Витрина сувенирного магазинчика, оформленная в стиле "беспроигрышный дизайн", соседствовала с худосочными манекенами салона модной одежды. Пустоглазые красавицы, отпугивающие ценниками на груди большую часть женского населения города, наверняка шептались по ночам, качая гипсовыми головками: "Ах, какая безвкусица - эти сувениры... Боже, какая аляповатость... Ах почему нас не поставили рядом с восхитительными прозрачными стойками с сотовыми телефонами! Мы все знаем о дорогих сотовых телефонах, которые достают из прелестных сумочек наши милые посетительницы... А вы слышали - дальше по улице есть салон "Духи и ароматы" - какое чудное было бы соседство..."
Но арендодатели не принимали в расчет мнение манекенов, переехавших из бывшего "Дома бытовых услуг" и наряженных в пиджаки и блузы с длинными рукавами. Короткие не соответствовали сезону и не прикрывали покалеченные пальцы, отбитые при выезде с распродажи... На соседней витрине, над которой светилась неоновая вывеска "Сувениры-Подарки", стояли резные шкатулки, на багровом бархате изгибались самурайские мечи и сидели фарфоровые куклы с миловидными личиками, раскачивались маятники и сверкали золотом украшения - скорее всего поддельное, но по цене настоящих.
Таких магазинчиков в торговом районе Ливаровска было великое множество. Сети, раскинутые для доверчивых покупателей, никогда не оставались без добычи: бумажные денежные знаки и мелкие монеты запутывались в прочной паутине кассовых аппаратов, а их бестелесные электронные призраки - в хитроумной системе банковских счетов и переводов.
И в том, что девушка стояла и, раскрыв рот, глазела на яркую витрину под вывеской "Сувениры-Подарки" на первый взгляд не было ничего необычного. Она стояла здесь без движения второй час. Пришла в хмурых осенних сумерках, да так и застыла. С наступлением темноты пошел мелкий дождик - вкрадчивый, въедливый. Поначалу он даже казался по-летнему теплым и безобидным, но постепенно разозлился на наглую девчонку, не обращавшую на него внимания, и теперь проливал на нее тысячи блестящих капель, призвав на помощь усилившийся ветер. Небольшой фургон протискиваясь по пешеходной зоне упал колесом в засорившуюся решетку водослива и плеснул холодной водой. Девочка шевельнулась, сделала несколько шагов вперед, вытянула руки и коснулась мокрого стекла.
Кирилл вышел из кафе, зябко поежился, и заспешил к дверям сувенирного магазина. Совсем еще детские ладошки скользили по стеклу по мере того, как девочка продвигалась вдоль витрины ко входу, не отводя глаз от заворожившего ее зрелища, пока не уперлась худеньким плечом в неожиданное препятствие.
- Не заходи, - сказал ей Кирилл.
Каждый раз он говорил вначале какую-то ничего не значащую фразу. Или даже несколько фраз. Это никак не вязалось с его профессиональным уровнем и вызывало некоторое недоумение коллег, но Кириллу великодушно прощали маленькую слабость.
"Ненавижу свою работу", - подумал он.
Накануне он сдал в "Рубикон" однокурсника Сашку Седлова, с которым когда-то устраивал на факультете музыкальные вечера, и весь вечер цеплялся за фразу "ненавижу свою работу", повторяя ее перед каждой новой рюмкой, чтобы оправдать свое решение напиться.
- Все равно все без толку, - пробормотал он, с неудовольствием отметив, что язык слегка заплетается. Вплотную прильнувшее тело девушки напряглось в бесплодной попытке сдвинуть его с места. Кирилл тряхнул головой. Вдох-выдох... Начали.
- Блеск хрусталя в фонарях такой яркий! - отчетливо произнес он в ухо девочке. Она вздрогнула. На мочке уха качнулись дешевые колечки с бусинками. - Посмотри, как улица сияет. Ослепительный свет, да? Черный провал и серебро огней. И краски как радуга, видишь?
Девушка перестала упираться в него, постояла, словно к чему-то прислушиваясь, и тихо переспросила:
- Правда, яркие?
- Да. Глаза слепит. Я покажу, пойдем.
Она, наконец, подняла на него глаза. Зрачки расширены, но несильно. И где-то в глубине читается сохраненный разум. Девчонку, похоже, только-только подсадили. Поставщика своего нет, по глупости залетела и даже не поняла, что произошло. Любовничек, наверное, небо в алмазах показал, сволочь.
- Послушай меня! Ч-черт...
Кирилл поморщился. Кажется, он здорово набрался. Пока в кабаке сидел - вроде все трезвый был, а как вышел... Пьянь и визуальная наркоманка - сладкая парочка получилась.
Еще сидя за столиком в кафе напротив, Кирилл приметил одинокую хрупкую фигурку, достал сотовый и набрал номер, но в конце улицы замаячила компания подростков, как будто бы тоже глазевшая на витрины. Один из парней махнул в сторону девушки рукой, Кирилл тихо сказал диспетчеру: "Только медицинскую группу, я ее уже беру", заплатил по счету, и выскочил на улицу.
- Посмотри на меня! - исправился Кирилл, но было поздно. Взгляд девушки ушел куда-то вбок, и она стала медленно разворачиваться от него обратно, к волшебной витрине магазина, нервно вздрагивая и покусывая нижниюю губу, с которой потекла густая слюна. На такие случаи у сотрудников "Рубикона" имелось спецоборудование, но Кирилл не таскал его с собой круглосуточно. И кроме того, визуальные приманки - это для законченных наркоманов, а перед ним - натуральная заблудшая душа. Ей и лечения-то никакого не понадобится. Поговорит пару раз с психологом, неделю понаблюдается и больше никогда не вспомнит о том, что случилось, если снова не влюбится в какого-нибудь полудурка.
Вот если бы он знал имя! Имя иногда решает полдела, но увы. Вводную информацию на случайную клиентку ему никто бы не предоставил, а обыскивать подопечную, на глазах у всей улицы копаться в ее сумочке и выворачивать карманы в поисках документов - это слишком даже для такой человеколюбивой натуры, как Кирилл Гольцов.
- Фейерверк! - страстно шепнул он в маленькое ухо с бусинками и развернул ее к себе за плечи, - любишь фейерверк, детка?
По лицу девочки, перечеркнутому тонкими мокрыми прядями волос, прошла судорога. Да, она любила фейерверк! Сейчас она любила его больше всего на свете, больше жизни, наверное. Она сладко застонала и закатила глаза.
- Цветы в небе, - прошептала она и доверчиво положила голову на плечо незнакомому мужчине, - фиалки...
- И розы, и магнолия! - он провел рукой по девичьей щеке, холодной и бледной как мрамор. Никакой реакции на прикосновение, естественно, не последовало. - Пойдем со мной, все увидишь. Я покажу тебе цветное небо.
- Цветное небо... - еле слышно повторяла девушка, запинаясь, шагая с ним в обнимку к подъехавшей машине, - только не красное! - попросила она, когда Кирилл открывал дверь, - красное - страшно.
- Хорошо, дорогая, - легко согласился Кирилл.
Ленька Дашкевич уже втаскивал пассажирку в минивэн, изнутри больше напоминавший скорую помощь.
- Привет, Кирилл! Где ты ее нашел?
- На улице.
- Оно и видно. Мокрая вся, грязная.
Кирилл уселся на сидение рядом с водителем.
- Здорово, Кирилл Владимирович. Давненько вместе не работали.
- Привет, Иваныч.
