В десяти световых годах от базы "Земля", обитатели замка Россен прощались с угасающим днем. Закат еще пламенел, заливая небо пурпуром, но вскоре последние лучи солнца вспыхнули золотой короной над вершинами горного хребта и погасли. На темнеющее небо неспешно выплыл щербатый диск Йоли, и будто испугавшись сурового взгляда малого спутника Талеона, замер в безмолвии старый сад. Среди деревьев замерцали мотыльки и, казалось, что кто-то неведомый рассыпал по земле звезды. В окнах замка - то тут, то там - загорались огни. Служительницы неспешно обходили внутренний двор, прикасаясь длинными посохами к пухлым бокам ночных ламп, от чего те начинали испускать синее туманное свечение.
Великая Жрица Хоррен сидела в высоком кресле, чуть подавшись вперёд к окружающим ее ученицам. Титулов и имен, принадлежащих этой женщине было не счесть. Послушницы звали ее Наставницей, при дворе к ней обращались Хранительница Знаний. Для своих служительниц она была просто Великая, а для нуждающихся во врачевании Целительница. Когда-то давно ее знали, как Иоланту Тенье, сейчас же она носила имя Хоррен, что на почти забытом языке древних означало Солнечная.
В просторном кабинете, где Жрица проводила урок было полутемно, и только пучок ярких лучей, идущий из линзы голографического проектора, освещал помещение, превращаясь в объемное, движущееся изображение. Хоррен задумчиво гладила по голове, прижавшуюся к ее колену девочку. Длинные каштановые волосы Жрицы были распущены, скрывая и без того едва различимые в полумраке черты лица.
Учениц было немного. Все примерно одного возраста: девочки лет двенадцати-четырнадцати. Они сидели на мягких подушках вокруг проектора. В сумраке одинаковая форма послушниц делала их удивительно похожими друг на друга. На простых белых платьях свет и тень от голографических лучей вели свою вечную борьбу за существование. Пока все внимание подопечных было обращено на запись, Хоррен слушала. Однако, не голос комментатора интересовал Хранительницу, она прислушивалась к мыслям. Своим и чужим. Стоит заметить, что Великая Жрица была необычной, если не сказать мистической женщиной, и способность заглядывать в тайны разума других людей являлась одним из ее многочисленных талантов. Хоррен родилась с этим даром и долгое время считала его проклятьем и злой шуткой Богов. Но именно эта уникальная особенность привела ее в орден, который спустя годы она возглавила.
Сейчас, когда девочки сосредоточенно просматривали запись, в их мыслях проскальзывали тени эмоций от увиденного. Для Хоррен все выглядело так, будто она различала яркие, сотканные из нитей света ореолы вокруг послушниц. Стоило чуть пристальнее задержать на каком-то одном внимание, как тут же начинал звучать голос. Он отличался от обычного человеческого. Так звучит душа, считала Хранительница. С идеальными интонациями и тембром. И голос этот порой говорил об обладателе куда больше, чем сами мысли.
Что услышала Жрица, так и осталось загадкой. Она то улыбалась, то недовольно качала головой. Когда же взор Хоррен обратился к худенькой светловолосой девочке, она нахмурила брови. Агнета. Опять. Послушница была на особом счету у Жрицы. Через несколько лет, девочка, в отличии от большинства собравшихся в кабинете, станет служительницей ордена. Хоррен знала это, как знала и то, какую роль Агнете предстоит сыграть в грядущих событиях. Путь ее Жрица видела до самого конца, до того момента, когда сама проведет обряд отпускания Души в храме Рахсу.
Стать воспитанницей Хранительницы Знаний считалось великой честью, однако не все отваживались встретиться с Жрицей и пройти отбор. Причин тому было немало. От запрета всем служительницам иметь детей, до строгого орденского быта. Но все же, самой главной причиной являлась сама Хоррен. Встреча лицом к лицу с личной провидицей императрицы, одной из самых влиятельных женщин в империи, читающей людей, как открытую книгу, была испытанием силы духа, и не все его выдерживали. Ходившие же о Хоррен противоречивые слухи лишь подогревали страх перед ней. Да и попасть в орден было сложно. Критерии отбора не поддавались никаким логическим объяснениям. Великая Жрица выбирала только тех, кто, по ее мнению, мог быть полезен в осуществлении некой загадочной цели, о которой никто не имел представления. В большинстве случаев Хоррен появлялась каким-то магическим образом на пути будущей послушницы, словно зная, что ее присутствие необходимо именно здесь и сейчас. Место же в замке нельзя было купить ни за какие деньги. Порой Жрица категорично отказывала претендентам, совершенно не объясняя свое решение. Но в одном случае она безропотно подчинялась - когда речь шла о наследниках трона. Хранительница Знаний уже много лет давала уроки философии и религиоведения детям из правящего дома Тораэль. Впрочем, делала она это с радостью, полагая что ее знания идут на благо Талеона.
Сейчас Хоррен почти не обращала внимания на запись. Это не имело смысла. Жрица видела ее сотни раз и помнила содержимое наизусть. Почти вся голограмма была искусственным воссозданием исторических событий, кроме небольшого отрывка тысячелетней давности. Именно его и ждала Хранительница.
Спустя пару минут Жрица прервала запись. Проектор щелкнул, и картинка остановилась. Хоррен бегло оглядела развернувшуюся перед ней площадь, заполненную пестрой толпой. Багровый закат пламенел на горизонте. В небе над людьми, как грозовые тучи, висели гигантские чёрные корабли, ощетинившись многочисленными стволами орудий. Их остроконечные силуэты напоминали кристаллы горных минералов, преломляя лучи закатного солнца.
