Аннотация: Сюжет о рейсе локомотивной бригады электропоезда, повстречавшей любителей экстремального путешествия на электричке
На открытой всем ветрам платформе в свою жаркую стихию потихоньку вступало лето. Через пару часов солнце разогреет уже немало переживший за свою жизнь асфальт до такой степени, что он начнёт источать неприятный, характерный запах закоптившегося битума. Но сейчас, за полчаса до отправления электропоезда N 6737 со станции Т. его пассажиры могли насладиться удивительным переходом летнего денька из холодного, пробирающего до мурашек утра к обжигающему полудню.
Рядом с локомотивом этого поезда прохаживался машинист Сергей Добрынин, изредка оглядывающий редких, не выспавшихся пассажиров. Им явно хотелось поскорее занять места в вагоне и заснуть на ближайшую пару часов. А машинист же радовался столь раннему часу, когда ночь ещё не сдала свою вахту, а утро только собиралось вступить в свои права: было восемь часов по местному времени.
Добрынин вдохнул полной грудью свежий, обновившийся за ночь воздух, разбавленный терпким и очень для него приятным, "родным" запахом железа, с восхищением посмотрел на разыгравшийся в полную силу на Востоке рассвет и полез в кабину.
Как бы сильно не хотелось расставаться с прекрасным утром, нельзя терять времени. Сегодня предстояло два очередных рейса со станции Т. до города В. и обратно, которые они с помощником Алексеем Громовым проводят раз в два дня. Они с Добрыниным очень дружная команда. Во-первых, оба знали друг друга ещё со школьной парты, а во-вторых, они отлично сработались вместе. Это отлично помогает им справиться с поставленной задачей не только во время обычных поездок, но и в моменты особых, внештатных ситуаций (хорошо хоть, что такие ситуации достаточно редки).
Сергей поднялся наверх и вошёл в небольшую уютную кабину. Она представляла собой большой пульт управления с многочисленными тумблерами, рычажками и несколькими видами тормозов: ручным, локомотивным и поездным. За пультом располагались два мягких кресла для локомотивной бригады и небольшая тумбочка для личных вещей, расположенная прямо под пультом. На левом от входа кресле сидел Громов, паренёк лет двадцати пяти, не очень давно окончивший железнодорожный техникум. Он был похож на проспавшего студента: он приходил вечно непричёсанным, в наспех поглаженной рубашке, грязноватых брюках и частенько в не чищеных туфлях. Да и выглядел Алексей как стереотипный деревенский парень: высокий и худощавый блондин с подростковыми веснушками на лице и немного проявляющимся горбом от таскания тяжестей. Нередко он гнусавым голосом болтал с незнакомцами, употребляя устаревшие слова и низкопробные шуточки. Впрочем, деревенским и глуповатым Громов кажется лишь постороннему человеку, который его в первый раз увидел. Стоит с ним завести хорошую беседу, как мысли о том, что он мог из глухой деревушки приехать, тут же испаряются. Сейчас Алексей внимательно изучал "бортовой" журнал, где были описаны результаты каждого осмотра локомотива перед рейсом, и, заранее выяснив о неисправности спидометра, теперь записывал эту информацию в нужные поля.
Добрынин уселся на правое кресло, затем вытащил из тумбочки небольшую тряпку и принялся протирать стёкла кабины. До отправления оставалось ещё несколько минут, и можно было немного прибраться, ибо в пути времени на это не будет. К тому же нужно ещё подготовиться к отправлению и получить разрешение для этого от диспетчера.
- Вашу закорючку, мсье, - передав журнал Добрынину, с саркастической усмешкой произнёс помощник, закончив заполнять поля журнала и поставив свою подпись.
- Мерси, сударь - ответил Сергей, ухмыльнувшись, когда вспомнил о своём отвратном почерке.
- Машинист поезда N 6737, - заверещала рация десятью минутами позже.
- Разрешаю отправиться с третьего пути станции Т. на перегон. Выходной светофор открыт. Маршрут отправления поезда готов. ДСП Т. Васильева.
- Понятно..., - помощник начал, было, повторять сказанное дежурной, как вовремя заметил, что выходной светофор по-прежнему горел красным огнём. - Дежурная! Выходной закрыт!
