Ранним утром в спальне Грема зазвонил телефон. Крепко спящий Иосиф не отреагировал на звонок. Трубку подняла его жена - Наташа, которая удивленно пожала плечами, подумав, что кто-то ошибся номером. Мужской голос произнес всего одну фразу:
- Подготовьте золотую фишку.
- Вы кто? - спросила она.
Короткие гудки.
Наташа положила трубку, взглянула на часы, откинулась на подушку и снова уснула.
После завтрака Иосиф отправился в банк. В свой личный банк, стоивший так много крови, пота и труда предкам Грема. Наташа дала указания няне (не более одного бутерброда с арахисовым маслом ребенку!), и поехала в редакцию модного журнала, где работала шефом новостей. Пятилетний сын Роберт, как всегда помахал ей рукой из окна. У него был секрет: няня позволяла ему есть сколько угодно вредных для здоровья бутербродов.
Еще один предсказуемый день. Предсказуемый вечер, разнообразие в который вносили разве что новые блюда на ужин. Предсказуемая ночь. Предсказуемая, даже без помощи астрологов и гадалок, жизнь богатых, респектабельных людей. Осенью чета Гремов отпразднует очередной юбилей свадьбы. Иосиф купит шестое по счету колье. И оно будет казаться лучше, красивее предыдущих. Родственники, партнеры, обслуга, музыканты. Подарки, шампанское... Улыбки. Много-много улыбок.
Иосиф отличался трепетным отношением к семье. Хорошая наследственная черта, подаренная родителями. Семейное фото, включая добермана Волка, на столе. Еще одно - в бумажнике. Иосиф очень надеялся на то, что сын повторит его путь.
Вот и сейчас, сидя в кабинете, он смотрел на фото, думая о том, что жизнь - чертовски прекрасная штука, так похожая на розовый тропический закат.
А потом позвонил друг отца, чудом задержавшийся на этом свете, словно вцепившийся, вросший в жизнь многочисленными бизнес-проектами. Попробуй, вырви такого! Если только с руками. Дядя Майкл! Лучший друг. Умирая, отец сказал Иосифу, что ему не стоит о нем сожалеть. Ведь с ним остается Майкл! А Майкл - спасет, поможет, даст совет. Майкл - персональная служба 911 для Иосифа. Впрочем, пару лет назад Иосифу удалось вырваться из-под надоедливой опеки похожего на приведение дядюшки. Старики так часто бывают нудными.
Так вот, Майкл позвонил, и обрадовано сказал Иосифу такое, от чего у него затряслись рука.
- Сынок, - сказал он, - поздравляю. Ты уже знаешь? Тебе должны были позвонить... Вытаскивай фишку! Началось! Твой отец, к сожалению, не дожил...
- Что? - спросил Иосиф. - Как началось? Я... не верю в это. Это ведь ваши, с отцом, сказки. Я даже ничего толком не знаю.
- Ты должен знать, сынок. Время пришло. То, что раньше было сказкой, становится явью. Утром был звонок. Мне. Тебе. Всем. Нам. Нам!
- Мне никто не звонил. Дядя... Не морочьте мне голову. У меня много работы.
- Не ври, - усмехнулся Майкл. - Готовь фишку.
Короткие губки.
Иосиф прикоснулся трубкой ко лбу, закрыл глаза. Он отказывался верить Майклу. История с золотой фишкой началась давно, когда отец узнал о своей неизлечимой болезни. История стоила ему долгих ночных кошмаров, с которыми после пришлось возиться лучшим психоаналитикам.
День за днем болезнь сжирала отца. Потом принялась за душу. Отец умирал дома, под присмотром пары нанятых врачей.
- Иосиф, сними мою цепь, - попросил отец.
Сын удивился. Отец всегда носил на шее золотую цепь. Зачем он попросил ее снять? Очередной бзик? Однако, Иосиф выполнил просьбу, и увидел, что на цепи висит медальон, к которому он раньше и не приглядывался. Старинный, судя по затасканному внешнему виду, медальон, который отличался более темным, почти красным цветом от цвета цепи, и почему-то неуклонно наводящий на мысли о фишках казино. На одной стороне - восходящее солнце. Силуэт птицы. Надпись: "С нами Бог!" - на другой.