Посреди площади, возле руин снесенного почти до основания здания, находился помост из черных базальтовых плит. Семь огромных белоснежных статуй возвышались на нем, и любой талеонец без труда бы узнал в них верховных Богов, протягивающих друг другу руки. Все статуи связывали мерцающие теплым светом огоньки, образуя семиконечную звезду. В центре помоста, обратившись к лику Великой Матери, стоял на коленях обнаженный по пояс мужчина, а перед ним, будто живое воплощение богини высокая женщина. Ветер играл с ее удивительно светлыми волосами, развевал полы длинного белого платья, от чего она казалась птицей вот-вот готовой взмыть в небо. На спине мужчины можно было заметить сильный ожог. Возле пары застыли две фигуры в черном. Было в них что-то странное, будто они не принадлежали этому миру. Кожа с неестественным землистым оттенком, впалые глаза, от взгляда которых по телу бежали мурашки, и обвисшие щеки. Эти люди казались стариками, но были молоды. Однако, несмотря на необычный облик, они как бы терялись на общем фоне.
Кабинет Хранительницы Знаний осветился чуть приглушенным светом. Погруженная до этого во мрак комната преобразилась. Она оказалась большой и светлой, с высокими потолками и стрельчатыми окнами. Всю левую половину помещения занимало нечто похожее на лабораторию. Над склянками, колбами, фильтровальными и перегонными аппаратами под потолком вился плющ, цветы которого свисали почти до оборудования. Огромный письменный стол был сверху донизу завален книгами. Открытыми, закрытыми, старыми, новыми. Их было столько, что некоторые лежали на полу, на тахте и на низких пуфах.
Хоррен встала, оправила платье и прошла в центр зала, небрежно и словно нарочно задев рукой одну из неприятных голографических фигур.
Жрица оказалась высокой и статной. Она была одной из тех женщин, чей образ ассоциируется с материнством: крупная грудь, широкие бедра, изящная шея и красивые руки с длинными тонкими пальцами. Густые каштановые волосы волнами спускались до пояса. Жрица обладала той красотой, которая появляется у женщин лишь с годами, наделяя обладательницу изяществом и чувством собственного достоинства. Возраст же Хоррен был неуловим, и только загадочные, наполненные внутренней мудростью синие глаза выдавали число прожитых лет.
Некоторое время Хоррен молчала, затем тишину нарушил ее сильный, звонкий и мелодичный голос:
- Итак, я хочу подытожить то, что вы только что увидели. Тысячу сто двадцать пять лет назад Тамиен Тораэль был избран Советом и народом императором Талеона. С его воцарения начался период династической монархии, продолжающийся до сих пор. Сцена, которую мы видим, - важная веха в истории нашей планеты. Это событие и предшествующие ему не только коренным образом изменили наш мир, но и положили начало образованию закрытых жреческих орденов. Перед нами первый из восьми коронационных обрядов. Именно с него начинается путь каждого императора Талеона. Эта сцена - один из немногих исторических документов той эпохи, дошедших до нас и благодаря неизвестному автору мы с вами можем заглянуть в прошлое и познакомиться с древними ритуалами.
Хоррен сделала небольшую паузу и чуть приподняла рукав платья. Ее запястье обхватывал черный браслет. Хранительница прикоснулась к нему, и гладкая поверхность ожила. Весь браслет засветился ослепительно белым и в воздухе перед Жрицей развернулось виртуальное окно управления голографическим проектором. Повинуясь движению ее рук изображение приблизилось и перед притихшими ученицами замерла картинка с женщиной в длинном белом платье. Ткань ее одеяния оказалась украшена искрящимися символами. Некоторые были знакомы послушницам, других же они никогда не видели. Женщина выглядела очень молодо, но в волосах ее поблескивали седые пряди. Тонкую талию перехватывала пурпурная лента. Она стояла на помосте босиком и от холода базальтовых плит ступни ее чуть покраснели. Взгляд зеленых колдовских глаз был обращен к статуе Великого Творца Райга. К нему же она и протягивала руки.
Хоррен обошла голограмму и встала рядом с женщиной. Некоторые из послушниц заметили, как Хранительница низко склонила голову.
- Говоря об истоках современных коронационных ритуалов, вместе с известным всем Императором Тамиеном I, мы обязаны вспомнить и основательницу замка Россен, Великую Жрицу Маннику, - продолжила урок Хоррен. - Первая Хранительница была легендой своего времени, выдающимся космологом и теософом. Ее жизненный путь тесно переплетается с судьбой Тамиена Тораэля. Именно голос Жрицы стал решающим в выборе претендента на трон. Я процитирую вам отрывок из трудов Манники. "У меня не было сомнений в том, что наш единственный шанс спасти себя и нашу планету от гнета - это Тамиен. Я слышала глас его крови в будущем. Потомков Тамиена не коснется вырождение, которого так жаждут наши враги, и дом Тораэль достойно пронесет сквозь века возложенное на них бремя". Вклад первой Жрицы в исследование и осмысление вопроса религии Талеона огромен. Манника впервые затронула связь древних верований и современных научных открытий. До нас дошли ее многочисленные труды, в которых она собрала и подробно описала все ритуальные практики в доступной для обучения форме, дополнив их своими наработками. Взяв за основу обычаи исконных народов эриданской равнины, именно Великая Жрица Манника создала особую процедуру посвящения в императоры, состоящую из семи этапов, своего рода испытаний, которые в определенной последовательности проходит претендент на трон. Однако, Совет Империи ввел еще один важный шаг для будущего правителя: нанесение отличительного императорского знака на кожу. Этот обряд не имел ничего общего с ни с верованиями наших предков, ни с орденской философией, ни с религией Талеона. Потому Манника сначала наотрез отказалась участвовать в выжигании на теле человека символа, и под страхом отлучения от ордена, запретила делать это своим служительницам. Да, в прежние времена знак принадлежности к императорскому дому именно выжигали раскаленным железом на коже, если вы обратите внимание на голограмму и взглянете на Тамиена, то сомнений у вас не останется. Что же тогда произошло? После отказа жриц, для проведения первого этапа, а именно эта процедура предшествовала дальнейшему посвящению, было решено ввести особую должность при дворе. Человека, задействованного в обряде, назвали санатом что значит "выжигатель" на древнеэриданском. Должность эта сохранилась до сих пор и передается от отца к сыну. По достижении наследником трона семнадцати лет, в Храме Всех Богов собирается большой конклав, где присутствуют представители Совета и главы великих домов. Будущего монарха, не важно мужчина он или женщина, обнажают по пояс и ставят на колени перед ликом Богини Матери. На голограмме мы видели с вами именно эту сцену. Несмотря на отказ Маннеке, ее все же обязали присутствовать во время проведения церемонии. Жрица принимает слова клятвы от претендента на трон и передает их Великому Творцу через молитву.
