Майзель Яков Моисеевич : другие произведения.

Кровавые яблоки Гесперид

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Горгоны, размножившиеся снова впоследствии, были подчинены в другое время Персеем, сыном Зевса, кргда Медуса была их правительницей; и в конце концов они вместе с племенем амазонок были окончательно уничтожены Гераклом, когда он посетил западные страны и поставил свои столбы в Ливии, в то время, как он почувствовал, что было бы плохо согласовано с его решением быть благодетелем всего мужского рода, если он станет терпеть какие-либо народы под влвстью женщин. ( Диодор Сицилийский III, 55). Ливия, бывшая дотоле необитаемой по причине множества водившихся на ее землях диких животных, после того как Геракл сделал ее благоприятной для жизни, не уступает благосостоянием другим странам. Равным образом осчастливил он и ливийские города, убив попиравших законы людей и исполненных гордыни властелинов. ( Диодор Сицилийский IV, 17).
  
  Весло и меч -7.
  
   Встали три богини перед Атлантом.
  Взглянул он в глаза их.
  Сини, как полуденное Небо, глаза Анейто.
  Но кровавый закат чудится в них.
  Зелены , как закатный луч, глаза Даматар.
  Закатится твое солнце, Атлант.
  Черны, как Ночь, глаза Горго.
  Как твоя судьба, Атлант.
  И застыл Атлант, словно закаменел.
  Корни оплели ноги его.
  Лоза оплела руки его.
  Мхи покрыли тело его.
  Змеи ползают в бороде его.
  Совы свили гнезда в волосах его.
   Стоять Атланту подпоркой для неба.
   ( Легенды Гесперид. Сказание об Атланте).
  
  
   Зима прошла в лихорадочной подготовке к Ливийской экспедиции. Феникс практически забросил все свои дела по кавалерии и все время проводил в Алосе, где вместе с Лаэркеем готовил корабли, грузы и экипажи. "Лошадиную работу" он перепоручил своему заместителю по колесницам Диору.
  С собой он планировал взять сотню кентавров, и колесничники вновь становились основной частью конницы Пелея.
   У Пелея мелькнула было мысль на время отсутствия Феникса поставить гиппархом Эрибею, но затем он отбросил ее. Жизнь в Фессалии была амазонкам явно не по нутру. Их привычный мир рухнул, надо было как-то приспосабливаться к совершенно новому и чужому для них миру - миру мужчин. Естественный порядок жизни - быть "как все и как всегда" - теперь был невозможен. Это действовало разлагающе. Хотя Эрибея и пыталась поддерживать прежнюю дисциплину и прежний порядок, ее сил не хватало. У амазонок было заведено ради продления рода ежегодно сходиться на два месяца с мужчинами, и они охотно следовали этому обычаю на протяжении своей скучной службы в Тавмаки. Но здесь не было старших сестер, которые следили за порядком и за тем, чтобы "брачный период" не затягивался. Поэтому поиски развлечений продолжались круглый год, и для многих из амазонок это обернулось беременностью и рождением детей, которых, как оказалось, было некуда девать. Некоторые даже окончательно поступились принципами и вышли замуж подобно местным женщинам, другие, не доходя до подобных крайностей, все же предпочли бы заниматься своими детьми, оставив военную службу. С Эрибеей осталось каких-то два десятка наиболее стойких и ответственных воительниц. В этих условиях она была рада услышать, что им наконец-таки предстоит новый поход.Однако, узнав, куда именно надо будет отправиться, она призадумалась.
  - Там ведь тоже живут амазонки. Нам придется с ними сражаться ?
  - Нет, если удастся с ними договориться. Тут-то вы и сможете помочь нам. А откуда ты про них знаешь ?
   Пелей был удивлен. Казалось бы, где Фермодонт, а где Ливия. Неужели между амазонками с разных концов Ойкумены были какие-то сношения ?
  - Лет сто тому назад их царица Мирина приходила с войском в наши места, - пояснила Эрибея.
  - Наши тогда как раз воевали с хеттами, а она ударила по ним со стороны Черной Земли. Много
  подвигов совершила Мирина, до самой Арцавы дошла, но попала в засаду в горах Циппаслы.
  После ее гибели уцелевшие возвратились в Ливию. Вот с тех пор мы о них и знаем.
  
   Об этом разговоре Пелей рассказал Фениксу.
  - Интересная история, - протянул тот. - А где эта Циппасла ?
  - Так хетты называют Сипил , - пояснил Пелей, - родину Пелопса. Сто лет назад там отец Пелопса Тантал правил. Недаром он любимцем богов прослыл - во всем ему удача была. А вот Пелопса, сына своего, он, можно сказать, без ножа зарезал: ввязался в войну с Троей, кто говорит, что из-за границ, кто - из-за того, что он велел похитить красавчика Ганимеда, брата царя Ила. Когда отец в Трое служил, ему рассказывали, что на этого Ганимеда сам Зевс глаз положил, так что на этом и кончилась удача Тантала. Разбили его троянцы под Пессинунтом, и сам он погиб. А Пелопсу пришлось проигранную войну довоевывать. Войска уже, считай, не было, оставалось только бежать. Вот Пелопс и отправился морем в Апию. Но казну свою он увезти сумел, употребил с толком и здесь снова в силу вошел. А все же не то, что было. Сказочно богат был Сипил своими рудниками электра. Потому-то теперь Пелопиды спят и видят как бы Трою уничтожить, а Сипил вернуть.
  - А почему Пелопс именно на Апию отправился ? Кажется, его сестра Ниоба была замужем за фиванским царем Амфионом ? Туда бы и плыл, - задал вопрос Феникс.
  - Нет, Ниобу-то он уже потом замуж выдал. На самом деле он плыл в Гесперию, там свободной земли и сейчас много. В Писатиду он зашел за водой и продовольствием. Там услышал, что царь Эномай дочь-красавицу замуж выдает. Женихи, как обычно, съехались. Ну и Пелопс счастья попытал. Того, что он из Сипила вывез, ему вполне хватило прочих женихов обскакать. Многие из них хотели убрать конкурента, да у Эномая с этим строго оказалось - двенадцать голов жениховьих на кольях у дворцовых ворот развесил. А вскоре Пелопс с Эномаем на колесницах гонялись - Эномай страстный гонщик был - и слетело у Эномая колесо на полном скаку. Вот и вышел Пелопс снова в цари. Сплетничают, что возничий Эномая Миртил чеку перед гонкой вытащил. Дело темное, Миртил и сам через несколько дней куда-то пропал, его не спросишь.
  - Видать, Пелопс у богов тоже в любимцах ходил, - цинично заключил Феникс.
  
  ***
  
   К весне были готовы и нагружены товарами три корабля. Один из них зафрахтовали на пару
  Пелей и Хирон, другой снарядили алосские купцы, на третий сложились землевладельцы и торговцы из других местностей Фтиотиды. Товар был обычный - масло, местное вино, оружие, большое количество которого было захвачено во время войны с амазонками и фракийцами. Еще два корабля предназначались для перевозки людей - кентавров и амазонок. Шесть пентеконтер должны были служить им конвоем. Главной задачей для Феникса была конечно не торговля, а изучение путей в Ливию, составление карт побережья и тех внутренних районов, в которых удастся побывать. В помощь ему для этого дела Пелей дал ученого дамата по имени Эолик, знатока астрономии и географии. Торговлей царскими товарами должен был заниматься другой дамат - Халкон, прочие товаровладельцы послали своих доверенных людей. Помощником Феникса по морской части стал опытный моряк, заместитель Лаэркея наварх Керкаф.
  
   Флотилия Феникса вышла в море из Алоса за две недели до назначенного Гераклом срока сбора в Навплии - в восьмой день месяца лесхонария. До сезона плавания в открытом море было еще долго, но Феникс и не собирался уходить далеко от берегов - в каботажном плавании можно было укрыться на берегу или в дружественной гавани при первых признаках надвигающейся непогоды. К тому же путь до южной оконечности Эвбеи был уже хорошо известен Фениксу - этим маршрутом они с Пелеем ходили на Крит во время "Охоты на Быка".
   В Орее - первой стоянке на Эвбее - мирмидонян приветствовал Ясон, знаменитый мореплаватель.
  Отсюда он контролировал вход и выход из Пагасейского залива неуклонно подвергая разграблению
  суда и товары, принадлежащие царю Иолка Акасту и его приближенным, если таковые суда осмеливались появиться в этих водах без солидного конвоя. Когда-то Акаст захватил власть над Иолком, вытеснив оттуда Ясона, который и сам претендовал на иолкский престол. Теперь у былого вождя аргонавтов не оставалось в жизни других интересов кроме мести, ей он и предавался в меру своих недюжинных способностей.
   Пелей тоже числил Акаста в своих недругах и не предпринимая против него до поры открытых военных действий втихую всячески способствовал Ясону. Немудрено, что вождь аргонавтов тепло принял Феникса и его спутников, дав им немало советов относительно плавания вдоль и южнее Эвбеи.
   Следующую остановку мирмидоняне сделали на Кенейском мысе, в небольшом порту Дионе Эвбейском. Здесь в платановой роще находилось святилище Зевса, где путешественникам полагалось приносить дары и жертвы, дабы поездка была успешной.
   Отсюда флотилия плыла вдоль берегов дружественной Локриды. В Опунте Фениксу пришлось отвечать на расспросы Менетия и Оилея о целях плавания. Властители удивлялись, как это Пелей
  предпринял поход, не пригласив, как обычно, локров к участию. Феникс объяснял это тем, что его
  плавание носит разведывательных характер, сам Пелей даже остался дома, а вот когда станет ясно, что к чему... . На самом деле локрам нечего было делать в торговом предприятии: вряд ли ливийцам нужны были козьи шкуры и козий сыр, а ничего другого Локрида не производила.
   Дальше путь лежал вдоль беотийского побережья, через Эврипский пролив с его причудливо меняющимся течением, миновали, не заходя, небольшую гавань в Авлиде, известной своим храмом Артемиды.
   За Эврипом стали придерживаться берегов Эвбеи. Лежавшая по правую сторону Аттика принадлежала Тесею, противнику в прошлогодней Пелионской войне. Хотя сейчас с ним был мир, но лучше было избежать излишних контактов. Тем более, что данные Ясоном лоцманы знали не только эвбейское побережье, но и его обитателей, и могли гарантировать безопасность стоянок.
   Первой гаванью здесь была Эретрия, порт города Ойхаллия, основанного дриопом Меланеем, выходцем из одноименного города на прародине дриопов в Фессалии. Сейчас в Ойхаллии правил басилей Эврит, сын Меланея. Сын же Эврита - Ифит, участник плавания на "Арго", друг и Ясона и Геракла, живший в Эретрии, был рад оказать содействие подданым своего старого товарища Пелея.
   После дневного отдыха в гостеприимной Эретрии флотилия продолжила плавание. Вечером мирмидоняне вошли на отдых в глубокую бухту, на берегу которой находилось небольшое рыбачье селение Панагия.
   Вскоре после выхода из бухты пролив начал расширяться. Эвбейский берег отклонялся к востоку, а берег Аттики к западу. Здесь на Эвбее располагались владения пирата Халкодонта, союзника Тесея в войне с амазонками. Из осторожности Феникс распорядился держаться середины пролива, подальше от обоих берегов. Лоцманы советовали впредь останавливаться на островах, чтобы не подвергаться риску ночного нападения, благо островов, большей частью необитаемых, в этой части моря было множество. После этого перехода заночевали на живописном островке Петалия с его пологими берегами, усыпанными белоснежным песком.
   Выйдя в море с Петалии флотилия поаернула на юго-запад. Ветер был попутным, и плыли под парусом, давая отдых гребцам. К концу дня мирмидоняне приблизились к аттическому побережью, впереди был мыс Суний. На ночлег остановились на острове Макрида ("Длинная"), названном так, потому что он простирается в длину приблизительно на шестьдесят стадий параллельно берегу Аттики от Форика до Суния.
   За Макридой флотилия окончательно оторвалась от побережья и продолжала плавание в открытом море до маленького островка Бельбина. Бельбина далеко отстояла от обычных корабельных путей, пролегавших вдоль побережий или вдоль цепи более-менее значительных островов, и именно поэтому она была удобной стоянкой для тех, кто предпочитал укрыться от посторонних глаз.
   Теперь кормчие должны были держать курс больше к западу, к берегам Арголиды, отделенной от Аттики обширным Сароническим заливом, названным в честь Сарона, царя страны, расположенной на его юго-восточном побережье. По легенде Сарон, увлекшись на охоте погоней за ланью, зашел слишком далеко в глубь Псифейского болота - мелководной и заболоченной части залива, примыкающей к его владениям. Внезапно налетевшая буря нагнала волны, и Сарон утонул. По слухам же налетела не буря, а сотоварищи Сарона по охоте - Анфий и Гиперет, внуки Атланта, до той поры промышлявшие пиратством, а по смерти Сарона поделившие его страну и основавшие поселки,
  впоследствии объединенные в один город - Трезену, ее нынешним правителем Питфеем, дедом Тесея.
   В Арголиде правили друзья и союзники Геракла - Адраст и аргонавт Амфиарай. Здесь уже можно было не опасаться береговых пиратов, но очередную стоянку все же сделали опять на острове. Просто потому, что было уже поздно продолжать плавание до обширной и удобной гавани города Гермиона, пришлось остановиться на острове Гидрея, в небольшой бухте напротив арголидского мыса Скиллея.
   По преданию мыс был назван в честь несчастной Скиллы, дочери мегарского царя Ниса. Когда критяне напали на Мегариду и осадили приморскую крепость Нисея, Скилла якобы влюбилась в критского царя Миноса и выдернула из головы отца пурпурный волос, приносивший ему счастье. В результате Минос захватил Нисею вместе с находившейся там Скиллой. Однако неблагодарный критянин не оценил любви Скиллы и на обратном пути бросил ее в море - то ли в наказание за предательство, то ли просто принес в жертву Посейдону. Волны выбросили тело утопленницы на мысу, который с тех пор носил ее имя.
   На следующий день флотилия совершила только короткий переход в гермионскую гавань.
  Просторный залив в этом месте делился на две части косой длиной приблизительно в семь стадий,
  шириной же в самом широком месте не более трех стадий. На этой косе и стоял древний город гермионян. По преданию его основателем был Гермион, сын Эвропа и внук самого Форонея, основателя Аргоса. Жители Гермионы по праву гордились древностью своего города и не обращали внимания на сплетни, распускаемые завистниками из куда более юной Трезены. Трезенцы утверждали, что Эвроп был не законным, а побочным сыном Форонея. Недаром же он не участвовал в разделе его владений между сыновьями. На это гермионяне рекомендовали трезенцам вспомнить, кем были основатели Трезены - Анфий и Гиперет. Сыновья Посейдона, ха-ха ! Такие же как Тесей, внук нынешнего трезенского царя Питфея. Все шлюхи в Трезене рожают не от кого-нибудь, а только от Посейдона !
   Тем не менее храм Посейдона был и в Гермионе. Приморский город не мог позволить себе оказать неуважение морскому владыке. Еще меньше это могли позволить себе мореплаватели, поэтому Феникс распорядился принести здесь жертву Посейдону и дары храму.
   Выйдя из Гермионы мирмидонская флотилия прошла узким проливом между мысом Бупортом
  и островом Аперопия и обогнула южную оконечность Арголиды - мыс Колиергия, сильно выступающий из материка. Дальше ее путь лежал к северо-западу, теперь приходилось идти на веслах, так как северо-восточный ветер дул сбоку, отгоняя корабли от побережья вглубь обширного Лернейского моря, как тогда назывался Арголидский залив. Флотилия. миновала острова Питиусса ("Сосновый") и Галиусса ("Соленый"), обогнула мыс Букефала ("Бычья голова") и к вечеру остановилась в Масете, портовом городе у подножия горы Дидима. Отмотавшим руки на веслах мирмидонянам было интересно узнать, что Масет располагается всего лишь в часе ходьбы по суше от Гермионы, откуда флотилия вышла утром.
   Последний переход до Навплии прошел без происшествий.
  