Ответа не последовало, и Алексей нажал на кнопку вызова ДСП, чтобы выяснить, что происходит.
- Нет, ну что за дела? Какого чёрта давать разрешение, не открыв выходной? - вспылил Громов.
- Лёха, успокойся! - резко оборвал друга Добрынин, но тут же спокойнее продолжил. - Они сами разберутся. На "дороге", как, собственно, и везде, каждый должен заниматься своим делом. Или у тебя проблем мало?
- Да нет, хватает..., - смущённо ответил помощник.
- Раз хватает - оставь народ в покое. Всё равно никуда дежурная не денется, потому что иначе мы не выедем со станции. И потом, ей уже наверняка за косяк по шее надавали. Зачем лишний раз человека расстраивать?
- Ну, тоже верно, - нехотя согласился Алексей.
Через несколько секунд зелёный свет забрезжил впереди (дежурная постаралась быстро исправить свою ошибку): пора отправляться. Машинист объявил стандартной, ещё в советское время сделанной записью, что поезд отправляется. После этого Сергей щёлкнул рычажок для закрытия дверей, и дал один длинный свисток, сигнализирующий об отправлении. Отпустив локомотивный, а затем и поездной тормоза, Добрынин привёл поезд в плавное и мягкое движение. То, как состав тронулся с места, почти никто из пассажиров не заметил, пока люди не обратили внимания на то, что пейзаж за окном начал изменяться, а вагоны не начали чуть покачиваться на стрелочных переводах.
Платформа медленно и ровно проплывала мимо поезда, набирающего скорость. Сначала состав шёл всего с десятью километрами в час, через несколько секунд он разогнался уже до пятнадцати, а через минуту после отправления Сергей ловко лавировал тяжёлым поездом среди многочисленных путей с двадцатью пятью километрами в час на спидометре. И через пару минут электричка вышла со станции на длинный перегон.
- Машинист электропоезда N 6737, вызывает ДСП Т. Васильева! - зашипела рация голосом дежурной по станции.
- Помощник машиниста поезда N 6737 Громов слушает, - ответил Алексей, видя, что его товарищу сейчас не до переговоров.
- Поезд вышел со станции Т. в полном составе и без замечаний.
Громов в точности повторил доклад дежурного.
***
Поезд уезжал вдаль, и родной город Сергея скрывался за горизонтом. А мимо пролетали поля и луга, берёзки да дубы, никогда не знавшие жизни в городе. Здесь, в чистом поле самая, что ни на есть, настоящая природа. Никто из городских жителей никогда не видел такой красоты. Конечно, они, может, и бывали на окраине города, но видели русскую землю лишь издалека. А вот вблизи всё оказывалось во много раз краше и ярче! Сотни, может даже тысячи лесов и полей пролетало перед глазами. Казалось, что вся эта картина, достойная быть изображённой на холсте величайших художников, прокручивается перед глазами, как фильм на видеокассете, поставленной на прокрутку.
Электропоезд мчался к следующей станции, а мимо пробегал небольшой лесок, за которым скрывалось безбрежное море. Справа далеко-далеко, почти у самого горизонта змеилась скоростная автомобильная трасса, огибающая берег бескрайнего, синего моря, раскинувшегося до самого горизонта. Где-то на стыке неба и земли можно было увидеть заснеженные верхушки горной цепи. А Солнце освещало синее, неимоверно красивое море, придавая ему невероятную взгляду окраску. Казалось, что вода стала кристально чистой, и тогда можно увидеть стаи мелких рыбёшек, плавающих у поверхности. Вдалеке медленно ползли пароходы, а у еле заметного отсюда причала стоял самый настоящий парусник, недавно закончивший кругосветное путешествие.
Слева от поезда шахматной доской стелились квадратные поля местных фермерских хозяйств. А позади их раскинулась степь, охраняемая густым сосновым лесом, откуда, казалось, прямо сейчас выбегут мишки, которых изобразили в своей картине "Утро в сосновом лесу" Шишкин и Савицкий. Но медведи в местном лесу давно уже не встречаются, а вот олени и лоси здесь живут в изобилии. И один, самый смелый и любопытный, пятнистый молодой оленёнок смотрел издалека на проезжающий повод с нескрываемым беспокойством, но в тоже время, с детским любопытством. Он уже не боялся грохочущих железяк, но и подходить ближе к огромной гремучей змее не хотел. Машинисты часто видели здесь всевозможных животных и очень радовались тому, что они почти не боялись шумных составов.
