Мачальский Дмитрий Викторович : другие произведения.

Кому нужны крылья

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Чтобы птенцы научились летать, их тупо выпихивают из гнезда - либо полетишь, либо съедят коты. Чтобы Катька нашла себя, ей порушили всю жизнь - хоть волком вой. Тут бы задуматься о доме, о семье, карьере, начать крутиться-зарабатывать... так нет же, идёт судьбе в "лобовую" и не сворачивает! И нет никакой надежды на светлое будущее - одни сказки о том, что будто бы так она может обрести свою силу и найти свою стаю. А главное узнать, зачем ей нужны крылья.

Необходимое вступление

   Книга, конечно, о трагической любви (теперь, с оптимитичеким эпилогом). Мимоходом рассказывается, куда летел волшебник Черномор, чем должна отличаться наша фэнтези, почему нельзя просто так материться, откуда происходит знаменитый "волчёк", кто на самом деле замучил "Галю молодую" и гонял лошадей "На грозный Терек" и даже как запорожские казаки предсказывали погоду. Задевается кое-что о казаках и цыганах, гуннах и болгарах, ранних арья и поздних монголах, тюрках и татарах, даже о евреях. В общем, одни монголы останутся довольны. Но, как говорят французы - "poefigui". Это ведь было совсем не на нашей земле...
   В книге присутствует живая диалектная речь. Читать это не так сложно, всего лишь мягко, по-европейски произносить две буквы: "е" будет "э", "и" будет "ы". Так же по-разному звучит "казАки" и "козакИ".
  
  
  
   Это было совсем не на нашей земле
   и не в наш неустроенный день.
   Осторожные кони прошли по золе
   догоревших с утра деревень.
   .................................................
   Стало слышно как в небе трубят журавли,
   Пролетая в недальний закат.
   И последний пожар утомился вдали,
   И крестился последний солдат...
   Эх, вино на столе, да усы в серебре,
   Да над пашней вселенский покой!..
   Это было, конечно, не в нашей земле,
   может, даже, совсем ни в какой...
   (здесь и дальше - стихи В.Г. Мачальского)
  
  

* * *

  
   Был тихий летний вечер, когда Сашко совратил Данилка идти смотреть на Саур-могилу.
   - Пiшли, кажу, бо сьогодня точно шось буде.
   - Та чого б?
   - Та того б, слоню, сам бачив, як Борода пiднiмавсь.
   - Борода?! Нiii, не пiду...
   - Ми ж тихенько за камнями подивимось.
   - А як побачить?
   - Тодi зжере!
   - Нiii, не пiду...
   - Дурню, шучу я. Ну не хочеш, без тебе обiйдуся, було б шо...
   - Нiii... Ну то пiшли.
   - То пiшли, то не пiшли... Куди пiшли, як ще Мурку завести треба!
   - Та шо ту заводити, сама дiйде!.. Мурка! Мурка! Ходи до дому.
   Корова Мурка оглянулась, посмотрела на пастушков большими укоризненными глазами, вздохнула и пошла домой, философски помахивая хвостом. Чем-то она была похожа на свою хозяйку - тётку Васылыну: тётка обожала мультики, а корова играла с детворой, тётка считала, что "жiнка сама собi - голова колгоспу [председатель колхоза]", и корова всегда знала, когда и куда ей надо идти. Пацаны проводили её взглядами и с чистой совестью рванули в противоположную сторону.
   За окраиной уже горела вечерняя заря, но дорога, по которой отчаянно пылили хлопцы, вывернулась так, что зарево заслонила угрюмая тень - черная на фоне заходящего Солнца покатая громадина кургана. И сразу у обочины начали попадаться глыбы и плиты, скатившиеся, сползшие, а часто и стащенные с вершины. Пол села из них мостило фундаменты, другая половина, менее хозяйственная, всегда рада была разложить при дороге на такой плите "чим Бог послав". И не смущало ни трактористов, ни водителей, да и баб по дворам, что под газетой с закусочкой, или на бочке с капустой в погребе, да и в кладке фундамента хаты, если отколупалась штукатурка, попадались часто чёрточки и знаки, явно прорезанные человеческой рукой.
   Приезжали как-то учёные. По дворам ходили, расспрашивали, срисовывали, раскапывали. Да и ушли, оставив на радость детворе пещеры под плитами, а еще зарубку на родовом древе сельской громады - "та ходили якiсь". А ещё плиты со склонов Саур-могилы стали таскать и про запас, так, на всякий случай - "поки ж то, по музеях не розтягнули".
   И пробираться меж этих плит в темнотище да по степной колючке - аж и удовольствие!
   - Тихо, ти! Верещить, як порося недорiзане.
   - Сам ти-и-ихо! Не пi-i-iду да-а-алi
   - I не йди...
   - I не пiду! Всi ноги по обдер через те-е-ебе-е.
   - Ну то не йди, Борода тебе тут i зловить.
   - И-и-и... все одно не пiду.
   - Ну то сиди!
   - Сиджу!
   - Та сидим вже... Звiдси теж видно...
   Перебранка угасла и хлопцы залегли за ставшей торчком плитой, ощущая себя если не разведчиками, то уж точно партизанами. Но молчать партизанам полагалось только на допросе, а здесь как бы не с чего...
   - Сашко! А, Сашко?..
   - Чого?
   - А правда, що там золото закопане?..
   - А я знаю?..
   - А правда, що з колодця ноччю нiби луна свiтить?
   - Може i правда...
   - А правда, що то мертвяк встава?
   - От дурне мале!..
   - А мертвяк каже: "Вiддай мойо золото!"... А хто ночувать надума в печерi, стане мертвий, i на ранок в ротi буде золотий талер... I як Бородi не страшно?
   - Так на то i циган! Вiн з конями говорить... А з труби у нього змiй вилiтав!
   - Брешеш?!
   - Богом клянусь - чеснойе пiонерськойе!
   Древняя, уже легендарная клятва, данная впотьмах на склоне колдовской горы, впечатлила! В схованке надолго воцарилось благоговейное молчание. Но пока спорщики притихли, воспряли духом местные комары. Сначала один пацан зашипел и хлопнул по щеке, потом другой заёрзал и стал колотить по ногам попавшейся под руку веточкой. Только колоти, не колоти, а численный перевес был на стороне насекомых. И со злорадным зудением комариное воинство поднялось на приступ.
   - Аффф...
   - Ойййй...
   - Не всижуууу!
   - Тихо! Почу... ай!
   - Сам тихо... фффш...
   Уже вопросы маскировки отошли на второй план, уже приходил край терпению, уже готов был сорваться призыв к позорному бегству, когда звенящую тишину летней ночи заполнил жуткий и пробирающий до подкорки тоскливый вой. Пацаны замерли, позабыв про укусы, и опасливо зашарили взглядами по сторонам. Только напрасно - темень на склоне была совершенно непроглядная, руки не видать. Зато над вершиной кургана показалась неправдоподобно большая и круглая Луна. Она выплывала на глазах под волчью песню, которой уже вторили издалека сельские собаки, она завораживала своим величием, она разливала вокруг серебристый свет, и оторваться от этого зрелища было совершенно невозможно. И вдруг вой оборвался на высокой ноте, а пацаны подавились собственными "ойками", потому что на фоне лунного диска стала расти туманная фигура. Словно клубы дыма, разгибалась она во весь огромный рост, распрямляя складки белых, свободно висящих одежд, и когда образовалась голова без лица, накрытая белым колпаком, фигура раскинула руки и глубокий вздох пронёсся ветром по ночной степи. Призрак постоял так в молитвенной позе и начал бледнеть, втягиваясь в вершину кургана. Пацаны, не шевелясь и почти не дыша, проводили его взглядами.
   Уже и призрак окончательно исчез, и Луна поднялась над горой во всей красе, а они всё боялись двинуться. Наконец, Сашко решился:
   - Т-т-ти бач-чив?
   - А-а-а ти?
   Они глянули друг на друга, пытаясь понять или правда это - что привиделось, или дрожит товарищ так же, или только у самого руки-ноги ходуном ходят, но в это мгновение случилось самое страшное.
   - А ЩО ТУТ РОБИТЕ?! - вопросил их прямо из темноты немилосердный бас.
   Это уже было слишком! Ребята взвыли и, не разбирая дороги, понеслись вниз по склону. За минуту их заполошные вопли, с энтузиазмом поддержанные сельской собачнёй, затихли вдали. Только тогда от глыбы на склоне отделилась большая тень. Человек, неслышно ступая, подошёл к месту "засады", хмыкнул в косматую бороду и вдруг гаркнул в темноту, где опять завёл свою тоскливую песню одинокий волк:
   - Та годi вже стараться, вовкулака теж менi!
   Вой тут же оборвался. Через короткое время на склоне затопали торопливые шаги, дополняемые комментариями о состоянии дороги:
   - Ай, блин, повырастало!.. Блин, понакидали!.. Уйффф... блин, шоб тебя приподняло та гэпнуло... Дiду, ви де?
   - Катерино! - укорил дед, едва внучка показалась из темноты. - Сколько раз тобi говорено - не "блiнькай"! От же-ж набралася дуростi в тому гОродi...
   - Дiду-у-у! - внучка рванулась на голос и с разгону повисла у деда на шее. - Дiду, дiду, дiду!..
   - Катюню, ведмедику, пожалiй старого! - придушенно взмолился дед.
   - Ой, прям, ста-арый... - словно устыдившись чувств, внучка Катька разжала руки и отступила, нахмурившись, действительно сразу став похожей на нашкодившего медвежонка.
   - Конешно старий. А ти ж здорова дiвка, давно замуж пора, - как бы не заметив, пошёл себе вниз со склона дед.
   - Ещё чого?! - возмутилась Катерина, но обнаружила, что со своим возмущением рискует остаться одна в ночи, догнала деда и пошла рядом, ворча под нос: - Замуж, замуж... За кого?!
   - За Данила, - уверенно заявил дед, на ходу обнял насупившуюся внучку за плечи и так и повёл по дороге в село. - Ну, сама глянь - хлопець як дуб: високий, красивий. Трактор водить! Шо тобi ще нужно?
   - Та он же-ж дебил!
   - Ка-а-атю!.. - опять укорил дед внучку за городской лексикон, но для справедливости всё же добавил: - Ну, хiба трошки...
   - Ну-у-у!.. - потребовала внучка в смысле - "зачем тогда сватал".
   - Та шучу-шучу... шуткую я, - успокоил дед и принялся бурчать, словно сам себе: - Ти ж у нас, кобила норовиста, затовчьош парня, а я потом винуватий буду...
   - Дi-i-iду!.. - угрожающе глянула внучка из-под дедовой руки и сокращённым вариантом фирменного жеста вперила свободную правую руку в бок. Здоровенный дед поспешил сдаться:
   - Мовчу-мовчу!.. Хоча от - Василь, он тоже-ж хлопчина справний...
   - Дi-i-iду-у-у...
   Так, мило препираясь, они добрались до крайней в селе хаты. Старая, но основательно построенная и крепкая мазанка приняла их в своё нутро и сейчас же гостеприимно засветилась окнами.
   - Чай питимеш? - спросил дед, остановившись с чайником в руках перед небольшой плитой на газовом баллоне.
   Внучка сидела за столом и задумчиво вертела в руках чёрно-белую фотографию в потёртой рамке. Там запечатлелись высокий плечистый мужчина и прильнувшая к нему маленькая изящная женщина. Оба молодые счастливые, гордые сознанием близости друг друга.
   - Значить питимеш, - сделал вывод дед, не дождавшись ответа, а когда принёс парящие кружки, внучка всё также затуманено глядела на фотографию.
   - Дiду-у-у, - вдруг очнулась она и с неожиданной надеждой глянула из-под низкой живописно лохматой чёлки, - а мама с папой вернутся?
   - А чож нi, вернуться! - слишком бодро, чтобы счесть это правдой, ответил дед и несколько торопливо посоветовал: - Пий, бо остигне.
   Катька взяла кружку обеими руками, осторожно пригубила чай, но осталась при этом отрешённо задумчивой, и дед решился серьёзно поговорить:
   - Катюню, ведмедику... Ти ж уже доросла, должна понiмать... Я не вiчний, життя не вiчне, треба ж якось устраюватись. Як ти сама у тому гОродi...
   - Ну диду, опять?!.. - возмутилась Катька и даже чуть-чуть грохнула кружкой по столу, но видя нахмурившееся лицо деда, тут же с преувеличенным воодушевлением перевела тему:
   - Слушай, а расскажи про Козака Мамая?
   - Кхм... Катюню... - попытался воспротивиться дед, но что он мог поделать против внучкиного обаяния.
   - Ну, дидуню-у-у!.. Расскажи, а?
   - Ну ладно, причепа, слухай. Був колись наш степ - як море: голубе небо, золотi води, трав'янi хвилi [волны]. I жили тут вольнi люди - козаки. Сильне, лихе плем'я - крiпке, як дуб, що жодна негода не злама...
   На живописании размеренным речитативом буйного образа казацкой вольницы внучка поставила локти на стол и подпёрла голову сжатыми кулачками, продолжая затуманенным мечтою взором глядеть на сказителя.
   - ...Та не було тодi миру в степу. Багато кому наша земля i наша воля поперек горла стала. Та й самi козаки за цяцьки золота чужу i свою кров рiкою проливали. Ох, не було миру у степу!
   Последовавшее затем описание политической ситуации от Дуная Батюшки до Волги Матушки затянулось на добрых десять минут, так что Катька, всё так же не сводя влюблённого взгляда с деда, успела опустить голову к столу, подбородком в сцепленные кисти, витая воображением где-то над степными просторами.
   - ...А були серед них - може люди, а може й не люди. А може соколи, якими оберталися в небi. А може леви [львы], якими ставали на полi битви, або вовки [волки], якими жили у плавнях та байраках, де й звiр не пройде. Були то самурги, що одним оком минуле видять, другим надходяще прозрiвають. Конi в них - вiтер а не конi, вiд той породи козацькi скакуни пiшли. Шаблi [сабли] в них - блискавицi [молнии] не шаблi, з того ж металу козацька зброя [оружие] кувалася...
   Пища для воображения оказалась столь обильной, что незаметно уложила набок отяжелевшую "с перееду" головушку, уютно прикорнув щекой на сложенные руки.
   - ...Був серед них чарiвник-характерник за прозванням Мамай, що старим говором значить - вовк. Прозвали його так, бо одинокий був, як вовк, а може тому, що сiрий вовк був йому товаришем. А був ще у нього вiрний бойовий кiнь та шабля, що булат ламала, та бандура, що вiтер заклинала. Гуляв козак Мамай сам по степу, де тiльки заманеться [вздумается], нiкого в свiтi не боявся. Нiкого-нiкого, а одну все ж таки боявся. А була ж та одна - шинкарка Настя, яку ще народ Дариною кликав, та не проста шинкарка - вiдьма! I от одного разу прийшов козак до Наcтi-Дарини, а вона йому й говорить... Та ти уже спиш, дитино!
   Последнее восклицание относилось, конечно, не к легендарному казаку, а к вполне реальной внучке, прозаически сопевшей носом в стол. Дед поднялся, бесшумно приблизился, постоял, нежно на неё глядя, осторожно погладил разметавшие по столу чёрные волосы, легко поднял девушку и понёс в спальню. Пока укладывал в постель, да стаскивал кроссовки, да вынимал из куртки, Катька даже приоткрыла глаза и что-то пробормотала... но так и не проснулась.
   - Ну, от i добре, - подытожил дед, укрыв внучку одеялом. - От подививсь на тебе, ведмедику... та й можу йти. Якая ж ти в мене доросла стала, i пора б уже... Ех, i чого ж ти в людей вчепилася, як той хрiн у грядку!
   Он ещё посмотрел на её уморенный ночным бдением лик, будто запоминая, и вышел из хаты, прихватив с собой только записку с комода. На записке той был тщательно изображено десять цифр и снизу столь же тщательно выведено - "внучка Катя".
  

* * *

  
   Катька проснулась от того, что звонил её мобильный, и сейчас же ощутила дико щемящее одиночество. Она испуганно распахнула глаза и увидела пустую комнату. Нет, не пустую оттого, что никого в ней не было или вынесли все вещи - это всё внешнее, поверхностное, - а по-настоящему пустую, и вместе с комнатой - порожнюю осиротевшую хату.
   - Диду! - испуганной чайкой вырвался вскрик, но ответила ей лишь тишина... в которой продолжал тилинькать стандартную мелодию телефон.
   Катька слетела с кровати и босиком по половицах допрыгала до куртки, висящей на спинке стула. Но едва выдернула мобилку из кармана, как звонок прервался, не дождавшись внимания. На экранчике высветился чужой номер. А пока Катька удивлялась, кому бы это она понадобилась в выходной с утра пораньше, телефон опять зазвонил. Упорный!
   - Да? - кратко отозвалась она, поднеся аппарат к уху.
   - Это Катя? - весьма содержательно спросили оттуда.
   - Да! - уже раздражённо подтвердила она.
   - Это вас беспокоят из районной больницы...
   - Да... - холодея от предчувствия проговорила Катька, хотя дальнейшее уже знала - сразу знала, но тогда ещё отказывалась верить, а теперь...
   - Вынуждены уведомить, что ваш дедушка сегодня скончался.
   - Да, - почти твёрдо подала голос Катька, чтобы там, не дай бог, не подумали, что она тут упала в обморок, и завершила разговор стандартным: - Я скоро буду.
   А потом снова оглядела родную, с детства знакомую обстановку.
   Вокруг было пусто. Безжизненно пусто. Из этого дома навсегда ушло человеческое тепло. Дом не осиротел, он просто умер вместе с хозяином.
  
   Дальнейшее было, как в сельском клубе на заезженном до безобразия фильме.
   Вот она в больнице на освидетельствовании, и подписывает медицинские документы. Потом опять в дедовой хате, окружённая шумным сочувствием ближних и дальних соседей... Взгляд выделяет множество лиц, но единственного нужного ей лица среди них нет.
   А вот уже на кладбище, среди профессионально скорбящих сельских бабок, столь частых тут гостий, будто записались в очередь и бегают проверять-отмечаться... А привычного здешнего завсегдатая - священника никто пригласить так и не решился, да и не пошёл бы священник...
   После кладбища - поминки в соседской хате, весь вечер в окружёнии ненужных чужих людей, деловито справляющих "все, як належить" [всё, как положено]... Катька кивала на соболезнования, что-то говорила в ответ, но её глаза цвета тусклой латуни смотрели из-под нависшей чёлки с таким пугающим спокойствием, что народ скоро отстал, и дальнейшее действо проходило уже без её участия по обкатанному народному же сценарию. Она не запомнила, когда успела покинуть идущие своим чередом поминки и выбраться за окраину села. Она должна была попрощаться. Но направилась не к свежей могиле, что осталась на сельском кладбище, а к древней могиле древнего кургана.
  
   Катька сидела на каменной вершине Саур-могилы и смотрела на заход Солнца. Рядом с нею скрывалась под тяжёлой плитой таинственная пустота погребального колодца. Вокруг, от подножия склонов уходила вдаль бесконечная степь. Возделанная, заселённая степь - с посёлками, полями, садами. Там везде жили люди. Целая страна людей. Целая Земля людей!.. А она - одна...
   Перед нею падало за горизонт далёкое величественное светило, дающее жизнь этому миру людей. Вдогонку Солнцу, гася закатное зарево, наползала бездонная глубина ночи, скрывающая миллиарды других таких же заселённых миров. Вселенная миров!.. И ни одной родной души...
   Она не ребёнок, чтобы верить в чудеса. Нету в этой вселенной её родителей. А теперь не стало и деда. Она осталась одна и только сама может теперь решать, как и зачем жить. Решать будет нелегко... жить будет ещё труднее, но она должна выдержать. Хотя бы потому, что этого хотел дед... если бы был рядом.
   - Диду, зачем же ты ушёл?
   - "Не пiшов - просто зник".
   - Я даже слова тебе не успела сказать!..
   - "I не треба".
   - Но ты обещал, что вернутся папа и мама...
   - "Вони вернуться".
   - Ты говорил, что и у меня будут крылья...
   - "У тебе будуть крила".
   - КОГДА?!
   - "Дочекайся, ведмедику, ти тiльки дочекайся. Не пiдведи вже старого".
   - Хорошо, дидуню, я дождусь. Я не подведу. Пускай всё это окажется сказкой, но я выживу. Прощай!
   "Не прощай - до побачення [до свидания]. Ти ще вернешся сюди, ведмедику".
   Словно ветер нежно пошевелил ей волосы и ушёл едва заметным маревом в каменную плиту. Катька встала и, не оглядываясь, пошла обратно в село.
  
   Удивительно, но тётка Васылына к тому времени ухитрилась разогнать поминки. Как она это сделала, осталось страшной тайной, но все пьяные и трезвые, сочувствующие и так себе - на халяву заглянувшие, покинули хату. Остался только бардак на столах, мусор под столами и затоптанные половицы. Вот на них тётка и смотрела, стоя у дверей гостинной в позе "готовность N1".
   - Ну, де ж тебе носить, небогу! - обернулась она на скрип двери - Пiшла, нiчого не сказала, разе ж так можна...
   - Я на гору ходила, - тихо проговорила Катька.
   - Дитинко!.. - тут же пронялась сочувствием тётка Васылына, бросила до времени планы глобальной уборки территории и прижала Катьку к себе. - Сирiтка ти наша. Ох, горе, горе... - начала она было причитать, поглаживая Катькину голову, но вдруг замерла и вскрикнула так, что кого другого, кроме Катьки, инфаркт бы хватил: - ОЙ, ЗАБУЛА! От же-ж - голова без сiльради [сельсовета]! Катюню, дiд же тобi просив передать...
   И не дожидаясь наводящих вопросов, унеслась в сторону кладовки. А через полминуты вернулась с чем-то длинным, завёрнутым в старую занавеску.
   - Держи! Буде тобi пам'ять про дiда, царство йому небесне.
   Катька удивлённо приняла тяжёлый свёрток, размотала и вытащила на свет божий... саблю. Простую слабо изогнутую саблю без ножен. Знакомая с детства дедова "ордынка" словно обрадовалась подружке - сейчас же запросилась в руку. Даже тёмное лезвие показался тёплым, а смешной "волчёк", выгравированный у основания, едва не завилял хвостом. У Катьки перехватило горло.
   - Ти поплач, дитино, поплач, - заметила её состояние тётка. - То ж Борода тобi зоставив. Передай, каже, коханiй онучцi, якби що. Ти ж бо вiчно у тому гОродi - маслом вам, молодим, там помазане та сметаною полите, - а вiку ж у твого дiда таки було, що якби й не дочекавсь, а "добрих" людей у нас доста - пропала би, i де потiм шукать...
   Так говорить тётка Васылына могла долго и с упоением, потому Катька просто чмокнула её в щёку, прервав "поток сознания", снова завернула наследство в занавеску и повернулась на выход.
   - Дитино, та лишайся в мене, що будеш сама там - у холоднiй хатi... - остановила её за плечи тётка Васылына и по-домашнему бережно вернула обратно. - Нема там тобi самiй що робить.
   И только тогда Катька поняла, как не хотелось ей на самом деле уходить.
  

* * *

  
   Утро началось со скандала.
   За стенкой глухо но настойчиво бубнил чей-то низкий мужской голос, а перебивал его, режа слух, как "болгарка" камень, высокий женский. Создавалось полное впечатление, что тётка Васылына подметала пол, а вымела из-под стола завалявшегося со вчера гостя, страдающего похмельем. И хотя речь шла про "дайте бiднiй дитинi поспать", но спать под такое было решительно невозможно. Катька тяжко вздохнула и принялась выбираться из перин-подушек, которые щедро накидала ей заботливая соседка, а выбравшись, обнаружила на комоде сюрприз - разукрашенный рекламой кулёк, в который был упакован её завтрак, обед и ужин... на ближайшую неделю, потому что с утра ей было бежать на автобус до станции, а тётка Васылына считала, что "в тому гОродi бiдну дитину голодом морять!". Рядом оказалась пачка денег, потому что "бiднiй дитинi за щось же у тому гОродi треба жить!". В отмороженной за последние два дня душе потеплело. И выйдя в предпокой, Катька почти дружелюбно поздоровалась:
   - Доброго дня, соседи! Шо ж вы "бидний дытыне" спать не даёте?
   - Ну от, казала ж, розбудиш, харалужник чортiв! - в сердцах хлопнула себя по бокам тётка Васылына и опять приняла "боевую" стойку, загораживая проход дядьке Сидору - ещё одному соседу, фундаментальная "садыба" которого отгораживала от села и аккуратные тёткины грядки, где Катька, регулярно "паслась" по молодости с тёткиными же сынами (эх, хорошее было времечко!), и буйно дичавший дедов сад, где они устраивали схованки. Но было поздно.
   - Катюню! Рибонько! - сладенько обрадовался сосед и, старательно обогнув Васылыну, сдобным колобком устремился навстречу, даже руки протянул: - А ми ж тебе ждемо.
   "Ну-ну..." - подумала Катька и поинтересовалась, будто предупредительный выстрел сделала: - Чи щось забули дядьку? Може совiсть?
   Сосед предупреждению внял, руки убрал и принялся "вытанцовывать" на безопасном расстоянии:
   - Та що ж ти таке кажеш, рибонько! У мене аж серце кровiю заходиться, на тебе, сирiтку, гледючи! Я ж тобi тiльки добра зичу [желаю]...
   - Под процент? - мрачно развеселилась Катька.
   - Шуткувала б всьо! - позволил себе обидеться сосед. - А ти ж тепер хазяйка. У тебе ж тепер - земля, хата. А податок [налог] з чого платитимеш?
   - З чого? - как бы задумалась Катька.
   - А-а-а! Тож i воно... - обрадовался дядько Сидор. - На землi ж робить треба, да!
   - Таки, треба... - покачала головой Катька.
   - А як же ти зможеш робить, коли у гОродi сидиш?
   - Ой, не зможу!.. - забеспокоилась Катька.
   - Так i пропаде земля надурно, - посочувствовал горю сосед.
   - Ой, пропаде... - совсем приуныла Катька, пряча глаза.
   - Так ти продай землицю, - как бы посоветовал сердобольный дядька.
   - Та кому ж?.. - изобразила Катька растерянную квочку.
   - А хоч би й менi, - бросил сосед давно заготовленную фразу и напрягся в ожидании ответа.
   - Ну, не знаю... - "пошла" Катька кругами, словно щука у приманки.
   Всю игру чуть не поломала тётка Васылына.
   - Ах ти ж, сучого сина стерво!! Та як же-ж так - сироту обдирать?!
   - Бабо, не встрiвай!! Тьотю, облиш!! - почти в унисон отмахнулись вошедшие в азарт торговцы недвижимостью.
   Словно потеряв мысль, дядько Сидор потёр переносицу, вспомнил, а затем, как бы загорелся идеей:
   - А що, менi i продай! - вернулся он к теме. - Я ж не обману, не обiжу. Хотiв в оренду взять, он даже нотарiуса запросив, поки ж ти не втекла, а тепер думаю - та що бiднiй дитинi з той оренди, однi клопоти [заботы]. А продати землю - то живi грошi [деньги]! За них же в гОродi i квартирку собi купила б...
   - Нотариуса?! - восхитилась размаху Катька. - Где?!
   - Та отам! - махнул дядько Сидор рукой на веранду и позвал: - Виходьте вже пане, не прячьтеся! Бо вже, дасться боже, дiло до вас буде...
   На веранде зашуршало и под ошарашенным взглядом Катьки оттуда появился мужчина в заношенном костюме и с лицом, как говориться, повышенной проходимости. При себе он имел "дипломат", который заботливо прижимал к груди, будто рассчитывал в случае чего от бандитской пули защищаться.
   - Я, конечно, извиняюсь, - вместо "здрасьте", сразу заявил мужчина, - но продажа - дело муторное, вы на нём таки погорите с налогами. Лучше оформите дарственную, а про цену договоритесь неофициально. Ну что, будем оформлять? - и он прямо на весу приготовился вытаскивать документы.
   - Та що ж то таке!.. - опять попыталась вмешаться тётка Васылына, но Катька её остановила:
   - Я сама, тётю, я сама...
   - Ну то що, Катюню? Я б грошима не обiдив, - заторопился сосед, уже слегка трясясь от жадности.
   - А-а-а... А давай! - решилась Катька и вовремя перехватила бросившуюся уже с кулаками тётку: - Я сама, тётю, я сама...
   Катька приняла из рук юриста бланк договора, авторучку для его заполнения, внимательно выслушала наставления про "где-чего вписывать", но на паспортных данных задумалась.
   - О, чтоб я домой уже не ходила, - обернулась она к тётке, - где у вас заявление, шо мы все до сильрады [сельсовета] писали?
   Тётка Васылына, зыркнув исподлобья мрачнее тучи, пошла в другую комнату, долго рылась там, гремя ящиками комодов, но заявление принесла.
   - Чудово! - обрадовалась Катька и выдрала, едва не порвав, бумагу из непослушных тёткиных пальцев. После чего пристроилась на столике под зеркалом и принялась старательно заполнять документ.
   Минут пять прошло в напряжённом молчании. Наконец, Катька черканула подпись, полюбовалась, ещё раз пробежала глазами и обернулась к народу.
   - Ну от - готовенько, осталось только...
   - Де?.. Де пiдписать?! - протянул загребущие руки соседушко, но Катька его осадила:
   - Та заждiть, дядьку! Сначала тётя Васылына подпишет, потом юрист перечитает... Тьотю, ось тут, буд ласка [пожалуйста]!
   Соседка взяла ручку, ещё раз попыталась умоляющим взглядом воздействовать на помутившееся в её представлении Катькино сознание, ничего не добилась и со вздохом, не глядя, расписалась.
   - Вот, хорошо! - удовлетворилась Катька и передала бумаги юристу: - А теперь вы зачитайте всем, чтоб слышали.
   Юрист, который уже с подозрением морщил лоб на Катькины слова, словно пытаясь что-то вспомнить, принял документ, быстро проглянул для себя, и глаза его от удивления расширились.
   - Читайте, читайте... - подбодрила его Катька.
   - Всё?
   - Главное.
   - Э-э-э... "Даритель безвозмездно передает в собственность Одаряемого, а Одаряемый принимает в качестве дара земельный участок с домом усадебного типа и хозяйственными пристройками из земель..." Ну, это пропустим... "Условия договора подтверждаются подписью Одаряемого, Пивторак Василины Игнатьевны"... Это вы? - обратился он к тётке Васылыне.
   - Ну, я, - согласилась та.
   - Нет, вы не поняли. Вы сейчас подписали договор о дарении ВАМ земельного участка с домом.
   - Менi?! - удивилась тётка Васылына.
   - Вам, вам! - хором подтвердили Катька с юристом.
   - Нащо?!
   - Придасться...
   - А я?! - обрёл, наконец, дар речи дядько Сидор.
   - А ось! - показала ему Катька свой "ответ Чемберлену", а нотариус только пожал плечами, мол, мне-то какое дело.
   - Доню, а де ж ти будеш?! - вдруг вышла из ступора и всполошилась тётка Васылына.
   - В гости приеду, - успокоила Катька. - Пустите?
   - Не випущу! - с мрачной решимостью пообещала та, но вдруг опять всполошилась: - Та як же-ж я з тою землею дам ради?!
   - Сыны помогут. И вообще, Ромка до сих пор без угла тыняется, вот пусть и живёт.
   - Ну, не знаю...
   - Незнание, не освобождает от ответственности! - важно изрекла Катька, чем снова вогнала тётку в ступор, а нотариуса заставила ухмыльнуться.
   - Так мне продолжать? - со значением посмотрел он на Катьку.
   - Продолжать-продолжать... - так же значительно кивнула она.
   - Хорошо, - философски согласился прожжённый юрист, который сотню раз видел, как смертным грызом грызлись за кусок собственности, а таких вот реверансов ещё не видел. - Так... "дом с пристройками"... "земля"... "кадастр"... "с условиями договора..." А, вот оно! "С условиями дарения согласна и сим договором подтверждаю передачу собственности". И подпись - "К. Ю. МАМАЙ".
  

* * *

  
   В электричке, второй час резво бегущей в сторону областного центра, народ привычно коротал время: играл в карты, читал книжки, болтал с друзьями и невольными попутчиками. Дорога долгая и жажда общения, хоть на "пару слов", но достала каждого. Обминула она только одного человека - стоящая в тамбуре девушка, как привалилась к стенке, так и молчала, глядя на пролетающие за окном поля и сёла. И хоть рядом крутилось куча разных людей, заговорить с нею никто не решился. Не потому, что выглядела она как-то странно, нет, выглядела она обычно: невысокая плотная фигура пацанского типа, модный молодёжный "милитари" в виде кожаной курточки и свободных штанов с карманами на бёдрах, рюкзачок за плечами, в нём - какая-то палка, замотанная в бордовую тряпку, по виду - занавеску... Только вот глаза из-под низкой чёлки смотрели с таким отмороженным спокойствием, что всякие разговоры застревали в горле - жёлтые волчьи глаза, словно пробирающий душу тоскливый ночной вой. О чём тосковала и про что думала эта девушка все три часа дороги, никто так и не узнал, но если бы даже узнал, то ничего особенного не обнаружил, потому что в голове у неё на разные лады и разными словами крутилась одна и та же мысль: "Я выживу, диду. Я обязательно выживу"...
  

* * *

  
   ..."Дело было вечером,
   делать было нечего...
   Кто на лавочке сидел.
   Кто под лавочкой балдел.
   Толя пил, Борис рычал,
   Николай вообще торчал..."
   В общем, скучно было во дворе переросшей детворе. Ни с лохов денег стрясти, ни кому по шее накостылять, ни у кого мобилу отжать... И чем заняться в свободное, типа, от учёбы время, если все знакомые обходили десятой дорогой детскую площадку с засевшей там бандой местной гопоты, а чужие как-то сегодня не попадались?
   - Пива хочу-у-у... - ныла Ирка. - Голова, блин, после вчерашнего трещит.
   - Пить надо меньше, - выдал в пространство Толян, покачиваясь на детской качеле.
   - Меньше нельзя, - вздохнула Ирка и продолжила грустно, словно могилу своим мечтам, копать в песке ямку потерянным там детским совочком.
   - А давайте играть в города? - с энтузиазмом предложил Игорёк - эксперт банды по вопросам культуры, затесавшийся туда исключительно из соображений личной безопасности (как малолетний интеллигент, он пользовался даже некоторой протекцией со стороны старших товарищей). - Вот я говорю - Москва! А теперь ты говори, - ткнул он пальцем в Ирку.
   - Воронеж, - не задумываясь ответила та.
   - Почему? - удивился Игорёк.
   - Потомучто... - исчерпывающе объяснила Ирка.
   - Ладно, - согласился Игорёк и обратился к Толяну, - а теперь ты говори.
   - Бердянск, - всё так же в пространство произнёс тот.
   - Но это же не на "же"!.. - всё-таки возмутился Игорёк.
   - Это "же" - ещё как на "же", - со знанием дела просветил его Толян. - Ты даже не представляешь, на какое оно "же". Я там отдыхал на море.
   - Ну тогда... тогда я говорю - "Кустанай"! - ткнул Игорёк пальцем уже в Лёху, заранее ехидно ухмыляясь по поводу города на букву "й".
   - ...... - сходу сочинил Лёха новое слово в географии, от которого любознательные уши Игорька завяли, как и вся затея.
   - Гы-гы-гы!.. - прокомментировал крах культурной программы Кузя, продолжая трудолюбиво пытаться согнуть стальную трубу брусьев. Труба была упрямая, но время и дурная сила работали против неё.
   - ...Ну, хоть тоника... - продолжила ныть о своём Ирка.
   - О! А вот и пиво с тоником! - вдруг соскочил с качели Толян и гаркнул в сторону ближайшего подъезда: - Э!! Ты!! Мелкий, иди сюда. Иди-иди, не бойся, - с миролюбивой ленцой добавил он фразу, после которой, по идее, и нужно начинать бояться.
   Выскочивший во двор пацанчик всё, конечно, понимал, но ничего поделать не мог. Звать на помощь взрослых по дворовому кодексу не положено, а сами те в "детские" дела старательно не вмешивались... да и не с чего, как бы - потому и оставалось только, как мышь на удава, идти на голос.
   - Ты куда так намылился? - вполне добродушно спросил Толян, пока остальная банда с надеждой приглядывалась.
   - Мамка за хлебом послала... - проблеял пацанчик.
   - О! Эт' хорошо. Давай сюда...
   - А хлеб?
   - Скажешь - потерял.
   - Мамка заругает...
   - Ничего, до смерти не убьёт.
   - Батя может и убьёт! Я уже "терял" на неделе...
   - Та задрал ты со своими "батями", не видишь - у людей душа горит!.. - широким жестом обвёл Толян, подтянувшихся с горящими жаждой глазами друганов... и вдруг замолк, наткнувшись на кого-то чужого.
   - Так шо ж ты сам до його бати не сходышь, не попросишь? На пыво, да? - поинтересовалась незнакомая девка (вроде видели пару раз мельком) с таким приезжим говором, что от города не меньше, чем полтора часа электричкой, если вообще не автобусом. - А вдруг дасть? Душа же горыть!..
   И получилось у неё это наглое заявление - по сути предъява! - так мягко, сердечно, доброжелательно, что народ даже растерялся. А пока он терялся, пацанёнок боком-боком, и откочевал девке за спину. Это для коллектива стало подозрительным.
   - Ты чё такая борзая? - нашёл, наконец, слова Толян.
   - Та где ж борзая? Та йшла соби, никого не трогала, а тут гляжу - здоровые лбы силы багато мають - у малого пацана на пыво сшибать. Та откуда ж у пацана такие деньги?! Реально до бати йты трэба. Шо ж он - с похмелья не маявся, не понимает? Та дасть деткам кожному по червонцу. Шо не так?
   Всё не так! Толян нутром чуял подвох, но с ходу въехать в смысл столь искреннего предложения никак не получалось. У остальных было ещё хуже, потому что "по червонцу каждому" прочно завладело их страждущими душами, и они теперь с надеждой смотрели на предводителя. Только интеллигент Игорёк засомневался:
   - Ага - по червонцу!.. По поджопнику каждому он даст, это точно.
   - И то - дело! - столь же доброжелательно согласилась нахальная девка, беззаботным взглядом провожая улепётывающего пацанёнка.
   А вот теперь коллективу стало уже обидно. Народ нахмурился и обступил пришлую.
   - Ты чё, шмара, тут раскомандовалась? - прошипела Ирка, лишившаяся средства от головной боли, а потому очень злая.
   - Борзая, да? - повторил уже звучавший "экспромт" Лёха.
   - А рюкзачок свой не покажешь? - тоном "кошелёк или жизнь" предложил Толян и беззастенчиво потянулся за добычей.
   - Та на, - сразу согласилась странная девка и охотно вручила ему свою ношу.
   Это немного напрягло. В мечтах, конечно, можно воображать, чтобы ограбляемый с радостью отдавал своё добро, но в реальной жизни так, с бухты-барахты, не бывает. И Толян, подвизавшийся одно время в боевых искусствах у одного хорошего человека, на всякий случай решил присмотреться внимательней. Однако ничего подозрительного так и не заметил - ни тебе боевых стоек, ни многозначительно расслабленных рук, ни "скупых" движений - и успокоился. Стало даже интересно.
   - И шо ж такое современные девушки носят у себя в сумочках? - пошутил он, расстёгивая рюкзачок и вынимая нечто тяжёлое и длинное, замотанное в бордовую штору. - Шо ж они такое большое носят-то? Шо это у нас за... Сабля?!
   - Упс!.. - сказал интеллигентный Игорёк.
   - Вот, ..., са-бля! - оторопело срифмовал Лёха.
   - Дай, дай подержать! - тут же восхищённо потянулась Ирка.
   Сабля начала переходить из рук в руки, и каждый, едва завладев оружием, тут же становился в подобающую позу и пытался вытворить нечто героическое - то рубануть, то крутануть перед носом у товарищей. Хозяйка оружия, хоть и была не так уж старше великовозрастной дворовой гопоты, смотрела на это с родительской благосклонностью, с какой взрослые наблюдают за восторгом своего недоросля, получившего в подарок велосипед... мотоцикл... автомобиль - ну, смотря какой и чьих родителей недоросль - и только головой качала: "Детский сад, ей-богу...".
   Наконец, Кузя от дурной силы взмахнул так, что, за малым, не отчекрыжил Лёхе ухо.
   - Придурок!! Отдай! Хорош вымахиваться! - попытались остальные отобрать опасную игрушку, но Кузя набычился и пошёл на них войной, да с таким рвением, что те едва успевали отскакивать.
   - Хы!!.. Ай, дурак!.. Ха!!.. Ты, ..., ваще что ли?! Ху!!.. Стой! Совсем спятил, бычара?!!
   - Детский сад... - опять покачала головой пришлая девка и шагнула прямо в кучу-малу: - Отдай, ще порижижся, - протянула она руку и... никто не понял, как сабля оказалась у неё. - Нашли забаву... Погралыся и будя! - твёрдо постановила она и принялась заворачивать клинок обратно в штору, подобранную с земли вместе с рюкзачком.
   Потеряв развлечение, банда неловко топталась рядом, ощущая себя нашкодившими школьниками перед строгим, но справедливым учителем. И быковать что-то совсем не тянуло. Между тем, девка упаковала рюкзак, закинула за плечо и собралась уходить... но вдруг остановилась, словно что-то вспомнив, и вернулась к ним. Спокойные жёлтые глаза с укором доброго - потому что сытого - зверя посмотрели на каждого.
   - Ну, здоровые же парни и девки, да?! На качельках сидят, малышню обижают... НЕ ПОНИМАЮ!
   И от этого выразительного "не понимаю" дворовым гопникам, всю жизнь имевшим побоку (это ещё культурно выражаясь!) все поучения и наставления взрослых, стало вдруг стыдно. Потому что, если ТАКИЕ "пацаны" их не понимают, то с качельками надо точно завязывать. Странная девка скрылась уже в подъезде, а они всё никак не могли отойти от необычного для них состояния души, когда хочется не как всегда - мелочи на пиво стрясти... а чего-то действительно важного, значительного, от чего не стыдно будет "пацанам" в глаза смотреть.
   - Слу-у-ушайте! - наконец отмер Толян. - А пойдём грабанём киоск на углу?
   - А пиво там есть? - заинтересовалась Ирка.
   - Сёдня было, - воодушевился Лёха, но тут же посмурнел. - ..., там решётка...
   - Фигня! - загорелся жаждой подвигов Кузя. - Перевернём нахрен, всё достанем.
   - Упс... Мне уроки делать! - сориентировался Игорёк, но на него никто не обратил внимания. Здесь маленьких уже не трогали - пацаны не поймут! - здесь занимались только настоящими героическими делами...
   ..."И пошли все со двора
   с криком радостным "Ура!"...
   ....Дело было вечером.
   Делать было нечего..."
  
   А через час, когда банда допивала стыренное с грохотом и погоней пиво, жизнерадостно делясь на весь двор новыми впечатлениями, Игорёк выглянул через окно, порадовался за товарищей и, наконец, хорошо подумал. А подумав, вытянул мобилу.
   - Николай Палыч! Это я... Тут такое было, вы не поверите!.. Точно по вашей части... Девка тут одна ходит с настоящей саблей и... я такого ещё не видел!.. Ага, узнаю... прослежу... Да, до свидания.
  
  

__________

  
  
   Заладили тоже - чёрная пятница, чёрная пятница... Только насквозь салонная, пропитанная клерикальным сознанием западная тусовка, задолбавшись извращать новым "пост-" очередной модернизм, способна обозвать святой для каждого трудящегося день "чёрным"... Понедельник! Вот средоточие вселенского зла и кладезь несчастий, когда нечистая сила всех начальственных рангов так и норовит добраться до тебя и ввергнуть твою душу в ад. Но особенно паскудно, если начинается этот "понедельник" в среду.
   Катька поняла это прямо с утра, едва продравши очи. И вроде, обстановка ничуть не изменилась - та же пошарпанная, не единожды сдававшаяся в наём кавалерка, - однако гляделось всё совершенно "по-новому".
   Это случалось с нею. И постоянно случалось. Когда оглянёшься на привычное окружение, которое в ближайшее время менять не собиралась, и вдруг чувствуешь, что всего этого уже нет. Отберут, разрушат, саму тебя внезапно сорвут с места - не важно! - но скоро ты этого лишишься. А хуже всего, когда смотришь на человека и понимаешь, что больше его не увидишь... Потому-то ничего хорошего от такого "нового" Катька не ожидала. Тем более - после недавней потери, и так поломавшей всю её жизнь.
   Мерзкая раздвоенность - когда помнишь одно, а чувствуешь совсем другое - не покидала ни за столом, во время торопливо проглоченного завтрака, ни на велосипеде по дороге на работу. Её любимый, модернизированный до неузнаваемости "Старт-шоссе" привычно, словно сам собой, катил улицами, гонорово обходя чемоданы-внедорожники, раздражённо рыкающие моторами в бесконечных пробках, и снисходительно позволяя обгонять себя коллегам-велосипедистам, спешащим выжать из своих понтовых "горников" заплаченную за них цену. Их воробьиная суетливость Катьку всегда смешила, но сейчас даже это не помогало. Жизнь уже поменяла русло, и взгляд поневоле прощался со знакомой до каждой выбоины дорогой.
   Как ни странно, но на работе полегчало. Навстречу выскочил охранник и галантно придержал дверь - Катька со своим великом была тут местная знаменитость и пользовалась особым расположением.
   - Прошу!
   - Мерси!..
   Ну, как такому не улыбнуться!.. Она протиснулась с велосипедом внутрь и прицепила свой транспорт прямо в вестибюле за решётку окна - другой стоянки в их организации не было. Охранники на такое нарушение режима не возражали. Даже директор не возражал... Только завхоз попытался вначале орать на эту тему, но Катька молча посмотрела на него долгим укоризненным взглядом, и с тех пор они вполне приветливо здоровались.
   - Катерина! Велик ещё не продаёшь? - бодро приветствовали её появление шофера из другого конца коридора.
   - Шоб козак боевого коня продал?..
   - Так ты ж не казак, ты ж казачка.
   - И шо?! - изобразила Катька жуткое возмущение и под восхищённое "О!" погнала на свой этаж.
  
   В комнате тоже всё осталось по-прежнему. Люда-старая ещё не явилась. Люда-малая с самым серьёзным видом уткнулась в монитор и даже на "здрасьте" не ответила. Типа, занята! Удобная штука - интернет, только бы экран от входа не было видно... Катька мазохизмом не страдала, чтобы портить с утра настроение новостями, а потому заварила кофе и уселась за недоделанный план участка. Просили, между прочим, срочно и бегом - на "вчера", как всё у них теперь делалось. Вообще, проектная контора, в которую Катька попала после техникума, уверенно скатывалась в контору шарашкину, клепая договорные работы кто во что горазд. Правда, на зарплате это почему-то не сказывалось. Или сказывалось, но только у людей "гидных", сиречь, достойных... Но кто-то же и работать должен! И Катька принялась за работу... и проработала ровно пять минут.
   - Нет, ну вы подумайте какие сволочи! - с порога заявила Люда-старая. - Весь первый этаж получил премию, а мы опять в пролёте!
   - Ну, гадыны! - посочувствовала Катька, ещё пытаясь продолжать трудиться.
   - Катя! Вы не должны этого так оставить.
   - Я? - всё же пришлось ей оторваться от монитора.
   - Да! Ладно, мне уже... но вы-то молодая! Вам надо думать о перспективе. Вот сколько вы последний раз получили?
   - Э-э-э... Ой, да не помню! Я там беру в банкомате, сколько есть...
   - Ну хорошо, а оклад у тебя какой? - проявила небескорыстный интерес Люда-малая.
   - А чёрт его знает, - совершенно искренне пожала плечами Катька и совершенно естественно никто в её искренность не поверил.
   Теперь обе Люды окончательно убедились в своих подозрениях, что их соседка втихомолку делает для дирекции договорные, а с ними делиться не собирается. Это открытие так их потрясло, что они временно забыли взаимную неприязнь и принялись активно шушукаться в своём углу, злобно оттуда зыркая.
   "Ну, и слава богу", - подумала Катька, возвращаясь к работе. Но сегодняшняя среда не была бы "понедельником", если бы позволила ей это сделать.
   В комнату ворвался их начальник, лучась инфернальным светом только что вставленного куда следует "фитиля".
   - Кто оформлял договор по Мостовисках?!!
   Все дружно посмотрели в Катькину сторону.
   - Я вообще-то печатала только... - начала она, но было поздно.
   - Так! Быстро найдите и переделайте по новому образцу, - обратился он как бы ко всем, хотя имел ввиду исключительно Катьку, и даже сунул ей в руки пожмяканый факс. - А то они снеслись перечислять оплату, а у нас и директор поменялся, и цена. Вот новая цена, образец где-то у вас должен быть. Как проверите, сбросьте им по э-мейлу. Всё, я ушёл, у меня КРУ.
   - А "поимейл" у них какой? - успела бросить ему в спину Катька, но ответа уже не услышала. - Люды добрыи! - обернулась она к тем, чью работу ей сейчас навешали, но увидела над краями мониторов только тщательно "занятЫе" макушки. Ладно, чего уж, сделаем. Балтийцы не обижаются...
   Катька нашла у себя файл договора, нашла по сети новый образец, с трудом подавила желание удалить у соседок кое-что из "ненужного" и принялась за оформление договора. И может быть успела бы закончить, но тут снова возник начальник с какой-то ответственной бумагой в руке, на которую смотрел, будто на смертный приговор. Опалённый ревизией, он уже даже не светил, а потрескивал горелой головёшкой.
   - Людмила Фёдоровна! Какой инвентарный номер на вашем компьютере и столе? - обратился он к ближайшему из своих сотрудников.
   - Я что должна всё помнить?!
   - Ну, так посмотрите! Проверяющий затребовал...
   - Вот прям, всё брошу и полезу под стол! Они что там - не знают, чем заняться, как только людей от работы отрывать?! - благородно вспылила Люда-старая и, не прерывая обличительного монолога, нагнулась над столом, заглядывая за крышку. - Вот! Тут какой-то номер. Но он устаревший, - уверенно сообщила она и с чувством выполненного долга опустилась обратно в кресло.
   - Как это - устаревший? - удивился начальник. - Почему устаревший?
   - Так ты же сам сказал!..
   - Как я мог такое сказать, когда сам не знаю?!
   - Ну, ты начальник, тебе виднее...
   - Я... Я... я же сказал вам проверить, не прошлый ли это номер!
   - А я что, все мысли должна читать?! - искренне возмутилась Люда-старая.
   - А вот какой-то номер на мониторе! - активно подключилась Люда-малая.
   - Ну-ка, ну-ка... - глянул в список начальник. - Хм, нет такого номера. А вот номер стола есть! - обрадовался он было, но ненадолго. - Только за ним числится компьютер... Это ведь компьютер записан?..
   Такой цирк повторялся минимум раз в год, и с неизменным аншлагом. И почему оно получалось каждый раз заново, оставалось загадкой. Катька хмыкнула и продолжила работу.
   - Катя! Гляньте, какие у вас номера числятся?
   Катька поискала, назвала и вернулась к работе.
   - ...Ой, а что такое "АМД Семпрон"? Катя, ты знаешь - что такое "АМД Семпрон"?
   Катька оторвалась от работы, объяснила и попыталась сосредоточиться обратно.
   - ...Откуда я знаю, куда девался мой принтер! Катя, куда вы девали мой принтер?
   - Съела, - обыденно сообщила она, а после удивлённой паузы добавила извиняющимся тоном: - Катя голодная была...
   - Всё шутите!.. - обиделась Люда-старая.
   - Помогла бы лучше! - вздёрнула нос Люда-малая.
   А начальник только умоляюще посмотрел.
   И пришлось Катьке бросать срочную работу, вставать и идти разбираться, куда засунули неработающий принтер и почему стол, компьютер и монитор - все в разных концах помещения! - числятся под одним инвентарным номером. Восстановить рабочую обстановку удалось только к обеду, когда начальник, удовлетворённый готовой ведомостью и тремя вновь составленными актами, унёсся удовлетворять всем этим проверяющих. Однако, стоило Катьке сосредоточиться на производительном труде, как пришёл факс и естественно, принять его, как ближе всех сидящая, должна была она.
   - ..."До конца недели подать отчётность по форме пять Гэ-Эр..." - зачитала вслух Катька и посмотрела в глаза коллективу.
   - А мы тут причём? Они что там чокнулись?! Нам что - заняться больше нечем?! - благородно возмутилась Люда-старая.
   А Люда-малая скромно прикинулась веником и промолчала.
   У Катьки появилось и стало расти нехорошее предчувствие, но тут открылась дверь и в комнату, с обречённостью сомнамбулы, вплыло их начальство.
   - Кхм-кхм, - сообщило оно, тщательно пряча от Катьки глаза. - От директора звонили. Надо Гэ-Эр пять сделать... срочно...
   "Интересно, есть такой юридический термин - убийство по производственной необходимости?" - подумала Катька, подыскивая цензурные слова для ответа.
   И тут, к немалому её удивлению, Люда-малая деловито надула губки.
   - Ну что ж - надо, так надо, - покорно согласилась она и с жертвенной скромностью добавила: - Я займусь, конечно... но мне нужна будет помощь. Не могли бы вы вызвать Славика?
   - Конечно-конечно! - ожило начальство и унеслось выполнять просьбу главнейшей из своих сотрудниц. Помниться, когда это нужно было Катьке, то "систему" она, в конце концов, переставляла сама, а тут!.. И десяти минут не прошло...
  
   - Добрый день, - скромно поздоровался Славик - тихий, но крайне ценимый в их организации молодой человек.
   Ещё бы его не ценить! Как только отчётность стала производиться в электронной форме, сейчас же обнаружилось, что вся организация состоит исключительно из "блондинок", независимо от цветовой и даже половой принадлежности. И не то, чтобы Славик был единственным, кто в этом понимает, нет - на все руки советчиков было много. Но Славик не советовал, он просто делал, и был при том надёжен и безотказен, как автомат Калашникова. Так что, слово за слово, и постепенно он заделался негласный хозяином всего электронного хозяйства, а главной работой его стало выведение умной техники из ступора, в который она регулярно впадала, задолбавшись понять противоречивые желания пользователей.
   - Привет тебе, отважный калькуттец! - "сделала" ручкой Катька из-за монитора.
   - Бондепадхай-джи летал один! - отозвался Славик и даже расцвёл в ответ улыбкой. Не вежливой улыбкой очередному заказчику его талантов, а вполне искренне - как хорошему другу.
   Вот ведь, как мало человеку надо для счастья! От него все вечно что-то требовали, и потому Славик вечно ходил с лицом, озабоченным до посерения, по уши погружённый в решение очередной задачи. Вечно спешил, не болтал о пустяках, на вопросы отвечал односложно и, уж конечно, не улыбался попусту. Одной Катьке от него ничего не было нужно, и потому она единственная знала, что Славик тоже любитель ранних Стругацких. Жаль только, что продраться сквозь буйно виснущий на нём "пустоцвет" было нереально. Катька даже отчётливо представляла, как однажды найдётся "умница" (если уже не нашлась!), которой он не сможет отказать усесться на него верхом на всю, так сказать, оставшуюся жизнь.
   Вот и сейчас Славка на радостях сделал три шага Катьке навстречу, но это всё, что он вообще смог самостоятельно сделать. Потому что тут же со стороны прозвучало нетерпеливо-капризное:
   - Ну, Славик, я же жду!
   - Да, конечно... - сразу потух он и, виновато потупившись, развернулся в обратную сторону. Что и требовалось доказать...
   Эта податливость Катьку бесила, но что она могла поделать! Теперь Людка с него не слезет, пока исполнительный Славик всё за неё не сделает. Как говорится, почему бы благородному дону не помочь даме. Не выдряпывать же ей за это очи!
   - ...Нет-нет, лучше сначала задать параметры всей таблицы, а потом уже начинать форматировать...
   - Ой, ну Сла-ави-ик, я же не успеваю! Покажи ещё раз...
   ...А может и выдряпывать...
   Но пока она так, между делом, мечтала, в комнату заглянула Танюшка и с порога убила всякое вдохновение к трудовой деятельности.
   - Здрасьте всем! Катька, на базар идёшь?.. Ой, а вы ещё работаете? Так обед уже! - заявило это зеленоглазое чудо и растерянно замерло в дверях, словно сестрица Алёнушка в поисках своего непутёвого братца. С Танюшкой был особый случай.
  
   Будучи сокурсницей и зубрилой, она никогда в Катькин круг не попадала, даже придя работать в одну организацию. Но однажды столкнулась с Катькой на базаре и с тех пор была уверена, что с той всегда можно купить дешевле. А ещё, сколько Катька её знала, Танечка выглядела как героиня сказки, прямо - девица краса, длинная коса - и при этом со студенческих лет носила страшноватое прозвище "Кобра". Может, конечно, и за толстую косу, что раскрывалась на голове "королевским капюшоном", но скорее всё-таки за фамилию Кобрин.
   - Ох, заработались-то!.. - обрадовалась Люда-старая и демонстративно опёрлась о край стола руками.
   - Ой, уже обед? - томно намекнула Люда-малая.
   - Ну, я тогда потом... - сейчас же вскочил Славик, всегда проявлявший неумеренную деликатность, чтоб, не дай боже, никому не мешать своим присутствием, и заторопился на выход, озабоченно глядя в пол.
   "Беги, беги!.. От судьбы не уйдёшь", - подумала Катька... и сама не заметила, как накаркала.
   Она с мрачным сарказмом проводила взглядом его поспешное бегство: вот он достиг двери, вот наткнулся на Танечку, замялся, поднял глаза, та посторонилась... И тут их глаза встретились... Даже не встретились - на мгновение скользнули друг по другу, но этого мгновения, которого даже им не хватило, чтобы осознать глубину происшедшего, хватило Катьке.
  
   Так всегда случалось, когда она забывала закон жизни - ни с кем не дружить. Зареклась ещё в техникуме, чтоб не видеть то, что видеть в людях не положено. Но уж очень тоскливо было в последнее время. Потянулась на тепло, позволила приблизиться, решила - чуть-чуть не страшно, только немного перевести дух, набраться сил... И получила! Впрочем, когда мгновенная паника улеглась, всё оказалось действительно "чуть-чуть не страшно"... пока ещё. Просто она вдруг представила, что два её приятеля держатся за руки - и отчётливо поняла, что это хорошо и правильно, что так и должно быть. А вот то, что они, опустив очи долу, стыдливо разминулись, как будто шарахнувшись друг от друга, было неправильно и так быть не должно. Потому что, если жизнь будет так несправедлива, то нафиг кому нужна такая жизнь!
   - Ну, так идём? - опять засуетилась Танюшка, по ходу ничего ТАКОГО и не заметившая.
   - Та вгамуйся [успокойся], дитино, - осадила её Катька и с неторопливым достоинством выскользнула из-за стола. - Бо поспешишь, споткнёшься-убьёшься, а меня совесть будет мучить.
   - Ну, прямо таки! - возмутилась та, но Катька уже прошла в дверь и оттуда с укоризной бросила через плечо.
   - Вот не веришь ты в человеческую доброту. А разве б я не пожалела тебя с поломатой рукой? Или, лучше, ногой?
   - Да я вообще не это... - попыталась восстановить справедливость и превентивно "поломатые" конечности Танюшка, но Катьку это не остановило.
   - ...А ещё лучше - с разбитой головой, - продолжала она вдохновенно мечтать на ходу, и Танюшка не выдержала:
   - Катька, прекрати немедленно!
   - Ну, не хочешь, как хочешь, - покорно согласилась Катька. - Не буду тогда жалеть.
   - Катерина!..
   Когда Катька говорит серьёзно, а когда нет, не мог понять никто... даже она сама...
   Беглеца они догнали уже почти в вестибюле. Он там, судя по виду, решал важную проблему - идти ли за своим холостяцким "тормозком" в комнату, чтобы гарантировано опять чем-нибудь нагрузили, или выйти погулять, и зажевать горе сиротской булочкой.
   - Идём с нами, покормим, - с ходу "въехала" в его глубинные мысли Катька. - Идём-идём!
   - Да чего я вам мешать буду...
   - Та иды вже, ты мне нужен! - не выдержала даже Катька и подтолкнула товарища за локоть, направляясь на выход.
   Даже не спросив зачем, тот уныло поплёлся следом.
   - Слушай, а зачем он нам нужен? - уже на улице шепотом поинтересовалась Танюшка, пристраиваясь рядом и с подозрением косясь через плечо.
   - Не знаю, - так же шёпотом серьёзно ответила Катька, - но мужик в хозяйстве пригодится.
   - Этот?.. - скептически покривилась подруга и снова оглянулась.
   - От ты, Кобра! Та нормальный хлопец, шо тебе не нравится? - обиделась за товарища Катька и тоже себе посмотрела назад.
   - А может, я всё-таки пойду? - заныл "нормальный хлопец" на их переглядки.
   - Тэрпы, козак! На вот, пожуй пока, - обернулась Катька, вынула из сумки бутерброд и вручила унылому "козаку". Тот покорно взял угощение и принялся дисциплинированно жевать. Катька и себе развернула краюшку и, между делом, начала тихим голосом просвещать Танечку: - Вот ты Стругацких много читала?
   - Я даже фильм смотрела - "Обитаемый остров"! - похвасталась та.
   - Зачем? - чуть не подавилась Катька.
   - Ну как...
   - Так... ладно... Ты "Страну багровых туч" читала?
   - А это про что?
   - Щас узнаешь... Славка, дай Танечке "Страну..." почитать, а то она "Обитаемый остров" в кино смотрела.
   - Так я и "Остров" могу, и "Жука"... - понимающе хмыкнул тот, оценив сарказм.
   - Не-не, ты шо! Сначала буквы, - деланно испугалась Катька, а Танюшка обиженно засопела.
   - Тогда лучше "Трудно быть богом".
   - Ну, трудно, так трудно... - согласилась Катька. - Благородному дону виднее.
   - Подумаешь!.. - гордо отвернулась Танюшка. - Надо будет, и сама в интернете найду.
   - Танечка, милая... - снисходительно, как ребёнку, улыбнулся Славик, а Катька мысленно поздравила его с этим мимолётным "милая", - поверьте, не стоит. Это как... даже не знаю... ну, как Врубелевского "Пана" с интернета скачать - с разрешением 72 пикселя. Нет, общий смысл вы, конечно, уловите, но...
   - А ты его видел - Врубелевского "Пана"!.. - вспылила Танюшка.
   - А зачем? Я его по Анчарову знаю, - отмахнулся Славик.
   - Вот-вот! Не знают, а судят... всякие!.. - обиделась Танюшка, выросшая в семье хоть и не супер интеллигентной, но за Врубеля готовая порвать любого.
   - Можно подумать! Небось, Анчарова тоже не читала... - раздухарился Славик.
   Спорщики замолкли и обоюдно надулись. Катька, как бы невзначай, свернула мимо базара - те даже не заметили. Катька пошла по кругу, заворачивая обратно на работу - оба эстета последовали за нею, внутренне продолжая каждый свой обличительный монолог.
   - А хотите, анекдот расскажу... про Врубеля? - предложила Катька в целях разрядки напряжённости... и потому, что бутерброд закончился.
   - Давай, - согласился Славик, а Танюшка только зыркнула на него злобно, но против Врубеля возражать не стала.
   - Значит так, звонок в милицию: "Алло, это милиция? Здесь лежит дохлая лошадь и воняет!" - "Где лежит?" - "На Ге". - "Где-где?" - "На Ге!" - "На Герцена что ли?" Бросили трубку... Через минуту опять звонок: "Алло, это милиция? Здесь лежит дохлая лошадь и воняет!" - "Где лежит?" - "На Ге!". - "На Герцена что ли?" Бросили трубку... Через пять минут опять звонок: "Алло, это милиция? Здесь лежит дохлая лошадь и воняет!" - "На Герцена что ли?" - "ДА, Я ЕЁ ТУДА ПРИТАЩИЛ!"
   Танюшка хотела видно сдержаться, но всё же хмыкнула в сторону, а потому решила отгородиться замечанием:
   - Это же про другого художника!
   - Это про тебя! - утешила Катька. - И вообще, я про Ге только из анекдота и узнала. Так что цени народное творчество!
   Танюшка укоризненно на неё посмотрела.
   - Вы бы ещё Пушкина из анекдотов знали...
   - Ну-у, как бы... - застеснялся вдруг Славик, и Танюшка посмотрела на него с ужасом, - Вы ведь тоже о Пушкине судите по картинкам, - продолжил он, словно размышляя и, пока его не убили на месте без суда и следствия, поспешил закончить: - Вот, куда полетел Черномор с пленённой Людмилой?
   - А это так важно?
   - Да.
   - Ну-у... наверное на восток, в смысле - юг.
   - А почему вы так думаете?
   - Ну, он же - Черномор!
   - Вот-вот! Между тем, у Пушкина море "Чёрное" подано в русской традиции сторон света, то есть - северное. И в поэме совершенно точно сказано, что понёс он Людмилу к себе на север. И колдун он был финский, а не такой, как изображают - а-ля багдадский калиф.
   "Ага, съела? Получи фашист гранату!" - злорадно подумала Катька, глядя на перекошенное задумчивостью выражение прекрасного Танюшкиного лица. То, что скромный Славик обладает разнообразными талантами, она уже знала, но вот то, что он не побоится их применить на мирном, так сказать, населении, оказалось приятным сюрпризом.
   - Пе-ре-читаем... - проговорило пришибленное "население", и это стало высшим признанием правоты оппонента.
   На такой оптимистической ноте они миновали тихий переулок и вырулили обратно к работе. Только тогда Танюшка заметила, как её на самом деле обманули.
   - Э, а на базар?!
   - Дытыно?! - возмутилась Катька. - Ты променяешь Пушкина на базар?!
   Та немного смутилась, а Славик, который тоже внезапно обнаружил перед носом знакомое здание, украдкой с облегчением вздохнул.
   - Воно тобi треба - той базар! - продолжала пенять Катька, словно от волнения искренности перейдя на свой говор. - Вот скажи чэсно, на каком базарУ ты бы взнала неизвестные страницы из жизни русских художников?
   - Это какие? - тормознула Танюшка.
   Катька, не ожидавшая от неё такой тупости, только открыла рот, но тут встрял Славка:
   - Теперь вы точно знаете, где это - "на Ге", - серьёзно пояснил он. - А ещё вы узнали, что на самом деле Руслан не освобождал Людмилу от коварного чародея, она от него сама сбежала. По дороге.
   - Почему это? - буркнула окончательно сбитая с толку Танюшка.
   - А ты бы, дытыно, не сбежала? - поддержала Катька, - Сама подумай, выкрал тебя якыйсь старый козёл и несёт, как оказалось, совсем не в Шарм-аль-Шейх!
   - И напевает при этом: "Увезу тебя я в тундру, увезу-у-у!" - закончил Славка с ухмылкой.
   - Дураки... - буркнула Танюшка, но уже не для того, чтобы обидеть.
   Впрочем, никто и не обижался. Вечно смурной Славик, наконец, стал похож на человека, а Катька... А Катьке этого и было нужно.
   - Ну шо, граждане-товарищи, разбегаемся обедать, пока не поздно? - объявила она, когда вся компания миновала вестибюль.
   - Ой, ну вы и умеете заговорить! - заторопилась Танюшка в свою сторону коридора.
   Славик наоборот - замялся и погрустнел. Но тут Танюшка учудила такое, чего от неё не то чтобы не ждали, но боялись надеяться. Она вдруг обернулась и, как бы между делом, бросила:
   - Ну, так я жду книжку, да? - и на додачу облучила Славика зеленоглазой улыбкой.
   - Да, - только и смог выдавить Славка, потому что действительно не надеялся.
  
