстати делаешь?
   Дед чуть приуныл.
   - Не получает пока хорошо. Резать пробовал из фанеры этой твоей, неудобно, долго, и муторно. Еще расслаивается она...
   - Давай мы тебе резалку сделаем, вот такую, - я угольком начал набрасывать коловорот с цилиндрической насадкой, - тут вот ее закреплять тисками будем, на столе, саму крутилку сделаем вертикальной, через шпеньки. И подъемный механизм еще, для фанеры, и для ног потом сделаем, чтобы не руками...
   Я лихорадочно рисовал схемы, путано объясняя деду свою идею, очень хотелось поддержать его изобретательский зуд. Может, еще чего придумает толкового. Две головы завсегда лучше. И деду приятно - вон как расцвел от похвалы.
   - Ты, Серега, успокойся пока, мы потом все это сделаем. Не к спеху это. Давай лучше про лесоповал продумаем дальше.
   Ого! Прогресс! Не рванем еще напилим, а сядем да подумаем! Молодец Тролль наш!
   - Да, давай так. Потом главное напомни, чтобы я не забыл. Так вот, поднимать будем по бревнам. Вот тут, к этим двум деревьям на самом валу, что у озера, мы их оставили для маскировки, приделаем блоки с веревками. В стенку вала бревна уложим. Подкатывать будем, веревки цеплять, да закатывать.
   - Ага, точно. И еще можно с другой стороны холма тоже бревна уложить, о ним до плота катить. Встык к пирсу этому твоему.
   Я практически ликовал! Дед занялся конструкторской и проектной работой! Тут ведь как. Надо сделать - идешь и делаешь. Если знаешь как. Не знаешь - не делаешь, и знающих людей напрягаешь. Понятия о законченных процессах, их делении на операции, присутствуют, но на уровне "от забора и до обеда". Главное - ритм. Весь день, по устоявшемуся веками распорядку, в зависимости от времени года и погоды, народ делает то, что издревле заведено. Я своими нововведениями взбаламутил болото традиционного уклада, заставил думать. Обстоятельства конечно помогли, попал бы я в более населенное место - хрен бы мне чего удалось. А тут был дед, который сообразил, что привычный уклад род его похоронит. И пошел на риск, взял меня к себе, да начал прислушиваться ко мне, чужому человеку, не наделенному властью. Немыслимое дело по этим временам!
   Мы еще долго рисовали угольком схемы. я посвятил деда в тайное знание под названием План. Тот план, который закон, выполнение которого - долг, а перевыполнение - напрасная трата ресурсов, перерасход материала, износ оборудования и выматывание людей. Если конечно план составлен верно, ибо иначе его наличие или отсутствие ни на что не повлияет, а то и хуже сделает. На следующее утро началась наша эпопея со строительством гидросооружений. Строили сначала у себя в заводи. Хорошо, что было пока тепло, можно было в воде возиться. Еще месяц-два, и промокнувшие ноги грозят простудой и возможной смертью. Сделали пирс, без покрытия, так, только бревна катать. Перешли к лесоповалу. Наш разгром никто не тронул - ветки, пиленые верхушки, щепки лежали там, где мы их оставили. Приступили к сооружению пирса тут.
   Четыре дня ушло у нас на строительство задуманного. И бревен штук двадцать. И еще столько же на плот. Плот получился - просто загляденье. Умеют тут с деревом работать, одним топором дед умудрился сделать нашу баржу, я только помогал. Правда, еще в процесс сделали крышку для той стенки, через которую загружать и разгружать планировали. Теперь плот мог уходить на сантиметров сорок в воду, и не заливаться водой. Дооснастили все барабанами с веревками, сделали блоки для подачи бревен и закрепления плота, уложили бревна на холм. Попробовали - значительно легче, но веревка наша сильно поизносилась на одном бревне, долго не проходит. Пришлось идти на плато, ломать дальше опору ЛЭП, ковать два крюка. Теперь мы крюками поднимали бревно, оно спокойно вращалось, не испытывая сильного сопротивления.
   А из веревок наделали петель с перемычкой между ними. Мысль дурная, но сильно облегчила труд. Холм со стороны леса был более крутой, и пологий со стороны озера. Теперь мы поднимали одно бревно на вершину холма, надевали петлю на него и на следующее бревно с двух сторон, верхнее отпускали, оно начинало скатываться к пирсу, и облегчало подачу следующего бревна. Таки образом мы могли перевалить с два-три десятка бревен, не особо напрягаясь, они сами себя вытягивали к пирсу, хватало склона холма. Для этих петель еще сделали полосы специальные, из расплавленного полиэтилена, вставляли внутрь, чтобы веревка не терлась. Вдоль наших укатанных в склоны бревен-опор по результатам опыта пришлось сделать ограничители, стопоры, слегка модернизировать пирс. Пила для валки тоже претерпела изменения - ручки изменили, теперь пилили как на козлах, то есть наши кулаки с зажатыми ручками пилы стояли большим пальцем вверх. Тоже кстати прирост производительности, правда двумя руками же не поработаешь. Я бы вообще велосипед опять изобрел для валки деревьев, но пока не придумал, как прижимать пилу к дереву. Да и переноска его от дерева к дереву была бы той еще задачей. Решили, что пока и так сойдет.
   Первый плот с лесом мы подготовили и привезли также за два дня. Много времени уходило на привыкание и устранение мелких недостатков. Следующий - тоже два дня, но правда половину второго дня мы экспериментировали с домкратом для выкорчевывания пеньков. Вроде тоже идея сработала, правда, рычаг которым дерево подпирали, скрипел, и должен был скоро сломаться. Сам домкрат был по типу автомобильного, на деревянном винте. Мне не очень понравилось - копать много надо было, чтобы его вставить под пенек. А дед в восторге, говорит, обычно на пень много времени и сил уходит, а тут прям почти само. На третий раз мы привезли отрезанные верхушки сосен, малую часть - очень уж их много было, мы варварски брали только ровную часть дерева на бревна. Следующая поездка прошла как по маслу. С утра уплыли на лесоповал, там весь день заготавливали бревна, уже под сорок штук за день подготавливать получалось, правда, не сильно толстых.
   Собрали все, верхушки, бревна, и вечером приплыли к дому. Нас встречала вся деревня - урожай зерна бабы уже собрали, картошку выкопали, остальные овощи тоже собрали. Даже помидоры все, включая зеленые. Будет у нас первая в мире страна вечно зеленых помидоров. А значит, пора праздновать День урожая. Ну вот и отметим мы все вместе - окончание опытной эксплуатации лесоповала, с его переходом в промышленную, сбор урожая, да и просто выходной нужен был всем.
   Праздник назначили на следующий день. Бабы готовили еду, мы готовили отчет по проделанной работе, осматривали запасы, прикидывали хватит ли их на зиму. Дети помогали нам и девушкам. Результаты осмотра радовали и не радовали одновременно. Зимы мы проживем. Это уже факт, если, конечно, сохраним урожай. Но только зиму, при теперешних нормах потребления. Ну, может еще месяц после, где-то до середины апреля. Особенно с хлебом проблема - получалось, если к году прикинуть, до следующего урожая, то получается по пятьдесят-семьдесят грамм зерна на человека в день, и то, если детей за половину по потреблению считать, да столько же картошки. На семена Буревой хотел пустить половину, значит, если повезет с погодой, и если успеем посадить, и если успеем собрать, и если... Много если, но при достаточном везении - на следующий год будет по сто грамм зерна в день на человека. Картошки решили сажать не половину - не справимся, а килограмм пятьдесят-семьдесят. Если урожай будет меньше, то через год, после сбора урожая мы выйдем на триста грамм картошки в день на человека на год. Опять куча если! Это уже было кое-что. Зерна же все равно было мало. Плюс лук, местная репа и капуста. Морковку мою на семена пустили, все два куста, которые получились.
   Порадовали запасы овощей и ягод, их было как бы не больше чем зерна и картошки вместе взятых. Причем все это наши девушки засушили, даже огурцы и кабачки. Если растолочь получившееся овощные "сухари", залить горячей водой, то получалась некая овощная, гадкая на вкус, но вполне съедобная похлебка, на манер кабачковой игры. А сушенный помидор можно было есть прямо так. Или тоже размачивать в воде - получалась томатная паста. По грибам ситуация была непонятная - сейчас самое время их собирать только. Да еще и конопля поспела для одежды. Рыбалка еще с охотой. Выживем - и это главное. Причем дед заявил, что гораздо лучше ситуация, чем была год назад, а они и тогда справились. Теперь тем более.
   Проблема с помидорами спелыми решилась тоже. Мы их пустили на бражку, может выйдет чего. Дед насобирал меда, непривычного, но вкусного. Но это по праздникам баловаться. Много у нас было химического и ткацкого сырья, наш лесоповал не прошел даром. Да и дров мы заготовили уже много. Правда, их я хотел пустить на строительство, а самим еще заготовить, пока по озеру можно беспрепятственно проплывать, зимой тут могло быть волнение на озере. Да и то, беспрепятственно по погоде, но все больше лодок проплывало по озеру, все чаще наш дозор бегал к взрослым с сообщениями об очередном плавсредстве. Мы даже на время уборки Кукшу оставили в селе, он уже практически взрослый, сам определял уровень опасности.
   Ревизия мы закончили, пошли мастерить доску школьную, из фанеры, которую Буревой заготовил. Сделали доску, установили ее под навесом, чтобы от стола всем было видно. Собрали на стол, все уселись, и я начал вещать.
   - Родственники! Граждане! Серьезны этап нашей жизни прошел. Мы собрали урожай, подготовились к зиме. Знаю, не все еще собрано в лесу, не подготовлены дома, не насушено нужное количество рыбы. Все знаю. Но землю мы убрали. Урожай получился у нас вот такой, - я отодвинул занавеску, открылась доска, на которой углем была нарисована таблица с показателями урожая. Рисовал в двух системах измерения - в моей, в килограммах, и в пудах. Люди смотрели на цифры, им ничего они не говорили. Я достал заготовленную миску с продуктами.
   - Если мы будем питаться только теми запасами, которые есть у нас сейчас, и если мы их сохраним до следующего урожая, то на каждого в день будет приходиться вот такая доля, - я поставил на стол миску. В ней горками были разложены картошка, зерно, сушенные овощи, половина небольшой рыбы. Рыба вяленая, ее запас вообще появился из-за клея рыбьего, который делали из костей и плавников, засушенная на ветру. Сушилку для этого привлекать не стали, вроде и так получалось. Ее потрошили, и вешали без голов на шнурок. Вот ее я и посчитал.
   Народ разглядывал норму потребления.
   - А грибы? - спросила Зоряна, - мед еще?
   - Грибы пока вы собираете еще, меда вообще немного собрали, максимум один пуд. Траву вашу да корешки я не считаю - ее хранить не сильно получается, только сразу есть.
   - Не густо, - Буревой вступил в диалог, - не густо... Но это же до следующего урожая? А если до весны посчитать?
   - До весны еще столько же, - я достал вторую миску, готовился я основательно, - как видите, надо набрать еще. Чтобы зиму спокойно прожить, и не дергаться. Охота будет зимой хуже, рыбалка тоже никакая. Грабить белок да мышей - так только ноги сбивать, толку никакого.
   - Грибами доберем, - это Леда, - да ягоды еще не все собрали, клюквы много можно взять.
   - Вам еще коноплю собирать, - напомнил я.
   - И ее тоже, но мы и так много сделали ткани, из иголок. Если бы ты станок свой доделал, как обещал, еще бы больше было. Может, конопля бы не понадобилась - Леда отправила камень в мой огород. Ткацкий станок пока стоял готовый на половину, им я только вечерами занимался.
   - Из сосновой шерсти плохие веревки получаются, - вступился за меня дед, - коноплю собирать надо все равно!
   - Но тогда ягод меньше возьмем, и грибов, - в спор вступила Агна, все загомонили.
   - Так, отставить! - я слегка повысил голос, чтобы привлечь внимание к себе.
   Все затихли, кроме детей - они чем-то своим занимались, перешептывались.
   - Еще надо учесть, что нам тут кого-то из взрослых оставить надо, дозорные наши - дети наконец-то обратили на меня внимание, - аж до лесоповала бегали к нам, да на поле, не дело это.
   - Я больше не останусь, - Кукша взял слово, - я за день дичи лучше наловлю да настреляю. А тут сидеть, ничего не делать не могу.
   Опять поднялся гомон. Все пытались распределить Тришкин кафтан, то есть людей по важным делам.
   - Да тише вы, раскудахтались как в курятнике, - теперь всех успокоил дед, - Сергей, ты чего сказать то хотел? Мы это все и без тебя знаем, мало нас, рук не хватает...
   - Это верно, нам не хватает рук. Как из ситуации выходить будем, коллеги? - слово для низ было непривычное, но не обидное.
   - Коня бы нам, - подал голос Влас, - на лошадке то авось быстрее было бы . И ягоды возить, и коноплю, да и станки им вращать можно, я вот тут придумал...
   Отвлеклись на Власа - тот продемонстрировал некую загадочную хреновину, в которой конь ходил по кругу, и вращал что-то, судя по всему. Узнавались колеса со шпеньками, валы, насмотрелся он на мои приспособления. Хреновину, то есть уже чертеж, он сделал на куске фанеры угольком.
   - Влас дело говорит, - подал голос Кукша, - конь нам нужен. Я бы на нем по лесу передвигался, да и телегу бы сделали. Там, глядишь, и копьем бы научился с него...
   - Ага, кавалерист доморощенный, Буденный без усов. Ты кормить-то его чем собрался? Рожью? На траве конь долго не проходит, мне Буревой говорил, - я не преминул блеснуть знаниями в области зоологии.
   - То верно, коню овес нужен, - дед подтвердил мои слова, Кукша сник, и покраснел. Потом ему расскажу, кто такие кавалеристы и чем знаменит Буденный.
   - Поэтому надо сделать так, чтобы конь наш жрал не овес, а то, чего у нас навалом. Чего у нас навалом?
   - Леса, - ответила хором вся деревня.
   - Вот и сделаем коня, который лесом питается. Кукша, Буревой, Обеслав, айда за мной, в кузницу.
   С мужиками притащили накрытый тканью поднос из досок, метр на метр где-то. Это была моя презентация для Буревоя, еще та, что перед лесоповалом готовил.
   Убрали все со стола, водрузили конструкцию на него. Я убрал тряпку. Под ней была модель парового автомобиля. В центре приделана палка, к модели шла веревочка. Модель была довольно большая, на моих испытаниях закручивалась вокруг веревки за пять-семь оборотов. Но это мне было понятно, что это я соорудил. Местные смотрели с недоумением. Вся модель была сделана из дерева, кроме котла и топки. Они был медными. Цилиндр был из дерева, поршень - тоже, цилиндр для подачи пара, колеса, рама, передающие рычаги - все это было из дерева. Топка была не для дров, а представляла собой лампу для скипидара. Разжигаешь фитилек под котлом, закрепляешь маховик ждешь неизвестное количество времени, пока появится пар, котел был закрыт. Потом отпускаешь маховик, тот вращается, надо его чуть еще подтолкнуть до полного оборота, второй он делает уже сам. К маховику прикреплена мини-передача ременная, непосредственно на ось колес. Пара в котле хватает как раз доехать до конца веревки, и все.
   С этой моделькой я намучался. Мне удалось таки вспомнить как выглядела паровая машина. Стирлинг, на которого я рассчитывал изначально, у меня получился тоже, но отсутствие металла, невозможность нормального охлаждения, вертикально стоящий цилиндр - все это не позволяло сделать нормальный паромобиль. А мне надо было ошарашить местное население, самобеглая повозка, да еще и маленькая, подходила для этого как нельзя лучше. Сначала думал сделать больше размером, чтобы потом приткнуть куда-нибудь. Но столкнулся с тем, что деревянные конструкции были тяжелы, пришлось бы делать больше котел, больше давление пара, а следовательно - больше конструкцию. Она становилась тяжелее - и опять новый котел, новое давление, так до бесконечности. Без металла, из дерева и небольшого количества меди получилась именно моделька. Детали некоторые делал для нее с использованием фотоаппарата - мелкие слишком получались. И одноразовые, дерево не держало пар, плыло, разбухало и трескалось. Но для демонстрации хватило бы. Итогом моих более чем месячных трудов стала модель, десять на десять сантиметров, с четырьмя колесами. Паровик получился классический, как у Уатта. Схему его вспомнил ту, которую видел в одном из музеев.
   Все сгрудились возле стола, я поджег фитиль. Подождал минут пять, вроде должно уже заработать. Отпустил маховик, он качнулся. Я двинул его рукой. Маховик пошел вращаться. Сначала медленно, потом быстрее. Я поставил машинку на поднос. Маховик под нагрузкой затормозил, чуть не встал. У меня такое уже было, я подтолкнул модель. Та пошла потихоньку по кругу. Потом быстрее, потом еще быстрее. Народ зачарованно смотрел на деревянную игрушку. Та начала замедляться, вода выкипела из котла. Не доехав один оборот до центральной палки встала. Я потушил фитиль. Стояло гробовое молчание.
   - Это что ж такое... Как вот, от огонька, само! Колдовство какое-то! Боги тут точно руки приложили! Дядя Сережа, дай мне! - после минуты тишины население деревни взорвалось криками. Я про себя улыбался. На такой примерно эффект и рассчитывал.
   - Сергей, ты это вместо коня предлагаешь? - дед деловито крутил в руках машинку, - больше только сделать надо, как я понимаю? А кормить его скипидаром будем?
   - Все сядьте, я все расскажу сейчас, - я опять вышел к доске.
   Народ расселся, дед продолжал рассматривать машинку, навострив ухо. Остальные пялились на меня как на прокаженного. Или святого - я плохо читал по лицам.
   - Все проблемы наши сейчас, тут вы правы, от нехватки рабочих рук. Мы бы могли и коноплю с крапивой посадить прямо на поле нашем, - бабы медленно кивнули, хотя мысль была в новинку, чего ее сажать , когда и так полно? - и искать ее в лесу не надо было бы. И картошки посадить много, и ягод набрать, и деревьев навалить, дома подправить. И дрова бы сами пилились, и доски - это я уже Буревою, - да и на лесоповале можно было бы пилу сделать, чтобы сама деревья валила. Пахать на таком можно! Все это можно сделать!
   - Так давай!!! - хор голосов был мне ответом, перспективы я описал радужные.
   - Но времени у нас сейчас не будет, - остудил я пыл людей, - рабочих рук мало, мне помощники потребуются. Все вы. Из дерева, как эту игрушку, сделать уже не получится, железо нужно. Много железа. И дрова она будет потреблять, как не в себя. Значит, дров много надо. А для этого все силы наши напрячь надо, чтобы соорудить такую машину.
   - А потом легче станет, - подытожила Зоряна.
   - Да, потом - легче, - я подтвердил, - и станок ваш ткацкий тоже на дровах сделаем, сам ткать будет, и воду тоже ей из озера брать можно, да и плыть по тому озеру на такой же машине, если ее на лодку прицепить. Но только когда сделаем. А когда это будет - я вам даже и сказать не могу. Я таких не делал никогда. Потому я вас собрал здесь, потому и с проблем начал наших, чтобы всем ясно стало, сколько дел нам предстоит, перед тем как мы машиной заняться сможем. Но теперь вы знаете, к чему мы стремиться будем. Цель у нас теперь есть, небольшая - но цель! И если вы меня поддержите, если вместе со мной за ту машину примитесь, если все согласятся на это время свое тратить, да силы, если даже дети, - посмотрел серьезно на малышню, те притихли, - помогать мне будут, будет нашему роду великое облегчение. Но только если все мы за дело серьезно возьмемся. Все согласны?
   - Да! Да! Согласны!
   - Хорошо это. Но с проблемами нашими тоже разбираться надо. И так разобраться, чтобы время на машину быстрее освободить. Буревой, ты согласен со мной?
   - Сергей, если все так как ты говоришь - всем миром возьмемся, но сдюжим. Неоткуда нам больше рук рабочих взять, да скотину. Делай как надо, чтобы быстрее машину ту получить, веди.
   - Спасибо за доверие, Буревой. Тогда слушайте сюда. С завтрашнего дня начинаем жить по-новому. Утром всех собираемся здесь, под навесом, будем распределять задачи на день, каждому дело найдем, да чтобы по силам ему была, и силы эти тратил он с большим выходом. По каждому направлению деятельности нашей, - я осмотрел население, вроде пока всем понятна речь моя, - назначим ответственного. Буревой! Ты отвечаешь за дрова и лес строевой. Лесопилка на тебе, лесоповал. Стройка тоже на тебе будет, вместе делать будем. Принято?
   - Принято, - дед почесал бороду.
   - Тогда завтра с утра мне расскажешь, как, сколько, чего тебе надо для работы, что делать сперва будешь, что потом. Зоряна! Леда! На вас сбор ягод, грибов, конопли. Собирайте также семена конопли, да крапивы, если попадутся спелые. Агна! На тебе все, что касается тканей - выварка иголок, спирта, получение кудели, непосредственно получение ткани. Из всего, что есть - иголки, конопля, крапива. Потом обсудим, виду что сказать что-то рвешься. Кукша! На тебе охота и рыбалка. С луком ходить прекращай, лучше силков больше ставь. И верши ставь больше - надо до холодов успеть насушить рыбы побольше. Веселина! Не красней, тебе тоже задание будет. Ты я видел деревню нашу маленькую сделала?
   Веселина покраснела. Тот памятный вечер, когда я показывал им тактику по-чапаевски, не прошел даром. Девочка решила доработать тот макет, который я ей показал. Сама сплела корзину, набрала земли, и формировала дома из щепок и коры, озеро налила маленькое, лес делала. У нее здорово получалось - глазомер отменный, я несколько раз тайно (стеснялась она) делал замеры на макете, потом сравнивал их пропорции в реальности, получалось очень точно.
   - Так вот, Веселина. Ты будешь делать карту местности. Я покажу как. Все, я подчеркиваю, все кто ходит, вечером приходят к Веселине, и рассказывают что да где видели! Ты будешь отметки ставить, потом мне рассказывать. Также на тебе стрелковая подготовка. Пока с урожаем носились, забыли, небось, как из арбалета стрелять? - все прям опустили глаза, знают за собой такую недоработку.
   - Ясно, усилим тренировки, значит, когда время будет. В остальном, Веселина, будешь под Кукшей ходить, он тебе начальник будет пока что. С ним рыбой и охотой занимайтесь, да сами не забывайте свои похождения на карту переносить. Я сказал, вопросы потом, покажу я как ту карту рисовать. Обеслав! Тебе уже двенадцатый год пошел. Уже двенадцать? Значит, будешь старший дозорный. Ребят раздели на пары, будешь определять, кто когда дежурит, да кто за взрослыми бегать будет. С тебя спрашивать буду за все в дозоре. Пороть не буду, ты мужик уже взрослый - пацан расправил плечи и вытянулся, - про опасности нашему роду сам знаешь. Всех распределил, мелкие - слушаться Обеслава как меня, или вон деда. Ясно? Хорошо. Теперь вопросы.
   - А где же мы ткань брать будем, если только Агна ткать будет? - Леда успела раньше всех.
   - У нее и будете брать. А что? В чем проблема? - мне не понятно было, чего она от меня хочет.
   И тут понеслась. Оказалось, тут бабы ткали каждая себе, да еще и соревновались, у кого лучше ткань выйдет, да больше ее будет. Ткать - это их личное, святое. Каждая своих детей и мужиков обшивает, их одежда - это лицо той женщины, которая их ей обеспечивает. И если чужое носить будут - то вроде как потеря лица выйдет. Я скорчил кислую мину.
   - Ага, отлично придумано! А давайте еще каждая себе дрова колоть будет? Кудель делать? Иголки собирать? Рыбу ловить? Охотится? Вот и будет так, толстые дети - значит хозяйка знатная, худые - значит плохая. Пойдет так? Еще и пахать каждая себе будет. А я себе ковать буду, инструменты делать. Дед вон тоже так жить будет - каждый сам себе.
   Бабы притихли. Буревой тактично не вмешивался. Леда опять попыталась что-то возразить, но я успел ее перебить:
   - Я вам только что про машину рассказывал, сколько труда - совместного! - надо в нее вложить, а вы хотите все по норам своим растащить? Так вообще тогда зачем мы родом одним держимся? Может, каждый сам по себе будет? Не надо говорить, что это другое! Сначала ткань сами делаем, потом поле сами пашем, потом дрова сам колем. Так все и будет, когда вздохнете от повседневных забот. Потом зависть пойдет, что у кого-то лучше получается, потом склоки начнутся, потом род распадется! Не верите? Вон, у Буревоя спросите, как оно все бывает. Он много пожил, много видел. Киваешь, брат названый, так все? А по другому не пробовали? Чтобы каждый делал то, что лучше всего получается? Вон мы с Буревоем вам дрова таскаем. Не только потому, что мы мужики. А потому что с точки зрения дела - Общего Дела! - так лучше всего. Сколько мы за десять дней с лесоповала привезли? Сотня бревен будет? Будет. Сколько бы мы приперли, если бы каждый сам себе таскал? Штук двадцать-тридцать? Вот вам и "каждый сам по себе"! Веселина вас стрелять учит, да арбалет таскает не потому, что ей так захотелось, а потому что для общего дела надо! Я тут из вас самый старший, кроме Буревоя, но на охоту только Кукша ходит. Думаете, мне не хотелось по лесу шляться за зайцев бить? Хотелось. Только это плохо у меня получается, вот я и не лезу в это дело! А вы хотите, чтобы везде было все общее, а ткани только ваши? Не только ткани, но и ягоды!!?? Все что вы из леса несете!!!?? Буревой, дрова теперь только наши. Пусть сами носят. Не хотите? А чего так? Мы их тоже из леса принесли, значит, наши с Буревоем. Деньги сейчас наделаем, и устроим тут товарно-денежный отношения! Да-да, не надо так на меня смотреть! Я тут из кожи вон лезу, чтобы всем - Всем! - лучше было, а они по избам все растаскивают! Вам не стыдно вообще!? Чего еще я не знаю в жизни вашей? Давайте сейчас разберемся, чтобы сюрпризов не было. Единоличники, блин!
   Таким меня тут еще не видели, задело за живое. Я воспитывался еще при Союзе, у нас такое ругательство как "единоличник" с детского сада было обидным. Да и потом, после развала страны, в школе, университете, старался всегда на общее дело работать, и не любил когда кто-то под себя греб, не обращая внимание на остальных. Наверно, потому и миллионов не заработал, и работы частенько меня. Не приживался в коллективах, где все озабочены были только наваром в личный карман. И с пацанами моими проект тот начал, потому что они такие же как я были. Увлеченные, и не про деньги думали, а как дело сделать. Кстати, потому наверно и получилось у нас проект тот реализовать.
   Местные от моего напора местные впали в ступор. Но начали потихоньку приходить в себя. Первым заговорил Буревой.
   - Ты чего разбушевался, Сергей? Бабы испокон веков так жили, мы в их дела не лезли. Да и остальные так - вместе разве что дом поставить, да поле высеять. И то, поле-то у каждого свое...
   Дед еще долго монотонно рассказывал про ведение хозяйства и распределение работ в нем. Я успокоился, бабы смотрели на меня с опаской, напугал я их речью своей гневной. Переваривал то, что говорил мне Буревой. Переваривал, и многие вещи встали на свои места. Родовой строй, глава рода, все это тут было, но уже скорее номинально. То есть глава рода мог принять решение за весь свой род, но он было не обязательно для всех. И выполнялось в двух случаях - если действительно выгодно было всем, или глава рода имел непререкаемый авторитет. Переезд их в эту глушь поддержали все - прежде всего Первуша, ему тут сырье брать проще было, остальных прельщало отсутствие поборов. Но даже когда приехали сюда, каждая семья, вопреки казалось бы разумному решению построить большой отапливаемый барак на всех, начала сооружать себе дом. То есть бревна валили все, строили все - но дальше каждый обустраивался сам. Поэтому и печки у них были такие разные - большая, как на картинке из моего времени, у Зоряны, Первуша печи хорошо строил, а остальные низенькими, маленькими, каменными обходились. Мебель, утварь, крыши в срубах - все делали сами.
   Вторуша сам себе делал лодку, и ходил за рыбой. Всебуд, самый младший, тот больше по сельскому хозяйству специализировался, меда много брал. Потом они менялись. Если кто со Вторушей за рыбой ходил - ее делили поровну, но в один котел никто не складывал. Бабьи все дела, к которым относились ягоды, ткани, грибы, и прочее, каждая делала только для своей семьи, и это воспринималось нормально. Даже мужики не лезли в их мир. Кудель тянула каждая себе, хоть и в одном доме, чтобы не скучно было, ткала каждая сама, выбеливала тоже. Это не было какой-то звериной конкуренцией, скорее, так было принято, и бабы этот порядок строго блюли.
   Нападение данов все смешало, выжить по старинке не получалось, и все сгрудились вокруг Буревоя, который взял на себя обязанности главы рода и распределение ресурсов. Пережили зиму во основном его стараниями. По краю прошли. Мое появление опять внесло сумятицу в жизнь населения, но когда я начал приносить пользу, мои ресурсы и идеи из будущего позволили повысить уровень благосостояния села, бабы решили, что кризис миновал, и вернулись к привычному укладу. Поэтому и станок мой, ткацкий, рассчитанный на троих человек, который я расписывал бабам, они не восприняли с энтузиазмом, всячески отлынивали от участия в его создании. Ткать в одно лицо им было привычней. Одежду для меня, кстати, ткала только Зоряна. Деда обшивала Агна - они так поделили обязанности по количеству членов семей. У Леды и так четверо мелких было. Сборы ягод, крапивы, корешков, грибов - все сами, и только себе. Небольшую заминку вызвала наша новая технология по производству сосновой кудели - но и ее решили, собирая и выдавая деде для обработки равное от каждой бабы количества иголок, и равного же распределения кудели между собой. Такие вот пироги.
   Буревой закончил свою нудную речь
   - Вот что, народ, - бабы обернулись ко мне, - как я уже говорил, жизнь у нас меняется, а значит и у вас, - я ткнул в девушек, - все тоже поменяется. У нас, в моем мире, для того, чтобы производить больше в пересчете на одного человека, отказались от такого способа работы. Каждый делал что-то одно, а потом менялись результатами труда. Даже в части женской работы.
   Бабы ахнули, выпучили глаза.
   - Как так-то! Ежели я только стирать буду, а кто-то только ягоды собирать, как же поровну-то все разделим? - Леда затараторила, остальные тоже ее поддержали, опять наш "курятник" завелся.
   - Тихо! Да тихо вы! Женщины! Дайте договорить! Пока мы все тут один род, мы распределять обязанности и ресурсы, вы это слово уже знаете, самому авторитетному человеку - Буревою. Ему вы верите? У него тут вроде любимчиков нет, все по справедливости поделит - и работу, и продукты, и дрова. Пойдет так? Я вам обещаю, если все правильно сделаем, каждому - я подчеркиваю - каждому лучше станет. Поверите мне?
   - Да поверить-то нетрудно, - за всех ответил дед, - ты нас не обманывал никогда, да и придумки твои на пользу были. Непривычно это просто, особенно им... - дед рукой обвел своих невесток.
   - Ежели толк от этого будет, давай по твоему попробуем, - Леда, наш вечный скептик, сказала свое слово, - как ты там говоришь? Эксперимент проведем?
   - А давайте. Начнем с того, на чем закончили. Со станка ткацкого. Я его доделаю - а там сравним, сколько ткани и какого качества понаделаете втроем на станке, или по одной, у себя дома. Все согласны? Срок нам неделю - хватит этого чтобы станок сделать и опробовать. По результатам недели - сравним что получится. После этого - опять думать будем, по-моему жить дальше или по вашему.
   Работа закипела на следующее утро. Кукша делал навес над лесопилкой, пока временный, Буревой варил кудель. Бабы помогали сделать станок, чтобы им удобно было работать. Втроем. Открыли для себя много нового, когда начали задумываться, с моей подачи, над отдельными операциями в техпроцессе получения ткани из ниток. Станок я собирал из отдельных десятисантиметровых кусков, я на таких эксперименты проводил с выделкой ткани. Он обзавелся специальными битами для бросания челнока, причем челноков стало два, с каждой стороны, теперь "бросательницы челнока" не сами его кидали, а натягивали кусок доски, выступавший битой, ловили челнок, вставляли в специальный держатель, и отпускали биту из держателя. Челнок летел, с другой стороны его ловили, и проводили те же действия. Получалось, практически непрерывный процесс, пока одна готовила биту, вторая бросала челнок, потом наоборот. Лавки для девушек сделали, изменили форму челнока, балансиры приделали на станину с молоточками, которые держали нитки. Даже недели не потратили - за пять дней справились. Я вечером проверил все, подготовил станок к использованию. Кудели Буревой успел наделать много. Пока собирали станок, бабы наделали нитки, и накрутили их на катушки.
   По утру, после сборки станка, все пришли к нему. Мы распределили роли между девушками, установили катушки с нитками, и начали делать ткань. Сначала по одной нитке, привыкали, долго шло. Потом приноровились. Потом барышням даже понравилось. Потом они вошли в раж. А потом закончились нитки. Я весь наш процесс, включая подготовку и саму работу записывал на дощечке, для последующего анализа, помечал получавшееся полотно.
   Результат показал, что самая лучшая ткань выходила, когда за станком сидела Агна, а остальные ей помогали. А подсчеты показали, что девушки, привыкнув к процессу, выдавали на троих почти два метра ткани длинной при ее ширине в метр за полчаса. Это превосходило их выделку на троих по старинке многократно.
   Утром застал все село под навесом. Я вроде никого не звал с утра - выспаться хотел, однако судя по всему тут ждали меня.
   - С добрым утром, народ! Чего за собрание?
   - Мы пришли на инструктаж, - твердо за всех ответила Леда.
   Хм, инструктаж я проводил каждое утро во время создания ткацкого станка. Хотел сегодня сделать перерыв и обсудить результаты работы, но к вечеру. Думал, Кукше с навесом помочь, да дать им переварить то, что мы сделали. Но местные переварили быстрее.
   - Хорошо. Инструктаж наш начнем с анализа, ну, понимания того, что мы сделали за это время. Станок наш работает - это плюс. Как вам результаты его работы?
   - Хорошо получается, устаем меньше, да ткани больше получается, - Зоряна кратко подвела итог.
   - Значит, поняли, что я говорил, тогда, когда злился на вас?
   - Поняли, - Агна тоже решила поучаствовать в диалоге, - мы всю ткань Буревою отнесли, он пусть решает, кому и сколько выдавать.
   - Я уже раздал все, - дед почесал бороду, - сейчас главное на зиму припасы заготовить, потом за одежду зимнюю примемся. У нас ткани хватает, но шить позже будем, когда дожди будут, чтобы время не терять. Детей поставим иголки обдирать с верхушек пиленых, что мы уже привезли, нам надо пилораму твою под крышу подвести, да потом за корчевание пней браться. Да еще бревен напилить.
   Дед уже настроился прагматично, что не могло ни радовать.
   - Так, я смотрю решили-таки делать, как я сказал? Жить по-новому?
   - Да, так лучше получается, - опять твердо сказала Леда, - ты, Сергей, правильно говорил. Не время сейчас нам по избам прятаться. Мы бы столько ткани сами, без твоих придумок, только к зиме бы и наделали. Вечерами, при лучинах. Глаза болят после такого. Лучше один день потратить, да ткани, что мы за три месяца делаем, сделать. У Агны ткань лучше получается, плотнее и ровнее. Пусть у всех она будет. Нить лучше у Зоряны получается. Из ее нити ткань еще краше.
   - А у меня нити лучше получаются, когда я их из пряжи Леды делаю, - подхватила Агна, - и быстрее, и плотнее, и крепче.
   - Вот так, значит.... Разделение труда у нас намечается. Ну, это когда каждый делает то, что у него лучше всего получается, а значит результат совместный лучше выходит. И работа у вас получается, как у того станка. Как части одного механизма вы работаете. Буревой кудель вываривает, Зоряна пряжу из нее делает, Агна нитки, Леда - ткань. Теперь мы - Команда!
   - Кто? - хором отозвалось из-за стола.
   - Команда! Люди, объединенные общим делом, общими интересами. А значит, что каждый из нас, если мы командой работать будем, сделает больше, чем в одиночку.
   Я внутренне ликовал. Еще в июле, когда я анализировал свои похождения в этом мире, пришел к выводу, что все мое планирование уходит в свисток. Сколько бы коварных и глобальных планов я ни строил, ни один не удался полностью. Причины искал не долго - я действовал один. Да, Буревой меня поддерживал, но скорее, как рядом работающий человек, не мой сотрудник, коллега, подчиненный или начальник - а сам по себе, но рядом со мной. Нужна была команда. Скрепленная не только родственными связями, а еще и безоговорочно мне преданная, верящая, и настроенная на совместную, именно совместную работу. Как создать эту команду? В голову пришла только фраза из фильма: "Объединить общим делом, поставить цель, показать чудо". Цель я им показал - паровой двигатель, чудо тоже было, мой паровой автомобиль-модель. Общим делом, которым я объединил людей, стало создание ткацкого станка. И ведь сработало! Сами пришли, сами инструктажа от меня просят, сами все поняли и посчитали. И меня это радовало.
   - Значит тогда так, родственники мои, команда моя. Теперь будем жить так...
   Говорил я до обеда, все слушали. Потом с дедом и Кукшей до вечера крыли временной крышей пилораму. Успели тютелька тютельку, ночью пошел дождь. Слушая капли дождя, барабанящие по крыше моего сарая, долго не мог заснуть.
   На часах было два часа ночи, на календаре - первое октября. День рождения моего хорошего друга в том мире.
  
  18. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - октябрь месяц 860 года
   После объединения наших людей не только родственными узами, но еще и общим делом, общей целью, деревня зажила новой жизнью. Она стала ритмичнее и быстрее, деловой более, что ли. Такое ощущение, что включил следующую скорость в коробке передач.
   Утро теперь у нас начиналось с инструктажа и планов на день. Погода вносила свои коррективы, но сильно планы нам не нарушала. Во время дождя все занимались тканью под навесом, когда не было дождя - все выходили на сборы. Веселину научил делать карту. Объяснил ей о значках, пометках, даже пробовал учить писать по-русски - но пока осваивалась она плохо. Карту делали на большом куске ткани, рисовали самодельными чернилами из сажи с спирта. Исправления вносили, выбеливая участки карты скипидаром. Каждый, кто бродил по лесу, теперь приходил к Веселине, и рассказывал о полянах с ягодами, грибницах, звериных тропах и водопоях, рощах, березниках, сосновых борах, ручьях, оврагах, ульях пчел. Девочка, со свойственной ей аккуратностью, наносила в на план местности значки. Сдвоенные иголки на месте сосен, кружочки с отметками на месте ягодных полян, маленькие грибочки на месте крупных грибниц. Если понять расстояние или длину оврага из объяснений родственников она не могла - утром с Кукшей шли уточнят.
   Кукша в свою очередь ставил силки на зверей на новых, неизвестных ему тропах. Каждое утро, если не было дождя, мы отправляли "поисковые команды" на вновь открытые места и просто на разведку. Не то чтобы раньше они этим не делились между собой, но обязательно это не было. Спросит Агна Зоряну где та набрала столько голубики, так расскажет, и не более. Теперь же все трое не только ходили толпой за ягодой, но еще и по тому маршруту, который мы им рисовали на фанерных дощечках. Мы даже планшеты им всем сделали, по типу армейских, в них эти фанерки-карты вставляли. Со временем они привыкли, и даже сами на них наносили отдельные пометки, на общую карту переносить так было проще. Эффект от собирательства тоже увеличился, не в разы, но процентов на десять-двадцать. Все лучше, чем бродить в слепую да по уже известным местам.
   Мы все это время занимались строительством. Временные крыши над ткацкими причиндалами и пилорамой выполняли свою роль, но следовало подготовиться к более суровой погоде. Для начала решили обустроить пилораму. Для нее решили сделать пятистенок, то есть избу из двух комнат. В одной из них оставалась пилорама, в другой я планировал сделать сушилку для досок и леса. Объяснил деду идею сушилки - ставим в стене, разделяющей избу печку, в ней нагреваем воздух, воздух трубами подаем в соседнюю комнату, сухой теплый воздух их сушит. Дед почесал бороду и выдал вердикт:
   - Из чего трубы делать будем? Чем воздух греть, чтобы не сжечь все? Как воздух к печке пойдет?
   Завалил, гад, как на экзамене завалил. Пришлось думать. Переделал свой рисунок, напряг деда заниматься производством фанерных труб - ими воздух подавать будем. Такие трубы я посчитал более легкими а производстве, чем долбленные из цельного дерева. Глиняные и металлические даже рассматривать не стал - с ними мы до апреля провозимся. Нагревателем выступала железяка из уголка. Она отсекала искры и пламя от труб, основную вытяжную трубу печки надо было сделать из камня, и вывести ее за пределы пилорамы. И приспособление для сбора сажи сделал - она у нас на чернила шла, полезный продукт, как оказалось. Теперь у нас получился орга́н из десяти труб по бокам печки, по пять с каждой стороны, торчащих на метр над полом. Трубы заходили под пол будущей сушилки, в нем сделали отверстия, для подачи теплого воздуха. Пол делать планировали на вбитых бревнах, чтобы приподнять его на сантиметров сорок над землей. Крыть опять же бревнами, в два слоя, да покрывать досками. Трубы с теплым воздухом шли утопленные во второй слой бревен. Контакта с землей не было, чтобы снизу не выдувало снаружи думали сделать стенку, тоже из бревен. Дед ругался непрерывно на мои строительные новации - строить из сырого дерева тут не привыкли. Сошлись на том, что сначала делаем сушилку, заранее зная, что ее будем разбирать, в ней пробуем сушить бревна. А сухим лесом, если он получится, переделываем сушилку и достраиваем пилораму.
   Дед экспериментировал с фанерными трубами, навивая на бревно и уплотняя на валках шпон, пропитывая его смолой - с клеем была по прежнему проблема. Мы с Кукшей строили сам сруб, под матюги деда, так он нас учили местному зодчеству. Сруб получился метров десять в длину, чтобы пилорама потом влезла в соседнее помещение, пол пока досками крыть не стали, оставили место для труб только. Крышу сделали односкатную на стропилах из полубревен. К стропилам на нагелях сделали обрешетку, из досок. Заодно и Кукшу научили на велосипедной пилораме работать. Покрыли крышу корой, ее у нас было много, оставалось от фанеры. Ровненькие такие куски, приятно работать. Распаривали их, выравнивали, и клеили на смолу. Ее тоже было много - дед попробовал из пеньков гнать спирт, выход жидкости из пней был на порядок больше, чем из поленьев. Да еще и просто смолу стал вываривать из них в наших металлических баках, хорошо получалось. Температуру, время дед сам подбирал. Прибавилось у нас и смолы, и спирта, и скипидара с дегтем.
   Дед наловчился делать трубы, особой крепости нам от них было не надо, так, чтобы воздух направляли. Намучались с печкой, кирпичей не делали, собирали из камней на глиняном цементе. Особенно труба шла плохо, даже пришлось драгоценный уголок на нее пустить, для устойчивости. Собрали все вместе, с трубами, печкой, кроме пола. Печку приделали вообще рядом со зданием, в пристройке, чтобы не сгорело все. Запалили сушилку, загрузив в нее бревна потоньше. Два раза в день, утром и вечером, меняли бревна местами. Через три дня непрерывной сушки, потратив кучу топлива, дед зашел в сушилку, оценивать опытным глазом результат. Вышел оттуда, как после бани, весь потный, красный, но довольный.
   - Эх, хороши бревна вышли! Только три перекосило, видать, внутри сучки были, да изъяны. Серега, из таких и дом класть можно, да и на все остальное хорошо пойдут. Звук гулкий, когда стучишь, приятный, - дед был доволен.
   Я тоже, но бревна у нас заканчивались, много на стройку ушло. Пришлось опять плыть на лесоповал. Плыли затемно, много лодок сновало и более крупных суденышек.
   Неделя на лесоповале, с Кукшей, надо его тоже в Команду записывать, а то он сам по себе пока бегает. Взрослые уже притерлись, привыкли к новизне, а этот охотник-рыболов пропадает целыми днями в лесу, то сам, то с Веселиной. К нашим требованиям прислушивается, но скорее как к взрослым и старшим в моем мире, без инициативы и понимания процесса. Всю неделю на лесоповале он меня пытал. Пытал на момент способов убийства ближнего своего. Чем у нас сражаются, какие луки, какие мечи, какие копья, конные или пешие. Делать было особо нечего, я ему рассказывал про все, что вспомнил. Я оружие любил, на картинках глядеть да читать про него, про создание, про конструкторов, про историю вооружений. Таки, самолеты, автоматы, пушки, корабли - все ему и рассказывал. Реакция была странная.
   - У вас врага только издалека бьют, что ли, - чуть обижено выдал Кукша, мой авторитет в его глазах с грохотом упал ниже плинтуса.
   - Ага. А высшая доблесть - чтобы и самому при этом живым да здоровым остаться, - мы сидели на пеньках, перекур у нас.
   - А славу как добыть! Доблесть! Удаль молодецкую показать! - ишь ты, разошелся, вояка.
   - Удаль молодецкую - в спорте, на соревнованиях. Доблесть? Доблесть высшая страну свою защитит, семью, род, да при этом последние штаны не снять с родичей да племени своего. Славу? А славу тот добывает, кто поставленную задачу при минимальных затратах решает. Вон, мы ж учения проводим, от врагам убегать тренируемся, а не погибать смертью храбрых, - надо вбить в него понятие задачи, войны, да экономики, а то сгинет такими темпами, в битве за чужие интересы с теми, кто и врагом-то не является.
   Поэтому я продолжил:
   - Вот смотри, Кукша. Сейчас мы все можем тебя в самую лучшую защиту, доспех нарядить, лучшее оружие тебе сделать, будешь самый крутой воин. В нашей деревне. Мы на это всем родом год работать будем, тебя кормить, поить, ты же тренировать будешь, некогда тебе будет едой да одежей заниматься. И станешь ты крутым воином, защитником нашим, надежей и опорой, - я посмотрел а пацана, тот уже ощущал себя ниндзей в третьем поколении, надо на землю спускать его, - а потом вступишь к князю какому в дружину, и в первом бою вороги тебя числом одолеют, или стрелой заденут, и похоронят тебя вдоль дороги. Бой тот будет за то, что один князь другого обозвал бранно, да жену его ссильничать пообещал. После боя князь твой тому князю виру заплатит, за оскорбление, да и все на этом. А ты так и останешься лежать в земле сырой, или на столбике рядом, и все наши труды пойдут прахом...
   Кукшу как веслом огрели, он натурально охренел от такой перспективы.
   - Дык..., я же... учиться буду... воин добрый! Непобедимый!
   - Ну-ну, непобедимый. Чем воевать-то будешь, ну оружие какое хочешь?
   - Копье знамо дело, - начал по-деловому рассказывать малолетний Илья Муромец, - меч еще, щит. Лук мой, я из него хорошо стреляю.
   - Ага, копье какой длины? - он показал.
   - Метра полтора-два, значит. А если на тебя когорта римская выйдет? Или фаланга македонская? Или конница латная, в доспехе полном? Ты их копьем тем что, насмешишь до смерти?
   Дальше я долго ему рассказывал по легионы Рима, Македонского, рыцарей Средневековых, то есть то, что здесь вполне могло быть. Понятно, что конкретно этих персонажей уже нет, или еще нет, но аналоги-то есть точно. Это Кукше было интереснее и понятнее. Но я строил повествование так, чтобы показать, что на каждого хитрого вояку с дрыном с резьбой, найдется не менее хитрый хрен со стрелой винтовой.
   - Ты с копьем - против тебя строй пехотный встанет, со щитами тяжелыми, и расстреляет из-за линии щитов луками да арбалетами. Ты на коне - против тебя фаланга с копьями десятиметровыми выйдет. Ты с луком - на тебя всадник латный пойдет. Сам латным всадником станешь - копья у фаланги длиннее станут, да ставить почаще будут. Вот и все. Конец один - у дороги лежать тебе, или праху твоему...
   - Надо, чтобы я не один был, - это он так переваривает рассказы мои, - строй дружный, щиты добрые, копья подлиннее, лучники сзади, самострельщики...
   - Итак, сам дошел, заметь, не я сказал. Правило первое - строй всегда побеждает даже самых отважных воинов. Вспомни, как вы с Веселиной тренируетесь? Вот тебе первый строй, из двух человек. Мы с тобой на эту тему говорили - Веселина своим арбалетом тихим в лесу народу столько осадит, сколько ты в честном бою да в чистом поле никогда луком не победишь, задавят. А из этого правило второе - сам выбирай место для боя. Мы на наших учениях это и делаем - наш лес, который мы вдоль да поперек знаем местом для боя станет, если враг придет. А теперь следующий вывод сам делай, попробуй, у тебя получится.
   Кукша наморщил лоб, начал рукой повторять движения, как луком стреляют, да арбалетом, учения вспоминал, и выдал:
   - Оружие надо такое, чтобы в этом своем бою силу иметь. Веселина в лесу с самострелом ее имеет, я с луком нет.
   - Отлично! Правильно! Эта сила преимуществом называется, когда ты сильнее противника. Не только место готовить надо, но и оружие соответствующее, и людей, которые им пользоваться умеют. А теперь дальше, почему еще у нас в лесу, нашем лесу, преимущество?
   - Скрытные мы, в камуфляже, и лес знаем, - думал в этот раз он не долго, слово странное мое выучил давно, - враги-то плутать будут, а мы каждый куст знаем. Мы их видим, они нас нет. Стрелу Веселина всегда неожиданно пускает - они и не поймут откуда, одежка у нас скрытная.
   - И опять верно! Маскировка, то есть скрытие своих сил и расположения, и знание местности, в которой бой вести собрался. А теперь думай дальше, представляй, что было бы, если бы враги на нашу деревню напали? Без наших учений и подготовки?
   - Ну... - лицо посерело у парня, нападали уже враги, - побили бы всех, кто убежать не успел...
   - А тех, что успел?
   - Если бы догнали, то тоже бы побили, или в рабство взяли...
   - А теперь представь, напали даны, бабы в рассыпную, они за ними, а тут из кустов бах! Стрела! Один дан своему богу душу отдал. Дальше что будет?
   Кукша почесал нос. Да что ж они тут чешутся все! Надо их почаще в баню водить.
   - Замешкаются они. Думать станут, строй соберут.
   - Ага, а значит действия наши для них будут какими?
   - Удивим мы их. Не ждут они от нас такого.
   - И опять верно! Внезапность это называется, то есть когда действия наши враг предугадать не может. Каждое из них неожиданное будет. Он на бой построился - мы в лес убежали, он грабить собрался - мы строй собрали. Он мечом к нам лезем, мы его бревнами завали, с пригорка, или в яму заведем. Вот тебе еще мысль одна проклевывается. Какая?
   - Ловушки строить надо, ямы рыть, капканы ставить, - Кукша отвечал все смелее и смелее каждый раз, азартно, я бы даже сказал.
   - Да, ловушки. Не только место выбирать, но и готовить его к бою. Ладно все, на сегодня, завтра продолжим. Домашнее задание тебе - завтра по пути на лесоповал расскажешь все, о чем сегодня говорили.
   - Могу не упомнить все, - сразу предупредил пацан, честный он, молодец.
   - А вот для этого я тебя писать научу, пока так запоминай.
   Наш плот в уже почти в темноте уткнулся в сходни разгрузочной пристани.
   На следующий день мы продолжили. Кукша рассказал половину от того, что я ему вчера вбивал в голову. Повторили еще раз. Пошли дальше, в более сложные области знания.
   - Вернемся к тому, о чем сперва говорили. Год весь люди работали, чтобы воином тебя сделать, помнишь?
   - Помню, страшно ты говорил.
   - Вот-вот. А теперь посмотри, ты год к бою готовился, не пахал, не сеял, не охотился. Мы тебя кормили да поили. А там и Обеслав вырастет, его тоже к бою готовить, кормить-поить. А там и другие подтянутся. Сможем мы прокормить всех? Одеть, обуть, крышу над головой сделать?
   - Не, не потянем мы, сил у рода не хватит много воинов поднять.
   - Правильно. Только не сил, а ресурсов, слово тебе знакомо должно быть. Так вот, наука, которая считает эти самые ресурсы, экономикой зовется. Сколько зерна надо, чтобы зиму пережить, сколько дров надо, сколько одежды надо. И сколько из этого на воинов выделить можем.
   - Так враги придут, заберут все, все ресурсы эти твои, если воинов не будет, - пацан в сердцах махнул рукой.
   - Тоже верно, но и много воинов поднять не сможем. Дилемма. Это когда выбирать надо, что ценнее. Мы почему в лес убегаем? Потому что себя спасем - остальное будет. Почему запасы в лесу в ухоронке сделали? Потому что выжить надо. Будут люди, будет и все остальное. Значит самый главный ресурс для нас - это люди. Их прежде всего сохранить надо!
   - Было бы злато-серебро, нанять можно было бы, - пацан уже начал примерял под себя княжеский трон.
   - Ага, вот дам я тебе злато сейчас, что ты сделаешь? У медведя хлеб покупать будешь?
   - На Ладогу пойду... - неуверенно начал Кукша, - там дружину возьму, из людей охочих...
   - Если эти люди охочие тебя не прирежут, да злато твое себе не заберут.
   - И то верно, - Кукша задумался, - сильным быть надо, свою дружину иметь, или род сильный...
   - А вот это правильно. Сами сильны будем - под нас люди пойдут, и без злата. Но чтобы пошли они - надо ресурсы те иметь. И не злато-серебро, про них пока даже не думай, а еду, одежду, жилье, железо. Больше людей будет - больше ресурсов будет, больше ресурсов - больше воинов на защиту встанет. Больше воинов на защите - еще больше людей станет. Люди тебе все добудут и сделают. И хлеб посеют, и оружие сделают, и дом построят. Лишь бы защитил их от врагов, которые все это отнять могут.
   - Ты про защиту все говоришь, а как же походы ратные? Добычу взять, роду да племени прибыток и слава?
   - Ага, только пока ты в поход пойдешь, кто дом твой защитит?
   Кукша задумался, я опять поставил его перед сложным для его понимания вопросом.
   - Надо дома тоже воинов оставить, чтобы защищали... - Кукша со скрипом выдал решение, - но тогда еще больше людей надо, чтобы их кормили... А! Добыча! Воины из похода с добычей придут - всех накормят!
   - Ну давай вспомним, кто у нас в походы ходил? Буревой? Много добычи взял? Только руку калеченую. А сколько не вернулось из походов тех? И их тоже матери растили, в походы готовили, только сгинули они, незнамо где. Это раз. Второй момент. Какую добычу брать будешь?
   - Ну злато, серебро, меха разные, посуду стеклянную, оружие, железо, доспехи... - Кукша начал делить шкуру неубитого медведя.
   - И вот приплыл ты к нам с добычей, златом-серебром, мы тебе скажем, добро пожаловать, воин наш, до дому до хаты. Угостись лебедой, златом своим серебром закуси, да и ступай под мехами своими спать в лес. Мы тебя год собирали в поход, все силы на тебя бросили, урожаем кормили тебя с дружиной, вы ушли, теперь у нас жрать нечего, дом справить некогда было, все в поход вас собирали. Только добыча твоя знатная и есть теперь. И вот зима, лежим мы, такие, от голода пухнем на снегу, зато в мехах, и серебром играемся. Красота!
   - Да как же сейчас в походы-то ходят! - пацан прям распереживался, не верит мне, - Князья, Буревой сказывал, добычу берут, на пирах сидят потом всю зиму, да про подвиги свои хвалятся. А ты говоришь не нужна добыча!
   - Ага, хвалятся, всю зиму. А про то, что они потом всю зиму по земле своей ездят, с людей дань берут, чтобы дружину свою кормить, не слышал ты? Слышал, только внимания не обратил. Когда много людей у князя на земле - он много ресурсов для дружины своей собирает, дружина большая получается. Но если сильно людей примучивать станет, большую слишком дружину соберет, народ-то и побежит от него, ну как род наш. Так?
   - Ну, так получается, - Кукша шевелил шестеренками в голове, я практически слышал как, - значит, много народу надо, чтобы дружину кормить для походов, да еще и дома оставить...
   - А теперь прикинь, сколько земли надо, чтобы кормилось много людей? У нас почитай на полдня пути лес весь наш, с того кормимся, и всего нас пятнадцать человек. И то воина пока мы не потянем, чтобы только войной занимался. Так ведь? Так. Значит, надо еще столько же на одного воина. И людей, и земли. А сколько у князя в дружине? Ну пусть на одну лодку большую соберет, там тридцать человек, шесть рук воинов будет. Значит, чтоб земли те обойти по зиме сколько воинов надо? Прикинул? Ага, месяц получится, а то и больше. Да не забудь, в каждом селении тоже воинов оставить надо, чтобы люди лихие, та такие же "походники", только от соседнего князя их не грабили. Сколько получается? Пусть еще двенадцать рук по селения оставишь. А это значит что?
   - Еще в три раза по столько земли да людей, а значит - и еще три месяца по столько собирать ресурсы, - у Кукши мозги заварили в правильном направлении, - не успеет за зиму, а там и в поход идти надо...
   - Давай подумай над этим, вечером продолжим, лес валить пора.
   И опять продолжили на обратном пути. Дорога не сложная, приловчились уже, вот и вели беседы.
   - А в походах надо еду брать, да одежу, чтобы на земле своей людей поменьше примучивать! - выдал Кукша решение задачи.
   - Ну давай, подумай, сколько ты в одной лодке привезешь, хватит тебе, чтобы дружину прокормить?
   Начали спорить - лодки разные, веса и размеры каждый свои использует, еще не совсем понимаем друг у друга, добыча разная может быть. Пришли к выводу, что если добычу хорошую взять, то прокормишь дружину зимой.
   - И ты тридцать здоровых мужиков водишь в поход, жизнью рискуешь, чтобы они поесть могли? Да еще не забудь, в походе-то им тоже питаться надо, оружие на них навешать, и другое. Лодку ту же справить. Вот и получается у нас, что привезут они еды да одежи столько, сколько в походе износится, да и то не всегда, еще и жизнью рискуя. Не глупо ли такое?
   - Да так, как ты говоришь, вроде и глупо получается - Кукша опять ушел в раздумья, тут его осенило - торговля! Торговать можно, добычу взять, да продать купцам, а они тебе еду и остальное привезут!
   - Тоже верно. Взял добычу, привез домой, купцы тебе остальное притянут, за злато да серебро. Если купцов тех по дороге не ограбят, если соседний князь их на пути торговом не примучит, если добычу возьмешь, да с добычей той до дома дойти сможешь, - я ставил перед ним следующую задачу, пусть думает, голова нужна не только для того, чтобы шапку носить.
   - Надо путь торговый до дома безопасный сделать, тогда разные купцы приезжать будут, одни злато привезут, другие - еду, третьи - железо и ткани. А еще лучше - своих купцов завести! - Кукша засиял, решил задачу.
   - А вот теперь ты подошел к главному. Зачем князья войны ведут? Какие задачи перед собой ставят? Не славу добыть, да саблей помахать, а путь торговый освободить, лучших условий дл своих купцов и торговцев добиться, соседей бить - чтобы у них сил не было селения разорять, когда в поход идешь. Их сильно ослабишь - они и под тебе пойти могут. Или союзником стать. Только обязательно ли воевать при этом? - будем в пацана вселять здоровый пацифизм.
   - А как еще? Сильных уважают и боятся... - опять удивляется Кукша.
   - Хитростью, договорами разными, интересами взаимными. У тебя есть много железа - а у них много полей и урожай хороший, торговать тогда всем выгодно. Тебя разорят - они без железа останутся. Их разобьют - ты без еды. Скреплять те союзы по-разному можно, ну там детей поженить, например, или общего врага разбить, если кровь вместе проливали доверия больше будет. А если уж никак по другому не получается, тогда уже воевать приходится. У нас определение целей, которые достичь хочешь, стратегией называли. А подход, которым пользуешься при этом - оперативным искусством. А про цели мы уже говорили, какие они? - мои преподаватели военной кафедры прибили бы меня, если бы такую мою интерпретацию военной науки услышали.
   - Ну, людей чтобы больше было, ресурсов, еды, да чтобы жить безопасно было - Кукша начинал соображать.
   - Ага, бинго! Экономические цели-то! Причем всегда! Даже если просто за добычей ты дружину отправляешь. Вот смотри, добился ты целей своих, ресурсов много у тебя, людей много, воевать уже не с кем, богатое княжество. Что произойдет? Как соседи ближние да дальние смотреть будут?
   - Смотреть не будут - отнять попытаются, - заключил мой доморощенный Сципион Африканский.
   - Вот-вот, отнять. Значит, войско все равно держать надо. А если его просто кормить, разве сильным оно будет?
   - Ну, учения проводить надо, тренировать постоянно... - Кукша натягивал сову на глобус, то есть наш образ жизни на княжеское войско, что не могло меня не радовать.
   - Тренировки и учения - это хорошо, но опыт только в бою получить можно. Вот и отправляют князья дружины свои по разным сторонам, опыта набраться, в бою себя попробовать, да и прибыток князю принести. И еще не забудь, если дружина в бой не ходит, а кормит князь их все равно, чтобы защититься, если что, она жиром зарастает, в пирах да гулянках время проводит. Да мысли разные плохие в голове появляются. Сам сможешь сказать какие? Вот представь, дружина, многие лета под князем, войн нет, походов нет, что попросят войны - им все дают, но князь ими управляет как хочет... - я подводил Кукшу к мысли о дворцовых переворотах.
   - Мысли о том, зачем им князь такой нужен, когда самим власть взять можно - и пацан меня не подвел, правильно "соображалка" работает у него.
   - Правильно, самим во главе встать. Поэтому войско или воевать должно, или быть таким, чтобы силу взять не могло само, чтобы без князя их жители земли княжеской не стали кормить да слушаться.
   - А маленькое войско не защитит... Дирзхрема, - пацан развел руками.
   - Чего ты там сказал? А-а-а-а, дилемма, ну да, выбирать придется. Подумай над этим, как можно решить ее, найти такое устройство войска, чтобы и для князя безопасно было, и сила в княжестве была, и последние штаны князю продать не пришлось. Вон, приехали же, разгружаться давай...
   - Надо, чтобы еще одна сила в княжестве была, против которой дружина не выстоит, - после приема экзамена по вчерашнему разговору, Кукша предложил мне решение проблемы, поставленной мной.
   - Как вариант, - согласился я, - какая сила то будет?
   - Еще одна дружина... Не, те ссориться между собой будут. Надо так, чтобы дружина та издалека была, чтобы родичей не было, род далеко...
   - Ага, такие пограбят князя, да домой уедут, - подначил я его.
   - И так быть может... Значит, наоборот, чтобы крепко связаны с князем, нет, с людьми под князем они были! Тогда и грабить почем зря не будут, и людей примучивать, если в каждом селении у них родичи, и за князя горой, если тот к людям хорошо! - пацан начал быстро тараторить, - ну так собрать дружину ту, чтобы родичи у всех везде были. А еще можно как у нас, в каждом селении набирать по отряду малому, тренировать их, как мы тренируемся, да и защитой оставлять в селищах. Тогда князю большой дружины и не надо! Только та, которая в походы ходит, да на помощь в селище при большой беде придет, если местная не справится!
   - Молодец, - я искренне похвалил парня, - правильно все придумал. Свой дом каждый лучше защищать будет, чем в походы бесполезные ходить. Или полезные? Можно ли походы те полезными сделать?
   Я хитро смотрел на Кукшу, тот забавно морщился, когда с лету не мог дать ответ.
   - Надо... Знать... Куда дружину направить, чтобы польза... от похода была, - медленно выдал он ответ.
   - И вот тебе следующее правило - разведка! Чем соседи живут, с кем воевать собираются, у кого князь дряхлый, какого люди его не любят, где дружина слабая, где ресурсы есть какие. Да и в бою разведка - самое главное. Где болота топкие, где поляны открытые, где леса непроходимые - без этого к бою не подготовишься.
   - Надо срочно нашу карту спрятать! - Кукша засобирался в деревню, - У нас там все это про наш лес указано, враги могут пройти, если узнают!
   - Хм, не ожидал я от тебя, молодец, - пацан рос в моих глазах, - это называется контрразведка, чтобы другие про тебя мало знали, их разведчиков ловить надо. Да свои карты прятать. Когда ты обо всех знаешь, а они о тебе ничего, вести бой или просто договариваться выгоднее. Запомни, главное в любом деле - информация. Без нее ничего не сделаешь. Информация - это знания. Знания обо всем. Но не каждое знание - информация, а только тогда, когда оно стройно собрано, да увязано. Как плот или дом, не каждая куча бревен плот или дом, а вот правильно сложить если, да скрепить, тогда и поплывет, и от стужи защитит.
   - Так вот зачем ты карту рисуешь, информацию делаешь, - догадался Кукша.
   - Да, для этого, - согласился я, - но еще и для того, чтобы с вами ей делится, близкими мне людьми. Не только для войны информация нужна, но и в обычной жизни. То, что я тебе говорю, оно везде применимо.
   - Ну и как "поле боя" правильно выбрать, если за грибами идешь? - хмыкнул Кукша, развеселила его моя фраза - Да оружие нужное подобрать, стратегию эту твою применить?
   - А просто очень. Про тактику помнишь, когда щепки по столу ставили? Помнишь, это хорошо. Так вот, доставай карту свою. Вот грибница у тебя помечена, вот деревня наша. Займемся стратегией, определим главную цель. Какая она?
   - Ну, грибов набрать...
   - Ага, правильно, грибов набрать. Стратегическая цель ясна. Перейдем к оперативному искусству. Каких грибов? Сколько набрать? За какой срок? Ночью грибов не соберешь. И зимой тоже. Значит, летом или осенью идти надо и днем. Правильно? Правильно. Сколько набрать? Грибов тут куча, а ты один идешь. Да еще дорога туда часа два займет, да с собой взять еды надо. Значит, самое большее - брать надо столько, сколько ты один унесешь, это пуда два. День у нас осенью, например, двенадцать часов - значит четыре на дорогу, восемь часов там, плюс поесть надо, и отдохнуть. Минус еще час. Итого семь часов на сбор грибов. Хватит времени два пуда собрать? Нет, не хватит, поляна-то у нас с грибами хоть и большая, но грибов там два пуда не будет. Пуд соберешь - и хорошо. Значит, со всеми ухищрениями сделаешь только половину. А значит поработаешь с низкой эффективностью. Эффективность - это сколько сделаешь полезного на затраченные усилия. День потратил - пуд грибов, низкая эффективность. Два соберешь - большая эффективность. Так что задача твоя решается, но с низкой эффективностью. Оперативное искусство - это путь твой придумать покороче, да что взять с собой придумать. Тактика - это ножиком грибы резать, чтобы они еще росли, да рюкзак вместо лукошка взять. Понятно?
   - Понятно... Только зачем так сложно, и так ведь все ясно.
   - Так, да не так. Эффективность-то низкая! Значит, что-то мы неправильно посчитали? - я хитро улыбнулся, - Сам поймешь что?
   - Да вроде лучше никак не сделаешь, разве что еще поляну с грибами найти, или людей с собой взять, - Кукша задумался, - грибов-то больше не появится...
   - Верно мыслишь, не появиться. Только мыслишь ты, что называется, узко. Шире мыслить надо. Зачем за грибами-то ходим?
   - Знамо дело, чтобы поесть, ну и запасов сделать.
   - Вот, а значит я цель-то неправильно поставил! Цель не грибы с поляны собрать, хотя и такую ставить можно, а едой себя обеспечить! А точнее - грибами. Вот отсюда и думать дальше надо. Поэтому и эффективность высокой мы сделать не могли - цель не правильную поставили! Правильная цель - сделать так, чтобы грибов мы собирали столько, чтобы нам хватало. И усилий при этом затрачивали не так много!
   - Хм, а как грибов-то столько насобирать? Их же не посадишь, как рожь.
   - Почему не посадишь? Посадишь, и вырастишь, только условия надо создать. А для этого понять надо, как и где грибы растут лучше, какие грибы, поливать их как, почву как готовить. Да посчитать - стоят ли усилия затраченные или проще собирать в лесу? Понял?
   - Интересно, никогда не думал, что грибы растить можно, как рожь. Надо попробовать, - Кукша заинтересовался агротехникой.
   - Да можно, почему нет, когда время будет. Но ты главное запомни - от правильно поставленной цели зависит твое благополучие. Если неправильно цель поставишь - можешь кучу сил положить, а толку все равно не будет. Цель - это главное, это стратегия. Потом пути достижения, это оперативное искусство. Потом - конкретные действия и инструменты, это тактика. Но при этом в голове держать надо все одновременно, ибо любая мелочь может дать тебе преимущество не только тактическое, но и оперативное, а то и стратегическое!
