У меня есть шанс уникальный, быть может, кому-то еще будет интересно кроме меня я имею ввиду одноклассников. До 91 года я жил по Большевистской 38 11. Значит переехал я на Банковский в середине 10 класса. А в 92 был выпускной. Так вот мне даже странно было: на телевизоре стояли электронные часы с зелеными цифрами, а у меня хорошее зрение было и я видел с порога что 7.53. и уходил в школу на первый урок к 8.00. благо школа близко.
Как он добился ее? Восстановить это событие легко, хоть и трудно. Первые попытки. Первые клинья. Наведение мостов. Когда все началось? Попытка реконструкции. Разумеется, я не знал об этом. Фохт не стал бы трепаться об этом. Когда 1 сентября 1990 года он получил в классное руководство класс А. Руководителем Б класса была назначена Пьянкова Антонина Петровна, сначала записывались по желанию кто в А, кто в Б. Но обнаружился дисбаланс: все записались к Валерию Давыдовичу. Тогда в класс Б записали насильно, всех кто свыше лимита. А в десятых классах было по 20 человек, а в 11 и того меньше, перед 11 можно было перейти из Б в А, но я доучился в Б по инерции. Я почти не ходил в школу в 11 классе, но уроки литературы старался не пропускать. Я предполагаю, что Фохт влюбился в Машу в сентябре 1990, потому что первого разговора с Машей достаточно, чтобы впасть от нее в зависимость.
Перца добавить из той звездочки, вольная фантазия.
Он будет сплетать ей сеть как эльф, женщины любят ушами, как человечек с крыльями стрекозы навевает грезы деревенской девке, прикорнувшей под дубом.
(Можно я возьму стульчик, посижу там у пожарного выхода?)
Техника работы гипнотизера. Ах, когда я испугался? Когда увидел школьницу в форме на странице вконтакте, как они были обаятельны в своих формах. Они все красивы, а она (Маша) была по-настоящему красива. Там были еще Лапотникова, сама же Бровцева, Лена Агапитова, ай да все такие красавицы, еще как белый тюльпан с шарообразным лицом, фамилию не помню, а может и помню, вишь какая штука: мало помнить лица и фамилии, нужно еще помнить какое лицо какой фамилии соответствует. Еще Кукушкина, еще Волкова сухая маленькая. Куда-то она пропала, та что жила в деревяге на перекрестке Большевистской и проспекта Мира. Что нам стоит дом построить нарисуем будем жить. А внутри все дома одинаковы. Часто людям завязывают глаза и возят по городу, а потом он не может по интерьеру определить адрес.
16 лет Марии исполнилось 4 ноября 1990 года. Фохт искусно владел техникой речи, мог плавно подступить к теме. Он мог в завуалированной форме признаться в любви, пересказывая сюжет литературного произведения об учителе влюбленном в ученицу. Например история Бетховена который давал уроки той которой посвятил Лунную, не им названа, сонату. Что он мог сказать подлинной настоящей Марии Майорской?
Понедельник начинается в субботу. О том, что между учителем и учеником часто бывают доверительные отношения. Ой, не люблю я этот фильм и лицемерную линию сюжета про птицу, которую хотели в клетку запереть. Теперь он даже не понятен. Подлая была эпоха, но сами люди были достаточно хорошие честные искренние светлые. Дети неиспорченные. Лента это гниение. Тихонов на кухне замахнул стакан водки. Николай говорил, что запивать депрессию непедагогично. Почему мы говорим о фильме Станислава Ростоцкого? Да потому что там какой-то сюжет выстроен худо плохо, но есть канва для размышлений и дискуссий.
Всегда находится мужественный творец, который создает Гильгамеша на века, а после него идут эпигоны, кропающие комментарии.
Там тоже есть эпизод, когда он уходит. Никто не хотел его ухода. Любимый же учитель.
Ооо, это же замечательная история как же я мог выпустить-то ее?
Был такой ученик Андрей Жарков, потом изменит фамилию на Калинин, после разрыва матери с отцом, его отец таксист. Андрей Жарков весьма колоритная личность значимая фигура на школьной доске. Я был у него в гостях, его мать нас супчиком накормила ароматным возможно не без хмели сунели, она еще спросила: может рецептик написать твоей маме?