Машина тронулась, закачались игральные кости, над лобовым стеклом. С тихим шелестом ритмично заходили дворники. Город за окном поплыл, отражаясь в мокром асфальте.
- Шок, - сказал Кирилл, - на визуалку со стажем не тянет. Са-авсем не тянет. Попробовала один раз по глупости, а сейчас рефлексирует. Огоньки-фонарики и все такое, - растягивая слова, пояснил он. - Так чтобы специально подсадили - непохоже. Доход не тот. Какой-нибудь элитный мальчик развлекался, наверное...
- Кирюша, что с тобой? - почти сердито спросила из-за спины Мария Ивановна. - Мне твои версии не нужны, оперативникам рассказывай. На талисман переключал?
- Нет. Так уговорил. На фейерверк пошли смотреть. Красное небо... гадость какая, - пробормотал он, - останови машину, Иваныч, тошнит...
Вслед за коротким визгом тормозов Кирилл вывалился в открытую переднюю дверь на газон.
- Пьяный он вдребезину, - через плечо пояснил водитель, - давай до дома подбросим, Мариванна. Уснет еще где-нибудь на улице... Как там клиентка, позволяет?
- Да клиентка-то позволяет, - вздохнула Мария Ивановна, - спроси он на смене-нет? Может, прокапать?
Водитель повторил вопрос в открытое пассажирское стекло машины. Кирилл, который уже разогнулся и держался рукой за мокрую от дождя дверь, отрицательно качнул головой.
Утро встретило Кирилла все тем же мелким дождем. Казалось, он с ночи подкарауливал свою жертву, затаившись где-то над крышами. В такой серости и нормальному-то человеку ярких красок захочется. Неудивительно, что у визуалов сезонные обострения. Аудиалам они еще только предстоят. Как только первый снег укроет землю, и они временно оглохнут.
Брошенная вчера прямо у подъезда "Тойота" радостно квакнула хозяину, открывая салон. Кирилл включил кондиционер и стянув плащ, бросил его на заднее сидение. Водительское стекло сразу же запотело и теперь медленно прояснялось под потоками теплого воздуха. Это плохо. Это значит, что как советовали в какой-то дурацкой старой оперетте нельзя приближаться к начальству ближе, чем на шесть с половиной шагов. А ведь пил вчера в хорошем месте дорогую водку... правда, доза великовата оказалось для его непривычного организма, но с постели этот самый организм встал вполне работоспособным. Так что меньше чем через час, выбравшись из автомобильных пробок, Кирилл Гольцов прибыл к рабочему месту.
Психологический центр "Рубикон" занимал трехэтажный пристрой к спортивно-развлекательному комплексу, и с виду выглядел не очень внушительно. Даже надпись "Филиал в г.Ливаровске", расположившаяся под вывеской не всегда спасала положение. А вот то, что на входе стоял турникет и дежурил охранник - сразу же вызывало доверие у состоятельных клиентов. Хотя с точки зрения психологии наоборот - должно было повышать тревожность. Кирилл на секунду заскочил в кабинет бросить плащ и тут же помчался на утренний развод. Начальство в лице директора центра Геннадия Викторович Разумовского сухо кивнуло опоздавшему сотруднику.
- Доброе утро всем. Осень наступила, - объявил шеф.
Судя по объему работы - осень в этом году наступила очень резво. Филиал переходил на круглосуточный режим работы уже в конце сентября. Обязательный "разбор полетов" Кирилл не то чтобы совсем проспал, но если бы его кто спросил, о чем только что шла речь, вряд ли он смог бы вразумительно ответить. Наконец, Разумовский отпустил всех и оставил только отдел индивидуальной коррекции, насчитывающий в своем составе восемь человек, включая Кирилла.
- Ну что же вы, господа, поближе пересаживайтесь. Разговор нам предстоит серьезный, - сказал Геннадий Викторович в опустевший зал.
"Летучая мышь, - вспомнил Кирилл название оперетты, - шесть с половиной шагов. И жевачку. С ментолом надо было!", - мысленно сокрушался он, перебираясь на первый ряд кресел актового зала.
- Вы заглядываете на местные форумы, друзья мои?
- Конечно, Геннадий Викторович! - ответила Марта.
Марта - высокая крашенная блондинка на первый взгляд не производила впечатление специалиста не только в сфере криминальной психологии, но и вообще ни в одной из сфер человеческой деятельности, кроме разве что сексуальных утех. В тех случаях, когда никто еще не понимал, куда клонит начальство, но все чувствовали, что предстоит неприятный разговор, Марта всегда принимала удар на себя. Реализовывала неугасимое желание любой ценой оказываться в центре внимания.
- О нашем центре там за вчерашний день информации нет! - она простодушно похлопала синими глазами с длинными ресницами. - У меня поиск всю ночь работал.
- Зато есть информация о нашем сотруднике, Марта Валентиновна. Душераздирающий пост о том, как какой-то мужик на глазах у всей "пешеходки" снял малолетку и затолкал ее в подъехавший джип. Кирилл Владимирович, вчера ваша смена во сколько закончилась?
- В восемнадцать ноль-ноль, - чуть хрипло отчитался Кирилл.
- А почему в двадцать один сорок пять вы вызывали на себя не дежурный экипаж, а медиков?
Коллеги удивленно переглянулись.
- Я... действительно обнаружил на улице девушку в состоянии постнаркотического шока... - откашлявшись начал Кирилл.
- Это называется медвежья услуга, - перебил Разумовский и недовольно побарабанил пальцами по столу. - Вы поставили под угрозу деятельность всей Службы. Смею вам напомнить, что психолог - не врач. За неоказание помощи больному его никто не посадит. А вот за совращение малолетних - вполне. Что это был за демарш, Кирилл Владимирович? Разве кто-то ставил вам вчера задачу работать на улицах? Да еще так работать... В патруль хотите?
- А я не считаю психологов, работающих в составе патрулей низшей кастой. Я сам там два года отработал! - неожиданно для себя самого огрызнулся Кирилл.
- Превосходно, - нарочито спокойно ответил шеф, - Марта Валентиновна, я попрошу вас оказать коллеге психологическую помощь. Вводная будет у вас в кабинете. Один час. Затем оба приступаете к работе. Данные на клиентов получите в десять тридцать. Перед тем как приступить к изучению личных дел, внимательно перечитайте устав нашего подразделения. Это уже касается всех, - Разумовский повысил голос. - Вы слышали, что патрули перешли на круглосуточный график? Нас ждет большой объем работы. Скорее всего, даже в вашем отделе этой осенью правило "один агент - один клиент" не сработает. Готовьтесь, коллеги. Все свободны.
- Пойдем, Кирюшенька, поболтаем, - сказала Марта, положила руку ему на плечо, и заглянула прямо в зрачки.
Кукольно-синие глаза на секунду превратились в два бездонных озера. "Интересно, сколько все-таки ей лет?" - подумал Кирилл. Когда он пришел в "Рубикон", то сразу определил для себя Марту как женщину без возраста. И без IQ.
Первое впечатление оказалось верным. Марта, конечно, была не дурочка, но проигрывала по этому показателю всем коллегам без исключения. Выбор начальства, включившего Марту Валентиновну в группу индивидуальной коррекции, долгое время оставался для Кирилла Гольцова настоящей загадкой. Пока до него не дошло, что Разумовский держал ее здесь отнюдь не за эйнштейновский ум.
