Остров Самос, отделенный от царства каров в Малой Азии только нешироким проливом Микале, не принадлежит к числу крупных. По размеру он в два раза меньше Хиоса. Однако по известности он не уступает самым большим островам Эллинийского моря, а то и превосходит их.
Здесь издревле жил народ лелегов, в незапамятные времена расселившийся по многим местам в Азии, на островах и в Элладе.
Своей славой Самос обязан аргонавтам - Ясону и Анкею, сыну царя Самоса, чьим именем был назван остров в последний раз. До него остров назывался Амфиуссой. Анкей стал царем острова вскоре после возвращения из похода на "Арго". Все знают, что плавание на "Арго" завершилось благополучно благодаря покровительству царицы богов Геры, супруги Тучегонителя Зевса, которая на этом самом Самосе и родилась. Став царем Анкей позаботился о поддержании добрых отношений с богиней, заказав через Ясона ее медную статую в Аргосе. Ясон же и организовал перевозку статуи на Самос. Анкей успел лишь установить статую Геры и алтарь для жертвоприношений в деревянном здании. Он погиб во время охоты на вепря. Его преемник Кидролай возвел там же вполне солидное строение из кирпича с колоннами. Храм Геры на Самосе стал главным центром поклонения богине во всей Ойкумене.
Самое значительное в своей истории пожертвование храм получил в прошлом году,
когда Адмета, дочь покойного микенского ванакта Эврисфея, привезла в дар храму большую часть богатств своего отца. Так как и у себя в Микенах она была жрицей Геры, ее немедленно избрали главной жрицей и здесь
Одним из первых вопросов, которыми озадачилась новая главная жрица, была охрана храма. Как оказалось, храм содержал пару ночных сторожей, по очереди следивших, чтобы в храм ночью не забрел кто-нибудь по пьяному делу.
- Ну, кто же может посягнуть в здравом уме на храм самой царицы богов ? - возражали Адмете. - Кто не убоится ее гнева ?
- Сыновья Фиеста искали убежища у алтаря самого Зевса, - ответила Адмета. - Палачей Атрея это не остановило. Не всегда боги вмешиваются сразу. Чтобы не дать совершиться святотатству, мы должны сами принимать меры.
- Что же нам делать ? - спросила одна из жриц. - Просить защиты у царя ?
- Некоторые из вас будут слишком уж рады, если в храме будут постоянно торчать
красавчики из царской стражи. Мы должны уметь сами постоять за богиню.
- Но как мы можем ? - общий вопрос.
- Идемте. Я покажу.
Адмета вывела жриц на пустырь на задворках храма. Здесь служанка подала ей лук и колчан со стрелами. Адмета указала на дерево в полусотне шагов.
- Видите ?
Она быстро выпустила три стрелы. Все три вонзились в ствол дерева.
- Меня еще в детстве учил стрелять Геракл, - пояснила она. - Теперь я буду учить вас.
- Ты хочешь сделать из нас амазонок, госпожа ? - спросила разговорчивая жрица.
- Мы должны уметь защищать храм и себя, - кивнула Адмета. - Да, как амазонки.
Они-то умели.
- На Самосе амазонок постигла тяжкая участь, - вздохнула все та же жрица.
- Да ? А что с ними случилось ? - удивилась Адмета.
Ее охотно просветили, эту историю на Самосе знали все.
Сто с лишним лет назад все побережье моря захватили амазонки, пришедшие из Ливии. Они даже успели построить несколько крепостей, позже ставших городами. Но внезапно на них напал Дионис, возвращавшийся с войском из похода на Индию, и обратил их в бегство. Амазонки пытались укрепиться на Самосе, но войско Диониса переправилось на лодках через пролив и полностью их истребило. На том поле, где происходила битва, почва до сих пор красная от крови, поэтому его и называют Пангема ("кровавое"), а около расположенного по соседству местечка Флой находили кости слонов, приведенных из Индии. Там же похоронена Анайя, предводительница амазонок.
- Ну, Дионис сейчас на Олимпе, вряд ли он спустится оттуда, чтобы еще раз вести войско на Самос, - заметила Адмета. - Так что, мы можем продолжать наши занятия.
Едва приутихли зимние бури, как нанятый Атреем пират Ликабант и его шпион Фестор вышли в море. Дорогой они обсуждали детали предстоящей операции.
- Храм стоит на берегу моря, в отдалении от города, - рассуждал Ликабант. - Охраны нет, пара сторожей не в счет. Берег пологий. Значит, пристаем прямо к берегу, идем в храм. Жриц вяжем, тащим на борт. Начальнице нож к горлу - открывай сокровищницу. Да и бабу эту, медную, заберем - медь всегда в цене.
- Старшую их, не забудь, надо Атрею представить, - напомнил Фестор. - Чтоб ни волоса с головы... .
- Что мне голова ? - ухмыльнулся пират. - Царских дочек у меня еще не было. Надо попробовать.
- Атрей узнает - лишит, чем пробовать будешь, - предостерег шпион. - Сказано в целости - значит, в целости.