А он был такой дерзкий парень, стремился стать Великим Нехочухой. Кстати мы однажды зимой провожали Валерия Давыдовича из школы, спускаемся по каменным ступенькам с третьего этажа, школа высокая и лестничные пролеты соответственно большие. Я помню еще у нас отдельный гардероб, а у учителей отдельный, но до первого этажа еще далеко. Мы спускаемся медленно. На полпути между третьим этажом и вторым нужно обернуться на 180 градусов и спускаться дальше на втором с половиной этаже окна с гранитными подоконниками, как и на всех половинных этажах. На третьем этаже литература, на втором химия цитадель одиозного Одинцова Георгия Александровича. На четвертом физика - дом семьи Пыжкиных, та сторона окнами выходит на плац перед школой где проходят ГО и конечно 1 сентября первый звонок, к плацу примыкает серая трансформаторная будка.
А Валерий Давыдович немного хромает.
- Валерий Давыдович, а почему вы хромаете, у вас нога болит?
А он говорит, да вот мне что - то в голову ударило что нужно вести здоровый образ жизни и я решил бегать по утрам. Коварный гололед подкараулил меня в потемках, я упал и ушиб коленную чашечку.
А там в школе было поветрие от директора школы Лидии Бабенко за зож, о том что ученики приходят в 8 часов в школу сонными и их дремоту нужно разогнать, у девочек ритмическая гимнастика в коридоре, а мальчиков прогоняют бегом вокруг школы по морозу. Мимо школы ДЮСШ и круг закруглялся по ступенькам, где алюминиевая женщина держала на плечах ребенка и лучистый обруч солнца на голове. Причем задача старшеклассников двух трех была пинать под зад отстающим, ибо иначе все шли вразвалочку. Такая дубарина зима же а все в формах этих синих.
ФВД значит рассказывает о том что в нем проснулось желание заниматься бегом по утрам: в итоге в гололед просто поскользнулся и подвернул то ли лодыжку то ли травма мениска. Да у него и так нога как у Гарринчи сухая загибающаяся как скобка ею хорошо показывать как ему хочется отпнуть общественные поручения. Андрею Жаркову еще важно показать какой он талантливый и наблюдательный и он говорит: вот вы ВД спускаетесь со ступеньки на ступеньку лыжной елочкой и я так же за вами инстинктивно повторяю, хотя нога у меня здорова. Перенимаю вашу манеру. И вот именно тогда речь зашла о "Школе для дураков". Я видел эту повесть в журнале "Октябрь" за 89 год свежеопубликованную. Видел на полке школьной библиотеки на первом этаже туда по дороге в спортзал, там еще медкабинет. Там я видел белый с синей каймой номер "Октября", тогда он был свежий. Так поклевал несколько страниц и думал про себя: надо бы прочитать, тогда я вообще обширные планы для чтений составлял, это теперь я понимаю, что все прочитать невозможно.
Широкие лестничные пролеты гранитные и гладкие вытертые миллионами прикосновений подошв и вот Валерий Давыдович хромает ковыляет со ступени на ступень, а Жарков бессознательно подражает ему и ловит себя на обезьянничание, выпендриваясь о том какой он наблюдательный психолог.
- Гений, - произносит слово Валерий Давыдович. Я думаю, что это слово обращено ко мне, но это похвала Саше Соколову, и учитель продолжает, - Читая "Школу для дураков", я как будто припадаю к роднику с ломозубой водой.
Он говорил об учителе в школе для дураков, как его звали? Павел Петрович Норвегов. А он нисколько не задавался и вместе с дурачками, ну там и взрослые дураки были - недоросли второгодники, я не уверен есть ли старшие классы в школе для дураков? Ноги поджав босые, грея на радиаторе парового отопления, курил с ними и по-приятельски с дураками этими, беседовал, сидя на подоконнике в туалете.
Еще один эпизод для характеристики Жаркова. А я накануне помылся и в парикмахерскую сходил. А для меня процедура стрижки - мучительный ритуал. Как пели веселые барды: Растите-растите кудрявые власа и снова приближайте хмельные полчаса. Еще долгая прелюдия ожидания, когда очередь дойдет. На следующий день Жарков на уроке математики кидался комочками пластилина и попал в волосы мне. Меня это так взбесило, ведь знаете, если пластилин туда попал, то его уже просто так не вытащить, нужно выстригать целый клок. С досады я поднял руку и заложил Жаркова. Жарков на перемене сказал: "Я вызываю тебя на дуэль. После уроков драться будем". Ну какая дуэль, просто рукопашка, а я видел как дрались одноклассники в коридоре у черного входа, там где поворот в физкультурный зал, там где безлюдное место.