В Марте жило первозданное материнство. Она была воплощенным в женщине символом матриархата. Стоило ей взять жертву под локоток, и сопротивляться всепобеждающему обаянию и какой-то первобытной силе, исходящей от этой женщины, даже пытаться не стоило. Рука Марты как бы невзначай скользнула с плеча Кирилла на грудь, задержалась там на секунду и... "Как она это делает"? - подумал Кирилл, у которого теплый отпечаток женской руки горел где-то в области грудины. Марта подхватила с подлокотника соседнего кресла папку и прошла вперед. Она безумно любила короткие юбки. К коротким юбкам, кроме блузок и кофточек, как правило прилагался пиджак, не застегивавшийся на роскошной груди. Да и на менее роскошной талии тоже не застегивавшийся. Разве что на одну пуговицу - среднюю, и то только до обеда.
- Ну что, музыку включим? - обворожительно улыбнулась Марта, открыв свой кабинет и перешагнув порог.
- Нет! - Кирилл спохватился и понизил голос, - не надо. Так поговорим.
- Тогда садись на мое место, за стол, а я кофе сварю.
Музыки Гольцов давеча наслушался на работе до одури. Она непрерывно лилась из приманки, подстраиваясь под тембр его голоса. Кстати наркологи, у которых жаргонное словечко "приманка" никак не увязывалось с понятием врачебной этики, упорно называли генератор помех талисманом.
Из восьми сотрудников Отдела индивидуальной коррекции музыкальным слухом и приятным голосом обладали все восемь. Это было одним из обязательных условий. Но играл вместе с Санькой Седловым на студенческих вечерах только его бывший однокурсник Кирилл Гольцов. Саша Седлов был аудиалом и воспринимал мир скорее в звучании, чем в красках и ощущениях, на чем и погорел. К тому времени, когда Кирилл и два оперативника вошли в квратиру, Саша с воткнутым в уши плеером сидел у себя дома в полной отключке, смотрел перед собой невидящими глазами, и готовился скончаться от передоза звукового наркотика, который сладким ядом капал и капал в уши музыканта. Кирилл провозился с Санькой несколько часов, прежде чем с рук на руки передал бригаде наркологов. Оперативники занялись плеером. Клиентов обычно программировали на повторный добровольный визит, и Кирилл даже думать не хотел о том, что будет врать Саньке Седлову в глаза, когда тот неожиданно для себя запишется к нему на прием через несколько дней.
Кирилл стряхнул неприятные воспоминания и поднял глаза. А Марта-то его спровоцировала!
- Ты получила вводную на меня еще вчера, Марта? - спросил он.
- Ну конечно, - тут же подтвердила она, - какой ты... Взял и сразу догадался! Но все равно, Кирюшенька, ум чувствам не помеха.
Марта уже колдовала около кофеварки, аппарат шипел и булькал, распространяя по кабинету дразнящий запах.
- Мне Разумовский вчера около одиннадцати позвонил и все твои подвиги по электронке сбросил, - она поставила на стол кружку кофе. - Пей. Очень вкусный: сладкий и много сливок. М-м-м... - она облизнулась и мечтательно подняла глаза к потолку, как будто там был написан благословенный рецепт приготовления божественного напитка.
Кирилл терпеть не мог сладкий кофе. Он всегда пил его без молока. И уж тем более без сливок. Но от того, как Марта облизнулась, ему вдруг ужасно захотелось горячего, тягуче-сладкого и жирного месива, которое она называла словом "кофе". Он протянул руку. Черт возьми, да он почти вожделел эту гадость! Вот... В этом вся Марта.
- Переживаешь из-за Седлова? - доверчиво спросила она.
- А ты как думаешь? Мы ж с ним вместе учились.
- А ты не переживай, - посоветовала Марта. - Что он тебе: кум, сват, брат? Мало ли кто с кем девчонок в институте на гитарные переборы подманивал.
Кирилл невольно улыбнулся и сделал несколько глотков кофе. Здесь в кабинете у Марты, все еще ощущая на груди тепло женской руки, он мог выхлебать содержимое кружки целиком и добавки попросить.
- Ищи причину. Ты же психолог, - вдруг серьезно сказала Марта, - тебя вчера на утреннем разводе не узнать было. И совсем тут дело не в твоем музыканте! И девочка эта... Ну чего ты к ней полез пьяный? Приехала бы бригада, увела незаметно.
- Марусь, она там два часа стояла! Под дождем. Одна на пешеходке. Парни какие-то рядом терлись. Если бы я чуть раньше внимание обратил...
- Кирюш! - чуть поморщившись, перебила собеседница. - Тебе кофе не нравится?
- Очень нравится, - серьезно сказал Кирилл.
- Тогда почему ты меня совсем не слушаешь? Я так старалась! Ищи причину. Мне можешь не говорить. Для себя хотя бы найди, договорились?
Марта уселась в кресло для клиентов и навалилась грудью на стол:
- Какой ты, Кирилл, все-таки симпатичный, - сказала она, подперев щеку одной рукой, а другой поправляя бретельку лифчика прямо сквозь ткань блузки. - Все четыре года, что ты здесь работаешь, я думаю закрутить с тобой служебный роман или нет...
Она так и сказала: "Я думаю". Мнение второй стороны не принималось в расчет. К чему затрачивать лишние усилия, когда она в любой момент могла подать себя любому мужчине как кружку сладкого кофе со сливками, будь этот мужчина хоть трижды психолог, гипнолог и кандидат наук. Что сможет противопоставить он первобытной магии? У природы женское начало - так мир устроен.
- Марта, сколько клиентов ты позавчера отработала? - спросил Кирилл.
- Штук пять, наверное, - Марта задумчиво накручивала на палец белокурый локон, - да. Точно пять.
- Нас надо рассекретить, - сказал Кирилл.
- Что-о? - переспросила Марта и выпрямилась.
- Это причина. Ты же сама сказала "ищи причину". За четыре года отдел разросся до восьми человек, перешел на круглосуточный график, а статистика все равно отрицательная. Количество клиентов растет. Мы работаем вхолостую. Нужно придать все это огласке к чертовой матери! Нужна какая-то государственная программа...
- Да мы и есть государственная программа! - перебила его Марта. - О наркотиках знали все и всегда. Сколько с ними боролись в открытую, и что? - она выпрямилась. - Ничего. Пока не разработали универсальный нано-блок и не начали поголовные принудительные прививки ни одна государственная программа с ними не справилась. Даже попытки легализовать их в Германии - ни к чему не привели!
- В Голландии, - машинально поправил Кирилл.
- Кирюш, - Марта вздохнула, - у тебя горе от ума. Есть такое хорошее житейское правило: живи одним днем.
- Советуешь? - улыбнулся Кирилл.
- Советую, - решительно подтвердила Марта.
- А это против правил!
- А я знаю!
- Фу, какая ты непрофессиональная, Марусечка, - фыркнул Кирилл, - разве психолог имеет право давать прямые советы клиентам?
- Во-первых, все мы тут уже давным-давно непонятно кто: то ли психологи, то ли спецагенты. А во-вторых, лично я своим - всегда даю. Только Разумовскому не говори, а то я тебя вкусным кофеем больше поить не буду, - и она лукаво подмигнула синим глазом.
Кирилл вышел в коридор, зашел к себе, включил компьютер и сообразил, что все еще улыбается. Психологическую помощь ему все-таки оказали, но пить теперь хотелось еще сильнее, чем на утреннем разводе. "Спецагент, - хмыкнул он про себя, запивая кофе минералкой, - да уж".