   Так они и разошлись - каждый под своим впечатлением. Катька вскоре опять тонула в работе, потому что КРУ снова понадобились какие-то отсутствующие акты. А Славка вообще не явился. Хотелось бы верить, что побежал за книжкой, но скорее всё же опять попал на глаза начальству, страждущему компьютерной помощи. Людка-малая исходила по этому поводу змеиной злобой, но пришлось ей таки напрячь извилины и, для разнообразия, самой что-нибудь сделать. Вроде жизнь налаживалась. И вот когда стало казаться, что этот "понедельник", наконец, закончится... Катьку уволили.
   - Катюша, зайдите пожалуйста, - неуверенно заглянул в дверь начальник.
   Разум ещё прикидывал, какую срочную работу ей сейчас навешают, но душа сразу поняла - это оно. Немедленно вернулся утренний "чуждый взгляд", стало холодно и... безразлично.
   - Катенька, - начал из-за своего стола начальник, старательно пряча глаза, - К сожалению мы вынуждены сообщить вам...
   Он ещё долго юлил, путаясь в словах и извинениях. Не то, чтобы их начальник был плохим человеком, но кого-то уволить было надо. Ну не Люду же старую! Та же ему все мозги вынесет, а потом ещё через суд обратно вернётся... И не Люду-малую - она же такая бедная, такая беззащитная, к тому же выполняет сейчас такую важную директорскую тему... А Катюша у нас сильная, умная - она себе найдёт работу гораздо лучше, правда? Но если что, то он может замолвить словечко в других отделах...
   - Та замолвите, - равнодушно согласилась Катька.
   - В любом случае, вы ещё должны отработать два месяца...
   - А то - что? - подняла Катька повеселевший взгляд. - Нэвжэ, уволите?
   - Но вы должны закончить темы, сдать отчёт... - забеспокоился начальник.
   - Та Бог подаст, - доброжелательно посоветовала Катька.
   - Но вам ещё получать у нас выходные!
   - А куда ж вы денетесь... - хмыкнула Катька.
   - И трудовую книжку!..
   - На память оставьте... - отмахнулась она.
   - Нет, ну что вы! Как тогда на биржу станете? А пособие?.. А субсидии?.. А пенсия, наконец!..
   - Ой, пане, аби живi, а голi будемо, - успокоила его Катька и стала подыматься уходить.
   - Катерина, не делайте глупостей!.. - прозвучало вслед почти паническое, но Катьке было всё равно.
   Есть всё таки определённая прелесть в том, чтобы знать будущее - всегда можно послать прошлую жизнь к бисовой матери, и даже не оглянуться. Правда, для этого надо ещё уйти.
   - Прощавайте люди добрi! I хай вам щастить, - бодро пожелала Катька в несколько ошарашенные глаза обеих Люд и вынеслась из комнаты, не забыв прихватить сумку и забыв выключить компьютер.
   Нет, это была вовсе не маленькая месть - кому тут мстить? - просто Катька реально очень торопилась. Ей вовсе не хотелось сейчас врать про "всё хорошо" или попадать под фальшивое сочувствие. А в коридоре не хотелось попадать под сочувствие настоящее. К сожалению, охранника миновать не удалось.
   - Куда тикаешь, а работать кто будет? - застал он её на попытке по-тихому отцепить велосипед и смыться.
   - А нiхто! - объявила Катька и мрачно добавила: - Най вороги нашi працюють, а ми - люди вольнi, пiдем козакувать, хлiб шаблюкой добувать.
   - Ух ты ж! - восхитился охранник.
   Хорошо, что он не принял всё всерьёз, а то бы испугался. Никто никогда не знал, когда Катькины слова - шутка, а когда - правда... а когда - пророчество...
  

* * *

  
   "Уронили мишку на пол,
   Оторвали мишке лапу!
   Всё равно его не брошу,
   Как соседка дядю Лёшу!" - уже минут двадцать упоённо скандировали девочки новую версию известного стишка.
   До того они часа два трудолюбиво нудели вполне корректную и разрешённую в детских учреждениях "Подоляночку". Взрослые на это сначала умилялись, потом кривились, а потом какой-то дворовой остряк научил детей более продвинутому произведению народного творчества. На свою голову. Потому что девочки, как водится, были ответственные и до буквы педантичные. Они очень старались и, в конце концов, накаркали...
   - Отдай! Это мой мифка!
   - Нет, мой! Я тибе пистолетик дал!
   - А я не взял! Отдай!
   - А я поменялся!
   - А я не менялся!
   - Дай!.. Дай!.. Ай!..
   Бедный мишка уже трещал по швам, когда над головами спорщиков раздалось укоризненное:
   - Волча-а-ата! Эт' шо за драчки!
   И поднятые за "шкирки" драчуны, словно всамделишные волчата, были растянуты в стороны.
   - Это он начал!.. А пусть он отдаст!.. - попытались они ещё бузить, но пацанка, что их развела, держала крепко. - Катька, дурная, пусти! - возмутились, наконец, оба.
   - А знаете, как мама-волчица поступает с такими непослушными волчатами? - вкрадчиво поинтересовалась Катька и, не дожидаясь ответа, ухватила одного "волчонка" под мышки: - Вот так берёт и - быль-быль-быль-быль! - трясёт, пока дурость всю не вытрясет.
   - Бы-бы-бы!.. - заболтался в воздухе мальчонка, словно кукла мотая руками-ногами, но одним сеансом наказания не удовлетворился. - А ещё "маму-воучицу"? - потребовал он, едва вернувшись на землю.
   - А я тоже - непослушный войчёнок! Я тоже хочу! - тут же влез второй.
   - Давай! - серьёзно скомандовала Катька и тоже ухватила его под мышки.
   - Ды-ды-ды-ды!.. - с готовностью заболтался и этот. А когда он, довольный по уши, стал на ноги, рядом уже толклась целая очередь.
   - И мы хотим, и мы - непослушные! - безапелляционно заявили оттуда.
   - Шо, все?! - как бы испугалась "волчица".
   - Все!! - дружно подтвердил детёныши.
   Пришлось трясти всю стаю...
  
   - Нет, вы не волчата, - взмолилась Катька где-то на третьем круге, опустив очередного катальщика-болтальщика и протирая заложенные уши. - Хиба ж волки так визжат!..
   - А мы не воуки! - заявила какая-то серьёзная малышка.
   - А хто?! - удивилась Катька. - Может зайцы?
   И показала детворе двузубого зайца с дурнуватой улыбочкой во все скулы.
   - Мы зайцы!.. Зайцы!.. Зайцы!.. - сейчас же нашлись энтузиасты-подражатели и поскакатели.
   - Ух, как много диких-предиких зайцев! - восхитилась Катька. - И все ка-а-ак прыгнут!..
   Все прыгнули - получилась куча-мала.
   - Мы - не зайцы! - перебила веселье всё та же малышка.
   - А хто же? Может, хомяки? - Катька хозяйственно надула щеки и покачалась, изображая серьёзного толстячка. - Хомяки-байбаки, за щоками сундуки. Всьо, шо тiки маю, за щоку запхаю... - И на полном серьёзе принялась напихиваться воображаемым добром, пока не пришлось, для равновесия, подпереть обе щёки руками.
   Идея всемирного хомячества пришлась по душе многим.
   - Мы хо-мя-ки... Мы хо-мя-ки... - заходили вразвалочку детёныши, толкаясь боками и надувая щеки. Кое-кто так "напхався", что аж опрокинулся. Кое-где начались локальные конфликты за обладание "хомячьим" богатством.
   - Не хомяки! Не хомяки! - совсем разобиделась упрямая девочка.
   - Конечно, не хомяки, - согласилась Катька. - Вы - козлята-баранята! - И первая же подала пример "козления-баранения": - Баран-баран-БУМ! Забодаю, забодаю!..
   Вся банда с визгом прыснула в стороны, но не слишком далеко, а скорее по кругу, с целью и самим пободаться - кто кого догонит. А в центре этого безобразия металась, как волк в стаде, Катька и бодала всех без разбору. Галдёж поднялся такой, что повысовывались из окон взрослые, которые приглядывали вполглаза за детьми - высунулись, долго щурились и хмурились на бедлам, но так и не поняли, бежать ли спасать своих чад, или пусть бесятся дальше. Тем более, что у детей там какая-то своя "воспитательница" образовалась. Правда, носилась и дурела она чуть не больше самих детей, но что поделаешь - может у человека темперамент такой! А детям, видно, нравиться...
  
   К сожалению, как бы долго не длилось такое счастье, а наступил вечер, и появилась другая забота - детвору одного за другим начали разбирать по домам. Естественно, с воем, писком, уговорами, потому как понятно, что от такого удовольствия просто так не уходят. Кое-кого унесли - вполне в духе "мамы-волчцы", а кому-то даже по попе досталось. Но вот, последние родители забрали последних чад, и на площадке осталась только одна упрямая малышка, так и не поддавшаяся всеобщему "озверению". Упрямая, но грустная...
   Знаете, если всех забрали, а тебя забыли - это так обидно!.. Даже если до того вовсе не хотелось уходить. Аж слёзы на глаза запросились.
   - Не плачь! - неожиданно подхватили её на руки, и Катькины жёлтые глаза заглянули в душу. - Волки не плачут.
   - А што воуки делают?
   - Волки воют. Вот так: "Ву-у-у-у-а-у!", - выдала Катька в пространство негромко, но прочувствовано, так что какая-то собачонка, не ожидавшая напасти в родном дворе, в панике шарахнулась, едва не опрокинув хозяина, и залилась заполошным лаем. - Ой! Кажись, переборщили... - заоглядывалась Катька. - Тикаем скоро, а то оно "перепудиться з переляку" [испугается], а нас прибирать заставят.
   И так у неё это серьёзно получилось, что малышка захихикала.
   - Показывай, где живёшь! - скомандовала Катька и, повинуясь царственному жесту маленькой ручки, поспешила покинуть место преступления.
   Пройти тут было всего-ничего - только двор пересечь, но и на этой дистанции поджидали сюрпризы.
   - Катька, привет! Эт чё - твоё?! - пошутил из подворотни Толян. Там же с интересом маячили двое старших бандюг, видимо, в ожидании выхода в свет (а точнее - во тьму) прекрасной половины гоп-компании и её же интеллигентской прослойки.
   - А як же! - не стала отпираться Катька и умильно-ласково посмотрела на малышку: - Моя младшенька... Моё сонэчко...
   Та не возражала и даже нежно обняла за шею.
   - Кхм!.. - подавился Толян новостью. - А старшие тогда кто?!
   - Вы ж мои квИточки [цветочки]!.. - с той же умильностью посмотрела на них Катерина.
   Парни заржали, пронялись пикантностью ситуации и стали по этому поводу "тонко" намекать друг другу... кулаками по рёбрам. Катька оставила их уточнять родословную и пошла дальше. В подъезде она вызвала лифт и спустила с рук малышку, но та всё поглядывала на неё снизу вверх, будто не решалась что-то спросить.
   - Какой этаж? - прервала молчание Катька.
   - Висьмой, - серьёзно ответила малая, но продолжать не стала, а не выдержала уже в лифте: - Катька, а ПОЧИМУ мы - воучата?! Мы жи люди?!
   Вот ведь допекло ребёнка!
   - Потому что волки очень хорошие родители, они очень любят своих волчат, - пояснила Катька. - Когда у них появляются волчата, все взрослые волки просто с ума сходят - играются с ними, прыгают, бесятся - ну, как маленькие!
   - Как ты? - с ходу прозрила малая всё, что оставалось между строк.
   - Ну да... - смутилась Катька.
   - А аткудова ты знаишь? - упорно добивалась деточка.
   - Дед рассказывал. У нас с ним такая игра была... - продолжила было Катька, но по ходу, что-то не справилась с голосом и хрипло закончила: - а я была волчонком.
   - А теперь ТЫ плачишь! - по-детски безжалостно упрекнула малышка и по-детски же сочувственно посоветовала: - Не плачь, воуки не плачут.
   - Ну да, ну да... - согласилась Катька, выходя из лифта. - А шо настоящие волки делают?
   - Настаящие воуки воют! - серьёзно процитировала малая, подводя Катьку к двери.
   - И-и-и, дружно! - вдруг скомандовала Катька и они обе - что малая, что большая! - от души взвыли на весь подъезд: - АУ-У-У-У-А!
   В результате, две шавки в квартирах получили "инфаркт", две старухи помянули "молодёжь", пять хозяек споткнулись на ровном месте, а одна даже уронила кастрюлю... ну, и в дверь звонить не пришлось - она сама распахнулась. Да так резко, что многолетняя и малолетняя дуры умолкли от одной неожиданности.
   - Вы что, идиоты?! - сообщили им оттуда очевидное. - Вы чего орёте?!
   - Игорёк? - удивилась Катька. - Надо же!
   Парнишка торчал в дверях в расхристанно-домашнем виде с плеером в руке и гарнитурой на шее. Из глубины квартиры раздавались пианинные переборы. Игорёк отошёл, наконец, от шока и уже осмысленно оглядел нежданных, как сосулька на темечко, гостей.
   - Катька? А что ты тут... Ксюха?!.. ОЙ Й-П-Т! - схватился он вдруг за голову.
   Маленькая Ксюша обиженно задрала нос и гордо прошествовала мимо брата в квартиру.
   - Забыл, да? - с упрёком глянула на него Катька.
   - Да совсем, понимаешь... - забормотал тот оправдания, но под взглядом спокойно-насмешливых жёлтых глаз умолк, потому что какие могут быть оправдания, если всё на шее висит.
   Однако оказалось, что виноват он не так уж сильно, а лёгкая рассеянность и забывчивость, ввиду творческой натуры, вообще присущи интеллигентным семьям. Пианино в глубине квартиры смолкло и оттуда раздался холёный женский голос:
   - Игорёк, это ты? Ты привёл Ксюшу?
   - Да, мама, я пришла! - звонко подтвердила малышка с другой стороны.
   - А почему так поздно?
   - Мы ещё играли! - уверенно соврала Ксюша, а нерадивый братец вздохнул с облегчением и опять вернулся к Катьке.
   - Слушай, сори, что так получилось...
   - Ну от, насорил тут, а убирать хто будэ? - буркнула Катька и повернулась уходить.
   - Пардон? - не понял её неудовольствия Игорёк.
   - ...И напардонил ещё. Ну шо за люды! - раздосадовано отмахнулась Катька... и ушла, оставив воспитанного хлопчика недоумевать - за что его послали и куда именно.
   Домой Катька вернулась затемно. И единственное, что ей сперва хотелось - это брыкнуться в кровать и уснуть как можно быстрее и как можно надольше, желательно - навсегда. Но сон никак не приходил, зато комом стоял в горле тоскливый вой. Так и казалось, что открытые в темноту глаза сами собой светятся ночным волком. А ещё страшно хотелось вытянуть морду к тёмному небу и до боли растравлять душу тягучей песней. Пока не услышишь в ответ такое же заунывное пение. "Як обкладе доля, нiби хмари небо, - говорил дед, - не злiтай орлом, бо впадеш, не шугайся щуром [крысой], бо не пiднiмешся, будь вовком - сiрим, матьорим - i шукай свою зграю [стаю]". Она чувствовала - где-то за краем ночи, вслед за бесшабашной игрой с глупыми "волчатами" должна появиться в её судьбе своя стая. Но темнота оставалась темнотой, и как жить дальше "волк" должен был решать сам.
  

* * *

  
   Некоторые думают, что плыть по течению - это много ума не надо. Напрасно! Потому что "плыть по течению" - так надо его ещё выбрать. Уже третий день Катька выбирала это "течение", и никак не могла определиться. От того, чтобы немедленно не сбежать к тётке в село, её удерживало только неминуемое: "Бiдна дитина! Як же ти далi будеш?!" Но и сомнения, чтобы оставаться в городе, тоже были, потому что ежедневные Танюшкины звонки с прочувствованным: "Ну, ты как? Если тебе нужно поговорить..." уже реально достали. И отговаривать нежданную подружку от опрометчивых визитов становилось всё труднее.
   Но, как всегда - выбирай, не выбирай, - а от судьбы не уйдёшь. Неожиданно и без объявления банкротства закончились продукты. Катька открыла холодильник и поняла, что хватит страдать, пора сходить хотя бы за хлебом... И пошла. А судьбе только этого и было нужно.
   Когда на обратном пути навстречу из двора вырулил Игорёк, Катька изобразила занятой вид и попыталась прошмыгнуть мимо. Видеть их банду не хотелось. А парнишка был весь такой деловой - в потёртой одёжке, с рюкзаком, словно в турпоход собрался или на стройку подрабатывать. Может, пронесёт?
   - О, Катька! А ты чё не на работе?
   Не пронесло...
   Катька остановилась, обернулась и глянула в жизнерадостные Игорёчковы глаза взглядом сентиментального киллера, которому сейчас придётся, к сожалению, убрать случайного свидетеля.
   - Та спалила, - скромно призналась она.
   - Чё?.. - завис Игорёк, с ходу пытаясь понять - или он что-то не так понял, или что-то не то услышал.
   - Чё-чё... - передразнила она. - То! Кинула спичку на предмет самовозгорания - и нету работы, одни головёшки.
   - Та ты гонишь!.. - попробовал Игорёк не поверить.
   - Пойди, сам посмотри... - пожала Катька плечами и повернулась уходить.
   - Э... Кать! Катька, постой! - чего-то забеспокоился парнишка. - Я тут вот что подумал...
   Катька остановилась.
   - ...если ты щас без работы, так, может, мне поможешь - ты ж, вроде, у нас сельская?..
   - Невже свинi пасти? - обернулась Катька, иронично оглядывая новоявленного "свинопаса", хотя сразу поняла, что её хлеб домой уже не попадёт.
   - Да ну тебя!.. - обиделся Игорёк. - Понимаешь, тут есть одно хозяйство - они занимаются прокатом всяких лошадей, поников. Там несложно, нужно будет... - начал он уговоры, но Катька его оборвала.
   - Пошли, - просто сказала она, и первая пошла вперёд, даже не дослушав условия "контракта". Зачем? Новая "дорога" уже стелилась перед глазами, меняя реальность. Катька не знала, что её там ждёт, зато знала, что ей - туда. А про подробности - можно и после.
  
   Пока шли до остановки автобуса, Игорёк решил развлечь Катьку светской беседой... и просто задрал интеллектуальным остроумием. Она узнала, например, что активированный уголь добывают из шахт, где проводили ядерные испытания; что "менеджмент", "истеблишмент", "эксперимент" и даже "документ" - это подразделения современной полиции, а "экскремент" - это "грязный" полицейский; что "фак-уль-тетом" называют арабских жрецов фаллического культа, а "факты" - вообще ругательство; что патологию и матерщину изобрели шахматисты, а "трёхэтажный мат" у них означает мат в три хода; что экстремалы бывают экстремаленькие и экстребольшие, экстремальчики и экстредевочки...
   - Вот ты знаешь, как называется человек, который занимается рукоделием? - с хитрецой вопрошал Игорёк.
   Если бы Катька действительно была волком, у неё бы сейчас угрожающе задралась верхняя губа, но товарищ мыслей не читал, намёков не понимал, а молчание принял за знак согласия.
   - ..."Рукодиллер". Прикольно правда?.. А как называется женщина-альпинист, знаешь?
   Катька напряжённо вздохнула, мрачно глядя перед собой, но и это не подействовало.
   - ..."Скалопендра"! А знаешь, как переводиться "фуршет"?
   - Игорёчек, разреши задать тебе один важный вопрос? - ласково начала Катька.
   - Да-да?
   - Ты дурак?
   Игорёк обиделся и обиженно замолчал. Катька не возражала. В такой тёплой дружественной обстановке они дождались автобуса, запихнулись в него и ещё долго ехали на другой конец города, стоя на одной ноге, да и то - не своей. Потом долго шли новостройками. Игорёк стоически терпел, Катьку уже мучила совесть. Наконец, она не выдержала:
   - Ну и шо означает твой "фуршет"?
   С полминуты в Игорёчковой душе боролись подростковые комплексы. Победила жажда признания.
   - "Чёрт-вонючка", - буркнул он ещё обиженно.
   - Шо?!
   - Ну, "фур-шет" дословно - "пук-чёрт". Всё же ясно!
   Катька долго смеялась... И объяснила интеллигентному мальчику, что его перевод не годится, потому что имеются штук пять более точных народных выражений. Игорёк слушал так, будто мысленно записывал. А потом ещё скромно признался, что к теме знает перевод слова "планшет", который вовсе не карта, и не компьютер, а просто очень плохой план. И так, слово за слово, они пришли.
   Усадьба того самого хозяйства располагалась на самом краю нового микрорайона. В неё вела маленькая калитка в капитальных железных воротах, вокруг высился столь же капитальный забор... А за забором кого-то били.
  

* * *

  
   Как поётся в народной песне:
   "У пони четыре ноги,
   Ещё у него длинный хвост,
   Но трогать его не моги,
   А то вкусит за нос".
   Тишка работал "поником", хоть и был "гуцулыком". И как все кони этой горной породы, он был кургуз, лохмат и упрям, как осёл, потому что на всё имел собственное мнение. Вот за это его и лупили, причём - регулярно.
   На этот раз сынок хозяина возжелал изобразить "мужчину" и погарцевать на лошади, а так как породистые скакуны ему были ещё великоваты (да и не доверил бы ему никто породистого скакуна), а поники - несолидны, то оседлали Тишку. На объездку "дикого жеребца" сбежались смотреть и работники, и родственники, и даже дурной кобель Роня, хотя его умная мамаша осталась со щенками в сарае. Даже старенький ослик Ишкин проснулся и подошёл к краю своего загончика.
   - Но-о-о! - потянул наездник повод и нетерпеливо ударил пятками в бока... раз... второй... третий. Никакого эффекта.
   - Э-э-э?! - возмутился малой и заколотил по бокам что есть силы, немилосердно дёргая повод.
   Коняка шумно выдохнул всё, что у него было, и послушно пошёл вперёд... а седло со всадником осталось сзади. Зрители захихикали. Дурной кобель Роня решил, что так и надо, и поддержал хозяйскую джигитовку восторженным лаем. Ишкин в загоне философски "игыкнул".
   - ....ять, твою ...ать! - обиделся темпераментный наследник цыганского поместья на чистом "народном", а когда его подобострастно подняли и отряхнули в общих чертах от грязи, потребовал отцовского внимания: - Дадо!
   - Э?! Кто коня седлал, олухи? - возвысил голос батя-хозяин... когда отсмеялся.
   "Олухи" заизвинялись, пряча ухмылки, и принялись пересёдлывать. Тишка вознамерился было повторить тот же номер, но получил "под дых" и сейчас же оказался затянут, как барышня в корсет - аж глаза выпучил. Юный укротитель снова взгромоздился в седло.
   - Пшёл, ..., дохлятина! - презрительно пнул он коняку в бока.
   - Гав! Гав! - грозно поддержал хозяина Роня, делая вид, что сейчас цапнет коня за ногу.
   Тишка как бы послушался - сделал один шаг, второй... - а потом поджал задние ноги и уселся по-собачьи прямо посреди двора.
   - Ай! ...ать, ...ять! ...ять!! - возмутился наездник, неудержимо съезжая на конский зад, пока не оказался опять на земле. - Дадо!!
   Зрители заржали уже, как те кони. Даже Ишкин оставил философию и выдал из-за ограды одобрительную "речь". Только дурной Роня крутился под ногами и никак не мог уловить направление воли хозяев.
   Взрослые отсмеялись, пинками подняли коняку и взялись водить неудачливого наездника в поводу. Тишка попытался бузить, но получил кнутом раз, второй и, в конце концов, покорно зашагал по кругу.
   - Но! Шибче давай! - осмелел наследничек, понукая не то коня, не то работников.
   Успокоенные понурым конским смирением, взрослые пошли быстрее.
   - Шибчей, шибчей! - обнаглел малой.
   Тишку заставили перейти на рысь. Роня с восторженным лаем заскакал следом.
   - Йи-и-и-ха! - испустил пацанчик боевой клич... и "въехал" всем боком в ограду, к которой Тишка мимоходом прижался.
   Рёву было!.. Причём обиженному голосу неудачливого объездчика вторил издевательский ослиный рёв, а дурной кобель лаял уже за компанию. Но отбесившись положенное по статусу, малой узрел невинно ухмыляющуюся конскую морду и вспомнил, что он - мужчина.
   - Ах, ты та-а-ак?! - выхватил он у помощника кнут и хлестнул Тишку по боку. Тот шарахнулся к стенке, но взрослые уже оценили забаву и ухватили повод. Подбадривая наследничка одобрительными возгласами - как же, мужчина растёт, коня укрощает! - они предоставили ему лупить укрощаемого по чём попало. Конь дрожал, пятился, дёргал ремень, но уйти от ударов страшного кнута не мог. Ишкин за оградкой сочувственно смолк, дурной Роня наоборот - определился с хозяйской волей и грозно кидался на конские "бабки".
   Эх, и получил бы тут Тишка за все свои подвиги до кровавых рубцов, но вдруг случилось чудо - метнулась тень, и чья-то спина загородила страдальца. Удары сейчас же прекратились. Даже Роня озадаченно заглох.
   - Эй! ...уть ...ать ...оть!.. - вознегодовал было укротитель всё на том же "расширенном народном", но был прерван на самом взлёте фантазии.
   - Брысь, гадёныш, - бросила, как прорычала, незнакомая девушка, и Тишка увидел, как она сматывает невесть когда отобранный кнут. "Бить больше не будут", - понял он и перестал дрожать.
   - А-а-а!.. Дадо!.. - сейчас же ломанулся пацанчик искать защиты у отца. Взрослые опомнились и угрожающе загалдели.
   - ШО? - не то спросила, не то наоборот - ответила им Тишкина защитница и оглядела взбудораженных мужиков. Ропот почему-то стих. "Ишь ты, боятся!" - позлорадствовал Тишка и уже уверенно отлип от стены, пристроившись у незнакомки за спиной.
   - Как дети, честно слово! - покачала та головой. - И шо за удовольствие - кОнэй бить?
   - "Да!" - высунулась из-за её плеча нахальная рыжая морда.
   - А тебя не спрашивают, - только глянула девушка, и Тишка сразу понял, от чего притихли мужики - под этим оценивающим волчьим взглядом лучше было никуда не высовываться. Он озадаченно всхрапнул и поспешил скрыться с глаз долой. Особенно - с таких глаз.
   - Да ты кто такая - здесь командовать?! - выразил висевший в воздухе вопрос батя наездничка. - Кто такую пустил, ваще! Эй, охранник, мать твою?!..
   И только тут Игорёк обрёл, наконец, дар речи.
   - Василь Иваныч, это со мной! Это Катька! На работу! Мне же с конями помощь нужна...
   - С коня-а-ами? - задумчиво протянул мужчина, вспомнив, что он же тут хозяин. - А пусть сама и попросит, да? - по-хозяйски скрестил он руки на груди...
   ...И полминуты выдерживал ответный взгляд жёлтых волчьих глаз. После чего, всё же не выдержал, отвернулся, будто заинтересовавшись чем-то сбоку. Катька чуть оскалилась.
   - Держи, игорэ наше, - бросила она кнут Игорьку и с пророческой уверенностью констатировала: - Не сработаемся, бувайтэ.
   Хозяин Василий от таких слов удивился, Игорёк растерялся, Тишка, конечно, слов не разобрал, но удаляющуюся Катькину спину вполне уразумел.
   "Подожди, подожди..." - заторопился он за своей защитницей, а пристроившись, удовлетворённо потюхал следом. Дурной Роня ничего опять не понял, но раз "все побежали", то и он побежал, пристроившись с другой стороны. За оградкой раздался тоскливый рёв: "Меня оставили!"
   Катька обернулась так внезапно, что Тишка, сосредоточенно трусивший в двух шагах сзади, сначала об неё стукнулся, а потом остановился.
   - Вы чего все? - оглядела она компанию своими невозможными волчьими глазами. Мало было коня с собакой, так ещё и ослик поддел, наконец, мордой щеколду и спешил со всех стареньких ног их нагнать. - А ну, марш домой!
   Звери смущённо опустили головы, но едва она пошла дальше, тут же трудолюбиво последовали за нею - теперь уже все трое. Катька это услышала и опять обернулась.
   - Эй! - потребовала она внимания.
   Звери послушно замерли, но с готовностью при первой возможности следовать дальше.
   "Ну как ты не понимаешь!" - обиженно думал Тишка. - "Ты не можешь нас прогонять, ты теперь наша!" Даже дурной Роня что-то понял и просительно заскулил. Даже Ишка перестал обречённо вздыхать и навострил длинные уши. Девушка растерялась. И тут один из конюхов толкнул локтём хозяина и что-то сказал, многозначительно кивнув на "ушельцев". Хозяин смущённо кашлянул, но всё же окликнул примирительным тоном:
   - Эй! Иди сюда уже, гордая какая...
   Катька подошла. Звери послушно вернулись за нею.
   - Если пришла работать - работай! - бросил он, словно простил. - Платить буду, как всем. Что делать - вот Игорёк объяснит... А то свалилась, понимаешь - нагрубила, коней увела... Нехорошо! - изрёк он и, вопреки суровому тону, ухмыльнулся.
   Катька тоже представила, как выглядит со стороны, и хмыкнула в ответ - вроде как согласилась. Звери, столь огульно зачисленные в кони, хоть ни слова по-человечески не поняли, но облегчённо вздохнули. Катька обернулась к ним и по-новому оглядела свой нежданный "табун". Или стаю?..
   Но тут в их сцену молчаливого признания шумно вторгся Игорёк со своим оптимизмом.
   - Круто!! Ну ты, Катька, устроила, ты что - колдунья?! А это - тёмная магия?.. А кстати, знаешь, чем отличается тёмный маг от светлого? Светлый учился всему доброму и светлому, а тёмный так и остался тёмным и необразованным...
   "Неужели, и он - моя стая? ТА НЕ ДАЙ БОЖЕ!" - подумала Катька и протянула руку: - Хлеб давай, игорэ, а то скотинки так смотрят, скоро тебя сожрут.
  
  

__________

  
  
   Работа оказалась - как работа. Только цыгане оказались какие-то неправильные. Одеваются как все, говорят по-нашему, веры - православной. Хоть бы на гитаре побренькали что ли!.. Из цыганского - только кони, да и то, скорее, халявный заработок, которым сейчас промышляли все, кому не лень. Ну, не записывать же в национальные особенности элитных коз и свиней, которые тоже имелись в хозяйстве... или тихое приторговывание наркотиками? А балованные невоспитанные дети бывают у всех...
   - Катька ("мать-мать-мать")! Хватит ... заниматься ("мать-мать-мать")! Покажи эту свою ... с батогом ("мать-мать-мать")! - ещё довольно вежливо попросил юный наследник.
   Катьку он после того, первого случая зауважал и приставал теперь показать, как она, прямо на взмахе, отобрала у него кнут. Игорёк привычно не обратил внимания на обороты речи, продолжая чесать своего пони. Даже глупый кобель Роня, отдыхавший в тенёчке под стеной, только навострил уши, но руководства к действию не услышал и продолжил добросовестно составлять компанию. А Катька услышала... Она оставила шкрябанье конской шерсти и в упор долго посмотрела на пацана.
   - Ты это щас про чию мать? Свою?.. ЧИ, МОЖЕ, МОЮ?
   Конская морда, удивлённая прекращением процедур, толкнула под руку, но Катька не поддалась, зато пацан под взглядом её спокойных жёлтых глаз занервничал, потому что с таким взглядом смотрят не на сына хозяина, а на барашка, которого возможно придётся зарезать. Или не придётся... это уж как "селяви" ляжет.
   - Ка... какую мать? - прозаикался детёныш, никакой "матери" в своей просьбе не заметивший. - Катька, ты чё гонишь?
   - Гоню, гоню... - успокоила та и подошла вплотную. - Запомни, убогий, "мат" - значит "смерть", - поведала она, вспоминая, как стыдил дед не в меру матюкливых хлопцев. - Так ругались в бою, чтоб призвать смерть на голову врага. Не говори "мат", если не собираешься кого убить - цэ дуже вредно для здоровья. Бо смерть придёт и, заместо врага, возьмёт тебя. Ты понял, нещастя батино?
   - Та ты гонишь! - заклинило наследника.
   - Ты слышал, шоб я матюкалась? - парировала Катька. - Думаешь, такая культурная? Нет, просто не хочу никого убивать... пока. А ты, дурное малое, прыйшов, смерть вызвал и так и ходишь с нею за левым плечом. Ты шо - бессмертный?!
   Пацанчик дёрнулся к плечу, ничего смертеобразного не увидел и обиделся:
   - Ты сама дурная?! - Но добавить что-то матерное всё же поостерёгся.
   - От же, дитё глупое, - усмехнулась Катька. - Кто ж смерть впрямую разглядывает! Ты краем глаза смотри, головы не поворачивай. Видишь тень?
   Малой принялся так коситься, что едва не окосел, и уже хотел выдать своё обычное "гонишь", но вдруг замер и чуток побледнел.
   - А-а... А-а-а!..
   - Ну от, хорошо, что видишь, - удовлетворилась Катька и загадочно добавила: - Все сметные носят судьбу за плечами... Иди теперь, може само попустит... если захочет.
   Катька вернулась к разобиженному коняке и продолжила чистку. Тишка удовлетворённо подставил бок и снова потихоньку погрузился в нирвану, то есть расставил ноги, повесил голову, распустил губы и даже глаза задумчиво скосил набок, являя собой картину "Здыхоть на природе". Он всегда так стоял - хоть в конюшне, хоть на параде, - чем едва не доводил конюхов до инфаркта, а хозяев до греха, в том смысле, что грех отдавать на живодёрню вполне рабочую скотину - но как же хочется!..
   - Кастанеды начиталась? - с ехидцей поинтересовался Игорёк.
   - Кого? - мимоходом удивилась Катька, не отрываясь от чистки.
   - Не притворяйся, сами читали, - понимающе хмыкнул Игорёк и с подвыванием процитировал: - "Помни, твоя смерть всегда за левым плечом"!..
   - Твоя дурь всегда за левым плечом... и за правым тоже, - осадила его Катька. - Никаких твоих "костоедов" и "костогрызов" я не читала, и вообще смерть для понта приплела.
   - Да, конечно... - не поверил он. - А откуда ты тогда знаешь про левое плечо, а?
   - Та дед рассказывал. Только он говорил, шо там долю человека видно.
   - И ты веришь?.. - скептически покривился Игорёк.
   - Та чо ж верю... сама видела.
   - Ой, ой!.. И что же ты там видела?
   - ...Что жить мне суждено недолго - год-два, не больше, - с проникновенной, поневоле западающей в душу грустью тихо проговорила Катька, - и умереть во цвете лет от...
   Она не закончила и скорбно замерла с повисшей над конским боком рукой, словно памятник собственной безвременной кончине.
   - Кхм... - смутился напарник и попытался смягчить тягостную сцену: - Да прямо таки! Ты ж здоровая, как конь, от чего тебе помирать?
   Катька подняла на него полные безысходной грусти глаза, и он не выдержал, отвернулся и принялся преувеличенно широкими взмахами охаживать конский бок.
   - Да уж, известно, от чего, - задумчиво проговорила она и с трагическим вздохом закончила: - ...от поноса.
   Растроганный до потери бдительности Игорёк промахнулся щёткой мимо поника и врезался в того лбом. Разомлевшая от чесания скотинка взбрыкнула, встала с перепугу на дыбы и едва не въехала пареньку в лоб копытом.
   - Ка-атька!..
   - А шо я? Ты ж тут по коню попасть не можешь - чи пьяный, чи шо?..
   - Катька, прекрати!
   - Вот, очень надо было!.. Та шоб я когда-нибудь кому-нибудь чего-нибудь...
   Напарник понял, что так просто не отвяжется и решил продолжить тему.
   - Ну хорошо, "мат" - это смерть, как "шахматы" всякие, но в нашем языке есть только "мать"? Может всё-таки посылают "по матери"?..
   - А "матёрый зверь"? - обрубила его сомнения Катька.
   - Хм, а правда... - задумался Игорёк, и творческий полёт мысли затуманил его взор. - "Матёрый"... материальный... рождённый светлой матерью-материей. А нежить, значит, будет порождением инфернальной тьмы. Круто! О, кстати, твои "матёрые" идут... во главе с их матерью...
   - Шо?.. - подняла голову Катька, и невольный возглас вырвался от глубины души: - Тринди-ринди, з гори чорт!
   К ним через весь двор деловито топала Белка, каждый десяток шагов оглядываясь и поджидая своё потомство. Пятеро щенков старательно ковыляли за нею, путаясь в лапах и едва не наступая на собственные уши. Другая бы сучка уже десять раз в зубах перенесла, а этой хватало истинно материнского терпения, чтобы пешкодралом довести малышню до конюшни, а уж там со спокойной совестью бросить на такую надёжную няню Катю! Когда она провела этот номер в первый раз, Катька ещё немножко умилялась, на второй - задумалась, а на пятый...
   - Белка! - встретила приближение семейства Катька, невольно копируя боевую стойку тётки Васылыны. - Ты совисть маешь?! Мне работать надо!
   - Гав! - бодро встретил появление родственников Роня.
   "Ну Катенька, ну миленькая!.. Я быстренько, только по помойкам прошвырнусь"... - сказала бы Белка, если бы могла, а так - всего лишь смущённо переминалась под укоризненным взглядом, ожидая возможности удрать на собачий шопинг. Но тут потомство достигло цели путешествия и с радостным скулёжем кинулось Катьке в ноги. Белка сочла свою миссию выполненной и быстренько исчезла. Роня подошёл, серьёзно обнюхал младших братишек и сестрёнок на предмет идентификации, удовлетворился результатом и тоже смылся - типа, и без меня справитесь. И что тут скажешь?!
  

* * *

  
   Даже один щенок способен причинить массу неудобств. Но пятеро доведут кого угодно. Не прошло и пары минут, как стало понятно - работать дальше бессмысленно. Тишка, как поднял ногу, в которую тыкался глупый детёныш, так опустить уже не смог - под нею немедленно раздавался отчаянный визг. Понячка Марго сразу вознамерилась изгнать агрессоров, лезших со всех щелей в её денник, и теперь двое из них азартно тявкали там, играя с нею в догонялки. Её напарник Пончик напротив, почему-то решил, что это "маленькое страшное существо" его непременно съест, и в панике шарахался от щенячьей непосредственности по всему помещению, вжимаясь в стенки и трясясь всем телом. Ещё один щеночек путался у Катьки под ногами, отчаянно просясь на ручки. В глубине сарая над загородками торчали любопытные морды других поников, готовых в любой момент подключиться к веселью. Когда детишки дружными усилиями перевернули ведро с водой, вымочив всё сено, Игорёк взмолился:
   - Катька! Убери их отсюда, пока не поздно!
   - Куда?! - взмолилась в свою очередь Катька.
   - Да хоть куда!.. Слушай, а давай Ишкину подкинем? Пусть старик порадуется...
   Недолго думая, Катька взгавкнула и заскулила подслушанным у Белки голосом. Призыв возымел действие: постепенно щенки сползлись к няне, а самый послушный добился таки ручек.
   - Дети, идём мучить Ишкина! - на полном серьёзе объявила Катька и пошла. "Дети" торопливо засеменили следом, а за их спиной в блаженно разлившейся тишине раздался стук упавшего копыта.
  
   Ишкин был осликом стареньким, подслеповатым, подглуховатым, а потому настроенным к жизни философски, но всё же удивился, неожиданно узрев пять мохнатых комочков, с визгом радости несущихся на него со всех заплетающихся лап. Он испуганно заморгал и прицелился было сесть задом по-собачьи, но не смог - дети дорвались до новой "игрушки" и одно из них уже вертелось под его хвостом, пытаясь цапнуть пушистую кисточку. Другое заблудилось среди копыт, не понимая, куда же делся этот "большой зверь", к которому оно так торопилось. Третье заинтересовалось ослиными "бабками" на предмет их покусания. Четвёртое вообще пробежало мимо и уже забыло, куда бежало. Только пятое - самое умное, всё в маму - не растерялось и уже стояло на задних лапках, просясь "на ручки".
   Ишкин обречённо посмотрел на Катьку, подпирающую забор, чтобы не упасть со смеху, укоризненно вздохнул и, осторожно перебирая ногами, двинулся с места. Дети поневоле сместились за "игрушками", которые успели на нём распробовать. Ослик неторопливо засеменил по кругу - щенки заскакали следом, развлекаясь на ходу, как кому в голову взбредёт. Забава началась. Терпеливо следуя вдоль оградки, ослик со щенками на прицепе оббежал весь загончик, а когда проходил мимо Катьки, то опять весьма выразительно ей вздохнул, но уже не с укором, а словно смирившись со своей тяжкой долей. Катька его понимала и сочувствовала, но...
   Выдержав десяток кругов такой забавы, щенки начали уставать. То один, то другой стали теряться по дороге, скуля от огорчения. Самый умный вообще сел и решил подождать, пока вся компания его нагонит по кругу. И Катька поняла, что пора переходить к спокойным играм.
   - Ишкин, стой! - скомандовала она, но тот не услышал и продолжал упорно трудиться на благо подрастающего поколения, даже если растеряв его по дороге. - Стой, кому говорю! От, глуха тетеря, дiтей же забув!
   Ослик, наконец, остановился, с удивлением оглянулся на потерянное поколение и согласно вздохнул, что - да, пора переходить к спокойным играм. Катька подобрала отчаянно хромающую и падающую на каждом шаге малышню, и они отправились на сено - отдыхать, размышлять и философски вздыхать о жизни.
  
   Катьке нравились эти посиделки у Ишкина. Однажды распробовав, она даже притащила туда сидушку от раздолбанного диванчика, чтобы с удобством проводить завершение трудового дня. Дома её никто не ждал (кому она там нужна), к общественному транспорту она не привязана (он сам "привязан" к ней - за раму под забором), так почему бы не провести время в компании умного человека? Весь такой игрушечный, словно плюшевый, ослик сидел рядом по-собачьи и мудро вздыхал о смысле жизни. И глядя на него, всерьёз закрадывалось подозрение, не потомок ли он ишака самого Ходжи Насреддина, ступившего на склоне лет копытом благочестия на тропу просветления.
   Катька устроилась с ногами на сидушке, наглаживала угомонившуюся детвору и, под философские вздохи ослика, мечтала о своём. Даже не мечтала, а лелеяла в душе ощущение мечты, словно птица - ощущение полёта, постаравшись забыть о приземлённой реальности. Однако, реальность напомнила о себе сама.
   - Вот, куда ты плюнул?! Вот, чё ты плюнул?! Я тебе плачу, шоб ты тут ходил, плевался?! - раздался голос хозяина Васи. - Я зачем вам, олухам, эту урну поставил? Чтоб ты плевался куда попало?!
   Катька прислушалась к разгону и хихикнула. Василий как-то в порыве культуртрегерства решил облагородить своё хозяйство и поставил посреди двора урну - для мусора и всякого плевательства. И теперь пытался научить всех пользоваться этим достижением цивилизации. Пока безуспешно.
   - Катька! Я тебе за это плачу - собак чесать?! - дошла и до неё очередь.
   Вот, есть же такие люди, которым плохо, когда другому хорошо! Катька подняла взгляд на хозяина, грозно маячившего из-за ограды, и с изумлением воскликнула:
   - Та годi!
   - Шо "годи"? - запнулся хозяин.
   - Брехать, кажу, годi. Когда ж ты мне платыв?
   Хозяин смутился. На себя и поников Катька зарабатывала сама, как и все тут вольнонаёмные работники. Но, в отличие от подростков, торопившихся поскорее смыться домой, она сразу глянула на состояние лошадок, обозвала хозяина и работников "гицелями" [живодёрами] и взялась опиливать растоптанные копыта, обматывать засеченные голени и подстригать раскудлаченные гривы. Естественно, задурно. И всех это тихо устраивало.
   - Ты вот что! - хозяин сделал вид, что ничего не заметил. - Заканчивайте на сегодня, а завтра, чтобы в девять часов уже были. Поедете на "Сельмаш", там казачки большое "шоу" устраивают.
   - А казачки не обидятся? - между делом поинтересовалась Катька, снимая с себя ребёнков, чтобы иметь возможность встать.
   - Не обидятся, - не слишком уверенно буркнул хозяин, но для успокоения добавил: - Если что, звоните.
   - Ладно, - согласилась Катька, вставая, но хозяин ещё что-то мялся у забора.
   - Слышь, чумовая, ты чё с моим сыном сделала?
   - А шо я сделала? - и правда удивилась Катька.
   - Ты чё - сектантка?! Ты это смотри, мы люди православные, если что...
   - ...Поймём и простим? - в упор посмотрела Катька.
   Хозяин быстренько посчитал свою миссию выполненной и свалил. Катька оставила его и обратила полный сомнения взор на дрыхнущее собачество.
   - Ишки-ин... - начала она заискивающе, - Ишулька-а-а... посмотришь?
   Ослик задумчиво топнул копытцем и тяжко вздохнул. Катька с чувством чмокнула его в опущенный нос и побежала собираться домой. Сзади снова вздохнули, но вполне удовлетворённо.
   У конюшни её жизнерадостно встретил Игорёк, уже закидывая рюкзак за спину.
   - Катька! Завтра на "Сельмаш" едем, Вася договорился!
   - Угу, договорился... Завтра поглядим, чого он надоговаривался, - буркнула она... и как в воду глядела.
  

* * *

  
   Проблемы начались почти сразу, не успел ещё фургон, подвёзший их до старого Сельмашевского стадиона, скрыться за поворотом. В суматохе выгрузки Катька отвлеклась и только случайно успела заметить, что Тишка отделился от группы и уже тихой сапой приближается к перекопанному участку тротуара, надеясь вволю там покачаться. Грязь там была замечательная, недавно вывернутая, влажно блестящая - самое "оно" для его свинской натуры.
   - Ах ти ж, капость дурноверха! Стой, скотына, бо прыбью, ей-богу! Ирка, куды ты смотришь?!
   - Так я же Марго держу! - отбрехалась Ирка, которую на работу "сосватал" тот же Игорёк, и которой от работы нужно было только "на пиво с тоником".
   - А Тишку кто держит?! ТАК! Игорёк, бери от меня Пончика, пока та здыхоть нам всё не испортил!..
   - Они же с Умкой погрызутся!.. - попытался было воспротивиться напарник, но Катька уже бросила повод и метнулась за беглым конякой.
   - Ах ты ж, гадюка! Я те поваляюся!..
   Ухваченный за повод, Тишка грустно глянул на недоступное теперь болото и потащился обратно в коллектив.
   Как единственный конь небольшого роста, Тишка был незаменимым гвоздём программы катания. Малые дети с большой претензией, большие дети с ветром в голове и даже родители в качестве показательного выступления - все были его клиентами. Поэтому перед работой его тщательно чистили, причёсывали, закручивали, подкрашивали и торжественно обряжали в национальный поньский "костюм" - с многочисленными ленточками, рюшечками и стразиками... а потом стерегли, как пресловутую зеницу ока ибо, стоило отвернуться, как эта зараза немедленно заваливался в ближайшую пылюку и в мгновение разрушал с таким трудом наведенный тюнинг. И тогда весь "шатуш", "омбре" и "балаяж" можно было считать выкинутым. Как и заработок от этой "здыхоти". Так что спешила Катька не зря и катастрофу предотвратить успела... Но тем временем, передрались Умка с Пончиком.
  
   Нет ну ладно, все парни одинаковы... но девки-то! Пока жеребцы терпеливо сносили вынужденное соседство, Марго показалось это забавным, и она, ни с того ни с сего, куснула Умкин зад. От неожиданности Умка взбрыкнул и заржал. Тут уж не выдержал Пончик, типа: "Чего брыкаешься?! Брыкаются тут всякие..." Естественно, Умка в ответ загоношился, типа: "Как хочу, так и брыкаюсь, тебя не спросил!" Ну а дальше, как обычно: "Чё, дерзкий?!" - "А ты чё, борзый?!" И пошло-поехало... При этом, виновница "торжества" невинно стояла в сторонке и на морде её было написано брезгливое: "Ох уж эти парни! Только бы подраться..." А пока жеребцов разнимали и возвращали товарный вид, на горизонте нарисовалась конкурирующая фирма, и что самое прискорбное, с той стороны, где находился Игорёк. Так что, когда Катька туда протолкалась на помощь, возможности дипломатии были уже исчерпаны.
   - Ну всё! Сейчас Жорка придёт и разберётся с вами, - бойкого вида девчонка в шортах, майке и с огнём в глазах опустила мобилу и многообещающе выдавила: - ЦЫГАНЫ!..
   - Ой, сами вы - "кабанские закаки" из Спортивного клуба армии, - вернул комплимент Игорёк, что-то уж поразительно самоуверенный. - Мы и сами позвонить можем.
   За спинами обоих мрачно сопела группа поддержки с пониками в поводу, словно враждующие кланы лихих шотландских всадников. И не успела Катька раскрыть рот, чтоб одних приструнить, а других осадить, как из-за поворота стены стадиона вынырнули два натуральных казака. Все такие военные - в форменной одежде, фуражках, перетянутые портупеями...
   - Ой, они тоже с саблями! - простодушно обрадовалась Ирка, видимо вспомнив Катькино представление.
   - Ряженные, - всё так же самоуверенно отмахнулся Игорёк.
   Подходившие парни слегка изменились в лице, и Катька поняла, что переговоры и здесь запоздали.
   - Так, быстренько освободили территорию! - скомандовал один из казачков, а бойкая девчонка с чувством превосходства оглядела Игорька. Тот сник, но видимо недостаточно для возврата инстинкта самосохранения.
   - А чего это вы тут командуете? Ваше что ли? - упёрся он и обернулся за поддержкой, но Катька почему-то смотрела себе под ноги, задумчиво покачиваясь с носка на пятку.
   - Наше, - заявил казачок с такой спокойной уверенностью, будто и разговаривать тут не о чем, а девчонка, возмущённо открывшая было рот, закрыла его обратно и с гордостью посмотрела на своего защитника.
   - Мы тоже щас братве позвоним! - применила последнее, какое знала, средство Ирка.
   - Да хоть Господу Богу, - так же спокойно пресёк её усилия первый казак, а второй с презрительной ленцой двинулся на борзую малышню:
   - Валите-валите отсюда. Тут скачки будут - серьёзные люди, настоящие кони. А детского сада у нас своего хватает.
   - Оно и видно, - буркнул Игорёк, нарочито оглядев вооружение казаков, и пока те выбирали между дать подзатыльника или просто за шкирку выкинуть, заявил с отчаянным вызовом приговорённого: - У нас тоже кони есть! Не хуже вашего!
   Казаки хотели что-то сказать - ну перед тем, как наградить оборзевшего паренька прощальным пенделем, - но невольно глянули на представленное поголовье чистокровных "цыганских" скакунов и... вдруг сдержанно загыгыкали, а потом и вовсе разоржались в голос. Обиженный и уже морально готовый к позорному изгнанию Игорёк непонимающе оглянулся и... схватился за рот, чтоб не сказать что-нибудь неприличное. И было от чего! Оставленный без присмотра Тишка нашёл-таки неубранный участок тротуара и теперь стоял там, весь серый от пыли, творчески всклокоченный, со сбитым набок седлом, в любимой позе нирваны - растопырив ноги, развесив губы и скосив набок отрешённо-дебильный взгляд.
   От глупого хихиканья не удержались даже свои, а уж чужие потешились вволю. Только Катька молчала и дальше задумчиво покачивалась вперёд-назад. Но, как бы ни было, Тишкин афронт спас обнахалившегося Игорька от подзатыльника.
   - Ты посмотри, брат Жора, шо клятые цыгане с благородным животным сделали! - почти по классике восхитился один казак.
   - А шо, брат Петро, може допустим их до забега? Не дадим пропасть таланту, а? - посочувствовал второй.
   - Да шо я изверг?! - испугался первый. - Оно сдохнет прямо на старте, а мы потом отвечай за издевательство над бессловесной тварью. Не-е-ет!
   - А як виграю? - вдруг подала голос Катька и подняла взгляд. Казачки его встретили, и насмехаться им резко расхотелось.
   - Шо, так уверена? - сощурился Жора.
   - Та уверена.
   - Не боишься?
   - Та чого б?
   - А проиграешь?
   - А спорим...
   - На что?
   - Мы остаёмся и работаем на-пару - ваши слева, наши справа.
   - А проиграешь - отдаёте весь заработок и мотаете отсюда.
   - Ладно...
   Оба коллектива только головами крутили, оторопело наблюдая мирные переговоры, которые скорее напоминали поединок вожаков.
   - Только же, як выграю... - Катька сделала значительную паузу, сопроводив её хищной улыбкой.
   Жора заметно напрягся.
   - ...Ты покупаешь морожено.
   - Замётано! - сразу согласился Жора, ожидавший видимо худшего, но оказалось, что Катька ещё не закончила:
   - ...КАЖДОМУ! - А вот теперь она закончила и широким взмахом руки обвела обе группы.
   - Замётано, - хмыкнул Жора, оценив западню, а обе группы чего-то обрадовались и заулыбались, словно халявное угощение уже было выиграно.
   Только Игорёк, к которому, наконец, вернулось здравомыслие, чего-то засомневался:
   - Катька-а-а... а как ты собираешься победить в ихних скачках?
   - Спо-ко-о-ойно! - отмахнулась Катька с такой пофигистской гримасой, что его сомнение значительно усилилось.
  

* * *

  
   Есть такой анекдот:
   "К мужику на скачках подваливает задрыпанная кляча: "Ставь на меня, не пожалеешь!" Мужик, конечно, засомневался, а она ему: "Увидишь!.."
   Первый круг. Все пронеслись, а кляча сзади - тюп-тюп-тюп. Мужик ей: "Ну-у-у?!", а она ему: "Споко-о-ойно!"
   Второй круг. Кляча сзади всех - тюп-тюп-тюп. Мужик ей: "Ну-у-у?!!!", а она ему: "Споко-о-ойно!"
   Наконец, финиш. Кляча притюпывает после всех. Мужик ей: "Ах ты ж!!!", а она ему: "Ну, не смогла!""
   Вот, где-то так представлялась Игорьку Катькина победа. И при виде торжественно-деловитой суеты приготовления к забегу, настроение у него, да и у всей их команды было, скажем сразу, похоронное. Тишка так вообще был решительно против! Его куда-то тащили, его опять чистили, пересёдлывали. Вокруг толпились какие-то незнакомые люди, мимо прохаживались какие-то чужие кони. "Нет, не знаю, о чём вы там договаривались, но я туда ни ногой!" - было написано на его морде, когда Катька попыталась вывести коняку на старт, и чтоб решительность его намерений стала сразу понятна - упёрся всеми четырьмя копытами. Катька настаивать не стала и вернулась.
   - Шо, наследник высоких Карпатских гор, боишься?
   Тишка всхрапнул, намекая что - "конечно наследник, и всё такое, но куда ты меня тащишь?!"
   - Думаешь, хозяйка с ума сошла?
   Тишка затряс гривой в том смысле, что - "нет, он так не думает, но если честно, то очень на то похоже".
   - Считаешь, нам, убогим, вжиттю не победить этих зазнаек?
   "Да, да, да - не победить! Они же во-о-он какие! А мы что?.." - энергично закивал головой Тишка. - "Пошли домой, а?"
   Катька обхватила его морду ладонями и её глаза цвета волчьей ночи вдруг оказались близко-близко.
   - А знаешь, что бы сказали за этих зазнаек твои предки? Те, которые прошли весь континент от моря Байкальского до моря Средиземного? Ага! Откуда, думаешь, твоя порода - от коней железных туменов непобедимого Субудай-Багатура! А знаешь, сколько раз заступали им дорогу другие кони - гордые, тонконогие, породистые? Куда, мол, прётесь, бестолочь, мы тут хозяева! И шо с ними стало? З тими гордiями пихатими, з тими панами бундюжними, що весь свiт вже за свiй хлiв мали, та на других людей, як на тую скотину, звисока поглядали?..
   Заинтригованный до полуобморока Тишка не ответил, только таращился расширенным зрачком в невозможные Катькины глаза.
   - ...З них зробылы грязь, втопталы в пыль копыта монгольских коней! Таких же маленьких и лохматых, как ты. Думаешь, зря ты мне здесь в пылюке валялся? Не зря! Ты ж не пылюку на шерсть собирал, ты собирал доблесть своих предков. Они все с тобой, ты чуешь их?
   Тишка хотел было резонно возразить, мол, "а я что говорил, и зачем тогда было отчищать, коль оно - доблесть предков", но под настойчивым Катькиным взглядом вдруг и вправду ощутил нечто такое - поднимающее, будоражащее кровь, наливающее силой. Словно распахнулся над ним бесконечно огромный купол неба, а под ногами задрожала от грохота копыт земля. И встречным полынным ветром дохнуло в уши вечное: "Кони с цепей сорвались, разве у океана остановятся!" Тишка пронзительно заржал и, если бы не поводья, ломанулся бы в скачку прямо сейчас... а так весь запал достался оказавшемуся в пределах видимости жеребцу. Тот испуганно шарахнулся и был уведен от греха подальше громко матерящимся конюхом. И дикарь-конь, и его чумовая хозяйка проводили их одинаково презрительным оскалом. Теперь Тишка ничего не боялся! И на старт вышел с уверенностью чистокровного ахал-текинца.
  
   Не пугали его теперь ни гудящая толпа людей на трибунах, ни стоящие с ним в ряд и нервно на него косящие чужие кони, которые, как и он, только ждали сигнала "на старт", чтобы сорваться с места. Он всё понимал, и только одного понять не мог - зачем все стоят так неправильно? Задом наперёд же гораздо удобнее! Тишка поёрзал, переступил с ноги на ногу... и начал решительно разворачиваться. Естественно, соседи по строю его манёвров не одобрили, но Тишка резонно оставил эту часть программы Катьке - всё равно без дела сверху сидит, пускай отрабатывает. Ну вот, теперь нормально!
   - Тихон вернись, зараза!
   - Дура, ты шо делаешь?!
   - А шо я делаю?.. Танцую, чи не видно?
   Понукаемый поводом и коленями, Тишка вынужден был продолжить поворот и нехотя вернулся, как было. Постоял, поёрзал, понял, что так не пойдёт, и снова упрямо принялся разворачиваться... сопровождаемый непередаваемым потоком чувств и комментариев со стороны соседей. На шум примчался даже какой-то дядька-распорядитель и наорал на Катьку. Она, в свою очередь, на него, и пришлось вызвать одного из давешних казачков, чтобы он подтвердил участие в скачках этого "конского недоразумения". Дядька согласился не сразу, но казачок отвёл его в сторону и что-то сказал на ухо, ехидно при этом усмехаясь, тот тоже заухмылялся и махнул участникам рукой, мол, ну их, пускай стартуют, как хотят. Катька уже не спорила и с олимпийским спокойствием ожидала сигнала... спиной вперёд. Будь, что будет...
  

* * *

  
   На главной трибуне царила солидная атмосфера сдержанного праздника. Праздника людей, уважающих себя и уважаемых окружающими. Наказной атаман обводил выстроившихся на старте участников довольным взором и только повторял от избытка отеческих чувств:
   - Орррлы! Ну, орлы! А?! Каковы, сынки! - обернулся он за подтверждением к столичному гостю.
   Тот с пониманием качал головой - зрелище действительно того стоило! Приплясывающие и нетерпеливо грызущие удила красавцы-кони, сосредоточенные всадники, все в ладной войсковой форме - удальцы-казаки, готовые показать возрождённое искусство степных воинов.
   - Орррлы!.. Орллл...гхм... - вдруг сорвался голос атамана, потому что его взгляд, следуя по ряду конских голов, вдруг уткнулся в нагло попирающий торжественность момента конский зад. Ещё и хвостом помахивающий. Ну, вообще!
   Атаман сморгнул и понял, что это ему не почудилось. И хорошо бы - ему одному.
   - Вадим Александрович, а не пройти ли нам... - заторопился он с отвлекающим манёвром, но опоздал.
   - Погодите, погодите... это что - хвост?! - пресёк его усилия возглас столичного эмиссара. - Это как понимать?
   - Щас разберёмся! - ответственно заверил его атаман и обернулся к подобострастно замершей за их спинами свите. - Вы что, издеваетесь?!! Задержать старт!! Немедленно ко мне этого... стартуна!
   В свите возникло множественное движение - то ли все кинулись исполнять приказ, то ли просто поменялись друг с другом местами, - но неожиданно быстро оттуда вынырнул совсем не добрый молодец-казак, а давно уже не молодец, зато - кум и старый товарищ.
   - Ты?! - удивился на него атаман.
   - Не-не, не я! - сразу отмёл тот подозрение. - Я, что сказать... Тут, понимаешь, такая карусель завернулась... В общем, тут "цыганские" заявились, детей на кОнях катать, ну и ребята решили пошутить... Шуткуют ребята, - виновато усмехнулся он, будто приглашая присоединиться к веселью.
   - Предупреждать надо, - буркнул атаман и повернулся к высокому гостю: - Всё в порядке, то ребята чего-то замутили. Обещают повеселить!
   - Ну, спасибо, что сообщили, а то я уж подумал... - хмыкнул тот, оставляя догадываться, что именно он подумал и в каких выражениях.
   Между тем, последние приготовления на дорожке были закончены, и казак на старте картинно раскрутил кнут.
   ХЛОПОК!
   Застоявшиеся кони сорвались с места, дружно загрохотав копытами, и под азартные выкрики - что всадников, что зрителей, - стали скачками набирать скорость. Но пока они разгонялись, отставший всего на мгновение низкий лохматый конячка взвился крутой "свечой", развернулся на задних ногах, едва не опрокинувшись через спину, и прыгнул, как с тетивы сорвался, вдогонку. На нём - словно пририсованный к лошадиной спине - сгорбившись сидел такой же небольшой и странно длинноволосый всадник.
   - Не понял?! - проводил его взглядом атаман. - Так это ещё и девка?!!
   - Лихо! - покрутил головой столичный гость.
   Первый круг. Всадники ещё мчались компактной группой, только единицы начали постепенно отставать. Лохматого конька и его наездника среди отстающих, вопреки ожидаемому "веселью", что-то не наблюдалось.
   Второй круг. Лидирующая группа уже определилась, но никто конкретный вперёд не вырвался - берегли силы. Отстающие всё больше растягивались хвостом гонки. Всадника на лохматом коньке, которого затаив дыхание высматривало уже пол стадиона, среди них так и не обнаружилось. Веселье явно обещало быть гораздо веселее, чем предполагалось.
   Третий круг. Из группы лидеров выделился один, на горбоносом "дончаке", и стал уверенно выходить вперёд, опережая соперников на полголовы... на голову... на полкорпуса...
   - Жора, давай!!! Георгий, не подведи!!! - взревели трибуны в предчувствии эффектного финиша.
   Но что это? Рядом с "дончаком", прикрытая им от зрителей, обозначилась лохматая, стремительно летящая тень. Тот уже на корпус опережал самых рьяных товарищей, но тень не отставала, неслась рядом, словно привязанная к его плечу. Когда они поравнялись с трибуной, атаман вгляделся в сдвоенный силуэт и брови его вздёрнулись от удивления.
   - ОПА-НА?!..
   Ответить ему никто не успел. Кони уже мчались в коридоре наиболее нетерпеливых болельщиков прямо на финишную ленточку. Висящий высоко на стременах Георгий оглянулся на прилипчивого соперника. Сидящая клещом девушка глянула в ответ, и её рот растянулся в мгновенной хищной улыбке.
   - УГРА-ГАРРА-АРРАН! - словно многократно столкнувшееся эхо от яростного "УРА!" перекрыло грохот копыт.
   Неказистый конячка прыгнул, как пришпаренный, и буквально на "волос" вынесся вперёд уверенно рвущегося к финишу высокого соперника. Мгновение - и финишная лента повисла на носу победителя... цыганского "гуцулыка" Тишки, на спине которого, словно пришитая, сгорбившись сидела Катька и ещё не верила, что они это совершили.
   - Мать моя, родина! - выразился атаманский кум самым цензурным выражением, из тех, что просились на язык.
   - Не поминай имя Родины всуе! - сердито одёрнул его атаман, но сердился он вовсе не на старого товарища.
   Только столичный гость решил, что так и надо, и вот оно - обещанное "веселье", а потому улыбался во все отбеленные до блеска имплантаты.
   - Как награждать-то будешь? - обернулся он к атаману. - За такое не грех и шашку именную вручить, а?
   "За такое не грех и голову кое-кому оторвать", - ворчливо подумал атаман, с безнадёгой прикидывая, где теперь брать именную шашку. Хоть маркером расписывайся!..
  