Разбирая первый обряд, мы должны подробно изучить императорскую татуировку. Птицу, которую мы видим на лопатке правителя зовется Грон. Именно так указано в древнем своде законов о престолонаследии. Современные татуировки династии Тораэль это специфический рубец, сохраняющийся на всю жизнь. Он остается после нанесения под кожу специального красящего состава. Императорскую птицу Грон носят только прямые потомки правящего монарха. И получив эту татуировку они получают право власти над всем Талеоном. Грон это не просто символ. Как и все у древних, он нес в себе скрытый смысл. Эриданские Кликухи или Гроны реально существующие птицы, которые вымерли тысячу лет назад.
Черный браслет на запястье Жрицы коротко пискнул и вторя ему щелкнул проектор. Сначала он погас, но потом перед послушницами появилось две картинки. На первой по-прежнему стоял на коленях Тамиен, второе же изображение медленно вращалось, демонстрируя наблюдающим могучую белоснежную птицу с пронзительным и задумчивым взглядом. Браслет Хоррен снова издал сигнал. Грон ожил, расправил огромные крылья и чуть опустил голову, словно приветствуя собравшихся в кабинете. Можно было заметить, как подрагивают на ветру длинные маховые перья, как пляшут солнечные блики на его груди, и в глубине черных глаз птицы отражается фигура человека.
Картины сменяли друг друга. Стая белоснежных птиц парила над рекой. Они то взмывали к облакам, то камнем падали вниз, задевая когтистыми лапами искрящуюся водную гладь. Вот две птицы склонились к друг другу и едва касаясь клювами, издавали тихий клекот, похожий на шепот влюбленных. Следующий кадр: зеленый луг, усыпанный цветами. На траве лежит человек, и огромная птица укрывает его своими крыльями, положив голову хозяину на плечо. Вот ребенок. На его золотых кудряшках красуется венок. Мальчишка обнимает за шею своего верного друга, осторожно поглаживая белое оперение. Когда кадр вновь сменился Грон запрокинув голову, расправил могучие крылья и запел. Голос птицы был чистым, высоким, каким-то "серебряным". Грон пел протяжно, издавая череду мелодичных звуков. Когда изображение погасло, он все еще продолжал петь, и клич его разносился по кабинету как эхо.
- Об Эриданских Кликухах известно не так много, - продолжила урок Хоррен выждав паузу. - Осталось лишь несколько случайных образов, да картин, по которым мы можем судить, что представляли из себя эти птицы.
Упоминания о Гронах сохранились в древних легендах и сказаниях. Эти птицы долгое время считались духовным обликом Великой Матери и символом не только Эриданской равнины, но и самого Талеона. Их описывали как птиц-защитников и друзей талеонцев. Гроны отождествлялись с чистотой, непорочностью, верностью, перерождением, красотой, олицетворяя собой воздух и все, что с ним связано: легкость, жизнь, голубое небо, полет, и даже светлые мысли.
Все вы, наверное, слышали о связках с душами животных. В современной традиции это интерпретируется как сравнение характера человека с образом того или иного зверя. В древности же все было иначе. Люди действительно могли обращаться к душам животных, принимая в дар их уникальные знания природы и силу. Хочу еще раз отметить, что силу животного можно было получить только с его согласия и только добровольно. Иногда человек мог на протяжении долгих лет искать своего покровителя. Ну а что же Гроны? По легенде, почти все Тораэль состояли в связке душ с этими птицами. Это своего рода символ их дома, символ неба, солнца и благородства. Символ, которого они увы лишились. В третьем томе трудов Великой Жрицы Манники есть коротенькая запись: "Их заставили призвать птиц к себе, а потом жестоко умерщвляли Гронов на глазах всех из дома Тораэль, принуждая смотреть и детей, и женщин. И крики птиц еще долго звучали в памяти тех, кто наблюдал это страшное действо. Потому и сменил Грон свое белое оперение на кроваво-красное." Слова Манники наводят на размышления о причинах истинного исчезновения птиц.
Но почему именно Эриданская Кликуха была выбрана как символ? Дело здесь не только в связи Тораэль с птицами. Я уже упомянула, что Гронов считали защитниками людей, и когда перед Советом и жречеством встал выбор, то они остановились именно на Эриданской Кликухе. Таким образом обладатели императорской татуировки считаются защитниками своего народа, помощниками, а также сильными, независимыми и преданными своему делу личностями. Сам знак - напоминание о том, к каким идеалам должен стремиться правитель.
Спустя годы Грон приобрел несколько иной смысл нежели закладывался в него изначально, став отличительным знаком Тораэль, предметом их гордости и красоты. Демонстрировать татуировку стало модно. С обнаженных спин императоров была написана не одна картина. Кроме того, изменилась и сама татуировка. Из ожога, уродующего кожу она превратилась в предмет искусства. Красивая, как живая птица, переливающаяся красным, золотым и черным, которой действительно можно любоваться.
Но вернемся к Тамиену. Мы с вами разобрали значение и происхождение символа. Но для чего наносился Грон на спину. Какой же в этом смысл? Посмотрите на Тамиена. Его ожог довольно сильный и наверняка болезненный. Зачем же мучить будущего правителя и лидера планеты? Среди учёных, посвятивших свои труды династии Тораэль есть мнение, что первый император был заклеймен. Что же такое клеймо? Клеймо - это изображение, наносимое с целью идентификации с владельцем. В данном случае в роли владельца выступает государство. То есть, метка императоров, это своего рода знак собственности, знак того, что они принадлежат Талеону и обязаны служить до конца своих дней на благо народа.