  ***
   Резиденция Амфитрионидов, куда Феникс направился докладывать о прибытии, находилась в акрополе, стоявшем на высокой скале на самой оконечности мыса, на котором располагался город.
   Навплия и ее окрестности кишели людьми. Сюда со всей Апии собирались бездомные, безземельные, изгнанные из родных мест за различные преступления, проститутки, мечтающие о замужестве, беглые рабы, которых никто здесь не расспрашивал о прошлом. Все мечтали обрести новый дом и благополучие на благодатных заморских землях, куда вел их прославленный Сын Зевса. Геракл принимал всех, кроме калек и слишком слабосильных, чтобы не стать обузой для спутников.
   Мирмидонская делегация, в которую входили также Эрибея и еще несколько амазонок в парадных доспехах, сразу привлекла внимание горожан, помнивших еще жриц-воительниц храма Нейт, распоряжавшихся в Навплии до завоевания ее Гераклом. Некоторые даже пытались приставать с расспросами и шуточками, но несколько тычков тупыми концами копий, нанесенные
  суровыми гоплитами из конвоя, быстро заставили любопытных держаться на почтительном удалении от неразговорчивых гостей.
   Амфитриониды тепло встретили северных союзников.
  - Молодец гиппарх, не опоздал, с запасом пришел ! - радостно гремел Геракл.
  - Да еще красавиц привез ! Ах, незабываемая Эрибея, как я рад, что ты тоже с нами !
  - И мне тебя не забыть, богоравный Геракл. После твоего проезда через Тавмаки треть моего отряда забеременела. И все уверяют, что от тебя.
  - Клевета ! - возмутился скромный герой. - Зевс свидетель, я был верен только тебе !
  - Неужели у него нет других занятий ночью, как подглядывать за тобой ? - вопросила амазонка.
  - Есть разумеется, - хохотнул Геракл. - Просто я надеюсь, что он всегда будет свидетельствовать в мою пользу.
   - Они же с дороги, - предпочел пресечь скользкую тему Ификл. - Да и темнеет уже - пора за стол.
  Кстати Стафил с Пепарефа прислал нам своего вина... .
   Перед ужином Геракл представил Феникса и его спутников ранее прибывшим участникам похода. Здесь был уже известный Фениксу со времен критского похода наварх Лисий из Коринфа, вежливо сделавший вид, что и он его узнал. На самом деле он, разумеется, тогда никакого внимания не обращал на гвардии рядового Феникса. Однако имя его уже стало известным осведомленным людям после войн с амазонками. Из новых знакомых особенное внимание обращал на себя могучий Капаней, представитель самого знатного в Аргосе, но в последнее время несколько захиревшего, рода Анаксагоридов, потомков древних аргосских царей. Сам Капаней не был аргивянином, он был одним из сыновей коринфянина Беллерофонта, прославленного героя, ставшего царем Ликии. В Аргосе он поселился, женившись на красавице Эвадне, дочери Ифия, старейшины Анаксагоридов. На ликийский трон, занятый его братом Гипполохом, Капаней не рассчитывал, но мечтал хотя бы сравняться с отцом в славе. Он хорошо показал себя в Лернейской войне, но в битве с амазонками под Трезеной не участвовал, так как Ифий посчитал, что Анаксагоридам зазорно идти в поход под началом Амфиарая, главы конкурирующего рода Мелампидов. Зато теперь Капаней мог спокойно удовлетворять свою страсть к подвигам и приключениям, так как соперники Анаксагоридов, правившие сейчас в Аргосе, к участию в чужом предприятии не стремились.
   С Амфитрионидами шел в поход и молодой Партенопай, сын их былых сотоварищей-аргонавтов Мелеагра и Аталанты. Несмотря на молодость, он тоже успел получить известность, участвуя в Идасовой войне в Мисии в составе отряда аркадских наемников на службе мисийского царя Тевфранта. Тогда они с Фениксом оказались на разных сторонах. Тем интереснее было им познакомиться сейчас и обсудить события той войны с противоположных точек зрения.
   После войны командир Партенопая Телеф стал царем Мисии и пытался удержать юного друга при себе. Но его родители, точнее мать - Аталанта и отчим - Меланион, поселившиеся в Тиринфе у Амфитрионидов, потребовали возвращения юноши домой. Здесь они устроили ему блестящий брак с Клименой, сестрой аргосского царя Адраста. Таперь молодой герой, стремящийся, как и Капаней, к приключениям, подвигам и славе, набрал себе дружину из почитавших его родителей и его самого аркадцев, чтобы послужить своим тиринфским покровителям..
   За пирушкой, затянувшейся до глубокой ночи, обсуждали предстоящий поход. Для Амфитрионидов торговая его сторона была делом второстепенным. На первом по важности месте для них был вывод колонии в Ливию, создание своего опорного пункта на малоизученном пока, но несомненно черезвычайно богатом материке. В этом деле были заинтересованы и микенские властители - Эврисфей и Атрей, чья финансовая мощь в значительной степени основывалась на коринфской морской торговле, и их родственники - критские цари Катрей и Девкалион, морские гегемоны Эллады. Феникс поинтересовался, где именно Амфитриониды собираются основать свою колонию. Оказалось, что прошлым летом вездесущий Ификл обсуждал этот вопрос с ливийским царем Меринеем и союзными с ним вождями.
  - Понимаешь, на словах-то они все нам были бы рады, но участок на своей земле никто уступать не хочет, - объяснял Ификл. Это было конечно понятно - кому же нужен на своей земле могучий гость, который со временем сможет подмять и хозяина.
  - Так что колонию будем ставить дальше на запад, там, где у Меринея союзников нет. Да и ливийцы
  обещали помочь, они в поход на Египет собираются, а мы их как раз с Запада прикроем, - продолжал Ификл.
   Предполагалось двигаться по опробованному в позапрошлом году маршруту - в Киссаме соединиться с критской эскадрой, а потом плыть на Запад вдоль ливийского побережья, попутно присоединяя к себе отряды союзников из местных.
  - Лошади для вас уже куплены у гарамантов, - обрадовал Ификл. - Так что конница сразу пойдет посуху, с ливийцами.
  
   До выхода объединенного флота в море, назначенного на первый день месяца галаксиона,
  оставалось еще четыре дня, и Геракл посоветовал мирмидонянам посетить святилище своей
  покровительницы - Геры, супруги Зевса и по ходившим в народе сплетням мачехи самого Геракла.
  - Это тут рядом, возле источника Канаф. Там Гера ежегодно в годовщину своей свадьбы с Зевсом омывается и снова становится девственницей на юбилейную ночь.
  - Может быть и достоуважаемая Эрибея пожелает омыться там со своими подругами ? - хихикнул злоязычный любимчик Геракла Лихас, также присутствовавший на пирушке.
  - Нет, нет, - серьезно возразил Геракл. - Чудесные свойства источника действуют только на лиц божественного происхождения.
  - Тогда не сомневаюсь, что богоравный Геракл каждый раз выходит из этого источника абсолютным девственником, - ухмыльнулась Эрибея.
  
  ***
  
   "Второе Великое плавание" , как единодушно окрестили новый поход Амфитрионидов подхалимы и зубоскалы, началось в полном соответствии с планом первого галаксиона.
   В море помимо мирмидонян вышли корабли из Коринфа и Навплии. Капаней со своими дружинниками вел две пентеконтеры, снаряженные в Лерне, морских воротах Аргоса. В состав флотилии входил также огромный караван в тридцать транспортных судов, везших будущих жителей колонии, которую предстояло основать Амфитрионидам.
   Погода в это время года была спокойной, устойчивый северо-восточный ветер способствовал мореходам. Как и в позапрошлом году, флот поначалу двигался на юг вдоль берегов Лаконии, с правителем которой Гиппокоонтом было заключено соответствующее соглашение. За мысом Малея, южной оконечностью материка, плавание продолжалось от острова к острову - Кифера, Эгилия, Крит На этот раз стоянка в Киссаме была недолгой: критская эскадра под командой все того же Мола, возглавлявшего критян и в предыдущем походе "за коровами Гериона", уже ожидала союзников в назначенном месте встречи. Флот простоял в Киссаме только один день, в течение которого пополнял запас пресной воды и провизии. Уже восьмого галаксиона начался переход до самой Ливии.
  
  ***
  
   Когда берега Крита скрылись за горизонтом, Эрибея, впервые в жизни оказавшаяся в открытом море, заинтересовалась:
  - А как моряки, не видя берега, знают, куда плыть ? Днем понятно - солнце на юге. А ночью ?
   Географ Эолик, плывший на одном корабле с Фениксом и амазонками, охотно пустился в разъяснения:
  - Ночью можно ориентироваться по звездам. Созвездие Большой Медведицы, хотя и занимает различное положение на небе в разные времена года, но всегда вращается вокруг той его точки,
  которая расположена над Северным полюсом.Земли. Поэтому по Большой Медведице можно определить направление на север.
  - Что-то я не видела медведей на небе. И что такое полюс ?
  - Наша Земля имеет форму шара. Что-то вроде огромного яблока, по которому мы ползаем, подобно мошкам на этом яблоке. Вспомни, как исчезали из нашего поля зрения берега. Сначала становится невидимой низменная прибрежная часть, потом вершины гор. И так же, если смотреть с берега, исчезает за горизонтом корабль: сначала корпус, потом парус. Это происходит потому, что изгиб земной поверхности заслоняет сначала нижнюю, а потом верхнюю часть удаленного предмета.
  - Примерно так же, как вершина холма скрывает перевалившего через нее всадника ?
  - Совершенно верно. А полюсами называются самая верхняя и самая нижняя точки этого шара. Верхняя - Северный полюс, нижняя - южный. Хотя вопрос о том, есть ли у Земли нижняя половина пока остается дискуссионным.. Никто еще не спускался так далеко к югу, и неизвестно, как там все выглядит и происходит. Возможно, просто обрыв, с которого неосторожный путешественник может сорваться и улететь в бездны Космоса. Что же касается Большой Медведицы, ты наверняка знаешь это созвездие. Только у вас оно конечно называется иначе. Это семь звезд напоминающих собой черпак или повозку, влекомую волами.
  - Да, знаю. У нас их так и называют - Повозка. Причем же тут медведица ?
  - Если присмотреться внимательно, среди звезд повозки есть еще несколько, менее ярких. Все вместе они напоминают медвежью фигуру. Рассказывают, у аркадского царя Ликаона была дочь Каллисто,
  страстная охотница, подобно прославленной ныне Аталанте. Каллисто была столь искусна в охоте,
  что сама Артемида взяла ее в свою свиту. Однажды Зевс увидел Каллисто и пленился ее красотой и силой. Но зная, что Артемида и ее спутницы отвергают любовь с мужчинами, он улучил момент, когда Каллисто была одна, принял облик Артемиды и предложил ей поиграть в обычные для девушек игры. Когда же Каллисто прикрыла глаза и томно раскинулась на траве, хитрец сделал свое дело и скрылся. Ревнивая Гера, как всегда, узнала о похождениях супруга и выместила досаду на жертве - превратила ее в медведицу. В таком виде Каллисто и родила сына - Аркада, который впоследствии стал царем, и в честь которого страна стала называться Аркадией. А Каллисто Зевс поместил на небо,
  сделав ее созвездием. Но Гера продолжала преследовать несчастную и лишила её возможности освежаться часть суток в волнах океана; поэтому Большая Медведица никогда не заходит. Тем-то она и удобна для моряков.
  - Но, если есть Большая Медведица, то должна быть и Малая ?
  - Есть. Она тоже состоит из семи звезд и напоминает ковш.
  - Ну, знаю. Именно так мы ее и зовем.
  - Тем не менее, это медведица Киносура, которая вместе с козой Амальтеей вскармливала малютку Зевса на горе Ида, где мать скрыла его от жестокого отца Крона. Когда Зевс вырос, он содрал шкуру с Амальтеи и сделал из нее себе волшебный щит-эгиду. Саму же Амальтею превратил в созвездие Козерога. Киносуре повезло больше: с нее шкуру не сдирали. Кстати, я слышал, что финикийцы считают, что вторая от хвоста Малой Медведицы звезда находится точно над Северным полюсом,
  и определяют север по ней. Какой способ лучше - наш или финикийский - тоже вопрос спорный. Надеюсь однако, что мимо Ливии мы не проплывем.
   Эолик оказался прав: утром одиннадцатого на юге показался берег - самая рискованная часть плавания была успешно завершена.
  
  ***
  
   Уже на следующий день после прибытия экспедиции в Ливию в лагерь ахейцев прибыл с многочисленной свитой царь Мериней. Встреча была помпезной: почетный караул блистал начищенной бронзой под жарким ливийским солнцем. Ливийцы ответили парадом царской гвардии: перед гостями продефилировала колонна из полусотни колесниц, запряженных по-гарамантски - четверками лошадей. Экипажи колесниц - возница и воин-лучник - выглядели великолепно: рослые светлокожие люди в белых одеждах и красных плащах, с пышными султанами из страусовых перьев на головах. Сами колесницы были отделаны не то золотыми, не то медными - на расстоянии не разобрать - пластинками, сиявшими не хуже доспехов почетного караула.
   Лошади, правда, несколько разочаровывали. Сразу было понятно, почему их приходилось запрягать по четыре в каждую колесницу. Ростом они едва ли превышали крупного осла. Феникс обеспокоенно подумал о том, что такие лошади едва ли подойдут его могучим кентаврам. Разве что для амазонок Эрибеи сгодятся.
   За колесницами прошла гвардейская пехота, экипированная по египетскому образцу: небольшой щит с закругленным верхом, на поясе кинжал и секира, в руке копье, на голове прихваченный золотым обручем платок из белого льна, сзади прикрывающий шею и плечи от солнечных лучей.
   За два года Меринею удалось добиться очевидных успехов в муштровке войск. К восхищению зрителей гвардейцам удавалось даже маршировать "в ногу".
   Завершала парад царская гордость - отряд лучников, вооруженных только луками и кинжалами.
  Колчаны со стрелами они носили за спиной.
   - Не хуже египтян стреляют, - похвалился Гераклу Мериней.
  
   После парада состоялся обмен подарками. Мериней получил парадный, отделанный золотом бронзовый доспех, его свита - так же разукрашенные бронзовые мечи и шлемы. Царь одарил гостей
  стадом скота, несколькими мешками сильфия, колесницами для Амфитрионидов и мешочками с золотым песком для остальных - вес согласно рангу получателя. Кроме того все были одарены головными платками с обручами - материал тоже по рангу - для защиты от солнца. Вечером, когда дневная жара начала спадать, естественно последовал банкет. После многочисленных предварительных тостов и возлияний первые лица гостей и хозяев обменялись речами.
   Первым обратился к гостеприимному хозяину Геракл:
   - Радуйся, богоравный Мериней, сын Дида, сына Кафавра, сына Амфитемида, сына Аммона,
  бога Солнца, и Акакаллиды, дочери Даная, что издревле был ванактом Ливии, изгнанным Египтом, и стал ванактом в земле Ахейской, ванакт Ливии от Нила до Океана, и вы, благородные князья племен ливийских
   Я, Геракл, сын Амфитриона, сына Алкея, сына Персея Данаида, внука Акрисия, правнука Даная, властитель великих и могучих городов Тиринфа и Навплии, пришел к вам, дабы установить дружбу и союз между Ливией и землей Ахейской, между потомками славного Даная.
   Я привез к вам дары из богатой земли ахейской: оливковое масло, вина из Коринфа и с Пепарефа,
  золотые украшения из Микен, красиво разрисованные горшки и кувшины из Тиринфа. А для защиты от врагов, которые постоянно замышляют напасть на вас, ограбить и поработить - вы сами знаете, кто эти враги - я привез вам замечательное бронзовое оружие. С ним ваше войско будет неодолимым. Более того - со мной приехали люди, умеющие выращивать оливки и виноград, делать вино и масло, лепить и разрисовывать сосуды. Приехали и те, кто умеет изготавливать оружие и строить крепости. Все они готовы приложить свои силы и способности для благополучия и безопасности народов Ливии. Единственное, в чем они нуждаются - это место, где они могли бы поселится, земля, которую они могли бы возделывать и гавань, в которую могли бы приплывать ахейские купцы и способную укрывать корабли во время непогоды.
   Я прошу тебя, богоравный Мериней, и вас, благородные князья ливийские, дать нам такое место на берегу моря. Эта гавань будет символом братства ахейских и ливийских народов, великим рынком ахейско-ливийской торговли и оплотом безопасности Ливии, ибо сюда мы сможем во всякое время прислать военную помощь. Надеюсь на вашу мудрость и дружественные чувства к вашим братьям ахеянам и уверен, что вы не откажете нам в нашей просьбе.
   Со своей стороны я клянусь Аммоном, богом Солнца, и Посейдоном, богом моря, и самим Зевсом
  Олимпийским, что повелевает и небом, и землей, и Солнцем, и морем, что народ ахейский будет верным другом и союзником твоим, богоравный Мериней, и вашим, благородные князья ливийские. Эту дружбу мы готовы доказать любым способом, который может вам потребоваться.
  
   С ответной речью выступил сам царь Мериней:
  
   - Я, Мериней, сын Дида, потомок Аммона и Даная, царь всей Ливии от Хапи до Океана, рад приветствовать тебя, Геракл Данаид, мой родич и властитель городов в земле Ахейской.
   Я и благородные князья ливийские высоко ценим дары и товары, привезенные тобой и готовы щедро оплатить их богатствами нашей земли - золотым песком и слоновой костью, сильфием и финиками, скотом и сушеным мясом, дикими животными и черными рабами. Особенно благодарны мы тебе за оружие, столь необходимое для защиты от врагов, о которых ты говорил. Ты увидишь, сколь велика будет наша благодарность, когда с помощью этого оружия мы сокрушим армию фараона и овладеем богатствами Черной Земли. Мы будем рады, если ты и твои товарищи окажете нам помощь в освободительном походе на Восток, ведь когда-то наши предки владели долиной Хапи, и наш общий предок Данай родом оттуда. Не сомневайся, что там ты получишь вдоволь земель и удобных гаваней, которых так много в устье Хапи.
   Что же касается земли и гавани в наших землях, то твое пожелание нам понятно. Я и благородные князья ливийские предугадали его и обсудили между собой. К сожалению, земли наши пустынны, и все плодородные участки и оазисы, все бухты, пригодные для рыбной ловли, заняты, и мы при всем желании не можем выделить участок для наших ахейских братьев. То же относится и к нашим западным соседям насамонам и другим ливийским племенам на западе. Но это не значит, что мы отказываем тебе в твоей просьбе, столь близкой нашим сердцам. Земли наших братьев на Западе захвачены жестокими завоевательницами - горгонами, пришедшими из-за гор, с берегов Океана.
   Они поработили племена зуаэков, максиев, авсеев и махлиев и угрожают остальным. Из-за них наши западные союзники опасаются принять участие в походе против фараона, ведь если их воины уйдут на войну, горгоны воспользуются этим и захватят и их земли тоже.
   Но земли, которыми горгоны владеют сейчас, богаты источниками воды и плодородны. Руками ливийских рабов там возделаны огромные сады, в которых растут финиковые пальмы и золотые яблоки, лотос и миндаль. Берега моря там изобилуют превосходными бухтами, вплотную подходящими к Садам Горгон. В глубине их земли есть огромное озеро, а на нем остров, где расположена их столица, столь богатый фруктовыми деревьями, овцами и козами, что горгонам даже не нужно выращивать зерно. Там добывают изумруды, рубины, топазы и сердолик. Воздух там, говорят, столь чудесен, что можно жить вечно. Уничтожь горгон и возьми все это себе, а мы пошлем воинов в помощь тебе. Обезопасив наши западные границы, мы сможем удвоить то войско, которое поведем в Черную Землю.
   Я не сомневаюсь, что ты, благородный Геракл, и твои друзья по достоинству оцените это предложение. Я верю, что ливийцы и ахейцы совместно, плечом к плечу, во имя мира во всей Ливии овладеют землями и богатствами горгон и фараона и утвердят принципы свободной торговли от Великого Хапи на Востоке до самого Океана на Западе. Да будут нашими покровителями в этом благородном деле Аммон, бог Солнца, Гурзил, бог битв, и все ваши боги с горы Олимп.
  
