Аннотация: Давно ничего не выкладывал, за что и прошу меня простить. Был несколько занят. Но в любом случае, выложить всю книгу пока не могу. Есть обязательства. Однако выложил главу без номера, поскольку она там где-то впереди. Утешительный приз :)
Макс Мах
Госпожа адмирал
(Авиатор 4)
Пролог
1. Время и место точно не определены
"Боже, какая благодать!"
Добравшись до каюты, Лиза первым делом освободилась от рваной, грязной и насквозь пропотевшей одежды. Разумеется, не обошлось без боли. Но боль нынче приходила к ней постоянно. И тогда, когда она совершала какое-нибудь необдуманно резкое движение, и тогда, когда нагибалась или просто хотела глубоко вздохнуть. Так что ничего нового, тем более неожиданного не случилось. Рутина, обыденность, почти привычка.
Раздевшись, Лиза хватанула четверть стакана коньяка в качестве универсального болеутоляющего и проверенного на опыте антидепрессанта и полезла под душ. Срезала маникюрными ножницами бинты, посмотрела на едва успевшую затянуться рану, удовлетворенно кивнула самой себе и пустила воду. Рана, что отрадно, не загноилась и заживала куда быстрее, чем можно было ожидать, - прямо как на собаке, - но мыться, не совершая ровным счетом никаких движений, практически невозможно. Оставалось терпеть, стонать и материться, что Лиза и делала. А материлась она так, что хоть святых выноси. Хорошо еще, никто ее не слышал, а то мог бы случиться конфуз. Но Лизе повезло и в этом, она на какое-то время оказалась предоставлена самой себе. Мария пошла, устраиваться в каюте Рощина, а сам полковник в апартаменты капитана Браге переселиться еще не успел.
Оставалось гадать, как Лизе удалось продержаться "в тонусе" все предыдущие дни. Экспедиция-то получилась не из простых, и включала среди прочих удовольствий самодеятельный альпинизм без снаряжения и со сломанными ребрами. Но это, если разобраться, как раз в стиле капитана Браге: сжав зубы, терпеть и, не жалуясь, идти вперед. Как там, в "Двух капитанах"? "Бороться и искать, найти и не сдаваться"1? Ну, где-то так все и происходило. Плохо ли, хорошо, но Лиза ни разу не остановилась. Так и шла. Потому, наверное, и дошла.
"Мы шли, шли и, наконец, пришли!"
"Откуда это? - задумалась Лиза. - Или там было как-то иначе?"
Очевидно, это опять-таки была какая-то цитата, и, скорее всего, снова из памяти Лизы Берг, а не Елизаветы Браге. Но что за цитата, Лиза сейчас, хоть убей, вспомнить не могла. Да и неважно, на самом деле! Не до того!
Она вышла из-под душа, вытерлась, стараясь не тревожить покоцанный бок, выпила еще четверть стакана коньяка и, наконец, забралась в постель. Вытянулась под легким шелковым одеялом, вдохнула едва уловимый запах фиалок, и попросту растаяла от блаженства.
"Боже, какая благодать!"
Так бы и лежала, не двигаясь и ни о чем не думая, но жизнь есть жизнь, и долго наслаждаться покоем ей не позволили. Первым "заскочил на огонек" Райт.
- Вы уж извините, Лиза, что я так, без приглашения, - начал он, всем своим видом изображая смиренное раскаяние и немереное количество сожалений по всем без исключения поводам, - но я так понял, нам есть, о чем пошушукаться, ведь так?
- Согласна, только недолго, - Лиза прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться, что было непросто, балансируя на границе сна и бодрствования.
- Коротко, - сразу же согласился арматор, - конспективно. Кто такая Мария, и с чем ее едят?
- Есть ее не надо, Иан. Да, и небезопасно. Маша девушка резкая, может и в лоб дать. Но не даст, если, конечно, сам не нарвешься, - глаза пришлось открыть, так как говорить "сквозь сон" оказалось не только неприлично, но и затруднительно. - Можешь ей доверять, Иан. Версия, что она из другого мира сущая правда но подробности позже.
Разумеется, Лиза не собиралась посвящать Райта ни в какие подробности касательно мира почившего в бозе социализма. Она об этом и вовсе не хотела ни с кем говорить, ну, кроме Рощина, разумеется, который и так уже практически все знает, а о чем не знает, о том догадывается. Другое дело Райт. Ему все эти "тайны мадридского двора" знать ни к чему. Но что-то рассказать все-таки придется. Да и "навигацию в сложных условиях неопределенности" обсудить придется тоже. Впрочем, не сейчас, когда Лиза едва способна оставаться в сознании, а когда-нибудь позже.
"Потом! Все потом!"
- Принято, - кивнул Райт. - Каковы наши планы?
- Я отдохну пару дней, - Лиза решила, что пары дней ей должно хватить, учитывая снадобья Тюрдеева и прочие удобства и преимущества цивилизованной жизни. - Вы наверх уже сходили?
- Нет пока, - покачал головой Райт. - Там все непросто. Попробовали, но не смогли. Впрочем, это отдельный разговор. Так что, нет, не были. Да, и не до того было, если честно. Вас искали, ну заодно и стены кратера обследовали. Между прочим, много интересного нашли, но это я вам тоже как-нибудь потом и со всеми подробностями...
- Договорились, - спать расхотелось, но и вылезать из постели Лиза не собиралась: болеть, так болеть!
"Может быть, еще удастся вздремнуть..."
- Значит, наши планы таковы, - сказала она, снова прикрывая глаза. - Сходим наверх, посмотрим, что там, да как, и домой. А пока суд да дело... Мы там, Иан, внизу сокровища нашли... несметные... - Лиза приподняла веки и посмотрела на Райта сквозь завесу ресниц. - Рощин покажет. Там много всего всего и... всякого... Не меньше чем в Яруба.
