Аннотация: Реальная история произошедшая с автором. Изменены имена и некоторые незначительные факты.
Впервые я приехал в Нью-Йорк зимой. До того только летом: спустя год после "сноса" террористами башен "Близнецов", когда под конец июля гостил у брата в Балтиморе и навестил родственников на Конни-Айленд, и спустя четыре года, когда провел летний отпуск у друзей, живущих в красивом районе под названием Марина-Парк.
В этот раз, как три года не было тёти. Я остановился у ее мужа на Конни-Айленд. Соскучился по зиме - по настоящей, со снегом, холодной, с продувными ветрами. Взял отпуск и приехал. Леви (там в Питере он был Львом, а для меня дядей Лёвой) ждал меня в восемь утра. Но самолет меня "обманул" - приземлился в четыре. И, чтобы как следует удлинить свой путь из "Джей-Эф-Кея"(1), я поехал в Конни-Айленд по самой длинной линии подземки "F". Вся дорога заняла чуть больше двух часов через весь Куинс, Манхэттен и Бруклин.
Я сошел на конечной Конни-Айленд. Меня обвеял прохладный атлантический ветер. За день до того, примерно такой же дул в Тель-Авиве со Средиземного моря. Рядом со станцией метро, над павильоном автобусного кольца большие электронные часы высвечивали "АМ 6:18", переключаясь на температуру воздуха: "F* 39.2" и через пару секунд "С* 4". Надо заметить, в прошлый вечер дома на пару градусов было теплей. И такая же высохшая трава на газонах, и голые деревья, как и зимой в Тель-Авиве.
Леви жил буквально в двух шагах на одиннадцатом этаже кирпичной "высотки", один в трех комнатах, и всегда был несказанно рад меня видеть, но, наверное, не в шесть двадцать утра. По правде, я его удивил и долго оправдывался, будто перед начальником, опоздав на работу. Мы позавтракали и долго болтали обо всем, что можно, перемыв все косточки родственникам и знакомым.
Днем встретился с друзьями. В павильоне Марина-Парка была организована выставка электрических моделей железных дорог. Одна из них принадлежала Саше и Маше - моим одноклассникам. В прошлый приезд останавливался у них, но спустя год у них родились близнецы, и я приехал к Леви, чтобы не стеснять друзей.
На следующий день выбрался на Манхэттен, пройтись по предпраздничному городу, вдохнуть холодный нью-йоркский воздух и заглянуть в школу звукоинженеров. Я помышлял повысить свой профессиональный уровень, и, может быть, "застрять" в Америке, о чем давно мечтал. Преподаватель, который набирал абитуриентов, подробно и понятно мне объяснил, как проходят занятья, чему можно научиться, и сколько это стоит: самую малость - сорок четыре тысячи долларов, которые, конечно же, в кармане у меня не лежали. Моя сравнительно новая машина в Израиле стоила на три-четыре порядка дешевле, да и хвост ипотеки тянулся за мной еще на долгие годы. "Ладно, - подумал я. - Гуляем дальше".
По улицам Нью-Йорка ходили целые толпы Санта-Клаусов, повсюду звучали песни про Рождество, на малых и больших базарах продавались елки и украшения. Улыбающиеся люди и счастливые дети. Я не мог всем этим надышаться, уже как полтора десятка лет прожив в Израиле, исподтишка празднуя Новый Год - настоящий человеческий, "европеедный", с наряженной елкой, но изо всех сил игнорируемый еврейским государством. Не скрывая ностальгию по новогодним ёлкам из детства, не удержался, чтобы посетить два рождественских представления в "Радио-Сити" и цирке "Дюссолей" с трогательным названием "Винтик".
Из фанатичной любви к рельсовому транспорту зашел на вокзал "Гранд-Централ". Было интересно полюбоваться поездами, уходящими с подземных платформ, увесистыми формами гранитных сводов и изрешеченными потоками света, падающими на красивую мозаику пола. А чего стоит изящный круглый кассовый павильон посреди зала с окошками по периметру и расписные потолки. Не вокзал, а дворец или замок.