   Где-то так же - про "оторвать" - подумала Катька, когда, протаранив толпу встречающих, унеслась аж в дальний конец дорожки и только там смогла остановить раздухарившегося "мутанта-иноходца" и развернуть лицом к славе... которая, дико орущей толпой неслась на них с Тишкой от главных трибун. В этом рёве она разобрала только "-ить!!!" и "-ать!!!", но большего взбудораженному воображению и не надо было. К тому же, впереди всех, как командир на лихом коне, мчался на своём не менее лихом "дончаке" лично казак Жора, у которого только что нагло стырили победу. Сабли у него в руках не было, но вид был такой решительный, что - ну там сабля! - голыми руками удушит. Катька оглянулась, кидая коня влево-вправо, но люди набегали уже отовсюду, не оставляя выбора.
   - Тишка, выручай! - взмолилась она и направила его на пошарпанные скамьи, уступами ограждавшие поле стадиона от внешнего мира.
   Спешившие "носить" и "качать" зрители - а впереди всех Георгий - увидели только, как заметался из стороны в сторону всадник, оборачиваясь, будто кентавр, единым целым со своим скакуном, и вдруг поднял коня на дыбы и бросил на каменные скамьи-ступени. Несколько козьих прыжков, и конь с прилипшей сверху сгорбленной фигурой скрылся из виду за пределами стадиона. Возбуждённая толпа растерянно притормозила - вот те на, а кого же теперь качать?
  
   А в это же время с другой стороны ограды царило уныние. Потому что в исходе спора, так опрометчиво заключённого Катькой, никто уже не сомневался. Как назло, удалось заработать приличные деньги, которые уже "нагрели" карманы, и расставаться с ними очень не хотелось. В головы даже пришла шальная мысль - тихонько отойти в сторону и смыться. Но то, что такая мысль может прийти им в головы, в свою очередь пришло в головы конкурирующей фирмы, и теперь те пасли будущий приз со рвением, достойным лучшего применения.
   Стадион за стенкой восторженно взревел. Стало совсем тоскливо.
   - Ну что, дрейфишь? - с ехидцей прицепилась к Игорьку давешняя девчонка.
   - Ка-а-анешна! - гордо выпрямился тот.
   - "Канешна" - да или "канешна" - конечно?- ещё более ехидно поинтересовалась она.
   - Ка-а... - хотел было отмахнуться Игорёк, но вдруг заподозрил подвох и умолк на полуслове.
   Крики, долетавшие со стадиона, стали заметно слышнее. Игорёк опять увял. Девчонка обнаглела окончательно.
   - Ну всё, "цыганы", готовьте бабки - щас расцыганивать будем! Хотя... если станцуешь и споёшь...
   Игорёк хотел ответить что-то крайне достойное, но не успел. По верху стенки стадиона застучало и оттуда, как архар с кавказских круч, сиганул Тишка с Катькой на спине. И оба, одинаково взмыленные и растрёпанные, предстали пред ясны очи своей и вражеской группы - никто и слова сказать не успел.
   - Прими коня! - непривычно резко гаркнула Катька, слетая с седла и, без секунды задержки, припустилась по улице.
   Игорёк машинально бросился вперёд, ухватил повод, но тут же опомнился и обернулся.
   - Э-э?!! - вырвалось у него не слишком разборчиво по словам, но предельно ясно по смыслу.
   Катька на бегу махнула рукой:
   - Зараз отой, с мороженым, придёт - всё расскажет! Коня оботри!.. - донеслось уже издалека.
   Конкурирующие фирмы опешили, переглянулись и увидели в глазах друг друга одинаковый вопрос - что это было?
   - Стой! Эй! Стой, кому говорю!.. - прозвучало вдруг сверху, и с ограды стадиона спрыгнул Жора - тоже взмыленный и расхристанный, но пешком.
   - Жорка!! - взвилась на его появление девчонка, но тот отмахнулся ещё короче Катьки и погнал в том же направлении.
   - Я уже вообще ничего не понимаю, - призналась девчонка, глядя ему вслед и доверчиво, будто к старому знакомому, прильнула к Игорьковому локтю. Игорёк приосанился, но с комментариями поостерёгся, закосив под мужественную немногословность.
   На стене опять возник шум, и над краем появилось множество голов.
   - Эй, малые! А эти где? - весьма содержательно поинтересовались оттуда.
   - А вам кого? - встряла Игорькова знакомая, не успел он и рта раскрыть.
   - Ну, та!.. И этот! - ещё более содержательно объяснили оттуда, но решили, что ну их - объяснять, и засуетились как бы самим спуститься.
   Самый нетерпеливый казачок сполз с края, повиснув на руках, подрыгал ногами в поисках опоры, не нашёл и, с отчаянным "И-ЭХ!", грузно шлёпнулся на землю.
   - Ну так шо? - объяснил он свои манёвры детворе, поправляя фуражку.
   - А послушай, Петро! - недобро сощурилась на него та же бойкая девчонка из "казачьих". - Я шо спросить хотела - кто ж таки победил, а?
   Петро чего-то замялся, потянулся опять к фуражке, потом поправил ремень, потом вздохнул и махнул, наконец, рукой:
   - Ладно, иду за мороженым.
   Секунду народ переваривал новость, а после...
   - Уррра!!! - запрыгали все "цыганские" и кинулись обниматься друг с другом и пониками.
   Впрочем, "казачьи" тоже не слишком огорчились. Игорёк вдруг обнаружил, что обнимает всё ту же бойкую девчонку, оказавшуюся ближе всех. Обнаружив, что он это обнаружил, та издала предупредительный "Эй!" и оттолкнулась. Но так при этом красноречиво хмыкнула, что Игорёк перестал смущаться и даже решился начать разговор.
   - Слышь, тебя как зовут-то? - как бы между прочим поинтересовался он.
   - Лидия зовут, а что? - девчонка с таким понимание искоса "стрельнула" глазами, что Игорьку стало не по себе.
   "Поздняк метаться!" - одёрнул он себя и решительно закончил:
   - А меня Игорь. Будем знакомы!
   - Будем-будем... - со значением, типа, "знаем мы ваши знакомства", проворчала Лидка. - Только тебя, Игорёчек, кажется просили о ком-то позаботиться...
   - Что?.. - удивился тот, несколько резковато возвращаясь в реальность. - Ах да?! - хлопнул он себя по лбу, обернулся... и остолбенел - потому что коняка, оказывается, уже сам о себе прекрасно позаботился.
   Тишка стоял чуть сбоку, упёршись ногами во все стороны, повесив до земли голову, раскатав до неприличия губы - весь вывалянный по самые уши! - и отрешённо глядел на мир глазами бомжа-отшельника. Лидка прыснула в кулак, а после расхохоталась и заразила весельем всю объединённую теперь группу. Замаскировался! Такого "призёра соревнований" предъявлять восторженной публике не представлялось возможным.
  

* * *

  
   От казаков Катька удрала... а от себя? Нет, она чувствовала, что так будет, но она не представляла, что ТАК будет! Словно пламя полыхнуло в груди и вырвалось наружу древним боевым кличем. Словно крылья ударили в тугой воздух и приподняли её над землёй. Крылья?! А может... Но нет, не появилось у неё никаких крыльев. Да и что они такое - эти крылья?
   "Будуть колись тобi крила!" - легко обещал дед. "Як у птаха?!" - восторженно переспрашивала она. "Та шо там птаха - як у вiтру!" - смеялся дед. "Та когда ж?!" - теребила она его нетерпеливо. "А от когда душа твоя розгорнеться, та назад уже i не вмiститься - от i стане вона тобi крилами!"
   Катька сидела на берегу речки Стремянки и пыталась понять, на месте ли её душа, не развернулась ли ненароком, не покинула ли её бренное тело? Речка, в меру своих сил, ей помогала, оживляя городской пейзаж и омывая босые ступни. Катька прислушивалась к ощущениям. Из ощущений в основном мёрзли ноги, и за пределы телесной оболочки ничего не выпирало. Правда, в самой глубине мерещилось ещё кое-что - тёплое и глупое, - но это Катька даже в мысли не допустила, а сосредоточилась на главном - было или не было? Показалось? Может и показалось. Может, испугался просто Тишка её вопля да рванул "з перепуджу". Недаром же дед уводил её подальше в степь - учить этому зверскому боевому кличу. И то пастухи жаловались, что "якась нечиста сила всю скотину перелякала [перепугала]". Получается, что зря только выпендрилась - врагов нажила. "В общем, дура ты, Катерина, и в сказки веришь - как дитё, ей-богу!" - решила она и потянулась обуваться. И тут в кармане затилинькала мобилка.
   Она уже раза три так тилинькала - Катька не брала, но сейчас, словно предчувствие толкнуло под руку, она вынула аппарат и посмотрела номер. Хм, а это уже интересно...
   - Да? - как всегда коротко отозвалась Катька.
   - Кать, ты где?! - требовательно вопросила Танюшка.
   На этот вопрос Катька всегда отвечала однообразно:
   - Здесь!
   ...И так же однообразно её сарказма не понимали.
   - Хорошо, тогда мы сейчас придём! - обрадовалась Танюшка.
   - Куда?! Во-первых, я устала после работы, во-вторых, мне умыться надо, в-третьих - я вообще не дома!..
   - Ничего-ничего, мы не помешаем! - жизнерадостно перебила Танюшка и отключилась.
   Катька кинула мобилку в карман и стала поспешно обуваться. И только уже на ходу вдруг подумала: "Подожди, а кто это - мы?!"
  

* * *

  
   "Мы" оказались Танюшка со Славиком, и они решил подождать её у дома. Зря они это сделали...
   - Сволочи! Оставьте его, сейчас милицию вызову!
   - Вах! Такой красывый девушка, а так ругается!..
   - А борзеть не на-а-адо!..
   Катька поняла, что не зря торопилась - как чувствовала - и сходу гаркнула через весь двор:
   - Эй, банда!!!
   А уж после налетела на замерших в удивлении гопников, аки ястреб на гусей.
   - Гадюки! Вы чого моих друзей трогаете?!
   - Уй, ...! - сразу признал вину Лёха, и даже шарахнулся от новоявленных друзей "самой Катьки" - мол, никого не трогал, рядом проходил.
   - А чё они... - ещё быковал тугодум Кузя, но ушлый Толян уже взялся разруливать ситуацию:
   - Прощения просим! Обознатушки, перепрятушки... Готовы возместить моральный ущерб.
   Готовая уже визжать и царапаться Танюшка, такого поворота событий не ждала, и только хлопала своими сказочно прекрасными глазами. Славик ещё кривился, держась за "дых", но уже начал с интересом снизу вверх приглядываться.
   - Да кто ж знал... - наконец, почесал затылок и Кузя.
   - В ресторан не приглашаю, - расшаркался Толян, - но в знак признания, вот вам наш скромный презент!
   И вручил вконец ошалевшей Танюшке тут же содранный с клумбы букет лилий. Потом сделал "наше вам!", галантно приподняв невидимую кепку, но уходя, ещё оглянулся на Славика и с сожалением покачал головой: "Очень невоспитанный молодой человек!"
   Посчитав карму очищенной, Толян быстренько погнал всю банду с места происшествия. Катька с усмешкой проводила глазами этот цирк, повернулась к своим и деловито скомандовала:
   - Так, мальчики-девочки, тикаем отсюда, пока бабки не увидели. А то ввалят за цветы почище этих.
   Славка забросил на плечо большую плоскую сумку, Танюшка подняла с земли объёмистый и какой-то квадратный пакет, и поспешили с вещами в подъезд. Катька удивилась, но ничего пока спрашивать не стала. Вопрос она имела гораздо более насущный...
  
   Впустив гостей в квартиру, Катька, не торопясь, закрыла дверь и тогда обернулась к ним, уперев руки в бока:
   - Ну так шо, гости дорогие, сами скажете, чого припёрлись или с лестницы спустить? Предупреждаю, я сегодня злая и недобрая...
   Гости выглядели озадаченными, но, как оказалось, совсем по другому поводу.
   - Ка-атя! Ты что - с ними?! - выдала, наконец, Танюшка, таращась на Катьку, как на классового врага.
   - Отец местной мафии, - пошутил Славик.
   - Мать, - серьёзно поправила Катька, и Славик тоже, судя по виду, вспомнил "люмпен-пролетариат", а Танюшка аж надулась от возмущения:
   - Ка-а-атя!!..
   - Та годи, Кобра, выдумывать! - устало отмахнулась Катька, оставив угрожающую стойку и по-простому проходя в комнату. - Нормальные ребята, только дури в голове много. И шо вы с ними не поделили?
   - Вот! - обрадовалась Танюшка смене темы и "на радостях" чувствительно толкнула Славика локтём. - А я говорила - молчи не связывайся!
   Тот виновато понурился.
   - Понятно... - поняла Катька. - Ну, тогда повторяю свой первый вопрос - шо при...
   - С ДНЁМ РО-ЖДЕ-НИ-Я!
   - А?.. А какое сегодня число?
   - Пятнадцатое июля, дорогая! - с радостной укоризной сообщили друзья.
   - Пятнадцатое?!.. - оторопела Катька и ещё удивилась: - А вы откуда знаете?
   - В календарь смотрели, - с ехидцей ответил Славик.
   - Я не об этом... - смутилась Катька.
   - Я тоже! - с готовностью поддержал он.
   - И шо теперь? - растерялась Катька.
   - Праздновать! - радостно воскликнула Танюшка, словно только того и ждала, и вынула из пакета торт.
   - А вот тебе подарок! - объявил Славка и вынул из сумки нечто чёрное и плоское. - Пользуйся!
   - Шо это? - уставилась на подарок Катька, не торопясь брать в руки. - Папка для бумаг?
   - Чёрная? - сочувственно, по поводу её умственных возможностей, уточнил Славик.
   - Ну-у-у... для похоронных бумаг, - проявила креативность Катька.
   - Та бери уже! - не выдержала Танюшка.
   Катька взяла "папку", оказавшуюся неожиданно тяжёлой, и повертела в руках - ноутбук. Однако, царский подарок!
   - Это мне? - всё ещё не верилось ей.
   - Тебе-тебе! - решительно погнали её сомнения друзья.
   - А за что? - сомнения сделали круг и вернулись обратно.
   - Ну... есть за что, - туманно объяснили друзья и посмотрели друг на друга.
   И тут Катька поняла, что в этой парочке было необычного - так парочка же! Они пришли вместе, они переглядывались, касались, чуть что, друг друга без всякого напряжения, они понимали друг друга с полуслова. Они были как раз такими, как их Катька воображала, потому она не сразу заметила! Даже внешне изменились. Вечно смурной и затюканный Славка теперь открыто улыбался и, хоть остался предупредительным, но перестал выглядеть угодливым. Вечная девочка Танюшка приобрела уверенность женщины, имеющей о ком заботиться.
   - Шо-то я вас, ребята, давно не видела, - призналась Катька.
   - Месяц, - с некоторым укором уточнила Танюшка.
   - А мы съехались на той неделе, - смущённо признался Славик.
   Катька, как стояла, так и села - на пол по-турецки.
   - Ка-а-атенька, ну ты чего? - бросилась к ней Танюшка.
   - Ничего, - тихо проговорила та. - Просто радуюсь. Не каждый день ведь желания исполняются.
   - Надо же! Моя мама точно так же сказала, - удивился Славик.
   - Ну вот, мы и решили, раз ещё и твой день рождения... - заторопилась Танюшка, видимо вспомнив, что сказала её собственная мать.
   - ...Ограбить банк? - продолжила Катька, вопросительно глянув на неё снизу вверх.
   - Та нет, не бойся! - заторопилась та. - Это бэ-ушный, Славка его сам собрал, - сообщила она с гордостью.
   - Ну да, списанный от одной фирмы достался, так я его немного модернизировал, - скромно признался Славик. - Не самый мощный - даже самый немощный, пожалуй, но всё что надо...
   - Да вы шо, ребята, я и так не знаю, как благодарить!
   - Это мы тебя должны благодарить, - посерьёзнел Славик, но этого Катька уже не выдержала:
   - Так! - вскочила она на ноги. - Накрывайте на стол - делайте, шо хотите, а я - мыться и переодеваться! А то воняю, как лошадь...
   - А я-то думаю... - нарочито принюхался Славка, и тут же получил шутливый подзатыльник от любимой... но ничуть не обиделся и чмокнул ту в щёчку. Катька дальше смотреть не стала - быстренько удрала, пока её чистая радость за друзей не переросла в злобную зависть за себя.
  

* * *

  
   Чаёвничали весело и непринуждённо, настолько непринуждённо, что Катька сдуру проговорилась:
   - Ой, да сегодня такое было! КазачкИ вовек не забудут...
   - Казачки? - немедленно уцепился Славик. - Это что - на "Сельмаше"?
   - Ну да... - нехотя подтвердила Катька, уже раскаиваясь.
   - Постой-постой! А я что-то видел такое краем глаза в новостях, - загорелся он энтузиазмом. - Слушай, а давай посмотрим - заодно твой ноут опробуем?
   Вот чего Катька хотела бы меньше всего, но Славка уже ухватил ноутбук и раскладывал принадлежности. "А ладно, шо там может быть видно"!.. - решила она и тоже пристроилась смотреть.
   - Значит так, - объяснял по ходу Славик. - Батарея дохлая, поэтому включать только в розетку. Зато как работает! Кхм... в смысле - вообще работает... И какая заставка! - с гордостью продемонстрировал он картину - летящий сквозь бурю конь. - Вот не поверишь, как увидел, так сразу подумал о тебе!
   - А это жеребец чи кобыла? - буркнула Катька, и так перегруженная сегодня заботой и вниманием.
   - А тебе зачем?
   - Буду знать, что именно ты обо мне СРАЗУ подумал.
   - Катька-а!.. - возмутилась почему-то Танюшка.
   - Твой, твой!.. Успокойся, - заверила её Катька, но тут же многозначительно вздохнула.
   - Вот тебе флешка на мобильный интернет, - заторопился Славик. - Втыкаешь и гуляешь себе, где хочешь.
   - Тоже бэ-ушная? - невинно поинтересовалась Катька.
   - Что ты! Последние деньги из семейного бюджета потратил, Танечка чуть не убила!
   - Вы тут интернет смотреть или надо мной издеваться?! - не выдержала Танюшка.
   - Входим! - вернулся к работе Славик и коротко постучал по панели, словно действительно спрашивал разрешения войти, а после выпрямился и объявил:
   - Ну а теперь можем ещё попить чайку, пока включится! Ничего не поделаешь, издержки бэушности-и-и... - вдруг потянул он, опять вглядываясь в экран, и с удивлением объявил: - Надо же, включился! Но про чай ты, на всякий случай, запомни... Так-с, и где тут у нас наше дело? А, вот оно!
   Вопреки Катькиному оптимизму, "видно" оказалось довольно много. Народ активно всё снимал и выкладывал. В результате, Катька узнала о себе много нового, а на некоторые комментарии, типа - "Нормально парень задом припарковался! Да не, он правильно сидит, это конь не туда смотрит!" - так даже мило покраснела. Её эффектный старт сняли буквально во всех ракурсах, а вот финиш... тот куда-то девался, словно цензура стёрла, и на следующих, после гонки плечо в плечо, кадрах каждый раз оказывался то Тишка, уносящийся с лентой на носу (ну, куда достал!), то он же, скачущий козлом по ступенькам. А боевой Катькин клич присутствовал только в ошалелых возгласах снимавших. Славку это заинтересовало:
   - Катерина, ты что там натуральный глас атакующего слона выдала?
   - Почему слона? - удивилась Катька, которой ещё "слона" только не хватало.
   - Ну, говорят, что "ура" наше происходит... - начал Славик, но тут отмерла Танюшка:
   - Катька! Ты где вообще такому научилась?!
   От объяснений Катьку спасла только сцена награждения победителей. Тут уж и ей стало интересно. Оказалось, что этих самых победителей долго ловили, чтобы вручить приз. А когда одного, таки, поймали, то ещё долго уговаривали тот приз принять. Наконец, какой-то важный начальник в цивильном вручил Жоре кубок, символизирующий тысячелетнюю преемственность степной вольницы - каковой тот, под бурные овации, продемонстрировал публике. Потом другой начальник, в казачьем, вынул личную шашку и передал вместе с ножнами Георгию - каковую тот почему-то демонстрировать не стал, даже вешать на себя не стал, а засунул под мышку, будто подержать дали. И почему-то это вызвало уважительный восторг публики.
   - Такое впечатление, что он эту шашку собирается передать тебе, правда? - поделился наблюдением Славик.
   - Ты знаешь, мне тоже так показалось! - призналась Танюшка. - Ты же, вроде, победила?
   - Да нафига мне его шашка! - почему-то засмущалась Катька. - Он мне, вообще, морожено должен...
   - Как это?.. - удивлённо посмотрели на неё друзья.
   - Ну, мы поспорили...
   - На морожено?! Ну, ты аферистка! - постановили друзья, переглянулись... и начали собираться.
   Катька вздохнула и тоже поднялась, чтоб их проводить.
   - Я там тебе закладку сделал на один сайт - может понравится, - напутствовал её Славик, отлично знавший, что дальше будет.
   - До утра не сиди! - напутствовала её Танюшка, тоже отлично знавшая, как это будет.
   - Да, конечно, - пообещала Катька, ещё не знавшая, до скольки это будет, а потому искренне верившая в свою силу воли.
   Ей скептически хмыкнули, её чмокнули в щёку и ушли.
   Она закрыла дверь, задумчиво постояла так, привыкая к новой реальности - только что ушедшей и той, что осталась в доме, - а после решительно направилась в комнату:
   - Ну-с, приступим!..
  

* * *

  
   Про фэнтези Катька, конечно, знала, но не знала, сколько народу зависает в этом бреду! На заложенном Славкой сайте с апломбом обсуждались расы эльфов, кланы гномов, разновидности троллей. Очень позабавили её орки, когда она, наконец, поняла, кого эти кривоногие и косоглазые жители степей напоминают. Ну точно же - "косоглазые казаки, которые угрожающе распевают "Малинку" и мрачно глядят на Европу из эшелонов диких орд советских оккупантов". Ещё дед когда-то смеялся, перелистывая старую газету из сундука: "Дивись, ведмедику, якая у нас серед нiмцiв слава!" Смешно... Так и хочется сказать всем нашим светлым эльфам: "В зеркало, блин, посмотритесь - Сауроновы отродья!"
   Но это ещё что! Когда Катька обнаружила, что данные "степные" персонажи толпами гасают по своей чахлой степи пешком, с нею впервые в жизни случилась истерика. Нет, кое-кто из наших пытался облагородить этот дремуче западный образ, посадив хотя бы на кривоногих и косопузых конячек, но погоды это не делало. Как говорил Богдан Спицын на берегу Урановой Голконды: "Рецессивная аллель влияет на фенотип, только когда генотип гомозиготен".
  
   Отсмеявшись со всех этих "гомозиготных", Катька совсем уж хотела покинуть этот прикольный, но вельми бесполезный сайт, когда мимо глаз промелькнуло одно слово - "симург". Катька вернулась и перечитала.
   "Смотрите сами, что сказано в древних словарях", - спорил там какой-то товарищ. - "Симург имеет тело льва, голову, крылья и клюв орла, переносит человека в "светлый мир" и водится в Эфиопии. И это, как бы, только одно! Потом что на сасанидских изображениях он представлен, как собака-птица. Встречал даже упоминание, что он мог перекидываться волком. Так что орёл с головой человека - это самый поздний образ!"
   "Оп-па!" - сказала себе Катька и бросилась читать переписку дальше. Но дальше её ждало разочарование.
   Народ жизнерадостно задолбал интересного товарища и, как дважды два, разъяснил, что везде Симург - птица, начиная с названия и кончая великой и непревзойдённой "Шах-наме". Даже само имя изначально звучит, как "птица Саэна". Означает это, вроде, "святая" или "горняя" птица. Но оказывается, что и "саэна" - это тоже древнее индо-иранское "орёл", то есть - опять птица. Как говориться - куда не плюнь...
   А уж Фирдоуси, которого устно просвещали какие-то мобеды, вообще превознёс "священную птицу" до вершин Эльбруса. Симург там и Заля в собственном гнезде выращивает, и Рустама с Тахамтаном да ещё Рахшем (который вообще конь) от всех ран лечит, и перья раздаёт, и мудрые советы советует. А вокруг него бурлит и пенится повседневная жизнь империи: колдовство, травля, наветы, зависть, великие битвы и коварные интриги, красавицы соблазняют, герои тупят, дети теряются... В результате, один "бит" информации про Симурга потонул в гигабайтах дворцовых заговоров, потому что, как выразился один товарищ, "первые "Игры престолов" сочинил Фирдоуси, и наши - идиоты, что этим не воспользовались".
   Читать это было и смешно, и грустно. Особенно про Рустама. Чтобы богатырь Ростем - величайший и лучший из "львов" - собачкой скакал на побегушках каких-то шахов? А они его регулярно за это травили и предавали, да?! Не, ну есть, чем гордиться! Не тем же, что вывел Ростем свой народ из умирающей степи и через половину Вселенной привёл к новым пастбищам, не потеряв по пути ни малых, ни старых. Или тем, что ни разу меч из пера Самурга не опустился на головы встречных народов. Что даже к врагам Ростем выходил сначала сам-один, впереди войска, а возвращался уже с друзьями и побратимами. Неужели этот подвиг не достойнее каких-то дурацких битв за придурочные амбиции? Неужели непонятно, что никогда бы не стал богатырь Ростем народным героем только за непревзойдённое умение "гнуздить и хряцать".
   Катька расстроилась и решила поискать что-нибудь про Симурга просто в сети. Она набрала в поиске - выскочила хренова туча вариаций на всё ту же тему. Ещё попались старые статьи со всяким заумным "Древом Всех Семян", засыпавшим всё семенами, да "вещей птицей-душой", задолбавшей всех мудростью. Как говориться - облом!
   Заблудившись в ссылках, она от огорчения вернулась на первоначальный сайт и убедилась, что как не было в жизни счастья, так и не появилось. Тогда она огорчилась окончательно и уже хотела плюнуть на это безнадёжное дело, но тут увидела надпись "Чтобы оставить свой комментарий, вам надо зарегистрироваться". А была Катька сегодня злая и недобрая...
   "Катька РРРР: Семурги были люди! А ещё соколы, которыми в небо взмывали, а ещё львы, которыми на битву выходили, а может и волки, что бирюками от людского ока скрывались. Их глаза видели прошлое и будущее. Степь была их домом, ветры были их конями, а сабли - перьями. Такими были Семурги, и никакие мобеды-мопеды меня не переубедят".
   Она в сердцах клацнула последнюю букву и закрыла ноутбук. "Не интернет - а одно расстройство! Всё, ночь на дворе, спать пора", - решила она и посмотрела на часы. На часах было без четверти пять... утра... А за окном уже светало.
  

* * *

  
   Утро наступило от звонка мобильника. "У кого там нет совести?" - подумала Катька, едва продравши очи, а уж потом глянула на часы - пол одиннадцатого. - "Значит, у меня", - поняла она и приготовилась за это отвечать.
   - Катька, где тебя носит?! - гневно вопросил голос Игорька. - Давай сразу в парк, мы там будем.
   - Хорошо, - обречённо буркнула Катька и поплелась умываться, одеваться и хоть что-нибудь успеть перекусить.
   На кухне поперёк стола изобличающе чернел ноутбук. Руки чесались глянуть на последствия её шкодства, но не было времени. Да и стыдно было за свою несдержанность. И чего вообще полезла! Когда все вокруг такие умные, поневоле чувствуешь себя идиоткой. "Как-нибудь вечером", - пообещала она себе и схватилась "седлать" велосипед...
   Велосипеда не было. И пока непроснувшийся мозг вспоминал, что велик так и остался вчера у Васи на приколе, Катьку чуть кондрашка не хватила. Зато после начала мучить глупая тревога. Нет, велик никуда там не пропадёт, но... неправильно это! Нехорошо так боевого "коня" оставлять. Тем более что самой потом по маршрутках тыняться...
   Катька вздохнула самым тяжким ишкинским вздохом и пошла тыняться общественным транспортом. Видимо, сегодняшний день будет целиком посвящён расплате за вчерашний.
  
   - КАТЬ-КА! КАТЬ-КА! Ура-а-а!!! - встретили её появление сотрудники по поньскому бизнесу.
   Она затравленно оглянулась и успела заметить, как Ирка тыкает под нос недоумевающим клиентам мобилку, после чего клиенты резко "доумевают" и присоединяются к чествованию её персоны. Мало того, на горизонте среди деревьев маячит ещё одна группа поников, расфуфыренных по последней моде - видимо, конкурирующая фирма - и тоже подозрительно приглядывается. Ещё этого не хватало!
   - Эй, вы чего - депрессантов объелись?!
   - Не, только мороженым! - сообщила жизнерадостная Наташка.
   - Почему депрессантов? - удивился грамотный Игорёк.
   - Тому шо от антидепрессанов были бы причмеленные, а вы орёте, как дурные...
   Игорёк сделал глазами "ого!", на что Катька пожала плечами, мол, с кем поведёшься... Коллектив, обступив её, норовил от избытка чувств потрогать и подёргать, словно пытаясь приобщиться к её славе. Была бы она мать-волчица, то лизнула бы сейчас каждого, а особо настырного - за шкирку встряхнула, но она была им не мать, и не волчица, а потому растерялась и смущённо отнекивалась: "Да ладно... Ну, шо вы..." Клиенты тоже учудили - вместо снимать пони, дружно направили мобилки на неё. Ну, вообще!
   Внезапно Ирка дёрнулась, испуганно ойкнув, и отодвинулась в сторону. В образовавшуюся брешь просунулась наглая рыжая морда, обрамлённая ленточками и стразиками.
   - Тишка, дурень лохматый! Дай хочь потискаю! - обрадовалась Катька возможности слинять от всеобщего внимания.
   Она потеребила стоящие торчком уши, загладила нежный храп, сунула в раскатанную от жадности губу кусочек сахару и только тогда вернулась к товарищам.
   - Ну, хоть мороженого достало? - поинтересовалась она с таким видом, будто у тех казачков зимой снега не допросишься.
   - Во, нажрались! - заверил Игорёк.
   - Даже поники! - хихикнула Ирка.
   - Э! Вы Тишку, надеюсь, не кормили?! После бега-то... - забеспокоилась Катька.
   - Тишку?! Не-е-е! - заухмылялся чего-то коллектив, не торопясь объяснять причину веселья, только простодушная Наташка выдала военную тайну: - Он себе и так грязь нашёл!
   - Ах ты ж, здыхоть несуразная! - то ли поругала, то ли похвалила Катька... то ли ласково теребя, то ли задавая трёпку хулигану.
   Их веселье привлекло внимание. Оказавшаяся рядом семейная компания не смогла пройти мимо.
   - Ласадки! Хачу кататься!
   Ну что ж, работа - прежде всего... Только вот папаша одного из ребёнков, усадив иго-гойкающее чадо на Марго, стал чего-то косо поглядывать на Катьку.
   - Девушка, а вы, часом, не та самая, что вчера на "Сельмаше"?.. - решился он, наконец. - Так похожи!..
   - Что вы! Только однофамильцы, - заверила его Катька и, пока тот переваривал информацию, выступила с бизнес-предложением: - Может, покататься? Сегодня акция - полкруга за полцены...
  

* * *

  
   Странные люди гуляют в субботу по парку... и в воскресенье тоже. Вот как, например, можно не увидеть лошадь? Ну, пусть маленькую, но лошадь! Не кошку ведь! К тому же, разукрашенную под "стоп-сигнал". Хозяйка, вот, рядом стоит - ну пусть тоже не слишком великовозрастная, - но человек всё же! Однако молодая мамаша отказывалась верить в препятствие на пути, пока не въехала ногой Пончику в бок. Тот, естественно, обиделся и куснул её за кофту. Она, естественно, возмутилась: "Что вы тут встали, не видите, тут дети гуляют! Сейчас милицию вызову!" Хорошо, что вожатой оказалась не наивная Наташка, а прожжённая Ирка. У той жизненным принципом было "не трамвай, объедешь" (или, по ситуации, "не столб, отойдёшь"), а если что - "вали отсюда, лось сохатый, щас пацанов позову!" Потому мамаша, вначале такая нахальная, поспешила свернуть ребёнку уши в трубочку, чтоб не слышал слишком выразительных выражений, и ретировалась так быстро, что даже Катьке вмешиваться не пришлось. Клиента, конечно, потеряли, но зато отстояли место и право на труд.
   Убедившись, что здесь всё в порядке, Катька обернулась в другую сторону. Оттуда подходил, заканчивая круг, Игорёк с Умкой. Ребёнок им попался заторможенный, и торчал в седле с видом "мама, сними меня отсюда!", будто это не конь, а "конёк" крыши на двадцатиметровой высоте. Родители его туда усадили чуть не силой, и сняли даже с некоторым облегчением.
   - Фуххх! - утёр трудовой пот Игорёк. - Я уж думал, "казачки" меня съедят - с этим "джигитом". Бывают же такие...
   - Та бывают... - поддакнула Катька для поддержания беседы. - Слышь, игОрэ, а зачем тебя до "козачков" понесло? Я опять бега бегать не буду!..
   - Да так... Умка пошёл, я - за ним... - замялся чего-то парнишка.
   Катька философски решила, что - мало ли, и развивать тему не стала, а принялась развлекаться, гоняя от Тишки мух. Как ни странно, но тему решил развить сам Игорёк.
   - Катька, слышь? Вот тут у меня возник один вопрос... экзистенциальный, можно сказать...
   - Шо?! В смысле - га? - удивилась Катька, не ожидавшая такое услышать.
   - Нет, ну я серьёзно! - то ли смутился, то ли возмутился парнишка. - Интересно стало, как люди понимают, что вот другой человек - это твоя половинка?
   Катька поняла только то, что если спросит, зачем ему это надо - разговора не получится сразу и навсегда, поэтому спросила осторожнее:
   - А чого ты у меня этим интересуешься?
   - А у кого? - уже уверенней повёл Игорёк. - Ксюша малая, мама занята, пацаны посоветуют, так потом обратно не вернёшься...
   - Ну да... - с этим Катька была согласна, только вот, что ответить... чтоб не затоптать человека? - А тебе за всех? Бо я за вас, мужиков, не очень...
   - Не, можешь от себя, - как-то уж очень быстро ограничил поиск Игорёк. - Вот как, например, понять, что девушка тебя выбрала?
   Где-то Катька этот вопрос уже слышала...
   - Ну-у-у... она просто захочет тебя убить! - серьёзно сообщила она.
   - Почему? - протупил парнишка.
   Катька только развела в ответ руками, намекая на экзистенциальную глубину данной сентенции. Игорёк всерьёз задумался, а она мысленно хихикнула и решила пройтись размяться по малому кругу, чтоб начинающий "жених" ещё чего-нибудь экзистенциальное не придумал.
   Вообще, вопрос, конечно, интересный - самой бы знать! Может всё не так сложно - как-то же люди сходятся! - но уж очень страшно впустить чужого человека в душу... а потом увидеть, чем это может кончиться. Наверное, сначала человек должен стать не чужим, чтоб не страшно было пускать. Или так, чтобы и пускать уже не надо было... Под эти мысли задавленное вчера тёплое чувство зашевелилось и попыталось оформиться, но Катька быстренько его удавила обратно.
   Пока она так боролась с собой, Тишка набрёл на мамочку с ребёнком, и дитё в восхищении замерло перед унылой конской мордой - раскрыв рот и позабыв про жмут сладкой ваты на палочке, который держало в руке. Морда оценила подарок судьбы и, недолго думая, хапнула весь комок - только палочка и осталась. Заметив краем глаза, как белое облачко волшебным образом покидает детскую мордашку и прилипает к Тишкиной, Катька среагировала раньше, чем успела это осознать - хватанула вату руками прямо из конских зубов и сходу насадила обратно на палку. Мамаша даже ойкнуть не успела! Ребёнок вообще, кажется, не понял, что произошло, и продолжал таращиться на коня.
   - Извините, - виновато буркнула Катька, потянув Тишку, чтоб поскорее пройти опасный объект.
   - Ну вы, девушка, резкая! - обрела, наконец, дар речи мамочка. - К вам можно подойти кататься?
   - Только доешьте сначала, - посоветовала Катька, кивнув на своих, и пошла дальше.
   Надо же! На секунду отвлеклась, так эта здыхоть чуть шкоды не наделал. А надулся-то! Будто это у него "пряник" забрали и отдали кому-то чужому. Катька скептически оглядела коняку, тот заметил внимание и укоризненно вздохнул. Ну ты подумай, ещё и вздыхает тут! Небось у Ишкина научился, паразит. Чудо моё горное...
   Она вернулась к группе и опять приготовилась скучать. Коняка тоже просел на заднюю ногу, устраиваясь на долгое ожидание. Рядом скучали Ирка с Пончиком, с той только разницей, что Ирка считала ноги не казёнными и заняла под своё ожидание скамейку. В результате, праздно шатающимся гражданам осталось только укоризненно проходить мимо. Катька уже начала беспокоиться, потому что граждане, как говориться, бывают разные - бывают советские, бывают буржуазные - могут и скандал устроить с административными проблемами. Но тут один гражданин - праздный и шатающийся - бухнулся рядом с Иркой на скамью и принялся со смаком потреблять пиво, имея побоку животное соседство. Он уже высосал полбутылки, когда заметил сверлящий и сильно страждущий взгляд сбоку.
   - Хочешь пива? - вполне добрососедски предложил он и щедро протянул бутылку... Пончику.
   Тот обрадовано потянулся за халявой, но, отхлебнув из опрокинутой ему в рот бутылки, скривился и отвернулся, фыркая и ругаясь по-лошадиному нехорошими словами. Гражданин философски пожал плечами, типа, "не хочешь, как хочешь" и... принялся допивать своё пиво. Глядя на это Ирка, что называется, позеленела от зависти. Катька же уткнулась Тишке в шею, чтобы не смущать народ выражением лица.
   - Катька! Кать-ка-а-а! - вывел её из транса голос Игорька. - К тебе пришли.
   Она подняла голову, ожидая увидеть клиентов... и сердце "тёхнуло", затрепыхавшись испуганным воробьём. Перед нею стояли Игорёк с Умкой - оба сияющие и суетливые, как школьники, которым подружка позволила поднести портфель. Обок них, с уверенной снисходительностью той самой подружки, стояла голоногая предводительница "казачьих" пони, одной рукой доедая стаканчик мороженого, а другой держа в поводу кобылку, кокетливо косящую на такое соседство. А рядом щурил глаз и ухмылялся на Катькин испуг сам Георгий - уже в цивильной майке и потрёпанных джинсах, - неторопливый и благодушный, но от этого не менее для Катьки опасный. И сбежать было уже поздно...
  
   - Это - Лида, это - Жора, - представил Игорёк. - Ну, ты их знаешь!..
   - Катька, привет! - как-то мимоходом помахала рукой девчонка и тут же прошла дальше, уводя свою поняшку и обоих кавалеров. - Жорка, мы тут пойдём, погуляем.
   "Ну, почему "Катька"?" - с неудовольствием подумала Катька. - "Как не представься, хоть вообще не представляйся - всё равно "Катька". Хоть бы кто Катериной назвал..."
   - Ну, привет, Катерина! Давно мечтал с тобой познакомиться... поближе, - прозвучал насмешливо-ленивый голос, будто читая её мысли. При этом одна рука гостя подозрительно пряталась за спину.
   - Ну, знакомься... - буркнула Катька, косо приглядываясь и выбирая между пистолетом и палкой: пистолет был благороднее, палка - реальнее.
   - Шо ж ты без мороженого сбежала? - Георгий вынул подозрительную руку и протянул Катьке... стаканчик мороженого.
   - Та нужно мне ваше морожено... - оторопело приняла она угощение.
   - ...И шашку свою именную не взяла.
   - Та нужна мне ваша шашка...
   - Так-таки, не нужна? Батя лично по клинку расписался!
   - Та нафига мне ваша, у меня своя... Какой батя?.. В смысле, как расписался?
   - Наш батя, наш - сам наказной атаман, - подтвердил её опасения Жора, едва сдерживая кривую ухмылку. - Прямо личным маркером! Ты ж нас поставила, как... ладно, не буду говорить - как, но очень неудобно.
   - Сами напросились...
   - Ну так, сами напросились, сами ответим. Когда награду получать придёшь?
   "Никогда!" - мысленно произнесла Катька, но подняла глаза и, словно, споткнулась об иронично прищуренный взгляд. И губы сами произнесли:
   - Завтра...
   - Завтра, так завтра...
   - ...В смысле, на днях... Как буду готова, - буркнула Катька, злясь на себя за секундную слабость. Одна надежда теперь - казачки гордые, обидятся...
   - Замётано! Подождём, когда будешь готова.
   "Тьфу, не обиделись... I що ж ти вчепився, як той хрiн за грядку - хоч бульдозером копай!"
   Георгий потоптался ещё, покосился на морожено, так и таявшее у Катьки в руке, и посчитал, видимо, свою миссию выполненной.
   - Ну, тогда пока! - поднял он на прощание руку, повернулся и пошёл, как ни в чём не бывало.
   А она так и осталась стоять - злая и недобрая - уже неизвестно на кого и за что, с дурацким мороженым, на которое уже давно и укоризненно поглядывал коняка. Катька вздохнула и честно поделила угощение.
   - А ничего так - казачок! - восхитилась со скамейки Ирка, позабыв даже про вожделенное пиво.
   - И шо ты этим хотела сказать? - вызверилась Катька.
   Та на вызов не ответила, но скорчила такую многозначительную мину, что лучше бы словами сказала. Впрочем, за Катьку отомстил Пончик. Он поднял хвост и тут же при скамейке навалил дурнопахнущую кучу. Гражданин с пивом заткнул нос и, ругаясь на чём свет стоит, сбежал подальше. Ирка так не могла - в смысле сбежать, - а потому, матерно ругаясь, погнала за совком. Катька криво ухмыльнулась, чувствуя себя вполне удовлетворённой. Тут подошла Наташка со своими клиентами.
   - Это что, Жора был? - заметила она, ссаживая и передавая на руки родителю укатавшееся чадо. - А ничего так выглядит, даже когда без формы.
   - Наталя! - укоризненно посмотрела Катька. - Ты ж мала ещё.
   - Хм!.. - задрала нос бывшая простодушная девочка Наташа и нарочито гордо отвернулась к папаше-клиенту.
   Тот, как раз, вынул из кошелька пачку денег и возился, пересчитывая... в опасной близости от поньской морды. А была у Марго такая привычка - хватать зубами всё, что болтается перед носом, даже если это хвост жеребца.
   - Осторожнее, может скушать, - честно предупредила девочка.
   Папаша совету не внял, продолжая выбирать купюры. Марго смотрела, смотрела на мельтешащие перед носом бумажки... и не выдержала.
   - Стой! Куда?!! - ринулась наперехват Наташа, но купюра, мгновение потрепыхавшись меж зубами, уже исчезла во рту. - Отдай, скотина!
   Она ухватила наглую морду, раздвинула челюсти, заглянула в рот, даже руку туда сунула, но зажёванная денежка уже бесследно канула в понячее пузо.
   - Я предупреждала! - хмуро покачала головой Наташа, вынимаясь из лошадиной пасти. Ошарашенный папочка безропотно расплатился другой купюрой.
   "И так будет с каждым!" - подумала Катька злорадно.
   - ...Па-па! А типерь ты! - вернул её из мстительных грёз детский голос. - Ты меня катал, типерь ты давай!
   - Машуль, я не умею, - пытался упираться папа, итак покормивший поников лишней деньгой.
   - Я тоже не умею, но я же каталась! - легко парировала доченька. - Типерь твоя очередь.
   - Я на пони не влезу!
   - Влезешь! Для тибя, спицальна, есть большой пони!
   - Ладно, - сдался папа и обратился к Катьке. - Девушка, сколько у вас стоит прокатиться?
   - По такому случаю - за полцены... Слушайте, а садитесь оба! Ребёнок, хочешь к папе на лошадку?
   - Папа будет кататься на лошадке, а я на папе?
   - Какая умная девочка!.. Ну, оп-ля! И - вьё!
   - Я не поняла, вы куда все намылились?! - вдруг возникла на горизонте мама. - Ну, на минуту оставить нельзя, как они уже куда-то умотают и все деньги протрынькают!
   - Мама, а я на папе катаюсь, а он на лошадке!
   - Хорошо, что не наоборот... - философски заметила мама и махнула рукой, смирившись: - Езжайте уже, наезднички. Только осторожно!
   Это Катька и сама понимала. Она повела Тишку, крепко держа под самую узду, и при этом старательно глядела по сторонам, чтобы какой-нибудь алкаш или собака не напугали коня. И потому первая заметила, уже на обратном пути, что догоняет Игорька с подружкой. Со спины было не разобрать, как у тех проходит гуляние, но вскоре расстояние сократилось настолько, что стали слышны голоса...
   - ...Ну зачем, зачем ты купил эти мозги?!! - экспрессивно возмущалась Лидка.
   - Да я смотрю, они сидят, ничего не делают - дай, думаю, хоть мозгов куплю, - оправдывался Игорёк.
   "Это у них с головой не всё в порядке или у меня?" - подумала Катька, прислушиваясь.
   - Да надо было просто закопать соседа! А он - зачем-то - мозги покупать! Четыре пиастра протрынькал. И на что - на мозги!! Знаешь, сколько мне работать надо, чтобы столько заработать? Целый год!
   "Нет, всё-таки у них", - поняла Катька.
   - Но я и так сегодня необитаемый остров открыл. Целый день деревья рубил, камни таскал! - попытался найти аргумент в свою защиту парнишка, но разошедшуюся подругу это не впечатлило:
   - Я ТЕБЯ УБЬЮ, ЧЕСТНОЕ СЛОВО!
   Игорёк вдруг стал, как вкопанный, и уставился на неё неверящим взглядом.
   - Что, правда?!
   - Шо, правда?
   - Что убьёшь...
   - Игорёк, ты дурак?! Я пошутила!
   "А я, оказывается, нет", - подумала Катька, в очередной раз давая зарок, больше так никогда не шутить. Смущённо обойдя стопорнувшуюся парочку, она неторопливо двинулась к финишу, и вот только тогда расслабившееся и плывущее по течению сознание вдруг выдало ответ - чего это она сегодня такая недобрая. А того, оказывается, что казачок Жорка за время разговора с нею ни разу не отвёл взгляд! Больше того, это она от него глазами бегала, не зная куда деваться. Вот это её и нервировало, и что с этим делать, она не знала.
  

* * *

  
   Домой Катька добралась уже своим "конём". Невыразимо приятно было снова ощутить себя свободной и ни от какой заразы не зависимой. Велик будто и вправду соскучился - бежал резво, легко, самостоятельно выбирая дорогу и предоставляя хозяйке наслаждаться ездой. Так что, долетела она с ветерком, который, в кои-то веки, оказался даже попутный, а не как обычно - "вмордувинд", и в квартиру вошла во вполне благодушном настроении. Но на кухне её ждала "засада".
   Оставленный на столе ноутбук поджидал, будто чёрный ящик Пандоры. Куда бы не шла, чтобы не делала, обязательно цеплялась за него взглядом. Даже любимая книжка не помогла. Она даже радио включила, чего раньше никогда не бывало, но оттуда заныло депрессивным детским голосом: "...Милый мой слоник, ты не грусти, в жизни бывают серые дни", и Катька его с облегчением выключила.
   Наконец, она не выдержала, открыла ноутбук и... И ничего... Ну, то есть, вообще ничего! Сообщество продолжало увлечённо толочь мутную воду в фэнтезийной ступе и имело побоку её дилетантское мнение. Вот так! А ты боялась...
   На этот раз народ разбирал виды драконов. Катька узнала, что, согласно европейской традиции, они бывают классические, геральдические, виверны, линдвормы, амфиптеры и гивры. На красочных иллюстрациях классический дракон напоминал шизоидный бред маньяка, осложнённый манией величия, остальные - учебник биологии, глава "Гельминты". Все были страшно ядовиты, жутко опасны и, вдобавок, невыносимо коварны. Так что напрашивался вывод о, несомненно, главном достоинстве европейских рыцарей-драконоборцев - непревзойдённом умении врать.
   Обитали драконы в местах столь отдалённых, сколь и неприспособленных. В Северной Скандинавии, скажем, где совершенно нечего есть, разве что местных лопарей - а ведь те, убогие, и так одним ягелем питались. Или в Эфиопии, где драконов самих бы на побрякушки пустили и не поморщились - эфиопы, ребята резкие, с кремнёвыми ружьями на бронемашины в своё время ходили, что им какие-то драконы! Разве что линдворм имел шанс на выживание. Обитал он в степях Центральной Азии и, зная европейские представления о "Центральной Азии", можно было рассчитывать до сих пор встретить его где-нибудь у нас, в окрестных хозяйствах - на цепи заместо кобеля. Поди там разбери - дракон-недомерок это или ротвейлер-переросток!
   Дальше - больше! Согласно буйной, как шипучка в стакане, фантазии современных экспертов, драконы бывают хроматовые (в смысле, разноцветные, а не хромые) и металлические. А так же каменные, огненные, водяные и даже белые и пушистые. В любой комбинации крыльев, чешуи и коварства. Катька читала-читала... и не выдержала.
   "Катька РРРР: Печальна судьба драконов. Железных сожрала коррозия. Латунных и прочих цветнометальных - сдали на цветной лом. Золотых и серебряных распилили и упрятали в швейцарский банк. Белых добили красные, красных - перестройка и демократизация, которые, хоть и не драконы, но ещё то стихийное бедствие. Синие драконы поголубели и утратили способность размножаться. Чёрные теперь - кто угодно, но не чёрные, потому что "чёрными" их называть не политкорректно. Никому не мешали розовые, но их так задразнили, что согласно древней балладе: "И в зоопарке пасмурным днём стал он обычным серым слоном". Выжил и процветает только один вид зелёных драконов, называемый ещё "змиями". И безуспешная борьба с ним продолжается по сей день".
   Выдав эту сентенцию, Катька закрыла крышку, имея твёрдое намерение сегодня выспаться. Но глянула на часы и обнаружила, что уже завтра. Вот же - чёртопхайка заразная!
  
  

__________

  
  
  
   Странно бывает в жизни. Вот боишься чего-то, ждёшь, оглядываешься буквально на все стороны и дёргаешься от каждого стука - а оно хоть бы хны! Уже несколько дней Катька ездила к "поникам", чистила и холила там местное поголовье, а после - мечтала и вздыхала с Ишкиным на пару в его загончике. И никому она особо не была нужна - ни казачкам с наградами, ни Васе с претензиями, ни Игорьку с первою любовью - разве что Танюшка не забывала звонить и передавать последние сплетни с работы, но даже она уже имела свою жизнь и в Катькину вмешиваться не торопилась. Только хозяйский сынок всё никак не мог успокоиться.
   - Катька-а-а!.. А, Катька!.. Расскажи, как ты казаков нажухала, а? Я, клянусь, даже матюкаться больше не буду.
   - Да кой пень ты мне сдался со своими матюками?! - сорвалась Катька, не выдержав получасового нытья с обхаживанием вокруг да около, потом успокоилась и пожала плечами: - Сiла на коня та й побiгла, шо тут розказувать.
   - Да-а-а?!.. А чё ж я так не сел и не поехал? - не согласился малой.
   - Да. Чого ж ты так не сел и не поехал? - искренне удивилась Катька.
   - А я не умею!
   - Ну и дурак.
   Малой обиделся и понуро уставился себе под ноги. Катьке стало его жалко.
   - Ох ты ж, горе батино, - оставила она грабли и обняла пацана за плечи, тот с доверчивой надеждой посмотрел снизу вверх. - Шо ж мне тоби розказывать, ты же сам - цыган.
   - А ты тоже цыганка?! - очень удивился малой.
   - Може да, а може нет, кто знает - степь большая! - выдала Катька, старательно копируя дедову интонацию. - Вот приходит новый народ - молодой, сильный, наглый, - а а куда старому деваться? На пенсию же не пойдешь! Либо вклоняйся новом хозяину, либо кочуй сам - голодный, оборванный, да вольный. Одно слово - козак! Когда-то, когда напали татары, многие козакувать пошли. А были ж то - и русины, и хазары, и черкесы с аланами да половцами. И все стали козаками. А потом паны объявились - сгубили-купили козацкую волю да на себя работать заставили. Куда ж тогда вольным податься? Вот и подались: кто на дальний кордон воинами - всё лучше, чем панам зады лизать, а кто и в нашу же степь - обычаем отгородился да цыганом назвался. А были ж среди них и русины, и караимы, и черкесы, и ногаи, и вообще - всякой твари по паре. Мого дида в селе цыганом звали, хоть он из козаков. Да шо там он! Правоверному еврею обрежь пейсы да выряди в атласную рубаху - настоящий цыган будет. Вот и скажи, могу я быть цыганкой?
   Малой немного ошалел, от такой постановки вопроса, но собрался с духом и попробовал возразить:
   - А дада говорит, что мы из Индии пришли!
   - Так-таки и пришли... - хмыкнула Катька. - Позже всё то было, когда понаехали родичи по вере и обычаю. К евреям, вот, из Германии, к вам - из Туреччины. И лапши с собою навезли... быстрого приготовления. Которую кушать - сытно и почётно, не то, что свою голодную волю на свет божий с кровью и потом вытягивать.
   - Откудова ты всё знаешь?! - применил последнее средство пацан, совсем уже не зная, что сказать.
   - Дед рассказывал.
   - А он откуда знает?
   - Он всё знает... знал...
   Видя, как она нахмурилась, малой растерянно замолк, но Катька сама продолжила:
   - Вот его цыганом звали, а за что? - Пацанчик на это только головой покрутил. - А за то звали, шо с конями разговаривал, скотину лечил, да и людей тоже. А пройти мог - хоть среди ночи кому во двор - ни один собака не гавкнет. А на скрипке играл - так она пела у него человеческим голосом! А если видел, шо какой-то дурень коня бьёт!.. - значительно замолчала Катька.
   - Прости... - виновато буркнул гордый наследник цыганского поместья. - Я больше так не буду.
   - Прощу, - согласилась Катька, - если пообещаешь стать настоящим цыганом.
   - А как это? - осторожно уточнил малой, уже не решаясь на глобальные выводы.
   - Ну, это просто, - заверила его Катька. - Только попрошайничать на вокзале не надо. Делай, как китайцы делают. Вот ты думаешь, они всегда такие боевые были, как в фильмах? Фигушки! Били их походу все, кому не лень, и даже чаще, чем других. Но лет двести назад собрались они с духом и нашли своё главное, что в их китайской душе играло. Теперь имеют, чем похвастаться. Врут, конечно, но красиво. Попробуй и ты найти СВОЁ, цыганское, которое бы душу тебе сначала развернуло, а потом обратно свернуло. Не для того, щобы выпендриться да покрасоваться, а для того, щобы иметь свою гордость - с чем на люди выйти. И своё богатство - чем с людьми поделиться.
   Малой явно ничего не понял, но задумался. А Катька испугалась. Ей показалось, что она не говорит с ребёнком, а лепит его, будто глину - словами, музыкой голоса, - как тогда, на скачках, "лепила" она Тишку. И это было страшно, чтобы заиметь над человеком такую власть. Хотя, по здравому рассуждению, никакой особой властью это не грозило, но вдруг дитё наслушается, возомнит себя Супер-Ромом и взорвёт чего-нибудь во славу Великой Цыганщины от моря до моря?
   - Ты, знаешь, начни с коней, - поторопилась она сгладить впечатление. - Вот смотри!
   Катька обернулась к денникам и выдала в коридор негромкий рычаще-переливчатый звук. Оттуда немедленно отозвалось похожее ржание и над загородкой показалась Тишкина голова. Катька ему похоркала, Тишка фыркнул и скрылся обратно. Поговорили...
   - А чё ты ему сказала? - ошарашено поинтересовался малой.
   - Да ничого особенного... - вдруг застеснялась Катька. - Ну, типа, позвала: "Эй, ты где?!" А он отвечает: "Ну, здесь и шо?" А я ему: "Закурить не найдётся?" А он мне: "Тьфу, дура..."
   - Чё, правда?!
   - Похоже... Понимаешь, коням не важны слова, главное - КАК ты говоришь, что за словами представляешь. Можно даже по-человечески - они поймут, просто по-конячьи им привычнее.
   - Ой, а можно я?
   - Да пожалста...
   Малой поднатужился и выдал в пространство нечто такое, что Катька не от коней, но от Кузи во дворе слышала точно... когда Лёха анекдоты рассказывал. Всё население конюшни дружно прильнуло к загородкам, пытаясь рассмотреть, кто ж так изгаляется.
   - Чё это они? - испугался пацанчик произведенного эффекта. - Я чё-то не так сказал?
   - Ты сам-то понял, шо сказал? - Катька едва сдержалась, чтобы дурным смехом не угробить всё начинание. - Ох, горэ батино... Смотри, как надо...
   Но показать, как надо, она не успела. Снаружи, с улицы раздались требовательные гудки автомобиля, а во дворе поднялась многоголосая суета.
   - Кто-то приехал, - констатировала Катька.
   - Идём, посмотрим! - сорвался с места малой.
  
   Смотреть почему-то не очень хотелось (ну, приехал, и приехал себе), разве что сходить за компанию... Катька закончила уборку конюшни и только тогда соизволила пойти глянуть.
   Во дворе стоял чемоданоподобный джип мрачно-чёрного цвета, нагло попирая колёсами Васины клумбы. У водительской дверцы стоял бритоголовый "шкаф", ленивым прищуром оглядывая Васино хозяйство. Из дверей Васиного дома по-хозяйски уверенно выходил некий крупный господин авторитетного вида. Сам Вася показался следом, но выходить не стал, а в патетической позе замер в дверном проёме.
   - Иди-иди! И больше не возвращайся! - махнул он рукой, словно выметая непрошенных гостей.
   Гости ничуть не испугались, а спокойно упаковались в джип и выехали за поспешно распахнутые перед ними ворота.
   "Разборки", - поняла Катька и направилась к группе конюхов и работников, следившим издалека за "встречей в верхах". Там, как раз, тоже один опоздавший спрашивал, кивая в сторону закрывающихся ворот:
   - Слышь, чё за хрен?
   - Архиповские, - объяснили ему, как бы всё этим объяснив.
   "Точно, разборки", - уверилась Катька, ощущая, как зашевелились в душе тревожные предчувствия, но она их одёрнула. - "Мне-то что! Васино хозяйство, вот пусть Вася и разбирается", - постановила она и пошла собираться домой. Всё равно работы сегодня уже не будет.
   Во дворе она чуть не переехала Толяна, который с деловым видом куда-то спешил, даже не глядя по сторонам. "Забегали, тараканы", - ничуть не удивилась Катька совпадению и лихо перегородила тому дорогу.
   - О! Ты мне и нужен, - стала она одной ногой на асфальт.
   - Н-не сегодня! - прозаикался от неожиданности Толян, изобразив ладонями то ли "сдаюсь!", то ли "изыди Сатана!".
   - А шо так? - сочувственно поинтересовалась Катька.
   - Да тут, понимаешь... такое дело...
   - Архиповские наехали?
   - И к вам тоже?! - Толян так испугался, что Катьке стало смешно.
   - Тоже-тоже... - подтвердила она. - Слушай, а кто они такие?
   - А, так это - архиповская бригада! В Архиповке теперь столичные заправляют, ну а эти решили у нас место забить. Такой особняк на Витежском шоссе купили - закачаешься! Ты бы видела... Ну, это тот, на пятнадцатом километре, где раньше прокурор жил. Ну тот, который...
   - Да нужен мне тот особняк!.. - остановила его Катька. - Шо хотят-то?
   - Да много чё хотят. Боюсь, подомнут они нашу братву.
   - А тебе-то шо?
   - Как бы ничего, только кто его знает, как теперь будет.
   - По-онятно...
   Катька оставила патриотически озабоченного гопника и направилась в подъезд. Ей тоже было "как бы ничего", то есть - "вообще ничего" или, как говаривал голован Щекн: "Моему народу это неинтересно".
  