- То есть, мы снова богаты?
- Вроде того!
Райт разговором остался доволен и ушел после завершающего обмена репликами, так быстро, словно его тут и не было. Как какой-нибудь, прости Господи, Чеширский кот. Был и не стало, одно воспоминание.
"Разумный человек... и тактичный. Теперь можно и вздремнуть".
Однако поспать уже не получилось. Вслед за Райтом проведать командира пришли лучшие представители "Дамского клуба": госпожа первый трюмный инженер Рейчел Вайнштейн и "дочь Оцеолы" навигатор Анфиса Варзугина. Обе были "в смятении чувств" и, как ни странно, учитывая почти военную дисциплину, царившую теперь на борту крейсера, под градусом. Поэтому полезли целоваться и обниматься, хотя, вроде бы, успели уже обменяться нежностями, едва Лиза поднялась на борт "Звезды Севера". Ну, а где резкие движения, там и боль.
- Ох, ты ж! - Выдохнула Лиза после особенно крепких объятий русской американки индейского происхождения. - Ты что творишь, Варза! У меня же ребра, на хрен, сломаны!
В ответ на отповедь последовали слезы раскаяния и пьяные объяснения в любви. Причем сразу от обеих.
- Не подумай плохого, - вытирала сопли Рейчел, - я не в прямом смысле... В смысле, я, вообще-то, предпочитаю мужчин и Пенсильванский темный лагер...
В следующие пять минут госпожа первый трюмный инженер пыталась распутать, завязавшиеся морским узлом мысли, но ничуть в этом не преуспела. Варза, впрочем, тоже. Обе были в стельку пьяные, и лыку толком не вязали.
- Девки, а вы что пили? - насторожилась Лиза, которой раньше уже приходилось видеть подруг пьяными, но никогда настолько.
Выяснилось, что пили они "трюмный самогон", который гнали умельцы из машинного отделения. Притом употребили девяностоградусный алкоголь впопыхах - чтобы пережить немереное счастье от возвращения Лизы с того света, - на голодный желудок и в быстром темпе. Развезло их от такой неосмотрительности изрядно, а Лизе сейчас до полного счастья не хватало только выяснения отношений - в стиле, "ты меня уважаешь?" - с двумя близкими, но сильно пьяными подругами. На счастье, вскоре в каюту своей теперь уже практически официальной любовницы пришел Рощин.
Поставил на пол чемодан и кожаный баул со своими вещами, выпроводил - отправив протрезвляться, - "госпожей офицеров", и, вежливо спросив у Лизы разрешения "воспользоваться удобствами", отправился в душ смывать грязь. Пока он мылся, прибежала запыхавшаяся Мария, только сейчас сообразившая, что для начала у нее нет ни белья, ни самых простых предметов гигиены, без которых не может обойтись "ни одна порядочная женщина". Лиза вставать по такому случаю не стала. Объяснила "лотарингской крестьянке", где что лежит, дождалась результатов, включавших в себя сетования на неразвитость в здешнем мире легкой и парфюмерной промышленности, и хотела, было, задремать, но тут с визитом явился доктор Аллен.
- У вас сломаны ребра, я не ошибся? - сказал он строго, не столько спрашивая Лизу, сколько утверждая видимый невооруженным глазом факт членовредительства. - Могу я вас осмотреть, капитан?
- Вы доктор, вам виднее, - ответила Лиза, выныривая из нирваны, в которую совсем уже собралась погрузиться с головой. - Вы ведь все равно не отвяжитесь, Дейв. Так что - вперед!
- Извините за вопрос, капитан, - Дейв Аллен оторвался на мгновение от Лизиного бока и коротко взглянул ей прямо в глаза, - но где вы умудрились получить огнестрельное ранение?
Что ж, вопрос по существу.
- Имело место досадное недоразумение, - объяснила Лиза, - между мной и дамой, которая поднялась с нами на борт.
- Она в вас стреляла?
- Мы обе стреляли, и обе - не туда, куда следует.
- Значит, недоразумение?
- Недоразумение, - подтвердила Лиза. - И хотела бы вам напомнить, Дейв, что капитан здесь я, и это я на борту "Звезды Севера" царь, бог и воинский начальник. Вы меня поняли, доктор?
- Вполне, - кивнул доктор Аллен и отвел взгляд. - Рана практически затянулась, капитан! Впервые вижу такое быстрое заживление.
И опять Лизе показалось, что интонация доктора Аллена подразумевает много больше, чем заключено в значениях произнесенных им слов.
- А такие шрамы, как у меня, видеть приходилось? - спросила она с внезапно вскипевшим раздражением.
- Нет, пожалуй, - покачал головой мужчина, - но я понял, к чему вы клоните, чиф. Возможно, вы правы. Я читал кое-что о людях с необычайно эффективной регенерацией тканей.
- Меня обследовали лучшие специалисты Себерской военно-медицинской академии, - Лизе не понравился смысл сказанных Дейвом Алленом слов. Вернее, ее насторожил угадываемый за ними подтекст. - Они пришли к такому же выводу, доктор. У меня природная способность к быстрой регенерации тканей. Еще они что-то говорили об ускоренном метаболизме и врожденном иммунитете, но я их не поняла.
В конце концов, доктор Аллен ушел, унося с собой свои недоумения и недоговорки, и в спальне снова объявился Рощин. Он совершил ту же ошибку, что и Мария: отправился принимать душ, не озаботившись прежде приготовить хотя бы комплект нижнего белья, не говоря уже о прочем. Поэтому ему и пришлось прятаться в душевой, пока Лиза не останется в каюте одна. Перед ней он мог появиться и в чем мать родила, по известному принципу "плавали, знаем", и да, он был чертовски хорош. Высокий, мускулистый, атлетического сложения...