- Ладно, ладно, - махнул рукой Ликабант. - Ну, остальных на рынке продадим. Чтобы далеко не таскать - прямо в Апасе. Это совсем рядом.
- Остальные - твои. Хочешь - продавай, хочешь - так употребляй.
- В другом порядке. Сначала употребим, потом продадим, - хохотнул капитан.
С самого начала не все пошло гладко. Сторож вопреки ожиданиям не спал и, увидев
подходящий к берегу корабль, заорал и бросился внутрь храма.
- Ничего ! - подбодрил себя Ликабант. - Никуда они не денутся. Бегом ! - рявкнул он своей команде.
Ворота храма были закрыты, но дверку, в которую юркнул сторож, вышибли с ходу.
- Открывай ворота ! - командовал Ликабант. - Прорей, Симонт, тащите это медное чучело на корабль ! - указал он на статую Геры, стоящую у боковой стены небольшого внутреннего зала.
- Остальные, за мной !
Пираты ринулись в заднее помещение, где надеялись обнаружить храмовую сокровищницу, но там не оказалось ничего кроме кое-какого хозяйственного и ритуального инвентаря. Не задерживаясь здесь налетчики вышли на задний двор храма. Среди хозяйственных построек выделялись два жилых здания. Одно побольше и попроще, другое поменьше, но понаряднее.
- Ясно, там бабы, а там главная сучка, - определил вожак. - Медонт, Диктис, тащите ее сюда. А вы, ребята, вяжите этих.
Медонт ударом ноги вышиб дверь дома главной жрицы и ворвался внутрь, но споткнулся о тело подкатившейся под ноги служанки и с размаху рухнул на пол. Хриплое ругательство сменилось истошным воем. Короткий кривой нож служанки вспорол пах пирата. Следовавший за ним Диктис вскрикнул и схватился за стрелу, вонзившуюся в левый глаз. Шатаясь он вывалился за дверь и заорал:
- Засада !
Пираты, ломавшие дверь дома жриц, оглянулись на тревожный вопль. И в это время выбравшиеся на крышу жрицы Геры начали стрелять. Промахнуться, стреляя почти в упор в сгрудившуюся толпу было невозможно. Двор огласили крики боли и отчаянная ругань.
- Гера ! Гера ! - голосили жрицы, опустошая колчаны. Стрелы, выпущенные не слишком могучими женскими руками, вонзались неглубоко, но боли от этого причиняли не меньше. Пираты, рассчитывавшие на безнаказанный грабеж и легкую добычу, были ошарашены. Кто-то завопил:
- Это богиня карает нас !
Паника вспыхнула мгновенно. Да и сам Ликабант растерялся. Кто же мог предположить, что у храма есть охрана ? Ведь он даже не распорядился надеть доспехи.
- Уходим ! - крикнул он и бросился вслед за своей бегущей шайкой.
Фестор, благоразумно оставшийся с охраной корабля, с изумлением наблюдал за бегством пиратов.
- Что случилось ? - спросил он у Ликабанта.
- Что случилось, что случилось ? - в ярости заревел пират. - Кто сказал, что в храме нет охраны ? Да там целая сотня драных амазонок ! Вон, гляди, гонятся за нами !
На ступеньках храма действительно показалась цепочка вооруженных луками женщин. В воздухе вновь засвистели стрелы.
- Стаскивайте корабль на воду ! - командовал Ликабант. - Все на борт ! Да бросьте вы эту дрянь ! - крикнул он пиратам, так и не дотащивших статую Геры до корабля.
Изо всех сил отталкиваясь шестами от берега пираты наконец вывели корабль на воду и, схватившись за весла, погребли от оказавшегося столь негостеприимным берега.
- Что же я скажу теперь Атрею ? - схватившись за голову простонал Фестор.
- Не переживай ! - оскалился Ликабант. - Ты с ним не встретишься. Что я, даром сюда таскался ? Продам хотя бы тебя на рынке в Апасе.
2. Микены. Возвращение Фиеста.
Налет пиратов на храм Геры немало поспособствовал росту его популярности и авторитета самой Владычицы. Вся Ойкумена рассказывала и пересказывала историю о том, как Гера сошла со своего места в храме и лично повела своих служительниц на бой с нечестивцами. Поток посетителей и пожертвований в храм возрос в несколько раз.
Несчастный Медонт, труп которого остался в доме главной жрицы, был удостен торжественного погребения у главного входа в храм. Его тело было объявлено священным, так как он удостоился смерти от руки самой богини. О нем тоже перешептывались, обсуждая детали его ранения, просочившиеся от служек, обмывавших тело.
- Ужас, ужас... . Не иначе, как посягнул на саму... .
Таким образом, в посмертной памяти о пирате сплелись лавры Капанея и Иксиона.
Среди прочих паломников в храме Царицы Богов побывал еще один посетитель из Смирны. Богине он пожертвовал увесистый мешочек с золотом и попросил о встрече с главной жрицей.