Великая Жрица замолчала, обводя взглядом учениц. Затем чуть склонив голову, выражая почтение послушницам, сказала:
- На этом мой рассказ о Гроне закончен. Вижу, что вы устали. Да, сегодняшний урок очень длинный, но важный. Нам осталось совсем немного. Мы поучаствуем во втором коронационном обряде и потом я вас отпущу. На моем столе лежат листочки с текстом. Возьмите каждый по одному. Прочитайте внимательно. Не страшно, если вы не запомните, что там написано. Можно смело подглядывать. Когда будете готовы я включу запись, и мы вместе с древними жрицами посвятим Тамиена в императоры.
Спустя несколько минут девочки стояли по обе стороны от Хоррен. Проектор по-прежнему был включен, и красивая фигура Хранительницы сливалась с голографической фигурой Великой Жрицы Манники. Она подняла руки к небу и в ее ладонях мерцал пышный венок, украшенный красными перьями. Первая жрица замерла на пьедестале, к которому вели мраморные ступени. У подножия его, стоял Император, облаченный в парадную форму. Белоснежные колонны Храма уходили ввысь. Их изображение терялось среди плюща вьющегося по потолку кабинета Хранительницы.
Девочки переглядывались и улыбались. Многие смущенно засматривались на замершего перед ними высокого широкоплечего мужчину с гривой длинных соломенного цвета волос. Голограмма была настолько реальна, что казалось к полам его красного плаща можно прикоснуться. Тамиен Тораэль был молод и красив. Внимательные голубые глаза, четкая линия бровей, тонкие черты лица. Император излучал уверенность, силу и спокойствие.
Хоррен включила проектор и мир вокруг послушниц ожил. Тамиен неспешно поднимался по несуществующей лестнице. Пройдя семь ступеней, он остановился и низко поклонился. Первая из учениц робко шагнула к нему навстречу и с запинкой произнесла:
- Прими сей дар Богов, Тамиен Тораэль первый, называющий себя императором Талеона. Имя ему чистота души, - она протянула к нему руки, задев голограмму, отчего та засеребрилась. - Да увидит народ, населяющий наш мир, что за обязательство принимает на себя новый правитель.
Светловолосый император еще раз поклонился девочке и поднял над головой сосуд с прозрачной водой.
- Перед лицом Великого Творца, - ответил он. Голос его оказался зычным и молодым, - я и мои потомки принимаем долг хранить в чистоте свои помыслы и поступки, и помыслы своих подданных, чтобы оставались они прозрачными, как эта вода и подобно воде рождали только жизнь.
Семь раз девочки подходили к императору и каждый раз он клялся сохранить и приумножить принятый от Богов дар. Когда последняя из учениц отошла, Тамиен выпрямился во весь рост. Ветер развевал за его спиной красный плащ, играл с волосами. Император замер, сурово сдвинув брови.
И тогда Хоррен запела. Длинная протяжная песнь звучала на незнакомом языке. Голос Хоррен звенел то взмывая ввысь, то становился глубоким. Казалось, что легкий ветерок зашелестел страницами древних книг, будто искал в старинных манускриптах моменты прошлого из мелодии. Хоррен пела, и нотки ее голоса рождали в сознании образы парящих над долиной могучих птиц. Затем манера пения сменилась, стала суровее, зычнее, в голосе Хранительницы послышалась тревога. От этих звуков по спине бежали мурашки. Иногда можно было различить слова: "эридан" и "талеон". Слезы потекли по щекам Хранительницы. Слезы текли по щекам императора. Хоррен не переставая петь подошла к Тамиену. Он встал перед жрицей на одно колено, и она надела ему на голову венок.
- Да будет так! Да укажет тебе путь свет Богини Матери, - произнесла Хранительница.
Изображение погасло. Исчез храм, исчез Тамиен, исчезла Манника. Хоррен опустила руки и молча прошла к своему креслу. Девочки безмолвно провожали ее взглядами. На их лицах читался немой восторг, смешанный с удивлением.
О пении жрицы перешептывались в тайне многие послушницы. Услышать его вживую удавалось далеко не всем. Свои уроки Хоррен всегда вела по-разному. Они проходили и в форме игры, и в форме познавательной беседы, в которой каждый мог высказаться. Девочки занимались и на открытом воздухе, и в кабинете Жрицы, и в орденской библиотеке. В них были танцы, полеты на корабле, купания. Хоррен много рассказывала, включала фильмы, демонстрировала ученицам секреты траволечения, даже занималась с ними живописью, но пела жрица очень редко. Услышать же исполнение древней мелодии считалось бесценным подарком от неё.
Хоррен опустилась в кресло. Положила на колени книгу. Жестом указала девочкам что они могут сесть.
-Да, Шенни, - обратилась Жрица к поднявшей руку девочке - Задавай свой вопрос.
- Наставница, а будем ли мы когда-нибудь присутствовать на коронации нового императора?
Хоррен усмехнулась.
- Я понимаю ваш интерес. Вступление на престол правителя это всегда красиво, празднично и увлекательно. Но я уверена, что смена императора случится не скоро, да продлят Боги дни Ее Величества Маргарет Элиены Тораэль. Многие из вас к тому времени покинут орден. Но те, кто свяжет свою судьбу с нашим замком непременно будут участвовать в коронации старшей дочери императрицы.
Жрица внезапно замолчала. Глаза ее оставались широко распахнутыми, однако ничего не видящими и белесыми, как у слепцов. Кто-то из учениц вскрикнул. Видение. Самое сильное за последнее время. Жрица не могла остановить поток захвативших ее образов. Прошло несколько секунд, но перед внутренним взором Хоррен пролетел не один десяток лет. Обрывочные картины будущего, как вспышки появлялись перед ней и исчезали, сменяя друг друга все быстрее и быстрее.
Она ухватилась за ручки кресла. Лежащая на коленях книга упала на ковер, прямо перед юными послушницами. А потом Хранительница Знаний глухо застонала.
- Наставница, что с тобой? - обеспокоенно спросила одна из девочек и дотронулась до руки Жрицы. Будто в ответ на ее прикосновение стены древнего замка загудели. Невидимый вихрь ворвался внутрь кабинета и раскидал сложенные на столе бумаги. Пол задрожал, мигнул свет, а потом все стихло.