   Эти речи, тщательно разработанные неутомимым Ификлом и советниками Меринея еще до начала Великого Плавания, содержали в себе идею военного союза между Гераклом и Меринеем, предназначенного для завоевания и раздела всей Ливии, включая и Черную Землю - Египет.
   Успех этого предприятия отдавал в руки союзников ключи к мировому господству - ни Хатти, ни Ассирия, ни тем более Микены не могли бы противопоставить ничего сравнимого по масштабу их суммарной военной и экономической мощи.
  
   На военном совете, состоявшемся на следующий день после банкета, было решено, что флот Геракла направится знакомым уже путем на запад до страны горгон. Ливийское ополчение и кавалерия Феникса, лошадей для которой Мериней заранее закупил у гарамантов, будут двигаться по суше вдоль берега.
   Лошади гарамантов на первый взгляд выглядели мелковатыми и сухопарыми по сравнению с
  магнезийскими и особенно фракийскими скакунами, но оказались достаточно резвыми и выносливыми. Пришлось, правда, затратить несколько дней на их объездку, но для кентавров это было несложной задачей.
   Войско, выставленное Меринеем в помощь союзникам, в общем-то не впечатляло. Возглавлял его
  юный племянник Меринея Термер, и только его дружину в полсотни копейщиков и два десятка стрелков из лука можно было считать настоящими воинами. Вдесятеро большее число ополченцев было просто сборищем местной бедноты, соблазненной рассказами о богатой добыче, ожидающей их в стране слабых женщин. Главным (возможно единственным) их достоинством была неприхотливость. Вооружены они были чем придется: по преимуществу дубинками и копьями, чаще с каменными наконечниками, чем с медными. У некоторых были топоры, тоже чаще каменные, чем медные или бронзовые. Те, кто в прошлом были пастухами или охотниками, имели пращи. Чтобы хоть как-то организовать эту толпу, Феникс предложил Термеру разбить ее на сотни и назначить сотниками более-менее опытных дружинников. Те уже сами делили свои сотни на десятки и определяли десятников. Пращников выделили в особый отряд. Феникс надеялся, что от них будет больше толку, чем от остальных. Для пропитания войска Мериней выделил стадо овец и несколько повозок с зерном, вяленой рыбой и сушеными финиками. Охрана этого обоза и была главной задачей дружины Термера
  во время всего похода.. Кентавры и амазонки вели разведку и прикрывали колонну (точнее толпу) ополченцев с южной стороны. С севера их охраняло море, вдоль берега которого и совершался марш.
   Шли только в утренние часы, пока солнце не начинало палить слишком жарко. Потом войско укладывалось на отдых, укрываясь от солнечных лучей в тени немногочисленных деревьев и растянутых на копьях плащей. Вечером, когда жара начинала спадать, всадники уходили вперед разведать маршрут и наметить удобное место для следующей стоянки. Продвигаться быстро не получалось. Правда, флот тоже не торопился. Купцы на остановках распродавали свои товары, предводители пировали с местными вождями и призывали их поучаствовать в разграблении горгоньих сокровищ. Когда подходил Феникс с войском, банкеты возобновлялись, к войску присоединялись толпы добровольцев, которые требовалось организовывать, прививая им хоть какие-нибудь начатки дисциплины, надо было договариваться с вождями о пополнении запасов продовольствия, разыскивать проводников, знающих дальнейший путь на запад и источники воды на нем.
   На одной из таких стоянок Эрибея вызвала Феникса на состязание в бою на мечах и выиграла четыре схватки из пяти.
  - Ты и в постели такой же слабак ? - поинтересовалась она язвительно.
  - А ты проверь, - огрызнулся Феникс.
  К его удивлению Эрибея не отказалась.
  
   Утром она сказала ему:
  - Ты странный. Обычно самцам надо только семя слить побыстрее. Сделал свое, и можно его гнать,
  все равно от него больше толку не будет. А ты как наши сестры - стараешься удовольствие доставить. Тебя твои женщины научили ?
  - А как же иначе ? - удивился Феникс. - Если люди любят друг друга - главное удовольствие в том, чтобы ласкать любимого. Разве не так ?
  - Любовь к самцу ? Никогда не пробовала, - усмехнулась Эрибея.
  - А Геракл ? - спросил Феникс.
  - А что - Геракл ? Такой же, как все. Только приап бычий, да пашет долго. Крепкий еще козел.
   Тебе до него далеко, но в чем-то с тобой приятнее.
  
   Сама Эрибея в общем-то вела себя с Фениксом так же, как обруганные ею "самцы", целиком
  сосредотачиваясь на собственных ощущениях и отнюдь не интересуясь тем, что чувствует он. Но Фениксу нравилось ласкать эту суровую воительницу и видеть, как она постепенно поддается возбуждению, перестает быть холодной и надменной и становится неистовой и ненасытной в своей страсти, полностью теряя контроль над собой на вершине наслаждения.
  
   До реки Кинип, за которой начинались земли гинданов и лотофагов, граничащие с владениями горгон, удалось добраться только на девятый день месяца тисия. К этому времени сухопутное войско достигло численности в несколько тысяч человек. Точную цифру Феникс отчаялся получить.
   На каждой стоянке к войску присоединялось множество местных добровольцев, спешивших успеть к началу выдачи пайка. На следующее утро большинство из них исчезало, не желая выступать в поход в такую рань. Оставались с войском те, кому было слишком трудно прокормиться на месте, или те, кто уж очень твердо уверовал в сказку о женщинах и сокровищах. Флот тоже уже стоял в устье Кинипа. Здесь Геракл вновь созвал военный совет, так как предстоящая схватка с горгонами была уже не за горами, и изложил там свой стратегический замысел. Согласно его плану отныне флоту и сухопутному войску надлежало двигаться рядом вдоль морского побережья. Лагеря для ночного отдыха предполагалось укреплять, чтобы не дать захватить себя врасплох внезапным налетом. Если же горгоны рискнут выслать значительное войско навстречу, ливийцы должны были отступить к ближайшему лагерю и занять в нем оборону. Флот же наоборот рванется вперед на всех веслах и парусах, чтобы добраться до страны горгон прежде, чем их войско успеет возвратиться.
   Главной задачей Феникса и его кавалерии, как и во время войны в Мисии, было вовремя предупредить о подходе неприятеля.
  
  ***
  
   Намного раньше, через три дня после прибытия флота в Ливию, состоялся другой военный совет.
  Это было в городе Геспера на острове Фла, который находился посреди великого озера Тритонида.
  
   За круглым столом сидели три Грайи - старшие жрицы богинь Горго, Анейто и Даматар, трех ипостасей Великой Матери Ма, породившей весь мир.
   - Зачем ты созвала нас, сестра Энио ? - спросила старшая по возрасту Пемфредо, жрица Горго, Матери Змей и Корней. - И почему твои посыльные не сообщили нам об этом ?
   - Мою весть до времени должны услышать только вы, сестры, - ответила Энио, жрица Анейто,
  Матери Зверей и Птиц.. - Мериней, царек ливийцев, собирается наконец выступить против нас. Из Замли Пеласгов пришли корабли с бронзовым оружием и воинами ему на помощь.
   - Давно ? - спросила Дейно, жрица Даматар, Матери Трав и Деревьев.
   - Три дня назад. Письмо принесла голубка, посланная Видящей, нашей сестрой, наложницей Меринея.
   Горгоны, или, как они сами себя называли, Геспериды, считали войну одной из разновидностей охоты, охотой на людей. Поэтому Анейто носила еще и титул Воительницы, а ее жрицы ведали вопросами войны и, естественно, разведки.
   - Велики ли силы Меринея ? - задала вопрос Пемфредо.
   - Видящая насчитало до ста кораблей, - ответила Энио. - Если считать по пять десятков воинов на корабле, то всего пеласгов - пять тысяч. Мериней соберет и вдвое больше, но его люди не обучены правильному бою, это просто большая толпа бахвалов-мужчин, вроде тех, что мы не раз били в прошлом.
   - А что у нас ? - поинтересовалась Дейно.
   - Корпус Гесперид - тысяча всадниц. Охотницы - пять сотен пеших воительниц. Храмовая стража - три сотни. Корпус Сыновей Гесперы - три тысячи мужчин, пятая часть из которых - лучники. Еще тысяча - в городской страже. И четыре тысячи Рысей и Гепардов - девочек и мальчиков, обучающихся военному делу. Подвластные нам туземцы смогут выставить тысяч пять вспомогательных войск. Хотя цена им не выше, чем ордам Меринея..Ну, а на крайний случай - твои Горгоны, Пемфредо.
   - Достаточно ли этого ? - снова спросила жрица Горго.
   - Думаю, достаточно, чтобы отразить нападение. Но если послать еще к нашим западным союзникам, они могут дать нам много конных воинов, с которыми мы достигли бы страны лааву, наказали бы этого обнаглевшего Меринея и навсегда отбили бы у ливийцев охоту нападать на наши владения.
   - А я думаю, достаточно будет истребить напавшее на нас войско, - возразила Пемфредо.
   - Дальние походы чреваты смутой. Вспомни Мирину и Медусу.
   Пемфредо напоминала об опыте прошлого, когда военачальницы, сосредоточившие в своих руках слишком много сил и завоевавшие у войска авторитет своими победами, начинали претендовать на верховную власть, отказываясь повиноваться даже Совету Грай.
   - Ты права, сестра, - уступила Энио. - Призовем союзные племена только в крайнем случае, если окажется, что наших собственных сил не хватает.
   - Что нам надлежит делать сейчас ? - перевела разговор в конструктивное русло Дейно. - Подумала ты уже об этом, сестра Энио ?
   - Я разослала приказы Видящим вдоль всего побережья. Нас будут извещать о продвижении врагов. Если они пойдут по суше, нам не стоит ждать, пока они вторгнутся в нашу страну и осквернят наши сады. Дочери и Сыновья Гесперы внезапно встретят их на марше и истребят.
   - Не сомневаюсь, что так бы и было, если бы речь шла об одних ливийцах. Но если с ними будут и пеласги... . В прошлом они показали себя сильными бойцами. Не получится ли так же, как было с Атлантом, да будет проклято его имя ?
   - Тогда наши женщины еще не учились владеть оружием и скакать на лошадях. Одной храмовой стражи было мало, чтобы оказать действенную помощь воинам-мужчинам. А те не выстояли против пеласгов. Теперь другое дело - у нас есть конница и тайное оружие Горго и Даматар..
  
  
  ***
  
   Уяснив на совете, что союзникам-ливийцам предназначается роль приманки для горгон, Феникс счел своим долгом сделать все возможное, чтобы поднять их боевые качества. Прежде, чем перейти Кинип, он занялся обучением ливийского воинства хотя бы элементарным организованным действиям на поле боя. До сих пор ливийцы знали только два способа ведения боя: всем вместе кинуться на врага либо точно так же, всем вместе, пуститься в бегство. Теперь Феникс научил их хотя бы строиться по сотням в простейшее построение - квадрат и сохранять строй, стоя на месте. Попытки построить ливийцев в более крупные подразделения или передвинуть квадрат с места на место приводили к одному результату - превращению строя в толпу. Для обучения маневрам на поле боя требовалось время, которого не было.
   Судя по рассказам, которые ходили о горгонах среди ливийцев, их тактика была такой же, как у амазонок, их ударная сила состояла из конных лучников, точнее лучниц. Басням о змеях на голове или о том, что горгоны взглядом способны превратить человека в камень, Феникс не верил. Но нужно было придать ливийцам способность противостоять коннице. Тут он мог исходить из своего опыта войны с амазонками. Прежде всего он приказал, чтобы воины, не имевшие копий (таких было подавляющее большинство), обзавелись хотя бы шестами с заостренным концом, чтобы отбиваться от лошадей. К счастью в лесах, покрывавших берега Кинипа, подходящего материала было достаточно. Чтобы хоть как-то защититься от ожидаемого обстрела из луков, Феникс потребовал у старейшин племени маков, которое жило в этих местах и тоже присоединилось к походу, снабдить войско щитами и панцирями. Здешние мастера умели делать их из очень прочной страусиной кожи.
  Много поставить они не могли, но хотя бы первые ряды строя удалось обеспечить доспехами. Кроме того, Феникс раздал ливийцам остатки привезенного с собой, но не распроданного трофейного фракийского оружия Вспомнил Феникс и о рогатках, но для того, чтобы обучить союзников быстро и организованно их выставлять, времени тоже не хватало. Однако он все же распорядился заготовить несколько сотен рогаток, погрузить их на корабли мирмидонской флотилии и на стоянках огораживать ими лагерь, чтобы воспрепятствовать внезапному налету конницы.
   Через несколько дней поход был продолжен, и союзники вступили в Страну Гинданов.
  
   Разведка амазонок внимательно следила за продвижением союзников. В штаб командующей Сфено постоянно поступали донесения, посланные голубиной почтой. Из них следовало, что ливийцы идут берегом моря, а "пеласги" следуют на кораблях. Отсюда вырисовывалась идея предстоящего сражения: разгромить ливийцев прежде, чем "пеласги" смогут оказать им помощь. Для этого требовалось добиться внезапности, лучше всего было напасть из засады, когда противник будет на марше.
   Большую часть конницы под командованием Эвриалы Сфено послала в обход. Всадницы должны были атаковать ливийскую колонну, не давая ей времени построиться к бою. Пехота же форсированным маршем шла навстречу ливийцам, чтобы довершить их разгром.
  
   Кентавры из флангового охранения поначалу приняли вынырнувших из-за скал всадниц за "фениксовых баб", посланных им навстречу с каким-либо распоряжением. Только когда засвистели стрелы, и люди и лошади вокруг начали валиться, командир разъезда понял, что произошло. Он успел послать одну пятерку с донесением к Фениксу, а с остальными бросился в безнадежную атаку чтобы прикрыть гонцов. Покончив за несколько минут с остатками дозора, амазонки помчались в погоню за посланными. Их лошади, несущие более легкий груз, чем кони кентавров, были резвее, и отрыв беглецов от преследовательниц быстро растаял. Дважды пара кентавров бросалась навстречу воительницам, стараясь их задержать. Последний рухнул с лошади со стрелой в спине уже в виду войска. Передать он ничего не успел, но слов тут и не требовалось.
  
   Феникс и Эрибея ехали в авангарде совместно с новоприсоединившимися к походу союзниками-гинданами.
   Гинданы не шибко-то рвались на войну. Возможность потешиться с покоренными горгонами их не манила: свои, непокоренные, женщины заездили до потери всякого интереса к экзотике. Однако рассказы о драгоценностях, которыми была якобы богата страна горгон, подвинули гинданок не только погнать в поход своих "ленивых олухов", но и самих отправиться с ними. Наверняка ведь эти блудливые кобели увлекутся развлечениями с чужими стервами и прохлопают ушами самое важное - дележку добычи. Самые темпераментные, увидев амазонок Эрибеи, возгорелись мечтой вступить в ее отряд и вести жизнь, полную приключений и подвигов. Вот и сейчас Эрибею окружала стайка волонтерок, засыпавших ее расспросами и жадно внимавших рассказам о войнах и походах, в которых она участвовала.
  
   Когда поднялась тревога, и на левом фланге появилась вражеская конница, Феникс приказал Эрибее отправлятьься к месту предполагаемой сегодня стоянки флота, ушедшего вперед, и сообщить Гераклу о появлении горгон. Однако та послала лишь десяток своих подчиненных, а сама осталась с Фениксом.
  - Недостойно мне покинуть войско перед боем, - заявила она Фениксу. - А передать сообщение сможет и десятник.
   Тогда Феникс поручил ей командовать гинданами, оказавшимися сейчас на правом фланге ливийского войска, а сам с окружающими его адьютантами из числа кентавров поехал вдоль фронта, отдавая распоряжения и подбадривая воинов перед их первым боем.
  - Держите строй, не рассыпайтесь, колите лошадей в морду, как учили ! Пращники, вперед, угостите их на славу ! И не вздумайте трахать этих сучек без команды !
   Ливийцы отвечали воинственным ревом.
  
   Тренировки на берегу Кинипа принесли свои плоды. Ливийцы на марше уже шли не беспорядочной толпой, а в основном держались своей сотни. Поэтому они быстро собрались вокруг своих начальников и развернулись лицом к врагу. Устанавливать сплошную линию времени не было, так что каждая сотня стояла отдельно, сохраняя интервалы между собою.
  
