Весна 1993 года. Не помню, май или июнь. Начинаем работать с американцами. На промысле появились первые шевроновские эдвайзеры, супервайзеры и суперинтенданты. Для нас поначалу все эти заокеанские названия звучали непривычно, но затем всё обжилось. И вообще, всё у них было несколько наоборот и не так, как было у нас.
Делаем обход "Розового дворца". Так прозвали американцы здание управления промыслом, что было напротив завода. Прозвали так потому, что оно было отделано снаружи плитками слегка розового цвета. Суперинтендант промысла Джей Гутиерез решил осмотреть здание, узнать какие люди и группы там работают, чем занимаются, в каком состоянии помещения и т.п. Здание довольно-таки приличное, двухэтажное, можно и заблудиться. На первом этаже проходим по коридору мимо большой комнаты, в которой сидела только один диспетчер по транспорту, хотя там можно было разместить целую сотню людей.
- Нерационально, - заметил Джей. - Предлагаю комнату разделить на несколько, а в стене, что разделяет эту комнату от коридора, сделать несколько проёмов для дверей.
- Джей, - встрял я, - это невозможно.
- !!!???, - последовал недоумённый взгляд в мою сторону.
Здесь хотелось бы заметить, что нас сопровождала переводчица и мне показалось, что он не понял моей реплики.
- Невозможно, - повторил я, глядя на переводчицу.
- Для нас нет невозможных ситуаций, - резко ответил Джей и отмахнулся, давая понять, что он не потерпит возражений. - Начать сегодня же.
- Девушка, - обратился я к переводчице, - объясните Джею, что эта стена несущая и без специального проекта этого делать не рекомендую. Перекрытия второго этажа могут рухнуть, а за ними пол-здания.
Ответа от босса я не услышал.
Прошло несколько дней. В субботу проходило очередное собрание по технике безопасности с коллективом промысла. Вёл собрание суперинтендант.
- За грамотную рекомендацию я хотел бы сегодня поблагодарить Якова, - вдруг объявил он по окончании собрания. Все посмотрели в мою сторону.
Джей достал из пакета ярко-красную бейсболку и торжественно, под громкие аплодисменты зала, вручил её мне.
- Яков, вы оказались правы, - заявил Джей. - Проёмы в стене, действительно, делать нельзя. Я ценю вашу бдительность.
Так я получил свою первую бейсболку из рук суперинтенданта. И как мне позже сказали американские советники, получить бейсболку из рук самого суперинтенданта, в корпорации Chevron большая честь ! А переводчица мне по секрету сказала, что я съэкономил для промысла пол-миллиона долларов. В такую сумму обошлось бы разрушение здания, если бы было выполнено распоряжение Джея. Он сам лично просчитал возможный ущерб, сидя за компьютером.
Вторая бейсболка уже потянула на 6 млн баксов ! Дело обстояло следующим образом. Одну из скважин на промысле, которая с самого начала её пуска не давала проектного дебита, посетил инспектор Госгортехнадзора. Сопровождать его Бобби Мур, суперинтендант промысла, поручил мне. Ознакомившись на месте с состоянием скважины, а также с исполнительной и проектной документацией на этот объект, инспектор, несмотря на наши с мастером участка возражения выписал предписание об остановке скважины и проведении на ней капитального ремонта.
Я, зная неплохо нормативные требования по обустройству и эксплуатации нефтяных скважин, начал требовать от инспектора указать в предписании конкретные пункты нормативных документов, на основании которых он выдвигал свои необоснованные требования. Тот ответил, что он вышлет их позже, а на настоящий момент требовал скважину остановить. Мастер участка отказался это сделать, сославшись на то, что он подчиняется начальнику участка промысла Кемпбелу Боумену и только тот может дать ему подобную команду. Кроме того, частые, необоснованные остановки скважин могут просто её загубить, чего мы позволить себе не могли.
Поехали к Кемпбелу, которому инспектор вручил свое предписание. Я высказал К.Боумену свои возражения, с которыми он согласился. Приказ на остановку скважины не был издан. Здесь стоит заметить, что в дальнейшем мы так и не получили из инспекции Госгортехнадзора официальное предписание с указанием тех пунктов нормативных документов, на основании которых нам следовало остановить скважину. Таких пунктов просто не было ! Что же касается той злополучной скважины, из-за которой разгорелся ажиотаж, она без приключений и капремонта дает нефть по сей день...
- Позвольте нам сегодня отметить Якова и мастера участка (к сожалению, запамятовал имя этого грамотного человека) промысла, - открыл очередное собрание по технике безопасности на промысле суперинтендант Бобби Мур, - за самоотверженную работу с государственной инспекцией. Благодаря их действиям, мы сохранили скважину и продолжаем добывать нефти согласно плану. Кроме того, мы съэкономили 6 миллионов долларов, а именно в эту сумму нам пришлось бы раскошелиться, если бы мы решили проводить капремонт скважины.
И нам торжественно были вручены... бейсболки !