А вперёд убегала дорога, петляя с помощью коротких мостов между небольшими речками, вода в которых была столь прозрачной, что можно было увидеть мелкие камешки на дне и небольшие стайки юрких мелких рыбёшек.
- Красиво, не правда ли? - пробормотал завороженный Алексей. Машинист только кивнул, ничего не ответив. Ему не хотелось ничего говорить и потому, что от работы нельзя отвлекаться, и оттого, что за окном такая красота, что казалось, будто словом можно вспугнуть этот пейзаж и тотчас исчезнут и лес, и море, и любопытный олень, и тогда останется одна лишь унылая серость.
Когда-то, ещё в далёком детстве, когда ему было пять или шесть лет, Сергей мечтал стать машинистом, чтобы отправиться в далёкие края для того, чтобы каждую минуту видеть за окном столь впечатляющие пейзажи, которых ему дома часто не хватало. Прошли годы - Сергей стал работать на той профессии, на которой желал. И хотя ему так и не довелось уехать в далёкие края, но зато он действительно мог видеть каждый день радующие глаз картины природы своей земли. И вся эта красота здесь, в родимом крае. Мог ли он когда-то поверить, что его родина так прекрасна? Вряд ли, разве что по иллюстрированным книгам путешественников. Но чего стоят обычные фотографии и реальное приключение, настоящие впечатления?..
***
- Слушай, - спросил Сергей, когда оба чуть привыкли к местным пейзажам. - А чего это Саня в помощники грузового перешёл? Хороший же машинюга был.
- Да история с ним та ещё приключилась. Так вот, - приготовившись к рассказу, сказал Громов, хлопнув себя ладонями по коленям. Он так делал всегда, если предстоял долгий разговор. - Саня в тот раз в хвосте ехал, - начал помощник. - Его собственный рейс должен был быть на обратном пути. В общем, прибыли они на очередную станцию, как обычно, без каких-либо проблем. Но вот поезд долго на станции стоял: народу было очень много. Только в этот раз торчали они там дольше обычного. Ну, Саня ничего и не заподозрил. Мало ли, что там произошло? Вот он и сидел у себя в кабине, и когда поезд уехал с той станции - тихо-мирно заполнял журнал. И представь себе! Посреди поездки, на скорости под сотню километров, с той стороны окна вылезает рожа какого-то школьника и лезет на крышу!
- Одна рожа лезет? - усмехнулся Сергей.
- Ага, вместе с туловищем заодно - чтоб не скучно было подыхать от нескольких тысяч вольт, - подхватил Алексей. - Ну, короче, на счастье малого, он вовремя заметил обалдевшего от этого альпинизма Санька, и оба впали в ступор. Прикинь! Вот и смотрят они друг на друга и не знают, что и делать. Саня всё что угодно мог ожидать, только не пассажира с обратной стороны поезда, тем более явно не впервой так катающегося, ну а школьник этот совершенно не ожидал увидеть в хвостовой кабине помогалу.
- Ни черта себе! - искренне удивившись, воскликнул машинист.
- Дык, это ещё не всё. Школьник этот очухался раньше Санчеса - видать, малой был предупреждён, что можно столкнуться нос к носу с помогалой. Так вот, малолетка этот взял да вдруг по-дружески улыбнулся Сане, дескать, всё пучком. Помахал ему ручкой и уплыл куда-то вниз. Саня дар речи потерял. Да и любой бы ошалел от подобного! Он же никогда не слышал о подобных фокусах, так популярных среди малолеток.
- А что потом? - нетерпеливо поинтересовался Добрынин.
- Потом был суп с котом и пирожки с котятами, - язвительно буркнул помощник, считая вопрос друга глупым. - По прибытии на следующую станцию, Саня, немножко оправившись от произошедшего, естественно, вызвал ментов. Пацана этого поймали, но по приезде на конечную Санёк решительно заявил об отказе проводить рейс. Ну, это и правильно: нервишки у него в тот день сильно пошатнулись, ведь мало ли, что могло с этим малым случиться - представить жутко! Ну, ты и сам знаешь: беспокойный машинист - это профессиональный маньяк-социопат, - закончил свой рассказ Громов.