   Эвриала, командующая конницей гесперид, была довольна. Противника явно удалось застать врасплох. Восточные варвары даже построиться толком не сумели - жалкие кучки растянулись вдоль дороги длинной цепочкой. Эвриала надеялась, что ей удастся разгромить вражеское войско еще до подхода главных сил. Хотя ее корпус в несколько раз уступал ливийцам по численности, она не сомневалась в превосходстве своих всадниц в выучке и боевом искусстве.
  - Тем больше будет наша слава, - усмехнулась она.
  
   По сигналу Эвриалы геспериды разделились на полусотни и пошли в атаку, осыпая врага стрелами.
  Некоторые из атакованных отрядов не выдержали зрелища несущихся на них всадниц, запаниковали и побежали, бесславно погибая под копытами лошадей и ударами топориков на длинных рукоятках. Выжили лишь те, кто сообразил броситься на землю и прикинуться сраженным. Будь строй ливийцев сплошным, его прорыв привел бы к всеобщему бегству и всеобщей гибели, что и предполагала Эвриала. Однако в этот раз каждая сотня стояла сама по себе, и каждую сотню требовалось громить отдельно. Те сотни, где люди и начальники оказались покрепче, встретили удар, отбиваясь от лошадей копьями и подрубая им ноги топорами. Хотя некоторые из них тоже оказались вырубленными начисто, гесперидам это тоже стоило большой крови. В других местах тела погибших людей и лошадей из числа передовых образовали такой завал, что последующие всадницы предпочли объехать его и промчаться в промежутки между сотнями. Большая же часть ливийских отрядов вообще не была атакована - гесперид было слишком мало.
  
   Эвриала разумеется позаботилась, чтобы фланги вражеского войска не остались неатакованными. Удобнее же охватить бегущих с обеих сторон, согнать их в кучу и вырубить, чем гоняться за рассыпавшимися беглецами поодиночке. Гинданы на правом фланге защищались остервенело. Своих женщин они боялись больше, чем чужих. А те подбадривали их, визжа столь оглушительно, что шарахались даже привычные, казалось бы, лошади горгон. Иные в боевом раже выскакивали из строя и норовили "врезать, как следует, этим шлюхам", показывая пример мужчинам. Амазонки, оставшиеся с Эрибеей, окружили ее плотным кольцом в середине толпы гинданов и валили атакующих всадниц, стреляя из луков. Горгоны, не ожидавшие столь упорного сопротивления, пришли к выводу, что продолжение ближнего боя будет стоить слишком дорого, и, обойдя гинданов, помчались дальше.
   В центре дружина Термера, охранявшая "святыню святынь" - обоз с продовольствием, тоже благополучно отразила нападение. Ливийцы успели составить повозки в круг, образовав импровизированный форт, и выпрячь тащивших их мулов. Из-за повозок их лучники достаточно успешно отстреливались от горгон, которые не пожелали спешиваться и схватываться с врагом врукопашную.
   На левом фланге гесперидам повезло больше. В хвосте ливийской колонны гнали стадо овец, предназначенных на прокорм войску. Охрана благоразумно разбежалась едва завидев противника. Овцы тоже попытались разбежаться вслед за пастухами, но всадницы быстро собрали их вместе и торжествуя погнали "блеющие трофеи" к месту общего сбора.
  
   Первую, самую страшную, атаку горгон ливийцы выдержали. Отбившиеся от горгон сотни торжествовали победу, те, кто видел бой со стороны, тоже приободрились, убедившись, что против грозного врага можно устоять. Ну, а печальная участь побежавших стала своего рода уроком стойкости для остальных. Всем стало ясно, что в бегстве от конницы нет спасения.
   Феникс, переждавший схватку в одном из неатакованных отрядов, снова объехал строй, поздравляя выстоявших с победой. и объединяя вместе наиболее пострадавшие сотни. Сначала он хотел пробиваться дальше, к стоянке флота, но увидев, что горгоны не уходят, а перестраиваются для новой атаки, распорядился только сократить интервалы между сотнями, подтягиваясь к передовым.
  
   Эвриала, неприятно удивленная неожиданной устойчивостью ливийцев и большими, чем ожидала, потерями, решила прибегнуть к более осторожной тактике, классической для конных лучников. При повторной атаке геспериды не пытались врубиться в строй пехоты, а, подскакав на близкое расстояние, понеслись вдоль него, расстреливая ливийцев из луков. Феникс в свою очередь приказал своим немногочисленным лучникам и пращникам растянуться вдоль строя и отогнать страшных всадниц. Несколько удачно пущенных камней и стрел сделали свое дело. Хотя потери горгон были куда меньше, чем у стоявших в плотном строю под обстрелом ливийцев, тем не менее они отступили на предельную дальность стрельбы из своих луков. Это сказалось на эффективности обстрела, потери ливийцев стали заметно меньше, да и раны, наносимые стрелами, стали менее чувствительными
  
   Чтобы ускорить дело, Эвриала использовала новый маневр. Теперь геспериды напали только на замыкающую строй сотню, где им могли противостоять всего несколько человек с метательным оружием. Под прицельным расстрелом в упор сотня растаяла очеь быстро, а ее остатки нетрудно уже было вырубить.
   На выручку попавшему в беду хвосту колонны помчались все еще оставшиеся в строю амазонки и кентавры - два десятка человек. Феникс же метался между сотнями, пытаясь подтянуть их к гинданам и создать более компактный строй, который он хоть в какой-то степени мог бы прикрыть пращниками и лучниками. Так как такое перестроение никто и никогда прежде не делал, ему приходилось самому направлять каждую сотню. Дело шло невероятно медленно. Мысленно он проклинал и Геракла, который ввязался в войну с конным народом, не позаботившись подготовить свою конницу, и Меринея, который послал на эту войну не обученную и одоспешенную пехоту, а неорганизованное и вооруженное чем попало ополчение, и Пелея, который не пригласил локров поучаствовать в походе. А как бы сейчас пригодилась сотня-другая локрийских стрелков !.
  
   Пока Фениксу удалось стянуть свои сотни и расставить их, образуя фигуру, очень приблизительно напоминающую квадрат, горгоны успели расстрелять и порубить по меньшей мере треть ливийского войска. Уже тысячи тел валялись вдоль дороги, и горгоны деловито добивали раненых. Феникс был бессилен помешать этому. Но теперь он мог хоть как-то прикрыть сократившийся фронт жиденькой цепью стрелков и камнеметателей.
   Однако передышки не получилось. Впереди показались сломя голову мчавшиеся кентавры из передового дозора.
   - Горгоны подходят !
  
   План Сфено сработал, ливийцы оказались в клещах. Феникс понял - стоять и защищаться бесполезно, это - гибель. Он скомандовал возобновить движение к морю.
  
   Корпус Сфено состоял по большей части из пехоты, две трети конницы она отправила в обход с Эвриалой. Но сначала она допустила ошибку, полагая, что одновременная атака конницы с двух сторон сокрушит врага.
   Поэтому всадницы Сфено атаковали ливийское войско в лоб. Гинданы, первыми принявшие их удар, не растерялись и вновь оказали яростное сопротивление. Те же горгоны, которые помчались в интервалы между их сотнями, не прорвались через глубокий строй, а оказались зажатыми набросившимися на них со всех сторон ливийцами. Прежде, чем Сфено поняла, что происходит, и велела трубить отбой, большая часть ее и без того немногочисленной конницы полегла под копьями и дубинами озверелых от страха и злобы ливийцев.
   Теперь Сфено пустила в ход свою пехоту, чтобы преградить ливийцам дорогу вперед, пока всадницы Эвриалы будут расстреливать их с тыла. В большинстве эта пехота состояла из тех же ливийцев, насильственно мобилизованных в подвластных гесперидам племенах авсеев и махлиев. Для придания им большей устойчивости на флангах пехотного строя располагались отряды "Сыновей Гесперы" - воинов-мужчин, уроженцев Гесперы.
   Еще один такой отряд стоял в самом центре, разделяя ополчения авсеев и махлиев, мягко говоря недолюбливавших друг друга. Без такого буфера они могли бы и передраться между собой. Во второй линии разместились остатки конницы Сфено, игравшие роль заградотряда. Они имели приказ рубить союзников-ливийцев, если те вздумают пуститься в бегство.
  
   Наконец-то ливийцы, до сих пор поражаемые недосягаемым для них противником, получили врагов, с которыми можно было сойтись лицом к лицу. С первого же столкновения стало очевидно, что остервенелый напор ливийцев, рвущихся к спасению, превосходит желание авсеев и махлиев добыть победу для своих хозяек-горгон. Те, пятясь назад и теснясь в стороны, только отмахивались от ударов, наносимых ливийцами. Очень быстро фронт оказался прорван. Отряд гесперидов, находившийся в центре, был охвачен со всех сторон и подвергся полному избиению.
  Игнорируя расступившихся авсеев и махлиев и находящихся на флангах гесперидов передовые сотни ливийцев двинулись в прорыв.
   Решительная атака на ливийцев слева и справа вероятно привела бы их к полному разгрому. Однако союзники горгон должного боевого духа явно не имели, а сами геспериды, давно уже не воевавшие и в этот день получавшие впервые по сути боевое крещение, тоже промедлили. Только Эвриала немедленно бросила своих всадниц в новую атаку.
  
  - Не останавливайся ! Я их задержу ! - крикнула Эрибея Фениксу.
   Ударив свою лошадь пятками в бока, она выехала навстречу надвигающейся лаве врага и крест-накрест взмахнула своей махайрой, вызывая противника на поединок. Горгоны явно понимали толк в подобных вещах: их строй остановился.
   Навстречу Эрибее выехала неторопливой рысью мощная женщина, крутившая секирой над головой и хрипло что-то выкрикивавшая - вероятно угрозы и оскорбления, но Эрибея не стала к ним прислушиваться. Направив свою лошадь прямо на противницу, она в последний момент резко уклонилась вправо и, перебросив махайру в левую руку, полоснула ею горгону по незащищенной шее. Из рассеченной артерии хлынул фонтан крови, воительница выронила секиру и медленно повалилась с коня.
  
   Когда Эрибея зарубила третью поединщицу, наступила пауза. Видимо, даже самые отважные из горгон начали сомневаться в своих силах.. Затем по их рядам пошел гул, сначала негромкий, как бы сомневающийся, затем все более звучный и отчетливый:
  - Эв-ри-а-ла ! Эв-ри-а-ла !
   На поединок шла военачальница горгон.
   Эвриала была настоящей горгоной - жрицей Горго и воительницей одновременно.
   В первую очередь Эрибея оценила ее лошадь. В отличие от лошадей ее предыдущих противниц она не выглядела. усталой и заморенной. Эта горгона либо не утомляла ее скачкой в бою, либо, что вероятнее, перед поединком заменила лошадь свежей и полной сил. Затем Эрибея рассмотрела и приближающуюся наездницу. Ее медный шлем с личиной, закрывающей лицо, наручи ниже локтей и поножи ниже колена сверкали на солнце. Шлем был снабжен широкими полями, загибавшимися кверху. В образованной ими чаше клубились змеи, их шеи и головы окружали купол шлема отвратительным венцом. Все тело Эвриалы от шеи до колен прикрывал кожаный доспех с нашитыми на плечах и груди медными пластинами. Руки от плеча до локтя также обвивали живые браслеты из змей. На шее чудовищным ожерельем висела большая черная кобра. Ни щита, ни какого-либо оружия у нее в руках не было.
   Зарычав, Эрибея ринулась на противницу. Вся покрытая кровью - как из собственных ран, так и кровью убитых ею, она пожалуй выглядела в этом момент не менее устрашающе, чем Эвриала.
  За мгновение до столкновения горгона сорвала с шеи змею, мгновенно вытянувшуюся и застывшую, как палка, и метнула ее в Эрибею подобно копью. Та молниеносным взмахом махайры перерубила гадину в полете пополам. Но передняя половина долетела до нее и впилась зубами в щеку под левым глазом. Эрибея вновь уклонилась вправо. Еще удар... .
   Горгона приняла его левой рукой, одетой в медную латную перчатку с длинными когтями. Поворот кисти - и меч вырвался из внезапно ослабевшей руки Эрибеи. Мир вокруг стремительно потемнел до полной черноты. Эрибея склонилась на шею своей лошади, а затем соскользнула на песок и камни, устилавшие поле боя.
  
   Увидев гибель своего командира, оставшиеся амазонки завыли как волчицы и ринулись к месту поединка. Туда же бросились и горгоны - на выручку Эвриале. Бешеная рубка продолжалась несколько минут. Когда пала последняя амазонка, Эвриале пришлось вновь строить своих горгон и гнать их в атаку на уходящих ливийцев. Однако и ее воины и лошади, продолжительное время ведшие бой, уже выдохлись - опрокинуть врага быстрым натиском не получилось. Правда задние сотни ливийцев оказались связаны боем и остановились. Между ними и передовыми, продолжавшими рваться вперед, образовался разрыв. Сюда и решились наконец вклиниться геспериды-пехотинцы и поневоле последовавшие за ними их союзники. Половина ливийского войска была окружена и погибла, оказав упорное и продолжительное, хотя и безнадежное, сопротивление. В плен попали только те, кто были ранены или совершенно выдохлись и не могли больше сражаться.
  
   Большинству пленников предстояла кастрация и пожизненная (правда недолгая) работа в Садах Гесперид или на рудниках драгоценных камней. Молва помещала эти рудники на остров Фла, где жили геспериды, но в действительности они располагались гораздо южнее на плоскогорьях Сахары. На каждый найденный там камень приходилось несколько сдохших от непосильного труда и лишений рабов, но это только прибавляло ценности камням в глазах гесперид. Самые же молодые и красивые пленники предназначались сначала для постельных утех, затем для участия в исполненных высокого сакрального смысла обрядах в храме Матери-Богини. Затем их ожидали жертвенные столы и кормушки для земных воплощений богини Горго в храмовом террариуме. Для своих же ритуальных трапез жрицы предпочитали нежное детское мяско. Недаром же каждая ливиянка во владениях гесперид должна была отсылать первого родившегося у нее мальчика "для службы Богиням", едва он научался ходить. И если Анейто-Воительница отказалась от человеческих жертвоприношений устами своей последней инкарнации Атены-Горгоны под влиянием ее тогдашнего любовника Персея, то сама Горго и Даматар, Мать Растений, предосудительных связей с иностранцами не имели, свои ритуалы сохраняли в первозданной чистоте и от человечинки отнюдь не отказывались.
   Прагматичный дух века сказался правда в том, что в жертву Даматар приносили стариков, негодных уже для работы в Садах - их жалкая плоть шла на удобрения. Горго же, как и встарь, требовала все самое лучшее. .
  
   Прорвавшиеся сотни шли дальше, к стоянке флота. Окруженные ценой собственной гибели задержали погоню. Преследовать ливийцев могли только всадницы Сфено, но их осталось слишком мало, чтобы разбить или хотя бы остановить врага. Они могли только гарцевать по сторонам построения ливийцев и обстреливать их из луков, не слишком приближаясь из-за опасения ответной стрельбы и возможных контратак уцелевших кентавров и амазонок Эрибеи. Находившиеся на флангах сотни редели, но прикрывали своими телами тех, кто шел в середине построения. До стоянки добралось не более четверти ливийского войска, утром выступившего в очередной переход, в основном те, кто лучше был защищен доспехами - княжеские дружинники и наиболее опытные или просто расторопные вояки, вовремя сумевшие позаботиться о своей защите.
  
   Как и предполагал Феникс, Геракл, получив сообщение о появлении горгон, немедленно ушел со всем флотом, спеша вторгнуться в Страну Гесперид прежде, чем их войско вернется домой. Ожидать ливийцев остались только мирмидонские корабли да пара аргосских пентеконтер, принадлежавших Капанею. Честолюбивый аргивянин не усвоил еще практичных современных взглядов на ведение войны и, мечтая о славе, желал схватиться с горгонами.
   К счастью, моряки не сидели сложа руки, а выставили рогатки и построили вдоль периметра лагеря нечто вроде баррикады из многочисленных обломков скал, валявшихся на берегу.
   Вступившие в бой ликийские лучники Капанея быстро показали горгонам, что от баррикады следует держаться подальше. К тому времени, когда основные силы горгон тоже подошли к стоянке, уже темнело, и Сфено решила отложить штурм лагеря "пеласгов" на завтра. Ее люди тоже были вымотаны боем.
  
   Ночь не принесла Фениксу и его войску покоя. Сфено побеспокоилась о том, чтобы организовать непрерывные налеты на лагерь мелкими группами разведчиков и диверсантов. Ликийцы тоже показали, что имеют немалый опыт такой вот разбойничьей войны, и притащили в лагерь несколько длинноволосых трофеев. Отрезанные головы немедленно насадили на копья и укрепили на валу в поругание врагам. Участь пары "горгон", захваченных живьем, была ужасна... .
  
   На рассвете пехота гесперид пошла на штурм лагеря. Но лагерь оказался пуст. Только на горизонте виднелись паруса уходящих кораблей.
   С голубиной почтой Сфено отправила в Гесперу донесение о полном разгроме врага и бегстве его жалких остатков на кораблях за море.
  