Сначала побеждал Пермяков, а затем помятый Исхаков перешел в психическую атаку и начал стучать затылком об стену Пермякова. Разумеется, мне не улыбалась такая перспектива, чтобы меня стучали затылком о стену.
Разумеется, мне не улыбалась такая перспектива стучаться глиняным сосудом о камень и я пожаловался директору Лидии Бабенко. Я сказал ей: Этот ублюдок. Нет, я не сказал ей: Этот Ублюдок. Жарков угрожает мне и, видимо, поджидает меня у выхода школы. И про это и про пластилин тоже настучал, которым он кинул мне в волосы. Я действовал последовательно. Знал что правда на моей стороне. И она сказала: да, я приму меры.
Я спокойно без стрема прошел через парадный вход и никакой Жарков мне не угрожал. И ему потом отметку за поведение снизили. Я с ним уладил этот эпизод. И к главному эпизоду приступаю. Можно еще присовокупить, что он настолько дерзким был, что он учительнице музыки, которую всегда доводили, и она ему сказала: вон из класса и он, уходя, накричал на нее: Ах, ты сука и так далее. Это тоже шокировало всех. Как можно учительнице, хотя ее и доводят, но она же не девочка не подружка же твоя чтобы еще ругать ее.
Но так-то парень он остроумный. А кого не назовешь самобытным в школьную пору? Куда что потом девается.
Одаренный. Даровитый парнишка. Андрей Жарков, да. После показа королевства кривых зеркал на следующий день Марина Бажина репетировала, в смысле, повторюшничала за поварихой: Все готово для жаркого.
Но так-то парень он остроумный. Даровитый парнишка. Андрей Жарков, да. Окна выходят на Карла Маркса, а школа горбатая, еще Горбушин говорил, у него глазомер в порядке, не выровнена она по нивелиру. Я к тому что, если мы из школы можем смотреть на Карла Маркса, то и с Карла Маркса мы можем смотреть на школу.
И там кто-то плевался, ну, учителю-то видней, у него же хороший обзор, он видит весь класс, все парты к нему повернуты. А чем они плевались? Бумажными комочками из трубочек. Ну, разумеется, не в Фохта Валерия Давыдовича. Такой наглости они не могли себе позволить. Плевались-плевались, ну, быть может, в Ирину Кунгурцеву, ей в спину. Так и представляю: коричневая спина и черный крест косой сарафана. Еще белый воротничок. Плюются и от точных попаданий ржут. Жарков, Пермяков. Причем, я точно знаю о том что это плевался именно Жарков. А у Фохта Валерия Давыдовича были припадки неврастении, этим он тоже отличался от всех учителей, если его взбесить чем-то, он переставал вести урок, а просто сидел на стуле и как бы разговаривал вслух сам с собою. Позднейшая аналогия с Филом Хельмутом: Второй раз меня переезжают, ловя на ривере один из четырех аутов!
В напряженной тишине струхнувшего класса он говорит как бы сам себе: И вот я должен учить этих кретинов.
Я царь и Бог.
Я человека не встречал умней себя.
Эта страна безнадежна. Кретины строгают недоделанных детей и те в свою очередь плодят еще более неполноценных, ну как то так.
Я тысячу раз говорил.
За шкоды школьников нужно наказывать их родителей, бить по карману их родителей. Если он начеркал на парте, испортил парту ножичком, то пускай родители оплатят стоимость этой парты. Или о том как они бесятся на переменах. Я как-то навскидку не могу так долго и длинно на полчаса выстроить речь, где можно так ругать, клеймить, давать разнос ученикам.
Такое ощущение, что он всех ругал поголовно, ни для кого не делал исключений. То, что это обращалось ко всем: оптом и в розницу и ко мне в частности, жгло замыленной оплеухой.
И они ведь не просто стреляют, они от меткого попадания наверняка ржали. И вот он тут же вскочил, подошел к Жаркову, взял его за шкирку, за воротник синей формы, за шкварник, за волосы, протащил по среднему ряду, и мордой его об классную доску шмяк, дальше его проводил и вытолкал в коридор. Мордой об доску его шваркнул. Это уже явно был перегиб.