- Богоравный Фиест ? - приветствовала его Адмета.
- Рад поздравить тебя с победой над пиратами, царевна, - склонил голову Фиест. - Думаю, теперь ты можешь возвратиться в Микены, и Атрей побоится тронуть тебя.
- Считаешь, время настало ?
- Я чувствую, что надвигается буря. А во время бури появляются шансы, которых может не быть в спокойное время. Сейчас наше место в Микенах.
- Чем я могу тебе помочь ?
- Я не могу просто так появиться в Микенах. Наверняка, у всех ворот стоят шпионы Атрея, знающие меня в лицо. Дозволь мне затеряться в рядах твоей свиты. На жалкого раба никто не обратит внимания, я надеюсь.
- Не беспокойся, дядюшка Фиест. Мы тебя так раскрасим, что и сам Атрей в двух шагах не узнает, - рассмеялась царевна.
В Микенах встречать прославленную главную жрицу Геры сбежались толпы народа. Такое многолюдство само по себе было опасно - в сутолоке к виновнице торжества мог приблизиться убийца. Поэтому колесницу Адметы окружало тройное кольцо охраны. Первое кольцо составляли жрицы Геры, несшие букеты цветов, в которых они скрывали кинжалы. Второе кольцо состояло из аркадских гвардейцев царицы Антимахи, матери Адметы. Все они были ее близкими или дальними родственниками или, по крайней мере, земляками. И ничто, кроме служения царице, их с Микенами не связывало.И наконец внешнее кольцо охраны образовывали плечистые мужчины, плотно занимавшие первый ряд зрителей и без церемоний отталкивающие тех, кто пытался вклиниться между ними. Атрею не нужны были осложнения, по крайней мере в данный момент, и его полиция имела приказ их не допустить.
Процессия с Адметой в центре прошла от ворот до дома Эврисфея, по привычке сохранившего наименование, хотя сейчас там жила только вдова покойного ванакта Микен и ее прислуга.У входа в дом толклась стайка нищих, выпрашивающих подаяние. По случаю семейного праздника - возвращения дочери хозяйки дома, охрана их не прогоняла. Пройдя в дом царевна распорядилась впустить и накормить несчастных.
Кормили нищих в комнатке для прислуги, рядом с кухней. Съевшие свою порцию похлебки с куском хлеба умильно заглядывая в глаза служанке на раздаче просили добавки, но на этом милосердие хозяев исчерпывалось.
- Все сожрал ? Выметайся ! - и здоровенные охранники провожали неторопливых тычками в шею.
Последниий из допущенных к благотворительной подачке вовсе не торопился, довольствуясь тем, что время от времени макал свою горбушку хлеба в миску, обнюхивал ее, брезгливо морщась, и, посидев какое-то время, повторял все это снова. Охранники уже собирались выкинуть привередливого гостя, не дожидаясь, пока он закончит трапезу, но тут к нему подошел пожилой раб из свиты Адметы и кивком головы пригласил его пройти во внутренние покои.
- Радуйся, благородный сын Атрея, - поприветствовал гостя старик.
- Богоравный Фиест ? Только по голосу и признал тебя, - ответил Алкон, сын Атрея от оставшейся безвестной рабыни-наложницы.
- Да уж, мастерицы у Адметы знатные, я сам себя в зеркале не узнаю, - усмехнулся бывший ванакт.
- Ты вызвал меня, богоравный, чтобы дать поручение ? - спросил Алкон.
- Да, племянничек. Человек царя Хатти хочет встретиться с Шарри-Кушухом. Поговори с братом, с Эмолом, как это устроить.
Эмол, такой же сын .Атрея от рабыни, как и Алкон, был в доме Атрея конюшим. Ему, конечно, было виднее, как найти дорожку к Шарри-Кушуху, начальнику хеттской гвардии Атрея.
- Осмелюсь спросить, богоравный, какова цель встречи ? - полюбопытствовал Алкон.
Фиест вновь усмехнулся.
- Это уж вы с Эмолом придумайте. Лишь бы хетт согласился на встречу. Да не вздумайте сказать, кто он такой. Испугаете. Скажите, по торговым делам мол... .
Царский конюший Эмол регулярно посещал городской рынок. Неудивительно, в таком обширном хозяйстве, как конюшни ванакта, всегда требовалось то одно, то другое. А доверять закупки другим рабам Эмол, человек рачительный, считал недопустимым. Вот и сегодня он, как обычно, направился на рынок после полуденной трапезы, когда утомившиеся с утра торговцы начинают сбавлять цены.
Как обычно прошел мимо вереницы нищих, расположившихся у входа на рынок и выпрашивающих у посетителей хоть малую лепту. Один из нищих, на котором конюший на мгновение задержал взгляд, подал знак не как обычно.Необычный знак означал, что нужна встреча. Вечером Эмол направился в храм Посейдона. Естественно для конюшего. Став богом моря Посейдон остался и конским богом - "Гиппием". Там он встретился и с нищим, впрочем на этот раз вполне прилично одетым. Алкон изложил брату распоряжение Фиеста.