  ***
  
   О появлении флота Геракла Энио получила извещение голубиной почтой от резидента с острова Гериб, где Геракл сделал последнюю остановку перед решительной атакой. В свою очередь она послала гонцов военачальнице Ладоне, командовавшей армией, оборонявшей побережье. Основные ее силы были сосредоточены около устья реки Тритон - водного пути непосредственно к городу Гесперид. Кроме всего прочего, здесь было легко обеспечивать войско водой и продовольствием. Ладоне предписывалось привести войско в полную боевую готовность, так как естественно было ожидать, что вражеский флот будет прорываться по реке в озеро Тритонис, чтобы с ходу захватить остров Фла и штурмовать Гесперу. В этом отношении Энио была совершенно права. Не в характере Геракла было выдумывать хитрые обходные пути. Он твердо знал, и опыт это подтверждал, что самый быстрый и успешный путь - самый простой. А любое сопротивление на этом пути он просто сокрушал. На крайний случай всегда оставался еще один простой ход - спросить Ификла, что делать. Или Иолая - напрягать голову было работой родственников, сам герой предпочитал напрягать мускулатуру. На военном совете, который состоялся на Герибе, некоторые "стратеги" возражали против вторжения в Тритонис по реке на том основании, что горгоны именно этого и ждут и наверняка готовы к обороне.
  - Тем лучше ! - рявкнул Геракл. - Чем больше мы их там перебьем, тем меньше останется для защиты города.
  Против такого довода возражать никто конечно не мог.
  
   Суточный отдых, который Геракл предоставил своему флоту после трех дней яростной гонки, позволил Фениксу присоединиться к нему на Герибе. Мирмидонские корабли были набиты ливийцами, и это позволило сменять гребцов по мере необходимости и грести, не делая остановок вообще.
  - Выбрался, гиппарх ? - приветствовал его Геракл. - Слава Зевсу, а то бы мне не отмыться перед Пелеем. Как твои ливийцы ? Много ли привел ?
  - В большинстве полегли, - мрачно ответил Феникс. - Но бились стойко, просто нечем было отогнать конных лучников. Осталось чуть больше тысячи. И полсотни кентавров. Лошадей пришлось бросить на берегу.
  - Ладно, главное, что сам цел. А ливийцы свое дело сделали, конницу горгон на себя оттянули. Потери - пустяки, их тут много. Понадобятся - наберем еще. А завтра будешь в резерве.
  
   Тритон был не широк, на нем с трудом могли бы разминуться два корабля. Поэтому передовую триаконтеру просто засыпали стрелами из леса, начинавшегося почти сразу за небольшой рыбацкой деревушкой чуть севернее устья реки. Сначала гребцы пытались прикрываться щитами, но когда о скамьи стали разбиваться глиняные горшки, и из них поползли рогатые гадюки, укус которых смертелен, воины с воплями стали бросаться за борт, и невидимым стрелкам оставалось только добить их в воде.
   Пришлось высаживаться на морском берегу и выбивать врага из леса. Разворачивающееся сражение до боли напоминало памятную битву в Лернейском лесу. Враг не выходил сражаться лицом к лицу. Из зарослей кустарника летели ядовитые стрелы. Как из-под земли вырастали отряды воинов со знакомыми уже уреями на шлемах и головами горгон на щитах и набрасывались на рассыпавшихся в лесу на мелкие группы "пеласгов". Из листвы деревьев прямо на плечи прыгали проворные, как обезьяны, подростки, перехватывали горла ножами и тут же бросались в спасительные для них и губительные для врагов заросли. С каждым шагом вперед потери росли, а никакой пользы это углубление в лес не приносило. Да и управление боем в лесу было невозможным.
  - Все, как тогда, дядя ! - крикнул Иолай Гераклу. - Так нам не пробиться ! Может опять пал пустим ?
  - Лес влажный, не загорится, да и ветер встречный, - покачал головой Геракл. - Надо уходить, попробуем их ночью взять.
  
   Потери в лесном бою оказались гораздо тяжелее, чем можно было ожидать в столкновении такого масштаба. Даже легкие, казалось бы, раны от стрел становились смертельными. Яд горгон убивал почти моментально. Обескураженное войско отступило к берегу моря и укрепилось в деревушке рыбаков, которая называлась Габес. Высыпавших было из леса на открытое место преследователей в свою очередь обстреляли аркадские и критские лучники. Их стрелы охладили пыл горгон и заставили их вновь укрыться в зарослях. Это не помешало Ладоне отправить в Гесперу радостное известие об отражении попытки вторжения пеласгов.
  - Теперь они попытаются нас ночью захватить, - предрек Геракл. - Значит, собрались на опушке. А мы их опередим. Твоя очередь, гиппарх. Не забыли твои кентавры Пелионскую охоту ?
  
   Когда стемнело, бой возобновился. Как и в прошлом году на Пелионе, первыми в атаку пошли молосские псы, возглавляемые Кербером. За ними крались кентавры, для которых ночная охота на человека за последние годы стала привычным спортом. Вскоре ночную тишину прорезали испуганные вопли и визг захваченных врасплох людей. Теперь в лес ринулись пылающие жаждой мести ливийцы.
  
   Ладона планировала напасть на лагерь пеласгов в предрассветные часы, когда сон и часовых и охраняемых особенно крепок. Со стороны разбитого днем врага она никаких активных действий не предполагала и поэтому позволила своим воинам отдохнуть в течение первой половины ночи. Сторожевые посты были, разумеется, выдвинуты к вражескому лагерю, но псы учуяли дозорных и загрызли их тихо. Поднявшийся в темноте переполох ошеломил военачальницу Гесперид. Выяснить, что происходит, было невозможно. Прибегающие гонцы бормотали что-то невнятное о каких-то неведомых то ли зверях, то ли демонах, убивающих молча.
  Только когда в ночи раздался рев наступающих ливийцев, стало ясно, что противник упредил ночное нападение. Организовать сопротивление в хаосе всеобщей паники было невозможно, и Ладона приказала отступать, оставляя засады на пути преследователей. Она не знала, что псы находят эти засады, и те погибают, не нанеся врагу существенного урона.
  
   Рассвет не принес гесперидам облегчения. Ладона продолжала высылать дозоры навстречу врагу, но они исчезали бесследно, не присылая связных. Только по боевым кличам пеласгов можно было определить, что они быстро продвигаются по следам отступающих. В отчаянье Ладона бросила навстречу пеласгам еще остававшихся с ней "Сыновей Гесперы". Мужчины задержали врага на некоторое время, хотя отсутствие реального боевого опыта не давало им никаких шансов против ветеранов геракловых походов. Ладона с остатками женщин и подростков смогла оторваться от преследователей и бежать вдоль Тритона, а затем и вдоль северного берега озера в направлении острова Гесперид.
  
   После того, как "Сыновья Гесперы" были перебиты, Геракл с флотом двинулся вверх по Тритону, чтобы побыстрее добраться до Гесперы и захватить ее прежде, чем войско горгон вернется на выручку городу из страны Лотофагов.. Часть войска, возглавляемая Ификлом, осталась на месте, чтобы погрести павших, а затем прочесать лес, прилегающий к реке, до ее истока из озера, где горгоны уже не смогут мешать флоту. Феникс со своими кентаврами и ливийцами, показавшими себя очень неплохо в лесу, где не было необходимости маневрировать в строю, остался с Ификлом.
   Когда приступили к сбору тел павших, выяснилась мрачная подробность. Трупы воинов, погибших в неудачной дневной атаке, попавшие в руки горгон, были жестоко изуродованы. Их пенисы и мошонки были вырезаны и нанизаны на сучья деревьев. Кроме того, у всех убитых было отрезано правое ухо - вероятно для отчетности.
   Разъяренное войско горело желанием догнать проклятых горгон и соответственно расправиться с ними. Однако надо было сначала завершить погребальные обряды. Душу отвели на немногочисленных пленных, взятых в ночном бою. Самые свирепые предлагали похоронить их живьем вместе с погребаемыми, но гуманный Ификл, всегда избегавший излишних жестокостей, настоял на том, чтобы предварительно зарезать пленников в жертву богам и в услужение покойным.
  
   На следующий день после погребения преследование возобновилось. Продвигались осторожно, передовую цепь сопровождали псы, которые могли предупредить о засадах. Но горгон не было, они успели оторваться за предшествующий день и не думали о возобновлении боя оставшимися силами.
   К вечеру отряд Ификла достиг истока Тритона. Озеро Тритонис оказалось огромным, противоположного берега не было видно. По рассказам рыбаков из Габеса оно тянулось на запад на несколько дней пути. По мере дальнейшего движения характер растительности вокруг резко изменился. Вместо смешанного лиственно-хвойного леса, густо заросшего можжевельником, вдоль северного берега озера росло множество финиковых пальм, сквозь кроны которых лился солнечный свет. Прямо под пальмами, вторым ярусом, росли плодовые деревья с удивительными белесо-розовыми яблоками. Их кожура была очень толстой и жесткой, как старая засохшая кожа. Под ней вместо мякоти находилось множество мелких кисло-сладких ягод-зерен, наполненных кроваво-красным соком. Пронизывающего лес солнечного света хватало и на третий ярус - между пальмами и "яблонями" были устроены делянки, засаженные овощами и ароматными травами.
   Первый поселок на берегу озера, встретившийся по пути, был охвачен смятением. Здесь жили авсеи, занимавшиеся в основном ловлей пресноводной рыбы в озере. Сейчас взрослых мужчин было не видно, оставались только женщины, дети и старики. Они рассказали, что проходившие накануне горгоны захватили все лодки и направились к своему острову по воде. Мужчин они заставили плыть с ними. Те горгоны, для которых лодок не хватило, пошли дальше.
  
  ***
   Известие о том, что друзья и союзники ливийцев, пришедшие с моря, разгромили ненавистных горгон в сражении, захватили их остров и осадили их гнездо, всколыхнуло все подвластные гесперидам территории.
   Отовсюду в Габес понеслись сначала гонцы - чтобы разузнать в подробностях, как обстоят дела, и предложить освободителям союз и помощь. Затем двинулись толпы добровольцев - поучаствовать в окончательном разгроме горгон и особенно в дележке их сокровищ, которые как все знали, хранились в акрополе.
  
  ***
  
   Город Геспера, расположенный на острове, не был обнесен стенами. Геспериды полагали, что водное пространство вокруг само по себе является достаточной защитой от нечаянных налетов, которые могли бы предпринять окрестные ливийцы. На случай же нападения серьезного врага в городе имелся акрополь, а в нем храм Великой Ма, который тоже по сути дела представлял собой крепость внутри крепости.
  
   Брать крепость горгон лобовым штурмом не хотелось - их отравленные стрелы скосили бы слишком много штурмующих. Кроме того, требовалось сначала устранить угрозу деблокады со стороны полевой армии горгон, несомненно спешащей на выручку осажденной столице.
  
  ***
  
   При сложившемся положении надежность местных союзников - авсиев и махлиев - вызывала большие сомнения. Да и их весьма вялое содействие в бою с ливийцами и "пеласгами" подтверждало основательность этих сомнений. В нынешних нелегких обстоятельствах такие союзники могли и в тыл ударить.
   Для поиска благородного выхода из ситуации времени не было. Поэтому Сфено созвала поздним вечером союзных вождей на совет и там их арестовала. Затем их лагерь оцепили и ночью вырезали всех, кто в нем находился. Законы войны суровы - ничего не поделаешь. Но вождям жизнь сберегли - они могли пригодиться в будущем как заложники или предмет торга.
  
   ***
  
   Перед рассветом в шатер Геракла притащили рыбака-ливийца из племени махлиев. Он рассказал, что в их деревню Кебили на южном берегу озера ворвались горгоны и отобрали у жителей все лодки. Деревню оцепили и никому не позволяют выходить из своих жилищ. Ему удалось ночью ускользнуть от глаз дозорных и угнать свой челнок. Потом греб всю ночь, чтобы предупредить пришельцев о том, что горгоны что-то замышляют.
  
  - Должно быть переправиться на остров хотят, - пожал плечами Геракл.
  - Встретим их на воде и перетопим ? - предложил Иолай.
  - Неизвестно, когда именно они будут переправляться. Что же нам все время на кораблях в готовности быть ?
   А сколько их ждать ? - возразил Ификл. - Лучше сами ударим, если известно, где они собрались.
  - Надо только точно узнать, где они лодки собирают. Вряд ли в одной деревне на все их войско хватит. Значит, со всего берега на сборный пункт гнать будут, - заметил Феникс.
  - Вот и сгоняй туда со своими кентаврами, посмотри, где они сосредотачиваются, - распорядился Геракл.
  - И постарайся "языка" взять, - добавил Ификл.
  
   Разведка, предпринятая следующей ночью, подтвердила, что войско горгон стоит у Кебили, ближайшей к острову Фла деревни на южном берегу. Захваченный "язык" - молоденький гесперид-пехотинец, вышедший в недобрый час к берегу, чтобы отлить, и нарвавшийся на разведдозор, показал, что из других береговых поселений в Кебили перегоняют рыбацкие лодки, на которых предполагается переправляться на выручку осажденной столице.
   Теперь направление планируемого удара определилось окончательно.
  
   Высадка десанта началась на рассвете. Пока дозорные протирали кулаками глаза, пока поднимали тревогу, пока не проснувшиеся до конца воительницы хватались за оружие и строились к бою, вынырнувшие из ночной мглы на северо-западе корабли уже вплотную подошли к берегу. Прыгающие на берег латники строились рядами вдоль кромки воды, образуя сплошную стену щитов. Лучники, густо облепившие возвышенные носовые части кораблей, осыпали горгон стрелами. Те пытались отстреливаться, но в мужских руках более мощные луки били сильнее и дальше. Стрельба же по надвигающимся щитам вообще оказалась бесполезной. Столь же бесперспективной для женщин выглядела и рукопашная схватка лицом к лицу с грозными воинами, закованными в бронзовые доспехи. Поэтому Эвриала дала приказ отступать. Поселок и собранные в нем лодки были потеряны.
   В главном лагере, расположенном на поле южнее Кебили, уже приготовились к бою. Пехота была выстроена, образовав фалангу на египетский манер. Коноводы привели лошадей, и геспериды могли продолжать бой в более привычном для них конном строю. Сфено и Эвриала рассчитывали охватить противника с флангов, когда фаланги столкнутся.
   Однако "трусливые пеласги" не стали выходить на бой в чистом поле. Они остановились на окраине Кебили, перекрыв выходы из улиц. Лучники вскарабкались на крыши рыбацких хижин, готовясь драться с позиций, недоступных для всадниц. Более того - они начали обставляться рогатками, явно намереваясь ограничиться обороной.
   Ободренные демонстрируемой робостью "пеласгов" военачальницы решительно атаковали врага. Бой был упорным и жестоким, но отбросить пришельцев и ворваться в поселок не удавалось несмотря на тяжелые потери пехоты. Тогда Сфено пришла мысль обстрелять дома горящими стрелами. Маневр удался, многие хижины загорелись, и лучники были вынуждены покинуть свои удобные позиции. Пехота "пеласгов", оказавшаяся в буквальном смысле слова между двух огней - дома горели по обе стороны улиц - начала отступать к берегу озера. Преследуя отходящего противника геспериды втянулись в узкие и кривые улочки Кебили. Соблюдать строй здесь было невозможно, и вскоре бой разбился на хаотические столкновения множества мелких групп в домах, дворах и на огородах - типичный уличный бой. Лошади, испуганные огнем и дымом, не шли в горящий поселок, и, чтобы оказать помощь пехоте, Эвриала приказала своим всадницам спешиться и вновь идти в рукопашную схватку. Геракл, вопреки своим привычкам пока державшийся сзади, в свою очередь бросил в бой второй эшелон - только что закончивших высадку с грузовых кораблей ливийцев Термера, к которым охотно присоединились махлии - ограбленные горгонами жители Кебили.
   Феникс, сражавшийся на левом фланге во главе мирмидонян и кентавров, вновь столкнулся с воительницами Эвриалы. Хотя те искусно владели оружием, они не могли состязаться на равных с опытными и хорошо вооруженными воинами-мужчинами - просто недоставало силы. Они дрались яростно и отважно, не отступая ни на шаг. И гибли, гибли, гибли... .
   Оценив безнадежность положения - к "пеласгам" присоединялись еще и толпы ливийцев - Эвриала решила прибегнутьт к последнему средству: попытаться переломить ситуацию в поединке вождей. Отозвав своих гесперид назад условным сигналом, она сама вышла вперед. Выразительно помахав богато украшенным топориком на длинной рукоятке - символом военачальника, она дала понять, что вызывает на бой вражеского предводителя. Свой "змеиный" шлем-тиару она заменила на обычный шлем гесперид, увенчанный уреем-коброй, более легкий и удобный в пешем бою. На этот раз на левой руке у нее был щит с обычной для гесперид символикой: голова горгоны Медусы и скрещеные стрелы Анейто.под ней.
   Феникс сразу узнал убийцу Эрибеи, хотя она и сменила свой зловещий головной убор. Мысленно возблагодарив Олимпийцев за посланный ему шанс отомстить, он не колеблясь вышел навстречу грозной горгоне. Увидев противника, та передала подбежавшей оруженосице свой топорик и взяла поднесенный ею узкий, слегка изогнутый меч. Феникс, хотя и сражался пешим, сохранил привычный кавалерийский набор оружия - небольшой круглый щит в левой руке и тяжелая махайра в правой. Неторопливым шагом он пошел навстречу горгоне. Эвриала усмехнулась и презрительным жестом отбросила щит, заложив левую руку за спину.
   Феникс был вынужден сделать то же, чтобы не показать, насколько он опасается своей противницы.
   Враги сошлись. Эвриала оказалась невероятно быстрым бойцом, она обрушила на Феникса такой вихрь ударов, что он едва успевал их отбивать. Все чаще ему приходилость отступать на шаг, чтобы избежать удара, который не удавалось отразить. Горгоны радостно вопили, приветствуя бурный натиск своей предводительницы.
   Мирмидоняне и ливийцы тоже орали, подбадривая Феникса и подавая ему советы, но от этого толку было мало.
   Отступив в очередной раз, он споткнулся о чей-то труп, оказавшийся сзади, и упал навзничь. Горгоны взревели. Эвриала метнулась вперед, чтобы добить лежачего противника. Полуинстинктивным движением он зацепил выставленную вперед ногу Эвриалы носком одной ноги, а пяткой другой резко ударил ее под колено - туда, где кончался понож. Хрипло вскрикнув, она рухнула прямо на Феникса..Обхватив ее руками и ногами, он перекатился, оказавшись сверху, и, прежде чем она пришла в себя от страшной боли и падения, вонзил ей острие махайры под нижнюю челюсть. Тело горгоны изогнулось в предсмертной муке. Ее правая рука пыталась еще поднять меч, а левая, одетая в медную латную перчатку с длинными когтями, бессильно царапала землю.
  - За Эрибею ! - прорычал Феникс.
   Его слова потонули в воинственном реве вновь бросившихся друг на друга противников и лязге клинков.
  