Еще я вспомнил, что сам "Гранд-Централ" и подземные железнодорожные пути в начале прошлого века стали причиной электрификации железных дорог США. Из-за накапливающегося паровозного дыма в туннелях случалось множество аварий. Машинисты паровозов не могли разглядеть сигналы семафоров. На самом деле, в те времена в Америке контактный провод над железнодорожным полотном был не редкостью. С улиц многих американских городов трамвай заезжал на пути и следовал в другой город: например, из Балтимора в Вашингтон или Аннаполис, как электричка или междугородний автобус. Сами поезда продолжали ездить на паровозной тяге.
Два бедуина в пустыне:
- Меня так беспокоит Аннаполис...
- Не трогай его руками. Засохнет - сам отвалится.
(Израильский анекдот времен встречи Бениамина Натанияху с Яссером Арафатом в этом городе).
И если дальше вспоминать историю, то во времена Великой Депрессии писатель Джек Лондон добирался из Сан-Франциско в Сиэтл через все западное побережье страны, пересаживаясь с трамвая на трамвай...
Пока я об этом думал, нос к носу столкнулся с Йосифом Каминским. Еще несколько лет тому назад мы вместе работали в театре. Он был актером, а я продолжал заниматься звуком и прочей театральной инженерией. Мир действительно тесен. В разных невероятных местах земного шара можно повстречать самых неожиданных знакомых.
Мы обнялись и начали болтать: "как поживает театр?", или "чем занимаешься?".
- Сколько еще пробудешь в Америке, Мойшеле? - спросил меня Йосиф.
- Примерно, неделю, - ответил я. - сразу после Нового Года улетаю обратно.
- Хочешь съездить на Ниагарский водопад?
- Был там на экскурсии четыре года назад.
- Ладно, а Бостон?
- В Бостоне я еще не бывал.
Переселившись в Нью-Йорк, Йосиф начал водить по стране экскурсии для иностранцев. Мы обменялись телефонами и договорились о встрече на следующий день после Рождества, а затем распрощались. Его ждала группа в автобусе.
Предрождественский день был следующим. Леви принципиально игнорировал нееврейские праздники, особенно после смерти Ренаты - его жены и моей тети (пусть и двоюродной). Он часто посещал синагогу и листал Танах(2). Дома празднование не намечалось. Поэтому я продолжил свои прогулки по Нью-Йорку. Все было бело-красным, повсюду развешены разноцветные шары, и сверкали гирлянды. Музей современного искусства "МОМА"(3) работал неполный день, и в шесть вечера меня оттуда попросили вместе со всеми посетителями. Из любопытства я зашел в Пресвитерианский собор на Пятидесятой Авеню, расположившийся буквально за углом. Все-таки было интересно поприсутствовать на Рождественской службе. Меня лишь спросили, принадлежу ли к пресвитерианам. Ответил, что нет - я из другой конфессии, но хочется встретить праздник. И мне позволили сесть. Передо мной лежал молитвенник на английском и сборник рождественских песен. Получив когда-то музыкальное образование, для меня не составило труда петь все это прямо "с листа". Тем более, еще когда служил в советской армии, перед великими праздниками дирижировал хором прапорщиков. Мы исполняли патриотические и народные песни перед всем полком.