- Постараюсь, - кивнул Эмол.
Мармак, сын Марассанты, возничий Шарри-Кушуха, каждое утро устраивал своим лошадям пробежку для разминки. Вот и сегодня он с утра пришел на конюшню. Там ему встретился конюший Эмол. Хотя он был в статусе раба, но все знали, что он бастард самого ванакта. Так что для Мармака не было зазорно разговаривать с ним. Разговор был приличным обстоятельствам: о лошадях, их статях и качествах, способах ухода за ними. Попутно Эмол поднял еще одну тему.
- Вчера на рынке заходил в лавку, купить кое-что из упряжи. Хозяин интересовался насчет контракта о поставках для гвардии. Вроде, даже лошадей из Троады может поставлять. И колесницы, если оптом, то подешевле выйдет, чем у наших по одной заказывать. Я уж давно его знаю, человек надежный.
- Думаешь, стоит командиру доложить ? - заинтересовался Мармак. Свою должность он недавно унаследовал от отца, вышедшего на покой, и был рад поводу выслужиться перед Шарри-Кушухом.
- Почему нет ? - кивнул Эмол. - Если договорятся, то и нам с тобой перепадет за помощь. Ну, а нет, ничего не потеряем.
В тот же день Мармак нашел случай рассказать о деловом предложении начальнику гвардии.
- Ну, что ж, - ответил тот. - Пусть придет, расскажет, что именно предлагает.
На следующий день Эврест, резидент хеттской разведки в Арголиде, предстал перед Шарри-Кушухом. Он низко поклонился начальнику гвардии. При этом из рукава его выскользнул свернутый в тонкую трубочку листок тонкой кожи.
- Что это ? - удивленно поднял брови Шарри-Кушух.
Эврест обеими руками поднял сверток, поцеловал его и так же обеими руками подал военачальнику.
Солнце, Великий царь Супиллулиума, царь страны Хаттти, Шарри-Кушуху, рабу своему, так говорит
Прошло двадцать два года с тех пор, как ты пошел воевать в Аххияве и не возвратился оттуда.
Дошло до ушей моих, что ты поступил на службу к злейшему врагу нашему, Аттариссии и продолжал служить ему даже когда он вновь выступил против нас, поддержав мятеж недостойного Курунты. И ныне ты служишь ему, когда замышляет он в третий раз вторгнуться в пределы Хатти и захватить земли, принадлежащие нам. Сын его, Акагамунас, желает того же.
Если ты хочешь послужить мне и получить право хотя бы в старости вернуться в благословенную землю Хатти, сделай все, что поручит тебе податель моего письма, чтобы лишить Аттариссию и .Акагамунаса власти..
Под письмом стояла Малая печать царя Хатти.
- Ты знаешь, что я могу сделать с тобой за такое письмо ? - гневно вопросил Шарри-Кушух.
- Знаю. И знаю, что ты не сделаешь этого.
- Почему же ?
- Сейчас ты просто воин на службе врага Хатти. Если поднимешь руку на гонца великого лабарны,
сам станешь врагом Хатти. Есть разница.
Начальник гвардии задумался.
- Чего хочет от меня Великий царь ?
- Всего лишь, чтобы ты соблюдал закон страны, в которой живешь.
- Объясни.
- По обычаям и законам аххиява умершему царю наследует младший сын. Младший сын Атрея - Эгисф. Но все знают, если Атрей умрет, его старший сын Агамемнон убъет Эгисфа и сам возьмет власть. Ты начальник гвардии, дом Атрея под твоей охраной. И Эгисф живет в этом доме. Возьми под охрану дом и законного наследника, не дай Агамемнону расправиться с ним. Тогда Агамемнон не сможет напасть на Хатти. Когда Эгисф будет провозглашен ванактом, ты сможешь вернуться в Хатти, к своим родным и близким.
- Я не смею противиться воле великого лабарны, - склонил голову Шарри-Кушух.
- А теперь... . Что ты там говорил о поставках ?
3. Калидон. Восстановление порядка.
В Халкиде письмо Атрея читали и перечитывали. В сущности, свергнуть власть Ойнея и захватить Калидон было нетрудно. После гибели Геракла все сколько-нибудь значительные должности при калидонском дворе пришлось раздать сыновьям Агрия за неимением более близких родственников. Мешало то, что законными наследниками Ойнея были малолетние сыновья Геракла и Деяниры, дочери Ойнея, Глен и Онит. Их опекуном числился нынешний ванакт Аргоса Диомед, племянник Деяниры. В войне с Аргосом у Агрия и его сыновей не было шансов, тем более, что западные соседи Калидона, плевронские куреты, всегда были рады
случаю отомстить калидонцам за прошлые обиды.
Теперь, когда Атрей Микенский любезно брал проблемы с Аргосом на себя, руки у Агрия
были развязаны.