   - В голове? - Кукша удивился.
   - Ну да, ей человек думает, - в свою очередь удивился я.
   - Я думал, сердцем, грудиной - Кукша почесал нос.
   - Хе-хе, грудиной. Ты вот когда думаешь, нос чешешь, заметил? Когда чешешь - растираешь до красна, кровь к голове приходит, и думается лучше. Правда?
   - О! И правда! А дед бороду чешет - значит, это он себе тоже думать помогает? - пацан был радостный от своего маленького открытия.
   - Ну да, я вот затылок чешу, тоже мыслить помогает. Ну ладно, давай за дело приниматься, время будет еще поговорить.
   Так за разговорами и пролетела вся неделя на лесоповале. Я много рассказывал Кукше, ставил перед ним казалось бы легкие, простые задачи, заставлял думать. Он меня не подвел, информацию впитывал, как губка, задачки бойко решал, хоть и простые, но для его возраста в этом времени и это большой прогресс. Тут задачи жизнь ставит - заранее о них мало кто задумывается, времени особо нет.
   По окончанию лесозаготовок, у костра в деревне, Кукша сдавал мне экзамен. Не специально организовывал, само так получилось. Пацан бойко формулировал короткими, рубленными фразами принципы ведения деятельности человеком, как я их ему изложил:
   - Главное - определить цель. Для определения цели надо выявить проблему. Для выявления проблемы надо собирать знания, и превращать их в информацию, то есть приводить в такой порядок, при котором можно много разом в голове держать, Си-с-те-ма, - аккуратно выговорил он сложное для себя слово, - после чего направлять свои действия в сторону поставленной цели. Сначала надо определить пути достижения, потом ресурсы, необходимые для ее достижения, потом определить шаги к цели ,то есть тактику.
   - А если цель далекая?
   - Путь к цели надо на шаги разбить, маленькие цели, задачи, и постепенно к ним двигаться.
   - Молодец! А как задачи те выделять?
   - Надо, чтобы каждая задача была такой, чтобы ее в голове держать можно было, и понимать, когда конец ее настанет.
   - Правильно. Пример решать будем?
   - Что за пример? - заинтересовался Буревой, он до этого сидел и с интересом слушал, в диалог не вступал, хотя и кивал одобрительно головой.
   - Ну, как в жизни ситуации разные в свою пользу оборачивать, - я объяснил как смог.
   - Ну тогда слушая меня Кукша, дам я тебе "пример", - дед поелозил на бревне, - клей у нас заканчивается, вот наша проблема. Как решать будешь?
   Кукша почесал сильно-сильно нос, до красна, и начал излагать:
   - Клей мы из костей делаем, и рыбных ошметков. Не хватает его потому, что ресурсов для клея мало. Надо больше брать. Костей из птицы и зверя можно набрать, рыбы - в озере. Чтобы рыбы набрать, вершей мало, сил много уходит, эффективность низкая, - Кукша посмотрел на нас, дед уронил челюсть на пол, - надо сетью брать. Но сетью брать - надо сеть плести. Ее из конопли делают, а ее мы в лесу берем, сколько возьмем - никогда не знаем. Значит, надо коноплю ту к себе на поле высаживать. Это первая задача будет. Вторая задача - лодку сделать. Ресурсы есть - дерева много напилили, значит сушить его надо, и собирать лодку. Это вторая задача. Третья задача - научиться рыбу сетью ловить. Четвертая задача - птицы да зверя добыть. В лесу добывать не всякий раз сможем, значит, своих зверей растить надо. И птиц. А их кормить надо, значит, еще больше поле сеять надо, ржи на семена много оставлять...
   - Или что другое для них растить, что они есть любят, - я подсказал парню.
   - Или так, - он радостно продолжил, - зверя большого, вроде лося или оленя, мы не потянем, мало нас да пастбища им нужны большие, волков да медведей мясом кормить надо, тоже не получится, значит маленькое что-то надо, вроде зайца! Что они любят я знаю, значит, надо засеять еще поле, тысячелистником, да горошком мышиным... Одуванчики еще, ветки всякие - этого добра навалом. Птицы больше семенами питаются, и рыбой, если гуси и утки, значит, ржи надо много, нам не подойдет...
   - Вывод делай, - я направлял Кукшу дальше, пока он не потонул в мелочах.
   - Поле надо сильно распахивать, да сажать много. Нам такое не под силу - надо коня, или эту, машину твою, создавать, - пацан начал подытоживать, - потом поле распахивать, потом - засеивать его коноплей, да кормом для животины, в это время - зайцев наловить, чтобы росли у нас, загон сделать для них, лодку сделать, а потом, учиться рыбу ловить, у нас только дед умеет, нас мужики на озеро не брали. Главное - поле распахать. Хочешь клея, - это он к Буревою, - надо распахать поле.
   - От те раз, - дед сидел ошарашенный, - разумно речь ведешь, внучок. Хорошо Сергей научил тебя, и правильно. Мне самому такое запомнить не мешает, как ты там говорил, "эффективность низкая", интересно...
   - Ты главное-то уловил, Буревой? - я помешал костер.
   - Да, пахать много надо, чтобы клея много было. Много клея - много фанеры этой твоей. Много фанеры - много туесков да бочонков наделаем, - дед сам принялся строить причинно-следственные связи, - а чтобы распахать машину твою сделать надо.
   - Ну вот и я о том, - приятно получать поддержку своим идеям, - а чтобы машину сделать, надо дом мне построить и мастерскую. В кузнице зимой работать сложно будет, да и в сарае с лесопилкой не ахти, надо мастерскую строить, с отоплением, а я в ней жить буду.
   - Большое дело... - дед почесал бороду, - по весне же хотели?
   - А зимой что делать? У вас избы маленькие, да темно в них. Там я работать не смогу. Надо окна еще сделать, большие, чтобы светло было, день зимой короткий. Да стеклом их закрыть - которое еще сделать надо, да мебели, да инструментов, - я загибал пальцы, - это если мы хотим по весне пахать не на себе.
   - А для этого надо цель определить... - завелся Кукша.
   - Да помолчи ты, - беззлобно посмеиваясь сказал дед, - правильно все говоришь, внучок, да это мы и так знаем. То что думаешь, молодец, но ты ж сам говорил, проблемы определить надо. Вот мы с Сергеем и определяем...
   Определяли недолго. Дед, пока мы были на лесоповале, много насушил бревен, и на лесопилку с сушилкой хватило, и еще оставались. Место для дома определили между пилорамой и сараем, в котором я квартировался. Проект для дома сделал я, давно мысль эту лелеял. Дом был оригинален для здешних мест. Пятистенок, но вы два слоя, чтобы тепло не терять. Между наружной и внутренней стенкой получался проход в метр. Для усиления конструкции по углам внешней и внутренней стенок планировал вбить бревна, по четыре штуки. Шкурить бревна от коры не хотел, так меньше гнить будут, а внутренние стенки хотел покрыть досками. Печка планировалась посередине, у внутренней стенки, а отопление на фанерных трубах, как в сушилке. Крышу на стропилах делать хотел, крыть досками со смолой, поверх досок "плиты" из коры, тоже на смолу. Чердак хотел, привычный мне, потолок из досок, да лаз изнутри на чердак. И дверцу снаружи, для лестницы приставной.
   Посчитали бревна, если будем строить и сушить одновременно, должно хватить. Распределили обязанности - дед трубы фанерные делал, мы с Кукшей начинали строить печку. Потом дед на сушку бревен, а мы на столбы. Потом уже собирать вместе все будем. Окна пока делать не стали, подождем стекла.
   Работа закипела. Таскали камни для печки, ломали на "плато" уголок. Печку поднимали на столбах, восемь штук закопали. Сверху плита из бревен, поверх нее - каменными плитками на глиняном цементе выложили основание. Собрали печку - небольшая получилась, топить много и часто придется, по авторитетному заявлению деда. На печке вывели трубу, каменно-деревянную, да место для приготовления пищи сделали, дырки большие, я туда металлическую конфорки засунуть хотел. Заслонку предусмотрели, воздуховод на улицу. Сами металлические элементы я думал сделать потом, в кузнице, когда дом выведем. Перешли к столбам стен. Делали дырки в земле, торцы сухих бревен, из тех что потолще, густо смазывали смолой, и утрамбовывали в эти дырки. Столбов много понадобилось - я пол тоже хотел приподнять над землей, чтобы тепло не уходило. Дед ругался, я пытался объяснять про теплопроводность, сделали по-моему, но с непрерывным бурчанием Буревоя, мол "так не делается". Каркас дома был готов. Начали укладывать бревна пола, в два слоя, как в сушилке. Дед как раз закончил с трубами, так что пол сделали что называется "под ключ". Потом бегали, как угорелые, защищали все от дождя, накрывали негодными досками и сосновым лапником стыки и торчащие торцы столбов.
   В процессе строительства Буревой разродился идеей перепахать поле на зиму. Пришлось бросать все, и перепахивать на своей спине поле, тот участок, что планировали под рожь в следующем году. В этот раз получилось спокойнее да легче. То ли из-за земли влажной, то ли из-за привычки, а может потому, что я убрал из "плуга" одно лезвия, и оставил три.
   Вернулись к строительству. Устанавливали бревна венцов, закатывая их на верхушки столбов, по тому методу, которым на лесоповале пользовались - установили наклонные бревна подлиннее, веревку приделали, пару блоков. Установка превратилась в непрерывное хождение туда-сюда, наши блоки давали выигрыш в силе, но увеличивали расстояние прохода с веревкой. Закон сохранения энергии, чтоб его! Установили все, часть даже посушить не успели. Дед опять ругался, мол не по-человечески делаем, но я продолжал настаивать. Свою крыш над головой очень хотелось. Между бревен прокладывали просмоленный мох, торцы также смолили, кору старались не портить - я надеялся, что все это не даст моему жилищу рухнуть мне на голову в первую зиму. Собрали все, скрепили столбы сверху и снизу хитрой деревянной конструкцией, вроде решетки, только опять из бревен. Стали делать крышу. Установили стропила, подкосы, обрешетку, конек. Напилили досок, сделали покрытие, приклеивали смолой к нему плиты из сосновой коры, остатки нашего фанерного производства..
   Последние работы по капитальному строительству закончили, когда начались ночные заморозки. Девушки уже начали топить в своих избах, а у меня даже двери не было. Зато было много радости и счастья. У меня появился свой угол. Пусть недостроенный, пусть со стенами и полом из неочищенных бревен, и мха, торчащего из щелей, пусть темно в нем, как сами знаете где и у кого, пусть без дверей и окон, но свой. Я ходил по построенному дому с лучиной, осматривался. Получилось две комнаты, шесть на шесть метров каждая. В дальней от входа два квадратных метра занимала печка, нетолстыми стенками эту комнату разделили на четыре клетушки. Одна, с печкой, размером шесть на четыре предполагалась как жилая и кухня одновременно. Метровый коридор отделял ее от трех одинаковых клетушек, два на метр. Предназначение у них было самое банальное - я хотел себе отапливаемый туалет, душ, а третья была кладовка. Коридор же давал проход в пространство между внешними и внутренними стенами дома. Всего таких проходов было пять, два возле входной двери, по обе стороны, один в уже упомянутом коридоре, по одному - в комнатах. Окна, вот где была главная проблема. Из-за двойных стен я хотел сделать сквозные отверстия во внешних и внутренних стенах, напротив друг друга, вставить в них стекло, которое я еще даже не приступал варить, и отделать досками. Получалась как бы труба, ограниченная окнами. Была мысль использовать межоконное пространство как холодильник. Пока же я просто ставил в комнатах по вытяжному окну в крыше (потолка тоже пока не было), и использовал лучины.
   Остаток времени до зимы посвятил кузнечному делу. Делал элементы печи, морозы ночью уже были достаточно ощутимые. Да и днем температура колебалась около нуля. Спросил деда, насчет погоды, в мое время мне казалось, что в этих местах достаточно холодно уже осенью. Буревой сказал, что деды рассказывали, что в стародавние времена действительно было холодно, это им их деды рассказывали, а тем - прадеды. Но сейчас такая погода стояла постоянно. Разве что по субъективным ощущениям деда с годами становилось чуть-чуть холоднее, чуть длиннее была зима, чуть более суровые морозы. А этот год он определил как чрезвычайно теплый. Повезло мне, стало быть.
   Собрал печку, начал проверять. Пришлось традиционно доделывать много всякой мелочевки. Но в итоге теплый воздух бодро двигался по фанерным трубам, обогревая мое жилище. Я переехал в дом. Сделал себе небольшой уголок пола, чтобы на бревнах не ночевать, подложил кучу лапника, оделся по теплее, накрылся стеганым одеялом, набитым куделью, его мне Зоряна сделала, и так и ночевал. Зарядили холодные дожди со снегом. На улице было мерзко и противно. А у меня в доме тихонько потрескивал огонь в печке, закрытой заслонкой, снизу шло приятное тепло, горела лучина над деревянным корытом с водой. Моя печка, если ее правильно набить дровами, да подрегулировать подачу воздуха с улицы, позволяла всю ночь давать тепло, не просыпаясь на растопку. Огонь нагревал медные, сплетенные из проволоки кабеля нагревательные элементы, они грели воздух, тот шел по трубам и приятно грел участок пола, на котором я спал.
   Первый день зимы я встретил сладко спящим в собственном доме. Спал до позднего утра, ни разу не просыпаясь для растопки печки.
  
  18. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - зима 860-861 года
   Декабрь месяц был холодный. Навалило снега, причем он остался с первого снегопада, да так и лежал всю зиму.
   Я обустраивал жилище. Ну как жилище. Для начала, как водится, обустраивал инструменты для производства. Переделал свой токарный станок на сухой древесине, с первыми морозами он начал существенно портиться. Утеплял кузницу чем придется, заделывал щели. Потом вместе с Буревоем и Кукшей утепляли ткацкую мастерскую с нашими химическими баками. Делали временные стены, конопатили щели опилками со смолой. Барышни наши шили нам комплекты зимней одежды. Ее делали стеганой, набивали куделью. Получались вполне сносные фуфайки и ватные штаны. Они великолепно держали тепло, и были достаточно устойчивы к влаге.
   Самая большая проблема была с обувью. Кукша, как ни старался, не мог найти зайцев на мех для теплой обуви. Так что пока обходились паллиативом - самодельными валенками из той же сосновой кудели. Войлок из нее получался не сильно крепкий, до привычной мне обуви было далеко, но ежедневная обработка войлока, приглаживание его, теплые вязанные носки из той же кудели, позволяли нам втроем работать на морозе. Остальные пока обходились старыми запасами, довольно ветхими, надо сказать. Спасало только то, что делать по такой погоде на улице было особо нечего.
   Закончив с утеплением производственных помещений, оставил мужиков заниматься своими делами, а сам обустраивал жилье. Буревой с барышнями опять принялись за ткань, зима показала, что нам ее все еще сильно не хватает. Кукша ходил по лесу в поисках дичи. Я делал себе двери. Доски пилил с Обеславом и Олесем, переделал под них велосипедный привод пилорамы. Агна, их мама, спокойно отпускала их со мной - на пилораме было наверно даже теплее, чем у них дома. Из досок я делал двери, на обновленном токарном станке точил большие деревянные петли. Неплохо получилось, громоздко, но удобно. Утеплял изнутри двери опять же куделью и тканью, как раньше в квартирах делали.
   Вообще же, за осень я втянулся в местную жизнь. То, что раньше пугало меня до потери пульса, например, долгий, кропотливый тяжелый физический труд, даже стало приносит некое подобие удовольствия. Теперь даже в бане мыться было намного приятней, вместо пивного брюшка появились мышцы и жилы. Если в мае, на посевной, я выбивался из сил раз в час, и требовал перерыв, то на строительстве дома работали от зари и до зари, и даже затемно, а вечером еще силы оставались на некоторую другую работу. Монотонная работа при этом позволяла много думать, вспоминать разное из своей прошлой жизни.
   Так получилось и со стеклом. Первое, что я смог вспомнить, это то, что стекло делали из песка и соды. Спросил у Буревоя, тот подтвердил, что для выделки на Ладоге использовали бурый камень, который привозили из других мест. Или добывали сами - из золы. Я подумал-подумал, да и понял, что это правильно. Тут чистят-стирают либо жиром, либо золой. А значит жир - это мыльная основа, а зола - это сода, может, не пищевая, но похожая. А сода даже в мое время использовалась как чистящее средство.
   Я засел за опыты. Традиционно, начинал с консервной банки. Вываривал в ней золу, много золы, убирал всплывающий мусор, закидывал свежую партию. Потом выпаривал раствор. Получил заметный осадок на стенках. Улучив момент, когда наши ткачи сделали перерыв в производстве, проводил эксперименты уже в большом баке. Результатом было мне три килограмма древесной соды, причем это из всей золы, накопленной нами за летне-осенний период. Разве что на стирку оставил немного. Начались мои мучения с поиском пропорций для варки стекла.
   Сначала все уперлось в посуду. Ее пришлось ковать из стального уголка. Кстати, из него же я себе и молоток сделал металлический, но это прошло так незаметно, без мучений, что даже в голове не отложилось. Сделал из многократно согнутых кусков, даже закалить пытался, в масле конопляном, его из семян девушки сделали. Вроде неплохо получилось. С посудой для варки стекла было сложнее. Но тоже справился, только вот песок и древесной содой никак не хотел превращаться в стекло. Что я только не пробовал! Первые результаты стали появляться только тогда, когда песок с озера растолок практически в пыль, как и древесную соду, да смешал где-то один к шести. Образовались небольшие капельки. Переделал кузнечный горн, чтобы давал большую температуру, долго провозился. Но, к моей радости, это дало привело к успеху. Первая плавка ушла на подготовленный железный лист, отполированный до блеска. Снять с него стекло получилось, только разбив его. Это было не сложно - оно потрескалось само, когда остывало. Разглядывая зеленоватые, мутные кусочки, думал, как добиться прозрачности и снимать стекло с формы.
   Процесс, получившийся у меня, был муторным и долгим. Лил теперь я его в медную ванночку, пять на пять сантиметров, которую тоже пришлось делать из медной проволоки. Ванночку предварительно довольно сильно нагревал, на том самом первом железном листе. Дожидался, пока горячая смесь не растечется полностью на всю площадь, ставил на небольшой очаг, там оно остывало, потом - на верстак. Чтобы снять готовый кусочек стекла приходилось еще раз нагревать ванночку, она отставала от получившегося слитка, расширяясь. Дров ушло уйма, времени - не меньше. Сел за расчеты - при моей толщине стекла, опираясь на доступную древесную соду, я мог сделать около двух-двух с половиной квадратных метров стекла. Этого не хватало даже на два одинарных окна во внутренней и внешней стенке дома. А я хотел делать двойные. Надо жечь золу.
   Буревоя еле уговорил. Он вообще смотрел на мои идеи с большими окнами скептически, боялся за дрова, что нам их не хватит. Я упирал на то, что в любом случае нам надо зимой на лесоповал, заготавливать стройматериалы. Дед сдался, сдался под обещание стеклянной посуды, которую потом, со временем, я ему обязательно сделаю.
   Начался период утилизации заготовленных бревен. По другому я это назвать не могу - килограмм древесной соды у нас выходил с пяти семиметровых деревьев. Зато древесного угля, сажи, смолы, скипидара, спирта заготовили столько, что некуда было девать. Смолу морозили кусками, в ящиках, складывали прямо на улице кирпичами. Спирт нещадно жгли в лампах, да и просто пускали на растопку, как и скипидар. Древесный уголь уходил на мои кузнечные работы, остатки большой кучей чернели возле ткацкой мастерской. Соды древесной, поташ ее вроде называют, заготовили даже с запасом, раза в два. Сыграл свою роль постепенно доведенный до совершенства процесс, пускание на золу веток, стружек, всего. Даже мой старый станок ушел в топку. Я только контролировал этот процесс, помогал советом, дед все делал сам, сам пользовался термометром, сам предлагал некоторые улучшения для выгона древесной соды, сам подбирал сырье для производства. Он даже часть сена пустил на золу, попробовать выход полезного продукта. Из сена получилось сильно больше, да и эффективнее, угля-то оно не давало. Сено дед тоже заготовил, много, еще в июле. Он так косу из будущего опробовал. Ну и увлекся. Кормить нам тем сеном некого, однако стог его, высотой метра три возвышался на поляне, где его косил дед, прикрытый лапником. Большую производительность дала коса.
   Я тоже не сидел на месте. Совершенствовал процесс производства стекла, чистки сырья, размельчения песка. Теперь я песок вываривал перед использованием, "пробулькивал" воздушным насосом, собирал на поверхности мусор, добивался белизны. Почищенный песок долго тряс в самодельной же драге, чтобы осели более твердые частицы, из килограмма начального сырья брал только половину, остальное шло на наждаки да точильные круги. Изменял форму для варки, нагрев стал более равномерным. Поташ мы прокаливали и выпаривали по несколько раз, добиваясь его чистоты.
   Стекло получалось все прозрачнее, в нем было меньше пузырьков. Я даже перешел на более тонкие пластинки. Теперь оно имело только чуть зеленоватый оттенок, было крепче. Если по началу я разбивал каждую вторую пластинку, то к концу производства необходимого мне количества я разбивал только каждую шестую. Я даже ванночек для заливки сделал восемь штук, теперь у меня был практически конвейер. Каждая новая смещала предыдущую к более холодной части очага для остывания, потом только переносил по одной на верстак для окончательного остывания.
   Но всему приходит конец. Наделали стекла на оба окна, засадил мелких натирать их тряпкой, без всего, они просто его полировали. Сам подготовил рамы и переплеты, начал формировать окно. Клеил пластинки на обрешетку, смесью клея и смолы, получалось много переплетов, но окно меньше делать я не хотел, а большего размера стекла не получалось - слишком маленькая посуда для его плавки. Плавка же в несколько этапов не давала достаточной крепости стеклу. Я делал стеклопакет. Стекло клеил на решетку с двух сторон, промежутку заклеивал полированным деревом. Получалась достаточно тяжелая конструкция, но крепкая. Петель только сделать пришлось не две, а четыре, две деревянные не держали такую массу. Окно было распашное, на две створки, сверху каждой по форточке, для проветривания.
   Дед помог мне вырубить отверстия под окна. Он уже не так скептически смотрел на мои гигантские по местным меркам окна, прозрачное стекло его тоже порадовало. Начали с первой комнаты от входа, ее под мастерскую планировал. Перекрыли отопление в этой комнате, предусмотрел я такую возможность, сделали топором два проема, далее рубанком да стамесками вырубали откосы. Окна вставлялись в стены ближе к внутреннему помещению, а снаружи закрывались ставнями. Закрыть ставни можно было изнутри, дед хоть и ругался на потерю тепла, но я не отступал от своих идей. Закрывались ставни рычагами, плотно, на засовы, через открытое окно. Окна открывались внутрь. Если бы кто-то хотел разбить их, то несомненно бы добился бы успеха, но времени бы потратил много, ставни делали из бревен потоньше.
   Вставили окно в наружную стену, повторили операцию с внутренней стеной. Тут тоже были ставни, на всякий пожарный. Зашли внутрь.
   - Лепота, - дед чуть прищурил глаза.
   - Где ж лепота? - я осматривал свое жилище, - пол еще делать надо, потолок, а то бревна считай сплошные, да мох торчит, та трубы отопления. Кстати, аккуратнее, я на одну наступил, она сломалась, менять пришлось.
   - Лепота потому, что видно все, - закончил мысль дед, - У нас в доме, у Зоряны, через оконца духовые мало света, а тут прям хорошо...
   Мне освещенность в комнате напоминала операционную, только не синюю, а зеленоватую. Слишком много слоев стекла давали именно такой эффект.
   - Надо белым стены покрасить, да пол с потолком. Тогда еще лучше будет. Еще стены досками отделать - а потом красить. Вы тут чем стены красите?
   - Известь нужна. Камень такой специальный, его обжигать надо...
   - А-а-а-а, а тут ты его выдел? В этой местности?
   - Да попадался как-то, а может то не он был, пробовать надо. Он ведь тоже разный бывает...
   - Ладно, закончу с домом, пойдем на поиски. Как вообще ситуация в деревне? А то я с жилищем своим уже не помню, когда с людьми-то общался, только с тобой да с Кукшей.
   - Да нормально вроде все, - дед пожал плечами, - дров хватает... Хватало, пока мы на стекло их не перевели. Еда есть. Кукша пару косых завалил, невестки шкуры делят, на обувку мелким.
   - Пусть Веселине да Обеславу первым делом сделают.
   - Они так и делают. Подошву-то нашу берут, только потолще, форму как летняя обувка, берцами ты зовешь, такую делают. Только внутрь мех вшивают.
   - То правильно, - я представил себе такие сапоги, даже самому захотелось, - надо Кукше сказать пусть активнее зайцев ищет. Себе тоже такие хочу. А то наши валенки, - а показал на то, что с утра еще было моей зимней обувью, а теперь, после работы да нагрузки, представляло собой скорее комок кудели, - долго не проходят.
   - Ну хоть работать можно, - нашел в этой ситуации ложку меда дед, - а так бы ноги поморозили. Я свою старую обувку Леде отдал - у нее совсем прохудилась. Да и что делать-то по зиме? Все только в доме, скотины у нас нет, а так хоть тепло не выходит...
   - Ну, на следующий год всем дома нормальные поставим, может веселее станет. Да промзону нашу, ну кузницу там, ткацкое все барахло вынести надо в отдельное место. Дома как у меня ставить будем...
   - Ты сначала зиму в доме своем переживи, - резонно прервал меня дед, - а то задумки то вроде у тебя хорошие, но вот окна эти, и печка твоя с трубами... Пока мороз не сильный, еще нормально, а как дальше жилье твое себя поведет?
   - Ладно, верно говоришь. А то не ровен час придется к вам на постой проситься, когда морозы ударят. Пока я вам не нужен, я тогда мебелью займусь, да полом со стенами.
   - Давай. Если что - зови на помощь, я пока тканью продолжу заниматься. Да содой этой твоей...
   - Поташ она вроде зовется.
   - Ну значит поташом, интересно мне, что еще с ним сделать можно.
   - На том и порешим. А как закончу, я вас на новоселье позову. Идет?
   - Праздник значит? Ну ладно, заодно посмотрим, что у тебя получится. А пока давай второе окно вставим...
   Второе окно в другой комнате вставили быстрее, сказался опыт. Дед пошел к себе, а я опять в кузницу - делать инструменты для мебели и ремонта.
   Первым пошел станочек для нарезки деревянных саморезов по дереву. Я даже заулыбался, когда сформулировал название. Взял несколько поленьев от разных деревьев, мы кроме сосен другие тоже рубили, сделал небольшую лабораторную установку для определения твердости. Я планировал все делать из сосны, значит, мне нужна была более твердая древесина. Определял по заглублению металлического стержня при одинаковой нагрузке. Как ни странно, выбор пал на березу - сухая она была очень твердой. Порода наверно такая. И ее много. Станочек сделал по типу нарезчика резьбы, но с большим углублением резца. Рубил березовое полешко на чурочки, их обрабатывал на токарном станке, получал из полуметрового полена десятисантиметровой толщины получил под сотню заготовок с большой, сантиметровой шляпкой. нарезал в шляпках под плоскую отвертку дырок, потом вставлял в свой станочек, да и проворачивал несколько раз. Получался деревянный саморез. Сделал оснастку под три размера - самый маленький был толщиной с полсантиметра, да длинной в сантиметра два.
   Для покрытия стен тоже сделал станок, он вырезал замки на боках досок, с одной получалось небольшое углубление, с другой - торчащий кусочек, вставлялись они друг в друга, и держались крепко. Концы тоже профилировал, теперь в паз толстой доски, почти бруса, их можно было вставлять друг за другом, постукивая киянкой. Выглядело это как единая стена. Привлек мелких на работу на станках, там только подавать заготовки нужно, да крутить педальный привод, справятся. Еще пришлось сделать шлифовальную машинку, делать финишную обработку, оснастку для вырубания пазов для досок пола и потолка.
   Сам сел за мебель. Устроил у себя филиал ИКЕА. Пилил, строгал, собирал на саморезах столы, стулья, кровать (почти двуспальную), кухонные шкафчики, табуретки, лавки. С деревом работать получалось хорошо, навык имелся, да и нравилось мне. Учитывая, что работы делал в отапливаемой мастерской, да еще и со светильниками на скипидаре вечерами, процесс шел быстро. Пол с потолком покрыли, заранее подготовив поперечные брусья. Даже на чердаке пол сделали - я на нем собственно и тренировался. Стены чуть дольше, но тоже не сильно. Просто их больше было. Оставил только место себе для каменной плитки возле печки - боялся пожара. Собрал мебель, все расставил. Оставалась только проблема с санузлом. Пока морочиться не стал, сделал постамент для сидения, в который вставлялось ведро. Двери у меня достаточно плотные, запахи не должны проходить. Вентиляцию правда сделал в потолке, да еще какого-то отвара цветов со скипидаром намешал, это у меня освежитель воздуха такой. Домик получился - загляденье. Убрал все, накрыл станки свои материей, поставил два стола, лавки, и пошел звать народ на новоселье.
   Зимний праздник удался. Выпал он на Крещение, под самые лютые морозы. Научил пользоваться девчонок печкой и кухней, они запали на мой гарнитру сильно, тут так не делали. Ящики выдвижные, шкафчики навесные, рабочий стол. Свою кровать показал - она выгодно отличалась от лавок, на которых они спали. Столы, стулья, табуретки - это не произвело сильного впечатления. Больше всего их поразили две вещи. Отопление была первой. За все время приготовления пищи они ни разу не подбрасывали дров в систему отопления, только в кухонные конфорки. Набитая дровами, с правильной подачей воздуха, изолированная от земли, со стенами в два слоя отопительная система давала комфортную температуру практически по всему дому, а не как у них, только возле печки. Эта температура держалась долго, за счет отсутствия щелей, ведь даже замки досок на потолке я промазывал смолой перед установкой. Мне хватало двух, максимум трех, загрузок дров в день. Остальное тратилось на приготовление пищи.
   Сильно задели за живое местных мои окна. Воде все видели как мы их делали, но такой эффект не ожидали. Ровные светлые стены, пол с потолком, зеленоватый свет из окон, создавали красивую картину. Тепло, уютно, что еще человеку надо? Человеку нужен был туалет. Оттуда все возвращались под впечатлением тоже. Пусть и без центральной канализации, с подставным ведром и крышками, чтобы запах не распространялся, но теплый. Да мой освежитель воздуха, убивающий запах еще убивал оставшиеся неприятные ароматы.
   Наготовили еды из наших запасов, раскритиковали отсутствие возможности делать у меня в печи хлеб, и устроили маленький пир. Буревой принес бражки из помидоров. Из пяти бочонков, которые поставили, три скисли, два дали мерзковатую на вкус бурду из томатного сока и спирта. Дед ее отфильтровал, добавил меда, трав каких-то, это стало можно пить. Зато разжились уксусом, скисшие помидоры помогли. Наварили картошки, пожаловались друг другу на отсутствие соли, кинули в картошку сушенного мяса птицы, на пробу. Проба получилась отменная - уплетали все за обе щеки. Рыба вяленая, хлеб, каша из сушенных овощей, грибы, ягоды, даже кролик был, Кукша постарался. Засиделись за полночь. Мы сидели за столом, общались, самые маленькие играли на полу, он теплый, в отличие от привычных здесь изб.
   - Эх-х-х-х, хорошо у тебя тут, - Агна потянулась, зевая, - хоть не уходи. Дома-то только вокруг печки почитай и живем.
   - И не говори, - вторила ей Зоряна, - и светло днем, не то что в наших... норах.
   - По весне всем такие ставить будем, - это сказал дед, что меня сильно удивило.
   - Так ждать не будем конца зимы? Ты же говорил может не сработать задумка моя? Я и сам сомневался...
   - А ты посуди сам, - дед начал рисовать пальцем на гладком столе, - в твоей избе припасы хранить можно, между стенками, это раз. Дрова ты рубишь себе мало, это два. Работать в избе можно весь день, это три. У баб урожаем все углы забиты, при лучинах глаза себе портят, в ткацкой-то не по всякой погоде поработаешь. Да и дров не напасешься. По всему выходит, надо по твоему дома ставить. Да и главное, - дед усмехнулся, - поживешь с мое, поймешь, что значит по малой нужде на мороз ходить.
   - Я душе еще хотел сделать, чтобы мыться, в соседней комнате. На чердаке, кстати, места еще полно, ну то ты видел. Люстру еще сделать хотел, светильник большой. Камнем у печки выложить...
   - То мы тебе поможем, не сомневайся. Ты же сам учил, что любое новое дело начинается с эксперимента. Вот и будет твой дом нашим экспериментом.
   Я задумался, начал постукивать пальцами по столу. Дело заманчивое, хорошее жилье всем нужно. Да и управляться проще. Ну там сделать водопровод, канализацию... Хм, а что если... Да не, не пойдут они на такое. Хотя...
   - А если мы дома всем сделаем соединенные?
   - Как так? - изогнула бровь Зоряна.
   - Ну впритык, стенка к стенке, чтобы из одного в другой проход был, между стенками. Вот смотрите, - я сбегал в соседнюю комнату, принес чертежный набор из фанеры и начал делать набросок, - вот мой дом, вот так второй поставим, между ними - промежуток небольшой, чтоб двери открывались, вот так третий и четвертый. Три крыльца, четыре пятистенка, у нас такое квартирами называли. Проход вот тут будет, к каждому попасть домой можно, не выходя на улицу. Потом канализацию сделаем, водопровод, ну это сильно потом. А еще чердаки соединим, место для хранения будет. Вот тут можно и погреб вырыть, там где сейчас Зоряны дом стоит, общий для всех, его камнем или деревом выложим...
   - Да знаем мы, погреба-то делали раньше, сейчас просто хранить в них нечего особо, - дед махнул на меня рукой.
   - Ну ладно, знаете, так знаете. Значит, вот тут башенку дозорную сделаем, вот сюда все наши производства перенесем, - я нарисовал на плане линию, поперек потенциальных домов, ближе к нашему полю, - тут вот коридор сделаем, чтобы переходить в промзону проще было. Промзона это все наше ремесло, так понятней? Ну значит дальше...
   - Бойницы сделать в крыше надо, - внес свою лепту Кукша.
   - И бойницы тоже, молодец. Тротуар вот тут еще, вдоль домов, чтобы грязь по дождю не месить, ну, дорогу такую, узкую. Навес над ним небольшой, чтобы он свет не загораживал. К промзоне амбар пристроим, для припасов, которые зимы не боятся.
   - Это ж все разрушать придется, - пригорюнился дед.
   - Зато как люди жить будем! - это подвела черту Агна, - у нас печь уже к концу подходит, лишь бы зиму пережила. У Леды стены в доме повело, Зоряна на печку свою считай и работает целыми днями, пока протопишь, пока прочистишь, уже опять топить надо. Ткань не идет, из-за мороза, у станков со всех щелей дует, как ни затыкай!
   - Да мыши лезут из леса, писк стоит, - подхватила Леда , - только успеваем мешки ворочать. Крыша хоть не течет, но то снегом ее покрыло, а по осени стены мокрые.
   - Так и этот дом-то под дождем не стоял! - дед пошел в контратаку.
   - Да ты посмотри как делали его вы! Сергей все щели смолой замазал, у нас столько и не было никогда, сколько здесь жили. Да и там, - махнула Леда рукой в сторону юга, - тоже не было. Пол земляной, дети носами шмыгают.
   - А тут играют себе спокойно, - опять вступила Агна, - вон, Смеяна заснула уже в углу. В углу! Теплынь тут стоит, дети на полу спать ложатся, у нас так ляжешь - можешь и не проснуться!
   - Да и красиво тут, - это подала голос Веселина, она сидела с нами на правах взрослой, уже одиннадцать лет девочке, - вон как огоньки переливаются.
   Все обернулись на нее, девочка показывала на стекло. Неровная поверхность, волнами, в которой отражалось дрожащее пламя светильников рисовала очаровательные картины. Как в калейдоскопе. Минуту была тишина. Буревой вздохнул, и произнес:
   - И правда. Я ж не спорю, самому нравится. Но когда делать-то это будем? С машиной нашей как дела? - это он уже мне.
   - За машину еще не садился, только чертежи делал, да считал. Но как получится, и когда - сказать не могу, - я развел руками, это было мое упущение, сильно жильем своим увлекся.
   - Вот то-то и оно. А нас чего не позвал? Ну, по дереву помогать? - дед уставился на меня.
   - Да показать вам хотел, как я житье наше вижу, - отмазка так себе, я чувствовал, как горят кончики ушей, - чтобы красиво, удобно, и комфортно было. А то я только байки вам считай и рассказывал все это время.
   - Показал, спору нет, - дед согласно кивнул головой, - теперь вот им объяснишь, когда они также жить будут.
   Дед ткнул в своих невесток, те обратили взор ко мне.
   - Следующую зимы все так жить будут, это я обещаю. Точка. Понравилось вам у меня?
   Синхронный кивок головы.
   - Мы еще на дождь дом проверим, да как он зиму переживет, чтобы ваши дома еще лучше были, - подытожил я, - тут дед прав. Теперь по машине. Сейчас займемся лесоповалом, втроем с мужиками, чтобы по лету на сушилку дрова не переводить, затем сядем делать машину. Пока будем деревянную делать - надо посмотреть как мои придумки вообще себя вести будут, затем попробуем из металла мастерить. Задача минимум - сделать к посевной одну машину Задача максимум - несколько, чтобы и на кузницу силу брать, и на лесопилку, и на другие придумки. Все согласны?
   - Да чего тут спорить, - ответила за всех Зоряна, - правильно говоришь. Только вот нам что делать, пока вы лесом да машиной заняты?
   - Я думаю, придется вам пока заняться обустройством нашей деревни. Мы поменяем несколько порядок. Запасы ко мене перетащите, между стен, смотрите только, чтобы не померзло зерно. Посевное так вообще лучше на чердак, там тепло. Я не успел немного дом свой доделать - помогите мне с отделкой камнем возле печки. Это вторая задача. А третья - садитесь плести сети для рыбы, будем по весне рыбалку пробовать на озере. Лодку с Буревоем сделаем, может, и верши ставить не придется. Брат, поможешь с сетями невесткам?
   - Отчего нет, там не сложно, - дед почесал бороду, - на лодке-то как ходить будем? Вы с Кукшей на веслах? Или я тоже?
   - А на лодку мы тоже машину приделаем, только несколько другую, она проще будет.
   - И сама веслами махать станет? - дед потянулся ко мне, - Ятитская сила! Быстро ходить сможем?
   - Насчет быстро - не знаю, пробовать надо. Да и сама машина еще только тут, - я постучал себе по голове пальцем, - надо делать ее да испытывать.
   - А... Ну да, ну да... - разочаровано протянул дед, - пробовать так пробовать. Ладно, засиделись мы тут у тебя. Невестки, детей будите, да спать пойдем. Завтра дел много у нас... появилось.
   На утро отправились на лесоповал. Шли пешком, у берега был довольно толстый лед, плот наш вмерз в заводь. Дошли, снег правда мешал сильно, лыжи сделать надо. Поработали, вернулись, сели за лыжи. Утром следующего дня опробовали лыжи, широкие получились, удобно ходить, да и опять отправились валить лес. Складывали его штабелями, получалось быстро. Рассказал про разделение труда, теперь двое пилили одно дерево, третий обрубал ветки, пока пилили второе, потом менялись местами. Учитывая, что бревна складывали прямо на лесоповале, работа шла быстро. За неделю прорубили широченную и длинную просеку, деревья у озера старались не трогать, для маскировки.
   За время нашего отсутствия девушки натуральным образом оккупировали мой дом. Перенесли сначала запасы, распихали по дому, потом перенесли станок для намотки ниток, потом - остальное свое ткацкое барахло. Хотели и сам ткацкий станок - но он слишком тяжелый был, не смогли. Так что у меня теперь в доме постоянно находилась толпа народу, пряли, тянули нить, да и просто грелись. С моей подачи за остальными домами, точнее за печами в остальных домах, следили посменно, с этим справлялась одна девушка. Она поддерживала плюсовую температуру в течении дня, не более того. На ночь мы втроем с Кукшей и Буревоем помогали протопить как следует избы. Дети тоже возились в моей мастерской, под приглядом родителей. Детский сад, с фабрикой в одном флаконе, честное слово. Пришлось даже часть своего деревянно-станочного барахла переносить во вторую комнату. Но по большому счету, я был даже доволен - толпой жилось веселее. Там, во второй комнате и начали мастерили машину.
   Началось все с котла. В чем греть воду? Да так, чтобы еще и под давлением пар был? Задача на самом деле непростая. Я планировал использовать ресурсы моего "плато" для ее решения. Но пока, для опытов, обходились моей печкой, баками из ткацкой мастерской, да фанерными трубами. Первая машина делалась под поршень в десять сантиметров в диаметре. Подробно расписал деду что и как нужно делать, нарисовал чертежи. Кучу времени потратил на разъяснение концепции проекций, размеров, масштабов. Кукша понял быстрее, не говоря уже про Веселину. А вот деду было сложно, возраст уже не тот. Но и тут справились, прикрепили к деду Веселину в качестве теоретика, выдали ей чертежи на фанере размеров один к одному, линейку с делениями, научили пользоваться. Цифр она не знала, просто считала черточки на линейке и на чертеже. Ужасно долго было по началу, но Веселина стала первой в нашей деревне, кто освоил арабские цифры, я ведь их на линейке тоже сделал. Счет до десяти пошел вообще влет, по пальцам руки. Дальше чуть сложнее, но девочка справилась. Таким образом, детали машины начали создаваться под лозунгом "яйца тоже курицу учат", Веселина по моим чертежам говорила деду, что делать, а тот уже пилил-строгал. Потом контроль от внучки уже готового изделия, ругань от деда, и все сначала.
   Мы же с Кукшей сходили к "плато", набрали еще материала. Остов одной опоры мы практически весь вынесли, от остановки остались только четыре трубы-столба, трансформатор в баке так и лежал на плите-основании остановки. Нашей целью были остатки мелкого металла, уголка, столб от дорожного знака, да столбы от остановки. Они тоже были металлические, их я планировал использовать как котел для пара. Кабеля еще отрубили кусок, в хозяйстве пригодится, нагрузили все это на волокушу, да и пошли-поехали к деревне. Вниз, к нашему поселку, волокуши спускались почти сами, по снегу, уклон позволял, поэтому за один раз много всего взяли.
   Потом мы с Кукшей ходили к новому месту. Месту, где Первуша варил железо. Шли на лыжах, четверть дня затратили, вышли к болоту. Кукша знал про это место, отец брал его несколько раз с собой, учил ремеслу. Ну что сказать, не впечатлило меня. Не то чтобы я представлял себе металлургический комбинат, но увидеть перекосившийся сарай, полуразвалившуюся печь-горн, да шалаш, все это в окружении куч грязи и ошметков дров, я тоже не ожидал. Кукша начал меня просвещать:
   - Вот это железо болотное, - пацан ткнул в кучи грязи, - это вот печь для варки, ее отец разбирал, когда железо доставал, тут вот в яме, смотри не упади, он уголь жег. Уголь смешивал с железом болотным, да и в печь клал. Потом грел сильно, долго, ждал пока остынет, разбирал печь, и доставал крицу. Вон место, где он глину на печь и на кирпичи брал.
   - Крицу? Это что?
   - Ну, такой вот кусок, - Кукша развел руками на пятнадцать-двадцать сантиметров, - железа. Только оно грязное железо, крица эта. Отец потом крицы эти привозил в кузню, да и отбивал. Половина, а то и меньше железа оставалась.
   - А вот эти черные кучи? - я ковырялся во всем, до чего мог дотянуться, - Небось, из печки отходы?
   - Ага, они негожие никуда, вот тут папка их и складывал.
   - Ясно, ясно... Ясно, что ничего не ясно. Еще как железо делал? Только печь разбирал?
   - Не, поначалу в горшках варил, укладывал железо болотное, да уголь древесный, да тоже грел. Горшок разбивал, крицу доставал. Только они еще меньше получались.
   - Н-да, придется на старости лет еще и в горшечники заделаться... - я поставил валявшийся пенек, отряхнул его от снега, присел.
   В руках вертел отколотый кусок того самого болотного железа. Отсюда было видно, что брал его Первуша и впрямь в болоте, вон ямы видны. Само "железо", руда, представляло собой кусок глины желто-красного, точнее ржавого, оттенка. Сам процесс, описанный Кукшей стал сюрпризом по форме, но не по содержанию. Давным-давно читал детскую книжку, там процесс получения различных металлов был описан. По ней выходило, что строили домну, в нее непрерывно засовывали слоями уголь и железную руду, продували горячим воздухом, и непрерывно же сливали чугун. Продутый кислородом чугун превращался в сталь. Запомнил я это потому, что размеры, указанные в книжке были колоссальными, и отдельно выделено предупреждение о том, что остановка процесса приводит к такому затвердению смеси руды и угля, что остановленную домну можно только разрушить, но не восстановить. Это в мой детский мозг впечаталось намертво. Еще бы, здание тридцать-пятьдесят метров высотой, сделанное из жаропрочного материала, приходило в негодность из-за простой остановки процесса!
   Первуша делал также. Печь его была сделано по принципам доменной, просто непрерывности процесса он обеспечить не мог, вот и приходилось разбирать-собирать ее каждый раз. Да и выход по итогу был малым. Замучаешься так работать. Придется придумать процесс получше, плюс литье организовать, мне не улыбалось неделями молотком в кузнице махать. Решили сделать по-игнатьевски, то есть так, как все теперь в нашей деревне происходило. Опыты, эксперименты, увеличение масштаба, дальнейшие опыты, еще увеличение масштаба, эксперименты, промышленный образец. Поэтому мы набрали в рюкзаки руды болотной, угля у нас и своего куча, взяли кирпичей от печи, для образца, да и пошли на лыжах в сторону дома.
   Прошли не долго. Кукша остановил меня, указал на какие-то следы.
   - Лось прошел! Вон туда! - прошипел пацан, и показал мне направление.
   - Лось - это хорошо. Давай, вперед иди, я за тобой потихоньку, - шепотом ответил я ему.
   Мы двинулись по следу. Кукша скользил бесшумно, я за ним по проделанной им лыжне. Дошли до замерзшего ручья. Странно, кругом снег, а тут земля голая, метра два квадратных. Кукша поднял руку, это был наш знак "Внимание!". Я остановился, пацан снял лыжи и начал осматривать пятно. Потом быстро вернулся, нацепил лыжи:
   - Туда зверь пошел! За ним быстро надо!
   - Не заблудимся хоть? - я осматривал лес, кругом ни одного ориентира, только деревья.
   - Не, по нашим следам обратно пойдем.
   - Ну смотри, давай тогда за лосем.
   Шли еще минут двадцать, на этот раз быстрее. Пока не услышали толи стон, толи всхлипы, толи вой.
   - Волки!? - я схатился за Кукшу.
   - Не, их следов нет, то лось воет так.
   Прошли осторожно метров тридцать, и вышли на поляну. Посреди поляны был лось. Ну как посреди поляны, голова от лося торчала посреди поляны, да горб выглядывал. Остальное было под снегом. И вроде как подо льдом. Лось жалобно подвывал, изредка вскидываясь из снега. Мы обошли поляну вокруг. Животина нас заметила, начала нервничать, пытаться выбраться, но у нее не получалось, только еще жалобней стонала. Кукша достал лук. Мы стояли сбоку от лося, шея его подрагивала, одним глазом он косил на нас. Морда у него была жалостливая, печальная, да обреченная. У меня аж сердце заныло. Сидит животное, мучается в этой яме, а мы его убить собираемся. Блин, жалко. Я зверей с детства люблю. Мозг понимает, что нам кожа нужна, мясо, а вот душа не на месте.
   - Погоди, - я положил руку Кукше на лук так, чтобы он стрелять не смог, - жалко зверя. Бегал видать тут, да в яму попал. Выбраться не может.
   - Ну и что!? - Кукша моего пацифизма не разделял, - сейчас добьем, чтобы не мучался, да и в деревню оттащим, мяса будет много, кожи. Ты же сам говорил, что надо! Да и обувку сделаем. Кости на клей да на поделки разные.
   Кукша был со всех сторон прав. А я так не мог. Ладно бы там гусь или курица, ну даже заяц на худой конец. Тут же туша здоровая, красивая, да и глаза как у человека почти. Ну ладно, не как у человека, как у коровы скорее. Да что же это делается-то со мной!
   - Не, не дам, - я встал между лосем и Кукшей, - вот что хочешь делай, не дам завалить его.
   Кукша опустил лук.
   - Нет так нет, еще настреляем. Ты старший родич, тебе и решать. Только непонятно это...
   - Да посмотри ты на него, - я показал на лося, тот, казалось, даже плакать начал, - тоже ведь живой. Сидит, пошевелиться не может. А мы его стрелой... Самому не жалко? С едой у нас пока нормально, кожа - да и хрен с ней, кости туда же. Тут вон красота какая загибается, еще и живая, а мы все о животе думаем... Мы же люди, умнее да сильнее их всех... Вроде как братья они нам меньшие... Я мы их стрелами...
   Я опустил руки. Объяснить свое поведение Кукше я не мог. Как ему объяснить красоту природы для жителя города, если он на этой природе живет, а точнее борется с ней каждый день за выживание. Слова у меня закончились, пусть Кукша свое слово скажет.
   - Братья меньшие... Ишь ты, как повернул, - пацан яростно зачесал нос, - а животину и впрямь жаль, то не охота, а убийство какое-то получается. Тот-то лось, которого я взял, когда мы с тобой встретились уже почитай сам кровью истек. А этот вон как смотрит... Делать-то чего будем?
   Тут уже я начал чесаться, затылок в смысле чесать. Оставлять так его не хотелось, зверье съест. Мысль в голову пришла, дурнаа-а-а-я...
   - Слушай, Кукша. Ты ж хотел коня. Коня у нас нет - давай лося заведем?
   Кукша от такого "креатива" малость окосел.
   - В смысле, как коня? Ездить на нем будем? Плуг таскать? На лосе!??
   - А чего тут такого, - я вспомнил оленеводов в тундре, те вроде только на оленях и гарцевали, - вон на севере народ живет, чукчи да эвенки разные, так те на оленях катаются...
   - Знаю я, рассказывали...
   - Ну вот, а мы на лосе кататься будем! Под вспашку его припряжем, грузы всякие возить...
   - А кормить чем?
   - Да дед сена много заготовил, авось до весны протянет. Нет, так на мясо с кожей пустим. Ну хоть попробуем давай.
   Пацан задумался, почесал нос еще раз, потом надел лук, и повернулся ко мне:
   - Ну давай попробуем, чай попытка не пытка. Как его в деревню тащить?
   - Достать надо из ямы его, - я начал прикидывать план операции по спасению животного, - потом посмотреть, чего он стонет, а там решим.
   Мы принялись за дело. Дело не шло. Животина пыталась отбрыкиваться от нас! Получалось у нее плохо, но копыто заднее летало в опасной близости от наших голов. Кукша закинул веревку лосю на шею, придушил его слегка, теперь залетали еще и передние копыта, правда, не сильно. Сменили тактику. Прыгали вокруг лося как индейцы, я отвлекал его на себя, Кукша пытался закинуть веревки на передние копыта, на два одновременно. Закинул, наконец, стянул веревку, лось стал меньше ерепениться. Его тут спасают, а он в атаку рвется. Не лось, а дятел-переросток! Закинули еще веревку на шею, попытались в две веревки тянуть его. Лось заорал так, что мы чуть в штаны не наложили. Надо опять менять тактику. Начали охоту на заднюю ногу. Поймали, благо веревки много с собой таскали, хватило. Растянули все веревки, привязали их к деревьям. Лось у нас завис, как та корова в бомболюке, и выл теперь удивленно. Я прямо слышал, как он ругался: "Да что ж вы ироды творите-то, а!". Начали подкрадываться, счищая снег со стороны задницы лося. Удивление в его вое при этом перешло в возмущение. По ходу, лось натурал. Расчистили снег, обнаружили корку льда. Обмели лося под его ругательства, обнаружили лед везде. Топором аккуратно начали прорубать лед со стороны задницы. Вскоре обнаружили причину его нахождения здесь.
   Посреди поляны была яма, и яма эта когда-то заполнилась водой. Пришли морозы, корка льда образовалась сверху, а незамерзшая вода впиталась в землю. На дне ямы было каменно основание, оно треснуло, образовав расщелину с острыми краями. Этот сохатый, будь он не ладен, шел через поляну, да и провалился под лед. Нога задняя попала в расщелину, и застряла там намертво. Да еще и сломалась, по ходу, или он сам ее сломал, пока вынуть пытался.
   Привязали лося покрепче, чтобы не убил, да и начали длинной палкой пытаться расширить расщелину. Долго пытались, не поддавались камни. Пока наконец-то с диким треском не поломалась палка, а лось не подпрыгнул на месте, размахивая освободившейся ногой. Мы стояли сбоку, нас он не задел. Зато порвал веревку, которой была привязана вторая задняя нога. Оперся на передние, поломал лед и выскочил из ямы. Передние были связаны, он пытался скакать, как козел, но при первом же прыжке нога, попавшая в расщелину, подвернулась, он упал, и он опять жутко и печально завыл, лежа на боку. Перелом, как пить дать, перелом. Мы бросились к добыче. На рывок, похоже, у него ушли все силы, он уже мало сопротивлялся. Связали покрепче ему ноги, сели прям на тушу, мы сами выдохлись.
   - Ну что, раненый он, может все-таки добьем, он сам не сможет ходить, - Кукша утер пот со лба.
   - Не, раз взялись, надо до конца довести. Давай его в деревню оттащим, а там уже посмотрим, что с ним делать.
   И мы потащили лося в поселок. Тот постанывал жалобно и протяжно, наверно горевал о своей незавидной лосинной судьбе. Уж больно горько его стенания звучали. Поздней ночью Кукша вывел нас к дому. Там нас встречал Буревой, переживал, куда мы запропастились. Вкратце рассказали ему про наши приключения, про лося.
   - Так чего ж вы его не убили!? - Буревой тоже удивился.
   - Жалко стало, - я был краток, устал очень - а так может сгодится и живой он нам для чего-нибудь.
   - Ишь ты, лося живого в дом приперли. Кукша, а ты чего думаешь?
   - Оседлать бы его, да он ногу сломал, - пацан деловито сматывал веревку, - куда его волочь-то?
   - Оседлать... лося! - дед начал покатываться со смеху, - затейники! Ладно, лося давайте в сарай для сеток, там сейчас пусто, я там как раз сена часть сложил, теплее будет. Утром думать станем.
   - Да, кстати, я нашел, где взять соль, - я взялся за волокушу.
   - Где!? - хором и громко спросили мужики, повернувшись ко мне.
   - Мы же вместе ходили, я не видел! - Кукша развел руками.
   - "Кто все время соли просит. Эти звери дети..." - детский стишок сам всплыл в голове.
   - Э-э-э-э-э, лоси? - Кукша почесал нос, - Не понял...
   - Я тоже, - поддержал его дед, - соль-то где?
   - Пятно земли лысой помнишь, Кукша? Так вот, это лоси там землю лижут, им соль нужна для жизни. Вот и снег весь слизали, у нас тоже так делали. Мы зверям, кстати, специально соль в лес носили, прикармливали зимой. Так вот, если они ту землю лижут, значит там есть соль. Добыть ее только надо.
   Дед с подозрение посмотрел на лежащего лося, который косил под мертвого. Правда, одним глазом подглядывал, хитрец.
   - Выходит, животина эта к соли вас вывела?
   - Выходит так.
   - Хм, знак это нам. Правильно вы все сделали, молодцы что не убили, - дед опять в мистику ударился, - нам его не просто так послали.
   - Вот видишь, Кукша, а ты "убить, зарезать", - я подтрунивал на пацаном.
   - Не было такого! - тот ушел в оборону.
   - Ладно, кто там чего делал, то завтра разберемся, а пока давай те спать. Утро вечера мудренее, - дед закруглил наш диалог.
   Утром все село собралось у сарая, где лежал лось. Открыли дверь, тот от такой толпы двуногих скорчил рожу как у жирафа Мартина из мультика про "Мадагаскар". Наверно, тоже считал, что наш сарай это его "умиральная яма". Опрос показал, что лосей тут никто не выхаживал. Вот удивительно, с сарказмом подумал я.
   - Ладно, а с коровами кто больше опыта имеет?
   - Дык, корова это корова, а это сохатый! - запротестовала Леда.
   - Так, смотри. Копыта есть? Есть. Рога есть? Нет? Скоро будут, значит. Морда грустная? Грустная, - лось жалобно завыл, подтверждая мои слова, - еще и мычит. Значит, корова, как есть корова. Вот и относитесь к ней как к корове, ну точнее, как к быку.
   После недолгих споров Леду и отправили осматривать лося. Мы его связали покрепче, привязали ноги к стенкам сарая, чтобы не покалечил никого. Леда осторожно начала приближаться к животине. Лось, судя по всему, считал что смерть его уже не за горами, поэтому сожрал на последок все сено в сарае, до которого смог дотянуться, и лежал, изображая смирение со своей судьбой. Потихоньку в сарай набилась вся деревня, кроме меня и деда.
   - Буревой, если выходим лося, надо имя ему дать.
   - Имя? Лосю? Не бывало такого, - дед почесал бороду, - коровам да коням давали, а лосю зачем?
   - Ну вдруг еще наловим, стадо заведем, - я развел руками, обозначая размер стада, - будем их пасти, на шерсть да на мясо. Отличать-то их как-то надо?
   - Надо, по морде да по рогам. Особенно когда тебя на те рога вздернут, - дед типа пошутил, - лось сильный, его наверно в обычном коровнике-то и не держишь. Он Хозяина в лесу завалить может.
   - Медведя? Ну да, может, вон копыта какие. Вообще, имя дать надо по любому. Давай его Соленым назовем. Ну или Хромым, - какие-то бандитские клички на ум приходили, - или Васькой там.
   - Хе-хе, Васькой. Имя дивное какое! - дед наблюдал за суетой в сарае, ну Васькой так Васькой.
   Суета закончилась, Леда доложила ситуацию. Во-первых, это не лось, а лосиха, так что Васька отпадает. Во-вторых, нога действительно сломана, и опухла. В-третьих, лежать ей нельзя, помрет на земле. Мы зашли с дедом в сарай. Народ стоял вокруг лосихи, все, кроме Смеяны, сестры Кукши. Та держала голову животного на коленях, гладила ее и совала ей в рот сено. Лосиха лежала грустная, но сено ела, и поглаживания принимала без сопротивления.
   - Смеяна, - пришла мне в голов мысль, - как мы ее назовем?
   Та погладила еще лосиху, повернулась к нам.
   - Не знаю. Теплая она, да жалостливая. Больно ей, - девочка гладила большую шерстяную голову , - ножка у нее болит.
   - Вообщем, будет Машкой, - заключил я.
   - Машка, Машка, - Смеяна интенсивнее начала гладить.
   - Можно Машенька еще, ну или Маша, - картина ребенка с головой лося на коленях вызывала умиление у всех.
   - Машенька, мы ножку твою вылечим, опять по лесу бегать будешь... - мы с дедом вышли из сарая, остальные остались.
   - Вот Буревой, и обзавелись мы скотиной.
   - Ага, кормить ее теперь надо. Мне аж самому жалко стало. Видел, как Смеяна с ней, - дед вроде как даже смахнул слезу умиления.
   - Только сначала надо ей перелом вылечить. У нас делали так, чтобы нога не двигалась, гипс там, шину...
   - Лубки накладывают, - подтвердил дед, - только кость собрать надо, а то неправильно срастется.
   - И еще, надо ее подвязать в сарая, чтобы не на полу лежала... - я начал продумывать дальнейшие действия
   - ...Навроде как корову, когда голодно, - подхватил дед, - чтобы стояла, а не лежала.
   - Ага, да утеплить сарай, да пол бы приподнять, да еще...
   Мы принялись за дело. Самое сложное было сложить кость ноги, лосиха не давалась. Выгнали всех, втроем с дедом и Кукшей занимались ветеринарией. Мы с пацаном держали лосиху, а дед собирал сломанную кость. Сначала долго ощупывал, Машка засуетилась, потом резко надавил. Лосиха взвыла, дернулась, мы еле удержали, особенно учитывая что на нас вихрем налетела шестилетняя Смеяна, колотя ручонками мне по спине:
   - Не трогайте Машеньку, она хорошая! Я ее сеном кормила! - ребенок бедный чуть не расплакался.
   Мы аккуратно положили лосиху, Смеяна кинулась опять ее гладить, и правда начала плакать:
   - Машенька, мы тебя не обидим, они хорошие, только глупые, все будет хорошо, - гладила девочка лосиху, а я гладил Смеяну.
   - Ну что ты, мы же ей ножку вылечить хотим, а то она ходить не сможет, а как без этого в лесу прожить.
   Еле успокоили обоих, Машку и Смеяну. Теперь мы сначала объясняли Смеяне, что мы хотим, потом только, с ее разрешения, да под ее поглаживания Машки, делали. Соорудили ей шины из бревен и досок, связали покрепче, но так, чтобы кровоток не нарушался. Лосиха удивленно подвывала, и подставляла голову Смеяне для ласк. Потом принесли ткани, сделали ей лежбище подвесное, вроде гамака. Подвесили Машку посреди сарая, подставили под три ноги пенечки, чтобы держаться ей удобней было, и отошли посмотреть на свою работу. Ржали так, что еле успокоились. Машка с удивленной мордой, грандиозным деревянным протезом висела посреди сарая, с трудом удерживаясь на пеньках. Смеяна нас обозвала глупыми, и опять побежала гладить лосиху. Та была не против, а даже очень за.
   Машка прижилась. Дооборудовали сарай ей, чтобы теплее был, таскали сено, сделали дырку в полу, чтобы протез не касался земли. К нам лосиха тоже привыкла, Смеяну так вообще прямо полюбила. Вечером ее опускали на ночевку в охапку сена. Правда, жрала она в три горла.
   - Мы и впрямь машину уже с тобой соорудили, - сказал мне дед, скидывая очередную порцию сена с копны, - машину для производства навоза!
   - Ага, дерьмо-конвеер, - я в волокушу накидывал сено, утрамбовывал его, - прямо непрерывный. А пользы - ноль. Шерсти у нее мало, я тут к бабам сунулся, насчет подоить ее, так мне на пальцах объяснили, что молока не будет, пока она лося не родит. Вот и думай, толи лося ей искать, толи на волю отпускать, как нога заживет.
   - Это верно, думать придется, - дед закончил с сеном, - пошли, что ли. У нас испытания еще сегодня. Кукша как, нашел еще соль?
   Испытать мы собирались первую паровую машину. Дед сделал запчасти по моим чертежам, под чутким руководством Веселины. А Кукша, узнав что лысые пятна на земле это выходы соли, помчался в лес искать их. Пока нашел только одно, о чем я и сообщил Буревою.
   Первым делом испытывали котел с механизмом подачи воды. Котел соорудили в кузнице, стационарный, из баков ткацкой мастерской. Механизм подачи был простой, как пятнадцать копеек. Он представлял собой бревно с выемкой, вращающееся внутри еще одного бревна. Вся конструкция стояла в герметичном ящике с водой. Выемка наполнялась водой, поворот бревна выливал ее в котел, само бревно изолировало нас от пара. Датчиком давления служила ровная палка, с нагрузкой, вставляемая в котел. По отметкам на палке определяли давление. Первой задачей было добиться непрерывной подачи воды в котел таким образом, чтобы давление оставалось постоянным. Бревно-податчик пока вращали руками.
   Сначала вышел из строя датчик давления, распаренное дерево просто заклинило. Выгребли костер, остужали конструкцию. Датчик пришлось делать медным, как и паз для него. Со второго раза поло лучше, но заклинило бревно с выемкой. Опять разбирали котел. Переделали механизм подачи. Теперь он представлял собой вертикальный цилиндр с поршнем, и клапанами на стороне котла и со стороны емкости с водой. Поршень приводили в движение кривошипно-шатунным механизмом. Поршень вверх - цилиндр набирал воду, вниз - ее продавливало через клапан в котел. Оснастили поршень уплотнительными кольцами, начали подбирать периоды вращения, периодически выпуская пар из котла. Добились понимания процесса, его ритмичности, сели за изготовления обвеса для него, чтобы привод осуществлялся автоматически, от потенциальной паровой машины.
   Опробовав котел, приступили к самой паровой машине. Собрали, дули воздух деревянным насосом, пробовали работу механизмов. Все опять было из дерева, на воздухе работало хорошо, с паром - заклинило через пять минут работы. Опять все разобрать. Дед сказал на момент того, что надо бы сразу делать из металла. Я объяснил ему, что в металле сделать всегда успеем, но тратить попусту его не хочется. Мы сейчас должны определить, какие части машины наиболее критичны с точки зрения работы с паром, а потом уже менять их на железные или медные. Первым поменяли поршень. Точнее, отделали его медью, долго заглаживали. В цилиндр дед по собственной инициативе вставил гильзу из фанерной трубы. Подачу пара пока делали вручную, деревянной задвижкой.
   Столкнулись с проблемой износа деталей при горизонтальном расположении цилиндра, фанерная гильза стачивалась снизу больше, чем сверху. Развернули цилиндр вертикально, начали переделывать обвязку, переносить маховик. Получилась громоздко и неустойчиво. Машина разрушилась через десять минут работы, не выдержали передаточные механизмы. Сели опять думать. Буревой рассуждал об усилении конструкции, я думал более глобально, усиление деревянной конструкции сильно увеличивало вес и размеры машины.
   Волевым решением кардинально переделал практически все. Главное - поставил второй цилиндр рядом, и сделал коленчатый вал. Теперь не маховик возвращал цилиндр на место, а второй цилиндр, работающий в противоходе с первым. И перевернул машину - коленвал теперь находился снизу, подача пара шла сверху. При ручной синхронизированной подаче пара, подавали мы с Буревоем, машина начала работать! Правда, ход поршней уменьшился.
   Теперь процесс выглядел так. Мы нагревали котел до образования нужного давления пара. Потом оба становились, и начинали по очереди открывать и закрывать клапана-задвижки. Машину било, приходилось разбирать и пытаться сделать поршни одной массы. Худо-бедно получилось, биения прекратились. Сделали еще один коленвал, маленький, он выступал распределителем пара, управлял клапанами. Рассчитали так, чтобы на один оборот машины получалось два оборота распределительного вала. Правда, клапана у нас были полный отстой, просто выдвижные круглые палки. Выдвинул одну, не до конца - пошла подача пара по толстой медной трубке, выдвинул вторую - выпустил пар в фанерно-деревянную магистраль. Вот на эти палки и приделали вал-распределитель. Для передающего усилия между валами пришлось использовать тряпичный ремень, тоже спорное решение. Сначала хотели снять мой кожаный из токарного станка, но он не подходил по размеру.
   Жадно смотрели на Машку, которая висела в сарае, та чувствовала, что мы ее пустить на ремни хотим, и выла жалобно. Прибегала Смеяна и успокаивала ее, грозя нам маленькими кулачками. Мы горестно вздыхали, сами уже к Машке привыкли, она у нас вроде талисмана, поэтому мысли по ее утилизации хоть и приходили, но дальше дело не шло. Прикольная все-таки скотина. Ей пока не сняли шину, пусть нога как следует зарастет. Так и висела наша лосиха-терминатор, или скорее, пиратка трехногая, в сарае на гамаке.
   Решили пока плюнуть на ремни, потом что-нибудь придумаем, занялись автоматизацией процессов. На распредвал еще повесили переделанный насос для воды, для подачи ее в котел, и началась долгая работа по притирке различных узлов. Деревянные детали выходили из строя, дед делал новые, я устранял ошибки в проектировании. Например, воды нам явно было недостаточно для долгой работы, пришлось переделывать подающий насос. Подающий насос стал больше, вода не успевала превращаться в пар. Пришлось переделывать котел, новый котел опять жрал больше воды. Опять переделки. Магистраль подачи пара не справлялась, сделанная из медной проволоки труба то и дело прорывалась. Уменьшили давление, упала мощность, опять переделки. Повысили давление пара, магистраль подачи вставили в фанерную трубу, прорывы прекратились, мощность возросла, перестали нормально работать клапана, их слишком сильно прижимало к пазам, в которых они находились. Пришлось переделывать и их, вводить систему смазки, трущиеся поверхности обернуть в медь, и сильно притереть. Справились с клапанами - полетел коленвал, не справился с нагрузкой, переделали его с использованием подвесов для ограничителей напряжения от опоры ЛЭП, собрали опять.
   Если историки в этом мире начнут спорить, когда была создана первая паровая машина, я им скажу точно. Это случилось 25 февраля 860 года. Именно тогда мы с Буревоем закончили все доделки, запасли запчастей побольше, и сели определять мощность машины. Определяли путем подъема бочки с водой на вороте. Бочку взвесили на рычагах, сравнивали с водой, отмерянной пластиковыми бутылками. Добавили воды до ста килограмм веса. Прицепили передаточный механизм на коленвал, веревкой передали вращательный момент на ворот с бочкой. Разогрели котел, поставили в нужное положение поршни. По моему сигналу дед вынул стопор из машины, который удерживал весь механизм от вращения, а я с часами наблюдал за подъемом бочки. За тринадцать секунд бочка поднялась до отметки двух метров, дед обрезал веревку.
   Устройство давало, с огромной погрешностью моих расчетов, полторы сотни ватт мощности. Это примерно сила человека, или чуть больше одной десятой лошадиной силы. Дров сожгли правда много, но это пока не показатель, это же экспериментальная модель. Машинка сама мне понравилась, компактная получилась, при ходе поршня в 20 сантиметров, она была сантиметров шестьдесят в высоту, и тридцать сантиметров в ширину и пятьдесят в длину. Это без котла. С котлом она превращалась в стационарный, неподъемный механизм. Неделю она непрерывно работала на лесопилке, мы проверяли ее на срок непрерывной эксплуатации. В среднем, два раза в день машина выходила из строя по разным причинам. Но в основном эти причины касались используемых материалов. Дерево все-таки не лучший ресурс для работы с паром, даже фанера.
   Окончательный совет держали с дедом. Буревой тоже был не в восторге от получившейся машинки, однако не роптал, чувствовал перспективу. Не зря я его привлек плотно к ее созданию. Совет наш был призван решить ресурсную проблему, то есть правильно распорядиться металлическими столбами, приведенными с плато. Изначальная была мысль использовать их в качестве цилиндров, но дерево с фанерной гильзой, да еще и отделанной расплющенной медной проволокой внутри, тоже неплохо справлялось. Медь изолировала дерево от влаги, а оно в свою очередь давало жесткость цилиндру. Расчеты говорили о том, что надо увеличивать частоту вращения, повысить давление пара, и добавить еще пару цилиндров, тогда мы могли выйти на мощность в одну лошадиную силу. И котел. Самое главное - это котел. Зная теоретически как рассчитать котел, просто на базе школьного курса физики, хотя бы примерно, я абсолютно не представлял, как это сделать без измерительных приборов, таблиц теплоемкости, теплопередачи и прочего. Придется делать все на глаз.
   Результатом было решение использовать металлические трубы в качестве котла, а остальное оставить как есть, разве что усилить местами. Остальное будем доделывать, когда я освою местную металлургию.
   Записав порядок работ, распределив обязанности, мы пошли по домам. Из лесопилки доносился шум, восьмилетний брат Кукши Влас, тот что крутился возле моей кузницы постоянно, нашел для себя новую игрушку. Он поддерживал пламя в топке нашей машины, зачаровано наблюдая как та сама пилит бревно. Сначала опасались, что мелкий может покалечится, сунет руку не туда, но пацан показал себя достаточно ответственным, и мы разрешили ему дождаться распила бревна, и потушить машину.
   Засыпая, прокручивал в голове мысли о создании котла. Потом перескочил на цветы.
   Через неделю надо будет наших девчонок поздравить с Восьмым Марта, а тут флористов не наблюдается, обидно.
  
  20. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - весна 860 года
   Весна в этом году пришла поздно. Только к началу апреля, причем сугробы в лесу еще стояли и дальше. Холодный год будет, авторитетно заявил Буревой. Я трудился на почве создания двигателя, дед создавал саму повозку для трактора. Все-таки основная цель в этом году у нас была механизировать посевную.
   Дольше всего я возился с котлом. Он представлял собой в теории отрезок трубы-опоры остановки, заполненный медными трубками. И если трубки я уже наловчился делать, то как заварить трубу, чтобы она не пропускала пар, я изначально не знал. Да еще и топку саму надо придумать, и трубу, и чтобы все это не сгорело к чертям при первом запуске.
   Помог мне, как ни странно, Кукша. Он тоже периодически заходил к нам, рассказать о своих поисках соли, да и послушать про нашу машину. В один из вечеров я пожаловался ему на свои затруднения, пацан авторитетно заявил, что отец его сваривал железо влет, причем использовал для этого ту самую болотную руду. Он ее как-то чистил от глины, спекал в мелкие железные стружки, добавлял угля, разогревал сильно заготовки, и ковал. Долго ковал. Делать нечего, пока лежит снег решили пройтись опять к Первушиной болотной делянке. Может, еще лося найдем, а то Машке уже скучно.
   На делянке ничего не поменялось с нашего последнего посещения. Набрали еще глины, много в этот раз, приволокли ее в деревню. Я начал свои первые эксперименты в металлургии. Сначала пробовал мыть глину в лотке, как старатели. Получалось не очень, разве что мусор убрал. Начал сначала прокаливать глину, потом опять в лоток с водой. Ненамного лучше. Надо спекать как-то мельчайшие частички металла в более крупные. Решил сделать, как Первуша, но не доводить процесс до конца. Высушил глинистую руду, измельчил ее в пыль, смешал с древесным углем, и сильно прогрел в посуде для плавки стекла. Получился крепкий комок глины. Разбил его опять на мелкие кусочки. Промывка дала небольшую, не больше половины кубического сантиметра, порцию микроскопических ржавых железных стружек. Попробовал сваривать ими два кусочка уголка - получилось очень даже не плохо. Значит, я движусь в правильном направлении. Особенно, когда прокалил эту ржавчину с древесным углем. Мне опять не нравился процесс, долго слишком. Поэтому искал другие способы очистки. На небольших объемах получалось, что наиболее быстро получалось, если мелко перетолочь глину, хорошенько размешать в воде, потом продувать снизу насосом, успевая собирать некое подобие пены на поверхности. Это называлось флотацией, если я не ошибаюсь. И более эффективно проводить ее мыльным раствором. Он-то всяко лучше пузыриться. Пришлось изобретать мыло. Изобретать, правда пришлось немного - Буревой помог, они из масел растительных и животных делали мыло, если было время и много жира. Мыло выходило сильно дорогим в моих условиях.
   Как ни странно, флотация получилась на смеси нашего скипидара и спирта. Правда, это лабораторный метод, много так не получишь. Я смирился с этим, и решил направить усилия на механическую очистку. Стал думать о процессах, происходящих в промывочном лотке, о движении частиц разной плотности в потоке, о силах, действующих на них. Решил увеличить длину лотка, сделать его наклонным, и со стенками, желоб с плоским дном. По нему начал спускать с разной скоростью суспензию с глиняной рудой по нему. Постепенно изменяя угол наклона, состав суспензии, получилось разделить ее на нужные мне фракции. На полутораметровом желобе, расположенном под правильным углом, с правильной подачей воды я добивался получения на дне слоя необходимых мне зерен местного железа. Собирал их, проводил дальнейшие опыты со сваркой. Добился неплохих результатов.
   В процессе моего опыта с обогащением руды пришел Буревой. Посмотрел на весь процесс, хмыкнул, сколотил ящик, поставил под выходящий поток грязи, бурча себе под нос, что мол столько на себе перли, нечего продукт переводить. Глина на все сгодится. Через несколько дней в этом ящике образовалась очень крепкая плита. Прямо как плитка тротуарная, только из глины. Тут уже я хмыкнул, переделал ящик, сделал в нем ячейки. При следующей промывке буду делать кирпичи. Может, и на строительство сгодится. А плиту просто пока оставили, попробую на ней сделать печь для выплавки железа, уж очень она плоская получилась.
   Резка остатков металла, производство медный трубок, распилка труб, сварка крышек для будущего котла, все это заняло кучу времени. И время это было потрачено зря. Я для начала сделал просто закрытый котел с датчиком давления, из вставляемого медного прутка с нагрузкой, как на первом котле стоял. Мы через отверстие для датчика залили воду в котел, собрали его, с закрытыми крышками, и поставили в печку, проверять, сколько он выдержит давления. Хорошо хоть далеко были все во время опыта. Котел разорвало по шву используемой трубы, саму трубу перекосило. Я на этот шов даже внимание не обратил, он затерт хорошо был. Самым крепким во всей конструкции оказалась моя сварка, крышки не оторвало, а трубу прорвало.
   Мы с дедом загрустили. Через пару месяцев уже посевная, а у нас только тележка собрана, без двигателя. Самая большая проблема была в колесах. Конструкция представлялась мне тяжелой, поэтому тележные колеса не подходили. Заставил деда делать хитрые призмы из дерева, пропитывать их составом, вроде креозота, из смолы, скипидара и дегтя. Из тех призм дед собирал колеса, с встроенными грунтозацепами, в качестве основы выступали два тележных колеса, к которым и крепились шестигранники. Тяжелое получилось колесо, призмы крепились деревянными саморезами. Дед свою часть работы закончил, получил тележку из прямоугольной рамы, с четырьмя одинаковыми колесами, привод предполагался задний, передние колеса имели управление, по типу велосипедного руля, передняя ось была поворотная.
   Дед начал предлагать варианты:
   - Может, сварить попробуешь?
   - Да я боюсь что не поможет, только время потратим, - я крутил обрезок перекошенной трубы, она не выдержала то давление, которое было в уже рабочем паровике.
   -Ну давай ее деревом для крепости сверху обожмем, да веревками.
   - Не, сгореть может, не вариант. Разве что заклепать, но мои клепки пара давления могут не выдержать...
   - Меньше его сделаем - машина слабее станет, а у нас и давление внутри не ахти какое...
   - Чего-чего там у нас?
   Прочитал краткую, на половину дня, лекцию о давлении газов, столбе воздуха, десятичных дробях. Дед сидел приунывший.
   - Эвона оно как, я-то думал, что тут делать? Сами ведь собирали, вроде просто все, а тут столько знания надо, - дед поводил ногой по снегу, - может, учить меня будешь? Там, глядишь, и подскажу что?
   Дед меня застал врасплох, от него такого точно не ожидал.
   - Да учить-то буду, не вопрос... Только вот, когда? Да и бумага нужна, чтобы записи сохранять, на фанерках много не сделаешь, а записывать уйму всего придется...
   - Да, бумагу мы не сделали... Еще, - Буревой, похоже, поверил в наши силы даже больше чем я.
   - Давай с машиной разберемся, точнее с котлом, а я тебе в это время рассказывать буду. Хочешь, записывай на фанере. Хотя что ты запишешь-то? У тебя в алфавите таких значков нет... Блин, засада. Ладно, запоминай пока. Вот наша проблема...
   Оставшуюся половину дня я рассказывал деду про прочность, давление, тепловое расширение, как они связаны, температура как влияет, почему трубы рвутся. Даже самому понятнее стало. Так что поутру я стал собирать новый котел. Раньше думал из одной трубы три котла получать, на двенадцать штук бы тогда их хватило. Теперь решил вложить их друг в друга, по три штуки или по две, да склепать. Две не получилось - только три вложенные трубы не пропускали пар при давлении в три атмосферы. Как я намучался с определением давления - вообще отдельная песня. У меня этот шпенек только, который вместо датчика, линейка, да бутылки. Вот по этим приборам и определял пропорции, рассчитывал, пытался сделать градуировку. Показывала она плюс-минус километр, но хоть так.
   После котла пришлось усиливать трубы для пара, делать более толстые стенки цилиндров, менять форму клапанов, совершенствовать насос для подачи воды. Да еще и вентиль сделать, чтобы запускать машину. Испытания показали, что давление котел держит, как впрочем и паровая магистраль. Начали собирать двигатель на четырех цилиндрах, расположенных на двух разных коленвалах, которые работали на один приводной вал для полезной нагрузки через шестеренчатую передачу. Собрали, опробовали, нормально получилось, шестеренки передачи сломали. Пришлось делать их в два раза толще и крепче. Проклятое дерево!
   На годовщину моего попадания сюда мы установили двигатель на раму с колесами. Дурацкий достаточно внешний вид был у нее. Если смотреть от передних колес, то сначала шла бочка для воды, рядом с ней - топка с котлом, далее, огороженная фанерным коробом система подачи воды в котел, потом только шли цилиндры и маховик, через который передавался крутящий момент на ось. Цилиндры стояли поперек "телеги", крутящий момент передавали напрямую, ремнем, который я скрепя сердцем выдрал из токарного станка. Конструкцию перекосило, пришлось навешивать балласт, для выпрямления. Для дров места не было - их хотели запихивать снаружи. Места для водителя тоже не было, рулем надо было пользоваться тоже снаружи, его для этого удлинили. А все из-за опасений за котел. Если разместить водителя в привычном мне месте, впереди, он как раз с ним обниматься будет, а значит, его разрыв привел бы к тяжелым последствиям. Я хоть и наклепал ограничительный клапан, который вырывало из котла при превышении давления, но все равно опасался. Единственным усовершенствованием в самой конструкции двигателя было наличие холодильника из обратной паровой магистрали. Пар должен был конденсироваться в ту самую бочку, для чего протянули специальную трубку. Вода в бочке выступала и охладителем, и рабочим телом. Всю конструкцию максимально изолировали фанерой, трубу топки сделали из железа, чего мы еще тут пока не практиковали.
   День Попадания отметили первым в мире ДТП. Для начала, чтобы испытать "паровую телегу", мы установили ее на столбах так, чтобы колеса могли вращаться. Затянули с трудом всю конструкцию, она весила килограмм триста, укрепили вроде хорошо, да и начали опыт. Залили в поддоны смеси дегтя со скипидаром для смазки, залили воды в котел и в бочку, смазали оси, привели устройство в боевую готовность. Разожгли пламя, дождались необходимого давления, и открыли клапан-пускатель.
   Сначала наш трактор начал вполне бойко шевелить колесами, Машка из сарая смотрела на него как на товарища по несчастью. Оба они, трактор и Машка, висели и мотыляли ногами и колесами, плохо у лосихи зарастал перелом. Затем трактор начал раскачиваться, раскачивался, раскачивался, да и соскочил с бревен задними колесами. Цепанул грунтозацепами талый снег, обдав нас грязью, дошел до твердой земли, зацепился за нее, и рванул в сторону заводи, разбив параллельно себе несколько плашек на передних колесах. Машка радостно завыла, она болела за трактор. Буревой кинулся было к трактору, я его остановил, и развернул в другую сторону, с воплями:
   - Сейчас котел рванет!
   На наши и Машкины крики выбежала вся деревня. Трактор проехал еще немного, и завалился на бок.
   Нас спасло то, что все держалось на соплях. После падения трактора из котла выпал датчик давления, и пар ушел, что называется, в свисток. В топке завалило трубу для подачи воздуха, и огонь начал гаснуть. Через полчаса мы осмелились подойти к трактору. Поставили на колеса, начали осматривать повреждения.
   Ну что, потери были не большие. По сути только датчик на место вернуть, да пару трубок выпрямить слегка. После небольшого ремонта опять притянули его к столбам, попытались разобраться с причиной его раскачивания. Нас опять подвела балансировка. Пришлось навешивать еще груза по сторонам тележки, запустили его еще раз, вроде раскачивание прекратилось. Решили еще понизить крутящий момент на колесах, чтобы снизить скорость и повысить тягу. На создание редуктора ушло весь оставшийся день.
   На утро были уже нагрузочные испытания на поле. Приделали наш плуг с тремя ножами, поездили с поднятым, добавили груза на нос, он задирался, добавили с запасом, при вспашке должно пригодится. Попробовали пропахать полоску - получилось! Теперь посреди деревни, правда, грязи полно. Сели, порадовались за созданную машину, взяли топоры с пилами, и пошли делать дорогу к полю. Через прилегающую лесополосу трактор бы не проехал.
   Дорога шла тяжело. Особенно путь через небольшой ручей в овраге. Пришлось тащить бревна, устраивать мостик. Да еще и перила к нему, чтобы трактор не уронить в ручей. Намаялись с дедом и Кукшей с дорогой, устроили себе день выходного. А лучший отдых - это, как известно, смена деятельности. Поэтому во время выходного делали управление к трактору. Перенесли руль на заднюю часть, тяги сделали из дерева. Руль стал уже круглым. Водитель крутил его, веревки накручивались на рулевую колонку, тяги передавали усилие на переднюю ось. Руль сделали здоровый, да еще и передачу усилия через шестеренки, иначе тупо не хватало сил для поворота. Радиус поворота был метра три. Кроме того, усовершенствовали крепление плуга. Теперь водитель мог рычагом регулировать глубину вспашки. Сидение сделали со спинкой, из фанеры, перебалансировали опять трактор.
   Испытания на поле показали нормальные результаты. Трактор успешно распахивал полоску плугом с тремя ножами. Почесали репу, поставили оставшиеся ножи от плуга. Все восемь, которые делали еще для первой пахоты. Трактор жалобно скрипел, удерживать плуги в земле рычагом было сложно. Пришлось резать деревянный винт, приделывать его к рычагу. Теперь водитель вращая рычаг менял глубину вспашки, а толстый винт удерживал ножи в нужном положении. Самая же большая проблема была с топливом. Полностью загруженной топки хватало на пятнадцать минут работы, или на километр пути, по прикидкам. Потом надо было вставать с трактора, заполнять топку заново. И еще, надо было очень аккуратно начинать вспашку, иначе машина рвала с места, и глохла. Занялись усовершенствованиями.
   Первым делом переделали трансмиссию. Теперь она стала жесткой, без ремня, крутящий момент передавали через вал с шестеренками. Большими, деревянными шестеренками, с длинными толстыми шпеньками. Их поставили с обоих сторон карданов, машина прибавила в весе, но стала ездить быстрее, потери на передачу стали меньше. Изменение трансмиссии привело к возможности подрессорить задние колеса, и сделать независимую подвеску для каждого из них. Рессоры сделали из гибкого дерева, размер передающих шпеньков позволял нам дать колесам люфт в четыре сантиметра. Больше было опасно - могло выскочить. Задняя ось как таковая ушла, вместо нее появились два "отростка" на раме, которые удерживали колесо, вторая точка крепления была на рессоре. Дед сначала не понимал, зачем нам такие навороты в нашем зоопарке, ему и так все казалось хорошо, но после того как от биения о землю у нас разворотило карданный вал, и я во время ремонта ему прочитал лекцию о жесткой сцепке, передачи усилий, да и просто по механике, Буревой проникся, и рессоры для передних колес изобретал уже сам, с моей небольшой помощью.
   Потом взялись за регулятор давления. Пришлось посредине паропровода делать врезку с винтом, которая перекрывала подачу пара. Опять вывели ручку-штурвал к водителю, теперь он еще и регулировал подачу пара. Сначала открывал чуть, потом сильнее, мощность нарастала, как и скорость. При этом столкнулись с проблемой перегрева котла. У нас клапан аварийный выбило, вместе с датчиком. Пришлось еще и переделывать трубу подачи воздуха, и делать тягу управления заслонкой. Это помогало снижать температуру в котле.
   У водителя получалась адова работенка. Помимо кручения руля, он управлял заслонкой с воздухом, плугом, клапаном-винтом подачи пара, при этом одним глазом косясь на датчик давления. Да я еще и термометр к котлу приделал, на всякий случай. Вторым глазом приходилось косить на него. Опять переделки. Вывели управление заслонкой для воздуха на педаль, теперь ее можно было нажать, и полностью перекрыть подачу воздуха в топку. Добавили педаль сброса пара из котла, на всякий случай, для этого пришлось еще дырявить паровую магистраль. Теперь водитель пользовался первой педалью для небольших изменений в тяге, второй - в качестве тормоза, а регулятором давления для работы на крейсерском режиме. Датчики разместили на фоне выбеленных фанерок, для лучшей видимости. Осталось решить проблему с топливом. Изменили форму крышки топки, сделали ее фигурной, из двух плоскостей, из фанеры сделали желоб вдоль машины, на который укладывали дрова, в три ряда. Дрова приходилось специально выбирать поровнее, да еще и строго определенной длины. Водитель теперь еще и подавал дрова в топку. Для этого ему сделали рычаг (еще один!), который открывал дверцу топки так, чтобы падающее полено скатывалось по желобу в топку. Падали поленья по специальной фанерной направляющей, которая выходила точно к топке. Помещалось у нас на тракторе девять поленьев по тридцать сантиметров длинной, и пятнадцать в диаметре. Этого хватало на полчаса-час работы, но их укладывать можно было прямо в процессе, поэтому водителю (опять ему!) сделали дровяной ящик еще на три загрузки желоба. Потом поменяли на две загрузки, все равно воду доливать приходилось через полтора-два часа интенсивной работы.
   Автономность нашего трактора стала порядка двух часов, запас воды мы увеличили. При этом испытания показали, что на крюке, на который мы цепляли плуг, мощность составляла в крейсерском режиме три лошадиные силы. Это было очень много. Для конструкции, после всех переделок весом под четыреста килограмм, считай, с коня, она была в три раза сильнее. И дров не так сильно ела, как мне казалось изначально. Особенно, когда мы переделали подачу топлива, под дрова большей толщины, которые можно было нарубить, не только круглые поленья теперь шли в топку. Мы заделали все узлы и сочленения съемными фанерными коробами, с пыльниками из пропитанных дегтем тряпок. Сделали специальные деревянные же шприцы для введения дегтевой смазки. Добавили прокладок всяких, небольших коробов для защиты валов, облагородили слегка водительское место. Даже сделали вторую сидение, спиной к водителю, и вывели туда управление тягой плуга. И еще, мы подготовили места для балласта. Теперь в зависимости от варианта использования, необходимо было по-разному размещать специальные камни-грузики. Для плуга и одного водителя - один вариант, с двумя операторами уже другой.
   Трактор получился хоть и странного вида, но достаточно крепкий. Мы даже две фары спереди сделали, из скипидарных светильников. Правда, они тухли быстро, стеклом бы их закрыть. Последние переделки делали при свете костра, прямо на поле. Тут уже сарай образовался, из веток и лапника, в котором запчастей деревянных было еще на два трактора. Мы все делали в нескольких экземплярах, для оперативной замены.
   Выход из механизированного угара получился внезапный. Все это время мы вставали затемно, пока не становилось светло, работали в мастерских, потом уже шли к трактору, опробовать новшества. В один из таких подъемов я по привычке оделся, выпил отвара из трав с медом, умылся, отметил день на календаре, и вышел в деревню. Буревоя не было. Погода стояла теплая. Где-то в лесу чирикала птичка. На озере орали лягушки. Я отправился к лесопилке с кузницей, там тоже никого. Еще и дверь дома у Зоряны открыта.
   "Странно это", - подумал я, - "Да и вообще, какой сегодня день?".
   Вернулся к календарю - на календаре последний отмеченный день показывал что сегодня пятнадцатое мая. Я ужаснулся. Мы три месяца не вылезали из мастерских. Вышел опять в деревню. Мимо шла Леда.
   - А где все?
   - Все еще не проснулись, а Буревой на поле, к посадке готовится, - Леда опасливо начал меня обходить.
   Блин! Точно! Лягушки кричат! Скоро пахота. А чего это меня местные-то сторонятся? Я начал осматриваться. В деревне был разгром. Мы с дедом сильно увлеклись изобретательством, вокруг валялись какие-то обрезки, опилки, щепки, пятна скипидара и дегтя, лежала куча запоротых запчастей. Я посмотрел на свои руки - они были почти черного цвета, покрытые мозолями и въевшимся дегтем. Одежда была не лучше. Даже борода моя стала черной! Когда я в бане-то был последний раз? Не помню. Мы вечером из бочки, что на машине стояла, обычно обмывались, да и домой шли. Не удивительно, что местные меня сторонятся. Три месяца я бегал постоянно занятый, до рассвета уходил, после заката возвращался, огрызался постоянно, нервничал, мало говорил, стал нелюдим. Надо возвращаться в коллектив. И начну я с бани.
   Деда застал после бани возле трактора. Тот выглядел получше чем я, чище и опрятнее. В отличии от меня, он работал в основном с деревом, да и в баню ходил. Я же отказывался, из-за сильной усталости.
   - Здорова, Серега! - дед протянул мне руку, этот жест у нас с ним прижился, я на автомате так все три месяца с дедом здоровался.
   - Здорова, - я пожал протянутую руку, - как там на поле? Пахать будем сегодня?
   - Не, земля еще сыровата, надо выждать день-другой. Ты лучше скажи, мы только плуг трактором тягать будем? Невестки насчет овощей интересуются...
   - Блин! Точно! Надо еще оснастку к трактору сделать, для боронования, для заглаживания, для картошки опять же. Только вот как нам посевы трактором не испортить? Раздавить он может их, даже под землей...
   - Ты пока тут прихорашивался - дед ткнул в мою свежую одежду, - я там на поле сам кое-что придумал. Одевайся, пойдем.
   Мы двинулись к полю. Все поле было утыкано ветками. Сначала думал, может ритуал такой, но присмотревшись, понял. Это дед места для посадки размечал. Разметил грамотно. По его рассказу понял, что дед сам задумался над работой с трактором, да и решил, что сеять будем более длинными полосками. Для овощей же надо плуги сделать по обе стороны от трактора, и кататься по определенным дедом дорожкам. Получалось, что овощи будут посажены двумя длинными полосками посреди поля. Справа от овощей, ближе к озеру, будут крапива и конопля, по осени с моей подачи насобирали семян. Слева от овощей - распахиваем под зерно. Причем сильно больше, чем в тот раз. Из-за наличия картошки, овощей, у нас осталось больше семян ржи, чем рассчитывали.
   Мы стояли, рассуждали о способах посадки. Кукша, как оказалось, тоже принес из леса семян всяких трав, которые живность любит, поэтому распахивать в этот раз придется почти се поле подчистую. А если хотим на следующий год больше сажать, надо еще искать поле. Это расширять было особо некуда, вокруг овражки, ручьи, лес, защищавший от любопытных глаз и задерживающий снег.
   - Надо наш лесоповал по осени готовить под посадку, - заключил дед, - там мы уже много вырубили, ямы от пеньков закидать, перепахать все под зиму, да и на следующий год сеять.
   - Тоже верно. Только надо деревья толстые слишком да тонкие, которые оставляли, тоже попилить. Еще такое же поле получим. А там, и скотину заведем, многополье...
   - Многополье?
   - Ну, перекладывать посадки будем. Разные растения разное из земли берут, да разное в землю возвращают. Получается, что после одних другие лучше растут. А если на одном и том же месте постоянно рожь растить, урожаи упадут. Вроде, после гороха рожь растет хорошо, картошкой еще разбавлять надо, в другие года, а какой-то год вообще не садить. Или только траву.
   - То знаю, - дед поддержал меня, - под паром, пустое поле, бывало, держали. Не знал только, что менять их надо, не знал...
   - Да там секретов много. Удобрения, ну, чтобы росло лучше. Навоз кидали? Ну да, то оно и есть. У нас еще всякие специальные вещества... Блин, Влас, ты что ли?
   Кто-то ткнул меня в задницу. Думал, Влас, он часто вокруг нас крутился, пока трактор делали. Повернулся, и чуть не испачкал свежие штаны, причем сзади. Мне в лицо смотрела большая серя рожа с большими глазами и ртом. Зверь атакует! Я уже замахнулся на нее, но вовремя услышал голос деда
   - Ты чего, Машку не узнал?
   Я отступил. И впрямь Машка. Только уже на своих ногах!
   - Давно ее отвязали?
   - Дык месяц уже почитай как, - дед посмеивался, - ты, видать, в делах не заметил.
   - Не трогай Машку! - писклявый голосок Смеяны раздался из-за серой туши.
   - Де не трогаю я, удивился просто. И испугался.
   Лосиха и ее малолетняя подруга двинулись по своим делам. Машка хромала. Все-таки неправильно нога срослась, наверное. На лосиху была повешена переметная сумка, на обе стороны. Смеяна ее придерживала, чтобы не упала.
   - Куда это они? - спросил я деда.
   - Да Машке прутики в лесу объедает, молодые. А Смеяна ее водит, да в сумки лесное добро всякое собирает. В основном, крапиву старую, сухую, которая зиму пережила. Из нее нить хорошая получается.
   - Нда, сколько всего произошло, а я и не в курсе. Кстати, по поводу крапивы. Как урожай убирать будем? Надо еще оснастку сделать, такую, чтобы впереди было...
   - Да успокойся ты, - дед опять посмеивался, - будет время еще. Дай с посевами разобраться. Да отдохни, а то на тебе лица нет. Всю весну с машиной провозились.
   Я и сам чувствовал некоторое опустошение. Такое бывает, когда перенапряжешься, и продолжение работы требует слишком много усилий. Надо действительно отдохнуть. Ну, или сменить деятельность.
   До посевной, все три дня, я работал молотком в кузнице. После всех работ с механикой, это было даже в удовольствие. Я делал ножи для плугов, под разные задачи. Одни для вспашки, другие - для того, чтобы зарывать картошку, третьи - для вспашки дерна, часть поля уже заросла. Деревянными частями подвесного оборудования занимался дед. Вдвоем мы справились вовремя, успели к посевной.
   Эта посевная пролетела незаметно. Разметили с дедом поле, с учетом моих замечаний, организовали место для поворота трактора, позвали опять народ, да и начали пахать. С утра - обслуживание и подготовка трактора, смазка, чистка трубок в котле от сажи и пыли. Потом два часа вспашки, долив воды, догрузка дров, еще два часа. Так до обеда, часов шесть, перерыв на техобслуживание, час, опять три двухчасовых периода. Народ нам нужен был для помощи в загрузке дров и воды. Бабы таскали в бочки, стоящие на поле, воду, Кукша рубил дрова, мелкие их подносили к трактору, по три полена на мелкого. Вечером опять техобслуживание, баня, и спать. Справились очень быстро. А по местным меркам - так нереально быстро. Рожь посадил опять дед, руками, бабы посадили овощи, из моих, которые из будущего, они уже сами делали рассаду и семена, я возил на тракторе воду на сколоченной на скорую руку одноразовой тележке. Три бочки по пятьдесят литров за раз.
   Потом трактор начал терять мощность. Проверил все, вроде нормально, только котел как-то странно себя вел. Грел непривычно. Пришлось вынимать датчик давления, пытаться разглядеть что внутри. Понял достаточно быстро. По всему котлу, и даже на конце датчика давления была накипь. Долго искал, как ее убрать. Пробовал разные способы на датчике давления. Лучше всего для этого подошел уксус, разведенный с водой. В план техобслуживания еще работу котла и всей системы с уксусом, а для снижения накипи стали использовать только кипяченную в жестяном баке воду. Вроде работа восстановилась.
   Но проблема эта зацепила меня. Все детали нашего трактора были они деревянными, или же металлическими, но они были неразъемными. То есть, если прорвет или прогорит трубка котла, я починить ее не смогу, только разбирать с таким трудом собранную машину. Объяснил это Буревою. Дед и его невестки закончили с посадкой как раз, поэтом умы устроили совещание-праздник. Праздновали на открытом воздухе, поэтому к нам присоединился еще один член коллектива - Машка. Она не покидала Смеяна, остальных все еще опасалась. Хотя я тоже ее с удовольствием гладил и чесал. Она еще и полиняла к лету, так что на зиму и нас могли появиться теплые прикольные варежки.
   - Так, родичи мои, на повестке дня два вопроса - праздник по поводу посевной, и думы о дальнейшей работе. Отдадим должное столу нашему, и приступим.
   Все принялись за еду. После утоления первого голода, началось производственное совещание.
   - Сначала по безопасности, почему дозорные почти не работают? Один раз всего прибежали за все время? - я начал по порядку, по степени угрозы для существования.
   - Лодок нет почти на озере, за все время три только было, да и то две далеко слишком, - взял слово Обеслав.
   - Почему так? - это уже к Буревою, - В прошлом году чаще плавали...
   - Урожай большой был, год удачный. Вот и сидят на своих запасах корелы, не ездят на торг на Ладогу, - предположил дед.
   - Примем за удачную версию, ну, будем считать, что так и есть, - я сделал отметку на фанерке углем, - теперь по ухоронке нашей, в лесу которая. Кто ее проверял и когда последний раз?
   - Я проверял, - Кукша поднял руку, как на уроке, - она целая, чуть только подправил. Старые запасы сюда принес, - он обвел рукой стол, - новые закладывать надо.
   - Верно, все правильно сделал, - я отметил себе слова Кукши, - что со стрельбой? Веселина, вы тренировались?
   - Да, пока вы трактором тем занимались, да трава зеленая не вышла, мы стреляли. Все попадают с двадцати шагов в голову чучелу тому, что вместо дана у нас, - девочка традиционно покраснела.
   - Так, неплохо, неплохо... С учениями что? Я не видел, чтобы тренировались?
   Дед заулыбался:
   - Два по восемь раз проводили, ты просто не знал, все в поле был. Мне Зоряна рассказывала, - та кивнула в подтверждении его слов.
   Ух ты! Само теперь все работает! Даже подгонять никого не надо! Я в душе обрадовался.
   - Будем считать, что по безопасности все у нас в порядке. Летом оружие делать будем, - я посмотрел на детей, - для всех делать будем. Теперь по поводу еды. Я посчитал тут...
   Пришлось вставать из-за стола, мы сидели в ткацкой, на привычном месте, приносить доску, на которой рисовали.
   - Если урожай будет даже в половину от прошлогоднего, еды нам на каждого будет вот столько, - уже привычным образом продемонстрировал поднос с мисками и разложенными там картошкой, зерном, сушенными овощами, грибами, да рыбой.
   Рыбу Кукша продолжал ловить вершами, уже без нашего участия. На подносе из фанеры стояли три полные миски продуктов.
   - Это если зиму только питаться будем? - недоверчиво посмотрела Леда.
   - Не, это на весь год. На каждого, включая детей.
   Немая сцена. Еды было действительно много, так тут не питались. Разве что по осени, когда урожай только собирали. А так, чтобы весь год, такого не было.
   - Много... - Зоряна оценивала продукты, - где хранить-то все это будем? Да и мяса бы не мешало, а то с охоты Кукша редко приносит.
   - Зверь ушел, - начал было пацан оправдываться, - только гусей в этот раз и наловил. Один был, мало принес...
   - Не кипятись, - я остановил его, - нормально все. Про хранение и мясо ты права, надо что-то делать. Как себя дом мой повел во время дождя? Как вообще там с сохранностью продуктов?
   Резкий переход на другую тему вывел из счастливого ступора, вызванного радужными продовольственными перспективами, всех. Слово взяла Леда:
   - Мы смотрели во время дождя, да и после. Ладно сделали, не течет. Картошку всю да и зерно сохранили. Только вот дранка, - я приподнял бровь, - ну, кора на крыше заворачиваться стала, менять пришлось.
   - Вот и отлично. С крышей, Буревой, надо лак делать, из смолы. Ты попробуй...
   - Знаю я как, делал уже.
   - Еще лучше. Лаком кору покрывать будем, тогда меньше промокать да портиться станет. Я к чему про дом спросил. С хранением решим вопрос, когда всем дома такие поставим, места для хранения хватит. Чердак, между стен, да еще и погреб сделаем. Поэтому перейдем к вопросу строительства. Буревой, когда ты думаешь этим заняться стоит?
   Дед почесал бороду.
   - Да можно уже и приступать. Еще месяца полтора в лесу только травы собирать да корешки, Зоряна знает какие, я там не нужен. Мед потом пойдет. А вот с рыбой что делать? Мы же лодку хотели? Да сеть сплели, надо на промысел выходить...
   - Да, лодка тоже нужна...
   - Дилемма - это Кукша вставил слово.
   - Точно, дилемма. Плюс, кроме домов, надо еще мастерские построить, гараж для трактора, хозпостройки, много чего... Дерева у нас, того что на лесоповале лежит, хватит на все?
   - На дома точно хватит, остальное пилить надо, - дед вспоминал результаты наших работ на лесоповале, - дрова еще для трактора нужны, да и для пищи. Надо трактор для пилки дров делать.
   Я малость попутал. Это же я должен был эти слова сказать, а тут дед дремучий, а все туда же лезет! Жертва прогресса!
   - Вы если еще один делать будете, опять три месяца провозитесь, - пробурчала Леда, - а нам опять зимовать как зверям...
   - А у меня печь разрушилась, - вступила Агна, по-бабски всплеснув руками, - теперь и не знаю, как дальше быть.
   Я достал новую фанерку, начал записывать проблемы.
   - Давно разрушилась? Месяц? И чего молчала? Отвлекать не хотела? Так, нехорошо это... - я поморщился, стало даже стыдно, совсем жизнь деревни из головы выпустил. Мне в моем доме хорошо, а остальные мучаются, хоть и торчат у меня в гостях постоянно, делами своими занимаются.
   - Хорошо, - я прервал посыпавшиеся на меня жалобы, - сейчас все запишем, что нам сделать надо, да будем решать, что в каком порядке. От себя добавлю, надо нам плавкой железа заняться, а то трактор наш может до осени не прожить...
   - Как так-то!? - Буревой растерялся, - сколько сил угрохали, сколько извели! И...
   - Успокойся, не факт, что сломается, но такая возможность есть. Их нужно из железа делать, тогда ни дождь не страшен, ни холод, ни грязь. А железо - за ним на болото идти надо. А кроме этого, нам еще соль надо добыть. Не знаю, как вы, а мне это пресное все уже поперек горла стоил.
   - Соль нужна, - подтвердили только что не хором наши барышни.
   - Тогда мы сделаем так. Сначала, как водится, на лесоповал. Для трактора оснастку сделаем, пилить деревья, потом перевозим сюда их. Потом ты, Буревой, сушкой займешься, я пока печки делать буду. Когда насушим - примемся за строительство, сначала дома для всех. Для этого пилораму перенести придется, или кузницу... Потом навес ткацкий...
   Начались споры. Каждый предлагал свое решение, в каком направлении строить наши дома, не трогать ткацкое все, а то ткани не будет, я не хотел разбирать кузницу. Решение вышло само. Сначала переносим производственные мощности, без окон и стекол, потом - ставим дома, плавим стекло. Для стекол нужен поташ - надо накосить травы, а значит опять делать оснастку для трактора-трудяги. Чтобы печки были нормальные, для домов и для производства, нужен кирпич. Для него тоже надо сделать сушилку, формовку, добыть глины. Мои потребности в металле опять отложили на осень, все урожай собирать будут, а мы с Кукшей пойдем к источнику руды.
   На том и порешили. Все успокоились, опять разговоры перешли в конструктивное русло. Распределяли обязанности, прикидывали, где можно взять глины, рисовали оснастку для трактора и для кирпичного производства. Детей тоже распределяли по работам, несмотря на то, что по календарю был День Защиты детей.
  
  21. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - лето 861 года
   Лето пронеслось также, как и весна. Быстро, в работе, но работе спорой и результативной. Правда, все портили дожди. Лето было холодным и влажным.
   Первым делом пришлось изобретать брезент. Его делали, покрывая глиной ткань, и запекая горячим утюгом, точнее, его подобием из подручного материала. Брезент неплохо держал воду, но приходилось его периодически ремонтировать, глина местами после сильных дождей отставала. Брезентом крыли трактор, под брезентовым полотном проводили некоторые работы на улице, им же покрыли ткацкий сарай, чтобы не протекал. Все наши утепления и изоляции, которые делали в зиму, с наступлением весны и лета пришли в негодность.
   Оснастка для трактора, чтобы использовать его на лесопилке, привела к переделке половины конструкции. Пришлось сделать заднюю передачу, навесим дополнительные шестеренки на передающих механизм. Теперь трактор опять обрел ось, и деревянную, громоздкую коробку передач. Причем для переключения сначала передающие валы опускали винтом вниз, чтобы отцепить карданы, переводили двигатель на минимальные обороты, потом рычагом переставить шестеренку в коробке передач, на обратную. Потом аккуратно, чтобы не сломать шестеренки поднимали валы. По началу часто ломали шпеньки, их замена была той еще задачей, потом поломали и оси. Переделали трансмиссию почти полностью.
   Переделка привела к увеличению массы трактора, потери эффективности, но позволила решить задачу заднего хода. Пришлось сделать сцепление, на деревянных дисках, причем прижимание его было винтовым, то есть водитель раскручивал винт - оно отжималось, вкручивал - приживалось. Ну и сделать коробку передач, из трех скоростей. Одна рабочая, вторая для вала отбора мощности, он шел вперед через весь трактор, третья - задняя. Для вала отбора мощности тоже пришлось делать сцепление, отдельное. Все валы и шестеренки находились в постоянном движении. Коробка получилась огромная, водитель по сути сидел на ней. Меньше сделать ее не позволяли прочностные характеристики дерева, используемого в работе. Водитель откручивал сцепление, деревянный диск отходил от крутящейся коробки, переставлял передачу, нейтральной была любая позиция между шестернями, и прикручивал сцепление.
   Шестерни для коробки мы считали расходным материалом, уж больно часто они выходили их строя. Деревянные диски сцепления вообще меняли каждое утро. Трактор потерял в мощности наверно треть, приобрел в обслуживании полчаса с верху каждый день, в ремонте - еще час в обед, но обрел новый функционал. Им мы смогли пилить деревья. Пилу сделали привычным нам способом, из уголка. Навес для трактора располагался спереди, в нем наша пила в специальной раме, которая ходила туда-сюда через вал отбора мощности и специальный механизм перевода вращательного движения в поступательное. По сути, впереди у нас стояло колена кардана, только больше размером, которое по специальным салазкам двигало нашу раму. Ход ее рассчитали так, чтобы использовать всю длину полотна. Пила с обвесом ходила свободно в раме, прижимали ее к дереву специальным рычагом.
   Провели испытания. Буревой подъехал к дереву, вплотную. Кукша зацепил мега-арбалетом стрелу, и натянул дерево в сторону, куда оно должно было упасть. Я взялся за рычаг прижимания пилы.
   - Давай, переходи на пилу! - крикнул я деду, и тот начал колдовать с коробкой, сцеплением, валом отбора мощности. Пила бодро начала выдавать порции опилок. Минут за пять спилили дерево, оно рухнуло туда, куда направил его Кукша. Мы перешли к следующему дереву.
   Пилили деревья мы не просто так. Мы делали дорогу к лесоповалу. До вечера прошли половину пути. Вернулись на тракторе втроем домой.
   В сарае-гараже, сделанном на скорую руку перебирали трактор.
   - Руками пилить быстрее получается. Пока воду готовим, пока дрова, пока диски эти меняем, коробка эта твоя с шестернями, - дед жаловался, заменяя очередные шестеренки в коробке передач.
   - Да так все ты говоришь, правильно. Только устаем мы меньше, это раз. Воду нам бабы кипятят, это два. Да и скорость низкая из-за того, что еще не привыкли. Сам подумай, мы в принципе даже детей за трактор посадить можем, Обеслав уже на этот счет интересовался, кстати. Им сил хватит лес пилить, а раньше только мы могли. Теперь даже если что случится с нами, они дровами себя обеспечат. Недолго, правда, - я очередной раз смазывал узлы и сочленения машины.
   - И то верно, тут вон воды бочку набрал, дровишек подкинул, да и пили, - дед закончил с коробкой, перешел на обслуживание навесной пилы, - а учить их надо, может, тогда не только мамкам помогать будут, но и нам тоже.
   - Я вот что еще подумал, надо еще другую пилу, верхушки пилить, а то завалить то завалили, а дальше все равно руками.
   - Еще одну оснастку? Давай прикинем хоть, сколько на нее уйдет, да имеет ли смысл, - дед говорил абсолютно здравые вещи.
   - Давай, за ужином посчитаем, она не сильно от вот этой отличаться будет, - я ткнул в нашу навесную пилу рукой.
   Оснастку оставили на потом, руками все же не так долго пилить сваленное дерево. Но пилу модернизировали, теперь дед сам прижимал пилу длинным рычагом к дереву, а мы в это время пилили как раз верхушки. Еще пришлось мега-арбалетов наделать, мы теперь намечали деревья, и сразу наклоняли их в сторону падения, дед же готовил машину.
   За два дня пробились к лесоповалу. Наши бревна, те что зимой пилили, лежали тут, как и верхушки сосен. Надо гнать плот, собирать бревна, да и вести их в деревню. Дед, правда, решил попробовать пеньки рвать трактором. Пошли на встречу, пару подкопали, пеньков выдрали, а на третьем запороли всю машину. Треснула рама.
   Дед проклинал себя всю дорогу обратно. Трактор перекосило, трясло, он еле ехал. Мы с Кукшей шли по бокам, придерживали его от падения, и контролировали состояние рамы.
   - Зачем я, дурень старый, к пенькам полез! - дед в сердцах бил кулаком по блоку цилиндров, - Так бы вырвали, домкратом твоим этим! Теперь вот машину загубили!
   - Не кори себя, - я был настроен более оптимистично, - рано или поздно это бы случилось. Хорошо, что на пеньке, а представь при спиле? И пилу бы потеряли, и сами бы сгинули бы.
   - Надо двигатель этот ваш на плот поставить, пусть веслами машет, - Кукша думал вообще не в ту степь, - быстрее бы лес перевезли.
   - Не, веслами не надо, так перевезем. Буревой, - я обратился к деду, - ты займись новой тележкой пока, колесами там, оснасткой. Со станком токарным ты уже освоился, а мы пока лес перевезем. Недели тебе хватит?
   - Да хватит, - дед опять ударил по трактору, - все равно обидно...
   - Это да...
   Мы опять возили с Кукшей на плоту лес. По пути опять рассуждали о построении общества, роли вояк в нем, про князей да про работников.
   - Ты говорил людей много надо для войска большого, - Кукша оттолкнулся от берега слегой, первый наш заход, - а ведь если такие трактора сделать, то и не так много уже получается.
   - Прав ты, это верно. Только ведь дров они много жрут, это не забудь. Да и обслуживания, ну, ухода постоянного требуют. Вон, почитай четверть дня на это уходит.
   - Ну а если железные сделать? Ты же говорил они лучше?
   - Лучше, факт. Только вот где железо то взять? У нас весь трактор сделан, почитай, на том, что вместе со мной сюда попало, - Кукша историю мою знал, при нем я говорил спокойно - а если его самим делать, сколько провозимся?
   - Да, провозимся долго, - пацан чесал нос, - а нельзя как-нибудь быстрее железо делать? Ну, как с трактором, чтобы само?
   - Да можно, наверно, я тут прикидывал, лотки промывочные надо сделать, насос для воды, тогда паровым двигателем воду брать из болота, да на месте и промывать руду. Потом ее домой везти, ее в три раза меньше будут, в деревне печь большую ставить, угля у нас навалом, да и плавить непрерывно. Воздух в печь ту тоже паровым двигателем подавать, быстрее будет.
   - А проковывать как? Отец долго ковал...
   - Молот паровой сделать можно, - я вспоминал разные механизмы из своего времени, - по типу того, которым мы медь плющили для ткацкого станка. Вращать двигателем, только подноси заготовку, и держи покрепче.
   - Какая замечательная машина получилась! - Кукша похвалил нашу с дедом работу, - А про плот ты говорил, почему не надо весел на него? Приделали бы, да и плавали себе?
   - Там не весла нужны, а винт. Или колеса водяные, потом покажу. Только вот наша машина слишком большая получается, для нее лодка здоровая нужна. Здоровая лодка - мы веслами не управимся, если она сломается. Надо меньше сделать, чтобы и руками выгрести можно было. А меньше - значит силы в ней мало будет, если деревянная, не даст дерево маленькую сильную машину прочной сделать. Надо железо.
   - Все в железо упирается, - подтвердил Кукша мои слова, - а у вас в бою такие машины не использовали?
   О! Опять военный в нем проснулся. Но тут я присел на своего любимого конька - танки. Так и рассказывал ему про пушки, броню, пулеметы всю дорогу. Заодно про гусеницы вспомнил, с ними тоже трактора были. Кукша такое слушать любил.
   В один из дней, вернувшись на плоте, узрели некоторые изменения в нашем поселке. У моей кузницы пропала стена. В ней стоял трактор. Кинулись к кузнице, может, дед в стену въехал, да покалечился. Вместо крови по стенам, застали идиллию.
   Дед сидел за бешено вращающимся токарным станком. На тракторе сидели Обеслав и Влас. Дед орал:
   - Хорош!
   Пацаны кинулись крутить сцепление, убирать передачу. Дед менял заготовку, опять командовал:
   - Запуск! - и пацаны давали привод на станок.
   Я так и сполз по стенке. Особенно, когда увидел, как тихий спокойный Добруш, брат Веселины, у них стеснение это семейное, носился, как угорелый с дровами и ведрами с водой.
   - Кто в дозоре? - подозрительно поинтересовался Кукша.
   - Сейчас Олесь, - отозвался Добруш, - его смена. Через час вон Обеслав пойдет.
   - Вы чего тут творите, - наконец обрел я дар речи, - Буревой, ты как... Зачем?
   - Стоп машина! - скомандовал дед, я окончательно выпал в осадок, пацаны засуетились - Здорова, мужики. Мы тут это, того, слегка процесс убыстрили, я вон тот вал сюда пробросил, да и к станку приделал...
   - Он же развалится! Он же на такие скорости не рассчитан! - я запаниковал.
   - Да я его тоже того, доделал, - ответил дед.
   Я начал присматриваться. И впрямь доделал! Усилил кое-что, барабаны инерционные убрал, валы поменял на более толстые, шестеренки тоже. Дед провел комплексную модернизацию, считай! Я повернулся к Буревою. Тот с умным видом рассказывал пацанам, как и почему работает машина. Те кивали, тыкали пальцами, спрашивали. Дед решил плотно взяться за образование.
   - Пошли бревна разгружать, - я потянул Кукшу за рукав, не хотел прерывать педагогический процесс, - они закончат, нам помогут.
   Уходил из кузницы в смешанных чувствах. Радовался, что дед смекалку проявил, что мелких учит, что сам в мои "изобретения" новшества вносит, пусть пока и на интуитивном уровне. а с другой стороны, вроде как не один я такой умный тут теперь. И это ж мои поделки! Чего он в них лезет!
   Пока разгружали, обида детская прошла. Правильно дед все сделал. Я хотел сам станок на паровой двигатель перевести, но после стройки, в новом помещении. А он решил проблему в лоб. Но ведь решил, и запчастей теперь больше сделает, и более гладких, и более ровных! Молодец дед. Объявлю ему благодарность, с занесением. И ведь, что самое характерное, не стал просто вал втыкать, а доделал станок! С умом подошел!
   Вечером обсуждали текущее положение дел.
   - Мы бревна, Буревой, все перевезли, там только верхушки да пеньки остались. У тебя с рамой новой как?
   - Сделал, в-о-о-о-н там стоит, под брезентом. Туда только двигатель вставить, я все заново собрал. Чуть усилил кое-где, дуб пришлось на это пускать, - дед вздохнул, дуба у нас было мало, пару небольших деревьев только спилили. На великанов, что тут водились, рука не поднялась, да и сил бы не хватило.
   - Завтра тогда стройку начнем. Надо еще землю снять, чтобы дома на одном уровне стояли.
   - Это да, холмов хватает, - дед точил деревянные ложки, ему так лучше думалось - да еще печки класть, да еще рыбу добывать, фанеру делать, трубы из нее, соль попробовать добыть...
   - Блин, хоть разорвись! - я с досадой махнул рукой, людей категорически не хватало, - надо приоритеты расставить. Ну, определить, что в первую очередь делать. Там еще с железом бы надо что-то решить, пока тепло...
   - Я мелких почему к трактору-то приставил, - дед отложил баклуши, - нам время надобно. А они смогут машину смазывать, да помогать в обслуживании. Тогда по утру время останется на все остальное. Для начала надо печи делать, потом - срубы ставить для "промзоны" этой твоей, потом - печи для домов, и срубы. Потом стекло варить, для него - золу делать, да песок таскать. Для печей кирпичи неплохо было бы сделать...
   Мы растягивали Тришкин кафтан. Три взрослых мужика на все задачи. Причем еще и в разных местах - соль, стройка, железо, кирпичи, зола, стекло, фанера. Благо, хоть стройматериалов хватало, заготовили много бревен. Да и топлива с сырьем для ткацкого ремесла тоже. Начали распределять ресурсы. На подмогу позвали баб. Долго спорили, рядили, кто куда да чем занимается. Сошлись на наиболее оптимальном варианте.
   Дед выдвигается с косой на место, где есть выход соли, и начинает косили всю траву, которая попадется под руку. Мы с Кукшей готовим приспособления для добычи соли, для промывки руды, для формирования кирпичей. Кирпичи у нас получались по результатам промывки болотного железа. Я в горне испытал кирпичи, оставшиеся с моих первых экспериментов с железом, они нормально держали температура. Правда, если сильно-сильно раздуть горн - трескались, для выплавки они не подходили. Придется брать ту глину, которую Первуша использовал. Когда будут готовы инструменты, мы выдвигаемся в сторону соли и болота с рудой. На соль по очереди садятся бабы, там процесс простой. Мы втроем уже двигаемся к болоту, там обустраиваем промывочную станцию, и переносим паровик, маленький, который использовали на лесопилке, и запчасти с расходными материалами к нему. После чего дед с Кукшей начинают формировать фундаменты для печей, на бревнах, закапывать столбы, а я сажусь за промывку и кирпичи. Когда я посчитаю нужным, мы начинаем перенос к озеру промытой руды и кирпичей, потом все перевозим на плоту в деревню. Параллельно, сбор меда, лекарственных трав, и прочего в лесу. Задача минимум - к сенокосу в конце июля получить каркасы из столбов для строительства домов, промзоны, запасы золы, кирпичей, так, чтобы хватило на печки в дома, с промышленностью потом разберемся. В июле-августе - сенокос, и основной этап строительства. А к осенью сбор урожая.
   Самое простое было с солью. Бочка с водой, железное ведро, да медный противень. Накопаем земли соленой, может, на выход самой соли наткнемся. Бабы собирают траву, жгу ее, кипятят воду в ведре, в бочку забрасывают землю, заливают горячей водой. Воду, через тканевые и угольные фильтры, сливают на раскаленный противень. Там вода испаряется, остаток, который должен быть солью, счищают в лоток. Собственно, все. Понятно, что в процессе им сделали три противня, усовершенствовали бочку, всякие черпалки-мешалки сделать пришлось, лопату выдать совковую, но на общую картину это не влияло. Особенно учитывая то, что в процессе разрывания места, которое зимой лизали лоси, нашли десятисантиметровую прожилку более белой земли, соленость которой даже я на язык почувствовал. Выход соли составлял по полкило в день. Золы - килограмм пять.
   С лотками для промывки руды было сложнее, но тоже не бином Ньютона. Сделали их разборными, и поворотными. Четыре лотка поворачивались вокруг одной оси, и я мог счищать промытую руду в специальный ящик. Паровик малый прицепили к насосу, который поднимал воду из болота. Процесс был несложный. Набрать воды в одну бочку, переключить насос на другую бочку, пока набирается вода - накидать рудной глины в бочку и хорошенько размешать. Открыть заслонку, чтобы стекало в лоток, накидать в другую бочку воды. Когда одна бочка стечет, повернуть лотки, пока стекает вторая счистить в короб руду. И все заново. Потом полученную руду на остатках горна Первуши прожарить, да в мешок. И еще не забыть смотреть за лотками для кирпичей. Их сделали много, выход чищенной руды был одна четвертая-пятая от массы болотной глины. На одну закладку получалось около восьми килограммов руды и тридцать-сорок килограмм глины для кирпичей. Лотки сделали на девять кирпичей. С одной закладки как раз получался лоток с кирпичами. Сначала их оттаскивал на солнце, сушил, потом - прогревал на дровах в яме.
   Со стройкой процесс был отлажен, разве что опять вмешалась религия и мистика. В том месте, где мы хотели строить промзону, были могилы сыновей деда. Пришлось уговаривать их на перезахоронение. Хорошо хоть в самих могилах были только туески с пеплом, тела они сжигали. Перезахоронили братьев на День Перуна и мой день рождения. Место выбрали на Перуновом поле, сделали оградку деревянную, зарыли туески в землю. Вместо надгробья водрузили плиту, которая после промывки руды получилась, прислонив ее к идолу Перуна. На ней я выбил имена братьев.
   Момент получился торжественный, дети за полтора года уже и начали забывать про отцов, особенно те, что поменьше. Старшие стояли грустные, Кукша чуть не заплакал. Я произнес речь:
   - Спите спокойно, Первуша, Вторуша, Всебуд. Вы все, что смогли, для рода сделали, теперь наша очередь. Мы будем достойны Вас и Вашей памяти. Память о Вас мы, потомки Ваши, пронесем сквозь века, чтобы все знали, кто и почему тут покоится.
   - И убийцам вашим отмстим, - добавил пацан, смахнув слезу со щеки.
   - И отомстим, - нестройно, тихим голосом, повторили все.
   - Пусть земля вам будет пухом на новом месте, - дед пожевал губы, снял с головы бандану, которую носил, за ним повторили все, - сынки. Не уберег я вас, но внуков ваших, да женок сберегу, с Сергеем вместе подымем род, в люди всех выведем.
   Молча пошли к деревне, настроение было ни к черту. Считай, похороны устроили. Ушли с головой в работу, чтобы мысли мрачные не лезли в голову. Разве что кто-нибудь периодически уходил на Перуново поле, подправить оградку, да цветов новых посадить. Это я начал делать, а то не по-людски как-то. Потом и остальные поддерживать цветник начали. Стоял теперь посреди Перунова поля идол дубовый, резной, да плита каменная. А вокруг цветы росли...
   До конца июля успели сделать все, что планировали. Даже несмотря на частые дожди. Брезент помог и тут. А мне они так вообще были только в помощь, бочки с водой набирались сами, без паровика. Соли наготовили чуть не бочку, золы- так вообще немеряно, дед часто поутру ходил косить траву вдоль ручьев, бабы еще и валежник всякий, шишки, иголки туда запихивали. Первую варку соли испытали на Машке. Она крутилась постоянно в месте добычи. Слизала горстку серых кристаллов на ура, и без последствий. Правда, Смеяну пришлось отвлечь, чтобы не бросилась защищать свою лосиху.
   С рудой процесс пошел нормально, хуже было с кирпичами. Лотков мало оказалось, не успевали кирпичи высохнуть. Пришлось мужиков брать в помощь, да делать еще. Глину выбирал в болоте ту, которая похожа была на кучи, оставленные Первушей. Старался брать вдоль берега, была глобальная задумка сделать водный путь к озеру из болота. Я даже один раз прогулялся в ту сторону. Там километра два по лесу, если вдоль болота идти, да потом скала выходит, потом обрывистый берег. Если напрямую путь делать, то в скале той надо дырку делать. Ходить, правда, приходилось все дальше и дальше за глиной железной, но я собрал плот из трех бревен, и возил руду на нем, быстрее получалось. Метров триста за месяц сделал дороги в болоте, чистой воды у берега, по которой мог пройти мой плотик. Вел его за веревку, как бурлак, по берегу.
   К концу июля, как и договаривались, собрались все в деревне, определять дальнейшие действия, да строить дома. Я первый раз за месяц был дома, еду мне периодически приносили бабы.
   Деревня преобразилась. Во-первых, помимо каркаса, о котором договаривались, стояли уже почти полноценные срубы. И их было больше, чем мы договаривались! Я сильно удивился, но дед мне все разъяснил. Смекалка народная тут сработала, как надо. Трактором они дырявили землю под столбы, дед приспособил оснастку. Им же затягивали бревна. Получилось быстро, и смогли справиться они сами, без меня. А те срубы, о которых не договаривались, это были амбар с большим погребом, и крольчатник. Точнее, заячник. Кукша, пока отлучался на охоту, принес пятерых маленьких зайчат. Кормили их травой, молодыми побегами, да пищевыми отходами. Они за месяц раздобрели, сидели все в одной клетке. Пока не начали драться между собой. Дед сделал каждому по клетке, те теперь сидели в "одиночках". Слава Б-гу, что не застал я процесс объяснению Смеяне, что кроликов тех по осени придется пустить на мясо. По рассказам, было много слез, скандалов, и только рявк деда привел девочку в чувство. Знаю, что жалко животину, меховые комочки были забавные, но делать нечего, мясо нам надо.
   - Эх, молодцы вы, - я похвалил деда, - а я там одичал окончательно, в одиночестве. Вон, в баню надо, да одежку в порядок привести.
   - Ну, железо дело тоже нужное. Наш трактор меньше силы теперь дает, дерево-то я подправлю всегда, а тут с цилиндрами и поршнями проблемы, - дед протер тряпкой черные от дегтя руки, - верно ты говорил, может и не дожить до осени наш конь деревянный...
   - Ну то мы посмотрим еще, разобрать да проверить его надо. Может, просто ремонт нужен. А лучше конечно еще один сделать, чтобы не остаться без тяговой силы в самый ответственный момент.
   - Я думал над тем. Даже раму еще одну собрал, с механизмами всеми, успел. Только железо все теперь к нему нужно, да котел.
   - С трубами как, с фанерой? С досками? Вы лесопилку еще не разобрали хоть?
   - Не, тут вопросов много, со станками твоими. Как делать будем? Как в новых местах размещать? Как от пожара и огня беречься?
   - Н-да, тут действительно думать надо. Если мы паровики к каждому станку делать будем, надо места для них предусмотреть, да и переделать кое-чего я бы не против был.
   - Ну вот потому мы их и не трогали пока. У тебя там как?
   - А у меня прогресс. Много наделал всего, как вывозить будем - я не представляю. Там одних кирпичей вот столько, - я руками показал Буревою размер той кучи, которая у меня получилась.
   Сами посудите, за полчаса работы я делал девять кирпичей. За световой день - на сушке оказывалось почти две сотни. За месяц, без выходных, почти шесть тысяч. Половина, правда, потрескавшиеся, непонятно, как себя вести будут в печах. И это не считая руды. Ее по прикидкам получалось под три-четыре тонны. Я ее даже не складывал в тару, она лежала громадной кучей возле места промывки. Еще и не успел всю ее прокалить, только десятую часть. Просто тупо не хватало дров. Да еще и для кузницы делал кирпичи из Первушиной глины, они более огнестойкие.
   Дед присвистнул от объемов:
   - Ну ни чего себе! Ты чего, крепость строить собрался? Надо было бросать это дело, да идти нам помогать.
   - Не скажи, Буревой. Сейчас их хоть подсушить можно. А представь осенью? И так дожди раз в три дня, но хоть тепло. А если зарядит на неделю? А сколько нам печек нужно, ты посчитал? У нас ведь теперь для паровиков печки нужны, для обогрева, да еще и в таком, - я обвел руками стройку, - количестве. Путь будет. А с транспортом я вот что придумал...
   Объяснил деду про водный путь в болоте. Тому идея понравилась, все не на себе волочить. Трактор к нашей делянке не прошел бы, там овраги, ручьи, склоны. Мы его только на ровной поверхности использовали, я боялся, что перекосит цилиндр, или там датчик давления, и поминай как звали водителя.
   - Вот что, Сергей, - дед почесал бороду, - мы с тобой так сделаем. Сейчас перенесем то, что надо для стройки. Потом, по зиме, оставшееся на санях каких-нибудь прикатим, когда снег ляжет. По воде сейчас может быть опасно...
   - Это еще почему? - удивился я.
   - Да снуют лодки, часто, много, один раз к самому берегу подходила. На лесоповале с Кукшей работали - так стрелой отпугивать пришлось, они отвернули. Там двое всего было.
   - И чего они так часто лезут?
   - Погода, - кратко поведал дед.
   - Так, с этого места поподробнее.
   - Погода плохая. Дождей много. Урожая большого не будет. Мена корелам нужна, они на Ладогу плавают часто. Продают меха да всякое за зерно. Не наберут зерна на зиму - голодать будут. А урожай в этот раз плохой будет, - дед погрустнел.
   - Насколько плохой? - тут уже я насторожился.
   - Ну, если две трети от прошлогоднего соберем, уже хорошо будет, - дед почесал бороду, - а так половина будет. Картошка твою не знаю, как устойчива к дождям, а рожь плохо родит.
   - А остальное как? Ну там, овощи, крапива, горошек этот мышиный?
   - Остальное нормально, а вот рожь плохо даст.
   - Ну, заранее горевать не будем, в любом случае с едой нормально будет. А вот с лодками на озере - это опасно...
   - Ну вот и я к тому. Мы с лесоповала только ночью теперь ходим. И с кирпичами так придется. И с рудой железной...
   - Да и оружием срочно заниматься придется, - добавил я, - от лодок чтобы отбиться хотя бы, если что.
   - Это верно, - дед кивнул.
   Собрали всю деревню, заслушали доклады по направлениям под вкуснейший, соленый ужин. Соли сделали с лихвой, пока это направление можно закрывать. Но нужна была зола. На нее пускали все, что горит. Нужны были доски, для отделки домов и мебели. Нужны были бочки, для засолки овощей, рыбы, мяса. Нужна была фанера, для нее - клей, для клея - рыба и кости. Уйма всего нужна была. А тут еще и уровень опасности увеличился, а значит пора вооружаться.
   На оружии остановились в первую очередь. Стройкой занимались, и им, родимым. Комплект вооружения нашего жителя представлял собой, по результатам бурных дискуссий, щит из толстой фанеры (она хорошо стрелы держала, да и удары, при этом была легче), копье в полтора метра длинной, фанерный же шлем, от стрел в основном, и арбалет. Арбалет делали из дерева, дед клеил разные сорта в дуги, сгибал их над кипящей водой. Я делал механизм заряжания.
   Проблем с ним было много. Во-первых, заряжать его должен был и ребенок. Во-вторых, он не должен мешать стрелять. В-третьих, не должен быть громоздким. В-четвертых, не мешать тетиве. Как все это совместить - думали всем кружком механизации. То есть я, Кукша, Буревой, и Влас. Мозговой штурм принес интересное техническое решение. Я его придумал, когда наблюдал за тем, как мелкий игрался с палками да шестеренками. Он их крутил, как юлу. Система натяжения в итоге стала очень технологичной. Я даже сам сначала испугался, сможем ли такое сделать. Крутил рисунок на фанерке, прикидывал плюсы и минусы. Рассказал мужикам. Те тоже кривились, сложно и непривычно. Но решили сделать.
   Сам арбалет представлял собой ложе для стрелы, приклад, плечи. Все, как и на моем, принесенным из будущего. Вот только внутри начиналось чистое колдунство. Вдоль всего арбалета шел винт, как в мясорубке. Винт окружала хитрая коробка. В районе плеч была шестеренка, которая приводила винт в движение. Для вращения шестеренки была специальная ручка. Вращаешь ручку, крутится "мясорубка". А дальше был самый спорный момент. Там же, рядом с шестеренкой, надевалась на "мясорубку" специальная насадка с резьбой. Ее надо было вставить на винт и потянуть на себя немного. Насадка была разрезная, чуть больше полукруга. По краям торчали два хитрых шпенька, которые выходили за пределы ложа и цеплялись за тетиву. Винт стоял чуть под углом, не параллельно ложу, поэтому при вращении винта, насадка сначала прижималась к нему, за счет фигурного выреза в коробе винта, потом опускалась вниз, и натягивала на замок тетиву. Еще половина оборота винта, и она выпадала, фигурный вырез сильно расширялся. Для насадки Буревой подобрал дерево ,которое посильнее пружинило, эта деталь получилась самая сложная, не считая винта. Насадок на арбалет делали по пять штук, да еще и специальный выступ предусмотрели, на который они падали после прохождения винта. Этот выступ был как бы элементом защиты руки снизу, как скоба, защищающая курок на пистолете, только сильно толще. У нас спусковой крючок был сверху, в виде "качели", которая снимала своим одним концом тетиву при выстреле.
   Для производства выстрела, стрелок занимал положение, вставлял насадку, начинал вращать ручку винта. Насадка натягивала тетиву, и насаживалась на выступ под рукой стрелка. Стрелок накладывал в специальный держатель из подпружиненной металлической пластины стрелу, с оперением только в одной плоскости, целился через планку у глаза (крепилась сбоку на ложе, буквой "Г") и мушку (крепилась на уровне плеч, на специальной дуге), и производил выстрел. После выстрела или брал новую насадку, или снимал старую, и повторял процесс.
   Первое изделие ломали, а точнее испытывали всем селом. Меняли форму ручки, приклада, насадки, короба винта. Но идея оставалась та же. Второй арбалет чуть удлинили, добавили противовес в приклад, ряд держателей для насадок слева, и держателей для стрел справа. Потом - отказались от оперения, и сделали магазин на пять стрел. Магазин был снизу, подача стрелы была пружинной металлической планкой. Как я намаялся, пытаясь сделать эти планки! Лучше бы еще один трактор построили. Все они получались ужасными, после каждого отстрела их приходилось править, чтобы сохранять пружинные свойства. Подача стрелы для выстрела производилась стрелком путем нажатия специального микро-рычага, удерживающего стрелу в магазине. Причем магазин был отъемный, из фанеры, поэтому пружин-планок делать пришлось много.
   Арбалет получился чуть не полтора метра длиной, такой предназначался для взрослых. Для детей - меньше метра, и стрелы другие. У стрел был длинный железный четырехгранный наконечник, который собирался из двух пластин с длинными хвостиками. Древко собиралось из четырех частей, все это сажалось на клей. Наконечник не выходил за пределы древка, иначе магазинное заряжание было бы невозможно. Древка делали из фанеры, так прочнее. Тетивы - из конопли. Буревой говорил, что надо волос использовать, я вообще предлагал трос стальной, но ни того, ни другого у нас не было, поэтому только конопляные веревки. Масса арбалета для взрослых перевалила за шесть кило. Добавилось несколько приспособлений для удобства, по типу фиксатора ручки вращения, чтобы использовать ее как вторую ручку.
   К концу стройки закончили и вооружение, пока только арбалеты. Я их делал, в основном, остальные тягали бревна, бабы убирали в поле, часть урожая уже поспела. Разве что периодически, когда мне надо было подумать над конструкцией, ходили с Кукшей за рудой и кирпичами, в дороге лучше думалось. Первая партия из семи арбалетов, взрослым, Кукше, Обеславу и Веселине, была представлена на суд зрителей.
   Первой, традиционно, новое оружие опробовала Веселина. Дал ей три магазина со стрелами, показал процесс заряжания, объяснил все. Она пробовала заряжать, натягивать тетиву, без стрел, потом заявила, что устала держать. Мы только вздохнули, с этим ничего поделать мы не могли. Разве что предложили стрелять с упора, а не стоя. Вся деревня пошла к мишенному полю.
   Там девочка-подросток улеглась на бугорок, поелозила, привыкая в прикладу и оружию, и начал первую серию выстрелов. Все в молоко, поникший дан из веток и травы стоял нетронутым. Я опять горестно вздохнул, потянулся было забрать свой позор, ну Веселина не вставала, что-то трогала, рассматривала:
   -Дядя Сережа, - я помолодел, раньше дедом был, - можно я еще. Тут просто не так все немного. Привыкнуть надо.
   Вторую серию она сделала, тщательно готовясь к каждому выстрелу. Последние два болта вошли в голову чучелу. Встала, отряхнула оружие.
   - Тут не так, как с черным самострелом, - начала объяснять девочка, черный был из будущего, - когда эта штука, насадка ваша, сходит, прицел прыгает, сбивается. Да и когда курок нажимаешь, тоже мимо летит, крепче держать надо. Еще его вправо клонит, да ручку надо меньше сделать, все равно легко натягивается. Стрелы летят по-другому, дальше, да в плечо...
   - Отдача это, - влез я с пояснениями.
   - Ну вот эта отдача, сильнее, лягается прям. Надо в дерево стрелы воткнуть, посмотреть, как глубоко войдут.
   - Ладно, давай оружие на переделку, пока остальные попробуйте. Им объясни, как стрелять, Веселина, я сейчас приду.
   Я появился через час, приделал стопку ткани на приклад, демпфер будет, попытался сбалансировать арбалет в обоих плоскостях. Балансировал наклейкой железных полосок, точка для баланса была там, где стрелок правой рукой держал древко. Чуть потяжелел механизм, но стал приемистей. Да еще и смазал его, курок сделал подлиннее, заранее предусмотрел такую возможность.
   Село занималось истреблением чучела. Как и в первый раз, пока все было мимо. Но скорострельность была на грани фантастики. Я остановился, засек момент, когда Зоряна зарядила новый магазин, под чутким руководством Веселины, увидел, как неудобно ручкой натяжителя вращать лежа, надо типа сошек что-то делать, и стал замерять время. Ну что, за сорок секунд "в ту степь" улетели все пять стрел.
   - Вот, Веселина, держи, теперь попробуй.
   Девочка покрутила в руках обновленный арбалет, прижала к плечу, поводила из стороны в сторону, посмотрела на меня одобрительно. Потом выпустила все пять стрел в голову чучела.
   - Вот теперь хорошо.
   - Надо еще упор сделать, для стрельбы лежа, - я примерно показал какой, - тогда еще лучше будет. А лучше сделать вот так...
   Я начал рисовать. Не то, чтобы я пацифист, но мысль о том, что я думаю, как лучше убивать людей, отдалась холодком по спине.
   - Вот теперь этот упор будет у нас еще и вместо штыка. Ну, ножа на стреляющем оружии, если близко враг будет.
   Мой рисунок предполагал сделать два двадцатисантиметровых четырехгранных штыка, с круглым основание, с перемычкой, в виде буквы "А", и крепеж на продолжении арбалета, за пределами плеч, с фиксацией для штыка. Если стрелять из позиции лежа, его надо было опускать, если стоя или сидя, то поднимать и закреплять специальной защелкой. В походном положении штыки укладывались вдоль ложа, или вообще выкручивались.
   Переделки закончил к осени. За это время, на утренних тренировках взрослые с тремя подростками меньше чем за минуту умудрялись высадить тридцать пять стрел с расстояния в двадцать пять метров, причем две трети - в чучело. После переделок и балансировки со штыками из положения лежа две трети стрел уже летели чучелу в голову, а остальные - в тело. Стоя и сидя результат был хуже. Поэтому Буревоя остановил, когда тот попытался начать делать щиты. Надо их форму сделать такой, чтобы они были опорой для арбалетов.
   К осени же закончили основные строительные работы. В промзоне предусмотрели место для паровиков, сделали бревенчатые фундаменты для печек. В жилых домах тоже, плюс наделали нужное количества поташа. Дело за малым, сделать стекло, рамы, окна, печки, металлические части к ним. Начать и кончить. Много засолили помидоров, огурцов, кабачков, да и местных овощей, включая капусту. Ржи, как дед и предсказывал, было на треть меньше чем в прошлом году. Осталось убрать картошку, корм для животины, да коноплю. Крапиву оставляли на весну, так лучше, бабы сказали. Заготовили сена для Машки, кролики наши разжирели, напилили деревьев. Буревой и Кукша, пока я занимался оружием, гоняли на лесоповал на тракторе. Осталось только привезти лес, да выкорчевывать пни.
   Первое сентября было забавным. Я объявил День Знаний, и торжественную линейку. Никто не знал, что это за День Знаний, и какая такая линейка. Но "торжественно" - это поняли все. Поэтому с утра напарились в бане, постирали заранее всю одежду, нарядились в самострелы, даже дети в свои детские. Я всех построил всех в линию посреди села, возле вкопанной мною лично длинной тонкой сосны.
   - Товарищи! - все посмотрели друг на друга, - сегодня мы отмечаем наш первый День Знаний. В моем мире каждый год в этот день начиналась учеба. Наша учеба тут начнется с тяжелого, но необходимого Знания. Все мы знаем про ухоронку в нашем лесу, все мы тренировались убегать туда при опасности. Теперь мы будем получать новое Знание. Как защитить ту самую ухоронку, если враги последуют за нами. Это будет наше первое и Главное знание, как сохранить себя. Ура, товарищи!
   Строй молчал, не понимания чего я от него хочу. Четырнадцать человек в камуфляже, берцах, с банданами на головах и самострелами через правое плечо. Я начал тянуть веревку у вкопанного бревна. Из коробки под ней потянулось красное полотнище. Все недоуменно смотрели на меня. У нас такое означало опасность. Я поднял его на самый верх, на все три метра. Порывом ветра небольшое полотно развернулось. На нем красовались знакомые в моем времени всем символы. Серп и молот. Единение труда крестьянского и пролетарского, ремесленного. Народ затих, рассматривая.
   - Это что? - первым спросил Буревой, он возглавлял строй, я всех поставил по росту.
   - А это флаг торжественный, наш, праздничный. Красный цвет в нем не опасность, а кровь, пролитая за лучшую жизнь нашими дедами, отцами, братьями. Желтый цвет - это пот, пролитый на поле, в кузне, на лесоповале. Серп - символ крестьянского труда, молот - ремесленного. И нет тут над нами ни князей, ни царей, ни угнетателей каких. Теперь мы вооружены, и сможем дать отпор, хотя бы мелким группам бандитов да тем, кто поживиться к нам придет. Так ведь?
   - Так, - нестройно ответило село, продолжая рассматривать знамя.
   - И значит, Ура, товарищи! - я выделил голосом"Ура".
   - Ура, - опять нестройно прозвучало со стороны строя.
   - Ура!
   - Ура! - теперь веселее.
   - Ура! Ура!! Ура!!!
   - Урааа-а-а-а-а-!!!- народ закричал теперь уже хором, и радостно, дошел до них смысл слов моих.
   Такой вот получился День Знаний.
  
  22. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - осень 861 года
   - С флагом это ты здорово придумал, - в середине октября, на лесоповале мы отдыхали с Буревоем на пеньках, - теперь знак свой у нас есть, завсегда нас отличить теперь можно.
   Это точно. После памятного Дня Знаний, село как с цепи сорвалось. Бабы начали покрывать серпами-молотами все, до чего смогли дотянуться. Вышивали на подушках, на ремнях, на одежде. Даже пришлось отдельное совещание провести, упорядочить символы наши.
   Теперь на рукавах камуфляжа красовались нашивки, в виде серпа и молота, внутри красной звезды. Этот символ я тоже ввел, объяснив его смысл близостью к небесным покровителям и готовностью проливать кровь. Серпы и молоты - теперь только на торжественной одежде, нечего на трусы их лепить. Замараешь знак с испугу - весь род потом перед предками не отмоется. Знаком опасности же стал синий флаг, его поднимали вместо красного знамени. Раз в неделю, по воскресеньям, мы поднимали наш флаг с серпом и молотом. Народ привык, и к семидневной неделе, и выходному при поднятом флаге.
   Я вообще пришел в необходимости символов, наблюдая за деревней. Как-то все стало обыденно. Не хватало праздника. Даже посиделки в честь дня урожая напоминали просто пьянку безалкогольную, чем праздник. Душа хотела Первомая, в вокруг был только лес да наша деревня с тяжелым, монотонным трудом.
   Да-да, именно монотонным. Несмотря на все мои придумки и рацпредложения, новые дома, трактор, труд все равно стал монотонным. Монотонно пацаны с утра под контролем меня или Буревоя обслуживали трактор, монотонно мы на нем работали, монотонно сплавляли лес с лесоповала. Мои страхи отступили, я не боялся голода, гоповарваров, замерзнуть зимой, настало время оглянуться по сторонам. А по сторонам была серая действительность. Захотелось ее разбавить. Для этого нужно добавить красок. А каких? Российский флаг - не смогу я им объяснить, что он значит. Сложные выкрутасы и рисунки не сделаю, да и не поймут. А серп и молот всем понятен, как и кровь с потом, что проливалась за лучшую жизнь, и не важно в какие времена. Звезду-то уже потом приплел, просто по привычке.
   Теперь народ каждое воскресенье видит торжественный подъем флага, да всю неделю потом держит в голове, что мы не как звери лесные живем, а за лучшую жизнь. И выходной раз в семь дней - тому лучшее подтверждение. В этот день мы занимались только собой, семьей. Даже Буревой был не против, хоть и иногда порывался то трактор перебрать, то лесопилку запустить. Объяснил ему психологический момент, что на уборочной да на посевной мы понятное дело не будем в воскресенье отдыхать, а пока возможность есть - почему нет?
   Жители деревни стали веселее. Песни пели, красоту наводили. Даже возле домов новых своих цветники разбили. Мы с Буревоем по воскресеньям пересаживали на поляны в лесу саженцы деревьев, которые он готовил на замену леса, спиленного нами на лесоповале. Он семена давно посадил, еще в прошло году, сейчас вот малюсенькие кустики рассаживали в буреломе да березняках молодых. Это я разрешил в воскресенье делать. Вроде как субботник получился, как бы смешно субботник в воскресенье не звучал.
   - Теперь стекла наварить надо, еще, да за кирпичами идти. На дома мы принесли, а на промзону не хватает, - дед продолжал рассуждать.
   - Это да, сейчас леса напилим, да выплавим стекла-то. Ты не забывай, руды нам еще надо, а то мы уже вторую опору разбираем, из тех четырех с половиной, что на плато были. Такими темпами, скоро без металла останемся.
   - Руду, думаю, надо по зиме забирать, зимой на волокуше больше увезем, - дед думал над моими словами, - а опоры те твои на арбалеты пускать.
   Арбалеты мы попытались сделать из железа. Получились более компактные изделия, но все уперлось в тетиву. С большими усилиями мы сделали кусок плетенного стального троса. Делали на моем станке, с оснасткой для истончения проволоки. Разогревать приходилось сильно, почти до красна, оснастку пришлось переделать. На тросе сделали два арбалета. Один по характеристикам как деревянный, но меньше размером. Второй - снайперский, для Веселины, тяжелый. Его можно было использовать только лежа, с упора, слишком тяжелый был. Но он пробивал даже пятисантиметровую доску, навылет. Для точности на ложе установили специальную трубку, разрезанную вдоль, вроде как ствол получился. Да стрелы сделали более ровные, одинаковые, и с микроскопическим пояском из меди. Трубку внутри прошли в нагреве метчиком, получились нарезы. Точность возросла, Веселина теперь попадала метров с пятидесяти в круг диаметром в десять сантиметров.
   Военное дело в нашем селе сало всеобщим. К учениям по эвакуации добавили учения по рассыпной стрельбе в лесу. На пути к ухоронке я махал рукой в произвольном направлении, командовал "Опасность!", и все бросались занимать свои места в позиции лежа. Потом отстрел магазина, перемещения, потом сбор на тропе, сбор стрел. Изменили походный порядок, точнее создали его. Самым сильным у нас был арьергард, в центре - дети, в авангарде бабы, впереди, в дозоре ходил Кукша. Даже некоторое подобие сигналов было. Кукша орал голосами разных птиц и животных, мы на слух определяли размер опасности и ее наличие, и принимали соответствующие меры.
   Щиты и каски дед сделал из толстой фанеры, да еще и из разного дерева. Получилось достаточно громоздкое изделие, весом чуть не двенадцать килограмм. Да еще и каска килограмма полтора в форме шишака богатырского, с забралом фанерным. Сначала все выли от тяжести, потом провели испытания на арбалетах. Обычный наш арбалет с двадцати пяти метров не пробивал щит, стрела застревала. Доски при этом пробивал, даже в два раза большей толщины. Народ проникся. Дед даже подобие лат сделал, с моей подачи. Для плеч, лодыжек, коленей, рук и локтей. Еще и для шеи сделали поддержку, чтобы при попадании в шлем голову не оторвало. Получился набор как для роллеров в мое время, или байкеров. Все это покрывали тканью, красили в камуфляжные цвета, покрывали лаком.
   С появление щитов и обмундирования учения дополнились формированием строя. В щите предусмотрели крепление для арбалета, и дырку с держателем для копья. Копья пока не делали - пусть народ привыкнет сначала к этой массе. Зимой с копьями тренироваться будем. Строй наш собирался из шести человек. Все взрослые, плюс Кукша. У детей щиты были раза в три меньше, самым маленьким, Смеяне, Растимиру и Предвою, братьям Веселины шести и пяти лет соответственно, даже щитов не делали, они таскали запас стрел и свои маленькие арбалеты. Взрослому такой арбалет вред мог причинить только метров с десяти. Каски и латы для них сделали. В строю старшие дети держали нам тыл. Строй взрослых был полукруглый. По флангам - мы с Буревоем. Веселина же при опасности скрывалась в лесу, но уже не с Кукшей, а с Власом. Снайперский огонь обеспечивала. Таким образом спину нам прикрывали только Добруш, Обеслав, Олесь, и Новожея.
   Пришлось переделывать наши рюкзаки, теперь к спине прилегал арбалет, наискосок, в боковых карманах добавились места для магазинов со стрелами. В самом арбалете, в прикладе, появилась выемка для масленок, тряпочек, и прочего барахла, необходимого для ремонта и обслуживания. Крест на крест с арбалетом должен еще был быть меч или копье, для него тоже было крепление. Щит вешался прямо на рюгзак, снаружи, прикрывал спину. Место в рюкзаке уменьшилось, пришлось больше запасов оставлять в ухоронке.
   В таком наряде мы тренировались строем отступать. Отстрел по парам, шаг назад, еще отстрел, шаг назад, еще, опять выстрел парой. За минуту мы перемещались на десять-пятнадцать метров на ровной местности, и выпускали по магазину стрел каждый. На щите для перезарядки в движении был ремень веревочный для переноски на локте. Получалось неплохо. Мы ввели еще и динамические тренировки, к трактору привязывались чучела на специальной рейке, он их тащил в нашу сторону со скоростью шага. Задача была перебить всех, пока не дойдут до нашего строя. Для этого мы и расстояние увеличивали, отходя назад. Сначала просто лупили в чучела, потом - в чучела с иммитаторами щитов, потом скорость увеличили. Развлекались, как могли.
   Зачем нам был строй? А вдруг к нашей ухоронке кто пойдет по нашим следам? Мы за время хозяйственной деятельности с моим участием тут столько натоптали, что не преследовал бы нас только ленивый. Вот и приходилось тренироваться защищать ухоронку.
   - Да, на арбалеты железо пустить было бы здорово. Вон, какой у нас один аккуратный получился, Власу который отдали, - я подставлял лицо последним лучикам теплого солнца, - вот только с тросами беда, да с винтами. Если бы он еще и железный был, да пружинку возвратную для насадки, да...
   - И так нормально пока, - дед махнул рукой, - потом доделаем, пусть так пока потренируются. Мы и так зубы отрастили серьезные, такие уроды, как в прошлый раз, не сунутся.
   - Не скажи, могут и попытаться, - я не был уверен в разумности гоповарваров.
   - Попытаться-то могут, только что их ждет теперь? Если мы уйдем в лес - запросто их перестреляем. Если мы в деревне останемся, в домах на защиту встанем, не лучше им будет. Разве что подожгут, но тогда чего взять-то смогут, с пепелища-то? Мы, правда, в домах еще не тренировались, в крыше место оставили, но не использовали.
   Да, в крыше были специальные люки. Они вообще-то были для проветривания, но можно было и стрелять из них, дед прав. Причем крыша нас была одна, буквой "Г", покрывала и промзону, и жилые дома, в одном месте превращалась в широкий навес, под которым проходил наш трактор. Такое решение позволяло перемещаться по ней вдоль всех строений, увеличивало место для хранения, и позволяло крыше не проваливаться под снегом. Это буревой подсказал, мне такое даже в голову не пришло. Он посмотрел на изначальный план, где треугольные крыши стояли встык друг к другу, ткнул пальцем в стык, и сказал "Провалится". Я даже спорить не стал, ему виднее.
   - Ну тогда давай еще и оборону деревни в учения введем, только надо понять, какая опасность нам позволит отбиться прямо в деревне, а какая нет. Да еще и пожарные бочки с насосами надо на крыше разместить, если действительно нас поджигать станут. Мы тогда пламя сбить сможем.
   - Это правильно. Ну ладно, давай за работу. Э-э-э-х, где же наша Машка. Дура-дурой, а я уже привык к ней, - сказал дед, вставая с пенька.
   С Машкой была беда. Она пропала. Вышла погулять со Смеяной недели три назад, да и убежала в лес. Мне даже обидно стало, вроде не обижали ее, кормили, сена вон заготовили, а она даже не попрощалась! Смеяна плакала целыми днями, ходила, звала ее. Только все без толку. Ушла лосиха. Мы даже со Смеяной ходили, помогали ей, Машку полюбила вся деревня. Кукша в первый день пропажи пошел по следам, авторитетно заявил, что ее не загрызли звери, просто ушла, быстро, правда, чуть не просеку прорубила. От этого еще обидней стало. Мы с ней, как с членом семьи, а она нас кинула! Лучше бы на ремни пустили, такая черная мыль тоже закралась.
   Мы нагрузили плот, и отправились в деревню. С завтрашнего дня приступаем к кладке печек, выковки железных частей для них, плавке стекла. В основном все это ложится на меня, дед с Кукшей пойдут добывать кирпичи. Они подсохли, из них печки складывать будем.
   Работа спорилась. Начали с печек в домах, промзону будем делать потом. Мужики подносили от места добычи руды кирпичи, я клал печки, ковал железо на колосники да на заслонки. До середины ноября успели сделать всем новые печи, протопить их, опробовать. Пришло время плавки стекла.
   Кирпичи, которые делали из огнеупорной глины, пустили на новые горны. Точнее, на внутреннюю кладку в них. Воздух нагнетали малым паровиком, через насос. Остальными кирпичами выкладывали стены и пол в новой кузнице. Она располагалась на самом краю промзоны, для пожарной безопасности, и не была соединена общей крышей. Потолка тоже не было. Рядом с ней, ближе к лесу мы, оставили место для выплавки руды. Очень хотелось мне перейти на местные ресурсы, потому что вторая опора ЛЭП уже тоже подходила к концу. Но все упиралось в каменное строительство, надо много кирпичей, а иначе просто сгорим. Горн, вроде Первушиного, я сделать могу. Но мне-то хотелось лить железо, а не проковывать. Литое железо открывало путь к герметичным металлическим сосудам, к котлам, валам, цилиндрам, шестеренкам. Пусть это все и будет из чугуна, сталь потом получим, но я надеялся, что например литой котел и литые трубы выдержат большее давление пара, а значит - увеличат мощность, надежность, и долговечность механизмов. Пока же в нашем тракторе было только одно новшество. Мы сделали диски сцепления по технологии точильных кругов, но с добавлением железной руды. Теперь их меняли не раз в день, с утра, а раз в неделю. Да и мощность выдаваемая на крюке трактора чуть-чуть увеличилась.
   В кузнице же мы собрали подобие парового молота. Он приводился в действие от малого паровика, по типу первого, который мы сделали в этом мире. Только котел новый соорудили. Причем кожаный наш кризис привел к тому, что внутри сдвоенных стен мы перемещали паровик по рельсам из дерева, фиксировали на нужном валу, и приводили в движение необходимый в данный момент механизм. В планах был еще один малый паровик, на стационарном котле, для привода воздуха в горны. Неудобно было таскать раскаленные заготовки под молот, приходилось постоянно отвлекаться на перемещение паровика.
   Деревня преображалась на глазах. Девушки наши пока собрали себе станки для тканей в комнатах, и выдавали на гора кучу материи. Стекло лилось быстро, сказался опыт, новое окно появлялось раз в два дня. Буревой собирал токарный станок, если дождь на улице, а если погода позволяла - то опять шел за кирпичами с Кукшей. Дед предлагал их прям тут делать, но посчитали затраты, дрова, путь до выхода глины, да и плюнули на это дело. Кукша пытался во время непогоды помогать то деду, то мне, но не хватало усидчивости, он быстро скучнел. Предложил ему в свободном помещении сделать тренировочный зал. У нас на краю всех жилых помещений был один сруб, задуманный как актовый зал. Ну там собраться, перетереть сложные вопросы, там же была общая кухня и печь с большим отверстием, для выпечки хлеба. Второе же помещение пока пустовало. Вот там Кукша и начал свои упражнения. Мы ему сделали копье, первое наше, собрали чучело вращающееся, с примотанными палками, бревнами, щитом. Он привлекал братьев или сестер на управление чучелом, а сам пытался поразить его копьем в корпус.
   На склейку стекол приходил Добруш, он, как и Веселина, был тихий и спокойный, аккуратный, работа у него спорилась. Со временем я даже не проверял, у мальчика получалось даже лучше чем у меня. Влас традиционно ковырялся в тракторе, задавал глупые и неглупые вопросы. Обеслав и Олесь занимались всем понемногу, но им тоже на месте не сиделось, характер не тот. Самые маленькие пока были с мамами.
   Мамы же занимались производством отделочных материалов. Пока не сильно холодно, мы им организовали рабочее место новых строениях, где собрали все мои приспособления с прошлогоднего ремонта. Те делали доски пола, стен, потолка, полировали их, пропитывали, покрывали лаком. Устанавливали уже мы с мужиками.
   Конец ноября был у нас праздничный. Сделали все окна, поставили их, отделали стены, потолки, пол. Даже мебель основную собрали. Решили в очередное воскресенье отметить новоселье. Зарезали кролика, благо они плодились действительно, как кролики. Достали соленья, напекли хлеба, наварили картошки. С солью, маслом конопляным, пальчики оближешь! Уселись в актовом зале. Был полдень, за окном были заморозки. Хорошо, что дед успел вспахать на тракторе наши поля. Да, второе поле, на месте лесоповала тоже распахали. Оно было пока в три раза меньше первого, не успели ямы засыпать. Зато дед придумал бульдозер! Приделал, в (тайне от меня, гад!) деревянный щит к носу трактора, срезал небольшие холмики, да и закапывал ямы от пеньков. Я его похвалил, конечно, но про себя думал, что я то ли тупею, то ли голова не тем занята. Надо было давно это предложить, но нет, Буревой все выдумывает теперь! А я на текучке сижу! Обидно.
   Хорошо посидели. Обед удался, дедова томатная самогонка тоже. За коном раздавался тихий стук. Мы сначала не обратили внимание, потом стук стал сильнее. Потом дополнился воем!
   Мы кинулись к окнам, они выходили на восток, на центр деревни, через мутноватое стекло, да еще и в сумерках ничего было не разглядеть. Полезли на крышу, вдруг опасность. Через люк разглядели происходящее.
   - Машка! - сразу опознал хромую лосиху Кукша, - Пришла! Смеяна, иди, тут подруга твоя пришла!
   - Не подруга она мне, предательница! - Смеяна гордо вскинула головку.
   Всей деревней вывалились из дома. Машка стояла грязная, помятая. Но дово-о-о-ольная. Лезла мордой к нам, кивала головой в свой сарай, его, как и дома Агны и Леды, старую кузницу, мы не сносили, пока. Мы начали обнимать блудную лосиху.
   - Куда ж ты, чудовище лесное, запропастилась-то, а? - я чесал здоровенную шею, - твоя подружка, Смеяна, извелась вся...
   Вой из леса на краю деревни стал нам ответом. Там было тоже серое пятно, только больше, и, по ходу, с рогами. Лосиха действительно блудная. По женихам шаталась. Машка повернулась, помычала на ухажера. Тот скрылся в лесу. Повернулась к нам, и начала жалобно мычать, головой что-то выискивая в толпе. Не нашла. Грустно помычала, и пошла к сараю. У двери встала, мол, открывайте, нагулялась. Ну мы и открыли, нам не жалко.
   На утро лосиха сама выбралась из сарая, просто толкнула дверь. Мы ее не запирали, от такой животины засовы не помогут. Машка пришла под окна и шаталась там до вечера. Иногда заглядывала в окна, жалобно мычала. Мы сначала не поняли, чего она хочет, но ситуация быстро прояснилась. Смеяна вышла во двор, Машка бросилась к ней. Но девочка гордо задрала нос, и пошла мимо ничего не замечая. Обиделась, значит.
   Так продолжалось еще дня три. Лосиха трусила за Смеяной, когда та была на улице, лезла ласкаться, но девочка была неприступна. Мы даже переживать начали, жалко животину. Провели беседу со Смеяной. Упирали на то, что нас-то тут много, а Машка одна. Ей скучно, тоже хочется поговорить. Вон, и друг ее каждый день приходит, орет на краю деревни. Не подходит ближе, опасается. Пришлось срочно делать нам еще и навес чуть глубже в лесу, туда натаскали сена, да положили соли. Приручать Машкиного ухажера. Прозвали его Васькой. Смеяна наконец-то оттаяла сердцем к предательской лосихе, застали их вечером в Машкином сарае, девочка чесала лосиху. Утром та убегала к ухажеру, они паслись в лесу, ели сено да обгрызали ветки, лизали соль, а к вечеру жених провожал лосиху до деревни, та укладывалась в сарае, Смеяна чесала ее, гладила, прикармливала вкусной травкой.
   Наконец девочка заявилась в дом после очередного моциона у Машки, и с порога нас огорошила:
   - У Маши будет маленький!
   Как узнала, по каким признакам - не понятно. Но бабы проверили, действительно, лосиха была беременная. После недолгого совещания, решили что безотцовщины у нас хватает и так, и принялись расширять сарай, чтобы и лось туда влез, если что. Ну там на случай мороза, или если им положено роды помогать принимать. Мы-то тут точно никогда у лося роды не принимали.
   Первое декабря встречали в тепле и уюте все. Мы, Машка, Васька, все набились по строениям спасаться от холода. Мороз стоял на улице достаточно ощутимый, но снега пока не было. Буревой сказал, что это плохо. Я ему верил, промерзнет земля, урожая не будет. Мне так просто логика подсказывала. Но пока нас все устраивало. В печах потрескивали дрова, Кукша махал копьем на тренировке, даже мелких подключать стал. Бабы пекли хлеб да тянули нить в новом доме у Агны. Мы с дедом строили планы на будущее, в сарае возились лоси. Идиллия.
  
  23. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - зима 861-862 года
   Если кто-нибудь бы спросил меня, каким прилагательным охарактеризовал бы я эту зиму, то наверно самое правильное будет - спокойная.
   Снег выпал только к концу первой недели декабря, пришла небольшая оттепель. Этой недели хватило нам для выработки расписания, которого придерживались потом всю зиму.
   С утра зарядка, в тренажерном зале. Я всех туда гонял, чтобы не засиживались. А то еды стало больше, физической работы - меньше. Вот и опасался я что заплывем жиром окончательно. После завтрака, если позволяла погода, то тренировки с оружием и без, на эвакуацию, стрельбу, формирование строя. Постепенно начали выдавать копья. Сначала мужикам, потом и девушек наших вооружили. Копье было классическое, с листовидным наконечником. Древко было модерновое, под наши потребности. Во-первых, оно скручивалось из двух кусков, чуть больше метра каждый. Знаю, что не так крепко, но копья пока играли вспомогательную роль, а в нормальном состоянии сильно мешали ходить по лесу. И так вон арбалет еще полутораметровый таскать, а копье за два метра получилось. Для скрутки использовали длинные деревянные гайки. Этой самой гайкой копье можно было упереть в щит, там было специальное отверстие. Получалась, если вставить другой конец копья в землю, небольшая фаланга из торчащих на метр-полтора копий.
   Дед сказал, что такая защита ни о чем, и нормальные воины всегда прорвутся. Решили проверить. Копья собрали без наконечников, взяли специальные деревянные учебные болты для самострелов, на штыки самострелов надели деревянные чехлы. Установили все это втроем с бабами, а остальные нас пытались атаковать. Ну наверно да, подготовленные воины пройдут. Но тоже не просто так, с потерями. Посудите сами, с низу вверх торчит копье. Его конечно можно подрубить, но тебя при этом могут пристрелить, или ткнуть штыком. Можно его обойти, протиснуться сквозь строй, он редкий, и попытаться выйти к щиту. Но отодвинуть копье сложно, мешает хитро сделанный паз в щите, пройдешь в плотную к щиту - опять штык, да и размахнуться особо негде. Но самое веселое, при должной расстановке копий, щитов, угле наклона, можно просто тупо отойти с арбалетом, причем щиты с копьями стоять останутся. И пока враг будет пытаться разобрать противопехотный "еж", его пристрелят обойдет - тоже самое. Мы так прикололись один раз, секретно переделали копья и крепления к щиту с Агной и Зоряной, они в команде обороны играли, за меня. Дед с Кукшей и Ледой с имитаторами гоповарварских щитов круглыми ломанулись на наш строй, мы отошли. Дед застрял на уровне линии щитов, Кукша обошел справа, и получил тупым болтом в живот. Леда слева пошла, ее "подняли на штыки". Потом посовещались, всем переделали копья и щиты.
   Про стрелковую подготовку я даже не говорю. У нас даже самые мелкие уже знали несколько способов атаки. Оборона дома отрабатывалась в непогоду, путем занятия различных люков в крыше. Попадали все достойно, лишний раз не стреляли, экономили стрелы. Если в начале, когда я только сюда попал, да организовал учения, мы рассчитывали отбиться максимум от четырех человек, и то исподтишка, то теперь в строю мы могли отбить атаку восьми - десяти человек. Если, конечно, выбирали сами место для боя, да Веселина нас прикрывала.
   После занятий по военной подготовке шли хозяйственные дела, до обеда. Покормить кроликов, убрать в доме, приготовить поесть, покидать сена лосям. Они на ночь продолжали приходить вдвоем в сарай, а по утру гуляли по лесу. Васька к себе редко кого подпускал, только Смеяна смело терлась около двух гигантских туш по вечерам. Вообще, лось жил у нас как тот кот, который гуляет сам по себе. Вы, мол, двуногие конечно сено носите, кормите, чешите, соль давайте, но у меня свои дела. Машка более домашняя была. Только вот продолжала хромать. Васька бережно мордой иногда помогал ей ходить, подталкивал. У наших баб прям слезы от такой лосинной любви наворачивались.
   Потом по расписанию шел обед, потом - дела строительные и ремесленные. Доделывали мебель, улучшали жилье, строили и перестраивали станки, делали новые паровики по старой технологии. Решил сделать еще два, на приводы станков, и один запасной котел. Больше труб, которые достались нам от остановки, у меня не было. Станки все также были деревянные, но мы избавились от ременных передач, переводили все на шестеренки и валы. Доделали рельсы вдоль всей промзоны, теперь могли перемещать паровики по всем производствам.
   Технологии мы совершенствовали постоянно. Переделали все ткацкое производство, теперь барышни наши только контролировали процесс. Даже сам ткацкий стан у нас обзавелся еще двумя братьями-близнецами, паровым приводом, да длинными тягами для проталкивания челнока. Шума меньше, толку больше. Нить тянулась сама, разве что выварка иголок и получение спирта осталось на прежнем уровне, печки только стали более ровными, кирпичными, да трубы приобрели нормальные. Ну это не считая разных блоков, рычагов, винтов, и прочий мелкой механизации, которая позволяла удобнее и быстрее перемещать иголки, банки, баки, дрова. Теперь всеми процессами для производства ткани занимались бабы, дед только спирт выгонял, со скипидаром и смолой. И то обленился, гад, мелких припахивал.
   Мы детей к ремеслу все активно подключали. Зима, делать нечего, обучали их основам механики нашей, процессов технологических. Они и сами стремились, все интересней чем дома сидеть. Мелкие в прошлую зиму были квелые, и это было понятно. Когда сидишь возле печки, в темноте при тусклом свете лучины, и стараешься не шевелится, чтобы драгоценное тепло не уходило, тут не до плясок. А теперь дома теплые, пол теплый, окна свет дают, да взрослые веселые ходят, тоже хочется активности. Из-за мелких у нас появились защитные очки. По первой самых маленьких мы ставили полировать стекла, тряпками. Даже сделали им небольшие ручные машинки для этого. Когда достигли нормальной прозрачности, для работ с химией сделали очки в тряпичной оправе, это в довесок к защитным повязкам для рта и носа. К технике безопасности я относился очень серьезно, на грани паранойи.
   После ремесла, вся деревня шла на занятия. Учились писать и считать. Дело не шло. Тут просто не было таких задач, которые требовали больших навыков, чем у них есть, особенно у взрослых. Дети просто не соображали, даже Кукша, зачем эти сложности. Литературы нет, книжек нет, да даже надписей на магазинах нет. Пришлось возбуждать интерес старым, проверенным способом. Сделать игры.
   На фанерке сделал аналог "Монополии". Не прокатило, не поняли зачем вообще это надо, покупать да продавать предприятия. Да и предприятий они не видели, и о праве собственности имели мало представления. Пришлось переделывать игру под окружающий мир. Теперь фигурки ходил по полянам, собирали ягоды, грибы, дрова, им противостояли дикие звери, враги, нападали другие фигурки. Понравилось, втянулись, даже дед с невестками. Поэтому первые цифры, которые выучило все село, были от одного до шести, сколько на кубике было. Добавил еще один кубик - дело пошло веселее. Усложнял игру, вводил новые карточки событий, новые ситуации и ветвления игрового поля. Один раз отказался быть ведущим, дел было полно. На занятия следующего дня пришли все, играть было интересно, а вот считать и писать не умели. Ликвидировали потихоньку и этот пробел в знаниях.
   Игра развивалась в трех направлениях. Первое - это для самых маленьких, просто бросать, ходить, считать клетки, ресурсы, там был минимум информации на игровых карточках.ю да и то все больше в картинках. Вторая была общая для всех, там ходили по лесу, деревням, городам, торговали, менялись, боролись с врагами и зверьем, все путем бросания кубика. Тут уже карточек событий было очень много, это разнообразило игру.
   Третья была самая сложная. Это была военно-экономическая стратегия. Играли в основном мыс Кукшей. Я за искусственный интеллект, он в роли князя. Тут уже были и разные войска, и отдельное поле для боя. Очень похожа игра была на помесь "Героев Меча и Магии", "Цивилизации", "Panzer General" из моего времени. Только в ней было больше экономики, разнообразия ландшафтов, объектов для строительства и развития военных юнитов. Сложная игра получилась, но Кукша проникся. Карты собирал я, из шестиугольников с нарисованными горами, реками, лесами, полянами, оврагами. Для этого даже пришлось изобрести книгопечатание, ну или "фанеропечатание", кому как больше нравится. Дед вырезал штампы из дерева, обмакивали их в разные краски, отпечатывали на шестиугольниках. Фигурки войск делали сами, в том числе во время ремесла.
   С игрой я угадал. Особенно с последней. Начали мы с простой карты, где-то десять на десять шестиугольников. Причем эта же карта была полем боя. Дат Кукше выбрать три фигурки войск, себе взял три, да и пошли ходить-сражаться. Тут кубиков не было, только очки движения для каждой фигуры в зависимости от ландшафта. Кубики кидали только имитируя случайные события.
   После пяти проигранных раундов пацан впал в депрессию. Оставил его на один день подумать. Зоряна сказал, что он чуть не всю ночь при светильнике двигал сам фигурки, пытался найти нужную тактику.
   Второй наш заход прошел лучше, один раз он выиграл, а один - свел в ничью. Причем времени то заняло очень много, пацан скакал от меня по горам и лесам, прятался, окапывался, атаковал и оборонялся. Я начал вводить элементы экономики. Продовольствие для войск свело на нет его попытки убегать от меня бесконечно. Необходимость обороны столицы-деревни привязало его к месту, введение возможности сбора и подготовки дружины удлинило игру, попытки его "зерг-раша" проваливались о развитые мною крепкие стены и более лучшее оружие. Постепенно Кукша начал достойно строить свою деревню, заселять народ, готовить дружину, формировать патрули и заставы. Втянулся, осознал наконец-то в игре, что не все в этом мире решается путем махания заточенными железками.
   Самым маленьким сделали еще кубики, машинки-трактора, элементы крыш, столбов, колонн, маленьких человечков. Местный вариант ЛЕГО. Им нравилось, нам тоже. Особенно у Новожеи получались красивые домики, а иногда так прям дворцы. Тоже насыщали их игры разными кузницами, ткацкими станочками, надписями. Пусть учатся да привыкают. Под это дело деду, который с умилением смотрел за тем, как его внуки строят свою деревню на полу, присел на уши по поводу бумаги. Тот только покивал, учиться на фанере было неудобно. Да и сказки всякие, песни его, технические записи, тоже делать надо было.
   Раз в неделю мы после завтрака шли к Рудному болоту, забирали кирпичи и руду. Это было обычно в среду. Как раз хватало времени два дня надавать новой информации на занятиях, дать на среду домашнее задание, а потом в три дня разбираться, как справились. Справлялись по-разному. Счет шел лучше, письмо - никак. Сделали фанерную азбуку, нарисовали букв, Веселина сделала узнаваемые картинки. Дело пошло веселее. Начали дополнять Азбуку слогами, словами, предложениями. Стало значительно лучше.
   Воскресенье оставалось выходным днем, ремеслом не занимались, посвящали время себе. Мы в играли в настольные игры, если позволяла погода, устраивали вылазки на лыжах. Изучали окрестности, подкармливали птиц. Даже соли оставили лосям, нашли утоптанную поляну, Кукша заявил что это лоси вытоптали, там и оставили. Это было для местных в новинку, но зима в этот раз была лютая, а сохранить свой лес со всей живностью хотелось всем. Вот и тратили продовольствие на птичек да зверюшек. Девушки наши сшили нам маскхалаты белые зимние, в них и ходили. Сами они по выходным вышивали себе наряды, украшения, браслеты какие-то. Преобразились, одним словом.
   Мучающая меня проблема полового характера решилась. Вечером, после отбоя, без стука ко мне зашла Зоряна. Да так и осталась на ночь. Мы вообще сблизились все, в новом, многоквартирном доме. А с Зоряной еще и общались больше всех. Вот так у меня в постели оказалась названная родственница. После первого раза она бегала по деревне, как на крыльях. Остальные девушки тое радовались за нее, но с некоторой грустинкой. Мужиков у нас не хватало. Дед же был мрачен.
   Пришлось выяснять отношения, под рюмку водки. Выясняли у меня дома, я наготовил еды да позвал деда. Вроде как сватался, получается.
   - Ты это Сергей, - официально начал дед, обычно Серегой называл - так, позабавиться решил?
   - Буревой, ты меня не первый день знаешь. Похож я на того, кто просто позабавиться решил? Ты же много на свете пожил, знаешь, что с возрастом страсти невообразимой ждать уже не приходится, - дед нехотя кивнул, - тепло душевное тянет. Любовь наша с Зоряной пусть и не пылкая, как та печь у горна, но осознанная, зрелая. Такая долго приходит, да не уходит потом...
   Я не кривил душой. Мы действительно чувствовали связь. Я краснел от ее прикосновений, ласкового голоса, она тоже. Мы даже пару раз чуть не начали уже отношения, но все нам что-то мешало. То заботы, то дела, какая тут личная жизнь. А теперь, когда все наладилось, захотелось большего. Захотелось быть вместе. Мы уже не подростки, могли себе позволить подольше друг к другу присматриваться, да потерпеть. Шекспировских страстей не было, да нам и не надо. А вот тепло, которое появлялось на душе, когда мы были вместе, хотелось продлить как можно дольше. И лучше - навсегда.
   - Она родственница тебе, названная, даже не знаю как теперь быть, - дед оставался в плохом настроении, - да и дети ее, Кукша, Смеяна, Влас, как они к тебе отнесутся?
   - Буревой, родственница она мне не кровная, это не препятствие, сам знаешь, - дед кивнул, - а детям я отцом уже не буду. Отчимом да спутником добрым Зоряне, да. А отец их Первуша так и останется, на всю жизнь. Не по своей воле он покинул семью, но жизнь то продолжается...
   - Жизнь продолжается, - дед повторил за мной, - это верно. Я не то, чтобы против. Просто как теперь мы жить-то вместе будем? У тебя своя семья появится, ты ей время уделять будешь больше. Остальных забросишь... Они тебя все любят, как родного. А тут такое... Да и Кукша Первушу очень любил, как он отнесется неизвестно...
   - Вы все для меня - родные, и это не изменится. И отношение мое к другим девушкам и детям не поменяется. То тебе мое слово. А чтобы недомолвок не было, да обид разных, давай я с Кукшей поговорю. А потом, если он как старший мужик в Первушиной семье добро даст, свадьбу сыграем, да и со всеми обговорим изменения в нашем роду.
   - Ну разве что так, - лицо деда чуть просветлело, - давай тогда, решай дела с Кукшей, потом еще поговорим. По результату.
   С Кукшей мы вышли на лыжах через два дня. С собой никого не брали, вдвоем. Только дед нас провожал взглядом, да Зоряна обеспокоенно посмотрела вслед. На лыжах дошли до Перунова поля, к могиле его отца.
   - Кукша, - начал я, - ты уже муж взрослый, видел в жизни разное. И плохое,- я лыжной палкой указал на надгробие, - и хорошее.
   Пацан подобрался весь, сосредоточился, и кивнул. Он молчал, слушал что я дальше скажу.
   - Сам знаешь, в нашем мире одному трудно. Всегда хочется, чтобы рядом человек был, - я с трудом находил слова, ситуация для меня была очень непривычная, - человек, о котором заботиться хочется, тепло свое дарить, да защищать. Ты уже взрослый, жених считай. Сам это понимаешь.
   Кукша опять кивнул.
   - И не мы выбираем, кто тем человеком будет, а жизнь сама решает. И не в силах мы на тот выбор повлиять.
   Кукша стоял, смотрел на надгробие. Кажется, до него начало доходить к чему я веду.
   - Мы с мамой твоей полюбили друг друга, - я решил не тянуть вола за известное место, - так жизнь распорядилась. И не в силах мы на это повлиять, как бы не старались.
   Кукша скривился, но молчал. Что-то про себя думал.
   - Ты взрослый уже, мужик, вот я и хочу твоего дозволения спросить. Как ты скажешь, так мы с ней и сделаем. Разрешишь - свадьбу сыграем. Запретишь - станем и дальше жить порознь. Жить, да мучиться...
   Кукша стоял молча. Легкий ветерок поднимал поземку по полю. Идол Перуна стоял со снежной шапкой на голове.
   - Ты мне вместо отца теперь будешь? - спросил Кукша после долгого раздумья.
   - Нет, вместо отца мне тебе не стать, да и не хочу я того. Первуша твой отец. И им навсегда останется. Он тебя вырастил, он тебя на ноги поставил, он за вас жизнью своей пожертвовал. Ему за это низкий поклон, да вечная моя благодарность.
   Я действительно поклонился до земли. Если бы не три брата, что здесь покоились, если бы они не дали время остальным разбежаться, может, и я бы сгинул после попадания сюда. За это им вечная память.
   - Я лишь с Зоряной рядом быть хочу, и в горести, и в радости. Вы мне, все вы, родные стали, я к вам как к братьям, сестрам да детям своим отношусь. И это никогда не изменится. И отца тебе подменять не буду, как и память о нем, да братьях его, в дальний угол задвигать.
   - В том поклясться сможешь? На боге нашем? - Кукша ткнул в идола, - Он ведь покровитель твой...
   - Да чем хочешь поклянусь, у меня помыслов нечистых нет, - а достал нож, вытер его об снег, да и разрезал себе ладонь.
   Кровью умыл идола, повторил слова, произнесенные ранее, добавив только про клятву. Перевязал руку, посмотрел на пацана. Того вроде как отпустило. Он посмотрел на меня взглядом новым, со стальным блеском в глубине. Я такого раньше у него не видел.
   - Если клятву нарушишь, или мать обидишь, пощады не жди, - тихим, но твердым, стальным голосом произнес Кукша. Взрослеет пацан.
   - Договорились, - в тон ему кратко и по делу ответил я.
   - Тогда сделайте все по-людски, да добро пожаловать в семью, - пацан протянул мне руку. Сам!
   Я пожал ее, да и обнял парня, по-братски. Тот окончательно расслабился. Постояли еще у могилы. Первуша начал собираться домой, я чуть задержался.
   - Спите, мужики, спокойно. За ваших я горой стоять буду. В обиду никого не дам. А Зоряну твою, Первуша, обещаю сделать счастливой. Кукшу, Власа, Смеяну на ноги поставлю. В том вам мое слово. И простите, если что не так, - сказал я, счищая снег в надгробия.
   Порывом ветра с идола сняло шапку снега. Но ветер был теплый, ласковый. Опять мистика какая-то. Будем считать, что это знак. Вон и Кукша стоит, уже даже улыбается.
   В деревне собрали совет, позвали всех. Мы с Зоряной объявили об изменении статуса. Кукша, как старший в семье, подтвердил наше решение. Дед, как старший в роду, закрепил его своим авторитетом. Остальные восприняли новость нормально, даже радостно. Только Смеяна со своей детской непосредственностью спросила:
   - Тебя теперь папкой называть?
   - Не, называй как раньше, Сергеем. Мне привычней, - улыбнулся я.
   Начались обсуждения свадьбы. Когда играть, как играть, какие обряды использовать. Я рассказал про ЗАГС, они - про время специальное в году, когда такого рода события справлять надо. Моя идея понравилась больше, особенно жениху и невесте, все не до осени ждать. Решили справить свадьбу, как только невесту нарядят. Жених планировал быть в парадном камуфляже. То есть без фанерных доспехов, и выстиранном.
   Неделя ушла на подготовку, в начале февраля сыграли свадьбу. Устроили пир, опять пели песни. Дед отошел от своих переживаний, Кукша тоже сидел довольный. Зоряна светилась, была счастлива. А Кукше этого было достаточно. А может, свою роль сыграло то, что мы нарядные перед пиром сходили с Зоряной на могилу к Первуше, там оставили ветки еловые, красивые, да вместе уже поклялись друг другу быть всегда вместе.
   Свадьба вызвала переезды по нашему дому. Я перебрался к Зоряне, дед с Кукшей переехали ко мне домой. У Зоряны остались только Влас и Смеяна, в соседней с нашей спальней комнате. Кровать перенесли мою двуспальную тоже. Вроде надо было бы по уму Зоряну к себе забрать, но в моей второй комнате еще была мастерская. Мне нормально, а детям спать негде. Поэтому отдали дом мужиками. Дед был доволен, что все повернулось к лучшему да без обид взаимных. Кукша радовался, что ему целый дом выдали. Тут это вроде как признание его самостоятельности и совершеннолетия.
   Вот так и проходила зима. За исключение двух моментов. Один, как водится, плохой, а второй хороший. Плохой наступил в конце февраля.
   Зима эта, как я уже говорил, была лютая. Морозы были частые, снега было не много. Буревой сказал, что и урожай может быть не очень, не хватит влаги земле. Мы даже хотели трактором на поле снег по лесу собрать, да и раскидать. Как раз собирали бульдозерный нож для этого.
   Но плохо было не только нам. Лес тоже страдал. Деревья звенели от холода, птиц было не видно, то ли замерзли, то ли просто попрятались. Машка с Васькой жались к деревне, и не уходили далеко. И даже кору только пару раз удалось погрызть, остальное время она примороженная была.
   И зима при этом еще не собиралась уходить. Скоро март, а признаков потепления не наблюдалось. Мне, правда, как городскому жителю, да еще и в теплом доме, на это было плевать. Ну холодно и холодно, что тут поделаешь. А вот дед ходил обеспокоенный. И не зря. Во время небольшой оттепели, во время которой температура так и не поднялась выше нуля, в деревне раздался истошный крик:
   - Волки!!!
   Я даже не понял кто кричал, и почему сначала. У меня был процесс первой экспериментальной плавки в микроскопической домне. Ее сделал из жаропрочных кирпичей, что остались после горнов. А дед сообразил быстро. Выскочил на улицу, в одном камуфляже, без зимней одежды. Я рванул за ним. Мы опыт с домной проводили в кузнице, там пол каменный, и тепло, потому и раздевались.
   Мимо нас пронеслись лоси в направлении сарая, Машка забилась в глубину, Васька встал в угрожающую позу. За лосями пронеслась Смеяна. Мы посмотрели в лес. По снегу перемещались серые пятна. Их было много. Казалось, везде, куда ни кинь взгляд шевелится серый комок. Но самое страшное, по лесу бежал Обеслав. И серые комки быстро к нему приближались. Почему пацан не надел лыжи, непонятно. Поэтому он проваливался в снегу, поскальзывался на обледенелых корнях корней, вставал, и бежал дальше.
   Я остолбенел. Оружие было в доме, до него еще бежать надо. Дед нашелся быстрее, он прыгнул в кузницу, схватил охапку тонких веток, которые слуэили для розжига, макнул их в деготь, поджег и бросился с самодельным факелом к Обеславу.
   Я схватил слегу, что стояла у входа, и тоже бросился за дедом. Только бы успеть, только бы дать пацану время. Обеслав опять поскользнулся, в руках он что-то держал, и не выпускал.
   - Бросая все! Бросаа-а-а-й! - я орал как ненормальный.
   - Буревой! Сергей!! Обеслаааа-а--аав!!! - истошные крики неслись из деревни нам в спину.
   Обеслав опять упал, попытался встать. К нему прыгнул небольшой серый комок. Пацан махнул зажатым в руках предметом. Арбалет! Вот что он в руках держал! Арбалет! Раздался истошный визг, серый комок, который нападал на него отскочил, прихрамывая. Пацан не смог встать, лег и выстрелил! Еще один визг! Стая остановилась, движение к пацану прекратилось, они медленно перемещались полукругом вокруг Обеслава. Мы еще подбегали к нему, когда чуть не снеся мне ухо, мимо что-то просвистело. Большой серый волк, сделавший пару шагов к Обеславу, упал замертво. Нас поддерживали огнем со стороны деревни.
   Мы успели. Почти. Пацан выпустил еще стрелу, судорожно начал вращать ручку, одновременно пытаясь выбраться из ямы, в которую попал. Не смог спиной, повернулся, и выпрыгнул. К нему прыгнул ближайший волк. Обеслав выбрался из ямы, но волк успел схватить его за ногу. Пацан вывернулся, закричал, и ударил волка штыком. Тот отскочил, поскуливая. Подбежали мы. Дед бросил горящие палки в направлении стаи. Вонь от дегтя и огонь отпугнули волков, но не на долго. Нам впритык хватило времени, чтобы схватить пацана за руки и потащить в сторону деревни.
   - Прии-и-игнии-и-ите-е-сь! - протяжно донеслось от деревни.
   Я схватил пацана, бросил арбалет, и перекатом вместе с ним ушел влево, ближе к кузнице. Дед бежал уже сам, в другую сторону, к лосям. Он орал и останавливался, отвлекал внимание на себя. Вновь свист пролетевшей стрелы. Еще один волк зарылся в снег. Я втащил Обеслава в ткацкую мастерскую, и запер ее за собой. Дед семенил в сторону лосей. Волки увидели пропажи добычи, то есть меня и Обеслава, и обратились к деду. Я побежал между сдвоенных стен., с пацаном на руках. У последней стены забрался на чердак с мелким, как смог я сам не понял, перебежал по крыше веранды к дому, и спустился.
   - Все внутри? - я тяжело дышал.
   - Сыночек мой родной, как ты, что они... - Агна бросилась в Обеславу.
   У пацана была в крови нога, в районе берца. Но крови вроде было немного, может мех закрыл кровотечение. Я начал лихорадочно стягивать с мелкого обувь. Рана была неглубокая, но противная, волк протянул зубами, сдирая кожу. Крови на самом деле было много, но вся она стекла в ботинок.
   - Водой кипяченной рану промойте. Дайте выпить самогона. Тряпку перед повязкой прокипятите. Самогоном - смажьте края, - я быстро и отрывисто раздавал указания.
   - Дед там остался, - холодно, отчужденно констатировала Леда.
   - Где? Как? Почему? - я рванул на улицу.
   Зоярна, жена моя, меня задержала. Сунула в руки арбалет, копье собранное, сказала:
   - Веслеина на чердаке.
   Я понял, кто нас прикрывал. Бросился с арбалетом на верх, копье бросил, оно только мешает, взлетел на чердак.
   Веселина сидела напротив открытого люка, облокотив на край свой снайперский арбалет. По другим люкам, вдоль всей крыши бегали остальные дети. Рядом с Веселиной стоял Влас. Мелкий деловито, спокойно, тараторил:
   - Большой, серый, левей кривой сосны, готовится прыгать...
   Фьють! Стрела сорвалась с арбалета. Веселина деловито крутила ручку, Влас продолжал бубнить:
   - Мелкий, три метра левее кузницы, идет вдоль стены, сейчас скроется...
   Фьютьт! Опять вставить насадку, крутить ручку, подача стрелы, Влас дает направление:
   - Пока не спеши, спокойно, они пока просто ходят.
   - Дед палкой отбивается! - закричала Смеяна с другого конца чердака.
   Я бросился к ее окну, на ходу пытаясь взвести арбалет. Краем глаза увидел, как на чердак забрались Зоряна и Леда, с арбалетами и сумкой со стрелами.
   - За мной! - я скомандовал девушкам, и побежал к Смеяне, - где Кукша?
   - На себя внимание от деда отвлекает, в последнем подъезде, - подъезд это вход в наш многоквартирный дом.
   Картина из люка Смеяны была следующая. Дед успел добежать до сарая с лосями, пробовал закрыть дверь. Но та не шла из-за навалившегося снега. Теперь дед и Васька, кто копытами, а кто бревном, отбивались от наседающих волков в полуоткрытом сарае. Кукша периодически открывал дверь подъезда, выскакивал, кричал, пытался привлечь внимание. Часть стаи действительно отвлекалась на него, остальные ходили возле лосинного сарая. Надо дать деду время отбиться от волков, и закрыть ворота сарая.
   - Все, кто с арбалетами, за мной! - я побежал к торцевому люку, который выходил прямиком на стену лосинного сарая.
   - Так, Веселина с Власом, займи позицию тут, отстреливай всех, кто сунется к деду. Остальные, легли вот тут, тут, тут. Надо деду дать проход домой, или дать ему закрыть сарай. Валите всех!
   Начался наш первый бой. Дед понял нашу задумку, когда при очередном замахе на волка тот получил стрелу в горло, и упал. Остальные волки прыснули в сторону, но тут же развернулись опять атаковать деда.
   - Буревой, закрывай сарай!!! - я орал из люка, выставившись наполовину на улицу, - Кукша, я иду!
   Я полез вниз под треньканье арбалетов, и редкие визги волков, в которых попали. Спустился, Кукша стоял с белым лицом, прошептал сквозь зубы:
   - Пропадет дед...
   - Не паникуй, рано! Где щиты, копья, арбалеты? Твои и дедовы?
   Все стояла в специальной нише у входа. Похватали щиты и копья, арбалеты за спину, стрелы с собой. Я скомандовал:
   - Строем, вдвоем, лицом на восток, идем приставными, впритык к стене. Копья по боевому, пошли!
   Мы вывалились из избы, встали быстро впритык к стене. Тут нас не могли прикрыть стрелки с крыши. Блин! Сейчас всех загублю! Но тут просвистела стрела от ткацкой мастерской. В люке мелькнуло лицо Агны. Живем!
   - Пошли! - мы медленно начали продвигаться к лосинному сараю, Агна выстрелила еще раз, подранила еще одного волчару.
   Между домами и лосинным сараем волков не было. Пошли приставными, боком к деду.
   - Стрелки, беглый! По всем! - эта команда вообще-то у нас была командой последнего шанса. Если мы переходили на беглый, значит враг близко, и целится уже некогда.
   С крыши зашелестели стрелы. Волки падали, но вставали, некоторых даже относило от попаданий, это усиленный арбалет Веселины так работал. На площади от сарая до жилья стоял визг. Мы продвигались под прикрытием стрел. От двери, из которой мы вышли, послышалось рычание, глухой звук, визг. Агна опять попала. Мы почти добрались до сарая, волков уже не было, и рванули вперед, держа щиты на правой руке.
   Добежали, встали в дверном проеме, закрыв деда и лося, вставили копья в держатели, установили стену из двух щитов, и водрузили сверху арбалеты. Стая продолжала кружиться. Но все меньше волков было на ногах, еще меньше атаковали нас. Вот один из последних прыгнул в сторону сарая. Получил стрелу с чердака, приняли его на штык, добили. Вот резкий звук снайперского арбалета, и еще один волк упал. Вот сразу три стрелы воткнулись в бок еще одного волка, тот захромал, четвертая, угодившая в шею, успокоила его навсегда. Кукша начал отстрел из своего арбалета, я присоединился. В голове крутилась мысль: "Почему же они не уходят!??".
   Бой еще продолжался. У Веселины кончились снайперские стрелы, она перешла на обычный арбалет. У нас с Кукшей осталось по магазину на брата. Начинало вечереть...
   Но вот подранок заскулил возле крольчатника, и затих. Двое подволлакивающих ноги перед сараем получили по стреле от меня и стрелка с чердака, и тоже затихли. Скулящий щенок тоже получил стрелу под дых. Над полем боя воцарилась гробовая тишина.
   Все вышли из домов. В сумерках ходили по окровавленному полю, собирали стрелы. У людей был шок. Надо было как-то их подстегнуть, вывести из этого состояния.
   - Так, Кукша, Буревой, возьмите арбалеты, пойдите к тому месту, где Обеслав отстреливался, соберите туши волков. Зоряна, Леда, Агна, вы тут, потрошите туши, пока они не замерзли. Потроха сложите вот сюда, туши потом дед на мех пустит. Веселина, Влас! На чердак, прикрывайте мам. Смеяна, проверь Обеслава, мы сейчас придем. Возьми Растимира, Предвоя, Новожею с собой. Добруш, Олесь! На чердак, пройдитесь вдоль него, во все люки заглядывайте, может кто из серых еще тут бродит. Я пойду проверю вдоль деревни, по периметру.
   Все немного начали приходить в себя, мои приказы, отданные в деловом ключе, внесли порядок в начинавшуюся суету. Сам я присел на крыльцо подъезда. Мне было страшно. Из-за какой-то стаи волков мы могли потерять Обеслава, да и всю деревню. О! Еще одних жителей забыл проверить! Я направился к лосинному сараю.
   Васька облизывал Машку, тоже успокаивал. Я подошел, положил ему руку на горб. Тот вздрогнул, но атаковать не стал, посмотрел только на меня внимательно, вроде как оценивал. Кивнул потом головой, и вернулся к своей беременной подруге.
   Последствия нападения устраняли до глубокой ночи. Больше волков, к нашему удовольствию, не было. Дед с Кукшей вернулись, волоча на себе четыре туши, принялись помогать разделывать. Волки были худые, очень худые. По совместному мнению, именно голод толкнул их на нападение на наш поселок. Кукша рассказал, почему они не ушли. От запаха крови, по его словам, у животины рвало крышу, и жажда наживы застилала глаза. Кроме как о ней, больше они думать ни о чем не могли.
   Тридцать три волка. Именно столько пришло в нашу деревню. Причем большинство из них - щенки разного возраста. Больших, крупных особей было всего две. Самца убила Веселина, еще на поляне, где тот пытался разорвать Обеслава. Самка полегла чуть позже, когда гналась за нами. Если честно, то кровавая бойня, в которую превратилась наша битва, вызывала только отвращение. Народ радовался спасению от стаи опасных животных, я же думал над тем, какую силу имеет голод. Если я правильно понял, и вспомнил из предыдущей жизни, то два крупных животных - это альфа-самец и альфа-самка, вожак и предводительница стаи. А остальные их дети с мужьями и женами. Да, природа у них такая, да они бы нас разорвали, как Тузик грелку, и не поморщились. Но в итоге именно мы положили всю стаю. Вожаки подвели под монастырь детей, внуков, всю большую волчью семью. И все из-за голода, толкнувшего их на такой непривычный способ добычи пропитания. И самое противное, что даже если бы они на нас не напали, то все равно бы погибли. Только не от стрел, а от голода. Другие животные ушли глубоко в леса от холода и голода, промерзшая, обледеневшая земля не давала грызунам пробиться к своим запасам, кора затвердела, ветки тоже, нечего есть стало в зимнем лесу. Кукша видел в лесу зимой мало следов кабанов, оленей, зайцев. Даже стойбище диких лосей, не наших Машки и Васьки, а других, куда-то переместилось, оставленная соль так и осталась лежать.
   - Как Обеслав? - спросил я у супруги, заходя в свой новый дом, - рана заживет?
   - Да, Сережа, мы замотали ее тканью кипяченной, кровь больше не течет, - моя новоявленная супруга стояла с белым лицом посреди "детской" комнаты, Власа и Смеяну она уже уложила. Мелкие от полученных переживаний вырубились практически сразу.
   - Иди ко мне, - я притянул Зорю, как я ее ласково называл, к себе, - ну успокойся, все хорошо, мы их всех убили...
   Я гладил жену, нашептывал успокаивающе ей на ухо, целовал лицо, глаза. У самого де было опустошение на душе, вымотался за день морально и физически.
   - Страшно было, особенно когда вы с Кукшей к деду пошли, - супруга сильней прижалась ко мне, прячась от опасностей окружающего мира на моей груди, - мы думали, не совладаете вы.
   - Тренировались сколько, бегали к ухоронке, а про такую опасность забыли совсем, - я грустно хмыкнул, - надо теперь еще и от зверья защиту придумывать.
   - Да что ту придумаешь, - просопела Зоря снизу, - голод животину на такое толкает, что и в голову не придет...
   - Тоже верно, - я погладил ее по голове, - ладно, пошли спать. Тяжелый день выдался... Это еще хорошо, что они ночью не пришли... Или плохо, мы бы их с утра бы перестреляли...
   Мы отправились к нашей постели.
   Утром устроили разбор полетов. Главным вопросом было то, зачем Обеслав вообще поперся в лес один.
   - Да я пострелять хотел, потренироваться, тут места-то не было, вот и пришлось на поляну идти, - начал оправдываться малой, - только разложился, смотрю, шевелится что-то... Я за деревом спрятался, начал наблюдать. Разведка, как вы учили. Понял, что это волки, пошел сторожко к деревне. Да на беду сучок хрустнул под ногами, они меня заметили. Я от них начал убегать, а тут и вы подоспели...
   - Нога как твоя, покажи, - тот со стоном развернул повязку, прилипшая к ней кровь причиняла боль.
   - Смотри, Буревой, нога опухла, - я указал на толстую лодыжку.
   - Это огневица, - дед помрачнел, - такую можно и не вылечить.
   - Огневица? Воспаление, что ли? Вы чем вообще лечите такое?
   Маленькая дискуссия о лекарственных травах привела к одному выводу. Ничем. Только водой протирают, да остужают тело, когда температура попрет. А она попрет, вон лицо какое красное у пацана. Потрогал лоб - горячий.
   - Ладно, давай так. Там сейчас у него микробы, ну те, которые пищу портят, да болезни приносят, они через дырку в ноге в тело проникли, да жрут его, - пацан побелел, - надо микробов тех убить. Организм его и сам их убьет, в принципе, надо ему только помочь. Силы дать. Агна! Кролика зарубите, бульон сварите посильнее, кормите его с ложечки. Ромашка у тебя еще осталась, Буревой ? Вот, она антисептик, ну, отрава для микробов, мы потому ей зубыи чистим. Бинты, повязки эти в отваре ромашки выварите. Дальше, спирт, самогонку твою, тоже тащи. Температуру чем обычно снимаете? Ива? Отвар из коры? Ее тоже сюда. Нет, так надерите, все лучше будет. А теперь, Зоря, принеси мой рюкзак яркий. Посмотрим, что там за лекарства...
   Народ засуетился. Все разбежались, кроме Смеяны, она помогала братику развязать повязку. В принесенном рюкзаке нашлось жаропонижающее, антисептики, антибиотики. Решил, если не поможет местная медицина до завтра, буду пробовать таблетки.
   Местная медицина помогла, но не сильно. К ночи у парня начался жар. Я решил не ждать, дал ему жаропонижающее, антибиотики, по половине таблетки. В отваре ромашки прокипятили бинты, обработали рану спиртом по краям, да присыпали оставшейся половинкой таблетки антибиотика. Может, поможет. Напоили пацана кроличьим бульоном, посильнее закутали, поменяли повязку.
   Помогло, да так что на утро пацан порывался уже бежать с кровати. Усадили с ним Смеяну, она его развлекала, меняла повязки, да поила бульоном. Опухлость чуть спала, еще недели две две-три и будет как новый. На меня так лекарства не действовали, организм видать привык к ним уже. А тут, неизбалованное химией тело Обеслава отреагировало как на панацею. Надо еще и лекарствами заняться. Мои таблетки скоро испортятся, или закончатся. А пожить хотелось подольше, особенно теперь, после того, как мы с Зоряной съехались.
   Деду объяснил необходимость лекарств. Он был всецело "за". Только вот проблема была в том, что при наличии у него и девушек знаний о хворях и болезнях, а также местных способах их лечения, передать их они могли только на слух. Все было в голове, писать было не на чем, да и некому, грамоту местные мою пока не освоили. Лекарственная проблема стала еще одним стимулом для ее изучения.
   Такое вот момент был в нашей жизни этой зимой. Это плохой. Но был и хороший, в первый день весны. Я проснулся, умылся, привел себя в порядок. Пошел в наш актовый зал, супругу будить не стал, пусть высыпается, как и Смеяна с Власом. В актовом зале был ажиотаж. Возле школьной доски скопилось все местное население деревни, из тех кто проснулся. Стояли крики, споры. Дед возвышался над этим всем, как каланча, и пытался утихомирить всех, сам водил пальцем по доске, шевелил губами. Его прерывали, и опять начинался гвалт.
   - Что за шум, а драки нет? - я прошел сквозь толпу к доске.
   - Вот, гляди намалевано, - дед отодвинул всех от нее, и рукой показал на кривые полоски на доске, сделанные углем.
   "МЫ УШЛИ В ЛЕС ВЕСЕЛИНА КУКША БУДЕМ ЧЕРЕЗ ДВА ЧАСА".
   - Чего написали-то? - влезла мне под руку Агна, - мы тут все прочитать пытались, даже вон, фанеру приперли, - она показала мою Азбуку.
   - Хе-хе, учиться надо лучше, - я беззлобно подшутил над толпой.
   - Учить надо лучше - парировала мне Агна, и подмигнула, улыбаясь.
   В душе я ликовал. Судя по аккуратным буквам, писала Веселина. А значит, нашелся еще один грамотный человек в нашем селе! И остальные тоже молодцы, без сарказма, поняли, что для них надпись оставили, и прочесть пытаются.
   Час собирали отдельные буквы в слова. После прочтения записки, все обрадовались, как на именинах.
   - Чего это вы тут делаете? - недоуменный голос Кукши раздался позади нас.
   - Записку вашу читаем, - авторитетно заявил дед, подбоченившись - только вы мало написали. Чего пошли? Куда точнее? Кто послал?
   Я прыснул со смеха, остальные тоже. Забавно дед выглядел. Только что еле-еле по буквам, даже не по слогам, прочел десяток слов, а уже мемуары требует! Дед на наш смех отреагировал правильно, тоже заулыбался. Недоумевающему Кукше и покрасневшей Веселине рассказали о ситуации. Те тоже улыбнулись.
   Потом был завтрак, обсуждение утреннего анекдота, проснулись остальные.
   Первый день весны 862 года мы встречали с улыбками.
  
  24. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - весна-лето 862 года
   Весна пришла поздно, и была холодная. Снег стоял до конца апреля, сугробы в лесу держались до середины мая. Природа реагировала соответствующе. Было мало зелени, почек, птиц. Единственным плюсом в этой ситуации было то, что гусиная охота в поредевших зарослях удалась на славу.
   Гусей набили столько, что все бочки забили засоленным на зиму мясом. Кладки яиц, разоренные нами, дали кучу яичного порошка. Ну или какого-то похожего на него продукта. Делали в сушилке, на противне. Противень был уже чугунный.
   Мои эксперименты с выплавкой железа стали приносить плоды. Сначала микроскопической домной лил просто в землю всякую мелочь, по типу кружочков, палочек, полосок. Старался добиться ровного литья, без пузырей. Проверял внутренние полости старым Архимедовым способом - клал в воду и смотрел на сколько она поднимется В качестве образца использовал глиняные заготовки с такими же размерами. Потом взвешивал, пытался понять, насколько средняя плотность отличается. Ломал чугун, искал каверны, определял опытным путем состав песка, земли, глины для форм, пропорции закладок руды и угля, температуру воздуха для продувки, отрабатывал конструкцию домны. Добился необходимого результата, чугун лился ровно, был без каверн, полостей и пузырей.
   Перешли на сооружение более большой домны. Саму конструкцию делали из обычного кирпича, много его нанесли за зиму. Внутренности обкладывали огнеупорным. Организовали загрузку сырья, выгрузку шлака, литье полезного продукта. Тракторный привод работал на воздушный насос.
   Домна большего размера дала возможность лить изделия массой до десяти килограмм. Дальше пошли опять опыты, на них делал посуду всякую. В ней изъяны не так важны, но все польза для населения.
   Мне помогали Кукша и дед, мелких пока сюда не пускали, опасно это все-таки. Зато теперь в нашем расписании у них появилось время самостоятельной подготовки. На ней они мастерили запчасти, обслуживали станки и трактор, осваивали рабочие специальности, так сказать. К концу весны нам даже не приходилось проверять результат работ, ребята все делали по размерам.
   Помогло в этом усвоение ими цифр и простейшего счета, сложения и вычитания. Наделали линеек одинаковых, даже транспортиры соорудили, правда не на все триста шестьдесят градусов, а с разлиновкой по десятку.
   Девушки подправляли ремонт в домах, тот что могли без нашей помощи, да добывали соль. Ее много ушло на мясо, пришлось восстанавливать запас. Это при том, что рассол, оставшийся от зимней засолки, мы тоже выпарили, нечего добру пропадать.
   Литье, как я и предполагал, и на что рассчитывал, дало возможность заняться совершенствованием паровиков. Первым заменили коробку передач, потом пошли менять шестеренки, на самом тракторе и навесном оборудовании. Самым нашим большим прорывом была цепь. Обычная велосипедная цепь.
   Она получалась толще привычной, для создания прутков приходилось чугунные заготовки сильно раскалять на горне, и делать шляпку. Но цепи дали второе дыхание трактору, агрегатам в промзоне, и, наконец, устранило наш кожаный кризис. Теперь Машка с Васькой смотрели на нас, не опасаясь быть пущенными на ремни. Правда, им было не до того. Машка сильно округлилась, вот-вот должна была родить. Мелкие таскали ей свежую траву и молодые побеги. Васька трогательно вылизывал, и всячески ухаживал, по-своему, по-лосинному.
   А еще цепь заменила пилы, мы сделали аналог бензопилы. Теперь на лесопилке были не деревянные громоздкие рамы и передающие валы, а набор цепей на едином валу. Ну как едином, скрученном из кучки разных отрезков болтами. Замена стала муторнее, регулировка размеров досок - тоже, но процесс проходил более быстро. Стало больше опилок, они шли на выварку спирта.
   Для лесоповала к трактору переделали оснастку, она стала тоже цепной. И более эффективной. Мы деревянного в тракторе оставили только раму, рессоры, колеса. Также без изменений перешли трубки, котел, клапана и прочее. Если честно, то просто не успели их до посевной заменить.
   Посевная началась в первый день лета, и вместо лягушек в этот раз ночью кричала Машка. Мы испугались, побежали проверять. Васька в сарай нас не пустил, пугал нас своими рогами, и вообще вел себя крайне агрессивно. К утру, когда все уже успокоились, и стали просто ждать, запели и лягушки, а над нашей деревней разнесся тонкий писк нового жителя. Машка родила желтенького, забавного лосенка. Это был мальчик, его окрестили Ванькой. Или официально - Иван Васильевич. Машка его вылизывала, мы кормили и гладили ее, малыша и счастливого отца семейства. Все так увлеклись процессом, что дед чуть не забыл пойти на поле, да нашаманить нам большой урожай. Вот так и отмирают традиции.
   Первое июня я во всеуслышание объявил Днем Защиты Детей, в честь маленького лося. Все были рады, лосенок был забавный и хорошенький. Смеяна особенно радовалась удачным родам своей крестницы. Оказалось, что тактика "больше кормить и чаще доить" приносит свои плоды. Молока у Машки было много, а дойка утренняя и вечерняя, в сочетании с отменной кормежкой давала его столько, что хватило и Ваньке, и нам. И продержалось то молоко очень долго у нее, даже после перевода Ваньки на другой корм. Так мы обзавелись еще и сыром, сметаной, творогом. Молоко было очень жирное, для питья приходилось его разбавлять водой, раз в пять. Правда, и выход молока больше двух литров за день был событием, обычно было меньше.
   Доила лосиху Смеяна, перед дойкой она долго играла с Ванькой, иначе Машка не подпускала. Доили в итоге лосиху вдвоем - Ванька с одной стороны, Смеяна - с другой. Рацион стал у нас разнообразнее и вкуснее. Сыр делали потверже, чтобы на зиму оставить. А чтобы улучшить выход молока и его вкус, разнообразили рацион молодой мамаше. Добавили в него зерна, оторвали с боем у Буревоя, воду подсаливали, овощей подкидывали. Особенно морковка ее радовала, как и Ваську. А ее была тьма с прошлого года - семян куст давал много, а морковка из будущего была больше местной.
   Посевная прошла на ура на обновленном тракторе, он давал большую мощность на крюке, за счет облегчения конструкции и улучшения качества передачи крутящего момента. Второй трактор при этом остался стоять под навесом. Да, мы его сделали, но в нем было слишком много новинок, поэтому назначив его экспериментальной машиной, решили доводить решения в части перевода на металл тяговой техники на нем. Вот и навешивали на новый трактор датчик давления из трубчатой пружины (обычная медная трубка, согнутая спиралью), чугунные спицы на колеса, каркас из швеллера, сборной, на болтах. Для котла только нам надо было больше металла, причем за одну выплавку. Трубки я научился отливать, там сложного ничего, а сам бак для воды представлял проблему.
   Литые изделия прокалывали разогретыми, под паровым молотом, с литым же ударником, добивались создания из чугуна железа и стали. И если железо получалось неплохо, даже машинку для гвоздей сделали, то сталь, крепкое и ковкое железо, у нас не выходила. Способ же, применяемый для создания инструментов для работы с железом, не позволял добиться нужных объемов и организовать процесс литья.
   Для создания твердой кромки режущего инструмента для плашек, резчиков, метчиков, сверел мы устроили первый в этом мире "мозговой штурм". Собрались все, кто хоть раз был в кузнице у Первуши. Вспоминали, что где стоит, "прокачивали на косвенных", вспомнили про истонченный в пыль уголь, в который он засовывал сильно разогретые заготовки, да масло, кв которое он окунал раскаленное железо. Закалка и науглероживание, именно так я назвал процессы, которые вспоминали всем селом. Но стали надо было много, а таким макаром мы могли получить считанные килограммы.
   Пришлось поднимать старые записи, в моем блокноте я делал пометки на этот счет, давно, пока он не закончился. Там было обведено слово "Конвертер", и нарисована кривая схема. Эксперимент показал, что продувка чугуна воздухом дает чистое железо, ковкое и мягкое, но стали не получалось. Продолжил эксперименты, пробовал присадки в виде руды, глины, песка, даже поташа. Добился результата, правда, при низких объемах конечного продукта.
   Для железа сделали еще одну печку, передвижную. Сделали из чугуна и кирпича, к ней рельсы, чугунные же. Выливали по десять килограмм жидкого чугуна, продували воздухом. Чуть не отравились все, хорошо что в повязках мокрых были. Из печки при продувке выходил ядовитый дым. Пришлось менять процесс, делать трубу от передвижной печки в специальную бочку. Получилось, но пришлось переделывать насос. Вода булькала, железо варилось. Его переливали в ванночку из кирпича, еще одна печка, и добавляли пережженную руду. Там долго варили, и получали сталь. Половину по массе чугуна. Пришлось делать еще одну домну - близнеца первой, увеличивать перевозную печку для железа. Стало десять килограмм прочной стали на двадцать чугуна с одной плавки.
   Первый стальной котел сделали маленьким, на пробу. Запомнили все размеры, технологии, отнесли его подальше в лес, на поляну, собрали печь, закрыли все отверстия винтовыми заглушками, разожгли большой костер в печи, отбежали и начали наблюдать в фотоаппарат за большой стрелкой манометра, его тоже делали из трубчатой пружины. Через полчаса котел разорвало на куски. Хорошо, что мы были за холмиком, а то бы и нас задело. Это дало нам понимание пределов давления внутри котла. Хорошо, что у манометра была толстенная стенка пружины, а то бы его тоже разорвало. А так он улетел метров на пятьдесят в лес, еле нашли. Разорванный котел добавили в сталь при плавке - она стала еще крепче.
   На таком котле собрали маленький паровик, на две лошадиные силы. Его установили на сделанную дедом и Кукшей лодку. Винт гнули из меди, вал был чугунный, сальники периодически пропускали воду. Но лодка пошла так, что не знали как остановиться. Хорошо, что опыт проводили поздно вечером, никто не увидел.
   А увидеть могли. Весной по озеру пошел нескончаемый поток лодок. Шли корелы на Ладогу, и обратно. Дед объяснил это плохим урожаем в прошлом году, и не лучшими перспективами на этот год. Вот и шли северные жители менять мех, добытый зимой, на продовольствие. Наша безопасность опять была под угрозой.
   После нападения волков мы сделали новую наблюдательную площадку для пацанов, в кроне высокого дерева. Спрятали ее под аналогом маскировочной сетки, теперь мы видели гораздо дальше. Лес же вокруг деревни дед нещадно вырубал. Мы хотели сделать открытое пространство, метров на пятьдесят-сто вокруг деревни. А в конце по осени поставить некий забор для защиты от диких зверей. Споры стояли только над конкретной реализацией забора. Я предлагал стену, вроде крепостной, дед настаивал на дреколье, воткнутом в землю. Я его понимал. Трудозатраты на крепостную стену будут огромные. И еще, саженцы деда прижились зимой плохо. А значит, надо сажать еще, да погодить с вырубкой леса. Очень Буревой переживал за природу. Остановились на дедовом плане, лишь бы волки не перепрыгнули. Да введем систему активной безопасности, зимой за озером следить толку нет, пусть пацаны за лесом следят.
   Вообще, нападение принесло свои плоды. Никто не халявил на занятиях по военной подготовке, а то начала наблюдаться такая тенденция. Мол, врагов нет, чего кипятиться? Когда же враг в виде оголодавшей стаи пришел под окна, важностью проблем безопасности прониклись все. Как и лекарствами - бабы целыми днями собирали лекарственные травы, до которых могли дотянуться, делали бинты, стерилизовали их и укладывали в фанерные тубусы. Мы даже сделали набор из трав да спирта для использования в лесу, при выходах.
   Кстати, о спирте и самогонном аппарате. Бочка для приема ядовитой воды в литейном цехе у нас развалилась, остатки ее были обуглены. Хорошо, что пол был каменный. Потому что в процессе исследований остатков раствора пришло понимание, что это кислота. Какая - не знаю, дед назвал купоросным маслом. Покумекали вдвоем, купоросное масло делали из желтого камня. Желтое - значит сера, решил я, и волевым решением назвал кислоту серной. И эта кислота двинула очень многое в нашем селе.
   Для ее хранения пришлось делать стеклянную посуду. Много стеклянной посуды, много поташа, много сена, пожалуйте бриться. В смысле, делать насадку для трактора для сена. Решив вопрос с посудой, отбили атаку барышень, им тоже наделали стеклянных банок. Дули раскаленный воздух в расплавленное, чуть остывшее стекло, в чугунной разборной форме в виде банки с широким горлом. Крышки лили тоже стеклянные, в другую разборную форму. Их насажывали на банки, и герметизировали смолой. И так делали, пока не кончился поташ. Стеклотары у нас теперь было много.
   После "стеклянного бума" пошел бум химический. Дед начал совать в банку с кислотой все, что попадалось под руку. Коллекцию камней мою ополовинил. Камни собирали второй год, отмечая на нашей карте места их сбора. Думал, вдруг чего полезное найду. Буревой в самодельном противогазе из пропитанной смолой ткани с приделанным фильтром из толченного угля часами растворял, грел, испарял. И это я ему еще не напомнил свои рассказы про щелочи, газы, катализаторы и прочее. Сюрприз будет. А вот до давления дед сам додумался, пришел ко мне с нижайшей просьбой сделать ему закручивающийся чугунный цилиндр с толстыми стенками. Мне не сложно, я делал. Через неделю дед принес мне ложку странного сахара и кусочек серого картона. Я неприлично возбудился. Да что там говорить - я скакал, как козел на поляне! Мы теперь могли избавиться от вываривания древесного спирта и делать бумагу! Ура! Теперь надо только придумать промышленный процесс, но не беда, справимся.
   Побочным результатом стало увлечение деда химией. Вид того, как в маслянистой жидкости, которая представляла собой концентрированную, выпаренную серную кислоту, растворяется листочек окончательно захватил сознание моего названного брата. А когда растворился еще и какой-то камень, он окончательно впал в "химический кураж". Если раньше только я напрягал деревню собирать камни, теперь дед каждое утро сам каждому жителю капал на мозги на момент добычи для него новых игрушек. Народ посмеивался, но волю старшего родича выполнял. А когда дед подарил всем по листочку бумаги, маленькому, серому, пять на пять сантиметров, народ проникся его делами тоже. Писать на занятиях на фанерках достало всех.
   Лодку мы переделали, сделали ее большой, метров семь длиной да еще два шириной. Корму сделали открытой, на нее установили рыболовный трал, как я его помнил из картинок в будущем. Трал приводился в движение валом отбора мощности от паровика, барабан его вращался, и вытягивал сеть. Сеть с веревками выглядела как парашют, хотели найти косяк рыбы, встать против его движения, да и выловить, что получится. Из-за возросшей массы лодка стала менее резвая, неповоротливая, руль пришлось сделать побольше, для маневренности. Два дня ходили с Кукшей вечерами и ранним утром, пытались найти рыбу, да так, чтобы нас не заметили. Чуть увидев на горизонте лодку, сворачивали в заводь, где Обеслав и Добруш с Олесем прикрывали нас специальными ветками. Надо было бы выйти на более глубокое место, там лодки не плавали, за горизонт. Но нужны были ориентиры.
   Пришлось мне сидеть и натирать мелкие чугунные иголки друг о друга в попытках их намагнитить. Эхх-х-х-х, было бы у меня электричество! Сделал бы электромагнит. Физику-то процесса я помню, надо попробовать в электромагнитную катушку поместить чашку с расплавленным железом. По идее, при застывании расплав начнет становиться мелкими кристалликами железа в одну сторону, что даст мне постоянный магнит. А вот с источником тока - тут проблема. Нужно для начал химический создать, потом сделать генератор на нем, потом - больший магнит и больший генератор, потом еще. Хранить в принципе можно в свинцовом аккумуляторе, рассуждал я, натирая иголки, да и для выработки тока использовать ветряк какой, чтобы аккумулятор заряжал. А будет много тока - можно и юольшую силу дать на катушку, а значит и большую магнитную индукцию. А еще больше тока - можно будет и руду отделать получше, магнитом ее доставать из глины! Да и электродвигатели сделать на станках! В трактор датчики подключить!
   Я еще долго планировал "электрификацию всей страны", пока меня не нашел дед. Тот послушал-послушал, да и сказал мне не маяться хренью, а пойти взять камень из коллекции. Там был один небольшой, с острыми краями, Кукша нашел. К нему железо липло сильно. Откололи длинный кусочек - получили стрелку.
   Компас сделали в масле, стрелка на малюсеньком наконечнике из меди плавала в закрытой стеклянной банке, через зеленоватое стекло было неплохо видно, на солнце разобрать было можно. И тут Буревой подоспел на помощь! Принес мне фосфор!
   - Это что? И откуда? - подозрительно поинтересовался я.
   - Да кислоту эту твою выпаривал, смотрел что с испарениями будет. Ну и оставил все, бабы отвлекли. Вернулся уже затемно, вошел в лабораторию, - это специальный сарай с вытяжкой, мы с запасом промзону построили, последнее помещение из семи дед под химлабораторию забрал, - да и чуть штаны не перепачкал! Посуда, в которой выпаривал, светится вся! Думал, колдовство. Потом еще раз выпаривал, в темноте смотрел, а там на стенках вот такое.
   Дед показал мне на баночку с мелкими светящимися кристалликами.
   - Фосфор это, вещество такое. Ты хоть в противогазе был? А то потравишься, он вредный...
   - Да я его там и не снимаю теперь, - дед скривился, наверно, личный опыт заставил его использовать средства защиты.
   - Это хорошо, давай на стрелку клеить вещество твое...
   Наклеили, залезли в подвал, стрелка светилась! Докрасили направления на юг и север, сделали поворотный круг. Ну, теперь мы готовы к выходу в открытое море. Точнее, озеро. Но вот с расстояниями была беда. Собрали страшненькую машину из кучи шестеренок, с маленьким погружным винтом, встроенным со стороны носа. По идее, он должен крутиться, и стрелкой отмерять расстояние пройденное по воде. Испытания показали погрешность, процентов тридцать-пятьдесят. Мы перемещались по озеру вечером, а народ замерял углы. Потом я рассчитывал пройденные расстояния, и сравнивал с показаниями машинки. Попробуем, в крайнем случае, вернемся вдоль берега. Мимо него точно не промахнемся, с компасом-то. Весел наделали еще, только вот на них скорость падала так, что километр расстояния мы бы наверно неделю шли. Поэтому взяли на борт маленькую лодочку, на двоих, для эвакуации.
   Утром мы вышли на озеро. Я, как заправский капитан, стоял за штурвалом, рулил судном. Кукша помогал мне, дед остался на берегу. Потом Кукша меня сменил, ибо я нашел занятие поинтереснее. Я свесил свое зеленое лицо за борт, и отдавал озеру в жертву полупереваренный завтрак. Так я и провел весь путь, пока мы не скрылись за горизонтом. Стало чуть-чуть лучше, я переживал, как там Кукша отмечает расстояние, поэтому вернулся в деревянную кабину капитана. Ничего, нормально, шестнадцатилетний капитан бойко отмечал пройденный путь и направление на большой фанерке. Я пошел разглядывать озеро в поисках рыбы. Кукша водил лодку по длинному зигзагу.
   Почти на удачу закинули сеть, пошли малым ходом, коробка передач тут тоже была. А потом лодка встала. Кукша выжимал по максимуму, но та не двигалась с места. И даже пошла в противоположном направлении! Значит, не мель. Переключили двигатель на вал отбора мощности, начали вытягивать сетку. Как всегда, подвела жадность. Сетка была огромная для нашего судна, а косяк рыбы, попавшей в нее - еще больше. Нас тянула рыба! Еле вытянули сетку до кормы, еле втащили часть ее на корабль. Разрезали, выпустили половину рыбы. Оставшаяся половина чуть не потопила наше судно. А ведь только обед, обратно нам возвращаться нельзя, могут заметить. Мы заглушили машину. Оставалось только ждать.
   Ждали до сумерек. Рыба наконец-то заснула, и перестала прыгать. Ей было завалено все свободное место. Мы с Кукшей развлекались, поджаривая ее в топке паровой машины. Обожрались, как незнаю кто. На самом малом ходу, опасно раскачиваясь мы попытались двинуться обратной дорогой. Лодка кренилась в разные стороны, мы шли еле-еле, да еще и дорогу считай потеряли. Нас, наверно, носило по озеру, пока мы стояли. Якоря-то нет!
   К полуночи поняли, что действительно заблудились. Шли вдоль берега, а точнее плелись, на север. Пока не увидели мигающий огонек. Он то возникал, то пропадал в ночи. Пошли на него. Дошли далеко за полночь. Дед, махающий факелом на берегу, уже выбился из сил. Про факел мы договорились заранее, на такой вот случай.
   - Приплыли! Ну наконец-то, - дед обнимал нас поочереди, когда мы зашли в заводь, и выбрались с лодки.
   - Сережа! Я испугалась, - это моя благоверная, тоже ждала на берегу, - сынок, ну что же вы так долго.
   Зоряна, с размазанными по щекам слезами тоже бросилась нас обнимать. Успокоили общественность, в потьмах разгружаться не стали. Оставили на утро. Авось, не испортится, а испортится - так будем много клея.
   - Вы поменьше взять не могли? Тут все Хозяева с окрестностей сбегутся, - на второй день непрерывной переработки привезенной рыбы возмущалась даже спокойная Леда, медведя по имени они по прежнему не называли, - волков нам мало было, эти точно погубят.
   В голосе же ее все равно чувствовалась радость. Еще бы, за один присест мы приперли, по самым скромным подсчетам почти тонну рыбы! Понятно, что часть испортилась, что внутренности и головы пойдут на клей, но такого количества тут еще никто и никогда не видел.
   - Зато у нас рыбы получается на всю зиму, и за один день. С вершами не надо суетиться, да клея куча будет. Только вот сохранить ее надо...
   Рыбу решили солить, вялить, сушить. Все, что угодно, только не потерять ценный продукт. Мы даже лосей им подкармливать пытались, они, правда, не ели.
   - В рыбе фосфора много, - сказал я, - а он для мозга полезен, думать помогает. Да и на поля можно ее высыпать, урожай больше будет.
   Все уставились на меня.
   - Рыбу? На поля? Ладно навоз - но рыбу-то зачем? - дед протестовал против такого расходования ресурсов.
   - Да нам-то не надо. Зато на островах, сильно на востоке, - с компасом я заставил всех выучить новые наименование частей света, надоели эти "восходы-закаты", - там они ее ловят, да так прям на поле и сыплют. У них тогда рис лучше растет. Они его в воде выращивают, белые такой...
   - Зерно сарацинское? Мы такое ели один раз, непривычное оно,- дед вставил свое слово.
   - Ну, может и сарацинское, я не знаю. Плов из него делают, да суши всякие, с ролами. Это кушанье такое у восточных жителей. И у южных.
   - Н-да, сколько всего на свете непонятного, - произнес Кукша, надевая на палочку самую мелкую рыбу, коптить ее будем, - тут еще и шпроты твои эти, будь они не ладны.
   - Да ладно, ты просто не пробовал. В масле, копченная рыбка, да на хлебушек... Пальчики оближешь!
   - Большая копченная тоже вкусная, - начал спорить дед.
   - Ну то большая...
   Так за гастрономическими рассуждениями и разделывали рыбу. У нас кончился клеевой кризис. Да и запасы рыбы позволяли с оптимизмом смотреть в будущее, в части пропитания.
   А вот урожай в этом году подвел. Сеяли ржи почти в два раза больше, чем в прошлом, а собрали всегов полтора раза больше урожая. Овощи тоже не порадовали, даже с учетом расширения поля на бывший лесоповал, урожай был меньше. Особенно помидоров, им наверно тепла не хватило. Картошка разве что уродилась, да крапива. Той вообще все ни по чем, растет сорняк полезный, из любого положения. Меня тут накормили как-то супом из нее, очень даже ничего, кстати.
   Урожай собрали поздно, причем в два захода. Первый раз прошлись модернизированной оснасткой для заготовки сена. Ее дооснастили барабаном, для прижимания колосьев, молотилками небольшими, по обеим сторонам, они разрубали колосья, да ленточным мини-конвеером для подачи получившейся массы в продувалку, типа вентилятора. Зерно срезалось ножами, похожими на машинки для стрижки в мое время. Крутящийся барабан наклонял колосья, нож их подрезал, барабан ротягивал срезанные колосья в молотилки, те били из них зерно и измельчали солому. Молотилки были из цепей сделаны. По фанерным коробам тканевой ленточный подъемник, с нашитыми гребенками, передавал полученную массу за водителя, там она падала по коробу, в который был встроен вентилятор, он выдувал остатки соломы и стебля. Полуочищеное зерно собирали в мешки, и волокли на дальнейшую продувку.
   Второй заход, на нем настоял дед, был с фанерным пылесосом. Да-да, с пылесосом. На трактор навесили фанерную трубку с кучей фанерных же лопастей на едином валу, да прицепили мешок. Для симметрии, таких устройства было два, по обеим сторонам трактора. На выходе пылесоса повесили тоже мешки для сбора. Впереди стоящий раструб засасывал в них комья земли, солому, и главное, ради чего это затевалось. Зерно. Очистка этих мешков была сложнее, зерна тут было меньше трети. Но дед упорно стоял на своем, надо собрать все. Я не противился, сам понимал, что урожай ни к черту. Трактор-трудяга работал без продыху три недели, если считать еще и раскопку картошки.
   Сам трактор был хорош. Тот самый, новый, железный. Мы таки доделали все новшества, испытали отдельно их на паровиках для лодки, для лесопилки, и собрали все в кучу. Когда мы, по привычной методике взорвали котел, нас даже взрывной волной задело. Ошметки его потом еще два дня собирали. Крышка вообще улетела так, что найти не смогли, а датчик давления пришел в полную негодность. Но машина получилась компактная, красивая. Силы крюк его выдавал столько, что мы порвали веревку резким толчком, а на второй раз - и толстую ветку, на которой поднимали груз. По расчетам, полученным после того, как мы, наконец, смогли поднять груз, трактор выдавал пять-семь лошадиных сил! При полуторакратном выигрыше в массе и габаритах относительно первого! Мы даже хотели ее на гусеницы поставить, охренев от такой силищи, но посчитали их массу, и отказались. Зато колеса теперь собирали из фигурных чугунных пластинок, на болтах. Нам даже пришлось сделать новую коробку передач, на три скорости в каждом направлении, благо я уже к этому моменту освоил чугунные шестеренки. Да еще и отбор мощности тоже регулировался, как по направлению, так и по скорости, правда, в две ступени.
   Литье дало цилиндры, токарный станок позволил сделать их гладкими, все это вместе позволило модернизировать тректор, сделть его более крепким. На обсуживание теперь уходило куда меньше времени. Оставались только пружины. Нужной для них стали я так и не получил за весну и лето.
   День Знаний застал нас в поле - мы убирали остатки овощей. Там еще много осталось, поэтому праздник был сокращенный. Торжественное поднятие флага, построение, речь моя небольшая, и опять в поле.
   Наступила новая осень.
  
  25. Деревня на Ладожском озере. Расчетный время - осень 862 года
   Как обычно, во всем виновата лень и безделье. Оно нас чуть не погубило. А вот к лучшему это, или к худшему, покажет время.
   Урожай собрали еще в первой половине сентября. Потом я опять отправился на промывку руды, хотелось сделать запас. В этот раз с дедом. Да еще и на новом тракторе. Мы валили деревья, делали дорогу. Перекрывали бревнами редкие овраги и ручьи, пробивались к болоту.
   Болото встретило разгромом. Кто-то из местных жителей постарался. Пришлось заново делать лотки промывочные, восстанавливать сарай, собирать разбросанные формы для кирпича. Дед посмотрел на следы когтей, и сказал: "Хозяин". Стало ясно, что произошло. Какой-то Топтыгин не потерпел конкурентов на его территории.
   Вдвоем процесс шел гораздо быстрее, да еще и с трактором. Дед пилил дрова, я возился с промывкой. Потом мы шли на добычу руды, также, вдоль берега болота, как и в том году. Прошли еще половину пути до озера. На плотике подвозили руду, дед накачивал воду, я промывал ее. Дед оттаскивал кирпичи, формировал в яме из высохших кладку, прожигал их дровами. И опять все заново. Прошлогоднюю по объему работу сделали за месяц, но зато у нас теперь появилась дорога.
   Вернувшись в деревню начали строить планы на осень и зиму. Все равно за окном дождь, в лес не сунешься. Да и температура в конце сентября не радовала, было холодно. Лоси ушли шататься по лесу, как нам доложила Смеяна, уже втроем. Переделали сетку для рыбы, сделали ее меньше. Выволокли наш баркас на бревна на берегу, смолить его надо, да сарай строить. Еще надо построить каменное здание литейки. А потом - забор. А потом - еще кучу всего. Вот и спорили о порядке и важности намеченых работ.
   Помимо дел внутренних, появились дела внешние. Дед, да и все окружающие, хотели плыть на Ладогу. Я пока не готов был к таким экстремальным путешествиям.
   - Да поймите вы, что нам там делать? Что они нам предложить могут? - кипятился я.
   Мне в ответ сыпался грандиозный список. Ячмень, овес, медь, свинец, овцы, корова, ткани тонкие, семена овощей разных, разные металлы, камни, сырье. Как вы понимаете, половин списка, ту которая относилась к металлам, формировал дед, для своих химических опытов. Вторую формировали бабы, включая мою драгоценную супругу.
   - Да и Кукше жену искать надо., - добавила она в конце, поглаживая меня под столом по коленке, успокаивала.
   - А мы им что повезем? - резонно спросил я.
   Тут список был еще больше. Железо, изделия из него, стекло, изделия из него, оружие.
   - Оружие не дам! Они нас потом нашими стрелами и потыкают! Забудьте! - я сразу ограничил оружейный экспорт.
   Но список не заканчивался. Сосновая шерсть, доски, клей, смола, деготь. Село собиралось активно торговать! Причем всем сразу.
   - А как насчет безопасности? Об этом подумали? Кто тут останется, кто в поход пойдет?
   - Думали, чай не глупее тебя, - начал излагать свою теорию дед, - лодку малую ту помнишь? Вот для нее надо мотор другой сделать, да втроем, я, ты, Кукша и пойти. Оружие наше с собой взять, быстро, за день обменять все, да в ночь и уплыть, да хоть на середину озера. В темноте нас не заметят, посреди озера никто не плавает. А можно и на Ладогу так пойти. Сначала посреди озера выйти, переночевать там, а потом в город.
   - Ты дрова на такой путь посчитал, моряк-с-печки-бряк? - я раскрывал перед дедом сложности маршрута.
   - Нет, - тот несколько огорошено посмотрел на меня.
   - Ну вот, посчитать надо. А то, может в лодке дрова не слезут, - я довольно про себя потирал руки, рано нам пока высовываться, пока у нас пулемета нет.
   - Дрова там взять можно, - вступил Кукша, - а арбалетами от нападения отбиться, издалека.
   - А ты из арбалета, да стоя в лодке стрелять пробовал, - вкрадчивым голосом поинтересовался я, - далеко попадешь?
   - Нет, - на этот огорошено посмотрел Кукша, и замолк.
   - Так, теперь по семенам и живности. Кормить чем будем? Где сажать? У нас сена - лосям только впритык. Ну, можем их на мясо... Ай!
   Смеяна ткнула меня кулаком в живот, никакого уважения к отчиму! Остальные тоже посмотрели, как на врага народа. Ваську, Маньку да Ивана на мясо! Ишь чего удумал! Кровопийца! Кровопийца и живодер!
   - Ну я так понял кормить овец и коров нечем, - село загрустило, - остаются ткани. Кстати, как там с крапивой зимней, да коноплей?
   - Еще ткать и ткать. Только станок твой грубую дает. Много, но грубую, - вступила Агна.
   - А кто мне об этом докладывал? Ведь его и исправить можно! Модернизировать! Ну как мы с трактором сделали! И ткань другая будет, лучше! Каждое утро спрашиваю, какие есть проблемы - все молчат!
   Агна тоже загрустила. Отбрил все село. Даже как-то неудобно стало.
   - Ладно, граждане и родичи мои любимые, - я решил смягчить момент, - давайте поступим так. Осенью не пойдем на Ладогу, - стон огорчения, - пойдем весной.
   Народ радостно зашумел.
   - К весне нам надо сделать...
   И тут уже я выдал длиннющий список. Там и паровики для всех производств, хватит два штуки туда-сюда таскать. Причем делать надо новые, чисто железные. Лодку тоже передеалать надо, построить каменное здание литейки, перенести руду от болота, вместе с кирпичами, забор сделать, достроить линию домов баней, добиться производства пружинной стали, сделать всем стальные доспехи вместо фанерных, переделать арбалеты на металлические, бумага, процесс не налажен, спирт из сахара деревянного, который дед получил, тоже до промышленного способа далеко, дрова на всю эту машинерию... Я мог продолжать список до бесконечности. Народ еще больше загрустил, работы были всем известны, но тут я прямо носом ткнул их. На самый конец оставил предметы для торга.
   - Что пользуется на Ладоге наибольшим спросом? - поставил я вопрос перед родственниками.
   Составили список. Соль, железо, оружие, меха, воск, стекло, мед.
   - Так вот, это продавать нельзя, - заключил я.
   Ответом мне было полное непонимание в глазах окружающих.
   - Смотрите, чем ценней товар мы привезем, тем больше привлечем внимания. Так? Так. Чем больше внимания - тем больше вероятность, ну, возможность, что кому-то в голову придет мысль, а не увязаться ли за нами и не взять все себе силой? Согласны? Вижу, что согласны. Значит, на торг нужно вести то, что не привлечет внимание, это раз. Второй момент, чем вообще торгуют те же корелы на Ладоге? Мехом, плохим железом, ремесленными изделиями, посудой, кожей, да рыбой, сами мне рассказывали. Еще смола, да деготь, тут лесов много. Значит, нам надо такую партию, ну, часть, кусок, товара на продажу сформировать, чтобы не выделяться из местных. При этом лодка у нас маленькая будет, а значит товар должен быть компактный, то есть маленький, но с большой ценностью. И при этом неприметный. Давайте думать, что у нас такое есть.
   Думали долго. Хорошее железо, сталь, оружие, стекло - это все не подходило. Сошлись на поделках и украшениях.
   - Только надо такие сделать, чтобы не сильно выделяться из толпы. То есть, они должны быть не из драгоценных камней и металлов, это раз. Не содержать много металла обычного, вроде меди или железа, это два. Их должен иметь возможность купить каждый, то есть они должны быть дешевыми, это три. Получится такое сделать?
   Опять пошли споры. Получалось, что сделать-то мы можем, только это будет долго, да и работа тонкая. Я даже обрадовался, много времени потратим - позже на Ладогу сунемся. Но народ так увлеченно обсуждал торг, так жалостливо смотрел в глаза мне, что пришлось мне пойти на встречу родственникам.
   - Так, ковка мелкая, да сварка, это действительно займет уйму времени. Надо придумать что-то такое, что будет позволять нам много их сделать, да еще и с разным рисунком. Есть мысль одна, но ее продумать надо. У вас украшения я уже видел, соберите их все ко мне, попробую сделать что-нибудь, до весны. А пока давайте по внутренним делам нашим план составим.
   И все склонились над фанерками с записями и рисунками.
   Обязанности мы распределили на оставшееся до торга время так, чтобы выделить время на производство украшений. Если ничего не получится - повезем смолу да деготь на продажу. Только ее надо того, ухудшить. Сильно чистого продукта дед добился. А это вызовет нездоровый интерес. Тем более с нашими формовками. Смола аккуратными кубиками, деготь - в фанерных тубусах. Так тут не делали.
   Я занялся строительством литейки, да выплавкой металлических элементов для крыши. Деревянная у нас бы сгорела, а кирпичный свод я строить боялся, глиняный цемент мог не выдержать, и кирпичи бы падали на голову, а то и просто развалиться могла вся конструкция. Поэтому для крыши нужен был листовой металл. Причем надо еще покрытие придумать, чтобы не заржавела наша крыша. Крыть железом задумали после того, как прикинули нагрузку черепичной крыши на перекрытия. Получалось, либо балки толще делать, либо черепицу тоньше. Листовой металл лучше. Балки планировал делать из швеллера, вроде того что на трактор пошел, скреплять так же болтами. Увеличивать домну не хотелось, мы иначе не могли организовать долгую подачу сырья для непрерывного литья. Мы и так приспособились после каждой плавки разбирать внутренности домны, а точнее их разрушать. Уж сильно вплавлялся металл в стенки. Поэтому даже пришлось слегка переделать печь для более удобной разборки. Но если лить долго, то таких проблем нет.
   Для крыши первым делом вылили чугунные валы, полые, длинной в метр. В них начали заливать железо. Тут прочность была не сильно нужна, внешняя стенка ее обеспечивала, тут скорее масса нужна для проката. Валов вылили из всего железа, что оставалось. Потом дед пошел, а вернее поехал за новой порцией кирпичей и руды, а я собирал прокатный стан. По идее, мы должны выливать мягкое железо в форме толстых полосок, а потом катать до потери пульса через эти валы, постоянно уменьшая толщину. Когда получим аналог металлопрофиля по толщине, надо придумывать покрытие для защиты от ржавчины. Можно, конечно, прокатать еще и медь сверху, да с высокой температурой, но этот невосполнимый ресурс тратить не хотелось.
   Так и работали. Клали привезенный дедом кирпич, ждали новую порцию руды. Дед привозил раз в день стройматериалы и руду, концентрировали сырье для литья. Уголь стал заканчиваться, кучи, оставшиеся после двух лет экспериментов, уже почти были не заметны. Придется скоро перегонять дерево на уголь, остатков ткацкого производства не хватало.
   Вечерами допрашивал супругу на момент украшений. Рисовали на фанерке разные формы височных колец, шейных колец, сережек, браслетов. План производства окончательно созрел. Из простого железа, не стали, мы планировали наштамповать заготовок для украшений, а потом их разукрасить. Технологии украшения решили применить две. Первая заключалась в заливке разноцветным стеклом выемок в штампе. Вторая - в нанесении гравировок при помощи травления кислотой. Попробовали парочку узоров и так, и так. Цвет стекла меняли присадками. Для этого вводили в расплав стеклянной массы разные компоненты, ржавчину, соли железа и меди, полученные при помощи кислоты, даже фосфор пробовали, растительные же компоненты просто сгорали. Добились нескольких оттенков, в основном, красного да зеленого цвета. Да еще и мутным стекло научились делать. Тут, правда, сложнее получалось. Приходилось сначала делать стеклянную пыль, потом ее клеить на основание, и заливать сверху опять стеклом. Рисунок получался неравномерный, мне не нравился.
   С травлением получилось лучше. Делали основу на смоле, в ней продавливали рисунок, держали заготовку в кислоте, и получали неплохие рисунки. Если надо было делать кольца или браслеты, мы делали рисунок на плоской заготовке, а потом ее аккуратно сваривали кольцом. Даже три размера разных сделали, а некоторые так вообще с замочком небольшим. Они были сложнее, приходилось наваривать микроскопические пластинки, ушки, иголочки.
   Первые украшения получились не притязательными, не хватало яркости им. Пришлось изобретать пескоструную машинку. Самый мелкий песок, компрессор из одного цилиндра, работающий от паровика, устройство для подачи смеси воздуха и песка. Машинка была стационарной, приходилось крутить-вертеть сами изделия. Но результат был потрясающий. Новые украшения блестели на солнце, радовали глаз. Первую партию, установочную и экспериментальную попытались было разобрать по домам, но я сказал, что сделаем еще лучше, и уникальное каждому. А это, слегка кривоватое да опытное, уйдет на торг. По дешевке скинем, проверим рынок.
   Так бы и продолжалась наша идиллия с неторопливой работой да экспериментами, если бы не лень. Нас подвело воскресенье. Выходной день все блюли свято, играли, занимались домашними делами. Пацаны, Обеслав и Олесь, два брата-акробата, захотели сделать змея воздушного. Вроде того, что мы запускали на Перуновом поле. Но то поле теперь с могилами братьев, вроде как некрасиво будет там играть. Решили запустить с берега озера, при сильном ветре, под вечер, когда лодок нет. Помог ребятам сделать змея, соорудили небольшую такую коробочку из ткани потоньше. Разукрасили его в зеленой и красной краской, даже фосфор дедов использовали, для ребер, чтобы в темноте змея было видно, да и начали ждать погоду.
   В одно из воскресений в конце октября погода встала. Вечером подул сильный ветер в сторону озера, мы пошли с детьми пускать змея. Привязали веревку к коряге, начали его поднимать. Дети радовались, когда он взлетел, пытались управлять. Все, как в моем времени, меня даже на слезу пробило. Набежали тучи. Послышались раскаты грома, но мы не уходили. Стальных элементов у змея нет, а когда еще малые порадуются. Дальше зима, весной торг, пусть набегаются, пока время есть.
   Обеслав носился вдоль берега, опускал и поднимал змея, задавал направление двумя веревками. Так продолжалось до темноты, змея видели за счет фосфорицирующих ребер. Даже дед с девушками пришел посмотреть. Зрелище было завораживающее. Тонкий, мистически светящийся кубик дергался на фоне почерневшего неба. Сидели на коряге, любовались зрелищем, мелкие носились по пляжу, отбирая друг у друга веревки.
   Ба-Бах!
   Первая же молния таки ударила в змея, испепелив его. Народ расстроился, дед начал всех успокаивать, что мол Перун-то родичей своих видит, вот и тянется к ним, ему же тоже скучно, пообщаться хочется. А мы к идолу редко ходим. Объяснение устроило всех. Понеслись предположения, чего он там у себя делает, когда ему скучно. Сошлись на том, что баб портит, да пиво пьет. Это вызвало всеобщий смех. Веселились долго, дождь все не начинался, у нас был выходной. Чего не радоваться? Когда окончательно похолодало, да дети начали зевать, пошли в деревню. Успели как раз до первых крупных капель дождя. Мы с Зоряной уложили детей, да тоже пошли в спальню. Портиться, так сказать.
   Утро понедельника было, вопреки всеобщему мнению, не тяжелым. Позавтракали, распределили работы, я поцеловал жену, и отправился в недостроенную литейку. Хоть бы до зимы успеть ее сделать. Олесь полез на дерево, там наш наблюдательный пункт. Но поднявшись на две трети, спрыгнул и понесся ко мне.
   - Лодка! Очень большая! Людей много!
   Тут уже я заметался, бросился за фотоаппаратом в дом, полез наверх. Волнение мое было естественно. Наши мелкие уже научились определять по плавающим судам степень опасности. На проходящие вдоль горизонта маленькие лодки даже не реагировали. А тут Олесь действительно серьезно испугался. Я поднялся, настроил бинокль.
   Километрах в трех-четырех от берега двигалось судно. Вроде ладьи. Оно действительно было большое. Правда, двигалось странно, урывками, да постоянно сходило с курса. Я сказал пацану, стоящему внизу под деревом:
   - Поднимай сигнал "Внимание!".
   Этот сигнал был предупреждением о возможной опасности, которая еще могла и не превратиться в непосредственную угрозу. Чтобы народ не гонять лишний раз. Олесь бросился к флагштоку, взял из ящика зеленый флаг, поднял его над деревней, и кинулся в дом. У нас из отсутствующих был только Кукша, он встал поздно, да пошел ведро выносить туалетное в специальную яму в лесу.
   Из актового зала повалил народ.
   - Чего там? - обеспокоенно спросил дед, - Опять учения?
   - Не, тут ладья, большая, идет пока далеко, правда... Б..ть! Да они же к нам поворачивают! Общая тревога! Олесь, вешай "Опасность!"!
   Народ заметался. Олесь побежал менять флаг, остальные скрылись в домах. Я наблюдал за ладьей. Она так же неуверенно, и довольно медленно двигалась к берегу. Не просто к берегу, а к нашей заводи! Похоже, пора паниковать.
   Я слетел с дерева, тоже кинулся в дом. Из дома уже вышел дед, в полном облачении с эвакуационным рюкзаком, щитом на спине, арбалетом и копьем. Мимо пронесся Кукша с криками "Что случилось?", и, не дожидаясь, ответа бросился в дом, облачаться тоже. Молодец, правильно обстановку оценил.
   Я тоже побежал к своему с Зоряной дому. Жену застал в полном облачении, укладывающей в рюкзак металлическую посуду.
   - Что там, на озере? - на моей супруге лица не было, лишь бледное, как снег, пятно, с большими глазами.
   - Лодка большая, к нам идет, - отрывисто отрапортавал я, - ты не волнуйся, может мимо пройдет...
   Я притянул Зоряну, поцеловал ее, произнес только:
   - Я тебя люблю.
   - Я тебя тоже, - ответила она, погладила меня по голове, и водрузила мой фанерный шлем, помогая застегнуть подбородочный ремень.
   Тренировки не прошли даром, через десять минут все с рюкзаками стояли у флагштока, во всеоружии. С холма, что отделял нас от озера, скатился дед:
   - Идут ровнехонько на нас.
   Я оглядел всех присутствующих:
   - Мы долго тренировались на этот случай, вы все знаете что делать. Так давайте же...
   Лица моих родственников были хмурые. Агна сильно сжимала копье в руках, Леда теребила руку арбалета, Обеслав грустно одевал рюкзак. Я посмотрел сквозь них. На наши дома, кузницу, недостроенную литейку... Там вон надо переложить кирпичи, Кукша криворукий делал, видать, у меня ровнее получается... Цветы в клумбах у входа в дом уже отцвели, и вся земля была засыпана синими лепестками... Вон бревна для забора, тоже делать надо... Из глубины поднимался комок к горлу. Судя по лицам моих родственников, теперь уже не только кровных, у них тоже.
   А потом пришла злость. Даже не злость, ярость. Ярость и азарт. Хрен вам, гопники средневековые, а не наша деревня! Хрен вам, а не добыча! Кровью, суки, умоетесь!!
   Я достал арбалет из-за спины, деревянный, не успели сделать железные-то:
   - Вы все знаете, что делать, - повторил я, - но сегодня мы сделаем по другому.
   Все замолкли, и уставились на меня.
   - Такие уроды, как подплывают к нам, убили Первушу, Вторуши и Всебуда. И хотят нас убить, а все, что мы тут за три года построили, разорить, да пустить на цацки для баб своих, да на бухло. Сколько труда и пота мы вложили в наши дома, в наши поля, в наш лес. И отдавать я это просто так всяким у...кам не собираюсь!
   Я повысил голос, народ малость воодушевился.
   - Мы с вами для нашего счастья строили наши дома! Наши станки!! Наши кузницы и мастерские!!! За каждый расколотый камень заплатим мы страшной ценой!!!
   - Ура, - неуверенно произнес Обеслав.
   - Ур-а-а-а-а-а! - закричал я.
   - Ураа-а-а-а-а--ааааааааа! - разнеслось по деревне.
   Ярость обуяла не только меня. Народ воинственно поднял копья. Лица были перекошены в праведном гневе. Вроде и речь моя была коротка и не такая красноречивая, но попала в десятку. Мы решили отстоять свое право на ту жизнь, которую мы для себя тут устроили.
   - Олесь! Подмимай НАШ флаг! - пацан стремглав бросился к флагштоку, красное полотнище сначала неуверенно, потом все быстрее пошло вверх, достигло конца, порывом ветра его развернуло. Пусть оно уже выцвело и пообносилось, но это наш флаг, наш символ, символ нашего рода, биться за который мы собирались.
   - Буревой, заводи трактор - дед прекратил потрясать копьем, и посмотрел на меня с недоумением - мы принимаем бой!
   Дед не стал спорить, кивнул и побежал к гаражу.
   - Остальные, рюкзаки в дома, детей на чердак, к люкам. Веселина, ты с торца, Влас с тобой. Сбор возле меня. Зоряна, захвати мой рюкзак. Кукша, отдай свой Агне, за мной! Закрывайте ставни!
   Деревня засуетилась. Но суетилась она не бестолково, а достаточно деловито. Раздался мат со стороны гаража, потом пыхнул пар, послышался звук ускоряющейся паровой машины. Мы с Кукшей побежали к заводи. Забрались на край холма, вели наблюдение.
   Лодка продолжала двигаться неуверенно, но направление к заводи не теряла. Такими темпами, они тут минут через двадцать будут.
   - Как встречать "дорогих гостей" будем? - спросил я в полголоса у пацана.
   - Строем, в глубине деревни. Там нам мелкие помогут, Веселина сможет в бок стрелять, там укрытий для них мало будет.
   - Где встанем? Предлагаю вот там, - я показал на выбранное мной место.
   - Обойти смогут, по холму, или со стороны леса зайдут.
   - Там не зайдут, грязи полно, да наша баржа рыбная вытащена, пойдут отсюда.
   - А если они с другой стороны заводи высадятся, да по лесу пойдут?
   - Ты там местность помнишь? Овраг на овраге, ручей еще наш, в нем воды сейчас полно. Зачем? Нас же мало, попрут скопом, я думаю. Тут для них противников нет, - я ухмыльнулся, - они так думают.
   - Давай тогда там, где ты сказал. Нам наблюдатель нужен, сигнал с холма дать...
   - Бери Олеся, а лучше Обеслава, они быстрые, и спрятаться сумеют.
   - Лады.
   Мы побежали к будущему месту боя. Но тут природа встала на нашу сторону. Природа в этот раз была в лице Васьки. Он уже отрастил большие, красивые рога, эту ночь они провели в своем сарае всем семейством. Суета разбудила лосей. Отец семейства выглянул на улицу, и зверинным чутьем почувствовал тревогу и опасность в воздухе. Замычал, Машка с Ванькой кинулись из сарая в сторону поля. Лось подошел к нам, грозно фыркая. Вот вроде тупая животина, а все понимает!
   - Меняем план, Кукша. Встанем тут, - я показал на место, ближе к заводи.
   - С трактором что? - раздался голос Буревоя от гаража.
   - Ставь его здесь. Васька, Ваа-а-а-ська, - лось обратил на меня внимание, - вот сюда иди.
   Я приобнял его за шею и отвел к дереву, развернул мордой к заводи. Лось бил копытом землю, и оглядывался назад. Там из-под навеса выглядывала Машка с Ванькой. Лось еще яростней забил копытом, зафыркал, практически как бык на корриде. Это хорошо...
   - Щит для мелких принесите! Дед. - первый раз его так назвал, а то все брат да брат, - ставь сюда трактор. Остальные, становимся в строй! Две шеренги, по трое, я и Буревой по внешним флангам по, Кукша в центре. Обеслав! Дуй на холм, когда приблизятся - сообщишь, и в трактор.
   Агна недоуменно уставилась на меня.
   - Когда я скажу, врубай вторую передачу, и бегом в дом!
   Мама Обеслава успокоилась, только крепче взяла в руку арбалет.
   - Веселина!
   - Что? - донесся голос девочки с чердака.
   - По команде "Пар!" стреляй в котел!
   Тут уже дед скривился, но только на мгновение, он тоже взялся крепче за арбалет и поводил им из стороны в сторону, примерялся.
   - Собрать копья! - оточенными на многочисленных тренировках движениями народ скрутил свое оружие.
   - Копья - в "ежика! - слитный стук дерева об фанеру, копья встали в пазы щита, уперлись в землю другим концом.
   - Собрать "черепаху"! - народ чуть придвинул щиты друг к другу, соседние зацепились друг за друга.
   - Приготовится! - народ начал крутить ручки самострелов.
   - Готов! Готов! Готов! - раздалось вдоль строя.
   - Поднять штыки! - наши граненные наконечники уставились в сторону заводи.
   - Гото-о-о-в! - это Обеслав скатился с холма, со щитом на спине и арбалетом, запрыгнул на трактор, поставил щит перед собой, - сейчас будут!
   Впереди раздался треск. У нас там для маскировки было два дерева, которые мы чуть подкопали, приделали веревки, и наклонили так, чтобы они загораживали вход в заводь. Ладья, или драккар, не знаю как их отличить, сломал дерево, и уткнулся в берег возле нашей рыбацкой баржи. С корабля начали прыгать воины. Они быстро бежали в нашу сторону. Я приготовился приять бой...
   Однако, не добегая до нас метров двадцать-тридцать, воины замедлялись, прикрывались щитами, и почти ползли в нашу сторону. Часть вообще осталась на корабле, вон их головы торчат. Да и спрыгнувшие были какие-то не воинственные. То ли из-за разбитых щитов, то ли из-за тряпок окровавленных, в которые они были замотаны, толи из-за торчащих из ног и рук кусков стрел. Я четыре таких вояки насчитал. Всего их спрыгнуло четырнадцать человек, шесть остались сидеть зачем-то на лодке. Последним спрыгнул грузный дядька, с седыми волосами... Седыми волосами...
   Ба! Знакомые все лица! Да и вон та фигура на лодке знакомая! Это ж та банда, которая напал на деревню в день моего появления тут! Точно, седой этот у них главный, вон черный, который у них за переводчика был, весь кровью измазанный идет, хромает.
   Наконец, пришлые изобразили подобие строя, седой встал с фланга. Смотрелись они, надо сказать, довольно жалко. В тот раз холенные воины, уверенные в себе, спокойно потрошащие дома. А тут какая-то инвалидная команда. Да и было их в тот раз на семь человек больше. Оставшиеся на лодке не подавали признаков жизни. Хотя нет, вон один зашевелился, и пошел к корме. Зачем-то. Потом еще один. Третьего подняли, сам он не шел. Все собирались на корме, и на дальнем от нас борту. Обнимались, брали оружие, занимали боевые стойки.
   Молчание и тишина затянулась. Мы стояли в линию. Если считать от озера, то первым был Васька, прикрытый кустами, потом я, Зоряна, Леда, потом трактор, Агна, Кукша, дед. Дальше валялись бревна и ветки, еще дальше начинался лес. Ваську я планировал использовать в качетстве засадного подразделения, если он конечно согласится. А что, был же у Невского засадный полк, а у нас - засадный лось. Вот я его в кусты и спрятал. Напротив нас стояли строем это побитые варвары-викинги. На лодке, спиной к нам, расположились еще шесть человек. Ну что, надо куда-то двигаться из этой патовой ситуации.
   Я не успел ничего предпринять, первым битву начал Обеслав. Он потянул гудок, которым стравливали пар. Вообще-то, там гудка не было, в обычном режиме, но если сильно открыть аварийный клапан сброса давления, то появлялся леденящий душу вой, на грани инфразвука. Вот его он и дернул. Наверно, котел перегрелся. Вой разнесся над деревней, вызвав небольшое замешательство у строя напротив, и суету на лодке. Занимавшие оборону там переместились на другой борт, ближе к нам, попытались слезть на берег, но получалось это у них плохо. Так и остались на корабле. Разве что один достал лук из-за спины, и попытался его натянуть. Не получилось, он застонал и убрал его. Пора брать ситуацию под свой контроль.
   - Граждане! Я извиняюсь, какого х..а вам тут надо? - ярость у меня прошла, зато не к месту появилась дурь.
   Черный в полголоса сказал что-то седому. Тот ответил. Черный повернулся и на словенском, том самом, чистом, от которого я уже отвык, крикнул нам:
   - Это Торир, сын Олафа Мудрого, внук Абсалона Белого, победитель драконов... - черный начал нам заливать про своего командира.
   По всему выходило, что перебил он народу - несметные тысячи, и животины всякой, от русалок до мамонтов с динозаврами - еще столько же. Мне надоело слушать, если честно. Но, Васька, по ходу, почувствовал живодера, и пошел сквозь кусты, пофыркивая.
   Появление лося было триумфальным. Сначала рога, потом морда, потом шея, с одетым на нее детским щитом. Лучшей защиты я не придумал. Васька встал посреди куста, и начал опять фыркать и бить копытом. Черный аж заткнулся, так и замер с поднятым вверх копьем. Я крикнул:
   - Веселина, сигнальный! - надеюсь, поймет меня, мы такое не отрабатывали.
   Девочка поняла все даже лучше, чем я мог предположить. Фьють! Стремительно пролетевший над нашими головами болт перебил копье черного у наконечника, и воткнулся в борт ладьи. Воины на лодке попадали за бортик, строй варваров сгрудился поплотнее.
   - Так я не понял, чего хотели-то?
   В строю вояк начался небольшой тихий кипишь. Парочка пялилась на остаток копья черного, остальные быстро и нервно переговаривались. Надо заканчивать это совещание.
   - Васька, давай чуть вперед, - я положил лосю руку на бок, и слегка подтолкнул его. Он опять понял правильно! Сделал небольшой шаг вперед, и сильно фыркнул. Совещание разгорелось с новой силой. Наконец, черный крикнул:
   - За нами идут даны!
   Я лихорадочно соображал. Так, эти товарищи, которые нам совсем не товарищи, видать, встряли в разборки с данами. Те их проредили, но присутствующие здесь успели дать деру. Этим можно объяснить их ранения и побитые щиты. Значит, плыли они, плыли, а за ними плыли даны! Они вспомнили про заводь, в которую уже заходили, и решили скрыться от них, заплыв в нее. А тут мы. И если даны не идиоты, а я в этом не уверен, лучше перестраховаться, а то увидят потерянную добычу, ивы наши поломанные, и сообразят, куда заплыл этот убийца животины со своей бандой.
   Но нам то от этого не легче! Этих-то мы перебьем, но и сами можем пострадать, а значит от данов не отобьемся. Тем более, раз даны навешали этим военным, они сильнее, или их больше. Значит, надо или убить их так, чтобы не пострадать, а это почти нереально, или попробовать договориться. Договориться так, чтобы они ушли, не получится, они еле на ногах стоят. А вот договориться прихлопнуть данов на пару, можно. Но что потом? Нас они не уконтрапупят после битвы?
   Мои мысли как будто услышал Кукша:
   - Дилемма, - тихо произнес пацан, но я услышал.
   - Нам п...ц, если с этими не договоримся, - подытожил дед, мысли, видать, у дураков сходятся.
   - Они в целом как в прошлый раз себя вели? - быстро спросил я, время уходит.
   - Да нормально, вроде. Просто так бить да мучить не стали, даже зерно оставили, - дед подал голос из-за трактора, - разве что Агну за задницу ущипнули.
   - Но-но! - послышался женский голос, - они исподтишка, а то бы я им навешала!
   Хрена себе! Я от таких разговоров веселых прифигел. Силу в себе народ почувствовал немалую, раз так ведет себя перед лицом своих страшных врагов. А может нервы так играют. Надо решать что-то. Вон и гопники смотрят на нас напряженно.
   - Кто старший? - снова крикнул я.
   Опять шевеление в рядах, седой поднял копье, и крикнул что-то вроде: "Я".
   - Эй ты, чернобровый, - смешок в рядах моих бойцов, никакой серьезности, - ты по нашему понимаешь? Давай старшего с собой, остальные копья в небо, мечи в ножны, щиты оставьте, от греха подальше!
   Опять шевеление и возмущенные голоса в строю гопников. Но я-то верной средство знаю, как их успокоить! Шепотом сказал:
   - Васька, фыркни, - и ткнул слегка его в зад.
   Лось замычал, крутнул головой, ударил копытом. Споры в строю противников разгорелись жарче, седой повысил голос, произнес что-то вроде "твою-бога-душу-мать", судя по интонации, и поставил копье стоймя. Остальные зашевелились, попрятали копья, звякнул металл, видать, мечи прятали. Черный и седой, прикрываясь щитами, и не выпуская копий, двинулись в нашу сторону.
   - Ну, пан или пропал, - сказал я, снял щит из зацепа, взял копье в руку, арбалет за спину, и тоже потихоньку пошел в их сторону. Встретились почти посередине, у подножья вала, что прикрывал нас со стороны озера, метрах в двух друг от друга.
   - Ты Торир? - я ткнул рукой с копьем в седого.
   - Это Торир, сын Олафа...
   - Да ладно, я уже понял, все его родственные и биографию.
   Черный выпучил глаза, не понял половину моих слов, и беспомощно уставился на седого.
   - Да, - Торир ответил сам.
   - А тебя как звать? - это я черному.
   - Ярослав, - осторожно произнес он.
   - Славик, значит, Славик.. Так вот скажи командиру своему, - опять Славик изображает на лбу мыслительный процесс, но вот лицо просветлело, понял он меня, сообразительный - что если его воины дернутся, мы их перестреляем, сам видел как.
   Я ткнул в его обрубок копья, он его так из рук и не выпустил.
   - Это тебе мое слово, вроде ваших рассказов про победы над драконами. Не угроза, а предупреждение.
   Славик перевел мои слова. Торир кивнул, мол понятно, позиции определили, теперь можно вести переговоры.
   - Теперь по нашему положению, - Славик перешел на синхронный перевод, талантливый юноша, немного младше меня, - начнем биться - полягут и твои, и мои без сил останутся. У вас есть время уйти.
   Славик скривился, но перевел, и пока Торир не ответил, я продолжил:
   - Времени-то хватит, а сил нет, у тебя воины поранены, вас догонят и перебьют, - я поближе рассмотрел строй, там целых-то считай не было, - значит, надо выход искать, чтобы и вы целы остались, и мы не пострадали. Да и данов перебить.
   Славик перевел, Торир ответил через него:
   - Если вдвоем биться будем, обещаю твоих людей после под свою руку взять.
   Ничего себе заявочка, типа как Пересвет с Челубеем! Мне такое счастье даром не надо.
   - Мои под тебя не пойдут, это я тебе обещаю. Скорее, все тут поляжем. Можно вместе данов перебить, но после битвы что будет? Сам на меня не пойдешь? Добычу взять?
   Славик даже расслабился, начал быстро тараторить. Торир прислушался, ухмыльнулся, и ответил через переводчика:
   - Нам резону нет, мы добычу и так до дома не довезем.
   Вот те раз! Добычи много? Или людей мало? Я прикинул места для весел. на лодке должно быть под сорок гребцов, а их тут максимум половина. Значит, не дотянут. И новая добыча им только в тягость будет, не выгребут. А парус не смогут натянуть, вон как мачта перекошена. Значит, есть поле для маневра:
   - Значит, доказательство надо, что мы плохого не замышляем, да друг друга не побьем после данов. Если выживем. Так?
   Вояки синхронно кивнули.
   - Клятва пойдет? Перунова?
   Славик даже спрашивать не стал у командира, сам уточнил:
   - На крови?
   - Да, на крови, да памятью предков. Я готов дать, как твое начальство?
   Тот чуть задумался, перевел что-то Ториру. Про Перуна я в речи его не услышал, а вот имя Одина прозвучало. Наверно, это одно и тоже. Торир покивал, потом кивнул мне. Значит, согласен. Это хорошо...
   - Я нож достану, не пугайся. Вы и так в крови все, а мне резать придется, - я полез к поясному ремню, достать свой нож.
   Нож был славный. Сам делал, да потом еще опыты по вытравливанию проводил. Поэтому на коротком блестящем (пескоструй!) лезвии у основания красовались скрещенные молнии, лавровый венок, и крылышки. Эмблема войск связи из моего времени. Это мы так с дедом прикалывались. Торир на нож запал. Прям глаза заблестели, да и Славик взгляд не отводил. Форма непривычная, с кровостоками, пилкой по краю, да еще и узор растительный шел по всей длине. Тоже результат экспериментов. Эти слюни пускают, как бы чего недоброго не случилось. Я закатал рукав, разрезал себе кожу у локтя, сбоку, чуть-чуть. Кровью перепачкал лезвие, и протянул Ториру. Тот засуетился, достал свой ножик, невзрачный, но, видать, боевой. Резать ничего не стал, размотал грязную тяпку на руке, да выпачкал в крови лезвие.
   - Я, Сергей Владимирович Игнатьев, от рода Игнатьевых, клянусь тебе, Торир, сын Олафа, что я, и люди мои, не причинят вреда тебе, и воинам твоим. Если сами вы ту клятву не нарушите, быть тому во веки веков, - чуть не добавил "Аминь", - пусть Перун и Один, - эти два посмотрели на меня заинтересованно, - будут тому свидетели. Если же я нарушу эту мою торжественную клятву, то пусть меня постигнет суровая кара Перуна и Одина, всеобщая ненависть и презрение предков.
   Я традиционно закончил текстом советской присяги. Славик все это время переводил мои слова, синхронно.
   Торир тоже начал клясться. Славик перевел мне его клятву, она была слово в слово с моей. Память, по ходу, у мужика отличная. Или у Славика, я в голове у себя держал, что они могут меня вводить в заблуждение. Языка-то я не знаю.
   Обменялись ножами, я попытался свое новое приобретение всунуть в старые ножны, не влезли. Эх, ладно, ножны тоже отдам. Я отставил щит, начал снимать ножны. Торир и Славик смотрели на меня со странной смесью непонимания, интереса и даже восхищения.
   Ладно подогнанный камуфляж, обвязка из ремней, арбалет, торчащий из-за плеча, ботинки-берцы. На неподготовленного человека это наверно производило впечатление.
   - Зачем в зеленый оделся? - Славик ткнул в мой прикид пальцем.
   - Чтобы в лесу незаметно было, - ответил я, снимая ножны с ремня, - на, держи.
   Я протянул Ториру ножны. Тот впал в экстаз. Ножны тоже стальные, да с результатами опытов по бокам. На этот раз вдоль всего изделия была вытравлена раскидистая молния. Это Веселина делала, у нее талант на рисунки всякие. Очень круто получилось, узнаваемо. У самого основания было солнце с лучиками, и вензель в виде буквы "С". Сергей, значит. Торир потянулся было нацепить ножны, но ремень у него не той конструкции, не получалось. Заткнул за пояс их, огорченно, и опять уставился на меня, произнес небольшую речь, Славик перевел:
   - Даны отстали в темноте, с рассветом их видели, но далеко, они нас не оставят.
   - Почему?
   - Мы их побили много, - Славик хмыкнул, и потер повязку на руке, - данов две лодки было, таких, как наша, в одной почитай половина осталась. Мы бы перебили их всех, да вторая с другой стороны зашла, в спину ударить пытались. Успели за весла сесть, да подходящим их весла поломать. Они своими нам мачту повредили, - он махнул в сторону корабля, - потом всю ночь гребли, из последних сил.
   - Так значит часа на три-четыре отстали, - я думал вслух, - мы тут с вами час разбираемся, они значит через два часа будут... Вот что, Ториру передай, пусть его вояки оружие прячут, да ко мне идут, я своим все расскажу. К битве с данами готовиться будем.
   Славик перевел мои слова, Торир кивнул, положил руку на ножны новые с ножом, и двинулся в сторону своих вояк. Ровно пошел, за спину не переживал, хороший признак.
   Я отправился к нашему строю. Обеслав уже даже успел новое полено в трактор затолкать, долго переговоры шли.
   - Вот что, родичи. Мы договорились, да поклялись друг другу вреда не причинять. Вроде, нормальные мужики, сможем ужиться. Поэтому сейчас они к нам подойдут, без оружия. Надо самых раненых перевязать, самых обессиливших - перевязать и спрятать. Они всю ночь на веслах, поэтому давайте их покормим, времени до данов у нас по расчетам еще часа два. Не смотрите на меня так! Сейчас они союзники, мы с ними, и с данами не совладаем, даже по очереди. Данов человек сорок придет, если не больше.
   Кукша присвистнул. Он считать уже научился. Остальные тоже охнули. Тем временем в строю гоповарваров происходило движение. Сначала они скучковались вокруг Торира, он вещал громким голосом, да показывал нож. Потом начал командовать, даже кулаком кому-то погрозил. Вояки-инвалиды побросали на землю копья и щиты, часть вообще уселась. Замаялись, видать, мужики сильно.
   - Торир! Веди своих, покормим. Зоря, давай мухой на кухню, приготовь, что побыстрее получится. Кормить на улице будем. Обеслав! Олеся опять на дерево давай, трактор пока в гараж. Агна, возьми Леду, готовьте материю для перевязок, да спирт, которым раны протирать. Кукша! Дуй к детям, Веселину предупреди, чтобы она не перестреляла союзников новых. Буревой, ты со мной, поможешь в переговорах. Да, Васька!, - лось повернул голову, - иди сюда, щит сниму, вот так. Иди к Машке, и спасибо тебе!
   Какая все-таки разумная животина! Подошел, убрали щит, и отправился неспешно в навесу. Мы с дедом собирались идти к гопникам. Картина, развернувшаяся через несколько секунд была забавная.
   Сначала наши баба сложили арбалеты, раскрутили копья, убрали щиты за спину, вызвав удивленный возглас со стороны вояк. Особенно, когда шлемы поснимали, да косы расправили. Потом Обеслав начал отрабатывать трактором назад. Тут вообще шок напал на мужиков. Они так и сидели, с открытыми ртами. Мы только пожали плечами, и двинулись к ним.
   - Хорошо, что биться не стали,- почесал щеку Славик, еще один чесоточный, - от баб помрешь, в Валгаллу не пустят. Мы-то думали, тут мужики собрались, воины. А тут лось, да бабы. Причем лось обвешаный...
   - Так вы из-за этого биться не стали? - спросил я.
   - Ну... - протянул Славик, - лось ваш грозен сильно. А с ним не бой получится, а охота. А значит пировать у Одина не получиться, уйдешь в Хельхейм.
   - Хм, гримасы спорта, - только и смог выдавить я. Еще бы, сами не зная того, воспользовались слабостью и религиозным мракобесием суровых вояк.
   - Ладно, Ярослав, объясни своим, что раненые пусть к дому подходят, во-о-о-н туда, там их перевяжут да покормят. Оружие пока тут, под охраной оставьте, нечего в дом с ним идти, - Славик кивнул, - сам ты как? Сильно порезали? Нет? А Торир? Тоже только зацепило? Это хорошо. Что с теми что на лодке?
   Их как раз снимали с бортиков. Там были самые увечные, у одного вон даже руки не было, по запястье. А у второго, которого на руках переносили, вместо ноги какая-то непонятная культя.
   - Неси этих первыми, Буревой, распорядись, чтобы им водки выдали. Кто оружие охраняет? - Славик ткнул в одного вояку, молодой еще белобрысый пацан, - пусть орет, если первый данов увидит. Торир!
   Седой повернулся ко мне. Я тут его людьми, а он ни ухом ни рылом. Видать, тоже вымотался.
   - Торир, за мной пошли, перевяжут тебя. Да битву будущую обсудим.
   К домам потянулся ручеек увеченных вояк. Там уже моя ненаглядная выносила еду, разливала по нашим мискам вчерашний суп из кролика. Те жадно пили его, отвергая предложенные ложки. Расположились прямо на земле, Олесь с Новожеей таскали им воду ведрами, ее пили не хуже супа. Из погреба потек ручеек морковки, засоленной рыбы, гусиного мяса, потом выглянула голова Добруша. Выскочили Агна и Леда, с охапками бинтов и банками со спиртом. Начали жестами показывать, чего хотят. Вояки со стонами разоблачались. Стакан настойки, протереть рану спиртом, сверху бинт, вываренный в ромашке. Начался медицинский конвейер.
   Я переживал, что сил нам на битву может не хватить, но мужиков надо поднять в строй. Сами мы не выдюжим. Те сначала отбрыкивались от баб, потом дело пошло веселее, как настойку распробовали. Даже парочка самых целых кинулась помогать. Нормально, дело пошло. Мы тем временем дошли до дома, я провел всех в актовый зал. Там была Смеяна, палкой толкала бинты в чугунке, да кидала сушенную траву.
   - Ой! А я его знаю! - девочка сжалась испугано.
   - Не переживай, они не тронут.
   Седой, как ни странно, тоже ее вроде как узнал. И Славик, они что-то сказали друг другу, даже слегка посмеялись. Я вопросительно уставился на переводчика.
   - В прошлый раз вопила, аж уши закладывало, да покусала меня. Валькирия. Мелкая, как пчела была, а сейчас вымахала, - Славик добродушно объяснил причину смеха.
   - Я уже взрослая девушка! - Смеяна гордо задрала нос, чем вызвала уже всеобщий приступ смеха. Нас отпускало нервное напряжение.
   - Раз взрослая, иди вон Торира, этот вот этот седой дядька, перевяжи., - сказал я, улыбаясь.
   - Ой! Он ранетый весь! - девочка кинулась к чугунку, достала бинты, начала просушивать их утюгом. На все это с толикой смущения и удивления смотрели наши варвары. Ну или гости. Или союзники, как получится. Утюг чугунный, печка странная, стекло (!) в окнах, стены под полированными панелями, мебель непривычная для них. Они бегали глазами по сторонам, пытаясь понять, как деревня с одними бабами и дедом превратилась в такое. Ну ладно, если споемся - потом расскажу.
   - Тебя не было в прошлый раз, - перевел Торира Славик, - недавно пришел?
   - Ага, как раз при вашем появлении, из леса наблюдал, - я с укоризной посмотрел на них.
   О, мужики кажется засмущались, даже Торир. Он сидел на стуле, Смеяна перевязывала ему плечо, протирала спиртом рану.
   - Ну, мы... это, тогда... вообще, за водой шли, да лес нужен был, лодку подправить... вроде как и не хотели, - замямлил Славик.
   - Да ты успокойся, Славик, то дела давние. Вы тогда спокойно себя вели, я видел, да понапрасну народ не мучили. Иначе мы бы с вами теперь не разговаривали.
   Славик перевел, повисла неловкая пауза. Торир что-то сказал, переводчик кивнул.
   - Мы в тот раз с торговли шли. Даны нас прижали на озере, мы вырвались без потерь в людях, да лодку повредили, и заплутали. Потому за водой плыли, и лес нужен был. Торир воин знатный, его боятся, но даны постоянно атакуют, он главу рода их сильного убил. Давно дело было, но кровная месть не остывает.
   - Ладно, разобрались. Из твоей речи для нас полезное сейчас то, что они точно не отстанут, искать вас будут. А вы маскировку, ну, деревья те на входе в заводь порушили, небось торчит теперь лодка ваша наружу. Точно к нам сунутся.
   - Не отстанут - это точно. Мы вчера брата у их вождя убили. Рольф, берсерк наш, на их лодки его зарубил, но и сам полег. Славная была битва! - Славик, показалось, даже мечтательно прикрыл глаза.
   - А много народу потеряли? - осторожно поинтересовался я.
   - Да почитай руку, и еще один. Они отход прикрывали, пока мы на весла садились.
   Я про себя присвистнул. Ничего себе! Удивило не количество, а сам факт того, что бросили народ на прикрытие основной части экипажа. И те пошли! Значит, или авторитет у Торира такой, что одного его слова достаточно, или они все тут такие, отчаянные да благородные. Между тем Ярослав продолжал:
   - Торир в бою только прокричать успел, что надо уходить, как Рольф с воинами на их лодку перескочили, мостки из весел сбросили, и да и кинулись в сражение. С Одином теперь пируют, славно бились.
   Так, значит все-таки сами. Проявили инициативу, дали остальным уйти, да себя не уберегли. Но герои, ни дать ни взять, герои. Ладно, нам самим к битве готовиться надо. Как раз вон Кукша нарисовался.
   - Я пацанов чуть дальше на юг отправил, ближе к лесоповалу. Если заметят данов - дадут знать. Обеслав на наблюдательном пункте, Веселина на чердаке, вдруг они с севера зайдут, даст нам время. Что теперь делать будем?
   Я пригласил всех жестом к столу, Смеяна уже перевязала Торира. Моя супруга носилась с чугунками да горшками между кухней и улицей. Я поднял руку, мол дайте слово. Начал речь, Славик переводил:
   - Сейчас мои люди твоих накормят да перевяжут, надо нам битву спланировать. Сколько данов было? Сколько осталось? Будет ли к ним подкрепление? Как вооружены? Сколько у нас людей в строй встать могут? Чего им из оружия может не хватает? Как вообще Торир себе видит сражение?
   Между нашими гостями закипела беседа. Ровным тоном, деловито, они переговаривались, между собой минут десять, потом Славик начал речь:
   - У нас одиннадцать полноценных воинов, остальные ранены, строй не выдержат, - я выгнул вопросительно бровь, - мы вас на испуг брали, вот всех в строй и поставили. По оружию - нормально, с щитами только проблема, разбили много, не у каждого есть. Бой Торир предлагает в строю принять, - потом Славик сделал небольшую паузу, - данов было две лодки по три девять минус один каждая, мы половину в одной побили, значит...
   В отличии от языков, счет был явно не его конек, вон, даже Кукша быстрее сообразил:
   - Значит, сорок два человека всего. Как вооружены? - деловито поинтересовался пацан.
   Торир и Славик недовольно посмотрели на него. Мол, начальство разговаривает, а тут этот щегол лезет. Кукша посмотрел на них с вызовом. Я руку положил ему на плечо, сказал в полголоса:
   - Ты в следующий раз мне это говори, а не всем. Информация, сам понимаешь...
   Кукша одобрительно закивал. Концепцию знаний, превращаемых путем построения из них системы, в информацию полезную, он усвоил четко. Как и вопросы разведки и контрразведки, непрерывно связанные с этой самой информацией.
   - Вооружены как обычно, копья, мечи, щиты, топоры. Лучников у них трое было, да самострельщика два. Остальные в строю бьются, да на корабле.
   - Значит, если мы строй поставим, они против него встанут, и начнут нас для начала стрелами осыпать, потом щитами сойдемся, а там как фишка ляжет? - я вспоминал сцены из кинематографа.
   - Ну да, так и будет, - подтвердил Славик, про фишку он не понял, но суть верно уловил, - только строй их будет длиннее нашего, и прочнее, народу больше.
   Торир что-то сказал, Славик перевел:
   - Надо бы как-то уменьшить их, проредить. Твои самострельщики хорошо стреляют?
   - Идея правильная, - сказал я, надо только нам тут между собой посовещаться. Скрывать нам нечего, можете слушать.
   Я повернулся к Буревою и Кукше, и быстро заговорил. Славик, правда, успевал переводить, талант.
   - Там, мужики, расклад вы слышали, что делать будем? Задачи две, уменьшить их количество, чтобы их строй покороче был, да потом строй этот разбить.
   - Если увидят, что нас мало, могут сразу, с лодки в битву пойти - подал голос Славик.
   - Вон, этот тоже подтверждает. Проредить их надо, пока они с лодки сходят. Особенно стреляющих, они для нас самые опасные.
   - Надо в лесу, на восьмой позиции Веселину поставить, она их сбоку побьет, - предложил Кукша.
   - Пусть так, а потом кругом через вторую и шестую уходит, - позиции мы давно расписали по номерам, они были вокруг деревни, так было легче тренироваться, - будет возможность, пусть нам поможет. Пять-семь данов успокоим, легче будет. Теперь по строю. Как мы там в играх наших его ломали?
   - Конница с тыла, стрелки с боку, метательные машины, строй на строй, и атака с фланга, - Кукша начал перечислять те способы, которыми мы пользовались в наших настольных играх, - конницы нет, для обхода людей мало, метательных машин тоже нет...
   - Есть трактор, - Буревой подал голос.
   - Это тот зверь железный, что ревел страшно? - опять вмешался Славик.
   - Да он самый, - я ответил союзнику, и опять повернулся к своим, - трактором мы только его нарушим, но они и пропустить его могут через себя, отойдут просто.
   - А мы их в замешательстве еще ополовиним, - Кукша предложил идею.
   - Ну да, если получится, а вдруг они организованно отойдут?
   Дед почесал бороду, и сказал только одно слово:
   - Котел...
   Кукша просветлел в лице, я так вообще возликовал! Надо рвануть у них перед строем котел! Пустить трактор, довести его до них, и рвануть.
   - Как котел рванем? - разговор перешел в стадию обсуждения деталей.
   - Клапан заклинить, в топку - скипидара, сцепление - заклинить. Веревку к крюку, чтобы не уехал далеко, - дед рубленными фразами решил все вопросы.
   - Ты сможешь так настроить его, чтобы точно рванул? - я продумывал возможные трудности.
   - Не знаю, мы на это не готовили, наоборот, крепче делали, - дед тоже сомневался.
   - Ярослав, если на вас тот зверь железный пойдет, вы что делать будете? - я повернулся к союзникам.
   - Ну... копьем его, или топором, если копьем не убьем - Славик совещался с Ториром, и передавал нам, - топором надежней, даже щиты разбивает.
   Я кровожадно оскалился, остальные тоже натянули на лицо зверские улыбки.
   - Кукша, тащи макет деревни от Веселины, да фигурки для игры, сейчас нашим союзникам план озвучим.
   Пацан скрылся в комнатах, мы повернулись к гостям незваным:
   - Сейчас Кукша принес... кое-что, там покажу, как отбиваться будем, - пацан вернулся с корытом, в котором Веселина вечерами делала нашу деревню, медитировала она так, по ходу.
   - Вот заводь, во дома, вот лодка ваша, - я в лужицу, изображающую заводь, запустил фигурку ладьи, - если они с озера пойдут, то сюда по любому встанут, лодка ваша мешает к берегу подойти. В других местах не высадишься. Они по лесу обойти смогут?
   - Торир говорит, что смогут, но не станут, Их больше, да и в битве прямой быстрее в чертоги Одина попадешь, если что, - Славик переводил своего командира.
   - Тогда смотрите сюда, - я начал расставлять фигурки из игры, копейщики, самострельщики, встали по своим местам, добавил палками бревен с фланга, там где лось был и мы уже набросали, - если они в заводь зайдут, полезут через вашу лодку, потом вот тут строиться начнут, так?
   Все кивнули.
   - Мы вот тут встанем, самострельщики по краям, твои, Торир, в центре, а посередине - трактор, - я поставил фигурку из макета в центр строя, - это когда они уже слезут. Перед этим, наш снайпер их стрелков проредит, вот отсюда. Снайпер наш - самый меткий стрелок, вы его еще не видели. Это он тебе, Ярослав, копье сбил.
   Торир и Ярослав покивали головой, с уважением на лице. Сильно их Веселина впечатлила.
   - А потом мы заведем трактор, и...
   Попытка рассказать о нашей задумке длилась долго, и была безуспешной. Торир и Славик ничего не поняли. Пришлось уговаривать их поверить на слово. Как ездит трактор они видели, но сопоставить взрыв и перемещение не могли, для них это было незнакомо и непривычно. Причем даже само понятие взрыва, тут гранатами не кидаются в бою, и снаряды на голову не падают.
   Диспозицию в итоге согласовали. Торир не возражал, людей мало, половина раненые, он просто собирался отдать свою жизнь подороже, и уйти в чертоги Одина. Бухать там да девок портить. Уйти туда только в битве славной можно, только лучшие бойцы, как те, что прикрыли их отход. Наша идея предполагала остаться в живых всем. Раненых определили в дом, дома приготовили к осаде: закрыли ставни, принесли стрел на чердак и в комнаты. Если мы там на поле поляжем, дети и раненые будут держать битву в строениях, тут число бойцов роли не играет. Отдельно договорились, что если таки все погибнем, а раненые воины Торира и дети в домах отобьются, о мелких они позаботятся. Для этого с улицы позвали седого дядьку, у него была сломана левая рука, топором махать может, а со щитов в строю стоять нет. Ему объяснили ситуацию, тот загрустил. Тоже хоте в последней битве поучаствовать, да к Одину на вечеринку. Торир своим авторитетом продавил наше общее решение.
   После определения плана битвы все засуетились. Дед пошел доделывать трактор для взрыва котла, обвешивать его гвоздями да металлическими предметами. Кукша двинулся готовить наши запасы щитов и арбалетов. Их делали по два на человека, на случай поломки, вот и образовался запас. Нашу тактику вояки не знали, мы хотели просто дать им по разу выстрелить, может, хоть ранят кого. Сигналов от дозорных пока не поступало.
   Даны пришли в три часа дня, дав нам фору в пять часов. За это время раненых оттащили в лазарет, который сделали из детской комнаты Власа и Смеяны, последняя руководила взрослыми мужиками, куда кого класть, да что нести из кладовки. Те подчинялись, вид командующей девочки приводил в замешательство, непонятно это было. А непонятное пугает, даже убеленных сединами вояк. Вот и таскали ткань, дрова, кипятили воду, переносили раненых, стаскивали матрацы из других комнат. Апофеозом было мытье полов с отваром ромашки, два здоровых бугая драили швабрами деревянный пол, и не роптали. Смеяна только пальцем тыкала, где еще не помыли.
   Хватило времени и дать выпустить по стреле из арбалета. Ну, в нужно направлении они летели, а на большее мы и не рассчитывали. Со щитами было сложнее, концепция их объединения в один срой с торчащими копьями была странной для вояк, привыкших оперировать ими в бою. Поэтому к нашим запасным щитам, тем кому не хватало защитного вооружения, выдали еще и детские. Они меньше, но такие же крепкие, да еще и железной полосой по краю отделаны. Модернизация такая была проведена довольно давно, как железо плавить начали. Мужикам детские понравились, более привычны, хоть и прямоугольные, и без умбона.
   Так что, когда послышался голос Добруша из леса, со стороны поля, и Обеслав, сидящий на наблюдательном пункте, продублировал "Идут!!!", мы вроде успели подготовиться.
   - Время, Обеслав! - спросил я мальца, когда тот спустился с дерева.
   - Час, не больше, сторожко идут, берег осматривают, - ответил он, и побежал облачаться в доспехи, лезть на чердак.
   Забегали теперь уже все. Дети в дом, да пооткрывали люки на чердаке, мимо пронеслась Веселина и Влас, на определенную им позицию, дед выгонял трактор. Смеяна пошла уводить лося в лес, подальше, за поле. Ваське после первой, так и не случившейся, битвы успокоился, и пасся в лесу с семьей, изредка подозрительно поглядывая на незнакомых людей. Торир и Славик, кстати, хотели его включить в битву, но я объяснил им, что лось может их испугаться, да нас потопчет. И он нам, как член семьи, да и жена его только родила недавно. Этот восприняли хоть и с некоторым удивлением, но нормально. Может, у них дома тоже коровы - члены семьи.
   Приготовились быстро, выстроили линию из щитов, заняли позиции за ними. По флангам накидали бревен и веток заранее. Мы со Славиком и Ториром наблюдали за эволюциями двух лодок на озере. Даны выстроились уступом, один на корпус дальше другого, и двинулись в сторону заводи, из которой виднелась корма лодки Торира. Когда до их появления оставалось минут десять, мы занали позиции в строю.
   Первая лодка данов, убрав весла правого борта, влетела в заводь, впритирку к стоящей там лодке мурманов. На нее посыпались мужики в боевом облачении. Внешне они мало отличались от стоящих в нашем строю гопников, разве что их было больше. В лодке Торира раздалась ругань, Кукша с мужиками там навертел веревок, чтобы задержать данов. Подошла вторая лодка, впритык с первой, даны с нее тоже ломанулись через стоящие плавсредства в нашу сторону. Мы пока выжидали. Веселина тоже, она вступала в бой по моей команде. Но вот даны разобрались с веревками, увидели нас, начали спускаться в воду и на сходни, по которым мы с плота закатывали бревна. Я помахал копьем с привязанной тряпкой. Прозвучал первый выстрел, дан со сходен упал. По ним неудобно было ходить, бревна-то круглые, вот и бежали они, балансируя руками, и не могли прикрыться. После того, как второй дан упал в воду, попытки пройти по сходням прекратились, враги пошли по пояс в воде к берегу, прикрываясь щитами. Веселина прекратила огонь. Ее, кстати, не заметили, в криках и плеске воды звук прилетевшего арбалетного болта был неслышен.
   Даны начали выходить на берег, выстраиваться в линию. Их было много, но мы только крепче сжимали арбалеты. Нервы, расшатанные первой встречей с гопниками, уже успокоились, все вели себя собрано, не шутили и не переговаривались. Линия данов росла, появился мужик с луком, он высоко нес его над головой. За ним второй, потом появился самострельщик. Веселина включилась в работу. Стрелки падали, строй сменил направление, стал так, чтобы прикрыть выходящих из воды воинов. И открыл нам фланг.
   - По тем, что слева! Двойками! Огонь!
   По команде наши начали стрелять в ту часть строя, которая была повернута к нам полубоком. Стреляли по двое, один по цели, второй на добивание, если нужно. Успокоили еще троих, стрельбы с нашей стороны даны не ждали. Их строй сделал пару шагов назад, после крика из толпы, наверно, командир. Теперь они стояли почти в воде, но скрыли от нас незащищенные бока. На Торировой лодке быстро встал лучник, натянул лук, и упал, дернув головой. Веселина устроила за стрелками настоящую охоту. Из строя, по команде выскочили трое, и побежали в сторону позиции Веселины, на это мы не рассчитывали. Я испугался за девочку.
   Но дети не подвели, один упал от хлесткого выстрела Веселины, второй - от более глухого выстрела Власа. Третий прикрылся щитом, и уже почти начал ломиться в заросли, но тут в нашем строю тренькнуло, Леда пустила свою стрелу, и начал лихорадочно перезаряжаться. Воин получил стрелу навесом, выше поясницы, и упал, воя и катаясь по земле, пытался вытащить стрелу. Хлесткий звук снайпера успокоил его. В голову.
   Строй данов видя такое, еще больше сплотился, почти в полукруг, и попыток двигаться в сторону снайпера больше не предпринимал. Веселина тоже прекратила огонь. Раздался крик их командира, строй слитно, слаженными движениями, не давая нам даже щелочку для стрел, сделал небольшой шаг, и ударил оружием по щитам. Потом еще, и еще. Красиво они накатывались, опытные враги. Я подал команду:
   - Прицельными - огонь! Славик, давай!
   Славик продублировал команду для наших союзников, те начал пускать болты, и отбрасывать арбалеты. Болты впивались в щиты, некоторые из них поворачивались, и в открывшееся пространство полетели стрелы уже моих стрелков. Строй данов замер, восстанавливая бреши. Минут три щита, посчитал я, правда, теперь арбалетов у моих гопников нет, только у деревенских. Мы, местные, стояли по флангам, дружественные варвары по центру, вокруг трактора.
   Из-за потерь в строю данов, тем , чтобы не сокращать длину, пришлось встать реже, открылись ноги, чуть-чуть. Опять команда:
   - По ногам!
   Еще четверо завыли и начали кататься по земле, их добили выстрелами. Строй восстановил плотность, но сократил линию. С фланга ударила Веселина. Еще минус один. Даны сгрудились в полукруг. Тепреь мы не могли их достать стрелами, а они двинуться с места. Патовая ситуация. Вдруг из порядка данов раздался выстрел арбалета. Черт! Не всех стрелков убрали! Стрела воткнулась в наши щиты, и застряла там. Повезло. Но надо что-то делать.
   - По верхним щитам, парами, первые номера в край, вторые - на поражение, огонь!
   Надеюсь, деревенские поймут зачем. Не подвели. На данов начали сыпаться стрелы. Первая била щит, подворачивала его, вторая - пыталась добраться до человеческой плоти. Правда, получалось не очень - только одним выстрелом попали внутрь, дед засадил. Вой из кучки данов, покрытой щитами. В нас опять прилетела стрела, но теперь уже менее прицельно. В колыхающемся строю сложно прицелиться. Выстрел нашего снайпера теперь раздался со спины атакующих, почти от воды. Крик, ругательства, и больше стрел в нас не летело. А даны сжались еще плотнее. Кусты у самого берега чуть шевельнулись, Веселина сменила позицию. Молодец.
   Мы стояли уже минут пятнадцать. Даны пытались двигаться, но мы их отгоняли к заводи стрелами, снайпером, и даже гудком трактора! Обеслав такое сделал, когда мы, не рассчитав выстрелы, начали все перезаряжать арбалеты, а строй врагов быстро двинулся на нас. Гудок внес замешательство, как и тугая струя пара, ударившая в небо. В замешательстве даны потеряли еще одного вояку. Пора вводить в действие наш трактор.
   - Буревой, у тебя все готово? Обеслав справится? - я шепнул деду, тот стоял рядом со мной, на одном фланге, как и моя жена.
   - Не переживай, справится, Веревка вон до того колышка рассчитана - дед глазами показал на вбитый в землю белеющий кусок свежеструганного дерева.
   - Давай тогда начнем, - шепнул я, - ткни Ярослава, пусть своим передаст.
   Ярослав тихо передал мои слова, строй союзников слегка зашевелился, и дал место трактору. Даны тоже зашевелились, раздался громкий голос из центра их построения.
   - Ярослав, чего он там орет?
   - Представляется, на бой вызывает, - произнес черноволосый.
   - О! Это дело, сейчас ему будет бой. Обеслав! Сейчас! - последние слова я выкрикнул со всей мочи, чтобы все услышали, и смогли приготовиться. Ярослав и Торир начали что-то говорить своим. В кустах зашевелилась Веселина, вжималась в землю за холмиком. Со стороны трактора послышалось шипение, потом гул, опять гудок, и машина поехала на врагов. Сзади послышался шум убегающего Обеслава. Ну, теперь посмотрим, удастся ли нам задуманное, или так до ночи простоим.
   Голос командира данов прервался удивленный криком. Потом он опять заорал.
   - Трусом назвал, - перевел Ярослав, - да сыном собаки. Ругается, нечестно, говорит.
   - Зато живые - резонно заметил дед.
   Трактор меж тем уже почти достиг строя данов, но тут веревка, которая была привязана к нему, дернулась, вылетели какие-то клинья, и машина встала, как вкопанная, начала гудеть. В нее полетело копье, ткнулось в колесо. Трактор не отвечал. Он у нас меланхоличный такой, тихий и спокойный. Потом еще копье, из строя выскочил мужик, рубанул мечом по трубкам, что были сверху, со звоном меч отскочил. Еще копье, и, наконец, появился тот герой, который привел наш меланхоличный трактор в ярость. Древние говорили, в тихом омуте черти водятся, вот и нечего было задирать тихую, работящую железяку!
   Герой с силой бросил копье в железную машину, отбросил щит, взял большой топор-клевец, и острым концом ударил в самый котел. Звук работы трактора изменился, наши союзники горестно вздохнули, даны радостно заорали, и тут раздался...
   Ну, даже не взрыв. Скрежет, вынимающий душу, грандиозный хлопок, пенопласт по тарелке, и вой - вот если это соединить, то услышите нечто похожее. Ба-бах! Строй данов окутался паром, взрывной волной качнуло лодку Торира, трактор отскочил на метр назад и задрал задний крюк в небо. Как потом выяснилось, сам двигатель сыграл роль экрана, и вся энергия и осколки от взрыва котла ушли в сторону данов.
   У нас заложило уши. В рядах наших союзников послышались крики про Одина, они стали потрясать оружием. Пар рассеивался. На месте, где еще недавно стоял слитный строй данов, устояли четверо, остальных раскидало. Четверо оглушенных, а нет, трое, ближний к нам сполз на землю, потерянных людей. Они, правда, тоже заорали, особенно рыжий, здоровый дядька.
   - Вот эта с..ка которая папку убила! - Кукша заорал так, что даже мне слышно было, - я тя на куски порву!
   Пацан рвался из строя, Агна с Ледой его удерживали. Рыжий орал.
   - Чего он теперь орет?
   - Да опять на бой вызывает, мол, в честном бою с вашим главным биться буду, кто победит, тот уйдет, со своими людьми, а другой - к Одину, - Славик перевел мне речь варвара.
   - Блин, и делать-то теперь чего? - я глянул на Торира.
   Тот затараторил, переводчик выдал:
   - Торир пойти может, если ты или твои не согласятся. Тут бесчестья нет, они и так наши давние кровники. Да тут любой биться пойдет с ним!..
   Мы не успели обсудить проблемы дуэлей в этом веке. Кусты зашевелились, оттуда появилась Веселина и Влас. Девочка сняла бандану, рыжий изумленно уставился на нее. Потом поднял меч, заорал, и спустился на землю. Из головы торчал болт. Влас всадил свой в ничего не понимающих данов, оставшихся стоять после взрыва. В голову одному из них. Снайперский выстрел добил попытавшегося убежать последнего врага.
   Веселина подошла к телу предводителя, перевернула его ногой, медленно, уверенно взвела свой арбалет, и всадила в лицо трупу еще одну стрелу.
   - Это вам за отца. И за дядьев... - раздался в наступившей тишине ее голос.
   Мы стояли, замерев. Даже союзники малость охренели от такого поворота событий. По полю ходил Влас, девятилетний пацан своим копьем проводил контроль, вспарывал шеи еще шевелящимся данам. Веселина стояла посреди поля боя, толстая коса лежала на плече, в руках был металлический, черный, вороненый арбалет. Ремни охватывали тело, приталенный камуфляж подчеркивал фигурку будущей грозы мужиков.
   - Нда, не получилось поединка, как там по вашим обычаям, не сильно это страшно, - я переживал, что такая расправа после вызова на поединок, может уронить наш авторитет в глазах союзников, - а, Ярослав? Яросла-ав! Ярик, тудыть твою в качель!
   Я выглянул из строя. Наш переводчик был недееспособен. Он стоял, уронив челюсть, и смотрел на Веселину. Странно так смотрел, с обожание, страхом, удивлением, и... любовью в глазах. Я почесал голову, ну да, они-то девченку еще не видели, на позицию она лесом пробиралась, пока ждали данов - на чердаке была, в бою, а вернее стоянии напротив Торира, тоже. Я-то воспринимал ее как дочку, но ей уже двенадцать, а дети тут растут быстро. Да и не выглядит она на свой возраст, старше кажется.
   - Когда обычно тут у вам замуж выходят, - я шепотом поинтересовался у Зоряны.
   - Лет в пятнадцать уже можно, - также шепотом ответила она, - а что?
   Я ткнул в переводчика, жена выглянула, заохала, вернулась в строй.
   -Жених выискался, тока что слюна не капает, - супруга быстро просекла ситуацию, - тока рано еще ей, ой как рано. Да и люб ли он ей?
   Переводчик между тем так в себя и не пришел. Пока его Торир не пнул, под всеобщий ржач. Тот подпрыгнул, ее величество Веселина таки соизволила посмотреть на нас, опять покраснела, и шмыгнула в кусты.
   - Валькирия!, - прошептал Славик, - как есть Валькирия!
   - Так, это потом, - дед толкнул его в плечо, тот вернулся в наш мир, - ты давай думай, что дальше делать будем?
   К нам подошел Влас.
   - Я этим контроль провел, - он ткнул копьем в разбросанные тела, начал оттирать пучком травы копье от крови, - надо еще тех, кто на лодке проверить, да в воде.
   - Контроль? - я удивился.
   - Ну да, как волкам зимой, - точно, я когда их добивали так это назвал, - и за папку отмстил. Узнали мы эти...
   Пацан не смог найти нужное слово.
   - А вы чего стоите? - Влас посмотрел на нас, в глазах у парня была сталь.
   - А правда, чего мы стоим-то? - я осмотрел наш строй.
   Все так и стояли со щитами, мы, союзники, все были ошеломлены быстрой и бескровной, с нашей стороны, расправой. Только герой-любовник наш, Ярослав, мотал головой в поисках Веселины.
   - Ярослав! Скажи своим, чтобы проверили, есть кто живой или нет. Живых - добить, мертвых... Не знаю, что вы там с мертвыми врагами делаете?
   Народ зашевелился, Торир отдал приказы, цепь его людей выдвинулась осторожно к полю боя. Они копьем били тех, кто по их мнению мог представлять опасность, забрались на лодку. Там один короткий всхлип, и мужики замахали копьями. Раздался дружный вопль. Мы победили.
   - А мертвых мы сжигаем, - Ярослав плюнул в сторону поля битвы, - только эти не достойны такого. Числом взять нас хотели. Не честно это.
   - Ну, за то и поплатились, - резюмировал я, - а сжечь все равно надо, нечего тут их оставлять.
   Засуетились уже все. Мои подошли ко мне, я раздал приказания и выдвинулся к лодкам. Последний был слегка обижен, не дали ему отмстить. Ну ладно, потом разъясню политику партии. Люди Торира под его руководством потрошили лодки данов, и их трупы. Складывали оружие и одежду в разные кучи, доставали какие-то бочки, тюки.
   - Как добычу делить будем? - ко мне подошел Ярослав, - Торир говорит, надо честно разделить, чтобы клятву повода нарушать не было.
   Переводчик выжидательно уставился на меня. А я не знал как тут добычу делят! Да и в мое время не знал, там добычи не было!
   - Давай так, сейчас сложите все, дозорных выставьте, может, они не одни пришли, - Славик спохватился, и посмотрел на озеро, - вот-вот. Тела сложите в лодку, ту что похуже, сожжем потом. А потом поедим, ну, пир устроим, и там все и обсудим.
   Славик перевел все Ториру, тот поймал вояку, молодой, только усы пробиваться начали, и отправил на холм, наблюдать. Я свистнул Олеся, дети слезли с чердака после победы, и крутились рядом, отправил его к дозорному союзников. Так правильнее будет. Пацан вздохнул, но пошел. После сегодняшнего, бесконечно длинного дня, важность дозора понимали все. Я, правда, обещал, что его сменю через час. Пусть отдохнет.
   Между тем, люди Торира, мурманы, как я выяснил у Славика, уже закончили потрошить добычу, обсуждали бой. Из избы вышел раненый, тот, что без руки, и отправился осматривать лодки. Торир подошел ко мне с переводчиком:
   - Славная битва была, много врагов побили. Только им к Одину путь закрыт, не в прямом бою погибли, а от хитрости вашей, - начал переводить слова командира Славик, - теперь надо думать, что делать дальше.
   Мне этот мужик нравился все больше и больше. Надо же, думать! Не махать дрыном, а подумать захотел. Здравое стремление надо поддержать, я махнул рукой, повел всех опять в актовый зал.
   Там состоялось новое совещание, более спокойное. Бабы с детьми собирали на стол, длинный стол на всех делали из досок под руководством деда. Смеяна ткнула в окровавленную повязку Торира, главный мурман дал ей руку на перевязку. Я начал речь:
   - Угрозу со стороны данов мы вместе, - я выделил это слово голосом, - устранили. Теперь вы в безопасности. И мы тоже. Не только ваши это враги кровные, как оказалось, но и наши. Они мужиков тут года четыре назад перебили. Поэтому дети так и вели себя, за отцов мстили.
   - Теперь понятно. Мы подумали, тоже берсерки, - переводил Славик, - а те люди страшные, даже когда за тебя бьются. Теперь нам обратно надо идти, домой можем не успеть до зимы.
   - А как вы пойдете? На своей лодке?
   - Кнут сказал, что мачту надо чинить, он корабел наш. Руки у него нет, правда, но мачту временную сделать мы и сами сможем. Вот только если ветра не будет, на веслах не дойдем, мало нас.
   - Вы раненых тоже заберете?
   Торир кивнул.
   - Хм, тогда точно не дойдете. Им бы подлечиться, да вам все равно вам людей не хватит. У вас на веслах человек сорок, ну восемь рук, сидеть должно, а вас двадцать если наберется, четыре руки, и то хлеб. Поэтому есть предложение. Возьмите лодку данов, она меньше, вторую мы с их телами выведем на озеро и сожжем. Раненых, те, которые вам в походе обузой будут, нам оставьте, а как придете в другой раз - заберете, мы их подлечим пока. Остальных тоже отдых нужен, дней семь проведите тут, да и отправляйтесь.
   Торир с Ярославом начали совещаться. Наконец, приняли какое-то решение.
   - Надо с людьми поговорить, Торир говорит, троих бы оставил, Кнута, Ивара, ему ногу сильно повредили, да Гуннара. Тому спину разрезали. На весла их не посадишь, это правда. Но и без корабела туго. Остальные за семь дней оклемаются. Только вот как с добычей быть? Лодки две, и нас двое, каждому по лодке. Одну сожжем, вторую заберем - что тебе достанется? Остальное как делить будем?
   Вопрос конечно интересный. Чего мне вообще надо? И чего они предложить могут? Железо? Соль? Кожу? Ткань? Да у меня есть все и так. Оружие? Их я пользоваться не умею, мне арбалета да копья хватает. Я прокрутил в голове, что бы мне пригодилось. Я бы от пулемета не отказался, с бесконечными патронами. Или от пары тонн алюминия. А лучше - учебников по химии, физике, металлургии и прочему. И что-то мне подсказывает, что даны с собой на битву это не прихватили. Разве что меди бы, в слитках, да свинца. Да всего понемногу, для опытов. Остальное все у меня есть, или сами сделаем. После таких мыслей я даже плечи расправил, вон мы какие крутые, ничего нам не надо.
   - Давайте так. Лодки - поровну, в моей сожжем данов, - немая сцена, - остальную добычу оценим, посмотрим. Оружие, железо, одежда, меха мне не надо. Мне лучше разного, да понемногу. Ну там, медь, если будет, свинца чуть, других металлов, серебра, но тоже не много, золото есть? Нет? Вот и славно. А что там еще?
   - Ткани есть, вино, украшения, янтарь, пряности. Смолу да воск на Ладоге взяли.
   - Ну вот вина можно, украшения - только посмотреть, мне они без надобности. Янтарь, пару кусков, пряности - если не жалко, нам и травок хватает. Смолы мы вам сами дадим, сколько возьмете, при желании. Воска - можно, у нас с ним не очень.
   Народ смотрел недоверчиво, тут наверно так не принято добычей раскидываться. Двое мурманов начали совещаться. Долго совещались, потом Торир уставился на меня и что-то сказал. Славик перевел:
   - Чего от добычи отказываешься? Неужто так прямо и не надо ничего?
   - Надо. Овец бы я взял, корову. Семян на посадку, олова, свинца. Марганец, аммиак, кислоты, щелочи, книги, минералы. Бумаги бы взял, хотя нет, ее бы не брал. Сам сделаю. Хром, ванадий, никель, - я вспоминал присадки, которые использовались для железа, - вольфрам.
   На последнем слове народ возбудился. Выяснили, что вольфрам, волчью пену, они знали, только она портила плавку, плавку олова. Хм, я не знал, ну да ладно. Дальнейшие выяснения привели к пониманию, что вольфрам тут, это скорее процесс, а не металл. При появлении этой самой вольчьей пены снижался при плавке выход олова из руды. Отложили это на потом.
   Потом нас позвали за стол. Накрыли в сушилке для леса. Заложили отверстия полешками, поставили столы, накрыли из наших припасов. Да мужики еще из своих добавили. Стали пировать, при свете светильников. Тускло было, видно плохо. Но и гости наши, и мы, устали так, что пир превратился в ужин с последующим отходом ко сну. Правда, поесть даже раненые пришли. Я толкнул тост, за дружбу народов, Торир толкнул в ответ, вроде как за гостеприимство. Пили брагу дедову, да вино привозное. Его пополам поделили, я нашу доля сразу на стол выставил. Ну, не всю, кувшин один литров на пять-семь спрятал.
   Мужики вырубались прямо за столом. Разговоры не шли. Мы их языка не понимали, они вторые сутки на ногах, ни спросить, ни рассказать. Ярослав еще пытался что-то там переводить, да сам вырубился. Он все Веселину ждал, но она стеснялась такого количества незнакомых людей, и не пришла. Ромео наш грустил, и, как и бывает в таких случаях, наклюкался и вырубился. Торир его будить не стал. Они с дедом переговаривались. На смеси слов из обоих языков, да жестами. Выяснили, что у них есть общие знакомые. Вроде как дед знал того парня, который видел дядьку племянника жены внучатой свекрови соседа Торира. Я как-то так это понял. Потом оказалось, что один раз по молодости они в одном походе участвовали, в разных дружинах.
   Мужиков засыпающих оставили спать прямо в сушилке. Стол подняли на попа, им места хватило. Чуть протопили, чтобы гости не замерзли, да и сами отправились почевать. День был тяжелый и длинный. Очень длинный.
   Следующие две недели прошла в заботах и делах. Свои мы забросили, помогали новоявленным союзникам собраться в дорогу. Остающиеся раненые были огорчены своей долей, хотели домой. Но сами понимали свое положение. Как сказал Ярослав, изначально они собирались отбивать первый натиск данов на корабле, чтобы погибнуть в бою, и отправиться к Одину, и не быть обузой остальным. А тут вон как повернулось. Торир же как-то проболтался, что тоже попытался бы оставить кого-нибудь из нас в такой ситуации у себя, как заложников. Тоже верно, слегка пообижавшись подумал я, для закрепления союза мысль дельная. А тут еще и возникла проблема с трофеями.
   По утру мы сожгли лодку с данами, вывели ее подальше, облили скипидаром и дегтем, да и подожгли. Вернувшись, начали разбираться с добычей. Я выбрал себе по паре кусков серебра, янтаря, воска, обсудили с нашими форму украшений и рисунки на них, да и объявил, что свое мы забрали. Деревенские меня поддержали, в нашей жизни нам такая добыча не нужна. Вот корова там, или коза - это дело. А побрякушек да шмоток мы себе сами сделаем.
   Народ от такого креатива охренел. Даже делегация пришла к Ториру, мол сражались вместе, а он, гад такой, у союзников добычу забрал! Мол, не принесет это удачи, да и обидеть тех, с кем плечом к плечу сражались не по-людски. Позвали меня, я им все объяснил. Охренели еще больше. Как так, ничего не надо!?
   А потом у приезжих начался культурный шок. Шок был, переходящий в легкую панику, с примесью религиозного фанатизма. Началось все со Смеяны, которая привела лосей в сарай, кормить. Васька хоть и пугался новых людей, но виду не подал, гордо и независимо вел свое семейство к дому. Машка жалась к нему, Ванька к мамке, но любопытно озирался вокруг. Дети, они даже у зверей дети. Картину наблюдало много народу, мелкая вела лосей через всю деревню. Те спокойно слушались ее, хотя та не доходила им и до морды. Мужики смотрели с удивлением.
   Потом проблема сортира. За день эти товарищи загадили полдеревни, да обмочили все углы. Я Торира призвал к порядку, мол негоже гадить, там где живешь. Тот резонно спросил, где тогда гадить? Мы почесали репу, взяли досок, да и построили в лесу, поверх выгребной ямы сортир на пять посадочных мест. К холодам они уедут, отапливать его не надо. Вернулись, привели всех, через переводчика объяснили что тут, и зачем. Но нас, по ходу, не услышали. Народ смотрел на обрезные доски, ценность не малую, которую пустили на сортир! А когда Буревой сообщил, что мол не бойтесь, это временно, мы потом их на дрова пустим, после вашего уезда, мужики стали подозревать, что дело пахнет колдунством. Иначе откуда мы это все берем, да так лихо распоряжаемся? Это мне тоже Ярослав рассказал. Зато гадить стали только в яму, чтобы мы значит колдунство против них не повернули.
   Досками особенно интересовался Кнут. Хотел их на ремонт корабля пустить. Мы показали ему залежи досок на складе, он жестами показал, что такие только на сортир. Пиленые доски влагу сильно берут. Тогда мы показали ему лесопилку, плотницкую мастерскую, с паровым приводом. Тот проникся, особенно когда мы пропитку показали для досок, чтобы те не гнили в воде. Такую и мурманы использовали, но наша была чище. Пришлось показать ему запасы дегтя, смолы, спирта. Кнут впал в экстаз, особенно от смолы. Чистая, как тот янтарь, она лежала штабелями, как отходы производства. Корабел даже пошел капать на мозги Ториру, мол надо у нас смолу взять, а с Ладоги взятую оставить. Пока торговые переговоры оставили на потом.
   Мурманы готовили лодку данов в поход, хотели ее по быстрому вытащить, просмолить. Их лодку, на которой они сюда приплыли, тоже надо вынуть из воды на зиму. А народу-то нет! Раненые еще в силу не вошли, вот считай вместе с нами шестнадцать взрослых. Вытащить лодку такими силами нельзя. Они так думали. Мы с Буревоем подошли как раз тогда, когда они спорили у заводи об этом. Торир слушал, иногда тоже держал речь, обсуждение вспыхивало с новой силой.
   - Ярослав, что тут у вас за митинг? - переводчик уже привык от меня новые словечки слышать, не удивлялся.
   - Да думаем, как лодку к походу готовить. Она-то чужая, надо достать, да проверить, дойдет ли? Да и нашу тоже на берег надо, а как достать? Народу мало. Бросать не хочется, не переживет зиму наша-то красавица, - переводчик был расстроен.
   - Ну дык трактором ее и вытянуть, чего тут думать! - дед влез в наш диалог.
   - А потянет? - с сомнением возразил я.
   - Блоки надо, веревку подлиннее, да ворот для нее. Да и сами поможем.
   - Трактор железный как? - дед собрал остатки нашего убийственного орудия с поля боя, - Восстановить сможем?
   - Не, - с досадой мазнул рукой дед, - его в переплавку. Там погнуло все, да так, что молот топить замаешься. Цилиндры - всмятку, поршень один вообще не нашел, колеса можно еще задние использовать, а передние - в хлам.
   К нашему диалогу прислушивались и Торир, и Ярослав. Вождь мурманов вопросительно посмотрел на переводчика, тот только беспомощно развел руками. Непонятно ему было в нашей речи решительно все.
   - Ярослав, переведи. Мы сейчас трактор пригоним, да ворот возьмем, с блоками. Надо место на берегу подготовить, куда лодки вынимать.
   Торир сомнением посмотрел, но распорядился. Дед повел мужиков за бревнами, а я пошел к трактору. Наш модернизированный первенец выдавал на крюке две-три лошади, авось хватит. Пока я приводил трактор в рабочее состояние, мурманы под руководством деда подготовили место для лодок. Подсоединили блоки, на низкой передаче начал потихоньку тянуть. Вроде пошло. Понял по возбужденным крикам со спины. Через минут двадцать дед прокричал мне, что хватит, я оставил трактор, пошел посмотреть на результат.
   Мурманы бились в экстазе, близкому к религиозному. Даже Торир что-то там на груди у себя мял, оберег наверно. Дед с деловым видом подставлял слеги к бортам, да прибивал их железными самодельными гвоздями. Взял мешок с ними, и ходил стучал, вызывая все большее исступление у гостей.
   - Чего орут? Вроде все нормально...
   - Да как тут не орать! - переводчик тоже паниковал, - лодка считай сама залезла, да еще Буревой с мешком гвоздей! Это ж сколько кузнецов надо!
   Выяснили, гвозди тут ковали. Мы-то машинку приспособили. Тянешь проволоку из мягкого железа, потом ее в машинку, паровик через шестеренки выбивает острие, потом шлепает сверху - шляпка готова. Вот и наделали мешок, про запас. Я повел мужиков к складу, выдал им паклю, смолу, деготь, вдруг понадобится? Те на склад, как на пещеру Алладина смотрели, выгнал их с материалами, от греха подальше.
   Но самый большой шок они испытали, когда мы решили рыбы наловить. Наши запасы стремительно таяли под натиском голодных мурманских глоток. Подсмолили баркас, спустили его на воду, набрали дров, растопили паровик, и вышли задним ходом на озеро. Под очумевшие взгляды присутствующих. Далеко не ходили, нас толпа здоровая, отобьемся. Нашли косяк рыбы, да и привезли полтонны за раз. Осенняя рыба большая, жирная, вкусная. Мы себе заготовили, да и мужиков покормили. Вернулись, затянули трактором опять баркас на свое место.
   После этого к нам как к господам важным мурманы стали относиться, со всем потением. Бабы королевами по деревне ходят, викинги только что шапки не снимают, да поклоны не бьют. Пытал Ярослава, отчего так. Тот сослался на религию. Мол, видели мы богатых всяких в походах, с золота-серебра те ели, да мехами укрывались. Да только все у них одинаково. Так же руками все делают, также по морю ходят, как и мурманы, веслами машут, да парус натягивают. Море же для викинга - на уровне божества. А так, чтобы вдвоем и столько рыбы, да на таком большом корабле, да который сам ходит! Тут без помощи богов не обошлось, а значит почтительней надо быть. Иначе в чертоги не пустят к Одину, за неуважение. Опять они все на тот свет готовятся! Вот странные люди. Но информацию на ус намотал. Подговорил ночью деда, решили поддержать реноме избранников богов.
   Метнулись на Рудное болото, залили плиту каменную, обожгли ее , и трактором ее перевезли на Перуново поле. Потом взяли Веселину, заперлись у деда в комнате, набрали материала, и начали ваять.
   На следующий день подослали Смеяну пройтись по воякам, спросить и записать имена, да перемерять им запястья, на правой руке. Смеяна уже писала достаточно бойко, и главное - не боялась страшных дядек. Деловая мелкая пошла, разве что не приказным тоном заставила всех представиться, записала на фанеру, измерила ниткой длину окружности запястья. Вояки опять впали в ступор. Мелюзга ходит, пишет страшное что-то, и не понятное. Опять делегация к Ториру, он ко мне. Успокоил, сказал, что это просто письмо такое, имена их хотим для памяти потомков сохранить. На слове "письмо" возбудился Ярослав, отправил его учить Азбуку, к Веселине. Та убежала, перепоручив это Кукше. От фанерной азбуки Ярослав тоже прозрел, листал со всей осторожностью, осваивал.
   Торир хлопцев своих успокоил, те стали еще более почтительные. Даже добавки не просили при приеме пищи, боялись странных и непонятных людей. Приходилось прикармливать насильно, особенно раненых. Те шли на поправку, кроме Ивара, и Гуннара. У Ивара нога опухла, цвет мерзкий приобрела. Да еще и жар начался. Торир пришел ко мне, сказал, что надо резать, через переводчика. Резать он собирался сам, только просил через меня помощи у богов! Ну ты посмотри, прям волхва из меня сделали. Я-то попрошу, конечно, у бога Антибиотика и Жаропонижающего. Пришлось раскрывать свою аптечку из будущего. Накормили Гуннара таблетками, у того тоже заражение началось, но он, гад, молчал, чтобы нас не беспокоить. Присыпали толченными антибиотиками рану. Тот после лекарств уснул, а мы пошли на место операции. Захватили с собой спирта пищевого покрепче, носилки, да бинтов побольше.
   Операцию проводили далеко в лесу, чтобы детей не пугать, да мужикам боевой дух не портить. Четверо держали бедного дядьку, кормили его какими-то сушенными грибами. Тот впал в прострацию. Наркотики, по ходу. Дали ему прикусить палку, Торир наточил посильнее меч, я его протер спиртом. Рубанул быстро и резко. У меня бы так точно не получилось. Да и вообще - я блевал за деревом, после того, как увидел мерзкую гнойную жидкость, вышедшую из раны. Отошел малость после глотка спирта, пошли с дедом перебинтовывать страдальца. Мужики держали дядьку, Торир его успокаивал. Тот в наркотической пелене мало что понимал, но хоть не рыпался. Выдавили с дедом гной, кровь плохую, я опять проблевался. Потом присыпали все густо антибиотиком, замотали покрепче, даже подобие жгута наложили чуть выше, чтобы крови много не потерял. Дали лекарства внутрь, перенесли на носилках Ивара в лазарет. Медицина - это не мое, я четко это для себя уяснил.
   На утро очнулись оба пациента. Но пришел новый, у Кнута жар и рука загноилась. Весь запас моих лекарств из будущего ушел на эту троицу. Но я не жалел. Все равно скоро срок подходил их использования, хранились они непойми как, а просроченные пить - можно и отравиться. Главное, мужики себя лучше почувствовали. Нам с ними еще зимовать.
   Под это дело попросил помочь Торира построить дома. Запас бревен был, мы готовили их по осени. Процесс был отлажен, проект был готов. Мы продолжали линию домов вдоль вала, отделявшего нас от озера. Достраивали еще три типовых дома, пришлось переселить лосей и разломать старую кузницу. Толпой, да еще и с трактором работа спорилась. Тем более, что пришедший в себя Кнут сказал, что лодку надо еще просмолить, а это еще дней пять-семь потратить. Вместо планировавшейся недели мурманам пришлось гостить две. Но зато новую баню сделали, дома поставили, да раненые в себя пришли. Гуннар вообще собирался до дому плыть, но неудачно нагнулся, и рана на спине разошлась. Пришлось еще и иголку делать, да кроличьи кишки дезинфицировать, резаь на нитки, и зашивать. Зашивали мурманы сами, был у них кто-то вроде санинструктора, Давен звали. У него как раз тот запас грибов хранился, да травок разных. Умелый дядька, мы даже жестами пообщались с ним, на момент передачи опыта. Он отсыпал нам грибов да травок, мы его пустили в лекарственную кладовую, что была у Буревоя в доме, тот пополнил запасы. Нормальный мужик, лет сорок ему на вид.
   У Торира опять была проблема с добычей. Вся не помещалась в лодке данов. Надо что-то выкидывать. Я широким жестом предложил оставить у нас, потом заберут. Был не понят. Предложили поменяться, на что-нибудь более компактное. Стали торговаться, особенно дед. Они вообще переводчиком не пользовались, кричали друг на друга, шапки кидали, да обереги обнажали. Глупый торг, чего мы им можем предложить, а они нам? Шмотья да оружие от данов? Меха? Оказалось, можем. Сталь. Полосками. Меха и вино предлагали менять на сталь. Ее надо плавить, а у нас еще на непрерывную работу сырья нет. Отмел предложение, как непродуктивное. В итоге меняли вино на спирт, меньший объем получался. Железо, которое оружие данов, меняли на стеклянную посуду. В эту посуду переливали спирт, вино, кувшины у нас остались, да все оружие пошло в металлолом нам. Вроде все довольны, я бы и так им спирта дал, для дезинфекции, но тут вроде и помог, и ответственность на себя за хранение не взял. Еще хотели оставить часть добычи, долю раненых, но те сказали отвезти в семьи. Так и сделали. Лодку облегчили, настала пора прощаться.
   Прощание выпало на воскресенье. В субботу вечером все собрались за столом. Набились тесно, дети, раненые. Но никто в обиде не был. Я опять произнес тост, за дружбу, и поблагодарил за помощь. Объявил о торжественной церемонии завтра, на Перуновом поле. Торир благодарил за прием, вспоминал нашу славную победу над данами, и поклялся вернуться весной, за своими людьми. Сидели долго, часть народу разошлась по домам, мы им постели в новых постройках сделали. Там, правда, печек нет, и окон, но гости вроде стойкие к морозу попались. Тем более что за окном было не сильно холодно. Нас осталось за столом человек пятнадцать, самых стойких. Я, Торир, Ярослав, дед, Кукша, сидели переговаривались в одном конце стола, за другим концом сидели остающиеся раненые с друзьями. Тоже говорили.
   Завели разговор за жизнь. Куда он плавают, как торгуют, с моей подачи свернули на историю, как дошли они до жизни такой, викингской. Торир затянул на своем, баллада не баллада, что-то вроде песни. Я не удивился, местные на распев запоминали лучше. И поведал нам Торир о викингах. С переводом Ярослава получалось вот что.
   С давних пор, когда деды дедов тех дедов, которые сегодняшним дедам деды, жили на севере люди. Люди те были стойкие, сильные, жили в окружении холода, суровой природы, полярной ночи и мороза. Их так и считали - отморозками. Суровая природа воспитала суровый нрав. Они растили зерно и овощи, пасли скот, ловили рыбу. Рыбы было много, земля родила хорошо, скот был тучный. И стало тех отморозков много, богато жили. А потом стало не хватать им всем еды, скот похудел, рыбы стало меньше, земля родила хуже. Народ все прибавлялся и прибавлялся. И решили они пойти на торг. Как водится, собрали товар, железо там, рыбу, мех. Для маркетинговых исследований и проведения рекламных компаний по сложившимся традициям международной торговли взяли на торг с собой всякие специальные средства. Ну там, мечи, копья, щиты, другое железо заточенное. И отправились на юг. Торговля сразу не задалась. Как тут торговать, если "уважаемому партнеру" проще дать в репу, и так все забрать? Никакого смысла тогда свое менять на чужое нет, да и если сделаешь так - свои засмеют. Ну там назовут земляным червем, бабы пальцем тыкать будут, дети грязью кидать. Поэтом у вернулись с первого "торга", собрали толпу побольше, да и пошли дальше заниматься "коммерцией". Своих товаров брать не стали, а нагрузили побольше людей да железа заточенного. И пошли они на запад, и там "торговля" удалась, много добычи привезли. И пошли они на юг, и там тоже "коммерция" принесла свои плоды. И пошли они на восток, и наторговали себе "люлей", да столько - что еле привезли их домой. На востоке оказались не менее суровые и отмороженные личности, которые принципов мировой торговли не знали, и просто навешали по первое число пришедшим "коммерсантам". Получилось, что северные отморозки встретили с восточными, и никто не ушел обиженным. Обрадовались тогда северные отморозки, нашили они наконец-то себе достойных "партнеров по бизнесу". Но еще пару раз ездили - проверяли объем рынка. Рынок был большой - "люлей" хватало всем и с лихвой, и северным, и восточным отморозкам. В этот момент и появилась идея провести "слияние и поглощение", образовать так сказать Концерн Отморозков. И начали отморозки северные и восточные дружить домами. Ну там детей женить, открытки на Первое Мая присылать, с Днем Рождения тещи поздравлять друг дружку, вести совместную торговлю и коммерцию. Ну, в том плане, что собирались теперь уже вместе северные и восточные, да и несли разумное, доброе вечное во все стороны света...
   А дальше он пропел то, от чего я навострил уши. Часть северных отморозков решила перебраться на восток, так сказать поближе к "рынку сбыта". А что? Места тут не менее суровые, только урожай больше. Соседи привычные - тоже отморозки, только чуть другие, лесные. Правила похожи, природа похожа, климат мягче. Стали образовываться совместные поселения. Поселения называли те гардами, городками. Потому что имея большой опыт в "торговле", местные и пришлые отморозки пришли к выводу, что и к ним может прийти "коммерсант" залетный, и надо защищать свой поселок. Поэтому посели укрепляли стенами, а защита - и есть гарда, но на северном языке. А страну ту назвали Гардарикой, ну вроде как скопище этих защищенных городков. Но когда отморозков стало много, часть из них стала на земле твердо сидеть - готовили оружие, лодки, доспехи, растили еду. Часть - в походы ходили. Тех, кто на земле сидел, назвали русью, как гребцов на лодках. И те и те сидят вроде как, да дело полезное делают. А тех кто в позоды ходил - стали звать рюриками, или рериками. Ибо они как соколы быстро и стремительно нападали на города и поселки соседей ближних и дальних. При этом на осады особо не отвлекаются, пришли, ударили, награбили, ушли. А сокол на языке северян - рерик.
   И тактика "ударил-убежал" - называется рериковой, или "соколинным ударом". Переход из одного статуса в другой прост, как палка. Чуть не половина тех пахарей-руси периодически одевалась в железо, и шла "торговать" по городам и весям соседей. На данный момент северные отморозки в основном развивали западное "коммерческое" направление, а осевшие на востоке - южное. Между собой они активно торговали, причем без кавычек. Ибо все отмороженные на всю голову поняли, что лучше торговать, чем биться, а то можно взаимно аннигилироваться. Да еще и боги у них практически совпадают, конфликта интересов нет.
   Торир и относился к то категории, которая занималась в основном торговлей между рериками-русью и северными отморозками. Тех, кто расселился по берегу Балтийкого моря, Варяжкого на местном наречии, называли варягами, и добавляли уточняющее слово. Если племя было понятное, то называли варяги-даны, или там варяги-мурманы. Тех, что вперемешку жил, называли варягами-рюриками. Торир жил на другом берегу, не Варяжском. Поэтому он был чистый мурман, не варяг.
   Мы долго еще сидели, рассказывали о себе, в основном дед и Торир. Мурман через Славика рассказывал про сввои походы, да жизнь дома. Далеко за полночь засиделись.
   Пошли потом проводили Торира до дома, проветриться хотелось. Остались стоять на пороге дома я, дед, да Славик. Мы с дедом негромко обсуждали услышанное:
   - Нда, вот так вот. А у нас спорили, откуда названия страны нашей, да кто такой Рюрик. А вот оказалось, что это не фамилия, а вид занятия!
   - Ну не скажи, - парировал дед, - и имя есть такое.
   - Гы-гы, Рюрик на должности Рюрика по специальности Рюрик. Забавно.
   - Ну да, - Буревой тоже улыбнулся.
   - А ты же мне говорил что русь только с варягами живет? - припомнил я наш разговор после моего сюда попадания, - а полчается, еще и рюрики какие-то есть? И сними русь тоже живет?
   - В наших краях с русью только варяги жили, - пожал дед плечами, - как других звали - не знаю. Видать, рерики эти в других местах жили, потому и слышал что о них, а точно сказать не мог.
   - Ну да, тоже верно, Интернет-то нет еще, - задумался я.
   - Чего нет? - дед вопросительно взглянул на меня.
   - Да так, была одна штука у нас, потом расскажу... Ярослав! А ты вообще как среди них, - я ткнул в дома, в которых храпели вояки, - оказался? Ты вроде не блондин ни разу, да и имя у тебя не мурманское?
   - А я раб, - грустно ответил Славик, он вообще понурый ходил чуть не все время, - меня на меч взяли, на юге. Мы под хазарами жили, отец у меня хазарин, иудей. Те черноволосые все...
   - Чего????!!! - я чуть не присел от удивления, - так ты тоже иудей? Вы что, в Палестине что-ли жили?. Ну, в Израиле?
   - Не, на Днепре. Мать полянка, а отец хазарин, Рубен. Ее в жены взял, вот и получился я черноволосый, - Славик провел по волосам, - а потом Торир с дружиной на меч поселок взяли, я маленький тогда был. Они всех побили, да меня в рабство взяли. Я у них язык быстро выучил, Торир заметил, к себе приблизил. Так вот и хожу с ними, в бой, да говорить с людьми разными помогаю. Ромеями там, хазарами теми же, персами, другими... А так я пока раб, да во власти Торира...
   Допытывали Славика по поводу его рабского статуса. Оказалось, все не так страшно. Рабы там условные, в основном, вливаются в общество, как члены семьи. Но права голоса в походе, да при советах не имеют. Занимаются хозяйством, смотрят за скотиной, если есть сила да ловкость - их могут в дружину взять. Там после походов да при проявлении личной доблести можно и полноценным отморозком стать, то есть викингом. Кандалов не носят, надсмоторщиков у них нет, захочешь сбежать - беги, мороз да леса со зверьем быстро дело свое сделают, если случайные отморозки одинокого путника не подрежут.
   - Ты еще себе свободу не заработал?
   - Да мы в основном торговлей сейчас занимаемся, тут доблесть не проявишь, - Ярослав горестно вздохнул, - Торир обещал через пару-тройку лет свободу дать, в дружине долю полную, еще вроде как молодым считают.
   - А лет тебе сколько?
   -Три девять да без двух, -после долгого напряжения выдал Ярослав.
   - Двадцать пять, значит, - перевел я в привычый мне счет, - вроде мужик уже здоровый по местным меркам...
   - Ну да, другие в это время уже семью имеют, - Ярослав окончательно загрустил, прямо уменьшился в размерах.
   - Ну и тебя освободят, невесту себе найдешь, семью заведешь. Чего грустить-то?
   - Веселина, - только и смог протянуть Славик.
   Пытали теперь уже его с пристрастием. На пацана смотреть жалко, ходит понурый. Все из-за нашей снайперши. Его она поразила еще на поле боя, причем в самое сердце. Он хотел подкатить, но никак не мог собраться с духом. А потом посмотрел на деревню нашу, разговоры послушал, в которых мурманы окрестили нас волхвами знатными, да друидами мощными, и стало парню совсем грустно. Она - воин, волхва, род ее крут немеряно по местным меркам, а он кто? Раб, что живет волей Торира. Шансы свои он оценил как нулевые. Вот и ходил, страдал. Еще и Веселина, с врожденной скромностью, на глаза новым людям старается не появляться, и значит Славик ее не видит. И как любой влюбенный воспринимает это на свой счет. Мол, обходит девушка конкретно его десятой дорогой. Пришлось нам с дедом репу чечать, от таких новостей. Вроде и жалко пацана, но девченка-то мелкая еще! Ей двенадцать лет!
   - Тринадцать скоро будет, по зиме, - сказал дед, - но рано все равно. Года через три-четыре еще куда ни шло. Да и то, если этот чернобровый ей понравится, неволить-то мы не будем.
   Ярослав окончательно сник, услышав деда.
   - Ты это, не переживай сильно. Сходишь домой, чувства свои проверишь. По весне вернетесь, может и не так щемить сердце будет, - мне ситуация была знакома, кто ж не страдал от любви неразделенной, - а там будет видно. Если сохранишь чувства, да подождешь года три-четеры, глядишь, и свободу обретешь, и Веселина подрастет. Вот тогда мы за тебя слово и замолвим. Если дружбу между нами мы сохраним все это время...
   Я выразительно посмотрел на переводчика. Получилось, что я его вербую. И пусть, не хотелось бы с нашими новыми союзниками друг дружку резать. А этот чернобровый Ярослав Рубенович пусть в уши Ториру льет, что дружить с нами лучше и выгоднее, чем нападать. Слова его вес не имеют, но с Ториром он общается много и часто. Там словечко, тут фразочка, может и более расположен к нам Торир станет. Вода камень точет. Мы же со своей стороны вроде как и не пообещали ему ничего. А значит, стараться ему придется, чтобы в наших глазах выглядеть потенциальным женихом. Вот пусть и пострарается.
   Ярослав просветлел, начла бить себя пяткой в грудь, мол, оправдаю, отслужу, отстрадаю, отсижу. Мы переглянулись с дедом, тот мою идею по ходу понял, кивнул незаметно. Стали теперь Ярослава успокаивать, а то этот агент влияния доморощенный нам всю малину обгадит, своим энтузиазмом. Что мол, мы-то клятву держим, нам ссориться резону совсем нет. А вот если кто-то против нас настраивать Торира будет, да тот вестись на это будет, хотелось бы узнать заранее. До того, как наши союзнички нам меч по самые гланды засунут. Поэтому пошли на склад, да выдали Ярославу кусок ткани. Красный, из опытов по окраске ткани. И попросили чтобы он, если возможность будет, в момент возвращения весной тряпку эту нам продемонстрировал с корабля. Это если корабль тот с благими намерениями идти будет. Потом стращали карами, которые к нему Торир применит, если о договоренности нашей узнает. Тот посерьезнел, и поклялся, что сделает все осторожно, и никто не узнает. Тряпкой подпоясался, даже нарядно получилось. Собирались уже идти спать, но у меня еще один вопрос оставался:
   - Скажи, ты с ромеями общался, какой год у них сейчас? Как они его называют? От Рождества Христова?
   Ярослав был удивлен. Предполагать, что мы в курсе таких тонкостей в жизни ромеев, он не мог. Но после долгих раздумий, плохо с арифметикой у него, год выдал.
   По его словам, я ошибся на четыре года. Сейчас шел 858 год, а не 862, как думал я. Мы с дедом переглянулись.
   - Блин, надо переделать! - сказал дед, и рванул к мастерской.
   Я попрощался со Славиком, и рванул за ним. Переводчик остался стоять в недоумении. Поспать в ту ночь нам почти не удалось.
   С рассветом стали будить союзников. Те быстро встали, собрали небогатые пожитки, да и вышли в центр деревни, к флагштоку. На нем колыхалось красное полотнище с серпом и молотом. По причине торжественной церемонии наши дозорные уже подняли флаг. Мы через Славика сказали всем двигаться за нами. Наши дети и девушки, Кукша, оделись в пардную форму, взяли копию нашего знамени на древке, и тоже последовали за нами. Мы вышли к Перуновому полю.
   Там построли всех в две шеренги. Мужики не сильно понимали, что происходит, но не роптали. Дубовый идол Перуна, Одина по их вере, внушал уважение, да и добавил нам авторитета. Все слушались, даже Торир не сильно протестовал, хотя и пробурчал что-то про потерю времени.
   Шеренги стояли лицом к идолу, я и Ярослав стояли перед ними. Дед стоял возле стола, который мы принесли заранее, и держал знамя. Стол был накрыт материей. Я начал речь, Славик переводил:
   - Товарищи! Две недели назад вы прибыли сюда, как враги! Но Торир, сыну Олафа Мудрого, определил, кто нам с вами настоящий враг, а кто может стать добрым другом и боевым товарищем! Знатную победу мы одержали над данами! Победу, котоую будут помнить в веках!
   Мои закричали "Ура", мурманы сначала не поняли, потом включились тоже. Били мечами и топорами по обновленным щщитам, потрясали копьями, орали радостно. Я сделал паузу, пока все успокоились, и продолжил уже в тишине:
   - Потомки наши запомнят тот день, когда разгромили мы наголову врагов кровных наших, и ваших! Запомнят потомки, как плечом к плечу в бою сражались мурманы Торира и Игнатьевы, и связали себя узами! Узами прочными, боевыми и товарищескими!
   Опять взрыв эмоций, но покороче чем в первый раз. Я начал жестикулировать:
   - Вот на этом месте род Игнатьевых приручил силу Перунову, - я показал на идола, и достал амулет из стекла, что получилось от молнии - Один по-вашему. И взял род наш силу...
   В строю союзнико началось шевеление, мурманы уставились на Торира. Нарушив нашу церемонию, тот вышел и встал со мной рядом. Я продолжил, пребывая в недоумении:
   - Сила та помогла данов победить, да показала нам кто союзники наши, а кто враги...
   Торир дослушал фразу, и тоже начал пафосно вещать. Ярослав переводил:
   - Шли мы с дружиной с торговли, товар взяли. Да напали даны подло на нас. В битве с ними много воинов славных ушли в чертоги Одина. И увидел Торир, что не равны силы, и ушла дружина искать место для битвы искать, чтобы тоже в бою славном погибнуть, да в чертоги Одина уйти. Шли на веслах, всю ночь. И совсем уже из сил выбились, но Один дал нам знак! Ударом молнии своей показал нам место для битвы славной. И пришли мы к тому месту, и увидели воинов славных, числом малым, но смелых и решительных. И понял Торир, что не только место для битвы им Один указал, но и тех, кто поможет в битве с данами дружине его. И заключили они Союз, на времена вечные, и поклялись друг другу в верности. И пришли даны, и разбиты были, страшной и бесславной смертью погибли за подлость свою. А Союз новый кровью в бою скрепил данные клятвы!
   У меня от этой речи в душе была настоящая истерика. Это получается, если бы мы от безделья своего не стали змея пускать, то эти товарищи бы мимо проплыли, и даны - тоже! Все - от лени! И хоть и непонятно, к чему теперь приведет наш неравноценный союз, но движение уже пошло. Наше местоположение вскрыто, теперь Торир и дружина его знает о нашем селе. Правда, вроде мужики адекватные, но это пока. А там перезимуют, прикинут, да и выставят деревеньку нашу. А что? Нас мало, полезностей всяких у нас много, почему нет? А клятва - сегодня дал, завтра взял. Остается только уповать на религию, уж очень мы для них непонятные и странные. А странное опасно. И скорее всего без воли богов такое не обошлось. Значит, пока нас прикрывает только авторитет Перуна, ну или Одина. Все это пронеслось за пару мгновений в голове, мурманы радостно орали после речи командира, наши стояли в вытянутыми мордами. Видать, тоже поняли, как мы привлекли к себе гоповарваров. Хотя, общие радостные крики поддерживали, чтобы не терять свое реноме. Я продолжил церемонию:
   - Узнав кто враги наши, как и говорил Торир, заключили мы Союз, и одержали победу славную. И в память об этом, указал Перун-Один нам в веках слово о победе той пронести.
   После этих слов дед снял материю со стола. На нем лежали большая, метр на метр, металлическая табличка, полированная пескоструйкой, и залитая стеклом. Она была разделена на несколько частей растительным узором. Сверху красовалась надпись: "Год 858 от Рождества Христова". Ниже опять растительный узор, и блок текста с рисунком. На рисунке были вытравлены кислотой три лодки, в одной из которой угадывалась лодка Торира. Ее окружали две лодки данов. Текст гласил:
   "Год 858 от рождества Христова, 21 Октября. В этот день, севернее от устья Волхова, даны подло напали на дружину мурманов Торира, сына Олафа Мудрого. Много мурманы побили данов, но сиды были не равны. И пришлось им искать место для битвы. Шли вю ночь мурманы славные на веслах, и пришли к поселению рода Игнатьевых."
   Далее следующий блок, на этот раз рисунок изображал два строя, наш и мурманский. В нашем был лось и трактор. Посредине были изображены мы с Ториром, подимающие руки. Надпись гласила:
   " Год 858 от рождества Христова, 22 Октября. В этот день, пришли мурманы Торира к поселению Игнатьевых. И встали Игнатьевы и дружина напротив друг друга, и поняли Торир, предводитель мурманов, и Сергей, предводитель Игнатьевых, что не враги они друг другу, но враги данам. И дали клятву в том, что сражаться будут вместе с врагами общими, и не причинят друг другу вреда. Чему в свидетели позвали Перуна-Одина, и предков своих".
   Рисунок по этому поводу был дополнен небом, на котором изображен Перун-Один, с вороном и волком, а также ряды воинов, вдаль уходящие. Ну вроде как предки наши общие. Справа - Игнатьевых, слева - мурманов. По характерным деталям одежды их можно было различить.
   Третий блок описывал битву с данами. Уже слитный строй, выезжающий трактор, и взрыв. Текст гласил:
   " Год 858 от рождества Христова, 22 Октября. Настигли мурманов даны, но не одни они встречали врагов своих, но с союзниками своими, Игнатьевыми. Вместе храбро сражались мурманы и Игнатьевы, и побили данов числом несметным, всех 48 человек. Но в битвах тех и нащи воины полегли, ушли в чертоги Перуна-Одина, где за храбрость свою пировать будут да скончания времен".
   Последний блок представлял собой список. Список участников, Игнатьевых и мурманов, и список погибших викингов. Имена их тоже Смеяна вызнала. Ну и последним шел текст к потомкам:
   "Потомки! Помните! Какой ценой жизнь ваша и счастье было завоеванно! И пройдя здесь, поклонитесь воинам павшим, и Одину-Перуну, покровителю их. Вечная память павшим! Вечная слава живым!"
   Я зачитал текст, вместе с именами. Ответом было торжественное, гробовое молчание. Торир, кажется, даже прослезился. Да и остальные мурманы кривили морды, комок к горлу не подпускали. Сильно пробрало из такое отношение к воинам своим погибшим, да и к ним.
   Мы с дедом взяли со стола восемь больших болтов и гаев, вопросительно посмотрели на Торира и Ярослава. Те бросились помогать. Вместе прикрутили железную набпись на подготовленную литую глинянную плиту. Все происходило в полном молчании, только флаг, воткнутый дедом в землю, трепыхался на холодном ветру.
   Теперь у идола в подножие появилась еще одна, наклоненная плита с памяткой, помимо могильного надгробия Первуши с братьями. Мы опять встали возле стола, Торир пришел в себя, стоял слегка мрачный и грустный. Я продолжил:
   - В честь победы славной, здесь, у места силы Перуна-Одина, решили мы дать каждому частичку силы той.
   Дед взя фанерку, и начал читать:
   - Торир, сын Олафа.
   Главный мурман встрепенулся, в легком недоумении подошел к деду. Тот достал металлический полированный браслет. На нем была надпись, и символ войск связи, только из в центре этого символа красовалась отполированное стекло, полученное от молнии на этом самом месте. Надпись гласила: "Славному воину, Ториру, сыну Олафа, вождю мурманскому, в честь победы над данами у деревни рода Игнатьевых. Год 858 от Рождества Христова, 23 Октября."
   Мы закрепили браслет на руке у Торира. Тот с религиозным трепетом рассматривал рисунок, надпись, полированную черную бусинку стекла. Мы продолжили:
   - Ярослав, сын Рубена.
   Процесс повторился, только надпись была не вождю, а воину и переводчику. Пошел конвейер награждений. Осталось девять браслетов. Три для раненых, которые у нас оставались, мы их сюда не взяли, чтобы раны не теребить. А шесть были в специсполнении. У них к черному кусочку стекла добавилаяь красная же стеклянная окантовка, и надпиь была немного другая. Она гласила примерно следующее: "Потомкам славного воина мурманского, на вечную память о славной битве с данами. Будьте достойны своих предков!". Понятно, что все они тоже были именные. Их мы торжественно передали Ториру, объяснили, что это для сыновей, отцов, братьев и дядьев тех, кто не дожил до победы. Суровый воин Торир бережно, как младенца, взял специальную коробку с браслетами, поклонился неглубоко нам с дедом (!), и поклялся передать родичам погибших. И еще раз поклялся в вечной дружбе.
   Нашим жителям, Игнатьевым, мы выдали браслеты с аналогичной набписью. Для всех, кроме меня и деда это был сюрприз. Теперь все прониклись торжественностью момента, и ожидали конца церемонии.
   - На этом прощаемся с союзниками нашими, и желаем им доброго пути! Добраться до дому, не пасть под ударами врагов, а если и пасть, то смертью славной! Да прибудет с вами Перунова Сила! И весной ждем в гости.
   Народ еще раз прокричал радостно, и строй распался. Мужики собрались в кучку, стали обсуждать новые цацки. Длилось это не долго, Торир быстро прекратил обсуждения, и повел народ в деревню. Мы разве что напрягли их стол помочь перенести. По дороге в деревню дед сказал:
   - Надо и сыновьям моим такую табличку сделать.
   - Ага, правильно это будет. Пусть все в веках знают, - и стал продумывать, что изобразить на ней.
   В лазарете, где лежали трое раненых, Кнут, Инвар и Гуннар, торжественная церемония повторилась. Раненые чуть просветлели, до этого лежали мрачные. Не очень они хотели оставаться с нами. Но выбора не было, Торир приказал, да и сами они понимали, что в походе и бою раненые только обуза.
   У лодки в заводи начали мы прощаться. Мы опять торжесвенно, устроили им салют из огненных стрел. Тут даже детские арбалеты пригодились, красиво получилось. Опасно для глаз, все же стрела обмотанная тканью, пропитанной скипидаром и смолой, ни разу не сигнальная ракета, но красиво.
   Мужики еще раз получили культурный шок, и стали прощаться с нами. Мужиков, меня, Буревоя, и Кукшу, они обнимали, девушкам нашим кланялись (!) чуть не в ноги. Мелких трепали по голове. Ярослав, правда, отличился. Приперся с букетом листьев красивых из леса, и сунул, покраснев, его Веселине. Та покраснела не меньше его, но букет взяла. Тот радостный рванул на лодку.
   Торир подошел ко мне, еще раз, уже без переводчика попрощался и подтвердил клятву. Я хоть и понял мало, но жестами да интонацией он все сумел передать. Я тоже подтвердил наши договоренности, и пожелел доброй дороги. Надеюсь, к весне мурманы не забудут о своих обещаниях.
   Через два часа судно мурманов скрылось за горизонтом. Мы стояли на берегу и переговаривались:
   - Эх-х-х, даже скучно как-то стало... Торир меня мечом обещал научить сражаться, - произнес Кукша, всматриваясь в водную гладь.
   - Ничего, вон , у нас три вояки остались, с ними потренируешься, как выздоровят.
   - Сергей! Кукша! Буревой! Давайте в дом, холодно уже, - послышался голос моей супруги.
   - И впрямь похолодало, - произнес дед, - пойдемте. А то понедельник, работать надо.
   - Не, не понедельник, четверг, - сказал я, - мы же год поменяли, я пересчитал дни недели, получается сегодня четверг. Четверг, седьмое ноября, восемьсот пятьдесят восьмого года.
   По дороге к дому объяснял им, как отсчитывал от известного мне времени дни недели. Народ от масштабов проникся, но не сильно. Тут у нас уже все привыкли к разного рода чудесам, не то что мурманы.
   Остаток времени до зимы готовили деревню и хозяйство к морозам. Трактором пока старым обходились, носили руду, убирали деревню, даже один раз еще за рыбой сплавали, пока лед не встал. Корка-то у берега уже появилась, но сейнер наш паровой прошел.
   Я же прикидывал последствия появления тут мурманов. Все они делились на внутренние, внешние, вероятные и достоверно известные.
   К внутренним последствиям я отнес психологические изменения в коллективе. Люди стали гордые, и бесстрашные. Хорошо, что не чванливые, но носы позадирали. Наша деревня по сравнению с приехавшими вояками была оазисом в пустыне. Одежка справная, оружие, дома, производство, да и запасы. Есть чем гордиться. Тем более, когда здоровые мужики вооруженные ходят по селу чуть не на цыпочках, в рот заглядывают, да по команде строем ходят. Бесстрашие появилось после победы над данами. На свою голову научил их считать, так они прикинули, что одиннадцать мурманов и семеро наших, включая Веселину, перебили чуть не в три раза больше народу, и решили, что теперь им море по колено. Надо по зиме остудить горячие головы своих родичей. Потому что достоверно известно, что переоценка собственных сил ни к чему хорошему не приведет. А вероятно - так и вообще погубит наше село.
   К внешним последствиям я отнес открытие нашего местоположения и богатства сторонними людьми, да еще и без нашего ведома. Мы с Ториром договорились, что он в тайне сохранит место наше, и воякам своим накажет также. Но люди болтливы, а после увиденного тут не многие смогут удержать язык за зубами. Так что можно ожидать гостей, на этот раз настроенных менее мирно. А значит - стоит заняться обороной. К достоверно известным последсвиям я отнес появление Торира по весне, а к возможным - появление его или другой банды с дурными намерениями. А значит, к весне надо стать сильнее. Так, чтобы банду таких как даны, мы бы могли отбить самостоятельно, и не взрывая трактор и не привлекая мурманов. А то на них тракторов не напасешься. А на мурманов - жратвы.
   Опять надо садиться и думать, варианты прикидывать. А уже первое декабря...
  
  26. Деревня на Ладожском озере. Зима 858-859 года
   Зима опять была малоснежная и морозная. С дедом планировали трактором поля засыпать снегом, когда он выпадет. Может, урожая больше будет. А пока жизнь входила в привычное русло, согласно установленному расписанию. За исключением нашей инвалидной команды.
   Мои лекарства помогли, жалко, что их было мало. Процессы гниения ран у Кнута, Ивара и Гуннара прекратились. Оставалось только ждать, пока они окончательно придут в форму. Основной проблемой было общение. Более-менее они могли изъясняться с дедом, на жуткой смеси слов из различных языков и жестов. Поэтому мы их стали привлекать к нашим учебным занятиям. Те сначал не понимали, чего от них хотят, особенно когда я мелких попросил заниматься с ними русским языком. Но авторитетом своим, да и всего рода продавили, мужики старательно учились говорить. Азбуку пришлось сильно расширить, дорисовывать картинок, чтобы им было понятней.
   Проще всего было с Гуннаром. У того спина заживала быстро, особенно когда не рвался что-либо делать. А делать ему хотелось. Кукша бегал в свой спортзал, мы постоянно проводили учения, даже в непогоду, парень тоскливо наблюдал за нами из окошка. Тоже хотел поучавствовать в военных играх. Язык у него шел лучше других, молодость сказалась. В итоге, они с Кукшей спелись, лет им примерно одинаково, два года разницы было практически не видно. Кукша-то за три года отъелся, раздался вширь, а Гуннар наоборот, пока раненый был похудел, стал выглядеть как жердь. Жердь с белобрысой головой. По мере выздоровления стали его потихоньку привлекать к работам, не требующим сильной нагрузки на спину, да Кукша себе его в партнеры для спаринга взял. Теперь у нас в спортзале постоянно разносились удары деревянных мечей и копий о щиты. Гуннара к военному делу готовили серьезно, с раннего детства. Кукша у него учиться не стеснялся, тот к нашему вояке главному тоже тянулся. Ему со взрослыми, то есть нами, не интересно, а с детьми - он не хотел, типа взрослый. Юношеский максимализм, мать его так. Ну ничего, и не таких исправляли.
   С оставшимися двумя мурманами было сложно. После отъезда товарищей они сидели мрачные, и всем своим видом показывали бренность бытия викинга-инвалида. Без руки и без ноги они теперь ущербные, на весла не сядешь, в бою не поучавствуешь. Только овец пасти. Это дед мне рассказал, он их расшевелить пытался.
   Всем селом пытались разобраться в том, что на душе у взрослых мужиков. Постепенно пришло понимание. Бесполезность. Жизнь их крутилась вокруг походов, лодок, боев, а передышку зимнюю на берегу они воспринимали как отпуск. А тут вся жизнь почитай и рухнула. Теперь они себя ощущали полными париями, апатия завладела суровыми викингами. Это, кстати, вызнала Агна. Застал их как-то на кухне, уже после отбоя. Ивар ей оживленно что-то рассказывал на своем языке, та охала, ахала, прижимала руки к груди, да и чуть не плакала.
   - Агна, - я отозвал ее в сторону, - он же по-нашему не бельмеса. Как ты с ним разговариваешь?
   - Дык чего тут непонятного-то? - всплеснла руками та, - говорит, жил, семью кормил, детей у него трое, один уже по весне-другой в поход собирался. А теперь ни снарядить его не сможет, ни семью прокормить. Они-то в основном с добычи питались, а без ноги какая тут добыча? Жалко даже...
   И пошла дальше слушать безногого вояку.
   Я почесал затылок. Ну да, вон сидит, руками машет. От скандинава с их нордическим характером я такого не ожидал. Как итальянец прямо. Накипело у него, на одних эмоциях все передать умудрился. На утро собрал совещание из себя, девушек и деда. Погода не летная, дела на улице стояли.
   - Так, товарищи. У нас наметилась проблема. Эти двое помрут до весны, от тоски и скуки. Надо занять их чем-то, да так, чтобы они себя полезными почувствовали. Агна, доложи, чего там он тебе втирал вчера.
   Агна быстренько, за час, рассказала о том, что поняла из разговора Ивара. Про семью, бесполезность для общества, и мысль броситься на врагов, чтобы уйти к корешам в Вальгаллу.
   - Нда, невесело, - констатировал дед, - надо подумать. Как погода встанет, можем Ивара на трактор посадить. Там руками у нас в основном. Хотя, нет, раздеребит рану, еще хуже будет...
   - Пусть он нас с Гуннаром учит, - встрял Кукша, - на словах хотя бы. Нам наставник опытный не помешает...
   - Так, а вот это уже дело. С этим разобрались. Надо толкьо объяснить ему правильно. Что с Кнутом делать будем?
   Тут все замолкли. Кнут был корабел, специалист по лодкам. Он знал как их строить, как лес для них выбирать, как мачты ставить. Технолог, конструктор, инженер в одном лице. Но с одной рукой это делать было невозможно. Мне еще Торир говорил, мол корабел чуть не всю лодку сам делает, а остальные только помогают.
   - Надо его привлечь, чтобы он нам лодку сделал, - сказала супруга, - ну не прям лодку, а нарисовал, как и что делать.
   Началось обсуждение. Мы свой баркас рыболовецкий по наитию делали, он никакой получился. Хорошо, что не утонули. На воде нас спасала только моя параноя, из-за которой запас прочности в лодку закладывали бешеный. Поиметь на шару свое конструкторское бюро было бы неплохо. Но надо же и его как-то замотивировать! А как? Предложить смолы да тканей, железа? Оно ему до лампочки, сам бы в бою взял. Если бы рука была. Прделожить свою лодку? Как он ей управлять будет с одной рукой. Хотя...
   - Надо его на паровые машины переучивать, - выдал я, - да и самих их совершенствовать. Тогда он и с одной рукой полноценным моряком станет.
   - А не утянет секрет наш? - с сомнением поинтересовался Кукша, - Они потом сами таких настроят, да нас пограбят.
   - Есть такая возможность, ты прав, - я опять задумался, - но она низкая. Во-первых, мы же ему не будем рассказывать, как паровики делать, только винт покажем и двигатель. Снаружи-то многие уже нашу шаланду видели. Его задачей будет только корпус сделать, да по весне лодку нашу опробовать. А там, может и к нам с семьей переберется. Он вообще как, семейный?
   - Жена у него, и дочка, - сказала Агна, - Ивар рассказал. Больше детей не получилось.
   - Ну вот, давайте его попробуем на свою сторону привлечь тем, что если он нас тут лодки делать научит, мы семейство его под крыло свое возьмем. А там, у мурманов, или тут, уже не важно. Вахтовым методом работать сможет.
   Небольшое отступление и рассказ о вахтовых методах работы, все согласились, что было бы неплохо. Обсуждение перешло в русло притирки деталей, распределения ролей.
   Быстрее всех уговорили Ивара. Он теперь сидел в спортзале, или на улице, и тонким дрыном избивал наших меченосцев, Гуннара и Кукшу. Учил, значит. Руки и новоявленных вояк были все синие от ударов, мечи пока только деревянные, учебные. Потом туда же добавились топоры учебные. Щиты были настоящие, мурманские.
   С Кнутом было сложнее. Корабел у мурманов лицо, приближенное к богам, его на хромой козе не объедешь. Поэтому занимались им я и Веселина. Началось все с долгого, малопродуктивного разговора. Кнут понял, чего мы от него хотим, но процесс себе не представлял. Как так, дерево мы сами дадим? А вдруг оно порченное? Или духи злые в нем? Потонет лодка, как есть потонет. Объяснили, что дерево пусть сам как хочет выбирает, мы его спилим трактором. Не понял, как так не он спилит, а мы? Мы ж не знаем как деревья специальные для лодок пилить. Опять лодка потонет. Отставили этот вопрос, только пообещали что все он сам сделает. Кнут посмотрел с недоверием, но кивнул. Мы люди непонятные, мало ли что еще придумаем.
   Стали его пытать по поводу размеров лодки, пропорций, как и что укладывать, мачт, киля, балласта. Все слова умные, которые знал в корабельном деле, я ему сказал - реакции ноль. Ну не то чтобы ноль, но мало. Нужно нагляднее. Чесали репу с дедом, придумывали что-нибудь. И вроде как придумали.
   Привели его в нашу плотницкую мастерскую, усадили Кнута за систему моделирования поведения лодок. Система была простой, как пять копеек. Паровик закачивал в бочку воду, вода по специальному желобу стекала с наклонный чан, иммитировала течение. Из чана опять насосом наверх. И так по кругу. Можно было менять наклон желоба, прикрывать кран подачи воды, регулировать то самое течение. Кнут смотрел на нас, как на идиотов. Мол, про лодки говорили, а тут бочка какая-то. Достали три разных лодки, модельки, сантиметров по пятнадцать в длину. Просто струганные деревяшки, но разной формы, глубины, длины. Показали ему удивительное. Берешь модельку корабля, привязываешь к носу грузик, пускаешь по течению. В зависимости от формы корпуса и массы грузика, при разном течении, лодка от идет против течения, то спускается по нему, то стоит на месте. Вроде тупое развлечение, но Кнут-то загорелся! Играл до вечера, экспериментировал с грузиками, течением, лодками.
   Пришел мрачный. Он попытался в запале игры ножом сдеалать более ровным корпус, но ткнулся культей, и сник. Мы подвели к нему Веселину. Она у нас на модельки самая талантливая. Девочка все сделала по науке, по нашей науке. Поэтому принесла кипу фанеры, отбеленой, ткани, чернил и угольков. И начла рисовать лодки в масштабе. Просто рисунки у нее получались хорошо, поэтому быстро накидала все три модельки, и вопросительно посмотрела на корабела. Тот взял уголек, задумчиво поводил по фанерке в углу, потом в несколько штрихов исправил корпус. Девочк взяла наждачку, набор свой для создания моделек, мы ей с дедом сделали такой, и начал исправлять. Процесс пошел!
   Кнут пришел в себя. Начал уже сам рисовать лодки, Веселина или тот же Ивар ему их делали, он испытывал разные корпуса. Добивался минимального сопростивления воды корпусу. Он до этого сам дошел, даже не пришлось объяснять. Интуитивно ему все было понятно, проблема в языке, терминах, расчетах. Вот за них мы и взялись. Изучали его лодки, искали пропорции, делали свои рисунки, показывали корабелу. Он их браковал, исправлял. Основное непонимание было с кормой. Он делал лодки одинаковые спереди и с зади, мы - с плоской кормой, да еще и выемкой для винта. А то мы чуть не сломали его во время последне рыбалки. Пришлось делать модельки динамические.
   Принесли к Кнуту чан побольше, и модельку с веслами! Правда, по три всего на борт, тонкие они сильно получались. Поставили, взвели веревочный мотор, сделали его по принципу резиномотора, и через набор небольших шестеренок весла пришли в движение! Взмахнули раз пять-семь, и встали. Потом поставили нашу модельку, с винтом, тоже на веревочном моторе, и запустили его. Лодка поперла! Недалеко, но поперла!
   Корабел был в недоумении. Оставили его доходить самому. Пусть пока попробует, а мы пока паровик микроскопический сделать попробуем. Успели одновременно. Кнут пришел, и смеси жестов, русских слов, и мурманских заявил, что весла у нас не так ходят. Мол, по другому ими маать надо, и даже изобразил как. Мы согласно кивнули, и принесли ему еще одну модельку. Спиртовка, паровичек, винт, все маленькое-маленькое, часть даже с приближением от фотоаппарата делать пришлось. Медьи ушло на эту игрушку много, но результат того стоил. На ровной воде она спокойно ходила минут десять-двадцать по кругу, если ей завалить руль. Кнут проникся. А потом подозрительно посмотрел на нас. Думали, демонов в нас видит, но оказалось, нет.
   Потребовал провести его к большой лодке, нашему сейнеру рыбацкому. Нам не сложно, мы повели. Помогли дядьке забраться на него, повели к машине. Он осмотрел, ни хрена не понял, но суть уловил. Да, тут стоит такая же, как в модельке. А работу этой машины он хоть издалека, но видел. Повели его в кабину.
   Лучше бы не водили. Руль не вызвал удивления, как и фанерные стены, накрытые брезентом. А вот два наших механизма чуть не добили Кнута. Компас и измеритель расстояния. Еще и в темноте сначала шастали, льдом приморозило брезент. Поэтому наши фосфорицирующие приборы четко горели мистическим светом на панели. Да еще и датчик пара такой же. Кнут потянулся за амулетами, успокоили его, когда брезент отдвинули и дневной свет запустили в кабину капитана.
   А вот когда объяснили, на пальцах, что это за приборы, в голову закралась мысль изобретать смирительную рубашку. "Он то плакал, то смеялся, то щетинился как еж. Он над нами издевался, ну сумашедший, что возьмешь", все по Высоцкому. Закрыли все брезентом, утащили буйного корабела к его моделькам. Там опять истерика, вот если мне еще раз скажут про выдержанный нордический характер, в морду плюну. Отпаивали Кнута алкоголем, под его причитания о том, сколько смелых и крутых моряков погибло из-за того, что потерялись. Вот так. Здесь ходят вдоль берега, или от острова к острову, и редко-редко выходят в открытое море. А если вышел, только чутье капитана сможет вывести обратно к суше. Или звезды и солнце. Но тут, на севере, солнце и звезды не так часто бывают, больше тучи. Вот и теряются морячки, иногда даже Торир со товарищи натыкался на лодки, в которых были умершие от жажды и голода люди. А тут компас и лаг! Ну или как там прибор для определения расстояний на море называется? Пусть будет ПИР (прибор измерения расстояний). Плакался нам Кнут до глубокой ночи, на следующий день оставили благоухающего мурмана, после такой-то попойки, спать. Еще через день он приперся ни свет ни заря к нам с дедом, и начал что-то вещать. Разобрались - хочет компас. Ну и ПИР. Мы кровожадно ухмыльнулись, пошел торг.
   От Кнута нам надо три вещи. Точнее, три судна. Для рыбы, для быстрых разъездов, до Ладоги доплыть. И третье, на перспективу. Что-то вроде их универсальных лодок. Больше, чем разъездное, быстрее, чем рыболовное, с более высокими бортами и палубой, хоть на половину судна. И еще. Нам нужны паруса. Если Кнут нам построит - мы ему и компас дадим, и ПИР, и вообще - научим навигации, так сказать. Кнут погрустнел, мол, за зиму-то точно такое не сделать, и за год, и вообще - не факто что получится. Мы ему толкнули мысль о вахте. Кнут прокрутил мысль, начал уточнять. Му предлагали ему на вбор, или лето, или зиму проводить у нас, строить суда. Как все готово будет - мы ему компас, и ПИР, и плыви на все четыре стороны. Корабел сказал, что так он до компаса не доживет. Мы позвали Веселину - нам не нужно, чтобы он сам все делал. Пусть нарисует, в масштабе, да деревья выберет. Мы материал подготовим, он приплывет - соберем. Сначала, за зиму сделаем маленькую лодку. Во вторую вахту - рыбацкий сейнер, а в третью - большую лодку. Но все с парусами. Паровик мы сами приладим. Чтобы секреты далеко не ушли. Недолго уговаривали, корабел согласился.
   Он еще не знал на что подписывается. Кнут-то думал, мы его обычный парус сделать просим, как у них, прямоугольное полотнище на мачте. Но я-то помнил, сколько их тех парусов вешали! Вот и воспользовался старым приемом моих заказчиков - нечеткая бизнес-логика называется. Поэтому принес ему еще набор моделек, на одной было три мачты, как на картинках из моего времени, на второй - косой парус как на яхте. Да еще и дед пылесос притаранил, насадку для паровой машины, для иммитации ветра. Все, корабела можно не трогать, он и так завис напрочь.
   Январь село встречало деловито. Все были заняты, никто не хандрил. Кнут целыми днями возился со своими новыми игрушками, да половину дня проводил на занятиях. Учился чертить так, как мы хотели. Ну и язык, само собой. И арифметика. Это чтобы он нам мог сказать, сколько и чего для лодки надо. Ивар нашел себе другое развлечение.
   После очередного занятия по фехтованию, Кукша пришел домой с синими руками, моя благоверная кудахтала над ним, как квочка. Да еще и всю ночь мне в уши дула, мол без рук бедный останется, как жить, жалко детинушку. Мама, что поделаешь. Сама детинушка относилась к этому спокойно, разве что руки мазями смазывала. Но мне такие приключения ни к чему, приделал к их мечам хороший такой эфес, вроде как у шпаги. Кукша и Гуннар пришли с довольными рожами, Ивар напротив, ругался как сапожник. Мол, обучение пошло прахом. Не достает он по пальцам, а по рукам, через стеганную одежду, не так педагогично. Предложил ему самому, сидя помахаться с пацанами новыми учебными мечами. Тот конечно меня послал, мол, ноги в этом деле нужны. И причем две. Мы с дедом посовещались, сделали ему протез. Саму культю конечно лучше пока не трогать, но вот на ремнях, да через колено привязать можно будет. Такая рамная конструкция получится, с кучей ремней и повязок. Сделали, нацепили под ругань Ивара. Даже ступни отрезанной некоторое подобие изобразили. Ну что, стоять он мог. Мечом махать - нет. Предложил отрабатывать медленно, чисто на технику. Вроде получалось.
   Получалось то, что развитый эфес, хоть и мешал крутить финты, но руку берег хорошо. Пусть и на деревянных мечах. Кнут даже в сердцах сказал, что если бы раньше такую штуку, да стальную ему бы сделали, он бы тут не сидел. В смысле, руки бы не лишился. Ивар в свою очередь поставил вопрос про защиту для ног. Что, мол, она ему бы не помешала. На что Кукша, лекторским тоном, заявил, чуть ли не на чистом мурманском языке, что каждому бою своя тактика, и свое вооружение соответствовать должно. Наши курицы, Ивар и Кнут, вылупились на яйцо, то есть Кукшу, которое их учить вздумало. Тот не стесняясь, заявил, что согласно их тактике (!), самые уязвимые места - это ноги, руки, и голова. Остальное, мол, щитом прикрыть можно. Только щиты стремные, да и тактика ни к черту.
   Ивар на эти слова выпал в осадок, Кнут тоже. Десятилетиями отработанные комплексы вооружения, одежда, оружие, строй, малолетний пацан назвал отстоем! Потребовали объясниться, сказал слово - докажи! Кукша повел их к нашему столу для игр, тех, стратегических. Мужики видели, как мы азартно рубимся, но не участвовали. Слишко уж сложными игры стали у нас за прошлую зиму.
   Кукша начал учить своего наставника так, как я его в прошлый раз. Двигали фигурки, ругались, ссорились, Гуннар подключился, Кукша теперь сражался против двоих противников сразу. Причем сражался по-умному. На поле боя пользовался не только местностью, да силой войск, но и мелкими прибамбасами, которые давали ему преимущество. Напрмер, линией соединенных между обой щитов. Он вроде как отбегал от них, и отстреливал нападающих мурманов. Гуннар заявил, что они щиты те враз сметут. Такое заявление требовало подтверджения, поэтому на следующих учениях изобразили наш строй. Все вооружение было учебным, но и с ним Гуннару досталось тупыми стрелами по телу.
   Настало время Ивару задуматься, Кукше он теперь меньше перечил, и больше прислушивался. И в процессе игр начал выдавать свои темы, вроде как улучшающие положение его игровых юнитов. Началось все с обвешивания их кольчугами, по всему телу. Кукша парировал массой защиты, и что если побегать в ней минут десять, сами помрут все. Посчитали, определили массу защиты, навешали на Гуннара и Кукшу. Те сдохли через пять минут. А пущенная в последствие стрела из арбалета в рукав той кольчужки, и пробившая его насквозь, окончательно поставила точку на этой идее. Ивар горевал над своей кольчугой, много труда в нее вложено было, мелкие колечки, тысячи их, сваривали кузнечно. Но стрелу они из нашего арбалета все равно не держали. Пришлось дядьке пообещать, что сделаем не хуже, уж больно жалостливый вид был у него.
   И началось. Новая кольчуга стала похожа на разгрузку из моего времени. Наштамповали стальных пластин, девушки сшили кармашки перекрывающиеся, кармашки нашивали на наших стеганых куртках. Засунули пластины, дали поносить, еще раз пять переделывали, но получилось удобно. Удобнее, чем в кольчатой. А потом добавились такие же трусы, поножи, наручи, наплечники. Все это Ивар таскал сам, заставлял таскать пацанов, и бегал к нам, за переделками. В приватном разговоре с Агной, они сдружились хорошо, он рассказал, что раз уж ему пообещали защиту, то хочется ему взять по максимуму. Та сама ко мне пошла, просить за мужика.
   Мы были не против, тем более что руды натаскали по снегу первому, кирпичей тоже. Достроили литейку, доделали покатный стан, из нескольких видов чугунных валов, залитых железом, и поэтому стали у нас по местным меркам было завались. Разве что с деревом и углем были трудности. Того, что успели натаскать за осень с лесоповала не хватало, пришлось еще пилисть. Причем пилить чуть ли не возле поселка. Мы обустраивали оборону.
   Началось все с совещания, на котором присутствовали все, включая мурманов. Я скрывать от них ничего не хотел, надеялся переманить на свою сторону. Ну или сделать агентами влияния, чтобы нас если и посадили бы на дань какую, то несильную. Ибо маскировка наша после нашествия северян уже была не важна, место вскрыто. А терять настроенное за эти годы очень не хотелось. Вот и начал я описывать международное положение:
   - Товарищи родственники! И друзья, - это к мурманам, - все вы знаете, что произошло этой осенью. Место наше, в котором мы так долго тихо сидели, и не высовывались, уже вскрыто. И теперь нужно готовиться к агрессии.
   - С чего вдруг? - Кукша насторожился, - Мы же данов побили, да с муманами замирились. Клятвы дали. От кого прятаться?
   - От остальных, тех, с кем не замирились.
   - А они откуда узнают? - вступила Агна.
   - А от наших мурманов и узнают, - сказал я.
   Мужики мурманские оторопели, когда до них дошло с подачи деда, что я сказал, я поспешил объясниться:
   - Не из-за злого умысла, а случайно. У вас по зиме торг есть? Ну там ярмарка? В гости ходите друг к другу?
   Оказалось, ходят, добычей меняются, планы на лето обсуждают, собирают дружины в поход.
   - Ну вот на таких стречах пиры наверно да? А на них под пиво языки развяжутся... А там кто и похвастается победой над данами, да селением нашим. Так?
   Мурманы дождались перевода тех слов, которых не знали, и медленно, но кивнули. Все так. Найдется какой-нибудь балабол, который обязательно что-нибудь растреплет.
   - А слова те могут не в те уши попасть? Могут. И значит что те уши будут делать? Да нас искать. И припрутся сюда. С головой, телом, ногами и дружиной.
   Повисло тягостное молчание. Мурманы виновато как-то смотрели исподлобья на нас, наши помрачнели. Дед разрядил обстановку:
   - Трактор новый взрывать не дам! - народ прыснул от смеха.
   - Да и не надо. А вот стену какую, вокруг селения, надо бы сделать. Да так, чтобы нас с той стены с озера по прежнему не видно было, это раз. Чтобы лес вплотную не подходил, это два. Да и выскоую такую, чтобы сразу залезть не смогли, это три. Ну и препятсвия там, проволока колючая...
   - Какая? - Кукша заинтересовался.
   - Колючая, потом нарисую. Вообщем, надо вокруг села расчистить место. Да склады на случай осады сделать. Да так, чтобы и заводь наша внутри той стены очутилась.
   Наш народ от масштаба представленных перспектив охренел. Да и мурманы впечатлились. Лишь дед начал считать. Достали карту села, нарочито развернули ее перед мурманами. Начали рисовать стены. Получалось, то нам надо отодвинуть лес от стены на метров сто. Иначе лучники могли достать. Да и высотой метров пять. Тогда стена начинала быть видна с озера. Особенно ее ближняя часть, там где вал. Вот жтот вал и решили включить в оборонительных рубеж, сделав так, чтобы не смогли на него с берега добраться, и с боков. А поверху - кусты сажать, маскировка.
   Больше всего пробем вызвала заводь. Крутили и так, и эдак, не получалось у нас ее правильно включить в линию обороны и укреплений. Решение конечно было, учитывающее все наши пожелания, но связано оно было с большим объемом работ. Надо было расширить заводь, сделать ее глубже, сделать ее более вдающейся в берег. Тогда нормальную набережную, пирсы, да лодочные строения построить, чтобы разгрузку осуществлять. Да защить уже их. Тогда крепость получалась прямоугольная, одна сторона крепости должна была чуть ли не опускаться в воду, и вход был только через пирс. Оставалась пробелема, как своими судами пользоваться. Если лодку, предполагаемую для разъездов, мы могли втянуть тупо внутрь, то рыбацкую и ту, что больше предполагалась, никак не получалось пристроить. Ну или еще больше разрывать заводь.
   Потом прикинули сроки строительства лодок, рыбацкой, большой, да и плюнули пока. Там еще что-нибудь придумаем. Решено, надо для начала освободить пространство, потом разметить крепость, потом уже ее строить. А чтобы не взрывать каждый раз трактор, решили сделать к нему еще насадку. Типа паровой катапульты получается, или пушки. Толстенная труба, набитая убойными элементами, да с заваренной крышкой. И лучше на своих колесах. Эти сооружения я расставил на плане так, чтобы можно было отбить атаку, вроде дановской. И еще пару стационарных арбалетов, большого размера, на чердаке.
   На том и порешили. Мурманы, правда, потом меня поймали, и долго упорно рассказывали мне, что Торир мужик надежный, от него, да и дружины его, подлости ждать не стоит.
   - Надеюсь, мужики, так оно и есть. И Ториру верю. А вот тем слухам, что разнестись могут, не доверяю. Сами понимаете, если Торир вас забрать не успеет до весны, а кто-то пограбить нас придет, вы тоже под нож попадете. И будет вам и компас, - взгляд на Кнута, - и латы новые, - взгляд на Ивара, - и дорога домой, - последнее к Гуннару, у него там вроде как даже невеста есть.
   Мужики заявили, что мол все как один, встанут на защиту. Ну, как смогут, команда-то инвалидная все-таки. Я поблагодарил их, от души, и отправился к деду. Тот пошел в лабораторую свою, опытами заниматься.
   - Что думаешь, Буревой? Получится?
   - Да вот с паровыми теми метателями сомневаюсь я, - дед почесал бороду, - а ну как не сработает?
   - Поэтому и делать мы их будем по-другому, - я перешел на шепот, - будем огнемет делать.
   - Чего? - дед не понял меня.
   - Жечь огнем будем так, что пар не понадобится. Для этого нужно нам с тобой смесь придумать, да систему саму. Я нарисую, но делать в тайне будем, чтобы наши мурманы пока не знали. Они вроде и мужики нормальные, но до конца им доверия нет. А ну как родственник их какой придет нас грабить? За кого они тогда встанут? За нас или за него?
   - Тоже верно, стеречься надо. Рисуй свой чертеж, скажи как огонь жечь будем, да опробуем потом, на Рудном болоте, вдалеке.
   - Смесь должна без примесей быть, ровная, да текучая. При этом температура большая быть должна, да прилипать она должна...
   - Значит, скипидар и смола, и спирт, для текучести. Давай саму установку, я пока несколько вариантов подготовлю.
   Вот в такой обстановке и пришла ко мне просить Агна за Ивара. Нам приходилось постоянно преследовать две абсолютно противоположные цели. С одной стороны, привлечь на свою сторону инвалидов. С другой - подмечать их слабые места, отслеживать разговоры, да планировать что делать, если они нам в спину ударят, или просто информацию сольют.
   Агне я пообещал все сделать по высшему разряду. Благо, штампы лить мы уже научились с дедом, да и чугун переливать на сталь и железо тоже. Паровая наша механизация в этом нам сильно помогала. Доспех получался неплохой. Не полный рыцарский, а облегченный, так сказать. Кольчуга-бронежилет чуть преобразилась, приобрела граненные формы пластин, усиление проволокой. Проволока проходила через все швы, была сделана сеткой. Утяжеление конечно, но конструкция стала более усойчивой. Фартук для задницы и гульфика тоже был. Железные трусы никуда не делись, и тоже обрели сетку. Главное прикрыли, занялись головой, она у мурманов не главная. Поэтому добавился держатель для шеи, как на нашем камуфляже был, да шлем форму поменял слегка. Тот же кушак, но с маской отодвигающейся на всю морду, и защитой шеи. Ее делали как чешую, на проволочном основании, с подбивкой тканью чтобы не гремела. Причем с креплением таким, чтобы испорченное можно было снять и выкинуть, заменив на запасную. Защита была из четырех кусков - переднего, двух боковых, и заднего. Шлем вышел тяжелый, реально тяжелый. Поэтому сделали еще один вариант, полегче, из больших колец. Вроде кольчуги Ивара, только кольца сильно больше и овальные. Так стало намного лучше. Добавили наколенники, налокотники, защиту для рук, ног. Ноги и руки защитили по бедрам, лодыжкам, плечам и запястьям соответственно. Да обувку усилисли вставками из пластин стальных, как у новой кольчуги-бронежилета, и носком стальным.
   Нарядили во все это Гуннара, поржали всем селом, наблюдая за тем, как он пытается бой вести с Кукшей. И пошли делать дальше. Кукше такие же доспехи. Вроде и смешно Гуннар в них двигался, и устал, однако не смог Кукша его поразить в сочленения, а остальные удары Ивар забраковал. Он каждую часть наших доспехов тыкал копьем, бил топором, мечом, искал слабые места. Мы ему даже деревянный манекен сделали, для испытаний. Вот он и бил, искал слабые места. Ремни, кармашки, замки - все это подвергалось непрерывной модернизации.
   За зиму наши два молодых товарища, Кукша и Гуннар, втянулись в новое железо. Пусть вся защита и прибавляла килограмм двадцать-двадцать пять дополнительной массы, но получалось, что при должной подготовке наряженный воин мог противостоять трем-четерыем обычным, одетым в кожу. Таким, какими являлись даны и мурманы. Это не я сказал, это Ивар заявил. Мол, обычная тактика, разбивать щит, потом наносить пять-семь ран для ослабления противника, а потом его добивать, не проходила. А для одного точного, смертельного удара надо знать куда бить, иначе самого подрежут. А вот с тем, куда в наши доспехи бить, была проблема. Мы ж не забывали о маскировке! Поэтому помимо самого железа, к каждому элементу защиты прилагался набор чехлов разного цвета. Во-первых, тогда они не звенели друг о друга. Во-вторых, меньше натирали и впивалсь в тело, такое было даже сквозь стеганую подкладку. В-третьих, воины становились призраками.
   Девушки сделали нашим двум воякам зимние маскировочные чехлы, и маскхалаты. Ивар с ними отрабатывал элементы передвижения, чтобы не слышно и не видно. Дело было в лесу, Кукша, опытный охотник, и знающий про маскировочный эффект, зашел за дерево, и пропал. Через пять минут чуть не пришлось спасать Ивара от инфаркта, когда ему в затылок уперся тренировочный арбалетный болт. Опытный вояка так и не услышал, как наш охотник зашел ему за спину.
   Ивар стал бесценной кладезью знаний по современной тактике и вооружению. На вопрос, почему они сами не использовали доспехи, тот завел динную тираду, из которой мы выяснили о проблемах местного производства. Сами посудите, кузнец делает доспех. Индивидуальный, с подгонкой, делает около года, если такой как наш. Этот доспех дорогой, стоит чуть не как стадо баранов. И тут приходит к нему заказчик, и говорит: "А давай мы вот тут перекуем, тут уберем, тут добавим". Куда посылает его кузнец? Правильно, лесом. Ибо у него и так заказов полно. Да и тратить время на постоянную переделку никто не будет. Деньги должны крутиться! В смысле, доспехи должны воевать, и возвращать хозяину инвестиции. У нас же времени полно, и каждый человек на счету. А железа и стали - как грязи. Да еще и паровые механизмы наши позволяют штамповать эти доспехи да выковывать с потрясающей для этого времени скорости. Поэтому, когда Ивар понял, что любые его прихоти исполняются чуть не за час-другой, он закусил удила. Зачем безногому доспехи? А для сына. Он честно признался, что не хочет для старшего, ему пятнадцать, почти готовый дружинник, доли, как у него. Ногу там потерять, или руку, как Кнут. А доспехи помогут. А если есть возможность сделать их эффективными да полезными - почему нет? Мы шли на встречу.
   Так и проходила зима. Мужики мурманские занимались своими делами, мы им помогали, да мотали на ус местные знания, добытые опытным путем. Сами за это время успели собрать еще один железный трактор, и занимались огнеметом. Точнее, для начала баллонами выского давления и редукторами. Сколько мы промучались! Хорошо, что успели доделать литейку и прокатные валки. Полученные изделия мы испытывали паром и компрессором. Его сделали из запчастей для трактора, производительность была мала, но для проверки хватало.
   Испытания проводили на Рудном болоте. Когда уезжали за рудой и кирпичами, брали с собой баллоны, компрессор из одного цилиндра, толстенную трубу, самодельный распрыскиватель. Нагнетали воздух в баллонн, они у нас то летали как бешенные, ломая деревья, то рвались. Хорошо, что мы их не сваркой делали, а катали, а то так бы и не достигли успеха. Проблема была в управлении воздухом. Всякие клиновидные элементы были или тяжелы, или нефункциональны. Делали на винтовой резьбе - потоком воздуха было сложно управлять. Нужен был ниппель. А для него - пружина. И желательно хорошая. Решение пришло с неожиданной стороны, со стороны компаса.
   Я пытался сделать магнит нужной мне формы. Вылил стрелку, установил ее в полурасплавленном состоянии на подогреваемое основание, разместил вокруг остатки минерала, который использовали при создании первого компаса. Ну и ушел, попросив Обеслава поддерживать огонь так, чтобы застывало медленно. Остывало почти весь световой день. Остывшая стрелка была слабомагнитной, нужно больше магнитной силы, подумал я, взял изделие в руку, покрутил, оттянул за один конец. Стрелка выскочила и впилась в стену. Пошел забрать ее - она даже не погнулась. Разве что чуть-чуть. Сел думать.
   Когда плавишь железо, образуются маленькие кристаллики, которые потом объединяются в единый слиток. А значит, если в полурасплавленном состоянии держать его побольше, то кристаллики будут тоже побольше! И покрепче! Вот и получилась пружинка-то! Надо только режимы остывания подобрать. Привлек пацанов, начали экспериментировать, посменно. Сделал заготовку, плоскую пластину длинной с полметра, довел ее до состояния полурасплеавленного, и трое суток постепенно доводил до комнатной температуры. Даже некое подобие автоматики приделал - ведро на веревке, которое под собственным весом опускалось, крутило шестеренку, а та выдавала из наклоненной бутылки порцию скипидара на угли.
   Пластинка получилась знатная. Правда, странный узор получился на поверхности, но то не страшно. Начал загибать ее - еле согнул, чуть не прибил быстро разогнувшейся и улетевшей полосой деда, вошедшего с Иваром делать новые изменения в доспехе. Я извинился, пошел доставать свою пружину. Не смог. Эта парочка смотрела на пластинку, как на новый Айфон. Глаза на выкате, слюна капает, руки трясутся.
   - Чего такое? - распереживался я, - Вроде никого не задел...
   - Булат... - произнес дед с благоговением, - Откуда? Как?
   Мурман ласково гладил полоску. Я заявил, что так вот получилось, забрал, и пошел пытать мужиков. Что за булат? Я думал, "булатный меч" - это как "конь вороной", устойчивое выражение. Оказалось нет. Такая сталь ценилась чуть не на вес золота, не требовала заточки, гнулась и распрямлялась без остаточных деформаций, и ей можно было тупо порубить чужой меч из более низкокачественной стали. Тут уже я зачесался весь. Осторожно поинтересовался, как его делают-то? Сказали, секрет кузнечный, чуть не от отца к сыну передается. Разве что проскальзывали слухи, что его из кучи мелких прутков разных куют, да постоянно заворачивают их при ковке. Так и называют - крученный булат.
   Ценность немалая, для всех. Кроме меня. Мне только пружина нужна, саблей я махать пока не собирался. Для пружин же такая сталь подходила неплохо. Первую полоску завернул в часовую пружину, и сделал усовершенствовал систему для поддержания температуры. На угли равномерно капал скипидар, пружина часовая медленно задвигала заслонку для воздуха. Повозился с новой печкой в литейке, для булатной стали, установил свои термометры, да и посадил мелких следить за конструкцией. Теперь остывал набор разных полосок, прутиков, микроскопических проволок. Будем делать пружины. Да, еще рессоры бы новые сделать из этой стали для трактора, а то старые сильно прогинаются. Но это потом.
   Пружины дали ниппель, ниппель дал возможность нормально работать со сжатым воздухом. Экспериметы пошли веселее. Мы уже почти достигли тех параметров, которые хотели, когда у нас сорвало резьбу. Баллон грели, пытаясь увеличить давление без компрессора, да проверить на стойкость к огню, вот резьба редуктора и не выдержала. С хлопком улетел наш редуктор куда-то в небо. Дед пошел осматривать баллон, под причитания о том, что глубже резьбу надо делать. Я пошел искать редуктор. Буревой застал меня в задумчивости. Редуктор улетел не в небо, а воткнулся в дерево. На рсстоянии метров сто от места опыта. Причем вошел в дерево чуть не наполовину. И боком.
   - Надо пилить, - произнес дед, - иначе не достанем.
   Мои мысли были далеко. В районе тира, в который я ходил в детстве. Я как-то о боевых свойствах винтовок пневматических не сильно задумывался, стелял себе маленькими свинцовыми пульками. А если давление увеличить? А если пулька станет побольше? И не одна? Да и без убийства ближнего своего - баллон и пружина это что? Правильно, отбойный молоток. Пневматика, наличие которой на всех СТО моего времени я не мог понять, за исключением подкачки колес, заиграла новыми красками. Это ведь получается, что мы можем сохранить силу и энергию. Да, баллоны небезопасны, да, шлангов, выдерживающих серьезное давление у нас нет, но какие наши годы! Значит, надо пересмотреть подходы к производству и вооружению, исходя из вновь открывшихся обстоятельств. Ну и доделать огнемет.
   Наш огнемет мы хотели сделать из того самого баллона. Залить смесь на две трети, вкрутить трубку, чтобы до дна доставала, и накачать воздухом. Вставляемая трубка была толстой, и загнутой дугой. На втором конце трубки был кран, при открытии которого жидкость под давлением стреляла из балонна. Стрельба предполагалась через маленький костерок, чтобы ее поджечь.
   После отработки технологии производства баллонов, определения безопасносго давления в них, мы начали эксперименты. Сначала с водой. С водой получилось неплохо, тугая струя стрельнула на метров тридцать-сорок. По остаткам жидкости определили, что вылетело около семи литров воды. Со смесью из спирта и скипидара было хуже. Тренировались на малых баллонах, чтобы не взорваться. Правильно сделали. Сам баллон выдержал, а вот со струей подожженой была проблема. Она не хотела гореть. Я решил, что ей мало воздуха, и сделал подобие распылителя внутри трубки. Загорелось. Все. Баллон, трубка, место, где это все испытывали, полыхали огнем. Начались мучения с доводкой.
   Сделали два баллона, один со смесью, второй - с воздухом. Их соединили трубками, и разнесли теперь процессы хранения огнесмеси и воздуха. Воздух при открытом кране начинал теперь поступать через редуктор в два места - в баллон со смесью, создавая давление, и в сам ствол. К февралю отработали решение с огнеметом. Решения представляло собой некую конструкцию, в которой воздух под давлением захватывал подступающую перпендикуларно потоку огнесмесь, и запуливал ее метров на пятьдесят-шестьдесят. Мы чуть лес не подожгли, когда уже боевую установку испытывали, не рассчитывали на такую дальность. Еле потушили вспыхнувшие кусты и деревья. И это еще хорошо что зима! Мы еще долго испытывали установку, добивались правильной работы кранов, запального огня, того самого устройства для распыления. Потом дед долго крутил его в руках, и выдал:
   - Надо на паровик такую поставить, вместо насоса.
   С этих слов у нас началась конверсия, то есть переход военных технологий в гражданское русло. Созданная часть огнемета прочно заняла свое место в наших паровых машинах, воду в котел теперь подавали давлением пара, через сужающиеся трубки. Мощность машин, избавленных от пятого колеса, насоса, возросла. Сами машины стали работать устойчивее. В основном этим занимался дед. Я продолжал заниматься пневматикой.
   Как и принято у нас в деревне, первые опыты проводил на моделях. Вспоминал устройство пневматических винтовок, поршень там, место для пульки. Вспоминал устройство обычных винтовок. Ствол, нарезы, механизмы подачи патрона, ведущий поясок. Получил гибрид. Первое стреляющее ружье было стационарным, ствол - из трубки диаметром в семь миллиметров. Хотел 7,62 - но штангенциркуль еще не изобрел. Пулька была чугунная, с небольшим медным пояском. Нарезной ствол, патронник, удерживающий пулю, баллон с воздухом, поршень, и клиновидный механизм резкого открывания баллона. Отвезли с дедом все это на Рудное болото, поставили, и выстрелили. Хлопок, поршень улетел, ствол разорвало. Следующие опыты.
   Стационарную стреляющую установку получили достаточно быстро. Дед не мог понять, зачем мы дурью маемся, если огнемет уже есть, и он реально впечатляет. Я пытался рассказать, но пока Бурвой не понимал. Понял он только тогда, когда я ему под конец зимы вытащил винтовку. Она была тяжелая, баллон тоже много весил. В винтовке было десять пулек в отъемном магазине, пульки были по десять-пятнядцать грамм, точнее я определить не смог. Но все были одинаковые, лил в специальных формах. Баллон крепился посередине ружья, я хотел сохранить баллансировку. Он представлял собой толстый, короткий цилиндр. Баллон позволял делать двадцать выстрелов на расстояние до ста пятидесяти метров - больше я не смог замерять, полняы такого размера глубоко в лесу не нашел. Убойность пули была непонятна, для этого я и хотел взять деда. Сколотили с ним щиты, ушли подальше в лес.
   Сделали мишенное поле, я занял позицию. Дед смотрел в фотоаппарат на щиты. Пышшш! Я передернул скобу - она была как у винчестера, под курком, взводила пружины клиновидного затвора и подавала пулю в патронник. Пыш!Пыш!Пыш!
   - Не попал, все в пустую, - разочарованно протянул дед.
   Я тоже расстроился, кучу времени убил на эту стрелялку. Пошли к щитам.
   - Ну ни х..я себе! Охренеть! Вот это да, - дед очумело рассматривал результаты поближе.
   Пуля спокойно прошла через сырые доски первого слоя щита, второго, и вырвала кусок из третьего слоя. Найти удалось только одну, он после щита глубоко застряла в сосне.
   - Ну что, теперь не в пустую? - я улыбался.
   - Сколько там тех данов было? По пять десятков? А сколько ты выстрелил раз? Десять? - дед призывал свои познания в математике энергичным почесыванием бороды.
   - Я еще могу выстрелить столько же, но дальность меньше будет, давление уже упало.
   Вернулись на позицию, отстреляли остаток давления. Не так эффективно, но первый слой досок пробили.
   - Надо редуктор, хреновину такую, которая давление поддердивать постоянное будет. Да еще пули облегчить можно, баллон по-другому поставить, - я уже планировал доработку ружья.
   - Значит, без перезарядки, двадцать выстрелов - и двадцать данов к Одину, в чертоги, - дед резюмировал результаты стрельбы, - еще баллон есть? И стрелки эти?
   - Пули их зовут. Баллон только один, их сложнее всего делать. Ну и ствол с нерезами, это дрын вот этот железный. Пуль я запасом наделал.
   - А ну дай я.
   Показал деду процесс, Буревой прищурился, и начал палить. Прицел пока был один, я его даже не выставлял по расстонию, поэтому дед попал не всеми зарядами. Особенно после первых десяти плохо пошло.
   - На шестеро взрослых, да против строя с щитами, сколько успокоим? - Буревой деловито поглаживал ствол.
   - Сто двадцать, если все попадут. Половина, правда, может в щитах застрять, - сразу предупредил я деда.
   - А баллон менять как? Он на резьбе?
   - Ага, вот с ним морока. Надо что-то придумать, а то десять-двадцать выстрелов, и минуту замена баллона.
   Дед бережно упаковал винтовку в материю, перевязал веревкой.
   - Надо на всех делать. На этой потренируемся, доделаем, и всем такую вместо арбалета. Тогда нам точно никто не страшен.
   И мы двинулись в деревню.
   Нас сопровождала первая весенняя капель, на дворе было первое марта.
  
  27. Деревня на Ладожском озере. Весна-лето 859 года
   Эта весна была похожа на предудущую. После небольшой оттепели в самом начале, опять ударили морозы. Хорошо, что дед успел накидать снега на поле. Мы перед самыми морозами таки распахали его, пока наши раненые еще были на постельном режиме. По декабрю, как выпал первый снег, дед нагреб его по окрестностям, и уложил его по нашим обоим полям. Надеюсь, поможет получить больший урожай. Хотя проблема пропитания уже ушла на второй план. Мы в этот раз зимой даже раненых кормить могли, без ущерба для себя. Да и семян на посадку много осталось, больше чем в прошлом году. Рыба сильно помогла, да соль.
   Раненые наши продолжали заниматься полезной деятельностью. Ждали прихода Торира. Он придет в апреле, когда шторма на море закончатся. Кнут проектировал лодки. И игрался с модельками. После задачи навешать парусов, он пропал надолго. Пришел, развел руками, и заявил, что для большой скорости нужен большой парус, если его как на яхте делать. Большой парус - высокий парус. Выскокий - лодка неустойчивая. Неустойчивость устраняется балластом, а это глубокая осадка у судна. В нашу заводь такое не пройдет.
   - Ну сделай две лодки под одним парусом, - между делом кинул ему я, спеша на секретное производство винтовок.
   Кнут не понял. Нарисовал ему что-то вроде катамарана. База шире, устойчивость выше, осадка мельче. Вроде так должно получиться, пусть попробует. Попробовал, потеряли его еще на неделю. Только поесть приходил, да вырубиться на кровати. Мы нашим воякам за зиму оформили те два дома, которые достроили с мурманами. Ну там печки, стекла, отопление, стены. В эту зиму все прошло быстро и легко, сказался опыт.
   Вообще, странно жизнь тут у нас повернулась. Особенно для местного населения. Они-то не замечают этого, все изменения заметны только в сравнении. А я помню тот шок, что испытал в первый год тут. Сейчас у нас появилось много времени и сил. Борьба за существование прекратилась, перешла в увеличение уровня жизни. Основные процесс получения необходимых ресурсов отлажены, и воспринимаются как часть пейзажа. Железа - завались. Еды - чуть больше. Про дрова, за котрыми мы таскались чуть не каждый день с Буревоем попервой, вообще никто не вспоминает. Ткань, соль, посуда, металлическая и стеклянная - перешло из разряда ценностей в разряд повседневностей. Разбитая стеклянная банка, ставшая чуть не трагедией в первый раз, теперь воспринимается ка досадная помеха, не более. Да и то из-за того, что стекло убрать надо. Крытая железом крыша литейного цеха вызвала удивление и восхощение только у мурманов, остальные пожали плечами. Кроют, значит надо. Чтобы пожара не было. А как по другому? Даже разговоры про торговлю на Ладоге превратились в желание не поиметь того, чего не хватает, а просто сменить обстановку. Да мы тут скоро станем первыми в мире туристами! А все изза мурманов с данов.
   Постепенные изменения незаметны. Пришествие толпы попахивающих союзников, нечесаных, небритых и свирепых, общение с Кнутом, Гуннаром, Иваром, показало наш новый статус и уровень благосостояния. Как-то вечером мне моя супруга так и заявила:
   - Жизнь как будто на три части разделилась. Там, в дымке, мы с Первушей, дети наши, да поселок старый. Потом просто чернота непроглядная. Потом ты появился, - Зоря погладила меня, - а потом завертелось. Оглянуться некогда было. Мурманы пришли, данов побили, посмотрели вокруг, послушали, как там люди живут, в других местах. Неужели мы так жили? Без стекол? С печкой той здоровой, одежки зимней только на взрослых хватало, да голод раз в три года, когда земля не родит? Как будто в другой жизни...
   Супруга усмехнулась:
   - Агна говорит, что Торир этот, в первый день, рано утром пришел в актовый зал, еды попросил. Та чугунок достала, хлеб из печки, соли фанерную коробку. Поставила греть все, да за Азбуку взялась, урок твой делать. Сидит, читает. Подняла глаза - а Торир стоит, глаза пялит. Не поняла на что, а дверку в мебели кухонной не закрыла. Он на стопки чугунков да сковородок уставился, позвал Ярослава. Тот спросил много у вас этого добра? Есть ли котелки? А котелки у нас вообще лежат в кладовке, мы же ими не пользуемся. Агна два взяла, побольше и поменьше, которые ты из первого железа делал. Да и придарила им. Потом еще полдня Ярослав ходил за ней, спрашивал что ей в замен. Так она сначала даже не поняла за что! У нас-то этого навалом, а эти свой медный в бою потеряли, вывалился за борт, на огне да палках готовить собирались.
   - Да, жизнь меняется, и это хорошо. Теперь еще больше времени будет. После ваших придумок, - я погладил жену.
   Придумки были не то чтобы их, но я практически не лукавил. Мы, несмотря на постоянные эксперименты, опыты и добычу сырья, нашли время для бытовой техники! Началось все с того. что по морозу моя благоверная пошла за водой, дед как раз поле снегом засыпал, и пришла с синюшными руками. Потом вздохнула, и пошла стирать. Мне такое не понравилось, того гляди артрит подхватит, или еще болячку какую. Собрал барышень, толкнул речь, на тему того, что как железный конь пришел на смену крестьянской лошадке, так и всякие приборы хитрый придут на смену тяжелому женскому труду. И их задаче - быть на острие, то есть попытаться понять, что им может жизнь-то облегчить.
   Барышни пышали идеями, я их постепенно направлял в нужном направлении. В результате появились у нас посудомойка, стиралка и сушилка для белья. А приводил все это в движение еще один паровик. Стиралку сделали деревянной, без отжима, медный винт приводил в движение белье в бочке, посыпанное мылом. Его делали из поташа и имеющегося жира - растительного, рыбного, любого, что попадалось под руку. Барбан сушилки был деревянным, рассохнется - еще один сделаем. Он вращался с бельем, и продувался теплым воздухом от того же паровика. Посудомойка через насос мыла струями мыльной воды посуду в деревянном же коробе.
   В конце марта мы начали устанавливать всю эту машинерию в актовом зале, в общей кухне. Мурманы ходили, и крутили бы пальцем у виска, если бы знали этот жест. Мол, бабы и так справятся, чего напрягаться-то? Но то их бабы, а это наши барышни. Мы еще и водопровод сделали, локальный, на эту самую общую кухню. Пока на небольшой объем бака, крыша могла не выдержать. В планах было пробурить скважину, построить водонапорную башню, и провести медные трубы в санузлы. Это не говоря уже про канализацию, которя была в тех же планах. На нее у меня были большие планы, мне еще Дима, с которым мы проект делали, по Скайпу рассказывал, что селитру, а значит и порох, получали раньше из куч навоза. Но правда долго они стоять должны. Да и нужен ли мне тот порох? Наши пневмовинтовки прекрасно себя показали.
   Мы их усовершенствовали, сделали баллон другой формы, он теперь был продолговатый, чуть больше, и шел вдоль ствола. Одевать и снимать его можно было быстро, несколькими поворотами. Сообразили с дедом, как сделать затвор получше, и автоматику взведения курка. Ей, правда, не пользовались, и не стали ставить. А то слишком быстро пули вылетали, ни прицелиться, ни попасть. Оставили рычаг. Небольшой газовый редуктор соорудили, поменяли немного боезапас и принцип работы. Появились облегченные пули, на низкое давление, и рычажок, переводящий редуктор в режим огня облегченными пулями. Пристрелку делала Веселина, она в винтовку почти влюбилась. Весом больше арбалета, но компактнее. А стрельба из нее - чистое удовольствие. Отдача меньше, точность выше, скорострельность - просто запредельная. Магазин вмещал у нас двадцать пуль, десять тяжелых и столько же облегченных. Облегченные пули тоже пробивали щиты. И достпехи. Мы взяли неликвид, который забраковал Ивар из-за неудобства, и вместо переплавки расстреляли защитные элементы. Пробили и их, и доски за ними, и опять потеряли пули. Причем пробили двумя видами пуль.
   Началось тайное строительство винтовок для всего села, и создание подвижных огнеметов. В обязанности деда теперь входило периодически раз в день проверять давление в баллонах, для огнемета и стрелкового оружия. Последней модернизацией стало объединение баллона с газом для винтовки и магазина с патронами. Получилась Г-образная конструкция, где ручка была магазином. За нее стрелок брался, вставлял баллон на резьбу, проворачивал несколько раз до упора, и движением руки подавал магазин, удерживаемый специальной защелкой, в вырез в винтовке. Там он закреплялся, тоже защелкой, и можно было вести стрельбу. Предохранитель тоже сделали, простейщий, в виде флажочка возле курка. Его надо было большим пальцем двигать вверх перед стрельбой, и вниз перед сменой магазина. Всего на стрелка приходилось пять снаряженных магазинов, лежащих в специальных карманах на поясе. Итого, стрелок, не только взрослый, мог выпустить сто патронов по врагу, причем за три минуты. По местным меркам это был шквал огня. Дети тоже могли стрелять, проблема скорее была в переноске орудия, семь килограмм ружья и семь килограмм патронов не всякий мелкий вытягивал. Мы даже шесть ружей сделали для самых маленьких, рассчитанных только на облегченные пули, и магазины на десять патронов. Хотя у нас тех мелких трое только осталось, остальным уже было за десять. Еще пришлось с подачи Кукши создать насос для ног, для зарядки баллонов в полевых условиях. Он резонно заметил, что если отстрелялся где-то в поле, неплохо было бы иметь возможность подзарядиться. И если пули запасные взять не проблема, то что делать с компрессором, который работаал от паровой машины, никто не знал.
   Огнеметы стали похожи на пушки времен Отечественной Войны 1812 года. Передвигались на двух колесах, с лафетом, только были сильно меньше и легче. Мурманы спрашивали чего это мы тут таскаем, отмазались тем, что эти баллоны - как котел, взрываться будут в строю данов. Ну или других гопников. Ивар предложил сделать их полегче, и скатывать сами баллоны. Мы отмели его идею, мол, и так пойдет. Даже устроили дезинформацию, спускали к берегу заводи не заряженные огнеметы, мол, так и будем катать, трактором пнем - они и поедут. Отсутствие испытаний в деревне обосновали опасностью для окружающих. Мы-то Перуновы родственники, пусть верят нам на слово!
   Кстати, о Перуне. К идолу прикрепили табличку, аналогичнную памятной о бое с данами. На ней была кратко изложена история появлени тут нас, смерти братьев. И изображены все они втроем. Первуша-кузнец с молотом, Вторуша-рыбак с лодкой и сеткой, Всебуд-земледелец с серпом. Церемония была грустной, взяли на нее мурманов. Те прониклись нашим отношением к своим предкам, и их погибшим. Мы зачитали им надпись на памятном знаке. Кстати, такую же, только меньшего размера, в стекле, увез с собой Торир, пусть у своих богов поставит.
   Вообщем, жизнь шла своим чередом. Кукша тренировался с Гуннаром, Кнут сидел за проектом лодки, придавленный моими идеями. Дед готовились в посевной. Мелкие учились и помогали в ремесле. Барышни облагораживали наш быт. Появились с моей подачи занавески на окнах, горшки с цветами, их Новожея лепила красиво, мы ей даже гончарный круг сделали от паровика. Половички пришли в дома, а в нашей спальне даже подобие ковролина, на основе сосновой шерсти и смолы. Все такой себе тоже захотели, вот и занимались ткачеством. Мы его прибили с Зорей под плинтус, он не сбивался и приятно пах хвоей. Новожеины же горшки натолкнули на еще одну мысль. Теперь мы делали не просто функциональные чугунки и сковородки, и еще и украшали их узорами. В гляняных формах для литься делали птиц, цветы, зверей, просто линии геометрических узоров, и заливали чугун. Дед же принялся экспериментировать с глиной и стеклом. Пытался получить что-то вроде фарфора. Получил, только повозиться пришлось, и результат был похож скорее на покрытую стеклом глину. Но теперь у нас были разноцветные тарелки, миски, чашки. Я даже вилок наделал, с вытравленными узорами.