* * *

  
   Согласно рекомендации великого программиста Славки, после включения ноута следует идти пить чай. Катька так и сделала. А когда вернулась, её ждал сюрприз - загрузившийся аппарат сообщал, что "у вас есть два новых сообщения". Вот это номер! Она даже не знала, что так можно...
   Первым сообщением какой-то "ЗеБестВик" отзывался на её драконографию - он написал "Прикольно". И всё. Краткость - сестра таланта. Видимо, очень талантливый мальчик... Почему она решила, что мальчик - непонятно, но Катька почему-то сразу так решила.
   Вторым сообщением некий "Кардинал" написал: "Не слушай Зубастика, твори!" Тоже весьма кратко, но была в этой краткости какая-то глубина - словно второе дно. Хотя бы потому, что товарищ, в отличие от Зубастика, сразу понял, что "прикольно" её скорее обидит, чем поддержит. Ведь не может быть прикольным крик души! И на волне вдохновения она решила проверить известный ей "пароль":
   "Катька РРРР: Эй, Кардинал, а предъяви подорожную!"
   Она ещё хихикала над своим шкодством, как появилось ответное сообщение:
   "Кардинал: Зачем тебе подорожная, ты ж неграмотная!"
   Ну вот, теперь всё ясно - все свои. Но только она это подумала, как появилось новое сообщение:
   "Старец: Уважаемая Катька РРРР! Не расскажете ли убогому, но мудрому старцу, откуда ваши сведения о симургах? Они ведь, скажем так, несколько нетрадиционны".
   И что на это ответить? С одной стороны, она этого, как бы, и хотела. С другой стороны, уж очень личные у неё источники. "А ладно!" - решила она и написала правду:
   "Дед рассказывал".
   "А кто у нас дед?" - тут же отреагировал Старец.
   "Просто дед"
   "Я бы с ним с удовольствием пообщался"
   "Я тоже"
   "Кардинал: -(( "
   "Жаль. А не осталось архивов каких-нибудь?"
   Об этом Катька никогда не думала. Может и осталось. Хотя, какие могли быть у деда архивы таких времён? Разве что...
   "Нету никаких архивов. Я и есть его архив".
   "Тогда, спасибо Кардиналу, нас ждёт долгое и плодотворное сотрудничество!"
   "Спасибо Кардиналу, мне теперь совсем не спать?"
   "Кардинал: ;-)) "
   "Поясню свой интерес. Я давно уверен, что все крылатые существа древних мифов - это отголоски степного образа тотемных животных. Как "стерегущие золото грифы" скифских легенд. Эти представления "кочевали" среди степных народов и, с очередным набегом, попадали в окрестные цивилизации. Там их фиксировали и передавали потомкам. Так появились химера, грифон, крылатый лев, крылатый пёс, симург, феникс, дракон, змей. Каждый из них претерпевал в цивилизованной среде свою трансформацию, в том числе от "мобедов-мопедов", а потом они встречались друг с другом и образовывали самые химерные гибриды. Яркий пример тому - дракон. Превратить гибрид орла и льва (живородящий и даже млекопитающий по некоторым сведениям) в летающую рептилию могла только дважды проделанная кочёвка через всю Ойкумену: до Китая, где не знали льва, и обратно в Европу, где не знали крылатого змея. А после популяризаторы науки наложили на него реконструкцию свежеоткрытых ящеров. Компот совершеннейший! Вы так не находите?"
   Катька находила - ещё как находила! Она так много "находила", что прям не знала, как сказать. Но постепенно из всего, что раздражало её в наукообразных рассуждениях экспертов по фэнтезийным мирам, выкристаллизовалась одна более-менее культурная мысль:
   "Насчёт драконов вы, пожалуй, правы. Как у вас пишут, драконы бывают настолько разнообразны, что проще сказать, какими они НЕ бывают. Не бывают они у вас такими, какими были и есть НА САМОМ ДЕЛЕ".
   А вот теперь надолго замолк и Старец.
   "Кардинал: Катька, ты так не шути, Старец же бредит драконами!"
   "Катька РРРР: А кто шутит?"
   "Старец: И какими они, по-вашему, были?"
   Сказать им, что ли? Катька немного посомневалась, но решила, что на фэнтезийном сайте ей ничего не грозит.
   "Такими, как их хотели видеть люди - самыми, самыми, самыми. Вы правы, насчёт тотемных образов. Так оно и было. Началось всё с народа льва. Он был первым из народов степи, как первым из зверей степи был лев".
   "Старец: Кхм... Которого льва?"
   "Кардинал: Льва Соломоновича? ;)"
   "Катька РРРР: Самого первого, с лицом человека".
   "Старец: Сфинкса что ли?"
   "Кардинал: Всё-таки, Льва Абрамовича :)"
   "Старец: Кардинал, не жунди".
   "Катька РРРР: Сам ты "свинкса". Этот Лев звался "Авур", и народ звался "авур". Это значит "сильный", в смысле, самый сильный. Львы были хозяевами степи пятьсот лет, но потом степь высохла и самые смелые из них ушли на восток, а самые жадные - на юг. Может они и рассказали египтянам про человека-льва. И боевые колесницы научили делать. А то ведь гасали великие египтяне в сандальках по пустыне. В сандальках-то оно ножки печёт! После львов степь заняли орлы, и с тех пор лев стал крылатым.
   "Старец: Не сходится. Колесницы в Египет принесли гиксосы, а гиксосы пришли с запада".
   "Кардинал: На моём сайте попрошу не выражаться!"
   "Старец: А что я такого сказал?"
   "Кардинал: "Гиксосы пришли с Запада"... и провели первый в античности гей-парад?"
   "Катька РРРР: Угу, разве что... С запада они бы на верблюдах приехали".
   "Кардинал: Кстати "абрамовичи" оттуда пешком притопали".
   "Старец: Ну хорошо. А почему тогда греки изображали сфинкса, как крылатую собаку?"
   "К тому времени орлиный лев стал крылатым Львом Ирана. А степь заняли те, кто назвался волками".
   "Кто такие, почему не знаю?"
   "Знаешь. На Юге их звали "гимеру" - северяне или, дословно, "зимари". Они называли себя "гург" - волк. От них пошла "химера" - первый из грифов и драконов тоже. Потому что не все львы и орлы ушли искать лучшую долю".
   "Постой-постой. Согласен, что киммерийцы могли создать образ крылатой собаки. На изображениях за ними всегда бегут псы. Подчёркиваю - "псы", совершенно определённо. Почему тогда "волки"?"
   "Потому что собаки - младшая волчья стая, вот и бегут следом. А ещё, "волки" остались в степи и дальше под своим именем. Чуть не до наших дней. И каждый новый народ, что занимал степь, хотел к этому имени приобщиться".
   "Ну, не знаю... А примеры?"
   "Например, гунны. Соседи звали их младшей стаей, потому что "гунна" означает "псы". Но когда они завоевали степь, то возгордились и стали зваться "гур" - волки".
   "Вообще-то происхождение имени "гунну" тюркское, на худой конец - китайское. Не знаю, откуда ты взяла, что оно значит "псы". И они никогда не были младшей стаей, если судить по их китайским похождениям".
   "Катька РРРР: (напевая) Ой лэтилы дыки гунны, ой тикалы из Манчжурськых из ланив. Бо стыдалыся кытайцив, що по вулыцях ходылы бэз штанив".
   "Кардинал: ) Я бы тоже убежал. Три миллиона китайцев, и все без штанов! Не дай бог догонят".
   "Катька РРРР: Добежали аж до Европы, думали там нормальные люди. Ага! А там римляне в тогах на босо пузо вышивают, волосатыми ногами светят. Гунны им - срамоту-то прикройте, лишенцы! А римляне им - что бы вы, варвары, понимали в высокой моде!"
   "Кардинал: Аттила лично стыдил Аэция: "Братишка, ну как ты ходишь! Да где ж так можно голым ... на сквозняке! Отморозишь своё ..., потом чем ... делать будешь? Одень штаны, не доводи до греха!"
   "Катька РРРР: А римляне как обидятся! Не позволим, говорят, всяким грязным варварам пхать свой нос в наш священный образ жизни! Ходили с голым ... и будем ходить!"
   "Кардинал: Аттила тогда к своим: "Братцы, да что же это деется! Вконец оборзели нудисты клятые, вообще стыд потеряли! Айда на Рим - уму-разуму учить, бесплатно штаны натягивать!"
   "Катька РРРР: Да-да - по самые уши. А кто не согласный - ну так, мёртвые сраму не имут!"
   "ЗеБестВик: "
   "Кардинал: Бились они, бились на Каталоунских полях, так и ушли обратно в степи. Ну их, говорят, этих римлян, ещё заразимся".
   "Старец: Всё сказали? Забаню, ей-богу забаню. Кляп воткну!"
   "Кардинал: Не вели казнить царь-батюшка!"
   "Старец: То-то. Уважаемая Катька! Я так понял, вы придерживаетесь автохтонной теории происхождения гуннов. Но ведь их наследники болгары были несомненно тюрки".
   "Дались вам те тюрки! Не было никаких специальных тюрков. Они просто туры - туранцы. Ну так, туранцы всегда были. А эти разгромили львов и решили, что они тоже - сыновья волчицы. Только как что называется, уже не понимали. Вот и ходили "туры" под волчьим знаменем.
   "Постой, каких "львов"? Тюрки прогнали жужаней!"
   "Кого?! "Львов" знаю, "волков" знаю, даже "оленей" знаю. "Жужжаней" не знаю".
   "Кардинал: Это народ Пчёлки Майки. У них даже боевой клич был "Ж-ж-ж!". Представляешь, стоит стотысячная орда и вся разом грозно жужжит - жжжуть!"
   "Старец: Кардинал, не жунди! Так я повторяю вопрос - что за львы?"
   "Да всё те же! Сильнейшие из авуров, что когда-то ушли на восток. О них уже забыли вспоминать, а кое-кто даже присоседился к их имени и славе, типа, мы народ "савур" - самый грозный, самый сильный! Но они вернулись и показали кто тут лев, а кто шавка".
   "Постой, ты про аваров что ли?"
   "Ну".
   "Так авары тоже вроде были "псевдо-авары", назвались чужим именем... Хм, ладно проверю. А где же были твои хвалёные волки, когда вернулись львы?"
   "А с ними. Куда же волку супротив льва! После этого львы ушли на север и стали воинами "вар". А волки ушли на Итиль, и с тех пор река стала зваться Река Волка".
   "О, завралась ты, гражданка, конкретно! Воины "вар", я так понимаю - это варяги. Которые на самом деле германцы, на худой конец - наши венеды, но никак не тюрки-авары. И "Волга" происходит от славянского "влага". Так что "чертковщиной" у вас попахивает!"
   "Куда-куда ты меня послал?!"
   "Кардинал: (торопливо) Чертков - лингвист 19 века. Ему приписывают фразу "эт-руски - это русские".
   "Понятно. Значит река, на которой живёт народ "болг-ар" называется Болга от славянского "влага". Наверное, академики придумали".
   "Между прочим, академики! А с чего вы взяли, что "болг" означает "волк"?
   "Повторяю. Потому что гунны-псы взяли имя гур-волк, а болгары их наследники. Что непонятного: болг - волг - волк".
   "Ну да, тюрки-гунны взяли и переименовались по-славянски?"
   "Да сколько там тех гуннов! А те, кого они собрали в стаю, были уже все наши".
   "А теперь пахнет "билыкщиной"!"
   "Кардинал: (очень торопливо) Это который Атиллу в славянского князя Гатыла переименовал".
   "Прапор ему в руки. А ты, Старец, будешь путать божий дар с яичницей, не скажу самого главного".
   "Молчу-молчу, это всё дурные интеллигентские наклонности. Так что там с главным?"
   "Главное в том, что настоящие волки (не те, кто назвался их именем) в степи были всегда, на то они и волки. Льва достанет меч, орла собьёт стрела, а волк по плавням и ярам любой набег переживёт. Недаром же человек тысячи лет волка-зверя гнобил, а тот выжил. Вот и народ волков выжил, становясь когда львами, а когда и орлами, потому и был он старшим среди племён. Даже монголы, завоеватели Вселенной, и то в наших степях уважительно назывались младшей волчьей стаей - "ногай", что тоже значит "псы".
   "М-да, возразить можно много... Начали с семурга, а перевернули всю историю. А я думал, только у драконоведов компот в голове".
   "Ага. Кстати, о птичках... Знаешь, почему на самом деле все так уважали волков? Не за то же, что по плавням ховались! А за то, что только из настоящих волков выходили самурги... а из самургов - драконы".
   "Старец: Кардинал! Где ты её выкопал?!"
   "Кардинал: Надо знать места".
   "Старец: Немедленно закопай обратно, пока кто-нибудь другой не стырил!"
   "ЗеБестВик: Новую Реальность открываете? Предлагаю включить туда демона-оборотня, который во второй ипостаси вулкано-дракон!"
   "Старец: Иди-ка ты спать, малыш".
   "ЗеБестВик: Какой я вам малыш! Мне тридцать два года и работаю замистителем деректора в крутом банке!"
   "Кардинал: Трёхлитровом?
   "Старец: А "замиститель деректора" пишется через "ё". Пора бы знать".
   "Кардинал: И с двумя "п". Одно спереди, другое сзади".
   ...Остаток дня до ночи прошёл в безжалостном долбании несчастного Зубастика. Его трепали, как щенка за шкирку, Катьке даже совестно стало. Наконец, тот признался, что живёт в глубоком Тарнополье и едва перешёл в старшие классы. Только тогда местные "зубры" его помиловали и пустили участвовать в некоем "Иггдрасиллуме" в качестве младшего эльфёнка не больше трёхсот лет отроду. Катька долго смеялась, а потом пожелала Кардиналу-Славке и Старцу спокойной ночи и пошла спать. Жизнь потихоньку налаживалась...
  

* * *

  
   "Я иду по городу, медленно и гордо!
   С неба гадят голуби прямо мне на морду,
   Радостно сморкаются мне под ноги люди,
   За углом смеркается - видно, драка будет..." - с утра вертелось в Катькиной голове, как заезженная пластинка.
   В том, что драка будет, Катька ничуть не сомневалась. Чувствовала. Не могла только понять, чего ей-то не спиться? Ну, не пойдёт же она лезть в бандитские разборки с пистолетом наголо! Или с бейсбольной битой... Да и стрельбы никакой такой не будет. Времена не те - побыкуют, порешают и спокойно пойдут, кто под кого. Даже если, в результате, накроется её поньский бизнес - он и так был временный. Деньги ещё не кончились, что тётка Васылына собрала, как-нибудь проживём!
   Она настолько убедительно себя убедила, что даже сама успокоилась, но всё же решила съездить на работу.
   - Катька, ты куда - к Васе? - встретилась ей во дворе Ирка. - Я б на твоём месте сегодня не ездила.
   - А шо так? - не глядя поинтересовалась Катька, проверяя, хорошо ли накачаны шины.
   - Да ты чё! Вася всех своих на уши поставил, ружья выдал - архиповских встречать.
   - А посмотреть?..
   - А пришибут?..
   - Спок-ко-о-ойно! - отмахнулась Катька и оседлала велосипед.
   Она могла успокаивать себя сколько угодно, но убедить себя не ехать она не могла.
  
   В том, что драка будет, у Васи тоже никто не сомневался. Но никто не предполагал, что это будет так быстро и бездарно.
   Заезжая братва в мгновение ока положила провинциальных мафиози мордой в грязь. Младшему Васиному зятю дали по голове, чтоб не геройствовал и базар фильтровал. Старшего просто пинком прогнали. Ружья отобрали и об коленку погнули. Васину гордость - пару чистокровных скакунов, которых он холил и лелеял, никого не подпуская - забрали в качестве залога будущего плодотворного сотрудничества. В общем, даже жертв особо не было. Только глупый кобель Роня, как всегда, не понял "политику партии" и слишком рьяно кидался на чужих, за что и шлёпнули мимоходом, да ещё старого ослика - чтоб не орал дурным голосом под руку. Не со зла - чисто для демонстрации серьёзности намерений. Но разве ж это жертвы!
   - О-о-ой... О-о-о-о-ойй!.. - страдал на скамейке у дома младший зять, качая забинтованной головой.
   - Да тихо ты! - одёрнул его тесть. - Мужик, тоже мне.
   - Да-а-а?!.. - обиделся зять.
   - Кто тебя ваще просил поперед батьки лезть. Сидел бы уж...
   - О-о-о-о-ой...
   - Культурные, сволочи, - сплюнул, подходя, зять старший. - Одно мелкое хулиганство - даже обидеться не на что. Собака, типа, не на привязи, кто ж нам виноват! А осёл, небось, сам сдох.
   - Вы бы убрали уже, - поморщился хозяин на сложенные посреди двора тушки.
   - Щас, тачку привезут...
   И тут в незапертую калитку вошла Катька, ведя "в поводу" верный велосипед. Она вошла, остановилась, а потом медленно двинулась через двор, внимательно оглядывая всё вокруг. Заметила хмурые лица, забинтованные головы, следы шин на клумбе, поваленную Васину любимую урну... А потом увидела два мохнатых холмика...
   - Чёрт! Этого ещё не хватало! - спохватился Василий и двинулся наперехват. - Катёнька, родная, шла бы ты домой. Видишь, не до тебя сегодня...
   Та не обратила внимания, дошла и замерла, глядя под ноги. И по всем правилам должна была расплакаться, разреветься должна была горючими слезами по поводу своих четвероногих друзей... но она молчала, а чёлка занавешивала всё, что творится на лице.
   - Кать, Катька-а-а! - заподозрил неладное Василий. - Ты это брось! Тут, слава богу, людей не поубивали. Ну, что ж теперь поделаешь! А то, пойдём, может, помянем душу рабов божьих, прости Господи?..
   - Сволочи... - Катька произнесла это так тихо, что мужчина не расслышал.
   - А?
   - ...Пятнадцатый километр, говоришь? - продолжала она, будто сама с собой.
   - Да что ты там бормочешь?! - возмутился было Вася, но тут Катька подняла голову и мужчина встретил её взгляд. И почему-то подумал, что девка сейчас кого-нибудь убьёт.
   Но не успел он ни испугаться, ни удивиться, как их правильная и добропорядочная Катька, всегда спокойная и уравновешенная Катька, никогда не ругавшаяся матом Катька вдруг открыла рот и отчётливо-раздельно произнесла нечто настолько непечатное, что любой шрифт, вздумай кто-то напечатать им такое, немедленно бы покраснел и прикинулся симпатическими чернилами. А пока Василий, заслушавшись, приходил в себя, она развернула велосипед, вскочила в седло и рванула со двора - даже в калитке не задержалась.
   - А ещё ребёнка мне учит! - то ли пожурил, то ли восхитился такой "учительнице" хозяин Василий и пошёл наводить порядок в своём разорённом хозяйстве.
  
   Прошло минут двадцать. За это время явился младший наследник и оторопело тынялся теперь по двору, не зная к чему и кому прицепиться, потому что у всех дел было по горло, а до него дела не было. Про странную Катьку стали потихоньку забывать. И тут...
   - Бог в помощь, хозяева! А что невесёлые такие?
   В так и не запертую калитку вошёл атаман - в парадной форме, при регалиях, - а с ним ещё казачок помоложе.
   - А ты, Данилыч, всё шутишь! - подошёл и сумрачно пожал гостям руки хозяин. - Побили ведь меня. Придётся теперь или уезжать куда, или под архиповских идти.
   - Что ж мне не сказал - не чужие, чать, помогли бы по-соседски, - атаман насупил брови.
   - Да как-то сами думали справиться... - смутился Василий. - Ты, небось, тоже взамен чего захочешь!
   - Справился? - Вася на это только развёл руками. - Вот плохо ты, Василий, о людях думаешь, не уважаешь. Сосед соседу помогать должен, а не долги считать - не то у обоих хаты сгорят.
   - Да оно всё правильно говоришь, Данилыч... - виновато понурился тот.
   - Ладно, ещё помозгуем, что да как, в беде не оставим, - заверил атаман. - Мы тут по другому делу. Есть у тебя такая работница Катерина...
   - Катька что ли? Есть! Да вот только была, принесла её нелёгкая...
   - Что ещё стряслось?
   - Да, понимаешь, скотину мне "эти" грохнули. Мелочь, конечно, но дружили они очень с Катькой. Она же странная - мы как-то коня "поучить" хотели, так и то чуть всех не порвала. А тут, сам понимаешь... Я думал, она хоть поплачет, а эта шальная стоит и матерится только. Да ещё заковыристо так!
   - Так, а щас она где?
   - Умотала на велике. Как всех обложила, так и...
   - Дадо, дадо!.. - обнаружился вдруг под локтём сынок.
   - Брысь, не видишь, старшие разговаривают! - отмахнулся отец. - Так ты, Данилыч, от неё чего хотел-то?
   - Да как же! Не слышал что ли, как она моих ребят обставила? Вот, награждать...
   - Дадо, что скажу!.. - малец в нетерпении принялся дёргать отцовский рукав.
   - Эй! Ты ваще, что ли?!.. Щас ремень сниму!.. - взбеленился отец, но сынок увернулся и обиженно выпалил:
   - ...Про Катьку что скажу!
   - А, ну-ну?.. - сейчас же перехватил его Георгий и развернул к себе лицом.
   - Катька говорила... - малой набрался важности, видя долгожданное внимание, - если ругаешься, то призываешь смерть, вот! Потому нельзя ругаться. А можно, если только хочешь кого-то убить. Не понарошку, по-настоящему. А то смерть придёт и всё равно должна будет кого-то забрать. Катька никогда не ругалась!
   - Вот чёрт! - в унисон выразились трое мужчин, смешав интонации удивления и понимания.
   - Блин, а я-то думаю, что она всё про пятнадцатый километр бормочет! - разволновался Вася, хлопнув себя по лбу.
   - Василий, не томи! - пронялся тревогой атаман.
   - Там же ЭТИ! На даче прокурорской!
   - Твою ж!.. Она велосипедом поехала? Когда?! - не выдержал Жора.
   - Да полчаса уже, наверное...
   - А езды ей час... ну, пятьдесят минут... Не успеем, батя!
   - Ну, тогда - как успеем, а наши подтянутся, - постановил атаман и вынул мобилку: - Николай, слушай боевую задачу. Всех, кто рядом - в ружьё и мухой на пятнадцатый километр до прокурорской дачи - братву брать. Возможно, у них заложник. Имей ввиду, за полчаса не успеете, наживём двухсотых. Мы будем там. Всё, погнали!
  

* * *

  
   Прокурорские хоромы Катька узнала сразу. Ограда тут была ещё капитальнее Васиной - с шестом не перепрыгнешь, - а калитка отличалась претензиями на вкус и архитектурными излишествами. Вот по этим излишествам Катька и врубила с двух рук, едва бросила под стенку велик.
   - Открывай!! Открывай, кажу, гады, сволочи!! Всiх повбиваю!!!
   Она даже не подумала, что как-то неправильно просит - чтоб сразу убить! - но внимания добилась.
   - Э! Э! Ты кто такая?! Чё надо? - в распахнувшемся окошке показалась - сама себя шире - морда охранника, выглядывая оттуда едва одной четвертью.
   - Очень надо, очень-очень надо, - запричитала Катька скороговоркой, боясь потерять контакт. - Так надо, шо аж не могу, як надо. Ты только пусти, золотой, а далi я ж тобi покажу всьо, шо захочеш - шо менi було надо!
   - Что за кипишь? - послышался, приближаясь, другой голос.
   - Да вот, девка какая-то ломится - убить грозится. Может боссу сказать?
   - А ну, дай глянуть... - В окошке показалась другая "четвертьморды". - Не, гони в шею. Попрошайка какая-то, может цыганы прислали, - отошёл тот от окошка и крикнул вглубь двора: - Эй, пацаны! Девку не надо?
   - Красивая? - долетело оттуда.
   - На любителя!
   - На любителя чего? - уточнили там и все дружно заржали над шуточкой.
   Окошко захлопнулось, и Катька поняла, что ей не откроют. Совсем. Даже подержать за горло не дадут.
   - Пусти!!! - бросилась она на дверь, впечатав с размаху ладони.
   - Вали отсюда, убогая! А то пущу - хуже будет, - беззлобно посоветовали ей изнутри.
   - Па-адругу! Падругу, пускай приведёт! - с кавказским акцентом попросили из глубины. И опять смеялись.
   - Пусти! Пусти! - повторяла она, как заклинание, всем весом долбя в дверь, так что ладони горели, но бесполезно, на неё уже никто не обращал внимания.
   - Пусти!! - рыданием вырывалось из груди, аж темнело в глазах.
   - Пусти!!! - под онемевшими ладонями уже что-то трещало - то ли дверь, то ли собственные кости, - но она уже не могла остановиться.
   - ПУСТИ!!! - грохнула Катька от всей рвавшейся наружу души и вдруг, под аккомпанемент заполошного хруста, почувствовала, что валится лицом вперёд... вместе с дверью...
  
   "Нас было семеро, а он на нас один... целой бандой!
   Он упал... а мы под ним лежим!
   Он кинулся бежать! Да разве от нас убежишь... если мы впереди бежали".
   Эх, знать бы охраннику народное творчество, но он не знал и безмятежно удалялся от калитки, уже не обращая внимания на звуки за спиной, когда после особо сильного удара воздух содрогнулся, словно от взрыва и раздался треск рвущегося кирпича с дребезжащим грохотом металла. Он удивлённо обернулся и обнаружил вываленную калитку, а на ней, в облаке пыли, Катьку - стоящую на карачках и ошалело мотающую головой. Тут она пришла в себя и глянула снизу вверх. Охранник встретил этот взгляд и непроизвольно попятился. Потому что на него смотрел не человек, на него в человеческом обличье смотрел волк... счастливый до безумия волк, ворвавшийся в овечий загон. А в следующую секунду Катька прыгнула.
   Охранник среагировал не разумом, а инстинктом бойца. Он крутанулся на стопе и нанёс встречный ногой! Этим ударом можно было остановить быка, но удар прошёл впустую, а инерция - нет. Неожиданно для себя, он совершил кульбит, который никогда в жизни не совершал, и грохнулся носом в асфальт, как никогда до того в асфальт не грохался. А сверху на него упала Катька и принялась рвать, как тузик тряпку. Здоровенный тренированный мужик, поняв, что его попросту убивают в особо циничной форме, закрутился и завизжал, как поросёнок.
   Видя такой оборот, другой охранник подбежал и, буквально, отодрал рычащую девушку от спины товарища, чем наверняка спас ему жизнь. Катька отлетела вбок и попала в руки подбежавших на шум братков, которые сейчас же вцепились ей в одежду. Но она сходу крутанулась в одну-другую сторону, и братки неожиданно оказались спутаны собственной хваткой, а вырвавшаяся Катька с разворота влепила им таких оплеух, что здоровенных мужиков разнесло в стороны, как пух от вентилятора. И тогда до братвы дошло, что их бьют. И кто - какая-то девка?!
   - Ах ты та-а-ак?!! - взревели здоровенные мужики и ринулись со всех сторон на мелкую и такую слабую на вид девушку. - Ну всё, ты покойник!
  
   А за углом усадьбы Гера с Вованом мерялись битами. У Вована была длиннее, у Геры круглее, и кому что лучше, можно было поспорить. Тут их научный, в некоторых местах, диспут прервал какой-то шум. И то нехилый такой себе шум! Вован с Герой переглянулись, подхватили верные биты и рысью рванули туда. Но завернув за угол, растерянно остановились. Перед ними кипела битва - четверо мужиков били одну девку... или она их. Это с какой стороны посмотреть.
   Пацаны старались, как могли - руками, ногами, головой демонстрируя чудеса кик-боксинга, - но катастрофически не попадали. Девка будто и не старалась вовсе, а крутилась между ними в каком-то подобии лезгинки, но при этом косила пацанов вчистую. На глазах у ошалевших Геры с Вованом один братан, не успевая увернуться от летящей в голову "плюхи", поставил блок и... улетел отдыхать вместе с блоком. Другой нырнул под бьющую с разворота руку и попытался работать в корпус, но его кулаки лишь скользнули по рёбрам, а девкина рука вдруг пошла вниз и просто ладонью припечатала мужика к земле, как жабу самосвалом - только квакнуть успел.
   - Не, ну ваще! - обиделись Гера с Вованом и, с битами наперевес, ринулись в атаку. - А-А-А-А!..
   Девка развернулась навстречу и оскалилась, будто на барашков, радостно бегущих прямо волку в пасть.
   - О!.. - коротко вякнул пропущенный мимо Вован, получая собственной битой по затылку и совершая жёсткую посадку на грунт.
   - УПФ! - сказал Гера, получая битой по лбу и усаживаясь изучать честно заработанное косоглазие.
   Катька, держа биты в обеих руках, огляделась и оскалилась ещё шире.
   "А вот теперь начнётся самое страшное!" - поняли братаны и, в меру сил, ломанулись от неё - кто бегом, кто ползком - на безопасную дистанцию. В отличие от них, извращения и выкидыши культуры, украшавшие бывший прокурорский двор, никуда сбежать не могли. Вот на них Катька и оторвалась по полной.
   Она била с двух рук, не утруждаясь даже замахнуться, а просто не прекращая вращения своей дикой "лезгинки", словно задалась целью не дать пропасть зря ни одному движению. "Культура" трещала и разлеталась вдребезги. Братки суетились вокруг, уже не пытаясь помешать, но ещё надеясь уговорить, когда на пути у Катьки оказался хозяйский "ауди".
   Выкидыш уже не культуры, а элитного автопрома нагло попирал колёсами плиты двора и был полностью уверен в своей неуязвимости. А потому взвыл сигнализацией, как человеческим голосом, когда в него врезались две биты, круша стёкла и сминая корпус. И этот панический вой был, наконец, услышан высоким начальством, которое следовало бы называть бригадиром или, на худой конец, прорабом, но оно любило величаться скромно и непритязательно - сам босс. И его не смущало, что слово это, по ходу, означает "бык". Потому что бык - он и есть бык.
  
   Поднявшийся во дворе крик и вой не удержало даже звуконепроницаемое стекло. Босс подскочил в глубоком кресле, в котором изволил почивать после ланча, и прислушался. Снаружи выла, стонала и звала на помощь его любимая машина, особенно любимая потому, что стоила ему бешеных денег. Это было неправильно, очень-очень неправильно, и босс ломанулся к окну.
   - Придурки!! Бараны!! Хватайте её, что вы смотрите?! - выдал он ценное указание, как только высунулся наружу.
   "Бараны" и "придурки", подстёгнутые командой, кинулись было вперёд, но гудящие в Катькиных руках биты заставили их шарахнуться обратно, а одного, наименее расторопного, даже уложили надолго. Отвлёкшаяся на пару секунд Катька, вернулась к машине и продолжила планомерно превращать её из продукта автопрома в предмет автолома. Босса это взбесило.
   - Да стреляйте же, бараны! Мочите эту припадочную, а то самих ремонтировать заставлю!
   Браткам это простое решение как-то в голову не приходило, возможно по причине малочисленности и невзрачности противника. Но, приказ есть приказ. Пострадавший первым дежурный охранник, который так и топтался при воротах, спохватился и вынул из подмышки пистолет.
   - Стой! Стрелять буду! - сообщил он как бы всем заинтересованным лицам, а прежде всего боссу, и поднял оружие.
   Шутки кончились. Братва моментально оценила новый расклад и бросилась освобождать линию огня. Стволы, в принципе, имелись и у других, но подписываться на мокруху никому особо не хотелось. Охраннику это тоже не улыбалось, тем более на чужой территории, где ещё неизвестно, как обернётся - а судя по всему, может ещё обернуться по всякому. Катька прекратила разрушение, смерила насмешливым взглядом мужика с пистолетом и шагнула навстречу.
   - С-стой, блин, стреляю! - хриплым срывающимся голосом попросил охранник и только сейчас клацнул затвором.
   Катька уронила биты и прогулочным шагом пошла прямо на ствол. И это вовсе не означало "сдаюсь", а вот "убью" означало наверняка. Бывалого пацана затрясло. Братаны сунулись было посодействовать сбоку, пока Катька оставила свои дубинки массового поражения, но прыгающий на спусковом крючке палец быстро их остудил. Тем более, множественные ушибы навязчиво напомнили, что Катька без оружия - совсем не то, что Катька безоружна. А она всё шла...
   - Стоять!!! - истерично гаркнул охранник, и звук собственного голоса его неожиданно разозлил. Да что за хрень, блин! Чтоб какая-то девка пугала его да ещё мордой по асфальту возила?! Ну, нет!! Он ухватил для верности пистолет обеими руками и мстительно вдавил спуск...
   Но одновременно со звуком выстрела, чья-то рука подбила оружие, а мгновением позже, другая рука, не дав братку поудивляться, въехала в челюсть. Неудачливый стрелок отлетел в сторону, злосчастный пистолет - в другую, а сверху, словно с небес, раздался грозный и очень злой голос:
   - Ты что, дурак - в девчонок стрелять?!!
   - О, блин... - пробормотал браток, усаживаясь на землю и подбирая ладонью отваливающийся подбородок. И в общем, даже не обиделся, только теперь начиная понимать, какая статья его миновала.
  
   Сказать, что Жора успел в последний момент, так ничего не сказать.
   Он лихо затормозил у ворот бывшей прокурорской усадьбы, гаркнул через плечо:
   - Я за Катей! Ты, бать, не суйся - наших встречай! - и вылетел из машины.
   Атаман, конечно, обиделся, но не сильно, только крякнул с досады и полез следом - обеспечивать молодому поколению тыл. В конце концов, командир не всегда должен быть впереди на лихом коне!
   Жора ворвался в незапертую калитку, краем глаза отметив, что запирать тут нечего и нечем, и застал батальную сцену в кульминации - стоящий к нему спиной браток направляет ствол на Катьку и уже напрягся для выстрела, а та, словно зачарованная, идёт прямо на пулю. Жора не подбежал, не прыгнул наперехват - он просто телепортировался туда, мгновенным напряжением мышц, и удар по руке с пистолетом пришёлся на самый выстрел.
   Он ещё гаркнул что-то охраннику - даже не запомнил что - и мимоходом отправив братка в нокаут, обернулся к остальным:
   - Отморозки хреновы!! Совсем мозги потеряли?!
   Жора орал на них, чтобы сразу ошарашить, потянуть время, но Катька всю стратегию поломала. Она постояла немного и вдруг начала медленно оседать на землю. Жору чуть кондрашка не хватила, и пару секунд, пока добежал, думал - всё, не успел.
   - Катька, Катенька! Что?! Ты как? - подхватил он её за плечи.
   - За что?..- тихо простонала Катька, опускаясь на корточки.
   Жора присел рядом. На первый взгляд девушка была жива и здорова, только голос больной, а лица под чёлкой невидно. "За что?.. За что?.." - повторяла она как заведенная, покачиваясь из стороны в сторону.
   - Придурки, что вы с человеком сделали?! - обернулся Жора к браткам.
   - А чё сделали? - удивился Гера, и даже немного обиделся. - Это она нам сделала! Вован, скажи!
   - Мы-мы-ммм!.. - подтвердил Вован.
   - Ты поговори ещё! - вызверился Жора. - Кто на цыган наехал?!
   - Это за то?! - обиделись и остальные. - Это одному хмырю по голове дали, так нас тут в дрова класть?!
   - А зверей кто пострелял?
   - Кто?! - удивились пацаны, по ходу даже не запомнившие такого незначительного эпизода.
   - Так вы же, дебилы!
   - Да кто ж знал!
   Зарождающуюся дипломатию испортил босс. Он появился из особняка - злющий-презлющий - и с подмогой.
   - Вот щас мне кто-то за всё заплатит! Э, дебилы, вы тут поболтать пришли?! Быстро взяли этих - и в дом!
   Жора приподнялся, ещё решая, как действовать.
   Братки напряглись и потянулись к кобурам.
   И тут с улицы раздался быстро нарастающий рёв моторов. Он достиг калитки, чуть там задержался снаружи и вдруг ворвался во двор чёрными гремящими чудищами. Два байка разъехались по сторонам, на секунду притормозили, раскачиваясь вперёд-назад и нервно газуя, а потом вдруг, разом взревев, поднялись на дыбы и понеслись на толпу. Братаны кинулись врассыпную, едва успевая выныривать из-под колёс. Пространство вокруг Катьки резко очистилось.
   - Оп-па, оп-па... - похлопал её по спине Жора, словно лошадь успокаивал, но сам при этом напряжённо следил за обстановкой. - Давай-ка пойдём потихонечку, да?
   Но уйти не удалось. Гонять братву байками конечно круто и понтово, но не эффективно. Тёртые бойцы спасовали перед странной девкой, но теперь увидели реального противника и быстро пришли в себя, даже обрадовались. Кое-кто уже пытался вручную изловить наглых байкеров, другие споро откатились в стороны и вынимали табельное оружие. Тут в пору не уходить потихонечку, а падать ниц, чтоб мимоходом не пристрелили, но и этого Жора сделать не успел.
   - Стоять! Лежать! Бросай оружие! Руки за голову! Стволы на землю! Стоять! - посыпались со всех сторон на головы оторопевшей братве вооружённые и очень резкие люди в чёрной форме и масках. Шутки кончились... совсем.
   - Так стоять или лежать? - буркнул Гера, но пистолет бросил и вполне профессионально положил ладони на затылок.
   - Фуххх... Наши! - утёр трудовой пот Жора. - Эй, циркачи хреновы! - обратился он к байкерам, застопорившим мотоциклы неподалёку. - Вы ваще, что ли, ума двинулись? Ну ладно Венька - оторва по жизни, а ты-то, Петро, куда под пули лезешь?
   - Да шо я, изверг?.. - удивился Петро, неторопливо и аккуратно снимая круглый чёрный шлем.
   - Ха!.. - ещё короче высказался Венька, сдирая шлем, будто вместе с головою.
   - Вот батя вам устроит "ха"...
   - А мы шо, мы ничего!.. Батя сказал "отвлеките", мы отвлекли. Не веришь, сам спроси.
   А в это время в ворота бывшей прокурорской усадьбы входил важный - при всех регалиях! - сам наказной атаман. Он по-хозяйски огляделся и направился прямо к группе уже "упакованной" братвы.
   - Всё в порядке, Данилыч, принимай! - встретил его командир спецназовцев, а по совместительству - кум и старый товарищ, которого в чёрной форме СОБРа было прямо не узнать.
   - Вам это даром не пройдёт! - воспрял босс, обнаружив кого-то, кому можно было предъявить претензии без риска получить прикладом в зубы. - Вы ещё не знаете, с кем связались!
   - А чё-ж не знаем? Знаем! - уверенно возразил атаман. - С бандитами, которым чё-то сильно нравится стрелять в людей и брать заложников.
   - Каких заложников?!
   - Так вот же девочка сидит - до сих пор в себя прийти не может. Правда, Жорик?
   Парень кивнул. Однако босса такая несправедливость возмутила до глубины души.
   - Да она сама на нас напала!
   - Она?.. На вас?.. - атаман был - сама любезность, но спецназовцы чего-то закрутили головами.
   - Конечно! - с уверенностью закоренелого правдолюбца подтвердил босс и кивнул на своих людей: - Вот, они свидетели!
   - Правда-правда, начальник! - заторопился Гера. - Не виноватые мы - она сама к нам пришла!
   Услыхав из уст повязанного братка классическую фразу, спецназовцы откровенно загоготали.
   - Да чё вы ржёте?! - обиделся тот. - Вот и Вован может подтвердить. Скажи, Вован?
   - Ммм-мым-гу, - подтвердил Вован, с трудом находя слова в ушибленном мозгу.
   - Небось, и дружка твоего она битой приголубила, да? И машину раздолбала?
   - Да стопудово, начальник!
   Спецназовцы покатились со смеху. Гера ещё пытался, под взрывы хохота, объяснять про синяки и калитку, но босс уже всё понял. А поняв, приуныл - в такую версию действительно никто не поверит.
   - Ну, значит так! - подвёл итог атаман. - Захват заложников - раз. Попытка убийства - два. Разборки - три, с уничтожение предметов частной собственности и нанесением телесных повреждений...
   - О! Коники знакомые... - долетело от шуровавших по усадьбе спецназовцев. - Батя, запиши!
   - ...Ррразбойное нападение и грабёж - четыре! Будем оформлять? Или есть варианты?
   - Да я адвокату позвоню - ещё извиняться прибежишь!
   - А ещё, ввиду особой опасности вашей группировки, живьём могли и не взять, - мягко намекнул атаман.
   - Слышь, босс, - забеспокоился Гера, - пацаны конкретные, пургу не гонят! Одна девка эта ихняя...
   - Ты ещё - советчик! - вызверился босс, но не признать правоту подчинённого не мог. Адвокат может бы их и отмазал, даже наверняка бы отмазал, но до того адвоката надо было ещё дожить. Эх, если бы не эта дурость с девкой! Кто ж знал, что у неё такая крыша...
   - Ладно, есть варианты...
   - Вот, так бы сразу! - похвалил его миротворческие усилия атаман. - Пошли, что ли, в дом, поговорим?
   Высокие договаривающиеся стороны проследовали в дом. Спецназовцы стали устраиваться для охраны арестованных, арестованные - для сидения под охраной.
   - Ну, и нам пора, - Жора приподнял виснущую ему на руках Катьку и потихоньку повлёк на выход.
   - Да, повезло вам, ребятки, - встретился им по дороге командир. - Видали, что братва оборзевшая натворила! Вы-то хоть, девушка, не сильно пострадали?
   - Ы ы... - помотала головой Катька, боясь поднять глаза. Боевой запал весь вышел, вслед за ним улетучилась жажда мести, и теперь ей было просто очень стыдно.
  

* * *

  
   За всю дорогу Жора ни разу не заговорил о том, что произошло на прокурорской даче. И вообще, молчал. Уже за одно это Катька готова была в него влюбиться - и хорошо, что тот не читал мыслей. Он завёз её домой и высадил у подъезда, демонстративно поставив крутую тачку прямо под восхищено-завидющие взгляды дворовой гопоты.
   - Катька, привет! - помахали оттуда и традиционно пошутили: - Это чё - твой?!
   - Да откуда же - мой! - с уважением похлопала она крутой бок машины, одновременно прикидывая, как бы поскорее от всех смыться. - Мой вот, в багажнике поместился! - кивнула она на свой транспорт, который Жора вынимал из кузова атаманского пикапа.
   - Так у тебя сразу два?! Один - за рулём, а другой - в кузове?! - покатились там со смеху.
   Катька пожала плечами, мол - а что делать! - и оставила банду развлекаться без неё. Она впустила в подъезд Жору с великом на плече, так и не решившись отобрать своего "коня", прошла следом сама и только тогда вдруг сообразила - а что они имели ввиду под "твой"? Или кого они имели в виду? И что этот "твой" подумал? Хм!..
   Судя по виду, Жора ничего не подумал. Войдя в квартиру, он деловито поискал место и сгрузил велосипед в коридоре. Катька уныло стояла в сторонке, не зная, как себя вести. Казачок явно вознамылился удрать. Действительно, что ему делать в квартире у малознакомой девчонки? Вот и оставит её саму. И она останется сама... в пустой квартире... со всеми своими мыслями и синяками...
   - Ну-у-у... - начал Жора, но, видно, что-то такое в ней заметил, потому что запнулся и продолжил совсем не так, как намеревался: - Слу-у-ушай... у тебя кто-то есть здесь из родных?
   - Ы ы, - промычала Катька, старательно пряча взгляд за чёлкой.
   Номер - чтобы переложить ответственность - не удался. Жора задумался. Сейчас бы сказать ему что-то вроде: "Да сядь, Промокашка, не мелькай!", но язык не поворачивался, а слова застревали в горле.
   - Хорошо... А подруги?
   Вот упорный! Катька почти решилась сказать про "промокашку", но вдруг вспомнила про Танюшку. Она схватилась за карман, но тот оказался наполовину оторван, и телефона в нём, естественно, уже не было - только бедро ныло, вспоминая молодецкий пинок ботинком. Хорошо, что она не доверяла сложной технике и записала все важные номера на зеркале. Катька молча ткнула туда пальцем. Жора вынул свой мобильник и набрал номер.
   - Привет, Ко-о... - всмотрелся он в Танюшкино обозначение, но заподозрил неладное и замялся.
   - Татьяна, - быстренько подсказала Катька.
   - ...Это Жора звонит, Катькин знакомый. Тут такое дело, что к ней бы приехать... - довольно бодро начал он, и вдруг отнял от уха трубку, будто ему громкую связь включили... на полную громкость. - Нет-нет, всё нормально, только с нею побыть немного... - опять начал он... и снова отставил трубку, сморщившись, как от кислого.
   Как бы ни была удручена Катька, но она хмыкнула, едва сдерживая улыбку.
   - Фух! Шо ж твоя Танюха такая крикливая, - пожаловался Жора, убирая мобилку, и огляделся уже совсем с другим выражением: - Ну, раз такое дело, тады подождём!
   - Ну, тады пошли на кухню чаёвничать, - решилась предложить Катька.
  
   Уже чайник закипел, уже и чай заварился, а разговор всё не клеился. То есть, вообще не было никакого разговора. Оба молча пили свой чай. Жора - с вареньем вприкуску, потому что варенье было от тётки Васылыны, Катька - без варенья вприглядку, потому что смотрела, как стелется по поверхности чая парок и делала вид, что больше её ничего не интересует.
   - Хочешь, анекдот расскажу? - нарушил сакральную тишину Жора.
   - Та расскажи... - согласилась она.
   - Ну, значит так... - бодро начал Жора. - Сидит ворона на дереве: "Карр! Карр!" Бежит заяц. "Ворона, ворона, что делаешь?" - "Выййй"...
   Он вдруг запнулся, искоса глянул на Катьку и продолжил, как ни в чём не бывало:
   - ..."Выёживаюсь". - "Я тоже хочу!" - "Залезай". Сидят теперь двое: "Карр! Карр!" Бежит лиса. "Эй, вы что делаете?" - "Выёживаемся" - "Я тоже хочу!" - "Залезай, будем вместе выёживаться". Бежит волк. "Вы чего там делаете?" "Выёживаемся" - "Я тоже хочу!" - "Залезай, вместе веселее выёживаться". Идёт медведь. "Вы чего туда залезли?!" - "Повыёживаться". - "Я бы тоже повыёживался!" - "Залезай, места хватит". Влез медведь на ветку - она и обломилась. Все звери попадали, одна ворона взлетела. Летит и каркает: "Не умеешь летать, НЕ ВЫЁЖИВАЙСЯ!"
   Последняя фраза у Жоры получилась так вдохновенно, что Катька непроизвольно хихикнула. Одна мысль не давала ей покоя - это ты, парень, из уважения к девушке "базар" адаптируешь или потому что тебе за её привычки уже насвистели?
   - А ещё, сидит мужик в трамвае и материться: "Ой, блин! Ой, блин!" - разговорился Жора. - Пассажиры возмущаются, а он дальше своё...
   - О, Кобра пришла! - прервала его Катька и помчалась открывать. Почему она так решила? Потому что из кухни хорошо слышно, как приехал лифт, а чтоб двери открывали - слышно не было, и не звонят, но объяснять она этого не будет - пускай теперь сидит с открытым ртом.
   Это и правда была Танюшка. Она торчала при дверях, протянув одну руку к звонку, но так и зависнув по дороге, а в другой держала букет лилий - на который, собственно, и зависла.
   - А, привет! - отмерла она, пока Катька соображала, что сказать, и вошла не спросясь. - Слушай, у тебя найдётся, куда поставить? Я уже ходить к тебе боюсь, честное слово.
   - Терпи, - хмыкнула Катька. - Идём на кухню, там шо-то должно быть. Заодно познакомишься.
   Но знакомиться пришлось в коридоре, потому что бесстрашный казак Жора решил под шумок смыться.
   - Ну, раз все в сборе, я тогда... Ух ты!
   - Георгий, ведите себя прилично, - посоветовала ему Катька и кивнула на подругу: - Знакомься - это Татьяна.
   Все крутые парни - что гопники, что мажоры, что казаки - реагировали на Танюшку одинаково - распускали хвост. Но оказалось, что интересует её, на самом деле, не размер "хвоста" - хоть в понтовом, хоть в денежном эквиваленте, - а чтобы было "своё родное". Раньше бы она пугалась, комплексовала, а теперь...
   - Привет-привет! - отмахнулась Танечка и устремилась на кухню. - О, можно я вот это возьму? - раздалось оттуда риторическое.
   Катька усмехнулась краем губ, но тут вспомнила, что Жора собирался удрать, и ей отчего-то стало грустно. Наверное от того, что не хотелось оставаться одной на растерзание Танюшке? "Ну и иди, куда хочешь", - с неожиданной обидой подумала она, потому что горло такое пропускать решительно отказывалось.
   - Ладно, я тогда ещё побуду? - раздалось в ответ, и на душе полегчало... но всего на мгновение, потому что следующей мыслью было: "Ну ты подумай, как Танюшку увидал, так сразу и - остаюсь! Все они, мужики, одинаковые..."
   Пока вернулись в кухню, подруга уже навела свой порядок: цветы воткнула в кувшин для компота, поставила новый чай кипятиться, и уже задумалась, не повыливать ли старый, но оставила коварные планы и повернулась к гостям-хозяевам:
   - Ну, так что у вас опять стряслось?
   - Чаю будешь? - опустила глаза Катька.
   - Ладно, ты и так ничего не скажешь, - поняла Танечка. - Говорите вы, Георгий!
   - Можно, Жора... - хрипло выдавил тот, видимо, привыкая к мысли, что эта сказочная красавица имеет его за предмет мебели, разве что говорящий.
   - Хорошо, Жора. Так чем вы тут занимаетесь? И-и-и... - пресекла она зарождающийся ответ, - про чай я уже слышала.
   - Ну тогда... - хитро ухмыльнулся Жора, - анекдоты рассказываем. Хочешь?
   - Хм!.. - надулась Танюшка, подозрительно оглядела обоих загадочно смущённых товарищей и села к столу.
   Жора тут же подвинул ей чашку и налил остатки чаю. Катька достала блюдце и положила варенья. Танечка вздохнула и смирилась:
   - Ладно, рассказывайте свои анекдоты.
   - Так вот, едет мужик в трамвае... - обрадовался было Жора, но вдруг запнулся. - А давайте я другой расскажу?
   "Ну, ты глянь! Поручик Голицын нашёлся", - подумала Катька... и накаркала.
   - Собрал полковник своих офицеров и говорит: "Господа офицеры! Я знаю, какие вы все матерщинники. Но супруга генерала пригласила нас на день рождения дочери. Так вот, кладу в каждый карман по пистолету. Ежели хоть слово услышу, пристрелю на месте!" Ладно... Пришли, сидят за столом, старательно держат правую вилку в левой руке, и тут вбегает генеральская дочь: "Мама, мама! Мне семнадцать исполнилось, а свечек на торт подарили восемнадцать. Куда мне лишнюю вставить?" Полковник вскакивает с руками в карманах: "Господа офицеры, МОЛЧАТЬ!!!"
   Катька чуть под стол не сползла, давясь смехом, так грозно у Жоры получился "господин полковник". Но когда отфыркалась, оказалось, что Танюшка не смеётся и вообще, уже обиделась:
   - Ну, и что смешного?
   - Как тебе сказать... - почесал в затруднении затылок Жора. - Куда, по-твоему, они посоветуют вставить свечку?
   - Куда? - подозрительно прищурилась та.
   - Э-э-э... Катерина, может ты объяснишь?
   - А я шо? Я ничего. Сижу, чай пью... - нарочито склонилась над чашкой Катька.
   - Это такая метафора, - проявил чудеса образования Жора.
   Катька уткнулась ещё ниже и фыркнула, едва не расплескав чай.
   - Издеваетесь, да?! - совсем разобиделась Танечка. - Что я тупая и вашего плоского юмора не понимаю, да?! Пригласили зачем-то, ничего не объясняют, и ещё издеваются!
   Катька не выдержала.
   - Давайте, вы тут подерётесь немного, а я пока схожу, приведу себя в порядок, а то по мне полдня ногами топтались, а переодеться некогда... - продемонстрировала она следы топтания, надорванные карманы и распоротые рукава. - Не скучайте.
  
   Всё оказалось намного хуже, чем она думала, так что вопрос, чем она думала, стоял перед нею в зеркале во всей красе - в синяках и ссадинах. Хорошо хоть морду лица каким-то чудом миновало, только по виску съездило, но под волосами не видно. Такое всё лечить - легче сдохнуть, а замазать - Танюшку привлекать надо... только она в обморок упадёт. Логичнее было бы привлечь Жору - наверняка ведь в синяках больше понимает! - но того потом обратно не отвлечёшь. Так что пришлось брать хозяйственное мыло и, скрипя зубами, лезть под душ. А потом ещё думать, что одеть, потому что "это" зашить - легче выкинуть. Когда Катька, наконец, вышла - не то, чтобы поздоровевшая, но уже годная в ограниченную эксплуатацию, - оказалось, что оставленная на кухне парочка ничуть не подралась, а довольно весело проводит время.
   - ...Дневальный!! Убил муху, почему труп не убрал?!! - грозно рычал командирским голосом Жора, а Танюшка мило смеялась.
   - Ну, вы всё врёте! - подруга махнула Катьке рукой, мол, садись тоже послушай. - Так не бывает.
   - Ей-богу, сам слышал! - забожился Жора.
   - А ты служил? - встряла в беседу Катька.
   - Ато! Ещё как служил.
   - В десанте?! - восхитилась Танюшка.
   - Круче! - отмахнулся Жора, типа, да кто такой - тот десант.
   - Это где? В спецназе? - уже и Катьку заинтриговало, чего парень заливает.
   - Не, не в спецназе - в ЖДВ!
   - А шо это?
   - Это трижды краснознамённые Железно-десантные войска!
   - ?!
   - Ну, ВДВ с самолётов десантируют. Морскую пехоту - с кораблей. А нас - железных десантников - высаживают с поездов.
   - А! Так это "железнодорожные"! - сообразила Катька с непроизвольным разочарованием.
   - Много ты понимаешь, шо - "а"! Тех "маслоедов" откормят, вооружат до зубов и - уря-а-а! - плацдарм захватывать. А захватили, своих дождались - сиди дальше, масло жри. А нас забросят на трассу, так пока сами оттуда дорогу не проложим, никакие наши не придут. Причём инструменты и жратву тыряй где хочешь - хочь у бичей, хочь у вероятного противника. Вместе с вооружением.
   - Прямо таки - с вооружением... - засомневалась уже и Танюшка.
   - Канешна! Вот ты знаешь, какое оружие у вэдэвешника? Автомат, штык-нож, сапёрная лопатка... А у ЖДВ на всё про всё - лом-лапа! Это такой метровый лом с набалдашником на конце - "костыли" выдёргивать. Кому хочешь все костыли отобьёт и выдернет. Двуручный меч отдыхает!
   - Да-а-а?! - развесили уши девчонки.
   - Ещё как! Наши им такие чудеса творили... И вообще чудеса творили. Однажды у бичей электростанцию сотку на нашу семьдесятпятку поменяли. Прямо работающую! И сторож был, и свет в посёлке не пропал... Командир поставил боевую задачу!.. Потому что проверка намечалась, а у нас числится одно, а в наличии другое. Вот была операция!
   - Крутые, я погляжу, вы парни, - хмыкнула Катька.
   - А как же! ЖДВ - это, считай, резерв Главного командования. Скрытый. Нас ежели на фронт, так через пять дней у противника ни одного ходячего танка не останется - все моторы свинтят и снаряды стыриют. Правда, через десять дней ни одного ходячего танка и у своих не будет, но это уже мелочи. Главное, наступление противника станет технически невозможным!.. А все окрестные колхозники получат на трактора танковые дизели.
   Нет, Жора всё-таки ухитрился распустить хвост и даже достиг успеха, потому что Танюшка слушала с сияющими глазами и становилась от этого совершенно неотразимой... как Королевская Кобра. Катька даже приревновала немного.
   - Ну ты ж, хлопче, языком тэлипать!.. Сам-то шо робыв?
   - Я-то? - ничуть не смутился боевой железнодесантник. - Да я ваще там самый главный был - КОЧЕГАР!
   - На паровозе?! - простодушно ахнула Танюшка.
   - На кочегарке!.. - с укоризной поправил Жора. - Вся баня - на мне. Всё отопление казарм, когда на дворе минус сорок... Со мной, если хочешь знать, сам комбат за руку здоровался!
   - Да ты шо!.. - восхитилась Катька. Про крутого уборщика она видела, про повара - тоже было, про истопника ещё не было!
   - Ато! Однажды проверка из штаба округа наехала. Все, кто мог, попрятались, ну и я сижу тихо в кочегарке, не высовываюсь. И тут, открывается дверь и входит сам генерал - чего его туда понесло? Оглядывается так - ну-ка, ну-ка, что у нас здесь? - и ко мне идёт. А за ним вся свита - полковники, подполковники, майоры, капитаны... Я встал смирно, стою - весь грязный, в заляпанной подменке. Этот подошёл, отечески оглядел и - к своим: "Вот, смотрите, сам весь чумазый, а глаза УМНЫЕ!" И пошёл себе на выход. А вся свита за ним - подходит, в глаза заглядывает и следующему кивает - гляди, мол, УМНЫЕ! Полковники, подполковники, майоры, капитаны... Я стою, как дурак, таращусь уставным взглядом. Наконец, подходит наш начштаба. Смотрел, смотрел мне в глаза... потом погрозил кулаком, типа - "гляди у меня!", и побежал догонять генерала. Вот, вишь, как уважали? Да!
   Катька слушала-слушала, давилась-давилась... и не выдержала.
   - Ой, люди добрi, ой, лишенько не можу! - простонала она, покачиваясь на стуле. - Сам дурак дураком, а глаза У-У-УМНЫЕ!
   Жоре, не ожидавшему такой интерпретации, осталось только снисходительно улыбаться на девичьи хиханьки, втихаря подбирая с воображаемого пола так лихо распущенный и так неожиданно опущенный "хвост". Танюшка тоже хохотала, но не так обидно. Зато подозрительно постреливала глазками то на Катьку, то на Жору. А как отсмеялась, вдруг ойкнула и заоглядывалась по сторонам.
   - Сколько времени? Мне же домой пора, мужа кормить! - И сорвалась с места.
   Катька тоже подскочила было, но зашипела от боли, и упала обратно, а поднялась уже медленно и с уважением к полученным травмам. Жора опять на это промолчал и молча последовал за нею. А ведь любой, имея ввиду ментовскую версию, непременно должен был спросить, что это значит, или хотя бы посочувствовать. Не спросил и не посочувствовал. Значит знал?
   - Да посидит твоя мужа некормленым, как-то же раньше жил? - попыталась Катька остановить подругу хотя бы в дверях. Уж очень не хотелось, чтобы все разошлись, а что все сейчас разойдутся, это - как трава не расти.
   - Не-е-ет!.. - протянула Танюшка с одухотворённо-задумчивым выражением на прекрасном лице. - Знаешь, какой он приходит с работы? Такой усталый, замученный после своих компьютеров. Он без меня пропадёт.
   - ...И шарится потом полночи в интернете - игрушки играет...
   - Ну, должен же он когда-то отдыхать!
   - Да-а-а, если бы у меня такой кот был... - с грустью процитировал Жора, но тут же приободрился и опять изобразил павлина: - Танечка, вы не боитесь одна вечером ходить? Давайте, я вас провожу!
   Это Катьку уже задело. Сильно задело. Она даже не ожидала - насколько. И, видимо, снова отразилось на лице, потому что Танюшка глянула и...
   - А давайте, Георгий, я тоже анекдот расскажу, - вдруг предложила она.
   - Ну, давайте...
   - Пляж. Загорает прекрасная девушка. Местные мачо подкатывают - она всех отшивает... Наконец, подходит один: "Девушка, вы такая красивая, с вами такие мужчины хотели познакомиться, и вы всех отшили, почему?" - "А вы кем работаете?" - "Токарем, а что?" - "Вот и представьте, приходите вы на пляж, а вокруг станки, станки..."
   Танюшка многозначительно посмотрела на Жору, чмокнула Катьку и ушла. Катька, что называется, подобрала челюсть и тоже посмотрела на Жору. Дважды "хвостом опущенный" парень, озадаченно подпирал стенку, но Катька нутром чуяла, что вот-вот очухается и сбежит. Даже подозрительно стало - в конце концов, с Танюшкой-то вроде нормальный был, чего же с нею так жмётся? И тогда она пошла ва-банк.
   - Саблю посмотреть хочешь? Дедову?
  
   Белку манят орешком, кота сметаной... казака саблей. Жора смотрел на Катькину "ордынку", как тот кот на сметану - только что не мурчал от удовольствия. Сабля на это настороженно поблёскивала.
   - Слушай, а откуда здесь "волчок"? - разглядел он гравировку.
   - Та всегда был, - удивилась Катька.
   - По виду - наша чечуга, но с "волчком"... - присмотрелся казак Жора. - Лажа какая-то! И волчок какой-то неправильный - должен быть бегущий, а у тебя сидящий. И как бы воет. Странно, на подделку не похоже.
   - Ещё чего - подделка! - возмутилась Катька даже такого предположения. - Деду клеймо сам мастер ставил!
   - А, так это клеймо мастера?
   - Та не-е!.. - Катька уже не знала, как объяснить. У деда всё так привычно звучало, а тут вдруг задумалась. - Вообще-то, дед своё клеймо попросил поставить.
   - А! Так это он всё же на старый клин "волчка" ставил?
   - Та не-е... Дед специально во Львов к самому лучшему мастеру ездил, который ордынки делает, чтобы тот ему меч перековал на саблю. А с меча только старое клеймо перенёс.
   - Он старинный меч на какую-то новодельную саблю перековал?! Ему что, врагов революции рубать было нечем?!
   - Та не-е-е!..
   - ...Друзей революции?..
   - Да отстань ты со своей революцией!!
   - А кого тогда? - подозрительно прищурился Жора.
   - Ляхов да крымчаков! - сгоряча выпалила Катька, но тут же испугалась своей откровенности. И правильно испугалась!
   - Не понял! Когда ж это было?!
   - Ну-у... тогда и было, - Катька мысленно "почухала потилицю". - Сабля эта из пера Самурга, отданного народу волков. Потому и "волчок", - выдала она чистую правду. - Первый из народа львов - Ростем получил от Самурга три пера: золотое, медное и железное. Золотое отдали жрецам - из него сделали гривну, отражающую Солнце. Медное отдали ремесленникам - из него сделали кувшин с неубывающей водой. Железное Ростем взял себе - из него сделали меч. Позже львы, орлы и волки заспорили, кому должен принадлежать меч Ростема, и тогда его разделили на три меньших меча. Львы сделали на своём навершие с головой льва, орлы - с головой орла, а волки поставили своё клеймо прямо на клинок. Никто не знает, где теперь львы с орлами и их мечи. Рукояти ветшали, их переделывали, клинки тоже. Ещё и люди стали подражать знаменитому оружию. Только волки сохранили свой меч. Его много раз перековывали, а клеймо "поющий волк" наносили заново. Эта сабля такая единственная, так дед говорил.
   - Ох, здоров твой дед заливать! - хмыкнул Жора, ничуть её пафосом не пронявшись, но глянул на выражение Катькиного лица и поспешил исправиться: - Ладно, ладно, не обижайся. Понятно, шо дед у тебя - святое. А хороша сабелька! И-ЕХ! - крутанул он оружием. Сабля обиженно свистнула, словно пальцем у виска повертела.
   - Тише ты - козак з лугу! - буркнула Катька. - Она не любит, когда зазря крутят.
   - Сама-то умеешь? - Жора странно на неё посмотрел, но вертеть стал хотя бы без свиста, пробуя руку на разные положения. Сабля сверкала, будто негодующе вскрикивала.
   - Та годi вже гратися! - раздражённо проворчала Катька вместо ответа и, как-то походя, просто на лету отобрала оружие - Жора только удивлённо уставился на пустую руку. - Мебель мне порубаешь!
   - Мебель?! Я?! Да ни в жисть!.. Только спьяну, - заверил тот с нарочито серьёзной миной, но вдруг посерьёзнел по-настоящему. - Шла бы ты спать, Катерина, ей-богу. А то, вижу, тебя уже шатает... И кривишься на каждом шагу.
   На последних словах Жора отвёл взгляд, но Катька заметила, как сжались у него кулаки. И снова, как тогда - в первый раз, он показался опасным, будто готовая сорваться с тетивы стрела. И сразу стало отчётливо ясно, что всё казачок про неё видит и знает, но... понимает несколько прямолинейно. Топтали, мол, нехорошие дядьки бедную Катю ногами - убить их за это мало. Но, не объяснять же ему, что это была самозащита и "бедная Катя" сама могла - и даже очень хотела! - положить "в дрова" десяток нехороших дядей. А что не положила, так это просто головы у братвы оказались из легированной кости - с первого удара не пробивались, а на второй времени уже не было. Повезло...
   - У-у-у, Котёнок!.. - прозвучало словно извне. - Бросай-ка ты всё и заваливайся дрыхнуть минуток шестьсот. А если какая сволочь завтра разбудит - мне скажи. Приду и морду набью!
   - Там на кухне ещё прибрать... - попыталась вяло сопротивляться Катька, но Жора поползновения пресёк:
   - Само приберётся - спать иди. Вот только дверь за мной закроешь и чтоб - ни-ни! - даже не думала!
   - Та иду вже, иду... - согласилась Катька, чтоб только отвязался. А то ведь герой - "морду набью"! А как помочь бедной усталой девушке - пойти самому посуду помыть - так даже в голову не придёт.
   Она завернула саблю обратно в занавеску, которую так и не удосужилась поменять на что-то более приличное, и пошла провожать Жору. В дверях ей показалось, что тот собирается, по примеру Танюшки, чмокнуть её в щёку на прощание - парень даже подозрительно дернулся вперёд, - но потом махнул рукой и ушёл. Наконец, она осталась одна, можно было заняться делами...
   И тут Катька ощутила, наконец, как же она ВЫМОТАЛАСЬ! Ручки-ножки трясутся, синяки болят, перед глазами плывёт всё... Оказывается, держало её только присутствие гостей, а отсутствие гостей отпускало и роняло на каждом шагу. "Да ну, нафиг!" - решила она и последовала дельному совету несомненно опытного в таких делах товарища. Спать!.. Спать... спать... Погоди! Как он меня назвал? Котёнок?! Да нет, почудилось!.. Спать...
  
  

__________

  
  
  
   Странная вещь снилась Катьке. Она не видела ни себя, ни обстановки, она только знала, что её руки - неожиданно большие и мягкие, словно лапы - кошачьими взмахами, то плавно, то неуловимо быстро крушат всё вокруг, проламывая и раздирая в клочья. Так и запомнился сон, как ощущение буйной неудержимой силы. И ощущение это никуда не делось - тлело в глубине душе, напоминая о себе тоской по сказочному могуществу. А потому, проснувшись часов этак... под обед, она первым делом попыталась дать отчёт самой себе.
   Ни один человек не натворил бы такого, что она натворила вчера. Даже тренированный. Значит не всё, что говорил дед - сказка? "Львы, которыми выходили на битву. Волки, которых людское око не увидит. Соколы в небе... И кони их, как ветер"... Волком-бирюком она уже пожила, львом на битву выходила, коня как ветер имела... осталось соколом в небо слетать. Детский сад какой-то, словно в игру забавляешься...
   Хотя, ворота она ведь реально вывалила!
   Может всё не так, может всё только начинается? С самого начала? Потому что "первыми были львы"?
   Катька вспомнила, как ей невыносимо захотелось проломить те проклятые ворота, как захлестнуло яростью, аж потемнело в глазах, и как бросило на железную дверь так, будто это были не её несчастные пятьдесят, а все двести пятьдесят килограмм живого веса разъярённого льва. Потом она крушила всё без разбора, уже не пытаясь ничего понять, просто давая волю мести, отчаянно желая только одного - убить. Но когда увидела направленный на неё пистолет, ощутила что-то ещё, что поднималось из глубины души и охватывало её, как цепная реакция заряд плутония. И она точно знала, что никакая пуля этому не помешает, и уже решилась... но тут появился Жора - свалился ястребом с неба, загородил от опасности, от самой себя - и всё ушло, свернулось, затаилось до времени. Осталась только боль в сердце. И ещё одно чувство, которое и заняло образовавшуюся пустоту. Собственно, потому и заняло, что не было сил помешать и затолочь обратно. Да и не хотелось уже мешать, потому что опять захотелось жить.
   "Катерина!" - честно спросила она себя. - А ты, часом, не влюбилась?"
   И так же честно себе ответила: "А чёрт его знает!"
   "Доля моя доленько,
   Пада листя з неба,
   Скажи, скажи серденьку,
   Чого йому треба..."
   Эх, диду, диду! Как же сложно жить твоему "ведмедику". И откуда ему взять свои крылья? И нужны ли они...
   На этой оптимистической ноте Катька решительно встала, решительно умылась и решительно постановила не делать сегодня никаких резких движений... а лучше, вообще никаких движений. Разве что открыть крышку ноутбука, но это разве движение? Тем более, можно чай попить, пока загружается.
  