На следующий день я просто гулял по городу, кормил белок в Централ-Парке, катался на метро, слушал уличных музыкантов, жертвовал мелочь. К вечеру вернулся домой на Конни-Айленд. Утром нужно очень рано встать, чтобы сесть на ночной поезд подземки (которая в этой части Нью-Йорка являлась "надземкой" почти над всей территорией Бруклина), и добраться до Оушен-Авеню, где меня должен был подобрать Йосиф, но сел на поезд линии "Q", а не "F", который не остановился на пересечении с нужной мне улицей. Пришлось быстрым шагом спешить к месту нашей встречи. Я вышел к Авеню-R. На углу нашел телефон-автомат, но у меня не оказалось монеты подходящего достоинства, чтобы сообщить Йосифу, что я уже недалеко. На мое счастье рядом был открыт небольшой магазинчик, возле которого стоял человек моего возраста с сигаретой во рту. Я собрался попросить его разменять мелочь, но он, ничего не говоря, уже держал в руке нужную мне монету. Позвонив, я попытался вернуть ему деньги, но он жестом воспротивился. Напоследок я спросил:
- Как далеко, до Ойшен-Авеню?
- Семь "блоков"(4) туда, - и показал рукой. Я впервые услышал его голос, затем раскланялся и припустил самым быстрым шагом.
Слава богу, он меня дождался. Минут на десять я опоздал. В четыре утра на дорогах города было пусто, и мы быстро добрались до "Гранд-Централа". Йосиф запарковал машину на прилегающей улице, после чего мы спустились в кафе вокзала немного перекусить, продолжая беседу о жизни. Около шести мы стояли у огромного белого трехосного "коуча"(5). Постепенно собирались люди.
- Я посажу тебя в компании израильтян, - сказал мне Йосиф. - Будете помогать друг другу, если что-нибудь непонятно.
Я не возражал.
В салоне нас, четырех израильтян, Йосиф посадил на передние сидения за спиной у водителя. Тронулись в путь.
"Я - Джозеф Каминский", - представился он туристам. Он говорил на "иностранном" английском, понятном "чужеземцам" из разных стран. Пока не въехали в Коннектикут, он рассказывал о городе и штате Нью-Йорк. После остановки в Портчестере начался рассказ об истории штата Коннектикут и его городов. Следующая остановка была у Гарвардского университета. Мы вышли из автобуса и оказались на лужайке, затесавшейся между старинными корпусами кампуса. После рассказа об истории университета Йосиф подошел ко мне и спросил:
- Мойшеле, тебе все понятно, что я рассказываю?
Я кивнул. Его английский для меня трудностей не представлял.
Погода была серой и мрачной. Обожаю такую, особенно после бесконечной жары и испепеляющего солнца уже второй десяток лет не оставляющего меня в покое в Израиле. Я поднял камеру, и Йосиф передал привет коллективу театра - всем-всем нам, актерам и техникам.
Следующим пунктом был сам Бостон, история и значение этого города для истории всей современной Америки. Мы посетили Бостонскую галерею. Йосиф рассказал об искусстве ранней Америки. После чего мы приехали в старинный центр. Автобус оставил нас на Вашингтон Стрит у Петерс-Парка, где мы увидели разные статуи и бейсбольный стадион.
Началась метель. Йосиф решил, что ее лучше переждать, неподалеку перекусив в небольшом торговом центре. Пока мы туда шли, метель усилилась. Так что решение было верным. Узкоглазый парень, одетый как ниндзя, зазывал всех отведать блюда нового ресторана. Я съел порцию тэрияки - кусочки курицы под острым японским соусом. Было необычайно вкусно, особенно после прогулки в метель. Перекусив, я вышел на улицу. Пурга разыгралась не на шутку. Тут же подъехали машины социальных служб и начали подметать мостовую. Небольшие трактора на треугольных гусеницах напоминали Валли из известного мультфильма, пытающегося навести порядок на земле, которую оставили люди. А снег продолжало наметать. Ко мне подошел Йосиф.
- Ну, и как тебе погодка? - спросил он.
- Кажется, именно за этим я сюда и приехал, - улыбнувшись ответил я.
- Будем продолжать экскурсию?
- Будем.
Он пожал плечами, будто я это решал.
Все сели в автобус.
- Попробуем посмотреть порт, - объявил Йосиф. - Если из этого что-нибудь получится.