- Эт точно. А кто тебе всё это рассказал?
- Сам Саня и поведал народу через пару недель. Ржали, правда, над ним всем депо. Но он после всего этого перешёл на грузовые, в помощники. Говорит, что машинистом больше не будет работать.
- Да будет - куда он денется? - усмехнулся Сергей.
***
Поезд подъезжал к станции Р. Справа по борту уже появились первые деревянные домики, стоявшие на окраине небольшого промышленного городка.
Электричка медленно, как котёнок между запутанными проводами, пробиралась к своей платформе, где несмотря на ранний час собралось достаточно много пассажиров. Большинство смотрело на прибывающую электричку спросонья, словно сейчас не десять часов утра, а глубокая ночь, но была и группа студентов, радостно оравших на всю станцию приветственные вопли и глуповатые шуточки. Некоторые из них принялись махать локомотивной бригаде, крича: "Шеф, тормози!", хотя электричка и так ползла как раненная улитка. Бригада в ответ тоже пару раз помахала, а помощник выдавил скользкую улыбку. Ну, мол, "Здрасьте, господа, ждали вас..."
Доехав до знака "Остановка локомотива", электропоезд мягко остановился, и машинист щёлкнул рычажок открывания дверей. Народ на платформе тут же оживился и ринулся к вагонам: всем хотелось занять свободное место, потому что ехать почти каждому пассажиру придётся не час и даже не два. Но желающих сесть в поезде было очень уж много, и потому среди пассажиров началась жёсткая давка.
Через две минуты машинистам открыли зелёный сигнал выходного светофора: пора отправляться. Сергей щёлкнул рычажок закрытия дверей и уже готов был отпустить поездной тормоз, но одна из лампочек на панели управления не погасла - значит, не все двери закрылись. Машинист снова пощёлкал туда-сюда рычажок, но лампочка не гасла. "Видать, опять какой-то гад двери держит", - подумал Добрынин и выглянул в боковое зеркало. На платформе людей было мало, и это давало возможность лучше видеть, что там происходит. Но обнаружить того, кто держал дверь открытой, Сергей не смог. Да и некому это было делать: на платформе остались лишь тяжело нагруженные пассажиры, готовившиеся к прибытию через несколько минут пассажирского поезда дальнего следования, а им явно было не до того, чтобы баловаться дверьми. Молодёжи, любящей развлечься подобным образом, тоже не было. "Этих весельчаков вроде не видно", - отметил про себя внимательный машинист, вспомнив о делегации, встречавшей их поезд на платформе. "Может быть, они-то и держат дверь, только стоят в тамбуре?"
Сергей уселся на свое рабочее место, взял в руки рацию поездной связи и грозным голосом потребовал: "Двери отпусти! Не отпустишь - дальше не поедем". Конечно, дальше ехать всё равно пришлось бы, но машинисты таким образом намекают хулиганам, что при неисполнении приказа, эти самые хулиганы будут иметь дело с полицией. Обычно это предупреждение срабатывало. В этот раз Добрынину пришлось три раза повторять неизвестному. Докладывать наряду полиции, дежурившему на станции, Сергею было лень, да и дежурный по станции не спрашивал о том, почему поезд простаивает уже минуту. К тому же опоздавшие пассажиры всё бежали к электричке.
Дёрнув рычажок ещё пару раз, Добрынин смог, наконец, закрыть двери. Лампочка на панели погасла - пора отправляться дальше.
- Поплыли. Справа по поезду без замечаний, - сообщил машинист, удостоверившись в том, что нет никаких причин останавливать только что тронувшийся поезд.
- Понятно, - подтвердил помощник. - Слева по борту без замечаний.
- Знаешь, а я, кажется, понимаю, кто этим занимается. Ну, те, кто на поездах снаружи катается, - заинтриговал друга Сергей, как только состав вышел за пределы знака "Граница станции". - Угадай, как они себя называют?
- Как? - заинтересовался Алексей.
- Э-ле-ктрич-керы, - старательно, по слогам ответил Добрынин.