   "Старец: Катька, у меня есть для тебя кое-что интересное".
   "Старец: Катька, ты куда пропала?"
   "Кардинал: Не трогай Катьку, она в квесте участвовала".
   "ЗеБестНик: Интересно, каком?"
   "Кардинал: Ты не знаешь. Тут объявился новый Чёрный Властелин и хотел подмять всю Ойкумену. Так она в одиночку пошла на Замок и сама его развалила. Теперь зализывает раны".
   Надо же! И ничего ведь не соврал, только правильно изложил факты. Однако откуда он эти факты взял, если Танюшка про "Черного Властелина" ничего не знала?
   "ЗеБестНик: Ух ты, круто!"
   "Старец: Когда она успела такой уровень апнуть?"
   "Кардинал: Ещё в прошлой жизни".
   "ЗеБестНик: А я знаю! Она в прошлой жизни Чёрным Катту была. Потом куда-то пропала".
   "Кардинал: Да, да... именно этим и была".
   "ЗеБестНик: Мне так жаль Чёрного Катту. Он был такой крутой".
   "Кардинал: А потом всё нищал, нищал, пока не стал своим последним воплощением - Катту-Под-Хвост".
   "Старец: Как гласит анимэшная мудрость - не всё Катту масленица".
   "Кардинал: И вообще, несчастливый образ. Недаром говорят - если Чёрный Катту перейдёт дорогу..."
   "Старец: А ещё говорят - только Чёрному Катту и не везёт".
   "Кардинал: Вот Катька его и покинула - бедного, несчастного Чёрного Катту! На его чёрную долю!"
   "ЗеБестНик: А мне правда жалко Чёрного Катту!"
   "Старец: Нехорошая Катька. Бросить своего Катту... после того, что она с ним сделала..."
   "Кардинал: ПОЗОР! Однозначно".
   "Катька РРРР: ррррррр".
   "Кардинал: О, Катька объявилась. Привет! Как делишки, как девушки?"
   Катька ещё думала, как бы въедливей ответить, но её опередил Зубастик.
   "Ага! Значит, я был прав! Значит ты вправду Чёрный Катту!"
   "Катька РРРР: Почему это?"
   "ЗеБестНик: Кардинал проговорился! Он спросил тебя "как девушки", то есть, как тебе в новом образе. Я тебя вычислил!"
   Катька уже не думала про въедливость, хотя бы соблюсти вежливость, но её опять опередили, на этот раз "зубры".
   "Кардинал: (напевая) Чёрная армия чёрных катту снова готовит нам... нар-ко-ту".
   "Старец: (терпеливо) Это цитата из Стругацких: "Как делишки, как девУшки? - Жан, почему вы всё спрашиваете "как девУшки"? - Потому что я очень люблю девУшки и всегда интересуюсь - как". Надо знать классику".
   "ЗеБестНик: Вы ретрограды!
   "Кардинал: Мы просто грамотные. Ретроград у нас Катька".
   "Катька РРРР: Чего это?"
   "Кардинал: Потому что "катюша" - прообраз залповой системы огня "Град" -)".
   "Катька РРРР: Так! Старец, ты что-то хотел?"
   "Старец: Да. Я обнаружил, под каким именем гурги скрывались среди скифов. Но у меня уже обед кончается. Вкратце. У Геродота упоминаются "скифы-земледельцы" и "скифы-пахари". Явная путаница. Земледельцы по-гречески - "георги". Если предположить, что греки перевели созвучное слово, то очень логично получается. Всё, пора работать!"
   "Кардинал: А если предположить, что ещё ошибся переписчик и "скифы-пахари" на самом деле только "скифы-по-харе" - типа, такие же бородатые..."
   "Катька РРРР: (ехидно) Кстати, Кардинал! Это ты рассказал своей "девУшки" про "кругом станки"?"
   "Кардинал: А что?"
   "Катька РРРР: Да мне ничего, но что люди подумали?"
   "Кардинал: Упс... Мне тоже пора работать. Пока!"
   Ну а Катька решила, что на сегодня подвигов хватит и пора чего-то поесть - второй день ведь толком ничего не жравши, а в холодильнике борщ пропадает. И только она это решила, как в двери нагло и длинно позвонили. Ворча и подволакивая ноги, она пошла открывать.
  
   На площадке стояли Игорёк и Жора.
   "Глюк!" - было её первой мыслью.
   - Привет! - в унисон сказали "глюки" и оглянулись друг на друга: Жора - с ленивым недовольством дембеля в законе, Игорёк - с нервным испугом "шестёрки" при исполнении.
   "Точно, глюк!" - решила Катька и собралась закрыть дверь.
   - Кать, Кать! - заторопился объяснить Жора, а Игорёк испуганно подался вперёд. - Мы свои! Мы по делу!
   - Ну входите, деловые вы мои, - буркнула Катька и пропустила парней в квартиру.
   Те ломанулись было, застряли, но Жора так глянул, что Игорьку пришлось поступиться. Правда, на том Жорин запал кончился, и в коридорчике, стоя пред Катькины очи, мялись теперь оба.
   - Ну? - пока ещё вежливо спросила она, пытаясь заодно определить, вызывает ли Георгий у неё какие-то нежные чувства. Походу, никаких особых чувств, кроме смеха, не возникало.
   - Я!.. Я!.. - начали парни, недовольно глянули друг на друга и попытались начать снова: - Андрей Данилыч!.. Николай Палыч!.. - и снова застряли, оглянувшись на это раз с удивлением. - Не понял!
   - Давай ты, - терпеливо предложила Катька, кивнув Жоре.
   - Тебя Андрей Данилович на разговор приглашает, - сообщил тот.
   - Так и я о том же! - не стал дожидаться очереди Игорёк. - Только, Николай Павлович...
   - Кто такие? - насторожилась Катька, а то мало ли - после всех разборок...
   - Батя, в смысле - наш атаман, а второй - наш командир отряда, - взялся разъяснять Жора. - Ну, ты видела тогда, на прокурорской даче.
   - Понятно, уважаемые люди, - согласилась Катька. Ей было понятно, что вызывают на допрос, и понятно - неофициальный, иначе других людей бы прислали. Непонятно, при чём здесь Игорёк, но это уже детали. - И шо теперь?
   Парни дружно переглянулись и дружно вынули мобилки. А переговорив буквально пару слов, дружно передали телефоны... один другому.
   - Так он же рядом стоит! - почти в унисон сообщили они туда... и снова поменялись трубками. - Да!.. Понял!.. Э-э-э... - парни обернулись, чтобы огласить решение Катьке, но у той терпение уже кончилось.
   - Всё, Штепсель с Тарапунькою, надоели! Я со вчера ничего не жравши, а в холодильнике борщ пропадает. Будете?
   А куда же они денутся!..
  

* * *

  
   Кабинет командира СОБРа был небольшой, ничего лишнего: только стол, сейф и портреты уважаемых людей на стене (один - уважаемый непременно и два - уважаемых лично). Даже места на пресловутый ковёр не предполагалось - у хозяина для этого были плац и полигон. Но графин с водочкой и стопочки к нему - на всякий случай - тут имелись. Как раз сейчас был такой случай. В гости к Николаю Павловичу пришёл сам наказной атаман местного казачества Андрей Данилович, и старые товарищи успели пропустить по грамульке: одну за встречу, потому что это дело святое, а вторую за дело, из-за которого, собственно, собрались, потому что в этом деле, как говориться, без поллитры не разберёшься. Третью не успели, потому что позвонили из дежурки.
   - Проводи, - сказал в трубку Николай Павлович и, с неторопливой сноровкой опытного конспиратора, спрятал графин со стопками в тумбу стола, а на самом столе живописно разложил какие-то папки и листы. Осталось только согнать с лица благодушие, потому что, после всего услышанного от бывших арестованных, благодушие было тут неуместным. Мужчины напустили на себя важности и, с видом трибунала на выезде, стали ждать появления гостьи.
   Та вошла, буркнув неразборчивое "здрасьте", мрачно покосилась на дверь, которую прикрыл за нею дежурный, обречённо вздохнула и, так и не сдвинувшись с места, принялась разглядывать исподлобья обстановку, старательно избегая смотреть на хозяев. Её взгляд скользнул влево, вправо, нашёл единственное украшение интерьера - портреты, несколько оживился... и вдруг лицо её дрогнуло и чуть вытянулось.
   - Знакомого увидела? - не удержался от ехидства Андрей Данилович.
   - А? Д-да... - смутилась Катька и опустила взгляд, скрывшись за чёлкой.
   - Президента?! - не смог не подначить Николай Павлович.
   - Та нужен мне той президент... - обиделась Катька и повела головой в сторону знакомого лица на стене. - Дядю Мишу!
   Оба больших начальника изумлённо оглянулись. С фотографии на них строго смотрело лицо легенды спецназа, которого "дядей Мишей", в некотором смысле, можно было назвать, но называть его так язык не поворачивался.
   - Ты знаешь Михал Михалыча? - подозрительно прищурился Андрей Данилович. - Откуда?
   - Ото приехали! - удивилась Катька, будто её спросили, откуда она знает собственного отца. - Он же почти шо мой крёстный!
   - Та-а-ак!.. - от этой новости Андрей Данилович не усидел, сорвался с места и самолично дошёл до Катьки. - Да ты не стой, Катюша, проходи. Посидим, поговорим...
   Атаман взял её за плечи, проводил к столу и усадил совсем не там, где предполагал ранее, а в гораздо более тесном кругу. Рука Николая Павловича рефлекторно потянулась к заветной тумбочке, но он опомнился и снова принял вид, подобающий ответственному лицу.
   - И как это понимать - почти?
   - Ну, не крёстный, конечно... - смутилась Катька. - Это дед всё шутил: "Ото тобi, ведмедику, хресний - дядько Михайло!" Наверное потому меня "вэдмэдыком" и называл... Дядя Миша часто у нас бывал. А потом перестал, и дед сказал, что он умер.
   - Это да... Сын у него погиб, подкосило старика, - пояснил Андрей Данилович.
   Помолчали. Николай Павлович, задумавшись, опять потянулся к тумбочке, заметил, остановился было, но вдруг каркнул решительное "А!" и достал всё же графин. Андрей Данилович молчаливо одобрил, но указал взглядом на Катьку. Товарищ всё понял и поднял трубку телефона.
   - Серёга! Не в службу, а в дружбу, организуй нам закуски чутка. Только ещё может... - он вопросительно посмотрел на гостью, но та пожала плечами, мол, не стоит выделять из коллектива, и он закончил: - В общем, как обычно.
   - Ну что ж, помянем! - подытожил Андрей Данилович окончание допроса и начало посиделок.
   Катька ничуть не возражала.
  
   И что только не услышишь под "это самое" от героических мужиков, из которых на трезвую голову слова не вытянешь! Хотя и сейчас ничего героического Катька так и не услышала. Она тщательно "грела" свою стакашку и вместо крутого "боевика" выслушивала гарнизонное "мыло".
   - ...Вот, представляешь, дома хрен зна' что творится - развод на носу! - а меня в командировку отправляют - на проверку боеготовности объекта, ядрит его... прости Катюша, - с драмой в голосе вспоминал Николай Павлович. - Служба, есть служба - понятно, но настроение-то! Это ты, Данилыч, можешь быть спокоен, твоя же Надя - это СТЕНА. А моя-то Лара - если и стена, то "плача"!
   Андрей Данилович понимающе хмыкнул и поднял стопку:
   - Тогда за тех, кто всегда с нами!
   Мужики выпили. Катька пригубила.
   - ...Выходим мы на объект, всё как полагается... а на постах никого! Совсем! И автомат у грибка стоит прислонённый. Охранники, мать их... прости Катюша. Расслабились, понимаешь. Кругом же одни сайгаки, от кого охранять? Захожу в дежурку - тоже никого. Тогда даю команду ребятам держать периметр и уже открыто иду прям в казарму. А они там в карты режутся! Дем-бе-ля... "Смирно! - командую. - Кто старший?" А оно, не глядя, небрежно так ручкой: "Пшёл на!" Ну, ребята, это уже воще! У меня и так душа горит, а тут... Положил их мордами в пол, ремни ихние же поснимал, штаны спустил и кя-а-ак по жо... прости Катюша. Будете, говорю, Родину охранять!
   - Да, Палыч, плохой ты ученик. Батя никогда бы так не сделал, - ухмылялся, качая головой, Андрей Данилович.
   - Ха! Батя бы ТАК сделал, что лучше бы ремнём отстегал, ей-богу.
   - Да-а-а! Поставит, бывало, и так пропесочит, так... в лицах изобразит. И главное, никогда никакого мата! Вот ведь, человек был... Ну, помянем!
   Выпили. Катька опрокинула в рот всё, что было, не чувствуя ни вкуса, ни горечи. Дядя Миша как живой стоял перед глазами - сильный, надёжный, самый-самый-самый. Когда он приезжал к ним с дедом, мелкая Катька слезала со своего дяди Миши, разве что уснув прямо на нём, а так... И на закорках, и на коленях, и даже нарочито небрежно - под мышкой, то катаясь с него, как с горки, то запускаемая "в космос" и подхватываемая над самой землёй. Катька не знала, чего ему это стоило, но, видимо, оно того стоило. Потому что уезжал дядя Миша с лицом, явно посветлевшим, а не таким, как она однажды подглядела за взрослыми, засидевшимися вот так же, как сейчас - за чаркой и мужскими разговорами. Войной веяло от тех разговоров, потерями, болью. Дед сказал тогда: "Не тих ви, хлопцi, били, ой не тих! Рвуть пани нашу землю, а захищать уже i нiкому". А ещё сказал: "Ох, держиш всьо в собi, спалить же тебе той вогонь". Тогда Катька поняла только то, что ей этого не надо. А сейчас подумала - как же оно похоже на неё саму! И ей вдруг стало совестно. В конце концов, у многих людей бывало хуже, чем случилось с нею, и ничего - жили как-то, дело своё делали, никого убивать не кидались. Но правду говорят, что у маленького человека и мир маленький... а потому все проблемы мировые. Какая же ты, Катерина, всё-таки ещё маленькая!
   - ...Не грусти, Катюша, мы своих не бросаем! - вернул её в реальность голос Андрея Даниловича.
   "А чужих?" - с хмельной ворчливостью подумала она, уже чувствуя, куда идёт дело.
   - Нечего тебе, Катюша, у цыган болтаться, ещё опять в историю влетишь, - решительно постановил Николай Павлович. - Надо тебя у нас пристроить.
   - Ой, спасибi ж вам, дядечку, дай вам боже здоров'я! - не удержалась Катька. - Возьмите, не пожалеете! Я ж - и портянки постирать, и сапоги начистить, и борщу сготовить, помыть-подмести чего, если надо...
   - Кхм!.. - строго прервал её Николай Павлович, но вдруг задумчиво скосил глаза: - Хотя?..
   Мужчины на полном серьёзе переглянулись. "Эти могут", - поняла Катька, и шкодничать ей резко расхотелось.
   - Есть у нас одно хозяйство за городом, - начал Андрей Данилович, - база спортивная. Ну, там - пострелять, мяч попинать, на мотоциклах поганять... на конях, вот, покататься... Там наши казаки тренируются. Пожалуй, возьмём мы тебя туда инструктором.
   - Инструктором чего? - хрипло выдавила Катька.
   - Пока что "на конях покататься", - хмыкнул Николай Павлович и со значением добавил: - Там посмотрим.
   - Я же не умею! - искренне испугалась она.
   - В смысле? - на неё посмотрели, как на полоумную, но Катька упёрлась:
   - Да как же! Вы там учите, как правильно всё делать, а меня-то дед учил! Вы же сами видели! - бросила она сгоряча и только потом осознала свою ошибку.
   Мужчины заухмылялись, будто невзначай заинтересовавшись стенами кабинета и всем видом намекая, что её эффектный старт они вовек не забудут.
   - Ну, не так, конечно... - поторопилась она исправиться, но было поздно.
   - Вот и будешь натаскивать парней, так сказать, в альтернативной выездке.
   - А вот интересно, так на бега только можно или стипль-чез тоже?..
   - Задним ходом препятствия? Это же новое слово в отечественном спорте! И мировом...
   - Олимпийский комитет будет в шоке!
   "О-о-о, - с лёгким ужасом подумала Катька, - если УЖЕ такое... то что ещё скажет стая?"
   - А как же Вася? - попыталась она прервать мужчин.
   - Договоримся!..
   - Так я "трудовую" на прошлой работе оставила!
   - Изымем!..
   - А добираться как?!
   - Поселим!..
   - Где, в конюшне?!
   - На гособеспечении, - хмыкнул Андрей Данилович. - У меня там хоромы и так пропадают. Если что помочь по хозяйству, Надя будет только рада.
   - Ну, я не знаю... Круто как-то, - всё ещё имела сомнения Катька, но Николай Павлович их пресёк:
   - Не забывай, сейчас тебя от братвы надо подальше держать, - строго напомнил он, но вдруг ухмыльнулся и добавил: - Для их же безопасности.
   - А чтоб, Катюша, тебе там нескучно было... - поддержал Андрей Данилович и внимательно посмотрел на товарища: - Не кажется, Николаич, что Чапай нам немного должен?
   - И то, правда! - сразу понял тот.
   Катька ничего не поняла, только головой крутила от одного к другому, но мужчины раскрывать секрет не торопились.
   - Значит так, - подытожил Андрей Данилович, - сейчас берём у Николаича машину и едешь за вещами. А Георгия отправим... по другому делу. Ну что, Катюша, поехали?
   - Та не называйте меня Катюшей, а то я себя ретроградом чувствую! - бросила Катька, уже порядком недобрая от навязчивого гостеприимства.
   - Почему это? - удивились мужчины, поднимаясь из-за стола.
   - Потому шо "Катюша" - прообраз залповой системы огня "Град"! - мстительно припечатала Катька и тоже поднялась.
  

* * *

  
   Банда, привычно заседавшая во дворе, реально прифигела, когда пред их ясны очи остановился служебный "бобик" и менты проводили Катьку в подъезд. Но когда они же вышли с Катькиными вещами!..
   - Катька-а-а, ты куда?! - робко напомнили о себе дворовые товарищи.
   - Ну, не в тюрьму же! - укорила та. - Не видите, в райотдел берут, буду там замначальника по тыкве, - серьёзно объяснила она, разглядывая в руках знакомую бордовую штору.
   - Может - по тылу? - хмыкнул один из патрульных, устраивая через задний борт наибольшее Катькино богатство - велосипед.
   - Не, по тылу пусть другие замещают, - похлопала она себя по "тылу". - А мне, ежели кому "по тыкве", оно как-то привычнее.
   - Любаше не говори, без довольствия оставит, - оценили патрульные.
   - А шо такого - не говорить? - удивилась Катька. - Между прочим, тыл, - кивнула она куда-то через плечо, - он всему ГОЛОВА!
   - О, а это Любаше надо сказать непременно! - обрадовались патрульные. - Ну, поехали? - собрались они окончательно загрузиться и поехать.
   И не поехали...
   - Катька! Не уезжай! - взвизгнул за спиной детский голос.
   Катька обернулась так резко, что успела и штору уронить, и подхватить набегавшую Ксюшу на руки.
   - Не уезжай, Катька! А кто будит в воучат с нами играть? - запричитала малая, устраивая голову у Катьки на плече.
   Та даже растерялась.
   - Вы, волчата, уже большие, волчатам скоро в школу, - баюкала она малую, не зная, что сказать. - А меня другие люди ждут... важная работа...
   - Ты будишь типерь бальших воуков учить? - сходу выдала военную тайну маленькая Ксюша.
   - Как бы, - смутилась Катька и ворчливо добавила: - Этих научишь...
   - А ты, если не слушаются, бери их за шкирку и "быль-быль-быль"! - хихикнула ей в щёку малая.
   - Обязательно! - чистосердечно пообещала Катька.
   - Ну всё, иди уже, а то люди ждут, - серьёзно засобиралась Ксюша, будто не сама только что налетела с воплями.
   - Ты ж, моё сонэчко...
   Катька спустила малую на землю, подобрала штору и остановилась, не зная как распрощаться. Сердце щемило, глаза застилало, заставляя моргать чаще обычного.
   - Не плачь, воуки не плачут, - напомнила малая, сама на грани, чтобы разреветься.
   - А шо волки делают? - хитро глянула Катька и решительно скомандовала: - Три-четыре... У-А-У-У-У!
   И о том, что Катька съезжает, узнало теперь всё население двора, включая собак и голубей...
  
   Если бы угрюмое молчание считалось признаком хорошего расположения духа, Катькин дух витал бы сейчас на седьмом небе. Но оно не считалось, а только пугало окружающих. Так что её провожатые оставили вскоре попытки разговорить странную попутчицу и принялись обсуждать более насущные темы, как то - собачью службу, свинскую зарплату, сволочное начальство, жену, которой вечно чё-то надо, хотя видит же, что у мужика и так собачья служба, свинская зарплата, сволочное начальство... Катька не слушала, думая о своём.
   Она только сейчас перестала удивляться, чего это её подвезли на патрульной машине, а не просто вызвали такси. Да чтобы не сбежала! Граждане начальники всё предусмотрели. Девочка с норовом, мало ли - испугается, застесняется, а потом ищи её. А так... Катька отчаянно грустила, пугалась, стеснялась, но ехала. Последний раз она себя так чувствовала, когда удрала из села поступать в техникум. Позади оставались друзья и налаженный быт, впереди ожидали новый мир и сплошная неизвестность. Жуть, как страшно было! Но взрослому человеку вроде бы стыдно уже так переживать. А нет же - переживается! И ничуть не легче, чем подростку. А главное, спрятаться мыслями совершенно негде. Подумаешь про двор - душа тоскует за "волчатами" малыми и даже за гопничками неразумными. Вспомнишь поников - сердце за Тишкой щемит, а за Ишкиным с Роней вообще разрывается. Немного больше радовали Танюшка со Славкой, но тоже не намного, потому что зависть плохо сочетается с радостью. Ничего вроде не мешало думать за казачков. Но они и так вот-вот должны были свалиться на голову - зачем же этот мазохизм? Вот и ехала Катька на заднем сидении "бобика", стараясь не стукнуться головой о нависающее колесо велосипеда, и так увлеклась переживаниями, что не заметила, как приехала.
   Они свернули однополосным, но аккуратно асфальтированным съездом, который закончился натуральным КПП: со шлагбаумом, будкой, охранником и даже камерой слежения. Там их узнали и быстро пропустили. За воротами "бобик" ещё минут пять катил всякими кортами и спортплощадками, пока не остановился у ряда коттеджей, видимо для долгосрочных клиентов. Там Катьку и выгрузили - онемевшую от "восторга" - и бросили на произвол судьбы.
   Впрочем, "судьба" не заставила себя долго ждать.
   - Привет, Катерина, давно не виделись! - ещё издалека пошутил "давно" не виденный казак Жора, подходя коттеджной улицей, а деловито шагающий рядом Петро только помахал рукой. - Ну, как тебе на новом месте? - жизнерадостно продолжил он, останавливаясь рядом.
   - Та ничого так... - по-хозяйски огляделась Катька. - Чисто, просторно, сонэчко греет. Только вот, зимою будет холодно и... вы бы хочь зонтик от дождя кудась воткнули, чи що?
   - В смысле, куда воткнули? - тормознул на лихом повороте её мыслей Жора.
   - Ну-у-у, - как бы смутилась Катька, - вам, господам офицерам, виднее...
   Теперь застеснялся Георгий, а Петро посмотрел на него с недоумением.
   - Чего это она?
   - Дурью мается, - пояснил тот.
   - А-а-а!.. - всё понял Петро и взялся за Катькины вещи. - Ну, так идём?
   - Та пошли, - согласился Жора и себе прихватил оставшееся вместе с велосипедом.
   И пришлось Катьке ворчать, но плестись следом, зажав под мышкой своё сокровище, завёрнутое в бордовую штору. Парни дотопали до крайнего в ряду коттеджика, отперли дверь и, недолго думая, со всем багажом ввалились внутрь. Катьке опять ничего не оставалось, как поспешить за ними.
   - Между прочим, здесь написано: "Вытирайте ноги!", - буркнула она, глядя, как бравые казачки раскидывают по углам вещи, топча грязными сапогами чистые половицы.
   - Где написано? - озадачился Петро.
   - Это она снова дурью мается, - успокоил Жора.
   Споро наведя идеальный, по их мнению, порядок, парни огляделись, посчитали свою миссию выполненной и с чистой совестью собрались смыться.
   - Стоять, - негромко, но веско остановила их Катька, будто взвела курок.
   - Так мы ещё придём! - попытался отбрехаться Жора, но её это не убедило.
   - Не-не-не, ищи вас потом... Сами завезли - сами теперь устраивайте.
   - Так, а шо - нормально всё вроде? - огляделся ещё раз Петро, а Жора помрачнел.
   - Нормально будет, когда я скажу, - пообещала им "массу удовольствия" Катька и огляделась уже сама. - Для начала, стол отсюда надо переставить в кухню... если это кухня.
   - Да шо я, изверг? Там же буфет! - попытался возразить Петро.
   - ...А буфет - в общую. Это же общая комната? Вот пусть буфет в ней и стоит.
   - А шкаф тебе в коридор не поставить? - зло пошутил Жора.
   - Ты ж моё сонэчко, - умилилась Катька, и казачок понял, что зря так пошутил.
  
   Через четверть часа дверь коттеджа открылась и внутрь с опаской заглянула какая-то женщина.
   - Ой, а что у вас творится?
   - Надежда Семённа, спасите! - взмолился бесстрашный казак Жора, изнемогая под тяжестью шкафа. - Она над нами издевается!
   - О, здравствуй, Катюша! - обнаружила та хозяйку. - Обживаешься? Правильно. Если что, ты не стесняйся, гоняй их в хвост и в гриву, - подтвердила её полномочия супруга атамана, и Катька поняла, что всей душой полюбит эту женщину. - А то я своего казака не допросилась тут полки для книг привесить - так и стоят в углу.
   - ...И ещё привесить полочки, - предвкушающе улыбнулась Катька.
   Петро только трагически застонал и чуть не опрокинул шкаф на Жору. Тот едва удержал и со скрипом вернул неустойчивой мебели вертикальное положение.
   - Надежда Семённа! Нам же ещё надо это... сегодня... Ну? - сделал он "значительные" глаза.
   - Ах, да! Я же за этим к вам и шла узнать... но тут, смотрю, ТАКОЕ!.. Ты вот что, Катюша, отпусти их на сегодня. Завтра они всё-всё тебе доделают, правда, мальчики?
   "Мальчики" бросили на полдороги шкаф и с торопливой радостью закивали головами.
   - До завтра я сама всё доделаю, - буркнула Катя.
   - И шкафы перетаскаешь? - съехидничал Жора.
   - А шкафы вообще можно было не трогать, и так хорошо стояли, - как бы невзначай бросила она, быстренько смещаясь Надежде Семёновне за спину... и пару секунд получала искреннее удовольствие, наблюдая за сменой выражений на лицах парней.
   - Всё потом, всё потом! - хлопнула в ладоши Надежда Семёновна, пресекая попытку убийства на месте без суда и следствия. - Люди ждут.
   "Какие люди? Не надо мне никаких людей!" - подумала Катька, выходя из дома и старательно держась от парней подальше.
  
   Но, вопреки её желаниям, люди ждали. И много. Целый плац людей - разношерстных, словно толпа зрителей. А посредине, как водится, группа уполномоченных особ, во главе с самим атаманом. Едва Катька и сопровождающие её лица показались между ними, атаман махнул рукой и над плацем загремели вдохновляющие аккорды "И вновь продолжается бой". Катькины ноги сами собой рванулись бежать обратно... но неожиданно повисли в воздухе, потому что плечи её оказались плотно сдавлены с обоих боков. Парни изображали при этом невинное равнодушие, но держали крепко.
   - Гадюки, пустiть! - потребовала она придушенно.
   - Иди-иди, - безапелляционно вытолкнули её вперёд и мстительно добавили: - А то за ручки-ножки донесём.
   "Эти донесут!" - подумала Катька и поплелась навстречу славе, с трудом подавив шкодливое желание поднять руки вверх. Пока приближалась, мелькнула ещё шальная мысль пройти мимо, но и тут ей не оставили выбора. Андрей Данилович лично шагнул навстречу и проконтролировал, чтобы она никуда не делась, а смиренно стала лицом к публике. Музыка смолкла. Катя забыла, как дышать.
   - Сегодня мы принимаем в нашу дружную семью, - торжественно начал наказной атаман, - нового товарища...
   "А как будет "товарищ" женского рода?" - отрешённо думала при этом Катька. - "Товарищка?.. Товарка?.. Угу - торговка!"
   - ...Проверенного, можно сказать, в бою товарища...
   "Товарищ, товар, тварь... О, вот и "товарищ" женского рода!"
   - Встречайте - инструктор неформальной школы верховой езды...
   "Надо же, название придумали!"
   - ...победитель сезона на приз "Степная вольница"...
   "М-да, буду знать... А лихо я тогда на морожено поспорила!"
   - ...Екатерина Мамай! Прошу любить и жаловать.
   Народ зааплодировал. Катька переминалась с ноги на ногу, старательно пряча глаза за чёлкой.
   - А теперь по поручению казачьего круга и от меня лично разрешите вручить нашей героине долгожданный приз!
   "Морожено?.." - без надежды предположила Катька и со своим пессимизмом не ошиблась. Андрей Данилович обернулся к свите, взял оттуда нечто длинное и на морожено решительно непохожее, и это "длинное непохожее" торжественно вложил в Катькины руки. Она приняла шашку и, не зная, как вести себя дальше, потянула клинок из ножен. На лезвии оказалась какая-то надпись. Синим маркером. Катька вгляделась, и глаза её расширились от удивления.
   - Дома почитаешь, - прошипел сверху Андрей Данилович, отлично знавший, что там написано, а потому без труда определивший, даже не видя глаз, причину её остолбенения. - Но это ещё не всё, - обратился он уже к публике. - Ввиду заслуг по обезвреживанию особо опасных преступников и в знак благодарности от потерпевших, я уполномочен передать Екатерине в личное безвозмездное пользование... - атаман сделал эффектную паузу и, с широким взмахом руки, провозгласил: - её боевого друга - КОНЯ ТИШКУ!
   Все невольно обернулись в указанную сторону, но вдруг в наступившей торжественной тишине оттуда громом среди ясного неба прозвучало:
   - ТВОЮ МАТЬ!!!
   Из-за кустов показался Венька, волоча в поводу упирающегося коняку - грязного, растрёпанного, со сбитым набок седлом и очень недовольного прерванной нирваной.
   - Андрей Данилыч! Ей-богу, на секунду отвернулся! - пытался оправдываться парень под хохот окружающих, но Катьке было не до смеха.
   - Па-адержите! - сунула она едва полученный приз обратно атаману и сорвалась с места.
   И весь мир со всеми его торжествами перестал для неё существовать - были только она и Тишка, который блаженно млел под её руками... не забывая деловито шарить мордой по карманам. Вот же - здыхоть несуразная!
  
   В эту ночь, в новом доме она не уснула бы даже без интернета. Изменённая дорога застила взгляд, но будущее терялось в тумане, а над левым плечом нависала мрачная тень - то ли неудовлетворённой смерти, то ли непонятной судьбы. Поэтому, оставалось одно - включить ноутбук, благо пароль здешнего вайфая ей уже сказали, и... идти пить припасённый хозяевами чай.
   ..."Старец: Вы оказались правы насчёт гиксосов!"
   "Кардинал: Они всё-таки геи?!"
   "Старец: Кардинал, отстань. Учёные всё пытаются записать гиксосов то в хамиты, то в семиты, лишь бы не в те, на кого указывают факты: колесницы, составные луки, воинственность. А тут обнаружилось, что египетская столица гиксосов называлась Аварис. Вообще не знаю, как всё это связать - это же совсем другая история! Я в шоке!"
   "Я тоже", - подумала Катька и ещё раз глянула на шашку, лежащую перед нею. Надпись синим маркером по клинку гласила: "Хвостом - к победе!"
  
  

__________

  
  
   "Вышла в люди обезьяна,
   От восторга чуть дыша -
   Вроде дяди Чон Ду Хвана
   Или Паши-алкаша..." - ни к селу, ни к городу вертелась в голове у Катьки ещё студенческая присказка. Хотя, "вышла в люди" определённое значение имело. Люди стояли напротив - из тех, кто не отмахнулся снисходительно сам и не побоялся насмешек других. Добровольцы - а по Катькиному мнению, вообще камикадзе - держали в поводу коней и внимательно слушали вступительную речь Николая Павловича.
   - Конь - наш первейший друг и боевой товарищ. Казак за стол не садился - коня кормил, спать не шёл - коня устраивал. И потому казачий конь никогда не бросал упавшего всадника и защищал его до последнего, а в бою дрался наравне со всеми. И это отношение коня и всадника - первейшее отличие нашей школы верховой езды. Школы, проверенной тысячелетним боевым опытом.
   "Правильно говорит, красиво... Но мне-то шо делать?!" - думала Катька, трясясь нервной дрожью. Рядом так же трясся, сочувствуя ей, верный боевой товарищ Тишка. Как объяснить-показать народу то, чем нужно жить, а не тренироваться раз в неделю, она не представляла.
   - Как сказал классик: "На коне Человек въехал в Историю!". И в нашей земле прошли все вехи этой истории. Здесь коня приручили, объездили, сделали грозной боевой единицей. Здесь создали правила тренинга и снаряжение, которым пользуется весь мир. Теперь каждый может с удобством прокатиться на лошади и научиться фигурам вольтижировки, а многие европейские страны считают скачки национальным видом спорта. Больше того, они и нас теперь учат. Наследники тех, кто в своё время обалдел от одного вида всадника и выдумал кентавров, учат нас, потомков тех самых кентавров, как правильно сидеть на коне!
   Николай Павлович сделал паузу. Строем прокатился ехидный смешок. Катька поневоле заслушалась и даже забыла на время, про кого собственно идёт речь. Но ей напомнили...
   - Ездить на лошади может теперь каждый. А вот как научиться быть единым целым с лошадью, как стать настоящим кентавром, покажет нам наш новый инструктор Катерина. Катюша, давай!
   "Это про меня? Чёрт!" - опомнилась она и хотела что-то сказать, но не смогла. В мгновенно опустевшей голове не осталось ни единой мысли, только дурацкое "вышла в люди обезьяна..." продолжало крутиться там заезженной пластинкой. На неё в ожидании смотрело два десятка глаз - самых разных глаз (были даже две девушки, обе почему-то Александры), - а Катька только переминалась с ноги на ногу, не в силах выдать ничего путного. Пауза затягивалась, паника усиливалась. Уже и шёпот пошёл по строю, и Николай Павлович начал с беспокойством приглядываться сбоку... И тут её потянуло назад. Да так потянуло, что едва не опрокинуло!
   Оказывается, пока она тормозила, её бесстрашный боевой товарищ Тишка решил, что с него хватит, и принялся пятиться, с целью удрать подальше от этого ужаса, от которого даже его удалую хозяйку колотит.
   - Ты к'куда?! - прозаикалась от неожиданности Катька.
   "Ой, мне бы очень, очень надо..." - изобразил коняка приступ "медвежьей" болезни, и хорошо хоть не саму болезнь, а то Катькина карьера инструктора закончилась бы этим раз и навсегда. В строю учеников опять начал гулять смешок. Катька потянула повод на себя, Тишка заупрямился. Смех в строю стал слышнее. Она с отчаяния налегла всем весом, но Тишка закусил удила, упёрся копытами в землю, а с места не сдвинулся. Тогда ей вдруг пришло в голову, что так ничего не получится, и Катька внезапно повод отпустила. Коняка, не ожидавший такой подлости, плюхнулся задом и, под взрыв уже откровенного хохота, остался сидеть по-собачьи, глупо таращась перед собой.
   - Ну что ж, начало впечатляющее, - прокомментировал Николай Павлович, страшным усилием воли сохраняя на лице нейтральное выражение, и стало понятно, что хуже уже не будет... потому что некуда.
   "Весело, да?" - разозлилась Катька. - "Ну, щас вам будет совсем весело..." Она скользнула вперёд, выпадая из поля зрения коня и неожиданно взвыла ему чуть не в ухо по-волчьи. Хорошо взвыла, прочувствовано. Тишка как сидел, так и подорвался на все четыре! Но не успел и шагу сделать, как на спину свалилась привычная тяжесть его хозяйки, а бока сдавили её колени.
   - Стоять! Здыхоть несуразная... - "успокоила" она и принялась сдёргивать с плеч куртку. - Зараз побавимось!..
   В это время народ тоже не скучал. От Катькиной выходки шарахнулись, ломая строй, все кони, и стало не до смеха. Жора отвлёкся буквально на мгновение, осадив своего Баяна, а когда снова глянул вперёд, Катька оказалась уже верхом. Тишка под нею нервно плясал на месте, сдерживаемый одними ногами, а руками она срывала с себя одежду... по крайней мере, так сначала показалось.
   - Э! Ты... ты чё делаешь?! - показалось не одному Жоре. - Она ваще у тебя?! - обернулся к нему Венька.
   - Я те дам - "у тебя"! - вызверился было Жора, но тут обнаружилось, что Катька вовсе не собирается показывать стриптиз на сентябрьском "солнышке", а лихо крутит сорванной курткой над головою.
   - Кто отберёт - поцелую я, остальных целует Тихон! - задорно объявила она и, уже опрокидываясь в своём коронном старте, добавила: - Если захочет!
   - Точно - ва-а-аще! - восхитился Венька, взлетая в седло.
   - Щас посмотрим! - пообещал Жора, бросая коня вдогон.
   Вслед за ними загрохотала копытами вся группа, так что Николай Павлович едва успел посторониться. И подумать, что как-то не так представлял себе занятия "неформальной школы верховой езды". А впрочем...
  
   Козлодрание получилось знатное! Растоптали пол базы, поломали три забора, а уж несчастную куртку изорвали так, что посмертной честью ей было бы переименование игры в "курткодрание". Катька задала противникам такую джигитовку, что только ну! Она так резко слетала с седла - то повиснув на конском боку, то нырнув под брюхо, а то и вообще соскочив на землю, - что ни одна рука дотянуться схватить её не успевала. Даже прижатая со всех сторон, она без раздумий бросала одёжку кому попало, а потом так же неожиданно отбирала обратно. Коняка тоже от хозяйки не отставал. Оскаленный и всклокоченный, он так лягался и кусался, что пробивал любое окружение, и стоило труда заставить других коней к нему приблизиться, да и всадникам могло перепасть. Парочка, в общем, подобралась ещё та! Но и казачкИ оказались не лыком шиты.
   Сначала народ пытался играть "каждый сам за себя", но быстро понял, что от Тишкиных поцелуев спасёт только принцип мушкетёров - один за всех и все на одного. Катьку стали жёстко отжимать и согласованно загонять. Два раза Жора, как самый опасный, оказывался на волосок от успеха, неожиданно выныривая поблизости. А на третий раз прижатая к стене Катька чудом выдрала из его рук куртку и поняла, что не успевает.
   - Тишка, рятуй!!! - гаркнула она коняке... и тот прямо с места птичкой взлетел на крышу сарая, где и загарцевал, спотыкаясь и гремя шифром.
   - Ну, так нечестно! - обиделись внизу.
   - А шо нечестно? - отбрехивалась Катька, в замешательстве осознав, что придётся ещё спускаться.
   Тут подоспела и "загонная" часть группы.
   - Ты зачем туда забралась?! - экспрессивно удивился Валихан Зайдулла Темирбеков, останавливая коня под сараем. - Слезай оттуда?!
   - Ого! - просто удивился Петро.
   - Слезай, говорят! - бесился Жора, у которого снова стырили победу.
   - Так я шо, против? - Катька попыталась подтолкнуть Тишку к краю, но тот заартачился и второй раз совершать этот подвиг решительно отказался - типа, сам не знаю, как получилось.
   - Не умеешь летать, не выёживайся, - прокомментировал Жора, вполне удовлетворённый её растерянностью.
   - Да оставь коня, сама прыгай, - посоветовал Венька. - Мы поймаем.
   - Ну да!.. - возмутилась Катька от одного предположения, что бросит своего боевого товарища. - С конём ловите!
   - Не, с конём не надо! - испугались внизу.
   - Та пусть сидит! - махнул рукой Петро. - Жрать захочет, слезет.
   - Э, так нечестно! - в свою очередь забеспокоилась Катька.
   - Так, а шо?.. - Петро только руками развёл, намекая, что ей бы - или вперёд, или назад.
   - Согласна на ничью! - дипломатично предложила она.
   - А как это? - заинтересовались внизу.
   - Все целуемся с Тишкой, - ляпнула Катька, и мирные переговоры оказались сорваны.
   - Да шо мы тут возимся? - сам себе удивился Жора. - Валим отсюда!
   Спасла Катьку только женская солидарность.
   - Ну парни, вы чего?! - обиделась одна из Александр, отличаемая как Ася. - Нельзя же так, в самом деле!
   - Мо-о-ожно! - улыбнулся "добрый" Петро, вспомнив, видимо, Катькину мебель.
   - Ещё как можно! - поддержал злопамятный Жора, вспомнив не только мебель.
   - А зостанусь я, квiточка, одна-однiсiнька - як та качечка безкрила... та й витиму усю нiч на Мiсяць так жалосно, - пообещала Катька и попробовала для распевки: - У-а-у!.. У-у-у!..
   - Наглеешь... - предупредил Жора, которого образ бескрылой уточки, воющей на Луну, почему-то не разжалобил.
   - У-У-У-У! - выдала Катька громче и душевнее, аж где-то вдалеке отозвались собаки, а собравшаяся вокруг группа схватилась за коней.
   - Так! Прекратите издеваться над человеком! - подключилась и другая Александра, отзывавшаяся так же на Сашу. - Тоже мне - мужчины...
   - Это кто ещё над кем издевается... - проворчал Жора, нехотя передавая ей повод, и констатировал с укоризной: - Добрый я!
   ...Срочно созданная группа спасения припёрла откуда-то строительные козлы. Тишка и на них прыгать отказался, но Катька прямо верхОм что-то пошептала ему в ухо, успокаивающе погладила шею и направила к краю. Тишка подобрался, примерился и в два козьих прыжка - доломав по ходу и шифер, и кОзлы - спустился на землю. Кое-кто даже зааплодировал.
   - Ну что, продолжим гонки? - самоотверженно предложил Венька, но большинство (и даже, казалось, кони) посмотрели на него, как на идиота. - Ну, хоть скажите, кто выиграл? - не унимался он.
   - А ты ж и выиграл, - как бы невзначай пояснила Катька, любуясь небом сквозь прорехи в многострадальной куртке.
   - О! Так ты меня целовать будешь?! - воодушевился тот.
   - Та нi-i-i, - мило улыбнулась Катька. - То Тишка тебя целовать... НЕ БУДЕТ.
   Все поневоле оглянулись на коняку и сразу поняли, как Веньке повезло. Потому что Тишка уже стоял в любимой позе - повесив до земли унылую морду, распустив до неприличия слюнявые губы - и его укоризненный "собачий" взгляд как бы спрашивал: "Я, конечно, не против, но оно вам надо?"
  

* * *

  
   По невесть когда сложившейся традиции, вечером вся банда без приглашения толклась в Катькином новом доме. Конечно, им-то что! Субботний день, торопиться особо некуда - на байках погоняли, саблями помахали, волейбол покидали, коней с брызгами и визгами в Стремянке выкупали - чем ещё заняться? Не в кафе же идти... Хотя раньше может и ходили, но тут появилась Катька и началось!.. Петька за Жоркой, Венька за Петькой, Сашка за Венькой, Аська за Сашкой, а за Аськой уже - Валихан Зайдулла Темирбеков, которого Ася звала просто Валькой, и он совсем не обижался. На додачу, к Жорику пришла сестра Лидка, а с нею припёрся - здрасьте, давно не виделись! - Игорёк. Стульев и столов не хватило сразу, поэтому народ "дастарханил" в большой комнате, и это никому, кроме Катьки, не мешало. Но самое интересное, что обязанности хозяйки как-то незаметно переняла Ася. Даже не хозяйки - матери!
   - Пе-етя! Ну, я же просила не сорить - газетка для чего дадена? Ану, скоренько подмёл, а то Катя ругаться будет. Да, Катя?
   - Да уж!.. - надувала щёки Катька, старательно удерживаясь в рамках приличия.
   И ленивый Петро, кряхтя, подымался и шёл за веником, явно не её щёками пристыженный...
   - Валька, будь так добр, дай по шее Венечке, чтобы ножиком в доме не играл. Вот спасибо!
   И сколько бы Венеамин не обижался, но почему-то понимал, что неправ...
   - Чаю ещё кто-то будет? Жора, ты там ближе всех, достань детям печенья из моей сумки.
   - Мои что ли дети?! Сами достанут!
   - Ну, во-первых, немножко твои. Во-вторых, им тут через головы лезть. А в-третьих, ты же мужчина!
   И дембель Жора, ворча, оборачивался, доставал из сумки пакет с печеньем и, броском через всю комнату, запуливал им "детишкам" в голову. Впрочем, привычная Лидка не обижалась, и так считая это верхом заботы и внимания от старшего братца...
   Всё это проходило без Катькиного участия. Вмешивалась она только в особых случаях.
   - Валик, а вот если отрезать ухо, у вас обратно пришьют?
   - Ка-анечно! - с гордостью за родную "скорую помощь" отвечал Валька.
   - А если палец?
   - Запросто...
   - А всю руку?
   - Нет, всю руку не пришьют, а что?
   - Да Веньке может понадобиться, - как о чём-то незначительном объяснила Катька. - Сабля-то заговоренная - отчекрыжит шось, глазом не моргнёшь. Вот я заранее интересуюсь, какой шмат мяса в тряпочку заворачивать, а какой сразу собакам кинуть.
   - Точно-точно, - подтвердил Игорёк, - заговоренная, сам видел!
   Венька опасливо повесил саблю обратно на стену. Та злорадно поблёскивала, словно переговариваясь с висящей рядом подружкой. Вообще, эти "танцы с саблями" начали уже Катьку порядком нервировать...
   Перо Самурга! Всё, что услышишь в детстве, всю жизнь потом воспринимаешь, как само собой разумеющееся - ну перо, ну самурга... Но вот случилось с тобой нечто такое, от чего не отмахнёшься, и сидишь, думаешь, а что же это значит - "перо Самурга"? Привычная дедова "ордынка" всё больше напоминала Катьке телефон. Такой себе обычный мобильник, который тихо лежит в кармане, но стоит его вытащить и включить, как окажется, что на него уже давно пришло сообщение, и только ждёт, когда его прочтут. Осталось только понять, как этот "мобильник" включается... и на каком языке это читать.
   - ...Лихо ты нас, Катька, сегодня уделала! - дошёл до сознания Венькин голос.
   - Да шо тебя уделывать, экстремал ты офисный, - проворчал Жора.
   - А сам-то - конюх-автослесарь! - обиделась за Веньку Саша. - Давно Тишкин хвост на финише целовал?
   Георгий набычился.
   - Правда, Катюша, - поторопилась продолжить Ася. - Я уже два года тренируюсь, но такого не видели. Как у тебя это так легко получается?
   - Та шо тут получатся... У нас в селе каждый пацан так умел! А то даже лучше.
   - Нифига себе! - впечатлился Венька. - Это где ж такие сёла водятся?
   - На Татуине, конечно! - важно встрял Игорёк, а Катька мысленно вздохнула с облегчением. - Там теперь новая база джидаев. Через тысячу лет Тьма снова подняла голову. Депутаты-ситхи рвутся к власти. Сопротивление стягивает силы на Татуин, чтобы дать отпор злобной Империи...
   ХЛОБЫСЬ! - это сидящая рядом Лидка нашла новое применение Катькиной подборке фантастики.
   - Уййй! - схватился за ушибленную голову Игорёк. - Ты чего?!
   - Империя наносит ответный удар! - прокомментировала та под злорадный смех окружающих. - Терпи, ты же боец сопротивления!
   - Йа, йа! - не унялся Игорёк, хотя и опасливо сторонясь при этом скорой на расправу подруги, у которой ещё оставалось "сиквелов" на пять тяжеловесного продолжения. - Йа есть очень бойетс сопротивлений. Если йа видеть сопротивлений, то сразу - бойетс и смелывайся!
   - Не надо боятся сопротивления, - рассудительно заметил Петро, - боятся надо проводника. Ка-а-ак шибанёт!..
   - Правильно! - воодушевился Игорёк. - Как говорили штурмовики империи, сопротивления боятся, в "трансформаторную" не ходить. А странно, правда? Если они - "сопротивление", то имперцы - "проводники" что ли? Или эти - "кондукторы", если в точном переводе... Не-не! - запротестовал он, увидев в Лидкиных руках увесистый том. - По-моему тот альманах был бы лучше.
   - Избранным только "Избранное", - объяснила свой выбор подруга.
   - Правильно Лидок! - одобрил братец. - И чего ты с этим чудилом возишься?
   - Хочу, и вожусь, тебя не спросила, - Лидка сначала показала язык брату, а после с размаху потрепала по голове своё "чудо". - И вообще, где я ещё такое найду.
   "Чудо" замерло от удовольствия и покраснело от смущения.
   - Да-а-а... - философски протянул Валик. - Ещё Киплинг говорил, что первым зверем, которого приручил человек, был мужчина... а приручила его женщина.
   - Вот, а-а-абсолютно правильно! - одобрила Саша.
   - Только не приручила, а О-ДО-МАШНИЛА, - уточнила Ася, и Валик мечтательно закатил глаза.
   - Не одомашнила, а на цепь посадила и гавкать заставила, - жёстко оборвал его мечты Жора. - Этим бабам только поддайся! Правда, Петро?
   - Да точно! От них, от бабов, всё зло. Вон, Катерина нашу козацкую Сечь угробила, козацкую волю занапастыла, весь край наш поработила...
   - Я?!!
   - Шо?..
   - Катька, как ты могла! - строго пожурил Игорёк.
   - Ну, я неча-а-аянно! - заныла Катька. - Пья-а-аная была, не по-омню. Честное слово, я больше так небу-у-у-у...
   - Катька перестань, а то щас уписяюсь со смеху... - настойчиво попросила Саша, держась за живот.
   Поднялся шум. Женская половина активно вступилась за свою созидательную роль, мужская столь же активно осудила её и заклеймила позором... стараясь не попадать под руку соседкам. Посыпались примеры из истории. Оказалось, что все великие люди, на поверку, пали жертвой женского коварства. Помянули даже Чингис-хана, невинно зарезанного в возрасте семидесяти лет свежелюбимой триста первой женой.
   - А знаете, как про это говорили витязи древнего Ирана? - вдруг торжественно возвысил голос Валихан и вдохновенно процитировала: - "Скорее бы достичь Афросиаба! Но позади страшнее враг остался - баба!"
   - Вот! - обрадовалась мужская половина.
   - Ва-а-алька!.. - укоризненно посмотрела на него женская в лице Аси, но тот развёл только руками, мол, из песни слова не выкинешь.
   - А знаете историю, как скифы на амазонках женились? - подала голос Катька. - Нет? То слушайте... Давным-давно, когда скифы только явились в наши края, не было сильнее и храбрее воинов, чем они. Никто не рискнул встать на их пути, и только одни амазонки не испугались и вышли на бой. Видят скифы, бабы попались решительные, много крови попускают, и говорят тогда: "А давайте, вожди наши сразятся, чей победит - те останутся, чей проиграет - уйдут". А сами думают: "Куда им, против наших-то богатырей!" Вышел тогда вперёд царь-богатырь Спака, а навстречу ему царица-воин Елань. Бились они три дня и три ночи - никак один другого одолеть не могли. Да только видят на третий день, войска-то ждать их соскучились, стали в гости ходить, на чай друг друга приглашать. Уже не пойми кто где - перемешались все! И тогда опустил меч витязь и говорит: "Да ну, нафиг! - (это такое древнескифское выражение) - Чем зазря биться, давай, царица, жениться". А царица ему: "Дывы, якой быстрый... А согласна!" И был тут пир горой да свадьба, которых свет белый не видел, потому шо, где это видано, чтобы одно войско на другом жениться захотело, а тое другое было согласно!
   Катька остановилась перевести дух. И в этот "дух" не применули вклиниться комментаторы.
   - А что, может быть... - задумчиво склонила голову Ася.
   - Брехня-а-а, - отмахнулся Петро.
   - Где-то я такое уже слышал, - почесал лоб Игорёк.
   - Так это только начало, - пообещала Катька, расслабившемуся было народу. - Выходит утром богатырь Спака из брачного шатра... э-э-э... на свежий воздух. Только наладился, глядь - на горизонте пыль тучей подымается, вищует войско вражеское. "Итить-колотить! - говорит он тогда на чистом арийском. - Это ж якая гадюка поспать не даёт? Тревога!!! К бою!" Грозные скифские воины, ворча, як львы спросоня, подымаются, в штаны да кольчуги облачаются, разбирают коней своих добрых - к смертному бою готовятся. Враги ведь! Но тут на шум попросыпались их жёны. Выходит Елань-царица из шатра и диву даётся: "Враги? Та откуда ж ещё враги - все же здесь!" А Спака-богатырь ей отвечает: "Ты на север посмотри!" Глянула царица... и только руками всплеснула: "О! Та то ж мама едет!" Замерли воины, как громом ураженные. Мама?.. Мама?!.. Тёща едет!!! Вскочил витязь-богатырь Спака на верного коня да рванул в степь, не оглядываясь, а за ним, как ветер - всё войско. "Мы - в поход! К ужину не жди!" - только и долетело издаля. - "А для тебя, родная, есть почта полевая, прощай, труба зовёт!.." Так и умчались скифы на юг, в дальние страны. И болтались они там целых двадцать семь лет.
   Катька опять приостановилась, чтобы отхлебнуть чаю, и все, у кого чесались языки - вставить свои пять копеек, заговорили почти одновременно.
   - А, так ты об этом! - догадался грамотный Игорёк.
   - От же мужики - лишь бы дома не сидеть! - посочувствовала амазонкам Саша.
   - Да прямо-таки - тёщи испугались! - возмутился Жора.
   - Смотря, какая тёща... - философски заметил Валик.
   Но Лидку заинтересовал возглас друга.
   - Эй, о чём "об этом"? - въехала она Игорьку локтём в бок.
   - Это известный рассказ Геродота, - поторопился объясниться тот, пока ещё чем не добавила. - Когда скифы ворвались вслед за киммерийцами в Малую Азию, то двадцать семь лет там бандитствовали. Аж, наконец, местный царёк догадался напоить их вождей до бессознания и пьяными зарезать. Скифы впечатлились и молча ушли в свои степи. Но там их, будто бы, встретило войско сыновей рабов, потому что скифские жёны не стали двадцать семь лет ждать. А скифы обиделись и сказали, что с рабами надо не воевать, а плётками их гонять - взяли плётки и пошли гонять. А сыновья рабов испугались плёток и разбежались...
   - От же-ж брешуть люди... - оторвалась, наконец, Катька от чаепития.
   - Так Геродот говорит!
   - И шо?..
   - Ты не веришь Геродоту?
   - Верю, умный был дядька, но ему тоже мужики рассказывали. А мужикам за то дело было - як же-ж стыдно! Жён бросили, родной край бросили, дети без отцов выросли - ай-я-яй! Супруга вообще с порога скалкой встречает: "Гляньте, хто прийшов, очi б тобi безсоромнi повилазили!"
   - И как же, по-твоему, было?
   - Ну, сам подумай, бегал бы ты столько лет от жены, а вернулся - плёткой бы стал махать, да? На амазонку? Ну-ну...
   Игорёк искоса глянул на ближайшую "амазонку", встретил её скептически оценивающий взгляд и смутился.
   - Вот, хлопче, думай дальше, - поощрила Катька. - Зачем-то же им эти легендарные плётки понадобились - чтоб так врать?
   - Знаю!!! - вдруг подскочил Венька, аж все вздрогнули. - Знаю, в фильме видел - на шею плеть вешают и идут сдаваться, типа - нате, бейте!
   - Жёнам сдаваться? Та брешешь!.. - не поверил Петро.
   - Ну нет, я бы ещё подумала обратно принимать... - засомневалась Ася.
   - Враньё! - сгоряча отмёл Жора.
   Один Валихан Зайдулла Темирбеков загадочно улыбнулся в пространство и подтвердил:
   - Да, так и сделал. Только плети не было - он галстук повесил.
   - И простила?!
   - Пожизненно и без права на амнистию!
   - Вот! - обрадовалась пониманию Катька. - И вождей скифских никто не резал - попробовали бы! А напились скифы от великой радости, потому шо прискакал гонец из дома и передал весточку, которую ждали хлопцы долгих двадцать семь лет. А было в той весточке всего два слова: "МАМА УЕХАЛА!"
   Секунду было тихо, а потом грохнул такой ржачь, что чуть коттедж не рухнул, а после поднялся общий галдёж, в котором контрабасом по валторнам звучал возмущённый Жорин голос:
   - Да чтоб мужик от тёщи двадцать семь лет бегал!..
   - Ещё как бы бегал... - заладил своё философское Валик.
   - Ах, вот ты как?! - возмутилась Ася. - В глаза так цветочки дарил, а тут - уже бы и бегал?!
   - Что ты, Асенька! Твоя мама - золотой человек. От такой тёщи не бегать, такую тёщу на руках носить надо!
   - Про-о-опал казак! - констатировал Петро. - Мало одного хомута на шею...
   - Нет жены, нету тёщи! - продолжал кипятиться Жора. - Казаку воля дороже, скажи Петро?
   - От, видно мiж ложками ополоника! - покрутила головой Катька, глядя на развоевавшихся за мужскую волю парней. - А знаете, з чого они так вспухли? Нет? - поинтересовалась она у народа, вкрадчиво понизив голос до заговорщического (народ поневоле прекратил галдёж и вслушался). - А с того они такие грозные, шо полочки у меня тут привесить обещали, а оно - никак. Клялись же и божились, шо вже завтра и на днях. Я бы сама три раза приколотила... но ду-у-уже посмотреть охота!
   Саша только глянула на растерянные физиономии бравых казачков... и со сдавленным писком вылетела за дверь.
   - Ну нашла, к чему придраться! - возмутился Жора... благородно, но не слишком уверенно.
   - Да, ей-богу, завтра навесим! - клятвенно заверил Петро.
   Лидка вдруг со стоном втянула воздух... и тоже сорвалась с места, чтоб "мастера" не навешали чего-нибудь ей заместо полок. Катька пока убегать не стала, но промолчала так многозначительно, что лучше бы сбежала. Остальные мужики - к строительным работам непричастные - сделали вид, что это не их дело, потому что, если бы это было их дело, то они бы уж... Пожалела опущенных ниже плинтуса парней одна Ася.
   - Эх вы, мужчины... Ну, найдите уж время для бедной девушки!
   - Да говорю же, завтра прибьём! - с надеждой на окончание издевательства пообещал Жора.
   - Стопудово прибьём! - поддержал Петро, исполненный той же надежды.
   - Слышь, Валик, а патологоанатом у вас есть? - "шепнула" Катька в сторону медработника. - А то эти завтра стопудово прибьют... кого-нибудь... - Но тут она увидела выражения лиц парней и уточнила, приподымаясь: - А може, вже сёдня... АСЯ!! - И прежде чем её успел настичь карающий пендель возмездия, Катька вылетела в двери.
  
   Проходившая мимо котеджа Надежда Семёновна остановилась поговорить с девочками, когда внутри дома кто-то взвизгнул, сильно грохнуло, и из распахнувшейся двери вывалилась Катька. Сориентировавшись, она быстренько оказалась за спиной атаманши, и выскочившие следом парни уже ничем навредить ей не смогли... хотя очень хотели.
   - Ребята, вы опять за своё?!
   - Надежда Семённа, она опять над нами издевается!
   - Тёть Надь, а полочки они так и не привесили!
   - Катенька, дорогая, - повернулась к ней атаманша, - мой тебе совет - смирись! Это прОклятые полочки, ты НИКОГДА не увидишь их на стене.
   - О, ужас! - воскликнула Катька и, бормоча: "Ужас... ужас...", с траурным видом прошла мимо опешивших парней обратно в дом. - И куртку, гадюки, порвали, а зашивать хто будэ?! - апофеозом сварливости долетело оттуда.
   - Ну, вы видите?! Вот как с нею разговаривать!
   - А вы, ребята, запомните - обижаться на женщину, только дьявола тешить. И вообще, вы же завтра всё сделаете...
   - Да сделаем, шо там делать!
   - Ну, вот и хорошо, - подвела итог атаманша и, если бы парни не были так заняты своими переживаниями, то заметили бы в её успокоительных словах не такой уж и скрытый подтекст: "Чем бы дитё ни тешилось, лишь бы не плакало".
  

* * *

  
   Выжрав напоследок всё из Катькиного холодильника, банда расползлась по домам. Да и то потому, что Надежда Семёновна собралась ехать и спросила, кого подвезти до города. Катька, наконец, осталась одна и должна была вздохнуть с облегчением. По крайней мере, гости были в этом совершенно уверены, потому что её привычка ворчать на всех "в третьем лице" порядком их достала, а манера не мешать людям делать глупости вообще стоила Веньке ушибленного темечка, за что на Катьку обиделась даже Саша. В общем, все были убеждены, что освобождают её от тяжкой повинности. Но они даже не представляли, как на самом деле ей нужны. Причем - именно такие.
   Казаки, свалившиеся ей на голову, оказались столь же странными, как раньше цыгане. Выглядели они как угодно, даже как цыгане, но только не как образцово-показательные "защитники веры и отечества". Какой, в конце концов, "веры" и какого "отечества", если Валихан - вообще Зайдулла, Петро - куркуль иногородний, Ася - "северное солнышко", Саша - "южная ночка", и даже Вениамин, ходили слухи, имел дедушку Давида Иосифовича... хотя тот утверждал, что - грек. Один Георгий сошёл бы за титульного православного, но красивые, как полёт сокола, черты лица его сестры с головой выдавали участие в их родословной монголо-татарского ига. И не то, чтобы все казачкИ были такие, но надо ж было именно такому кагалу собраться у неё, у Катьки! Сначала это раздражало, потом смешило, а потом оказалось, что без этой шебутной компании она просто сойдёт с ума. Потому что, оставаясь наедине с собой, Катька медленно и уверенно сходила с ума.
  