Ойнею со всей возможной деликатностью сообщили, что он больше не царь ввиду явной недееспособности, а когда старик разорался, стал брызгать слюной и стучать палкой по столу,
его столь же вежливо препроводили в дворцовую темницу и заперли там. Юных Гераклидов поместили в соседнюю камеру той же темницы. С точки зрения реальной политики их следовало бы тихо прикончить, чтобы избежать осложнений в будущем, но к чести сыновей Агрия никто из них не решился взять на себя грех детоубийства.
Весть о перевороте в Калидоне долетела до Аргоса в несколько дней.
Диомед немедленно взялся за дело. Охранять Аргос он оставил своих соправителей - Сфенела и Амфилоха. Полидор в Лерне и Эвриал в Трезене должны были при необходимости выслать им подкрепление. Сам он с тысячным корпусом Биантидов выступил форсированным маршем на Калидон.
В этот раз аргосское войско не шло через Микены , Коринф и Истмийский перешеек. Атрей ясно дал понять, что через микенскую территорию он чужое войско пропускать не намерен. Да Диомед и сам бы не стал так подставляться. Из Аргоса он двинулся на запад долиной Харадра, перешел горный хребет Артемисион, повернул на север и вдоль западных склонов Артемисиона, а затем Лиркея вышел к Стимфалийскому озеру, тому самому, где Геракл в свое время, очистив болото, вывел малярийных комаров-стимфалид, позже превращенных аэдами в птиц с медным оперением.
Здесь Диомед дал дневной отдых своему войску. Дальше путь аргивян продолжался вдоль речки Софекет, текущей с горы Киллены и впадающей в озеро с севера. Неподалеку от истока Софекета находился и исток другой реки - Селлеиса, также вытекающей с Киллены и впадающей в Коринфский залив во владениях Полифида, царя Сикиона. Вдоль течения Селлеиса аргивяне дошли до устья, откуда Диомед планировал везти войско морем, чтобы не утомлять воинов продолжительными маршами.
Загодя посланный вперед Феоклимен, сын Полифида, уже договорился с отцом, и тот приготовил
корабли для перевозки войска по спокойным водам залива. Здесь к аргивянам присоединились три сотни союзных сикионцев под командой лавагета Пеласга.
Плавание вдоль южного побережья залива заняло еще неделю. На ночь останавливались в устьях многочисленных рек, впадающих в залив. Только устье реки Стикс миновали не задерживаясь. Страшная река, выходящая из царства Аида на поверхность в горах около города Нонакрида,
текла смертельным ядом, парализующим человека и причиняющим ему ужасные страдания. Недаром Олимпийцы клялись водами реки Стикс. Ведь нарушителю такой клятвы приходилось пить эту воду. Бессмертные боги не умирали, но многие-многие годы проводили без голоса, без движения, в тяжких муках.
На седьмой день плавания флотилия достигла устья реки Селемн возле города Аргира. Относительно Аргиры и Селемна местные жители рассказывали следующую легенду.
Морская нимфа Аргира полюбила прекрасного юношу Селемна и частенько навещала его по ночам.
Со временем Селемн постарел, красота его поблекла, и ветреная нимфа покинула его. Видя мучения Селемна богиня любви Афродита превратила его в реку. Но и став рекой Селемн не перестал любить Аргиру и страдать от разлуки. Тогда Афродита даровала ему забвение от любви. И сейчас омывшийся в водах Селемна излечивается от несчастной любви.
Для Диомеда же было важно, что Аргира и Селемн располагались на берегу узкого, всего в семь стадий, Рионского пролива, разделяющего Апию-Пелопоннес и лежащую на северной стороне Этолию, столицей которой и был Калидон.
Вечером в канун переправы Диомед сидел у себя в шатре, снова и снова обдумывая план дальнейших действий.
- Ванакт ! - из-за занавески, закрывающей вход, послышался голос начальника караула.
- Что там ?
- Стражник осторожно отодвинул занавеску и засунул голову в шатер.
- Там человек тебя спрашивает, ванакт.
- Кто ?
- Говорит, твой друг.
- Оружие есть ?
- Забрали, ванакт.
- Ну, пойдем, глянем, что за друг ?
Диомед вышел из шатра. У входа стоял высокий худощавый мужчина в богато расшитом фаросе. Лицо его терялось в тени на фоне пламенеющего заката.
- Кто ты ?
- Не узнаешь, Тидид ? - усмехнулся гость.
- Алкмеон ! Что ты тут делаешь ?.
- Набираю дружину. Не пойдешь ли со мной в пираты ?
- Решил попытать счастья на морях ? Что так ?
- Долгий разговор.
- Ну, пойдем. Посидим, поговорим.
Обернувшись к стражникам Диомед бросил:
- Ужин на двоих !
В шатре, дав гостю вкусить угощения и выпить вина, что по обычаю делало его неприкосновенным,
хозяин продолжил расспросы:
- Я слышал, ты в Фегиях, зять-наследник старика Фегия. Что привело тебя сюда, в Аргиру ?