Это уже явно он погорячился. Он уже был доведен до белого каления. Кстати, отсюда можно было сделать вывод, что его нервные припадки, когда он изливал желчь, не были наигранными, ведь можно гневаться напоказ, а внутри оставаться спокойным, то есть: больше лает, чем кусает - пословица не про него, потому что этот эпизод грозил обернуться для него серьезными неприятностями, потому что об этом тут же стало известно всей школе и учащимся и преподавательскому составу и директору. Слухи расползаются быстро и не обязательно Жарков и разносил. Короче, этот инцидент грозил ему крупными неприятностями вплоть до уголовной ответственности и увольнения со школы. Доживем до понедельника? Сейчас можно сравнить с тем, что выкладывали в интернете. Учительница била ученика головой об доску. Потом она, юля и выгораживая себя, показывала, что доска, об которую происходило мордобитие не была намертво присобачена в стену, а свободно двигалась на шарнире как дверь, как створка иконы складня: видите, она раскачивается под тараном морды, не причиняя последней ощутимого вреда.
На перемене, на большой и шумной перемене мы видели как Жарков мирно прогуливался по коридору с Фохтом, как они прогуливались чуть ли не в обнимку, мирно беседуя. И даже ложная память рисует такую картинку: как они склоняются, облокачиваясь на гранитный подоконник, и смотрят в высокое широкое окно, льющее белый дневной свет, окно с видом на двор школы, на мастерские, не суть. Мы в классе, в том же кабинете литературы, уроки были спаренные, сгорали от любопытства: о чем же они там переговариваются. И вот Жарков заявляется в класс и садится за свою шестую парту. Жарков говорит: "Ведь ето, ведь мы просто установили истину с ним вместе, оказывается плевался-то не я, плевался-то не я, а кто-то другой, ну Вова Пермяков или Рома Исхаков, вот в чем дело-то. А когда истина всплыла наружу, когда правда обнаружилась, то Фохт Валерий Давыдович сам понял, уразумел свою ошибку и значит повода бить меня лицом о стену, о доску в стене не было, просто произошла ошибка, а когда он понял свою ошибку, то сразу сменил гнев на милость и извинился передо мной".
Хотя Жарков за спиной у меня сидел и я не видел, кто плевался, но я точно знаю, что он, он и только он, такой прохвост больше некому, и можно было биться об заклад, что он виноват.
Жарков
Жарков был дерзкий мальчик. Он был похож на Капризку или Нехочуку. Он плывался из трубки бумажными катышками.
Рассказ о Жаркове. Он требует отдельного описания. Опишу по ходу дела. Хочется описать его рыжим, но рыжим он не был. Рыжим был Мишка Калабин, который сейчас работает частным охранником и женился на рыжей и живет в нашем доме, и тоже отказался, как и я, управляющей компании предоставлять право размещать рекламу на самаркандских полукруглых окошках нашего чердака, довольно-таки длинное отступление. Миша и так далее. Второгодник что ли?
Как же все-таки описать Жаркова? Он был одаренный мальчик. С воображением буйным. Я помню как, вопреки его запрету, подглядел его домашнее сочинение по литературе, тему, которого Фохт Валерий Давыдович задал такую: Приключения от смешения книжных персонажей. У Жаркова в тетрадке тачанки Чапаева пришли на помощь восставшим рабам Спартака. А я никак и ничего не смог придумать на эту тему. Видимо, у меня критический, а не творческий склад ума. В качестве сочинения я переложил заметку из еженедельника Футбол-Хоккей. Пеле обратился с просьбой к тренеру сборной Бразилии, готовившему команду к мировому первенству в Мексике в 1986 включить его в заявку, он готов физически отыграть 1 тайм в каждом матче. Марадона посоветовал Пеле обратиться к психиатру.
Андрей Жарков при своей талантливости обладал необузданным неукрощенным нравом, мало сказать, что у него были плохие отметки по поведения, а это так. Самодисцилина, которая способствует самосовершенствованию у него отсутствовала напрочь.
Трудный подросток
Шкода
Жарков казался фантастически одаренным, но по словам Френсиса Скотта Фицджеральда, алмазы всегда кажутся крупней, до того как они отшлифованы в бриллиант.
Как-то я зашел на перемене в кабинет литературы, тот что выходит окнами на Карла Маркса, а внизу грядки с цветами. Так вот, Фохт, лукаво улыбаясь, поделился тайной: Тут только что мы с Андеем Жарковым посплетничали на твой счет. И оба пришли к общему мнению. Юдин Андрей - светлая личность. И Валерий Давыдович интонационно взял "Светлая личность" в кавычки, я догадался, что намек указывал на стишок из "Бесов" Достоевского.
Чем прославился на весь город Валерий Давыдович? Чем они резко выделялись?