- Извини, Вадик, - сказала Лиза с неприкрытым сожалением в голосе, - но отдаться тебе я сегодня не смогу... никак... Ни так, ни эдак. Ребра болят!
***
Следующие три дня Лиза оставалась в постели. Вставала только для того, чтобы поесть или сходить в уборную. Иногда, правда, шла на компромисс: садилась, облокотившись на подушки. Тогда можно было выпить чего-нибудь крепкого или горячего, и выкурить папиросу. Кок ее баловал, готовил специально для Лизы всякие полезные и не обременительные в ее состоянии вкусности и присылал со стюардом красное тосканское вино. Заходили - проведать - подруги и просто симпатизирующие Лизе все, как один, офицеры брига. И это, не считая того, что с ней целыми днями "чесала языками" Мария. Женщина она была умная, с большим жизненным опытом и к тому же образованная, но и Лизе было, что рассказать новой подруге. Рощин же большую часть времени бывал занят и приходил только спать. Впрочем, даже ночью толку от него было немного, вернее, не от него, а от нее. Превращать блуд в издевательство над организмом Лиза не хотела и, значит, "соответствовать" не могла. Хотя, видит Бог, очень этого хотела.
Между тем "Звезда Севера" опустилась ниже линии "водяной взвеси", зависла над местом давней трагедии и высадила десант. Наземные команды Анны Монтенелли и Кумуша Сатчи под общим руководством Рощина и при поддержке легких машин - винтокрылов и геликоптеров, - прошли за три дня вдоль дороги яруба, собирая сокровища разгромленного каравана. А караван, следует заметить, оказался действительно большим и богатым. На борт крейсера было поднято сорок семь килограммов драгоценных камней, в том числе и огромных - от пятисот до тысячи карат весом - алмазов, сапфиров и изумрудов, крупных рубинов и каких-то неопознанных, но очень красивых и твердых, как алмаз, темно-синих камней. И все это, не считая, десятков килограммов аметистов, бериллов и топазов. Ювелирные украшения из золота и серебра, холодное оружие, - колющее и рубящее, - предметы роскоши, типа бронзовых зеркал, костяных гребней и заколок для волос, броши и пуговицы из опалов, яшмы и других самоцветов, замысловатая расписная керамика, резная кость и два десятка огромных бивней, наверняка принадлежавших каким-нибудь ископаемым мастодонтам. В общем, как Лиза и обещала, настоящее сокровище.
Завершив сбор ценностей, принадлежавших какой-то неизвестной, но явно человеческой цивилизации, "Звезда Севера" прошлась над дорогой, что называется, от края до края. Указательных знаков яруба, - а их обнаружилось целых восемь штук, - решили не трогать. На самом деле, на этом настояла Лиза, имея в виду возможное возвращение в кальдеру тех, кто снаряжал караваны, подобные тому, который, по всей видимости, разгромили драконы. Но "торговый тракт" разведали основательно, проследив от того места, где Лиза со товарищи поднялась выше линии "туманов", до противоположного конца, где обнаружилась не менее впечатляющая система подъема по вертикальной стене кратера. Лестницы, вырубленные в скале или сколоченные из твердой черной древесины, блочные подъемники, подвесные мосты и узкие каменные тропы, полки и карнизы на голой скале, расселины и проходы сквозь цепи пещер. Однако в туннели, которые предположительно вели в другие миры, соваться не стали. Не все сразу, как говорится. Зато вволю поохотились, благо живности в местных лесах оказалось более чем достаточно. Так что коллекция драконьих зубов и когтей, не говоря уже о шкурах и клыках больших саблезубых кошек, получилась впечатляющая. Ну а свежая оленина и мясо кабанов в значительной мере разнообразили стол членов экипажа.
Лиза во время этих исследований, чередовавшихся с "активным отдыхом" и продлившихся четыре дня, уже проводила большую часть светлого времени суток в командирском кресле в рубке или, стоя на открытом мостике. Ребра все еще болели, но уже не постоянно и не так сильно, как раньше. Стали возможны осторожные наклоны и другие не слишком резкие движения, хотя раздвигать ноги под Рощиным - или на нем, - Лиза пока не рисковала. Даст Бог, будет еще и время, и возможности. Однако, чем больше времени проходило с того момента, как она снова поднялась на борт "Звезды Севера", тем сильнее занимал Лизу вопрос, как она вообще дошла до стены и поднялась "в заоблачную высь"? По идее, новокаиновая блокада и плотная повязка могли объяснить то, как она продержалась первый день в той потусторонней Латвии, куда они с Марией и Рощиным сбежали на вертолете. На второй день, до перехода в кальдеру, Маша сделала ей еще пару уколов какого-то сильного анестетика, но все остальное время у Лизы под рукой не было никаких лекарств. Тем не менее, дошла, проделав отнюдь не легкую дорогу по пересеченной местности, и это наводило на определенные мысли относительно новых и необычных способностей ее организма. Заживление, к слову, тоже происходило в темпе "престо", то есть быстро или, вернее, очень быстро.
2. Время и место точно не определены
- Странный эффект, но здесь все, не как у людей!
Все те дни, что Лиза путешествовала по "затерянному миру", и позже, когда она приходила в себя, вернувшись на борт "Звезды Севера", бригом командовали Райт и первый помощник Джейкобс, но в пилотажной группе "старшей по званию" все это время оставалась Надин Греар. Ей первой и предоставили слово.
- Мы попросту не добираем метров двести высоты!
- То есть, - уточнила Лиза, - ты хочешь сказать, что это не ошибка в калибровке приборов?
- Так точно, кэп! - невесело усмехнулась пилот. - Бриг ведет себя именно так, как и должен на высоте три километра четыреста метров. Мы добираемся до своего фактического потолка, притом, что все еще не дотягиваем до края кальдеры. Двести метров, что по приборам, что на глаз.