Спустя минут двадцать остановились у пристани большого чайного клипера. Все вышли наружу. Почти ничего не было видно. Сам корабль стоял у причала, но верхушки его мачт скрывались в снежной дымке. Администрация музея объяснила, что в ненастную погоду посещение корабля невозможно - небезопасно. И мы вернулись в автобус.
Йосиф извинился за испортившие экскурсию обстоятельства.
Мы ехали по скоростному шоссе через заснеженный Бостон. На еще не остывшем асфальте снег таял, но дворники с трудом успевали смахивать пушистые хлопья. До Нью-Хевена доехали довольно быстро. Дальше из-под снега не было видно асфальта. Тем не менее продолжали двигаться в колее, оставляемой грузовиками. Легковые машины буксовали в левых полосах. Съехали с шоссе после Стамфорда, чтобы перекусить и дать отдохнуть водителю. Я взял лишь чашку кофе и завязанный в узел бублик, посыпанный кунжутом. Мне показалось этого достаточно, и все необычайно вкусно. Может, в такую погоду вкусным покажется что угодно? Давно не проверял. Лет так шестнадцать.
Мы продолжили наш путь к Нью-Йорку. Я уже давно познакомился с окружающими меня израильтянами: Лилах - школьная учительница, Хаим - айтишник и его подруга Белла.
У Йосифа зазвонил мобильный. Сын просил разрешения взять машину матери, чтобы съездить на свидание с девушкой. Отец изо всех сил его отговаривал:
- Смотри, какая погода. Вляпаешься в неприятности, застрянешь. Зачем тебе это надо?..
Я вспомнил маленького мальчика с курчавой шевелюрой, которого отец брал в театр, когда не с кем было оставить дома. Он садился в гримерке напротив большого зеркала и рисовал шариковой ручкой неуклюжих человечков. Теперь он брал машину, чтобы повидаться с девушкой. Время неумолимо.
Несмотря на совсем уж тяжелый траффик, мы продолжали ехать.
- Нам повезло с водителем, - сказал Йосиф в микрофон. - И с автобусом. У нас две ведущих задних оси, а, значит, велик шанс до десяти вечера доехать до вокзала Гранд-Централ. Спасибо, Нурьего.
Публика громко аплодировала.
Еще до начала экскурсии Йосиф сказал мне, что Нурьего очень хороший водитель. Он из Мексики. А теперь я гадал, в каких мексиканских снегах он научился так водить?
За окнами появился Бронкс - материковый север Нью-Йорка. Вьюга мела еще сильней. С обоих краев дороги машины утопали в сугробах. Многие сходили у станции метро. Две "номерные" линии, одной из которых я мог попасть хотя бы на север Бруклина.
- Мойшеле, - сказал мне Йосиф. - Я прошу тебя сойти у "Гранд-Централа". Поможешь мне выехать из снега?
Я кивнул, хотя был уверен, что лучше прямо тут спуститься в подземку.
Наконец, тот самый вокзал. По протоптанной в снегу тропинке мы дошли до его машины. Из-под снега выступала крыша и стекла окон, но со стороны дороги, наверное, уже не раз проехали машины дорожных служб, возведя толстую и высокую стену снега, заточившую нашу старенькую "Камри". Мы смели снег с капота, но что делать со "стеной"? У рядом стоящей высотки рычал маленький трактор. Такие "Валли" я видел в Бостоне, но не с бульдозерным отвалом, а с вращающейся щеткой.
- А мы попросим парня, - сказал я Йосифу. Тот улыбнулся.
Мы к нему подошли.
- Нет, - возразил он. - У меня перерыв на чашку кофе. Холодно.
- А мы можем одолжить у тебя трактор? - спросил я.
- У тебя есть права?
Я ожидал более категоричный ответ. А тут по-еврейски - вопросом на вопрос. Может, он еврей из Эфиопии? Спрашивать не будем. Я извлек из кошелька пластиковую карточку. Ведь это моя армейская специальность - бульдозер и другая иженерная техника.
