Автобус еле тащился, набиваясь заходящими на остановках людьми. Парень в джинсовой куртке и рюкзаком, накинутым на одно плечо, пролез сквозь забор из пассажиров к стойке возле сидений. Плотно прилегающие солнцезащитные очки скрывали его глаза от постороннего взгляда, будто он пытался быть вне толпы, оградиться от всех, не пропуская никого в свой внутренний мир. А может просто разглядывал женские тела, облачённые в лёгкие платьица или ласкал взглядом фигуры девушек, пытаясь представить их без одежды. Но на самом деле он любил смотреть на людей. На их лица. Рассматривать неуловимые реакции хода мыслей, пытаясь понять, что в данный момент испытывает человек, о чём думает. И пытаться помочь.
- И чего, спрашивает, я до сих пор не замужем и не рожу. А я ей говорю: так мне только 35. Ещё успею.
Случайный разговор двух попутчиц влетел в уши почти всех пассажиров назойливой мухой, мешая рассматривать пейзаж за окном, а сосредоточенное лицо водителя, пытавшегося управлять новеньким "Богданом" и вести доверительную беседу с молодой кондукторшей одновременно, глянуло в зеркало заднего вида.
- И куда мне торопится? Жизнь только начинается... Вот ты вот. Света белого не видишь, никуда не ходишь. А я могу в любое время сорваться куда-нибудь, поехать оттянуться. Могу позволить себе слабости всякие.
Разговор продолжался и парень в очках обернулся на женский голос, повествующий о своей лёгкой судьбинушке. Две женщины, примерно одинакового возраста, сидели рядом и сплетничали "за жизнь". Рассказывающая о своих "злоключениях" ойкнула и протараторила:
- Всё, мне пора. Водитель! Возле "Москвы" остановочку! Ну, созвонимся как-нибудь.
Освободившееся место заняла молодая девушка, сразу погрузившись в изучение меню мобильного. А женщина, слушавшая словоизлияния подруги, отвернулась к окну и лёгкий румянец окрасил её скулы. Ей было странно услышать слова приятельницы о том, что с "рожать" можно не торопиться. Но какая-то грудная зелёная жабка, маленькая-маленькая, всё же подала признаки жизни. И до того и так не весёлое настроение переросло в беспросветную тоску.
Чёрные очки отражали блики солнца, пуская зайчиков по салону. Один из них скользнул по лицу подруги только что вышедшей из автобуса говоруньи. Мягким теплом зайчик пробежался по щеке, перебираясь к уху и лаская мочку. Женщина слегка прикусила губу, скрыв улыбку, невольно возникшую откуда-то из глубины души, из потаённого закутка, где пряталось что-то уже почти забытое. Блик отскочил от ресниц, на которых были заметны кусочки недорогой туши, в карие глаза, в самые зрачки. Но она не замечала слепящую игру солнца.
Сквозь тёмное стекло очков парень наблюдал за трансформацией улыбки. Она сначала смущённо, через силу, сковавшую её внутри, просачивалась наружу и щёки женщины нехотя напрягались, а губы тонкой полоской сжали друг друга. Улыбка уже пробивалась сквозь нарочитую серьёзность и напускную деловитость. Она не хотела, чтобы хозяйка прятала её, не хотела оставаться незамеченной. Как бы не сопротивлялась женщина. Но борьба продолжалась и лицо постаралось принять невозмутимое выражение, а глаза всё же предательски засветились мягким, лучезарным светом. Искорки заплясали на зрачках, и улыбка, тёплая и искренняя, уже прорвалась сквозь внутренний кордон чувств. Неподдельная, настоящая и открытая улыбка словно озарила весь салон автобуса, заражая всех своей положительной энергией. Сначала улыбку подхватил водитель, случайно глянувший в зеркало. Потом - кондукторша, сидящие пассажиры и менее удачливые стоящие. Улыбались все. Но каждый - чему-то своему. И никто не заметил, верней, не обратил внимания, как на одной из остановок вышел парень в чёрных солнцезащитных очках, подаривший им маленькую капельку солнечного света.
А женщина... Она была в своём внутреннем пространстве, в своих мечтах. И в них автобус мчал её домой. К любимому мужу и пятилетней дочурке.