   Еще остававшиеся в строю геспериды могли беспрепятственно отступить, конницы для их преследования у противника не было. Но их погубила привычка к железной дисциплине. Приказ "В атаку" был дан, а отменить его после гибели Эвриалы было некому. Да и куда они могли бы отступить ? От своего родного города они были отрезаны, а в любом другом месте на них смотрели бы как на желанную добычу, которая сама идет в руки. Уходить умирать в пустыню ? Умереть в бою было легче и проще. Вот они и атаковали пока не полегли все.
  
   На правом фланге Капаней сокрушил противостоящих ему мужчин-гесперидов и, дойдя до околицы, обошел сзади тех, кто сражался в центре под непосредственной командой самой Сфено. Геракл, надевший сегодня вместо доспехов только шкуру Немейского льва, возглавил контратаку ливийского резерва. Он бился огромной палицей, каждым ударом валя кого-нибудь из тех, кто оказался на его пути. За ним, не отставая ни на шаг, следовал Иолай, прикрывавший ему спину. Пробив подобно тарану вражеский строй,. Геракл прорвался в середину толпы окруженных, где стояла Сфено в окружении своих телохранительниц. Лев и горгона схватились.Никакое воинское искусство не могло противостоять чудовищной дубине. Сфено погибла, и воины-мужчины стали бросать оружие и сдаваться. Женщины, зная, что их ждет в плену, сражались до конца... .
  
   ***
  
   Над полем боя витал неповторимый аромат победы - кровь, дерьмо и сырое мясо. Стоны, хрипы и вопли страдающих от ран людей мешались с ржанием искалеченных лошадей. Сюда уже высыпали трофейщики - грабить, перевязывать своих и милосердно дорезывать чужих раненых. Умирающих горгон торопливо насиловали - не пропадать же добру. Геракл откинул голову льва за спину и утер пот со лба, заливавший ему глаза.
  - Пол-дела сделано, - прохрипел он. - Иолай, сынок, присмотри-ка, чтоб доспехи с бабья не растащили. Еще пригодятся... .
  
   Через неделю после сражения в Кебили на рассвете часовые цитадели Гесперид подняли тревогу. К южному берегу острова подходила целая армада рыбацких лодок и небольших суденышек, набитых воинами. Так как Сфено успела направить в Храм голубя с сообщением о предполагаемом десанте, осажденные воспряли духом в предвидении долгожданной помощи.
   Тем временм в лагере "пеласгов", явно застигнутых врасплох, царило замешательство. Не проснувшиеся толком люди судорожно хватали оружие, натягивали доспехи - те, у кого они были. Между ними метались командиры, торопя, раздавая тычки замешкавшимся, силясь загнать своих подчиненных в строй.
   Пока продолжалась эта суматоха, лодки уже были у берега, и высадившиеся воины, плотным строем двинулись к цитадели, пробиваясь через разворошенный муравейник вражеского лагеря. Видно было, что в передних рядах идут бойцы небольшого роста и стройного сложения, одетые в доспехи из змеиных кож. Кучки "пеласгов" хаотично набрасывались на них и откатывались, оставляя на месте стычки лежащие тела. Лишь к тому моменту, когда атакующие прошли уже две трети расстояния до цитадели, вожди "пеласгов" сумели навести какой-то порядок и начать согласованную атаку всеми силами. "Пеласги" плотной толпой облепили клин гесперидов, и его продвижение остановилось. Тогда ворота цитадели заскрипели и отворились. Гарнизон во главе с Энио и Ладоной бросился на выручку своим, нанося "пеласгам" смертельный удар в тыл. Однако "пеласги" отнюдь не растерялись. Развернувшись, она сами атаковали гарнизон с таким пылом, будто за спиной у них не было никаких врагов. Дейно и Пемфредо, наблюдавшие за битвой с надвратной башни, с ужасом увидели, что бой между "пеласгами" и высадившимися гесперидами прекратился. Геспериды разделились и стали спокойно обходить сражавшихся справа и слева, чтобы охватить фланги вышедших из цитадели..
  - Это не наши ! - воскликнула Пемфредо.
  - Мерзавцы ! Они напялили доспехи павших на своих потаскух, - мрачно констатировала Дейно. Она тут же послала гонцов с приказом гарнизону немедленно отступить в цитадель. Однако было поздно. Под натиском "пеласгов" и угрозой охвата геспериды уже и так отходили. Враги преследовали их по пятам, стремясь ворваться в цитадель "на плечах" отступающих. Закрыть ворота уже не удалось - створки были слишком плотно прижаты густой толпой сражающихся, где невозможно было отделить своих от чужих. . "Пеласги" вошли. Энио и большая часть гарнизона погибли в резне во дворе цитадели. Ладона пала еще на вылазке, пытаясь лично прикрыть отступление своих воинов. Дейно и Пемфредо успели укрыться в храме, который защищали храмовая стража, боевые жрицы Горго и немногочисленные остатки гарнизона - в основном ученики военных школ Рысей и Гепардов, не взятые на вылазку по малолетству.
  
  ***
  
   Храм образовывали три расположенные треугольником массивные здания, напоминавшие собой уменьшенный кносский Лабиринт и соединенные стенами, хотя и не столь высокими и массивными, как стены акрополя. Брали его ночным штурмом, пока запершиеся в нем остатки гарнизона не пришли в себя после дневного побоища.. В городе нашлось достаточно дерева для изготовления больших щитов, хорошо защищающих штурмующих от стрел, и три подходящих бревна для таранов. Двери зданий высадили быстро и с отностительно небольшими потерями. Жрицы Даматар вывесили зеленые ветви в знак капитуляции - сражаться они не учились. Остальные защищались отчаянно, но потоку закованных в бронзу гоплитов, за которыми валила орда ливийцев, долго противостоять не смогли...
   Дейно смиренно просила Геракла разрешить оказать помощь раненым. В живых остались немногие из защитников храма. И ни одной горгоны - этих добивали особенно тщательно, дубинами плюща головы, тела и обвивавших их змей.
   Утром, когда сопротивление было окончательно подавлено, и наступило время для сбора трофеев, Дейно предложили проводить победителей в храмовую сокровищницу.
   Сокровища Дома Даматар хранились в небольшом зале, расположенном в подвальном этаже. К величайшему разочарованию завоевателей ни драгоценных металлов, ни драгоценных камней, о которых столь красочно рассказывал Мериней, там не оказалось. Вдоль стен и на полках стояли пифосы с семенами различных растений.
  - Это и есть подлинные сокровища Даматар, - развела руками Дейно. - Мы не копим ни золота, ни серебра. Богиня в этом не нуждается. Ее дар людям - все, что произрастает на земле. А мы собираем семена повсюду, где можем, и самое ценное выращиваем в наших садах. Главное же наше сокровище там, за этой дверью.
   За дверью оказался внутренний двор Дома Даматар, сплошь засаженный цветами и другими, по преимуществу лекарственными, как пояснила Дейно, растениями. В центре сада возвышалось дерево - "зернистая яблоня", подобная виденным уже ранее на берегах Тритона, но гораздо более высокое и мощное. Ветви его были усыпаны большими красными "яблоками", среди которых оказалось и немало золотых. У подножия дерева свернулся клубком огромный питон.
  - Это яблоня Даматар, - почтительно склонилась перед деревом жрица. - Мы почитаем ее, как лучшее воплощение богини. Плоды ее дают людям здоровье и долголетие. Согласно обычаю, все, исцеленные в храме, дарят богине золотые подобия ее чудесных яблок. Ими мы украшаем священное дерево.
  - Ну, хоть что-то ! - радостно завопил Лихас. - Не зря кровь проливали !
  - Остерегись, безумный ! - сурово взглянула на него Дейно. - Не посягай на то, что пожертвовано богине, не то и сам станешь жертвой. Или не знаешь, что Даматар может карать святотатцев болезнями, засухой, неурожаем. Мы можем дать вам сколько угодно живых яблок долголетия, но не трогайте того, что ей принадлежит.
   Геракл, на своей шкуре испытавший, каким кошмаром может обернуться гнев богини, отвесил Лихасу подзатыльник.
  - Одним таким деревом наши расходы не окупишь, - нахмурился практичный Ификл. - И что же, почтеннейшая, это все, что есть ценного в ваших храмах ?
  - Придется взять и эти яблоки, если больше нечего, - вздохнул Феникс. - А храмы Деметры есть и у нас,
  поделимся, отмолим.
  - Думаю, в сокровищнице Анейто найдется кое-что интересное для вас, воины, - предложила жрица. - Там есть богато украшенное оружие, доспехи, сбруя для лошадей.
  - Неплохо, - хмыкнул Геракл, - сгодится для подарков вождям, на память. Но войску-то чем платить ? Разве что разграбить город ?
  - И жителей в рабство продать, хоть тем же египтянам ! - поддержал идею Иолай.
  - Не беспокойтесь о войске, могучие ! - склонилась перед неизбежностью Дейно. - В сокровищнице Горго хранится все, чем богат подземный мир: золото, серебро, драгоценные камни. Вам хватит этого, чтобы удовлетворить ваших солдат и союзников. Но не трогайте город и храм. Ведь теперь это ваше владение.
  
  - Ну, вот и договорились, - расплылся в широкой улыбке Геракл. - А теперь можно и отпраздновать это дело ... .
  
  ***
  
   Пир победителей подходил к концу. Большинство участников уже были сражены обильной едой, выпивкой и трудами по ублажению боевых подруг и рабынь и теперь предавались сну, кто где устроился. На востоке уже зарождалась утренняя заря, когда Дейно, присутствовавшая на пиру в качестве не то почетной пленницы, не то почетной гостьи, приблизилась к столу, за которым сидели вожди, чтобы испросить у Геракла позволения удалитьтся на отдых.. Однако могучий герой еще не был расположен завершать праздненство.
  - Присядь-ка, выпей с нами, почтеннейшая ! И расскажи нам, кто вы такие, откуда пришли ? Ведь вы же не местные ? Откуда вы родом ?
  - Это длинная история, о могучий. Не рассказать ее в двух словах.
  - Ничего, мы не торопимся. Говори, мы все будем слушать тебя с интересом. Ведь немного в Ойкумене, стран, где правят женщины.
  - Тогда слушайте. Древнейшая наша прародина - остров Стронгила во Внутреннем море, что омывает берега Ливии на севере. Правительницей и покровительницей этого острова была сама Великая Мать-Земля, Гайя, один из домов которой находился под огромной горой, находившейся в центре острова. Когда Гайя бывала в этом доме и зажигала очаг, из отверстий на вершинах горы шел дым, и можно было увидеть в их глубине отсветы подземного пламени. Наши же предки жили в большом городе, распологавшемся на склонах этой горы и вокруг нее. Было среди них немало искусных ремесленников,
  другие занимались земледелием или рыбной ловлей, но главным занятием, от которого богател город, было мореплавание и морская торговля. Многое ввозилось к ним из подвластных стран, но большую часть потребного для жизни давал сам остров, прежде всего любые виды ископаемых твердых и плавких металлов, и в их числе то, что ныне известно лишь по названию, а тогда существовало на деле: самородный орихалк, извлекавшийся из недр земли в различных местах острова и по ценности своей уступавший тогда только золоту. Лес в изобилии доставлял все, что нужно для работы строителям, а равно и для прокормления домашних и диких животных. Даже слонов на острове водилось великое множество, ибо корму хватало не только для всех прочих живых существ, населяющих болота, озера и реки, горы или равнины, но и для этого зверя, из всех зверей самого большого и прожорливого. Далее, все благовония, которые ныне питает земля, будь то в корнях, в травах, в древесине, в сочащихся смолах, в цветах или в плодах, - все это она рождала там и отлично взращивала. Притом же и всякий нежный плод и злак, который мы употребляем в пищу или из которого готовим хлеб, и разного рода овощи, а равно и всякое дерево, приносящее явства, напитки или умащения, например, непригодный для хранения и служащий для забавы и лакомства древесный плод, а также тот, что мы предлагаем на закуску пресытившемуся обедом, - все это тогда под воздействием солнца священный остров порождал прекрасным, изумительным и изобильным.
   Правила островом, как я уже сказала, Великая Мать Гайя, передававшая свою волю через своих жриц, которые почитали ее в трех ипостасях: как Горго, Мать змей и корней, она правила под землей, как Даматар, Мать трав и деревьев, она правила всем, произрастающем на поверхности, и наконец, как Анейто, Мать зверей и птиц, она правила всеми, кто живет на земле. Под мудрым управлением Великой Матери и ее жриц остров процветал, его население благоденствовало и умножалось в числе, до тех пор, пока остров не стал слишком мал, чтобы и впредь столь же успешно кормить многократно умножившееся число обитателей. Тогда приказала Великая Мать устами своих жриц отправить за море разведывательные корабли, чтобы найти земли, пригодные для поселения лишних людей.
   Но возвращающиеся моряки приносили неутешительные вести: свободных земель не было. Повсюду уже места, хоть сколько-нибудь пригодные к жизни, были населены. Чтобы поселиться там, надо было вести войны с тамошними жителями, а Великая Мать не одобряла войн без крайней нужды. Ибо во время войн слабеет ее власть, и непомерно возрастает значение тупой силы мужчин.
   Наконец возвратилась экспедиция, посланная на Закат. Пройдя вдоль берегов Ливии мореплаватели нашли проход к великой реке Океан, огибающей весь мир. Там, у Океана нашли они горную страну, где не было никакого населения, кроме иногда забредающих туда охотников. Там же, отделенный от материка нешироким проливом, находился безлюдный остров, достаточно просторный, чтобы выстроить там город. Тогда был послан целый флот с тысячами пересеселенцев со Стронгилы. Возглавила их жрица Великой Матери по имени Геспера. Мы, Геспериды, потомки этих переселенцев.
  - Но отсюда ведь еще далеко до Океана ? Как вы оказались здесь ? - спросил Геракл.
  - Под руководством Гесперы поселенцы выстроили город на острове, названный по ее имени. Отсюда они продолжали плавания на юг, вдоль берегов Ливии, в страну черных людей и гигантских обезьян, богатую золотом и слоновой костью. На севере, за проливом, в стране иберов, родственных ливийцам, они покупали серебро, медь и олово. Плавали они и в Океан и открыли там острова, где нашли обсидиан и растения, из которых можно было добывать пурпур. Чтобы не заблудиться в Океане, вдали от берегов, они научились ориентироваться по Солнцу и звездам. У ливийцев, живших к востоку от гор, они покупали рабов для работы на полях и строительства дворцов и пирамид, подобных тем, что находятся в стране Кеми. Прекрасна была Гесперетида, расцветшая на берегу Океана.
  - Почему же у нас ничего не известно об этой райской стране ? Разве на родину ваши люди не плавали ? - удивился Ификл.
  - Ну конечно же плавали. Но вскоре пришли со Стронгилы ужасные вести. Землетрясения начали потрясать наш остров. Все чаще и все сильнее становились они. Запрошенные оракулы сообщили, что Великий Змей Офион, живущий в Океане, прогневался на то, что его потревожили люди, и теперь трясет море и землю, дабы наказать наглецов. Гибель пророчили они нашему острову и испуганные люди бежали с него, кто куда. Но перед тем был издан закон, объявивший святотатцами переселенцев в Гесперетиду и запрещавший всякие сношения с ними. А вскоре после того, за одни ужасные сутки гора Гайи была поглощена разверзнувшейся землей и исчезла, погрузившись в пучину. Лишь несколько жалких островков осталось от некогда великого острова. Огромные волны, поднявшиеся после того, как гора канула в воды, опустошили все окрестные острова. После этого море в тех местах стало несудоходным и недоступным по причине обмеления, вызванного огромным количеством ила, который оставил после себя осевший остров. Потому и не плавали больше наши моряки во Внутреннее море, опасались, что жители прибрежных стран, пострадавших от катастрофы, расправятся с ними в страхе, что могут они навлечь на тех новую беду.
  - Но на мой вопрос ты не ответила. Почему вы здесь, а не там в Гесперетиде ? - повторил вопрос Геракл.
  - Триста лет процветала страна Гесперы. Но видимо и на нее прогневались боги. Немного более ста лет тому назад Океан на север от Гесперы покрылся множеством парусов: из ваших земель явился к нам Атлант-завоеватель, да будет проклята память об этом людоеде. Мы не вели войн, не строили укреплений на нашем острове. Наши корабли были разбросаны по всему Океану, лишь немногие из них находились в гавани и могли выйти навстречу врагу. Да и не были они приспособлены для боя, строили их для перевозки грузов. Мало было и людей, владевших оружием в должной мере. Очень быстро захватчики расправились с нашими кораблями, взяли их на абордаж и перебили команды. А потом потребовали от города сдачи, угрожая уничтожить или обратить в рабство всех его жителей. Что было делать ? Совет Грай - старших жриц Великой Матери решил покориться неизбежному. Как и я, последняя Грайя... .
   Но Атлант - этот грубый пеласг - не пожелал оказать уважение Великой Матери. Он заявил, что главным из богов теперь является Крон, ее сын. Именно ему мы все должны поклоняться,. именно ему следует приносить человеческие жертвоприношения. Наш город Гесперу он переименовал в Ликосуру, в память о своем городе, оставшемся в Пеласгии. Тогда те, кто не пожелал жить под властью диких пеласгов и их кровавого бога, жрицы Великой Матери и многие горожане, решили покинуть захваченную врагами страну и основать новую Гесперитиду в другом месте. Где ? В храме Великой Матери хранились отчеты моряков, обследовавших берега Ливии в поисках места для поселения.
  Грайи выбрали озеро Тритонида, полагая, что на острове, лежащем на озере, легко будет обороняться от местных ливийцев, а удаленность озера от моря позволит избежать нового вторжения с моря. Они ошиблись... . Так или иначе, истинные Геспериды пошли сюда. На прежнем месте остались только слабые духом, покорившиеся. Путь был тяжел, но покровительство Великой Матери и решимость помогли нашим предкам пробить дорогу. Здесь они построили новую Гесперу. Как оказалось - не надолго... .
  - Ну, не горюй, мать, - добродушно сказал Геракл. - Ваших богинь мы обижать не собираемся. Пусть каждый поклоняется, кому хочет. Вот только человеческих жертвоприношений не надо. Ни к чему богам человеческое мясо - они ведь амброзией питаются.
  - Да и жрицам Даматар наверное телятинка более по нраву, - подхихикнул Лихас.
   Дейно постно поджала губы. Момент для гастрономических дебатов был неподходящий. А случись по иному ... . Она представила себе наглого мальчишку, привязанного к вертелу над костром, и вздохнула.
   - Даматар не требует обязательно удобрять землю мужской плотью, - покривила она душой. - Для хорошего урожая довольно и скотского навоза.
  - То-то Авгий был недоволен, когда мы смыли навоз с его скотных дворов в реку. Он-то хотел, чтобы мы вытаскали его на поля, - хохотнул Геракл.
  - А правда ли, почтеннейшая, что горгоны могли взглядом превращать людей в камень ? - поинтересовался Ификл.
  - Высшие из Горгон владели тайной обездвиживающего взгляда. Они научились ему от своих змей, - сухо ответила жрица Даматар. О парализующих ядах растительного происхождения она распространяться не собиралась. Мало ли как все еще повернется... .
  - Говорят, амазонка Мирина была родом из Ливии, - вспомнил рассказ Эрибеи Феникс. - Не слыхала ли ты, что-нибудь о ней, почтеннейшая ?
   - Мирина была старшей жрицей Анейто и нашим полководцем в следующем поколении после изгнания. Она повела наше войско на Запад, к Океану, дабы освободить Гесперу от власти нечестивых поклонников Волчьего Крона и вернуть его к истинной вере, к поклонению Матери-Богине. Пока Мирина сражалась там в горах и на берегу Океана, старшая жрица Горго Медуса
  воспользовалась тем, что почти все воительницы-жрицы Анейто ушли на войну, и присвоила себе верховную власть, которая раньше принадлежала Совету Старших Сестер. Ведь жрицы Даматар не были воительницами и не могли воспротивиться горгонам. Затем Медуса объявила Мирину мятежницей, создавшей свое собственное царство в Атлантиде, и послала войско против нее. Долго шла та междоусобная война. В конце концов Мирина потерпела поражение и ушла с остатками своего войска на восток. Там она нанялась на службу к Паро, властителю Черной Земли, воевала с его врагами и погибла на той войне. Лишь малая часть ее спутниц вернулась назад. Они приплыли морем, на одном корабле. Теперь их возглавляла бывшая советница Мирины - горгона Атена, искуснейшая в военных хитростях, ведь в походе Мирины принимали участие и некоторые горгоны. Атена испросила прощения у Медусы, и ей было разрешено возвратиться. С ней был и молодой воин Персей. Он тоже служил Паро и там свел дружбу с Мириной и Атеной. Медуса неосмотрительно взяла этого красавца в наложники, и в одну из ночей он тайно умертвил ее. Жрицы Великой Матери Гайи, оставшиеся без руководства, избрали Атену Старшей. Атена не стала восстанавливать Совет Старших и тоже правила единолично. А вскоре оставшиеся еще в живых жрицы Анейто признали в Атене свою богиню и стали воздавать ей божественные почести. Персей же с богатыми дарами отправился домой на том же корабле. Что было с ним дальше, мне неизвестно.
  - Он благополучно добрался до дому, и, унаследовав деду, стал царем родного города, - продолжил рассказ Геракл. - Мы с Ификлом - его правнуки.
  - Так Персей твой предок ? Знай мы это, встретили бы тебя лучше. Ведь он служил Анейто, воплотившейся в образе Атены. Мы чтим его память и встретили бы тебя с почестями, если бы знали, что ты его правнук. Почему ты не сказал нам об этом сразу ?
  - Мы не знали, что Персей у вас в почете. Знали только, что Персей убил где-то в этих краях ужасную горгону и привез ее голову в Аргос. Все же остальное, что дошло до нас из его рассказов, больше походило на сказку.
  - Тепетрь ты знаешь, что здесь было на самом деле. Но взгляни - уже светло. Мои силы на исходе, позволь мне пойти отдохнуть.
  - Ступай с миром, почтеннейшая Дейно. И не беспокойся о храме. Ведь мы тоже почитаем мудрую Афину, покровительницу Персея в его приключениях., и Деметру, научившую людей сеять зерно.
  Иди и скажи своим жрицам, что им отныне ничего не грозит.
  - Но не надо больше брать в руки оружие - о безопасности храма и города мы позаботимся сами, -добавил Ификл.
  