- Я физику давно учила, - пожала плечами Лиза, - но, кажется, это явление нарушает сразу несколько законов природы. Что скажешь, Рейчел?
- Ну, - наморщила лоб госпожа первый трюмный инженер, - я, вообще-то, не физик, а инженер...
- Оговорки приняты, - остановила ее Лиза, - переходи к сути!
-Я вижу только одно объяснение, не нарушающее физических законов. Для этого, дно кратера должно находиться выше уровня моря. Ну, то есть, выше уровня условного местного моря.
- То есть, мы внутри горы?
- Это могло бы объяснить большинство возникающих эффектов. Кроме давления, разумеется. Разве что, у них тут, и вообще, атмосфера тяжелее...
- И гравитация выше, - добавил своих пять копеек Райт.
- Значит, высокая гора, - задумалась Лиза, проигнорировав, как не поддающиеся немедленной проверке, гипотезы, касающиеся атмосферного давления и гравитации. - Что-нибудь вроде Цугшпитце...
- Цугшпитце ниже трех километров, - вмешалась Варза. - Скорее, эта штука должна быть выше вулкана Тейде на Тенерифе. И это бы заодно объяснило, куда девается вода, падающая вниз. Все эти водопады, ну ты понимаешь!
- А откуда, тогда, берется вода в водопадах? - возразила Лиза
- Да, это вопрос, - вздохнул старший помощник Джейкобс. - Один из.
- Это не вопрос, а головная боль, - отмахнулся Райт. - Нам-то что с того? Что так, что эдак, а взлететь выше мы все равно не можем. Вот, что важно. Остальное - ерунда!
- Но посмотреть-то хочется! - закончила его не слишком сложную мысль Рейчел Вайнштейн.
- Значит, остается один вариант - мой "Кокорев", - подвела черту Лиза. - У него потолок - пять километров.
- Кого пошлем? - пыхнул трубкой Райт, по-видимому, и сам уже додумавшийся до этого.
- Меня пошлем! - довольно резко остановила готовую было вспыхнуть дискуссию Лиза. - Лечу я, вторым номером пилот Аллен. Вылетаем завтра с утра. Стартуем с высоты две тысячи восемьсот.
- Со сломанными ребрами? - естественно, этот вопрос задал Рощин, которому Лизина резкость нипочем. Нигде и никогда.
Впрочем, это не походило на мелочную заботу Паганеля. Скорее, это напоминало "разумный подход к делу грамотного командира". Где-то так. И про ее ребра Рощин, как ни крути, знал куда больше, чем корабельный лекарь. Любиться с ним Лиза, по-прежнему, отказывалась, ссылаясь на сильные боли в боку, и что характерно, отнюдь не лукавила, о чем полковник знал доподлинно. Потому и спросил.
- Мне уже лучше, - кисло улыбнулась Лиза.
- Ты командир... - пожал плечами Рощин.
- Вот именно! - препираться на тему своего здоровья Лиза не собиралась, тем более, что через день-два ей все равно предстояло вести крейсер через тоннель к "Стоянке Лимана". Сможет одно, получится и другое!
- Завтра утром, - повторила она, завершая обсуждение, - и да поможет нам Бог!
Уйти из кальдеры, так и не заглянув через край, было бы обидно. Во всяком случае, Лиза бы точно расстроилась.
***
Взлетели "едва рассвело". "Звезда Севера" отошла к восточной стене кратера и поднялась на высоту две тысячи восемьсот метров. Здесь бриг развернулся и пошел, набирая скорость, на запад, так что где-то на полпути - то есть, ближе к условному центру кальдеры, - его скорость достигла шестидесяти пяти узлов. В этот момент Лиза вывела коч на стартовую линию, и башня дала отмашку на "взлет". При отсутствии встречного ветра "Кокорев" легко оторвался от взлетной палубы, и, заложив левый разворот, Лиза резко увеличила скорость и вошла в горку кабрированием под углом в тридцать пять градусов. При этом набор высоты сопровождался увеличением отбираемой мощности двигателя, так что, несмотря на довольно быстрый подъем, Коч скорости не терял, а напротив ее увеличивал.
Ощущения были феерические, и Лиза от восторга даже думать забыла о боли в боку или еще о каких-нибудь не стоящих внимания пустяках. Она летела, оседлав ураган, и по сравнению с этим пилотирование больших кораблей представлялось скучной ходьбой пешком. Лиза даже не знала, насколько ей не хватало вот таких полетов, но сейчас вспомнила и получала удовольствие от каждого мгновения, проведенного за штурвалом "дареного коня". Получалось, что группа патриотически настроенных себерских предпринимателей разобралась в психологии капитана 1-го ранга Браге куда лучше, чем она понимала саму себя. Подарок был подобран с умом и со вкусом, и, разумеется, он идеально подходил той, кому его презентовали.
Заложив плавный разворот и почти встав на левую плоскость, штурмовик стремительно преодолел оставшееся расстояние и взлетел над краем кальдеры. Пронесся километр или полтора, по-прежнему, набирая высоту и, поднявшись еще метров на четыреста, открыл перед Лизой совершенно фантастический пейзаж. Получалось, что кальдера являлась не кратером, подразумевавшим наличие хотя бы некоторого подобия горы, а провалом посередине мертвой пустыни - плоского унылого пространства, протянувшегося от горизонта до горизонта. Ну, что ж, на самом деле, интуитивно Лиза чего-то в этом роде и ожидала и, увидев сейчас воочию, даже не удивилась. Однако, как известно, первое впечатление зачастую обманчиво, поэтому Лиза подняла "Кокорев" еще выше и погнала машину по кругу радиусом в полтора десятка километров. С тысячи семисот метров, отсчитывая от края кальдеры, вид открывался на десятки километров во все стороны. Воздух был на удивление чист, скорее даже прозрачен. Видимость - отличная, и никаких преград в виде, скажем, горной гряды или пылевого облака. Смотри куда хочешь, лети куда вздумается. Но куда бы ни бросила она взгляд, повсюду Лиза видела одно и то же. Мертвая изжелта-серая безводная пустыня без намека на жизнь и цивилизацию.