- Иосиф, это - самое лучшее, что я могу тебе оставить. Придет время, и ты поймешь, о чем я говорю. Береги. Это - пропуск в рай. Надень на шею и никогда, никогда не снимай. Я не знаю, как все будет происходить, но тебе обязательно доложат, что время пришло. Ты все поймешь. Миллионы людей умрут. Миллионы людей станут скотом. А он - спасет от всех бед. Прольется кровь, сын, но этот кусочек золота сделает тебя неуязвимым. Знал бы ты, сколько усилий я приложил, чтобы им овладеть.
Иосиф не смог отказать отцу, надел цепь на шею, хотя всегда противился броским украшениям.
Через две недели, под каплями весеннего дождя похоронили отца.
Иосиф тяжело перенес его смерть. Ночами его терзали кошмары - липкие, серые, на фоне которых выделялась яркая, словно выпущенная из артерии кровь. Она заливала сны. Просыпаясь, Иосиф ощущал даже не дискомфорт, а дикий ужас. Цепь мешала, ему казалось, что она постепенно становится все меньше и меньше, стягивается вокруг горла. "Все дело в ней!", - подумал он как-то утром, снимая подарок отца. Кошмары вместе с цепью снять не удалось. Они повторялись регулярно.
Крики, плач, стоны. Люди. Много-много людей. Вязкое. Серое.
Но он справился. Про кулон постепенно забыл. Да и отец, если и появлялся в воспоминаниях, то так, словно его снимали на старую, затертую годами кинопленку. Сгорбленный костлявый призрак, будто извиняющийся за навязчивое вторжение в жизнь к живым.
И вот... Звонок Майкла. Верить? Послать к черту? А если все это правда?
Иосиф набрал номер Наташи, спросил, не звонил ли кто утром. Наташа задумалась, а потом сказала, что был звонок от какого-то сумасшедшего. Рано утром, когда еще не рассвело. У Иосифа сжалось сердце.
- Что он сказал?
- Он сказал, что надо подготовить какую-то золотую фишку. Что случилось? У тебя голос такой...
- Ничего, - ответил Иосиф, сам еще не знающий толком что, черт побери, случилось. - Не волнуйся. Целую.
До сих пор он надеялся, что разговор с женой его успокоит. Чего он ожидал?
- Нет, никто не звонил. Ты о чем? - Именно такое он хотел услышать.
Иосиф хорошо знал своего отца. Старик никогда не бросал слов на ветер. В груди Иосифа зашевелились очень нехорошие чувства, словно вернувшиеся из давних кошмаров.
Обед был невкусным. Погода раздражала. Сотрудники казались хитрыми, строящими против него, Иосифа, коварные планы. Майкл не отвечал на звонки, и после пятой попытки дозвониться Иосифу захотелось разбить телефон об его плешивую маразматическую голову.
Домой он вернулся раньше Наташи, чем нарушил предсказуемость дня. Няня смотрела телевизор. Роберт мастерил что-то огромное из конструктора "Лего". Поцеловав сына, Роберт кинулся к столу, открыл ящик, порылся в нем, но кулона не нашел. В двух остальных ящиках хранилось много бумаг, файлов, но кулона не было. Иосифу стало еще хуже. Он снова позвонил жене, как бы невзначай поинтересовался, не видела ли она золотую цепочку с кулоном. Наташа задумалась. А потом ответила, что вроде бы видела, как Роберт давно играл с ней.
- Как играл?! - прокричал Иосиф. - Ему больше не во что играть?!
- Не кричи! Ты сам позволял ему играть за твоим столом.
Иосиф стукнул трубкой по столу. Первый раз в жизни он повысил голос на жену. Ему стало еще хуже, чем было пять минут назад.
А когда он накричал на Роберта, требуя немедленно вернуть медальон... "Я превращаюсь в кусок дерьма", - мысленно произнес он сам себе.
- Ищи! Ищи его немедленно...
- Папа... я...
- Сейчас же ищи!
- Его нет, папа. - Глаза Роберта стали влажными. - Я его... подарил.
- Кому, черт возьми?! Кому ты подарил подарок моего отца? Кто тебе разрешил?!
- Я не знал, что это подарок... Я играл во дворе. А подарил девочке. Она шла с мамой по улице, они попросили денег. У меня не было. Я подарил медальон.