  
  ***
  
   Город для колонистов решили строить на месте высадки, рядом с Габесом. Долго спорили, выбирая для него имя. Наконец Ификл предложил назвать его Гекатомпиль - "Стовратный".
  - Какой же он "Стовратный" ? - скептически заметил Геракл. - Пока что - так себе городишко. Двое ворот сделать - и то, одни лишние будут.
  - Да ты место оцени, - настаивал Ификл. - Тут и порт - путь с моря в Геспериду для морской торговли, тут и дорога вдоль моря - с севера на юг, для торговых караванов. Со временем городище будет - не чета Микенам. А имя - на вырост !
   Идея Ификла понравилась. Как город назовешь - так он и жить будет. Да и колонистам будет веселее жить в городе со столь гордым наименованием.
  
  ***
  
   Пока Ификл занимался строительством города, Геракл решил отправиться за Столпы и отыскать древний город Гесперы на берегу Океана.
   - Надо же нам быть уверенными, что никто не ударит в тыл, пока мы будем исполнять оюзнический долг в Египте.
   Это было вполне разумное обоснование. Но на самом деле Гераклу просто было очень любопытно. Жажда приключений была главной страстью его натуры.
   Незадолго до отправки экспедиции к Океану в Гекатомпиль вернулся Рекарран, командир отряда тирсенов, находившихся на службе у Геракла со времени похода " за коровами Гериона", посланный на родину для набора добровольцев, желающих поискать счастья в Ливии. Он привел с собой пятнадцать длинных кораблей с воинами и десяток круглых - с переселенцами, которым надоело без конца рыть каналы и насыпать дамбы в родных болотах. Рекарран клятвенно их уверил, что в Ливии лишней воды нет, и они устремились за ним в эту благословенную сухую землю.
   Чтобы избежать возможных конфликтов между ахейскими и тирсенскими переселенцами, последних решили поселить подальше - в той самой стране атлантов, где они стали бы опорой нового порядка, и которую еще предстояло завоевать.
   На обратном пути Рекарран зашел в Эрикс, и там к нему присоединился вождь тамошних сикулов Агрол со своей дружиной По натуре он тоже оставался искателем приключений, и ему было скучно исполнять роль наместника Амфитрионидов в захваченном ими в прошлом плавании городе. Услышав о новых грандиозных завоевательных планах своих патронов, Агрол сразу загорелся желанием во всем этом поучаствовать. За Гераклом он готов был идти хоть и в Океан. Пришлось включить в экспедицию и сикулов.
  
  ***
   Плавание в Океан заняло всю осень и большую часть зимы. Все это время оставшиеся занимались своими делами. Ификл руководил строительством Гекатомпиля и обустройством колонистов, Феникс обучал вновь навербованных ливийских юношей верховой езде и кавалерийской службе. Надо было восстанавливать конницу для планируемого по возвращении Геракла похода на Восток: после сражений с горгонами кентавров осталось в строю менее полусотни. Керкаф с Эоликом тоже ходили в плавание на запад вдоль ливийских берегов: составляли для Пелея карты и описания местности.
  В трудах и заботах время летело быстро. А незадолго до начала весны вернулась и океанская экспедиция. Плавание оказалось успешным: приобретены новые союзники, Атлантида покорена, привезены богатые трофеи. Рассказ Геракла о пережитых приключениях слушали, затаив дыхание.
  
  ***
  
   До Столпов мы доплыли без приключений. Погода быля ясная, даже чересчур. Солнце-Гелиос так палило, что мозги плавились. Мне пришлось схватиться за лук и пригрозить ему. Тут только Гелиос струхнул и спрятался за облака. Потом уж плыть стало совсем приятно. Местные племена - максии, гизанты, зуаэки, массилы и мазезилы уже знали о нашей победе над горгонами и охотно меняли провизию на вино, оружие и прочие бронзовые вещи..
   Последнюю остановку перед Океаном мы сделали у Ливийского Столпа моего имени. У живушие там ливийцев кожа более темная, чем у остальных. Себя они называют махурами. По происхождению они родственны массилам и мазезилам, но среди их предков были и черные люди, которые жили здесь до их прихода. Махуры рассказали нам, что мыс, на котором он стоит, называется Абиликс. Сами Столпы они называют Столпами Крона, которому они поклоняются и приносят человеческие жертвы на аркадский манер - режут ягнят и мальчиков, а потом варят из них суп. Еще они нас предупредили, что за Столпами, на ливийском побережье Океана живут атланты. Раньше там жили горгоны, но атланты, приплывшие на кораблях с востока, изгнали их. Эти-то атланты и принесли сюда веру в Крона. Чужеземцев, попадающих к ним, они тоже приносят в жертву. Быть и нам в священном супе Крона, если поплывем дальше, в страну Атланта. Пришлось нам объяснять им, что мы сами из кого угодно суп сварить можем и чеснока добавить, и что время Крона уже кончилось.
   Затем мы миновали проход между Столпами и поплыли в этот раз вдоль ливийского берега. Старик-Океан вздумал было нас попугать, погнал волну. Снова пришлось взяться за лук и погрозиться ядовитыми стрелами горгон. Тут он поджал свой рыбий хвост, нырнул поглубже и затих..
   Первый день мы продолжали плыть на запад. К вечеру увидели большой залив, на берегу которого располагалось укрепленное селение. Здесь мы сделали остановку и завели переговоры с местными. Это оказалась столица царицы махуров Тингис.
   У Тингис тоже оказались строгие правила насчет чужеземцев. Она избирала из них одного себе в жертву, чтобы гонять его ночью от восхода луны до захода. Если кто не выдерживал, а не выдерживал никто, то его яйца приносили в жертву богине Луны Тиннит, а сам он становился рабом-евнухом при ее святилище.
   На этот раз отдуваться, понятно, пришлось мне. И быть бы мне евнухом Тиннит, если бы не травка ведьмы Кельто из Монеки. Израсходовал почти всю, но царица запросила пощады первой. Зато наутро мы были уже друзьями. Несколько дней мы там простояли. С Тингис заключили договор - махуры помогут нам разобраться с атлантами, а потом Тингис будет нашей наместницей в Атлантиде. Все равно же я сам не могу там остаться.
   Она действительно собрала нам в помощь несколько сотен человек. Мы погрузили их на круглые корабли и двинулись дальше.
   За городищем Тингис берег круто повернул на юг. Весь день мы плыли вдоль низменного берега, покрытого песком. Вечером наши проводники-махуры сказали, что до города атлантов, Ликоса, как они его называли, остался примерно день пути. Город этот сильно укреплен, и взять его штурмом будет трудно. А на осаду у нас не было времени. Мы подумали хорошенько и решили пойти на хитрость.
   Ликос мы миновали ночью. Чтобы нас наверняка не заметили взяли мористее, и оказалось, что сделали большую глупость. Там нас подхватило течение и понесло в Океан. Гребцы из сил выбивались, а нас относило все дальше и дальше. Так и унесло бы до какой-нибудь океанской Харибды, если бы не подул аргест. Мы подняли паруса и кое-как доползли под утро до берега.
   По-хорошему надо было бы дать людям дневку на отдых. Но нельзя было рисковать, что кто-нибудь нас заметит, и не получится застать этих атлантов врасплох. Поэтому мы выступили уже в полдень.
   Город был расположен на высоком мысу, образованном с одной стороны рекой, а с другой океанским заливом. В глубине залива располагался порт - причалы, склады и несколько кораблей у причалов. В этот порт и направился Иолай с торговыми кораблями. А мы с Капанеем - тиринфская и аргосская дружины - берегом потихоньку крались к городским воротам. Благо местность на подступах была пересеченная - холмы да овраги. Ликос не был окружен стеной - скалы вокруг мыса достаточно его защищали. Стена с воротами перегораживала только перешеек, соединявший мыс с берегом. Да на самой вершине мыса стоял акрополь, сложенный из огромных камней.
   Мы подобрались довольно близко к воротам незамеченными, нас прикрывали холмы, на обратной стороне одного из них мы и залегли. Лихас натянул мою шкуру и выполз к гребню. Если часовые на стене что-то и заметили, то должно быть приняли его за настоящего льва - их там полным-полно. Оттуда он и рассказывал нам, что происходит.
   Они там наверное здорово оторопели, когда увидели корабли, подходящие с юга. Или приняли их за свои. Во всяком случае портовая стража засуетилась только тогда, когда наши корабли уже подошли к берегу, и спрыгнувшие на причалы моряки стали вязать канаты к причальным столбам. Разглядев наконец, что корабли и люди - чужие, стражники тоже рванулись к причалам - вязать моряков. Вылезшие из трюмов махуры быстро их порубили и принялись грабить склады и местные корабли.
   Теперь и в городе сообразили, что на них напали невесть откуда взявшиеся пираты. Вскоре ворота открылись, и из них вылетели два десятка колесниц, помчавшихся по дороге к порту. За колесницами поспешала пехота - сотни три крепышей в доспехах и с копьями. За ними валила толпа людей, вооруженных чем попало - городское ополчение.
   Дождавшись пока они пробегут мимо нас и отдалятся на некоторое расстояние, мы кинулись к воротам. Не тут-то было. Стража хоть и сплоховала поначалу с наблюдением, но в этот раз ворота запереть успела. Мы не стали упорствовать и колотиться в ворота лбами, а последовали за атлантами к порту.
   Их боевой пыл сразу приостыл, когда они увидели, что окружены. Они остановились и сбившись в кучу приготовились дорого продавать свои жизни. Их вожак - здоровенный малый на колеснице - от безвыходности попытался завести разговоры. Довольно грубым тоном он принялся выяснять кто мы такие и зачем сюда явились. Я объяснил ему, что мы - ахейцы, принесли свет цивилизации в эту помойную дыру, а его дело - сдаться и покориться, платить нам налоги и исправно выполнять все повинности, которыми мы обложим его город дополнительно. Тут он пришел в ярость и стал вопить - он-де Антей, сын самого Посейдона, волею богов царь атлантов, и никому покоряться не намерен. Я тоже сообщил ему, что являюсь сыном самого Зевса. Стало быть действую по воле царя богов и противиться мне грешно - приравнивается к хуле на богов и карается соответственно. Видать, он решил, что я такой же прохвост, как и он.
  - Если ты сын Зевса, - заявил он. - то давай поборемся. Кто победит, тот и будет тут править.
  Лихас так и не вернул мне львиную шкуру, поэтому я сильно потерял в представительности. Этот бык Посейдона решил, что он со мной справится. Мне сразу же вспомнился Эрикс и его царь, с которым мы сошлись на кулачках в подобной ситуации. Как и сейчас, шансов выстоять против нас в бою у него не было, оставалось только предложить поединок вождей. Разумеется, как и в тот раз, я не мог отказаться. Да и не хотел, хотя этот... и был на голову выше меня и на пол-корпуса шире.
   Раз уж было задумано решить спор о власти состязанием, честь по чести оформили договор и заставили всех начальников с обеих сторон поклясться богами его соблюдать. В случае моей победы власть над Атлантидой переходила ко мне. В случае же победы Антея все наше войско шло в рабство.
   - А тебе, - пообещал мне Антей, - откромсаю башку и выставлю ее на крыше храма Посейдона. Там уже немало черепов таких, как ты бродяг, торчат.
   Чтобы Капаней не переживал, я шепнул ему, чтобы в случае чего заткнул договор в задницу Антею и без лишних разговоров крошил всех подряд. Иолаю-то такую ерунду и объяснять не стоило.
   Как борец он ничего особенного из себя не представлял. Только большой и тяжелый. Все его приемы были самое меньшее столетней давности. Я несколько раз его подлавливал, но он изворачивался и падал на брюхо. А перевернуть его на лопатки никак не получалось, больно уж тяжел, мерзавец, да еще маслом намазался от души. Полежит, отдохнет, пока я корячусь, а когда отойду, опять встает, бодрый такой. Чувствую - начинаю выдыхаться. А он щерится и на храм Посейдона косится, представляет уже, как там моя голова будет выглядеть.
   Пришлось потратить последний пучок травки-Монеки. В этот раз я его валить не пытался. Вскинул над головой и грохнул о камушки - их там вокруг хватало. Гляжу - изо рта кровь побежала, глазки закатились - не дышит.
   Тут войско атлантское оружие сложило, ворота городские нам открыли, и пошли мы в город. Жителей трогать не стали - они же теперь наши подданные, но грабить - пограбили. Городской и храмовой казной мы с махурами расплатились. А уж что Антей в своих подвалах прятал - себе забрали. Там ведь его предшественники столетиями копили. Никому мало не показалось.
   Во дворце Антея жена его, вернее вдова уже, Ифиноя, вся в слезах. Пришлось еще ее утешать. Когда она поняла, что ее солдатам не отдадут, ей сразу полегчало. Позже мы и совсем подружились. Про город свой она много чего интересного рассказала. Атлант, оказывается, был родом из Аркадии, с горы Тавмасион. Он из тех пеласгов, что не признавали власть Зевса и до последнего сражались за
  Крона, своего бога. Когда же повсюду в Элладе победил Зевс, Атлант с оставшимися верными ему соплеменниками и союзниками из иных земель решил бежать на край земли к Океану и там восстановить царство Крона. Здесь он захватил страну Гесперид и установил в ней свои порядки.
   Рассказала она и что с Атлантом дальше было.
   Пошел он как-то в поход, в горы, что сейчас его именем зовут. А там, говорят, сам в гору превратился. Такую высокую, что на нее небо опирается.
   Стало мне интересно на эту гору посмотреть. Значит там и земля и небо кончаются. Дальше ведь ничего быть не может. Оставил я Иолая за городом присматривать, а сам с Лихасом и малым конвоем пошел Атлант-гору искать. Местные эту гору хорошо знают, так что проводники у нас были. Хоть дорога оказалась неблизкой, оно того стоило. Гора действительно куда выше Олимпа, вершина в небо упирается, на ней снег, облака пониже плавают.
   Решил я на самый верх взобраться, небо руками потрогать. Чем ближе к вершине, тем холоднее, да и дышать стало трудно. Видно нет воли богов, чтобы люди так высоко забирались. Велел я своим спутникам остаться и ожидать меня. На самый верх один пошел - мне-то чего богов бояться. Подошел уже к самой вершине, смотрю - он стоит, небо плечами подпирает.
   Поздоровался я, представился, спросил, тяжело ли небо на себе держать.
   - Попробуй, коли не боишься, - отвечает. - Вот и узнаешь.
  Это я-то боюсь ! Встал рядом, руки его от неба оторвал, с места столкнул. Небо на меня опустилось. И правда - нелегко.
   Он говорит:
  - Ты тут постой, подержи. А мне надо бы в город мой сходить, в Ликосуру. Давненько я родню свою не видал, хочу навестить тех, кто там еще есть.
   Чувствую - врет. Уйдет и ищи-свищи его потом. А мне тут вечно стоять, небо держать ? Но возражать бесполезно - все равно уйдет, что я могу сделать ?
  - Ладно, - говорю, - подержу. Только вот трет что-то. Дай шкуру свою львиную валиком скатаю, на плечи подложу.
   Он согласился, снова небо взял.
  - Тут, - говорю, - меня товарищи ждут. Схожу предупрежу, что я задержусь. Я мигом.
   И вниз бегом.
   Вот так я с Атлантом-великаном повидался. Только мы в Ликос вернулись, туда уже и Тингис-наместница приехала. А нам уже пора была обратно, в Гекатомпиль, плыть.
   Ифиною я с собой забрал, все равно ее там Тингис прикончит, зачем ей атлантская царица под боком. Пусть уж лучше тут, в Гекатомпиле поживет.
  