- Что скажешь, Турдус? - спросила, включив внутреннюю связь. - Это только мне кажется, что мы в пустыне?
- Мы в пустыне, - коротко ответила Нина.
- Посмотри в оптику!
В задней части кокпита, там, где располагалось кресло второго номера, были установлены бомбардирский и пушечный прицелы. Серьезная оптика с приличной кратностью и баллистической прицельной сеткой.
- Слушаюсь и повинуюсь! - откликнулась Нина. - Может быть, дашь порулить?
- Может быть...
Вообще-то, передавать управление совсем не хотелось, но это было правильное решение, и Лиза задавила свою жадность на корню.
- Принимай!
В результате, уже через пару минут коч спустился к земле, снизил скорость и перешел на бреющий полет.
- Смотри вниз!
- Спасибо!
Ну, что сказать? Лиза этот пейзаж однажды уже видела. Правда, не сверху, как сейчас, а как бы снизу, и не наяву, а во сне, но сухое русло реки, руины крепости и каменный мост - все оказалось именно таким, каким тогда ей и приснилось.
3. Координаты: 25R86'15"N 73R25'31"E, Индийский океан, одиннадцатое марта 1933 года, 17.49 по меридиональному времени
На этот раз она пришла к Райту сама. Постучала в дверь, дождалась приглашения и вошла в каюту.
- Гостей принимаешь?
- Таких, как ты, даже ночью и в праздники! - хохотнул арматор, вставая из-за заваленного бумагами стола.
- Ты бы поостерегся, Иан, говорить про ночь! - Усмехнулась в ответ Лиза, проходя в глубь каюты и садясь в кресло. - Неровен час Рощин услышит, хлопот не оберешься!
- Да, это ты верно заметила! Главное, ведь не за что, но пойди ему потом объясни!
- Вот именно! - кивнула Лиза и достала свой кожаный портсигар. - Твою каюту ведь никто не прослушивает?
- Стенки стальные, не считая обшивки. И по моим наблюдениям, звук не пропускают. - Райт вопросу не удивился и, сев в кресло напротив Лизы, включился в серьезный разговор. - В иллюминаторы тоже не подслушаешь. Закрыты, да и вряд ли кто осмелится спускаться к моим окнам на ходу. Так что, можем говорить без опаски.
- Тогда, объяснимся!
- Возражений не имею, - кивнул Райт и внимательно посмотрел на Лизу, приглашая, быть первой.
Что ж, он был в своем праве, она сама пришла.
- Я чувствую пространство, - сказала Лиза, выдохнув дым первой затяжки. - Но это ты и сам, наверное, знаешь. Ощущаю расстояния, относительные углы, скорость, векторы движения, моменты силы, баланс... Чувствую еще какую-то хрень, хотя и не знаю, что именно, но оно там есть!
С Райтом следовало объясниться, хотя и всей правды говорить не стоило. Во всяком случае, пока. Однако и оставлять все эти вопросы не проясненными нельзя было тоже.
- Когда мы шли в кальдеру, - пыхнула она папиросой, - я воспринимала тоннель, как он есть. Считай, видела в разрезе. И там в кратере... Не знаю даже, как тебе объяснить, что с нами тогда случилось, но все это точно из одной и той же оперы. Вот вроде бы нет ничего, а потом сразу есть. Не знаю даже, что сделала не так, хотя, возможно, это только там, в этой кальдере, могло случиться? Повторюсь, не знаю. Но, представь! Мгновение, - что-то сдвинулось, - и мы с Рощиным обнимаемся уже не в каюте, а на берегу этого гребаного озера. Ну, ты видел, там, внизу! Похоже, это тоже как-то связано с чувством пространства, расстояний, ориентации. А что чувствуешь ты?
- Давление и магнитные поля, - усмехнулся арматор. - Такой, знаешь, гребаный барометр, совмещенный с компасом. Но, к сожалению, не всегда, в смысле, не постоянно и не везде. Надо настраиваться... Мне мантры помогают, главное, чтобы не понимать смысл произносимых слов. Бормочу, настраиваюсь и начинаю видеть. Особенно хорошо получается в таких местах, как Гиперборея или Лемурия. Не знаю, почему, но там мой штурманский дар стабилен, а в других местах - нет. Однако все это, как ты понимаешь, строго между нами. Твои секреты твои, мои - мои, и третий в этом деле, как и в любви, лишний.
- Совершенно с тобой согласна, - Лиза загасила окурок в пепельнице и встала из кресла. - Но ведь слухи все равно пойдут.
- Без слухов, сплетен и легенд не обходился еще ни один удачливый искатель сокровищ, - пожал плечами Райт и тоже встал. - Ты не представляешь, какие гадости обо мне рассказывают! Пират, убивец, продал душу дьяволу...
- А что не продал? - "удивленно" подняла бровь Лиза.
- Да, как тебе сказать...
- А ты и не говори, - усмехнулась Лиза. - Только цену шепни, чтобы, значит, не прогадать, если вдруг и мне предложат.
- А что, еще не предлагали?
- Да, нет, вроде... - слукавила Лиза, вспомнив Ивана и группу патриотически настроенных предпринимателей.
- Ну, так предложат! - успокоил ее Райт. - И кстати учти, доктор Аллен, вполне возможно, не только доктор!
- А Нина? - нечто в этом роде Лиза и сама подозревала, но одно дело доктор и совсем другое - его жена.
- Нина, скорее всего, просто авантюристка, как и все мы, впрочем. Но вот ее благоверный... Нисколько не удивлюсь, если выяснится, что он работает на агентство Пинкертона или на Федеральный разведывательный пул.
- Так может... - осторожно намекнула Лиза на возможность кардинального решения проблемы.
- А смысл? - возразил Райт. - Свернем ему башку, только подтвердим их подозрения, если у этих ребят уже есть подозрения. А так... Что он, собственно, знает? В рубке он не был ни в первый раз, ни во второй. Как ты оказалась внизу не знает. Я тут, к слову, пустил слух, что мы все это специально устроили, чтобы вы с Рощиным, значит, нашли клад без свидетелей, но не рассчитали всех рисков. Звучит, к слову, логично, особенно, если позже где-нибудь на аукционе в Антверпене или Венеции всплывут несколько особенно любопытных, но незарегистрированных в декларации камешков.
- А они всплывут?
- Обязательно! - довольно улыбнулся арматор. - Я, Лиза, специально для этой цели прихерил парочку гарнитуров с изумрудами и рубинами, каких нет и в коллекции курфюрста Саксонии!
4. Координаты: 13R1'21"N 52R8'28"E, Аравийское море, в ста километрах северо-западнее острова Сукотра, девятнадцатое марта 1933 года, 15.35 по меридиональному времени
"Звезда Севера" шла экономическим ходом в тридцать два узла на высоте в тысячу триста метров. Она следовала курсом норд-вест-тень-вест, что предполагало - учитывая встречный ветер и другие метеорологические факторы, а также необходимость пополнить запас пресной воды в Суэце или в Эль-Манзале, - прибытие в Роттердам не позднее, чем через восемьдесят пять часов. Политическая обстановка на Ближнем востоке и в акватории Средиземного моря, как и прогноз погоды, передаваемый из Саны, Иерусалима и Каира, не предвещали никаких осложнений, и Лиза не видела необходимости слишком часто и слишком надолго появляться в ходовой рубке. Попросту говоря, ей там нечего было делать. Если только не считать делом - отвлекать занятых работой людей от выполнения своих прямых обязанностей. Поэтому, предоставив право "рулить" "младшим по званию", Лиза засела в своей каюте и предавалась праздным размышлениям. Впрочем, как посмотреть! Под определенным углом зрения ее мысли уже не казались ни праздными, ни избыточными. В конце концов, когда-нибудь ей все равно предстояло принять ряд непростых решений, и не было никаких причин растягивать это удовольствие на лишние часы и дни.
"Вот ведь паскудство! - думала она, глядя сквозь панорамное окно на залитое солнечным светом море. - Радоваться надо, а у меня сердце болит!"
Но, и то сказать, не каждому выпадает случай принимать такие решения, какое предстояло принять Лизе. Не каждому, не часто или вовсе никогда.
С километровой высоты море казалось монолитом полированного темно-синего стекла. Красиво и жестоко. И холодно, разумеется, даже под жарким солнцем Аравии.
"А, между прочим, - подумала Лиза, обводя взглядом пустынный горизонт, - это море омывает берега, заселенные людьми, для которых женщина не человек, а всего лишь товар. В лучшем случае, предмет роскоши, как ловчий сокол или иноходец какой-нибудь!"
Имелось в виду, что этим женщинам, которых никто и ни о чем никогда не спрашивает, не приходится мучиться над всякими разными гамлетовскими вопросами, и принимать сложные решения тоже не надо.
"Им можно просто жить..." - несколько непоследовательно подумала она, напрочь забыв сейчас о том, что сама-то Лиза такой жизни и врагу не пожелает.
"Впрочем, врагу как раз и пожелаю!"
Лиза положила перед собой оба документа, которые несколькими часами раньше вручил ей Иан Райт, и внимательно - слово за словом, строка за строкой - перечитала один за другим. Ничего нового из этого, - какого-то по счету прочтения - она не узнала, да, в общем-то, и не ожидала узнать. Просто "освежила в памяти" текст, заодно проверив, правильно ли поняла в прошлый раз прочитанное и, вообще, не пригрезилось ли ей все это во сне. Но нет, все так и обстояло, как помнилось.
"Ну, и что же мне со всем этим делать?" - спросила она себя, непроизвольно бросив взгляд на кольцо.
Кольцо было необычное, нездешнее и страшно дорогое даже на взгляд какого-нибудь некомпетентного наблюдателя, вроде Лизы. Само оно было сплетено из тончайших золотых нитей трех разных цветов: желтовато-красного, зеленого и белого, а в розетке из красного золота обработанный в форме кабошона - гладкой сплющенной полусферы - огромный, каратов на шесть или семь, звездчатый рубин насыщенного темно-красного цвета. Однако дело не в самом кольце, а в том, кто, где и при каких обстоятельствах его Лизе подарил.
"Да, Рощин, с тобой ведь тоже надо что-то решать!"
Надо, значит, сделаем, но видит Бог, слишком много проблем упало вдруг на ее "седую" голову, слишком много неотложных решений, которые следовало безотлагательно принять.
"Думайте, командир! Вам по рангу думать положено!"
Лиза сходила к поставцу, налила себе немного коньяка, раскурила одну из припасенных на такой как раз случай кубинских сигар и вернулась в кресло у стола.
"Итак, говоришь, покой нам только снится?"
Стихи написал все еще модный, хотя и порядком поистаскавшийся поэт Александр Блок. Впрочем, давно, и, разумеется, по совершенно другому поводу. Однако стихи про несущуюся прочь степную кобылицу заставили Лиза задуматься "о своем, о девичьем", о времени и о себе.
Нынешняя она жила в быстром - чтобы не сказать стремительном, - времени, чреватом неожиданными переменами и насыщенном множеством разнообразных событий. А вот Лиза Берг, напротив, существовала в потоке медленного времени. Она родилась и выросла в Советском Союзе, где, и вообще-то, мало что происходит, если человек не совершает уж очень резких движений. Школа, институт, служба. Пара мужчин за добрый десяток лет. Квартира в старом доме, перспектива выйти замуж за коллегу и, возможно, через год-два купить машину. Еще можно было построить дачу. Такая вот колея!
А у Елизаветы Браге вся жизнь и того проще: всех дел - летать и стрелять. И всех изменений в плавном ее, этой жизни, течении, что муж ушел к другой, но вместо него образовался любовник. Одна подруга, пара мужчин и служба, которая, если не считать экстрима, - типа полетов в пурге или боя с противником, - такая же скучная рутина, как и работа в совершенно секретном научном институте, занимавшемся всякой заумью, вроде параллельных вселенных и путешествий во времени.
Однако та Лиза, которая обо всем этом думала, попыхивая дорогущей кубинской сигарой в каюте шеф-пилота "Звезда Севера", жила совсем в другом мире. В другом времени, в иной судьбе. Она, не вдаваясь в ненужные подробности, за неполных три года успела сменить сколько-то там любовников и любовниц, - кто ж их всех считал? - побывать во множестве экзотических стран, найти сокровище Яруба и сокровище Лемурии, поучаствовать в двух захватывающих дух экспедициях и одной войне, в которой ей пришлось командовать и крейсером, и авианосной группой. Хватило бы и на две жизни! Ну, она, похоже, и живет теперь за двоих. И вот новый вызов. Вернее, два. Две проблемы, и обе надо решать.
"Не было печали... Так кажется?"
Обдумывая ситуацию так и эдак, Лиза не заметила, как докурила сигару, а это, как ни крути, хороших два часа с минутами.
"Счастливые часов не наблюдают! Да уж!"
И в этот момент, словно только того и дожидался, в каюту вошел Рощин.
- Так, так! - сказал он, подходя к Лизе. - Что случилось на этот раз?
- Мысли читаешь?
- Нет, но, если надо, научусь. Итак?
- Как? - напыжилась Лиза.
- Лиза, - успокаивающе поднял руку полковник, - ради Бога! Давай без сцен, ты же не гимназистка какая-нибудь, прости Господи!
- Ладно! - тяжело вздохнула Лиза. - Ты прав, а я нет. Извини!
- Извиняю, - кивнул Рощин. - Переходи к делу!
- Прочти это, - кивнула Лиза на документы, все еще лежавшие на столе.
- Красивые! - прокомментировал полковник и взял в руки первое из двух писем.
- Бумага хорошая, - оценил он, - туш, каллиграфия... Могу я поинтересоваться, что это и откуда взялось?
- Райт передал, - объяснила Лиза. - А ему эти документы вручили в посольстве Республики в Тулуаре .
- Ну-ну... - Рощин взглянул коротко на Лизу и стал читать документ.
- Весьма! - отметил, завершив чтение. - Второе письмо в том же духе?
- И да, и нет! - покачала головой Лиза. - Прочти!
- Ну-ну, - Рощин покачал головой, но спорить не стал. Взял бумагу, просмотрел текст.
- Советуешься или ставишь в известность? - он вернул второй документ на место и, присев на край стола, достал портсигар.
- Советуюсь.
- Что ж, тогда начнем с проблем, - предложил Рощин, закуривая.
- Давай, - снова вздохнула Лиза, предполагая, разумеется, о чем он станет говорить.
- Я с тобой поехать не смогу.
- Знаю.
- Знаешь, конечно, но должен же я сказать?
- Сказал, - кивнула Лиза.
Ясный перец, что его никто не отпустит, да и ей, на самом деле, могут запросто "перекрыть кислород".
- Будет скандал, - пыхнул папиросой Рощин.
- Да уж, представляю! Коньяка хочешь?
- Хочу! - кивнул полковник.
- Сиди! - остановил он Лизу, хотевшую, было, встать и принести им обоим коньяку. - Я сам налью.
- Могут случиться неприятности, - предупредил, уже достигнув поставца. - Великий князь точно взбеленится. О твоих, флотских, и говорить нечего. Кое у кого пар из ушей пойдет.
- Догадываюсь, - в третий раз тяжело вздохнула Лиза.
- Значит, все уже обдумала.
- Десять раз и во всех комбинациях.
- Ну, тогда, излагай свои резоны! - предложил Рощин, возвращаясь с двумя бокалами.
- Нечего излагать, - пожала плечами Лиза. - Тебя не отпустят, это факт. Но мы, Вадим, люди служивые, нам и в любом случае покой может только сниться. Меня призовут, или тебя в бой пошлют...
- А ведь тебе это нравится! - вдруг улыбнулся Рощин. - И как я этого сразу не понял? Ты же их всех уешь одним своим согласием!
- Не стану врать, - призналась Лиза. - Я обиделась! И насрать, права я или нет! Меня оскорбили, разве нет?!
- Тебя оскорбили, - согласился Рощин. - И теперь доктор Рэтлиф дает тебе отличный шанс поквитаться.
- Значит, ты не будешь против?
- Значит, ты уже все решила?
- Нет, - покачала головой Лиза, - в том-то и дело, что ничего я не решила! Но знаешь, Вадим, у них адмиралы носят эполеты. Представь, я в эполетах и вся в золотом шитье!
- Звучит захватывающе!
- А выглядит, верно, еще лучше!
Часть I. Дороги, которые мы выбираем
Глава 1. О, Фортуна! Март 1933 года
1. Шлиссельбург, Себерия, двадцать третье марта 1933 года
"Вернулась я на родину..."
Вот, черт знает, что! Ведь, если правду сказать, никакая ей это не родина. Ни разу и нигде. Лиза родилась в Ленинграде, в СССР, а это - совсем даже наоборот: Шлиссельбург, Себерия, и далее везде. Но стоило сойти по трапу на потрескавшийся бетон Самсоновского поля, оказалось - все-таки родина. И от этого уже никуда не денешься. Родина - она родина и есть, ни с чем не спутаешь!
- И дым отечества нам сладок и приятен! - сказала вслух, вдыхая сырой воздух Приладожья, пахнущий печным дымом и весной.
- Красивые стихи, - отметил Рощин. - Кто написал?
- А Бог его знает! - пожала плечами Лиза. - Где-то слышала...
Ну, да! Как же! Слышала она! В школе учила. "Горе от ума", называются. Но вот беда, Грибоедов в Себерии попросту не родился. Хотя, может быть, и родился, но стихов не писал? Или родился и писал, но не в Себерии, а в Киеве? Тоже реалистично. Другой мир, другие поэты. Удивлять должно не это, а то, что совпадений, на самом деле, гораздо больше чем различий.
- Не помнишь и не надо, не принципиально! - бросил Рощин и показал рукой куда-то в сторону. - Смотри-ка лучше, какие люди нас встречают!
Лиза посмотрела, и на сердце стало еще лучше, хотя, казалось бы, куда больше-то?! Итак, через край! Но с другой стороны, от Надежды и Клавдии она, допустим, ничего другого и не ожидала. Могла предположить присутствие Полины, если та не занята на дежурстве. Но Петр и Григорий? Бывший муж и единоутробный изверг? Согласитесь, это уже перебор!
- А ты, оказывается, популярна! - заметила Мария, ей все было внове, и все - незнакомцы. - Или это полковника так встречают?
С Машей Лиза сошлась на удивление хорошо. Словно, всю жизнь ее знала. Со школы, или еще как.
- Да, нет! - улыбнулась, взглянув на новую подругу. - Рощина вон те встречают, моторизованные!
И она кивком показала, кто и где. Там около выстроившихся в ряд трехосных легкобронированных вездеходов "Кокорев-Кирасир" плотной группой стояли офицеры в коротких кожаных куртках на меху, как у авиаторов, и пилотках вместо фуражек.
- Господа пластуны, - прокомментировала Лиза и обернулась к Рощину.
- Ступай, Рощин! - сказала она, предвкушая его реакцию на ее сюрприз. - Пообщайся! Или, знаешь, что, устрой мальчишник! Можно даже с девками!
- Мальчишник? - переспросил озадаченный полковник. - С девками?
- Рощин, ты что, передумал на мне жениться? - подняла она тщательно выщипанную бровь-ниточку.
- А когда свадьба? - переходя на деловой тон, спросил ее "суженый, ряженый".
"А удар-то ты, Вадик, пропустил! Не ожидал такого поворота, разве нет?"
- Через неделю, - строго сообщила Лиза, - считая с сегодняшнего дня.
- Принято, - кивнул Рощин. - Надеюсь, брак церковный?
- Давай, пока обойдемся гражданским, - охладила его пыл Лиза. - Я могу попросить дядю Андрея... То есть, адмирала Борецкого, разумеется. Он хоть и сукин сын, но брак зарегистрировать все еще способен. Адмирал Кондратьев, вот тоже, или Марков...
Как иногда бывает, Лиза сначала сказала, подумала потом. И сама себе удивилась. Что именно она имела в виду, упомянув адмиралов Кондратьева и Маркова? То, что они, как и ее двоюродный дедушка, барбосы паршивые и кобели драные, или то, что, являясь адмиралами Флота, имеют право объявить двух разнополых старших офицеров мужем и женой? Но вот про гражданский брак она сказала обдуманно. Имелись у Лизы резоны на этот счет, и достаточно серьезные притом.
- Хорошо, - не стал спорить с ней Рощин, - но с одним условием. Через год, считая с сегодняшнего дня, пойдешь со мною под венец с исполнением всех обрядов.
"Все обряды? Круто замешиваешь, полковник! Но, сказав "А", приходится соглашаться и на "Б".
Впрочем, оставить последнее слово за Рощиным она не могла ни при каких обстоятельствах.
- А если залечу? - прищурилась Лиза, полагавшая, однако, что вряд ли забеременеет, раз до сих пор ни разу не получилось.
- Если залетишь, то раньше! - пожал плечами полковник. - Ублюдков плодить не станем. Согласна?
- По рукам!
- Иди уж! - улыбнулась, все еще "топтавшемуся" подле нее Рощину. - Мы тоже гульнем! Не против?
- Ни в чем себе не отказывай, дорогая! - улыбнулся в ответ полковник.
- Вообще-то, это моя реплика!
- Но я сказал первым!
- Бог с тобой, Рощин! - махнула она рукой. - Бери, не жалко. А мне надо привыкать уступать...
- Тренируйся! - усмехнулся полковник и, отвесив дамам поклон, пошел к сослуживцам.
- Увидимся утром! - крикнул он, оглянувшись. - Не скучай!
- Не дождешься! - крикнула в ответ Лиза, доподлинно зная, что в отношениях с Паганелем, ей, в свое время, именно этого и не хватало.
Легкость, порождаемая равенством, вот как называется это чувство!
- Ну, что, Маша, пойдем-ка и мы что ли! А то, поди, заждались нас уже! Намерзлись бедные!
Полторы сотни метров до "красной линии" она прошла, как манекенщица на подиуме. Легко, стильно, под ритмичное постукивание высоких каблуков. Победительно, как выражались поэты прошлого: ни разу не сомневаясь в себе, своей внешности и замечательной способности сводить с ума всех подряд, не делая различий по полу, возрасту и вероисповеданию. Даже странно было, как мог кто-нибудь ее не любить, тем более, ненавидеть! Но о тех, кто ее терпеть не мог или не хотел, она себе сейчас думать запретила.