- Никогда не сомневался, что твои шпионы дело знают, - снова усмехнулся сын Амфиарая, изгнанный ванакт Аргоса. - Видишь ли, не по вкусу я пришелся братьям моей жены, Проною с Агенором. Они сами мечтают Фегии к рукам прибрать, зачем им мужья сестер. А тут вот случай, удобный для них.
Неурожай у нас был в прошлом году. Вот они и подняли крик. Там, где поселился матереубийца, там-де и земля не родит. Короче, указали мне на дверь. Ну, и куда мне деваться ? Подумал я, подумал и решил, если нет мне места на земле - надо жить на море. Как Ясон. Когда все потерял - подался в пираты. Вот и я думаю так же поступить. Набрал тут по Эгиалу полсотни моряков безработных, как раз на экипаж для пентеконтеры хватит. Хочу теперь на Дулихий перебраться, к Нису, сыну Арета.
Надеюсь, пригодимся ему. Не подвезешь по дороге, а ?
- Подвезу, - кивнул нынешний ванакт Аргоса. - Только плату за перевозку возьму. Поможешь мне в Калидоне порядок навести. Слыхал, наверное, что там Агрий с сыновьями устроили ?
-Да, наслышан уже, - подтвердил Алкмеон. - Был уверен, что ты вот-вот здесь появишься. Конечно помогу. Я ведь всегда хотел, чтобы ты был ванактом в Калидоне.
Назавтра войско переправилось на мыс Моликрион и двинулось на запад, на Калидон. Но прежде на пути была Халкида Этолийская - родовое гнездо Агрия и его сыновей. Той же ночью в Калидоне увидели тревожные огни на башнях халкидской крепости. Утром сыновья Агрия с калидонским ополчением двинулись на выручку Халкиде.
Калидонцы к перевороту отнеслись с полным равнодушием. Ну какая им разница - сидит на троносе престарелый Ойней или столь же престарелый Агрий. Реально-то у власти стоят все те же люди. Простых же людей разборки в царском доме касаются мало. Не особенно и задавались они вопросами - что за враги пришли, что им надо ? Сказали начальствующие идти драться - калидонцы привычно пошли драться.
Чтобы добраться до Халкиды из Калидона надо сперва перебраться через бурную реку Эвен. В отсутствие Геракла никто так и не озадачился перекинуть через Эвен мост. Перебираться пришлось на лодках, наскоро собранных с округи, и не всем сразу, а по очереди. Примерно половина калидонцев успела переправиться на тот берег, когда к реке из близлежащего леса вышло аргосское войско. Дальше были паника, бойня, гибель успевших переправиться вождей. Видя разгром, оставшиеся на калидонском берегу царевичи Онхест и Терсит обратились в бегство, за ними побежали и остатки войска.
Победителей-аргивян воды Эвена не смутили. Они переправились на кораблях, подошедших к устью реки, и двинулись на Калидон. Ворота города, обнесенного жалким частоколом, были распахнуты настежь. Навстречу Диомеду вышли отставленные Агрием даматы Ойнея, поздравляя с победой и восстановлением законного порядка. Они сообщили, что Онхест и Терсит сбежали с малой дружиной, прихватив с собой городскую казну. Отца они бросили во дворце на милость победителей.
Диомед и его сотоварищи поспешили во дворец. Ойней и его внуки уже были освобождены, и слуги радостно хлопотали вокруг них. Агрий, видимо не сомневавшийся в ожидающей его участи, успел принять яд и уже только хрипел, глядя на Диомеда ненавидящим взором.
- Ну, хоть руки не марать... ,- пробормотал негромко сын Тидея.
На следующий день устроили пир по случаю победы для войска и уцелевших горожан. Пригласили и соседних владык: Андремона, царя Восточной (плевронской) Куретии, и Ахелоя, царя Куретии Западной, некогда соперника Геракла в борьбе за руку прекрасной Деяниры.
Было высказано вдоволь поздравлений Диомеду и слов сочувствия Ойнею, ответных слов благодарности соседям и восхищения доблестям друзей Диомеда, но все же чувствовалась какая- то недоговоренность, словно висел в воздухе вопрос, о котором никто не решался заговорить. Первым не выдержал Ойней.
- Ну, а дальше-то как ? Ты с нами останешься, Диомед ?
Все впились глазами в Диомеда. Что же будет теперь с Калидоном ?
Помолчав, ванакт отрицательно покачал головой.
- Не могу. Я должен возвращаться в Аргос. На него уже и так Атрей Микенский рот разевает. Я должен быть там. Я - ванакт Аргоса.
- Что же с нами будет ? - потерянно прошептал старик. - Ведь эти, Агриды, в любой момент могут вернуться ? Кто нас защитит ?
- Я вас не брошу, - твердо сказал Диомед. - Вы поедете со мной, в Аргос.
- А как же Калидон ? Кто им будет править ? - удивленно спросил Алкмеон.
- Хочешь, себе возьми, - усмехнулся Диомед.