   Тосковать можно по-всякому. Одни тоскуют тихо и достойно, другие - громко и показушно. Кто-то может запить от тоски по морю, кто-то - зачахнуть от ностальгии по Родине. Катька же молча, сцепив зубы, сгорала от тоски по сказке. Каждую ночь с той памятной битвы в прокурорской усадьбе, сон настойчиво окунал её в сказку, в ощущение беспредельности и свободы, которые мозг даже отказывался связывать с привычными образами. Она не боялась засыпать, она боялась просыпаться, вновь оказавшись запертой в четырёх стенах своего "казённого" мирка. Настолько боялась, что сходила с ума от этого ещё с вечера, когда спасать её от самой себя становилось некому. Уже сегодня, с этими тренировками, ей среди бела дня конкретно снесло "крышу", а что будет дальше? Она пыталась читать любимые книжки, но они потому и были любимыми, что в них самих сквозила всё та же сказка. Она пробовала включать телевизор (у неё теперь был телевизор!) - и выключала обратно, потому что так и не научилась заполнять пустоту этой тарахтелкой. Она открывала Славкин сайт... и только там, среди непередаваемо значимой фэнтезийной "песочницы" ухитрялась забываться... пока.
   "Старец: Катька, отзовись, у меня новости!"
   "Кардинал: Катька, не отзывайся. Старец окончательно впал в маразм и ему всюду волки мерещатся".
   "Старец: Кардинал, не жунди".
   "Катька РРРР: Что, правда мерещатся?"
   "Кардинал: Да в натуре! :)"
   "Старец: Кардинал, не жунди, а то забаню. Катька, я должен извиниться за гуннов, они действительно "псы", нашёл свидетельство у Иловайского. Их так называли готы-гепиды. А если хоть немного верно, что готы говорили на каком-то протогерманском, то ближайшее немецкое слово - "hund", собака. Только вот откуда это мог знать твой дед, если даже мне пришлось целенаправленно перерыть кучу литературы? Я уж не говорю, сколько "копий" поломали о происхождение названия "гунн", но такой теории нет даже в зародыше! Даже у Иловайского! Этот твой дед что, лично у гепидов спрашивал?!
   "Катька РРРР: Всё может быть. (задумчиво напевая) Среди зноя и пыли мы с Аттилой ходили на рысях на большие дела. Помнят псы-атаманы, помнят римские паны..."
   "Старец: Ух ты, какой антиквариат! Откуда знаешь?"
   "Катька РРРР: Я все вражеские песни знаю".
   "Старец: Почему "вражеские"?"
   "Кардинал: Нет-нет, Старче, ты о волках давай!"
   "Старец: Некогда, но вкратце. Я обнаружил, что именно "волки" стояли у истоков рыцарства, прежде всего, особой морали - кодекса рыцарской чести. Как известно, первыми всадниками-рыцарями были парфяне. И у них уже был особый кодекс. О чём свидетельствует отношение к ним последующих поколений, напоминающее даже не короля Артура, а прямо Донкихота"...
   "Катька РРРР: Старец, тпру! Какие парфяне?!"
   "Кардинал: Википедию почитаешь. Хотя, какая википедия - ты ж неграмотная ;)".
   "Старец: Парфяне - владетели средневекового Ирана, но пришли они с юго-восточного Каспия. А в этом регионе подозрительно много "волчьего": гургассары ("волкоголовые") - гвардия иранских царей, Гургандж ("город волков") - столица Хорезма, волчьи мотивы у туркмен. Недалеко ещё воинственные курды, само имя которых в турецком имеет подозрительное созвучие - "курт", волк. Важно, что парфяне передали "рыцарство" сарматам, а уж те внедрили его в Европу. Есть версия, что именно отряд алан-катафрактариев навёл среди бесштанных кельтов Британии такого шороху, что они придумали короля Артура (кстати, "круглый стол" - традиция степняков, как и равенство за этим столом). Но главное, что на пути "из парфян в сарматы" находится Грузия - страна ордена рыцарей святого Георгия, которые совершенно точно имели рыцарский кодекс, а их святой (Гург?) ходил в сопровождении волчьей стаи".
   "Катька РРРР: Старец, ты часом не грузин?"
   "Старец: Почему?"
   "Катька РРРР: Потому что грузишь. Спросил бы, я сама бы рассказала про "Самургову правду". И чтоб ты знал, про козаков наших тоже говорили: "Голота, что порой только шаровары и саблю имели, да честь и свободу боронили. А были они рыцари и характерники, что врагов впень вырубали, из воды сухими выходили, на двенадцати языках сердито балакали, до всего доброго сердечными, а до всего злого лихими". Так народ говорит. Зря что ли говорит?"
   "Старец: Это казаки-то добрые и сердечные?! Наши или ваши?"
   "Катка РРРР: Подели ещё! С Хмелем на панов вместе ходили. А отморозков везде хватало, или "культурных" немцев забыл? Только не было у немцев волков-самургов, кто бы напомнил, для чего Ростему отдано было железное перо. Может потому у нас есть поговорка "солдат ребёнка не обидит", а у немцев нету".
   "Старец: Стоп! Про железное перо ты ещё не рассказывала! Черт, времени нет, наши на штурм собрались. Обещай, что расскажешь!"
   "Катка РРРР: Ладно, раз проговорилась", - пообещала Катька, мысленно обозвав себя дурой.
   "Кардинал: Что-то ты сегодня злая. Кстати, тебе привет от Танечки. Очень жалеет твою погибшую мобилку"
   "Катька РРРР: А я что-то не очень. В смысле, жалею. А так - привет, конечно".
   "Кардинал: До сих пор ужасается, что о ней подумал Жора ))".
   "Катька РРРР: Передай, ничего не подумал, ему нечем".
   "Кардинал: Нет, всё-таки ты сегодня злая. Может, попробуешь игру? Убьёшь кого-нибудь, полегчает? ;)"
   "Катька РРРР: Ой, не знаю".
   "ЗеБестНик: Катька, давай! Мы как раз Великую Армию собираем!"
   "Кардинал: Катька, давай. С этой мелкотнёй проще будет".
   "Катька РРРР: Ну, хорошо. А в чём суть?"
   "ЗеБестНик: Я объясню!
   "Кардинал: Он объяснит".
   "ЗеБестНик: Всё просто, даже ты поймёшь. Входишь в пещеру, убиваешь монстров, получаешь опыт и добычу. Ищешь по углам всякие сундуки и клады. Добычу можешь потом продать. И получаешь возможность перейти на новый уровень".
   "Катька РРРР: А там что?"
   "ЗеБестНик: А там собираешь армию и идёшь войной на чей-то замок. Хозяина убиваешь, замок разваливаешь. Получаешь опыт и добычу. Или сам строишь замок, а кто-то идёт на тебя войной. Понятно?"
   "Катька РРРР: Понятно. Убиваешь, грабишь, получаешь добычу. Кардинал, ты в это играешь?"
   "Кардинал: На самом деле нет. Только чатом пользуюсь. Монстров гасить ещё так-сяк, но валить то, что кто-то трудился, строил - как-то жалко. Тем более, если моё развалят. А то, есть здесь такая милая традиция, когда крутые игроки собирают армию и идут на других крутых, а мимоходом твой замок порушат. Просто так. Обидно! А что ты им можешь сделать? Они же прокачанные, денег в реале навкладывали"...
   "Катька РРРР: Даже так?"
   "ЗеБестНик: Ну Кардинал, не пугай нуба! Всё не так печально!"
   "Катька РРРР: Ладно, а монстров как бить?"
   "Кардинал: Произнести: "Сдохни, тварь!" и мысленно щёлкнуть хвостом ;)"
   "ЗеБестНик: Ну, Кардинал!!! Так вот, Катька, у нас поединки проходят на стихиях, поэтому надо ими запастись: против воды - больше огня, против земли - воздуха. Я всегда надеваю побольше воздуха - он позволяет уворачиваться от ударов. Огонь повышает шанс критического удара (ударил на 5, а ударило на 20). Земля пробивает защиту. Вода наносит ответный удар (долбанул на 20, а 10 вернулось обратно). Понятно?"
   "Катька РРРР: Что ж непонятного? Как полведра... воды хлобыснёшь, так завсегда на драку тянет. И обратно норовит вернуться".
   "Кардинал: ;)"
   "ЗеБестНик: Ну, Катька, будь серьёзнее! Это очень важно".
   "Катька РРРР: А если набрать всего понемножку?"
   "ЗеБестНик: Если всего понемножку - вероятность срабатывания маленькая. Поэтому надо ставить максимально на одну стихию, чтобы точно сработало. Тут надо всё правильно рассчитать".
   "Катька РРРР: Ребята, вы только скажите, а глобально в чём смысл?"
   "ЗеБестНик: Я же говорил, нарабатываешь опыт и умения. За каждое действие получаешь бонусы"...
   "Кардинал: Есть такая притча, как один кореец, играя, полгода упорно бил грушу, в смысле, совершал одно простое действие на одну кнопку - тык, тык. Каждый день по часу. Но нарабатывал очки и получил, в результате, звание "лунного архитектора". Хотя наделся на "могучего бойца".
   "Катька РРРР: Это же нереально тупо!"
   "Кардинал: Правильно. Поэтому есть другая притча, где игрок, куда бы ни ткнул, получает сразу много и на халяву. Но это частный случай - только для наших. В общем, в игре имеешь шанс упорным трудом стать КЕМ-ТО, чтобы потом выстёбываться над другими, которые ещё никем не стали".
   "Катька РРРР: Мне уже заранее интересно".
   "ЗеБестНик: Да ты сама увидишь, как интересно! Вот имеешь ты кучу разных характеристик: сила, интеллект, бодрость, скорость, меткость и т.д. Их может быть несколько десятков. И все они как-то связаны друг с другом. А каждое твоё действие что-то добавляет в них или убавляет. Если разобраться в их связях, можно здорово прокачаться. Можно даже деньги зарабатывать! Главное знать, что к чему!"
   "Кардинал: Нет, Зубастик, главное - сказать "крекс, пекс, фекс".
   "ЗеБестНик: Ой, а это откуда заклинание? Это такой ключ?"
   "Катька РРРР: Тю?! Даже я знаю про "крекс, пекс, фекс" - это же главное!"
   "Кардинал: Вот и я говорю, главное - "крекс, пекс, фекс", потому что это главное".
   "Катька РРРР: Да, "крекс, пекс, фекс" сказать - это самое главное!"
   "Кардинал: Что бы ни делал, скажи "крекс, пекс, фекс", потому что "крекс, пекс, фекс" - это главное"...
   Через пару минут Зубастик всё же понял, что над ним издеваются.
   "ЗеБестНик: Злые вы!"
   "Кардинал: Мы не злые, мы крутые - обижатели обиженных и угнетатели угнетённых ;)".
   "Катька РРРР: И любим смотреть на звёзды".
   "ЗеБестНик: Так бы и сказали, что в другом приложении зависаете".
   "Катька РРРР: Клинический случай. Зубастик, звёзды в окне смотрят!"
   "Кардинал: И не системном, как ты успел уже подумать ;)) Ну так идём бить монстров?"
   "Катька РРРР: Ребята, не обижайтесь, но ваше крохоборство меня в тоску вгоняет. Будто дачный участок в две сотки без права выхода за ограду".
   "Кардинал: Есть немного. Но интересно, а как ТЫ это представляешь?"
   "Катька РРРР: Как мечту. Вот какая здесь мечта?"
   "Кардинал: Срубить бабла и нагадить соседу".
   "ЗеБестНик: Завладеть кристаллом бессмертия!"
   "Кардинал: Чтобы стать крутым и... безнаказанно гадить соседу".
   "Катька РРРР: Где-то так. Не наше это всё, мелкое. Наша мечта - воля. А для этого нужен не кристалл, не бодрость с интеллектом, для этого нужен конь".
   "ЗеБестНик: Коня только самые крутые могут позволить".
   "Катька РРРР: Ну так, видно, кто рулит! В фильмах надрыкались показывать Средневековье - толпы всадников, на отличных конях. А на самом деле в подкорке сидит - один король на коне, а всё войско пешкодралом, потому что на ту лошадь пол королевства год работало. У нас по-другому. У нас даже в песне поётся: "Спрячь за решёткою вольную волю, выкраду вместе с решёткой". Но в первую голову надо украсть коня!"
   "Кардинал: Да-да. Ещё князь Пантиашвили-младший говорил своей Гулико: "Чтобы украсть тебя, мне нужно украсть коня!"
   "ЗеБестНик: Можно подумать, никогда пешком не бегали!"
   "Катька РРРР: Бегали. Но мы же говорим о мечте!"
   "Кардинал: (коварно) А какого бы ты хотела коня?"
   "Катька РРРР: Как говорили в той же "Хануме" - у меня уже есть язва, зачем мне вторая?"
   "Кардинал: Но мы же говорим о мечте?"
   "Катька РРРР: рррррр. Пойду я действительно смотреть на звёзды".
   "Кардинал: Иди Катька. А мы в твою честь завалим пару-сотню монстров. Зубастик, сегодня я играю за тебя".
   "ЗеБестНик: Ура!!! Сам Кардинал за нас! Ух, прокачаемся!"
   "Катька РРРР: Нет, это точно клинический случай. Ну, тогда - удачи!"
  

* * *

  
   "Золото купит четыре жены,
   Конь же лихой не имеет цены!
   Он и от вихря в степи не отстанет,
   Он не изменит, он не обманет!"...
   На "Героя нашего времени" в рамках школьной программы их водили всем классом. Естественно, пацанам запомнилась только джигитовка-махаловка, девчонкам - охи-вздохи, а Катьке запомнились эти слова. И вороной красавец Карагёз. Она и роман прочитала только ради него... за что и получила по сочинению всё-таки не двойку. И сейчас, оставшись наедине с собой, она представляла (прости, друг Тихон!) именно Карагёза.
   Кто бы увидел её сейчас, точно бы подумал, что - умалишённая, ибо Катька сделала всё от неё зависящее, чтобы о ней подумали именно так. Устав от борьбы за здравый смысл, она, наконец, плюнула и с чистой совестью принялась сходить с ума. Для начала повыключала свет, потом подсела к раскрытому окну кухни, выходящему в ночную темень, уставилась, будто окунулась, в бездонную глубину прозрачного сентябрьского неба и принялась изливать душу звёздам, которые одни её понимали и сочувственно перемигивались.
   - Придумают тоже - какого бы хотела... Такого не бывает! Щобы чуткий как струна, быстрый как мысль, верный как пограничный пёс Алый! - (Не то шо некоторые, которых еле уговоришь выйти на старт, да и то задом наперёд станут, стыдобы наделают - да, Тишечка?)...
   От одного воспоминания о пережитом позоре Катькины пальцы принялись нервно выстукивать по подоконнику, но неожиданно, вместо шершавого тёплого пластика она ощутила гладкий холодный металл, и так же неожиданно это прикосновение её успокоило. Катька не помнила, когда успела прихватить дедову ордынку, но сушить этим голову не стала, а принялась в такт своим мечтаниям поглаживать своевременно оказавшийся под рукой клинок.
   - ...Какого сама хочешь... А хочу! Чтоб высокий и стройный был, как та модельная красавица, не в обиду будь сказано благородному животному, потому шо лошадь "как модель", цэ трошки не то, шо модель "как лошадь". - (А кой-кому, который полтора метра с ушами и пузо по земле волочится, так вообще фитнесом бы заняться, да?).
   Катька только представила вислопузого толстоногого Тишку, который под бодрое "раз, два, три!" занимается с кобылицами-моделями в спортзале, и прыснула со смеху, но холод клинка властно вернул её в чувство, словно одёрнул: "Не отвлекайся, мечтай дальше!" Ну, дальше, так дальше, добавим-ка мы крутизны...
   - Хочу, чтобы мой конь был вороной - чёрный, чернее ночи. Как уголь в южноафриканской шахте, как межпланетное пространство... межзвёздное... ВНЕГАЛАКТИЧЕСКОЕ! А грива и хвост хочу, чтобы были огненные и полыхали, как лава вулкана - да шо там лава! - как протуберанец в звёздной короне, вот! И пускай байкеры со своими понтами усохнут! - (Знаю-знаю, Тихон, у тебя тоже может быть продвинутый окрас типа "мокрый асфальт"... если асфальт был мокрым и грязным, но согласись - это чуточки не те понты).
   Глядя на звёзды, она так ясно представила там своё чудо, что аж сердце защемило и слёзы на глаза навернулись. "Ох, блин, чего это я?" - удивилась она столь бурной реакции. "Дальше, дальше!" - настойчиво подтолкнула её сабля. Катька сжала рукоять и, словно для поддержки, подняла клинок перед собою, держа в сомкнутых руках и не ощущая веса. Звёзды игриво замерцали на лезвии. Разметавшиеся было чувства, сосредоточились обратно и устремились назначенным судьбою руслом.
   - ...А ещё хочу, чтобы шаг моего коня был плавный, будто течение реки, а бег - лёгким, невесомый, будто порыв ветра. Чтобы догнать его не мог ни один конь в мире, и ни один забор в мире не мог удержать... - (Да-да, Тихон - ни один забор в мире! Не то шо тебе - без пинка под зад палку поперёк дороги переступить лень).
   Катька уже некоторое время ощущала смутное беспокойство, словно что-то извне раздражало чувства и никак не могло достучаться до сознания, но ей пока хватало беспокойства от разбушевавшегося воображения.
   - ... А шерсть хочу у него такую тонкую-тонкую - чтобы запустить в неё пальцы и гладить, не нагладиться. А глаза хочу большие, влажные, говорящие, такие, шо глянешь - и никаких больше слов не надо, так и утонешь в них! А губы хочу мягкие, нежные, ласковые - шо и поцеловать не грех. А... Блин! - вдруг опомнилась она, и в голове, словно дедовым голосом прозвучало: "Замуж тобi пора, ведмедику!"
   И тут, наконец, в её замешательство вклинилось то, что раньше лишь безуспешно толклось снаружи - заполошное конское ржание... Паническое Тишкино ржание, долетавшее из недалёкой отсюда конюшни! Катька как подорвалась на ноги, так в окно и выскочила.
   В конюшне было темно, хоть глаз выколи, потому что дежурное освещение, видите ли, тревожит лошадей, но теперь их тревожила дежурная темнота - отовсюду раздавались шорохи, стуки, всхрапы разбуженного населения, а у Тишки - так бушевало вовсю и, словно, мелькали всполохи, указывая путь. Катька, с перепугу, забыла и про выключатель, и что обычно люди смотрят глазами, а когда опомнилась, рука уже нащупывала задвижку денника. Не медля, она вскочила внутрь... и остолбенела - по всему помещению металось алое яростно всклокоченное пламя.
   - Тиш!.. Нап!.. Паж!.. - она так и не решила, что кричать раньше, а потому охрипшее горло выдавливало всё подряд, не удосуживаясь закончить мысль. Но "пламя" замерло и вдруг кинулось к ней, чуть не плача Тишкиным голосом, а пока она столбенела, то оно оказалось конской головой, тыкающейся во всё подряд, и конскими же губами, едва не целующими свою спасительницу.
   - Тихон?! Ти-и-ишечка!.. Ну всё, всё, я здесь, я с тобой... Спокойно, маленький, спокойно, всё уже хорошо, всё хорошо... - убаюкивала она постепенно затихающего коня, но не смогла удержаться от укора: - Ты чем тут, здыхоть несуразная, занимался, напугал же до чёртиков?!
   - "Я?!" - Тихон от возмущения даже перестал шарить мордой по карманам. - "Чем ТЫ там занималась?! Сплю, никого не трогаю, и вдруг - бздынь! - ноги от ушей! А потом - бздынь! - сам себя не вижу! А потом - бздынь! - увидел: - А-А-А! - лучше бы не видел. Страшно же!"
   - А мне нравится, - задумчиво проговорила Катька, не столько видя, сколько чувствуя утопающими в мягкой шерсти пальцами, прильнувшей к изгибу шеи щекой, всей издёрганной душою творение своей фантазии, окончательно сорвавшейся с цепи рассудка. - Ты теперь мой Карагёз.
   - "Кто?!"
   - Ты теперь самый красивый на свете конь. Самый сказочный на свете конь. Такой, каких и не бывает вовсе. Ты теперь - моя мечта!
   - "Размечтались тут всякие, поспать не дают..." - ворчливо всхрапывал ещё Тишка, но уже заметно теплее.
   - Нечего спать, пошли кудысь пошляемся! - Катька с восхищением ощупывала-оглядывала подарок судьбы и уже не могла усидеть на месте, чтобы его не опробовать. Ай да сабля, ай да перо Самурга! Вот это, я понимаю, козацкая волшебная палочка. - Тихон, валим на гульки!
   Она потянула коня прямо за гриву, потом подумала про седло-уздечку, но это показалось ей кощунством. А вот самой что-то приодеть не мешало бы, но не домой же за этим переться! Катька огляделась в слабом свете распахнутых створок и прихватила со стены засаленный кептурик странной формы и старую шинель, которыми, видимо, пользовались конюхи в хозяйственных работах. Рядом попалась какая-то сетка - прихватила и её. Закинула всё это жмутом на холку, а после вскочила верхом сама. НУ?!..
  
   Охранник на проходной дремал, предоставив охранять проезд шлагбауму и системе видеонаблюдения, когда случайно приоткрыв глаза, увидал блик на стекле, словно сзади, со стороны базы подъезжает машина с притушенными фарами. Он приподнялся, привычно сетуя на туристов, и чуть удивляясь, что не слышит ни шума двигателя, ни шуршание шин по асфальту, которые в тишине ночи должны были разноситься довольно отчётливо, но тут, наконец, глянул в окно и остолбенел. По центральной аллее на него плавным бесшумным галопом мчался призрак - чёрный всадник на чёрном коне в ореоле горящей адским пламенем гривы. Поравнявшись с дежуркой, он не стал задерживаться, лишь оглянулся чёрным провалом лица и, легко перемахнув шлагбаум, скрылся за поворотом дороги. Охранник выдохнул и только тогда понял, что в этом призраке было самое странное - старая потрёпанная шинель и будёновка со споротой звездой.
  

* * *

  
   Наутро весть о Чёрном Будёновце облетела всю базу. Мало заикающейся охраны, так ещё и камера, дрожа как с перепугу, зафиксировала пролёт через шлагбаум некоего всадника в ореоле инфернального света, голова которого чётко выделялась контуром будёновки. Как последнюю зацепку разума, проверили конюшню - кони оказались на месте. Пустой Тишкин денник даже рассматривать не стали: во-первых, где вы видели коня, а во-вторых, Катька часто брала того на внеплановые "гульки" и её самой, кстати, дома не оказалось. И всё! Зацепки для разума кончились, а его остатки беспрепятственно снесла лавина народной фантазии.
   В этом деле особенно преуспел дед Макар - местный столяр, предвещатель пророчеств и сказитель бывальщин, если, конечно, слово "сказитель" производить от "сказиться". Он, якобы, лично слышал от старых людей историю про последнего будёновца из "сотни юных бойцов", попавших в деникинскую засаду в этих самых местах. Его рассказ поразительно напоминал известную песню, но своей страстной убеждённостью отметал всякие сомнения. Туристы слушали взахлёб, а вдохновенное: "И не будет ему покоя, пока не догонит своих!" уже разнеслось степным пожаром по окрестностям. Может разговорами бы всё и закончилось, но тут из города стали подтягиваться казаки. Эти историями не ограничились и развернули на несчастное привидение настоящую охоту.
   Безбашенные байкеры, не веря ни в Бога, ни в чёрта, вскочили на свои машины и с боевым кличем "Даешь призрака!" рванули шерстить окрестности. Более "башенные" взяли коней и вместе с добровольцами из служащих и туристов тоже отправились поохотиться. Причём, реально поохотиться! Несмотря на отсутствие серебряных пуль, народ всерьёз похватал ружья... но был остановлен на взлёте Николаем Павловичем и разоружён, по крайней мере, до холостых зарядов. Как помогут холостые заряды против потусторонних сил, никто объяснить не мог, но все были совершенно уверены, что помогут, сколько Николай Павлович ни убеждал. В пылу спора он даже рубанул сгоряча, мол, взяли бы лучше крест "животворящий"! В результате, не прошло и четверти часа, как на него коршуном налетел священник местной часовенки, явившийся на воскресную службу и заставший развороченный алтарь с повыдерганными крестами. Единственное, что примирило батюшку со святотатством, это участие в той же охоте на собственной "Ниве" - благо и Нива у батюшки была "шевролёт", и крест на груди не уступал в размерах алтарным. Но едва Николай Павлович успокоился, как заметил, что исполненный благих намерений священнослужитель, перекладывает с заднего сиденья ружьишко-помповик.
   - Отец Никодим?!! - возопил командир специального отряда по борьбе с терроризмом, имея ввиду, конечно, неминуемую анафему и геенну огненную.
   - Спокойно, сын мой! - отмахнулся тот, и по азартному блеску глаз Николай Павлович понял, что ни анафемы, ни геенны огненной казачий поп не боится.
   - Дурдом, - констатировал он, провожая взглядом охотника в рясе, рванувшего со всех "лошадиных сил" на помощь своей пастве.
   На выезде отец Никодим едва разминулся со встречной машиной. Возмущённо бибикнув, та вырулила обратно на дорогу и осторожно, словно испуганно оглядываясь, покатила внутрь базы. Николай Павлович вздохнул и пошёл навстречу.
   - Палыч, что у вас творится? - демонстративно оглядываясь, вышел из автомобиля Андрей Данилович.
   - Дурдом, - не нашёл слов старый товарищ.
   - А точнее? - насупился атаман.
   - А точнее, Данилыч, у нас завёлся призрак.
   - ...Замка Моррисвиль? - пошутил атаман.
   - Хуже... бригады Будённого! - буркнул командир спецназа, и Андрей Данилович понял, что это не слухи.
  
   Охота на призрака проходила шумно и безалаберно. Как всегда бывает в таких случаях, командовали все и никто. В результате, вместо рассыпаться цепью и тщательно прочёсывать местность, народ сбился толпой и этой толпою валил по дороге в ближайший посёлок, будто призраки, как грибы, только при дороге и находятся. Георгий подумал немного и, не спрашивая согласия товарищей, направил Баяна по тропинке в глушь. Через час лазанья по кустам оказалось, что народ был, в принципе, прав. Призраков и здесь не наблюдалось, а дорогой ехать как-то удобнее. Они с конём выбрались, наконец, на открытое место и обнаружили, что не так уж далеко от своих оторвались. Вся банда топталась всего в какой-то паре сотен метров и приветливо махала подъезжающим с просёлка байкерам. Парень всмотрелся, пытаясь определить результаты экспедиции, но по общему веселью быстро понял, что результатов у всех ноль, и уже хотел махнуть рукой коллективу, когда неожиданно почувствовал, что он тут не один. И сейчас же, вторя ощущениям, тревожно заржал Баян. Жора резко обернулся... и обомлел. На пригорке, чуть выше него, стоял и так же задумчиво смотрел на загонщиков сам загоняемый призрак - Чёрный Будёновец во всей красе!
   Высокий, невероятно красивый конь под ним "чёрной дырой" выделялся на фоне струящейся огнём гривы. Серая шинель всадника была покрыта рыжими пятнах, будто от крови, а на голове, поверх тёмного неразличимого лица, надета старая будёновка с пятном от споротой звезды. Эта отсутствующая звезда Жору насторожила, потому что никакой будёновец, тем более геройски погибший, не будет носить шлем, словно в плен собрался. Или история что-то умалчивает? Но тут всадник и конь, как связанные, повернули головы и уставились на него чёрными провалами вместо глаз, и под их спокойным изучающим взглядом все мысли вымело из ума поганой метлой. Недобрая пауза затянулась, как свободное падение и вдруг... случилось самое страшное - их заметили!
   Со стороны загонщиков неожиданно раздались крики, бахнули выстрелы и взревели на предельном газе моторы. Жора непроизвольно дёрнулся и увидел, что толпа со всех лошадиных сил рвёт копыта и шины через поле навстречу. Всего мгновение он решал, чем это грозит, но когда глянул обратно, призрак уже стоял на дыбах. Его конь странно знакомым движением крутанулся на задних копытах, едва не опрокинувшись через плечо, и стрелой сорвался вскачь. Дальше Жоре думать стало некогда, дальше за него всё решил Баян. И понеслось!
  

* * *

  
   "По кочкам, по кочкам,
   По ровной дорожке,
   В ямку - бух!"
   Дурацкая присказка! Георгий молил Бога, чтобы никакая "кочка-ямка" не попала под копыта его Баяну, рвущемуся вдогон за призраком. Тот, как нарочно, вообще не выбирал дороги - мчался напрямик, легко пробивая кусты, лихо проносясь меж деревьями, слёту перемахивая овраги. Только огненный шлейф хвоста метался перед глазами, так что всадник в шинели казался летящим верхом на ракете. Продолжайся это хотя бы четверть часа, и догнать его не светило бы даже оторвам-байкерам, но за перелесками и полями уже маячили сады и заборы посёлка, обещая завершение гонки. Чёрный Будёновец выскочил, наконец, на дорогу и, не сворачивая, полетел туда. Баян, как привязанный, вывалился следом и тоже добавил резвости на ровном грунте. Жора был с ним совершенно согласен - он почему-то решил, что на окраине призрак непременно развеется, а потому очень торопился не пропустить момент. "Врёшь, не уйдёшь!" - цедил он сквозь зубы. Сзади, приотставшая кружным путём, ревела во все моторы группа поддержки. И вот таким "паровозом" вся толпа влетела на улицы посёлка. Поселяне были в восторге!
  
   Воскресенье. Солнышко светит. Церковь в колокола колотит - задолженность по грехам подчистить, лавка двери распахнула - свежих грехов набрать. А вместо этого в неторопливое течение выходного дня - распугивая людей, гусей, курей! - врывается какая-то банда с ряженным во главе и несётся с рёвом и улюлюканьем, не разбирая дороги. Куда смотрит милиция! Это даже не лихие 90-е, это прямиком боевой 18-й год - тысяча девятьсот! Само счастье, что налёт случился в пересменку - ранние бабки ещё толпились у церкви, а поздние ещё не выбрались из дома. Не дай Бог, попались бы на дороге! Нет-нет, Боженька бы не допустил, чтобы переехали старушек - Боженька лелеял их бережёнее бережёного, всячески оттягивая час встречи, - а вот сами налётчики костылём по сопатке огребли бы точно. Немощные богобоязненные старушки - они ведь зело опасны после воскресной проповеди о любви к ближнему. С детьми повезло меньше. Эти, как и положено детям, носились где попало, как попало и... чуть не попало.
   Жора уже отчаялся догнать призрака - тот не только не развеивался, а ещё добавил резвости, как не сто лет в обед исполнилось! - но чёрный конь впереди внезапно взрыл копытами землю и, в облаке поднявшейся пыли, заплясал на месте. Не успев обрадоваться, Жора и сам что было силы натянул повод - из-под копыт с визгом прыснули во все стороны малолетние нарушители, решившие поиграть в дочки-матери на проезжей части. Хотя проезжей эта часть могла называться весьма условно (там даже асфальта не было), однако правила есть правила - дети, не играйте на дороге! И вот, чуть не доигрались! Спасибо реакции призрака, "матери" выскочили все, только орущая благим мявом "дочка" осталась в колясочке поперёк пути, и ей реально грозила опасность. Но тут конь Будёновца опять сорвался, как тетивой запущенный, а всадник, слёту свалившись набок, подхватил злосчастную коляску и широким взмахом насадил её на ближайший забор. И понёсся дальше. Жора выругался, бросая Баяна следом. Как призрак может швыряться детскими колясочками, он решил подумать позже.
   Теперь диспозиция поменялась. Огненный хвост вился по ветру всего на корпус впереди, и Жора с удивлением заметил, что у призрака под плещущими полами шинели то и дело мелькают совершенно неуместные кроссовки. Но и эту новость он оценить не успел. Дорога неожиданно вильнула влево, а странный Будёновец сиганул через вставший поперёк пути забор. Баян, недолго думая, ломанулся за ним. Они пронеслись двором, разметав куриное население, вскочили в огород, заставив хозяйку с перепугу воткнуться головой в свежевскопанные грядки, преодолели незамысловатую ограду и вынеслись в чистое поле.
   Призрак сразу взялся забирать вправо, вдоль окраины посёлка, стараясь оторваться от преследователей. И ему бы это непременно удалось, потому что главные силы, уведенные переулком, сумели выскочить в поле значительно дальше, а Баян уже начал уставать и терять темп. Но тут опять вмешалась судьба, даже больше - Божий промысел! Навстречу, прыгая на ухабах вдоль той же окраины, показалась знакомая Нива. В виду объекта экзорцизма, автомобиль взревел на полную мощность, а в окно высунулась рука в чёрной рясе, недвусмысленно потрясая... ружьём. Призрак, не сбавляя ходу, стал отворачивать прочь от окраины. Обе погони уверенно повернули туда же, отрезая пути бегства. И не зря. Там, за полем, огибая посёлок, проходила трасса, а сразу по обочине начиналось фермерское хозяйство, отгороженное высоченным забором из колючей проволоки. Призраку просто некуда было деться, разве что дезинтегрироваться, но с этим у него был странный напряг. Так что исчезать он по-прежнему не собирался, а продолжал с завидным упорством рваться в явную западню.
   На развороте Жора почти нагнал его и теперь получил возможность внимательней разглядеть. Потрёпанная шинель Будёновца выглядела великоватой - рукава утопали прямо в гриве, будто кисти рук вовсе отсутствовали, а поднятый воротник сразу переходил в глубоко сидящий шлем, тоже достаточно потрёпанный. А ещё во всей фигуре призрака не хватало чего-то ужасно привычного, что даже не сразу оформилось словами. И только всмотревшись Жора понял - шею и голову коня не обтягивал ни один ремень. Не видно было также стремян и седла, хотя всаднику это совсем не мешало. Его чуть сгорбленная фигура с уверенной непринуждённостью дополняла фигуру коня, несущегося длинными махами, словно не касаясь земли.
   Призрак почувствовал внимание и обернулся. Даже сквозь тёмную сетку на его лице Жора ощутил странно знакомый хищно-насмешливый взгляд, пробирающий душу, как волчий вой в ночи. Но пока парень приходил в себя, всадник уже бросил его рассматривать и плавно, без каких либо понуканий, стал выходить вперёд.
   А впереди уже вырастала, словно из-под земли, обманчиво прозрачная изгородь фермерского хозяйства.
   200 метров. Всадник всё набирал скорость. Его конь буквально стлался над землёй, с каждый прыжком всё больше отдаляясь от преследователей и стремительно приближаясь к жестокой преграде. "Стой, дурак, убьёшься!" - попытался урезонить его Жора, но безуспешно. Будёновец явно вознамерился погибнуть, но не сдаться. На чёрта ему это нужно, парень понять не мог, но сидеть, сложа руки, смотреть на это был не в силах и продолжал сумасшедшую гонку.
   100 метров. Их заметили с трассы. Водители стали притормаживать, отчаянно сигналя "тому чокнутому на полоумном коне". Жора, наконец, придержал Баяна, всё равно безнадёжно отставшего, чтобы не влететь под машину или не напороться на проволоку. Видя близость развязки, остановились вдалеке и другие загонщики, не глуша на всякий случай моторы. От них грохнуло несколько выстрелов, кто-то пытался кричать, взывать, но всё напрасно, и в ожидании неизбежного сами собой опускались руки и открывались рты.
   50 метров. Уже никто не кричал. Всё замерло - люди, машины, лошади - только всадник на горящем огнём коне летел прямо на изгородь. Одна секунда. Другая. Сейчас!.. Но вместо треска разрываемой проволоки и кровавых ошмётков - будто многократное эхо от яростного "УРА!" потрясло окрестности:
   - "УГРРРА-ГАРРРА-АРРАН!"
   И водители на трассе божились потом, что по бокам от взмывшего над оградой всадника воздух на десятки метров волновался, словно бьющие плавными взмахами огромные крылья.
   - С дуба падали листья ясеня! - потрясённо проговорил Жора, провожая взглядом уносящегося вглубь фермерской территории "призрака". Теперь он точно знал, кому за это безобразие следовало бы навалять по шее, но в упор не представлял, как об этом даже заикнуться. "Катюша, можно дать тебе по шее, а то очень спросить хочется, где ты успела продать душу Саурону-младшему... и за сколько?" Одно слово - с дуба падали листья ясеня...
  

* * *

  
   Катька вернулась часа через полтора - с неадекватным пофигизмом на лице и пьяной качкой в движениях. И пока Тихон, такой же неадекватный, как хозяйка, тюхал к вожделенной конюшне, она лишь равнодушно скользила взглядом по взбудораженной базе. Они оба так задумались, что едва не проехали мимо своих.
   - О, гляди, Катька! - заметил их Петро.
   - Катя, где ты была?! У нас тут такое было! - обрадовалась Саша.
   - Какое? - вяло удивилась та, даже не пытаясь согнать с лица выражение "шо пристали".
   - Призрак Чёрного Будёновца! - выпалила Саша.
   - Кхрм! - хрюкнула в нос Катька, едва успев отвернуться.
   - Чего ты смеёшься, мы его чуть не поймали! - обиделась Саша. - Жорка скажи?!
   - Угу... - мрачно подтвердил Жора, отводя взгляд.
   "Ага", - в свою очередь отметила Катька, но волноваться по этому поводу ей было лень.
   - Ну так чё, может теперь хоть тренировку забацаем? - воодушевился Венька, подводя итог референдуму "Что делать дальше?"
   В принципе, все были согласны, а Жора угрюмо промолчал. Только Ася обратила внимание на Катькино странное состояние.
   - Кать, ты как? Ты что, не спала сегодня?
   - И не ела, - с мечтательной улыбкой согласилась та. - Тiльки бiгла через мiсточок та вхопила кленовий листочок...
   - Всё, это уже кататонический бред, - серьёзно констатировал Валька. - Срочно четыреста кубиков борща перорально!
   - Ты ж моё сонэчко! - улыбнулась и ему Катька. - Только борща нету, бо вчера всё слопали.
   - Чёрт, и кафе ещё закрыто... - почесал затылок Петро, ощущая смутные угрызения совести.
   Тут Катьке пришла в голову умная мысль, что хватит сидеть верхом. "Тихон! Стоять!" - деловито скомандовала она и вознамерилась слезть, опёршись на левое стремя... Только забыла, что у неё нет стремян. "Оп-пля!" - махнула она ногой и так, с задранной ногой, фотогенично съехала по Тишкиному боку.
   - Ты куда?! - кинулся к ней стоявший ближе всех Валихан. - Пьяная что ли?
   - Пьяная-пьяная! - буркнул Жора, исподлобья угрюмо глядя на Катькино представление.
   - Да нет, вроде не пахнет, - потянул носом медработник, помогая пострадавшей утвердиться вертикально.
   Катька стала на обе ноги и тут же показала Жоре язык. Тот помрачнел ещё больше и отвернулся.
   - Но, как медик, рекомендую - перекусить и баиньки, - огласил окончательный вердикт Валихан, осторожно отпуская пациента в свободное "плавание". Катька "поплыла", но устояла.
   - Да, кина не будет, - понял Венька. - Давайте, я пока Тихона отведу.
   - Его бы почистить... - забеспокоилась было Катька, но Саша махнула ей рукой и присоединилась к Венеамину. Переданный в заботливые руки, Тишка устало потюхал на заслуженный отдых.
   - А мы с Катей зайдём к Надежде Семёновне, - объявила окончательную программу Ася. - Только, давайте ещё на всякий случай, кто-то с нами?
   - Да ну, прямо!.. - возмутилась было Катька, но её мнением никто не интересовался.
   - ...Валик и... - повела глазами Ася, - и Жора.
   - Вот ещё, здрасьте! - тоже "обрадовался" Георгий, но Ася на него укоризненно посмотрела, Петро сочувственно похлопал по плечу, и пришлось дембелю ЖДВ, словно гусю-первогодку, плестись следом, тихо ругаясь на раскомандовавшихся баб.
   Катя, наверное, тоже бы сильно ругалась, что её, как маленькую, ведут едва не за ручку, ещё и дембелей зачем-то припахали, но ей реально лень было и ругаться, и стесняться. Хочет Ася проявить материнскую заботу - пусть проявляет, согласные с нею парни составить компанию - пусть составляют. На душе было так спокойно и легко, что признайся ей сейчас Жора в большой и чистой любви, и то бы приняла, как должное и даже не покраснела. Потому что большего счастья, чем есть, в ней уже всё равно бы не поместилось.
   - Здрасьте, тёть Надь! - радостно поздоровалась она в несколько удивлённые очи атаманши. - А мы к вам на обед!
   - Надежда Семённа, это мы виноваты, - поспешила объяснить Ася. - Мы же Катю вчера без продуктов оставили. Может, покормите?
   - Ой, а я же только привезла всё, ещё не готовила! - засуетилась атаманша. - Да вы проходите, усаживайтесь, я сейчас быстро что-нибудь сварганю.
   Гости прошли за стол. Но едва расселись, как Ася вскочила и со словами: "Я - Надежде Семённе помочь!" унеслась на кухню. Через минуту Валик решительно поднялся и со словами: "Может картошку надо почистить?" тоже отправился помогать. Через полминуты вскочил Жора и, буркнув: "А я что - рыжий?", просто удрал. Катька осталась одна, и смеяться по этому поводу или плакать, она не решила - ей и решать-то было лень.
   Когда через полчаса повара с кастрюлями и тарелками вошли в гостиную, продолжая с энтузиазмом обсуждать перипетии этого сумасшедшего дня... Катька уже сладко дрыхла головой на столе, положив под щёку локти, а при попытке разбудить, только улыбнулась во сне.
   - И что теперь с ней делать? - растерялась Ася.
   - Ну, что ж теперь делать - оставляйте, пусть спит у нас, - развела руками Надежда Семёновна. - Вы пока обедайте, а её давайте в комнату занесём...
   Она ещё только оглядывалась, кого бы приспособить под это дело, а Жора уже подхватил Катьку на руки.
   - Куда нести? - деловито спросил он, пока Катька с трогательной доверчивостью сопела ему в плечо. И вышел вслед за Надеждой Семёновной, провожаемый многозначительными взглядами товарищей, потому что никого его деловитость не обманула. Ася как чувствовала...
  
   Катька проснулась и не сразу поняла - где. Кровать была чужая, темнота была чужая, а где-то рядом, будто за стеной, бубнили мужские голоса. А ещё показалось, что такое когда-то уже было. Она даже решила, что это всё ещё сон, настолько явственным было ощущение раздвоенности - здесь сейчас и когда-то раньше. Катька прислушалась и постепенно стала разбирать слова.
   - ...А что соседи? - спрашивал один голос, похоже, Николая Павловича.
   - А что соседи? - бурчал в ответ голос, похожий на Андрея Даниловича. - Говорят, всё о'кей и не лезьте не в своё дело.
   - Думаешь, не обойдётся?
   - Как бы хотелось! Только это ведь не наши щенки со своими "независимостями". Это такие "волки", что если уж зарядили, так выстрелит непременно. Как в прошлый раз...
   - Эх, сколько тогда потеряли!..
   - Скажи уж - чуть всё не потеряли! По крохам восстанавливали... что можно.
   - Ну, тогда за тех, кого уже не вернуть!
   Мужчины помолчали.
   - Вот ты скажи, Данилыч, почему всё повторяется? Почему нельзя один раз понять? Что ж мы всё на одни грабли-то?! Говорю, ведь, предупреждаю, кричу - ноль внимания! Не сейте, говорят, панику, у нас, говорят, всё под контролем... Слов-то каких набрались...
   - Только что слов набрались... Но мы-то теперь другие!
   - Мы теперь да - другие. Мы теперь не ждём.
   - И в столице кое-кто понимает, что без наших ребят - никуда. Крепко понимает!
   - Ну, тогда за наших ребят!
   - За наших ребят, Палыч, чтоб никогда их больше не терять!
   Раздался звон стаканов. Голоса за стенкой стали звучать тише, неразборчивей... А может это Катька сама, как тогда - в детстве, решила, что больше не хочет их слышать. Совсем не хочет. И с этой мыслью она опять уснула.
  
  

__________

  
  
   Как говорил один весьма велеречивый кабальеро:
   "И если я сойду с ума,
   То буду удивлён весьма,
   Что я от этого
   Лишился лишь ума!"
   Катька таки сошла с ума, и удивительно, что только лишь с него. Всю последующую неделю она занималась исключительно терроризмом, в том смысле, что раздражала окрестное население внеплановыми явлениями. Она и рада была не раздражать, но уж больно много этого населения развелось вокруг да ещё из города понаехало. И все просто жаждали встретить знаменитого призрака и запечатлеть на разнообразные носители. Тут бы затаиться, переждать... Но как?!! Как можно отказаться от чуда, идущего просто в твои руки?
   Кто ездил верхом, знает это ощущение. Не власти, нет - пускай ею тешатся любители самоутверждаться удилами и шпорами, - а единства с большим, умным, благородным зверем. И вкуса свободы. Нашей свободы. Глубоко подкоркового чувства людей, тысячи лет назад соединивших свою долю с конём. Прошедших верхом путь от легендарных кентавров, от ужаса античности и средневековья - стреляющих всадников, до столь же легендарных конных армий Гражданской войны. Это слышится в ритме наших песен и мелодий, это пронизывает наши сказания и былины, это выплёскивается в нашем темпераменте, когда душа просит, чтобы "развернуться". Только вот для Катьки, и так проведшей всё детство верхом на колхозных скакунах, всё это умножилось раз в десять. Можно ли от такого отказаться? Да ни в жисть!
   Ей уже не было нужды выезжать через КПП - зачем лишний раз светиться, если есть забор? - но все поля с перелесками были в её власти. В любое время дня и ночи - только пожелай. Нет, даже не пожелай, а просто отпусти желания, как поводья рвущемуся в скачку коню. Случайных встречных и преднамеренные засады они с Тихоном видели издалека и не отказывали себе в удовольствии зайти охотникам за привидениями с тыла, неожиданно взвыв чуть не в уши.
   Обнаружилось кстати, что из конюшни пропали шинель и будёновка, которые висели там для хозяйственных нужд с какого-то давнего фестиваля реконструкторов, и дед Макар, вдохновлённый сим вопиющим фактом, купался теперь в лучах славы, наперебой давая интервью всевозможным изданиям. Так что ужасы про Чёрного Будёновца росли и ширились, обретая всё новые "подробности".
   Правда оказалось, что есть и другая версия...
  
   ...Засада была устроена в кустарнике у столетнего дуба, венчавшего собою перекрестье полевых дорог. По данным "разведки" призрак тут должен был появиться всенепременнейше, и журналист центрального издания был к этому готов, как никто другой. Заграничная "пикселька" растворяла его фигуру среди растительности, тяжёлый телевик на штативе был тщательно направлен и "пристрелян", два фонаря и ночной прицел аккуратно разложены под рукой, а палец замер на пульте - только нажать. Мышь не проскочит, не то что призрак! И вдруг...
   - ...Не пойду дальши!.. Страшна-а-а!..
   - Да идём, дурак! Вдруг получицца...
   - А вдруг не получица?
   - У Севки жи-ж получилось, да?
   - Да врун твой Севка!
   - А пуговица?
   - У бати стырил!
   - Не, не стырил - у наших пацанов никаго такой нету... Ладно, сидим здесь. Здесь тоже хорошо может быть.
   Два пацанчика присели на краю дороги, продолжая с недетской серьёзностью обсуждать аутентичность некой пуговицы... и загородив журналисту весь сектор "обстрела". Тот терпел, терпел... и не вытерпел.
   - Эй, салаги!.. Эй!.. - страшным шёпотом возмутился он из кустов. - Валите отсюда, не видите - занято!
   Ответом ему было ошарашенное молчание с вытаращенными глазами и раскрытыми ртами.
   - Ну, что неясно?! Дуйте отсюда, пока по шеям не получили!
   - А чё это?.. - надулись пацаны. Вполне материальная угроза моментально привела их в чувство, а маскировочной формой сейчас вообще никого не удивишь. - Сами валите, это наше место!
   - Что?! Поговори ещё! Вообще, сопляки, оборзели?! - раздражённо вскочил журналист и грозно двинулся на детвору. - Сейчас как дам...
   - НЕ ОБИЖАЙ МАЛЕНЬКИХ! - дохнула темнота за спиной - так близко, что дыбом стали волосы под капюшоном - и вдруг вспыхнула, охватила языками адского пламени, будто собираясь утащить в Преисподнюю.
   Журналист как стоял, так и скакнул вперёд, роняя принадлежности, а вслед ему застрекотала очередь из фотоаппарата. Фотосессия, на самом деле, получилась шикарная, жаль - так и не стала достоянием общественности. Так же пропал втуне рекорд по бегу на короткие дистанции...
   Ужасный призрак и его конь одинаковым поворотом голов проследили за исчезновением представителя прессы, а после обратили инфернальный взор на обочину дороги, где дрожали, поверженные попами оземь, представители местного населения. Жуткий свет заметно пригас, детвора перестала трястись и уставилась вытаращенными от надежды глазами.
   - Покатать? - обречённо вздохнул призрак.
   - Ага! - пацаны моментально оказались на ногах.
   Всадник по очереди подхватил их, усадив одного на колени, а второго за спиной.
   - Куда едем? - серьёзно поинтересовался он.
   - Туда! - счастливо ткнули пацаны в противоположных направлениях.
   Призрак хмыкнул и плавно тронул коня...
  
   Вот такой странный был призрак. Вся база гудела о нём, один Жора не видел в этом ничего странного и ходил хмурый, как перспективы международного сотрудничества. Но даже он поднял угрюмый взгляд, когда Катька, объявив тему следующей тренировки, неожиданно добавила:
   - О-о-о! Гляжу, прыйдэться ещё учить правильно садиться на лошадь. - И чуть прикрыла веки, скрывая волчий блеск в глазах.
   Лица казаков вытянулись. Что эта чокнутая ещё удумала? Люди уже который год занимаются, разряды имеют, а она их учить садиться в седло решила! Хорошо, что здесь остались только самые понимающие юмор, а то побили бы, ей-богу. Впрочем, обращалась она не к ним, а к журналисту центрального издания, который решил теперь коварно затесаться в ряды "неформалов". Для этого у него имелось всё необходимое: нанятая лошадь, жокейская форма, хлыст, шпоры. Так что маячил столичный гость среди разношерстных - кто во что горазд - казачков, как пингвин в грачиной стае.
   - Сама-то умеешь - правильно? - обиделся он с апломбом пары десятков часов ипподрома.
   - Ни разу не пробовала, - честно призналась Катька и невинно поинтересовалась: - Може покажете?
   Журналист растерянно оглянулся - искренность этой деревенской пигалицы сильно смахивала на подставу - однако остальные члены команды тоже с интересом ожидали продолжения, и он решился.
   - Ну, смотри...
   Он вывел свою кобылку на свободное место и нарочито показушно изобразил: с левого бока, левой ногой в стремя, ухватиться руками - ОП!
   - Сможешь? - посмотрел он сверху вниз, излучая столичный сарказм киловаттами.
   - От выдно же-ж профессионала! - всё также искренне восхитилась Катька и, не успел тот возгордиться, продолжила. - Ночи ж, наверно, не спал - на стульчаках по барам тренировался. Школа, однако!
   Среди "неформалов" возникло и пошло гулять обидное хмыканье.
   - А как же, по-твоему, надо? - обиделся журналист.
   - Да как угодно, лишь бы не так, - охотно пояснила Катька. - Ану, хлопцы-девчата, покажте столичному пану, как надо, - обратилась она уже к своим и скомандовала: - Стремена закрепить, поводья попустить и - вьё! - отсюда и до обеда, а кто шо лишнее тронет - то до ужина. По коням!
   Народ оживился, и журналисту осталось только глазами хлопать, глядя, как эти "махновцы" - без секунды задержки! - как стояли, так и оказались верхом: кто запрыгнул сзади, как на "коня" в спортзале, кто сбоку - подскочив животом на седло или забросив туда ноги, будто лихой бразилец в капоэйре, а большинство - так просто погнали коней и ввинтились в сёдла прямо на скаку. Стремян никто даже не коснулся. Последней осталась пигалица-инструктор.
   - Отак собак стригуть, - пожала она плечами, будто извиняясь за подопечных, а после "летящей походкой" догнала своего конька, который уже тихой сапой направился было по личным делам, и мимоходом с легкомысленным подвывертом врезала тому пенделя ребром стопы по заду. Конь от неожиданности прыгнул вперёд, Катьку словно ветром занесло в седло. - Бувайте здоровi!
   И всё бы получилось, как задумано, но пока журналист хлопал ушами, его кобыла свои уши прижала и, плюнув на мнение всадника, рванула догонять табун...
  

* * *

  
   Вообще-то Катька хотела измотать своих казачков до упаду, чтоб не мешали продолжать заниматься "терроризмом". И ей это почти удалось. Когда они, наконец, вернулись на базу, народ с непривычки поскуливал и тихо ругался, пытаясь стать на занемевшие ноги, один Жора не скулил и не ругался - он злобствовал молча. Последним сняли с лошади журналиста и походкой "конь ушёл, седло осталось" милостиво отправили отдыхать. Казалось, теперь ничто не помешает Катькиному счастью... но это только казалось. Потому что, едва наступил вечер... Петька за Жоркой, Венька за Петькой, Саша за Венькой, Ася за Сашей, Валик за Асей. И, конечно, Лидка с Игорьком, куда же от них деться. А на додачу (зря, видать, пожалели!) припёрся очухавшийся журналюга с бутылкой "вискаря" для знакомства. Этой бутылкой ему едва не настучали по лбу, но прогонять уже не стали - пускай себе фоткает, лишь бы под руки не лез. Народ привычно располагался и хозяйничал, разве что поминутно потирал с охами-ахами особо пострадавшие места. Катьку мучила совесть, а укоризненные взгляды уже давно должны были просверлить её насквозь.
   - Катерина, вража баба, шо ж ты наробыла... - выразил общее настроение Петро после неудачной попытки бодро подняться за чашкой чая.
   Чая, на самом деле, у Катьки не было, но Валик принёс пачку "цейлонского", а Саша с Асей героически его для всех заварили.
   - Любо, братцы, любо, любо, братцы, жить, - с чувством напел Венька, хитро поглядывая на виновницу "торжества", - с нашим атаманом не приходиться тужить...
   - Съешь лучше пирожок, - посоветовала Ася, намекая на его вокальные данные.
   - С чем? - оживился певец.
   - С таком! - возмутилась Ася, типа, ему принесли, а он ещё кочевряжится.
   Пирожки передала Надежда Семёновна, потому что у Катьки и пирожков не было. Собственно, у Катьки вообще ничего не было. Она уже давно забросила мирские забавы - похудела, побледнела и только одни глаза продолжали светиться волчьим блеском. Надежда Семёновна как-то заметила её осунувшееся личико и с тех пор целенаправленно отлавливала, чтобы покормить, или хотя бы передавала что-то из еды.
   - А что, можно и спеть! - воодушевился журналист, принял соответствующую позу и вывел хорошо поставленным голосом:
   - "Как на грозный Терек, на высокий берег
   Выгнали каза-аки сорок лошаде-е-ей!.."
   Он оглянулся за поддержкой - мол, "хоть мы и по барам тренируемся, а по-вашему тоже могём", но неожиданно встретил среди собственно казаков полное недопонимание.
   - Чё-чё они сделали? - с подозрением поинтересовался Венька.
   - Выгнали... - удивился журналист.
   - За что? - в свою очередь удивился Венька.
   - Ну, как... - растерялся журналист, но тут не выдержал Игорёк.
   - Выгнали - значит, депортировали, - заявил он с серьёзной миной. - Кони же татарские! Вида на жительство нет. Вот их поймали и выдворили обратно в ногайские пустоши. А то, много их - на нашу зелёную травку... ПОНАЕХАЛИ!
   Игорёк был так негодующе серьёзен, что Лидкина рука, занесённая было по привычке над его затылком, в изнеможении опустилась обратно. Под фырканье и хрюканье коллектива.
   - Да какие "сорок лошадей", вы чего?! - обиделся за казаков Жора.
   - А сколько?
   - Сорок тысяч лошадей! Петро, скажи?
   - Точно, сорок тысяч, - авторитетно подтвердил Петро.
   - Ого! - восхитился Игорёк. - Массовая депортация?!
   Народ захихикал.
   - Ты неправ, - остался серьёзным Валик. - Кони от татар наверняка сбежали, значит, они беженцы. А с Дона выдачи нету.
   - Тогда уж от козаков сбежали, - проворчала Катька, - тому шо там про ногайцев поётся. И про "ерик", а не "Терек"...
   Незваные гости её сегодня раздражали.
   - Ну, тогда не знаю! - развёл руками Игорёк. - Может они извращенцы какие - эти лошади? То ногайцы их на ерик выгонят, то казаки - на Терек?.. Зачем, говорят, нам кони нетрадиционной ориентации?
   Коллектив ещё только набирал воздуха для ответной реакции, как вдруг воспрял из задумчивости Венька:
   - Слу-у-ушайте! А ведь правда! Даже песня такая была: "Семён Михайлович Будённый скакал на резвом кобылЕ"!
   Представив легендарного Семён Михалыча с усами и на резво-розовом "кобыле" нетрадиционной ориентации, коллектив лёг покатом.
   - Ребя-гык!-та, разве так мож-жно? - попросила Саша, держась за живот. - Я же ча-гык!-ю напилась!
   - Да сами вы извращенцы! - устал уже обижаться Жора. - Это же героическая песня!
   - Так я не понял, - поддержал журналист, - кто кого выгонял?
   - А давайте, в интернете посмотрим? - предложила Ася. - Самой уже интересно. Кать, твой ноут в работе?
   - Ы ы, - покрутила головой Катька, не поднимая глаз.
   - Поломался?.. - посочувствовала Ася.
   - Ы ы, - заладила своё Катька.
   - А что тогда? - насторожилась Ася.
   - Ты на нём сидишь, - буркнула Катька, всё также скрывая глаза под чёлкой.
   Укоризненно на неё посмотрев, Ася осторожно слезла с подушки. Там действительно оказался ноутбук. Она его открыла и народ начал сползаться поближе, чтобы заглядывать в экран. На месте остались только Жора, презрительно хмыкнувший на стадный инстинкт, и Катька, вообще не поднявшая взгляда. Через минут десять, когда народ, заскучав, уже собрался расползтись обратно, ноутбук соизволил включиться.
   - О, целое исследование есть! - обрадовалась Ася, просмотрев поиск. - Говорят, что "грозный Терек" указывает на битву времён Кавказской войны, когда победили Шамиля...
   - Чушь, - кратко выразился Жора.
   - Может ты и прав, - согласилась Ася. - Тут дальше товарища совсем занесло. Казаки у него такие толерантные, что врагов людьми считают - "сотни порубанных людей" говорят...
   - Угу, только не тех людей порубали... - буркнула Катя.
   - А дальше, говорит, как принято в высокой литературе - "разрыв шаблона" и "интрига на контрасте"! Тут, говорит, побоище, смерть и вдруг - "любо, братцы, любо жить"!..
   - Да разрыв мозга у него!! - взорвался Жора, не дослушав. - Шо ты бред читаешь?!
   - Хи-хи... - продолжила тешиться Ася. - И вообще, говорит, казака не печалит, что его женщина достанется другому - это же такой обычай, фиг с ней, пускай достаётся!..
   - Асенька, оставь, - попросил уже Валихан. - Товарищ просто перечитался настольной книги студента-медика.
   - "Анатомии"? - удивилась та на странную ассоциацию.
   - "Занимательной секспатологии", - серьёзно пояснил медицинский работник.
   - А ты тоже читал?! - ассоциация оказалась моментально забыта.
   - Канечно! - с достоинством подтвердил Валик. - Но подобное влияет на разум лишь недозрелых личностей.
   Ася уважительно хмыкнула и вернулась к экрану.
   - Вот, есть другое мнение - тебе понравится, - кивнула она хмурому Жоре. - Кавказ тут, говорят, ни при чём. Это в русско-турецкую два полка прикрывали отход беженцев, но заметили приближение десятитысячного отряда татар и укрепились за старицей реки - ериком. Долго бились, а потом подоспел на помощь ещё полк и татар спугнул. В битве принимал участие будущий знаменитый атаман Войска Донского со своим другом. Когда позже друг погиб, атаман взял в жёны его вдову и усыновил сына. Вот такая, говорят, история. Похоже?
   - Ну, так, вроде всё есть, - прикинул Петро.
   - Вполне! - махнул рукой Венька.
   - Ну, да, - согласился даже Жора. - И коней с заводными будет сорок тысяч...
   - Да сколько ж можно!! - вдруг подорвалась на ноги Катька, аж все вздрогнули.
   - Катенька, ты чего? - испуганно уставилась на неё Саша. Остальные выглядели не менее обалдевшими.
   "Шось я недобра, мабуть буду зла", - подумала Катька, но на краю уже не удержалась.
   - Вы хоть песню слушаете, нет?! Всё же сказано! "Как о тихий ерик... грянули ТАТАРЫ в сорок тысяч лошадей"... Татары!.. Ударили!.. Внезапно!.. Потому покрылся берег сотнями порубанных пострелянных людей. Шо неясно?! Прозевал пан-атаман набег. Сильно занят был своим атаманством. И спасался потом, кто как может, если повезёт. А кому не повезло - "первая пуля ранила меня, а вторая пуля срезала коня"... Вот за шо - "любо, братцы, жить, с нашим атаманом не приходиться тужить"! Вот про что песня. Не про то, как лошадей туда-сюда по Тереку гоняли! Не про то, как полки регулярной армии от татар геройски отбились!.. Про то, как не судылось козаку вырваться живым из той бойни... Тяжкая эта песня. Нету в ней ничего героического...
   На последних словах Катька окончательно сдулась и тихо опустилась на скрещенные ноги. Но ошарашенная тишина продолжалась ещё минуты две.
   - Ты-то откуда знаешь? - проворчал, наконец, Жора.
   - Я все вражеские песни знаю, - столь же "приветливо" отозвалась Катька.
   - Почему "вражеские"? - удивился логике Игорёк, но Катька объяснить не удосужилась.
   - Не, ну правда, откуда ты знаешь? - вцепился Венька. - Это же, как бы, не ваша песня...
   - А чого ж не "ваша"? - вспух почему-то Петро. - Ещё скажи на Кубани не наши песни!
   - Наши, ваши... - передразнила Катька. - Моим "волкам" и ваши, и наши - с высокой колокольни, как... мыши, пардон, крисы. Мои тыщи лет уже были, пока ваши "наши" появились.
   - Каким это "волкам"? - подозрительно сощурился Венька под настороженное молчание коллектива. Журналист даже что-то торопливо чёркал в блокноте.
   "Ой, ду-у-ура!" - подумала Катька и попыталась увильнуть.
   - Эта песня на самом деле татарская. Про то, как пожгли козаки ногайские стойбища. Потому в песне "пуля" - не "стрела". Потому жалко "матушку-старушку" - не станет сына, кто о ней позаботится, пропадёт. А у козака - откуда ж матушка-старушка? У него, дай боже, жена - сама себе хозяйка - хочет, примет, хочет, нет. А у татар жинку родственник возьмёт третьей женой, никуда не денется! У них это было чётко...
   - Ты-то откуда знаешь?! - взъелись на неё в два голоса Венька с Жорой. - И вообще, не съезжай с темы! - строго добавил Венька, а Жора опять насупился. - Какие-такие "волки"?
   - Да, Кать, какие "волки"? - присоединилась Ася.
   "Не прокатило", - подумала Катька и молча поднялась. Она пересекла комнату и сняла со стены дедову "ордынку".
   - Вот - сабля народа волков. Тысячи лет назад "львы", "орлы" и "волки" разделили меч из пера Самурга на три меньших меча. Сохранился только тот, что был с клеймом "волка". Потом его перековали на саблю, а клеймо поставили заново. Сами смотрите! - продемонстрировала она клинок, прозорливо опустив историю про деда.
   Народ сгрудился вокруг Катьки. До сих пор на клеймо обратил внимание только Жора, но он помалкивал, а теперь всем было интересно потрогать и рассмотреть.
   - Ой, какой вОлчек прикольный, а я раньше не замечала! - простодушно удивилась Саша.
   - Это что, настоящий "волчёк"? - профессионально удивился Венька.
   - С чего "волчёк" - это чечуга! - не удержался всё-таки Жора.
   - Зачем, чечуга? - Валихан лишь пожал плечами. - По-моему, обычная казацко-татарская сабля. Армянские и грузинские такие есть.
   - Карабэла гусарская! - встрял Игорёк, решив блеснуть эрудицией.
   Этого хватило, чтобы эксперты минут пять травили его рукоятками, щёчками, крестовинами, колпачками, пятками, долами, елманями, а также крутизной и кривизной всего этого добра, пока Катька тихо не вставила:
   - Это "ордынка".
   - Ну, может, ордынка, - нехотя согласились эксперты, по новой переглядев всё ранее разглянутое, но тут же нашли другой повод прицепиться: - Всё равно, это не кавказская шашка, так откуда здесь "волчёк"?
   - А "волка" что - только Кавказ имел? - засомневалась Ася.
   - Кавказ "волка" вообще не имел, - помог её сомнениям Венька. - Кавказ имел "терс-маймун" - по-персидски то ли "несуразная обезьяна", то ли "благословенный щит". А "волчка" придумали русские с немецкого "вольфклинге".
   - Ничего не поняла, - призналась Саша. - Какие обезьяны? Какие немцы?
   - Считается, хоть я с этим не согласен, - авторитетно подхватил Валик, - что клеймо "волчёк" происходит от немецкого Золингена. Тамошние мастера специально изготовляли оружие для Кавказа. А так как немецкие клинки были высокого качества, то их очень ценили и часто копировали. Впрочем, даже хвалёные самурайские мечи делали в Золингене.
   - Ого!.. Так самурайские тоже с "волчками"?
   - Нет, почему?.. Просто с клеймом Золингена.
   - Подожди... - упрямо покрутила головой Ася. - То есть, вы тут нам утверждаете, что немцы экспортировали оружие на весь мир, а своё собственное знаменитое клеймо "волк" никому, кроме кавказцев не показывали? А те даже не знали - что оно и откуда, и обзывали "обезьяной"... почему-то на персидском, так? - И не дожидаясь разъяснений взялась за ноутбук. - Ну-ка, посмотрим в интернете...
   Эксперты, конечно, имели много что сказать, но против интернета возражать не стали.
   - Хм... всё правильно, мастера Золингена стали использовать клеймо "бегущий волк" с 18 века. Они переняли его от оружейников Пассау, славившихся своими изделиями...
   - Ага, "переняли"! - хмыкнул Игорёк. - Сейчас это так называется?..
   - ...Изображение волка известно тут с 14 века. Оно было скопировано с герба Пассау, который в свою очередь наследует герб местного епископа. Вот смотрите - герб Пассау.
   Все всмотрелись.
   - А покажи, пожалуйста, их клеймо, - попросил вдруг Валик.
   Ася показала.
   - И что в них общего? - удивился за всех Игорёк. - Тот на дыбах, это бегущий...
   - Лажа какая-то, - потёр лоб Жора. - А начальный герб, который епископа, показать можешь?
   Ася набрала в поиске - выскочила куча картинок.
   - Вот это герб епископа Вольгера фон Эрла, от которого происходит "волчёк"...
   - ...Но это дракон, - тихо констатировала Катька.
   - М-да... - подумав, нехотя согласился коллектив. - Три когтя, змеиный язык, львиная морда, хвост...
   - А вот даже совмещённый герб округа Пассау, - ткнула другую картинку Ася. - С одной стороны этот пресловутый "волк", а с другой - типичный дракон. Как говорится, найди три отличия...
   Повисла задумчивая тишина.
   - Так откуда всё-таки взялся "волчёк"? - нарушил молчание журналист.
   - А я всегда говорил, что обожествление волка связано с Кавказом! - с горячностью начал Валихан. - Тут и древнейшие традиции металлургии, и оружие...
   - Какого Кавказа?! - не менее горячо перебил Жора. - Ваши даже не знали, что на клейме "волк"!
   - А это и не волк, - всё так же тихо произнесла Катька, но её услышали.
   - Как это - "не волк"?
   - Так... Волк и собака очень похожи, но у собаки хвост загнут вверх, у волка всегда висит вниз. Присмотритесь, на самом деле все ваши "волки" - просто собаки. Смешные такие собачки...
   Коллектив ещё переваривал сенсационную информацию, когда Ася вдруг хлопнула себя по лбу и кинулась что-то искать в компьютере.
   - Ага! - объявила она победоносно. - Помню же, где-то видела "собачку", слушайте! "Мавр Хулиан дель Рей служил ещё последнему эмиру Гранады. После падения эмирата принял христианство и пользовался особой милостью короля Фернандо II Католика. Работал в Гранаде, Сарагосе, потом в Толедо, составив славу оружейников этого города. Его клеймо в Испании называют "перильё" - "собачка". Некоторые даже считают, что это просто копия "волчка" Пассау"... А вот ещё: "Клинки Золингена 16-17 веков походили на испанские того времени, потому что многие немецкие мастера мечей учились в Испании"... Как говорится, комментарии излишни.
   - О, дают фрицы! - восхитился Венька. - Клеймо стырили, герб левым боком прилепили, "волком" обозвали - типа, совсем другой зверь. В натуре - "Таня Гроттер" 14 века!
   - Лихо, - согласился Жора.
   - Ун моменто! - не вполне согласился Игорёк. - Всё это клёво, но как немецкий "волчёк" попадал на Кавказ персидской "обезьяной"? И почему только на Кавказ?
   - Не только, - ответил Валик. - Говорят, его ещё в Турции знали. А тогдашняя Турция - это половина Ближнего Востока. Вот тебе и путь.
   Журналист перестал записывать и задумчиво выдал:
   - То есть, эти "волчки" производили где-то между Испанией и Турцией?
   - Во глубине магрибских руд - берберы там "волчки" куют!.. - продекламировал Игорёк, немного подумал и закончил: - Но пропадёт сей скорбный труд - их "обезьяной" обзовут! Капут...
   Народ захихикал. Лидкина рука опять было дёрнулась, но коллектив уже оценил глубокий смысл стиха, и возмездия охальнику не последовало.
   - А что, очень может быть! - обрадовалась Ася, увидев, наконец, "свет в конце туннеля". - Теперь понятно, почему немецкие "волчки" известны только в Западной Европе и на Ближнем Востоке. Их просто экспортировали вслед уже знаменитой мавританской марке.
   - Правильно! - поддержал Валик. - Черкесы тогда были подданными Турции и в набеги ходили на Иран. А как распробовали трофейные клинки, так Германия им стала специально поставлять.
   - Слу-у-ушайте! - воодушевилась Саша. - Так мы молодцы - такую проблему решили!
   - Подождите, а как же эта... собственно?.. - заоглядывался журналист в поисках причины столь плодотворной дискуссии, но Катька саблю уже убрала с глаз долой, и чтоб совсем неповадно было вспоминать, подкинула на "костёр" коллективной мысли своих "дров":
   - А как мы немцев-то опустили - по самое "пассау"!
   - Хи-хи, - поддержал её усилия Игорёк. - А настоящий герб города Пассау был знаете какой? "Писающий Мальчик"!
   Народ загыгыкал. Воодушевлённый Игорёк продолжил голосом заправского сказителя:
   - Городская легенда гласит, что в те далёкие времена, когда город ещё не назывался Пассау, глухой тёмной ночью некий простой мальчик из бедной семьи... вышел пописать на стену...
   - Игорь, перестань... - попросила смешливая Саша, которой третья кружка чая стала казаться лишней.
   - ...Он не знал, что в кромешной тьме прямо под ним уже лезут по лестницам враги. Один вражина уже почти долез, но вдруг почувствовал, как на голову ему льётся что-то тёплое вонючее. От испуга он сорвался и покатился вниз. Лестница с грохотом упала, поднялась тревога, врагов прогнали и с тех пор изображение мальчика, гордо писающего на головы врагов...
   Лидка уже и хотела воспрепятствовать издевательству, но пала его жертвой вместе с остальным народом. Журналист, который самолично лицезрел сей шедевр европейской культуры, теперь напрочь забыл, что собирался спросить, но заметку для колонки "Курьёзы" сделал. Катька украдкой перевела дыхание. Недаром говорят, лучший способ скрыть правду - это её не скрывать.
  