Дверь кабинета распахнулась. Две женские фигуры, одетые в светлую одежду свободного покроя, появились на пороге. Одна из вошедших тут же кинулась к Хоррен, загораживая Жрицу от послушниц.
- Выведи учениц, Ина, - коротко сказала она, обращаясь ко второй женщине. - А я позабочусь о Хранительнице.
Та, что назвали Иной присела на корточки перед напуганными девочками и что-то тихо начала говорить.
- Ступайте, мои хорошие. Ступайте за Иной. Со мной все в порядке, - подала голос Жрица. Она уже пришла в себя, но дышала тяжело, печально смотря вслед покидающим кабинет послушницам.
-Что ты видела, Хоррен? Мы почувствовали поток, но не поняли, что произошло. Импульс был такой силы, что дошёл до горной гряды. Эта волна прошла сквозь меня и все внутри стало ледяным. Служительницы напуганы. Ученицы тоже.
- Я видела конец, Алазея. Конец нашего мира, - промолвила Хоррен и закрыла лицо руками. - Я всех погубила! Страшно ошиблась. Не предвидела того, что случилось. И теперь жизнь на Талеоне в большой опасности. Такого не должно было произойти. Этого не было в видениях.
Алазея осторожно взяла Хоррен за руки. Ладони Хранительницы были тёплыми и это тепло успокаивало. Присутствие Великой Жрицы всегда было целительным. Все тревоги уходили прочь. Рядом с ней хотелось цвести, даже если в душе была зима. Но сейчас сила Хоррен едва чувствовалось. Алазея с тревогой заглянула в глаза Хранительницы и осторожно спросила:
- Ты говоришь загадками, Великая. Что нам грозит?
Хоррен посмотрела на служительницу взглядом полным боли.
- Нас ждет смерть. Всех на Талеоне ждет смерть. Это расплата за попытку нарушить договор. Наши пленители были очень предусмотрительны. Все как говорила моя наставница: любое действие обернется противодействием.
- Великая, я не понимаю. Но в первый раз я хочу, чтобы ты оказалась неправа, - с ужасом сказала Алазея.
- Помоги подняться, - попросила Хоррен. - Мне нужно во дворец. Я должна предупредить императрицу. Да, их нужно остановить. Рассказать, какая опасность грозит Талеону.
Алазея покачала головой.
- Но ты не можешь сейчас лететь во дворец, - возразила она. - Будь объективна, Великая. На дворе ночь, а ты без сил.
- Тогда ты знаешь, что делать.
Алазея кивнула и подала руку Хранительнице. Хоррен встала и оперевшись о плечо служительницы медленно вышла из кабинета.
Видения, тем более такие мощные всегда отнимали силы у Великой Жрицы. Картины будущего появились перед ней впервые, когда она была еще ребенком. И этот первый раз Хоррен запомнила надолго, потому что обездвиженная пролежала в постеле почти неделю. С годами тело привыкло, а сама Хоррен научилась справляться с подобными энергозатратами. Увидеть судьбу человека Жрице не составляло труда. Она чувствовала плавное течение энергии линий жизни и совершенно не уставала от этого. Другое дело спонтанные мощные скачки, как сегодняшний. Они были непредсказуемы. К ним нельзя было подготовиться. И тогда шквал образов лился через Жрицу совершенно опустошая ее.
Хоррен и Алазея неторопливо шли коридорами замка. Жрица молчала, служительница же не нарушала течение мыслей Хранительницы Знаний. Слова наставницы напугали Алазею, но еще больше ее испугала скорбь в глазах Хоррен.
Пройдя несколько залов, они очутились в помещении, похожем на оранжерею. С высокого, полностью застекленного потолка, на вошедших смотрел желтоватый диск Йоли. Все вокруг мягко освещали голубые лампы, спрятавшиеся за широкими листьями растений. Здесь господствовало царство цветов. По белоснежным стенам вился плющ, как-то умудряясь цепляться за гладкие камни. Среди зелени скрывался водопад. Его шум долетал до замершей у входа Алазеи. В центре зала возвышалась колоннада, окружавшая термальный источник. Над голубоватой водой поднимался пар. Лепестки цветов опадали прямо в неё, придавая сладкое благоухание. К источнику вела выложенная булыжником дорожка. Продолжающие ее широкие мраморные ступени уходили в глубину.
В зале с источником было душно. На листьях растений проступила влага. Почему-то все вентиляционные окна были плотно закрыты. Алазея хотела сказать, что откроет их, но Жрица опередила ее слова, проронив короткое "потом".
Хоррен села на скамью. Она была молчалива и сосредоточена. Напряженная складка залегла между бровей. Хоррен сняла обувь и принялась расстегивать пуговки платья. Вскоре Жрица осталась в тонкой белой сорочке. Босая, стройная, с длинными каштановыми волосами по пояс, среди всей этой зелени она выглядела как Богиня Природы Эндара.
Хоррен коснулась руки Алазеи:
- Иди, дитя. Иди отдыхай. Мне нужно побыть одной, чтобы восстановить силы. И еще, Алазея, никому не передавай тех моих слов. Поняла? Это очень важно.
- Да, Великая, - Алазея поклонилась Хранительнице и пошла к выходу. Перед дверью она обернулась. Хоррен медленно входила в воду и тихо-тихо пела.
***
Талеон, древняя планета, родина древнего народа, лениво поворачивалась вокруг своей оси и свет ее звезды пробуждал ото сна край озер и рек, что звался Эриданской равниной. Тот край мог показаться неприветливым, если бы не был прекрасен в цветастой сказке смены времен года. Он мог бы стать царством вечной зимы, но укрылся от холодных ветров за горным хребтом, протянувшимся через весь континент.
Утро в долине выдалось туманным и дождливым. В белой завесе спрятались замковые стены и сторожевые башни. Скрылось под тягучим колпаком озеро. Орденские поля превратились в молочное море.