- Ладно, - согласился он. - Вернешь сюда же.
Я завел мотор и по инвалидному пандусу съехал на тротуар, а затем выбрался на проезжую часть. Теперь, главное, не зацепить машину. Заняло несколько минут. Тонкую "стенку" все-таки оставил. Я вернул на место трактор парню, у которого в стаканчике дымился кофе.
- Тебе заплатить? - спросил я.
Чернокожий парень в лыжной шапке отмахнулся. Я изо всех сил его поблагодарил на словах.
О чем я на самом деле мечтал, так о чаше горячего кофе.
Йосиф уже сидел в машине с заведённым мотором. Я ему сказал:
- Выжимаешь газ, а я толкаю вбок.
На наше счастье над заснеженным тротуаром возвышался фонарный столб, в который я уперся ногой, а руками в ребро капота. Йосиф "газанул", и капот выполз наружу. Я остался лежать на голом асфальте, который был под машиной. Получилось.
Мы сидели в машине. Он вдруг сказал:
- Знаешь, Мойшеле, я безумно благодарен. Не знаю, как бы тут без тебя. В любой свой приезд в Америку можешь на меня рассчитывать. Помогу всем, чем можно. Но, погода, видишь, какая? Не знаю, где и как застряну на машине. Тебе, пожалуй, лучше спуститься в подземку. Быстрее доберешься домой.
После крепкого рукопожатия мы распрощались, и я вышел наружу. Та же метель и сугробы на тротуарах. Но к одной мечте я был близок. Кафе на вокзале "Гранд-Централ".
Я спустился на станцию. Многолюдно. Поезда не ходят, притом никакие. Лишь только "шатл"(6) между "Гранд-Централом" и "Тайм-Сквер". Поехали. Там вообще никуда - ни в Бруклин, ни в Джамайку. Полчаса спустя пришёл "Q". Ладно, не все так плохо. Втиснулся в битком набитый вагон. Едем. На "Канал Стрит" голос машиниста прогнусавил: "Поезд дальше не пойдет". Вот вам и здрасте... Перешел на платформу другой линии, но на Джамайку мне не надо. Что с "номерными"? Я стоял перед ступеньками, чтобы спустится к линии "4" или "6". На подземной платформе никого, только снег, толстый сугроб... завораживающе... такого я никогда не видел... и осознал, что в камере, как и в фотоаппарате сели батарейки. "Музыка вечной не будет...", закон подлости... и вспомнил кадры из старого фильма с Мерлин Монро: из решетки на тротуаре поток воздуха от проходящего в тоннеле поезда поднял платье, обнажив ее красивые ноги. Только теперь через те самые решетки снег попадал в метро, устилая платформу. Я вышел к поезду "Q", чтобы вернуться немного назад. Может, удастся уехать на чем-нибудь другом?
На удивление, поезда линии "А" ходили. Проехав несколько станций, поезд оставил меня, как и всех на "Джей Стрит". И на том спасибо. Это уже Бруклин, его северо-запад. На часах почти полночь. Следую за толпой на платформу линии "F", но решетчатая ширма закрыта, и туда не попасть. Ладно, линия "R". На ней многолюдно, и, вероятно, поезда тут останавливаются. Конечная этой линии Бейридж. Оттуда прямые автобусы до Конни-Айленд. Будем ждать... (кстати, ничего, если иногда о себе во множественном числе?).
Поезда не было, а люди на станцию все прибывали. Рядом стояла компания. Они были моложе меня лет на пять-десять. Среди них крутилась хрупкая женщина лет тридцати пяти. На лице не скрыть панику. Она вдруг подошла и миниатюрными руками вцепилась в мою куртку:
- Да, что ж это такое! - восклицала она. - Когда же это закончится? Это, что - война?
- Нет, - ответил я. - Всего лишь погода. Ничего страшного, иногда бывает.