- Чё?! - широко раскрыв глаза от удивления, переспросил помощник.
- Электричкеры! А "спорт" их - электричкинг, - ответил ему машинист, еле сдерживаясь от смеха.
- Фигасе, бред! - захохотал Громов. - Понормальнее название придумать сложно что ли? Зашибисинг нэйм, блин! - немного успокоившись, сказал он. - Видать, мозгов на что-нибудь более путное не хватилинг, - передразнивая название "спорта" предположил Добрынин.
- Русский - один из самых богатых языков мира. И им его мало? - удивлённо пожал плечами помощник.
- А ты замени вторую букву "к" в этом слове на "х": вот тебе и русское название! - предложил Сергей.
- Точняк! - и оба захохотали над глуповатой шуточкой.
- Понятно, проходной "зелёный", - подтвердил машинист и дал один длинный гудок, увидев специальный знак и идущих далеко впереди через переход людей.
- Я одного не понимаю, зачем они этим занимаются? - поинтересовался Громов, перестав, наконец, смеяться.
- За билеты платить не хотят, ну и экстрим, конечно же.
- За билеты? - удивлённо посмотрел он на друга, желая узнать - не шутит ли он.
- Вот именно. Они в наше время стоят слишком дорого, а качество перевозок оставляет желать лучшего, - хмуро сказал Сергей.
- Да уж. Нормальные компании сначала вкладывают деньги в своё дело, а потом им клиенты сами деньги приносят. А наша, однако, сначала деньги требует, а потом говорит, что их мало и на коньячок не хватает. Знаем, плавали. И всё же, ради жалкого билетика эти "электричкеры" своими жизнями рискуют? - недоумевая спросил Алексей.
- Ага, - со злой насмешкой над ними ответил Добрынин.
- Ну, а "дорога" вообще куда смотрит?
- А что "дорога"? Ей плевать. Дыры в заборах, через которые эти самоубийцы лезут, работники иногда заделывают, но на каждую заделанную приходится десяток новых. Стены строят - а через них перелазят. Иногда вообще кажется, что в тюрьму попал - со всех сторон ограды, только колючей проволоки не хватает. И турникеты на входе на платформу ставят, да опять без толку - лишь нормальным пассажирам мешают. А как от этих экстремалов избавиться? Вон Саня этот, прикинь он в "голове" бы ехал? В "хвосте" он просто отдыхал, если я правильно понял. И всё равно неудивительно, что он отказался в следующий рейс ехать. А в "голове" его бы точно кондрашка хватила!
- Ну, так что с этими электричкерами делать?
- Без понятия. Да и руководство дороги, по-видимому, тоже идей на этот счёт никаких не имеет. На мой взгляд, они должны придумать решение проблемы как можно скорее. Но пока у самих электричкеров мозги на место не встанут: все усилия дороги будут напрасны. Эти "самокиллеры" должны понимать, что не только со своей судьбой играют: отдуваться за их гибель будут работники дороги. А если из-за их путешествия меж вагонами, они кран тормозной магистрали перекроют? Поезд не сможет остановиться, и катастрофа останется делом времени. Иногда, конечно, случается, когда машинисты спасают ситуацию. Но печальные случаи всё-таки нередки, что самое грустное. А есть, кстати, такие придурки, что для адреналину разбирают путь на крутых поворотах почти до запчастей, а малолетки камни на пути кладут, чтобы поезд "немножко потрясло". Машинисты просто отреагировать остановиться не успевают, да и поезд за три секунды не остановишь. А ведь были и такие случаи!
Они замолчали. "А не похожи ли мы сейчас на диванных умников, рассуждающих о том, чего не понимаем?" - подумал вдруг машинист. "Сидим мы с помощником", - думал он. - "Как старые бабки обсуждаем других людей, умничаем на тему того, как же избавиться от этих электричкеров, а что изменится-то? Рассуждать об устройстве Вселенной нынче может каждый, даже обладая практически нулевыми знаниями по этому вопросу. И спорить с учёными и знающими людьми - это тоже в порядке вещей. Мы с Лёхой, например, сами же не знаем, как должна быть устроена защита безопасности на "дороге", но при этом указываем другим, что им делать. Пытаемся на чужие плечи ответственность перекинуть да матом покрыть. Но ведь для начала надо хоть что-то в этом понимать, а этого ой как не хочется!
