В небольшую комнатку (официально - зал) около пяти метров в длину и четырёх в ширину зашёл молодой человек - главный судья. Выглядел он скромно: среднего роста да среднего телосложения, с короткими светло-русыми взъерошенными волосами. На лицо красив, и даже нос с горбинкой да правое ухо, проколотое небольшой чёрной серьгой, не сильно портили его вида. Одет был очень просто: в зал заседания парень заявился в футболке цвета хаки, на ногах у него были тёмно-синие джинсы с цепями, как у металиста или байкера, и жёлтые кеды с красной полоской. В правой руке он держал внушительных размеров папку с материалами судебного дела.

Судья, неторопливо шоркая ногами по полу, прошествовал через всё помещение до своего почётного кресла, положил папку на стол перед собой и ненадолго замер, задумался. Затем поднял голову и осмотрел всех присутствующих. Ах, снова эти прекрасные знакомые лица, которые он постоянно видит здесь чуть ли не каждый день. По правую руку стоял неизменный прокурор - Василий Давыдович, слева в приветствии поднялся Кирилл Яковлевич - адвокат, типичный интеллигент.

Удивительно. Сегодня зал был абсолютно пуст. Не было ни мест для присяжных заседателей, ни привычного ряда деревянных скамей для свидетелей, ни самих людей. На текущем слушании было всего два гражданских лица, да и то давно и хорошо знакомых: Павел Лиодоров и Евгений Прилуцкий, истец и ответчик. Тяжёлый вздох. Эту пару в суд заносило часто, неприлично часто. Парень уже сбился со счёта, сколько раз подряд они затевали между собой разборки. Да что там, последние два года он только их проблемами и занимается. Виктор Сакович (а именно так звали судью) не хотел себе признаваться, но он даже скучал без них, эти двое стали для него родными людьми. Интересно, что они приготовили на этот раз?

"Прошу всех сесть".

Все пять человек медленно опустились кто в кресло, кто на скамью, кто на деревянный потрёпанный стул. Виктор подтянул к себе папку, открыл её и принялся увлечённо рассматривать находящиеся в ней бумаги. Поначалу он тупо вглядывался в листы раскрытого перед собой дела, даже не особо вчитываясь в то, что написано в материалах, лишь для вида отсчитывая головой абзацы напечатанного текста.

Вдруг судья резко оторвал взгляд от папки и вновь оглядел зал. Что-то было явно не так, но что никак он не мог понять.

Все молча смотрели в сторону Виктора.

И тут до него дошло: секретаря не было. Парень даже не обратил внимания, что вступительное слово было сказано Василием Давыдовичем. Да тем и лучше, всё равно от секретаря толку было не много, с его обязанностями Сакович и сам справится. Вот прямо сейчас возьмёт и справится.

Виктор прекратил рассматривать зал и вновь уставился в материалы дела.

Все присутствующие продолжали ждать. В зале повисла напряжённая гулкая тишина.

Вдруг судья зацепился взглядом за очень любопытный абзац в тексте обвинения. Он тут же захотел рассмотреть его поближе: руки аккуратно отогнули углы скоросшивателя и достали из общей кипы интересующий листок. Глаза быстро забегали по строчкам текста.

Ах да, Виктор обещал начать. Сейчас, сейчас, только дайте немного времени. В конце концов, все подождут, всё равно все они у меня в неоплатном долгу. Да и я тут главный, в конце концов!

Ещё пару строчек.

"Судебное заседание объявляется открытым, - Василий Давыдович встал на ноги и принялся произносить вступительное слово. - Перейдём к оглашению сути обвинения".

Истец медленно выпрямился, сжал кулаки. Прилуцкий продолжил сидеть на стуле, сложив руки на груди, и внимательно рассматривал прокурора.