Услышав это, Иосиф медленно опустился на пол. Уселся в нелепой, недостойной отца позе. Сел, как говорится, в лужу. Попытался успокоиться. Не получилось.
Плач. Крики. Алая кровь.
Голова кружилась. Надо взять себя в руки. Но предчувствие чего-то ужасного не покидало его.
- Сынок, вспомни, ты знаешь эту девочку? Где она живет?
- Не знаю, она не с нашей улицы. Я очень плохо поступил? Ты ведь учил помогать бедным...
За этим разговором их застала Наташа, сразу заметившая, что предсказуемость жизни на этот раз им изменила. Иосиф наказал сына. Сын плакал. Скоро - ужин. А тут...
"Будь что будет", - философски подумал Иосиф за ужином.
Когда они укладывались спать, раздался звонок. Садовник и лакей по совместительству доложил, что Иосифа хотят видеть. Он ответил, что не желает никого видеть, но садовник сказал, что приехали очень важные люди. В лимузине.
"Майкл!" - подумал Иосиф.
Он ошибся. К нему в дом вошли люди в необычной военной форме, с изображением земного шара на шевронах.
- Поздравляю, мистер, - сказал один из них, и приложил руку к козырьку. Собирайтесь. Время пришло...
- Я ничего не понимаю, - ответил Иосиф. - Что происходит? Покажите документы.
- Вам, мистер, и не надо ничего понимать. Потом поймете. Собирайтесь. Или вы отказываетесь? Не советую. Лимузин ждет. У вас двадцать минут. Самолет ждет.
Тон, которым неизвестный говорил все это, пугал. Иосиф пошел в спальню, где ждала Наташа. Позвонил оттуда в полицию. Никто не брал трубку.
- Наташа, нам надо куда-то ехать. Я сам не знаю, что происходит, но чувствую - происходит что-то страшное. Собирайся, я пойду за Робертом.
Пять минут Наташа пыталась придти в себя. Жизнь перестала быть предсказуемой. Когда-то давно она неосторожно мечтала об этом. Мечты сбываются? Горькая ирония.
Куда? Зачем? Кто эти люди? Может, жулики? Одевшись, она пошла в комнату Роберта.
- Иосиф, узнай, все-таки, что случилось? Может... война началась?
- Не знаю, - отрезал он. - Вы готовы? Нет? Поторопитесь, я буду внизу.
Когда она с сыном подошла к двери, побледневший Иосиф разглядывал какие-то бумаги.
- Поспешите, - повторял похожий на робота военный. - Бумаги - настоящие. Ваше время пришло.
- Наташа, - сказал Иосиф. - Я, кажется, понял, что к чему...
- Извините, - спросил военный. - Вы подготовили золотую фишку?
- Сын подарил фишку, - ответил Иосиф. - Какая разница? Я есть в списках.
Лицо военного окаменело. Он задумался, на пару секунд, не более, а потом, ледяным голосом отчеканил:
- Извините. Оставайтесь на месте. Мы не можем забрать вас без фишки. Она - гарантия. Списки - не в счет.
Второй военный поднес ко рту рацию и произнес:
- Номер (неразборчиво)... Фишка отсутствует. Высылайте машину.
- Оставайтесь на месте. Мы вас сочувствуем, но ничем не можем помочь. Надо было внимательнее следить за ребенком. Ждите.
Они ушли. Раздался рокот мотора, лимузин уехал.
Через минуту Наташа прокричала:
- Черт возьми!!! Что здесь происходит?!!
Иосиф промолчал. Он безучастно смотрел на отполированный паркет. Наташа схватила его за рубашку, встряхнула.
- Что случилось?! Не молчи!!!
- Так... - Иосиф отмахнулся. - Время пришло... Рай. На Земле. Но! Мы в него не попадем... Ха-ха-ха!!!
- Иосиф?! Не смейся! Не пугай. Что с тобой? Что будет с нами? Я... ничего не понимаю! - Она побежала в гостиную, схватила пульт, нажала на кнопку, но по всем, даже новостным каналам показывали мультфильмы. Бакс Бани. Микки-Маус. Дональд Дак.
Роберт плакал. Наташа подумала, что начинает сходить с ума. "Мир захватили мультяшки...", - вертелось в ее голове.
А потом пришли солдаты.