   ...Веселье было в самом разгаре, когда Катька от души и совершенно искренне зевнула. Ася это заметила и принялась разгонять народ. Последним пытался задержаться Жора, но Ася и его выгнала. Катька, наконец, осталась одна, и в звенящей тишине, наступившей после шумной компании, её "поводья", "вожжи" и прочие средства удержания стали постепенно сдавать, уступая рвущейся наружу мечте. Она едва высидела приличествующее время, бодро скомандовала "Ну, пошла!" и поспешила из дому, пока не поздно... Но оказалось уже поздно. Едва открыв дверь, Катька натолкнулась на мнущуюся у порога фигуру. Жора никуда не ушёл. Он был хмур, собран и очень, очень опасен.
   - А! - каркнула она от неожиданности и захлопнула дверь обратно, подперев для верности плечом.
   - Кать, стой! - начал он, но обнаружил, что общается с дверью и налёг со своей стороны. - Давай поговорим...
   - Чого б це? - прохрипела она, упираясь из всех сил.
   - Я всё знаю!
   - Ну и дурак...
   - Катерина, открой! - потребовал он, теряя терпение, и налёг сильнее.
   Катькины ноги заскользили по полу. Дверь, к сожалению, запиралась только на ключ, а ключ висел на стене - рядом, но уже не дотянуться.
   - Ка-а-атька!.. Я знаю, где ты прячешь шинель! - предъявил обвинение Жора.
   - А я знаю, где Лидка прячет сигареты, - заложила без зазрения совести Катька.
   - ЧТО-О-О?! Где?!
   - Ось прям, так и сказала!
   - Чёрт! Последний раз говорю - открой!!
   - Не открою!
   - Открой, зараза!!! - рявкнул он, оставив дипломатию, и ударил всем весом.
   Катьку отбросило, но она, отфутболившись о противоположную стенку, успела нырнуть в комнату. Жора кинулся за нею, не представляя, что собирается сделать, но точно зная, что обязательно что-то с этой врединой сделает. Он ворвался туда в расчёте на их обычные салочки-догонялочки... но неожиданно нос к носу столкнулся с Катькой. Которая никуда убегать не собиралась. Её глаза цвета тусклой латуни сразу оказались совсем рядом - насмешливые бесстрашные глаза волка - нет, волчицы! - которые с издевательским вызовом глядели прямо ему в душу. И не успев даже ойкнуть, Катька с Жоркой сцепились губами. Реальность вокруг них смутилась и сама собой оставила их наедине.
  
  

__________

  
  
  
   Вот говорят же циники, что любовь - встреча двух дураков, чтобы сделать третьего! Ну, про дураков, по крайней мере - это был именно тот случай...
   - Ой, дураки же мы! Предохраняться совсем забыли! - опомнилась Катька, когда уже было поздно. В смысле, настолько поздно, что чувство вседозволенности перестало затмевать рассудок и сменилось ощущением не то чтобы счастья, но удовлетворённой усталости от проделанной работы.
   - Это кто забыл?! - как бы возмутился Жора. - Я так, вообще не думал...
   - Ах ты ж!.. - в свою очередь возмутилась Катька и бросилась было драться... но оказалось, что целоваться и обниматься гораздо приятнее. - ...Гад! - всё же удалось ей закончить мысль. - А вдруг я забеременею? - предположила она самое "страшное", но не обнаружила на лице любимого ни капли раскаяния и решила сделать ещё "страшнее" - ...И сразу двое!
   - Ужжже хочу двух таких бешеных котят! - восхитился Жора. - Кстати, я тебе тот анекдот так и не дорассказал... Сидит, значит, мужик в трамвае и матерится...
   - Ой, дурак! - констатировала Катька, и вопреки заявке, прижалась к своему "дураку", так что анекдот опять остался нерассказанным. Да и слава богу!..
   Лежать и ощущать рядом человека, ставшего вдруг родным и близким, было непередаваемо приятно. Руки так и тянулись дотронуться, погладить, удостовериться, что вот оно - никуда не делось - и это всё моё! Каждая ложбинка, каждая мышца и косточка, даже банальная мочка уха вдруг стали чем-то таинственно-сакральным. Их надо было срочно исследовать, опробовать, пощупать, а может и куснуть в порядке шкодства. Чтобы потом, как-нибудь позже, уже не торопясь, с чувством и расстановкой выбрать среди всего этого богатства самое-самое. Но больше всего поражало, что столь же таинственно-сакральной стала теперь и она сама, и тянуло к ней Жорку так же непреодолимо, как и её к нему. Вот ведь влипли!
   - Слу-у-ушай, так мы теперь эти?.. Ну, вместе?.. В смысле, пара? - задумалась о будущем Катька.
   Жора приподнял её над собой, внимательно посмотрел в упор почти невидимыми глазами и сказал только одно:
   - Котё-о-онок ты мой...
   После чего прижал к себе обратно. Катька счастливо вздохнула, но не успокоилась.
   - И шо ж теперь скажет стая?
   - Скажет "слава богу" и "давно пора".
   - Почему?..
   Катька даже обиделась. Они тут, можно сказать, подвиг совершили - сами от себя такого не ждали, - а те даже не удивятся что ли?
   - Потому шо все давно всё знают. Задолбали уже своими намёками!
   - Ну вот!..
   Масштабы общественного ясновиденья поразили Катьку до глубины души. Она-то привыкла только к своему дару, а тут - все и так всё знают! Эх, если бы даром всё и ограничивалось...
   - Слушай, а ты меня не боишься?
   - С фига-сте? Вроде не такая страшная, местами даже симпатичная...
   - Я не про то...
   - А я про то! Котёнок, не бери дурное в голову, надо будет - расскажешь, не надо - не расскажешь, и так проживём.
   "Каза-а-аки... Вот никакого почтения к нам - великим и могучим", - хмыкнула про себя Катька и успокоилась... минуты на две.
   - Слушай, а ты давно в меня... меня...
   - Да, можно сказать, сразу, - понял Жорка с полуслова.
   - А шо ж выступал всё - бабы, бабы?!..
   - Так то ж бабы, а то - ты! Я ж тебя, как первый раз увидел, так и подумал: "Вот ведь зараза!"
   - Да-а-а?!
   - И с тех пор каждый божий день так и думаю: "Вот ведь за..." Ай! Ты чё кусаешься?!
   - Шоб думалось лэгше. Про то, якая я у тебя ласковая и нежная.
   - О-о-о!.. Я так понимаю, те'рь если случайно на кого гляну...
   - Порву. Ласково и нежно.
   - И за шо я в тебя, убийцу, такой влюблённый?
   Жорка обнял её так, словно всю жизнь мечтал, чтобы его порвали от нежности. "А может и мечтал", - вдруг подумалось Катьке в приступе самокритики. - "Кто их, мужиков, поймёт, женятся же они как-то на нас, стервах?"
   Они поборюкались немного и опять затихли. Но надолго замолчать Катьку не хватило.
   - А я даже не знаю... - продолжила она задумчиво.
   - И шо ты там опять не знаешь? - лениво отозвался Жорка, не дождавшись продолжения.
   - Как в тебя, чудо такое, влюбилась! - вспыхнула Катька, но на её агрессию Жорка не прореагировал, и она решилась признаться в том, в чём не признавалась даже себе.
   - Не знаю, може это с первого взгляда влюбилась, може так боялась с первого взгляда. Но вот, шо опасный ты для меня - поняла сразу. На добро чи зло, а перевернёшь ты мою долю, хлопче, даже не спросишь. Та й вже перевернул... И за шо мне такая радость, а? Скажи?
   Жорка не ответил. Она прислушалась и обнаружила, что тот без зазрения совести дрыхнет, оставив побоку её перевёрнутую вверх тормашками судьбу. Сначала ей стало обидно, что так и не дослушал, потом стыдно, что ухайдакала парня и ещё обижается. А когда стало смешно, Катька решительно вывернулась из-под одеяла.
  
   Сна не было ни в одном глазу - хоть катайся иди. Правда стоило, конечно, сначала умыться-одеться... А потом она увидела ноутбук и её заела совесть, потому что забыла своё виртуальное фэнтези, заполучив фэнтези натуральное. Но раз уж выдалась в её прогулках столь неожиданная пауза, грех было этим не воспользоваться.
   "Катька РРРР: Всем привет! Как делишки, как девушки?"
   "Кардинал: О, нашлась пропажа! Говорят, у вас там призраки шастают?"
   "Ну, шастают".
   "Не боишься?"
   "А чего нас бояться, мы люди спокойные".
   Она вроде бы пошутила, но Славик так задумался, что Катька решила сменить тему:
   "А где Старец?"
   "Пропал наш Старец. Игры забросил, чаты забросил, книгу пишет - "Альтернативная история Великой Степи". Из-за тебя, между прочим!"
   "Во даёт! Хотя, чем бы дитё не тешилось"...
   "Мало, что гуннов записал в "волки позорные", так представляешь, кем он обозвал несчастных аланов?"
   "Оленями?"
   "Ты откуда знаешь?!"
   "Ну, закаспийских скифов вообще так называли. Скажи ему - пусть не торопится, я ещё про "рысей" и "медведей" могу рассказать".
   "Ужас! А про свиней не расскажешь? Тех, которые подруг без новостей оставляют?!"
   "Кобра? Ты убила Славку и захватила власть над интернетом?!"
   "Да!!! Он рядом хихикает. А как ещё, прикажешь, до тебя добраться? Ну?!! Что?!!! Как?!!!"
   "У меня ВСЁ хорошо".
   "Жорка, наконец, признался?!!!"
   "Ну, ты-то откуда знаешь?!!"
   "Ура!!! Поздравляю!!! И как он?"
   "Рррррр! Всё, пошла я гонять призраков".
   И пошла Катька "гонять" призраков. Обсуждать с лучшими подругами своих парней в чате она была не готова. Но перед тем, как окунуться в ожидающую её сказку, она решила ещё разок глянуть-убедиться на оставляемую реальность, потому что верилось в эту реальность ещё меньше той сказки.
   Чтобы не разбудить, она зажгла лампу в прихожей и в её свете подошла к кровати. Жорка уже успел освоить все половины случайной Катькиной роскоши и душевно похрапывал в кулак. И выглядел при этом совсем не опасным, а напротив - трогательным и даже уютным. Как большой пёс, примостившийся лохматым ковриком у ног хозяина - таким, что глянешь, и рука сама тянется погладить, приласкать верного друга. Катька покатала в душе это чувство и оно ей очень понравилось, даже захотелось, чтобы оно осталось навсегда. Занозой кольнула мысль, что ещё ничего не известно и что давненько её не "накрывало", но крамольная мысль была тут же утоптана сапогом надежды в самые глухие закоулки сознания. Раз до сих пор не накрыло, то должно быть уже и не накроет. Может действительно - навсегда?
  

* * *

  
   Катька возвращалась утром домой и мечтала о том, что возвращаться домой, когда тебя там ждут, было бы очень даже приятно. Но открыла дверь и поняла, что это даже приятнее, чем она мечтала. На кухне шкварчало, а по дому витал запах жаренной яичницы - такой, что желудок, не избалованный в последнее время вниманием, сам отдельно признался Жорке в большой и чистой любви. Однако странно, где казачок с утра пораньше нашёл яйца и масло (или что там у него шкварчит)? Ничего же не было!
   - Ты где это стырял?! - удивилась она вместо "здрасьте" прямо с порога кухни.
   Жорка подскочил и едва не выронил нож, которым примеривался к отрезку колбасы. Рядом на столе лежало ещё полбуханки хлеба.
   - Тьфу, пропасть... - поймал он пугливый нож и отложил от греха подальше. - Рази ж так можна к людям подкрадываться?.. И ваще, а ты где шлялась всю ночь?! - принял он грозный вид вместо ответа, и Катька поняла, что её первая фраза оказалась пророческой - каза-а-аки!..
   - Я тебе потом объясню, ладно? - хмыкнула она, с вожделением глядя на колбасу.
   - А я ничего объяснять не буду... - как-то напряжённо произнёс Жорка, с вожделением глядя на Катьку, и стал медленно и тщательно сближаться.
   - Э?! - забеспокоилась та, но не слишком, потому что слишком беспокоиться, будучи подхваченной на руки, уже поздно. - Ай! Плиту хоть выключи!
   - Фигня... - мимоходом потянулся он, заставив Катьку на секунду вцепиться в шею.
   - Я же грязная! - попыталась она всё же освободиться, но с тем же успехом:
   - Фигня!
   - А вдруг кто-нибудь зайдёт?!!
   - Будешь морочить голову, возьму грубой силой, - убедительно пообещал Жорка.
   - Чем?! - поразилась Катька, и в таком поражённом виде была плюхнута на кровать. К сожалению, мысль побрыкаться ещё, чтобы глянуть на Жоркину "грубую силу", пришла слишком поздно. Фигня, будет чем заняться в другой раз...
  
   Когда сознание вернулось и сообщило, что надо жить дальше, Катька предложила:
   - Пошли пожрём, бо пахнет - сдохнуть можно!
   - Эх, пожрём!.. - от души потянулся Жорка, довольный такой жизнью. Ещё бы!
   - Только давай я твою футболку одягну, ты ж, зверюга, даже переодеться не дал, а искать лень.
   - А я в чём буду?!
   - А тебе не надо, у тебя и так глаза - У-У-УМНЫЕ! - прыснула Катька и выпрыгнула из кровати с добычей, так что Жоркина карающая рука схватила только одеяло. Закон семьи - кто первый встал, того и тапки. Кстати - и тапки тоже!
   - Спасибо, хоть штаны оставила, - проворчал сзади Жора, но не так, чтобы обиженно. Вид Катьки, скачущей по дому в импровизированном мини-платье, вполне окупал его потери.
   Так что завтракали молча, но весело - из одной сковородки. При этом Жоркин взгляд то и дело прикипал к её голым коленкам, а Катькин - невольно цеплялся за его обнажённый торс, а потом оба с друг друга ухихикивались. И всё бы хорошо, но вдруг скрипнула входная дверь и, венцом мировой подлости, прозвучал Лидкин голос:
   - Кать, ты дома?
   Начинающие любовники переглянулись. У Жорки сделалось такое лицо, будто ему не хватает шкафа... или окна. Видимо, абстрактное "все всё знают" и конкретное "вот вам здрасьте" оказались сильно разные. "Вот халэпа!" - успела подумать Катька, прежде чем неугомонная девчонка нашла их по запаху.
   - О, привет! А ты Жорки не видела, всё утро ищу-у-а-у-а... - смазался ей голос и она в позе "опа-на, приехали!" замерла на пороге. Ей никто не ответил.
   Что тут сказать, сказать тут было нечего - всё и так видно.
   - Падай, пока есть, - нашлась, наконец, Катька и кивнула на табурет.
   Лидка отмерла и с одобрением присоединилась.
   - Ну, тогда - хлеб да соль! - не то поблагодарила, не то поздравила она.
   - Ем, да свой... - буркнул Жора с таким видом, будто у него собирались отнять последний кусок.
   Сестричка демонстративно его проигнорировала и принялась увлечённо тягать хоть не последние, но далеко не худшие куски. При этом на лице её бродило такое мечтательное выражение, что не выдержала Катька:
   - Даже не думай, тебе ещё рано, - пошутила она... как оказалось - глупо.
   - Да?! А ему, значит, можно?! - вдруг попёрла Лидка осмелевшим с перепугу зайцем, намекая на братов изобличающий вид.
   - Ты же... несовершеннолетняя! - попыталась резонить Катька.
   - Зато - не совершенно зимняя! - выдала Лидка подозрительно не своё словотворчество, и стало понятно, что провернуть эту авантюру она уже пробовала, но видимо, Игорёк оказался морально устойчивей (или вовремя вспомнил, кого за это дело будут бить).
   - Ты поговори мне! - счёл, наконец, возможным встрять её брат. - Я те ещё за курево так всыплю!..
   - Можно подумать... - не столько испугалась, сколько неожиданно смутилась Лидка (и Катьке опять стало стыдно за своё умение ляпнуть первое, что на ум взбрело - а оно, как раз, и правда). - Да шо вы все прицепились, только раз попробовала!
   - Да-а-а, повезло тебе с парнем, - словно бы не к месту, задумчиво протянула Катька и с ласковым укором посмотрела на собственного.
   - Не понял, я тебя что - курить заставляю?!
   - Не-а, - всё так же ласково продолжала смотреть Катька, пока не поняла, что её сейчас стукнут сковородой. Только тогда она отвернулась, а вслед за нею прыснула Лидка.
   - БабЫ!.. - проворчал Жора. - Слышь, ты чего ваще припёрлась?
   - А! Чего пришла-то... - спохватилась Лидка. - Призрак, говорят, учудил - прямо на базу въехал. Через КПП. И без головы!
   - Как - без головы?.. - опешил Жора и, на всякий случай, глянул на Катькину голову. Та оказалась на месте, только скромно опущена, скрывая глаза под чёлкой.
   - Ну, так! - Лидка экспрессивно изобразила "секир-башка" и зажатый под мышкой "мяч". Жора, на всякий случай, заглянул Катьке и туда.
   - И чё?
   - Да ничё, проехал и исчез. Кать, ты же должна была видеть? Тебя, говорят, там рядом встретили.
   - Не, призраков не видела, - честно призналась Катька, под шумок таская из общей "тарелки" остатки еды.
   - Слушай, ты такая спокойная - с этим призраком! - удивилась Лидка. - Все на рогах стоят, одна ты гуляешь себе...
   - Ну, как говорил голован Щекн: "Мы любознательны, но не любопытны", - отмахнулась Катька.
   Теперь чего-то развеселился Жора, поглядывая на подругу с таким ехидством, что та совсем поникла, но Лидка ничего не заметила и продолжила заливаться соловьём.
   - ...Всё, говорит, военное положение, и ОТАКЕННЫЙ замок на оружейку - ХРЯСЬ! Чтоб народ не шалел... Зато отец Никодим теперь матерится - у него опять, хи-хи, все кресты потырили... А кстати, Данилыч же народ собирает, будем показательные устраивать для гостей, всех уже нашли, один ты куда-то пропал, а я так и подумала, шо ты тут будешь...
   - ТВОЮ Ж!.. Ты когда это собиралась сказать?!! - подскочил Жора, метнулся было, остановился, оглянулся на конфискованную майку, махнул рукой и вылетел из кухни окончательно, а через полминуты - и из дома, о чем с грохотом сообщила входная дверь.
   - Ну, ты даёшь, - покачала головой Катька, - так брата подставлять...
   - Это семья, детка, - отмахнулась сестричка, добираясь, наконец, до всего, что после Катьки осталось. - А в большой семье, как говориться, клювом не щёлкай. Думаешь, он мне такого не делал? Я из-за этого паршивца чуть на экзамен не опоздала... Слушай, а вкусно! Ты чего туда намешала?
   - Поняття не имею - это Жорка готовил.
   Лидка как сидела, так и замерла с открытым ртом, не донеся последний кусок. "Шо-то я всё не то патякаю", - подумала Катька.
   - Ого, братуху вштырило!
   - Можно подумать, никогда дома яичницу не жарил... - усомнилась Катька, чтоб хоть как-то оправдаться.
   - Да ты шо?! Голодный будет сидеть - не притронется! Типа - это женское дело и вообще - само приготовится, на стол накроется, помоется. Я ж знаю!.. Да не, ты не подумай, он парень хороший. Придурок, конечно... иногда... но хороший. Меня, знаешь, как защищает - ого! Как Игорька пропустил - до сих пор удивляюсь. А то был тут один хмырь, на меня глаз положил... месяц потом, хи-хи, смотреть в тот глаз не мог.
   - И шо ж такое золотко, да бесхозное... - засомневалась всё-таки Катька.
   - А... была одна дура... Говорили же ему, шо дура, так нет - любовь у него! Упрямый же, как чёрт.
   - И шо? - насторожилась Катька.
   - Из армии не дождалась... неделю... в смысле, ждала. Жалко, я малая ещё была - убила бы, честно слово! Космы бы повыдергала и лысой по миру пустила! Так что ты уж не обижай его, ладно?
   - Ладно, - хмыкнула Катька, вспомнив ночной разговор... и вдруг вновь ощутила давешнюю занозу в душе. Будто какое-то предчувствие пыталось пробиться сквозь броню её счастья. Не пробилось и снова улеглось на дно - она даже испугаться не успела. И понять - предчувствие ли это или просто сердечко от избытка радостей пошаливает.
   - Он же, поди, меня и воспитывал. Батя на работе вечно, мать с баулами мотается... Знаешь, как заставлял, чтобы всю кашку доела? А взял и слопал у меня перед носом мою кашку и ещё спасибо сказал. Всё! С тех пор никаких капризов, а то голодной останешься. Зато научил! До сих пор помню детское потрясение. Я его потом Жоркой-обжоркой дразнила... а он меня "хвостиком", потому шо вечно за ним таскалась...
   - От и хорошо. Значит, ты у нас сильная, тренированная? - неожиданно перебила Катька.
   - Ну, так... - не стала та отпираться, но Катька имела ввиду другое.
   - Бо щас меня до кровати тащить будешь. А то ж неприлично как-то посэрэд кухни валяться... и голой... Люди-то шо подумают?! А ты ж меня - как усну прямо тут, не сходя с места - так донесёшь, уложишь, подушечку подкладёшь, одеяльце подоткнёшь, колысанку заспиваешь... - размечталась она, но Лидка уже всё поняла.
   - Ладно-ладно, иду уже, словами сказать нельзя?
   - Ты ж моё золотко, - умилилась Катька в исчезающую за дверью спину. Сразу видно, чьё воспитание - даже посуду не убрала.
   Катька тоже убирать не стала, а едва доползла до кровати - упала и отрубилась без задних ног с одной мыслью - на сегодня хватит дуэлей! Но она ошиблась...
  

* * *

  
   Показательные выступления проходили планово и показательно. Показали всё - выездку, рубку, даже стрельбу на скаку по летающим тарелочкам, и тут дошла очередь до забега.
   - А где ваша эта... как её... которая задом наперёд? - вдруг заинтересовался новый столичный эмиссар, наслушавшийся предыдущего.
   - Катерина Мамай? - как бы вспомнил Андрей Данилович. - Щас выясним! - он деловито отошёл к свите и уже совсем другим тоном, тихо но грозно осведомился: - Где Катерина?! Почему не на плацу?!
   - Так она, вроде, не наша? - вякнул кто-то, но атамана это не удовлетворило.
   - Я вам дам - не наша! - ещё грознее напустился он, тщательно скрывая, что забыл по той же причине. - Ррраспустились!.. Немедленно отыскать и представить по всей форме!
  
   Пока искали Катьку, уже и бега прошли, и Георгий, наконец, получил давно заслуженную награду, хотя по виду, не особо тому обрадовался. Столичный гость начал уже проявлять высочайшее нетерпением, грозящее перейти в царственное неудовольствие, когда на импровизированную трибуну, смущённо оглядываясь, выбралась Катька - заспанная, растрёпанная, одетая вместо казачьей формы в потёртый "милитари" маскировочного окраса... если иметь ввиду маскироваться под бомжа. На левом её боку висела призовая шашка в ножнах, на правом - дедова ордынка в наспех скрученной проволочной петле... Ну, как атаман приказал, так её и собрали - быстро и по всей форме!
   - Андрей Данилыч, вызывали? - попыталась она тихо и незаметно обратить на себя внимание, но незаметно не получилось.
   - Это кто? - раздался высокомерный голос.
   - Андрей Данилыч, честное слово - быстрее! - попросила Катька, напрочь игнорируя чужое начальство. - Бо я там Тихона на наших бросила, боюсь не доглядят.
   - Это и есть Катерина Мамай, наш призёр, инструктор неформальной верховой школы, - заторопился Андрей Данилович и приглашающее протянул руку. - Ну что ж, раз все в сборе, давайте пройдём на плац.
   - Кхм... Это она?.. Инструктор?.. - удивлялся ещё высокий гость, но атаман уже повёл его на выход, дипломатично придерживая рукой. Другой рукой он подавал "тайные знаки", которые Катька не поняла, однако поняли сопровождающие лица и быстренько затёрли её следовать за столичным начальством.
   - Что за вид? - всё не унималось оно, потрясённое Катькиным явлением.
   - Неформальный... - нарочито робко подсказал кто-то из свиты.
   Катька едва не прыснула, но атаман снова показал "тайный знак", который поняла даже она.
   - Катерина участвовала в патрулировании. Вы же слышали про нашего призрака? Вот, только сейчас вернулась.
   - И как результат? - заинтересовался гость.
   - Не догнала, так согрелась, - буркнула Катька.
   - Пока не поймали, но работаем, - перевёл атаман, постаравшись заглушить Катькину реплику.
   - Значит мало работаете, неэффективно, - принялось поучать начальство. - Необходимо в кратчайшие сроки прекратить это безобразие!
   - Конечно! У нас разработан конкретный план оперативных мероприятий, - совершенно серьёзно заверил Андрей Данилович.
   Так, мило беседуя, они спустились с трибуны и атакующим строем тевтонских рыцарей врезались в толпу зрителей. Катька уныло плелась следом, бдительно охраняемая от поползновений удрать. Она пыталась намекать парням, что нафиг она им сдалась, но атамана тут уважали и приказы выполняли неукоснительно. В конце концов, Катька плюнула на это дело и решила, что хуже не будет. Напрасно...
  
   На плацу высокое начальство встречал казачий строй - казаки-кони с казаками-всадниками в поводу... по крайней мере, Катьке именно так показалось, потому что кони, пронявшись ответственностью момента, волновались и старались даже больше всадников. Они выгибали крутые шеи, раздували чувствительные ноздри, косили на соседей чёрным глазом, переступали стройными ногами - все такие подтянутые, заплетенные, ухоженные. Одно слово - строевые! Естественно, столичный гость смотрел на них в первую очередь, лишь мимоходом отмечая самих казаков.
   - Орлы!.. Соколы!.. - одобрительно кивал он головой, проходя перед строем.
   - Когти-то, когти... - тихо комментировала Катька, выглядывая из-за спин тех, перед которыми должна была стоять лицом. Она весело подмигнула оттуда Жорке (того чуть кондрашка не хватила) и философски пожала плечами остальным своим, тоже весьма озадаченным её появлением в таком неподходящем месте. И тут высокая делегация достигла конца строя...
   - Молодцы! Орллл... Это что?! - друг изменился начальственный голос... потому что там, в конце строя, высочайшему взору явился Тишка.
  
   В этот раз он никуда сбегать не стал, а честно и добросовестно выполнил Катькину команду "Здыхоть, стоять!", чем усыпил бдительность крайнего казака, которому и так "нечего" было делать, как только смотреть за этим чудом. Тот видел через своего коня, что Тишка стоит на месте и - слава богу. Но стоять можно по всякому. И пока все стояли "смирно", Тихон потихоньку себе расслабился и стал как бы "вольно". Надо ли удивляться, что высокое начальство ошалело, узрев вместо строевого скакуна, кургузое лохматое чудо с отвисшей губой и дебильно-отрешённым взглядом из-под растопыренных во все стороны копыт.
   - ЭТО ЧЕЙ?!
   - Это мой, - смело протиснулась вперёд Катька, украдкой показывая боевому товарищу то, что перед этим показывали ей.
   И свои, и приезжие посмотрели на неё, как на врага народа.
   "Я предупреждала, у сеньоров нет повода обижаться на меня", - мысленно процитировала она бравого майора Мак-Наббса и, сначала, врезала коняке пинка, чтоб проснулся, а после схватила под уздцы, чтоб не сорвался с перепугу вскачь. Тихон возмущённо затряс гривой, искренне не понимая, что опять не так. Катька объяснять не стала, объяснило высокое начальство:
   - На живодёрню немедленно! На шкуру и мясо!! Позор!!! Вы мне ответите за это!
   - Чого ж там - отвечу! - мрачно пообещала Катька, с пенделя влетая в седло. И прежде чем кто-либо ещё успел открыть рот, Тишка рванул через плац в сторону конкурного поля... а следом, отстав всего на мгновение, рванули Баян с Жорой.
  
   Само счастье, что зрители с той стороны успели разойтись, а то бы потоптали, ей-богу. И начальники, и казаки только глазами хлопали, глядя как внеплановые конкуристы на предельном темпе лихо проходят препятствия. Именно так Георгий заработал свою победу и напоказ повторил весь маршрут. Но на этот раз плечо в плечо с его красавцем "дончаком" шёл неказистый "гуцулык", преодолевая без единой закидки или обноса всё то же самое, что скаковой коллега. Единственно на "тройнике" Тишка зацепил таки последнюю жердь, однако не отстал при этом ни на метр.
   Заканчивали они уже под крики "давай!" товарищей и бурные аплодисменты зрителей. Но Катька была слишком зла, чтобы на этом закончить. Они с Жорой остановились в отдалении, о чём-то пошептались и дружно направились туда, где были установлены снаряды для рубки. Публика замерла в ожидании продолжения.
   Первым пошёл Георгий. Подняв саблю, он с места в галоп направил коня на столбики с "лозой" и в два взмаха, вправо-влево, по очереди срезал на всём скаку привязанные к столбикам ветки. Народ зааплодировал.
   Следом пошла Катька. Стоя задом к дорожке, её конь вдруг поднялся на дыбы и, с переворота, рванул так, будто собирался сдуть ту лозу воздушной волной, тем более, что оружие Катька так и не вынула. В мгновение они достигли снаряда и когда всем показалось, что так его и минуют, в обеих руках всадника что-то сверкнуло, полоснув размазанными кругами, и он пронёсся дальше, а позади тихо съехали по наклонным срезам аккуратно срубленные... столбики для "лозы".
   Развернувшись, Катька хотела было устроить вандализм ещё и соломенному чучелу, но была перехвачена Георгием и как-то неохотно принялась распихивать клинки по ножнам и петлям. А после, под бдительным присмотром, направилась к замершему от потрясения параду. Только тогда народ отмер и наградил её выступление ошарашенными хлопками. Однако, она была ещё достаточно зла чтобы этим удовлетвориться.
   Остановившись перед носом у начальников, Катька неожиданно вздёрнула коня крутой свечкой и внаглую продержала так долго, аж Андрей Данилович понял, что пора брать руководство в свои руки.
   - Вот, это и есть - наша неформальная школа верховой езды! - торжественно объявил атаман. - От своего имени и от лица наших гостей я БЛАГОДАРЮ Катерину за эффектное выступление, - намекнул он, одновременно подавая свите очередной "тайный" знак, - и объявляю наш праздник закрытым!
   С последними его словами откуда-то из-за спин захрипело, взвыло и, наконец, зазвучало торжественное: "На горе стоял казак, он Богу молился..." Народ стал оглядываться, определяясь куда теперь, но Катька всё ещё была зла, чтобы так закончить свой праздник. Тишка, развернувшись на задних копытах, опустился на все четыре и, под удивлёнными взглядами, не торопясь, побежал к середине плаца. И тут в песне закончилось плавное течение официального текста и начался залихватский и неуместный к любому тексту припев: "Ой-ся ты, ой-ся, ты меня не бойся..." В такт ему Тихон вдруг стал сбоить, спотыкаться и выделывать ногами "кренделя", а в руках его хозяйки опять блеснули стальные молнии и, словно, окружили её двойным сверкающим ореолом, вольно "гуляя" во всех плоскостях. И так - приплясывая каждый по-своему - они пошли по кругу.
   Вид у обоих танцоров был такой заправский, что куда там Кубанский казачий хор! Зрители не удержались и принялись хлопать под музыку. Не прошло и минуты, как весь плац народа оказался "занят" одной Катькой. Даже столичный эмиссар снизошёл до того, чтобы поддержать веселье. А когда музыка кончилась, дисциплина и порядок пали вместе с нею. Всё смешалось, и Андрей Данилович, снисходительно качая головой, придержал высокого гостя. Тот ещё пытался возражать и рвался выразить от себя лично, но атаман с ироничной улыбкой указал на толпу, над которой то и дело взлетала Катька и ненавязчиво повлёк его в сторону кафе. Там ожидала официальная программа - стол, банкет. А тут - мало ли что... вдруг девчонка, ко всем своим талантам, ещё и злопамятна.
  

* * *

  
   Катька не была злопамятна - сразу не убила, на потом не оставляла. Просто её до сих пор трясло. То ли от слов дурака-начальника, то ли от полыхнувшей огнём собственной ярости, так до конца и не угасшей. Она стоически вынесла бурные поздравления и сразу попыталась смыться. Не тут-то было! Теперь у неё оказалась такая прорва друзей, что спрятаться стало нереально. Мало туристов-журналистов, жаждущих с нею общения, так ещё и казаки, которые раньше с презрительным неодобрением сносили соседство "неформальной чухонки", вдруг воспылали к ней неподдельным интересом. Георгий чуть не подрался с некоторыми особо настырными. В конце концов, товарищи-неформалы отшили всех и дали возможность хотя бы коня спокойно почистить. А уж потом - Петька за Жоркой, Ася за Петькой...
   На этот раз "дастархан" им накрыла Надежда Семёновна. И похоже банкет обнесла, потому что было тут...
   - Вау!.. Катька, выступай почаще! - с восхищением оглядел Игорёк импровизированный "стол".
   - Ты-то чё к этому?.. - покосился на "салагу" Жора.
   - Не понял?! Да я её вообще - первый нашёл! Правда, Кать?
   - Ну да, нашёл, - согласилась она. - Всё забываю спросить, а откуда ты Николая Павловича знаешь?
   Вопрос был со скрытым смыслом, и в ожидании ответа, Катька внимательно смотрела на паренька. Но ответила ей Надежда Семёновна.
   - Это даже я знаю, - хмыкнула она мимоходом. - Историю, как Лара свою Милочку уроками пианино мордовала. Пока Игорькова мама сама к ним не пришла и не объяснила, что НЕТ У РЕБЁНКА СЛУХА!
   Катька вполне удовлетворилась и тему развивать не стала. Не удовлетворился Жора и с удовольствием выдал все её "скрытые смыслы".
   - Потому тебя Палыч за Катькой послал? - значительно прищурился он. - А ты, мил-человек, часом не стукачок?
   - Что?! Я честный фраер! - вспух Игорёк праведным гневом гопника в законе. - Сам-то от Данилыча явился... Катька, скажи, да?!
   - Подеритесь ещё, - ответила за ту Ася, мимоходом утаскивая бурчащего Жорку, якобы помочь на кухне. Лидка тоже дёрнула обиженного друга за рукав и принялась горячо что-то намекать "сурдопереводом". Игорёк "что-то" понял и сделал глазами "О!". Катька не поняла, но догадалась и быстро опустила голову, чтобы не краснеть у всех на виду.
   - Ну, так рассаживайтесь! - подогнала Надежда Семёновна коллектив и в ознаменовании начала посиделок торжественно выставила на "стол" три бутылки. - Вот вам от отцов-командиров ещё хорошего винца - за сегодняшний успех и за наших обоих героев... в лечебных целях.
   - В лечебных - это ко мне! - сразу потянулся Валик, и даже нашёл, чем откупорить, а то у Катьки штопор может где-то и валялся, но она об этом не знала.
   Вино быстренько разлили по стаканам. Катька со своим устроилась в дальнем углу и оглянулась за Жорой, но пока тот возился, рядом попытался примоститься журналист центрального издания, которого единственного пустили на посиделки по старой памяти.
   - Можно возле тебя?
   - Мне-е-а... - растерялась Катька.
   - Леонид! Лёня! - неожиданно позвала Ася с другого конца комнаты. - Сюда идите!
   Журналист ещё удивился, но Асин сурдоперевод оказался даже короче Лидкиного и гораздо решительнее, так что Жоре досталось только проводить незваного гостя взглядом и занять "своё" место. Катька ему виновато улыбнулась и смущённо уткнулась в стакан.
   - Ну ребята, я думаю, перво-наперво надо выпить за Катюшу, - взяла слово атаманша. - За присвоение ей внеочередного звания старшего инструктора.
   - О-О-О! - обрадовался народ.
   - Оййй... - скривилась Катька и с чувством выпила за своё здоровье.
   Надежда Семёновна тоже выпила и засобиралась.
   - Теперь я вас оставлю. Веселитесь, не подеритесь, а меня ещё долг зовёт, - показала она глазами куда-то наверх и, не слушая возражений, покинула компанию.
  
   После её ухода народ некоторое время пробовал разносолы, перекидываясь малозначащими репликами, пока не "прорвало" Веньку.
   - Да-а-а, Катька... - протянул он, качая головой. - Только не говори опять, что у вас так каждый пацан может.
   - Не каждый, - признала, жуя, Катька. - Только Мисюра может, и Кудря, и Нечипайло, и Матлай, ну и ще браты Рябченки можуть, если не забыли, как это делается, а то воны таки шалопаи...
   - Нет, она издевается! - с деланным трагизмом воскликнул Валик. - Катенька, ты развиваешь во мне комплекс неполноценности. До сих пор думал, что - нормальный казак, однако с тобою чувствую себя... фельдшером Скорой помощи!
   - Так ты и есть - фельдшер, - хмыкнул Венька. - Только это... как те горные егеря - "горный" фельдшер, да?!
   - Ой ти - фельдшер, не козак! - оперным баритоном изобразил Петро.
   - Много вы понимаете! - набрался важности Валихан и снисходительно пояснил. - Вы тут казаки обыкновенные: может пришлые, может потомственные... А я казак особенный - традиционный!..
   - В смысле?.. - не понял народ.
   - ...По материнской линии, - серьёзно уточнил Валик.
   - У тебя мать с шашкой ходит и на "красный" угол поклоны бьёт?!
   - Зачем "красный угол"? - решительно отмёл тот подозрения, вдруг перейдя на эпический "кавказский": - Старинный родовой обычай - да? - к сасэд-казак набэг бэгай, жену-красавицу добывай. Мой дэд бэгал, его атэц бэгал, атэц его атца бэгал. Мой атэц тоже бэгал... бегал-бегал, бегал-бегал... и не смог!
   - Добыть?! - посочувствовал народ.
   - Убежать!.. - укоризненно поправил Валихан. - Традиция такая! - торжественно вознёс он указующий перст... украдкой посматривая за Асиной реакцией. Та чуть склонила голову и ожгла его таким царственно-значительным взглядом искоса из-под приспущенных век, что Валик забыл даже про стакан, который поднял для тоста.
   - Так выпьем же за традиции! - поддержал Игорёк, хотя ему как раз торопиться не следовало (ему и Лидке налили с условием, что только раз), но не вставить свои "пять копеек" было выше его сил.
   Валик очнулся и залпом выпил. Ася удовлетворённо улыбнулась уголками губ и, как бы, задумчиво пригубила.
   - Пропал, пропал казак! - завёл своё карканье Петро, трагично качая головой, и по привычке, оглянулся за поддержкой... но совершенно неожиданно её не получил.
   Георгий сидел напряжённый и даже головы не поднял.
   - Жорка?.. Братуха, ты чего? - насторожился Петро и посмотрел на других.
   В коллективе возникли и пошли гулять весьма подозрительные переглядки. Но тут Жора вдохнул, как нырять собрался, и решительно поднялся.
   - Ну!.. Тогда сразу третий тост - за любовь!
   Парни стали приподыматься, но как-то неуверенно, подружки тоже явно ожидали чего-то большего. Жора так вообще растерялся и начал злиться на двусмысленность ситуации, в которую сам же себя загнал, но тут уже Катька вздохнула тяжко и тоже поднялась на ноги. И не успел коллектив удивиться, как она притянула оторопевшего парня за шею и при всех поцеловала в губы. Первый раз ещё безответно, второй - уже теплее, а на третий оттаявший Жорка уже сам обнял её и не отпускал, пока она чуть не задохнулась. Зато когда отпустил...
   - Вау! - восхитился Игорёк.
   - Ой... - смутилась Саша.
   - Ха! - с пониманием отнёсся Венька.
   - Про-о-опал казак... - констатировал потерю друга Петро.
   - Та не горюй, Петя, - совершенно искренне посочувствовала Ася. - Если что, мы и тебе хорошую девочку найдём.
   - Не надо!!!
   Перспективный "жених" изобразил такой ужас, что коллектив развеселился и вспомнил, наконец, про объявленный тост. Проблема потонула в звоне стаканов и предложениях услуг по устройству личной жизни. Но хиханьки-хаханьки, а Саша о чём-то всерьёз задумалась, искоса поглядывая на беззаботно веселящегося Веньку. И даже Лидка имела выражение лица, обещавшее Игорьку очередную авантюру. Только Жора с Катькой переглянулись и вздохнули с облегчением - стая их приняла.
  
   - "Ой летiли дикi рейфи-и,
   Ой летiли у галактику Пега-а-ас.
   Впали пiр'ям на подвiр'я
   Та й пожерли все населення у на-ас"... - мелодично напела Катька, мечтательно улыбаясь и склонив голову набок, чем на корню зарубила полёт Игорькового красноречия.
   За содержание фантастического блокбастера никто с нею спорить не стал (содержание такое и было), а вот за форму критики (если это была критика) претензии возникли.
   - Катька, вража баба, шо ты прицепилась до тех "гУсэй"?! Спела бы шо-то козацкое, душевное!.. - обиделся Петро.
   За "потерю" друга он теперь через раз обижался на Катьку и иначе, как "вражей бабой", не называл. Жора морщился, но ради дружбы терпел. Тем более, Катьку эти наезды только веселили. Вот и сейчас она ответила с ласковой снисходительность, как младшему братику:
   - Та тебе, сонэчко, ещё рано.
   - Шо?!
   - Та нишо! Там же всё про "вражих баб", где ж тебе такое можно?
   Петро растерянно заморгал, вспоминая, было ли там что-то такое, но народу тоже стало интересно, что же там такого могло быть.
   - Помедленней, я записываю, - с хмельной настойчивостью попросил Лёня-журналист.
   - Да пожалста, - пожала плечами Катька. - Вот вам самое-самое... политкорректное.
   "Розпрягайте, хлопцi, коней
   Та й лягайте спочивать,
   А я пiду в сад зелений,
   В сад криниченьку копать"...
   Народ с удовольствием поддержал и даже весьма профессионально подпел на два голоса "Маруся раз-два-три, калина...". Катька солдатский припев снисходительно проигнорировала, но мешать не стала. Песня пролетела бодро и весело.
   - Ну, и чего тебе не нравится? - пристал Петро, воодушевлённый поддержкой коллектива.
   - Та чого не нравится? - удивилась Катька. - Он як хлопец гарно подкатывает - гляди, типа, якой же я работящий, да морально устойчивый, где ж ты ещё такого найдёшь. Только есть, говорит, уже у меня невеста - не тебе чета. Тож, имей ввиду - один раз, и не более. И - прощай, Маруся!..
   - Ой, а правда! - вдруг обрадовалась Саша. - Ко мне тоже так подкатывали, честное слово! А я всё думала, чего это он клинья мне подбивает, а всё про свою ненаглядную трындит?
   - И что?.. - совсем не обрадовался Венька.
   - И ничего! - резко отшила Саша и отвернулась так демонстративно, что Венька задумался.
   - Да-а-а... классика пикапа, - констатировал столичный житель Лёня, видимо вспомнив собственный опыт, и ободряюще похлопал смущённого Петра по плечу. - Учись!
   - И шо, ничего другого нету? - разбурчался тот.
   - Та чо ж нету? Есть, - легко согласилась Катька. - Хочешь, спою песню, как наши козаки погоду определяли?
   - Шо?!
   - Помедленней, я записываю, - выразительно попросил Лёня.
   Катька ухмыльнулась, подмигнула Жоре, удивлённому не меньше других, и запела, многозначительно выделяя нужные места:
   - "Чорноморець, матiнко, чорноморець,
   Вивiв мене босую, ой, на морозець.
   Ой, вивiв мене босую на морозець"...
   ...Надо было видеть глаза коллектива, когда она закончила. Песня оказалась не самая популярная, а уж способ определения погоды...
   - "Вывел меня босую и пытает"?.. - уточнила Ася. - "Есть мороз, дивчина, чи немае"?.. Это серьёзно?!
   - "Пытае" - это спрашивает, - объяснила на всякий случай Катька, имея ввиду, что не всё так плохо.
   - До фига разницы! - изумилась Лидка. - Как там дальше? "Нет морозу, только рОса, а я молодесенькая стою бОса"?!
   - "Простояла нiченьку та й байдуже, бо я чорноморчика ой люблю дуже", - повторила "на-бис" Катька. - Про любовь же песня!
   - Ага! "Черноморчик пье, черноморчик бье..." - передразнила Саша. - Это что ли любовь?
   - Ну, я думала, Пете понравиться. Да, Петя?
   Мужская половина компании, сидевшая до того ниже травы, наконец очнулась и смущённо зашевелилась.
   - Да шо я, изверг?! - испугался Петро. - Не хотел бы девку, так бы и сказал - шо ж на мороз выставлять?
   - Петь, так он же так и сказал, - заметил ему Лёня, - иди, мол, не морочь голову.
   - И шо?
   - Так она не ушла!
   - От же-ж клятые бабы! - сделал всё тот же вывод Петро.
   Народ поневоле заухмылялся, напряжённость спала, и только Жора всё ещё настороженно поглядывал на своего "Котёнка", отчебучившего такое, что не поймёшь как реагировать. Да ещё Игорёк продолжал потрясённо бормотать:
   - Не, ну знал анекдот про кота и погоду, но чтобы это был старинный народный обычай?!
  
   - ...От, издеваешься ты, Катька, над нашим народом, не любишь ты его, - взялся стыдить её Петро, небывало разговорчивый сегодня.
   - Мой народ - как хочу, так люблю, - отмахнулась она. - Отстань, дай поесть спокойно.
   - Э нет, гражданка! - вспух чего-то Венька, видимо, принявший Сашину тему, как личное оскорбление. - Взялась всех обхаивать, так будь добра, продолжай. И про себя что-нибудь, пожалуйста.
   - И помедленней, я записываю, - настойчиво поддакнул журналист.
   - Про меня - не. Про Лидочку могу, - продолжая жевать, задумчиво предложила Катька.
   - Шо?! - чуть не подавилась та.
   - ...И про Игорька, - добавила Катька.
   - Ну, естесст'но... - обречённо вздохнул и он.
   - Так-так-так... - заинтересовался Георгий, не отрываясь от закуски. Всем остальным, кроме Лидки, тоже стало интересно.
   - ...И про меня, немножко... - всё так же задумчиво продолжила Катька (Жора перестал жевать). - И про Асеньку (та насторожилась и вопросительно глянула на Валика)... Много про кого, - подвела итог Катька и протяжно начала:
   "Ой у полi калина стояла.
   Ой у полi калина стояла,
   Ту калину дiвчина ламала"...
   - Прямо так, ломала? Ого! - не удержался от комментария Игорёк и выразительно посмотрел на подругу. Та в ответ продемонстрировала кулак, чем только подтвердила Игорьковы "задние мысли".
   "Ту калину дiвчина ламала.
   Ту калину дiвчина ламала,
   Вона всiх парубкiв чарувала"...
   Катька хитро ухмыльнулась своему Жоре, Ася тоже искоса глянула на Валика, мол, знай наших, а Лидка - так просто показала Игорьку язык.
   "Лиш одному нiчого не шкодить.
   Лиш одному нiчого не шкодить,
   Бо вiн до нiй щовечора ходить"...
   Тут уж Валик изобразил Асе "а что делать?", да и Жору потянуло на ответную ухмылку, а Игорёк вообще, так многозначительно смотрел куда-то в абстрактную стену, что Лидка даже немножко на него надулась.
   "...Ой, дiвчино лиця рум'яного, полюби ж ти мене молодого", - романтично завершила Катька с нарочитой скромностью глядя в пол.
   Жора от избытка чувств притянул её к себе и чмокнул в щёку. Остальным тоже было о чём переглянуться. Даже шебутной и беззаботный Венька, и тот притих и с робким вопросом поглядывал на Сашу. Только обиженному сегодня Петру посмотреть было не на кого.
   - Ну шо ты, Катька, за вража баба! Опять тож самое, опять хлопца какая-то ведьма увела...
   - "Тихой песней встретили, повели в забой...", - коварно напел журналист Лёня.
   - Во-о-от! - обрадовался Петро поддержке. - В забой! И пропал козак! От них, от баб, всё зло, правду ж говорю?
   - Ну-у-у... без женщин, как говориться, жить нельзя, - всё же признал столичный гость. - Но что зло - однозначно!
   - Лёньчик - красава!..
   - Ох, Петя, не знала бы Жорку, решила бы, шо ревнуешь, - хмыкнула Катька, чем вогнала в краску обоих друзей и вызвала укоризненные взгляды остальных. - Про шо ж тебе петь?!
   - Про Галю... - мрачно буркнул тот и напел баритоном: - "Ой ти, Галю, Галю молодая, була колись чорна, а тепер рудая!"...
   Народ обрадовался знакомой песне и с энтузиазмом подхватил:
   - "Ехали казаки из Дону до дому, подманили Галю, забрали с собою"...
   И на энтузиазме пропел целых два куплета. Потом, всё ещё бодро, повторил залихватский припев... А потом замолчал, растерянно переглядываясь.
   - Ну?.. Ребята? - попыталась Саша подтолкнуть процесс и оглянулась на Веньку.
   - Да я дальше никогда и не слышал, - признался тот. - Даже в фильме - ну, когда ковпаковцы городок освободили и решили местных успокоить, чтоб не шарахались - и то дальше не спели. И что, никто не знает? Петя?..
   Петро только смущённо почесал затылок и оглянулся на Катьку. Остальные тоже посмотрели на неё, как на истину в последней инстанции.
   - Кать?..
   - Не-е-е! Я вам это петь не буду, - сразу открестилась она и честно предупредила: - Оно вам не понравится.
   - Почему? - очень удивился народ.
   - ...Или, не дай боже, понравится.
   - Да ладно, шо там может быть ТАКОГО? - подтолкнул её Георгий. - Давай, Кать, не кобенься.
   Заинтригованный коллектив всерьёз настроился на продолжение. Катька глубоко вздохнула, мол, пеняйте на себя, и запела любимую козацкую песню... с самого начала.
  
   ...Попытка подпевать увяла с первых же слов. Со вторых и третьих народ ещё настороженно прислушивался к обновлённому сюжету, а с шестых-восьмых стал чего-то покашливать и теряться глазами, избегая смотреть на соседей. И даже романтичное спасение несчастной Гали радости не добавило.
   - Ужас какой! - ужаснулась Ася. - "Прибили"... "подпалили"... Бррр!
   - Я представляю, если бы ковпаковцы ВСЁ спели, - вообразил Игорёк, - Вот бы местные обрадовались!..
   - А по-моему теперь - как надо! - хлопнул себя по колену Петро. - А то гонят на наш народ - "козаки, козаки"... А оно вон шо - жиды, оказывается. А козаки, правильно - спасли!
   - Только странно как-то, - удивился Венька. - "Ехали хазары из Дону до дому"... Почему "хазары", и разве на Дону евреи водились?
   - Караимы наверное, - высказал предположение Валик. - Они же и среди казаков были, и среди татар. Вот по единоверцам и ездили торговать. Кстати, интересная деталь!
   - Тебя только это интересует?! - вспыхнула Саша. - Кошмар! Уголовщина! Катька, ты зачем нам это пела?!
   - Я предупреждала, у сеньоров нет повода обижаться на меня, - пожала плечами Катька и взяла своего Жору за руку, а то парень сидел потерянный, как идеалы революции, вообще уже не зная, что думать.
   А тем временем мнения в коллективе разделились, но как-то странно - тщательно обходя главный вопрос. Женская половина возмущалась, конечно, но имела ввиду "групповое с отягчающими" (только Лидка не возмущалась, но имела ввиду "превышение допустимой, на месте без суда и следствия"), мужская же дипломатично съехала на исторические детали. Удивил всех Лёнчик.
   - Да ладно вам, нормальная песня! - вдруг заявил он. - Историческая. Вы ещё любимую немецкую не слышали - "Чёрного отряда Гайера". Там не то что распяли за косы, там пастору, не при дамах будь сказано, кое-что оторвали и по стенке размазали. Честное слово - сам перевод читал.
   - Фу, не хочу таких песен, - сморщилась Саша.
   - Из песни слова не выкинешь! - Петро решительно стал на сторону народных традиций. - Сказано "жиды", значит "жиды"! От них - от этих - всё зло!
   - Петь, ты уж определись - либо от "этих", либо от "баб", - буркнула Ася.
   Но тот развоевался не на шутку, не обращая внимания на Жоркины "тайные знаки".
   - "Розтинали Галю масними руками, прив'язали бiдну до сосни косами"! - даже с каким-то удовольствием процитировал он.
   - Петя-а-а!.. - возмутилась чуть не вся женская часть коллектива.
   - "Козаки почули, до лiсу майнули, жидiв порубали, Галю врятували"! - бодро закончил он. - Зуб даю, шо так всё и было! Как те козаки рассказали...
   - Так, Петя, так... - вдруг подала голос Катька и обвела коллектив взглядом - спокойным, чуть насмешливым взглядом волка, выбирающего жертву. - Канешно рассказали... Надо ж было шо-то рассказать, откудова у них жидовские цацки и двинутая умом Галя, шо только мычит и смотрит на всех ОТАКЕННЫМИ глазами.
   - Шо?..
   - А ты не знал, Петя? - как бы удивилась Катька. - Так то ж на Полтавщине было. Проезжали как-то купцы славное село Чорнухи. Товар с Дона везли. Богатый. Казачки-то на Каспий за зипунами ходили, добре погуляли. Так ото решили купцы ещё по хуторах окрестных проехаться, родичей проведать. Много там их родичей было: и в Пацалах, и в Яцыных, и в Мудром, и в Нехристях. А там леса кругом. Только кого ж купцам бояться - почти шо у себя дома? Да и сотник Чорнухинский в доле. Галю вот с собою сманили. Чого хорошей дивчине на побегушках пропадать - замолвят словечко у богатых родичей, будет как сыр в масле кататься, а там и замуж выскочит. Так и поехали те купцы... а до родичей не доехали. Только прискакали тройка козаков - не своих, проезжих - Галю привезли, да историю рассказали. Такую, шо всей сотне чубы дыбом стали. Ох, озверели ж тогда хлопцы! Корчму в пень разнесли, хорошо хозяин с семьёй удрать успел, собирались уже идти по хуторах - громить нехристей, да случился тут... один добрый человек. Посмотрел он Гале в безумные глаза, и очнулась Галя. А очнувшись, всё рассказала - как оно было-то. Казнили тех заезжих харалужников люто, да шо толку - пошла в народ песня, обратно не воротишь. Вот такая она - "вражеская" история! Я ж таких историй кучу знаю...
   Катька замолчала, и после неё говорить некоторое время никто не решался.
   - Ты-то откуда знаешь? - не выдержал повисшей паузы журналист Лёня. То ли от православного гонору, то ли от столичного снобизма, но простая криминальная развязка его обидела
   - Тому шо дед у Махно был, потому и знаю, - отмахнулась Катька.
   - У этого бандита?! Ну, тогда понятно...
   На Лёню шикнули, но было поздно. Катька промолчала так красноречиво, что постепенно заткнулись все, а потом подняла на струхнувшего журналюгу всё тот же беспощадно-спокойный волчий взгляд и раздельно произнесла:
   - Може для всяких "героев" это было странно, но у Махно за бандитизм и погромы стреляли на месте. А Еврейская сотня обороняла Гуляй Поле. И полегла за него. Вся!
   У Катьки был такой вид, что Жора - во избежание! - накрыл её плечи ладонями. Она почувствовала человеческое тепло, и "пламя" в душе резко пошло на убыль. Даже стыдно стало, что опять всех напугала. А ещё стало приятно, что есть у неё теперь такой Жорка, от которого не надо ни прятаться, ни даже говорить ничего не надо - всё сам поймёт и вот так обнимет.
   - И шо теперь? - растерянно оглядел компанию Венька. - Выпьем за дружбу народов, что ли?
   Секунду было тихо. Потом Катька фыркнула и отвернулась, чем потянула за собой ответные фырканья и смешки.
   - Ну так пьём или нет? - всё ещё не понимал Вениамин, с подозрением оглядывая стремительно дуреющий коллектив.
   - Ну давай - за дружбу народов! - очень серьёзно поддержал Петро... и коллектив снесло окончательно.
  
   Видно такой был сегодня день - всё что должно было случиться, обязательно случалось, хоть вывернись наизнанку. Потому, сколько Жорка ни спасал своего "котёнка" от назойливого внимания, сколько анекдотов ни рассказывал, но коллектив Катьку достал.
   А всё журналист Лёня - он сидел, сидел, задумавшись о чём-то своём, и вдруг выдал во весь голос:
   - Не, ну почему "вражеские", а?!
   И все на удивление сразу поняли, о чём идёт речь.
   - Да, Кать, почему "вражеские" песни? - поддакнула Ася. - Ты так и не рассказала.
   - Почему, почему... Потому шо враги поют! - резко помрачнев, буркнула Катька.
   - Чьи враги, твои?!
   - Чего это мои... друг друга! - попыталась закруглить тему Катька, но народ так выразительно ждал объяснений, что она вынуждена была объяснить: - Даже песня такая есть: "Ой, ты воля, злая доля, чёрных воронов темней". Самая "вражеская"... Да вы сами знаете!..
   Но отвертеться не удалось.
   - Чё-то не припомню... - задумался Венька.
   - Та "Чёрный ворон" же!
   - Да нету там такого! Шо я, "Чёрного ворона" не знаю?..
   - Помедленней, я записываю, - озвучил всеобщее внимание Лёня.
   Катька глубоко вздохнула, как для чистосердечного признания, взяла за руку Жору для поддержки и затянула тихим, тоскливым, как волчий вой, голосом:
   "Ты не вейся, чёрный ворон, над моею головой,
   ты добычи не дождёшься, чёрный ворон, я живой!
   Этим утром, утром ранним через речку, через плёс
   из-под сабель с поля брани верный конь меня унёс.
   Чёрный ворон, птица злая, не молил пощады я,
   чья на гриве кровь, не знаю, то ли вражья, то ль моя?
   Расскажу я, чёрный ворон, не таясь перед тобой:
   за рекой синеют горы, где кипел кровавый бой"...
   К середине песни Катькин голос постепенно окреп, налился внутренней силой и теперь гремел в каждой душе собравшихся в комнате людей, как если бы это была не комната, а огромный колокол, бьющий до одури в набат.
   "Там ревели ночью трубы, а к утру туман упал,
   там потоптан и порубан прибережный краснотал.
   И весною в те яруги не слетятся соловьи,
   там сложили хлопцы-други буйны головы свои.
   Бейся, вейся, чёрный ворон, и на пир скликай гостей,
   скоро, скоро горький тёрен прорастёт среди костей.
   И опять забьётся поле под копытами коней...
   Ой ты, воля, волчья доля, чёрных воронов темней!"
   Наступившая после песни тишина продолжала звенеть, будто отголосок давних битв. Народ ещё только приходил в себя, когда снаружи послышались какие-то голоса - не поймёшь, то ли тревожные, то ли радостные, - но определённо взволнованные.
   - Что это там? - прислушался Венька, с трудом подавляя желание вытрясти Катькино пение из ушей. - Случилось чего?
   - А ну, пойдём, глянем! - решительно постановил Валик.
   Народ отмер и стал выбираться из комнаты, всё ещё немного неадекватный. Вроде ничего такого не было, но ощущение, будто прослушал особо мощную симфонию в исполнении целого симфонического оркестра. Катька поднялась вместе со всеми, но тут же обнаружила, что ноги её не держат. Даже её! А что про других говорить... Вот ведь "вражеская" песня! Всегда душу выворачивала, а теперь - так вообще разорвала.
   - Ой... - попыталась Катька укрепиться руками и отметила, что руки её держат... но не её руки.
   Она подняла на Жорку виноватый взгляд, ожидая чего угодно - страха, сочувствия, - но того, что увидела, не ждала точно. Потому что выражение Жоркиного лица можно было характеризовать только знаменитой советской фразой "бурные и продолжительные аплодисменты", причём в данном случае - совершенно искренние.
   - Ты чего? - удивилась она.
   - Я тебе ПОТОМ объясню! - не стал он вдаваться в подробности и подтолкнул её на выход.
   Катька непроизвольно фыркнула и пошла, так и не отпустив его руку. Как ей завтра жить без своего Жорки, она даже представить боялась.
  