"Вчера в десять часов утра в суд было направлено заявление Павла Григорьевича Лиодорова на имя Евгения Евгеньевича Прилуцкого с требованием возместить нанесённый потерпевшему моральный ущерб. Истец обвиняет подсудимого в непростительной слабохарактерности, отсутствии необходимых в современном обществе психологических качеств, в разлагающем моральные устои поведении и пагубном влиянии на личность пострадавшего. Вы признаёте за собой эти обвинения, подсудимый?"

"Не признаю", - уверенным тенором заявил Евгений, не меняя ранее занятой позы.

"Жалкий слабак", - презрительно констатировал Лиодоров.

"Прошу воздержатся от резких высказываний", - прокурор немного повысил голос.

Судья прекратил рассматривать заинтересовавший его ранее листок, прикрепил его обратно в папку, закрыл папку, отодвинул её и принялся внимательно наблюдать за начинающимся шоу, облокотившись о стол и скрестив пальцы в замок.

"Суд внимательно слушает вас, Павел Георгиевич, - продолжил Василий Зеленцов. - Расскажите подробнее о совершённом преступлении".

Истец убрал ногу с ноги, резко выпрямился. Мужчина неспешно подошёл к старенькой деревянной кафедре с потускневшим от времени изображением советского герба, облокотился на неё и вперил свой взгляд в судью. В зале вновь повисло молчанье. Павел как будто сканировал судью, выявлял его слабые места своей пронзающей остротой карих глаз. А затем помещение наполнил его густой голос.

"Ваша честь, - стал произносить заготовленную речь Лиодоров, чуть ослабив мертвенную хватку своего взгляда. - Подсудимый Прилуцкий вчера нанёс мне непоправимый моральный вред своей инфантильностью".

"Поразительный демагог", - Прилуцкий презрительно фыркнул, закинул правую ногу поверх левой. "Демагог? - патетично воскликнул Павел, указывая рукой в сторону подсудимого. - Это ты попытался своим дилетантским набором кухонного философа совратить мой разум, заставить меня изменить своим принципам!"

"Так, всё же позвольте спросить, о каких именно принципах идёт речь?", - подал голос ранее молчавший Кирилл Яковлевич.

"О моей рациональной целеустремлённости!", - загвоздил Лиодоров.

Все представители закона в зале ахнули. Вот так поворот событий. Истец тем временем продолжил.

"Я считаю, что каждый человек является творцом своей судьбы, и уверен, что не только я сам разделяю это мнение. Таких людей большая часть земного шара. И очень сомневаюсь, что они не прикладывают усилий для достижения поставленной цели. Конкуренция очень большая, а шансов на победу не так много".

"Переходите к сути", - отрезал адвокат.

"Чтобы поиметь в жизни всё, нужно идти к выигрышу максимально продуктивными и максимально короткими путями. Я нашёл для себя такую дорогу: дорогу логического рационализма. В этой жизни надо бить в одну точку самыми решительными методами, без этого не видать большого куша! Вчера у нас с Евгением состоялся разговор, в котором я поведал ему свои главные жизненные принципы. Прилуцкий мне на это ответил, но в его словах не было и части разума. Ему было мало разнести мою теорию, ему необходимо было навязать свои правила игры, которые абсолютно не приемлемы в современном мире".

"Демагог", - вновь вставил свою реплику подсудимый.

"Он утверждает, что мои взгляды - сухой примитив, который лишь вредит мне. Вредит! Мне! Ха!"

"Ты смотришь на вещи слишком узко, мой друг, - Евгений поднялся со стула и подошёл к своей кафедре, выдержанной в тех же тонах, что и кафедра его оппонента. - Твой уклад способен принести успех, да. Но надолго ли хватит твоего успеха? Твои взгляды бесперспективны".

"Жалкие оправдания меня не интересуют, я и так всё прекрасно вижу. Если ты считаешь свои взгляды более продуктивными, то где твой обещанный успех? Или опять скажешь, что для него ещё не время?"

"Ты..."