Ирина Кузина дата рождения 7.7.77. отзывалась о Фохте в 1995 году на скамейках гознаковского кольца так. Ирина Кузина не училась в первой школе, она составила представление о Фохте по пересказам друзей-товарок по техникуму. Фохт обращался к ученикам в классе: "Вы - кретины". Да, я бы его осадила: "Да сами вы - кретин!"
Судить о Фохте с чужих слов, как о песнях "Битлз" в подаче Мойши.
Я пытаюсь слепить в общих чертах, что он говорил, когда выходил из себя.
Страна кретинов, дети кретины от родителей кретинов, а он агент порядка в стране хаоса. Его гневные речи были продолжением его хладнокровных размышлений. Например, он выступал за необходимость сохранения школьной формы, он видел в этом добрую преемственность от школ царской России. Школьная форма - это дисциплина на уровне внешнего вида. У Фохта была мания к порядку ради порядка. Я вспоминаю, а память мелочна и заносчива от слова заноза, как-то комментируя сочинения по литературе он обратил внимание на то что эпиграф у меня написан мелким шрифтом, он объяснил, что это запоздалая втычка после того как сочинение было написано. На самом деле, я считал что, раз в книгах эпиграфы пишут петитом, то и в тетради ему негоже занимать одну полоску, а только ½. Идиотизм, конечно. Дальше. Конечно, то, что по русскому и литературе тетрадки должны быть в полоску и только в полоску, а не в клетку, это даже не обсуждалось.
Идет урок. Как выглядит кабинет? Три ряда парт. Как правило учительский стол стоит по центру, то есть по среднему ряду. Учитель смотрит в глаза сидящему за первой партой. Обычно у нас вот сидела на первой парте такая Людочка Каймазова, такая подлиза, особенно она смыкалась с учительницами классными руководительницами женского пола, образец подхалимажа, правая или левая рука учителя. Понятно, что заслуживала поблажки и извлекала выгоды, в том числе и в отметках. А в описываемом классе стол располагался у окна у первого ряда и возвышался на подиуме, так что учитель мог смотреть сверху вниз. Там же были еще и шторы затеняющие класс, если раздвинуть шторы, то будет в классе значительно светлей. Желтые, по-моему, шторы, третий этаж. Окна выходят на Карла Маркса, внизу цветочные грядки.
Я еще помню, что на переменах там проветривали, открывали окна, а иногда ветер дул прямо в комнату. Обычно средние окна не трогали, а открывали либо те, что у учительского стола, либо на задних партах. Обычно Вова Пермяков сидит на отполированном задницами гранитном черно-серо-белом подоконнике и держит за подол как платье штору, а она надувается как парус. Зимой учителя следили как бы не застудить учеников, проветривая класс.
Идет урок. А этот Жарков обладал таким шкодливым нравом и по своему обыкновению плевал из трубочки бумажными катышками. Ручку раскрутил посредине и ту половину, откуда торчал стержень использовал как пневматическое ружье. А в кого он плевал? В того кто отвечал у или писал на доске. Я почему-то представляю Ирину Кунгурцеву, стоящую на фоне коричневой доски. Учитель сидит у окна на подиуме, если он вытянет левую руку влево, то укажет на дверь в коридор.
Ученики в синих пиджаках, а на плече ярлык с открытой книгой, а там синей авторучкой AC /DC.
А Фохта Валерия Давыдовича легко вывести из себя. Они ведь как бы часто безобразили, ученики. Ну как, они же не могут не безобразить. В том числе и во время урока, потому что он будет говорить о литературе, а они переговариваться о своем, прямо можно вывести закон физики об увеличении центробежной силы по мере удаления от центра притяжения. Если бы классный кабинет был вообще бесконечным, то в отдаленных провинциях империи законы империи совершенно не исполняются. Окраины империи отбиваются от рук, переходят на самоуправление. Понятно, что там еще какое-то приличие соблюдали на первых партах, под строгим взором учителя, а дальше - видимо считали, что учитель подслеповат, а класс очень длинный и необозримый без бинокля, а последние парты скрываются за покатостью земли...
У Валерия Давыдовича была минусовая близорукость и он носил очки в тонкой серебряной оправе. Он однажды высказал вслух удивление перед чудовищной близорукостью Макса Семиглазова примерно в таких словах: У меня у самого минус 5, а Максима я слушал минус 12 диоптрий. (Макс носил контактные линзы и был освобожден от физкультуры).
Я сам предпочитал дальние парты. Мы с Саней Каримовым сидели на четвертой, Сява Тараканов с Жекой Хабибулиным на пятой, а Жарков с Пермяковым на шестой - это все ряд у входа.