   А снаружи их ждал сюрприз. В небе над базой полыхало и переливалось всеми цветами радуги невиданное в этих широтах северное сияние. Оно уже угасало, расходясь в стороны волнами-всполохами, но ещё вызывало восхищённые "ахи" зрителей.
   "Словно крылья..." - подумалось вдруг Катьке. - "Мои крылья?"
   Было в небесном огне что-то родственное тому огню, что постоянно тлел теперь в её душе, срывая время от времени "крышу" сознания. А в совпадения не верилось ни капельки. Она оглянулась украдкой и поняла, что не одной ей не вериться в совпадения. На лице у Жорки, как отблески радужных полотен, отражались теперь не то что "бурные аплодисменты", а "бурные аплодисменты, переходящие в овации". Вот ведь кому - море по колено! Ни тебе страха, ни почтения, ни чтоб даже задуматься о трудностях в личной жизни. Видимо, танки грязи не боятся, а ЖДВ - трудностей... в личной жизни. Так и представилась картина: семья на природе - папа, мама, детки... Одни бесятся, другие волнуются... "Дети тише!" "Дети тише, а то мама покажет бубу!" "Дети!.. А ну, котёнок, покажи бубу!" И вместо мамы такой огнедышащий дракон - ФАХ! "Ура!!! Мама - буба! Будем кататься на бубе!"...
   Картина представилась так реально, что Катька прыснула со смеху, чем вызвала подозрительный Жоркин взгляд:
   - Ты чего?
   - Ничего-ничего... Я тебе ПОТОМ объясню! - вернула она фразу.
   Тем временем, в окрестностях Катькиного дома уже образовался импровизированный митинг. Из его эпицентра вещал голос деда Макара:
   - ...Вот оно - знамение! Призраки подымаются из могил! Ох, будет что-то, говорю вам!
   - Ага, мобилка уже не работает... - поддакнул кто-то из окружающих.
   - Грядёт возмездие Божие, всем воздастся с торицею!
   - ...Интернет пропал... За что, Боженька?! - возвысился всё тот же голос. - Я же столько не нагрешил!
   - Грешен, ибо человецы суть! - припечатал другой богохульник.
   Собравшийся народ заржал. Столяр-проповедник в сердцах махнул рукой и побежал стращать других. Впрочем, представление и так уже окончилось. Народ стал потихоньку расходиться.
   - Жора, ты с нами? - позвала Ася. - Там автобус ждёт, давай уже прощайся, честное слово!
   Катька с Жоркой вдруг осознали, что так и стоят друг против друга, взявшись за руки на виду у всех, а коллектив это немного раздражает.
   - Пора, - виновато проговорил Жора.
   - Ага, - согласилась Катька, постепенно леденея от мысли, что сейчас придётся возвращаться в пустой дом.
   - Люди ждут...
   - Ага... - всё понимала Катька, но не отпускала.
   Она вдруг ясно осознала, что пока сама не скажет этого рокового слова, он не уйдёт. Не сможет уйти! И она сказала... совсем не то, что должна была:
   - Оставайся.
   - Завтра на работу... - скривился Жора, будто разрываясь между нею и долгом.
   - Жорка! Тебя долго ждать?! - подогнала уже сестра Лидка, а Петро значительно покачал головой.
   - Да что вы пристали к ребятам! - вдруг заступился журналист Лёня. - Пусть остаётся, потом со мной поедет. А то мне всё равно проспаться надо. Вот с утрячка...
   - Шо, правда?
   - А чего? Вон мой котеджик, вон "бэха" моя. Как соберёшься, приходи. Только стучи сильнее, а то мне вставать раньше обеда совесть не позволяет.
   Катька с Жоркой так синхронно выдохнули, что Лидка покачала головой и удрала, прихватив Игорька, чтоб часом кого-нибудь не обидеть. Зато Петро так помрачнел, будто не то что потерял - похоронил друга. Даже Ася его пожалела.
   - Петь, а знаешь, у меня есть одна знакомая, - загадочно начала она, - так она ни одного нашего выступления не пропускает. Как ты думаешь, почему?
   - Почему? - буркнул Петро с подозрением глядя на Асю.
   - ...И всё упрашивает - познакомь, да познакомь...
   - И шо?
   - А я ей - да иди знакомься сама, чего бояться? Нормальный же парень!
   - А она?
   - Стесняется. А вдруг, говорит, не понравлюсь... Да вот она, видишь, в сиреневой куртке? Подойти, что ли?.. Или сюда позвать?.. - и опережая возражения, замахала рукой: - Юлька! Юль! Мы здесь!
   Девушка в сиреневой куртке оглянулась, помахала рукой в ответ, а потом действительно замялась, не решаясь идти навстречу.
   - Ну, видишь? - подстегнула Ася. - Идём!
   Петро имел такой вид, будто не мог вспомнить, застегнул ли ширинку, а проверить не решался.
   - Так, Валька, хватай Петечку и пошли знакомиться!
   - Асенька, а ты не слишком?.. - тихо переспросил Валик, взяв подругу за локоть и отвернув так, чтобы Петро не слышал.
   - А, ничего, - столь же тихо заверила Ася. - Два дурака - пара. И вообще, это ему за "баб" - маленькая страшная месть.
   - Чего же страшная, довольно симпатичная...
   - А если пожизненно и без права на амнистию?
   - Какая же ты у меня коварная! - с улыбкой констатировал Валихан.
   Ася ответила многозначительным взглядом, долженствующим означать женское коварство, как врождённую черту характера, и они с двух сторон подхватили зависшего Петра под руки.
   - Па-а-шли!.. Ребята, пока!
   Катька с Жоркой помахали на прощание руками.
   - Про-о-опал казак, - констатировал Георгий неминуемую потерю друга... при этом искоса посматривая за Катькиной реакцией. Но та почему-то молчала, спрятавшись за чёлкой, и так затянула паузу, что ему стало не по себе. От растерянности он даже пропустил момент, когда она снова подняла голову, и потому вздрогнул, неожиданно наткнувшись на взгляд её невыносимых волчьих глаз.
   - Ух ты ж, господи!.. Шо ж так пугать...
   - Жорка!!! - заорала вдруг Катька и прыжком повисла ему на шее, еда не свалив с ног. - Как хорошо, что ты остался!
   - Про-опал казак, - придушенно констатировал Жора тяжкую мужскую долю.
  

* * *

  
   Ну вот, дураки-дураками, да? Дорвались до любви, как голодные до бесплатного, и пол ночи занимались... разговорами. О чём?! О чём можно было столько болтать, что даже не заметить, как уснуть?! Сначала Жорка ещё распускал "хвост" и травил анекдоты из армейской жизни, но под взглядом сияющих Катькиных глаз его "хвоста" надолго не хватило. Потом они наперебой делились детскими историями, настолько одинаково "пацанскими", что оставалось только удивляться, как не в одной банде росли. Оба пропадали за конями, в чём помогли им по жизни добрые люди. Оба однажды влюблялись, в чём уже никто помочь не мог, но теперь это выглядело глупо и неважно. Много нужно было рассказать друг другу - всю предыдущую жизнь, потому что дальше их воспоминания обещали быть только общими. Уже засыпая в обнимку, Катька рассказывала про Саур-могилу, про колодец, из которого поднимается призрак, про деда, которому этот призрак - лучший друг... и где-то на половине мысли провалилась в сон, будто в тот колодец нырнула... А во сне она расправила крылья.
   ЕЁ КРЫЛЬЯ!
   Не думая о последствиях, она сейчас же вознесла их, потянула мощным движением вниз, выдавливая из-под себя воздух. Один взмах, второй... и Катька поняла, что летит. Ощущение было настолько захватывающим, настолько несообразным всему жизненному опыту, что сознание испуганно шарахнулось к реальности и в следующее мгновение с нею встретилось... посредством жёсткой "посадки" на пол.
   - Уййй... - Сон пропал, ощущение полёта осталось, постепенно стекая в глубины подсознания.
   Катька пошевелила руками, с трудом убеждаясь, что это всего лишь руки. Кряхтя перевернулась, поднялась на четвереньки, постояла так, приходя в себя... А потом её разобрало неудержимое хихиканье - полетала! Мало ей было призрака Чёрного Будёновца, так ещё припадочная стала - ночью с кровати летает. Бедный Жорка! Вот ведь заимеет счастье "невымовное".
   - Жора-а!.. Жор! Ты спишь?
   Она вползла локтями на кровать и попыталась рассмотреть, чем там любимый занимается. Оказалось - ничем не занимается, только дрыхнет, как убитый, и даже сопения не слышно. Вот засоня! Катьке ужасно захотелось поцеловать своего "засоню", обнять, растормошить, но совесть вовремя её одёрнула. Пусть спит. А она ещё немножко полюбуется и пойдёт по своим делам, раз уж шило в заднице. Потому что шила в заднице, как говориться, не утаишь.
   "Хороший мне парень достался", - думала Катька, мечтательно примостив подбородок на кисти рук. - "Основательный. Если надо - поддержит, если виноват - ответит. Даже спит основательно - не добудишься. Сегодня вот впервые нарушили традицию - выпили (ну да, за такое, что я устроила, не грех и выпить), так по всем хоть чуть-чуть, а заметно было. Вон Петро как развоевался, чуть погром не устроил! А Венечка наш погрустнел, и даже заметил, наконец, как Саша на него, паршивца, смотрит. Валик, тот понятно - от Аси не отставал, что на трезвую голову, что на пьяную. Лёнчику явно его бутылка тэкилы вспоминалась, но сказать не решился... И только Жорка - хоть бы что! Хотя нет, не хоть бы что. На трезвую-то голову всё побить порывался, а сейчас - наоборот... Хи-хи, надо запомнить! На будущее... Эх, какое оно - наше будущее?"
   Катька попыталась представить эту жизнь - дом, семью, своих "бешеных котят", которых Жорка ей обещал и пусть попробует не выполнить - даже не сами картины, а ощущение долгой счастливой жизни, такой, что не стыдно и внукам будет рассказывать. Она ещё успела отметить, что домечталась до внуков... и тут её накрыло - неожиданно, жестоко. Как всегда...
  
   ...Круглый, как в оптический прицел мир, кто-то в пятнистом бушлате вышел из блиндажа, остановился перекинуться словом с такими же однообразными, неотличимыми друг от друга товарищами. Гулкий удар отдачи и... темнота...
   Видение длилось всего секунду... но эта секунда остановило ей сердце. Потому что она не просто ВИДЕЛА это, она это ЗНАЛА!
  
   "Трудно быть Богом, трудно.
   Может немного лестно?
   Но в мире, большом и людном,
   Богу не место.
   Однажды слова явятся,
   слабые и ненужные,
   и с беспощадной ясностью
   заговорит оружие".
  
  

__________

  
  
   Журналист Лёня проснулся от настойчивого стука. Не то чтобы проснулся, но приоткрыл глаза и удивился, обнаружив, что ещё темно - сентябрьское утро, пусть даже раннее, он представлял несколько иначе. С этими мыслями он слез с кровати и поплёлся открывать двери.
   - Чё ты ломишься тут дороги полчаса а ты ломишься чё там ломиться среди ночи когда дороги той за полчаса бы доехали а он ломится спал бы ещё... - выдал он туда без знаков препинания, ещё не в силах поднять головы.
   - Мне уже надо. Подбросишь?.. - раздалось оттуда тихим бесцветным голосом.
   Лёня опять удивился, а от удивления поднатужился и поднял свою неподъёмную спросонья голову... после чего, таки, проснулся. Потому что за дверью стояла Катька - тихая, собранная, в "милитаристской" куртке и с рюкзачком на плече. Из рюкзачка торчало что-то длинное, завёрнутое в тёмную плотную ткань. Даже узлом сверху завязанное.
   - Ты?! - вырвалось у него, но тут загрузившееся сознание сообщило, что встречает он гостью в одних трусах и погнало шевелиться в другую сторону. - Э-э... проходи, я сейчас.
   Когда Лёня вернулся, оказалось, что гостья никуда не прошла, а всё так же тихо, словно зомби, подпирает плечом крылечный столбик. Он спустился к машине, Катька безмолвно проследовала за ним. Даже страшно стало, мало ли что - это же Катька!
   - Только не говори, что застала Жорку с поварихой из кафе. Не поверю! - пошутил он, отпирая автомобиль.
   - Чого? - бесцветно удивилась та, забираясь на переднее сиденье.
   - Потому что с поварихой застали меня! - с гордостью сообщил Лёньчик, усаживаясь рядом.
   - Ага... - проигнорировала она юмор, глядя куда-то в сторону.
   И тогда Лёня проснулся окончательно и, обернувшись к ночной попутчице, задал банальный, но единственно верный сейчас вопрос:
   - Что-то случилось?
   Та промолчала, по-прежнему глядя в никуда - вся какая-то серая и невзрачная. Но в этой серости профессиональный взгляд фотографа сразу отметил не мягкую расплывчатость тумана, а неброскую беспощадность стального клинка. И всё чутьё матёрого журналиста насторожилось в предчувствии сенсации. То, что заставило Катьку "посереть" до состояния булата, наверняка стоило усилий по обхаживанию их компании. "Я гений!" - успел подумать Лёнчик, прежде чем Катька ответила, и с первых же её слов уверился в том окончательно.
   -Я тебе всё расскажу, но с одним условием. Есть где записать?
   Могла бы не спрашивать, у настоящего журналиста всегда есть, где записать.
   - Вот адрес, там работает Славик, компьютерщик, - черканула Катька на страничке и вернула блокнот. - Ему ты передашь то, шо сейчас услышишь. Да?
   - Да-а-а!.. Коне-е-ечно!.. - попытался отмахнуться журналюга, который почуял "добычу" и пообещал бы сейчас даже построение коммунизма в отдельно взятой стране, но Катька формальный ответ не приняла и продолжала держать на мушке своего невозможного взгляда с такой терпеливой уверенностью, что он выполнит, никуда не денется, что пришлось никуда не деться.
   - Вот те истинный крест, чтоб мне разворота в глянце не иметь! - выпалил он, а после добавил уже обычным, но гораздо более правдивым тоном: - Сделаю, Кать.
   Она удовлетворилась и отвела взгляд.
   - Тогда езжай. А я пока расскажу тебе сказку про крылья...
   - Только помедленней... я записываю! - схохмил Лёня, устанавливая диктофон.
   А как же! У настоящего журналиста аппаратура всегда под рукой...
  
   ...Когда Катька закончила, они ещё некоторое время сидели в машине ввиду городского вокзала, и оба приходили в себя.
   - Зря ты так, - нашёл, наконец, что сказать Леонид.
   Катька промолчала, и он принял это за знак согласия.
   - Жорка-то чем виноват?
   - А я? - так тихо, словно мысленно, ответила Катька.
   - Хоть записку оставила?
   - Не знаю... не могу, - выдавила она, вспоминая тот скомканный листок с недописанным и прорванным на росчерке "Я тебя л...", который только и можно было считать запиской.
   - Нет, ну ты странная! - осмелел Лёня. - Зачем убегать? Прожили бы в любви и согласии, сколько вам на роду написано. Глядишь, уговорила бы не идти.
   - Уговорила... - грустно хмыкнула Катька. - Его уговоришь! Упрямый же, как чёрт. "Сами виноваты, сами ответим!" - передразнила она ворчливо. - Это только полочки в доме привесить некому, а как на войнушку сорваться...
   - А ты бы ребёнка завела! - обнаглел журналист. - Не поможет, так хоть останется что-то после. Не зря значит жизнь прожил! И вообще, если пошевелитесь и оформите отношения, так ещё и помощь приличную получишь... Чё ты на меня так смотришь, что не правда?
   Катька смотрела так, будто увидела редкое животное, причём не столько редкое, сколько редкостное.
   - У вас там все такие, шо ну... чи то издержки профессии?
   - Ну-у-у... - признал Лёня, - журналисту, как патологоанатому - без цинизма не проживёшь. Но разве я неправ?
   - Може и прав, - пожала она плечами. - Только ж я не каменная, каждый день видеть - и понимать... знать... А как других увижу?..
   Катька и вправду, словно окаменела на мгновение, потом очнулась и решительно полезла из машины.
   - Кать, может всё-таки останешься? - сделал последнюю попытку Лёня, высунувшись вслед за нею. - От судьбы не убежишь!
   - А я и не бегу, - буркнула Катька не оборачиваясь и пошла быстрее. - Я возвращаюсь, - долетело напоследок совсем уж неразборчиво.
   Что она этим хотела сказать Лёня не понял и вернулся на место. А на месте обнаружил, что так и не выключил диктофон. Он перемотал немного и запустил концовку для пробы. Запись получилось хорошо, даже последняя Катькина фраза прозвучала достаточно отчётливо. Лёня немного посидел в задумчивости... и решительно завёл автомобиль. Раз пошла такая пьянка, то он тоже немножко не сдержит обещание, тем более, что подвезти Жорку он обещался, а ничего не рассказывать - нет. Пусть хоть знает - за что...
  

* * *

  
   Народ в ранней электричке привычно досыпал недоспанное в ночную смену. Даже компания туристов, битком набитых своими рюкзаками, и то выглядела пришибленно, будто морально готовилась к встрече с прелестями дикой природы. Другая компания, пронявшись всеобщим благоговением перед такой ранью, заныкалась в углу и втихаря начинала культурную программу заслуженного отдыха. Всё было чинно и благопристойно. Так что девушка в потёртой "милитарке", сидевшая у окна, привалившись виском к стеклу, почти не выделялась на общем фоне. Она, не отрываясь, смотрела на пролетавший мимо пейзаж и обернулась только раз, когда контролёр спросил билеты. И даже если бы она эти билеты не показала, контролёр всё равно поторопился бы пройти дальше, потому как страшновато что-то требовать от человека с такими глазами - пусть лучше смотрит в окно. Что она там ТАКОГО увидела - неизвестно, да и слава богу, что неизвестно, а то ведь узнаешь - не доживёшь до светлого будущего. Заранее знать то, на что смотрят ТАКИМИ глазами - кому это надо и кто это выдержит!
  

* * *

  
   А в хате у тётки Васылыны было - как Мамай войной прошёл. И Мамай этот был вовсе не Катька. Просто рядом строился сын и вся бригада столовалась у матери... а сына потом мучила совесть.
   - Мамо, я сам... Мамо, я приберу... Мамо, та оддайте ж вiника!.. - увещевал двухметровый сыночек, безуспешно нависая над маленькой матерью, пока та электровеником крутилась по дому.
   - Вступись, дитино, не вештайся пiд ногами! - отмахнулась она метлой, как от пятилетнего. - Сама приберу! Iди вже до хлопцiв.
   - Та хлопцi ще курять!
   - Ну йди, теж покури, не мiшайся!
   - Та я ж не курю!
   - Та йди вже, куди хочеш!.. - гаркнула было неугомонная мать "з пересердя", но тут с улицы раздался лай, причём вперемежку со скулёжем и даже визгами. - Шо там Бульцi сталося? Здурiв пес, чи що? - удивилась она и отставила к стене многострадальную метлу. - А ну, пiшли глянемо!
  
   Пёсик Булька действительно сдурел. Он скакал, он крутил хвостом, он скулил и гавкал, а в центре его хоровода стояла девушка в потёртой "милитарке" с рюкзачком за спиной, и едва успевала не то ласкать, не то отбиваться от собачьей радости.
   - Катька вернулася! - с весёлым изумлением почухал "потылыцю" сынок.
   - Ну, слава богу! - ответила мать с таким облегчением, будто с заработков в Турции дочь встречала.
   Тут уже и гостья их заметила.
   - Ромка - лосю дурноверхий! - заорала она и рванула навстречу. - Темечко об хмары ещё не трётся?!
   - А щас, тебе, мелкую, до хмари закину! - распахнул Ромка ручищи и, недолго думая, подхватил Катьку.
   - Ай, уронишь! - взвизгнула она, взлетая "под тучи", но скорее для порядку, чем от страха. - От же, бугаище! Тёть Васылына, - кинулась Катька обниматься, едва снова стала на землю. - Ви би його хоч не годували [кормили], чи що?
   - Та вже нiби й не годую, а воно все росте й росте! - как бы пожаловалась та с нескрываемой гордостью. - Ну, то ходiм вже в хату... нагодую!
   И они пошли. Булька, конечно, обиделся, но недолго. Где вы видели собаку, которая бы долго обижалась на любимых хозяев? К тому же, он точно знал, что его не забудут - нужно только подождать.
  
   За "годуванням" гостьи Ромка даже к своим хлопцам не пошёл, отмахнувшись, типа, сами справятся - Катька же приехала! Так и просидели до вечера. Историй у всех накопилось немеряно: как Мурка отелилась, как Ромка оженился... Но Катькина, конечно, была вне конкуренции! Даже сильно отредактированная...
   - Ну всё, мелкая! - постановил, как отрезал, Ромка, когда Катька, наконец, замолчала, и она была ему за это сильно признательна, потому что тётка уже приняла низкий старт - кидаться утешать "бидну дытыну". - Нема про що говорить - а будеш ти нам з Марусею... кумою!
   - Я?! - опешила та от резкости поворота, имея ввиду, что - "уже"?
   - А хто?.. - не поняли её замешательства, имея ввиду: - Де я ще таку хресну дитинi знайду? Настояща ж вiдьма! Всi сусiди обзавидуються!
   Логика Катьку умилила. "Учат нас, учат, как оно у цивилизованных людей положено, а мы, заместо на костёр тащить - у хрёстные!" - хмыкнула она про себя. - "Отцов-езуитов, наверно, хапун у склепах хапает... Каза-аки!"
   - Ну, от i добре. Ну, от i гарненько, - оценила и тётка открывшиеся перспективы. - А там - поживеш, оглядишся...
   "Это вряд ли", - с философским спокойствием отметила Катька.
   - Слухайте! - вдруг вспомнилось ей. - А шо-ж до сих пор не похвалывся хоромами? А ну, показуй, чего набудував! - очень серьёзно потребовала она и стала решительно выбираться из-за стола... и со второго раза даже выбралась.
   - Та шо ж я тебе - за руки держу? - как бы возмутился Ромка и тоже поднялся. - Йдьом похвастаюсь!
   Из-под порога к их "приёмной комиссии" присоединился Булька, деловито помахивая хвостом - уже не буйно радостный, а вполне удовлетворённый угощением. Всей толпой, будто и вправду - приёмная комиссия, обошли хату и огородом выбрались на межу дедова участка. Оттуда хорошо было видно новостройку - чёрную на алом фоне догорающего заката.
   - Ну, от вона - хатинка, любуйся, - скромно разрешил Ромка. - Тут, правда, ще робить i робить... Гаражик би ще, сарайчик для птицi утеплений, коровничок може би, та й свинi пригодилися би...
   Даже такой, что ещё робыть и робыть, Ромкина "хатынка" уже переплюнула усадьбу куркуля-соседа. Сыны тётки Васылыны, если за что брались, так делали это основательно. "Из расчёта на прямое попадание ядерной бомбы", как выразился однажды трудовик в школе, безуспешно пытаясь отодрать от пола свой стул - ох и влетело тогда всей банде за "трудовой" энтузиазм!
   - А от як ще придивишся, - продолжил Ромка с хитрецой, взяв Катьку за плечо и чуть повернув, - то ось-ось, бачиш, справа? Для кого там буде гнiздечко, а? Хто нам з Маруською сусiдом буде?
   Плечо под рукой дрогнуло и, словно, окаменело. А мгновением позже вдруг жалобно заскулил Булька и кинулся с утешениями - аж на задние лапы встал, пытаясь от щедрой собачьей души Катьку то ли обнять, то ли по-своему погладить.
   - Катюню, ти чого?! - испугались уже и люди.
   - Уезжайте, - хрипло выдавила та и подняла лицо, на котором, будто, одни глаза остались - большие страшные глаза цвета тусклой латуни.
   - Як?.. Куди?.. - опешили тётка с сыном.
   - Куды угодно, - как от боли, покачала головой Катька, а голос стал похож на едва сдерживаемое рычание. - Послушайте хоч вы. Тикайте отсюда свит-за-очи, пока не поздно.
   - От же - дiдова внучка! - всплеснула руками тётка Васылына, всегда считавшая и Катьку, и её деда чуток прибабахнутыми. - Знов щось привидiлось?!
   - Тринди-ринди - з гори чорт... - обеспокоенно почухал "потылыцю" Ромка, с детства относившийся к Катькиному дару весьма серьёзно. - Куда ж тiкать? Дом же, хазяйство... То, всеж таки, наша земля, нам тут жити...
   - Та хто ж вам дасть?!! - гаркнула Катька, аж Булька, вертевшийся под ногами, испуганно присел на хвост.
   Она махнула в сердцах рукой, развернулась и быстро пошла прочь.
   - Катюню, ти куди?! - кинулась было вдогонку тётка Васылына, но сын придержал её за руку.
   - Облиш, мамо, вона сама. Пiшли вже в хату, поговоримо...
  
   Договорились только до того, чтобы не привозить, от греха подальше, беременную Марусю, потому что Катька зря говорить не станет, а так - порешили расспросить её, чего ждать, подробнее. И в это время снаружи опять залаял Булька. Зло залаял, предупреждающе.
   - Та що ж той бундючий собака все собка i собка?! - возмутилась тётка Васылына.
   - А ну, глянемо! - решительно поднялся сын.
   Булька гавкал, заняв позицию посреди двора. А в полураскрытой калитке стояли двое. Едва показались хозяева, умный пёс, перестал сотрясать воздух и, ворча, отошёл в сторону, предоставляя людям разбираться самим. Этим не замедлил воспользоваться визитёр, что был повыше.
   - Вечер добрый, хозяева! - вошёл он. - Нам бы Катю?
   Хозяева переглянулись - вопрос был, в принципе, простой... ответ был сложный.
   - Так нам Катю... бы... - растерялся на их ступор высокий.
   - Та вона ж, наверно, на Могилу пiшла, - отмерла тётка Васылына.
   - А-а-а... где у вас кладбище? - осторожно уточнил первый гость.
   - Лёнь, эт' не кладбище, - вдруг подал голос второй, угрюмо стоявший до того в сторонке.
   - Не кладбище? - удивился первый. - А что?!
   - Курган это, - отмахнулся второй и повернулся на выход. - Я пойду...
   - Жорка, стой! - кинулся за ним первый, названный Лёней, и даже схватил за рукав.
   Они остановились в калитке, тихо препираясь, и тут хозяева, только крутившие головами от одного к другому, начали что-то понимать.
   - Алё, гараж! - потянулся рукой Ромка и, обратив таким образом на себя внимание, задал несколько странный вопрос: - Ты Жора?
   - Ну, Жора...
   - Той самий?!
   - А какой ещё? - буркнул Жора, теряя терпение.
   Ромка снова переглянулся с матерью - увидеть вдруг легенду Катькиных рассказов было, мягко говоря, неожиданно.
   - Так заходь в хату - подождёте!
   - Нет, спасибо, я лучше пойду. Догоню, может.
   - Та где ж ты её догонишь! Она ж, как сумашедша рванула, и давно то было...
   - И правда, Жорка, - поддержал Леонид. - Зайдём, посидим... Куда твоя Катька денется!
   - Да я... - замялся всё же тот, но их препирательства не выдержала уже хозяйка.
   - Та годi вже теревенi розводити, марш у хату! - погнала она молодёжь, и это не обсуждалось.
   В доме Леонида поддержал и Ромка.
   - Вернётся она, никуди не денется, - начал он сразу, как переступил порог. - Рюкзак на месте, а Катька свою шаблюку не оставит.
   - Она мужа оставила... - обиженно буркнул Жора, заходя последним и прикрывая дверь. - И велосипед!
   - Ну, то велосипед... - посочувствовали то ли ему, то ли велосипеду. - Но, без шабли Катька никуда не утечёт. Если шабля тут!.. Тут... А где шабля?
   В углу всё так же стоял нераспакованный Катькин рюкзачок. Из завязанного верха всё так же выглядывала старая бордовая штора, стянутая на конце большим узлом. Но никакой сабли в безвольно повисшей материи уже не было.
   - От, бiсова дитина, вже вхопила, коли тiльки встигла?! - восхитилась тётка Васылына, фирменным жестом втыкая руки в бока.
   Но Жора отнёсся к новости отнюдь не так спокойно. Едва поняв, что последняя причина для Катькиного возвращения пропала, он тут же с порога развернулся обратно:
   - Не, я всё-таки побегу дого... ЯТЬ, ТВОЮ МАТЬ! - вдруг вскрикнул он, исчезая за дверью.
   Удивлённые хозяева, и Леонид с ними, выскочили следом и обнаружили Жору, стоящего на четвереньках и злого, как чёрт, а в отдалении - Бульку, удирающего с пристыжено поджатым хвостом.
   - Та шо ж эта псина под дверью-то разлеглась!.. - возмутился парень, подымаясь и отряхиваясь.
   - Ну от - поспiшиш, людей насмiшиш, - прокомментировала тётка. - Ще й бiдному собацi досталося... Де ж ти ноччю побiг, дороги не знаючи?
   - Действительно... - укорил и Лёня.
   - Так, а куда?..
   - Та туда! - указал ему Ромка, перестав, наконец, давиться смехом.
   - Нифига не вижу... - всмотрелся тот.
   Мать с сыном наперебой стали пояснять непонятливому гостю замысловатые сельские направления, и в это время над деревьями, за которыми скрывалась вершина древнего кургана, полыхнула в тёмном небе зарница, втянувшись светящимся маревом куда-то ввысь. Какое-то время все бездумно смотрели в ту сторону.
   - Не, брат, кажется, уже не догонишь, - задумчиво констатировал Лёня. - Теперь её никто не догонит.
  

* * *

  
   Катька гнала по селу так, будто её черти гнали. Собственно, если бы черти, то было бы не так страшно. Но то, что осталось позади, казалось страшнее любых чертей. С теми ещё можно договориться, с ними можно и подраться, а с этим ни подраться, ни договориться невозможно. Оно было неминуемо, и в этом "неминуемом" ничего Катькиного уже не оставалось. Она потеряла всё и теперь отступала на последний рубеж. Что её там ждало, Катька не знала - просто отступать стало больше некуда. И она всё добавляла ходу, отмахиваясь от встречных знакомых, скатываясь постепенно от "организованного отхода" к "повальному бегству". Так что на вершину Катька выбралась на последнем издыхании и остановилась там без никаких сил - ни моральных, ни физических. Она вернулась сюда... И что дальше?
   Перед нею до самого горизонта расстилалась всё та же степь, покинутая ею, казалось, целую вечность назад. Всё так же мирно светились в ней огни посёлков, бежали где-то по дорогам "жучки" автомобилей, проходила чья-то жизнь. Здесь она пообещала деду, что выживет во что бы то ни стало. И теперь знала цену. Но цена эта оказалась слишком высока.
   "За что?!" - хотела она спросить людей, населяющих эту бескрайнюю степь. Но кто бы ей ответил? Люди жили своей маленькой жизнью и просто надеялись, что "завтра" - будет. Странно было бы упрекать их за это, даже если знаешь, какое оно будет - это "завтра".
   С тем же успехом этот вопрос можно было бросать земле, звёздам... Никто бы не ответил. У земли свои, земные заботы, а звёздам вообще до нас дела нет. Глупо задавать вопросы земле и звёздам. Вот и сознание настойчиво требует, чтобы прекратила истерику. Убеждает, что и не с таким люди живут, успокаивает, что всё когда-нибудь проходит и как-нибудь утрясается. И это, вроде бы, правильно, вроде бы логично... Только стоИт за левым плечом тень - даже уже не тень - Тьма! - и назад пути нет. А вперёди - пропасть, только на крыльях перелететь. Но где их взять - эти крылья...
   - За что? - спросила она того, кто, единственный, должен был ей ответить.
   Но Гора промолчала, и колодец промолчал, и никакой Дух на помощь Катьке не поднялся. Зачем она только сюда пришла, на что надеялась? Получить, наконец, свои крылья? "Когда душа твоя розгорнеться, та вернуться назад не зможе - от i стане вона тобi крилами!" Душа уже не может, просто не выдерживает этой боли. И что дальше?!
   - Диду, ты же обещал, что вернутся папа и мама... да? Обещал, что будут у меня крылья... обещал?! Зачем же-ж то было - давать надежду? Зачем травить душу настолько, что даже снятся мне они - эти крылья? Зачем, диду?!!
   Катька непроизвольно сжала кулаки... и вдруг ощутила, что они не пустые. С удивлением подняв отяжелевшие руки, она обнаружила в них оба свои клинка. Призовая шашка и дедова сабля слабо поблёскивали, словно скрытые, но готовые ударить молнии - такие собранные, деловитые, решительные... Откуда только взялись на её голову! Опять чудо? Опять какая-то бесполезная хрень, которая только мешает жить?!
   - Да чтоб вам вже с вашими чудесами!.. - вознесла она клинки крест-накрест и, от всей души, рубанула в обе стороны.
   На мгновение стало светло, будто полыхнула зарница, и воздух вдруг стал густым, неподдатливым, сжавшись под руками, как пружина... А в следующее мгновение эта пружина выбросила Катьку вверх. И не успев даже ойкнуть, Катька расправила крылья.
   СВОИ КРЫЛЬЯ!
  
  

__________

  
  
  
   "Дорогие наши радиослушатели, вот и настал черёд для новостей нашего "Утра с вечера"! Нервной выдалась ночка для авиадиспетчеров аж двух областей страны. В результате, как выразились их представители, "локального атмосферного явления" были отменены все рейсы авиалиний, а прибывающие самолёты направлены на другие аэродромы. Что это было, может НЛО? Администрации аэропортов никак не комментируют данную ситуацию, но из достоверных источников стало известно, что военные этой ночью тоже не спали.
   Что, дорогие радиослушатели, страшно? "Ещё нет!" - успокаивают нас учёные. Оказывается - это на Солнце произошло мощное извержение. Огромный протуберанец оторвался от солнечной короны и с космической скоростью приближается теперь к нашей Матушке-Земле. И когда он пересечёт её орбиту... вы, дорогие радиослушатели, сможете насладиться зрелищем ещё более ярких атмосферных явлений! Так что ничего не бойтесь и оставайтесь с нами!"
  

* * *

  
   Те, кто летал, знают это ощущение... следовало бы сказать, если бы хоть кто-нибудь из людей действительно ЛЕТАЛ. Ведь даже на самолёте, сидя в железной коробке, в окружении штурвалов и приборов, и то - как болезнь, и уже не лечится. А что говорить про собственные крылья! Катька не знала, как она это делает, не знала даже, как теперь выглядит - она просто летала, растворившись в этом ощущении, скользя в потоках воздуха, взбивая ударами крыльев тучи, кувыркаясь среди безмолвия неба, и ни о чём, естественно, не думая.
   А подумать стоило. Во-первых - кто она теперь, во-вторых - где она теперь, и наконец - как она теперь собирается жить?
   Накувыркавшись до одури, она выровняла, наконец, полёт и огляделась. Сверху её накрывала Вселенная. Огромный хоровод миров со своей бесконечной мелодией движения. Катька не слышала - чувствовала эту мелодию всю сразу, и в тоже время - стоило только захотеть - различала "песню" каждой звезды, туманности, галактики, населяющей эту Вселенную. Это было так чудесно, что немедленно захотелось туда - в Космос. Но она не знала, может ли такое. И к тому же, под нею всё ещё была Земля.
   Земля была вся, как на ладони, и тоже имела свою мелодию. Не столь бесконечную, не столь мощную, как музыка Космоса, но такую знакомую, родную, будто всю жизнь знала. Потому что это была мелодия её дома, которая была с нею всегда, но только сейчас стала слышна по-настоящему. Катька просто не могла покинуть её, вырвать из души, и продолжала скользить меж двух вселенских мелодий, пока не взошло Солнце.
   Оно выглянуло из-за горизонта, полыхнуло во всю ширь и сразу затопило своей пламенной музыкой всё, звучавшее до сих пор. И тогда, купаясь в потоках света и дурея от восторга, Катька поняла, что же за пламя горело в ней всё последнее время. Это было то самое пламя, что кипело сейчас перед нею, знаменуя наступление дня. Тот же огонь, из частиц которого построен был весь Солнечный мир: от застывших обломков прошлого мира - астероидов, до готовых взорваться новым солнцем газовых гигантов. И даже тонкий и хрупкий мир Земли был соткан из частиц этого огня.
   Она действительно была Самургом, птицей Саэна, частицей солнечного огня, отданного Солнцем своим детям. Потому что все мы - дети Солнца.
  

* * *

  
   ..."Учёные считают, что данный поток заряженных частиц представляет собой уникальное явление. В отличие от всех, наблюдаемых ранее выбросов, он не рассеивается, а продолжает двигаться узким лучём, и с необычайной скоростью. Причина, возможно, в гравитационной линзе, способной сконцентрировать поток и придать ему подобное ускорение. Астрономам уже доводилось наблюдать такое в Далёком Космосе, но в окрестностях Солнца явление встречается впервые, и поэтому, вся научная общественность с нетерпением ждёт результатов его прямых наблюдений. Естественно, заряженные частицы представляют опасность, но согласно расчётам, поток пройдёт на достаточном отдалении от нашей планеты. Разве что самые верхние слои атмосферы могут ощутить его воздействие. Это вызовет некоторые сбои в работе радиоаппаратуры, и к этому следует быть готовым. А так - жители умеренных и южных широт насладятся зрелищем небывалого для них северного сияния"...
   ..."Приказываю, всем кораблям - боевая готовность. Приступить к операции "Южный гром"!"...
  

* * *

  
   Теперь под Катькой расстилалось море. Или не море? Потому что было оно столь же глубокого цвета, как ночное небо. А на краю его, в обрамлении лазурного мелководья и бело-пенного прибоя - горы, совершенно сказочные горы - будто вырезанные из узорчатой яшмы, с поясами изумрудной зелени и лентами голубых рек.
   "Вот бы где обитать всяким эльфам с драконами!" - умилилась Катька за мгновение до того, как поняла, что не слышит мелодии этой сказочной страны. Вместо музыки всё Катькино существо пробрала, как тоскливый ночной вой, настороженная обречённая тишина. А на горизонте, в серо-зелёной дымке маячили серые корабли. Много кораблей. И оттуда не звучало никакой мелодии - только барабанный бой.
   ...Это была маленькая страна - маленький уютный дом, с любовью построенный, тщательно холенный и лелеянный своими жителями. Но есть в этом мире такая "милая" традиция, когда одни крутые "игроки" собираются идти войной на других крутых, а мимоходом порушат то, что строили люди десятилетиями. Часто - под предлогом высоких интересов, а иногда просто так - для тренировки и поднятия духа. И ничего ты им не сделаешь - они же крутые! Денег навкладывали миллиардами, могут себе позволить... Нет, бывают, конечно, "хорьки", которые грызутся за свою нору так, что и крутым мало не покажется. Но это был не тот случай. Это была мирная страна, которой нечем было ответить - оставалось только обречённо ждать и надеяться пережить.
   Это была просто маленькая страна... а Катька терпеть не могла, когда обижают маленьких...
  
   Операция "Южный гром" продвигались в строгом соответствии с планом. Ракеты одна за другой уходили вверх, разворачивались и стремительно бросались к цели. Уже по дороге они формировали "стаи", способные преодолеть любую оборону. Но никакой обороны не предвиделось, а если какому-нибудь смертнику взбредёт всё же в голову помешать их заданию, то на это есть пара "невидимок", контролирующих ситуацию с безопасной высоты. Основная часть пусков уже была завершена и на командном пункте флагмана с нетерпением ожидали неотвратимый "бум", когда вдруг все частоты эфира перекрыл странный звук, будто крик атакующей с вышины птицы. А в следующую секунду с экранов радаров стали исчезать отметки ракет... так и не долетев до цели. Они исчезали стая за стаей, волна за волною, будто стираемые невидимой рукой, и каждый раз звучал этот невыносимый звук, заставлявший людей непроизвольно оглядываться вверх. Они исчезали без видимых на то причин, несмотря на панические усилия всей мощи радиолокационной разведки эскадры. И поэтому сообщение "невидимки" прозвучало, как гром с набухающего грозой неба, внеся хоть какую-то определённость.
   - Рубка, я Сокол-браво! Вижу "бандита" на три часа. Захват цели произвести не могу. Иду на сближение.
   - Сокол, я Рубка! Уточните характер цели. Что это такое?
   - Рубка, я Сокол-альфа! "Бандит" исчез. Наблюдаю в море шесть всплесков... Судя по радару - это тройка наших "сардин". Рубка! Оно ламает их пополам!
   - Я Сокол-браво! Захожу на следующую тройку... "Бандита" пока не видно... Вот он! "Бандит" атакует сверху на догоне! Он падает сверху! Это... птица?.. Нет, это лев! Это крылатый лев!.. Или?.. Рубка - вы слышите? - это дракон! Повторяю, это дракон! Я атакую дракона!
   - Сокол-браво, вы бредите?!
   - Никак нет, я только что подбил из пушки дракона.
   - А почему пропали сигналы "сардин"?
   - Ну, тогда промазал...
   - "Браво", он заходит сверху! Берегись, он - над тобой!
   - Соколы, что у вас происходит?!
   - Чёрт, он меня схватил!.. Это когти! Настоящие когти!..
   - "Браво", катапультируйся, я его достану!
   - "Альфа"?.. "Браво"?.. Соколы, что у вас происходит? Ответьте Рубке!.. "Альфа"?!
   - Рубка, я Сокол-альфа! "Бандит" уходит к берегу, теряет высоту. "Браво" катапультировался. У меня вышел из строя правый двигатель. Левый тоже скоро сдохнет... Вы бы видели его клюв! Эта скотина пропорола мне весь фюзеляж, но я его задел - слышите? - задел!
   - Вас понял, "Альфа". Высылаю спасателей и группу быстрого реагирования. Постараемся взять вашего... "дракона".
  

* * *

  
   ..."Вся мировая общественность взбудоражена неожиданной новостью. Уникальный поток сверхбыстрых частиц, прохождение которого ожидалось на относительно безопасном расстоянии, вдруг резко сбросил скорость и разделился. Теперь одна его часть пройдёт по касательной к верхним слоям атмосферы, а вторая ударит по нашей планете. Учёные сомневаются, что это могло быть следствием земной гравитации. Хотя они признают, что подобный манёвр скорее напоминает искусственный объект, чем поток заряженных частиц, но в комментариях исключают версию "внеземного разума" и "вторжения пришельцев". Военные ничего не исключают, но от комментариев воздерживаются"...
   ..."- Адмирал, у меня только один вопрос - что вы там курили?!
   - Я имею доклад пилотов...
   - Тогда второй вопрос - что курили они? Прекратите нести чушь и извольте разбираться со своими неудачами самостоятельно! У нас и без вашего бреда проблем хватает"...
  

* * *

  
   Вокруг Катьки был тот самый "эльфийский" пейзаж, виденный ею сверху. Его, конечно, оживляли удирающие во все лопатки козы, но никаких эльфов не предвиделось. А предвиделись "гоблины" - три чёрные точки, двигаясь на небольшой высоте, уверенно подбирались к ней со стороны моря. И теперь они непременно её достанут. А чего же не достать? Это ж надо было додуматься, чтобы ввязаться в драку с двумя навороченными истребителями - вот дура! Ещё Жорку кляла, а сама?! Ну, коль не дал бог ума, так в магазине не купишь. "Значит - не судьба нам с тобой, Жорка, иметь ни своей хаты, ни бешенных котят", - спокойно подумала Катька, словно о чём-то обычном и уже решённом. - "Как не один, так другой угробится. И ещё неизвестно, кто раньше! Хотя нет... уже известно", - пригляделась она к чёрным пятнышкам приближающихся вертолётов. - "Ну шо ж, как говорили дидовы махновцы: "Будэм робыть грязь!" Прости диду... и прощай!" - и Катька поднялась во весь свой теперешний рост.
  
   "Тихо шифером шурша, едет крыша не спеша", - думал в это время командир группы спецназа, глядя в прицельную оптику.
   - Чёрт, это действительно птица! - поддакнул его мыслям пилот. - Или лев?.. Смотрите, крылья, как из радуги! Вот тварь, я такой в жизни не видел!
   - И нам эту тварь сейчас придётся брать, - не разделил его энтузиазма командир. - Внимание, группа! Заходим пеленгом. Метров за двести высаживаем десант. Первая машина остаётся на земле, остальные прикрывают с воздуха. Без приказа не стрелять!
   Крылатый лев явно их заметил и поднялся навстречу. Одно крыло его было сложено на спине, другое безвольно стелилось вбок. Птичья голова с гордой орлиной осанкой вознеслась над расставленными львиными лапами.
   - Ну, да пребудет с нами Бог... - начал было командир в преддверии решительных действий, но закончить не успел.
   Потому что перед вертолётами его группы, словно ударившая с неба, встала стена огня.
   Машины отшвырнуло, как щепки - пилоты едва смогли выровняться, крутым виражём уходя от буйства пламени. На безопасной дистанции группа развернулась и зависла в нерешительности, глядя на клубящуюся, постепенно опадающую завесу, совершенно отгородившую их от невиданного существа.
   - Командир, что это было? - прозвучало в наушниках вместо доклада. - Это наши?!
   - Рубка, я Хищник! Что происходит? Вы хоть предупреждайте, если прикрываете нас огнём.
   - Хищник, я Рубка! Вас не понял. Кто прикрывает? Каким огнём?
   - А разве не вы сейчас... - начал командир, но непроизвольно глянул вверх и вдруг обнаружил, что прямо на них всё с того же неба стремительно валится пылающий болид... три болида!
   - Уходим! Все назад!!! - гаркнул он, однако выполнить команду никто не успел.
   Болиды рухнули туда, где только что бушевал огонь и, в поднявшейся туче, перед вертолётами развернулась новая завеса - чёрная, будто обгорелая и ещё дымящаяся.
   - Внимание, Хищник! - прорезался вдруг голос из радио. - К вам по баллистической траектории приближаются три неопознанных космических объекта! Хищник, вы их видите?
   - Они уже здесь, - хрипло выдавил командир.
   - Вы можете их идентифицировать?
   - Могу... - лаконично согласился командир, но Рубке его лаконичность не понравилась.
   - Так докладывайте!
   - Вы не поверите, но это - опять драконы.
   - Что?!! Вас не понял!
   - Ну, драконы - такие огромные чёрные твари. Зависли тут перед нами, весь обзор загородили, только крыльями помахивают - аж машины сдувает. И скалятся, скотины. Сейчас попробую передать изображение.
   Получив изображение, Рубка какое-то время молчала, пока не разразилась очередной новостью:
   - Хищник, я Рубка! Из штаба передают, что к вам приближаются ещё два... дракона. Будьте внимательны, они заходят вдоль поверхности на небольшой высоте. Вы их видите?
   - Уже вижу, - буркнул командир, имея ввиду такую оперативность.
   Два новых дракона - красный и синий - вынырнули из-за холмов и плавно, будто невесомо закружились над местом, где осталось, отгороженное драконьей завесой, неизвестное существо. Потом они опустились туда и исчезли из поля зрения.
   - Хищник, что собираетесь предпринять?
   - Высаживать десант считаю нецелесообразным. Начинать войну с драконами - тоже. Попробую подняться повыше, может удастся рассмотреть.
   Вертолёт медленно, чтобы не тревожить чудищ, начал набирать высоту. Драконы только косили ехидным взглядом и страшно скалились, демонстративно пуская ноздрями клубы дыма. Огромные кожистые крылья, словно чёрный занавес, колыхались в воздухе. Вскоре, над их краем показался участок долины, где упало странное создание. А затем стали видны синий и красный драконы, накрывшие нечто, переливающееся радужными цветами.
   - Хищник, что там происходит? - не утерпела Рубка.
   - Я не уверен, но по-моему - это родители прилетели за своим детёнышем.
   - Можете подойти поближе?
   - Пожалуй, нет - нас и отсюда сейчас сдует. Этим тварям явно не нравится наше присутствие.
   - Хищник, поднимаю вам в помощь палубную авиацию...
   - Рубка, внимание! Там что-то происходит... - вдруг перебил благие начинания руководства командир спецназа.
   Там, за чёрной завесой, действительно что-то начало происходить. Синие и красные крылья вдруг забились, подняли "родителей" в воздух, и те закружили почти на месте. Вскоре, словно втянутый крылатым "вихрем", к ним присоединился радужный "детёныш" и все трое плавным виражём взяли курс на море. А через мгновение за ними последовали чёрные "стражи", мощным движением взбив по очереди локальную бурю. В результате, командирскую машину всё же отнесло назад. Пилоту даже пришлось идти на экстренную посадку, и последнее сообщение передал уже другой голос:
   - Внимание, Рубка! Они уходят, они направляются к вам! Повторяю, драконы идут на вас!
  

* * *

  
   Катька старательно махала обновлёнными крыльями и сама себе не верила. Рядом летели папа и мама, внимательно следя, чтобы она не отстала. Они вернулись. Они её не оставили. И уже никогда не оставят. Ей не о чем больше мечтать! Впрочем, было ещё кое-что, о чём она пока не догадывалась, и о чём стоило помечтать заранее, но об этом она узнает позже, а пока всё её существо занимало только одно - ОНИ ВЕРНУЛИСЬ!
   - Давай, дочя, держись! - пророкотал красный дракон-отец. - Скоро разработаются.
   - Может помедленней? - заботливо промурчала с другой стороны синяя мама.
   - Я... дер... жусь... - выдавила Катька, потому что на большее её сил пока не хватало.
   Вообще, её сейчас занимал другой вопрос - почему драконы? Драконов же не бывает! Или бывает?.. Она косилась на родителей, на их страшных чёрных товарищей и всё искала признаки какого-то подвоха. Но нет, драконы были, как с картинки: чуть драные кожистые крылья, чешуя, отливающая металлом, зубы-сабли, гордый гребень вдоль спины аж до самого стреловидного хвоста. Даже обидно стало, что правы оказались чокнутые фэнтезисты. Почему же дед ничего такого не рассказывал?
   - Батя, нас встречают, - как-то даже радостно сообщил верхний чёрный дракон.
   - Поохотимся? - заинтересовался нижний.
   - Мне оставьте! - забеспокоился задний, будто пытаясь разглядеть, что там впереди творится.
   - Успокойтесь, банда! Среди нас женщины и дети, - укорил батя-дракон. - Только попугать.
   - Все боятся смерти, - философски заметил верхний, выдвигаясь вперёд. Его место сейчас же занял задний, и вся троица, страшно оскалившись, выпустила клубы дыма, как три летающих паровоза. А через пару секунд воздух завибрировал, будто от нарастающего рокота огромного водопада.
  

* * *

  
   На эскадре как раз объявили воздушную тревогу. Всё ПВО от дальнего до "внутреннего" ощетинилось стволами и пусковыми установками, способными разорвать в клочья любой объект, попавший в поле зрения. К этому арсеналу добавилась пара успевших взлететь перехватчиков. Корабли лихорадочно готовились к отражению воздушной атаки драконов. Те, напротив, шли не таясь, на доступной высоте, хорошо видимые на экранах радаров.
   - Как на параде! - прокомментировал дежурный офицер боевого информационного центра.
   - Тогда не забудем их за это поблагодарить, - заметил командующий эскадры. - Внимание, эскадра! Разрешаю огонь по выходе цели на оптимальную дистанцию. Внимание, всем средствам ПВО... - начал он решительно, но закончить не успел.
   Внезапно вся электроника на кораблях сбойнула и стала выдавать данные, которые ближе всего соответствовали бы выражению "температура прошлогоднего снега". А потом стал слышен, проникающий даже сквозь переборки звук, будто нарастающий рокот огромного водопада.
   - Потеря управления оружием, - деловито доложил дежурный офицер и с иронией добавил. - Теперь хоть из пистолета стреляй.
   - Потеря управления кораблём! - сообщили из рубки и нервно добавили. - Идём по инерции, есть опасность столкновения.
   - Катапультируюсь! - кратко уведомили с воздуха и уже ничего не добавили.
   А что тут можно добавить, когда и так всё ясно?
   - Ну, пойдём, хоть посмотрим, - с истинно джентльменским спокойствием резюмировал командующий, хотя на ум просилось совсем другое слово.
   Драконы прошли едва не по "топам" мачт - неторопливо, уверенно, даже не глянув на столпившихся на палубах людей. Их пролёт был зафиксирован на все имеющиеся носители и сейчас же, по восстановлению связи, отправлен "на верх". В конце концов, командующий не собирался отвечать за срыв операции, если в дело вмешались драконы. Пускай теперь в штабе ломают "головы" и "копья" об эту загадку.
  
   А в штабе творился дурдом.
   Оперативный дежурный пытался навести порядок и организовать аналитическую работу, но пока безуспешно. Потому что в активе для размышлений числились космические пришельцы - раз, "Южный гром", так и не пролившийся запланированным ливнем - два, мимоходом "погашенная" 5-я эскадра - три, ну и, конечно, группа объектов, обозначенных всеми наблюдателями, как "драконы". Последняя неуклонно двигалась теперь через океан и уже находилась в угрожающей близости от побережья. Наверху это кое-кого пугало... собственно говоря - всех. Там, судя по истеричному тону, решили, что это возмездие Божие за грехи тяжкие и, с пугающей интенсивностью, требовали "решительных мер", мешая сосредоточится на главном вопросе - какие, собственно, меры следует считать решительными? Драконы вели себя достаточно миролюбиво, никого специально не трогали, и результаты столкновения с ними пока исчислялись лишь парой-тройкой миллиардов конвертируемой валюты за повреждённую технику. Но кого это волновало, когда под угрозой оказались власти предержащие задницы!
   - Срочно!.. Немедленно!.. Под личную ответственность!.. - качала права трубка телефона правительственной связи. - Вы понимаете, чем это грозит?!
   - Понимаю, - пока ещё терпеливо отбрехивался дежурный. - Но считаю своим долгом сообщить, что вероятный противник обладает совершенно непредставимым потенциалом. 5-я эскадра - это, своего рода, предупреждение о гораздо больших возможностях. В тоже время каких-либо последствий, кроме случайных столкновений...
   - Вы ждёте последствий?!! Как главнокомандующий, я отстраняю вас от должности! Немедленно передать управление заместителю!..
   - До конца дежурства не имеете права, господин главнокомандующий, - всё ещё спокойно возразил офицер.
   - Что?!!! Да я вас под суд!.. Без суда!..
   - Да пошёл ты в задницу! - гаркнул дежурный офицер и бросил трубку. Постоял, приводя в порядок нервы, а после объявил по громкой связи: - Внимание, всем! Передать приказ подразделениям. Текст приказа: "Ввиду чрезвычайности ситуации и до окончания кризиса беру командование на себя. Распоряжения и приказы любых других лиц считать недействительными. В случае невыполнения... отвечать придётся не мне и даже не трибуналу - всему человечеству". Конец приказа. Итак, что у нас? - деловито повернулся он к штабу.
   - От командования 7-го авиакрыла. Их перехватчики вышли на дистанцию атаки, запрашивают разрешения.
   - Передайте 7-му. Не атаковать! Сблизиться на расстояние прямой видимости и сопровождать объекты до границы зоны ответственности. Только сопровождать - никаких враждебных действий! Хоть в окна платочком машите, но чтобы эти твари поняли наши добрые намеренья. Дальше - передать объекты сопредельной стороне. Всё!
   - Надеюсь, вы правы, - тихо сказал связист, склонившись над аппаратурой.
   "Надеюсь", - подумал оперативный дежурный, вовсе не настолько уверенный в своей правоте. Единственное в чём он был теперь уверен, так это в грядущей отставке. Но зато не придётся успокаивать совесть отговорками, типа "мне так приказали, что я мог поделать". А это уже много! Потому что, если уж в мир явились драконы...
  
   Пилот перехватчика вывел машину на параллельный курс и только тогда позволил себе вглядеться в то, что приказано было сопровождать. Драконы... Натуральные драконы! Громадные, как транспортные самолёты, они буквально вписывались в воздух, едва шевеля крыльями, и при этом легко держали крейсерскую скорость перехватчика. Рядом с такими монстрами лететь было страшновато.
   - Внимание, Сорро вызывает Базу! Вышел на позицию. Веду группу объектов до границы зоны ответственности. Как мне их убеждать?
   - Нежно, Сорро, нежно! - ответило радио. - Осторожно сблизься и помаши крыльями.
   - Понял, выполняю сближение при угловой два... Триста метров... Двести...
   - Сорро, не увлекайся!
   - Объекты вижу отчётливо. Боже, какие громадины!.. Красный и синий драконы в центре группы прикрывают ещё кого-то, плохо различимого. Выполняю манёвр... Он подмигнул! База, честное слово, крайний дракон мне подмигнул!
   - Вот и хорошо, Сорро. Так держать!
  

* * *

  
   Крылья работали всё уверенней и Катька даже задумалась, убаюканная их ритмичным движением. Только теперь она стала понимать, как собственно узнала, что накрывшие её драконы - и есть вернувшиеся папа с мамой. Они ведь ничего такого и не говорили! Но она сразу увидела - не глазами, каким-то внутренним зрением - тех самых мужчину и женщину с фотографии. И видела до сих пор, стоило только оглянуться, не смотря на драконью внешность. Но всё-таки, почему - драконы?
   - Пап! - решилась она. - Ну почему - драконы?
   Отец глянул искоса и ехидно осклабился во весь частокол чудовищных зубов.
   - А что, по моему, симпатичненько. Мать, как считаешь?
   - Лети уже, нетопырь ободранный, - отозвалась мама.
   - Но драконов же не бывает! - не выдержала Катька.
   - Зато так страшнее! - отец "страшно нахмурился" и нарочито пустил клубы дыма. - И сразу всем всё понятно.
   - Не пугай людей, - с неудовольствием буркнула мать. - Милая, ты как?
   - Хорошо, мам. Уже хорошо.
   - Ну тогда, может, пора?
   - Пора?.. Уже пора?.. - эхом разнеслось от чёрных сопровождающих.
   - Пора! - постановил отец.
   - К'куда?.. - прозаикалась Катька, невольно проникаясь общим энтузиазмом.
   - Домой, родная, - почти пропела мама. - Мы слишком долго тебя ждали. И теперь нам пора домой!
   Драконы как-то разом подобрались, взмахнули крыльями и их громовой клич, словно многократно вернувшийся звук, потряс добрую сотню километров окрестностей. Это был тот самый клич, что стал именем грозного явления природы, тот самый, что звал на подвиг величайший из народов-воинов. Над Землёй снова звучал - как ураган, как яростное "Ура!" - древний клич самургов:
   - УГРРА-ГАРРРА-АРРРАН!..
  
   - База, у наших зверушек что-то происходит... - только и успел сказать пилот сопровождения, когда драконы, прямо на глазах сбрасывая, словно сдувая, надоевший драконий камуфляж, расправили радужные крылья и, в мгновение, ушли ввысь потоками света.
   Потому что были они никакие не драконы, а были они симурги, священные птицы Саэна, дети Солнца. А драконов вообще не бывает, драконы - это полный бред.
  
  

__________

  
  

Эпилог

   На кладбище было холодно и ветрено. Но замершие у надгробия парень и девушка будто не замечали этого. Они вообще ничего не замечали - ни времени, ни погоды, ни случайного внимания прохожих, - только неотрывно смотрели на небольшую стелу с выгравированной звездой. Стоящие в отдалении мужчина и женщина терпеливо ждали.
   - Слушай, они там вообще живые? Час уже стоят! - шёпотом поинтересовался мужчина.
   - Не морочь голову! - так же тихо отрезала женщина. - А невтерпёж, пойди сам спроси.
   - Ещё чего! - возмутился мужчина. - Это твои родственники.
   - Мои, - задумчиво согласилась женщина. - С ума сойти - моя невестка и мой племянник!
   - Ужас, моя жена - золовка дракона!
   - Не дракона, а симурга.
   - Вообще полегчало... А я, значит, муж сестры мужа... двоюродный зять, что ли? А Пашка с Дашкой тогда двоюродные племянники, типа, дети сестры мужа... Ай!
   - Цыц будь, муж жены! - въехала ему локтём супруга, причем получилось это у неё так естественно, что не помешало тут же прижаться, обхватив его локоть. Супруг привычно не обиделся, а просто обнял, согревая плечи.
   Все "ахи" были уже выплеснуты, все слёзы выплаканы, все слова сказаны, осталось только ждать.
   Девушка у могилы не обратила на перешёптывание никакого внимания, но паренёк заметно вздохнул.
   - Мам, не надо так, - попросил он ту, что выглядела немногим его старше. - Пойдём уже, правда.
   - Ладно, - встретила она взгляд таких же, как у неё волчьих глаз на лице, так напоминавшем фото с надгробия. - Ты прав.
   Катька развернулась и пошла к дороге. Неторопливо, спокойно, будто и не было часового стояния и мёртвой неподвижности. Сын поправил краюху чёрного хлеба на стакане и последовал за нею.
   - Ну что, пойдём уже? - встретила их Лидка, но только глянула на одного, другого... и никакое внешнее спокойствие её не обмануло - обняла и опять разревелась от сочувствия и нахлынувших воспоминаний. Катька не плакала, только молча принимала объятия, старательно пряча глаза от мужчин, которые растерянно переминались сбоку.
   Но всё когда-то заканчивается. Закончились и Лидкины слёзы. А потом закончилась торжественная тишина кладбища и началась улица с обычной уличной жизнью. Кто-то торговал цветами и утварью, кто-то проходил мимо, и даже те, кому всё же надо было в "тишину", здесь ещё выглядели деловито-оживлёнными.
   - Кать, не отставай, а то опять потеряешься! - принялась командовать Лидка, которая как была Лидкой, так и осталась. - Я же тебя всё время где-то не там ищу. Привыкла, что наши все уже "старички" и "старушки", а ты - хоть бы на копейку изменилась!
   - А зачем? - лениво глянула на неё Катька.
   - Ну, хоть для приличия! - возмутилась та. - А то с собственным сыном выглядите, как погодки.
   - Нам и так добрэ, - отмахнулась Катька.
   - Кстати, насчёт сына... - Игорёк, которого сейчас никто бы так и не назвал, заговорщически поманил Катьку пальцем и кивнул головой на ряд "цветочников".
   - Что?! Что там?! - сейчас же встряла Лидка, не способная оставить что-то обок себя на самотёк.
   - Как тебе сказать... - набрался важности её муж. - В принципе, ничего особенного. Но имея в виду проблему, известную на Западе, как "серч фор екстрече'рестриел интелледжинц"...
   - Шо-шо?..
   - Отстрел интеллигенции, - мимоходом подсказала Катька. - У них это проблема...
   - Чего?!
   - Внеземных цивилизаций! - с укоризною перевёл Игорёк.
   - Отстрел?.. - всё же удивилась Лидка.
   - Поиска! - постучал по лбу её муж.
   - Слышь ты!.. - уже собралась Лидка вспомнить молодость, но дошлый Игорёк её опередил:
   - Да вот же!.. - непочтительно ткнул он пальцем.
   И только тогда женщины разглядели, что их сын и племянник мило беседует с некой молодой особой курносой наружности, строящей ему глазки-звёздочки из-за расставленных на столах похоронных букетов. А когда девчонка рассмеялась, стали заметны ещё и ямочки на щечках. И всё это чудо очень даже заинтересованно поглядывало на их дитё.
   - Ну вот, - констатировал Игорёк. - Имеем первый контакт с внеземной цивилизацией.
   - Да-а-а... - мечтательно протянула Лидка, но вдруг задумалась: - Я не поняла, а мы тогда как?
   - Мы не в счёт, мы родственники, - серьёзно пояснил Игорёк.
   - А я? - подключилась Катька.
   - А с тобой контактировать, только гороху наевшись, - отмахнулся их эксперт по внеземным цивилизациям.
   - Ну, то вже вообще! - как бы обиделась Катька.
   В это время сынуля заметил, что вся семья с интересом за ним наблюдает, смутился и, быстренько попрощавшись, побежал их догонять. Семья развернулась и потихоньку двинулась дальше, делая вид, что так и надо. Некоторое время все многозначительно молчали, будто прогуливаясь. Потом парень решился.
   - Мам, а мы тут надолго?
   Катька даже вздрогнула, заставив остальных испуганно переглянуться. Нет, она уже знала, что так будет, ждала этого, но до последнего пыталась не верить собственному знанию. Потому что это всё-таки больно. Больно, но нужно. И ничего с этим не поделаешь...
   - Я вернусь за тобой, - ответила она сразу на незаданный вопрос.
   А потом чмокнула в лоб сына, немного ошарашенного столь резким поворотом, подмигнула родственникам, мол, это теперь ваша забота, и ушла, не оглядываясь.
   "Жизнь становится, в общем, немного новей,
   даже если стареют друзья.
   И уводят девчонки моих сыновей
   и назад не придут сыновья...
   И теряют подруг, и находят подруг
   и блуждают в заснеженной мгле...
   Будет много ещё и любви и разлук
   На какой-то не нашей земле".
  
   А в это время... или не в это... или вообще не поймёшь когда...
   - Боранды-бабай, Боранды-бабай! Я сегодня летал! Честное слово, летал!
   - Та как же ты летал, пострелёнок, когда у тебя даже крыльев нету?
   - Уже есть, Боранды-бабай! Я - самург! Я - настоящая птица Самург!
   - Раскричался... Будешь птица самург, если не будешь - птица индюк. Вырасти сначала, батыр!
   - Я вырасту! Я обязательно вырасту и стану Самургом! - прокричал мальчишка, уносясь на своём коньке куда-то за сопки - пробовать новые возможности.
   - От же, сорванец, - покрутил головой Боранды-бабай и ухмыльнулся в косматую бороду: - I що з нього буде, коли воно виросте? А ведь будет! В этот раз точно будет... - задумался он, видимо вспоминая что-то прошлое, но так в душе и не прошедшее.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"