- Ты иностранец, - утвердила она, будто я во всем виноват. Надо полагать, акцент у меня точно не американский. - Откуда ты?
- Из Израиля.
- У вас такое бывает? - ее глаза стали еще больше.
- У нас там другие бедствия. Но, когда жил в России, такой снег видел каждую зиму, - но про Израиль вспомнил, как останавливается жизнь в Иерусалиме, если вдруг выпадает снег. Но не в таком количестве, как в этот момент в Нью-Йорке.
- И вас там это не пугало?
- Почему это должно пугать?
Она не могла сдержать слез. Мне ее стало жалко, но я не осмелился обнять и прижать к себе как ребенка.
Поезд пришел лишь после двух. Я сошел на предпоследней станции. От нее точно должен идти мой автобус. К тому же, на карте видел удобные ориентиры, если нужно будет идти пешком.
Я поднялся наружу, и увидел тот самый "В-6". Его конечная на Конни-Айленд. В нем горел свет, рокотал двигатель, и за рулем сидел водитель, но "туша" автобуса "закопалась" в снег. Не так давно он старательно буксовал. Идём пешком. Сугробы, узкие тропинки в снегу. Телефон-автомат... Позвонить или не будить Леви в столь поздний час?
Не позвонил. Не стоит беспокоить старика.
Ходить по сугробам когда-то ленинградцу было не впервой. И надо отдать должное ботинкам. Израильская армия хорошо думает о своих солдатах. В зимнюю поездку я взял именно их. Ноги не промокли, снег внутрь не попадал. Предусмотрительно джинсы заправил в высокие носки. Я шел по Восемьдесят Шестой стрит встречая редкие внедорожники, буксирующие кого-нибудь на лыжах. И даже было любопытно, это развлечение, или кто-то добирается до работы? Изучив в метро карту, я знал, что Восемьдесят Шестая в какой-то момент пересечется с эстакадой линии "D". Может, по ней ходят поезда? Через час с лишним я до нее дошел и понял, почему другие поезда в Бруклин не ходят. Эстакада была завалена снегом, как и лестница и эскалатор наверх. Зато под эстакадой сугробы пониже, легче идти.
Сказать, что меня что-то расстроило? Нет. Даже было интересно, каково оно, почти что ночь пересекать занесенный сугробами Бруклин. Редкие прохожие, также шагающие через сугробы. Кто-то вывел на прогулку собаку или разгребал лопатой подход к дому. Бесконечный снегопад.
Проезжая часть закончилась, и я уперся в забор. Вспомнил карту: линия "D" проходит над метро вагонным депо. Все это надо обходить "двадцатой дорогой", пока не вышел к Луна-парку, и не обошел павильон автобусной конечной и станции метро, чтобы, наконец, попасть к заветной кирпичной высотке.
Я вошел в квартиру. На диване с жалким видом сидел Леви. Кондиционер работал на обогрев.
- Вы не спите? - спросил я.
- Не могу, там холодно. Почему не позвонил, что задержишься?
И рассказал ему обо всем, что творится в городе.
Я съел тарелку горячего борща и запил водкой - профилактика от простуды. До обеда буду спать. Встану и выхлопаю в снегу ковер, чтобы был чистым.
Как в Питере.
Как в детстве.
1) "Джей-Эф-Кей" - JFK, Аэропорт имени Джона Фицджеральда Кеннеди.
2) Танах - описание сотворения мира и человека, Божественного завета и заповеди, а также истории еврейского народа от его возникновения до начала периода Второго Храма.
3) MOMA - Museum Of Modern Art. Нью-Йоркский музей современного искусства.
4) Блок - так в Америке называют квартал, жилой массив между четырьмя улицами, пересекающимися под прямым углом друг к другу.
5) Коуч - Coach, в переводе "карета", пассажирский междугородний автобус.
6) Шатл - Shuttle, в переводе "челнок". В Нью-Йорке это короткая линия метро, связывающая два крупных транспортных узла.