Дни, недели, месяцы, годы. Проносятся мимо. А я сижу в своём доме, высунув в окно голову, и жду. Наблюдаю...
Мой дом на окраине. Он совсем небольшой, и довольно - таки старенький, но родной. Мне другого и не нужно. Внутри уютно - моя мать хорошая хозяйка. В моём доме всегда весело, празднично, приходят гости, друзья. Но я не люблю шум и яркий свет. Я люблю тишину. Я люблю перечитывать свой дневник, многое помню наизусть. Ещё я люблю стихи. Такой я есть.
Люди между собой называют меня нелюдимым. Наверное, это правда. У меня были друзья, но я всегда любил побыть наедине с самим собой, уйти туда, где меня никто не найдёт. И я уходил...
В десяти минутах ходьбы от моего дома находится железнодорожная насыпь. Метров двадцать в высоту. Поезда по ней давно не ходят. Место безлюдное, и только журчание местной речки, протекающей сквозь насыпь по тоннелю, нарушает тишину. По тоннелю можно ходить - бетонный козырёк полуметровой ширины принуждает касаться спиной мокрой, поросшей водорослями и слизью стены, но другого выхода нет. Если, конечно, ты хочешь оказаться с тыльной стороны насыпи. Покорить её альпинистским штурмом вряд ли получится - подъём почти отвесный. Оказавшись на другой стороне, нельзя не заметить ещё один вход. Это тоже тоннель, параллельный первому, однако выход у него засыпан. Говорят, во время войны в нём прятались партизаны. Но война кончилась, партизан уже нет. И теперь там прячусь я...
Внутри темно, но меня это не пугает. Я разжигаю небольшой костёр, сижу и думаю. И этот костёр сжигает мою тоску, мысли, чувства, время. Проходят дни, и от них остаётся лишь пепел, пепел моего костра.
Чтобы выйти к насыпи, нужно пройти вдоль берега ставка. И я, тёмным осенним вечером, в который раз преодолевал этот путь, когда услышал незнакомый звук. Он был ни на что ранее слышанное мной не похожим, завораживающим и тревожным в одночасье. Я невольно остановился. Однако не смог установить, откуда именно он исходит, и двинулся дальше. Через двадцать метров тропинка резко поворачивала, огибая заросли тростника, и выводила на небольшую поляну. Места были довольно безлюдные, но страх гасился степенью изученности и количеством посещений этих самых мест. Странный звук исчез так же внезапно, как и появился.
Я не придал этому особого значения и вышел на поляну. Внезапно я почувствовал впереди себя чьё-то присутствие, однако не успел даже поднять глаза. Ослепительно белый свет заставил зажмуриться. Было такое впечатление, что на тебя одновременно направили в упор по крайне мере десяток прожекторов. В голове происходило что-то невообразимое. Мне казалось, что я барахтаюсь в огромном чане с какой-то вязкой субстанцией, а на краю кто-то сидит и играет на скрипке. Я пытался выбраться, но не мог доплыть до края, я просил его замолчать, но он продолжал играть. Не знаю, сколько это продолжалось. Но я вдруг осознал, что снова стою на берегу ставка. В ушах шумело, а я стоял и рассматривал свои ладони. Когда поднял глаза, меня ждал ещё один сюрприз. Буквально в пяти шагах от меня стоял человек. Я не мог его рассмотреть. Но тут, как будто по моему желанию, снова появился свет. Не такой яркий, как в первый раз, но я увидел, что передо мною стоит девушка. У неё из ушей стекали струйки крови, но меня тогда это почему-то не сильно удивило. Она подняла голову и посмотрела мне за спину. Я обернулся, но увидел лишь приближающуюся стену белого света. И тогда я побежал. Мой мозг отключился, инстинкт самосохранения сработал на славу. И лишь когда я остановился, меня захлестнули эмоции. Это были страх и боль. Я зарыдал в полный голос. Нервный кашель разрывал лёгкие. Но появилось и ещё одно чувство. Я не знаю, как его назвать. Но у меня перед глазами встало лицо той девушки. Я внезапно осознал, что она осталась там, в опасности, что мне нужно возвращаться за ней. Навалившийся страх чуть не свёл меня с ума. Я буквально завыл в голос. И тогда я побежал, побежал назад. Промелькнули мимо знакомые с детства ивы, рыбацкие мостики, и я выбежал на поляну. Никакого свечения не было и в помине, но из-за туч появилась луна, и я смог кое-что рассмотреть. Прямо на воде, метрах в тридцати от берега, стоял вертолёт. Лопасти крутились, однако было совершенно тихо. На берегу стояло трое людей - двое мужчин под руки поддерживали уже знакомую мне девушку. Они обернулись, заметив меня, внимательно осмотрели, и повели девушку к вертолёту. По воде. Но мне тогда это было безразлично. Я стоял и смотрел им вслед, я молил всех святых, чтобы она обернулась, чтобы увидела, что я вернулся. Но она не обернулась. И я ещё долго смотрел вслед скрывшемуся из вида вертолёту.
С тех пор прошло шесть лет. Я никогда никому не рассказывал о происшедшей со мной истории, пытался найти хоть какую-то зацепку, но всё тщетно. Я остался в своём доме один. Мои волосы украсила седина. Отпала необходимость жечь костры в тоннеле - не от кого убегать. Раньше я приходил в гости к одиночеству, теперь оно навещает меня. Всё также сгорают дни в огромном костре нашего мира, всё также без ответов остаются вопросы, и без решений задачи.
Слепой художник нарисовал мне портрет девушки. Она стоит на поляне, в длинном чёрном пальто, и смотрит мне за спину.
Ты не знаешь, но я тогда вернулся, - говорю я ей.
Но она молчит.
Дни, недели, месяцы, годы. Проносятся мимо. А я сижу в своём доме, высунув в окно голову, и жду.