Великая Жрица Хоррен стояла на крыльце, вдыхая влажный вязкий воздух. Дар природы, время тишины и созерцания - так Хранительница называла дождь. Она замечала, как тяжелые капли стучат по крыше. Прислушивалась к звукам утра, наблюдая за мелькающими в тумане фигурами служительниц. Из приоткрытого окна кухни доносился аромат свежеиспеченного хлеба. В кронах деревьев чирикали птицы. Хоррен представляла, как пернатые птахи нахохлившись укрываются от дождя среди густой листвы. На втором этаже, в комнатах послушниц, раздавался детский смех. Значит, их утро уже началось. Древний замок Россен жил своей привычной жизнью...
- Корабль ждёт, Великая, - на крыльце появилась одна из служительниц. В своих белых одеждах она словно вынырнула из тумана. Все, кроме глаз скрывала плотная ткань.
Хоррен поблагодарила ее, накинула капюшон и пошла к посадочной площадке. Дождь оказался тёплым. Капли попадали на лицо. Хранительница жмурилась, но эти прикосновения к коже радовали ее. Мелкий гравий хрустел под ногами. Вдоль неширокой тропинки стеной росли деревья. Сейчас их макушки скрывались в густом тумане и сливались с таким же белым небом. В воздухе пахло влажной хвоей.
Вскоре деревья расступились и Хоррен вышла к посадочной площадке. Гравий сменился чуть пружинящим покрытием, приглушающим шаги. По периметру мигали сигнальные огни. Где-то в дымке пряталось западное крыло замка. Корабль Хоррен казался крошечным рядом с массивными грузовыми судами, крылья которых почти равнялись с кронами деревьев. Всем своим видом он напоминал белую птицу, мирно дремавшую в клубах тумана. Кабина пилота ярко светилась, трап был призывно откинут.
На открытом пространстве дождь обрел силу. Ничем не сдерживаемый, он норовил насквозь вымочить утреннюю гостью. Надвинув капюшон ниже, Хоррен поспешила к кораблю.
Резиденция ордена, замок Россен, находился в предгорьях Большого Эриданского хребта. Место для постройки, как говорилось в исторических трактатах, выбрала сама основательница жречества на Талеоне, Великая Жрица Манника. Спустя века обнаружилось, что замок, ставший священной обителью, хранящей древние религиозные тексты до имперской эпохи, заложили на месте крупной геомагнитной аномалии. Знала ли первая Жрица о такой особенности местности или нет, неизвестно. Но именно с аномалией с тех пор стали связывать все волшебные легенды о замке.
Изначально Россен представлял собой небольшую уединенную крепость, но со временем старое здание почти полностью перестроили. Появились новые корпуса и жилые помещения для послушниц, астрономическая обсерватория и посадочные площадки. Однако, несмотря на переделки, была сохранена первичная геометрия постройки. Центральная же башня уходила под землю на несколько этажей и соединялась ходами с карстовыми пещерами, обнаруженными под резиденцией при строительстве. Еще одной особенностью замка, удивляющей всех посетителей, были так называемые "живые стены". Камень из которого сложили Россен, хранил тепло даже в самые суровые зимы. Однако, в этом чуде не было ничего сверхъестественного. На территории замка находилось четыре геотермальных источника и их тепло отвели для обогрева стен. Источники, как и сам замок хранили немало тайн. Поговаривали, что воды самого крупного из них, Голубого, несут в себе мощные энергетические потоки, способные влиять как на тело, так и сознание. С ним связывали необычайное долголетие Хранительниц. Но опровергнуть или подтвердить слухи никто не мог, так как доступ к Голубому источнику имела только Великая Жрица. Посещение служительницами самого купола, под которым бил горячий ключ, в отсутствии Хоррен и без ее позволения, грозило пожизненным исключением из ордена.
От столицы империи и крупных городов Россен отделяли сотни километров, поэтому воздушное сообщение стало для Жрицы и служителей привычным способом быстрой и удобной связи с внешним миром. Орден владел несколькими десятками кораблей. В основном массивными транспортными судами. Но у многих служительниц, в том числе и Хоррен, были собственные легкие пассажирские таллеты.
Жрица застала те времена, когда миллионы аппаратов на тепловых двигателях чадили и дымили, выбрасывая из выхлопных труб смесь газов, медленно, но неизбежно отравляя атмосферу. До сих пор Хоррен помнила тот нескончаемый шум, преследующий ее и днем, и ночью. Она помнила гул и смрад исходящий от проносящихся мимо машин, да еще серые, пыльные дороги. Помнила белые полосы от реактивных двигателей, расчерчивающие небо. С приходом таллетов на планету опустилась первозданная тишина. Даже в центре такого огромного мегаполиса, как Эридан пели птицы и зеленела трава. А еще таллеты, чей принцип работы сводился к использованию сил гравитационного отталкивания, превратили в реальность давнюю мечту людей - космические полеты.
Путь до Эридана, куда летела Хранительница занимал в среднем около трёх часов и Хоррен рассчитывала прибыть во дворец к полудню. Внутри таллета было тепло и уютно. Чуть слышно работало новостное табло и под монотонный голос из динамиков Хоррен задремала. Временами корабль вздрагивал, и Жрица приоткрывала глаза. Они летели над рекой. Такой во всяком случае был маршрут, но зеркальная гладь главной водной артерии континента все еще пряталась в тумане. Где-то далеко-далеко, на грани сна и бодрствования Хоррен слышались слова давно почившего императора прошлого: "Я родился свободным, теперь же я пленник. Манника, почему вы обрекли именно меня и моих потомков на такую участь?"
Окончательно Хоррен проснулась, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Далеко внизу наливались золотом пашни. Туман рассеялся и умытый дождем мир расцвёл, искрясь всеми цветами радуги.
Таллетом управляла Одалия. Она попала в орден уже взрослой, но несмотря на это, Хоррен приняла ее в ученицы за особую чувствительность и умение замечать скрытое от других. Как и остальных девушек, Хоррен обучала ее сама и была неимоверно довольна результатом. Жрице удалось подчеркнуть и раскрыть все лучшее, что таилось в глубине души этой молчаливой служительницы. Смотря на своих подопечных, Хоррен думала, что какая-то странная неуловимая черта объединяет всех женщин ордена. Они казались Жрице беззащитными и вместе с тем неимоверно сильными. В некоторых моментах, не уступая по духу ей самой.