Спецагентом Кирилл Владимирович Гольцов мечтал стать разве что в раннем детстве. Но детство кончилось, Гольцов, насмотревшись на отца и убоявшись участи инженера, поступил на факультет психологии местного университета и с головой окунулся в студенческую жизнь. Диплом был уже на носу, а Кирилл еще и не начинал задумываться о жизненных перспективах, и потому имел все шансы устроиться на работу в сто двадцать последнюю школу Заречного района, если бы однажды вечером не пил пиво в хорошей компании. Большинство в ней составляли именно психологи - будущие и настоящие, и всяческие прочие гуманитарии. Был даже один настоящий поэт - лысый и бородатый дядька в неопрятном свитере, но он быстро напился и прилег в углу на диванчике. Если он какие стихи и читал - то Кирилл этот знаковый момент пропустил, потому что целовался на балконе с Лизкой Лебедевой. Когда они вернулись в комнату, кто-то включил телевизор. Дело было накануне выборов, и в ящике наперебой рекламировали себя и свои партии серьезные люди с серьезными деньгами, вложенными в рекламную компанию. Разговор завела Лизка, в прошлом году закончившая факультет "Реклама и коммуникации". Раскрасневшаяся от поцелуев, ужасно красивая и вдохновенная, она принялась блистать знаниями, комментируя все ошибки политтехнологов, которые только смогла найти в роликах: от точки съемки до сочетания цвета галстука с цветом рубашки кандидата.
Кирилл, тоже раскрасневшийся от поцелуев, не мог уступить ей пальму первенства. Мысленно он уже лежал с гражданкой Лебедевой в постели, и кто тут главный для него вопроса не вставало. А потому он в ответ разнес ролик с точки зрения использования манипулятивных технологий, тем самым отодвинув рекламу и все, что с ней связано на второй план. Спорили до тех пор, пока Кирилл не составил объективный портрет личности и на пальцах не объяснил всем присутствующим, что за человек перед ними находится, и как и на чем его могут подловить проклятые конкуренты, если только захотят. И никакой рекламный плакат или слоган тут не поможет. Лизка Лебедева обиженно замолчала, надула губки и отдалась ему вся без остатка. Но сначала к Кириллу подошел невзрачный парень и вручил визитку "Рубикона".
- Тут у нас в городе новый центр открывается, - сказал он, - если интересно - сходи на собеседование.
Первые полгода Кирилл был твердо уверен, что работает в самом обычном психологическом центре, пока Разумовский постепенно не ввел его в курс дела и лично не провел экскурсию по гаражу и двум подземным этажам здания. У Кирилла захватило дух от всего сразу: неожиданности открытия, крутизны заведения и великой цели ради которой оно создано, и еще через некоторое время он поехал на специализацию в Москву. Здесь-то он и узнал, сколь призрачной была победа над наркотиками, помпезно отмечавшаяся десятый год подряд в день принятия закона "О всеобщей принудительной иммунизации населения Российской федерации антинаркотической вакциной Нано-блок".
Для начала население, которое так старательно пытались защитить власти, в первые же часы после правительственного заявления разграбило все табачные и пивные ларьки, и мелкие магазинчики, поскольку у крупных супермаркетов предусмотрительно выставили наряды милиции. В последующие месяцы разразился экономический кризис и настоящий алкогольный бум с погромами, очередями и массовыми попойками, потому что поползли слухи, что блок работает и против водки тоже, но довольно быстро выяснилось, что с водкой все в порядке и страсти постепенно улеглись.
Тем не менее, сосед Кирилла дядя Коля, живший на первом этаже и вечно стрелявший пятнашку на "боярышник" (Дело-то, вишь, не к молодости. В аптеку пошел, а денег нет! Слышь, Владимирыч, ты того, выручи, а?) внезапно женился на столовской работнице того автопарка, где когда-то работал слесарем, пока его не выгнали за пьянку. На вопрос: "Как же это ты, дядя Коля, отважился?" он философски заметил: "Ну, ежели не водка, то хоть баба! Слышь, Владимирыч, а ты того, часом не знаешь, какие документы на биржу нужны"? Кирилл решил для себя, что это все-таки совпадение, потому как сам он после вакцинации состояние алкогольного опьянения испытывал неоднократно. Этот факт после разговора с дядей Колей гражданин Гольцов специально проверял, никаких несоответствий не выявил, но отметил, что порядка на улицах стало больше, а алкашей меньше. Впрочем, чего не померещится выпившему человеку. Кому как не психологу знать, как искажается мировосприятие...
Из Москвы Кирилл вернулся тихий и задумчивый. До специализации он никогда и не слыхивал о таком понятии как "спрос на зависимость". А спрос этот мало того, что в обществе был, он еще и десятикратно возрос. После принятия закона специально созданные комиссии, не переставая, боролись сначала с казино, потом с видеоигроманией, потом - с экстремальным спортом и адреналиновой зависимостью, сектантством, нимфоманией и так до бесконечности, но все это были цветочки до тех пор, пока один из российских наркобаронов всерьез не задумался, что масштаб не тот, и нужен другой подход. Он-то и заменил на службе у наркомафии науку химическую на науку психологическую вкупе с высокими технологиями. И в первый же год получил такую прибыль, что убить его пытались раз двадцать, и в конце концов убили, и даже пышные похороны организовали, после чего бизнес завертелся с субсветовой скоростью.
"Психологическая" наркомания постепенно сползала из богатых слоев общества в средний класс и сдавала свои позиции "элитарного развлечения". И Кирилл последнее время все чаще чувствовал себя героем дешевого приключенческого романа, который отбивается от врагов на узкой винтовой лестнице замка, постепенно отступая ступень за ступенью. И когда он дойдет до самого верха, ему останется только сигануть со сторожевой башни вниз головой.
Статуэтка
- Здравствуйте, Кирилл Владимирович. Это Порубов. Группа готова.
- Привет, Олег. Ты тоже на сутки? - очнулся Кирилл и торопливо дернул мышкой, прогнав заставку. Он забыл о вводной на клиента, едва успев прочитать несколько первых строчек. Кирилл торопливо глотал куски информации.
"Таисия Петровна Торопова. 38 лет. Домохозяйка. Образование среднее специальное - Торговый техникум. Замужем. Муж... - абзац прыгнул вверх, - черт, кто там у нас муж? Ладно, не важно. Муж с деньгами, понятное дело"
- Нет. Я до 15.00. У меня со вчерашнего дня сутки. Дальше с вами Влад Немцов.
"Так-так... увлекалась рисованием. Ага! Художественную школу не закончила. Платная студия дизайна одежды... Не закончила. Ясно с тобой все, подруга".
- План действий, адрес? - спросил Кирилл.
- Все есть. Медгруппа на связи. Только вас ждем.
- Отлично. Я спускаюсь.
Кирилл рывком открыл ящик стола, схватил плеер, наладонник и "медальон" - черный блестящий диск на цепочке. Рассовав плеер с наладонником по карманам, он закрыл кабинет, засунул болтавшийся на шее диск под дорогую рубашку и торопливо сбежал вниз по лестнице, затягивая узел галстука. Одну и пуговиц рубашки Кирилл на работе не застегивал никогда. Запустил руку под пиджак, и медальон тут же привычно прыгал в ладонь, на прикосновение срабатывал замок цепочки, и приманка оказывалась в руках. За эту привычку носить "медальон" на шее, оперативники за глаза называли Гольцова Магистром. Кличка Кирилла вполне устраивала. Марту, например, еще не так называли: черный диск визуальной приманки у нее был вмонтирован в пудреницу.