"Молчать! - взревел Павел. - Я вижу результаты, я анализирую ситуации. Своим бережным отношением ты оттягиваешь свой успех, спрятавшись за ширмой порядочности! Ты просто не способен на решительные действия, ведь для них ещё не пришло свой черёд, я ведь прав?! По-твоему, смелость и целеустремлённость - порок? Да ты совсем выжил из ума! И не было бы так плохо, будь ты рядовым трутнем, каких миллионы. Но нет же, ты активно пытаешься навязать свои взгляды другим! Портишь генофонд, навязывая устаревшие жизненные схемы! Признайся сам себе, слабак, что ты безнадёжно застрял в прошлом, в котором так комфортно, уютно и никто не лезет с прогрессивными взрывными идеями. В современном мире не нужны романтики!"

От столь мощно сказанной речи Кирилл Яковлевич поднялся на ноги и принялся аплодировать истцу. Василий Давыдович ударил ладонью по столу, прекращая балаган.

"Спасибо за столь содержательный рассказ, Павел Георгиевич, можете сесть, - максимально дружелюбно сказал прокурор. - Дадим слово подсудимому. Что вы можете сказать в своё оправдание?"

Небольшая пауза.

"Могу сказать, что Лиодоров действительно человек своего времени, - с юношеским задором принялся говорить Прилуцкий. - Так гениально инвертировать любую ситуацию под самого себя выдаёт в нём нашего современника с лихвой".

Павел попытался вставить слово, но теперь уже Евгений заткнул своего оппонента.

"Да, между нами был этот разговор: Павел Георгиевич действительно говорил о своей теории "выигрышных мест" и я даже разделил его мнение. Но мы не сошлись в способах достижения своих целей, но и тут следует оговориться".

"Очень интересно", - Василий Зеленцов принялся что-то быстро записывать в лежащий перед собой блокнот.

"Достигнутая цель порождает за собой последствия, которые зависят от того как ты достиг этой цели. Нельзя всё бездумно рационализировать и на автомате двигаться вперёд. Это, конечно, принесёт свои плоды, но надолго ли? И удовлетворит ли?"

"У тебя всего одна цель? - насмешливо спросил подсудимого истец. - Мне жаль тебя. После первой достигнутой цели надо преследовать вторую и так раз за разом. Как, по-твоему, зарабатывается успех?".

"Рационализация может заставить тебя двигаться вперёд, но она не заставит тебя двигать других".

"Других? - в разговор включился Кирилл Краснов. - При чём здесь другие? Они нас не интересуют, давайте вернёмся к нашей ситуации".

Судья вновь подтянул к себе папку и принялся медленно её пролистывать, рассматривая материалы дела.

"Их проблемы - источник долговременного успеха", - не согласился Евгений.

Павел и Кирилл захохотали, Василий Давыдович недовольно изогнул брови. У Виктора были дела поважнее: он продолжал листать папку с материалами уголовного дела в поисках чего-то только ему известного.

"В современном мире не нужны романтики!" - вновь выкрикнул свой лозунг Павел.

"Евгений, будьте серьёзнее, - одернул подсудимого адвокат, заканчивая смеяться. - Если мы хотим выиграть дело, то мы должны вести более рассудительно".

"Недальновидные, - грустно покачал головой Евгений. - Когда вы смотрели дальше собственного носа, уважаемые? Вы слишком зациклены на себе, постоянно пытаетесь разглядеть только личную выгоду, не заботясь о других".

"И поэтому мы лидируем", - встрял Павел.

"Вы идёте поверх других не останавливаясь, пытаетесь забрать себе всё до последнего. Просто ради того, чтобы добиться своей цели. А потом вы находите себе новый ориентир, а затем ещё, и ещё, и ещё..."

"Короче", - вновь попросил Кирилл Яковлевич.

"Весь ваш успех - лишь бездумный бег от цели к цели! - Прилуцкий особо подчеркнул каждое слово в последней фразе. - Тупой, эгоистичный и мёртвый".

Все внимательно посмотрели в сторону подсудимого, даже судья на некоторое время прекратил рассматривать документы в папке.