Я сам не любил короткий поводок и предпочитал дальние парты, это все повторялось миллионы раз и выверено до автоматизма, заходишь в класс, отсчитываешь четвертую парту и забрасываешь туда свой портфель из черного кожзаменителя.
Чем дальше, тем лучше.
Кстати, на уроках сам Валерий Давыдович поднимал этот вопрос: откуда это пристрастие к дальним партам?
Ответ можно найти у Данте: в раю даль не крадет у близи и предметы не измельчаются в перспективе.
А Жарков сидел за моей спиной, я все-таки рассказчик, я не видел кто плевался, я мог оглядываться периодически, но засечь момент пулеиспускания было мудрено. Зато стол Валерия Давыдовича был на возвышении, на квадратном постаменте, на подиуме и он видел весь класс как на ладони.
А Фохта Валерия Давыдовича было легко довести до белого каления, я даже не помню каким образом его доводили.
Шваркнул Жаркова мордой об доску вывел из класса и закрыл за ним дверь.
Понятно, что дальше урок не мог продолжаться нормально. Стояла напряженная тишина. Фохт сидел за своим столом на подиуме и воплощал грозовую тучу.
Ага, я по ходу письма вспомнил шуточку Жаркова: древние люди в шкурах животных и с кувалдами наблюдают за строительством объекта СМУ. - Знакомая техника! - говорит пещерный человек. Я говорю Жаркову: "Да, ты карикатуру из "Крокодила" выдаешь за свою остроту!" А он обиделся на меня и меня же обвинил во вранье. Чудак-человек.
Остаток урока урока прошел в тревожном ожидании звонка.
Уроки были спаренными и после литературы была литература. Фохт осознал всю серьезность поступка, совершенного в состоянии аффекта и на перемене нашел Жаркова и вступил в переговоры с ним. Мы издали наблюдали как они мирно прогуливались по коридору, беседуя. Даже ложная память рисует такую картинку. Они наклонились, облокотясь, на гранитный подоконник и их лица утонули в белом дневном свете, льющемся из широкого и высокого окна.
Ясно, что на такой брудершафт и панибратство с учениками Фохта могли подтолкнуть только чрезвычайные обстоятельства.
Наконец-то Жарков заваливается в класс и садится за свою шестую парту "на галёрке". Мы, охочи до сплетен, гложем его взглядами, развесив уши. Жарков с чувством собственного достоинства докладывает нам, что они разобрались с Валерием Давыдовичем и пришли к выводу, что произошло недоразумение. Невиновный наказан. Плевался-то не Жарков, а Вова Пермяков. / Вариант: Рома Исхаков. Валерий Давыдович признал свою ошибку и извинился. Инцидент замят.
- Да-да, кому ты заливаешь?! - говорю я Жаркову в глаза - (ему, собственно, пофиг на меня и на все, что я ему говорю в глаза или говорю о нем заглаза) - сам-то ты веришь в свою ложь?
Истоки характера коренятся в детстве. Однажды, борясь с братом в партере, я естественно назвал его "гадом". Мой отец, Давыд, являясь свидетелем сцены борьбы своих сыновей и грязного ругательства одного из них, задал мне такую взбучку, что я на всю жизнь усвоил, что брань - табу.
Казалось бы простое слово "гад", нынешние дети употребляют в драчках и ругачках куда более крепкие выражения. Впрочем, им можно. Недоделанным детям недоделанных родителей.
Однажды я допоролся до Фохта со злокозненным вопросом:
Валерий Давыдович, как же так получилось, что вы - такой умный, а стали простым учителем в захолустье?
Фохт встрепенулся и отреагировал желчно:
"Вот вы шахматами увлекаетесь, мечтаете стать гроссмейстером, а жизнь обломает амбиции и заставит зарабатывать на хлеб выпиливанием шахматных фигурок".
О Жаркове
В том же кабинете, а где же еще, всего два кабинета литературы в школе. С окнами на Карла Маркса, а внизу грядки с цветами и левей дорожка, ведущая в парадный вход в школу.
Шёл урок. Преподаватель преподавал. Стоял стандартный гул полугромких разговоров учеников. Стол учителя располагался на подиуме у окна, мне сверху видно все, ты так и знай. Действующие лица располагались за моей спиной, мой ряд первый, у двери, парта четвертая, я сижу с Саней Каримовым, я справа, Саня слева. За спиной женя Хабибулин наискосок слева и Сява Тараканов прямо за спиной. На шестой парте Содом и Гоморра, Гога и Магога - Андрей Жарков и Вова Пермяков. На задних партах первого и третьего рядов всё хулиганьё - Рома Исхаков, Витя Оборин, Максим Швецов.