В гараже стоял под парами обычный милицейский УАЗик с мигалкой. Порубов был в штатском. А водитель и его помощник - в милицейской форме. Брови Кирилла в изумлении поползли верх.
- Это еще что такое?!
- Чудеса маскировки, Кирилл Владимирович, - усмехнулся Порубов, - садитесь. Это, конечно, не наш минивэн, но доедем, ручаюсь!
- Олег, мне это точно не мерещится? - спросил Кирилл, устраиваясь на переднем сидении.
- Точно.
- Тогда рассказывай.
- Рассказываю. Это не наша разработка, Кирилл Владимирович. Кража со взломом там была, у этой самой Тороповой. Парень в форточку залез, пошел по квартире, а хозяйка-то дома! Ну тот струхнул - и обратно в окно. С пригорода парнишка, неопытный. А там внизу как раз менты проходили. Он от них, они - за ним. Поймали, а он в шоке, трясется весь и небылицы им плетет. Говорит - хозяйка квартиры - ведьма, голая по квартире на крыльях как у бабочки летает, еле ноги унес. Заявления от нее так и не дождались, а менты парня взяли только потому, что он от них побежал. Из какого окна вылез - никто не видел. Адрес он сам назвал, вещей никаких краденных при нем нет: десять рублей и дырка в кармане. Решили что псих и отпустили. Но кто-то из руководства нашему начальству догадался позвонить. И мы теперь туда едем как бы на кражу со взломом. Как бы из райотдела.
Кирилл присвистнул. С таким поворотом событий он еще ни разу не сталкивался. И это было второе случайное обнаружение клиента меньше чем за сутки. А Разумовский еще о каких-то показателях говорил с утра. Где те показатели, когда тут форменная чума на улицах!
- А я тогда кто? - спросил он.
- Да хоть кто... Эксперт, - предложил Порубов.
- Пойдет, - кивнул Кирилл.
Через пятнадцать минут он уже поднимался по пустому подъезду девятиэтажки. Консьерж на входе что-то пролепетал относительно того, что квартиры все под сигнализацией, вневедомственная не приезжала, а мимо него посторонние не проходили, но спорить с представителями власти не посмел и, встретившись с тяжелым взглядом Порубова, ткнувшего ему в нос удостоверением, охотно остался на посту. Квартиру открыли быстро и бесшумно. Оперативники привычно замерли у входной двери. Гольцов, оценив евроремонт как "видали и покруче" пересек прихожую, заглянул в гостиную и остановился на пороге спальни. Пахло как в туалете. Не в общественном, конечно, но все же... Таисия Петровна стояла перед зеркалом в стрингах и футболочке. Неопытному глазу могло показаться, что стояла совершенно неподвижно, но Кирилл знал, что если поставить камеру на сутки, а потом прокрутить запись в ускоренном темпе, будет заметно, как женщина поворачивается перед зеркалом и медленно моргает.
- Хорошо выглядишь, Таисия Петровна для своих тридцати восьми, - вслух сказал Кирилл, уставившись на подкачанные загорелые ягодицы с едва наметившимися признаками целлюлита.
- Олег, тут надолго, передоз! - крикнул он в коридор, - Родственнички не нагрянут?
- Нет. Муж в Москве, сын в Европе, - отозвался Порубов.
- Хорошо. В спальню не входить. При осмотре квартиры - особое внимание на одежу. У нас "статуэтка". Визуалка.
- Ясно, Кирилл Владимирович.
Кирилл обошел замершую женщину, выудил из-за пазухи диск, прилепил на зеркало, немного опустил вниз и проверил направление взгляда подопечной. На ее футболке переливались красками разноцветные бабочки. Как живые. Просто чудо, а не бабочки, особенно если учесть, что в каждую встроен микрочип, действующий на зрительный нерв. И другой микрочип, действующий непосредственно на зону коры головного мозга, отвечающую за обработку зрительной информации. И еще один... А может, и с десяток вспомогательных. Диск на зеркале просветлел и замигал цветными сигналами в вводном режиме. Кирилл взглянул на часы, снял пиджак, вынул из карманов наладонник и плеер, бросил все это вместе с галстуком на двуспальную кровать, застеленную блестящим парчовым покрывалом и приоткрыл окно.
"Как же тебя мама называла: Ася, Тася или Тая? Вечно у меня проблема с именами"!
- Тася, - наугад позвал он, - ты только посмотри, какие у бабочек крылья!
Еще минут двадцать пять он нес восторженным голосом чушь про бабочек, описывая блестящие чешуйки и блики света, преломлявшегося в них. К моменту, когда на приманке ритмично замелькали по кругу краски спектра, Таисия Петровна начала медленно прикрывать глаза в знак согласия на каждую его фразу.
- Красный! - сказал Кирилл, который стоял перед клиенткой, прислонившись спиной к зеркалу. Приманка за правым плечом превратилась в рубиновый пылающий глаз. Таисия Петровна еле заметно дрогнула. Реакция на слова есть. Но пока - это только реакция на те слова, которые описывают все, что связано непосредственно со зрением. Если бы Кирилл сейчас сказал ей слово "мелодия", на которое позавчера повелся Сашка Седлов, реакции бы никакой не последовало. Но, как говорится, процесс пошел. Его слышат, пройдет еще полчаса, и даст бог, с ним заговорят.
- Желтый!
На зеркале зажглось маленькое солнце.
И так по кругу, до бесконечности, о каждом цвете, с примерами, доступными полуотключенному сознанию клиентки, пока что-то ее не зацепит и не выдернет из забытья.
Порубов молча возник на пороге. Кирилл, не прерывая разговора, показал ему большой палец. "Все в порядке один час". Оперативник исчез, Кирилл услышал, как он бубнит в коридоре, вызывая к этому времени врачебную бригаду. Раньше - не имеет смысла. Когда "Рубикон" только-только создавался, тактика была именно такой: сначала нарколог с капельницами, все остальные потом. Получив на выходе законченных идиотов, руководство уверовало, что старые методики не применимы в борьбе с новым врагом и сменило тактику. И Кирилл с коллегами и ребятами из отряда особого назначения оказался на передовой.
Они с Тасей придумали уже целую коллекцию женской одежды и даже остановили свой выбор на нескольких известных манекенщицах, которые будут ее демонстрировать в Париже, когда Таисия Петровна Торопова призналась, что очень устала, извинилась перед Кириллом Владимировичем и вдруг ошалело обвела глазами комнату. Ее дико затрясло, лицо исказила гримаса ужаса, ноги подкосились, и подхваченная сзади фельдшером она повалилась на кровать.
- Майку мне! - Олег Порубов ворвался в комнату, - Майку не рвать!
- Ты чего, Олег? - спросил фельдшер, кивнув на цветной комочек ткани, валявшийся на полу. - Забирай.
- Знаю я вас, - пробурчал Порубов, - навтыкаете капельниц так, что потом вещдок не снять, только резать.
Кирилл снял с зеркала приманку, сжал в руке и отошел к окну. Открыв раму во всю ширь, он высунул голову под дождь.
- Кирилл Владимирович, поехали! - донеслось из коридора.
Гольцов молча надел галстук, пиджак, рассовал приманки по карманам и аккуратно притворил окно. Заставить себя посмотреться в это зеркало он даже и не думал: пригладил руками влажные волосы и шагнул на лестничную клетку вслед за Олегом. Через несколько минут Тася очнется, выслушает историю о том, как вызвала скорую, успела открыть дверь и упала в обморок. На следующий день она наверняка побежит к семейному врачу, который не найдет никакой патологии, а еще через несколько дней придет к Кириллу в психологический центр "Рубикон".