  ***
  
   В конце месяца ленейона все приготовления были закончены. Настала пора выступать на восток - на Египет.
  
  Эпилог. Письма.
  
  Пелею, царю и другу.
  Радуйся.
  
   Это письмо, мой путевой дневник и описание ливийских берегов и прибрежных местностей передаст тебе Эолик. Из ливийских товаров, которые доставят корабли, рекомендую особенно яблоки из садов Гесперид. Они и на вкус приятны, особенно сок из них в жару, а главное - очень полезны и обеспечивают здоровье и долголетие тем, кто их употребляет. Попробуй, нельзя ли их выращивать и у нас.
   Я пока не могу возвратиться. Геракл собирается в новый поход - на завоевание Египта. Конечно ему нужна конница. К сожалению у меня осталось меньше полусотни кентавров - многие погибли в сражении с местными амазонками. Новобранцы из числа ливийцев очень неплохи, но не хватает времени, чтобы их выучить в должной мере. Царь Мериней торопит с выступлением - призвав людей в войско, он не может долго их содержать. Надо побыстрее пустить их в дело. Здесь еще много опытных всадниц, но Геракл категорически против того, чтобы позволить им снова взяться за оружие. Ведь при удобном случае они могут опять повернуть его против нас.
   Передай Геланнике мой привет и сожаление, что мы не скоро еще сможем встретиться. Надеюсь, смогу привезти ей много подарков из Египта..
   Да будет благоволение Олимпийцев к тебе и твоему дому.
  
  Феникс, твой солдат и друг.
  
  ***
  
  Эврисфею, ванакту Микен, Мидеи, Немеи, Клеон и Коринфа.
  
   Дорогой родич !
  
   Милостью Зевса, царя богов, наш поход в Ливию совершается успешно. Мы уничтожили царство богопротивных Горгон, называвших себя Гесперидами, завладели их землями и построили город Гекатомпиль для наших переселенцев. Племена махлиев, авсеев, максиев, гизантов, зуаэков, массилов, масайсилиев и махуров признали нашу власть.
   Мы вышли в Океан и завоевали на его берегах царство Атланта. Ныне мы собираемся согласно союзному договору с Меринеем, царем Восточной Ливии, выступить в поход против Египта. Взятие этой страны позволит нам на веки вечные обеспечить хлебом всю Апию. Тебе же, дорогой кузен, мы пришлем богатые дары и диковинных животных, водящихся в Египте и расположенных за ним странах: слонов, носорогов, жирафов, а также речных лошадей и крокодилов, живущих в Ниле.
   Да будет благоволение Олимпийцев к тебе и твоему дому.
  
   Передай наш дружеский привет твоим дядюшкам Атрею и Фиесту.
  
  Твои друзья и родственники
  
  Геракл, ванакт .Геспериды и Атлантиды, .правитель Тиринфа и Навплии.
  Ификл.
  
  ***
  
   Атрею, сыну Пелопса, правителю Мидеи, могущественному родичу и советнику Эврисфея, ванакта микенского, а также множества властителей, которых нет места перечислять, и нашему тоже.
   Радуйся, дорогой дед !
   Наш поход в Ливию проходит успешно. Мы завладели западной частью этой страны и даже вышли в Океан, захватив обширное царство Атланта на его берегу. Все племена, населяющие эти земли, признали нашу власть.
   Теперь мы готовимся выступить против Египта в союзе с Меринеем, царем восточных ливийцев. Нам на помощь пришли также наши друзья из Гесперии - тирсены и сикулы. Войско, которое мы выставим, намного превосходит все силы Египта. Если еще и вы совместно с критским флотом атакуете египетское побережье, Египет будет раздавлен, как орех в щипцах. Нам нечего говорить, какая добыча нас всех ждет. Ты все это знаешь лучше нас. Мы рассчитываем перейти египетскую границу в начале месяца артемисиона. Было бы неплохо, если бы вы в это же время высадились в устье Западного рукава Нила. Мы написали об этом критским царям Девкалиону и Катрею. Думаем, наш друг Навплий тоже согласится принять участие..
   Будем рады встретиться с тобой в Египте.
  
   Твои внучатые племянники
  
  Геракл и Ификл. .
  
  
  ***
  
  Мернептах, сын и соправитель великого царя Усермаатра, царя Верхнего и Нижнего Египта, страны Иентет, страны Куш, страны Мафкат и страны Хару, брату своему Тудхалии, великому царю, царю страны Хатти, так говорит:
   Ты писал мне о голоде в твоей стране, брат мой. Я верен договору о дружбе между Египтом и Хатти, что заключил отец мой с твоим отцом великим царем Хаттусили, и посылаю тебе корабли с зерном. Ты же взамен пошли мне свое пешее войско и свое колесничное войско на этих кораблях, ибо взбунтовался презренный вождь страны либу, возмутил окрестные племена техену, темеху, исавада и многие иные, призвал в помощь себе народы моря и посягает разграбить земли Египта. Пошли войско мне, как сказано в договоре наших отцов, и пусть оно повергнет врага вместе с моим войском, а я пошлю тебе еще зерна, сколько будет нужно тебе, и пошлю всякую помощь, если вторгнется враг в твою землю.
   Да пребудут с тобой тысяча богов твоей страны вместе с тысячью богов Египта , да пошлют тебе и дому твоему долгих лет жизни, здоровья и всякого благополучия..
  
  ***
  
   Катрею, могущественному ванакту Крита, владетелю Гортины, Ликта, Ликаста, Феста, Рития, Милета, Итана и Минои.
   Радуйся, дорогой тесть.!
   Спешу сообщить тебе, что все благополучно в моем доме. Аэропа, твоя дочь и моя супруга, посылает тебе привет и пожелания здравствовать и благоденствовать. Твой внук Агамемнон готовится стать великим воином. Он любит строить крепости из песка, а потом разрушать их могучими ударами своего деревянного меча. Маленький Менелай уже начал ходить и говорить. И слава Зевсу-Олимпийцу - все здоровы.
   Здоров и мой племянник Эврисфей. Хотя он уже и "большой мальчик", но прислушивается к советом своих дядюшек, как он любит называть нас с Фиестом. Правду сказать, он не очень стремится заниматься делами правления, знай детишек строгает. Шестеро уже у него, даром, что сам - недоносок. Приходится уж больше нам отягощать головы государственными заботами.
   Ты вероятно уже получил письмо от сыновей Амфитриона, где они просят о военной помощи против Египта ?
   Мы тут крепко об этом поразмыслили. Похоже, в Ливии мои двоюродные внуки отхватили настолько жирный и сладкий кусок, что у них разыгрался аппетит. Теперь они хотят заглотить и Египет. Так ли хорошо это для нас ?
  Конечно Египет богат, и военная добыча будет велика. Но это же на один раз. А взяв в свои руки и Ливию и Египет, Амфитриониды в считанные годы станут столь могущественными, что нам останется только целовать подошвы их сандалий. Не лучше ли, чтобы Египет оставался при своих фараонах, которые по крайней мере не лезут в наши дела ?
   Короче, мы уговорили Эврисфея не встревать в это дело. Я написал об этом Девкалиону, твоему брату, и Навплию, твоему зятю и моему свояку. Если ты поддержишь меня, то ливийцы и египтяне поистребят друг друга и долго еще нас не потревожат. А нам лучше побеспокоиться о наследстве Амфитрионидов, боюсь, их владения могут остаться без хозяев.. .
  
   Твой зять и всегда преданный друг Атрей.
  
  Примечания
  
  Амазонки или гаргареи - северо-кавказское племя, предки современных чеченцев и ингушей.
  В описываемое время переселились на юго-восточное побережье Черного моря. Общественный строй - крайняя форма матриархата, практиковали раздельное проживание мужчин и женщин,
  сходясь вместе только на два месяца в году. Первый известный в истории народ, создавший конницу, как род войск. Существовавший у амазонок культ лошади позволял садиться на лошадь верхом только женщинам.
  
  Апия - древнее название Пелопоннеса.
  Аполлоний - январь-февраль по фессалийскому календарю.
  Априос - март-апрель по фессалийскому календарю.
  Аргест - западно-северо-западный ветер.
  Аркадия - горная страна в центре Пелопоннесского полуострова.
  Артемисион - апрель-май по Делосскому календарю.
  Арцава - древнее царство, существовавшее на юго-западном побережье Малой Азии (позже - Кария).
  Ахейцы - группа индоевропейских племен, поселившихся на территории современной Греции в III тысячелетии до н.э.
  
  Боэдромион - сентябрь-октябрь по афинскому календарю.
  
  Галаксион - март-апрель по делосскому календарю.
  Гараманты - народ, обитавший в южной части Ливии. Происхождение гарамантов, принадлежащих к белой средиземноморской расе, точно неизвестно.
  Гесперия - древнее название Италии.
  Гиппарх - начальник конницы.
  Гомолий - май-июнь по фессалийскому календарю.
  
  Дамат - чиновник.
  Дриопы - древнегреческое племя, родственное лапифам. Обитали в районе Средней Греции, северо-западнее горы Парнас.
  
  Зефир - западный ветер.
  
  Иентет - "Запад", так в Египте называли Древнюю Ливию.
  Ионическое море - так древние греки называли Адриатическое море.
  Истр - древнее название Дуная.
  Итоний - август-сентябрь по фессалийскому календарю.
  
  Келевст - начальник гребцов.
  Кентавры - древнегреческое племя. Основной район расселения - гора Пелион и ее окрестности (на территории современной Фессалии). Первыми в Греции освоили верховую езду на лошадях.
  Колхида - древнее государство на территории современной Грузии.
  Конь и Муравей - тотемы кентавров и мирмидонян.
  Куреты - этолийское племя. Столица г. Плеврон.
  Куш - египетское название стран, расположенных к югу от Египта.
  
  Лабарна - титул царя хеттов.
  Лабрисса - тяжёлая двусторонняя секира.
  Лавагет - военачальник.
  Ламия - демоница-вампир, убивала детей и проявляла при этом такую жестокость, что со временем ее лицо превратилось в кошмарную личину. Позднее она присоединилась к эмпусам, совращала юношей и выпивала их кровь, пока они спали.
  Лапифы - древнегреческое племя, обитавшее к северу от горы Пелион.
  Ленейон - январь-февраль по делосскому календарю.
  Лесхонарий - февраль-март по фессалийскому календарю.
  Лернейское море - Арголидский залив.
  Локры- древнегреческое племя. Основные районы расселения - Локрида Озольская, Локрида Эпикнемидская и Локрида Опунтская (в северной части Средней Греции).
  
  Мафкат (страна) - египетское название Синайского полуострова.
  Махайра - изогнутый меч с заточкой внутренней стороны лезвия и расширением к его концу, предназначенный в первую очередь для рубящих ударов.
  Мегарон - букв. "большой зал". М. представлял собой удлиненное помещение со входом, находившимся в торце; боковые стены и стена, противоположная входу, ограждалась, как правило, колоннами; в глубине мегарона находился очаг. В М. принимали послов и устраивали пиры.
  Меланиппа - черная лошадь(греч.).
  Мессения - область на юго-западе Пелопоннесского полуострова.
  Метагейтнион - август-сентябрь по афинскому календарю.
  Метрополия - в Древней Греции - город-государство (полис), имевший колонии (другие полисы).
  
  Мирмидоняне - древнегреческое племя. Основной район расселения - Фтиотида (на территории современной Фессалии), а также остров Эгина.
  
  Наварх - командующий флотом.
  Нимфы - младшие богини природы.
  Наяды - водные нимфы.
  
  Оргия - мера длины, сотая часть стадия. Приблизительно 1,85 метра.
  
  Панемос - октябрь - ноябрь по фессалийскому календарю.
  Пеласги - одно из племен, обитавших на территории современной Греции еще до ахейского поселения.
  В обобщенном смысле - доахейское население Греции.
  Перипл - описание плавания вдоль берегов, прибрежных вод и местности.
  Писатида - область в западной части Пелопоннеса.
  Пропонтида - Мраморное море.
  Протей - младшее морское божество. Был пастухом тюленей и морских чудовищ.
  Пурпурный волос - согласно мифам у Ниса, царя Нисеи, был на голове пурпурный волос, благодаря которому он был непобедим. Его дочь Скилла, влюбившись в Миноса, выдернула этот волос, таким
  образом предав отца врагам.
  
  Сикулы - италийское племя, давшее свое имя острову Сицилия.
  Скирон - дед Пелея и Теламона по матери.
  Стадий - мера длины, приблизительно 185 метров.
  
  Тирсены - древнее название этрусков.
  Тисий -май- июнь по фессалийскому календарю.
  Тринакрия - древнее название Сицилии.
  
  Усермаатра - тронное имя Рамсеса II.
  
  Фасис - древнее название реки Рион.
  Феспий - царь города Феспии, в котором существовал культ Эрота, бога любви. Во время праздника Эрота - Эротидий - предложил Гераклу провести ночь любви с каждой из своих пятидесяти дочерей.
  
  Фессалия - область на востоке Северной Греции.
  Филлик - июль-август по фессалийскому календарю.
  
  Хапи - египетское название Нила
  Хару - южный Ханаан, территория современного Израиля.
  
  Циппасла (Сипил в греческой мифологии) - горная область в Малой Азии, совр. Сипули-даг.
  
  Эвр - восточный ветер.
  Эак, царь острова Эгина, отец Пелея и Теламона.
  Электр - природный сплав золота и серебра.
  Элла́да - изначально название города и области в Фессалии. С принятием термина эллин общим для обозначения всех греков, Эллада стала собирательным именем для всей материковой Греции, а затем и всей Греции, включая архипелаги, острова и области в Малой Азии. В настоящее время в Греции слово Эллада является официальным самоназванием
  Эллины - самоназвание греков. Изначально - одно из ахейских племен в Фессалии.
  
  Эллинийское море - Эгейское "до Эгея".
  Эмпусы - женщины-демоны ночных кошмаров, причем считалось также, что у них ослиные ноги, поскольку осел символизировал разврат и жестокость.
  Энниалий - другое имя Ареса, бога войны.
  
  Март 2010 - июнь 2012.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"