Жарков, предположительно, у меня же нет глаз на затылке, но кто еще кроме него, плюется из трубочки катышками мокрой бумаги и ржет от метких попаданий, может они вместе с Пермяковым плевались, упражнялись в меткости стрельбы. В кого-то же они плевались, ну не в Фохта же, такую наглость трудно представить.
Для живости изложения я додумываю, что в этот момент у доски стояла Ирина Кунгурцева и выскабливала предложение мелом на ней. Этого не было в данном инциденте, но неоднократно случалось до и после. Жарков плюет ей в спину, между выпирающих лопаток в перекрестье черных лямок фартука поверх коричневого платья и, естественно, громко ржет от прицельного попадания. Громкость хохота неприлично превышает допустимый глухой гвалт, царящий обычно на уроках.
В тот день Фохт и так был на взводе, а тут выстрелил. Быстро встал из-за стола, прошагал к месту Жаркова, схватил его за шкирку, провел до классной доски и трахнул мордой об доску, а затем вывел из класса и закрыл за ним дверь.
Время, оставшееся до звонка, класс провел в гробовом молчании. Фохт сидел за столом и, судя по внешнему виду, внутри него клокотала ярость. Нужно сделать отступление и рассказать о том, что Фохт прославился на всю школу и весь город припадками неврастении, выражающимися в гневных тирадах, орган речи то развит что надо. Разговаривал сам с собой вслух и ученики должны были выслушивать его поток сознания.
Фохт резко выделялся из массы учителей, которые были ни то ни се, обычные люди, которые волей судьбы вынуждены преподавать в школе. У Фохта были запредельные требования к себе, прежде всего, и во всем, начиная с одежды. У него было два костюма: синий и коричневый, дипломат его был из кожи мандарина. Фохт всегда был гладко выбрит, и от него за версту разило одеколоном. Заглаза его звали то Одеколоныч, то Чемоданыч. Иногда я чувствовал запах зубной гнили поверх одеколона, рот учителя был всегда распахнут, хотелось бы верить, что зубы он все-таки чистил. Его руки были обтянуты неестественно белой кожей с крупными порами и выпуклыми голубыми венами, Я не знаю, как выглядят лайковые перчатки, обтянувшие узкие ладони Печорина, но руки Фохта внушали ужасную догадку о его инопланетном происхождении.
Он, пользуясь безответным молчанием класса, просто оскорблял их, их родителей, русский народ и страну, в которой они живут.
Кретины - было его любимым бранным словечком.
История имела продолжение. Слухи по школе ползут быстро, и избиение ученика грозило нашему любимому учителю увольнением из школы или даже уголовным преследованием. Он сам осознал, что погорячился и на перемене мы видели как они с Жарковым мирно прогуливались беседуя о своем наболевшем по коридору третьего этажа и даже, если не обманывает меня ложная память, стояли у окна, опершись локтями на гранитный подоконник. Такое панибратство учителя с учеником могло быть вызвано только чрезвычайным обстоятельством. Вскоре Жарков пришел в класс и мы, разумеется, с любопытством стали спрашивать о чем они говорили с Фохтом. Жарков, не моргнув глазом, сказал о том, что они с Фохтом разобрались, кто плевался на уроке. Ошибочка вышла: плевался не я, а Рома Исхаков \ Вова Пермяков. МЫ установили истину, и Валерий Давыдович извинился передо мной. Просто произошла ошибка: невинный человек был наказан. Валерий Давыдович как порядочный человек признал свою ошибку и извинился.
Я высказал Жаркову в глаза, что я о нем думаю:
- Андрюха, кому ты заливаешь? Да ладно не ты, конечно, ты, кому кроме тебя.
Чтобы обеим сторонам конфликта выйти с честью из положения и сохранить лицо, нужно было признать за факт, то, что Жарков не шкода.
Можно рассказать другой инцидент, он не связан с Валерием Давыдовичем, но он тоже иллюстрирует противостояние учителей и учеников, между ними часто происходили трения.
Надежда Михайловна Приходько - наш классный руководитель собирала адреса и записывала в классный журнал, чтобы вечером пройтись по квартирам учеников для беседы с родителями. А Саша Каримов только что прибыл из Закамска. У него адрес был Чапаева 38-47. Я надоумил его поменять числа местами на 47-38. "И она не придет к тебе, и мозги не будет компостировать твоим родителям". Он так и сделал.