- Куда теперь? - спросил Кирилл, снова усаживаясь на сидение УАЗика.
- В магазин, Кирилл Владимирович, - усмехнулся Олег, - подождете пять минут? Я проверю, чтоб машину два раза не гонять...
- Конечно.
- Магазинчик в нашей базе уже один раз светился, но тогда ничего не нашли. Проедь вперед до поворота, - бросил он водителю у невзрачного подвальчика с надписью "Косметика. Парфюмерия. Одежда".
- Я быстро.
Олег переложил считывающее устройство, замаскированное под сотовый телефон, в нагрудный карман куртки и выскочил из машины. Его помощник на заднем сидении развернул анализатор, похожий на громоздкий ноутбук. Кирилл запросил у диспетчера новый адрес и получил приглашение вернуться в офис. В городе пока было спокойно, но судя по тому, как началась смена, ничего хорошего ближе к ночи ждать не приходилось. Оперативники обязательно что-нибудь накопают.
"А воришка-то ярко выраженный визуал, - подумал Гольцов. - Похлеще, чем наша Тася. Что он там видел? Отражение рисунка футболки в зеркале и голую тетку, столбом застывшую посреди спальни. А ментам рассказывал, что она как бабочка по квартире летает. Это его с отражения так вставило... Ни хрена ж себе! С фантазией парнишка. Если б он из своего пригорода - да прямиком в модельный бизнес... Получился бы второй Армани. Ну или в кино на худой конец. Спилбергом быть, наверное, тоже не так плохо... Лишь бы тебя, парень, поставщик раньше не нашел. Вот уж точно бедность - не порок".
Кирилл составил отчет, пообедал, потрепался с Надеждой - второй женщиной в их Отделе индивидуальной коррекции. Надежда была полной противоположностью Марте, терпеть ее не могла и считала пустышкой, а сама смахивала на ученую газель. Вся такая подтянутая, гибкая, стройная, всегда в брючном костюме - не подойдешь, всегда в курсе всех текущих дел - не придерешься, но как взглянет своими миндалевидными глазами - все! Газель! И голова начинает кружиться. Надежда работала сегодня в дневную смену. На ночь Кирилл оставался с Игорем Залесским, который возился с кем-то в городе уже третий час. Игоря Кирилл недолюбливал за заносчивость. А вернее - за свое собственное неумение держаться с ним на равных. Игорь пришел с кафедры психологии местного университета, был на несколько лет старше Кирилла, и эту пропасть Гольцов преодолеть никак не мог. Но к счастью, на суточном дежурстве напарники, зачастую, совсем не встречались.
Когда в дверь настойчиво постучали, Гольцов сыто дремал в кресле у себя в кабинете.
- Да-да, - сонно отозвался он протирая глаза.
- Здорово, Кирилл.
- Привет. Ты сегодня с нами в ночное?
На пороге стоял оперативник Владислав Немцов - высокий темноволосый парень, в которого, говорят, как-то влюбилась сама Марта Валентиновна! У Кирилла Влад ассоциировался с холодным оружием, сочетавшим в себе изящество и смерть. Глядя на Немцова, Кирилл начинал верить в переселение душ, и в вечную жизнь на Земле как в череду бесконечных воплощений. Влад легко вписывался в любой исторический антураж ибо во все века и времена встречались ребята отчаянные и склонные к авантюрам. Рыцарские доспехи смотрелись бы на нем ничуть не хуже комбинезона покорителя космоса из далекого будущего. А слава бретера во времена какого-нибудь из Людовиков бежала бы впереди него. И в двадцать первом веке Влад не изменил себе и, конечно, не ужился в структуре МВД. Вряд ли он это осознавал, но "Рубикон" был его призванием и последним пристанищем. На профессиональный взгляд Гольцова - Влад еще и страдал легкой формой адреналиновой зависимости. Ему ничего не стоило рвануть в выходные в столицу и сигануть с парашютом с Москва-сити или махнуть в отпуск на Алтай на электричках - вроде бы как в целях экономии. Но судя по тому как в прошлом году, вернувшись из подобного путешествия, он попросил у Кирилла денег до получки - об экономии Немцов имел некое сугубо индивидуальное представление.
- Пошел бы в дежурку, прилег как человек, - посоветовал Влад.
- Да рано еще, - Кирилл зевнул, - это я так, после обеда расслабился. А ты чего хотел?
- Посоветоваться, - серьезно сказал Немцов и протянул флэшку.
Кирилл мельком взглянул в компьютер, где вечно гонялась в Интернете за всем подозрительным поисковая система "Рубикона" и, не заметив ничего, заслуживающего внимания, воткнул флэш-карту.
- Я тут вчера в театр ходил, - начал Немцов, и Кирилл чуть со стула не упал.
- Куда-а?!
Влад Немцов загадочно улыбнулся.
- Не куда - а с кем! В театр, - повторил он, - но щас не об этом. Гляди. Тебе не кажется странным это объявление?
Все еще улыбаясь, Кирилл перевел взгляд на фотографию афиши, появившуюся на дисплее.
- Экспериментальная студия представляет, - вслух прочитал он мелкий шрифт в правом верхнем углу афиши, - Симфония "Театр прикосновений". Начало в 21.00
Эта надпись была крупной. По краю плаката шел замысловатый узор из переплетенных человеческих рук на манер рисунков Эшера.
- А это что? - Кирилл увеличил изображение, вглядываясь в овальный предмет, похожий на коробку из-под леденцов, прикрепленную в самом низу афиши.
- Догадайся, - сказал Влад.
- Динамик!
Немцов кивнул.
- Я на сотовый снимал, качество так себе, - пояснил он. - Афишка висит в уголке, чуть больше альбомного листа. Ни состава актеров, ничего. Когда подходишь - играет тихая музыка.
Кирилл сел прямо и оглянулся на стоявшего за плечом оперативника.
- Симфония - звук, театр - зрелище, прикосновения - ощущения, - констатировал он. - Все три модальности задействованы. Ты думаешь, калибровка?
- Я осторожно поинтересовался, нельзя ли нам с подругой... Нельзя! Все билеты уже проданы. Малый зал, экспериментальный проект. Вот так-то. И я думаю, это - не просто калибровка типа кто на что поведется. Это очередная попытка синтеза, Кирилл.
Влад достал сигарету, закурил, не спрашивая разрешения хозяина кабинета, и уверенно прошел к полке, где стояли чашки, которые он обычно использовал вместо пепельницы в местах, не предназначенных для курения.
- Давай я тебя закодирую, - рассеянно предложил Кирилл, чуть поморщившись от запаха сигаретного дыма, поплывшего по комнате белесыми рукавами и кольцами. Влад привычно ухмыльнулся в ответ. Такие предложения он выслушивал как минимум один раз в неделю все время, что здесь работал.
- Лучше я окно открою. Не возражаешь?