- Нет, нет ! Это тебя я хотел в Калидоне ванактом сделать. Жаль, не успел, - вздохнул Алкмеон.
- А теперь... . Не гожусь я в ванакты. Вон, даже из паршивых Фегий меня выгнали. Теперь только в море мне дорога. Вот если бы богоравный Андремон за меня словечко перед братом замолвил... .
Андремон, сын Арета, был сводным братом Ниса, главы пиратов с близлежащего острова Дулихий.
- Рад быть тебе полезным, богоравный Алкмеон, - откликнулся сын Арета. - Надеюсь, брат уважит мою просьбу. Но мы не услышали ответа на твой вопрос. Кто будет защитником Калидона ? Богоравный Ойней обременен годами, Глен и Онит слишком юны. Тогда кто ?
-Ну, раз Алкмеон не берется, значит ты, богоравный Андремон. Ты ближайший сосед. Тебя здесь все знают, уважают. Тебя калидонцы примут охотно, - предложил Диомед.
- Плеврон и Калидон прежде враждовали. Сколько войн между нами было, - покачал головой Андремон. - Боюсь, калидонцы сочтут меня чужаком-захватчиком.
- Значит, породнись с Калидоном. Моя тетка Горга не вышла замуж, живет в доме отца. Ты вдовец, женись на ней. Как зять Ойнея, ты будешь иметь полное право на тронос. Да и войнам между Плевроном и Калидоном придет конец, когда Этолия станет единым царством.
Андремон поморщился. Тетка Горга потому и не вышла замуж, что внешность ее отнюдь не привлекала женихов. С другой стороны власть над всей Этолией... .
- Что ж. Если богоравный Ойней удостоит меня руки своей прекрасной дочери... .
- Удостою, - Ойней величаво кивнул, сразу обретя царственный вид. - Но, учитывая обстоятельства, свадьбу нам надлежить сыграть незамедлительно.
- Буду счастлив, - еще раз вздохнул Андремон.
Учитывая обстоятельства на подготовку к свадьбе отвели всего неделю. Диомед спешил с возвращением. Тем не менее всего на свадьбе было вдоволь. Куреты нагнали стада быков и баранов, заранее предупрежденные гости из знати везли в дар молодым бочонки с вином. Во дворце пировала только знать, основная масса празднующих расположилась на лугу за городом. Там были и аргивяне, и калидонцы, избегшие печальной участи на берегу Эвена, и куреты, и представители многих других этолийских племен. Столы здесь были, конечно, победнее, но веселья было побольше, чем во дворце.
Простонародье просто радовалось возможности наесться и напиться вдоволь, тогда как для аристократов царский пир был по сути формой работы, где собирали информацию и заключали союзы на будущее.
Алкмеону, сыну Амфиарая, бывшему ванакту Аргоса, а ныне начинающему пирату, во дворце было невесело. Кем он был, и кем он стал. Калидонские дела ему были безразличны, и сам он был чужой для всех этих людей. В конце концов он встал и вышел на двор, а затем и на луг, где веселился народ.
Лучше уж отыскать в этом многолюдстве своих дружинников и посидеть выпить с ними - все больше пользы будет.
Столов на природе накрыли немного - только, чтобы разложить там угощение. Большинство попросту развели костры на лугу и сами жарили на огне мясо, нанизанное на импровизированные вертела. Далеко не сразу Алкмеон нашел место, где расположились его люди. Появление вождя они встретили приветственными криками.
- Ну, хоть этим я не безразличен, - прошептал себе он.
Здесь можно было расслабиться, сидеть среди сотоварищей, вполуха слушая их болтовню, грызть недожаренное мясо с вертела, запивая его дешевым кислым вином и забыть хоть на время тоскливые мысли, постоянно мучающие его не хуже Эриний. Постепенно он расслабился и даже начал дремать.
Из приятного забытья его вырвала чья-то тяжелая рука, опустившаяся на плечо. Алкмеон оглянулся.
Над ним нависла могучая быковатая фигура Ахелоя.
- Насилу нашел тебя, ванакт.
- Какой я ванакт ? - грустно усмехнулся сын Амфиарая. - Вот, сижу, думаю, получится из меня пират или нет ?
- Дело нехитрое, - в свою очередь усмехнулся Ахелой. - Хаживал и я в море, удачу поискать. Вот только оно тебе надо - всю жизнь по морям бродяжить ?
- А у меня выбор есть ?
Ахелой неопределенно хмыкнул.
- Вот этим летом сходи в море, проверь свою удачу. Может, повезет, так расплатишься с Нисом за корабль. А осенью, как бури пойдут, навести меня.Потолкуем, как дальше жить. Раз боги тебя ванактом сделали, глядишь, и другой раз получится.
- Навещу, - кивнул Алкмеон.
4. Аргос. Война
На следующий день после того, как Диомед с войском покинул Аргос, почтовый голубь, выпорхнув с голубятни в доме Атрея, понесся в Пису. Получив известие Агамемнон собрал свою небольшую дружину и отправился спешным маршем в Микены. Дорога через Герею, Орхомен и Орнеи заняла
неделю. Агамемнон прибыл в Микены как раз в то время, когда войско Диомеда грузилось на корабли в устье Селлеиса.