За будущее Одалии Хоррен всегда была спокойна. Но после вчерашнего озарения, все течения реки жизни поменялись. Будто кто-то невидимый построил плотину и воды потока перешли в новое русло. И чем больше Хоррен вглядывалась в подробности, тем тревожнее становилось у нее на душе.
- С тобой все хорошо, Великая? Ты поменялась в лице? - спросила Одалия, заметив на себе пристальный взгляд Хранительницы.
- Да, я призадумалась. Много всего случилось и случится. Есть над чем поразмыслить. А знаешь, спустись, пожалуйста, ниже. Я хочу посмотреть на поля. Спустись как ты любишь, - попросила Хоррен сидящую подле нее служительницу.
Одалия наградила Жрицу лучезарной улыбкой и переключила рычаг питания в самое нижнее положение. Какую-то долю секунды ничего не происходило. Затем загорелся значок на панели, сигнализирующий об отключении антигравитационных двигателей. Все еще следуя энергии полёта, легкий корабль плавно пошел вниз, постепенно все набирая и набирая скорость. Хоррен почувствовала, как замерло сердце. На мгновение она ощутила себя птицей, парящей в вышине, бестелесной сущностью, той которой бывала во время своих ритуальных практик. А потом началось стремительное падение. Все быстрее и быстрее. Талеон тянул их к себе, не отпуская стальных объятий. В ста метрах от поверхности автомат снова включился, корабль чуть спружинил и плавно поплыл над золотом пашни. Жрица вздрогнула, закрыла глаза и тихо прошептала: "Я хочу, чтобы вы жили".
Загадочная и мистическая, Хоррен окружила себя ореолом тайны. Никто не знал откуда она и сколько ей лет. Известно было лишь то, что она возглавляет орден уже больше века, не меняясь ни лицом, ни телом. Настоящее имя Хоррен исчезло вместе с ее прошлым, и не было на свете человека, кто бы помнил ее юной. Жрицу считали потусторонней. Видения ее пугали людей не меньше чем знания, которыми она обладала. Иногда она казалась страшной, лишенной всего человеческого. Но служительницы видели в ней добрую и мудрую наставницу, Великую Солнечную Жрицу, гениальную целительницу и защитницу всего живого на Талеоне.
- Великая, ты много общалась с нашей императрицей, какая она, на самом деле? - обратилась к задумавшейся Хранительнице Одалия.
- Человечная, - коротко ответила Хоррен. - Почему ты спрашиваешь?
- Просто размышляла, ведь мы летим во дворец. Ты много всего рассказываешь, Великая, но никогда не говоришь про императрицу. Мне стало любопытно.
- О Грете не скажешь много, - немного подумав сказала Хоррен. - Для меня она такая же госпожа, как и для остальных. Все, что положено знать ее подданным ты знаешь. Исходя из этих знаний каждый сам делает вывод, хорошая или плохая наша правительница. Но если ты хочешь моего мнения, то я бы доверила ей свою жизнь, - добавила Жрица и указала на появившийся на горизонте Эридан.
Жрица любила этот город, хотя он не был ей родным. Каждый раз она с радостью вливалась в потоки его бьющей ключом жизни и суетливости. Ей нравились чопорные эриданцы ревностно оберегающие свой язык и культуру. Хоррен наслаждалась видом величественных древних зданий и легкостью современных построек. Эридан - город, который дышал историей. Вопреки всему, эпоха технологий в которую вступил Талеон, не изменили его духа, а лишь украсила, привнеся в облик воздушность черт.
Эридан - столица империи, самый древний из сохранившихся городов на планете. Он раскинулся по обеим берегам устья большой полноводной реки Имтар. Давным-давно именно река, впадающая в океанский залив, принесла Эридану славу крупного торгового центра, а потом и сильной морской державы. Сейчас, как и тысячелетия назад, паруса многочисленных судов белели над водной гладью. Десятки мостов, перекинутых через водоотводные каналы будто, разрезали их на части. С высоты птичьего полета русла казались искрящимися солнечными дорожками, тянущимися к сердцу города.
Эридан был пропитан духом бескрайней равнины, океана и Большого Хребта. Каждое здание в городе являлось будто отголоском торжественности природы, соединив в себе суровость камня, легкость и воздушность арок, ажурность тенистых аллей и нежность цветов. Лики Богов смотрели на прохожих с мраморных фасадов. Каменные статуи древних героев замерли на карнизах, любуясь своим отражением в серебре каналов. Эридан тянулся ввысь остроконечными шпилями крыш, будто пытался соревноваться с пиками горных вершин.
Уже давно все промышленные предприятия были перенесены из столицы в соседние города, а сам Эридан обновлен и полностью реконструирован. Из города убрали старые деревянные постройки, заменив их каменными строениями в едином архитектурном ансамбле. Появились многочисленные посадочные площадки для таллетов, как на земле, так и на крышах зданий. Сигнальными огнями загорелась башни трех огромных аэровокзалов. Укрепили и берега каналов, заложив вдоль них пешеходные дорожки и аллеи. Власти Эридана долгое время сопротивлялись высотному строительству, но в конце-концов его разрешили, однако исключительно в новых районах города. Центр же оставался величественным и торжественным, как и столетия назад.
Из-за плотности населения столицы, транспортная система Эридана имела сложную многоуровневую структуру. Воздушное сообщение потребовало четкого разграничения маршрутов, обеспечивающих как комфортное путешествие по воздуху, так и безопасное для наземной части города существование. Жесткой регулировке подвергались высота, скорость полета, а также классы кораблей, допускаемых в определенные части города. Крупногабаритным транспортным судам и вовсе было запрещено появляться в небе над столицей.
На подлете к городу таллет Жрицы сбросил скорость и высоту. Они заскользили над широкими улицами, садами и парками. Мимо беззвучно проносились разноцветные корабли и Хоррен провожала их взглядом. Иногда до нее долетали мысли уносящихся вдаль пассажиров. Хаотичные. Грустные и веселые. Мысли о любви, о жизни, о будущем. Позади осталось здание амфитеатра и мост, ведущий к центральной площади города, впереди же Хранительницу ждала неизвестность.