Что же случилось на следующий день? Классный руководитель, Приходько Надежда Михайловна набросилась на Сашу Каримова с гневными обвинениями в его адрес. Она возмущалась тем, что он заставил ее, пожилую женщину угробить весь вечер, вагон личного времени на поиски Карима Девоны. Шучу. На поиски жилища злого шутника. Я хочу описать Надежду Михайловну Приходько. Учитель математики. Ей лет, 45. Она еще любила повторять: "В 45 лет жизнь только начинается". Любила слушать симфонические концерты. Еще Лейбницем подмечена любовь математиков к музыке: "Слушая музыку, душа считает". Роста среднего, коренастая женщина с грубыми чертами лица, с грубой красной кожей, с волосами, выкрашенными в цвет медной проволоки, с золотыми зубами. Запомнилась в синем платье до пят, в линяло-синем, растянутом, не глаженом платье. Очки, на дальнозоркость, надевала, заглядывая в классный журнал. Очки в красной роговой оправе. Да! Однажды мы водрузили во время перемены ее очки, лежавшие на учительском столе, на морковь, найденную в стенном чуланчике. Она, со звонком придя в класс из учительской и увидав на столе свои очки на ядреной морковке, пришла в ярость. Портрет готов.
Она давала разнос, выволочку, нагоняй Саше Каримову за умышленную ошибку. Надежда Михайловна была рассержена всерьез. Ее морковно-красное лицо стало свекольно-красным от гнева.
А как выглядел Саша Каримов? Крупный крепкий самбист. Волосы блондинистые кудрявые как стружка в мастерских. Штаны зеленоватые балахонообразные. Водолазка шерстяная пушистая серая.
Приходько вступила с Каримовым в плотный контакт. Она трясла его за плечи. Саша стоял спиной к стене, затылком как раз около пожарного гидранта, выкрашенного в зеленый цвет стены. И Приходько, в очередной раз тряхнув Сашу за плечи, торкнула его затылком о зуб гидранта. Раскровянив точку на затылке, содрав кожицу. У корней желтых вихров набрякла капелька крови. Все происходило быстро. Приходько, осознав что натворила, послала Сашу в медпункт, расположенный на первом этаже в рукаве ведущем в физзал. Там врачиха старушка в белом халате заклеила ему ранку крест-накрест лейкопластырем. Корешу моему, Саше Каримову пришла в голову великолепная идея о том как напугать классную руководительницу.
- У тебя дома, в аптечке бинты есть? - спросил Саня.
- Не знаю. Скорей всего нет, - ответил я, не желая обнадеживать, чтобы не разочаровать.
Стоял теплый день начала октября. Мы успели во время перемены сбегать ко мне домой, дом в полутора минутах бега, нашли в ящике серванта бинт и обмотали голову раненого. Успели на урок и сидели за партой, когда Надежда Приходько увидела Сашу Каримова с забинтованной головой. Разумеется, она сразу поняла в чем дело. Вызвала Каримова к доске и размотала чалму на его башке.
Я сидел на первой парте по среднему ряду напротив учительского стола и взглядом совести буравил лицо учительницы хулиганки.
- Юдин, не нужно смотреть на меня глазами прокурора, ты сам организовал эту провокацию, - бросила мне в лицо Приходько. Разумеется, ей же нужно как-то отбрехиваться. Остаток урока, а верней целый урок, ушел на последнее слово подсудимой.
Чем закончилась эта история? Приходько пришла в дом Каримовых, уже по другому поводу, чтобы загладить вину. Все это известно мне со слов Саши Каримова. Отец, в воспитательных целях, бойкотировал молчанием сына, а потом простил. Самое интересное, что Каримов-отец и Приходько сошлись на мнении, что Шурик - хороший парень, но подпал под дурное влияние Юдина - змея-искусителя.
Отступление. Обморок Ольги Косых. И луч был тонок.
Затишье стояло в классе после предложения Фохта желающим рассказать наизусть стихотворение, заданное на дом. Фохт неоднократно повторял увещевал чтобы добровольцы выучившие стих вызывались сами, иначе он тыкая в классный журнал вслепую будет вынужден ставить двойки нерадивым ученикам.
Ольга Косых стояла у доски, луч напек ей макушку и она медленно стала падать в обморок или, все относительно, Фохт быстро вскочил со стула и подхватил ее.