Третья бейсболка потянула ещё на более крупную сумму. И история здесь следующая. Согласно требований нормативных документов, изданных в 2004-2007 годах, на каждом производственном объекте должна быть проведена обязательная аттестация рабочих мест по условиям труда. То есть, каждое рабочее место должно быть обследовано на предмет обнаружения каких-либо отклонений в приемах и методах работы, в расположении и техническом состоянии оборудования и инструментов. Специальные сертифицированные лаборатории должны исследовать воздух рабочей зоны, проверить достаточность освещения, уровень шума, тяжесть и напряженность труда, наличие вибрации и электромагнитных полей, радиации. При этом изучается состояние обученности персонала, оснащение его средствами защиты и т.д. и т.п. В общем, делается комплексное обследование.
Я, как один из руководящих работников отдела ТБ, отвечал за проведение подобных мероприятий на объектах ТШО. Была приглашена соответствующая лаборатория, которая провела обследование производственных объектов компании и выдала результаты которые не совсем обрадовали наших американских руководителей.
- Я не понимаю, как это можно прошагать оператору за смену более 12 км, - возмущался Джо Крей, суперинтендант отдела ТБ, выйдя из автомашины в районе центральной подстанции и глядя вдаль на трубы завода. - Неужели можно пешком пройти за столь короткое время такое расстояние ?
- Но это же факты, лаборатория независимая, работу проводили кандидаты наук, - парировал я.
- Не верю, - следовали ежедневно ответы и результаты отчетов лаборатории не утверждались.
Хотелось бы здесь отметить, что на западных предприятиях подобные мероприятия не проводятся, поэтому нашим американским коллегам они были совершенно незнакомы. К тому же, если в исследованиях обнаруживались отклонения, то условия труда должны были признаваться вредными или опасными, что требовало от руководства предприятия устанавливать дополнительные льготы для персонала. Этого же руководство ТШО делать не хотело.
- У нас безвредное производство, - настаивал другой наш суперинтендант Дан Вейдлейн, - с недоверием выслушивая наши очередные рапорта.
С большим трудом, проведя дополнительные исследования, удалось доказать американскому руководству, что отклонения в тяжести и напряженности труда при соблюдении определенных требований не вызовет вредности и опасности для здоровья людей. Казалось бы, что рубикон был преодолен, но... не тут то было.
- Почему недостаток освещения вызывает вредность ?
- Почему превышение уровней по шуму должно вызывать денежные компенсации, ведь есть же средства защиты ?
- Почему необходимо сокращать время работы и давать дополнительные отпуска, если есть отклонения по меркаптанам в воздухе рабочей зоны. Мы же и так платим за работу в условиях сероводорода.
Такие вопросы продолжали на нас сыпаться от американских эдвайзеров и супервайзеров, как из рога изобилия. Два года мы стояли в тупике и, несмотря на законченные исследования, не могли окончательно утвердить отчеты на аттестационных комитетах. Дело пахло керосином. Государственные инспекции, которые регулярно наведывались на предприятие, с каждым разом всё глубже и глубже копали тему и назревал тот день, когда крыть нам было бы уже нечем. Над нами нависали санкции !
Масло в огонь подливал ещё и отдел кадров. Они неправильно интерпретировали понятие о сокращенном рабочем дне, перекрутив его на "пятибригадный" метод работы. Услышав, что признание наличия вредности по условиям труда приведет к массовому переходу на "пятибригадку", американцы ни на каких было условиях не хотели с этим соглашаться. Казалось, что всё, окончательный тупик. И выхода нет. Либо нарушать законодательство и не проводить аттестацию, либо идти на подлог, искажая результаты исследований. Но позволить себе всего этого мы не могли !
Ещё раз проанализировав действующие нормативы и оценив возможности наших современных приборов и методик, я понял, что выход есть. Я не буду в этом рассказе описывать технические стороны решения этого сложного вопроса, но я смог убедить нашего американского суперинтенданта Лейна Смитта в правильности моих расчетов. И в дальнейшем, пользуясь его полной поддержкой, убедил менеджмент отдела ТБ/ООС и Управления людских ресурсов в том, что все исследования были проведены правильно и, хотя на некоторых рабочих местах присутствуют вредности, это не должно вызывать особых льгот для персонала, поскольку он достаточно защищен от этих вредностей, как временем, так и средствами защиты. Единственно, что требуется официально признать руководству, так это то, что на некоторых рабочих местах имеются вредные условия труда и персоналу требуется за это небольшая фиксированная доплата за труд.
- Позвольте выразить большую благодарность одному человеку, - заключая очередное собрание отдела ТБ, промолвил Лейн Смитт, взглянув в мою сторону. - Благодаря ему, мы можем продолжить аттестацию рабочих мест по условиям труда.
И подойдя ко мне в зале, крепко пожал руку. Позже в своем офисе, открыв ящик стола и вынув оттуда... бейсболку, торжественно вручил её мне !
По правде говоря, наши усилия забыты полностью не были и спустя несколько лет, в связи с завершением 5-ти летнего цикла аттестации объектов, нам с Гульфарой Мухамбетовой, которая также приложила много сил по практическому осуществлению аттестационного процесса, была вручена денежная премия по50 тысяч тенге ($330), которую я пустил на благотворительные цели, переведя деньги в один из детских домов.