Мацнев Вячеслав Васильевич. Стояние. Злой город

Мацнев Вячеслав Васильевич : другие произведения.

Стояние. Злой город

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]

Ссылки:

Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками

Оставить комментарий © Copyright Мацнев Вячеслав Васильевич Размещен: 15/12/2009, изменен: 15/12/2009. 65k. Статистика. Глава: История		Ваша оценка:
Аннотация: Мацнев Вячеслав Васильевич, козельчанин. Его книга об обороне Козельска от татаро-монгольских орд не издана до сих пор. Но язык, которым она написана, исторические события, отраженные в ней потомком смелых козельчан, не идут ни в какое сравнение с потугами нынешних литераторов написать что-то о тех временах. Книга Мацнева осталась незаконченной, но она все равно должна быть издана, потому что настоящий читатель, патриот своей родины, знает о тех событиях достаточно, чтобы гордиться ими всегда.

Вячеслав Васильевия Мацнев.

В 1987 году Козельск готовился встретить 750-ю годовщи-

ну героической обороны города (1238-1988). Летом этого года

районная газета "Вперёд" начинает публикацию романа, по-

жалуй, самого талантливого козельского прозаика (за всю исто-

рию местного литературного творчества) Вячеслава Васильевича

Мацнева. Романом буквально зачитывались подписчики газеты.

Захватывающий исторический сюжет; яркие, сильные образы

древних козельчан и их жестоких врагов - татар; колоритное

описание лесного Козельского края и, главное - удивительный

_ _ _ _

язык романа, полный отзвуков вятичского говора - всё это пос-

тавило бы произведение в ряд классических русских историчес-

ких романов!

Публикациям глав из романа Мацнева редакция газеты пред-

послала предисловие:

"Вячеслав Васильевич Мацнев - козельчанин. Писать начал,

ещё учась в школе. Его рассказы, напечатанные в Козельской

районной газете, заинтересовали бывшего в то время в козель-

ских местах писателя Константина Михайловича Симонова.

И он дал рекомендательное письмо для поступления в МГУ на

факультет журналистики. После окончания учебы В. В. Мац-

нев работал в областной газете "Знамя", в краевой газете

"Красноярский рабочий", в издательстве Назаровской газеты

"Советское Причулымье". В проводимых краевых конкурсах

журналистов на лучшее произведение неоднократно занимал

призовые места.

Вячеслав Васильевич рано ушел из жизни и не успел напеча-

тать свой исторический роман "Стояние", главы из которого

мы предлагаем вашему вниманию. Роман посвящен героической

обороне козельчан от татаро-монголов, 750-летие которой

мы будем отмечать в 1988 году".

На страницах нашего альманаха мы публикуем 5 главу рома-

на "Стояние", напечатанную в нескольких номерах козельской

газеты "Вперёд" в 1977 году. В скобках после каждого газетного

фрагмента романа указан номер газеты этого года и общий но-

мер выпуска.

"-ЪУђМЛВ"

Цветень-Страстотерпец

Глава 5

Седьмой день тумены Гуюк-хана стояли под стенами злосчас-

тного Козелеска. Как точно пущенная стрела обрывает бросок

разъяренного секача, так и этот городок осадил стремительную

лавину татаро-монгольского войска.

Шакал подавился костью. Совсем маленькой. Но острой. При-

родная жадность заставила её заглотить. Теперь же он и рад её вы-

плюнуть, да застряла она поперёк горла. Ни туда её, ни обратно.

Хан, озлобленный и молчаливый, нервно расхаживал по бе-

регу речонки. Под мягкие его гутулы ложилась такая же мягкая

нежная зелень.

В несколько дней, редкостно тёплых и солнечных, она при-

одела изумрудом всю округу. Была она столь шелковиста и про-

зрачна, что и сам воздух над землей казался слегка желтоватым.

Начали подсыхать дороги и тропы. Ещё день-два назад вяз-

кие и неопрятные, теперь радовали они своей прибранностью.

Кое-где в колеях пробилась какая-то травка с плотными, тёмной

зелени листиками. На солнечной стороне обрывы речки густо

поросли невысокими растениями с жёлтыми мелкими солн-

цами цветов. Голубые и сине-фиолетовые цветы появились и на

холмах, и на прогретых опушках.

В другое время всему этому Гуюк был бы только рад. Никто

не знал, что он безотчётно, до самозабвения любил такую пору

года. Ни с чем не сравнимую, волнующую, горячую, как кровь

только что убитого оленя. Эта странная любовь осталась у него с

детства, когда каждая новая былинка свежо брызгала вдруг зеле-

ным лучиком среди однообразных красноватых плоских камней

пустыни. И каждый такой лучик, устремляясь встречь потоку

солнечных лучей, казалось, тянулся не к ним, а проникал в душу

человека.

Давно и далеко, среди неласковых каменистых степей ос-

тались те годы. Но Гуюк и по сию пору сберёг в самой глубине

своего ожесточенного сердца всё ту же безотчетную, по-мальчи-

шески шалую радость, рождаемую возвращением весны.

Он огляделся вокруг, потянул носом воздух. Пахнуло резким,

слегка сластящим запахом разогретой земли, смешанным с едва

слышным ароматом свежей зелени. Хан поймал себя на мысли,

что всё это сегодня оставило его равнодушным. Даже больше:

временами его раздражала, доводила до бешенства эта урусут-

ская весна. С её травой, шёлком распростертой под ногами. С

цветами, совсем незнакомыми, такими же непонятными, как

и всё, что окружало в этой странной и непривычной стране. С

этим вот подобревшим, омоложенным лесом, от которого веяло

свежестью.

Чужое, все чужое кругом!

Нестерпимо ожгло желание бросить всё и уйти на юг, в Дикое

половецкое поле. Пусть не отчая, не родная земля, но она куда

_ _ _

как ближе и дороже, чем эта - неуютная и чуждая, упрятанная в

леса и болота, где поджидают тебя непокорные и непокоренные

урусуты с их долгими мечами и рожнами, завалами и засеками,

стреляющими, казалось, сами по себе. Ибо в них чаще всего не

бывало видно ни движения, не слышно ни единого шороха.

Гуюк поморщился, вспомнив, как вчера сотенный бек поло-

вец Аепа нарвался на такую засаду. Решив проскочить в неболь-

шую лесную весь в шести - семи ли от стана, он был обстрелян

невидимым врагом. И разом не досчитался полутора десятков

нукеров.

Неприятный край! Коварный народ! Под корень рубить его

надо!

С остервенением Гуюк пнул голубоватый цветок, и тот, обор-

вавшись, осел на высоко загнутый носок сапога. Хан дернул но-

гой, пытаясь сбросить его. Но тот не спадал, не отцеплялся.

Нога вроде бы даже отяжелела от него, такого невзрачного и

невесомого. Мышцы напряглись, вздулись буграми. И занемели

как от долгого неудобного сидения.

Резко ударив плетью по сапогу, Гуюк, наконец, освободился

от этой тяжести и, повернувшись, глянул на стены недалекого

городка. Вот она, эта тяжесть, что придавила плечи, что не даёт

вздохнуть полной грудью! Вот она, эта кость, которую нет сил ни

проглотить, ни выплюнуть!

Седьмое утро встречает он на виду Козелеска. Седьмое! Резан

пала на шестой день!