А действительно, зачем в чём-то разбираться, если в совершении своих же глупостей всегда можно найти крайних? Прометей принёс людям огонь. Но его за это наказали, потому что человечишки не смогли даже научиться обращаться с этим пламенем прогресса. Хотя, почему это не смогли? - не захотели! Учёные видели, что Огонь несёт людям свет, освещая путь науки, цивилизации, дорогу к учению. Огонь людям костры подарил, в конце концов, чтобы они не замерзали холодными ночами в своих пещерах. Но криворукое человечество нашло в огне лишь смерть и разрушения. И всё это из-за глупости и даже лени. Гораздо ж проще этого Прометея оскорбить, унизить, причинить нечеловеческую боль, вместо того, чтобы увидеть хоть что-нибудь дальше собственного носа, увидеть явные плюсы огня..."
Так и продолжали они ехать, думая о чём-то своём, слушали знакомый каждому человеку с детства стук колёс и изредка напоминали друг другу от встречных светофорах, переездах или переходах, не забывая следовать регламенту переговоров. Хоть бригаде и не хотелось сейчас разговаривать, им всё же приходилось следовать инструкции, потому что оба понимали, что все регламенты появились не просто так: все они были написаны кровью, как бы неприятно это не звучало. И бригаде очень не хотелось повторить печальный опыт своих предшественников.
- О, глянь! "Восьмой" едет! - вдруг встрепенулся Алексей, увидев впереди встречный пассажирский поезд, - А там сегодня Саня помоха! - радостно воскликнул Громов, и тут же дал длинный приветственный гудок. Однако в том поезде, похоже, было не до веселья. Саня-помощник вдруг вылез из окна и начал очень эмоционально размахивать руками, еле-еле держась в широком окне, зацепившись ногой за кресло. Машинист "восьмого" из окна не вылезал, но зато принялся оглашать окрестности пронзительным тифоном.
- Чё это они? - непонимающе спросил Сергей у Громова.
- Да без понятия, - недоумённо пожал плечами тот и сам немного вылез из окна, пытаясь докричаться до бригады встречного поезда, мол, чего шум подняли такой?
- Слышь, камикадзе, сядь! - испугался за друга Добрынин.
Саша просто извёлся: он громко кричал, покраснев от натуги, но в кабине электрички его воплей не слышали, размахивал руками, показывая куда-то на автосцепку локомотива, но бригада электропоезда никак не могла взять в толк, что он хочет сообщить. В конце концов, расстояние между поездами стало критически малым, и машинист пассажирского поезда, покинув рабочее место, за шкирку втянул разбушевавшегося помощника внутрь. Через секунду после этого поезда промчались в метре друг от друга. Саша мог бы электричку встретить не только с распростёртыми в воздухе руками, но и размозжённым о кабину пассажирского локомотива лбом. Алексей с Сергеем переглянулись и недоумённо развели руками - мол, что тут можно сказать?
- Опасное место впереди, - машинально сообщил помощник, увидев специальный знак.
- Понятно, - коротко и так же на автомате ответил машинист и приготовился к скорому торможению.
Они замолчали, занявшись своими мыслями, как вдруг громко раздалось шипение рации, и тут же взволнованный голос вызвал бригаду Громова и Добрынина.
- Машинист шесть семь три седьмого, у вас спереди какой-то клоун висит. Машинист, твою дивизию, ты меня слышишь?! - надрывалась рация, но на неё никто уже не обращал внимания...
Тот, кто путешествовал снаружи электропоезда, словно услышал это сообщение и в ту же секунду с громким воплем подпрыгнул на уровень лобовых стёкол кабины. Бригада не успела за столь короткое время отреагировать на предупреждение машиниста "восьмого", но тем более не ожидала увидеть за окном ничуть не клоуна, а отвратительного вида... зомби, словно из апокалипсических фильмов! Он отчаянно заколотил окровавленными руками по стеклу и принялся во весь рот улыбаться изуродованной улыбкой, украшающей его обезображенную морду. Этот шутник смеялся так громко, что его даже в шумной кабине было немного слышно, но машинистам было не до шуток.