Вслед за шорохом поднятых жалюзи в кабинет ворвался сырой осенний воздух и отдаленный шум улицы. Кирилл задумался. Создать систему, воздействующую сразу на все каналы, по которым человек получает информацию об окружающем мире, пока еще никому не удавалось, хотя попытки предпринимались регулярно. Но к счастью для человечества и сотрудников "Рубикона" - они не увенчались успехом. Какой-то из каналов всегда превалировал над остальными, и чаще всего - это было зрение. Поэтому количество визуальных наркоманов не шло ни в какое сравнение с теми, кто попадался на аудионаркотики. А уж что касается ощущений - задача была довольно трудно осуществимая по техническим причинам. Человек мог взглянуть на предмет и углядеть что-то манящее, необычное в его причудливых формах и ярких красках. Но заставить человека, даже если он и был в чистом виде кинестетиком что-то пощупать или облизать, да еще так, чтобы простое прикосновение захватило его настолько, чтобы он жить без этого не смог... Кроме того, уже существовала такая проблема как передоз. Причем проблема не только для борцов с преступностью, но и для самих наркодилеров и их хозяев. Жертвы должны были как можно дольше сохранять здравый ум и платежеспособность, иначе затея теряла смысл. И кому нужен клиент, который полностью отключается от внешнего мира? Клиент должен испытать удовольствие, прийти в себя, снова испытать удовольствие. А если все каналы связи с реальностью напрочь перерублены, он просто не оживет! Так и помрет от истощения в иллюзорном мире иных звуков красок и ощущений.
- Нет, Влад, - сказал, наконец, Гольцов, - слабовато для синтеза. Да и кому он нужен? Кроме того, место неподходящее: правило "все что на виду не вызывает подозрений" тоже имеет свои пределы.
Влад затушил окурок о дно чашки.
- Ну хорошо. Допустим, простая калибровка. Поиск жертв с целью выяснить кто на что больше среагирует и потом подсадить по одному. Или апробация чего-то свеженького. Хотя бы с тем, что туда надо наведаться ты согласен?
- Это бесспорно. Пойдем к Разумовскому, - предложил Кирилл.
- А ты думаешь, чего я к тебе заявился? Он час назад в Москву вылетел на совещание.
- Черт! Как не вовремя... Что мы там с тобой вдвоем сделать сможем? Порубов уже домой уехал?
- Какой там! - махнул рукой Влад. - Порубов магазин громит. К вечеру, конечно освободится, но он и так вторые сутки на ногах. Но спрошу. А из ваших кто?
- Надежду сейчас задержим, Игорь Залесский со мной в ночной смене... А Марта где, ты не знаешь?
- Марта сегодня на прикрытии сидит, - ухмыльнулся Влад, - лечит какого-то прыщавого подростка от несчастной любви. Я заглядывал - э-эх, пропал подросток! Глаз с Маруси не сводит. На крайний случай два патруля еще по городу мотается, но если мы отсюда всех возьмем и с улицы... - он с сомнением покачал головой.
- Сюда я кого-нибудь вызову, чтобы прикрыли на несколько часов, - пообещал Кирилл.
Влад кивнул, улыбнулся и с кошачьей грацией хищника выскользнул за дверь, оставив в кабинете запах прокуренной осени.
Театральная площадь сияла огнями, отражавшимися в мокром асфальте, по которому дробно стучали каблучки двух красивых женщин, направлявшихся ко входу в сопровождении двух представительных мужчин. Марта с Игорем выглядели парой респектабельной. Кирилл и Надежда - интеллектуальной. Они вчетвером поднялись по ступеням и, не прерывая непринужденного разговора, скрылись за резными дверями здания девятнадцатого века, которое регулярно пытались отбить у провинциального театра под офис то местные, то столичные компании. Пока театр, заручившийся поддержкой властей и всевозможными охранными грамотами, успешно отбивал одну атаку за другой.
Специалисты "Рубикона" вошли в фойе как раз к началу вечернего спектакля. Фойе остро отреагировало на появление Марты Валентиновны, она ослепительно улыбнулась, осознавая час своего триумфа, и вдруг что-то произошло. Кириллу показалось, что стало даже чуть темнее. Какая-то безвкусно одетая крашенная блондинка жалась к своему спутнику - средней руки бизнесмену с благородной сединой на висках. Она жутко боялась его потерять среди бесчисленного количества разодетых женщин. Марта растворилась в потемневших от времени дощечках паркета, отражениях зеркал, вычурных светильниках, в то время как несколько пар жадных мужских глаз все еще настойчиво продолжали искать сверкнувший на мгновение бриллиант. Игорь показал Марте большой палец, наклонился и что-то жарко зашептал на ухо. Утешал, наверное, и обещал, что они еще раз придут сюда всем коллективом, вместе с оперативным отделом и московским начальством, и позволят Марусеньке блистать, сколько ей вздумается. "Как она это делает? - в который раз спросил себя Кирилл, - ведьма, а не психолог!" Надежда скривила губки.
Они честно посмотрели первый акт бездарной постановки, а затем прочно обосновались в театральном кафе, куда перекочевала большая часть скучающей публики, заполнив помещение гулом голосов. Надежда открыла сумочку и проверила оборудование. Кирилл тронул цепочку на шее. Висящий под рубашкой черный диск семи сантиметров в диаметре казался тяжелым как мельничный жернов. Второй такой же диск, одолженный у коллег, в этот раз лежал в кармане. Игорь Залесский задвинул подальше под стол небольшой кейс с аудиозаглушкой, выпрямился и непринужденно сказал:
- Ну что, коллеги, по пятьдесят грамм для храбрости и чтоб скрасить ожидание?
С этими словами он направился к стойке и заказал коньяк. Этого от Игоря Кирилл не ожидал. Это должна была сказать Марта. Но Марты здесь не было. Сидела напротив какая-то тетка, которая испуганно озиралась, стоило ее мужчине отойти дальше, чем на два шага. Глаза Надежды благодарно блеснули.
- Так, коллеги. Сигнал для нас - фраза "По техническим причинам представление переносится, билеты действительны", версия для клиентов - срабатывание пожарной сигнализации, - Игорь самовольно руководил операцией, но в этот раз Кирилл был просто счастлив, что Игорь Залесский стоит на ступеньку выше. Иначе этот груз пришлось бы взять на себя самому Кириллу. Ни у кого из присутствующих не было опыта проведения совместных операций. Максимум, что они делали раньше - это советовались друг с другом, или приглашали сослуживцев на восстановительные сеансы, если случай был уж очень заковыристым. Иногда приводили друг друга в чувство после выездов... А сейчас по сигналу опергруппы им предстояло вчетвером войти в зал с неизвестным количеством клиентов. На какой стадии погружения они находятся? Кто из них визуал, кто кинестетик? Ни имен, ни других зацепок из вводной. Из всей информации - только план помещения, который Влад Немцов сбросил им за час до выезда.
- Тех, кто после этого встанет и пойдет к выходу - мы не касаемся. На выходе Порубов с подручными. Он еще милицейский кордон обещал, но это уж точно не наши проблемы, как они там с МВД договорятся, чтоб внимания не привлекать. Внутри Влад со своими. Как разделимся?
- Делим зал на четыре квадрата, - предложила Надежда, - левые два - девочки, правые два - мальчики.
- Сначала аудиозаглушка, - возразила Марта, - надо откалибровать кто из них кто.
- И визуальные приманки - прямо на занавес, - кивнул Кирилл, чтобы не совать каждому под нос.
- Далеко? - с сомнением спросила Надежда.
- Нет, нормально, - возразил Игорь, - расфокусируем немного - хватит. Зал маленький. Значит, заходим. Без суеты расставляем оборудование. Наладонники для кинестетиков, понятно, каждый оставляет при себе. Массовый сеанс тактильных ощущений мы им никак не организуем. А дальше, Надюша, так как ты предлагала - делим по восьмому ряду кресел и центральному проходу.