   Ивар носился с доспехами и мечом. С мечом возился просто - ходил за мной и ныл, чтобы я ему сделал булатный. Не то что ныл, но с завидной периодичностью говорил об этом, и жалостливо смотрел в глаза. Пришлось еще и искать способы ковки этого долбанного булата. Там если температурный режим не выдержишь, он в обычную сталь превращается. Вот мучались. Правда, меч получился. Классный такой, легкий, прочный. Упороли им со всей дури по топору Гуннара, проверяли заявление о том, что булат сталь рубит. А мы же экспериментаторы, нам подавай опыты, да исследования! Ну, не то чтобы рубит, но зазубрину оставили знатную, на половину топора. Проверили лезвие меча, не затупилось! Классно! Резцы по металлу теперь делать из такого буду! Ну и пошли обратно. Делать Гуннару новый топор. А то Ивар, гад, его принес, для опытов, и не сказал, что это пацана оружие. Тот пришел, чуть не плачет, мол враги вы все и я вас ненавижу! Успокоили, объяснили, ткнули пальцев в Ивара. Мол это он, подлец, подсунул, мы не приделах. Там чуть драка не случилась. Ивар вскочил, дал по жбану молодому. И я не оговорился, вскочил.
   Мы ему делали деревянный протез, сначал на всю ногу он крепился, потом он еще и опираться на него смог. Предстал перед нами такой Джон Сильвер, без попугая. Так он пробегал до середины весны. Нам этот стук надоел по дому, решили малость протез тот улучшить. Сделали его на четырех маленьких пружинных амортизаторах, с толстенной подкладкой, да еще и со стальным стаканом для культи. И стопу слегка подпружиненную, из булата. Нацепили на Ивара, тот попытался встать, не получилось. Наш слишком похож на ногу, а он к старому деревянному уже привык. К этому, правда, привык еще быстрее. Выдали ему деготь, для смазки, научили снимать, разбирать, ухаживать. Мурман был благодарен, аж слезы на глазах появились. Полез обниматься, целоваться. Ну вот еще один наш человек в мурманской дружине, после Ярослава. Кнут только расстроился. На нас, правда, не обижался, понимал, что такой тонкий инструмент, как человеческая кисть в металле повторить невозможно. Нога вроде как проще. Мы ему тоже сделали протез, но тот был просто рукой. Правда, с винтами, можно было сжать руку другой рукой, если подержать чего надо. Тонкая работа, ей Веселина занималась. Держать Кнут учился в основном щит. Тоже не хотел терять боевые навыки.
   Щиты мы передаелали, под доспехи. Они стали с заменяемыми стальными пластинами. Копья так вообще цельнометаллические, скручивающиеся, хоть и короче вышли деревянных, но прочнее и легче. Тренировались в доспехах, по мере их создания на каждого члена рода. Сначала все в наколенниках и налокотниках. Потом защита ног, потом - рук, затем шлем. Бронежилеты-кольчуги в самом конце навешали, они самые тяжелые и неудобные. Народ не роптал. Мы каждому показали обстрел чучела в доспехах из арбалета, да Ивар порубил мечом их и топором. Защита получилась достойная. Ивар же с новым протезом гонял по лесу, как лось. Удачный он получился.
   Лоси наши зиму пережили хорошо, правда, скоро у нас будет пополнение. Машка округлилась, опять скоро будет рожать. Придется еще раз им расширять жилплощадь, иначе не влезут. А если Ванька еще кого из леса притянет - то надо еще пару квартир лосинных строить. Правда, после появления мурманов, нападения данов, семейство Машки хоть и продолжало отираться в деревне, но все больше времени проводило в лесу. Учили Ваньку жизни лосинной, да и просто толпа народа их пугала. Временное жилище мы им сделали, непродуваемое, в сосновом бору, они там и провели большую часть времени. Лишь на сильные морозу приходили к нам, погреться. По весне они начали шататься по лесу, есть молодые побеги и редкую траву.
   Было чуть грустно, что лоси так отдаляются, но что делать. Мы все-таки люди, а они звери, и хоть и одомашнили мы их чть-чуть, пусть на воле бегают. Главное, не посориться окончательно, да не охотиться на них. Кукша, кстати, это предложил. Мол, в чаще не поймешь, свой лось, или чужой. Пусть все живут, нам кожа не нужна, у нас цепи есть, а мясо кролики дают. Молоко все равно к декабрю пропало у Машки. Зато у Васьки рога росли, в прямом смысле слова. Раскидистые, красивые, огромные. Ходила наша животина с семейством по деревне, красовалась. Ну мы его в ответ морковкой прикармливали, да солью.
   Самая большая трудность была скрыть винтовки от мурманов. Стрелять ходили по очереди, по одному-по двое. Потом втихаря совещались, обсуждали результаты. Вроде все научились, я с каждым сходил, проверил. Тренировки в деревне продолжались с арбалетами. Мурманов тоже начали ставить в строй, с новыми доспехами и оружием. Да всем еще по мечу булатному сделали, и острию копья такому же. С подачи Ивара еще топоры хотели булатные, но они сильно утяжеляли стрелка. Мы-то про себя помнили, что винтовка массивнее. А вот Гуннар с новым булатным топором так и бегал. Он теперь у него цельнометаллический, лишь ручка деревом обклеена.
   Мечом нас пытались учить Ивар и Гуннар, да Кукша с самыми мелкими занимался. Наука была сложной, с налету, как со стрельбой из арбалета, тут не получится. Но мы не унывали. Причем даже стон барышень прекратился. Они не хотели таскать по началу такую тяжесть на себе, но после пары месяцов тренировок, после мытья в бане, противодействие прекратилось. Зоряна потом смеялась, что друг на друга посмотрели - стройные, поджарые, спортивные, красивые - решили что все на пользу. Не возьмут мужиков силой, так красотой добьют. Мой супруга тоже формы приятственные обрела, чему я был очень рад. А детям просто все было весело, даже железо на себе таскать.
   К моменту появления Торира, в начале мая, мы занимались ерундой, по местным меркам. Леда сторожила печку, в которой сушилась новая посуда а-ля фарфор, и кафельная плитка, сделанная по той же технологии, для отделки пространства возле печек в домах. Агна с дедом возили на тракторе улья для пчел, решили попробовать переселить пару самых дальних ульев ближе к полю. Зоря занималась раассадой со Смеяной. Мелкие тренировались с Кукшей и Иваром. Веселина ухажвала за поросятами.
   Они появились случайно, и чуть не выдали наши винтовки. Веселина пошла пристреливать свою в лес. Она одна обычно ходила, никто даже внимания не обращал. В этот день она долго не возвращалась. Мы начали переживать, хотели даже партии поисковые формировать. Благо, район куда она пошла, девочка на карте отметила. Не успели. В сумерках раздалось в лесу пыхтение и визг. Пыхтела Веселина, визжали три поросенка. Мохнатые, страшноватые, громкие. Веселина тащила тушу кабана, вернее, свиньи. Матери этих трех поросят. Шла по лесу, никому не мешала. Нашла полянку, устроилась для стрельбы, мишень себе сделала. Тут в кустах шорох - появилась эта самая свинья с выводком. Увидела девочку, и нет мимо пройти, бросилась в атаку. Веселина с испугу всадила ей в лоб пулю. Свинья упала замертво, троица поросей жалобно повизгивая бросились к телу не в меру агрессивной мамаши. Веселина решила, что оставлять тушу - кощунство, но весит-то она много! Вот и перла ее через лес на ветках еловых, отбрыкиваясь от поросят. Эти дурни так от нее и не отстали, пока до деревни не дошли. Там бросились на утек. Ловили их всем селом, поймали уже в темноте. Построили свинарник, кормили всем подряд. Те вроде смирились с судьбой шашлыка. Такое вот неожиданное прибавление к нашим кроликам.
   Я на момент появления Торира вообще лил унитаз. Пытался сделать как в моем времени. Мешал глину, делал ее пожиже, и заливал в формы. Это был моя пятый унитаз, остальные треснули при температурных (в печке), статических (пока стояли на земле), и динамических (под весом Обеслава) испытаниях. Так что крик Олеся о приближающейся лодке (везет пацану в дозоре) я услышал, будучи весь в глине.
   Тревога не внесла суеты, народ деловито облачался в доспехи, Кукша тащил мне мои. Я занял позицию на валу, рассматривал лодку. Блин, надо еще бинокль сделать, а то до фотоаппарата далеко, а с собой его таскать постоянно жалко. Разобью еще. Лодка была узкая, и была достаточно далеко. Я ждал сигнала. Причем два. Один от Торира, оговоренный заранее, второй - от Ярослава. Кукша протянул мне фотик, я приблизил лодку. Вроде, знакомая. Но тут они все на одно лицо, как различить - непонятно. Наконец, кто-то замахал тряпкой на копье, а еще одна с кормы свесилась за борт. Вторая была красная. Вроде все в порядке, но надо быть начеку.
   Встреча проходила по прошлогоднему сценарию. Лодка осторожно на этот раз вошла в заводь, уткнулась в берег. С нее сошел Торир, за ним вояки. О! Вон Славик спрыгнул. Мы стояли в строю, бывших раненых мурманов пока отвлекали дети в доме. Вояки-инвалиды не знали, что происходит, мы им не сказали. Только ляпнули про учения, и все. На всякий случай. Мурманы держали щиты за спиной, мечи и топоры в ножнах или за поясом. Вроде все мирно. Мы отставили щиты, и отправили Обеслава сказать раненым о том, что их ссылка закончилась. Кореша приехали.
   Торир пошел первым, я ему на встречу.
   - Мир вашему дому, - на корявом русском сказал вождь.
   - И вам не хворать. Ну что, здорова, бойцы, - и мы обнялись, - Зоря! Соберите на стол, Друзья приехали.
   Мужики заулыбались, Ярослав подскочил, поздоровался, и начал глазами что-то выискивать. Хм, Веселину он смотрит, наивный. Она в лесу, ее так просто не найдешь. Да еще и с винтовкой. Поэтому пусть потерпит. Из дома выскочили раненые, в доспехах и с оружием. Как выяснилось, нездоровое шевеление в деревне мужики-инвалиды заметили, приперли к стенке мелких, те признались, что Торир вроде как идет. А может и не он. Потому вас в доме и придержали, вдруг бой будет, а вы раненые. Мы так Смеяну сказать научили, как раз на такой вот случай. Мурманы схватили доспехи, Кнут щит зафиксировал в протезе, и поскакали отбивать атаку. Ну или в чертоги Одина, как получится.
   Увидели своих, обрадовались, бросились к боевым товарищам. Те смотрели оторопело на бугаев, несушихся на них с опущенными личинами, в весеннем, зелено-коричневом камуфляже по самые глаза, с такими же камуфляжными щитами. Потом Кнут поднял личину, закричал радостно, мол, свои. Гуннар и Ивар сделали также, чем повергли в шок бедных мореходов. Оставляли-то инвалидов грустных, а встречают их полноценные бойцы. Ну, на первый взгляд. Торир опять начал хвататься за амулет, но вроде узнал бойцов своих, и его отпустило. Потом были смотрины. Пообнимались бывшие раненые и прибывшие мурманы, Кнут разжал протез, щит упал. Четырехпалая металлическая рука мурманского корабела начала похлопывать по спинам коллег по опасному бизнесу. Возгласы удивления, переходящего в панику, усилились, когда Ивар снял носок, ботинки на протез было сложно одевать, и долго, он так выскочил. Картина была, как в "Терминаторе". Полное ошеломление присутствующих поскрипывающими амортизаторами в начале ступни, и подпружиненной стопы из булатной (!) стали. Не понятно даже, что их удивило больше - конструкция или материал.
   Наконец, шок первой встречи прошел, мы направились к домам. По дороге Кнут лил в уши Ториру на скандинавском, что-то про лодки, я его плохо знал. Ивар терся с мужиками, все про семью интересовался. Гуннара взял в оборот незнакомый мужик, как выяснилось, его дядька и воспитатель, Атли. Отца у Гуннара не было, погиб в походе, Атли его воспитывал как сына. А в прошлый раз мы его не видели, потому что он с ранением тяжелым дома остался. Вроде оклемался, судя по суровым ударам по броне нашего Гуннара. Давен, врач увидел деда, обрадовался. Они нормально в прошлый раз сошлись, даже выпивали под беседы о здоровье. Ко мне подкатил грустный Славик:
   - С Веселиной все ли в порядке? Не вижу я ее...
   - Не боись, Рубенович, все нормально, сейчас покажется, - я помахал арбалетом, для нее это знак, что все свои, а потом копье поднял, это знак сигнальной стрелы. Арбалет был у Власа, он ее прикрывал. Из кустов выпорхнула огненная стрела, прямиком в небо. Правильно меня подростки поняли.
   - Ну вот и Веселина твоя. Сам как? Как дома? Что нового? Хотя давай лучше после пира поговорим, вдумчиво...
   - Да там и Торир с тобой поговорить хотел. Тоже вдумчиво.
   Я посмотрел на вождя мурманов. Какой-то он дерганный, нервный.
   - Чего серьезное случилось? - спросил я у Славика.
   - Да там... ну вообщем... сложно все, долго говорить надо, - ушел он от ответа.
   - А чего он, на нашем болтать начал?
   - Ага, меня попросил, всю зиму учил, - подтвердил мои предположения переводчик, - сказал, иногда вождям надо с глазу на глаз поговорить, без свидетелей.
   Опаньки! Меня в вожди записали! Я расправил плечи, приятно, черт побери! Только вот не нравится мне это "с глазу на глаз", видать, что-то действительно происходит.
   Пировали под навесом. Там стол накрыли, принесли остатки зимних запасов рыбы, овощей, кроликов троих зарезали. Хотели поросенка, но решили что рано. Мужики тоже в накладе не остались. Привезли сыра с собой, пойла алкогольного, рыбы, копченной. Пойло было крепкое, вроде самогона. Ну и пару бочонков пива, для разогреву. Перед самой посадкой за стол, пошли втроем, я, Торир, Ярослав, на Перуново поле. Там поставили чашку с привезенным самогоном, накрыли хлебом. Чтобы помянуть, я им так объяснил, они вроде не против. Потом по три рюмки выпили, не чокаясь, в память о всех мужиках, что полегли в этих краях, и наших, и мурманских. Торир обратил внимание на табличку новую, я ему прочел, тот отвесил подзатыльник Ярославу, не сильный, скорее обозначил. Это чтобы письмо учил наше, а то чужих людей вождь читать просит. Произнес речь, что мол много мужиков хороших даны-кровопийцы побили, но мы всех помним, и никогда не забудем. Выпили, постояли, перекинулись парой слов, и двинули в деревню, на пир. Перед этим делом всех построили на торжественный подъем флага, праздник все-таки. Мурманы на флаг тот стойку сделали, по хорошему. Под ним они данов разбили, торжественность церемонии никто не сорвал.
   Хорошо посидели, до поздней ночи. Мы с прибытком оказались - нам подарков привезли. Пять ягнят маленьких, семян, сыра кучу, овечьего, да свинца с медью. Еще и извинялись, что меди мало. Мол, кризис производственный. Свинца зато кучу привезли, в слитках. Ура! Я теперь пояски для пулек сделаю и аккумулятор! Ну, то есть я сдержанно поблагодарил, и сказал, что мы тоже не лыком шиты. На ухо деда попросил принести шесть мечей булатных и топоров столько же. Мы по старой привычке всего делали по два комплекта, а то вдруг сломается?
   Появление оружия вызвало фурор! Меч достали из ножен, тускло заблестел булатный рисунок. Торир выпал в осадок. Топоры пошли по рукам, под удивленные возгласы мореманов. Мы довольно всей деревне улыбалсь. Угодили, вроде. Хоть и хотели не продавать оружие, но тут вроде как для закрепления дружбы, союзникам. Я надеялся сохранить сложившиеся отношения.
   Торир горестно вздохнул притворно, мол вгоняете меня в долги, я вовек не расплачусь. Мы уговорили его, что расплатится, обязательно расплатится. Вот на меч этот возьмет пару-тройку городов, да и расплатится. Поддержали шутку, так сказать. Народ юмора был не чужд, ржали все. И наши, и гости. Начали пить да есть, да за жизнь говорить. Про погоду, про торговлю, про то, как раненые тут время провели, как мурманы до дома добрались, что там, в Скандинавии происходит, как мы зиму провели. Общались нормально, но Торир постоянно скользские вопросы обходил. Про торговлю, про дела дома, чувствовалась недосказанность. Да и раздражение проскальзывало, не на нас, а так, по жизни. Особенно когда его товарищи малость поднабрались, и начали языком молоть. Интересно, интересно...
   Вообще, за столом было забавно наблюдать за изменениями в поведении наших раненых. Опылились за зиму, не иначе. Насмотрелись на наши взаимоотношения, которые я в основном исподволь насаждал, и прониклись. Ну там за столом поухаживать за девушкой, кусок ей с дальего подноса передать, вилкой опять же пользоваться научились. Мурманы поначалу никак не могли понять, еще в прошлый раз, почему бабы не бегают с подносами, а сидят со всеми вместе. Я же их любые попытки бегать как девки кабачные присекал взглядом и жестами. Пусть себя уважают и от других того же требуют. А сейчас приезжие мурманы вроде как к девушкам нашим привыкли, но товарищи их, инвалидная команда, ведут себя теперь странно! Вон Ивар достал вилкой кусок сыра большой, положил Агне, и продолжил, размахивая вилкой, вещать про то, что моложежь нынче не та, сколько не учи, все бестолку, воинское дело осваивать должным образом не хотят. Кнут увидел пустой стакан у Леды, метнулся сам (!) на кухню, принес ягодной настойки Буревоя, девушки ее пили, подлил, и как ни в чем не бывало продолжил вещать про то, как ему скоро дадут компас, и все будет ни по чем в море. Ярослав даже нечто подобное в отношении Веселины изобразить попробовал, ее со всеми усадили. Та опять покраснела, как рак, стеснительный снайпер у нас. Но все без конфликтов, весело и радостно.
   Поздним утром, когда все уже проснулись и продолжили пировать, без алкоголя, правда. Мы с Ториром вдвоем уединились у меня в слесарной мастреской. В новых домах, да и в детских, мужики еще спали.
   Торир говорил плохо, но я его понимал. А вещи он говорил интересные. Домой они дошли, когда уже был глубокий снег. С погодой повезло, штормов не застали, приплыли целыми. Народ удивился смене судна. Отмазались тем, что подрезали кого-то, вступили в бой, да и отхватили посудину. Торир запретил рассказывать без него про бой с данами, хотел обстановку провентилировать. Уже потом, когда разобрали товары, разъехались купцы, что ходили и плавали между их поселками, он собрал всех, и рассказал всю историю. Всю, за исключением места нашего села. Он крепко запомнил, что я его просил не расскрывать метоположение деревни. Родственникам погибших вручили торжественно наши браслеты, всем показали табличку застекленную, и наказали молчать про данов, до особого распоряжения. Были причины на то, как оказалось.
   Дома же у Торира все было не так радужно. Урожай был бедный, потеря воинов в бою с данами подкосила клан, в котором они жили. Пришлось даже продать вино вместе со стеклянной посудой, обменять на зерно и овец. Стекло, кстати, ушло на ура.
   Потом у них был курултай, или как там слет викингов называется. Собрались все вожди дружин, формировали союзы, определяли направления походов на весну. Вот тут то и оказалось, что с данами вроде как у них мир да любовь, их руководитель тихой сапой, где хитростью, где подкупом, пытался подмять под себя их сборища. И вроде как полчается Торир по осени поперек линии партии пошел. Да еще и вояка его поднажрался до состояния непотребного, и выложил собутыльнику про битву с данам, да поселок странный. За что потом огреб по самые гланды, но информация уже ушла. Нашлись на том курултае наушники, которые стали исподволь в разговорах Торира неудачником называть, мол увел дружину, вернул половину, добычи - кот наплакал. Да еще и с братьями нашими, данами, по слухам, вражду имеет. Мол, не место за общим столом такому злыдню. Конечно, не так все явно, не так прямо, но настроение соответствующее создали. Ториру это в минус, новую дружину собирать труднее. Он практически с прошлогодней пришел, только что потери восстановил, и то не все. В прошлую весну больше в поход уходило.
   Там же, на совещании, определились три партии по возможной стратегии походов на эту весну. Первая предлагала идти на запад, там вроде как не все еще пограбили, да слухи о земле новой ходили. Вторая партия стояла на том, чтобы идти к данам, а потом грабить вглубь территории побережье Варяжского моря. Эта партия поддерживалась данами, они хотели обезопасить себя от соседей. Третья партия придерживалась консервативной точки зрения. Это грабить, кого придется, путь держать на восток, дальше реками, потом выйти к богатым южным землям, сопровождая походы торговлей. Причем все это вместе с метстными, варяжскими и словенскими дружинами. Так сказать, продолжить интеграцию северных и восточных отморозков.
   Направление на запад считалось перспективным, Не первый раз уже туда плавали все, имели неплохую добычу. Надо было решить, что делать с остальными двумя возможными направлениями. Споры подогрел припозднившийся вождь, рассказавший новости с Ладоги. Гостомысл, Новгородский правитель, собрал дружины с Варяжского моря, разместил их в своих землях, и начал мзду серьезную брать за возможность проплывать по его землям. Не подчинившихся могли и прибить, но в основном отгоняли от Ладоги одним видом вооруженной эскадры. Мотивация Гостомысла была проста, как валенок. Ему надоело, что уже который год его земли грабят всякие залетные гопники. Решил навести порядок.
   Торира такая постановка вопроса удивила, вроде со словенами дружно жили давно. Постепенно, в процессе разговоров с другими вождями, засылки своих дружинников погреть уши под пиво, анализа ситуации, сложилась общая картина. Воду мутили те же даны. Часто встречались их посудины всем, кто плавал речными путями Новгорода. На мурманов они не нападали, но селения разоренные мореплаватели видели. Окончательно точку поставил торговец-хазар, он крутился там по части скупки добычи.
   По его словам выходило, что у самого главного данов появилась новая мысль, подмять под себя вольные дружины викингов. У него самое устойчивое положение, с точки зрения ресурсов, и появилось некое подобие единоначалия. Мысль была направить викингов по соседям данов, те взамино ослабнут, а дальше можно подгребать под себя их всех, и соседей, и викингов. Потом расшириться на восток, подмять словен, и всю береговую линию Варяжского моря. Это приведет к фактической монополии на торговлю в регионе, и даст возможность грабить невозбранно соседей на материке, не опасаясь удара со стороны Скандинавии. Такое торговцу рассказал один крупный вождь данов, хазар его подпоил, тот бегал, чертей гонял, и орал что-то вроде "Все меня скоро вот где будете, и мурманы, и словене, и вы, племя иудейское". Ну и посредли матюгов хазарин вычленинил для себя важное, и продал эту информацию Ториру за оставшуюся стеклянную банку. С вином. Хазарин Ториру был известен давно, подбрасывал периодически данные по геополитической обстановке, за мзду малую. Такой вот универсальный Джеймс Бонд.
   На том совещании ни к чему не пришли, решили разобраться в ситуации на Ладоге, пока продолжать прежнюю политику. Ну может и помочь братьям-данам на побережье. На запад отправилась часть дружин, часть - помогать данам, еще часть - проверенным путем на восток, к Новгородски землям. Торир же сходил таки на Ладогу, перед тем как к нам плыть, и узнал ситуацию. На Ладоге действительно варяги занимались притеснением малого и среднего бизнеса. То есть, просили плату неподъемную за проезд судов вооруженных во владения Гостомысла, предлагали продавать товар за копейки на Ладоге, дальше новгородцы сами все сделают. Ну и брать товары южан тоже предлагали на Ладоге, с наценков в пару десятков тысяч процентов. Ну или разоружайся, и дуй с голой задницей и товаром сам. Если далеко уйдешь. Попытки обойти запрет ручьями, волоком, другими маршрутами, пресекались варягами жестоко.
   Для нас это означало одно, скоро на Ладожском озере будут бурлить события. Придут мурманы, свеи, новгородцы их не пустят. Или битвы будут, или пойдут грабить по окресностям, чтобы хоть как-то поход окупить. Да еще даны продолжат свои грабежи, надеясь окончательно решить вопрос направления экспансии, и посорить варягов, новгородцев и скандинавов между собой. План неплох, я бы тоже так сделал.
   Торир переживал и нервничал потому, что получалось что скоро в наше село могут нагрянуть его соотечественники. После того совещания авторитет его снизился, разговорами дело не обойдется. И тут проблема, или биться с нами в строю против таких же викингов, или нарушить клятву, данную мне, и биться против меня вместе с сородичами. И то, и то его не устраивало. Мужик он был нормальный, словами, а тем более клятвами, разбрасываться не привык. Да еще и дома задница, без походов и добычи они могут и зиму не протянуть. Если там погода такая же, как у нас, то с едой еще хуже будет.
   Надо думать, как поступить. Причем всем, и Ториру, и нам. За окном послышался ржач, мужики, не знающие о мрачных новостях, развлекались в безопасном для себя месте. Я спросил у Торира о его дальнейших планах. Вождь мурманов сказал, что тут они максимум на прау дней, а потом пойдут искать добычу, или торговлю. Мы еще поговорили, я задал несколько уточняющих вопросов. Потом попросил паузу до завтра.
   До вечера ходил по деревне, по лесу, думал. Сходил к лосям, гладил Ваньку, может хоть они что толковое подскажут. Лоси молчали. Сходил на озеро, медитировал, глядя на воду. Мужики осматривали свою лодку, которая осталась после их осеннего приключения. Торир с Кнутом что-то оживленно обсуждали. Несколько мыслей пришли, но так, на уровне подкорки мозга. Надо собрать совет нашего рода.
   Уже в сумерках собрал Кукшу и Буревоя, кратко описал им сложившуюся ситуацию. Мои помрачнели. Я достал фанерку, начал накидывать некоторое подобие блок-схемы.
   - Значит, задача наша осталась прежней - сохранить жизнь, свободу, да деревню нашу. В нее добавились новые факторы - мурманы Торира, даны, варяги, и в целом сложившаяся обстановка. Политическая, экономическая, военная и географическая. Значит, и решать проблему надо по этим направлениям. Географию мы не переделаем, остается только вопользоваться нашим положением, в далеке от торговых путей.
   - Но Торир сказал, что варяги перекрыли путь на юг по Волхову, значит, в озеро наше набьются... всякие, - сказал дед.
   - Верно, набьются. И насколько я понял, до осени проведут время здесь. Так как пойти в другое место в поход за добычей и торговлей они не успеют, разве что опять выйти в Варяжское море, да пограбить побережье. Это будет на руку данам, их соседи ослабнут, они их под себя подгребут. Станут сильнее - и опять грабежи начнут в наших местах.
   - Надо направить мурманов и других, ну там свеев, в другое место, пусть там грабят, - предложил Кукша.
   - Идея правильная, только вот как направить? Добрым словом? - все хихикнули, шутка удалась, - Все понимаете, что добрым словом не получится. А значит, как говаривал один персонаж в моем мире, надо отправить их добрым словом и пистолетом. Ну, всмысле, добрым словом и силой оружия. Это раз. Второй момент. Надо как-то отвадить данов сюда ходить. А лучше - разрушить их союз с теми мурманами, которые их поддерживают. За доброе слово может быть слово Торира в нашу пользу. С вооруженной борьбой сложнее. Мы-то их только на земле прищучить можем, и то не факт. Если с нескольких сторон нападут - можем и не отбиться, только в домах. Но и те поджечь могут, да выкурить нас.
   - Надо их на озере атаковать, с лодок. По идее, - дед задумчиво почесал бороду.
   - И бить не всех, а чтобы вернуться смогли, и донести до остальных, что тут их только смерть ждет,- добавил Кукша.
   - Вы сейчаас про кого вообще? Про данов или про мурманов? Или про тех и других вместе взятых?
   - Про данов, - хором ответили Кукша и дед.
   - А с мурманами что делать будем? Их-то тоже сюда набьется куча, и некоторые, если нас найдут, захотят поживиться. И как вести себя Ториру? С нами от них отбиваться, или с ними нас бить? Они ему вроде как почти родственники, племя-то одно...
   Народ задумался, задача была сложная, что ни говори.
   - А как мурманы у себя там живут? Ну, воюют между собой, или дружно? - дед первым прервал молчание.
   - Торир говорил, что вроде как дружно, но если надо, или повод появиться - могут и накостылять друг дружке. Хрупкое там равновесие. Слабых повыбили или под себя подмяли, сильные укрупнились.
   - А Торир слабый или сильный? - спросил Кукша.
   - Слабый, однозначно слабый. Хотя голос его авторитетен, вроде как один из самых опытных и старых вояк, но силы за ним нет, дружина маленькая, добычи мало привозит, больше торговлей занимается, наймом, охраной.
   - Значит, ресурсов у него нет, - заключил Кукша, - род-племя поднять не может, застыл, как в смоле, в ситуации такой. Больше взять - дружины нет, а дружины нет - потому что больше взять не может. Дилемма.
   - Значит, надо дать! - заулыбался вдруг дед.
   Мы с Кукшей посмотрели на него. Буревой развернул мысль:
   - Дать надо ему ресурсы те, он с ними силу у себя возьмет, да и отвадит мурманов. А вот что с данами делать - непонятно...
   - У меня только пара мыслей, и все они на гране фантастики, ну, сказок, - сказал я.
   - Излагай, - коротко предложил дед.
   Я начла излагать. Все подтвердили, что мысли действительно малость дурные. Но потом втянулись в обсуждение, начало выкристализовываться решение. Решение было на грани, рухнуть могло от любого непредвиденного события. И самое противное - оно опиралось на здравомыслие наших мурманских союзников, и необходимость раскрыть наш козырь, винтовки. Пусть и частично. И требовало подготовки. По времени - ну не меньше пары-тройки месяцев. Это если учесть, что у нас посевная на носу. Значит, надо уговорить мурманов. В них главная загвоздка. Я оставил своих мужиков составлять план работ и необходимых материалов, а сам пошел искать Торира, назначить на утро встречу. Он сидел со своими бойцами за столом под навесом. Вроде веселились, ели и пили, общались с нашими, все нормально. Но напряжение в воздухе чувствовалось. То ли информация о нашем разговоре просочилась, то ли просто Торир своим мрачным видом нагнетал. Я подошел, назначил встречу на рассвете, и направился опять к мужикам, помогать в планировании.
   Пока шел, вспоминал, что я знаю про историю этих времен да походы викингов. Знал мало, вроде как Великобританию они атаковали, Париж брали пару раз, в Исландию, Гренландию и Америку добрались. Про какие-то терки данов и словен не помнил в упор. Что-то тут не так. Понятно, что закрывать проход для всех вооруженных судов просто так не будут. И даже провокации данов в виде разорения селений тут не причем. Что-то более глобальное произошло, просто так торговлю себе рушить никто не будет. И я-то точно знаю, что Дания не стала грандиозной империей, а осталась маленькой страной на севере Европы. Что помешало-то? Раз там такой продуманый правитель, почему не удался его план в моей реальности? И кстати, раз уж варяги-словены с викингами так дружили, почему я не слышал о них, как об участниках викингских походов? Вся Скандинавия пошла, а они нет? Вот как они Константинополь брали, чуть позже, я помню. Там только ленивый щиты к воротам не прибивал, а про Европу - нет? Я, конечно, плохо историю знаю, но фильмы, литература, да и просто в Интернете читал все подряд, и там нигде не встречал никаких упоминаний о связях западной Европы с Новгородом, разве что кнzзь какой-то, Ярослав вроде, дочку свою замуж за короля Франции выдал, но это позже. Я дошел до дома Буревоя, в которой совещались, и выложил свои мысли мужикам.
   - Давайте думать, опираясь на карту, - я стер с фанерки свои записи, начал схематически набрасывать Варяжское море, Ладогу, Неву, Волхов, скандинавский полуостров.
   - Даны у нас где? Вот тут, получается. Мурманы вот с этого бока, тут свеи, тут корелы, тут мы, Новгород вот. Из-за чего варяги так на взъелись на этих мореплавателей?
   - Викинги эти, как ты их называешь, ходят сюда, сюда, вот в этом направлении. Новгородцы сюда, сюда, и вот так, - дед дополнял мою карту своими стрелками, - варяги тут живут.
   - А ну-ка, ну-ка, погоди, кажется понял... - я задумчиво смотрел на неопрятно нарисованные стрелки и фигурки, - Только информации мало. Кукша, а позови-ка нашего агента в стане мурманов, ну, Славика. Его поспрашиваем....
   Кукша метнулся на улицу, привел переводчика. Славик был грустный, с букетиком увядших лесных цветочков. Ромео, блин. Я его подколол разок, когда он опять свои вздохи по Вевселине начал, мол, хоть бы цветов девушке привез. Тот как проснулся, в лесу надрал каких-то подстнежников, и весь день с ними ходил, искал нашу снайпершу. Та традиционно скрывалась от толпы малознакомых мужиков.
   - Так, Рубенович, цветы в воду, - тот захлопал глазами, пришлось самому в банку пустую букет ставить, - мы их Вееслине от тебя передадим. А пока скажи, друг мой ситный, вы на запад ходите вообще?
   - Ну да, ходили, еще два года назад. И раньше ходили, часто были.
   - А варяги с вами ходили? Ну, или словене? Из здешних мест кто-нибудь был?
   Славик напряг извилины, потом выдал:
   - Раньше были, сильно раньше, семь или шесть походов назад. Потом вроде как и не появлялись. На Варяжском море часто встречались, на полудне - тоже, а на закате их нет почти.
   - Ага, спасибо, я так и думал. Буревой, ты понял, чего этот вождь данов замутил? - мыслительные способности предводителя данов в моих глазах сильно уменьшились, - Ярослав, дуй к своим, нам поговорить надо. Цветы мы передадим, будь уверен.
   Переводчик ушел, я опять повернулся к нашим:
   - Этот идиот сидит на пути из Варяжского моря. И, судя по сказанному Славиком, не пропускает новгородцев на запад! Они ему просто ответили той же монетой! Торговля-то в этом случае зачахнет, маршрут просто умрет! Зачем ломиться через данов, если свеи и так привезут скандинавские товары к Ладоге, им-то никто не мешает! И получается, что хотел этот дятел денег срубить по-легкому, а наши, словене, плечами пожали, и стали со свеями торговать через море Варяжское! Он сам себе перекрыл поток ресурсов с востока, а теперь страдает! Откроет маршрут - вроде как продавили его, свои заклюют. Оставить так как есть - свеи и новгородцы на торговле да разорении юга поднимаются, да его же и колошматят, в хвост и гриву. Да еще и западных соседей походы дружин разозлили, а он-то не за морем, он почти на материке! Вот и проталкивает он идею о походе на своих соседей, обезопасить себя с востока хочет!
   Все, что рассказал Торир, приобрело другой оттенок. Даны тут провокациями занимаются не потому что злыдни продуманные, а от тупости своей. Сидишь на транзином пути - не выеживайся! А то и путь потеряешь, и голову. Ничего не меняется! Сидели товарищи на "трубе", захотели непотребного, вот и построили вокруг него Северный поток и Южный. Северный - это на запад, в Европу, там мурманы оперируют, Южный - в Византию. И захирели даны без транзита. И замятня у них, скорее всего, из-за того, что привычный маршрут торговый порушили. На западе то-они неплохо надиваются грабежом, но связь с востоком считай потеряли.
   Мы скорректировали план действий, и на утро я пошел с ним к Ториру. Взял винтовку, позвал вождя викингов в лес. Там попросил установить щит возле дерева, и в качестве демонстрации отстрелял пять выстрелов в него. В наружной части щита лишь пять маленьких дырочек, зато с другой стороны - одни лохмотья. Торир впечатлился. Сильно впечатлился, теперь можно говорить.
   Изложил ему наши мысли о данах, тот дополних их своими рассказами. Оказалось, Париж они уже взяли, в Англии высадились, и даже основали оперативную базу на соседнем острове, я так понял в Ирландии. И да, обезопасить себя с востока - такая идея могла прийти в голову правителю данов.
   - Если прижимать нас варяги в Ладоге будут, могут конунги решить на нее напасть. Тогда побьем друг друга, и данам с востока ничего угрожать не будет. Они торговлю в свои руки на Варяжском море и Ладоге возьмут, - заключил Торир.
   - Тогда слушай, чего предлагаю. Ярослав звать будем? Или ты и так разберешься?
   Мы сидели на поваленном дереве в лесу, подальше от чужих глаз.
   - Нам выгодно, чтобы походы ваши пошли на закат. Сам понимаешь, наше село тогда в стороне останется, никто не тронет. От местных мы отобьемся, или договоримся. Тебе тоже, я так понимаю, это хорошо. Ты торгуешь на Ладоге, а даны эти тебе дело все портят. Теперь ни пройти на юг, ни нормально расторговаться на Ладоге. На запад ты народ вести собираешься?
   - Нет. Мы ни под кем ходить не хотим. Как живем - так и хотим продолжить. Тут уже связи, торговля. Летами налажена.
   - Тогда надо сделать следующее. Первым делом, выбить данов с озера. Вторым - показать там, у вас на совете, что торговать с местными выгднее, чем воевать. Этим ты тех, кто за помощь данам тут, на озере и на Варяжском море отвадишь, особенно если доказательство приведешь, что на востоке даны слабы. Мурманы тогда...
   - Викинги.
   - Почему? Вы разве не мурманы?
   - Викинги все, кто ... вик... Вик - поход. Викинг - в походе. Дома - свей, дан, мурман.
   - Ага, это как русь и рюрики? Рерики которые?
   - Да.
   - Отлично! Значит, данов-викингов, которые вас на восток в вик пытаются направить, надо с Ладоги выбить, доказательство побед взять, и на совете том предъявить. Как доказательство их слабости в этом направлении. А после товар показать, который ты тут наторговал. Товар тот должен быть знатный, чтобы поняли твои конунги, что лучше тут торговать, а на западе грабить. Как тебе мысль?
   - Хорошо, - Торир отвечал рубленными фразами, понимал он лучше, чем говорил, - клятву тогда не нарушу. Друг на друга мы с тобой не пойдем. Даны - враги страые. Мои. Только торговля не получится. Ладога много берет. Мало дает.
   - А вот тут мы тебе поможем. Доспехами да оружием тебе Кнут и Ивар хвастались? Как считаешь, если вся твоя дружина в таких на совет придет, да с оружием булатным, да еще и с доказательством побед многих над викингами-данами, слово твое сильнее станет?
   Торир прокрутил в голове предложенную схему, просветлел. Быстро начал тараторить на своем, потом вспомнил, кто я, перешел на словенский:
   - Тогда не пойдут наши в поход сюда. На запад пойдут. Там добыча, там слава. Тут смерть. Торговля - да, битва - нет. Только как данов бить? И искать? И варяги?
   - С варягами договариваться придется. Если делать как сказал - подготовиться надо. Потом на Ладогу, с варягами разговаривать. Потом - данов с озера выбить. Когда торг основной пойдет на Ладоге?
   - В середине лета. Все приедут. С заката, восхода, полудня, полуночи.
   - Значит до середины лета надо нам с тобой доспехи да оружие всем втоим сделать, лодку специальную, для поиска и битвы, потом на Ладогу, потом - данов искать и бить, потом - домой с трофеями пойдешь. На своей, большой лодке. Мы тебе еще с собой смолы дадим, да еще много чего, что за это время наработаем. Только надо обезопасить поселок на время поиска и похода.
   Торир прикинул, выдал:
   - Людей оставим, его своим объявлю, стену надо. Наши придут - на мои стены не полезут. Знак вывешу. Людей оставим - как данов бить будем?
   - Вот об этом я и хотел поговорить, именно для этого подготовка нужна, - я погладил свою винтовку.
   План по отваживанию данов из этих мест был такой. Мы идем к Ладоге, которая город, там договариваемся с варягами на момент того, что мы вроде как в найме у них и защищаем Ладогу от желающих пограбить. Каперы на службе Его Величества, так это вроде называлось. За это варягов просим скидки на торговлю. Я думаю, они это организовать сумеют. А если даже нет - нам и не надо. Нам просто свидетельство надо о том, что такие переговоры были, и найм, и оплата за него состоялась. Дальше варягов же допрашиваем на момент мест появления данов, на озере, и, чем черт не шутит, в Варяжском море. Идем, и прессуем их. Прессуем винтовками. А для этого нам надо сделать новый корабль. Чтобы управлять им мог небольшой экипаж, и были высокие борта. С бортов расстреливаем данов, выгребаем с их лодок все, что может являться свидетельством наших побед. Три-четыре битвы будет достаточно. Сами лодки и тела оставляем как есть. Пусть их носит по озеру и морю, на страх другим данам. Мне еще вчера Торир сказал, что отличить лодку данов от свеев там, или мурманов, любой викинг сможет. А следовательно, любой дан, встретивший на озере или море лодку, набитую телами его соотечественников, три раза подумает да с Одином посовещается, стоит ли идти на грабеж на восток? Ил может попытать счастья в Европе?
   План не то что был идеальный, но он позволял хотя бы попробовать добиться нужного нам результата. С Ториром обсуждали детали, ему еще предстоял нелегкий разговор с дружинниками, их надо уговорить следовать придумке. Получалось, что сначала его людям придется сильно помахать топорами, и сделать стены в нашем поселении. Не такие здоровые, как мы изначально думали, а чуть ли не впритык к строениям, на этот сезон. А потом самое сложное - часть их, должна остаться на защите поселения. При этом один или двое из наших людей должны идти в поход. Надо обслуживать винтовки, и уметь разбираться с паровиком, который планировали установить на новую лодку. С парусами пока непонятно, получится или нет, но предварительно мы хотели делать яхту с треугольным парусом. С ним я чисто теоретически, на уровне физики и простейшей механики понимал как управляться.
   Причем яхта должна получиться трехкорпусная. Центральный корпус шире и больше - там двигатель будет, запас дров, воды пресной для котла, если на море пойдем. Боковые корпуса - для атак, расположения экипажа, складирования всякого добра, и управления судном. Парус ставить на центральный корпус планировали, лебедки-привода для мачты и реи - там же. Рулевой отсек тоже был на центральном корпусе. Получалось, что минимальный экипаж такого судна, для управления и передвижения, рулевой и капитан в одном лице, его сменщик, два кочегара, для посменной работы, да четыре матроса для управления парусом. Два в две смены. И один машинист, следить за состоянием машин. Итого десять человек. Машинист из наших, и еще один в помощь ему и в качестве матроса, например.
   Такую лодку нарисовал Кнут, после анализа и творческой переработки всего, что я на него вывалил из своих воспоминаний из будущего. Эта лодка, тримаран, должна была быть разъездной, быстрой и маневренной. Мы даже начали делать для нее отдельные узлы. Ну там ПИР, компас, стальные детали для мачт, лебедок, паровых механизмов. Их должно было быть два, работающие через цепи на единый вал. Если один выходил из строя, второй мог работать и двигать лодку, пусть и не так быстро. На каждый борт с Ториром решили брать по шесть стрелков. Итоговый экипаж получался двадцать два человека. Да добавлялся еще компрессор для зарядки винтовок. Мурманов всего двадцать пять прибыло, да трое раненых у нас были. Значит, в поселке останется восемь человек мурманов, для защиты.
   Как и предполагалось, разговор у Торира был тяжелый. У меня, кстати, не легче. В первый поход планировал отправиться сам, и взять еще одного человека. Народ, еще год назад бойко планировавший торговлю на Ладоге, теперь, когда время отплытия уже исчислялось месяцами, утратил свой запал. Моя благоверная даже всплакнула. Но деваться-то было особо некуда! Сейчас с нами мурманы, они прикроют от своих и помогут с данами. А на следующий год? Вдруг Торир уйдет на запад, а мы тут одни останемся? Конечно, есть вероятность, что на нас не нападут. Есть вероятность, что мы отобьемся. Но сколько так отбиваться? Тут уже геополитика решает за нас. Не отвадим данов этим летом и осенью, поедем потом на Ладогу, можем поселок вообще не застать. Сожгут, разграбят, убьют оставшихся в деревне, или пленят. Погоревали все, особенно барышни наши, сжали зубы, и согласились. По-другому никак.
   Торир своих бойцов уговаривал дольше. Если для нас придуманный план был вопросом жизни и смерти, то для них такой поворот событий был в новинку. Нет привычного похода, нет боя, нет торговли и захватов поселков. А долгий труд, потом оплата, в виде доспехов и оружия, потом пиратство на море, причем направленное исключительно на данов. Но Торир авторитетом, логикой, и ссылкой на свою клятву добился согласия всех. Кстати, сильно помог ему в этом деле дядя нашего Гуннара, Атли. Тот сообразил, что к чему, пораспрашивал Торира, потом Гуннара долго пытал про нас, сходил на Перуново поле, и встал целиком и полностью на сторону Торира.
   Совместное совещание нас и мурманов определило дальнейшие действия. Мы вместе начинали крупный проект, а, следовательно, я с Ториром, должны были руководить достаточно крупными массами народа. И если вождю это было не впервой, то я в будущем работал с небольшими коллективами, да еще и с таки составом участников, где каждый свою работу знал лучше чем я. Теперь вот надо приобретать управленческий опыт.
   Буревой озадачен был получением бумаги. Нам много рисунков делать, пусть доведет до ума свой процесс, разработанный в лаборатории. Девушки садились на ткацкую работу, делать парус, канаты, веревки, чехлы для доспехов. Мурманы делились на две команды. Одна начинала мыть и таскать руду, под техническим руководством Обеслава и Ивара. Обеслав знал, как устроена установка по промывке, Ивар знал язык, и мог объяснить своим товарищам что надо делать. Вторая команда, вместе с Кнутом и Кукшей, шла на вырубку деревьев. Мы их должны обеспечить пилами и топорами, Кукша садился на трактор, пилить стволы. Потом все это надо таскать в деревню, строить стены. И опять рубить - на этот раз для лодки-тримарана. Эти бревна уже надо сушить, тесать или пилить по-хитрому, да собирать лодку.
   Я же занимался плавкой, ковкой, и созданием доспехов и оружия. Мне в помощь оставались дети Они же обмеряли всех мурманов, мы еще когда себе доспехи делали определили характерные размеры по которым их надо создавать.
   Да не забыть еще надо, что посевную никто не отменял. Мои, правда, сказали, что все в порядке, высеемся быстро. Процесс отлажен, трактора да паровики есть, главное - обслуживать их правильно, да дрова иметь. На обслуживание опять же оставались дети. Руководил ими я.
   И начались у нас крутые деньки. Пришлось для начала сгонять на рыбалку, на нашем "сейнере", заготовить рыбы. Да пометить краской белой наших лосей, чтобы их во время охоты не пристрелили. Мы на этом отдельно настояли. И вообще попросили, лосей не трогать. Другую живность будем бить. Вон, гуси скоро прилетят, ими и будем кормиться.
   Вся деревня гудела. Утро начиналось с распределения команд, обязанностей, ресурсов. Сначала делали инструменты, топоры да пилы для леса, носилки и рюкзаки для руды. Потом сбивали короба для кирпичей. Потом дрова пускали на выгонку древесного спирта, таскали иголки, девушки взялись за процесс производства ткани.
   Так было до воскрессенья, мы свято блюли выходной, и мурманов к этом приучали. Те сначала не вникли, потом возмутились, мол как так, время терять, но со временем привыкли. С паровой тягой, большим количеством рабочих рук, дело спорилось. Руда выплавлялась чуть ли не непрерывно, сталь продувалась, кислота и фосфор шли к Буревою, тот обрабатывал ей поташ, молол и варил в получившемся растворе дерево, для чего бы с ним сварганили по-быстрому нарубочную машинку, делать из веток, обпилков, дров мелкую щепу. Полученная серая масса раскатывалась на валках в металломастерской. Получалась плотная, рыхловатая бумага. Стали добавлаять в массу смолу - дело пошло веселее, бумага пожелтела, но стала плотнее. Меня такая устраивала. Удивительное дело! Сколько тут жил - хотелось много бумаги. Теперь вот сделали ее кучу, реально кучу - а голова совсем другим занята, и даже радости никакой от получения желанного продукта.
   Зато Торир впечатлился. Сказал, что такого раньше не видел. Писали в основном на тонкой, выделанной коже, бересте, дереве, да даже на железе царапали, но чтобы из дерева получать такой тонкий лист, да светлый, да гибкий... Хороший товар, сказал он, можно много взять за него. Я задумался. Вечером позвал Буревоя и Торира. Выяснял, кто из них мне врет. Буревой говорил, давно еще, что бумага тут есть. Это противоречило данным мурмана. После недолгих обсуждений, выяснили, что да, пергамент, за который принял мою записную книжку Буревой, тут есть. А вот бумагу видели только мельком, ее купцы откуда-то из Азии привозили, ценная вещь. Созрела мысль.
   Если тут зарожаются на Балтике государства, границы, слой правителей, значит будет и слой чиновников. Теперь в редкие моменты отдыха я делал набор "Мечта бюрократа". Ну там скрепки, пружинки для блокнотов, папки-скоросшиватели, чернильницы, перьевые ручки, пресс-папье - всякие мелочи, которые помогают в канцелярской работе. Даже карандаши сделал, склеивал сажу рыбьим клеем, хорошенько обжигал, да вставляли в проточенные тоненьким сверлом деревяные палочки. Сажали стержни на тот же рыбий клей. Карандаши получились очень неплохие. В столярке сделал набор для черчения, кульман, линейки, транспортиры, поставил у себя в мастерской, рисовал всякое, наслаждался. Пока не увидел Кнут и не спер у меня все это. Я отдал - ему нужнее. Он рисунки лодки с фанеры начал переносить уже на бумагу. Перьями писчими он научился пользоваться первее всех.
   Странно, но именно бумага подтолкнула наших викингов сесть за обучение. Я вышел с утра на планерку, достал свежеизготовленную записную книгу, и начал отмечать, кто тут есть, кого куда направим, вопросы, предложения. Народ потом подходил, интересовался, чего это я там шаманю. Объяснил, список показал, рассказал про замечательные свойства записной книжки. Мол, я вот так посмотрю, и вижу, кто где находится. Да еще и деревенские помогли, записки стали прикалывать на доске в актовом зале. Я с тех записок переносил данные в записную книгу. Мурманы от такого креатива прозрели, особенно когда я рассказал, что надписи у них на браслетах и тут - это одно и тоже. И если потомки спросят, чем их прадед занимался 12 июля 859 года в три часа дня, я им сразу отвечу. Что мол руду таскал, да водку пьянствовал, о чем было доложено Ториру.
   Народ подобрался, возможность в таком свете предстать перед потомками не обрадовала. Я в ответ заявил, что то, что написано пером, не вырубишь топором. Производительность труда подскачила, а чтобы я отсебятину не писал, Гуннар и Кнут с Иваром привели на утро всех на занятия. Что мол научть людей надо читать, да пусть проверяют, правду ли потомкам напишут.
   Я хитро улыбнулся. Дело пошло. Теперь по два часа мужики осваивали грамоту, потом шли на работы. Даже читать пробовали сами, на русском! Это еще больше способсвовало изучению языка и упростило общение. Зато я от всей души развернулся! Наделал нарядов на работы, в дереве вырезал штампы с местами для фамилий и имен, наделал деревянных же планочек с именами мурманов и нашими, и началось! С утра в журнале каждый должен расписаться о приходе на занятия. Потом - в наряде работ, что ему все ясно, что и как делать, ознакомление с техникой безопасности, под подпись. Подпись каждому сам придумал, они как дети радовались, старательно выводя ее вечерами. В процессе резьбы по дереву пришла еще мысль.
   В чем сила бюрократа? Правильно, в печати! Нет печать - ты так, сошка мелкая. Надо в набор добавить печать, и желательно самонаборную. Потратил время - получил квадратную печать с лентами цифр. Цифры из свинца, лента из кожи, ее много, из-за охоты наших команд на всякую живность. Потом пошел к Ториру, допытывался о символе варягов. Он изображал некое подобие атакующего сокола, со сложенными крыльями. Его мне Веселина из свинца сделать помогла, добавил в квадрат печати. Наделал мелких букв, кучу всяких, из них можно было собрать имя, должность, еще текст какой-нибудь.
   Зачем это все делал? А в подарок, когда на Ладогу пойдем. Подмажем, так сказать, местных чиновников, и поспособствуем развитию коррупции. Себе тоже печать сделал, с серпом и молотом. Ее ставил на наряды на работы. Народ удивлялся, но такое было по-приколу. Поэтому никто не роптал. Даже Торир пришел, ему такое сделать попросил. Пришлось и ему подготовить, сделать книгу с отрывными листами, печать, и календарь, на четыре года вперед. Чтобы он дурью не маялся, и считал дни правильно. Печать Торира была с символом войск связи, как на браслете.
   Посевная прошла незаметно. Народ без меня справился, тракторов у нас теперь два, они сильнее первых, опыт есть, расширять сильно поля мы не стали. Да и времени нет.
   Так мы дошли до первой партии доспехов. Собрали на первых троих мурманов, завязали, и отправили их с Гуннаром в лес, тренироваться, привыкать. Да Веселину с ними. Она учила их стрелять из винтовок. Сделали земляной вал, стрельбище на поляне, в вале потом собирали пули. надоело их терять, накручивали новый поясок, и снова в дело. Доспехи мурманам понравились. Легкие, удобные, не мешает ничего и не звенит. А стрельба пугала. Не из-за винтовок незнакомых, нет.
   Их пугала сама суть. Я на нескольких занятиях присутствовал, Веселина помогала здоровенным мужикам освоиться с винтовками. После получасовой учебы мужики умели попадать в круг диаметром в десять сантиметров на расстоянии сорок-пятьдесят метров. После еще двух часов - на семьдесят метров. Потом еще три часа - повышалась скорость, отрабатывалась перезарядка. Потом всеобщая грусть.
   Ребята осознали изменения, произошедшие с появлением такого оружия. Остроконечная пуля пробивала их доспехи на расстоянии до ста метров. Со щитом - до пятидесяти метров. Скорострельность, боевая, прицельная, позволяла опустошить два двадцатипульных магазина за минуту. Теперь чтобы пробиться к строю стрелков, надо выдержать град таких пуль. И как тут проявить личную доблесть? Как в Вальгалу уйти, если тебя, как куропатку, подстрелят задолго то близкого контакта? Было о чем задуматься. Технический прогресс наступил на горло славным воинам. Всю жизнь тренируешься, в совершенстве владеешь мечом, топором, щитом, копьем, набираешь боевой опыт. А тут стрелок, за три дня подготовленный, может тебя пристрелить и даже кровью твоей не испачкаться. Было о чем задуматься.
   Поэтому после занятий каждый вечер я проводил политинформацию. О том, что такое оружие только у нас, и у других его долго еще не будет. О том, что мы-то союзники, а данам каково? О том, что личную доблесть никто не отменял, но проявляться она должна по-другому. О том, что помахать мечом еще не раз придется, пуль количество ограничено, винтовка - сложное, высокотехнологичное изделие, и тоже выходит из строя. Вроде успокивались. И начинали задумываться о развитии ситуации вообще. Сыпались вопросы. А если враги таки завладеют секретом? Как быть? Ведь тогда из похода только тела морем прибьет к берегу, и все, никакой славы, доблести, и добычи. Вопрос был интересный. Я втолковывал в голову, что пока наша деревня цела, и защищена, и мурманы, союзники наши помогают нам отбиваться от нападений, враги не завладеют секретом точно. А значит, усилия на защиту деревни придется все-таки прикладывать. Производительность труда еще возрасла. Кому охота после смерти вечность куковать у Хеда в ледяном царстве?
   На этом фоне началось строительство лодки. Сделали стапель из бревен, сушили доски, сделанные пилой, приглаженные с помощью хитрого рубанка, да еще и протянутые через валки в металлургическом цеху. Собирали центральную часть, устанавливали механизмы, искали дерево для мачты. Из литейки пошли булатные мечи и топоры, а у Веселины начались учения на озере. Выходили на воду на лодке, на второй, наспех сделанной, ставили мишени. И начинали в них палить. Потери в пулях возрасли, пришла мысль сделать учебное оружие. Дереваянная пуля, смоляной поясок, другой система подачи воздуха. Теперь стандартного баллона со сжатым газом хватало на сто выстрелов, правда и прицелы были другие, пуля сильно легче и по-другому летит. Толк от учений возрос - пулять теперь можно было хоть весь день, пока при качке не научишься попадать в мишень. Мишени изображали головы, торсы, и делались из фанеры. Деревнная пуля оставляла заметную вмятину, ее помечали угольком при разборе результатов. Деревянные же пули позволили моим союзникам изобреси страйкбол. Гонялись по воскресеньям с винтовками друг за другом по лесу, в доспехах, стреляли. Тоже дело полезное. Мы даже для этого начали микроскопическую емкость из смолы с краской прикреплять на носик пули. Теперь у нас и пейнтбол есть.
   Лодку собрали, настала пора опробовать механизмы и паруса. Самая большая проблема - винт - решилась путем отливки отдельных лопастей из стали. Проржавеет - нестрашно, заменим. А потом и медный сделаем. Спустили в заводи нашу посудину. Она встала на корму, и сломала плоскость руля. Пришлось колдовать с валом, переносить паровики в центр лодки. Вал удлиннился, сделали для цепи корбку, заполенныу дегтем. Подшипников не было, наружу он вызодил через медную трубку. Сальныки были тканевые, припитанные тем же дегтем, и тоже в коробке. Другого варианта сделать герметично я не придумал. Из новинок для мурманов была палуба на всех трех корпусах. лодка возвышалась над водой метра на полтора. Кнут, я, Торир, Обеслав, и еще трое мурманов пошли на испытания на озеро.
   То ли сказался опыт Кнута, то ли нам просто повезло, но лодка держалась на воде уверенно. На паровике - хуже, заносило ее влево. Пришлось даже балласт чуть перемещать, пока не добились ровного хода. Мелкие лодки местных жителей на озере при виде нас бросались на утек. Ха! Выкусите, не все нам по лесам прятаться! Начались испытания паруса.
   Я проклял все. Постоянное дергание его из стороны в сторону, опасность для команды в виде пролетающей то и дело реи, да еще и винт без работы машины только тормозил движение судна. Хоть сцепление делай! Мы с Обеславом выбрались из машинного отсека, снимали цепи с вала. Посмотрели на происходящее на палубе.
   Кнту был счастлив. Покрикивал на палубную команду, которая ворочала парусом, тримаран практически летел по воде. А он в одиночку штурвалом им управлял. Чего еще надо увлеченному мореплавателю. Торир прибывал в блаженстве. Ветер и брызки неслись в лицо старого морского волка, он зажмуривал глаза, ему было прияно. Матросы не успевали насладиться, бегали как заведенные между ручками управления парусом. Потом чуть не перевернулись, слишком крутой поворот заложил Кнут. Мы чуть не обгадили машинный отсек, а остальные только орали, что мол, вау! круто! кайф!. Отморозки, одно слово. Просоленные, кровожадные отморозки. В первый день проплавали под парусом до вечера, в сумерках сменили ход на паровой, и потихоньку вошли в заводь. Нас встречали все жители. Мои - боялись за меня и Обеслава, мурманы - наблюдали за нашими перемещениями, и радостно обнимались. У великовозрастных детей появилась новая игрушка. Кстати, в этот раз не укачало, наверно, за отслеживанием работы машины и поведения корпуса лодки не обращал внимание на качку. Или просто от страха.
   Начались доделки. Меняли борты, появились откидные щиты, закрепляемые на время стрельбы. Между щитами - складной, откидной трап, для зачистки и десанта. Появилась разъездня маленькая лодка, на четверых. В машину добавили механизм сброса цепей, теперь можно было отпустить винт при движении под парусом. Тот просто свободно вращался. Боковые корпуса обрели балласт, переходы между корпусами - веревочные перила. Матросы - страховочные тросы, и крепления для них. Даже смогли сделать из фанеры и брезента три закрытых помещения, по одному в каждом корпусе. Теперь команда могла укрыться от дождя. Тесно, правда, друг на друге, но и то - хлеб. На своей лодке они просто натягивали над всей ней кожанную сшивку. Мы, кстати, от такого опыта не стали отказываться, и тоже закрепили брезент на бортах наших корпусов. Делали его с железными кольцами, раскладывался он быстро и легко.
   Следующие ходовые испытания проводили без меня, на лодке были Буревой и Кукша, машинная команда. Я провожал лодку взглядом. Во! Вспомнил, что она напоминает! "Водный мир", Кевин Коснер, постаппокалипсис. Он в фильме на такой разъезжал. По возвращению натянули сетку между корпусами, добавили рейку на мачту, для вперед смотрящего. Для доставки его на самый верх пришлось делать ступеньки в мачте. Кнут на это ругался, переделали мачту, теперь она поддерживалась металлическими полосками с заранее созданными ступеньками по всей длине.
   Начались учения. Мурманы гоняли на своей лодке, мои - на тримаране. Кнут был за нас, Гуннар тоже. Вернулись мурманы с первых учений мрачные. Их перестреляли с далекого расстояния, потом легко разорвали дистанцию, и ушли. Мужики были честные, никто не орал, мол не попали. Перебита была половина команды. С озера то и дело весь день доносились русские и скандинавские матюги. Сделал внушение, тут женщины и дети! Детей обозвали убийцами беззащитных скромных викингов, Веселину - опять Валькирией окрестили, остальных барышень - тоже.
   Я за этими учениями наблюдал редко. У меня была своя задача. Я делал часы. Под фотоаппаратом изучал устройство наручных, делал нечто похожее, только больше. Раз в десять. Часы шли, но с завидной периодичностью отставали или уходили вперед. Но и то хлеб, поставлю на судне.
   Ну вот наконец Кнут сказал, что лодка к путешествию готова. Мы собрали товар на обмен. Сильно выеживаться не стали,смола, деготь, бутылки, украшения, которые в прошлый раз делали, железо мягкое, ну и бумага. Три полных канцелярских набора, с двумя толстенными книгами по пятьсот страниц в каждой, некоторое количество инструмента для оперативной гравировки, кислота. Книги были в переблете из дерева и кожи, и с клечатыми страницами. Мы даже специальные чернила сделали под это дело, и машинку для прокатки листов. Сшивали книги на рыбьем клее, нитками, в сделанном на скорую руку переплетном станке.
   Подготовили припасы на три месяца в дороге. Мы планировали каждый месяц возвращаться, менять экипажи, но не знали как судьба сложится, поэтому брали с запасом. Загрузили дрова, воду, спецполенья. Спецполенья - это скрепленные смолой сухие деревянные стружки. Это Буревой придумал, они давали очень жаркое пламя, позволяли быстро растопить паровую машину. Их брали половину от вмещавшегося запаса дров.
   Настал пора прощаться. Уходили в поход мы с Обеславом. Кукша рвался тоже, но нам нужен был не стрелок и воин, а механик. Пусть мурманы воюют, им за это доспех модный подарили, да меч булатный, с топором. Винтовок взяли с запасом, тридцать штук. Патронов кучу, компрессор, запчасти для паровика и другой машинерии.
   Зоряна ночью прощалась со мной жарко, как будто больше не увидимся. Утром я был невыспавшийся, у супруги на глазах были слезы. Остальные, включая Обеслава, тоже держали глаза на мокром месте. Мы забрались на корабль, дали паровиком малый назад. Медленно вышли из заводи. Я окинул взглядом остающуюся деревню. Был аккуратный поселок, в окружении леса. Теперь лес вокруг поселка спилили, доносился стук топоров, на той стороне, что ближе к полю вырастала защитная стена. В самой деревне кучи мусора, стройматериалов, повсюду белеет стружка. О! Машка с семейством нас проважает, из леса головой машет. Помахал ей в ответ. Торир увидел, сказал, что хороший признак.
   Я посмотрел на кучку людей, стоящих на берегу. Сердце сжалось. Они мне стали такими родными, семьей, друзьями. Дороже этих людей у меня никого на этом свете нет. В будущем есть родные, но тут, в этом времени, горстка словен, убежавщих от варягов, стала мне больше чем семью. Такое ощущение, что часть себя я оторвал, и оставил на берегу. К горлу подступил комок. На глазах предательски выступила влага.
   - Не ходил раньше в поход? - тихо спросил Торир.
   - Не, раньше нет, - я так же тихо ответил ему.
   - Мы так каждую весну, - прозвучал чуть дрогнувший голос вождя мурманов, - тоже провожают. Тоже плохо. И не знаешь, вернешься, или нет. Привыкай.
   "Да не хочу я привыкать! Мне и тут хорошо!", - прокричал я про себя. Вслух же промолвил только
   - Не-е-е-е, мы обязательно вернемся. Иначе никак.
   Торир только усмехнулся. Люди на берегу начали расходиться, толька Зоря стояла до тех пор, пока мы не скрылись за горизонтом.
  
  *** Интерлюдия ***
   Буревой помахал последний раз уходящей в даль лодке, и пошел к домам. Старшая невестка его, теперь жена Сереги, осталась стоять.
   "Эх-х-х-х-х, взбаламутил, гад", - беззлобно подумал старик. По местным меркам он уже много пожил на белом свете, но еще был крепок и силен. А тот, которого он назвал гадом, уплыл в поход с мурманами. Кто бы мог подумать, что этот странный, непонятный человек, в одиночку сможет так поднять его род.
   Буревой поздоровался с проходящим мимо молодым мурманом. Тот почтительно кивнул головой. Эх-х-х-х, три года назад никто бы и не глянул на деда, а теперь здороваются, уважают. Дед посмотрел на мужиков, сооружающих стену. Добруш трактором тягал бревна на верх, они укладывали их между столбами, и скрепляли железными скобами. Первуша бы на них убил три дня, не считая времени на руду. А тут за день наштамповали несколько сотен. От воспоминаний о сыне стало грустно. Не дожили сыны, не видят, как их дети, внуки Буревоя, стали сытыми, довольными, умными и умелыми подростками. Да и жены сыновей превратились в красивых, ухоженных девушек. Пролетевшие в голове воспоминания о том, как они выглядели все, когда из леса к ним вышел Сергей в своей непонятной одежке, даже чуть развеселили деда. Оборванцы, да и только. А как на себе в первый год пахали... А как ведро то злосчастное делили... Старик заулыбался.
   Нет, все правильно. Это уже произошло, и хорошо, что так, а не иначе. Жалеть о случившемся - дорога в землю сырую, Сергей так говорил, у них покойников в земле закапывают. Он сам потерял весь свой мир, всю свою жизнь. Но не стал кручиниться, силы призвал все себе на помощь, и стал менять этот мир. И нас вместе с ним.
   Буревой зашел в дом. Новый дом, красивый, удобный, большой. Тоже Серегина заслуга. Сколько он всего сделал А сколько не успел! Поэтому старик не сомневался. Сергей вернется, и продолжит начатое. Иначе быть не может, не зря же его Перун к нам послал. Так что надо не горевать и печалиться, а заняться делом. Делом важным, отвественным.
   Буревой устроился у окна, чтобы падало больше света, Сергей говорил, так меньше глаза портятся. Достал из железного ящика с замком, сейфом его Сергей называл, толстую книгу в тяжелом переплете. Открыл на первой странице. Книга была пуста. Дед обмакнул перо в чернила, и начал выводить в самом верху страницы, как учил Сергей:
   "Писано в год 859 от Рождества Христова по ромейскому календарю. Июль месяц, число двадцать шестое (26.07.859).
   Написано в деревне, что на Ладожском озере, между Новгородом и корелами, на север, на полуночь от Ладоги, по правому берегу.
   Записал Буревой Игнатьев, что ранее был Криворукий, и потом Длинный.
   Лет мне пятьдесят пять (55), записано мною то, чему свидетелем был я своими глазами.
   Писано для потомков, и тех, кто за ними придет, а потом тех кто за этими придет.
   Писано на память долгую, рассказать о том, как предких их жили, работали, и воевали.
   В год восемьсот пятьдесят первый (851)..."
   Дед подвиал рукой, затекла, непривычно так долго писать. Еще и Сергей застаалял всегда цифры буквами дублиировать. Но писать надо.
   "... В год восемьсот пятьдесят первый (851) с поселения, что на Кривой речке, я, Буревой, и сыновья мои, Первуша-кузнец, Вторуша-рыбак, Всебуд-землепашец ушли от варягов на озеро Нево, которое теперь мы зовем Ладожским...".
  
   КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ
Оценка: 5.77*55  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"