Резиденцию императрицы, дворцовый комплекс Ньёррен, Жрица заметила издалека. Сначала в череде сменяющих друг друга городских пейзажей показалась башня с часами, а затем и черепичная крыша с венчающими ее острыми шпилями. Территория дворца была отделена от внешнего мира широкой полосой зеленых насаждений. В густой листве терялась дорога, ведущая к дворцовой площади и главным воротам. В небе над Ньёрреном было пусто и только кучерявые облака лениво плыли по своим делам в далекие земли.
Одалия совсем замедлила ход. Корабль приближался к бесполетной зоне. Дворец со всей прилегающей территорией окружало антигравитационное поле, пересечь которое без специального кодированного сигнала, открывающего брешь в барьере, не мог ни один летательный аппарат. Система распознавания была встроена во все бортовые компьютеры служебных кораблей, и они свободно добирались до дворца, а вот непрошенных гостей встречали вооруженные гвардейские таллеты. Впрочем, Жрица тоже пользовалась привилегиями. Её легкому кораблю был присвоен свой собственный идентификационный код, что говорило о том, что в Ньёррене она желанная гостья.
Таллет Жрицы успешно преодолел барьер и приземлился в метрах двухстах от дворца на выделенную специально для гостей посадочную площадку. Навстречу Хоррен вышел молодой офицер. Он ослепительно улыбался, помогая Хранительнице спуститься по трапу. Форма императорской гвардии удивительно шла ему. Высокие сапоги щегольски блестели. Черно-золотой мундир идеально подчеркивал фигуру. Красный плащ свободно свисал с правого плеча. Невольно Хоррен улыбнулась в ответ на его лучезарную улыбку.
- Добро пожаловать в Ньёррен, госпожа Хоррен, - поприветствовал офицер Жрицу. - Дамиен Турье. Сегодня я буду вашим спутником по территории дворца. Распоряжение от Ее Императорского Величества поступило неожиданно, потому к вашим услугам только моя скромная персона.
- Не страшно, вас мне более чем достаточно, - мягко улыбнулась Жрица. - Будьте любезны, проводите меня к Ее Величеству. И если можно, то без задержек на формальности и минуя секретаря нашей уважаемой императрицы. Мое дело очень срочное, но, если мы попадем к господину Ирмхальду и он начнёт оформлять все обязательные протоколы визитов, то есть шанс не увидеть повелительницу аж до следующего года. Вы можете все быстро организовать?
- Не беспокойтесь, императрица вас ожидает и задержек не предвидится, - кивнул офицер.
От посадочной площадки дворец скрывала гуща сада. То тут, то там раздавалась птичья трель. Где-то среди зелени журчал ручей. Дамиен шагал впереди. Хоррен следовала за ним, обдумывая с чего начать разговор с правительницей. Когда деревья расступились, перед Жрицей во всей красе предстал императорский дворец - главная гордость и показатель величия дома Тораэль.
Ньёррен построили почти двести лет назад по заказу императора Равьена. Не то, чтобы император был любителем роскоши, просто прежняя резиденция не удовлетворяла запросам эпохи и не вписывалась в быстро меняющийся мир ни своими размерами, ни удобством расположения, ни безопасностью. Ньёррен, что в переводе с эриданского означало "северный дом", находился чуть вдалеке от исторического центра города и занимал земли на которых до его возведения проходили народные собрания. Дворец строили пять лет. К работе подошли с особой тщательностью. Новая резиденция императоров вышла неординарной, смелой и элегантной. Многочисленные остроконечные башенки, с фигурными шпилями устремляли здание ввысь. Весь дворец от железной ограды ворот, до внутреннего убранства богато украшали ажурные детали и барельефы. Устремленность дворца ввысь подчеркивали остроконечные арки и стрельчатые окна, создавая эффект легкости и воздушности. Витражи главных залов рассыпали солнечные лучи на тысячи оттенков. Террасы и балконы украшали каменные статуи.
Сам дворец находился на возвышении и от парадного входа каскадом уходила вниз череда фонтанов, перетекающих один в другой. Центральный фонтан "Лесная дева", вокруг которого строилась вся композиция взметал струи воды ввысь почти на десять метров.
Они обогнули каскад и поднялись по лестнице, однако, к главному входу не пошли. По дорожке, идущей вдоль пышных розовых кустов, невысокий мужчина вел под уздцы гнедого жеребца. Рядом неторопливо ехал всадник. Судя по форме и отличительным знакам, он служил при дворе инструктором верховой езды. Длинноногий темноглазый красавец жеребец чуть похрапывал и шумно втягивал носом воздух. Он был оседлан и под попоной с имперским гербом вздымались мокрые бока.
Всадник отдал Жрице честь. Заметив, как Хоррен разглядывает коня Дамиен решил пояснить:
- Это Ареон, жеребец Ее Высочества принцессы Александры.
- Он очень красивый, - продолжая любоваться грацией лошадей сказала Хоррен.
- Его купили два месяца назад, для Ее Высочества Кэтрин, но наша юная принцесса не нашла общего языка с этим своенравным конем, и теперь Ареон принадлежит госпоже Александре. Но мне почему-то кажется, не сложись все так, то она бы отняла жеребца у сестры силой. Очень уж он ей приглянулся. Что удивительно, Александру Ареон подпускает к себе с охотой. Правда пока он ещё новенький среди всех лошадей, и Ее Высочество его только обкатывает.
Жрица мягко улыбнулась в ответ на слова Дамиена и понимающе кивнула. Конь посмотрел на Хоррен, захрапел и заржал. В больших карих глазах она увидела поток мыслеобразов. Жеребец несся галопом, чувствуя на своей спине всадника. Уверенные руки натягивали поводья, тормозили, но Ареон рвался вперед, к свободе. На секунду мелькнуло лицо смеющейся светловолосой девчонки, которая прижалась щекой к его морде. А потом Хоррен увидела высокую фигуру в темно-серой накидке и длинном зеленом платье. Саму себя. Ареон недовольно тряхнул головой и отвернулся. Просьбу Жрица поняла и прервала видение, поспешив за офицером.