- А-А-А!!! - заорали они. И, уже не осознавая, что делает, Добрынин рефлекторно, от неожиданности перевёл поездной кран в шестое положение, применив экстренное торможение. Вагоны тут же сковало в "воздушные" цепи, но более качественно сработавшие тормоза самого локомотива, которые применил машинист почти сразу же, стали составу серьезной преградой, ещё больше усугубившей положение снаружи кабины да и в самом поезде. Вагоны, словно бурный ручей, сбивающий наспех построенную плотину, ударили уже более медленно едущий локомотив. Машинист понимал, что в вагонах люди падали на пол, не в силах удержаться от тормозной силы воздуха, но он рассчитывал, что шутника от удара швырнёт на кабину, и тогда он сможет хоть за что-нибудь ухватиться.
Но Сергей просчитался, и "зомби", пытаясь в полёте уцепиться за отдаляющуюся лестницу с внешней стороны кабины, не удержался на автосцепке и камнем рухнул вниз. Локомотив поглотил его. Незадачливый юморист оказался между круглым молотом колёсных пар и наковальней рельс...
Что делать дальше? Сергей не знал. Ждать полицию и скорую? Или просто предупредить всех следующих за электричкой поездов? Неважно. Нужно лишь дождаться полной остановки поезда. Тормоза качественно прижали тормозные колодки к колесным парам. Но в одном из первых вагонов тормоза сработали не так хорошо, заставив весь поезд "пойти гармошкой". Что творилось в вагонах - передать сложно. Пассажирам казалось, что они оказались на тонущем корабле в жуткий шторм - так сильно дёргало поезд. Сергей смутно осознавал, что за эти манёвры пассажиры выпишут не одну сотню жалоб, но всё это мелочно и несущественно. Гораздо страшнее было то, что из-за его действий погиб человек. Каковы бы не были намерения этого шутника, машинист обязан был спасти его шкуру, и Сергей действительно сделал всё, что он смог в эти, запомнившиеся ему на всю жизнь, секунды...
- Дежурный станции "Ф.", вызывает машинист 6737-го Добрынин, - срывающимся голосом, еле сдерживая слёзы, вызвал он ДСП.
- Дежурная "Ф." Андреева слушает.
Машинисту нужно было сказать всего несколько слов. Но они были для Сергея приговором. Возможно, думал он, что и концом всей его карьеры на железнодорожном транспорте, а ведь трудиться здесь было его детской мечтой.
Кто будет обвинён в случившемся? Конечно же, в первую очередь сам машинист. Вряд ли кому-то надо будет разбираться в этом прецеденте - это беда машинистов, незаслуженно уволенных или даже отбывающих срок по обвинению в том, чего они не смогли предугадать. Вышвырнуть одного человека проще, чем пытаться ликвидировать всё движение электричкеров или же придумать способ пресечь их деятельность. И поэтому друзей погибшего человека, ехавших в этом же поезде, никто искать для предъявления обвинения не будет. На такое могут пойти лишь в особо сложных и громких случаях, когда нужно загладить чёрное пятно на репутации компании. Так думал в этот момент Добрынин.
Однако Сергей, когда совсем недавно ловко вёл поезд через запутанные пути станций, думая о том, что они словно дороги, по которым идёт по жизни человек, даже не рассчитывал, что ему придётся столкнуться с таким путём, где он оступится, совершит ошибку, и допустит непоправимое. И в буквальном, и в переносном смысле. Сергею вообще казалось, что его такие ситуации обойдут стороной. Но ведь когда дорога расстилается перед тобой, убегая куда-то за горизонт, становится очень трудно предугадать, куда она вывернет. Безусловно, машинисты, профессионалы, знают свой маршрут до сантиметра, однако никто не может застраховаться от машины, оставленной струсившим хозяином на переезде, или от подобных любителей покататься снаружи поезда. Что на железной дороге, что на пути жизни человека могут поджидать самые неожиданные преграды и невероятные испытания. И забываться, считая свой маршрут очень знакомым, всё же не стоит...
И сейчас в произошедшем Сергею нужно было признаться не только самому себе, но и совершенно чужому человеку, ожидавшему его ответа на том конце провода.
- Машинист! Вы там уснули? Не засоряйте эфир ложными вызовами!