Всех кто был в доме, включая садовника, запихали в огромный грузовик, набитый людьми. Шум двигателя заглушался плачем, стонами (некоторые из людей были ранеными), криками. Самое страшное заключалось в том, что никто не знал, куда их везут. Никто не знал, для чего их везут.
За год можно привыкнуть и к аду. Иосиф не знал ничего о своей семье. Он добывал золото в холодной России. Бараки. Замороженные трупы. Зима. Колючая проволока. Кошмары во сне и наяву. Он привык.
"Мой дорогой папочка! Ты был прав! - думал Иосиф. - Люди превратились в скотов. Один из них - я. Ха-ха-ха!"
Все что ему осталось - молиться Богу. Молиться, молиться, молиться. Нелегкое занятие, когда желудок крутит от постоянного голода, а обмороженные до мяса пальца кровоточат и гноятся. Нелегкое занятие, но другого, хоть немного приносящего облегчения, у него не было.
Я - скот. Скот - Иосиф. Иосиф - скот. Папа, твой сын - скот.
Еще через год его, полуживого вызвали в комендатуру. Еле волоча ноги, дошел. Он плохо понимал, чего от него хотят, но обратно в барак он уже не вернулся. Его отвезли на военный аэродром, а потом, с пересадками, доставили на большой теплый остров.
Я - умер! Наконец-то! Я в настоящем раю! Папа? Дядя Майкл? Где вы? Где вы, мать вашу, достойные богатые люди. Я иди к вам. Я вас найду. У меня осталось мало зубов, но для ваших сморщенных глоток хватит.
А потом...
В маленьком, словно игрушечном здании аэродрома, его ждала постаревшая и поседевшая Наташа с Робертом. Лоб сына пересекали две глубокие морщины.
Бог! Бог! Бог!
Я... Я не знаю. Я ничего не знаю. Я просто падаю к твоим ногам, Боже. Спасибо!!! Слышишь, Бог?! Хвалю имя твое!
Они обнимались, целовались и плакали. Навзрыд.
Наташа довела его до машины, они сели в нее, как свободные люди, и поехали в сторону темно-зеленых гор.
У него путались мысли. Из промерзлой российской пасти, сюда, где надо только дождаться вечера, такие теплые и серебристо-розовые закаты. Где жизнь может снова стать предсказуемой.
- Дома все расскажу, - обещала Наташа. - Отдыхай. Не спеши с расспросами.
На крыльце огромной виллы стояла черная женщина с девочкой. Они поприветствовали Иосифа. Пригласили в дом. Женщина, глядя на Иосифа, охала, цокала языком и выражала свое сочувствие.
- Дорогой, - сказала Наташа. - Это - Зула. Наша хозяйка. Нет, не так... Мы с ней - подруги. Но официально - мы ее прислуга. Иначе нас бы не выпустили. Она - беженка с Гаити. Была. Понимаешь, Роберт ее дочке подарил фишку. Теперь ты знаешь, что это было? С Землей, с нами? Золотой миллиард, Иосиф, не миф. Не шутки. Тут рай. Для них. Там, за морем - ад, для остальных. Она так смешно рассказывает, как офицер увидел кулон на шее дочки... Как их, испуганных, доставили сюда. Она не сразу поняла, что случилось. Из ада - в рай. А мы - из рая в ад. Такое тоже бывает, Иосиф. А когда поняла, поблагодарила Бога, и занялась нашим розыском. Долго искала. А могла бы нанять другую прислугу. Иосиф, здесь люди... все те, у кого были фишки, как боги... понимаешь? Весь мир им служит. Их слово - закон. Остальные... Сам знаешь...
Вечером они сидели у моря, и любовались закатом. Ветер трепал темные гривы пальм. Там, далеко-далеко за морем, превратившиеся в скотов люди работали и умирали. Иосиф знал, что даже самый лучший психотерапевт отныне не поможет ему. Никогда. Он не хотел об этом думать, но ему казалось, что его душа навсегда осталась там, в холодной, суровой стране. В бараке, с утепленными ватниками окнами. Ему вновь хотелось убить Майкла. И если сегодня ему приснится отец, то он все-таки задушит его, прямо там, во сне. Крепко-крепко, до хруста, сожмет изуродованные пальцы на старческой шее. Да, именно так, до хруста.