Надежда нахмурила тонкие брови, и поводила пальчиком по краю пузатого бокала с коньяком.
- Давай по пятому, Игорь. Полный зал они не наберут. Не рискнут, что бы там ни говорили в кассе про отсутствие билетов и пригласительных. Народ сядет вперед.
- Да, пожалуй.
- Ничего не выйдет, - вдруг сказал Кирилл, поднял голову, и залпом опрокинул содержимое бокала, приятно обжегшее горло.
- Почему? - хором спросили Надежда с Мартой. Кирилл мог поклясться, что сейчас им не надо было разыгрывать из себя двух напуганных женщин - они таковыми и являлись.
Игорь резко выпрямился, положил ладони на стол и посмотрел на Кирилла.
- Потому что мы все еще работаем индивидуально, девочки. Кирилл прав. Нужен ведущий. Как на религиозных сборищах, где презентатор кричит со сцены "с нами бог" или на худой конец - "с нами великий дух древних славян".
- Тогда я возьму квадраты свой и Гольцова, - сказала Марта и подмигнула, - что кричать будешь, Кирюша?
- Не знаю, - немного обескуражено признался Кирилл.
- Все что хочешь, - улыбнулся ему Игорь, - лишь бы укладывалось в формулу свет-звук-ощущения в соответствующем процентном соотношении.
- Что-то бронебойное нужно, - пробормотал Кирилл, - постараюсь. А накрологов у нас сколько?
- Две бригады.
- Как мало... - прошептала Надежда, и Кириллу показалось, что ее темно-карие глаза стали более влажными, чем обычно.
- Нормально, - улыбнулся ей Игорь, - там Мариванну с улиц сдернули. Она одна целого полка стоит.
- Ребята... а если мы все ошиблись... - тихо сказала Надежда, - может там обычный спектакль?
- Вернемся сюда и еще чего-нибудь закажем, - уверенно сказал Игорь и посмотрел на часы, - визуальные приманки сдаем Кириллу. Раз он будет на сцене - он и развесит, пока мы сориентируемся на местности. Пусть музыка несколько минут поиграет, так даже лучше.
Марта сломала пудреницу, которую держала в руках и протянула Гольцову ее черную крышку:
- Держи, Кирюша. Очень высоко не вешай, они и так снизу вверх смотрят.
Сигнал прошел в 21.20, когда спектакль в большом зале уже закончился, и в фойе одевались немногочисленные театралы, которые не сбежали сразу после антракта. Кирилл снял пиджак и перекинул его через руку, в которой держал горсть визуальных приманок. Около дверей малого зала вместо привычной бабушки в синем костюме стоял напарник Порубова. Из-под расстегнутой кожанки выглядывала кобура. Он коротко кивнул, дверь на несколько секунд приоткрылась, пропуская внутрь двух мужчин и двух женщин и тяжело затворилась за ними.
- ... билеты действительны, - говорил со сцены один из ребят Немцова, - прошу всех пройти к боковому выходу.
Вспыхнул свет, несколько человек поднялись со своих мест и, пошатываясь побрели в указанном направлении. Кирилл рванулся вперед по боковому проходу. Параллельно ему с другой стороны вперед проскочил Игорь и раскрыл кейс на краю сцены. В зал хлынула психоделическая музыка, в которую вплетался далекий и неровный барабанный бой.
Под эту музыку Кирилл работал сто раз. И каждый раз - он вещал что-то человеку на ухо, играя голосом, интонацией, постепенно повышая громкость. А сейчас ему предстояло орать под нее со сцены нечто такое, отчего проснутся все двадцать пять - тридцать человек, оставшихся в помещении. Он взлетел по ступенькам. Ослепленный светом направленных на него софитов, запнулся, взглянул под ноги и отпрянул. Под ногами в луже крови лежало человеческое тело с черно-красной дырой вместо правого глаза, и еще несколько шевелящихся тел на самом краю сцены. Перед глазами все поплыло, в горле застрял комок теплой мокрой ваты. Кирилл не видел зрительный зал за паноптикумом бессмысленно выпученных глаз и перекошенных слюнявых ртов. Скрюченные пальцы скребли по сцене, словно стараясь добраться до Гольцова и утащить во тьму, за грань истинного мира.
- Игорь, стащим их со сцены в зал! Усадим в первый ряд. Вот нам калибровка по степени погружения, - раздался грудной низкий голос. И от его густой, раскатывающнйся силы ужас, поселившийся в груди, съежился и превратился в дрожащего мокрого котенка жалкого и беспомощного. Это говорила Марта. Теперь она обращалась к оперативникам:
- Мальчишки, если вы уже всех победили, помогите Игорю Александровичу с клиентами. Мы с Надеждой начнем с задних рядов. Кирилл, не стой!
Но Гольцов уже опомнился, подскочил к дальнему ряду кулис, которые были задернуты, и в шахматном порядке прицепил к ним сразу пять черных дисков. Более легкие, чем поднятый занавес, кулисы колыхались, усиливая игру света заработавших приборов. За спиной слышался тяжелый шорох стаскиваемых со сцены человеческих тел. Кириллу почудилось еще какое-то движение сбоку, он обернулся. На сцену торопливо поднималась нарколог Мария Ивановна, за ней фельдшер с чемоданом в руке. На самом краю сцены, привалившись спиной к бутафорской печке, на которой во время детских спектаклей выезжал на сцену Емеля, сидел смертельно бледный Влад, прижимая ладонь к окровавленному плечу. На белоснежном боку печки, расписанном аляповатыми цветами сверху вниз тянулась красная полоса, которую он оставил за собой, сползая на пол.
"Работай", - прошипел Влад и закрыл глаза.
Кирилл вышел вперед, почти к самому краю сцены. "У меня же шок, - отрешенно подумал он, - как работать?! Визуальный ряд... да я не вижу ничего из-за этих чертовых прожекторов! У меня у самого визуальный канал информации перекрыт".
- ... куртку мы снимем, Владик, - под заливавшую зал психоделическую музыку ласково говорила Мариванна у него за спиной, - ты же у нас мачо... - и совсем другим тоном, видимо кому-то из оперативников Немцова, - где скорая? Где снаружи? Она снаружи, а огнестрел внутри! Что я тебе, фокусник?! Скажи спасибо, перевязочный материал в укладке есть... Значит, забирайте его отсюда к чертовой матери!
Кирилл поднял обе руки вверх:
- Кровь!! - заорал он неожиданно для себя самого. - Красное на белом! Кровь на снегу!
И скорее почувствовал, чем увидел, как дрогнул и потянулся к нему зрительный зал. Люди, попавшие в ловушку иллюзий и внезапно брошенные там, в темных закоулках подсознания, теперь снова были не одни. Кто-то пришел к ним, разговаривал на их языке, звал за собой к свету, краскам, завораживающей прекрасной музыке и неземным ощущениям.
Минут через двадцать софиты погасли, Кирилл слез со сцены и осмотрелся. Зал опустел, сверху опустился тяжелый занавес, закрыв труп. С мужчиной и девушкой в первом ряду еще работали Игорь и Марта, но уже в режиме оживленного диалога. Девушка встала, преданно посмотрела Марте в глаза, отвернулась от сцены и двинулась к выходу. Надежда сидела на краешке кресла во втором ряду, закрыв лицо руками. Худенькие плечи вздрагивали. Но когда Кирилл подошел к ней, соображая что бы такого сказать, она подняла на него сухие глаза и первой произнесла шепотом: