Аннотация: [Фанфик по Рубакам (Slayers)] Повстречав Филию, Кселлос вспоминает давно утраченное чувство.
Кселлос проводит рядом с Филией всего ничего - неделю может, полторы. Этого достаточно, чтобы в нём снова загорелось позабытое тысячи лет назад чувство. Возгорелось, как тлеющие угли, на которые бросили сухую траву да облили пряным ромом. Чувство заполнило собой все уголки тёмной души, позволяя ему на миг окунуться в воспоминания, полные радости и эйфории.
Тысячелетие тому, с благоговейным трепетом он принял приказ госпожи, словно высшую награду. Он не был полководцем, а всего лишь жрецом, но госпожа Зеллас доверила ему вести войну; нет, настоящую бойню. Бессмысленную и беспощадную. "Найди и уничтожь, - приказала она. - Найди и уничтожь". И он с радостью пошёл. Пошёл и перевыполнил план.
Многие утверждают, что мазоку не умеют любить, но это не совсем правда. Если есть слово, способное в полной мере описать охвативший его калейдоскоп чувств, - так это любовь. Настоящая страсть к уничтожению золотых драконов. Ничто в мире не способно принести большего наслаждение, чем упоительный миг предсмертной агонии, взгляд, полный ненависти и страха. Непередаваемый хруст костей и кровавые брызги, когда огромная туша падает на землю. Кселлос обожал свою работу.
Драконы не могли оказать ему достойного сопротивления. Их жалкие попытки забавляли. Порой, играючи, он позволял им подлететь поближе, а затем обрушивал целую серию разнообразных заклинаний, от которых те то лопались кровавым месивом, то сгорали заживо, то вовсе распадались на частицы.
Пшеничные поля багровели от его восторга. Куда ни кинь взгляд - слои холодеющих драконьих трупов. Торжественными фанфарами звучали стоны и душераздирающие крики из-под завалов развороченной плоти. Повсюду запах крови и сгоревшего мяса.
Ошмётки золотой чешуи, словно лепестки цветов, ниспадали с неба во славу его победе.
Кселлос искал их везде, убивая и в небе, и на земле, и в храмах.
А вскоре он узнал, где они попытались спрятать своих детёнышей. Укромные пещеры под толщей гор и десятками защитных заклятий. Кладки находились в холодных, скользких от влаги каменных карманах. Изолировав кладку от тепла, драконы надеялись отсрочить рождение малышей на время войны.
Ещё не вылупившихся детёнышей охраняло с десяток прекрасных девушек-драконов в антропоморфной форме. Все как на подбор стройные блондинки. Их приторная, лишённая изъянов внешность отдавала искусственностью.
Золотые драконихи дрались как львицы - о да, самки показали себя лучшими воинами, нежели самцы их вида. Но что какая-то кучка женщин против единственного жреца Повелительницы Зверей? Одних он щелчком пальцев размазал как назойливых мошек по стенам. А другим вспорол режущим заклинанием грудные клетки и животы, да так, что внутренности вывалились наружу, чавкая словно перезрелые ягоды. Кристально белые робы пропитались кровью, а надменные маски треснули.
Однако одну самку он оставил в живых. Ну, как в живых: златовласая красавица, прибитая сталактитом и лишившаяся ног, вот-вот могла отойти в мир иной. Но напоследок Кселлос хотел насладиться её болью и страхом. Не ведая о своём безысходном положении, девушка скребла поломанными пальцами по каменному полу, лишь сбивая в мясо ногти в попытках выбраться из-под завала. Превратиться в дракона она не могла. Не сколько из-за отсутствия сил, сколько из-за защитных заклинаний, наложенных на тесную пещеру.
Ради забавы Кселлос начал топтать кладку. В этом не было особой необходимости, но ему нравилось, как хрустит прочная скорлупа. Разбитые яйца сочно хлюпали под ногами. Зародыши расплывались кровавыми пятнами в мешанине из яркого желтка.
Отчаянье умирающей драконихи достигло апогея.
Она уже не кричала; она хрипела и кашляла кровью. Голубые глаза стыли от леденящего ужаса.Из последних сил девушка дёрнулась. Её позвоночник хрустнул, а тело надорвалось. Последний метр, лишённая ног, она проползла уже мёртвой, оставляя за собой кровавый след из кишок. Кселлос присвистнул и рассмеялся. Его переполняла радость, доступная лишь мазоку.
Именно тут он впервые встретил Милгазию. Совсем ещё юный мальчишка не только по меркам драконов, но и людей. В таком возрасте они горды и упрямы. Мазоку думал, что сейчас глупыш кинется на него с кулаками. Но мальчик с глазами расплавленного золота приятно удивил Кселлоса. Упав на колени, юноша умолял не добивать кладку. Глотая слёзы унижения, Милгазия буквально ползал перед ним на брюхе, вымаливая пощады для оставшихся выродков.
Ради смеха, Кселлос пообещал, что не тронет остальных, если мальчик заставит золотых драконов сдаться. Мазоку дал, как ему казалось на тот момент, невыполнимое задание. Но Милгазия удивил вновь: драконы признали поражение и отступили. Нельзя было не отдать должное лидерскому таланту и уму Милгазии. С тех пор между ними воцарилось негласное перемирие. Было очевидно, Милгазия боялся его до колик в животе, но всегда лицо держал, не выказывая слабости. Это был единственный дракон, к которому Кселлос испытывал что-то вроде уважения.
Из приятных воспоминаний его вырвал возмущённый вопль Филии. Высокомерная ящерица не желала, чтобы "такой мусор" путешествовал с Линой. Каждый раз, слыша её голос, он внутренне содрогается от омерзения. Если бы кто-то из людей попросил описать его ощущение, то он бы описал это так: представьте, что вам приходится жить в комнате с гигантским тараканом. Челюсти клацают, как заведённые, а с усищ и челюстей насекомого капает зловонная слизь прямо на ваши вещи. Он плотоядно тянет к вам мохнатые острые лапки и свистяще шипит.
Да, отчасти в нём говорила природа, обрекавшая мазоку на вечное противостояния с потомками Цефеида. Но было в презрении и рациональное зерно. Он знал про скелеты в шкафу этих лицемерных тварей. И геноцид Древних- лишь вершина айсберга. Все прекрасные легенды о золотых драконах складывали смертные. Люди-глупцы, ослепленные сиянием и златом, не ведают, что в рептилиях нет ничего святого. Ни мудрости, ни чистоты. Это просто высокомерное животное с магией. И Кселлоса изумляло то, что ни Лина, ни остальные за благообразной маской не замечают уродства жёлтой ящерицы.Даже с точки зрения сородичей, Филия - настоящее вырождение рода. Её драконья форма мало напоминала благородных предков: крысиная морда, толстая туша и маленькие крылья. Отчасти Кселлос был виновен в дегенерации её поколения - надо было оставить в живых чуть больше особей, дабы не допустить кровосмешения.
Как бы то ни было, убивать её нельзя. Лина не поймёт, да и приказа нет. Помимо этого, он не мог позволить умереть самке дракона, пока та не создаст достаточно потомства, которое будет намного приятней убивать.
А пока можно помечтать.
Скоро. Совсем скоро он даст волю своим чувствам. Пять-шесть веков, и мудрый Милгазия бесславно сдохнет от старости, а его место займёт глупый и нахальный молодняк, подобный Филии. Их число возрастает с каждым днём. Не знающие войны и горя, обнаглевшие и напрочь избалованные мирной жизнью. Рано или поздно они захотят реванша и торжества Света. Они начнут спрашивать старейшин: доколе им ютится в горах, как загнанным крысам? Не время ли занять главенство в мире, коли высших мазоку практически не осталось? У них появился отличный пример перед глазами: хрупкая человеческая девчонка, сумевшая уничтожить Повелителя Ада и его приспешников. Никто не учится на ошибках истории. И снова зазнавшиеся золотые драконы наступят на те же грабли, что и с Леем Магнусом.
И тогда Кселлос снова сможет насладиться хрустом их костей, агонией и предсмертными криками.Опять и опять. И, если госпожа Зеллас пожелает, на этот раз он уничтожит их навсегда.Он любил. По-настоящему любил убивать золотых драконов.