Уже семьдесят лет, с тех пор как Персей и Мегапент заключили мир, между Аргосом и Микенами не было войны. Поэтому в народе никто ее и не ждал. Вот и очередной караван мулов, груженых мешками со всякого рода микенским товаром, не привлек особого внимания стражи северных ворот.
А когда погонщики стали убивать стражников извлеченными из-под полы кинжалами, те даже не успели удивиться. По сигналу с вершины захваченной привратной башни микенские колесницы, скрытые за складками местности, помчались вперед, стремясь закрепить успех диверсантов. Пешее ополчение микенцев шла вслед за колесницами, уже не скрываясь.
Микенские колесничники прогромыхали по улочкам Аргоса, торопясь одним ударом выиграть войну, ворвавшись в аргосский акрополь Ларисса, находившийся на высоком холме, возвышающемся над городом. Там жили вожди города и большинство аргосских аристократов. Здесь микенцев ждала неудача. Лариссу охраняли далеко не так, как городскую стену. Сигнал, поданный микенцам, послужил и сигналом тревоги в Лариссе. К тому моменту, когда микенцы достигли холма и пошли на штурм, ворота уже были заперты, а на стенах стояли дружины Сфенела и Амфилоха. Атакующих микенцев встретил град стрел, быстро охладивший их порыв.
Агамемнон хотел бросить на штурм микенских ополченцев, пытаясь задавить гарнизон Лариссы количеством, но ополченцы, несмотря на строгий запрет, занялись грабежом города, и в ближайшее время отвлечь их от этого увлекательного занятия было невозможно. Приходилось удовольствоваться захватом города и возможностью его грабить. Акрополь взяли в осаду, надеясь, что обитатели Лариссы предпочтут сдачу разграблению их владений как в самом городе, так и в округе. Надежда не была лишена оснований, желающие договориться с Агамемноном были. Только вот первого, озвучившего эту идею, Сфенел Капанид велел сбросить со стены со словами: "Лети, договаривайся".
А стены в Лариссе были высокие и могучие, выстроенные в давние времена еще пеласгами,
не чета городским, на скорую руку возведенным во времена войн Акрисия с Пройтом. Больше никто выступить в роли миротворца не посмел.
В Калидоне не успели отгулять свадьбу Андремона и Горги, когда из Аргоса пришли печальные вести. Диомед немедленно отправился домой. С собой он взял своего деда Ойнея и малолетних сыновей Геракла и Деяниры, рассудив, что им будет безопаснее быть под его опекой, чем мозолить глаза новым хозяевам Калидона.Вместе с Диомедом Андремон послал своего сына Фоанта во главе пяти сотен куретов.
Обратный путь по водам Коринфского залива занял гораздо меньше времени. Попутный западный ветер не только давал отдохнуть гребцам, но и позволял плыть ночью, приставая к берегу только для пополнения запасов воды и провизии. Высадившись в устье Селлеиса войско двинулось на юг прежней дорогой. Миновав Мантинею и повернув на восток перешли хребет Артемисион и пошли к Аргосу по левому берегу Харадра. Диомед рассчитывал выйти на дорогу между Аргосом и Микенами, отрезав противника от его базы. Во время этого марша старик Ойней занемог и умер во время стоянки у поселка Эна. Его там и похоронили второпях. Диомед ообещал себе вернуться после войны и устроить деду более достойные похороны. Еще один переход, и войско Диомеда вышло на Микенскую дорогу. Там Диомеда уже ждали.
Осада Лариссы затягивалась. Штурмовать ее поистине циклопические стены представлялось делом безнадежным. Агамемнон не знал, что предпринять, и просил совета у отца. Атрей предлагал грабить владения аргосских гиппетов, в надежде, что это побудит их просить мира, но доводы "партии войны" в Лариссе звучали повидимому убедительнее. Стояние под стенами Лариссы так и продолжалось, пока в Микенах не грянул гром.
В тот же день, когда Агамемнон напал на Аргос, вдовствующая царица Антимаха, вдова Эврисфея, пригласила царицу Пелопию, жену Атрея, навестить ее. Антимаха, кумир старой микенской знати, не часто удостаивала такой чести представителей нынешней власти - "выскочек" по ее мнению. Пелопия с радостью приняла ее приглашение.
Кроме Пелопии Антимаха принимала еще двух гостей: свою дочь Адмету и, к удивлению Пелопии,
беглого брата Атрея Фиеста, которого Пелопия никак не ожидала встретить в Микенах, да еще в таком обществе. Разговор сразу пошел по-деловому, без всяких вступлений.
- Медлить больше нельзя, царица. Если Агамемнон вернется с победой, он первым делом отстранит Атрея от власти. А вторым - убъет Эгисфа, законного наследника, - обратился к Пелопии Фиест.