"Мёртвый? - переспросил Василий Давыдович, прекратив писать. - Поясните".

"Проблема таких людей, как Лиодоров, в том, что они закрылись в самих себе. Они зачерствели, перестали чувствовать всю прекрасность окружающего мира. В конце концов, они морально убили себя для остальных".

Ничего интересного: Виктор продолжил рассматривать материалы в папке.

"Слушайте, с такой аргументацией, как у вас, нам дела не выиграть", - тихо продолжил наставлять Кирилл своего подзащитного.

"Ваши действия точно выверены, но не более. В них нет самого главного - в них нет души".

И вновь по залу прокатился смех, ещё более заразительный, чем раньше. Даже судья не устоял и пару раз взхихикнул.

"Вы определённо двинулись умом, - весело сказал Павел Лиодоров. - Но зато теперь я всё понял. Ваша проблема в ваших эмоциях. Этот жалкий атавизм, который мешает вам, растрачивая всю действенную энергию на лишние преживания. Но это поправимо: с возрастом вы сами всё поймёте".

"В словах Прилуцкого определённо что-то есть", - присоединился к спору Василий Давыдович.

"Я не ожидал услышать такого бреда от вас, - в голосе Лиодорова слышался укор. - Вы же представитель власти. У вас в профессии заложена эмоциональная отрешённость, если вы действительно считаете себе мастером своего дела".

"Отрешённость, но не безразличие, - поправил Зеленцов. - Важно уметь сохранять дистанцию, прислушиваясь к логике и закону".

"Стоять вдалеке - устаревший метод, - продолжил гнуть свою линию Прилуцкий. - В наше время нужно кооперироваться, совместными усилиями строить будущее. Время, когда правили единоличники, уходит".

Виктор отложил папку и, развалившись в кресле и скрестив пальцы, принялся с увлечением наблюдать. Хорошо быть судьёй, однако.

"Вы опять уходите в свои иллюзии, - покачал головой Кирилл Яковлевич, поправил на голове серую фетровую шляпу. - Как бы вы не хотели превосходного мира, всё равно у руля будут наиболее сильные единицы".

"Будут, согласен. С той лишь разницей, что эти новые единицы организуют вокруг себя новое множество".

"И в итоге мы получим всю ту же иерархию, которую мы имеем сейчас", - подытожил истец.

"Вы не хотите меня слышать. Дело не в том, что не "кто", а как именно организовывают. Наступает эра эмоционального сотрудничества!"

"Вы говорите правильные вещи, - согласился с Прилуцким Василий Давыдович. - Однако нельзя полностью положиться на одни лишь чувства. Должен быть организационный, так сказать, момент".

"Только не сейчас, мы и так чересчур организованы. Нам нужно раскрепощаться, а не собираться".

"Как вы не понимаете, - завёлся Краснов. - Вы такой политикой только расхлябаете простой народ".

"Так некого расхлябывать, Кирилл Яковлевич, - сказал прокурор, поглаживая лысую в татуировках голову. - Все живут настолько правильно, что в нашем суде уже никто больше не появляется, - и добавил уже шёпотом, - кроме этих двух".

"Так к чему я и веду! - обрадовался Евгений тем, что его поняли. - Надо наполнить серую массу красками!"

"Бесперспективно и бессмысленно", - отрезал Лиодоров.

"Жить, как машина, тоже не мой метод".

"Как машина? Нет, как прогрессивный рассудительный человек!"

"Ваша рассудительность граничит с апатией!"

"О нет, мой дорогой друг, далеко как не граничит. Моя рассудительность - продуктивный жизненный опыт. Апатия удел машин и мёртвых душой и разумом людей".

"Неужели, вы заговорили про душу, - искренне удивился Зеленцов. - А ну колитесь. Чем же является душа для вас?"

Павел Лиодоров взял небольшую паузу, чтобы собраться с мыслями.