Так что же случилось теперь? Отчего этот зряшный городок

со своим дырявым заборолом не даётся в руки? Сколь доблест-

ных нукеров не досчитаться ещё вдобавок к тем сотням, что лег-

ли к подножию его валов? И что скажет сейчас этот презренный

зазнайка и сластолюбивый недоносок Бату-хан, возомнивший

себя достойным продолжателем великого дела Покорителя все-

ленной? Он ведь не упустит случая ещё раз выставить напоказ

"никчёмность" Гуюка и его "неспособность" вести войска.

И хан в который раз вспомнил не столь давний, перед самым

урусутским походом, курултай в Сыг-наке, на который съехались

все ханы-чингизиды. И вновь пожалел о том, что ему не удалось

тогда переломить хребет этому жадному до власти выскочке.

Помешали, вовремя подоспели тогда Судебэевы "бешеные".

"Будет время еще! Мы посчитаемся! - скрипнул он зубами.

- Не ты, а я буду править миром! И не здесь, не с походного

трона, а с золотого трона моего деда, принадлежащего мне! Мне,

а не ему!"

(Љ141 - 7218)

Вернувшись к шатру, Гуюк вызвал к себе двух юргджи. Те

вошли, ступая по-кошачьи мягко и неслышно, замерли у самого

входа, низко согнувшись, и не поднимая глаз на хана. Только у

одного, у молодого, на какое-то мгновение настороженно сверк-

нули зрачки. Но хан успел-таки уловить и этот миг.

"Может, и этот подослан для слежки? - подумал он. - От

братца всего ожидать следует!".

"А почему бы и нет? - продолжал он рассуждать про себя,

молча наблюдая склонённые головы юртджи. - Ведь давно ли

остался в кустах с переломанным позвоночником такой же вот,

как и эти два. Тоже выказывал внимание и повиновение. Но

каждый мой шаг был известен Батыю!".

Гуюк нарочито медлил, тянул паузу, надеясь еще раз уловить

хотя бы жест неудовольствия, хотя бы что-то подобное недав-

нему взгляду. Но монголы замерли, как деревянные урусутские

истуканы.

"Нет, не должно быть, - успокоил он себя. - Этих двоих я

отобрал лично. Из самых надежных, из хорошо знакомых и пре-

данных сыновей знатных ханов". "Так-то оно так! Но проследить

не помешает!" - решил он и вполголоса, с присвистом прика-

зал:

- Темников Бури и Бурундэя немедля позовите ко мне! Всех

тысячников тоже!

Помолчал, исподлобья поглядывая на них. Бросил коротко и

отрывисто:

- Ступайте!

Едва юртджи вышли наружу, Гуюк нетерпеливо хлопнул сво-

ими пухлыми ладонями. Вошедшему рабу велел подать завтрак.

- Только не здесь! - остановил он готового скрыться уйгу-

ра. - Там приготовьте! - указал вбок, за шатёр.

Слуга понял. Через несколько минут Гуюк в одиночестве, как

и всегда, сидел на коврах над берегом речки, со смаком раскусы-

вая сладкие кости и слизывая с рук стынущий, липкий бараний

жир.

Он еще не докончил трапезы, когда почти одновременно

_ _ _

подъехали темники. С каждым на них прибыло по десять тысяц-

ких беков. Только у Бури сзади скакало всего два тургауда, тогда

как Бурундэя сопровождало пятеро.

"Степной волк в одиночку не ходит! - миролюбиво отметил

хан, глядя на всадников. - Может ты и прав. Не ты, так из тебя

сделают скелет под кустом в каком-нибудь болоте!".

Спешившись, Бури и Бурундэй неторопливо огляделись, ки-

нули поводья тургаудам и также неторопливо прошли к холму,

заняв привычные им места по левую и по правую руку хана.

Следом за ними, низко кляняясь, приблизились и остальные

военачальники. Гуюк махнул рукой, сделав полукруг перед со-

бой:

- Располагайтесь! Нерешительно переглядываясь, беки ста-

ли осторожно рассаживаться, не совсем доверяя этой внезапной

доброте. Обычно хан никого из них, кроме темников-чингизи-

дов, нс удостаивал такой чести и в течение всего разговора тысяч-

ники стоя выслушивали его приказы,

- Я велел вас позвать, чтобы вместе подумать, как поступить

дальше, - медленно заговорил Гуюк-хан, поочередно обводя

взглядом сидящих, словно пытался выведать, что упрятано в тай-

никах души каждого. - За шесть дней мы потеряли столько доб-

рых нукеров, сколько не теряли со дня битвы на Сити с коназем

владимирским. Я прав, Бури?

Нойон, поклонившись, разлепил плотно сжатые губы:

- Ты прав, саин-хан. Мои беки не досчитались полутора ты-

сяч убитых, раненых и обожжённых.

- А у тебя? - Гуюк быстро глянул на Бурундэя.

Тот помолчал, раздумывая, делая вид, что подсчитывает что-

то. Называть свои потери он не хотел, не без основания опасаясь

ханской немилости. В другое время, в иной обстановке ему она

была бы не страшна. Впрочем, сейчас тоже. Но по повелению

Батыя его тумен теперь подчинился Гуюку. И Чингизова "Яса"

предписывала в таких случаях беспрекословное повиновение.

Нойон вспомнил и последнее напутствие одноглазого, которо-

го он почитал за воинскую науку, ему преподанную. "Не дразни

гуся, - сказал багатур, - и не преступи "Ясы"!

Чувствуя нетерпеливый взгляд тяжело устремлённых на него

глаз, Бурундэй негромко ответил, сказав почти правду. "Всё рав-

но донесут!" - резонно решил он про себя.

- Нам было труднее: высокий вал, стена на самом обрыве.

- Знаю! - слово, как сабли, рассекло воздух. - Сколько же?

- Только убитых почти семь сот.

Ожидая вспышки ярости, нойон на миг поднял голову. И не-

ожиданно для себя встретил всё тот же тяжёлый, но холодно-

спокойный взгляд чёрных глаз.

- Все слышали? - жёстко произнес Гуюк-хан. - Треть ту-

мена, три тысячи нукеров потеряны или изранены всего за два

дня приступа. А сколько побито еще за четыре дня бестолковой

толчеи под стенами! Пятнадцать вёсен назад на Калке, два - слы-

шите! - всего два наших тумена смяли соединенное войско уру-

сутских конязей и половецких ханов! И не потеряли столько ну-

керов, как мы здесь!

По мере того-как он говорил, слова его наливались злобой,

лились на долу опущенные головы, как вар с городских стен: об-

жигая до костей, до самого нутра. Все затихли, полагая, что вот-

вот Гуюк вскочит, начнет бешено топать ногами, брызгать слю-

ной, извергая потоки брани.

Хан однако удержал готовый выплеснуться наружу яростный

крик. С минуту помолчав, он вновь обвёл глазами всех поочеред-

но: успокаиваясь, вздохнул прерывисто,

- Что ты предлагаешь, Бури-нойон?

Тот не спешил с ответом, сгоняя в кучу разбежавшиеся мыс-

ли, как сгоняют в круг овец, учуявших волка.

- Саин-хан, - начал он, по-своему обыкновению подбирая

слона так, как хитрый купец в ворохе товаров отбирает ту единс-

твенную и неповторимую вещь, которая одна только и достойна

быть украшением великого человека. - Я думаю, что лучшее для

нас - накинуть на город аркан голода. Они не выдержат и пят-

надцати дней осады. Их чересчур много за стенами. А припасов,

я думаю, у них нет.

- Говоришь, пятнадцать дней... - Гуюк повертел в руках аяк,

который взял с лежащего перед ним подноса. Сделал глоток, об-

думывая услышанное. - Выходит, пока мы будем сидеть тут, ос-

тальные уйдут уже в половецкую степь?

- Но, саин-хан! - Бури прижал к груди обе ладони. Это самое

простое решение! И самое надёжное! Зачем терять воинов? Без

них нет и полководца! Зачем кидать их на стены, когда эти стены

можно сжечь и разрушить!

_ _ _ _

- Я согласен с нойоном, саин-хан! - Бурундэй встряхнулся,

поднял голову. - Мы потеряем время, но не людей. Город сам

падет к твоим ногам, околев от голода, как беззубый шакал с пе-

ребитой лапой.

Вернув чашку на золотой поднос, Гуюк сцепил пальцы и дол-

го сидел неподвижно, размышляя над предложением темников.

Он чувствовал их правоту, но так не хотел принимать её. Он

осознавал свое бессилие что-либо изменять, но не желал тянуть

тоскливые дни на виду этих почернелых валов. Душа звала его в

степи. И горький запах полыни, и едва различимый шелест ко-

выля манили к себе, как юная рабыня, распростёртая на ковре у

ног повелителя. Нет! Ещё сильнее! Как грудь матери, что влечет к

себе голодного младенца!

Но уйти сейчас от стен, не порушив их, Гуюк не имел права.

Иначе он не был бы внуком Великого Воителя! Он не мог, не дол-

жен даже намёком выдать гнетущие его мысли, чтобы ненаро-

ком не завладели они и сердцами остальных.

И всё же не сдержался до конца.

- За пятнадцать дней, - прошлепал он пухлыми губами, -

мы сами околеем с голода. И кони передохнут, как от мора.

Его тяжёлый взгляд остановился на бесстрастном лице Бу-

рундэя. Если Бури Гуюк и доверял, и надеялся на него больше,

то к Бурундэю питал он сложное чувство. Даже несколько поба-

ивался его.

Смутно, еще не вполне осознанно, угадывал он в темнике

какое-то превосходство - в силе духа, а особенно в воинских

делах. И не без основания видел в нём одного из опытнейших

Батыевых военачальников. Поэтому и мнение его выведывал ос-

торожно, обычно под самый конец беседы. Чтобы самому как-то

не попасть впросак.

- Что ж ты молчишь, нойон? - всё так же не отводя глаз,

спросил он.

Бурундэй ждал этого вопроса. Знал, что поздно или рано он

возникнет у хана, ибо только глупый мог не видеть, как оголода-

ли за прошедшее время и кони, и нукеры.

- Вчера мне привели двух урусутов, - Бурундэй отвечал, гля-

дя в тёмные Гуюковы глаза. Тот первым не выдержал и отвёл их в

сторону. Он скосился на свой аяк на подносе, однако вниматель-

но вслушиваясь в слова темника.

- Эти урусуты сказали мне про какой-то город. Неподалеку

отсюда. В нём, утверждали они, собраны большие запасы зерна

коназа Васила.

Гуюк встрепенулся. Как кречет при виде бегущего зайца.

- Что за город? - быстро спросил он. - И где он?

- Тебе о нем говорили уже. Когда мы шли к Козелеску, он ос-

тался по левую руку. Сейчас, по дороге, до этого Се-рен-ска всего

с дневной переход,

- И ты молчал? - вскинулся Гуюк-хан. - Где эти урусуты?

Пусть проведут!

Бурунддэй замялся.

- Виноват, саин-хан! Их нет!

- Как нет? - голос Гуюка вдруг задрожал от сдерживаемого

возбуждения. - Куда они подевались?

- Они не выдержали пытки, - Бурундэй пожал плечами. -

Сломались, как сухая трава под копытом. Но мы всё равно знаем,

где искать этот Се-рен-сун добавил он, на свой лад переделывая

это трудное ypycутское словечко.

- Хорошо! - хан хлопнул лалонью по колену. - Этим займёт-

ся Бури. Нам нужен, очень нужен этот город! Если там есть корм

- будут спасены кони и нукеры. Слышишь, Бури?

Тот наклонил голову, Бурундэй поморщился и снова пожал

плечами: ему не хотелось уступать принадлежащего ему по-пра-

ву куска. Но... "Не дразни гуся!" - голос Субедэя прозвучал столь

явственно, что Бурундэй даже оглянулся. Успокоившись, тоже

кивнул головой. "В конце концов важно захватить это зерно. С

Бури мы его поделим", - подумал он.

Гуюк-хан повеселел. Поднял голову, горделиво выпятив под-

бородок. Словно это он сам только что нашёл спасение для всего

войска. Решение принято. Верное, нет ли - покажет будущее.

Но оно есть!

- Повелеваю! - обращаясь ко всем сразу заговорил он. -

Расставьте сотни так, чтобы за стены не вылетела даже муха!

Пусть урусуты околевают с голода. Город жечь! Пусть пекут-

ся, как лепешки на раскаленных камнях. И ещё: вода в реках

убывает. Растяните сотни по длине вала, насколько можно

продвинуться, - там! - рука метнулась в сторону Жиздры.

Потом, откинув голову назад, он распрямил спину:

- Ступайте и исполняйте!

_ _ _ _

Дождавшись, пока нойоны и беки расселись по коням, Гуюк-

хан тяжело поднялся. Взгляд его упёрся в золочёный, пылающий

крест, в голубые купола Спаса-на-Яру.

"Каким богам поклоняются эти урусуты? - подумалось вдруг.

Он не раз бывал в захваченных храмах. Но многочисленные и

всякий раз непохожие друг на друга лики, виденные там, так и

не отлились в зримые черты определённого бога. - И сколько

у них этих богов? Может, у каждого города свои? И эти, козе-

леские посильнее всех иных? Иначе, чем объяснить неудачи пос-

ледних шести дней?"

Никто не мог ответить ему. Молчал даже его собственный бог

Сульдэ, всемогущество которого сумели поколебать непокорные

урусуты.

(Љ145 - 7222)

В лихоманочной суете последней седмицы козличи даже не

заметили, как пришёл второй месяц года. Проголубел сумной и

угрюмый лес. Изумрудная наволока холмов запестрела кипенью

скорых па подъём цветов. Отяжелели, свесив к самой воде свою

жёлтоцветную пену, дремотные ивы. А заросли краснотала, ута-

ившие место стечки Жиздры и Другуски, в окружении прина-

ряжённых бархатистой зеленью соседей ярче запылали пожар-

ным пламенем своих тонких ветвей.

Первые дни апреля выдались тёплыми. Притомлённая за

зиму земля жадно лакала остатки талой воды, а с нею вместе и

буйство щедрого на ласку солнца. В урочный час всплывало оно

над дальним лесом. Одним прикосновением гасило жалкие по-

туги редких ночных заморозков. Будило хороводы поналетевших

птиц.

Широко раздувая ноздри, втягивая парной аромат разогре-

той земли и свежей травы, по дворам мычали коровы. Бестолко-

во суетясь, толкаясь, кидались к воротам овцы, и их блеянье пе-

рекликалось с летевшим с неба блеяньем куликов-баранчиков.

Со скотом этим приходилось всего труднее. Сами козличи

пока не ощущали нужды ни в чём. Прохладные глубокие скри-

ны, поруби хранили немало разной снеди - вяленого мяса да

рыбы, овощей и иной еды. Непорастраченными оставались в

рогожах рожь да звонкий ячмень. И надежда монгольских вое-

начальников на скорый голод в городе была только их надеждой,

о которой в городе никто и не ведал.

Скотина - совсем другая сторона. Сено почти скормлено.

Иного чего откуда и взять! Какая-никакая, а первая трава могла

бы здорово выручить, как выручала и в былые годы. Но она ос-

тавалась недосягаемой. Она росла там, за реками, по холмам да

опушкам. И на ней сегодня вольно разгуливали табуны мохна-

тых монгольских лошадей.

Поглядев да поохав, Глебиха кликнула Дашу. Когда та, отки-

нув на спину тяжёлую русую косу, выглянула в дверь, послала её

надёргать соломы с крыши сарая.

- Ещё для чего-та? - не поняв, спросила Даша.

- А для того! - обсердясь оборвала её мать. - Скотину, чай,

кормить надоть! Вот для чего!

Подставив лесенку, Даша нехотя полезла наверх. Бурая, уп-

релая за два года, солома оказалась жесткой, как хворост. Она не

поддавалась Дашиным усилиям, и та, тужась изо всех сил, выры-

вала её тонкими ломкими пучками.

Когда внизу набралась-таки изрядная охапка, Глебиха, под-

цепив вилами, кинула её в загородку к мычащей корове.

Присев на перекладину, Даша заглянула к ней.

- Да она и есть-та её не станет! Вона какие поленья-та!

- А ты помолчь! Помолчь гамо! - приказала Глебиха, хотя и

сама в душе глубоко сомневалась, что Зорька возьмёт эту бурую

ветошь. - Голод, чай, не тётка, никуда не денется!

И впрямь - не тётка. Опустив морду, корова потянулась к

вороху, обнюхала его, помотав головой, но взяла-таки пучок в

рот. Была она молодая, всего на третьем телку. Её зубы, ещё не

потерявшие силы, с хрустом мололи ломкую массу.

- Вота! Глянь-кося! Ты ж баила - не станет! А она - ест! - об-

радовалась Глебиха. - Скидавай-ка ещё для ярок. Тоже чай про-

сят!

Овцы и точно толкались подле Зорьки, тянулись к прелой

куче соломы. Но корова, встряхивая рогами, отгоняла их прочь.

Заглянула во двор и подошла Евдокия. Повздыхала жалостливо.

- Горемычные коровки-та наши! Им бы счас туды вон, за

речку. Дак ить ироды эти проклятые свалились на наши голо-

вы, господи, прости! Я-та ить тоже вечор ещё соломой кормить

почала.

- Оно как и все нонче, так и мы, - отозвалась Глебиха. - Боле

дать-та нечего!

___ ___

- Да ты слазь, хватит покуда! - крикнула она Даше и снова

оборотилась к соседке:

- Мой-та Олексич что баит! Ярок, говорит, под нож надоть! А

я не могу, слёзы аж застят!

- Кого под нож, мам? - переспросила, не расслышав, Даша.

- Не твово ума дело, кого! - бросила Глебиха, утираясь кон-

цом платка. Но ответила-таки:

- Ярок отец резать хочет, вот кого!

Даша недоверчиво глянула на мать, потом на овец в загородке.

- А вы как? - спросила у Евдокии.

- Как и все, дочка! Вот как и вы. Дед-то наш говорит вон: на-

долго, мол, обстояние-та. Да и неведомо, чем оно всё кончится.

Ежели чего, дак всё одно пограбят да растащат эти смалявые не-

христи.

- Может ещё и уйдут! А, Дусь?

- Ой ли, Фиска! Кой день ужо стоят!

- А мужики-та что говорят? Андрей?

- То и говорят! Обложили, мол, как волки, отбившуюся ко- говор. +

рову. Так и сожрут.

- Эт так! Сожрут! - вздохнула Глебиха. - Вот ить сколь го-

родов растоптали поганые. Крeста на них нет! Одно слово - ага-

ряне!

Она перекрестилась. Оглянулась на Звягино подворье.

- Твои-та мужики где?

- Где ж им быть окромя как на стенах! Андрей дак тот кой

день домой глаз не кажет. Старый с утра в стороже. И Соботко,

тоже вот несчастье на мою голову, туда же сбёг. Хожу одна, как

неприкаянная промеж четырёх углов.

Даша потянула её за рукав, заглядывая в глаза, предложила

неуверенно:

- А может, к нам пойдем, тёть Дусь?

Евдокия кивнула, соглашаясь:

- Идёмте! Всё одно ни к чему душа не лежит. А вместе-то оно

повеселей, поди, будет.

(Љ146 - 7223)

Шла уже другая седмица, как длилось обстояние. Но кроме

тех двух самых первых попыток, монголы вроде как больше и

не стремились попасть в город. Только шалые летучие отряды

конников с утра и до позднего вечера вихрем носились вдоль

вала. На ходу, не останавливаясь, хватались зa луки. Выпустив по

десятку горящих стрел, уносились прочь, не дожидаясь ответной

стрельбы. Им на смену мчались новые сотни. Вихрь, пыль, зло-

бные оклики, туча стрел - и всё повторялось сначала.

Но ежели раньше такая огненная круговерть не приносила

ощутимого ущерба, то теперь стало много хуже. И сами избы,

измокшие от дождя, и соломенные волглые крыши давно обсо-

хли. Брось искру - увидишь пламя!

Оно всё чаще вставало над пристенными избами. За каких-то

три-четыре последних дня напрочь выгорела добрая половина

Завершья и часть Большой Черниговской. Лишённые крова, коз-

личи наспех, кое-как располагались на стегне у торговых рядов,

теснились и ютились у стен днешнего града.

Здорово пострадала и Усмарина улица. Хотя и прикрыта

была она обрывом по-над Другуской, валом да стенами, однако

ж татарские стрелы птицами переносились над валом. Мужики

только кряхтели да зло ругались, дивясь столь дальнему пролету

стрел.

Тихим и совсем нетронутым оставался лишь Подол, Щитная

улица да Копейный конец - всё то, что надежно оберегали шум-

ные и пока еще многоводные реки.

Тысяцкий, видя, что штурма вроде как не намечается, отпус-

тил мужиков по домам, наказав быстро и купно тушить пожары.

На стенах держались одни лишь дозоры - княжьи гриди да

боярские дружины, усиленные отрядами ратников. Те под стре-

лы татар особо не лезли. Только в иные моменты, когда их назой-

ливость становилась совсем нестерпимой, отгоняли всадников

дружной и кучной стрельбой.

Андрей Волк все эти дни неотлучно находился при тысяцком.

Ценя его расторопность и хваткость, Брынко сделал его первым

своим помощником. И, наказывая ему что-либо, любил повто-

рять старую присказку:

- Мудрого пошли - и на печи спокойно лежи, глупому пору-

чи - и сам послед поспешай идти!

Берег он Андрея, и того не скрывал. Хотя ежели и посылал,

так в самое пекло. Даже суровый и скорый на суд боярин Игна-

тий - и тот всё больше прислушивался к его толковым и разум-

ным советам.

Была неделя (воскресенье). День, как и накануне, выдался

__ ___

тёплым да солнечным. Переливчато гудели, созывая к обедне,

колокола Спаса-на-Яру. Им взахлёб вторили весёлые перезвоны

Параскевы-Пятницы.

Выехав со двора днешнего града, Андрей перекрестился на

маковку звонницы и пошёл рысцой к Большим Каменным. От-

туда недавно прискакал посланец от Игнатия, передал тысяцко-

му, что шибко уж гомонятся мунгалы. И как бы чего с того не

вышло.

Наказав Андрею в случае нужды дать знать тревожным коло-

колом, сам Брынко остался в палатах, не очень поверив рассказу

гонца. Вернее, не поверил в вероятность чего-либо серьёзного: всё

поведение монголов за последнее время указывало, что к штурму

они пока не изготавливаются.

Так оно и оказалось

Когда Андрей, спешившись, привязал Воронка у коновязи и

поднялся на стену, ратники давно успокоились. Собравшись куч-

кою, они балагурили, подсмеиваясь над только что пронесшейся

тревогой и над своей пустой замятней.

На подошедшего Волка глянули, весело ухмыляясь. Потес-

нясь, пропустили в серёдку круга.

- Что тут за голка у вас вышла? - сам всё поняв, спросил он

однако и огляделся. - А! И ты тут! - заметил среди ратников

давно не виденного Неждана. - Ты, поди, и напужал всех, что до

сей поры их лихоманка трясёт!

- Дак то ж, Волк, от смеха! -отшутился Неждан.

Ратники дружно поддержали товарища:

- То верно - от смеха трясёт!

- С энтим не заскучаешь!

- Он и мёртвого подымет! - полетело со всех сторон.

- Ну, коли так, не грех и мне посмеяться, - ухмыльнулся и

Андрей. - А то переполошили себя, да и нас тоже!

- Посмеяться никогда не грех! - охотно отозвался Неждан,

звякнув об пол концом своей кривой татарской сабельки, с кото-

рой так и не расставался все эти дни.

- Да и время в самый раз: одна безлепица в голове.

- Какая ещё? - поинтересовался Андрей.

- Да хоть какая! Хоть про уток вон про тех, - он указал куда-

то за Жиздру.

Там, на болотинах, несколько дней тому объявились эти юж-

ные гостьи. Стремительно проносились они над рекой, долетая

порой до самого вала. И Андрей, сдерживая пробуждающуюся

страсть, бывало, не раз хватался за лук. Он и сейчас глянул туда,

за стену, вспоминая былые ловитвы.

Меж тем Неждан со смешком в голосе знай точил лясы:

- Дак ить как было-та? Пошёл я на лыко гору драть, уви-

дал - на утках озеро плавает. Ну, вырубил я три палки, значит:

костяную, смоляную и масленую. Одну-та кинул - не докинул,

другую кинул - перекинул, третью кинул не попал. Озеро-та,

значит, вспорхнуло и полетело. А утки - то и остались!

Давясь от хохота, ратники хлопали Неждана по спине:

- Вот поди и поскучай!

- Он ить и без струн как на гуслях!

- Такого, как того чёрного кобеля, от смешков и в доброй

бане не отпаришь!

- Дак что баня! - на лету подхватил Неждан. - Баня не

заговенье, от неё грех отказываться. - И пропел, гнусавя:

- Блошка банюшку топила, вошка парилася, с полка удари-

лася.

Улыбаясь, Андрей поднялся:

- Истинно, балалайка бесструнная! Прав был Прокл, Царс-

твие ему Небесное! Тебя бы, Неждан, вон к этим, на Ордёнку на

денёк сплавить! Поди, от смеха одного враз разбежались бы!

- Ну да! Это точно! В самую серёдочку! А, мужички? - хо-

хотнул Неждан. - Полно вам балы точить, пора голенища стро-

чить!

И он двинулся вслед за Андреем:

- Может, и впрямь пошлёте, а? Надоело сидмя-та сидеть,

глазами лупать. Я их, мунгалов тех, хочу и руками пощупать!

Андрей задумчиво посмотрел на Неждана. В этих словах вы-

рвалась наружу мысль, которую он и сам до поры хранил даже

от тысяцкого. Ежели уж не до уток, так отчего бы не заняться

иной ловитвой - на тех вон, что с утра до ночи гомозят там, за

стенами.

- А ну-ка, Неждан, пошли! - бросил он, направляясь к веже.

По крутой лесенке поднялись они на самый верх, на обзор-

ную площадку. Тут Волк осмотрелся. Всего-то ничего прошло с

того памятного дня, как стоял здесь вместе с княгинею, даже от-

метина от той красной стрелы в брусе - и та цела.

__ ___

"Да, цела! - повторил он про себя. - А ведь почитай две сед-

мицы миновало!".

Глянул вниз и вдаль. Там, за холмами, по луговине кучно вез-

ки, юрты, подводы. Курились костры прогорающими головеш-

ками. Меж них, там и сям, группами, кучами сбивались татары.

Даже сюда до стен достигал гомон огромной, не взять глазом,

орды.

Поодаль, на лядинах среди poщ - деревья, видно, порубили

на дрова да лестницы, вольно гуляли табуны коней. Сотни, тыся-

чи пегих, вороных, карих, низеньких татарских и рослых, круп-

ных - русских, захваченных в боях, отнятых по весям да погос-

там у смердов.

- Сорок сороков их туточки! - будто угадав Андрееву думку,

сказал Неждан. - Ажно завидки берут! Верно, каждый смалявый

об-дву, а то и об-три-конь будет! А?

- М-да! - невнятно промычал Андрей, думая о своём. Потом

обернулся к Неждану:

- Дак что, не прочь, говоришь, пощупать?

Тот, не сообразив ещё, что к чему, согласно кивнул.

- Ну дак ладно! Пожалуй днями спытаеш то удовольствие!

До Неждана, похоже, дошло.

- Ты что? Никак задумал... - он, не договорив, глазами указал

туда, где у ворот дыбился взводный мост.

- Во-во! - уже весело отозвался Андрей. - Поговорю-ка с ты-

сяцким. Тамо видно будет. Бог не выдаст - свинья не съест! Так

разумею, а?

И, не дослушав Нежданового ответа, добавил построже:

- Только гляди, Неждан! Всё, об чём мы тут с тобой балака-

ли, промеж четырёх глаз быть пока должно. Уразумел? Ну, тогда

двигай! И он подтолкнул ратника к узкому проёму выхода.

(Љ148 - 7225)

Змеёй скользнув на дно оврага, Андрей решил передохнуть.

Минуло, может, около часа, как он покинул спящий город. Во-

ронка, переброшенная через заборол, на внешнюю сторону сте-

ны, мягко шлепнулась на землю.

- С Богом! - шепотом сказал Остромир.

- Не поминайте лихом! - так же приглушенно ответил

Волк. - Выходите, как обговаривали: с началом замятни, когда

пойдут кони.

- Само собой!

И вот он уже в полуверсте от городского вала. Овражек, куда

спустился, приметил ещё днём: отсюда до пасущихся табунов

ещё с полверсты.

"Плёвое дело! - подумал он.- Абы только не развиднелось!".

Ночь, однако, лежала плотно. С вечера натянуло туч, и они на-

дежно схоронили и звезду, и молодой месяц, два дня мешавшие

туманной вылазке.

С дальней Жиздры, с лежащей прямо перед ним Ордёнки,

как с легкой руки Охрима Быкодёра стали называть былую Берё-

зовку, тянула пелена тумана. Она поднималась и от оврагов, лёг-

кая, зыбкая, глушившая слабые шорохи.

Впрочем, обутый в поршни - мягкие сапоги без каблуков,

Андрей почти не производил их. Но тем не менее был начеку.

С собой он взял лишь моток тонкой верёвки да охотничий

нож. Любая ошибка могла для него кончиться плохо, и он пони-

мал это лучше, чем кто-либо.

Прислонясь к обрыву, оглянулся на город. Отсюда, снизу, ни-

чего, конечно, не увидел. Но знал, что там давно всё готово и ждут

только его, Андреевых, действий.

Три дня назад тысяцкий, выслушав его предложение, вопре-

ки опаске Андрея, с ним согласился и план его одобрил.

- Решил вспомнить, как в прошлом годе половцев шуга-

нул? - усмехаясь в бороду, спросил он.

- То, Михаил Тимофеич, были половцы, а нынче мунгалы.

Они-та, видать, куда хитрее! Да и сторожу, наверняка, выстав-

ляют добрую.

- Дак и тебе не привыкать! Чать, не впервой! - сказал Брын-

ко. - А людей... ты уж сам подбери. Тут тебе виднее, каждого

знаешь!

"Это хорошо, что тысяцкий так распорядился, - подумал

Андрей. - Иначе б, поди, княжьих гридей он ещё б и не дал!".

Заручившись поддержкой, он отобрал в сотню для вылазки

десятка три гридей, кой-кого из дружины Игнатия. Остальных

набрал из ратников, не единожды ходивших с ним в такие набе-

ги в прошлые годы.

Теперь отряд наготове, ждёт его сигнала.

Пригнувшись, он неслышно двинулся по дну овражка. Вско-

ре тот кончился, истончившись в едва приметную ложбинку.

___ ___

Чуть справа, внизу, насколько доставал глаз, лежал монголь-

ский лагерь. Ещё догорали костры, изредка лопаясь брызгами

искр. Дотягивало едким дымком, донесённым слабым, еле ощу-

тимым ветром.

Но было тихо. Оттого и вся орда казалась какой-то вымер-

шей, опустевшей. И хотя Андрей знал, что это ощущение обман-

чиво, он никак не мог от него отделаться. Потому-то и выжидал,

как рябок-цыпленок, затаясь в траве. Выжидал возврата того

инстинктивного ощущения опасности, когда самой кожей чувс-

твуешь её дуновение.

Он посмотрел вперёд. Немного левее того места, где он при-

таился, в двух сотнях шагов, на обширном взгорье находилась

его цель - огромный косяк тысячи в полторы лошадей. К нему

ещё предстояло подобраться, обогнув гору низом; зайти в тыл, в

рощу так, чтобы кони раньше времени не почуяли чужака.

Внезапно обостренный слух его уловил почти неразличимый

говор.

"Вот оно! Так и есть - сторожа!" - пронеслось в голове. И

тотчас пришло то ощущение, которого он дожидался.

Распластав тело по траве, Андрей, извиваясь, легко засколь-

зил по земле. И она, и невысокая свежая трава были влажными.

Вскоpе и свитка, и порты измокли, хотя он даже не почувствовал

этого.

Обогнув холм, Андрей осторожно выбрался на взлобок и ог-

ляделся. Здесь, наверху, тумана не было. В сероватой сумрачной

мгле спокойно пасущиеся лошади выделялись отчетливыми чёр-

ными пятнами.

Теперь надо решить, как поступить с охраной. Лучший ход -

снять её. Ежели она, конечно, невелика. Если же монголов много,

надо искать иной выход. Но сколь ни напрягал он зрение, раз-

личить ничего не удавалось, хотя дымок от костра давно пощи-

пывал ноздри. Тогда он рискнул подняться ещё выше, предполо-

жив, что дозор находится по другую сторону холма.

Саженей через десять он вдруг прямо перед собой различил

глазки тлеющих головешек. Подле них, растянувшись на войло-

ке, спал один монгол. Его напарник, сидя вполоборота к Андрею,

судя по всему, тоже клевал носом, потому как время от времени

дёргал головой снизу вверх. Так обычно пытаются согнать дрёму

и дурную сонливость.

"Самый для сна час!" - подумал Андрей и мягко скользнул

к костру.

В нескольких шагах от него вновь притих и ещё раз зорко

осмотрелся вокруг. Но нет, кроме этих двух, тут никого больше

не было...

"Тем лучше!" - прошептал он и вытянул нож.

Сидящий монгол, даже не шелохнувшись, обмяк и повалился

набок, а потом и на спину. Андрей кошкой прыгнул на второго.

Слабый вскрик - и только пара стреноженных коней, пасшихся

совсем близко, слегка всхрапнула и запрядала ушами.

Отерев нож, Андрей сунул его в чехол. Снял с пояса моток

верёвки, привстал и, на глазок прикинув расстояние, метнул её.

Петля прочно обхватила шею коня. Тот испуганно шарахнулся в

сторону, и Андрей напрягся, удерживая его на месте.

Потом, подобравшись к нему, перерезал путы и, взяв за повод,

двинулся к одиноко стоящему дереву. Здесь он крепко привязал

свою добычу, пригибаясь, прошмыгнул в берёзовую рощицу.

"Ну, кажется, сошло! - облегчённо вздохнул он и присел на-

земь. - Теперь держитесь!".

Он ещё посидел, отдыхая, поглядывая то вниз, на долину, где

в мирной дремоте лежал монгольский стан, то на табун, всё так

же беззаботно гулявший поодаль.

- У-у-уу! - прорезал вдруг ночную темень протяжный стону-

щий волчий вой. - У-у-уу!

Вот где пригодились ненароком полученные когда-то у ста-

рого волхва Ошкуя уроки подавать голос так, чтобы он доносил-

ся то изблизи, то издалека, с любой, откуда надобно стороны.

То напрягая слегка, то до отказа расслабляя голосовые связки,

Андрей подвывал по-волчьи так, что невольно создавалось впе-

чатление, что этот вой идёт сплошным валом позади табуна.

И тот не выдержал. Громкий храп, испуганное ржанье нахо-

дившихся поблизости животных сменилось паникой. Лошади

кинулись в единственное казавшееся им безопасным место -

вниз, в долину, на сонный лагерь спящих татар.

А вослед этой бешеной лавине неслось наводящее ужас, на-

стигающее её волчье завывание.

Андрей больше не таился. Одним броском добравшись до

приметного дерева, он обрубил верёвку, огладил испуганного

конька и вскочил в седло. Потом, словно вспомнив что-то, огля-

___ ___

нулся. У потухающего костра холодели трупы монголов. При-

близясь к ним, он спешился, держа повод в руках. Наклонился и

отцепил чехол с саблей.

"Так-то оно будет верней!" -удовлетворённо подумал он и

бросил коня в галоп.

Он представил себе, как опускается взводный мост, как, не

скрипнув, распахнулись тяжёлые створки ворот, и сотня под на-

чалом Остромира ринулась на монгольский лагерь, разбитый и

опрокинутый обезумевшими животными. И пожалел, что сей-

час он не там, не со своими товарищами, сыплющими удары на

головы ничего не соображающих в суматохе врагов.

Но своё дело он сделал. "А Остромир не подведёт! И этот ба-

лабол Неждан потешится вволю!" - хмыкнул он, вообразив раз-

горячённое боем лицо никогда не унывающего сбега.

Андрей перевёл конька на рысь, потом приостановился, вслу-

шиваясь. Слева неслись громкие крики, пронзительные вопли,

нарастающий шум замятни, пожаром охватившей весь лагерь,

перемётываясь до самого последнею куреня на Нижнем лугу.

(Љ150 -7227)

Минули пятнадцать урочных дней, Город жил всё так же на-

хмуренно и оставался столь же недоступен для татаро-монголов,

как вода в пересохшем пустынном колодце.

Ничего не изменилось и ещё через десять столь же бесплод-

ных дней осады, ни на йоту не прибавивших славы монгольскому

войску. Наоборот! Даже былые, совсем недавние успехи начали

тускнеть, как постаревшие жемчужины.

Гуюк-хана особенно раздражали непрерывные вылазки коз-

личей. Ощутимого вреда они, разумеется, не причиняли, если не

считать самую первую из них. Верно! Тогда погибло несколько

сот нукеров, причём от копыт собственных коней куда больше,

нежели от урусутских мечей.

Все остальные походили скорее на щипки, чем на удары. Но

разве жеребцу приятнее от того, что его не огрели один раз пле-

тью, а привязав, отдали во власть налетевших оводов! И хотел бы

удрать, да повод не пускает! А копытами от этой безжалостной

стаи не отобьёшься - не волк! Мутными, полными печали гла-

зами следит коняга за своими вольно гуляющими собратьями,

стучит копытами, бешено хлещет хвостом. Да никак ему с места

не стронуться!

Такими же мутными oт злости и усталости глазами нукеры

Гуюкова отряда следили за проходящими стороной туменами

Батыева войска.

Пережидая весеннюю распутицу, Бату-хан почти не менял

места орьги - своей главной ставки, разбитой вдали от всех уру-

сутских городов. И не вмешивался в дела темников, которые в

поисках корма для огромного войска бросали свои тысячи на

поиск и захват небольших городков и селений, густо рассыпан-

ных по всему благодатному краю на запад, северо-запад и восток

от Козелеска.

Степной пожар не способен был сотворить того, в чём пре-

успели монголы. Пепел, один только пепел оставался на месте

цветущих весей и посёлков. Ни одной живой души - ни малой,

ни старой. Никого, кто мог хотя бы оплакать да предать земле

людей, погубленных татарами.

Но едва сошли вешние воды, обнажив топкие речные берега,

Бату отдал приказ. И, послушные его воле, монгольские тьмы ос-

тавили этот теперь уже бездыханный край, ринулись дальше, к

югу, в беспредельные половецкие степи.

Там можно было отдохнуть, стряхнуть напряжение утоми-

тельного похода. Там ждал свежий ветер с привкусом горечи,

почти родной простор зелёных равнин.

Как струи воды обтекают лежащий на их пути валун, так та-

таро-монгольские тумены обтекали отряд Гуюк-хана, притисну-

тый к козелеским стенам.

Судьбой покидаемых вроде бы никто не интересовался. Даже

джихангир, поначалу швырявший приказы один грознее друго-

го, вдруг примолк, и который уж день от него не скакали гонцы с

гневными словами и не поступало никаких известий.

Гуюк-хана это даже обрадовало. Но ненадолго. В жесте Батыя

он уловил явно выраженное пренебрежение, стремление лиш-

ний раз подчеркнуть перед лицом всего войска бездарность того,

кто всего год назад возжелал стать во главе похода.

Озлобленный и подавленный Гуюк-хан потерял счёт дням. За-

гнанным волком огрызался на всех, нервно бегая по своему шат-

ру. Рычал на темников и тысячников, топал в бешенстве ногами

и плевался. Его тонкая плеть с ручкой из резной слоновой кости

более не делала различия между слугами-рабами и знатными ха-

нами-начальниками. Всем доставалось одинаково. И каждый с

__ __

трепетом приближался к Гуюкову убежищу, не надеясь ни на

своё положение, ни на ханское милосердие.

Ему докладывали, что в городе бушуют пожары. Он, с пеной

на губах, кричал:

- Шакалы-вонючие! От него давно должен остаться один пе-

пел!

Ему доносили:

- Сотня Аепы зажгла, наконец, башню у ворот!

Он рыкал в ответ:

- Мне не нужна башня! Мне нужна пустыня на месте стен!

Но стены стояли по-прежнему несокрушёнными. И за своей

недоступностью всё также прятали неподдающихся железных

урусутов, даже от лиц которых, упрятанных за нигде доселе не-

виданными Гуюком масками, отскакивали меткие монгольские

стрелы.

В лагере всё больше воцарялся беспорядок. Тоже странный,

доселе неведомый самому хану. Как отара овец, застигнутая пур-

гой в степи, шарахается по сторонам в поисках спасения, кида-

лись по сторонам боевые сотни нукеров, пытаясь разыскать себе

хоть какое-то пропитание.

Сульдэ сжалился над конями - они если и не вдоволь, однако

могли утолить свой голод на молодой зелени, буйно и враз пок-

рывшей окрестности. Но Сульдэ остался глух к урчащим от го-

лода животам нукеров. Опустошённые, стёртые с лица земли де-

ревни давно уже были покинуты даже урусутскими собаками.

Нетронутыми оставались только редкие веси по ту сторону

Жиздры, в густых лесах. Но десятки попыток прорваться туда за-

канчивались одинаково плачевно: словно какие-то бестелесные

духи зла встречали у засек и завалов отряды монголов. И тогда

десятки трупов, истыканных стрелами, оставались немыми сви-

детелями очередной неудачи, осквернявшей Гуюково знамя.

Хан обрадовался было сообщению Бури о захвате разыскан-

ного наконец Серёнска. Совсем крохотный, городишко этот

захватили, и дотла сожгли полторы тысячи нукеров, которых

вёл сам нойон. Отчаянно дравшиеся урусуты под конец запер-

лись в махонькой церкви и сами подожгли её, так и не отворив

ворота.

- А зерно? Где зерно, о котором говорили Бурундэю плен-

ные? - настороженно глянул на своего любимца Гуюк-хан, до

того момента молча слушавший доклад нойона. - Почему ты

молчишь о нём?

- Мы забрали всё, что нашли в избах, - отводя взгляд, отве-

тил темник. - Но большой хлеб, много хлеба хранилось в той

крепости, где заперлись урусуты.

Он умолк было. Но, уловив угрожающий жест и сверкнув-

ший гневом взгляд хана, развёл руками:

- Мы отбили у огня, что смогли. Но много зерна сгорело

вместе с урусами.

-Мы привезли его, - добавил он, пытаясь смягчить бурю,

уже колыхавшую всё тело Гуюк-хана.

- Оно здесь, оно ждёт тебя, хан. Там рожь. И пшеница.

Выйдя из шатра, Гуюк долго смотрел на вереницу телег, на-

полненных захваченным в Серёнске хлебом.

"Это лучше, чем ничего. Но для двух туменов это почти ниче-

го!" - тоскливо подумал он, боясь даже представить себе время,

когда иссякнут и эти небольшие запасы.

(Љ153 -7230)

В один из таких нелёгких дней конца апреля Гуюк-хану сооб-

щили, что ночью, во время очередной вылазки урусутов захвачен

пленный.

Хан повелел привести его. Два дюжих монгола подволокли

уруса к шатру и плашмя кинули наземь. В одной рубахе, густо

покрытой бурой кровью, был он невысок, коренаст, лохмат. Усы-

панное оспинами, рябое лицо его едва проглядывало из окладис-

той, слипшейся клочьями бороды. Вперёд выдавался только нос,

длинный и по-ястребиному загнутый крючком.

Глядел он одним глазом. Другой напрочь исчез под вздувшим-

ся пузырем синяка.

Упираясь в землю пальцами босых ног, пленник приподнял

голову, и Гуюк встретил колющий пронзительный взгляд..

- Развяжите его! - коротко приказал он.

Один из тургаудов, достав саблю, перерезал петли верёвки,

намертво охватившей руки и грудь урусута. Освобождённый от

пут, тот попытался встать. Но тургауд тотчас сбил его с ног. Цара-

пая землю скрюченными перебитыми пальцами, пленный вновь

стал приподниматься, но его опять швырнули на траву.

- Перед ханом положено стоять, на коленях! - отрывисто

сказал ему молчавший до сих пор толмач из половцев.

_ __

Урусут что-то хрипло произнёс.

- Что он сказал? - спросил Гуюк, всё ещё пристально раз-

глядывая первого козлича, живым попавшего в его руки. Толмач

замялся.

- Ну! - вскинулся хан. - Повтори всё, что он сказал!

- Он говорит, что становится на колени только для молитвы.

Хан резко вздернул головой, стиснув рукоять плети, помол-

чал, глядя на распростёртого на животе урусута. Наконец сказал,

раздражённо обернувшись к половцу:

- Пусть встанет! Не могу же я разговаривать с ним лёжа!

Тот сделал знак рукой и урусут, поняв, тяжело поднялся, опи-

раясь на одну ногу. Порты его слева были рассечены, и когда он

встал, открыли длинную, покрытую струпьями засохшей крови

рану.

Морщась от боли, пленный упёр взгляд своего единственного

глаза в самые зрачки хана.

- Почему вы заперлись в своем вонючем и опустошённом

городе? Вы сдохнете там с голода и сгорите живьём, если не от-

кроете ворота! - не отводя взгляда, проговорил Гуюк.

Толмач быстро перевёл. Пленный выслушал, осматривая по-

ловца от головы дo ног, ответил глуховато:

- Может, для кого и вонючий, - всяк на свой аршин мерит-

та! Для нас он свой, родной. А чтоб опустошить, мил человек, им

ещё завладеть надоть. Да, видать, не по вашим зубам орех! - до-

бавил он, усмехаясь в бороду.

Гуюк снёс и эту усмешку. Он хотел проникнуть в мысли уру-

сута, хотел понять, что творится в его душе в этот, может, послед-

ний час его жизни.

"И он знает об этом, - размышлял хан: - Но тогда... Откуда

этот огонь? И эта ухмылка?".

- Но ведь вас совсем мало. И вы всё равно погибнете. Ещё

никто и никогда не посмел стать поперек нашей дороги! - Гуюк

заговорил быстро, взахлёб. - Ты слышишь, урус! Никто и никог-

да! Целые народы падали ниц при одном стуке копыт наших ко-

ней! И они пройдут от восхода солнца и до самого дальнего моря,

где оно спит!

- Можа, и пройдут, - лениво и вяло, с неприкрытой издёвкой

ответил пленник. - А можа, и не пройдут. Пpo то - Бог весть!

Он опять помолчал, переводя взгляд с толмача на хана.

- А токмо мы-та - дома! У нас так говорят: в родной избе

и стены помогают. Так-та вот? А вас... Мы вас не звали - сами

пришли.

Выслушав перевод толмача, Гуюк кисло поморщился, заду-

мался, опустив голову. Потом резко спросил:

- Сколько вас в городе? И есть ли у вас еда?

Толмач, подавшись вперёд, быстро перевёл его вопросы.

- А вся Русь, почитай, здеся! - неторопливо и обстоятельно

проговорил пленный. - А еда...

- Дак про то не бойся, не Духом Святым живы!

Гуюк недоуменно посмотрел на половца. И тот долго разъ-

яснял ему, что значит Святой Дух, о котором толковал урусут.

Видно, так и не поняв, хан махнул рукой:

- Пусть скажет, много ли у них осталось воинов?

Пленник усмехнулся и промолчал.

- Говори! - плеть хана, визгнув, оставила красный рубец на

лице урусута.

Тот не спеша отёр щёку рукавом. И вновь смолчал.

И это угрюмое молчание больнее всех слов и усмешек удари-

ло хана. Под самое сердце. Так, что на миг перехватило дыхание.

Ибо в нём он углядел вдруг и собственное бессилие. И свою, до

конца ещё не успевшую осознаться обречённость. Будто не он,

хан Гуюк, наследник трона монгольских каганов, приговаривал

сейчас к смерти этого урусута, а наоборот, тот, избитый и изра-

ненный, занёс меч над ханской головой.

Гуюк-хан качнулся, глаза его сверкнули яростью:

- Алыб-барын! (взять его! -монг.).

Два тургауда, стоящих подле пленного, кинулись на него, пы-

таясь сбить с ног. Но урусут вывернулся, стряхивая с себя мон-

голов. Коротко, с неуловимой быстротой мелькнул в воздухе его

кулак, и рослый телохранитель мешком растянулся у самых ног

Гуюк-хана.

- Алыб-барын! - закричал тот, вскакивая с неожиданной для

себя резвостью.

К урусуту бросились сразу несколько человек, опрокинули

его лицом вниз, круто заломили вверх руки и ноги.

- У-у! - не то зарычал, не то застонал он, сделав попытку ос-

вободиться от насевших на него нукеров.

Но что-то хрустнуло у него в спине. Он разом обмяк и ос-

_ __

тался лежать скорченный и недвижимый у ног всё ещё нервно

дергавшегося хана.

Два тургауда схватили его за босые пятки и поволокли за

шатёр.

Тело урусута глухо шлёпнулось в воду, и Берёзовка-Ордёнка

понесла его, плавно покачивая, к недалекой Жиздре.

(Љ155 -7232)

Полностью опубликованные отрывки из романа Вячеслава Васи-

льевича Мацнева можно прочитать на сайте города Козельска (http://

www.kozelsk.ru).

В XXI веке литературная история Козельска пополнилась

новым романом "Злой Город", написанным московским писате-

лем Дмитрием Силловым.

Дмитрий Олегович Силлов родился в семье военного.

Окончив школу, служил в десантных войсках. После демобили-

зации, получив медицинское образование, активно занимается

единоборствами, культуризмом, психологией, изучает восточ-

ную философию и культуру, историю военного искусства. Обла-

датель мастерских степеней по нескольким видам единоборств.

В настоящее время является президентом спортивного клуба

"Реальный Уличный Бой".

Роман "Злой Город" вышел в издательстве ЭКСМО (ISBN:

5-699-19694-3 - 2006-2007гг.). С творчеством Д.О. Силлова можно

познакомиться на его сайте http://www.sillov.pp.ru.

Замечательно написанный в стиле исторического романа с

элементами фэнтези, тем не менее, роман Силлова весьма бли-

зок по своему духовно-патриотическому настроению роману

Мацнева "Стояние". В настоящее время Дмитрий Олегович пы-

тается реализовать экранизацию своего романа. Если на то будет

воля Божия - это будет первый художественный фильм о героях

Козельска.

Мы публикуем небольшой отрывок из романа. Полностью с

его текстом читатель может ознакомиться на сайте Козельска

(http://www.kozelsk.ru), размещённом там с разрешения авто-

ра.

Оставить комментарий
Размещен: 15/12/2009, изменен: 15/12/2009. 65k. Статистика.
Глава: История

Связаться с программистом сайта.
Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"
Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"