"Она позволяет осознать поставленную цель и начать действовать", - наконец выдал он.

Зал наполнился аплодисментами: подсудимый и прокурор искренне радовались признанию истца.

"И не более того! - резко прекратил Павел Григорьевич аплодисменты. - Душа у меня отвечает..."

"... За все наши действия! - ликовал Прилуцкий. - Рационализм лишь помогает нам достичь её порывов, браво!"

"Не помогает, а является основным механизмом достижения цели, не путайте", - поправил подсудимого его адвокат.

"Механистичность и рациональные действия две разные вещи, - сказал Лиодоров. - Механистичность всего лишь набор бессмысленных заученных движений тех, кто своей души уже лишился".

Судья внимательно рассматривал говорящего. Василий Давыдович тяжело вздохнул.

"А ведь таких мертвецов становится всё больше и больше. Апатичных. Сломленных. Бесчувственных".

"Забитых", - поддакнул Краснов.

"Бесцельных", - добавил Прилуцкий.

"Не видящих смысла", - заключил Зеленцов.

Повисла тяжёлая пауза.

"Послушайте, - выдохнул прокурор. - Вы вдвоём бьётесь над решением одной проблемы, но решаете её не с того края. Безразличие - вот корень всех современных бед".

Все дружно ахнули.

"Действительно, - послышалось со всех сторон.

Виктор поднапрягся.

"Безразличие уничтожает на корню и эмоциональные потуги, - кивок в сторону Евгения, - и действенные, - кивок в сторону Павла - Правда, Сакович? - кивок в сторону Виктора".

Судья поднапрягся. Это к нему сейчас обратились?

"Подменяет жажду успеха на жажду стабильности", - подхватил Лиодоров.

Они определённо что-то задумали. Виктор потянулся вперёд, схватился за папку с материалами дела и притянул её поближе к себе.

"Замыкается на себе, - поддакнул Кирилл Яковлевич, направляясь в сторону судьи и на ходу поправляя жёлтую рубашку.

- Но я ничего не могу с этим сделать, - попытался возразить Сакович. Его руки прижали папку к груди.

"Становится слабым и беспомощным"

"Становится лишним человеком".

Судья начал понемногу сползать со своего стула вниз.

- Я ничего не могу с этим поделать.

"Мертвецы инвертируют систему ценностей. В современном мире не нужны апатичные мертвецы!"

"Не дают обществу двигаться в будущее".

- Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ ПОДЕЛАТЬ!

"Убивают инициативу!"

"Мертвецы лишние!"

"Ты - лишний!"

"Предатель прогресса!"

"Почему ты не можешь быть современным?!"

- Я НИЧЕГО НЕ МОГУ С ЭТИМ ПОДЕЛАТЬ!!!

***

- Эй, Вань, зажигалка есть?

Нашлась. Лиза прикурила, выпустила длинную струю дыма.

- Всё никак не могу привыкнуть к этим... повёрнутым, - пожаловалась она. - Что стало с тем дуриком?

- Ему уже лучше, - Ваня затянулся. - Как только его скрутили и прокапали, он постепенно успокоился, а сейчас мирно спит.

- И как часто у него случаются припадки?

- Раз в неделю или две. Он делает большие успехи, но до полного выздоровления ему ещё далеко.

- Чёрт возьми, Вань.

В курилке повисло неловкое молчание.

- Как он вообще до такого докатился?

- Всё удивительно просто: типичное подростковое "меня никто не понимает" в более зрелом возрасте вылилось в тяжёлое душевное расстройство, - ответил молодой врач. - Постоянные нападки со стороны, стрессы, постепенный уход в себя, эмоциональное выгорание. У нас таких много, ты их ещё увидишь. Виктор у нас ещё не самый буйный.

- И много таких... особо буйных?

- Целая палата, на одной из ближайших медицинских практик мы с ними познакомимся.

- Жду не дождусь, - с тяжёлым сарказмом выдавила Лиза, выпуская новую струю дыма.